Времена меняются. Рассказы, очерки, пьесы бесплатное чтение

В один из августовских дней Владимир Алексеевич заехал в уютный ресторанчик. Ему здесь нравилось. Спокойная дружелюбная атмосфера для отдыха и размышлений о жизни. Несмотря на то, что Владимир Алексеевич не часто баловал это заведение своим присутствием, его здесь знали и уважали. Вежливый, опрятный, доброжелательный гость не скупился на чаевые.

Ресторанчик открылся в центре и привлекал к себе не только горожан, но и путешественников, любителей старины и разного рода древностей, которыми славился этот провинциальный город. Хозяева заведения уважали себя и гостей, так что кухня здесь была на высоте и кофе отменный.

День выдался дождливый как раз под настроение Владимира Алексеевича. Он любил послушать шум дождя, посидеть за чашечкой кофе, понаблюдать за людьми. Гости ресторана не обращали внимания на пожилого седовласого человека с широким лицом и чуть раскосыми грустными глазами, удобно устроившимся в мягком кресле за угловым столиком.

Владимир Алексеевич уже было погрузился в свои размышления, как к ресторану подъехал крупноформатный джип и припарковался рядом с его иномаркой. Водитель с трудом выбрался из машины, габариты которой вполне соответствовали размерам хозяина. Пока он осматривал авто, а капли дождя обильно смачивали его куртку, из машины выпрыгнули два мальчика лет девяти, десяти и девочка лет пяти, которую за руку держала мать, миниатюрная скромно одетая женщина с суровым выражением лица. Они задержались, но получили команду укрыться от дождя в ресторане.

Отец семейства явно не спешил за ними. Он постоял у машины Владимира Алексеевича, одобрительно кивнул головой и направился в ресторан. Этому страдающему ожирением человеку каждое движение давалось с трудом. Он тяжело дышал, и недовольная гримаса искажала его лицо.

Дети тем временем не скучали, весело щебетали, рассматривая свои игрушки. Они дождались, наконец, отца, который, не отвечая на приветствие администратора, прошел в обеденный зал и занял столик с мягкими диванчиками подальше от других гостей. Жена и дети расположились рядом.

Владимир Алексеевич заскучал и уже собрался уходить, как вдруг толстяк громко недовольным голосом позвал официанта, который тут же подошел, поскольку стоял в нескольких шагах от столика.

– Сколько можно ждать? – пробасил посетитель и меню полетело в лицо ничего не понимающего парня. Участие в подобных мероприятиях, даже в качестве зрителя, не входило в планы Владимира Алексеевича. Такое всегда одинаково начинается и заканчивается. Вылитый на пол напиток, разбитая посуда, смена блюд в угоду недовольному гостю, спрятавшиеся за барной стойкой испуганные официанты, покидающие ресторан люди. Владимир Алексеевич не раз наблюдал что-то похожее, заканчивающееся иногда пьяной дракой.

Драки не предвиделось, папа был трезвый и рядом с ним находились дети, что мешало окружающим привести его в чувство. Все боялись испугать и травмировать детей. Между тем мальчики и девочка не обращали внимание на причуды отца, веселились и что-то обсуждали. Их мать сидела, опустив голову. По-видимому, семья привыкла к такому поведению родителя.

Владимир Алексеевич смотрел на толстяка и прикидывал, сколько ему было тогда, много лет назад, когда за несколько дней развалилась огромная страна. Лет четырнадцать. Совсем пацан. Может кто-то обидел, унизил его или друзей, родителей. Душевная травма осталась на всю жизнь. Теперь он вымещает детские обиды на окружающих и на своей семье. Тогда рушились традиции, устои. Люди растерялись. Началась борьба за власть, за деньги, за жизнь, за еду. Средства не выбирали. Не каждый мог выстоять и сохранить человеческое достоинство. В этом вареве росли дети. Не дай вам Бог жить в эпоху перемен. Известная фраза.

«Дал когда-то слабину и простить себе не может, – думал Владимир Алексеевич, разглядывая главу семейства, который, наконец-то, принялся за еду. – Тащит теперь на себе этот груз. Хочет казаться хозяином жизни, да не получается. Ему не комфортно в своем теле. Никаких удовольствий от жизни. Это бесит, раздражает, бьет по нервам. Потерял себя, да так и не обрел. Герой нашего времени с изуродованной психикой. Кроме жалости и сочувствия ничего не вызывает. Сколько еще таких поломанных судеб».

Толстяк поймал взгляд Владимира Алексеевича и отвел глаза. Акция самоутверждения закончилась. Владимир Алексеевич оглянулся. Зал опустел. Он встал и медленно пошел к выходу, чувствуя вину за происходящее.

«Возраст, наверное, делает меня таким сентиментальным, -думал Владимир Алексеевич, садясь в машину. – Или эпоха перемен никак не закончится. Уж очень долгое у нее эхо».

Яблоневый сад

Рассказ от первого лица

Конец моей спортивной карьеры, так уж случилось, совпал с развалом нашей могучей державы. Может быть, к этому все шло, но народ не успел опомниться, как однажды утром проснулся в совершенно другой стране. У меня хватило времени убедиться, что подобные эксперименты дорого обходятся людям и всему обществу в целом.

После службы в армии и успешного участия в международных соревнованиях по хоккею, я получил травму, не совместимую с занятиями спортом. Разрушилась система, я сломался, перспектив никаких. Опереться не на кого, посоветоваться не с кем. Одни растерялись, другие терпеливо ждали, чем все эти перемены закончатся. Зарплату не платили, людей увольняли.

Так случилось с моим отцом, который не мог согласиться с происходящим и вскоре умер от сердечного приступа. Тяжело заболела мать. Мне пошел третий десяток. Жена и маленький сын. Я знаю, что каждый человек искал свой путь в этом хаосе, трудно было всем.

Время возможностей, как позже его назвали. На вопрос – кто виноват? –никто не пытался отвечать. Основным стал вопрос – что делать? Бизнес – слово новое, мало кому понятное, однако вскоре оно часто стало употребляться, и в нем многие увидели спасение. Но радоваться было рано.

Желающих поживиться за счет других оказалось предостаточно. Сотрудники милиции надежд не оправдывали. Надо было защищать себя, семью, свое дело. По одиночке это сделать не представлялось возможным. Мы объединились. Молодые, крепкие, сильные парни стали «крышей» сами себе. Такое было, да. Мы никому не угрожали, ни на кого не нападали, хотели работать, быть свободными, видеть счастливыми своих детей и обеспечить им достойное будущее. Мы мечтали, хотя не знали, суждено ли сбыться нашим мечтам, исполнятся ли наши желания. Мне часто снился яблоневый сад весь в цвету.

«Как только выберемся из этого омута вражды и ненависти, – думал я, – обязательно посажу яблони и буду любоваться ими весной. Цветущие яблони. Красота. Сказка наяву».

Однако реальность была прямо противоположной снам. Исторически обоснованная попытка некоторых личностей жить за счет других достигалась всеми доступными и недоступными средствами. Такие люди есть всегда, но, к счастью, они не всегда побеждают. А если побеждают, общество деградирует, разлагается. Слабая, еще не сформированная власть не оказывала им достойного сопротивления и не обеспечивала порядка. Конечно, мы защищались и помогали тем, кто к нам обращался. Таким образом, наживали себе врагов.

Но мы постепенно набирались опыта в жизни, в бизнесе, привлекали грамотных людей, специалистов, прислушивались к их советам. Создание детских спортивных школ, кружков и вообще забота о детях была первейшей задачей. Друзья меня понимали и поддерживали. Мы объявили территорию города свободной от наркотиков. И это тоже не всем понравилось, хотя другого отношения мы не ждали и были к этому готовы. Шла война. Война за власть, за деньги. Как еще можно назвать время, когда погибают люди, а они погибали.

Но жизнь продолжалась, заработали предприятия, люди вздохнули, кажется, свободнее. А вот что было дальше, не знаю. И яблоневый сад я не посадил. И сына не вырастил. Меня убили.

Чудеса северного леса

Ирина прикоснулась ладонями к белому мху, который покрывал собой всю поляну. Ветер покачивал верхушки сосен. Жесткий упругий слегка влажный от росы мох издавал пряный аромат, смешанный с запахом прелой листвы, травы и еловых иголок. Для чувствительной и впечатлительной Ирины эта картина обещала много удивительных открытий и приключений. Ей даже показалось, что она перенеслась в незнакомый первозданный мир дикой природы, не тронутый цивилизацией, и надо ему соответствовать, но пока не знала, как.

Предложение Сергея отправится в путешествие на север жена приняла, не раздумывая. Заядлая путешественница, Ирина много повидала за свою недолгую жизнь, но в этих краях никогда не была. Выехали рано, чтобы к вечеру добраться до небольшого поселка на берегу полноводной судоходной Сухоны, впадающей в Северную Двину. Дорога вела через лес. И когда перед ними на дорогу не спеша вышел из чащи олень с раскидистыми рогами, остановился и стал оглядываться по сторонам, не обращая внимание на их машину, стало понятно, кто в этих местах хозяин. Лесной обитатель похоже остался доволен увиденным, медленно развернулся и мирно удалился. Ирина почувствовала, что чудеса только начинаются и не ошиблась.

Иногда попадались одинокие строения без признаков жизни. К удивлению путешественников, впереди замаячила одинокая фигура женщины, которая довольно быстро вышагивала по направлению их движения. Заметив машину, остановилась и подняла руку. Сергей притормозил. Худенькая старушка в платочке с дорожной палкой, на которую она опиралась при ходьбе, с милой улыбкой попросила подвести ее до ближайшей деревни. Через два километра тетя Настя, так она представилась, заявила, что добралась и собралась выйти из машины. Но никакого жилья видно не было. Как выяснилось, ей надо идти еще пять километров вглубь леса. Пришлось подвести ее по лесной дороге до дома. Старушка оказалась разговорчивой и поведала приезжим, что осталась одна в деревне из пяти домов. Летом, правда, приезжают дачники. Становится повеселее. Два-три раза в неделю она совершает многокилометровые переходы за продуктами в соседнюю деревню, где еще работает сельская лавка. Дворняжка, большой лохматый пес, при появлении хозяйки радостно залаял и завилял хвостом. Единственное живое существо, с которым тетя Настя коротает здесь свои дни.

Деревянный домик, где они намеревались остановиться, расположился у соснового бора. Хозяйство впечатляло. Заботливо ухоженный огород с теплицей, баня, из трубы которой вился дымок, гараж. Окна приветливо светились. Хозяева – Алексей Кириллович и Мария Ивановна – баба Маша, как она разрешила себя называть, ждали гостей. В палисаднике благоухали белые, сиреневые, розовые флоксы, космеи, ромашки, а над ними склонились рябины с ярко-красными гроздьями. Ирина пожалела, что она не художник. В доме им предстала во всем своем великолепии настоящая русская печь с полатями. Стоял такой запах свежей выпечки, что голова закружилась от желания попробовать вкусности, которые уже красовались на столе. Пироги с разными начинками, плюшки, пресновики, ватрушки и, конечно, знаменитый рыбник – рыба в тесте только что из печи. Варенья, ягодные желе, соленья, домашние настойки – все это дело рук и кулинарных фантазий бабы Маши.

Но сначала баня с дороги – святое дело. Клубы пара, пропитанные ароматами березовых и дубовых веников, мягко окутывали и расслабляли, избавляя от усталости.

А утром их ждал лес.

– Нет, – сказал Алексей Кириллович, – поедем на моей Оке. Ваша иномарка не подойдет.

Маленький джип уверенно объезжал все препятствия на разбитой лесной дороге, добавляя очков отечественному автопрому. А Ирина вспоминала напутствия бабы Маши.

«Жаль, грибов мало в лесу, но, может, и повезет. Если медведя встретите, не бойтесь. Он сейчас не опасный. В малиннике промышляет. Увидит человека, навалит кучу от страха и удирает. Однажды, мы девчонки еще были, увидели в меже маленьких зверушек, похожих на щенков. Подошли поближе, а это медвежата играют. Бежали так, аж дух захватывало. Если медвежата, значит медведица где-то рядом. Лучше не встречаться. Всякое у нас бывает. Вот перейдет человек овражек и окажется за двадцать километров от дома. Как это объяснить. Так вот».

Лес встретил тишиной, казалось, что он приглядывается к новоприбывшим гостям. Алексей Кириллович сразу ушел со своей корзинкой. Он неожиданно появлялся и также быстро исчезал. Похоже, он знал все тропинки и был здесь своим. Ирине вдруг захотелось понять этот мир, его правила, законы, растворится в нем, стать его частью. Она на всякий случай не выпускала из виду Сергея в страхе перейти какой-нибудь овражек и оказаться за двадцать километров от этого места. Тогда уже вместе с Сергеем путешествовать во времени и пространстве. Ирина внимательно смотрела по сторонам, слушала. Не так уж тихо в лесу. Пели птицы, трещали сучья, шумел ветер в кронах деревьев. Как она сразу этого не заметила. И вот награда. Целая семейка золотистых лисичек. А потом подберезовики и, наконец, под молодой сосенкой на белой крепкой ножке с коричневой шляпкой белый гриб. Ирина так обрадовалась, что решила показать это чудо Сергею. Но стоило ей отвернуться, как гриб пропал. Осмотрели все вокруг.

– Удрал гриб, – засмеялся Сергей, – наверное, это не твой гриб.

Появился Алексей Кириллович, как всегда неожиданно. Невысокий, крепкий. Ирина про себя назвала его мужичок-лесовичок.

«Как он нас находит в лесу!» – подумала она.

– Вы когда-нибудь грибы собирали? – спросил Алексей Кириллович, заглядывая в полупустые корзинки гостей. Услышав отрицательный ответ, ободрил, – лес без подарка не оставит.

Белые грибы уже не прятались и не удирали. Они кокетливо выглядывали из белого мха коричневыми шляпками. А брусника, омытая росой, с легкой горчинкой утоляла жажду и была так вкусна, что Ирина не могла равнодушно проходить мимо кустиков с красной ягодой.

Баба Маша не удивилась корзинкам, полным белых грибов.

– Сегодня будет жареная картошка с грибами. – Мария Ивановна не сидела без дела. Банька была натоплена, стол накрыт.

И снова потрескивали березовые дрова в печи. Яркие звезды освещали все вокруг. Силуэты сосен покачивались в ночном небе. И был сытный ужин с задушевными разговорами. И поражали невероятной красотой вышивки рукодельницы бабы Маши.

«Хорошо, как же хорошо», – успела подумать Ирина прежде, чем положила голову на плечо Сергея, а сладкий сон принял их в свои объятья. И снилось ей, что белый гриб играет в догонялки, как старичок-боровичок из сказки «Морозко», прячется от нее под своей коричневой шляпкой. Медведица машет лапой в то время, как медвежата, урча от удовольствия, поедают малину. Потом появился олень, который заговорил голосом Алексея Кирилловича: «Сегодня по ягоды поедем. Роса обильная. День будет хороший».

Луч солнца проник через окно и разбудил их. Ирина увидела Марию Ивановну и Алексея Кирилловича за утренним чаем.

– «День будет хороший, – подумала она. – И не только этот день».

Портрет на холсте

Елена шла по улице, натыкаясь на прохожих. Никто не возмущался. Люди оборачивались и сочувствующе провожали взглядом девушку с заплаканным лицом. Моросил дождь, но он не смывал слез, а скорее размазывал их по щекам.

«Почему ну почему мне сегодня так не везет!» – настроение Лены вполне соответствовало промозглой погоде, мокрому асфальту, в котором отражались закутанные в плащи прохожие, казавшиеся облезлыми дома, деревья без листьев, автомобили, так и норовившие окатить зазевавшихся из придорожных луж. Лена не пряталась от дождя, который, как ей казалось, помогал погасить накипевшее в душе возмущение после разговора с главным редактором. Статья, над которой она трудилась уже не одну неделю, была в очередной раз отправлена на доработку. Лена привыкла защищать себя, свои статьи и репортажи. Эта нормальная практика в работе журналиста. До сих пор она это делала успешно. На этот раз ее аргументы не подействовали.

«Это не моя тема, не моя! Ведь главред это знает, так почему все-таки настаивает, чтобы я выполнила это задание?!» – Лена не спешила домой, но дождь усилился и водяные струйки проникали за воротник плаща. Она оказалась рядом с дверью картинной галереи и поспешила спрятаться от дождя. Лена часто заходила сюда по просьбе редакции. Ее статьи на темы живописи, искусства шли на ура. Милая девушка, хозяйка галереи, всегда радушно встречала гостей, но сейчас ее не было на месте. Лена смотрела в окно, ждала, когда закончится дождь, как вдруг кто-то мягким бархатным голосом поинтересовался, не хочет ли она кофе. Елена оглянулась. К ее изумлению, перед ней стоял высокий мужчина, похожий на Чехова. Наверное, именно так выглядел бы Антон Павлович, если бы дожил до старости. Высокий лоб, тронутые сединой бородка, волнистые волосы, зачесанные назад. И, самое главное, он смотрел на Лену через пенсне. Обладатель бархатного голоса, очевидно, знал о своем сходстве с писателем и хотел во всем соответствовать. Ему это льстило, а людей к нему располагало. Лена не стала интересоваться его именем, а вдруг и имя совпадает, но он представился сам:

– Михаил Александрович!

Лена облегченно вздохнула. Как выяснилось, это был отец той милой девушки. Он не часто бывал здесь, а на этот раз задумал поменять экспозицию. Елена быстро подпала под обаяние нового знакомого, не отказалась от кофе и погрузилась в милые для нее беседы об искусстве. Вот как бывает, поговоришь с приятным человеком несколько минут и жизнь налаживается. Она уже забыла про редактора, про испорченное настроение, с упоением наслаждалась кофе, уютной атмосферой галереи и приятной беседой со знатоком живописи средних веков, как вдруг обратила внимание на холст с портретом неизвестного мужчины. Ей показалось, что они где-то встречались. С кем она только не общалась, благодаря своей профессии. Елена пыталась отвлечься, но портрет постоянно притягивал ее взгляд, что невозможно было скрыть от собеседника.

– Редко, когда к нам на продажу приносят портреты современников. Посетители покупают в основном пейзажи, натюрморты. Но этот художник из нашей галереи, мы не могли отказать, -Михаил Александрович снял с полки холст с портретом на подрамнике и принес Елене, – заказчик отказался от картины.

– Я куплю ее, – Елена не поняла, зачем она это делает, но ей очень захотелось забрать портрет с собой.

Дома она повесила картину на стену, которая перестала пустовать и стала смотреться даже очень привлекательно. Елена снова вернулась мыслями к разговору с редактором, но уже рассуждала конструктивно. Она не хотела признавать, что задание редакции ее задело. Надо было написать о проблемах подростков в неполных семьях. Все знали, что она росла в неполной семье, но ведь у нее не было проблем. Впервые Елена почувствовала себя изгоем, неполноценным членом общества, как будто ей это дали понять, или она сама это придумала. Вот почему слезы. Она написала статью, но провела ее через себя, через свои эмоции, не отстранилась. Это не профессионально. Сейчас она согласилась с редактором.

Елена не заметила, как пришла мама, которая уже несколько минут стояла и смотрела на портрет.

– Кто принес это? – спросила она, не отрываясь от картины, на которой был изображен неизвестный мужчина.

– Никто. Это я купила в галерее. Не знаю, почему. Мне он показался знакомым. Может быть, где-то встречался. – Лена попыталась помочь матери снять пальто.

– Посмотри на себя в зеркало, девочка моя! – мать, не раздеваясь, присела на стул.

Внезапная догадка ошеломила Елену. Да, те же глаза, выражение лица. Художник сумел уловить его.

– Мама? – в голосе Елены прозвучал вопрос, который требовал сиюминутного ответа.

– Это твой отец, Леночка! – мать сделала паузу и продолжила говорить, хотя было видно, что это ей давалось с трудом. – Вот и пришло время узнать об этом, только каким-то странным способом. – Она снова замолчала. – Мы любили друг друга. Но однажды, я не знаю, как это получилось, засиделись в компании допоздна, и он пошел провожать мою подругу. Ничего особенного. Мы не были женаты, но ревность и гордость сыграли со мной злую шутку. Я еще не знала, что жду ребенка. Он приходил, не понимал, что произошло. В общем, я сама от него отказалась, сама. А когда ты родилась, сказала ему, что это не его ребенок. Прости меня, Лена, прости. Он, кажется, уехал в другой город, и я его больше не видела, – она снова посмотрела на портрет, – почти не изменился, только поседел и морщины появились.

Елена порывисто обняла мать, накинула плащ и выбежала из дома. В галерее, как ей показалось, Михаил Александрович ее ждал. Он, ни слова не говоря, открыл ящик стола и передал Елене визитку художника.

Волшебная сила искусства

Воздушный лайнер приземлился в аэропорту Фьюмичино имени Леонардо да Винчи. К радости Ирины и Сергея, пожелавших встретить новый год в Вечном городе, погода вполне соответствовала их настроению. Яркое солнце щедро освещало архитектурные богатства гостеприимного Рима. Путешественники во все века отвечали на гостеприимство небывалой активностью, с интересом осматривая дворцы и храмы, виллы и загородные резиденции именитых людей Италии, художественные галереи.

После посещения Русского музея в Санкт-Петербурге и впечатления, которое оказала на них картина Брюллова «Последний день Помпеи», Ирина во чтобы то ни стало решила побывать в тех местах, которые вдохновили автора картины на создание шедевра. Сергей поддержал жену. Изучили биографию художника и отправились в путешествие.

В первой половине девятнадцатого века после окончания Академии для совершенствования своего мастерства вместе с братом Александром в Италию приехал русский художник французского происхождения Карл Павлович Брюлло. Фамилия художника была русифицирована и изменена на фамилию Брюллов Высочайшим указом Александра 1, который и дал разрешение на поездку.

Трудно найти человека, посетившего Италию и оставшегося равнодушным к ее истории, культуре, архитектуре, живописным полотнам, скульптурным композициям. Атмосфера итальянских городов завораживает путешественников. Можно только представить, какое впечатление произвели на молодого художника картины великих итальянцев эпохи Возрождения и изучение их творчества.

Карл приобрел бесценный опыт, постигая секреты живописи Тициана, Тинторетто, Корреджо. Копирование фрески «Афинская школа» Рафаэля помогло ему впоследствии создавать многофигурные крупноформатные полотна. Он получил известность среди соотечественников и итальянской знати как высококлассный портретист. Это помогало еще и зарабатывать. Его жанровые работы, итальянские пейзажи в технике акварели пользовались успехом у туристов. Но неудовлетворенная, беспокойная душа художника требовала большего. Он чувствовал в себе силы вырваться из привычной среды, где к нему привыкли, перейти на другой уровень и создать то, что еще не видел мир, что не уступало бы творениям великих мастеров. И такой случай представился.

Путешествуя по Италии волею судьбы или провидения, он с друзьями попал на раскопки города Помпеи, погребенного под слоем пепла во время извержения Везувия, который, как известно из истории, неспокойный и не раз заявлял о себе выбросами огня и пепла. Непонятно, почему здесь селились люди, но об этом история умалчивает. На этот раз виновник трагедии вел себя весьма скромно. Что увидел Брюллов в Помпеях, что почувствовал, какие картины воображение ему нарисовало, так и осталось в истории. Как утверждают современники, он был потрясен увиденным.

Почитателей творчества художников всегда привлекает результат работы живописцев. Зрители обсуждают, спорят, восторгаются или остаются равнодушными. Мало кого интересует история создания шедевра. С чего все начинается. С идеи, визуализации, композиции. Это так. Но как появляется идея, какие бури терзают душу художника, какие сомнения и страхи не дают ему покоя прежде, чем он подойдет к чистому холсту и сделает первый мазок кистью. А это не менее интересно и волнительно, чем представленная зрителям готовая работа.

В Третьяковской галерее выставлены незаконченные картины Брюллова, которые притягивают к себе даже больше, чем завершенные полотна. Ирина и Сергей успели побывать и там. Немного воображения и представляешь художника за работой, следишь за его рукой, становишься соучастником творческого процесса, отслеживая продолжение и возможное окончание, завершение картины. И хотя понимаешь, что этого уже не случится, сожаления не испытываешь. Живописное произведение наблюдаешь как бы изнутри, что доступно только в студии во время работы художника над ним, но не у каждого есть такая возможность. На Востоке бытовал обычай покупать у странствующего художника не только его произведения, но и право наблюдать за самим процессом живописи.

Карл Брюллов несколько раз приезжал в Помпеи в сопровождении графини Юлии Самойловой, которая была его музой, подругой, близким человеком, не раз позировала художнику. Несомненно, она вселяла в него уверенность, поддерживала, может быть, развеивала сомнения, если они были, но однозначно Карл был готов к созданию шедевра. Он уже видел его в своем воображении, оставалось только воплотить задуманное на холсте. И на это художнику потребовались шесть лет.

Заказчиком картины стал богач, меценат, предприниматель Анатолий Демидов из рода известных промышленников.

Карл работал в своей мастерской в Риме над многофигурной картиной размером четыре с половиной на шесть с половиной метров. По свидетельствам современников, художник тратил во время работы столько энергии, что обессиленного мастера приходилось иногда выносить из студии на руках. Когда картина была завершена, Карл открыл двери мастерской для римлян, избалованных созерцанием шедевров своих соотечественников. Взыскательная публика была в восторге. Вдохновленный такой реакцией, Анатолий Демидов показал картину в Милане, а затем на выставке в Париже, где ее удостоили Большой Золотой медали. Труд художника был вознагражден и морально, и материально. Демидов решил подарить уже знаменитую картину Николаю 1 и переправил ее в Санкт-Петербург. Император подарком остался доволен. Картину разместили в Эрмитаже. Затем выделили для шедевра отдельный зал Академии для публики, которая пришла в восторг и от картины, и от того, что создал ее соотечественник. Критики, поэты, писатели в своих похвалах были единодушны.

Ирина и Сергей, встретив новый год в Риме, арендовали машину, провели несколько дней в чудной Флоренции и отправились на юг Апеннинского полуострова в Неаполь. Помпеи встретили путешественников сильным холодным ветром, однако посетителей города-музея под открытым небом не стало меньше, чем бывает в хорошую ясную погоду. Закутанные в теплые шарфы туристы осматривали все, что осталось от города, уничтоженного когда-то грозным Везувием, который мирно дымился неподалеку. Наверное, таким его увидел в свое время Карл Брюллов, благодаря которому мир узнал о пострадавших Помпеях, хотя при извержении досталось не только им. Впечатление от художественного произведения было настолько сильным, что количество желающих посмотреть на место реальных событий росло с каждым днем. Историки внесли свою лепту, обозначив возраст развалин. Около двух тысячелетий. Однако восставшие из пепла каменные строения, хорошо сохранившиеся настенные росписи заставляют сомневаться и задаваться вопросом, как это за столько веков время не стерло их и не разрушило? Люди сожалеют о многочисленных жертвах, но те же историки утверждают, что население успело покинуть город. Рассуждать об этом можно сколько угодно. Историю пишут, переписывают, снова пишут. А в Русском музее в Санкт-Петербурге уже не один век хранится картина, которая притягивает, поражает, восхищает, пугает, запоминается. Она неизменна.

Сегодня холм, на котором находятся развалины Помпей, обнесен стеной. Вход платный. Внизу под стеной современный город, рестораны, кафе, платные парковки, сувенирные лавки. Ирина позавидовала предприимчивости местных жителей. Торговля процветает, сувениры нарасхват. Кофе, напитки, средиземноморская кухня пользуются невероятным успехом у приезжих, которые устают бродить по охраняемым развалинам, порой не понимая, что же они ожидали увидеть здесь такого поражающего их воображение и хотят просто отдохнуть.

А картина «Последний день Помпеи» до сих пор привлекает многочисленных посетителей Русского музея, продолжая пополнять потоки туристов в Италию. Великолепный Карл, как величали его современники, запустил свою творческую энергию на века вперед.

Средневековая деревня

В камине с человеческий рост уютно потрескивали дрова. Тепла было достаточно, чтобы согреть небольшую чайную и собравшихся здесь людей. Трое мужчин и хозяйка заведения в белом фартуке и кокетливо повязанном платочке что-то бурно обсуждали на родном языке. Запах хорошего кофе, свежей домашней выпечки, тепло, уют и радушие привлекли запозднившихся путешественников, которые оживили обстановку и вызвали неподдельный интерес у хозяев. Закутанные в теплые шарфы гости отогревали своим дыханием замерзшие руки и осматривали кафе, похожее на подвал рыцарского замка.

Синьор и две синьоры, они уже привыкли к такому обращению, приехали в Италию на рождество, с желанием встретить Новый год в Риме, познакомиться с культурой, обычаями, традициями Вечного города. Но этого показалось мало, и они отправились осматривать окрестности.

Зимой в Италии идут дожди. Днем температура воздуха поднимается до двадцати градусов, а ночью опускается до трех. Путешественникам повезло. Все время их пребывания на Апеннинах светило солнце, небо без единого облачка окрашивало озера в голубой цвет, а резкие полуденные тени от стен старинных замков и пейзажи этой красивой страны, как будто сошедшие с картин старых мастеров, стирали границы между реальностью и фантазией. Знаменитый синдром Стендаля действовал безотказно.

Солнце склонялось к горизонту, дневное тепло сменилось вечерней прохладой. Путешественники уже было решили возвращаться в отель, но извилистая дорога через холмы, покрытые густой растительностью, привела их к живописному озеру, в водах которого, как в зеркале отражался древний город, величаво раскинувшийся на склонах горы. На острове на фоне вечернего неба чернел силуэт пятиугольной старинной башни. Коричневые, белые, розовые цвета каменных стен и булыжной мостовой в свете уличных фонарей придавали загадочный и таинственный колорит городу, который так неожиданно преградил им путь.

Оставив машину у крепостной стены, путники по узким безлюдным улочкам стали подниматься на вершину горы. В окнах домов кое-где горел свет, но людей не было видно. Очевидно, город засыпал рано. На глаза попадались аккуратно сложенные дрова, приготовленные для растопки каминов, о наличии которых свидетельствовали печные трубы на крышах. Судя по всему, профессия трубочиста здесь в почете, как в прежние времена. Попадались ухоженные миниатюрные городские площади с лавочками и деревьями. Прочно, на века сложенные из камня дома, кованные двери, ручки, решетки на окнах – настоящее средневековье без намека на современность. Город-крепость представлял собой музей под открытым небом. Из благ цивилизации сюда добрались электричество, телефон, интернет, благодаря которому стал известен возраст таинственного поселения.

Как оказалось, коммуне Кастель-ди-Тора, ее называют еще Средневековой Деревней, что в пятидесяти километрах от Рима, более тысячи лет. Малочисленному населению, всего двести девяносто человек, удалось сохранить в неприкосновенности исторический и архитектурный фон города. Здесь нет ничего лишнего, все подчинено удобству и потребностям его жителей. Внешние стены закрывают город от ветра, непогоды и, наверное, заодно от политических бурь.

Кастель-ди-Тора гармонично вписался в окружающие его леса, холмы, озера и, кажется, сама природа защищает город.

Гостям в городской чайной обрадовались, пригласили поближе к огню, напоили чаем, кофе, угостили булочками. Языковый барьер успешно преодолели с помощью английского и характерных жестов.

Раскрасневшиеся от полыхающих в камине дров, согретые горячим чаем и радушным приемом, гости еще раз осмотрели сверху окрестности, озеро, пятиугольную старинную башню, в которой по легенде жил, а, может, сейчас живет рыцарь-отшельник, и его никто никогда не видел. Не спеша спустились с горы, не отказывая себе в желании пофантазировать и хоть ненадолго перенестись в другие давно забытые времена. Путешественники вдруг перестали чувствовать себя чужими в этих заповедных местах, где стираются границы между историей и современностью, реальностью, мистикой и фантазией.

Письмо сыну

– Хочу встречать рассвет, слушать пение птиц, радоваться солнцу на чистом голубом небе без дыма от пожаров, без грохота разорвавшихся бомб и снарядов. И хочу быть с тобой, – Вера повторяла эти слова, как мантру. Как будто искала опору внутри себя, чтобы не сдаваться, не поддаваться слабости, когда силы уходят.

– И хочу, чтобы ты был со мной… – она сидела в своем нетопленном доме, закутавшись в пуховый платок, и прислушивалась к отдаляющемуся гулу немецких бомбардировщиков. Самолеты полетели в сторону железнодорожной станции. Значит жилой сектор сегодня бомбить не будут. Можно будет отправиться в ближайший лес за валежником, растопить печь.

Еще одна военная весна. Холодно. Даже весеннее солнце не греет. Наверное, потому что холодно в душе, внутри. Безысходность. Паршивое чувство, когда не знаешь, что тебя ждет, когда надеяться не на что, когда понимаешь, что жизнь твоя ничего не стоит и может прерваться в любую минуту.

И еще страх, который овладевает тобой, проникает во все клетки твоего организма, закрадывается в душу, и ты теряешь контроль над собой. Начинают дрожать руки, голова становится тяжелой, ты плохо соображаешь, тебе трудно дышать. Бороться с ним бесполезно, будет только хуже. Остается подчиниться, раствориться в нем, постараться расслабиться. Страх почувствует свою победу и медленно, но верно отползет. Правда, ненадолго. У ног Веры свернулся клубком белый пушистый шпиц Марсик. Он всегда голодный и уже привык разделять с хозяйкой ее незатейливую трапезу. В основном, это вареная картошка. Воду после варки не сливают и получается что-то наподобие супа. А если удается сдобрить это варево зеленью с огорода, тогда в доме праздник. У этого блюда есть название «Весенний суп».

– Хочу, чтобы ты был со мной… Хочу тепла, солнца, света… – Вера каждый день пишет эти слова, обращая их своему сыну, который их никогда не услышит, не прочитает. Он прожил всего три месяца. Не уберегла. От холода, от голода не уберегла.

– Хочу тепла, солнца, радости, чтобы муж вернулся с войны… – может ее услышат где-то там во Вселенной и люди перестанут убивать друг друга, разойдутся по домам и будут жить счастливо. Наивно, но хоть какая-то надежда.

Гул немецких бомбардировщиков стих и в этой долгожданной тишине вдруг раздались звуки, которые заставили Веру выбежать на крыльцо. Ничего не понимающий Марсик поплелся за ней.

На старом скворечнике, расправив крылья, пел скворец. Эти звуки проникали в самую душу. Сад оживал от его радостных жизнеутверждающих трелей. Лучший концерт в ее жизни. Перышки птицы блестели и переливались на солнце яркими красками. И ему не было дела до войны, бомбежек и смертей. Легкий ветерок ласкал лицо Веры, играл прядью светлых волос.

– Милый, как же ты до нас добрался! – Вера не могла оторвать взгляд от птицы и пригрозила Марсику, который тоже собрался подать голос.

«Скоро, скоро эта война закончится и все будет хорошо! – подумала она. – Такое не может продолжаться долго». А вестник весны скворец пел и это была ода весне, солнцу, жизни.

Симфоническая поэма

Дирижер взмахнул палочкой и под звуки струнных, валторн, арфы перед глазами Веры с неожиданной быстротой стали мелькать картины ее жизни. Музыка звучала с нарастающей силой то громче, то тише, как морские волны накатывалась на нее, поглощая полностью, не давая передохнуть.

Вера сидела в ложе бенуара и, казалось, уже не принадлежала ни себе, ни своей непростой и совсем н5короткой жизни. Это был эмоциональный шквал, который пробивал насквозь, заставлял учащенно биться сердце и вспоминать давно минувшие годы.

Вера впервые слушала симфоническую поэму Сергея Рахманинова «Остров мертвых», хотя была ее ровесницей. Композитор написал свое произведение в начале двадцатого века в год ее рождения. Прошло уже больше семидесяти лет. Вера знала, что иногда музыка помогает художникам создавать шедевры живописи. На этот раз композитора вдохновил художник. Остров в Тирренском море послужил швейцарскому живописцу Арнольду Беклину прототипом «острова мертвых» для его одноименной картины.

– Надо относиться ко всему в этом мире, как к загадке, – любил повторять художник. И сам эти загадки создавал.