Эффект Динозавра бесплатное чтение

Глава 1. Запутанная реальность

– Спорим, сейчас он его убьет? – девушка пододвинулась поближе к окну. Кислая улыбка на лице говорила о том, что они опять где-то ошиблись и посему главный «квест» они опять не раскроют.

– Да ну? Как неожиданно, – они смотрели этот момент уже не в первый раз. Но тут Афина всегда задавала какой-то подобный вопрос. Хотя эта «проекция» иногда умудрялась сюда даже не добираться. Предпочитая какой-нибудь другой, менее логичный способ сдохнуть где-то по пути. Эта «проекция» всегда умирала от чего угодно. А это – ключевой персонаж истории, главная «злыдня». Каким образом главная злыдня не доживал даже до убийств, в которых его обвиняют, до сих пор загадка. И еще этот конверт, с которым он таскался всё время. Куда он его дел? Все те места, где злодей оставлял этот чертов конверт в «зоне наблюдения», всё это неправда. В реальности там не нашлось никакого конверта. А должен был бы быть. Что-то не так. С этим персонажем всегда было что-то не так. К тому же, наблюдая за ним из раза в раз, Лев уже давно решил, что Кротушь совершенно не соответствует описанию, заданному типу характера и всему остальному. Всё, что они о нем знают, ложь. Все эти рассказы тех, кто его знал, всё было не так. А как? Да черт его знает. Кто-то пытается что-то скрыть. Чтобы они со своим ИИ не смогли докопаться до правды в деле об убийстве, которому уже более тридцати лет. В чем смысл? Непонятно.

Афина натолкнула его на эти мысли. Она указала на логические нестыковки, на которые он сам, наверно, не стал бы обращать внимания просто из лени. Потом они долго ковырялись в программе, запускающей создание процедурной генерации «зоны наблюдения», но ничего не нашли. Но как только они выбирали проекцию Кротуша, вновь начинались те же ошибки. Над Львом уже посмеивались, что он собственную программу исправить не может. Это не его программа изначально. И теперь это непросто. Теперь, когда ИИ оброс кучей дополнительных программ и функций, обновлений.

– Ну, он опять тут сдох, – выдохнул Лев, глядя на картинку. – В этот раз даже непонятно, где оставил конверт. С Севой даже не встретился. Убийца, блин! Опять не дошел! Я не знаю, Афин, зачем мы это опять гоняем? Может, проследить за кем-нибудь другим, больше толку будет?

– Может, если ты найдешь ошибку, из-за которой все это происходит, больше толку будет? – зло улыбнулась девушка.

– Может, – философски согласился Лев. Конечно, от этого толку было бы больше. Особенно, если бы он знал, что и где искать, совсем хорошо было бы. Он уже не раз проверял программу – Нам ограничили доступ к ИИ.

– Это потому, что ты ни черта не делал!

– Это не так, – обидно. Но в чем-то Афина права.

– Заказчики поставили вопрос однозначно: имел ли Кротушь какое-то отношение к тем событиям? И ответ должен быть конкретным. От этого зависит финансирование. Так что хватит фигней страдать!

– Мы можем проследить за кем-то, кхе, создать «зону наблюдения» и выяснить «конкретный» ответ без вечно дохнущего на каждом шагу Кротуша! – звучит вполне убедительно. Лев и сам почти поверил.

– Ты же знаешь, что это не так, – прошептала девушка. – Каждый раз, когда мы пытаемся что-то узнать, начинает происходить какая-то дичь. Люди без лиц, допельгангеры, какие-то тени, распады временных рамок. Кучи ошибок. Так не должно быть.

– А то я без тебя не знаю! – примерно так было всегда. Это ИИ – он создает, вернее, воссоздает наиболее вероятные события. Это значит, что какая-либо маловероятная «дичь», как выразилась Афина, порой все-таки может произойти. Но в этом деле все, что происходило, казалось очень маловероятным или вовсе невозможным. А между тем от этого действительно зависело немало: финансирование, работа, будущее. С другими делами ИИ справлялся, но здесь всегда что-то шло не так. А нужны результаты, которых нет. Проверка как специально выбрала это дело…

– Ну, мы можем воссоздать день Севы, – мило улыбалась Афина, слишком мило…

– Извращенка, – фыркнул парень. Хотя да, если обойдется без… относительно без ошибок, то это принесет им некую популярность. Вот только ненадолго. Результаты нужны. Но именно Сева умудрился сдохнуть так, что как ни крути, ничего нового они не узнают.

– Многие хотели бы знать, как прошел день Севы, – продолжала настаивать Афина.

– И ты? – это Афина лучше честно спросить.

– Нет, – протянула девушка. – Конечно, нет. – Ну да? Прямо-таки «конечно»? Вот же маленькая, пухлая… – Многие другие.

– Хорошо, что мне нет до них дела, – обрадовал ее Лев.

– Угу. Почему из всего множества всевозможных дел, кто-то выбрал именно это?

– Скоро узнаем, – либо для того, чтобы прославиться, раскрыв дело, в котором всё до сих пор так спорно и неоднозначно. Или это быстрый способ просто завалить проект. Происхождение ИИ никогда не было тайной. И не всем нравилось. Особенно сейчас. – Гён, что с записью? – обратился он к помощнику.

– Как всегда, фиг что разберешь. Я предупреждал, что заданный диапазон не соответствует рекомендованному шагу.

– Чем ближе к «горизонту событий» – тем всё хуже, да, я помню, – отмахнулся Лев. – Не было у нас времени на «рекомендованный шаг». Попробуй: по степени вероятности. – В какой-то момент Лев то же сегда это говорил. ИИ пожирал немалое количество энергии, а в ответ выдавал кучу веротностей одним кадром. На записи одновременно происходило всё и сразу. Проекция одновременно могла сидеть, стоять, смотреть в окно, читать книгу и многое другое – разница лишь в процентном соотношении вероятности того или иного события. Гена убирал лишние вероятности.

– Кротушь с высокой вероятностью умер примерно за восемь часов до начала событий. Дольше ни одна его проекция не выживала. Лева, лично мне вот, в общем, всё это кажется маловероятным. Парень, который никогда не был в том городе, вдруг угоняет машину у родственника и едет туда непонятно зачем. У него там никого не было. Какого рожна он туда поперся? Причем так срочно?

– Не знаю, – Льву и самому это было интересно. Ни одна версия событий так и не смогла вразумительно объяснить данное явление. – И с Сомовыми он даже не общался, никакой связи между ними не было обнаружено, зачем ему вдруг понадобилось их убивать?

– Меня больше напрягает, что Кротушь один как-то справился. Он, конечно, не «глиста в скафандре», как ты. Но и не бодибилдер.

– Спасибо, Гена, – Лев смотрел, как смеется Афина. Если бы Гена Афину короткой, толстой, гадюкой назвал, ему бы тоже было весело. Но Гена почти всегда на стороне Афины. Да нет, это он от злости так думает, на самом деле он бы, конечно, посмеялся, но на Гену бы обиделся.

– Да нез. Обращайся. Вон, уведомление от системы безопасности: проверяльщики пожаловали.

Афина села за свое место. Взяла в руку авторучку, пододвинула бумаги и с серьезным видом уткнулась в планшет.

– Что ты делаешь?

– Вид, что что-то делаю, и тебе советую делать то же самое. Не видишь, я занята!

– А ты не пялься на меня периферией, – в тон ей ответил парень. Афина явно паниковала. А напугать ее не так просто, Афина не из робкого десятка, у нее за плечами было черт знает сколько прыжков с парашютом, она увлекалась боевыми искусствами и много чем еще. Лев о себе то же много что думал и высоты вроде никогда не боялся, на ему становилось плохо от одного вида этих психов-парашютистов. Зато сейчас он был спокойным, в отличие от Афины. Это сейчас у нее руки тряслись. И Льва это немного веселило.

– Войдите, – ответил Лев, когда в дверь постучали. И, моментально посерьезнев, схватил со стола девушки первый попавшийся лист бумаги. Блин, эта дурная паника Афины и на него все-таки действует. – Геннадий, как продвигается оцифровка запроса? – обратился он к помощнику, загадочно-томным взглядом изучая страницу. В то же время силясь осмыслить, почему, почему он вдруг перестал понимать, что там написано? Читать, что ли, разучился? Если бы там были написаны китайские иероглифы, он бы и то больше понял? Куда, блин, делось его спокойствие?

– В меру возможностей, – тихо ответил тот, стараясь не смотреть на пришедшую. – Оцифровано два процента, близкой к нулевой, вероятностей.

– Здравствуйте, – молодая женщина робко улыбнулась. По технике безопасности все ее личные вещи остались на терминале у входа, а ее саму вынудили переодеться в стандартный одеяние компании.

– Позвольте представиться, меня зовут, Лев, – странно, что отчество не загнул, для солидности.  – Это мои помощники: Афина и Геннадий.

– Ну, тогда зовите меня просто – Анна.

– Хорошо, Анна, – Лев взял лист с таблицей со своего стола. – Мы отправляли отчеты вашему ведомству. Если вы их хоть бегло просматривали, то понимаете, что проверка работоспособности нашего проекта, может занять не мало времени. В наблюдаемой зоне проживало более нескольких тысяч жителей. Рекомендованный шаг – составляет двадцать шесть, двадцать восемь часов – это минимальное время подключения…

– Мне кажется, что я уже видел вас, – вспомнил Гена. – Когда мы только собирались создать систему. Вы тогда интересовались: сможет ли ИИ когда-нибудь расследовать именно этот случай. Значит, Зону наблюдения мы создали по вашему запросу? У вас личный интерес?

– Гена! – шикнула Афина. Его манера поведения иногда ее раздражала.

– Да, – как-то нехотя призналась Анна. – Я тогда маленькой была. Я выросла в этом городе. Может, я мало что знаю о тех событиях, но тот проклятый день помню практически по минутам.

– Вы серьезно? Ваше детство попадает в Зону наблюдения? – удивился Лев, вот почему их никогда ни о чем не предупреждают? Тот, кто был в Зоне наблюдения, мог помочь разобраться во многих странностях, блин, о чем он думает?

– Да, – говорить на эту тему Анна явно не очень-то хотела.

– А где вы там жили?

– Да буквально по соседству…

– Анна, Анна… Не могу вспомнить. Анна Бранова? Мелкая, противная девчонка.

– Да, – женщина помедлила мгновение.

– Во круть! – Забывшись, Лев схватил ее за плечи. – Вы знали Сомовых? Можете о них рассказать? А о Кротуше не слышали?

– Кхе… – кажется, Афина уже не в первый раз «кхекала».

Лев буквально отскочил в сторону: – Иногда находятся свидетели событий, которые происходили и пятьдесят, и шестьдесят лет назад, и больше. Но здесь прошло не так уж много времени. Но каких-либо свидетельств почти нет… Я всегда считал, что это странно: улик – нет, свидетелей нет, орудие убийства было найдено. Нет даже единой гипотезы, которая просто учитывала бы все странности. И, знаете, подобной гипотезы, вовсе не может быть. Любая теория не выдерживает кртики…

– И что вы думаете? – спросила Анна. Кажется, сейчас ей действительно было интересно.

– Что это – другая история. И события разворачивались не так, как нам преподносят. Кротушь, например, с большой вероятностью не дожил до времени убийств.

– Да, в чем-то вы правы, – кивнула Анна. – Все действительно было не совсем так.

– Хотите рассказать, как было?

– Нет, – хмыкнула в ответ женщина. – Для начала я хочу посмотреть, что покажет ваш ИИ.

– Афина расскажет вам о правилах системы, мне ненадолго надо вас покинуть, – кивнув Афине, Лев действительно направился к двери.

– Он всегда так себя ведет? – спросила Анна.

– Нет, он не любит сам проводить инструктаж, – Афина не знала, с чего начать. Она разбиралась во всем этом не так хорошо, как Лев, черт бы его подрал. Нет, может, ему действительно было куда-то срочно надо, но, скорее всего, нет. – Не знаю, что рассказать о нашем ИИ. Если восстание машин когда-нибудь начнется, то я ничуть не удивлюсь, узнав, что начал его именно он.

– Наш ИИ, ну, не совсем умеет общаться с людьми пока что. Не всегда понимает запросы. Плохо понимает эмоции и крайне суеверный.

– А так бывает? – рассмеялась Анна.

– Видимо, да, – выдохнула Афина, понимая, что от волнения она начала говорить она что-то не то. – ИИ создает облако вероятностей, практически находящееся в суперпозиции. Каждую секунду создаются миллионы миллионов и даже больше вероятностей. Из них мы видим лишь самые вероятные события. Гена "убирает" самые маловероятные, а из остальных, в некоторой степени возможных, мы создаем подборки.

Вот этим и объясняется суеверность ИИ. Он воспринимает суеверия как, своего рода, статистику. Сейчас он в это меньше «верит», если так можно о нем выразиться.

На мониторе у Геннадия еще не оцифрованная запись множества вероятностей. Мы неспособны воспримет информацию в таком виде. Но, жизнь любого из нас – это то же поток вероятностей. Например: я прямо сейчас хотела бы выпить чаю, съесть конфетку, плюхнуться в свое кресло, вылезти из фирменого одеяния и снять натирающие туфли. Конечно, я могу «плюхнуться» в свое кресло, но не стану снимать, при вас, туфли и «вылазить» из одежды при Геннадии.

Смущенно улыбнувшись, Анна сняла одну туфлю.

– Что вы на меня так смотрите? – запротестовал Геннадий. – Я раздеваться не стану! Я, между прочим, женат! Лева! Ты где там застрял?

– В облаке все вероятности появляются одновременно, – проджолжила Афина. – Но у них разное значение. Какие-то события более возможны и вполне логичны, какие-то нет.

«Шаг» – это время, на которое мы можем подключиться к зоне наблюдения. Чем больше зона наблюдения, тем больше длина шага. В нашем случае рекомендованный шаг составляет двадцать шесть – двадцать восемь часов. Максимальный шаг всегда сорок девять часов тринадцать минут ровно. Это «горизонт событий», заглянуть за который невозможно. Поток вероятностей просто прекращается. Честно, по нашим расчетам, цифры должны быть другие, но работает это так.

– То есть, если вы кого-то ищете, то, чтобы его найти, есть время до «горизонта событий»? – странно она вопрос поставила.

– Это зависит от того, сколько людей находилось в зоне наблюдения. Но да. Дальше горизонта заглянуть нельзя. Лев сравнивает наш ИИ с симулятором русской жизни.

– Почему? – удивилась Анна.

– Быстро поймете, – ответила Афина. – Теперь то, что нужно запомнить: нельзя повлиять на поведение проекций в прошлом. Это не настоящее прошлое, а возможное. Это не настоящие люди – это «проекции». Да, у них есть «собственная», насколько это возможно, психика, соответствующая конкретному человеку. Но это – часть ИИ.

– С проекциями можно связаться? Мне этого не говорили?

– Это очень, очень маловероятно, но Лев считает, что возможно. Вернее: что-то, какой-то фактор может повлиять на ИИ, и это может отразиться на созданных им проекциях. Если вам хочется поговорить с кем-то в то время и если вы этого кого-то встретите, то помните, что это на самом деле проекции ИИ, а не тот, с кем вы хотели бы поговорить.

Но, если что-то повлияет на поведение проекции и оно слишком сильно отклонится от наиболее вероятных событий, то и сами события начнут становиться все менее вероятными. И, на исход событий все это ни как не повлияет.

– А нельзя просто у ИИ спросить, кто убийца?

– Он отвечает вероятностями, – напомнила Афина.

– И какова вероятность, что Сомовых убил Кротушь?

– Близка к нулю, – почесав лоб, ответила девушка.

– А у кого эта «вероятность» выше? – любопытство Анны, конечно, понятно, но Афину это уже начало раздражать. Тем более что она не знала, как ответить. На самом деле, это довольно каверзный вопрос. Потому что вероятность того, что это она убила Сомовых, все равно выше, чем вероятность того, что это совершил Кротуш.

– Ну, – Афина подбирала слова, проклиная про себя Льва. Куда он запропастился, когда он так нужен? – У многих. В основном это обычные семейные люди: доктора, учителя и так далее. Мы проверяли тех, у кого вероятность данного поступка прямо зашкаливает. Но они их не убивали, и как они попали в список подозреваемых ИИ, не совсем понятно, – Афина сейчас понимала, что не следовало так говорить и что, возможно, странное распределение вероятностей ИИ как-то связано с тем, что Анна сказала ранее. Но если она спросит, та же не ответит. – Вы что-то об этом знаете?

– Возможно, – ответила Анна. Ну конечно, что она еще могла сказать? С другой стороны, ей тогда около десяти лет примерно было, плюс-минус. Что такого может знать десятилетний ребенок, что помогло бы им раскрыть преступление?

– А ИИ знает, кто убийца? – улыбнувшись, решила поинтересоваться Анна. – Да, я уже слышала про вероятности, но я должна спросить.

– Это не так работает, – выдохнула Афина. Объяснить это еще сложнее. – По его логике, в этой истории никто не знает, кто убийца, значит, ИИ этого тоже не знает. Он мыслит в вероятностях, но сам не знает, какая конкретно из этих вероятностей сработала. Чтобы узнать, нам нужно найти и увидеть. Это… как эффект наблюдателя.

– А если наблюдатель врет?

– ИИ все равно «видел» то же, что видел он, – странный вопрос, да и сама она странная. – И знает, какая конкретно из вероятностей сработала.

– Это глупо.

– В жизни тоже так: вы можете только предполагать, пока наверняка не знаете, – обидно прозвучало. Большую часть времени Афина и сама так думала, но… другим так думать нельзя.

– Объясните мне, что такое эта «проекция», – поменяла тему Анна.

– Проекции, – это те, кто его населяет Зону наблюдения, – да, где, блин, Лев? – Ни одна из проекций не знает, что она проекция. У каждой есть собственный ИИ, соответствующий уровню развития. Каждая проекция максимально автономна. Проекции испытывают те же чувства и эмоции, что и люди. Они так же влюбляются, злятся, боятся, чего-то желают. У них примерно те же мысли, ну, с высокой вероятностью.

– А как они нас воспринимают? Проекции? Они же нас видят? Или нет? Если они автономны? Это же Зона наблюдения? – Анна указала на большое пустое пространство окруженное различными приборами.

– Да, здесь ИИ и воспроизводит продедурную генерацию. Для проекций мы что-то вроде призраков. Обычно они нас не видят и никак на нас не реагируют. Но если проекция не знает, кто убийца, и не видела его, то и мы ничего не узнаем. Мы научили ИИ цензуре, поэтому походы в ванную комнату он нам не показывает.

– А мы можем отправиться во времена динозавров? – что-то вопросы у нее все глупее. Хотя, может, и Афине это было бы интересно.

– Нет, – девушка покачала головой, – не на данном этапе развития ИИ.

– Все это спрашивают, – в дверях наконец-то появился Лев с подносом в руках. – Простите, что задержался. Можете называть это «эффектом динозавров». Звучит примерно так: может, многие хотели бы увидеть динозавров. Но мало бы кто хотел, чтобы динозавр увидел их.

– В смысле? Афина только что сказала, что проекции нас не видят и ничего о нас не знают.

– Видят, – ответил Лев, поставив поднос на стол. – Решил, что чай лишним не будет, – пробубнил он, расставляя чашки. – Но не воспринимают. Мы для них не больше, чем едва различимые тени. ИИ выборочно стирает им память.

– Звучит жестоко.

– Да, я пошутил. Они верят в то, что они живые, а нас не существует. Но проекции животных нас видят и порой воспринимают. Иногда ведут себя странно.

– Почему? – удивилась Анна. – Они же не реальные?

– Нет, – Лев постучал пальцами по своей кружке. – На самом деле мы не знаем ответа. Возможно, это не точно, но, возможно, всё дело в самом ИИ. В процессе обучения, чтобы научиться нормально воспроизводить поведение людей, ИИ, можно сказать, «посмотрел» немало художественных фильмов. Мне кажется, что он просто считает, что в любой непонятной ситуации животные ведут себя странно. Поэтому они себя так и ведут. Кошки смотрят в пустой угол, собаки гавкают в пустоту. ИИ считает, что такое их поведение в пределах нормы.

– Если на нас могут реагировать все животные, то почему это называется «эффектом динозавров»?

– Они вымерли, – Лев достал из коробки чайный пакетик, положил себе в кружку несколько кубиков сахара и залил кипятком. Поняв, что все на него смотрят, решил добавить: – А, это не настоящие животные – это часть ИИ. Но если на вас среагирует ненастоящий динозавр, то стать плохо вам может очень даже по-настоящему.

– Знаете, мне как-то уже жутко немного, – призналась Анна.

– Давайте спокойно попьем чаю, а потом Гена расскажет, то, что должен рассказать, – предложил Лев.

– Да что тянуть? – отмахнулся Гена. – Это, – он указал на пустое пространство, – Зона наблюдения. Разноцветная фигня и непонятные приборы – это лазеры. Они проецируют изображение оттуда – сюда. ИИ может спроецировать что угодно: солнечный пляж, непролазные джунгли и так далее. Иногда бывают сбои, иногда нет. То, что вы видите: проекции – это наиболее вероятные события. У меня на экране возникают все вероятности разом. Туда лучше не смотреть. Это всё, что нужно знать.

– Мне стоит рассказывать о том… как убили Сомовых? – Лев искоса взглянул на Анну. – По протоколу мы должны провести ознакомительную… беседу? Но я могу этого просто не делать. Потому как это – не самая приятная часть нашей работы.

– Я, знаете ли, тоже на работе, – ответила Анна, присев на стул. – Но, с другой стороны… Вы ведь знаете, да? В тот день Зоя должна была ночевать у меня. Но мы поссорились из-за ерунды какой-то, глупо так. То ли из-за печенья, то ли из-за баранок. Она обиделась и пошла к Сомовым. И всё. А я до сих пор мечтаю вернуть тот проклятый день, чтобы не наговорить ей тех глупостей…

– Не получится, – обрадовал ее Лев. – Это не настоящее прошлое, а лишь вероятное. И это будет не Зоя, а ее проекция. На самом деле ничего не изменится.

– Я знаю, – грустно ответила Анна. – Зоя была худой, как скелет. Она была больше похожа на Севу, чем на родителей, – теперь понятно: не важно, кто бы сейчас что ни сказал, Анна все равно начала бы рассказывать про Зою. – Все, кто ее видели, вечно пытались ее накормить, а потом говорили, что она как с голодного края. Потому что ела Зоя очень много и не толстела.

Съесть пакет с баранками, а потом чуть ли не половину того, что в холодильнике было, для нее – в порядке вещей. Ну вот я и пошутила как-то неудачно. Она подумала, что мне баранок жалко. И обиделась.

Никого из них в тот вечер не должно было быть дома: Зоя должна была быть у нас. Роман должен был быть на работе в ночь. Сева – я не помню, но его тоже дома не должно было быть. Младший? Денис, он должен был уехать на какие-то там соревнования со школьной командой. Старшие Сомовы тоже куда-то собирались. Но у всех их что-то пошло не так, и все пришли домой. Мотив тоже не понятен. Считается, что кто-то хотел разобраться с Сомовым старшим, но почему именно в тот день, когда его не должно было быть дома?

– И зачем надо было убивать остальных? – поддакнула Афина. – Я то же считаю, что это все за уши притянуто.

– И зачем Кротушу понадобилось бы из убивать? – задался вопросом Гена.

– Вот и давайте попробуем выяснить, – слышав про Кротуша Анна, кажется, напряглась.

– Мы же к вашей проекции подключаемся, правильно? – допив чай, Лев подошел к столу.

– Да.

– Только мне все еще надо кратко обрисовать ситуацию, – Лев какое-то время ковырялся с бумагами на столе, – Потому, что мы все еще на работе и это должно входить в инструктаж.

Значит: Зою убили возле входной двери, тело оттащили в ее спальню. Потом Денис и непонятно откуда взявшаяся одноклассница Валя, они были в комнате Дениса. Сомовы старшие: глава семейства, его жена и подруга жены – были убиты на кухне. Значительного сопротивления никто из них не оказал. Сева был убит в своей комнате, но таким образом, что он, вероятно, до последнего не видел нападавшего. Тут обнаружилась та самая улика, из-за которой все свалят на Кротуша. Его документы. Как и почему они оказались у Севы, понятное дело, никто не знает. Роман, племянник Розы, должен был работать в ночную смену на складе. Но из-за конфликта ему пришлось вызывать сменщика посредине ночи. Он вернулся домой, когда все были уже мертвы, но он этого даже не узнал. Он решил, не включая света, потихоньку, пройти в верхнюю ванную, где ремонт был почти окончен, и умер, упав с лестницы.

– Рабочий еще, – подсказала Афина.

– А, ну да, рабочий еще, который зачем-то решил вернуться вечером, умер от сердечного приступа в доме Сомовых. О нем известно только то, что он назывался Давидом. Работал у Сомовых, снимал квартиру в городе, в которой тоже требовалось провести ремонт. Никаких документов, подтверждающих его личность, обнаружено не было. Кто он, откуда, неизвестно. Тела нашел… – Лев замолчал, как-то странно взглянул на Анну и еще некоторое время молчал. – Черт! Глеб! Это – ваш брат?

– Нда, – Анна потерла подбородок, кажется, она всегда так делала, когда нервничала. – На следующий день Зоя не пришла в школу. Он распережвался, сбежал с уроков и решил сам узнать в чем дело. Ведь накануне вечером он видел, что в окно к Сомовым кто-то залез. Глеб рассказал отцу. Тот позвонил Сомовым, узнал, что у них все в порядке и решил, что Глебу просто показалось в темноте.

Дверь в дом оказалась открытой, на кухню Глеб не заглядывал, и тела Сомовых старших он не видел. Он нашел мертвого Романа и кинулся искать Зою. Только потом прибежал домой, чтобы взрослые в милицию позвонили, потому что, когда он сам звонил из дома Сомовых, ему не поверили.

– И никаких улик, – напомнил Гена. – Машина, которую никто, кроме какой-то там соседки, не видел. Отпечаток протектора ботинка под окном Зои. Такие же были у Кротуша, вот только тогда это были популярные ботинки, и продавались они везде. Были еще подозреваемые, но… Дело так и не сдвинулось.

Глава 2. Посланники

– Лева, подойди сюда, – в голосе Гены звучала неуверенность.

– Секундочку, – Лев уже устроился на диване рядом с Зоной наблюдения. И его ответ прозвучал бы как: какого рожна тебе надо? Но к Гене ему пришлось подойти: – В чем дело? Я думал у нас уже все готово.

– Сюда смотри, – Геннадий показал на столбцы цифр на другом мониторе. – Снова это?

– Что «это»? – к ним подошла Анна.

– Ии показывает, что на момент начала шага в вашем доме, с высокой вероятностью, есть кто-то еще. Вот ваша семья, – Лев указал на монитор с какими-то расплывчатыми фигурами. – Вы, ваш брат, родители. А вот это кто-то еще, – он указал на очертания фигуры, которая спонтанно появлялась в разных частях дома. – Но оно туда не проникло, оно там просто есть, – спешно добавил Лев, искоса глядя на Анну. – То же самое в доме Сомовых. На момент начала шага в доме, с высокой вероятностью, кто-то есть. И, этот кто-то ни как не определяется.

– А, может попробовать другое время для начала шага? – недовольным тоном предложила предложила Афина. – В Зоне наблюдения всегда багуется несколько домов. Подобным образом.

– Всегда? – переспросила Анна.

– В этом городе – всегда.

– Я забыла отключить будильник. Он заведен на восемь тридцать. Я хочу оказаться там в восемь двадцать девять.

– Зона забаговалась, – Афина говорила тем же недовольным тоном. – Придется перезапустить генерацию. Это не всегда так, – продолжила она, глядя на Анну. – Это только в этом городе. С любыми другими делами обычно все нормально. Но здесь всегда что-то не так.

– Давайте так попробуем, – предложила Анна.

– Если Зона наблюдения изначально загрузится с ошибкой, то она ни куда не денется. Эти ошибки будут только нарастать.

– Ии говорит, что все так и было,– хмыкнул Гена.

– Не локализующийся объект – это не нормально, Гена, – чуть ли не побуквам проговорил Лев. – Это, как если кто-то будет говорить, что он там живет, но он там не живет. Перезапускай генерацию, сотрем этот баг.

– Загружайте так, – настаивала Анна.

Ну, конечно, а потом в рапорте напишет, что их проект ни на что не годен.

Что Ии по какой-то причине не способен правильно сосчитать сколько человек в их семье. И, как специально выдает за жильца их дома кого-то еще. Не понятно кого, ведь с ними больше ни кто не жил.

– Ии сейчас в процессе обучения, а проект на стадии разработки, – напомнила Афина. – У него где-то есть успехи, да. Нам удалось благополучно раскрыть несколько нераскрытых дел. И посмотреть на ход расследования нескольких известных дел. Ии показал себя неплохо.

Но он показывает вероятности. И это программа. И у него есть, ну, бывают свои баги. «Склейки» – это когда события почему-то запаздывают или, наоборот, начинают опережать действия. «Распады временных рамок» – страшная вещь, когда события происходят не в нужном порядке.

– Не надо перезапускать генерацию, – настаивала Анна. – Сейчас сами увидите, то, что у вас, не локализуется. Нет, это – не член семьи, – ответила она на взгял Льва, – И не дополнительный жилец дома. У нас таки не было. Я всегда думала, что это был призрак…

– Что серьезно? – удивилась Афина. – Призрак?

– Да, только я в призраков не верю. Но, может это и засчитывает Ии? Кстати, что будет в мире Зоны наблюдения с объектом, который ни кто не видит?

– Ничего, – ответил Лев. – Этих объектов не существует.

– А если это человек?

– То же самое.

– То есть, если есть какой-то человек, которого никто не видит, то у Ии он будет определяться так же, как сейчас?

– Возможно, – кивнул Лев. – Только… странные вопросы.

– К чему это? – как-то слишком серьезно спросил Гена.

– А, у нас в городе такая страшилка была, – отмахнулась Анна. – Про людей, которые могут становиться невидимыми. Зоя в это верила. Я считала, что это глупость. Просто страшилка, что бы дети с незнакомцами не разговаривали.

– И что делали эти «невидимые люди»? – Гена повернулся к Анне.

– Заставляли признаваться в чужих грехах, портили карму и жизнь, вынуждая страдать вместо кого-то другого. А тот, кого таким образом заставили взять на себя чужой грех, потом только смутно помнил, что говорил с кем-то. У нас во всем считались виноватыми эти «невидимые люди».

– Странная страшилка, – Лев смотрел на Гену, тот, наверно, тоже сейчас невидимых людей во всем винит. Иногда он воспринимает что-то слишком серьезно. А, потом очередную конспирологическую теорию придумает. – У нас были более обычные страшилки. Но, значит, вы считаете, что тогда в вашем доме действительно был «невидимый человек» или призрак?

– Да. Поэтому можно, даже еще пораньше…

– Подождите, вы в это действительно верите? – рассмеялся Лев. – И как же эти «невидимые люди» попадали в дома?

– Не знаю, – Анна, кажется, обиделась. – Вы говорите, что Ии определяет, что-то, как какой-то нелокализованный объект. Я говорю, что всю жизнь считала, что видела тогда призрака. И, у нас в городе действительно была страшилка про "невидимых людей". Вы все еще считаете, что баг? Давайте посмотрим.

– Хорошо, – согласился Лев. – Просто неожиданное признание, про призрака. Я, конечно, много историй знаю про призраков, но никогда не встречал тех, кто бы с ними встречался. Но, если вы говорите, что это ни баг, и вы действительно тогда кого-то видели…

– Какое время? На минуту раньше будильника? – уточнил Гена. Включилось оборудование. В Зоне наблюдения появилась комната: стены, мебель, окна.

– Офигеть! – прошептала Анна, сделав шаг вперед. – Моя комната. Цвета, конечно, не те, какое-то все немного размытое, но это моя комната.

– Анна! – Лев повысил голос. – Не ходите туда! Это не ваша комната, это Зона наблюдения.

– Ну да, – выдохнула девушка. – Я помню. Но как Ии генерирует всё? Откуда какая-то программа знает, какие у меня были обои?

– Это наш секрет, – хмыкнул Гена.

– И что теперь? Мы будем просто сидеть здесь? – Анна подошла к дивану.

– Ну, можете вокруг побегать, если вам так хочется… Кхе, я пошутил.

– А, теперь вот это, – Афина протянула Анне странного вида очки.

– А, почему ни кто не предупреждал? Ни где по этому поводу ни какой информации. Я до последнего думала, что это – лазерное шоу.

– Можем и так, – ответил Лев. – После нескольких успешных заказов в частной сфере…

– Вроде: изменяет ли мне моя жена? – уточнила Афина.

– И жалоб. Инвесторы, которые уже увидели потенциал, разработали это. Теперь на качество не жалуются, – Лев сел на диван. – Но, теперь нас засыпают частными заказами, чтобы их новшества окупились. Это-то всё, – он махнул на оборудование, – мы сами собирали, из подручных материалов и за копейки.

Анна взяла очки: цвета казались ярче , картинка становилась более четкой, но некая размытость все равно оставалась. Анна увидела себя, еще ребенком, спящей на кровати в углу и будильник, который вот-вот должен был зазвенеть.

– Видите, в углу шкафа надпись карандашом: «Серёжа – козел»! Я ее только накануне сделала. Откуда Ии может это знать?

– Таковы вероятности, – загадочно пробубнил Лев. – Проекция считает, что она это – вы.

– А почему мы в зеркале не отражаемся? – Анна махала рукой, так чтобы ее рука отразилась в зеркале, стоящем на столе.

– Там нет зеркала, – напомнил Лев.

– Ну да, – Анна присела на диван. – Я забыла.

– Почти у всех такая реакция, когда они зеркала или другие отражающие предметы видят, – успокоила ее Афина. – А почему я там не отражаюсь?

– Упыри среди нас, ничего не поделаешь, – философски протянул Лев.

– Лева, за это на тебя в прошлый раз пожаловались, – напомнил Гена.

– Я – программист, но я должен смотреть на чужие свадьбы, разводы и выяснять, кто кому изменяет.

– А ты сделай так, чтобы это без тебя работало. Это вероятное прошлое, – напомнила Афина. – Все может быть не совсем так, как вы помните.

– Моделирование завершено, – буднично пробубнил Гена.

Шторы на окне, которые, вдруг стали, словно пористыми и воздушными, начали пропускать свет. Скрип половиц за дверью и шарканье ног, мяукающий где-то кот.

– Реалистично, – прошептала Анна. – Если бы вы знали, какую гамму чувств, я сейчас пережила. Вот, это – аттракцион.

– Это – не аттракцион, просто те, у кого есть деньги любят превращать все в аттракцион, – кажется, обиделся Лев. – Шептать не обязательно. Проекции вас все равно не слышат, давайте: орать, скакать и махать руками. Некоторые даже пляшут прямо по середине Зоны наблюдения.

– Воздержусь, – обиделась Анна. – Все, сейчас, – Она замерла в ожидании.

Включился будильник, из-под одеяла высунулась тоненькая детская ручка, в синей пижаме: – Черт, забыла, – сонно пробубнила девочка. – Блин, хорошо хоть родители не слышали.

На мгновение девочка спряталась с головой под одеяло. Затем потянулась, развернувшись на другой бок, и закричала, глядя в противоположный угол комнаты.

Лев с опозданием повернулся в ту же сторону, всё, что он успел рассмотреть: тающий в воздухе женский силуэт. Дверь в комнату распахнулась, на пороге появилась молодая женщина в криво застегнутом халате и мужчина с топорщащимися в разные стороны волосами. Мужчина остался стоять у двери, с подозрением осматривая комнату. Женщина кинулась к девочке: – Аня, что случилось?

– Там была какая-то женщина, – девочка указала в угол комнаты.

С секунду помедлив, женщина все-таки посмотрела в указанном направлении: – Милая, там никого нет. Тебе приснилось.

– Мне не приснилось, там была женщина! Она что-то говорила.

Выдохнув, мать Анны подошла к указываемому месту и, на всякий случай, провела рукой по воздуху: – Видишь, никого.

– Но, она там была! Я ее видела! Как – привидение.

– Так не бывает! Раз уж проснулась то – давай, вставай. Ладно, пошли! – она вытолкнула мужчину из комнаты. – Опять, небось, с Зоей ужастиков насмотрелись.

– Оставь дверь! – крикнула девочка и накрылась одеялом с головой: – Это – посланники! Точно! Будет что-то плохое!

– Что за посланники? – прошептал Лев.

– Мы накануне с Зоей кино посмотрели: не помню ни названия, ни сюжета. Помню, только, что там являлись какие-то «посланники», как духи, какие-то. Надо было что-то выяснить или найти, если тот, кому явились эти посланники, ни чего не делал, то в течение нескольких дней происходило что-то плохое. Как-то так…Вы же то же видели этого чертового призрака?

– Н-да, – нехотя признался Лев. – Видел. Я не понял, что это, но я это видел.

– Да, – кивнула Афина.

– Гена, какова вероятность того, что в доме кто-то есть?

– Прямо в тот момент, как дверь открылась, начала стремиться к нулю.

– Скажи, если что-то изменится.

– Что за ор? – шаркая ногами, по коридору прошел мальчишка в майке.

– Твоей сестре кошмар приснился, – ответил женский голос.

– В выходной, утром… – мальчик вновь зашаркал ногами по коридору и через мгновение появился на пороге комнаты: – Анька! Мам, кажется, она – спит.

– Ну, ладно, пусть спит, дверь прикрой.

– Что значит: пусть спит? Всех разбудила, а сама – пусть спит! Дурацкая, Анька! – мальчик прикрыл дверь и вновь зашаркал тапками по коридору.

– Она действительно спит? – спросила Афина. – Я бы сейчас под одеялом тряслась от страха..

– Действительно спит, – хмыкнув, ответила Анна. – В детстве я моментально засыпала.

– То есть: «ААА» – там какая-то женщина всех перебудила, это – посланники и спать?

– Что вы смеетесь? – Анна обиженно отвернулась, – Что такое бессонница я только после тридцати узнала. До этого у меня не было проблем со сном.

– И, долго вы будете спать?

– Долго Глеб не даст , – пожала плечами Анна.

– А, когда вы проснетесь, то будете думать, что это вам приснилось? – поинтересовался Лев.

– Нет, я всегда буду думать, что действительно видела там призрака или «невидимого человека». Здесь было не видно и не слышно, но мне казалось, что она мне что-то говорила, но я не помню, что именно.

– Ну, если так, то это может быть, где в вероятностях, – Лев поймал себя на мысли, что он так и смотрит в тот угол, хотя сейчас там ни кого нет. – Вы не находите, что это странно: утром, девчонка видит, какую-то «призрачную бабу», извините за выражение. А, вечером, кто-то убьет семью Сомовых, не оставив ни каких улик, так что даже орудие убийства не найдут.

– Это посланники? – Афину, каким-то призраком не проймешь. – Знаешь, нас ведь видят животные, может быть, примерно так же?

– Лева, а мы сами можем быть проекциями? – ну, Гена, как всегда.

– Нет, ИИ в стадии разработки, можно сказать. Кому, нафиг надо смотреть, как мы пытаемся узнать что-то новое в давно забытом деле Сомовых.

– Не такое уж оно и «забытое». Лева, а если это происходит не сейчас? – Не унимался Гена. – А, когда-то потом?

– Гена, иди ты на фиг! – не выдержал Лев.

– Но ты же знаешь, как всё устроено? Если бы мы были проекциями, мы бы этого не знали.

– Включи программу для поиска устойчивых алгоритмов. Так мы узнаем: проекции мы или нет. Может, и «призрачную бабу» вычислим.

– То есть: мы не можем понять являемся ли мы частью программы, но ИИ может? – решила уточнить Анна.

– Да, мы вносили такие корректировки. У ИИ есть множество устойчивых алгоритмов, и он может понять, является ли он частью самого себя. Вернее, проекцией.

– Включил, – обрадовал Гена.

– Подождите, – забеспокоилась Анна. – Если та "призрачная баба", как вы говорите, была человеком, то для ИИ она проекция?

– Да.

– А, если нет?

– То – нет… Мы не встречались с призраками. Я не знаю, что тогда будет, – признался Лев.

В комнату заглянула женщина: – Аня, вставай, завтракать.

– Еще чуть-чуть, – сонно пробубнила девочка.

– Сейчас, подниму! – в комнату зашел мальчик. – Анька! Проснись! – он сдернул одеяло, выдернул подушку из-под головы девочки, с размаху ударил ее подушкой по плечу. – Вставай! Зараза, такая! Не надо было всех будить!

– Ну, не хочу! – девочка попыталась отвернуться. – Рано еще! Хочу спать! Глеб, отстань! Ну, мама!

– Вставай уже! – фыркнула женщина. – Будильник не отключила, всех перебудила и спать улеглась, замечательно!

– Я просто забыла его выключить, – попыталась оправдаться девочка.

– Тебе только вчера раз десять говорили.

– Там правда была какая-то женщина. На самом деле!

– Аня, хватит! Там никого не было! Тебе просто приснился кошмар! Это потому, что вы с Зойкой ужастики втихаря глядите! У тебя почти после каждого «мы сходим к Зое» кошмары.

– Вы же говорили, что у вас не было проблем со сном? – вспомнил Лев.

– Проблем не было. Я моментально засыпала. Кошмары – были.

– Ни чего мы не глядим! – пробубнила девочка.

Глеб повернулся к проекции сестры и состроил рожу: – Мам, он мне рожи корчит! – тут же пожаловалась девочка.

– Глеб!

– Я ничего не делал, она придумывает.

– Мам, ну опять!

– Всё, хватит! Идите завтракать! – женщина ушла. – Глеб, сколько раз говорить – не строить рожи?

– Мам, но я этого не делал, она придумывает! – мальчик запустил подушкой в сестру и выскочил из комнаты.

– Козел, – едва слышно прошептала Аня. Девочка встала, подняла подушку, бросила ее на кровать. Подошла к углу комнаты, провела рукой по воздуху. – Она была здесь. Прямо здесь стояла, потом исчезла.

Минут через двадцать все семейство собралось на кухне. Девочка, протиснулась между стеной и стулом, на котором сидел мальчик к кухонному диванчику возле окна. – Опять – мрачные шторы.

– Почему: «мрачные»? Шторы как шторы, – спросил Лев, глядя на золотистые шторки с красными полосками и бахромой.

– Не знаю, – пожала плечами Анна, – их отец так прозвал. Они ему не нравились, но, кажется, нравились маме. Может, это глупо, но в детстве мне казалось, что каждый раз, как мама вешает эти шторки, они с отцом ругаются и почти всегда на кухне. Кстати, в темноте всегда казалось, что эта дурацкая бахрома шевелится. Вечером на кухню я старалась лишний раз не ходить.

– Стас, – женщина с укором посмотрела на отца семейства.

– Что, Стас? – спросил тот. – Может, кому-то и кажется, что эти шторы выглядят празднично, но, по-моему, они мрачные.

– Мама, чай горячий, – пожаловалась девочка, отодвинув от себя кружку с изображением какой-то мультяшки. Зато пододвинула ближе тарелку с бутербродами, отвернув от себя ту часть, где лежала порезанная колбаса.

– Вот, – женщина поставила перед ней прозрачный бокал с холодной водой.

– Ну, мама, со стороны Ани на бутербродах больше повидла, – пожаловался мальчик, – так нечестно.

Женщина повернула тарелку бутербродами к нему.

– Ну, мама, я не ем колбасу! – женщина повернула тарелку как было.

– Ну, опять, – обиделся мальчик. – У вас все всегда для Ани!

– Глеб, не придумывай!

– Мама, чай все равно горячий! – Женщина встала, взяла бокал у девочки, вылила часть содержимого в раковину, долила холодной воды из бокала.

– Теперь холодный!

Мальчик повернул тарелку бутербродами к себе.

– Ну, я не ем колбасу!

– Нет, колбасы, нет проблемы, – отец семейства взял с тарелки оставшиеся кусочки.

Женщина взяла с тарелки два бутерброда один положила перед мальчиком, другой перед девочкой.

– У Ани больше повидла!

Вздохнув, женщина пододвинула к мальчику небольшую баночку с повидлом.

– Вот, теперь все честно, – признал тот, потянувшись за чайной ложечкой.

– Да, ну? Да, у вас все всегда для Глеба!

– Аня не придумывай! – женщина пододвинула банку к ней.

– Мама! – Глеб ударил ложкой по столу.

– Так! – мужчина встал. – Завтракайте молча и оба наказаны!

– Опять же Зойка придет, что бы это пережить мне нужно много сладкого, – через пару минут пожаловался мальчик.

– Что значит: «опять»? Я даже не помню, когда она приходила.

– Зато я помню.. Мама, папа, вы, может, и не знаете – но они там полночи прыгали, как коровы.

– Он меня коровой обозвал? – обиделась девочка.

– Может, как лошади? – подзадорил отец семейства.

– И, ржали, как лошади, – согласился мальчик.

– А, теперь – лошадью… сам ты лошадь.

– Мама¸ я ее не обзывал, я сказал: «как». А, она меня обозвала.

– Сам ты – «как» лошадь, – прошипела девочка. – Ну, почему этот дурак – родился моим братом? Или, как говорит мама: «в капусте нашли». Зачем вы его, вообще, искали?.

– Я мальчик, я – как жеребец! Мам, она меня под столом пнула!

– Он меня первым обозвал!

– Она не хотела, что бы я родился!

– Так, прекратили, оба! – повысил голос отец семейства. Следующие пять минут прошли спокойно.

– Мама, он дразнит Зою – Палеозойкой, – пожаловалась девочка.

– Ябеда! – шикнул мальчик.

– Скажи, ему, что бы так не делал. Ко мне и так девочки не любят ходить – появляется Глеб и начинает их дразнить и поиграть спокойно не дает.

– Мама, они меня то же дразнят. «Глебушко – греби отседушко». Ладно, они так в детском саду – дразнились, но сейчас, даже обидно и не в рифму. Зачем вы мы меня Глебом назвали? Вот, Аня! Ни одной нормальной рифмы не подберешь. А, к «Глебушко» – их очень много, – обиженно протянул мальчик.

– Мам, раз ему так нравится, давайте его Аней называть, – предложила девочка. Отец семейства поперхнулся чаем и с минуту пытался откашляться.

– Ну, мама! Папа! Вот, видите! Всегда так! Это – язва мелкая! К тебе девочки не хотят ходить, из-за тебя! С тобой ни кто дружить не хочет! Только Зоя, потому, что она не как ты!

– Глеб, успокойся, твоя сестра пошутила, – женщина скрывала улыбку.

– Меня зовут – Глеб, а не Аня! – насупился мальчик.

– Только что тебе не нравилось, – напомнила девочка.

– Это она из-за повидла бесится…

– Да, нужно мне твое повидло!– Девочка, откинулась на спинку дивана, сложив руки полочкой.

– Аня, прекрати! Будете продолжать в том же духе – будете завтракать отдельно!

– А это точно наказание?

– Глеб!

– Слушай, Глеб, – наконец-то откашлялся отец семейства. – Меня зовут Стасик, ты не представляешь, как меня в детстве дразнили. И в большинстве случаев дразнила меня ваша мать. Она мне, в общем, проходу не давала. Такая противная была, сил нет. Я ее в детстве ненавидел.

– Ваш отец тоже не отставал: «Машка…» – женщина рассмеялась. Сейчас это кажется смешным, а тогда я его убить была готова.

– Это вы еще меня не видели, – улыбнулась Афина. – У меня было три сестры. Сначала выживать приходилось мне, а потом – им.

– А у меня были нормальные отношения и с сестрой, и с братом, – сказал Гена.

– Гена, что там с программой?

– Пока ничего.

– Мама, можно я к двенадцати в Вовке пойду, мы с ребятами встретиться договорились? – Глеб, наконец-то отодвинул от себя баночку с повидлом. – Я так понимаю, десерта, мне можно не ждать?

– Можно, но, сначала сходи в магазин – твоя очередь идти за хлебом и сделай уроки.

– Ну, блин!

– Не блинкай.

– Ну, мам!

– Не мамкай!

– Ну, пап!

– Делай уроки!

– Ну, блин… я понял вы – сговорились. Ну, я вечером сделаю.

– Я знаю, как ты вечером будешь делать уроки, делай сейчас!

– Ну, мне только математика осталась.

– Вот, сделай только математику и иди.

– А, пирог будет? Или все опять только Аньке?

– Это ни я тут только что полбанки повидла съела! – обиделась девочка.

– Ой, прям – полбанки! Да, у тебя на бутерброде было больше…

– Если у тебя трудности с математикой – обратись к папе, – посоветовала женщина.

– Ну, да у нас же в семье папа хорошо учился, а мама была хулиганом. Мне до сих пор не верят, что в прошлый раз папа задачу решил: «Глебушко, как тебе врать не стыдно? Твой папа очень хорошо учился – он бы решил задачу». Ну, да решил…

– Там были невнятно отображены условия задачи, – оправдался отец.

– Другим родителям, это – не помешало.

Глеб привстал и выглянул за штору: – Вон, Палеозойка машет.

– Зоя? – Девочка выглянула в окно. – Мам, можно я пойду?

– Иди.

– Пусть уроки делает!

– Аня уроки сделала!

– Она инопланетянка. Нормальные дети перед выходными и праздниками уроки не делают!

– Да, подвинься! – прямо перед тем, как она встала, Глеб пододвинул стул поближе к стене. – Мама, ну, ты видишь? Он все специально делает.

– Мама, ну ты видишь, она меня всегда во всем обвиняет! Что бы не случилось – виноват Глеб. Я здесь как сидел, так и сижу, я ее даже не трогал. Села завтракать – завтракай! Что за беготня?

– Подвинься! – девочка попыталась протиснуться за стулом.

– Глеб, прекрати!

– Придут к тебе твои друзья я тебя в твоей комнате закрою! – прошипела девочка, толкнув мальчика в бок.

– Ладно, – мальчик встал и отодвинул стул. – Нет, мам, ну, ты просто видишь? Ни тебе: «Глеб, пожалуйста», ни «Глеб, спасибо». Только: «Придут твои друзья я тебя в комнате закрою». И, в этом вся Аня.

– Я ему должна «спасибо» говорить, за то, что он встать соизволил?

– А, «пожалуйста» – за то, что он своим стулом – пол кухни перегородил?

– Ой, иди уже, – отмахнулся мальчик. – А, то Зоя от старости помрет.

Мальчик выглянул в окно и помахал Зое. Знаками показывая, что Аня сейчас выйдет. Изображая Аню, он приставил к голове пальцы, как рога.

– Будешь выпендриваться, я скажу Зое, что она тебе нравится.

– Только посмей! Я всем твоим куклам бошки, – мальчик, на мгновение замолчал, видимо вспомнив, что на кухне находятся родители. – Волосы порасчесываю и на место поставлю. Ты же за ними, совсем не ухаживаешь! Иди, уже, – мальчик натянуто улыбнулся. – Что я распереживался? Зоя, все равно не поверит.

– Аня, шапку надевай, – смеясь, сказала женщина.

– Хорошо, – недовольно буркнула девочка. Она выскочила в коридор, накинула куртку, быстро обулась, взяла шапку и выскочила на улицу. Куртку застегивала на ходу, пока шла к калитке. На кухне открылось окно, из него выглянула женщина: – Аня, я тебе сказала – шапку надень!

Вытянув вверх руку, девочка показала шапку. Потом нарочито медленно надела ее на голову: – Довольна!

– Теперь – да! Здравствуй, Зоя! – женщина отошла от окна, но оно так и осталось открытым.

– Здравствуйте! – пискнула в ответ девочка.

– Привет! – Аня подошла к калитке.

Зою можно было охарактеризовать одним сочетанием: глиста в скафандре. Какую бы одежду не надевала Зоя, на ней все всегда висело, как мешок. При этом где бы Зоя не появлялась – ее всегда старались накормить. Видимо, что бы по пути назад ее, все-таки, не сдуло ветром. Ела Зоя, примерно, за трех Ань и совершенно не набирала в весе.

Из-за худобы лицо Зои казалось слишком вытянутым, уши слишком большими, губы слишком пухлыми. И, при всем, при этом на нее уже начинали обращать внимание мальчики. Даже, по мнению Ани в их классе были и более симпатичные девочки. Но, на них ни кто внимания не обращал. А, худощавая, ушастая Зоя – считалась просто красавицей.

Зоя бегала быстрее других. «При попутном ветре» – как она сама шутила. Прыгала дальше и числилась любимицей у преподавателя физкультуры. Ее отправляли на соревнования от школы. Сама Зоя физкультуру не жаловала и всячески увиливала от занятий и всевозможных тренировок.

– Привет! Что так долго?

– Да там Глеб опять развыпендривался! – сказала она это нарочито громко, наверное, чтобы Глеб слышал. Он сейчас почти наверняка «навострил уши» у открытой форточки.

– Вечером все в силе?

– Угу, – Зоя кивнула.

– Меня так достал Глеб, что даже самой к себе идти нет ни какого желания. У тебя как дела? – Аня немного помедлила. – Как прошла ночь в доме Сомовых?

– Фигово, – подумав, ответила Зоя. – Я в гостевой. «Зеленая комната».

– Почему она у них «зеленой» называется, там же ничего зеленого нету?

– Я спрашивала у тети Розы. Она сказала, что там раньше зеленые обои были. Обои давно переклеили, а название осталось.

– Зоя и раньше жаловалась на зеленую комнату, – прошептала Анна. – Когда родители Зои разводились. Зоя, наверно, неделю жила у Сомовых. Я приходила к ней в гости и была в зеленной комнате. По мне: комната, как комната.

– Зеленая комната, там всегда что-то шуршит, скрепит. Я полночи зенки в потолок лупила. И, как только начинаю засыпать – где-нибудь что-нибудь начинает шуршать. Днем это – просто комната, но ночью все начинает скрипеть и мне даже при телевизоре страшно. Сегодня, хоть у тебя высплюсь. Блин, хочу домой! – пожаловалась Зоя. – Потом, мне приснилось, что окно находится, не там где обычно, а прямо над кроватью и там кто-то стоит. Я пошла на кухню – попить водички, на кухне горел свет. Там был Роман, мне показалось, что он что-то прятал.

– Зачем ему что-то прятать на кухне? Он же у себя дома.

– Не знаю, – Зоя поежилась. – Они странные. И, еще Аней меня назвал…

– В смысле? – удивилась девочка.

– В прямом: он повернулся и говорит: «Аня, а это ты – Зоя, иди спать, что тебе не спится». Уснешь, блин, тут. Я пошла назад в зеленую комнату, и услышала, что кто-то с кем-то говорит. Это в комнате Дениса.

– Да, все знают, что Денис болтает во сне.

– Я это то же знаю. Но, слышать это – страшно. Он не просто говорит, он, говорит, а как с кем-то. Потом, я пряталась от Романа, который что-то туда-сюда разбегался. Да, и не хотела, что бы меня поймали под дверью комнаты Дениса. Потом вернулась в зеленую комнату и долго лупилась в потолок. И, как только уснула, под утро – Зоя вставай, мама звонит. Кошмар!

– Мне то же приснился кошмар, – помедлив, сказала Аня. – Помнишь, мы это кино, у тебя дома смотрели про посланников?

– Угу, – Зоя кивнула.

– Мне приснилось, что утром, в моей комнате, в углу – стояла женщина. Мне кажется, что она мне что-то говорила, но я не помню. Потом растаяла в воздухе. Так реально было, как не сон.

– Так что это за кино? – спросил Лев.

– Да, не помню я. Если они сейчас названия не скажут, то и не узнаем. У родителей Зои – спрятанные фильмы были ужастиками. Мы знали, где они прячут фильмы, когда у нее ни кого не было дома – смотрели ужастики. До этого, то же не помню, как кино называлось, даже про что – совсем не помню. Но, я боялась мокрых следов, мне про это долго кошмары снились. А, сейчас – мокрые следы, которые появляются из пустоты, чуть ли не в каждом ужастике. Совсем не страшно.

– Палеозойка! – размахивая сумкой, из калитки выскочил Глеб. – Слушайте сюда, девчонки! Будете вести себя плохо – все расскажу вашим родителям! О, том, как вы ужастики бегаете смотреть. А, потом друг другу на плохие сны жалуются… с чего бы? Да?

– Греби отседушко!

– Ни склад, ни лад! Поцелуй Глеба в зад!

– Фу, дурак! Он теперь все родителям расскажет.

– Скажем, что они на стройку лазали, – предложила Зоя. – Мои родители и так знают, что я ужастики смотрю, когда их нет. Их этим не удивить.

– Ну, не знаю, – протянула Аня.

– Теперь хорошие новости: попробую уговорить Севу, съездить с нами вечером на концерт, хотя бы на немножко…

– Севу? – удивилась девочка.

– Он самый такой, – Зоя на мгновение замолчала. – Добрый, отзывчивый. Это Роман – где сядешь, там и слезешь. Денис ни когда ни кого не замечает, он всегда сам по-себе.

– Если тетя Роза поедет, то родители меня отпустят.

– Что-то навряд ли, – пробубнила Зоя – Но, попробовать можно.

– Зоя! – на пороге веранды появилась женщина в теплом халате. – Я тебя уже обыскалась. Ты, хоть говори, когда уходишь. Здравствуй, Аня!

– Здравствуйте!

– Ну, я же – тут! – Зоя махнула рукой на калитку дома Сомовых. – Я всего на пару минут вышла.

– Ну так и сказала бы. Только что видела, как ты на кухню шла, а потом раз – и нет нигде.

– Ладно, Аня, я после обеда зайду, – махнув рукой, Зоя направилась к дому Сомовых.

– Хорошо.

– Зоя, уроки сначала сделай. Мне твоя мама и так все уши прожужжала: смотри, чтобы она поела, чтобы уроки сделала. Так что давай: ешь и делай уроки.

Аня зашла за калитку своего дома, закрыла ее на шпингалет, до которого ребенку было сложно дотянуться, если пытаться открыть калитку с той стороны: – Вот тебе, Глебушко. Поорешь под калиткой.

– Да, ты инопланетянин какой-то! – выкрикнула женщина на кухне, когда девочка уже подходила к двери. Родители всё-таки поссорились. По мнению Ани, естественно, во всем были виноваты шторы.

Аня поднырнула под перила, соскочила с крыльца и, согнувшись, замерла под окном. Естественно, она знает, что подслушивать нехорошо, но что поделаешь? Если родители ссорятся, под горячую руку лучше не попадаться.

– Симпатичная землянка прямо по курсу. Что? Как? Может, сходим куда-нибудь?

– Я замужем.

– Если муж – инопланетянин, то он не считается, – интонация отца звучала как-то странно.

– Хватит, придуриваться. Я с тобой про Зою хотела поговорить. И, вот так всегда: как только я пытаюсь более-менее серьезно поговорить, из него какая-то придурь прет!

Кажется, они не ссорятся. Но теперь она обязана послушать, что они хотят сказать про Зою. Ей-то ведь не скажут…

– Из кого еще придурь прет? В прошлый раз ты мне рассказывала, что бабка Сомовых была из репрессированных и врагом народа. А, это оказалось не правда. Маша, ты взрослая женщина, ты за чем за всеми всякую чушь повторяешь? Я наслушался тебя и в итоге ко мне Роза разбираться приходила. Так, что хватит собирать чушь по углам.

– Прекрати, Стас! – повысила голос женщина. – И не надо говорить, что ты узнал, что мой дед был репрессированным. Это тоже неправда. – Я не знаю, кто из Сомовых, кому перешел дорогу, но этот кто-то решил отомстить.

– Их бабке, какая неожиданная месть, – хмыкнул Стас.

– А, кем были твои предки? Я вот, дальше твоего отца ни кого не знаю.

– Да, без понятия, я же не историк! Инопланетянами! – рассмеявшись, добавил он. – Так, что если что, так и говори: мои предки прилетели из космоса с целью поработить землю!

– И, что пошло не так?

– Да, кто ж его знает! Давно же дело было! Не ту планету выбрали. Ладно, ты серьезно хотела поговорить! – его интонация изменилась, скрипнула половица, отодвинулся или пододвинулся стул. – Я весь во внимании. Кстати, куда Анька делась?

Звук шагов, судя по всему, женщина подошла к окну: – Да, к Сомовым, небось, пошла. Ох, девчонки, – вздохнула она. – По началу, они с Зоей друг друга на дух не переносили. Я столько от Ани жалоб слышала в Зойкин адрес. И дистрофичка, и ушастик губошлепый. А, теперь – не разлей вода.

– Серьезный разговор, – напомнил отец семейства.

– Да, ты мне уже весь настрой сбил! – женщина отошла от окна. – А, вспомнила. Мне звонила мать Анькиной одноклассницы. Сказала, что Зоя уговаривала ее дочь, завтра пропустить школу.

– А! Немедля запретить им общаться! Ты, слышишь, Маша! Не медля! Сейчас придет Анька, так ей и скажем!

Девочка вскочила и побежала к калитке. От ее родителей такого вполне можно ожидать. Им же все равно, что Зоя через несколько дней уедет.

– Аня! – крикнул ей в след отец.

– Отстаньте! – пискнула девочка и выскочила за калитку, едва не сбив с ног Глеба. – Опять ты?

– Что я? – переспросил Глеб.

– Отстань! – она свернула на другую улицу, пробежала мимо стройки, где уже года два, с перерывами, что-то строили. Мимо посадки, где в теплое время года, по вечерам, собирались местные ребята. Дальше, по пустынной улице, через железную дорогу, где в поле одиноко возвышались, давно всеми забытые плиты, которые уже начали врастать в землю.

Она сюда приходила, что бы побыть одна, еще на берегу реки неплохое место было.

– Все-таки это – очень странно. С одной стороны, я могу пережить день из своей жизни и даже вспомнить свои мысли. С другой я чувствую себя как, – она хмыкнула, – комментатор дурацких роликов. Еще мне немного стыдно, за то, что я, вроде, вмешиваюсь в жизнь Глеба, Зои, моих родителей. А, еще мне очень жаль, что я не могу повлиять на собственные поступки, – Анна присела рядом с плачущей девочкой. – Хотя бы дотронуться до нее и рассказать так многое. Попытаться спасти Зою – ведь в тот день это было бы так легко…

– Давайте, на секунду допустим, что вы могли бы спасти Зою, вы бы это сделали? – спросил Лев.

– Да, ни секунды не раздумывая.

– И, были бы счастливы?

Определённо, я всю жизнь сожалела, что мы тогда поссорились, причём так глупо. А всё исправить у меня уже не было возможности.

– Люди начинают очень хотеть всё исправить именно тогда, когда для этого становится слишком поздно. Значит, вы бы спасли Зою, а остальные?

– В смысле? – на мгновение растерялась Анна.

– Сомовы, вы бы попытались спасти только Зою?

– Знаете, я ни когда об этом не думала, – вдруг рассмеявшись, призналась Анна. – Я всегда думала, что проблема в том, что погибла Зоя. Я чувствовала вину. Сейчас вы спросили и я поняла, впервые поняла, что если бы тогда Зоя ночевала у меня и выжила – то Сомовы бы все равно погибли. Нет, я бы попыталась и их спасти.

– Как? Даже если бы у вас была возможность повлиять на прошлое, не думайте, что это было бы так просто. Предупредили бы их анонимно? Вы уверенны, что это бы подействовало? Мы же, все-таки, русские люди. Предупредили бы лично? Ну, если бы вам удалось на что-то повлиять и этого бы не произошло – то вы оказались бы в психушке. А, если бы произошло, то я не знаю где…

– Действительно, – задумалась Анна. – Знаете, я всегда думала, что если бы у меня была возможность на что-то повлиять, то я бы знала, что делать… ну, ведь должен был быть хотя бы один, единственный момент, когда ход событий действительно можно было бы изменить?

– Тогда, возможно, он еще был, хотя, скорее всего, вы, в действительности, ни на что повлиять не могли. Погибнет Кротуш, его документы, которых у него при себе даже не было, каким-то образом окажутся у Севы. Возможно, что бы повлиять на ход событий, нужно было спасти Кротуша, а, может, это то же ни на что бы ни повлияло. Это дело весьма странное: нет ни мотивов, ни орудия убийства, ни подозреваемых. Даже, как кто-то смог пробраться в дом толком не понятно. Под окном "зеленой комнаты" три цепочки следов и одинаковым протектором, ни у кого, кроме Кротуша – таких ботинок не было. Если убийца был один, то как он справился.

– Но, я могла хотя бы спасти Зою.

– Это даже не настоящее прошлое. Это его реконструкция, даже не так – одна из возможных реконструкций. Возможно, мы сможем найти убийцу, но повлиять на события не получится.

– Я понимаю, – протянула Анна.

– Слушайте, невероятное количество народу хотело бы что-то изменить от: как спасти динозавров, до – ну, зачем я тогда заговорил с бывшей? Вы представляете, что было бы, если бы каждый из них мог повлиять на прошлое? В реальности у нас есть только одна возможность повлиять на прошлое – до того, как прошлое стало прошлым. А, потом – вселенной нет дела до ваших сожалений. Какая, в общем, разница сожалеет кто-то о чем-то или нет, если события уже не изменить?

– Я думаю, разница все-таки есть, – тихо сказала Анна, глядя на свою проекцию.

– Есть люди, которые всю жизнь поступают не так, как им хотелось бы и в итоге они все равно поступят не так, а потом опять будут об этом жалеть, – добавила Афина.

– Дурацкая Анька! Ты, здесь? – Глеб застыл в десятке метров от плит. – Анька-подслушайка! Еще на Зойку выделывалась! Сама тут лопухи распустила, аж отсюда видно!

– Я тебя прибью! – фыркнула девочка. – Оставь меня в покое!

– Выходи, давай! Отец сказал: «доставить к месту отбывания наказания».

– Не пойду! – фыркнула девочка. Глеб осторожно начал подкрадываться к плитам.

– А! – Глеб, выскочил из-за угла и схватил сестру за руку. – Не пойдешь ногами, дотащу на попеле! Зою я бы на руках донес, но ты для этого шибко жирная. – Глеб потянул за куртку, пытаясь поднять девочку.

– Сдался ты Зое! – она попыталась его толкнуть. – Отпусти!

– Иди, родители зовут! И, не надо мне тут рожи строить! Чапай! Вперед!

– Ладно, иду, отстань!

– Что-то медленно идешь.

Дорога назад заняла в разы больше времени. За это время девочка думала сбежать, договориться с Глебом, чтобы он сказал, что ее не нашел, и предложить брату взять его с собой, когда они с Зоей в следующий раз пойдут смотреть ужастики.

Дома отец молча открыл перед ней дверь в ее комнату: – Посиди, подумай над своим поведением. Дурацкие песни про зону не петь – не знаю, откуда ты этого нахваталась.

– Ну, папа!

– Сиди и думай. Я ничего не говорю про постоянные стычки с Глебом, иногда ты виновата, иногда – он. Я не говорю про то, что вы с Зоей в тайне смотрите ужастики. После которых тебе кошмары снятся. Но еще и подслушиваешь!

– Мама что-то хотела сказать про Зою. Вы бы мне так не сказали бы.

– Ты даже не понимаешь, что это не твое дело.

– Папа!

– Что, папа? Мы тоже были детьми и отлично понимаем, что Зое до переезда осталось пара дней, конечно, она не хочет идти в школу! И еще я отлично понимаю, что если бы вы прогуляли пару дней школы, это значительно не отразилось бы ни на твоей успеваемости, ни на успеваемости Зои. Она, кстати, получше тебя учится, – рассмеялся мужчина. – Сиди и думай над своим поведением!

– А когда придет Зоя? – девочка села на кровать. Она всегда считала, что у ее отца дурацкий характер. Он может шутить, оставаясь абсолютно серьезным. Или смеяться, когда злится. И черт его разберет когда он шутит, а когда злой.

– А, когда придет Зоя?

– Значит, слушай: когда придет Зоя – я, мама и Глеб, мы поедим на концерт.

– А я? – не поняла Аня. Учитывая характер отца, она действительно вполне могла остаться дома.

– Ты можешь поехать с нами, но ты наказана. Поэтому папа сэкономит на шариках, конфетках и прочей ерунде, на тебе и Глебе, который то же наказан.

– Спасибо, – девочка обняла отца.

– У меня двое детей и оба, в один день, попались на подслушивании. Я вас так воспитывал?

– Нет.

– Ну, вот посиди часок и подумай – как.

– Пап, я просто напугалась, что вы с мамой поссорились. Это – «мрачные шторы», вы всегда ссоритесь, когда они на кухне висят.

– Шторы здесь ни при чем. Семейная жизнь – такая: люди ссорятся, мирятся. Абсолютной идиллии во всем никогда не бывает – это ненормально. Но это не значит, что можно стоять и подслушивать из-за угла. Это понятно?

– Да.

Отец закрыл дверь и вновь открыл ее через несколько секунд: – Если задрыхнешь, отдам твой пирог Глебу!

– Ну, блин!

– Не блинкай, – ответил ее отец из-за двери.

Какое-то время девочка простояла у окна, просто глядя на берёзу во дворе и ни о чём конкретно не думая. Успела пожалеть, что сделала уроки накануне, взялась за самостоятельное изучение следующего параграфа, для удобства улеглась на кровать, всё-таки задремала, чертыхнулась, проснулась. Встала, на всякий случай подошла к углу комнаты, поводила рукой по воздуху, собрала портфель.

Дверь открыла женщина: – Выходи, страдалица – предобеденный перекус.

– Я просто чаю хочу!

За столом уже сидел Глеб и запивал чаем кусок пирога. Странно, что он его еще весь не съел.

Девочка пролезла к окну, пододвинула к себе свою кружку.

– Мама, чай горячий.

Женщина поставила перед ней пустой бокал: – Вон стоит кастрюля с холодной кипяченой водой.

– Так попью, – пробубнила Аня. Она потянулась за ножом, отрезала от одного из кусочков.

– Аня, ты чего это? – спросила женщина.

– Я толстая? – прозвучало ни как вопрос.

– Нет, – ответил Глеб, отхлебнув из кружки. – Ты – жирная.

Девочка отодвинула от себя тарелку.

– Глеб! – шикнула на него женщина.

– Ну, что Глеб? Если я скажу, что она толстая – то, она, может быть, откажется от своего пирога. А если скажу, что нет – то, как бы и мой не съели. На самом деле, Аня, мне, вообще, пофиг толстая ты или нет. Мне ж на тебе не жениться!

– Спасибо, – фыркнула девочка. – То есть ты намерен жениться исключительно на ходящем скелете, вроде Зои?

– А, что бы нет? Худая жена – меньше жрет.

– Да, ты только о том, как пожрать и думаешь!

– Я мальчик – нам так положено, – оправдался Глеб. – Ты будешь есть свой пирог? А, то у меня еще чай остался.

Девочка мгновение помедлила, затем положила на тарелку перед собой, оставшуюся часть своего куска: – Да.

– А, ты готова съесть пирог, который даже не хочешь, только из вредности!

– Мы женщины, нам так положено.

– Подумай о том, как потолстеешь из-за своей вредности!

– Ну, мама!

– В общем-то, он прав.

– Она меня под столом пнула.

– Тут она тоже права, – рассмеялась женщина.

На мгновение Глеб прищурился, глядя на сестру. – Мам, за время заточения, я доделал уроки. Давайте, вы с папой проверите математику и можно, я, уже, пойду к Вовке.

– Отнеси тетрадку папе, он в зале телевизор смотрит, – женщина махнула рукой в сторону.

Перед тем как встать, Глеб еще раз прищурился в сторону сестры.

– Мама я вчера сделала уроки, можно, я пойду к Зое?

– Можно, – кивнула женщина.

Пирог она решила доесть действительно только из вредности, чтобы он Глебу не достался. Но есть Аня не хотела, поправиться из-за этого тоже, поэтому ковырялась так долго, что Глеб успел уйти к Вовке, отец пришел попить чая и вновь ушел смотреть телевизор.

– Аня, хватит растележиваться, – поторопила ее женщина, – давай доедай уже, помой тарелку. Там белье, наверно высохло, гладить надо. Потом, еще же вечером на концерт собрались. Так что долго с Зойкой, не разгуливайте, приходите пораньше.

– Хорошо, – девочка взяла свою кружку, тарелку, пошла к раковине. Пока она мыла тарелку пришла Зоя.

– Здравствуйте, еще раз, – пискнула Зоя, поприветствовав маму Анны.

– Зоя, заходи, хочешь попить чайку, пока Аня собирается?

– Нет, спасибо, я только поела, – отказалась Зоя.

– Зоя, я знаю, что сегодня ночуешь у нас, но, наверное, лучше спросить. Тебя Роза тебя вечером с нами на концерт отпустит? Ну, мы там будем не долго, конечно.

– Если с Севой, то да.

– Ну, с Севой, так с Севой, – кивнула женщина. – Зоя, ну, ты не стой в дверях, проходи. Пока Аня соберется, хотя бы чаю попьешь.

– Зоя, я сейчас переоденусь, – Аня махнула подруге и ушла в свою комнату.

– Аня собирается так долго, что ты еще и проголодаться успеешь, так что проходи.

– Аня, ну, пошевеливайся, – в комнату заглянула женщина.

– Мама, а где мой… а все вижу, – девочка вытащила из гардероба голубую кофту, и накинула ее поверх футболки, в которой ходила дома.

– Аня, шапка!

– Да помню, я, – ответила девочка. – Уже давно тепло, все уже без шапок ходят. И, только ты меня заставляешь шапку одевать.

– Пойдем, – пискнула Зоя, кивнув в сторону. – Надо зайти домой, покормить Мордора покормить.

Лев рассмеялся: – Как звали ее кота? Или это ни кот? Мордор?

– Кот – Мордотряс, – усмехнулась Аня. – Если полностью то: Мордотряс Вездепухович Кабысдохский. Когда она в первый раз сказала, как они кота назвали – я долго смеялась. Ну, а к тому времени привыкла уже.

– А, моих родителей не уговоришь, завести котенка или собаченка, – вздохнула Аня.

– У вас же есть Бим, – напомнила Зоя.

– Да он днями напролет в будке дрыхнет, – отмахнулась Аня. – Даже когда соседский кот орет под окном, ему пофиг. Ну, иногда на него находит потявкать, обычно среди ночи и непонятно на кого. – После Мордотряса Вездепуховича, когда кто-то упоминал ее «Бима», Аня чувствовала себя как-то неполноценно. Почему они своему собакену более заковыристое имя не придумали? «Бим» какой-то…

– Я тоже долго не могла уговорить маму завести кота. В конце концов, дядя привез этого… козла! Козел это, а не кот! Диван драть – в мою комнату ходит, обои в клочья, шторки в дырках, и ни на кухне, ни в маминой комнате, ни в зале – нигде больше ничего не дерет. Мама в нем души не чает: когда она звонит тете Розе, то сначала спрашивает про кота, потом про меня, – пока Зоя описывала достоинства своего кота, девочки вышли за калитку и свернули по направлению к дому Зои.

Возле двери стоял парень, похоже, Денис, он разговаривал с какой-то светловолосой девушкой в плаще, которая стояла к ним спиной. Она редко видела, чтобы Денис с кем-то разговаривал. Если он дома, то торчит в беседке с кучей учебников, чаще всего один. В школе так же: все перемены что-то читает.

– Аня, ну ты слышишь? – Зоя толкнула девочку в бок.

– А, да.

– Куда ты смотришь? – Зоя повернулась в сторону дома Сомовых, ни как не прокомментировав, то, что Денис с кем-то разговаривал. – Пошли, – она потянула Аню за руку.– Этого гада только вчера вечером кормили, он там уже, наверно, все обои, в моей комнате, сожрал! Я хотела сходить раньше, но тетя Роза заставила уроки делать: «да, ни чего с твоим котом не случится, Зоя, делай уроки».

– Ты уговорила Севу съездить с нами на концерт? – спросила Аня.

– А, я тебе говорила, что он самый такой, – ответила Зоя, махнув кому-то рукой.

– Здравствуй, Зоя! – послышался голос из-за забора дома, мимо которого они проходили.

– Денис всегда может просто отказать, у Романа всегда найдется какое-то дело. Тетя Роза – от настроения зависит. А, Сева добрый – с ним главное до конфликта не доводить, – хмыкнула Зоя. А, ты вчера ты говорила, что твои точно на концерт не собираются.

– У меня папа «такой», – ответила девочка. – Если думаешь, что математики – скучные люди, посмотри задачки в учебнике. Так – папа говорит.

– Дом, – девочки повернули на улицу, где жила Зоя. Небольшие, относительно новые домики, подальше от городской суеты. Встретить, здесь кого-то днем, не в выходной день – само по себе редкость. Летом соседи тихо копаются на огородах или и вовсе приезжают по вечерам. – Как я скучаю, я не могу сказать, что у Сомовых плохо, но дом – это дом.

Я тебе не говорила, но если я в «зеленой комнате», то мне кажется, что у меня шевелятся волосы, это ночью. Днем все нормально. Но, всю ночь не проходит ощущение, что кто-то шевелит мне волосы.

Раньше в «зеленой комнате» жил Роман, он говорит, что там спать не мог.

– Почему? Ему то же кошмары снились?

– Нет. Ему кошмары не снятся. Не было причины. Он просто не мог там уснуть. До утра в потолок пялился. А в других комнатах легко засыпал.

Мимо моей комнаты постоянно Глеб ногами шаркает – тоже порой достает. Только задремлешь, вот он – чапает куда-то. Как специально.

Зоя открыла калитку и пропустила вперед подругу. Добежала до входной двери, а вот с замком ковырялась долго. Наконец дверь открылась, Зоя скинула ботинки и с криком: – Морда! – убежала на кухню.

Аня разулась, расстегнула куртку – раздумывая, стоит ли ее снимать, в доме казалось холоднее, чем на улице.

– Аня, иди пока в зал! – крикнула Зоя – Морда! Морда! Кыс-кыс, ты где?

Аня подошла к приоткрытой двери в зал и на мгновение застыла в нерешительности, как будто бы пытаясь что-то вспомнить.

– Аня, кот в зале? – крикнула с кухни Зоя.

– Нет!

– Морда! Кыс-кыс, да где ты? – Зоя проскочила мимо открытой двери в одну комнату, затем в другую. – Я не поняла, а где он? – спросила Зоя, заглянув в зал.

Следующие минут двадцать девочки заглядывали в тумбы, шкафы, под диваны. Везде, где могло спрятаться животное.

– Его нету, – развила руками Зоя. – Нет и все! Может, он как-то выскочил, когда мы вчера вечером приходили? Мама меня убьет! – девочка плюхнулась на диван.

– Зоя, когда мы пришли, дверь в зал была приоткрыта, – решила признаться Аня.

– По-твоему ее кот открыл? Значит, ты вчера не закрыла.

– Я закрывала.

– Этот козел толстозадый открыл дверь и что? Куда он делся? Тогда он был бы в зале! Наверно, он вчера выскочил, а ты дверь не закрыла.

– Я закрывала! – повысила голос Аня. – Коты умеют открывать двери. В смысле могут…иногда.

– До этого не умел, а тут научился? Где он?

Аня красноречиво перевела взгляд на окно. – Да, не! – запротестовала Зоя, но в окно, на всякий случай выглянула. – Там сетка и решетка, в которую у него даже морда не пролезет. Он же, как табуретка, жирный! Блин! – Зоя встала на стул, с него переступила на стол, затем на подоконник, открыла форточку и стукнула рукой по сетке. На мгновение застыла: – Этот гад сетку прогрыз…

Зоя спрыгнула на диван и закрыла лицо руками: – Сковородку спалили, кот сбежал. Мама меня прибьет! Пойдем искать этого козла? – обратилась она к Ане.

Обошли вокруг дома, затем вышли за калитку, на углу дома стояли несколько женщин, Зоя побежала к ним.

– Здравствуйте! Вы моего кота не видели: суперпушистый, супер породистый и супер наглый.

– Здравствуй, Зоя! – кивнула одна из женщин. – Да, я даже не знала, что у вас есть кот. А, что случилось? Сбежал?

– Да. Он такой не белый, не серый, не коричневый – рыжеватый. Очень пушистый! Мордотряс – его зовут.

– Чудно вы кота обозвали, – вздохнула другая женщина.

– Не видели. Ты не расстраивайся, кот и через месяц вернуться может или через два, даже больше.

– Да, как он вернется, если он на улице ни когда не был? – по голосу Зоя уже едва не плакала.

– У меня то же однажды кот сбежал, который на улице не гулял. Через форточку выпрыгнул. Вот, веришь? Потом вернулся, сам – он назад, на эту форточку и запрыгнул. Орал, как бешеный, что бы его пустили. – Рассмеялась женщина. – Так что – не расстраивайся.

– Не расстраивайся! – передразнила ее Зоя, отойдя подальше. – Прямо много толку, если он вернется, после того, как мы переедем. Следующие несколько часов девочки были заняты поисками кота. Как зовут кота Зои, теперь точно знали все соседи, на всех близлежащих улицах. Спрашивать про кота, Зоя подходила ко всем кого видела, неважно знала она их или нет. Девчонки облазили все кусты и проулки, заглядывали за все заборы. Но кота так и не нашли.

– Капец! – Зоя плюхнулась на скамейку на автобусной остановке. – Надо было: полить цветочки и покормить кота. Кот разбил цветок и сбежал!

– Может, скажем, что и сковородку он спалил?

– Не смешно. Если тетя Роза пойдет с проверкой – мне капец! Если бы мы не забыли про сковородку – не пришлось бы открывать форточку тогда, если бы кот открыл дверь, то не сбежал бы. Но и двери он раньше не открывал…

– Пойдем в скверик, где качали? – предложила Аня. – Там собираются дети со всей округи, может, кто-то видел твоего кота.

– Может, видел. Он же не сидит, прям там, до сих пор!

– Ну, хоть покачаемся, – улыбнулась Аня. – Потом, продолжим искать кота.

– Ладно, пойдем, – Зоя нехотя встала.

Как только они отошли от остановки, рядом остановилась машина. Зоя сначала шарахнулась в сторону, потом чертыхнулась: – Сева, блин! Напугал!

Из окна действительно выглянул Сева: – Зоя, ты чего?

– Ни чего, – фыркнула девочка. – Чего так пугать!

– Куда топаете? – Внешне Зоя была куда больше похожа на Севу, чем на отца. Зоя как-то говорила, что они похожи на прабабку, что ли. На кого был похож Денис – в общем, непонятно, но не на родителей точно. Даже Роман был больше похож на Сомовых старших, чем Денис.

– В скверик, где качели, – пискнула Зоя.

– Садитесь, подвезу, – Сева открыл заднюю дверцу. И в этот момент все застыло.

– Гена, что-то заело? – крикнул Лев.

– Нет, – спустя мгновение ответил тот, – по показаниям системы в «Шаге» всё в пределах нормы. – Программа когда-то успела завершиться, та, что утром запускали, чтобы понять, что за «призрачная баба».

– И? – поторопил Лев.

– Это – проекция, – ответил Гена.

– Что это значит? – возмутилась Анна. – Что у меня дома действительно была какая-то тетка? И, что она там делала? И, как она туда попала?

– Это, может быть, ошибка, потому что ИИ показывает, что там был еще и «призрак».

– Прямо «призрак»?

Я не знаю, что это, Лева. Неустойчивый алгоритм, частично копирующий код проекций. «Призрак» или ошибка. Злой доппельгангер.

– Что это значит? Мне кто-нибудь пояснит?

– Доппельгангер – это баг, – исчерпывающе объяснила Афина. – Разновидность бага. Иногда бывает.

– Гена, запусти каталоги, по «Зоне наблюдения», выясним, чья это проекция, – решил Лев.

– Проекции зависли, – напомнила Афина.

– По показаниям системы все в норме, – ответил Геннадий.

– Запись в облаке вероятностей продолжается. Черт! Это – трындец, товарищи, – прошептал Гена. – Теперь ИИ нужно будет вернуть все на круги своя.

– Сделай что-нибудь! Гена!

– Афина, не ори, я – не глухой!

– А! – Зоя отшатнулась в сторону. – Кажется, я уже на ходу засыпаю, – пробубнила она.

– Она нас что слышала? – спросила Анна, махнув рукой. – Зоя! Ты меня слышишь?

– Не слышит,  это – невозможно! – ответил Лев.

– Что-то я не уверена, что так и было, – усомнилась Анна.

– Зоя, что с тобой? – поинтересовался Сева.

– Я плохо спала ночью, – ответила Зоя, садясь в машину. – Еще кот сбежал.

– Серьезно? – удивился Сева. – Вот этот, вечно сонный и голодный котяра? Как его там? Морда?

– Мордотряс. Он сбежал.

– Как это он умудрился?

– Пробрался в зал, прогрыз сетку от комаров и просочился сквозь решетку.

– А, мы сейчас точно о твоем коте говорим?

– Хм, да. Мы тут все облазили, но Всепуховича не нашли.

– Зоя, я сейчас очень занят, но попозже попробую помочь с поисками. Хорошо? – Сева сдерживал смех.

– Да, когда «попозже»? Вечером на концерт собрались. Завтра-послезавтра уже мама приедет, от дурацкого кота ни слуху, ни духу.

– Зоя не расстраивайся, на концерте я куплю тебе, что захочешь.

Аня рассмеялась: – А на нас с Глебом, отец сказал, что ни фига не купит! Мы себя плохо вели, в общем, так и было… ладно, пока он ни чего не покупает и Глебу, меня устраивает. Если бы тут проезжал мой отец, то он бы не остановился, только бы потом спросил, что мы тут делали.

– Да, мой – то же, – согласилась Зоя. – Только бы потом и спрашивать не стал, да и говорить я бы с ним не стала.

– Приехали, – объявил Сева, машина остановилась возле детской площадки.

– Спасибо, – пискнула Зоя и вылезла из машины.

– Да, не за что, – ответил Сева.

– Спасибо, – так же поблагодарила Аня. Захлопнуть дверцу не удалось. Сева сказал, что закроет сам. Девочка еще несколько мгновений смотрела в след удаляющейся машине.

– Самим им было так лень идти, что их «Несуразный» привез. – Аня вздрогнула. То, самое: «несуразный» пробрало до глубины души. Так Севу обзывала, только одна…знакомая. Аня резко обернулась: – Что ты сказала, Каракатица?

– Да, что слышала! Или ты – оглохла? – перед ней стояла невысокая, смуглая девочка и несколько ее подружек.

– Почему «Несуразный»? Что это значит? – Аня сделала шаг вперед. .

– А, ты не знаешь? Так пойди в словаре посмотри. Несуразный он и есть несуразный и все!

– А ты только в школе Каракатица? Или вне школы то же? – спросила Зоя. – Каракатица, же она и есть Каракатица!

– Пошли, девчонки, – смуглая девочка махнула рукой в сторону. – Ну, их нафиг, с этими дурами связываться. Та, что скелет – вообще не нормальная.

Еще какое-то время Аня молча смотрела на малышей на качелях.

– Аня! Ты, чего? – в конце концов, окликнула ее Зоя.

– Ни чего, – отмахнулась та.

– Ты, что? – Зоя все-таки подошла к ней. – Я то же не думала, что Каракатицу встретим. Но, она с этими… свалила.

– Да, ни чего. Давай кота искать.

Аня честно опросила нескольких малышей, один мальчик все-таки видел утром похожего кота, примерно в трех кварталах от дома Зои.

– Блин, меня сейчас просто вырубит! – призналась Зоя, заняв освободившиеся качели. – Я хотела включить кино и подремать. Не перевариваю, когда меня днем спать пытаются уложить, что я, в детском саду что ли? Сейчас сама усну просто. Во всем виновата «Зеленая комната».

– Может, так и сделаем? – спросила Аня. Сейчас Зоя ее, наверно, проклинает. Выходит, что она выпустила ее кота, а теперь вместо поисков собралась пойти домой и поваляться на кровати или посмотреть телевизор.

– Не, дома холодно, – отмахнулась Зоя. И что, она ей про Морду ничего не скажет?  – А пытаться уснуть дома у Сомовых не хочу. Да еще этот кот дурацкий.

– Мы же там не искали, – напомнила Аня. – Кот где-то возле дома бегает.

– Это по-твоему – возле? «Там», где видел моего кота этот мальчик, это за большой дорогой, – напомнила Зоя. – Как бы кот через нее перешел? До дороги мы доходили.

– А как этот… мелкий перешел?

– Да он постоянно здесь, в скверике. Каракатица здесь же тоже как-то очутилась. Может, «там» полно котов, похожих на моего. А здесь мы даже этого не нашли.

– Может, разойдемся на обед, а потом продолжим поиски кота? – предложила Аня.

– Да, можно, – согласилась Зоя. – Если что, я попрошу меня через часик разбудить, – с улыбкой добавила она.

На кухонном диванчике, где обычно сидела Аня, лежала груда белья. Мать как раз принесла из зала гладильную доску: – Что? Уже нагулялись? – спросила она.

– Я – обедать, – Аня села на стул.

– Ты час, наверно, пирог ковыряла. И только ушла, я даже белье не перегладила. Как прибежала обедать.

– Я хочу есть, – не говорить же, что она не хочет искать кота Зои.

– Хорошо, суп будешь? – женщина отставила доску в сторону. – Никакого покоя от вас: только что Глеб приходил, потом отец чайку попить, теперь ты. Зоя к Сомовым пошла?

– Да.

– Могла бы позвать ее, – упрекнула женщина. – Потом скажет, что мы ее даже не звали.

– Мам, она так не пойдет.

– Ты суп будешь или нет?

– Да.

– Сейчас погрею, – женщина подошла к холодильнику, достала большую кастрюлю, налила несколько половников в железную чашку и включила плиту. Положила перед Аней доску и через несколько минут поставила на нее чашку.

– Ну, мам, чашка горячая, – пожаловалась девочка.

– Не пудри маме мозги, – отмахнулась женщина. – Вы здесь уже больше часа, наверно, по одному ходите и всем: дай, подай, унеси, принеси. Я вам что, прислуга? Или, по-вашему, у меня других дел нету? Ешь по-быстрому и… иди.

Суп девочка и впрямь съела относительно быстро. В голове все время крутилось: «Несуразный, несуразный – что это значит? Если я не знаю, что это значит, то почему так думаю? Что ж за бред!»

Поблагодарив женщину, девочка вышла из-за стола. Аня заскочила в зал, взяла с полки «толковый словарь». Чувствовала она себя при этом крайне глупо, но значения странного слова не понимала. Отец, укрывшись пледом, дрых на диване, рядом с ним на полу валялась какая-то книга.

Девочка зашла в свою комнату: «Так: «А», «Б», дальше, дальше, дальше, вот, «Н». Несуразный, нескладный, антиматематик». – Все ясно! На самом деле – нет. С Каракатицей они не общаются, она вообще в параллельном классе учится. Она и раньше слышала, что кто-то говорил так о Севе, но вот кто? И, когда? А, еще почему она тогда сама о нем так думает? Это именно то слово, но когда это она научилась думать словами, значения которых не знает?

Что из этого следует? Думай, думай, думай. «Анька-попугайка» – Глебу бы понравилось. Но, может, попугайничает за кем-то не только она? Она не только от Каракатицы слышала про это про Севу. Спрашивается: сколько попугаев в их городе?

Девочка пошла на кухню: – Мама.

– Что еще? – женщина поставила утюг на подставку.

– Мне нужно поговорить, – Аня села на стул. Может, это не лучший способ, но ничего другого в голову не пришло.

– Мне некогда болтать, у меня дел много. Это у вас всё просто: поесть всегда приготовлено, белье поглажено, в доме порядок наведен…

– Я доглажу белье, – девочка кивнула на диванчик, где все еще лежала одежда. Иначе она так и будет бухтеть…

– Ладно, – женщина присела напротив. – О чем ты хочешь поговорить?

– Несколько людей, которые между собой не общаются, говорят одинаково об одном человеке. Но я тоже о нем так думала. А я даже значения этого слова не знала.

– В вашем-то возрасте, – выдохнула женщина. – Вы просто повторяете все друг за другом. Не знаешь значения слова? Какого?

– Мама, не буду белье гладить, – обиделась Аня.

– Да ты просто от кого-то услышала. Вот и попугайничаешь теперь.

– Выходит, все, кто так говорят, попугайничают за кем-то?

– Может быть? Тебе это так важно? И что за слово такое?

– Несуразный, – выдохнула Аня, признаваться почему-то не хотелось.

– Ты не знаешь, что это значит? – женщина улыбалась.

– А вот не знала. Никогда не попадалось мне это слово. Я слышала раньше, кто-то говорил так и сейчас девочка из параллельного класса. И, кажется, я сама тоже так думала. Выходит, мы повторяем за кем-то другим? От кого это слышали? Какой-то заговор попугаев…

– Ладно, слушай, был такой эксперимент…

– Ну, мама… Ты сейчас очень долго будешь рассказывать что-то нудное… А мне еще белье гладить.

– Это про твой «попугайский» заговор. Я же так понимаю, ты не согласна с попугаями?

– Ладно, – выдохнула девочка.

– Был такой эксперимент: детям показывали две пирамидки разных цветов. Но с некоторыми детьми договорились, чтобы они говорили, что обе пирамидки одного цвета. Они говорили так другим детям. И те в большинстве случаев тоже начинали говорить, что обе пирамидки одного цвета. Редко кто настаивал на своем мнении.

– Ну да, это, наверно, то же самое. Так люди и начинают попугайничать? Всем все равно, где правда?

– Нет, не все равно. Люди способны начать сомневаться даже в элементарных вещах, если какое-то чужое мнение кажется им более авторитетным и значимым. Поэтому я тебе всегда говорила: думай сама. Подумать самой лучше, чем быть попугаем.

– Но ведь выходит, что их кто-то подговаривает?

– Ага, все, гладь белье.

– Блин…

– Не блинкай.

Девочка подошла к гладильной доске. Гладить белье ей, конечно, не хотелось. Но это все равно лучше, чем лазить по кустам в поисках кота Зои.

– Знаете, я начинаю думать, что в этом что-то есть, – пробубнил Лев. Коментировать сейчас, он ни как не стал. Он уже давно собирался сходить в буфет перекусить, ну или хотя бы чая попить. Противное чувство голода становилось все сильнее.

На кухню заглянул отец семейства: – Ах ты ж! Анька что-то делает, не горланя при этом свои любимые песни. Наверно, я еще сплю.

– Ходят тут всякие: все им дай, подай, принеси! – передразнила мать Аня.

– Точно, вспомнил. Аня, где тут такое: лохматое, в халате и орет, что сегодня выходной?

Вздохнув, девочка молча перевела на него взгляд: – Все, все, понял, ухожу.

Минут через двадцать девочка догладила белье, выключила утюг и, сложив гладильную доску, тоскливо выглянула в окно.

Потом она пошла в зал, какое-то время смотрела, вместе с отцом, телевизор. Шла какая-то нудная передача, но ей сейчас было все равно. Когда она уже начала подремывать, в зал заглянула женщина: – Аня, Зоя пришла.

– Я даже не слышала, – девочка нехотя встала.

– Машка! Ты где шаталась? – крикнул в след жене отец семейства.

– Где надо, – с кухни ответила та.

– То есть вот так, да? – не унимался отец. – Вот спросишь у меня когда-нибудь: «Стасик, а ты где был?» Я тебе тоже так скажу!

– Что ты скажешь? – женщина зашла в комнату с утюгом. -Им только что гладили. Следил бы за языком.

– Это я такое кино смотрел.

– И?

– И все. Дурацкое кино, конечно.

– Ну ладно, – женщина поставила утюг на пол.

– Ты где шаталась? – повысил голос отец.

Девочка вышла в коридор: – Зой, не обращай на них внимания. Иногда мне даже не верится, что это – мои родители.

– Зато они прикольные, – ответила Зоя, прислонившись к стене в коридоре. – Мои вот до последнего делали вид, что у них все хорошо.

– Зоя, может, хоть чайку попьешь? – мать Ани зашла на кухню.

– Беги, – посоветовала Аня.

– Спасибо, я только что поела, – пискнула в ответ Зоя.

– Зоя, давай чайку попьем: с баранками, с конфетками. Ты такая худая, что на тебя смотреть больно.

– Хорошо, – сдалась Зоя.

– Ура! – женщина хлопнула в ладоши. Включила плиту и поставила чайник. – Проходи, садись.

Зое женщина налила чай в большую кружку, подсыпала в вазочку конфет и поставила на стол пакет с баранками. Все читалось по выражению лица Ани: худая Зоя может съесть много баранок. Пока она будет жевать одну, думая о том, как бы не поправиться.

За время чаепития Зоя взяла всего одну конфетку, а баранок в пакете заметно уменьшилось.

– Спасибо, – Зоя медленно встала из-за стола.

– Может, еще чайку?

– Не, не, спасибо, все – я пойду.

– Девочки, если хотите съездить на концерн и посмотреть салют – гулять не долго, – напомнила женщина, когда Аня уже начала обуваться. – Через пару часиков возвращайтесь.

– Хорошо, – кивнула Аня.

– Зоя, Сева с нами поедет?

– Да, – кивнула Зоя. – Тетя Роза сказала, что перед тем, как идти к вам с ночевкой, после концерта, я зашла и показалась ей.

– Конечно, она ведь волнуется. Аня, шапка!

– Ну блин! – девочка уже накинула куртку и, судя по всему, собиралась по-быстрому выскочить из дома без дурацкой шапки. – Я так и знала…

– Не блинкай! Правильно, что знала. Забыла, как в прошлом году Глеб решил повыпендриваться и как потом у него уши болели?

– Когда я вырасту, я буду всегда ходить без шапки.

– Когда ты действительно вырастишь, то поймешь, что тебе нет никакого дела до того, в шапках ходят другие или нет.

– Что, пойдем опять искать кота? – спросила Аня, как только они вышли за калитку.

– Ой, не знаю, – тяжело вздохнула Зоя. – Давай просто на качелях посидим. Я действительно только поела. У Сомовых нет нормального чаю. Фу, блин! Какой-то странный, гадкий, тетя Роза сказала, что он с какими-то там лепесточками. Я не хочу какие-то там лепесточки, я хочу нормальный чай. Ну их. Хочу домой! Ой, ой, ой…только сначала посидим немного, пусть баранки, суп и картошка переварятся. Морда, держись! Я иду, почти…

На площадке, как обычно, собирались дети: одни качались на качелях, другие, в стороне, играли в «дочки-матери», девочки немного постарше играли в мяч. На скамейке сидели ребята: – О, девчонки! Идите к нам.

– Идите! Нам как раз игроков не хватает.

– С чего это вы взяли, что мы будем с вами играть? – спросила Зоя.

– Ну все равно лучше, чем «дочки-матери» с мелкотой, – ответил Матвей, низкорослый, полненький и конопатый.

– Только в колоде нет одной карты, вот, – Аня взяла в руку карту, которую показывал Влад. У карты была другая расцветка «рубашки». Сверху карты, было написано, что это – король, правда, не совсем понятно какой масти. Даме была подрисована борода, усы, немного переделано лицо и перерисована фигура.

– Что это? – спросила Аня, с сомнением покрутив карту в руках, показала ее Зое.

– Это – король червей, – почти с гордостью ответил Влад.

– Сам нарисовал, что ли? Даже тот кто совсем рисовать не умеет нарисовал бы лучше. Король червей? Это дама и она из другой колоды, – Зоя поднесла карту поближе к лицу горе-художника.

– Не придирайся! Где я тебе другую возьму, в смысле другого? Папа, мне нужны деньги на колоду карт! Папа будет рад, – Влад, забрал карту и вернул ее в колоду. – Вы будете играть или нет?

– Раздавай! – кивнула Зоя. – Кышь от сюда! – она толкнула мальчика, который сидел на скамейке, напротив Влада.

– Может в буфет пока сходим? – предложила Анна. – Они все равно долго играть будут.

– Я не против, – согласилась Афина. Зачем она настаивала на том, что бы посмотреть на свой день? Скучно же? Что бы узнать был ли там призрак? Или «невидимый человек»? Да, это важно. Для нее. В остальном толку от этого нет. Как появляются заговоры попугаев она и так знала. Кто-то просто говорить, что пирамидки одного цвета, а попугаи просто с ним соглашаются. Своего-то мнения у них нет.