Таежное смятение чувств. II. Возвращение бесплатное чтение

© Роман Булгар, 2023

ISBN 978-5-0060-0598-3 (т. 2)

ISBN 978-5-0059-8413-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Возвращение домой

За прошедшие дни практикант потерял неоправданно слишком много времени, а потому Борис с самого утра засел в кабинете Красновой и трудился над своим техническим заданием.

– Что, эта сучка сбежала, оставила тебя одного? – заглянула к нему Шатова. – Я для нее все делаю, а она тебя бросает и уезжает домой! Вернется вертихвостка, я ей хвоста накручу!

– Виктория Игоревна, все у нас в порядке! – улыбнулся парень, защищая Пелагею. – Я сам во всем разобрался, переписываю на чистовую. Работы осталось мне максимум на полдня, ну, на один день. Не переживайте… – продолжил трудиться Борис, прилежно исписывал один листок за другим, нагромождал одну двухэтажную формулу на другую.

Выйдя в коридор, Виктория посмотрела на часы. Она чуть было не забыла, что пригласила к себе на беседу Галочку Юдину. Девочка ждала начальницу планового отдела возле ее кабинета.

– Здравствуйте, Виктория Игоревна! – смотрела взволнованная девушка на Шатову влюбленно-преданным взглядом.

– Заходи, Галя, разговор к тебе есть…

Пройдя к столу, Юдина присела на самый краешек стула, сложила перед собой руки, как прилежная первоклассница. Реснички ее напряженно подергивались.

– Хватит тебе уже, Галя, кастрюлями в столовке греметь! Бери бумагу, пиши заявление! – проговорила негромко Виктория.

– Куда, Виктория Игоревна, и на что писать? – вскинула девушка на Шатову удивленные глаза.

– Пойдешь в помощницы главного технолога!

– Что вы, Виктория Игоревна! – вскочила Юдина испуганно, как ошпаренная паром. – Да я с Симоновым и дня не проработаю! Он меня через час-два выгонит вон за мою полную профнепригодность! Лучше я кастрюльки пока в столовке потягаю! Закончу институт, вот тогда и можно будет подумать…

Умилительно глядя на нее, Шатова снова заговорила:

– Не дрейфь, Галочка, раньше времени! Симонов у нас ушел в главные инженеры завода. А начальницей у тебя будет Пелагея Краснова. Она тебя всему обучит! Согласна?

– Спрашиваете еще, Виктория Игоревна! – вскочила Юдина и от переполнявшей ее радости закружилась по кабинету.

– Я бы тебя к себе в плановый отдел взяла, но я скоро ухожу в институт… – не удержалась и призналась Шатова.

О том, что она уходит туда потому, что собирается замуж за директора завода, Виктория Игоревна распространяться пока не стала. Если она станет женой Савельева, то на одном с ним заводе и в его подчинении ей оставаться будет нельзя…

Проходил мимо кабинета Виктории и заметил директор завода, что дверь у Шатовой неплотно прикрыта, постучал и вошел.

– Здравствуйте, Павел Андреевич! – вскочила Галочка и замерла, глядя на начальство расширенными глазами.

Похлопав по-дружески девушку по плечику, Савельев попросил Галю прогуляться по коридору, пока он будет обсуждать с Шатовой один очень важный вопрос.

– Что за срочность, Паша? – прищурилась Вика.

– Хожу и мучаюсь! – потер подбородок директор.

– По поводу? – посмотрела Шатова на него с прищуром.

Павел Андреевич присел на стульчик, задумчиво глядя в самый дальний угол комнаты, негромко произнес:

– На похоронах рядом с тобой крутился паренек лет двадцати. Я его еще за рулем твоей «копейки» видел.

– Практикант это наш, – пожала Шатова неопределенно плечами. – Приехал на практику. У тебя по нему есть вопросы?

– Понимаешь, Вика, этот парень столь похож на брата моей матери, что я не нахожу себе места! Я с собой фото из альбома принес, чтобы тебе показать! – вздохнул и моргнул Савельев.

Шатова пристально вгляделась в пожелтевший снимок.

– Ну, если ты веришь в реинкарнацию человека! – хмыкнула Вика. – Похож практикант Зимин на твоего дядю внешне и…

– Как ты, черт, сказала? – выдохнул Савельев. – У меня мама в девичестве была Зиминой! Ты веришь в такие совпадения? Что там по этому поводу говорит ваша теория вероятностей?

– Она говорит, что велик шанс того, что у тебя может появиться новый родственник! – хлопнула Вика в ладоши.

– Нам бы со старыми разобраться… – вздохнул директор.

Павел Андреевич с грустью в голосе поведал о том, что много лет назад жена его двоюродного племянника Костика после смерти мужа ушла из дому и пропала вместе со своей дочкой Дашкой и младшим братом Константина Борисом.

– Так и нашего Зимина тоже Борисом зовут! – встрепенулась Вика. – Нет, это уже не просто цепь случайных совпадений…

Не поднимая головы, Борис добрался до заключения и одним махом покончил и с ним. Облегченно выдыхая, парень позволил себе на пару минут расслабиться, прикрыл глаза.

– Зимин, ты уже здесь? – отворилась дверь кабинета и вошла Пелагея. – Виктория приходила?

– Приходила… – кивнул парень.

– Сильно она разорялась? – понизила голос Краснова.

Борис лучезарно улыбнулся и ответил:

– Совсем чуть-чуть…

– Справляешься сам? – выдохнула с шумом Поля.

– Справляюсь…

Будущий главный технолог завода быстро просмотрела все им исписанные листки, успокоилась и похвалила парня:

– Молодец, соображаешь. Изящно подправил то, что я некорректно посчитала, подумала, что для техникума сойдет. А ты довел до конца. Знаешь, Зимин, у меня за эти дни кое-что произошло, в плане отношений с одним молодым человеком…

– Я в курсе… – ответил парень сухо, не поднимая головы.

– О том, что у нас с тобой было, никто не должен знать! Если ты, Зимин, кому чё скажешь, я тебя прикончу! – сказала Пелагея негромко, глянула пристально на него.

– Я в курсе…

Облегченно вздохнув, Поля зашагала к окну и пропустила момент, когда практикант поднялся со своего стула, подошел к ней со спины и запустил руку в отворот ее жакета.

– Скажи, а мерзкий старикашка снова приставал к тебе? – обхватила мужская ладонь и крепко сжала ее грудь. – Отчим твой все еще такой же грязный развратник, как и раньше?

– Зимин, откуда ты знаешь про моего отчима? – почувствовала, как вспыхнуло все ее лицо, и едва слышно прошептала девушка, даже не предприняла попытки изгнать чужую руку, позволив ей вовсю у себя хозяйничать. – Зимин, я тебя сейчас придушу!

Запустив вторую руку под коротенькую женскую юбку, неспешно поднимая ладонь вверх по тугому девичьему бедру, Борис горячо задышал в ухо Красновой и прошептал:

– Ты сама по пьяни мне рассказала в ту ночь. Ты думала, что я скоро уеду к себе, что ты никогда меня больше не увидишь, вот и исповедалась передо мною, излила мне всю свою душу!

– Ты меня убиваешь! – вырвался стон из женской груди. – Если Владимир узнает, то между нами все будет кончено!

– Я в курсе…

Не зная, что ей делать, Пелагея резко повернулась к нему лицом, потянулась к его губам, горячечно прошептала:

– Я умоляю тебя, чтобы ты молчал!

– Я хочу, чтобы ты сейчас разделась…

Отвернувшись в сторону, Пелагея принялась стаскивать с себя юбку, кинула ее на спинку стула. Расстегнула жакет и сняла его с себя. Взялась пальчиками за застежку лифчика. Из ее глаз текли горькие слезы бессилия и полного отчаяния.

– Ты доволен, Зимин? – шагнула она к наблюдавшему за нею парню. – Ох, и какая же ты сволочь, Зимин!

– Ты вкусно пахнешь сексом! – произнес Борис, не обращая внимания на ее слова. – Ты забыла с утра сходить в душ.

– Делай свое поганое дело и проваливай! – выкрикнула Пелагея с надрывом. – Ненавижу тебя! – разрыдалась Краснова.

Ей казалось, что жизнь ее снова обрушилась в пропасть, из которой ей не выбраться, но парень вдруг отошел в сторону.

– Прости ты меня, Поля! – протянул он ей юбку. – Я поступил с тобой жестоко! Мне хотелось узнать, на что способны женщины, когда они хотят утаить от всех других свои потаенные грешки. Я думал, что ты отхлещешь меня по щекам, а ты…

– У меня, Зимин, слишком много чего поставлено на кон, чтобы рисковать! – всхлипнула девушка и опустила голову. – Я подумала, что ты решил шантажировать меня и сделать из меня легкодоступную шалаву! Ты не оставлял мне выбора…

Борис достал из сумки коньяк, стаканчики и пояснил:

– Спер вчера со стола! Все эти дни сидел за рулем, охота мне до колик в печени выпить! Составь мне компанию!

Хлопнув стакан коньяка, Пелагея, наконец-то, пришла в себя, к ней вернулась присущая ей уверенность в себе.

– И все-таки, Зимин, за такие шуточки тебя следовало бы придушить! – показала она парню кулак.

Зазвонил телефон. Краснова посмотрела на парня, прищурила левый глаз, нерешительно произнесла:

– Брать, не брать? У меня, по идее, сегодня выходной!

– А если это Шатова звонит? – сощурился Зимин.

Нехотя, через силу привстав, Пелагея взяла трубку, услышала противный голос отчима:

– Пелагея, рад, что у тебя появился богатый ухажер! На машине за тобой заявился! Любит, небось! А ежели он узнает, как мы с тобой ночкой, а? Усекла, к чему клоню? Стар стал я, много мне не нужно! Рубликов тридцать в месяц подкинешь, мне и хватит! И в придачу дашь на себе поелозить старику! От тебя много не убудет, а мне все радость, мало мне в этой жизни осталось…

Вздрагивая и тяжело дыша, Краснова моргала, ошарашенно смотрела на трубку, из которой доносились короткие гудки. На том конце провода закончили разговор, может, связь прервалась.

– Совсем края потерял этот мерзкий старикашка! – выдохнула из себя Пелагея со стоном. – Ну, ты сам все слышал! Он мне всю жизнь перечеркнул! Подлец, он на все способен!

Боря молчал, смотрел на девушку сожалеющими глазами, собирался с мыслями, не мог понять, как люди сами доходят до того самого скотского состояния, что становятся хуже зверей…

Дверь без стука открылась, в проеме показалась Шатова.

– Что за шум, а драки нет? – спросила она. – Чего вы, Зимин, красные как раки сидите? Коньяк дуете, а работа стоит! Зимин, тебя директор зовет. Скажи, брат Константин у тебя был?

– Был и что? – моргнул Борис и неопределенно протянул.

– Пошли, для тебя есть сюрприз! – улыбнулась Виктория загадочно и показала пальчиком на дверь.

Парень долго разглядывал старый снимок, на котором был запечатлен его дед со своей родной сестрой.

– Столько лет прошло, я могу и ошибиться! – пожал Борис плечом. – Вроде я помню, что видел их в альбоме. Только альбом остался в городской квартире, откуда мы уехали. Зинаида говорила, что там оставаться нам стало опасно…

– После смерти Костика остались большие долги. И на Зинаиду начали давить, – пояснил коротко Савельев. – Потому, наверное, она и бежала, куда глаза глядят, подальше от этих мест…

Оглянув всю задумчивую компанию, Виктория извлекла из потайного шкафа бутылку коньяка, тоненько порезала на дольки лимончик, разлила по рюмкам, провозгласила тост:

– За воссоединение семьи!

Поднимая рюмку, Зимин отводил в сторону смущенные глаза. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что у него появились новые родственники, что он родом не из ниоткуда, а из вполне приличной семьи. Шатова позвонила, и Пелагея принесла разработанный ими проект. Директор завода внимательно с ним ознакомился.

– Вполне недурно! – кивнул одобрительно Савельев. – И расчеты корректно проведены, и нестандартный подход к методике оценки прочности четко прослеживается. На выходе имеем большую экономию средств. Сам делал, или помогли?

– Пелагея Алексеевна здорово помогла! – признался Зимин. – Она предлагала идеи, я попытался воплотить их в жизнь!

Задумчиво глядя на чертежи и пояснительную записку к проекту, Павел Андреевич прищурил один глаз и сказал:

– Надо, Борис, оформить тебе перевод в наш институт. Ты свой техникум уже перерос, пора тебе двигаться дальше…

Глядя на вновь приобретенного родственника, Зимин не мог даже предполагать, насколько возможна этакая перемена в его жизни. Софья Нечаева мечтала о том, чтобы устроить его в институт, как только он окончит техникум, но никак не раньше этого.

– Устроим это дело в связи с изменившимися семейными обстоятельствами, – продолжал размышлять Савельев. – Как только сдашь летнюю сессию, так и оформим перевод. У них имеется военная кафедра, и проблема с армией будет решена!

После второй рюмки оказалось, что у Бориса имеется и собственная квартира в самом центре города.

– Зинаида, когда бежала из города, выписалась, а ты, Борис, и Дашка так и остались прописаны в квартире! – пояснил Савельев. – Мы на время, чтобы ваша квартира не ушла к чужим, прописали к вам мою маму. Так что, бери ключи и иди, осматривай…

Прикрыв глаза, Зимин глубоко и часто дышал. Такое у них случается только в сказке. Примерно о том же думала и Шатова. После слов Савельева в судьбе понравившегося ей парня произойдет крутой поворот. То, что еще вчера могло показаться неосуществимой фантазией, ныне могло стать обыкновенной реальностью…

Вчетвером, Шатова и Савельев, Зимин и Юдина, отправились на квартиру Зиминых. Во дворе дома, миновав арку, Борис сказал шедшему рядом с ним Павлу Андреевичу:

– Это место я помню. Детские качели и горка. Правда, тогда они мне казались огромными, а сейчас все стало много меньше. Мы жили в этом подъезде! Я узнаю ступеньки…

На глазах у парня проступили слезы. Он снова вернулся в свое счастливое детство, когда у них все еще было хорошо, где жил его брат Константин, когда на Новый год у них пахло мандаринами, а на елке висели шоколадные конфеты…

И Шатова, и Савельев надолго в квартире Зиминых оставаться не стали, переглянулись они, попрощались и ушли, оставили парня и девушку одних. Зимин подошел к холодильнику, открыл дверцу, посмотрел в зияющую пустоту холодильного шкафа.

– Интересно, – произнес парень вслух, – работает этот раритет или давно уже у него движок издох?

– Подключи и проверь! – посоветовала Юдина.

Почесав в затылке, Зимин воткнул вилку в розетку, и до них донесся ровный перестук проснувшегося двигателя.

– Одна проблема успешно решена! – усмехнулся Борис. – Место, где хранить продукты, мы с тобой нашли. Осталось только чем-нибудь заполнить пустое хранилище для запасов еды.

Порывшись в карманах, девушка извлекла из них рубль с мелочью. Чуть больше наскреб у себя по сусекам Борис.

– Негусто, – протянул он задумчиво и посмотрел на часы.

В зале стояли старинные напольные часы, изготовленные еще дедом Бориса. Костик как-то рассказывал ему, что часы с секретом и даже показывал, как открывается потайной ящик.

– Боря, что с тобой? – спросила его Галина, увидев, что он, как от сильной боли, крепко зажмурил глаза.

Зимин усиленно тер лоб, пытался вспомнить, что ему в далеком детстве объяснял его старший брат.

– Костик мне говорил, что, когда нам станет совсем худо, чтобы я открыл часы! – смотрел парень сосредоточенно на чудо техники, каждые полчаса исправно отбивающее время.

– И что это нам даст? – пожала Юдина непонимающе плечами. – Брат не забыл тебе про это сказать?

– Костик вставлял два ключа, – проговаривал Борис и пытался оживить наполовину стершиеся в памяти воспоминания. – Один ключ я вижу, он всегда лежал на полочке. А где второй ключик?

Осмотрев корпус, Зимин нашел место, куда следовало бы им вставить ключ. Мысленно представив себе, каким именно мог бы быть искомый ими ключ, исходя из формы самой замочной скважины, парень вдруг громко рассмеялся.

– Боря, ты чего? – глянула Юдина удивленно на него, а парень смотрел на нее и, не переставая, заразительно смеялся.

– Я этот ключ таскал с собой последние двенадцать лет! – снял Зимин с шеи шнурок с непонятного вида застежками. – Если одну из этих штуковин ввернуть во вторую штуковину, то у нас получится ключик от каморки папы Карло!

– Ага, – кивнула Юдина иронично, – ключик от дверки, где хранятся сокровища Али-Бабы!

Не обращая внимания на ее искрящийся недоверием скепсис, парень вставил оба ключа, принялся одновременно проворачивать их. Но ничего не произошло, чуда не случилось…

– Я же говорила! – вздохнула Галочка разочарованно.

– Подожди! – смотрел Зимин, моргая, на циферблат. – Конечно! Как я мог про это позабыть! Когда Костик открывал ящик, часы долго отбивали время! Надо подвести стрелки, чтобы механизм показал нам на двенадцать часов!

Как только обе стрелки встали вертикально вверх, тут же пошел бой, и со скрипом начал выдвигаться потайной ящик.

– Сработало! – захлопала в ладошки Юдина.

В тайничке лежали пачки денег и ювелирные украшения. Денег было настолько много, что у Галины даже в голове не укладывалось, что их можно было заработать честным трудом.

– Это тебе! – протянул парень девушке золотые сережки.

– Они слишком дорогие! – покачала Юдина головой, не решаясь принять от Бориса столь дорогущий подарок. – Я не могу их от тебя принять! Меня мама за них точно прибьет!

– Бери, Галчонок! – вложил парень сережки в девичью ладошку и загнул ее пальчики. – Запомни, что просто так я ничего не делаю! И мы, Галчонок, не успели с тобой еще что-то сделать такого, чтобы тебя прибила твоя мать! По крайней мере, я…

Вдвоем они прогулялись до ближайшего гастронома, что удобно расположился за углом дома в торце. Накупили продуктов, приготовили еду на скорую руку, пожарили себе яичницу. Не успели они присесть за стол, как в дверь позвонили.

– Интересно, кого еще принесло? – прищурил настороженно один глаз Зимин. – Мы в гости никого не ждем…

– Не ждем! – моргнула Юдина.

Звонок повторился. Борис поднялся, вышел в прихожую.

– Дашка! – донесся до кухни его восторженный возглас. – Родная! Глазам своим не могу поверить! Дашенька…

Галкино настроение мгновенно улетучилось. К Зимину приехала его любимая девушка, и ей пора убираться к черту из его жизни. Правда, совсем непонятно, зачем он подарил ей золотые сережки. Может, его щедрый жест был спонтанным, и он скоро сам об этом сильно пожалеет. В любом случае, она здесь лишняя…

– Галочка, познакомься! Это Дашка, моя сводная сестра! Точнее, это дочь Зинаиды, жены моего брата Костика…

У Юдиной мгновенно отлегло от души. Она себе навыдумывала всякого и разного. А все оказалось намного проще. Вернув своему лицу счастливую улыбку, Галина произнесла:

– Рада тебя видеть, Дашенька!

– И я безумно рада всех видеть! – подпрыгивала Дашка от избытка овладевших ею чувств. – Наши часы с боем! Надо же…

Глянув на чудо-часы, Юдина ужаснулась. Ей давно надо было быть дома. Мать час назад вернулась со смены, а ее до сих пор черти по всему городу носят. Хорошей взбучки ей не миновать.

– Вы меня извините! – вздохнула она тяжело. – Побегу домой! Ушла из дома на час, а уже полдня прошло!

Сбежав по лестнице, девушка вприпрыжку помчалась на автобусную остановку. Ей повезло, что напрямик до ее дома оказалось не так уж и далеко, всего пять автобусных остановок…

Зимин смотрел на Дашку и до сих пор не верил своим глазам. За это время он настолько привык быть одним среди множества чужих и посторонних для него людей, что одно ее появление привело его в неописуемый восторг.

– Дашка, родная! Если бы ты только знала, как я по вам всем жутко скучал! – прижал он девушку к себе. – Хотелось все бросить и уехать в Озерный. Порой от тоски хотелось выть волком!

– Я тоже, Боренька, сильно по тебе скучала! – вздохнула Дашка. – Ты неожиданно уехал, сбежал, бросил нас…

Несколько минут они просто сидели, крепко обнявшись, молчали, вспоминая все прошлые годы, прожитые вместе.

– Как ты меня нашла? – прошептал Борис.

– Я здесь, братец мой любимый, живу третий месяц! – пояснила родная дочь Зинаиды и смущенно улыбнулась.

Борис услышал о том, что Дашка обитает в небольшой комнатке в коммунальной квартире. Дом, в котором живет она, находится в соседнем дворе. Как-то, прогуливаясь, Даша оказалась возле их дома и узнала дворик, нашла скамейку, на которой Борька перочинным ножиком старательно вырезал их имена.

– Я прыгала от радости! – сияли счастьем Дашины глаза. – Ты не можешь себе представить, как я обрадовалась! И я стала думать, что рано или поздно ты тоже вернешься сюда. Я почти каждый день приходила и звонила в нашу квартиру!

Борису все не терпелось узнать, каким именно образом Даша очутилась в областном центре, но на самом интересном месте зазвонил телефон. Заливистая трель доносилась из кабинета.

– Звонит! – хлопнула девушка изумленными ресничками. – А я думала, что его давно отключили за неуплату!

Потирая нервно щеку, парень с опасливой нерешительностью поднял трубку, услышал знакомый голос Виктории Игоревны:

– Зимин, сейчас за тобой заедут. Мы ждем тебя на даче у Павла Андреевича. Возражения не принимаются!

– Я не один… – предупредил он Шатову.

Должно быть, Вика без всяких задних мыслей подумала про Юдину, а потому она тут же властно распорядилась:

– Бери девчонку с собой! Машина уже выехала…

Несколько мгновений Борис сосредоточенно смотрел на умолкнувший аппарат. Ему предстояло в двух-трех словах объяснить Даше, пока за ними не подъехали, кто ему звонил, кто такой Павел Андреевич и кем он им приходится. Дашка внимательно его выслушала, почесала переносицу.

– И эта Виктория, – пошевелила девушка задумчиво губками, – видать, собирается замуж за твоего дядю…

– Похоже, что собирается… – кивнул парень головой.

За окном послышался звук автомобильного сигнала. У подъезда стояла темно-оранжевая «копейка».

За рулем легковушки сидел молодой Шатов, сын Николая Кузьмича Шатова от его первого брака. Рядом с ним на пассажирском сиденье расположилась Пелагея.

– Вот те и раз! – иронично выдохнула Краснова. – Мне Шатова велела забрать тебя и Юдину, а ты, негодник, прихватил с собой никому не знакомую девицу! Савельев будет в восторге!

– Я могу и не ехать! – надула Дашка обиженно губки. – Плевать мне хотелось на вашу чертову дачу!

– Садись и не ерепенься! – подтолкнул Зимин девушку к дверце. – Даша едет с нами! Не думаю, что Павел Андреевич при ее виде сильно расстроится. Напротив, он выпадет в осадок…

Всю дорогу Пелагея сохраняла молчание, ей не давали покоя угрозы отчима. Она очень боялась потерять Владимира. От всяких нехороших мыслей у нее все начинало чесаться, но она терпела и пыталась не подавать вида, что с нею что-то не так. Если Шатова ее бесталанная игра и могла убедить, то Борис сразу же раскусил Краснову, понял, откуда растет ее нервозная язвительность.

Пока Володька загонял машину во двор, Зимин улучил минутку и перекинулся с Красновой парой-тройкой фраз:

– Ты чего накинулась на мою Дашку? Если тебе не по себе от утреннего телефонного разговора, то не порть настроение и себе и другим! Забудь на время про него!

– Как же, – хмыкнула Пелагея угрюмо, – забудешь! Я куда ни посмотрю, всюду вижу его наглую и похотливую до ужаса харю! И тут же тошнить меня начинает!

– Может, тебя от другого тошнит? – хмыкнул Борис.

– Чего? – кинула Краснова на него пытливый взгляд. – И даже не думай об этом думать и говорить!

– О, на щечках краска появилась! – улыбнулся Зимин. – Лучше ты, Поля, злись на меня одного, а про остальное все пока позабудь. Хочешь, я съезжу, поговорю с ним?

Словно наткнувшись на невидимую преграду, Пелагея резко остановилась, посмотрела на него с надеждой и прошептала:

– Попробуй, Зимин, переговори. Узнай ты, что у него на уме. Припугни его! Он из трусов, на рожон не полезет…

Увлекшись разговором, они не заметили, как за ними со стороны пристально наблюдает Дашка, в то же самое время своими вопросами отвлекает от них внимание молодого Шатова.

Виктория и Павел Андреевич пока еще не подъехали, и молодые люди расположились в гостиной. Внимание Дашки привлек большой кожаный бумажник, и ей вспомнилась одна история, свидетелем которой она стала несколько месяцев тому назад.

Поездами ездить ей довелось не часто, а потому все врезалось ей в память, да и не забывается такое…

Глава 2. В поезде…

В феврале месяце охотник Тимофей, который вывез ее из тайги, попросил Дашку прокатиться до столицы и обратно, отвезти пакет по одному адресу. Выполнив поручение, девушка взяла себе обратный билет на Казанском вокзале.

– Граждане провожающие, покиньте все вагон! – протрубила дебелая проводница. – Поезд отправляется…

В пути Даше предстояло провести чуть больше трех суток, и ее станция была конечной. Волноваться о том, что она может проспать свою остановку, ей не приходилось.

– Будем чё знакомиться! – проявил инициативу лысый старикан. – Ехать нам долгонько, бахнем за знакомство…

В купе, кроме Дашки, разместились молодожены, Юрий и Алла, и жилистый старикашка Петрович. Имя он свое им так и не назвал до самого конца путешествия. Шифровался, должно быть…

Что касалось до семейной парочки, то словоохотливый Юра скорострельным пулеметом выболтал свое имя и имя своей супруги, без умолку гомонил, чем жутко смущал чем-то крайне зажатую, возможно, чрезмерно гордую и излишне щепетильную жену.

– А поженились мы с Аллой всего неделю назад! – решил Юрка поведать попутчикам всю свою подноготную. – Едем мы к тетушке, которая по болезни не была у нас на свадьбе…

Скоро выяснилось, что интерес у молодоженов имелся не только родственный, но и сугубо материальный.

– При должности моя тетка! – намекнул разболтавшийся племяш. – В обкоме большая шишка! Денег у нее куры не клюют! Строгая командирша! Любит, чтобы все по ее указке было…

Смущенная супруга неловко улыбалась, дергала мужа за рукав, но тем самым только еще больше раззадоривала его.

– Но для нас она ничего не жалеет! – раздувался от гордости Юрок. – Денег она нам прислала на двухкомнатную кооперативную квартиру! Во какая у меня хорошая тетка! Всем теткам тетка!

Дашка украдкой кидала взгляды на сконфуженную Аллу. Молодая жена нервно теребила русую косу. Ее зеленоватые глаза становились еще больше, со стороны казалось, что они лишь одни присутствуют на ее кукольно-красивом личике. А только кожа, если присмотреться, у девушки была вовсе и не безупречна. И на лбу, и на щечках проглядывали запудренные прыщики.

Это самое открытие несколько порадовало Дашу, так как ее личико, по сравнению с Аллиным лицом, выглядело почище. А вот длинным ногам и упругим бедрам, узкой талии, красивым и ухоженным рукам Аллы с безупречно отшлифованными ногтями Даша позавидовала. Ее руки ни в какое сравнение с руками Юркиной жены не шли. Огрубевшие от тяжелой работы, ногти в заусеницах, будто их все время от злости грызли зубами.

– Иметь богатую родню – второе счастье! – качнул Петрович заскорузлым пальцем. – Вам, голубки, повезло…

Все время их совместного путешествия у старичка под седыми и неаккуратными бровями неприятно бегали мутные и водянистые глазенки. Старикашка частенько плотоядно облизывался, вел себя невоспитанно и безобразно, будто в купе он ехал сам один или же путешествовал в компании точно таких же вороватых хорей, пробравшихся в курятник и учинивших полный разор.

– Гляжу я на вас, голубки… – вперил Петрович в молодоженов по-хозяйски оценивающий взгляд. – Вижу двух осиянных свыше счастьем людей… – изрек он многозначительно.

Неприкрыто пристальным взором старик во всех подробностях рассмотрел всех своих попутчиков, четко зафиксировал все видимые и скрытые от чужих глаз те или иные недостатки.

Молодую жену Юрка он беззастенчиво разглядывал дольше всех, маленькие глазки его замаслились еще больше.

– Хороша, Юра, у тебя хозяйка, хороша! – облизнулся дедок плотоядно и потер сильно вспотевшие ладони.

Столкнувшись с его бессовестно оценивающим взглядом, Алла тут же поспешила отвернуться в сторону, раскраснелась и, взяв себя в руки, приняла горделивую осанку.

А наглый старичок в ответ удовлетворенно зацокал, деловито распаковал сумку, достал из нее бутылку коньяка и обронил:

– Метнись-ка, Юрка, за стаканами! Пить мы будем! Дорогу мы начнем коротать. Дорога у нас длинная и интересная!

Молодожен глянул на супругу, испрашивая разрешения.

– Не смей, слышишь! – сжала Алла крепко его руку.

– Да не тушуйтесь вы, голубки! – чуть не поперхнулся дедок едким смешком. – Дедушка на дальних Северах оттрубил сорок лет кочегаром. Еду на родину пенсию оформлять. И деньжат накопил. Западло не выпить за заслуженного пенсионера!

Супруга грозно смотрела на мужа, тот стушевался, тихо опустил глаза, трусливо отвернулся в сторону. Алле почти удалось задушить намечавшуюся пьянку в самом зародыше, но тут, как на грех, в купе заглянула дебелая бабища, вагонная проводница.

– О, красавица наша! Да ты вовремя! – приподнял Петрович бутылку. – Принеси-ка нам, хозяюшка, стаканы!

– Кто же из стаканов пьет нынче коньяк? – удивилась пожилая толстушка. – Из них одна пьянь лакает водку. Да и пить в вагоне не разрешается. Инструкция!

– Уважь, хозяюшка, в долгу не останемся! – подмигнул ей дедок хитровато. – Закрой очи свои на Инструкцию!

– Уговорили! – подмигнула проводница в ответ старику.

Прикрыв дверку купе, она пошла по коридору и вскоре вернулась с четырьмя пузатыми рюмочками.

– Фирменные! Специально для вас! – подмигнула лукаво толстушка довольно потирающему ладони дедку.

– С нами присядешь? – похлопал Петрович приглашающе по лавке рядом с собой. – Составь нам компанию!

– На службе нам никак нельзя! – вздохнула тяжело дебелая баба. – А то бы я не отказалась с тобой чего замутить…

– Хозяин – барин! – хмыкнул дедок.

Демонстративно виляя широченными бедрами, пожилая тетка удалилась, принялась подкидывать уголек в титан.

– Чего это она? – проводил ее Юрка недоуменным взглядом.

– Поменьше в сторону смотри! – прошипела Алла.

– Чует ушлая баба за версту хорошего кобеля! – осклабился заслуженный кочегар. – Хочет бабенка, да не может она на службе! – открыл пробку дедок и разлил напиток по рюмкам. – Выпьем за здоровье пенсионера! Или вам особое приглашение нужно? – глянул Петрович укоризненно на присмиревших и молчавших молодоженов. – Обижаете пенсионера!

Дашку ситуация начала забавлять, и она решила кинуть в печку очередную вязанку дров и достала из сумочки небольшую плитку шоколада «Аленушка», положила на стол.

– Ай, молодец, девонька! – засуетился старик. – А я и не подумал про закусь! Старческий склероз! Давай-ка, Дашка, мы дернем по маленькой! Пока эти двое играют в недотрог!

Выпили. Даша почувствовала, как у нее внутри начало зарождаться тепло, настроение поднялось, мир стал намного лучше, словно приобрел он прекрасную, добрую и ласковую суть.

Случайно или нарочно оставив на столе кошелек, старик вышел. На вид кошель был недешевым, пузатым, со старомодной застежкой. Наверняка решил прихвастнуть дед своей тугой мошной, чтоб знали желторотые птенцы, какие у людей бывают деньжищи.

– Пойдем к проводнице и потребуем, чтобы нам поменяли купе! – взвилась Алла. – С этим хамом я ехать больше не могу!

– Конечно, котеночек, конечно же! – принялся возмущаться ее розовощекий и инфантильный супруг. – Старый прохиндей думает, что если у него денег много, то ему все можно! Тогда ты бери билет и поезжай в вагоне СВ! Чего ради в простом купе поперся…

Алла кипела негодованием, муженек ей поддакивал, но пока дальше слов дело у молодоженов не двигалось.

– Интересно, сколько в нем денег? – глянул заинтригованно Юрок на Дашку, ища в ней союзника для своей затеи.

В ответ на его вопрос девушка лишь неопределенно пожала плечами. Жизнь научила ее не трогать чужое и не интересоваться тем, что не может ей по праву принадлежать.

– Посмотреть бы! – потянулся рукой молодой супруг.

– Не смей, слышишь! – одернула Алла мужа окриком.

– Загляну и все! Не воровать же я собираюсь! – схватился супруг рукой за бомбу с деньгами. – Одним глазком…

Едва кошель раскрылся и явил им всем свое богатое внутреннее содержание, как дверь стремительно отъехала в сторону, показав им злорадствующего Петровича, и Дашка от неожиданности и вздрогнуть не успела, застыла изваянием в немом ступоре.

– Что, Юрка, красть мое вздумал? – загремел торжествующий стариковский голос. – И не стыдно тебе? Старика обобрать захотел! – вырвал дедок кошелек из рук несчастного недотепы, принялся алчно пересчитывать разномастные купюры.

То ли со счетом у Петровича были нелады, то ли он и сам точно не знал, что хранилось в кошеле, то ли кочегар затеял с ними хитроумную игру, но требуемая сумма никак не складывалась.

– Не хватает! – взвыл старикашка истошно. – Много не хватает! Скажу проводнице, чтоб наряд к станции вызывала! Отпечатки твои на моем кошеле! Скажу, что деньги у меня украл! По этапу, дружок, пойдешь! Годков на пять отправишься, ворюга, лесок валить в тайге! У параши – тошно, а в тайге – страшно!

– Да вы что, Петрович? – растерялся ошарашенный его словами Юрок. – Я просто посмотреть хотел! – кинулся он на старичка и попытался отнять у того злосчастный кошель.

Но заслуженный кочегар, хоть и был намного старше и на вид намного мельче парня, ловким тычком кулака в область солнечного сплетения в один миг нейтрализовал налетчика, моментально сбил с него весь драчливый пыл, кулем усадил на полку.

– Чего это вы себе позволяете? – заорала нервно Алла, нежно гладя по спине скрючившегося в три погибели муженька. – Вы же и сами точно знаете, что он ничего не брал!

– Это ты наряду скажешь! – брызгал старичок во все стороны язвительной слюной. – Когда они с моего портмоне его «пальчики» снимут! И его перста откатают! Не шуми, королева. Не в ваших же интересах шум на весь вагон поднимать!

– У нас свидетели есть! – кивнула Алла в сторону Дашки.

– А этот свидетель промолчит! – подмигнул дедок Дашке заговорщицки, чтобы она активно поддержала его игру.

Даша лишь неопределенно пожала плечами. Ей вовсе не хотелось, чтобы впредь горделивая Алла рассчитывала на ее помощь и поддержку. Не смогла бабенка удержать муженька от безрассудного поступка, значит, пришла пора отвечать за его глупую выходку. Большего идиота, чем тюлень Юрка из столичного града, Дашка еще не встречала в своей непродолжительной жизни.

– И что же нам теперь делать? – взмолился слезно горе-воришка, плача, распялил раскисшие губы на молодую жену.

Глядя на него, Дашенька лишь с трудом скрывала брезгливую усмешку. Самый что ни на есть настоящий мужчина! И как такие жалкие губошлепы умудряются жениться на умных красавицах.

За окном пролетали заснеженные поля, мелькали вековые сосны, исчезали вдали высоченные ели, запорошенные снегом.

– Вот ты, Юрок, и весь поплыл! – смягчился старик. – Лады, уговорили, не буду я на вас стучать! Выпьем мировую! Я и ты, да жинка твоя! Поедем мирком-ладком, как добрые соседи. Все по-доброму и красиво! Только мое портмоне с отпечатками я на всякий случай проводнице нашей на полное сохранение отдам! Так оно для всех нас надежнее станет. Вдруг кто из вас позабудет про учиненное против меня зло и ненароком взбрыкнет!

– Подлец! – прошипела Алла со злостью в голосе.

Заслуженный кочегар и ухом на ее демарш не повел, сделал вид, что он ничего не слышал, добродушно улыбнулся.

– Разливай, Юрок, в наши с Дашкой рюмки, – велел он, – пока я до проводницы схожу. Ваши стоят, дожидаются вас! Поднесем твоей крале полнехонькую, ни капельки она не проронит! – шагнул к проходу дедок, отодвинул в сторону дверь.

Едва расселись за столиком, как поезд замедлил ход и подошел к станции. В купе через минутку-другую заглянули два милиционера. Служивые пытливо обшарили глазами весь интерьер.

– У нас, граждане пассажиры, все в пути в порядке? – поинтересовался тот, что был с лычками сержанта.

– Все в ажуре, начальник! – успокоил его Петрович.

Даше показалось странным то, что милиционеры даже не сделали им замечание по поводу открыто стоявшего на столе спиртного. Складывалось впечатление, что у загадочного дедка все было крепко схвачено. По ходу столь томительной мизансцены Юрию чуть было не стало плохо. Рюмка в его руке ходила ходуном.

– Ну, выпьем! – улыбнулся дедок.

Дашка и Петрович вздрогнули с видимым удовольствием. Юрка с ужасом цедил мелкими глоточками. Алла все выпила, брезгливо оттопырив безукоризненный мизинчик. Она едва запихнула в себя содержимое рюмки. Ее чуть не вырвало прямо на столик, лишь с усилием удержала она в себе тошнотворный комок, подступивший к горлу, с трудом продышалась.

– Молодца! – похвалил ее старикан, когда Алла отняла от губ запотевшую рюмку. – Настоящая куртизанка! Погрызи-ка! – протянул дедок кусочек шоколада. – Станет хорошо, раскраснеешься, язык развяжется, болтать начнешь без стеснения. Поговорим мы по душам, как свои люди. Мы ведь, Юрок, друзья теперь навек?

– Петрович, у нас яблоки есть! – закашлялся молодожен.

– Давай! – улыбнулся старикан. – Яблоки под коньячок идут в самый раз! Наливай, Юрок!

Алла попыталась филонить, но дедок ей помог, не отпускал ее руку до тех пор, пока она целиком не осушила всю рюмку.

– Ох, и гордая у тебя баба, Юрок! Все из себя строит святую недотрогу! А сама вся в прыщах! – захихикал старикан противно. – У моих баб прыщей никогда не было!

– Почему у них нет, Петрович? – посунулся молодожен пьяно к не слишком учтивому по отношению к его жене попутчику.

– Пользовал я их регулярно! Это самое средство им на пользу идет! – появилась на губах у деда зловредная ухмылка. – Ко мне все бабы в очередь наперед выстраивались!

– Скажите-ка, среди нас едет половой гигант! – выдохнула Алла, кипя от негодования. – Всех баб своим крючком сразил!

– Так и есть! – улыбнулся заслуженный кочегар широко.

Быстро пьянеющий молодожен недоверчиво оглянул неказистую фигуру старикана, иронично покачал головой.

– Брешешь, Петрович! – хохотнул Юрок.

– Я и брешу?! – вскочил дедок живо со своего места. – Спорим, что мой дружок в стоячем положении потянет на…

На сколько именно оно потянет, Дашка, к ее сожалению, толком не расслышала. Как раз именно в этот самый момент вагон резко качнуло, заскрежетали колесные пары. Ей стало так весело, что она безудержно расхохоталась. Юрка густо покраснел, а Алла сама налила себе в рюмку, зажмурилась и, не останавливаясь, выпила.

– Ну, спорим… – протянул растерянно Юрок. – А на что?

– А на бутылку хорошего коньяка!

Снова дробно застучали на стрелке колесные пары, за окошком стремительно пролетел очередной полустанок с неимоверно толстой и укутанной в шерстяной платок по самые глаза смотрительницей у опущенного шлагбаума.

– Мерить нечем! – призадумался Юрок.

– Спички есть, – успокоил его дедок. – В коробке ровно пять сантиметров длины.

– А на что он поднимется? – не унимался Юрок.

Нешуточный вопрос молодожена заставил дедка всерьез и надолго призадуматься. Окинув взглядом примолкшее купе, он пристально посмотрел на Дашу и усмехнулся.

– Вот она мне поможет! – хмыкнул дед. – Огонь она, а не девка! Дашка, оголишься перед дедушкой? Дедушка тебе приплатит!

Пришло время и ей густо покраснеть. Дашкино лицо все обдало жаром. Нескромное предложение дедка переходило все возможные грани, но ее охватил азарт. Деньги лишними не бывают, и Даша понимала, что больше она этих людей никогда не увидит и ничего страшного с нею не произойдет. Не в первый раз и не в самый последний разок обнажится перед мужиком. Плевое дельце…

– Одну минуту всего, и я одеваюсь! – погрозила Дашка для вида указательным пальчиком старикану. – И денежку вперед!

– Не вопрос! – кинул Петрович на стол червонец. – Снимай с себя все! Иначе не выйдет кино… – сверкнул он глазами.

Кинув спичечный коробок на столик, дедок деловито у всех на виду запер дверь на защелку. Стоя к Дашке лицом, он принялся раздеваться, остался лишь в носках и тапках.

Обрезанный инструмент дедка, густо увитый вязью желто-зеленоватых вен, свисал безжизненной змеей. Его фиолетовая головка походила на шляпку гриба-боровика, вывернута была так, словно на них глядела рыбья голова с распертыми жабрами.

– Начинается кино! – развалился старикан вальяжно на полке, оперся об стенку спиной, потеснил локтем Юрка.

Не сводя глаз с его удава, Дашка быстренько выскочила из дорожного одеяния, села напротив дедка, широко развела ноги. Коленки ее и колени старикана почти соприкасались.

– Ну, давай, порази нас! – подначила девушка старика.

Дед вперил в Дашку сосредоточенный взгляд, и его змея начала заметно оживать, приподнялась, задумчиво повела из стороны в сторону толчками раздувающейся на глазах головкой.

Блаженствую, Петрович прикрыл глазенки. Присутствие двух породистых и ухоженных самок, одна из которых перед ним сидела нагишом, возбуждало старого самца, переполняло его сердце сладкой радостью, щекотало раздувшиеся ноздри.

– Ы-ы-ы! – приоткрыл дедок рот, казалось, что он не вытерпит и во весь голосище заржет, как застоявшийся полковой жеребец.

Видать, проводница свое дело знала хорошо, топила она титан на славу, в купе становилось жарко и душно. Пахло хорошим коньяком и бесстыдно обнаженными телами. Даша почуяла, что она тоже стала возбуждаться помимо своей воли.

Между раздвинутых ног проступила влага, девушка невольно прикрылась рукой, что не пришлось по нраву Петровичу.

– Не смей, Дашка, красоту убирать! – очнулся он мгновенно. – Иди, Дашенька, я тебя поцелую!

Не помня себя, девушка вся подалась вперед и слилась с ним в страстном поцелуе. Старикан сладострастно запустил скользкий и горячий язык глубоко ей в рот, жадно ласкал им ее язычок, властно лапал нагие девичьи ягодицы. Целовались долго и бесстыдно. Девичьи возбужденно торчащие соски умопомрачительно терлись о жесткие волосы на его груди. От этого по всему телу Дашки распространялся невыносимо приятный зуд. Мурашки у нее бегали и по ступням, и по корням волос. Ей нестерпимо хотелось чесаться, разодрать всю себя до крови. Наконец, дедок оттолкнул Дашку от себя, и она откинулась назад, уселась на свою полку.

– Ну, меряй! – выпятил старик свое хозяйство, и трясущимися пальцами Юрок взялся за коробок. – Да не ты же! Пускай жена твоя мерит! – остановил дедок его взглядом.

– Нет! Я не буду! – заверещала Алла испуганно.

– Будешь, красавица! – улыбнулся зловеще старикан. – Забыла? Кошелек-то мой у проводницы! Аль запамятовала, краса?

Пытаясь сохранить на лице жалкие остатки былой гордости, молодая женщина взяла в руку мерило, присела она рядом с дедом. Стараясь не прикасаться к подрагивающему удаву, Алла принялась прикладывать к нему коробок. Один раз, второй раз, третий раз…

– Именно столько, – кивнула головой раскрасневшаяся жена Юрка и отбросила в сторону жегший ей пальцы коробок.

– Беги-ка, Юрок, дуй за коньяком в ресторан! – осклабился вальяжно старикан. – А мы с твоей жинкой поворкуем.

– Да пошел ты! – взвилась Алла. – Мало того, что я ему меряю хрен, так он еще, сволочь мерзкая, и ворковать со мной собрался! Пошел ты на хрен, свинья похабная! Плевать мне на твой кошелек! Я сама на тебя первая заявлю! Собрали весь вагон извращенцев! Сидит тут одна нагишом, и хоть бы хны! Ни стыда у нее, ни чести! А ты куда смотришь, ничтожество? – ополчилась она против мужа, развернувшись, от души залепила ему звонкую пощечину.

Оглянувшись, молодая женщина расплакалась, безудержно рыдая, неумело отперла защелку и стремглав помчалась к туалету. Перед ее глазами стоял дедов удав, его размеры привели ее в безмолвный трепет. Такого она никогда не видела. Мужний недомерок с этим чудом природы ни в какое сравнение не шел.

Поняв, что чуточку передавил, дедок виновато покряхтел и стал одеваться. Тут и до Дашки дошло, что она до сих пор сидит без ничего и смущает всех своей наготой, схватилась за одежонку, вмиг облачилась и привела себя в порядок.

– Пойду, проветрюсь… – шагнул к проходу дедок.

Прошло минут двадцать, в купе вернулась Алла, по виду вся спокойная, с сухими, но страшно злыми глазами. Она ни за что и никогда не призналась бы в том, что только что муж настолько упал в ее глазах, что она была готова на все. А супруг ее был настолько подавлен, что сидел, упершись взглядом в пол. До него дошло, что тут он сильно проиграл старикану во всем…

Минут через десять притащился в купе и Петрович. Его сильно штормило. Набрался в ресторане до ватерлинии. Дед демонстративно выложил на стол кошелек, выставил бутылку коньяка.

– Вы, ребята, простите старика, перегнул малек! Отвык на Северах от путного общества, одичал. Забудем старое…

Выбравшись на ровный путь, монотонно, успокаивающе и что-то многообещающе стучали колеса на стыках рельсов.

В окне практически неподвижно висело закатное солнце, едва-едва освещающее желтоватым светом безлюдные и заснеженные равнины и холмистые леса-перелески, где рыскали с горящими глазами страшные и вечно голодные волки. Резко потемнело…

– Утро вечера мудренее… – улеглись все по полкам.

Несмотря на усталость и выпитый коньяк, Дашка никак не могла уснуть. Сказывалось пережитое напряжение. Внизу тихо посапывал хвативший лишка Юрок. На соседней полке шумно ворочалась Алла. Петрович громко храпел на полке над нею.

В купе все еще было жарко, Дашке нестерпимо хотелось раздеться догола и вытянуться, но она боялась, что кто-то из попутчиков проснется и увидит все ее непотребство. И все же девушка решилась и сняла с себя все. Стало намного легче.

А Алла внизу все ворочалась и ворочалась, тоже никак не могла уснуть. На время затихнув, она порывисто встала, оглянула полки. Убедившись, что ее попутчики мирно дрыхнут, как сурки, молодая женщина потормошила мужа. Пьяный супруг лишь сильнее засопел, вяло отмахнулся рукой и повернулся на другой бок.

– Эй, проснитесь! – начала она втихаря толкать Петровича.

– А? Кто тут? – заворчал тот спросонья.

Нависнув над дедом, женщина прошептала:

– Это я, Алла! Голова раскалывается. У вас нет таблетки?

– Нету у меня, не держим ничего! – поморщился дедок. – Ты это, коньяка хлебни, враз все снимет, похмелись.

– Не буду я пить! – тряхнула Алла головой. – Утром мне еще хуже станет! Сходите к проводнице, вы же ее знаете!

– Сама иди! – отмахнулся старикан рукой. – Я тебе в глотку не заливал! Сама под конец хлебала, как жеребая кобыла!

– Ну, спасибо… – протянула упавшим голосом молодая женщина. – А я, дура, думала, что вы поможете мне…

– Ладно, краса… – смягчился заслуженный кочегар и нехотя стал спускаться с верхней полки. – Могла бы и уступить свое место старичку, корячусь на верхотуре! – ворчал недовольно дедок, натягивая на себя штаны и выходя.

Не замечая того, Алла горячо дышала в голое Дашкино колено. Будучи уверенной, что попутчица спит, жена Юрка коснулась девичьего бедра и повела рукой выше. Поняв, что Дашка коротает ночку нагой, она быстро отдернула руку.

Глядя на нисколько не закомплексованную попутчицу, она, подумав, сняла с себя спортивные штаны, осталась в трусиках, которые не до конца скрыла короткая футболка. Ее крутые обнаженные белые бедра смотрелись вполне и великолепно.

Купе мягко подсвечивалось плафоном над полкой Аллы, и Дашка все прекрасно видела сквозь свои полураскрытые реснички. С телом Алле явно повезло, а с мужем – не очень.

– Да ты вся у нас горишь! – вернулся старик, протянул таблетку и стакан с водой, пощупал для верности ее лоб, облапил тугое бедро и нагло прошелся пальцами по ягодице. – Жарища у нас в купе, как в кочегарке! – выпрыгнул старикан живо из штанов. – Полегчало тебе, красавица? – прищурил глаз старикашка.

– Спасибо, сразу же полегчало! – прошептала благодарно Алла, отпив из стакана. – Хорошая таблетка!

– Да? – сверкнул глазками дедок. – Значит, авитаминоз тебя, девка, напрочь замучил!

– Почему? – моргнула непонимающе Алла.

– А ты у нас глюконата кальция съела!

От подступившего приступа смеха Дашка чуть было не выпала со своей полки прямо в проход, успела зажать себе рот.

– Вы всегда такой хам, или оно у вас только по пятницам? – разозлилась молодая женщина не на шутку.

Видно, она тоже поняла, что ее игру давно разгадали. Теперь она совершенно не знала, что и как ей сказать.

– Да ты не нервничай, красавица, разыграл тебя один старик, да мы посмеялись вместе! Дай, я тебя обниму! – приобнял дедок по-хозяйски женщину за тонкую талию. – Вижу, хочешь…

– Это уже лишнее! – отвела мужские руки в сторону Алла и присела на полку, а старикан вальяжно развалился рядом.

– Фу, совсем духота одолела! Скоро весь запрею! – стянул дедок ловко с себя черные сатиновые трусы.

Стариково хозяйство бесстыдно и вольготно вывалилось наружу, Алла не удержалась, кинула на него заинтригованный взгляд.

– У вас это было обрезание? – спросила она шепотом.

– Ага! – отпил глоток из бутылки с водой Петрович, с видимым удовольствием крякнул, вытер губы тыльной стороной ладони.

Сдерживая дыхание, жена Юрка поинтересовалась:

– Больно было?

– Нет! – налился гордой бравадой голос старика. – Продезинфицировали спиртом чистым, пощипало немного и все!

– А сколько у вас детей?

– Да ты думаешь, что я знаю? – пожал дедок плечами.

– А самому младшему сколько годков? – не унималась все никак любопытная не в меру женщина.

– Младшенький у меня еще во мне сидит! – зареготал старикан. – Вижу, хочешь ты сама до него дотронуться!

Испуганно вздрогнув, Алла горячо прошептала:

– Я не могу! Да и муж рядом, вдруг он проснется!

– Не проснется! Я его вдрызг напоил! – покосился Петрович на сопящего в две дырки Юрка.

– Все равно я не могу! – вздохнула молодая женщина.

– А ты смоги! – настаивал дедок.

Снова тяжело вздыхая, Алла подняла на старикана призывно заблестевшие глаза, волнительно протянула:

– Я только потрогаю, а вы руки держите при себе!

– Слово даю! Замру пеньком у тропинки…

Прикусив губу, Алла дотронулась, провела пальчиком.

– Отрастили себе дрын! Только не хочет он вставать! – произнесла она с жалобой в голосе. – А сами говорили, что на меня и у мертвого встанет! Обманули вы меня!

– Так ты, красавица, трусики скинь, футболку задери! – хохотнул дедок. – Распахнись перед ним, покажись ему!

Внутренние желания боролись с жалкими остатками сомнения в правильности ее поступка. Запретный плод в чужих штанах казался настолько сладким, что Алла, словно сомнамбула, приподнялась с полки, спустила с себя трусики, раскорячилась перед дедом, руками развела бедра в стороны. В этот миг она больше не принадлежала себе, ею полностью овладели сладкая похоть, горячее желание лично познать то самое, о котором слышала от старших и более опытных по жизни разбитных подруг.

– И точно, встает! – прошептала восхищенно Алла.

Кривая головка воспарила духом и уперлась в живот деда высоко над заросшим волосками пупком. Стоя на раскоряченных ногах, Алла коснулась проснувшегося удава, жадно глядела на него, одной рукой сжала через футболку упругую грудь. Петрович страдальчески отвернул голову вбок, прикрыл веки. Дашка сверху хорошо видела, каких сладких мучений стоит ему эта постановочная прелюдия. Не выдержав иезуитской пытки плотским искушением, старик нагло просунул руку между подрагивающими от напряжения женскими ногами и удовлетворенно протянул:

– Да ты вся, краса моя, дрожишь! Хочешь, приголублю?

Словно вспугнутая птичка, Алла очнулась, угрызения совести перевесили чашу весов, в испуге она кинулась на полку. Поджав под себя ноги, жена Юрка сидела, крепко обвив ноги руками, уткнув пылающее лицо в дрожащие от волнения колени.

– Дай мне! – попросил ее старик. – Дай мне, краса моя! Я тебя жизни научу! Заполню тебя всю питательным кремом! – увещевал змей-искуситель. – И прыщики разом пройдут! Личико твое станет белым-белым! Грудки твои силой нальются!

– Нет! У меня муж! – шептала бабенка себе в колени.

– Сегодня я стану твоим мужем! – вдувал в ее ушко дедок. – Будешь мне любящей женой на всю эту ночь! Исправно исполнишь супружеский долг! Я предлагаю тебе руку и сердце! – вскинул картинно старикан и протянул ей руку.

Как завороженная, бабенка, не поднимая лица, страстно пожала ее, прижала к себе, тем самым дуреха согласилась на все.

– Сейчас, краса моя! – свернул старик постель, быстренько скатал, легко закинул ее на полку для багажа, поднял свою полку. – Все готово, краса моя! – потянул Петрович женскую футболку вверх, открывая остро торчащие белоснежные груди.

– Нет, я тут не могу! Мы тут не одни! И потом тут не подмыться и ничего! И резинка нам нужна. Без нее я не могу, понимаешь меня! – глянула Алла с мольбой в глазах на совратителя, словно хватаясь за последнюю соломинку.

– Не пользуюсь я! – признался дед. – Без нее слаще!

– Я могу от тебя залететь! – слабело сопротивление женщины с каждым ее вопросом и его уверенным ответом.

– Я мимо отстреляюсь! – заверил старикашка.

– Я боюсь рисковать! Врачи сказали, что достаточно всего одного сперматозоида! А если я сделаю аборт, то никогда не смогу иметь детей. Если залечу, то придется мне рожать! У меня самые опасные дни… – раздавался тихий шепот в ночи.

Молодая женщина говорила настолько искренне чужому для нее мужлану, словно исповедовалась перед ним во всех своих грехах. А дедок все ее объяснения пропустил мимо своих ушей.

– Сказал тебе, краса, что мимо стрельну, значит, мимо! У меня опыт! А крем мой размажешь себе по лицу! – присел змей-искуситель на нижнюю полку. – Я жду! Гляди, и передумаю…

Решившись, Алла вспорхнула на полку с ногами, и Даше теперь стало понятно, зачем Петрович поднял вверх вторую полку. Жена Юрка уселась спиной к темнеющему проходу и ловко расположилась над заслуженным кочегаром.

– Только осторожно! – умоляла она горячечно.

Дедок ухватил бабенку за крепкие ягодицы, прижал к себе. Алла утробно охнула. Дашкой овладели самые разные чувства. Мысли и эмоции ураганом гуляли внутри у нее. Она была вне себя от того, что старикан предпочел не ее, а капризную Аллу. Дашка не таилась, открыто во весь голос вздыхала, шумно ворочалась.

– Ох! – выдыхала на все купе жена дрыхнущего без задних ног Юрка. – Ох, хорошо! – закатывала Алла глазки.

В этот миг она не думала о том, что может залететь от грубого и неотесанного, неопрятного на вид мужлана. Придя в себя от дурмана, по необычному ощущению того, насколько мощно распирает ее изнутри огромная мужская плоть, Алла до конца осознала, что оно произошло. Она добилась своего и заполучила в себя то, о чем думала все последние часы. И во всем виноват ее муж!

Если бы не дурацкий спор муженька со стариком, если бы Юрка не брал в руки проклятый кошелек! Если бы у него имелся подобный агрегат, если бы ее муж драл, как Сидорову козу…

От мощи, ворочающейся в ней, молодой женщине стало поначалу страшно, а после – настолько сладостно, что она благостно на все купе охнула и томно прикрыла глаза. Покоренная неведомыми ею ранее ощущениями, Алла могла лишь чувствовать себя, как перепелка, натянутая на вертел. От этого все мысли улетучились, в голове было оглушительно пусто…

Железнодорожный состав разогнался, вагончик изрядно трясло и водило из стороны в сторону. Партнершу старикана подкидывало и мотало. Напрочь позабыв о всех своих манерах, молодая жена Юрка, сопящего на соседней полке, медленно поднималась, а потом с жаром и страстью опускалась вниз, в ее глазах разгорелся огонь неугасимого и всепоглощающего желания.

– Ох! Ах! – неистовствовала Алла.

Вошедшая в раж бабенка вертела ягодицами, склонив голову набок, возбужденно высунув язычок, одной рукой она держалась за стойку, другой страстно мяла грудь. Распущенные волосы в дикой пляске метались по ее обнаженным плечам. Внутри у женщины нарастало выжигающее все иные мысли чувство. Ничего подобного с нею ранее не случалось, и она этого обидно не знала…

– Сука! Да! – закричала Алла в голос протяжно, скрючившись так, что на ее спине выперся тугой дугой ее бугорчатый позвоночник, она забилась в частых судорогах. – Да! Да! Да! Наконец-то! Да! – выкрикивала баба с каждым ее учащенным выдохом, и ее громкие крики смогли бы пробудить и мертвого.

– Лапа моя! Все хорошо? – промямлил сквозь сон слюнявыми губами ее законный супруг.

– Спи, все хорошо! – прохрипела Алла низким и густым голосом. – Тебе приснилось, ляг на другой бочок…

Через секунду-другую Юрок снова заснул и засопел.

– На четвереньки! Быстро! – приказал старик. – В конец полки у двери. Голову к переборке!

Ни на мгновение не задумавшись, бабенка послушно приняла указанную ей позу. Дедок неспешно и деловито принялся подготавливать Аллу, развел шире женские ноги, надавил рукой на поясницу, почти уложил бабенку грудью на полку при практически вертикально задравшемся крупе. Ее донельзя возбужденное и сильно пропотевшее тело мелко-мелко подрагивало.

– Сейчас, краса моя, я тебе еще чего покажу! – навис старикан над покорно ожидающей его бабенкой.

Переместившись на полке, Дашка, нисколько не таясь, глазела на них, но им было совершенно и абсолютно не до нее.

– Ой! Ой! Ой! – заверещала Алла и, пытаясь высвободиться, завертела всем своим бесстыже обнаженным задом.

Не обращая внимания на отчаянные писки покорной его воле жертвы, дедок не унимался. Дашка не могла понять, откуда у него бралось столько сил. Он намотал женские волосы себе на руку, притянул голову Аллы к себе так, что их губы смогли соприкоснуться в страстном поцелуе. Свободной рукой дедок лапал возбуждающе свисающие книзу женские груди.

– Ох! Хорошо! – почувствовала вновь женушка Юрка в себе возрастающее и всепоглощающее возбуждение. – Давай! Еще! Дери меня, как самую последнюю суку!

– Любишь, когда тебя по-собачьи?! – наддавал дедок.

– Люблю! Да! – выдохнула Алла. – Сволочь! Дрянь! Скотина! Ты мне всю жизнь переломал! Ненавижу тебя! Как я буду потом со своим сосунком жить без тебя? – давилась она слезами и соплями, глядела на дедка горящими глазами.

В ее сознании все перемешалось. Она давно позабыла о том, что у нее опасные дни, о том, что ей следует принять все меры для предохранения от нежелательной беременности. Ей просто хотелось, чтобы чувственная феерия никогда не заканчивалась бы.

Она заполучила то, о чем мечталось ей весь день, и была счастлива. Наконец-то, сбылись все ее потаенные мечты о том, чтобы хотя бы разок переспать с настоящим мужиком.

– Да!! – выкрикнула Алла.

По ее телу гуляли кругами судороги, ягодицы мелко подрагивали, спина гнулась дугой. Ей было до самых слез хорошо, она впервые в жизни заполучила мощнейший оргазм.

На Дашиных губах застыла издевательская ухмылка. На ее глазах молодая красавица тупо скрестилась с уродливым стариканом, смешала чистую племенную породу со скверной породой злого и дрянного человека. И все из-за похоти. Похоть не спрашивает, кто и из какого рода, она разрушает все классовые преграды…

– Все, спать! – рухнула Алла, не одеваясь, на койку.

Оглянувшись, встретившись с Дашкиным взглядом, дед, кряхтя, полез на свою полку. День для него задался. Еще одна глупышка повелась, попалась на его ловкую удочку. Еще один муженек примерил на себя густые и ветвистые рога…

На следующий день Алла была сильно подавлена, никому она не смотрела в глаза. Женщина боялась, что их попутчица сдаст ее мужу, широко раскроет Юрку глаза на глубоко развращенную сущность его любимой красавицы жены.

Но Дашке все это было совершенно ни к чему. У нее у самой имелось в жизни и не такое, чего тут других-то обсуждать…

Глава 3. На даче

Пока Дашенька во всех цветах и красках расписывала перед Борисом свои приключения в поезде, Зимин подкладывал в печку дровишки и помешивал кочергой алеющие угли.

Просторная банька стояла чуть поодаль от дома, в глубине обширного участка. Кроме предбанника, имелись отделения, где мылись и где парились. По мнению Бориса, все было тут устроено по уму и с любовью к жизни. Постарались хозяева…

– Не смотри на меня! – скинула с себя кофту и платье, чтобы не запачкать одежку в саже, взялась Дашка за ведро и тряпку.

– Ага, сейчас! – отозвался парень и вперил жадный взгляд в полуобнаженную девицу. – Так я тебя и послушался!

Глядя друг на друга, они дружно расхохотались. Они с самого детства и спали вместе в одной постели, и плескались в одной ванне, и мылись под одним соском в общественном душе, и никогда не обращали внимания на некоторые вещи, такие, как принятые в обществе некие условности.

– А ты-то, Дашка, сильно похорошела! – отметил восхищенно Борис. – Ты стала настоящей женщиной!

Новая Дашка ему нравилась больше. Пропала куда-то, исчезла былая смущенная девчоночья угловатость, на ее место заступила очаровательная плавность уверенной в себе красавицы.

– Посмотри, на двери типа крючка имеется запор? – облизнула губки и пропела девушка в одном нижнем белье.

– Ты думаешь, – хмыкнул парень, – хозяева нас поймут, если застанут нас за кровосмесительной связью?

Расстегивая застежку на лифчике, Дашка хохотнула:

– Мы с тобой никакая не родня! Ты всего-навсего лишь родной брат моего отчима! Черт, пока я тебе байки плела про старикашку с огромной кочергой, сама вся возбудилась!

Крепкий крючок на входной двери в баню отыскался и прочно вошел в зацепление с толстым колечком.

– Как я по тебе соскучилась! – прошептала Дашка.

В печке живо потрескивали березовые поленья, а они, крепко обнявшись, лежали на деревянной полке, отдыхали после жаркой схватки двух молодых тел.

Издалека донесся звук автомобильного сигнала, быстро одевшись, Борис отпер дверь, а Дашка схватилась за тряпку.

– Мы никому и ничего не расскажем же, да? – прижала девушка заговорщицки пальчик к своим губкам.

– Конечно, сестричка! – улыбнулся парень в ответ. – Не стоит кому-то чужому знать про наши небольшие шалости…

– Сгинь с моих глаз! – прыснула Дашка.

Схватив в руку ведро с золой, парень пошел за угол бани, чтобы высыпать содержимое посудины в небольшую бочку. Со временем золу используют в качестве присыпки для растений.

Через часик банька была полностью готова. Савельев и молодой Шатов вынужденно отъехали по неотложным делам, и Борис остался один в окружении трех обалденно прелестных дам.

– Помнится, кто-то обещал мне как-то показать свое мастерство банщика! – прищурилась лукаво Виктория Игоревна. – Сказал мне, что так попарит меня, что все косточки мои разомнутся!

Борис поежился и смущенно опустил глаза. Он от своего обещания не отказывался, но не в присутствии же еще двух девушек, с каждой из которых у него была близость, парить Шатову, от которой можно было ожидать всё что угодно.

– Я могу сделать вам массаж! – предложила свои услуги Дашка. – У меня и корочка имеется массажиста!

– Когда ты успела стать массажистом? – удивился Зимин.

– Ты, Борька, думаешь, – усмехнулась, глядя на него, сестричка, – что я намного глупее и тупее тебя? Ты себе сделал аттестат, а я себе выправила документ, что отучилась на курсах…

По лицу Дашки трудно было понять, чего именно стоило ей самой получение этого самого свидетельства. После отъезда Бориса в город, девушка вдруг поняла, что осталась одна, что ее жизнь медленно, но неуклонно катится под уклон.

Число мужиков, с которыми она переспала, постепенно росло, а жизнь ее от этого всё никак лучше не становилась.

Поразмышляв на эту тему, Дашка решила взять себя в руки и принялась за самообразование. Она забрала из дома Буруна все учебники, по которым занимался Борис.

В больничке девушка тоже времени почем зря не теряла. Она растормошила старого фельдшера Ивановича, и тот стал потихоньку обучать Дашку ремеслу медсестры, подобрал для нее необходимые книжки по медицине. По ходу фельдшер сам и научил свою помощницу азам массажа, а практики в далеком от цивилизации поселке всегда хватало. Вот она и набила себе руку…

Через пару месяцев Михайло Тимофеевич Козак поехал в город и за бочонок красной икры оформил документ о том, что Дашка прошла обучение на курсах и успешно сдала все положенные экзамены. Пришлось Дашке за это исправно прыгать в постельку председателя поссовета, но оно стоило того…

– Я рад за тебя, сестричка! – улыбнулся Зимин.

Ему нравилась новая Дашка. В ее взгляде появились и сила, и спокойная уверенность в себе, пропали покорность и бессловесное подчинение своей несчастливой судьбе.

Шатова посмотрела на часы и заявила:

– Не будем терять времени! Все идем в баню!

– Виктория Игоревна! – моргнула Пелагея озадаченно. – Один мужик и три бабы – это явный диссонанс! Ко всему прочему, у меня нет с собой купальника! Не буду же я рядом с Борькой голышом щеголять! Володька мой увидит, прибьет меня!

Но Шатова уже приняла решение и, скорее всего, давно все обдумала и подготовилась. Усмехнувшись, она повела девушек в одну из комнат, показала и популярно пояснила:

– Для вас я купила пять купальников. Выбирайте…

Изначально Вика предполагала, что с ними в компании будет ее подшефная Галочка, но за отсутствием Юдиной ее место может занять неожиданно объявившаяся родственница Зимина.

– С вашими размерами, надеюсь, я почти угадала, а цвет и фасон вы подбирайте сами! – добавила Шатова, глядя на то, как Пелагея и Дашка рассматривают разложенные на кровати комплекты из кусков цветастой материи и шнурков-завязочек.

По ее мнению, к хорошенькой женской фигуре подойдет любой купальник и из любого материала. А завязочки могли запросто завуалировать небольшие проблемы с неправильно подобранным размером. Тесемочки делали все эти комплекты практически безразмерными. Борису предложили на выбор из разложенных в другой комнате мужских плавок…

До баньки Дашка и Борис добрались первыми. Неспешно разделись они, чтобы не смущать Шатову и Краснову, зашли в помывочную комнату, уселись на деревянную лавку.

– Думаю, братец, ты не станешь отрицать факт, что переспал с обеими бабенками, – глянула Дашка на парня всё понимающими глазами. – Я заметила, как они украдкой на тебя смотрят!

– Я старался, сестренка… – отшутился Борис.

– А ты не боишься, что они сейчас дружно накинутся на тебя и возьмут тебя силой? – сузила сестричка глазки и усмехнулась.

– Думаю, твое присутствие им помешает! – скалил зубы развеселившийся братец. – А было бы неплохо организовать тут свальную банную вечеринку…

Дашке показалось, что у нее появился отличный шанс с ходу вписаться в новое окружение Бориса. По идее, она была из Зиминых и тоже где-то приходилась родней директору завода.

– А что они за люди, скажи! – попросила она.

С лица Бориса соскользнула веселящаяся улыбка, оно стало серьезным. Братец негромко произнес:

– Это очень хорошие люди, Даша! Не стоит тебе портить отношения с ними глупыми и безрассудными выходками.

– Да я и не собиралась, Борис! – моргнула девушка, отгоняя от себя шальные мысли. – Я просто хотела поближе их узнать.

– Узнаешь! – усмехнулся Зимин. – Ты сама поменьше болтай, а больше их слушай. Они сами о себе подробно расскажут…

Хлопнула входная дверь, в предбаннике послышались веселые женские голоса. Виктория и Пелагея скидывали с себя все лишнее, непринужденно балагурили и озорно веселились.

– Зимины! – выкрикнула громко Шатова. – Мы разделись и готовы! Но для начала мы выпьем по рюмочке горячего чая!

Молодые люди понимающе переглянулись, рассмеялись. Вечер отдыха начинался по хорошо обкатанной программе.

В предбаннике имелся добротный деревянный стол. На нем важно стоял пузатый самовар. Возле него выстроились в ряд стаканы в серебряных подстаканниках. Чуть поодаль от них скромненько сгрудились хрустальные рюмочки, рядком теснились подле бутылки с коньяком. Тут же приземлилась тарелочка с нарезанными дольками лимона. И уже на самом краю стола устроилась большая коробка с дорогими шоколадными конфетами.

– По маленькой! – провозгласила Шатова. – Сегодня у нас все пьют! Повод у нас есть самый обалденный! Наш Павел Андреевич повелел мне строго первый тост поднять за его племяша и за его племянницу! За вновь приобретенных членов семьи!

Должно быть, Виктория Игоревна не без на то оснований тоже причисляла себя к семье директора завода, и Краснова глянула на Вику испытывающим взглядом, но промолчала, так как была совершенно не в курсе некоторых последних событий.

Но торопить события Пелагея не собиралась, решила набраться терпения и подождать до официального объявления. Она все еще чуточку стеснялась того, что оказалась у всех на виду в ее откровенно облегающем гениталии купальнике, который, скорее всего, лишь все приоткрывал, чем скрывал от любопытных взглядов.

За первой рюмкой последовала вторая. Выпили за здоровье пока все еще отсутствующего хозяина.

– Все! Баста! – поднялась Виктория из-за стола. – А то мы так сегодня до парилки и не дойдем! Меня, чур, парят первой!

Глядя на изящные фигурки полуобнаженных красавиц, Борис думал о том, что самое красивое тело досталось именно Вике. Несмотря на свой возраст, Шатова выглядела лучше и Пелагеи, и Дашки. Но его сестричка была намного младше и Виктории, и Пелагеи, и ее юная кожа давала фору любой ее сопернице…

Когда Зимин зашел в парилку, Шатова тихо лежала на скамье, надежно спрятала от него свои ждущие глаза. Ее купальник по частям валялся на другой лавочке. Борис достал заранее запаренный веничек из тазика с настоем из засушенной еще летом крапивы и легонько потряс им над женским телом.

– Подожди! – перевернулась Вика на спину, а затем и вовсе встала со скамьи. – У нас с тобой слишком мало времени! Ложись спиной на лавку! И понеслась коза по кочкам…

За неплотно прикрытой дверью хорошо слышались томные охи и ахи Пелагеи, которая позволила испытать на себе все мастерство молодой массажистки. Поначалу дело не шло. Краснова была вся напряжена, и мышцы ее стали твердыми, как камень.

– Расслабься! – произнесла Дашка негромко. – Не думай ты ни о чем! Забудь про все! Оставь все свои проблемы снаружи!

– Тебе бы мои проблемы! – выдохнула Поля бездумно.

– У меня, черт, и своих проблем выше крыши! – хмыкнула Даша. – На что мне твои проблемы? А вот мой братец говорил мне, что собирается с утречка съездить по твоим делам. Так что, забудь на время обо всем, лежи и наслаждайся! – повелела она, и Краснова мгновенно повернула к ней голову.

– Он не знает, – прошептала Пелагея, – что за леском, всего-то в пяти минутах ходьбы, останавливается та самая электричка…

Стараясь особо сильно не шуметь, Вика надвинулась на тело улегшегося на спину Бориса, ловко оседлала его.

– Что-то твердость твоя растворилась в коньяке! – ерничала Шатова, укоряя парня. – Или ты, негодник, успел пошалить с вновь приобретенной сестрицей? – состроила женщина грозное личико. – Узнаю, прибью! – коснулась Виктория его груди кончиками молочных желез, они твердыми наконечниками царапали кожу и усиливали нарастающее возбуждение. – Другое же дело! – выдохнула Шатова. – Узнаю привычного Зимина. Дотронься до моей груди! Ох! – вырвался восторженный крик из ее нутра. – Мне так хорошо! Ты сводишь меня с ума! Негодник…

Если совершенно расслабленная Пелагея ничего вокруг себя не слышала и не видела, то Дашка явственно все ощущала и поняла, что за дверкой в парилке кто-то и не парится, а занимается совершенно иным. По ее приоткрытым губкам быстро пробежалась ироничная улыбочка. Она так и знала, что ее братец в большом городе времени зря не терял и пробивал себе дорогу в люди…

Едва женщина соскользнула с него, Борис мгновенно тут же соскочил с широкой скамьи, натянул на себя плавки, взялся обеими руками за два веничка, показал глазами Вике на лавку, и та послушно раскинулась на деревянном ложе.

– Теперь, Зимин, можешь запарить меня до смерти, – прикрыла женщина удовлетворенные глаза. – Ты обещал мне, что покажешь, как парятся люди в дремучей тайге…

Усмехнувшись, парень ловко заработал веничками, то и дело менял силу, темп и направление ударов. Постепенно Вика поплыла и полностью расслабилась. Мастер свое дело знал…

С трудом выбравшись из парилки на подгибающихся ногах, Шатова без всяких сил опустилась на стульчик и, не раздумывая ни о чем, потянулась рукой к бутылке, плеснула себе в посудину.

– Ну ты и уделал меня! – выпила рюмку, закусила шоколадом и протянула она. – Пелагея, твоя очередь! Рекомендую! Я себя чувствую так, словно бы заново на свет родилась!

Но Краснова от греха подальше наотрез отказалась от услуг смотревшего на нее с загадочной улыбочкой банщика.

– Я лучше Володьку подожду! – ответила она, так и не подняв смущенной головы. – Я только ему доверяю!

– Пойдем, Пелагея! – потянула Краснову за собой Дашка. – Вместе попаримся! Я по тебе не хуже Борьки пройдусь…

Зимин подсел ближе к столу, налил в стакан из самовара крутого кипятка, добавил заварки, насыпал сахарку, кинул две лимонные дольки, ложечкой помешал. Виктория последовала его примеру и, отдуваясь, с наслаждением попивала крепкий чаек.

– Вот где они все пируют! – раскрылась дверь в предбанник, запустила внутрь Савельева и молодого Шатова. – Пока мы с тобой пахали, они веселились от души! – отказался от чая Павел Андреевич и наполнил рюмку, а Володька, раздевшись, сразу нырнул в парную, выпроводил оттуда Дашеньку, которая тут же подсела к самовару. – Пойдем-ка, ополоснемся! – потянул Савельев Вику в помывочную. – Соскучился я по тебе, нету сил!

Зимин и Дашка остались одни, дули по второму стакану.

– Братец, как ты думаешь, – подняла девушка на Борьку свои вопрошающие глаза, – могу я у Павла Андреевича денег попросить? Мне нужно много денег позарез!

– Зачем это тебе деньги, сестричка? – прищурился Зимин. – Карточный долг? Ты пошла по стопам Костика?

– Дурак! – улыбнулась Дашка. – Мой друг Тимоша помог мне, дал денег, чтобы меня приняли в медучилище. И если я найду еще две тысячи рублей, то мне оформят все бумаги, будто я уже учусь на третьем курсе. Там такое дело… – вздохнула она.

Помогая себе жестами, девушка принялась объяснять Борису складывающуюся с ее обучением непростую ситуацию….

Постукивая одним пальчиком по столешнице, парень пытался переосмыслить все то, что он услышал. Дашку взяли из-за того, что на протяжении нескольких лет в училище был недобор.

В этом ничего особого не виделось. Раз в штатном расписании имелись дырки, то некоторый недокомплект студентов можно было запросто заполнить. Если задним числом оформить приказы об зачислении, точнее, внести в них кое-какие коррективы, то вполне можно было провести нового студента по всем сессиям…

– Тимоша обещал мне, что он достанет денег, но придется ему занимать их под большие проценты. И их потом придется нам возвращать! Если у нас ничего не получится, я потеряю два года! – вздохнула девушка. – Поговори с Савельевым!

Борис накрыл ее ладошку своей рукой и прошептал:

– Я тебе дам денег, сестричка, не переживай!

– Ты что, начал играть в карты? Пошел по стопам Костика? – посмотрела Дашка на него с испугом в глазах.

– Нет, сестричка! – усмехнулся Зимин. – Все намного проще! Я сегодня нашел в нашем доме тайник с деньгами. Если честно, я про него знал с самого детства. Костик мне специально его показывал. Там хранились сбережения нашего отца.

Моргнув, девушка пытливо прищурилась и спросила:

– Ты узнал, кем были твои родители?

– Да, Павел Андреевич мне кое-что рассказал. Папа мой был талантливым инженером-конструктором. Он разработал и внедрил много идей, за что получил ряд премий. Их отец и прятал в тайнике. Костик, к его чести, никогда не трогал этих денег, как бы худо ему и ни приходилось. Деньги лежали в тайнике…

Заинтригованно присвистнув, Даша поинтересовалась:

– А что случилось с твоими родителями?

– Мама умерла при родах, а отец был намного ее старше. Сердце у него не выдержало, и отец умер после похорон матери. Костик меня усыновил, чтобы меня не отдали в детдом. Потом мой брат женился на Зинаиде, на твоей матери. Кстати, Павел Андреевич говорит, что велика вероятность того, что ты была внебрачным ребенком Костика…

– И что это, братец, может значить для нас? – насторожились Дашкины глазки. – Это же все не просто так…

– Что ты с большой долей вероятности можешь быть родной моей племянницей, сестричка! – заплескалась в Бориных глазах нескрываемая грусть. – А не просто сводной сестричкой…

– И что это меняет в наших отношениях? – расширились в ожидании девичьи глаза.

– Практически ничего! – усмехнулся грустно Зимин. – Кроме того, что мы теперь не можем с тобой пожениться! Родственники нас не поймут! А я в свое время жутко хотел жениться на тебе!

Дашка упрямо тряхнула головой и сказала:

– Мы, братец, можем уехать от них всех подальше! В моем свидетельстве о рождении отцом записан другой человек!

– Уехать-то, сестричка, можно, – согласился Боря. – Только от природы далеко не убежишь! Ты же, сестричка, будущий медик и должна понимать, что в кровном браке велик шанс того, что на свет может появиться ребенок с отклонениями!

– Хочешь сказать, братец, – хмыкнула Дашка – что мы можем народить с тобой уродцев?

– Да! Мне, Дашенька, очень жаль! – кивнули ей в ответ.

Налив до самых краев две рюмки, девушка пододвинула одну их них Зимину, а вторую подняла сама и с грустью произнесла:

– За наших детей, которые никогда не родятся!

– Лучше, Дашенька, просто за нас! – вздохнул Борис.

Девушка не ответила, молча выпила. О том, что сказал ей Борис, она раньше никогда не думала. Дашка с самого детства была привязана к Борьке и частенько мечтала о том, что выйдет за него замуж. Даже то, что она выскочила замуж за Степку, Даша не считала особым препятствием. В душе она полагала, что наступит момент, и она уйдет от сына Буруна, навсегда порвет с ним.

А потому, когда на горизонте вдруг появился Тимофей, Дашка с видимой радостью ухватилась за замаячившую перед нею возможность выбраться из таежного плена, покончить с ее точно никому не нужным замужеством. Степка, ни от кого не скрываясь, жил с заведующей клубом. А потом молодой Бурун и вовсе ушел в тайгу на несколько месяцев. Тимофей привез с собой канистру чистого спирта, и Михайло Козак без всяких и излишних расспросов аннулировал ее брак, шлепнул печатью…

Появились весьма довольные собой и раскрасневшиеся Павел Андреевич и Виктория Игоревна. Дашка постаралась быстро придать лицу непринужденный вид и всерьез предложила:

– Не желаете ли вы, Павел Андреевич, сеанс расслабляющего массажа перед парилкой?

– Иди, Паша! – улыбнулась Виктория, подтолкнула Савельева рукой. – Твоя племянница буквально творит чудеса. Поля после ее массажа была просто в восторге!

– Она, кажется, – усмехнулся хозяин дачи, – в восторге совсем от другого! Заперлись в парной и поддают жару!

– Их можно понять! Молодые пока, им без пару и жару никак! – облизнулась Вика сыто и снисходительно хмыкнула.

Директор почесался в затылке, шагнул вслед за Дашкой. Когда дверь в помывочную прикрылась, Шатова спросила у Бориса:

– Ты не ревнуешь?

– Кого именно и к кому, Виктория Игоревна, а? – поднял парень на женщину искренне непонимающие глаза.

– Например, – протянула Вика, – Краснову к Володьке. Или меня к Савельеву… – добавила она, глядя прямо ему в глаза. – Или твою сестрицу Дашу к Павлу Андреевичу…

Выбравшись в предбанник, Поля и Володька шумно заявили о своем появлении, прервали этот на грани фола весьма скользкий разговор, и Зимин облегченно вздохнул. Он давно уже понял, что с Викторией Игоревной всегда следует быть настороже, ни на одну секунду не расслабляться, ибо никогда неизвестно, что придет ей на ум. Да и затея с банькой была, видно, неспроста…

В своих догадках Зимин бродил совсем рядом с истиной. И эта поездка на дачу, и помывка в бане были организованы Викой для того, чтобы дать Савельеву хорошую возможность воочию убедиться в том, что она для своих лет выглядит намного лучше всех остальных его знакомых. Кроме того, она нисколько не исключала возможности совмещения приятного с полезным, что и произошло между нею и Зиминым. Все потекло по ее плану…

– Кудесница! – улыбался блаженно хозяин дачи. – Не знал я, что у нашей Дашеньки поистине золотые руки! Будто заново я на свет народился! Все косточки мне кудесница размяла… – крякал Савельев от вящего удовольствия.

За спиной директора стояла смущенно опускающая голову вниз девушка. Ей было очень приятно от того, что она сумела угодить их близкому и влиятельному родственнику. Его поддержка могла бы в свое время ей сильно пригодиться…

Время незаметно шло. Около восьми вечера Виктория решила поменять все декорации и скомандовала:

– Все! Одеваемся! Мужики головой отвечают за шашлык, а я с Пелагеей берусь за закуски! Дашка, ты отвечаешь за помывку детей! Встречаемся в гостиной через сорок минут!

Безропотно подчиняясь Шатовой, мужчины оделись и, громко переговариваясь, подшучивая друг над другом, дружно принялись за установку мангала. Для ускорения процесса они притащили в баню ведра и совковой лопатой нагрузили в них пышущие жаром алеющие угли из печки. Минут через пять к ним выбежала Пелагея с подносом, на котором громоздилась горка шампуров с нанизанным на них еще с самого утра замаринованным мясом.

В баньку, топоча, примчались Женька и Ника. Строго на них поглядев, Дашка решительно скомандовала:

– Времени мало, и потому мы моемся все вместе! Друг на друга не смотреть и не подглядывать! Отвернулись, детки, друг от друга, молча раздеваемся и не подглядываем!

Нехотя отворачиваясь в сторону, парнишка буркнул:

– Больно мне надо на этого тощего цыпленка глядеть! У нее же вместо титек торчат два сморщенных прыщика, а между ног, как у куклы, все гладко и чисто! А у настоящей женщины там должны быть густые заросли! Ребенок, одним словом! Тьфу…

Вспыхнув до корней волос, Ника с поднятыми кулаками хотела броситься на своего обидчика, но Дашка ее вовремя перехватила, и тогда девочка пронзительно и на всю баню заверещала:

– Дурак! Еще раз такое про меня вякнешь, задушу тебя, не посмотрю, что ты мой любимый брат!

– А где это ты, малец, умудрился пронаблюдать густые заросли? – восстановила Даша порядок и не удержалась от вопроса. – Или ты все выдумал, чтобы сестренку сильнее позлить?

Избавившись от штанов, послушно глядя в отведенный ему угол, Женька не очень-то уверенно проговорил:

– Не выдумал я. У мамки пару раз видел…

– Вот я маме-то и скажу, как ты, извращенец, подглядываешь за ней! – чуть не подпрыгнула до потолка младшая сестренка. – Вот она тебе всю твою задницу ремнем исполосует!

Всерьез испугавшись угрозы, парнишка с надеждой посмотрел на Дашку, дотронулся рукой до ее плеча и промямлил:

– Честное слово, я это не нарочно! Оно совершенно случайно вышло! Я проходил, а мама переодевалась…

Дашка глядела на двух подростков и в душе смеялась. Ей нравилось наблюдать за устроенной ими жаркой перепалкой. Ничего дурного в этом она не видела. Детки растут, детишки постепенно взрослеют и начинают познавать окружающий их мир. Познание начинается с самих себя и с самых близких…

– Женька, бегом шмыгнул в парную! – открыла дверь Дашка и поторопила мальчишку. – Ника, побежала в помывочную! Первый клиент у нас пошел! Вторая пассажирка у нас пошла…

Пока девчонка старательно терла себя жесткой мочалкой, банщица от всей души поработала веничком над ее братом. Но тот стойко все вытерпел, кряхтел, но не жаловался.

– Молодец, мужчина! – похвалила его Дашка. – Глаза рукой прикрыл и на выход! Ника, в парную!

Ожесточенно натирая себя щедро намыленной мочалкой, парень с восхищением думал о прекрасной банщице, которая поразила его своей грацией и открытой непосредственностью. Она не пряталась за жеманной скромностью и прямо говорила о том, о чем многие предпочитали стыдливо умалчивать.

У него глаза полезли на лоб, когда девушка тихо вышла из парной, приложила пальчик к губам, избавилась от купальника и опрокинула на себя один за другим два тазика с водой.

– Насмотрелся? – потрепала она ласково пацана за вихры. – Ополоснись и одеваться! Через минуту Ника выходит…

От переполнивших его восторженных чувств, Женька едва не поскользнулся на ровном месте, успел зацепиться за край скамейки и не упал плашмя на мокрый пол.

– Ты ничего не видел! – услышал он удаляющийся от него мелодичный перезвон серебряных колокольчиков.

Дверь за Дашкой закрылась, и парнишка опрокинул на себя огромный таз с теплой водой, бегом бросился на выход с тайной надеждой на то, что банщица еще не успела одеться.

– Что, не насмотрелся еще, малец? – бродила лукавая улыбка по полураскрытым губам молодой девушки, устало развалившейся в небольшом кресле в углу. – Ну, посмотри еще…

Между широко и бесстыдно раздвинутых Дашиных ног маняще темнела кучерявая поросль, и у Женьки перехватило дух, он замер и вперился жадным взглядом в женское естество.

В соседней комнатке загремели ковшиками и тазами, и тогда Дашка встала, накинула на себя банный халат, глазами показала на соседнюю дверь и поторопила пацана:

– Бегом впрыгнул, малец, в штаны и метнулся домой! Ника, еще секундочку! Он уже выходит!

Терпеливо дождавшись, пока девчонка не обтерлась и не оделась, Дашка накинула на себя куртку и в обнимку с довольно улыбающейся Никой направилась к дому.

Приготовленные на скорую руку шашлычки оказались чуточку сыроватыми, но проголодавшийся народ умял все за милую душу. Недаром же умные люди философски замечают, что горячее сырым не бывает. Главное, чтобы продукт заранее не остыл…

Настенные часы пробили одиннадцать ночи, и Виктория вознамерилась отправить детей спать, но не тут-то было.

– Павел Андреевич, позвольте и нам остаться! – встали детки на дыбы. – В этом доме вы хозяин, и мама вас послушается! Так нечестно! Праздник только начинается, а нас отправляют спать!

– Ну, оставайтесь… – глянул Савельев на улыбающуюся Шатову и согласно кивнул головой.

– Ура!!! – устроили детки пляски за маминой спиной.

Насытившись до отвала, взрослые решили перекинуться в картишки, сыграть пара на пару в подкидного дурачка. Для начала стали определяться с партнерами по игре.

– Я играю на пару с хозяином дома! – объявила Шатова.

Владимир протянул правую руку Пелагее, что тоже было вполне логично и легко объяснимо. Чтобы не создавать детскую пару, Борис посмотрел на Нику, и та громко заявила:

– Я буду играть на пару только с Зиминым!

Обрадованный Женька затесался в пару с Дашкой.

– Мы играем первыми! – постановила безапелляционно Ника. – Против нас играют мама и Павел Андреевич!

Покачав головой, Шатова уселась за стол. Напротив Виктории устроился Савельев и принялся перетасовывать колоду.

– Смотри на меня, Принцесса, не спеши кидать карты, – шепнул Борис тихонечко на ушко хитро улыбающейся девчонке.

В ее способностях он нисколько не сомневался. Как-то вечерком они втроем, он и Викина детвора, долго играли вместе. И Ника вполне успешно справлялась с игрой.

– Сейчас мы оставим вас в «дураках», капризная девчонка! – посмеивалась Вика со злорадством над дочерью. – Кто из детишек проигрывает, тот вприпрыжку отправляется сразу в кровать!

– Ну, мама! – возмутилась Ника. – Так нечестно!

– Вопрос решен и обжалованию не подлежит! – стукнула Вика кулачком по столу. – Готовься, стрекоза, ко сну…

Но, видно, самоуверенные взрослые слишком рановато начали праздновать победу. Сидевший с толстой кипой карт, Зимин внезапно перехватил у них ход и завалил Савельева, скинул ему всякую ненужную шушеру. Следом и Ника лихо избавилась от всей своей мелочи, накидав ее перед матерью. Снова Борис зашел к директору завода и заставил его поднять карты.

Повернувшись к матери, девчонка с торжествующим видом атаковала Викторию, заставила поднять и нацепила на свою любимую мамочку первые погоны.

– Ура! Мы выиграли! – заскакал на своем стуле счастливый ребенок. – Мамочка, вы идете отдыхать! Следующие!

Следующими были в пух и прах биты Владимир и Пелагея. Как и ни пытались сопротивляться Дашка и Женька, но и они тоже были вынуждены признать свое разгромное поражение.

– Как мы их всех! Как мы их! – радовалась Ника.

После очередного обидного проигрыша своей родной дочери, Вика с заметной досадой в голосе пожаловалась Савельеву:

– Меня делает в карты моя собственная дочь! Сопливая девчонка! У меня растет комплекс неполноценности!

– Ничего нет особенного, – улыбнулся хозяин дачи. – С нею на пару играет один из Зиминых. С его математическими способностями и феноменальной памятью для него никакого труда не составляет обыграть нас всех вместе взятых. Глянь, с каким обожанием Ника смотрит на Бориса. Что скажешь, моя радость…

– Этого мне еще не хватало для полноты счастья! – моргнула озадаченно Вика. – Влюбится девчонка в Борьку. И что нам потом с этим делать, а? Не было печали, черти накачали…

– Время само покажет, моя радость, – усмехнулся Савельев. – Со временем из Борьки получится завидный жених…

Задумчиво шевеля озадаченными губами, женщина пристально глядела на быстро подрастающую дочь и на молодого любовника и не могла отделаться от чувства, что что-то подобное она уже видела по телевизору или, скорее всего, читала в книжке.

На память ей пришла история из романа Ги де Мопассана «Милый друг». Она незаметно постареет, и ее место в сердце Зимина со временем займет ее подрастающая красавица-дочь.

Глядя на Вику по-мальчишески влюбленными глазами, Павел Андреевич ласково дотронулся до ее руки и произнес:

– Виктория, я благодарен тебе за маленький праздник для души. Ты у нас самая красивая и желанная женщина. Куда только смотрел Николай, когда бегал от тебя за другими бабами!

– А вон на нее! – показала Вика глазами на Пелагею. – Это к ней он бегал последние годы…

Хотя и не принято было у них говорить плохое о покойниках, но Савельев не удержался, покачал головой и сказал:

– Дурак! Он в ней искал тебя, когда ты все время могла быть рядом с ним! Краснова очень на тебя похожа, Вика, но ты много красивее ее! Я это понял, когда ты устроила для нас шоу в открытых купальниках. Ты, моя радость, своей цели добилась, я еще раз убедился, что сильно тебя люблю, что я правильно все делаю…

Устав играть, Ника специально допустила промах при отбое карт, и они вылетели из игры. Впрочем, облегченный вздох вырвался и из груди ее сильно подуставшего партнера.

– Ты нарочно сдала игру? – спросил он у девчушки, усаживаясь в глубокое кресло. – Такой ляп тебе совершенно не к лицу!

– Ага! – плюхнулась девчонка к парню на его колени. – Мне надо, Зимин, с тобой серьезно переговорить!

– Говори, Принцесса! – подул парень тихонько в ее сторону, остужая разгоряченную девичью шею.

Выдержав должную паузу, маленькая прелестница тихо прошептала, дотянувшись до его уха:

– Ты женишься на мне, Зимин, когда я вырасту?

Неожиданный вопрос застал парня врасплох. Настолько далеко он не заглядывал. Он никак не мог разобраться со своими отношениями с Галочкой. Юдина ему нравилась, но не больше того.

Как-то он не мог себе представить то, что готов всю свою жизнь провести с нею. С Нечаевой он это мог себе представить, с Шатовой тоже мог. Но и Сонечка, и Вика были его намного старше.

С Дашкой этого ему очень сильно хотелось бы, но мешали некие жизненные и иные обстоятельства.

А что касалось самой Ники, то она была улучшенной копией своей изумительно красивой и обаятельной матери. И характер у девчонки был правильный, в его понимании.

– Твоя мама точно не обрадуется, когда я приду просить твоей руки! – ответил он уклончиво. – Нет, это не вариант…

– Я с моей мамой договорюсь! – приблизились к его уху девчоночьи губки. – Женщина всегда поймет женщину! Ты не улыбайся, Зимин! Я давно прочитала все книжки про сексологию и про всякие взаимоотношения в семье! И я знаю, что моя мать спала с Володькой, а сейчас спит с тобой! Я понимаю, что это ей нужно, как женщине! И тебе оно нужно, как мужику…

– Тихо, Принцесса! Тихо ты! – моргнул и посмотрел парень в сторону играющих в карты. – О таких вещах приличные люди вслух не говорят! Ты можешь навредить своей матери!

– Я никогда, Зимин, и ничего такого не сделаю, что могло бы ей навредить! – вздернула девчонка упрямый подбородок и заявила. – Запомни это хорошенько, Зимин! Я никогда и никому ничего не скажу! Ни за что в жизни…

– Ну, ты же, Принцесса, мне это уже сказала! – вскинул парень на нее укоризненные глаза и качнул головой.

– Ты, – посмотрела Ника на него влюбленным взглядом, – это совершенно другое дело! Ты и сам не сделаешь моей маме ничего плохого! И она любит тебя! И я люблю тебя! Так ты возьмешь меня замуж, Зимин? Тебе осталось подождать меня всего каких-то четыре года! Пока ты еще закончишь свой институт!

– Ну, хорошо, Принцесса! – вздохнул парень. – Допустим, дам я тебе обещание, стану тебя ждать, отказывая всем девушкам направо и налево, а ты возьмешь и влюбишься в прыщавого соседа по парте. И что? И я пролечу, как фанера над Парижем…

– Этого, блин, никогда не будет, Зимин! – раздулись обиженно крылышки девчоночьего носика. – Я тебе слово дала!

Покачивая головой, Борис тихо произнес:

– И все же, Принцесса, в жизни всякое случается!

– Случись это, я тебе об этом первому скажу! – наклонилась еще ближе к нему девчонка и выдохнула. – Но ты, Зимин, даже и не надейся на это! Я выйду замуж только за тебя!

Их горячая перепалка все же была замечена со стороны, и когда Виктория, проиграв в очередной раз своему пасынку и его невесте, проходила мимо них, она пригрозила парню кулачком и, чтобы это хорошо услышала ее дочь, громко ему прошептала:

– Испортишь мне раньше времени Нику, я превращу всю твою жизнь в нескончаемый ад! Ты меня знаешь, за мной не заржавеет! И даже твой дядя не спасет тебя от моей лютой мести!

Едва-едва Шатова удалилась горделивой походкой, девчонка украдкой и быстренько поцеловала его в щеку.

– Не бойся, Зимин! – улыбнулась Ника. – Я буду вести себя целомудренно и благоразумно, пока мне не исполнится ровно восемнадцать. В этот день я стану твоей! Запомни мои слова! Ты еще толком меня не знаешь! Но у тебя будет время меня узнать…

Невольным движением Борис почесал подбородок. Вот это он встрял! Сам того не осознавая, оказался он вдруг между молотом и наковальней. Насколько слабой и бесхарактерной девчонкой и совершенно беззащитной плаксой казалась Вероника на похоронах своего отца, настолько сильной и целеустремленной особой она выглядела в этот вечер. Было от чего ему задуматься…

Глава 4. Несчастья и беды

Детей уложили спать в одной комнате с Зимиными. Он прилег на небольшом диванчике, а Дашка устроилась вместе с Женькой и Никой. Под утро дочь Зинаиды непонятным для нее самой образом оказалась между детьми, а мальчишеская рука мирно покоилась на ее груди. Проснувшийся раньше всех, Борис стоял и усмехался, глядя на открывшуюся перед ним идиллию.

– У тебя, Дашенька, женишок появился! – подколол он едко сестричку, когда они тихо оделись и отправились на электричку. – Не упусти свой верный шанс выбиться в люди!

– Он еще ребенок, братец! – хмыкнула девушка.

Старший брат ей, как неразумному дитя, строго внушил:

– Этот ребенок, сестричка, моложе тебя всего на год и на один месяц! Со временем разница совершенно нивелируется и не будет вовсе казаться тебе непреодолимым препятствием.

– О чем это ты мне, братец, тут талдычишь, а? – отмахнулась от него Дашка небрежно. – На кой ляд он мне сдался, молокосос? Я после охотника Тимоши не вижу в нем мужика…

– Да-да, свисти мне, сестричка! – поймал Зимин девичью руку и легонько сжал Дашины пальчики. – Я видел вчера, как ты с ним весь вечер флиртовала. Я уже не говорю про то, какое еще представление ты могла устроить для мальчика в баньке. Вот только не говори мне, Дашка, что ты не постаралась показать себя перед ним во всей своей красе! Не тот случай…

Бедная девушка почувствовала, как жаркая краска вмиг залила все ее лицо и вспыхнувшие жарким огнем ушки. На какой-то миг ей подумалось, что Борис стоял рядом с ними, все видел.

– Когда ты, Даша, вчера подсела к пианино и исполнила нам что-то из Шопена, мальчишка был в числе твоих самых горячих поклонников. Он не сводил с тебя восхищенных глаз, – понежил Зимин ласково девичью ладошку в своих руках.

Оставив на щеке братца след от мимолетного поцелуя, девушка радостно зашагала навстречу новому приключению.

– Ты же позволишь мне жить в твоей квартире? – решилась Дашка, когда они сели в вагон электрички, и спросила у прикрывшего глаза Бориса. – Мне не хотелось бы оставаться у Тимоши…

Не открывая глаз, Зимин нашел ее ладошку и произнес:

– Завтра Савельев восстановит мою и твою прописку. И живи там, сестричка, на самых законных основаниях…

– Значит, братец, ты согласен! – хлопнула девушка восторженно в ладоши. – Ты поможешь мне перебраться?

– Возьмем у Шатовой машину и переберемся…

Несколько остановок они проехали молча.

– Слушай, Борис, а что именно ты собираешься делать с этим похотливым и подлым стариком? – спросила у него Даша.

– Я еще, сестричка, не решил, – пожал парень неопределенно плечом. – Думаю, что мы на месте что-нибудь придумаем. Будем действовать строго по обстановке…

– Хочешь, я надавлю одним пальчиком в районе шеи, и дедок попросту перестанет дышать? – предложила помощь Дашка. – Меня такому научили, что никто нас и не заподозрит!

Открыв глаза, парень поморщился, качнул головой:

– Нет, я не возьму на себя такую ответственность! Я не хочу, чтобы эта мразь легла камнем на твою совесть…

Снова в тишине застучали колесные пары на стыках.

Электричка свистнула и замедлила ход.

– Наша остановка… – потянулся Борис к выходу.

Как и говорила Пелагея, ее отчим Федот Кузьмич с утра сидел возле поселкового продмага. Перед стариком на кирпичике стояла полулитровая баночка с маринованными грибочками.

– Отличная закуска! – встрепенулся дедок, когда Зимины остановились прямо возле него. – Задаром отдам!

Не торгуясь особо, Борис кинул старику синенькую бумажку номиналом в пять рублей. Глаза у Федота Кузьмича в момент округлились от счастья. Столь много ему редко давали.

– Не уходи, мил ты человек! – глянул дедок с благодарностью на Бориса. – Выпей малек за мое здоровье.

– Купи и на меня… – достал Зимин из кармана еще одну синюю купюру. – Грех с хорошим человеком не выпить…

Обрадованный столь неслыханной щедростью, Федот Кузьмич прикупил сразу три пузыря, чтобы потом сломя голову не бегать за добавкой. В сумке у него достаточная закуска имелась, и лишний раз тратиться на еду дедок предусмотрительно не стал.

– Идем, мил человек, я место хорошее знаю…

Махнув Дашке рукой, парень двинулся вслед за стариком, а девушка пошла к дому, где жили родители Пелагеи.

– Пришли, располагайся! – показал дедок на ровную площадку на самой вершине утеса. – Ну, чтоб не в последний раз! – дернул без остановки три рюмки подряд старик, обтер посудину тряпочкой из мягкого домотканого холста и налил Борису.

– За твое здоровье, дед! – покосился Борис на отчима Пелагеи. – За здоровье твоих деток!

– Родных-то деток мне Бог не послал, – пожевал губами старик, – а падчерицу, дочку жены, в строгости я воспитал…

Борис сидел и слушал. Практически в одиночку осушив бутылку, Федот Кузьмич откупорил вторую и снова себе налил. Выпил, опять налил и выпил. Зимин его не останавливал…

Найдя нужную ей избу, Дашка постучала в ворота. К ней вышла Серафима Никитична, прищурилась, не признавая ее.

– Я знакомая Пелагеи… – представилась гостья.

Старушка заохала-запричитала. Ей подумалось, что с ее дочкой случилось несчастье. Впрочем, в каком-то смысле это с Пелагеей и могло бы произойти, если ее отчим начал бы болтать.

– Ой, что я тебя на пороге держу! – опомнилась старая женщина. – В дом проходи, Дашенька, там все расскажешь!

Как и просил ее Борис, девушка без утайки выложила всё перед матерью Пелагеи. Серафима Никитична побледнела и помрачнела лицом. Не выдержав, она стукнула кулаком и сказала:

– Совсем ополоумел старый хрыч! Столько лет я терпела его изуверство над моей родной доченькой. Мало всё ему, старому развратнику! Жизнь захотел моей Полюшке поломать! Нет, я этому изуверу шею сломаю, не дам дочь в обиду! Я ему…

Быстро собравшись, старая женщина схватила в правую руку сучковатую клюку, и с завидной для ее лет скоростью зашагала она к излюбленному местечку своего пьяницы-мужа…

Добив второй пузырь, Федот Кузьмич ударился в воспоминания. Он почти не различал лицо парня, с которым выпивал, собутыльника для него будто бы не существовало. Ему казалось, что он сидит и разговаривает сам с собой. Слово за слово дедок начал бахвалиться тем, что он для его лет парень хоть куда, на днях забавлялся с молодой девчонкой. Она у него находится в кулаке, слушает его и во всем подчиняется, спит с ним, денег скоро пришлет ему за то, что он не станет болтать про их давнюю и тайную связь…

Взобравшись на утес, Серафима Никитична застала мужа за его грязными россказнями про свою падчерицу.

– Ах ты, старый хрыч! – подступила мать Пелагеи к старику и замахнулась на него палкой. – Убью, ирод!

Нешуточная угроза на мгновение включила сознание, и дедок, увидав свою законную супругу в страшном гневе, вмиг вскочил на ноги и в ужасе попятился назад.

– Стой, старый хрыч! – гремела бабка. – Стой, не то зашибу!

Еще больше испугавшись, Федот Кузьмич отпрянул от жены, не заметил, как очутился на самом краю обрыва, не удержался, кубарем покатился по отвесному склону, даже толком крикнуть ничего не успел, переломал себе шею.

– Может, надо старику врача позвать? – глядел Борис хмуро на неподвижное тело дедка.

– Ему врач уже не поможет, – покачала Дашка головой. – Пульса нет, дыхания тоже нет…

– Туда ему и дорога, черту окаянному! – тряхнула седой головой Серафима Никитична, глянула на мужа, сплюнула себе под ноги. – Всю жизнь он мне попортил, ирод! Думала, что счастье с ним наживу, а кроме беды, ничего он мне не дал. Вы езжайте, ребятки, к себе, а я сама разберусь. Не было вас тут, и не видела я вас…

Борис протянул женщине свернутые вчетверо бумажные купюры, вложил ей в руку, негромко сказал:

– Пелагея просила вам передать!

– С Богом, ребятки, езжайте! Скоро в город электричка пойдет. Уезжайте поскорее! Пока вас никто не видел…

Не оборачиваясь, Дашка и Борис зашагали к станции, не стали смотреть на то, как над телом мужа убивается его жена.

Тук-тук, тук-тук. Колеса стучат, вагон мотает из стороны в сторону. Парень старательно делает вид, что смотрит в окно и сильно занят изучением пролетающего мимо ландшафта.

– Ты с самого начала знал, что этим все закончится? – прервала Даша тягостное молчание. – Ты же специально его накачал, чтобы он потерял ориентацию в пространстве…

– Ты слишком хорошо обо мне думаешь, – поморщился Борис, равнодушно глядя в окошко. – У меня, Даш, нет природного дара предвидения. Все получилось, как оно получилось…

– А если бы Серафима Никитична не поперлась на утес, что ты делал бы в таком случае? – моргнула девушка.

– Пришлось бы мне взять роль провидения на себя! – ответил жестко Зимин. – А так Серафима Никитична по праву приняла на себя роль неподкупного судьи и неумолимого палача. Не о чем нам жалеть. Старый маразматик получил то, что давно уже заслужил. Такие, как он, только портят жизнь другим.

– И все-таки, братец, это не дает нам права судить его!

– А мы-то его не судили. Судила его Серафима Никитична, мы только расставили декорации для праведного суда! И все! Хватит об этом! Забыли мы и не вспоминаем… – прикрыл глаза Зимин. – Скажи-ка, сестричка, когда ты по поручению Тимоши каталась в Москву, ты не мех ли туда возила? – сменил резко Борис тему их разговора. – Звериные шкурки…

– Мне тоже казалось, что я везу шкурки.

– Не думаю, что это законно, сестричка! – поморщился Зимин. – Будь подальше от всего этого. Когда он появится, отдашь Тимоше деньги, которые он потратил на твою учебу.

– Как скажешь, братец! – улыбнулась Дашка.

На даче Савельева Зиминых дожидался гость.

– Волошин Сергей Александрович, – представился он. – Второй секретарь обкома партии.

– Борис Андреевич Зимин, – моргнул парень, а Даша притаилась за его спиной. – Не знаю, чем могу быть вам полезен. Тут мы по приглашению Павла Андреевича.

– Не тушуйся, племяш! – улыбнулся гость. – Твоя мама была мне двоюродной сестренкой. Мы с тобой и есть самая близкая родня! А за тобой прячется, видать, Дашенька, дочь Зинаиды…

В течение получаса сановитый родич расспрашивал их о житье-бытье, местами хмурился, задумчиво покачивал головой. Особо его интересовал Борис, к нему и вопросов было побольше.

– Надеюсь, что ты у нас комсомолец, мой дорогой племяш? – прищурился Волошин пытливо.

– Я, Сергей Александрович, в январе месяце вступил в кандидаты в члены КПСС, – ответил Борис, глядя на дядю.

Удивленно моргнув, секретарь обкома партии совсем другим взглядом посмотрел на племянника и обрадованно заявил:

– Ну, это совсем хорошо, дорогой племяш! Членство в партии многому тебя обязывает, но оно же дает тебе и многое! Вопрос с твоим переводом мы оперативно решим…

Появление Павла Андреевича Савельева, наконец-то, избавило Бориса и Дашку от дальнейших расспросов. Зимины быстро ретировались и отправились на поиски Пелагеи. Краснова возилась на кухне, отбывала трудовую повинность, домывала посуду.

– Ну, и как у нас дела? – глянула девушка напряженно на Зиминых. – Удалось вам с ним поговорить?

– Мне очень жаль, Пелагея Алексеевна, – произнес официально Борис, – но ваш отчим сегодня трагически погиб.

– Как погиб? – ахнула Краснова и с грохотом уронила тарелку в мойку. – Борис, что ты несешь?

– Федот Кузьмич сегодня нечаянно свалился с обрыва. Спасти его не удалось. Выпил ваш отчим лишку, не удержался на краю, пошатнулся и упал вниз. Мы были случайными свидетелями…

Пелагея смотрела на Зиминых, не знала, что ей сказать. Жалости к отчиму она в себе не находила. Чувствовала в себе невероятное облегчение, словно тяжкий груз спал с плеч.

– Что за шум, а драки нет? – появилась на кухне Шатова в одной мужской сорочке на голое тело. – Я все проспала? – потянулась Вика к шкафчику и тем самым обнажила тугие ягодицы.

Дашка тактично отвернулась в сторону и толкнула в бок Бориса, призывая и его последовать ее примеру.

– Не пялься на голую бабу! – прошипела она ему на ухо. – Это вовсе не прилично глазеть на чужую и неодетую женщину!

Тем временем Пелагея поведала Шатовой о постигшем ее горе, для убедительности пару раз всхлипнула.

– Возьми Володьку, – распорядилась Вика, – и съезди к матери. Узнаешь на месте, что да и как. Завтра напишешь заявление на отпуск. Нет, лучше не пиши. Не оплатят. Так съездишь…

Грациозно развернувшись на одних носочках, Шатова тут же прямиком направилась в гостиную, где наткнулась на Волошина и Савельева, которые тихо о чем-то говорили.

– Ой! – отшатнулась Вика. – Извините, Сергей Александрович! Не знала, что вы у нас гостите! Пойду я к себе, накину чего на себя! – подмигнула Савельеву Шатова, выскользнула в коридор.

– Ох, и красива же Виктория! Не видно, что она сильно опечалена смертью мужа! – хмыкнул Волошин. – Ты, Паша, добился своего! Приручил дикую козочку. Она всегда тебе нравилась.

– Нравилась и сейчас нравится! – подтвердил Савельев. – Я ей сделал предложение, и Вика согласилась.

Задумчиво потерев щеку, Волошин сказал:

– Сразу об этом всему свету вы не сообщайте! Придержите в тайне. Через полгодика поженитесь. Траур у Вики как-никак!

– Я в курсе, Сережа! Скажи, как мы поступим с Борисом?

– Для начала его надо перевести к нам. Присмотримся к нему поначалу, а там поглядим, что из него выйдет.

– Вика говорит, что парень умен и характер у него есть.

– У всех Зиминых всегда были блестящие математические способности. Отец Бориса вытащил меня в люди. Я помогал тебе. Вместе мы должны помочь нашему племяшу…

В гостиной появилась Вика в простеньком платьице и наскоро наведенном макияже, принесла она на подносе бутылку коньяка и пузатые хрустальные рюмочки, поставила на стол.

– А что, настоящей самогонки у вас, хозяева, нет? – прищурился хитровато Волошин. – Да с соленым и хрустящим огурчиком…

Участвовать в новом застолье Зимины наотрез отказались и тихо покинули гостеприимный дом…

В понедельник ближе к двенадцати часам дня Борис находился в небольшом кабинете на третьем этаже училища и вел беседу с человеком, который обещал Дашке диплом при условии некоторого денежного вознаграждения.

– Я свое слово держу… – показал Зимину мужчина средних лет в очках приказы о зачислении и допуске к сдаче экзаменационных сессий. – Мне нужны гарантии того, что мой труд и труд других сотрудников будет сполна вознагражден!

– Иннокентий Святославович, – выложил парень перед собой пачку денег, – я готов с вами расплатиться немедленно, если вы предоставите мне гарантии того, что нас не прокинут в итоге и что наши вложения не пойдут прахом!

– Да Бог с вами, Борис Андреевич! – перекрестился ушлый профессор. – И в мыслях не было вас кидать. Взаимовыгодное дельце. У вас появляется диплом, а у нас новый специалист. Кстати, за вашу сестричку сегодня интересовались из обкома партии, сам помощник второго секретаря звонил. Мы представили ему справку о том, что некая Дарья Зимина обучается на третьем курсе нашего медучилища. Так что, назад нам хода нет!

– Вот теперь вы убедили меня, Иннокентий Святославович! – усмехнулся Зимин. – Приятно было с вами познакомиться…

Сверкнув хитрыми глазками из-под очков, профессор негромко спросил у собирающегося уходить парня:

– Извиняюсь, если не секрет, хотелось бы мне точно узнать, кем доводится ваша сестричка помощнику второго секретаря партии. Родственница или, так сказать, очень ему близкая знакомая? Не хотелось бы попасть впросак по незнанию ситуации!

– Сам Волошин приходится Дашке дядей! – ответил Борис. – Но в ваших же интересах не стоит о том особо распространяться. Сергей Александрович может не оценить или не так понять…

– Да-да! Конечно! – изменился в лице прохиндей от науки. – Может, вы заберете ваши деньги назад? Если Волошин…

Зимин отрицательно покачал головой, твердо заявил:

– У вас с Дашкой договор, мы его условие выполним…

За дверями, переминаясь от нетерпения, поджидала его Дашка, прикладывала ухо к закрытой двери, тяжело вздыхала.

– Ну, как? – спросила она у Бориса с тревогой в глазах. – У меня есть шансы закончить эту бурсу?

– За тебя, сестричка, звонили по поручению одного из наших дядьёв, точнее, Волошина. Не думаю, Даша, что они решатся прокинуть второго секретаря обкома партии. Так что, Дашка, сдавай все свои зачеты! – улыбнулся Зимин.

После обеда он появился в кабинете Шатовой, где лежал его полностью оформленный отчет по производственной практике. Там же сидела Галя Юдина со следами побоев на лице.

– Полюбуйся, что сотворила наша глубокоуважаемая Марья Васильевна со своей дщерью и все по твоей вине, Зимин! – смотрела Виктория на него изучающим взглядом. – Мать нашла у Галочки подаренные тобой серьги и обвинила дочь во всех смертных грехах! А для пущей острастки оставила на личике милой девушки следы своего родительского воспитания!

Озадаченно моргнув, Борис замер на месте. Он даже и не мог предполагать, что его изначально бескорыстный подарок может привести к столь печальным последствиям.

– Мама забрала серьги, грозится сдать в ломбард, чтоб получить за них деньги! – пожаловалась Юдина. – У них кража, все повесили на маму! Я в субботу пришла домой, и она на меня накинулась…

Понимая, что ей придется всю историю выслушать по второму разу, Шатова прервала стенания девушки и попросила:

– Галочка, пойди, прогуляйся по коридору минут пять. Мне необходимо переговорить с молодым человеком.

Как только Юдина вышла, Вика накинулась на него:

– Ты чего девчонке голову морочишь, Зимин? Хочешь ее, бери и живи с ней у себя на квартире! Слова тебе не скажу!

Не отвечая, Борис уселся на стул, забарабанил пальцами по столу. Шатова не выдержала, подскочила к нему, стукнула по спине.

– Зимин, не испытывай моего терпения! – зашипела Вика.

Парень поднял голову и заявил:

– Жить я с ней, конечно, какое-то время могу. Не скажу, что она не нравится мне, но я на ней никогда не женюсь!

– Это как? – моргнула Вика непонимающе.

– Она не боец, а мне инфантильная жена не нужна.

– Дурачок! – хмыкнула Виктория. – Ты сам себе роешь яму! Ты что, Зимин, хочешь всю свою жизнь прожить, как на вулкане, не зная, что от своей второй половины и в какую минуту ожидать? А из Галки вышла бы хорошая и послушная жена! Что еще надо мужику? – пожала Шатова плечами. – Живи и радуйся!

– Мне нужна жена, которая станет мне другом и будет понимать меня во всем! – произнес твердо Борис.

Потерев переносицу, Вика поинтересовалась:

– И где же ты такую бабу себе найдешь? Таких баб, может, и в природе-то и нету! Всю жизнь проживешь бобылем, Зимин!

– Есть такие бабы! – мотнул головой упрямо Борис. – Я таких женщин знаю! И не одну!

– Ну, назови для примера! – сощурилась Вика.

– Подружка твоя, что Софья Семеновна Нечаева! – усмехнулся Борис. – И ты, Вика, Виктория Игоревна Шатова!

– У, куда ты хватил! – протянула Шатова. – Староваты мы для тебя, парнишка! Тебе надо искать молодую козочку, дикую и никем не прирученную! И ее под себя приручить и воспитать!

– Такую, Вика, как твоя дочь Ника? – посмотрел Борис в упор на Викторию. – Не боишься, что я на нее глаз положу?

Глядя на парня, Шатова прищурилась и спросила:

– А смелости-то у тебя хватит и терпения, чтобы обуздать ее нрав? С виду она кажется паинькой. А внутри у нее бурлят страсти, демоны внутри у нее сидят! Я сама иногда ее боюсь!

– Я в курсе! – хмыкнул Зимин. – Твоя дочка вчера устроила мне целое представление, чтобы показаться мне во всей красе!

– Ты хочешь сказать мне, Зимин, – моргнула женщина, – что это она на тебя глаз положила, малолетка упрямая?

– Пыталась взять с меня слово, что я женюсь на ней!

Вдыхая и выдыхая всей грудью, Шатова помолчала, в уме она попыталась оценить все последствия поведения родной дочери.

– И что ты ей ответил, Зимин? – сощурилась Вика.

– То, что она со временем влюбится в прыщавого юнца и отстанет от меня! – усмехнулся Зимин. – Ей еще расти и расти…

– Ты должен обещать мне, Зимин, что не причинишь ей зла! – потребовала Шатова. – Никогда! Иначе ты будешь иметь дело со мной! Я не посмотрю на то, что ты мне нравишься! Я раздавлю тебя, как мерзкого клопа! Ты обещаешь мне?

Ни на секунду не задумавшись, Борис твердо ответил:

– Я обещаю вам, Виктория Игоревна!

– Я верю тебе, Зимин! – выдохнула Вика. – Сходи с Галочкой к ней домой, разберись с нашей Марьей Васильевной. Забери ваши фамильные серьги у нее, дай ей взамен любые деньги! Если эдаких шальных денег у тебя нет, я тебе дам!

– Все сделаю, как вы сказали мне, Виктория Игоревна! – оставил Борис у нее на щеке свой мимолетный поцелуй и направился к двери. – Я Галочку заберу с собой!

– Машину мою возьми, Зимин! Чтоб через час был тут!

– Слушаюсь, Виктория Игоревна!

В коридоре у окошка, старательно пряча левую сторону лица от людей, стояла Галя Юдина, напряженно постукивала пальчиком по стеклу, вслушивалась в каждый проходящий мимо звук.

Услышав позади себя скрип открываемой двери, Галочка резко обернулась, исподлобья посмотрела на вышедшего парня.

– Не смотри ты, Боря, на меня! – попросила она. – Я такая страшная! Тебе неприятно смотреть на меня…

Взяв девушку за руку, Зимин повел ее к выходу. Низко опустив голову, Юдина шла за ним, как овца на убой.

– Она сказала, что если еще раз увидит меня с тобой, то выгонит из дома! – произнесла Юдина негромко.

– Может, мы к вам не поедем? – перестроился Боря в правый ряд и остановил машину. – Зачем дразнить гусей? Я уеду, а тебе с матерью жить. Черт с ними, с этими серьгами!

Моргнув и шмыгнув носиком, Галя тихо произнесла:

– Ты говорил, что они остались от твоей мамы! Это же память о ней! Мы едем! Мне наплевать! После того, что она устроила! Лучше я какое-то время где-нибудь поживу без нее!

Борис задумчиво постучал ребром ладони по рулевому колесу. Ему не хотелось вмешиваться в семейные разборки, но конфликт между Юдиной и ее матерью произошел именно с его подачи. Ему не следовало делать такой дорогой подарок.

– Ну, ты можешь пока пожить у нас, – предложил Зимин. – Но твоя репутация после этого будет окончательно подорвана!

– Мне на нее наплевать! – выдохнула Галя со злостью.

Такой собранной и уверенной в себе Борис Юдину еще не видел. Зря он, наверное, со всей уверенностью говорил Виктории про ее аморфность и удобную по жизни обтекаемость.

Злая на свою со всех сторон глубоко неудачливую судьбу, Марья Васильевна минут пять безостановочно ругалась на них обоих, в запальчивости кричала, что ее беспутная дочь пошла по кривой и неверной дорожке, что Борис портит девушку своими подарками, коварно приучает ее к легкой и беззаботной жизни.

– Я на тебя, шалава, всю свою жизнь угробила! – замахнулась женщина кулаком на дочь, и Галочка шмыгнула за спину Зимина. – Хахаля себе, прошмандовка, нашла! Хочешь за его спиной по жизни проскочить? Нужна ты ему! Попользуется и кинет! Пошла вон из дома! Из-за тебя не вышла замуж, чтоб чужой мужчина не сделал твою жизнь несчастной, а ты! Из-за тебя моя жизнь пошла наперекосяк! Из-за тебя у меня не сложилась личная жизнь…

С трудом Борису удалось вставить несколько слов, чтобы попытаться и объяснить матери девушки, что серьги, отнятые у Гали, дороги ему, как память о его родной матери.

– Брешешь ты все! – кинула женщина в сердцах. – Дуру, думаешь, нашел, чтобы втирать ей! Украл, небось, цацки, а теперь боишься, что на твой след выйдут, воришка!

– Напрасно вы так говорите, Марья Васильевна! – поморщился Борис. – Позвоните Шатовой Виктории Игоревне, она вам скажет, что видела эти сережки на фото моей матери.

Задумавшись, женщина долго смотрела на них обоих. В душе у нее разгоралась нешуточная борьба. Теперь ей сильно захотелось срубить с заезжего паренька побольше денег.

– Давай мне сто двадцать пять рубликов и забирай свои цацки! – протянула Марья Васильевна руку. – И ее забирай…

Не торгуясь, Борис отсчитал требуемую сумму, положил деньги на стол. Мать Галины принесла серьги.

– А своей прошмандовке скажи, что ноги ее больше в этом доме не будет! – прошипела Юдина. – Иди, шалава, куда хочешь…

В спешке накидав вещички в сумку, Галочка поторопилась уйти из ставшего вдруг чужим родного дома.

Вырулив к стоянке возле универмага, Борис остановился, внимательно посмотрел на расстроенную скандалом девушку.

– Пошли, Галчонок, – подмигнул он девушке, – купим тебе темные очки, зубную щетку, домашние тапочки и банный халат.

– У меня получка только через неделю! – вздохнула Галя тяжело. – Одолжишь мне немножко денег?

– Одолжу-одолжу! – кивнул Борис головой. – Кстати, цацки обратно возьми! – протянул он девушке сережки.

Не жеманясь, Юдина взяла золотые сережки и ловко нацепила на уши, посмотрелась в небольшое зеркальце.

– Выглядишь в них классно! – улыбнулся Борис.

Дашки дома не было, торчала сестричка Зимина в медучилище на лекциях. Парень посмотрел на часы и покачал головой. Он безнадежно не укладывался в тот срок, что отвела ему Шатова на то, чтобы детально разобраться с проблемой Галочки. Нагоняя от Виктории ему не избежать.

– Боря, мне идет? – стояла Юдина перед ним в новеньком халатике и смотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Красивой девушке все идет! – отшутился Зимин. – Даже в рубище ее одень, и то она будет классно смотреться!

– А так? – скинула Галя с себя халат. – Только не говори мне, что ты сильно торопишься! Я и сама знаю, но Шатова на этот раз обойдется и без тебя! – взмахнула она рукой.

Изящно ступая по полу на носочках, обнаженная красавица подошла к постели и откинула покрывало, стянула несвежую простынь, аккуратно сложила, бросила ее на стул. Порывшись в платяном шкафу, достала чистый комплект белья.

– Раз моя репутация, Зимин, окончательно испорчена, то нечего мне бояться и переживать за нее! – расправила Галина простынь и застелила ею кровать. – Не переживай ты, Зимин, я тебе на шею не навязываюсь! Мы с тобой останемся просто друзьями без всяких взаимных обязательств…

– Ты предлагаешь дружеский секс? – хмыкнул Зимин. – Секс по дружбе – это что-то новое! Такого в моей практике не было!

Накинув наволочки на подушки, девушка пояснила:

– У меня в группе я, наверное, осталась уже самой последней девственницей! Подружки все надо мной смеются!

Борясь с последствиями чувственного искушения волнующей и притягивающей наготой, Борис попытался предостеречь:

– Не думаю, Галочка, что следует совершать глупости из-за того, что кто-то будет над тобой смеяться! Я думал, что ты хотела бы достаться своему мужу чистой и нетронутой!

– Нормальные парни, – забралась Юдина в постель, накинула на себя простынку, прищурилась и посмотрела на него, – особо этому значения нынче уже не придают. Не те нынче времена! Если мужик ставит это самое дело выше всего остального, выше всех отношений, на кой ляд он мне сдался, придурок домостроевский! Пусть себе он ищет полную дуру в другом месте! Ну, ты собираешься лишать меня девственности или будешь мне лекции по семейным отношениям читать? – прищурилась Галя.

Откинув простынку в сторону от себя, юная девушка призывно раздвинула в стороны подрагивающие от волнения коленки.

– Иди ко мне! – прикрыла она глаза и протянула к нему руки. – Сделаем это, пока Шатова тебя не хватилась!

Борис лихорадочно пытался сообразить, как выкрутиться ему из этой ситуации. В голове была полная пустота. И эта самая пустота непрестанно кружилась и не давала возможности сосредоточиться, принять правильное в данный момент решение.

– Черт, Зимин! – открыла девушка глаза. – Если ты не сделаешь этого, я сегодня же в заводской общаге отдамся первому желающему! Ты что, этого хочешь? Хочешь, чтоб меня сделал женщиной пьяный придурок и поломал мне психику?

– Ты не оставляешь мне выбора! – шагнул Борис к постели.

– Какая жертва с твоей стороны, Зимин! – прошептала Юдина язвительно. – Лично себя я жертвой не считаю!

– Учти, поначалу будет больно! – предупредил Зимин.

В ожидании боли Галочка зажмурила глазки, грудь ее бурно вздымалась, тоненькие пальчики нервно сжимали простынку, ноги заметно подрагивали, губки тряслись.

– Ой-ой-ой! – попыталась она всеми силами уйти от того, что неумолимо надвигалось на нее и чего она сама сильно хотела. – Ох! – прокатилась слезинка по ее щеке. – Сейчас пройдет. Да, все хорошо, не останавливайся, все хорошо…

Когда все закончилось, по девичьим губам озорно пробежалась довольная улыбка. Все оказалось не так и плохо, как она на то рассчитывала. Боли было совсем не много. Потом на ее место заступили совсем иные чувства и никогда еще не испытанные ею ранее ощущения восторга и праздника всего тела…

Хлопнула входная дверь, и Галина быстро вскочила с постели и принялась суматошно одеваться. Краешком глаза она заметила красное пятнышко на простыне и ужаснулась.

Их застукали на месте страшного преступления, следы которого они не успели вовремя скрыть от посторонних лиц.

– Это Дашка с занятий вернулась, – заметил спокойно Борис, неспешно натягивая на себя штаны. – Привыкай, Галя, к прелестям совместного проживания в коммуналке.

– Пардон, если я вам помешала! – просекла в момент студентка медучилища не ко времени разобранную постель.

– Без комментариев, сестричка! – погрозил ей Борис пальчиком. – Не смущай нашу гостью!

Вспыхнув яркой краской, Галочка стащила запачканную простынку с кровати, быстро скомкала ее, понесла в ванную комнату и принялась застирывать. Дашка проводила гостью насмешливым взглядом, неодобрительно покачала головой, фыркнула:

– Испортишь девчонке жизнь! Не любишь ты ее, братец!

– Привязалась, как банный лист! – пожал Боря плечами.

– А ты и не смог отказать! Какой пассаж!

– И не говори, сестричка! Она какое-то время поживет с нами. Держи, сестричка, свой острый язычок за зубами!

– Само собой, братец! – улыбнулась девушка. – Полотенчико следует впредь под новобранцев подкладывать! – посоветовала Даша язвительно, услышав из-за приоткрытой двери журчание текущей из крана воды. – Меньше мороки будет!

– Ох, и язвой же ты стала, сестричка! Раньше я такого за тобой не замечал! Взрослеешь не по дням, а по часам!

Пока Зимины шутливо препирались, в кабинете вдруг зазвонил телефон, и Дашка подбежала к нему.

– Братец, это тебя! – донесся ее голосок. – Шатова!

– Слушаю! – подошел Борис и поднес трубку к уху.

– Зимин, где тебя черти носят, а? Я тебе сколько времени дала на разборки, а? Три часа прошло! Машину мою забрал себе и сам пропал, оставил меня и без ног, и без рук!

– Тут такое дело, Виктория Игоревна… – чуть понизил парень голос. – Мать Галины выгнала девчонку из дома!

– К черту пока все твои оправдания, Зимин! У меня дома ЧП! Женька, балбес, где-то шляется, а Ника пришла домой, а там потоп! Трубу в ванной прорвало! Девчонка сейчас одна дома и в полнейшем трансе! Владимир с Пелагеей на похоронах! Кроме тебя, бездельника, и некого мне послать! Инструмент Ника тебе покажет! Слесарка находится в соседнем подъезде!

– Я все понял, Виктория Игоревна! – кивнул Борис.

Положив трубку, Зимин направился в прихожую, стал надевать на себя куртку. Дашка вспомнила, что видела, как во дворе возле «копейки» Шатовой крутились милиционеры.

– Братец, – прищурила девушка один глаз, – там к твоей тачке проявляла интерес собака с милицией!

В это самое время к ним в квартиру настойчиво постучали.

– Откройте, милиция! – донеслось из-за двери.

– Вспомни про него, вот и оно! – хмыкнула Дашка.

Стук повторился. Борис и Дашка переглянулись. Они одновременно подумали об одном и том же. Мысли их посетили о том, что не связан ли визит милиции с их вчерашней дачной поездкой к родителям Пелагеи. А береженого и Бог бережет.

– Тикай, братец, через черный ход! – улыбнулась Дашка. – А мы тут пока по душам с ними поговорим!

– Наши паспорта на прописке! – напомнил Борис.

– А у меня еще и студенческий имеется! – успокоила его Дашка. – Правда, прописки там нет…

В дверь забарабанили изо всех сил, и Зимин двинулся в сторону запасного выхода, который находился в коридорчике возле кухни. Парень подошел к высокому двухстворчатому шкафу, отворил обе половинки, и показалась входная дверь от черного хода.

Подошедшая Дашка аккуратно закрыла за ним створки шкафа, а Юдина в это время гремела в прихожей ключами, отворяла дверь, впускала в квартиру обозленный долгим ожиданием и настроенный на серьезный лад наряд милиции.

Глава 5. Страсти-мордасти

Бравый сержант милиции в давно, видимо, не глаженных брюках, висевших на нем неприглядным мешком, строгим взглядом обвел девушек, угрожающе нахмурился и пробасил:

– Гражданки, почему сразу не открыли нам дверь?

– Так я спала! – показала Юдина рукой на распахнутую постель. – Пока от стука проснулась, пока оделась! – моргнула девушка со всей возможной непосредственностью. – Не в трусиках же и без лифчика открывать дверь неизвестно кому.

– Сказано же было, что милиция! – вперил сержант пристальный взгляд в толком не застегнутые пуговки на девичьей блузке.

В распахнутом вороте он наглядно обнаружил отсутствие лифчика, что могло дополнительно свидетельствовать в пользу излагаемой одной из подозреваемых версии о дневном сне.

– Сказать можно разное! – вздохнула Дашка тяжело. – Вон по телику всякие страсти-мордасти показывают!

– А вы, гражданка, почему нам сразу не открыли дверь? Вы тоже дрыхли без задних ног посреди рабочего дня? – повернулся сержант к Зиминой и принялся ее пристально изучать.

– Да я не спала! – расширила Даша для убедительности свои глазки. – Стиралась я, однако! Вода шумит, ничего мне не слыхать и не видать! А в чем, собственно, дело, а?

Рядовой милиционер потоптался на месте, но ни слова не проронил, а старший наряда многозначительно прищурился.

– Сигнал поступил, – изрек он важно, – что в данную квартиру поселились чужие люди. Соседка сигнализировала, что третий день кряду неизвестные люди незаконно живут на жилплощади, которая им по праву не принадлежит. Приезжают на машине…

Дашка облегченно вздохнула. Проблема оказалась не столь уж и страшна, как показалось им в самом начале.

– Да она, соседка, видно, не в курсе, что мы тут сейчас будем жить! – затараторила она, беспечно улыбаясь. – И наши паспорта сейчас находятся на прописке! Ей богу!

– Понятно! – сделал сержант милиции незамедлительный вывод. – Документов у вас, значится, нет! Придется вам, гражданки, пройти с нами до отделения! Собирайтесь! Живо!

– У меня паспорт с собой! – заявила Юдина.

– У вас, гражданка, прописка по другому адресу! – вчитался в ее документ старший наряда внимательно. – У вас нет права проживать на данной жилплощади! Вы задержаны! А какой у вас, гражданка, документ имеется? – повернулся он к Дашке.

– Да у меня студенческий билет! – ответила Зимина.

– Значится, прописки у вас нету! Вы тоже задержаны!

Исполнив свой служебный долг, наряд милиции вывел обеих девушек из квартиры, спустился по лестнице…

Борис скоренько спустился по узкой лесенке, которая раньше предназначалась только для домашней прислуги, выскочил на улицу с другой стороны двора. Аккуратно ступая, он обогнул дом и одним глазком глянул на то место, где стояла машина Шатовой.

Возле тачки, к его счастью, никого не было. Борис быстрым шагом подошел к оранжевой «копейке», открыл дверцу, шмыгнул на сиденье, завел движок, выбрался на проспект…

– Ура, Зимин, пришел! – встретила его Ника радостным криком. – А я боялась, что одна буду тонуть до самого вечера!

Шустрая девчонка бегала по коридору в одних лишь трусиках и большущей тряпкой собирала воду, отжимала ее в тазик и снова на четвереньках тащила мешковину по полу. Невольно, помимо своего желания, Борис оценил безупречно ровные ножки Вероники, еще по-девчоночьи худощавые, и узкую талию.

В Нике было много общего с фигурой Виктории. Но это был всего лишь подросток, который обещал вырасти в дивное чудо. Пройдет два-три годика, и девчонка затмит свою мать.

– Оденься, пигалица! – тряхнул он головой, отгоняя от себя наваждение. – В доме чужой и посторонний мужчина, а ты своей худой наготой щеголяешь! Быстро оделась!

– Ты же, Зимин, для меня не чужой мужчина, а будущий мой муж! – заявила упрямо безмерно упертая девчонка.

– Все равно оденься! – настоял Борис.

– Ну, ладно, оденусь! – вздохнула Ника.

Шагнув к ванной, парень первым делом глянул на общие краны холодной и горячей воды. Хотя краны и были полностью закрыты, но вода из трубы все равно текла. Видно, кран от горячей воды не держал. Худо дело. Придется бежать в слесарку, просить, чтобы перекрыли общие стояки в подвале дома.

– У нас обед! – отказался слесарь наотрез вставать и куда-то идти. – Пиши заявку нашему мастеру. Он ее с утречка рассмотрит, завтра-послезавтра мы к вам придем!

– У меня труба течет! – возмутился Зимин. – Соседей зальет, придется два ремонта делать! У себя и у них!

– Ваши проблемы! – произнес невозмутимо мужик. – У меня в заявке посещения вашей квартиры нету. За просто так пахать мне моя рабочая совесть не позволять! Ты меня понимать?

До Бориса дошло, что необходимо мотивировать этого гегемона от рабочего класса энным количеством рубликов.

– Столько вам для внесения в заявку хватит? – вытащил Зимин из кармана трешку. – Или же…

– Закрыть стояки хватит… – загорелись глаза у мужика алчным огнем. – А если добавишь столько же, я тебе и кран-бухты подгоню, чтобы твои краны починить! Дело тебе говорю!

– Добавлю…

Хорошо мотивированный двумя зелененькими купюрами и возможностью срубить с жильца еще чего-нибудь, слесарь открыл шкафчик и протянул Борису обещанные запчасти.

– Я стояки перекрою, а ты сам поменяй сразу кран-бухты, – посоветовал Зимину мужик. – Потом стояки можно будет и открыть, а то жильцы начнут бегать, жаловаться, что у них пропала вода. Потом уже у себя меняй и делай что хочешь.

– Разберусь! – кивнул Борис головой.

Когда перекрыли стояки, вода из труб перестала течь, и он вместе с девчонкой быстро собрал всю воду.

– Переоденься во все сухое и поставь чайник на плиту! – велел Зимин дочери Шатовой. – Быстро и не перечь!

– Уже бегу! – одарила девчонка парня озорной улыбкой.

Найдя в строенном шкафу необходимые инструменты, парень приступил к замене двух кран-бухт. Выкрутил со временем до самой опилочной трухи проржавевшие детали, тщательно обмотал места соединений паклей из пеньки, чтобы потом не прокапывало, основательно закрутил новые кран-бухты.

– Получается у тебя, Зимин? – показались из-за двери крайне любопытные глазки. – Или дело у нас полный швах?

– Чай, Принцесса, горячий попила? – поинтересовался Борис, не оборачиваясь. – Носки теплые на ножки надела?

– Чай попила, носки надела! – отрапортовала девчонка.

– Поохраняй квартиру, я сейчас вернусь! Если потечет снова вода, бегом несись в подвал! Поняла?

С важным видом на своем личике Ника бодро заявила:

– Не маленькая, Зимин, поняла!

– Ну, я пошел… – закрыл парень дверь за собой.

Спустившись в подвал, Борис медленно открыл общие стояки и немного выждал, очень внимательно прислушиваясь ко всем звукам, доносящимся сверху. Пронзительно-истошных криков-воплей от Ники не последовало, и он с облегчением вздохнул. Первая часть задания Шатовой была выполнена. По крайней мере, в хате больше вода не текла. Можно было малек передохнуть…

По пути он снова заглянул в слесарку. За отдельную плату ушлый мужик выделил обрезки новых труб на полдюйма, две пары сгонов и плашку для нарезки на трубы винтовой резьбы…

Выведя на улицу задержанных девушек, милиционеры обнаружили, что темно-оранжевая «копейка», на которую им указывала бдительная соседка Зиминых, куда-то улетучилась.

– Чертовщина! – моргнул сержант. – А где машина?

– Какая машина? – спросила Дашка невинно.

– Не ваше дело! Веселей шагай! – не стал старший наряда особо распространяться на тему исчезнувшей тачки.

В отделении милиции дотошный допрос временно задержанных лиц продолжился. Выяснением их личностей занялся помощник дежурного по отделению милиции.

– Милая девушка, – вел себя молодой лейтенант намного вежливее, чем задержавший их сержант, – объясните мне, на каком основании вы находились в вышеуказанной квартире?

Как можно поаккуратнее, чтобы ненароком не сболтнуть чего-то лишнего, Зимина поведала о том, какое отношение она имеет к вышеуказанной жилплощади.

– А Галочка у нас гостит! – добавила Даша. – Я пригласила ее пожить у нас пару деньков. У нее вечером занятие в институте, вот она и прилегла чуточку отдохнуть перед парами…

– А подтвердить ваши слова кто-то может?

Дашка распахнула наивно-честные глазки и протянула:

– А позвоните директору завода Павлу Андреевичу Савельеву. Он мне дядей приходится. Или второму секретарю Волошину Сергею Александровичу! Он мне тоже дядей приходится!

– А Леониду Ильичу мне сразу не позвонить? Может, и Брежнев вам дядей доводится? – подколол девушку лейтенант милиции. – Чего нам сразу с него не начать! А то директор завода всего и лишь второй секретарь обкома! – зашелся дежурный в смешке.

Наглая девица дырявила его взглядом, подумал дежурный чуток, все-таки поднял трубку, позвонил и поинтересовался:

– Кирилл Сергеевич, вы не сможете к нам подъехать? Тут у вас родственница объявилась! Говорит, что она Зимина и доводится племянницей вашему отцу.

– Сейчас подъеду… – разнеслось по всей комнатушке.

Минут через двадцать в дежурку вошел мужчина с девочкой лет пяти, которая крепко держалась за его руку.

– Майор Волошин! – представился он. – И кто тут из вас записал меня в свои родственники?

– Я! – приподнялась Дашка. – Дочка Зинаиды Зиминой, жены Константина Зимина. Мы раньше жили на той самой квартире. Павел Андреевич взял наши паспорта, мой и брата моего Бориса, чтобы восстановить прописку. Позвоните Шатовой…

Маленькая девочка стояла, стояла и шагнула к Юдиной.

– Мама моя вернулась! – пролепетала она, а Галочка смотрела на ребенка, боялась пошевелиться и спугнуть малое дитя.

– Извините! – потянулся майор к дочке, чтобы забрать ее, но Юдина его остановила жестом руки.

– Ничего страшного! – улыбнулась она. – Девочка себе в каждой второй женщине ищет свою мать.

– Вы поразительно на мою жену похожи… – потер Волошин подбородок. – Удивительное сходство! Русые волосы и такая же длинная и до пояса коса. Вы уж извините нас… – взглянул снова на Дашку майор, потянулся к телефону. – Здравствуйте, Виктория Игоревна! Извините, Кирилл вас беспокоит! Дарья Зимина вам знакома? И Галина Юдина? Их взяли на квартире, где жила мама Павла Андреевича Савельева. Соседка настучала! Забрали в отделение, выясняют личности. Я все понял! Вышла неувязка! Нет, Бориса тут нет! Да, мы отпускаем их! Всего вам доброго…

Выходя из отделения, Кирилл с тоской в глазах глянул на девушку, удивительно похожую на его трагически погибшую жену Ингу. Дочка Анюта требовательно теребила его за руку, не могла девочка никак понять, почему от них снова уходит ее мама…

Положив трубку телефона, Шатова надолго задумалась. Если девчонок задержали на той квартире, то где в это время находился Зимин, которого она просила срочно поехать к ней домой? Зимин не мог уйти с той квартиры один и без Юдиной. Он должен был забрать ее с собой. Почему же он ушел один, оставив Галку в квартире? Черт, легче самой ей домой позвонить и узнать все у дочери.

– Ника, как у нас дела? – вслушалась Виктория внимательно в трубку. – Вода из труб все еще хлещет?

– Нет, мама, Зимин краны починил! – раздался звонкий голос Вероники. – Я воду всю с пола собрала!

– Молодчина! – успокоилась и произнесла Шатова. – А что, Зимин уже ушел от нас, и ты дома одна?

– Нет, он в ванной меняет старые трубы на новые!

– Он меняет их сам? – удивилась Вика.

– Мама, он у нас такой мастер! – щебетал восторженно детский голосок. – Я ему помогаю! Держу трубы, когда он их пилит, а потом резьбу крутит на них! Прикидываешь, а…

– Ладно, я скоро приду…

Кинув трубку на свое место, девочка вернулась в ванную комнату и с важным видом доложила:

– Мама звонила, спрашивала за трубы. Я ей сказала, что все у нас путем и на мази! Она скоро придет с работы…

Согнувшись в три погибели, Зимин старательно нарезал резьбу на отпиленном куске трубы, чтобы провести вдоль стены новую разводку вместо старой и безнадежно проржавевшей.

– Иди, ставь чайник и грей маме ужин! – распорядился Борис, не поднимая головы. – Мама твоя придет, и все сядем ужинать! А где твой старший брат, интересно, до сих пор шляется?

– Наверное, снова завис в художественной школе! – потерла девчушка переносицу. – Он частенько там зависает, когда на него вдохновение нисходит! А это у него иногда случается…

Через полчаса в дверь позвонили, и Ника открыла.

– Жива-здорова? – окинула Шатова дочку внимательным взглядом. – Сильно перепугалась?

– Не очень, мам! А тут и Зимин на помощь примчался!

Женщина заглянула в ванную комнату, покачала головой.

– Грязи тут развели, мастера мои! – пожурила она.

– Мы, мам, за собой все уберем! – пообещала Ника.

– Долго тебе еще, Зимин? – спросила Шатова у Бориса.

– Часа два или три, не больше! – пояснил мастер.

– Вы ужинали?

– Вас ждали, Виктория Игоревна!

– Руки, конечно, мыть негде! – вздохнула Вика. – Черт!

Борис показал рукой и негромко произнес:

– Мы в ведерко воды набрали. Принцесса, полей маме!

– А ты сам? – прищурилась Вика.

– Я уж, извините меня, Виктория Игоревна, все уже докончу! Весь перемазался, воды не хватит отмыться…

Мать и дочь отправились на кухню, а парень продолжил соединять очередной кусок трубы через уголки и сгоны с другими…

Отужинав и убрав посуду в мойку, Шатова взяла стул и присела в коридоре, со стороны внимательно наблюдала за тем, как парень сноровисто делает свое дело. В этот раз он опять открылся для нее совсем с новой стороны. Мог бы просто перекрыть краны и помахать ручкой, отправиться по своим делам. Нет, остался, хотя его никто об этом не просил, сам взялся за ремонт.

Если бы ему было хотя бы лет на десять побольше. Нет, и этого, конечно же, мало. Лет бы на пятнадцать. И она, не раздумывая, по первому его щелчку вышла бы за него замуж. Но он слишком для нее молод. Зато он как раз подошел бы ее Нике…

Стоп! И о чем это она размечталась? Примеряет своего молодого любовника к своей несовершеннолетней дочурке.

– Явился тут один тип, не запылился он! – встретила Вика появление старшего сына. – Где шлялся до самого вечера?

– Рисовал… – ответил коротко Женька.

– Рисовал доморощенный Рембрандт! – хмыкнула женщина, с любовью глядя на паренька. – Руки тут мой и иди ужинай!

Женька с опаской глянул на развороченную ванную, на цыпочках прошел к раковине. Шатова полила ему из кружки.

– Это он нам все поломал? – покосился пацан на Зимина.

– Ага! – развеселилась Шатова. – Пришел вандал, пока нас дома не было, и порушил все кувалдой! Сейчас исправляется!

– Давно пора было тут все порушить! – заулыбался Женька весело. – Каждый раз сидел на толчке и боялся, что там или тут лопнет ржавая труба! Никому дела не было…

Часа через полтора Борис установил на свое место смеситель и облегченно вздохнул. Конец – всему делу венец.

– Умывайся и ужинать! – хлопнула Вика в ладошки. – Да нет уж! Принимай ты, Зимин, сразу ванну! От тебя несет потом, как от дюжего кабатчика! Но ты так вкусно пахнешь! – добавила она едва слышно и оглянулась назад, боясь, что шустрая девчонка стоит где-то рядом и все старательно подслушивает.

Борис неторопливо ужинал, когда к нему неслышно подошла Ника, украдкой протянула ему большой альбомный лист, на котором была изображена полуобнаженная Даша, сидевшая на скамье в предбаннике с одним лишь полотенцем вместо набедренной повязки. На ее лице явно читалась похоть, и Зимин покачал головой. Он так и знал, что Дашка показалась перед пацаном во всей своей красе. А теперь Женька рисует ее по памяти. И рисует сорванец достаточно близко к оригиналу. Талантливо пишет портрет…

– Видишь, чем наш Женька весь день занимался! Твоя сестрица вертела перед ним хвостом, и он втюрился в Дашку! Если кто ему не нравится, он того никогда не рисует!

– Да, дела! – протянул Зимин. – Влюбился Женька…

Пятилетняя девочка заботливо укладывала куклу Машу в детскую кроватку, баюкала, напевала ей песенку про, как спят усталые игрушки, книжки спят, одеяла и подушки ждут ребят…

Глядя на фото жены, Кирилл грел в руке пузатую рюмку с коньяком. Он до сих пор не мог себе простить того, что в тот роковой день не настоял и отпустил жену в ту злосчастную поездку. Инга сопровождала группу детей. Ехали на фестиваль в соседнюю область. На середине пути в автобус со школьниками въехал груженный песком самосвал. До больницы Ингу не довезли. Водителя осудили, но ему от этого легче не стало. Он остался без любимой жены, а маленькая девочка осталась без матери.

– Папа, – не услышал даже Кирилл, как к нему подошла дочка, – пошли в гости к нашей маме!

– Ты ошиблась, Анюта, – вздохнул отец ребенка. – Это не наша мама! Это совсем чужая тетя! Ее зовут тетя Галя.

– Папа-папа, пошли в гости к маме Гале! – теребила девочка настойчиво Кирилла за его штанину. – Пошли! Пошли!

Поняв, что ребенок от него не отстанет, что это не просто каприз, а горячее желание девочки снова увидеть человека, который сильно похож на ее маму, майор согласно кивнул и сказал:

– Хорошо, Анюта! Иди и одевайся!

После того как обеих девушек выпустили из отделения милиции, они вернулись к себе на квартиру. Перед этим Даша заглянула к особо бдительной соседке, чтобы в последующем избежать подобных и малоприятных эксцессов.

– Анна Ивановна! – улыбнулась Зимина бабке, которая открыла дверь. – Мы теперь снова будем вашими соседями! Я, если вы еще помните, дочка Зинаиды, жены Костика Зимина. А еще вернулся Борис, младший брат Костика.

– Ой, а я тебя, Дашенька, вовсе и не узнала! – запричитала старушка. – В милицию бегом позвонила, сказала, что чужие люди проникли в квартиру наших хороших соседей!

Поболтав с чрезмерно бдительной бабкой, Дашка зашла к себе, покачала головой, расхохоталась и едко фыркнула:

– Да, это же хорошо, что у нас приличные родственники объявились, а то сидели бы мы сейчас в кутузке с клопами…

– И не говори, кума! – качнула Юдина головой.

Глянув в комнату Бориса, Дашка поморщилась, потерла носик, взмахнула кистью и прямо высказалась:

– Галочка, места у нас много, давай, договоримся, что живешь ты в отдельной комнате. Чую одним местом, что к нам в гости зачастят наши родичи. Всем будет лучше, если мы с самого первого дня станем соблюдать хотя бы некоторые приличия. Спишь ты с ним или не спишь, мне до этого дела особого нет. Но знать об этом нашим родичам, поверь мне, не стоит. В твоих же, Галя, интересах…

Со стороны нечаянной квартирантки возражений не последовало, и они дружно принялись за наведение порядка…

Даша елозила тряпкой в коридоре, когда коротко звякнул звонок. Как будто кто-то за дверью сильно боялся, что его услышат и откроют ему, хотя он сам этого особо-то не хочет. Просто звонит для очистки совести в надежде на то, что ему никто не откроет. Бросив тряпку в ведро, обтерла девушка руки об подол широкой юбки, поправила на себе одежду, открыла дверь.

На пороге стояли вызволивший их из заточения майор и девочка с голубыми и радостно раскрывшимися глазками.

– Вы нас извините! – улыбнулся смущенно Кирилл. – Анюта все приставала ко мне, не мог ей отказать!

– Вот и хорошо, что к нам в гости вы пришли! – улыбнулась Дашка приветливо. – Спасибо вам, что вытащили нас! Проходите, сейчас чайник поставим, чайку попьем…

Не в первый раз попавший в квартиру Зиминых, Кирилл сразу прошел в гостиную, усадил дочку на мягкий диван. Его внимание привлекли напольные часы, и он показал на них.

– Вам Боря ничего не рассказывал про часы? – спросил майор у Юдиной, которая усадила маленькую девочку себе на коленки. – Мне мой отец говорил, что они с секретом…

С недавних пор владеющая тайной часов, Галина деликатно сделала вид, что впервые слышит об эдаком чуде.

– Да, я серьезно вам говорю! – загорелись глаза у Кирилла. – Папа говорил, что старший Зимин прятал в них целый клад!

– Не может того быть! – моргнула Юдина озадаченно для полной достоверности. – Как интересно!

– Я как-то хотел разбить ящик молотком, но отец мне не позволил, сказал, что Борис найдется и сам раскроет тайну часов! Как в повести Анатолия Рыбакова «Кортик». Чтобы привести механизм в действие, не хватает второго ключа.

Стоявшая у дверей, Дашка раскрыла тайну, поведала:

– Второй ключик все время был у Бориса. Мы открыли потайной ящик. Так что, Кирилл Сергеевич, интрига умерла!

– Да-да, кстати, о Борисе! – усмехнулся Волошин своим мыслям. – Надо полагать, когда к вам прибыл наряд, братишка мой был вместе с вами и покинул квартиру через черный ход!

– Вы и про него знаете? – изумилась Дашка непритворно.

– Да, мы в детстве часто играли в прятки! – улыбнулся Кирилл. – Борька, правда, был еще мал, да и ты ничего не помнишь. А я тебя помню! Ты была у нас жутко смешная! Озорная малявка с длинными косичками и большими бантами. Эти банты тебя всегда и выдавали. Они вечно у тебя торчали из-за укрытия…

Маленькая девочка постепенно освоилась на коленках у Галины и увлеченно рассказывала Юдиной про свою жизнь…

На кухню, где ужинал Борис, после принятия душа зашла Виктория Игоревна в простеньком халатике, надетом на голое тело, перетянутом на талии узеньким пояском.

– Выпьешь со мной, Зимин? – поставила женщина на стол две рюмки. – Так выпить охота, что везде чешется и не можется!

– Выпью… – не стал парень отказываться.

– Коньяк мы, правда, весь уже выдули, – призналась Вика, – осталась только самогонка от Павла Андреевича!

– Сойдет!

– Зато имеется черный хлеб и селедка!

– Мировая закуска…

Ника и Женька давно отправились спать, а они вдвоем сидели на кухне, понемножку выпивали и закусывали. Вика рассказывала ему про свою жизнь с недавно ушедшим от них Шатовым.

Николая Кузьмича Виктория никогда не любила. Вышла замуж по залету, причем, ребенок был вовсе не от Шатова. И у Николая Кузьмича от первого брака был сын Владимир.

– Вика, скажи-ка мне, – посмотрел парень внимательно в женские глаза, – зачем ты выходишь за Савельева? Ты же его совсем не любишь! Снова ты будешь с ним мучиться, как и с первым мужем. Зачем оно тебе? Убей меня, но я тебя не пойму…

– Понимаешь ли, Зимин, – вертела женщина в пальцах пустую рюмку, – на одну мою зарплату я двоих детей никак не потяну! А мы все уже привыкли к определенному уровню жизни. А директор завода Савельев хорошо зарабатывает!

Где-то и соглашаясь с ней, парень попытался предложить ей иной вариант развития предстоящих событий и произнес:

– Ты могла бы жить с ним, не расписываясь! Меньше обязанностей, не надо каждый день с ним ложиться в одну постель. А он все равно бы помогал тебе материально. Другие же живут так и ничего! И не пришлось бы тебе уходить с завода!

– Другие, может, и живут! – вздохнула Вика. – Но нам нельзя так! Тут же начнут писать, что мы ведем аморальный образ жизни, что мы сожительствуем, нарушая и этические, и партийные нормы. Знаешь, сколько у нас найдется недоброжелателей…

Зимин разлил по рюмкам, и Вика медленно выпила, закусила кусочком нарезанной селедки, подцепила вилкой лучок.

– Откуда ты, черт, Зимин, взялся на мою голову? – посмотрела она на парня широко раскрытыми глазами. – Я вижу тебя, и у меня внутри все приходит в движение! Я хочу тебя, и я ничего не могу с собой поделать! Ты действуешь на меня, как наркотик! Ты погубишь меня! – придвинулась Виктория к Борису, обняла его рукой и поцеловала в губы, долго сидела, прикрыв глаза, и думала. – Это очень хорошо, Зимин, что ты с Галкой сошелся! – произнесла она неожиданно. – Это именно то, что нам с тобой нужно для отвода глаз! Никто не должен знать про нас. Пусть все думают, что живешь ты с Галкой, что вполне логично и легко объяснимо!

Борис даже не попытался объяснить себе, откуда Шатовой уже стало известно про него и Юдину. Он просто протянул к женщине руку и нежно погладил ее плечо.

Учащенно задышав, Виктория пристально посмотрела на него, встала, потянулась, прошлась по кухне, потушила свет.

– Сядь на пол! – прошептала она одними губами.

Борис понял ее с полуслова. Больше ничего не говоря, женщина изящно сбросила с плеч халатик, встала над ним. Глядя на него, она широко расставила убойно обалденные ноги и опустилась на корточки, медленно придвинулась к нему. Сидя на жестком полу, двигаться ей навстречу ему было не особо удобно, а потому все делала она сама. Двигалась она свободно, держала спину ровно. Ее соблазнительная грудь колыхалась прямо перед его лицом.

– Тихо, ничего не говори! – прижала Вика свой пальчик к его губам. – Детки спят, разбудишь!

Борис неотрывно смотрел в ее глаза, и она не отводила взгляда в сторону. В женских глазах Зимин видел столько удовольствия и столько неприкрытой похоти, что парень нисколько не сомневался в том, что Вика говорила ему правду про ее отношение к нему.

На самом пике удовольствия Шатова позволила себе прикрыть глаза и прикусить губу, чтобы не закричать во весь голос от охвативших ее чувств. Борис отвел взгляд от ее лица и увидел Вику всю: молодую и красивую женщину, у которой идеальная фигура, ноги совершенной формы, чувственная грудь.

– Это было и хорошо, и незабываемо! – запечатлела Шатова свой благодарный поцелуй на губах у Бориса. – Тебе, Зимин, лучше уйти! Извини, не хочу, чтобы дети утром увидели тебя в моей постели. Нику это особо не порадует. Сам понимаешь…

– Я все, Вика, понимаю! – провел Борис ладонью по ее щеке.

Быстренько одевшись, парень тихо покинул квартиру Шатовых, направился к своему дому, благо, что до него было не больше семи минут пешей ходьбы. Дашка ждала его и не ложилась.

– Что, братец, починил Шатовой все ее трубы? – усмехнулась она, ставя чайник на плиту. – Нам есть, за что поговорить…

Пока они вдвоем пили чай и шушукались, Галочка проснулась и вышла к ним на огонек, выдула с ними чашку за компанию.

– Все, спать! – поднялся Борис. – Время за полночь…

Минут через двадцать тихой тенью Юдина ловко проскользнула к нему в комнату, гибким ужаком юркнула под одеяло.

– Извини, Галчонок! – остановил Зимин ее ищущие руки. – Ничего у нас сейчас не получится. Я устал и немного выпил сегодня. Давай, все отложим на завтра! Поворачивайся ко мне спинкой и баю-бай! Завтра обо всем поговорим…

Огорченно вздохнув, девушка прижалась спиной к его груди, положила его руку себе на грудь. Хотелось о многом ему рассказать и еще о большем расспросить его, но, видно, не судьба…

Наступившее утро началось для Галочки с пробуждения от ласкового поглаживания внимательно изучающей все ее изгибы руки. Никогда еще в жизни день не начинался для нее со столь радостных и приятных ощущений. Это было потрясающе хорошо…

– Не останавливайся! – попросила Юдина.

Почти невесомые пальцы Зимина пробежались вдоль ее левого уха, нежными шажками опустились по шее, вызвав сладкую дрожь во всем ее теле, прошлись по ключицам и нырнули к еще сонной груди, потеребили вялый спросонья сосок.

– Как хорошо! – выдохнула Галина.

Мужская рука прочертила путь до пупка и скользнула ниже, нащупала нежный бугорок между ее ног, утонула в его горячей влажности, вызвав томный стон из ее полураскрытых в истоме губ.

– Ох, лепота! – пробежался юркий кончик девичьего язычка по вконец пересохшим губкам, вернул их к жизни. – Как приятно! – выгнула Галя спину в истоме.

Окончательно проснувшись и созрев, не открывая глаз, девушка перевернулась на спину и потянула парня на себя. Ее отдохнувшее за ночь тело охотно включилось в любовную игру…

– Это было лучше, чем в первый раз! – повернула она к Борису свое восторженное лицо.

– Ты быстро у нас учишься… – улыбнулся Зимин. – Ладно, соня, встаем, умываемся и завтракать…

На кухне вовсю хозяйничала Дашка, посмотрела на них с ироничной улыбкой, поприветствовала взмахом руки.

– Легли спать в разных комнатах, проснулись в одной! Чудеса в решете, да и только… – хмыкнула дочь Зинаиды.

Зазвонил телефон. Дашка сняла трубку и крикнула:

– Галка, тебя! Младший Волошин…

Вспыхнув маковым цветом, Юдина заспешила к трубке, плотно прикрыла за собой дверь.

– Круто! – прокомментировала Зимина все ее действия. – Спит с тобой, а глаз положила на Кирилла. Весь вечер вчера она глаз с него не сводила. А дочка его не слезала с ее колен.

– Дашка! – погрозил Борис ей пальцем. – Не лезь в их дела! Пусть Галка сама для себя все решает.

– Я так понимаю, дорогой мой братец, что жениться на ней ты не собираешься! – хмыкнула едко сестричка.

Парень неопределенно пожал плечами и признался:

– Об этом у нас речи и не шло!

– Тогда суду все ясно! – заключила Дашка. – Тогда мы за тебя спокойны. Можешь и дальше продолжать в том же духе!

Вспомнив про тот рисунок, который ему показала Ника, Борис мгновенно сменил тему разговора и объявил:

– Один хорошо известный тебе, моя дорогая сестричка, шкет, не признанный еще современниками Тициан, нарисовал тебя почти голой, с одним полотенцем вокруг бедер. И где это он, спрашивается, мог увидеть тебя в этаком виде? Что скажешь, сестричка?

Пришло время смутиться и самой Дашке. Густо покраснев, она невнятно попыталась навести тень на плетень и пояснила:

– Женька же в баньке видел меня в купальнике, а остальное сам он домыслил! Художественное воображение включил!

– Да, и про родинку твою под левой грудью, – хмыкнул братец весело и задиристо, – он явно увидел в вещем сне!

– Значит, все же он подглядел, паршивец! – улыбнулась томно припертая к стенке сестричка. – Ужо я ему уши надеру!

– Надери-надери…

Дверь в кабинет приоткрылась, и появилась всем довольная и широко улыбающаяся Юдина, легким шагом дошла до кухни, села за стол и только тогда сообщила:

– Кирилл попросил присмотреть сегодня за Анютой. У него на службе запарка, а девочку оставить не с кем!

– Пусть отведет ребенка в садик! – посоветовала Дашка.

– В садике у них карантин!

– Понятно…

Пока собирались, постучал к ним Кирилл и вручил Галине девочку, которая весьма охотно пошла на ручки к маме Гале…

Вернувшаяся с похорон отчима, Пелагея остолбенела от того, что увидела в своем новом кабинете сидящую за ее рабочим столом маленькую девочку, увлеченно рисующую на разложенном перед нею большом листе ватмана.

– Что за детский сад? – возмутилась Краснова. – Когда это ты, Юдина, успела родить и вырастить?

– Это не мое! – потупилась Галя.

– Ага, это Зимина работа! – покачала иронично головой Пелагея. – А где он сам прохлаждается, прохиндей?

– В твоем старом кабинете сидит!

Пристально посмотрев на ребенка, Краснова покачала головой и развернулась, направилась к Шатовой.

– Вернулись? – вышла Виктория из-за стола, обняла Пелагею, прижала к себе. – Как ты? Как Володя? У тебя ночевали?

– Да, Виктория Игоревна! Переночевали у меня в общаге. Володя поехал к себе на завод, оформляет перевод к нам.

Похлопав невесту старшего сына своего недавно умершего мужа по плечу, Шатова негромко произнесла:

– Извини, Пелагея, я все понимаю, но дело больше уже не терпит. Оформи все документы на Зимина. Отзыв, заключение и всё остальное. Завтра отправим его назад…

Получив задание, Краснова зашагала в сторону своего прежнего кабинета, нашла в нем студента-практиканта.

– Бездельничаешь? – прошипела она язвительно. – Я тут, Зимин, за тебя должна все твои хвосты подбирать!

– Не злись, Поля! – взял Борис ее ладошку в свои руки. – Тебе не идет быть злой и надменной стервой!

– Будь проще, и люди к тебе потянутся! – хмыкнула главный технолог. – Шатова велела мне документы на тебя подготовить!

– Я все составил, Поля, тебе осталось только печати проставить! – показал парень ей на стопку бумаг и пояснил.

Быстренько пробежав глазами по всем листкам, Краснова удовлетворенно кивнула головой и сказала:

– Хоть и балбес ты, Зимин, но ты из всех балбесов самый талантливый балбес! И когда ты только все успеваешь! Кстати, что за чудо-ребенок сидит у меня в кабинете?

– Это дочка Кирилла Волошина.

– Это того самого Волошина? – понизила девушка благоговейно свой голос. – А он тут с какого бока-припека? Ты тут не смейся, Зимин! Давай, колись, а то меня сейчас всю от любопытства раздует, и я лопну! Останешься без круглых печатей…

Пришлось Борису кратко поведать про то, что ему с утречка рассказала Дашка за завтраком про их с Галкой приключения.

– По коньячку? – подмигнула заговорщицки и предложила Пелагея. – По одной капельке!

– Если только по одной капельке… – согласился Борис.

Откуда-то из самой дальней глубины шкафа извлекла Краснова бутылку и две рюмочки, плеснула на самое донышко.

– На брудершафт! – провозгласила весело она.

Выпили, по традиции три раза поцеловались. Последний поцелуй вышел долгим и чувственным, еле оторвались друг от друга, с трудом отдышались. Стояли и смотрели друг другу в глаза.

– Поехали ко мне! – предложила шепотом Пелагея сильно изменившимся голосом. – Исчезнем на часик-другой…

– Может, не стоит, Поля? У тебя есть Владимир! – попытался парень предотвратить неизбежное и бережно сжал ее пальчики. – Теперь тебе надо думать о том, как вы будете жить вместе!

– А у тебя есть Шатова! – выдохнула Краснова с непонятной ему злостью. – Не говори только, студент-практикант, что ты ее не любишь! И скажи мне, чем я хуже нее? Почему все любят именно Шатову? Володька раз забылся, назвал меня в постели ее именем! Они спали вместе! Какой пассаж! Я была в шоке!

Быстро оглянувшись по сторонам, парень приставил палец к ее рассерженным губам и негромко произнес:

– Тише, Поля! И у стен уши имеются! Ты же знаешь, что между ними кровного родства не имеется. Да и разница в их возрасте не столь велика! Чего тут странного? К тому же, Шатова сказала, что все это давно в прошлом! Ей это более не надо…

– Ну да, если учитывать то, что она сейчас связалась с тобой! – выдохнула резко Краснова. – Если я тебе противна, то так прямо и скажи! Силой и на аркане в постель я тебя не тащу!

– Поехали, Поленька…

Сначала через проходную проскочила Пелагея, а через пару минут мимо толстущего охранника степенно проследовал Борис с невозмутимым выражением на своем лице.

Девушка ждала его возле темно-оранжевой «копейки». Она, пригнувшись, заскочила на переднее сиденье, прикрыла дверцу, накинула на себя ремень безопасности.

– Шатова узнает, что мы взяли ее машину, прибьет нас обоих! – улыбнулась Пелагея возбужденно.

– Придется тебе что-нибудь придумать… – ответил невозмутимо парень. – Скажешь, что забыла выключить утюг!

– Так она и поверила!

– Скажи так, чтобы она тебе поверила!

В заводскую общагу проникли по одному, соблюдая меры предосторожности. На всякий случай конспирировались они, чтобы у некоторых не возникли какие-либо нехорошие подозрения.

Пелагея стояла к нему в пол-оборота и глубоко дышала. В таком ракурсе ее фигура показалась парню еще рельефнее и обалденно красивой. И лицом, и телом Краснова была почти идеально точной копией Шатовой и лишь с небольшими отклонениями.

– Я тебе нравлюсь? – спросила дива шепотом.

Шагнув к Поле, Борис дотронулся до ее высоко вздымающейся груди, затем чувственно сжал одну из ее половинок. Откинувшись назад, девушка стояла, не двигалась с места, наслаждалась поднимающимися изнутри ощущениями, ждала продолжения.

– У нас мало времени! – напомнил ей Зимин.

Услышав его голос, Поля с поразительной готовностью скинула с себя блузку, сорвала с бедер юбку, избавилась от нижнего белья, осталась в чулочках с кружевной каемкой, в туфлях на тоненькой шпильке. Поддразнивая, плутовка начала поворачиваться вокруг себя, демонстрируя подтянутые и упругие ягодицы, плавно переходящие в туго налитые бедра, которые просто сказочно смотрелись в ее черных и дымчатых чулочках. Присев на краешек диванчика, Пелагея оперлась на него локтями сзади, не спеша призывно развела согнутые в коленях словно точеные ножки.

– Иди ко мне! – выдохнула она чувственно. – Иди…

Не теряя понапрасну времени, Зимин аккуратно завалил девичье тело на кровать, потянулся к ждущим его губам…

– Ох! Еще немножко! Ох! Ох! А-а-а-а… – попыталась Поля заглушить в себе рвущийся изнутри крик, когда все ее тело напряглось и вытянулось тугой струной.

Ее всю обдало волной наслаждения, пальцы на ногах и руках судорожно сжались. Она почувствовала, как зазвенело у нее в голове. Широко раскрыв рот и заглушив в себе крик, Пелагея перестала дышать, откинулась головой на подушку. Краснова замерла, пробегающая временами судорога выдавала ее наслаждение.

– Спасибо тебе, Зимин! С тобой все иначе!

– Что именно? – моргнул Борис, не поняв.

– С тобой это происходит каждый раз, как праздник, а с ним, с Володькой, оно пресно и рутинно! Спасибо!

– Тебе спасибо! – усмехнулся Зимин.

– Мне? – удивилась Пелагея. – За что?

– За все! За то, что ты здесь!

– Не жалеешь?

– Ни капли!

Не успели они оглянуться, как пролетел целый час. Крепко прижимаясь к парню, Пелагея все думала о том, как странно и несуразно устроен их бренный мир. Любит она несомненно Владимира, а в постель ее тянет к Зимину. Только со студентом-практикантом она получает то, чего не достает ей в общении с Владимиром.

Вспомнив про неумолимое время, Краснова вскочила с кровати и заторопилась, принялась суматошно одеваться.

– Точно, блин, Шатова нас прибьет! – округлила девушка глаза от страха и тщетно пыталась застегнуть тугой лифчик.

– Не дрейфь, Поля, мы прорвемся! – помог Борис Красновой справиться с непослушной застежкой.

Спускаясь по лестнице, Пелагея тихо шепнула ему:

– Спасибо, что помог мне с отчимом! Мама мне сказала, что все случилось благодаря вашему приезду!

– Ну, там все случилось так, как оно случилось…

– И спасибо тебе за деньги, что ты оставил маме. Они сильно пригодились. Через неделю у меня получка, и я тебе вышлю!

– Можешь, Поля, особо-то и не торопиться… – вырулил Борис со стоянки и посмотрел на девушку. – Скажи, Поля, где тут есть поблизости «Детский мир» или нечто подобное?

Озадаченно моргнув, Краснова протянула руку, показала:

– В центре! Едем по проспекту! Тут недалеко…

Окинув взглядом все полки, набитые игрушками, Борис выбрал пару пупсиков и набор детской кухонной посуды.

– Ты же это не себе? – посмотрела на него Пелагея с лукавым прищуром. – Или ты это повезешь к себе домой?

– Это подарок одной маленькой девочке… – ответил уклончиво Борис. – Дети любят, когда им дарят подарки.

Для себя Краснова сделала совершенно однозначный вывод о том, что у Зимина есть ребенок в городе, где парень учится, но о котором он распространяться особо не хочет.

На выходе у кондитерского отдела они взяли пирожные и сок в стеклянной упаковке от болгарских производителей.

В кабинете главного технолога Полю и Бориса нервно ожидала злая и расстроенная их долгим отсутствием Шатова.

– Где вас черти носили столько времени, а? – накинулась она на вошедших, и маленькая девочка испуганно вздрогнула.

Поняв, что непростительно сильно переборщила с голосом, Вика мило улыбнулась пристально смотревшему на нее ребенку, показывая за своей спиной недвусмысленно сжатый кулак.

– Пелагея Алексеевна попросила свозить ее в магазин, – начал объясняться Борис. – Хотела купить игрушку Анюте, – водрузил он на стол купленные им подарки для девочки.

– Сведете вы меня в могилу раньше времени! – выдохнула Шатова с облегчением. – Не могли мне позвонить! Я вас ищу…

Пелагея посмотрела на парня крайне благодарными глазами. Ей не пришлось нести всякую чушь и ахинею про забытый утюг и про поставленный и не снятый с плиты чайник.

– Где готовые документы на этого охламона? – вспомнила Шатова, зачем она их искала. – Я что тебе велела?

– У секретаря лежат на подписи, Виктория Игоревна! – соврала Краснова и глазом не моргнула.

– Чтобы через полчаса все печати стояли!

– Бегу, Виктория Игоревна!

Одной ручкой Анюта передвигала пупсика по столу и кормила его из блестящей посуды, второй ручонкой тянулась за пирожным и с большим удовольствием его поглощала.

Умилительно глядя на увлеченно играющего ребенка, Вика отправила Галину на склад за бумагой для записей и карандашами, сама плотно прикрыла за ней дверь, подступила к студенту-практиканту, устроила ему форменный допрос:

– Зачем ездили к Пелагее в общагу?

– Мы ездили за игрушками! – смотрел Борис на Викторию невинными глазами, в потаенной глубине которых нет-нет, да проскакивали озорные искорки.

– Только вот не ври мне, Зимин! – стукнула Шатова кулаком по столу. – Дежурная по общаге сообщила мне, что Пелагея заходила в свою комнату! Или оно ей привиделось?

Неопределенно пожав плечами, Борис ответил:

– Она сказала мне, что забыла взять с собой кошелек. Мы заехали к ней. Я сидел и терпеливо ждал ее в машине.

– Больше часа один ты в машине сидел? – растянулись Викины губы в язвительной улыбке.

– Я на часы не смотрел, книжку читал.

– Ты и книжки у нас читаешь? – выдохнула Шатова зло.

– Представь себе, Вика, читаю! – хмыкнул Борис. – А ты что, ревнуешь? Ревность – не самое лучшее качество…

Отступив на шаг, женщина внимательно на него глянула и указательным пальчиком приподняла его подбородок.

– Смотрите, голосок у него прорезался! Влиятельные родичи у него появились, защиту почувствовал! Теперь я тебе и на хрен уже не нужна! – появилась влажная пленка на женских глазах. – Я уже стара для тебя, и ты нашел себе пассию намного моложе! Мой бывший муж меня на Краснову поменял! И ты туда же, Зимин! Предатель! Видеть тебя больше не хочу! Ненавижу тебя!

– Ты, Вика, совершенно не права! – шагнул парень к женщине, притянул ее к себе, крепко обнял. – Пелагея мне, конечно, нравится, но я ее не люблю. А тебя я, Виктория, люблю! Я еще так никого в жизни не любил! Но ты же, Вика, сама подсовываешь мне Юдину, ничего в этом не видишь дурного и начинаешь дуться за то, что я куда-то съездил с Красновой! Ты же…

Девочка перестала играться и во все глазенки уставилась на дяденьку и тетеньку, которые говорили о еще ей не совсем понятных, но столь захватывающе интересных вещах. Она тоже любит папу Кирилла и маму Ингу. А теперь она любит и маму Галю.

– Хорошо, что за книгу ты читал? – решилась Шатова на смену тактики опроса задержанных по подозрению лиц.

– Тебе это будет неинтересно, – пожал Борис плечами. – Научный журнал на английском языке. Сборник статей по экономике. Софья Нечаева дала мне на досуге почитать…

– А ну-ка, Зимин, покажи-ка мне его! – вспыхнули женские глаза, зажегся в них нешуточный интерес.

Пришлось парню доставать из своей сумки-папки аккуратно обернутый в газетную обложку журнал.

– Так тут не по-нашему! – произнесла Вика огорченно.

– Так я и говорил тебе, что он на английском языке…

Женщина недоверчиво прищурилась и уточнила:

– И ты его читаешь вот так и просто так?

– Читаю… – кивнул Борис головой.

Послушав, как один студент-практикант свободно читает текст и тут же легко все переводит, Шатова ахнула и перекрестилась.

– Ты меня пугаешь! – моргнула Вика. – Я начинаю думать, что ты не с нашей планеты, а прилетел к нам из космоса! Где ты, черт, успел выучить английский язык? Я абсолютно уверена, что всего год назад ты и две фразы на английском толком не мог связать!

Почесавшись в затылке, Борис улыбнулся и пояснил:

– Вообще-то, учителя еще в школе говорили, что у меня способности к изучению языков. Как-то осенью на блошином рынке увидел я «Финансиста» Теодора Драйзера на английском языке, заинтересовался и купил. Взял я в библиотеке русский вариант и за месяц эту книгу осилил. Потом купил пару книжек на английском языке, чтобы попрактиковаться…

Вернувшаяся со склада, Галина выложила на столе три пачки со стандартными листами и писчей бумагой, пару коробок с цветными и несколько коробок с простыми карандашами.

– Еле дотащила! – улыбалась девушка довольно.

– Молодец! Справилась с заданием! – похвалила Виктория Юдину за сноровку и проявленное усердие. – Веди Анюту на обед, а я с Зиминым до секретариата прогуляюсь…

В приемной, где восседала заводская секретарша, немолодая и неприветливая женщина, возле дверей кабинета директора крутилась Краснова, держала в руке документы и бдительно смотрела за тем, чтобы везде были проставлены круглые печати.

Крайне усталого вида женщина с сильно покрасневшими от постоянного недосыпа глазами машинально хлопала печатью по тем местам, куда ей указывала Пелагея.

– Все у нас уже готово, Виктория Игоревна! – улыбнулась лучезарно Краснова. – Как вы и велели…

Покачав головой, Шатова пошла дальше. Все ее мысли нынче переключились на то, что, как оказывается, Зимин свободно владеет английским языком и почитывает научные статейки. А ей как раз для ее диссертации не хватает кое-какого материала…

После обеда по указанию Шатовой Борис повез Галю и Анюту в город, в Центральный парк культуры и отдыха, где имелись всякие детские аттракционы, качели и карусели.

– Смотри внимательно за девочкой! – шепнул Зимин на ухо Юдиной. – Она, видать, девочка любопытная и чересчур живая. Того и гляди, что ласточкой выпрыгнет из кабинки!

– Я постараюсь… – ответила Галина очень просто и без всякого пафоса. – Присмотрю за ней, как за своей…

– Вот-вот, присмотри…

Отойдя в сторонку, парень наблюдал за ними. Анюте явно нравилось общество Юдиной, и она смотрела на Галю по-детски влюбленно-восторженными глазенками. Похоже было, что Юдина и девочка нашли общий язык, им вместе было вполне комфортно.

В веселых забавах и беззаботных развлечениях времечко летело быстро и незаметно. Борис посмотрел на свои часы и подошел к ним, поднял ребенка на руки, широко улыбнулся и сказал:

– Пора, девочки! Анюта, нашей тете Гале пора ехать на учебу. Ты у нас посидишь с тетей Дашей, пока твой папа не приедет за тобой? А я тоже посижу вместе с вами…

– Ага, я посижу с теткой Дашкой! – кивнула девочка согласно головой. – Анюта у нас большая и все понимает!

Отправив Юдину в институт, они устроили веселые игры в прятки, показали маленькой девочке все потаенные места и закоулки их большущей квартиры.

Наигравшись и устав, ребенок заснул в темном шкафу, где его и нашли после непродолжительных поисков.

– Укатали же Сивку-бурку крутые горки, – улыбнулась Даша, относя ребенка на кровать. – Не вовремя дитя уснуло, ночью будет плохо спать. Режим следует соблюдать, братец! Ребенок должен спать в обед, а не под самый поздний вечер!

Виновато вздохнув, Борис посмотрел на Дашку. Многое еще он не знает в этой жизни. Одно он знает хорошо, что нет у него человека роднее и ближе, чем его сводная сестричка.

– Ты завтра уезжаешь? – моргнула огорченно Дашка. – Трудно мне тут придется одной и без тебя!

– Уезжаю…

– Надолго?

– Трудно мне сейчас точно сказать, – пожал Борис плечами, – сколько времени будет решаться вопрос с моим переводом. Я тебе буду каждый день звонить.

– Ты звони мне, братец! Я буду без тебя сильно скучать! – припала Дашка к нему с совсем не сестринским поцелуем.

Крепко прижав ее тело к себе, Борис замер, наслаждаясь ее близостью и радуясь полному родству их душ.

Звонок в дверь, как и всегда, прозвучал совсем некстати и разбудил сладко спящего ребенка. К чести Анюты, она не стала капризничать, открыла глазки, огляделась, соскользнула с кровати и пошлепала на доносящиеся звуки голосов, встала у дверного проема, замерла, широко растопырив любопытные ушки.

– Ты чего это, Принцесса, заблудилась? – впустил девчонку и спросил у нее Борис. – Как ты нас нашла? Тебе твоя мама наш адрес слила? – смотрел парень на гостью внимательно.

– Как же! – хмыкнула Ника. – Скажет она! Она так зла на тебя, Зимин, что вдребезги расколола две тарелки, со всей силы шмякнула их об пол. Говорила, что сама задушит тебя!

– Попал же ты, братец, в переплет! – моргнула озадаченно Дашка. – Как кур во щи угодил!

– Разберемся! – нахмурился Борис. – Ты, Принцесса, мне не ответила! – глянул он строго на гостью.

– Я еще на даче у Павла Андреевича выпытала! – улыбнулась хитро маленькая плутовка. – Он даже не заметил, как проболтался и выложил все мне на блюдечке.

– Ника, а за что твоя мама ругалась на моего братца?

– За то, – сдала Зимина, не задумываясь, девчонка, – что он полдня таскался с Пелагеей на машине по городу!

– Суду все ясно… – хмыкнула Дашка.

Заскучав в одиночестве и поняв, что ее попросту никто обидно не замечает, Анюта вышла из тени, шагнула к Дашке и прильнула к ее ногам, смотрела на всех снизу-вверх.

– О, а это еще что за мелкая у вас? – моргнула Ника удивленно. – Это ваш ребенок? Когда вы его успели завести? Зимин, как я теперь выйду за тебя замуж, если у тебя уже есть ребенок? – затараторила она, засыпая их всех вопросами. – Ты мне не говорил, Зимин, что у тебя есть ребенок! Ты, ты же меня попросту обманул! Самым наглым образом обманул! Я от тебя такого не ожидала…

– Уймись ты, стрекоза! – поморщилась Дашка. – Что за чушь ты несешь? Мы за Анютой только приглядываем!

– Ах, вы двое только нянчитесь с ней! – выдохнула облегченно Ника. – А я подумала, что ты, Зимин, коварно нарушил наш договор и втихаря обзавелся ребенком!

Борис свел брови и строго предупредил:

– Полегче на поворотах, Принцесса!

– Все, я молчу!

Дашка побежала на кухню ставить чайник, маленькая девочка тут же затопала следом, а Борис затащил гостью в кабинет.

– Рассказывай, Принцесса, чем мы все обязаны твоему визиту! – дотронулся парень легонько до кончика ее носика. – Только давай, выкладывай все начистоту. Без всякого трепа…

– Хорошо! – вздохнула Ника. – Ты уезжаешь завтра, я принесла свое фото, чтобы ты меня не забывал. Возьми его, Зимин, с собой! – протянула девчонка небольшой снимок. – Возьмешь?

Борис бережно держал в руке черно-белую фотографию Ники, внимательно вглядывался в нее. Снимок вышел удачно и очень эффектно подчеркивал красоту Вероники.

– Ты очаровательна, моя Принцесса! – сказал Зимин негромко и положил фото на стол. – Я всюду буду носить его с собой.

Шмыгнув носиком, девчонка шагнула к нему, прижалась к его груди, на мгновение-другое перестала даже дышать.

– Ты напишешь мне? – прошептала она. – Как приедешь, сразу напиши! Можешь писать всякую чепуху! Главное, чтоб ты мне писал и я знала, что у тебя все хорошо! Договорились, Зимин?

– Я тебе, Принцесса, обязательно напишу, – пообещал Борис. – Раз в неделю я обязательно буду тебе писать…

Резко развернувшись, Ника быстрыми шагами пошла в коридор, накинула на себя курточку, открыла входную дверь и выскользнула из квартиры, застучала каблучками вниз по лестнице. Спускалась она и вытирала рукавом слезинки…

– И что это было? – услышала стук входной двери Дашка, заглянула в коридор и непонимающе посмотрела на Бориса.

– Ты же сама, Даш, все видела, – пожал парень неопределенно плечами. – Просто решила девочка нас проведать. И все…

– Да нет! – усомнилась девушка. – Она же по самые уши втюрилась в тебя! Я видела, как она на тебя смотрела! У тебя, братец, завелась невеста-малолетка! Мамаша ее с тебя глаз не спускает, ревнует к каждой юбке, а теперь и дочка ее взяла тебя в оборот! Круто ты попал, братец!

Не ответив своей сестричке, Борис прошел в кабинет и снова взял в руки черно-белый снимок…

Глава 6. Поездка вдвоем

Второй день подряд Кирилл оставил Анюту на попечение Юдиной. По пути на завод Борис заехал и забрал Шатову, на машине которой он раскатывал второй день подряд.

– Доброе утречко всем нам! – сияла Виктория ослепительной улыбкой. – Хороший сегодня выпал денек!

Искоса поглядывая на Шатову, Борис пытался догадаться о том, что хорошего должен был принести им день грядущий. Но ничего путного, кроме его отъезда, на ум ему никак не приходило. Единственное, что радовало его, было то, что глаза у Вики были абсолютно спокойными и светились ангельским добродушием.

– Зимин, следуй за мной! – распорядилась она, когда они все вышли из машины. – Галочка, а ты с Анютой иди к себе!

Не ожидая для себя ничего особо хорошего, Борис шел за Викторией, но присутствия духа он не терял. Собственно, разрывая все отношения с Шатовой, он не переставал быть родичем для двух его высокопоставленных дядьёв. Открыто вредить ему Виктория не будет, ей же самой дороже встанет. Документы по практике все оформлены и находятся у него на руках.

– Закрой дверь, Зимин! – зашла Шатова в кабинет и шагнула к окну. – Хотела тебя вчера убить, да мне жалко саму себя стало. Где я еще себе такого любовника сыщу? Таких, как ты, Зимин, раз-два и обчелся! Ладно, живи пока, охламон! – не сходила улыбка с женского лица, и Борис постепенно успокоился.

Видать, парочки вдребезги разбитых тарелок для Вики вполне хватило, чтобы успокоиться и прийти к пониманию всего. А может, что-то накануне произошло, что смогло кардинально улучшить ее настроение. В его положении оставалось лишь дожидаться того, что она сама все ему популярно изложит и разъяснит.

– Вопрос с твоим переводом в институт решен! – зазвенел радостью женский голос. – Ты меня слышишь. Зимин?

Ошарашенный оглушительной новостью, Борис на мгновение-другое лишился дара речи. Он ждал этого, он все время думал об этом, но не рассчитывал на то, что это случится так скоро.

– Волошин сам вмешался, и вопрос решили за один день! – пояснила Шатова. – Бумагу о твоем переводе привезли мне вчера вечером перед самым моим уходом домой. Ты чего все молчишь, Зимин, будто ты совершенно не рад?

– Да я рад, Виктория Игоревна, рад! – отозвался, наконец-то, пришедший в себя практикант. – Я так рад, что я не могу об этом словами сказать! – заблестели слезинки в его глазах.

Выдержав небольшую паузу, Вика прищурилась и велела:

– Забирай Галку с Анютой, дуй домой. Собирай вещи, готовься. Машина подъедет часам к четырем. Билет тебе возьмут…