Афиногенные дни бесплатное чтение

1. Хорошее дело

Знаете, как охотятся крокодилы? Нет? И правильно, подольше бы нам этого не знать. Самый распространённый способ у них: крокодилы притворяются бревном. Потом подплывают к жертве на нужное расстояние. Потом бревно оживает, а жертва – наоборот. Но крокодил Афиноген – не такой. Наш любезный, добрый Афиноген. Он никого не трогает, никого не обижает, а если и притворится бревном, то только ради хорошего дела. Какого хорошего дела? А вот это мы сейчас и узнаем.

Рано утром посетило Афиногена вдохновение, и он так хорошо притворился бревном, что настоящие брёвна почувствовали себя робкими росточками. А тем же утром, только немного в другом месте, мама разбудила девочку Ксюшу, и сказала:

– Дочка, наш любимый дедулечка заболел. Скорее иди на ту сторону реки, там растёт всёлечу-трава. Собери её, и возвращайся обратно.

– Хорошо, мама.

– И обязательно успей до вечера. А то будет поздно.

– Хорошо, мама.

И Ксюша помчалась к реке. Подбегает, а мост снесло бурным течением. Плавает Ксюша не очень хорошо. Как ей через широкую речку перебраться? Как помочь дедушке? Стоит, горько плачет. Тут подплывает к ней Афиноген в виде бревна и спрашивает:

– Уронила в речку мячик?

– Мне на ту сторону надо, – отвечает Ксюша, – больному дедушке за всёлечу-травой.

– Нет ничего проще, – улыбается бревно, – садись, прокачу, наберёшь траву-лечу.

И перевезло девочку через реку.

– Мне бы ещё обратно, – робко просит Ксюша, – если можно.

– Можно, конечно можно, – радостно отвечает бревно, – когда подплыть?

– Вечером. Спасибо большое-е!!!

И убежала.

А крокодил стал плавать неподалёку, чтобы вечером перевезти хорошую девочку обратно. Но через несколько минут ловцы брёвен выловили его вместе с другими брёвнами. Вдохновение, пришедшее ещё утром, не позволило крокодилу убежать. И он остался со своими новыми товарищами. И вот строительный рынок. Покупатели подходили к брёвнам, гладили их, чтобы оценить. Афиногену было скучно без реки, и он от скуки слегка покусывал покупателей.

– Сегодня на рынке не только цены кусаются, – жаловались друг другу покупатели, – но и брёвна.

Вежливый человек в пиджаке с огромными пуговицами купил Афиногена.

– Одно бревно у меня в доме гнилое, – сказал он, хотя его никто не спрашивал, – поставлю вместо него вот это, оно мне кажется необычным.

И поставил. Теперь крокодил лежит в стене вместо бревна, наблюдает, ни разу он ещё в человеческом доме не жил. Тут жена говорит хозяину:

– Дорогой, мне кажется, нам не хватает какого-нибудь искусства. Хорошо бы картину повесить. Прибей гвоздь.

– Большая картина?

– Большая.

– Тогда большой гвоздь возьму.

Берёт большой гвоздь и подходит к тому месту в стене, где находится Афиноген. И прицеливается этим огромным гвоздём прямо в него.

2. Из огня да в полымя

Испугался Афиноген не на шутку. “Искусство требует жертв”, – вспомнил он услышанную от кого-то из бывших цирковых крокодилов фразу.

– Повыше возьми, – командует жена.

Муж взял повыше. Афиноген от облегчения выдохнул.

– Запах какой-то странный, – принюхалась жена.

– Брёвно свежее, – отвечает муж, – дышит.

– Странно как-то оно дышит, – говорит жена, – как в зоопарке.

– Картина хорошо висит? – спрашивает муж. – Или ниже перевесить?

– Не надо ниже.

– А что надо?

– Надо завтра ещё сто картин повесить.

– Сто картин! – ужасается Афиноген. – Сто гвоздей! Убегу.

Дождался, когда все отвернулись, и убежал.

– Как бы, – думает, – мне обратно в реку попасть? Чтобы девочку не обмануть.

Указателей, где течёт река, нет, а с земли не видно. Был бы Афиноген жирафом, а то ведь бревно. Стал он тогда думать логически. И решил искать мокрого человека. Если человек мокрый, значит, идёт с речки. Ну а дальше всё просто: мокрый человек с речки, Афиноген на речку. Стал он ждать. Разные люди за это время мимо проходили: пахари, кузнецы, мастера машинного доения. Но все сухие. Вдруг слышит: по земле капли стучат. Глухо так: кап-кап. Это идёт мокрый человек. Кап-кап. Афиноген сразу покатился туда, откуда шёл мокрый человек. Катится, а реки нет. Он дальше катится. Всё равно нет реки. Он ещё дальше. И прикатывается на мебельную фабрику. Смотрит, а там все ходят мокрые – трубу прорвало. Тут мокрый директор фабрики увидел Афиногена и кричит мокрым работникам:

– Все сюда! Смотрите, какое бревно великолепное! Мы из него такую табуретку сделаем! На всех выставках победим! Все премии получим!

Очень уж любил табуретки.

Схватили рабочие Афиногена и понесли в распилочный цех. Афиноген, конечно, распиливаться не хочет, вырывается.

– Не желаю, – кричит, – быть табуреткой!

Но не понимают его рабочие, не знают они языка брёвен. А язык директора знают. И его крутой нрав тоже. Поэтому слушаются. Вот уже близко безжалостные зубы пилы. Они визжат в предвкушении легкой добычи. Сейчас вонзятся в бревно, и сразу станет ясно, что это не бревно.

3. Квакушки, но не лягушки

Афиноген очень испугался, а потом разозлился на себя за трусость, показал пиле свои зубы – и пила от страха замерла.

– Что за день такой! – огорчились рабочие. – То воду прорвало, то пила сломалась.

– У меня тоже так, – думает Афиноген, – то на рынок попаду, то на мебельную фабрику. А мне в речку надо.

И пока рабочие, склонившись над пилой, кричали непонятные слова вроде “дай ключ на сто сорок”, “гайку, гайку держи, а то укатится!”, “соединяй провода чёрный с красным, а я пока за углом постою”, Афиноген потихонечку дал дёру.

– Интересно, а что такое табуретка? – подумал он, находясь уже на безопасном расстоянии. – Может, зря я не согласился?

Может, и зря. Но размышлять было некогда, пора возвращаться. И хотя до вечера ещё далеко, Афиноген не хотел рисковать. Но как найти реку? И крокодил принялся рассуждать. Что есть в реке? В реке есть рыба. Она пахнет. Значит, мне надо идти на запах рыбы. Пока всё правильно. Но Афиноген уже хорошо знал жизнь. Если есть мебельная фабрика, то может быть и рыбный завод. И он пахнет. Пойдёшь на запах рыбы, попадёшь на рыбный завод, а там скажут: “Смотрите, смотрите, какое бревно! Давайте сделаем из него табуретку!”.

Нет, от запаха рыбы придётся отказаться. Чем ещё богата река? Витаминами? Но витамины не пахнут. Раками? Раки зимуют, но никто не знает, пахнут ли они в это время. А если навстречу ползёт варёный рак, то можно вместо реки попасть в котёл. Нет уж, фигушки. Фигушки, фигушки, что-то это слово мне напоминает? Точно, лягушки! В реке всегда много лягушек! И главное их достоинство – лягушки квакают. Афиноген прислушался и даже подпрыгнул от радости: вдали отчётливо слышалось “ква, ква!”. Это река! Он приземлился и поторопился на звук. Наконец-то это будет река. Вода, брызги, шёпот камышей. И он успеет помочь маленькой девочке! Афиноген так размечтался, что не заметил, как врезался в группу людей. Они были разноцветные и худые.

– Французы, – сразу понял Афиноген.

Его прапрабабушка как-то рассказывала ему, что в 1812 году она съела двести четырнадцать французов, и все они были разноцветные и худые.

– В глазах рябит, – вспоминала прапрабабушка, – а есть нечего.

“Quoi, quoi” – говорят они, и это звучит “ква, ква”.

– А где река? – вежливо спросил французов Афиноген.

– Сена? – переспросили французы.

– Зачем мне сено? – удивился Афиноген. – Я не корова.

– Ква! Ква! – закричали французы. – Говорящее бревно! О, эти русские! Они такие талантливые! Они даже бревно научили говорить!

И забрали Афиногена во Францию.

4. Приключения по-французски

Теперь лежит Афиноген в Лувре, на самом почётном месте, прямо под Моной Лизой.

– Что-то вы, мон ами, перепутали, – говорит один француз с бородой и в очках другому, – скорее Мона Лиза заговорит, чем это бревно.

И, когда они ушли, Мона Лиза заговорила.

– Бревно, забери меня отсюда, – взмолилась она.

– Зачем? – удивился Афиноген. – Ты хорошо висишь. Ровно.

– Надоело улыбаться, – отвечает Мона Лиза. – Забери. А то упаду, разобьюсь, и тебя повесят вместо меня. На пятьсот лет.

Афиноген пожалел Мону Лизу и забрал её с собой. Вышли они из Лувра в город.

– Как мне попасть на свою речку? – спрашивает Афиноген. – Маленькая девочка ждёт. Не могу же я её обмануть.

– Залезем на Эйфелеву башню, – предлагает Мона Лиза, – оттуда все дороги видны. Ты выберешь ту, которая тебе нужна.

Отправились они на Эйфелеву башню.

– Бревно несёт Мону Лизу смотреть на Париж с Эйфелевой башни, – думает охранник, – вот что нанотехнологии наделали.

Забрались они на самый верх.

– Как красиво! – восхищается Мона Лиза.

– Согласен, – крутит головой Афиноген, – но где же моя река?

Тут к Эйфелевой башне на полной скорости с сиренами и мигалками подъехали тридцать три полицейских автомобиля и маленькая тележка.

– Здесь бревно с Моной Лизой не проходило? – нависает главный полицейский над охранником.

– Проходило.

– Так чего ж ты не задержал? Это же Мона Лиза!

– Я думал – нанотехнологии.

– Думал он! Вот вернусь, покажу тебе нанотехнологии! Лягушатник!

– Сам-то кто? – проворчал охранник в ответ.

Но полицейские его уже не слышали. Они поднимались вверх.

– Это за нами, – трясётся от страха Мона Лиза, – сейчас нас разлучат. Меня в Лувр, тебя в тюрьму. Что делать?

– Без паники, – успокаивает её Афиноген, – я притворюсь, что я не бревно, а ты сотри с лица вот эту твою знаменитую улыбку. Должно сработать.

Только они это сделали, как ворвались полицейские.

– Стой, кто такие? – строго спрашивает главный полицейский, – бревно и Мона Лиза?

5. Улётная глава

– Никак нет, – отвечает Афиноген, – я крокодил.

– А это у тебя Мона Лиза?

– Что вы? Это портрет моей жены. Разве не похожа?

– Бьен, – пригляделись полицейские, – точно, она.

И связываются по рации:

– Марсель, Марсель, это Ницца. Мы наверху. Ложная тревога. Здесь только крокодил. И портрет его жены. Нет, не перепутали. Как можно спутать саму Мону Лизу с крокодильшей? Мы оставили животных в покое и спускаемся. Конец связи.

Афиноген с Моной Лизой облегчённо переглянулись. И Мона Лиза снова заулыбалась. Они досчитали до двенадцати и тоже спустились.

– Тут полицейские вас искали. Злые такие, – говорит охранник, – нашли?

– Нашли.

– А чего хотели?

– Про нанотехнологии что-то. Мы не поняли.

– Вот и я говорю. Сами не знают, чего хотят…

Афиноген и Мона Лиза брели по улицам Парижа.

– С Эйфелевой башней не вышло. Куда же теперь? – волнуется Афиноген. Он привык выполнять обещания.

– Давай поплывём по течению, – предлагает Мона Лиза.

– Давай, – соглашается Афиноген, – но надо до этого течения сначала добраться.

– Ты не понял, – говорит Мона Лиза, – покрутим бутылочку, куда она покажет, туда и отправимся.

– Чисто французская беспечность, – отвечает Афиноген, – только у нас нет бутылочки.

– Тогда я покручу тебя, – улыбается шире, чем обычно, Мона Лиза, – и куда ты покажешь, туда и пойдём.

– Ты сегодня в ударе. Трудно было придумать что-нибудь глупее. Ладно, я согласен.

И Мона Лиза изо всех сил раскрутила Афиногена. Тот крутился всё быстрее и быстрее, быстрее и быстрее, ещё быстрее и ещё быстрее, и вдруг начал подниматься в воздух. Сначала медленно и с опаской, потом всё увереннее и всё выше.

– Да ты вертолёт! – кричит Мона Лиза.

А Афиноген всё поднимается и поднимается.

– Я лечу! – радуется он.

– Возьми меня с собой! – просит Мона Лиза.

Афиноген, конечно, её взял. И они полетели вместе, обгоняя птиц и пронзая насквозь облака. Вдруг раздался рёв тысячи слонов, и с ними поравнялся гигантский пассажирский лайнер. Пилот развалился в кресле и читал газету. Пассажиры прильнули к иллюминаторам, с восторгом наблюдая за странной картиной: выше облаков летит вращающееся бревно и с ним картина Моны Лизы.

– Она не настоящая, – говорят одни, – настоящая так высоко не полетела бы.

– Тоже мне, знатоки, – отвечают другие, – Да Винчи мечтал о полётах. Мечты сбываются.

– А бревно? – пилот выбросил газету в окно и присоединился к пассажирам, – вряд ли Да Винчи мечтал о том, чтобы летали брёвна.

Выброшенная газета врезалась в Афиногена и облепила ему голову.

– Облепиха! – закричал в панике Афиноген. – Я ничего не вижу! Мы попали в чёрную дыру!

– Идём на аварийную посадку! – не растерялась Мона Лиза. – Я дёрну стоп-кран!

Афиноген приземлился, и газета упала с лица на землю. Мона Лиза повисла вверх ногами на пальме.

– А ей идёт, – подумал Афиноген, конечно же, про пальму.

Вокруг был океан, насколько безбрежный, настолько и небрежный к своим пленникам.

– Где мы?

Глупый вопрос. Куда ещё можно приземлиться, если очень торопишься выполнить обещание? Конечно, на необитаемый остров.

6. Невероятный да Винчи

– Как спокойно, – огляделась Мона Лиза, – не то, что у нас в Лувре. Проходной двор. Давай останемся здесь подольше.

– Ни за что. Ты ведь знаешь, я очень тороплюсь помочь маленькой девочке. Крути меня. Пора лететь дальше.

Мона Лиза начала крутить. Но Афиноген не крутился.

– Что-то не так? – волнуется крокодил.

– Здесь песок, – отвечает Мона Лиза, – золотые пляжи. Ты не крутишься.

– Может, попробовать в воде?

И хотя на песке Афиноген не крутился совсем, в воде он крутился ещё хуже.

– Всё, прилетели, – решила Мона Лиза, – это наш дом навсегда. Кто будет Пятница?

– Я не буду пятиться, – отвечает Афиноген. – я буду идти вперёд.

– Тогда, – говорит Мона Лиза, – бери газету и читай её.

– Причём тут какая-то газета? – не понимает Афиноген.

– Помнишь, пилот большого самолёта читал газету? Возможно, чтение газет помогает летать.

Афиноген кивнул, раскрыл газету и глаза его полезли на лоб.

– Тут про меня! Слушай! “Внимание! Внимание! Девочка Ксюша стоит на берегу речки и ждёт бревно, чтобы попасть домой. Если бревно не появится до вечера, как обещало, девочка Ксюша будет переплывать реку сама. Но она плохо плавает. Бревно, будь человеком, помоги ребёнку!”

– Жаль девчонку, – сочувствует Мона Лиза, – тебе никак не успеть.

– Сколько времени осталось до вечера? – спрашивает Афиноген доверчиво.

– Час, – отвечает Мона Лиза, – только час.

– Придумай что-нибудь, – умоляет Афиноген, – ты же Мона Лиза! Ты работала с самим Да Винчи!

– Да он почти не разговаривал со мной. Так, два слова скажет, и снова кисточки, краски, холсты.

– Неужели только два слова? Ведь он писал тебя 16 лет! Вспомни. Может, вы болтали за чашкой чая, и он пытался вызвать у тебя улыбку?

– Кажется, вспоминаю. Это было в 1511 году. Лёня как раз изобрёл способ, как можно перемещать предметы на любые расстояния. Мгновенно.

– Что же ты молчала? Рассказывай, как это делать, – от нетерпения Афиноген стал из зелёного даже немного красным.

– Я могу ошибиться, – пожала плечами Мона Лиза.

– У нас нет другого выхода, – продолжал тормошить Мону Лизу Афиноген.

– Сеньор Леонардо, бывало, говорил: “Тела состоят из очень маленьких частиц. Нужно запомнить, как расположены все частицы твоего тела. Потом здесь разобрать, а там собрать. Всё”.

– Афиногенная идея! Давай же скорее начнём!

– Есть одна сложность, – посерьёзнела Мона Лиза.

– Какая? – обратился в слух Афиноген.

– Чтобы собрать тебя там, как бревно, мы должны разобрать тебя здесь, как бревно. И ты больше никогда не сможешь стать крокодилом Афиногеном. На всю жизнь останешься бревном. Настоящим бревном.

Афиноген вспомнил девочку, одиноко стоящую на берегу реки, вытер скупую крокодиловую слезу и глухо сказал:

– Согласен.

– А потом, когда плыть больше не было сил, появилось бревно и спасло меня, – закончила Ксюша свой рассказ. – Только я не пойму, мамочка. Раньше оно разговаривало со мной, а теперь не проронило не слова.

– Наверное, бревно просто уснуло, – сказала мама, крепко обнимая Ксюшу, – скучно ему плавать целый день по реке. Ты тоже, моя умница, иди спать. Завтра дедушка, который уже выздоровел, поведёт тебя в первый класс.

1. Осталось три часа 42 минуты до начала катастрофы

Теперь детям можно начинать играться со спичками О том, что должно случится, знают только несколько человек. Остальные миллиарды людей ничего не знают – зачем раньше времени устраивать панику?

Ничего не знают о том, что на затеряном в океане острове Тама-Нетута через несколько часов начнётся извержение вулкана. Такое могучее извержение, какого никогда ещё не было в истории нашей планеты. Пепел затмит небо. Солнечные лучи не смогут пробиться к Земле. Наступит всемирное обледенение. Холодильники станут не нужны. Их можно начинать выбрасывать уже сейчас.

Только один человек способен спасти мир и холодильники. Его зовут профессор Василий Кепкин. Он специалист по вулканам. Ему пятнадцать лет. Он очень умный. Сейчас он играется в песочнице, вместе с малышами строит модель вулкана тридцать первого века. Руководители всех стран, стараясь не раздавить разбросанные формочки и совочки, окружили песочницу и сказали:

– Профессор, планета в опасности. Помогите, чем можете.

И вот Кепкин, до конца не отряхнув песок, мчится на парусном корабле навстречу с вулканом. Старые матросы смотрят на него и вздыхают:

– Эх, Вася, ты наш Василий. Такой молодой, а уже профессор. Что с тобой дальше-то будет?

Интуиция не подводит старых матросов. Дальше с Кепкиным будет неизвестно что. Вулкан не любит профессоров по вулканам. Он совершает подземный толчок. От толчка образуется девятиэтажная волна. Первым её замечает старый капитан с глазами-биноклями.

– Да, ребята, – вздыхает солёный морской волк, – кажется, приплыли.

– Так быстро? – удивляется профессор скоростям парусного флота.

Волны подхватывают парусник и швыряют его на рифы. Корабль разлетается в щепки, а на рифах – ни царапинки. Миллион лет назад всё делали крепче, чем теперь. Во время кораблекрушения только один человек успевает схватиться за бревно. Океан выбрасывает его на необитаемый остров. Человек уже на берегу, но на всякий случай продолжает грести. Он плывёт по песку сначала кроллем, потом брассом, потом совсем новым стилем, у которого ещё нет названия, но который заключается в том, чтобы на финише врезаться головой в пальму.

– Эй, потише, – раздаётся сверху женский голос, – я чуть не упала. Где вы научились так быстро плавать по песку?

Человек смотрит вверх и сильно удивляется.

– А вы почему здесь? – спрашивает он. – Вы ведь должны быть там.

2. Осталось два часа 57 минут

Создан всепланетный штаб по спасению человечества. В него вошли учёные, военные, врачи, президенты и уборщицы, чтобы убирать за всеми, кто вошёл в штаб до них. Штаб посоветовался и решил: пора сообщать людям, а то не успеют убежать. И вот на каждом углу взрываются новостями газеты: “Приближается извержение вулкана! Пепел затмит солнце!”. Взъерошенные дикторы по пояс высовываются из экранов телевизоров: “Станет невыносимо холодно! Спасайтесь, кто может! И кто не может, тоже спасайтесь!”

– Ещё минуту назад горе-пловец тонул в океане и молил бога о спасении, – насмешливо говорит сверху женский голос, – а теперь его уже интересует, почему какая-то картинка висит на дереве, а не на стене.

– У меня особенное отношение к деревьям, – отвечает человек, – я не утонул только благодаря бревну.

– Бревну, бревну, бревну – на все лады повторяет голос сверху, – это интересно. Ладно, снимай меня отсюда.

Профессор Кепкин был хорошо образован и знал, что произошёл от обезьяны. Поэтому он легко залез на пальму и снял картину.

– Молодец, – хвалит его Мона Лиза, ведь это была именно она, – теперь показывай, где бревно.

– Зачем оно нам? – удивляется профессор.

– Бревно спасло тебя. Ты спас меня. Нужно сказать бревну “спасибо” и наградить грамотой.

– Вот ещё, – фыркает профессор, – грамоты тратить. Оно ведь неживое.

– Оно, может, и неживое, – ворчит Мона Лиза, – зато ты благодаря ему живой. Экое неблагодарное животное. Показывай без лишних разговоров.

И они пошли на пляж.

– Вот бревно, – показывает профессор.

Мона Лиза подходит к бревну и внимательно на него смотрит.

– Эй, бревно – стучит она, – ты узнаёшь меня?

– Вы тоже когда-то были бревном? – удивляется профессор.

– Все мы когда-то были брёвнами, – бросает через плечо Мона Лиза. – А ты, судя по вопросам, не один раз.

– А вы, судя по ответам, и сейчас оно, – отворачивается Кепкин.

– Зря я спас этого типа, – вдруг слышат они чей-то голос, – он грубит женщинам. А женщин надо беречь.

– Кто это говорит? – испуганно оборачиваются профессор и Мона Лиза.

– С вами говорю я, необитаемый остров! – грохочет голос.

3. Осталось два часа 11 минут

На планете Земля паника. Никто толком не знает, что делать. Сколько люди себя помнили, всё время солнце их опекало. Опекало, когда припекало. И опекало, когда не припекало. Как теперь жить без солнца? Нет ответа на этот вопрос. Люди бегают туда-сюда, сталкиваются лбами, но умнее от этого не становятся.

– Афиноген! – радуется Мона Лиза. – Это ты!

– Это я, – отвечает бревно, – здравствуй, Мона Лиза.

– Здравствуй, Афиноген. Не думала, что ещё раз увижу тебя.

– Я тоже не думал, – улыбается Афиноген, – теперь многие не думают, что увидят тебя. После того, как ты исчезла из Лувра.

Они обнялись.

– Как ты, Афиноген? – спрашивает Мона Лиза. – Помог тогда девочке?

– Еле успел, – и Афиноген рассказал Моне Лизе о своих приключениях. – А потом меня прибило к кораблестроителям. И я участвовал в постройке парусника! Как раз того, который час назад разбился о скалы. Зря только строили.

– Вы руководили строительством? – интересуется профессор Кепкин.

– Нет, – отвечает Афиноген, – я был мачтой.

– Кстати, профессор, – поворачивается Мона Лиза к профессору, – а что вы делали в океане во время шторма? Пили лимонад?

– Я не пилил монад. Я плыл на остров Тама-Нетута.

И профессор рассказал им об извержении вулкана и о том, какая страшная катастрофа ждёт планету Земля.

– Ёлки-палки, лес густой! – расстроился Афиноген. – Вся планета покроется льдом! А я не умею кататься на коньках! Эх, бухты-барахты, снимаемся с вахты!

– Афиноген, – уставилась на него Мона Лиза, – ты же разучился говорить? А сейчас из твоих уст льётся такая изысканная речь. Что случилось? Научился у кораблестроителей?

– Знаешь, Мона Лиза, а ведь я снова становлюсь крокодилом. Этот песок особенный. Он сохранил мою форму. И теперь он вернул меня в того, кем я был раньше.

– Я рада за тебя, – смотрит вдаль Мона Лиза, – только праздновать будем после. Сейчас нам надо срочно спасти планету.

– Но как, как? – рвёт на себе волосы профессор. – Вулкан Тама-Нетута жутко как далеко. А у нас нет ни лодки, ни самолёта. Как мы туда доберёмся? Всё пропало, всё пропало, катастрофа неизбежна! О, несчастный я профессор! Не смогу сделать то, что обещал!

Вдруг откуда-то из глубины океана раздался странный шум и скрежет. Вася Кепкин испуганно замолчал и пригнул свою умную голову пониже. На всякий случай.

4. Остался один час 43 минуты

Планета бурлит. Из северных стран люди спешат на юг. Они бросают свои дома и берут только тёплые вещи. Они думают, что юг спасёт их, ведь там всегда была жара. И бегут, бегут с севера на юг, сметая на своём пути любые преграды.

Шум и скрежет, доносящиеся из глубины океана, становились всё сильнее и сильнее. Афиногену, профессору Кепкину и Моне Лизе пришлось закрыть уши ладонями, чтобы не оглохнуть. Но и это не помогало. Грохотало так, что хотелось зарыться в песок на глубину сто метров.

– Это мотор, который вращает нашу планету, сломался, – прокричал Афиноген, – развалился главный подшипник!

– Глупости, – закричал ему в ответ профессор Кепкин, – нет никакого мотора!

– Если нет мотора, то чего она тогда вертится? – подумала Мона Лиза. – Может, чешется у неё что-нибудь?

Выяснить, что чешется у нашей планеты, не удалось. Шум прекратился так же неожиданно, как и возник. Из океана всплыла древняя подводная лодка. За сто лет под водой она с носа до кормы покрылась волдырями из ила, водорослей и ракушек. Открылся ржавый люк и, как из страшного сна, показались пираты. Шрамы пересекали их лица, лохматые немытые волосы прилипали к шрамам, одежда, там и тут покрытая пятнами от крови, вина и зубной пасты, свисала клочьями. На головах крепко сидели треугольные шляпы, испорченные пулями и перелётными птицами. Пираты были вооружены до зубов, которых у многих не было. Афиноген, профессор Кепкин и Мона Лиза, не сговариваясь, спрятались в кустах.

– Ну, где тут эта Мона Виза, или как её там? – закричал главный пират с ухом в гипсе. Это был человек маленького роста без указательного пальца. Палец он потерял во время жестокого беспощадного сражения, ковыряясь в носу. На плече главного пирата сидел попугай и клевал гипс.

– Должна висеть на пальме, босс, – вытянулся в струнку помощник.

У помощника была густая борода до колен и пистолет с шестью стволами, которые смотрели в разные стороны. Звали помощника Чёрный Беломор.

– На пальме должны висеть мы, – поправил его главный пират. – А Мона Физа, или как её там, должна висеть в Лурве. Вот сейчас мы её найдём и вернём в Лурв, а потом из Лурва украдём.

– Только не это, – шёпотом взмолилась Мона Лиза, – я не хочу в Лувр. Лучше верните меня обратно на пальму.

– Зачем так сложно, босс? – не поняли пираты. – Картинка наша, и в рот им каша.

– Эта Мона – великий шедевр Леопарда, или как его там, Довинченного. Или Докрученного, сейчас уже не помню, вылетело из головы. И ты хочешь, чтобы я сорвал её с дерева, как обыкновенный бананан? Нет, мы украдём Мону из Лурва. Это будет самое дерзкое ограбление в истории! Вернуть, чтобы украсть! И главное – нас никогда не заподозрят. О! У меня уже чешутся руки. И спина. Скорее, скорее найдите мне эту Мону. Или Лизу. Или лучше обеих сразу! И почешите мне спину!

Пираты, теряя на ходу сабли и пистолеты, разбежались по острову.

– Или пираты найдут меня, – прошептала Мона Лиза, – или мы найдём кнопку “ПУСК” на их подводной лодке.

И они незаметно пробрались на подводную лодку.

– Заводи, – сказала Мона Лиза.

Подводная лодка не заводилась.

– Аккумуляторы сели, – протёр очки профессор, – придётся толкать.

Мона Лиза толкнула.

– Да не меня, – поднялся с пола профессор, – подводную лодку.

5. Остался один час 12 минут

Паника на планете Земля усиливается. Бегущие с севера на юг сталкиваются с бегущими с юга на север. Вы куда? Мы к вам. Туда, где тепло. А мы к вам. Да вы что? У нас даже с солнцем такие морозы бывают – зуб на зуб не попадает. А уж без солнца что будет, страшно подумать. Зато у вас в домах есть горячие батареи, а в магазинах шубы и шапки. Ну, тогда бегите. Вы хоть знаете, куда эти шубы надевать?

– Не надо никого толкать, – услышали они голос главного пирата, – особенно моих пиратов. Они могут упасть и удариться головой. Голова – наше слабое место. А вы попались в ловушку.

– Срочно перестань улыбаться и начинай плакать, – прошептал Афиноген Моне Лизе.

– Какой-то шибздик в очках, кродокил и… что это? – стал внимательно рассматривать Мону Лизу главный пират. – Мона Низа, или как её там?

– Не похоже, босс. Какая-то ревущая тётка.

– “Женщина плачет из-за неудачной покупки”, – пояснил Афиноген, – пятнадцатый век. Работа неизвестного художника.

– Да, – пригляделся главный пират, – до Моны Шизы, или как её там, ей так же далеко, как нам до Нахимова.

– Выкинуть их за борт, босс? – засучил рукава Чёрный Беломор.

– Выкидывай. Мы не добры, добры не мы.

– Не надо нас кидать, – выступил вперёд профессор, – лучше мы вас сами кинем. Мы знаем, куда увезли то, что вы ищите.

– И куда же? – недоверчиво посмотрел на Кепкина главный пират.

– На остров Тама-Нетута.

– Да врёт он, – загалдели пираты, – откуда ему знать. Он же маленький совсем.

– Я – профессор, – показал удостоверение Кепкин.

– Это профессор, – пронеслось по нестройным рядам пиратов.

– Сам профессор? – удивился главный пират. – Тогда я поверю вам. Задраить люки! Полный вниз! А потом полный врепёд!

Пиратская подводная лодка погрузилась на пиратскую глубину и на всех пиратских парах понеслась к острову Тама-Нетута.

– Мой дедушка был профессором, – разоткровенничался главный пират, когда они сидели в кают-компании и пили чай с бубликами. – Профессором кислых щей. Поэтому я уважаю всех профессоров.

– Это правильно, – согласился Кепкин, – не нужно ни для кого делать исключения.

– Земля! – закричал пират с серьгой в кармане.

– Узакатели есть? – спросил главный пират.

– Есть! – ответил пират с серьгой в кармане. – Остров Тама-Нетута!

– Всплываем, – приказал главный пират. – Всем на берег! Искать до потери!

– Как это? – не поняли пираты. – Искать до потери?

– То есть, я хотел сказать, искать до потери пульса. А вы останетесь здесь. Если не найдём Мону Книзу, или как её там, отправлю вас кверху. И главный пират многозначительно ткнул пальцем вверх, но попал в попугая.

– Стричь, стричь! – закричал попугай.

– Ты хотел сказать стриж? – поправил его главный пират.

– Стричь! – снова прокричал попугай. – Ногти надо стричь!

6. Всего лишь сорок семь минут

То, что раньше было планетой Земля, теперь трудно узнать. Ещё вчера такие быстрые, теперь люди ползают, как черепахи. На них надето по три шубы, по трое валенок и по три шапки. Одна из трёх шапок обязательно сползает на глаза. “Стало темно! – паникуют люди. – Солнца уже нет!” Ослеплённые шапками, они сталкиваются друг с другом и падают. Один раз упав, подняться уже невозможно – мешают три шубы и трое валенок. Кто-то пытается быстро сделать своё маленькое солнце. Кто-то сидит в холодильнике, привыкает к холодам. Кто-то надевает коньки и берёт в руки клюшку – эти люди будут согреваться в движении.

Афиноген, профессор и Мона Лиза совсем одни на подводной лодке. Пираты рассыпались по острову Тама-Нетута в поисках Моны Лизы.

– Что будем делать? – нервничает Мона Лиза. – Я здесь, поэтому меня на острове они не увидят.

– Зато мы увидим небо в алмазах, – ищет что-нибудь похожее на атомную бомбу для обороны от пиратов Афиноген.

– Небо в алмазах скоро увидят все, – глазеет в иллюминатор Кепкин, – вулкан просыпается.

– Слушайте, профессор, – поворачивается к профессору Афиноген, – а как вы собирались победить его? Ведь вы собирались, если плыли сюда.

– Не всё так просто, – протирает очки профессор, – но и не всё так легко.

– С этим не поспоришь, – кивают Афиноген и Мона Лиза.

– Чтобы пепел не затмил солнце и наша планета не покрылась слоем льда толщиной в километр, – продолжает профессор, – нужно что?

Афиноген и Мона Лиза молчат. Афиноген чешет затылок, Мона Лиза ковыряет подпись художника.

– Ответ лежит на поверхности, – загадочно смотрит на них профессор, – то есть на дне. Вернее, на поверхности дна. Нужно, чтобы пепел попал не в воздух, а куда?

– Да, – говорит Афиноген и смотрит на Мону Лизу, – куда?

– Куда, куда? – пробует угадать Мона Лиза. – Скорее всего, туда.

– Вот именно! – радуется правильному ответу профессор. – Пепел должен попасть в воду!

– Гениально! – восклицает Афиноген. – Как мы сами не догадались?

– Видно, бревно ещё не до конца вышло из тебя, – стучит по Афиногену Мона Лиза.

– Но как это сделать? – разводит руками профессор. – Мы в плену у пиратов.

– Я знаю, как! – подскакивает Афиноген. – У меня есть план! Слушайте…

Но не успел он вымолвить ни слова, как подводная лодка наполнилась разозлёнными до белого каления пиратами.

– На острове нет никакой Моны Лизы! – кричал главный пират, в бешенстве размахивая кулаками. – Мои люди перевернули всё вверх дном! Вы держите меня за дурака!

– Ни за что мы вас не держим, – успокоил пирата Афиноген. – Это вы нас держите. Нет Моны Лизы, и не надо.

– Как это “нет и не надо”? – вылупился на Афиногена главный пират. – А что тогда надо?

– Надо успокоиться и выслушать меня. Вы были на острове?

– Был. В отличие от Моны Ризы. Её, похоже, там никогда и не было.

– Почувствовали земные толчки под ногами?

– Это стучалась она? Так надо было копать? Что ж вы раньше не сказали?

– Всё намного серьёзнее. На острове вот-вот начнётся извержение вулкана.

– О, боже, – схватился руками за голову главный пират, – спасибо, что предупредили. Надо уносить ноги.

– Как раз ноги уносить не надо, – сказал Афиноген, – уносить надо золото и бриллианты.

– Поможете мне? – ухмыльнулся главный пират. – А то я один не донесу. Ручки слабые.

И он протянул свои огромные волосатые руки прямо к горлу Афиногена.

– Зря смеётесь, – снисходительно продолжал Афиноген, – в своей секретной лаборатории наш знаменитый профессор Кепкин по-секрету выяснил, что вулкан будет извергаться золотом и другими драгоценностями. Но учтите: это секрет. О котором знают только три человека: вы, я и профессор.

– Лучше бы один я, – сразу оценил важность научных исследований главный пират.

– Но скоро об этом узнают все жители острова Тама-Нетута, – сверкнул глазами Афиноген. – Представляете: из вулкана вместо горячей лавы вылетают золото и бриллианты.

– Так ведь растащут, – с ужасом прошептал главный пират, – всё растащут, ваврары.

– Ещё как растащут, – согласился Афиноген. – Дикари, палки-копалки. Не то, что мы с вами.

– Что же делать? – схватился за голову главный пират. – Богатство уплывает из рук!

– Не уплывёт, – сказал Афиноген, – вам нужно просто пробить дно. Только вы можете это сделать. Потому что у вас есть подводная лодка.

– Пробить дно? – изумился главный пират. – Но зачем?

– Тогда золото и драгоценности не пойдут через вулкан. А будут извергаться через вашу дырку в дне. Только вы сможете их забрать.

– Потому что у меня есть подводная лодка! – когда дело касалось золота и драгоценностей, главный пират был очень сообразительным.

Из вулкана повалил густой чёрный дым. Как-будто он хотел приготовить себе на завтрак яичницу из миллиона яиц, и она сгорела. Начались страшные подземные толчки. Как будто вулкан нашёл виноватого в том, что яичница из миллиона яиц сгорела, и теперь наказывал его за это. Ещё немного, и начнётся извержение. Пепел затмит небо. Солнечные лучи не смогут пробиться к Земле. Наступит всемирное обледенение. Кремы от загара станут не нужны.

Подводная лодка набрала скорость и со всей силы врезалась носом в дно. Дно этого даже не заметило.

– Ещё! – закричал главный пират. – Поднажми, братцы!

Лодка всплывала, набирала скорость и раз за разом врезалась носом в дно. Внутри лодки стоял страшный грохот, всех швыряло из стороны в сторону, появилось много новых синяков и шишек.

– Ничего не получается, босс, – доложил рулевой, опытный пират с одним носом.

7. Почти ничего. Три минуты 12 секунд до катастрофы

Люди, как могут, прощаются с солнцем. Смотрят на него, и не могут наглядеться. Художники, забыв о спасении, рисуют последние картины со светилом. Поэты никуда не бегут, они придумывают ещё одну рифму про солнце к тем трём, которые уже есть. Учёные делают последние попытки изобрести своё, самодельное солнце. На семи тысячах языков звучат слова: “До свидания, солнце!”, “Приходи к нам ещё!”, “Не пропадай надолго!”.

Афиноген видит – дело пахнет керосином. Значит, у пиратов не атомная подводная лодка – сразу понимает он. А какая-нибудь старая, почти картонная, с допотопным двигателем, чуть ли не от велосипеда, и вместо винта скорее всего у неё ласты, или даже просто ботинки большого размера. Афиноген не из тех, кто сразу опускает руки, потому что он крокодил, и у него не руки, а лапы. Афиноген выбирается наружу и разгоняет подводную лодку сам. Теперь это уже не подводная лодка, а снаряд. Который мчится с невиданной скоростью. Потому что спидометр сломался. Главному пирату ветром надуло в дуло. Обшивка раскалилась добела. Подводная лодка врезается в дно и пробивает в нём дырку. Долго ещё будет жить память об этом дне.

Из отверстия, пробитого подводной лодкой, мощно выбрасываются раскалённая лава и пепел. Они сразу остывают в ледяной воде океана и превращаются в причудливые скульптуры. Афиноген скромно влезает обратно. В подводной лодке никто не пострадал, только пиратский флаг на кривой палке обгорел и главный пират потерял веру в профессорско-преподавательский состав.

– Опять обманули! – рвёт он на себе те волосы, которые остались в живых от предыдущих обманов. – Один пепел! Где золото? Где драгоценности? Жулики несчастные! Вернее, вы жулики, а мы – несчастные!

Пираты с перекошенными от злобы лицами окружают Афиногена, профессора и Мону Лизу. Сейчас их растерзают, потом разорвут на мелкие части, потом мелкие части перемешают и будут продавать, как пазлы. Пираты всегда так делают.

– Благодаря вам теперь не начнётся извержение вулкана! – прикрывает Мону Лизу своим телом Афиноген.

– Пепел не затмит небо! – высовывается из-за Афиногена Мона Лиза.

– Солнечные лучи пробьются к Земле! – объявляет профессор.

– Не наступит всемирное обледенение! – с учёным видом произносит Афиноген.

– Неужели, – убирают кинжалы и пистолеты пираты, – мы первый раз в жизни сделали доброе дело?

– Конечно! – радуется за пиратов Мона Лиза и улыбается.

Это была её роковая ошибка.

– Ага! – закричал Чёрный Беломор. – Она улыбнулась! Это Мона Лиза!

– Где? Где? – оборачивается Мона Лиза. – Где Мона Лиза?

– Схватить её! – приказывает главный пират.

Пираты хватают Мону Лизу.

– А вы оставайтесь здесь навсегда! – говорит главный пират и высаживает профессора и Афиногена на берег. – Ищите мои золото и драгоценности! Ха-ха-ха! Чтоб через год собрали мне тридцать три мешка! Приплыву проверю!

И пиратская подводная лодка, содрогаясь от гогота пиратов и горьких слёз похищенной Могы Лизы, скрылась под водой. А профессор Кепкин и Афиноген остались.

– А и ладно, – махнул рукой Кепкин, – главное, что все живы.

Люди на планете Земля снимали с себя шубы и валенки и бросались друг другу в объятия. Вокруг радостно прыгали звери и щебетали птицы. Даже рыбы, кажется, заговорили. Но этого никто не заметил. Рыбы обиделись и снова замолчали.

– Эх, знал бы Леонардо, что с его Моной Лизой такое приключится, – вслух подумал Афиноген, – написал бы её в ластах, маске и акваланге.

– Лишь бы пираты ей повязку на глаз не пририсовали, – сказал Кепкин, – чтобы как бы она тоже пиратка.

– Вон ещё пираты бегут, – кивнул вдаль Афиноген, – только у них почему-то повязки с глаз соскочили.

Кепкин оглянулся. Прямо на них со всех сторон бежали жители острова Тама-Нетута. У всех повязки соскочили с глаз и задержались на бёдрах.

– Какие неаккуратные пираты, – сказал Кепкин, – хоть бы один натянул повязку обратно.

– Спешат первыми поздравить своих героев, – скромно заметил Афиноген.

– Лишь бы не подбрасывали вверх, – сказал Кепкин.

– Боишься, фамилия слетит?

Тут набежали туземцы и окружили своих спасителей плотным кольцом.

– Кольцо, что ли, будут дарить? – спросил Кепкин.

Туземцы стояли плечом к плечу, смотрели на своих гостей немигающими глазами и ничего не говорили. Тогда вперёд выступил Афиноген.

– Спасибо, друзья! Спасибо, что вы нас так благодарите!

– Мы тронуты, – сказал Кепкин. – Мы никогда не забудем этот день!

– Но, право, не стоит, – обнял друга Афиноген, – на нашем месте так поступил бы каждый. Это первое. Сработала идея профессора Кепкина. Это второе. И нам очень повезло! Это третье.

– Первое, второе и третье! – вдруг разом закричали жители острова Тама-Нетута, схватили двоих путешественников и куда-то понесли.

– К вождю несут, – сказал Кепкин.

– А может, теперь мы у них вожди? – предположил Афиноген.

Их поднесли к большому костру. На костре грелась огромная сковородка. Подбежали весёлые тама-нетутовки и стали натирать гостей солью и перцем.

– Что это они делают? – удивился Кепкин.

– Солят нас на зиму, – сказал Афиноген.

– У них нет зимы, – вспомнил Кепкин.

– Тогда зажарят и съедят, – пошутил Афиноген.

– Не может быть, – не согласился Кепкин, – мы ведь для них спасители.

– К сожалению, друзья мои, – подошёл к ним вождь Тама-Нетута, – всё может быть. У нас на острове существует такой древний обычай номер один: кто нас спасает, того мы съедаем.

– Это почему это? – сильно удивились профессор и Афиноген.

– Потому что мы очень добрые и тоже хотим быть спасителями. А по нашему древнему обычаю номер два, съев спасителя, ты сам становишься спасителем.

– Тогда спасите нас от этой сковородки, – сказал Афиноген.

– Никак нельзя, – развёл руками главный вождь, – ведь если мы вас спасём, то не станем спасителями.

И он дал знак. Туземцы радостно завопили и понесли Афиногена и профессора Кепкина на сковородку.

1. Друзей в беде не бросают

В огромное здание вошли трое. Не через дверь. Они двигались безшумно, отбрасывая на стены огромные тени.

– А вы знаете, что все игрушки в мире придумывает один единственный человек? – прошептал первый.

– Ерунда какая, – не поверил второй, – как его зовут?

– Дядя Федя.

– Так просто? Дядя Федя?

– Дядя Федя.

– Посмотри, это она? – показал пальцем третий.

– Она. Перепутать невозможно, – ответил первый.

– Возможно. Если мы ошибёмся, нам перепутают все руки и ноги. Верёвками, – сказал третий.

– И как он их придумывает? – продолжал не верить второй.

– Кто? – спросил первый.

– Да дядя Федя, – сказал второй.

– Откуда я знаю. Сидит где-нибудь в углу и придумывает.

– Сам?

– Раньше сам. Теперь вот решил тебя позвать, – усмехнулся первый.

– Осторожно. Тут после того случая видеокамера на видеокамере сидит и видеокамерой погоняет, – сказал второй.

– Я боюсь. Давайте убежим, – испугался третий.

– Бесполезно. Они всё равно догонят, – сказал второй. – А зачем я ему?

– Кому?

– Дядя Феде.

– Не знаю. Он будет игрушки выдумывать, а ты их обратно вдумывать. А то слишком много игрушек развелось. Дети дёргаются, не знают, во что играть. Нужны нам дёрганые дети?

– Я сам дёргаюсь. Из-за видеокамер, – сказал третий.

– Да это ерунда, – попытался успокоить первый. – Я вас научу, как с ними обращаться. Телефоны есть? Станьте каждый к видеокамере и снимайте зал. Подольше, подольше. Сняли? Всё, запускаем видео и привязываем телефон к видеокамере. Вот скотч. Да не так, экраном к видеокамере. Готово? Тогда можем начинать.

– Стойте, охранник идёт, – воскликнул второй.

– Ого, какой огромный! Сейчас сядет на свой стул и конец нам, – зажмурился третий.

– Раздавит, что ли? – улыбнулся первый.

– Глаз с нас не спустит, – сказал второй, – отменяем операцию.

– Жаль. Мы были почти у цели, – пожалел третий.

– Ничего не жаль, – сказал первый, – я вас научу. Переверните стул на 180 градусов.

– 180 градусов тепла или холода? – спросил третий.

– 180 градусов поворота.

– А зачем?

– Тогда охранник будет смотреть на стену, а не на нас. А мы пока всё сделаем.

– Кстати, что там с дядей Федей, я не понял? – не унимался второй. – Ну, выдумает он игрушку, а дальше что?

– А дальше он пишет игрушечную записку на все игрушечные заводы, – ответил первый, – там читают записку и делают игрушку. Всё.

– Всё, пришёл охранник. Сел и смотрит на стену, – нервничает третий, – давайте скорее, пока ему не захотелось головой покрутить.

– Начали! – шёпотом произнёс второй.

– Нет, нет, стойте! – вмешался первый. – Одно лишнее движение, и нам крышка.

– Два лишних движения – две крышки, – сказал второй, – давайте откроем фабрику крышек. Где наши лишние движения?

– Не шутите, – посерьёзнел первый, – здесь стоит противоугонная система.

– Как называется? – в который раз испугался третий, которому всё здесь было ново.

– Медвежий капкан, – ответил первый, – вот он, видите? Как хитро замаскировано!