Призрачный мир бесплатное чтение

Евгений Семенов
Призрачный мир

Папа, давай убьем кота.

Валерке всегда нравилось ходить в гости к бабушке. У нее всегда находились сладости и выпечка. Варенье из морошки, смородины, малины, но больше всего Валерка любил клубничное. Бабушка всегда радовалась, когда внук приходил в гости. Она ласково его называла «внучик».

Когда ему исполнилось семь лет, и он пошел в первый класс, то родители начали разрешать ходить к бабушке самостоятельно в светлое время суток. А летом, еще до школы он первый раз остался у нее ночевать. Бабушка и раньше читала ему сказки, но в тот вечер рассказанная сказочная история ему перед сном, показала насколько дневное чтение не идет, ни в какое сравнение. В темноте, под неторопливый, едва слышный голос бабушки, герои действительно оживали в его фантазиях. Принцессу спасали, злому дракону отрубали голову, гномы варили мед. Он даже не сразу понял, что уже спит, а продолжение ему снится.

Еще у бабушки ему нравилось просыпаться по утрам. Вместо тяжелых занавесок, что так любила его мама, и которые висели во всех комнатах, бабушка вешала тонкий, почти прозрачный тюль, и поэтому солнце с самого раннего утра будило его. А просыпаться, когда на улице так ярко, было легче и всегда с хорошим настроением.

Летом перед первым классом Валерка стал часто оставаться ночевать у бабушки. Пока лето, то едва ли не каждый день, а осенью, после начала учебы в школе по пятницам и субботам. Сказки перед сном иногда повторялись, но они все равно были волшебными.

Имелись в доме бабушки и свои минусы. Первый и, несомненно, самый страшный, это уборная в коридоре. В сенях. Летом это не представляло больших неудобств, так как ночи были светлыми, но с наступлением осени, когда темнело уже с девяти, а позже и с пяти вечера, это начало доставлять неудобства. Освещение, конечно же, присутствовало в сенях, но на то и деревенский дом, чтобы изобиловать различными подсобными помещениями, двери в которые часто были открыты, а что могло поджидать ребенка с хорошей фантазией, только ему одному известно. Попросить бабушку, проводить его до уборной не позволяла мужская гордость. Так Валерка и преодолевал дорогу до туалета совместно с преодолением своих страхов. Он убеждал себя, что нет никого за темными проемами дверей, и в какой-то момент пересилил страх. Оставалась только его крупица. Какое-то невесомое, далекое чувство, что не до конца искоренилась детская боязнь. Но дорога в уборную больше не представляла труда, и он перестал об этом думать.

Бабушка жила не одна в своем деревянном доме. Вместе с ней в нем находилась еще одна бабушка, только очень старая. Валерка еще помнил время, когда она вместе с ними обедала за столом, и разговаривала с ним. Еще он помнил, как варил ей кашу. Тогда ему казалось, что сварить кашу очень просто. Заливаешь коричневую крупу водой и кладешь немного соли. После этого нужно было перемешать и все готово. Старая бабушка его благодарила и ела. Это он тогда думал, что ела, когда ему было шесть лет. Теперь он был первоклассником и понимал, что она только притворялась, но не держал на нее зла, так как уже знал, что каша была не настоящей.

Последнее время старая бабушка только лежала в одной из комнат и не вставала. Бабушка говорила, что старая бабушка болеет. Однажды он спросил.

— Бабушка, а эта бабушка кто?

— Это моя мама, — сказала бабушка.

Валерке оказалось сложно понять, что такая старая бабушка это мама. Мама должна быть молодой и красивой, и ходить на работу, как делала его мама, а не быть такой старой и лежать все время на кровати.

— Почему? — не зная, как выразить свои мысли, произнес Валерка.

— У всех есть мама внучик, и у твоего папы и у меня и у тебя. Это моя мама.

Не понимая все же, как так может быть, он снова спросил.

— Это твоя бабушка?

Наверное, так было проще понять. Потому, что старая женщина может быть бабушкой, а никак не мамой.

— Да, — согласилась бабушка, — это бабушкина бабушка.

На этом у Валерки все встало на свои места, и он начал ее так называть. Бабушкина бабушка или просто старая бабушка.

Однажды в пятницу, когда не нужно делать уроки, Валерка в очередной раз остался в гостях. Бабушка в тот раз не смогла до конца рассказать сказку, заснула сама раньше внука, но он не стал ее будить. Он валялся, пытаясь заснуть, но сон не шел. Тогда Валерка решил сходить в уборную. Позывов сильных не было, но спать все равно не хотелось, а если захочется ночью, то вставать и отправляться в холодный туалет из теплой кровати? Ффррр… то еще удовольствие. На обратном пути в темноте, так как в доме свет он обычно не включал, Валерка услышал причмокивающие звуки, которые раздавались из комнаты бабушкиной бабушки. Вместо двери на входе висела занавеска, и достаточно было ее отодвинуть, чтобы заглянуть. Может, ей нужна была помощь. Внук знал, что у старой бабушки нет зубов, и ела она только каши и жидкие супы. Звуки как раз были похожи на то, как беззубый человек грызет, или скорее облизывает что-то. На кухне, через которую шел Валерка, уличный фонарь деревенского освещения, стоящий не так уж и далеко от дома развеивал тьму. При таком слабом освещении силуэты предметов рассмотреть можно.

Занавеска немного колыхнулась, и из-под нее проскочил между Валеркиными ногами кот.

— Барсик, — испуганно и немного гневно сказал Валерка. Кот остановился и посмотрел на него. От его глаз слабый свет фонаря отражался намного сильнее. Кот молча, посмотрел, и, поняв, что свободен, направился в другую комнату. От светящихся кошачьих глаз стало жутко. Вспомнив, зачем он шел в этом направлении Валерка протянул руку к занавеске и понял, что с момента, когда он в испуге произнес имя кота, причмокивающие звуки прекратились.

«Жуть» — подумал он, но останавливаться из-за детских страхов не хотелось.

Медленно отодвигая занавеску, он заглядывал в комнату. Там света не оказалось вообще, и только фонарь, преодолевая расстояние и мрак, пробивался в комнату старой бабушки. Прежде, чем Валерка понял, что видит, он отодвинул занавеску больше чем на половину. Бабушкина бабушка стояла сразу за ней. Она держала в руках сырую рыбу, которую еще вечером дали коту. Она держала ее двумя руками, засунув в рот, и медленно шевелила губами. Глаза были открыты и светились почти так же как у Барсика.

Этот вид напугал Валерку до самых пяток. От страха он бросил занавеску и побежал в свою комнату, но лег не на свой диван, а к бабушке.

— Ты чего это? — спросила спящим голосом она, — приснилось что?

Он ничего не ответил. Забился к ней под бок и стал прислушиваться. Причмокивающие звуки едва различимы, но не прекратились, пока он, дрожа всем телом, не заснул.

— Я хочу домой, — первое, что сказал он бабушке утром.

— Ну, звони папе, или сам пойдешь? — ответила она.

Он достал трубку телефона, и начал крутить номеронабиратель. Взяла мама.

— Ты же хотел на две ночи? — удивилась она его просьбе, — ну, конечно, приходи.

Перед уходом Валерка обратил внимание на то, что его бабушка, выходя из комнаты старой бабушки, вынесла рыбу.

— Вот паршивец, этот Барсик, по всему дому разносит, — сетовала она. И еще он успел заметить, через опускающуюся занавеску, что бабушкина бабушка лежит на кровати.

— А почему она не выходит с нами кушать? — спросил Валерка.

— Ноги у нее больные. Стоять не может, — ответила бабушка.

— Ну ладно, пока, — крикнул он на прощанье и убежал домой.

Теперь Валерке уже не казалось все таким страшным, как вчера ночью, а через неделю он даже вступил в спор с самим собой, было ли все сном, или правдой. Здравый смысл утверждал, что все было сном, но воспоминания противились этому. Еще через неделю победил здравый смысл, и Валерка снова захотел к бабушке. Она обещала к его приходу испечь пирогов с клубничным вареньем, и это решило вопрос в споре о ночевке в гостях у бабушки.

Она встретила Валерку все с такой же приятной улыбкой источающей безмерную любовь к внучику, но что-то было в ней по-иному. Когда наевшись пирогов с чаем, Валерка прилег на диван, посмотреть телевизор, бабушка села на кресло недалеко от него. Она что-то вязала при настольной лампе, и когда бабушка наклонялась, то ее свет падал на плечо и на шею. Присмотревшись, внук заметил красное пятно под ухом. Будто она провела по этому месту чем-то шероховатым.

— Бабушка, ты ударилась? — спросил он, прикладывая свою руку себе на то же место, чтобы она поняла, о чем спрашивает.

— Барсик. Любит шею лизать. А язык у него знаешь, какой шершавый. За ночь его несколько раз сгоняю.

— Давай, его выгоним сегодня на улицу перед сном, — предложил Валерка.

— Хорошо, внучик.

Он еще раз посмотрел на царапины и представил, что это за язык такой у кота.

Ночью Валерку разбудил звук, похожий на хлопнувшую дверь. Он выглянул из-под одеяла и посмотрел на кровать бабушки. Она спала. Но на кухне раздавались шаркающие шаги.

— Муррр, — послышалось Валерке.

Но кота выгнали! Он лично присутствовал при этом, чтобы быть спокойным. Едва уловимые шаги по полу и в комнату быстро и целенаправленно к бабушкиной кровати пробежал кот. Его глаза ярко блеснули в сторону Валерки, но кот уже запрыгивал на спину спящей бабушки. В этой комнате было немного ярче, чем на кухне, так как было три окна, и рассмотреть было проще. Кот одернул одеяло с шеи Валеркиной бабушки и начал активно лизать место под ухом. Раздалось нечто похожее на звук, который издает рыбья чешуя, которая отрывается, когда ею ведешь по рыбочистке. Мама так часто делала, и звук был знаком. Но то чешуя, а тут шея бабушки.

Видимо от боли, бабушка начала подниматься, но тут кот издал рык, которого от него никто не ожидал и вцепился в нее когтями. Она замерла и больше не поднималась. Кот продолжил раздирать ее шею. Бабушку нужно было спасать, и Валерка уже решился вскочить и накинуть на кота одеяло, чтобы избежать его когтей, но приподнявшись, понял, что не получится. По полу ползла старая бабушка. Она ползла на руках, волоча свое тело, в грязной сорочке за собой. Старуха посмотрела на Валерку и криво улыбнулась. Спина и плечи похолодели, ноги затряслись, мочевой пузырь, не сдержавшись, слегка облегчился.

Старуха подползла к кровати бабушки и начала подтягиваться на руках вверх, но сил не хватило. Кот оторвался от своего занятия и повернулся к старухе.

— Мррр, — послышалось от него.

Одним прыжком Барсик оказался на полу, и старуха тут же впилась в его рот. Чавкающие звуки наполнили дом. Кот дергался, но не в попытке убежать, а будто помогая ей, передавая что-то. Старуха закончила. Ее глаза засветились сильнее. Она улыбнулась, обнажив черные беззубые десны и начала вставать. Кот, видимо принял от нее приказ и пошел в сторону Валерки. Старуха уже стояла в полный рост. Валерка прижался к стене спиной и натянул одеяло до подбородка. Кот снова одним прыжком очутился в полуметре от него на подушке, но старуха видимо уже сама могла осуществить свой план. С ее губ капала розовая пена, видимо от крови, что она выпила у кота. Ее рука, словно состоящая из одних морщин потянулась к кровати и тут Валерка закричал. Громко. Как только смог. Бабушка зашевелилась и старуха быстро, что для ее возраста было нереально, скрылась в проеме двери. Раздался скрип кровати из ее комнаты и все затихло.

— Что, что? Валера? Что случилось?

— Бббабушка твоя приходила и кровь у Ббарсика пппиллла, — заикаясь и стуча зубами, шептал Валерка.

— Да что ты говоришь? Она не в силах. Она старая очень. Иди спать ко мне.

Она провела рукой по своей шее и почувствовала рану.

— Опять Барсик? Вот сволота.

Через пять минут бабушка заснула, но Валерка не уснул до утра. Он несколько раз слышал, как в соседней комнате кто-то стонет и рычит, а кот несколько раз снова прыгал на кровать и смотрел в ожидании, когда мальчик уснет, но Валерка не спал больше этой ночью.

Утром он снова быстро засобирался домой.

— Может, хотя бы позавтракаешь? — спросила бабушка, но Валерка торопился. Бабушка выглядела усталой, ее нужно было спасать. Сказать ей, что произошло ночью? Она не поверит. Отец и мать тоже не поверят, но нужно пробовать. Он бежал домой со всех ног. Мама была дома, а отец уехал, на работу, несмотря на выходной.

— Ты что же опять сбежал? — спросила мама, — бабушка обижается.

— Мама, — как можно серьезнее и стараясь показаться взрослым, произнес Валерка, — выслушай меня, пожалуйста, не перебивай. Это покажется тебе глупым и невозможным, но ты все равно дослушай, а потом задавай вопросы.

Мама села на табурет и кивнула. Серьезный вид сына не позволял оспаривать просьбу. Валерка рассказал все в подробностях. Он говорил эмоционально, что не составляло труда, так как пережитое ночью еще было живо в воспоминаниях. Он даже заикаться начал от переживаний, чего раньше не было.

— Не приснилось тебе это? — спросила мама после Валеркиной истории.

— Нет! Мама, нет! — вспылил сын. После такого рассказа, как он считал, ему все должны поверить, но мама с сомнением смотрела на него. И больше ничего не спрашивала.

— Ты считаешь меня вруном? — на глазах Валерки от обиды, что мама не верит, появились слезы. Она подошла и обняла его.

— Конечно, нет. Я просто не могу в такое поверить. Ты думаешь, что мама бабушки ведьма, а Барсик ее помошник. В такое трудно поверить.

— Хорошо, давайте вы не будете с папой мне верить, но поедем туда. Бабушке очень нужна помощь. И … — его голос стал тише, — она даже не понимает этого. Вы увидите ее рану.

Поверила мама или нет, Валерка не понял. Надеялся, что да. Мама согласилась, что с папой они поедут, как только тот придет с работы. Он обещал вернуться после обеда, поэтому до темноты они должны были успеть.

Но папа позвонил раньше. Еще не было полудня, когда зазвонил домашний телефон и Валерка взял его раньше мамы.

— С мамы мороженное, — весело проговорил он в трубку, когда услышал папин голос, — я раньше подошел. Эту игру придумал папа, но участвовали в ней все.

— Хорошо, ты молодец, — грустно поддержал его отец, маму позови, пожалуйста.

Голос не понравился Валерке, и после разговора по телефоны мамы он узнал причину. Бабушку увезли в больницу. Соседка заглянула в гости и обнаружила ту, лежащую посреди кухни. Она вызвала скорую, и по телефонной книге нашла контакт сотового папы. Задаваясь вопросом, кто же теперь будет ухаживать за старой бабушкой или ведьмой, Валерка испугался. Придется отцу. Бабушка, что увезли в больницу была его мамой. Теперь папа был в опасности. Но все обернулось иначе. Старую бабушку обнаружили мертвой. Тем же днем. Может быть, она умерла даже раньше, чем бабушка потеряла сознание. Соседка не знала, что в доме есть кто-то еще. Валерке сообщили всю информацию. К старой бабушке он не был привязан, и то, что умер старый человек, не могло травмировать ребенка. Оно и не травмировало. Он испытал даже чувство облегчения и спросил себя, а сможет ли он пойти в гости к бабушке, когда ее выпишут? Ответить не смог. Там оставался кот, а он был участником тех событий. Валерке не сообщали подробности, но то, что похороны будут сразу, как старую бабушку привезут из морга, он подслушал.

А вечером его ждал еще один удар.

— Давай — давай, не бойся, — услышал он голос отца из прихожей.

— Кто с ним? — не понял сразу Валерка и побежал встречать гостей и почти споткнулся о Барсика. Отец привез его к себе домой.

— Пока бабушка в больнице, — пояснил он.

Мама не была против, но вспомнив утренний разговор с сыном, вопросительно на него посмотрела. Валерка пятился от кота с открытым ртом и испуганным лицом.

— Папа, кккккота надо убить, — вдруг неожиданно спокойно произнес мальчик.

— Да что ты говоришь? В своем уме? — вспылил папа, — он потерял хозяйку. Ему тоже сейчас не легко. Ээх, Валерьян!

— Ты просто не все знаешь, — произнес сын, — но при нем я тебе ничего не скажу.

Кот презрительно посмотрел на мальчика. Его глаза блеснули так же как ночью. Это могло означать только одно — «жди».

Папа не поверил. Он был расстроен и, выслушав рассказ сына, произнес.

— Поговорим через несколько дней.

Валерка начал готовиться к ночи. Первое, что он решил сделать, это установить засов на дверь, но время было вечернее, а он был семилетним мальчиком, и, конечно, никакого засова и замка не нашел. Стул из маминой комнаты подошел более — менее под ручку двери и на этом ее блокировкой было покончено. Вторым пунктом Валерка решил, что нужно суметь включить свет в комнате, если будет необходимость быстро. Спать со светом ему бы все равно не позволили, а до выключателя были добрые два метра, от кровати. Ручка от швабры, подвешенная на нитках к потолку, прикрепленная обычными канцелярскими кнопками. Было достаточно надавить рукой на одну сторону рукоятки, а вторая упиралась в выключатель. Ручной фонарик из папиного ящика, правда, сколько заряда было в батарее, не известно и вынутая ножка от стула в качестве оружия были спрятаны под подушкой.

Он был готов. Насколько это возможно. К чему? Сам не знал. Кот помогал ведьме, но ее не было. Она была мертвой в каком-то морге. Как далеко этот морг находится, Валерка тоже не знал. Но надеялся, что не близко. Будет ли кот проказить, в отсутствие ведьмы?

— Подождем, увидим, — шепотом произнес мальчик, закрывая дверь в свою комнату и выискивая взглядом кота. Того в поле зрения не было.

В соседней комнате родителей некоторое время работал телевизор, нарушая тишину, но вскоре затих. Чуть позже раздался храп отца. Валерка не спал. Вторую ночь не заснуть было, скорее всего, невозможно. Это он понимал, но старался. На эмоциональных переживаниях прошедших суток он не смог днем поспать. И теперь жалел об этом. То, что бабушка попала в больницу, было последствием действий кота и старухи, он не сомневался. Смогла ли мама сопоставить его рассказ с событиями сегодняшнего дня и поверить ему? Возможно. И, может быть, они даже обсудили это с папой. Не могли же врачи не заметить рану на шее бабушки? Не могли. Значит, папа тоже мог все сопоставить.

— Просто взрослые не верят в такое, — сделал вывод Валерка.

Он уже почти заснул. Совершенно точно, что был на пути к сновидениям, когда тихий скрип раздался от двери. Ножка стула скользнула по полу. Внутри похолодело. Он достал фонарик из-под подушки и приготовился его включить. Снова скрип, но более долгий. За это время стул мог отъехать далеко. Он помнил, что когда подпирал дверь, то достаточно плотно подоткнул спинку под ручку, но скрип спутать не мог ни с чем другим. Когда звук раздался снова, то Валерка включил фонарь. Дверь располагалась прямо напротив двери, и поэтому он успел заметить ее движение. Она была приоткрыта. Сантиметров на десять не более, но этого достаточно чтобы пройти коту. В напряжении Валерка не выключал фонарь и внимательно смотрел на дверь. Секунда. Десять. Почти минута и тут дверь снова поползла на него. Холод покрыл его полностью. Особенно сильно плечи. Если закричать, то все снова прекратиться и его воспримут за паникера и труса. Нужно ждать. Дверь открылась полностью. Темнота за ней была пуста, но на полу ощущалось движение. Шорохи. Вздохи. Не кошачьи. Нет. Старушьи.

Кот появился молниеносно, запрыгнув на спинку кровати в ногах. На расстоянии вытянутой руки висела швабра. Пора было включать свет. Приподняться и нажать на нее. Но с левой стороны черная рука взмыла вверх и схватила мальчика за горло. Он попытался крикнуть, но ничего не вышло. Попробовал приподняться, чтобы дотянуться до швабры. Никак не получилось. Рука крепко прижимала его к кровати.

Теперь наступил момент испугаться по-настоящему. Над краем кровати показалось морщинистое лицо. Глаза светились сегодня наиболее ярко. Злой блеск и жажда отражалась в них. Из открытого рта сочилась слюна. Скрип от трения черных беззубых челюстей уже почти перекрывал папин храп. Свободная правая рука полезла под подушку за ножкой стула, но кот опередил ее. Он вцепился всеми когтями, и мальчик почувствовал, как они проникают глубоко в мышцы. Было больно, но страх был сильнее. Лицо старухи расположилось в нескольких сантиметрах над ним. Вторая ее рука, схватившись за голову, повернула настолько сильно, что шея онемела. Вот шея то им и была нужна. Валерка почувствовал, как гладкие мокрые десны сжали кожу под ухом и начали ее мять. Было похоже на щипки, но прокусить она не могла. Жалобный рык послышался от ведьмы, и кот понял, что без него не обойдется. Ему пришлось отпустить руку мальчика, но он не был глупым. Переместившись к голове, кот опустил одну лапу на веко Валерки. Если когти будут пущены в ход, то прощай половина зрения.

Язык кота был как лезвия. Маленькие, но яростно острые. У Валерки возникло ощущение, что по шее провели раскаленным куском железа, и естественная реакция отдернуть голову, несмотря на когти кота, упирающиеся в веко, была сдержана, но по большей части рукой старухи, все еще державшей его за шею.

Кот провел языком второй раз. Уже не так больно, видимо боль наложилась на еще не отступившую первую ее часть. Старуха издавала странные звуки.

— Мммррр… ххх…мм…

Ее нетерпение передавалось вибрациями кровати. После третьего раза кот отступил.

— Главное не напрягаться для рывка раньше времени, — думал Валерка.

На место кота к ране за ухом стремительно присосалась старуха. От ее десен, сминающих надрезанную кожу начало передаваться некоторое онемение по шее и выше. Валерка почувствовал, как кровь устремляется к ране. Чавкающие звуки разнеслись по комнате.

— Пора, — решил мальчик.

Пока его не сковал паралич. Пока старуха ослабила хватку и наслаждается. Пока кот отвлекся и убрал лапу с века. Валерка хватил ножкой от стула по голове кота. Удар был неожиданным, и животное грохнулось на пол. Еще замах. Валерка надеялся не промахнуться по рукояти швабры. Удар получился громким. Свет зажегся. Старуха отпрянула, кот снова взлетел на кровать, яростно шипя. Обеими ногами мальчик ударил в грудь старухе, отчего та отлетела на стоящий рядом стул, и новый грохот разбудил родителей.

— Чего же я не кричу? — спросил сам себя Валерка и заорал.

— Мама, папа!

Видимо свет был неприятен ведьме. Она прыгнула вверх и всем телом налетела на люстру. Лампы разлетелись и погасли. Все это произошло настолько быстро, что после приземления на кровать кот только и успел прыгнуть в лицо мальчику. Он целил в глаза, но Валерка был уже на готове. Как он ухитрился, и сам не смог понять, но ножка вошла ровно в глотку Барсика, или кто он там был, выбив ему два верхних клыка.

Грохот свалившейся с люстры старухи был дополнен визгом мамы и руганью папы.

— Что за дрянь?

В поиске пути отступления старуха устремилась к окну. Ее никто не стал останавливать. Стекло разлетелось. Рваная сорочка ведьмы скрылась за окном. Барсик, прижатый торчащей из пасти ножкой рвался за ней, но Валерка его не отпускал.

— Папа, нужно убить кота! — он сказал это уверенно. Отец, ошалело осматривал погром.

— Папа!

— Да сын?

— Кота убей.

Барсик, видимо понимая, что ждать милости не приходится в последней попытке вырваться, приложил все свои силы, и ему это удалось. Ножка выскользнула изо рта и вместе с ней на одеяло попала кровавая пена. Кот, уже не так быстро, как пять минут назад, побежал к окну. Но отец его опередил, и ударил стулом прямо по спине. Кот задергался, задние лапы перестали двигаться, но он не сдался. Своими длинными когтями полоснул по лицу, наклонившегося, чтобы удушить его, отца, и в тот момент, когда тот отпрянул, последним усилием воли, подтягиваясь на передних лапах, выпал в окно.

***

После осмотра раны и вызова врача, отец спустился на улицу. Под окном тел не было. Учитывая, что жили они на десятом этаже, это было странно. Окно заменили, и постарались забыть о произошедшем. Две недели Валерка спал на кресле в комнате родителей. Когда в его комнате на окно поставили решетку и замок на дверь, он перебрался обратно. Свет на ночь он больше не выключал.

Но через пару месяцев ночью начал слышать тихое, но грозное мяуканье. Сначала казалось, что во сне. Но только сначала. Родителям Валерка не сказал.

Теперь главное верить, что ночью не будет отключения света.

Вы были правы, Иван Яковлевич!

Наверное, я уже слишком стар, чтобы считать себя способным что-то поменять в этой истории. Возможно, что первичной причиной всего произошедшего тоже был я. Но только, возможно. Я не уверен. Предположу, что автор писем, с которыми я собираюсь вас ознакомить, мой бывший ученик, и сам пришел бы к этому, не имея предпосылок к размышлению над идеями, заложенными в его разум мной на уроках физики.

Как вы поняли я преподаватель этого предмета. Бывший преподаватель. Несколько лет я уже не веду уроки. Не думайте, что учителя мечтают нести зерно разумного до самого конца. Во всяком случае, я не из таких. Может быть, я бы до сих пор и мучил школьников законом всемирного тяготения и пытался донести разницу между напряжением и силой тока лоботрясам, которые и среднюю скорость не могут найти, но жизнь распорядилась иначе. Непредвиденная ситуация, которая унесла жизнь моей супруги и покалечила меня. Теперь моя участь инвалидная коляска, книги и телевизор, который я смотрю теперь все реже и реже.

Моя дочь, после той трагедии вернулась жить в наш дом. Вернулась с мужем и моими внуками. Я благодарен ей за это.

Первое письмо она нашла в почтовом ящике. На нем не было марок и каких-то других опознавательных знаков почтовой службы, что говорило о том, что его положил отправитель. Или по его просьбе сделали это. На конверте было написано мое имя и отчество. «Ивану Яковлевичу». И все. Ни обратного адреса, ни имени отправителя. Эта странность не напугала меня, хотя дочка предложила вызвать полицию, проверить на наличие опасных предметов. Но на ощупь в нем не было ничего кроме плотного листа бумаги. Как потом оказалось это были три листа, сложенных вместе.

С первых слов я понял от кого это письмо.

***

«Здравствуйте, Иван Яковлевич.

Каюсь, грешен.

Надеюсь, вы еще не забыли меня. Вы были моим преподавателем физики до девятого класса. Потом я покинул школу».

***

Еще до фразы «Меня зовут Никитин Илья», я уже вспомнил его имя. Прошло почти тридцать лет, но я не забыл. На все невыученные уроки только один Илья отвечал мне «Каюсь, грешен, но…». И после этого выдумывал весьма оригинальное оправдание.

***

«Мы с вами на уроках часто устраивали дискуссии на темы, которые не входили в школьный курс, и особенно на темы, которые и в науке если и рассматривались, то в закрытых кабинетах. Мне всегда было интересно перемещение во времени, и о нем мы часто рассуждали. Вы спрашивали наши мнения о возможности посетить прошлое и будущее и рассказывали свои версии и теории. Насколько я помню, а помню я прекрасно, вы считали, что невозможно переместиться во времени как физическое тело. Если только ты не молекула, летящая выше скорости света и опережающая само время. Это было единственный вариант, который вы поддерживали. А о возвращении в прошлое вообще не было и речи. Вы предполагали, что никакого прошлого и будущего не существует, как места, даже места во временном пространстве, которое можно посетить. Это всего лишь следующий и предыдущий этап в процессе старения тел. И я хорошо запомнил вашу теорию о возможном существовании так называемой эхо — материи. В чем-то вы были правы, что-то я не могу ни доказать ни опровергнуть, но то, что удалось сделать мне подтвердило некоторые ваши догадки. Я еще не готов выложить все на бумагу. Слишком мало погружений мной было произведено и по большому счету все они были для проверки моей безопасности во время их. Скоро я напишу вам подробнее обо всем.

Хочу поблагодарить Вас за то, что дали толчок моему стремлению познать неизведанное. Ваш ученик Илья Никитин».

***

Все письмо уместилось на одном листе бумаги, и для чего было уложено три в конверт, я не понял. Зато я хорошо помнил этого ученика. Илья всегда задавал самые интересные вопросы на уроках, он всегда наиболее глубоко погружался в процесс рассуждения. Где-то он не соглашался со мной и, возможно, что именно после диалогов с ним, я изменил или пришел к некоторым своим выводам.

Да, это правда, что я считал и обсуждал теорию о невозможности существования прошлого и будущего. Считал, да и сейчас считаю, что существует только настоящее, где мы и окружающие нас тела претерпевают изменения, заложенные природой. Мы привыкли говорить «со временем», но эта величина выдумана нами. Нет как такового времени. Есть процесс старения и разложения. Теория спорная и не один час мы проводили после уроков, пытаясь привести доводы, как в ее поддержку, так и в опровержение. Сейчас, получив письма и уверовав в правдивость изложенного в них, я немного изменил свое мнение. Они и подтвердили и одновременно ее опровергли.

Вам, скорее всего, интересно, что за эхо — материя? Что ж? Это просто версия. Версия, выстроенная на рассказах некоторых людей, которые якобы смогли увидеть прошлое. Они утверждали, что видели какое — то историческое событие в то время когда оно происходило. Во сне ли или под действием чего не важно. Они утверждали, что это было настоящим. Да, все подтвердили, что были в бессознательном состоянии в тот момент. Совершенно незнакомые люди. Люди, которые не знали истории, рассказанной другим посетителем прошлого, с очень большим количеством совпадений описывали некоторые события. Это привело меня к мысли, что они не лгут. Тогда, с учетом моего недоверия к существованию прошлого, я и предположил, что может существовать невидимая, может даже энергетическая материя, которая сохраняет все, что уже произошло. Я описал ее как многослойная структура, запечатлевающая все моменты вселенной. Пространственные слои. Как в программе создания компьютерных моделей. И тогда, если эти люди, что рассказали мне свои очень похожие истории, смогли их просто просмотреть, как киноленту, кадр за кадром, если им удалось подключиться, даже непроизвольно, к этой материи. Это возможная теория, в которую я никогда не верил, но она имеет право на существование, просто она бы объяснила некоторые происходящие события. Эта теория полностью опровергает возможность существования будущего в настоящий момент времени. Ведь, если бы оно было, то мы бы были уже прошлым, и они рассматривали нас через призму эхо — материи. Но тогда мы не могли бы принимать решения. Все шло бы как по плану. Тут, наверное, сторонники теории о том, что все предрешено и, что должно произойти, то обязательно произойдет, скажут, что такое возможно. Я не сторонник кармы. Я верю, что мы сами принимаем за себя решения.

Второе письмо пришло ровно через неделю. Я подумал, что так будет всегда, но ошибся. Вот его текст.

***

«Здравствуйте, Иван Яковлевич!

Рад, что вы не пытались поймать момент и встретиться со мной, когда я приношу письмо. Я не буду общаться с вами лично. На это есть причины. Объяснять их тоже не буду.

Я хочу поведать вам о моей версии существования прошлого и будущего. Она не опровергает вашу версию эхо — материи, и не подтверждает ее. Моя версия доказана мной, но только для меня. Как это понимать? Да просто я не имею никаких доказательств, кроме своего честного слова. Вы можете мне верить или нет. Это ничего не поменяет. Я знаю правду. Свою правду.

Я могу утверждать, что прошлое и будущее существует, но оно распространяется на очень короткий промежуток времени, а если быть точным, то я смог переместиться в нем, но всего на шесть минут в оба направления. В прошлое и будущее. Оно чуть больше, но дальше я не рискнул. Так что же это такое? Спросите вы. Начну с того, как я туда попал. Скажу честно, это было случайностью. С большой долей вероятности могу сказать, что стечение обстоятельств сыграло тут главную роль. Я умер. Умер по своей глупости. Да что тут скрывать! Я наложил на себя руки. Вздернулся, проще говоря. Меня откачали, но уходя в другой мир, я отделился от тела. Не было никакого тоннеля, который манил меня. Нет, ничего подобного не было. Я выпал из своего тела, что висело на автомобильном тросе в гараже. Сначала я и не понял, что умер. Знаете? Такая уверенность, что все как обычно и ничего не произошло. Если бы не мертвое тело, которое висело посреди гаража, я бы подумал, что я просто пьян. Да я и был тогда пьян. Прошло минуты две, после чего в гараж зашел сосед. Он даже спросил, нет ли у меня, кажется трещотки, уже не помню. Да и не важно, это сейчас. Я просто забыл запереть дверь. Если бы не забыл, то и не писал бы вам сейчас. Он меня и откачал. Смотреть со стороны, как отрезают веревку, и как твое тело падает на бетон, а потом делают искусственное дыхание, то еще странное чувство, скажу я вам. А потом меня затянуло обратно. Мгновенно. Я почувствовал боль поврежденной лодыжки, и запомнил ощущение потустороннего мира. Тогда я так подумал. Сейчас понимаю, что это всего лишь уходящее от нас настоящее.

Самое неприятное для меня было объяснение с женой. Она не понимала, что произошло. Вернее, зачем я это сделал, а я не мог ей объяснить.

Больше месяца прошло, прежде чем я осознал, что могу воссоздать то состояние, в котором я находился в тот момент. Состояние, в котором мой разум отделяется от тела. Но только уходил я вместе с телом. Поверьте, это возможно. Я научился. Не сразу. Практиковался долго. Но сейчас для меня это пустяк. Я сумел оставаться в прошлом и скоро научился уходить в будущее, опережая течение времени. С того момента, когда я смог это сделать самостоятельно, силой мысли прошло уже почти пол года. Меня интересовало все, что там происходит. Но там не происходит ничего. Там нет людей. Они остаются в настоящем. Мир рушится. Первые две с небольшим минуты вроде бы все как обычно, а потом я начал замечать, что все вокруг растворяется. Все вокруг распадается на точки, и они просто исчезают. Быстрее исчезают светлые цвета. Мне было страшно, но часть моей жаждущей знаний души, заставляла оставаться там дольше и дольше. Правильнее сказать погружаться глубже. Отставать от настоящего на большее время. На четырех с половиной минутах становится труднее дышать. Не смертельно. Просто труднее. Наверное, как высоко в горах, где меньше плотность воздуха. Я там не был, но предположу, что похожее ощущение. Самостоятельно я смог остаться в прошлом до пяти с половиной минут. Потом у меня наступала уверенность, что не смогу вернуться, и я всегда возвращался.

Потом мне пришла идея оставить тут камеру и наблюдать через Wi-fi, что с ней произойдет. Как я вижу этот процесс с точки зрения науки? Камера погружается со мной в прошлое. Я оставляю ее и ухожу, а она погружается глубже, так как настоящее уходит вперед. Так вот на шести минутах и семи секундах она перестала передавать сигнал. Думаю, что ее материал так же как и все вокруг растворилось в пространстве.

Вы только представьте, что все растворилось. Для меня это было сродни ощущениям, которые я испытывал, когда пытался представить бесконечность. Я бы назвал это великим пониманием ничтожности себя.

Теперь о будущем. Если в прошлом можно остаться и раствориться, то в будущем на пяти с половиной минутах начинает формироваться мир, в котором существует настоящее. Дальше меня не пускают физические препятствия. Но предположу, что самое начало тоже на шести минутах и семи секундах. Вы позволяли выдвигать свои версии, и я думаю, что могу себе это позволить.

Вот пока и все, что я хотел вам рассказать. Надеюсь, вы мне поверили, так как все это правда. Если я узнаю, что-то еще я вам обязательно напишу. Так как никому другому я не собираюсь об этом рассказывать.

Ваш ученик».

***

После прочтения меня обуревали несколько вопросов.

В чем причина не желания автора встретится лично?

Насколько я поверил в эту историю?

Пойдет ли Илья на сотрудничество с учеными?

На последний вопрос можно было получить ответ, только встретившись с Ильей. Но он написал, что не желает встречаться.

Я ему верил, вне всякого сомнения. Почему? Не знаю. Я ему верил. История была складной. А если уж она и выдумана для получения им какой-то известности, то рассказывать нужно было не мне, а журналистам. Следующего письма не было больше месяца. Я ни на секунду не переставал его ждать. И проводил много времени, сидя в кресле перед окном, наблюдая за прохожими. Оно пришло. Очень короткое.

***

«Завтра я принесу новое письмо».

***

Все что был написано на листе бумаги в конверте. Странно. Зачем было предупреждать? Я бы его получил завтра, без этого предварительного письма. Но я понял причину. Как мне показалось в тот момент. И оказался прав. На следующий день я не отходил от окна с раннего утра и до момента, когда моя дочь, вернувшись с работы, принесла его. Почтовый ящик был в поле моего зрения, я не отходил ни на минуту. С утра запасся бутербродами и водой, а естественные нужды пришлось сдерживать. Но я не увидел никого, кто подходил к ящику. С огромным нетерпением я распечатал конверт.

***

«Здравствуйте, Иван Яковлевич.

Вы же ждали меня? Думаю это так. Я вас не видел, сидящим у окна. И надеюсь, вы знаете причину. Догадались? Да, я положил письмо в будущем. Я опередил время и прошел к вашему почтовому ящику до того момента, когда вы в этом времени появились. Как только я опустил письмо, оно отправляется к настоящему со всем, окружающим миром, а я, поддерживая то же временное опережение, просто ушел и вернулся в другом месте. Могу доказать это, если вы мне все же не поверили, но для этого вам нужно написать мне ответ, положить в ящик, а я его прочитаю. Вы не увидите этого, я заберу его немного позже, чем настоящее уйдет вперед. Как я могу доказать? Мы договоримся о времени, и месте, я могу попасть и в ваш дом, вас там все равно или еще нет или уже нет, и положить письмо. Оно появится в момент, когда для меня и вас наступит настоящее. Ну, да. Вы все время в нем находитесь. Поэтому оно наступит только для меня, но я уже уйду, а вы обнаружите письмо. Если вам это интересно, то дайте знать.

Ваш ученик Илья».

***

Мне было интересно это. И я, написав письмо, попросил положить его в ящик свою дочь. В нем я указал время и место. Стол в моей комнате в полдень завтра.

Фантастика! Оно появилось из ниоткуда. В один момент материализовалось. Я верил, что оно появится, но это все равно меня потрясло. Теперь я хочу с Ильей встретиться. Я написал письмо с просьбой о встрече и положил в ящик. Его новое письмо пришло снова через неделю. В нем не было ответа на мое, так как он только получил его.

***

«Снова здравствуйте, Иван Яковлевич.

Я раздумываю над сложным вопросом. Вчера мне довелось спасти человека. Это хорошо. При мне сбили ребенка. Мотоциклист слишком быстро двигался и не вправился с управлением. Его вынесло на тротуар и проходящую мимо девочку просто раздавило между тяжелым мотоциклом и стеной. Мысль пришла сразу. На раздумья времени не было. Я погрузился в прошлое и поставил между мотоциклом и девочкой тяжелую скамейку, а потом вернулся. Погружаясь, подумал, что перенесу девочку, но ее же там нет, поэтому пришлось импровизировать. А вы же помните, что времени в том состоянии у меня всего-то минуты четыре. В момент, когда я догонял настоящее, то увидел, уже в прошлом для девочки и окружающих, как падают на землю, сидевшие до этого на скамейке люди, как мотоцикл меняет траекторию. Все обошлось. Она не пострадала. Только сильно испугалась. Пострадал дворник, который убирал мусор. Ему сломало ногу. Я растерялся и не стал снова останавливаться во времени, чтобы еще что-то предпринять. Если честно, то я побоялся ухудшить ситуацию. Я чувствую вину перед мужчиной, но надеюсь, что сделал все верно.

Я понял, что у меня сейчас в руках возможность делать добро. Нужно только быть в нужное время, в нужном месте. Это ответственность и я это прекрасно понимаю.

Ваш ученик».

***

На меня это письмо оказало двоякое чувство. Илья получил удивительную возможность помогать людям, исправлять ошибки. Но также он может применить это во вред. Зависит от его нравственности. Его я помнил, как достойного ученика, способного не стандартно мыслить, но прошло много времени. И не приведет ли нестандартное мышление и новые возможности к неправильным поступкам?

Следующего письма я ждал с еще большим нетерпением. Согласится ли он на встречу. Если да, то я попробую его уговорить перенести его практические исследования на теоретическую основу. Для этого придется раскрыть его тайну совершенно чужим людям, и, да, велики шансы, что это засекретится, и такая возможность будет использоваться во имя и во благо государства. Я понимаю, что с точки зрения правительственных сфер так и должно быть. Я собираюсь подумать над вопросом, как оставить это для широкого круга лиц. И как самому участвовать в исследовании.

Затем произошло событие, из которого следовало, что раздумья придется отложить. В новом письме, которое я обнаружил снова на столе в комнате, только не видел момента появления, Илья сразу прояснил, что о встрече он подумает, но надеяться не стоит. Чтобы не разочароваться. И даже если она произойдет, то огласке это не подлежит. Он не планирует распространять информацию. Он не умеет читать мысли, я не веду дневник, в котором он мог бы прочитать мои рассуждения. Скорее всего, его привели к этому решению свои рассуждения на эту тему. Он опасается, что его или заставят работать на государство или просто закроют от всех. Но его это не должно остановить. Сместившись во времени, Илья свободно скроется от всех.

Это письмо было только ответом на мой вопрос о встрече. Следующего я ждал почти год. И оно было последним.

***

«Доброго здоровья, Иван Яковлевич.

Не буду извиняться за долгое отсутствие письма. Я видел ваши, что лежали и на столе и в почтовом ящике. Было не до этого. Не буду обманывать, что был занят, и не было ни единой минуты написать. Нет. Все было. Не было настроения. Я разочаровался за этот год во многом. Я разочаровался в своей жене, в себе, в человечестве.

Можно ли считать правым человека, который искренне верит, что поступает правильно, хотя ему говорят, что это не так. Он задумывается над комментариями окружающих к своему поступку, снова утверждается в правильности своего решения и гнет свою линию. Думаю что можно. Но после того, как человек сам осознает, что был не прав и оценивает последствия своих действий и его искренняя вера рушится, то он может это исправить? Не все, но что-то. А как после этого жить, понимая, что в очередной раз твоя уверенность в своей правоте может быть не верной. Я попал в такую ситуацию.

Сразу поставлю точку в вопросе нашей встречи. Ее не будет. Причины вы поймете из нижеизложенного. Если вы заметили, то это письмо имеет почтовые марки. Я его отправил по почте. Точнее его отправили по моей просьбе. Скорым, заказным письмом.

***

А я даже не обратил на марки внимания. Так сильно хотел его раскрыть. Взглянув, увидел, что стоит штамп почтового отделения нашего города. Он живет тут.

***

Итак.

Я поставил себе цель — помогать людям. Все свободное время проводил на улице, в магазинах, на различных строительных площадках. Но разве часто человек сталкивается с такими ситуациями? За первый месяц я предотвратил одну кражу в магазине. Переложил телефон, оставленный на время осмотра товара покупателем на витрине. Подросток его схватил и выбежал из магазина. Никто не смог его догнать. Мне хватило погрузиться в прошлое на полминуты и переместить телефон за секунду до момента кражи. Вор остановился у двери, не понимая, почему в его руке нет того, что он украл.

При погружении я уже точно понимаю расстояние — время от настоящего до момента, где нахожусь я. Это чувство пришло не сразу. С опытом. Чем глубже погружаешься, тем сильнее становится странное чувство, которое я бы описал как смесь одиночества и неизбежности происходящего.

Несчастные случаи, которые я хотел предотвратить, чаще происходят в условиях вечернего и ночного времени. Я все же настроился предотвращать преступления. Мелкие и может быть крупные. Я поверил в свою безопасность, так как даже от пули я мог уйти в прошлое. Конечно же, если видел, что в меня стреляют. Поэтому я переключился на вечерние и ночные патрулирования. Я выбирал самые опасные, по статистике из интернета места нашего города, и тут уже дело начало двигаться быстрее. То есть чаще я спасал чье-то здоровье или кошелек. Иногда и жизнь. Если помните мой первый спонтанный эксперимент по спасению девочки с помощью скамейки, то понимаете, что это было случайностью. Ее могло там не быть. Я придумал способ. Я ношу с собой газовый баллон, короткую, но тяжелую биту в рукаве и металлическую пластину под курткой. Все это я могу применить. Если за мгновение до ситуации разместить в нужном месте предмет, то нападающий не успеет среагировать. Железная пластина помогла несколько раз от удара ножом. Перцовый спрей, распыленный в лицо преступника, начинает действовать сразу, так как я к нему не прикасаюсь и он уже в настоящем, а я с баллоном отстаю. При ударе биту приходится отпускать, чтобы она появилась в настоящем. Возможно, нарушителей больше приводит в ступор не удар, а неизвестно откуда материализовавшийся предмет, который нанес удар или прервал их действия. Но все-таки перцовый баллон приносит больше пользы, если нет оружия. Я не умею драться, и честно говоря, немного хлипковат, но связать слепого противника могу. После я звоню в полицию, называю причину обращения, чужую фамилию и ухожу.

В моих методах есть минус. Я должен находится в настоящем, чтобы видеть преступников и жертв, а затем я исчезаю для них, а в зависимости от моих действий, может появиться предмет из ниоткуда, который снова исчезает, когда я его забираю в будущем, опережая настоящее. В газете «Странное и непонятное» написали статью об этом, но кто их читает? Только один раз я попал на камеры уличного наблюдения, но в вечернее время на них сложно что-то рассмотреть. Все равно, я ожидаю, что когда-то за мной придут. Хотя бы для того, чтобы задать вопросы. Но пока этого не произошло.

А потом наступил момент, когда я разочаровался. Для начала в своей жене. Она мне изменяла. Как оказалось очень долгое время. У меня не было подозрений, но «бабушки на скамейке» намекнули, чтобы я присмотрелся. Они не утверждали, но сигнал был. Сначала я гнал эту мысль, но когда она начала занимать большее время, чем все остальное в моем сознании, решил проверить.

Я не мог уйти с работы и вернуться в то же время. Даже когда я погружаюсь в какое-либо направление, настоящее идет. С той же скоростью. Да что я вас путаю. Настоящее стабильно. Стационарно. До и после него есть некий буфер, в котором формируется и распадается мир. Двигаясь параллельно настоящему, я все равно так же старею. Возможно, замедляю старение на минуты, на которые погружаюсь в прошлое, но тогда ускоряю процесс старения при перемещении в будущее. В общем, я не смог бы незаметно уйти с работы. Помог случай. Я почувствовал себя не важно, и начальник отпустил меня домой до конца дня. Жены не было, и я отдыхал на диване. Затем входная дверь открылась и я услышал голос своей жены, и еще один… Упущу подробности. Находясь в состоянии погружения в прошлое, я наблюдал появление вещей на полу. Вся одежда, что была на них. Я не стал проявляться, но еще по голосу у двери понял, что это мой сосед.

Я спустил его с лестницы. Подложил мелкие шарики от подшипника под его ногу, когда он шел выносить мусор. Он увидел меня, умирая на бетоне под лестницей. Он все понял. Месть жене была более изощренной. Я разместил в ее голове несколько тех же самых металлических шаров от подшипника, просто оставив их в будущем, там, где она появится из настоящего. Она даже не поняла. И она не узнала, что я узнал об измене. В тот же вечер ее увезли на скорой. В сознание она не приходила. Теперь ее нет. Меня не заподозрили. Откуда в неразорванной ткани появились посторонние предметы никто так и не понял.

Потом наступило время разочарования в себе. Я все сделал на эмоциях, но после произошедшего начались угрызения. Я считал ее виноватой. Это несомненно. Но не перестарался ли я? Детей у нас не было, но на похоронах ее мать меня потрясла. Она говорила мне, какой я хороший человек, и благодарила меня за все, а я знал, что я за человек. Чувствовал себя последним уродом, сволочью.

Мне нужно было отвлечься, и я возобновил свои ночные «экскурсии». И все было бы так как раньше, только вот я был зол. На первом же событии, когда подросток без стыда и совести грабил старика. Старик пытался защититься, но получил хороший удар в лицо. Я был взбешен. Бита в тот раз не била по руке, или по почкам. Она попала прямо в висок. Подросток немного подергался и затих. Я вызвал скорую старику и скрылся. Это было три месяца назад.

Вы можете меня осуждать. Я виноват. Я сам себя осуждаю. Чтобы вам было проще считать меня мерзавцем, скажу, что с того времени я отправил на тот свет еще пять человек. Все они это заслужили. Или нет. Я не знаю. Не смог разобраться. И уже не буду этого делать. Если я не оправдал Вашего доверия, то… плевать. Мне уже все равно.

Прощайте.

P.S.

Я не один. Я встретил человека, погружаясь в прошлое. В момент, когда наши временные координаты совпали, я его увидел. Он не был удивлен, в отличие от меня. Значит, знал, что это могут делать и другие. Он догнал меня во времени и не отставал, пока я не вернулся в настоящее. Он умел контролировать перемещение намного лучше меня. Возможно, что он мог чувствовать, что я ухожу из настоящего и перемещаюсь не в своем времени, так как при каждом следующем моем погружении он появлялся. Вскоре я понял, что человек приставлен ко мне. Возможно, это была какая-то служба, которой, по-видимому, я мешал. Почему я так решил? Три дня назад они появились. Их было двое, и синхронность их перемещения заставила подумать о специальных навыках. Я был дома, где они и материализовались. Я знал, что предметы, которых мы касаемся, перемещаются вместе с нами, но не думал, могу ли я переместить человека, не обладающего такими навыками, как у меня. Оказалось, что можно. Они схватили меня за кисти рук и погрузили в прошлое. Погружение не по своей воле создает совсем другие ощущения. Будто тонешь. Я не успевал считывать время, так как их скорость погружения была больше моей, но понимал, что мы близки к нижней границе. Попытался вернуться, но сила двух опытных против моей была явно в их пользу. Хочу напомнить, чтобы вы представляли, что погружаясь, остаешься в том же самом месте, которое не заполнено живыми, кроме таких, как я, и оно постепенно растворяется. У меня уже возникла версия, что после шести минут и нескольких секунд что-то все-таки имеется. Например, мир снова собирается. Просто с такой уверенностью они погружались. Но в этом момент хватка с моих рук исчезла, и я не сразу понял, что уже погружаюсь сам. Сказать, что по инерции, это не правильно. Масса тела тут ни при чем. Я остановился и почувствовал на себе распад. Я почувствовал короткие уколы и понял, что нахожусь на границе. Я распадаюсь. Я поменял направление и устремился к настоящему. Я заглянул за край. Там полная темнота. Все что осталось от моего тела испещрено мельчайшими отверстиями. Один правый глаз вытек, настолько сильны были отверстия, левый еще держится, но с каждой минутой вижу все хуже. Прошло всего три часа с момента полного погружения. Я чувствую, как через поврежденные ткани внутри меня жидкости переливаются и смешиваются. Процесс необратим. Во мне множество отверстий. Скорее всего, уже начинается заражение крови. Она сочится из отверстий в коже. Я не пойду к врачу. Не вижу смысла. Пусть это будет наказание за мои поступки.

Еще раз прощайте.

И вы были правы, Иван Яковлевич, нет прошлого, в которое мы можем вернуться и будущего, которое мы можем посетить».

***

Все встало на свои места. Илья, скорее всего, уже мертв. Встретиться с ним я теперь смогу, только если в загробной жизни, но произошло событие, которое говорит о том, что все рассказанное им правда. Появление письма из пустоты мне это уже доказало, но я имею еще одно доказательство. Я обнаружил пропажу всех писем от Ильи. На их месте лежала короткая записка.

«Тут не было никаких писем. Надеюсь, вы это учтете».

Недоношенный.

— Да кто же мог предположить, что тут такой буран начнется! — Павел раздраженно произнес в трубку телефона. Его рука нервно теребила край сдвинутой в сторону шторы, взгляд устремлен в сплошное белое месиво беснующихся за стеклом снежинок. Высокое оконное стекло под порывами ветра слегка прогибалось.

— Утром обещают улучшение. Говорят, что все закончится, буран прекратится, — он помолчал, выслушивая собеседника, — да, я успею. Мне еще на пару дней работы.

Заказ почти выполнен. Сегодня Павел уже должен быть дома и приступить к завершению. Завтра, максимум послезавтра сдаст работу. В эти планы бесцеремонно вторгся буран. Павел раздраженно посмотрел в сторону Марины. Супруга в одних почти невидимых трусиках лежала на спине, закинув ноги на подушку. Ее невероятно объемные черные волосы резко контрастировали с белым постельным бельем. Раньше он не замечал, насколько объемными они казались. Раздражение тут же сменилось желанием овладеть женой. Вчера была трехлетняя годовщина свадьбы, и Павел не смог отказать в поездке на горнолыжный курорт на выходные, несмотря на необходимость закончить и сдать работу.

— Хорошо, я все сделаю. А завтра утром отзвонюсь.

Он повесил трубку и, расстегивая рубашку, направился к жене. Прелюдии не случилось. Последние дни секс случался часто, быстро и по-звериному. Ей это нравилось, и Павел тоже вроде оставался доволен, но что-то все — таки казалось не правильным. Он начал задумываться к чему это в итоге приведет. Отношения в постели перешли на уровень, которого до знакомства с Мариной Павел не испытывал. И с ней изначально все складывалось прекрасно. Она не выносила мозг, не ревновала и сама не давала повода для ревности, хотя внешность шлюховатой стервы могла быть поводом для знакомства со стороны других мужчин. Павел видел, что этот образ являлся напускным. Она совсем другая. Так он вначале думал. Или хотел думать. Теперь его мнение менялось.

— Так о чем ты сегодня ночью во сне мне говорил? — спросила она, — Бред какой-то нес. Ребенок привиделся.

Она затянулась сигаретой. Павел забыл на некоторое время ночной сон. Зачем жена напомнила об этом? Даже сейчас, по прошествии полусуток, жуткое ощущение его реальности не отпускало. Во сне Павел проснулся от чувства, что в комнате кто-то находится помимо его и супруги. Он осмотрелся в поясках телефона, чтобы осветить комнату, но не нашел его на привычном прикроватном столике. Тут же вспомнил, что не находится в своей квартире. У кровати со стороны жены висел ночник и, стараясь не разбудить ее, Павел дотянулся до выключателя. Звонкий щелчок не ознаменовался светом зажженной лампочки, но ощутимая энергетика внутри комнаты изменилась, то, что скрывалось в темноте замерло. Пытаясь передвинуть выключатель еще раз туда и обратно бесшумно, в надежде, что свет все-таки появился, Павел услышал еще два звонких щелчка, но результата не было. Комнату не озарил тусклый свет ночника. Он замер, вслушиваясь в темноту. Мертвая тишина наполняла все вокруг. С улицы не доносилось никаких шумов. Ощущение присутствия рядом кого-то не отпускало, а лишь усиливалось. Глаза привыкли к темноте, но никаких очертаний Павел не мог рассмотреть. Прежде чем услышать легкое шуршание одеяла он почувствовал, как Марина начала менять положение и в эту же секунду ему удалось рассмотреть едва заметное движение темноты. Черное пятно молниеносно устремилось в его сторону и скрылось у основания кровати. Павел готов был убедить себя, что это всего лишь разыгравшееся воображение, если бы не едва различимый шум и слабое дуновение ветра, ощутимое кожей.

Под одеялом рука супруги опустилась на его живот.

— Какая холодная? — нервно всматриваясь в темноту, подумал Павел, но вспомнил, что руки супруги всегда оставались такими. Как она говорила, плохое кровообращение.

— Нужно включить верхний свет.

Мысль пришла с запозданием, но пришла.

— Выключатель у входной двери. Для этого придется спуститься на пол, а там… Да что там может быть!? В каком мире ты живешь? В средневековье, где на каждом углу кричали о ведьмах и прочей нечисти?

Павел попытался встать, но «здравый» рассудок остановил его. Насколько здравый, если он пытается себя обезопасить, не вставая на пол где, по его соображениям скрывается что-то мистическое?

— Я точно что-то видел и слышал, — убедил он себя.

Марина снова слегка пошевелилась, и ее согнутое колено начало медленно подниматься, касаясь его ноги к животу. Кожа на внутренней стороне бедра супруги оказалась такой же холодной, как и рука. Странное ощущение. Пальцы Марины немного сжали мышцы на животе и длинные ногти, за которые Павел каждые две недели отдавал неприлично крупную сумму денег, сильно впились в кожу. На супругу денег он не жалел. Зарабатывал и заработал он уже достаточно, но живот у него один, а боль от сжимаемых ногтей становилась нестерпимой. Павел запустил правую руку под одеяло, внимательно наблюдая за краем кровати, в ожидании увидеть в полной темноте какое-то движение, он вдруг ощутил ладонью не нежную кожу внешней стороны ладони супруги, а холодное, мокрое, покрытое грубой шерстью существо. Холодная волна прокатилась от шеи до поясницы и заставила покрыться всю спину мурашками. В горле застыл крик ужаса, и только нежелание напугать жену заставило его остаться внутри.

Круглая, лохматая, размером с голову крупного кота голова вцепилась в его живот. Павел рывком откинул одеяло, и ужаснулся. То, что впилось в него, лежало между ним и Мариной. Рассмотреть не получилось, но идеально черный силуэт на фоне былых простыней вырисовывал существо размером с недоношенного ребенка. Павел так и не отпустил правую руку, что держала за лохматую его голову. Осознавая, что существо все еще кусает его, Павел рывком попытался оторвать его от себя. Резкая боль не позволила сдержать очередной крик в себе, и он закричал. Марина приподнялась на кровати и спросила.

— Ты что? Чего кричишь?

Павел почувствовал, как зубы отпустили его. Марина протянула руку и щелкнула выключателем. Пространство у кровати озарилось тусклым светом ночника. В руке Павла ничего не было. Несколько кранных пятен отчеканились на животе. Из одного проступила капля крови.

— Меня укусил лохматый недоношенный ребенок, — понимая, как это не правдоподобно звучит, произнес он.

Марина недоверчиво посмотрела на мужа. На ее указательном пальце правой руки Павел увидел красное пятно. Все стало на свои места.

Прошел день. Они должны уже оказаться в своей квартире, но снежная буря…

— Так что тебе вчера приснилось? — черные глаза супруги блестели.

— Да так. Ересь какая-то. Будто меня укусил… — от запнулся, вспоминая странное существо, что приснилось, — просто дурной сон.

Павел посмотрел на окно. Через непрозрачные шторы проглядывало солнце.

— Смотри, дорогая, погода наладилась. Домой едем. Он подошел к окну. Белые вихри бились в стекло. Пурга не прекращалась. Павел недоуменно уставился на жену.

— Ты видела солнце? Или только я?

Она не ответила. Повернувшись на спину она, слегка расставила ноги и прогнулась в спине. Желание снова овладеть ей захлестнуло мужчину.

— Я пойду куплю выпить, — отстраненно произнес Павел и вышел в коридор. Длинное прямое пространство простиралось в обе стороны. Пол покрывала блеклая ковровая дорожка, которая что-то отдаленно напоминала по расцветке. Где-то он уже встречал такую. Определившись с направлением, Павел медленно побрел по коридору. Чувство, что вчерашний сон был совсем не сном, к вечеру окрепло. Слишком реалистичным он показался. Павел вспомнил боль от укуса и в правом боку кольнуло. Он прижал руку к ране и ощутил под кожей вибрации. Приподнял рубашку и посмотрел на отпечатки ногтей или зубов. Правая часть живота покрылась желтым цветом, заживающего синяка. Вокруг прокушенного отверстия кожа воспалилась, покраснела и зудела.

— Доброго времени суток, — приветливо улыбнулась девушка на рецепшн с именем Анастасия на бэйдже, — вы рано сегодня.

Павел недоверчиво посмотрел на нее.

— Рано?

— Несколько рано, — уклончиво ответила она, — раньше, чем обычно.

Павел осмотрелся. Мужчина с подростком в лыжном обмундировании выходили на улицу. Через открытую дверь в фойе ворвался вихрь снега и тут же растаял на теплом полу.

— Куда они в такую погоду? — спросил Павел.

— На лыжах кататься, вероятнее всего, — ответила Анастасия.

Не заметив на ее лице недоумения от того, что люди идут кататься в такую пургу, Павел не нашелся, что спросить еще и направился в бар. В баре он выбрал бутылку «божественного», по заверению бармена, виски и снова вернулся в фойе. Стоя у стеклянной двери, Павел долго рассматривал сплошную завесу снежной пыли, слушал завывания ветра. Когда он направился в номер, то обратил внимание, что половина «божественного» уже отсутствовала.

— Не знаете, когда метель прекратится? — спросил он, остановившись рядом с Анастасией.

Ее взгляд показался Павлу удивленным. Видимо он уже изрядно захмелел. Нужно проспаться. Завтра возвращаться.

От выпитого виски его изрядно покачивало и несколько раз пришлось опереться на стенку, чтобы добраться до номера. Слишком старая, как показалось Павлу, уборщица неторопливо мела ковер недалеко от его двери. Она внимательно за ним наблюдала исподлобья. Даже слишком внимательно для технического персонала.

Марина сушила волосы около зеркала. На ней снова ничего не было надето. Поднятые с феном и расческой над головой руки придавали еще большую грациозность и сексуальность ее фигуре, но состояние опьянения заглушило желание воспользоваться ситуацией. Пряди длинных волос заканчивались на пояснице. Павел подошел сзади и приобнял за талию. Через пелену хмельного взгляда в зеркале ему показалось, что вместо лица его жены на него смотрит старуха из коридора. Он отстранился.

— Ты что? — спросила Марина.

Она обернулась, и Павел узнал лицо супруги.

— В душ схожу.

— Аккуратнее там. Не поскользнись. Тебя шатает.

— Я справлюсь.

Как только первые струи теплой воды полились на его тело, в районе раны на живота Павел почувствовал странное движение и покалывание. Отключив воду, он осмотрел ее. Покраснение расширилось, а края раны несколько раздвинулись и обрели черно-красный оттенок.

— Блин! — вырвалось у Павла, — это уже не смешно.

Он дотронулся до черной кожи и не ощутил прикосновения. Будто она потеряла все нервные окончания, или того хуже отмерла. Прикосновение в покрасневшей коже отдалось жгучей болью. Решение промыть рану пришло само собой. Возможно, вчера он недостаточно обработал края и она загноилась. Тугая струя воды из душевой лейки ударила прямо в отверстие и движение под кожей, а теперь он уже был уверен, что оно не померещилось, отдалось по всему внутреннему пространству живота. Внутри что-то двигалось. Большим и указательным пальцем правой руки Павел начал растягивать черные края отверстия. Они не отдавались болью, но покраснение вокруг начало жечь. Павел отодвинул занавеску, чтобы свет лампы дал рассмотреть повреждение. Размер отверстия удивил его. Рана раскрылась на ширину человеческого глаза, и ее глубина составляла никак не меньше длины его пальца. Внутри все было черным. Ни намека на кровь.

Сначала Павел надеялся, что ему всего — лишь показалось, что он заметил, как в раскрытом отверстии на животе прополз черный червь размером с насосавшуюся кровью пиявку, но это продлилось лишь пару секунд, прежде, чем еще одна не выглянула в отверстие.

Ужас сковал разум на несколько секунд. Наплевав на боль, Павел запустил в рану два пальца и попытался достать червя. Несколько раз ему удалось ухватиться за него, но скользкий паразит выворачивался.

— Это невозможно, — повторял про себя Павел, — мне все сниться.

Резкая боль в указательном пальце оборвала его мысли. Он выдернул пальцы из раны и вместе с ними вылетел червь. Длинной около десятка сантиметром и толщиной со средний палец черное упругое тело червя начало извиваться на дне душевого поддона. Червь не пытался убежать. Наоборот. Он вцепился в ногу между пальцами и попытался ввернуться внутрь тела. Нелепое создание уверенно разгрызало его плоть. Нужно было прибегать к решительным мерам, и Павел схватил первое, что попалось под руку. Длинная мочалка на толстой пластиковой ручке для спины. Первый удар сразу сбил червя на пол. Павел успел увидеть сантиметровое отверстие, просверленное в его ноге. Крови не было. Только чернеющая плоть. Следующий удар по червю пришелся пяткой. Павел почувствовал, как проминается его упругое тело и расплющивается на полу душевой кабины. Черная кашица, смываемая струями воды, потекла в сливное отверстие.

— Он же не один был во мне, — испуганно сообразил он.

Марина уже лежала в кровати, когда Павел выскочил из душа.

— Дорогая, мне срочно нужно в больницу.

Он поспешил к выходу.

— А что произошло?

Павел остановился и показал ей рану на животе.

— Ой! — она вскинула руки ко рту, — Давай я побегу вызову скорую, а ты ложись.

Быстро набросив халат, Марина поспешила к двери.

— Пойдем вместе, — настаивал муж, но она слишком навязчиво оттеснила его к кровати и уложила.

— Я быстро.

Закрылась дверь, и Павел в недоумении остался лежать. Поведение супруги показалось странным. Он осторожно выглянул в коридор. Супруга стояла в конце, а рядом с ней та самая уборщица, что мела ковровую дорожку. Они перешептывались. Павел остался незамеченным и вернулся в комнату. Не прошло и минуты, прежде чем дверь медленно открылась и вошла Марина.

— Ну как?

— Едут. Как погода позволит, сразу будут тут.

Она улеглась рядом. Павел не спал. В животе ощущалось движение. Каждая минута стоила ему отмирающего участка тела.

— Жена слишком холодно отнеслась к его ране. Не предложила обработать. А теперь спокойно спит рядом, — размышлял он.

Сел на кровати. Ее длинные волосы шевелились. Не от того, что голова иногда двигалась. Они шевелились сами по себе. Павел осторожно прикоснулся к ним и прежде, чем понял, что произошло, почувствовал, как в его палец вцепились острые зубы. Существо с жесткими черными волосами, похожее на недоношенного младенца выскочило из тени волос и, вцепившись руками, начало срывать с его руки плоть. Схватив его за волосы, Павел с размаху ударил о дубовый край кровати. Дико завыв, оно отпустило руку и упало на пол. В коридоре раздался еще более истошный звериный крик. Марина, несмотря на шум не проснулась. Павел потряс ее за плечо, но она не отреагировала. Он попробовал повернуть ее голову к себе, чтобы проверить, не случилось ли самого худшего, и почувствовал, что его рука провалилась в затылочную часть черепа. Павел откинул волосы, и немой крик сорвался с его губ. Под волосами не оказалось черепа. Отсутствовал мозг. Черепная коробка оказалась пуста. Черное существо пряталось тут. И видимо уже пару дней.

— Вот почему она была такой холодной.

Крик из коридора раздался снова, и теперь его источник находился непосредственно за дверью. Средств защиты Павел не имел и его взгляд упал на небольшой сейф. Удар в дверь. Еще один. Старуха рвалась в комнату. Третий удар оказался сильнее, чем дверное полотно и оно с треском упало на пол. Несмотря на ужасную боль в животе и постоянное движение уже по всему телу удар сейфом по затылку старухи Павел смог осуществить. Он слышал и чувствовал, как проломился череп, и со свистом из нее вышел последний воздух.

Комната сразу наполнилась светом. Пурга за окном прекратилась, будто ее и не было. Яркое солнце светило через раскрытые окна.

— Что произошло, — раздался испуганный голос Анастасии, девушки с рецершн, — какой ужас.

— Анастасия, — с трудом обратился к ней Павел, — а метель давно прекратилась?

Он оседал на пол.

— Метель? Какая метель? Сейчас июль.

— А сколько я тут живу? — тухнущим голосом спросил Павел.

— Два месяца точно. Я тут только два месяца работаю. Я вам сейчас скорую вызову. Давайте я помогу на кровать лечь.

Девушка обняла Павла за талию и приподняла.

— Что у вас с животом? — испуганно спросила она, и в этот момент из разорвавшейся раны вывалились несколько полуметровых черных червей. Плоть Анастасии не представила им преграды и теперь вместе с Павлом они оседали на пол. В проломленный череп старухи вполз один червь, и она открыла глаза. Черный недоношенный младенец, возвращенный к жизни еще одним червем, подполз к Анастасии и, приподняв волосы на затылке, начало жадно прогрызать себе дорогу.

Что бы ты хотел увидеть в конце

Олег огляделся. Какое странное место. Он не мог вспомнить, как попал сюда. Вокруг в полумраке просматривалась обстановка давно не ухоженного сельского дома. Приоткрытая и покосившаяся дверца шкафа. Висячее на ней тряпье. Разобрать что это невозможно. Слишком высоко для того, чтобы он видел это с уровня кровати. Сбитые в кучу занавески, через которые местами пробивалось убывающая ночная тьма. Лампочка в цоколе без плафона на изогнутом проводе, свешивается с потолка.

— Твою мать! — Олег прикоснулся к больной голове. Такое состояние могло быть только с… — чтоб тебя, мы ж вчера бухали!

В памяти всплыл Гоча.

— Олежик, Ик, — дружок задержал дыхание в надежде сдержать икоту. Отпустило.

— Олежик, еще п… п… подной и я тебя провжу, — Гоча выплевывает слова через едва шевелящиеся губы.

Картина маслом.

Гоча держит за горлышко высокую бутылку литра на два, пытается налить самогон в стакан. Стакан ходит из стороны в сторону в непослушных руках Олега. Самогон растекается повсюду, только не в стакан. Бутылка выскальзывает из рук Гочи, тот падает навзничь и уже не может встать.

— Ну, все? Допились? Как сегодня самогон? — слишком мило спросила супруга Гочи. Она не любит Олега. Он уверен. Не раз говорила об этом. Считает, что Олег спаивает друга.

Парадокс!

Его бывшая жена говорила точно так же про Гочу. Да, только это ничего не меняет.

Олег приподнимается, но мозг будто наполняют свинцом. Попытка срывается. Легкий удар затылком заставляет сжаться от боли.

— Надо попробовать заснуть, — думает Олег, — пока еще темно, значит ночь, а утром смотришь и отпустит.

Он пытается отключиться, но тревожные мысли не дают этого сделать. Он всего-то не знает, где находится, но этого достаточно, чтобы чувство опасности заставляло его бодрствовать.

Олег замечает, что если не шевелиться и дышать очень медленно, закрыв глаза, то можно поймать нейтральное состояние между болью и ее отсутствием. Такое зыбкое состояние «на грани».

Как же раскалывается голова.

А вот тело не болит. Это немного путает мысли. Состояние легкости больше похожее на слабость перед простудой. Это и к лучшему. Наверное, — думает Олег.

— Что ж они так вчера перебрали?

Олег пытается припомнить, чем вчерашнее мероприятие отличалось от всех, что были ранее. Не находит разительных отличий. Тот же Гочин самогон, то же пиво. Ничего нового, но вот голова… Боль не стихает. Она собирается внутри черепной коробки в единый сгусток, чтобы в итоге разорваться там фейерверком болезненных уколов. Нужно постараться не вызвать этот взрыв.

Затуманенный тупой нарастающей болью слух различил странный булькающий стон. Олег раскрыл глаза, но это привело к резкому всплеску боли внутри черепа.

— Срань! — молча выругался Олег, — гребучая боль.

Мог ли он сам издать этот звук? На этот вопрос точного ответа нет, но тишина приводит к утвердительному ответу. Олег пытается вспомнить еще что-то из дня вчерашнего. Это не просто. Даже попытки мыслительной деятельности приносят волны мелких покалываний внутри черепа.

Его тащат. Он ощущает как бьется плечом о что-то угловатое. Шкаф или край дверного проема. Голоса. Два голоса. Чувство, что вот-вот он услышит их и узнает их обладателей, ускользает вместе с накатившей волной боли. Уверенность, что голоса ему знакомы, несмотря на то, что Олег их не слышит, нарастает. Подсознание убеждает его в этом.

— … ноготь сломала… — фраза всплывает из уголков памяти.

— Что-то тут не так, — формируется в мозгу у Олега, — Плевать на все! Нужно восстанавливаться.

Превозмогая боль, он открывает глаза и терпит ее накатывающие волнами порывы. Раз за разом болезненные порывы накатывают тугой волной на воспаленный мозг и отступают все дальше. Глаза снова видят. Немного мутно, но уже что-то. Вокруг как — будто стало светлее. Олег помнил, к чему в прошлый раз привела попытка приподнять голову, поэтому осматриваться начал только взглядом. Однозначно светлее. Теперь ему удалось рассмотреть тряпки на покосившейся дверце шкафа. Застиранный женский халат. Дешевый халат с рынка, который начинает терять цвет еще до первой стирки.

— … ноготь сломала… — вспомнил он фразу.

Новое воспоминание скорее было вызвано эмоциями, сопоставившими сломанный ноготь и женский халат.

— У твоего эрекция.

Снова от Олега ускользает его уверенность в том, что голос ему знаком, но следующее воспоминание воспаленного мозга заставляет мысленно улыбнуться. Легкое давление на нижнюю часть живота. Он поднимает голову, видит обнаженную женскую спину и одновременно с этим его орган проникает в мокрое и теплое. Он не видит лица наездницы, но благодарен ей за это мгновение. Воспоминание гаснет, когда Олег чувствует, как ослабевает давление на бедра, и он выскальзывает из нее.

Сквозь уже не такую сильную головную боль он чувствует, что его боец снова готов к приключениям.

Окно, на которое упал его взгляд, разрушило приятные воспоминания. Оно заложено кирпичом, причем неаккуратно и на скорую руку. Каменщик явно не был профессионалом. Занавески есть, но в их необходимости теперь есть смысл усомниться.

— Тогда почему стало светлее? — бьется мысль, раскачивая волны боли.

Стало светлей? Если так и можно выразиться, то с большой натяжкой. Скорее темнота стала почти прозрачной. Источника света нет, но теперь можно все рассмотреть сквозь призрачную тьму.

Олег чувствует присутствие кого-то еще в комнате. Оно ощущалось не органами чувств. Он пытался понять, чем слышит постороннего, но не смог. Просто какое то сосредоточение энергии рядом. Посторонняя сущность двигается. Олег пытается оторвать голову. Он уже привык к волнам боли, но не может этого сделать. Что-то не дает. Все что остается это скосить глаза направо, в сторону сущности. Ничего.

Олег видит дверь.

Наполовину открытую дверь. Когда-то это было модно, обивать дверь дерматином и забивать гвоздики с широкими блестящими шляпками в виде узора. Когда-то давно. Сейчас никто так не делает. Где же он видел эту дверь?

Новое воспоминание.

Его тащат за руку. Плечо сильно бьется о косяк двери. Олег приходит в сознание и видит нас собой этот самый узор. Круг и отходящие в разные стороны извивающиеся лучи. Сектантский символ или просто незатейливая фантазия хозяина дома? Олег пытается ухватиться свободной рукой за косяк, чтобы воспрепятствовать безвольному волочению, но ничего не происходит. Рука проходит сквозь стену. Или вообще не появляется. Почему-то в воспоминании он ощущает легкость. Кроме удара о косяк, который он почему-то посчитал сильным, его тело больше не ощущает боли, да и от сильного удара он помнил только сам удар, но никак не боль после него. Ни от этого, ни от того, что его волочат по полу.

— Вашу мать! Какого хрена вам от меня нужно, — начинает кричать Олег, но язык заплетается и он слышит только странные булькающие хрипы. В открытый рот затекает густая жидкость, и он понимает, что это кровь. Вкус крови он знает. Значит, ему разбили голову. Тоже бывало. Не первый, не последний раз, — думает Олег.

Его отпускают. В воспоминании он узнает заложенное кирпичом окно и странные, собранные в кучу занавески, и понимает, что его притащили на место, где он проснулся. Последнее что отражается в воспоминании это давление на левую руку и глухие не ритмичные удары.

Олег чувствует присутствие сущности прямо над своей головой. Снова странный звук, который слышен скорее сразу мозгом, чем ушами. Вибрации. Волны звука соприкасаются с участками мозга, отвечающими за слух, но он не может их узнать.

— Может нам подмешали что-то в самогон? — приходит мысль, — яд! Это действие яда.

Эта мысль сразу объясняла все проблемы, которые ощущал его организм.

Сильная головная боль. Олег ни с одного бодуна не помнил таких головных болей.

Паралич. Его руки и ноги не хотели подниматься. Он конечно еще не пробовал, опасаясь, что волны накатят, и он потеряет сознание, но он их и почти не ощущал.

Странное ощущение присутствия сущности. Это могло быть связано и с наркотиками.

— А почему яд? Наркота тоже могла вызвать проблемы со здоровьем.

Давление внутри черепа прервало его мысли. Видимо сильные эмоциональные размышления привели к новым волнам боли.

Еще раз. Нет. Это не боль. Чувство, когда вы жмете часть тела под наркозом. Рецепторы не работают, но давление присутствует, только вот сейчас оно внутри черепа создается.

Олег никогда не верил во что-то потустороннее, но сейчас выбирать не приходилось. Сущность могла питаться его энергией. Бестелесной сущности не представляет труда проникнуть через материальную оболочку.

Олег сделал эти выводы и удивился сам себе.

— Херь какая-то!

Но ощущение давления не пропало, а лишь усилилось. Это становится невыносимо. Будто в голове завелись черви и поедают изнутри. Это сравнение вызвало чувство омерзения. Та боль, что накатывала после пробуждения, теперь не мешала настолько, чтобы брать ее в расчет. С ней Олег свыкся. Он поднял правую руку и провел ей над головой. Ничего. Он ничего не ощутил. Олег проделал это движение еще раз, но не почувствовал абсолютно ничего снова.

И.

Он не увидел руку.

Что-то пугающее и новое.

Может у него отказало зрение и то, что видел до этого иллюзия из воспоминаний?

Олег закрыл глаза. Кирпичное окно с занавесками пропало. И снова появилось. Он пошевелил пальцами и ощутил движение мышц, но не прикосновение к полу. У него пропало осязание?

Или?

Эта мысль не хотела формироваться, но у нее не было выбора.

У него нет руки.

— Суууки, — Олег произнес это вслух, но снова услышал только странное бульканье.

Пальцами левой руки он бьет по полу. Он их чувствует. А правой нет.

Черви все еще копаются в голове или сущность пьет его энергию сквозь черепную коробку.

— Кому я насолил?

Олег пытается вспомнить хотя бы кого-нибудь, кому должен. Никто не приходит на ум. Месть? Так и врагов тоже вроде не было.

Давление на мозг становится не выносимым и Олег с трудом поднимает левую руку, чтобы скинуть неприятные ощущения в голове. Рука будто чугунная. Ему стоит огромных усилий приподнимать ее на каждый сантиметр. Ее будто приклеили к полу, но кроме онемения в месте соприкосновения с ним боли нет. Во всяком случае физической. Головная боль перекрывает все. Но с ней Олег свыкся.

Клейкая масса, что удерживала руку при отдирании от пола, вполне могла быть кровью.

Ожидаемого прикосновения к гладко выбритому черепу (и почему он уже несколько лет бреет голову?) не случилось. Вместо этого он почувствовал жесткую щетину. Отдернул руку и повторил попытку. Что-то мягкое и склизкое покрывало его череп. Первая мысль, что с него сняли скальп, тут же была опровергнута. Все уж больно мягкое. Может быть опухоль от ушибов? Олег надавил сильнее, в надежде ощутить под ней твердый череп, но вместо этого почувствовал сильное давление внутри.

— Кто-то проломил мне голову! Я создаю давление на мозг сам себе. Отсюда и все мои странные ощущения в теле.

Он лихорадочно пытается вспомнить что-то еще из вчерашнего вечера. Найти момент, когда его ударили по голове. Но воспоминания не появляются. В довершение ко всему слышит тот же булькающий звук и что-то острое впивается в его аккуратно разглаживающую голову кисть. Олег чувствует острые зубы прокалывающие кожу и глубоко погружающиеся в плоть, но вместо боли только чувство сжатия. Возможно, поврежден участок, отвечающий за восприятие боли. Он снова почувствовал давящее ощущение в голове.

По полу покатилась легкая вибрация, и Олег услышал узнаваемый, но сильно деформированный звук. Не ярким пучков света озарилось пространство слева от него в радиусе действия руки.

— Смартфон, — это была самая радостная новость нынешнего утра. Он пошарил рукой и нащупал не совсем привычную форму. Немного толще, чем его сотовый. Олег приподнял и узнал по чехлу смартфон Гочи. Значит он тоже, где то тут.

Вибрация и звук оказались будильником, а не входящим звонком.

Олег положил его на грудь и начал ощупывать уши. Поговорить не получится, если он ничего не услышит.

— Чо за херь?

Его уши оказались залеплены частично мягкой субстанцией, которая сверху запеклась. Олег оторвал ее от правого уха и поднес к глазам. Тусклого света экрана было достаточно, чтобы рассмотреть и понять, что это тоже была запекшаяся кровь.

— Что же со мной произошло?

Но теперь он слышал и самое шумное, что было в комнате это еле различимое шуршание в районе затылка. Давление в мозге тоже ни на секунду не прекращалось, но теперь оно добавляло новые ощущения. Темное пространство вокруг на доли секунды вспыхивало яркими красками. Цвета менялись сами по себе без определенной системы.

— Нужно срочно звонить кому-нибудь.

Олег вдруг осознал, что не знает, где он вообще находится, и куда вызывать помощь. Это было проблемой, но хотя бы сказать, чтобы его начали искать нужно.

Пароля на смартфоне Гочи не было и это воодушевило, но символ отсутствующего сигнала тут же разбил в прах надежду. Вай-фай! В списке беспроводных сетей появились сразу три. И ни одна не предоставила беспарольного доступа. Олег с гаснущей надеждой перебрал все стандартные пароли, что смог вспомнить, вбил свои в отчаянии, но все оказалось тщетно.

Состояние, в котором находился, он уже не мог описать. Общая легкость постепенно куда-то ушла, и теперь каждый участок его тела сигнализировал о проблемах. Режущие и щиплющие ощущения огибали весь периметр примыкания к полу, ужасно чесалась правая рука, но Олег не решался к ней прикоснуться, чтобы удостовериться, что ее нет. На голове он чувствовал только лицо, но и оно покалывало мелкими ссадинами.

Сущность, обитавшая в районе головы, перестала ощущаться. Олегу показалось, что слегка качнулась дверь справа, но он не был уверен. Он прислушался к своему дыханию. Для такого плохого общего самочувствия оно было слишком ровным.

— Как сегодня самогон? — всплыло воспоминание. Катька слишком мило спросила его.

— У твоего эрекция, — тоже ее голос.

Она ли сидела на нем ночью? Вроде как спасибо. Неудобно перед Гочей, но теперь что говорить? Тем более, где они сейчас с Гочей? А не могла ли Катька над супругом и им так поиздеваться? Отомстить за что-то? Или сам Гоча, увидев его с Катькой?

Смартфон все еще был в руке. Олег снова его включил, и поднял, насколько можно было, вверх, но сигнала не появилось. Он подержал его так некоторое время в надежде, но сигнал не появился. В верхней части экрана отражалось непрочитанное сообщение в Вотсап. Если нет сигнала, то оно уже получено? Олег нажал на него и нет… Мутная картинка без интернета не проявилась. Оно было от Олега.

— Я его отправил?

Олег не мог вспомнить.

— Переписка! Ее нужно проверить.

Он перешел в беседу с собой.

— Ну что там у Иванова еще осталось?

— «Иванов», — его так называла только бывшая жена. А расстались они не хорошо. Олег не гнушался изменять ей и особо не старался скрыть. Она ушла со скандалом. Обещала отомстить. Но он не придал тогда особого значения ее словам.

— Дурак!

Следующее сообщение.

— Сардельки жарить будем?

— Блин, я, кажется, порезалась, пока ногу отрезала.

Сообщения дополнялись фотографиями, от которых Олег застонал.

Его жена держит отрезанный пенис Гочи. Она улыбается снимая сэлфи. Гоча без рук. Гоча без рук и ног. Он жив. Он корчится. Жена Олега с молотком и гвоздями, а затем прибитые к полу ягодицы.

Промеж сообщений его супруги идут ничем не отличающиеся фото с телефона Гочи. Катька с большим секатором, приставленным к его — Олега пенису. Ноги еще на месте, но это лишь время. Вот она. Фото, где его ноги лежат отдельно. Правая рука и две ноги. Левая рука осталась на месте, но ее прибили несколькими гвоздями. Причина, почему ее было так сложно поднять. Ему пришлось бороться с силой разрываемых мышц. Фото, на котором я вижу свой живот, на котором не осталось ни одной мышцы. Олег поднимает руку, но не решается прикоснуться к нему. И одно из последних. Катька все-таки более извращенка, чем моя бывшая. У него нет черепа выше бровей. Эта фотография заставляет Олега затрястись от эмоций. Теперь боль уже не играет никакой роли. Она наступает целиком.

Катька работает анестезиологом. Мысль приходит в тот момент, когда он видит фото, где пока еще целому Олегу делают инъекцию. Причина отсутствия боли. Все на своих местах.

Месть.

Месть Олегу за измены и развод.

Месть Гоче. За что?

Да он тоже не был хорошим мужем.

Я даже, кажется, оправдываю их за то, что сделали с нами. Мы хотя бы не чувствовали боли.

Но я еще жив. Не знаю насчет Гочи. Надеюсь, ему повезло больше, и он уже отправился на тот свет.

— Ну как тебе самогон?

Олег слышит эту фразу не в воспоминаниях. Справа раздаются мягкие женские шаги, и в зоне его зрения появляется Катька. На ней белый в кровавых подтеках медицинский халат, который подчеркивает ее сексуальную фигуру. Она подходит близко и встает, слегка расставив ноги, так, что Олеги видна ее промежность. Белье отсутствует, и Олег чувствует эрекцию в отсутствующем органе. Это странное чувство.

— Извини, я погорячилась.

Она звонко смеется, заметив его подергивания таза. Смех не звучит совершенно естественно. Нет ни намека на сумасшествие.

— Сууука, — пытается произнести Олег, но не получается.

— Извини. Его тоже нет, — она показала язык.

Действие обезболивающих уже прекратилось, и теперь все тело это одна единая боль. Ноющая, режущая, колющая. Поверх этого давит особым грузом чувство беспомощности.

Стук каблуков и рядом появляется бывшая Олега.

— Милый, тебе к лицу твоя укороченная версия, — она тоже смеется.

Катерина наклоняется, чтобы забрать телефон. Олег пытается не выпускать его из рук, но сил против здоровой женщины нет.

— Прощайте, — говорит Катька, — если соберетесь бухать, то дружок в соседней комнате.

Бывшая прыскает со смеху.

— И мы оставим двери открытыми. Это старая зимовка охотников. Сейчас не сезон. Но лес полон животных.

Она посылает мне воздушный поцелуй и женщины скрываются за дверью.

Шум машины растворяется в тихом шепоте леса, окутавшему Олега через открытые двери. Но улице ранняя весна, поэтому холод начал понемногу остужать протопленный дом и добираться до останков еще все осознающих тел.

Олег очнулся от тихого шороха. Вокруг полная темнота. Сущностей несколько, но теперь он уверен, что они существуют. Они рычат и подходят. Первые укусы, которые от чувствует уже в полной мере, без действия обезболивающих.

Последнее, что Олег вспомнил это обнаженная женская спина.

Пепел.

Как же тихо. Здесь всегда тихо.

Если бы не редкие потрескивания стволов деревьев, раскачиваемых осенним ветром, то вообще можно было сойти с ума от тишины.

Изба, когда-то добротная, приходит в упадок. Крыша в нескольких метах подтекает, и часть окон давно заколочена досками. Приводить его в порядок уже никто не будет. Какой смысл? Еще год другой и отпадет в нем необходимость. Уже повалена и вывезена большая часть участка выделенного под заготовку леса.

Мне, как сторожу лесозаготовительной техники не известно точно как долго еще продлятся работы. Вальщикам тоже эта информация не известна. Да и зачем им она? Нормо — день. Это их интересует. А мне и подавно все одно, что тут ночи коротать, что в другом месте тайги.

Хотя в этом месте есть интерес и у меня. Покинутая деревня. Электричество давно отсутствует. Года с 80-го. Когда жителей переселили. Разъехались кто куда. Дом один остался пригодный для жилья, в нем и оборудована времянка, чтобы одежду просушить, да на обед зимой от мороза спрятаться, ну и мне ночи коротать. У остальных изб, то крыша провалилась от времени, а то и стены разъехались. Мертвые дома. Дом умирает, как только из него люди съезжают. Вокруг таких мертвецов пара десятков. Ну а мне чем тут помимо работы заниматься? По руинам полазить. То письма старые нахожу, то монеты, то фотографии. Письма эти читать, словно в чужую жизнь подсматривать. Нет людей давно, но с письмами что-то от них в этих домах осталось. Память? Или душа возвращается?

Я днем деревню осматриваю. Днем технику охранять нет необходимости. Она в работе. Вальщики утром на вахтовой «шишиге» приехали, день отработали, норму выполнили, вечером домой. А я тут. Меня дома не ждут. Давно не ждут. Некому ждать. Детьми не обзавелся, родителей похоронил, а жена… Стерва. Не сошлись характерами. А может и я сам виноват? Сейчас рассуждать ни к чему.

Я дни недели не считаю. Какой смысл? Так, если только знать, когда рабочие приезжают, а когда нет. В новогодние праздники тут тоскливо. До пяти дней бываю один. Тут уж без водки никак. Тогда я и сутки проспать могу. Что врать? Бывали случаи.

Сегодня воскресенье. Последний выходной подходит к концу. Завтра вокруг снова будет шум тракторов, визг бензопил. Завтра. А пока таинственная тишина ночи.

Иногда негромко застонет дверь он ветра, что временами пробивается через голые ветки до самых корней деревьев, стелется по земле, в надежде вынести ее со старых разбитых петель. Застонет дверь, словно в темноте заплачет обиженный ребенок. Ночью в лесу фантазировать не нужно. Привидеться после этих звуков всякое может.

Свечу не зажигаю. Через вывалившиеся кирпичи вокруг железной дверцы неяркий свет огня освещает комнату. Я уже привык к темноте. Кажется, что и полной тьме могу видеть. Другой человек с непривычки, сразу бы ничего бы не рассмотрел.

Пляшущие на стенах отблески пламени создают черные мечущиеся тени.

Или скрывают их?

Я не уверен, что в тенях никто не прячется. Слишком замысловатым кажется танец темноты на старых отвисших обоях.

Тихие шаги. Где-то за окном. Они не крадутся. Движение уверенное. Жду скрипа дверных петель, но знаю, что его не будет. Теням дверь без надобности.

Третья ночь, как я их слышу. Первый раз думал сон. Водка меня неплохо в безсознанье уводит. Ее мне вальщики привозят. А на что мне еще деньги тратить? Вот и посчитал, что приснилось. Даже, каюсь, несколько порадовался. Какие у меня развлечения? Рыбу половить в озерце рядом, да по останкам домов пошарить, в надежде клад отыскать. Телевизора тут нет, а если бы и был? Опять же электричество с 80-х годом отсутствует. Новости я года три назад последний раз смотрел, а с вахты своей пятый месяц не выбираюсь. Так что сон, настолько реалистичный, мне показался забавным.

Тени на стене сначала в отблесках огня прятались. Неуверенно притаились. Знали ведь, что я их уже заприметил. Поэтому недолго скрывались. Осмелели видимо, и приближаться стали. Отделились от стены людские фигуры. Темные. Голые. На силуэтах рассмотреть, что без одежды они, без проблем получилось. Две старухи и девица. А я девиц голых лет десять не видел. Постояли, постояли, да и растворились с рассветом. Только не сон это оказался. Это только вчера ночью понятно стало.

Я уже крепче спал. Водка закончилась, и с ней беспокойный пьяный сон. В это время года здесь я рано спать ложусь. В семь вечера в лесу уже темно. Так, что время я не считаю. Как стемнело и до самого рассвета. Пока не услышу в лесу шум двигателя вахтовки. «Шишигу» издалека слышно. Если ветра нет, то километра за четыре. Завывает по раскисшей лесной дороге, словно лосиха раненая.

Прошлой ночью проснулся я от прикосновения к глазам. Легкое касание. Будто паук, откуда-то из-под потолка паутину обронил. Или комар запоздалый на веко присел. Я рукой потянулся, согнать тварь кусачую, а спросонья понимаю, что не время для комаров уже. Ноябрь как-никак. Скоро мухи белые полетят, а не комары. Легкое ощущение тревоги на секунду ворвалось в сознание и тут же покинуло его.

Рука моя прикоснулась к чему-то мягкому. Настолько, что шерстка паучья щетиной покажется. Словно над костром затухающим ладонью провел и жаром руку объяло. Я глаза толи от страха, толи от удивления раскрыл. Тьма отпрянула и в метре от меня замерла. Руку жжет. А я глаз не могу отвести. Девица лет двадцати. Грудь высокая, бедра крепкие. Все как во сне вчерашнем. Черная. Только отблески огня на округлостях плеч, ягодиц играют, освещая контуры. Волосы чернущие, будто уголь на солнце блестят и лицо скрывают. Но из-под волос она за мной наблюдает.

Меня дрожь бить начинает. Вижу, как руки в темноте трясутся. Холодно в комнате, словно дверь в дом нараспашку. Девица смотрит. Молча смотрит. Ни слова не произносит. Я и спросить хочу, кто она, и страх оковывает, не дает этого сделать. Так долго сидел. Уже дрова в печке прогорели, и комната во мрак погрузилась. От девицы только контур слабым светом угольев виднеется.

Она с места не сходила, только голову наклоняла, рассматривала меня, словно прислушивалась. За стенами еще шаги послышались. Руку она ко мне протянула, то ли прощаясь, толи другое что этот взмах означал, и растворилась.

Заснул я. Не сразу. После такого сразу не уснешь. Ворочался долго, спрашивал себя, приснилось мне или наяву ко мне приходило. Что или кто это? Знать не знаю. Сон меня только к утру сморил.

Я поверить попытаюсь, что приснилось это мне, да ожег на руке убеждает в обратном. С внешней стороны кисти, где кожа помягче, ее как раскаленным ножом сняло. Сильный ожог, такой от огня не получить. Если уголь раскаченный прижать. Подсохла рана местами, местами кровицей прозрачной покрылась. Сгибать больно до жути. Я мох примотал зеленый и мокрый, чтобы размягчить и обезвредить рану. Много легче не стало, но терпеть можно.

Сегодня не сплю. Ожидаю.

Дождался видимо.

Сквозь ночные звуки осеннего леса расслышал шаги за стеной. За окном тьма кромешная. Небо черное. Ни единой звезды. Печь заранее поярче растопил и дверцу закрывать не стал. В дополнение свечей несколько зажег, и по разным местам комнаты расставил.

Шаги уже не с улицы раздаются. Тут они. Прямо в комнате. Только не вижу никого. Вокруг поменялось что-то. Чувствую, присутствие в комнате помимо меня. Тело страх с головы до кончиков пальцев объял. Холодно, губ не чувствую, подрагивать непроизвольно начинаю.

Свеча дальняя, что в самом углу на тумбе перекошенной стояла, колыхнулась и погасла. Пламя встрепенулось, словно задули ее. А угол этот сразу во тьму погрузился. Там значит таятся. Чего только? Я ж видел их. Вторая свеча, что ближе, на столе, упала ни с того ни с сего, вместе со стаканом, в котором находилась. Воск расплавленный стек и затушил пламя. Бежать хочется, а некуда. В темноте дорогу не найду. Я пошелохнуться боюсь. Была днем мысль на тракторе-колеснике уехать, и не возвращаться, так убедил себя, что все приснилось. Идиот старый.

Оставшиеся три свечи одновременно погасли и задымили копотью. Теперь только пламя из печи пляшет, отбрасывая тени на стенах и темных фигурах. Девица снова своими формами красуется. Не стесняет ее нагота. А во мне страх и желание прикоснуться к девице начали дикий танец. Она недалеко. В паре метров. Слегка покачивается, голову склоняет, рассматривая меня. Волосы с лица черной рукой откинула. Дьяволица. В глазах огонь бегает, пламя отражается, его языки беснуются, завораживают. Губы приоткрыты, искривлены в улыбающемся оскале. За ангельским лицом легко распознается хищник и я его жертва. Только она не торопится. Знает, что некуда мне деться. Начинаю вспоминать молитвы, да откуда же мне их вспомнить, коли никогда в церкви не был, в бога не верил и презирал батюшек к своему стыду. Виню сам себя, не рассчитываю на благосклонность, но к богу обращаюсь.

— Услышь меня господи, не дай погибнуть спаситель, каюсь во всех грехах своих, спаси, сохрани меня. Если слышишь. Если можно. Каюсь во всем. Понимаю, что не заслуживаю…

Стыдно становится за слабость свою. Что ж обращаться, коли не почитал ранее господа, что ж теперь просить за жизнь свою? Замолкаю. Тем более, что молюсь, а сам глаз не могу от прелестницы отвести. Грудь у нее слегка колышется в такт ее движениям, губа нижняя дрожит, словно у кобеля перед случкой, рукой она низ живота разглаживает. Какое тут прощение от господа может быть, если в мыслях я уже овладеваю ею.

Нынче не одна она. Старухи. Дряхлые, но сильные. Под руки деда полуголого поддерживают. Тело его волосами длинными покрыто до самых колен. Борода словно репей в разные стороны топорщится.

А глаза светятся. Красным огнем.

Девица пропускает его, немного в сторону отошла. Неторопливо. Руку от живота не убирает. Смотрит на меня как на красавца молодого с вожделением, а я уже за шестой десяток возрастом перевалил, да и не был я никогда красавцем, из-за которого девки из трусов выскакивали.

Деда старухи подвели ко мне. Он на колени упал. Смотрит на меня. Долго смотрит. Жуть от его глаз по моему телу липкий страх погнала. По глазам понять не могу, чего он от меня хочет. Не просто так пришли. В этим не поспоришь. Может и не нужна им моя жизнь. Старухи деда за плечи поддерживают.

— Благодарствуем, спаситель.

Голос я услышал и понял, что старик это произнес. Губы его почти не шевелятся. Только репей немного колышется. Я молчу. Не понимаю. Спросить бы, да язык отнялся, словно заледенел. А старик тоже молчит. Ожидает чего-то от меня. Склоняет голову.

— За икону спасибо. Вечная тебе благодарность.

— Икона, — бьется у меня в голове, — как он узнал.

Икона действительно есть. Я нашел ее в одном из разрушенных домов. Старую. Почти истертую от времени. На ее фасаде только очертания образа остались, да местами тусклая краска. На оборотной стороне символы вырезаны. Замысловатые, да не мастером. Линии не симметричные, то глубокие, то едва различимые. Словно торопился резчик. Я и думал, что за реликвию можно выручить лишних денег.

Сам дом с иконой в полу больше остальных показался, только не придал я значения этому факту. Теперь понимаю, не церковь ли это разрушенная оказалась.

— Икону вернуть нужно? — спрашиваю в надежде, что это все, что им от меня нужно, — она здесь, под кроватью спрятана.

Голос мой едва слышен. Старик усмехается. Глаза его ярче разгораются.

— Оставь. Может самому еще пригодится. Смотря, чего ты желаешь.

Он смотрит на старух.

— Помогите мне, сестры. Мы уходим. Я не увидел в нем того, что могу исполнить, и вы, как я понимаю, тоже.

С их помощью он приподнимается, и они медленно пятятся. Немного неуклюже и неестественно. Сливаются с тенями на стене.

Девица теперь одна. Улыбка на ее лице больше походит на оскал. Он нее пахнет женщиной и страхом. Не ее страхом. Моим. Такого страха я не испытывал с далекого детства. Страх животный, страх неизвестности, страх своих фантазий, в которые с возрастом перестаешь верить. Страх вселяющий спрятавшийся во мраке монстр, страх змей и пауков, страх остаться ночью в лесу одному. Все оттенки детских страхов переплелись с другим, не менее сильным чувством. Влечение к этой особе ярко дополняло страхи.

Девица уже рядом со мной. На расстоянии вытянутой руки. Она медленно приближается. Я отчетливо вижу гладкую кожу груди, точеную шею, плоский живот. От нее исходит сладкий запах женщины, которого я не чувствовал уже давно, но и запах тлена тоже присутствует. Волны жгучего воздуха накатывают на меня.

— Кто вы? — спрашиваю дрожащим от вожделения голосом.

Она оскаливается, крутит головой, будто разминая затекшую шею.

— Считай, что мы те, кто исполняет заветные людские желания. Как бы это не звучало, но зачастую они оказываются последними желаниями.

Ее голос действует завораживающе. На меня нападает настолько сильное возбуждение, что все тело начинает дрожать и гореть. Голос настолько тихий и мелодичный, насколько хищный и грубый.

— Я могу попросить все, что угодно?

Во мне борется желание овладеть ею с возможностью вырваться из этого леса, стать моложе, получить деньги и жить на полную.

— Ты уже попросил. Только одно желание мы исполняем для человека. И его не нужно произносить. Ты ничего не просил у матушки Ионы. Она могла тебе дать возможность стать мудрее, разумнее. Матушка Инида могла подарить тебе богатство и власть, но она не услышала от тебя ничего из этого. Отец Артес имеет возможность награждать человека бессмертием, но и он не услышал от тебя этой просьбы.

— Я хочу деньги, и уехать отсюда подальше, чтобы никогда не возвращаться, — захлебываясь от эмоций, закричал я.

Она прислушалась, по театральному, словно актриса.

— Нет. Совершенно не слышу. Мы читаем желания. То, что говорит человек, чаще не является правдой. Он говорит то, что ему нужно говорить. Ему ничего не стоит обмануть, если этот обман в его интересах. Настоящее желание оно здесь.

Она прикасается к моему виску. Запах горелой плоти тут же доносится до меня. Больно невыносимо.

— С иконой-то что? — через боль спрашиваю я.

— С иконой? — она смеется. Смех этот отдаленно напоминает рычание, — икона нас запирала в подвале старой церкви. Долго запирала. Нас заперли, потому, что мы не такие, потому что мы знали все людские желания и мерзости, которые вы хотите скрыть. Мы не удобны. Поэтому нас на долгие десятилетия заперли в подвале церкви.

— Я вас освободил?

— Несомненно, это так. И я тебя отблагодарю. Я исполню твое желание.

Гладкая кожа груди упирается мне в лицо. Руки обвивают мою шею. Я не сдерживаюсь и жадно обхватываю ее за талию, опускаю ладони вниз. Жар охватывает меня повсюду, где только девица касается меня. Мои глаза не выдерживают, лопаются и вытекают. Ее ладони словно прожигают меня насквозь. Своих рук я уже не чувствую.

Длилось это долго. Показалось, что вечность. Меня больше никто не трогает, не обжигает. И боли почти нет, только обожженная кисть под слоем мха дергает, видимо снова приснилось нечто. Слишком реалистичный сон. Лежу и вспоминаю, не нашел ли я вчера запас водки, что мне до сих пор глаза не открыть.

Вдалеке слышен шум двигателя «шишиги». Раненая лосиха скулит, но движется по разбитой дороге. Топот ног на пороге. Скрип двери.

— Что за вонь, — возмущается вошедший.

Слышны другие голоса. Я узнаю мужиков, но не могу открыть глаза.

— Где Степан? Он что мясо тут пережарил?

— А это что?

Я чувствую, как ко мне прикасаются.

— Пепел? На кровати? Че за хреновина?

— Стееепааан, — кто-то кричит на улице, видимо в поисках меня.

— Там следов медвежьих нет? — спросил голос, — может его медведь задрал.

Последнее что я чувствую, как меня выносят на улицу на старом одеяле и стряхивают в ноябрьское утро.

Это я чувствую, а вижу я обнаженное тело девицы передо мной в темной комнате, исполняющую мое последнее желание.

Гибель шестой версии при 58 обнулении

От этого человеку веяло таинственностью, и он явно нуждался в помощи. То, что он не от мира сего стало ясно еще до момента, когда его щуплое, одетое не по сезону тело, только приближалось к моему костру. Выпавший днем ранее первый снег он разгонял легкими летними мокасинами. Даже если предположить, что кожа, из которой они были сшиты, защищает ноги от влаги, то их высота никак не соответствовала глубине снежного покрова, отчего при каждом шаге рыхлые хлопья осыпались внутрь. Тонкий плащ из неизвестной мне ткани не казался хорошей защитой от вечерних заморозков. Человек не шел целенаправленно к костру. Его походка походила на прогулку. Постоянно оглядываясь по сторонам, незнакомец неторопливо приближался. Рассмотреть не вооруженным взглядом в кромешной темноте что-либо было невозможно, но он осматривал окрестности. Остановился на границе леса, всматриваясь в пустошь из которой он появился. Сам я не собирался пересекать ее в ночное время, поэтому остался на ночлег под гигантской елью. Выкурил еще до наступления темноты филина из дупла, чтобы иметь какое-никакое укрытие на ночь. Несмотря на свои размеры, в половину моего двухметрового роста и с клювом, больше предплечья человека нормального телосложения лесной филин безобиден. Я не слышал ни одного случая, когда этот лесной гигант напал бы на человека. Одичавшие кошколисы, скальпированные псы оборотни, крысеныши. Это его основной рацион. Все эти мутанты обитали в окрестностях и тех же самых крысенышей, достигающих пяти ладоней в длину и до трех в холке мне нужно было опасаться намного сильнее, чем филина. В дупло он не вернется пока не выветриться мой запах. Так что его опасаться не приходилось.

Было интересно, что рассматривает незнакомец в пустоши. Старый армейский «слепец» — прибор ночного виденья из заплечного мешка перебрался мне на голову. Тьму рассеяли лучи Гауссова излучения, но пустошь не выдала ни единого движении. Белое одеяло снега, торчащие, словно надгробия пни выжженного кислотой леса во время финального истребления, если верить рассказам старожилов, произошедшего полторы сотни лет назад. Живность старалась не забираться в источающие ядовитые испарения земли. Еще лет двадцать назад полчаса в пустоши превращали все живое в неодушевленный труп, ослепший и бесцельно бродящий, пока мышцы не начинали отваливаться от костей. Но природа брала свое и испарения уже не были настолько опасными, да к тому ж заморозки сдерживали их.

Я дождался момента, когда незнакомец подошел к огню. Было бы нелепо, если бы на его пути повстречался разумный человек, а он прошел мимо, да еще в такой близости, хотя по дальнейшему общению я понял, что попутчики ему не интересны. Сам я за две недели пути встретил из относительно разумных только автономных охотников, человекоподобных трехметровых роботов, что в нелепом с точки зрения логики порыве собрались в одном месте. Их задачей еще до финального истребления и до сих пор, так как ее никто так и не отменил, оставалось уничтожение человечества. Любого его подвида. Любого возраста и пола. Но они просто проводили меня взглядом. Что это было? Нарушение программы или все-таки развитие их разума? Искусственного интеллекта, который благодаря ли короткому замыканию или все же заложенной возможности саморазвития посчитал, что задача не имеет смысла. Для чего их титановые тела, укомплектованные биосинтетическим источником энергии, собрались вместе, как люди, что в поисках общения или создания группы для более эффективного выживания образуют союзы?

— Вас не затруднит предложить мне дать возможность составить вам команду этой ночью у открытого огня?

Мой мозг не сразу понял, что именно просит незнакомец. Его чистый ровный голос ввел в еще большее замешательство, чем постановка вопроса. Такого голоса я не слышал раньше. Даже младенцы, наконец-то произносившие первое слово, имели проблемы с горлом в этой атмосфере. Разобрать, что говорит двадцатилетний мужчина, уже было сложно. Большая часть звуков заменялись хрипами, а тут. Хотя, может просто давно не слышал человеческую речь? Три последних года я ухаживал за своей тридцатилетней матерью, которой довелось стать старожилом. Мне двенадцать. Я чуть выше двух метров ростом, пару лет, как перестал бриться и отпустил бороду. И жить осталось, даст бог, год — два. Среди таких как я мутантов, которые проживают пять лет за год, которым повезло оставить возможность думать и размножаться, мужчины не живут более двадцати лет, а мне по косвенным признакам осталось не более двух лет.

Поэтому такой чистый голос вызвал большее удивление, нежели странная постановка вопроса.

— Не вижу ничего, что могло бы помешать сделать тебе это, незнакомец.

Он сел на согнутые колени и протянул руки к огню.

— Ты как то по-особому переносишь холод, незнакомец? — я сделал акцент на последнее слово.

— Ах, где затерялись мои манеры! Я Зальд. Как ваше имя.

Я усмехнулся. Его речь меня веселила.

— Исузу. Так как насчет холода? Ты не окоченел в своем наряде?

— Какое интересное имя. Ты знаешь, что оно означает? И я не окоченел. Я неплохо ощущаю холодное время года.

Недалеко от бомбоубежища, где проживала наша община, зарастало кладбище автомобилей. На одном из них отец и нашел табличку с моим будущим именем и прикрепил в изголовье кроватки.

— Долгая история. Не хочу вспоминать.

— Как считаешь нужным. Я тут до утра подожду. Во тьме я плохо различаю направление. Ты не воспротивишься?

— Несомненно, я буду только рад собеседнику, даже если он так странно говорит как ты.

— Хорошо. Введи меня в состояние, в котором я понимаю, почему я говорю странно.

— Непривычно, — грустно сказал я, — может просто я не слышал такой речи раньше.

— Хорошо. Мне понятен твой ответ.

Повисла пауза. Несомненно, мне хотелось узнать, кем был мой собеседник и куда он направлялся, но я решил выдержать паузу, узнать, таким образом, насколько он сам заинтересован в разговоре. С долей сожаления мне пришлось констатировать, что продолжения разговора не будет. Собеседник уставился в точку чуть выше моей головы и не планировал инициировать беседу. Его ладони протянутые к огню не шевелились. Прислушавшись, я различил легкое сопение, ничуть не напоминающее мне звуки, которые доводилось слышать ранее от спящих людей. Слишком тихое и невесомое по сравнению с хрипами и стонами во сне моих уже усопших друзей и родственников.

Время шло. На пустошь начали опускаться первые предвестники наступающего снегопада, но под гигантской елью опасаться быть засыпанным не приходилось. Где то в темноте чащи ухнул филин. Тот ли, которого мне пришлось изгнать из его убежища, не знаю, но он напомнил, что разместится вдвоем в дупле, не получится. Оставить Зальда одного у костра? Это было бы выше моей человечности, несмотря на то, что он мне совершенно не знаком. Провести ночь, опершись спиной на ствол дерева, не составит для меня труда. Сплю я чутко, и расставленные по периметру звуковые ловушки не дадут мутантам появиться неожиданно. Перед тем как погрузится в полусон, я подкинул толстых сырых веток в огонь и накинул на глаза «слепыша», чтобы сразу быть зрячим в случае нападения.

Сны в полудреме всегда более живые и насыщенные, чем в полноценном состоянии сна, и на этот раз они не заставили себя ждать. Что бы ни формировало их в моем сознании, но оно явно было пессимистично настроено. Черное небо. Пробивающиеся в нескольких местах жидкие солнечные лучи освещали жалкую картину умирающего мира. Глухие раскаты вдалеке больше напоминали обрушения скальных пород, чем гром, о котором я почему-то изначально подумал. Шорохи и возня в темноте ближайших деревьев напомнило о мутантах.

Я вздрогнул.

Я не сплю.

Открыв глаза, я выругался на себя за свою самонадеянность. Пять крысенышей атаковали Зальда. Я не мог поверить, что им удалось обойти звуковые лучи, или, что я не услышал сигнал.

Пятеро!!!

Эти твари слишком «лидеры», чтобы собираться в стаи более чем парой. Или их менталитет начал развиваться в направлении разумности?

Обрез, выпав из рукава, лег в руку. Два патрона. Я прицелился в ближайшего мутанта, и громкий хлопок выстрела сопроводил фейерверк из кусочков черепной коробки, шерсти и мозгов. Участь второго повторилась с разницей в полторы — две секунды. Что-что, а стреляю я метко. Шум немного озадачил оскалившихся мутантов. Между мной и оставшейся троицей всего пара метров. Они быстрые. Их трое. Пара крысенышей сильней невооруженного человека, по одному они не нападают. Это в теории. У меня был шанс, и я его реализовал. Сколько раз я отрывал ногти и оставлял ужасные кровоподтеки на пальцах рук, отрабатывая перезарядку в секунду, прежде чем мама позволила мне одному отправиться на охоту, уже не сосчитать, но спасибо этому опыту, два патрона оказались на месте раньше, чем устремившиеся ко мне твари совершили прыжок. Выстрел дуплетом по двум мишеням был больше мальчишеским бахвальством на охоте, но сейчас именно это мне удалось. Жаль никто не видел. Изувеченные тела крысенышей, мелко подергиваясь, упали передо мной.

Последний мутант остановился в нерешительности, увидев, что еще двое из его стаи рухнули замертво. Я неторопливо перезарядил ружье. Медленно наведя на него ствол, я негромко выплюнул:

— Ппу…

Он не побежал сломя голову и поджав хвост. Чувство гордости у этого подвида присутствовало. Неторопливо, трусцой его мускулистое крысиное тело исчезло в темноте. Слишком быстро для его неторопливого бега. Я навел взгляд «слепца» в темноту и увидел нору. Значит, я не проспал. Система работает. Они делали подкоп, поэтому я не расслышал сигнал.

Пора было помочь Зальду. Он старался приподняться, но это не удавалось.

— Не торопись дружище. Я сейчас.

Клыки мутантов не пожалели его. Через одежду было не рассмотреть, и, несмотря на ночной холод, мне пришлось стащить с него одеяния. Видимо нападение началось со спины, так как на ней отпечаталось по меньшей мере двенадцать рваных укусов.

— Как там? Мне удалось пережить встречу с недругами?

Я не ответил. Неловко улыбнувшись его фразе, продолжил осмотр. Кровоподтеков, которые обязаны были сопровождать такие раны, не наблюдалось. Свертываемости такого уровня мог позавидовать любой. Несмотря на то, что с момента нападения прошло не более нескольких минут, поверхности ран уже покрылись бурой корочкой. Или тут что-то нечисто?

— Ты как чувствуешь себя? — спросил я, помогая Зальду встать.

— Достаточно уверенно, Исузу. Спасибо за твое беспокойство.

Правая рука, за которую я помогал ему подняться, неестественно вывернулась, и я ослабил усилие.

— Стой, стой. Аккуратнее.

Он невозмутимо посмотрел на свою руку, и моему взору предстало, что большая часть левой щеки вместе с глазом отвалившись, висит на лоскутке кожи.

— Руку придется ампутировать, — первая фраза, которая не резала слух по своему построению, но по смыслу…

— Уверен? — я не мог оторвать взгляд от цвета кости под оторванной щекой. Темно бурая, оттенка болотной тины. Мне доводилось видеть скелеты и людей и животных. Все они были белые.

— Я справлюсь, мне не требуется помощь, — прокомментировал Зальд и, ухватив здоровой рукой себя за локоть поврежденной, с силой потянул в сторону. Мышцы, которые не успели разорвать крысеныши натянулись и несколько по сопротивлявшись, с характерным звуком отрывающегося мяса отделились от плеча.

Меня могло бы, наверное, и вывернуть, если бы не сформировавшаяся минутой ранее мысль.

— Ты не человек!?

Зальд откинул ненужную более руку и наклонился за плащом.

— Я Копия. Копия люда. Сам не люд. Ты прав. Если это что-то может поменять в разрешении остаться у костра, то я готов услышать.

— Люд?

— Это ты. И те, кто как ты. Развились на планете.

Удивился ли я тому, что передо мной не человек? Меньше чем тому, что он называет меня людом. Киборги, роботы, человекоподобные машины. Все это было в историях, что мне довелось услышать, но что-то в Зальде было другим. Не взгляд, не внешность, хотя… все же внешность. Учитывая, что встретив его прошлым вечером, я не усомнился, в его человеческом начале, несмотря на странность поведения и речи, можно сделать определенные выводы о моем представлении о киборгах. Его взгляд не отражал никаких эмоций. У нас в общине жила старая собака. Одна из тех, что были приручены человеком и не одичали после финального истребления. Так вот ее взгляд был более живым, чем у Копии. Что помешало мне рассмотреть этот взгляд раньше. Темнота или отсутствие желания искать повод для сомнения в незнакомце. Он снова присел к костру, словно ничего не произошло, словно крысеныши не лишили его руки и части лица, хотя, лоскут он уже обратно приложил, а тот и прирасти успел. Я вспомнил про быструю свертываемость. Значит и регенерация вполне может быть на уровне.

Подкидывая остатки веток, припасенных вчера в затухающий огонь, я спросил:

— Рука не отрастет?

— Нет. Это не преднамеренно, — немного подумав, — Не предусмотрено.

— Чой так? — с некоторым сарказмом произношу в ответ.

— Это означает «почему»?

Я киваю.

— Скелет не имеет биологической составляющей. Сплав смол и песчаной породы породы. По своей прочности и хрупкости приближен к вашему. Процесс роста, в отличие от людного, ему не присущ.

Зальд снова молчит. Я вспомнил, что хотел дождаться инициации разговора вчера вечером им, но ахах… ждать бы пришлось долго. Он все еще протягивает руку к огню, но мне непонятно для чего. Машина не восприимчива к холоду. Над пустошью становится светлей. Скоро рассвет и мне предстоит продолжить свой путь. С ним или без него.

— Ты куда вообще направлялся?

Особой чертой его речи, отличающей от людной (Черт, я начинаю говорить как он!) было то, что Зальд не брал времени на размышления, ни секунды. Сразу после услышанного вопроса начинал отвечать.

— Не куда, а зачем. Я направлялся зачем. Для того, чтобы. Мне нужна информация, что я встречаю. В мои задачи входит сохранять в общий источник информационный. Информации источник. На хранение.

Зальд запнулся. Мне стало не просто интересно. Мне стало ужасно необходимо узнать все. Я жил в своей общине пока все не поумирали. Последний человек отправился в путь почти год назад. Моя мама не могла идти, и я остался. Но эта Копия жила в каком-то ином мире. Может быть, там было что-то другое, то чего я никогда не видел. Может там есть возможность и мне прожить не пару лет, а полноценную жизнь.

— Я так понимаю, что даже не представляю, кто ты, кто тебя создал, но уж шибко интересно все то, о чем ты говоришь. Как сформулировать вопрос так, чтобы ты рассказал все, что знаешь?

— Это не возможно. Размеры отсылаемой копиями информации не может быть переданы тебе. Это не возможно. В тебе нет встроенного адаптера.

Я раздраженно вздохнул. Хотя, что в нем могло меня раздражать? Его уверенность в том, что он делает? У него была цель. У меня надежда на то, что в конце пути за пустошью я найду кого-то из себе подобных. Не мясоедов, не человекоподобных мутантов рептилий. Обычных людей.

— Встроенный адаптер, — я указал на свои уши.

— Нелепо. Но ты прав Исузу.

На лице Зальда отразилось нечто отдаленно похожее на улыбку.

— Итого. Задавай вопросы, — неожиданно произнес он, — так будет возможность мне передать ту информацию, которая тебе требуется.

— Ну ладно, — я устроился поудобнее, — с чего начать? Кто тебя создал?

— Они называют себя Кхар Венту. Если по людному, то Созидатели вечности. Они создатели. Они создают планеты. Эти планеты, что мы сейчас на одной находимся, опробуются в течение, пока сами не разрушаются, а в следующий раз исправить ошибки уже можно. Что после созидатели и исправляют.

По взгляду Задьда определить, что он не бредит, было не возможно. Может ли вообще робот бредить? Но и мне на голову эта информация свалилась настолько неожиданно, что поверить сразу, я не мог. В далеком младенчестве древний житель общины часто собирал вместе будущих властителей земли, как он нас называл и долго рассказывал все, что мог вспомнить. Говорил, что пока мы будем помнить, мы будем жить. Все его истории, будь то сказания об огромных городах, с множеством жителей, или о полетах на другие планеты, воспринимались мной в большей степени как сказочные выдумки, как то, чего никогда не было и не могло быть. Поверить в историю Зальда, было сродни поверить, что железный корабль может летать.

— Кхар Венту боги? — вырвалось у меня.

— Вера в богов присуща вам. Созидатели не имеют тех сил, что вы придавали своим богам. Нет. Они Кхар Венту. Вы создавали корабли, жилища. Они создают планеты.

— Откуда они появились?

— Они не знают. Так же как и вы не знаете, откуда произошел люд.

— Созидатели имеют телесную оболочку?

— Это вероятно так. Нет. Вероятно это так. Нет. Это так.

— То есть ты не знаешь, как они выглядят? Ты их не видел?

— Совершенно верно. Мой взгляд активизировался тут. На планете. Я знал, что мне предназначено. Я начал выполнять задачу.

— Тогда как, скажи мне, ты знаешь, кто они, и что именно они создали землю?

— Зальды информационные разведчики. Нас много. И мы подключены к инфоканалу. К любой его части. А он имеет всю информацию, которая собрана Кхар Венту.

Еще вчера вечером я жил в своем мире, который был не очень гостеприимным, был жестоким и если можно так сказать, животным. Человечество дичало и вырождалось. Остались ли на земле вообще еще разумные особи человеческого рода, или остались только мутанты — дегенераты? А сейчас, вдруг, я узнаю, что землю создали не вселенские силы, не божественное вмешательство, а телесные существа.

Я оглянулся. Если верить времени суток, то должно было рассвести, но полумрак ночи, лишь немного рассеялся. Из темноты неба над пустошью сыпали огромные снежные хлопья.

— Рассвета не будет, — как — то слишком просто, для такого рода информации произнес Зальд, хотя эмоций в нем я и раньше не наблюдал.

— Сегодня?

— Больше.

— Поясни.

— Ни одна планета не переживала 58-го обнуления. Созидатели вечно бьются над этим вопросом, но тут какая-то неприятность происходит. Не одна, конечно. Они собираются воедино, чтобы позже одна или несколько вывели из строя планету.

— Как конец света?

— Это для вас конец света. И не кажется тебе, что как то это странно звучит. Свет, в той мере, что вы этим наименованием называете, никуда не исчезнет. Созидатели вечности снимут с орбиты очередной шар и запустят новый, уже применив на нем исправления.

— Как это?

— Стандартная процедура. Как ты меняешь патроны в своем оружии. Тебя же не интересует, что будет с отходами, что ты просто выбрасываешь?

— Гильзы что ли?

— Эти самые, что по две штуки заряжаешь, а потом выбрасываешь.

— Ну нет! Задьд, — меня сильно так передернуло, — как вывести планету с орбиты? Она огромная.

— Нет. Система, в которой находится планета, что вы назвали земля всего лишь сложный по своему устройству и взаимодействию в процессе движения с другими планетами организм в лаборатории Созидателей вечности.

— Мы ничтожно малы?

— Все относительно. Знаю, что вы тоже пытались постичь вселенную своих частиц. И добились не малых успехов. Почему же сами не являетесь частицами чьей-то вселенной?

Чтобы переварить услышанное, я отвлекся от разговора и посмотрел по сторонам. Белый снег, что заполнил пространство пустоши, окрасился в серый оттенок.

— У нас нет времени, — поторопил меня Зальд, — разрушение планеты произойдет в ближайшие минуты. Если твои вопросы на исходе, то я тоже имею вопрос тебе задать.

Он меня огорошил. Каково это даже представить, что тебе говорят, что сейчас мы все умрем. Не завтра, не через месяц. Сейчас.

— Есть еще вопросы. От чего умирают планеты, и что такое это обнуление?

— Планеты болеют. Так тебе будет понятнее. Как люд. Смешивание внутренних жидкостей, опухоли, выход наружу того, что должно быть внутри, в конце концов, омертвление сознания.

— Они живые? — перебил я Задьда.

— Несомненно. Разумные. Разве ваши ученые не предполагали этого? Доказать не смогли, но версии строили.

— А обнуление?

— Цикл жизни созидателей.

— Год?

— Что-то похожее. Ваш год привязан к вращению вокруг светила, а у них…

Послышался громкий треск вдалеке и земля задрожала.

— Земля разорвется? — спросил я.

— Нет, но выходящая внутренняя жидкость сожжет все и окутает облаком пепла. Можно я задам свой вопрос уже?

— Нет. Я не закончил.

— Тогда торопись.

— А как же мы? Человечество создало величайшие технологии. Мы добились высот в науке и искусстве, в социальных, математических, кибер науках, психологии на худой конец. Квар Венту не могут нам помочь?

— Это бессмысленно. Жизнь зародилась самостоятельно на одной из сотен планет. Каким образом? Да кто ж его знает. Заметили вас, когда огромные города стало видно невооруженным глазом, когда вы стали вылетать за границу планеты. Кстати первые несколько ракет не пропали из-за неисправностей. Их отловили созидатели. Для изучения. И вас не создавали специально. Жизнь зародилась случайно, и только на одной планете. Вы сами сделали все, чтобы превратиться в великую расу. А что потом? Вас уничтожило ваше же желание властвовать над себе подобными. Подчинять. Извини за странное сравнение, но вы же сами выгоняли мышей из своих домов и клопов из своих кроватей. Они были нежелательными гостями. Созидатели не стали от вас избавляться. Они сделали нас. Зальдов, чтобы мы собирали всю информацию о люде. И мы бродили среди вас. И знаешь? Вы убивали друг друга ради лишней части земли, ради самок, да и просто так. Человечество само себя изжило.

Я даже не обратил внимания на то, что Зальд первый раз произнес не люды, а человечество, настолько его почти не исковерканная речь потрясла меня. Он был абсолютно прав. И вероятно мы не заслуживали спасения.

На улице становилось жарко. Со стороны пустоши все громче и громче раздавались глухие взрывы.

— Задавай, — тихо произнес я, — свой вопрос.

— Что ты чувствуешь в конце?

— Это правда важно?

— Не настолько, чтобы я настаивал. Другие Зальды уже загрузли последние мысли тех, с кем им пришлось закончить земной путь, и все же мне было бы интересно. И я благодарен тебе, что мы вместе уйдем в небытие.

Несмотря на шум и грохот приближающегося конца я не торопился. В глазах Зальда появилось нечто похожее на человеческий взгляд.

— Что я ощущаю в конце?

Я не знал что ответить. Неожиданный вопрос с ограничением времени на размышление. Обиду, что все так закончилось? Благодарность Зальду, что в последний момент он был со мной? Облегчение? Наверное, больше обиду, но не за свою гибель. За то, что все, чего добилось человечество, просто растворится во вселенной. И во вселенной ли? Или в пространстве лаборатории?

Я не успел ответить. Нас засыпало пеплом, а затем сожгло огненной рекой, но этого я уже не чувствовал.

***

— Считаешь им надо дать еще шанс, коллега?

— Хотелось бы заметить, очередной шанс. Седьмой, если не ошибаюсь. Без них скучно.

— С нуля или какую инфу загрузим? Вы же разгадали их код сознания? Все-таки их предки не зря головы ломали.

— Ну, если только устройство колеса заложить кому-то, а то невмоготу смотреть, как они на спине все таскают, пока сами не разберутся.

— Давай еще заложим мысль, что они из частиц состоят, тогда быстрее развитие пойдет.

— А может пранк? Как эта шестая версия населения любили друг над другом угорать. Можно сказать, что и они нас чему-то учат.

— Что предлагаете, коллега?

— Зароем местами старую технику и постройки, космические корабли. Их же предков. Пусть потом думают, откуда это, да кто их матушку землю посещал.

— Тогда я сделаю скелеты огромных людей и животных. Пусть выдумывают снова версию о динозаврах и других рассах.

— Что ж, коллега, договорились. Нас ждет очередной тотализатор. Делайте ставки, на чем в этот раз будет транспорт двигаться. На водороде, на пару, на каменном угле, или все же как шестая версия догадаются из нефти энергию добывать.

— А меня больше интересует, через сколько сот лет они впервые устроят геноцид.

— Я вас умоляю. Ни разу не проходило более сотни. Уж кому- то в голову быстро придет, что у соседей трава вкусней или самки плодовитей. Так, что давайте объявление в средства информации. Пусть команда счетоводов начинают принимать ставки. Я говорил, что мы на этом шоу неплохо так заработаем.

Про девочку, белку и страну желаний

Ну как же так? Как вообще могло произойти такое? Ее самый любимый, веселый, ласковый котенок Пух выпал из окна. Этот невыносимое чувство беспомощности перед случившимся ужасно.

Еще утром Алена накормила его обожаемыми кусочками мяса из пакетика, попыталась разгладить волосы кошачьей чесалкой, однако у Пуха не было настроения нежиться, и он все порывался играть в бантик на веревочке, а времени до выхода в магазин за подарками не оставалось.

— Через пять минут выходим, — заглянула в комнату мама, — папа уже ждет.

Что может быть лучше, чем провести нескольких часов с родителями в последний день года в поисках подарков. Возможно, если бы в торговые центры разрешали приходить маленьким девочкам с котятами?

Атмосфера праздника царила в павильона и, на ледяном катке перед входом. Из каждого магазина звучала новогодняя мелодия. Новогодний праздничный блин в «Теремке» за «пятерку» был просто восхитительным. Алена помогла выбрать маме платье для встречи нового года, папе красивые вязанные рукавицы с медведем, но вишенкой на торте был выбор костюма волшебницы, с настоящей волшебной палочкой. Продавец — снегурочка обещала, что загаданное новогодней ночью желание в этом наряде обязательно сбудется. И конечно Алена не забыла про Пуха. Новая заводная мышь должна была его порадовать.

Должна была…

Мышь грустно стояла около домика котенка, не понимая, что произошло. Приоткрытая форточка, изорванная занавеска и отсутствие Пуха привели Алену к мысли, что он забрался и случайно выпал на улицу. Алена не хотела думать об одиннадцатом этаже, где они жили. Она проплакала всю оставшуюся часть дня, большую часть вечера. Мама успокаивала, папа ходил на улицу и не нашел там котенка.

— Он точно скоро придет. Погуляет и придет, — с грустной улыбкой говорил папа.

Когда на улице уже стемнело, пришли гости.

— Мама, можно я буду в своей комнате? Я не хочу встречать новый год без Пуха.

Мама грустно кивнула.

— Но если что, то обязательно приходи к нам. Мы все будем рады.

Родители ушли.

— А что если сегодня и правда волшебная ночь? — подумала Алена сквозь заплаканные мысли, — Что если желание сбудется? Мне всего семь, и я еще очень даже верю в чудеса.

С такими мыслями Алена нарядилась в костюм. В свете развешенных гирлянд волшебная палочка в ее руках светилась.

— Она и правда волшебная, — подумала девочка.

— Возможно, что лучшим временем для загадывания желания будет время, когда часы отбивают полночь, — предположила она.

Алена, не снимая костюма, забралась под одеяло и начала ждать бой курантов.

— Только бы не заснуть, — повторяла она про себя, — только бы не заснуть.

Бум, бум, бум…, — услышала она знакомые звуки из телевизора в соседней комнате.

— Хочу, чтобы Пух вернулся, хочу, чтобы Пух вернулся.

Последний удар раздался намного сильнее, чем первые одиннадцать и кровать немного затрясло, но Алена уже спала.

***

— Да чтоооо же тыы всеее время вееертишьсяяя!? Таких оооотвратительных деетеей мне еще не приходииилось укрывааать, — тягучий низкий голос раздался над самым ухом Алены, и она почувствовала, как кто-то с нее стаскивает одеяло. Голова выглянула наружу и девочка огляделась. Толком рассмотреть ничего не получилось, вокруг царил серый полумрак.

— Кто тут? — испуганно спросила девочка, — зачем вам мое одеяло?

Несколько тихих, едва различимых, тонких шипящих голосов наперебой начали шептать со всех сторон.

— Оннна еще не знает. Ххххиииихи. Думает, что это ее одеялллло. И как же она удивится!? Новая девочка. Кто-нибудь укусите ее быстрее, иначе ведь и она не успеет.

— Я нннне ббууууддду этого делать, произнес тот же тянучий голос, — сами кусайте.

Нежелание быть укушенной неизвестным существом заставило Алену скинуть с себя одеяло и подбежать к окну.

— Ооосторожнеееее, — раздался тягучий голос.

— Бегите, бегите, — запищали вокруг.

Старая занавеска не сдвинулась в сторону, а оторвавшись от карниза, рухнула на голову Алены, заставив раскашляться от пыли. Она скинула ее с себя. Комната осветилась настолько, насколько хватало света за окном, то есть совсем немного. Увядший цветок на подоконнике склонился через край глиняного самодельного горшочка с надписью «Маме от Алены».

— Это моя комната!?

— Хихихихи, она не поверит, — запищали голоса.

— Уккууситеее же вы ее скорей, — взмолился тягучий голос, — она же не успеет.

Алена обернулась. Ее комната состарилась. Со свешивающихся со стен лоскутов обойных листов местами на нее смотрели герои мультяшек: Смешарики, Кот в сапогах, добрые волшебницы. Это ее комната, только почему-то она изменилась. На толстом слое пыли, покрывшем пол, виднелись ее следы и множество тоненьких дорожек. Они устремлялись к ней прямо на глазах.

— Мыши, — вскрикнула Алена и забралась на подоконник.

— Апчхиии, аччиии… — раздалось с пола, — она спряталась.

— Зачем вы хотите меня укусить? — закричала девочка, она уже готова была заплакать, но какое-то внутреннее чувство остановило, — где я?

— Ты тут, — произнес тягучий голос с кровати, и там кто-то зашевелился. Кто-то шевелился под одеялом.

— Где тут? И кто ты? Выгляни.

— Хихихи, она думает, что ты прячешься, — запищали мыши.

— А-ха-ха, — медленно как-то невыносимо грустно для смеха произнес голос под одеялом, — я не могу выглянуть из-за себя.

— Ты одеяло?!

— К вашим услугам.

Черная масса на кровати сделало что-то похожее на реверанс.

— Хотя нет! Не к вашим услугам. Я не могу вам помочь, милая девочка.

Алена поджала под себя ноги, устраиваясь поудобнее на узком подоконнике, и случайно уронила на пол горшок с надписью.

— Она хотела кинуть в нас, — голоса внизу возмутились.

— А вы хотите меня укусить!

— Они не хотят, — произнесло одеяло. Это я их просил. Ты должна уйти и вернуться, иначе будет поздно. Времени у тебя всего — ничего.

— Всего — ничего это сколько?

— Это немножко и еще чуть-чуть сверху. Вот если к разговору прибавить беседу, что получится? То же самое. Прибавляй не прибавляй тот же разговор. У всех беседы разные. Кто-то любит поговорить, а кто молчун, каких свет не видывал. И время у всех разное. Ты бы…

— А ты любишь поговорить? — перебила одеяло Алена.

— Угадала. Люблю не то слово. Готов болтать без умолку. Но времени мне все равно не хватило. Беги. Если времени хватит, то сама вернешься, а уж если нет то… — голос тихо вздохнул, — тогда и поговорим.

Алена осторожно, чтобы не наступить на мышей опустилась на пол и прошла к двери.

— А ты, — прежде чем открыть ее она обернулась, — сказало, что ты просил мышей меня укусить.

— Для чего? Ты хочешь спросить для чего?

— Нет. Ты одеяло, но сказал «просил». Не «просило», а «просил». Почему?

— Ты внимательная девочка. Надеюсь, это тебе поможет вернуться. Когда-то очень давно, уже и не припомню насколько, я охранял небольшой мост, через реку, что нельзя было перейти никак, кроме как через этот самый мост. У меня было несколько голов на плечах, и ко мне все время приходил один и тот же богатырь, что рубил мне головы. А потом я снова охранял мост и снова приходил богатырь. И так было очень — очень долго.

— Ты злой змей о двенадцати головах, что не давал прохода по Калиновому мосту? Мне мама читала эту сказку. Ты сказочный герой?

— Почему же сказочный? Это была моя жизнь. Может быть меня придумали, может нет. Возможно, и тебя придумал кто-то, а твоя жизнь та самая сказка, что написана в книге. И все они, — одеяло указало своим краем на мирно сидевших в пыли мышей, — они тоже были кем-то, но потом произошло то, что и с тобой, и мы все не успели вернуться до конца отведенного времени. Из этих милых мышей только один был настоящим мышом, остальные же… Вот этот видишь? С самой симпатичной мордашкой…

Алена посмотрела внимательно, но ей показалось, что все мыши на одну мордочку, но чтобы не обидеть того, кто был самый симпатичный, кивнула.

— Вот он был прежде лисой, что у вороны сыр отняла, а этот, что немного правее его, тот самый который сейчас чихнет…

— Апчхи…

— Будь здоров, — произнесли все хором.

— Будь здоров, — неожиданно для себя произнесла Алена.

— Спасибо.

— Так он, — продолжало одеяло, — уууу, тут такая история. Это младший брат того самого богатыря, что мне все головы рубить приходил. Это я потом узнал. Так с ним мы года три не разговаривали. Вот ведь я болтун. Ты иди уже, время идет.

— А что произошло со мной? Я же просто сплю. Я уснула в своей комнате в новогоднюю ночь.

— Тогда спеши, чтобы скорее проснуться.

***

За дверью не оказалось ни комнаты родителей, ни вообще их шестнадцатиэтажки. Просто дверь в лесу прислоненная к старому дубу. Под ногами вперемежку кочки с черникой, да поваленные покрытые мхом деревья. Алена подняла голову. Высоченные стволы заканчивались густыми кронами, через которые солнечные лучи не пробивались.

— И куда мне идти? — осматриваясь, проговорила девочка, — я же через пару минут не смогу обратную дорогу найти.

Со всех сторон лес выглядел одинаково. Никаких подсказок.

— Как сказало одеяло. Если мне хватит времени, то нужно вернуться, значит нужно оставлять следы. Мять траву?

Алена попробовала сминать жесткие растения под ногами, но они быстро приходили в прежнюю форму.

— Так ничего не получится. Нужно оставлять метки на деревьях. Но откуда же у меня нож.

Алена покрутила в руках единственный предмет из своего мира — волшебную палочку.

— Она же волшебная! Снегурочка говорила, что желание в новогоднюю ночь исполнится. Но я загадала вернуть Пуха! Если попробовать еще, то сбудется ли первое?

Алена присела на поваленное дерево в раздумьях.

— Если Пух вернется, а меня там нет? Но если я не вернусь, то не узнаю! Нужно попробовать. А если ограничено количество желаний? Нужно составить желание так, чтобы оно было правильным.

Несколько минут она потратила на составление желания.

— Пусть я уйду и смогу найти дорогу обратно! — громко произнесла Алена и… ничего вокруг не произошло. Она ожидала увидеть тропинку, может быть красную длинную нить, протянувшуюся от двери в чащу леса. Любой знак.

— Оказывается ты, палочка, не волшебная?

— Ты с кем разговариваешь? — задорный голосок за спиной раздался неожиданно.

Алена испуганно повернулась. На дальнем конце поваленного дерева сидела огненнорыжая белка. Она скинула красные сапоги и рылась в своем маленьком рюкзачке.

— Белка? — Алена удивленно смотрела на животное.

— Да белка. Ты тут недавно, но думаю, что уже поняла, что тут все разговаривают, кроме волшебных палочек.

Алена, смутившись, спрятала палочку за спину.

— У тебя сапоги?

— Ага. И чудесный рюкзачок.

Белка достала из него два ореха.

— Хочешь?

Алена покачала головой.

— Помоги мне найти дорогу, а потом вернуться к двери.

— Дорогу куда? — поинтересовалась белка.

— Мне не сказали.

— Кто не сказал? Одеяло?

— Одеяло или змей.

— Да он же злодей. Или ему нельзя говорить. Я точно уже не знаю. Я тут недол… — белка осеклась.

— Недолго?

— Мммм. Я не могу говорить на эту тему. Кто я и сколько тут. Я еще хочу вернуться.

— Твое время не вышло?

— Не уверен. Никто в этом не уверен. Никто не знает, сколько у тебя времени. Поговаривают, что тот, у кого заканчивается время это сразу понимает, но не знаю как. И если расскажешь, кто ты, кому угодно, то уже точно обратного пути нет.

— Тогда скажи, куда мне идти. Пожалуйста.

— Да мне не жалко. Только ведь нужно идти просто куда глаза глядят. Если найдешь то, чего больше всего хочешь, то вернешься к своей двери.

— Я к маме больше всего хочу.

— Тогда просто иди и не упусти то, что вернет тебя к маме. Только это может быть что угодно. Ты сама должна быть уверена в этом.

Белка натянула сапоги, вскочила на ноги, закинула рюкзак за спину.

— Можем вместе идти. Тут нет разницы в каком направлении. То, что ты ищешь, может быть где угодно.

— Я согласна, — произнесла Алена, — я иду за тобой. А ты случайно не кот в сапогах?

— Эттттого не бббудет произнесеноооо, — пропела белка, — зови меня Васька, Вася, Василиса.

— Все-таки кот!

— Нет и еще раз нет. Это имя может быть как кошачьим, так и людским, а еще женским и мужским, — снова пропела белка и на этот раз в рифму.

— Расскажешь по дороге про своих друзей? — спросила белка.

— Почему не про себя?

— Не забывай, что о себе ни слова, иначе нет пути назад.

***

Белка проворно прыгала с пня на ствол дерева, со ствола на покрытый мхом камень и снова на поваленное дерево. Алене приходилось торопиться, чтобы не отставать.

— Василиса, ты можешь двигаться немного медленней, я не умею, как ты прыгать, — взмолилась через некоторое время девочка.

— Конечно, мне не сложно, — ответил Вася, — только мы можем не успеть.

— Куда не успеть? Ты же сказал, что нужно искать, то чего больше всего хочешь, а оно может быть где угодно. А вдруг мы его пройдем и не заметим?

— Верно, — белка остановилась и почесала голову, — я об этом не думал.

— Расскажи, где мы вообще находимся, — попросила Алена, когда они на этот раз не торопясь двинулись в путь.

— Осмотрись вокруг. Что ты видишь?

Алена стала рассматривать лес.

— Лес, деревья, трава, камни.

— Подробнее опиши.

— Деревья высокие, густые переплетающиеся ветки, длинные иглы на елках. Мох, — посмотрела она под ноги, — очень яркий и зеленый. Словно игрушечный! — воскликнула она, — и иглы слишком длинные. А ветки переплетаются слишком сильно. Это все не настоящее?

— Я не знаю, ели честно, — немного грустно произнес Вася, — но мне кажется, что мы в стране фантазий.

— Чьих фантазий?

— Всех тех, кто тут побывал или тех, кто сейчас тут. Дверь, через которую ты вышла, появилась в тот момент, когда ты вышла. Я присел отдохнуть от долгой дороги, и тут выходишь ты. Теперь эта дверь останется тут.

— Ух ты! — удивилась девочка, — а ты через какую дверь попал?

— Я проснулся лежа на твердом камне посреди леса.

— В сапогах и с рюкзаком?

— Вовсе нет. Я их придумал. Они и появились.

— Правда? — недоверчиво переспросила Алена.

— Честное беличье слово.

Алена остановилась.

— Ты чего? — спросил Вася.

— Я могу выдумать дорогу к маме, и она приведет меня к ней?

— Хорошо бы, да не получится. Выдумать можно только то, что знаешь, а ты не знаешь как попасть к маме.

— Я попробую.

Алена закрыла глаза и вытянула руки вперед, будто собирается колдовать.

— Руки не обязательно, — произнес Вася, — сработает и так, если сработает.

Он присел на кочку и стал ждать.

— Вот ведь какая у тебя дорога получилась! — удивленно воскликнула белка.

Алена открыла глаза и уставилась на тарелку блинов со сметаной. От них исходил сладкий аромат.

— Я представила, как мама печет блины утром.

— Тогда я тоже поем.

Вася снял рюкзак и достал два ореха.

— Я пока иду, представляю, что у меня в рюкзаке что-то вкусное, но еще ни разу ничего кроме орехов не появилось.

Перекус не занял много времени, и они снова двинулись в путь. На сытый желудок идти оказалось тяжелее, но немного веселей.

Неожиданно деревья расступились, и путешественники вышли на поляну. Вдали показались деревянные стены города, и они направились в его сторону. Высокая трава доходила Алене почти до шеи, а для Васи вообще представляла непролазную чащу.

— Запрыгивай ко мне на плечо, — предложила девочка, что белка незамедлительно сделала.

— Идем в город, — предложила она.

Назвать несколько домов под соломенными и камышовыми крышами городом можно было, только если никогда не был в большом городе. Окна домов в большинстве своем оказались закрыты массивными ставнями. Лишь в одном удалось рассмотреть испуганное женское лицо, которое быстро спряталось в глубине жилища и тут же ставни закрылись. Завидев девочку с белкой на плече, одинокий прохожий быстро отбежал к двери дома и испуганно начал стучать, чтобы его впустили.

— Почему эти люди нас боятся? — спросила Алена.

— Я хотел спросить тебя об этом, — ответила белка.

Двигаясь по улице, они встретили единственный дом с распахнутой дверью и вывеской «Харчевня «Семидевятое царство».

— А что такое «Харчевня», — спросила Алена у Васи.

— Место, где можно перекусить, а иногда снять комнату на ночь.

— Понятно, как «Теремок» у нас.

Перед крыльцом старый пес грыз сухую кость. Он искоса, недоброжелательно посмотрел на них.

— Здравствуй, друг, — произнесла белка, — что с жителями этого города? Чего они боятся?

Пес не ответил. Он продолжал бороться с голодом, но его старым зубам кость оказалась не под силу. Алена закрыла глаза, и через мгновенье в ее руках появился свежий окорок, который она положила перед псом.

— Угощайся.

— Вам не сказали, что желания заканчиваются? — хрипло спросил пес и лапой подтянул окорок поближе к себе.

Алена переглянулась с белкой.

— В любом случае ты можешь оставить это себе, только скажи, что с жителями?

— Новенькие как я понимаю?

— Более — менее, — ответила белка.

— Зря вы тут ходите. Тут уже давно опасность всех подстерегает. Шли бы пока вас Сюоятар не учуяла. Скоро ночь и она снова на охоту выходит.

— А тебе не опасно?

— Мои желания закончились. Я ей теперь без надобности.

— Кто же такая Сюоятар?

— Злой дух. Прилетает с наступлением темноты и рыщет в поисках путников, не растерявших желания. Заставляет для нее желания исполнять. Она в ночи живет и вместе с ночью путешествует.

— Разве можно заставить исполнить желание, которое ты не желаешь?

— Я не знаю точно, — ответил пес, — но раз она ищет, значит можно.

— Ты пропустишь нас в харчевню?

Пес несколько недовольно отполз в сторону, и Алена с белкой вошли внутрь. Напрасно Алена пыталась найти тут то, что привыкла видеть в «Теремке»: кассу, большую информационную доску с названиями блюд и ценами, приветливых продавцов, добродушно встречающих фразой «Что изволите, сударыня». Несколько столов с лавками из грубых досок, глиняная посуда, да несколько посетителей. В отличие от встретившихся на улице жителей они не выглядели испуганно. В комнате было темно. Свет давали только несколько коптящих горелой смолой лучины, развешенные по стенам. Ничего похожего на кассу. Посетителями сегодня оказались три курицы, клевавшие рассыпанное по столу зерно, бородатый мужик невысокого роста, к столу которого прислонился колчан со стрелами, да две старушки с прозрачными крыльями. Алена убедила себя не удивляться, тем более что она дружит с говорящей белкой в сапогах.

— Не уютненько тут, — прошептал Вася, — давай присядем.

Как только друзья расположились друг напротив друга, причем Васе пришлось сесть прямо на стол, из двери в углу комнаты вышел толстый мужчина в фартуке. В одной руки он держал огромный кухонный нож и протирал его полотенцем.

— Чего хотите на обед?

— Простите, но мы не кушать зашли, а узнать…

— Тогда вам тут не место. Сюда приходят есть.

— Простите. У нас просто нет денег. И мы ищем дорогу домой, — прошептала девочка.

— Нет денег — есть желания. Пожелайте денег, я вас накормлю. Мне тоже нужно кормить семью. Тогда я найду вам собеседника, у которого вы сможете узнать, как найти дорогу домой.

— А он знают?

— Никто не знает. Но он здесь давно, может, знает, где искать. И посоветую вам сразу, пожелайте много денег, можно даже сразу отдельный именной сундук в моем погребе. Желания закончатся, а есть нужно будет, если вы тут останетесь навсегда. Или будете как старый писатель Жорж лежать перед входом и ждать новеньких в надежде заработать еду.

— И давно он там лежит?

— Да как я себя помню. Что кушать-то будете?

— Сделайте на ваш вкус, что может понравиться маленькой девочке и белочке, — вступил в разговор Вася.

Повар ушел. Алена закрыла глаза.

— Пусть у повара в подвале появятся два именных сундука набитых здешними монетами.

— Бум, бум, — раздалось снизу.

Через некоторое время повар, прихрамывая, вышел с тарелкой дымящейся каши на подносе и мисочкой с орехами.

— Ну конечно орехи, — грустно произнес Вася, — если белка, то орехи.

— Вы сказали на мое усмотрение, — невозмутимо произнес повар, — для меня еда ребенка — каша, а для белки — шишки да орехи, только шишек у меня нет.

— Ясно — ясно. А с ногой что случилось? Недавно не хромали.

— Сундук тяжелый неожиданно упал. Вы бы поаккуратнее, со своими желаниями.

Алена и белка прыснули со смеха.

— Извините, я не хотела.

— Я не в обиде. Но на лечение один золотой возьму, — он замолчал, но не уходил.

— Что-то еще? — спросила белка.

— Брат мой, спрашивает, не разрешите ему с вами отобедать. Любит с новыми жителями общаться. А вы хотели узнать, как домой вернуться. Вместе с ним мы в харчевню устроились когда-то, только после окончания его времени я стал тем, кого вы перед собой видите, а он…, — повар снял свой колпак с голов и положил на край стола, — вот. Позвольте представить Вильгельм Гримм.

С этими словами он положил перед колпаком ореховое печенье и Вильгельм, обхватив его край своими тряпичными губами начал жевать, в промежутках ведя беседу.

— Рад, что не отказали. Якоб изначально всегда груб с посетителями, но это только на первый взгляд. На самом деле он душа любой компании.

— Если я все правильно поняла, вы братья Гримм! — произнесла Алена.

— Совершенно верно. Собственной персоной.

— Якоб сказал, что вы стали такими, когда закончились желания?

— И снова совершенно так. Все меняются с последним желанием. Вы не знали?

Алена посмотрела на белку. Та покачала головой.

— Не знали.

— А откуда вы думаете, берутся говорящие одеяла, старушки с крыльями и всякие другие? Как только последнее желание закончится, все. Тут уж как повезет. Я вот колпаком стал. Хорошо хоть вкус чувствую, и говорить могу, не такой жизнь скучной кажется.

— Я не думала, откуда берутся говорящие одеяла, — честно призналась Алена, — считала, что просто сплю, а это мне сниться.

— Как бы не так. Сниться ей. Смешная ты девочка. Ты не во сне, а в стране между реальностью и вымыслом. И получишь ли ты то, чего хочешь, зависит не только от тебя. Отсюда мало кто возвращается.

Вася сильно топнул лапой по столу и показал кулак колпаку. Тот мгновенно замолчал. Глаза Алены заблестели от накатывающих слез.

— Она не знала!? — удивленно спросил Вильгельм, — вот я старые ослиные уши! Никак не умею с детьми говорить. Но не зря же я столько лет со всеми посетителями беседы веду. Может мои знания, вам помогут вернуться. Вот вы что про возвращение слышали?

— Нужно найти то, что ты хочешь больше всего. Не упустить время и тогда вернешься домой.

— Эту версию я слышал, — ответил Вильгельм, но подтвердить не могу, так как если кто-то и возвращался таким способом, то мы его уже спросить не можем. Есть еще варианты. Версии точнее будет сказать. Кто говорит, что нужно друга найти. Только настоящего друга, и если и друг будет считать тебя другом, то вы оба вернетесь. Поэтому многие парами ходят. Сдружится пытаются.

— Ты же со мной пошел не потому, что хотел сдружиться? — спросила Алена у Васи, — хотя я ничего плохого в этом не вижу, но само понятие дружить ради чего-то не правильно. Дружить нужно просто так. Ради дружбы.

— Я не знал, что дружба может вернуть меня домой. Это правда, — испугался Вася.

— И еще вариант возвращения, — продолжил колпак, — нужно для другого сделать что-то такое, что сделал бы только себя.

— Что же это такое?

— Не могу знать. Мне рассказывали, что для других строили замки, и целые золотые города. Устраивали праздники и ярмарки, но не получалось. А если у кого и получалось, то снова мы не узнаем. Их тут больше нет. Они вернулись.

— Вильгельм, а что ты знаешь о количестве желаний. Сколько их?

— По-разному. Кому-то повезло и у него они никогда не заканчиваются, а у кого-то одно.

Неожиданно для всех рюкзак белки надулся.

— Извините меня конечно, но не смог удержаться, — смущенно произнес Вася и достал из рюкзака два ореха, — ты про желания заговорил и я вспомнил и своих, больно уж вкусные получаются.

— А Сюоятар? От нее можно спрятаться? — тихо спросила Алена.

— Тут сказать ничего не могу точно. Мне не привелось прятаться. Она появилась, когда мои желания уже закончились, но как она жителей уносит, видел. Могу совет дать. Как ночь наступает, вы спать ложитесь и не о чем не думайте. Тогда она оставшиеся желания не увидит.

— И у меня есть вопрос, — вступила в разговор белка, оторвавшись от ореха, — можно как-то узнать, что желания скоро закончатся?

Вильгельм заговорил тише.

— Посмотрите на пару старушек, что доедают свой ужин.

Алена и белка одновременно посмотрели в сторону старушек с крыльями.

— Что вы можете о них сказать? — спросил колпак.

— У них закончились желания? — предположил Вася, — Раз уж они похожи на странных ангелов.

— Это не так. Это феи, которые постарели, а желания у них не закончились. Но присмотритесь к той, что справа. Ее лицо искажено. Будто ее художник не дорисовал.

— Это так, — согласилась Алена, такое же лицо было у человека, что встретился нам на улице, — Что это означает?

— Они тут давно живут. Я с ними хорошо знаком. У нее последнее желание. Она знает об этом. Загадав его, она превратится в кого-то другого или во что-то другое. Тут всегда так происходит. Так что смотрите друг на друга. Сможете узнать, когда у друга останется одно желание.

***

Спать на перине, заполненной соломой и под соломенным одеялом, раньше Алене не доводилось, но на удивление оно не оказалась колючим, а грубый материал матраса оказался вполне сносным, чтобы переночевать уставшим путникам. Белка сжалась в комок на большой подушке прямо над головой девочки и достаточно быстро заснула. Сон к Алене все не шел. Через грязные окна нельзя было рассмотреть, наступила ли ночь.

— Что интересно делают мама и папа? — подумала девочка, колпак сказал, что я не дома, значит, они уже могли обнаружить ее пропажу и начали поиски. А может время тут идет не так как дома и могло пройти много времени. А может, — на глаза навернулись слезы, — они забыли меня.

Эта мысль заставила ее всхлипнуть и тихо заплакать.

— Тише ты, — услышала она голос над головой, — все хорошо будет.

На улице залаял пес.

— Пожелаю-ка я ему еще один окорок, чтобы спать не мешал, — сказал Вася. Видимо он не рассчитал место и высоту своего подарка, так как послышался сначала шлепок, а за ним обиженный визг. Но через минуту довольное чавканье.

— Ты на него окорок уронил, — хихикнула Алена и тут же затихла.

— Что случилось? — испугалась белка, — услышала кого?

— Вася, — тихо прошептала Алена, — ты не загадывай больше желаний. Хорошо?

Белка потрогала свое лицо лапками.

— Я похож на картину плохого художника?

— У тебя осталось последнее желание. Не загадывай его. Если нужно я сама пожелаю тебе орехов.

***

Алена проснулась от того, что ее лицо обдувал холодный ночной ветер, а в шею вцепились меленькие беличьи лапки. Она открыла глаза. Внизу пролетали верхушки деревьев, реки и тропинки. Кто-то нес ее по воздуху, завернув в одеяло.

— Сюоятар! — испуганно произнесла она.

Ей никто не ответил, только белка сильнее вцепилась в шею. Полет продолжался долго. Алена успела замерзнуть, несмотря на одеяло. Напор встречного воздуха бессовестно врывался под его покровы, выдувая последние остатки тепла. Наконец, они начали снижаться и влетели в черное облако. Через мгновенье вынырнули из него, и перед Аленой предстал черный замок. Пять высоких башен, упирающихся своими верхушками в нижний край облака, показались похожими на клыки огромного чудовища. Окон не было совсем. Сюоятар опустилась в центр замка, и над ними сомкнулся свод.

Дрожа от холода, Алена выбралась из-под одеяла и обернулась. Ожидание увидеть древнюю старуху, родственницу бабы Яги оправдалось. Сгорбленная тщедушная старушонка с длинами когтями, горбатым носом и злым взглядом ухмылялась, глядя на них.

— Я думал, будет хуже, — шепотом произнес Вася.

— Я все слышу, жалкие существа, — прохрипела Сюоятар, — не стоит со мной шутить. Идите за мной.

Алена и белка переглянулись. Спорить со старухой не было смысла, и они последовали за ней. Комната, куда Сюоятар привела друзей, оказалась чем-то похожим на гостиную, с очень высокими потолками. Тут был свет. Его излучали светлячки. Потолок и стены оказались усыпаны ими. Длинный стол был пуст, но старуха жестом предложила за него присаживаться.

— Вы хотите выглядеть радушной хозяйкой, но вы выкрали нас, — произнес Вася, — это не правильно.

Сюоятар махнула кому-то за спиной Алены.

— Хотите, чтобы я начала с кнута, прежде, чем попробовать пряники?

Голос старухи будто скреб по стеклу. К столу подошли несколько девочек с лицами, словно нарисованными плохим художником. Они, не поднимая глаз, положили перед Аленой и белкой тарелки со сладостями и удалились.

— Угощайтесь, гости дорогие, — ухмыльнулась старуха.

— Зачем мы вам нужны?

— А толь вы не знаете? Тут все знают, для чего я гостей в дом приглашаю.

— Вам нужны наши желания?

Старуха лишь улыбнулась.

— У вас не было своих?

— Отчего же? Свои давно закончились.

— А разве сработает желание, если я сама не захочу того, чего буду просить? — спросила Алена, — ведь принцип желания и состоит с том, что чего ты хочешь не мыслями, а сердцем. Оно не должно содержать… как бы это сказать?

Алена задумалась.

— Корысти, — помогла ей Сюоятар, — оно не должно содержать подхалимства и корысти.

— Хотите сказать, что никто из здешних обитателей, — Вася обвел взглядом присутствующих детей и светлячков, — не смогли искренне пожелать разрушить ваш замок и идти дальше искать себе путь домой?

— Отчего бы нет? Конечно каждый кто побывал у меня в гостях, боится или ненавидит меня, но любое самое искреннее желание не может разрушить другое искреннее желание, а я пожелала чтобы мой дом не могли разрушить никто и никогда. В замке всегда ночь и меня все устраивает.

— А что же вы хотите? И что мы можем пожелать, чтобы отправиться дальше?

— Когда-то очень и очень давно я была красивой и молодой волшебницей, но так уж сложилось, что встретился на моем пути нехороший человек. То, что он колдун я узнала только тогда, когда он обманом забрал у меня красоту, и доброту. Меня начали бояться люди. Мне пришлось уйти жить в лес, но они не унимались, считая, что все проблемы, что на них сваливались, моих рук дело. Они начали охоту на меня, и мне ничего не оставалось, как отвечать злом на и�

Папа, давай убьем кота.

Валерке всегда нравилось ходить в гости к бабушке. У нее всегда находились сладости и выпечка. Варенье из морошки, смородины, малины, но больше всего Валерка любил клубничное. Бабушка всегда радовалась, когда внук приходил в гости. Она ласково его называла «внучик».

Когда ему исполнилось семь лет, и он пошел в первый класс, то родители начали разрешать ходить к бабушке самостоятельно в светлое время суток. А летом, еще до школы он первый раз остался у нее ночевать. Бабушка и раньше читала ему сказки, но в тот вечер рассказанная сказочная история ему перед сном, показала насколько дневное чтение не идет, ни в какое сравнение. В темноте, под неторопливый, едва слышный голос бабушки, герои действительно оживали в его фантазиях. Принцессу спасали, злому дракону отрубали голову, гномы варили мед. Он даже не сразу понял, что уже спит, а продолжение ему снится.

Еще у бабушки ему нравилось просыпаться по утрам. Вместо тяжелых занавесок, что так любила его мама, и которые висели во всех комнатах, бабушка вешала тонкий, почти прозрачный тюль, и поэтому солнце с самого раннего утра будило его. А просыпаться, когда на улице так ярко, было легче и всегда с хорошим настроением.

Летом перед первым классом Валерка стал часто оставаться ночевать у бабушки. Пока лето, то едва ли не каждый день, а осенью, после начала учебы в школе по пятницам и субботам. Сказки перед сном иногда повторялись, но они все равно были волшебными.

Имелись в доме бабушки и свои минусы. Первый и, несомненно, самый страшный, это уборная в коридоре. В сенях. Летом это не представляло больших неудобств, так как ночи были светлыми, но с наступлением осени, когда темнело уже с девяти, а позже и с пяти вечера, это начало доставлять неудобства. Освещение, конечно же, присутствовало в сенях, но на то и деревенский дом, чтобы изобиловать различными подсобными помещениями, двери в которые часто были открыты, а что могло поджидать ребенка с хорошей фантазией, только ему одному известно. Попросить бабушку, проводить его до уборной не позволяла мужская гордость. Так Валерка и преодолевал дорогу до туалета совместно с преодолением своих страхов. Он убеждал себя, что нет никого за темными проемами дверей, и в какой-то момент пересилил страх. Оставалась только его крупица. Какое-то невесомое, далекое чувство, что не до конца искоренилась детская боязнь. Но дорога в уборную больше не представляла труда, и он перестал об этом думать.

Бабушка жила не одна в своем деревянном доме. Вместе с ней в нем находилась еще одна бабушка, только очень старая. Валерка еще помнил время, когда она вместе с ними обедала за столом, и разговаривала с ним. Еще он помнил, как варил ей кашу. Тогда ему казалось, что сварить кашу очень просто. Заливаешь коричневую крупу водой и кладешь немного соли. После этого нужно было перемешать и все готово. Старая бабушка его благодарила и ела. Это он тогда думал, что ела, когда ему было шесть лет. Теперь он был первоклассником и понимал, что она только притворялась, но не держал на нее зла, так как уже знал, что каша была не настоящей.

Последнее время старая бабушка только лежала в одной из комнат и не вставала. Бабушка говорила, что старая бабушка болеет. Однажды он спросил.

– Бабушка, а эта бабушка кто?

– Это моя мама, – сказала бабушка.

Валерке оказалось сложно понять, что такая старая бабушка это мама. Мама должна быть молодой и красивой, и ходить на работу, как делала его мама, а не быть такой старой и лежать все время на кровати.

– Почему? – не зная, как выразить свои мысли, произнес Валерка.

– У всех есть мама внучик, и у твоего папы и у меня и у тебя. Это моя мама.

Не понимая все же, как так может быть, он снова спросил.

– Это твоя бабушка?

Наверное, так было проще понять. Потому, что старая женщина может быть бабушкой, а никак не мамой.

– Да, – согласилась бабушка, – это бабушкина бабушка.

На этом у Валерки все встало на свои места, и он начал ее так называть. Бабушкина бабушка или просто старая бабушка.

Однажды в пятницу, когда не нужно делать уроки, Валерка в очередной раз остался в гостях. Бабушка в тот раз не смогла до конца рассказать сказку, заснула сама раньше внука, но он не стал ее будить. Он валялся, пытаясь заснуть, но сон не шел. Тогда Валерка решил сходить в уборную. Позывов сильных не было, но спать все равно не хотелось, а если захочется ночью, то вставать и отправляться в холодный туалет из теплой кровати? Ффррр… то еще удовольствие. На обратном пути в темноте, так как в доме свет он обычно не включал, Валерка услышал причмокивающие звуки, которые раздавались из комнаты бабушкиной бабушки. Вместо двери на входе висела занавеска, и достаточно было ее отодвинуть, чтобы заглянуть. Может, ей нужна была помощь. Внук знал, что у старой бабушки нет зубов, и ела она только каши и жидкие супы. Звуки как раз были похожи на то, как беззубый человек грызет, или скорее облизывает что-то. На кухне, через которую шел Валерка, уличный фонарь деревенского освещения, стоящий не так уж и далеко от дома развеивал тьму. При таком слабом освещении силуэты предметов рассмотреть можно.

Занавеска немного колыхнулась, и из-под нее проскочил между Валеркиными ногами кот.

– Барсик, – испуганно и немного гневно сказал Валерка. Кот остановился и посмотрел на него. От его глаз слабый свет фонаря отражался намного сильнее. Кот молча, посмотрел, и, поняв, что свободен, направился в другую комнату. От светящихся кошачьих глаз стало жутко. Вспомнив, зачем он шел в этом направлении Валерка протянул руку к занавеске и понял, что с момента, когда он в испуге произнес имя кота, причмокивающие звуки прекратились.

«Жуть» – подумал он, но останавливаться из-за детских страхов не хотелось.

Медленно отодвигая занавеску, он заглядывал в комнату. Там света не оказалось вообще, и только фонарь, преодолевая расстояние и мрак, пробивался в комнату старой бабушки. Прежде, чем Валерка понял, что видит, он отодвинул занавеску больше чем на половину. Бабушкина бабушка стояла сразу за ней. Она держала в руках сырую рыбу, которую еще вечером дали коту. Она держала ее двумя руками, засунув в рот, и медленно шевелила губами. Глаза были открыты и светились почти так же как у Барсика.

Этот вид напугал Валерку до самых пяток. От страха он бросил занавеску и побежал в свою комнату, но лег не на свой диван, а к бабушке.

– Ты чего это? – спросила спящим голосом она, – приснилось что?

Он ничего не ответил. Забился к ней под бок и стал прислушиваться. Причмокивающие звуки едва различимы, но не прекратились, пока он, дрожа всем телом, не заснул.

– Я хочу домой, – первое, что сказал он бабушке утром.

– Ну, звони папе, или сам пойдешь? – ответила она.

Он достал трубку телефона, и начал крутить номеронабиратель. Взяла мама.

– Ты же хотел на две ночи? – удивилась она его просьбе, – ну, конечно, приходи.

Перед уходом Валерка обратил внимание на то, что его бабушка, выходя из комнаты старой бабушки, вынесла рыбу.

–Вот паршивец, этот Барсик, по всему дому разносит, – сетовала она. И еще он успел заметить, через опускающуюся занавеску, что бабушкина бабушка лежит на кровати.

– А почему она не выходит с нами кушать? – спросил Валерка.

– Ноги у нее больные. Стоять не может, – ответила бабушка.

– Ну ладно, пока, – крикнул он на прощанье и убежал домой.

Теперь Валерке уже не казалось все таким страшным, как вчера ночью, а через неделю он даже вступил в спор с самим собой, было ли все сном, или правдой. Здравый смысл утверждал, что все было сном, но воспоминания противились этому. Еще через неделю победил здравый смысл, и Валерка снова захотел к бабушке. Она обещала к его приходу испечь пирогов с клубничным вареньем, и это решило вопрос в споре о ночевке в гостях у бабушки.

Она встретила Валерку все с такой же приятной улыбкой источающей безмерную любовь к внучику, но что-то было в ней по-иному. Когда наевшись пирогов с чаем, Валерка прилег на диван, посмотреть телевизор, бабушка села на кресло недалеко от него. Она что-то вязала при настольной лампе, и когда бабушка наклонялась, то ее свет падал на плечо и на шею. Присмотревшись, внук заметил красное пятно под ухом. Будто она провела по этому месту чем-то шероховатым.

– Бабушка, ты ударилась? – спросил он, прикладывая свою руку себе на то же место, чтобы она поняла, о чем спрашивает.

– Барсик. Любит шею лизать. А язык у него знаешь, какой шершавый. За ночь его несколько раз сгоняю.

– Давай, его выгоним сегодня на улицу перед сном, – предложил Валерка.

– Хорошо, внучик.

Он еще раз посмотрел на царапины и представил, что это за язык такой у кота.

Ночью Валерку разбудил звук, похожий на хлопнувшую дверь. Он выглянул из-под одеяла и посмотрел на кровать бабушки. Она спала. Но на кухне раздавались шаркающие шаги.

– Муррр, – послышалось Валерке.

Но кота выгнали! Он лично присутствовал при этом, чтобы быть спокойным. Едва уловимые шаги по полу и в комнату быстро и целенаправленно к бабушкиной кровати пробежал кот. Его глаза ярко блеснули в сторону Валерки, но кот уже запрыгивал на спину спящей бабушки. В этой комнате было немного ярче, чем на кухне, так как было три окна, и рассмотреть было проще. Кот одернул одеяло с шеи Валеркиной бабушки и начал активно лизать место под ухом. Раздалось нечто похожее на звук, который издает рыбья чешуя, которая отрывается, когда ею ведешь по рыбочистке. Мама так часто делала, и звук был знаком. Но то чешуя, а тут шея бабушки.

Видимо от боли, бабушка начала подниматься, но тут кот издал рык, которого от него никто не ожидал и вцепился в нее когтями. Она замерла и больше не поднималась. Кот продолжил раздирать ее шею. Бабушку нужно было спасать, и Валерка уже решился вскочить и накинуть на кота одеяло, чтобы избежать его когтей, но приподнявшись, понял, что не получится. По полу ползла старая бабушка. Она ползла на руках, волоча свое тело, в грязной сорочке за собой. Старуха посмотрела на Валерку и криво улыбнулась. Спина и плечи похолодели, ноги затряслись, мочевой пузырь, не сдержавшись, слегка облегчился.

Старуха подползла к кровати бабушки и начала подтягиваться на руках вверх, но сил не хватило. Кот оторвался от своего занятия и повернулся к старухе.

– Мррр, – послышалось от него.

Одним прыжком Барсик оказался на полу, и старуха тут же впилась в его рот. Чавкающие звуки наполнили дом. Кот дергался, но не в попытке убежать, а будто помогая ей, передавая что-то. Старуха закончила. Ее глаза засветились сильнее. Она улыбнулась, обнажив черные беззубые десны и начала вставать. Кот, видимо принял от нее приказ и пошел в сторону Валерки. Старуха уже стояла в полный рост. Валерка прижался к стене спиной и натянул одеяло до подбородка. Кот снова одним прыжком очутился в полуметре от него на подушке, но старуха видимо уже сама могла осуществить свой план. С ее губ капала розовая пена, видимо от крови, что она выпила у кота. Ее рука, словно состоящая из одних морщин потянулась к кровати и тут Валерка закричал. Громко. Как только смог. Бабушка зашевелилась и старуха быстро, что для ее возраста было нереально, скрылась в проеме двери. Раздался скрип кровати из ее комнаты и все затихло.

– Что, что? Валера? Что случилось?

– Бббабушка твоя приходила и кровь у Ббарсика пппиллла, – заикаясь и стуча зубами, шептал Валерка.

– Да что ты говоришь? Она не в силах. Она старая очень. Иди спать ко мне.

Она провела рукой по своей шее и почувствовала рану.

– Опять Барсик? Вот сволота.

Через пять минут бабушка заснула, но Валерка не уснул до утра. Он несколько раз слышал, как в соседней комнате кто-то стонет и рычит, а кот несколько раз снова прыгал на кровать и смотрел в ожидании, когда мальчик уснет, но Валерка не спал больше этой ночью.

Утром он снова быстро засобирался домой.

– Может, хотя бы позавтракаешь? – спросила бабушка, но Валерка торопился. Бабушка выглядела усталой, ее нужно было спасать. Сказать ей, что произошло ночью? Она не поверит. Отец и мать тоже не поверят, но нужно пробовать. Он бежал домой со всех ног. Мама была дома, а отец уехал, на работу, несмотря на выходной.

– Ты что же опять сбежал? – спросила мама, – бабушка обижается.

– Мама, – как можно серьезнее и стараясь показаться взрослым, произнес Валерка, – выслушай меня, пожалуйста, не перебивай. Это покажется тебе глупым и невозможным, но ты все равно дослушай, а потом задавай вопросы.

Мама села на табурет и кивнула. Серьезный вид сына не позволял оспаривать просьбу. Валерка рассказал все в подробностях. Он говорил эмоционально, что не составляло труда, так как пережитое ночью еще было живо в воспоминаниях. Он даже заикаться начал от переживаний, чего раньше не было.

– Не приснилось тебе это? – спросила мама после Валеркиной истории.

– Нет! Мама, нет! – вспылил сын. После такого рассказа, как он считал, ему все должны поверить, но мама с сомнением смотрела на него. И больше ничего не спрашивала.

– Ты считаешь меня вруном? – на глазах Валерки от обиды, что мама не верит, появились слезы. Она подошла и обняла его.

– Конечно, нет. Я просто не могу в такое поверить. Ты думаешь, что мама бабушки ведьма, а Барсик ее помошник. В такое трудно поверить.

– Хорошо, давайте вы не будете с папой мне верить, но поедем туда. Бабушке очень нужна помощь. И … – его голос стал тише, – она даже не понимает этого. Вы увидите ее рану.

Поверила мама или нет, Валерка не понял. Надеялся, что да. Мама согласилась, что с папой они поедут, как только тот придет с работы. Он обещал вернуться после обеда, поэтому до темноты они должны были успеть.

Но папа позвонил раньше. Еще не было полудня, когда зазвонил домашний телефон и Валерка взял его раньше мамы.

– С мамы мороженное, – весело проговорил он в трубку, когда услышал папин голос, – я раньше подошел. Эту игру придумал папа, но участвовали в ней все.

– Хорошо, ты молодец, – грустно поддержал его отец, маму позови, пожалуйста.

Голос не понравился Валерке, и после разговора по телефоны мамы он узнал причину. Бабушку увезли в больницу. Соседка заглянула в гости и обнаружила ту, лежащую посреди кухни. Она вызвала скорую, и по телефонной книге нашла контакт сотового папы. Задаваясь вопросом, кто же теперь будет ухаживать за старой бабушкой или ведьмой, Валерка испугался. Придется отцу. Бабушка, что увезли в больницу была его мамой. Теперь папа был в опасности. Но все обернулось иначе. Старую бабушку обнаружили мертвой. Тем же днем. Может быть, она умерла даже раньше, чем бабушка потеряла сознание. Соседка не знала, что в доме есть кто-то еще. Валерке сообщили всю информацию. К старой бабушке он не был привязан, и то, что умер старый человек, не могло травмировать ребенка. Оно и не травмировало. Он испытал даже чувство облегчения и спросил себя, а сможет ли он пойти в гости к бабушке, когда ее выпишут? Ответить не смог. Там оставался кот, а он был участником тех событий. Валерке не сообщали подробности, но то, что похороны будут сразу, как старую бабушку привезут из морга, он подслушал.

А вечером его ждал еще один удар.

– Давай – давай, не бойся, – услышал он голос отца из прихожей.

– Кто с ним? – не понял сразу Валерка и побежал встречать гостей и почти споткнулся о Барсика. Отец привез его к себе домой.

– Пока бабушка в больнице, – пояснил он.

Мама не была против, но вспомнив утренний разговор с сыном, вопросительно на него посмотрела. Валерка пятился от кота с открытым ртом и испуганным лицом.

– Папа, кккккота надо убить, – вдруг неожиданно спокойно произнес мальчик.

– Да что ты говоришь? В своем уме? – вспылил папа, – он потерял хозяйку. Ему тоже сейчас не легко. Ээх, Валерьян!

– Ты просто не все знаешь, – произнес сын, – но при нем я тебе ничего не скажу.

Кот презрительно посмотрел на мальчика. Его глаза блеснули так же как ночью. Это могло означать только одно – «жди».

Папа не поверил. Он был расстроен и, выслушав рассказ сына, произнес.

– Поговорим через несколько дней.

Валерка начал готовиться к ночи. Первое, что он решил сделать, это установить засов на дверь, но время было вечернее, а он был семилетним мальчиком, и, конечно, никакого засова и замка не нашел. Стул из маминой комнаты подошел более – менее под ручку двери и на этом ее блокировкой было покончено. Вторым пунктом Валерка решил, что нужно суметь включить свет в комнате, если будет необходимость быстро. Спать со светом ему бы все равно не позволили, а до выключателя были добрые два метра, от кровати. Ручка от швабры, подвешенная на нитках к потолку, прикрепленная обычными канцелярскими кнопками. Было достаточно надавить рукой на одну сторону рукоятки, а вторая упиралась в выключатель. Ручной фонарик из папиного ящика, правда, сколько заряда было в батарее, не известно и вынутая ножка от стула в качестве оружия были спрятаны под подушкой.

Он был готов. Насколько это возможно. К чему? Сам не знал. Кот помогал ведьме, но ее не было. Она была мертвой в каком-то морге. Как далеко этот морг находится, Валерка тоже не знал. Но надеялся, что не близко. Будет ли кот проказить, в отсутствие ведьмы?

– Подождем, увидим, – шепотом произнес мальчик, закрывая дверь в свою комнату и выискивая взглядом кота. Того в поле зрения не было.

В соседней комнате родителей некоторое время работал телевизор, нарушая тишину, но вскоре затих. Чуть позже раздался храп отца. Валерка не спал. Вторую ночь не заснуть было, скорее всего, невозможно. Это он понимал, но старался. На эмоциональных переживаниях прошедших суток он не смог днем поспать. И теперь жалел об этом. То, что бабушка попала в больницу, было последствием действий кота и старухи, он не сомневался. Смогла ли мама сопоставить его рассказ с событиями сегодняшнего дня и поверить ему? Возможно. И, может быть, они даже обсудили это с папой. Не могли же врачи не заметить рану на шее бабушки? Не могли. Значит, папа тоже мог все сопоставить.

– Просто взрослые не верят в такое, – сделал вывод Валерка.

Он уже почти заснул. Совершенно точно, что был на пути к сновидениям, когда тихий скрип раздался от двери. Ножка стула скользнула по полу. Внутри похолодело. Он достал фонарик из-под подушки и приготовился его включить. Снова скрип, но более долгий. За это время стул мог отъехать далеко. Он помнил, что когда подпирал дверь, то достаточно плотно подоткнул спинку под ручку, но скрип спутать не мог ни с чем другим. Когда звук раздался снова, то Валерка включил фонарь. Дверь располагалась прямо напротив двери, и поэтому он успел заметить ее движение. Она была приоткрыта. Сантиметров на десять не более, но этого достаточно чтобы пройти коту. В напряжении Валерка не выключал фонарь и внимательно смотрел на дверь. Секунда. Десять. Почти минута и тут дверь снова поползла на него. Холод покрыл его полностью. Особенно сильно плечи. Если закричать, то все снова прекратиться и его воспримут за паникера и труса. Нужно ждать. Дверь открылась полностью. Темнота за ней была пуста, но на полу ощущалось движение. Шорохи. Вздохи. Не кошачьи. Нет. Старушьи.

Кот появился молниеносно, запрыгнув на спинку кровати в ногах. На расстоянии вытянутой руки висела швабра. Пора было включать свет. Приподняться и нажать на нее. Но с левой стороны черная рука взмыла вверх и схватила мальчика за горло. Он попытался крикнуть, но ничего не вышло. Попробовал приподняться, чтобы дотянуться до швабры. Никак не получилось. Рука крепко прижимала его к кровати.

Теперь наступил момент испугаться по-настоящему. Над краем кровати показалось морщинистое лицо. Глаза светились сегодня наиболее ярко. Злой блеск и жажда отражалась в них. Из открытого рта сочилась слюна. Скрип от трения черных беззубых челюстей уже почти перекрывал папин храп. Свободная правая рука полезла под подушку за ножкой стула, но кот опередил ее. Он вцепился всеми когтями, и мальчик почувствовал, как они проникают глубоко в мышцы. Было больно, но страх был сильнее. Лицо старухи расположилось в нескольких сантиметрах над ним. Вторая ее рука, схватившись за голову, повернула настолько сильно, что шея онемела. Вот шея то им и была нужна. Валерка почувствовал, как гладкие мокрые десны сжали кожу под ухом и начали ее мять. Было похоже на щипки, но прокусить она не могла. Жалобный рык послышался от ведьмы, и кот понял, что без него не обойдется. Ему пришлось отпустить руку мальчика, но он не был глупым. Переместившись к голове, кот опустил одну лапу на веко Валерки. Если когти будут пущены в ход, то прощай половина зрения.

Язык кота был как лезвия. Маленькие, но яростно острые. У Валерки возникло ощущение, что по шее провели раскаленным куском железа, и естественная реакция отдернуть голову, несмотря на когти кота, упирающиеся в веко, была сдержана, но по большей части рукой старухи, все еще державшей его за шею.

Кот провел языком второй раз. Уже не так больно, видимо боль наложилась на еще не отступившую первую ее часть. Старуха издавала странные звуки.

– Мммррр… ххх…мм…

Ее нетерпение передавалось вибрациями кровати. После третьего раза кот отступил.

– Главное не напрягаться для рывка раньше времени, – думал Валерка.

На место кота к ране за ухом стремительно присосалась старуха. От ее десен, сминающих надрезанную кожу начало передаваться некоторое онемение по шее и выше. Валерка почувствовал, как кровь устремляется к ране. Чавкающие звуки разнеслись по комнате.

– Пора, – решил мальчик.

Пока его не сковал паралич. Пока старуха ослабила хватку и наслаждается. Пока кот отвлекся и убрал лапу с века. Валерка хватил ножкой от стула по голове кота. Удар был неожиданным, и животное грохнулось на пол. Еще замах. Валерка надеялся не промахнуться по рукояти швабры. Удар получился громким. Свет зажегся. Старуха отпрянула, кот снова взлетел на кровать, яростно шипя. Обеими ногами мальчик ударил в грудь старухе, отчего та отлетела на стоящий рядом стул, и новый грохот разбудил родителей.

– Чего же я не кричу? – спросил сам себя Валерка и заорал.

– Мама, папа!

Видимо свет был неприятен ведьме. Она прыгнула вверх и всем телом налетела на люстру. Лампы разлетелись и погасли. Все это произошло настолько быстро, что после приземления на кровать кот только и успел прыгнуть в лицо мальчику. Он целил в глаза, но Валерка был уже на готове. Как он ухитрился, и сам не смог понять, но ножка вошла ровно в глотку Барсика, или кто он там был, выбив ему два верхних клыка.

Грохот свалившейся с люстры старухи был дополнен визгом мамы и руганью папы.

– Что за дрянь?

В поиске пути отступления старуха устремилась к окну. Ее никто не стал останавливать. Стекло разлетелось. Рваная сорочка ведьмы скрылась за окном. Барсик, прижатый торчащей из пасти ножкой рвался за ней, но Валерка его не отпускал.

– Папа, нужно убить кота! – он сказал это уверенно. Отец, ошалело осматривал погром.

– Папа!

– Да сын?

– Кота убей.

Барсик, видимо понимая, что ждать милости не приходится в последней попытке вырваться, приложил все свои силы, и ему это удалось. Ножка выскользнула изо рта и вместе с ней на одеяло попала кровавая пена. Кот, уже не так быстро, как пять минут назад, побежал к окну. Но отец его опередил, и ударил стулом прямо по спине. Кот задергался, задние лапы перестали двигаться, но он не сдался. Своими длинными когтями полоснул по лицу, наклонившегося, чтобы удушить его, отца, и в тот момент, когда тот отпрянул, последним усилием воли, подтягиваясь на передних лапах, выпал в окно.

***

После осмотра раны и вызова врача, отец спустился на улицу. Под окном тел не было. Учитывая, что жили они на десятом этаже, это было странно. Окно заменили, и постарались забыть о произошедшем. Две недели Валерка спал на кресле в комнате родителей. Когда в его комнате на окно поставили решетку и замок на дверь, он перебрался обратно. Свет на ночь он больше не выключал.

Но через пару месяцев ночью начал слышать тихое, но грозное мяуканье. Сначала казалось, что во сне. Но только сначала. Родителям Валерка не сказал.

Теперь главное верить, что ночью не будет отключения света.

Вы были правы, Иван Яковлевич!

Наверное, я уже слишком стар, чтобы считать себя способным что-то поменять в этой истории. Возможно, что первичной причиной всего произошедшего тоже был я. Но только, возможно. Я не уверен. Предположу, что автор писем, с которыми я собираюсь вас ознакомить, мой бывший ученик, и сам пришел бы к этому, не имея предпосылок к размышлению над идеями, заложенными в его разум мной на уроках физики.

Как вы поняли я преподаватель этого предмета. Бывший преподаватель. Несколько лет я уже не веду уроки. Не думайте, что учителя мечтают нести зерно разумного до самого конца. Во всяком случае, я не из таких. Может быть, я бы до сих пор и мучил школьников законом всемирного тяготения и пытался донести разницу между напряжением и силой тока лоботрясам, которые и среднюю скорость не могут найти, но жизнь распорядилась иначе. Непредвиденная ситуация, которая унесла жизнь моей супруги и покалечила меня. Теперь моя участь инвалидная коляска, книги и телевизор, который я смотрю теперь все реже и реже.

Моя дочь, после той трагедии вернулась жить в наш дом. Вернулась с мужем и моими внуками. Я благодарен ей за это.

Первое письмо она нашла в почтовом ящике. На нем не было марок и каких-то других опознавательных знаков почтовой службы, что говорило о том, что его положил отправитель. Или по его просьбе сделали это. На конверте было написано мое имя и отчество. «Ивану Яковлевичу». И все. Ни обратного адреса, ни имени отправителя. Эта странность не напугала меня, хотя дочка предложила вызвать полицию, проверить на наличие опасных предметов. Но на ощупь в нем не было ничего кроме плотного листа бумаги. Как потом оказалось это были три листа, сложенных вместе.

С первых слов я понял от кого это письмо.

***

«Здравствуйте, Иван Яковлевич.

Каюсь, грешен.

Надеюсь, вы еще не забыли меня. Вы были моим преподавателем физики до девятого класса. Потом я покинул школу».

***

Еще до фразы «Меня зовут Никитин Илья», я уже вспомнил его имя. Прошло почти тридцать лет, но я не забыл. На все невыученные уроки только один Илья отвечал мне «Каюсь, грешен, но…». И после этого выдумывал весьма оригинальное оправдание.

***

«Мы с вами на уроках часто устраивали дискуссии на темы, которые не входили в школьный курс, и особенно на темы, которые и в науке если и рассматривались, то в закрытых кабинетах. Мне всегда было интересно перемещение во времени, и о нем мы часто рассуждали. Вы спрашивали наши мнения о возможности посетить прошлое и будущее и рассказывали свои версии и теории. Насколько я помню, а помню я прекрасно, вы считали, что невозможно переместиться во времени как физическое тело. Если только ты не молекула, летящая выше скорости света и опережающая само время. Это было единственный вариант, который вы поддерживали. А о возвращении в прошлое вообще не было и речи. Вы предполагали, что никакого прошлого и будущего не существует, как места, даже места во временном пространстве, которое можно посетить. Это всего лишь следующий и предыдущий этап в процессе старения тел. И я хорошо запомнил вашу теорию о возможном существовании так называемой эхо – материи. В чем-то вы были правы, что-то я не могу ни доказать ни опровергнуть, но то, что удалось сделать мне подтвердило некоторые ваши догадки. Я еще не готов выложить все на бумагу. Слишком мало погружений мной было произведено и по большому счету все они были для проверки моей безопасности во время их. Скоро я напишу вам подробнее обо всем.

Хочу поблагодарить Вас за то, что дали толчок моему стремлению познать неизведанное. Ваш ученик Илья Никитин».

***

Все письмо уместилось на одном листе бумаги, и для чего было уложено три в конверт, я не понял. Зато я хорошо помнил этого ученика. Илья всегда задавал самые интересные вопросы на уроках, он всегда наиболее глубоко погружался в процесс рассуждения. Где-то он не соглашался со мной и, возможно, что именно после диалогов с ним, я изменил или пришел к некоторым своим выводам.

Да, это правда, что я считал и обсуждал теорию о невозможности существования прошлого и будущего. Считал, да и сейчас считаю, что существует только настоящее, где мы и окружающие нас тела претерпевают изменения, заложенные природой. Мы привыкли говорить «со временем», но эта величина выдумана нами. Нет как такового времени. Есть процесс старения и разложения. Теория спорная и не один час мы проводили после уроков, пытаясь привести доводы, как в ее поддержку, так и в опровержение. Сейчас, получив письма и уверовав в правдивость изложенного в них, я немного изменил свое мнение. Они и подтвердили и одновременно ее опровергли.

Вам, скорее всего, интересно, что за эхо – материя? Что ж? Это просто версия. Версия, выстроенная на рассказах некоторых людей, которые якобы смогли увидеть прошлое. Они утверждали, что видели какое – то историческое событие в то время когда оно происходило. Во сне ли или под действием чего не важно. Они утверждали, что это было настоящим. Да, все подтвердили, что были в бессознательном состоянии в тот момент. Совершенно незнакомые люди. Люди, которые не знали истории, рассказанной другим посетителем прошлого, с очень большим количеством совпадений описывали некоторые события. Это привело меня к мысли, что они не лгут. Тогда, с учетом моего недоверия к существованию прошлого, я и предположил, что может существовать невидимая, может даже энергетическая материя, которая сохраняет все, что уже произошло. Я описал ее как многослойная структура, запечатлевающая все моменты вселенной. Пространственные слои. Как в программе создания компьютерных моделей. И тогда, если эти люди, что рассказали мне свои очень похожие истории, смогли их просто просмотреть, как киноленту, кадр за кадром, если им удалось подключиться, даже непроизвольно, к этой материи. Это возможная теория, в которую я никогда не верил, но она имеет право на существование, просто она бы объяснила некоторые происходящие события. Эта теория полностью опровергает возможность существования будущего в настоящий момент времени. Ведь, если бы оно было, то мы бы были уже прошлым, и они рассматривали нас через призму эхо – материи. Но тогда мы не могли бы принимать решения. Все шло бы как по плану. Тут, наверное, сторонники теории о том, что все предрешено и, что должно произойти, то обязательно произойдет, скажут, что такое возможно. Я не сторонник кармы. Я верю, что мы сами принимаем за себя решения.

Второе письмо пришло ровно через неделю. Я подумал, что так будет всегда, но ошибся. Вот его текст.

***

«Здравствуйте, Иван Яковлевич!

Рад, что вы не пытались поймать момент и встретиться со мной, когда я приношу письмо. Я не буду общаться с вами лично. На это есть причины. Объяснять их тоже не буду.

Я хочу поведать вам о моей версии существования прошлого и будущего. Она не опровергает вашу версию эхо – материи, и не подтверждает ее. Моя версия доказана мной, но только для меня. Как это понимать? Да просто я не имею никаких доказательств, кроме своего честного слова. Вы можете мне верить или нет. Это ничего не поменяет. Я знаю правду. Свою правду.

Я могу утверждать, что прошлое и будущее существует, но оно распространяется на очень короткий промежуток времени, а если быть точным, то я смог переместиться в нем, но всего на шесть минут в оба направления. В прошлое и будущее. Оно чуть больше, но дальше я не рискнул. Так что же это такое? Спросите вы. Начну с того, как я туда попал. Скажу честно, это было случайностью. С большой долей вероятности могу сказать, что стечение обстоятельств сыграло тут главную роль. Я умер. Умер по своей глупости. Да что тут скрывать! Я наложил на себя руки. Вздернулся, проще говоря. Меня откачали, но уходя в другой мир, я отделился от тела. Не было никакого тоннеля, который манил меня. Нет, ничего подобного не было. Я выпал из своего тела, что висело на автомобильном тросе в гараже. Сначала я и не понял, что умер. Знаете? Такая уверенность, что все как обычно и ничего не произошло. Если бы не мертвое тело, которое висело посреди гаража, я бы подумал, что я просто пьян. Да я и был тогда пьян. Прошло минуты две, после чего в гараж зашел сосед. Он даже спросил, нет ли у меня, кажется трещотки, уже не помню. Да и не важно, это сейчас. Я просто забыл запереть дверь. Если бы не забыл, то и не писал бы вам сейчас. Он меня и откачал. Смотреть со стороны, как отрезают веревку, и как твое тело падает на бетон, а потом делают искусственное дыхание, то еще странное чувство, скажу я вам. А потом меня затянуло обратно. Мгновенно. Я почувствовал боль поврежденной лодыжки, и запомнил ощущение потустороннего мира. Тогда я так подумал. Сейчас понимаю, что это всего лишь уходящее от нас настоящее.

Самое неприятное для меня было объяснение с женой. Она не понимала, что произошло. Вернее, зачем я это сделал, а я не мог ей объяснить.

Больше месяца прошло, прежде чем я осознал, что могу воссоздать то состояние, в котором я находился в тот момент. Состояние, в котором мой разум отделяется от тела. Но только уходил я вместе с телом. Поверьте, это возможно. Я научился. Не сразу. Практиковался долго. Но сейчас для меня это пустяк. Я сумел оставаться в прошлом и скоро научился уходить в будущее, опережая течение времени. С того момента, когда я смог это сделать самостоятельно, силой мысли прошло уже почти пол года. Меня интересовало все, что там происходит. Но там не происходит ничего. Там нет людей. Они остаются в настоящем. Мир рушится. Первые две с небольшим минуты вроде бы все как обычно, а потом я начал замечать, что все вокруг растворяется. Все вокруг распадается на точки, и они просто исчезают. Быстрее исчезают светлые цвета. Мне было страшно, но часть моей жаждущей знаний души, заставляла оставаться там дольше и дольше. Правильнее сказать погружаться глубже. Отставать от настоящего на большее время. На четырех с половиной минутах становится труднее дышать. Не смертельно. Просто труднее. Наверное, как высоко в горах, где меньше плотность воздуха. Я там не был, но предположу, что похожее ощущение. Самостоятельно я смог остаться в прошлом до пяти с половиной минут. Потом у меня наступала уверенность, что не смогу вернуться, и я всегда возвращался.

Потом мне пришла идея оставить тут камеру и наблюдать через Wi-fi, что с ней произойдет. Как я вижу этот процесс с точки зрения науки? Камера погружается со мной в прошлое. Я оставляю ее и ухожу, а она погружается глубже, так как настоящее уходит вперед. Так вот на шести минутах и семи секундах она перестала передавать сигнал. Думаю, что ее материал так же как и все вокруг растворилось в пространстве.

Вы только представьте, что все растворилось. Для меня это было сродни ощущениям, которые я испытывал, когда пытался представить бесконечность. Я бы назвал это великим пониманием ничтожности себя.

Теперь о будущем. Если в прошлом можно остаться и раствориться, то в будущем на пяти с половиной минутах начинает формироваться мир, в котором существует настоящее. Дальше меня не пускают физические препятствия. Но предположу, что самое начало тоже на шести минутах и семи секундах. Вы позволяли выдвигать свои версии, и я думаю, что могу себе это позволить.

Вот пока и все, что я хотел вам рассказать. Надеюсь, вы мне поверили, так как все это правда. Если я узнаю, что-то еще я вам обязательно напишу. Так как никому другому я не собираюсь об этом рассказывать.

Ваш ученик».

***

После прочтения меня обуревали несколько вопросов.

В чем причина не желания автора встретится лично?

Насколько я поверил в эту историю?

Пойдет ли Илья на сотрудничество с учеными?

На последний вопрос можно было получить ответ, только встретившись с Ильей. Но он написал, что не желает встречаться.

Я ему верил, вне всякого сомнения. Почему? Не знаю. Я ему верил. История была складной. А если уж она и выдумана для получения им какой-то известности, то рассказывать нужно было не мне, а журналистам. Следующего письма не было больше месяца. Я ни на секунду не переставал его ждать. И проводил много времени, сидя в кресле перед окном, наблюдая за прохожими. Оно пришло. Очень короткое.

***

«Завтра я принесу новое письмо».

***

Все что был написано на листе бумаги в конверте. Странно. Зачем было предупреждать? Я бы его получил завтра, без этого предварительного письма. Но я понял причину. Как мне показалось в тот момент. И оказался прав. На следующий день я не отходил от окна с раннего утра и до момента, когда моя дочь, вернувшись с работы, принесла его. Почтовый ящик был в поле моего зрения, я не отходил ни на минуту. С утра запасся бутербродами и водой, а естественные нужды пришлось сдерживать. Но я не увидел никого, кто подходил к ящику. С огромным нетерпением я распечатал конверт.

***

«Здравствуйте, Иван Яковлевич.

Вы же ждали меня? Думаю это так. Я вас не видел, сидящим у окна. И надеюсь, вы знаете причину. Догадались? Да, я положил письмо в будущем. Я опередил время и прошел к вашему почтовому ящику до того момента, когда вы в этом времени появились. Как только я опустил письмо, оно отправляется к настоящему со всем, окружающим миром, а я, поддерживая то же временное опережение, просто ушел и вернулся в другом месте. Могу доказать это, если вы мне все же не поверили, но для этого вам нужно написать мне ответ, положить в ящик, а я его прочитаю. Вы не увидите этого, я заберу его немного позже, чем настоящее уйдет вперед. Как я могу доказать? Мы договоримся о времени, и месте, я могу попасть и в ваш дом, вас там все равно или еще нет или уже нет, и положить письмо. Оно появится в момент, когда для меня и вас наступит настоящее. Ну, да. Вы все время в нем находитесь. Поэтому оно наступит только для меня, но я уже уйду, а вы обнаружите письмо. Если вам это интересно, то дайте знать.

Ваш ученик Илья».

***

Мне было интересно это. И я, написав письмо, попросил положить его в ящик свою дочь. В нем я указал время и место. Стол в моей комнате в полдень завтра.

Фантастика! Оно появилось из ниоткуда. В один момент материализовалось. Я верил, что оно появится, но это все равно меня потрясло. Теперь я хочу с Ильей встретиться. Я написал письмо с просьбой о встрече и положил в ящик. Его новое письмо пришло снова через неделю. В нем не было ответа на мое, так как он только получил его.

***

«Снова здравствуйте, Иван Яковлевич.

Я раздумываю над сложным вопросом. Вчера мне довелось спасти человека. Это хорошо. При мне сбили ребенка. Мотоциклист слишком быстро двигался и не вправился с управлением. Его вынесло на тротуар и проходящую мимо девочку просто раздавило между тяжелым мотоциклом и стеной. Мысль пришла сразу. На раздумья времени не было. Я погрузился в прошлое и поставил между мотоциклом и девочкой тяжелую скамейку, а потом вернулся. Погружаясь, подумал, что перенесу девочку, но ее же там нет, поэтому пришлось импровизировать. А вы же помните, что времени в том состоянии у меня всего-то минуты четыре. В момент, когда я догонял настоящее, то увидел, уже в прошлом для девочки и окружающих, как падают на землю, сидевшие до этого на скамейке люди, как мотоцикл меняет траекторию. Все обошлось. Она не пострадала. Только сильно испугалась. Пострадал дворник, который убирал мусор. Ему сломало ногу. Я растерялся и не стал снова останавливаться во времени, чтобы еще что-то предпринять. Если честно, то я побоялся ухудшить ситуацию. Я чувствую вину перед мужчиной, но надеюсь, что сделал все верно.

Я понял, что у меня сейчас в руках возможность делать добро. Нужно только быть в нужное время, в нужном месте. Это ответственность и я это прекрасно понимаю.

Ваш ученик».

***

На меня это письмо оказало двоякое чувство. Илья получил удивительную возможность помогать людям, исправлять ошибки. Но также он может применить это во вред. Зависит от его нравственности. Его я помнил, как достойного ученика, способного не стандартно мыслить, но прошло много времени. И не приведет ли нестандартное мышление и новые возможности к неправильным поступкам?

Следующего письма я ждал с еще большим нетерпением. Согласится ли он на встречу. Если да, то я попробую его уговорить перенести его практические исследования на теоретическую основу. Для этого придется раскрыть его тайну совершенно чужим людям, и, да, велики шансы, что это засекретится, и такая возможность будет использоваться во имя и во благо государства. Я понимаю, что с точки зрения правительственных сфер так и должно быть. Я собираюсь подумать над вопросом, как оставить это для широкого круга лиц. И как самому участвовать в исследовании.

Затем произошло событие, из которого следовало, что раздумья придется отложить. В новом письме, которое я обнаружил снова на столе в комнате, только не видел момента появления, Илья сразу прояснил, что о встрече он подумает, но надеяться не стоит. Чтобы не разочароваться. И даже если она произойдет, то огласке это не подлежит. Он не планирует распространять информацию. Он не умеет читать мысли, я не веду дневник, в котором он мог бы прочитать мои рассуждения. Скорее всего, его привели к этому решению свои рассуждения на эту тему. Он опасается, что его или заставят работать на государство или просто закроют от всех. Но его это не должно остановить. Сместившись во времени, Илья свободно скроется от всех.

Это письмо было только ответом на мой вопрос о встрече. Следующего я ждал почти год. И оно было последним.

***

«Доброго здоровья, Иван Яковлевич.

Не буду извиняться за долгое отсутствие письма. Я видел ваши, что лежали и на столе и в почтовом ящике. Было не до этого. Не буду обманывать, что был занят, и не было ни единой минуты написать. Нет. Все было. Не было настроения. Я разочаровался за этот год во многом. Я разочаровался в своей жене, в себе, в человечестве.

Можно ли считать правым человека, который искренне верит, что поступает правильно, хотя ему говорят, что это не так. Он задумывается над комментариями окружающих к своему поступку, снова утверждается в правильности своего решения и гнет свою линию. Думаю что можно. Но после того, как человек сам осознает, что был не прав и оценивает последствия своих действий и его искренняя вера рушится, то он может это исправить? Не все, но что-то. А как после этого жить, понимая, что в очередной раз твоя уверенность в своей правоте может быть не верной. Я попал в такую ситуацию.

Сразу поставлю точку в вопросе нашей встречи. Ее не будет. Причины вы поймете из нижеизложенного. Если вы заметили, то это письмо имеет почтовые марки. Я его отправил по почте. Точнее его отправили по моей просьбе. Скорым, заказным письмом.

***

А я даже не обратил на марки внимания. Так сильно хотел его раскрыть. Взглянув, увидел, что стоит штамп почтового отделения нашего города. Он живет тут.

***

Итак.

Я поставил себе цель – помогать людям. Все свободное время проводил на улице, в магазинах, на различных строительных площадках. Но разве часто человек сталкивается с такими ситуациями? За первый месяц я предотвратил одну кражу в магазине. Переложил телефон, оставленный на время осмотра товара покупателем на витрине. Подросток его схватил и выбежал из магазина. Никто не смог его догнать. Мне хватило погрузиться в прошлое на полминуты и переместить телефон за секунду до момента кражи. Вор остановился у двери, не понимая, почему в его руке нет того, что он украл.

При погружении я уже точно понимаю расстояние – время от настоящего до момента, где нахожусь я. Это чувство пришло не сразу. С опытом. Чем глубже погружаешься, тем сильнее становится странное чувство, которое я бы описал как смесь одиночества и неизбежности происходящего.

Несчастные случаи, которые я хотел предотвратить, чаще происходят в условиях вечернего и ночного времени. Я все же настроился предотвращать преступления. Мелкие и может быть крупные. Я поверил в свою безопасность, так как даже от пули я мог уйти в прошлое. Конечно же, если видел, что в меня стреляют. Поэтому я переключился на вечерние и ночные патрулирования. Я выбирал самые опасные, по статистике из интернета места нашего города, и тут уже дело начало двигаться быстрее. То есть чаще я спасал чье-то здоровье или кошелек. Иногда и жизнь. Если помните мой первый спонтанный эксперимент по спасению девочки с помощью скамейки, то понимаете, что это было случайностью. Ее могло там не быть. Я придумал способ. Я ношу с собой газовый баллон, короткую, но тяжелую биту в рукаве и металлическую пластину под курткой. Все это я могу применить. Если за мгновение до ситуации разместить в нужном месте предмет, то нападающий не успеет среагировать. Железная пластина помогла несколько раз от удара ножом. Перцовый спрей, распыленный в лицо преступника, начинает действовать сразу, так как я к нему не прикасаюсь и он уже в настоящем, а я с баллоном отстаю. При ударе биту приходится отпускать, чтобы она появилась в настоящем. Возможно, нарушителей больше приводит в ступор не удар, а неизвестно откуда материализовавшийся предмет, который нанес удар или прервал их действия. Но все-таки перцовый баллон приносит больше пользы, если нет оружия. Я не умею драться, и честно говоря, немного хлипковат, но связать слепого противника могу. После я звоню в полицию, называю причину обращения, чужую фамилию и ухожу.

В моих методах есть минус. Я должен находится в настоящем, чтобы видеть преступников и жертв, а затем я исчезаю для них, а в зависимости от моих действий, может появиться предмет из ниоткуда, который снова исчезает, когда я его забираю в будущем, опережая настоящее. В газете «Странное и непонятное» написали статью об этом, но кто их читает? Только один раз я попал на камеры уличного наблюдения, но в вечернее время на них сложно что-то рассмотреть. Все равно, я ожидаю, что когда-то за мной придут. Хотя бы для того, чтобы задать вопросы. Но пока этого не произошло.

А потом наступил момент, когда я разочаровался. Для начала в своей жене. Она мне изменяла. Как оказалось очень долгое время. У меня не было подозрений, но «бабушки на скамейке» намекнули, чтобы я присмотрелся. Они не утверждали, но сигнал был. Сначала я гнал эту мысль, но когда она начала занимать большее время, чем все остальное в моем сознании, решил проверить.

Я не мог уйти с работы и вернуться в то же время. Даже когда я погружаюсь в какое-либо направление, настоящее идет. С той же скоростью. Да что я вас путаю. Настоящее стабильно. Стационарно. До и после него есть некий буфер, в котором формируется и распадается мир. Двигаясь параллельно настоящему, я все равно так же старею. Возможно, замедляю старение на минуты, на которые погружаюсь в прошлое, но тогда ускоряю процесс старения при перемещении в будущее. В общем, я не смог бы незаметно уйти с работы. Помог случай. Я почувствовал себя не важно, и начальник отпустил меня домой до конца дня. Жены не было, и я отдыхал на диване. Затем входная дверь открылась и я услышал голос своей жены, и еще один… Упущу подробности. Находясь в состоянии погружения в прошлое, я наблюдал появление вещей на полу. Вся одежда, что была на них. Я не стал проявляться, но еще по голосу у двери понял, что это мой сосед.

Я спустил его с лестницы. Подложил мелкие шарики от подшипника под его ногу, когда он шел выносить мусор. Он увидел меня, умирая на бетоне под лестницей. Он все понял. Месть жене была более изощренной. Я разместил в ее голове несколько тех же самых металлических шаров от подшипника, просто оставив их в будущем, там, где она появится из настоящего. Она даже не поняла. И она не узнала, что я узнал об измене. В тот же вечер ее увезли на скорой. В сознание она не приходила. Теперь ее нет. Меня не заподозрили. Откуда в неразорванной ткани появились посторонние предметы никто так и не понял.

Потом наступило время разочарования в себе. Я все сделал на эмоциях, но после произошедшего начались угрызения. Я считал ее виноватой. Это несомненно. Но не перестарался ли я? Детей у нас не было, но на похоронах ее мать меня потрясла. Она говорила мне, какой я хороший человек, и благодарила меня за все, а я знал, что я за человек. Чувствовал себя последним уродом, сволочью.

Мне нужно было отвлечься, и я возобновил свои ночные «экскурсии». И все было бы так как раньше, только вот я был зол. На первом же событии, когда подросток без стыда и совести грабил старика. Старик пытался защититься, но получил хороший удар в лицо. Я был взбешен. Бита в тот раз не била по руке, или по почкам. Она попала прямо в висок. Подросток немного подергался и затих. Я вызвал скорую старику и скрылся. Это было три месяца назад.

Вы можете меня осуждать. Я виноват. Я сам себя осуждаю. Чтобы вам было проще считать меня мерзавцем, скажу, что с того времени я отправил на тот свет еще пять человек. Все они это заслужили. Или нет. Я не знаю. Не смог разобраться. И уже не буду этого делать. Если я не оправдал Вашего доверия, то… плевать. Мне уже все равно.

Прощайте.

P.S.

Я не один. Я встретил человека, погружаясь в прошлое. В момент, когда наши временные координаты совпали, я его увидел. Он не был удивлен, в отличие от меня. Значит, знал, что это могут делать и другие. Он догнал меня во времени и не отставал, пока я не вернулся в настоящее. Он умел контролировать перемещение намного лучше меня. Возможно, что он мог чувствовать, что я ухожу из настоящего и перемещаюсь не в своем времени, так как при каждом следующем моем погружении он появлялся. Вскоре я понял, что человек приставлен ко мне. Возможно, это была какая-то служба, которой, по-видимому, я мешал. Почему я так решил? Три дня назад они появились. Их было двое, и синхронность их перемещения заставила подумать о специальных навыках. Я был дома, где они и материализовались. Я знал, что предметы, которых мы касаемся, перемещаются вместе с нами, но не думал, могу ли я переместить человека, не обладающего такими навыками, как у меня. Оказалось, что можно. Они схватили меня за кисти рук и погрузили в прошлое. Погружение не по своей воле создает совсем другие ощущения. Будто тонешь. Я не успевал считывать время, так как их скорость погружения была больше моей, но понимал, что мы близки к нижней границе. Попытался вернуться, но сила двух опытных против моей была явно в их пользу. Хочу напомнить, чтобы вы представляли, что погружаясь, остаешься в том же самом месте, которое не заполнено живыми, кроме таких, как я, и оно постепенно растворяется. У меня уже возникла версия, что после шести минут и нескольких секунд что-то все-таки имеется. Например, мир снова собирается. Просто с такой уверенностью они погружались. Но в этом момент хватка с моих рук исчезла, и я не сразу понял, что уже погружаюсь сам. Сказать, что по инерции, это не правильно. Масса тела тут ни при чем. Я остановился и почувствовал на себе распад. Я почувствовал короткие уколы и понял, что нахожусь на границе. Я распадаюсь. Я поменял направление и устремился к настоящему. Я заглянул за край. Там полная темнота. Все что осталось от моего тела испещрено мельчайшими отверстиями. Один правый глаз вытек, настолько сильны были отверстия, левый еще держится, но с каждой минутой вижу все хуже. Прошло всего три часа с момента полного погружения. Я чувствую, как через поврежденные ткани внутри меня жидкости переливаются и смешиваются. Процесс необратим. Во мне множество отверстий. Скорее всего, уже начинается заражение крови. Она сочится из отверстий в коже. Я не пойду к врачу. Не вижу смысла. Пусть это будет наказание за мои поступки.

Еще раз прощайте.

И вы были правы, Иван Яковлевич, нет прошлого, в которое мы можем вернуться и будущего, которое мы можем посетить».

***

Все встало на свои места. Илья, скорее всего, уже мертв. Встретиться с ним я теперь смогу, только если в загробной жизни, но произошло событие, которое говорит о том, что все рассказанное им правда. Появление письма из пустоты мне это уже доказало, но я имею еще одно доказательство. Я обнаружил пропажу всех писем от Ильи. На их месте лежала короткая записка.

«Тут не было никаких писем. Надеюсь, вы это учтете».

Недоношенный.

– Да кто же мог предположить, что тут такой буран начнется! – Павел раздраженно произнес в трубку телефона. Его рука нервно теребила край сдвинутой в сторону шторы, взгляд устремлен в сплошное белое месиво беснующихся за стеклом снежинок. Высокое оконное стекло под порывами ветра слегка прогибалось.

– Утром обещают улучшение. Говорят, что все закончится, буран прекратится, – он помолчал, выслушивая собеседника, – да, я успею. Мне еще на пару дней работы.

Заказ почти выполнен. Сегодня Павел уже должен быть дома и приступить к завершению. Завтра, максимум послезавтра сдаст работу. В эти планы бесцеремонно вторгся буран. Павел раздраженно посмотрел в сторону Марины. Супруга в одних почти невидимых трусиках лежала на спине, закинув ноги на подушку. Ее невероятно объемные черные волосы резко контрастировали с белым постельным бельем. Раньше он не замечал, насколько объемными они казались. Раздражение тут же сменилось желанием овладеть женой. Вчера была трехлетняя годовщина свадьбы, и Павел не смог отказать в поездке на горнолыжный курорт на выходные, несмотря на необходимость закончить и сдать работу.

– Хорошо, я все сделаю. А завтра утром отзвонюсь.

Он повесил трубку и, расстегивая рубашку, направился к жене. Прелюдии не случилось. Последние дни секс случался часто, быстро и по-звериному. Ей это нравилось, и Павел тоже вроде оставался доволен, но что-то все – таки казалось не правильным. Он начал задумываться к чему это в итоге приведет. Отношения в постели перешли на уровень, которого до знакомства с Мариной Павел не испытывал. И с ней изначально все складывалось прекрасно. Она не выносила мозг, не ревновала и сама не давала повода для ревности, хотя внешность шлюховатой стервы могла быть поводом для знакомства со стороны других мужчин. Павел видел, что этот образ являлся напускным. Она совсем другая. Так он вначале думал. Или хотел думать. Теперь его мнение менялось.

– Так о чем ты сегодня ночью во сне мне говорил? – спросила она, – Бред какой-то нес. Ребенок привиделся.

Она затянулась сигаретой. Павел забыл на некоторое время ночной сон. Зачем жена напомнила об этом? Даже сейчас, по прошествии полусуток, жуткое ощущение его реальности не отпускало. Во сне Павел проснулся от чувства, что в комнате кто-то находится помимо его и супруги. Он осмотрелся в поясках телефона, чтобы осветить комнату, но не нашел его на привычном прикроватном столике. Тут же вспомнил, что не находится в своей квартире. У кровати со стороны жены висел ночник и, стараясь не разбудить ее, Павел дотянулся до выключателя. Звонкий щелчок не ознаменовался светом зажженной лампочки, но ощутимая энергетика внутри комнаты изменилась, то, что скрывалось в темноте замерло. Пытаясь передвинуть выключатель еще раз туда и обратно бесшумно, в надежде, что свет все-таки появился, Павел услышал еще два звонких щелчка, но результата не было. Комнату не озарил тусклый свет ночника. Он замер, вслушиваясь в темноту. Мертвая тишина наполняла все вокруг. С улицы не доносилось никаких шумов. Ощущение присутствия рядом кого-то не отпускало, а лишь усиливалось. Глаза привыкли к темноте, но никаких очертаний Павел не мог рассмотреть. Прежде чем услышать легкое шуршание одеяла он почувствовал, как Марина начала менять положение и в эту же секунду ему удалось рассмотреть едва заметное движение темноты. Черное пятно молниеносно устремилось в его сторону и скрылось у основания кровати. Павел готов был убедить себя, что это всего лишь разыгравшееся воображение, если бы не едва различимый шум и слабое дуновение ветра, ощутимое кожей.

Под одеялом рука супруги опустилась на его живот.

– Какая холодная? – нервно всматриваясь в темноту, подумал Павел, но вспомнил, что руки супруги всегда оставались такими. Как она говорила, плохое кровообращение.

– Нужно включить верхний свет.

Мысль пришла с запозданием, но пришла.

– Выключатель у входной двери. Для этого придется спуститься на пол, а там… Да что там может быть!? В каком мире ты живешь? В средневековье, где на каждом углу кричали о ведьмах и прочей нечисти?

Павел попытался встать, но «здравый» рассудок остановил его. Насколько здравый, если он пытается себя обезопасить, не вставая на пол где, по его соображениям скрывается что-то мистическое?

– Я точно что-то видел и слышал, – убедил он себя.

Марина снова слегка пошевелилась, и ее согнутое колено начало медленно подниматься, касаясь его ноги к животу. Кожа на внутренней стороне бедра супруги оказалась такой же холодной, как и рука. Странное ощущение. Пальцы Марины немного сжали мышцы на животе и длинные ногти, за которые Павел каждые две недели отдавал неприлично крупную сумму денег, сильно впились в кожу. На супругу денег он не жалел. Зарабатывал и заработал он уже достаточно, но живот у него один, а боль от сжимаемых ногтей становилась нестерпимой. Павел запустил правую руку под одеяло, внимательно наблюдая за краем кровати, в ожидании увидеть в полной темноте какое-то движение, он вдруг ощутил ладонью не нежную кожу внешней стороны ладони супруги, а холодное, мокрое, покрытое грубой шерстью существо. Холодная волна прокатилась от шеи до поясницы и заставила покрыться всю спину мурашками. В горле застыл крик ужаса, и только нежелание напугать жену заставило его остаться внутри.

Круглая, лохматая, размером с голову крупного кота голова вцепилась в его живот. Павел рывком откинул одеяло, и ужаснулся. То, что впилось в него, лежало между ним и Мариной. Рассмотреть не получилось, но идеально черный силуэт на фоне былых простыней вырисовывал существо размером с недоношенного ребенка. Павел так и не отпустил правую руку, что держала за лохматую его голову. Осознавая, что существо все еще кусает его, Павел рывком попытался оторвать его от себя. Резкая боль не позволила сдержать очередной крик в себе, и он закричал. Марина приподнялась на кровати и спросила.

– Ты что? Чего кричишь?

Павел почувствовал, как зубы отпустили его. Марина протянула руку и щелкнула выключателем. Пространство у кровати озарилось тусклым светом ночника. В руке Павла ничего не было. Несколько кранных пятен отчеканились на животе. Из одного проступила капля крови.

– Меня укусил лохматый недоношенный ребенок, – понимая, как это не правдоподобно звучит, произнес он.

Марина недоверчиво посмотрела на мужа. На ее указательном пальце правой руки Павел увидел красное пятно. Все стало на свои места.

Прошел день. Они должны уже оказаться в своей квартире, но снежная буря…

– Так что тебе вчера приснилось? – черные глаза супруги блестели.

– Да так. Ересь какая-то. Будто меня укусил… – от запнулся, вспоминая странное существо, что приснилось, – просто дурной сон.

Павел посмотрел на окно. Через непрозрачные шторы проглядывало солнце.

– Смотри, дорогая, погода наладилась. Домой едем. Он подошел к окну. Белые вихри бились в стекло. Пурга не прекращалась. Павел недоуменно уставился на жену.

– Ты видела солнце? Или только я?

Она не ответила. Повернувшись на спину она, слегка расставила ноги и прогнулась в спине. Желание снова овладеть ей захлестнуло мужчину.

– Я пойду куплю выпить, – отстраненно произнес Павел и вышел в коридор. Длинное прямое пространство простиралось в обе стороны. Пол покрывала блеклая ковровая дорожка, которая что-то отдаленно напоминала по расцветке. Где-то он уже встречал такую. Определившись с направлением, Павел медленно побрел по коридору. Чувство, что вчерашний сон был совсем не сном, к вечеру окрепло. Слишком реалистичным он показался. Павел вспомнил боль от укуса и в правом боку кольнуло. Он прижал руку к ране и ощутил под кожей вибрации. Приподнял рубашку и посмотрел на отпечатки ногтей или зубов. Правая часть живота покрылась желтым цветом, заживающего синяка. Вокруг прокушенного отверстия кожа воспалилась, покраснела и зудела.

– Доброго времени суток, – приветливо улыбнулась девушка на рецепшн с именем Анастасия на бэйдже, – вы рано сегодня.

Павел недоверчиво посмотрел на нее.

– Рано?

– Несколько рано, – уклончиво ответила она, – раньше, чем обычно.

Павел осмотрелся. Мужчина с подростком в лыжном обмундировании выходили на улицу. Через открытую дверь в фойе ворвался вихрь снега и тут же растаял на теплом полу.

– Куда они в такую погоду? – спросил Павел.

– На лыжах кататься, вероятнее всего, – ответила Анастасия.

Не заметив на ее лице недоумения от того, что люди идут кататься в такую пургу, Павел не нашелся, что спросить еще и направился в бар. В баре он выбрал бутылку «божественного», по заверению бармена, виски и снова вернулся в фойе. Стоя у стеклянной двери, Павел долго рассматривал сплошную завесу снежной пыли, слушал завывания ветра. Когда он направился в номер, то обратил внимание, что половина «божественного» уже отсутствовала.

– Не знаете, когда метель прекратится? – спросил он, остановившись рядом с Анастасией.

Ее взгляд показался Павлу удивленным. Видимо он уже изрядно захмелел. Нужно проспаться. Завтра возвращаться.

От выпитого виски его изрядно покачивало и несколько раз пришлось опереться на стенку, чтобы добраться до номера. Слишком старая, как показалось Павлу, уборщица неторопливо мела ковер недалеко от его двери. Она внимательно за ним наблюдала исподлобья. Даже слишком внимательно для технического персонала.

Марина сушила волосы около зеркала. На ней снова ничего не было надето. Поднятые с феном и расческой над головой руки придавали еще большую грациозность и сексуальность ее фигуре, но состояние опьянения заглушило желание воспользоваться ситуацией. Пряди длинных волос заканчивались на пояснице. Павел подошел сзади и приобнял за талию. Через пелену хмельного взгляда в зеркале ему показалось, что вместо лица его жены на него смотрит старуха из коридора. Он отстранился.

– Ты что? – спросила Марина.

Она обернулась, и Павел узнал лицо супруги.

– В душ схожу.

– Аккуратнее там. Не поскользнись. Тебя шатает.

– Я справлюсь.

Как только первые струи теплой воды полились на его тело, в районе раны на живота Павел почувствовал странное движение и покалывание. Отключив воду, он осмотрел ее. Покраснение расширилось, а края раны несколько раздвинулись и обрели черно-красный оттенок.

– Блин! – вырвалось у Павла, – это уже не смешно.

Он дотронулся до черной кожи и не ощутил прикосновения. Будто она потеряла все нервные окончания, или того хуже отмерла. Прикосновение в покрасневшей коже отдалось жгучей болью. Решение промыть рану пришло само собой. Возможно, вчера он недостаточно обработал края и она загноилась. Тугая струя воды из душевой лейки ударила прямо в отверстие и движение под кожей, а теперь он уже был уверен, что оно не померещилось, отдалось по всему внутреннему пространству живота. Внутри что-то двигалось. Большим и указательным пальцем правой руки Павел начал растягивать черные края отверстия. Они не отдавались болью, но покраснение вокруг начало жечь. Павел отодвинул занавеску, чтобы свет лампы дал рассмотреть повреждение. Размер отверстия удивил его. Рана раскрылась на ширину человеческого глаза, и ее глубина составляла никак не меньше длины его пальца. Внутри все было черным. Ни намека на кровь.

Сначала Павел надеялся, что ему всего – лишь показалось, что он заметил, как в раскрытом отверстии на животе прополз черный червь размером с насосавшуюся кровью пиявку, но это продлилось лишь пару секунд, прежде, чем еще одна не выглянула в отверстие.

Ужас сковал разум на несколько секунд. Наплевав на боль, Павел запустил в рану два пальца и попытался достать червя. Несколько раз ему удалось ухватиться за него, но скользкий паразит выворачивался.

– Это невозможно, – повторял про себя Павел, – мне все сниться.

Резкая боль в указательном пальце оборвала его мысли. Он выдернул пальцы из раны и вместе с ними вылетел червь. Длинной около десятка сантиметром и толщиной со средний палец черное упругое тело червя начало извиваться на дне душевого поддона. Червь не пытался убежать. Наоборот. Он вцепился в ногу между пальцами и попытался ввернуться внутрь тела. Нелепое создание уверенно разгрызало его плоть. Нужно было прибегать к решительным мерам, и Павел схватил первое, что попалось под руку. Длинная мочалка на толстой пластиковой ручке для спины. Первый удар сразу сбил червя на пол. Павел успел увидеть сантиметровое отверстие, просверленное в его ноге. Крови не было. Только чернеющая плоть. Следующий удар по червю пришелся пяткой. Павел почувствовал, как проминается его упругое тело и расплющивается на полу душевой кабины. Черная кашица, смываемая струями воды, потекла в сливное отверстие.