Мой мир – твоя нежность 2 бесплатное чтение

Часть 1. Записки из семейной жизни

Тебе радость охота

Тебе радость! Я еду на охоту. Нет, радость. Твои глазки отдохнут, я мельтешить перед тобой перестану, хоть на время. Нет, была печаль. Печаль во мне, я печальный без охоты. Я уже три года без охоты, поэтому всем печаль, а когда такая печаль, ты сама не своя. Чувствуешь же, всё у тебя из рук валится, и много что другого плохого происходит. Это всё потому, что ты места себе найти не можешь – вот, и чтобы отвлечься от мыслей плохих, стараешься занять себя хоть чем: начинаешь мыть что-нибудь или стирать. Да, всё это у тебя от расстройства твоих чувств, переживаешь, что я три года без охоты. Жалко мне тебя, любимая. А теперь, конечно, радость! От меня всегда только позитив и радость. Ты сейчас почему в ладоши не хлопаешь? Радость же, я еду на охоту.

Я всё помню! Я тебе клялся, что никогда больше домой не принесу нещипаных уток. Никогда. Это был эксцесс. Я не специально. Вот поэтому, кстати, три года не ездил на охоту, этим самым эксцессом омрачён был, из-за этих, блин, уток нещипаных. Да, три года. А сейчас немного отпустило, улыбаться стал. Ты меня отогрела. С тобой так хорошо, уютно. На охоте плохо: тебя рядом нет. Конечно, теперь всегда, как ты и говорила, буду думать головой, да, и о тебе. Я и тогда о тебе только и думал, поэтому про уток забыл. Вот именно, ощипать их забыл, потому что в голове постоянно только твой образ прекрасный. Нет, не перепутал, нет, не хотел тебя ощипать. Я замечтался, всё себе представлял, как с восторгом ты меня встретишь. Добытчика! Картинку в мыслях рисовал, как обрадуешься мясу, обнимешь, расцелуешь. Я как представил, как ты меня расцеловываешь, всё остальное из головы вылетело. Вот именно, и уток ощипать вылетело.

Нет, у моих уток много мяса, нет, не маленькие. Ты что, для диких они вполне даже о-го-го. Нет, ещё мельче не видел. В магазине утки совершенно не вкусные, они здоровые, но жирные, один жир у магазинных. Фу! Нет, мои не фу. Нет, не воняют мои тиной. Ну совсем маленько. Ну практически не заметно. Ну они же на болоте живут, воду тамошнюю пьют. Нет, вкусные. Я их буду готовить. Вкусные будут. Вот увидишь, потом сама всё съешь, даже никому не оставишь. Нет, вообще не думаю, что ты обжора, вообще про тебя никак ничего такого подумать не могу. Вот пробую такое подумать и никак не получается, только про тебя хоть что-то подумаю, сразу обниматься хочется, а плохого не думается. Я буду готовить диких уток гениально! Да осознал я, ещё тогда осознал и больше не принесу нещипаных. Конечно, лучше по дороге выкину. Не, там не съем. Ты же знаешь, я всё в дом, всё в дом.

Да, в этот раз в дом исключительно без пуха-перьев и, да, там опалю. Вообще, с чего сегодня началось-то? Так мне захотелось тебе вкуснотень приготовить, я бегом на кухню, а там уток диких уже нет, мы их три года назад съели. Чувствую, холодком по спине подуло, аж забоялся – вдруг опять печаль вернётся. Сразу понятно стало: срочно нам дикие утки нужны, на охоту пора ехать. А кому ехать? Я добытчик, я мясо добываю. Нет, не раз в три года по три тощих утки, вообще не тощие. Какие убытки, что ты понимаешь? Если купил ружьё, оно на всю жизнь, практически средство производства. А такое средство, дичь колотить. Ну да, пять ружей. Эх ты, тёмная, добыча разная – ружья разные, что бы ты понимала. Нет, в лесу куда больше дичи, чем у охотников ружей. Всё, я решил: теперь буду много мяса добывать, вообще ни в магазин, ни на рынок нам не нужно будет. Будем только дикое мясо есть.

Нет, не хочу жить на болоте с нещипаными утками. И с щипаными не хочу. Хочу с тобой. С тобой лучше. Нет, не кикимора, ты же не на болоте. Нет, не сравниваю. Нет, и на болоте не была бы кикиморой, ты бы там была самым красивым цветочком, любимым. Я же говорю, на охоту еду, чтобы тебе отдохнулось от меня. Нет, мне не надо от тебя отдыхать. Как же, отдохнёшь там. Там на болотах одно страдание, потому что без тебя. Да сильно будет без тебя страдаться мне. Мне уже сейчас мочи нет, как только представляю себя без тебя. Мне уже страшно, как же будет одиноко. Точно говорю, так соскучусь, весь белый свет возненавижу. Ну нет, зачем я дома буду сидеть, для чего я тогда ружья покупал и не только ружья. А я знаю! Мясо добывать!

Конечно, сам уложусь, конечно, тебя не буду напрягать, ничем не буду. Без проблем. Сам. Всё сделаю сам. Я всё знаю, что брать. Да ладно, там за три года ничего не поменялось. Лес и болото те же, и звери те же. Нет, это я не про друзей. Да, команда та же, но они совсем не звери. Ты куда пошла, как я без тебя собираться буду? Нет, не издеваюсь, ты что! Как ты можешь про меня такое говорить, а вдруг мне резко целоваться захочется? Как это собираться на охоту и не целоваться! А если тебя рядом нет, мне снова уныло. Нет, на охоте не весело. Нет, на охоте с утками я не целуюсь. На охоте плохо, я без тебя тоскую, если бы не мясо, ни за чтобы не поехал. Конечно, ради тебя еду: дикое мясо оно такое полезное, так много витаминов и всего нужного. Я должен кормить тебя разнообразно, это моя обязанность. Так я за тебя переживаю, всё придумываю, как бы так ещё исхитриться, чтобы тебе ещё лучше стало. А то ослабнешь и не будешь меня целовать, а главное для меня в жизни – ты. Нет, я не жук. Я хороший, в тебя влюблённый. Нет, рыбалку не люблю. Спиннинги продам. Потом. Сезон закроем и продам. Если кто в не сезон купит.

Всё давай меня собирать. В поход, за добычей. Где мои носки? Я знаю, что ты ждала этот вопрос. Да, классика. Нет, не вечная. Я этот вопрос готовил ещё со вчера. Нет, вчера про охоту не знал. Вообще думал: вдруг на охоту буду собираться когда-нибудь, надо про носки у тебя спросить. Да, а сегодня всё совпало. Представляешь? Где все носки, я выучил, где мои тёплые, мериносовой шерсти, не выучил. Я абсолютно уверен, что на месте. Хорошо, давай уточнимся: где сейчас место моих тёплых, мериносовой шерсти носок? Три года назад я их не бросал, я тебе их торжественно вручил. Они меня спасали от холода, думал, они тебе будут дороги как память о моих лишениях ради тебя. Ты должна была их хранить как семейную реликвию. Я там смотрел. Не может быть! Я смотрел, их не было. Ты их принесла и подложила. Нет, смотрел, нет, внимательно. Пользуешься тем, что взгляд у меня от в тебя влюблённости затуманенный. Да, пока ты рядом ничего не вижу и никуда кроме тебя смотреть не могу. Нет, не жук. Да, на охоте тебя рядом нет, мне от этого плохо, зато всех уток вижу. Нет, не кикимор. Нет, оружие и патроны сам соберу. Не, ну оружие и патроны это точно сам.

Ты мне только еды собери с собой. Тобой приготовленное, что будет хранить нежность твоих рук, теплоту твоего дыхания. И такого изумительного вкуса, как тобой приготовленного, мне не в жизнь не повторить, только это меня согреет в холод и скрасит невзгоды походной жизни. Нет, не всё-таки жук хитрый, просто я романтик.

Гардеробная тебе мне

Проснулся рано утром словно от удара током. У неё должна быть своя гардеробная. Вот должна, и всё. Ну, конечно, годы её мечтаний и всяких, да-да, всяких разных – и лаской, и совершенно не лаской – от неё просьб, а доходило и до угроз, не то что бы никуда не привели, нет, напротив, я даже стал переживать и думать по этому поводу, иногда. А после очередного напора с её стороны с такими аргументами, что хоть прячься, как-то с идеей, что гардеробная всё равно будет, в конечном итоге свыкся, но жил с этой мыслью мирно, сильно она меня не тормошила, мы с ней даже подружились и лишний раз не беспокоили друг друга. А сегодня дёрнуло, прямо с утра. И так мне самому захотелось эту гардеробную – чувствую, уже не усну.

Идея овладела мной до такой степени, что понимаю: делать нечего, придётся красоту мою будить. Ласково, но будить. Безусловно, не как бы сразу у неё одеяло забрать, я же не гадина – с утра одеяло отбирать. Чтоб целенаправленно. В смысле осознанно. В общем, специально. Это же не ночью, на себя накрутил валик и лежи как в коконе, дышать не очень, а так ничего, тепло. Не-не, на такое утром я не пойду.

Стал на неё смотреть. Пристально, не мигая. Но пока вздыхать тяжело и громко не начал, никакого эффекта от смотрения не было. Вздыхал с выражением, обидно, протяжно, она аж застонала, слова какие-то неприятные про меня начала говорить. Ну что с неё взять – милая, глупенькая, она про гардеробную свою ещё ничего не знает. Знала бы, тоже не спала. Отворачивается, укрывается, прячется с головой. Лезу обниматься. Всей массой тела. Слова от неё стали ещё неприятнее, но из-под одеяла плохо различимые. Пришлось то одеяло раскрыть. Нет же, не всё-таки отобрать, а раскрыть, ну, так быстро-быстро отделить её от одеяла. Со стороны, может, и могло показаться, что сдёрнул, но я-то раскрыл. Нежно, но быстро. Так это я просто слова хотел расслышать все, вдруг, думаю, что-то пропущу, она же потом сама с претензиями будет: не слушаю совсем. От подушки увернулся легко. И тут бац – заявляю: пошли гардеробную тебе сделаем. Она не поняла, о чём это я, но знакомое слово вроде услышала, заинтересовалась, поэтому вторая подушка полетела не сразу за первой, а с задержкой. Ну всё, проснулись оба.

Когда у нас, у неё, первые эмоции схлынули и на меня мы перестали смотреть, элегантно сведя красивые бровки, сразу завтракать, сам приготовил. И давай я оправдываться перед ней, картинно так сморщившей носик: не со зла я, а от нахлынувших больших чувств. Говорю, осознал несовершенство жизни в быту. Одежда, обувь – все должны иметь своё место, и место этого необходимо в достатке, да ещё с запасом. Не плотненько должно быть сложено, не впихано в полки в таком её маленьком шкафу как сейчас, когда мнётся, и вообще ничего не найдёшь, нет, такое совсем неудобно и не рационально, а мы же с ней рациональные. Эстетично, когда всё развешено – отдельно летнее, отдельно для других сезонов, и комодики, комодики, комодики – для нижнего, для рубашечек. Заулыбалась. Я ей даже картинки на бумаги стал рисовать, схемы. Вешалки, выдвигающиеся ящички, специальные ниши для обуви, разделённые по секциям для каждой пары. Смотрю, спорить начала – значит всё, утренний конфуз стал забываться. Но нужно подкрепить. Перевожу тему. Не хватит всего, что есть у неё, такую гардеробную заполнить: ни одежды, ни обуви явно недостаточно. А сумочки? С сумочками у нас с тобой – руками машу, негодую – совсем беда. Кивает, соглашается: да, беда. Нужно гардеробную, конечно, сейчас делать, но сразу планировать, где можно и что нужно недостающего купить. Утреннее недопонимание начало таять – хохочем, целуемся, собираемся.

Объясняю ей: я же её люблю, значит у нас всё вместе, и гардеробную сделаем сами, вместе. Её задача придумать, как всё будет, и мной руководить. Без её руководства никак гардеробную мне не сделать. Я не специалист пространство правильно организовывать, мне только пилить и прикручивать. Загорелись у кого-то глазки, даже знаю почему. Это она решила проследить, чтоб не маловато получилось. Естественно, совершенно случайно сказанное мной так невзначай, что потом наше будущее произведение ещё и заполнять потребуется, глубоко у неё в памяти закрепилось яркими образами. Поехали в мегамаркет, там, где всё-всё по хозяйству и ремонту за раз купить можно, тем более давно собирались. В том маркете её сразу в отдел с посудой потянуло. Времени, говорю, у нас не очень много, но раз тебе так нужно, конечно, сходим, пошли скорее, и гардеробная твоя пока подождёт, начнём со сковородок. Кстати, что мы с тобой утром рисовали, напомни. Где там ты хотела место под утварь всякую разместить? Я согласен с тобой полностью, я ошибся, теперь я понял: в твоей гардеробной «да ни за что»! Так, в отдел посудный в другой раз, вот и ладненько. А скатёрочку прихватим, мне под опилки стелить, когда полки распиливать буду. Как я тебя понимаю, абсолютно, я тоже, конечно для этого нетканый материал куда лучше, побежали скорее его купим. Что там у тебя по списку ещё? Не выкидывай, ты что, сохрани, говорю, в следующий раз обязательно зайдём, всё-всё посмотрим. Как глобальную задачу с гардеробной решим, так сразу будет другой раз.

Пришли! А здесь другое царство! Руки у меня задрожали. Всё хочу! Всё! Всё мне надо! Дрель у нас старая, обороты у неё низкие. Лобзик надо. Как без электролобзика, вообще не жизнь. И шуроповёрт. Всё нужно, нет ничего лишнего! Гардеробная! Гардеробная! Гардеробная! Мои мечты начали сбываться.

Да, я ещё не наигрался

Да, хочу вот это. Нет, это не игрушка. Нет, я наигрался в детстве. Что бы ты понимала. Ружьё не может быть игрушкой. Оно опасное. Нет, не тому, кто покупает. Оно само по себе опасная штука. Вообще всем. Что? Именно поэтому мне нельзя покупать? Молоток – это совсем другое. И ножницы другое. Бритвой все режутся. Регулярно. Все режутся, иногда даже специально. Вот я хожу всё время побритый, вдруг кто забыл, что у меня борода растёт. Да, а я раз и порежусь, все видят: порез на подбородке – значит порезался, когда брился. Значит борода растёт.

И вообще, это не ружьё, чтобы ты знала. Это точная копия автомата, новейшего, АК-105, только страйкбольный, такого ещё ни у кого нет. Мы меж собой называем такие «приводом». Кто-кто? – мы, страйкоблисты. А я стану. Куплю этот привод, ну, в команду страйкбольную вступлю, на игры страйкбольные поеду. А как бы я раньше поехал, у меня привода ещё не было. Меня бы даже не рассматривали как кандидата. Нет, не детский сад. Это взрослые игры, взрослых мужиков. Нет, все они уже раньше наигрались, а это вообще другое. Нет, у всех в детстве солдатиков было в достатке и все ими тогда наигрались вдоволь. Нет, это не то же самое. Конечно, мне всю остальную «снарягу» нужно будет покупать, не только автомат этот. Да, здесь ты права, автомат – это только начало большого и длинного пути. Нет, в охотничьей одежде нельзя играть в страйкбол. Совершенно невозможно. Нет, всё другое. Я сразу буду в глаза бросаться, что не такой. Да, даже грязный. В страйкболе нужно быть аутентичным. Нет, не буду аутентичным охотником. Такого меня в команду не примут. Потому что не по правилам, не по форме. Нет, правильные правила, очень даже интересные, все должны быть в военной форме, настоящей, а не в чём попало. Не хочу быть партизаном. Короче, будем покупать, буду как все страйкболисты.

Нет, в этом магазине, у меня не горят глазки как у ребёнка. Ты что, откуда у ребёнка такие деньги, чтобы мечтать здесь обо всём этом. Нет, не трясутся руки, просто я разволновался, потому что за тебя обрадовался. Конечно, тебе теперь легче жить будет, ты теперь на каждый праздник будешь знать, что мне дарить. Сейчас я буду выбирать, а ты записывай, будешь потом покупать и мне дарить. Да, теперь повод для подарков будет, для каждого праздника нужен будет подарок или для даты какой, важной. Какой такой повод, да такой вот повод: железный. В прошлом году, на день артиллериста, я вообще без подарка остался. А такой праздник, мужской. Самый страйкоболисткий.

А я тебе почти всегда дарю. Ну, когда не забуду, то точно дарю. А вот теперь я буду ждать от тебя подарки и сразу вспоминать, что я тоже что-то должен дарить. Видишь, как всё для тебя удачно складывается. Счастливая! Нет, всё исключительно из любви к тебе, я же такой влюблённый. Есть проблемка, просто я всё время тебя люблю, не переставая, поэтому своей, любовью затуманенной, памятью забываю, в какой день я должен любить значительно больше. И календарь с днями, когда я мечтаю завалить тебя подарками, я всё время теряю. А как вспомню про свою мечту, которая всё время тебе что-нибудь дарить, то не могу решиться на что-то конкретное. Так сложно подобрать тебе подарок, который соответствовал бы именно наступающему празднику. Как же мне трудно! Конечно, с фантазией у меня совсем сложно. А страйкбол, это такая штука, так в страйкболе фантазия у меня будет развиваться, спа́су тебе не будет от подарков.

Цветы плохой вариант, цветы тебе скоро совсем надоедят. Так я уже вижу, как начали они тебе надоедать. А ты в ладоши перестала хлопать и прыгать от радости перестала. Значит, ещё чуть-чуть – и с утра глаза перестанешь открывать, когда я с цветами к тебе прибегу. Да, как в тот раз. Только пальцем будешь показывать, где ваза и куда поставить. Нет, пять утра это не жестоко. Нет, не жестоко. С цветами в пять утра – это нормально. Так романтично, именно в пять утра! Как доставка привезла, так и дарил. Не мог ждать, пока ты проснёшься. Я уже проснулся, и у меня радость появилась, я должен был с тобой этой радостью делиться. Нельзя только для себя такую радость держать. Да, с тобой нужно сразу делиться, с любимой. Конечно, солнышко тогда уже встало, а ты, солнышко, ещё спала. А такой радостью нужно делиться быстро, вспышкой, а то вдруг эту радость везли долго и она завянет. Вполне может завять, пока ты проснёшься. Нет, ты что, конечно жалко было тебя будить в пять то утра. Я даже не сразу решился. Но радость настолько меня захватила, всё-таки я тебя разбудил. Как же я тогда переживал! Но будил.

Я знаю, что ты и раньше не прыгала, но в душе-то, я уверен, прыгала. А ещё я по твоим глазам видел, как тебе хотелось в ладоши хлопать, еле сдерживалась. Ну, согласен, наверно, не в пять утра. Всё равно, когда радость льётся на тебя потоком, должно хотеться. Ну если не прыгать, то уж точно глаза открыть и посмотреть, какая же радость в этот раз. Не, меня в пять утра нельзя будить, не придумывай. Меня ни в коем случае нельзя. Ты что, с ума сошла, вообще меня нельзя будить, даже из-за автомата страйкбольного, он же не цветы, он и до десяти может подождать, не завянет. Точно говоришь, что бриллианты тебе всегда будет беспроигрышный вариант? Даже в пять утра? А вот не скажи. А вдруг бриллианты тебе тоже надоедят? Если такое случится, сама подумай, у меня же тогда, в голове моей, устоявшаяся вся картина мира рухнет. Для чего тогда вообще будет жить? Нет, так сильно я рисковать не могу. Клянёшься, что бриллианты никогда не надоедят? Точно клянёшься? Да, я вижу, какая ты уже довольная. Я подумаю, я ещё не готов поверить тебе настолько. Представляешь, на кону моя вера в стабильность мироздания. Нет, не вру. Не бей меня, руку отобьёшь. Я тебе обещаю, сто процентов, обещаю подумать. Не скажу. Скажу, тогда это перестанет быть сюрпризом. А когда не сюрприз, то не подарок. Зачем тебе бриллианты, если это не подарок? Точно будешь в ладоши хлопать? А прыгать? Да, мне нужно. А целоваться? Даже без бриллиантов? Я уже счастлив.

Что не так с моими игрушками? Конечно, ещё есть место куда складывать. Ещё много места. Нет, много. Я упакую лучше, компактнее. Нет, тебе понравится. Ты будешь в восторге от порядка, как я всё разложил. Не, ты не увидишь бардака. Я спрячу. У меня всё нужное, нет ничего лишнего. Спиннинги – это вообще главное. Они не валяются, они ждут своего часа. Когда рыба расплодится. А то я поеду со своими японскими спиннингами и всю рыбу выловлю зараз, некому будет больше плодиться. Представляешь, вся рыба закончится? Это будет катастрофа. Нет, мои увлечения не катастрофа. Должна же быть у меня отдушина, чтобы отвлечься от проблем. Нет, не от тебя. Как такое тебе могло на ум прийти? Ты что! Ты моё счастье. Ты лучшее, что у меня в жизни есть. Себя называешь проблемой? Ужас какой! А кого я тогда любить буду? Не хочу себя любить, тебя хочу любить. А от вот таких проблем: производственных. Просто и ты тоже должна от меня отдыхать, иногда. А то будет со мной как в тот раз, с цветами. Не бей меня, ты сегодня уже отбила себе одну руку!

Ты же сама понимаешь: должны быть у мальчиков игрушки. И у девочек должны. Возраст ни при чём. Должно быть место и время, где мы другие. Где мир другой и люди, даже хоть и те же люди, но они тоже другие. Потому что тот, другой мир, он проще, понятнее, правила там искренне и честнее. И мы там проще и сами честнее. Но жить там всё время нельзя. Нельзя имитировать жизнь. Там можно только быть иногда. Как в отпуск. Как мороженое съесть. Или проверить себя, не очерствел ли.

Не мешать тебя любить

Моя лучшая помощь тебе по дому, безусловно, не мешать. Нет, конечно, главное для меня это тебя любить. Но сегодня, мне кажется, важнее тебе не мешать. Вот я тебя люблю и целую, это же тебе прям сейчас мешает, ты же с утра в домашних заботах – так тебя они сильно занимают, что на первом месте. Значит, если я тебя любишь, то нужно мне не мешать тебе развлекаться как ты хочешь. Да, вот сама посуди, если я тебя обнимать начну, ты постель совсем не сможешь заправлять. Зачем тебе мешать своей такой любовью? Ты же, бедненькая, вся изводишься, так тебе не по себе, постель-то после сна не заправлена. А я, видишь, такой молодец, убегаю из постели не сразу, но быстро. И не лезу обниматься совсем, так что заправляй себе спокойно, наслаждаясь и с удовольствием.

Если заправлять вместе со мной, то будет совершенно некрасиво, вообще не ровно. Ну в постели со мной лежащим не идеально будет такая постель заправлена, совсем не как ты всегда заправляешь тогда будет. Поэтому помогать тебе заправлять постель – это значит не мешать. Я так и буду делать. Как же тебе со мной повезло! Я тебя такой понимающий, всё делаю ради тебя. А что? Веду себя тихо, незаметно, совершенно дурными советами не отвлекаю, доверяю тебе больше, чем себе, чтобы ты сама решала, как всё тебе по дому лучше делать. Это моя забота, всё от моей любви, вот и не мешаюсь, не путаюсь под ногами. Горжусь самим собой таким. Как же я счастлив, что я у тебя есть! А бить меня нельзя, и подушками кидаться нельзя. В таких заботливых, как я, подушками не кидаются, их только лелеют и с ними целуются.

Что-то делать вместе с тобой по дому, это другое, это как-то и не о том, как любить, все знают: любить – это вообще всё по-другому делается. Вот схватим мы с тобой утюг вдвоём, ты точно обожжёшься. Пробуем, только не включай. Смотри, я стою позади тебя, давай, берём вместе утюг – видишь не получается, перетягиваем друг у друга. Вдвоём-то так неудобно! Ага, и я уже тебя в шейку прикусываю, и ушко тоже прикусываю, потому что удержаться невозможно. А был бы утюг горячий, точно бы обожглась, поэтому я и говорил: не включай. Какой же я всё-таки заботливый! Не буду мешать тебе бельё гладить, создавать неудобства – да, потому что люблю тебя. Ты гладь, а я буду восхищаться тобой и хвалить тебя, хозяюшку. Не, ты что, всё же я не идиот, чтобы что попало тебе под руку говорить, тем более когда ты с утюгом. Да, так любовь свою и проявляю, всё для твоего комфорта, всё для тебя, радость моя.

Пылесосить я не в силах, никак не в силах. А в силах я тебя на руках носить, пока ты пылесосишь. Очень тебе даже будет удобно. И как романтично! Нет, удобно. Нет, не устану. Тебя на руках носить – такая ноша совсем не тянет, такая ноша только обрадовать может. Ты будешь парить на крыльях нашей любви, поэтому будешь лёгкая. А я сильный, да, тоже от любви. Это была моя мечта, с детства. Нет, не пылесосить, а тебя на руках носить, когда ты пылесосишь. Наконец-то сбывается! Я уже дрожу, не могу дождаться, когда начнётся! Думаешь, лучше робота пылесоса запустить? Не, это я смогу. Да, сам. Абсолютно без твоей помощи, точно говорю: мне с этим ты можешь не помогать. Я вижу, что там одна кнопка. Всё, сам, сам я.

Вот, если бы у нас дрова были, я бы их наколол. Завалил бы нас дровами. Мы бы вместе кололи. Я бы колуном махал, а ты бы только и успевала эти дрова относить, ловко уворачиваясь от разлетающихся щепок. Да, представляю, как бы ты умаялась с дровами тогда, – жалел бы я тебя, солнышку. Какая же ты счастливая, что не нужно нам с тобой дрова колоть, а ещё тебе печь топить и хлеб печь. Как же я за тебя счастлив. Ну, раз дрова колоть не нужно, давай я тебе буду новости вслух читать, пока ты все дела по дому делаешь, – так ты время бездарно не растеряешь на то, чтобы искать, что почитать про то, что в мире творится. Хорошо тебе будет все новости узнавать, не отвлекаясь. Да, довольная будешь, а потому что у тебя есть я, вот такой, заботливый.

Совершенно ты не домработница, ты особо любимая восхитительная и самая красивая созидательница чистоты и творительница домашнего уюта. Нет, не обозвал по-другому. Совершенно другое. Домработницам деньгами платят, а тобой восхищаются. Все восхищаются, но я особенно. Деньгами не лучше. Нет, такое восхищение за деньги не купишь. Нет, не купишь. Настоящее не купишь. Только не настоящее, показное. Нет, тебе восхищение больше нужно, чем деньги, потому что я лучше, чем деньги, а восхищаюсь именно я, причём искренне и завораживающе. Да, я же вижу, в каком ты восторге от моего восхищения. Нет, не болтун. А я и так помогаю. Ты что, забыла? Я же не мешаю. Не хочу выходные на домашние дела тратить. Не знаю как, оно само всё всегда делается. А так, нужно из дому на рыбалку на выходные уехать, приезжаешь – и всё-всё сделано. Не знаю, само оно делается. Не знаю, я не видел. Нет, не хочу узнать, хочу обнимать тебя и кружиться. Давай тебя любить вместе. Я тебя люблю, а ты тебя любишь? Нет, как-то ты себя не очень любишь. Вот я тебя люблю и от этого не могу с тобой не целоваться, а ты можешь с собой не целоваться – ужас, как себя не любишь. Вообще ты себя никогда не целуешь. А ты попробуй, смотри как сладко. Ой-ой-ой, как сладко тебя целовать! Пробуй. Ну как? Ну-ка не смейся, а целуй себя. Ничего ты не понимаешь, это самое сладкое – тебя целовать. Короче, принимаю мужское и жёсткое решение: сегодня ужином занимаюсь исключительно я. Всё, решено окончательно: буду тебя радовать и баловать вкусной едой. И никаких «если», вообще никаких возражений не принимаю. Собирайся, у тебя два часа, и едем ужинать в ресторан. Подожди, не торопись, я сейчас приготовлюсь, будешь смотреть на меня с обожанием – на счастье своё!

Мы с тобой за рулём

Сегодня я за рулём. Именно я. Вот видишь, я сижу на месте водителя и руль у меня в руках. Ну прости, так получилось, я оказался за рулём, а ты не оказалась. Просто оно как-то само у меня шлось и селось. Нет, ты не могла видеть, как я бежал вприпрыжку, ты искала свои документы, их кто-то спрятал. Нет, щёки не порвутся от улыбки. Нет, я люблю, когда ты за рулём. Горжусь, когда ты за рулём: я млею от удовольствия, когда ты за рулём, у меня тогда самый красивый личный водитель и я всем показываю язык в окно. Нет, у меня хватает нервов, когда ты за рулём. Нет, хватает. Нет, не ору, я вообще не ору, это от восторга. Мне так всё нравится, что я не могу держать восторг внутри себя, и он вырывается лавиной, ну да, получается громко. Руками машу, ёрзаю, заметила? Бывает. Так сильно видно? Это чтобы внимание обратили, какая красота в нашей машине за рулём сидит, а то едут, уткнутся глазами в дорогу светофоры и не смотрят на тебя, мне так жалко всех их. Нет, не давай, не пересядем.

Ну всё, просто примем сегодня факт, что рулю я. И давай, кто за рулём, тот его крутит. Вот прямо сам, куда посчитает правильным, да именно как захотел, так и крутит. Совершенно верно, даже если ему говорят, что надо наоборот. Да, даже если это ты говоришь. А что делать, а какой тогда смысл сидеть на месте водителя? Да, и мы едем, куда я кручу руль. Нет, ты не можешь управлять мной, когда я за рулём. Хорошо, ты главная и ты решаешь, куда нам ехать. Я согласен, мы едем, куда ты скажешь, но это в целом, это ехать вообще, это выбор места назначения, а когда жать на тормоз и лево или право, решаю я сам, а ты не подсказываешь и рукой не показываешь. И кто на дороге не так едет и кто совсем не такой хороший, как я, тоже решаю я сам. Да, а ты только соглашаешься и обязательно поддакиваешь. Так сегодня сложилось: я сегодня водила. Конечно, ты всё равно не будешь молчать. Как же ты можешь молчать, я абсолютно уверен, что это невозможно.

Да ты что, твои советы очень, очень важны, мне без них вообще никуда, но только дома. В машине хотелось бы слушать не все советы. Вот про музыку, например, это хорошо. Какое радио лучше выбрать? Нет, не нужно советовать дорогу. Я не просто догадываюсь, я точно знаю, дорогу ты выбираешь лучше всех, но едем, куда я машину рулю, даже если ты решила, что это неправильно. Нет, не назло тебе. Нет, не люблю тебя злить. Я просто люблю, ты моё всё. Нет, так едем, не чтобы покататься подольше. Нет, я не хочу никуда опаздывать, нет у меня такого плана. Нет, я хочу с тобой просто так кататься. Ты что, с тобой кататься это счастье, ты моя ненаглядная! Такую красоту нужно катать в кабриолете по побережью и наливать шампанское. Но сейчас, ты сама сказала, мы едем во вполне конкретное место, у нас дела. Это большая разница. Нет, большая.

Я тебя слушаю, всегда слушаю. Вдруг совет пропущу нужный – боюсь такого, поэтому всё время слушаю. Я давно уже убеждён: твои советы мне необходимы все, просто не все их выполнить можно. Я тоже заметил, что не всегда тебе отвечаю, когда ты спрашиваешь, так потому что я бываю занят. Я рулю. Торможу. Объезжаю. Так что, отвлекаюсь, бывает – короче, иногда на дорогу. А вообще всегда слушаю и слушаю, рот не закрываю, всегда слушаю. Тебя же нельзя не слушать, такой звонкий родной голосок, счастье моё.

Ну да, действительно не всё делаю из того, что услышал. Не успеваю всё. Хочу всё сделать, как ты хочешь, но там столько всего, что не всё успеваю это всё запомнить. А как записать? Я же за рулём. Ну да, и не всё и получается, что-то совсем не получается. Ну, иногда не могу, хоть тресни. Ну, например, вон туда ехать нельзя. Потому что с этого ряда туда нельзя. Совершенно недопустимо. Я заранее не перестроился в тот ряд не из хитрости, это ты со своим советом сильно запоздала. Я его так ждал. Весь напрягся, всё караулил, когда же скажешь. Да, до последнего ждал, в каком же ряду скажешь ехать, а ты не сказала, только про поворот сказала, когда мы на светофоре встали, а про ряд, в каком ехать, не сказала. Да, именно в результате, мы теперь вынуждены ехать по неправильной дороге. Безусловно, я виноват: эта дорога куда хуже, чем та, которая такая же, но другая, но ты хотела ехать по ней, она-то правильная, и нам здесь ехать намного хуже, я согласен. Не знаю, почему именно эта неправильная, она мне больше нравится. Наверно ещё вчера мечтал, что поедем по этой дороге. Да, вот замечтался со вчера, и едем теперь где попало. Знаю, что мы вчера вообще не собирались никуда ехать, но, наверно, всю ночь снилась неправильная дорога, именно из-за того теперь мучаемся. Нет, не все идиоты по ней ездят, только избранные.

Нет, когда за рулём, ругаться можно. Не просто можно, нужно ругаться. Этому даже в школах вождения учат. У вас был такой преподаватель? Не, точно был, болел, наверно, или ты прогуливала. Да, ругаться надо на всех. Просто на кого-то ласково, а на кого-то матом. Нет, ты что, на тебя точно никто не ругается, ты слишком красивая. Не то что та дура, нет, она не красивая, она поворот не показывает при перестроении. Вот дура.

А вон, видишь, мужик. Да, этот, что лезет поперёк потока, он, наверно, ещё не определился со своим гендером, поэтому и лезет, оттого его все называют по-разному, но как-то очень эпитетами похожими. Видимо, все одно и то же думают про него. Мнение у народа о нём сложилось – вот все и помогают ему скорее определиться с гендером, подсказывают ему, какую конкретно гендерную сторону выбирают такие же, как он.

Конечно, согласен, матом ругаться вредно, не интеллигентно, совершенно не допустимо, как ты права. Но очень нужно. Если не ругаться матом, психика человеческая за рулём не выдерживает, вообще совершенно абсолютно, просто с ума сходишь. Нет, не ты, я. Тебе ругаться нельзя, ты же не за рулём. Я и за руль вместо тебя сел, только чтобы я ругался, а не ты. Нет, на меня никто не ругается, я же всегда правильно езжу, вполне предсказуемо и благородно, а если где проскакиваю, то незаметно, никому не мешая, поэтому меня все любят, когда я за рулём, и никто не ругается. Хотя есть отдельные непонимающие, скажем так, если без мата их назвать, вот они непонимающие, потому что сами понимать не могут, что они конкретно хотят, что им надо от меня в этот момент. Вот они на меня ругаются. Словом их назвать можно только матершинным, да вот забыл, какое конкретно это слово. Наверно, такое же, как все говорили про того мужика, что с гендером не мог определиться.

Ты правильно говоришь: я ругаюсь только исключительно по делу. Да, изыскано, никогда просто так, без дела, плохого слова о другом водителе не скажу. И про дорожников не скажу. И про ямы их – только правду, трудную, но правду. Я тебе гарантирую, все, кто за рулём, все ругаются. Ты просто их не слышишь, а ругаются все. Машина не едет, если шофёр не ругается. Не садись за руль, чтобы ругаться не пришлось. Ты такая неземная, воздушная, просто ангелочек, не садись за руль, ангелочкам не надо бы ругаться.

Ради тебя скупают красоту

Подсматривать в той же степени некрасиво, как и увлекательно. Нет-нет-нет, я не любитель впиться взглядом в замочную скважину и с негодованием, но одновременно и с упоением разглядывать чужой мир, тем более когда действия, происходящие там, должны быть с должным высокомерием и показательно осуждены той частью нашего общества, что считает себя куда более благонравной по сравнению со всеми остальными, не столь благонравными. Описанную выше гадость с презрением определим как недостойное поведение и в полной мере насладимся взращиванием в себе чувства превосходства над людьми, допускающими такое. Мне нравится быть незаметным сторонним наблюдателем, никак не вовлечённым ни в какие процессы. Только переживать восхищение от увиденного, записывать это, потом переосмысливать и наконец рассказывать, но без имён и названия мест, дабы мой рассказ не был даже похож на передачу сплетен.

Именно с такой целью я направил себя в царство азарта, во что превращается магазин косметики в период распродаж. И сразу вывод, как результат построения мной мыслительных конструкций, которые самонадеянно я хочу представить как силлогизм. Итогом сопоставления знаний, полученных из научных, ранее проведённых исследований, обобщённых до уровня теории, и прямого мной наблюдения стало заключение, в общем-то, и так всем известное, но зато получившее своё очередное доказательство. Я установил, что само по себе уменьшение первоначальной цены в данном ассортимента товаров по большому счёту никого не интересует. Я бы даже выразился по-другому: не занимает ничей ум совершенно. И ещё одно: написанное большими буквами и много раз повторенное волшебное слово «распродажа» представляется для, безусловно, самой практичной части человечества, показательно случайно оказавшихся не столь далеко от этого сказочного места именно сейчас, не просто достаточным, а вполне даже благоразумным поводом для забегания в такой магазин на «ненадолго, только посмотреть».

Но как в футболе мяч, допинанный до пересечения линии ворот, является вещью нужной, но обыденной, всех всё-таки интересует не гол сам по себе, а действия – как конкретно это произойдёт. Поэтому представляю свои ощущения из засады. Будучи вполне опытным наблюдателем, я решил, чтобы не вызывать подозрений, необходимо обеспечить себе незаметность, а значит, слиться с местным интерьером. С интерьером я стал сливаться, встав у стойки с мужскими одеколонами, безусловно, предварительно убедившись по этикеткам на склянках, что место правильное и одеколон действительно мужской. Встав где положено, я принял вид крайне озабоченный и сосредоточенный, что позволило мне превратиться в тень от стеллажа.

Но, наивный, как много лишнего думаю я про значимость своей личности. Моё присутствие вообще никого не интересовало, даже продавцов отдела, так как стоящий с растерянным видом (как, оказывается, по-настоящему выглядела моя озабоченность) мужчина не является предметом их внимания. А что делать? Одинокий, пусть и с наморщенным лбом, что вообще-то должно придавать образу налёт важности, и всё же в этом не его мире больше похожий на потерявшегося котёнка, хотя он и глава чего-то там, но здесь, вот такой, он не является покупателем. А если быть более точным в терминах: не является лицом, способным принять решение о расставании с деньгами. Ситуацию кардинально меняет только появление в обозримом с ним пространстве другого лица, рода женского, кто действительная хозяйка его кошелька в широком смысле этого слова, которая в достаточной мере эмоционально его, неимоверно самодостаточного, но в других ситуациях, должна сподвигнуть определиться в конце концов. То есть без явно и недвусмысленно выраженной, показательной для всех окружающих, спасительной помощи, полученной от столь дорогой твоему сердцу смыслу твоей жизни, в описанной ситуации ты ни у кого и ничем не сможешь привлечь никакого внимания. Правда, за исключением, когда ты стал препятствием на пути субъектов, по-настоящему достойных интереса от ответственных за обеспечение магазину продаж. Ну, речь про тех субъектов, кто уж точно от тебя и тебе подобных, ничего не соображающих в пудрах, советов не ждёт совершенно. Всё сама, всё сама. В общем, особый день. Все слишком измотаны.