Азбука спасения. Том 37 бесплатное чтение

Пророк Моисей Боговидец

И изрек Бог к Моисею все слова сии, говоря: Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства, да не будет у тебя других богов пред лицем Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли, не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои. Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.

Помни день субботний, чтобы святить его, шесть дней работай и делай в них всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни вол твой, ни осел твой, ни всякий скот твой, ни пришлец, который в жилищах твоих, ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил, посему благословил Господь день субботний и освятил его (Втор.5:1—15).

Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть, и люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем и в душе твоей, и внушай их детям твоим, и говори о них сидя в доме твоем, и идя дорогою, и ложась и вставая, и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих (Втор.6:4—9).

Итак, люби Господа Бога твоего и соблюдай, что повелено Им соблюдать, и постановления Его, и законы Его, и заповеди Его во все дни. И вспомните ныне – ибо я говорю не с сынами вашими, которые не знают и не видели наказания Господа Бога вашего – Его величие и Его крепкую руку и высокую мышцу его, знамения Его и дела Его, которые Он сделал среди Египта с фараоном, царем Египетским, и со всею землею его, и что Он сделал с войском Египетским, с конями его и колесницами его, которых Он потопил в водах Чермного моря, когда они гнались за вами – и погубил их Господь Бог даже до сего дня, и что Он делал для вас в пустыне, доколе вы не дошли до места сего, и что Он сделал с Дафаном и Авироном, сынами Елиава, сына Рувимова, когда земля разверзла уста свои и среди всего Израиля поглотила их и семейства их, и шатры их, и все имущество их, которое было у них, ибо глаза ваши видели все великие дела Господа, которые Он сделал.

Если вы будете слушать заповеди Мои, которые заповедую вам сегодня, любить Господа, Бога вашего, и служить Ему от всего сердца вашего и от всей души вашей, то дам земле вашей дождь в свое время, ранний и поздний, и ты соберешь хлеб твой и вино твое и елей твой, и дам траву на поле твоем для скота твоего, и будешь есть и насыщаться. Берегитесь, чтобы не обольстилось сердце ваше, и вы не уклонились и не стали служить иным богам и не поклонились им, и тогда воспламенится гнев Господа на вас, и заключит Он небо, и не будет дождя, и земля не принесет произведений своих, и вы скоро погибнете с доброй земли, которую Господь дает вам (Втор.11:1—17).

Иисус Христос (Спаситель)

Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его, а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет. Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Еще немного, и мир уже не увидит Меня, а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить. В тот день узнаете вы, что Я в Отце Моем, и вы во Мне, и Я в вас. Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня, а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам… кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим. Не любящий Меня не соблюдает слов Моих, слово же, которое вы слышите, не есть Мое, но пославшего Меня Отца (Ин.14:15—24).

Апостол Матфей

И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди. Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать, и люби ближнего твоего, как самого себя. Юноша говорит Ему: всё это сохранил я от юности моей, чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение.

Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное, и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие. Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно. Тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили всё и последовали за Тобою, что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или зéмли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми (Мф.19:16—30).

Апостол Иоанн Богослов

Это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его

Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и Рожденного от Него. Что мы любим детей Божиих, узнаём из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его. Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его, и заповеди Его не тяжки. Ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир, и сия есть победа, победившая мир, вера наша. Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий? Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию, и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина.

Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух, и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь, и сии три об одном. Если мы принимаем свидетельство человеческое, свидетельство Божие – больше, ибо это есть свидетельство Божие, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем. Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом, не верующий Богу представляет Его лживым, потому что не верует в свидетельство, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем. Свидетельство сие состоит в том, что Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне Его.

Имеющий Сына Божия имеет жизнь, не имеющий Сына Божия не имеет жизни. Сие написал я вам, верующим во имя Сына Божия, дабы вы знали, что вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную. И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас. А когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, – знаем и то, что получаем просимое от Него. Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился. Всякая неправда есть грех, но есть грех не к смерти. Мы знаем, что всякий, рожденный от Бога, не грешит, но рожденный от Бога хранит себя и лукавый не прикасается к нему. Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле. Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе. Сей есть истинный Бог и жизнь вечная. Дети! храните себя от идолов. Аминь (1Ин.5).

Святой Антоний Великий

Любовь к Богу – еще сильнейший возбудитель ревности

Тем, кои стараются жить добродетельно и боголюбиво, надобно отстать от самомнения и всякой пустой и ложной славы, и стараться о добром исправлении жизни и сердца. Боголюбивый и непеременчивый ум есть руководство и путь к Богу.

Укажу вам дело, которое одно делает человека твердым в добре и блюдет его таким от начала до конца, именно: любите Бога всей душой вашей, всем сердцем вашим и всем умом вашим, и Ему единому работайте. Тогда Бог даст вам силу великую и радость, и все дела Божии станут для вас сладки, как мед, все труды телесные, умные занятия и бдения, и все вообще иго Божие будет для вас легко и сладко. По любви, впрочем, Своей к людям, Господь посылает иногда на них противности, чтоб не величались, но пребывали в подвиге, и они испытывают вместо мужества – отяжеление и расслабление, вместо радости – печаль, вместо покоя и тишины – волнование, вместо сладости – горечь, многое и другое подобное бывает с любящими Господа. Но борясь с этим и препобеждая, они более и более становятся крепкими. Когда же, наконец, совсем все это преодолеют они, тогда во всем начнет быть с ними Дух Святой, тогда не станут они более бояться ничего худого.

Любовь к Богу – еще сильнейший возбудитель ревности. Св. Антоний сам по себе знал, что любовь сильнее страха, и говорил: я уже не боюсь Бога, но люблю Его (т. е. не страхом побуждаюсь, как держать себя, но любовью), ибо любы вон изгоняет страх (1Ин.4:18).

И других убеждал он, чтоб паче всего воспитывали в себе любовь к Богу, как силу несокрушимую и неотпадающую. Так, когда однажды спросили его братья: чем лучше можно угодить Богу? он ответил: самое угодное Богу дело есть дело любви. Его исполняет тот, кто непрестанно хвалит Бога в чистых помышлениях своих, возбуждаемых памятью о Боге, памятью об обетованных благах, и о всем, что Он для нас совершить благоволил. От памятования о всем этом рождается любовь полная, как предписывается: возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея и всею силою твоею (Втор.6:5), – и как написано: якоже желает елень на источники водныя, тако желает душа моя к Тебе, Боже (Пс.41:2). Вот дело, которым должны мы благоугождать Богу, да исполнятся и в нас слова Апостола: кто ны разлучит от любве Божия? скорбь ли, или теснота, или гонения, или голод, или нагота, или беда, или меч? Ничто же (Рим.8:35,38).

Святой Макарий Великий

Если кто любит Бога…

Христианин обязан всегда иметь памятование о Боге, ибо написано, возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего (Втор.6:5), то есть не только когда входишь в молитвенный дом, люби Господа, но и находясь в пути, и беседуя, и вкушая пищу, имей памятование о Боге, и любовь и приверженность к Нему. Ибо говорит Он, где ум твой, там и сокровище твое (Мф.6:21). К чему привязано сердце человека, и к чему влечет его пожелание, то и бывает для него богом. Если сердце всегда ищет Бога, то Бог есть Господь сердца его. Как хворост, брошенный в огонь, не может противиться силе огня, но тотчас сгорает, так и демоны, когда хотят напасть на человека, сподобившегося даров Духа, опаляются и истребляются Божественною огненною силою, только бы сам человек был всегда прилеплен к Господу, и на Него возлагал упование и надежду. И если демоны крепки, как твердые горы, то поджигаются молитвою, как воск огнем.

Написано, возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего (Втор.6:5). И ты говоришь, я люблю, и имею Духа Святого. Но точно ли есть в тебе памятование о Господе, любовь и горячность к Нему? Привязан ли ты к Господу день и ночь? Если имеешь таковую любовь, то ты чист. А если не имеешь, то, когда приходят земные заботы, скверные и лукавые помыслы, разыщи, действительно ли непреклонен ты к сему, всегда ли душа твоя влечется к любви Божьей и привержена к Богу? Ибо мирские помыслы развлекают ум земным и тленным, не позволяют возлюбить Бога или памятовать о Господе. Нередко и человек несведущий приступает к молитве, преклоняет колено и ум его входит в покой, и в какой мере противостоящую стену злобы подкапывает он и углубляется под нее, в такой разрушается она, человек доходит до видения и мудрости, до чего не достигают сильные, или мудрые, или витии, и они не могут постигнуть или познать тонкость ума его, потому что занят он Божественными тайнами.

Когда есть огонь вне медного сосуда, и станешь потом подкладывать дрова, сосуд разогревается, и что внутри его, то варится и кипит от огня, разведенного вне сосуда. А если кто поленится и не подложит дров, то жар начнет убывать и как бы потухать. Так и благодать есть небесный внутри тебя огонь. Если будешь молиться, помыслы свои предашь любви к Христу, то, как будто подложил дров, и помыслы твои сделаются огнем, и погрузятся в любовь Божью. Хотя и удаляется Дух, и бывает, как бы вне тебя, однако же, Он и внутри тебя пребывает, и является вне тебя. Если же кто вознерадит, хотя, мало предавшись или мирским делам, или рассеянности, то опять приходит грех, и облекается в душу, и начинает угнетать человека. Душа воспоминает о прежнем покое, и начинает скорбеть и чаще страдать.

Снова ум обращается к Богу, снова начинает приближаться к нему прежнее упокоение, снова начинает он сильнее искать Бога, и говорить, «Умоляю Тебя, Господи!» Постепенно прибавляется огонь, воспламеняющий и упокоевающий душу, подобно тому, как уда понемногу извлекает рыбу из глубины. А если бы не было сего, и не вкусила бы душа горечи и смерти, то, как могла бы отличить горькое от сладкого, смерть от жизни и возблагодарить Животворящего Отца и Сына и Святого Духа во веки!

Кто любит Иисуса и внемлет Ему как должно, и не просто внемлет, но пребывает в любви, то и Бог хочет уже воздать чем-либо душе той за любовь сию…

Любовь к Богу рождается в нас обыкновенно не просто и не сама собой, но после многих трудов и великих забот и при содействии Христовом…

Истинный боголюбец, расторгнув, преодолев и миновав все, что в мире почитается препятствием, объемлется единою Божественною любовию.

Поспешающие прийти к истинно возлюбленному Владыке нашему Христу должны пренебречь и презреть все прочее.

О том, что искомое христианами ни с чем в этом мире несравнимо

Душа, приобретшая способность различения при слушании Слова, по Божией благодати приобрела его, ибо и надежда, и успокоение, и имущество христиан не в веке сем: ни даже красоты всей земли и даруемых ею благ, ни неба и светил в нем не ищут христиане. Смотри, сколько на земле есть разных благ и пестрых красот, и утех, равно как и на небе – какое сияние звезд, красота светов, и ничто из этого не ищут, ни в чем этом не нуждаются христиане. Но есть нечто, чего нет на земле, ни на небе, чем живут и в чем нуждаются любящие Господа. Сколько языков в мире, сколько мудростей, сколько разумений, сколько художеств, сколько наук и занятий, и трудов и богатства на земле, а ничто из этого не есть то, в чем нуждаются и чем живут христиане. Есть нечто, взыскуемое ими, что больше неба и всего в нем, и больше земли и благ, и добра в ней, и, словом, больше всего видимого блага и добра, ни с чем земным не сравнимое.

Поэтому такой разум и такая душа надобны для искания и исследования сего несравненного и единственного блага и добра, – душа, которая и сама больше и выше всего в небе и на земле и всей человеческой мудрости и мирского разумения и знания; больше и выше, говорю, верою и любовью, ибо помимо веры и любви ничто от неба до земли не приносит пользу душе. Как добродетель больше и выше и лучше всех разнообразных радостей в небе и земле и воздухе, и она – единственное благо и добро, которого взыскуют и которым могут жить христиане, так и сия душа наша должна порываться к исследованию и изысканию этого добра и блага, презирая красоту всякой мирской премудрости и хитроумие языков и земное разумение и славу и роскошь и наслаждение, превосходя и превышая все это верою и любовью к единственному и несравненному благу, всем пренебрегая и ничем не будучи связана, но томясь влечением единственно к нему одному.

В чем же это ни с чем не сравнимое добро и благо, которого ищут и которым живут христиане? Сам Господь. Он ни с чем не сравним, ибо все, сколько есть добра, от Него возникло, и Он есть наследство и жизнь христианам. Господь, – говорит пророк, – есть часть наследия моего и чаши моей (Пс.15:5). И ничего другого не ищет от людей единственное Благо и Добро, которое есть Бог, ни золота, ни серебра, ни имущества, ни животных, ни другого чего из земных вещей, которые Сам Он все создал, – кроме истинной веры и сердечной любви к Нему. За них удостаивается человек стяжать сие прекрасное и единственное добро: такая душа удостаивается достичь причастия Духу Святому и становится отныне достойна общения с Христом. И если человек не сделается сам сперва поводом, привлекши своею любовью любовь Божию к себе, то не войдет в душу его жизнь и обретение доброго и единственного блага.

А поводом своей жизни и своей смерти каждый делается через свободное воление души, ведь смотря чему отдает свою природную любовь душа, в зависимости от этого она привлекает к себе либо жизнь, либо смерть, как и Писание говорит: Перед человеком жизнь и смерть, и чего он пожелает, то и дастся ему (Сир.15:17); недаром и все недостойные люди, переменившись, обретали эту жизнь. Поистине, как говорит Апостол, Бог хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины (1Тим.2:4). Но этого не будет, если они не отдадут свою природную любовь и благое произволение Богу, ибо не насилует Господь произволение неволею, но рассматривает и видит произволение и любовь человека, куда он склоняется и где его любовь. Если видит Он, что к Нему прилепилась любовь Души, вот, Он приходит и поселяется в ней и принадлежит любящей Его душе, и она принадлежит Ему, потому что не может быть иначе: если Бог не получит от человека повода, т.е. любви к Нему и веры, то не сделается Он жизнью человека и приобретением единственно драгоценным и благим.

Итак каждый, как сказано, тогда делается поводом для того, чтобы пришли к нему жизнь и обетование, когда верует и любит Бога превыше всего зримого, ибо только этого преимущественно ищет Он от человека; такая душа больше и выше всего мира со всей его премудростью и славой и богатством и довольством и всем его разумением и всем, сколько есть в нем, благом, потому что она в единственное Благо уверовала и единственное Добро возлюбила, презрев всю красоту и славу и отрекшись от наслаждений и мудрости мирских языков, и тогда она приобщается и вкушает истинного Блага и Добра, и единственной Красоты.

Никто поэтому не говори, что-де невозможно мне полюбить единственное Благо или судить о Нем, или уверовать в Него находясь в рабстве и оковах греха. Конечно, суметь совершенно исполнить дела жизни и своей силой избавиться и освободиться от живущего в тебе греха не в твоей власти, потому что это дело Господа, – Он Один осудил грех и Он Один берет на себя грех мира (Рим.7:17, 8:3; Ин.1:29), и Он обещал освободить любящих Его и верующих в Него от греховных страстей, и кого Он освободит, те истинно свободны (Ин.8:34—36), – но рассудить о самом себе и уверовать, и полюбить Господа или искать Его ты должен и можешь, равно, как и не потакать и не содействовать вселившемуся в тебя греху; стань только сам поводом для своей жизни, ища Господа, рассуждая и любя, и уповая на Него, и Он доставит силу и избавление.

Ведь, только этого Он и ждет от тебя. Как телу охвативший его жар лихорадки препятствует и мешает делать или совершать земные труды, но уму слегшего не препятствует и ум не покоится, но много больше думает и заботится о работах своих и рассуждает о жатве, если жатва, или о винограднике, или о поездке, или о покупке, или о чем другом того же рода, и вот, тело мечется в постели, охваченное лихорадкой, ум же не покоится и не отступает от забот своих (рассуждая о них), и от поисков врача, и поручений домашним своим, и посылки за врачом с просьбой прийти и осмотреть его, и имеет надежду на исцеление, и если такой человек не говорит и не рассуждает, то он совершенно умер, а пока лихорадка теснит его, то тело расслаблено и бессильно трудиться, ум же, вот, упорно рассуждает о делах и хлопочет, – таким же образом и душу, попавшую в рабство и под власть тьмы греховных страстей, охватившая ее лихорадка закона греха (Рим.8:2) удерживает, лишая сил, от дел жизни, духовных совершенных добродетелей, и мешает безупречно совершать их, от рассуждения же или заботы о них и от посильного исполнения заповедей, и любви к жизни не удерживает, если душа истинно хочет стремиться к вечной жизни, кричать и звать единственного Врача на помощь и надеяться на исцеление ничто душе не препятствует.

Ибо если отпала в смерть от Бога душа, то есть отдалена от вкушения славы Света Его из-за своего преступления и угнетена покровом злых страстей, однако для своей мысли и разумения она не умерла, но может заботиться о делах жизни, и любить, и кричать, и звать истинного Врача. Словом, для знания себя самой она не умерла. Но того только и ждет Бог от человека, который способен свободно рассуждать о своей жизни, – чтобы человек полюбил и позвал единственного истинного Врача и не входил в договор со злом, а по мере сил гражданствовал в благих делах. Этого вот повода лишь и ищет Бог от человека, ибо дать силу душе и исцелить ее от лихорадки греха и вырвать из рабства и действия страстей Ему Одному дано и от Него только зависит, потому что сила, говорит пророк, у Бога, и у Тебя, Господи, милость (Пс.61:12,13). Он Сам знает, среди каких зол лежит душа и как ей мешают делать дела жизни, как она мечется в тяжкой болезни постыдных страстей (Рим.1:26), только того он ждет, чтобы душа пошла за Ним в своем уме и в своей любви. И силу, как сказано, Он подает вскоре, и уж, конечно, Он защитит вопиющих к Нему день и ночь и отомстит за них (Лк.18:7).

И наоборот, как тело, одержимое лихорадкой, бессильно совершать земные дела, а душу в грехе овладевшая ею лихорадка страстей сковывает и удерживает от дел жизни, таким же образом душу, удостоившуюся небесного огня духа жизни, овладевшая ею сила Божественного огня удерживает от совершения греховных дел, навсегда зачаровывая ее влечением и томлением по небесному Жениху. Ибо если телесная лихорадка удерживает тело от совершения земных дел, а лихорадка греховных страстей удерживает душу от дел жизни, то тем более небесный огонь Духа, зажигающий и воспламеняющий достойную и верную душу любовью к вышнему Царству и томлением по нему, не только удержит и отклонит душу от совершения дел греха, но и заставит забыть всю суету века сего. Душа, ищущая Бога своим велением и своей любовью, привлекает Его к себе так, что Он царствует и владычествует над нею, и ведет ее по Своей воле. Ведь и Сам Господь, когда душа ищет и зовет, и верит и привлекает Его своей любовью, так хочет прийти и поселиться в ней и царствовать и владеть всем разумением ее и вести ее во всей воле Божией. Пусть никто не считает душу чем-то малым, как живущую в малом теле и целиком ограниченную этим телом.

Посмотри, она и в теле, и вне тела, и вся в нем и вся вне его разумом, и помыслами. Великим сосудом и созданием сотворил Бог душу, чем-то драгоценным и прекрасным и превышающим все твари, – таким драгоценным творением, что она способна быть жилищем Божиим (Еф.2:22) и создана по подобию Его. В самом деле, душа имеет духовный и умный образ, приличествующий тонкости ее природы, как тело имеет свой образ, но душа есть истинный образ Божий, и тот образ, живой и бессмертный, держит и несет на себе сей образ. Незримой же и неисследимой сама она оказывается по следующей причине: некий покров злой тьмы лежит на ней, скрывая ее от постижения и не давая ее умным очам ни увидеть собственную суть, ни почтить и созерцать своего Творца, ни наслаждаться и жить и утешаться благостным светом славы Его, ни упиваться добротою и любовью Его. Этот покров приобрели мы от преступления Адамова, приняв наследие смерти.

Итак, страстная тьма сковывает и скрывает душу, удерживая ее от вкушения и разумения Бога и от постижения самой себя. Однако неизменным пребывает цельное создание и совершенное творение души, стесненной под покровом и под стражей, но хранящей в целости умный образ и устроение, созданные Творцом от века. Как если бы человек был заключен в тюремной келье, где нет ни двери, ни отверстия, ни окна, ни вообще какого-либо выхода наружу, и сидящий внутри ничего не мог бы сделать, чтобы открыли ему, и, простирая разум свой к тем, кто вне темницы, призывая к себе на помощь, – таким же образом и у души, отгороженной от Бога покровом страстей и заключенной в тюрьме греховной тьмы, искусное ее и многоценное устройство пребывает под тем покровом цельным, каким было создано, и ничего она не может сделать, чтобы высвободиться из-под гнета, кроме как только мыслить и сравнивать, рассуждая, и помнить о светлой жизни и кричать о помощи к Сущему вне покрова тьмы Господу и Спасителю, чтобы Он, видя наш к Нему вопль и нашу веру и любовь, разодрал Своей силой покров тьмы и осветил Своим светом душу и избавил от тьмы греховных страстей и повел нас по Своей воле.

Она, оставаясь еще под покровом, простирает разум свой к Нему в искании и вожделении, пренебрегая всем зримым, и к незримой Божьей Силе с верою и томлением порывается в искании своем и ожидает посещения благодати, а Он, Сущий в вышних, тоже простирает разум Свой к ней, открываясь и являясь ей и успокаивая ее духовным успокоением и ведя ее во всей Своей воле.

И если не придет разум Господень к ее разуму и не будет вести ее, она не сможет творить волю Божию. Сколько бы она и заботой своей и умом ни прилеплялась к Нему Одному в искании и вере и вожделении, Сам Он много более, склоняясь по Своей доброте к ее искренней любви, прилепляется к разуму ее и делается с нею в один дух, по апостольскому слову (1Кор.6:17). В самом деле, когда душа прилепляется к Господу и Господь, милуя и любя ее, приходит к ней и прилепляется к ней и ее ум уже непрестанно пребывает в благодати Господней, тогда душа и Господь делаются в один дух и в одно слияние, и в один ум. И тело ее повержено на земле, разум же всецело гражданствует в небесном Иерусалиме (Евр.12:22), восходя до третьего неба (2Кор.12:2) и прилепляясь к Господу и служа Ему, и Сам Сидящий на небесах в небесном граде на престоле величия весь пребывает с нею в теле ее. Ее образ поселен в вышних, в небесном граде святых Иерусалиме (Евр.8:1, 12:22), и Собственный образ неизреченного света Божества Своего положил Он в теле ее. Она Ему служит в небесном Граде, и Он ей служит в граде тела. Она вошла в часть Его на небесах, и Он вошел в часть ее на земле: Господь участвует в душе и душа – в Господе.

Ведь если даже у грешников, сущих во тьме, разум и мысль способны быть так далеко от тела и отселяются в неведомые края и могут улететь в отдаленнейшие страны в мгновение времени, и часто телом они пресмыкаются на земле, а мысль пребывает в иной стране с любовником или с любовницей и как бы живущею там видит себя, – словом, если душа грешника столь крылата и быстра, что уму ее нет препятствия быть в отдаленнейших местах, то сколь легче душа, с которой силою Духа снято покрывало тьмы, умные очи которой просвещены небесным светом, и которая совершенно избавлена от постыдных страстей и очищена действием благодати, вся на небесах служит Христу в духе и вся служит Ему и настолько расширяется мыслью, что она повсюду, и служит Господу, где хочет и когда хочет.

Недаром говорит апостол: Чтобы вы могли постигнуть со всеми святыми, какова широта и долгота, и глубина и высота, и разуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всей полнотою Божиею (Еф.3:18,19). Рассмотри несказанные тайны души, с которой Господь снимает облегающий мрак и которую Он открывает и которой открывается: как расширяются и простираются мысли ума ее в ширь и в даль, и в глубины, и в высоты всего видимого и невидимого творения! Поистине душа – великое и чудное и Божественное произведение. И, похоже, еще до образования тела создал Он ее, ибо со словами Сотворим человека по образу Нашему и по подобию сотворена была Богом душа, и тогда, взяв праха земного, Он образовал тело и вдунул силою духа сотворенную Им душу в тело (Быт 1:26—27, 2:7). Создавая же душу, такою Он сделал ее: в природу ее зла не вложил, не знала зла природа ее, но Он сделал ее по образу добродетелей Духа. Он вложил в нее законы добродетелей, рассуждение, знание, целомудрие, веру, любовь и прочие добродетели по образу Духа.

И даже доныне через ее знание и целомудрие и любовь, и веру обретается ею и является ей Господь. Он вложил в нее разум, помыслы, волю, царственный ум, придав ей и всякое другое разнообразие тонкого устройства. Он сделал ее легкоподвижной, быстрокрылой, неутомимой, дал силу в одно мгновение приходить и мыслью служить Ему, когда Дух хочет, и, словом, Он сотворил ее такою, чтобы сделалась из нее Ему невеста и сообщница, чтобы Он слился с нею и она стала с Ним в один дух, по евангельскому слову: соединяющийся с Господом становится в один дух с Ним (1Кор.6:17).

Ни премудрые своей премудростью, ни разумные своим разумом не могли постичь тонкость души или сказать о ней, что она такое, кроме только тех, кому Дух открывает ее постижение и дает точное знание о душе. Но тут рассмотри и рассуди, и выслушай с понятием: Он Бог, она – не Бог; Он Господь, она служанка; Он Творец, она тварь; Он Создатель, она произведение. Ничего не оказывается общего в Его и ее природе, однако через беспредельную и несказанную и непостижимую любовь и милосердие Свое, чтобы, как говорит писание, нам быть некоторым начатком Его созданий (Иак.1:18), благоволил Он сотворить сие умное и многоценное и избранное создание и творение для соединения и сообщества с Собою, в Собственное жилище (Еф.2:22), в Свою честную и чистую невесту.

Когда же такие ожидают нас блага и такие обещаны обетования и такое Господом явлено нам благоволение, то отбросим косность, дети мои, и не поленимся устремиться к вечной жизни и всесовершенно отдать себя на благоугождение Господне. Призовем же Господа, чтобы Своей Божественной силой Он избавил нас от темной тюрьмы постыдных страстей (Рим.1:26) и, оправдав Свое подобие и творение и отмстив за него, дал ему воссиять, сделав душу здравой и чистой, да удостоимся, вкусив и сподобившись общения Духа Его (2Кор.13:13), с Ним наслаждаться в беспредельные веки веков. Аминь.

Преподобный Исаак Сирин

О признаках и действиях любви к Богу

Любовь к Богу естественно горяча и, когда нападет на кого без меры, делает душу ту восторженною. Поэтому сердце ощутившего любовь сию не может вмещать и выносить ее, но, по мере качества нашедшей на него любви, усматривается в нем необычайное изменение. И вот ощутительные признаки сей любви: лицо у человека делается огненным и радостным, и тело его согревается. Отступают от него страх и стыд, и делается он как бы восторженным. Сила, собирающая воедино ум, бежит от него, и бывает он как бы изумленным. Страшную смерть почитает радостию, созерцание ума его никак не допускает какого-либо пресечения в помышлении о небесном. И в отсутствии, не зримый никем, беседует как присутствующий. Ведение и видение его естественное преходят, и не ощущает чувственным образом движения, возбуждаемого в нем предметами, потому что хотя и делает что, но совершенно того не чувствует, так как ум его парит в созерцании и мысль его всегда как бы беседует с кем другим.

Сим духовным упоением упоевались некогда апостолы и мученики. И одни весь мир обошли, трудясь и терпя поношение, а другие из усеченных членов своих изливали кровь, как воду, в ужасных страданиях не малодушествовали, но претерпевали их доблестно и, быв мудрыми, признаны несмысленными. Иные же скитались в пустынях, в горах, в вертепах, в пропастях земных, и в нестроениях были самые благоустроенные. Сего неразумия и нас достигнуть да сподобит Бог!

Если до вшествия во град смирения примечаешь в себе, что успокоился ты от мятежа страстей, то не доверяй себе. Ибо враг готовит тебе какую-нибудь засаду, напротив того, после покоя жди великой тревоги и великого мятежа. Если не пройдешь всех обителей на пути добродетелей, то не встретишь покоя от труда своего и не будешь иметь отдохновения от вражеских козней, пока не достигнешь обители святого смирения. Сподоби и нас, Боже, достигнуть оной Твоею благодатию! Аминь.

Кто достиг в любовь Божию, тот не желает уже снова пребывать здесь, потому что любовь уничтожает страх. И я, возлюбленные, поелику вдался в юродство, то не могу сохранить тайну в молчании, но делаюсь несмысленным для пользы братии, потому что такова истинная любовь: она не может содержать что-либо в тайне от возлюбленных своих. Когда писал я это, персты мои неоднократно не успевали следовать по хартии, и не мог я сохранять терпения от удовольствия, вторгавшегося в сердце мое и заставлявшего умолкнуть чувства. Впрочем, блажен, у кого помышление всегда о Боге, кто удержался от всего мирского и с Ним одним пребывал в беседе ведения своего. И если достанет у него терпения, то недолго замедлит увидеть плод.

Кто обрел любовь, тот каждый день и час вкушает Христа и делается от сего бессмертным, ибо сказано: …кто снесть от хлеба сего, егоже Аз дам ему, смерти не узрит во веки (Ин.6:51). Блажен, кто вкушает от хлеба любви, который есть Иисус. А что вкушающий любви вкушает Христа, сущего над всеми Бога, о сем свидетельствует Иоанн, говоря: Бог любы есть (1Ин.4:8). Наконец, живущий в любви плодоприносит жизнь от Бога и в этом еще мире, в ощущаемом здесь обоняет оный воздух воскресения. Сим воздухом насладятся праведные по воскресении. Любовь есть Царство, о ней Господь таинственно обетовал апостолам, что вкусят ее в Царстве Его.

Ибо сказанное: да ясте и пиете на трапезе Царствия Моего (Лк.22:30) – что иное означает, как не любовь? Любви достаточно к тому, чтобы напитать человека вместо пищи и пития. Вот вино, веселящее сердце человека (Пс.103:15). Блажен, кто испиет вина сего! Испили его невоздержные – и устыдились; испили грешники – и забыли пути преткновений; испили пьяницы – и стали постниками; испили богатые – и возжелали нищеты; испили убогие – и обогатились надеждою; испили больные – и стали сильны; испили невежды – и умудрились.

Душа, которая любит Бога, в Боге и в Нем едином приобретает себе упокоение. Разреши прежде в себе всякий внешний союз, и тогда возможешь быть сердцем в союзе с Богом, потому что единению с Богом предшествует отрешение от вещества. Хлеб дается в пищу младенцу после того, как откормлен он молоком, и человек, который намерен преуспевать в Божественном, желает прежде устранить себя от мира, как младенец от объятий и сосцов матерних. Телесное делание предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного, потому что последнее рождается от первого, как колос из голого пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишается и духовных дарований.

Кто, слыша это, пожелает внешней праведности, кроме неспособного пребывать в безмолвии? Впрочем, если кто не может упражняться в безмолвии (потому что благодатию Божиею дается человеку быть внутри двери), то пусть не оставляет другого пути, чтобы иначе не утратить части на двух путях жизни. Пока внешний человек не умрет для всего мирского, не только для греха, но и для всякого телесного делания, а также и внутренний человек – для лукавых мыслей, и не изнеможет естественное движение тела до того, чтобы не возбуждалась в сердце греховная сладость, дотоле и сладость Духа Божия не возбудится в человеке, члены его не приимут чистоты в жизни сей, божественные мысли не войдут в душу его и пребудут неощутимыми и незримыми. И пока человек в сердце своем не приведет в бездействие попечения о житейском, кроме необходимых потребностей естества, и не предоставит заботиться о сем Богу, дотоле не возбудится в нем духовное упоение и не испытает он того утешения, каким утешался Апостол (Гал.2:20).

Сказал же я это, не отсекая надежды, будто бы если кто не достигает верха совершенства, то не сподобится благодати Божией и не сретит Его утешение. Ибо действительно, как скоро человек презрит неуместное, и совершенно удалится от сего, и обратится к добру, в скором времени ощутит помощь. Если же употребит несколько усилия, то найдет утешение душе своей, улучит отпущение грехопадений, сподобится благодати и приимет множество благ. Впрочем, он меньше в сравнении с совершенством того, кто отлучил себя от мiра, обрел в душе своей тайну тамошнего блаженства и постиг то, для чего пришел Христос. Ему слава со Отцом и со Святым Духом ныне, и всегда, и во веки веков!

Желающий возлюбить Бога паче всего должен иметь попечение о чистоте души своей, чистота же души стяжается препобеждением и истреблением страстей. Страсти суть дверь заключенная пред лицом чистоты. Если не отворит кто этой заключенной двери, то не войдет он в непорочную и чистую область сердца. А без этого душа не может иметь и дерзновения в час молитвы, ибо дерзновение сие есть плод чистоты и трудов над стяжанием ее. Вот в каком все сие совершается порядке: терпение с принуждением себе борется со страстями за чистоту, если душа препобедит страсти, то приобретает чистоту, а истинная чистота делает, что ум приобретает дерзновение в час молитвы.

Когда вожделение любви Христовой не препобеждает в тебе до того, чтобы от радости о Христе быть тебе бесстрастным во всякой скорби своей, то знай, что мiр живет в тебе более, нежели Христос. Когда болезнь, скудость, истощение тела, боязнь вредного телу возмущает мысль твою до того, что отторгает тебя от радости упования твоего и от попечения об угождении Господу, то знай, что живет в тебе тело, а не Христос. Просто сказать, – к чему приверженность в тебе преобладает над всем, то и живет в тебе. Если нет у тебя недостатка в потребном тебе, и тело здорово, и не боишься чего-либо сопротивного, – и говоришь, что ты можешь при сем чисто шествовать ко Христу, то знай, что ты болен умом, и лишен вкушения славы Божией.

Когда из любви к Богу желаешь совершить какое дело, пределом желания сего поставь смерть, и, таким образом, на самом деле сподобишься взойти на степень мученичества в борьбе с каждою страстью, и не понесешь никакого вреда от того, что встретится с тобою внутри оного предела, если претерпишь до конца, и не расслабеешь. Помышление немощного рассудка немощною делает и силу терпения: а твердый ум и тому, кто следует помышлению его, сообщает силу, какой не имеет природа.

Вопрос. В чем совершенство многих плодов духа?

Ответ. В том, когда сподобится кто совершенной любви Божией.

Вопрос. И почему узнает человек, что достиг ее?

Ответ. Когда памятование о Боге возбудилось в душе его, тогда сердце его немедленно возбуждается любовию к Богу и очи его обильно изводят слезы. Ибо любви обычно воспоминанием о любимых возбуждать слезы. И пребывающий в любви Божией никогда не лишается слез, потому что никогда не имеет недостатка в том, что питает в нем памятование о Боге, почему и во сне своем беседует с Богом. Ибо любви обычно производить что-либо подобное, и она есть совершенство людей в сей их жизни.

Любовь к Богу не есть нечто пробуждающееся бессознательно или незаметно, и благодаря одному лишь знанию Писаний не может она пробудиться в человеке, и никто не может полюбить Бога, принудив себя к этому. Благодаря чтению, заучиванию Писания и знанию его разум может приобрести благоговение, происходящее от воспоминания о величии Бога, и явным образом почувствовать страх перед Ним, будь то страх детей или страх рабов. Так пробуждается разум для стремления к добродетели и ревности о благе. Тот же, кто по этому поводу считает, или помышляет в себе, или учит, что любовь Божия появляется в нем благодаря тщательному исполнению того, что предписано законами, или другим подобным вещам, или благодаря принуждению и борьбе, или благодаря человеческим способам и средствам, тот не знает даже, о чем он говорит.

И даже благодаря закону и заповеди, которые Он Сам дает относительно любви, невозможно нам возлюбить Бога, ибо от закона происходит страх, а не любовь. Ибо пока не получит человек Духа откровений и не соединится душа в движениях своих с той мудростью, что превыше мира, и пока величие Божие не познает человек на собственном опыте, невозможно ему приблизится к этому преславному вкусу любви. Кто не испил вина, тот не опьянеет от рассказов о вине, и кто сам не удостоился в душе своей знания о величии Бога, тот не сможет опьянеть от любви к Нему.

Преподобный Симеон Новый Богослов

Как стяжать в душе своей любовь к Богу?

Послушаем, братие, Спасителя нашего и Бога, Который явно говорит нам во Святом Евангелии: не приидох, да сужду мирови, но да спасу мир (Ин.12:47), в другом же месте Евангелие показывает и способ спасения, говоря: тако возлюби Бог мир, яко и Сына своего единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь, не погибнет, но имать живот вечный (Ин.3:16).

Итак, кто верует сему от всей души, убежден, что Христос пришел не судить его, а спасти не за добрые его дела или труды и поты, но ради одной веры в Него, тому как можно не любить Его от всей души своей и от всего помышления своего? Особенно, когда услышит, что Он претерпел такие страсти для спасения его и всех людей, – то есть как Он, Сын Божий и Бог, равночестный и единосущный Отцу, сый превыше небес, содержащий всю тварь державною рукою силы Своей, снисшел с небес, вошел в утробу Девы и Богородицы, пребыл в ней девять месяцев и соделался человеком, и как Он, сый со Отцем Своим горе на небесах, благоволил долу на земле соделаться плодом чрева, проходя по порядку весь чин естества нашего, – и когда помыслит о прочих таинствах воплощенного домостроительства Его и о страстях, какие претерпел за людей Он, бесстрастный по естеству.

Как неизреченно родился в вертепе, как повит был пеленами и положен бедно в яслях бессловесных животных, Царь всяческих, как принесен был в храм, принят Симеоном на руки и благословлен им как один из простых людей, как бежал в Египет и оттуда опять возвратился в Назарет и повиновался родителям Своим, как крестился от Иоанна в Иордане-реке, как искушаем был диаволом в пустыни, как совершил такие чудеса, – и между тем не был за то предметом удивления, а паче предметом зависти, был поносим и осмеиваем злыми и нечестивыми людьми, которых бесстыжие уста мог заградить и тайно, и явно, и иссушить языки их, и совсем истнить голоса их, – как предан был Иудою, учеником своим, как был взят и связан, как злодей какой, как приял ударение в ланиту от одного раба, как предан Пилату, как какой виновный, как осужден на смерть, как бичеван, осмеян, поруган, одеян в багряную хламиду, держал в руках трость, которою принимал от богоубийц иудеев удары по пречистой главе Своей, как был увенчан терновым венцом, как распят на кресте, который и нес Сам, носящий всяческая словом Своим, как вышел из Иерусалима и шел на лобное место, как окружали Его воины и убийцы оные с бесчисленным множеством народа, следовавшего за Ним видети кончину, как ужасались тому Ангелы с небес.

Как Бог и Отец взирал на единосущного и сопрестольного Сына Своего, претерпевавшего все сие от нечестивых иудеев, как висел Он нагий на кресте, быв пригвожден гвоздми по рукам и ногам, как напоен желчию с уксусом, – и все сие претерпел с великодушием неслыханным, моляся безначальному Отцу Своему – простить тем, которые распяли Его.

Когда человек помыслит о всем этом, как возможно, чтобы он не возлюбил Господа от всей души своей? Ибо когда вспомнит он, что Господь наш Иисус Христос, будучи, Бог безначальный, Сын безначального Отца, сосущий и единосущный Всесвятому и поклоняемому Духу, сошел с небес, воплотился, соделался человеком и пострадал по любви к нему все то, о чем мы сказали пред сим, и другое, большее того, чтобы избавить его от тления и смерти и сделать сыном Божиим и богом, подобным Ему, то – пусть он будет жестче камня и хладнее кристалла, – возможно ли, чтоб не умягчилась душа его и не согрелось сердце его любовию к Богу? Я утверждаю, и так есть воистину, что если кто поверит всему этому от всей души и из глубины сердца, то тотчас стяжет в сердце своем и любовь к Богу.

Ибо, как говорят, что, когда раскроется маргаритная раковина и в нее войдет роса небесная и луч блистания молнийного, тогда в ней тотчас производится Маргарит, так, разумей, зарождается и любовь к Богу внутрь нас. Когда душа услышит о сказанных выше страстях Христовых и мало-помалу поверит всему, тогда в силу веры воспринятой раскрывается, бывши прежде заключенною по причине неверия, и как только раскроется, тотчас входит внутрь сердца, как роса небесная, любовь к Богу вместе с неизреченным светом, как блистанием молнии, и бывает, как Маргарит светлый и блестящий, – о коем говорит Господь, что обретший его купец пошел, продал все имение свое и купил его.

Итак, кто сподобится уверовать так, как мы сказали, и обрести внутрь себя умный Маргарит любви к Богу, тот не может не презреть всего и не раздать бедным, что ни имеет, чтобы сохранить любовь к Богу твердою, полною и всецелою. Ибо, когда он всему предпочитает любовь Божию, тогда и она день ото дня множится в душе его и бывает в нем чудом чудес, неизреченным и неизъяснимым, которого ни ум понять не может, ни слово – высказать. И бывает он в исступлении под действием этого непостижимого и неизреченного чуда, имея ум свой весь прилепленным к нему, и исходит всецело весь вне мира сего, не телом, но всеми чувствами своими, так как и они вместе с умом устремляются к тому, что созерцается внутри души, и приходит в откровения и видения Господни, и слышит неизреченные глаголы.

О воссиянии и созерцании света и о таинственной беседе Духа

Итак, тот, кто сподобится увидеть и услышать таковое и взойти до созерцания Бога, тому возможно ли после сего оставаться в сообращении с людьми или внимать тому, что представляют чувства его и помышления? Если удостоившийся иной раз предстать пред лице смертного царя и беседовать с ним забывает все прочее и бывает весь поглощен вниманием только к словам царя, сколь паче естественно быть таковым тому, кто сподобится, – сколько это возможно для человека, – увидеть Бога, Творца, Владыку и Господа всяческих и беседовать с Ним, и слышать голос Того, Кто имеет судить живых и мертвых? Возможно ли такому не быть исступленну и не изыти, воистину, вне мiра сего и самой плоти своей? Возможно ли, чтоб он не возжелал навсегда пребыть с сим Царем небесным и согласился отдалиться от Него и спуститься к мiрским заботам и попечениям о вещах тленных и исчезающих? Не верю, совершенно не верю, чтоб кто-нибудь из разумных людей позволил себе это.

Ибо явно, что блага мира сего обыкновенно сопровождаются печалями и трудами, мучительными и болезненными, а та жизнь, коей живет кто в Боге: беседует с Ним и созерцает неизреченные оные блага, превосходит всякое блаженство и есть выше всякой славы, счастия, радости и утешения, поколику есть выше всякой чести, всяких утех и всех видимых благ настоящей жизни. Сколько упокоение на дорогой и мягкой постели превосходит лежание на какой-либо жесткой и неровной доске, столько же превосходит всякое веселие и наслаждение настоящей жизни радость и отрада, почерпаемые душою в общении и беседе с Богом.

Почему многократно бывает, что, когда кто по неведению или нерадению оставит Бога и божественные созерцания и перейдет к заботам и суетностям мирским, то, как только почувствует горечь, какую имеют дела мира, и безмерный вред, какой причиняют они душе, спешит как можно скорее возвратиться опять к Богу, от Коего отдалился было, осуждая себя самого без жалости за то, что увлекся земным, ринулся в терния мира и в огнь, поядающий души человеческие, почему бежит отсюда и прибегает опять к Богу, Владыке своему. И если бы Господь наш не был человеколюбив и не принимал нас, когда возвращаемся к Нему, если б Он не был незлобив и гневался, а не хвалил нас за возвращение наше, то воистину не спаслась бы никакая душа – ни святого, ни тем паче всякого другого. Почему все, скончавшиеся в святости и добродетели, даром спасены, а не за добрые дела и добродетели свои, и не они только, но и те, которые скончаются после сего, все даром спасены будут.

Поскольку, таким образом, спасение подается нам, верным, не ради добрых дел наших, да не похвалится кто о себе, как говорит Апостол, то совсем не следует нам полагаться на дела, разумею: на посты, бдения, спание на голой земле, алчбу и жажду, ношение вериг или умучение тела власяницами, потому что все это само по себе – ничто. Многие злонравные люди, большею частию из бедных, переносят это, но все остаются такими же, не оставляя свой худости и не делаясь хорошими. Полезно бывает и это для некоторых тем, что смиряет тело и умаляет его живость и возбудительность, но Господь не этого только требует, а сердца сокрушенного и смиренного, – того, чтоб сердце наше всегда взывало к Нему со смиренным помыслом: кто есмь аз, Господи мой Боже, что Ты благоволил сойти на землю, воплотиться и умереть за меня, чтоб избавить меня от тления и смерти и сделать общником и наследником Твоей славы и Божества? Когда будешь иметь такое смиренное мудрование и будешь в таких упражняться помыслах в уме своем, то тотчас придет к тебе Господь, обымет тебя и облобызает, дарует Дух правый в сердце твое, Дух избавления и прощения грехов твоих, увенчает тебя дарами Своими и сделает славным мудростию и ведением.

Ибо, что другое так любезно и благоприятно Богови, как сердце сокрушенное и смиренное и мудрование самоуничиженное? В таковом-то смиренномудрии души обитает и почивает Бог – и всякий навет врага против нее остается безуспешным, все греховные страсти исчезают в ней и, напротив, множатся плоды Духа Святого, как то: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, смиренномудрие и воздержание от всех страстей, за сим потом следует божественное ведение, премудрость Слова, бездна сокровенных помышлений и таин Христовых. Кто достигнет до такого состояния и окачествуется так, тот изменяется благим изменением и бывает земным ангелом; телом сообращается он с людьми в мире сем, а духом ходит на небесах и сообращается с Ангелами, и от неизреченной радости распространяется в любви Божией, к которой никто никогда не может приблизиться, если прежде не очистит сердца своего покаянием и многими слезами и не достигнет глубины смиренномудрия, чтоб приять в душу свою Святого Духа, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Коему подобает слава и держава во веки. Аминь.

Как любовью к Себе возжигаешь и без стрелы уязвляешь?

Как Ты бываешь и огнем пылающим и водою орошающею?

Как Ты и сжигаешь, и услаждаешь, и тление потребляешь?

Как людей Богами соделываешь и тьму в свет обращаешь?

Как из ада возводишь и смертных в нетление облекаешь?

Как тьму к свету привлекаешь и ночь (дланию) удерживаешь?

Как Ты сердце озаряешь и меня всего изменяешь?

Как с людьми соединяешься и сынами Божиими их соделываешь?

Как любовью к Себе возжигаешь и без стрелы уязвляешь?

Как (грехам) долготерпишь и не тотчас воздаешь?

Как Ты – Сущий вне всех (вещей) видишь деяния всех?

Как вдали от нас пребываешь и дело каждого созерцаешь?

Дай рабам Твоим терпение, да не покроет их скорбь.

Согласно с природою одно только Божество должно быть предметом любви и вожделения… О, что это за вещь, сокрытая для всякой тварной природы? Что это за свет мысленный, ни для кого не видимый? Что это за великое богатство, которого никто в мире вполне не мог найти или овладеть им всецело? Ибо оно неуловимо для всех и невместимо для мира, оно вожделеннее всей вселенной и настолько желаннее вещей видимых, насколько Бог, создавший их, превосходнее их. Поэтому я уязвлен любовью к Нему, и, пока не вижу Его, истаиваю внутри, и, горя умом и сердцем, со вздохом хожу туда и сюда, и, палимый, ищу здесь и там, нигде не находя Возлюбленного души моей, и часто озираюсь в надежде, не увижу ли моего Желанного. А Он, как невидимый, совершенно не показывается мне. Когда же я, отчаявшись, начинаю плакать, тогда Он является мне, и на меня взирает Тот, Кто все видит.

Изумляясь необыкновенной красоте Его, я дивлюсь тому, как Творец, отверзши Небеса, приклоняется и показывает мне неизреченную и необычайную славу. Когда же я размышляю о том, может ли кто стать еще ближе к Нему и каким образом можно было бы подняться на неизмеримую высоту, Он Сам внутри меня является, блистая в убогом сердце моем, отовсюду озаряя меня бессмертным светом и все члены мои освещая лучами. Весь, обнимая меня, Он всего меня покрывает лобзанием и всего Себя мне, недостойному, дарует. И я насыщаюсь Его любовью и красотою исполняюсь божественного наслаждения и сладости. Я делаюсь причастником света и славы: лицо мое, как и Возлюбленного моего, сияет, и все члены мои делаются светоносными. Тогда я становлюсь красивее красивых, богаче богатых, бываю сильнее всех сильных, более великим, чем цари, и гораздо более достойным не только в сравнении с землею и всем, что на земле, но и с Небом и всем, что на Небе, имея в себе Создателя всего, Которому подобает слава и честь ныне и вовеки. Аминь.

Красота Твоя, Владыко Христе, неизъяснима, образ несравним, великолепие неизреченно и слава превышает ум и слово. Твой нрав, Твоя благость и кротость превосходят помышления всех земнородных. Поэтому и желание, и любовь к Тебе превосходят всякую любовь и желание смертных. Ибо насколько Ты, Спасе, превосходишь все видимое, настолько сильнее и любовь к Тебе, которая затемняет всякую человеческую любовь, отвращает от любви к плотским наслаждениям и скоро прогоняет все похоти. Ибо похоть страстей поистине есть тьма, и совершение постыдных грехов – глубокая ночь, влечение же и любовь к Тебе, Спасе, есть свет. Поэтому, воссияв в боголюбивых душах, она тотчас прогоняет тьму страстей и чувственных наслаждений и водворяет день бесстрастия.

О дивное и нежданное дело Всевышнего Бога! О сила таинств, сокровенно совершающихся! Ты даруешь нам и преходящее, и вечное. Ты даешь земное с небесным и настоящее с будущим, как Создатель всего, имеющий власть над земным и небесным. Итак, зачем же мы, несчастные, любим людей более чем Тебя, и жалким образом служим им более, чтобы получить от них ничтожную и непрочную награду? Мы предаем им наши души и тела, чтобы они пользовались ими, как ничтожными и отвергнутыми сосудами, и хотя мы Твои члены – Владыки всего, повторяю, святые члены святого Господа, Который ни от кого независим в Своей власти, не страшимся добровольно предлагать их скверным демонам для постыднейшего греха.

Итак, кто из верных рабов Твоих удержится от слез? Кто не оплачет также нашей своенравной дерзости? Кто не испытает благоговения перед таким долготерпением Твоим, Боже? Кто не ощутит трепета перед воздаянием на Божественном Суде, то есть перед нестерпимым и вовеки неугасимым геенским огнем, где плач и скрежет зубов, и скорбь неутешная, и невыразимая мука? Но, о Солнце, Создатель этого видимого нами солнца, и луны, и звезд, и света, и всей природы, сокрой меня от них во свете Твоем, чтобы я, созерцая в нем одного Тебя, Слово, не видел мира и того, что в мире, но и видя, был как бы невидящим, и слыша, как бы не слышал. И как бывает с сидящими во тьме житейских удовольствий и тьме славолюбия: видя, они не видят Твоей Божественной славы, и слыша, совершенно не разумеют Твоих заповедей и повелений, так будет и со мною во свете Твоем, когда я и видя не буду видеть мира и того, что в мире.

Ибо кто, видя Тебя и чувствуя себя озаренным Твоею славою и Божественным Твоим светом, не изменился умом, душою и сердцем и не удостоился всевластно, Спаситель, видеть иначе и слышать таким же образом? Ибо ум, погружаясь в Твой свет, просветляется и делается светом, подобным славе Твоей, и называется Твоим умом, так как удостоившийся сделаться таковым – удостаивается тогда и ум Твой иметь и делается с Тобою безраздельно единым. И как не будет он все видеть и слышать бесстрастно, как Ты? Сделавшись богом (по благодати), как пожелает он вообще чего-либо чувственного, какой-либо скоропреходящей и тленной вещи, либо иной, суетной славы – тот, кто стал превыше всего этого и выше всякой видимой славы? Ибо как тот, кто стал превыше всего видимого и приблизился к Богу, лучше же, кто сам наименовался богом, захотел бы искать славы или роскоши от поверженных на землю? Ибо они поистине для него – позор и поношение, уничижение и бесчестие. Слава же для него, и утеха, и богатство – Бог Троица и все Божие и Божественное, Коему подобает всякая слава, честь и держава всегда, ныне и во все веки. Аминь.

Те, которые еще в этой жизни через причастие Духа Святого сочетались с Богом, и по преставлении из сей жизни будут сопребывать с Ним вовеки. Если же нет, то противоположное будет с теми, которые являются иными. Начало жизни у меня есть конец, и конец – начало. Я не знаю, откуда прихожу, не знаю, где нахожусь, и не ведаю, жалкий, куда опять пойду. Я рождаюсь как земля от земли и как тело от тела, будучи, конечно, от тленного тленным и смертным. Малое время я провожу на земле, живя во плоти, и умираю и, переходя из этой жизни, начинаю жить другой. Я оставляю в земле тело, которое потом воскреснет и будет жить бесконечной жизнью вовеки. Итак, призри ныне, Боже, ныне сжалься, единый Милостивый, ныне помилуй меня. Вот сила моя оставила меня, я приблизился к старости – преддверию смерти.

Грядет князь мира, чтобы испытать постыдные и скверные дела и поступки мои, предстоят палачи, свирепо глядя на меня и ожидая повеления схватить и увлечь в бездну ада несчастную душу мою. Но Ты, по естеству благоутробный и человеколюбивый и Всемилостивый Господи, помилуй меня тогда, не помяни беззаконий моих и не оставь меня, не дай власти надо мной коварному врагу моему, который ежечасно угрожает мне, рыча на меня, скрежеща зубами и говоря: На что ты уповаешь? ты надеешься избежать рук моих, потому что, оставив меня и презрев мои заповеди, ты присоединился ко Христу? Но ты никоим образом не избежишь. Ибо куда ты пойдешь? Ты никогда не можешь ускользнуть от меня, изгнавшего Адама и Еву из рая, соделавшего Каина братоубийцей, во время потопа обольстившего всех смертных и жалким образом низвергшего в заблуждение и в ужасную смерть, прельстившего Давида к прелюбодеянию и убийству, поднявшего войну против всех святых и многих из них умертвившего, и ты ли, немощный, надеешься совершенно избежать меня?

Слыша это, Владыко и Боже мой, и Создатель, Творец и Судия мой, имеющий власть над душой и телом моим, как Создатель того и другого, я, жалкий, ужасаюсь, дрожу и трепещу. А он, коварный, упрекая, говорит мне, Христе мой: Вот ты не бодрствуешь и не воздерживаешься, вот ты не стяжал молитвы, не творишь поклонов, не совершаешь тех трудов, которые некогда начал, и за это одно я отлучу тебя от Христа и возьму с собой в неугасимый огонь. Я же, как Ты знаешь, Владыко, никогда не полагал спасения души своей в своих делах и поступках, но прибегаю к Твоему милосердию, уповая, что Ты даром спасешь меня, как Всемилостивый и помилуешь как Бог, подобно тому, как некогда блудницу и блудного сына, сказавшего: «согрешил я». С такой верой, с таким упованием пришел, с такою надеждой приступил к Тебе, Владыко.

И ныне молю, да не хвалится он предо мною, рабом Твоим, говоря: где твой Христос, где твой Заступник? не Сам ли Он предал тебя в мои руки? Ибо, если обольстив, он возьмет меня в плен, то не моему произволению и небрежению это припишет, но свалит все на Тебя, оставившего меня, говоря так: Смотри, Тот, на Кого ты уповал, смотри, Тот, к Кому ты приступил, смотри, Тот, о Ком ты думал, что Он благоволит к тебе и любит тебя, о Ком хвалился, что Он принял тебя, как брата и друга, сына и наследника, – как Он оставил тебя и предал в мои руки – врага твоего, неожиданно изменив тебе и вдруг возненавидев тебя?

Итак, услыши и не оставь, меня, Спаситель, не попусти стать поношением Твоим, Боже мой. Царь Мой и Господи, некогда исторгший меня из тьмы, из рук и пасти его и оставивший свободным в свете Твоем. Ибо, видя Тебя, я уязвляюсь в глубине сердца и, не будучи в состоянии взирать на Тебя, не могу выносить и того, чтобы не видеть Тебя, красота Твоя неприступна, вид неподражаем и слава несравненна. Да и кто когда-либо видел Тебя? Или, кто мог увидеть Тебя всего – Бога моего?

Ибо, какое око в состоянии узреть все? Какой ум мог бы постигнуть сущего превыше всего, или обнять, или охватить Его всего, и увидеть содержащего все, вне всего пребывающего и являющегося всем, все наполняющего и существующего вне всего неизреченным образом? И, однако, я вижу Тебя как солнце, созерцаю, как звезду, как светильник, зажженный внутри сосуда, и ношу в недре, как жемчужину. Но так как Ты не открываешься более, так как не всего меня делаешь светом и Себя не всего мне являешь, каков и как велик Ты, то я думаю, что вовсе не имею Тебя – жизнь мою, но безнадежно плачу, как тот, кто из богатых стал нищим и из знаменитых бесславным. Видя это, враг говорит мне: не спастись тебе, ибо вот ты отпал и ошибся в своих надеждах, так как не имеешь, как некогда, дерзновения к Богу. Не удостаивая его ответа словом, я дую на него, и он тотчас исчезает.

Так, прошу и молю Тебя, Владыко, будь милосерден ко мне, Спаситель мой, чтобы и когда душа моя выйдет из тела, мог я одним дуновением посрамить нападающих на меня, раба Твоего (демонов), и, защищаемый светом Духа Твоего, невредимо перешел бы и стал перед судилищем Твоим во свете Твоей Божественной благодати, Христе, всего меня покрывающей и просветляющей. Ибо кто дерзнет явиться пред Тобою, не облеченный в нее? Или может ли кто -нибудь воззреть на нестерпимую славу Твою, не имея ее внутри и не просвещенный ею? Ибо как человек может увидеть славу Божию и низкая человеческая природа – природу Божества? Ведь Бог – несозданный, мы же все созданы. Он – нетленный, мы – тление и прах. Он – Дух, превысший всякого духа, как Творец духов и Владыка, мы – плоть и существа земные. Он – Творец всего, безначальный и непостижимый, мы – черви, грязь и пепел.

И кто из нас смог бы когда-либо увидеть Его собственными усилиями, если бы Сам Он не послал Своего Божественного Духа и, сообщив через Него нашей немощной природе крепость, силу и мощь, не сделал бы человека способным видеть Его Божественную славу? Ибо иначе никто из людей не увидит и не может увидеть Господа, грядущего во Славе. И, таким образом, неправедные будут отделены от праведных, и грешники, и все те, которые не будут иметь в себе света отсюда, покроются тьмой. Те же, которые соединились с Ним здесь, и тогда таинственно и полно сочетаются с Богом и никогда не будут отлучены от общения с Ним. Но те, которые отошли отсюда удаленными от Его света, как или каким образом тогда соединятся с Ним? – хотел бы я научиться у вас или вас научить.

О том, что иногда и учитель, заботясь об исправлении ближнего, увлекаем бывает находящуюся в том слабость страсти

Помилуй меня, Господи, помилуй меня, единый Спасителю, от младенчества меня покрывши, премного мне, сознательно согрешившему, Своею благостью все милосердно простивший, исторгший меня от ужасного и суетного миpa, от сродников и друзей, и непристойных удовольствий, удостоивший меня находиться здесь, как бы на горе, и показать мне дивную Свою славу, Боже мой, исполнивший меня Божественного Твоего Духа, Христе мой, и всего меня насытивший духовным просвещением. Ты Сам нераскаянную (неизменную) благодать Твою, Боже мой, подай мне рабу Твоему, наконец, всецело. Не отними ее, Владыко, не отвратись, Создателю, не презри (меня) Ты, однажды поставивши меня пред лицом Твоим, учинивший между рабами Твоими, запечатлевший печатью Твоей благодати и Своим меня наименовавший. Не отвергни меня снова, не сокрой снова света лица Твоего, и меня покроет тьма, поглотит бездна и раздавит небо, превыше которого Ты возвел меня, Спасе мой, и с Ангелами, лучше же с Тобою – Творцом всего сопребывать удостоил, и сорадоваться с Тобою, и видеть несравненную славу лица Твоего, и досыта наслаждаться неприступным светом, и радоваться и веселиться неизреченным весельем чрез сожитие, Владыко, с Твоим несказанным светом.

Наслаждаясь неизреченным тем светом, я веселился и радовался с Тобою, Творцом и Создателем, созерцая неизъяснимую красоту лица Твоего. Когда же я снова низвел ум свой на землю, то, просвещенный Тобою, Владыко, не смотрел на мир сей, ни на вещи, находящиеся в мире. Но был превыше страстей и забот, и вращаясь в житейских делах и обличая зло, не приобщался, как прежде, человеческим злобам. Замедлив же среди них, предпочел их всему прочему, и связавшись, Владыко, с любителями словопрений, в надежде исправления причастился злобы и тьмы, увы мне! и страстей приобщился безумно, и, схваченный этими дикими зверями, бедствую ныне. Ибо, желая других избавить вреда от них, я сам первый сделался добычею зверей. Но, предварив, сжалься, но, ускорив, избави того, кто попал к ним ради Тебя, Человеколюбче. Ибо по заповеди Твоей я положил, Милостиве, душу свою несчастнейшую за братий своих.

Итак, хотя я уязвлен, но Ты можешь уврачевать меня, Спасе. Хотя я несчастный взят врагами пленником, но Ты Сам, как сильный и крепкий, можешь избавить меня одною Твоею волею; хотя я схвачен челюстями и лапами зверей, но, когда Ты явишься, они тотчас умрут, и я жив буду. О великий в щедротах и неизреченный в милости! Сжалься и помилуй меня падшего. Я опустился в колодезь, чтобы избавить ближнего, и вместе с ним и сам пал, правосудный Спасителю, не оставь меня до конца лежащим во рву. Подлинно знаю я повеление Твое, всемилостивый Боже мой, что должно непременно избавлять брата от смерти и от уязвления грехом, но чрез грех не погибнуть с ним, что и случилось со мною несчастным. Я пал по легкомыслию, понадеявшись на себя самого и его даже избавить и себя также, а если нет, то ожидать вверху и оплакивать павшего, и сколько есть силы, бежать от падения с ним. Но и ныне восставь и возведи из пропасти и поставь меня, Христе, на камни заповедей Твоих, и снова покажи мне свет, которого мир сей не вмещает, но который вне миpa, и видимого света, и воздуха чувственного, и неба, и всего чувственного соделывает, Спасителю мой, созерцающего его.

И тот вне ли тела, или совершенно в теле, не зная, Боже, в тот час, думаю же, что, будучи тогда как бы невещественным светильником, И сияя красотою умного Солнца, не может чувственно видеть своего света, но видит только Его одного – незаходимое Светило, созерцая неизъяснимую красоту Его славы, и сильно изумляясь, не может познать и уразуметь этого способа созерцания, каким образом или где, неизъяснимо существуя, Он видится, и желая обитать во святых, ограничивается. Но вот это знаем все мы, посвященные в таковые таинства, что поистине вне мира тогда бываем и пребываем, доколе видим то, и снова находимся в теле и в мире. Вспоминая же о радости, и о том свете, и о сладостном наслаждении, плачем и сетуем, подобно тому, как грудное дитя, видя мать и вспоминая о сладости молока, кричит и плачет, доколе, схватив грудь, досыта не насосется его. Этого и мы ныне просим, об этом умоляем Тебя и припадаем, чтобы получить то неотъемлемо, Спасителю, дабы мы и ныне питались, Всемилостиве, от этого хлеба, умно нисходящего с неба и сообщающего жизнь всем причащающимся его, и отходя и совершая шествие к Тебе, имели бы его спутником, и помощником, и избавителем, и с ним и чрез него приведены были бы к Тебе, Спасителю.

Он и на страшном суде грехи наши покроет, Владыко, чтобы не открылись они и не были явны для всех Ангелов и людей. Но да будет он нам и светоносным одеянием, и славою, и венцом во веки веков.

Кто от всей души возлюбил Бога, тот ненавидит мир. Я объят тенью, но и истину вижу. Это – ничто иное, как твердая надежда. Какая же это надежда? – та, которую не видели очи. А она что такое? – та жизнь, которую все любят, но что такое эта жизнь, как не Бог-Творец всего? Его-то и возлюби, а мир сей возненавидь. Мир – смерть, ибо имеет ли он что-либо непреходящее и нетленное?

Я не люблю, насколько хочу, и полагаю, что я отнюдь не стяжал любви к Богу. Стремясь же ненасытно любить, насколько хочу… я теряю (даже) и ту любовь к Богу, какую имел… Так как я не люблю, как хочу и насколько, конечно, хочу, то и думаю, что я нисколько даже не люблю. Итак, любить, насколько мне хочется, есть любовь превыше любви, и я понуждаю свою природу (естество) любить превыше естества.

Преподобный Иоанн Лествичник

Любовь воина к царю показывается во время брани, а любовь монаха к Богу открывается во время молитвы и предстояния на оной.

Святитель Василий Великий

О любви к Богу и о том, какой ее признак

По засвидетельствованию Господа, первая и большая заповедь в Законе – любить Бога всем сердцем, а вторая – любить ближнего, как себя самого. (Мф.22:37—39): Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя.

Надобно знать, что хотя это (любовь к Богу) – одна добродетель, однако же, она силою своею приводит в действие и объемлет всякую заповедь.

Любовь к Богу требуется от нас как необходимый долг, оскудение ее в душе есть самое несносное из всех зол.

Кто любит деньги, воспламеняется тленною телесною красотою, предпочитает настоящую славу, тот, истощив силу любви на что не следовало, делается слеп к созерцанию истинно Возлюбленного.

Какая мера любви к Богу? Та, чтобы душа непрестанно через силу напрягалась исполнять волю Божию, с целью и вожделением славы Божией.

Что свойственно любви к Богу? Соблюдать заповеди Его, имея целью славу Его. Не соблюдать заповедей Христовых значит не любить Бога и Христа Его, а признак любви – соблюдение заповедей Христовых, в терпении страданий Христовых, даже до смерти. (Ин.14:21,24): Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; Нелюбящий Меня не соблюдает слов Моих. (15:10): Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во Мне. (Рим.8:35—36): Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? как написано: за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, (обреченных) на заклание. (Пс.43:23): Но во всех сих препобеждаем за Возлюбльшаго ны и прочее.

Любовь к Богу не есть что-либо учением приобретаемое. Ибо не у другого учились мы восхищаться светом, быть привязанными к жизни, не другой кто учил нас любить родителей или воспитателей. Так, или еще более, невозможно отвне научиться любви Божией, но вместе с устроением живого существа, разумею человека, вложено в нас некоторое прирожденное стремление, в себе самом заключающее побуждения к общению любви.

Получив заповедь любить Бога, приобрели мы также и силу любить, вложенную в нас при самом первоначальном нашем устройстве.

Как приобретается любовь к Богу? Если добросовестно и благопризнательно расположим себя к Божиим благодеяниям. Мужайся и крепись, старайся непрестанно питать и приумножать в себе любовь к Богу, чтобы возрастало и обилие подаваемых тебе от Него благ.

Святитель Григорий Нисский

Любовь к Богу соделывается крепостью любящего

Для любящих же Бога труд исполнения заповедей легок и приятен, затем что любовь к Нему делает для нас подвиг нетрудным и любезным. Поэтому и лукавый всеми способами старается изгнать из наших душ страх Господень и разрушить любовь к Нему, орудуя при помощи недозволенных удовольствий и соблазнительной наживки, чтобы, захватив душу совлекшей с себя духовную броню и незащищенной, погубить наши труды и подменить небесную славу земной, а истинные блага теми, какие представляются воображению обольщаемых. Он ведь ловко умеет, если найдет стражей беспечными, улучить время, вторгнуться в труды добродетели и всеять в пшеницу свои плевелы: я имею в виду злословие и гордость, и тщеславие, и желание почести, и раздор, и прочие порождения зла. Итак, нужно бодрствовать и отовсюду наблюдать за врагом, чтобы, если он по своему бесстыдству и устроит какой-либо ков, сокрушить его, прежде чем он коснется души.

Помните также постоянно и то, что Авель принес Богу жертву от первородных овец и от тука, а Каин от плодов земных, но не от первых плодов: и призре Бог на жертвы Авеля, на дары же Каина не внят (Быт.4:3—5). В чем поучительный смысл этого повествования? Из него можно узнать, что Богу благоугодно все совершаемое со страхом и верою, а не то, что хотя и многоценно, но без любви. Ибо и Авраам не иначе приял благословение от Мелхиседека, как принесши священнику Божию начатки и лучшее (Быт.14:19—20; Евр.7:4). Под лучшей же и избранной частью он подразумевает самую душу и ум, повелевая нам, не скупясь, приносить Богу в жертву хвалы и молитвы и не предлагать Владыке что ни попадя, но посвящать Ему все, что есть лучшего в душе, или, точнее, всю ее всецело принести Богу со всею любовью и готовностью, чтобы, всегда питаемые благодатью Духа и силой Христовой укрепляемые, легко проходили мы спасительное поприще, совершая праведные подвиги без натуги и с удовольствием, чтобы Сам Бог содействовал нам в прилежании к трудам и Сам чрез нас вершил деяния правды.

Тому, кто разумом своим обратился к этому миру и занимает душу свою тем, чтобы угодить людям, невозможно быть исполнителем первой и великой заповеди Господней, которая повелевает любить Бога всем сердцем и всею силою (Мк.12:30). Ибо, как может любить Бога всем сердцем и силою тот, кто разделил свое сердце между Богом и миром и, некоторым образом похищая любовь, одному Богу принадлежащую, иждивает оную на человеческие страсти?

Время для любви к Богу – вся жизнь, и время для отчуждения от сопротивника – целая жизнь.

Предавший все свое сердце и душу, и помышление Богу, ни к чему иному, что составляет предмет попечений в сей жизни, не привязанный, находится на высшей степени любви.

Святитель Григорий Богослов

Душе боголюбивой свойственно подчинять Божественному все человеческое. Если дашь мне кучи золота и янтаря, зеленеющие поля, тучные стада, великолепный дом и Алкиноеву трапезу, если вместо настоящей жизни дашь другую, нестареющуюся, и тогда не соглашусь жить гнусно и через это лишиться Христа. Только любящий Христа в самой любви к Возлюбленному почерпает для себя красоту и блажен, кто приемлет сие.

Слаба любовь, если разделена между миром и Христом, а, напротив того, тверда, если устремлена к Единому. Случалось видеть, как каменотесец или выделывающий что-либо из дерева… когда надобно обсечь по прямой черте, закрывает один глаз ресницами, а другим напрягает все зрение, совокупленное воедино, и верно определяет, где погрешило орудие. Так и любовь сосредоточенная гораздо ближе поставляет нас ко Христу, Который любит любящего, видит обращающего к Нему взоры, видит и выходит в сретение приближающемуся. Чем более кто любит, тем постояннее смотрит на любимого, и чем постояннее смотрит, тем крепче любит. Так образуется прекрасный круг.

Авва Исайя

Любовь к Богу освобождает человека от всех забот и попечений. Есть вожделение (желание), свойственное нашему естеству, без которого любовь к Богу невозможна. Посему Даниил назван мужем желаний (Дан.9:23). Это вожделение враг превратил в страстные похотения, чтобы мы вожделевали всяких нечистот.

Кому известна любовь к Богу, тому известна ненависть к миру.

Совершенная любовь к Богу противостоит мысленному борению врагов.

Пока не возлюбит человек Бога всею силою своею и всем помышлением своим и не прилепится к Нему всем сердцем своим, покров упокоения Божия не приидет на него.

Блаженный Диадох Фотикийский

О естественном и благодатном Боголюбии

Когда душа придет в познание себя самой, тогда она и из себя самой износит теплоту некую и стыдение боголюбивое: ибо, не будучи возмущаема заботами житейскими, она любовь некую (к Богу) отраждает из себя в мире, соразмерно взыскуя Бога мира, но это памятование (о Боге взыскуемом) скоро рассеивается, или потому, что впечатления чувств окрадают сию память, или потому что естество по скудости своей скоро иждивает свое собственное добро. Почему эллинские мудрецы, чего хотели достигнуть чрез воздержание, того не имели как должно, потому что ум их не был воздействуем от вечной и всеистинной премудрости. Духом же Святым подаемая сердцу боголюбивая теплота, во-первых, мирна вся и непрестающа, потом она все части души призывает к возлюблению Бога и во вне сердца не порывается, но сама собою всего человека обвеселяет любовью некоей безмерной и радостью, ее то достигнуть и должны стараться те, которые познали ее. Ибо естественная любовь есть признак того, что естество здравствует чрез воздержание, но она не может возвести ума в бесстрастие, как делает любовь духовная (благодатная).

Видел я некоего, который все печалился и плакал, что не любит Бога, как бы желал, тогда как так любил Его, что непрестанное носил в душе своей пламенное желание, чтобы один Бог славился в нем, сам же он был как ничто, таковой не ведает, что такое он есть, и самыми похвалами, ему изрекаемыми не услаждается. Ибо в великом вожделении смирения, он не понимает своего достоинства, но служа Богу, как закон повелевает иереям, сильным неким расположением к боголюбию окрадает память о своем достоинстве, негде во глубине любви к Богу укрывая присущее тому похваление в духе смирения, чтоб в помышлении своем всегда казаться пред собою неким неключимым рабом, как совершенно чуждому требуемого от него достоинства, по сильному вожделению смирения. Так действуя, и нам надлежит бегать всякой чести и славы ради преизобильного богатства любви к Господу, столько нас возлюбившему.

О том, кто в чувстве сердца любит Бога, и как он, совершенно отрешаясь от любви к себе, приходит в восхищенную любовь к Богу

Кто любит Бога в чувстве сердца, тот познан есть от Него. Ибо поскольку кто в чувстве сердца восприемлет любовь к Богу, постольку и сам пребывает в любви Божией. Почему таковой не перестает в сильном некоем рвении вожделевать просвещения в разуме и стремится к нему с таким напряжением, что иной раз чувствует совершенное истощение самой силы костей своих, делаясь уже незнающим себя, но весь изменен и поглощен бывая любовью к Богу. Кто таков, тот и есть в животе сем, и не есть, так как еще странствуя в теле своем, душевным движением в силу любви непрестанно отходит он к Богу – и странно приемлется у Него. Ибо, непрестанно горя в сердце неистощимым огнем любви, он по необходимости сердечно прилепленным пребывает к Богу, совершенно отрешившись от любления себя силою сей к Богу любви. Аще бо, говорит, изумихомся, Богови: аще ли целомудрствуем, вам (2Кор.5:13).

Никто не может возлюбить Бога от всего сердца, не возгрев прежде в чувстве сердца страха Божия, ибо душа в действенную любовь приходит после того уже, как очистится и умягчится действием страха Божия. В страх же Божий, со сказанным плодом от него, никто не может придти, если не станет вне всех житейских попечений, ибо только тогда как ум успокоится в полном безмолвии и беспопечении, начинает спасительно воздействовать на него страх Божий, в сильном чувстве очищая его от всякой земной дебелости, чтоб таким образом возвести его в полную любовь ко всеблагому Богу. Так что страх есть принадлежность праведных, только еще очищаемых, в коих качествует средняя мера любви, а совершенная любовь есть принадлежность уже очищенных, в коих нет страха, так как совершенная любовь вон изгоняет страх (1Ин.4:18).

Тоже и другое бывает только у праведных, действием Духа Святого проходящих добродетели. Почему и Писание, где говорит: бойтеся Бога вся святии Его (33:10), а где: возлюбити Господа вси преподобнии Его (Пс.30:24), – давая нам ясно уразуметь, что страх Божий свойствен только еще очищающимся праведникам, с среднею, как сказано, мерою любви, праведникам же очистившимся свойственна совершенная любовь, и в них не бывает уже никакого страшливого помышления, а пребывает одно непрестанное горение и прилепление души к Богу, действием Духа Святого, как говорит Пророк: прильне душа моя по Тебе, мене же приять десница Твоя (Пс.62:9).

О действе благодатной любви к Богу

Поведал мне некто из ненасытимо любящих Бога: когда я возжелал ощутительно изведать любовь Божию, даровал мне это в полном чувстве и удовлетворительности благой Господь, и я в такой силе чувствовал действие сие, что душа моя тогда желала с неизреченной некой радостью и стремительностью изыти из тела и отыдти ко Господу и совсем забыть чин сей привременной жизни. И всякий, испытавший действо такой любви, хотя бы тысячи обид и лишений потерпел от кого, не гневается на него, но остается душевно прилепленным к оскорбляющему и обижающему его, возгорается же он ревностью только против тех, кои на бедных нападают, или на Бога глаголют неправду, как говорит Писание (Пс.73:6), или иначе как живут недобре.

Ибо любящий Бога много паче себя, или совсем нелюбящий себя, а одного только Бога, уже не заступается за свою честь, а одного того хочет, чтоб почитаема была правда Почтившего его честью вечного. И этого желает он не легким каким и скоропреходящим желанием, но имеет такое расположение в качестве неизменного нрава, по причине полного вкушения любви к Богу, к тому же ведать надлежит, что Богом возбуждаемый к такой любви бывает выше самой веры во время такого действа в нем любви, как уже в чувстве сердца полной любовью держащий Чтимого верою. Это ясно указывает нам Св. Павел, когда говорит: ныне пребывают вера, надежда, любы, три сия: больши же сих любы (1Кор.13:13). Ибо кто держит, как я сказал, Бога в богатстве любви, тот в то время бывает гораздо больше своей веры, как сущий весь в любви.

Преподобный Максим Исповедник

Любящий Бога ангельскою жизнью на земле живет

Брат сказал: что должно делать, отче, чтоб возмочь непрестанно быть с Богом? Старец ответил: невозможно уму всегда быт с единым Богом, если не стяжает он следующих трех добродетелей: любви, воздержания и молитвы. Любовь укрощает гнев, воздержание иссушает похоть, а молитва, отрешая ум от всех помышлений, нагим представляет его самому Богу. Эти три добродетели совмещают в себе все правды, и без них ум не может пребывать с единым Богом.

Действо и доказательство совершенной любви к Богу есть искреннее и благожелательное расположение к ближнему. Ибо не любяй брата, егожевиде, Бога, Егоже невиде, как может любити, говорит Божественный Иоанн (1Ин.4:20)?

Вот дверь, коей входящий вступает во Святая Святых и сподобляется быть достойным зрителем неприступной красоты Святые и царственные Троицы.

Невозможно содружится с Богом нам, бунтующим против Него страстями и охотно платящим дань греха злому тирану и губителю душ, дьяволу, если прежде не восстанем решительной войной против этого лукавого.

Ибо дотоле мы состоим врагами и противоборцами Богу несмотря на то, что прилагаем к себе имя верных, пока самоохотно рабствуем страстям бесчестия. И никакой нам не будет пользы от мира мiрского, когда душа наша худа по своему настроению, восстает против своего Творца и не хочет быть под Его царской властью, между тем, как продает себя бесчисленным злым господам, ввергающим ее в грехи, и льстиво научающим вместо спасительного пути избирать паче путь, ведущий в пагубу.

Любовь есть благое расположение души, по которому она ничего из существующего не предпочитает познанию Бога. Но в такое любительное настроение невозможно прийти тому, кто имеет пристрастие к чему-либо земному.

Любовь рождается от бесстрастия, бесстрастие от упования на Бога, упование от терпения и великодушия, сии последние от воздержания во всем, воздержание – от страха Божия, а страх от веры в Бога.

Чей ум прилеплен к Богу любовью, тот ни во что ставит все видимое, даже самое тело свое, как бы чужое.

Блажен ум, который, минуя все твари, непрестанно услаждается Божественною красотою.

Любящий Бога ангельскою жизнью на земле живет, постяся и бдение совершая, и о всяком человеке всегда доброе помышляя.

Кто что любит, тот то и объять всячески желает, а все препятствующее в этом отстраняет, дабы сего не лишиться. Так и Бога любящий печется о чистой молитве, а всякую страсть, полагающую ему в том препону, из себя извергает.

– Брат сказал: «Вот, отче, я оставил все: родство, имение, утехи и славу мира, так что у меня ничего нет, кроме этого тела, и однако же брата, ненавидящего меня и отвращающегося от меня, любить не могу, хотя и нужу себя на деле не воздать ему злом за зло. Скажи мне, что должно мне сделать, чтобы я возмог от сердца любить такого, да и всякого каким-либо образом оскорбляющего меня и наветующего на меня».

Старец ответил: «Невозможно любить оскорбляющего даже тому, кто отрекся от мира и от всего, что в мире, если он истинно не познает цель Господню. Когда же даст ему Господь познать все, и он возревнует ходить по указанию ее, тогда возможет он от сердца любить ненавидящего и оскорбляющего, как любили и апостолы, возлюбившие ее».

– Для чего заповедал Господь любить врагов (Мф.5:44)?

Для того, чтобы освободить тебя от ненависти, огорчения, гнева, памятозлобия и сподобить величайшего стяжания совершенной любви, которую невозможно иметь тому, кто не всех человеков равно любит, по примеру Бога, всех людей равно любящего и хотящего всем… спастися и в познание истины приити (1Тим.2:4).

– Совершенная любовь не разделяет единого естества человеков по различным их, нравам, но всегда смотря на оное, всех человеков равно любит: добрых любит, как друзей, а недобрых, как врагов, благодетельствуя им, долготерпя, перенося ими причиняемое, отнюдь не отплачивая им зла, но даже страдая за них, когда случай востребует, дабы, если возможно, соделать и их себе друзьями, но, если и невозможно, она все же не отступает от своего расположения к ним, всегда равно являя плоды любви всем человекам. Так и Господь наш и Бог Иисус Христос, являя Свою к нам любовь, пострадал за все человечество, и всем равномерно даровал надежду воскресения, хотя, впрочем, каждый сам себя делает достойным или славы или мучения адского.

– Внемли себе, не в тебе ли самом, а не в брате, кроется зло, разлучающее тебя с братом, и поспеши примириться с ним, дабы не отпасть от заповеди любви.

Верующий Господу боится адских мук. Страшащийся мук воздерживается от страстей. Воздерживающийся от страстей терпеливо переносит скорби. Претерпевающий скорби возымеет упование на Бога. Упование на Бога отрешает ум от всякого земного пристрастия. Отрешенный от сего ум возымеет любовь к Богу.

Любящий Бога предпочитает познание Бога всему от Него сотворенному, и непрестанно прилежит к тому с вожделением.

Если все сущее существует чрез Бога и для Бога, Бог же лучше всего чрез Него получившего бытие: то Бога оставляющий и занимающийся низшими предметами, показывает тем, что он предпочитает Богу то, что стало быть чрез Него.

Чей ум прилеплен к Богу любовью, тот ни во что ставит все видимое, даже самое тело свое как бы чужое.

Если душа лучше тела, и несравненно лучше мира создавший его Бог: то предпочитающий душе тело, и Богу созданный от Него мiр, ничем не разнится от идолослужительствующих.

Отторгший ум свой от любви к Богу и пребывания в присутствия Его и привязавшийся оным к чему-либо чувственному, предпочитает душе тело, и Богу Создателю то, что стало быть от Него.

Если жизнь ума есть просвещение познания, а сей свет рождается от любви к Богу: то хорошо сказано, что нет ничего выше Божественной любви.

Любящий Бога не может не любить и всякого человека как самого себя, хотя не благоволит к страстям тех, кои еще не очистились. Почему – когда видит их обращение и исправление, радуется радостью безмерной и неизреченной.

Видящий в сердце своем след ненависти к какому-либо человеку, за какое-либо падение, совершенно чужд любви к Богу. Ибо любовь к Богу никак не терпит ненависти к человеку.

Любящий Бога Ангельской жизнью на земле живет, постясь и бдение совершая, поя и молясь, и о всяком человеке всегда доброе помышляя.

Кто что любит, тот то и объять всячески желает, и все препятствующее ему в этом, отстраняет, дабы сего не лишиться. Так и Бога любящий печется о чистой молитве, и всякую страсть, полагающую ему в том препону, из себя извергает.

За воздержание награда – бесстрастие, за веру – ведение (знание), бесстрастие рождает рассудительность, а ведение – любовь к Богу.

Любовь к Богу располагает причастника своего презирать всякую преходящую сласть, всякое телесное страдание и печаль. Да удостоверят тебя в сем все Святые, столь много пострадавшие за Христа.

Если истинно возлюбим Бога, то сею самой любовью отженем страсти. Любить же Его есть предпочитать Его миру, а душу плоти, – с презрением всех мирских вешей, с всегдашним посвящением себя Ему – воздержанием, любовью, молитвою и псалмопением, и проч.

Любовь к Богу любит всегда воскрылять ум к собеседованию о Боге и о Божественном, любовь же к ближнему располагает всегда доброе о Нем помышлять.

Любовь к Богу противоборствует похоти, ибо склоняет ум воздерживаться от услаждений чувственных, любовь же к ближнему противоборствует гневу, ибо заставляет презирать славу и богатство. И они-то суть два пенязя, которые Спаситель дал содержателю гостинницы (Лук.10:35), чтобы он поимел о тебе попечение. Но не явись неблагодарным, приставши к разбойникам, чтобы опять не быть израненным, и уже не еле живым, но мертвым не остаться.

Преподобный Нил Синайский

Есть любовь в душе естественная и есть от Св. Духа, в нее изливаемая. Та, если захотим, приходит в соразмерное движение и от нашей воли, почему удобно расхищается злыми духами, коль скоро перестаем в усиленном напряжении держать свое произволение. А эта так пламенит душу любовью к Богу, что все части души прилепляются к неизреченной сладости Божественного возлюбления в безмерной некоей простоте расположения, ибо тогда ум, как бы чреват бывая от духовного (благодатного) действа (энергии), источает обильный некий поток любви и радования.

Люби Бога и к своим не будь привержен более, чем к Нему, чтобы, по слову Его, не оказаться тебе недостойным Его, хотя и не желаешь ты сего.

Преподобный Ефрем Сирин

Все лукавое приводится в бездействие приобретением совершенной любви к Богу

Оплакивай душу свою и докажи любовь свою к Богу, Который Сам скорбит и жалеет о душе, умерщвленной грехом.

Всему словесному стаду надлежит взирать непрестанно на своего Пастыря и всегда любить и чтить Его, потому что за стадо Свое пострадал Он Бесстрастный и Пречистый…

Кто действительно восприял истинную любовь к Богу, тот, как меч обоюдоострый, отсекает всякую иную любовь мира сего, и расторгает всякие вещественные узы. Такую душу не может удержать ничто видимое, ни удовольствие, ни слава, ни богатство, ни узы плотской любви, ни что-либо вещественное, но она всякую земную и вещественную любовь преодолевает и препобеждает.

Если кто вознерадит о первой и великой заповеди, о любви к Богу, которая при Божией силе образуется в нас из внутреннего расположения, доброй совести и здравых мыслей о Боге, вознамерится же иметь попечение о втором, внешнем только служении, то невозможно, чтобы в состоянии он был исполнить сие служение чисто и здраво, потому что козни злобы, находя ум далеким от памятования о Боге, от любви и от стремления к Богу или представляя трудными и тяжкими Божии заповеди, производят в душе роптания и жалобы на служение, совершаемое для братии, или обольщая мыслию о своей праведности, надмевают человека и делают, что почитает он себя досточестным и великим и в совершенстве исполнившим заповеди. А когда человек возомнит о себе, что делает он доброе и соблюдает заповеди, тогда погрешает, произнося сам о себе суд и не принимая суда от Судящего праведно.

Смерть и поражение лукавому, какие только можем нанести своею тщательностию, – когда ум занят любовию к Богу и памятованием о Нем. Отсюда может произойти и чистая любовь к брату, а равно истинная простота, и кротость, и смирение, и искренность, и доброта, и молитва, и совершенное последование святым заповедям, чрез одну, единственную и первую, заповедь о любви к Богу поистине получают точную полноту.

Кто любит смирение, тому легко любить и Бога, а кто любит гордыню, тот ненавидит Бога.

Премилосердый требует любви от того, кто хочет прийти к Нему. И если приносит он любовь и слезы, туне приемлет дар.

Святитель Иоанн Златоуст

Любовь к Богу возвышает нас над житейскими заботами…

Возлюбим Христа, сколько и должно любить: в этом великая награда, в этом Царство и радость, наслаждение, и слава, и честь, в этом свет, неисчислимое блаженство, которого не может ни слово выразить, ни ум постигнуть.

Кто уязвлен любовью Божией и стремится сердцем к Богу, тот уже не обращает внимания на видимое, но постоянно созерцает предмет своих стремлений – и ночью, и днем, и когда ложится, и когда встает.

Чтобы нам быть в состоянии легко выносить труды добродетели, покажем великую любовь к Богу и, к Нему устремив наши мысли, не будем никаким предметом настоящей жизни останавливаться на этом поприще, но, помышляя о непрерывном наслаждении будущими благами, станем благодушно переносить все скорби настоящей жизни.

Семь лет показались Иакову только немногими днями, по чрезвычайной любви его к Рахили (Быт.29:20): если кто уязвлен страстию любви, то не смотрит ни на какие трудности, а как бы много ни было опасностей, какого бы рода ни были несчастия, все легко переносит, имея в виду только одно – исполнить свое желание.

Если этот праведник по любви к девице решился работать семь лет, переносить все трудности пастушеской жизни и не чувствовал ни трудов, ни продолжительности времени, то какое оправдание будем иметь мы, не оказывая и подобной любви к нашему Господу, Благодетелю, Промыслителю, Который все для нас?

Апостол Павел так пламенел духом, так горел любовью к Богу, что, выражаясь достойными своей души словами, сказал: кто ны разлучит от любое Христовы? Наша любовь ко Христу будет искренна тогда, когда по любви к Нему мы будем оказывать любовь и своим ближним.

Ничего другого Христос, по Его же изречению (Мф.22:37), и не требует от тебя, как любви к Нему от всего сердца и исполнения Его заповедей.

Если бы мы любили Христа, как любить следует, то знали бы, насколько тягостнее геенны оскорблять Любимого, а так как не любим, то и не знаем великости этого наказания, – и это есть то, из-за чего я всего более рыдаю и плачу.

Любовь к людям обыкновенно ничем так не воспламеняется в нас, как воспоминанием о благодеяниях, которые мы получили от них. Так будем поступать и в отношении к Богу.

Говорить, что мы любим, но не делать того, что свойственно любящим, – это смешно не только в отношении к Богу, но и к людям.

Кого мы любим и кто находится не вместе с нами, но вдали от нас, того-то именно мы и представляем себе каждый день. Велика поистине сила любви: она устраняет душу от всего и привязывает к любимому предмету. Если мы так возлюбим Христа, то все здешнее будет казаться нам тенью, все – только призраком и сном. Тогда и мы скажем: кто ны разлучит от любве Христовы?

Любить Христа значит не быть наемником, не смотреть на благочестивую жизнь как на промысел и на торговлю, а быть истинно добродетельным и делать все из одной любви к Богу.

Если у людей взаимная любовь ценится выше всякого удовольствия, то какое слово, какая мысль может изобразить блаженство души, которая любит Бога и Ему любезна?

Хотя к нам ближе всего душа наша, однако же, Бог ставит ее в отношении любви к Себе на втором месте, так как желает, чтобы мы любили Его выше всякой меры.

Как для любящих Бога и то, что по видимому вредно, обращается в пользу, так не любящим Его вредит и полезное.

Если бы кто стал угрожать мне будущею нескончаемою смертью, чтобы отлучить меня от Христа, или обещал бы мне бесконечную жизнь, я не согласился бы.

Подобно тому, как душа без тела или, наоборот, тело без души не носят названия человека, точно так же и любовь к Богу, если она не сопровождается любовью и к ближнему, не есть любовь, и, наоборот, любовь к ближнему, раз она не соединяется с любовью к Богу, не называется любовью.

Как любовь ко Христу, когда она сильна, изгоняет и истребляет все виды грехов, так точно она, когда слаба, позволяет произрастать им.

Если мы, пользуясь любовью сильных людей, для всех бываем страшны, то тем более, когда будем в любви у Бога.

Божество ни в чем не нуждается. Итак, для чего же Он желает, чтобы мы восхваляли и прославляли Его? Для того, чтобы чрез это соделать теплее нашу любовь к Нему.

Возлюбим Господа по мере сил своих, отдадим все из любви к Нему: и душу, и имущество, и славу, и все прочее с радостью, с готовностью, с усердием, не считая этого полезным для Него, но для нас самих. Таков, действительно, закон любви: любящие считают счастьем для себя, когда страдают за любимых.

Кто воодушевлен и горит любовью ко Господу, тот знает силу уз: он предпочтет лучше быть узником ради Христа, нежели обитать на Небесах. Это, пожалуй, даже славней, чем сидеть одесную Его, это почетнее и блаженнее, чем сидеть на двенадцати престолах… Если бы мне предложили быть с теми Силами, которые окружают стол Божий, или сделали таким же узником, <как апостол Павел>, я предпочел бы скорее стать таким узником, потому что нет ничего лучше, как потерпеть какое-нибудь страдание ради Христа.

Пусть никто не говорит мне: как могу я любить Бога, Которого не вижу? И многих мы любим, не видя их, как, например, отсутствующих друзей, детей, родителей, родственников и домашних, и то, что мы не видим их, нисколько не служит препятствием, но это самое особенно и воспламеняет любовь, усиливает привязанность… Ты не видишь Бога, но видишь создание Его, видишь дела Его – небо, землю, море. А кто любит, тот, увидев произведение любимого, или обувь, или одежду, или что-нибудь другое, воспламеняется любовию. Ты не видишь Бога, но видишь Его служителей и друзей, т. е. мужей святых и имеющих пред Ним дерзновение. Послужи же теперь им и будешь иметь немалое утешение для своей любви.

Недостаточность одного страха Божия для спасения и необходимость вместе с этим усердного исполнения божественных заповедей. Искренняя любовь к Богу делает нетрудным исполнение Его заповедей: добродетель в себе самой заключает награду. Нет на земли ничего сильнее добродетели, она ведет к истинному богатству. И правда его пребывает в век века (Пс.111:3): великая сила милосердия. Радость посылаемая нередко праведным и здесь, при тяжелых скорбях и опасностях, и непременно ожидающая их по отшествии отсюда, это служит величайшим доказательством нашего воскресения.

Преподобный Исидор Пелусиот

Любовь по Богу и целомудренна, и, так как предмет ее непреходящ, постоянна. И в какой мере открывается ей лепота добродетели, в такой же связует она с собою и друг с другом любителей одного и того же.

Благоискусному надлежит быть и боголюбивым, и человеколюбивым, чтобы как по высоте добродетели и по преданности Богу не пренебречь людей, так ради людей не вознерадеть о Боге, потому что любовь к Богу хотя она и гораздо выше любви к людям, но, соединенная с нею, делается еще более возвышенною.

Преподобный авва Дорофей

Насколько мы не любим Бога…

Представьте себе круг, средину его – центр и из центра исходящие радиусы-лучи. Эти радиусы, чем дальше идут от центра, тем больше расходятся и удаляются друг от друга, напротив, чем ближе подходят к центру, тем больше сближаются между собою. Положите теперь, что круг сей есть мир, самая средина круга – Бог, а прямые линии (радиусы), идущие от центра к окружности или от окружности к центру, суть пути жизни людей. И тут то же: насколько святые входят внутрь круга к середине оного, желая приблизиться к Богу, настолько, по мере вхождения, они становятся ближе к Богу и друг к другу… Так разумейте и об удалении. Когда удаляются от Бога… в той же мере удаляются друг от друга, и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково и свойство любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближними, и сколько соединяемся с ближними, столько соединяемся и с Богом. То есть:

1) чем более человек упражняется в милосердии и любит людей, тем более приближается к Богу и

2) чем более человек сердцем чувствует личное Божество, тем более он любит людей.

Авва Евагрий Понтийский

Если любишь Христа, не забывай исполнять Его заповеди.

Преподобный Феодор Студит

Всеблажен огнь огнем вожделения Бога и любовью к Нему возжигающий в себе каждодневно.

Если б надлежало нам каждодневно умирать любви ради Христовой, предпочтем сие.

Любящий Единого Бога всех других оставляет позади, и боящийся Единого никого другого бояться не может.

Пусть изменяется время и дни настанут иные, но вы в своей покорности воле Божией и в своей к Нему любви пребудьте неизменны.

Преподобный Никита Стифат

Любовь к Господу Иисусу проявляется в виде жизни по заповедям Его

Глубоко уязвившийся любовию к Богу не имеет достаточных к удовлетворению сего расположения сил тела, ибо в трудах и потах подвижничества нет насыщения сему его расположению. Находясь в состоянии, подобном тому, в каком находится томимый крайнею жаждою, ничем не может он до насыщения удовлетворить внутренней жгущей его жажды, день и ночь готов он быть в трудах, но силы тела оставляют его. Полагаю, что, таким же сверхъестественным жаром любви пленены быв, и мученики Христовы не чувствовали мук и насыщения не имели, предаваясь им, но сами себя побеждали распаленным к Богу рвением, и всегда находили, что страдания их далеко отстают от меры их пламенного желания страдать за Господа.

Если любишь быть другом Христовым, ненавидь злато и его ненасытное любление, так как оно к себе обращает помышление любящего его и отрывает его от сладчайшей любви к Господу Иисусу, которая является не в виде слова, а в виде действования по заповедям Его.

Любящий Бога и ничего не почитающий достойным предпочтения любви к Богу и ближнему, познал и глубины Божии, и тайны Царствия Его.

Начало любви к Богу – презрение вещей видимых и человеческих; средина – очищение сердца и ума, от коего мысленное умных очей открытие и познание сокровенного в нас Небесного Царствия, а конец – неудержимое вожделение преестественных даров Божиих и естественное желание общения с Богом, и упокоение в Нем.

Духа Святаго причастниками признаемся мы, когда приносим Богу достойные плоды Духа: любовь к Богу от всей души и к ближнему от сердца.

Преподобный Серафим Саровский

О любви к Богу

Стяжавший совершенную любовь существует в жизни сей так, как бы не существовал. Ибо считает себя чужим для видимого, с терпением ожидая невидимого. Он весь изменился в любовь к Богу и забыл все другие привязанности. Кто себя любит, тот любить Бога не может. А кто не любит себя ради любви к Богу, тот любит Бога. Истинно любящий Бога считает себя странником и пришельцем на земле сей, ибо в своем стремлении к Богу душою и умом созерцает только Его Одного. Душа, исполненная любви Божией, и во время исхода своего из тела не убоится князя воздушного, но со Ангелами возлетит как бы от чужой страны на родину.

Бог есть огонь, согревающий и разжигающий сердца и утробы. Если мы ощущаем в сердцах своих хлад, то призовем Господа, и Он, пришед, согреет наше сердце совершенною любовью не только к Нему, но и к ближним.

Преподобный Иоанн Кронштадский

Как любить Бога всем сердцем, всею душою, всею крепостью, всем помышлением?

Всем сердцем, т. е. безраздельно, не двоясь между любовью к Богу и любовью к миру и вообще к твари, если, например, молишься, – молись не с раздвоенным сердцем, не развлекайся суетными помыслами, житейскими пристрастиями, будь весь в Боге, в любви Его, всею душою, то есть не одною какою силою души, не одним умом, без участия сердца и воли, – всею крепостью, а не в полсилы или слегка, когда предстоит исполнить какую-либо заповедь, исполняй ее всеусердно, до поту и крови и положения жизни, если потребуется, а не лениво и вяло или неохотно.

Один Бог сердца моего, Господь мой и Бог мой, и Он все для меня, как все для мира видимого и невидимого, который создан Им из ничего. Потому ни к чему, кроме Бога моего, я не должен прилепляться и со всем, что имею, без сожаления должен расставаться, как с прахом, который под ногами, и единую любовь в сердце иметь к Богу и к ближнему, принятому во Христе в единение божественного естества. Будем причастницы божественного естества, отбегше, яже в мире, похотныя тли (2Пет.1:4). Ныне чада Божия есмы (Ин.3:2). Злоба же, как чадо диавольское, да не прикасается к нашему сердцу ни на одно мгновение, гордыня, превозношение, зависть – также.

Ты просишь у Господа, чтобы тебе любить Его любовью, как смерть крепкою, или до смерти. Внемли, вот Господь посылает тебе лютую внутреннюю болезнь, приближающую тебя к самой смерти. Не ропщи же на Господа, но терпи ее мужественно, с благодарением Господу за это отеческое Его посещение, и это будет значить то, что ты называешь любовью к Богу, как смерть крепкою. И при сильных ударах или корчах болезни уповай, что Бог не только от болезни, но и от самой смерти силен избавить тебя, если Ему угодно, не пощади, не возлюби для Него тела своего тленного, но отдай его добровольно и всецело Господу, как Авраам сына своего Исаака во всесожжение, в волю наказующего тебя Господа, не теряя веру в благость Божию, не упадая духом, не давая и устами безумия Богу, якобы неправедно тебя так сильно наказующему, – и ты принесешь великую жертву Богу, как Авраам или как мученик.

Господь возлюбил нас беспредельной любовью, сошед с небес и человеком став для нас, а как мало в нас, во многих же и совсем нет веры и любви к Нему, потому что увлечены со всеми мирскими и плотскими страстями. Вот святые угодники и угодницы возлюбили Его с самоотвержением, с горячностью, при каких подвигах! Зато и блаженны и от церкви ублажаются вечно.

Бог, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? (Рим.8:32). И как мы не пожертвуем для Него, для общения с Ним всякими привязанностями житейскими, всякими пристрастиями, любовью к родным и друзьям, к богатству, к почестям, к пище и одежде, к играм и забавам? Кому и чему позавидуем, имея в себе самих Господа, Источника жизни и всех благ?

Не предпочитаешь ли ты тварь Творцу, и не любишь ли более тварь, чем Творца?

Необходимо, чтобы всякий человек пришел в истинный разум и научился искренне почитать и любить вечного личного, любящего Творца твари и ради Его любви презирать любовь земную, пристрастную.

Не возлюби даров больше Благодетеля, не возлюби пищи тленной более пищи нетленной – пречистого Тела и Крови Христовых, ибо иной лакомства свои любит более этой небесной, нетленной, животворной пищи.

Должно гнушаться всяким грехом и не иметь к нему сердечного влечения и расположения (любви), например, к пище, питью и разным неподобным вещам. Вместо того надо постоянно иметь благоговейные и благодарные помыслы о Боге, о Его непрестанных благодеяниях, о Его сладчайших обетованиях в нынешнем и будущем веке, о несравненности будущих небесных благ в сравнении с здешними, преходящими, тленными, грубыми, должно всегда каяться о всех уклонениях от Закона Божия и нерадении об исполнении его.

Ты, христианин, должен быть хозяином и господином в своем сердце, должен господствовать над всеми страстями и убивать их, и давать господство благодати и всякому добру, особенно любви к ближнему, чтобы любить Бога больше всего, ибо любовь к Богу испытывается на любви к ближнему: не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит (1Ин.4:20), и сию заповедь имеем от Него, что любящий Бога должен любить и брата своего. Ненавидящий брата своего, есть человекоубийца (1Ин.3:15).

Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким судимы будете (Мф.7:1,2). Господи, даруй нам не судить живых, тем менее умерших. Ты один праведный Судия – как Творец и Законодатель живых и усопших. А нам даруй строго осуждать себя самих и просить прощения и оставления грехов вольных и невольных усопшим.

Припомни единственное богатство Илии пророка – милоть, ниспущенную на Елисея при вознесении пророка. О, как он, Илия, любил Бога, как был чужд всякого житейского пристрастия! Весь был в Боге и прежде взятия его на небо жил сердцем на небе, с Богом. Жив Господь Саваоф, пред Которым я стою, говорил он (3Цар.18:15).

К чему ведет пост и покаяние? Из-за чего труд? Ведет к очищению грехов, покою душевному, к соединению с Богом, к сыновству, к дерзновению пред Господом. Есть из-за чего попоститься и от всего сердца исповедаться. Награда будет неоценимая за труд добросовестный. У многих ли из нас есть чувство сыновней любви к Богу? Многие ли из нас со дерзновением, неосужденно смеют призывать Небесного Бога Отца и говорить: Отче наш!… Не напротив ли, в наших сердцах вовсе не слышится такой сыновний глас, заглушенный суетою мира сего или привязанностью к предметам и удовольствиям его? Не далек ли Отец Небесный от сердец наших? Не Богом ли мстителем должны представлять себе Его мы, удалившиеся от Него на страну далече? – Да, по грехам своим все мы достойны Его праведного гнева и наказания, и дивно, как Он так много долготерпит нам, как Он не посекает нас, как бесплодные смоковницы? Поспешим же умилостивить Его покаянием и слезами. Войдем сами в себя, со всею строгостью рассмотрим свое нечистое сердце и увидим, какое множество нечистот заграждают к нему доступ божественной благодати, сознаем, что мы мертвы духовно.

Мне прилеплятися Богови благо есть (Пс.72:28), говорит Давид, испытавший сладость в молитве и хвалении Бога. То же подтверждают другие люди, а также и я грешный. Заметьте: еще здесь – на земле – прилепляться Богу благо, хорошо (когда мы в грешной плоти, у которой много своего приятного или неприятного). Как же благо будет соединиться с Богом там – на небе! А блаженство прилепления Богу здесь, на земле, есть образец и залог блаженства прилепления Богу после смерти – в вечности. Видишь, как благ, милосерд, истинен Творец, чтобы уверить тебя в будущем блаженстве, происходящем от соединения с Ним, Он дает тебе испытывать начаток этого блаженства здесь – на земле, когда ты искренно приступаешь к Нему. Да, невидимая душа моя действительно еще здесь упокоевается в невидимом Боге, значит, тем больше по отрешении от тела она упокоится в Нем.

Когда Бог будет во всех мыслях, желаниях, намерениях, словах и делах человека, тогда приходит, значит, к нему Царствие Божие, он во всем видит тогда Бога: в мире мысли, в мире деятельности и в мире вещественном, для него тогда яснейшим образом открывается вездесущие Божие, и страх чистейший Божий вселяется в сердце: он каждую минуту ищет благоугождать Господу и каждую минуту опасается, как бы в чем не согрешить против Господа, сущего одесную его. Да приидет царствие Твое!

Любовь к Богу тогда начинает в нас проявляться и действовать, когда мы начинаем любить ближнего, как себя, и не щадить ни себя и ничего своего для него, как образа Божия, когда стараемся служить ему во спасение всем, чем можем, когда отказываемся, ради угождения Богу, от угождения своему чреву, своему зрению плотскому, от угождения своему плотскому разуму, не покоряющемуся разуму Божию. Не любяй брата своего, егоже виде, Бога, Егоже не виде, како может любити (1Ин.4:20)? Иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми (Гал.5:24).

Отовсюду тесно тебе на земле, все изменяет тебе: родственники, друзья, знакомые, богатство, чувственные удовольствия, твое тело, изменяют все стихии, земля, вода, огонь, воздух, свет, – прилепись же к единому Богу, у Которого нет изменения и ни тени перемены (Иак.1:17), Который един есть любовь.

Господи! да прилепится к Тебе единому сердце мое и ни к чему земному да не прилепляется: ибо в прилеплении к земному скорбь, теснота, мука, ничто да не будет дорого для сердца из земного, но единого Господа да ценю паче всего и все небесное, и созданную по образу Его душу бессмертную, разумную, словесную, свободную, дыхание уст Божиих. Да не будет земных идолов для сердца: денег, яств, одежд, чинов и знаков отличия и проч. Надо употреблять самую простую, нелакомую пищу, чтобы не привлекла сердце, употреблять немного – только для подкрепления.

Как скоро проходит наслаждение пищею и питием сидящих за трапезою, например за обедом, так скоро проходит и пройдет нынешняя жизнь со всеми ее удовольствиями, радостями, скорбями, болезнями. Она как роса утренняя, исчезающая от солнца. Поэтому христианину, позванному в небесное отечество, страннику и пришельцу земному, не должно ни к чему земному прилагать сердца, но прилепиться к единому Богу, Источнику жизни, воскресению нашему и Животу бесконечному.

Преподобный Варсонофий Оптинский

Много назидательного дает нам и наблюдение окружающей природы. Все знают растение подсолнечник. Свою желтую голову он всегда обращает к солнцу, тянется к нему, откуда и получил свое название. Но случается, что подсолнечник перестает поворачиваться к солнцу, тогда опытные в этом деле говорят, что он начал портиться, в нем завелся червь, надо его срезать. Душа, алчущая оправдания Божия, подобно подсолнечнику стремится, тянется к Богу – Источнику света. Если же перестает искать Его, следовательно, такая душа гибнет. Необходимо в этой жизни ощутить Христа, кто не узрел Его здесь, тот не увидит Его и там, в Будущей Жизни. Но как увидеть Христа? Путь к этому возможен – непрестанная молитва Иисусова, которая одна способна вселить Христа в наши души.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Мы должны возделать в себе любовь к Богу…

Возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею и всем помышлением твоим.

Возлюбленные братия! Свойственно любви часто воспоминать и помышлять о любимом, свойственно любви часто направляться и устремляться сердцем и душою к любимому. Непрестанно помнить любимого и помышлять о нем, непрестанно ощущать себя привлеченным к любимому свойственно любви совершенной. Богу угодно, чтоб такой совершенною любовию мы любили Его. Это – естественно. Бог – совершен, и Он должен быть любим любовию совершенною.

Рассматривая себя беспристрастно, мы не находим в себе такой любви к Богу, ниже способности к такой любви. Что это значит? Это значит, что свойство любви повреждено в нас грехопадением, как повреждены им прочие свойства наши. Это значит, что мы должны возделать в себе любовь к Богу, возделать в той степени, в какой требует от нас заповедь Божия.

Святой апостол Павел говорит, что любовь Божия изливается в сердца наши Святым Духом. Говорит это Апостол о любви совершенной. Точно то же должно сказать и о прочих добродетелях. И вера, и смирение, и кротость, и терпение, и мужество тогда только могут достичь в нас совершенства, когда сердца наши будут обновлены Святым Духом. Желание стяжать добродетели мы доказываем зависящим от нас возделыванием добродетелей и усердною молитвою о получении их.

Способ возделания любви к Богу указан в самой заповеди о ней: возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего, и от всея души твоея, и всею крепостию твоею, и всем помышлением твоим.

Очевидно: чтоб направить всецело к Богу сердце, душу, ум, должно, прежде всего, оставить греховную жизнь. Уклонися от зла, научает каждого из нас Святой Дух, и сотвори благо; уклонися от зла, и тогда только соделаешься способным возделывать в себе добродетели. Нет возможности служить вместе Богу и греху. Служащий греху принимает в себя яд греховный, напитывается, оскверняется им: по этой причине он не может усвоиться Богу. Если для зрения необходима сердечная чистота, тем необходимее она для соединения с Богом. Божественная любовь по благоволению всеблагого Бога соединяет воедино с Ним Его разумное создание – человека, и прилепляяйся же Господеви, един дух есть с Господем.

Холодное, поверхностное служение Богу, перемешанное со служением страстям, исповедание Бога устами без исповедания деятельностию и сокровенною жизнию сердца при одном исполнении некоторых наружных обрядов и постановлений церковных признается пустым, душепагубным лицемерством. Лицемери, так обличал Спаситель мира пренебрегавших заповеди Божии и с мелочною точностию державшихся старческих преданий, предпочитавших предания заповедям, лицемери, добре пророчествова о вас Исаия, глаголя: приближаются Мне людии сии усты своими, и устнами чтут Мя: сердце же их далече отстоит от Мене: всуе же чтут Μя, учаще учением, заповедем человеческим.

Церковные постановления очень полезны и нужны как для каждого христианина, так и для христианского общества, доставляя поведению порядок и правила, порядок и правила способствуют жизни благочестивой, но заповеди должны быть душою каждого христианина и христианского общества. Спаситель мира дал должное место, должную цену и отеческим преданиям, и заповедям Божиим. Сия, то есть предания Отцов, подобаше творити, сказал Он, и онех, то есть заповедей Божиих, не оставляти. От соблюдения постановлений Святой Церкви исполнение заповедей делается особенно удобным, а жизнию по заповедям точное соблюдение церковных постановлений охраняется от тщеславия, лицемерства и плотского мудрования. Закон Божий – духовен, Евангельские заповеди Дух суть и живот суть. Но как человек состоит из души и тела, то оказались нужными наружные обряды и постановления. Они соединены с духом Закона. Довольствующийся исполнением одних церковных постановлений и обрядов, при оставлении внимания к евангельским заповедям или при недостаточном внимании к ним, низводит, по скудоумию своему, Закон с высоты духовного значения, отнимает у него для себя духовное достоинство его, всю сущность, и гибнет в плотском мудровании своем и по причине плотского мудрования своего.

Возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего и от всея души твоея.

Мы обязаны направить к Богу всю волю свою. Как заботимся исполнять желания любимых нами, и для этого стараемся узнать их желания, изучить наклонности, так должны поступить и относительно Бога. Мы должны тщательно и подробно ознакомиться с волею Божиею. Воля Божия открыта нам в законе Божием, который – Евангелие. Блажен муж, говорит Пророк, иже не иде на совет нечестивых, и на пути грешных не ста, и на седалищи губителей не седе: но в законе Господни воля его, и в законе Его поучится день и нощь. Не сообразуйтеся веку сему, завещавает Апостол, но преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вам, что есть воля Божия благая и угодная, и совершенная. Узнав волю Божию, мы должны исполнить ее, потому что этого требует любовь. Она не довольствуется изучением воли любимых: она жаждет исполнять ее. Она для исполнения предается изучению, изучив, предается исполнению. Изучение и исполнение воли Божией признается верным признаком любви к Богу Самим Богом. Имеяй заповеди Моя, сказал Спаситель, и соблюдаяй их, той есть любяй Мя. Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет. Не любяй Мя, словес Моих не соблюдет.

Возлюбиши Господа Бога Твоего от всего сердца твоего, этого мало: возлюбиши Господа Бога твоего от всея души твоея.

Уничтожь в себе всякое разделение: да будет весь человек соединен воедино и всецело устремлен к Богу. Да хранится это стремление от двоедушия и колебания, да хранится оно от уклонения в какое бы то ни было пристрастие, хотя бы это пристрастие казалось самым ничтожным. Одно ничтожнейшее пристрастие может держать христианина прикованным к земле и вполне отнять у него духовное преуспеяние. О, как мы немощны! как извратило, ослепило нас падение наше! Мы видим, что все братия наши, постепенно, каждый в чреду свою, призываются в вечность повелением Божиим, которому ни воспротивиться, ни воспротиворечить невозможно.

При оставлении земли, этой гостиницы, этой темницы, этого изгнания, все непременно оставляют все, принадлежащее земле. Мы видим это, мы знаем наверно, что придет и наша очередь, но проводим жизнь, как будто никогда не видали умирающих, не слыхали о существовании смерти, как будто нам назначено, не в пример другим, навсегда остаться на земле. Мы связываем себя бесчисленными пристрастиями, любовь наша расточена на множество предметов, а о стяжании любви к Богу, о усвоении себя Ему не заботимся, ниже помышляем. Какой страшный обман самих себя!

Когда нагими душами отходим отсюда, тогда, при вступлении в новый мир, одною надеждою, одним утешением для нас может быть приобретенное во время земной жизни усвоение Богу. Стяжав это усвоение здесь, мы возьмем его с собою туда. Там оно послужит для нас залогом, причиною получения вечных, неизреченных благ. Чего Бог не дарует тем, которые сделались Ему своими? Что может Он дать тем, которые самопроизвольно, не внимая призывному голосу Его, отчуждились от Него, соделались не способными пребывать при Нем, не способными получить драгоценные и вечные дары Его? Вечное блаженство – духовно, Божественно. Тот только может наследовать это блаженство, кто предварительно расторг общение с грехом, кто предварительно вступил в святое общение с Богом. Стяжавший, напротив того, враждебное расположение к Богу и ко всему, что благоприятно Богу, по необходимости должен быть отвергнут от лица Божия, низвергнут туда, куда низвергнуты все враги Божии.

Возлюбиши Господа Бога твоего всею крепостию твоею: не только все силы души да будут направлены к Богу: самое тело да примет участие в этом стремлении. Тело способно к этому стремлению. Вожделение Бога было изначала естественным нашему телу, сотворенному с вожделением Бога. Вожделение Бога духовно и свято: духовным и святым было и тело. Оно заразилось дебелостию и тлением по причине падения, оно заразилось вожделениями скотоподобными по причине падения. Искупитель возвратил ему способность к вожделению духовному, и воспользовались этим даром истинные последователи Искупителя, изгнав из тел своих пожелания страстные, стяжав вожделение святое. Телам нашим свойственна любовь божественная. Освободившись от недуга греховности, им неестественного и враждебного, они, еще во время земного странствования, влекутся постоянно к Богу сообразно естеству своему и действию Святого Духа, осеняющего естество очищенное, они влекутся к Богу всею крепостию своею, соединяя свои силы с силами души.

По всеобщем воскресении освященные тела, восприяв в себя освященные души, возлетят силою божественной любви, силою Святого Духа в обители рая, они возлетят на небо, куда предтечей человеков взошел со святою плотию Своею Господь наш Иисус Христос. Говорит Апостол: Представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови. Подобает бо тленному сему телу облещися в нетление и мертвенному сему облещися в безсмертие. Сеется тело душевное, восстает тело духовное.

Возлюбиши Господа Бога твоего всем помышлением твоим.

Эта последняя часть заповеди исполняется непрестанным памятованием о Боге. Непрестанное памятование Бога представляется невозможным для умов, не знакомых с истинным служением Богу, а понуждение себя к такому памятованию – бременем тяжким, подвигом невыносимым. Но евангельская заповедь говорит: Возлюбиши Господа Бога всем помышлением твоим, всем умом твоим, всею мыслию твоею; она повелевает, чтоб ум постоянно и всецело устремлен был к Богу, чтоб мысль о Боге непрестанно соприсутствовала нам. Заповеди Божии тяжки не суть, засвидетельствовал рачительный делатель заповедей, возлюбленный ученик Господа. Если заповеди Божии не тяжки, то не тягостна и заповедь, повелевающая служителю Божию неотлучно быть при Боге умом, помышлением. Заповедь представляется тягостною только оттого, что не имеем в ней навыка, не имеем ниже малейшего опыта. Она не тягостна, она вожделенна. Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся, говорит Пророк.

Живое и постоянное памятование Бога есть видение Бога. Забытый человеком Бог делается для человека как бы несуществующим, скрывается от человека; непрестанно воспоминаемый, как бы оживает, является, делается, вездесущий и всемогущий, соприсутствующим человеку. Изменяется душа, когда откроется в ней духовное ощущение, при посредстве которого ощущается присутствие Божие, и Невидимый соделывается Видимым. Душа облекается в духовные, победоносные оружия, в непоколебимое мужество, в веру, в терпение, в неусыпное бодрствование. Жизнь человека начинает протекать под взорами недремлющего ока Божия, неуклонно смотрящего на все и видящего все, совершаемое нами и совершающееся с нами.

Жительствуя и действуя под взорами Бога, человек охраняется с особенною тщательностию от грехов, заботится с особенною ревностию об исполнении заповедей Божиих, с холодностию смотрит он на преходящие временные блага, великодушно переносит превратности земной жизни. Когда настанет час разлучения души с телом, вступления в вечность, тогда предстанет ему исполненное радости и утешения сознание: сознание, что земная жизнь проведена не в самозабвении, не в самообольщении и увлечении суетностию и грехами, не в забвении Бога, – в непрестанном памятовании о Нем, в исполнении Его всесвятой воли, под Его всесвятым руководством.

Начало непрестанного памятования Бога уже заключается в тщательном изучении Закона Божия, во внимательном чтении Евангелия и всего Нового Завета, в чтении святых Отцов Православной Церкви. Невозможно не вспоминать в течение дня часто о том, чем занимались с особенным вниманием в течение часа. – Исполнение евангельских заповедей составляет собою памятование Бога. Духовным утешением и просвещением, которые являются от исполнения заповедей, возбуждается и согревается сердце к сугубому памятованию о Боге. Жизнь, всецело посвященная исполнению заповедей, есть постоянное памятование Бога. – Весьма важным вспоможением к непрестанному памятованию Бога служат неупустительное исполнение келейного правила и частое, по возможности каждого, посещение храма Божия для участия в общественном Богослужении. Время молитвы само собою есть время особеннейшего воспоминания о Боге, время единения с Богом.

Молитвенное настроение, полученное в храме Божием и при совершении келейного правила, продолжает сопутствовать человеку и действовать в нем при всех его занятиях, приводя на память уму и сердцу Бога. – Наконец, дополнительным, превосходным средством к памятованию Бога служит молитвенное обращение к Богу пред всяким начинанием, с прошением у Него благословения, наставления, помощи, милости. Этот мысленный подвиг заповедан Самим Господом, Который возвестил ученикам Своим: Без Мене не можете творити ничесоже.

Призвание Господа на помощь пред всяким делом, пред всякой беседою, употребляли величайшие угодники Божии и завещали это многознаменательное, святое, сильное, хотя и невидимое делание, как драгоценное сокровище и наследство, ученикам своим и всем христианам. Когда мы находимся одни, то можем воззвать Богу и умом, и устами, когда же находимся с ближними нашими, тогда должны относиться к Богу одним умом. «Нет ничего быстрее ума, – сказал преподобный Варсонофий Великий, – возведи его к Богу» при всякой встретившейся нужде. Не замедлит опыт доказать внимательному делателю важность этого подвига, доказать близость к нам Бога, Его неусыпное попечение о нас, верность и всемогущество Того, Кто сказал: На Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его.

Вот те блаженные делания, которыми возделывается любовь к Богу. В писаниях святых Отцов находим учение, основанное на Священном Писании, что любовь к Богу приобретается любовию к образу Божию – человеку. Учение святое! учение истинное! Это учение тождественно с учением, что любовь к Богу стяжавается исполнением евангельских заповедей, потому что правильная любовь к ближнему заключается в исполнении относительно его евангельских заповедей, а отнюдь не в исполнении прихотей ближнего, не в действиях относительно его по влечениям падшего сердца, по расчетам и понятиям лжеименного разума.

Исполнение евангельских заповедей относительно человеков, по большей части, непонятно и неприятно для них: они ищут и требуют, чтоб была исполняема воля их, чтоб были удовлетворяемы страсти их. Это они называют любовию, и эту любовь, исполненную лицемерства, лукавства, обмана, приносят сыны мира тем, кто нужен им в видах земного, плотского преуспеяния. Эту неправильную любовь, это искажение любви, эту ненависть, прикрытую личиною любви, Писание называет человекоугодием. Человекоугодием уничтожается не только любовь к Богу, но и самое памятование о Боге. Бог разсыпа кости человекоугодников – всю силу души, без чего не может быть непоколебимою ни одна добродетель. Аще бо бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был, говорит Апостол.

Степень любви нашей к Богу мы усматриваем с особенною ясностию при молитве, которая служит выражением этой любви и очень правильно названа в Отеческих писаниях зеркалом духовного преуспеяния. Когда при молитве мы подвергаемся постоянной рассеянности, это служит признаком, что сердце наше находится в плену у земных пристрастий и попечений, которые не допускают ему устремиться всецело к Богу и пребывать при Нем. Внимательная молитва служит признаком, что сердце расторгло нити пристрастий, и потому уже свободно направляется к Богу, прилепляется к Нему, усваивается Ему. На переход от рассеянной молитвы к молитве внимательной или от любви мира к любви Бога требуется продолжительного времени, продолжительного труда, многих усилий, многих пособий.

Нужно пособие от поста, нужно пособие от целомудрия и чистоты, нужно пособие от нестяжательности, нужно пособие от веры, нужно пособие от смирения, нужно пособие от милости, нужно пособие от Божественной благодати. При совокупном действии этих пособий сердце отторгается от любви к миру: человек, освобожденный от невидимых цепей падения и греховности, устремляется всем существом своим к Богу. Познав высоту и блаженство этого состояния, он старается чаще быть в нем. Любовь Божия доказывает ему опытно свое присутствие в нем, и он доказывает свою любовь к Богу внимательною, постоянною молитвою, нерасхищаемою помышлениями о предметах и делах преходящего мира.

Стяжавший любовь к Богу, стяжал Бога

Первое духовное проявление любви к Богу открывается в ощущении страха Божия, который, по свидетельству Священного Писания, есть начало премудрости. Что же премудрость Божия, как не Божественная любовь? Естественно страху Божию быть началом любви и первым плодом внимательной молитвы. Какое иное чувство может быть чувством человека, обремененного бесчисленными грехами и немощами, когда он ощутит присутствие Бога и свое предстояние Богу лицом к лицу, как не чувство страха и глубочайшего благоговения? Когда мы бываем приглашены земным царем, по его особенному благоволению к нам, то первое чувство, объемлющее нас при представлении ему, есть чувство страха. Оно внушается и величием царского сана, и великолепием обстановки его, и ничтожностию нашего значения перед царем.

Постепенно, при благосклонности приема, страх начинает изглаждаться, уступая чувствам удовольствия и любви. В отношениях наших с Богом совершается то же. При появлении в душе блаженной чистоты, которой зрится Бог, первоначально обымает душу страх. Страх Божий, будучи действием Божественной благодати, имеет свойственное себе духовное услаждение. При постепенном усвоении Богу это услаждение усиливается, и, наконец, преобразуется в любовь, которая есть обильнейшее действие той же Божественной благодати. Посильный труд человеческий увенчивается даром Божиим. Если не предварит со стороны человека труд и не докажется верность произволения опытно, не ниспосылается дар Свыше. Если не ниспошлется дар, тщетен труд: окраден и поврежден он или небрежным и двоедушным совершением его, или примесию к нему тщеславия и человекоугодия.

Неизреченное милосердие Божие да дарует нам законно и богоугодно подвизаться в снискании Божественной любви и да увенчает нас даром любви за искреннее желание любви, за правильное стремление к любви. Любовь ко всему, что ни представляет преходящий мир в предметы любви, должна непременно расторгнуться по неустранимому определению Божию, по которому мы должны в свое время расстаться с этими предметами: стяжавший любовь к Богу, стяжал Бога, Который, соделавшись здесь, на земле, предметом любви и достоянием человека, пребывает с Ним во веки веков. Аминь.

Люби Бога так, как Он заповедал любить Его, а не так, как думают любить Его самообольщенные мечтатели. Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя пламенем вещественным, пламенем крови твоей. Жертва благоприятная Богу – смирение сердца, сокрушение духа. С гневом отвращается Бог от жертвы, приносимой с самонадеянностью, с гордым мнением о себе, хотя б эта жертва была всесожжением. Гордость приводит нервы в движение, разгорячает кровь, возбуждает мечтательность, оживляет жизнь падения, смирение успокоивает нервы, укрощает движение крови, уничтожает мечтательность, умерщвляет жизнь падения, оживляет жизнь о Христе Иисусе.

Ты хочешь научиться любви Божией? Удаляйся от всякого дела, слова, помышления, ощущения, воспрещенных Евангелием. Враждой твоей к греху, столько ненавистному для всесвятого Бога, покажи и докажи любовь твою к Богу. Согрешения, в которые случится впасть по немощи, врачуй немедленно покаянием. Но лучше старайся не допускать к себе и этих согрешений строгой бдительностью над собой. Ты хочешь научиться любви Божией? Тщательно изучай в Евангелии заповедания Господа и старайся исполнить их самым делом, старайся обратить евангельские добродетели в навыки, в качества твои. Свойственно любящему с точностью исполнять волю любимого. Совершенство любви заключается в соединении с Богом, преуспеяние в любви сопряжено с неизъяснимым духовным утешением, наслаждением и просвещением. Но в начале подвига ученик любви должен выдержать жестокую борьбу с самим собой, с глубоко поврежденным естеством своим: зло, природнившееся грехопадением естеству, сделалось для него законом, воюющим и возмущающимся против Закона Божия, против закона святой любви.

Любовь к Богу основывается на любви к ближнему

Когда изгладится в тебе памятозлобие, тогда ты близок к любви. Когда сердце твое осенится святым, благодатным миром ко всему человечеству, тогда ты при самых дверях любви. Но эти двери отверзаются одним только Духом Святым. Любовь к Богу есть дар Божий в человеке, приготовившем себя для принятия этого дара чистотой сердца, ума и тела. По степени приготовления бывает и степень дара, потому что Бог и в милости Своей – правосуден. Слыша от Писания, что Бог наш огнь, что любовь есть огнь, и ощущая в себе огнь любви естественной, не подумай, чтобы этот огнь был один и тот же. Нет! Эти огни враждебны между собой и погашаются один другим. Естественная любовь, любовь падшая, разгорячает кровь человека, приводит в движение его нервы, возбуждает мечтательность, любовь святая прохлаждает кровь, успокаивает и душу, и тело, влечет внутреннего человека к молитвенному молчанию, погружает его в упоение смирением и сладостью духовной.

Многие подвижники, приняв естественную любовь за Божественную, разгорячили кровь свою, разгорячили и мечтательность. Состояние разгорячения переходит очень легко в состояние исступления. Находящихся в разгорячении и исступлении многие сочли исполненными благодати и святости, а они – несчастные жертвы самообольщения. Твердо знай, что любовь к Богу есть высший дар Святого Духа, а человек только может приготовить себя чистотой и смирением к принятию этого великого дара, которым изменяются и ум, и сердце, и тело. Тщетен труд, бесплоден он и вреден, когда мы ищем преждевременно раскрыть в себе высокие духовные дарования: их подает милосердый Бог в свое время постоянным, терпеливым, смиренным исполнителям Евангельских Заповедей.

Некоторые, прочитав в Священном Писании, что любовь есть возвышеннейшая из добродетелей, что она – Бог, начинают и усиливаются тотчас развивать в сердце своем чувство любви, им растворять молитвы свои, богомыслие, все действия свои. Бог отвращается от этой жертвы нечистой. Он требует от человека любви, но любви истинной, духовной, святой, а не мечтательной, плотской, оскверненной гордостью и сладострастием. Бога невозможно иначе любить, как сердцем очищенным и освященным Божественной благодатью. Любовь к Богу есть дар Божий, она изливается в души истинных рабов Божиих действием Святого Духа. Напротив того, та любовь, которая принадлежит к числу наших естественных свойств, находится в греховном повреждении, объемлющем весь род человеческий, все существо каждого человека, все свойства каждого человека.

Тщетно будем стремиться к служению Богу, к соединению с Богом этой любовью! Он свят и почивает в одних святых. Он независим, бесплодны усилия человека приять в себя Бога, когда нет еще благоволения Божия обитать в человеке, хотя человек – богозданный храм, сотворенный с той целью, чтобы обитал в нем Бог. Этот храм находится в горестном запустении, прежде освящения он нуждается в обновлении. Преждевременное стремление к развитию в себе чувства любви к Богу уже есть самообольщение. Оно немедленно устраняет от правильного служения Богу, немедленно вводит в разнообразное заблуждение, оканчивается повреждением и гибелью души.

Степень любви нашей к Богу мы усматриваем с особенною ясностью при молитве, которая служит выражением этой любви и очень правильно названа в отеческих писаниях зерцалом духовного преуспеяния. Когда при молитве мы подвергаемся постоянной рассеяности – это служит признаком, что сердце наше находится в плену у земных пристрастей и попечений, которые не допускают ему устремиться всецело к Богу и пребывать при Нем. Внимательная молитва служит признаком, что сердце расторгло нити пристрастий и потому уже свободно направляется к Богу, прилепляется к Нему, усваивается Ему. На переход от рассеяной молитвы к молитве внимательной, или от любви мира к любви Бога, требуется много продолжительного времени, продолжительного труда, многих усилий, многих пособий.

Нужно пособие от поста, нужно пособие от целомудрия и чистоты, нужно пособие от нестяжательности, нужно пособие от веры, нужно пособие от смирения, нужно пособие от милости, нужно пособие от Божественной благодати. При совокупном действии этих пособий сердце отторгается от любви к миру, человек, освобожденный от невидимых цепей падения и греховности, устремляется всем существом своим к Богу. Познав высоту и блаженство этого состояния, он старается чаще быть в нем. Любовь Божия доказывает ему опытно свое присутствие в нем, и он доказывает свою любовь к Богу внимательною, постоянною молитвою, не расхищаемою помышлениями о предметах и делах преходящего мира.

Если желаем стяжать любовь к Богу – возлюбим Евангельские заповеди

Преуспеяние в любви к Богу – бесконечно: потому что любовь есть Бесконечный Бог (1Ин.4:16).

Люби Бога так, как Он заповедал любить Его, а не так, как думают любить Его самообольщенные мечтатели. Не сочиняй себе восторгов, не приводи в движение своих нервов, не разгорячай себя… пламенем крови твоей.

Любовь к Богу есть дар Божий в человеке, приготовившем себя для принятия этого дара чистотою сердца, ума и тела.

Постоянным уклонением от зла и исполнением евангельских добродетелей – в чем заключается все евангельское нравоучение – достигаем любви Божией. Этим же самым средством пребываем в любви к Богу: аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей (Ин.15:10), сказал Спаситель.

Чтобы возлюбить Бога и в Боге ближнего, необходимо очиститься от вожделения скотоподобного.

Бога невозможно иначе любить, как сердцем очищенным и освященным Божественною благодатию.

Любовь к Богу есть дар Божий: она изливается в души истинных рабов Божиих действием Святаго Духа (Рим.5:5).

Преждевременное стремление к развитию в себе чувства любви к Богу уже есть самообольщение. Оно немедленно устраняет от правильного служения Богу, немедленно вводит в разнообразное заблуждение, оканчивается повреждением и гибелью души.

Если желаем стяжать любовь к Богу – возлюбим Евангельские заповеди, продадим наши похотения и пристрастия, купим ценой отречения от себя село – сердце наше… возделаем его заповедями и найдем сокровенное на нем небесное сокровище – любовь.

Что же ожидает нас на этом селе? – Нас ожидают труды и болезни, нас ожидает супостат, который нелегко уступит нам победу над собою, нас ожидает, для противодействия нам, живущий в нас грех.

Сказания о житии святых

Авва Аммун Нитрийский пришел к авве Антонию и говорит ему: «Я более твоего тружусь, почему же имя твое более прославилось между людьми, нежели мое?» Авва Антоний отвечает ему: «Потому что я более люблю Бога, нежели ты».

≈

При императоре Юлиане Отступнике христианские храмы были закрыты, и потому христиане для совершения богослужения собирались в поле. Юлиан узнал об этом и повелел одному из военачальников всех собиравшихся умертвить. Начальник был человек добрый и, щадя христиан, предупредил их о повелении царском. Между тем рано утром увидал он женщину, которая с ребенком на руках быстро вышла из дома и так же быстро прошла мимо солдат. Тогда он велел взять ее и привести к себе. Когда она была приведена, он спросил: «Убогая жена, куда так рано спешишь?» Она отвечала: «В поле, где христиане собираются». Начальник сказал: «Да разве ты не слыхала, что туда придет посланный от царя и всех, кого найдет там, убьет?» «Слышала, – отвечала женщина, – потому и спешу, чтобы за Христа умереть там». – «Да зачем же, если так, младенца несешь с собою?» – «Затем и несу, – отвечала она, – чтобы и он мучения сподобился». Услышав это, начальник отпустил своих воинов, пошел к царю и сказал: «Если велишь мне умереть, я готов, но исполнить твоего приказания относительно христиан не могу». И рассказал о своей встрече с женщиной.

Один юноша отличался искусством ковать из золота разную утварь. Богатый вельможа раз призвал его к себе, дал ему много золота и повелел из оного сделать крест для церкви. Возвратившись от вельможи домой, юноша задумался и сказал самому себе: «Великую награду получит вельможа от Господа за столь большое пожертвование золота, но почему же вместе с ним не сделаться участником награды от Господа и мне? Возьму и положу в крест хоть немного своего золота, и буду надеяться, что и мою жертву примет Господь, так же как принял две лепты евангельской вдовицы». И с этими словами вложил на устройство креста и своих десять златниц. Когда крест был готов, юноша принес оный к вельможе. Последний положил крест на весы и, нашедши в нем весу более против выданного им количества золота, заподозрил юношу в краже и сказал: «Зачем ты украл мое золото, заменив его в кресте каким-то другим металлом?» – «Сердцеведец Бог видит, что я ничего из твоего золота не присвоил себе, но я возревновал о той награде, которая будет тебе, и пожелал быть участником в оной, и потому и со своей стороны вложил в крест десять златниц, веруя, что Бог примет их так же, как принял две лепты евангельской вдовицы».

Слыша это, вельможа изумился и сказал юноше: «О сын мой, неужели и на самом деле ты поступил так?» «Ей, владыко, – отвечал юноша, – как рассказал тебе, так и поступил». Тогда вельможа воскликнул: «Итак, если ты подлинно из любви к Богу отдал Ему добро твое, желая иметь от Него вместе со мною в награде часть, то знай, что с сего дня я усыновляю тебя и делаю наследником всего моего имения». И слова свои вельможа не замедлил привести в исполнение… Прожив вместе в любви и мире, они оба получили спасение.

≈

После того как авва Пимен и авва Анув удалились в пустыню, их мать пожелала видеть их. Она часто приходила к их келье и уходила, не достигнув желаемого. Выждав удобную минуту, она неожиданно явилась перед ними в то время, как они шли в церковь. Увидев ее, монахи поспешно возвратились в келью и заперли за собою дверь. Она встала перед дверью и с плачем призывала их. Тогда авва Анув подошел к авве Пимену и сказал: «Что делать нам с матерью нашей, которая плачет у дверей?» Авва Пимен пошел к дверям: услышав, что она продолжает плакать, он, не отворяя дверей, сказал ей: «Зачем ты так кричишь и так плачешь, будучи уже истощена старостью?» Она, узнав голос сына, закричала еще сильнее: «Потому что я хочу видеть вас, сыновей моих! Не я ли мать ваша, не я ли родила вас?» Пимен сказал ей: «Здесь ли хочешь видеть нас, или в будущем веке?» Она отвечала: «А если здесь не увижу вас, сыновей моих, то увижу ли там?» Пимен ответил: «Если с благодушием откажешься от свидания здесь, то наверно увидишь там». Этими словами она утешилась и пошла с радостью, говоря: «Если наверно увижу вас там, то здесь уже не хочу видеть».

≈

Двенадцати лет от роду преподобный Макарий Унженский тайно покинул родителей и ушел в монастырь Печерский… Родители искали сына своего повсюду, тосковали и плакали неутешно. Спустя три года отец, случайно узнав от одного из печерских иноков о местопребывании сына, пришел в обитель и со слезами умолял архимандрита Дионисия показать ему любимого сына-инока. Дионисий вошел в келью и сказал Макарию: «Отец твой хочет видеть тебя», Но Макарий отвечал: «Отец мне Господь Бог мой, а после Господа отец мне ты, учитель мой!» Родитель Макария, стоя у окна кельи и слыша голос сына, с радостью и слезами сказал: «Сын мой, покажи лицо твое мне, отцу твоему!» Макарий отвечал родителю: «Невозможно нам видеться здесь, ибо Господь говорит в Евангелии: кто любит отца или матерь более, нежели Меня, тот не достоин Меня (Мф.10:37).

Иди с миром домой. Ради любви твоей я не хочу лишиться любви Господа моего». Родитель стал плакать и говорить: «Разве я не радуюсь о спасении твоем? Желаю видеть лицо твое и немного побеседовать с тобою!» Но юный инок не тронулся слезными просьбами родителя. Тогда родитель сказал: «О, сын мой! Хотя протяни из оконца руку свою». Макарий подал руку свою, утоляя слезы родителя. Схватив руку сына, родитель облобызал ее и сказал: «Сладкий сын мой, спасай душу свою и о нас молись Господу, да и мы будем спасены твоими молитвами!» Родитель ушел домой и рассказал супруге своей о сыне. Они радовались и славили Господа.

У некоего мирянина был сын, отличавшийся благочестием, целомудрием и воздержанием во всем. Его душа стремилась к отшельнической жизни, между тем отец хотел его пристроить к какому-нибудь делу, но сын не соглашался на это. Между братьями он был старшим. Так как взгляды и стремления отца и сына расходились, отец постоянно укорял его, ставя ему в порок самое его воздержание. «Ты бы хоть взял пример с братьев своих и принялся бы за дело», – говорил отец. Сын все переносил молчаливо. Все знавшие его любили его за благочестие и скромность.

Приблизилась кончина отца. Некоторые родственники и близкие друзья, вообразив, что отец ненавидит своего старшего сына, так как часто порицал его, собрались и рассуждали между собою: «Как бы отец не лишил наследства этого раба Божия. Пойдем, попросим за него». А старик был богат. Вот приходят к умирающему и говорят: «Мы имеем нечто попросить у тебя». «В чем состоит ваша просьба?» – спросил тот. «О господине Авиве, как бы ты не забыл его в своем завещании», – говорят. Старшего сына звали Авивом. «Это вы за него-то просите у меня?» – «Да…» – «Позовите его ко мне». Все думали, что он начнет бранить его по обыкновению. Когда явился старший сын, отец бросился к ногам его со слезами. «Прости меня, чадо, – восклицал умирающий, – и молись за меня Богу, чтобы простил меня, если я чем-либо огорчил тебя… Ты искал Христа, я предавался мирским заботам». Потом зовет к себе других сыновей и, указав на старшего, говорит: «Вот вам господин и отец! Скажет он вам, вот ваше – и будет ваше. Скажет, нет вам ничего – и ничего не будет у вас». Все были поражены этим.

Отец тут же скончался. По кончине отца старший брат отдал каждому что следовало из наследства. Получив свою часть, Авив все раздал бедным, не оставив себе ничего, потом приступил к устройству кельи и, окончив работу, заболел. Кончина быстро приблизилась… Один из братьев навестил его. Больной сказал ему: «Ступай и устрой утешение своей семье – теперь великий день…» А был праздник святых Апостолов. «Как же мне уйти и оставить тебя одного?» – спросил брат. «Ступай… Придет час мой – я позову тебя», – отвечал больной. Когда час смерти настал, Авив, привстав и постучав в окно, дал знать брату: «Приди сюда!» Брат немедленно пришел, и Авив предал дух свой Господу. И все удивились и прославили Бога. «Вот какой кончины сподобился он – кончины, достойной той любви, какою он возлюбил Христа!» – говорили все.

Иисус Христос (Спаситель)

Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего, если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово, если же не послушает их, скажи церкви, а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф.18:15—17).

Апостол Матфей

Сколько раз прощать ближнему?

Тогда Петр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз. Посему Царство Небесное подобно царю, который захотел сосчитаться с рабами своими когда начал он считаться, приведен был к нему некто, который должен был ему десять тысяч талантов, а как он не имел, чем заплатить, то государь его приказал продать его, и жену его, и детей, и всё, что он имел, и заплатить, тогда раб тот пал, и, кланяясь ему, говорил: государь! потерпи на мне, и всё тебе заплачу. Государь, умилосердившись над рабом тем, отпустил его и долг простил ему. Раб же тот, выйдя, нашел одного из товарищей своих, который должен был ему сто динариев, и, схватив его, душил, говоря: отдай мне, чтó должен.

Тогда товарищ его пал к ногам его, умолял его и говорил: потерпи на мне, и всё отдам тебе. Но тот не захотел, а пошел и посадил его в темницу, пока не отдаст долга. Товарищи его, видев происшедшее, очень огорчились и, придя, рассказали государю своему всё бывшее. Тогда государь его призывает его и говорит: злой раб! весь долг тот я простил тебе, потому что ты упросил меня не надлежало ли и тебе помиловать товарища твоего, кáк и я помиловал тебя? И, разгневавшись, государь его отдал его истязателям, пока не отдаст ему всего долга. Тáк и Отец Мой Небесный поступит с вами, если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему согрешений его (Мф.18:21—35).

Апостол Лука

А кто мой ближний?

И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: «возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя». Иисус сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? На это сказал Иисус: некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойникам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставив его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо.

Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самарянин же некто, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подойдя, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, привез его в гостиницу и позаботился о нем, а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: «позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе». Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же (Лк.10:25—37).

О неосуждении ближнего

Не судите, и не будете судимы, не осуждайте, и не будете осуждены, прощайте, и прощены будете, давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше, ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам.

Сказал также им притчу: может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму? Ученик не бывает выше своего учителя, но и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его. Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как можешь сказать брату твоему: «брат! дай, я выну сучок из глаза твоего», когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего.

Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод, и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познаётся по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника. Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его (Лк.6:37—45).

Апостол Марк

Один из книжников, слыша их прения и видя, что Иисус хорошо им отвечал, подошел и спросил Его: какая первая из всех заповедей? Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею“: вот первая заповедь! Вторая подобная ей: „возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет (Мк.12:28—31).

Апостол Павел

Призыв к любви

Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви, ибо любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не делает ближнему зла; итак, любовь есть исполнение закона (Рим.13:9,10).

Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать. Каждый из нас должен угождать ближнему, во благо, к назиданию. Ибо и Христос не Себе угождал, но, как написано: злословия злословящих Тебя пали на Меня. А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду. Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собою, по учению Христа Иисуса, дабы вы единодушно, едиными устами славили Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Посему принимайте друг друга, как и Христос принял вас в славу Божию (Рим.15:1—7).

Апостол Петр

Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов. Будьте страннолюбивы друг ко другу без ропота. Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией. Говорит ли кто, говори как слова Божии, служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог, дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь (1Пет.4:8—11).

Апостол Иоанн Богослов

Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир Единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь через Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши.

Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга. Бога никто никогда не видел. Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас. Что мы пребываем в Нем, и Он в нас, узнаём из того, что Он дал нам от Духа Своего. И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру. Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь, и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем. Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому что поступаем в мире сем, как Он. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви. Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас. Кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего (1Ин.4:7—21).

Святой Антоний Великий

Отпущайте, и отпустят вам

При том знайте, что жизнь наша в мiре сем очень коротка, потому подорожите ей и не иждивайте ее в нерадении, чтоб не застал вас час переселения из сей жизни, когда вы гневаетесь друг на друга, и, следовательно, должны быть причислены к человекоубийцам, по Писанию: всяк, ненавидяй брата своего человекоубийца есть (1Ин.3:15). Щадите друг друга, да пощадит вас Господь. Ибо это внушает Он Сам, когда говорит: отпущайте, и отпустят вам (Лк.6:37). Если кто из вас потерпит клевету, пусть примет это с радостью, и все свое предаст Господу, Который есть праведный Судья и Мздовоздаятель… А кто вознесет клевету на ближнего, пусть спешит смирить себя пред Господом и испросит прощение у ближнего своего, да пощадит его Господь. Не попускайте солнцу заходить во гневе вашем, как учит нас Писание (Еф.4:26), но с корнем исторгайте из сердец ваших томящие вас злые помышления, какие имеете друг на друга, чтоб таким образом пресекать всякий зародыш недружелюбия, корень которого – ненависть и зависть.

Эти две страсти суть самые злые, ненавистные и Богу, и людям, и ни с чем несообразно быть им в ком-либо из верующих, или рабов Божиих. Почему никто из нас да не хвалится, по крайней глупости своей, и не говорит: я взял верх над братом, и не будет ему пощады. Да ведает говорящий и помышляющий таковое, что он предал душу свою в руки смерти и наследием его будет место плача и скрежета зубов, червя неусыпающего и огня неугасимого.

Если мы приобретаем брата, то мы приобретаем Бога, а если соблазняем брата, то грешим против Христа.

Святой Макарий Великий

Обретя познание Божие и уразумев страх, удобно преуспеешь и в последующем, т. е. в любви к ближнему. А без первого и второе не может быть чисто. Ибо кто не любит Бога от всей души и от всего сердца, тот приложит ли правильно и без лести попечение о любви к братьям, не выполняя любви к тому, ради чего прилагается попечение о любви к братьям?

Братья должны пребывать друг с другом в великой любви. Молятся ли они, или читают Писание, или занимаются какою работою – в основание да полагают любовь друг к другу: в таком случае произволение их может сподобиться Божия благоволения.

Преподобный Исаак Сирин

Любовь к ближним – признак духовного совершенства

Достигших же совершенства признак таков: если десятикратно в день преданы будут на сожжение за любовь к людям, не удовлетворяются сим, как Моисей сказал Богу: аще убо оставиши им грех их, остави: аще же ни, изглади мя из книги Твоея, в нюже вписал еси (Исх.32:32); и как говорит блаженный Павел: молил бых ся отлучен быти от Христа по братии моей, и так далее (Рим.9:3); и еще: ныне радуюся в скорбех о вас, язычниках (Кол.1:24). И прочие Апостолы за любовь к жизни человеков прияли смерть во всяких ее видах.

Конец же всего этого вкупе – Бог и Господь. По любви к твари Сына Своего предал Он на крестную смерть. Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть» за него на смерть (Ин.3:16) не потому, что не мог искупить нас иным образом, но Он научил нас тем преизобилующей любви Своей и смертию Единородного Своего Сына приблизил нас к Себе. А если бы у Него было что более драгоценное, и то дал бы нам, чтобы сим приобрести Себе род наш. И, по великой любви Своей, не благоволил стеснить свободу нашу, хотя и силен Он сделать это, но благоволил, чтобы любовию собственного нашего сердца приблизились мы к Нему. И Сам Христос, по любви Своей к нам, послушен был Отцу Своему в том, чтобы с радостию принять на Себя поругание и печаль, как говорит Писание: вместо предлежащия Ему радости, претерпе крест, о срамоте нерадив (Евр.12:2).

Посему-то Господь в ту ночь, в которую был предан, сказал: сие есть тело Мое, еже за мир даемо в жизнь (Лук.22:19); и: сия есть кровь Моя, яже за многия изливаема во оставление грехов (Мф.26:28); и еще говорит: за них Аз свящу Себе (Ин.17:19). Так достигают сего совершенства и все святые, когда соделываются совершенными и уподобляются Богу излиянием любви своей и человеколюбия ко всем. И домогаются святые сего признака – уподобиться Богу совершенством в любви к ближнему. Так поступали и отцы наши, иноки, когда для оного совершенства всегда принимали в себя уподобление, исполненное жизни Господа нашего Иисуса Христа.

Никто не может взойти на степень этой любви, если не ощутит он втайне надежды (будущей жизни) своей. И не могут приобрести любви к человекам те, которые любят мир сей. Когда приобретает кто любовь, облекается в Самого Бога. А тому, кто стяжал Бога, необходимо не только не соглашаться на приобретение с Ним чего-либо иного, но и совлечься тела своего. Если же любовию к миру облечется кто в этот мир и в эту жизнь, то не облечется он в Бога, пока не оставит сего. Ибо Сам Бог засвидетельствовал сие, говоря: аще кто не оставит всего, и не возненавидит душу свою, не может Мой быти ученик (Лк.14:26). Должно не только оставить, но и возненавидеть это. А если кто не может быть учеником Господним, то, как Господь будет обитать в нем?

Когда встретишься с ближним своим, принуждай себя оказывать ему честь выше меры его. Лобызай руки и ноги его, обнимай их часто с великою честию, возлагай их на глаза себе и хвали его даже за то, чего не имеет. А когда разлучишься с ним, говори о нем все хорошее и что ни есть досточестного. Ибо сим и подобным этому привлечешь его к добру, заставишь его стыдиться тем приветствием, каким приветствовал ты его, и посеешь в нем семена добродетели. От такой снисканной тобою привычки отпечатлеется в тебе добрый образ, приобретешь в себе высокое смирение и без труда преуспеешь в великом. А сверх этого, если чествуемый тобою и имеет какой недостаток, легко приимет от тебя врачевание, постыждаемый тою честию, какую ты оказал ему. Пусть всегда будет у тебя этот нрав – ко всем быть благоприветливым и почтительным.

Никого не огорчай или никому не завидуй, ни по причине веры, ни по причине худых дел его. Но берегись кого-либо и в чем-либо порицать или обличать, потому что есть у нас нелицеприятный Судия на небесах. Если же хочешь обратить кого к истине, то скорби о нем и со слезами, и с любовию скажи ему слово или два, а не воспаляйся на него гневом, и да не увидит в тебе признака вражды. Ибо любовь не умеет раздражаться, или огорчаться на кого, или укорять кого неравнодушно. Указанием любви и ведения служит смирение, которое рождается от доброй совести о Христе Иисусе, Господе нашем. Ему слава и держава со Отцом и со Святым Духом, ныне и всегда, и во веки веков!

Любви к брату твоему не заменяй любовию к какой-либо вещи, потому что брат твой тайно приобрел внутрь себя Того, Кто всего драгоценнее. Оставь малое, чтобы обрести великое. Презирай излишнее и малоценное, чтобы обрести многоценное. Будь мертв в жизни своей, чтобы жить по смерти. Предай себя на то, чтобы умирать в подвигах, а не жить в нерадении. Ибо не те только мученики, которые прияли смерть за веру во Христа, но и те, которые умирают за соблюдение заповедей Христовых. Не будь несмыслен в прошениях своих, чтобы не оскорбить тебе Бога малостию своего ведения. Будь мудр в своих молитвах, чтобы сподобиться тебе славы. Проси досточестного у Дающего без зависти, чтобы за мудрое свое хотение приять от Него и почесть. Премудрости просил себе Соломон, и поелику у великого Царя просил премудро, то с премудростию приял и царство земное. Елисей просил в сугубой мере той благодати Духа, какую имел учитель, и прошение его не осталось неисполненным.

Ибо кто у царя домогается маловажного, тот унижает его честь. Израиль просил маловажного, и постиг его гнев Божий. Оставил он то, чтобы в делах Божиих дивиться страшным чудесам Божиим, и домогался удовлетворить похотениям чрева своего. Но еще брашну сущу во устех их, и гнев Божий взыде на ня (Пс.77:30,31). Приноси Богу прошения свои сообразно с Его славою, чтобы возвеличилось пред Ним достоинство твое и возрадовался Он о тебе. Если кто попросит у царя несколько гноя [навоза], то не только сам себя обесчестит маловажностию своей просьбы, как показавший тем великое невежество, но и царю своею просьбою нанесет оскорбление. Так поступает и тот, кто в молитвах своих у Бога просит земных благ.

Ключ сердцу к Божественным дарованиям дается любовью к ближнему, и, по мере отрешения сердца от уз телесных, отверзается также пред ним дверь ведения. Как прекрасна и похвальна любовь к ближнему, если только попечение ее не отвлекает нас от любви Божией! Прикрой падающего, если нет тебе от сего вреда: и ему придашь благодушия, и тебя поддержит милость Владыки твоего. Немощных и огорченных сердцем подкрепляй словом и всем, сколько достает средств руке твоей, – и подкрепит тебя вседержительная Десница. С огорченными сердцем будь в общении и трудом молитвенным, и привязанностию сердечною – и прошениям твоим отверзется источник милости.

Без любви к ближнему ум не может просвещаться божественною беседою и любовию. Кто втайне врачует брата своего, тот явною делает силу любви своей. Кто исправляет брата своего в клети своей, тот исцеляет собственный свой порок. Кто руку свою простирает на помощь ближнему своему, тот в помощь себе приемлет Божию мышцу. Кто защищает обиженного, тот поборником себе обретает Бога.

Прикрой падающего, если нет тебе от сего вреда: и ему придашь благодушия, и тебя поддержит милость Владыки твоего. Немощных и огорченных сердцем подкрепляй словом и всем, сколько достает средств руке твоей, – и подкрепит тебя вседержительная Десница. С огорченными сердцем будь в общении и трудом молитвенным, и привязанностию сердечною – и прошениям твоим отверзется источник милости.

Преподобный Симеон Новый Богослов

Человеколюбие есть подобие Богу

Человеколюбие есть подобие Богу, так как оно благотворит всем людям, и благочестивым, и нечестивым, и добрым, и злым, и знаемым и незнаемым, как и Сам Бог всем благотворит.

На всех верных должны мы смотреть, как на одного, и думать, что в каждом из них пребывает Христос, и такое любовное иметь к нему расположение, чтоб быть готовыми положить за него души свои. Отнюдь не должно нам говорить или думать, что кто-либо зол, но всех видеть добрыми, как сказано. Хотя увидишь кого боримым страстьми, не брата, а страсти ненавидь, борющие его. А когда увидишь такого, над которым тиранствуют похоти и недобрые привычки, имей к нему еще большее сострадание, чтоб иначе и самому не быть искушенным подобно ему, как изменчивому и состоящему под влиянием изменчивого вещества.

Любовь к Богу не имеет меры, как любимый Бог – предела и ограничения. Но любовь к ближним должна иметь свой предел и ограничение.

Если ты не будешь держать ее в подобающих ограничениях, то она может удалить тебя от любви к Богу, причинить тебе большой вред, ввергнуть тебя в пагубу. Воистину должен ты любить ближнего, но так, чтоб чрез то не причинить вреда душе своей. Делай все дела свои просто и свято, не имея в виду ничего другого, кроме одного благоугождения Богу, и это охранит тебя в делах любви к ближним от всяких неверных шагов. В делах сих самое важное есть способствование спасению ближних. Но тут нередко вторгается ревность не по разуму, которая ничего не приносит, кроме вреда и ближним, и себе. Показывай пример искренней веры и богоугодной жизни и будешь, подобно апостолам, благоуханием Христовым, всех привлекающим к последованию Ему. Но не докучай всем словом своим без разбора: этим только мир расстроишь и с другими, и сам в себе.

Имей ревность горячую и желание сильное, чтобы все познали истину в таком совершенстве, как ты ее содержишь, до опьянения вином сим, которое Бог обетовал и всем ныне подает без цены (Ис.55:1), – такую жажду спасения ближнего имей всегда, но надлежит, чтоб она исходила от любви к Богу, а не от неразумной ревности. Бог Сам насадит такую любовь к братьям в душе твоей по отрешении ее от всего и в свое время придет собрать плод от сего. Сам ты по себе не сей ничего, но преподноси Богу землю сердца твоего, чистую от всяких терний и волчцов, и Он посеет на ней семя, как и какое хочет. Сие-то семя и принесет плод в свое время. Да печется всякий не о том одном, что ему, собственно, полезно, но и о том, что полезно всем живущим вместе с ним.

Знаю я человека, который употреблял многие способы и разные приемы, чтобы узнать, что делают жившие с ним, но делал это не для того, чтобы вред им какой причинить, но для того, чтобы потом поспособствовать им оставить худые дела свои и злые помыслы, привлечь к себе кого словом, кого каким-либо подарком, кого другим каким образом, и иногда плакал то об одном, то о другом, иногда бил себя в лицо и в грудь за спасение кого-либо, иногда сам принимал лицо согрешившего словом или делом и, воображая себя самого согрешившим грехом брата, исповедал грех сей Богу и молил о прощении, обильные проливая слезы.

Знал и другого, который так много радовался о подвизающихся, исправляющих всякую добродетель и преуспевающих в добре, как бы уверен был, что получит воздаяние за их добродетели и подвиги, паче их самих подвизающихся, и опять о тех, кои согрешили словом или делом и оставались в грехе, так сильно скорбел и сокрушался, как бы не сомневался, что он один имеет дать ответ за всех их и быть вверженным во ад. Знаю я и такого, который так сильно желал спасения братий своих, что много раз с теплыми слезами умолял Бога, чтобы или и они спасены были, или и он вместе с ними предан был мукам. Движимый богоподражательной теплою любовью, он никаким образом не хотел спастись один без братий своих.

Ибо так соединился с ними духовно, союзом святой любви, в Духе Святом, что и в Царство Небесное не желал внити, отделяясь от них. О, единение святое! О, союз святой! О, неизъяснимая сила души любомудренной или, лучше сказать, Богоносной, совершенной в любви к Богу и ближнему! Кто не достиг еще в меру такой любви и не видит в душе своей никаких признаков оной, тот еще по земному и на земле живет или, лучше сказать, такой еще под землею кроется, как крот: ибо подобно этому кроту и он слеп, и только слухом слышит тех, кои говорят поверх земли.

Преподобный Иоанн Лествичник

Тогда всякий из нас познает, что в нем есть братолюбие и истинная к ближнему любовь, когда увидит, что плачет о согрешениях брата и радуется о его преуспеянии и дарованиях.

Святитель Василий Великий

Что свойственно любви к ближнему?

Искать не своих выгод, но выгод любимого к пользе душевной и телесной.

Сделать какой-либо вред ближнему, или оскорбить его к ущербу веры, хотя бы поступок по особенной какой причине дозволяем был Писанием, значит не иметь Христовой любви к ближнему.

Кто о грехе ближнего источил горячие слезы, тот исцелил себя самого тем, что оплакивал брата.

Кто любит ближнего, как самого себя, тот ничего не имеет у себя излишнего перед ближним.

При всяком успехе ближнего своего веселись и прославляй Бога, потому что его успехи суть твои, а твои – его.

Любящий одного предпочтительно пред другими обличает себя в том, что не имеет совершенной любви к другим.

Как Бог всем дает возможность равно приобщаться света, так и подражатели Божии да изливают на всех общий и равночестный луч любви.

Кто любит ближнего, тот исполняет свою любовь к Богу, потому что Бог его милосердие переносит на Самого Себя.

Со всеми и во всяком деле должно в точности соблюдать глаголы Господни, ничего не делая по пристрастию. При старших молчать, мудрых слушать, к равным иметь любовь, низшим подавать исполненный любви совет.

Кто любит Господа, тот, конечно, любит и ближнего. Не жди, чтобы другой проявил к тебе любовь, но сам стремись к нему и начни первый, так как тогда ты приобретешь награду и за его любовь.

Подобно тому как душа без тела или, наоборот, тело без души не носит название человека, точно так же и любовь к Богу, если она не сопровождается любовью к ближнему, не есть любовь и, наоборот, любовь к ближнему, раз она не соединяется с любовью к Богу, не называется любовью.

Кто питает к другому любовь, согласится лучше потерпеть тысячи бедствий, нежели видеть, чтобы любимый им потерпел вред.

Святитель Григорий Богослов

Меры Божии уравниваются с нашими мерами: какими здесь меряем друг другу, такими и Великий Бог воздает людям.

Чего вовсе не хочешь терпеть от другого, того и сам не желай делать другому.

Любить человека значит воздавать честь Создателю, служить нищим значит воздавать честь Обнищавшему ради нас.

Святитель Иоанн Златоуст

Никто не может исправить своих дел, не любя ближнего

Любовь к телесной красоте смешана с огорчением, напротив, любовь к красоте душевной соединена с чистым, невозмущаемым удовольствием.

Человеколюбив не тот, кто сам поражает и исцеляет пораженных им, но тот, кто врачует раны, нанесенные другими.

Не столько елей укрепляет тело, сколько человеколюбие укрепляет душу и соделывает ее ничем непобедимою и неуловимою для диавола.

В делах духовных подавать друг другу руку – признак братской любви, родственной дружбы, искреннего благорасположения.

Помня, что, хотя бы мы сами и не трудились, а только сочувствовали трудящемуся, мы можем разделять с ним венцы его, оставим всякую зависть и насадим в душах наших любовь, чтобы, сорадуясь благополучию братий наших, мы могли сподобиться благ настоящих и будущих.

Любовь… есть мать добра: она произрастает от души добродетельной, а где порок, там увядает это растение.

Мы сподобляемся одних и тех же Таинств, одной и той же духовной пищи. Вот побуждения к любви! Но как, скажут нам, сохранить теплоту любви? А что возбуждает любовь плотскую? Телесная красота. Соделаем же и души наши прекрасными и будем питать любовь друг к другу.

Не любящий брата, хотя бы расточил имение и просиял в мученичестве, ни в чем не достигнет успеха.

Если любимый тобою и сам тебя любит, то он оказал уже тебе воздаяние, а если любимый тобою не любит тебя, то он поставил за себя Бога должником твоим. Сверх того, когда он любит тебя, то не много нужно тебе прилагать о нем попечения, а когда не любит, тогда особенно он и имеет нужду в твоей помощи.

Не нужно нам ни трудов, ни подвигов, если мы любим друг друга, это – путь, который сам собою ведет к добродетели.

Будем привлекать необузданных, а грешников будем прощать, будем выражать вместе с божественным законом много человеколюбия.

Пусть каждый… прилагает попечение о пользе ближнего и почитает ее величайшим приобретением для себя самого.

Судия с одинаковой строгостью требует от нас (попечения о) спасении и нашем и наших ближних.

Бог создал человека не для того, чтобы он приносил пользу только себе самому, но и многим другим.

И принесший талант подвергается наказанию не за то, что он пренебрег чем-нибудь собственным, но за то, что не радел о спасении ближних.

Чем ты сильнее, тем справедливее было бы тебе поддержать слабейшего.

Если же ты, считая себя сильным, презираешь немощь другого, то ты подвергнешься двойному наказанию, и за то, что ты не предохранил его, и за то, что для предохранения его имел великую силу.

Если кто хочет благоугодить Ему <Богу>, то пусть печется об этих <словесных> овцах, пусть ищет общей пользы, пусть заботится о своих братьях: нет никакого подвига драгоценнее этого пред Богом.

Нет другого такого свидетельства и знака веры и любви ко Христу, как попечение о братьях и заботливость об их спасении.

Если даже сам останешься чистым и непорочным, но не умножишь своего таланта и погибающего брата не обратишь ко спасению, то потерпишь одинаковую с <евангельским> рабом тем участь.

Хотя бы кто раздал тысячи денег, он сделает не столько, сколько тот, кто спасает душу, отводит от заблуждения и руководит к благочестию.

Должно не только предостерегать прежде греха, но и после падения подать руку.

Когда увидишь, что кто-либо нуждается во врачевстве для тела или для души, не говори себе: почему не помог ему такой-то и такой-то? Нет, избавь (страждущего) от болезни и не обвиняй других в беспечности. Если бы ты… скажи мне, нашел лежащее золото, то неужели сказал бы себе: почему такой-то и такой-то не подняли его? Напротив, не поспешишь ли унести его прежде других? Так рассуждай и насчет падших братьев и попечение о них почитай находкою сокровища. Ибо, если ты на падшего возлиешь, как бы масло, слово учительное, если обвяжешь его кротостью, если исцелишь терпением, он обогатит тебя более всякого сокровища… Чего не может сделать ни пост, ни лежание на земле, ни всенощные бдения, ни другое что-либо, то делает спасение брата. Подумай, сколько раз согрешали уста твои, сколько произнесли срамных слов, сколько извергли богохульств, сколько ругательств – и все это ты можешь возместить попечением о падшем, потому что одним этим добрым делом можешь очистить всю эту скверну.

Какое же будет прощение нам, возлюбленные, и какое оправдание, если злой демон с таким неистовством действует против нас, а мы не окажем и малой части подобного усердия к спасению наших братьев, имея притом Бога своим помощником?

Мы должны непрерывно и постоянно исправлять, и дружески вразумлять беспечных братий наших, хотя бы и не было никакой пользы от увещания.

Не должно никогда оставлять падших братьев, хотя бы мы наперед знали, что они не послушаются нас.

Велика награда пекущимся о братьях, и весьма велико наказание не заботящимся и небрегущим о их спасении.

Никогда также не будем делать ничего такого, что как-нибудь вредит ближнему. Это и увеличивает грех, и более тяжкое приготовляет нам наказание.

Мой ближний – не столько тот, кто близок ко мне по родству, сколько тот, кто признает со мною того же Отца и имеет общение в той же Трапезе, эта связь крепче родства, равно как и несходство нравов ведет к отчуждению гораздо более, нежели различие по происхождению.

Нет ничего холоднее христианина, который не заботится о спасении других.

Предпочитая другого, ты отдаешь честь самому себе, делаясь достойным большей чести, будем же всегда уступать первенство другим.

Как обижая ближних, мы обижаем себя, так, благодетельствуя им, благотворим себе.

Поистине великой душе свойственно не думать (о себе) о собственном удовольствии, а заботиться о спасении других.

Если мы – члены друг друга, то спасение ближнего касается не его только, но всего тела, и бедствие ближнего не ограничивается им одним, но причиняет боль и всему телу.

Чего мы хотим получить от Бога, то должны прежде дать ближним, а если мы лишаем этого ближних, то как хотим получить то же от Бога?

Пусть никто… не ставит приятность выше спасения ближнего.

Человеколюбец Бог наш, желая соединить всех взаимными узами, возлюбленные, вложил в дела человеческие такой закон, что польза одного непременно соединяется с пользой другого.

Если Христос, будучи Богом, будучи причастником неизреченного Божественного существа, воспринял Крест и потерпел все прочее, свойственное человеку, ради нас и нашего спасения, то чего не обязаны оказать мы в отношении к тем, которые имеют одинаковую с нами природу и суть члены наши, чтобы исхитить их из пасти диавола и привести на путь добродетели?

Хочешь исправить брата? Пролей слезы, помолись Богу, сделай ему увещание наедине, дай совет, уговори, покажи любовь к согрешившему, убеди его, что ты напоминаешь ему о грехе не из желания поглумиться, а болезнуя и заботясь о нем, обойми ноги его, облобызай руки, не стыдись, если ты хочешь действительно излечить его. Так часто поступают и врачи, поцелуями и упрашиваниями убеждая капризных больных принять спасительное лекарство. Хотя бы надлежало тебе умереть за вразумление брата, не страшись: это будет для тебя подвигом мученичества.

Когда ты видишь, что брат твой гибнет, не переставай увещевать его, и хотя бы он поносил тебя, хотя бы оскорблял, хотя бы грозил стать врагом твоим или чем бы то ни было другим угрожал, все переноси мужественно, чтобы достигнуть его спасения. Если он станет врагом тебе, то Бог будет тебе другом и вознаградит тебя в День последнего Суда великими благами. Великое добро – сострадать угнетенным бедностью, но нет другого такого, как освобождать от заблуждения, потому что нет ничего равноценного душе: даже и мир весь не стоит ее.

Когда нужно исправить брата, не отказывайся, хотя бы приходилось пожертвовать и жизнью. Владыка наш умер за нас, а ты не издашь даже и слова? И какое будешь ты иметь прощение, какое представишь извинение? Как ты предстанешь с дерзновением, скажи мне, пред судилищем Христовым, равнодушно взирая на гибель стольких душ?..

Если бы ты видел, как человека, законно осужденного, ведут на казнь, а ты мог бы освободить его от рук палача, то не сделал ли бы ты всего, чтобы избавить его от казни? Между тем, видя брата своего, влекомого не палачом, а диаволом в ров погибели, не хочешь подать даже и совета, чтобы отнять его у этого жестокого зверя?