Последнее дело Жерново бесплатное чтение

-1-

– Михална, встречай! Ты дома?

Из-за угла дома гибкой тенью мелькнула огромная кошка и бросилась мне на грудь.

– Рыська, дурёха старая!.. Меня и так ноги не держат… Мамка где?

– …Да здесь я, здесь. Чего кричим? Кого ищем?

– Люд, забери Рыську. Обслюнявила всего.

– Ещё не вечер… Чара, Саша приехал!

– И эта дома…

Чёрная как уголь Чара… да, была чёрной лет пять назад, поседела уже… Не спеша, отодвинула Рыську плечом и положила голову мне на колени.

– Хорошая моя… Соскучилась… Давно привезла?

– Вадик привёз.

– А сам что?

– У него работа, в театре, сам знаешь, дел невпроворот.

– Позвонила бы, чай, не чужие.

– Да уж… Чай будешь?

– А как же!.. И чай тоже.

– Алкоголь в доме не держу.

– У меня с собой.

– Пьяница.

– Да ладно тебе… Вечером бутылочку уговорим?

– С одной что ли приехал? Так и поверила.

– Вторую на озеро.

– Проходи… Голоден?

– Дык… с дороги вообще-то.

– Сейчас накрою.

– Утром-то Вадим выгуливает, а вечером поздно уже, какие там пробежки, отбегал своё.

– Да уж, возраст не обманешь.

– Ой, кто бы говорил… Шарлоттку бери, вчера испекла.

– Спасибо… Как сын?

– Месяцами не видим. Из Вартовска приехал, три недели дома отбыл и снова на вахту.

– Куда?

– На Байкал.

– Жениться не надумал?

– Есть у него кто-то, не видела пока.

– Потерпишь.

– Внуков хочется, – вздохнула Людмила.

– У кого-то и…

– Да какой из тебя отец… был бы…

– Поэтому к Вадику и сбежала?

– Поэтому тоже. И не сбежала, а ушла, между прочим, пока ты со своими бандитами разбирался… Ешь, ешь, не отвлекайся… А что так поздно?

– Автобус по дороге сломался, километра три пешком пришлось.

– А-а… то-то Чара скулила… Надолго?

– На две ночёвки. С рассветом уйду, через два дня обратно.

– Тебе приготовить?

– Я мяса привёз, сегодня сваришь, пару банок возьму, остальное оставишь.

– Куда мне! Я же мясо не ем почти.

– Опять колбасу жрёшь? Дура ты, Михална, лучше мяса может быть только мясо.

– Девкам скормлю.

– Для Рыськи сырого надо оставить.

– Знаю, не маленькая… Ну, доставай гостинцы, да на веранду пойдём, пока распогодилось.

– Штопор найди, я дома забыл.

– Лучше б удочки свои забыл.

– Типун те на язык.

– Вот сейчас как оскоромлюсь!..

– Вадика своего воспитывай.

– Стаканы, бокалы?

– Да ну бокалы… «привыкли руки к стакана́м».

– Хорошо тут у вас, только тесновато стало.

– Цивилизация…

– Это что ли?.. Издеваешься?

– Автобус рейсовый пустили, до самой Каменки.

– Ага. Который сначала отменили… Понастроили усадеб, к озеру не подойти.

– Ну ты-то подойдёшь, даже не сомневаюсь… Саш, оставайся, поживи пару месяцев, до холодов хотя бы.

– Твой ревновать не будет?

– К тебе?

Людмила расхохоталась.

– …Тридцать лет назад мог бы сдури, а сейчас… ревновалка отсохла… Ой, Жерново́, чуть опять не забыла! Сейчас…

– Вот. Это тебе.

Передо мной легла крупной вязки безрукавка из козьей шерсти.

– Мама вязала, так без дела и провалялась в нафталине.

– А Вадику почему не отдала?

– Во-первых, он это точно носить не станет…

– А ты предлагала?

– …А во-вторых, мама вязала для тебя.

– Сколько же лет…

– Вот именно… Цени, Жерново́, какая у тебя тёща была.

– Спасибо, Люд, честное слово спасибо.

– …Саш, как там Аркаша с Наташей? – Людмила сменила тему.

– Не знаю, с весны не виделись… Наверно, хорошо.

– До сих пор служит?

– Пока служит… А Вадим что, так и не общается с братом?

– Дураки оба. Родителей столько лет уж как нет, сами состарились…

– …Звонил ему вчера, с днюхой поздравил.

– Съездить не мог?

– Да замотался с делами.

– Ой, с делами… Какие у тебя дела на пенсии?

– Есть кое-какие… бывают. На пенсион, сама знаешь, прожить трудно.

– Не совался бы ты, Жерново́, в эти дела…

– Так, тему закрыли.

– Как скажешь… Сколько Аркаше?

– Шестьдесят три.

– А, ну да… моложе тебя.

– Самую малость.

– Ладно, допивай без меня, пойду мясо готовить. Мариновал?

– Ночь в кефире.

– Может, на шашлык оставить несколько кусочков?

– Оставь, если будет что.

– Рыська, мясо хочешь?.. За мной.

-2-

В пять часов город ещё спит, а я просматриваю последние новости. В шесть выхожу на прогулку перед завтраком, а потом либо по делам, либо верхом на Хонде. Люблю прокатиться с ветерком да по проспектам.

Сегодня все дела по боку, в девять за мясом, подготовить удочки и занести ключи соседке, – кормилице Семафора. Кот никого к себе не подпускает, а тётку Амалию жалует. Не поймёшь котов этих…

– Здравствуйте, уважаемый, как ваше драгоценное здоровье?

– Привет, Акмал, неплохо. Как сам?

– Вашими молитвами, Александр Иванович… Вам как обычно?

– Сегодня, пожалуй, килограмма три возьму, – за город еду. Наберёшь?

– Для вас найдём… Далеко?

– На Карельский перешеек.

– Карелия?

– Какая Карелия, Акмал, Ленинградская область, озеро Красавица. Слышал?

– Откуда, уважаемый, мы понаехавшие.

– Я тоже понаехавший, если что.

– По вам и не скажешь… Издалека, если не секрет?

– Из Сибири, Кузбасс.

– Не бывал…

– Везде не побываешь.

– Ну, вы-то, поди, много где побывали…

– Покажи вот этот кусочек… Ага, давай тоже сюда, не пропадёт.

– Я слышал, старикам… пожилым не очень полезно много мяса.

– Ну, старик, и что? Не переживай за меня. В гости еду, а там собака, рысь.

– Рысь?.. настоящая?

– Акмал, тебе сколько лет?

– В октябре сорок шесть будет.

– Рысь не видел?

– Нет, только по телевизору.

– А я с ней десять лет почти знаком.

– И как?

– Шерсти много. И суетливая.

– Вы дрессировщик?

– Акмал… Ну какой из меня дрессировщик! Пенсионер давно я.

– …Пожалуйста.

– Рахмат. Через неделю увидимся.

– Люда, привет… это я… В Зеленогорске… через полтора часа буду в Куолемаярви, сразу к вам… Да, помню, был такой автобус… Ну и чудесно, на машине сэкономлю… Всё, жди.

– …Как зверьё, не балует?

– Да, считай, отбаловали своё… Ты ешь, ешь, вчера испекла… Ой, Жерново́, чуть опять не забыла! Сейчас…

– Вот. Это тебе.

Передо мной легла крупной вязки безрукавка из козьей шерсти.

– Мама вязала, да так без дела и провалялась в нафталине.

– А Вадику почему не отдала?

– Во-первых, он это точно носить не станет…

– А ты предлагала?

– …А во-вторых, мама вязала для тебя.

– Сколько же лет…

– Вот именно… Цени, Жерново́, какая у тебя тёща была.

– Спасибо, Люд, честное слово спасибо… Где-то видел…

– Да где мог видеть… Ни разу из шкафа не вынимала.

– Вадим в курсе?.. Ну, что ты мне подарила.

– С Вадиком сама как-нибудь разберусь. Да ты бери, бери, ночи уже не тёплые, а тебе переохлаждаться нельзя.

– Всем нельзя.

– Сколько раз тебя на скорой в этот бомжатник отвозили?

– Аркашка напел?

– Почему сразу Аркаша… Амалия Теодоровна.

– Вот мельпомена болтливая… Всё, Люд, не души, не надо.

– Так сколько?

– Ну тебе-то что за печаль!

– Жерново́! У тебя кроме нас никого не осталось. Ты вообще в курсе?

– Ещё Аркадий с Натальей.

– Вот-вот, с Натальей… Ладно, допивай своё Мольтепульчьяно, я на кухню… Мариновал?

– В кефире.

– Хорошо, а то Рыська есть не будет.

– А Чара?

– Варёное ест, как и ты… кобель старый.

– Так уж и старый…

– Вот-вот, постаревший…

-3-

– Здорово, старина! Ну что, думал, я про тебя забыл?.. Извини, Аркаш, приехать не могу, завтра рано-рано подъём и на Красавицу. В общем, жму пять, желаю тебе всего-всего наилучшего… Бум стараться, товарищ майор!.. Что случилось?.. Ну, потом, значит, потом… Вадик не звонил?.. Слушай, Аркаш, не знаю… Мне вернуться ещё надо… Как только – так сразу… Ну всё, давай, Наталье привет в щёчку передавай. Пока.

– Амалия Теодоровна, здрасьте.

– Здравствуйте, Саша. Я слышала, уезжаете?

– Вот ничего по-тихому нельзя… Да я на пару-тройку дней всего. Можно сказать, туда и обратно.

– Ну, проходите, Бильбо Бэггинс. Кофе будете?

– Да я… Я пил уже два раза сегодня.

– Откажитесь от Арабики?

– Ох, не откажусь, Амалия Теодоровна. Молоко есть?

– Совсем никудышняя молодёжь пошла нынче… кофе с молоком… где это было видано.

– Ну извините, мне без молока неполезно.

– Да вы проходите… Сёмушку оставляете?

– Да-а… проследите, чтобы корм был… Вот мясо ещё, если завредничает. Сегодня покупал… Ну и питьё.

– Надолго?

– На пару дней.

– Так ведь не сезон, кажется?

– Так ведь и я больше не охотник, отстрелял своё. Врачи запретили.

– А рыбалку не запрещали?

– Если без фанатизма.

– Ну-ну… Как кофе?

– Хорош!

– Сама жарила, сама молола. Вот так.

– Дети прислали?

– Да им ли до меня, детям-то! Внуки уж бабушку балуют.

– Внуки, думаю, как продолжение детей.

– Вы так думаете?.. Любопытно…

– Амалия Теодоровна, вот ключи, телефон мой у вас есть. Если что, – звоните. По любому вопросу. Хорошо?

– Какие могут быть вопросы… Хотя, есть один, но это после вашего возвращения.

– Давайте сейчас, время терпит.

– Нет, Саша, некоторые вещи лучше делать не спеша.

– Да не томите ужо вы меня! Что за дело?

– Был у меня один ученик, сейчас уже взрослый мужчина… за сорок… Навещает иногда, своими достижениями хвастается…

– Хвастун, значит?

– Нет, пожалуй, делится… На днях принёс одну прелюбопытную вещицу… Э-э… вы ведь не чужды музыкальной гармонии, насколько мне известно?

– Ну так… кое-что понимаю… А что в ней прелюбопытного?

– По форме – рондо, почти «в классике». А вот содержание… И ещё… Видели бы, как он исполнил… Какой музыкант!.. такая жалость…

– Не понимаю…

– Знаете… как бы вам сказать… У него изуродована левая рука. Лет пятнадцать назад… вступился за девушку, и эти негодяи, эти подонки… В общем, пришлось уйти со сцены… бедный мальчик… А какой был скрипач!.. Ваш тёзка, между прочим, Саша. Александр Ледвин.

– Не слышал.

– Сегодня те, кто слышал, забыли.

– Обязательно послушаю. А название у этой… вещицы есть?

– Да… Сначала назвал «Эдж оф Инфинити». Знаете, что значит?

– Машина…

– Помилуй вас Господь, Александр! Ну что вы такое говорите! Инфинити это бесконечность. «Край Бесконечности».

– А сейчас?

– А сейчас будет потом, по вашему возвращению.

– Ну, я побежал.

– Не бегайте, Саша, прошу, доктора не поймут.

– Спасибо за совет. Разрешите убыть по назначению?

– Идите, идите. За Семафорчика не волнуйтесь, с голоду не умрёт.

– Ох, Амалия Теодоровна, лишь бы от обжорства не помер… До свидания… Спасибо за кофе!

– …Всё, граждане пассажиры, приехали. Выгружаемся.

– Какое приехали!

– …До Каменки ещё ехать и ехать.

– Автобус дальше не идёт, не может.

– А нам что делать?

– Ждите следующего.

– До вечера что ли?

– …Командир, что случилось?

– Сцепление накрылось.

– Какое сцепление на «автомате»! Ты чего гонишь?

– Это у вас в городе автоматы, а у меня механика. Вылазь, говорю.

– Нормально так прокатились, нечего сказать.

– Вот и не говори ничего, папаша, дальше пешкодралом. Извини.

– Нужны людям твои извинения…

– Прости, отец, видел же, нормально ехал, да и опыт у меня…

– Ладно, что уж…

– …Саш, тебе мясо как варить?

– До победного.

– Совсем что ли?

– Да.

– Так ведь каша будет вместо мяса!

– Не боись, Махаловна, не будет.

– Ну как скажешь… И не называй меня Махаловной. Не люблю.

– …какие нежные стали… обматерить некого…

– Я всё слышу!

– …слышу, слышу… Рыська, ну иди ко мне…

Кошка пёрышком взлетела на колени, поместилась лишь половина тушки, остальная часть растеклась по дивану. Раздалось утробное мурчание.

– Взял бы тебя на содержание, да только сожрёшь ведь Сёмушку моего, как пить дать сожрёшь… по любви чистой и высокой.

«Как сожрали меня».

-4-

Утро выдалось нехорошее…

«А может ну её, рыбалку эту?.. Людмиле обещал, по зверям соскучился… на озеро хочу… А-а, была не была».

Давление вроде в допуске, жменю «витаминов» закинул в топку, водичкой залил… Жить будем.

Оба-на!.. Седьмой час. Что вчера было?.. Ничего не было. Странно всё как-то… и сны дурацкие… Приснится же такое.

Ладно, чашку кофе и вперёд, километра три хотя бы пройти надо.

– Здравствуй, Акмал.

– Здравствуйте, Александр Иванович. Как самочувствие?

– Нормально.

– Как обычно?

– Сегодня, то есть завтра… в гости еду, килограмма три, не меньше.

– Сделаю… Далеко?

– Не очень, на Карельский перешеек, озеро Красавица. Слышал?

– Откуда, уважаемый, мы понаехавшие.

– Так ведь я сам понаехавший… Акмал, а разве ты меня не спрашивал?.. ну… про озеро.

– Вот сейчас спросил. А что?

– Да так, ничего… Как внучка?

– Скоро замуж…

– Как замуж! Ей же…

– Пошутил я, Александр Иванович, осенью в школу.

– Акмал… нельзя так шутить над пожилыми людьми. Не дай Бог что…

– Извините…

– Да ладно тебе, я тоже пошутил… Слушай, Акмал… а пригласи-ка меня на первое сентября. Будет у внучки твоей русский дедушка. Как тебе?

– Надо посоветоваться.

– С кем, с Аллахом?

Акмал притворно вздохнул.

– В доме с одним… с одной советуются, да благословит её Аллах и приветствует.

– Э-э, правоверный, да ты подкаблучник!

– Дядя Саша, никогда не произносите вслух такие слова, харам.

Акмал перешёл на шёпот.

– У неё везде глаза и уши.

– Заверни.

И мы разошлись, похохатывая и вытирая слёзы.

Да уж… всё как у православных.

– Аркадий Андреевич! Принимай поздравления. Понимаю, шестьдесят три не лучший повод для веселья, и тем не менее… Аркаш, ну раз в год можно расстелиться перед другом, не отказывайся… Сегодня никак, извини, да и состояние какое-то… Да Людмиле обещал и вообще… Ну, смотри… завтра выезжаю, ночь плюс две ночи и домой. Приеду – отсемафорю… Обещаю… Ташку поцелуй от меня… Ну всё, пока… ещё раз с днюхой.

«Остался Сёма…»

Четыре года назад возвращался домой после очередной вечеринки у Казариных и возле подъезда чуть не наступил на меховой комок. Остановился посмотреть, что мне под ногу попалось.

Попался месячный котёнок рыжеватого окраса с коротким обрубком вместо хвоста.

«Кто ж тебя так… ур-роды…»

Крови не было, видно, рана уже затянулась.

«Надо бы пристроить в хорошие руки».

К кошкам у меня отношение настороженное, – есть Милкина Рыська и остальные, то есть чужие. Этого почему-то стало жаль.

«Повезло тебе, рыжий, с таким цветом не пропадёшь».

– Сергей Владимирович, это Жерново́.

– Да вижу я, что ты… Иваныч, на часы смотрел?

– Так детское время ещё.

– Сань, ты же пташка ранняя, чего ты барагозишь в такое время?

– У Аркаши засиделись.

– Оставался бы у него.

– Серж, я всегда сплю дома.

– Ага, дома… Что надо?

– Какой-то неласковый ты сегодня, Владимирыч…

– Жену позвать?

– Зачем жену?.. Нам жену не надо… Слу, Серёж, ты завтра с утра?

– Ну, с утра. Только я зверей лечу, если ты забыл. А людям с утра рекомендую капустный рассол.

– У меня кот… котёнок… Или кошка, ещё не разглядел.

– А я-то тебе зачем?

– Ему кто-то хвост отрезал… или отрубил.

– Крови много?

– Нет, наверно рана старая.

– Ладно, как проспишься, тащи ко мне, посмотрю, чем помочь.

Следующий день принёс парочку неожиданностей. Во-первых, Серёга не дал мне в морду за вчерашнее, во-вторых…

– Сань, с каких это пор народ у нас червонцами разбрасываться начал?

– В смысле?

– В прямом. Это бобтейл. Кстати, довольно ухоженный. Где ты его подобрал?

– То есть, ты хочешь сказать, что меня обманывают глаза? Что это не кошка, а собака?

– Что вы пили с Аркашей? Какая собака! Это курильский бобтейл, редкий окрас, на рынке двенадцать-пятнадцать косарей, а то и больше.

– А хвост?

– Блин… Саня, это бобтейл. Ты меня услышал? У них такой хвост.

– Такой короткий?

– Нет, такой толстый. Всё?

– А с котом что?

– С котом?.. Ничего, совершенно здоров, на глисты прогнать, и всё. Прививать будешь?

– Обойдётся. Точно кот?

– Точно не собака.

– Да я…

– А, это… сейчас посмотрим… Кот. Резать будем?

– Тебе всё резать…

– Как знаешь, я бы…

– Всё, закрыли тему.

– Потом поздно будет, имей в виду.

– Пусть пацаном живёт… Держи, – я протянул пару купюр.

– Сань, вот этого не надо, не обижай. Не все у нас живодёры.

– Не все?.. Ну-ну… Спасибо, Серёга, оставлю тебя в друзьях.

– Да пошёл ты… благодетель… Звони, если что.

– Будь.

То ли Семафор мне благодарен, то ли ещё что, но с ним проблем не было от слова совсем. Собутыльник из него, конечно, так себе, но сбивка словаря прошла почти идеально. Причём, слабое звено в этой сбивке не он. Но я стараюсь, и Сёма мне платит взаимностью. А ведь я всю жизнь считал себя собачником.

– Амалия Теодоровна, от нашего стола к вашему кофе. Угостите Арабикой?

– Александр, у вас нюх как у собаки. Проходите.

– …Овсяное печенье редко покупаю, – берегу фигуру.

– Но ведь кофе!..

– Да-да, я понимаю, это очень вкусно… Сёма?

– Да, на три дня.

– Не беспокойтесь, у нас полное с ним взаимопонимание… На рыбалку?

– С охотой всё, осталось продать ружьё.

– И каково это, охотнику без охоты?

– Нормально. Главное, не индульгировать.

– Как вы сказали?

– Ну… не делать из этого фетиш.

– Да-да, я понимаю… Знаете, в нашей профессии это намного трудней.

– В нашей тоже. Охота ведь не профессия.

– Саша, помните, я рассказывала вам про своего ученика, скрипача?

– Что-то припоминаю…

– Так вот недавно он показывал свою вещь… вещицу… необычная такая… Хочется вам её показать… очень хочется.

– У вас есть запись?.. Вы же знаете, я в нотах…

– Да, помню… Но меня что-то тревожит… Вам не кажется иногда, что с нами всё уже происходило?.. Ну… вот всё, что происходит, уже где-то было… когда-то.

– Странно, что вы об этом заговорили. Знаете, мне тоже подобные мысли стали в голову приходить.

– Да-да, именно мысли… Любопытно… И вы правы, это действительно странно…

– Люд, эт снова я… В общем, автобус поломался. Топаю пёхом.

– Может, машину найти?

– Не стоит, минут через сорок буду.

– Чара скулит, тебя почуяла.

– Успокой, скажи, – завтра возьму на рыбалку.

– Не обманешь?

– Чару?.. Да ни в жизнь!

– Смотри, Жерново́, пожалеешь потом.

– Уже пожалел… До связи.

– …Ну всё, мы дёрнули.

– Далеко в этот раз?

– Без фанатизма, километров восемь. Есть одно местечко… Чара, со мной?

– Ты же обещал.

– Помню… Послезавтра жди.

– Рыба будет?

– Как знать… Рыбалка дело такое. В крайнем случае у рыбаков купим.

– Ага, купите. По карточке?

– Вашу Машу…

– Вот-вот… Возьми пару тысяч, потом отдашь.

– Тысячи хватит…

– …Берти, опять он… Ну сколько можно?.. Нам до него не достучаться.

– Анна, позови Маргарет. Вдвоём не управиться.

– Я уже ничему не верю… зря мы всё затеяли.

– Девочка моя, мы должны бороться.

– Лучше бы он тогда умер.

– Не говори глупости. Нам не дано знать, что было бы лучше. Зови.

-5-

С Людмилой свела судьба, – в лице молодого лейтенанта Аркашки Казарина…

– Саня, давай в театр сходим?

Аркаша появился у нас осенью восемьдесят второго, я был тогда слушателем спецкурса генерала Гурова, куда меня направили как «отличника и прочая». А познакомились мы сразу после того, как «с благодарностью за служебное рвение» меня выпнули из следственной группы Гдляна-Иванова. Пробыл я там чуть больше трёх недель, только и успел, что малость хапнуть ташкентского загара да насмешек от капитана ОБХСС Валерки Дюжева. Валерия Леонидовича, если точней. Одна была радость, – незнамо за какие заслуги перед Отечеством получил старлея досрочно, так что для огорчений повода не было. Мало ли куда ещё Родина пошлёт…

Леонидыч – шкаф под метр девяносто, полупудовые кулаки – «угадай в какой руке арбуз», боксёр, призёр МВД в полутяже, его даже начальство побаивалось, а уж мне при росте сто семьдесят четыре сам Бог велел помалкивать, – со своим КМС по самбо я мог его только рассмешить. В неполные двадцать девять он успел не одного цеховика перекусить пополам, а мне советовал излишнего любопытства и рвения не проявлять, пока не поступит команда от «сладкой парочки», как сам Леонидыч их называл. У него были основания не высовываться.

– Саня, сделал – запиши, не сделал – два раза запиши. И не суйся, куда не просят.

Я советам не внял.

В начале «святых 90-х» Дюжева перевели в Варшавское отделение Интерпола, где он прослужил до конца 98-го, пока не схлопотал по голове «чем-то тупым и тяжёлым», получил инвалидность, а в середине нулевых, когда я видел его в последний раз, он трудился в какой-то охранной фирме, получая неплохую прибавку к государеву кошту – четыреста долларов пенсии от Интерпола.

– …Сань, ну так что, пойдёшь?.. По контрамаркам.

– Откуда?

– Я же тебе говорил, – родной брат актёр, после театрального там работает.

– В театре служат, Аркаша.

– Служат?.. в театре?.. А мы что, улицы подметаем?

– А мы подметаем.

– Ну как?.. идём?

– Когда?

– Да хоть сегодня… хотя нет… Давай завтра. Я к брату смотаюсь.

– Форма одежды парадная?

– А что?.. давай. Как отмазываться будем, если что…

– Отмажемся… Аркаш, ты когда в театре был?

– Не помню.

– А я помню. В шестом классе. Спектакль был «Московские каникулы».

– Ну ты театрал…

– Аркаш, цветы надо бы купить.

– Кому, Вадику?.. Коньяк ему, а не цветы.

– Актрисе какой-нибудь… театр всё-таки.

– Ну, ты цветы, а я коньяка куплю, после спектакля с братом посидим.

Цветы пришлись впору.

Чуть больше года до этого Людмила развелась, и мне пришлось уводить её от следующего венца, к обоюдному удовольствию. Через два месяца мы подали заявление в ЗАГС.

Правда, Вадима Казарина это сильно не устраивало. Он отыграл своё спустя четыре года.

С этим театром связано ещё одно событие…

Как-то Людмила, с которой к тому времени мы уже были в разводе, а братья Казарины перестали общаться между собой, предложила показаться их главрежу Исакову. Александр Борисович вежливо послушал, поинтересовался, нет ли у меня чего кроме романсов. И благополучно про меня забыл.

С тех пор я не брал в руки гитару. Жаль?.. Наверно. Но меня теперь это не волнует. Просто жаль и всё.

– Здравствуй, Акмал. Как сам?

– Вашими молитвами, Александр Иванович. Как вы?

– С поправкой на возраст…

– Значит, хорошо.

– Как внучка, скоро в школу?

– Да, осенью пойдёт. Волнуемся.

– А тебе что волноваться? Пусть родители волнуются.

– Вы правы, наверно.

– Прав, прав, даже не думай. Тебе сына ещё женить, вот голова болеть будет.

– Уже болит, дядя Саша… Русская за него не пойдёт, а наши…

– Что не так, Акмал?

– Не узбек, не таджик… с земляками дружить не хочет, говорит, тупые. А я что могу поделать?

– Что поделать… Акмал, ты сам полукровка, научи сына.

– Научил, теперь думаю, – стоило ли… Тяжело ему будет.

– Отставить нытьё. Тебе легко было?

– Так ведь… Александр Иванович!.. Если бы не вы…

– А я что?.. Я своё дело делал. А сын твой при папе, при маме. Ему проще.

– Поговорите с ним, дядя Саша, а?

– О чём, папаша? Что жизнь говно?.. Это сам расскажешь.

– Боюсь я… столько всего.

– Значит, вспомни молодость.

– Не хочу ничего вспоминать. Там дом сожгли, здесь чуть в тюрьму не посадили. Плохие воспоминания, нехорошие.

– Закроем тему. Времена изменились. Убивать не будут, надеюсь, но жизнь легче не стала.

– Значит, опять?..

– Да, опять… Кстати, ружьё не купишь?.. По сходной цене отдам.

– Зачем?.. Я не охотник.

– Чтобы самому дичью не стать.

– А вы?

– Акмал, ты гражданин России почти пятнадцать лет. Подавай заявление, я помогу. Ты понял?.. Если что – звони, впишусь.

– Спасибо, дядь… Александр Иванович.

– Потом спасибо скажешь… Жене привет.

– Аркадий Андреевечич, наше вам с кисточкой! Александр Иванович на проволоке!

– Здорово, Иваныч. Что хотел?

– Поздравить хотел… хочу. Или ты не рад?

– Ну почему же, рад, конечно.

– Ну вот, поздравляю.

– Спасибо, Сань.

– Что-то голос невесёлый. Аркаш, случилось что?

– Да нет… так, служебная текучка.

– Андреич, не моё, конечно, дело… Уходил бы ты, а?.. Сколько жизни той осталось… Не до самой же смерти впахивать! Все долги Родине отдал с лихвой.

– Сань, долг Родине не отдают, а исполняют его перед Родиной.

– Ну хорошо… исполнил. И не один раз. Старые мы, Аркаш, старые. Дай дорогу молодым.

– Не могу.

– А через не могу?

– Не сейчас.

– Вот те раз!

– Вот те двас.

– Что случилось?

– Не по телефону.

– Мне подъехать?

– Подожди… Ташка, сегодня Жерново́ подъедет. Мы как?.. Подъезжай, Иваныч, поговорим. К семи… А лучше к шести.

– Буду в пять. Жди.

«Это смутно мне напоминает Индо-пакистанский инцидент…»

– Амалия Теодоровна!..

– Александр! Вы подозрительно вкусно пахнете!

– У вас нюх как у моей Чары. Ничего от вас не утаить. Печенье овсяное! Примите, пжалста.

– Ой, моё любимое, зерновое, с шоколадом. Как вы догадались?

– Что может быть лучше этого печенья к вашему кофе, уважаемая Амалия Теодоровна!

– Ну проходите, проходите… А не желаете ли, любезный Александр, капельку коньяка в чашечку кофе по такому случаю?

– Ну кто же станет отказываться от капельки, Амалия Теодоровна!

– Саша, что с вами?.. Я вас плохо… э-э… узнаю.

– Не могу с вами не согласиться, что-то сегодня в атмосфэре такое…

– Да полно вам, Саша, что там быть может. Разве что повышенная влажность. Что, впрочем, устроило бы не только меня… Присаживайтесь… Так что, Сёма?..

– Да, и Сёма… тоже…

– Хочу поделиться с вами, Александр, одним, можно сказать, открытием. Вы, наверно, помните, я рассказывала вам про своего ученика. Он скрипач… был скрипачом, а ещё брал уроки у покойной ныне Валентины Вячеславовны Мизиной…

– Ну, за встречу… Давно не виделись.

– Давненько…

– Так что за проблема, Аркаш?

– Да, собственно, не проблема.

– А что?

– Меня перевели в Главное управление.

– Ух ты!.. С какой целью?

– Вот именно.

– Старшим опером, как я понимаю?

– Хуже.

– Не младшим же.

– Подполковник.

– Звезду обмываем?

– Можно, конечно, но всё ещё хуже.

– Аркаша, не томи.

– Под меня создали группу… или меня под группу.

– Так… налил… выпили… Хороша, зар-раза… Что за группа?

– Прошла серия.

– Что-то краем уха слышал…

– В общем, либо я со щитом, либо на пенсию, твоими молитвами.

– Я так понимаю, на пенсию не хочется.

– Не в пенсии проблема. Во-первых, дело серьёзное, во-вторых, кому-то всё равно доводить его до конца.

– Давай подробности.

– Тебе-то зачем?

– Обижаешь… Я тебе друг или кто?

– Больше десяти эпизодов.

– Точней?

– Четырнадцать.

– По каким признакам?

– Приезжай в контору, расскажу и покажу.

– Не могу, завтра в Каменку.

– А после?

– В субботу домой… В воскресенье могу.

– Давай в субботу. Сань, помоги, чует сердце, дело серьёзное.

– Аркаш, ты меня знаешь, для тебя в лепёшку.

– В лепёшку не надо. Просто помоги, в долгу не останусь.

– Давай так… налил… Хоп… Всё, я поехал, завтра с утра на дизель. Отзвонюсь.

– Рыська, радость моя мохнорылая… как же я рад тебя видеть… Милка, где Чара?

– Где-то носится.

– Не стара носиться-то? Чай, не девочка.

– Может, у соседей пасётся, печенюшки клянчит.

– Узнаю Чару… Люд, покорми, а?… Хоть чем.

– Есть немного. Борщ поставлю греться, а пока чайку с шарлотткой.

– По твоему рецепту?

– Жерново́, здесь может быть другой?

– Ну, не знаю.

– Вадик на прошлой неделе был, а сына с апреля не видели.

– Что так?

– На Байкале.

– Опять вахта?

– А то…

– Не женился?

– Как же, заставишь его… Иди за стол, сейчас подам…

– Что-то не пойму… стулья новые?

– Новые, новые, ты глянь, что в большой комнате…

– …Мама дорогая… кресло-качалка… Люсь, можно?

– Можно… Нравится?

– Лет двадцать пять о таком, наверно, мечтал.

– Могу подарить. Хочешь?.. Только куда его тебе ставить…

– Люд, ты не шутишь?

– Вадик матерится.

– Ему не нравится кресло?

– Кресло нравится, – Людмила вздохнула, – ему не нравится об него спотыкаться.

– Может, пить надо меньше?

– Жерново́, не хами.

– Беру слова обратно.

– Ну так что, дарить или как?

– Ты прям совсем подарками завалить меня хочешь!

– Какими ещё подарками?

– Не, ну я не возражаю, пенсия и всё такое.

– Ну и какими?

– Ну… вот жилеточку… то есть безрукавку мне подогнала.

– А-а… это… Давно собиралась, мама для тебя ведь её вязала… Кстати… не припоминаю, когда…

– Да я, собственно, тоже… Сейчас гляну… в рюкзаке нету…

– …Да вот же она! Как лежала, так и лежит. Саш, ты по шкафам у меня лазишь?

– Люда, ты дура?..

– Ладно, проехали… Налей вина, да пойду мясо готовить… Чара!.. Иди сюда, Чара, ты где!.. Странно… обычно тебя встречает… очень странно… Ну и ладно, никуда не денется… Рыська, мясо хочешь?.. За мной!

– Люсь, где Чара?

– Сходи к соседям.

– У меня вино закончилось.

– Не переживай, у них никогда не заканчивается.

Зорька была хороша, да рыбалка не задалась, – ни одной поклёвки. Не повезло. Ну и чёрт с ней, с плотвой с этой, одни кости. Можно просто посидеть, поразмышлять о смысле жизни, самое время подводить итоги.

Что за хрень сегодня приснилась?..

– …Герберт, он пришёл без собаки!

– Здравствуй, Алекс. Это Анна. Меня ты должен помнить, я Герберт Максвелл, Берти… Прошу в дом, есть разговор…

-6-

– Мужчина, вам плохо?

– А?.. что?..

– Гражданин, вам плохо?

– Нет, всё нормально, задремал малость.

– Задремали?.. У вас есть документы с собой?

– Ребята, идите своей дорогой, а я тут ещё посижу.

– Так! Предъявите документы!

– …Вот докопался… На, смотри… Э-э!.. Руками не лапать.

– Извините, товарищ майор, обознались.

– Ищите кого что ли?

– Да нет… мимо шли… Может, вам помощь нужна?

– Ребят, я тут живу, на третьем этаже. А это моя любимая скамейка.

– Извините ещё раз… Всего хорошего.

Что за жизнь… посидеть спокойно не дадут… С другой стороны, – вдруг человеку действительно плохо, а мимо пройдут?.. Где ты, золотая середина… мои тридцать три…

Зайдя в квартиру, понял, что меня беспокоило. Старый дурак, опять без трубки вышел. Всё не наиграюсь в шпионов никак… Ну так и есть…

– Аркаша, прости дурака, телефон дома случайно оставил… Я извинился. Землю есть не буду… Сейчас?.. на Чехова?.. На Суворовский?!.. Во дела… Слышь, Хазарин, на часы глянь… Ладно, такси вызову… Я сказал, не надо, вызову такси. Всё, отбой.

– Здорово… А говорят, главупр по ночам не работает.

– Для приёма граждан не работает.

– Другого места не нашёл?

– Не в обезьянник же тебя везти.

– Ладно, идём…

– Так, сразу к делу…

– Погоди с делами, Аркаша, для начала просвети, – по чьей инициативе, чья санкция.

– Всё сверху. – Аркадий метнул взгляд в потолок.

– А чего это вспомнили вдруг старую архивную крысу?

– Про крысу забудь.

– Ладно… Неплохо устроился. Давно?

– Третий месяц, как получил подпола.

– Поздравляю.

– Погоди поздравлять. Кстати, в субботу приедешь? Дочка с зятем будут, внуков привезут.

– Я послезавтра в Каменку, к твоей невестке в гости.

– Привет передавай.

– Всё, хватит болтовни, одиннадцатый час уже за бортом. Что случилось?

– Кое-что плохое.

– Кто бы сомневался, чай, не в Эрмитаже сидим…

Денёк будет жарким…

С утра в лавку за мясом, потом должны привезти велотренажёр, – доктора настояли, потом… потом в Главное управление, потом Сёмку пристроить… потом… Может, ну её нахрен, Каменку?.. На следующей неделе могу. Или не смогу?

Да-а, помирать нам рановато…

– Здравствуйте, позовите Акмала… Александр Иванович, скажите, срочно… Акмал, привет, дружище, у меня мало времени, поэтому слушай…

– К подполковнику Казарину, по срочному.

– Документы…

– Пожалуйста.

– Ваш пропуск… Проходите, товарищ майор, номер кабинета…

– Я знаю, капитан…

– Здорово, Иваныч, проходи, садись.

– Ну-с, товарищ подполковник?..

– Вот… – Аркаша бухнул на стол стопку дел. – Четырнадцать, как обещал.

– Спасибо, добрый человек. С чего начнём?

– Давай по порядку… Время, место, положение тел, первичный осмотр, вскрытие, ну и экспертное заключение.

– Нет, Андреич, я по-старинке, по-своему. Я же визуал, ты знаешь.

– Визуал, визуал… А не ты ли братьев Сериковых прошляпил? Нам потом их закрывать пришлось, а могли бы присесть лет на десять раньше.

– Сейчас бы уже вышли давно.

– Не выйдут. Сергея на пересылке грохнули, второй, Александр который вышку получил.

– Ну и слава Богу, улицы чище… Так, Аркаш, собери мне все фото в порядке, так сказать, поступления.