Двергурим бесплатное чтение

Алексей Ткачик
Двергурим

Пролог.

Дварф стоял в центре огромного круга, покрытого искусной резьбой. Руки его были прикованы цепями к толстым стальным кольцам, вделанным прямо в гранитный пол исполинской пещеры. Совет Старейшин в полном составе сидел вокруг него на своих тронах.

— Твоим преступлениям нет оправдания! — прогремело эхо. — И тяжесть их столь велика, что ни одна кара не будет достаточна. Даже пытки и казнь были бы слишком мягки для искупления твоих грехов, двергурим. Тебе есть что сказать?

— Я уже все сказал, Верховные, — спокойно ответил Дагна, без страха глядя в глаза старцам. — Они заслужили своей участи.

— Не тебе решать, презренный! — эхо от голоса говорившего заметалось под самым потолком. — Ты нарушил священный закон, пролив кровь собратьев вне судебного поединка!

Дагна молча разглядывал десять старых дварфов, бороды которых спускались почти до самого пола. Из-под длиннополых одежд, расшитых золотыми нитями и драгоценными камнями, выглядывали чуть загнутые кверху носы сапог искусной выделки. Дагна несколько отрешенно думал о том, как все эти вещи должны быть неудобны. Отчего-то в тот самый миг, когда решалась его судьба, он думал о таком пустяке, как одеяние Старейшин.

— Дагна Тяжелый Молот! — голоса звучали повсюду, а Верховные дварфы будто даже не открывали ртов, — Твою участь будет решать Всеотец!

Старейшины поднялись с тронов и слитно грянули тяжелыми аргенитовыми посохами о гранитный пол Чертога, высекая снопы синих искр.

— Здесь и сейчас!

Вспышки искр и звон ударов.

— Зерор Кователь Душ!

Звон и искры.

— Услышь своих детей!

Искры и звон.

— Хорм трогир, Зерор!

Удары слились в единый гул. Сияние залило весь Чертог, ослепляя Дагну. Голоса Старейшин завибрировали, окружая его со всех сторон.

— Хорм трогир Зерор, аул Дренгр! Хорм трогир, аул Солар! Хорм трогир, двергур Фатар!

Тишина и темнота тараном ударили Дагну, заставив согнуться от неожиданности. Не понимая где верх, а где низ, дварф вертел головой, не в силах что-либо разобрать. Во всем теле была необъяснимая легкость. Дагна поднес руки к лицу и поглядел на них, но ничего не увидел, кроме одной лишь тьмы.

— Ёнги…

Дагна оглянулся, но снова ничего не увидел.

— Ёнги… Дитя…

Голос словно был совсем рядом и в то же время нигде.

— Я везде, ёнги. Нет нужды искать.

— Кто ты? — спросил Дагна, не слыша звука собственной речи.

— Я всегда рядом. Но тебя привели туда, где тебе не нужно быть.

— Ты Зерор? — Дагна обернулся или подумал, что обернулся. Все было одинаковым вокруг. Он не ощущал тела. Даже мысли едва пробивались сквозь ничто, что было везде.

— Да, дитя. Другие отроки винят тебя, они хотят суда. Смешные.

— Я готов, Создатель.

Дварф чувствовал, как его сознание начинает сливаться с тем, что его окружало. Или он окружал всё. Дагна будто бы распался на мириады мельчайших частиц, и каждой из них ощущал пристальный взор. За долю мгновения вся его жизнь была поднята из глубин памяти и развернута невероятных размером полотном.

— Сколько боли, дитя… — голос сквозил скорбью и искренним сожалением. — Твоя душа изранена. Но чиста. Отроки ошиблись. Судить буду их. Заигрались.

— Где я?

— В пустоте. Ты там, где не должно быть. Но ты тут.

Дагна начал погружаться сам в себя, а затем медленно, закручиваясь в спираль, направленную внутрь и наружу, разделился.

— Найди свой дом, дитя.

Дагна вытягивался в многокилометровую струну, стремительно летя вверх.

— Создатель… отец говорил… что мы прогневили тебя… и ты… разрушил наше королевство, — дварф упрямо, с трудом, с большими перерывами выговаривал слова, одной только железной волей удерживая рвущийся на части разум. — Что я найду в руинах?

Переливчатый, будто хрусткие льдинки, негромкий смех понес на своих волнах Дагну сквозь миры и эпохи.

— Ёнги, ты все узнаешь позже.

Ласковый голос умиротворял и бережно окутывал дварфа. Мыслить сразу стало легче.

— Почему не скажешь сейчас?

— Твой разум уже плавится от моих слов, что несут даже крупицу знаний. Ищи моих первенцев, они расскажут тебе остальное.

— Я устал, Создатель, выгорел, во мне больше нет силы. Если ты и правда Зерор, то знаешь, зачем я здесь. Даруй мне покой, прошу.

— Знаю, ёнги, — печально произнес голос. — Но не могу. Я ни у кого не отнимаю жизни.

— Выживших после твоего Суда можно пересчитать по пальцам! — беззвучно вскричал Дагна.

— Я лишь раскрываю картину жизни, ёнги. Каждый сам делает свой выбор. И ты свой уже сделал. Пламя твоей души еще тлеет, жаждет жизни. Выполни мой завет, дитя, и обретешь так желаемый тобой покой. Найди Дренг-ин-Дар и успокой пустоту в его недрах первородным пламенем. Иначе беда. Я всегда рядом, дитя, и помни, ничто не происходит случайно. С тобой останется мой Зов, используй его с умом в трудный час. Теперь иди.

Дагна свернулся в точку и, сверкнув, рухнул вниз. Сквозь пустоту внезапно проступил свет, и у дварфа перехватило дыхание, когда он с размаху влетел себе в макушку.

Цепи опали с его рук ржавой трухой. Дагна упал на колени, когда его скрутило в порыве жесточайшей рвоты. Борясь с сильным головокружением, Дагна с большим трудом поднялся. Он утер кровь, бегущую из носа по усам и бороде, его била крупная дрожь, все тело покрывал выступивший холодный липкий пот.

— Зерор свершил свой приговор… Ты прощен, двергурим. Теперь ступай отсюда и больше никогда не возвращайся!

Дагна взглянул мутными глазами на говорившего Старейшину.

— Зерор судит всех. Тех, кого привели, и тех, кто привел, — старый дварф скорбно обвел рукой пустующие троны.

Шестеро из десяти Старейшин лежали на полу в страшных позах.

— Уходи же! — хрипло крикнул старый дварф. — Уходи! Прочь отсюда! Прочь!

На негнущихся ногах Дагна заковылял к выходу. А эхо старческого дребезжащего, уже совсем не величественного, крика все звучало в Высоком Чертоге.

— Уходи! Прочь! Прочь!

Глава 1

Двадцать лет спустя

Потрепанный шерстяной плащ развевался и хлопал на холодном осеннем ветру, очерчивая коренастую могучую фигуру. Русобородый дварф цепким взглядом смотрел на городок с холма, раскуривая можжевеловую трубку. Глубоко затянувшись, он недовольно отвернул голову, когда очередной порыв ветра сорвал с него капюшон, разметав заплетенные в три косы волосы, и бросил ему в лицо сор и пыль. Дагна глянул прямо на небо и сощурился, выдыхая синеватый клуб дыма, который тут же развеялся и унесся ему за спину. Слегка поведя плечами и откинув полу плаща, вывернул перекрутившуюся лямку заплечного мешка, и лучи солнца заиграли яркими бликами на синем оголовье боевого топора на поясе. Он поправил свой немногочисленный, но увесистый скарб на спине низкой косматой лошадки, достал из переметной сумы кусок твердого как подошва вяленого мяса и с трудом отгрыз кусок. Его губы скривила гримаса отвращения.

— Бездна, так без зубов можно остаться… — тщательно пережевывая мясо, а от того невнятно, пробормотал он и немного рассеянно похлопал свою лошадку по холке. — Ну, ничего. Потерпи, скоро передохнем.

Дагна сплюнул, плотнее закутался в плащ и, держа кобылу под уздцы, чтобы та не повредила ногу на каменистом склоне, стал спускаться в долину.

Городок был обнесен крепкой бревенчатой стеной с дозорными башнями и караулкой у широко распахнутых ворот, в которые заезжали редкие в это время года торговые обозы. Проходя мимо стражей, Дагна заметил, что один из них, тот, что постарше, удивленно на него покосился.

Дагна, усмехнувшись в усы, прошел мимо. Войдя в городок, который носил незамысловатое название Грот, он первым делом отправился на поиски постоялого двора. Жутко хотелось есть и в кои-то веки выспаться на настоящей кровати. И уделить, наконец, время своей ране. Недавняя стычка с разбойниками прошла не так гладко, как привык дварф. Одинокий путник всегда привлекал к себе ненужное внимание лихого народа, но каждый раз Дагна каким-то шестым чувством предугадывал грядущую опасность и потому всегда успевал надеть доспехи. Рана вроде бы и была для него пустяковой — удар ржавого тесака лишь глубоко рассек кожу и едва не задел мышцы, но, прошедший горнило жестоких войн, дварф прекрасно знал, чем может обернуться беспечность в таком деле. Приматывать каждый день к поврежденному бедру мох, чтобы остановить кровотечение и не допустить загноения, ему порядком надоело. Нужно было наложить швы, а для этого Дагне требовалась горячая вода, обильная еда и покой. Последние несколько недель выдались тяжелыми и лишенными даже самых простых удобств.

Он остановился у первого же попавшегося небольшого трактира. Небрежно намалеванная и уже порядком выцветшая вывеска «Плакучая Ива» слегка покачивалась на ржавых цепях. Судя по всему, заведение было не из популярных, а значит, кроме пары завсегдатаев в трактире должно быть пусто. Дагне хотелось тишины и покоя. Кинув поводья и мелкую монетку подбежавшему слуге, дварф толкнул скрипнувшие двери.

Быстро окинув взглядом зал, где сидело несколько человек, он, слегка прихрамывая, подошел к стойке, за которой стоял толстый трактирщик, лениво протирая глиняную кружку. В сторону нового посетителя он даже не взглянул.

— Хозяин! — хрипло окликнул его Дагна. — Пинту светлого тернарского!

Трактирщик со вздохом поставил кружку на полку, а затем, опершись локтями о стойку, сказал:

— Для начала неплохо было бы поздороваться, долгобородый.

— Прости, почтенный, устал с дороги, — слегка склонил голову дварф и, громко прочистив пересохшее горло, добавил. — Доброго тебе дня и долгих лет! Дагна Тяжелый Молот к твоим услугам.

— И тебе здравствовать, мой подгорный друг! — кивнул трактирщик. — Я — Элмер Браун, можно просто Элмер. А что касается услуг — все цены на доске. Куда путь держишь? Какими судьбами в нашем захолустье?

— Что насчет пива, Элмер? — спросил дварф, потирая саднящее горло.

— Вынужден расстроить тебя, Дагна Тяжелый Молот, пива нет.

Дагна нахмурился, с удивлением посмотрев на трактирщика.

— Ну, хорошо, нет тернарского, давай какое есть, — раздосадовано произнес уставший дварф. В его кошеле оставалось еще немного денег, но несмотря на жесткую экономию Дагны, он уже показывал дно. Вскоре снова придется искать заработок, но сейчас необходимо было хорошенько подкрепиться нормальной едой. И страшно хотелось расслабиться с кружкой свежего пива.

Трактирщик покачал головой.

— Ты не понял, ни тернарского, ни марезийского, ни местного — никакого. Извини уж, но могу предложить воды или свежего молока, чай опять же неплохой жена заваривает. Последний обоз с хмелем был на той неделе. Третьего дня как все кончилось — людей нынче много пришло в городишко.

— А в других… — начал было Дагна, но трактирщик только усмехнулся и махнул в сторону улицы рукой.

— В остальных кабаках тоже в погребах сухо, долгобородый, можешь не искать. Может с чем другим помочь смогу? Еда найдется, за это будь спокоен, и комнаты свободные есть.

— Комнату на ночь, — без раздумий сказал Дагна. — Трапезу туда прикажи подать и бадью пусть поставят с кипятком. Ткань чистая для перевязки найдется?

— Найдем, — понятливо кивнул Элмер, покосившись на пропитавшуюся кровью штанину дварфа. — Может за лекарем послать?

— Сам справлюсь, — буркнул Дагна.

Трактирщик пожал плечами и кликнул слугу, который топтался около входа в кухню, из которой доносились столь соблазнительные запахи, что у дварфа незамедлительно начало сводить желудок. Поварёнок молнией побежал исполнять заказ.

— Итак, изволь, — трактирщик выпрямился и, выпятив объемистый живот, обтянутый на удивление чистым фартуком, выложил ключ от комнаты на стойку. — За ночлег и ужин двадцать монет серебром, за место в стойле для коня и фураж еще десять.

Дагна с изумленным видом уставился на него и перевел взгляд на доску, где были написаны цены.

— Элмер, поправь меня, если я ошибаюсь, но за эти деньги в постели меня будет ждать знойная куртизанка, а мою кобылу накормят имбирными пряниками.

— Шутишь? — с сомнением поглядел на дварфа трактирщик.

— И в мыслях не было. Я тебе прямо говорю, что это грабеж.

— Что? — нахмурился Элмер. — Ты когда в городе последний раз был, мой подгорный друг?

— Не твое дело, — огрызнулся дварф, с досадой пересчитывая монеты в кошельке. Он рассчитывал, что денег хватит еще как минимум на неделю.

— Цены все время растут, если ты не знал. Да и время сейчас неспокойное, — сказал, как ни в чем не бывало Элмер. — Но если хочешь, организуем и куртизанку, и пряники. За дополнительную плату.

— Спасибо, как-нибудь обойдусь.

— Так что, отменять заказ или как?

Трактирщик выжидательно и красноречиво посмотрел на раненую ногу Дагны, потянувшись забрать ключ.

Беззвучно выругавшись, дварф высыпал на стойку серебряники и уже повернулся, чтобы подняться по деревянной лестнице на спальный этаж, но хозяин, на ухо которого что-то прошептал только что зашедший с черного входа конюх, окликнул его.

— Слушай, Дагна, ты так и не ответил! Чего ищешь в наших краях? Я же вижу, что денег у тебя не густо, вон кошель какой тощий, зато на твоей лошадке тюк с доспехами и молот со щитом, да и топор ты на поясе явно не чтобы плотничать носишь.

Дварф сжал челюсти и, играя желваками, развернулся обратно, отчего ногу прострелило вспышкой боли.

— Надеюсь, что у твоего конюха просто такой наметанный глаз, раз он сходу определил, что у меня в тюке, а не потому, что рылся в моих вещах.

Побледневший конюх испуганно замотал головой.

— Смотри, я проверю, — зыркнул на него Дагна. — Что ж, по законам гостеприимства отвечу тебе, Элмер, хотя очень хочу поскорее дать отдых ногам и заднице после дня в седле. Я ищу одного картографа тут на севере.

— А зачем тебе он? — прищурился трактирщик.

— В кости перекинуться, вонючий пепел! Твое какое дело?

Элмер побагровел от гнева.

— Да откуда я знаю, кто ты? Может ты расправу чинить приехал! — рявкнул трактирщик, а потом махнул рукой. — Впрочем, и верно, какое мое дело. Воинов сейчас в Гроте, что зерна в мешке. Без меня разберутся. Считай, что тебе повезло. Ступай в городскую ратушу. В том году как раз аж целого картографа выписали из столицы. Как там его, дай боги памяти… Вспомнил — Рем. Точно, Рем его имя.

Дагна моментально подобрался.

— Рем? Рем Таннер? Внук хрониста Джогара Таннера? — осторожно спросил он.

— Ну, не знаю, чей он там внук, хотя абсолютно уверен, что он обязательно чей-то внук. В общем, в ратуше найдешь его.

Дварф кивнул и пошел вверх по лестнице к долгожданному отдыху.

— Слыхал я кой-чего про подгорных воителей, Дагна! Как пойдешь к городской ратуше, там большой постоялый двор «Мрачная Дева», говорят, там наш бургомистр и граф Аргайл уже неделю как набирают бойцов на северные рубежи — глядишь, и тебе пригодится!

— Это вряд ли, — донеслось с лестницы.

— Ну как знаешь, — пожал плечами трактирщик.

А затем уже добавил тихим шепотом, наклонившись к облегченно выдохнувшему конюху, когда дварф скрылся из виду.

— Слышь, Джоф, хорошо, его милость предупредил всех кабатчиков, чтоб выпивку попрятали от греха, пока воинские сборы не закончатся. А то наберется их, воителей засратых, полный зал, перепьюся в корягу, и давай причиндалами меряться. Пока намеряются — половину трактира разнесут. А потом мириться начнут, а за это ж выпить надо! А выпить-то больше и нечего, если всё переколотили только что! Ну, а там все, гаси факела, что начинается…

Конюх закивал головой, соглашаясь с хозяином.

Дагна был мрачнее тучи, захлопнув за собой дверь. Похлопав по кошелю и ощутив лишь его худобу, он со вздохом подумал о том, что заработком придется озаботиться раньше, чем он полагал. Если дварф еще мог продержаться на запасах жесткого вяленого мяса какое-то время, от которого уже протестовал даже его крепкий желудок, то вот лошади необходим хороший овес. Но сперва предстояло хорошенько промыть и зашить бедро, как следует поесть и выспаться.

Поутру Дагна проснулся в совершенно ином настроении — сытым, чистым и отдохнувшим. С удивлением он обнаружил, что рана за ночь благополучно затянулась, оставив после себя лишь багровый рубец. Обычно такие ранения заживали на нем не менее пяти дней при хорошем уходе и полном покое, что даже по меркам, крепких как сталь дварфов, было довольно неплохим результатом. Но чтобы за одну ночь образовался рубец… Впрочем, Дагна решил не забивать себе голову тем, что не мог объяснить и, возблагодарив Зерора, спустился в общий зал. Наскоро перехватив нехитрый завтрак, Дагна направился в Ратушу. Оказалось, что постоялый двор, упомянутый трактирщиком, располагался прямо перед городской площадью, где сходились все дороги небольшого городка.

Прямо у распахнутых дверей Ратуши стоял юноша в гербовой накидке с золотыми грифонами на красном поле. В руках он держал толстую пачку пергаментных листов, один из которых тут же протянул Дагне.

Тот с удивлением уставился на юношу, машинально взяв листок.

— Приветствую тебя, доблестный дварф! — воскликнул молодой человек. — Ты верно пришел сюда! Служить в полку его милости графа Аргайла — большая честь! Королевство Исгард чтит своих героев! Вперед в Дентстоун! Все для победы! Пройди к клерку, он все оформит.

— Не интересует, — буркнул Дагна и вернул листок, под изумленным взглядом рекрутера входя внутрь.

— Погодите, почтенный.

Дварф обернулся, стоя в дверях. К нему подошел худощавый, подтянутый человек с армейской выправкой, одетый в те же цвета, что и юноша-рекрутер, но, не в пример, богаче. Виски дворянина уже тронула седина, но, судя по прямой спине и твердому взгляду темных глаз, он оставался еще достаточно крепок. Его сопровождал десяток закованных в латные доспехи воинов с щитами и длинными мечами, что сейчас покоились в ножнах. Юноша же, едва увидев подошедшего дворянина, тут же склонился в поклоне.

— Не ожидал увидеть здесь двергурима, — произнес богато одетый человек. — Я граф Конор Аргайл, владелец этих земель. Позволите узнать ваше имя?

— Дагна Тяжелый Молот, ваша милость! — представился дварф и поклонился, как того требовал необходимый этикет.

— Тяжелый Молот, Тяжелый Молот… Что-то знакомое… — граф задумчиво забарабанил пальцами по массивному золотому перстню, словно силился что-то вспомнить. — Из какого вы подгорного королевства? Дуринфал или Морингард?

— Мой дом далеко отсюда, ваша милость, — покачал головой Дагна. — Я тут проездом.

— Что ж, как вы наверное уже поняли, я набираю полк для того, чтобы идти на границу, в Дентстоун, — поведал ему граф, заложив руки за спину. — Грядет война, почтенный дварф. Орки стягивают силы за хребтом Утрагзора. Нам нужны все, кто способен держать оружие.

— С меня довольно войн, ваша милость, — нахмурился Дагна. — Я вынужден отказаться, мое дело не терпит отлагательств.

— Судя по всему, ваши сородичи из Дуринфала и Морингарда думают так же, — произнес граф. — Печально, что дварфы вдруг забыли о важности и выгоде от союза с людьми. С орками торговать не выйдет, и зерно они выращивать не привыкли, насколько я знаю. Пятьдесят серебряных в день жалованья плюс премии за боевые заслуги. Это мое вам персональное предложение.

— Ваша милость, прошу простить мою дерзость, но к чему вам я? Если уж два крупнейших королевства дварфов севера не выставят свои войска на поверхность, то не думаю, что один двергурим может как-то повлиять на исход даже одного единственного сражения, не говоря уже о войне.

— Может вы и правы, Дагна Тяжелый Молот. А может, и нет. В истории моего рода был подобный случай. Впрочем, я никого не заставляю. Дружину я набираю за свой счет и плачу из своего кармана, как и положено вассалу короля Исгарда. Подумайте, мы еще два дня остаемся в Гроте, а затем уходим в Дентстоун.

— Подумаю, ваша милость, — соврал Дагна.

— Вы упомянули о каком-то деле, почтенный дварф. Могу я узнать, что привело вас сюда?

— Мне сказали, что в ратуше я найду картографа по имени Рем.

— А зачем он вам?

— Мне нужны его знания и карты.

— Искатель приключений? — чуть поморщился граф. — Неужели так банально?

— Нет, ваша милость, — дварф прямо взглянул в глаза аристократа. — Я ищу дорогу домой.

— Вот как? — граф удивленно вскинул брови. — Ну что ж, удачи вам, Дагна Тяжелый Молот. Мое предложение остается в силе.

Глава 2

— Королевский картограф Рем Таннер отбыл в Дентстоун месяц назад на должность армейского хрониста, почтенный Дагна, — клерк захлопнул учетную книгу и посмотрел на Дагну поверх узких очков из горного хрусталя.

Дварф тяжело вздохнул.

— Благодарю вас.

Что ж, теперь хотя бы было известно, что он двигался в правильном направлении. Отпрыск знаменитой династии Таннеров действительно был здесь. В задумчивости Дагна направился к выходу и едва не столкнулся с графом Аргайлом.

— Ну, вы нашли, что искали? — с легкой улыбкой спросил его граф.

— И да, и нет, ваша милость. Так уж получается, что мне с вами по пути. Картограф Рем сейчас в Дентстоуне.

— Вот как? Что же насчет моего предложения, почтенный Дагна?

— Если позволите, то я буду рад сопровождать и по мере сил защищать обоз в пути, ваша милость, но в армии мне делать нечего.

— Ну дело ваше… И все же придется записать вас в отчетные листы хотя бы как обозника, — сказал граф и, подумав, добавил. — По поводу питания можете не волноваться, а за вашу помощь я буду давать десять монет серебром за каждый день пути.

— Вы очень щедры.

— Пустое, — махнул рукой граф. — Вы только вот что — раз уж все-таки пойдете в составе армейского обоза как гражданский, сходите-ка сразу, пока еще тут, в тайную канцелярию и оформите временный контракт. Простая формальность. Там вас запишут, и на этом все.

— Воля ваша, — пожал плечами Дагна.

— Ну и славно. По коридору идите прямо, затем в последнюю дверь направо, не ошибетесь.

Дагна поклонился и направился в указанном направлении.

***

— Итак, почтенный дварф, — клерк, затянутый в темный камзол по самое горло, обмакнул кончик пера в чернила. — Твое имя, клан, с какой целью решил наняться в охрану полкового обоза?

— Дагна из клана Тяжелых Молотов. Направляюсь в Дентстоун по личному делу. А идти с обозом попросту безопаснее, чем в одиночку.

— Так и запишем… Дагна Тяжелый Молот… — Скрип пера по пергаменту. — Момент.

Агент тайной канцелярии повернулся к книжному шкафу и взял оттуда здоровенный фолиант. Долгое время они сидели в тишине, нарушаемой только шелестом перелистываемых страниц. В кабинете было душно и пыльно, потому дварф, последние несколько минут откровенно зевая, успел даже задремать на стуле, тихонько похрапывая.

Внезапно раздался громкий хлопок резко закрытого фолианта, Дагна вздрогнул и открыл глаза.

— Почтенный Дагна, я не жалуюсь на плохую память, но имя Тяжелых Молотов мне не знакомо. Однако… — он постучал по фолианту, — И в книге видов, народов и рас… — он развел руками. — Твоего клана нет.

Дагна вытянул руку к лицу клерка. Тот глянул на внушительный, квадратный, больше похожий на кувалду, кулак дварфа, заслонивший его от Дагны и, слегка отклонившись в сторону, со значением посмотрел на него.

— Ты угрожаешь мне, почтенный?

— Мой родовой перстень.

— Что?

— Перстень. На пальце.

Клерк скосил глаза на кулак Дагны, затем отвел его руку в сторону и, повернувшись к шкафу, взял уже другой фолиант. Дварф с интересом наблюдал за ним.

— У вас довольно много записей касаемо моего народа.

— Служба такая.

В этот раз времени ему потребовалось гораздо меньше.

— Итак, три символа Небесного Чертога на месте — Кователь Душ, Хранитель и Воин, но вот эта гора и созвездие на ней нигде не встречаются, кроме как в одном месте… Клан Дренг-ин-Дар, основатель Громр Гардур… — клерк вопросительно посмотрел на Дагну.

— Все верно. В примерном переводе Дренг — это боевой молот, Дар — звук удара о землю звездного металла с последующей тишиной перед ударной волной. Таким образом, Дренг-ин-Дар — это Молот-бьющий-как-метеорит-с-последующей тишиной. Дренг-ин-Дар — это Тяжелый Молот. А Гардур — владыка и защитник в одном лице.

— Хм, за пояснение благодарю, особенности лингвистики народов слишком обширны, чтобы знать их все, — агент сделал пометку «на полях». — Но сути это не меняет, вот здесь указано… Одно мгновение… Да, вот здесь. В описании родовых обычаев дварфов четко указано, что если дварф бреет виски, то в таких случаях обязательно должна быть татуировка с обеих сторон головы, у тебя же, — он указал на виски Дагны, — пусто. Как у изгоя или преступника. Но им сводят татуировки каленым железом, насколько я знаю. У тебя же их просто нет и, судя по коже, никогда не было. Как так вышло?

— Мой клан был уничтожен задолго до моего рождения, — хмуро посмотрел на него Дагна.

— Вот как, — снова сделал пометку агент. — И давно это случилось?

— А это имеет значение?

— Для итогов нашей беседы — имеет.

— Пятьсот лет назад. Я последний из Дренг-ин-Дар.

— Занятно. Что ж, если это правда, мои соболезнования.

Дварф наградил клерка еще одним тяжелым взглядом.

— Это все?

— В целом, да. Но доказать, что ты тот, за кого себя выдаешь, ты не можешь. Тот же перстень можно просто найти, украсть или, наконец, снять с трупа.

— Да какая разница-то, вонючий пепел? — рявкнул Дагна. — Какое вам дело до того, кто я и откуда, к какому роду принадлежу? Что за цирк?

— Такое время, уважаемый. Война на пороге, а вы, дорогой мой, на землях людей, а не в подгорном королевстве, — клерк неожиданно перешел на “вы”, что каким-то невероятным образом из его уст звучало отнюдь не уважительно. — Если бы Дуринфал и Морингард вывели войска из своих крепостей, то ваш вопрос решали бы их короли или Совет Старейшин, но они решили бросить нас в трудный час. И тут появляетесь вы. Непойми кто, непойми откуда. Обоз военный — может вы лазутчик?

— Что, лазутчик орков? Бездна, да ты в своем уме, человек?! — Дагна в ярости вскочил со стула.

— Лучше успокойтесь и сядьте, — агент снял и протер очки. — Ну почему же обязательно орков. А что же, разве дварфы ни разу не были замечены в бандах и разбойничьих группах?

Дагна опустился обратно на стул, раздувая ноздри от гнева. Впрочем, возразить ему было нечего. Дварфы действительно были в большинстве своем честным и порядочным народом, но, как говорится, в семье не без урода.

— Так что мешает вам, пристав к обозу, завести его в ловушку, навести на него банду?

— Я понял вашу мысль, дальше что?

— Существует протокол для подобных случаев. По закону военного времени королевства Исград, ко всякому преступнику полагается применить следующий выбор — плаха, темница или воинская служба, сообразно навыкам и умениям.

— Это когда же я успел стать преступником? — прорычал Дагна.

— Назовем это иначе, вы — неблагонадежный. Так что, на плаху вам рано, зато в темницу до выяснений — запросто. Или все же на фронт?

— Шлак… И сколько ж, позвольте, надо ждать этих выяснений? — Дагна уже подозревал, какой ответ получит.

— До конца войны, как минимум. Если, конечно, в заключении не отдадите душу богам — приглядывать-то за вами никто не станет, запрут и уйдут. А там хоть крыс приманивайте, хоть стены грызите.

— Бездна!

— Ваш ответ?

— Что ж ты делаешь, кайло ты ржавое?

Клерк неприязненно посмотрел на Дагну.

— Свою работу. Итак, Тринадцатые Врата. Минимальное жалование. Без права перевода до особых распоряжений. Ставьте свою подпись или я зову стражу.

***

Граф Аргайл крайне удивился, когда Дагна с мрачнейшим видом вручил ему лист пергамента. Быстро пробежав глазами по строкам, граф с еще большим изумлением перевел взгляд на дварфа.

— Как же это вышло, почтенный Дагна? — спросил он, еще раз перечитывая текст о назначения.

— Лучше господину графу спросить об этом свою тайную канцелярию, — буркнул дварф.

Граф с сожалением передал листок адъютанту.

— Это не моя тайная канцелярия, а его величества короля, почтенный Дагна.

Он внимательно посмотрел Дагне прямо в глаза. Тот не отвел взгляда.

— Не верю я в то, что вы преступник, Дагна Тяжелый Молот, — вздохнул граф Аргайл. — Но прямо сейчас ничего не могу с этим поделать — это копия документа, заверенная королевской печатью и отделом внутренней разведки, оригинал передадут в архив. Я не имею права просто проигнорировать его, — он кивнул на пергамент, который адъютант подшивал толстой иглой к кипе точно таких же. — Иначе вместе пойдем под трибунал. Попробуем разобраться, прибыв в Дентстоун.

— Что ж, и на том спасибо, — обозначил поклон Дагна.

— Напомню вам, выступление через два дня на рассвете, а завтра в полдень сбор на этом же месте, будет распределение по сотням и десяткам. И еще, вы не под стражей, только потому, что у нас все еще верят железному слову двергурима. Но вынужден вас уведомить, и, надеюсь, вы понимаете, Дагна Тяжелый Молот, что вам следует воздержаться от попыток покинуть город. Мне жаль.

Об этом можно было и не говорить, подумал Дагна, снова склонив голову.

Остаток дня он был намерен посвятить отдыху, тем более, что у него оставалось еще немного денег, а вопрос с заработком и харчами неожиданно отошел на второй план, пусть и совсем не так, как он планировал.

***

На следующий день, прибыв на площадь чуть раньше полудня, Дагна отметился у писаря и, получив клочок бумаги с единственной надписью «13/9», он, за неимением других дел, стал рассматривать остальных участников полка графа Аргайла. Из более-менее опытных выделялись охотники, отставные солдаты и разномастные искатели приключений. Но их было едва ли сотни две, остальные же были вчерашними крестьянами.

За спиной дварфа раздался цокот копыт и лязг доспехов.

Дагна повернулся как раз вовремя, чтобы в последний момент поймать летящие ему в лицо поводья.

Спрыгнув с коня, человек подошел к писарю, размашисто поставил подпись, подождал, пока тот выльет маленькую лужицу воска рядом с ней, и сделал оттиск своей печаткой. А затем вальяжно прошествовал к «Мрачной Деве».

— Ничего не забыл, сэр рыцарь? — окликнул его дварф, все еще державший в руках поводья.

— Привяжи у коновязи. Благодарю.

— Ты, вероятно, ошибся, я не…

— И не вздумай трогать мои вещи, — крикнул он, не оборачиваясь и уже переступая порог трактира.

«Катись ты в бурую шахту, — раздраженно подумал Дагна и, бросив поводья, хлопнул коня по крупу. — Ищи сам теперь свою клячу, где хочешь, медь тусклая».

***

Какое-то время новоприбывшие люди подходили к столу с клерком, записывались и получали свои номера, а затем, когда поток новобранцев иссяк, служащий быстро заполнил несколько листов пергамента и передал его графу Аргайлу.

— Господа виконты, прошу подойти ко мне!

Десять человек в полном боевом облачении приблизились к графу и склонились в поклонах.

— Разбирайте бойцов!

— Будет сделано, милорд Аргайл! — они разошлись широкой редкой цепью вдоль площади.

— Стройся! — гаркнул адъютант графа. — Сейчас господа виконты будут называть номера, которые записаны первыми на ваших жетонах! Когда слышите свой номер, отправляетесь к назвавшему! Все ясно?

Нестройный гул согласия прокатился по толпе.

Распределение прошло не без курьезов, ибо далеко не все умели читать, однако уже к трем часам пополудни толпа превратилась в десять более-менее равных групп в сотню человек, каждая из которых скучковалась около своего командующего.

Оказавшись в сотне виконта Агмунда, Дагна уже не мог видеть и слышать, что происходит в соседних подразделениях. Теперь пошло назначение временных десятников.

— Сэры Гаван, Алмерих, Галерн, Нокрет, Римус, Дарен, Микобат, Рокар, Вильямин и Кармол! Поздравляю с новыми должностями!

— Благодарю за высокое доверие, господин виконт! — рявкнуло десять глоток.

Агмунд повернулся к воинам, среди которых стоял и дварф.

— Воины, все, то же самое, что при начальном распределении, только теперь смотреть на второй номер на ваших жетонах!

Происходило новое перестроение, десятники занимались выстраиванием своих солдат.

— Девятый! — выкрикнул тот самый рыцарь, что перепутал Дагну с работником трактира и, увидев, среди прочих, нехорошо осклабился. — Где моя лошадь, дварф?

«Вот ведь угораздило меня. Полная глина…»

***

— Значит так, бойцы, я барон Вильямин Вальян, ваше высокое начальство с недавних пор! А потому закройте рты и слушайте внимательно, буду говорить лишь один раз! Обращаю ваше внимание, дисциплина — это первое! Беспрекословное исполнение приказа — закон! Никогда не забывайте, что перед вами дворянин! Так-так…

Он подошел к Дагне. Пару секунд они сверлили друг друга глазами. Причем оба смотрели друг на друга сверху вниз. Барон был молодым атлетически сложенным человеком с коротко остриженными черными волосами. Старые тщательно начищенные латы, меч-бастард в потертых ножнах на поясе и выцветший щит, украшенный, судя по всему, родовым гербом — белым драконом, раскинувшим крылья на фоне когда-то синего неба — явно принадлежали еще его деду, судя по фасону.

«Додуматься надо целый день провести в доспехах, — подумал Дагна, разглядывая рыцаря. — Типичный выскочка из обедневшего дворянского рода, стремящийся добыть своей собственной славы. Сколько таких же высокомерных мальчишек я повидал под Гвадлоном, сколько их осталось лежать в поле на поживу воронью».

— Я задал вопрос, дварф.

— Я не твой оруженосец, сэр рыцарь, — проворчал Дагна.

— Да как ты смеешь, чернь! Ты мой подчиненный! Палок захотел? — лицо барона от гнева пошло красными пятнами.

— Сэр рыцарь, при всем уважении, — дварф сделал акцент на последнем слове. — У меня была весьма скверная неделя и я, не стану скрывать, только и жду, чтобы кто-то, шлак, дал мне повод.

— Пойдешь под трибунал! — прошипел барон Вильямин, стиснув рукоять меча.

— Валяй, — Дагна достал из-за пазухи трубку и принялся набивать ее табаком из кисета на поясе. Чиркнуло кресало о кремень, высекая искры на кусочек трута, которым дварф прикрыл табак.

Барон настолько опешил от подобного, что не нашелся, что сказать. Вместо этого он хватанул дварфа по лицу коротким стеком для верховой езды.

Дагна перехватил его запястье в полете, не переставая раскуривать тлеющий табак, и сжал пальцы.

Послышался скрежет сминаемой стали. Дагна сверкнул глазами и усилил хватку, выпуская изо рта густой клуб дыма. Крага старой латной перчатки не выдержала столь чудовищного давления и согнулась до самого наруча под ней.

— Послушай ты, рыцаренок засратый, если еще раз вздумаешь замахнуться на меня, то бери сразу меч и бей наповал. Другого шанса у тебя не будет.

— Ах ты наглый гномяра… — аж задохнулся от возмущения барон.

— Смирно, канальи! Ополоумели? Виконт узнает — шкуры спустит! — к Дагне и барону чуть не подлетел адъютант виконта Агмунда.

Дагна нехотя, но все же разжал руку.

Вильямин, сморщившись, сделал шаг назад, тщетно пытаясь снять покалеченный элемент брони.

— Встать на марш не успели, а уже драка? — процедил он, переводя строгий взгляд с одного на другого. — В чем дело?

Вильямин смерил дварфа полным презрения взглядом.

— Этот солдат посмел дерзить мне! Мне — потомственному дворянину! Я не потерплю вольностей в вверенном мне подразделении! — заносчиво ответил он адъютанту.

— Что скажешь на это, долгобородый? Что ты не поделил с бароном?

Дагна усмехнулся было, но, заметив суровый взгляд адъютанта, кашлянул и продолжил раскуривать трубку.

— Не о чем говорить, сэр. Недопонимание.

Адъютант, раздраженно проведя рукой по волосам, с шумом втянул воздух и, уже взяв себя в руки, проговорил.

— Значит так, господа, скажу только один раз. Дварф Дагна, барон — твой командир, ты обязан соблюдать субординацию и подчиняться его приказам. Ты теперь солдат, несмотря на некоторые поправки в твоих бумагах.

Дагна, неопределенно кивнув, пожал плечами и выпустил клуб дыма.

— И прекрати курить, когда к тебе обращается вышестоящий офицер! — рявкнул адъютант.

— Виноват, сэр. Не думал, что это помешает мне соблюдать субординацию и подчиняться приказам, — не выпуская трубку изо рта, сказал Дагна.

— Это и был приказ, дварф!

— Да, сэр, — дварф решил больше не дергать судьбу за хвост и, вытряхнув пепел с остатками табака, убрал трубку за пазуху.

Адъютант, посверлив его взглядом, повернулся к Вильямину.

— Теперь ты, барон. Напоминаю, что ты временный десятник, в Дентстоуне всех распределят согласно штатному расписанию, не стоит наводить тут свои порядки и провоцировать тех, с кем тебе предстоит стоять плечом к плечу в бою. Граф Аргайл не приветствует такое высокомерие от своих офицеров, коим ты теперь и являешься. Будь ты хоть трижды барон, уважение нужно заслужить, а не звенеть шпорами. И брось замашки хлестать своих воинов плеткой, это не твои крестьяне. На это есть полковой палач.

Барон Вильямин, побелел от унижения, но, на удивление Дагны, проглотив слова несогласия, поклонился адъютанту.

— Слушаюсь, сэр.

— Надеюсь, вы все поняли, воины.

Дагна и Вильямин практически синхронно поклонились.

— Да, сэр.

— Да… барон. Когда прибудем в Дентстоун, тебе определят оруженосца, а пока придется справляться своими силами.

Глава 3

На следующий день полк выдвинулся не с рассветом, как было сказано, а лишь после полудня. Нужно было дождаться обоз из Тернари — столицы королевства Исгард — с провиантом и фуражом для Дентстоуна. Всего туда направлялось, как позже поведал дварфу словоохотливый и улыбчивый охотник Фред, несколько обозов, и полк графа Аргайла должен был сопровождать их. Урожаи вблизи северной границы в этом году были особенно скудны, да и росла там лишь вялая озимая пшеница и морозостойкая рожь.

— Земля в тех краях вообще не родит пышно и стадам поблизости негде нормально пастись — пастбища находятся южнее. К тому же их еще и охранять надо. А кому? Разбрасываться сейчас людьми король не может, вот и тащим с собой обозы из столицы. Да сколько не притащи, все равно мало будет, — говорил Фред, откусывая кусок сухаря. — Дентстоун — самая северная пограничная застава, запирающая единственный проход в хребте Утрагзора. Это край наших земель. Дальше никто не суется. И я вот о чем думаю, Дагна. Все силы сейчас стягиваются к тринадцати вратам, а соседи-то никуда не делись. А ну как захотят они отхватить от нас кусок-другой? Кто им помешает?

Дагна лишь неопределенно кивнул.

— Кончай пустой треп! — крикнул барон Вильямин, не оборачиваясь. Дварф и охотник переглянулись и, пожав плечами, попросту махнули на него рукой.

Дагна прожил уже немало лет и понимал, мириться с обществом барона Вильямина ему так или иначе придется, ведь главное — попасть в Дентстоун, где он надеялся с помощью картографа Рема, с дедом которого они успели за короткое время стать добрыми друзьями, найти хотя бы какие-то упоминания о Дренг-ин-Даре, своей родине. К тому же он рассчитывал, что тот поможет решить вопрос о его неблагонадежности. Кому как не потомку знаменитого хрониста было обладать влиянием, которое помогло бы восстановить доброе имя Дагны.

Дварф не собирался надолго задерживаться в Дентстоуне, решив, однако, пока вести себя тихо и не привлекать излишнего внимания. А сбежать, при случае, он всегда сумеет.

— Думаю, скоро протрубят привал, — сказал Фред, разминая затекшую поясницу. — Глянь, Дагна, уже лес впереди, едва ли верст десять осталось, — а затем мечтательно добавил: — Если повезет, будет потеха!

— Если повезет… Что? Какая потеха? — погруженный в свои мысли, рассеянно переспросил Дагна, глядя как со стороны темнеющей чащи в сторону обоза, пригнувшись к гривам коней, во весь опор скачут всадники.

— Ну да, это ж Неревальд — лес Гоблинов! — заулыбался охотник.

— Позволь узнать, Фредерик, и почему же он так называется? — Дагна не сводил внимательного взгляда со стремительно приближающихся верховых.

Фред уже открыл было рот, чтобы ответить, но дварф жестом остановил его.

— Постой, не отвечай! Меня терзают смутные сомнения… — протянул Дагна и, нахмурившись в нарочитой задумчивости, почесал подбородок.

— Издеваешься? — недовольно покосился на него Фред.

— Нет, что ты…

Фред скептически поглядел на Дагну, но все же продолжил:

— В общем, там водятся гоблины.

— Да неужели? — иронично хмыкнул дварф, делая глоток из фляги.

— Теперь точно издеваешься, — мрачно кивнул своей догадке охотник.

— Нет, это сарказм.

— Ну, судя по уровню цинизма, у тебя не очень-то много друзей, Дагна, — язвительно проговорил Фред.

— Не думал, что простой охотник знает такие слова, — удивленно глянул на него дварф.

— Простой и не знает, а королевский патент егеря кому попало не дают.

— Что ж, извини, не хотел обидеть. Глянь лучше, кто это к нам так спешит?

— Кто-кто — разведчики Аргайла! Вон, сам посмотри на вымпелы! — ответил охотник, всмотревшись.

— Верю. Я пока слабо знаком с местной геральдикой. Интересно, чего они так торопятся к обозу? — вот теперь дварфа уже никакие сомнения не терзали. Разведчики, как правило, торопятся только по одной причине. Впереди враг.

— Думаю, потеха все-таки будет. Значит, опять пожаловали, — расплылся в улыбке бывалый егерь.

— Я вот никак не пойму, Фред, ты уже второй раз упоминаешь какую-то потеху. Это драку с гоблинами ты называешь потехой? — дварф привстал в стременах, тщетно пытаясь разглядеть, что происходит в авангарде обоза.

— Ага! — кивнул почему-то ужасно довольный охотник и потянулся к свертку из козьей шкуры.

— Драку с гоблинами в лесу? — уточнил Дагна. — В их лесу?

— Ага! — снова кивнул Фред, достав из свертка лук. — Я давно мечтал поучаствовать в этой потехе, да все на промыслах был. Старики мои хворали, не до того было, сам понимаешь.

— Не понимаю! — сердито бросил Дагна. — Немыслимо! Я, дварф, и половина песен моего народа про то, как славно рубились еще наши пращуры с этими паскудами, — не понимаю, Фред!

— И что за песни? — увлеченно разматывая тетиву, поинтересовался охотник.

— Разные. Но в основном, как смешно они лопаются, если стукнуть по башке молотком, — буркнул дварф.

— Ха, впечатляющий, должно быть, репертуарчик! — хохотнул Фред.

— Не сказал бы. Там все крайне однообразно, если без пива, — неохотно ответил Дагна.

— А с пивом? — не унимался охотник, тщетно пытаясь надеть тетиву на лук, не слезая с седла.

— Да тоже на любителя. Лично мне только после шестой пинты терпимо, — оставив попытки что-то разглядеть впереди, дварф посмотрел по сторонам. Обозники и воины не спеша доставали и проверяли свое оружие и доспехи, у кого они были.

— Ха! А вторая половина? — Фред явно получал удовольствие от их разговора.

— Что?

— Ну вторая половина песен твоего народа! С первой все понятно — застольно-героическая. А вторая?

Дагна вздохнул. Егерь оказался славным малым, но за последние годы дварф не слишком много общался и с непривычки беседа успела его утомить.

— Про самое прекрасное, Фред.

— Про любовь? — понимающе кивнул егерь, отложив наконец лук.

— Да, Фред. К золоту.

Послышался стук копыт и знакомый уже лязг плохо подогнанных доспехов.

— Я сказал кончать трёп! — Дагну с Фредом окатило волной презрения. — Девятый! Общий сбор у Его Милости виконта Агмунда! Немедленно!

Взрыв копытами землю, и обдав комьями грязи ближайшую телегу, дварфа и охотника, барон Вильямин ускакал к голове каравана.

— Вот ведь шлак противный! — выругался Дагна, вытирая лицо от грязи и брезгливо отряхивая руку.

— Что? — морщась, переспросил Фред, выковыривая их уха землю.

— Ох, и натерпимся мы с ним, говорю.

***

Полк остановился. Дагна и Фред, оставив лошадей с обозниками, отправились вместе с остальными людьми их десятка вслед за бароном Вильямином к реющему знамени виконта Агмунда. Приблизившись, стало видно, что тот уже беседовал о чем-то с командиром разведчиков, разложив карту на поставленном тут же раскладном столике.

— … и таким образом, отряды гоблинов заходят с западного направления вот в этой точке, лорд Агмунд, а также с северо-западного вот здесь! — указал воин места на карте.

— Я вас понял, капитан, — благодарно кивнул виконт. — И какова численность противника по вашим оценкам?

Капитан снял шлем, зажав его под мышкой, и устало вытер вспотевший лоб.

— Замечено неполных десять тотемов, милорд. Вдобавок к этому с два десятка тяжело груженых подвод с волами и возничими.

— Значит почти тысяча… — задумчиво протянул Агмунд, потирая подбородок. — Что ж, спасибо за службу, сэр Хопер, вы свободны.

Капитан поклонился и удалился своему отряду. Виконт поднял глаза от карты и оглядел воинов.

— Господа десятники, прошу ко мне. Нам следует выработать… — тут он увидел Дагну и остальных воинов десятка. — Барон Вильямин, почему здесь ваше подразделение?

— Ваша милость, я решил, что бойцы должны быть готовы к бою немедленно! — поклонился тот виконту.

Вокруг раздались сдержанные смешки рыцарей. Виконт, подняв очи горе, рявкнул:

— Солдаты, свободны!

Когда воины, отвесив поклоны и почтительно молвив «Милорд», ушли к обозу, виконт Агмунд перевел испепеляющий взгляд на Вильямина.

— Барон, если я созываю общий сбор, то это касается только командиров, — процедил он. — Слышите? Командиров! А никак не рядовых бойцов. Если вы хотите что-то обсудить с рядовыми, можете заняться этим в свое личное время, но не тащить их на мой военный совет.

— Прошу простить, милорд, — сгорая от стыда, снова поклонился барон, скрипнув латами.

— Больше не заставляйте меня сомневаться в вашей компетенции!

— Слушаюсь, милорд! — в третий раз поклонился едва не в пояс виконту Вильямин, да так и застыл.

Агмунд еще пару мгновений посверлив его глазами, повернулся к остальным.

— Итак, господа десятники, прошу следовать за мной.

И виконт в сопровождении рыцарей направился к своей карете, которая, судя по виду, могла вместить человек двадцать. Целый дом на колесах, запряженный шестеркой могучих косматых тяжеловозов-шайров.

По обозу прозвучала команда «Привал».

***

— Шлак, ну и балбес.. — покачал головой Дагна, раскуривая трубу. Проверив, крепко ли привязана его лошадка к телеге, сел к костру рядом с Фредом. — Нас прервали и ты так и не поведал мне, в чем же тут потеха. Пока я вижу лишь довольно опасное мероприятие. Гоблины, конечно, мерзкие мелкие засранцы, но они у себя дома, который они должны знать, как свои пять пальцев.

— Все просто, мой подгорный товарищ! — ответил охотник, забрасывая в рот горсть лесных орехов. — Гоблины не живут в этом лесу, а приходят когда раз в несколько лет, а когда и раз в год, стекаясь со всех окрестных земель. И тащат сюда в свои логовища все, что награбили за это время. Вроде как тут их древняя святыня или святилище, или место силы, бес их разберет. В общем, потеха в том, что можно неплохо поживиться!

— Это ж гоблины, — хмыкнул Дагна. — Чем там живиться, драными шкурами да обглоданными костями?

— Э, нет, сюда ходят именно бурые. Ты слышал о бурых?

— Слышал и скажу тебе — не стоит их недооценивать. Прибить их не так-то просто.

— Ну сейчас там их милости порешают, как это лучше сделать, а наше дело нехитрое — бить их кто чем любит. А пока предлагаю как следует подкрепиться — неизвестно еще, когда выступим.

— Ставь котелок! Если у наших командиров масло в голове есть, то не раньше утра. Впрочем, мое дело — обоз охранять. Туда я не полезу.

***

Дварф оказался прав в одном — решение атаковать врага на рассвете было принято на удивление скоро. Гоблины видели во тьме лучше людей, не было никакого смысла лезть под стрелы вслепую. Вестовые разнесли приказ по обозу, едва опустел котелок с рагу и ложки были тщательно облизаны и спрятаны за голенища.

Дагна ошибся лишь в том, что рассчитывал не вступать в бой и отсидеться в обозе. Согласно приказу, он, как и другие, кого поставили перед выбором: армия или темница, а то и плаха, должен был идти в первых рядах сотни Агмунда, которая готовилась атаковать в лоб с юга. Таких как дварф было пока немного — основную массу неблагонадежных и каторжников должны были привезти позже. Как объяснил ему Фред, на севере лихих людей мало, промышлять негде и нечего. Все преступники ошивались ближе к столице. Там места побогаче да торговых путей больше.

Про остальные сотни Дагна не знал, но предполагал, что лес сейчас окружают со всех направлений, разве что кроме северного.

За три часа до рассвета началось движение войск. Воины облачались в броню и проверяли в последний раз перед боем крепость щитов и копий, хорошо ли наточены мечи и топоры.

Фред держал над кипящим котелком стрелу, тщательно расправляя оперение. Затем, отложив ее к остальным, взял следующую.

Дагна, тихо бранясь на двергмаре, снял со своей лошадки увесистый тюк и с грохотом бросил его рядом с костром.

— Знаменитые дварфийские доспехи? — поинтересовался охотник, кивком указав на сверток.

— Ну почти, Фред, — сказал Дагна, надевая тонкую стеганую куртку и такие же штаны.

— Не тонковат поддоспешник-то? Наши рыцари, вон, акетоны в три пальца толщиной носят, — Фред закончил со стрелами и принялся вощить тетиву.

— Ну ты сравнил, Фред, — дварф достал из тюка свернутую в аккуратный рулон тонкую серебристую кольчугу такого мелкого плетения, что не всякое шило вошло бы между колец. — Рыцари они кто? Прежде всего, конные, верно?

— Ну, верно. И что с того?

— Странно, что именно мне это объяснять приходится, — длинная кольчуга с тихим мелодичным звоном прикрыла тело дварфа до самых коленей, а руки до локтей. — А то, что сражаются они порой с такими же рыцарями. Разгонятся как следует на своих конях и копьями на таран. Такой удар, даже если доспех не пробьет, все равно волной внутрь идет. Для того и нужны толстые акетоны. Пеший тебя никогда так не грохнет, как копье на галопе.

— А, например, тролль? — Фред принялся натягивать тетиву, которая скользя по свежему воску, никак не хотела занимать положенное ей место.

— Что тролль? — рассеянно переспросил Дагна, разложив на земле элементы своей брони в ряд, и отошел на пару шагов. — Как там было… Шлак, давно я этого не делал…

— Ну тролль же пеший, но если дубиной жахнет, то никакой доспех или акетон не спасет. Или спасет? — поглядев на задумчиво глядящего на доспехи Дагну, предложил: — Помочь?

— Ты не сможешь, Фред, но спасибо.

Охотник, почти дотянув тетиву до противоположного конца лука, замер, когда скинув сапоги, Дагна подошел к левому краю разложенных доспехов и, нараспев заговорив, начал странно двигаться. От разворачивающегося зрелища Фред потерял дар речи.

— Топнем левой, топнем правой! — вступил дварф в раскрытые, раззявленные латные сапоги. Когда ступни уперлись в подошвы, капканом лязгнули створки сапог, охватывая голени Дагны. С щелчками штифты сами собой вставали в запорные гнезда. — В шахту мы идем оравой!

— На колени встанем дружно, — хлопнули наколенники и набедренники, соединяясь сами собой с сапогами и закрывая ноги дварфа до самого паха. — К нам Зерор неравнодушен! Надо же, вспомнил!

Дальше дело пошло быстрее.

— Пузо выпятим мы смело, с честью делает дварф дело! — кираса со звоном заковала торс дварфа, подстраиваясь под фигуру, пряча шею и главную драгоценность — бороду — под выдвинувшимся воротником-бувигером. С шелестом развернулись пластинчатые тассеты, наползая на бедра.

— Молот в руки или кирку! Каждый день как под копирку! — лязгнули тяжелые наплечники, из-под которых выстрелили налокотники и наручи, обтекая руки дварфа до самых кистей.

Несколько раз подпрыгнув и пару раз взмахнув руками, Дагна удовлетворенно кивнул и, спустя пару мгновений, когда щелчки окончательно подгоняемых доспехов прекратились, поднял латные рукавицы и глухой покатый шлем с забралом без единой смотровой щели.

— Пальцы — клещи, глаз — алмаз! — он надел будто бы огромные рукавицы, которые тут же ужались по руке, шелестя наползающими друг на друга фигурными пластинами. — Дварф — красив, — опустив шлем на голову, Дагна захлопнул забрало, которое ту же слилось в единое целое с куполом. — Орк — глинолаз… Бездна, надо было лучше полировать забрало.

Голос звучал гулко, металлически.

— Ладно, вроде все видно. Так что там про тролля, Фред?

Фред медленно выругался. Дзенькнула сорвавшаяся тетива и мимо Дагны пролетел резко распрямившийся гудящий и вибрирующий лук.

Глава 4

— Вперед! — скомандовал барон Вильямин, указывая полуторным мечом на опушку леса. — На штурм!

Солдаты переглянулись, но все-таки подчинились приказу. Прикрываясь щитами, воины все ближе приближались к живой, волнующейся стене темных, кажущихся в предрассветный час почти черными, высоченных сосен и разлапистых елей. Пять десятков в сопровождении рыцарей должны были первыми вступить в чащу и при необходимости связать врага боем, чтобы арьергард успел совершить обходной маневр и ударил с тыла и флангов, взяв гоблинов в клещи.

Барон ехал сбоку от отряда с поднятым забралом, вальяжно развалившись в седле и небрежно свесив щит в сторону. Бойцы поглядывали на него со смесью тревоги и раздражения.

— Вам бы спешиться, сэр, — наконец молвил один из них, когда до опушки оставалось едва ли сорок шагов. — От конного в лесу проку мало, как бы не…

— Как бы тебе не заткнуться, хам! — заносчиво бросил Вильямин, даже не глядя в сторону говорившего.

— Воля ваша…

Дагна сморщился от такого неуважения к соратнику, но промолчал, продолжая движение и до рези в глазах всматриваясь в просветы между деревьями. Несмотря на закрытое забрало, дварф видел все так, будто никакого шлема на нем вовсе не было. Дагна очень гордился своим изобретением, не раз и не два спасавшем его на пустынных дорогах. Забрало его шлема было выполнено из Железного Стекла — сплава, что родился в его плавильной печи еще сорок пять лет назад и не уступал в прочности закаленной стали, но обладал, при нужной обработке, свойством односторонней прозрачности. Дагна уже собирался поставить производство Железного Стекла на поток, когда его жизнь полетела в бездну.

Когда до леса оставалось не более тридцати шагов, из-за деревьев ливнем полетели стрелы. Их было так много, что, даже, несмотря на большие щиты, за которыми укрылось большинство, штурмовые группы моментально понесли потери. Пара человек рухнули замертво, битые в лицо и горло, еще трое оказались тяжело ранены и остались лежать, болезненно корчась и судорожно обламывая древки стрел.

— Не стоять! Не изображать мишени! Вперед, канальи, на штурм! — подняв коня на дыбы, заорал Вил, которого чудом не задел этот смертоносный ветер. — Вперед, если жизнь дорога! За Исгард!

— За Исгард! За Короля! — прогремели воины и, быстро преодолев разделяющие их с опушкой тридцатку, бросились в стремительном рывке под сень деревьев, проламывая подлесок.

Однако стрелков уже и след простыл, а в глубине чащи раздавались гортанные крики и улюлюканье.

Барон отстал, завязнув в зарослях, и неопытные люди мгновенно потеряли всякое подобие строя и начали медленно рассеиваться по лесу, войдя в кураж от адреналина и страха. Дагна, покрутив головой, увидел, что рядом нет никого из командиров, а бойцы продолжают нестись вглубь леса, и, что было мочи, заорал.

— Стоять! Стоять, песье семя! Стоять, зараза!

Большинство солдат оказавшихся поблизости, заполошно обернулись, сразу сбавили шаг, но остальные сами орали так, что уши закладывало, продолжая бежать навстречу смерти.

И тут снова свистнули стрелы.

Люди начали умирать.

Тогда дварф сделал то, что не любил больше всего на свете. Сбросив наземь молот и топор, проклиная все на свете, побежал. Очень быстро побежал. Волчком крутясь от одного человека к другому, он щедро раздавал удары закованным в сталь кулаком и щитом.

— Стой, гад! Стой, собака! Щит поднял! Щит к хлебалу поднял, сволочь! Назад! — пот градом заливал глаза подгорного воина, благо конструкция его шлема позволяла справляться и не с таким.

Дагна старался изо всех сил, но не мог поспеть везде и всюду.

— Что вы уставились, идиоты? Лови остальных, пока не поздно, иначе всем нам крышка! Лучники, прикрывай! — ревел он не своим голосом на растерявшихся бойцов своего и других десятков, оказавшихся рядом. Солдаты бросились исполнять приказ, пригибаясь за щитами, другие, нырнув за стволы деревьев, начали отстреливаться, даже не осознав, что исходит он не от командира. Первая горячка начавшегося боя перерастала в голый, сковывающий вязкий страх. Противник оставался невидимым, а в такой ситуации обычному человеку всегда нужен кто-то, кто громко и четко скажет, что нужно делать. Делать что угодно, лишь бы сказали и лишь бы не думать своим кипящим от гормонов мозгом.

Дагна это знал. И потому орал, а шлем усиливал его голос чуть не до громовых раскатов. Стрелы бились о его щит, с визгом отскакивали от покатого шлема.

— В укрытие, раздери вас Зерор! Поднять щиты! — ревел дварф, сбивая людей с прицела гоблинских луков. Одних он толкал за деревья, других сгонял в овраг пинками в судорожно сжимаемые щиты, только что не вышибая солдатам зубы, но все же заставляя именно щитами, а не спинами, ловить стрелы.

Обстрел закончился так же внезапно, как и начался.

Кое-как выстроившись, люди, тяжело дыша и сверкая бешеными глазами, медленно приходили в себя. После обстрела отряд стал меньше еще на десять бойцов. Все как один смотрели на дварфа, который провожал взглядом пять силуэтов, почти скрывшихся из виду за деревьями. Дагну окликнул, осторожно выглядывающий из-за толстой, утыканной стрелами, сосны Фред, держащий наготове лук с наложенной на тетиву стрелой.

— А с этими что? — подбородком указал он в сторону убегающих.

— Ничего. Они уже покойники, — жестко ответил Дагна, быстро подбирая и закидывая за спину ремень с молотом и беря в правую руку топор.

Фред побледнел и угрюмо кивнул. Слышавшие слова дварфа бойцы глухо зароптали. Сплошное забрало повернулось к ним и голоса стихли. И тогда он заговорил, чеканя каждое слово.

— Значит так, братва! Командиры бес знает где, мы крупно нюхнули пещерного газа! Назад нельзя — сорвем общую атаку! На месте стоять — перещелкают бесславно, как куропаток. Надо двигаться дальше. Возражения?

Солдаты с усилием выпрямившись, грохнули оружием о щиты.

— В таком случае, все за мной, и слушайте внимательно, что будем делать дальше…

Короткими перебежками три десятка человек во главе с дварфом продвигались вперед, укрываясь, насколько это возможно в складках ландшафта, благо оврагов и холмов тут было предостаточно. Люди быстро признали Дагну неформальным командиром и четко следовали его приказам, понимая, что так шансов выжить гораздо больше.

— Боя все нет, чую, очередная засада. Заманивают… — проворчал себе под нос дварф. — Фред, возьми пару толковых ребят и проверьте, что там впереди.

Охотник махнул рукой и к нему подошли двое лучников.

— Сделаем, командир! — серьезно кивнул он.

— Только тихо, в бой не вступать. Увидите что нужно и сразу назад. Я рассчитываю на вас.

Егеря тихо скрылись за деревьями.

— Ну а мы пока передохнем, — Дагна поднял забрало и, сняв оружие, положил на землю. А затем сел, подложив под себя щит, и опершись спиной о ствол дерева.

Солдаты последовали его примеру, практически рухнув от усталости. Несколько человек достали трубки и дрожащей рукой, просыпая табак, начали их набивать, на что дварф предостерегающе поднял руку.

— Не стоит сейчас курить, братцы, — хрипло проговорил Дагна. — Эту вонючую плесень, что вы ошибочно именуете табаком, я даже отсюда чую, а бурые могут стрелять с закрытыми глазами по одному только запаху. Незаметно не подберемся.

Один из тех, кто уже достал кресало и готовил кремень с трутом, выругался и, швырнув все наземь, посмотрел на дварфа.

— Что ж делать, командир? Руки дрожат, страшно невмоготу! Глянь, сколько наших постреляли за просто так! Как курей! А мы их и не видели даже! Поляжем все тут, стервятнику на прокорм…

— Пожуй сухарь, солдат, — посоветовал Дагна и, подавая пример, закинул в рот кусок жесткого хлеба. — Не думай.

— Да как не думать-то?! Столько наших… — начал было другой солдат.

— А ну-ка все сухари жрите, говорю! — рыкнул, сверкнув глазами, Дагна.

Люди вздрогнули и полезли в поясные сумки за сухарями. Котомки и заплечные мешки перед боем все оставили в обозе, но легкий перекус и флягу воды, на всякий случай, были розданы интендантами всем без исключения. Захрустев сухарями, солдаты угрюмо переглядывались. Есть не хотелось, но перечить дварфу не решился никто.

— Когда голова кипит, то живот сжимается, — сказал Дагна. — Кипит?

Люди согласно кивали, жуя сухари.

— Это потому что там дурных мыслей много. Для того и надо живот развязать. Ну, развязывается?

Солдаты, снова переглянувшись, и с удивлением закивали вновь.

— Так-то, братва. Много не ешьте, живот надо развязать, но тяжестью не набивать, — удовлетворенно сощурившись, промолвил Дагна. — Оружие да броню проверьте, пока время есть.

Люди понятливо загудели и принялись осматривать снаряжение.

— Дядь, а ты как тут вообще? — брызнув крошками, спросил молодой парень лет двадцати в охотничьей кожаной куртке и с коротким луком, проверяя тетиву. — Дварфы же не выставят хирдов, так в полку говорят. А ты тут. Как так?

Дагна вздохнул и отхлебнул из фляги.

— У меня дела на севере.

— Так ты ж, говорят, в штрафниках.

— Намотало на шестеренки вашей бюрократии.

— Чего?

— Ошибка, говорю. В Дентстоуне разберутся, граф обещал.

— А, ну понятно… — протянул юноша и уже хотел было задать следующий вопрос, когда его дернули за плечо.

— Заткнись, парень! — цыкнул на него, сидевший рядом уже седеющий солдат из бывших. — Не докучай командиру.

— Я не командир, воин, — покачал головой Дагна. — У вас есть свои десятники, рыцари.

— И где те десятники, рыцари прославленные? — вскочил худой солдат с оспинами на лице. — Пока нас гоблины стрелами на тот свет пришивали, где эти сэр-лорды бы… — запальчиво крикнул он, за что тотчас получил крепкий подзатыльник от здоровяка справа.

— Закрой хайло, придурок! Беду накличешь! — тихо пророкотал он.

— А ты меня не затыкай, Олаф! — не унимался худой. — Ты от сохи в армию пришел! Тебе все едино, привык спину гнуть на благородных и вопросов лишних не моги задать! Оно и ладно, пока пашешь, зверя добываешь им на стол, но чтоб жизнь свою класть по дурному, за просто так, даже разок не саданув в отве… — он резко замолчал, когда тяжелая ладонь припечатала ему рот и повалила на землю.

— Еще раз ты откроешь свою поганую пасть, Роб, я тебя здесь же придушу! — тихо зарычал тот, кого он назвал Олафом. — Враг рядом, идиота ты кусок! Что ты разорался? Хочешь, чтобы Фреда и парней скогтили, а потом и всех нас заодно, да, сволочь?

— Хватит! — Дагна встал и выпрямился, медленно расправив плечи. Все стихли. Будучи всего полтора метра ростом, дварф умудрялся смотреть исподлобья, но при этом сверху вниз на гораздо более высоких людей. А обладая шириной плеч в почти две трети от своего роста и руками толщиной с бедро человека, мощь подгорного воителя не вызывала никаких сомнений. Необычная броня только добавляла его облику монументальности.

Олаф послушно отпустил Роба, не забыв, однако, толкнуть того затылком в землю.

— У нас впереди бой, — процедил дварф. — Плохая затея устраивать сейчас свары.

Роб, болезненно морщась, сплюнул и, вытерев губы тыльной стороной ладони, на этот раз тихо буркнул:

— Я сказать одно хотел. Сэр-лорды черт знает где. А мы — тут! И ты — тут. И нас из-под косы Костлявой ты выдернул, а не рыцари-бароны. Ты! Не они! Потому и слушать мы тебя будем, потому что некого больше! А ты, Олаф, — он обвинительно ткнул пальцев в сторону здоровяка, повалившего его. — Руки после нужника хоть иногда мой!

Дварф жестом остановил побагровевшего от гнева, уже сделавшего шаг в сторону Роба, Олафа.

— Для многих из вас это первый бой. Угомоните кровь в жилах, если хотите увидеть новый рассвет. Сражение еще впереди, готовьтесь, — сказал он и закинул ремень с клювастым молотом за плечи.

— Командир! — снова подал голос молодой парень с коротким луком. — А для тебя это какой бой?

Дагна хмыкнул.

— Не первый, парень.

— Ну все же, расскажи! По тебе же видно, в сечах побывал. И нам всем спокойнее будет, знай мы, за кем на смерть пойдем.

Солдаты вокруг согласно закивали, давай, мол, скажи.

— Давай, командир, нам тоже интересно! — тихо вышел из-за спины Дагны перемазанный в глине, но улыбающийся Фред с двумя лучниками. Дварф, окинув его взглядом, поиграл желваками и повернулся к остальным.

— Сколько всего был в бою — не знаю, и зарубок на топорище по числу убитых не делал. Расскажу лишь о зарубках на моей шкуре. Вот здесь, — Дагна нехотя указал себе на грудь, слегка постучав по нагруднику. — След от орочьего копья в триста сорок восьмом, местечко Гвадлон, здесь в Исгарде. Не война, лишь битва. В тот день погибло много хороших людей.

Солдаты обомлели.

— Сто шестьдесят лет назад! — зашептались люди.

— Все в Исгарде помнят Гвадлонскую бойню! — подал голос седой солдат.

— Сколько ж тебе лет? — пораженно выдохнул юноша в охотничьей куртке.

— Немало, — ответил Дагна и хлопнул себя по набедреннику. — Тут — перелом от дубины тролля в триста семьдесят шестом, пограничные земли на востоке Дунмарана.

Затем дварф поморщился и коснулся косого шрама на голове слева повыше лба.

— Это война с гоблинами в четыреста сороковом, королевство дварфов Маунтиндир.

Дагна провел по шраму через правую бровь и скулу.

— Это… — его взгляд затуманился. Словно наяву перед взором дварфа снова предстали мрачные своды пещер, куда никогда раньше не ступала нога двергурима. — Это оставил мне генерал черных гномов в четыреста семидесятом.

А затем лицо дварфа помрачнело, когда он поднял с земли узорчатые, из Синей Стали топор и щит.

— И это тоже.

Люди ошарашено в полной тишине взирали на подгорного воина. А затем все без исключения поднялись на ноги, и, ударив себя кулаками по груди, почтительно поклонились. Фред, похлопав дварфа по наплечнику, слегка наклонившись к нему, сказал:

— Давай, командир Дагна, веди людей. Нас там уже заждались.

***

— Сколько их, Фред?

— Полсотни, командир. Метрах в трехстах засели в корнях на склоне за деревьями и на ветках схоронились. Хорошо, с подветренной стороны подползли к ним, еле заметили, только что в задницу носом не уткнулись.

— И они не услышали? — уважительно глядя на Фреда и егерей, покачал головой дварф.

— Не, мы ж глиной вымазались, чтоб на пузе скользить шустрее и тише. Главное, чтоб не чавкало, — довольно улыбнулся Фред.

— А ты не так прост, дружище. Ветер не поменялся?

— Нет, все так же северный. Удивительно, но в это время года тут всегда так.

— Тебе виднее. Зайдем двумя группами слева и справа по большой дуге, третья группа пойдет в лоб, прямо на них. Туда всех молодых и неопытных за щиты, за ними лучников с десяток самых шустрых. Ты слева пойдешь, возьмешь пяток людей поопытнее, я с оставшимися справа зайду. Как на позиции выйдешь, каркнешь два раза вороной. Сможешь изобразить?

— Да уж не хитрая наука, — хмыкнул охотник.

— Хорошо, — кивнул Дагна. — Я сделаю то же самое. Позицию занять надо метрах в десяти-пятнадцати, так близко, как только сможете с парнями. Центральная группа, подойдя метров на пятьдесят, шуметь пусть начнет: пыхтеть, переговариваться, только не громко — бурые, не зеленые — не полные идиоты. Засаду мигом почуят. Слышите, ребята? — обвел взглядом солдат дварф. — Идете слегка разрозненно сперва, но будьте начеку. Глазастый кто-нибудь пусть все время наблюдает и как те стрелять начнут — а они начнут — сразу стену щитов стройте и лучников прячьте, ясно?

Люди угрюмо кивнули.

— Каркать начинай, как первые стрелы в центральную группу полетят, никак не раньше. Так что держаться надо крепко. А после я свистну и в клещи их сразу. Бронебойные стрелы отложите, бейте срезнями — бурые, хоть и поумнее, чем другие, но доспехов почти не носят. Перво-наперво надо выбить тех, кто в ветках засел, кого мечом и копьем не достать, потом уж остальных шейте. И все, мы с боков их сдавим, тут и центральная подоспеет. Все делаем тихо, не кричать, боевых кличей не орать, незачем их полюбовничков раньше времени кликать! Ни один вонючий гоблин не должен уйти! Ну что, братва, устроим носатым обвал опор? — хищно усмехнулся Дагна, похлопав по широкой лопасти боевого топора.

— Отомстим за парней! Веди нас командир! За Хевига, за Лютера, за Бонара — за всех отомстим! — раздался яростный хриплый шёпот от трех десятков совсем недавно потерпевших первое поражение в первом же бою людей.

Раздав приказы, и дежурно проверив отлично подогнанный доспех, Дагна осторожно пополз вперед, к группе из двадцати гоблинов, умело маскирующихся на вершине небольшого холма в кустах невероятно пышно разросшегося можжевельника. «Вот и вы!» — подумал дварф, ползком огибая их с правого фланга, прикинув, что так удобнее будет их рубить топором, ведь даже если они побегут от ударов, то побегут прямо на центральный отряд, где их неизбежно встретят стрелы и мечи. Подобравшись к гоблинам сбоку и замерев на расстоянии в пятнадцать шагов, Дагна, повернувшись с живота на бок, осторожно вытянул топор из чехла и стал ждать. Вскоре с южной стороны послышался негромкий разговор, стук небрежно перебрасываемых щитов с одного уставшего плеча на другое и звуки раздвигаемых веток кустарника. Все шло по плану. Центральная группа вышла на условленное место. Гоблины застригли острыми, размером с блюдце, ушами, поводя длиннющими, как клюв ворона, носами, раздувая ноздри, и, обменявшись парой быстрых жестов, натянули луки. Загудели спускаемые заскорузлыми пальцами тетивы. В третий раз за сегодняшний день Дагна слышал этот смертоносный звук. Но на этот раз противник был как на ладони. И тут с запада раздалось карканье. Услышав условный сигнал, понимая, что все последовали его приказу и заняли верные позиции, дварф пронзительно свистнул, и, вскочив на ноги, понесся прямо на уже начавших разворачивать в его стороны луки истошно вопящих гоблинов.

Лучники с юга и запада били прямо сквозь разлапистые ветви деревьев, сшибая гоблинов одного за другим, били до кровавых мозолей, мстя за павших товарищей. Упав на землю, одни из них так и оставалась лежать, убитые меткой стрелой, другие же, яростно катаясь, сдирая целые пласты мха грубыми сапогами, тщетно пытались вырвать из раны широченный наконечник зазубренного срезня. Покончив с теми, кто был на деревьях в течение десятка секунд, сразу переключили стрельбу на основную кучку врагов. В это же время Дагна с правого фланга и еще несколько ловких бойцов, как и вторая группа с левого фланга, взяли, наконец, запаниковавших гоблинов в клещи.

«Окс двергур!» — мысленно взревел Дагна, с великим трудом не проронив ни звука.

Широкое лезвие топора, взвыв, снесло полголовы одному и разрубило ключицу другому, стоящему рядом. Брызнула кровь, окатив нескольких гоблинов, которые пятясь и спотыкаясь, пытались отойти от закованного в тяжелую броню Дагны. Но дварф не дал им ни шанса, совершив стремительный рывок и таранным ударом щита опрокинув сразу троих.

«Двергур хадад!» — беззвучным набатом гремел древний, как сами горы, боевой клич дварфов, тысячи лет внушавший ужас гоблинам и оркам.

Выл топор, с хрустом разрубая жилистые тела, звенел щит, врезаясь в головы гоблинов, отшвыривая их изломанными куклами. Короткие железные мечи ничего не могли сделать с дварфом, больше похожим на маленького стального голема.

Когда за неполную минуту боя было уничтожено около тридцати тварей, остальные гоблины, будучи отрезанными от всех направлений, кроме южного, как и предвидел Дагна, побежали прямо на центральную группу, где их встретили мечи и копья, разящие прямо из-за стены щитов. Но два гоблина, наиболее сообразительных и вертких, быстрыми ужами вывернулись из убийственного котла и, обогнув людей и дварфа, смогли прорваться дальше в глубь леса, на север, чтобы предупредить своих сородичей.

Неожиданно, весь покрытый колючками, ветками и еще каким-то мусором на холме за центральной группой возник барон Вильямин, и, увидев убегающих гоблинов, стегнул лошадь. Как следует пришпорив коня, он пустил его галопом.

— Дракон и Небо! — сотряс лес боевой клич барона.

Скакун, пару раз чуть не переломав ноги, вынес Вильямина к беглецам и после двух быстрых взмахов меча дело было кончено.

— Всё, вонючий пепел… — обреченно вполголоса простонал Дагна, неверяще качая головой. — Как можно быть таким идиотом, кайло ты ржавое?!

Барон недоуменно повернулся к нему с вершины холма, где зарубил гоблинов и, надменно изогнув бровь, не обращая внимания на уже падающие рядом с ним на излете, пока еще не опасные, стрелы и близкие вопли гоблинов.

— Что ты сказал, гномяра? Тебе тоже отсечь башку вместе с бородищей? — процедил он сквозь зубы, набрасывая забрало.

— Катись ты в бурую шахту! — рявкнул Дагна, о щит которого звякнула, отскочив, стрела, и совершая рывок к ближайшему дереву.

Глава 5

Гоблины повалили из-за холма один за другим. Низкие, жилистые, длиннорукие, злобно скалящие острые зубы в широких пастях, бурые моментально включились в бой с разгона. Барон несколько секунд бился в полном окружении, разя тварей со всей доступной ему скоростью, но силы были слишком неравны. Лошадь, пронзенная короткими копьями, с жалобным ржанием пала, погребенная под телами пытающихся вскарабкаться по ней и добраться до человека бурых. Вильямин в последний момент каким-то чудом умудрился оттолкнуться от седла и кубарем покатился в овраг в сторону людей и дварфа, сбивая собой нескольких нерасторопных гоблинов будто кегли.

— Поднять щиты! Лучники, бей в просветы! — рявкнул Дагна и побежал к барону, упавшему едва ли в двадцати шагах от отряда, сыпля самыми черными ругательствами.

Вильямин, не имея возможности встать, отчаянно крутился как волчок, прикрываясь щитом и размахивая мечом, еще успевал яростно лягаться закованными в латы ногами, отгоняя от себя наиболее проворных гоблинов. Те, обступив барона, старательно били его копьями в пока что тщетных попытках найти наконечником стык в броне неистово вертящегося воина. Однако, и барон, и гоблины понимали, что долго так продолжаться не может — вскоре удача человека неизбежно иссякнет. Что не замедлило случиться, когда один из гоблинов принял бешено мелькающий меч на свой щит из дубленой кожи, а несколько его товарищей навалились на руки и ноги барона. Подскочивший бурый истошно заверещал, нанося по голове рыцаря удар за ударом окованной железом шипастой дубиной. На пятый удар ремешок шлема не выдержал, и тот, наконец, слетел с головы барона. Гоблин, оскалившись, занес оружие для финального удара.

— Окс двергур! — взревел подоспевший дварф, одним ударом своего широкого топора разрубив бурого с шипастой дубиной и еще двоих, обступивших барона. Щедро брызнула кровь и трое гоблинов рухнули почти одновременно, рассеченные на шесть неравных частей. — Двергур хадад! — боевой клич Дагны сотряс овраг.

Засвистели стрелы солдат, из-за щитов разя гоблинов вокруг барона и дварфа. Несколькими могучими ударами Дагна расшвырял бурых, что удерживали Вильямина. Крутанувшись на месте, дварф щитом сбил в сторону несколько направленных в него копий и, завершая вращение, разрубил ударом сверху вниз гоблина, который в последний момент вскинул над головой свой щит, в попытке задержать топор. Левие рассекло бурого до самой груди, пройдя и сквозь поднятый щит, и руку под ним. Выпустив рукоять завязшего топора, Дагна, схватил барона за горловину кирасы и, сквозь сжатые зубы застонав от натуги, швырнул в сторону ощерившегося копьями и мечами отряда.

— Поднимайся, сэр рыцарь! Все распри отложим на потом! — крикнул дварф, не оборачиваясь.

Чуть присев, пропуская над головой свистнувший короткий меч бурого, Дагна щитом подсек ему ноги и, сделав шаг, схватился за рукоять своего топора, застрявшего в грудной клетке мертвого гоблина. Дварф дернул оружие на себя, с треском выламывая убитому несколько ребер, и, используя инерцию рывка, зарычав, рубанул по диагонали слева направо, обрывая еще две жизни.

Гоблины, видя смерть своих товарищей, ничуть не смутились и наступали на Дагну с трех сторон, норовя взять его в клещи. Дварф, отбивая вражеские выпады, медленно отходил к отряду людей, прикрывая своей спиной, оглушенного барона, который изредка тряся головой, хромал к стене щитов, опираясь на меч, как на палку. Дагна, в очередной раз широко отмахнувшись топором, улучил момент и мельком глянул на него.

— Что с ногой, барон? — крикнул дварф, вскинув щит повыше, не дав брошенному копью найти спину человека.

— Подвернул, когда с коня прыгал… Проклятье! — сквозь зубы, превозмогая боль, прошипел Вильямин.

— Держись, сэр рыцарь, почти дошли! — Дагна отбил щитом несколько копейных ударов. — Поднажми!

— Я и так бегу, дварф… — заскрежетал зубами барон, изо всех сил пытаясь ковылять быстрее. До своих оставались считанные метры.

— Братва! Принимай сэра рыцаря! — гаркнул Дагна, подталкивая спиной барона. Гоблины слегка поотстали, группируясь в некое подобие строя, рыча от злобы.

Солдаты раскрыли объятия строя и, словно заботливый родитель, будто бы обняли, закрыли щитами Вильямина от неприятеля. Дварф благодарно кивнул бойцам.

— Давай, барон, приходи в себя!

— Без тебя разберусь! — донесся болезненный крик из-за спин воинов.

— Фред, присмотри тут за всеми и не давай сэру рыцарю дурить!

— Командир! Колчаны почти пусты! — крикнул в ответ охотник, всаживая стрелу в очередного гоблина, высунувшегося из-за плетеного щита. — Что будем делать?

Дагна обвел взглядом сгрудившихся гоблинов, посмотрел на холм, из-за которого неслось еще несколько десятков тварей.

— Держать оборону, братцы! Трубите в рог! Зовите подмогу!

— В какой в бездну рог, командир?! — крикнул кто-то из воинов. — Они же…

Договорить ему не дал протяжный, трубный звук раздавшийся из-за спин щитоносцев.

— …только у десятников! — закончил воин.

Солдаты в изумлении обернулись. Барон, тяжело опираясь на меч, что есть сил дул в боевой рог. Дагна поудобнее перехватил топор и щит.

— Ну, храни нас всех Зерор! — прошептал он и, уже обращаясь к маячившему за спиной щитоносца Фреда, громко воскликнул, чтобы услышали его все, кто стоял поблизости. — Труби, барон! Фред, береги ребят! Держитесь!

— Ты что это удумал, командир? — побледнел охотник. — Не смей!

— Попробую выиграть время! — дварф слегка присел, напружинившись.

И прыгнул вперед, набирая разгон, понесся на гудящую, как пчелиный улей, толпу гоблинов. Раздались их гортанные выкрики.

«Услышь меня, Зерор Всеотец, — молнией пронеслось в голове у Дагны. — Услышь меня, Кователь Душ! Дар’Наг, последний из Дренг-ин-Дар взывает к тебе! Даруй мне свой Зов!»

— Окс двергур! Двергур хадад!

Передний ряд гоблинов просто смело прямо на их оглушенных товарищей незримой волной. Ряды бурых смешались, а потом в них ворвалась смерть.

Лес Неревальд днем ранее.

Десять Когтей народа урлах втягивались в чащу леса. Тяжело груженые телеги, прикрытые рогожей, медленно вкатывались под гостеприимные кроны. Волы громко фыркали и мотали огромными рогами, с трудом переставляя копыта, утопая на целую ладонь в топкой, напитанной влагой, земле. Серовато-коричневые существа, упираясь в борта телег жилистыми руками, толкали изо всех сил, раз за разом вытаскивая подводы из грязи.

На опушке стоял высокий гоблин, почти полутора метров ростом, в богатой одежде из шкуры снежного барса, провожая взглядом желтых, горящих в темноте, глаз каждую телегу. Рядом с ним был старик-урлах, который опирался о кривой посох, увенчанный перьями и позвякивающими на слабом ветру кольцами, кутаясь в балахон, отделанный волчьим мехом.

— Надеюсь, хватит, Барза… — задумчиво промолвил высокий гоблин, сжимая узловатыми пальцами рукоять короткого широко меча в кожаных ножнах на поясе.

— Вождь Хараз, — произнес старик. — В этот раз все должно получиться. Мы принесли щедрые дары, Макта услышит нас и откроет двери.

— Надеюсь, великий шаман.

— Это последний осколок нашего древнего дома, вождь. Макта услышит нас, — с нажимом повторил Барза. — Но долговязые тоже слышат нас, вождь. И идут сюда.

— Для того я собрал все десять Когтей, великий шаман, — указал когтистой рукой на проходящих мимо урлах Хараз. — Все готовы защищать Родник до последней капли крови.

Когда замыкающая телега со скрипом скрылась в тенях, вождь и шаман отправились следом.

***

Пятьдесят гоблинов засели на северных склонах невысоких холмов перед опушкой, наблюдая как к лесу приближается вооруженные люди.

«Подпустить поближе. Первыми бить железнопузых. Передать команду», — на языке жестов приказал командир гоблинов по имени Гыр с красной лентой на луке.

Урлах терплеливо ждали. Командир взмахнул рукой. Гоблины, зловеще усмехаясь, натянули луки, целясь в закованных в железные одежды людей.

Гыр взмахнул рукой. Стрелы унеслись сквозь густую листву. Послышались болезненные вопли падающих людей и крики человека в латах. До того, как первые ряды, издавая страшный шум, неуклюже ворвались в чащу, Гыр дал отмашку: «Уходим».

***

— Как думаешь, Брага, долговязые клюнут на нашу уловку? — скрипуче произнес урлах, выглядывая сквозь ветви густого можжевельника.

— Еще бы, Карг, мы же положили их железнопузых, они такого не простят.

— Точно, пусть приходят! По лесу ходить они не умеют, а стрел у нас вдоволь. Интересно, остальные Когти тоже хорошо поохотились?

— Ты за остальные Когти не думай, ты за наш думай. Коготь Гыра — самый лучший! Наша сотня охотников даст фору в десять шкур любому!

— Точно, точно!

— Тише! — поднял руку Вексро. — Они идут!

Из-за одного из многочисленных холмов неподалеку показалась группа из нескольких десятков уставших людей. Они шли, испуганно переговариваясь и постоянно озираясь по сторонам. Казалось, что они и вовсе забыли о том, что на них идет охота.

— Шумят, сопят, топают, — прошипел Брага, презрительным жестом указывая на людей. — Позор для истинного охотника!

Вексро мрачно кивнул и дал отмашку.

— Кончай их, урлах! Хватит долговязым топтать нашу святыню!

Более команд не требовалось. Гоблины, состоящие в Когте Гыра, прекрасно знали, что и когда им делать. Захлопали тетивы.

Стрелы со звоном вонзились в слишком уж скоро поднятые щиты. Люди мгновенно переменились, из сгорбленных от усталости и страха, превратившись в суровых воинов. Вексро успел запоздало подумать, что происходит что-то неправильное, когда кто-то дважды крайне неумело прокаркал, явно подражая вороне. А потом раздался пронзительный свист и полетели ответные стрелы. Долговязые лучники как будто видели сквозь деревья и ветви, стрелы летели с трех направлений, унося жизни урлах с поразительной скоростью. Началась суматоха, гоблины орали от ярости, теряя товарищей. Не на такую охоту рассчитывали они. Но охотники Когтя Гыра больше прочего ценили презрение к смерти. Не сделав ни шагу назад, они рычали, сыпля ругательствами. Вексро кричал, что есть мочи, командуя отступление, но урлах не слышали его. Срывая голос, вожак уже хрипел, когда чужая кровь забрызгала его с головы до пят. Лихорадочно обернувшись, Вексро увидел, как слева от него рухнули разрубленными двое его ловцов, и еще трое полетели на землю, открывая вид на низкорослого, широкоплечего, почти квадратного воина, полностью облитого железом.

«Двергурим», — холодея, успел подумать Вексро.

Двумя прыжками коренастый воин оказался возле поверженных урлах и несколькими страшными ударами топора оборвал жизни охотников, которых Вексро знал с самого рождения. Оттолкнув вожака, в бой бросились его ближники, бросив бесполезные сейчас луки и обнажив короткие широкие мечи.

***

С низким гулом рассекающий воздух топор двергурима не давал гоблинам подойти ближе. Почетное презрение к смерти позорно уступало место обыкновенному страху за свою жизнь. Тем более, что ритуал был почти закончен и нужно было любой ценой задержать вторгшихся в лес долговязых. Но разве мертвый сможет кого-то остановить или задержать? Нет, рваться вперед глупо, отступать и вовсе нельзя. Необходимо было дождаться подхода подкрепления, иначе собравшиеся здесь зверобои бесславно погибнут, не исполнив долга. Им нужно было время.

Внезапно двергурим бросился прямо на них, издав громоподобный вопль и все звуки оборвались, оставив лишь звенящую тишину.

***

Дагна врубился в ряды гоблинов, внося настоящее опустошение. Топор из Синей Стали рассекал сразу двоих-троих бурых, открывая путь к следующим. Дварф, с ужасающей методичностью, каждым взмахом отсекая головы и руки, разрубая тела, сметал гоблинов, словно косарь траву.

Но враги прибывали все же быстрее, чем Дагна успевал их уничтожать. Гоблины постепенно приходили в себя, и все больше их ударов сыпалось не по его щиту, а на броню и шлем. Бурые не были самоубийцами и, образовав широкий круг, обступили дварфа, неистово коля его копьями, которые пока что изредка высекали искры из доспехов и оставляли мелкие царапины на стальной поверхности.

— Бездна! Да где же шлаково войско? — прорычал он внутри шлема, видя как его, словно утес, огибает новая волна врагов, устремляясь к стене щитов, за которой раздавался звук боевого рога. Оставив кровавый след из трех десятков изувеченных тел, дварф, освободил перед собой пространство взмахом топора, отогнав пятерку обезумевших от ярости бурых, едва не получив при этом несколько копейных ударов в грудь и плечи.

— Да когда ж вы кончитесь! — взревел он, устремляясь к своему отряду, рубя гоблинов направо и налево, не обращая внимание на барабанившие по нему уже со всех сторон удары мечей, копий и дубин.

«Хорошо все-таки, что доспехи без щелей» — успел подумать Дагна, прежде чем сильнейший удар сбил его с ног и он, совершив короткий полет, пропахал шлемом несколько метров раскисшей от крови и ног земли, теряя топор и щит.

Сквозь звуки рога и треск щитов, сзади раздался полный ненависти грубый и смутно знакомый голос.

— Я узнал твой запах, двергурим! Помнишь Гвадлон?

Дварф, несмотря на тяжелый доспех, резко поднялся на ноги и развернулся. Перед ним стоял здоровенный широкоплечий орк с двуручным шестопером в опущенной руке. Длинная тяжелая кольчуга закрывала его от горла до колен, оставляя могучие руки, с перекатывающимися под серой кожей валунами мускулов, открытыми. Сквозь полумаску шлема с почти двухметровой высоты на Дагну смотрели горящие желтые глаза. А затем резкий взмах шестопера вывел дварфа из задумчивости, заставив отскочить на пару шагов.

— Надо было все-таки завалить тебя тогда, Гор’Таг! — прорычал Дагна, рванув было пряжку ремня, на котором висел за спиной его боевой молот, но тут же, низко пригнувшись, нырнул под прогудевшее лопастями навершие булавы.

— Значит, узнал меня! — ухмыльнулся орк, нанося серию размашистых ударов. Дварф уворачивался, совершая нырки и уклоны, и никак не мог улучить момент, чтобы расстегнуть ремень с молотом, рискуя попасть под чудовищное оружие орка. К Дагне уже было подскочило несколько гоблинов, занося оружие для удара, но Гор’Таг, утробно рыкнув, жестом остановил их, и те ринулись на подмогу своим соплеменникам.

— Под Гвадлоном ты один выжил, сопляк, не мудрено догадаться, кто ты, — мрачно проворчал дварф. — Кажется, тогда ты был на варге, когда ткнул меня копьем?

Дагна споткнулся о труп гоблина и едва не упал.

— Этот варг был моим другом, двергурим! — взревел, разбрызгивая слюну, Гор’Таг, надвигаясь на Дагну словно гора. — Твои воины жестоко убили его, когда я уже бросил оружие!

— Я сохранил тебе жизнь, баран ты серый, не дал разорвать людям, которым твое племя принесло столько горя! Тебе сколько тогда было, мальчишка? Лет двадцать? — Дагна, неотрывно глядя на орка, уже накрывшего его своей тенью, покрепче уперся в месиво под ногами, чтобы не поскользнуться в грязи.

— Прошло сто пятьдесят лет, падаль! Сегодня я закончу то, что начал тогда мой клан! — Гор’Таг схватил рукоять обеими руками, чуть ли не дрожа от ярости.

— Сто пятьдесят два, — успел буркнуть Дагна, сделав шаг в сторону и пропуская оружие орка мимо. Тяжелое навершие шестопера глубоко погрузилось в землю, обдав дварфа фонтаном грязи, а инерция повлекла Гор’Тага вслед за оружие, заставляя того наклониться.

Недолго думая, дварф, схватив левой рукой орка за ворот кольчуги, грохнул правым бронированным кулаком ему в лицо.

— Нет больше твоего клана! — удар пришелся в нащечник шлема, оставив вмятину, а голова серокожего дернулась, разбрызгивая изо рта кровь вперемешку с осколками зубов. Зарычав, орк попытался вырваться из рук дварфа и, разжав одну руку, было замахнулся, но тут же поплатился, получив еще один мощный удар в лицо. Серокожий непременно бы упал, если б не железная хватка Дагны.

— Что не склевало воронье, то растащили по норам мыши и крысы! — еще два сокрушительных удара по ребрам заставили орка болезненно скривиться, будто и не было на нем никакой брони. — А ты клялся, мразь, что навсегда уйдешь в горы к своим старикам! — прошипел сквозь зубы Дагна, саданув Гор’Тага по шлему так, что зазвенело. — Заботиться хотел! Клялся же Грум-Гаром вашим, что навсегда уйдешь! Так ты держишь слово перед своим богом? — Дварф разжал хватку и нанес мощнейший удар в открытый подбородок орка. Тот грохнулся на спину, разбрызгивая месиво, в которое превратилась за время боя земля под ногами.

К чести Гор’Тага, даже несмотря на избиение, он не выпустил рукояти своего оружия.

— Грум-Гару нет дела до клятв всяким червям, двергурим, — прорычал орк, тяжело поднимаясь на ноги.

— Буду знать на будущее, — Дагна наконец расстегнул ремень пересекавший грудь и боевой молот рухнул под своей тяжестью вниз, но был мягко подхвачен его сильной рукой.

Гор’Таг шумно сплюнул, утер предплечьем разбитый рот с торчащими кверху клыками, один из которых сломал ему дварф и ощерился в жутковатом кровавом оскале.

— У тебя нет будущего. Ты умрешь здесь, твой Зерор тебе не поможет.

Дагна вскинул молот себе на плечо и слегка напружинился.

— Тогда закрой рот и бей наповал, Гор’Таг. Второй раз я тебя не отпущу.

Шестопер, взлетев по кривой дуге, падающей звездой рухнул на шлем дварфа. Но тот, совершив поворот корпусом, сбил его в сторону коротким ударом молота. Однако орк оказался сильнее, чем предполагал Дагна и, перенаправив инерцию удара, с грохотом опустил шестопер на наплечник дварфа, высекая целый сноп искр. Подгорный воитель, досадливо скрежетнув зубами в предвкушении серьезного ремонта, коротко размахнулся, и острый клюв молота полетел орку в открывшийся бок. Гор’Таг, успел отскочить назад, и хищно поблескивающее острие лишь разодрав кольчугу, пронеслось мимо, оставляя за собой шлейф из рассеченных колец. И тут же резко остановив движение молота, Дагна хватил орка в грудь торцом молота, вышибая у того из легких воздух. Серокожий был могуч и, не теряя равновесия, с подшагом ударил шестопером снизу вверх, снова высекая искры, но уже из нагрудника подгорного воина. Дагна слегка покачнулся и взмахнул молотом в ответ. Орк едва успел отшатнуться от сверкнувшего перед самым лицом бойка, как внезапно подскочивший дварф врезался ему в живот бронированным плечом. Орк согнулся от удара, но, зарычав и успев выставить назад ногу, устоял на месте. Резко выпрямившись, он саданул дварфа серединой рукояти по забралу. Тот, разразившись грязными ругательствами, зацепил серокожего клювом своего оружия за поясницу и сильно дернул на себя. Орк покачнулся, впустую взмахнув оружием, когда дварф, используя разницу в росте, проскользнул под шестопером за спину противника и с размаху впечатал плоский боек молота тому в спину. Гор’Таг взревел от боли и грохнул с разворота вслепую. Дагна поймал шестопер орка концом рукояти под широкими лопастями и, откинув его в сторону, тут же врубил толстый граненый клюв молота в открытую грудь противника, пробивая кольчугу и круша ребра. Шестопер выпал из ослабшей руки серокожего, и он рухнул на колени, истекая кровью.

Дагна подошел к поверженному противнику, пинком отшвыривая его оброненное оружие.

— Что же ты здесь забыл, Гор’Таг? Зачем тебе гоблины?

Орк медленно поднял уже мутнеющий взгляд на дварфа, а затем запрокинул голову, глядя на кроны деревьев и просвечивающее в высоте небо.

— Зачем ты променял жизнь на это? — дварф схватил его плечо, но орк вяло отмахнулся. Дагна напрягся, ожидая увидеть блеск ножа, однако рука Гор’Тага была пуста. Жизнь покидала могучее существо стремительным кровавым ручьем.

— Поди прочь… двергурим… дай нормально умереть, глядя… на высокое небо… а не на твою железную морду…

Дварф отпустил орка и выпрямился, играя желваками под забралом, когда раздались многочисленные звуки боевых рогов со всех сторон, и гоблины истошно заорали, когда, переваливая через холм нескончаемым потоком точно так же, как и они ранее, в их ряды врубились десятки солдат. Бой разгорелся с новой силой.

— Я ошибся тогда под Гвадлоном, когда заступился за тебя. Вы, орки, неисправимы. Жаль. У тебя был шанс на другую судьбу.

Дагна поудобнее перехватил молот и, уже сделав шаг, замер, когда услышал тихий хриплый голос.

— Когда я вернулся в деревню… Их уже добивали… Я дрался до последнего… Урлах подобрали меня полумертвого… Стали семьей…

Гор’Таг, отведя взгляд от неба, посмотрел на Дагну.

— Двергурим… люди как саранча… им всегда будет мало земель… Однажды они… — орк будто засыпал. — … они придут… и в ваши… подгорные… крепости…

Это стало последними словами серокожего орка.

Дварф еще несколько мгновений смотрел на него, замерев на полушаге, а затем ринулся в бой.

— Окс Двергур! Двергур Хадад! — взревел Дагна, сметая гоблинов могучими взмахами молота.

***

С прибывшим подкреплением в низине довольно быстро перебили врагов, и дварф, устало опустив молот, огляделся вокруг. Вся земля была усеяна телами гоблинов и редко встречающимися трупами людей, чаще всего погибших от стрелы или меткого удара копьем, чем от меча или дубины. Его отряд просто валился от усталости. Барон был бледен, его нога страшно распухла, однако Вильямин оставался тверд, скомандовав идти на соединение с основными силами. Воины глянули на Дагну и, когда тот кивнул, неохотно, но все же подчинились рыцарю. Отряд, не имея возможности передохнуть, поплелся за ковыляющим бароном дальше на север, стремясь закрыть брешь в этом направлении. Дварф, отыскав втоптанные в грязь щит и топор, поспешил за ними.

По всему лесу раздавались звуки боя. Гоблинов уверенно теснили по всем фронтам, и они отступали, огрызаясь стрелами и копейными выпадами, в самый центр леса. Плотный щитоносный строй людей не оставлял бурым ни единого шанса, мерно наступая неотвратимой стеной.

Вскоре остатки гоблинов были загнаны к подножию большого холма, поросшего молодым и редким подлеском. Вершина холма была широкой и плоской, по периметру её, раскинув могучие ветви, росли многовековые огромные дубы и липы. За ними что-то явно происходило — просветы между стволами периодически освещались вспышками и треском, как в грозу, при попадании молнии в сухое дерево.

Дварф, вновь сменив молот на щит и топор, напряженно смотрел на вспышки, подозревая, что гоблины не сдадутся так просто. Это было очень не похоже на представителей этого народа. Нетипичное поведение и невероятная стойкость, вкупе с воинской доблестью, которую проявили бурые, были в новинку для Дагны.

Вспышки и треск становились все ярче и громче, их частота нарастала по мере того, как гоблины скрывались за деревьями на вершине. Когда из вида пропал последний бурый, вспышки превратились в единое мерцающее свечение, а звуки слились в вибрирующий низкими частотами гул. А затем в один момент наступила такая режущая уши тишина, что сердце дварфа пропустило удар.

Глава 6

— Времени мало, Барза! Сколько еще ждать?

— Родник открыт, мой вождь, но его тропы еще не сплелись в узор Макты…

— Сколько? — сквозь зубы спросил Хараз, переводя взгляд от сияния в центре поляны на живую стену из огромных деревьев из-за которых выныривали урлах.

— Когда солнце встанет в зенит, узор будет завершен, мой вождь, — скрипуче ответил старый шаман, устремив колючий взгляд на Хараза.

Поляна внутри круга дубов-исполинов была так велика, что с легкостью вместила в себя не только несколько сотен женщин, стариков и детей, но и все двадцать телег вместе с волами. Охотники и зверобои, уцелевшие в бою с людьми, редкой цепью окружили свое племя, угрюмо вглядываясь в проемы между деревьями. Рукояти оружия и щитов поскрипывали в крепко сжатых пальцах.

Вождь Хараз глянул наверх, где кольцо из крон открывало кусочек неба. Солнце было близко к полудню, его лучи уже освещали западную сторону верхушек деревьев. Еще совсем немного. Но враг уже стоит у подножия холма.

Хараз тяжело вздохнул и, с шумом выпустив воздух из легких, повернул взгляд на шамана.

— Нам не успеть уйти, Барза, долговязые идут к Роднику прямо сейчас! Охотников почти не осталось! Делай ритуал Черного Солнца! Немедленно!

Шаман слезящимися глазами посмотрел на вождя.

— Ты не знаешь, о чем просишь, Хараз! — проскрежетал он.

— Я сам поведу Теней и прикрою исход. Выбора нет! Наше наследие… — Хараз кивком указал на жмущихся к матерям и бабкам детей. — … должно уцелеть! Любой ценой! Слышишь?

— Слышу, мой вождь, — ответил Барза, глядя прямо в горящие глаза Хараза. — Черное Солнце сожжет дотла души урлах! Макта не сможет…

Хараз застриг длинными острыми ушами и, кипя от ярости, схватил шамана за грудки, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

— Наше племя должно жить, Барза! Тьма тебя поглоти! Макта разберется! Макта — бог! — прошипел он в лицо шамана.

Пару мгновений они сверлили друг друга испепеляющими взорами, а потом Хараз, гневно дернув краем рта, отпустил уже трещавшее одеяние Барзы. Издав несколько щелкающих звуков, он отвернулся от шамана.

— Я твой вождь, великий шаман, не забывай заветы предков, — около вождя возникли десять безликих силуэтов, словно размывающихся при прямом взгляде на них.

— Я помню заветы, Хараз, — Барза с кряхтением воткнул посох в каменистую землю. — Я сам тебя им научил.

— Тогда делай ритуал Черного Солнца, великий шаман! И уводи всех отсюда.

— Да… мой вождь.

Барза взялся за посох обеими руками и быстро забубнил какой-то речитатив. Слова становились все быстрее и громче и, уже перейдя на крик, шаман внезапно замолчал. Одной рукой держась за воткнутый в землю посох, Барза выхватил из сумы потрескавшийся каменный амулет, испещренный сложным орнаментом, и вскинул его вверх.

Все звуки будто бы умерли. Гоблины в ужасе кричали что-то друг другу и не могли докричаться. Дети, зажимая уши руками, беззвучно кривили рты в плаче, еще сильнее вжимаясь в матерей, старики, побелев как мел, смотрели на своего шамана и бросившегося к нему вождя.

Хараз подхватил Барзу, помог устоять на ногах прежде, чем тот рухнул на землю, сжимая рассыпающийся в прах посох.

Шаман протянул каменный амулет вождю и, когда тот его взял, на языке жестов сказал.

«Ключ. Когда урлах уйдут. Сломай»

Хараз кивнул и, опустив взгляд, спрятал амулет за пазуху. Внезапно он ощутил легкость и пустоту в руке, которой поддерживал Барзу — в ней остался только подбитый волчьим мехом балахон, с сыплющимся из него пеплом.

— Прощай, великий шаман, — одними губами прошептал вождь, не слыша даже собственных слов. — Прощай, дед.

А потом звуки обрушились лавиной. И сквозь плач детей и крики женщин, Хараз услышал, что долговязые на склонах истошно завопили, источая ауру леденящего ужаса.

Жестом приказав Теням следовать за ним, вождь устремился к стене дубов, на ходу доставая из ножен меч.

***

Рёв раздавался практически со всех сторон. Люди суматошно заозирались по сторонам, когда в задних рядах заорали, указывая в противоположном холму направлении.

Жуткими ломаными движениями убитые гоблины поднимались. Пронзенные стрелами, изрубленные мечами и топорами, заколотые копьями. Прямо перед Дагной на склоне заскреб когтями по жухлой опавшей листве бурый со стрелой в глазнице. Дварф, не долго думая, быстрым ударом топора разрубил ему голову, и тот снова затих.

По рядам воинов разнеслись приказы развернуть строй в сторону нового противника. Солдаты судорожно меняли формацию, разворачивая щитоносцев на внешнюю сторону, ощетиниваясь оружием.

Там, где поднимались трупы, трава на глазах чернела и рассыпалась в прах, а деревья с треском корчились, сворачивались немыслимыми изгибами, засыпая все вокруг себя гнилой трухой. Искореженные ветви градом падали на землю.

Первые мертвецы уже приближались к людям, кто ковыляя, кто ползя, когда тут и там в строю начали раздаваться крики. Полк в прямом смысле стоял на трупах недавно убитых, и те не замедлили вцепиться в своих убийц, вгрызаясь в плоть зубами и разрывая когтями. Их тут же осыпали градом ударов вопящие от ужаса люди, при этом, стремясь оказаться как можно дальше от жутких тварей, они сталкивались и оттесняли друг друга. Строй смешался и угрожал ежесекундно рассыпаться на отдельные отчаянно машущие железом кучки испуганных до смерти ополченцев.

Тем временем в щиты внешнего кольца обороняющихся вцепились первые твари. Солдаты кололи неспешно подходящих монстров копьями, пытаясь держать на расстоянии, лучники засыпали их стрелами, опустошая колчаны, но мертвецы не обращали внимания на эти раны. Даже, когда в ход пошли мечи и топоры, то и отрубленные головы и руки не останавливали стремление тварей добраться до живой плоти. Кто уже не мог идти, ползли, жутко кряхтя и разевая пасть, цепляясь за землю порой одной-единственной оставшейся рукой, и хватали людей за ноги, смыкали челюсти на сапогах, заставляя солдат спотыкаться и падать.

Мертвые гоблины висли на щитах целыми гроздьями, оттягивая их к земле, а за ними лезли все новые и новые твари. Солдаты тратили на каждого из оживших трупов массу сил, вдвоем-втроем рубя рычащего мертвеца на куски, и только тогда его удавалось остановить.

Полк еще менее четверти часа назад уже практически наголову разбивший противника, оказался в полном окружении. Из оврагов и на холмах вставали и устремлялись к ним все новые мертвецы. Кое-где земля вспучивалась и из-под неё, разбрасывая грунт, выбирались гнилые останки давно погибших бурых.

Дагна стоял в первых рядах, каждым ударом принося окончательную смерть уже второму десятку тварей. Топор из Синей Стали уничтожал нежить ничуть не хуже, чем до этого живых.

Барон яростно отмахивался мечом от наседающих врагов рядом с дварфом.

— Бездна! Что же это такое? — прокричал Вильямин, безрезультатно снося голову очередному мертвецу.

— Пожиратели! — ответил Дагна, раскроив чуть не надвое очередного монстра. — Нежить!

— Проклятье! — выругался барон, ударом щита отбрасывая пару врагов.

— Оно самое, сэр рыцарь!

— Ты что, сталкивался с таким?

— Да.

— Почему их так сложно убить?

— Потому что они уже мертвы, барон! У них нет слабых мест, и они не чувствуют боли!

— А ты почему кладешь их как крапиву палкой?

— Синяя Сталь смертельна для них! — Дагна, прицелившись, рубанул наотмашь, отправляя в небытие сразу двоих. — Мы так долго не продержимся! Надо найти источник!

— Что?

— Фред! Держите строй! Держите изо всех сил! Барон, за мной! Надо кончать с этим!

— Надеюсь, ты знаешь, что делать! — рявкнул Вильямин, ударом бронированного сапога отбрасывая очередного мертвяка, зашипел от боли в ноге, но все же, уступив место другому воину, заковылял, сильно хромая, вслед за Дагной.

Дварф и барон пробрались через строй, расталкивая объятых ужасом людей. Вильмину мешала поврежденная нога и он слегка отстал.

«А в парне, оказывается, есть стержень», — подумал Дагна, видя, как держится Вильямин. Барону было, несомненно, больно и страшно, однако, это никак не сказалось на его решимости.

— Нам нужно забраться на холм, сэр рыцарь! Ссаный уголь мне в печку, если источник не там, на вершине! — гаркнул дварф, забегая по склону к исполинским деревьям, и чуть ли не нос к носу столкнулся с необычно высоким гоблином в шкуре барса, выходящим из-за толстенного дуба. Желтые глаза смотрели с холодной ненавистью.

Удар короткого широкого клинка с неожиданной силой ударил в щит Дагны. Дварф, чудом сохранив равновесие на скользком склоне, сделал шаг назад, но тут же прыгнул на гоблина, разя его топором. Гоблин, отвернув корпус и махнув мечом, сумел отвести в сторону страшное лезвие и одним мягким движением зашел Дагне за спину, нанося сразу град ударов с разных позиций. Дварф, действуя на одних инстинктах, резко махнул щитом назад, со звоном отбивая атаку гоблина, и на развороте рубанул топором. Гоблин просто отклонился назад, пропуская удар в нескольких ладонях от своего лица. Отступив на несколько шагов, он резко взмахнул рукой и издал щелкающий звук. В ту же секунду на дварфа обрушился целый шквал ударов с разных сторон, высекая искры из его брони. Дагна закружился на месте, пытаясь достать противника, но никого не увидел. А рядом с высоким гоблином стояло десять фигур, сжимающих в каждой руке по длинному изогнутому кинжалу из странного черного металла. К Дагне подоспел Вильямин и еще трое рыцарей с мечами и щитам наперевес.

Гоблин, презрительно оглядев людей, устремил пронзительный взгляд желтых глаз на дварфа.

— Двергурим! Я — Хараз. Я — вождя урлах, — на ломаном языке людей прокаркал он. — Когда умирай, сказать твой бога — Хараз убить.

Дагна оглядел новых соратников. Судя по гербам на щитах, что он успел рассмотреть, это были командиры седьмого, восьмого и десятого отрядов — рыцари Микобат, Рокар и Кармол.

— А вы что тут забыли, благородные сэры? — недовольно проворчал дварф, не выпуская из поля зрения гоблина с его странными воинами. — Внизу не осталось врагов?

— Наши бойцы убиты, дварф! — холодно произнес Микобат, пропуская мимо ушей фамильярность. Его изгрызанный щит явно свидетельствовал о тяжело пережитом бое. — Мы нужнее здесь!

— Ну, воля ваша, господа дворяне, — мрачно хмыкнул дварф. — Тогда побыстрее займите чем-нибудь этих мерцающих доходяг, пока я с их «вождя» потолкую с глазу на глаз.

— Да как ты смеешь… — начал было сэр Рокар, когда вдруг барон Вильямин схватил его за плечо.

— Наши люди сейчас гибнут, Рокар. Не время для препирательств. Дварф знает свое дело.

Рыцари переглянулись и молча отсалютовали противнику. Вождь Хараз единожды махнул когтистой рукой. Странные фигуры, отдаленно похожие на гоблинов, завьюжили вокруг них, действуя в потрясающей слаженности, постоянно меняя углы атаки и чередуя цели. Рыцари, к удивлению, Дагны, не дрогнули и, выкрикивая свои девизы, уверенно вступили в бой, лихо отбивая сыплющиеся со всех сторон удары щитами и мечами.

Перед дварфом остался только вождь. Тот неотрывно смотрел на Дагну своими желтыми глазищами, не торопясь нападать.

— Я понимаю, что ты тянешь время, гоблин. Но пора с этим кончать! — дварф поднял щит и напружинился. — Окс Двергур! Двергур Хадад!

***

Топор мелькал как лопасти ветряной мельницы в штормовой ветер. Гоблин ловкими движениями в последний миг уходил с линии атаки, каждый раз успевая махнуть мечом, чтобы в свою очередь попасть по щиту подгорного воина. Бой затягивался. Вождь Хараз превосходил Дагну в скорости, но не мог пробиться через превосходную защиту дварфа. Дагна был во много раз сильнее гоблина, но не мог попасть по нему, каждый раз рассекая лишь пустоту.

Однако был и еще один фактор. Закаленный в тяжелейших боях дварф был не только намного сильнее, но и несоизмеримо выносливее. Гоблин начал уставать, и широкое лезвие пролетало все ближе и ближе от его тела. Дагна теснил его все выше по склону и, наконец, улучив подходящий момент и проведя обманный удар топором, могучим взмахом щита отшвырнул гоблина прямо на выступающие корни исполинского дерева. Гоблин только чудом не сломал хребет и не раскроил себе череп. Оглушенный Хараз мотал головой, силясь подняться, но дварф не дал ему такого шанса, в несколько стремительных шагов оказавшись рядом, и занес топор для последнего удара.

Внезапно раздался тонкий писк и вождя заслонил, раскинув тонкие ручонки, маленький гоблиненок, выпрыгнувший откуда-то сверху. В ужасе таращивший глаза-плошки на подгорного воина малыш, безостановочно всхлипывая, глотал льющиеся ручьем слезы, а его тельце била крупная дрожь, но он словно врос в землю крохотными бобровыми сапожками, несмотря на попытки вождя отодвинуть его ослабшей рукой.

Дагна, не опуская топора, воткнул щит в землю и протянул руку.

— Ключ!

Хараз посмотрел на него отсутствующим взглядом.

— КЛЮЧ! — взревел дварф, хватая гоблиненка за руку и занося над ним хищно блеснувший топор.

Вождь побледнел и лихорадочно зашарил по земле в поисках меча.

— Ключ! — сквозь зубы прошипел дварф, рывком вздергивая истошно завопившего от боли малыша над землей. — Ты выбрал.

Широкое синее лезвие, совершив короткий замах, полетело к шее гоблиненка, когда раздался полный ужаса вопль и широкий каменный диск стукнулся о наколенник дварфа и упал к его ногам. Дагна швырнул малыша в объятия вождя. Тот, прижав его к себе, свернулся калачиком, шепча что-то успокаивающее едва не потерявшему сознание от страха, заходящемуся плачем, гоблиненку. А затем, не выпуская его, с трудом поднялся на ноги.

— Дай уйти моя сын, двергурим.

Дварф рубанул по каменному диску топором, раскалывая его на куски.

— Куда уйти, гоблин? Теперь у вас нет шансов, — он указал на разломанный ключ. — Вы окружены. Сдавайся, на рудниках тоже можно жить.

Хараз, шатаясь, скрылся за гигантским стволом.

— Родник вести нас дом, двергурим, — донеслось оттуда.

Дварф выругался и пошел за ним. Когда он вышел на поляну, ему пришлось зажмуриться от нестерпимо яркого свечения, которое исходило из самого центра. В этом свечении исчезали входящие в него сотни гоблинов, таща на себе пожитки и волоча за собой детей.

Хараз обернулся, не дойдя до своих.

— Урлах уходить Родник навсегда. Тропа. Дом. Отпустить, двергурим.

Дагна тяжелым взглядом обвел поляну, глядя на то, как последние гоблины скрываются в свете. А потом отвернулся и пошел обратно к склону.

— Я благодарить, двергурим! — крикнул вождь Хараз.

— Катись ты в трещину… — угрюмо буркнул Дагна, ускоряя шаг и стремясь как можно быстрее выйти с поляны. Когда на самом краю он все же обернулся, вождя и его сына уже не было.

***

Дварф подошел к барону, поднимая забрало и оглядывая лежащие вокруг тела. Вильямин стоял скособочившись еще больше, опираясь об упертый в землю щит, и печально вертел в руке обломанный почти у самой гарды меч. Подняв взгляд на Дагну, барон, в последний раз глянув на свое оружие, досадливо цокнул языком и выбросил обломок.

— Один? — задал риторический вопрос дварф.

— Один, — со вздохом ответил барон, скорбно посмотрев на павших в бою рыцарей, пришедших им с Дагной на помощь.

— Жаль… — опустил голову Дагна. — Проводи Зерор их доблестные души к чертогам праотцов!

Барон и дварф какое-то время молчали.

— Я так понимаю, дварф, что у тебя все получилось? — нарушил, наконец, молчание Вильямин.

— Как видишь, сэр рыцарь, — кивнул Дагна.

Внизу, у подножия холма, между груд трупов ходили солдаты, в попытках найти выживших товарищей среди лежащих на земле. Порой это удавалось, но чаще изодранные останки людей не подавали признаков жизни.

Вильямин, припадая на поврежденную ногу, повернулся к дварфу и протянул ему руку.

— Познакомимся заново. Барон Вильямин Вальян. Можно просто Вил.

— Дагна Тяжелый Молот. Можно просто Дагна, — пожал протянутую руку дварф. — А теперь пойдем-ка, сэр рыцарь, наверх. Сдается мне, вождь Хараз оставил нам прощальный подарок.

***

— Как нога? — спросил Дагна, подставив плечо барону, помогая тому неловко подняться на вершину холма, где совсем недавно было несколько сотен гоблинов и их семей.

— Болит, зараза, — прошипел сквозь сжатые зубы Вил.

— Посмотрим, сможет ли что-то здесь облегчить твою боль.

Их взору предстало две телеги, которые не успели затащить в свечение гоблины. Волы мирно стояли, жуя жвачку и обмахиваясь хвостами.

— Давай сам, Дагна, сил моих больше нет прыгать по этим клятым кочкам, — барон с выдохом опустился на землю возле повозки, сползая спиной по деревянному колесу.

Дварф хмыкнул и сорвал рогожу с одной из телег. Внутри оказалось несколько ящиков и разномастных сундуков. Внимание Дагны привлек длинный короб из редчайшего каменного дерева, окованный бронзовыми фигурными полосами. Он поддел защелку и открыл крышку.

— Отвал пород! — присвистнул дварф. — Не уверен насчет ноги, барон, но, думаю, твое настроение сейчас точно поправится!

Вил едва успел поймать брошенный ему длинный меч в искусно тисненых ножнах из необычной белой кожи. Взявшись за рукоять, обтянутую тем же материалом, барон с мягким шелестом вытянул клинок из ножен.

— Что это, Дагна? — рассматривая меч, спросил он.

— Разве не видишь? Синяя Сталь, работа черных гномов, норгейров. Как мой топор и щит, — откликнулся дварф, продолжая осмотр содержимого телеги.

— Никогда не слышал о норгейрах. Удивительно, откуда взялась у гоблинов такая красота? — заворожено глядя на свое новое оружие, барон сморщился, когда луч солнца, отразившись от трех долов клинка, ослепил его. Пару раз взмахнув мечом, Вил восхищенно покачал головой и убрал меч в ножны.

— Вероятно оттуда же, откуда и каменный амулет Черного Солнца, — Дагна с треском открыл очередной сундук и сумрачно вздохнул. — Барахло.

— Ты говорил, что сталкивался с таким раньше.

— Было дело. Но тогда норгейры использовали некроартефакты с кристаллическими накопителями, чтобы провернуть этот фокус. В двадцати милях под землей, знаешь ли, нет лесов, чтобы напитать мертвых энергией. Но не думаю, что сейчас время и место для долгих рассказов.

— Так, а меч им зачем?

— Разбить Амулет Черного Солнца, если что-то пойдет не так.

— Ты хочешь сказать, что их же мертвецы могли напасть на своих бывших сородичей?

— Это на раз-два, сэр рыцарь. Пожиратели ничего не помнят из своей жизни. И, если враги закончатся, а ритуал еще силен, то мертвяки будут рвать всех, кого увидят. Потому хорошо иметь запасной план.

— Но почему гоблины не использовали меч в бою?

— Да как они оглоблей почти с себя ростом махать-то должны? Слушай, ты получил новую игрушку? Вот и не мешай мне.

— Извини, нога саднит жутко, пока болтаю, вроде как отвлекаюсь.

Дагна открыл очередную крышку.

— О да. Наконец-то, — расплылся в улыбке подгорный воин, проверив содержимое одного из мешочков внутри.

— Золото?

— Золото.

Дварф снял шлем и принялся набивать его туго набитыми кошелями.

— Дагна.

— Что?

— Это мародерство.

— Я так не думаю.

— А я так думаю. Оставь все, как было.

— Да? Ну тогда давай меч обратно.

— Продолжай.

Дварф забил шлем под завязку, затолкав в купол не менее полутора десятков мешочков, в каждом из которых было по самым скромным прикидкам, около сотни золотых.

— Дагна?

— Ну чего тебе, неугомонный? Сиди, отдыхай.

— Мне же тогда, чтобы забрать свою лошадь, ныне покойную…

— Ну это ты, конечно, отмочил — что тогда на площади, что тут в лесу.

— … пришлось заплатить пятьдесят серебряных штрафа за пожранную герань у городской Ратуши.

— Сам виноват, сэр рыцарь. Я вообще удивляюсь, как с таким гонором ты еще жив.

— Ты должен мне, Дагна.

— Я тебе жизнь спас, забыл?

— Не забыл и потому прошу простить за мое поведение в прошлом. Но ты должен мне пятьдесят монет серебром.

Дагна, метким щелчком отправил монету прямо в руки барона. Тот, поймав со звоном летящий желтый кругляш, машинально куснул его и, удовлетворенно кивнув, убрал в поясную сумку.

— В расчете.

Дагна взяв еще один кошель, закрыл сундук и, набросив рогожу на телегу, подошел к Вилу. На колени барона упал, звякнув, тяжелый мешочек. Вил удивленно посмотрел на дварфа.

— Бурые передают свои извинения.

А затем еще один мешочек стукнулся о помятый наколенник Вильямина.

— Нога… — издал тихий стон барон, схватившись за распухшее колено.

Дварф спрятал в усы злорадную усмешку.

— И компенсацию за безвременно почившего четвероногого товарища.

— Виконт будет зол, когда увидит, что в сундуке не хватает золота.

— Для того чтобы понять, что где-то чего-то не хватает, сначала нужно точно знать, что где-то там это что-то было в определенном количестве.

— Резонно. Но я не одобряю.

— Ага, понятно. Давай кошельки и меч.

— А что там в другой телеге? — внезапно заинтересовался вторым транспортом барон.

Дварф одобрительно хлопнул сидящего Вила по наплечнику и, подойдя ко второй подводе, приподнял край мешковины. А затем резко бросил ткань и отшатнулся.

— Что там? Опять золото? — не глядя в сторону товарища, спросил барон, нежно поглаживая ножны своего нового меча.

— Там волк.

— Что?! — дернувшись, схватился за рукоять меча Вил.

— Ну или собака.

В это время на поляну в сопровождении телохранителей и виконтов вышел сам граф Аргайл. Судя по внешнему виду, даже высшей знати пришлось сегодня обнажить оружие. Барон попытался встать, опираясь о край телеги, но граф жестом остановил его.

— Сидите, барон. Вы заслужили, тем более я вижу, что вам трудно стоять. Вы ранены?

— Благодарю, ваша светлость, — поклонился Вильямин. — Нет, пустяки. Просто неудачно упал.

Граф взглядом указал на телеги. Двое телохранителей сдернули ткань с обеих подвод.

— Какой интересный экземпляр. Золотистый ульгрейф? Здесь? — удивленно произнес граф Аргайл, подходя ближе.

Из темноты большого деревянного ящика, с одного торца забранного железными прутьями, не мигая смотрели два синих сапфировых глаза. Переводя взгляд с одного человека на другого, взгляд остановился на дварфе.

Дагна вздрогнул, когда в его голове прозвучали слова.

«Освободи меня».

Глава 7

Повинуясь взмаху руки графа, телохранители открыли решетку. Существо внутри, глухо зарычав, сделало пару шагов назад, окончательно исчезая во мраке, и уперлось в заднюю стенку ящика.

— Ульгрейфы своенравны, не представляю, как гоблинам удалось захватить такого зверя, — сказал граф Аргайл и обратился ко всем присутствующим. — Не вздумайте вытаскивать его силой, он слишком ценен. Сам выйдет, когда решит, а мы пока посмотрим, что еще интересного в этих повозках.

Пока телохранители выгружали сундуки и ящики на землю, граф подошел к Дагне, который вовремя успел прикрыть горловину шлема кольчужной бармицей и положить его возле Вила.

— Дагна Тяжелый Молот! — Аргайл заложил руки за спину.

— Милорд, — поклонился дварф.

Граф Аргайл какое-то время смотрел Дагне прямо в глаза, а тот не отводил взгляда.

— Помнится, вы говорили, что всего один двергурим не сможет изменить ход не то что войны, но и одного сражения.

— Было дело, милорд, — нехотя согласился Дагна.

Граф сдержанно улыбнулся.

— Ваша светлость! — окликнул его адъютант. — Мы нашли в телеге несколько сундуков золота и вот это.

Он показал на пустой короб.

Барон все-таки поднялся и протянул меч графу Аргайлу.

— Ваша светлость, прошу меня простить, я взял меч. Мой был сломан в бою и я решил… Прошу меня простить, милорд.

Граф удивленно посмотрел на качающегося от боли барона, а затем перевел взгляд на оружие и снова на барона.

— Полагаю, вы заслужили это оружие по праву, сэр Вильямин. Пусть этот меч станет авансом причитающейся вам награды, если вы не против.

Вил склонил голову.

— Благодарю, милорд.

— Это мне следует благодарить вас и достопочтенного Дагну. Впрочем, оставим церемонии для более подходящего времени, многим нашим воинам требуется помощь лекарей. А пока, достопочтенный дварф, раз барон сам выбрал себе то, что ему по душе, примите и вы от меня этот скромный дар, — с этими словами граф Аргайл подошел к одному из сундуков и, взял оттуда в каждую руку по тяжелому кожаному мешочку, размером с кулак и протянул Дагне.

Дварф с поклоном принял их и привесил к поясу.

Граф дал отмашку адъютанту грузить все обратно на телеги и уводить их к обозу.

— Ну что ж, пора заняться делами. Господа виконты, отдайте распоряжения перенести наших раненых солдат к обозу, убитых нужно похоронить, трупы гоблинов сжечь подальше от леса. Незачем отравлять ядом разложения это место. За работу, господа!

Виконты, отправившись раздавать приказы, удалились с поляны. Прибывшие слуги взяли волов за узду и повели прочь к обозу.

Дагна, повесив щит на плечо и подхватив шлем подмышку, помог Вильямину подняться.

— Пойдем, сэр рыцарь. Нужно заняться твоей ногой.

Барон согласно кивнул и, поддерживаемый дварфом, заковылял к склону.

— Что-то все забыли о звере, — прокряхтел Вил.

— Граф же ясно сказал его не трогать. Свободу он получил, дальше сам решит, что делать.

— Главное, чтобы не решил кого-нибудь загрызть. Как его? Ульгрейф? Никогда не слышал о такой породе собак.

— Потому что это не собака, сэр Вильямин, — сказал подошедший в сопровождении верных стражей граф Аргайл и, поравнявшись с Дагной и бароном, неспешно пошел рядом.

— Могу я спросить, а кто же это тогда, милорд?

— Ульгрейф хоть и похож одновременно и на волка, и на пса, но не является ни тем, ни другим, барон. В легендах ульгрейф — убийца варгов. Это короли волкодавов и волкодавы королей. В прямом смысле. Они становятся спутниками и защитниками только особ королевской крови и выбирают всегда только сами.

— А как вы узнали, что это именно ульгрейф, милорд? Еще и точно определили, что золотистый? Ведь зверя было не видно внутри ящика, — спросил Вильямин.

— Точно такие же глаза у защитника его величества короля Альбера, — ответил граф и остановился. — Барон, мои люди помогут вам спуститься.

Жестом приказав телохранителям и адъютанту оставить его, и, когда они остались с Дагной одни, он повернулся к дварфу.

— Я кое-что вспомнил. Мой дед, Джорен Аргайл, рассказывал мне историю про Гвадлон, достопочтенный дварф. После победы в той битве мой прадед в возрасте двадцати трех лет получил наследуемый титул графа. Спустя год родился мой дед, которому впоследствии он передал титул. Затем дед отцу, а отец мне.

Дагна молча рассматривал кору дуба-исполина.

— Еще он рассказал о том, как некий дварф спас ему жизнь, оттолкнув с пути всадника на варге, но сам получил копье в грудь, — продолжил граф Аргайл, глядя куда-то поверх Дагны.

Дварф все так же молча, повернулся к графу, сверля его тяжелым взглядом серых глаз.

— Дед часто рассказывал мне эту историю в детстве. Но с годами, как это и бывает, я забыл и историю, и что этого дварфа звали Дагна Тяжелый Молот.

— Милорд, прошу, это было сто пятьдесят два года назад, к чему… — начал было дварф, но граф прервал его, неожиданно низко поклонившись.

— Благодаря вам, доблестный Дагна, мой род не прервался в той страшной битве и я смогу передать все своему сыну, а он своему. А вместе с титулом и эту историю.

Внезапно в бронированный бок дварфа ткнулся большой черный нос.

Ошеломленный граф смотрел на то, как здоровенный ульгрейф с переливающейся золотом шерстью лизнул розовым языком сморщившегося Дагну в лицо.

— Не может быть…

Дагна грязно и витиевато выругался, вытирая щеку и глядя в не по-звериному умные сапфпировые глаза.

***

Лагерь разбили в двух полетах стрелы от леса. Остаток дня солдаты таскали раненых к обозу, где, наскоро разбив шатры, полковые лекари оказывали им необходимую помощь. Всего за один день было убито почти двести человек. Их погребли в огромной братской могиле, навалив сверху курган из камней. Рядом с курганом высились двенадцать холмиков свежей земли, в изголовье которых были вкопаны струганные столбики с прибитыми табличками, на которых были запечатлены имена павших рыцарей. Лучше позаботиться о захоронении сейчас не было ни времени, ни сил. Шатры были полны стонущих раненых, перепачканные чужой кровью лекари сбивались с ног, пытаясь успеть везде.

Рядом с полевым госпиталем была выкопана еще одна яма с полыхающим огромным костром, куда бросали ампутированные конечности и остатки изорванной, пропитанной кровью одежды.

Еще около пятидесяти человек вышли из боя калеками, и их было решено отправить обратно в Грот, где передать на поруки бургомистра. Для них война была окончена навсегда.

Ближе к вечеру, после того, как все раненые были стабильны, а убитые похоронены, по приказу графа несколько телег поплоше были освобождены от груза, который распределили по остальному обозу. Возничие вместе с отрядом добровольцев, повязав на лица широкие суконные платки, смоченные в отваре лекарственных трав и закрывающие рот и нос, стегнув лошадей поводьями, отправились в лес за трупами гоблинов. Уже после полуночи, окрестные земли осветил гигантский костер, в котором сгорали их останки.

Сдав барона в лазарет и припрятав добытое сегодня золото в объемистых переметных сумах его косматой лошадки, Дагна, оставив оружие и броню, ушел помогать солдатам. Ульгрейф всюду следовал за ним.

Ночью, сидя у костра над которым булькал котелок, дварф устало курил трубку, вытянув босые ноги к огню. Доспехи, тщательно очищенные от крови снаружи и пота внутри, лежали на расстеленной шкуре.

— Отстань от меня, пёс! — прошипел Дагна, выпуская очередной клуб табачного дыма, когда его щеку вновь лизнули. Ульгрейф нырнул во тьму, а когда вернулся, к ногам дварфа упала тушка зайца.

— Когда только успел, если везде за мной таскаешься… — проворчал Дагна, поднимая зверька, и достал нож. — Ладно, давай ужинать. Кроме тебя сегодня все равно другой компании мне не светит.

Вильямин после того, как в лазарете его напоили маковым молоком и вправили вывих, уснул мертвецким сном. Фред оказался там же с колотой раной в бедре — отделался легким испугом, можно сказать. Если бы удар гоблинского копья пришелся чуть левее, наконечник попал бы в артерию или кость, чуть выше и правее — и о потомстве охотник мог бы забыть, если бы не истек кровью на месте.

Дварф не спеша освежевал зайца и, взяв за задние лапы, показал ульгрейфу, все это время наблюдавшему за его манипуляциями, не отрывая немигающего взгляда.

— Ну, тебе какую часть? Может заднюю? Или переднюю? — Дагна поочередно указывал ножом на называемые части.

Ульгрейф склонил голову набок, а затем лёг, положив голову на передние лапы.

— Ты не из болтливых, как я погляжу, — хмыкнул дварф, кладя тушку на пенек, который заменял ему разделочную доску и рассек зайца пополам.

Дагна кинул половину тушки в котелок, а другую протянул своему новому спутнику.

— На, поешь.

Ульгрейф смахнул мясо с ладони дварфа и, облизнувшись, снова принял прежнюю позу. Дагна вытер ладонь о пучок травы, припасенный перед готовкой, и, поворошив угли в костре, поднял небольшой сноп искр.

— Не стоит тебе за мной ходить. Распорядись своей свободой с умом.

Ульгрейф тихонько сопел, прикрыв сапфировые глаза.

— Шлак, я говорю с собакой… — пробурчал Дагна, помешав похлебку оструганной веткой.

В темноте раздались быстрые шаги, и на свет вышел молодой парень. Судя по расшитому гербами камзолу, один из оруженосцев. Кашлянув для приличия, чтобы привлечь к себе внимание, юноша поклонился дварфу.

— Достопочтенный Дагна Тяжелый Молот, его милость граф Аргайл, владетель земель Ангрема, Сорба и Марезии, приглашает Вас в свой шатер на аудиенцию! — торжественно отчеканил он.

Дагна зачерпнул ложкой похлебку и, старательно подув на нее, попробовал. Досадливо причмокнув, он поглядел на юношу.

— Солью богат, сынок?

Оруженосец опешил и не сразу нашелся что сказать, но быстро взяв себя в руки, полез в поясную сумку.

— Прошу прощения, достопочтенный Дагна, — смущенно сказал он. — Соли у меня совсем нет, но я могу послать слугу в обоз, и ее мигом доставят!

— Ни к чему тревожить людей, натерпелись сегодня, устали. Ладно, может у его милости графа найдется горсточка-другая… — дварф подмигнул оруженосцу и отодвинул угли так, чтобы похлебка не выкипела и не пригорела, а потом закрыл котелок крышкой.

— Тогда прошу за мной, достопочтенный Дагна.

Дварф сунул ноги в сапоги и наклонился к спящему ульгрейфу.

— Если уж решил остаться со мной, то посторожи мои вещи, будь добр, — негромко сказал он и, запалив от углей щепку, сунул ее в погасшую трубку. С наслаждением дварф выпустил большой клуб дыма и поднялся.

Проходя мимо многочисленных палаток и костров, Дагна смотрел по сторонам. Кто-то, как и он, готовил ужин, негромко переговариваясь с товарищами, кто-то молча сидел и глядел в пламя, кто-то спал прямо у костра, завернувшись в походный плащ. И неизменно люди жались поближе друг к другу, будто бы боясь остаться в одиночестве этой ночью. Дагна слышал, как во сне солдаты бормотали что-то, иные с воплем подскакивали, утирали испарину и переворачиваясь на другой бок, снова погружались в беспокойный сон. Тут и там проходили вооруженные патрули. Пусть тише и реже, но все же раздавались сдавленные стоны раненых, которые изо всех сил старались не разбудить товарищей.

«Вот такая вот потеха», — подумал Дагна, попыхивая трубкой, прекрасно понимая состояние людей впервые попавших в бой, впервые проливших свою и чужую кровь, потерявших кто соратника, кто друга, кто руку или ногу.

К шатру графа Дагна подошел погруженный в свои мысли и едва не уткнулся носом в своего провожатого.

Двое телохранителей, стоящих у входа в большой, вышитый золотыми грифонами на красном фоне, шатер, преграждавшие дорогу внутрь, расступились, сделав шаг в сторону.

Юноша, сопровождавший Дагну, вытянулся во фрунт и отрапортовал.

— Томас Риг, оруженосец сэра Микобата, рыцаря Исгарда, барона Ангремского, кавалера ордена Защитника Исгарда высшей степени, героически павшего в Битве в Лесу! Достопочтенный Дагна Тяжелый Молот прибыл на аудиенцию к его милости графу и…

— Входи уже, Том, — негромко прервал речь оруженосца один из стражей. — Граф приказал без церемоний. И не шуми. Люди спят.

Юноша смущенно кивнул и, отодвинув полог шатра, сделал приглашающий жест дварфу.

Пыхтя трубкой, Дагна прошел мимо стражей и оруженосца. Едва переступив порог, дварф очутился в теплом, натопленном переносной железной печью, уютном помещении. Здесь не было ожидаемой для аристократов роскоши. Вместо резной мебели из драгоценных пород дерева, простые солдатские раскладные стулья и большой стол, такая же аскетичная кровать. Землю устилали не ковры, а шкуры коров и оленей. Вместо гардероба с дорогой одеждой, стоял походный сундук, окованный железом и стойка с доспехами и оружием владельца шатра.

Граф Аргайл сидел за столом перед картой и потягивал вино из серебряного кубка. Увидев Дагну, он встал и, обойдя стол, протянул руку для рукопожатия. Дварф ответил на жест, и граф протянул ему второй кубок.

— Рад видеть вас, почтенный Дагна. Присаживайтесь, нам есть о чем поговорить.

Дагна благодарно кивнул и сел на предложенный стул. Граф придвинул себе другой и занял место рядом с дварфом.

— Томас, благодарю, ты можешь быть свободен.

— Ваша милость, простите мою дерзость, но кто-то же должен наливать вам вино…

— Спасибо, Том, иди отдыхай. Сегодня обойдемся без виночерпия.

Когда оруженосец вышел, Дагна, отхлебнув вина, одобрительно покачал головой, а затем, поставив кубок на край стола, снова запыхтел трубкой.

— Мальчик потерял наставника? — кивнув в сторону выхода, спросил дварф.

— Том — хороший парень, Дагна. Я могу вас называть просто по имени в пределах этого шатра?

— Разумеется, милорд.

Граф благодарно улыбнулся и продолжил.

— Жаль его рыцаря, мальчик был предан ему и сердцем и душой, как подобает настоящему оруженосцу. Вот уже шесть лет как молодой Риг удостоился чести стать оруженосцем прославленного Защитника Исгарда. В будущем году окончился бы седьмой год его службы, что означало бы посвящение Тома в рыцари. Но сэр Микобат был одним из троих, кто погиб у вершины холма, где вы и барон Вильямин остановили это безумие. Проклятье, я рассчитывал на этих рыцарей в Дентстоуне!

Дагна отпил из кубка. Вино было превосходным, хотя он и не был большим ценителем этого напитка.

— Милорд, не хочу показаться грубым, но у костра меня ждет похлебка с полутушкой зайца…

— О, где мои манеры, — граф поднялся и, открыв походный сундук, достал оттуда поднос с нарезанным холодным мясом, сыром и половину краюхи ржаного хлеба. Слегка отодвинув карту, граф поставил еду на стол и, подавая пример, отломил кусок хлеба и взял кусок говядины.

— Прошу, угощайтесь!

— Благодарю, милорд.

Некоторое время Дагна и граф сидели в полной тишине, сосредоточенно работая челюстями.

— Дагна, — нарушил молчание граф Аргайл. — Кто вы на самом деле?

— Какое это имеет значение, милорд?

— Ульгрейф сделал выбор. Эти существа никогда не ошибаются.

— И все же, какое это имеет значение, милорд?

Граф поиграл вином в кубке.

— Возможно, это я должен обращаться к вам «милорд»? Как минимум. Или все-таки ваше величество?

Дагна резко осушил свой кубок одним махом.

— Милорд Аргайл, при всем уважении, это мое личное дело, никак не связанное с вами или еще кем-то из людей! Мне кажется, что я доказал свою благонадежность. Как минимум.

— Разумеется, но…

— Я не подданный короны Исгарда, не так ли?

— Все так, Дагна, но…

— Так чего же вы хотите от меня, милорд? — дварф поставил пустой кубок на стол. — Для чего вам знать обо мне больше, чем знаете уже?

— Дагна, прошу, не сердитесь. Вы сделали для меня лично и для моих людей больше, чем кто-либо мог ждать или тем более просить! Но я, как аристократ и дворянин, не имею права допустить международного скандала!

— Что? Какого еще, вонючий пепел, скандала?

— Если вы особа королевской крови или тем более король, и если об этом узнают ваши сородичи, узнают о том, что вы, словно простой солдат, сражались в этой битве и идете с обозом без должного к королевской особе содержания и обращения… Боюсь, Исгард рискует потерять Дуринфал и Морингард как торговых партнеров. Их караваны исправно поставляют в Исгард и, в частности, в Дентстоун металлические изделия от гвоздей и подков до оружия и брони, их каменщики укрепляют стены и форты. И это тоже как минимум. И уж точно окончательно исчезнет даже призрачный шанс на их военную помощь.

— Ах, вот в чем дело, — криво усмехнулся Дагна. — Можете не волноваться. Никто ничего не узнает. Да и не имеет это никакого значения.

Граф достал еще одну бутылку вина, сбил горлышко ножом и разлил напиток по кубкам.

— Дагна, я должен знать. Поймите, сейчас многое на кону. Любая информация подобного плана является стратегически важной и может перевесить чашу весов в одну или другую сторону. Впереди война. Кому, как ни вам знать, что такое война? — граф протянул полный кубок дварфу.

Дагна отпил немного и покрутил ус.

— Хорошо, милорд. Раз это для вас так важно… — дварф опустился на стул. — Я урожденный принц королевства Дренг-ин-Дар. Я последний из королевской семьи и первенец рода, а значит, являюсь законным наследным королем. Но… Да подождите вы!

Дагна, чуть не расплескав вино, едва успел подхватить и поднять на ноги, уже практически ставшего на одно колено графа Аргайла.

— Выслушайте, милорд! — рявкнул Дагна, немного резковато усаживая графа Аргайла.

Вбежавшие на шум телохранители, уже тянущие из ножен мечи, были отосланы резким взмахом руки графа. Подозрительно поглядывая на Дагну, стражи удалились, с легким шелестом возвращая оружие на место.

— Вы король… Все-таки король… Король дварфов спас моего прадеда… — с благоговением глядел на Дагну граф.

— Проклятье! Какая это уже бутылка по счету? — раздраженно проворчал дварф. — Милорд, дослушайте же!

— Я весь внимание, Ваше Величество!

Дагна скрежетнул зубами и негромко заговорил.

— Нет никакого королевства, нет никаких подданных, не будет никакого скандала, милорд! Я — последний! Мой дом был разрушен полтысячи лет назад! Даже если кто-то из моих сородичей и сумел спастись, они рассеялись по миру! В политическом плане я ноль, дырка от бублика, слышите? А потому успокойтесь, еще раз повторяю! Я путешествую инкогнито! Никто обо мне не знает! Да даже в вашей тайной канцелярии меня не признали!

— Вас признал ульгрейф, Ваше Величество. Для любого аристократа Исгарда это ценнее любой верительной грамоты, любого родового перстня или сотни печатей.

— Прошу, граф, не называйте меня так!

Граф Аргайл, пребывая в смешанных чувствах, тем не менее согласно кивнул.

— Как будет угодно, Ваше…

— Дагна.

— Да, прошу меня простить… Дагна, — он взял еще кусок мяса с блюда. Дварф сунул в рот сразу несколько ломтиков сыра.

— Вы говорили, что ищете свой дом.

— Говорил. И хотелось бы поскорее этим заняться вновь.

— Надеюсь когда-нибудь услышать эту историю целиком, — пробормотал граф. — Дагна, я помогу вам всеми доступными мне средствами. Это самое малое, чем я могу отплатить за все, что вы сделали для моей семьи полтора века назад и для моей страны сейчас.

— Не откажусь. И прошу, о том, кто я есть, не рассказывайте никому без веского на то основания. Очень веского.

— Как скажете, Дагна.

— Если это все, что вы хотели выяснить, я могу идти, милорд? — дварф поднялся со стула.

— Разумеется. Спасибо за аудиенцию.

— Взаимно, милорд. С вашего позволения, я захвачу гостинцев моему невольному компаньону.

— Да-да, конечно. Возьмите мешок.

Дагна сгреб мясо, хлеб и сыр в холщовый мешок, протянутый графом. Аргайл сунул туда пару бутылок вина сверху. Дварф, благодарно кивнув, направился к выходу.

Когда он уже был готов покинуть шатер, граф окликнул его и тот остановился вполоборота.

— С королевством или без, хотите вы того или нет, но вы уже легенда, Дагна Тяжелый Молот. Для меня честь знакомство с вами.

Дварф поправил объемный мешок на плече.

— Для меня тоже, милорд, — сказал он и вышел на улицу.

***

Вернувшись к своему костру, Дагна потрепал по золотистой холке спящего ульгрейфа рядом со своими доспехами.

Усмехнувшись в усы, дварф пододвинул угли под котелок и быстро раздул огонь. Вскоре похлебка была готова.

— Наконец-то можно расслабиться, — довольно пробормотал Дагна, откупорив вино. — Не пиво, конечно, но сойдет.

— А хотите пива? — раздалось за его спиной.

Дагна обернулся, не донеся ложку с похлебкой до рта.

— Том?

— Томас Риг, с вашего позволения, — ответил юноша, вытянувшись во фрунт.

— Вольно, — махнул рукой Дагна. — Ты чего тут?

— Вот, достопочтенный Дагна, соль принес, — сказал оруженосец, подходя ближе и протягивая небольшой мешочек. Дварф благодарно кивнув, взял соль и принялся сыпать крупные белые кристаллы в похлебку.

— Что, правда, пива достать можешь? — спросил он.

— Конечно, сэр!

— Ну, давай.

— Я мигом!

Не прошло и четверти часа, как Томас притащил пятилитровый бочонок. Дагна, уважительно покачав головой, пригласил оруженосца поужинать вместе с ним. Какое-то время они сосредоточенно уплетали позднюю трапезу из общего котла.

— Сэр, могу я задать вопрос? — проглотив очередную порцию похлебки, подал голос Том.

— Сынок, не надо называть меня «сэр», я не рыцарь, — ответил Дагна, с трудом сдержав отрыжку. — А вопрос можешь задать.

Том замялся и смущенно произнес.

— Так вышло, что я слышал ваш разговор с графом, сэр…

Дагна, выругавшись, в сердцах швырнул ложку в котел.

— Прошу, сэр, не сердитесь! Это вышло случайно! — быстро заговорил оруженосец, но когда дварф грозно на него посмотрел, продолжил. — Виноват, сэр, не случайно! Я поджидал неподалеку, потому что решил, что вам, возможно, потребуется помощь, чтобы вернуться обратно или еще что-то…

— Парень, ты держишь меня за идиота? Говори прямо! — тихо рыкнул Дагна, сверкнув серыми глазами. — Я смертельно вымотался и, Зерор его знает, от чего больше — от сражений или от подобных разговоров вокруг да около!

— Сэр, я всего лишь подумал, раз вы король дварфов… — неуверенно проговорил Томас и осекся, не решаясь продолжить. Но, собравшись с духом, горячо выпалил. — Возьмите меня в оруженосцы! Мой наставник погиб, а у его милости вряд ли найдется время, чтобы заняться таким ничтожным вопросом в ближайшее время!

— Вот шлак, — выдохнул Дагна и прикрыл глаза рукой, уперев локоть в колено.

— Я пригожусь, сэр Микобат многому меня научил! Всему, что положено знать оруженосцу и почти всему, чтобы получить рыцарские пояс и шпоры!

Дагна вздохнул и отнял ладонь от лица.

— Да как ты себе это представляешь, сынок, чтобы обычный дварф, — Дагна сделал акцент на последних словах. — Взял в оруженосцы подопечного сэра Микобата, Защитника Исгарда? Видно, плохо тебя учили, сынок.

Томас поник.

— Я совсем забыл, сэр, вы же упоминали в шатре у его милости, что путешествуете инкогнито…

— Очень плохо учили. И я уже не говорю о том, как ты обращаешься с королем, — ехидно выдал Дагна.

Оруженосец переменился в лице, резко побледнев, быстро упал на одно колено, склонив голову.

— Прошу простить меня, ваше величество, мое поведение недостойно, готов принять любое наказание и… — с великим трудом борясь с дрожью в голосе, тихо заговорил юноша, но Дагна, подняв очи горе, прервал его жалобным стоном.

— Кто меня за язык тянул… Ладно, сам виноват. Вставай, парень, я пошутил!

Томас не двинулся с места.

— Ваше Величество, я виноват и, как будущий рыцарь и дворянин, должен искупить свою вину! — твердо произнес он. — Того требует честь.

— Договорились. Мое тебе наказание будет страшным, — в голове у Дагны созрел план, и он довольно ухмыльнулся. — Но сперва встань, не дай Зерор, кто увидит.

Оруженосец медленно поднялся.

— Твой наставник сражался бок о бок с командиром моего десятка, которому очень нужен смышленый помощник. Уверен, барон Вильямин будет счастлив взять тебя, а то, помнится, он прямо мечтал об оруженосце. Граф будет не против, думаю.

Юноша неверяще глядел на Дагну.

— Благодарю вас, Ваше… — поймав на себе полыхнувший взгляд дварфа, Том исправился. — Сэр… Как же мне к вам обращаться?

— Ну, бес с ним, пусть будет «сэр», а то «достопочтенный» еще длиннее, — махнув рукой, проворчал дварф.

— А в чем же наказание, сэр? — непонимающе спросил оруженосец.

— Ты просто пока не знаешь барона, — усмехнулся Дагна и, заткнув пробкой бутылку вина, похлопал по бочонку и протянул юноше свою внушительную дубовую кружку. — Наливай, Том, сегодня будешь моим виночерпием. Ну и отметим твое будущее назначение.

— Для меня это честь, сэр! — расплылся в улыбке оруженосец, поворачивая краник.

Приняв покрытую пенной шапкой кружку, дварф с наслаждением отпил сразу половину.

— Блажен король, но кружка с пивом — любого сделает счастливым! — продекламировал Дагна и, одним махом осушив кружку, снова протянул ее Тому. — Пьем до синей побежалости! Наливай!

Глава 8

Спустя сутки полк выдвинулся на северо-восток, оставляя лес Гоблинов слева от себя. Несмотря на осень и не так давно прошедшие дожди, погода стояла изумительная. По синему небу плыли густые белоснежные облака, ласково светило солнце. Даже ветер будто бы притих, не желая тревожить солдат, прошедших свое крещение огнем. Раненых, кто не мог самостоятельно передвигаться верхом, разместили по телегам обоза, где за ними присматривали полковые лекари. Перевязки делали прямо по ходу движения. Граф берег своих людей, но лишние задержки были недопустимы. Они и так потеряли много времени, нужно было торопиться в Дентстоун. И нужно было торопиться доставить тяжелораненых в нормальный лазарет.

Тракт вел к последнему городку в этой местности — Тарго. Холмы и сопки становились все круче, сказывалось постепенное приближение к горам. Утром следующего дня, выехав на очередную возвышенность, Дагна остановил лошадку, прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, и увидел впереди километрах в десяти обнесенный каменной стеной небольшой город. Мимо дварфа медленно тянулся обоз.

— В жизни тебе этого не забуду, Дагна, — проворчал, поравнявшись с ним, Вильямин.

— Чего тебе опять не так, барон? — спросил удивленный дварф, снова посылая своего скакуна вперед.

— Да одолел меня твой Томас Риг. Даже я не могу придумать столько поручений, чтобы занять этого неугомонного. Мне нужен был оруженосец, чтобы я забыл о бытовых заботах, а не изобретал новые, только бы он от меня отстал! — раздраженно ответил барон.

— Ну, тебе не угодишь, — философски заметил Дагна, набросив поводья на переднюю луку седла, и принялся набивать трубку. Лошадка послушно шла сама, и дополнительный контроль сейчас не требовался.

— И это все, что ты можешь сказать? Что мне теперь делать?

— Отстань, будь добр, — беззлобно попросил дварф.

Барон насупился и замолчал. С четверть часа Дагна с наслаждением попыхивал трубкой, пока Вильямин, ехавший рядом, о чем-то задумчиво размышлял. От внимания дварфа не ускользнула произошедшая с бароном перемена. После боя в Неревальде, Вильямин стал молчалив и сдержан, с него слетела вся спесь и заносчивость. Дагна видел, как барон нашел и отблагодарил защищавших его в лесу людей, каждому пожав руку, не чураясь больше их низкого происхождения.

— Господин барон! — воскликнул появившийся на гнедом скакуне будто бы из-под земли Том, заставив Вила вздрогнуть. — Господин барон! Нашел! На этот раз правильный?

Дагна удивленно посмотрел на предмет в руке оруженосца. А затем в голос рассмеялся. Вильямин тихо выругался и отвернулся.

— Что, настолько все плохо, Вил? — утирая выступившие слезы, спросил Дагна у товарища. — Цветок? Клевер? Четырехлистный хоть?

Вильямин, кинув на дварфа свирепый взгляд, схватил протянутый оруженосцем цветок и запихнул в поясную сумку.

— Бездна, это уже четвертый за утро! Иди с глаз моих, Том! Все, отдыхай, пока не позову!

На новый взрыв хохота дварфа стали оглядываться возничие с телег.

— Слушаюсь, господин барон! Я буду неподалеку! — оруженосец коротко поклонился и умчался прочь.

Отсмеявшись, Дагна снова принялся вытирать слезы.

— И где он только умудряется их находить? Я за жизнь не видел ни одного! — пораженно ворчал Вильямин. — Я надеялся, когда приказал ему найти этот проклятый цветок, что это займет его хотя бы до полудня, а потом он сдастся! Но когда он принес первый спустя полчаса, я не нашел ничего умнее, чем сказать, что это неправильный клевер, мол, листики должны быть ровными и одинаковыми!

— Да-а, барон, — протянул дварф. — Ты же в курсе, что только что решил проблему?

Вил посмотрел на него, а затем по сторонам.

— Он что, правда ушел? — не веря своим глазам, спросил он.

— Представь себе, это можно было сказать сразу, — усмехнулся Дагна.

— Проклятье… Совсем не соображаю после макового молока, — покачал головой Вил.

— Что, нога еще болит?

— По ночам.

— А чего ты тогда в седло влез, умник?

Вильямин махнул рукой, мол, не спрашивай, и, подъехав к одной из обозных телег, спрыгнул на мягкие тюки. Устроившись поудобнее, барон практически сразу задремал, не обращая внимание на то, что его лошадь, избавившись от седока, сошла с дороги и принялась щипать траву на обочине.

— Дагна, будь добр, скажи Тому, чтобы позаботился о коне… — пробормотал он сквозь дрему.

Дварф хмыкнул и, дав своей лошадке шенкелей, зарысил вперед вслед за Томасом, который ускакал к середине каравана. Да и пора было проведать Фреда в лекарском дилижансе.

Несколько часов пути до Тарго прошли незаметно.

Полк остановился около южных ворот города. Тяжелораненых повезли внутрь в сопровождении графа Аргайла, который планировал встретиться с бургомистром. Всем же остальным был отдан приказ обустраивать лагерь, так как Тарго не мог вместить в себя почти тысячу человек с лошадьми и обозом.

Очередные трое суток прошли без особых приключений. Граф договорился о лечении пострадавших бойцов и, после того, как их раны затянутся, транспортировке отвоевавшихся солдат в Грот, где они должны были получить вознаграждение и спокойно долечиваться.

Дагна откровенно скучал и не мог дождаться выступления на Дентстоун. Многие из солдат успели сходить в увольнение в город, чем остались крайне довольны. Ведь помимо парочки достаточно не плохих кабаков, в Тарго, как оказалось, было несколько вполне сносных борделей. Уставшие воины снимали напряжение так вдоховенно и с таким энтузиазмом, как могут только что побывавшие на пороге смерти люди, чудом избежавшие гибели. Дома терпимости вынуждены были приостановить работу на целые сутки, дабы истощенные жрицы любви могли выспаться и хорошенько отдохнуть. Дагне идти развлекаться в город не хотелось, потому он воспользовался услугами скучающего Тома, который привез ему еще пару бочонков пива и фунт хорошего табака. Большего дварфу не требовалось, интенданты раздавали пайки без перебоя, тем более что провианта, после потери двухсот человек, было более чем достаточно.

Наконец-то, на третий день с юго-запада со стороны столицы вдали показались знамена Исгарда. Крупный обоз, в сопровождении полутысячи человек. То был отряд, который и должен был присоединиться к полку графа Аргайла. Лидером отряда оказался бывалый ветеран пограничных войн, мелкопоместный дворянин в чине капитана, пользующийся, однако, огромным уважением всей аристократии, Рон Дилери, который, оставив свой обоз и воинов с полком на попечительство дежурного майора — виконта Грегора Шульна, отправился в город, где должен был встретиться с графом и отчитаться о прибытии.

Все новости Дагне рассказывал оруженосец Вила. Барон благоразумно решил как следует подлечить поврежденную ногу в городском госпитале, а потому Тому было просто нечем заняться. В итоге, юноша довольно много времени ошивался где-то поблизости от дварфа, охотно пил с ним пиво, делился новостями и без конца упрашивал Дагну рассказать какие-нибудь истории из своей жизни. И тогда тот, закуривая трубку и налив полную кружку, вспоминал какой-нибудь забавный случай, то они вместе смеялись. А когда речь заходила о каком-нибудь примечательном бое, то тут уже Том слушал особенно внимательно, старательно запоминая историю и впитывая богатый опыт подгорного воителя.

Утром четвертого дня, когда все сборы были завершены и приготовления окончены, численность полка составляла тысяча триста солдат, три тысячи лошадей и обоз, состоящий из семи лазаретный фур, тридцати с провиантом, четырнадцати с палаточными принадлежностями и двумя повозками для казни. Не считая огромных личных карет виконтов и самого графа.

Построившись в походный порядок, отряд маршем двинулся прямо в раскрытые настежь врата города и, пройдя его насквозь, провожаемые взглядами горожан, стоящих вдоль домов центральной улицы, через северные ворота вышел на тракт.

«Надеюсь, я найду в Дентстоуне то, что мне нужно», — подумал Дагна и обернулся.

Леса и перелески, села и хутора, деревни и города оставались позади.

«Иначе… Нет, лучше даже не думать об этом.»

Рядом с его лошадкой, будто бы из ниоткуда возник ульгрейф, очень внимательно глядя в глаза дварфа.

«Я помогу», — прозвучало в голове у Дагны.

— Вижу, ты не передумал оставаться, — произнес дварф, не отводя взгляда от сапфировых глаз. — Имя-то у тебя есть?

И ответ не заставил себя ждать.

«Ас’тар-х’и-Аш’аре’т».

— Вонючий пепел, это что, на изначальном? — искренне поразился Дагна. — Прости, приятель, я не настолько хорошо знаком с первым языком, чтобы это выговорить. А если перевести… Зерор Всемогущий, голову сломаешь. Погоди… Тень… Тень от крыльев Аши? Нет, не то. След от полета… Нет. Поможешь?

“Призрак”.

— Годится.

***

Пятидневный переход к самой северной границе Исгарда обещал быть скучным и заурядным делом. Все шло согласно штатному расписанию. Отряды разведки несли дозор, уезжая на несколько километров вперед и в стороны. Привалы делали дважды в день, причем поесть горячей пищи солдаты имели возможность только, когда полк останавливался на ночлег, и по утрам, перед выступлением. Остальное же время им приходилось довольствоваться сухпайками. Граф торопился в Дентстоун, а из-за сражения с гоблинами полк сильно запаздывал. Впрочем, бойцы не роптали, многие, кто из бывших крестьян или охотников, всю свою жизнь питались именно так, а зачастую, хуже.

Повсюду были слышны разговоры, кое-где люди затягивали песни. Мотив у них был самый разнообразный: от шутливых частушек до заунывных солдатских. Недавние новобранцы, пережившие свой первый бой, уже отходили от пережитого. Тут и там все больше раздавался смех от очередной удачной шутки.

Так уж устроена человеческая натура, привыкает ко всему. А преодолев первый страх, солдаты с воодушевлением смотрели в завтра, полагая, что самое страшное уже позади, и вряд ли Дентстоун сможет их чем-то удивить после оживших мертвецов бурых гоблинов.

Дагна, смотря на людей, предавался своим воспоминаниям. Не сказать, что он воевал всю жизнь или очень часто. Война не была его ремеслом, но когда было нужно защищать себя или то, что было ему дорого, он не медлил и не сомневался. Как рассказывал ему когда-то очень давно отец, король Дагфинр, сидя вечером у жаркого камина, завернувшись в тяжелые шкуры — в последние годы жизни ему постоянно было холодно — и, не отводя стального сурового взгляда от пламени, что потому и пал Дренг-ин-Дар, что дварфы забыли, как держать боевой топор. Тысячелетия мирной жизни разнежили их: они ковали инструменты для соседей, не знающие сноса, ювелирные изделия, гранили алмазы и сапфиры, а рубинами инкрустировали даже самый обычный пояс. И они оказались не готовы дать отпор врагу, когда тот появился в долине озер, практически сходу взяв на копье город людей Варку, таранами забив в несокрушимые ворота горной крепости. А потом удар пришел и снизу, из самых глубин горы…

Когда маленький Дагна выспрашивал старика-отца об их потеряной родине, то слышал всегда лишь туманные ответы: «Не ищи пути в Дренг-ин-Дар, сын. Никогда. Зерор тогда отвернулся от нас за нашу трусость и его священный камень, сердце нашего королевства, сокрушил своды и колонны нашего дома».

Дагна горько усмехнулся, покачав головой.

— Да, отец, знал бы ты, по чьей воле я иду в Дренг-ин-Дар, ты бы сильно удивился. Но, как и ты, Он не дал даже малейших представлений о том, где мне искать эту шлакову гору. И никто, вонючий пепел, из всех, Зерор его знает, сколькиюродных родственников, не видел тебя прежде, когда ты пришел к вратам Хрогмара. И уж тем более никто не знал, откуда ты пожаловал и где вообще это место. Вот так последний король Дренг-ин-Дара и доживал свой век простым кузнецом, — очень тихо произнес вслух Дагна. — Только я никогда не поверю, что наш народ был труслив, отец. Что-то ты мне недоговаривал…

***

Величественный рубеж Дентстоуна показался на пятый день после полудня, когда до него оставалось, по прикидкам Дагны, около трех километров. Тринадцать огромных фортов, обнесенные деревянным частоколом со сторожевыми башнями, деловито дымили печными и кузнечными трубами. Защитные сооружения располагались на расстоянии в километр друг от друга, как рассказывал Фред. А за ними шла высоченная стена, через каждые пятьсот метров возвышаясь огромными скальными пиками, будто бы выросшими прямо из земли зубами или ребрами, и запиравшая ущелье протяженностью пятнадцать километров.

Ехавший рядом с дварфом Вильямин и Том были поражены до глубины души.

— Ничего себе стеночка! — присвистнул Томас. — Даже не верится, что такое на свете бывает! Сколько ж в ней высоты?

— Метров пятнадцать-двадцать, отсюда не понятно толком, — ответил барон. — И будь добр, веди себя достойно оруженосца, Том. Ни к чему так орать.

— А ты, сэр рыцарь, смотрю, неплохо обучен фортификационной грамоте? — хмыкнул Дагна, глянув на Вильямина. — Вон как слету высоту стены определил!

— 

Пролог.

Дварф стоял в центре огромного круга, покрытого искусной резьбой. Руки его были прикованы цепями к толстым стальным кольцам, вделанным прямо в гранитный пол исполинской пещеры. Совет Старейшин в полном составе сидел вокруг него на своих тронах.

– Твоим преступлениям нет оправдания! – прогремело эхо. – И тяжесть их столь велика , что ни одна кара не будет достаточна. Даже пытки и казнь были бы слишком мягки для искупления твоих грехов, двергурим. Тебе есть что сказать?

– Я уже все сказал, Верховные, – спокойно ответил Дагна, без страха глядя в глаза старцам. – Они заслужили своей участи.

– Не тебе решать, презренный! – эхо от голоса говорившего заметалось под самым потолком. – Ты нарушил священный закон, пролив кровь собратьев вне судебного поединка!

Дагна молча разглядывал десять старых дварфов, бороды которых спускались почти до самого пола. Из-под длиннополых одежд, расшитых золотыми нитями и драгоценными камнями, выглядывали чуть загнутые кверху носы сапог искусной выделки. Дагна несколько отрешенно думал о том, как все эти вещи должны быть неудобны. Отчего-то в тот самый миг, когда решалась его судьба, он думал о таком пустяке, как одеяние Старейшин.

– Дагна Тяжелый Молот! – голоса звучали повсюду, а Верховные дварфы будто даже не открывали ртов, – Твою участь будет решать Всеотец!

Старейшины поднялись с тронов и слитно грянули тяжелыми аргенитовыми посохами о гранитный пол Чертога, высекая снопы синих искр.

– Здесь и сейчас!

Вспышки искр и звон ударов.

– Зерор Кователь Душ!

Звон и искры.

– Услышь своих детей!

Искры и звон.

– Хорм трогир, Зерор!

Удары слились в единый гул. Сияние залило весь Чертог, ослепляя Дагну. Голоса Старейшин завибрировали, окружая его со всех сторон.

– Хорм трогир Зерор, аул Дренгр! Хорм трогир, аул Солар! Хорм трогир, двергур Фатар!

Тишина и темнота тараном ударили Дагну, заставив согнуться от неожиданности. Не понимая где верх, а где низ, дварф вертел головой, не в силах что-либо разобрать. Во всем теле была необъяснимая легкость. Дагна поднес руки к лицу и поглядел на них, но ничего не увидел, кроме одной лишь тьмы.

– Ёнги…

Дагна оглянулся, но снова ничего не увидел.

– Ёнги… Дитя…

Голос словно был совсем рядом и в то же время нигде.

– Я везде, ёнги. Нет нужды искать.

– Кто ты? – спросил Дагна, не слыша звука собственной речи.

– Я всегда рядом. Но тебя привели туда, где тебе не нужно быть.

– Ты Зерор? – Дагна обернулся или подумал, что обернулся. Все было одинаковым вокруг. Он не ощущал тела. Даже мысли едва пробивались сквозь ничто, что было везде.

– Да, дитя. Другие отроки винят тебя, они хотят суда. Смешные.

– Я готов, Создатель.

Дварф чувствовал, как его сознание начинает сливаться с тем, что его окружало. Или он окружал всё. Дагна будто бы распался на мириады мельчайших частиц, и каждой из них ощущал пристальный взор. За долю мгновения вся его жизнь была поднята из глубин памяти и развернута невероятных размером полотном.

– Сколько боли, дитя… – голос сквозил скорбью и искренним сожалением. – Твоя душа изранена. Но чиста. Отроки ошиблись. Судить буду их. Заигрались.

– Где я?

– В пустоте. Ты там, где не должно быть. Но ты тут.

Дагна начал погружаться сам в себя, а затем медленно, закручиваясь в спираль, направленную внутрь и наружу, разделился.

– Найди свой дом, дитя.

Дагна вытягивался в многокилометровую струну, стремительно летя вверх.

– Создатель… отец говорил… что мы прогневили тебя… и ты… разрушил наше королевство, – дварф упрямо, с трудом, с большими перерывами выговаривал слова, одной только железной волей удерживая рвущийся на части разум. – Что я найду в руинах?

Переливчатый, будто хрусткие льдинки, негромкий смех понес на своих волнах Дагну сквозь миры и эпохи.

– Ёнги, ты все узнаешь позже.

Ласковый голос умиротворял и бережно окутывал дварфа. Мыслить сразу стало легче.

– Почему не скажешь сейчас?

– Твой разум уже плавится от моих слов, что несут даже крупицу знаний. Ищи моих первенцев, они расскажут тебе остальное.

– Я устал, Создатель, выгорел, во мне больше нет силы. Если ты и правда Зерор, то знаешь, зачем я здесь. Даруй мне покой, прошу.

– Знаю, ёнги, – печально произнес голос. – Но не могу. Я ни у кого не отнимаю жизни.

– Выживших после твоего Суда можно пересчитать по пальцам! – беззвучно вскричал Дагна.

– Я лишь раскрываю картину жизни, ёнги. Каждый сам делает свой выбор. И ты свой уже сделал. Пламя твоей души еще тлеет, жаждет жизни. Выполни мой завет, дитя, и обретешь так желаемый тобой покой. Найди Дренг-ин-Дар и успокой пустоту в его недрах первородным пламенем. Иначе беда. Я всегда рядом, дитя, и помни, ничто не происходит случайно. С тобой останется мой Зов, используй его с умом в трудный час. Теперь иди.

Дагна свернулся в точку и, сверкнув, рухнул вниз. Сквозь пустоту внезапно проступил свет, и у дварфа перехватило дыхание, когда он с размаху влетел себе в макушку.

Цепи опали с его рук ржавой трухой. Дагна упал на колени, когда его скрутило в порыве жесточайшей рвоты. Борясь с сильным головокружением, Дагна с большим трудом поднялся. Он утер кровь, бегущую из носа по усам и бороде, его била крупная дрожь, все тело покрывал выступивший холодный липкий пот.

– Зерор свершил свой приговор… Ты прощен, двергурим. Теперь ступай отсюда и больше никогда не возвращайся!

Дагна взглянул мутными глазами на говорившего Старейшину.

– Зерор судит всех. Тех, кого привели, и тех, кто привел, – старый дварф скорбно обвел рукой пустующие троны.

Шестеро из десяти Старейшин лежали на полу в страшных позах.

– Уходи же! – хрипло крикнул старый дварф. – Уходи! Прочь отсюда! Прочь!

На негнущихся ногах Дагна заковылял к выходу. А эхо старческого дребезжащего, уже совсем не величественного, крика все звучало в Высоком Чертоге.

– Уходи! Прочь! Прочь!

Глава 1

Двадцать лет спустя

 Потрепанный шерстяной плащ развевался и хлопал на холодном осеннем ветру, очерчивая коренастую могучую фигуру. Русобородый дварф цепким взглядом смотрел на городок с холма, раскуривая можжевеловую трубку. Глубоко затянувшись, он недовольно отвернул голову, когда очередной порыв ветра сорвал с него капюшон, разметав заплетенные в три косы волосы, и бросил ему в лицо сор и пыль. Дагна глянул прямо на небо и сощурился, выдыхая синеватый клуб дыма, который тут же развеялся и унесся ему за спину. Слегка поведя плечами и откинув полу плаща, вывернул перекрутившуюся лямку заплечного мешка, и лучи солнца заиграли яркими бликами на синем оголовье боевого топора на поясе. Он поправил свой немногочисленный, но увесистый скарб на спине низкой косматой лошадки, достал из переметной сумы кусок твердого как подошва вяленого мяса и с трудом отгрыз кусок. Его губы скривила гримаса отвращения.

– Бездна, так без зубов можно остаться… – тщательно пережевывая мясо, а от того невнятно, пробормотал он и немного рассеянно похлопал свою лошадку по холке. – Ну, ничего. Потерпи, скоро передохнем.

 Дагна сплюнул, плотнее закутался в плащ и, держа кобылу под уздцы, чтобы та не повредила ногу на каменистом склоне, стал спускаться в долину.

 Городок был обнесен крепкой бревенчатой стеной с дозорными башнями и караулкой у широко распахнутых ворот, в которые заезжали редкие в это время года торговые обозы. Проходя мимо стражей, Дагна заметил, что один из них, тот, что постарше, удивленно на него покосился.

 Дагна, усмехнувшись в усы, прошел мимо. Войдя в городок, который носил незамысловатое название Грот, он первым делом отправился на поиски постоялого двора. Жутко хотелось есть и в кои-то веки выспаться на настоящей кровати. И уделить, наконец, время своей ране. Недавняя стычка с разбойниками прошла не так гладко, как привык дварф. Одинокий путник всегда привлекал к себе ненужное внимание лихого народа, но каждый раз Дагна каким-то шестым чувством предугадывал грядущую опасность и потому всегда успевал надеть доспехи. Рана вроде бы и была для него пустяковой – удар ржавого тесака лишь глубоко рассек кожу и едва не задел мышцы, но, прошедший горнило жестоких войн, дварф прекрасно знал, чем может обернуться беспечность в таком деле. Приматывать каждый день к поврежденному бедру мох, чтобы остановить кровотечение и не допустить загноения, ему порядком надоело. Нужно было наложить швы, а для этого Дагне требовалась горячая вода, обильная еда и покой. Последние несколько недель выдались тяжелыми и лишенными даже самых простых удобств.

Он остановился у первого же попавшегося небольшого трактира. Небрежно намалеванная и уже порядком выцветшая вывеска «Плакучая Ива» слегка покачивалась на ржавых цепях. Судя по всему, заведение было не из популярных, а значит, кроме пары завсегдатаев в трактире должно быть пусто. Дагне хотелось тишины и покоя. Кинув поводья и мелкую монетку подбежавшему слуге, дварф толкнул скрипнувшие двери.

Быстро окинув взглядом зал, где сидело несколько человек, он, слегка прихрамывая, подошел к стойке, за которой стоял толстый трактирщик, лениво протирая глиняную кружку. В сторону нового посетителя он даже не взглянул.

– Хозяин! – хрипло окликнул его Дагна. – Пинту светлого тернарского!

Трактирщик со вздохом поставил кружку на полку, а затем, опершись локтями о стойку, сказал:

– Для начала неплохо было бы поздороваться, долгобородый.

– Прости, почтенный, устал с дороги, – слегка склонил голову дварф и, громко прочистив пересохшее горло, добавил. – Доброго тебе дня и долгих лет! Дагна Тяжелый Молот к твоим услугам.

– И тебе здравствовать, мой подгорный друг! – кивнул трактирщик. – Я – Элмер Браун, можно просто Элмер. А что касается услуг – все цены на доске. Куда путь держишь? Какими судьбами в нашем захолустье?

– Что насчет пива, Элмер? – спросил дварф, потирая саднящее горло.

– Вынужден расстроить тебя, Дагна Тяжелый Молот, пива нет.

Дагна нахмурился, с удивлением посмотрев на трактирщика.

– Ну, хорошо, нет тернарского, давай какое есть, – раздосадовано произнес уставший дварф. В его кошеле оставалось еще немного денег, но несмотря на жесткую экономию Дагны, он уже показывал дно. Вскоре снова придется искать заработок, но сейчас необходимо было хорошенько подкрепиться нормальной едой. И страшно хотелось расслабиться с кружкой свежего пива.

Трактирщик покачал головой.

– Ты не понял, ни тернарского, ни марезийского, ни местного – никакого. Извини уж, но могу предложить воды или свежего молока, чай опять же неплохой жена заваривает. Последний обоз с хмелем был на той неделе. Третьего дня как все кончилось – людей нынче много пришло в городишко.

– А в других… – начал было Дагна, но трактирщик только усмехнулся и махнул в сторону улицы рукой.

– В остальных кабаках тоже в погребах сухо, долгобородый, можешь не искать. Может с чем другим помочь смогу? Еда найдется, за это будь спокоен, и комнаты свободные есть.

– Комнату на ночь, – без раздумий сказал Дагна. – Трапезу туда прикажи подать и бадью пусть поставят с кипятком. Ткань чистая для перевязки найдется?

– Найдем, – понятливо кивнул Элмер, покосившись на пропитавшуюся кровью штанину дварфа. – Может за лекарем послать?

– Сам справлюсь, – буркнул Дагна.

Трактирщик пожал плечами и кликнул слугу, который топтался около входа в кухню, из которой доносились столь соблазнительные запахи, что у дварфа незамедлительно начало сводить желудок. Поварёнок молнией побежал исполнять заказ.

– Итак, изволь, – трактирщик выпрямился и, выпятив объемистый живот, обтянутый на удивление чистым фартуком, выложил ключ от комнаты на стойку. – За ночлег и ужин двадцать монет серебром, за место в стойле для коня и фураж еще десять.

Дагна с изумленным видом уставился на него и перевел взгляд на доску, где были написаны цены.

– Элмер, поправь меня, если я ошибаюсь, но за эти деньги в постели меня будет ждать знойная куртизанка, а мою кобылу накормят имбирными пряниками.

– Шутишь? – с сомнением поглядел на дварфа трактирщик.

– И в мыслях не было. Я тебе прямо говорю, что это грабеж.

– Что? – нахмурился Элмер. – Ты когда в городе последний раз был, мой подгорный друг?

– Не твое дело, – огрызнулся дварф, с досадой пересчитывая монеты в кошельке. Он рассчитывал, что денег хватит еще как минимум на неделю.

– Цены все время растут, если ты не знал. Да и время сейчас неспокойное, – сказал, как ни в чем не бывало Элмер. – Но если хочешь, организуем и куртизанку, и пряники. За дополнительную плату.

– Спасибо, как-нибудь обойдусь.

– Так что, отменять заказ или как?

Трактирщик выжидательно и красноречиво посмотрел на раненую ногу Дагны, потянувшись забрать ключ.

Беззвучно выругавшись, дварф высыпал на стойку серебряники и уже повернулся, чтобы подняться по деревянной лестнице на спальный этаж, но хозяин, на ухо которого что-то прошептал только что зашедший с черного входа конюх, окликнул его.

– Слушай, Дагна, ты так и не ответил! Чего ищешь в наших краях? Я же вижу, что денег у тебя не густо, вон кошель какой тощий, зато на твоей лошадке тюк с доспехами и молот со щитом, да и топор ты на поясе явно не чтобы плотничать носишь.

Дварф сжал челюсти и, играя желваками, развернулся обратно, отчего ногу прострелило вспышкой боли.

– Надеюсь, что у твоего конюха просто такой наметанный глаз, раз он сходу определил, что у меня в тюке, а не потому, что рылся в моих вещах.

Побледневший конюх испуганно замотал головой.

– Смотри, я проверю, – зыркнул на него Дагна. – Что ж, по законам гостеприимства отвечу тебе, Элмер, хотя очень хочу поскорее дать отдых ногам и заднице после дня в седле. Я ищу одного картографа тут на севере.

– А зачем тебе он? – прищурился трактирщик.

– В кости перекинуться, вонючий пепел! Твое какое дело?

Элмер побагровел от гнева.

– Да откуда я знаю, кто ты? Может ты расправу чинить приехал! – рявкнул трактирщик, а потом махнул рукой. – Впрочем, и верно, какое мое дело. Воинов сейчас в Гроте, что зерна в мешке. Без меня разберутся. Считай, что тебе повезло. Ступай в городскую ратушу. В том году как раз аж целого картографа выписали из столицы. Как там его, дай боги памяти… Вспомнил – Рем. Точно, Рем его имя.

Дагна моментально подобрался.

– Рем? Рем Таннер? Внук хрониста Джогара Таннера? – осторожно спросил он.

– Ну, не знаю, чей он там внук, хотя абсолютно уверен, что он обязательно чей-то внук. В общем, в ратуше найдешь его.

Дварф кивнул и пошел вверх по лестнице к долгожданному отдыху.

– Слыхал я кой-чего про подгорных воителей, Дагна! Как пойдешь к городской ратуше, там большой постоялый двор «Мрачная Дева», говорят, там наш бургомистр и граф Аргайл уже неделю как набирают бойцов на северные рубежи – глядишь, и тебе пригодится!

– Это вряд ли, – донеслось с лестницы.

– Ну как знаешь, – пожал плечами трактирщик.

А затем уже добавил тихим шепотом, наклонившись к облегченно выдохнувшему конюху, когда дварф скрылся из виду.

– Слышь, Джоф, хорошо, его милость предупредил всех кабатчиков, чтоб выпивку попрятали от греха, пока воинские сборы не закончатся. А то наберется их, воителей засратых, полный зал, перепьюся в корягу, и давай причиндалами меряться. Пока намеряются – половину трактира разнесут. А потом мириться начнут, а за это ж выпить надо! А выпить-то больше и нечего, если всё переколотили только что! Ну, а там все, гаси факела, что начинается…

Конюх закивал головой, соглашаясь с хозяином.

Дагна был мрачнее тучи, захлопнув за собой дверь. Похлопав по кошелю и ощутив лишь его худобу, он со вздохом подумал о том, что заработком придется озаботиться раньше, чем он полагал. Если дварф еще мог продержаться на запасах жесткого вяленого мяса какое-то время, от которого уже протестовал даже его крепкий желудок, то вот лошади необходим хороший овес. Но сперва предстояло хорошенько промыть и зашить бедро, как следует поесть и выспаться.

Поутру Дагна проснулся в совершенно ином настроении – сытым, чистым и отдохнувшим. С удивлением он обнаружил, что рана за ночь благополучно затянулась, оставив после себя лишь багровый рубец. Обычно такие ранения заживали на нем не менее пяти дней при хорошем уходе и полном покое, что даже по меркам, крепких как сталь дварфов, было довольно неплохим результатом. Но чтобы за одну ночь образовался рубец… Впрочем, Дагна решил не забивать себе голову тем, что не мог объяснить и, возблагодарив Зерора, спустился в общий зал. Наскоро перехватив нехитрый завтрак, Дагна направился в Ратушу. Оказалось, что постоялый двор, упомянутый трактирщиком, располагался прямо перед городской площадью, где сходились все дороги небольшого городка.

Прямо у распахнутых дверей Ратуши стоял юноша в гербовой накидке с золотыми грифонами на красном поле. В руках он держал толстую пачку пергаментных листов, один из которых тут же протянул Дагне.

Тот с удивлением уставился на юношу, машинально взяв листок.

– Приветствую тебя, доблестный дварф! – воскликнул молодой человек. – Ты верно пришел сюда! Служить в полку его милости графа Аргайла – большая честь! Королевство Исгард чтит своих героев! Вперед в Дентстоун! Все для победы! Пройди к клерку, он все оформит.

– Не интересует, – буркнул Дагна и вернул листок, под изумленным взглядом рекрутера входя внутрь.

– Погодите, почтенный.

Дварф обернулся, стоя в дверях. К нему подошел худощавый, подтянутый человек с армейской выправкой, одетый в те же цвета, что и юноша-рекрутер, но, не в пример, богаче. Виски дворянина уже тронула седина, но, судя по прямой спине и твердому взгляду темных глаз, он оставался еще достаточно крепок. Его сопровождал десяток закованных в латные доспехи воинов с щитами и длинными мечами, что сейчас покоились в ножнах. Юноша же, едва увидев подошедшего дворянина, тут же склонился в поклоне.

– Не ожидал увидеть здесь двергурима, – произнес богато одетый человек. – Я граф Конор Аргайл, владелец этих земель. Позволите узнать ваше имя?

– Дагна Тяжелый Молот, ваша милость! – представился дварф и поклонился, как того требовал необходимый этикет.

– Тяжелый Молот, Тяжелый Молот… Что-то знакомое… – граф задумчиво забарабанил пальцами по массивному золотому перстню, словно силился что-то вспомнить. – Из какого вы подгорного королевства? Дуринфал или Морингард?

– Мой дом далеко отсюда, ваша милость, – покачал головой Дагна. – Я тут проездом.

– Что ж, как вы наверное уже поняли, я набираю полк для того, чтобы идти на границу, в Дентстоун, – поведал ему граф, заложив руки за спину. – Грядет война, почтенный дварф. Орки стягивают силы за хребтом Утрагзора. Нам нужны все, кто способен держать оружие.

– С меня довольно войн, ваша милость, – нахмурился Дагна. – Я вынужден отказаться, мое дело не терпит отлагательств.

– Судя по всему, ваши сородичи из Дуринфала и Морингарда думают так же, – произнес граф. – Печально, что дварфы вдруг забыли о важности и выгоде от союза с людьми. С орками торговать не выйдет, и зерно они выращивать не привыкли, насколько я знаю. Пятьдесят серебряных в день жалованья плюс премии за боевые заслуги. Это мое вам персональное предложение.

– Ваша милость, прошу простить мою дерзость, но к чему вам я? Если уж два крупнейших королевства дварфов севера не выставят свои войска на поверхность, то не думаю, что один двергурим может как-то повлиять на исход даже одного единственного сражения, не говоря уже о войне.

– Может вы и правы, Дагна Тяжелый Молот. А может, и нет. В истории моего рода был подобный случай. Впрочем, я никого не заставляю. Дружину я набираю за свой счет и плачу из своего кармана, как и положено вассалу короля Исгарда. Подумайте, мы еще два дня остаемся в Гроте, а затем уходим в Дентстоун.

– Подумаю, ваша милость, – соврал Дагна.

– Вы упомянули о каком-то деле, почтенный дварф. Могу я узнать, что привело вас сюда?

– Мне сказали, что в ратуше я найду картографа по имени Рем.

– А зачем он вам?

– Мне нужны его знания и карты.

– Искатель приключений? – чуть поморщился граф. – Неужели так банально?

– Нет, ваша милость, – дварф прямо взглянул в глаза аристократа. – Я ищу дорогу домой.

– Вот как? – граф удивленно вскинул брови. – Ну что ж, удачи вам, Дагна Тяжелый Молот. Мое предложение остается в силе.

Глава 2

– Королевский картограф Рем Таннер отбыл в Дентстоун месяц назад на должность армейского хрониста, почтенный Дагна, – клерк захлопнул учетную книгу и посмотрел на Дагну поверх узких очков из горного хрусталя.

Дварф тяжело вздохнул.

– Благодарю вас.

Что ж, теперь хотя бы было известно, что он двигался в правильном направлении. Отпрыск знаменитой династии Таннеров действительно был здесь. В задумчивости Дагна направился к выходу и едва не столкнулся с графом Аргайлом.

– Ну, вы нашли, что искали? – с легкой улыбкой спросил его граф.

– И да, и нет, ваша милость. Так уж получается, что мне с вами по пути. Картограф Рем сейчас в Дентстоуне.

– Вот как? Что же насчет моего предложения, почтенный Дагна?

– Если позволите, то я буду рад сопровождать и по мере сил защищать обоз в пути, ваша милость, но в армии мне делать нечего.

– Ну дело ваше… И все же придется записать вас в отчетные листы хотя бы как обозника, – сказал граф и, подумав, добавил. – По поводу питания можете не волноваться, а за вашу помощь я буду давать десять монет серебром за каждый день пути.

– Вы очень щедры.

– Пустое, – махнул рукой граф. – Вы только вот что – раз уж все-таки пойдете в составе армейского обоза как гражданский, сходите-ка сразу, пока еще тут, в тайную канцелярию и оформите временный контракт. Простая формальность. Там вас запишут, и на этом все.

– Воля ваша, – пожал плечами Дагна.

– Ну и славно. По коридору идите прямо, затем в последнюю дверь направо, не ошибетесь.

Дагна поклонился и направился в указанном направлении.

***

– Итак, почтенный дварф, – клерк, затянутый в темный камзол по самое горло, обмакнул кончик пера в чернила. – Твое имя, клан, с какой целью решил наняться в охрану полкового обоза?

– Дагна из клана Тяжелых Молотов. Направляюсь в Дентстоун по личному делу. А идти с обозом попросту безопаснее, чем в одиночку.

– Так и запишем… Дагна Тяжелый Молот… – Скрип пера по пергаменту. – Момент.

Агент тайной канцелярии повернулся к книжному шкафу и взял оттуда здоровенный фолиант. Долгое время они сидели в тишине, нарушаемой только шелестом перелистываемых страниц. В кабинете было душно и пыльно, потому дварф, последние несколько минут откровенно зевая, успел даже задремать на стуле, тихонько похрапывая.

Внезапно раздался громкий хлопок резко закрытого фолианта, Дагна вздрогнул и открыл глаза.

– Почтенный Дагна, я не жалуюсь на плохую память, но имя Тяжелых Молотов мне не знакомо. Однако… – он постучал по фолианту, – И в книге видов, народов и рас… – он развел руками. – Твоего клана нет.

Дагна вытянул руку к лицу клерка. Тот глянул на внушительный, квадратный, больше похожий на кувалду, кулак дварфа, заслонивший его от Дагны и, слегка отклонившись в сторону, со значением посмотрел на него.

– Ты угрожаешь мне, почтенный?

– Мой родовой перстень.

– Что?

– Перстень. На пальце.

Клерк скосил глаза на кулак Дагны, затем отвел его руку в сторону и, повернувшись к шкафу, взял уже другой фолиант. Дварф с интересом наблюдал за ним.

– У вас довольно много записей касаемо моего народа.

– Служба такая.

В этот раз времени ему потребовалось гораздо меньше.

– Итак, три символа Небесного Чертога на месте – Кователь Душ, Хранитель и Воин, но вот эта гора и созвездие на ней нигде не встречаются, кроме как в одном месте… Клан Дренг-ин-Дар, основатель Громр Гардур… – клерк вопросительно посмотрел на Дагну.

– Все верно. В примерном переводе Дренг – это боевой молот, Дар – звук удара о землю звездного металла с последующей тишиной перед ударной волной. Таким образом, Дренг-ин-Дар – это Молот-бьющий-как-метеорит-с-последующей тишиной. Дренг-ин-Дар – это Тяжелый Молот. А Гардур – владыка и защитник в одном лице.

– Хм, за пояснение благодарю, особенности лингвистики народов слишком обширны, чтобы знать их все, – агент сделал пометку «на полях». – Но сути это не меняет, вот здесь указано… Одно мгновение… Да, вот здесь. В описании родовых обычаев дварфов четко указано, что если дварф бреет виски, то в таких случаях обязательно должна быть татуировка с обеих сторон головы, у тебя же, – он указал на виски Дагны, – пусто. Как у изгоя или преступника. Но им сводят татуировки каленым железом, насколько я знаю. У тебя же их просто нет и, судя по коже, никогда не было. Как так вышло?

– Мой клан был уничтожен задолго до моего рождения, – хмуро посмотрел на него Дагна.

– Вот как, – снова сделал пометку агент. – И давно это случилось?

– А это имеет значение?

– Для итогов нашей беседы – имеет.

– Пятьсот лет назад. Я последний из Дренг-ин-Дар.

– Занятно. Что ж, если это правда, мои соболезнования.

Дварф наградил клерка еще одним тяжелым взглядом.

– Это все?

– В целом, да. Но доказать, что ты тот, за кого себя выдаешь,ты не можешь. Тот же перстень можно просто найти, украсть или, наконец, снять с трупа.

– Да какая разница-то, вонючий пепел? – рявкнул Дагна. – Какое вам дело до того, кто я и откуда, к какому роду принадлежу? Что за цирк?

– Такое время, уважаемый. Война на пороге, а вы, дорогой мой, на землях людей, а не в подгорном королевстве, – клерк неожиданно перешел на “вы”, что каким-то невероятным образом из его уст звучало отнюдь не уважительно. – Если бы Дуринфал и Морингард вывели войска из своих крепостей, то ваш вопрос решали бы их короли или Совет Старейшин, но они решили бросить нас в трудный час. И тут появляетесь вы. Непойми кто, непойми откуда. Обоз военный – может вы лазутчик?

– Что, лазутчик орков? Бездна, да ты в своем уме, человек?! – Дагна в ярости вскочил со стула.

– Лучше успокойтесь и сядьте, – агент снял и протер очки. – Ну почему же обязательно орков. А что же, разве дварфы ни разу не были замечены в бандах и разбойничьих группах?

Дагна опустился обратно на стул, раздувая ноздри от гнева. Впрочем, возразить ему было нечего. Дварфы действительно были в большинстве своем честным и порядочным народом, но, как говорится, в семье не без урода.

– Так что мешает вам, пристав к обозу, завести его в ловушку, навести на него банду?

– Я понял вашу мысль, дальше что?

– Существует протокол для подобных случаев. По закону военного времени королевства Исград, ко всякому преступнику полагается применить следующий выбор – плаха, темница или воинская служба, сообразно навыкам и умениям.

– Это когда же я успел стать преступником? – прорычал Дагна.

– Назовем это иначе, вы – неблагонадежный. Так что, на плаху вам рано, зато в темницу до выяснений – запросто. Или все же на фронт?

– Шлак… И сколько ж, позвольте, надо ждать этих выяснений? – Дагна уже подозревал, какой ответ получит.

– До конца войны, как минимум. Если, конечно, в заключении не отдадите душу богам – приглядывать-то за вами никто не станет, запрут и уйдут. А там хоть крыс приманивайте, хоть стены грызите.

– Бездна!

– Ваш ответ?

– Что ж ты делаешь, кайло ты ржавое?

Клерк неприязненно посмотрел на Дагну.

– Свою работу. Итак, Тринадцатые Врата. Минимальное жалование. Без права перевода до особых распоряжений. Ставьте свою подпись или я зову стражу.

***

Граф Аргайл крайне удивился, когда Дагна с мрачнейшим видом вручил ему лист пергамента. Быстро пробежав глазами по строкам, граф с еще большим изумлением перевел взгляд на дварфа.

– Как же это вышло, почтенный Дагна? – спросил он, еще раз перечитывая текст о назначения.

– Лучше господину графу спросить об этом свою тайную канцелярию, – буркнул дварф.

Граф с сожалением передал листок адъютанту.

– Это не моя тайная канцелярия, а его величества короля, почтенный Дагна.

Он внимательно посмотрел Дагне прямо в глаза. Тот не отвел взгляда.

– Не верю я в то, что вы преступник, Дагна Тяжелый Молот, – вздохнул граф Аргайл. – Но прямо сейчас ничего не могу с этим поделать – это копия документа, заверенная королевской печатью и отделом внутренней разведки, оригинал передадут в архив. Я не имею права просто проигнорировать его, – он кивнул на пергамент, который адъютант подшивал толстой иглой к кипе точно таких же. – Иначе вместе пойдем под трибунал. Попробуем разобраться, прибыв в Дентстоун.

– Что ж, и на том спасибо, – обозначил поклон Дагна.

– Напомню вам, выступление через два дня на рассвете, а завтра в полдень сбор на этом же месте, будет распределение по сотням и десяткам. И еще, вы не под стражей, только потому, что у нас все еще верят железному слову двергурима. Но вынужден вас уведомить, и, надеюсь, вы понимаете, Дагна Тяжелый Молот, что вам следует воздержаться от попыток покинуть город. Мне жаль.

Об этом можно было и не говорить, подумал Дагна, снова склонив голову.

Остаток дня он был намерен посвятить отдыху, тем более, что у него оставалось еще немного денег, а вопрос с заработком и харчами неожиданно отошел на второй план, пусть и совсем не так, как он планировал.

***

На следующий день, прибыв на площадь чуть раньше полудня, Дагна отметился у писаря и, получив клочок бумаги с единственной надписью «13/9», он, за неимением других дел, стал рассматривать остальных участников полка графа Аргайла. Из более-менее опытных выделялись охотники, отставные солдаты и разномастные искатели приключений. Но их было едва ли сотни две, остальные же были вчерашними крестьянами.

За спиной дварфа раздался цокот копыт и лязг доспехов.

Дагна повернулся как раз вовремя, чтобы в последний момент поймать летящие ему в лицо поводья.

Спрыгнув с коня, человек подошел к писарю, размашисто поставил подпись, подождал, пока тот выльет маленькую лужицу воска рядом с ней, и сделал оттиск своей печаткой. А затем вальяжно прошествовал к «Мрачной Деве».

– Ничего не забыл, сэр рыцарь? – окликнул его дварф, все еще державший в руках поводья.

– Привяжи у коновязи. Благодарю.

– Ты, вероятно, ошибся, я не…

– И не вздумай трогать мои вещи, – крикнул он, не оборачиваясь и уже переступая порог трактира.

«Катись ты в бурую шахту, – раздраженно подумал Дагна и, бросив поводья, хлопнул коня по крупу. – Ищи сам теперь свою клячу, где хочешь, медь тусклая».

***

Какое-то время новоприбывшие люди подходили к столу с клерком, записывались и получали свои номера, а затем, когда поток новобранцев иссяк, служащий быстро заполнил несколько листов пергамента и передал его графу Аргайлу.

– Господа виконты, прошу подойти ко мне!

Десять человек в полном боевом облачении приблизились к графу и склонились в поклонах.

– Разбирайте бойцов!

– Будет сделано, милорд Аргайл! – они разошлись широкой редкой цепью вдоль площади.

– Стройся! – гаркнул адъютант графа. – Сейчас господа виконты будут называть номера, которые записаны первыми на ваших жетонах! Когда слышите свой номер, отправляетесь к назвавшему! Все ясно?

Нестройный гул согласия прокатился по толпе.

Распределение прошло не без курьезов, ибо далеко не все умели читать, однако уже к трем часам пополудни толпа превратилась в десять более-менее равных групп в сотню человек, каждая из которых скучковалась около своего командующего.

Оказавшись в сотне виконта Агмунда, Дагна уже не мог видеть и слышать, что происходит в соседних подразделениях. Теперь пошло назначение временных десятников.

– Сэры Гаван, Алмерих, Галерн, Нокрет, Римус, Дарен, Микобат, Рокар, Вильямин и Кармол! Поздравляю с новыми должностями!

– Благодарю за высокое доверие, господин виконт! – рявкнуло десять глоток.

Агмунд повернулся к воинам, среди которых стоял и дварф.

– Воины, все, то же самое, что при начальном распределении, только теперь смотреть на второй номер на ваших жетонах!

Происходило новое перестроение, десятники занимались выстраиванием своих солдат.

– Девятый! – выкрикнул тот самый рыцарь, что перепутал Дагну с работником трактира и, увидев, среди прочих, нехорошо осклабился. – Где моя лошадь, дварф?

«Вот ведь угораздило меня. Полная глина…»

***

– Значит так, бойцы, я барон Вильямин Вальян, ваше высокое начальство с недавних пор! А потому закройте рты и слушайте внимательно, буду говорить лишь один раз! Обращаю ваше внимание, дисциплина – это первое! Беспрекословное исполнение приказа – закон! Никогда не забывайте, что перед вами дворянин! Так-так…

Он подошел к Дагне. Пару секунд они сверлили друг друга глазами. Причем оба смотрели друг на друга сверху вниз. Барон был молодым атлетически сложенным человеком с коротко остриженными черными волосами. Старые тщательно начищенные латы, меч-бастард в потертых ножнах на поясе и выцветший щит, украшенный, судя по всему, родовым гербом – белым драконом, раскинувшим крылья на фоне когда-то синего неба – явно принадлежали еще его деду, судя по фасону.

«Додуматься надо целый день провести в доспехах, – подумал Дагна, разглядывая рыцаря. – Типичный выскочка из обедневшего дворянского рода, стремящийся добыть своей собственной славы. Сколько таких же высокомерных мальчишек я повидал под Гвадлоном, сколько их осталось лежать в поле на поживу воронью».

– Я задал вопрос, дварф.

– Я не твой оруженосец, сэр рыцарь, – проворчал Дагна.

– Да как ты смеешь, чернь! Ты мой подчиненный! Палок захотел? – лицо барона от гнева пошло красными пятнами.

– Сэр рыцарь, при всем уважении, – дварф сделал акцент на последнем слове. – У меня была весьма скверная неделя и я, не стану скрывать, только и жду, чтобы кто-то, шлак, дал мне повод.

– Пойдешь под трибунал! – прошипел барон Вильямин, стиснув рукоять меча.

– Валяй, – Дагна достал из-за пазухи трубку и принялся набивать ее табаком из кисета на поясе. Чиркнуло кресало о кремень, высекая искры на кусочек трута, которым дварф прикрыл табак.

Барон настолько опешил от подобного, что не нашелся, что сказать. Вместо этого он хватанул дварфа по лицу коротким стеком для верховой езды.

Дагна перехватил его запястье в полете, не переставая раскуривать тлеющий табак, и сжал пальцы.

Послышался скрежет сминаемой стали. Дагна сверкнул глазами и усилил хватку, выпуская изо рта густой клуб дыма. Крага старой латной перчатки не выдержала столь чудовищного давления и согнулась до самого наруча под ней.

– Послушай ты, рыцаренок засратый, если еще раз вздумаешь замахнуться на меня, то бери сразу меч и бей наповал. Другого шанса у тебя не будет.

– Ах ты наглый гномяра… – аж задохнулся от возмущения барон.

– Смирно, канальи! Ополоумели? Виконт узнает – шкуры спустит! – к Дагне и барону чуть не подлетел адъютант виконта Агмунда.

Дагна нехотя, но все же разжал руку.

Вильямин, сморщившись, сделал шаг назад, тщетно пытаясь снять покалеченный элемент брони.

– Встать на марш не успели, а уже драка? – процедил он, переводя строгий взгляд с одного на другого. – В чем дело?

Вильямин смерил дварфа полным презрения взглядом.

– Этот солдат посмел дерзить мне! Мне – потомственному дворянину! Я не потерплю вольностей в вверенном мне подразделении! – заносчиво ответил он адъютанту.

– Что скажешь на это, долгобородый? Что ты не поделил с бароном?

Дагна усмехнулся было, но, заметив суровый взгляд адъютанта, кашлянул и продолжил раскуривать трубку.

– Не о чем говорить, сэр. Недопонимание.

Адъютант, раздраженно проведя рукой по волосам, с шумом втянул воздух и, уже взяв себя в руки, проговорил.

– Значит так, господа, скажу только один раз. Дварф Дагна, барон – твой командир, ты обязан соблюдать субординацию и подчиняться его приказам. Ты теперь солдат, несмотря на некоторые поправки в твоих бумагах.

Дагна, неопределенно кивнув, пожал плечами и выпустил клуб дыма.

– И прекрати курить, когда к тебе обращается вышестоящий офицер! – рявкнул адъютант.

– Виноват, сэр. Не думал, что это помешает мне соблюдать субординацию и подчиняться приказам, – не выпуская трубку изо рта, сказал Дагна.

– Это и был приказ, дварф!

– Да, сэр, – дварф решил больше не дергать судьбу за хвост и, вытряхнув пепел с остатками табака, убрал трубку за пазуху.

Адъютант, посверлив его взглядом, повернулся к Вильямину.

– Теперь ты, барон. Напоминаю, что ты временный десятник, в Дентстоуне всех распределят согласно штатному расписанию, не стоит наводить тут свои порядки и провоцировать тех, с кем тебе предстоит стоять плечом к плечу в бою. Граф Аргайл не приветствует такое высокомерие от своих офицеров, коим ты теперь и являешься. Будь ты хоть трижды барон, уважение нужно заслужить, а не звенеть шпорами. И брось замашки хлестать своих воинов плеткой, это не твои крестьяне. На это есть полковой палач.

Барон Вильямин, побелел от унижения, но, на удивление Дагны, проглотив слова несогласия, поклонился адъютанту.

– Слушаюсь, сэр.

– Надеюсь, вы все поняли, воины.

Дагна и Вильямин практически синхронно поклонились.

– Да, сэр.

– Да… барон. Когда прибудем в Дентстоун, тебе определят оруженосца, а пока придется справляться своими силами.

Глава 3

На следующий день полк выдвинулся не с рассветом, как было сказано, а лишь после полудня. Нужно было дождаться обоз из Тернари – столицы королевства Исгард – с провиантом и фуражом для Дентстоуна. Всего туда направлялось, как позже поведал дварфу словоохотливый и улыбчивый охотник Фред, несколько обозов, и полк графа Аргайла должен был сопровождать их. Урожаи вблизи северной границы в этом году были особенно скудны, да и росла там лишь вялая озимая пшеница и морозостойкая рожь.

– Земля в тех краях вообще не родит пышно и стадам поблизости негде нормально пастись – пастбища находятся южнее. К тому же их еще и охранять надо. А кому? Разбрасываться сейчас людьми король не может, вот и тащим с собой обозы из столицы. Да сколько не притащи, все равно мало будет, – говорил Фред, откусывая кусок сухаря. – Дентстоун – самая северная пограничная застава, запирающая единственный проход в хребте Утрагзора. Это край наших земель. Дальше никто не суется. И я вот о чем думаю, Дагна. Все силы сейчас стягиваются к тринадцати вратам, а соседи-то никуда не делись. А ну как захотят они отхватить от нас кусок-другой? Кто им помешает?

Дагна лишь неопределенно кивнул.

– Кончай пустой треп! – крикнул барон Вильямин, не оборачиваясь. Дварф и охотник переглянулись и, пожав плечами, попросту махнули на него рукой.

Дагна прожил уже немало лет и понимал, мириться с обществом барона Вильямина ему так или иначе придется, ведь главное – попасть в Дентстоун, где он надеялся с помощью картографа Рема, с дедом которого они успели за короткое время стать добрыми друзьями, найти хотя бы какие-то упоминания о Дренг-ин-Даре, своей родине. К тому же он рассчитывал, что тот поможет решить вопрос о его неблагонадежности. Кому как не потомку знаменитого хрониста было обладать влиянием, которое помогло бы восстановить доброе имя Дагны.

Дварф не собирался надолго задерживаться в Дентстоуне, решив, однако, пока вести себя тихо и не привлекать излишнего внимания. А сбежать, при случае, он всегда сумеет.

– Думаю, скоро протрубят привал, – сказал Фред, разминая затекшую поясницу. – Глянь, Дагна, уже лес впереди, едва ли верст десять осталось, – а затем мечтательно добавил: – Если повезет, будет потеха!

– Если повезет… Что? Какая потеха? – погруженный в свои мысли, рассеянно переспросил Дагна, глядя как со стороны темнеющей чащи в сторону обоза, пригнувшись к гривам коней, во весь опор скачут всадники.

– Ну да, это ж Неревальд – лес Гоблинов! – заулыбался охотник.

– Позволь узнать, Фредерик, и почему же он так называется? – Дагна не сводил внимательного взгляда со стремительно приближающихся верховых.

Фред уже открыл было рот, чтобы ответить, но дварф жестом остановил его.

– Постой, не отвечай! Меня терзают смутные сомнения… – протянул Дагна и, нахмурившись в нарочитой задумчивости, почесал подбородок.

– Издеваешься? – недовольно покосился на него Фред.

– Нет, что ты…

Фред скептически поглядел на Дагну, но все же продолжил:

– В общем, там водятся гоблины.

– Да неужели? – иронично хмыкнул дварф, делая глоток из фляги.

– Теперь точно издеваешься, – мрачно кивнул своей догадке охотник.

– Нет, это сарказм.

– Ну, судя по уровню цинизма, у тебя не очень-то много друзей, Дагна, – язвительно проговорил Фред.

– Не думал, что простой охотник знает такие слова, – удивленно глянул на него дварф.

– Простой и не знает, а королевский патент егеря кому попало не дают.

– Что ж, извини, не хотел обидеть. Глянь лучше, кто это к нам так спешит?

– Кто-кто – разведчики Аргайла! Вон, сам посмотри на вымпелы! – ответил охотник, всмотревшись.

– Верю. Я пока слабо знаком с местной геральдикой. Интересно, чего они так торопятся к обозу? – вот теперь дварфа уже никакие сомнения не терзали. Разведчики, как правило, торопятся только по одной причине. Впереди враг.

– Думаю, потеха все-таки будет. Значит, опять пожаловали, – расплылся в улыбке бывалый егерь.

– Я вот никак не пойму, Фред, ты уже второй раз упоминаешь какую-то потеху. Это драку с гоблинами ты называешь потехой? – дварф привстал в стременах, тщетно пытаясь разглядеть, что происходит в авангарде обоза.

– Ага! – кивнул почему-то ужасно довольный охотник и потянулся к свертку из козьей шкуры.

– Драку с гоблинами в лесу? – уточнил Дагна. – В их лесу?

– Ага! – снова кивнул Фред, достав из свертка лук. – Я давно мечтал поучаствовать в этой потехе, да все на промыслах был. Старики мои хворали, не до того было, сам понимаешь.

– Не понимаю! – сердито бросил Дагна. – Немыслимо! Я, дварф, и половина песен моего народа про то, как славно рубились еще наши пращуры с этими паскудами, – не понимаю, Фред!

– И что за песни? – увлеченно разматывая тетиву, поинтересовался охотник.

– Разные. Но в основном, как смешно они лопаются, если стукнуть по башке молотком, – буркнул дварф.

– Ха, впечатляющий, должно быть, репертуарчик! – хохотнул Фред.

– Не сказал бы. Там все крайне однообразно, если без пива, – неохотно ответил Дагна.

– А с пивом? – не унимался охотник, тщетно пытаясь надеть тетиву на лук, не слезая с седла.

– Да тоже на любителя. Лично мне только после шестой пинты терпимо, – оставив попытки что-то разглядеть впереди, дварф посмотрел по сторонам. Обозники и воины не спеша доставали и проверяли свое оружие и доспехи, у кого они были.

– Ха! А вторая половина? – Фред явно получал удовольствие от их разговора.

– Что?

– Ну вторая половина песен твоего народа! С первой все понятно – застольно-героическая. А вторая?

Дагна вздохнул. Егерь оказался славным малым, но за последние годы дварф не слишком много общался и с непривычки беседа успела его утомить.

– Про самое прекрасное, Фред.

– Про любовь? – понимающе кивнул егерь, отложив наконец лук.

– Да, Фред. К золоту.

Послышался стук копыт и знакомый уже лязг плохо подогнанных доспехов.

– Я сказал кончать трёп! – Дагну с Фредом окатило волной презрения. – Девятый! Общий сбор у Его Милости виконта Агмунда! Немедленно!

Взрыв копытами землю, и обдав комьями грязи ближайшую телегу, дварфа и охотника, барон Вильямин ускакал к голове каравана.

– Вот ведь шлак противный! – выругался Дагна, вытирая лицо от грязи и брезгливо отряхивая руку.

– Что? – морщась, переспросил Фред, выковыривая их уха землю.

– Ох, и натерпимся мы с ним, говорю.

***

Полк остановился. Дагна и Фред, оставив лошадей с обозниками, отправились вместе с остальными людьми их десятка вслед за бароном Вильямином к реющему знамени виконта Агмунда. Приблизившись, стало видно, что тот уже беседовал о чем-то с командиром разведчиков, разложив карту на поставленном тут же раскладном столике.

– … и таким образом, отряды гоблинов заходят с западного направления вот в этой точке, лорд Агмунд, а также с северо-западного вот здесь! – указал воин места на карте.

– Я вас понял, капитан, – благодарно кивнул виконт. – И какова численность противника по вашим оценкам?

Капитан снял шлем, зажав его под мышкой, и устало вытер вспотевший лоб.

– Замечено неполных десять тотемов, милорд. Вдобавок к этому с два десятка тяжело груженых подвод с волами и возничими.

– Значит почти тысяча… – задумчиво протянул Агмунд, потирая подбородок. – Что ж, спасибо за службу, сэр Хопер, вы свободны.

Капитан поклонился и удалился своему отряду. Виконт поднял глаза от карты и оглядел воинов.

– Господа десятники, прошу ко мне. Нам следует выработать… – тут он увидел Дагну и остальных воинов десятка. – Барон Вильямин, почему здесь ваше подразделение?

– Ваша милость, я решил, что бойцы должны быть готовы к бою немедленно! – поклонился тот виконту.

Вокруг раздались сдержанные смешки рыцарей. Виконт, подняв очи горе, рявкнул:

– Солдаты, свободны!

Когда воины, отвесив поклоны и почтительно молвив «Милорд», ушли к обозу, виконт Агмунд перевел испепеляющий взгляд на Вильямина.

– Барон, если я созываю общий сбор, то это касается только командиров, – процедил он. – Слышите? Командиров! А никак не рядовых бойцов. Если вы хотите что-то обсудить с рядовыми, можете заняться этим в свое личное время, но не тащить их на мой военный совет.

– Прошу простить, милорд, – сгорая от стыда, снова поклонился барон, скрипнув латами.

– Больше не заставляйте меня сомневаться в вашей компетенции!

– Слушаюсь, милорд! – в третий раз поклонился едва не в пояс виконту Вильямин, да так и застыл.

Агмунд еще пару мгновений посверлив его глазами, повернулся к остальным.

– Итак, господа десятники, прошу следовать за мной.

И виконт в сопровождении рыцарей направился к своей карете, которая, судя по виду, могла вместить человек двадцать. Целый дом на колесах, запряженный шестеркой могучих косматых тяжеловозов-шайров.

По обозу прозвучала команда «Привал».

***

– Шлак, ну и балбес.. – покачал головой Дагна, раскуривая трубу. Проверив, крепко ли привязана его лошадка к телеге, сел к костру рядом с Фредом. – Нас прервали и ты так и не поведал мне, в чем же тут потеха. Пока я вижу лишь довольно опасное мероприятие. Гоблины, конечно, мерзкие мелкие засранцы, но они у себя дома, который они должны знать, как свои пять пальцев.

– Все просто, мой подгорный товарищ! – ответил охотник, забрасывая в рот горсть лесных орехов. – Гоблины не живут в этом лесу, а приходят когда раз в несколько лет, а когда и раз в год, стекаясь со всех окрестных земель. И тащат сюда в свои логовища все, что награбили за это время. Вроде как тут их древняя святыня или святилище, или место силы, бес их разберет. В общем, потеха в том, что можно неплохо поживиться!

– Это ж гоблины, – хмыкнул Дагна. – Чем там живиться, драными шкурами да обглоданными костями?

– Э, нет, сюда ходят именно бурые. Ты слышал о бурых?

– Слышал и скажу тебе – не стоит их недооценивать. Прибить их не так-то просто.

– Ну сейчас там их милости порешают, как это лучше сделать, а наше дело нехитрое – бить их кто чем любит. А пока предлагаю как следует подкрепиться – неизвестно еще, когда выступим.

– Ставь котелок! Если у наших командиров масло в голове есть, то не раньше утра. Впрочем, мое дело – обоз охранять. Туда я не полезу.

***

Дварф оказался прав в одном – решение атаковать врага на рассвете было принято на удивление скоро. Гоблины видели во тьме лучше людей, не было никакого смысла лезть под стрелы вслепую. Вестовые разнесли приказ по обозу, едва опустел котелок с рагу и ложки были тщательно облизаны и спрятаны за голенища.

Дагна ошибся лишь в том, что рассчитывал не вступать в бой и отсидеться в обозе. Согласно приказу, он, как и другие, кого поставили перед выбором: армия или темница, а то и плаха, должен был идти в первых рядах сотни Агмунда, которая готовилась атаковать в лоб с юга. Таких как дварф было пока немного – основную массу неблагонадежных и каторжников должны были привезти позже. Как объяснил ему Фред, на севере лихих людей мало, промышлять негде и нечего. Все преступники ошивались ближе к столице. Там места побогаче да торговых путей больше.

Про остальные сотни Дагна не знал, но предполагал, что лес сейчас окружают со всех направлений, разве что кроме северного.

За три часа до рассвета началось движение войск. Воины облачались в броню и проверяли в последний раз перед боем крепость щитов и копий, хорошо ли наточены мечи и топоры.

Фред держал над кипящим котелком стрелу, тщательно расправляя оперение. Затем, отложив ее к остальным, взял следующую.

Дагна, тихо бранясь на двергмаре, снял со своей лошадки увесистый тюк и с грохотом бросил его рядом с костром.

– Знаменитые дварфийские доспехи? – поинтересовался охотник, кивком указав на сверток.

– Ну почти, Фред, – сказал Дагна, надевая тонкую стеганую куртку и такие же штаны.

– Не тонковат поддоспешник-то? Наши рыцари, вон, акетоны в три пальца толщиной носят, – Фред закончил со стрелами и принялся вощить тетиву.

– Ну ты сравнил, Фред, – дварф достал из тюка свернутую в аккуратный рулон тонкую серебристую кольчугу такого мелкого плетения, что не всякое шило вошло бы между колец. – Рыцари они кто? Прежде всего, конные, верно?

– Ну, верно. И что с того?

– Странно, что именно мне это объяснять приходится, – длинная кольчуга с тихим мелодичным звоном прикрыла тело дварфа до самых коленей, а руки до локтей. – А то, что сражаются они порой с такими же рыцарями. Разгонятся как следует на своих конях и копьями на таран. Такой удар, даже если доспех не пробьет, все равно волной внутрь идет. Для того и нужны толстые акетоны. Пеший тебя никогда так не грохнет, как копье на галопе.

– А, например, тролль? – Фред принялся натягивать тетиву, которая скользя по свежему воску, никак не хотела занимать положенное ей место.

– Что тролль? – рассеянно переспросил Дагна, разложив на земле элементы своей брони в ряд, и отошел на пару шагов. – Как там было… Шлак, давно я этого не делал…

– Ну тролль же пеший, но если дубиной жахнет, то никакой доспех или акетон не спасет. Или спасет? – поглядев на задумчиво глядящего на доспехи Дагну, предложил: – Помочь?

– Ты не сможешь, Фред, но спасибо.

 Охотник, почти дотянув тетиву до противоположного конца лука, замер, когда скинув сапоги, Дагна подошел к левому краю разложенных доспехов и, нараспев заговорив, начал странно двигаться. От разворачивающегося зрелища Фред потерял дар речи.

– Топнем левой, топнем правой! – вступил дварф в раскрытые, раззявленные латные сапоги. Когда ступни уперлись в подошвы, капканом лязгнули створки сапог, охватывая голени Дагны. С щелчками штифты сами собой вставали в запорные гнезда. – В шахту мы идем оравой!

– На колени встанем дружно, – хлопнули наколенники и набедренники, соединяясь сами собой с сапогами и закрывая ноги дварфа до самого паха. – К нам Зерор неравнодушен! Надо же, вспомнил!

Дальше дело пошло быстрее.

– Пузо выпятим мы смело, с честью делает дварф дело! – кираса со звоном заковала торс дварфа, подстраиваясь под фигуру, пряча шею и главную драгоценность – бороду – под выдвинувшимся воротником-бувигером. С шелестом развернулись пластинчатые тассеты, наползая на бедра.

– Молот в руки или кирку! Каждый день как под копирку! – лязгнули тяжелые наплечники, из-под которых выстрелили налокотники и наручи, обтекая руки дварфа до самых кистей.

Несколько раз подпрыгнув и пару раз взмахнув руками, Дагна удовлетворенно кивнул и, спустя пару мгновений, когда щелчки окончательно подгоняемых доспехов прекратились, поднял латные рукавицы и глухой покатый шлем с забралом без единой смотровой щели.

– Пальцы – клещи, глаз – алмаз! – он надел будто бы огромные рукавицы, которые тут же ужались по руке, шелестя наползающими друг на друга фигурными пластинами. – Дварф – красив, – опустив шлем на голову, Дагна захлопнул забрало, которое ту же слилось в единое целое с куполом. – Орк – глинолаз… Бездна, надо было лучше полировать забрало.

Голос звучал гулко, металлически.

– Ладно, вроде все видно. Так что там про тролля, Фред?

Фред медленно выругался. Дзенькнула сорвавшаяся тетива и мимо Дагны пролетел резко распрямившийся гудящий и вибрирующий лук.

Глава 4

– Вперед! – скомандовал барон Вильямин, указывая полуторным мечом на опушку леса. – На штурм!

Солдаты переглянулись, но все-таки подчинились приказу. Прикрываясь щитами, воины все ближе приближались к живой, волнующейся стене темных, кажущихся в предрассветный час почти черными, высоченных сосен и разлапистых елей. Пять десятков в сопровождении рыцарей должны были первыми вступить в чащу и при необходимости связать врага боем, чтобы арьергард успел совершить обходной маневр и ударил с тыла и флангов, взяв гоблинов в клещи.

Барон ехал сбоку от отряда с поднятым забралом, вальяжно развалившись в седле и небрежно свесив щит в сторону. Бойцы поглядывали на него со смесью тревоги и раздражения.

– Вам бы спешиться, сэр, – наконец молвил один из них, когда до опушки оставалось едва ли сорок шагов. – От конного в лесу проку мало, как бы не…

– Как бы тебе не заткнуться, хам! – заносчиво бросил Вильямин, даже не глядя в сторону говорившего.

– Воля ваша…

Дагна сморщился от такого неуважения к соратнику, но промолчал, продолжая движение и до рези в глазах всматриваясь в просветы между деревьями. Несмотря на закрытое забрало, дварф видел все так, будто никакого шлема на нем вовсе не было. Дагна очень гордился своим изобретением, не раз и не два спасавшем его на пустынных дорогах. Забрало его шлема было выполнено из Железного Стекла – сплава, что родился в его плавильной печи еще сорок пять лет назад и не уступал в прочности закаленной стали, но обладал, при нужной обработке, свойством односторонней прозрачности. Дагна уже собирался поставить производство Железного Стекла на поток, когда его жизнь полетела в бездну.

Когда до леса оставалось не более тридцати шагов, из-за деревьев ливнем полетели стрелы. Их было так много, что, даже, несмотря на большие щиты, за которыми укрылось большинство, штурмовые группы моментально понесли потери. Пара человек рухнули замертво, битые в лицо и горло, еще трое оказались тяжело ранены и остались лежать, болезненно корчась и судорожно обламывая древки стрел.

– Не стоять! Не изображать мишени! Вперед, канальи, на штурм! – подняв коня на дыбы, заорал Вил, которого чудом не задел этот смертоносный ветер. – Вперед, если жизнь дорога! За Исгард!

– За Исгард! За Короля! – прогремели воины и, быстро преодолев разделяющие их с опушкой тридцатку, бросились в стремительном рывке под сень деревьев, проламывая подлесок.

Однако стрелков уже и след простыл, а в глубине чащи раздавались гортанные крики и улюлюканье.

Барон отстал, завязнув в зарослях, и неопытные люди мгновенно потеряли всякое подобие строя и начали медленно рассеиваться по лесу, войдя в кураж от адреналина и страха. Дагна, покрутив головой, увидел, что рядом нет никого из командиров, а бойцы продолжают нестись вглубь леса, и, что было мочи, заорал.

– Стоять! Стоять, песье семя! Стоять, зараза!

Большинство солдат оказавшихся поблизости, заполошно обернулись, сразу сбавили шаг, но остальные сами орали так, что уши закладывало, продолжая бежать навстречу смерти.

И тут снова свистнули стрелы.

Люди начали умирать.

Тогда дварф сделал то, что не любил больше всего на свете. Сбросив наземь молот и топор, проклиная все на свете, побежал. Очень быстро побежал. Волчком крутясь от одного человека к другому, он щедро раздавал удары закованным в сталь кулаком и щитом.

– Стой, гад! Стой, собака! Щит поднял! Щит к хлебалу поднял, сволочь! Назад! – пот градом заливал глаза подгорного воина, благо конструкция его шлема позволяла справляться и не с таким.

Дагна старался изо всех сил, но не мог поспеть везде и всюду.

– Что вы уставились, идиоты? Лови остальных, пока не поздно, иначе всем нам крышка! Лучники, прикрывай! – ревел он не своим голосом на растерявшихся бойцов своего и других десятков, оказавшихся рядом. Солдаты бросились исполнять приказ, пригибаясь за щитами, другие, нырнув за стволы деревьев, начали отстреливаться, даже не осознав, что исходит он не от командира. Первая горячка начавшегося боя перерастала в голый, сковывающий вязкий страх. Противник оставался невидимым, а в такой ситуации обычному человеку всегда нужен кто-то, кто громко и четко скажет, что нужно делать. Делать что угодно, лишь бы сказали и лишь бы не думать своим кипящим от гормонов мозгом.

Дагна это знал. И потому орал, а шлем усиливал его голос чуть не до громовых раскатов. Стрелы бились о его щит, с визгом отскакивали от покатого шлема.

– В укрытие, раздери вас Зерор! Поднять щиты! – ревел дварф, сбивая людей с прицела гоблинских луков. Одних он толкал за деревья, других сгонял в овраг пинками в судорожно сжимаемые щиты, только что не вышибая солдатам зубы, но все же заставляя именно щитами, а не спинами, ловить стрелы.

Обстрел закончился так же внезапно, как и начался.

Кое-как выстроившись, люди, тяжело дыша и сверкая бешеными глазами, медленно приходили в себя. После обстрела отряд стал меньше еще на десять бойцов. Все как один смотрели на дварфа, который провожал взглядом пять силуэтов, почти скрывшихся из виду за деревьями. Дагну окликнул, осторожно выглядывающий из-за толстой, утыканной стрелами, сосны Фред, держащий наготове лук с наложенной на тетиву стрелой.

– А с этими что? – подбородком указал он в сторону убегающих.

– Ничего. Они уже покойники, – жестко ответил Дагна, быстро подбирая и закидывая за спину ремень с молотом и беря в правую руку топор.

Фред побледнел и угрюмо кивнул. Слышавшие слова дварфа бойцы глухо зароптали. Сплошное забрало повернулось к ним и голоса стихли. И тогда он заговорил, чеканя каждое слово.

– Значит так, братва! Командиры бес знает где, мы крупно нюхнули пещерного газа! Назад нельзя – сорвем общую атаку! На месте стоять – перещелкают бесславно, как куропаток. Надо двигаться дальше. Возражения?

 Солдаты с усилием выпрямившись, грохнули оружием о щиты.

– В таком случае, все за мной, и слушайте внимательно, что будем делать дальше…

 Короткими перебежками три десятка человек во главе с дварфом продвигались вперед, укрываясь, насколько это возможно в складках ландшафта, благо оврагов и холмов тут было предостаточно. Люди быстро признали Дагну неформальным командиром и четко следовали его приказам, понимая, что так шансов выжить гораздо больше.

– Боя все нет, чую, очередная засада. Заманивают… – проворчал себе под нос дварф. – Фред, возьми пару толковых ребят и проверьте, что там впереди.

Охотник махнул рукой и к нему подошли двое лучников.

– Сделаем, командир! – серьезно кивнул он.

– Только тихо, в бой не вступать. Увидите что нужно и сразу назад. Я рассчитываю на вас.

Егеря тихо скрылись за деревьями.

– Ну а мы пока передохнем, – Дагна поднял забрало и, сняв оружие, положил на землю. А затем сел, подложив под себя щит, и опершись спиной о ствол дерева.

 Солдаты последовали его примеру, практически рухнув от усталости. Несколько человек достали трубки и дрожащей рукой, просыпая табак, начали их набивать, на что дварф предостерегающе поднял руку.

– Не стоит сейчас курить, братцы, – хрипло проговорил Дагна. – Эту вонючую плесень, что вы ошибочно именуете табаком, я даже отсюда чую, а бурые могут стрелять с закрытыми глазами по одному только запаху. Незаметно не подберемся.

Один из тех, кто уже достал кресало и готовил кремень с трутом, выругался и, швырнув все наземь, посмотрел на дварфа.

– Что ж делать, командир? Руки дрожат, страшно невмоготу! Глянь, сколько наших постреляли за просто так! Как курей! А мы их и не видели даже! Поляжем все тут, стервятнику на прокорм…

– Пожуй сухарь, солдат, – посоветовал Дагна и, подавая пример, закинул в рот кусок жесткого хлеба. – Не думай.

– Да как не думать-то?! Столько наших… – начал было другой солдат.

– А ну-ка все сухари жрите, говорю! – рыкнул, сверкнув глазами, Дагна.

Люди вздрогнули и полезли в поясные сумки за сухарями. Котомки и заплечные мешки перед боем все оставили в обозе, но легкий перекус и флягу воды, на всякий случай, были розданы интендантами всем без исключения. Захрустев сухарями, солдаты угрюмо переглядывались. Есть не хотелось, но перечить дварфу не решился никто.

– Когда голова кипит, то живот сжимается, – сказал Дагна. – Кипит?

Люди согласно кивали, жуя сухари.

– Это потому что там дурных мыслей много. Для того и надо живот развязать. Ну, развязывается?

Солдаты, снова переглянувшись, и с удивлением закивали вновь.

– Так-то, братва. Много не ешьте, живот надо развязать, но тяжестью не набивать, – удовлетворенно сощурившись, промолвил Дагна. – Оружие да броню проверьте, пока время есть.

Люди понятливо загудели и принялись осматривать снаряжение.

– Дядь, а ты как тут вообще? – брызнув крошками, спросил молодой парень лет двадцати в охотничьей кожаной куртке и с коротким луком, проверяя тетиву. – Дварфы же не выставят хирдов, так в полку говорят. А ты тут. Как так?

Дагна вздохнул и отхлебнул из фляги.

– У меня дела на севере.

– Так ты ж, говорят, в штрафниках.

– Намотало на шестеренки вашей бюрократии.

– Чего?

– Ошибка, говорю. В Дентстоуне разберутся, граф обещал.

– А, ну понятно… – протянул юноша и уже хотел было задать следующий вопрос, когда его дернули за плечо.

– Заткнись, парень! – цыкнул на него, сидевший рядом уже седеющий солдат из бывших. – Не докучай командиру.

– Я не командир, воин, – покачал головой Дагна. – У вас есть свои десятники, рыцари.

– И где те десятники, рыцари прославленные? – вскочил худой солдат с оспинами на лице. – Пока нас гоблины стрелами на тот свет пришивали, где эти сэр-лорды бы… – запальчиво крикнул он, за что тотчас получил крепкий подзатыльник от здоровяка справа.

– Закрой хайло, придурок! Беду накличешь! – тихо пророкотал он.

– А ты меня не затыкай, Олаф! – не унимался худой. – Ты от сохи в армию пришел! Тебе все едино, привык спину гнуть на благородных и вопросов лишних не моги задать! Оно и ладно, пока пашешь, зверя добываешь им на стол, но чтоб жизнь свою класть по дурному, за просто так, даже разок не саданув в отве… – он резко замолчал, когда тяжелая ладонь припечатала ему рот и повалила на землю.

– Еще раз ты откроешь свою поганую пасть, Роб, я тебя здесь же придушу! – тихо зарычал тот, кого он назвал Олафом. – Враг рядом, идиота ты кусок! Что ты разорался? Хочешь, чтобы Фреда и парней скогтили, а потом и всех нас заодно, да, сволочь?

– Хватит! – Дагна встал и выпрямился, медленно расправив плечи. Все стихли. Будучи всего полтора метра ростом, дварф умудрялся смотреть исподлобья, но при этом сверху вниз на гораздо более высоких людей. А обладая шириной плеч в почти две трети от своего роста и руками толщиной с бедро человека, мощь подгорного воителя не вызывала никаких сомнений. Необычная броня только добавляла его облику монументальности.

Олаф послушно отпустил Роба, не забыв, однако, толкнуть того затылком в землю.

– У нас впереди бой, – процедил дварф. – Плохая затея устраивать сейчас свары.

Роб, болезненно морщась, сплюнул и, вытерев губы тыльной стороной ладони, на этот раз тихо буркнул:

– Я сказать одно хотел. Сэр-лорды черт знает где. А мы – тут! И ты – тут. И нас из-под косы Костлявой ты выдернул, а не рыцари-бароны. Ты! Не они! Потому и слушать мы тебя будем, потому что некого больше! А ты, Олаф, – он обвинительно ткнул пальцев в сторону здоровяка, повалившего его. – Руки после нужника хоть иногда мой!

Дварф жестом остановил побагровевшего от гнева, уже сделавшего шаг в сторону Роба, Олафа.

– Для многих из вас это первый бой. Угомоните кровь в жилах, если хотите увидеть новый рассвет. Сражение еще впереди, готовьтесь, – сказал он и закинул ремень с клювастым молотом за плечи.

– Командир! – снова подал голос молодой парень с коротким луком. – А для тебя это какой бой?

Дагна хмыкнул.

– Не первый, парень.

– Ну все же, расскажи! По тебе же видно, в сечах побывал. И нам всем спокойнее будет, знай мы, за кем на смерть пойдем.

Солдаты вокруг согласно закивали, давай, мол, скажи.

– Давай, командир, нам тоже интересно! – тихо вышел из-за спины Дагны перемазанный в глине, но улыбающийся Фред с двумя лучниками. Дварф, окинув его взглядом, поиграл желваками и повернулся к остальным.

– Сколько всего был в бою – не знаю, и зарубок на топорище по числу убитых не делал. Расскажу лишь о зарубках на моей шкуре. Вот здесь, – Дагна нехотя указал себе на грудь, слегка постучав по нагруднику. – След от орочьего копья в триста сорок восьмом, местечко Гвадлон, здесь в Исгарде. Не война, лишь битва. В тот день погибло много хороших людей.

Солдаты обомлели.

– Сто шестьдесят лет назад! – зашептались люди.

– Все в Исгарде помнят Гвадлонскую бойню! – подал голос седой солдат.

– Сколько ж тебе лет? – пораженно выдохнул юноша в охотничьей куртке.

– Немало, – ответил Дагна и хлопнул себя по набедреннику. – Тут – перелом от дубины тролля в триста семьдесят шестом, пограничные земли на востоке Дунмарана.

Затем дварф поморщился и коснулся косого шрама на голове слева повыше лба.

– Это война с гоблинами в четыреста сороковом, королевство дварфов Маунтиндир.

Дагна провел по шраму через правую бровь и скулу.

– Это… – его взгляд затуманился. Словно наяву перед взором дварфа снова предстали мрачные своды пещер, куда никогда раньше не ступала нога двергурима. – Это оставил мне генерал черных гномов в четыреста семидесятом.

А затем лицо дварфа помрачнело, когда он поднял с земли узорчатые, из Синей Стали топор и щит.

– И это тоже.

Люди ошарашено в полной тишине взирали на подгорного воина. А затем все без исключения поднялись на ноги, и, ударив себя кулаками по груди, почтительно поклонились. Фред, похлопав дварфа по наплечнику, слегка наклонившись к нему, сказал:

– Давай, командир Дагна, веди людей. Нас там уже заждались.

***

– Сколько их, Фред?

– Полсотни, командир. Метрах в трехстах засели в корнях на склоне за деревьями и на ветках схоронились. Хорошо, с подветренной стороны подползли к ним, еле заметили, только что в задницу носом не уткнулись.

– И они не услышали? – уважительно глядя на Фреда и егерей, покачал головой дварф.

– Не, мы ж глиной вымазались, чтоб на пузе скользить шустрее и тише. Главное, чтоб не чавкало, – довольно улыбнулся Фред.

– А ты не так прост, дружище. Ветер не поменялся?

– Нет, все так же северный. Удивительно, но в это время года тут всегда так.

– Тебе виднее. Зайдем двумя группами слева и справа по большой дуге, третья группа пойдет в лоб, прямо на них. Туда всех молодых и неопытных за щиты, за ними лучников с десяток самых шустрых. Ты слева пойдешь, возьмешь пяток людей поопытнее, я с оставшимися справа зайду. Как на позиции выйдешь, каркнешь два раза вороной. Сможешь изобразить?

– Да уж не хитрая наука, – хмыкнул охотник.

– Хорошо, – кивнул Дагна. – Я сделаю то же самое. Позицию занять надо метрах в десяти-пятнадцати, так близко, как только сможете с парнями. Центральная группа, подойдя метров на пятьдесят, шуметь пусть начнет: пыхтеть, переговариваться, только не громко – бурые, не зеленые – не полные идиоты. Засаду мигом почуят. Слышите, ребята? – обвел взглядом солдат дварф. – Идете слегка разрозненно сперва, но будьте начеку. Глазастый кто-нибудь пусть все время наблюдает и как те стрелять начнут – а они начнут – сразу стену щитов стройте и лучников прячьте, ясно?

Люди угрюмо кивнули.

– Каркать начинай, как первые стрелы в центральную группу полетят, никак не раньше. Так что держаться надо крепко. А после я свистну и в клещи их сразу. Бронебойные стрелы отложите, бейте срезнями – бурые, хоть и поумнее, чем другие, но доспехов почти не носят. Перво-наперво надо выбить тех, кто в ветках засел, кого мечом и копьем не достать, потом уж остальных шейте. И все, мы с боков их сдавим, тут и центральная подоспеет. Все делаем тихо, не кричать, боевых кличей не орать, незачем их полюбовничков раньше времени кликать! Ни один вонючий гоблин не должен уйти! Ну что, братва, устроим носатым обвал опор? – хищно усмехнулся Дагна, похлопав по широкой лопасти боевого топора.

– Отомстим за парней! Веди нас командир! За Хевига, за Лютера, за Бонара – за всех отомстим! – раздался яростный хриплый шёпот от трех десятков совсем недавно потерпевших первое поражение в первом же бою людей.

Раздав приказы, и дежурно проверив отлично подогнанный доспех, Дагна осторожно пополз вперед, к группе из двадцати гоблинов, умело маскирующихся на вершине небольшого холма в кустах невероятно пышно разросшегося можжевельника. «Вот и вы!» – подумал дварф, ползком огибая их с правого фланга, прикинув, что так удобнее будет их рубить топором, ведь даже если они побегут от ударов, то побегут прямо на центральный отряд, где их неизбежно встретят стрелы и мечи. Подобравшись к гоблинам сбоку и замерев на расстоянии в пятнадцать шагов, Дагна, повернувшись с живота на бок, осторожно вытянул топор из чехла и стал ждать. Вскоре с южной стороны послышался негромкий разговор, стук небрежно перебрасываемых щитов с одного уставшего плеча на другое и звуки раздвигаемых веток кустарника. Все шло по плану. Центральная группа вышла на условленное место. Гоблины застригли острыми, размером с блюдце, ушами, поводя длиннющими, как клюв ворона, носами, раздувая ноздри, и, обменявшись парой быстрых жестов, натянули луки. Загудели спускаемые заскорузлыми пальцами тетивы. В третий раз за сегодняшний день Дагна слышал этот смертоносный звук. Но на этот раз противник был как на ладони. И тут с запада раздалось карканье. Услышав условный сигнал, понимая, что все последовали его приказу и заняли верные позиции, дварф пронзительно свистнул, и, вскочив на ноги, понесся прямо на уже начавших разворачивать в его стороны луки истошно вопящих гоблинов.

Лучники с юга и запада били прямо сквозь разлапистые ветви деревьев, сшибая гоблинов одного за другим, били до кровавых мозолей, мстя за павших товарищей. Упав на землю, одни из них так и оставалась лежать, убитые меткой стрелой, другие же, яростно катаясь, сдирая целые пласты мха грубыми сапогами, тщетно пытались вырвать из раны широченный наконечник зазубренного срезня. Покончив с теми, кто был на деревьях в течение десятка секунд, сразу переключили стрельбу на основную кучку врагов. В это же время Дагна с правого фланга и еще несколько ловких бойцов, как и вторая группа с левого фланга, взяли, наконец, запаниковавших гоблинов в клещи.

«Окс двергур!» – мысленно взревел Дагна, с великим трудом не проронив ни звука.

Широкое лезвие топора, взвыв, снесло полголовы одному и разрубило ключицу другому, стоящему рядом. Брызнула кровь, окатив нескольких гоблинов, которые пятясь и спотыкаясь, пытались отойти от закованного в тяжелую броню Дагны. Но дварф не дал им ни шанса, совершив стремительный рывок и таранным ударом щита опрокинув сразу троих.

«Двергур хадад!» – беззвучным набатом гремел древний, как сами горы, боевой клич дварфов, тысячи лет внушавший ужас гоблинам и оркам.

Выл топор, с хрустом разрубая жилистые тела, звенел щит, врезаясь в головы гоблинов, отшвыривая их изломанными куклами. Короткие железные мечи ничего не могли сделать с дварфом, больше похожим на маленького стального голема.

 Когда за неполную минуту боя было уничтожено около тридцати тварей, остальные гоблины, будучи отрезанными от всех направлений, кроме южного, как и предвидел Дагна, побежали прямо на центральную группу, где их встретили мечи и копья, разящие прямо из-за стены щитов. Но два гоблина, наиболее сообразительных и вертких, быстрыми ужами вывернулись из убийственного котла и, обогнув людей и дварфа, смогли прорваться дальше в глубь леса, на север, чтобы предупредить своих сородичей.

Неожиданно, весь покрытый колючками, ветками и еще каким-то мусором на холме за центральной группой возник барон Вильямин, и, увидев убегающих гоблинов, стегнул лошадь. Как следует пришпорив коня, он пустил его галопом.

– Дракон и Небо! – сотряс лес боевой клич барона.

Скакун, пару раз чуть не переломав ноги, вынес Вильямина к беглецам и после двух быстрых взмахов меча дело было кончено.

– Всё, вонючий пепел… – обреченно вполголоса простонал Дагна, неверяще качая головой. – Как можно быть таким идиотом, кайло ты ржавое?!

Барон недоуменно повернулся к нему с вершины холма, где зарубил гоблинов и, надменно изогнув бровь, не обращая внимания на уже падающие рядом с ним на излете, пока еще не опасные, стрелы и близкие вопли гоблинов.

– Что ты сказал, гномяра? Тебе тоже отсечь башку вместе с бородищей? – процедил он сквозь зубы, набрасывая забрало.

– Катись ты в бурую шахту! – рявкнул Дагна, о щит которого звякнула, отскочив, стрела, и совершая рывок к ближайшему дереву.

Глава 5

Гоблины повалили из-за холма один за другим. Низкие, жилистые, длиннорукие, злобно скалящие острые зубы в широких пастях, бурые моментально включились в бой с разгона. Барон несколько секунд бился в полном окружении, разя тварей со всей доступной ему скоростью, но силы были слишком неравны. Лошадь, пронзенная короткими копьями, с жалобным ржанием пала, погребенная под телами пытающихся вскарабкаться по ней и добраться до человека бурых. Вильямин в последний момент каким-то чудом умудрился оттолкнуться от седла и кубарем покатился в овраг в сторону людей и дварфа, сбивая собой нескольких нерасторопных гоблинов будто кегли.

– Поднять щиты! Лучники, бей в просветы! – рявкнул Дагна и побежал к барону, упавшему едва ли в двадцати шагах от отряда, сыпля самыми черными ругательствами.

Вильямин, не имея возможности встать, отчаянно крутился как волчок, прикрываясь щитом и размахивая мечом, еще успевал яростно лягаться закованными в латы ногами, отгоняя от себя наиболее проворных гоблинов. Те, обступив барона, старательно били его копьями в пока что тщетных попытках найти наконечником стык в броне неистово вертящегося воина. Однако, и барон, и гоблины понимали, что долго так продолжаться не может – вскоре удача человека неизбежно иссякнет. Что не замедлило случиться, когда один из гоблинов принял бешено мелькающий меч на свой щит из дубленой кожи, а несколько его товарищей навалились на руки и ноги барона. Подскочивший бурый истошно заверещал, нанося по голове рыцаря удар за ударом окованной железом шипастой дубиной. На пятый удар ремешок шлема не выдержал, и тот, наконец, слетел с головы барона. Гоблин, оскалившись, занес оружие для финального удара.

– Окс двергур! – взревел подоспевший дварф, одним ударом своего широкого топора разрубив бурого с шипастой дубиной и еще двоих, обступивших барона. Щедро брызнула кровь и трое гоблинов рухнули почти одновременно, рассеченные на шесть неравных частей. – Двергур хадад! – боевой клич Дагны сотряс овраг.

Засвистели стрелы солдат, из-за щитов разя гоблинов вокруг барона и дварфа. Несколькими могучими ударами Дагна расшвырял бурых, что удерживали Вильямина. Крутанувшись на месте, дварф щитом сбил в сторону несколько направленных в него копий и, завершая вращение, разрубил ударом сверху вниз гоблина, который в последний момент вскинул над головой свой щит, в попытке задержать топор. Левие рассекло бурого до самой груди, пройдя и сквозь поднятый щит, и руку под ним. Выпустив рукоять завязшего топора, Дагна, схватил барона за горловину кирасы и, сквозь сжатые зубы застонав от натуги, швырнул в сторону ощерившегося копьями и мечами отряда.

– Поднимайся, сэр рыцарь! Все распри отложим на потом! – крикнул дварф, не оборачиваясь.

Чуть присев, пропуская над головой свистнувший короткий меч бурого, Дагна щитом подсек ему ноги и, сделав шаг, схватился за рукоять своего топора, застрявшего в грудной клетке мертвого гоблина. Дварф дернул оружие на себя, с треском выламывая убитому несколько ребер, и, используя инерцию рывка, зарычав, рубанул по диагонали слева направо, обрывая еще две жизни.

Гоблины, видя смерть своих товарищей, ничуть не смутились и наступали на Дагну с трех сторон, норовя взять его в клещи. Дварф, отбивая вражеские выпады, медленно отходил к отряду людей, прикрывая своей спиной, оглушенного барона, который изредка тряся головой, хромал к стене щитов, опираясь на меч, как на палку. Дагна, в очередной раз широко отмахнувшись топором, улучил момент и мельком глянул на него.

– Что с ногой, барон? – крикнул дварф, вскинув щит повыше, не дав брошенному копью найти спину человека.

– Подвернул, когда с коня прыгал… Проклятье! – сквозь зубы, превозмогая боль, прошипел Вильямин.

– Держись, сэр рыцарь, почти дошли! – Дагна отбил щитом несколько копейных ударов. – Поднажми!

– Я и так бегу, дварф… – заскрежетал зубами барон, изо всех сил пытаясь ковылять быстрее. До своих оставались считанные метры.

– Братва! Принимай сэра рыцаря! – гаркнул Дагна, подталкивая спиной барона. Гоблины слегка поотстали, группируясь в некое подобие строя, рыча от злобы.

Солдаты раскрыли объятия строя и, словно заботливый родитель, будто бы обняли, закрыли щитами Вильямина от неприятеля. Дварф благодарно кивнул бойцам.

– Давай, барон, приходи в себя!

– Без тебя разберусь! – донесся болезненный крик из-за спин воинов.

– Фред, присмотри тут за всеми и не давай сэру рыцарю дурить!

– Командир! Колчаны почти пусты! – крикнул в ответ охотник, всаживая стрелу в очередного гоблина, высунувшегося из-за плетеного щита. – Что будем делать?

Дагна обвел взглядом сгрудившихся гоблинов, посмотрел на холм, из-за которого неслось еще несколько десятков тварей.

– Держать оборону, братцы! Трубите в рог! Зовите подмогу!

– В какой в бездну рог, командир?! – крикнул кто-то из воинов. – Они же…

Договорить ему не дал протяжный, трубный звук раздавшийся из-за спин щитоносцев.

– …только у десятников! – закончил воин.

Солдаты в изумлении обернулись. Барон, тяжело опираясь на меч, что есть сил дул в боевой рог. Дагна поудобнее перехватил топор и щит.

– Ну, храни нас всех Зерор! – прошептал он и, уже обращаясь к маячившему за спиной щитоносца Фреда, громко воскликнул, чтобы услышали его все, кто стоял поблизости. – Труби, барон! Фред, береги ребят! Держитесь!

– Ты что это удумал, командир? – побледнел охотник. – Не смей!

– Попробую выиграть время! – дварф слегка присел, напружинившись.

И прыгнул вперед, набирая разгон, понесся на гудящую, как пчелиный улей, толпу гоблинов. Раздались их гортанные выкрики.

«Услышь меня, Зерор Всеотец, – молнией пронеслось в голове у Дагны. – Услышь меня, Кователь Душ! Дар’Наг, последний из Дренг-ин-Дар взывает к тебе! Даруй мне свой Зов!»

– Окс двергур! Двергур хадад!

Передний ряд гоблинов просто смело прямо на их оглушенных товарищей незримой волной. Ряды бурых смешались, а потом в них ворвалась смерть.

Лес Неревальд днем ранее.

Десять Когтей народа урлах втягивались в чащу леса. Тяжело груженые телеги, прикрытые рогожей, медленно вкатывались под гостеприимные кроны. Волы громко фыркали и мотали огромными рогами, с трудом переставляя копыта, утопая на целую ладонь в топкой, напитанной влагой, земле. Серовато-коричневые существа, упираясь в борта телег жилистыми руками, толкали изо всех сил, раз за разом вытаскивая подводы из грязи.

На опушке стоял высокий гоблин, почти полутора метров ростом, в богатой одежде из шкуры снежного барса, провожая взглядом желтых, горящих в темноте, глаз каждую телегу. Рядом с ним был старик-урлах, который опирался о кривой посох, увенчанный перьями и позвякивающими на слабом ветру кольцами, кутаясь в балахон, отделанный волчьим мехом.

– Надеюсь, хватит, Барза… – задумчиво промолвил высокий гоблин, сжимая узловатыми пальцами рукоять короткого широко меча в кожаных ножнах на поясе.

– Вождь Хараз, – произнес старик. – В этот раз все должно получиться. Мы принесли щедрые дары, Макта услышит нас и откроет двери.

– Надеюсь, великий шаман.

– Это последний осколок нашего древнего дома, вождь. Макта услышит нас, – с нажимом повторил Барза. – Но долговязые тоже слышат нас, вождь. И идут сюда.

– Для того я собрал все десять Когтей, великий шаман, – указал когтистой рукой на проходящих мимо урлах Хараз. – Все готовы защищать Родник до последней капли крови.

Когда замыкающая телега со скрипом скрылась в тенях, вождь и шаман отправились следом.

***

Пятьдесят гоблинов засели на северных склонах невысоких холмов перед опушкой, наблюдая как к лесу приближается вооруженные люди.

«Подпустить поближе. Первыми бить железнопузых. Передать команду», – на языке жестов приказал командир гоблинов по имени Гыр с красной лентой на луке.

Урлах терплеливо ждали. Командир взмахнул рукой. Гоблины, зловеще усмехаясь, натянули луки, целясь в закованных в железные одежды людей.

Гыр взмахнул рукой. Стрелы унеслись сквозь густую листву. Послышались болезненные вопли падающих людей и крики человека в латах. До того, как первые ряды, издавая страшный шум, неуклюже ворвались в чащу, Гыр дал отмашку: «Уходим».

***

– Как думаешь, Брага, долговязые клюнут на нашу уловку? – скрипуче произнес урлах, выглядывая сквозь ветви густого можжевельника.

– Еще бы, Карг, мы же положили их железнопузых, они такого не простят.

– Точно, пусть приходят! По лесу ходить они не умеют, а стрел у нас вдоволь. Интересно, остальные Когти тоже хорошо поохотились?

– Ты за остальные Когти не думай, ты за наш думай. Коготь Гыра – самый лучший! Наша сотня охотников даст фору в десять шкур любому!

– Точно, точно!

– Тише! – поднял руку Вексро. – Они идут!

Из-за одного из многочисленных холмов неподалеку показалась группа из нескольких десятков уставших людей. Они шли, испуганно переговариваясь и постоянно озираясь по сторонам. Казалось, что они и вовсе забыли о том, что на них идет охота.

– Шумят, сопят, топают, – прошипел Брага, презрительным жестом указывая на людей. – Позор для истинного охотника!

Вексро мрачно кивнул и дал отмашку.

– Кончай их, урлах! Хватит долговязым топтать нашу святыню!

Более команд не требовалось. Гоблины, состоящие в Когте Гыра, прекрасно знали, что и когда им делать. Захлопали тетивы.

Стрелы со звоном вонзились в слишком уж скоро поднятые щиты. Люди мгновенно переменились, из сгорбленных от усталости и страха, превратившись в суровых воинов. Вексро успел запоздало подумать, что происходит что-то неправильное, когда кто-то дважды крайне неумело прокаркал, явно подражая вороне. А потом раздался пронзительный свист и полетели ответные стрелы. Долговязые лучники как будто видели сквозь деревья и ветви, стрелы летели с трех направлений, унося жизни урлах с поразительной скоростью. Началась суматоха, гоблины орали от ярости, теряя товарищей. Не на такую охоту рассчитывали они. Но охотники Когтя Гыра больше прочего ценили презрение к смерти. Не сделав ни шагу назад, они рычали, сыпля ругательствами. Вексро кричал, что есть мочи, командуя отступление, но урлах не слышали его. Срывая голос, вожак уже хрипел, когда чужая кровь забрызгала его с головы до пят. Лихорадочно обернувшись, Вексро увидел, как слева от него рухнули разрубленными двое его ловцов, и еще трое полетели на землю, открывая вид на низкорослого, широкоплечего, почти квадратного воина, полностью облитого железом.

«Двергурим», – холодея, успел подумать Вексро.

Двумя прыжками коренастый воин оказался возле поверженных урлах и несколькими страшными ударами топора оборвал жизни охотников, которых Вексро знал с самого рождения. Оттолкнув вожака, в бой бросились его ближники, бросив бесполезные сейчас луки и обнажив короткие широкие мечи.

***

С низким гулом рассекающий воздух топор двергурима не давал гоблинам подойти ближе. Почетное презрение к смерти позорно уступало место обыкновенному страху за свою жизнь. Тем более, что ритуал был почти закончен и нужно было любой ценой задержать вторгшихся в лес долговязых. Но разве мертвый сможет кого-то остановить или задержать? Нет, рваться вперед глупо, отступать и вовсе нельзя. Необходимо было дождаться подхода подкрепления, иначе собравшиеся здесь зверобои бесславно погибнут, не исполнив долга. Им нужно было время.

Внезапно двергурим бросился прямо на них, издав громоподобный вопль и все звуки оборвались, оставив лишь звенящую тишину.

***

Дагна врубился в ряды гоблинов, внося настоящее опустошение. Топор из Синей Стали рассекал сразу двоих-троих бурых, открывая путь к следующим. Дварф, с ужасающей методичностью, каждым взмахом отсекая головы и руки, разрубая тела, сметал гоблинов, словно косарь траву.

Но враги прибывали все же быстрее, чем Дагна успевал их уничтожать. Гоблины постепенно приходили в себя, и все больше их ударов сыпалось не по его щиту, а на броню и шлем. Бурые не были самоубийцами и, образовав широкий круг, обступили дварфа, неистово коля его копьями, которые пока что изредка высекали искры из доспехов и оставляли мелкие царапины на стальной поверхности.

– Бездна! Да где же шлаково войско? – прорычал он внутри шлема, видя как его, словно утес, огибает новая волна врагов, устремляясь к стене щитов, за которой раздавался звук боевого рога. Оставив кровавый след из трех десятков изувеченных тел, дварф, освободил перед собой пространство взмахом топора, отогнав пятерку обезумевших от ярости бурых, едва не получив при этом несколько копейных ударов в грудь и плечи.

– Да когда ж вы кончитесь! – взревел он, устремляясь к своему отряду, рубя гоблинов направо и налево, не обращая внимание на барабанившие по нему уже со всех сторон удары мечей, копий и дубин.

«Хорошо все-таки, что доспехи без щелей» – успел подумать Дагна, прежде чем сильнейший удар сбил его с ног и он, совершив короткий полет, пропахал шлемом несколько метров раскисшей от крови и ног земли, теряя топор и щит.

Сквозь звуки рога и треск щитов, сзади раздался полный ненависти грубый и смутно знакомый голос.

– Я узнал твой запах, двергурим! Помнишь Гвадлон?

Дварф, несмотря на тяжелый доспех, резко поднялся на ноги и развернулся. Перед ним стоял здоровенный широкоплечий орк с двуручным шестопером в опущенной руке. Длинная тяжелая кольчуга закрывала его от горла до колен, оставляя могучие руки, с перекатывающимися под серой кожей валунами мускулов, открытыми. Сквозь полумаску шлема с почти двухметровой высоты на Дагну смотрели горящие желтые глаза. А затем резкий взмах шестопера вывел дварфа из задумчивости, заставив отскочить на пару шагов.

– Надо было все-таки завалить тебя тогда, Гор’Таг! – прорычал Дагна, рванув было пряжку ремня, на котором висел за спиной его боевой молот, но тут же, низко пригнувшись, нырнул под прогудевшее лопастями навершие булавы.

– Значит, узнал меня! – ухмыльнулся орк, нанося серию размашистых ударов. Дварф уворачивался, совершая нырки и уклоны, и никак не мог улучить момент, чтобы расстегнуть ремень с молотом, рискуя попасть под чудовищное оружие орка. К Дагне уже было подскочило несколько гоблинов, занося оружие для удара, но Гор’Таг, утробно рыкнув, жестом остановил их, и те ринулись на подмогу своим соплеменникам.

– Под Гвадлоном ты один выжил, сопляк, не мудрено догадаться, кто ты, – мрачно проворчал дварф. – Кажется, тогда ты был на варге, когда ткнул меня копьем?

Дагна споткнулся о труп гоблина и едва не упал.

– Этот варг был моим другом, двергурим! – взревел, разбрызгивая слюну, Гор’Таг, надвигаясь на Дагну словно гора. – Твои воины жестоко убили его, когда я уже бросил оружие!

– Я сохранил тебе жизнь, баран ты серый, не дал разорвать людям, которым твое племя принесло столько горя! Тебе сколько тогда было, мальчишка? Лет двадцать? – Дагна, неотрывно глядя на орка, уже накрывшего его своей тенью, покрепче уперся в месиво под ногами, чтобы не поскользнуться в грязи.

– Прошло сто пятьдесят лет, падаль! Сегодня я закончу то, что начал тогда мой клан! – Гор’Таг схватил рукоять обеими руками, чуть ли не дрожа от ярости.

– Сто пятьдесят два, – успел буркнуть Дагна, сделав шаг в сторону и пропуская оружие орка мимо. Тяжелое навершие шестопера глубоко погрузилось в землю, обдав дварфа фонтаном грязи, а инерция повлекла Гор’Тага вслед за оружие, заставляя того наклониться.

Недолго думая, дварф, схватив левой рукой орка за ворот кольчуги, грохнул правым бронированным кулаком ему в лицо.

– Нет больше твоего клана! – удар пришелся в нащечник шлема, оставив вмятину, а голова серокожего дернулась, разбрызгивая изо рта кровь вперемешку с осколками зубов. Зарычав, орк попытался вырваться из рук дварфа и, разжав одну руку, было замахнулся, но тут же поплатился, получив еще один мощный удар в лицо. Серокожий непременно бы упал, если б не железная хватка Дагны.

– Что не склевало воронье, то растащили по норам мыши и крысы! – еще два сокрушительных удара по ребрам заставили орка болезненно скривиться, будто и не было на нем никакой брони. – А ты клялся, мразь, что навсегда уйдешь в горы к своим старикам! – прошипел сквозь зубы Дагна, саданув Гор’Тага по шлему так, что зазвенело. – Заботиться хотел! Клялся же Грум-Гаром вашим, что навсегда уйдешь! Так ты держишь слово перед своим богом? – Дварф разжал хватку и нанес мощнейший удар в открытый подбородок орка. Тот грохнулся на спину, разбрызгивая месиво, в которое превратилась за время боя земля под ногами.

К чести Гор’Тага, даже несмотря на избиение, он не выпустил рукояти своего оружия.

– Грум-Гару нет дела до клятв всяким червям, двергурим, – прорычал орк, тяжело поднимаясь на ноги.

– Буду знать на будущее, – Дагна наконец расстегнул ремень пересекавший грудь и боевой молот рухнул под своей тяжестью вниз, но был мягко подхвачен его сильной рукой.

Гор’Таг шумно сплюнул, утер предплечьем разбитый рот с торчащими кверху клыками, один из которых сломал ему дварф и ощерился в жутковатом кровавом оскале.

– У тебя нет будущего. Ты умрешь здесь, твой Зерор тебе не поможет.

Дагна вскинул молот себе на плечо и слегка напружинился.

– Тогда закрой рот и бей наповал, Гор’Таг. Второй раз я тебя не отпущу.

Шестопер, взлетев по кривой дуге, падающей звездой рухнул на шлем дварфа. Но тот, совершив поворот корпусом, сбил его в сторону коротким ударом молота. Однако орк оказался сильнее, чем предполагал Дагна и, перенаправив инерцию удара, с грохотом опустил шестопер на наплечник дварфа, высекая целый сноп искр. Подгорный воитель, досадливо скрежетнув зубами в предвкушении серьезного ремонта, коротко размахнулся, и острый клюв молота полетел орку в открывшийся бок. Гор’Таг, успел отскочить назад, и хищно поблескивающее острие лишь разодрав кольчугу, пронеслось мимо, оставляя за собой шлейф из рассеченных колец. И тут же резко остановив движение молота, Дагна хватил орка в грудь торцом молота, вышибая у того из легких воздух. Серокожий был могуч и, не теряя равновесия, с подшагом ударил шестопером снизу вверх, снова высекая искры, но уже из нагрудника подгорного воина. Дагна слегка покачнулся и взмахнул молотом в ответ. Орк едва успел отшатнуться от сверкнувшего перед самым лицом бойка, как внезапно подскочивший дварф врезался ему в живот бронированным плечом. Орк согнулся от удара, но, зарычав и успев выставить назад ногу, устоял на месте. Резко выпрямившись, он саданул дварфа серединой рукояти по забралу. Тот, разразившись грязными ругательствами, зацепил серокожего клювом своего оружия за поясницу и сильно дернул на себя. Орк покачнулся, впустую взмахнув оружием, когда дварф, используя разницу в росте, проскользнул под шестопером за спину противника и с размаху впечатал плоский боек молота тому в спину. Гор’Таг взревел от боли и грохнул с разворота вслепую. Дагна поймал шестопер орка концом рукояти под широкими лопастями и, откинув его в сторону, тут же врубил толстый граненый клюв молота в открытую грудь противника, пробивая кольчугу и круша ребра. Шестопер выпал из ослабшей руки серокожего, и он рухнул на колени, истекая кровью.

Дагна подошел к поверженному противнику, пинком отшвыривая его оброненное оружие.

– Что же ты здесь забыл, Гор’Таг? Зачем тебе гоблины?

Орк медленно поднял уже мутнеющий взгляд на дварфа, а затем запрокинул голову, глядя на кроны деревьев и просвечивающее в высоте небо.

– Зачем ты променял жизнь на это? – дварф схватил его плечо, но орк вяло отмахнулся. Дагна напрягся, ожидая увидеть блеск ножа, однако рука Гор’Тага была пуста. Жизнь покидала могучее существо стремительным кровавым ручьем.

– Поди прочь… двергурим… дай нормально умереть, глядя… на высокое небо… а не на твою железную морду…

Дварф отпустил орка и выпрямился, играя желваками под забралом, когда раздались многочисленные звуки боевых рогов со всех сторон, и гоблины истошно заорали, когда, переваливая через холм нескончаемым потоком точно так же, как и они ранее, в их ряды врубились десятки солдат. Бой разгорелся с новой силой.

– Я ошибся тогда под Гвадлоном, когда заступился за тебя. Вы, орки, неисправимы. Жаль. У тебя был шанс на другую судьбу.

Дагна поудобнее перехватил молот и, уже сделав шаг, замер, когда услышал тихий хриплый голос.

– Когда я вернулся в деревню… Их уже добивали… Я дрался до последнего… Урлах подобрали меня полумертвого… Стали семьей…

Гор’Таг, отведя взгляд от неба, посмотрел на Дагну.

– Двергурим… люди как саранча… им всегда будет мало земель… Однажды они… – орк будто засыпал. -… они придут… и в ваши… подгорные… крепости…

Это стало последними словами серокожего орка.

Дварф еще несколько мгновений смотрел на него, замерев на полушаге, а затем ринулся в бой.

– Окс Двергур! Двергур Хадад! – взревел Дагна, сметая гоблинов могучими взмахами молота.

***

С прибывшим подкреплением в низине довольно быстро перебили врагов, и дварф, устало опустив молот, огляделся вокруг. Вся земля была усеяна телами гоблинов и редко встречающимися трупами людей, чаще всего погибших от стрелы или меткого удара копьем, чем от меча или дубины. Его отряд просто валился от усталости. Барон был бледен, его нога страшно распухла, однако Вильямин оставался тверд, скомандовав идти на соединение с основными силами. Воины глянули на Дагну и, когда тот кивнул, неохотно, но все же подчинились рыцарю. Отряд, не имея возможности передохнуть, поплелся за ковыляющим бароном дальше на север, стремясь закрыть брешь в этом направлении. Дварф, отыскав втоптанные в грязь щит и топор, поспешил за ними.

По всему лесу раздавались звуки боя. Гоблинов уверенно теснили по всем фронтам, и они отступали, огрызаясь стрелами и копейными выпадами, в самый центр леса. Плотный щитоносный строй людей не оставлял бурым ни единого шанса, мерно наступая неотвратимой стеной.

Вскоре остатки гоблинов были загнаны к подножию большого холма, поросшего молодым и редким подлеском. Вершина холма была широкой и плоской, по периметру её, раскинув могучие ветви, росли многовековые огромные дубы и липы. За ними что-то явно происходило – просветы между стволами периодически освещались вспышками и треском, как в грозу, при попадании молнии в сухое дерево.

Дварф, вновь сменив молот на щит и топор, напряженно смотрел на вспышки, подозревая, что гоблины не сдадутся так просто. Это было очень не похоже на представителей этого народа. Нетипичное поведение и невероятная стойкость, вкупе с воинской доблестью, которую проявили бурые, были в новинку для Дагны.

Вспышки и треск становились все ярче и громче, их частота нарастала по мере того, как гоблины скрывались за деревьями на вершине. Когда из вида пропал последний бурый, вспышки превратились в единое мерцающее свечение, а звуки слились в вибрирующий низкими частотами гул. А затем в один момент наступила такая режущая уши тишина, что сердце дварфа пропустило удар.

Глава 6

– Времени мало, Барза! Сколько еще ждать?

– Родник открыт, мой вождь, но его тропы еще не сплелись в узор Макты…

– Сколько? – сквозь зубы спросил Хараз, переводя взгляд от сияния в центре поляны на живую стену из огромных деревьев из-за которых выныривали урлах.

– Когда солнце встанет в зенит, узор будет завершен, мой вождь, – скрипуче ответил старый шаман, устремив колючий взгляд на Хараза.

Поляна внутри круга дубов-исполинов была так велика, что с легкостью вместила в себя не только несколько сотен женщин, стариков и детей, но и все двадцать телег вместе с волами. Охотники и зверобои, уцелевшие в бою с людьми, редкой цепью окружили свое племя, угрюмо вглядываясь в проемы между деревьями. Рукояти оружия и щитов поскрипывали в крепко сжатых пальцах.

Вождь Хараз глянул наверх, где кольцо из крон открывало кусочек неба. Солнце было близко к полудню, его лучи уже освещали западную сторону верхушек деревьев. Еще совсем немного. Но враг уже стоит у подножия холма.

Хараз тяжело вздохнул и, с шумом выпустив воздух из легких, повернул взгляд на шамана.

– Нам не успеть уйти, Барза, долговязые идут к Роднику прямо сейчас! Охотников почти не осталось! Делай ритуал Черного Солнца! Немедленно!

Шаман слезящимися глазами посмотрел на вождя.

– Ты не знаешь, о чем просишь, Хараз! – проскрежетал он.

– Я сам поведу Теней и прикрою исход. Выбора нет! Наше наследие… – Хараз кивком указал на жмущихся к матерям и бабкам детей. – … должно уцелеть! Любой ценой! Слышишь?

– Слышу, мой вождь, – ответил Барза, глядя прямо в горящие глаза Хараза. – Черное Солнце сожжет дотла души урлах! Макта не сможет…

Хараз застриг длинными острыми ушами и, кипя от ярости, схватил шамана за грудки, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

– Наше племя должно жить, Барза! Тьма тебя поглоти! Макта разберется! Макта – бог! – прошипел он в лицо шамана.

Пару мгновений они сверлили друг друга испепеляющими взорами, а потом Хараз, гневно дернув краем рта, отпустил уже трещавшее одеяние Барзы. Издав несколько щелкающих звуков, он отвернулся от шамана.

– Я твой вождь, великий шаман, не забывай заветы предков, – около вождя возникли десять безликих силуэтов, словно размывающихся при прямом взгляде на них.

– Я помню заветы, Хараз, – Барза с кряхтением воткнул посох в каменистую землю. – Я сам тебя им научил.

– Тогда делай ритуал Черного Солнца, великий шаман! И уводи всех отсюда.

– Да… мой вождь.

Барза взялся за посох обеими руками и быстро забубнил какой-то речитатив. Слова становились все быстрее и громче и, уже перейдя на крик, шаман внезапно замолчал. Одной рукой держась за воткнутый в землю посох, Барза выхватил из сумы потрескавшийся каменный амулет, испещренный сложным орнаментом, и вскинул его вверх.

Все звуки будто бы умерли. Гоблины в ужасе кричали что-то друг другу и не могли докричаться. Дети, зажимая уши руками, беззвучно кривили рты в плаче, еще сильнее вжимаясь в матерей, старики, побелев как мел, смотрели на своего шамана и бросившегося к нему вождя.

Хараз подхватил Барзу, помог устоять на ногах прежде, чем тот рухнул на землю, сжимая рассыпающийся в прах посох.

Шаман протянул каменный амулет вождю и, когда тот его взял, на языке жестов сказал.

«Ключ. Когда урлах уйдут. Сломай»

Хараз кивнул и, опустив взгляд, спрятал амулет за пазуху. Внезапно он ощутил легкость и пустоту в руке, которой поддерживал Барзу – в ней остался только подбитый волчьим мехом балахон, с сыплющимся из него пеплом.

– Прощай, великий шаман, – одними губами прошептал вождь, не слыша даже собственных слов. – Прощай, дед.

А потом звуки обрушились лавиной. И сквозь плач детей и крики женщин, Хараз услышал, что долговязые на склонах истошно завопили, источая ауру леденящего ужаса.

Жестом приказав Теням следовать за ним, вождь устремился к стене дубов, на ходу доставая из ножен меч.

***

Рёв раздавался практически со всех сторон. Люди суматошно заозирались по сторонам, когда в задних рядах заорали, указывая в противоположном холму направлении.

Жуткими ломаными движениями убитые гоблины поднимались. Пронзенные стрелами, изрубленные мечами и топорами, заколотые копьями. Прямо перед Дагной на склоне заскреб когтями по жухлой опавшей листве бурый со стрелой в глазнице. Дварф, не долго думая, быстрым ударом топора разрубил ему голову, и тот снова затих.

По рядам воинов разнеслись приказы развернуть строй в сторону нового противника. Солдаты судорожно меняли формацию, разворачивая щитоносцев на внешнюю сторону, ощетиниваясь оружием.

Там, где поднимались трупы, трава на глазах чернела и рассыпалась в прах, а деревья с треском корчились, сворачивались немыслимыми изгибами, засыпая все вокруг себя гнилой трухой. Искореженные ветви градом падали на землю.

Первые мертвецы уже приближались к людям, кто ковыляя, кто ползя, когда тут и там в строю начали раздаваться крики. Полк в прямом смысле стоял на трупах недавно убитых, и те не замедлили вцепиться в своих убийц, вгрызаясь в плоть зубами и разрывая когтями. Их тут же осыпали градом ударов вопящие от ужаса люди, при этом, стремясь оказаться как можно дальше от жутких тварей, они сталкивались и оттесняли друг друга. Строй смешался и угрожал ежесекундно рассыпаться на отдельные отчаянно машущие железом кучки испуганных до смерти ополченцев.

Тем временем в щиты внешнего кольца обороняющихся вцепились первые твари. Солдаты кололи неспешно подходящих монстров копьями, пытаясь держать на расстоянии, лучники засыпали их стрелами, опустошая колчаны, но мертвецы не обращали внимания на эти раны. Даже, когда в ход пошли мечи и топоры, то и отрубленные головы и руки не останавливали стремление тварей добраться до живой плоти. Кто уже не мог идти, ползли, жутко кряхтя и разевая пасть, цепляясь за землю порой одной-единственной оставшейся рукой, и хватали людей за ноги, смыкали челюсти на сапогах, заставляя солдат спотыкаться и падать.

Мертвые гоблины висли на щитах целыми гроздьями, оттягивая их к земле, а за ними лезли все новые и новые твари. Солдаты тратили на каждого из оживших трупов массу сил, вдвоем-втроем рубя рычащего мертвеца на куски, и только тогда его удавалось остановить.

Полк еще менее четверти часа назад уже практически наголову разбивший противника, оказался в полном окружении. Из оврагов и на холмах вставали и устремлялись к ним все новые мертвецы. Кое-где земля вспучивалась и из-под неё, разбрасывая грунт, выбирались гнилые останки давно погибших бурых.

Дагна стоял в первых рядах,каждым ударом принося окончательную смерть уже второму десятку тварей. Топор из Синей Стали уничтожал нежить ничуть не хуже, чем до этого живых.

Барон яростно отмахивался мечом от наседающих врагов рядом с дварфом.

– Бездна! Что же это такое? – прокричал Вильямин, безрезультатно снося голову очередному мертвецу.

– Пожиратели! – ответил Дагна, раскроив чуть не надвое очередного монстра. – Нежить!

– Проклятье! – выругался барон, ударом щита отбрасывая пару врагов.

– Оно самое, сэр рыцарь!

– Ты что, сталкивался с таким?

– Да.

– Почему их так сложно убить?

– Потому что они уже мертвы, барон! У них нет слабых мест, и они не чувствуют боли!

– А ты почему кладешь их как крапиву палкой?

– Синяя Сталь смертельна для них! – Дагна, прицелившись, рубанул наотмашь, отправляя в небытие сразу двоих. – Мы так долго не продержимся! Надо найти источник!

– Что?

– Фред! Держите строй! Держите изо всех сил! Барон, за мной! Надо кончать с этим!

– Надеюсь, ты знаешь, что делать! – рявкнул Вильямин, ударом бронированного сапога отбрасывая очередного мертвяка, зашипел от боли в ноге, но все же, уступив место другому воину, заковылял, сильно хромая, вслед за Дагной.

Дварф и барон пробрались через строй, расталкивая объятых ужасом людей. Вильмину мешала поврежденная нога и он слегка отстал.

«А в парне, оказывается, есть стержень», – подумал Дагна, видя, как держится Вильямин. Барону было, несомненно, больно и страшно, однако, это никак не сказалось на его решимости.

– Нам нужно забраться на холм, сэр рыцарь! Ссаный уголь мне в печку, если источник не там, на вершине! – гаркнул дварф, забегая по склону к исполинским деревьям, и чуть ли не нос к носу столкнулся с необычно высоким гоблином в шкуре барса, выходящим из-за толстенного дуба. Желтые глаза смотрели с холодной ненавистью.

Удар короткого широкого клинка с неожиданной силой ударил в щит Дагны. Дварф, чудом сохранив равновесие на скользком склоне, сделал шаг назад, но тут же прыгнул на гоблина, разя его топором. Гоблин, отвернув корпус и махнув мечом, сумел отвести в сторону страшное лезвие и одним мягким движением зашел Дагне за спину, нанося сразу град ударов с разных позиций. Дварф, действуя на одних инстинктах, резко махнул щитом назад, со звоном отбивая атаку гоблина, и на развороте рубанул топором. Гоблин просто отклонился назад, пропуская удар в нескольких ладонях от своего лица. Отступив на несколько шагов, он резко взмахнул рукой и издал щелкающий звук. В ту же секунду на дварфа обрушился целый шквал ударов с разных сторон, высекая искры из его брони. Дагна закружился на месте, пытаясь достать противника, но никого не увидел. А рядом с высоким гоблином стояло десять фигур, сжимающих в каждой руке по длинному изогнутому кинжалу из странного черного металла. К Дагне подоспел Вильямин и еще трое рыцарей с мечами и щитам наперевес.

Гоблин, презрительно оглядев людей, устремил пронзительный взгляд желтых глаз на дварфа.

– Двергурим! Я – Хараз. Я – вождя урлах, – на ломаном языке людей прокаркал он. – Когда умирай, сказать твой бога – Хараз убить.

Дагна оглядел новых соратников. Судя по гербам на щитах, что он успел рассмотреть, это были командиры седьмого, восьмого и десятого отрядов – рыцари Микобат, Рокар и Кармол.

– А вы что тут забыли, благородные сэры? – недовольно проворчал дварф, не выпуская из поля зрения гоблина с его странными воинами. – Внизу не осталось врагов?

– Наши бойцы убиты, дварф! – холодно произнес Микобат, пропуская мимо ушей фамильярность. Его изгрызанный щит явно свидетельствовал о тяжело пережитом бое. – Мы нужнее здесь!

– Ну, воля ваша, господа дворяне, – мрачно хмыкнул дварф. – Тогда побыстрее займите чем-нибудь этих мерцающих доходяг, пока я с их «вождя» потолкую с глазу на глаз.

– Да как ты смеешь… – начал было сэр Рокар, когда вдруг барон Вильямин схватил его за плечо.

– Наши люди сейчас гибнут, Рокар. Не время для препирательств. Дварф знает свое дело.

Рыцари переглянулись и молча отсалютовали противнику. Вождь Хараз единожды махнул когтистой рукой. Странные фигуры, отдаленно похожие на гоблинов, завьюжили вокруг них, действуя в потрясающей слаженности, постоянно меняя углы атаки и чередуя цели. Рыцари, к удивлению, Дагны, не дрогнули и, выкрикивая свои девизы, уверенно вступили в бой, лихо отбивая сыплющиеся со всех сторон удары щитами и мечами.

Перед дварфом остался только вождь. Тот неотрывно смотрел на Дагну своими желтыми глазищами, не торопясь нападать.

– Я понимаю, что ты тянешь время, гоблин. Но пора с этим кончать! – дварф поднял щит и напружинился. – Окс Двергур! Двергур Хадад!