По ту сторону бесплатное чтение

Глава первая.

Когда всё идёт наперекосяк.

Ловко управляя громоздким погрузчиком, Алексей подцепил очередной паллет и поехал в сторону склада. Сегодня всё шло из рук вон плохо. Хотя, если не кривить душой, то не только сегодня, и не только на работе. Вся его жизнь в последнее время стала несуразной и нелепой. Плохо было всё. Абсолютно всё, без исключения. Даже сейчас, когда до конца рабочей смены оставалось всего два часа, он физически не успевал выполнить свою работу, а это грозило выговором и лишением премии. То, что его участок считался самым сложным, и требовал, как минимум, двух погрузчиков, начальство не волновало. Чаще всего они ставили сюда тех, кто им по какой-либо причине не нравился, и с удовольствием наблюдали, как человек ломается, вплоть до увольнения по собственному желанию. Вот и он, как и все его предшественники, попал сюда, довольно глупо проштрафившись.

Примерно с месяц назад директор решил смилостивиться и созвать общее собрание, на котором должны были присутствовать все, вплоть до простых разнорабочих. По слухам, вспыхивающим то тут, то там, он хотел выслушать жалобы, чтобы улучшить качество работы.

На собрание Алексей шёл, как на праздник. Они с ребятами давно сетовали на часто ломающиеся погрузчики, и никак не растущую зарплату. Но одно дело обсуждать это между собой, а другое, когда все свои беды можно донести до вышестоящего руководства. Вот он и донёс. Один. Те, кто громче всех орал в курилке, здесь стояли молча, покорно опустив головы. В итоге получилось, что недоволен только он, а остальных всё устраивает.

На следующий день, прямо с утра, первым, кого он встретил, оказался их непосредственный начальник. Толстенький, приземистый, раньше служивший где-то в военной части прапорщиком, он, неизвестно как, оказался у них. Его боялись, и обходили стороной все рабочие. Не потому, что он громко орал и много требовал, а потому что обладал непробиваемой твердолобостью и противным характером.

– Доброго вам утречка, Алексей Батькович. – Произнёс тот холодным тоном.

– Здравствуйте. – Опешил он, никак не ожидая, что начальник поздоровается первым.

– Я вчера слышал, что вы зарплатой недовольны. – Спросил он прямо в лоб, даже для видимости не собираясь ходить вокруг да около.

– Борисыч, да если бы только я один! Все ребята…, – начал было оправдываться Алексей, но был остановлен протестующим жестом начальственной руки.

– Все меня не интересуют. А вот тебе я могу помочь. – Он сделал небольшую паузу, при этом как-то издевательски ухмыляясь.– У нас вчера человек уволился со склада, вот вы и пойдёте на его место. Да, участок тяжёлый, – он повысил голос, видя, что Алексей собирается возразить ему, – но при небольшой сноровке, и при большом желании, можно запросто справиться. А главное, там зарплата на целых пятьсот рублей больше. – Закончил он, усмехаясь, и пошёл восвояси, чеканя шаг.

Алексей, пришибленный новостью, так и остался стоять на месте, безвольно опустив руки. Он с ненавистью смотрел в удаляющуюся спину, и желал только одного – чтобы начальника, как минимум, разобрал неконтролируемый понос. Почти скрывшись от прожигающего взгляда подчинённого, Борисыч неожиданно повернулся.

– И, да, забыл предупредить. В свободное время, если оно у вас, конечно, будет, поразмыслите о том, как нехорошо перепрыгивать через чужие головы. Особенно, если эти головы обладают властью.

Пока он вспоминал тот неприятный разговор, по ощущениям состоявшийся будто только вчера, он слегка отвлекся, и боком погрузчика задел высокую, им же самим сложенную башню из пустых паллет. Хлипкая конструкция угрожающе закачалась. Алексей даже задержал дыхание, глядя на то, как она медленно перестаёт вибрировать. Вот только большого погрома ему и не хватало. Вдобавок ко всему, пятой точкой чувствующий все неполадки, из ниоткуда вынырнул ненавистный начальник.

– Так, так, та-ак. – Протянул он оглядываясь. – Почему стоим? Опять сломался? А работы-то ещё вон сколько. Скоро следующая смена придёт. Уж извини, за тебя доделывать никто не будет. – Издевался он, к счастью не заметив слегка подрагивающую конструкцию.

Алексей с ненавистью смотрел на приземистую фигуру.

– Борисыч, ну сам знаешь, здесь работы всегда непочатый край. – Попытался он купировать назревающий незаслуженный нагоняй.

– Ну надо же, какие мы нежные! – Воскликнул тот, отторгая слова примирения. – У всех початый, а у вас непочатый. Сами хотели больше денег зарабатывать. Вот и дерзайте, а то в конце месяца голый оклад получите. Работаем! Работаем! – Орал он, размахивая руками, словно прогоняя большую стаю обнаглевших городских голубей.

Алексей прекрасно понимал, что все его дальнейшие препирательства сделают хуже только ему самому. Он с остервенением дёрнул за рычаг, и нажал на педаль.

То ли несправедливые обвинения, всё ещё звучавшие в ушах, то ли собственная злость, скопившаяся где-то внутри, подталкивали его, но работа закипела с удвоенной силой. А ещё через полчаса усиленной работы он заметил такой же погрузчик как у него, снующий на другом конце склада. Погрузчик принадлежал лучшему другу Вовке. Тот, чувствуя за собой вину за то молчание на собрании, старался хоть как-нибудь исправить положение. Лёшка всё ещё злился на него. Но как устоять перед жестом доброй воли, когда весь мир ополчился против тебя?

К большому неудовольствию начальника, пришедшего в конце смены на проверку, работа была закончена вовремя. С незаслуженным видом победителя Алексей прошествовал в курилку. Совсем недавно помогавший ему Владимир уже ждал его там.

– Вот на кой хрен ты нарываешься? – Пробурчал Алексей, присаживаясь рядом с ним. – Знаешь же, если увидит, всем нагоняй будет. Мне-то ладно. Я уже привыкать начинаю. А вот тебе, как помощнику, достанется по самое не балуйся.

– А его не было. – Спокойно ответил друг, прикуривая сигарету. – Мне девчонки доложили, что он куда-то уехал. Вот я и решил помочь, пока время есть. Хорошо, что успели до его возвращения.

– Уехал. – Передразнил Алексей. – По камерам потом посмотрит, и будет тебе – уехал.

– Да угомонись ты. Всё тебе не так. Ничего противозаконного я не сделал. Максимум, что я получу, это выговор. Сослать-то меня некуда. Самый плохой участок уже занят. Тобой.

Алексей вспыхнул. Хоть и справедливы оказались слова, но слишком уж обидны. Некоторое время курили молча, обдумывая каждый своё. Первым тишину нарушил не в меру любопытный Владимир.

– Слышь, Лёх, не нравишься ты мне в последнее время. – Словно невзначай произнёс он, прикуривая вторую сигарету от первой. – Чё ты загнался-то? Начальника всё равно когда-нибудь поменяют. Они у нас надолго не задерживаются. Борисыч не первый и не последний. Уберут, сами не заметим как.

– Не поверишь. Надоело всё, не могу больше.

– Да ладно. Домой придёшь, к Танькиному тёплому боку прижмёшься, и будет тебе счастье. Это я холостой. Мне и прижаться не к кому. А тебе чего жалиться?

– Да уж лучше бы я холостой был. – В сердцах покаялся он другу. – Ни дома, ни на работе покоя нет. Хоть беги, куда глаза глядят.

– Да ты чё? Сам загулял, или Танька хахаля побогаче нашла?

– Озверел? – Взгляд, брошенный исподлобья, говорил о нелепости таких предположений. – Это ты у нас никак не нагуляешься, вот и судишь по своей кобелиной сущности.

– Так и баб хороших нету, одни куклы ходячие. – Шутил Владимир. – Ты мне Таньку свою отдай, может и я семейным человеком стану.

– Да забирай. – Раздалось сквозь плотно сжатые зубы.

Не зная, что ответить на столь яростный протест, Владимир тихонько присвистнул. В накуренной комнатке повисла мучительная тишина. Но продлилась она недолго, Алексею явно хотелось выговориться.

– Понимаешь, я, когда её первый раз встретил, аж обомлел от счастья. – Начал каяться он. – Тихая, спокойная, рассудительная, на фоне остальных свиристелок, Танька выглядела сущим ангелом. Потом дети пошли. Сначала Гришка, потом Дашка. Тоже, вроде, всё замечательно было. Танька со всем сама справлялась. Захочу – помогу, не захочу – отдыхаю. – Он тяжело вздохнул, вспоминая беззаботные времена. – А за последний год всё хуже и хуже становиться, как будто сглазил кто.

Незажжённая сигарета, которую он нервно теребил пальцами, лопнула, рассыпая по полу содержимое. Выкинув в пепельницу бесполезные остатки, Алексей ногой смахнул крошки табака под лавочку.

– Гришка ни с кем, кроме матери не разговаривает. Чтобы я у него не спросил, он недовольно буркает «нормально», и дальше своими делами занимается. Дашка к нему подойдёт, он только оттолкнёт её от себя подальше, и идёт на кровать с планшетом. А ведь всего лишь во второй класс пошёл. Что дальше-то будет? Мне его и воспитывать-то некогда, а Танька мямля – «Подожди, перерастёт». Вырастила оболтуса. Вот не поверишь, – в глазах Алексея загорелись искорки, – я раньше так радовался её покладистости. Хочешь в койку? Пожалуйте. Хочешь свежего борща в три часа ночи? Без проблем, сейчас же сварганит. С друзьями на рыбалку? Тоже без вопросов. Ещё и еды с собой наложит целый рюкзак, и в щёчку на прощание поцелует.

Алексей замолчал, собираясь с мыслями. Владимир, сидевший как мышь всё это время, тоже не подавал голоса. Он не знал, чем помочь другу, да и не понимал его проблем. Вокруг столько баб, которым требуются только деньги, а он женат на адекватнейшей из женщин, и непонятно, на что жалуется.

– А сейчас, смотрю я на неё, и с души воротит. Знаешь, как кукла тряпочная, и внутри, и снаружи. Как её не согни, как её не оскорби, только спасибо скажет. Мне иногда кажется, что если бы я даже драться начал, она приняла бы это, как должное, и не пискнула бы. Так хочется какой-то изюминки, червоточинки, что ли, ну, или каплю стервозности. А то только и слышишь: да, Лёшенька; хорошо, Лёшенька; всё сделаю, Лёшенька. Тьфу, аж самому противно.

В запале чувств, он на самом деле оставил на полу смачный плевок, который теперь бесстыже красовался почти посередине курилки. Владимир же сидел полностью ошарашенный. Он не понимал уже совсем ничего. За всё время дружбы, а знакомы они были лет шесть, не меньше, их семья казалась ему практически идеальной. Да и не казалась вовсе. Даже сейчас он был полностью уверен, что Лёха просто бесится с жиру, не понимая счастья, выпавшего на его долю. Да если бы он встретил такую же спокойную женщину, как его Танька, то сразу же женился. И никогда бы об этом не пожалел.

– Ну а теперь и на работе полная жопа. – Подытожил Алексей, с горечью махнув рукой. – Хоть беги, куда глаза глядят, и начинай жизнь по новой. Ну за что мне это всё?

Даже если бы Владимир знал ответ на столь щекотливый вопрос, он всё равно не успел бы им поделиться. В курилку вломилась весёлая ватага мужиков облачённых в рабочую одежду. Следующая смена уже пришла, и готовилась вкалывать свои положенные двенадцать часов.

– О! Ребята! Домой-то не пора? Или вы сегодня с нами остаётесь? – Сразу же с порога забалагурил один из них.

– Отдыхаем. – Недовольно буркнул Алексей, у которого резко пропало желание обсуждать свою личную жизнь с кем-бы то ни было.

После краткого обмена приветствиями с новоприбывшими, не разговаривая между собой, друзья направились в раздевалку. За воротами их дороги расходились. Владимир, в отличие от пешего Алексея, направился на стоянку, к своему новенькому, купленному в кредит Форду. Ну и, конечно же, он не мог уехать просто так, не предложив:

– Лёх, садись, подброшу.

Но друг, не оборачиваясь, просто махнул рукой. Обоим было понятно, что сегодняшний разговор лучше никогда не вспоминать.

У него тоже имелась машина, попроще правда, всего лишь отечественная девятка. Но в последнее время, занятый своими мрачными мыслями, он полюбил ходить на работу пешком, благо не так уж и далеко было идти. Десять минут в закупоренной коробке не шли ни в какое сравнение с получасовой прогулкой. Вокруг кипела жизнь, и довольно часто ему удавалось увидеть что-нибудь интересное, что хоть немного отвлекало его от собственных проблем. А может он и сам искал забавные ситуации, лишь бы разнообразить приевшуюся до зубовного скрежета жизнь.

Интуиция его не подвела. Проходя мимо очередной автобусной остановки, он стал свидетелем забавного зрелища. Навстречу ему, по широкому тротуару, бежал бездомный двортерьер. На голове у него сидела огроменная, истерично вопившая ворона, периодически замолкавшая, и тюкавшая псину по голове устрашающе большим клювом. Её товарка пикировала над ними, и тоже, не переставая голосить, пыталась цапнуть несчастное животное за хвост. Собака бежала неровными прыжками, паническим взглядом ища спасения. Она то подпрыгивала, уворачиваясь от одной птицы, то прижимала голову, получив болезненный удар от второй. Её лай и визг разносились по всей округе, щедро сдобренные птичьими воплями.

Наблюдая за этой забавной, и в то же время чем-то трагической картиной, Алексей невольно замедлил шаг. В голову лезла всякая ерунда, состоящая из мешанины прочитанных в детстве сказок, и философских размышлений о превосходстве животного интеллекта над человеческим. Быстро опомнившись, он рванулся вперёд, в надежде помочь несчастной собаке. Но та уже отчаялась дождаться спасения, и в неимоверном рывке бросилась в ближайшие густые заросли кустов.

– Шах и мат! – Громко воскликнул Алексей, когда обеих ворон отбросило назад плотными ветками.

Глядя на их неровный дезориентированный полёт, и слыша так и не прекратившийся, но ставший более возмущённым ор, он, стоя посередине тротуара, расхохотался во весь голос. Его смех разносился во все стороны, порядочно напрягая редких прохожих. Зато на душе становилось намного легче, теплее и спокойнее. Остаток пути он проделал в уже более приподнятом настроении.

Улыбка, всю дорогу сопровождавшая его, в конце концов, расползлась по всей физиономии. На торце дома, на асфальте, где благодаря усердиям дорожников всегда образовывалась большая лужа, гуляла мама с ребёнком. Вернее, из них двоих, гулял только ребёнок. И не просто гулял, а веселился вовсю. Карапуз залез в самую середину водоёма, где вода доходила ему примерно до середины колена, и радостно прыгал, разбрасывая вокруг себя миллионы брызг. Для него в целом мире не существовало ничего лучше вот этой самой обыкновенной лужи. Только дети, ещё не отягощённые проблемами, умеют так беззаботно веселиться.

А вот с мамой дело обстояло намного хуже. Одетая в светлый брючный костюм, боясь подойти ближе, она бегала вокруг, и взывала к благоразумию отпрыска. И как бы комично не выглядела ситуация со стороны, Алексей просто не мог не подойти, и не предложить свою помощь.

– Извините за назойливость, но может, я могу чем-то помочь? – Обратился он к незнакомке, когда та остановилась, безвольно опустив руки.

– Нет. – Бросив на него мимолётный взгляд, женщина устало вздохнула. – Если его сейчас оттуда насильно достать, то успокаивать придётся до самой ночи. Всё равно весь промок, пусть уж довольным останется. Я и зову-то его только так, для вида, чтобы прохожие плохой матерью не посчитали.

Она извиняюще улыбнулась, и продолжила своё бесполезное, и, в сущности, никому не нужное занятие. Алексею ничего не оставалось, как покинуть забавную парочку.

Дверь он открывал, находясь в благодушном настроении, заметно отличавшемся от совсем недавнего упадка. Благодаря собственной силе воли, он настроился не реагировать ни на какие проблемы, и ни в коем случае не сбиваться с позитивной волны. Едва только он успел включить в коридоре свет, как его чуть не сбила с ног маленькая живая торпеда.

– Папка пришёл! – Вопила дочь, пока он наклонялся, чтобы подхватить её на руки.

Она пахла леденцами, беспрестанно вертелась, и щекотала ему лицо задорными короткими хвостиками.

– Привет, солнышко моё. – Прошептал он в розовое ушко, нежно прижимая дочь к груди.

Малышка в ответ весело расхохоталась, и заёрзала ещё сильнее. Прижавшись друг к другу, они вошли на кухню, влекомые звяканьем посуды и ароматными запахами.

– Всем привет. Как дела? Скучали?

Жена и сын сидели за накрытым к ужину столом, и ждали толь их.

– Нормально. – Сердито буркнул Гришка, и сварганив бутерброд, с планшетом подмышкой, направился в свою комнату.

Татьяна проводила сына укоризненным взглядом, но не оговорила. Алексей, несмотря на то, что пообещал себе держаться до последнего, недовольно нахмурился.

– Лёш, давай я тебе картошечки с котлеткой положу. – Женщина постаралась сгладить возникшую неловкость, переведя разговор в другое русло.

– Жареной? – Алексей плотоядно облизнулся.

– Нет, мятой. – Поникла она.

– Ну почему опять мятой?

– Извини, но ты же знаешь, дети не любят жареную картошку. – Голос её дрожал, и казалось что она вот – вот заплачет.

Алексей смотрел на поникшую голову, на нелепый хвостик, небрежно собранный на макушке, но как ни старался, ни капли жалости выдавить из себя не мог. Единственное, что он чувствовал, это как его хорошее настроение улетучивается буквально на глазах. К женщине, сидевшей напротив него, он испытывал только презрение. Презрение за её никчёмность, глупость, и совершенную неприспособленность.

– Могла бы и любимому мужу пару картох пожарить. – Съязвил он, не сумев сдержать раздражение.

Поникшая голова опустилась ещё ниже.

– Извини, я просто не успела. – Прошептала женщина, и сразу же встрепенулась. – Но если ты подождёшь пол часика, я всё сделаю.

– И чем же ты так занята была? – Раздражение хоть и затихло, но никак не хотело оставлять его.

– К маме ездила.

– А-а-а-а. – Протянул он.

Всё сразу же встало на свои места. Тёща с первого же дня невзлюбила новоявленного зятя, соблазнившего её девочку. Десять лет законного брака ни на йоту не поколебали её мнения. Ну и, конечно же, в гости к ним она не пришла ни разу, даже на новоселье. Из-за этого жене приходилось наведываться к маме самой, и не реже, чем раз в неделю. Если она пропускала день икс, то сразу же становилась неблагодарной дочерью, которую зря воспитывали.

– Ну, и как там наша драгоценная Елена Егоровна поживает? – Не удержался он.

В его голосе сквозило столько иронии, что не услышать её было невозможно.

– Плохо. – Воспрянувшая голова поникла вновь. – У мамы сильно спина болит, а мази уже не помогают.

– И? – Алексей уже заподозрил неладное, поэтому задавать вопрос напрямую просто испугался.

– Ей надо срочно покупать новую кровать со специальным матрасом, а денег нет.

Нехорошая мысль тихой поступью закралась к Алексею в голову. Ему очень хотелось, чтобы он ошибался, но опущенный взгляд жены подсказывал, что не всё так просто.

– И ты, конечно же, обещала помочь? – Тихо, с затаённой надеждой, что это совсем не так, переспросил он.

Не поднимая головы, Татьяна коротко кивнула. Сквозь плотно сжатые зубы у Алексея невольно вырвался страдальческий стон.

– Сколько?

– Семьдесят.

– Сколько?

– Двадцать у неё есть. Не хватает всего полтинника. – Быстро затарахтела жена, пока благоверный вновь не обрёл дара речи. – И просит она не насовсем, а всего лишь взаймы. Она вернёт. Ну ты же знаешь, какая сейчас маленькая пенсия.

– Знаю. – Лицо Алексея вытянулось, и замерло в неподвижности. Сейчас он больше походил на каменного истукана, чем на живого человека. – А вернёт она нам их вместе с той сотней, что уже задолжала?

– Она вернёт. – Словно заведённая талдычила женщина.

– То есть, ты, я, наши дети, должны месяц ничего не есть, лишь бы старой грымзе хорошо спалось? А совесть её мучить не будет?

– Она правда вернёт. – Теперь жена смотрела прямо на него припухшими слезящимися глазами.

– Папа, а кто такая грымза? Это как баба-яга, или хуже? – Раздался тоненький голосок откуда-то из-под локтя Алексея.

От неожиданности он вздрогнул. В пылу ссоры он совсем забыл, что Дарья сидит рядом с ними. Бросаться такими словами при дочери он считал верхом бестактности. Из-за собственной глупости теперь нужно было как-то выкручиваться.

– Солнышко моё, папа просто устал на работе, и несёт глупости.

Карие глазки с недетской серьёзностью смотрели на него. В них было столько доверчивости, что Алексею становилось дурно от собственного неразумия.

– Такого слова вообще не существует. И уж, тем более, оно никак не относится к твоей бабушке.

Даже если дочь что-то и заподозрила, тем не менее, она кивнула, соглашаясь с отцом.

– Я пойду спать. – Пробурчал он. – Действительно, сил нет ни на что.

Он отодвинул от себя так и не тронутую тарелку с едой, и не глядя на жалобное выражение лица Татьяны, вышел из кухни. Настроение было испорчено окончательно.

Он развалился в одиночестве на большой супружеской кровати, и закинув руки за голову, попытался собраться с мыслями. Жизнь неумолимо катилась под откос, и каждый наступающий день непременно оказывался хуже предыдущего. Мало ему было неприятностей на работе, и семейных неурядиц, теперь ещё и тёща, чёрт бы её побрал, баламутит воду. Деньги ей, видите ли, понадобились. И что самое обидное, придётся эти деньги где-то отыскивать, иначе драгоценная маменька совсем задёргает собственную дочь. Да и надоело уже ему скандалить со всеми подряд. Безумно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь понимал тебя, твои мысли, чувства, желания. Ну а если такого человека не существует, то уйти куда-нибудь в глухой лес, и доживать свои дни в старой разваливающейся избушке, в полном одиночестве.

За наглухо задёрнутыми плотными шторами начинало смеркаться. В комнате становилось всё темнее, и плохо освещённое пространство волшебным образом привносило в душу малую толику успокоения. Предметы теряли чёткость очертаний, становились расплывчатыми и неясными. Мысли, метавшиеся по черепной коробке как очумевшие тараканы, тоже приобретали расплывчатость и незаконченность. Они становились менее тревожными, до поры, до времени, затаиваясь глубоко внутри.

Спал он плохо. Назвать сном ленивую полудрёму, периодически накатывавшую на него, никак не получалось. Он прекрасно слышал, как Татьяна укладывала детей в соседней комнате, как потом на долгое время пропала в ванной, и как она тихо, как мышка, устраивалась на свободной половине двуспальной кровати, боясь потревожить его сон. Но как она не старалась, в этот момент он почти проснулся. Его первым желанием было – обнять её, и крепко прижавшись, забыть про все неурядицы. Но приоткрыв глаза, он увидел лишь клок волос, высовывающийся из-под одеяла. Жена, обидевшись на него за непонимание, легла как можно дальше, устроившись на самом краешке кровати. Считая себя правым, и не желая первым идти на мировую, Алексей вновь сомкнул веки. Вместо Тани его обняла сладкая полудрёма, затягивающая всё глубже в сон.

Глава вторая.

Роковая встреча.

Проснулся он от того, что длинные волосы щекотали ему лицо. Неосознанно, во сне, жена подползла ближе к нему, уткнувшись носом в его плечо. Она словно искала защиты, или безмолвно просила прощения за вчерашнее поведение за ужином. Так же неосознанно Алексей потянулся к ней, чтобы обнять. Но в последний момент рука, зависнув в воздухе, вновь опустилась на одеяло. Нет, получится, что он первый захотел мириться, а значит, был не прав. Пусть лучше она проявит немного изобретательности, и сделает не то, что он просит, а то, о чём думает, да и некогда уже было нежиться. За окном рассвело, а со стоянки слышались звуки заводящихся моторов. Начинался новый рабочий день.

На кухне его ожидал сюрприз. На плите стояла сковорода, полная жареной картошки с пенками. Именно такую он и любит. Вместо благодарности нахлынуло раздражение. Ну почему нельзя было наложить тарелочку, и принести ему в кровать? Тогда, глядишь, и глупая ссора была бы сразу же забыта, и вечер плавно перешёл бы в бурную ночь. Но нет, врождённая гордость, вперемешку с бестолковостью, не дают нам жить, как нормальным людям.

Картошку Алексей всё-таки съел. Он очень хотел оставить её нетронутой, и проучить жену, но даже холодная она издавала такой божественный аромат, что устоять было просто невозможно. Из-за собственной слабости он расстроился ещё больше, и, уходя, даже не заглянул к детям в спальню, хотя делал это каждое утро. Довольно нежностей, нужно настраиваться на рабочий лад.

В цеху всё шло своим, давно заведённым порядком. Каждый занимался определённым делом, изредка пересекаясь с остальными по какой-либо рабочей надобности. Везде понатыканные камеры не давали расслабиться, и лишь в курилке царило временное спокойствие и тишина. Вот только для Алексея сегодня спокойствия не было даже здесь.

Когда он в первый раз пошёл покурить, он не ожидал никакого подвоха. В маленькой комнатке, в дыму, который можно было резать ножом, сидело человек пятнадцать. Но первый, кого он заметил, был Владимир, и его осуждающе-скорбящий взгляд. Испугавшись, что при всех друг напомнит о вчерашнем разговоре, он пристроился как можно дальше от него. Но как он не старался балагурить и поддерживать непрекращающиеся шутки, ему постоянно казалось, что друг не сводит с него глаз. Минуты через две такого прессинга курить перехотелось совсем. Но и этим дело не закончилось.

Выйдя из курилки, и вдохнув полной грудью пусть и не такой уж и чистый, но всё же не спёртый воздух, он почувствовал, как его руку, чуть повыше локтя, обхватило стальное объятие. Сразу же догадавшись, кому принадлежат пленившие его крепкие пальцы, Алексей не оборачиваясь, буркнул:

– Ну, чего хотел-то? Мне некогда.

– Слышь, Лёх, ты и правда, какой-то сам не свой. Я только сейчас это заметил.

– Хотел чего? – Злясь и на себя и на Вовку, так и не обернувшись к нему, со злобой выкрикнул он.

– Да не злись ты. – Видя лишь затылок друга, Владимир, тем не менее, даже не пытался развернуть его к себе лицом. – Я же по-хорошему, по-человечески хочу.

Алексей молчал. Приняв его молчание за безмолвное согласие, Владимир предложил:

– Давай посидим сегодня вечером где-нибудь в кафе. Хряпнем пивка, отведём душу. Глядишь, и жизнь повеселее станет. Ты как? Ты не думай, я умничать не буду, просто не нравишься ты мне последнее время.

Алексей с раздражением громко выдохнул.

– Ладно, посмотрим, ближе к вечеру.

Дёрнув плечом, и получив свободу, он полез в кабину погрузчика. Оглянуться и посмотреть в лицо друга у него так и не хватило духу. Намного проще оказалось с головой погрузиться в работу. Выверенные, отточенные до механизма движения, отвлекали от мрачных мыслей, и настраивали на позитивный лад. Уже через полчаса он, сам того не замечая, начал напевать себе под нос что-то мелодично-навязчивое.

В очередной раз, заехав за партией поддонов в самый дальний угол склада, он получил хорошую встряску. Ловко подцепив груз и начав поднимать его на высоту, он с изумлением увидел мелькнувшую на стене чёткую тень. По инструкции, между понаставленными везде башнями из паллет и кирпичной кладкой, ходить было строго воспрещено. Если высокая конструкция случайно рухнет, то человека, сразу же придавит насмерть, поэтому даже самые отчаянные смельчаки неукоснительно соблюдали правила техники безопасности. И на какого-то дурака не повезло именно ему. От мысли, что случилось бы, зазевайся он хоть на минуту, Алексея прошиб холодный пот.

В паре метров от него, с олимпийским спокойствием на лице, вынырнула маленькая фигурка, и замерла на месте. На незнакомке была одета лёгкая синяя униформа, в которой щеголяли уборщицы, и такого же цвета кепка с большим козырьком. Маленькая, хрупкая, с иссиня-чёрными волосами, собранными в высокий хвост, девушка невозмутимо стояла, словно и не была в паре секунд от гибели. Всех уборщиц Алексей хорошо знал. Это были в основном женщины за сорок, крупного телосложения. А эту бесшабашную пигалицу он видел впервые. Выскочив из заглушенного погрузчика, он подошёл к ней.

– Ты совсем, что ли, идиотка? – Мужчина не сумел сдержать эмоций, видя, что девчонка даже ни капли не испугалась.

– Сам дурак! – Фыркнуло небесное создание.

Поначалу Алексей опешил от такой наглости. Ухоженностью и красотой девчонка могла посоперничать с любой из тех, кто работал на втором этаже, и даже не знал имён простых рабочих. К тому же она обладала огромными карими глазами, взгляд которых проникал прямо в душу. Но Алексей даже не заметил ничего этого. От пережитого страха его всё ещё трясло, а невозмутимость новенькой взбесила окончательно. Минут пять он орал на неё благим матом, посылая и по батюшке, и по матушке.

– На жену так орать будешь. – Тихо произнесла она, когда словесный поток иссяк. – А на меня не смей.

Это было сказано с таким спокойствием, что мужчина от неожиданности заткнулся на несколько секунд. Такой наглости он в своей жизни ещё не встречал.

– Ты понимаешь, что я мог тебя раздавить? – Поинтересовался он таким тоном, словно на него только что вылили ведро ледяной воды.

Девчонка скривила личико, и закатила глаза, парадоксальным образом от гримасы ставшие ещё больше.

– Ну не задавил же. Есть смысл поднимать кипиш из-за того, чего не было, и не могло быть? – Она оказалась здесь совсем по другому делу, но этот нахал просто вывел её из себя. – Все твои проблемы начинаются с того, что ты сам создаёшь их на пустом месте. Проще надо ко всему относиться, и жить станет намного легче. Хоть раз послушай умного человека.

Алексей недоумённо смотрел на пигалицу младше него почти в два раза, наглость которой перешла все границы.

– Ты охренела? Да когда я деньги начал зарабатывать, ты ещё под стол пешком ходила. – Ревел он, вспугивая гулкое эхо, отражавшееся от голых бетонных стен. – И что ты вообще можешь знать о человеке, которого встретила первый раз в жизни?

Глядя на его разъярённое лицо и летящие в разные стороны капельки слюны, незнакомка даже бровью не повела.

– Всё. – Лаконично бросила она, как только Алексей замолчал, переводя сбившееся дыхание.

– Тьфу, дура! – Плюнул он, и не желая больше слушать всякую чушь, полез в погрузчик.

– Жизнь тебе твоя не нравится. Жена плохая, дети тоже. Начальник идиот. – Раздался за его спиной звонкий громкий голос. – Всё тебе не так и не этак, как перед тобой не крутись. А ты ни разу не пробовал на себя любимого оглянуться? Может проблемы не в окружающих, а в тебе самом?

Алексей, не оглядываясь, замер в неудобной позе. Девчонка действительно знала его, как облупленного. Но откуда? Вовка не мог проболтаться, просто не успел бы. Да и не в его характере откровенничать с первым встречным. Он, лично, тоже больше никому не рассказывал. Вчера этой ненормальной здесь не было, так что подслушать их разговор, происходивший один на один, она тоже не могла. Так откуда же?

Чтобы не мучиться напрасными сомнениями, нужно было разъяснить этот вопрос прямо сейчас, даже если правду из незнакомки придётся вытрясать силой. Он вновь вылез из погрузчика, и неожиданно прыгнул в сторону девчонки, словно боясь, что та убежит. Но все его ухищрения оказались напрасны. Нахалка стояла на том же месте, вытянувшись, как струна. И хотя козырёк её кепки доставал ему только до плеча, создавалось впечатление, что смотрит она на него сверху вниз.

– Ну что? Скажешь я не права?

Эта ухоженная пигалица явно издевалась над ним. Над ним, уставшим, вымотанным, и порядочно повидавшим в этой жизни мужиком. Злость и ненависть клокотали в нём, и приходилось сдерживать себя, чтобы не натворить глупостей.

– Не скажу. – Раздражённо прошипел он. – А вот ты мне не скажешь, откуда ты взяла всю эту галиматью?

Нахалка закатила глаза, мимикой выказывая недовольство его тупостью.

– Дорогой мой, – эротичным, обволакивающим голосом промурлыкала она, – тут и знать ничего не надо. У тебя на лбу большими буквами написано – «Все вокруг сволочи, а мне, бедненькому и несчастненькому, приходится это терпеть».

В довершение ко всему, она протянула руку, и, довольно чувствительно, постучала ему по лбу, на котором никто никогда ничего не писал, длинным острым ногтём. От такой наглости Алексей впал в ступор. Все знакомые слова вылетели у него из головы, и он лишь открывал и закрывал рот, не в силах придумать достойный ответ. Пока он так мучился, настроение девчонки резко изменилось. Игривость покинула её, и недовольно нахмурившись, она впилась взглядом в лицо собеседника.

– Хотя я могла бы помочь тебе. – Произнесла она. – Только потом не передумай.

Словно со стороны Алексей видел, как брякнув эту несусветную глупость, и видимо устыдившись собственных слов, или того, что она за ними скрывала, новенькая развернулась, и пошла прочь. Быстро, словно её преследовали, она нырнула в боковой ряд, и оттуда звонко крикнула:

– А друга ты не обижай. Он хочет тебе только лучшего, уж поверь мне.

Эти слова вернули Алексею способность двигаться. Мысль о Вовкином предательстве вспыхнула с новой силой. Не могла новенькая знать о нём ничего подобного. Ни о нём, ни о его семье, ни о его опасениях в отношении лучшего друга. Не раздумывая, он рванул в ту сторону, где в последний раз мелькнула грива роскошных волос.

– Чёрт! – Удивлённый, и отчасти даже испуганный вскрик вернул его к действительности.

Торопясь за малолетней дурой, он лоб в лоб столкнулся с Борисычем. Вернее пострадал лоб Борисыча, ввиду его небольшого роста достававший Алексею лишь до подбородка.

– Думать надо, куда несёшься! – Шипел начальник, потирая намечавшуюся залысину. – А, так это вы, Алексей Батькович. Куда спешим? Неужели работа закончилась?

– Перекур у меня. – Буркнул Алексей, от неожиданности не придумавший ничего лучше.

– Ну-ну, – раздался насмешливый ответ, – вы только про работу не забывайте, а то слишком уж часто курить стали. Вас и на рабочем-то месте совсем не видно.

По дороге в курилку (а куда ему ещё теперь было идти, чтобы не показаться полным идиотом) он нервно оглядывался, ища взглядом хрупкую фигурку. Вокруг кипела работа. Каждый, занятый своим делом, просто не обращал на него внимания, что давало ему хорошее преимущество. Но, несмотря на это, он так и не нашёл её, хотя пару уборщиц всё же встретил. А вот подойти и поинтересоваться у них о новенькой, он не смог, гордость не позволила. Курилка оказалась почти пустой, лишь в углу, в одиночестве, сидел Вовка, словно ожидал именно его.

– Предложение ещё в силе? – Увидев его, брякнул Алексей.

– Спрашиваешь! – Просиял друг.

Ни тон его, ни вид, не говорили о том, что он замешан в чём-то постыдном. Он открыто смотрел на Алексея, не испытывая ни капли смущения. Зато у того, при виде такой неподкупной искренности, глубоко внутри зашевелилось чувство стыда. И пока оно до конца не проснулось, нужно было идти напролом.

– Ты новенькую видел?

– Новенькую? – Для подозрительного Алексея его удивление показалось немного наигранным.

– Ну да, новенькую уборщицу. – Невозмутимо ответил он, доставая из нагрудного кармана слегка помятую пачку сигарет.

– Нет. Вроде все те же, что и обычно.

Если Алексей и хотел поймать его на каком-то глупом несоответствии, то у него это не получилось.

– Грива – во! Глазищи – во! – Азартно жестикулировал Алексей. Увидев, что друг почти докурил, он предпринял последнюю попытку пошатнуть его невозмутимость. – Красавица!

Владимир, успевший за минуту тишины погрузиться в собственные мысли, вздрогнул от неожиданности.

– Кто? – Ошалело переспросил он.

– Да уборщица новенькая. – Скис Алексей, почувствовав себя идиотом. Судя по всему, друг не имел никакого отношения к девчонке. Они даже не были знакомы. По-другому объяснить его спокойствие и отчуждённость он не мог.

– Ну-ну, видимо, действительно, красивая, раз даже ты пришёл в такой ажиотаж. – Произнёс он, заканчивая показавшийся ему глупым разговор. – Ну хоть позови посмотреть на такое чудо. – Он выбросил бычок, и вышел из курилки, оставив смущённого Алексея в одиночестве.

Всю оставшуюся смену Алексей усиленно глазел по сторонам. Его подозрения на счёт Владимира почти рассеялись, но ему хотелось столкнуть этих двоих, и доказать, что он не дурак, и не фантазёр. Да и что там душой кривить, очень хотелось и самому ещё хоть раз полюбоваться на изящную фигурку. Но ни в цеху, ни в подсобных помещениях, и уж, тем более, в курилке, не было даже намёка на дерзкую красавицу. Его внимательность и вездесущесть сыграли ему же на руку. Нудная работа, которую он только с утра проклинал, оказалась легко сделана им одним, да ещё и за полчаса до окончания рабочей смены. Даже Борисыч, как всегда появившийся к вечеру, чтобы подтрунить над его нерасторопностью, ушёл с недовольным лицом, не произнеся ни слова.

Вечером друзья, как и договаривались, отправились в недорогую пиццерию, попить пивка. Владимиру не перед кем было отчитываться, а Алексей, всё ещё злившийся на жену, даже не удосужился позвонить ей, и сообщить, что задерживается. Татьяна же не звонила ему, справедливо считая, что скандалами мужа не удержать.

Уютно расположившись за угловым столиком на мягком диванчике, и водрузив на середину стола огромную пиццу, ребята откупорили по бутылочке пивка. Разговор как-то не клеился. Оба устали после рабочего дня, и думали каждый о своём, не желая делиться сокровенными мыслями. Алексей вообще же, витал где-то в облаках. Наглая девчонка никак не выходила у него из головы. Привлекла она его не только внешностью, но и непередаваемой харизмой, попросту говоря, той самой изюминкой, которой так не хватало его собственной жене. Но, как ни странно, дальше желания просто увидеть её, мечты даже и не шли.

Чем больше пустой тары скапливалось под столом, тем непринуждённее шёл разговор, и откровеннее мысли. Часа через два ребята уже веселились вовсю. Им с большим трудом удавалось оставаться в рамках приличия, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания.

– Слушай, – ни с того, ни с сего воскликнул Вовка, – а за каким лешим ты днём ко мне привязался с какой-то выдуманной девчонкой? Думаешь, я не знаю, что у нас одни полубабки работают? Ты и на лаборанток-то не смотришь, хотя там тоже девчонки, о-го-го есть, а тут какая-то уборщица. – Владимир пьяненько фыркнул, показывая этим, что его не так-то легко обмануть.

Алексей, тоже немало принявший на грудь, стушевался. Та странная встреча уже и ему самому стала казаться нереальной. Всё говорило о том, что такого просто не могло быть. Даже если отбросить в сторону красоту девушки, ведь у каждого свой вкус, всё равно, ни один человек, тем более, незнакомый, не может знать о другом столько подробностей.

– Да я увидел, что ты не в своей тарелке, и решил тебя немного развеселить. – Выкрутился Алексей. – Ведь получилось же.

– А что, так заметно? – Владимир враз помрачнел, чем несказанно удивил друга, который ничего подобного никогда не замечал.

– Ну, есть немного.

Своей абсурдностью разговор стал напоминать Алексею беседу слепого с глухим, но отступать было уже как-то поздно.

– Всё из-за тебя! – С несвойственной ему озлобленностью вскрикнул Владимир.

– В смысле? Я-то тут при чём?

– А, – друг махнул рукой так, словно терять ему уже было нечего, – с девчонкой я встретился. Не красавица, конечно. Не то, что у тебя: глаза – во, грива – во. Он карикатурно передразнил жесты Алексея. Только она настоящая, в отличие от твоей выдумки. И мне с ней так хорошо, как уже лет десять ни с кем не было. Я даже подумывал её к себе пригласить пожить, а там, глядишь, и предложение сделать. Только ты мне всю малину обломал, вот и не знаю теперь – а стоит ли?

– А я-то тут при чём? – от неожиданного поворота Алексей недоумевающе вытаращился на друга. Его словно заклинило на этом вопросе.

Прежде чем ответить, Владимир наполовину опорожнил только что открытую бутылку пива.

– Я когда на вас с Танюхой смотрел, вы мне идеальной парой казались. Чего не коснись, всё у вас замечательно. – Наконец с горечью выдохнул он, вытерев губы рукавом. – Я вообще думал, таких баб не бывает. А тут Женьку повстречал. – Он ненадолго затих, и, судя по глазам, затуманенным не только алкоголем, вспоминал что-то приятное для себя. – Ну, а тут ты, вдогонку, со своими жалобами. – И снова затишье. – Вот я и думаю, если уж у вас такая фигня получилась, то мне и рыпаться некуда.

От этой исповеди Алексею стало дурно, и излишки алкоголя были совсем не причём. В первый раз он видел реальные страдания друга, обычно замкнутого и нелюдимого. Да ещё и почувствовал себя виноватым в сложившейся нелепой ситуации. Он – это он, и его жизнь сложилась так, что изменить ничего уже нельзя. Но Вовка-то! Вовка! У него всё только начинается, и вполне возможно, что ему повезёт намного больше. Ведь нельзя же так всё бросать, даже не попробовав.

Шутки за столом кончились сами по себе. Разговор пошёл хоть и пьяный, но более серьёзный. Битый час Алексей пытался объяснить другу его, к счастью ещё не совершённую, ошибку. В ход пошло всё. И уверения, что он сам виноват в сложившейся ситуации. И клятвы в том, что Танька совсем не такая хорошая, какой кажется на первый взгляд. И жалобы на тёщу, уже несколько лет подряд сосавшую из семьи деньги. И, наконец, дойдя до крайней меры, Алексей во всех неурядицах обвинил только себя. Сейчас он готов был обвинить себя во всех смертных грехах, лишь бы не видеть мучительного для глаз, обречённого выражения лица друга.

Из пиццерии выходили пошатываясь, и для большей устойчивости, приобняв друг друга за плечи. Жутко пьяные, но, тем не менее, довольные проведённым вечером. Алексей ещё и умудрялся придерживать в подмышке большую коробку с пиццей, к которой друзья так и не притронулись.

– А хочешь, я тебя провожу? – Предложил Владимир, с трудом фокусируя взгляд. – Пройдёмся, потрындим ещё. Чё нам мужикам ещё надо, как ни хорошая компания? – Ему хотелось продолжения. Весь его организм был настолько взвинчен, что он не мог стоять на месте, нелепо приплясывая.

Стараясь держать рот закрытым, чтобы не напугать редких прохожих мощной отрыжкой, Алексей отрицательно помотал головой. Днём на работе он полностью выложился физически. А сейчас, всеми силами уговаривая друга не совершать глупостей, он устал ещё больше, но уже морально. Как выяснилось, очень трудно признаваться в тех грехах, в которые ты и сам не верил никогда.

– Не, давай по домам. – Выдавил он, наконец, из себя, подавив икоту. – Завтра последняя дневная смена.

– Не последняя, а крайняя. – Указательный палец назидательно взметнулся к небу. – Последняя будет, когда….

– Всё, всё, я понял. Крайняя, так крайняя, только всё равно домой пора.

– Да, ты прав. – Сник Владимир. – Но мы с тобой ещё отдохнём также? – Тут же воспрянул он от вдохновляющей перспективы.

– Угу, непременно.

Прежде чем разойтись, они ещё какое-то время обнимались, братались, и клялись в вечной дружбе. И только весёлый хохот проходящей мимо парочки, заставил их, наконец-то, разойтись.

Алексей в одиночестве брёл сквозь старую часть парка. Он выбрал эту дорогу, как самую короткую и безлюдную, но фатально ошибся. Под его гадкое настроение сейчас больше подошла бы ярко освещённая улица, где попадались загулявшие компании, и припозднившееся парочки. Они смогли бы отвлечь его от мрачных мыслей. А так он оказался предоставлен сам себе, горько сожалея об этом.

К тому же парк, который он обычно пересекал минут за десять, всё никак не кончался. В пьяном угаре ему начало казаться, что он идёт целую вечность, и будет идти ещё столько же, пока не упадёт замертво. Чуть в стороне, в паре-тройке шагов влево, обрисовался силуэт старых двойных качелей. Это было именно то, что нужно: просто остановиться, и немного прийти в себя. Он сел на хлипкие досочки сиденья, и швырнул изрядно помятую коробку на соседнее. Она тоже стала его раздражать. Бесило всё вокруг, без исключения.

Приняв как можно более неудобную позу, чтобы не уснуть ненароком, Алексей, в полном смысле этого слова, пригорюнился, низко опустив голову. Казалось, ну расслабился, ну выговорился, ну должно же от этого полегчать, в конце концов. Но нет, по всем ощущениям стало только хуже. Намного хуже. Тоска никуда не делась, дополнившись горьким разочарованием. У кого-то нормальная жизнь, без постоянной нехватки денег, и семейных скандалов. У них всё хорошо, замечательно, а у него всё наперекосяк. Ни денег хороших, ни семьи нормальной, так, одни расстройства. Даже нелюдимый Вовка, и тот умудрился найти своё счастье, а ему, словно в насмешку, досталась какая-то пародия жизни, но не сама жизнь.

Неизвестно, сколько он так сидел бы и наслаждался собственным несчастьем, если бы тишину не нарушил звонкий девичий голос.

– Скучаем?

Дёрнувшись от неожиданности, и приведя шаткие качели в движение, Алексей сделал только хуже. К горлу подступила еле усмирённая тошнота, а выпитое пиво запросилось наружу, причём верхом. К тому же вокруг было темно, и он никак не мог понять, кто окликнул его. Слишком непредсказуемы бывают такие ночные встречи, даже если всё началось с невинного вопроса. С трудом сфокусировав расплывающийся взгляд, он, наконец, разглядел впереди себя маленькую хрупкую фигуру.

– Ты? – Выпалил он, всё ещё не веря собственным глазам.

В нескольких шагах от него стояла та самая дерзкая девушка уборщица. Тот же «конский хвост» на голове, то же насмешливое выражение лица. Даже брючный костюм, в который она была одета, оказался такого же колера, как и спецодежда.

– Я, – ответило видение, и испытывающе уставилось на него своими большими глазищами.

– Ты кто? Моё личное приведение? Ты чего ко мне прицепилась? Со свету сжить хочешь? – Алексей чувствовал, что несёт чушь, но остановиться уже не мог.

Девчонка задрала голову вверх, и её звонкий смех наполнил ночной воздух.

– Пшла отсюда, дура! – Не выдержал он.

Смех резко оборвался, и теперь она, не мигая, заглядывала ему в лицо.

– Значит я дура?

– Дура, конечно. Без тебя тошно, жить не хочется, а тут ещё и ты вечно откуда-то вылезаешь.

– Значит я дура, а ты умный? – Не унималась девчонка.

– Да. – Отрубил Алексей, желая покончить с этим бестолковым, каким-то детским разговором.

Девушка вновь задрала голову к небу, но на этот раз она не засмеялась. Её глаза выискивали что-то среди туч, а губы беззвучно шептали.

– Почти полночь. – Отрешённо обронила она. – Ну что ж, умник, я тебе всё же помогу. Получишь именно то, чего желаешь.

Настала очередь Алексея хохотать во всё горло. И пусть у него это получилось не так изящно, но зато от всей души. Слишком уж нелепо и напыщенно звучали слова.

– Держи! – Раздался неестественный визг.

Чисто по инерции он выкинул вперёд руки с раскрытыми ладонями и поймал маленький светящийся предмет. Это оказался небольшой шарик, диаметром примерно с десять рублей. Он весь светился изнутри, наполненный чем-то непонятным, явно химического происхождения. Свет был настолько ярким, что на мгновение ослепил его, отрезав от остального мира. Но это длилось не более пары секунд. В его ладонях шарик начал тускнеть и уменьшаться, пока не растаял окончательно. Переплетя пальцы и сцепив ладони между собой, Алексей понял, что они пусты. И рядом с ним тоже никого не было. Сразу стало тихо, темно и неуютно.

Глава третья.

Загадки и сомнения.

Проснулся он, несмотря на ночные приключения, очень рано. Часовая стрелка не добралась и до шестёрки, а на улице уже вовсю светило солнце. Жутко болели голова, желудок, и переполненный мочевой пузырь. От ощущений во рту хотелось блевать, не вставая с кровати. Как он ночью добрался до дома, напрочь стёрлось из памяти. Из последних воспоминаний осталось только яркое свечение, медленно угасающее у него в ладонях. Этот свет отпечатался на сетчатке глаз, как будто всё происходило минуту назад.

С трудом сфокусировав всё ещё расплывающийся взгляд, Алексей разглядел обстановку родной спальни. Рядом с ним, закутавшись в одеяло, как в кокон, похрапывая, спала Татьяна. Алексей усмехнулся: вечером можно будет подколоть её, что приходит старость. Вечером, только вечером. Потому что, чёрт его знает, как он вернулся домой, и что наговорил, находясь в развинченном состоянии. Хорошо, если все уже спали, и он догадался тихо, мирно, забраться в кроватку под одеяло. А если нет?

Слабо постанывая, и с трудом сохраняя равновесие, Алексей направился в ванную комнату. Душ, только холодный душ мог привести его в чувство. Крана не было и в помине, лишь душевая лейка сиротливо висела на ржавом гвоздике.

– Блин, из дома уйти нельзя. – Бурчал он, стуча зубами, и трясясь под колючими ледяными струями. – Всё поломают моментом, а отец только деньги отстёгивай. Гришка, небось, опять набедокурил. Пора браться за воспитание пацана, а то потом поздно будет.

Выключив воду, и с силой растеревшись махровым полотенцем, Алексей почувствовал небольшое, но всё же облегчение. Голова ещё болела и кружилась, но хотя бы тошнота затаилась глубоко внутри – глядишь, к обеду совсем отпустит. А вот трусы, которые он до этого снял не глядя (просто не мог одновременно наклонить голову, и сдержать накатывающую тошноту), изумили его до крайности. Он точно помнил, что вчера утром надевал обычные синие «семейники» в серую полоску. Сейчас никаких полосок не было. На синем фоне стайками резвились розовые дельфины с задорными мордочками. Явно Танькина покупка, он такую ахинею никогда не приобрёл бы. Вот только как они оказались на нём? Неужели вчера что-то всё-таки было?

На кухне его ожидал ещё один сюрприз. Чайник, как никогда на его памяти, стоял на плите пустой. В вазочке с печеньями тоже не было ни крошки. Да и вся кухня выглядела так, словно здесь вообще не готовили. Ни хлеба, ни его любимой жареной картошки, ни коронных Танькиных салатиков. Создавалось впечатление, что он вчера всё же что-то натворил, если жена обиделась до такой степени, что умудрилась убрать всё съестное. К счастью в холодильнике нашлись два куска пиццы. Они явно пролежали здесь не одну ночь, но оголодавший Алексей слопал их, даже не поморщившись. Горячий кофе немного разбавил неожиданный сухпаёк.

Но и на этом неприятности утра не закончились. В спальне, где Татьяна сладко спала, так и не высунув даже носа из-под одеяла, он нашёл свою одежду в совершенно непотребном виде. На джинсах, на правом колене, красовалась огромная дыра, которую Алексей разглядывал с большим недоумением. Футболка, из светло-серой, стала малиново-бурой, и походила на половую тряпку. Судя по всему, он вчера где-то падал, причём не один раз. Но он этого, хоть убей, не помнил.

Тут же, на стуле, висели почти такие же джинсы, чистые и выглаженные, но на порядок дороже и презентабельнее, светло-серая рубашка с короткими рукавами, и пиджак, по цвету стилизованный под джинсу, но из хорошего материала. Эта незнакомая ему одежда, тем не менее, села на него, как влитая. От всех этих непоняток голова снова начала ныть тупой, пронизывающей болью.

В коридоре, где на месте его кроссовок стояли кожаные коричневые туфли, он даже не стал заморачиваться, а просто обул то, что было, и прихватив барсетку с документами (тоже показавшуюся чем-то странной), вышел на свежий воздух.

Да уж, день не задался с самого начала. Он уже привык, что с похмелья с ним всегда творятся какие-то странности. То время, вырывается из своих рамок, и ведёт себя непредсказуемо. От этого кажется, что предметы и люди, окружающие тебя, движутся быстрее или медленнее, чем положено. То знакомые, а порой и родные лица, становятся совершенно неузнаваемыми. Смотришь на человека, и в глубине души понимаешь, что это именно он, но зрение и слух подводят, и не дают сопоставить имя и внешность. А бывало и ещё хуже. Организм отказывался подчиняться, и все внутренности несколько часов подряд тряслись мелкой дрожью. Куда уж тут обычной тошноте и головной боли.

Но сегодняшний день побил все мыслимые и немыслимые рекорды. К полному похмельному набору добавилась ещё и дезориентация в пространстве. Многие вещи казались чужими и совершенно незнакомыми. Чего только стоили трусы с дельфинчиками и модный пиджак. Если бы не знакомая обстановка квартиры, и спящая рядом жена, он решил бы, что проснулся в совершенно чужом ему месте. Такое похмелье начинало пугать его.

На работу он немного опоздал. Раздевалка была почти пуста, если не считать одного новенького, судя по его суетливости пришедшего на работу первый день. Он как-то странно посмотрел на Алексея, и ретировался, даже не переодевшись. Но ему было совсем не до его загадочного поведения. На шкафчике, который он единолично занимал уже больше трёх лет, висел замок. Не поверив собственным глазам, Алексей подёргал за ручку, но замок никуда не делся, и дверь не открылась. Первая мысль, пришедшая в голову – ребята решили пошутить над ним – но он тут же отмёл её. Во-первых, тогда раздевалка была бы полна, и все с интересом наблюдали за его реакцией. А во-вторых, до такого дурацкого розыгрыша просто никто бы не додумался. Оставалась лишь одна версия – всё это происки Борисыча, который давно подкапывает под него. А вот зачем он это сделал, ему предстояло выяснить.

Поднявшись на второй этаж, где расположилось начальство, каждый в личном кабинете, он немного оробел. Простые рабочие здесь бывали очень редко, и то, не по своей воле, а когда вызовут. А такие вызовы не сулили ничего хорошего, так что здесь любого работягу, боящегося потерять работу, невольно начинало потрясывать. От пафосного интерьера, чего стоили одни только кожаные диваны, окружённые огромными кадками с неизвестными растениями, становилось ещё хуже. Создавалось впечатление, что смыслом работы дизайнера было запугать приходящих сюда простых людей.

Но если уж всё не задалось с самого утра, то к вечеру станет только хуже. А это был явно не его день. Несмотря на то, что рабочий день уже начался, кабинет начальника оказался закрыт и не освещён. Тихо, так, чтобы его никто не услышал, Алексей от души чертыхнулся. О том, что делать дальше, если ситуация сложиться подобным образом, он даже не подумал. Оставалось ждать, пока Борисыч появиться, или идти на рабочее место в личной одежде, что строго воспрещалось правилами. Пока он стоял в нерешительности, не в силах разрешить сложную дилемму, его окликнул женский кокетливый голосок:

– Алексей Игоревич, вы, случайно, не Кирилла Борисовича ищете?

Ещё не сообразив, что именно в вопросе смутило его больше всего, Алексей резко обернулся. В закутке, сгрудившись вокруг кофемашины, стояли три ухоженные дамы неопределённого возраста. Двух из них он знал. Одна заведовала отделом кадров, и именно к ней он обращался, заполняя анкету при трудоустройстве. Вторая штудировала их каждый год по технике безопасности. А вот третью он видел в первый раз. Или она пришла к ним недавно, или поле её деятельности находилось слишком далеко от простых рабочих. Но вот как зовут хоть одну из них, он, хоть убей, не смог бы вспомнить. Как зовут хоть одну из них…

Он понял, что именно так покоробило его в простом вопросе, и от этой мысли у него на лбу выступила испарина, хотя сушняк достиг такого пика, что казалось в организме не осталось ни капли воды. Одна из этих фиф, которые не то что не здоровались, а даже не смотрели в сторону рабочих, назвала его по имени-отчеству. По имени, мать его, отчеству. Он, как дурак, открывал и закрывал рот, но пересохшее горло не выдавало ни единого звука. Кадровичка и инструкторша, отвернувшись для приличия, ехидно хихикали. Незнакомая ему дама, а это именно она обратилась к нему первой, невозмутимо продолжила:

– Он сегодня задерживается, так что идите в свой кабинет. А я, как только увижу его, сразу передам, что вы его искали.

Наманикюренным, невероятно длинным ногтём, она указала на ближайшую дверь. Алексей невольно проследил направление её изящного жеста, и окончательно впал в ступор. «Зимин Алексей Игоревич. Начальник отдела снабжения.» – бесстыдно кричали буквы с горевшей золотом таблички. Он прочитал эту надпись раз десять, никак не меньше, пока весь смысл её не дошёл до его кипящих мозгов. Дойти-то дошёл, но остался таким же непонятным, как и при первом прочтении. Со стороны кофемашины опять послышались еле сдерживаемые смешки. Дамы, про которых он почти забыл, с любопытством наблюдали за ним. Если бы он был трезв, и не мучился диким похмельем, то просто плюнул бы, и закрыв глаза на все непонятки, ушёл бы на рабочее место. А там, глядишь, всё и прояснилось бы. Но голова отказывалась соображать, а тело требовало только одного – воды, много воды, чтобы хоть немного унять внутреннюю дрожь. А тут ещё и три пары глаз прожигают его насквозь, не давая сосредоточиться. Просто для того, чтобы выиграть время, и прийти в себя, он шагнул к двери, и не оборачиваясь, поспешно скрылся за ней.

Первое, на что он наткнулся в незнакомом ему кабинете, был кулер, на котором стояла обычная безликая офисная кружка с логотипом компании. Он пил и пил холодную воду, от которой ломило зубы, и немело нёбо. И только когда вода просто перестала в нём помещаться, он налил ещё порцию, и тяжело дыша, отошёл от агрегата. Физически ему, конечно, полегчало, но вот морально. Мысли метались по черепной коробке как вспугнутые светом тараканы, не имея ни формы, ни содержания.

– Что со мной, вообще, происходит? – Как маяк светила главная и самая назойливая из них. – Может я тронулся умом? Да нет, я-то совершенно нормальный, если не считать, конечно, тяжёлого похмелья. А вот окружающие, действительно, посходили с ума. Жена, которая за одну ночь позабыла, как готовить еду, офисники, которые не знали его в лицо, а теперь называли по имени-отчеству, и наконец, этот кабинет с его фамилией, явно принадлежащий именно ему. Слишком большие изменения произошли со вчерашнего дня. Стоп! А может вовсе и не со вчерашнего? Может это уже совсем другое похмелье? Да и не выпил он вчера столько, чтобы чувствовать себя так хреново. Получается, что из его памяти выпал отрезок времени, за который и произошли все эти изменения.

От такого вывода легче не стало. Сразу появились новые вопросы: Как он умудрился потерять память? Сколько времени прошло? И какие ещё новые сюрпризы ждут его впереди?

Алексей подошёл к окну, и упёрся лбом в стекло. Испуганными глазами на него смотрело расплывчатое, слегка потрёпанное отражение. Выглядел он точно так же, как в день пьянки с Вовкой, не изменившись ни капельки. Да и офисницы, наблюдавшие, как он ломится в чужую дверь, не претерпели ни малейших изменений. Значит времени прошло не так уж и много. От силы год, ну два. За меньшее время он просто не успел бы взлететь так высоко.

Алексей внимательно оглядел свой новый кабинет. Ему нужно было найти хоть что-нибудь, подтверждающее его теорию. Чистый стол с компьютером, ещё одно растение в кадке, которое он сразу же окрестил рододендроном, пара шкафов с папками, и сейф. К сейфу он прямиком и направился. Массивный железный ящик оказался незапертым, но хранилось в нём самое настоящее сокровище. Клад состоял из бутылки коньяка, банки кофе, и коробки с рафинадом. Ничего необычного, но это было именно то, чего сейчас не хватало Алексею. Через пять минут он, как настоящий хозяин кабинета, сидел за столом и смаковал горячий, чуть терпкий напиток.

С каждым глотком похмелье уходило всё быстрее, а жизнь заиграла новыми красками. Во всём плохом есть что-то хорошее, не правда ли, а в сложившейся ситуации он уже и не видел ничего плохого. Сразу вспомнился старый фильм «Клик», с Адамом Сэндлером в главной роли. Прикинув сюжет на себя, он даже решил, что герой зря отказался от волшебной игрушки, просто обращаться с ней надо было с умом.

Взглядом победителя он осмотрел СВОЙ кабинет, и в первый раз заметил то, отчего поперхнулся последним глотком кофе. На электронных часах (и как это он раньше их не заметил), висевших прямо над дверью, цифры, показывающие время, периодически сменялись цифрами, показывающими текущую дату. Зеленоватая надпись гласила: 27.07.2021.

Стараясь не поддаваться панике, Алексей встал из-за стола, навёл себе ещё одну чашку кофе, плеснул в него двойную порцию коньяка, и снова сел на место. Опустошив одним махом половину чашки, и мысленно досчитав до десяти, посмотрел на часы. Нет, он не ошибся, и дата осталась точно такой же, как и пару минут назад. Получалось, что вчера, отработав смену водителем погрузчика, а вечером напившись с лучшим другом вусмерть, сегодня он оказался уже на должности начальника отдела снабжения. Для него это был первый день, но судя по поведению остального «офисного планктона», они прекрасно знали и его самого, и его привычки. Все теории, так удачно им выстроенные, рушились прямо на глазах. У него оставался только один путь – притаиться, и наблюдая за окружающими, попытаться разобраться в происходящем. Больше ничего дельного в голову не приходило.

До самого обеда, не высовываясь из кабинета, он просидел в одиночестве. К нему никто не заглядывал, а он сам и не собирался проявлять ненужную инициативу. Оставалось только выжидать, наливаясь кофе, и стараясь не переборщить с коньяком, чтобы не вылететь с работы в первый же день.

Около двенадцати часов за дверью начали звучать сначала приближающиеся, и тут же удаляющиеся шаги. Алексей слушал их с замиранием сердца, очень боясь, что кто-нибудь, да заглянет к нему. Но нет, последние шаги затихли на лестнице, а он так и остался в одиночестве. Весь офис умёлся на обед, и на целый час можно было расслабиться, не опасаясь неожиданных посетителей.

Но не тут-то было. Через пять минут звуки возобновились. На этот раз они оказались более странными – шаркающими, лязгающими, и дребезжащими – не поддающимися никакому объяснению. Он даже не успел сообразить, что, собственно говоря, происходит, как дверь открылась, и в кабинет въехала тележка, с трудом толкаемая пожилой уборщицей.

Ни она, ни хозяин кабинета, совершенно не ожидали этой встречи. Несколько секунд они в молчании смотрели друг на друга.

– Здрассти. – Брякнул Алексей, не зная, что ещё можно сказать работнице с половой тряпкой, находясь в роли начальника.

– Мне бы помыть. – Произнесла она, сбитая с толку приветствием.

Алексей понял, что свершил ошибку, и постарался придать голосу побольше суровости.

– А нельзя как-нибудь в другой раз?

Видимо такой вопрос ей не задавали никогда, и старушка уставилась на него маленькими глазками, почти незаметными за толстыми линзами очков. Она переминалась с ноги на ногу, беззвучно шевеля губами, словно никак не могла подобрать подходящих слов, но, судя по всему, уходить не собиралась. И тут, словно сквозь призму времени, Алексей увидел свою умершую бабушку. Она тоже всю жизнь проработала уборщицей, и, видимо, не раз оказывалась вот в таких вот ситуациях, только пожалеть её было некому. Тяжело вздохнув, он прихватил барсетку, и молча вышел из кабинета.

Если не удалось посидеть в одиночестве, то самым разумным сейчас было, спуститься в столовую. В желудке плескалось только кофе с коньяком, и горячий обед ему не помешал бы.

Условно столовая была разделена на две неравные части. В одной, более просторной, обедали рабочие. В другой, скрытой всё теми же вездесущими растениями, питались только офисники. Набрав полный поднос еды, и расплатившись бесконтактной карточкой (которой только вчера у него ещё не было), он твёрдым шагом направился к плотной стене растений. Только один из четырёх столиков, выстроенных в ряд, оказался занят. За ним расположились всё те же три дамочки, которые встретились ему утром. Остальное начальство разъехалось по домам, да по ближайшим кафешкам. Важно кивнув им головой, хотя от происходящего внутри всё тряслось мелкой дрожью, он направился к самому дальнему от них столику, да ещё и сел к ним спиной, чтобы спокойно пообедать.

– Приятного аппетита, Алексей Игоревич. – Раздался нежный голос, как только он поднёс ко рту первую ложку. Так же, как и при первой встрече, он сопровождался тихим хихиканьем.

Чуть не поперхнувшись борщом, он всё-таки сумел совладать с собой.

– И вам того же. – Буркнул он в ответ.

По старой привычке ел он довольно быстро, да и компания не располагала к долгой трапезе. Но как Алексей не торопился, пришлось стать невольным свидетелем чужого разговора. Да и дамочки не очень-то его и стеснялись.

– Ну, а я ей и говорю, не лезь не в своё дело. А если ещё раз будешь про меня гадости рассказывать, я тебе такую райскую жизнь устрою, что мало не покажется.

– Да уж, ты своего не упустишь. – Вздохнула одна из собеседниц.

– Ой, Кать, угомонись уже, – вмешалась третья, – рассказывай дальше, Лен.

– А что рассказывать-то? Она на меня глазищами позыркала, позыркала, а возразить-то ей и нечего. Смотрю, губы затряслись, нос сморщился, стоит, чуть не плачет. Мы с ним, говорит, три года вместе прожили, семью собирались создавать, а тут ты, некстати появилась. Это она про меня. Не сумела нахрапом взять, решила разжалобить. Только не на ту напала. Это какая же, говорю, у вас семья получилась бы, если он при первой возможности от тебя свинтил. Сиди, и не хрюкай, считай, что я тебя спасла вовремя.

Дамочки встретили окончание монолога завистливыми вздохами и поощрительными поддакиваниями.

– Ой, девочки, а я вчера…, – голос притих, и слышно было только невнятный шёпот и дружеское хихиканье. Зато Алексей, не отвлекаемый больше бабскими разговорами, с крейсерской скоростью прикончил обед. Лично отнеся поднос с посудой к окошку столовой, что за этими столиками не делалось никогда, он схватил барсетку и удалился восвояси. Его голова была забита другими мыслями, очень далёкими от женского бестолкового щебетания.

В кабинете, который он уже по праву считал своим, он с удобством устроился за столом, и поставил перед собой барсетку. Минут пять он сидел неподвижно, разглядывая новую, не свою вещь. Ещё утром она показалась ему странной и незнакомой, но списав, как и всё остальное, на жёсткое похмелье, он даже не стал заморачиваться. Теперь же, осознав, что не только вещи вокруг, но и он сам стал другим, он, с любопытством первооткрывателя, торопился изучить свою новую жизнь.

То, что барсетка была сделана из натуральной кожи (он такой и в руках никогда не держал), его ни капли не удивило. Больше интересовало содержимое, которое могло рассказать много интересного. Недолго думая он просто вывалил все вещи на стол. Получилась довольно внушительная кучка, на самой вершине которой лежали ключи от машины с пультом сигнализации и массивным брелоком. Ещё не доверяя своим глазам, Алексей тихонько присвистнул. Судя по всему, он являлся обладателем Тойоты. А если она ещё и окажется новенькой, то все его знакомые передохнут от зависти. Ну, так это ведь не трудно выяснить. Он разгрёб кучу, и выудил ПТСку. Интуиция его не обманула. Он действительно являлся счастливым обладателем Тойоты Камри прошлого года выпуска с регистрационным номером Л354ТА.

Не желая останавливаться на достигнутом, да и просто войдя во вкус, он продолжил раскопки. Кто бы мог подумать, что в маленькую барсетку влезает столько ерунды. Он откопал штук десять визитных карточек, на которых значилось только женское имя, и номер телефона. Почти столько же визиток оказалось от ночных клубов, салонов красоты, и саун. Довершали весь этот хаос бесчисленное количество скидочных карт от меховых и ювелирных салонов. Алексей просто сгрёб все картонки в кучу, и в беспорядке засунул обратно. Ни одна из них его не заинтересовала.

А вот наличные, примерно около двадцати тысяч, привели его в замешательство. Зачем он снял их? Хотел что-то купить, кому-то отдать, или же просто держал на карманные расходы? И если последнее предположение всё же верно, и он мог позволить себе держать такие деньги просто так, то какая же сумма хранилась на карточке? Неужели он богат? И пусть это не то богатство, которое с виллами, яхтами и эксклюзивными шмотками, но если ему теперь не нужно задумываться о повседневных расходах, то он явно попал в рай.

Алексей убрал всё обратно, с любовью разложив даже не нужные ему визитки, и вальяжно откинулся на спинку кресла. Он уже не задумывался о том, что с ним произошло, и почему всё так круто изменилось, он просто радовался всему произошедшему. Теперь всё пойдёт совсем по-другому. Во-первых, с ним начнут считаться, ведь начальник отдела снабжения, это тебе не простой рабочий. Во-вторых, исчезнет рутинная забота о добыче денег. В выходной можно будет просто расслабиться, а не заморачиваться поиском калыма. И, в-третьих, у него появится больше времени, чтобы проводить его с семьёй. Глядишь, и с Гришкой найдётся общий язык, и сын станет более покладистым. Именно таким мечтам предавался Алексей, и именно такой он представлял себе, наконец-то наступившую, новую жизнь.

Но даже в таком радужном настроении рабочее время тянулось очень уж медленно. Это раньше он не успевал переделать всю работу, а теперь и заняться было нечем. Правда несколько раз заглядывали молодые девчонки с кипами бумаг на подпись (первая из них напугала его до икоты), но он быстро привык к ним, и ставил свою резолюцию, даже не вникая в суть дела.

Похмелье ушло окончательно, и теперь жутко хотелось курить. Страшно подумать, он не курил аж со вчерашнего вечера. А заветная пачечка осталась в тех самых, окончательно испорченных шмотках. Но Алексей, за этот день будто родившийся заново, чувствовал себя более уверенно. Логично рассуждая, что на его рабочем месте просто не может не быть сигарет, он начал методично обшаривать ящики стола. И действительно, в одном из них нашлась запечатанная пачка сигарет. Правда это были ароматизированные LD с кнопкой, но за неимением другого, он обрадовался и таким. Ещё побаиваясь идти в общую курилку, Алексей по пояс высунулся в окно, и с наслаждением затянулся. Вкус табака перебивался сильным вкусом ментола, но, несмотря на это, курение ещё никогда не доставляло ему столько удовольствия. И потом, ему по статусу пора привыкать к более изысканным ощущениям, даже в таких обыденных вещах.

К концу рабочего дня Алексей включил компьютер, и сделал вид, что усиленно работает. Ему не хотелось выходить вместе со всеми, а для этого нужно было какое-то оправдание. Мимо двери его кабинета некоторое время шаркали ботинки, и стучали каблучки. Когда он уже решил, что до него просто никому нет дела, в дверь просунулась женская голова, окружённая облаком кокетливых кудряшек.

– Алексей Игоревич, что же вы домой не идёте? Рабочий день уже закончился. – Томно произнесла начальница отдела кадров, так заразительно хихикавшая за обедом.

– У меня работы много. – Буркнул он, не отрывая взгляда от монитора, создавая как можно более деловой вид.

Женщина недоверчиво хмыкнула, но видя, что он не обращает на неё внимания, недоумённо пожала плечами, и скрылась за дверью. Алексей выдохнул с облегчением – можно было спокойно собираться домой. Только убедившись, что стоянка для машин, находящаяся, по счастью, под его окнами, полностью опустела, он тоже покинул офис.

Домой он почти бежал. Торопился так, что изменил своим привычкам, и совсем не смотрел по сторонам. Сегодня ему не нужно было поднимать себе настроение. Оно и так играло и искрилось в нём, грозя вырваться наружу с необратимыми последствиями. Какими глазами на него посмотрели бы прохожие, начни он вдруг петь во весь голос, или, например, громко смеяться, увидев что-нибудь забавное?

Лишь возле дома Алексей слегка притормозил, переводя дух. На парковке во дворе, как и вчера, стояло много машин. Но он был уверен, что одно, но довольно существенное различие, всё же имелось. Сегодня его девятка волшебным образом трансформировалась в новенькую Тойоту. Найти её оказалось довольно легко. Она стояла прямо напротив его подъезда, блестя на солнце тонированными стёклами и лакированными боками. Затаив дыхание, Алексей подошёл к машине, и любовно провёл рукой по гладкой поверхности капота. Он и не думал, что когда-нибудь станет обладателем такой красавицы. Не сумев удержаться, он достал брелок сигнализации, и нажал на него два раза, выдерживая небольшой интервал. Машина, тихонько гуднув, покорно открыла замки, и сразу же закрыла вновь.

– Завтра мы с тобой покатаемся. – Тихонько шепнул Алексей, как шепчут на ушко любимой женщине.

Вспомнив, что несколько минут назад он торопился домой, мужчина с сожалением оставил машину скучать в одиночестве. У них впереди будет ещё много совместных приятных часов для поездок.

Возле родной двери, по непонятной причине слегка оробев, он напрочь забыл про ключи, и боясь передумать, быстро нажал на белую клавишу звонка.

Глава четвёртая.

Первые разочарования.

Отрывистая, но пронзительная трель, лишь слегка приглушённая бетонными стенами, унеслась от него, затихнув глубоко в недрах квартиры. В ответ, где-то там, в глубине, послышался дробный топот маленьких ножек. Он становился всё сильнее и громче, пока резко не оборвался прямо на пике, с противоположной стороны двери. С замиранием сердца Алексей слушал сопение вперемежку с пыхтением, приглушаемые сухим треском отпираемого замка. Он и сам не знал, отчего так переживает. Когда он утром уходил на работу, по крайней мере, дома, было всё как обычно, если, конечно, не считать мелких неприятностей в виде отсутствия крана, пустого холодильника, и украденной одежды. Тогда почему же он стоял сейчас под дверью с потными ладонями и отчаянно бьющимся сердцем?

Но, наконец, его мучения кончились. В последний раз щёлкнул замок, и дверь распахнулась. Дашка, с детской непосредственностью, выскочила на лестничную клетку в одних колготках и коротенькой маечке.

– Папка пришёл! – Вопила она на весь подъезд, не переставая подпрыгивать, словно мячик, и протягивать к нему руки.

Прижав её к себе, Алексей почувствовал, как успокаивается сердцебиение, а на душу опускается вселенское спокойствие. Несмотря на все его глупые подозрения и нелепые догадки, дома всё обстояло как обычно. И самым лучшим подтверждением этому был маленький человечек, вертевшийся у него на руках. Отец стоял в тёмном коридоре, прижав дочь к груди, и нашёптывая ей на ушко ласковые слова. Оба светились от счастья, позабыв обо всём на свете. Идиллия была прервана ярким безжизненным светом, внезапно залившим их укромный уголок. Привыкшие к темноте глаза сразу же заслезились, превращая всё вокруг в неясные расплывчатые пятна.

– И долго вы тут будете стоять, обнявшись, словно два бомжа на помойке? Между прочим, если так рано припёрся, мог бы и пожрать купить что-нибудь. Теперь придётся опять пиццу заказывать. Она мне уже в глотку не лезет.

Кое-как проморгавшись, Алексей уставился на ту, которая так нещадно отчитывала его. В дверном проёме, облокотившись на косяк, стояла молодая женщина, одетая в коротенький халатик, лишь слегка запахнутый на груди. Ещё больше, чем полуобнажённое тело, его ошарашило её лицо. В глаза сразу же бросались длинные ресницы, кончиками доходящие аж до самых бровей, и огромные пухлые губы, занимавшие почти всю нижнюю часть лица. На бледное, чуть не до синевы, личико, периодически падала белокурая копна волос, которую женщина, изящным движением левой руки тут же откидывала назад. В правой она держала длинную тонкую сигарету, которая дымилась, оставляя в воздухе резкий неприятный запах. Это была какая-то улучшенная, так сказать оттюнингованная копия его жены. Если бы она не занималась всю жизнь детьми и хозяйством, а тратила бы деньги и время на себя, то стала бы именно такой. Осознав, что вот эта вот раскрепощённая, ухоженная женщина, является его женой, Алексей внутренне возликовал. Это была именно та перчинка, та червоточинка, которой не хватало его всегда покорной Татьяне. Послушный мыслям своего хозяина «дружок» в штанах радостно зашевелился. Оба предвкушали эпическую незабываемую ночь, которая запомнится на всю жизнь.

– Ау, Земля, Земля, приём, я Марс! – Неземное создание приблизилось на пару шагов, и теперь размахивало перед его лицом руками, заставляя морщиться от вонючего запаха сигареты. – Я говорю, мы жрать сегодня что-нибудь будем, или нам можно сразу ложиться и подыхать с голода?

Бытовым вопросом она вывела Алексея из ступора, заставив позабыть все эротические мечты, и вернуться на грешную землю. Ещё минута понадобилась ему, чтобы переварить услышанное.

– Хорошо, – произнёс он, ставя девочку на пол, – говори, что купить, я сейчас быстренько сбегаю в магазин.

– Картошки со свеклой, сейчас борщ буду варить. – Буркнула она, не глядя на него.

Алексей, не уловивший иронии в голосе, и не заметивший недоумевающего взгляда, схватил с тумбочки записную книжку и ручку, приготовившись записывать. Он никогда не ходил в продуктовый магазин сам. Всё, даже сигареты и алкогольные напитки покупала его жена, конечно же, ориентируясь на его вкус. И уж, тем более, он не знал рецепта борща, так что полагаться в этом деле на собственную память не стоило.

– Ты что, совсем сбрендил, дурак? – Взвизгнула Татьяна, увидев, как он, с серьёзным видом ищет в потрёпанном блокнотике чистый листок. – Шуток не понимаешь? Говорю же – купи еды. Салатиков, курочки… гриль, – добавила она, видя, что муж никак не въезжает, – можешь роллов принести, тоже не откажусь. Ферштейн?

– Ферштейн. – На автомате ответил ошарашенный Алексей.

– Тогда чеши шустрее.

Алексей вновь оказался на лестничной клетке, выпихнутый туда маленькой, но крепкой ручкой. От непривычных воплей в его и так ошарашенном мозгу, произошла небольшая дезориентация. Двигаясь в заданном направлении, он слегка потряхивал головой, как человек, которому в уши попала вода, но его недоумевающий взгляд говорил о многом. Если у человека за один день, вернее за одну ночь столь кардинально переменилась вся жизнь, то тут главным было, удержаться на плаву, и не сдвинуться умом.

Во-первых, работа. То, что он сидел теперь в начальниках, и перебирал бумажки, а не носился по цеху как угорелый, оказалось довольно приятным бонусом. Были, конечно, и минусы – он совсем не знал, в чём же именно заключается его непосредственная работа. Ну не в перебирании же бумажек, и раздаче автографов. Это было бы довольно просто. С этим ещё предстояло основательно разобраться, и как можно скорее.

Во-вторых, достаток. Деньги в их семье явно водились, хотя основным добытчиком всегда был один он. Об этом говорила не только дорогая машина под окнами, о которой он, кстати, благополучно забыл, выйдя из подъезда, но и явная привычка жить на широкую ногу. Судя по реакции Татьяны, борщи они явно не готовили, предпочитая покупать готовую еду. Даже не обладая никакими экономическими познаниями, он понимал, насколько второе выходит дороже первого. Да и сама жена выглядела так обалденно, что сумма, потраченная на неё, казалась заоблачной. Оставалась непонятной только убогость жилья. Неужели, обладая средним достатком, они не могли позволить себе квартиру пошикарнее?

Ну и в-третьих, и в самых главных – это новая версия его старой жены. Немного ухищрений, и серая мышка превратилась в ослепительную красавицу, с которой не стыдно и в ресторан пойти. Крысиные хвостики, которые она сооружала у себя на голове, доводили его до зубовного скрежета. А всего-то и требовалось – просто сменить причёску. Да и характер у неё стал волевой. Вон как быстро, прямо с порога, она взяла его в оборот, даже не дав, как следует очухаться. Но ничего, и с этим можно справиться, ведь не всегда же она такой была.

Так, перебирая в уме все плюсы и минусы своей новой жизни, Алексей добрался до ближайшего магазина. Справа от входа приютился банкомат, и озарённый новой мыслью, он направился к нему. Умный аппарат проглотил карточку, и замер в ожидании новой команды. Но, как оказалось, изменилась не только сама карточка, но и пин-код к ней. Два раза введя неправильные цифры, Алексей нажал отмену, и крепко сжал в руке выплюнутый пластиковый прямоугольник. Именно это досадное недоразумение повернуло все его расчёты в другую сторону. Мысль, мелькнувшая где-то вдалеке, ныла зубной болью, и не давала сосредоточиться. Но что-то мешало ей обрести свою истинную форму, и она постоянно ускользала из сознания.

В расстроенных чувствах, не в силах понять, что же именно так насторожило его, Алексей бродил меж стеллажей с продуктами. Для него это было новым и непривычным делом, что не способствовало концентрации внимания. Второй раз проходя мимо молочной продукции, но так и не положив ничего в тележку, он отвлёкся на тихий писк телефона.

– Хорошо хоть телефон остался таким же. – Уныло подумал он, открывая пришедшую эсэмэску.

«Купи ананас, и давай быстрее». – Гласило короткое послание от жены.

Тяжело вздохнув, Алексей нажал кнопку возврата, и замер, увидев на экране, рядом с лаконичным – «жена», более интересный номер – «900». Размышляя о том, что только такой растяпа как он, мог забыть про эсэмэс оповещения, он с надеждой ткнул в заветные циферки. Последней оплатой, как и следовало ожидать, прошёл сегодняшний обед в столовой. А вот сумма, оставшаяся после этого, впечатлила его основательно. Он, конечно, рассчитывал, что заработок его увеличился, но не настолько же.

Настроение, как ртутный столбик термометра, засунутого в горячий чай, стремительно рванулось вверх. Грустные мысли, водившие бесконечный хоровод у него в голове, моментально улетучились. И даже безумный хаос магазина стал простым и понятным. Тем более, метрах в десяти впереди, показалась большая вывеска: «Салаты, куры гриль, готовая еда».

К прилавку Алексей подошёл задрав подбородок, выпятив грудь, и ощущая себя, как минимум, царём всея Руси. За прилавком маялась девушка, она робко улыбалась проходящим мимо людям, в ожидании редких покупателей.

– Мне салатик, – он не заморочился ни приветствием, ни самой элементарной вежливостью, – вон тот, тот, и тот, только по чуть-чуть. – Его палец быстро скользил по стеклу, указывая на выбранную наугад еду. – И курочку тоже заверни.

Девчонка завертелась юлой, боясь опростоволоситься, и не угодить хмурому покупателю. Руки двигались почти с нечеловеческой скоростью, а с лица не сходила улыбка. Но когда Алексей отошёл, получив желаемое, она даже на секунду понурилась, словно эта работа отняла у неё все силы. Но это была лишь секундная слабость. Завидев приближающуюся пожилую пару, продавщица, как стойкий оловянный солдатик, выпрямилась на своём посту, и засияла лучезарной улыбкой.

Докупив ещё кое-каких продуктов, и с несвойственной ему гордостью расплатившись на кассе наличными, Алексей покинул кишащий людьми магазин. Свежий воздух, не отягощённый непрерывно сменяющимися ароматами, поступил в лёгкие, и он с облегчением вдохнул его, словно учился дышать заново. Но, стоило признаться, что ему понравилось сиё действо, и чуть попозже он был бы не против его повторить. А сумма на карточке грела душу, предоставляя широкую свободу выбора. Ещё вчера это было пределом его мечтаний.

Дома царила тишина, лишь из спальни доносился приглушённый звук телевизора. Там он своих девочек и нашёл. Татьяна, вольготно расположившаяся на кровати, увлечённо смотрела какую-то передачу, а Даша тихо сидела на полу, перебирая разномастные кубики. Алексей нервно сглотнул, любуясь точёными ножками жены, полностью выставленными на обозрение. И как это он раньше не замечал, какие они у неё ровные и красивые? Да и не одевалась она так вызывающе до сегодняшнего дня.