Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников бесплатное чтение

А.С. Пушкин

Мы с моей однокурсницей Ниной Комаровой[5] имели великую милость Божию встретить Батюшку на своем жизненном пути, когда были студентками Пермского медицинского института. Встреча с отцом Наумом оказалась поистине судьбоносной, поскольку в корне изменила нашу жизнь, наполнив ее светлым и глубоким содержанием, до той поры нам неведомым. Именно ему мы обязаны своим становлением и своим по мере сил стоянием в истине.

Как всё начиналось

Монах Наум

Возраст старости — житие нескверное.

Прем. 4, 9

Велико дерзновение перед Богом — стать чьим-то наставником, тем более наставником монахов. Безусловно, надо иметь на это моральное право. Батюшка стяжал его многими скорбями, непрестанной молитвой и сосредоточенной работой над совершенствованием своей души.

Николай Байбородин поступил в духовную семинарию Троице-Сергиевой Лавры в 1957 году, а 14 октября того же года на Покров Пресвятой Богородицы его приняли в число лаврской братии. Под покровом Божией Матери Батюшка трудился ровно 60 лет и в канун Покрова — 13 октября 2017 года — отошел ко Господу.

С первых дней послушник Николай начал очень строго подвизаться, а потому довольно скоро, через год, был пострижен наместником Лавры архимандритом Пименом (Хмелевским) с именем Наум в честь преподобного Наума Радонежского, ученика преподобного Сергия.

В течение семи лет после пострига монах Наум ни разу не вышел за ворота Лавры. Никогда не пропускал он братских молебнов, начинавшихся в 5:30 утра, успевая до этого прочитать в своей келии несколько глав Евангелия. Точно так же неопустительно посещал ежевечерние богослужения и, даже будучи больным, не позволял себе послаблений.

Выполняя разные, в том числе и очень трудные, послушания, Батюшка в первую очередь стремился утвердиться во внутреннем человеке (Еф. 3, 16). Духом своим всегда старался предстоять перед очами Божиими, подражая преподобному Сергию, про которого в акафисте читаем: «Радуйся, пред лицем Божиим, яко раб пред Господем, ходивый; радуйся, пред Оным, яко сын пред Отцем, яко ученик пред Учителем, шествовавый… яко воин пред Воеводою готов сый вся повеленная Им творити». Хождению перед Богом наш духовный отец учил и своих духовных детей.

Игумен Наум

Его диссертация «Сокровенная жизнь и богопознание по “Добротолюбию”» была не только теоретическим трактатом, но и его личной духовной практикой на протяжении шестидесяти лет монашества, он был делателем непрестанной Иисусовой молитвы.

Лаврский архимандрит Захария (Шкурихин) сказал о его молитвенном подвиге:

— В монастыре тесное общение между братией. Всегда видно, молится человек или просто ворон считает. Отец Наум молился.

Был случай, когда Батюшка дежурил у мощей преподобного Сергия — молился, поминая имена в синодиках. А в это время бес, пребывавший в одержимой женщине, стал говорить:

— Молится-то, молится-то как! Тысячи, тысячи из ада выводит!

Батюшка подозвал эту несчастную женщину и что-то ей сказал. Бес умолк. Так когда-то и апостолы запретили одержимой бесом женщине, когда, идя вслед за ними, она взывала:

Сии человеки — рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения (Деян. 16, 17).

Почему он ей запретил? Да потому, что от бесов даже правду не следует слушать.

Строгим Старец был только к себе, а в отношении других всегда говорил, что «лучше склоняться к милосердию». Он не накладывал епитимий, кроме каких-то исключительных, вопиющих случаев, не требовал от других сугубых подвигов, но каждому давал наиболее полезные и спасительные в его ситуации советы. В качестве же епитимии мог, например, после исповеди не благословить причащаться в Лавре, а отправить на литургию в Ильинскую церковь. Другие храмы в Сергиевом Посаде (Загорске) были тогда закрыты.

Господь рано благословил Своего раба даром прозорливости. Многие люди отмечали: все, что говорит этот монах, лучше исполнить — себе же во благо. На исповедь к молодому иеромонаху потянулось множество людей. Он открывал им волю Божию — благую и спасительную.

Свою прозорливость Старец скрывал. Однажды мы шли в Лавру с Ниной Комаровой и она говорила: «Конечно, он прозорливый».

А Батюшка, встретив нас, как бы между прочим возразил ей:

— Говорят — прозорливый. Прожорливый — вот как надо говорить!

Вообще Батюшка не искал и не желал духовничества, этот крест он нес за послушание своему духовному отцу.

О владыке Иоасафе

Хочется сказать и о духовном отце Батюшки — архиепископе Иоасафе (Овсянникове; 1904–1982). Отец Наум благоговейно почитал его и для решения духовных вопросов приезжал туда, где служил владыка: и в Пермь, и в Ростов-на-Дону.

Владыка Иоасаф отличался добросердечным и милостивым отношением к людям, за что и стяжал ответную любовь паствы. Особенно он любил молодежь. Мы чувствовали это и откликались на его доброе отношение к нам.

Пермскую епархию архиепископ Иоасаф возглавлял с 1966 по 1973 год.

Игумения София (Комарова), вспоминая то время, говорила:

Архиепископ Иоасаф (Овсянников)

— Владыка не был красноречив. Проповеди говорил очень короткие. А народу было в те годы в кафедральном соборе — яблоку негде упасть. И хочется подойти поближе послушать, но невозможно. Скажет, бывало: «Дорогие братья и сестры!» Половина собора плачет. Еще скажет: «Любите друг друга» — плачет уже почти весь собор, такая благодать исходила от него.

Родился владыка Иоасаф в Белгородской губернии. Он рано остался сиротой и позже вспоминал, как стоял он, шестилетний мальчик, на крыльце их убогого домишки, когда его позвали:

— Вася, мама умирает!

Он вошел и увидел, как изо рта его матери вышел огонь, — так душа рабы Божией Ксении отлетела ко Господу.

Детство его было трудным, голодным. Мальчик нередко приходил на могилу матери и плакал у ее креста: «Мама, я есть хочу». По молитвам матери Господь не оставил отрока Василия. Его взяла на попечение благочестивая женщина, продолжавшая воспитывать ребенка в любви к Богу. С особым благоговением и с горячей молитвой она научила его обращаться к Матери Божией.

Позже на своей хиротонии владыка скажет:

— Я всю жизнь, особенно в трудные моменты, а их у меня было немало, чувствовал на себе ласковую и твердую руку Богоматери.

Василий часто гостил в Белгородском монастыре у своей тетки, монахини Неофиты. А в Харькове, где он учился в железнодорожном техникуме, Господь сподобил его познакомиться с епископом Онуфрием[10], который жил там как ссыльный с 1923 по 1926 год. Власти разрешили ему совершать богослужения. Владыка Иоасаф вспоминал, что в годы студенчества он жил крайне бедно, испытывая нужду во всем. Однажды в день своего Ангела он, двадцатилетний юноша, как обычно подошел после службы ко кресту и получил от ссыльного архиерея конфету. «Только скушай сам!» — многозначительно сказал владыка. Когда Василий развернул фантик, то вместо лакомства обнаружил бумажную купюру. На эти деньги он купил себе новые брюки и рубашку. С той «конфеты» и началось их знакомство. Позже он стал алтарником у владыки Онуфрия.

Василий с детства любил Церковь, поэтому решил выбрать, как владыка, монашеский путь. Между тем он имел благообразную внешность, и девушки, подруги его сестры Зинаиды, искали его внимания. В какой-то момент молодой человек усомнился в правильности выбранного пути, но в один из дней увидел на стене своей комнаты слова из Апокалипсиса о том, что сугубо славить Бога будут не осквернившие себя с женами (Откр. 14, 3–4). Этого было достаточно, чтобы пресечь его колебания.

В 1937 году Василий тайно принял монашеский постриг в честь глубоко почитаемого им святителя Иоасафа Белгородского. Спустя пять лет его рукоположили в священный сан. В 1944 году он вступил в число братии Почаевской Лавры, а в 1950 году назначен настоятелем Кременецкого мужского монастыря на Украине. В это же время он поступил в Ленинградскую духовную семинарию на заочное отделение, причем сразу в третий класс. По окончании семинарии продолжил учебу в духовной академии, которую окончил в звании кандидата богословия. После закрытия в 1953 году обители в Кременце служил некоторое время в Полтаве, затем во Фрунзе и Ташкенте.

Будучи настоятелем Кременецкого мужского монастыря, отец Иоасаф имел обыкновение уединяться на заброшенном и заросшем бурьяном пустыре, где предавался молитве. Когда его обуревали скорби, а их было немало, он налагал на себя строгий пост: принимал не более одного стакана воды в день. Так постился до тех пор, пока скорби не начинали отступать[11]. Так же потом поступал и его духовный сын, монах Наум.

Владыка рассказывал, что однажды, когда он жил в монастыре, была сильная засуха. Он и еще трое монахов договорились молиться всю ночь. Господь, волю боящихся Его творящий (Пс. 144, 19), исполнил их прошение, и по молитвам иноков пролился обильный дождь. Утром пришедшие на литургию люди сообщили, что в близлежащем городе даже слабых осадков не было.

Дар молитвы он имел уже в юности и за это терпел бесовские нападки. Однажды он молился за девицу, находившуюся в тюрьме, и услышал, как кто-то лезет в окно. «Девица» назвалась той, за кого он молился. Отец Иоасаф перекрестил «гостью», и она тотчас исчезла.

В другой раз, стоя в келии на молитве, он увидел входящего в дверь «цыгана». Из курчавых волос торчали рожки. «Цыган» тоже исчез, попаленный силой креста.

В середине 60-х, когда патриарх Алексий (Симанский) искал кандидатуру на Пермскую кафедру, владыка Никодим (Ротов) вспомнил о своем однокурснике по Ленинградской духовной академии — смиренном монахе Иоасафе.

30 октября 1966 года в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Иоасаф был хиротонисан во епископа Пермского и Соликамского. Хиротонию совершали: Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский); митрополиты — Крутицкий Пимен (Извеков)[12] и Ленинградский Никодим (Ротов); архиепископы — Таллинский Алексий (Ридигер)[13], Ташкентский Гавриил (Огородников); епископы — Аргентинский Никодим (Руснак), Волоколамский Питирим (Нечаев), Зарайский Ювеналий (Поярков).

По сути, три патриарха посвящали его в высокий сан, а после хиротонии Святейший Алексий (Симанский), будучи в духе, сказал:

— Какой это будет дивный архиерей!

Пермь оказалась необычайно сложным городом. В отношении верующих аппарат местной власти проявлял повышенную бдительность.

Уполномоченный по делам религий при облисполкоме П.С. Горбунов властно и жестко вмешивался в дела Церкви и по любому ничтожному поводу лишал священников регистрации.

Епископа Иоасафа часто вызывали к уполномоченному. Накануне таких встреч он ночь напролет молился. Каждый раз Господь помогал ему проявлять мудрость в общении с врагами Церкви. Возможно, благодаря молитвам владыки Господь проявил Свое неизреченное милосердие: через много лет бывший уполномоченный Горбунов, находясь на пороге смерти, вызвал священника, исповедался и причастился.

Тогда же было не так. В очередной раз Горбунов гневно выговаривал архиерею за то, что на какого-то священнослужителя поступила жалоба, и владыка Иоасаф начинал вместе с ним громко возмущаться:

— Как! Он себе такое позволил?! Нет уж, Петр Спиридонович, я с ним разберусь, вы его мне оставьте. Уж он это надолго запомнит…

И уполномоченный оставлял священника на обещанный быть строгим суд архиерея. Но когда «обвиняемый» представал перед владыкой, то слышал лишь мягкое увещевание:

— Ну что же ты, брате? Дал повод к осуждению…

Владыка искренно переживал за провинившегося, нередко плакал. Плакал вместе с ним и тот, кто подлежал наказанию.

Однажды в Перми у владыки случился тяжелый сердечный приступ. Вызвали скорую. Лежа в постели, он попросил подать ему икону Божией Матери, поставил ее на грудь и обратился к Богородице, как к непосредственно здесь Присутствующей, с глубокой верой:

— Матерь Божия, Ты знаешь, как я хочу еще послужить Православной Церкви…

В итоге помощь прибывших к нему врачей не понадобилась.

Под личным руководством владыки Иоасафа в Перми был построен новый архиерейский дом, в котором он устроил крестовый храм[14]. Владыка часто ходил на стройку, чтобы приободрить строителей.

В крестовой церкви постоянно совершались литургии. Обычно там собирались те, кто находился под духовным омофором владыки, что создавало атмосферу единой духовной семьи. Вот как вспоминала об этом мать Серафима[15]: «В памяти особенно остались неповторимые службы и причастие в крестовом храме при архиерейском доме. А когда владыка читал разрешительную молитву после исповеди, такая ощущалась благодать, какая бывает в дни Святой Пасхи, невозможно передать это состояние словами. Возвращаться домой после всенощной приходилось поздно, мы спрашивали владыку: “Но как же правило?” А владыка отвечал: “Дорогой читайте Иисусову молитву, а дома — поклон через всю кровать”. На домашних литургиях владыки чувствовалось, что Сам Господь стоял посреди нас, только что телесными глазами Его не видели».

Архиепископ Иоасаф был истовым, но прикровенным молитвенником. В беседах, на трапезе и в минуты отдыха за внешней простотой и добродушием немногие угадывали ежеминутное молитвенно-сосредоточенное расположение его души. Оттого и за богослужениями люди отмечали столь ощутимую благодать. В назидание своим духовным чадам он говорил:

— Вот я с вами беседую, а ум мой обращен к Богу, непрестанно идет молитва, как на счетчике вращается диск, когда горит свет.

В 1968 году к владыке Иоасафу в Пермь приезжал иеромонах Наум, но мы с Ниной Комаровой тогда не были достаточно воцерковленными людьми и об этом событии не знали, да и с Батюшкой еще не были знакомы.

Накануне приезда в Пермь отец Наум побывал на Кавказе, где встретился с делателем Иисусовой молитвы отцом Стефаном (Игнатенко), монахом с большим опытом пустынножительства. Во все времена этот подвиг считался одним из самых трудных, но, несмотря на это, в те годы на Кавказе тайно подвизались сотни монашествующих.

Владыка Иоасаф во время богослужения. Пермь. Кафедральный собор

Батюшка приехал к владыке за благословением на подвиг отшельничества. Это было тяжелое для Церкви время правления Хрущёва, и сорокалетний иеромонах искал возможности безраздельно молиться за Церковь, Отечество и народ Божий.

Но владыка лишь коротко спросил:

— А к кому они все пойдут? — подразумевая тысячи духовных сирот, которые останутся без пастыря.

Неся не менее трудное послушание духовничества, Батюшка сумел утвердиться и в молитвенном подвиге, он стал величайшим предстателем перед Богом за весь мир, Отечество и каждого из тех, кто обращался к нему со своими просьбами, скорбями и сомнениями.

Секретарем-машинисткой у владыки работала молодая девушка Вероника — Виктория Михайловна Докучаева. О ней упоминает в своих воспоминаниях[16] игумения Анатолия (Баршай). И Вероника, и ее подруга Александра Ежкова уже тогда были духовными чадами отца Наума.

Вероника (монахиня Сергия)

Когда в 1968 году иеромонах Наум приехал в Пермь, Вероника уже заканчивала университет. Батюшка увидел, как нелегко приходится здесь его духовному отцу, и понял, что владыке нужна надежная помощница. Поэтому он благословил Веронику оставить университет и пойти работать в епархию. Работа была за гроши, и ей все в один голос говорили, разве что пальцем у виска не крутили:

— Зачем тебе это надо? Сначала университет окончи, получи диплом, а потом иди куда хочешь, хоть в епархию свою…

Конечно, это было более чем странно — бросить университет уже в конце курса обучения. Но она пошла на это ради Церкви и за послушание духовному отцу. Надо иметь настоящую веру, чтобы выполнить послушание и ради Бога поступиться всем, даже, казалось бы, очень-очень ценным.

В 1969 году владыка Иоасаф постриг Веронику и Александру в крестовой домовой церкви. Веронику он нарек Сергией, а Александру Серафимой.

Секретарем епархии при владыке Иоасафе был молодой тогда еще протоиерей Иоанн Сексяев[17]. Его отличали исключительно ответственное отношение к служению Матери-Церкви, личная скромность и безкорыстие. Казалось, у него не было выходных. В епархиальном управлении и соборе он был ежедневно, много служил, а своим отзывчивым отношением к нуждам людским стяжал любовь прихожан.

Епископ Иоасаф (Овсянников) и секретарь епархии протоиерей Иоанн Сексяев

Храмов в епархии было мало. Духовный голод приводил в кафедральный собор многих, нуждавшихся в пастырском окормлении. Стоявшие за свечным ящиком знали: отец Иоанн не откажет никому. Этот добрый пастырь мог отправиться (тайно, безкорыстно, рискуя потерять регистрацию, а значит, возможность служить в Церкви) в любой уголок Пермской епархии, чтобы, например, напутствовать умирающего, хотя ни своей, ни служебной машины у него не было. Например, в д. Ветляны, до которой надо было добираться сначала на электричке до какого-то полустанка, а потом пешком идти восемь километров, отец Иоанн пособоровал, причастил и тут же обвенчал пожилых супругов по просьбе их детей. Таких примеров известно множество.

Или другой случай из пастырской практики батюшки. Вскоре после открытия отделения нейрохирургии в областной больнице в клинику поступила 28-летняя женщина с опухолью мозга. Была велика опасность летального исхода. Родственники больной переживали, что она не была крещена, а совершить крещение не решались, потому что ее отец занимал крупный партийный пост. С этой проблемой обратились они к отцу Иоанну, но пригласить священника в больницу в то время было немыслимо. Отец Иоанн поступил так: вошел в клинику в светском костюме, а в грузовом лифте, куда предварительно на каталке завезли больную, надел священническое облачение. Лифтерша (годы спустя она приняла постриг в нашем монастыре) «гоняла» этот лифт с этажа на этаж до тех пор, пока отец Иоанн не окрестил женщину. Операция по удалению опухоли прошла благополучно.

Сведения о таком его безкорыстном служении доходили до уполномоченного по делам религий. С должности секретаря епархии протоиерея Иоанна сняли.

Отец Иоанн вместе с монахиней Сергией были надежными сподвижниками правящего архиерея. С их помощью владыка тайно помогал тем приходам, которые по скудости средств не могли уплатить необходимые взносы в государственные фонды и по этой причине подлежали закрытию.

Как это происходило, рассказывал замечательный священник Пермской епархии отец Валентин Другов — человек, прошедший войну и проживший нелегкую жизнь. Он служил в селе Васильевском. Этот священник был не в состоянии из церковных средств не только взносы в фонды вносить, он даже прокормить детей на свою мизерную зарплату не мог. Чтобы содержать свою большую семью, он подрабатывал в колхозе столяром, были у него «золотые руки». Когда отец Валентин приезжал в епархию, Вероника незаметно передавала ему деньги от владыки Иоасафа, с тем чтобы он эти взносы гасил. Так был сохранен приход в селе Васильевском.

Точно так же владыка Иоасаф помогал и многим другим храмам Пермской епархии, которые были в таком же бедственном положении. Один Господь знает, сколько все они, скромные мужественные люди, смогли сделать для нашего края.

В 1973 году владыку Иоасафа перевели в Ростов-на-Дону.

Помню, как на Пасхальной седмице он служил во Всехсвятской церкви одну из своих последних служб. Настоятель храма, протоиерей Михаил Лукканéн, человек далеко не сентиментальный, говорил сквозь слезы:

— Епископство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем!

Поезд, на котором владыка уезжал из Перми на место нового служения, отправлялся ночью, но уже с вечера на привокзальной площади собралось множество людей, так что владыка с трудом смог выйти из машины. Провожая его, люди плакали в голос.

С отъездом владыки Иоасафа Пермь словно осиротела, да и он всегда с любовью вспоминал свою первую кафедру и пермскую паству. Так и говорил: «Святая Пермь».

В Ростове-на-Дону уполномоченный по делам религий был не менее жестким, чем в Перми, из-за чего архиереев приходилось часто менять. Вот и решили в Синоде перевести туда владыку Иоасафа, который славился своей дипломатичностью. И он не только сумел найти подход к уполномоченному, но даже в 1970-е годы (!) открыл несколько православных храмов в Ростовской области. Не зря говорят, что совершенные по своему духовному устроению люди способны уживаться с любым человеком.

Однако ничего не проходит безследно. Мало кто знал, каких трудов и переживаний стоил ему мир с уполномоченным. Владыка перенес за время служения на Ростовской кафедре три инфаркта и инсульт.

Летом 1978 года он жил на даче — на станции Научной под Харьковом. Поправлялся после инсульта. Мы с Ниной Комаровой находились при нем как врачи. Интеллект у него сохранился полностью, но некоторое время была затрудненной речь. Господь помогал нам его понимать, и мы подолгу разговаривали в маленькой открытой беседке. Делились мы с владыкой своими переживаниями, он сочувствовал нам, понимал, как непросто верующему человеку жить в современном богоборческом мире, и говорил нам в утешение: «Чтобы приобрести человеку хотя бы каплю доброго для души, надо пролить ведро слез».

Владыка рассказывал нам о своем духовном сыне иеромонахе Науме. Они познакомились в середине 1950-х, когда игумен Иоасаф служил в Воскресенском соборе города Фрунзе. Однажды к нему пришел студент мехмата Фрунзенского университета Николай Байбородин. За его плечами уже были восьмилетняя армейская служба и четыре курса университета.

— Сразу было видно — чистый человек, — отозвался о нем владыка.

Архиепископ Иоасаф сам был высокого духа и в людях разбирался. Уже сорокалетнего иеромонаха Наума он называл старцем. Он смиренно говорил, что его духовный сын стал ему духовным наставником.

Владыку Иоасафа отличала исключительная простота. На даче он ходил в черных сатиновых шароварах и белой рубашке навыпуск, подпоясанный кушаком.

Однажды Нина Комарова полушутя сказала:

— Владыка, вы совсем как дедушка.

— И все-таки я — архиерей, — возразил он. В эти слова было вложено много достоинства.

В школе мы проходили пьесу Горького «На дне», где один из героев резонерствует: «Человек — это звучит гордо!» Это стало афоризмом, а ведь гордость — свойство демоническое. Точнее было бы сказать «Человек — это звучит достойно», потому что в каждом человеке есть богоподобное достоинство, о чем сказано в Библии: Бози есте и сынове Вышняго вси (Пс. 81, 6).

Господь восстановил здоровье владыки Иоасафа, и он успел еще немало потрудиться для Православной Церкви.

Владыка любил прославлять Божию Матерь, а певчие, бывало, роптали и не хотели петь акафисты. Тогда архиерей давал им деньги и просил:

— Пожалуйста, возьмите, только пойте для Матери Божией.

За такую любовь и удостоила Царица Небесная архиепископа Иоасафа совершенно дивной кончины. Она призвала любимого послушника в Свой праздник — на Похвалу Пресвятой Богородицы, в вечер пятницы пятой седмицы Великого поста. 2 апреля 1982 года после прочтения первой половины акафиста Божией Матери владыка вошел в алтарь, приложился к Престолу и сел на свое архиерейское место.

Когда наступило время выхода для чтения второй части акафиста, священники окликнули сидящего архиерея:

— Владыко, пора выходить!

И никто не отозвался… Господь забрал его боголюбивую душу.

О схимонахине Сергии

Ум и душу, и плотское смешение прием, Богородице, от Твоих ложесн Пречистых Бог Слово поистинне Человек явися.

Канон воскресной полунощницы, глас 7-й

Не раз я слышала, как просто объяснял Батюшка принцип и смысл человеческого богоподобия:

Вот идет утка с утятами. На кого они похожи? На кур? На гусей? Нет! Но на свою родительницу. Так и мы в молитве называем Бога своим Отцом, говорим: «Отче наш». Значит, мы дети, мы сыны Отца Небесного. А если мы дети, так и должны быть похожими на своего Родителя.

Именно от своей родительницы Пелагии Максимовны Байбородиной (схимонахини Сергии) Батюшка унаследовал многие добродетели.

Пелагия Максимовна воспитала сына в высоком благочестии, научила его главному: любить Бога и хранить свою совесть. Через всю жизнь пронес он понимание того, что церковность и целомудрие — основные характеристики личности православного человека. Все, кто знал схимонахиню Сергию, отмечали высоту ее духа и глубину веры.

Мы часто ездили в Сергиев Посад и являлись в Лавру обычно под вечер. Батюшка в эти часы уже не принимал, поэтому мы шли прямо к матушке Сергии на улицу Штатно-Северную, где она занимала полдома: комнату с кухней и прихожей. В другой половине дома проживала женщина по имени Клавдия, вдова погибшего на войне офицера, которая и опекала матушку.

По натуре мать Сергия была очень живой. Гостей встречала радушно и непременно старалась угостить, накормить. Угощала просто: в основном жареной картошкой, а к ней что-нибудь из скромных запасов в холодильнике.

Мы не обсуждали своих проблем с матушкой, но очень ценили общение с нею. Она умела понять состояние человека и нас, опечаленных, угнетенных какими-либо сложностями жизни, как-то незаметно для нас самих утешала, нередко укладывала отдохнуть. Просыпались мы совсем в другом настроении: бодрые и радостные. Видимо, пока мы спали, она молилась за нас, помогая этим и нам, и своему сыну. Она во всем была ему верной помощницей и другом. Кстати сказать, и на могилке матушки всегда чувствуется это утешение.

Схимонахиня Сергия (Байбородина)

Нередко мать Сергия просила своих гостей почитать ей Жития святых по-славянски, так как Четьи-Минеи на церковнославянском языке воспринимаются значительно глубже. За простотой ее облика и манер таились ясный ум, духовная просвещенность и вкус к слову.

Особенно любила она житие преподобной Пелагии Антиохийской, хотя ее небесной покровительницей была другая Пелагия — дева Тарсийская, в день памяти которой мать Сергия родилась, и до пострига ее звали Пелагией. Но ее больше впечатляла история Пелагии из Антиохии, которую извлек из пропасти греха епископ Нонн и после крестил. Особенно ей нравилось то обстоятельство, когда на отказ епископа Нонна крестить эту неотразимо прекрасную Маргариту (имя Пелагии до Крещения), «директрису блудных плясуний», она припала к его ногам со слезами и говорила: «Ты дашь ответ Богу о душе моей, если не крестишь меня. От рук твоих да взыщет тогда Бог душу мою, а за тобою запишет лукавые мои дела. Если отвергнешь меня некрещеной, то будешь виною продолжения моей блудной и нечистой жизни. Если не сделаешь меня ныне невестой Христовой и не приведешь к Богу твоему, то не будешь иметь доли с Ним и святыми Его».

Матушка восхищалась ее дерзновением и любовью к Богу, всякий раз при чтении этих строк она хлопала себя ладонями по коленям и восхищенно говорила: «Надо же!» Точно такой жест был характерен и для ее сына.

Она и животных выручала из беды. Однажды пришла матушка после службы домой — как раз был праздник Крещения Господня, — а у нее в сарайчике козочка не может окотиться. Козленочка уже видно было, но что-то мешало ему освободиться. Матушка принесла крещенскую воду, окропила ею козу и повелительно сказала, обращаясь к козленку: «А ну выходи!» И новорожденный тотчас же явился на свет Божий.

Мать Сергия была великой труженицей. И в доме, и в огороде — везде у нее был безупречный порядок, несмотря на ее преклонный возраст.

Речь матушки была неспешной, с мягкими певучими интонациями. Такой говор я слышала в Новосибирске, когда была там в длительной командировке в 1977 году. Вообще — во всяком случае в те годы — мне показалось, что люди там живут в каком-то другом ритме, гораздо более размеренном, чем, скажем, в Перми и уж тем более в Москве. На остановках, если долго не было автобуса, никто не ходил кругами, не раздражался. Разговаривают тоже спокойно и неспешно. Может, потому и матушка была такой, все-таки там ее корни.

Во время столыпинской реформы многие, в том числе ее родители, как и родители ее будущего мужа Александра, перебрались из Центральной России в Сибирь в поисках лучшей жизни. Все они были простыми крестьянами. Детей в крестьянских семьях к труду приучали с малых лет, и в связи с этим мать Сергия вспоминала: у родителей была лошадь по кличке Саврас, и вот маленькую пятилетнюю Пелагию усаживали на нее, вручали вожжи, и она боронила. В какой-то момент девочка не удержалась и упала на пашню.

Ее отец Максим Дмитриевич, увидев это, стал увещевать коня:

— Саврасушка, ты хороший, ты не виноват, подожди, пока я подойду. — Конь уловил мирный дух своего хозяина, понял, что его не накажут, замер на месте, только ушами прядал, и таким образом сохранил жизнь и здоровье маленькой Пелагии.

Родители apxuмандрита Наума

Благочестивые бабушка и дедушка воспитывали Пелагию в православной вере. Дед часто рассказывал о пришествии антихриста, о том, что в последние времена будут «девицы — безстыдные лица». А бабушка, бывало, посадит ее на колени и учит:

— Это, внученька, стыдно, это — грех.

Однажды мать Сергия мне рассказала, что, когда у нее рождались дети, она молилась, чтобы Господь их забрал Себе. Так тяжело она переживала послереволюционные новшества, противные христианскому миропониманию.

— Посмотрела я, как девицы юбчонки пообрезали, красные косынки понацепили, и говорю: «Нет, Господи, я не смогу воспитать дитя, лучше сейчас забери младенца, чтобы он не погиб для Царствия Небесного».

И Господь забрал у нее всех шестерых детей. А когда родился седьмой — Коля, она взяла его на руки и сказала:

— Господи, а этого оставь.

Много рассказывала матушка о своем сыне. Мальчик рано остался без отца, поэтому единственным его другом была мать, у них были очень теплые отношения. Матушка Сергия говорила, что Коля всегда ее «со взгляда понимал». Такой же проницательной была и она — «со взгляда» могла понять состояние человека.

Коля Байбородин

Коля пошел сразу во второй класс. Учительница удивилась:

— Как же во второй класс без азбуки?

— А я уже грамотный, — ответил Коля, и его взяли.

Сначала просто слушателем, а потом стали спрашивать и оценки ставить.

— А с третьего класса, — вспоминала матушка, — он стал похвальные грамоты приносить, и его фамилия появилась на доске почета.

Когда она узнала, что у кого-то из соседей в тайнике скрыты божественные книги, то попросила из милости дать их почитать ее сыну. А время было такое, что даже за хранение духовной литературы могли арестовать. Но соседи доверяли Пелагии Максимовне и книги брать разрешили. Они были на славянском языке, и поначалу мальчик мало что мог разобрать, но со временем научился понимать древние тексты и стал читать книгу за книгой.

Николай Байбородин с мамой

Батюшка и сам рассказывал об этом в проповедях, не называя себя:

— Один человек вспоминал: когда он был юношей, лет 60–70 назад, не знал он еще Евангелия. В то суровое время таких книг и нельзя было иметь, считались врагами народа, кто крест носил, иконы имел. Его мама попросила у соседа книгу, положила в ведро, прикрыла и так принесла домой. Это оказалась книга святителя Кирилла, патриарха Иерусалимского. Да только открыл он ее, а там все по-славянски, цифр не было, ничего не мог понять. И стал разбираться. Некоторые славянские буквы похожи на русские. На месте, где обозначают номер страницы, стоят тоже славянские буквы, значит, ими обозначаются цифры. За несколько дней он разобрался, составил себе как бы азбуку, стал читать. Потом смог понять, как рассчитывать Пасху, и определил, когда будет Пасха в тот год. То есть у кого есть желание, трудолюбие, пусть не страшится, два-три дня достаточно, чтобы понять славянский язык.

На славянском языке говорили предки наши, в нем все чисто, свято. Даже, как говорят ученые люди, логопеды, если ребенок заикается, то пусть поет, читает по-славянски, и у него будет улучшение.

Николай Байбородин с мамой

Николай Байбородин

Об этом же говорил и Н.В. Гоголь. Он удивлялся, как много тратят люди времени и сил на изучение иностранных языков. При этом на изучение родного, церковно-славянского, не хотят потратить и двух недель, которых было бы вполне для этого достаточно.

Сейчас много спорят о якобы «назревшей реформе» церковнославянского языка. Только о чем тут спорить, ведь церковный язык был специально создан для молитвы. Между прочим, создан святыми. Возьмите хотя бы строку из тропаря канона Великой Субботы: «Преста́ дерзость учеников, Аримафей же изря́дствует Иосиф». Целые библейские тексты и глубочайший смысл вместила одна-единственная фраза. И сравните, насколько теряет перевод: «Исчезла смелость учеников, Иосиф же Аримафейский проявил смелость». Как изысканна эта фраза в славянском варианте, чего стоит глагол «изрядствует», то есть «проявляет мужество, смелость, отвагу»! Не знаю, как это будет звучать на иностранных языках, но даже на «великом и могучем» столь же лаконично и выразительно сказать о подвиге праведного Иосифа не получится.

Монах Лазарь (Афанасьев) написал:

Точнее не скажешь. Так просто и так проникновенно беседовать с Богом (а молитва — это и есть беседа человека с Богом) можно, наверное, только на славянском языке. Так почему же надо своими руками уничтожать наше сокровище — святыню, благоговейно сохраненную и переданную нам в наследство?

Некоторые говорят: «Зачем на славянском языке богослужение совершать? Люди не понимают». Да введи русский язык, все равно в храм не будут ходить, потому что не язык им мешает, а нужно безбожие ввести.

Немало рассказывала матушка о своих переживаниях о сыне в его армейские годы. Помнила до мельчайших подробностей день, когда, плача, провожала поезд, увозивший ее ненаглядного Колю. Она просила его писать каждый день, и он выполнил просьбу матери: каждый день утешал весточкой о себе. Однажды пришло официальное извещение, за письмом надо было идти на почту. Она побежала туда, заливаясь слезами, думая, что пришла похоронка. Но ошиблась. Ей вручили письмо из воинской части, в котором командование благодарило «родителей сержанта Байбородина за отличную боевую и политическую подготовку сына». За восемь лет службы Николая она получила несколько таких писем.

Сержант Байбородин с мамой

А годы были тревожные. Батюшка сам потом рассказывал:

— Идешь на задание в ночь, того и гляди на мину наскочишь.

Вспоминала матушка и владыку Иоасафа. Говорила, что владыка полюбил их семью и часто навещал их. Вспоминала также, что, когда он служил, храм всегда был полон народу.

Владыка Иоасаф постригал ее в монашество и, скорее всего, сразу в схиму. Об этом событии в жизни Пелагии Максимовны знал только узкий круг лиц. Одевалась она в простую одежду, не монашескую.

Любила матушка Сергия Царицу Небесную, и Божия Матерь ответствовала ей Своей Божественной материнской любовью. Рассказывала однажды, как во время какой-то вечерней службы (представить можно чинную лаврскую службу, отверстые царские врата) нахлынули вдруг туристы и ее грубо оттолкнули, на что схимонахиня Сергия вслух возмутилась:

— Матерь Божия, что же это такое!

И вдруг видит — перед ней Благолепная Жена, Которая говорит, указывая на царские врата:

— Тише! Тише! Ты посмотри!..

Матушка увидела исходящее от Престола сияние, и этот свет умилил ее душу.

В любви к Богу и Его Пречистой Матери воспитывала Пелагия Максимовна и своего сына. Именно из уст Батюшки услышала я когда-то короткую и ясную молитву: «Богородице, Матерь Света, приведи меня к Свету». Бог есть Свет, и нет в Нем никакой тьмы (1 Ин. 1, 5).

Не сомневаюсь, что Сама Божия Матерь была Руководительницей и Собеседницей Своего верного раба монаха Наума. Батюшка говорил о том, что в России возродится духовная жизнь, снова разрешат строить монастыри и храмы, — все это казалось совершенно невозможным в 70-е годы прошлого века. Очевидно, Сама Царица Небесная открывала ему будущее.

Умирая[18], мать Сергия просила сына:

— Похорони меня с детками.

Батюшка был в недоумении, ведь все его умершие во младенчестве братья и сестры похоронены в Сибири. Там на кладбище целый ряд их могилок. «Неужели придется везти ее в Новосибирск?» — размышлял любящий сын. Но когда она умерла, то на кладбище в Сергиевом Посаде ей определили такой участок, где вокруг похоронено много детей. Батюшка был рад, что получилось именно так, как она хотела.

Еще Старец говорил, что над умирающим надо читать Евангелие и Псалтирь, потому что идет великая и страшная борьба за душу человека. Бесы делают все, чтобы успеть еще захватить ее и отправить в преисподнюю. Даже матушку — схимонахиню! — перед смертью искушал враг:

— Возьми нож и зарежь себя!

Она твердо отвечала:

— Я — христианка и этого не сделаю. Уйди от меня!

Когда она отходила в мир иной, Батюшка говорил:

— Какое великое таинство — смерть! Каждого из нас оно ждет, и как мало мы об этом думаем, хотя в Библии прямо сказано: Помни последняя твоя и вовеки не согрешишь (Сир. 7, 39).

Двумя месяцами раньше в Ростове-на-Дону умер духовный отец Батюшки архиепископ Иоасаф, а теперь он потерял еще и мать.

Пятую заповедь — о почитании родителей — отец Наум исполнил в совершенстве. Любовь к своей матери он пронес через всю жизнь. Ее смерть он переживал не только как любящий сын, но и как человек, потерявший безценного друга, умевшего все понять, разделить все невзгоды и печали, подставить плечо в любых трудных обстоятельствах.

Батюшка па могиле схимонахини Сергии

Об архимандрите Тихоне (Агрикове)

Иеромонаха Наума связывало глубокое взаимопонимание с архимандритом Тихоном (Агриковым). Они были духовно близки, архимандрит Тихон был научным руководителем диссертации отца Наума.

Отец Тихон преподавал в духовной академии и был известным и уважаемым духовником. Когда он проводил общую исповедь в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры, весь храм обычно плакал. Попасть к нему на исповедь можно было, лишь отстояв длинную очередь, а перед праздниками он нередко исповедовал с десяти вечера до четырех утра.

Разумеется, партийные идеологи обратили на него внимание. Священнослужителей, пользующихся авторитетом у народа, всегда брали на заметку. Вот почему этот замечательный и мужественный пастырь претерпел столько скорбей и гонений.

В 1967 году кто-то из идейных «кураторов» придумал сценарий изощренной травли архимандрита Тихона: к нему стали подсылать молодых женщин, а некоторые из них были даже облачены в монашеские одежды. Их метко прозвали «ряжеными». «Артистки» толпой бегали за отцом Тихоном и на глазах у всех набрасывались на батюшку, некоторые даже кричали, что он якобы ее муж и у них ребенок, а безсовестный папаша скрывается в монастыре… Ну и все в таком духе. Все это для того, чтобы скомпрометировать монаха в глазах прихожан. Милиция «ряженых» «не замечала».

Чтобы защитить отца Тихона от провокаций, братия Лавры и его духовные чада выстраивались с двух сторон в шеренги и, держась за руки, создавали коридор, чтобы батюшка мог пройти из храма в братский корпус или академию.

Однажды одна из «страдалиц» по имени Наталья взобралась на крышу проходной, рассчитывая спрыгнуть на отца Тихона сверху, когда он пойдет на службу. Выходка не удалась: не рассчитав траекторию полета, она упала на каменные плиты и сломала себе позвоночник и обе ноги. Но даже это ее не остановило: она продолжала преследовать батюшку на костылях. Наверное, подобные подлости хорошо оплачивались. Другое объяснение тем бабьим игрищам трудно подобрать.

Какой только клеветой не изводили этого монаха. В конце концов его вынудили покинуть Лавру. Пришлось ему скрываться и жить в уединении: то в горах Кавказа, то в Сухуми, то в Закарпатье. Лишь самые верные ему люди знали: батюшка молится в затворе. Но точных координат его убежища не знал никто.

Об отце Тихоне вновь заговорили только когда он умер. За девять лет до кончины он принял великую схиму с именем Пантелеимон.

15 ноября 2000 года, прямо во время вечерней службы в Благовещенском храме бывшего села Тайнинское, вошедшего ныне в состав города Мытищи, почил один из великих старцев нашего времени схиархимандрит Пантелеимон (Агриков). Его последними словами был возглас: «Слава Тебе, показавшему нам свет!»

Архимандрит Тихон (Агриков)

«Многи скорби праведным»

Все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы.

2 Тим. 3, 12

Не один отец Тихон (Агриков) претерпевал поношения и уничижения. Тяжким испытаниям и гонениям подвергались и другие монахи: схиигумен Салафиил (Мигачев), архимандрит Пимен (Хмелевский).

И наш Батюшка пережил многое. Сейчас, конечно, мы знаем несколько больше о жизни лаврской братии в те богоборческие годы. Знаем, что отца Наума жестоко избивали, — делали все, чтобы вытеснить его из Лавры. Но он все «претерпел до конца»[19]. А вот человека, который выполнял столь гнусные задания соответствующих органов, вскоре повысили в должности, и он покинул Лавру. Умер он в 1975 году, не прожив и пятидесяти лет, а ведь был сверстником Батюшки.

Были у нашего духовного отца и другие тяжкие испытания. Потому и почки у него плохо работали, и зубы были вставные. И «ряженые» годами его преследовали по известному сценарию. Батюшка факты преследования тщательно скрывал, никому не рассказывал о том, что ему пришлось пережить. Когда-то одна его духовная дочь напомнила ему об этом, но он возмутился и запретил ей говорить на подобные темы.

Был даже период, когда Старцу запрещали принимать посетителей. А мы приезжали, кто-то и издалека, с неразрешимыми проблемами, и Господь нам помогал попасть к своему духовному отцу. На проходной часто дежурил доброжелательный старичок Василий Петрович и пропускал нас вопреки запретам.

Когда благочинным обители назначили архимандрита Матфея (Мормыля), то дали ему наказ: к отцу Науму никого не пускать.

Однажды отец Матфей заглянул в приемную и, увидев нас, спросил:

— Рабы Божии, вы к кому?

Мы, естественно, очи долу и молчим. Он повторил вопрос. Мы «еще громче» молчим. Не дождавшись ответа, он еще немного постоял да и вышел с видом человека, исполнившего свой долг. Он все понял и поступил по совести.

Следом заглянул другой монах — такой крупный, властный. Похоже, он искал свободное помещение, чтобы принять кого-то из своих посетителей. Посмотрел он на нас, оценил обстановку и насмешливо сказал:

— Этот Наум потерял ум, — с тем и вышел.

Я спросила у сидевших рядом:

— Кто это?

— Иеромонах Анастасий, — ответили мне.

Где же сейчас тот самоуверенный монах Анастасий, сказавший о своем брате «потерял ум»? Известно, что он как раз и «потерял ум», закончив свой жизненный путь в психиатрической больнице. Точно по Священному Писанию: От слов своих оправдаешься и от слов своих осудишься (Мф. 12, 37).

Впрочем, неприязнь отдельных личностей к отцу Науму проявлялась и позже. Однажды на имя патриарха Пимена (Извекова)[20] поступила официальная бумага с предложением отчислить игумена Наума из числа монастырской братии. Однако патриарх наложил лаконичную резолюцию: «Не согласен. Пимен». Святейший Пимен благоволил к отцу Науму и когда служил в Лавре, то всегда приглашал сослужить архимандритов Кирилла и Наума.

Архимандрит Матфей (Морыль)

Неоднократно я слышала недоумения по поводу того, почему столь же жестко не притесняли отца Кирилла (Павлова), ведь и он был духовным светочем того времени. Очевидно, его не решались трогать, потому что знали: архимандрит Кирилл — это тот самый сержант Иван Павлов, легендарный защитник Сталинграда. Дом Павлова в Волгограде по сей день является памятником доблести и мужества наших воинов.

Для чего же потом придумали, что это был совсем другой Павлов, и не Иваном его звали, а Яковом? Так разве могли допустить идеологи атеизма, чтобы народ узнал, как герой Сталинграда отказался вступить в партию, а потом еще и монахом стал! Вот ему и подобрали двойника. А подлинному защитнику легендарного дома Павлова запретили об этом говорить. Нелегким, видимо, был путь в монастырь сержанта Ивана Павлова.

Святейший Патриарх Пимен (Извеков)

Архимандрит Кирилл (Павлов)

Сержант Иван Павлов

Дом Павлова в Сталинграде

Впрочем, отец Кирилл и сам, по смирению, скрывал, что он «тот самый Павлов». Когда его спрашивали: «Вы Иван Павлов, защитник Сталинграда?» — он отвечал: «Я монах Кирилл».

Часто люди задаются вопросом, для чего Господь посылает скорби. Скорби — удел всех земнородных: праведным скорби посылаются для большей святости, а нам, грешным, — за грехи. Путь скорбей — это путь Христов. А если у нас нет скорбей, то это верный признак, что мы идем неправильным путем.

Царь Давид в своей богодухновенной Псалтири говорит о трех категориях людей.

Многи скорби праведным — это о тех, кто трудится ради Бога. И тут же Псалмопевец спешит утешить: И от всех их (скорбей) избавит я (их, праведников) Господь (Пс. 33, 20).

В другом псалме читаем: Многи раны грешному (Пс. 31, 10) — то есть скорби даны и праведным, и грешным, но грешникам — ни слова в утешение. В какой-то мере утешить их может то обстоятельство, что дважды за один и тот же грех Господь не наказывает. Если человек понес наказание в этой жизни и принял его безропотно, то есть надежда, что Господь уже простил ему этот грех.

Третья категория — те, о которых говорится в Псалтири: В трудех человеческих не суть и с человеки не приимут ран (Пс. 72, 5). Это значит, что дом этих людей — полная чаша; они пройдут по жизни как по лепесткам роз, у них будет высокое качество жизни, они в полной мере утешатся своим властолюбием, богатством, другими благами, их страсти будут удовлетворены. Но по сути это самая тревожная категория — Господь даже не удостоил таких людей понести скорби, словно их, таких благополучных и, как сейчас говорят, успешных, для Него не существует. Праведным — скорби, грешным — раны, а для «счастливцев» не нашлось даже печали. Трепетно и подумать об их участи в пакибытии. Святитель Иоанн Златоуст говорит: «Тем, которые в сей жизни не удостоились страдать с людьми от бедствий, в будущем веке блюдется наказание с демонами за все худые их дела, которыми они превзошли всех людей».

При всех сложностях это было время нашей юности и духовного становления, а юность людям свойственно вспоминать с нежностью.

Память хранит разную Лавру: начала 1970-х, 80-е, 90-е годы. Вспоминается, как в праздник Воздвижения Животворящего Креста Господня в Успенском соборе открывались царские врата. Из алтаря с пением праздничного тропаря нескончаемой вереницей шли и шли иеромонахи, совершая крестный ход внутри храма. Сколько их было — не сосчитать. Добавьте к этому вдохновенное пение хора, регентом которого был архимандрит Матфей (Мормыль). Проникновенные проповеди касались глубин души. На исповедь выстраивались огромные очереди.

На территории монастыря можно было встретить согбенного архимандрита Серафима (Шинкарева), седого как лунь. Его старческий лик источал только мир и любовь. Он почил в 1979 году.

Можно перечислять и перечислять имена великих светочей, которые освещали своими молитвами не только Россию, но весь мир. Кто не собирает со Мною, тот расточает (Мф. 12, 30), — говорил Христос Спаситель. И они, не жалея себя, собирали духовные богатства для возрождения нашего Отечества. Это они подготовили почву для открытия монастырей, храмов, духовных школ. И мы должны быть вечно благодарны им за самоотверженное служение.

Дай же, Господи, и нашему, и последующим поколениям не расточать, но собирать и приумножать!

Поездка в Дивеево

В 1970-е годы по благословению Батюшки мы с Ниной побывали в Дивееве. Монастырь был в запустении, храмы находились в ужасном состоянии: стены исцарапаны, испещрены пошлыми надписями, росписи почти утрачены. На городской площади стоял памятник Ленину, указующему рукой в сторону обители, — известная поза, получившая название «верной дорогой идете, товарищи». Еще мне запомнилась береза на могиле Николая Александровича Мотовилова. В ее стволе виднелся обломок пилы, застрявшей при попытке спилить дерево. Береза была огромной — двумя руками не обхватить — и крепкой, как вера настоящего подвижника.

В то время в Дивееве жила врач-стоматолог по имени Алевтина, с которой мы познакомились в приемной Батюшки. Она-то и привела нас в скромный домик на Лесной улице, где жили три старицы: монахиня Евфросиния (Лахтионова)[21], монахиня Анастасия и блаженная Анна Бобкова. Матушкам удалось сохранить икону, написанную еще при жизни преподобного Серафима. С нее он смотрел на нас как живой.

Летний вечер, проведенный в их домике, где не было даже электричества, запомнился на всю жизнь, а особенно — рассказы матушки Евфросинии.

— Вот когда будут Россию-то делить… — говорила она, ссылаясь на пророчества незабвенного батюшки Серафима.

Она сказала, что существует тетрадь, где Преподобный лично записал многие предсказания. Мы знали, что все пророчества Святого сбываются. Ведь преподобный Серафим Саровский предсказал все: и гонения, и возрождение веры в России. Последнее казалось совершенно нереальным. Да и про передел России тоже как-то не верилось. Помните строки из популярной песни: «мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз»? Никто и помыслить не мог, что может быть иначе.

— Вот когда будут Россию-то делить, вот тогда преподобный Серафим встанет и скажет, что Россия непобедима, — твердо говорила мать Евфросиния.

Именно в годы раздела России, во времена перестройки, «встал преподобный Серафим» — были обретены его святые мощи — и торжественно прошел через всю Россию в свой родной Дивеевский удел.

Матушки Евфросиния и Анастасия, вернувшись из ссылок и тюрем, смогли благодаря добрым людям приобрести домик в Вертьянове. Сейчас это уже территория Дивеева. Почти сразу к ним пришла блаженная Анна и заявила:

Монахиня Евфросиния (Лахтинова)

— Буду тут жить, я детям мамка.

В прошлом Анна была женой председателя совхоза, а когда овдовела, то Оптинский старец Анатолий (Потапов) благословил ее на подвиг юродства. Анна сказала, что боится странствовать, потому что не знает грамоты. И тогда он отправил ее в пределы Дивеева.

Евфросиния и Анастасия, бывало, сетовали, что жить рядом с блаженной нелегко. Анна могла и ударить, и крепко выругаться, ибо юродивые имеют от Бога дерзновение без обиняков показывать миру его реальное лицо. Иногда она куда-то надолго исчезала, и лишь Господь знал, по каким лесам и полям она бродила и как молилась за Россию.

Матушка Ефросиния рассказывала, что однажды ночью она увидела Анну стоявшей в белом длинном одеянии перед иконой Спасителя. После сестры удивлялись этому видению, потому что у блаженной не было такой одежды. По-видимому, такова она была в очах Божиих.

Она стояла и вопрошала:

— Господи, куда идти? — и вдруг быстро проговорила: — Знаю, куда идти! — И вновь исчезла на несколько дней.

Куда она уходила? Бог весть.

Блаженная Анна Бобкова

Иногда уезжала в близлежащий Арзамас. Там, как везде в час пик, в общественном транспорте была несусветная давка. Она садилась на пол, разложив вокруг себя множество котомок. Можно представить, какую реакцию она вызывала у окружающих: все, конечно, ругаются. А она невзирая на эти поношения молилась за своих соотечественников.

Как-то ее даже в психбольницу пытались упрятать. Доктор стал собирать анамнез (историю болезни), а мать Анна вдруг заговорила очень здраво и рассказала ему в подробностях всю его биографию — что было и что есть. Врач тотчас отпустил ее с миром. Воистину, дивен Бог во святых Своих!

Пути-дороги Нины Комаровой

Как я защитилась

За послушание

Валя Шкирмина[22] попала к Батюшке еще раньше нас с Ниной. В Загорск она приехала по заочному благословению отца Тихона (Агрикова) в 1967 году. Когда этот пастырь был вынужден покинуть Лавру, многих своих духовных чад он направил к отцу Науму, тогда еще совсем молодому иеромонаху.

В Загорске Валя жила на квартире у женщины по имени Вера, которая тоже стала окормляться у отца Наума. Вале очень хотелось последовать ее примеру и исповедоваться у этого строгого монаха, но она не решалась сама подойти. Однажды Батюшка сказал Вере:

— Пригласи ко мне ту девочку в шубке, — имея в виду Валю.

Видимо, сам преподобный Сергий исполнил желание «той девочки». Так она обрела духовного отца.

К тому времени Валя закончила педучилище, но у нее было большое желание заняться медициной. Она сказала об этом Батюшке, и он благословил ее поступать в мытищинское медучилище. Однако там у нее даже заявление не приняли, потому что в училище брали только с московской пропиской. Правда, на всякий случай ей сказали:

— Приезжайте в день экзаменов, вдруг будет недобор, тогда возьмем вас.

Приехала она в августе, но ей еще более категорично заявили, что без прописки никого не возьмут.

Недели через три, когда уже начался учебный год, отец Наум предложил ей:

— Попробуй еще раз съездить.

Валя стала отказываться:

— Нет, не примут. Мне уже дважды отказали, да и прием окончен.

Старец продолжал настаивать, тогда она подумала про себя: «Ну откуда ему здесь, в Лавре, знать правила приема? Монахи живут за стенами монастыря и многое не понимают в мирской жизни. Что ж, съезжу за послушание, а после скажу: вот, съездила, но, как видите, не взяли».

Игумен Наум

В училище ее встретили как долгожданную гостью (видимо, она оставила хорошее впечатление и запомнилась им):

— Как хорошо, что вы приехали! Мы вас ждали. Согласны работать уборщицей? А параллельно можно будет учиться.

Конечно, она согласилась. А через полгода появился приказ о ее зачислении.

Училище Валентина окончила с отличием, а впоследствии многим батюшкиным чадам помогла в него поступить.

«Радуйся, девственниче душею и телом» (из акафиста преподобному Сергию Радонежскому)

За Богом мы решили следовать безвозвратно и по сторонам старались не смотреть. Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9, 62). Однако молодость есть молодость, случалось, что кто-нибудь и оглядывался нам вслед. Известно, что в таких случаях и бес тщеславия не дремлет, о чем так ясно говорил преподобный Иоанн Лествичник.

Однажды мы приехали в Лавру вместе с Ниной Комаровой. У обеих были подобного рода переживания, и мы рассказали о них Батюшке. Выслушав нас, он не без сочувствия сказал:

— Конечно, вам труднее, — и поведал два случая из своей фронтовой жизни.

Шла война. Николай Байбородин проходил службу в авиатехнических частях. Девушки, работавшие на кухне, иногда подкармливали солдатиков. На вопрос, чем вас отблагодарить, девчата, они отвечали: «Приведите к нам Николая».

Но он на их приглашения не отзывался.

Как-то раз Николай вместе с товарищем гулял по берегу реки вдоль лесной опушки. Видит, навстречу идут две девушки. Он оценил обстановку и понял: товарищ его сейчас повернет в сторону с одной из них, а ему придется остаться с другой. Тогда он… предложил искупаться. И вот он плавает и плавает, плавает и плавает — компания устала ждать. А выйдя на берег, заявил:

— Ужас, как я продрог, побегу в казарму — отогреваться.

Таким образом смог избежать сомнительной ситуации.

Потом был еще более выразительный эпизод. Николай отдыхал на своей койке в казарме, когда вошла одна из девушек и прилегла рядом. Он сделал вид, что крепко спит. Незваная гостья все, конечно, поняла и ушла.

Батюшка рассказал нам и о случае, произошедшем с его духовным отцом, архиепископом Иоасафом, когда он служил в Ташкенте в сане игумена. Одна из прихожанок попросила освятить ее жилище. Когда отец Иоасаф пришел, женщина недвусмысленно заперла дверь на ключ. Бедному монаху пришлось бежать через окно и пробираться по крышам соседних домов, спасаясь от притязаний блудницы, — прямо как библейскому Иосифу.

Дьявол ненавидит целомудрие и делает все, чтобы испачкать человеческую душу и соблазнить на грех. Но и награда за воздержание велика от Господа. «Велико есть победить самого себе. Многие победили много тысящ людей, многие покорили грады и государства; но себе самих победить не могли, понеже с самими собой не имели брани, без которой победа не бывает. Всякая бо победа без брани, а брань без врагов не бывает…» (свт. Тихон Задонский).

Сержант Байбородин

Старец не раз говорил:

— Особенно Господь благоволит к сохранившему девство чистое. Такая девица легко пройдет мытарства и сразу окажется в раю.

Однако часто напоминал о случае, описанном в «Письмах Святогорца», где речь идет об инокине монастыря, которая каждый день ходила на службы, вела себя благочестиво, но не заботилась о чистоте своих помыслов и мечтала об одном юноше — представляла, как он приходит к ней, обнимает, целует. Она стыдилась каяться в этом на исповеди. Внезапно инокиня умерла. Игумения молилась о ней и в тонком сне увидела свою духовную дочь в геенне огненной. Инокиня не прошла мытарства, потому что, сохранив девственным тело, умом была блудницей.

Батюшка говорил, что блудный бес наглый и может искушать человека даже на смертном одре. Чтобы отбиться от него, необходимо уже на стадии прилога любой нечистый помысл открывать на исповеди. Батюшка рассказывал о старом лаврском монахе Ф., который многие годы прожил в монастыре, подвигом добрым подвизался (2 Тим. 4, 7), но хранила его память образ некой Ольги. В час смертный бес воскресил этот образ в его сердце и даже уязвил его плоть (в последний миг временной жизни!), и душа пошла в ад. Видимо, это открыто было прозорливым очам Старца. О таких ушедших во ад он имел дерзновение сугубо молиться.

Одна духовная дочь Батюшки вспоминала: «Стою я один раз в приемной отца Наума, он о чем-то говорит с посетителями, а мне пришла в голову мысль, что, наверное, была у Батюшки любимая девушка. Вдруг он поменял тему разговора и сказал: “А я за свою жизнь ни одну девушку не обнял и не поцеловал”. Мне очень неловко стало…»

Поездка к Любушке

Глубокое духовное родство связывало Батюшку с блаженной старицей Любушкой Сусанинской[23].

В четыре года она осталась сиротой. Еще в юности взяла на себя подвиг странничества. Прожила как птица: без документов, без постоянного пристанища. Ночевала где придется, часто под открытым небом в лесу. Всю войну Любушка молилась за Россию. И только в старости Блаженная обрела относительный покой и приют в доме Людмилы Ивановны Мироновой, проживавшей на станции Сусанино, что по дороге в Вырицу.

У Любушки я бывала неоднократно. В один из приездов, в начале 1980-х, Любушка спросила меня:

— А у вас в Перми (с ударением именно на первый слог, как это звучит в славянских текстах) есть храм, посвященный Божией Матери?

Я сказала, что до революции были, но теперь в городе осталось всего две церкви: Троицкая и Всехсвятская.

— Вы просите, и вам отдадут, — посоветовала Блаженная.

Тогда совет показался наивным, но уже в конце 1980-х — всего через шесть-семь лет после нашей с Любушкой беседы — по ходатайству протоиерея Иоанна Сексяева и Валентины Алексеевны Сидоровой[24] верующим были переданы руины церкви в честь Успения Пресвятой Богородицы. Православные люди и развалинам были рады. Потом в городе появились и другие храмы, посвященные Божией Матери, в том числе и наш Успенский монастырь.

Любушка

После защиты диссертации встал вопрос о моем будущем: оставаться на работе или поступить в монастырь — либо в Ригу, либо в Пюхтицы.

Для решения этого вопроса мой духовный отец отправил меня в Сусанино — к Любушке. Когда я спросила ее, какой мне выбрать путь, она коротко ответила:

— Работать хорошо.

Я дословно передала ее слова Батюшке, и он благословил меня остаться на работе. Уволилась я уже после открытия Пермского Успенского монастыря, перед своим мантийным постригом, который состоялся в 1993 году в Хотькове, у мощей родителей преподобного Сергия схимонахов Кирилла и Марии. Тогда их только-только канонизировали. Возможно даже, что меня первую постригли в честь преподобной Марии Радонежской. Благодарю Бога за милость, что постриг совершал наш Батюшка отец Наум.

У кого в прямом смысле «высшая математика», так это у Бога. Как мой иноческий постриг пришелся под праздник Игумении «Троеручицы», так и монашеский стал символичной перекличкой, совпав с днем венчания моих родителей. А ведь даты для постригов специально не выбирали.

Хирург и терапевт

Одна моя знакомая заметила: «Вот отец Кирилл такой ласковый, а наш Батюшка такой строгий». Когда мы в тот же день пришли к Батюшке, он сказал ей:

— А вы от меня ласки не ждите.

Спустя годы наш духовный отец говорил:

— Да, я был строг, потому что не хотел, чтобы вы ко мне привязывались.

Батюшка говорил, что между собой и Богом нельзя ставить даже чьей-то тени. И напоминал слова Евангелия, которые читаются при постриге: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф. 10, 37).

Как-то Батюшка беседовал с нами в маленьком домике, где разбирали монастырскую почту. Вошел архимандрит Кирилл, и я услышала беседу двух великих старцев. Они очень доброжелательно и с глубоким пониманием и почтением, а немного даже и с юмором разговаривали друг с другом.

Иногда как-то противопоставляли этих двух старцев — архимандритов Кирилла и Наума. Быть может, были у них в чем-то разные подходы к людям, но ведь и звезда от звезды разнствует во славе (1 Кор. 15, 41).

Протоиерей Сергий Ткаченко[25], например, так об этом говорит: «Отец Кирилл — пастырь любви. Скажешь ему, что, учась в институте, очень трудно утренние-вечерние молитвы полностью прочитывать, и так надо рано вставать, ночью какие-то работы постоянно пишешь… “Ну, сократи себе правило”, — говорил отец Кирилл. А к отцу Науму с тем же подойдешь, он сразу: “Так выучи наизусть”. Отец Наум был очень требовательный».

Отца Кирилла сравнивали с терапевтом, а отца Наума — с хирургом, так он мог иногда твердо отсекать страсти и резко менять судьбу человека. В чем-то такое сравнение, может быть, и имело под собой основание.

Например, одну девушку из Соликамска, работавшую на престижной работе, неожиданно пригласили съездить к старцу, о котором она ничего не знала. Испытывая некоторое волнение перед поездкой, она открыла Евангелие и прочла у апостола Луки: Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия (Лк. 9, 62).

Во время исповеди Батюшка сказал ей:

— Домой даже не возвращайся. Отправь по почте заявление на расчет и отправляйся в Пюхтицы.

Понятно, что паломница не была готова к такому повороту судьбы и стала отказываться, говорила, что у нее больная мама, хорошая работа, на что Старец устало заметил:

— Ну вот, только возьмутся за плуг, так сразу и оглядываются назад.

Она была так поражена его словами, что поступила, как он сказал, и не пожалела об этом.

О сусликах, беркутах и послушании

Испытывая наше послушание, Батюшка мог дать совершенно непредсказуемое благословение. Например, однажды, когда я приехала в Лавру во время летнего отпуска, он благословил мне съездить в Алма-Ату и передать какие-то распоряжения его духовной дочери Вере Смирновой, а уже через день мне необходимо было вернуться в Москву. Когда я выходила из приемной, Батюшка вдруг уточнил:

— Сейчас с билетами, конечно, трудно. Так можно ведь долететь до Фрунзе, а потом на автобусе до Алма-Аты. Дорога красивая, суслики у нор стоят, беркуты крылья расправляют, — он даже изобразил и сусликов, и беркутов.

С тем я и ушла.

Отстояв очередь на Ленинградском вокзале, я приобрела билет на самый удобный рейс, на лучший аэробус, который улетал в полночь по московскому времени. Учитывая три часа разницы с Алма-Атой и три часа полета, предполагалось, что в шесть утра я сойду с трапа самолета в алма-атинском аэропорту. Про себя я отметила: «Что-то там Батюшка про сусликов и беркутов говорил, а я между тем на самый лучший самолет билет взяла».

В Москве у меня были какие-то дела, и я поехала их вершить. Позвонила Рае Перетягиной[26], она жила в Старо-Конюшенном переулке на Арбате в небольшой комнатушке коммунальной квартиры. Рая пожаловалась, что болеет, и я как врач поехала ее проведать.

Она работала тогда в издательском отделе Московской Патриархии, потому у нас было много интересных тем для разговоров. Когда я спохватилась, то времени до самолета оставалось совсем ничего. Уже подъезжая к аэропорту Домодедово, я стала серьезно безпокоиться, потому что было чуть больше часа до вылета. И точно: когда подошла к стойке регистрации, мне заявили, что регистрация уже закончилась. Я показала билет — до отлета еще целый час. Но меня уже никто не слушал, потому что было очень много желающих улететь, и мое место, конечно, отдали. Печали моей не было границ. Оставалась лишь маленькая надежда попасть со своим билетом на другой самолет, такое тогда практиковалось, но вокруг было множество людей с телеграммами.

Было еще несколько ночных рейсов, уже не таких удобных, с промежуточной посадкой в Актюбинске. Каждый раз я пыталась узаконить свой билет, но находились более нуждающиеся. В пять утра, когда не осталось никакой надежды, я, будучи «злой тоской удручена», вдруг услышала: «Объявляется посадка на Фрунзе, есть свободные места». Тут я поняла, что все суслики и беркуты — мои!

Самолет был плохонький, намерзлись мы на высоте. Прилетели белым днем, когда солнце стояло уже высоко. Пришлось добираться через весь город на автовокзал. Автобус на Алма-Ату отправлялся через несколько минут, но билетов не было. Водитель согласился довезти меня до Алма-Аты за непосредственную оплату, предоставив мне откидное сидение над ступенями входа. Так и ехала всю дорогу — «на жердочке». Кажется, около пяти часов. Это оказалось лучшее место, потому что вся панорама была обозреваемой, а пейзажи — один другого интереснее: кладбища, мавзолеи, национальные юрты в пустыне, а на горизонте — горные хребты с ледниками; и над всем этим простором безкрайность синего неба. Правда, ни беркутов, ни тем более сусликов я, конечно же, так и не увидела.

В Алма-Ату автобус прибыл поздно вечером.

Все-таки я добралась до Веры. Мой обратный путь она сама организовала. У нее были знакомые в аэропорту, и мне достали какой-то дополнительный билет. Солнце в окне иллюминатора казалось зависшим в одном положении, потому что летели в обратную сторону — в какое время вылетели, в такое и прилетали в Москву.

Помню, что во время полета я наблюдала, как облака складываются в причудливые перламутровые замки, и от ощущения необъяснимого счастья я проплакала всю дорогу. Мне так дорога была эта поездка, что до сих пор вспоминаю ее с благодарностью. Оказалось, что никакой необходимости лететь в Алма-Ату не было, просто Батюшка иногда испытывал, на что мы способны. Эта поездка в духовном плане дала мне многое: и радость общения с друзьями, живущими за тысячи верст, и какой-то внутренний свет. Стали понятны слова: Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа (Ин. 3, 8). Именно за послушание Господь дает тонкое прикосновение благодати. И напротив, с горечью вспоминаю сейчас, как много раз не находила нужным выполнить благословения своего духовного отца, и последствия такого небрежения всегда были печальными.

Как мы постились

Пост — дар древний; пост — драгоценность отцов. Он современен человечеству. Пост узаконен в раю.

Святитель Василий Великий

Трудно выполнять благословения духовника, если он сам не трудился на поприще того подвига, на который благословляет человека.

Благословения нашего Батюшки не были «бременами неудобоносимыми», даже если и представлялись вначале едва ли выполнимыми. Сам быв искушен, он мог и искушаемым помощи (Евр. 2, 18).

За благополучный исход важного дела Старец благословлял строго поститься, иногда даже без воды. Например, ради того, чтобы прославили нашего священномученика Андроника Пермского (канонизацию этого святого почему-то долго откладывали), весь наш монастырь перед заседанием Священного Синода строго постился три дня. Такой же пост благословил Батюшка монастырям, когда начались нестроения на Украине. Старец и сам был строгим постником. В первую неделю Великого поста он не вкушал пищи и воды с понедельника до пятницы. Напоминал всем:

Скажем, 69-е правило апостольское: «Если епископ, пресвитер, диакон, иподиакон, чтец, певец не постится в среду, в пятницу и в дни святой Четыредесятницы, извергается из своего сана, мирянин да отлучается от Церкви.

Существует духовный закон: если человек искренне желает выдержать пост, Господь ему в этом непременно поможет. Это правило многократно подтверждалось и в моей собственной жизни.

Вспоминается, скольких усилий стоило нам в годы нашей юности не нарушить пост.

Жизнь ставила нас в самые жесткие условия. Можно было поплатиться очень многим: если бы кто-то из коллег заметил такое наше необычное поведение и связал бы это с религией, последствия могли быть самыми неблагоприятными.

Сейчас — пожалуйста, есть постная диета в любой столовой. В годы нашей молодости никакого выбора не было, все было унифицировано. Все меню, безусловно, молочное и мясное, только компот разве что постный.

Особенно было трудно на работе, где в 12 часов дня все сотрудники собираются в ординаторской на обед. А когда сутки дежуришь, там трижды надо было сесть за стол и изобразить, что ты ешь. Было крайне непросто, но Господь помогал. Так вот и отстаивали свою свободу — свободу поступать по совести. И это на протяжении двадцати лет, но по милости Божией пост не нарушали.

Странно слышать, как современные христиане сетуют, что трудно сохранить пост. Это зависит только от наличия или отсутствия желания у самого человека, от его решимости, а в остальном Господь помогает. Пост — это веселое время, как говорится в Постной Триоди. Когда совесть человека чиста, на душе светло и радостно.

Когда постится человек, утончается плоть, дух возвышается, чище становится, и бывает особенное благодатное состояние.

Валентина Шкирмина, которую, как я уже сказала, взяли в медучилище по молитвам Батюшки, вначале работала уборщицей. В шутку она себя называла «младшим научным сотрудником по ведрам и швабрам». Однако в этой почетной должности ей довелось проработать недолго. За добросовестность и аккуратность вскоре ее назначили старшей лаборанткой. В ее распоряжении, кроме разных реактивов, был этиловый спирт, в связи с чем в праздники она становилась сугубо уважаемой персоной.

Однажды 8 марта выпало на субботу первой недели Великого поста. Валя не успела вовремя уйти из училища. Ее остановили уже на крыльце. По распоряжению директора ей надлежало выдать спирт для банкета и, конечно, принять участие в застолье. В общем, взяли ее под белы рученьки и усадили за стол. Она взмолилась: «Господи, помоги сохранить пост!» Праздновали в учебной аудитории, сдвинув ученические столы, под столешницами которых имелись полки для портфелей. Валя всех угощала, подавала посуду и делала вид, будто тоже пригубляет разведенный сиропом спирт и жует бутерброды, а сама ела только хлеб, а остальное незаметно складывала на полочку под столешницей. Никто этого не заметил.

На другой день она с легкой душой поехала в Лавру и встала в очередь на исповедь к Батюшке. За ней стояла женщина, одержимая злым духом. Вдруг бес заговорил в ней грубым голосом:

— Ух эта Валентина, как я ее вчера не пускал! А она… — и стал он пересказывать все, что происходило на банкете в училище.

Старшая лаборантка Валя

Валя стояла ни жива ни мертва, понимая, что речь идет о ней. Батюшка тоже услышал беса и уточнил у Вали:

— Ты эту женщину знаешь?

— Нет.

— А она тебя?

— Тоже нет.

— Это он о тебе рассказывает?

— Обо мне.

Да, бес со злобой рассказывал о ней, как она смогла его победить и не нарушить заповедь Божию.

Где бы ни был человек, что бы ни делал, всегда он находится в поле зрения Всевидящего Бога, а еще рядом находится Ангел Хранитель (который даруется человеку во время Таинства Крещения) и, увы, при каждом человеке (и крещеном, и некрещеном) с рождения приставлен служитель темных сил — бес.

Потому-то и не существует тайных грехов. Старец часто об этом говорил. Как важно понимание этого довести до сознания каждого ребенка! Всегда есть три свидетеля грехопадения человека: на всяком месте владычествия Его видит его Господь, Ангел Хранитель плачет о душе, ибо не смог удержать ее от падения, и бес — третий свидетель — радуется: он же научил греху, он же записал этот грех на соответствующем мытарстве.

Если человек утаивает грехи, хитрит, то должен понять, что Бога не обманешь. Причащается такой хитрец во осуждение. Господь терпит, но и наказывает или скорбями большими, или болезнью дитяти, или даже полоумием. А почему? Бог ждет, когда люди опомнятся и исправятся. Какое терпение у Него! Когда Господь дарует нам принять Таинство Крещения, то отпускает наши грехи, прародительские и личные, и приставляет каждому Ангела Хранителя. А при рождении человека демон приставляет к нему беса. Так и знайте, что у каждого православного христианина есть Ангел Хранитель и есть бес, который знает все его страсти, все наклонности его души. Ангелы Божии руководят нами, и когда Ангел Хранитель дает какое-то вразумление, то тихо из глубины сердца только раз как бы мысль подаст, напомнит и не повторяет, молчит. Только надо их чувствовать, прислушиваться, что Ангел предлагает: много раз он не повторяет, не навязывает, только раз коснется мирно, тихо сердца человеческого. А некоторые помыслы, как мы замечаем, могут целый день или всю неделю кружиться. Это диавол внушает какие-то помыслы (или про блуд, или про воровство, или еще о чем), день и неделю может томить ими человека, и даже непрестанно. Поэтому надо его обличать и отгонять: «Отойди от меня, сатана!» Как живому говорить: «Я Богу служу, а тебя не признаю». Потому что до сих пор некоторые считают (как их учили в школе по учебникам, которые диктовал диавол), что помыслы наши — это функция мозга, плод сознания, мышления. Значит, злые помыслы тоже функция нашего мозга? Нет, это речи, слова, беседы диавола. Не надо с этими помыслами беседовать.

Поэтому и удобопреклонен человек чаще ко злу, поскольку Ангел не настаивает. Где Бог — там свобода (2 Кор. 3, 17). Господь, будучи Сам свободной Личностью, наградил этим качеством и человека.

Господь желает, чтобы мы добрым хотением, доброй волею избрали истину, добро, правду, возлюбили жизнь вечную, возлюбили Богородицу и всех святых и сами стали добрыми, святыми.

А вот дьявол не то что настаивает, он требует, убеждает, угрожает, хитрит, льстит, пока не доведет человека до греха. После этого он смеется и злорадствует: сделал он свое гнусное дело с душой человеческой, и остается самое главное для него — не допустить до покаяния. Логика у дьявола всегда одна и та же: «Как! Ты такое про себя скажешь? Да ты не будь дураком! Что о тебе подумают?! Да все же так делают!» Так человек по научению дьявола не может расстаться со своими грехами, как с каким-то сокровищем, и погибает его душа.

В 1930-е годы моя мама была сослана в Караганду. Ссыльные там тяжело голодали. От своего скудного пайка мама оставляла кусочек для маленькой дочки, моей сестренки, которая просыпалась ночью и знала, что найдет под подушкой корочку хлеба. И все же девочка умерла от голода и вызванных недоеданием болезней. Мама говорила, что если бы тогда им сказали: «Хлеба будете есть досыта до самой смерти, только подпишитесь, что больше уже ничего не попросите», — все бы как один ответили: «Если досыта есть хлеб, то неужели стоит еще чего-то просить?»

Русский прозаик и публицист Олег Волков — дворянин, потомок адмирала Лазарева — более четверти века провел в лагерях и ссылках. Сажали его, как и прочих «классово чуждых», по пресловутой 58-й статье. В своей книге «Погружение во тьму» писатель вспоминал, как в тридцатые годы к ним в камеру втолкнули мальчишку с Украины — арестовали по доносу друга. Заключенные оживились, стали парня расспрашивать, как там, на воле, и тот ответил:

— Ну, хлеба-то мы уже досыта едим.

Видимо, страшный период голода уже миновал. А он, Олег Волков, аристократ, с верхних нар канючил: «Да врет он все, хохол! Разве бывает такое, чтобы хлеб есть досыта?» Давно ли он ел икру и другие деликатесы, пил изысканные вина, но не представлял уже, что такое возможно — есть досыта хлеб.

У нас сейчас такой ассортимент продуктов, круп сколько! А нам все кажется, что мы недоели-недопили. Совершенно нельзя себя жалеть, потому что все, что Господь учредил, в том числе и посты, — это все человеку во благо. Если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4, 16).

От поста обычно стихают хронические заболевания. Известно, что в блокадном Ленинграде не было бронхиальной астмы, диабет там умолкал. Пост совершенно обновляет организм, сгорают ненужные белки, шлаки выводятся.

Пост дает человеку и великую духовную силу. Если возникают какие-то нестроения у детей, многие родители просят благословения у своих духовных отцов на подвиг поста по понедельникам (кроме обязательного для всех поста в среду и пятницу). Для этого нужны определенные усилия, своего рода мужество, но детям это очень помогает.

Архимандрит Наум был строг в отношении поста и говорил, что тех, кто хранит все посты, в суровые, голодные времена Господь и травинкой напитает. Кроме того, у большинства людей, соблюдающих заповедь поста, сохраняется ясный ум до глубокой старости.

О Татьяне Сазоновне

Стопы моя направи по словеси Твоему, и да не обладает мною всякое беззаконие.

Пс. 118, 133

Когда человек направляет «стопы своя» к Богу, то, как правило, он сталкивается с искушениями. Или скорби валятся, или наоборот: вдруг начинается период исключительного благоприятствования. И тут надо быть предельно внимательным к своему внутреннему состоянию. Дьявол готов золотом выстелить мостовые, только бы отвлечь человека от общения с Богом.

На железнодорожном вокзале в Перми работала одна очень милая добропорядочная женщина Татьяна Сазоновна. Нередко мы обращались к ней за помощью, когда срочно нужны были билеты, и она нас выручала. Следует сказать, что Татьяна Сазоновна жила в коммуналке с духовно нездоровой матерью, страдавшей беснованием. Можно представить, как она с ней настрадалась. Жила Т. С. надеждой стать монахиней, но не могла оставить свою мать без присмотра. И все же ей удалось несколько раз побывать в Пюхтицком монастыре, куда рвалась ее душа.

И вот мать умерла. Татьяна Сазонов-на к тому времени тоже вышла на пенсию, то есть никакими житейскими проблемами уже не была обременена. Зато получила новую квартиру и с удовольствием занялась ее обустройством: обставила мебелью, купила шторы, новую посуду. Без дела сидеть она не привыкла и устроилась работать бухгалтером в епархию. Впереди — спокойная старость и можно наконец-то пожить для себя, все условия для этого созданы. И вроде бы все благочестиво, и трудится она в церкви.

Поехала Татьяна Сазоновна к Батюшке, и он вдруг спрашивает:

— У тебя есть швейная машинка?

— Да.

— Все оставляй, бери с собой швейную машинку и поезжай в Пюхтицы. Будешь жить при монастыре и помогать сестрам шить. — И добавил: — Важно, чтобы не тебе там понравилось, а ты там понравилась.

Это было неожиданно. Татьяна Сазоновна смутилась: благословение противоречило ее новым жизненным планам. Она уже забыла, что хотела стать монахиней, поэтому начала возражать и приводить доводы.

— Батюшка, у меня квартира…

— Не нужна она тебе.

— Батюшка, у меня мебель…

— Она тебе не пригодится.

— Батюшка, я работаю при храме, спасаюсь.

Одним словом, наотрез отказалась от предложения Старца.

Батюшка лишь сказал:

— Ты — наследница «богатого юноши».

Он напомнил ей о евангельском юноше, наследнике большого имения, спросившем Христа: Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную, — и услышал ответ: — Если хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди (Мф. 19, 16–17).

Господь перечислил ему эти заповеди. Но юноша хотел большего: Все это я сохранил от юности моей; чего еще недостает мне? Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, и следуй за Мною. Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение. Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное (Мф. 19–21). То есть Господь предлагал ему стать апостолом, но он так и не решился расстаться со своим богатством. Где сейчас оно, это богатство? Уже две тысячи лет сиял бы он в апостольском достоинстве, а впереди еще и вечность.

Батюшка потом еще много раз говорил, когда кто-то из Перми к нему приезжал:

— Пусть Татьяна срочно уезжает!

Она продолжала работать в епархии, ходила в церковь, но Господь попустил ей тяжелый сахарный диабет. Она стала себя беречь, перестала соблюдать посты, хотя и при сахарном диабете соблюдение поста вполне возможно. Господь укрепляет и даже облегчает болезни.

Помню, воскресным зимним вечером приехала ко мне Тамара Зырянова (она тоже работала в епархии) и с порога спросила:

— Что, Батюшка в Пермь приехал?

— Нет, не слышала.

— Ты скрываешь!

— Да нет, я знала бы, наверно. С чего ты взяла?

— Только что я навестила Татьяну Сазоновну в первой медсанчасти, она сказала, что к ней в палату приходил Батюшка и сказал:

— Прожила бы до семидесяти лет, но за непослушание умираешь.

Тамара была уверена, что Батюшка в Перми, я едва смогла ее убедить, что это не так.

Батюшка явился Т. С. в духе, призывая ее к покаянию.

Так она и умерла, не дожив и до шестидесяти, «наследницей богатого юноши». Совсем ненадолго пригодился ей этот комфорт. Именно это и предвидел Старец, он всегда напоминал нам о кратковременности нашей земной жизни.

Жизнь проходит как сон. Мы здесь не живем, а готовимся к жизни. Все, что мы видим, слышим, что приобрели, построили, накопили, останется на земле, когда нас положат во гроб. Самое главное делание наше — общение с Богом. Седмьдесят лет, аще же в силах осмьдесят лет (Пс. 89, 10) Господь определил земного жития, а там уже вечность. Надо думать о том, что ты мытарства будешь проходить, давать ответ за свои деяния.

Мы помним рабу Божию Татиану в своих молитвах, трудной была ее жизнь, при этом она не озлобилась, успела сделать много доброго, и хочется верить, что Господь принял ее в Свои обители. Однако мы знаем из Евангелия: В доме Отца Моего обителей много (Ин. 14, 2). Совсем другой могла бы быть, наверное, ее вечность.

«Иисусе, тела моего здравие»

Как не должно вовсе бегать врачебного искусства, так несообразно полагать в нем всю свою надежду.

Святитель Василий Великий

Как медицинский работник, могу ответственно засвидетельствовать, что Батюшка был прекрасным диагностом и давал безупречные рекомендации больным людям.

В сентябре, когда по окончании института меня зачислили в ординатуру, случилась у меня травма коленного сустава. Прошло почти два месяца, а я все хромала, колено болело, и я с трудом передвигалась. Коллеги с кафедры травматологии поставили диагноз — повреждение мениска и предложили сделать операцию.

За благословением к Батюшке я обратилась письменно — через свою знакомую, жившую в Загорске. Писали мы не открытым текстом «спроси у Батюшки…», а эзоповым языком: «Проконсультируйтесь, пожалуйста, у специалиста, нужна ли операция?»

В это время в больнице освободилось место, и врачи стали меня поторапливать. Не дождавшись ответа, я согласилась, а во время операции выяснилось, что мениск и связки целы, просто нужно было дать покой суставу и провести курс противовоспалительной терапии. Выходит, необходимости в оперативном вмешательстве не было. Но что сделано, то сделано.

Прооперированный сустав сильно болел, настроение было не лучшее, и вдруг получаю ответ из Загорска: «Консультант не советует делать операцию». Так что зря я не дождалась ответа. Хорошо еще, что все обошлось благополучно.

Когда в другой раз возник подобный вопрос, я уже знала: надо во что бы то ни стало дождаться благословения.

Часто возникавший ячмень на верхнем веке глаза со временем превратился в халязион — это довольно большое хрящевидное образование под кожей верхнего века, от которого можно избавиться исключительно хирургическим путем. Профессор нашей кафедры настоятельно рекомендовал операцию сделать, но я ждала, когда поеду в отпуск и спрошу благословения. Когда приехала к Батюшке, он сказал: «Да нет, не надо убирать». Ну, не надо так не надо. Потом я как-то закрутилась, забыла о своем больном веке, а когда вспомнила, то никакого образования уже не было. Сама не верила, что рассосался такой грубый хрящ, потому что такого никогда не бывает.

Через несколько лет я была свидетельницей, как с аналогичной просьбой об операции на коленном суставе к отцу Науму обратилась другая женщина, приехавшая из Кировской области. Но ей Батюшка благословил прооперироваться. Женщина стала возражать. Тогда отец Наум устало сказал:

— Ну, я говорю как лучше, а уж вы делайте как хотите.

Сколько таких случаев вспоминается из собственного жизненного опыта и на примерах других людей! Старец говорил, как лучше сделать, — волю Божию сообщал, но мы все равно делали по-своему, и столько досадных ошибок совершили…

«Апельсиновая сделка»

Батюшке был свойствен тонкий юмор.

Как-то раз Нина Комарова принесла ему апельсины. Недалеки были еще те времена, когда Хрущёв за апельсины, которые по дороге сгнили, продал на Святой Земле много участков земли, принадлежавших России[27]. Эти земли в свое время с огромным трудом были приобретены нашим замечательным соотечественником архимандритом Антонином (Капустиным), учившимся когда-то в Пермской духовной семинарии.

К обидной и грабительской сделке Хрущёва православные люди, и не только они, отнеслись отрицательно, но в те годы их мнения никто не спрашивал. Вот уж воистину: Кто не собирает со Мною, тот расточает (Мф. 12, 30).

С тем чтобы оправдать эту сомнительную сделку, в стране началась пропаганда, будто бы апельсины крайне необходимы для здоровья, ну просто эликсир жизни. В те годы апельсины были огромным дефицитом. Даже в Москве за ними выстраивались очереди, что уж говорить о провинции.

И вот Нина Комарова, отстояв очередь, привезла Батюшке в авоське апельсины. Зная, что все, что ему приносят, он обычно раздает, Нина весьма категорично сказала:

— А это оставьте, пожалуйста, себе, потому что академик Петровский (министр здравоохранения) сказал, что апельсины продлевают жизнь.

Батюшка уважительно приподнял авоську с «эликсиром»:

— Ну, если академик Петровский сказал…

Только потом Нина поняла его иронию: как будто не Бог продлевает нашу жизнь, а какие-то апельсины.

О трёх богатырях

Однажды во время своего отпуска Батюшка приехал в поселок Песочный, расположенный под Ярославлем. Там в местном храме служил его духовный сын — протоиерей Виктор Ефимов. При церкви была создана небольшая монашеская община из девушек, которых, собственно, сам отец Наум туда и направил. Была среди них 19-летняя Ольга, которая стала духовной дочерью отца Наума в шестилетнем возрасте.

Батюшка привез с собой репродукцию картины Васнецова «Три богатыря» и попросил объяснить содержание этой картины. Оля интерпретировала то, что на картине изображено, так:

— Илья Муромец — это вы, Батюшка. Вы смотрите, нет ли на горизонте еще какой-нибудь девчонки, которая пригодилась бы для монастыря. Второй богатырь, тот, что с мечом, — Добрыня Никитич. Пожалуй, это Нина Комарова (будущая игумения София). Она ополчается против всех девчоночьих врагов сразу.

Нина действительно девчонок от кого угодно могла защитить. Помню, мы ехали в Дивеево, и к этой самой Оле, которой было тогда 15 лет, стал цепляться какой-то солдатик. Нина его так решительно «отшила», что он тут же ретировался и больше не приставал.

— …Ну а Алеша Попович, — продолжала Оля, — это мы, Батюшка, потому что с вами нам уютно и спокойно: вы о нас молитесь и все вопросы помогаете решать.

Батюшка улыбнулся — видимо, согласился с таким объяснением — и именно Оле эту картину и подарил.

В.М. Васнецов «Три богатыря»

Отец Наум. Фото Музея Российской Фотографии

Пятая заповедь

Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли.

Пятая заповедь Закона Божия

Из десяти заповедей, данных Моисею на Синае, только пятая заповедь с обетованием. Обетование — это обещание.

Батюшка увещевал людей очень строго относиться к заповеди о почитании родителей. Однажды я присутствовала при весьма необычной отповеди Батюшки своему духовному сыну. Его звали Алексей.

Он был добродушным человеком, опытным водителем и часто возил Батюшку в отпуск. Впоследствии Алексей принял постриг с именем Арсений.

В один из дней он привел к Батюшке свою мать — тщедушную, худенькую женщину. Она стояла рядом со своим высоким, крупным сыном вся сжавшись, как набедокурившая девочка, а тот жаловался:

— Вот, Батюшка, приходишь с работы, а она валяется в луже. И так постоянно!

Женщина сильно пила и не могла справиться со своим недугом.

Вдруг отец Наум возмущенно сказал Алексею:

— Как ты смеешь так говорить! Она твоя мать! Она для тебя — святыня! Ты посмотри на себя: ведь ты злой, как хорек, вот и жена от тебя ушла. Разве от хорошего мужа уйдет жена, да еще и к слепому человеку…

Старец еще много чего сказал в его адрес. Все присутствовавшие при этом, в том числе и мать Алексея, замерли. Матери было стыдно за себя, павшую столь низко, и жаль своего сына. Она понимала свою вину, понимала, что сын долго терпел, но больше не было сил сдерживаться, вот и вынес их беду на всеобщее обозрение.

Потом Батюшка повернулся к матери Алеши и сказал ей ласково:

— Пойдем со мной.

Он увел ее в свой маленький «каменный мешок», где принимал посетителей, и долго с ней там разговаривал. Верю, что Батюшка помог несчастной женщине, потому что знаю примеры, когда он исцелял страдавших такого рода недугами.

В другой раз было наоборот: мать привела к Старцу сына лет 40–45, который безпробудно пил. Батюшка благословил отвезти его к какому-то священнику, с тем чтобы над ним были прочитаны запретительные молитвы из чина Крещения. Он говорил, что иногда во время Таинства Крещения священники опускают эти молитвы и остается невидимый духовный зазор — это как при строительстве дома осталась бы брешь в потолке. Потому бесы в таких случаях и продолжают иметь над людьми некоторую власть.

Нечто подобное описано в книге митрополита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Автор рассказал о молодом человеке, в присутствии которого все загоралось.

Старец Иоанн (Крестьянкин) дал такой же совет — прочитать запретительные молитвы. И когда эти молитвы были прочитаны над тем человеком, небрежно совершенное Таинство Крещения восполнилось, и пожары прекратились.

Связь поколений

О молитве

Молитва — священная царица добродетелей.

Прп. Иоанн Лествичник

Батюшка стремился вложить в нас понимание того, что духовная жизнь начинается с глубокой исповеди и молитвы:

— Утренние и вечерние молитвы следует знать наизусть, и кроме того, тропари праздникам и чтимым святым. Великое богатство — учить наизусть Псалтирь. А те, которые выполняют древнее правило — читают 150 раз «Богородице Дево, радуйся», сподобляются особенного Покрова Божией Матери.

Старец, точно детям, разъяснял нам, как надо обращаться к Богу:

Представьте, что у нас в академии кто-то из обслуживающего персонала, собираясь в отпуск поехать или еще что, записался на прием к ректору. Подошла очередь, секретарь ему говорит: «Владыка вас приглашает». Человек вошел, благословился. «Что у вас?» — спрашивает владыка-ректор. В это время открылась дверь и зашла уборщица с ведром, тряпкой, веником. Посетитель обернулся и начал ей выговаривать: «Ты чего пришла в неурочное время! Заруби себе на носу, что твое рабочее время до приема владыки, поэтому приходи раньше на час-два и занимайся уборкой, а сейчас не мешай нам». Ректор видит, что человек отвлекся и разговаривает с уборщицей, ну и сказал секретарю: «Приглашайте следующего». Так и у нас получается: мы начинаем беседовать с Богом, вдруг что-то замечаем, какие-то помыслы появились, важные и не очень, мы начинаем размышлять, вспоминать смешное, интересное, с кем-то беседовать. Разве это молитва? Это мы отворачиваемся от Бога, мы уже в падении.

Святитель Иоанн Златоуст учит нас так обращаться к Богу: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением неосужденно смети призывати Тебе, Небеснаго Бога Отца…»[29] Наша молитва должна быть благоговейной. Подумайте только, к Кому мы обращаемся, — к «Безсмертному Царю и Богу»![30]

Многим своим чадам Старец благословлял молиться по четкам, это помогает сосредоточиться и не терять молитву. Если нет при себе четок, можно использовать суставы пальцев — эти «четки» всегда при нас. По одной руке можно прочитать двадцать Иисусовых молитв и по другой столько же. Сидишь на какой-нибудь конференции, слушаешь выступления, доклады, а в душе и сердце стараешься внимательно читать молитву.

Мы ценили возможность молиться со своим духовным отцом, когда он проводил с нами свой отпуск. Батюшка любил, чтобы вечернее правило кто-то читал по памяти. Говорил Старец, что надо вникать в смысл читаемого, но при этом не упускать из сердца Иисусову молитву. Обращал наше внимание на слова из вечерних молитв «семя тли во мне есть». Он уточнял: то, о чем сказал святой Антиох, свойственно каждой человеческой душе, и истребить в себе «семя тли», то есть сохранить благодатью Божией от истления свою душу, можно лишь тогда, когда строго следишь за собой и открываешь каждый прилог греха. Те совместные молитвы в сумерках или уже в темноте под звездами остались в душе навсегда.

Батюшка нам показывал, как надо читать акафист Иисусу Сладчайшему. «Иисусе, Ангелов удивление» — медленно и вдумчиво прочитывать каждое слово. Это исключительный акафист. Какое там высокое богословие! Всегда ли мы читаем его с должным вниманием, вникая в смысл?

Так, вся жизнь должна быть прожита с Богом, тогда и в вечности будем неразлучны со своим Небесным Отцом.

Однажды во время отпуска в Алма-Ате, где ландшафт неровный, холмистый, Батюшка благословил нам разойтись в разные стороны, чтобы мы не видели друг друга, ни на что не отвлекались и внимательно творили Иисусову молитву.

— Говорите медленно на вдохе «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий» и на выдохе: «помилуй мя, грешнаго». При этом стремитесь хранить внимание в сердце. И чтобы ни одного помысла при этом не принимать! — и добавил: — Какой труд…

О том, какой это на самом деле труд, знают лишь те, кто имеет представление об Иисусовой молитве, очищающей сердце. Подробно это делание описано в диссертационной работе отца Наума.

Сначала читать молитву вслух, так легче отгонять помыслы, и стараться все внимание заключать в словах молитвы, влагать в них любовь, покаяние, смирение, кротость. А когда про себя читаем, то через ноздри надо дышать, с умилением, чтобы плакал наш дух. Нужно в глубоком покаянии, в отречении от всех помышлений произносить имя Божие. Бе́здна бе́здну призыва́ет… (Пс. 41, 8). Бездна греховная есть человек, она призывает бездну милосердия и любви Божией. Видите, какая тайна. Эту молитву надо повторять постоянно, везде: и в пути, и при работе простой, скажем, на огороде, и когда кушаем даже, и когда на службе стоим. Диакон говорит прошение, а за это время можно раз, два, три прочитать эту молитву.

Для желающих научиться правильно молиться безценным пособием послужит славянское «Добротолюбие», переводил его с греческого языка преподобный Паисий Величковский. В русском переводе опущено самое главное. Если этого не соблюдать, то повреждается сердце. Какая здесь особенность? Простая. Дышать надо не ртом, а через нос, иметь ноздревое дыхание. Некоторые этот момент опускают совершенно, а он очень важен. Начиная молитву, одновременно с вдыхаемым воздухом вводим ум в глубину сердца и произносим вслух или мысленно со вниманием, любовью при закрытых устах: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий», — некоторые особенно выделяют «Сыне Божий», — потом, слегка замирая, придержим дыхание, будто бы нырнули под воду, и при выдохе продолжим с чувством покаяния: «…помилуй мя грешнаго». По мере навыка постепенно уму будет легче сходить в сердце и захочется даже там приостановиться; тогда при мысленном призывании дыхание невольно само удержится, а будет это пауза или слова «Сыне Божий» — все зависит и от телесного и духовного состояния человека, и от его труда, времени и благодати Божией.

Одна монахиня как-то посетовала, что так и не стяжала непрестанной молитвы за многие годы, а Батюшка спросил:

— Когда-нибудь было такое, чтобы за день ты прочла пять тысяч Иисусовых молитв?

Молитва дается молящемуся (1 Цар. 2, 9), — читаем в Библии.

Некоторые сейчас стараются молиться непрестанно, а у них ничего не получается. Потому что нет смирения. Надо просить у Бога этой благодати, чтобы нам Иисуса Христа призывать непрестанно. Очень трудно. При этом необходимо приложить труд, чтобы не видеть, не слышать, не говорить ни о чем греховном в этом мире. Значит, не бродить никуда, не смотреть, кто во что одет, кто чем занимается, кто что говорит, тогда легче будет заключать внимание в словах молитвы.

Еще он нередко напоминал нам слова преподобного Серафима Саровского: «Те монахи, которые не соединяют внешнюю молитву с умной, — суть не монахи, а черные головешки. Бог внимает уму». Говорил, что завет апостола Павла непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17) касается не только монахов, но и мирян.

Батюшка советовал строго подходить к подбору духовной литературы. Так, один современный греческий монах утверждает, что внимание во время Иисусовой молитвы следует концентрировать на нижнем отделе живота, тогда как в «Добротолюбии» говорится, что внимание следует сосредоточить на верхушке сердца.

Другой современный автор пишет, что молитва должна быть со слезами. Если слез нет, то нужно вспомнить что-нибудь печальное, заплакать и на этом фоне начинать молиться. Приняв во внимание такой совет, одна женщина поделилась им со своей подругой. Но та категорично возразила, что в этом есть нечто противоестественное, ведь слезы во время молитвы — это дар Божий. Каждая из них осталась при своем мнении. Обе они жили в Средней Азии, поэтому у Старца бывали редко, и этот разговор со временем забылся. А когда женщина, читавшая о необходимости печальных воспоминаний, приехала к Батюшке, он вдруг сказал ей:

— Да, хорошо, если молитва со слезами. Но сначала должна быть молитва — глубокая молитва, а потом уже слезы, а не наоборот.

Приехали к Батюшке две паломницы. Одну из них смущала деликатная проблема: она безпокоилась о том, что даже в туалете ее ум не оставляет молитвы. Этим поделилась она со своей спутницей, но Батюшку об этом не стали спрашивать, мало ли других проблем. Когда они уже уходили от Старца, он заметил:

— А молиться надо везде — и в туалете тоже.

Очень давно, когда Валентина Шкирмина еще училась в мединституте, в одно из воскресений она сразу после ночного дежурства в больнице пошла на позднюю литургию. Придя после службы домой и не застав там своей старенькой мамы, Валентина решила, что та, очевидно, была на ранней обедне, а теперь пошла на базар. Она поспешила навстречу матери, чтобы помочь ей донести сумки. Стоял морозный зимний день. Легкой походкой, в модном пальто и берете она проходила между торговыми рядами, ища глазами знакомый силуэт. В варежке у нее была маленькая четочка на тридцать узелков, и она по ним привычно читала Иисусову молитву. Вдруг где-то сбоку раздался грубый голос: «Ходят тут, молятся!» Валя оглянулась и встретилась с неприязненным взглядом стоявшей за прилавком женщины. И уже прямо ей в лицо та прохрипела: «В церкви надо молиться!»

Бесы, которыми бывают одержимы некоторые несчастные люди, не в силах терпеть как Честнаго Креста Господня, так и упоминания имени Божия.

Рим. 12, 18

Необходимым условием глубокой, Бога достигающей молитвы должно быть мирное состояние души. «Обида — скрытое зло», — напоминал нам Батюшка слова святых отцов.

Как часто зацикливаемся мы на пустяковых обидах! «И это он мне сказал! Я столько для него делаю, а он не ценит…» — и пошло-поехало, часами, днями, а то и годами холит человек на радость бесу свои обиды.

Мирному устроению души Старец придавал исключительное значение.

А кто нас обижает, тому почаще надо говорить: «Прости меня, помолись за меня». И пишут отцы, что если полтора года так в смирении ты будешь говорить, то сам себя не узнаешь в сравнении, каким раньше был и каким стал. И тогда Господь подобно святым даст нам ощутить мир душевный.

Старец рассказывал:

«Жила на Урале одна старица Евдокия, она прозорливая была. И как-то там священник Владимир, отслужив литургию, спрашивал ее, похваляясь:

— Тебе служба понравилась? Как пели!

— А ты не служил, вместо тебя Ангел предстоял.

— Как это так? Почему?

— Потому что ты поссорился с матушкой, чуть не подрался и ушел, не примирившись.

— А причастников-то сколько было!

— Подходило много, а причастилось всего три человека».

Батюшка говорил, что выполнить большое монашеское (!) правило — это только одна восьмая часть в деле спасения, а мир сохранить — это семь восьмых.

О помыслах

Исповедайте убо друг другу согрешения и молитеся друг за друга, яко да исцелеете.

Иак. 5, 16

Во многих монастырях существует традиция откровения помыслов. Старец уделял этой духовной практике исключительное внимание, потому что иначе невозможно выстоять в духовной брани. Это поистине безценная помощь для ищущих спасения, потому что бес посрамляется, когда видит себя разоблаченным. И он уже не смеет приступать к человеку с навязчивыми идеями.

Мы не замечаем, когда начинаем мысленно беседовать с бесом, рассуждая даже о благовидных вещах. Сей собеседник кажется нам исключительно интересным, он льстит нашему самолюбию. Чаще всего мы бываем не способны понять, с кем общаемся, не ведаем, что это — дух злобы поднебесной, который просто глумится над нами. Человеку кажется, будто «тихо сам с собою он ведет беседу», а на самом деле его ум пленен лживой, падшей тварью.

Греховные мысли в сердце наше влагает сатана: покупать что-то, продавать, поговорить с кем-то. К каждому из нас он приставил бесенка, который старается так хитро наводить помыслы, что человек признает их своими собственными мыслями. А в действительности это речи, слова и беседы диавола. Надо их сразу отгонять: «Отойди от меня, сатана!» Даже плюнуть на него можно, топнуть и Иисусову молитву читать вслух. Святые отцы знали, что, когда мы так обличаем сатану, он отбегает и плачет по-своему: «Как же это так? Я считал, что все люди безтолковые, безумные, и наводил им помыслы, насаждал через ученых лживые теории так, чтобы люди их принимали. А оказалось, что понимают они мои речи, слова, беседы». Идет невидимая брань. И мы должны в этой брани прибегать к Богу.

Иногда Старец мог и прямо сказать:

— Ты слушаешь и повторяешь речи дьявола.

Одна женщина рассказывала о себе, как по окончании вуза попала в какую-то секту и у нее якобы открылся «третий глаз». В результате таких духовных практик духи злобы приобрели над ней власть. Истерзанная демонической прелестью[31], она вернулась в лоно Православной Церкви, но все же по-прежнему была одержима гордостью ума. Секта оставила глубокие последствия в ее духовном здоровье.

Непрестанным памятованием о Боге можно прийти к исцелению ума. Непрестанно нужно иметь ум с Богом, и он будет просвещаться, а демоны изгоняться.

Во время молитвы в храме мысли ее уносились в иные сферы. Физически она вроде бы присутствовала на службе и в то же время про себя с кем-то беседовала, чему-то улыбалась. Ей говорили: «Зачем же ты с ними разговариваешь? Гони их от себя!» Но она отрицательно качала головой, потому что это, по ее мнению, исключительно тонкие собеседники, развивающие глубокие философские темы, которые ей интересны и близки; между ними, теми собеседниками (т. е. между бесами, падшими ангелами), случаются потрясающие дискуссии, во время которых приходится напрягать свой ум… Ну и все в таком духе. К сожалению, она не понимала, что стала игралищем бесов.

Прекратим всякие мечтания в уме, собеседование с помыслами, а будем творить Иисусову молитву в покаянии глубоком, с любовью: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Только одно это покаянное делание — самое главное, все остальное: рукоделие, работа, ходьба — все второстепенно. Если же человек принимает предложенные диаволом помыслы, то в уме своем он может и блудить, и воровать, и мнить себя генералом или еще кем-то — заниматься суетой. Не будем читать развратные романы, смотреть фильмы. Особенно сильно влияет на нас телевидение, которое подвергает человека разным внушениям: он и не хотел бы, а исполняет то, что ему повелевается. Не будем увлекаться играми в бильярд, в футбол, кто еще чем, кроссворды разгадывать. Что пользы в этом? Там нет мудрости Божественной, благодатной. Кто ищет премудрости, кто любит душу свою и хочет для себя здравия и спасения, тому хорошо бы прочитать творения святителя Иоанна Златоуста, 12 томов. Господь благословлял апостолу Павлу спускаться на землю в ночное время и диктовать святителю толкования на Священное Писание. Жития святых очень хорошо прочитать за весь год, потому что порой не знаешь, как правильно поступить, что сказать, а вспомнится житие святого и его деяния в подобных случаях, значит, надо так же сделать. Будем искать только добра, чистоты, святости.

Вся жизнь — борьба за смирение

Бог гордым противится, смиренным же дает благодать.

Иак. 4, 6

Опираясь на опыт святых отцов, Батюшка часто повторял, что основа духовной жизни есть борьба за смирение. Не за самоутверждение, как сейчас считают многие, а именно за смирение.

Самое главное — смирение, подражание Господу. Вся брань в молитвенном подвиге идет за смирение и за духовную молитву. Надо молиться даже за врагов и считать себя хуже и грешнее всех людей. Ох, как велико смирение! Оно не имеет предела, а у нас ни у кого его нет. Говорить-то мы умеем, а смиряться не можем. Надо нам смирения просить у Бога. Какое смирение Господь показал! Он пришел на землю, служил всем как раб, — а какие терпел клеветы и поношения от фарисеев, книжников, особенно саддукеев (богатое такое сословие было). Фарисеи, саддукеи хотели сами управлять Богом, пришедшим во плоти, чтобы и вино, и хлеб Он подавал, и власть во всем мире, и всякие непотребности. Они приходили к Нему, говорили: «Ты злодей, в Тебе бес сидит». Как дерзали так говорить?! Какой же Он злодей, когда воскрешал мертвецов, исцелял больных?! И Господь не оправдывался, не переспрашивал: «В чем Мое злодейство? Почему во Мне бес сидит?» Он ничего им не отвечал. Он никого не наказывал. Какая кротость, какое смирение! Даже пророк Илия так не смирялся. На пришедших к нему от царя 50 человек он дунул и сжег всех их, также наказал он и еще 50 человек (см. 4 Цар. 1, 9–12). А Господа так хулили, так Его называли! Он и нам говорит: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29). А среди нас скажи кому-нибудь, что ты такая-то, такой-то, — сразу драться лезут. Где наше смирение? Поэтому кто виноват, что из ста тысяч христиан Константинополя спасалось только сто человек? Мы сами виноваты.

Приобретя эту безценную добродетель, Батюшка мог помочь и другим в борьбе за свою внутреннюю свободу.

Когда к нему приходили смиренные сердцем, он принимал таких людей с душевной приветливостью, всячески стараясь их приободрить. Зато с гордых и тщеславных людей он легко стряхивал апломб, показывал тщету и порочность их страстей. Например, мог задать вопрос, касающийся их профессиональной деятельности. Часто человек начинал путаться и отвечать неправильно и в конце концов сам начинал понимать, что оснований для превозношения у него нет. И таким случаям несть числа.

Пришла как-то к Старцу одна воцерковленная, разумная женщина — преподаватель математики. На ее открытые уроки съезжались педагоги со всей области, и цену себе она, очевидно, знала. Вдруг Батюшка предложил ей решить задачу. Потом она говорила, что задача-то была не такая уж и сложная, но ее как будто заклинило в тот момент, и решить ту задачу она не смогла. Потом и уравнение какое-то не сразу решила. Тогда Батюшка спокойно заметил:

— Чему же ты в школе детей учишь?

Вот так легко поставил ее на место, чем и оказал ей огромную услугу, исцелив от тщеславия. Эта женщина в дальнейшем стала духовным чадом Батюшки и многих людей обратила к вере.

О таком же случае рассказывал владыка Матфей[32]: «Профессор МГУ и МДА Валерий Яковлевич Саврей как-то привез к Старцу сразу пятерых академиков, в том числе математика, философа, филолога. Отец Наум устроил импровизированный экзамен: каждому задал вопрос, относящийся к его сфере деятельности. При всей обширности своих знаний, они не сумели найти убедительных ответов.

Старец помнил технические характеристики различных приборов и порой ставил в тупик даже крупных специалистов, что помогало ему смирить самых гордых. Смирится немножко человек, поймет ограниченность своего ума, и сердце открывается евангельским истинам».

Вот, например, простой вопрос. Какой нужно двигатель внутреннего сгорания в лошадиных силах, чтобы вращать динамо-машину в три тысячи ватт (это мощность в электротехнике)? Никто из окончивших вуз не знает, а раньше это школьник изучал по учебнику. 736 ватт эквивалентно одной лошадиной силе. Если три тысячи разделить на 736, то получится около четырех с половиной, сделать добавку на трение, на запас — шесть лошадиных сил вращают такую динамо-машину.

Работает радиостанция: как совершается слепая посадка самолета? Там учитывается 500 километров слышимости. Как электроны, фотоны летят в пространстве, как распространяется энергия, как бывает подача семи ампер в антенне — этого никто не хочет знать и не поймет по теперешним учебникам. Значит, если кто сейчас учится, тому нужно глубоко, внимательно подходить к обучению.

Вот даже химику можно предложить задачу:

«Идешь по пустыне, а там жара. Чтобы не умереть от жажды, извлекай из воздуха кислород, водород и получай воду. Тяжелый заводской аппарат ты же не унесешь, — а если сделать простой механический, где передачи разные, окружности, и крутить?» Одна говорила: «Да, я разбирала этот вопрос. Даже в жару влажность воздуха бывает до 7 %. Поэтому на днях думаю уже получать воду примерно так».

И физики, если они хорошие физики, могли бы изобрести такие, как бы сказать, установки, которыми производили нейтрализацию бомб, чтобы в них протоны, электроны, там еще меньшие частицы есть, сами разряжались. Потому что, как мы знаем, в Нагасаки и Хиросиме применяли американцы эти страшные бомбы, и великие бедствия и разрушения были. Видите, как апостол Павел получил образование и гнал христиан. А когда Господь просветил его, он свои познания повернул к добру, стал великим апостолом.

Можно вспомнить такой случай. Одна образованная инокиня стояла на лестнице среди других людей, ожидавших приема у Батюшки. В последнее время ее одолевали помыслы, что, может быть, она напрасно пришла в монастырь, что могла бы уже получить второе высшее образование, что впереди ее ждала бы блистательная карьера, успех, признание общества. Это так, скорее всего, и было бы. Вошел Батюшка, стал подниматься по лестнице и, проходя мимо, посмотрел вдруг на нее и сказал:

— А в аду гореть какая разница — с одним дипломом или с двумя.

Этого было достаточно, чтобы в сознании у нее все встало на свои места.

Иногда хватало одной фразы, чтобы показать человеку нелепость его притязаний и заодно избавить от переоценки своих сил. Так, однажды при большом стечении народа к нему подошла молодая женщина:

— Батюшка, благословите меня на подвиг юродства!

Он бросил ей на ходу:

— Да ты же дура.

То есть сразу же и предложил ей ступить на стезю труднейшего духовного подвига. И как же была возмущена «юродивая» XXI века:

— Это я дура? Да у меня два высших образования!

Если кто думает, что смиряться легко, пусть вначале попробует. Даже когда Старец обличал человека мягко и безгневно, как уговаривают детей, то реакция могла быть непредсказуемой — от раздражения до агрессии.

Отсылая нас к событиям двухтысячелетней давности, Батюшка напоминал слова преподобного Иоанна Лествичника: «Обличение пей как воду»[33], напоминая, с каким смирением пили «воду обличения» Божия Матерь и Иосиф Обручник.

Нашлись люди, которые донесли первосвященникам, что юная Дева, обещавшая посвятить Себя Богу, готовится стать матерью. Иосифа и Марию вызвали в храм и спросили, правда ли это. Иосиф ответил, что не причастен ко греху. Пресвятая Дева тоже заверила, что невинна. Разве могла Она открыть великую тайну Боговоплощения? По ветхозаветному обычаю им обоим дали выпить так называемую «воду обличения». Над этой водой священники читали соответствующие молитвы, и считалось, что если виновный ее выпьет, то ложь его непременно обнаружится: Бог явит некий знак.

Иосиф Обручник и его юная Жена смиренно исполнили обряд — испили воду обличения. Никакого знака свыше явлено не было, и первосвященники сказали, что если Господь не явил их вины, то они могут с миром возвращаться в Назарет.

А мы не только обличений, но даже и малого замечания потерпеть не можем. Батюшка очень не любил, когда оправдываются, он говорил:

— Прими это без ропота. Потерпи. Отдай на суд Божий.

Господь Сам оправдает, если человек невиновен.

В Евангелии говорится: Аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5, 39). Но в чем смысл этих евангельских слов? Довольно сложно ударить кого-либо по правой щеке, если ты не левша. Обычно противник ударяет недруга правой рукой по левой щеке. Но ведь ни одного напрасного слова в Евангелии нет — речь идет именно о правой щеке. Это следует понимать так: если тебя обвиняют, а ты не виноват, то у тебя имеется много других грехов. Господь попустил тебе скорбь, чтобы ты вспомнил какой-то нераскаянный или забытый грех и покаялся в нем.

Смирение — это мир в душе. Приобрести его совсем не просто, но именно отсюда, от отсутствия смирения, от гордости, и возникают все наши проблемы.

О схимонахине Анне

Плоды непослушания

Исходища водна я изведосте очи мои, понеже не сохраних закона Твоего.

Пс. 118, 13

Далеко не сразу и даже слишком поздно мы поняли, что Батюшку надо слушаться с первого слова. Ему, как верному рабу Своему, Господь открывал Свою волю о человеке — благую, угодную и совершенную (Рим. 12. 2).

Принять ее было себе же во благо. Увы, как часто мы пренебрегали его благословениями, за что порой горько расплачивались.

Много было случаев, когда Батюшка предупреждал людей об опасности, предостерегал от непоправимых ошибок.

Одной моей хорошей знакомой, проживавшей в Перми, он дал совет: всей семьей переехать на жительство во Владимир. При этом Старец уточнил, что именно во Владимире живет невеста ее сына, о которой тот еще и представления не имел. И предупредил, что, если они этого не сделают, ее внук попадет в тюрьму.

Это был как раз тот случай, когда диавол готов золотом мостить тротуары, лишь бы человек не выполнил волю Божию. Она приехала домой, полная решимости сделать так, как посоветовал отец Наум, но тут неожиданно мужу дали новую квартиру. До этого они жили в частном секторе. Причем ордер на квартиру получили в 1990-е годы, когда безплатные квартиры редко кому давали. Муж и слышать не захотел о переезде в другой город, и они остались в Перми. Батюшкино предостережение о тюрьме забылось, да и о каком внуке могла идти речь, если сын еще даже не был женат.

Прошло время. Судьба ее сына сложилась не вполне удачно. Он женился, но не на девушке из Владимира, с которой он так и не познакомился, на другой. Родились два сына, и несмотря на это, отношения с женой оставляли желать лучшего, да и дети оказались трудными. Как и предсказывал Старец, один из сыновей уже отбыл срок в тюрьме.

Вспоминается и другой случай. Одной девушке из Перми Старец сказал, чтобы она уезжала жить в поселок Песочный под Ярославлем. Там служил отец Виктор Ефимов, а Нина Комарова была в его храме псаломщицей.

Девушка стала возражать Старцу, но он ей строго заметил:

— Ты сделай это, иначе попадешь в тюрьму.

Она не только не послушала его, но за глаза стала возмущаться, что он запугивает. Однако в Песочное все же съездила. Условия жизни там, конечно, были иные, чем в городе: частный дом, холодный туалет в сенях, а она привыкла жить в благоустроенной квартире и под опекой мамы. В общем, в Песочном она не осталась. Вскоре ее личная жизнь устроилась. Она вышла замуж, родился сын, и все было хорошо, но неожиданно умер муж, хотя не было никаких предпосылок, на здоровье он не жаловался. Овдовев, женщина та вместе со своей матерью стали воспитывать мальчика. А потом она действительно попала в тюрьму и отбыла там свой срок. Впрочем, Бог ее не оставил и помог исправить свою жизнь.

Вспоминает духовная дочь Батюшки р. Б. Лидия:

«Когда я приехала к Старцу, он сказал, что хорошо бы моему мужу стать священником. Чтобы подготовиться к рукоположению, ему нужно было ехать в Великий Устюг.

Я по своему неразумию стала возражать Старцу:

— Мне надо сыну образование дать, я не поеду. Мы все так дружно живем, у нас большой сад, столько яблонь, вишен.

А Батюшка мне отвечает:

— И на кладбище садов много.

Я тогда ничего не поняла.

По приезде домой я передала мужу благословение Батюшки и сказала, что не возражаю, он может ехать в Устюг, я буду его навещать, но сама никуда уезжать не собираюсь.

Конечно, при моем таком настрое мой муж никуда не поехал. К тому же он совсем недавно пришел к вере, а я-то была из глубоко воцерковленной семьи.

У нас был единственный десятилетний сын, и Батюшка жалел, почему нет еще детей. После поездки к Старцу Бог послал нам дочь, которая стала любимицей отца. Но почти одновременно с рождением дочери у мужа началась ревматическая атака, и через шесть лет он умер.

Тогда я и вспомнила слова Батюшки о том, что “на кладбище садов много”. Если бы муж исполнил благословение, то Господь, видимо, продлил бы ему жизнь».

Господь дал человеку свободную волю, и эту волю Батюшка ни у кого не отнимал.

Если он давал совет и знал, что нужно сделать именно так, то мог и повторить свою рекомендацию, но никогда на своем не настаивал. Жизнь показала, что непослушание Старцу всегда оборачивалось печалью. Потом люди жалели об этом и горько раскаивались.

О «православной пьянице»

Все еретики, сектанты и раскольники не могут быть в общении с Богом и достигнуть спасения души, хотя бы раздали все свое имущество и хотя бы были замучены за Христа.

Праведный Иоанн Кронштадтский

Про одну монахиню кто-то сказал, будто она выпивает. Это была ложь, и она с возмущением пожаловалась Старцу.

Он ответил:

— Все терпи. Скажут «пьяница» — терпи, скажут «наркоманка» — терпи. Но если скажут «еретичка» — возражай: «Нет, я — православная пьяница!»

Известно, что Батюшка снисходительно относился к человеческим немощам, но был предельно строг в отношении отклонений от правил Церкви и совершенно нетерпим к любой ереси.

Сейчас вот в Москве тысяча вер зарегистрированы, и каждый хвалится своей верой и говорит, что он нашел Бога и они будут в раю; и все, кого только нет, утверждают: «Только мы правильно веруем». Нет, это все, как говорит апостол Павел, бабьи басни (1 Тим. 4, 7). Как же они будут в раю, если, скажем, некоторые не почитают Богородицу, топчут крест? Некоторых вер триста лет назад совершенно не было, некоторые возникли прямо в прошлые годы, а теперь веруют даже в диавола, есть церковь сатаны, служат ему, поют гимны. Как такое может быть? Какой обман! Это диавол, вселяющийся в душу человека, внушает ему выдумывать всякие учения, что и как делать и говорить. А почему диавол вселяется в человека? Потому что он делает грех и не кается. А мы должны все воспринимать так, как верует Церковь, как говорит Писание, как Господь учит в Евангелии. Един Господь, едина вера, едино крещение (Еф. 4, 5–6). Поэтому всякие учения, какие нам предлагают, надо просматривать и, если они по Божией воле, по Евангелию, по Библии, принимать, в противном случае отвергать. В Царствие Божие, в Новый Иерусалим, войдут все освященные благодатью, все люди церковные, которые соблюдают посты, молитвы, ублажают Богородицу, Крест прославляют. Поэтому надо дорожить православной верой, ничего не нарушать. Есть Апостольские правила, постановления семи Вселенских Соборов — их всем надо соблюдать.

Когда-то отец Наум вместе с другими лаврскими монахами совершал паломническую поездку в один из городов нашей страны. Монахи шли по улице. Навстречу им двигалась группа людей в белых балахонах — адепты секты «Белое братство». Один из сектантов пошел навстречу Батюшке, широко раскинув руки для «братских» объятий. Отец Наум выставил вперед ладонь с раздвинутыми пальцами и, не дав «брату» приблизиться к себе, с силой оттолкнул его.

Если ты все потерял, а веру сохранил — ты ничего не потерял. А если все приобрел, а потерял веру — ты потерял все.

Многие из преподобных отцов пророчествовали, говорили, что придут последние времена, и не будут люди совершать такие посты, как они. Вот как преподобный Сергий в среду и пятницу совершенно ничего не вкушал, голодал, это и называется постом, не-вкушение пищи какое-то время. «Не будут люди в то последнее трудное время, — говорили святые отцы, — совершать таких молитв. Но если они веру православную сохранят, веру в Иисуса Христа, в Евангелие, будут искать Царствие Божие, то превзойдут и нас». Потому что, действительно, как возвещали они, трудное время будет, которое нам предстоит переживать, будет страшная ложь, неправда.

Дорога к мученикам

В 1980 году я проводила свой летний отпуск в Алма-Ате, где собрался небольшой круг духовных чад отца Наума. Туда же приехал и сам Старец. Он предложил нам совершить ночью восхождение на гору Каскелен — к месту упокоения преподобномучеников Серафима и Феогноста[34]. В то время они еще не были канонизированы.

Рядом с пещерками, где подвизались священномонахи и где их убили в августе 1921 года, сейчас организована мужская пустынь, построены красивый храм в форме корабля и колокольня, территория обустроена и по всему многокилометровому маршруту проложена удобная дорога. Туда теперь и на машине можно подъехать, а тогда православные люди ходили неведомыми тропами, известными лишь местным жителям.

Причем идти нужно было, соблюдая осторожность: над Каскеленом летали вертолеты, выслеживали паломников и сверху их фотографировали. Посещение святых мест — «культовых объектов» — возбранялось партийным руководством Казахстана. Люди это знали и, заслышав треск пропеллера, бросались в разные стороны и прятались среди деревьев и кустарников.

В путь мы вышли затемно, Батюшка возглавил нашу группу. Он повел нас не по обычной проторенной тропе, а выбрал какую-то и исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 г. непростую путь-дорогу. Ориентироваться можно было только по направлению. В горах, если кто не знает, легко заблудиться. Зайдешь за один холм, потом за другой, а дальше уже неясно, в какую сторону податься.

Перебирались через горную речку, стремительную и очень холодную. Перебросили мы через нее какое-то поваленное дерево и так смогли пройти по одному на другой берег. Затем нам пришлось карабкаться по почти отвесному скальному выступу. Отец Наум подставил плечо бывшему в нашей группе почтенному протоиерею, и тот покорно стал подниматься первым, тяжко вздохнув при этом: «Господи, помилуй!» Когда ему удалось закрепиться наверху, он стал подавать каждому из нас веревку, и все по очереди смогли подняться.

Следующим препятствием оказался поросший травой песчаный склон. Некоторые, уже забравшись на него, съезжали обратно.

Я «поехала» вниз, и меня кто-то прижал к песку, так я смогла остановиться, а можно было далеко и непонятно куда съехать. Потом догадались связать из веревки что-то в виде аркана, забросили наверх и зацепили за какой-то уступ. Передо мной поднималась, держась за эту веревку, Надя Винокур[35], а я думала — как бы мне, если она поедет вниз, успеть ухватить ее за ноги. Она-то привязана была, а я в случае, если бы она меня сбила, могла полететь неизвестно куда, потому что была последней, поймать меня было бы некому. С такими приключениями мы добрались до места.

Батюшка в Алма-Ате в горах

Над захоронением священномучеников Серафима и Феогноста стояли два креста. Крест отца Серафима был словно изгрызен зверями. Батюшка подтвердил эту догадку, сказал, что какой-то больной медведь, когда ему было особенно тяжко, приходил и грыз этот крест как лекарство. Отец Наум вначале служил над могилами панихиду, так как мученики еще не были прославлены, а потом молебен. Он не сомневался в их святости.

Возвращаться назад было проще.

Батюшка умел ориентироваться и в горах, и в лесу, он всегда очень точно определял направление, так что заблудиться мы не боялись. Личным примером он учил нас быть смелыми и не бояться трудностей.

Нина Комарова у крестов убиенных монахов Серафима и Феогноста

Домой пришли на рассвете, уставшие, но с чувством выполненного долга перед памятью святых подвижников.

Такие события воспитывали нас. Память на всю жизнь запечатлела почти черные ночью, а под утро изумрудные тянь-шаньские ели, живописные склоны гор, синее бархатное небо, усыпанное огромными мигающими звездами, и апогей той дивной ночи, да и всего отпуска, — молитву вместе с Батюшкой перед крестами почивших монахов.

На другой день Старец рассказывал пришедшим к нему о нашем ночном странничестве и, описывая состояние некоторых своих спутников, с непередаваемой иронией заметил: «Страху натерпелись!..»

За любовь надо бороться

Могий вместити да вместит.

Мф. 19, 12

Существует мнение, будто архимандрит Наум чуть ли не всех подряд отправлял в монастыри. Это не так. Очень многим, желающим иноческой жизни, Старец рекомендовал создать семью. В монастырь он благословлял только тех, кто способен был понести крест монашеского подвига, — кто «мог вместить».

Подошел, например, к Старцу молодой человек, не поступивший в семинарию. Батюшка спросил, как он намерен дальше распорядиться своей жизнью — монахом стать или белым священником. Тот ответил, что хотел бы стать монахом. Старец, помолчав, очевидно, испросив Божию волю, сказал:

— Да ты знаешь, бывает, что человек стал монахом, а потом смотришь, у него ребятишки появляются — не смог он избежать соблазна. Тебе лучше приходским священником стать. Пока послужи пономарем в храме, — и назвал город и имя протоиерея, к которому следовало обратиться.

В другом случае, напротив, среди многих ожидавших его людей он стремительно подошел к какому-то молодому человеку и спросил:

— Хочешь в рай?

Тот так же быстро ответил:

— Конечно!

— Ну, тогда иди за мной, — и увел его в свою приемную.

Бог весть, сколько таких молодых людей влилось в монашеское братство, а некоторые уже в архиерейском сане служат Матери-Церкви.

В Перми жила одна замечательная девушка, синеокая красавица с копной золотистых волос. Работала она медсестрой в тубдиспансере, где довольно своеобразный контингент больных. И вот один больной туберкулезом, только что освободившийся из заключения, сделал ей предложение. Сердце ее запылало благородным состраданием к несчастному.

Она еще не знала, что люди, прошедшие школу «строгого режима», не так искренни, как хотелось бы. Но разубедить девятнадцатилетнюю девчонку в таком сомнительном выборе не представлялось возможным.

Ее родственница, весьма обезпокоенная такими обстоятельствами, задалась целью (легко ли!) отправить ее к Батюшке. Но как? И нашла предлог самый для такого случая подходящий:

«За любовь надо бороться! Одной тебе не справиться с его проблемами, надо этому человеку помочь». Это были не просто слова. Батюшка помогал очень многим людям, изломанным какими-то суровыми обстоятельствами жизни, найти верный путь, давал шанс снова встать на ноги. Но это, видимо, оказался не тот случай.

Юная медсестра полетела на крыльях самолета бороться за свою неземную любовь. Только назад она не вернулась. В приемной Старца случайно оказался другой молодой человек, и тоже из Перми. Когда-то они даже были знакомы, но не обратили друг на друга внимания.

Батюшка благословил им вместе выполнить какое-то задание. Они смогли оценить друг друга. В итоге наша Церковь обрела достойного священника и почтенную матушку, которая впоследствии говорила, что готова идти за своим мужем хоть на край света. Некоторые из их двенадцати детей ныне подвизаются в монастырях.

Сколько же в той приемной происходило случайно-неслучайного, предопределенного Промыслом Божиим!

Раба Божия Ольга из г. Иваново († 1.01.92) рассказывала, как в начале 1980-х годов стала она свидетельницей того, как пришлось Батюшке решать подобную проблему. В приемную к Старцу вошла интеллигентная москвичка с молодым человеком, своим сыном. У них произошло непредвиденное: сын собрался жениться, было назначено время свадьбы, стали уже и гости съезжаться, но невеста вдруг отказалась от брака. Все это посетительница поведала Старцу. Он спросил Олю (так он делал, когда проверял решимость человека следовать за Христом):

— Ты не пойдешь за него?

— Нет, Батюшка, что вы! — возразила та. — Я выбрала свой путь.

Какая-то женщина, знакомая Оли, сидевшая тут же, в приемной, решилась вставить словечко:

— Здесь, в Москве, есть милая девушка, я хорошо знаю эту семью. Она только что окончила политехнический институт. Может, их познакомить?

Батюшка идею одобрил:

— Вези жениха к невесте!

Потом эта москвичка приезжала к Батюшке и благодарила его за судьбу сына. Такая по благословению Старца возникла дружная, крепкая семья!

Вообще к «малой церкви», семье, Батюшка относился бережно, желавших развестись увещевал не рвать брачных уз. Подобных историй было много. Например, у одной моей знакомой был очень вспыльчивый муж, с трудным характером. Она приехала к Батюшке за благословением на развод, но он благословил привезти супруга в Лавру. В результате семья была сохранена. Потом у них родился еще один ребенок — дочь. А впоследствии этот мужчина стал священником. Даже отец Павел (Груздев) как-то сказал ему: «Ты не наемник, ты — пастырь».

Но бывало, что Батюшка и отговаривал от замужества, предсказывая женщинам, что они будут вынуждены делать аборты и попадут в ад.

Что такое брак? Брак — это христианское Таинство Церкви к благословенному рождению и христианскому воспитанию детей. А как мы относимся к этому Таинству? Кто придумал аборты, убийство детей? Диавол. Почему его слушаются и убивают? По древнему правилу, если жена убила во чреве ребенка, ее не причащали до самой смерти, потом Антиохийский Собор уменьшил срок до десяти лет. Зачем убивать детей? Пусть пятнадцать будет, пусть хоть сколько, Господь всем даст пропитание, всех будет насыщать. А те, которые не хотят воспитывать детей, пусть живут в девстве. Лучше становиться в число праведных, чем аборты делать. Видите, что говорит святитель Иоанн Златоуст: из ста тысяч христиан спасалось только сто человек. Кто виноват, что мы не пройдем мытарства, в аду будем? Надо знать тем, кто выходит замуж или женится, что общение должно быть только ради чадородия, ради зачатия. Скажем, животные для чего общаются? Для продолжения потомства. А человек бывает хуже скота, когда начинает хитрить, мудрить в поисках каких-то удовольствий. Так и пророк говорит нам в Псалтири, что человек подобен скоту бывает: Человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. 48, 13, 21). Поэтому жены пусть подумают, как они живут, а все незамужние рассудят, какой должен быть брак. Вышла замуж — знай одного только мужа и рожай, сколько Господь тебе даст, до 45 лет можешь родить 12 детей. Но если боишься чадородия — живи одна, никто тебя не гонит замуж.

Старец очень переживал о том, сколько в России матерей, еще в утробе убивающих своих детей, и как плохо это сказывается на участи нашего Отечества. Исключительно строго и бережно Батюшка относился к жизни маленького нерожденного человека. Он наставлял пожилых женщин, чтобы они отговаривали молодых от абортов, а рожденных ими детей обещали взять на свое попечение. Даже если имелись абсолютные медицинские показания к прерыванию беременности, он всегда благословлял ребенка сохранить.

В качестве примера можно привести случай, произошедший лет тридцать назад в семье священника Александра Вахрушева. Его матушка Нина, которая ждала третьего ребенка, страдала тяжелым заболеванием почек. Давление постоянно зашкаливало. Прогноз был крайне неблагоприятным, врачи говорили, что ребенка вынашивать немыслимо, потому что она может умереть в родах от эклампсии, беременность нужно срочно прерывать. Заочно по этому поводу обратились к Батюшке. Он сказал весьма категорично:

— Нужно положиться на волю Божию. Пусть она больше к врачам не ходит, чаще причащается, молится и следит за давлением. А в роддом придет, только когда начнутся роды.

Так появился на свет Николай, здоровый и крепкий ребенок. Роды прошли совершенно благополучно, мама прожила еще много лет после этого.

Женщина по имени Ольга, мать пятерых детей, рассказывала, что на УЗИ у ее будущего ребенка были обнаружены множественные уродства, но она не стала губить его душу и имела мужество ребенка родить. Ребенок в родах умер, она не стала матерью-убийцей и не возложила такой тяжкий грех на плечи своих детей.

Невозможно пройти и мимо такого факта, что очень часто медицинские заключения к прерыванию беременности бывают ошибочны, особенно когда делают заключение по результатам УЗИ. В этом много раз мы убеждались на опыте своих прихожан. Неоднократно происходило так, что при обследовании у ребенка выявляли какую-то патологию, порой несовместимую с жизнью, между тем рождался здоровый малыш.

Совсем недавно нашей прихожанке, которая готовилась стать мамой, по анализам крови поставили ребенку диагноз — болезнь Дауна. Но она побоялась Бога и не позволила убить ребенка. Появилась на свет совершенно здоровая девочка.

Батюшка говорил, что даже если Господь посылает такое испытание, как болезнь ребенка, надо это принять со смирением. Господь даст силы понести такой крест. Убийство человека — это всегда убийство, даже и по медицинским показаниям. Больные дети — это спасение своего рода, Божия Матерь имеет о них особое попечение, это молитвенники, может быть даже несознательные, за свой род.

По статистике Россия занимает первое место по убийству младенцев во чреве, уже миллионы убиты. Когда зачинается ребенок, то к сороковому дню он уже как маленький человечек. И на Страшном Суде они же живые будут, скажут: «Мать, ты должна была стать мне родной, самой близкой, а ты убила меня. Почему не дала мне узреть свет? Зачем убила меня?» Что ответит тогда такая мать? Не хочешь рожать детей, никто тебя не гонит замуж, живи девицей. А женщины, которые делают аборты, становятся самоубийцами, ибо сами в себе закладывают основу раковым заболеваниям и почти все получают их как наказание. И сколько, мы знаем, есть хороших, благочестивых семейств, в которых было по восемь, десять, одиннадцать детей! Прекратить нужно убийство детей. А оно часто бывает от прелюбодеяния. Есть муж, знай его одного, не бросай, не уходи к другому.

Об этой же проблеме говорил архимандрит Нафанаил из Псково-Печерского монастыря — тот самый «вредный Нафанаил», незаурядная личность, так прекрасно описанный митрополитом Тихоном (Шевкуновым) в книге «Несвятые святые».

Когда отец Нафанаил проводил экскурсию в Богом зданных пещерах, одна высокопоставленная дама спросила:

— Скажите, вам, монахам, не жаль себя? Вы же лишили себя личного счастья!

Он ответил:

— Счастья лишают себя те, кто делает операции за три рубля.

В то время операция «убить ребенка» стоила именно три рубля. (То есть не из госбюджета убивали наших маленьких нерожденных соотечественников, а сами матери оплачивали, увы, эти заказные убийства[36].) После такого ответа дама замолчала, больше уже не куражилась и не задала ни одного вопроса.

Есть притча, будто один подвижник молился за Россию: «Дай нам, Господи, хороших правителей, дай нам высоких, достойных людей!»

Господь ответствовал, что посылал много подходящих людей, но их всех убили матери.

«Иисусе, хранителю во младости моей»

Воспитанию детей Батюшка придавал огромное значение.

В наше время нелегко жить в этом мире, полном соблазнов и греховных обычаев. Но родители обязаны воспитать своих детей так, чтобы они стали истинными христианами и могли послужить Господу на тех путях, куда Он их поставит. Великая благодать будет изливаться на тех родителей, которые сумеют воспитать своих детей сынами Божиими. С усердной молитвы родителей начинает формироваться духовный облик их ребенка, и православный образ жизни матери накладывает свой добрый отпечаток. Это хорошо знали в старину особо благочестивые матери, такие как праведная Мария, мать преподобного Сергия. С преподобным преподобен будеши, со строптивым развратишися (Пс. 17, 26–27), — поучает нас Псалтирь золотая.

Детей Батюшка, кстати, очень любил, и у него было особенное взаимопонимание с ними. Не раз приходилось наблюдать, как Батюшка очень серьезно с ними общался. У четырехлетних малышей, например, спрашивал:

— Сколько ножек у курочки?

— Четыре, — ответил Коля.

— Почему ты так решил?

Оказалось, что курочку он никогда не видел, а видел козлика, и у того было четыре ножки. У него была своя логика.

Девочка Аня сообразила, что четыре не подходит, пять — многовато, и ответила:

— Три!

И только Таня, серьезно подумав, сказала, что у курочки две ножки.

Пятилетняя девчушка обращалась к Старцу с очень серьезной просьбой:

— Благословите меня, маму Зою и Белку.

— А Белка — это кто?

Оказалось, что это коза. Батюшка смеялся.

Привели однажды летом (уже много лет прошло) двух мальчиков, дошкольников Петю и Андрюшу. Батюшка спрашивает:

— «Отче наш» знаете?

Некоторые дети уже в четыре года знают, а эти мальчики ответили, что не знают.

— Каких святых вы знаете? Назовите хотя бы двоих.

Ничего не могли они ответить. И из птичек, которые около каждого дома есть, они никого не назвали.

— А сколько будет, — задает Батюшка им задачку, — два гуся, три утки?

Петя оживился и сказал:

— Это я знаю — шесть.

Спрашивает Андрюшу:

— Ты слышал, что Петя сказал?

— Совсем неправильно.

— А сколько?

— Восемь.

Сейчас они, наверное, уже закончили институт и, вспоминая эту первую беседу, сами смеются над собой.

Батюшка делал заключение:

— Видите, как постепенно развивается дух (ум), потом он будет быстрее соображать, накапливать познания в вере, в учении. Надо просить у Бога премудрости, разума, просить просвещения ума.

А Максима, которому только года четыре, спрашивал:

— Какие грехи у тебя?

Он думал, думал, потом сказал:

— Хорошие.

Значит, хорошие грехи.

— А у бабушки?

— У бабушки тоже хорошие.

И два раза он приходил и так говорил. А в третий раз пришел, когда родители, наверное, ему объяснили, подготовили, он сказал:

— Да, я человек грешный, потому что маме не помогаю, не всегда слушаюсь, грехи у меня…

И рассказал, что для его возраста считается грехом. То есть развивается человек постепенно.

Если с самого нежного возраста давать малышу понятие о Боге, о доброте, то его душа и ум проникаются этими духовными богатствами очень глубоко.

Можно привести такой пример правильного воспитания ребенка. Не так давно одна москвичка вышла замуж за негра. Очень тщательно готовила она своего избранника к такому ответственному событию: стала водить его в храм, он полюбил православное богослужение и принял Крещение. В Таинстве Венчания они получили благословение на брак. Родился у них сыночек. С какой любовью к Богу и к своему ребенку этот негр рассказывал о том (он уже освоился с русским языком), что этому совсем еще маленькому человеку, лежащему в пеленках, он читает вслух Псалтирь на церковнославянском языке:

— И ведь он слушает! Слушает!

Он так искренно радовался, что сыночек его впитывает такие высокие божественные истины!

Воспитание ребенка начинается почти с момента зачатия. Будущим родителям, а матери особенно, надо как можно больше читать Евангелие. Очень дорого женщине, когда она носит ребенка во чреве, чаще ходить в храм, чаще причащаться, но, конечно, с соответствующей подготовкой. Для маленького, еще не родившегося человека это великая радость. Помните, как радовался Иоанн Предтеча в утробе праведной Елисаветы, когда повстречались две будущие матери: престарелая Елисавета и юная Мария, носившая во чреве Воплотившегося Бога. А что такое Причастие? Это и есть встреча с Богом. Если женщина, которая ждет ребенка, постоянно причащается, то больше надежды, что благополучнее будет его жизнь и воспитывать его будет проще. Уже в этот период закладывается фундамент, на котором человек может крепко устоять при всех невзгодах, которые встретятся на жизненном пути. Господь — Просвещение мое (Пс. 26, 1)[37]. Причастие просвещает ум и сердце человека. Поэтому важно и потом часто причащать детей.

А сколько молитв может мама прочитать, пока кормит малыша! «Богородице Дево, радуйся» или «Святый Боже». Каким это будет светом для души маленького человека!

Сейчас педагоги жалуются, что из года в год снижается интеллект детей, поступающих в первый класс. Они говорят — и я как врач с ними согласна, — что нервная система ребенка, при всей ее пластичности, в своих возможностях не безгранична. Заполнять сознание маленького человека информацией, то есть формировать интеллект, следует очень бережно.

Считается, что до 10 месяцев закладываются основы интеллекта, а к 8 годам личность ребенка в основном уже сформирована — вкусы, наклонности, привычки, даже основные понятия о жизни, а потому формировать интеллект надо очень деликатно и благоразумно. Даже звуковые воздействия, особенно музыкальные, должны быть щадящими и умеренными. Больше всего дети страдают оттого, что им показывают телевизор, а об интернете и компьютерных играх уже и говорить нечего. Ребенок получает психологическую и информативную нагрузку в таком избытке, что его хрупкие нервные клетки просто блокируются. Большая часть этой информации ему никогда и не пригодится. В то же время те сведения, которые ему просто необходимо иметь, он уже оказывался не в состоянии усвоить.

Причем, утверждают педагоги-психологи, ребенку необходима обратная связь, чего телевизор дать не может. Ребенку нужно читать вслух и много с ним разговаривать, общаться. Необходимо, чтобы с ним беседовали, но без сюсюканья, а на спокойном взрослом языке, нужно давать ему возможность пересказывать услышанное.

На одном симпозиуме по педиатрии, проходившем в Москве, был прочитан доклад о методике развития детского интеллекта, используемой в современной Японии. Японцы своим детям дают слушать очень негромкую классическую музыку, при этом отдают предпочтение произведениям Чайковского и Моцарта. Но самое интересное, что они даже младенцам включают в записи нашего Пушкина, причем на русском языке. Они считают, что это очень развивает интеллект, и подтверждают это соответствующими исследованиями. Вот такая особенность русского языка!

Какая прекрасная, например, существует запись пушкинской «Метели» в прочтении актера А. Баталова в сопровождении музыки Г. Свиридова в исполнении оркестра под управлением В. Федосеева! На таких высокохудожественных произведениях литературы, музыки, живописи детей можно воспитывать.

Главное, чтобы главным героем книг была доброта.

Те же японцы явили замечательное благоразумие: взяли наши старые школьные программы, советские и дореволюционные, перевели на японский язык и учат своих детей по этим программам, в то время как мы все смотрим на Запад, копируем то, от чего там уже давно отказываются. О том, насколько ценны старые учебные программы, Батюшка часто говорил:

Раньше приходилось много учиться, физику хорошо знали, даже до сих пор память все хранит. А сейчас для наших студентов в институтах преподаются поверхностные понятия, даже ложь, чтобы никаких глубоких, точных познаний они не имели. Поэтому кто старается учиться, тот пусть больше изучает предметы по старым учебникам, чтобы хорошо знать, уметь делать. А механику сейчас как преподают в университете? Даже ректор признает, что одни формулы, одна высшая математика. А что нужно учащемуся? Как строить дом, как расчеты делать, а в учебнике ничего этого нет. И порой двадцать лет сидит учащийся за партой, а выходит — ничего не может. Сейчас некоторые получают два-три диплома, приходят на производство или в учреждение, а самых простых вещей не знают, простые вещи не могут сконструировать, не понимают. Так, в Рязани двум таким ученым доверили восстанавливать собор, а они ничего не знают. Приехал старый строитель, архимандрит, посмотрел: «Как вы строите? Стена развалится». Ну, правда, они смирились: «А что надо делать?» Вот так, вот так — все рассказал.

Однажды к Старцу приехала шестилетняя Оля. В Дивеевской летописи рассказывается, как отроковица Марфа[38] «увязалась» за своей сестрой Прасковьей Семеновной, когда та пошла в Саров к старцу Серафиму. Точно так эта Оля «увязалась» за своей родственницей, когда та поехала к Батюшке. Вместе с мамой они приехали на вокзал провожать тетю, и девочка так умоляла, чтобы та ее взяла, что пришлось купить детский билет на ту же полку (других билетов не было), и отправилась Оля в чем была — в платьице, кофточке и сандаликах — в Лавру.

С первого знакомства с архимандритом Наумом у них возникло самое глубокое взаимопонимание. Познакомившись с Олей, Батюшка уточнил, соблюдает ли она посты. Она сказала, что не соблюдает. И он заметил:

— А посты надо соблюдать с четырех лет. Так было заведено на Руси. Представляешь, если пропостишься день — ты Богу как букет цветов принесешь. А Он за это пошлет тебе благословение.

Это было так просто и так убедительно сказано, что для нее больше не возникало подобных вопросов никогда. И отец ее, хотя был тогда далек от Бога, не стал возражать, и мама. Эти ее детские посты послужили всей семье. Потом отец приехал к Батюшке вместе со своей дочкой, а со временем стал священником. Сама Оля, повзрослев, поступила в один из русских монастырей и стала монахиней.

Сейчас так жалеют детей, чтобы лишнего не перетрудились, а посты — это, считают, просто немыслимо для ребенка. Между тем святитель Феофан Затворник писал: «Не должно смотреть, что дитя мало, — надобно с первых лет начинать остепенять преклонную к грубому веществу плоть и приучать дитя к обладанию над нею, чтобы и в отрочестве, и в юношестве, и после них легко и свободно можно было управляться с этою потребностию. Первая закваска очень дорога. От детского питания многое зависит в последующем».

И старец Алексий Зосимовский говорил, что с двух-трех лет ребенок должен учиться понимать, что такое среда и пятница. Это станет безценным навыком на всю его жизнь. Чем раньше приучить, тем лучше. Даже в семь лет много уже упущено, приходится преодолевать какой-то барьер. «Дети, как цветущие растения, да орошаются водой поста», — поучал и святитель Василий Великий (Беседа 2. О посте).

Для родителей и для их детей одна цель в жизни: через веру и любовь приготовиться к вечной блаженной жизни. Разница лишь в том, что взрослые могут сознательно стремиться к этой цели, а душа ребенка будет непроизвольно формироваться в созданной для него духовной атмосфере. И если родители позаботятся об очищении своего сердца и о стяжании благодати Духа Святаго, то Дух Святый, «Егоже послет Отец», по слову Господа (Ин. 14, 26), Сам научит их всему, умудрит и будет руководить ими в деле воспитания и приведет ко спасению и самих родителей, и их детей.

Ученые испытывали, как развивается дух ребенка, и один из номеров журнала «Юнеско» был полностью этому вопросу посвящен. Там было описано, когда младенец начинает узнавать маму, как реагирует, как общается с ней, когда начинает разговаривать, как что потом происходит. Было определено, что до восьми лет у ребенка мировоззрение сформировано на 80 %; к этому возрасту закладывается основание веры на всю жизнь, любовь к Богу, любовь к правде, вырабатывается миропонимание. А потом 15–20 лет он еще где-то учится, изучает что-то, даже противоположное, — изменения в его духе, в его мировоззрении могут быть только на 15 %, в основном ничего уже не меняется в течение всей жизни. Недавно рассказывали об одной девочке. Воспитывалась она дома, ее учили вере в Евангелие, и программу обучения первого, второго класса она прошла тоже дома. И когда привели ее в третий класс, учительница стала ей говорить: «Ты даже не знаешь, что мы все произошли от обезьяны? О, какая отсталость, фанатизм!» — «Нет, нет, не от обезьяны, а от мамы, Бог сотворил человека», — доказывала девочка. Долго убеждала ее учительница, но безполезно, потому что она уже утвердила в себе веру основательно. «Ну, хорошо, — отвечала потом девочка, — будем считать, что вы от обезьяны произошли, а я от Бога, от мамы», — и ушла. Вот какую глубокую веру надо иметь, а воспитывать ее нужно с детских лет.

Если ребенка воспитают в вере, научат почитать Христа Спасителя, молиться, таинства все принимать, то в последующие годы обучения, даже по вузовским программам, он веру сохранит. А сейчас в некоторых странах в три-четыре года посылают обязательно ходить в школы, где обучают ненавидеть Христа, заставляют топтать Его иконы, кресты. Поэтому нам надо веру православную хранить и верующими воспитывать своих детей. Это великий подвиг — чтобы наши дети познали истину. Аз есмь Путь и Истина и Живот, Жизнь вечная (Ин. 14, 6) — это в Евангелии открывается.

В Ташкенте

…Отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит.

Откр. 3, 7

Куда бы ни отправлял нас Батюшка, каждая поездка имела глубокий смысл и превращалась в духовное назидание. Однажды в конце 1980-х, в сентябре, отправилась я в Ташкент.

В аэропорту меня встретили Александра Андреевна Ежкова, уроженка Перми, и Таня Баршай. Первой из них Господь судил стать настоятельницей Свято-Лазаревского монастыря в г. Верещагино Пермского края, а Танечка (Шура ее только так и называла) — ныне игумения Анатолия в г. Приволжске Ивановской области.

Старец благословлял монахов в миру создавать монашеские общины в разных уголках страны. Вот и в Ташкенте имелась небольшая общинка. Александра Андреевна и Таня познакомили меня со своими сестрами во Христе.

Дни, проведенные в Ташкенте, были плотно наполнены событиями. Дорого вспомнить, как мы молились в Александро-Невском храме, где служил когда-то святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Татьяна была там регентом. Наверное, по моей любви к святителю Луке отец Наум и отправил меня в Ташкент. Мы, православные врачи, конечно же, знали о святом владыке-целителе и очень его почитали.

Запомнилось и Боткинское кладбище, на котором стоит древняя часовня в честь иконы «Всех скорбящих Радость». В ней тоже служил святитель Лука в период, когда все ташкентские храмы заняли обновленцы. Их церкви практически пустовали, а вокруг этой маленькой часовни в праздники собиралось множество богомольцев, они стояли даже за кладбищенской оградой.

Захоронения родственников (жены и дочери) свт. Луки (Войно-Ясенецкого) на ташкентском кладбище

На Боткинском погосте похоронены родные святителя Луки, в частности, его жена Анна Васильевна Ланская, скончавшаяся от туберкулеза, и его дочь. После кончины Анны Васильевны хирург Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий здесь же, в Ташкенте, принял священный сан и стал отцом Валентином, а несколько позже был пострижен в монашество с именем Лука и назначен епископом в Ташкенте.

Служитель Церкви Православной

«Властью мне данной, прощаю и разрешаю…»

Чтение «Огласительного слова» свт. Иоанна Златоуста в Пасхальную ночь

Батюшка благословляет духовных чад

«Избранник Божией Матери явился еси».

На службе Погребения Пресвятой Богородицы

Наш Батюшка

Батюшка на родине около колодца, который выкопал его дед

Батюшка в Севастополе. 2007 год

При входе на кладбище установлен мемориал в честь погибших в авиакатастрофе футболистов «Пахтакора», летевших в 1979 году на игру в Минск. Многие помнят, как это событие взбудоражило мир. Батюшка рассказывал, как Промыслом Божиим один из этой команды не погиб. Перед полетом он пришел за благословением к своей бабушке, которую очень любил. Она помолилась и перекрестила его, с тем он и отправился в аэропорт. Там молодой человек в буфете выпил пива. По этой причине его при посадке задержали. Как он ни рвался, сколько ни упрашивали об этом администрацию аэропорта его товарищи, сотрудники встали, что называется, стеной и ни за что не пропустили этого человека на борт самолета. Как точно сказано в Апокалипсисе, что Господь отворяет — и никто не затворит, затворяет — и никто не отворит (Откр. 3, 7).

Это был тот случай, когда Господь затворил и никто отворить не смог. Таким образом он остался жив.

Вот сколь важно для судьбы человека родительское благословение!

Каждой матери Батюшка советовал благословлять своих детей с первых дней их жизни, даже когда они еще находятся во утробе. Только надо учитывать, что ребенок находится там в глубоком смирении: он как бы коленопреклоненно стоит перед Богом со склоненной головкой, ручки крестообразно сложены на груди. В таком же смирении человек подходит к Причастию. Так же, кстати, складывают руки, когда человек уходит в вечность. Поэтому будущая мать должна благословлять крестным знамением дитя в своей утробе снизу вверх и слева направо.

Молиться за детей и благословлять их надо всю жизнь, даже если они находятся где-то далеко, за тысячи километров. Делают это следующим образом: надо обратиться лицом к той стороне света, где они примерно находятся, и строго перекрестить их так, как бы они находились перед вами — сверху вниз и слева направо. В Библии в книге Премудрости Сираха сказано: благословение отца утверждает домы детей (Сир. 3, 9).

Но есть и продолжение этой библейской истины: а проклятие матери разрушает до основания. Какими внимательными должны быть родители к каждому своему слову!

Ангельский чин

Чада века сего женятся и выходят замуж; а сподобившиеся достигнуть того века и воскресения из мертвых ни женятся, ни замуж не выходят, и умереть уже не могут, ибо они равны Ангелам и суть сыны Божии, будучи сынами воскресения.

Лк. 20, 34–36

Архимандрит Наум очень любил монашествующих. Многих своих духовных чад он направлял потрудиться для восстановления разрушенных монастырей, говорил, что велика награда не только монахам, но и тем, кто помогает возрождению обителей и храмов.

Как-то, еще в молодости, мы приехали к Батюшке втроем: Валя Ш., моя старшая сестра Ольга и я. Накануне Батюшка уже общался с сестрой и ее детьми и сказал Ольге:

— Ну что же у тебя их так мало, всего двое, — а какие хорошие дети!

Батюшка был в духе и говорил нам о том, какое это сокровенное богатство — монашество. Говорил так проникновенно, что мы слушали затаив дыхание:

В чем цель нашей жизни? Готовиться к жизни вечной. Монахи какое имеют преимущество? Они свободны от житейского попечения, могут утром и вечером быть на молитве. Пресвятая Богородица утвердила умное делание и новый чин — монашество. Подвижники оставляли все временное, суетное, греховное, земное, а приобретали Христа, приобретали благодать Пресвятаго Духа. Был такой равноапостольный царь Константин, он прославлен Церковью, ибо много сделал для Православия. Уже после смерти он, равноапостольный, царь, явился Пахомию Великому и сказал: «Если бы я знал, какая слава ожидает монахов, я оставил бы царский престол и ушел бы в пустыню». Что же дает монашество? В чине пострига говорится: «Принял ангельский чин». Чем занимаются ангелы, какое у них служение? Они очень ревностно исполняют волю Божию. Они славословят Бога: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!» Мы тоже должны встать в ряд с ними после земного жития, как преподобный Сергий, как преподобные Антоний Великий, Макарий Египетский, Исаак Сирианин и многие святые угодники — все светильники Божии. И нам Господь говорит: Святи будите, яко Аз Свят есмь Господь Бог ваш (Лев. 11, 44). Это возможно и это необходимо.

Вдруг он посмотрел на Ольгу с сожалением и сказал:

— А у тебя монахов не будет.

Сама Ольга Васильевна после смерти мужа, иерея Димитрия, искреннего и доброго священника, приняла монашеский постриг, но ее сын и дочь избрали семейный путь.

Несомненно, что уже в 1960-е годы Батюшке было открыто, что Господь готовил возрождение в России православной веры и, что особенно важно, православных монастырей, иначе невозможно объяснить тот факт, что именно в духе православного монашества он воспитывал своих духовных детей.

Что мешает тебе стать звездой?

Ина слава солнцу, и ина луне, и ина слава звездам: звезда бо от звезды разнствует во славе.

1 Кор. 4, 16

Невозможно припомнить и даже представить, чтобы Батюшка кого-нибудь осудил.

Сотрудница Лавры Маргарита Михайловна Орлова, которая жила под духовным руководством Батюшки, вспоминала, какой урок в свое время он ей преподал.

Однажды она рассказала Батюшке, как во время паломнической поездки в один из монастырей стала свидетельницей небольшого конфликта: старая монахиня возмущалась из-за того, что ее переселили в другую келию.

Батюшка, который в то время был еще иеромонахом, строго сказал:

— И ты ее осудила! А в Царствии Небесном она будет звездочкой! Что мешает тебе стать вот тако-о-ой звездой? — он широко развел руки, показывая возможную величину звезды.

И в голове Маргариты Михайловны пронеслось: «Действительно, а что мне мешает?»

Батюшка всех учил искать святости — стремиться к почести вышняго звания Божия во Христе Иисусе (Флп. 3, 14).

Все праведники различаются по рангам. Как в армии есть рядовые, ефрейторы, сержанты, лейтенанты, капитаны, генералы, маршалы, генералиссимусы — такие великие святые, как преподобный Сергий, — Господь, у Которого все с мерой и весом, наделяет Своих рабов благодатью Святого Духа, то есть святостью по силе жития. Святость — это, образно говоря, как деньги. И пять копеек — деньги, и сто рублей — деньги. Сколько успел человек приобрести в жизни благодати Святого Духа, такое дерзновение он и будет иметь перед Престолом Божиим.

Об этом говорил и преподобный Серафим Саровский: «Стяжание Духа Божия есть тоже капитал, но только благодатный и вечный…»

Но… «сон моея лености ходатайствует души моей муку»[39].

Возможен, увы, и такой образ жизни. Человек — свободная личность, по-разному может жить. Только и итог будет соответствующим.

Недавно были в Рыбинске, где электростанция. По пропуску спустились вниз. 16 метров высота плотины, шесть огромных турбин работают. И внизу там большая «Доска почета» имеется, на которой в два ряда вывешены фотографии отличников производства, а рядом скамья. И когда проходили около «Доски почета», на скамье сидели трое подвыпивших. Сюда они ходили уже месяца три, сидели, покуривая, смотрели на фотографии и рассуждали. И один, шутя и показывая на чью-то фотографию, говорил товарищам своим: «Вот с ним учился в школе, знаю, где он жил, кто его мать. Его уже тут прославляют. Нам тоже хочется, чтобы наши фотографии на “Доску почета” поместили, поэтому мы и ходим сюда, сидим, ждем, чтобы нас сфотографировали и третий дополнительный ряд сделали». Если они будут еще полгода ходить, попадут на «Доску почета»? Ясно, не попадут, потому что они пьяницы, курильщики, бездельники, не хотят работать. А других людей почитают, потому что они трудятся, молятся, работают хорошо, поддерживают работу электростанции. Так вот и мы желаем Царствия Божия и правды Его, а нет у нас труда, нет желания, нет молитвы.

Исцеление от греха

Как-то студентка мединститута привезла к отцу Науму своего отца. После исповеди Старец его спросил:

— Ты что, куришь? На пачке папирос что написано — «Минздрав России предупреждает: курение вредит вашему здоровью». Оно повреждает сердце, легкие, раковые заболевания возникают. Говорят врачи, что затемняются легкие, даже отверстия в них могут быть, и жизнь твоя сократится на девять лет. А сколько денег тратится! Значит, работаешь на дым, да еще отравляешь своих родных. Так зачем ты куришь? Ну-ка, выкладывай свои сигареты. Вот уже один выложил, — и он указал глазами на пачку сигарет на столике.

— Надо же, а я думал, что это вы курите, — простодушно сказал мужчина. Возможно, и соблазнился про себя.

Одна сорокалетняя женщина, искренне исповедавшись у Батюшки, неожиданно для себя исцелилась от многолетней привычки курения.

Всей глубиной, свойственной ее натуре, поняла она, что основа жизни — это покаяние, и написала перед тем подробнейшую исповедь. Было ей очень стыдно, а это, надо сказать, исключительно ценное качество известно от отцов Церкви: «Кто не испытает стыда на исповеди, тот не избежит вечною стыда».

В наши дни слово «стыд» уже считают анахронизмом. Подобное происходило в двадцатые годы прошлого века. Мои родители вспоминали, что в то смутное время были демонстрации, когда шли обнаженные мужчины и женщины, несли плакаты с надписью «Долой стыд». Сейчас многие СМИ, интернет приучают людей к этой убийственной для души формуле «Долой стыд». К священникам приходят люди и говорят о своих грехах чуть ли не как о подвигах, приносят не покаяние, а, как Батюшка говорил, «отчет о проделанной греховной работе». К сожалению, людям уже мало что стыдно.

Стояла та женщина на коленях, пока Батюшка, сидя в своем креслице, эту тетрадку читал. Дошел он до места, где написано: «Курю и не хочу бросать, потому что мне это нравится», — и как бы между прочим, не прерывая чтение, мягко заметил:

— А курить не надо, — и продолжил читать.

В конце он прочитал разрешительную молитву, и женщина та ушла. Только вечером она спохватилась, что весь день не курила и почему-то не хотела. Это было в 2009 году, и с тех пор она не курит.

Вспоминаю, как отец Наум читал разрешительную молитву — медленно, проникновенно. Было ощущение, что он произносит ее прямо Богу в уши (Иов. 33, 8):

«Господи Боже спасения рабов Твоих… не хотяй смерти грешника… Сам и ныне умилостивися о рабе Твоем… Примири и соедини его святей Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе нашем…

Господь и Бог наш Иисус Христос… И аз, недостойный… властию Его мне данною, прощаю и разрешаю тя от всех грехов твоих, во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь»[40].

Батюшка имел благодать исцелять от многих недугов. Обычно он делал это безо всяких просьб, совершенно незаметно.

Рассказывает р. Б. Лидия:

«Это было в середине 1980-х годов. У меня разболелись колени. Я стала почти как инвалид, с трудом могла ходить.

Приехала я к Батюшке. Как всегда, народу очень много, все молятся, читают Иисусову молитву. Я стою и думаю, сказать или не сказать ему, что колени болят. Потом думаю: нет, не буду говорить, почему он должен за всех молиться, ведь в сорок пять лет уже должно что-то болеть, надо самой больше молиться. Стою, а коленки-то болят. Снова думаю: все о своем говорят, почему же я не могу сказать?

Когда подошла моя очередь, у меня была только одна мысль: как бы не вскрикнуть, когда буду вставать на колени. Поговорила с Батюшкой, много вопросов мне поручили с ним решить, а у меня и свои вопросы были. Благословил меня Старец, и я ушла, так и не сказав ему про свои колени. Только в поезде обратила внимание, что колени-то не болят! И по сей день, уже больше тридцати лет, они у меня не болят, слава Богу».

В 1998 году одну сестру нашего монастыря парализовало. Все началось с банального остеохондроза, ущемился какой-то нерв. Потом боли прошли, а движения не восстанавливались, и она ходила, согнувшись пополам в виде буквы «Г». Старец благословил ее приехать в Лавру. Она написала подробнейшую исповедь с самых ранних детских лет. Батюшка принял больную в маленькой келейке и, выслушав, указал на свое кресло с тем, чтобы она села, дожидаясь его возвращения: «Посиди здесь». А сам ушел в приемную к людям.

Она не решалась сесть в его кресло, но сопровождавшая ее монахиня решительно сказала:

— Раз Батюшка сказал, нужно садиться.

Через некоторое время он вернулся и прочитал над ней разрешительную молитву. Такой же согбенной она и ушла, а ночью вдруг явственно ощутила, как диск между поясничными позвонками плавно встает на свое место. Больная боялась пошевелиться, чтобы не помешать этому. Потом она поднялась с постели и безболезненно встала прямо, даже не сопоставив это чудо исцеления с батюшкиным креслом. Только спустя двадцать лет, уже после смерти Старца, она поняла, кто ее тогда исцелил.

Таким случаям несть числа.

Люди нескончаемым потоком шли к отцу Науму со своими скорбями, в том числе и с телесными недугами. Иногда они много позднее понимали, что избавились от болезни. Но самым важным Батюшка считал исцеление души от проказы греха. Именно чудо преображения человеческой души он считал наивысшим среди всех чудес.

Когда-то он сказал нам с Ниной Комаровой:

— То, что Петр по водам хождаше, — не столь великое чудо в сравнении с тем, что вы пришли к Богу.

А мы-то представляли себя «рядовыми» грешницами.

Святитель Иоанн Златоуст говорил, что у Бога такая свобода, такая сила и власть, что Ему легче воскресить мертвеца, чем богохульника, убийцу или какого-то развратника обратить к вере. Господь только сказал, и Лазарь воскрес. А скажи пьянице, убийце, богохульнику: «Стань добрым и святым». Он посмеется и не захочет. Потому что человек имеет свободу. Человек должен сам захотеть спасения.

Как говорил преподобный Антоний Великий, «Бог создал душу свободною и самовластною, и она вольна поступать, как хочет, — хорошо или худо».

«Иисусе, Радосте совестная»

Благодаря, славлю Тя, Боже мой, яко всем дал ecи грешником покаяние. Спасе, не посрами мене, егда приидеши судити миру всему, срамная дела сотворшаго.

Тропари по 19-й кафизме

Исповедоваться Батюшке было легко, не чувствовалось ни тени осуждения. Человек всегда встречал понимание. Впрочем, Старец мог и обличать, даже строго, даже вслух, если это было полезно душе кающегося. Глубине и искренности покаяния Старец уделял исключительное внимание, замечал любую фальшь, и когда исповедь была поверхностной, нередко напоминал человеку те грехи, которые тот забыл или утаил. Обмануть его было невозможно, он видел состояние души, как будто читал раскрытую книгу.

После исповеди у Старца становились понятными слова акафиста: «Иисусе, Радосте совестная». Эта радость исцеленной совести позволяла уходить с легкостью, даже если человек приходил к Старцу с бременем тяжелых грехов, скорбей и болезней.

Была однажды у Батюшки супружеская чета, Сергей Леонтьевич и Вера Ивановна Шепель, очень светлые люди. Старец говорил им о покаянии, Сергей Леонтьевич исповедовался впервые и, быть может, не вполне понимал суть исповеди. Вдруг Батюшка сдвинул шторку на окне, а там дворник подметал монастырский двор.

— Вот дворник. Какая у него задача? — спросил он супругов и сам же ответил: — Его задача — чтобы двор был чистым. Вот и у меня такая же задача: чтобы ваши души стали безупречно чистыми.

Одна студентка впервые приехала в Лавру. Ее предупредили, что следует подготовить подробную исповедь, и она всю дорогу эту исповедь «сочиняла», но по принципу «два пишем, три в уме» — об этом я расскажу, а об этом, пожалуй, не стоит. Только Батюшка не стал выслушивать ее конспект, он начал сам задавать вопросы и спрашивал именно о том, о чем ей хотелось умолчать. Студенка вспыхнула от обиды и решила, что «больше она сюда ни-но-гой». Потом она, конечно, поняла, что на исповедь надо приходить с отверстой Богу душой, и была благодарна Батюшке, который стал ее духовным отцом.

Святитель Феофан Затворник писал о необходимости для каждого человека генеральной исповеди. Об этом заботился и архимандрит Наум.

Каждому следует принести покаяние во всех грехах, какие были от юности. Пути покаяния открыты всем, каким бы грешником кто ни был. Все, что мы делаем здесь, на земле, на мытарствах будет испытываться, и тогда покаяние, совершенное при жизни, очень нам поможет. Только надо так, чтобы было глубокое покаяние с решимостью исправления. А то некоторые как исповедуются: перечисляют свои неблаговидные поступки, но говорят о грехах с легкостью, как бы доводят до сведения, а после эти же грехи повторяют. Это не покаяние. Покаяние в чем состоит? Были грехи — оставить их, больше не повторять, о их прощении молиться и становиться добрыми, святыми. Надо бояться ада, адских мук, следует постоянно работать над своей душой, шествовать от силы в силу, как преподобный Сергий. Даже из тюрем некоторые совершают побеги, но из ада никто не убежит.

Однажды пришел к Батюшке иеромонах, человек интересной судьбы. В мирской жизни он был преподавателем вуза, затем стал преуспевающим бизнесменом.

Как-то вернулся он домой после работы и почувствовал себя больным. Причем недомогание захватило его стремительно. Только что он вальяжно полулежал на диване и вдруг отчетливо увидел, как падает в пропасть, а там, внизу, — огненная река.

Образ огненной реки нередко представляется людям во спасение. При подготовке к Великому посту, вспоминая Страшный Суд, Церковь рассказывает о конце истории человечества:

«Егда приидеши, Боже, на землю со славою и трепещут всяческая, река же огненная пред Судищем влечет, книги разгибаются и тайная являются; тогда избави мя от огня неугасимого и сподоби одесную Тебе стати, Судие Праведнейший» (Кондак Триоди, глас 1-й).

Стремительно приближаясь к огненной пропасти, бизнесмен тот увидел страдающих людей, которые то выныривали, то снова погружались в огненную лавину. Объятый ужасом, он успел только крикнуть:

— Господи, помилуй! В монастырь пойду, монахом стану!

В то время он был далек от Церкви, не знал ни одной молитвы, но, будучи предпринимателем, помог какому-то монастырю и при общении с братией проникся уважением к монашествующим.

Как сказано у святителя Иоанна Златоуста, Господь и намерения целует. Милующий Бог помог этому человеку: откуда-то появилась веревочка, за которую он ухватился, как утопающий за соломинку, и смог-таки выбраться наверх. Богу он не солгал и действительно стал монахом.

Уже будучи в священном сане, он попал к архимандриту Науму и оценил высоту его духа. А уходя, спросил:

— Батюшка, что вам привезти в следующий раз?

— Глубокое покаяние…

Иеромонах был озадачен ответом Старца. Он ведь и сам был священником, знал цену исповеди. Очевидно, не имея крепкого духовного руководства, он недостаточно скрупулезно заботился о чистоте своей души. И вскоре начались такие искушения, что он на какое-то время даже оставлял монашество и жил в миру.

Некоторые имеют какие-то грехи — стыдятся в них каяться. Тогда Ангел попускает какое-то падение, тогда согрешивший приносит покаяние в этом падении и в тех грехах, которые скрывал. Некоторые даже закрывают глаза от стыда, когда начинают исповедоваться.

Батюшка вспоминал:

— Был в Лавре архимандрит Иосиф, старый монах, который жил в монастыре еще до закрытия, а потом после ссылки снова вернулся в уже открывшуюся Лавру. Он еще с одним монахом, Амвросием, соборовали каждый день под Успенским собором и отчитывали бесноватых. Архимандрит Иосиф читал заклинательные молитвы: «Изыди, окаянный, бес нечистый, из сердца, из мозгов, из утробы, из всех членов», — и мазал святым маслом.

Но порой ни заклинательные молитвы, ни соборование не помогали, бесноватые продолжали хрюкать и лаять. Почему? Потому что не было полного раскаяния.

Когда человек грешит и не кается, пребывает в той страсти, то в него вселяется диавол и руководит умом его и деятельностью. Только покаяние, молитва церковная могут избавить этого человека от бед и скорбей. И бывает, что во время покаяния в каком-то грехе бес кричит: «Это-то меня и держало, теперь выхожу». Вот какое последствие имеет нераскаянный грех. Тут в одной Елене бес сидел. «Ты почему в Божие создание вошел?» — спрашивали его [видимо, сам Батюшка спрашивал]. «Она била мать, за это мне было разрешено, и я вошел в нее». — «А когда вы пали?» — «В третий день творения». Верить ему или нет, он же врет? А какие они наглые! Не надо бояться бесов. Блудные мысли наводит он или еще какие — сразу дать ему отпор: «Отойди от меня, сатана, я Богу служу, а не тебе», — и Иисусову молитву читать.

О последних временах

О последних временах Батюшка говорил, что сроки их зависят от каждого из нас. Образно сравнивал, что последнее время — как гармошка: может растянуться, удлиниться, но может и сократиться.

Многие сейчас говорят, что скоро конец света. Да, должен быть уже конец света, но посмотрим историю христианства, историю мира. Господь воздвигал молитвенников, особенно монахов, они за весь мир молились, и мир существует. Когда пал Константинополь, а он занят был в 1453 году, некоторые угодники Божии, наблюдая за жизнью людей и их духовным устроением, указывали, что 400 лет город будет в руках иноверных. Значит, мы живем уже лишнее время. Почему? Потому что многие приносят покаяние, еще много есть девиц, которые непрестанно молятся. По их молитвам, по молитвам святых, особенно преподобного Сергия, Господь продлевает нам время. Когда придет антихрист? Когда станут почти все блудниками, ворами, сатанистами, когда не будет праведников. Вот тогда уже мир будет не нужен. А если мы будем молиться, и добрых людей будет много, и трудиться будем, и добрые дела делать, то многие станут христианами, и мир еще сохранится, Господь продлит жизнь всего человечества.

Когда иеромонах Наум приезжал в Пермь в бытность на нашей кафедре владыки Иоасафа, он основал круг Псалтири. Это когда двадцать один человек (по числу кафизм плюс ветхозаветные песни) читают каждый день по кафизме. Составляется «скользящий» график: сегодня ты читаешь первую кафизму, завтра — вторую, и так до Песней, а в тот же день кто-то, соответственно, читает вторую кафизму, кто-то — третью и т. д. Получается, что каждый день Богу приносится целая Псалтирь за Церковь, за Россию, за весь мир, а сугубо за определенный круг лиц, что очень важно для людей, которых поминают. В специальный синодик от каждого члена круга включают обычно по 10 человек о здравии и о упокоении.

Только надо, чтобы все добросовестно относились к этому богодухновенному деланию.

В 1970–1980-е годы в разных городах по благословению отца Наума основывались такие круги Псалтири, многие люди вспомнили о Боге, стали молиться, читать Евангелие за своих детей, соблюдать посты. Это было по-настоящему глубокое обращение наших соотечественников к Богу.

Так благодаря молитвам Господь продлевает жизнь всего мира. Напротив, если человек грешит, то этим он приближает конец бытия человечества.

Например, если в семье делают аборты, муж и жена не хранят целомудрия, то страдать будет и эта семья, и город, и даже весь мир. Всякий грех влияет на судьбу всего мира, даже если он только в уме совершается.

«Каждый перед всеми за все виноват», — писал Ф.М. Достоевский.

Мы еще застали старых монахинь, и они нас учили, что грех — это всегда грязь. Капля грязи или лужа грязи — все равно грязь. Малых грехов нет. «Господи! Избавь меня от самого страшного зла — греха», — просим мы в молитвах. Это действительно то, что совершенно меняет, искажает не только судьбу согрешившего, но и всего его рода и целой страны.

Все события, которые происходят в мире, нужно связывать с нашей жизнью. Говорится в Евангелии: И влас главы вашея не погибнет (Лк. 21, 18), волос не упадет с головы без воли Божией. А почему, спрашивают, французы зашли в Москву в 1812 году, и она горела? Почему Великая Отечественная война была и столько погибло людей? Почему другие события совершились? Почему, скажем, в Ленинграде погибло более миллиона человек от голода? Потому что по приказу англичан перед переворотом в Петрограде несколько десятков революционеров подняли бунт. Хлеба было много, а они закрыли лавки, склады. Хлеба нет день, второй. Написали плакаты и стали кричать: «Царь хочет нас уморить — долой царя! Давай хлеб! Да здравствует революция!» И пошли свергать власть. И за это, что они по сути дела разыграли голодный бунт, когда хлеба было много, — 900 дней в окруженном немцами городе люди терпели голод настоящий, суровый. Вот что значит искушать Господа. А страшные битвы Господь попустил за злодеяния, которые совершали большевики. Кто многих убивал, ломал церкви, те в первую очередь полегли, особенно под Москвой. Видите, как Промысл Божий через всех совершается, верующих и неверующих, все подвластны Богу.

Ключ к душе

С людьми надо обращаться так бережно, как с наследниками Царствия Небесного, и так осторожно, как с огнем.

Из «Отечника»

Часто мы слышим, что кто-то с кем-то не может найти общего языка, а Батюшка объяснял:

— Потому что подход не тот, не тем ключом пытаются открыть дверь.

Он умел подобрать ключ.

Когда-то, еще в далекие семидесятые, приехали мы с моей хорошей знакомой в Троице-Сергиеву Лавру. Мою юную спутницу звали Верой. Очень хотелось ей попасть к Старцу.

Батюшка хорошо ее принял, исповедал, и она вышла от него окрыленной. Однако буквально через несколько часов началось то, что называется духовной бранью. Не вписывалась в демонические планы такая перемена в сознании человека. У Веры возник в душе какой-то протест.

Я к Батюшке:

— Что делать? Может быть, мне ее в Третьяковскую галерею свозить?

А он:

— Вези в зоопарк. — И добавил: — Да она через месяц… — после паузы уточнил: — … года через полтора хорошей христианкой будет.

И вот летним ясным днем едем мы с Верой в московский зоопарк. Звери как будто специально для нее выделывали разные трюки. Особенно старался белый медведь: плавал, лапами размахивал. Енот-полоскун постоянно мыл свои лапки, в общем, все было очень умилительно. Моя юная землячка развеялась, утешилась. Батюшка отправил нас по правильному адресу.

Вере Батюшка предложил переехать во Владимир и работать там в Успенском соборе.

Следует здесь упомянуть, что в середине 1970-х Успенский собор во Владимире собирались закрыть для ремонта, прекратить богослужения, а в действительности хотели отобрать его у верующих и передать музею, потому что Церковь якобы не в состоянии содержать памятник архитектуры в надлежащем порядке. По этой же причине, под предлогом «ремонтно-реставрационных работ», в 1961 году была закрыта Киево-Печерская лавра. Лишь в 1988 году она была возвращена Церкви.

Батюшка стал посылать во Владимир очень многих своих духовных чад, благодаря чему храм стал содержаться в идеальном порядке, не было повода к закрытию храма. Таким образом, как открыли Успенский собор в 1944 году, так он больше и не закрывался.

На предложение Батюшки переехать во Владимир Вера с радостью согласилась. Но по возвращении в Пермь совершенно неожиданно (как часто бывает в таких случаях) познакомилась она с молодым человеком, начались романтические отношения, и благословение Старца было забыто.

На работе тоже все складывалось замечательно. Всегда исполнительная и добросовестная, она еще и в партию вступила и этим приобрела еще больший авторитет среди своих сотрудников.

Крестная мать Веры, в семье которой она жила, переживала за нее и горячо молилась. Она убеждала девчонку, что этот юноша ей не подходит, но та не хотела ничего слушать. Однажды отправилась Вера со своим молодым человеком в театр, и там он выпил лишнего. Девушка увидела вдруг своего кавалера с совершенно другой стороны и представила, какой будет ее жизнь.

Все переосмыслив, она благоразумно рассталась со своим избранником, к недоумению сослуживцев, вернула партбилет, а затем уехала во Владимир. Прошло полтора года, как и говорил Батюшка. Она и впрямь стала хорошей христианкой и еще много потрудилась ради Господа.

Разбойника благоразумнаго во едином часе раеви сподобил еси, Господи.

Из песнопений Великой пятницы

— Как-то, — вспоминал Батюшка, — привела мать своего сына, молодого мужчину, с ними была и его жена. Они говорили, что уже пять лет он не исповедовался, не причащался, считая себя грешником, которому нет покаяния, и даже не улыбался. Так враг его смутил, в отчаяние ввел.

Разговаривать с кем бы то ни было он не имел никакого желания. Батюшка терпеливо и осторожно начал беседу и между прочим спросил:

— Знаешь, кто первым вошел в рай?

— Разбойник, — ответил мужчина.

— Ну, ты только представь, разбойник — и в рай вошел! Какие у него были грехи? Убийства, наверное, грабежи, поджоги. Но нашел же Господь ему место в раю. У тебя такие же грехи?

— Да нет.

— Так почему же ты решил, что для тебя в Его Небесном Царствии не найдется места?

И тут, к радости своей матери, ее сын улыбнулся. А далее началась исповедь.

Господь принимает покаяние наше. Кто бы ты ни был, какие бы грехи ни совершал — открыта дверь покаяния. Это великая милость Божия. Когда мы каемся чистосердечно, Ангел Хранитель стоит и вычеркивает грехи, открытые нами на исповеди. А если грехи не раскаяны, то на мытарствах душа будет задержана. И большие, и малые грехи — во всех нужно покаяться. Не за то мы будем в ад определены, что грешили, а за то, что, имея Церковь, зная любовь Божию, которая кругом нас покрывает, не принесли покаяния.

Одна дама, занимавшая высокое служебное положение, пришла к Батюшке, чтобы высказать свои обиды и претензии. Дело в том, что ее сын принял монашеский постриг в одном из сибирских монастырей. Молодой человек получил хорошее образование и до прихода в монастырь успешно занимался наукой. Убитая «горем» мать плакала в приемной архимандрита Наума:

— Там такая ужасная обстановка — нары двухъярусные… А имя, имя-то какое ему дали! — она, рыдая, еле выговорила монашеское имя сына.

Батюшка ее не перебивал, ждал, когда она скажет все наболевшее, а потом вдруг спросил, поворачивая разговор совсем в другое русло:

— Так ты что же? Ты ведь, наверное, и в зеркало смотришься? — Как будто это был самый страшный из всех возможных грехов.

— А как же, Батюшка, — растерялась она.

— Так ты, наверное, и красишься?

— А как же, я же в обществе, Батюшка, живу, у меня должность ответственная.

И начал Батюшка ее исповедовать «от и до». Ушла она умиротворенной и примиренной с Богом.

Нет лицеприятия у Бога.

Рим. 2, 11

В одной из записных книжек Старца есть запись: «Такт — это любовь».

Он очень доброжелательно и с любовью относился к каждому, для него не существовало званий и рангов, у него не было лицеприятия. Кто бы ни приходил к Старцу, он делал все возможное, чтобы приблизить душу этого человека к Богу.

Однажды зашла я к нему, когда он беседовал с молодой статной женщиной лет тридцати пяти какой-то восточной национальности, волосы цвета вороного крыла, сплошь унизанные гнидами. Видимо, он только что ее досконально исповедовал и говорил с ней, как может говорить любящий отец с больным ребенком, так, наверное, Христос с грешницей разговаривал.

— Вот сейчас ты все это оставила, и даже если кто-то снова будет тебе говорить, что ты королева, что такой, как ты, на белом свете больше нет, и разные другие заманчивые слова или предложения, ты никого не слушай, никому не верь — душу свою береги, храни себя.

Ушла она просветленной. Может быть, впервые в жизни ее душа почувствовала настоящую безкорыстную любовь.

Вообще, когда отец Наум просил кого-то беречь себя, то имел в виду не саможаление, а хранение своей безсмертной души от пороков, строгое и внимательное отношение к своему внутреннему человеку.

Надо возлюбить и свою душу безсмертную. А как любить? Есть самолюбие — грех, в котором надо каяться. Как понимают самолюбие? То есть поступают так, как сами захотят. Захочу — коньяк пью, захочу — вино; захочу — работаю, захочу — не работаю. Это не любовь к себе, а любовь к страстям, и такой человек становится учеником диавола. А любить себя — значит принести покаяние и подражать угодникам Божиим, подражать Христу, быть чистым, добрым, целомудренным, исполнять заповеди Божии. Это будет настоящая любовь. Если ты, например, болеешь, то надо разобраться, за что болезнь случилась. Или делала аборты. Сколько? Или сколько было прелюбодейных встреч. Или пьянствовал, или с детских лет курил. Зачем? Сколько болезней от пьянства! Бросить надо это пристрастие. И курение оставить, тогда несколько лет прибавится жизни, будет очищаться кровь, нравы. Надо приучать себя познавать волю Божию. Она в Евангелии, она в житиях святых, в Апостольских правилах, в богослужении церковном. Какая благодать, говорит преподобный Силуан, открывается в церковных песнопениях, тропарях: здесь и догматическое богословие, и нравственное, и все познается.

Любовь долготерпит, милосердствует…

1 Кор. 13, 4

Это было уже в XXI веке. В приемной Старца находился настоятель одного из русских монастырей. Видно было, что его привели сюда какие-то чрезвычайные обстоятельства. Пока Батюшка принимал людей, игумен стоял, отвернувшись к стене, на коленях перед иконой Божией Матери. Ничего и никого не видел этот человек, поглощенный своей печалью.

Старец пригласил его к себе и довольно долго и терпеливо пытался начать разговор, задавал вопросы, но собеседник молчал. «Так ничего и не сказал», — констатировал без малейшего раздражения, с глубоким пониманием состояния своего духовного сына Батюшка. А потом вдруг вспомнил хрестоматию:

— У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом. Идет направо… — Старец вопросительно умолк.

— Песнь заводит, — подсказал монах.

— Налево… — снова пауза.

— Сказки говорит, — закончил монах строку.

Начало диалога состоялось. Затем последовал тихий вопрос Батюшки:

— Как там отец N? — и добавил: — Тоже ученый кот…

Разговор спокойно продолжился, и даже нам, невольным свидетелям этой беседы, стало понятно, даже как будто почувствовалось, что камень с души человека свалился.

Как часто случалось подобное в той тесной приемной.

Открытый урок

Обычно Батюшка обличал очень мягко, иногда с юмором, так что его слова не оставляли обид.

В начале перестройки, в так называемый «челночный» период, темным январским утром паломники собрались в старой каменной приемной под Трапезным храмом. Было их не так уж и много. И вот открывается дверь и входит еще одна посетительница, лет двадцати пяти.

Батюшка обернулся к ней со словами:

— Посмотрите, кто пришел!

Все, естественно, оглянулись в сторону вошедшей.

— И подумайте, что она говорит: благословите меня поехать куда-то и там купить вещи, а здесь подороже их продать. Разве это по-христиански!

Сказав это, Старец продолжил общаться с людьми.

Он подошел к одному старичку, который, видимо, был прижимист:

— Ну для чего ты добро свое хранишь? Да раскройте вы со старушкой свои сундуки и, пока живы, все раздайте. Не пригодится вам все это…

Батюшка и еще что-то сказал, и все добродушно рассмеялись. Новоявленная коммерсантка смеялась вместе со всеми.

Повернувшись к ней, Старец мягко, со смеющимися глазами спросил:

— А ты чему радуешься — собрата нашла? Такого же, как ты?

Никому из присутствующих и в голову не пришло осудить этих стяжателей земных благ, хотя именно этот грех Старец вытащил на поверхность. Он знал, что накопительство и страсть к наживе свойственна многим людям, потому и устроил этот «открытый урок».

Надо жить так, чтобы не увлекаться богатством, роскошью. Все это отвлекает от жизни вечной. Надо приучать себя к простой жизни: простая работа, простая пища, простое одеяние, чтобы не было у нас излишних вещей, все раздавать. На земле мы живем временно. Тело возвращается в землю, истлевает, а дух идет давать ответ Богу даже за помыслы. Приготовиться нужно к мытарствам, то, что мы говорим, пишем, делаем, помышляем, — все будет оцениваться. Поэтому нужно искать не богатств земных, суетных, а стараться искать добро, истину, святость. Полезно вспоминать о смерти, в гробу можно полежать.

Те, кто такое благословение Старца выполнял, — полежать в гробу — говорят, что это действительно отрезвляет и приводит к пониманию суетности всего земного.

Подумай о душе

…Что такое жизнь наша? Пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий.

Иак. 4, 14

Как-то в приемную к Старцу пришел очень деятельный священник из Ярославской епархии, который много полезного сделал для Церкви. Это было время празднования 1000-летия Крещения Руси, возрождения веры православной, и он в Волге крестил множество людей. Была у этого священника такая же деятельная сподвижница-матушка. Говорил он Батюшке о своих планах, что хочет организовать интересную паломническую поездку. Батюшка выслушал его и сказал:

— Ты о душе своей подумай.

Священник продолжал излагать свои планы, сказал, что хочет открыть катехизаторские курсы для взрослых, а детская школа у него уже действует. Все это Батюшка всегда приветствовал, но в этот раз лишь повторил:

— Ты лучше о душе подумай.

Священник еще о каком-то начинании рассказывает и просит Старца благословить его, но услышал в третий раз:

— О душе своей подумай.

Дом того священника стоял на берегу Волги. Вышел он однажды под вечер к реке, и вдруг ему стало плохо — случился сердечный приступ, и он скоропостижно умер. Так Батюшка его предупреждал. А вообще, подумать о вечной участи своей безсмертной души было постоянным напоминанием Батюшки каждому человеку.

Таких случаев, когда Старец предсказывал человеку скорую кончину, было много.

Однажды к нему приехала его духовная дочь София. Она уже неоднократно бывала у Батюшки, но в этот раз он почему-то спросил ее:

— Где у тебя отец?

София ответила, что родители давно расстались, и она не знает, где он сейчас проживает.

— Обязательно разыщи его, — сказал Батюшка, — и поговори с ним о покаянии.

Ее отец жил с другой женщиной, поэтому София не сразу решилась разыскивать его, а когда все-таки нашла, оказалось, что он буквально на днях умер от инфаркта. Опоздала она. Остается надеяться, что не сойдет София с избранного ею монашеского пути и своей мантией сможет достать отца из ада.

Батюшка был стремительным. И это правда. Вот так же стремительно, быстро следовало выполнять его благословения.

Такой же случай произошел с протоиереем Георгием.

Приехал к отцу Науму родственник отца Георгия — протоиерей Виктор.

Старец спросил:

— Ну как там отец Георгий? Надо бы его пособоровать и причастить.

Эти родственники-священники жили в разных городах, поэтому отец Виктор не сразу собрался исполнить благословение, тем более что здоровье его собрата не вызывало тревоги, хоть он и находился в стационаре на профилактическом лечении. Ничто не предвещало его скорой кончины. Но так уж вышло, что, слушая новости, отец Георгий узнал, что в его родном городе — Перми — произошла крупная авария и погибли дети. Он так близко к сердцу принял это известие, что случился сердечный приступ и он умер.

Надежда Солуянова многие годы была духовной дочерью Старца. Она жила в Ярославле. По благословению Батюшки работала в больнице, а еще пекла просфоры для храма. Была она в расцвете сил, ничего не предвещало ее близкого конца.

По возвращении из какой-то поездки Батюшка неожиданно изменил свои планы, решив заехать в Ярославль.

Он спросил:

— Где находится больница, в которой работает Надежда?

Его привезли к больнице, вызвали Надю. Конечно, ее радости не было предела. Старец прямо в машине подробно Надю исповедал.

Буквально через несколько дней у нее появились боли в животе. Выявили неоперабельный рак желудка. Батюшка послал в Ярославль игумению Софию (Комарову), и она организовала монашеский постриг прямо в больничной палате. А на следующий день Господь забрал светлую душу монахини Надежды.

При постриге, как и при Крещении, человеку прощаются все грехи. Отцы Церкви говорят о монашестве как о втором крещении.

«Тот, кто еще не стал монахом, пусть станет им при кончине своей, ибо это — величайший дар, царская печать, второе крещение, — от грехов очищает, подает дары благодати, вооружает и знаменует, спасает от врагов, Царю представляет и делает Его другом»[41].

Так отец Наум предсказывал иногда людям их близкую кончину, как тому священнику, которого он просил подумать о своей душе.

Что значит подумать о душе? Это осознать, что жизнь наша временна, а смерть — это рождение для вечности. Надо успеть разумно распорядиться кратким временем нашей жизни.

Мы должны смотреть на земную жизнь как на время приготовления к вечности и обучения благочестию, не увлекаться земными делами и быть готовы в любое время дать отчет о прожитой жизни.

Вспоминается печальный случай из моей врачебной практики. Когда-то в нашей больнице умирал 56-летний больной — Владимир Иванович Ильиных. Он всю жизнь проработал на шахте, и легкие были забиты угольной пылью. Дышать он уже не мог, умирал от легочной недостаточности. Его жена Александра Григорьевна умоляла мужа разрешить ей позвать священника — в 1980-е годы это уже не возбранялось, — но Владимир Иванович, воспитанный в эпоху атеизма, наотрез отказался. По его понятиям это было стыдно. За несколько мгновений до своей кончины он посмотрел влево и с ужасом прошептал:

— Миллион их!

Это были его последние слова. С тем и ушел в вечность.

В таких случаях, когда человек входил в вечную жизнь без исповеди, соборования, причастия, протоиерей Георгий Смирнов, духовный сын Батюшки, с болью говорил: «Все с собой унес». То есть унес с собой человек весь груз грехов, накопленный за время земной жизни.

Есть русская пословица: «Смерть ближе рубашки». Жизнь постоянно подтверждает точность этих слов. А потому, если нас просят причастить тяжелобольного, мы стараемся это сделать очень быстро. Жаль только, что люди порой обращаются слишком поздно. Приходят уже с просьбой помолиться о новопреставленном. Спрашиваешь родственников: «Священника вызвать успели?» Совершенно не понимая сути вопроса, нам отвечают: «Да, конечно, его (ее) отпели». Причем нередко прямо в морге. Провожали в вечность дорогого человека, но даже не потрудились занести его в церковь — место особого присутствия Бога. На вопрос, отчего же не вызвали священника домой или в больницу, пока человек был еще жив, родственники нередко отвечают, что боялись испугать больного: если бы он увидел священника, то понял бы, что близка смерть.

А в последний миг, когда перед ним откроется потусторонний мир и он реально увидит бесов, разве он не испугается? Когда же думать о смерти, если не на пороге вечности?

В 1988 году началось возрождение Белогорского Николаевского монастыря. Государство передало Церкви груду развалин. Соборный Крестовоздвиженский храм не раз горел, в нем не было ни окон, ни дверей, ни куполов. Наместником обители предложили стать лысьвенскому протоиерею Александру Передернину. Когда он приехал к отцу Науму с вопросом, по плечу ли ему такое благословение, Батюшка отправил его к блаженной Любушке.

Игумен Варлаам (Передернин), настоятель Велогорского монастыря

Старица, не раздумывая, сказала:

— А кроме тебя некому.

Так монастырь обрел игумена Варлаама. Действительно, трудно представить, кто бы мог решиться взвалить на свои плечи такой груз. Здесь он и надорвал свое здоровье. При обследовании у него обнаружили рак. Из больницы его привезли вначале в наш Успенский монастырь. Мне предстояло сказать отцу Варлааму о его диагнозе. Он выслушал все совершенно спокойно. Человека, живущего в покаянии и мире с Богом, известие о смерти не пугает, потому что он знает, что душа безсмертна и смерть — это лишь переход в иную реальность бытия.

«Иисусе, Утешение мое на Суде Твоем»

Мы с трепетом думаем о грядущем Страшном Суде. Святитель Григорий Богослов говорил: «Потому именно он и Страшный, что Господь Правосудный».

И потому еще суд Страшный, что уже необратимый.

Немногие отцы, сподобившиеся видений от Бога, описали, как будет совершаться Суд. Это великое таинство, великий Суд будет в долине Иосафатовой. Господь разделит все человечество, и станут одни на правой стороне, другие — на левой. Суд действительно будет страшный, нелицеприятный: на правой стороне будут стоять, скажем, епископы и на левой будут епископы, которые жили безобразно, также и монахи всякие. На правой стороне будут патриархи, митрополиты, епископы, простые люди. И на левой стороне окажутся принявшие церковные саны, там же будут сатанисты, которые служили диаволу, они получат тартар в наказание, ад. Судимы будут и все люди, и бесы.

И все-таки там будет судить милосердный Господь. А после смерти на мытарствах нас безжалостно будут судить бесы, предъявляя хартии, в которых будут вписаны все наши грехи, — придется отвечать за каждое праздное слово. Падшим духам доступна информация о каждом человеке — «вся о всех». Батюшка говорил нам, что всю жизнь нужно просить: «Господи! Дай мне пройти мытарства!»

Чтобы получить оправдание на мытарствах, мы должны жить по воле Божией. Где открывается нам воля Божия? В Священном Писании, славянской Библии. Значит, надо стараться читать Библию, желательно от начала до конца прочитать ее, в ней весь закон Божий указан. Другие переводы Библии испорчены, особенно мессианские места о спасении. Поэтому только славянская Библия, переведенная с древнего текста Септуагинты[42], возвещает нам истину, просвещает разум. Преподобный Серафим прочитывал евангелиста в день: в понедельник Евангелие от Матфея, во вторник от Марка, и так в течение недели весь Новый Завет. Скажем, в Евангелии Матфея 28 глав, значит, чтение займет около пяти часов, если сразу читать. Если так нам трудно, то стараться, кто сколько может, по усердию, по совести, хотя бы по одной главе прочитывать, но чтения не оставлять. Потому что Евангелие все греховное в человеке вытесняет и научает, как прямо говорит Господь: Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть (Мф. 11, 29–30). И молитву Иисусову тоже стараться читать как можно больше; никого нет — вслух, внимательно, ни о чем постороннем не думая, чтобы нам получить от Бога вечную жизнь.

Наши поездки на север

На всяком месте владычествия

Его благослови, душе моя, Господа.

Пс. 102, 22

Заботы Старца о создании православных храмов распространялись, кажется, на весь белый свет. Он и в Африку отправлял священников, а сколько в России по его благословению построено церквей и открыто иноческих обителей — вообще не счесть.

Батюшка неоднократно посылал нас в поселок Павловский Архангельской области, где из руин восстанавливался храм, закрытый в конце 1930-х годов. Потом в здании церкви чего только не устраивали! В последние годы там был гараж для сельхозтехники.

В первый раз мы ездили в Павловское Великим постом в 1996 году. Нас было четверо: суздальская игумения София, мы с Анной Серопян[43] — одной из сестер Суздальского монастыря и Владимир Вениаминович Веселков. Он и оплатил эту нашу поездку и проживание в гостинице.

Позволю себе в качестве отступления, почти лирического, сказать об этом замечательном человеке краткое слово. Владимир Вениаминович, добрый друг и щедрый жертвователь Суздальского монастыря, был в то время предпринимателем в Москве. Пришли к нему однажды суздальские сестры с горючей какой-то просьбой о помощи. Будучи человеком осторожным и основательным, поехал В. В. в Суздаль, чтобы познакомиться с обстановкой и нуждами обители. Так и подружился он с матушкой Софией, которая много сделала для его духовного становления. Он круто изменил свою жизнь. По благословению Батюшки стал восстанавливать (и восстановил) из руин какой-то храм в глубинке на севере. Расточил на это все свое состояние, да так и остался трудиться при этом храме.

Несколько лет спустя мы с матушкой Софией ездили в гости к игумении Тавифе в Муром. Мать София спешила вернуться, потому что в Суздаль должен был приехать большой друг их монастыря Владимир Вениаминович, которому нужно было сшить подрясник: В. В. совсем обносился. Он, когда-то их благодетель, сейчас не имел, увы, средств пошить себе новый подрясник! Мы смеялись по-доброму: «Не скажет ли он тебе, матушка, когда-нибудь: “Твоих очей неясной силой вся жизнь моя озарена”. Был процветающим предпринимателем, а стал ничего не имущим!»

А на самом деле Владимир Вениаминович прекрасно понимал, чем он обязан монастырю, а именно — обретением Истины, Христа. Ему однажды приснился сон, видимо для укрепления его веры: игумения София величественно восседает на троне, а перед ней коленопреклоненно стоит его отец, раб Божий Вениамин (кстати сказать, сын репрессированного священника), и ее, матушку Софию, за что-то сердечно благодарит. Конечно, благодарил за своего сына.

В последующем по благословению старца Наума В. В. принял постриг. В настоящее время монах Герман трудится в одном из мужских монастырей России.

В другой раз Батюшка послал нас с игуменией Софией туда же, в Павловск, летом 2001 года. Нас разместили ночевать уже не в гостинице, а в уютном и просторном доме, который принадлежал когда-то старенькой женщине-фронтовичке. Это была добротная старая изба из очень толстых сосновых бревен. Даже потолок был устлан не доской, но бревнами внакат, потому что северные зимы холодные, там и окна в домах небольшие — продумано все для того, чтобы сохранить в доме тепло. С той поездки полюбила я русский север с его суровым климатом, с его сосновыми борами, где земля устлана мхами и лишайниками и боишься неосторожно ступить — так много растет белых грибов.

О хозяйке дома поведали нам печальную, но светлую историю. В конце 1930-х была она медсестрой, совсем юной, едва закончила медучилище. В те годы это был высокий уровень сельской интеллигенции, и она пользовалась большим авторитетом у односельчан. Между тем циничный дух примитивного воинствующего атеизма уже коснулся ее души.

Когда закрыли церковь, то первое, что сделали в помещении бывшего храма (как это обычно и бывало в те годы), — открыли сельский клуб. Когда в первый раз в клубе собрался народ, в основном такие же молодые, как и она, и гармонист заиграл на гармошке, люди стояли вдоль стен, а пойти танцевать не решались, потому что жил еще в душах русских людей спасительный страх Божий.

Первой вызов Богу бросила именно она, взмахнула платочком и закружилась в танце.

Тогда многие последовали ее примеру.

Скоро началась война, медсестру эту отправили на фронт, и вернулась она в свое село, увы, без обеих ног. Однако была ей свойственна глубина души, и она не роптала, а приняла эту скорбь как наказание за свою безумную дерзость. Многое повидала она на войне, многое переосмыслила.

Надо знать: все, что в мире совершается, оценивается Промыслом Божиим, всякие беды, скорби. Все взвешивается. Что-либо делаем злое — сами зло потерпим: украл что-либо ты, у тебя украдут; оклеветал — тебя оклевещут; поджигали где-то — у нас сгорит; убивала мать чад во чреве, значит, потом у нее или новорожденные будут умирать, казалось бы, здоровые на вид, или в молодом возрасте с ними что-то случится по Промыслу Божию. Какой мерой мерится, такой мерой и воздастся. А мы в это не вникаем. Поэтому нужно бояться даже праздное слово произнести, тем более шутки всякие, дать плохой совет, только Иисусову молитву читать.

Дожила эта женщина, хозяйка дома, до глубокой старости. Нелегко ей было жить одиноким инвалидом, но она была всегда радостной и благодарной Богу, что Он сохранил ей жизнь и смогла она все в своей жизни изменить. Да и люди ее не оставляли: суровый русский север воспитывает в людях отзывчивость и доброту.

Дал ей Господь возможность принести жертву Богу и за себя, и за души своих родителей.

Она дождалась открытия этого храма, в котором когда-то так весело танцевала, и, когда умирала, дом свой завещала церкви. Мы застали храм еще в развалинах, его только-только начинал восстанавливать очень искренний иеромонах Христофор, и дом ее — эта просторная, ладно скроенная изба — очень пригодился в качестве странноприимницы для приезжавших восстанавливать храм, у них было где приклонить главу.

В Библии сказано: Милостыня от смерти избавляет и может очищать всякий грех (Тов. 12, 9).

Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, что был один богатый верующий человек, много творил добрых деяний, много раздавал бедным, убогим, нищим и церквам. Где дом сгорит, где корову украдут — всем помогал. И в то же время любил прелюбодеяние, любил женскую красоту. Так этот грех распространен, все об этом знают, что диавол даже хвастается: «За нарушение седьмой заповеди я больше всего ввергаю в адские муки». Кто пройдет мытарства? Как трудно проходить! И вот тот человек, который раздавал много милостыни и в то же время любил блуд, когда умер, то, как было открыто в видении близким, стоял как бы на бугорке, на малом кусочке земли. Справа от него рай — туда его не пустили; слева ад, куда его, кажется, должно было бы поместить за блуд, но оказанная при жизни милость к ближним не допускала. И он стоял. Это напоминает нам о чем? Что все взвешивается: и добрые дела, и злые. И тут надо понимать так: Господь дал это видение сродникам для того, чтобы они вразумились и продали все его имение, какое оставалось, деньги раздали нищим, убогим, чтобы как бы перетянула чаша добра и Господь взял бы его в рай. Какая любовь Божия! Он милует и питает не только живущих по лицу земли, но и заботится о тех, которые отошли от этой жизни. Они поминаются на проскомидии, на панихидах, и часто по молитвам Церкви грешники освобождаются от грехов, очищаются и получают усыновление.

Надо искать истину

За все Тебе, Господи, подобает слава, Тебе Единому за все подобает слава!

Круг интересов Батюшки был очень широк. Он любил наблюдать за природой, интересовался астрофизикой, рассказывал о разных галактиках, звездах, — отметим, что рассказывал не как дилетант, а с научными выкладками и ссылками на специалистов. Он вникал в суть любого заинтересовавшего его явления. Жаль, что мы не записывали того, что он говорил.

Отец Наум вторил Псалмопевцу:

— Господи, как прекрасно сотворил Ты эту вселенную! Кто был Тебе советником? Никто. Ты Сам вся премудростию сотворил еси (Пс. 103, 2).

Премудрость Божию Старец видел во всем.

Однажды в Севастополе начиналась гроза. Над городом висели изнемогавшие под тяжестью воды тучи, сверкали молнии, послышались первые раскаты грома.

Батюшка с восхищением говорил:

— Подумать только: тонны воды висят в воздухе, потому что действуют Богом данные законы физики.

Мы должны видеть Бога. Как? Через дела Его. Посмотрим на эту вселенную. Откуда небо и земля, это чудное солнце? Как глаз видит, как ухо слышит? Един Бог, единой волей содержит все во вселенной. Какой порядок!

Какая гармония! Солнце, луна, звезды слушаются Творца своего! Поэтому нам нужно рассуждать. Раз есть законы, мы их изучаем, значит должен быть Законодатель. Кто Законодатель? Бог. Прямо говорят: внимательное отношение к науке приводит к вере в Бога.

Раньше считали, что Гоморра и Содом — это сказка, а водолазы, спустившись на дно Мертвого моря, их нашли. Стали раскопки делать, нашли и конюшни Соломона, 228 коней у него было, и Вавилон — чудный, громадный был город там, где реки Тигр и Евфрат. По тому все, что в Библии написано, совершенная истина. Ученые, если возымеют просвещение от Бога, то будут свои знания применять в добрых целях. Сейчас такая техника, электроника, что показания приборов подтверждают библейскую истину. Многие ученые приходят к вере и соглашаются с тем, что когда сказал Господь: да будет свет (Быт. 1, 3), — тогда и началось летоисчисление. В Библии сказано, что в первые три дня от сотворения мира не было ни солнца, ни луны, ни звезд, а был просто свет, который то сжимался, то разжимался, отделяя день от ночи. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро: день един (Быт. 1, 5). Это начало творения и календарной системы. В атмосфере до сих пор остались как бы следы этого первозданного света, называются они реликтовыми остатками. Ученые, запуская спутники с установленными на них датчиками и мощными радиотелескопами, определяют реликтовые остатки сотворенного света и подтверждают: «Да, действительно, это начало вселенной, начало летоисчисления». Ученые института ядерной физики в Дубне прямо говорят: «Библия права». В четвертый день Господь сотворил небесные тела и этот свет ввел в солнце, луну и звезды. И сейчас 7521-й год[44] от сотворения мира, а никакие не миллионы, не миллиарды, и такого придуманного исчисления не должно быть в учении о мире. А некоторые «ученые» говорят, что такая-то звезда существует 8–9 миллиардов лет. Это все «бабьи басни», как говорит апостол Павел (см. 1 Тим. 4, 7). Не всякому духу верьте, но испытывайте (1 Ин. 4, 1), ложь, неправду часто предлагают нам. Поэтому твердо нужно знать Божие откровение. Надо искать истину.

Он любил Россию

Хотелось бы сказать о любви Батюшки к России. Не знаю, кто так ее любил и так глубоко знал русскую историю, как этот человек! Как интересно рассказывал Старец о таких исторических вехах, как Крещение Руси, Куликовская битва, Смутное время! Это настолько глубоко, настолько проникновенно звучало в его устах! А преподобного Сергия он воспринимал как любящего и любимого отца и очень почитал их дружбу со святителем Стефаном Великопермским. Исключительно глубоко он понимал революционные события столетней давности, гражданской войны, все это есть в его «Букварях».

Вера, молитва и покров Богородицы помогали русскому народу.

С увлечением Батюшка рассказывал о Великой Отечественной войне:

— Вот описывают эту великую войну, пишут по 5 томов, по 12 томов есть, об одном и том же друг у друга списывают, а о Боге никто не говорит. До революции в России действовало 77 тысяч церквей, 1115 монастырей. К чему привело неверие? 150 церквей всего осталось служащих, ни одного монастыря. В школах преподавали, что человек произошел от обезьяны. Чтобы осквернить воскресенье, придумывали новые выходные дни, люди отдыхали шестого числа, двенадцатого, восемнадцатого, двадцать четвертого, а воскресный день часто бывал рабочим. Танцы, блуд, беззакония, неправда, одно богохульство кругом — это все очень радовало диавола. Поэтому и эта война была как наказание за грехи. В России 30 миллионов пострадало. За что? За блуд, за убийство, за беззаконие. Многих эта очистительная гроза привела к возрождению православной веры, потому что, претерпевая великие скорби, люди обратились к Богу и молились. И когда покаяние снова возродилось в Российской земле, Богородица взяла ее под Свой покров, умолила Сына и Бога Своего, и Господь сказал, что хотя много злодеяний совершили российские люди: разорили, обезчестили храмы, организовывали там танцульки, перестраивали во всякие нехорошие грязные места, — но поскольку стали каяться, накажу их, но не допущу врага, и Россия будет так же, как и была, православной.

Восхищался Батюшка нашими мудрыми полководцами, такими как Белов, Василевский, это были прекрасные, непобедимые воины. Но не в меньшей степени ценил подвиг простого русского солдата, особенно его искренность, жертвенность, простоту, когда человек ничего не приписывает себе, но Богу.

— Жил у нас тут в Лавре бывший старший лейтенант Валентин, теперь уже умер, он рассказывал: «Я бежал в атаку на немцев, смотрю, в меня летит граната. Я налету схватил ее и бросил обратно в окоп к немцам», — такие факты Старец любил вспоминать.

Рассказывал, как родной отец архимандрита Петра (Афанасьева; 1938–2016) Николай Иванович Афанасьев смог с немногими солдатами отразить танковую атаку. После жестокого боя весь командный состав был уничтожен, а по рации передали сообщение, что по лесной дороге, по зимнику, идут «Тигры». Ему, рядовому Афанасьеву, поручили командование. А осталось их в живых только несколько человек, да еще обученные служебные собаки.

Немецкие танки «Тигр», «Фердинанд» были как крепости ползучие весом 52 тонны, броня толщиной от 100 до 200 мм. В них стреляли из пушек, боевые снаряды отлетали. И вот они должны были с десятком бойцов разбить целую танковую колонну! Николай Иванович был человеком глубоко верующим, вместе с супругой они до войны были певчими в храме. Крепко он молил Бога о помощи. Дал ему Господь, и он смог быстро сориентироваться. Знал он, где у «Тигров» слабые места, где броня была тонкая. Залегли вдоль дороги в маскировочных белых халатах. Подпустили танки на совсем близкое расстояние, вначале собак со взрывчаткой по одной отправили, а потом уже сами вступили в неравный бой. Так, с помощью Божией, справились с боевой задачей.

Иногда отец Наум путешествовал вместе со своей матерью, схимонахиней Сергией. И когда его мама была при смерти, он ее поддерживал и утешал воспоминаниями:

— А помнишь, сколько мы с тобой по миру ездили!

Однажды они приехали на свою родину в Новосибирскую область. Подходя к родному селу, встретили мать и сына, возвращавшихся с пастбища, на котором паслась их корова. Они ходили ее доить. Женщина была преклонного возраста, да и сын немолод. Он был несколькими годами старше отца Наума. Дальше шли вместе, дорогой разговорились и узнали друг друга, поскольку некогда жили по соседству. Они вспомнили свою молодость, общих знакомых и, конечно, войну. Сын крестьянки — назовем его Иваном — рассказал историю из своего военного прошлого.

В одном из боев погибли все его товарищи, самого Ивана контузило. Когда он пришел в себя, то понял, что остался один. Вскоре вдали показалась колонна немецких танков. Долго раздумывать было некогда. Иван мгновенно оценил обстановку и свои возможности и начал действовать. В один из разбитых домов он втащил уцелевшее противотанковое орудие и снаряды, выставил дуло в разбитое окно. Дорога проходила через ложбину, а местность вокруг была болотистая. Когда колонна подошла на доступное для атаки расстояние, Иван подбил вначале первый, а потом последний танки. Остальные машины оказались запертыми внутри этой замкнутой цепи. Они попробовали разомкнуть кольцо, стали метаться, но куда! Ни вправо ни влево не свернешь: вокруг болото. И так, по одному, он расстрелял всю колонну.

Иван рассказывал о своем подвиге без пафоса, как про обычную военную работу.

Батюшка ценил, когда о героических поступках вспоминали просто, без выпячивания своей удали, а по-евангельски: Мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17, 10).

Леонтий Захарович, родной дед одной из сестер Пермского Успенского монастыря, тоже воевал, участвовал в Сталинградской битве, дважды был ранен и дошел до Берлина. Призвали его в 1941 году из поселка Орел-городок, того самого, откуда Ермак со товарищи отправился Сибирь покорять.

Вместе с Леонтием Захаровичем, тогда просто Ленькой, ушел на войну его земляк. Оба воевали в одном подразделении.

О войне Леонтий Захарович вспоминал неохотно. Лишь после его смерти тот самый земляк рассказал его дочери:

— За Леньку-то я всю войну молился и всегда молиться буду. В одном из сражений меня тяжело ранило. А немецкие танки шли напролом, уже на близком расстоянии были. Наши отступали, и Ленька потащил меня, истекавшего кровью, на себе, рискуя жизнью.

Я ему говорил: «Брось меня, Ленька, спасайся сам. Мне так и так умирать, а тебе-то зачем погибать!» Ленька на разговоры силы не расходовал, молча тащил меня. И сумел-таки выползти с поля боя. Оставил меня в медсанбате, и на этом наши пути разошлись.

Благодарный друг всю войну молился: «Господи, Леньку-то уж не оставь, ведь он жизнь мне спас!» Но сам Леонтий Захарович никому об этом случае не рассказывал, считал это естественным, обыденным делом — не бросить товарища в беде.

И как награду за его жертвенное отношение к людям Господь дал, что сам он остался жив, а внучка его стала монахиней. Это великое приобретение для рода.

Такие факты Батюшка очень и очень ценил.

О блаженной Фешеньке Печерской

Мы с детства знаем афоризм: скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Широко известным он стал благодаря испанскому писателю Сервантесу, который использовал данную формулу в романе «Дон Кихот» (1615), желая подчеркнуть, что о характере, устремлениях, принципах и моральных качествах человека можно многое сказать, если знать, кто его близкие друзья.

Друзьями отца Наума были: митрополит Иосиф Алма-Атинский, схиархимандрит Амвросий Балабановский, архимандрит Павел (Груздев), блаженная Любушка Сусанинская и блаженная Феодосия Печерская — Фешенька.

В «Серафимо-Дивеевской летописи» написано: «Как мы слышали из уст самого отца Серафима, истинных блаженных и Христа ради юродивых бывает мало; большинство их — бродящие по России, взявшие самопроизвольно на себя этот великий и тяжелый подвиг порочные люди, руководимые врагом человечества. Но истинные блаженные узнаются по необъяснимой на словах чистоте и святости взора, проникающего в сердце человека, по образу их жизни и в особенности по неподражаемой речи, которая у всех одна. Они все воюют одинаково. Непонятное на первый взгляд это буйство делается совершенно понятным, когда вспомним, что блаженные имеют уже на земле духовные очи, видящие явно духов злобы и ангелов».

Блаженная Феодосия Псково-Печерская

Такой «чистотой и святостью взора» обладала Христа ради юродивая Феодосия Печерская, проживавшая во Псковских Печорах.

Батюшка ее очень почитал и говорил:

— Немало в жизни видел я прозорливцев, но такой, как она, нигде не встречал. Она прошлое и будущее словно по книге читала.

Феодосия несла подвиг юродства и за это имела великое молитвенное дерзновение в очах Божиих. До сих пор не известно, откуда она родом и кем были ее родители Василий и Феврония. Блаженная никому об этом не рассказывала. Говорили, будто до революции она была игуменией монастыря в Рязанской губернии.

Именно блаженная Фешенька горячо молилась о том, чтобы убрали Хрущёва. Известно, сколько бед и утрат понесла Русская Православная Церковь в годы его правления.

Феодосия буквально выломала пол своей келии — так она восстала на него. Молилась даже на битых стеклах, все колени были в крови. Наконец она поднялась и сказала:

— Всё, уберут Хрущёва!

И его переизбрали.

Как могла она помогала и архимандриту Алипию — легендарному наместнику Псково-Печерского монастыря. Не раз своими молитвами и советами сохраняла обитель. Монахиня Мария (в миру Павла Ивановна Занина) из Перми за неделю до своей смерти рассказывала, какую интересную историю услышала она во время паломничества в Печоры.

В один из дней привратник сообщил отцу наместнику, что приходила Феодосия с четырьмя собаками, но он, привратник, ее прогнал. Отец Алипий велел разыскать и вернуть Блаженную. Собаки, конечно, уже разбежались, а Феодосию нашли и проводили к наместнику.

Она сказала отцу Алипию о том, что в монастырь в этот день должны явиться четверо: один сядет здесь (показала где), другой — здесь. В общем, всех четверых «рассадила» по местам. Дальше говорит: вот этот скажет то-то, а ты отвечай ему такими словами. И все в таком духе о каждом.

Только она закончила, снизу кричат:

— Отче, к вам идут!

Фешенька хотела уйти, но наместник спрятал ее за ширмой.

Все произошло точно так, как она предсказала, слово в слово. В очередной раз явились чиновники, чтобы уговорить наместника «по-хорошему» закрыть монастырь. Но архимандрит Алипий благодаря Феодосии сумел отбиться от предложения незваных гостей.

Вспоминала Инна Михайловна Глебездина (в постриге мон. Палладия). Она очень любила Печоры и хотела купить там жилье. Работала она ветврачом. С помощью родителей смогла скопить нужную для этого сумму и за благословением приехала к Феодосии. Ей указали дом, в который Фешенька зашла. Блаженная встретила ее на крылечке и, не дожидаясь вопроса, ответила:

— Хотела я дом купить, и деньги у меня были, да только мне его не продали.

Инна Михайловна поняла, что воли Божией нет. Она купила на эти деньги однокомнатную квартиру в Сергиевом Посаде недалеко от Лавры. Видимо, на то воля Божия и была. С мягким юмором, светлым, доброжелательным характером, она многим, приезжавшим в Лавру издалека, предоставляла приют. Она таким образом в некоторой мере разгружала дом Анны Игнатьевны. Много раз мы у нее жили во время отпусков. В ее квартире совершенно не чувствовалось, что ты в гостях, было так же просто и уютно, как и в доме Перетягиных.

В 1965 году три молодые девушки из Перми паломничали по святым местам и навестили блаженную Фешеньку. Она жила в покосившейся избушке, которая произвела на девушек удручающее впечатление.

Феодосия приняла их и пригласила переночевать в ее доме.

Вспоминает одна из паломниц, Маргарита:

— Что говорила Фешенька, уже не помню, но в памяти осталось, как она ночью вслух молилась и повторяла «помилуй мя, Боже». Да, еще вспоминается странная подробность: когда мы спали, Фешенька ходила по нам зачем-то. И до чего она легкая была, мы совсем не чувствовали тяжести. Утром я спросила Людмилу, зачем Феодосия по нам ходила, но подруга только плечами пожала. Так мы и не поняли тогда ничего.

Наутро Фешенька повела девушек в лес собирать хворост. Навязала им огромные вязанки, и шли они по тракту с тяжелой ношей, обливаясь потом. Иногда их обгоняли бортовые грузовики, в которых сидели солдаты. Возможно, где-то поблизости располагался полигон, куда их возили на учения. Девушки были в модных газовых платочках, в капроновых чулках — все же молоды были и даже в паломническую поездку оделись понаряднее. Но как только проезжала машина с солдатами, Блаженная начинала приплясывать, хлопать в ладоши и громко петь:

Все это, конечно, вызывало у солдатиков смех, а девчонки бледнели и краснели от смущения. Однако стоило машине скрыться из виду, Феодосия вновь становилась серьезной и шла себе как ни в чем не бывало. Так, юродствуя, она их смиряла.

Они приехали к ней в надежде узнать, как устроить свою судьбу. Одна из них прямо спросила Фешеньку, выходить ли ей замуж.

Ответ последовал категоричный:

— Не твоему носу клевать просу.

Другой паломнице — Валентине, у которой в Перми был жених и готовилась свадьба, — Блаженная сказала:

— Сестра у меня замуж выходить собирается, а жених тако-о-ой гнилой!

И перед самым отъездом домой она «обрадовала» Валентину:

— У меня жених есть — во-о! — и подняла вверх большой палец правой руки.

Девушки не понимали иносказаний, но переспрашивать стеснялись, лишь в Перми все прояснилось.

По приезде домой Валентина устроила предсвадебный девичник, после которого попросила своего жениха проводить домой одну из своих подруг, как раз ту, с которой они паломничали. На другой день эта подруга заявила:

— Если выйдешь за него, нашей дружбе конец.

Оказалось, что жених, провожая подругу невесты, цинично предложил ей свои «интимные услуги». И впрямь «тако-о-ой гнилой» оказался. Позже Валентина встретила другого человека, с которым, как и предсказывала Блаженная, она прожила свою жизнь.

Кончина старицы была мученической: блаженной Феодосии отрубили голову.

Незадолго до этого она говорила:

— Возьмут да, как у курицы, голову и отрубят.

Никто не понимал, о чем это она. «Кто их, блаженных, рассудит», — вздыхала в таких случаях келейница святой Пелагии Ивановны Серебрянниковой, дивеевской юродивой во Христе.

Заканчивая свой земной подвиг, блаженная Феодосия по откровению Божию готовилась к мученической кончине: закрыв двери и окна, молилась в одиночестве в холодной избе. Женщина, помогавшая старице по хозяйству, — ее звали Палаша — хотела остаться у нее в ту январскую ночь на старый Новый, 1968 год, но Феодосия не позволила, она буквально прогнала Палашу.

Ночью к ней приехали на мотоцикле, сорвали с петель дверь, отрубили блаженной старице голову, тело изрубили на части, а затем вместе с домом сожгли. С большим трудом среди пепелища отыскали обгоревшие косточки, завернули в белую простыню и положили в новый гроб. Совершили отпевание. Много позже была обретена и глава.

Будучи совсем еще молодым, иеромонах Наум приезжал к юродивой неоднократно, последний раз они встретились незадолго до ее мученической кончины. Он тогда намеревался побывать в Пюхтицах, но по пути заехал в Псково-Печерский монастырь и посетил блаженную Феодосию. Она встретила его очень тепло. Очевидно, она предвидела его непростой жизненный путь и говорила ему:

— Как за Алипия молюсь, так и за тебя молюсь.

Видимо, эти два подвижника были у нее на особом счету.

Ехать в Пюхтицы Фешенька категорически ему запретила. Он не решился ослушаться Блаженную. Потом оказалось, что по дороге в Эстонию его поджидали подосланные люди с самыми недобрыми намерениями. Батюшка уже тогда считался опасной личностью для тех, кого мы называем «слугами дьявола» на земле.

Вскоре Феодосию убили. Как мы знаем из «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», Елена Мантурова[45] умерла по благословению преподобного Серафима за своего брата Михаила. Существует мнение, что и Феодосия умерла за своего брата во Христе иеромонаха Наума.

По силе дарований Батюшка ставил блаженную Феодосию в ряд с московскими святыми: старцем Аристоклием и старицами Матроной и Акилиной. Батюшка говорил, что это милость Божия к русскому народу, что Господь посылает таких светильников веры.

Блаженная Феодосия не прославлена, но о святости ее знает Сам Господь.

Об отце Павле (Груздеве)

Во время допросов следователь кричал: «Ты, Груздев, если не подохнешь в тюрьме, то мою фамилию со страхом вспоминать будешь…» Отец Павел потом говорил: «Прозорливый был, зараза… фамилию его не забыл, до смерти помнить буду. Все зубы мне повыбил, только один оставил».

Иногда отец Наум отправлял своих духовных чад к архимандриту Павлу (Груздеву) в г. Тутаев Ярославской области.

В 1997 году мы с игуменией Софией побывали у отца Павла. Принял он нас очень тепло.

Он был совершенно седой, и его редкостной чистоты глаза уже мало что видели.

Батюшка помнил еще ту, дореволюционную Россию. Мы встали перед ним на колени, и он по-отечески приобнял нас и сказал:

— Девчонки, Россию-то как жалко!

— А что, батюшка, она уже не возродится?

Он помолчал, вздохнул:

— Возродится, но такой, какой была, уже не будет.

На исповеди мы нередко пытаемся малодушно оправдываться: «Так сложились обстоятельства, другого выхода не было…» — и все в таком же духе.

Разве можно исчислить скорби, перенесенные отцом Павлом: аресты, тюрьмы, побои, унижения садистов-следователей. При этом он помогал, чем мог, собратьям по несчастью. Что помогло ему выжить в тех условиях и не озлобиться? Только вера в Промысл Божий. Потому и скорби он принимал как из руки Божией. Но главное — никогда, даже под угрозой смерти, не поступался своей совестью.

В книгах о нем описан случай, когда он спас из петли немца-пастуха, решившего покончить с собой. Заключенного Груздева потом вызвали на суд в качестве свидетеля. Пастуха обвиняли в том, что идет война, армии не хватает провианта, а тут по его — врага народа — вине под паровоз попали две лошади. Прокурор настаивал, чтобы заключенный № 513 подтвердил вину пастуха. В случае отказа Павлу грозило в лучшем случае продление срока.

Но Павел ответил:

— Граждане судьи! Не от добра он полез в петлю. У него жена есть, фрау, значит, и детки тоже есть. Сами подумайте, каково ему было в петлю лезть? Но у страха глаза велики. Поэтому, граждане судьи, я не подпишу и не поддерживаю выставленное вами ему обвинение.

— Так и ты фашист!

— Так, наверно, ваша воля…

Благодаря мужеству и честности отца Павла Груздева несчастного немца не расстреляли. Не за тем он доставал его из петли, призывая «всех святых до последней капли», когда никак не мог развязать веревку. И зубами нельзя было узел ослабить, потому что все зубы ему выбил следователь на допросах.

Эту историю более подробно знал отец Наум и добавлял то, чего нет в книжке: как отец Павел привел в чувство этого человека.

Архимандрит Павел (Груздев)

Когда он вытащил немца из петли, у того уже не было пульса. Отец Павел всеми силами пытался его оживить, а потом Господь вразумил: нашел он какую-то палку и бил ею изо всех сил по пяткам того человека, чтобы запустить в организме хотя бы какие-то рефлексы. Вот почему нельзя, чтобы переохлаждались ноги и тыл шеи. Эти участки тела являются мощными рефлексогенными зонами. Поэтому мы и носим шарфы, а не только ради красоты.

Заключенному Павлу Груздеву удалось того немца спасти. Недаром в книге об отце Павле описаны случаи его уже и посмертной молитвенной помощи в преодолении суицидальных намерений.

Таких, как архимандрит Павел, дорого поминать о упокоении, потому что эти люди — «несвятые святые», непрославленные еще святые, и, когда молятся о них, они молитвенно отзываются и умоляют Господа помочь тому человеку, кто их поминает.

Конечно, необходимо молиться о упокоении и о людях грешных уже из сострадания к ним, однако апостол Иоанн Богослов уточняет, что молиться можно за тех, у которых грехи не к смерти. Есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился (1 Ин. 5, 16).

Вспомним, что смерть грешника люта (Пс. 33, 21), и бесы надругаются не только над самим лютой смертью умершим грешником, но и над теми, кто берет на себя дерзость молиться за него, не имея на то духовных сил. Тех людей может постичь множество скорбей. Наш соотечественник преподобный Силуан Афонский († 1938) из собственного опыта говорил: «За людей молиться — кровь проливать». Вот насколько это непросто. Нельзя самовольно молиться об умерших без покаяния. Надо в каждом случае брать особое благословение у священника, иначе может все закончиться весьма печально.

В Лавре был такой канонарх великолепный, Макарий, и у него родной отец самовольно ушел из жизни. Тот монах, видимо без благословения, стал молиться за отца, в результате так и оставил Лавру, так бес его и прогнал.

В Оптиной пустыни в XIX веке подобное несчастье случилось в семье у одного послушника. Приснился ему сон, что его распинают на кресте, и вслед за этим пришло известие, что отец его самовольно закончил свой жизненный путь. Оптинские старцы благословили ему молиться об отце особой, удивительной по глубине и смирению молитвой:

«Взыщи, Господи, погибшую душу (имя), и аще возможно есть, помилуй ю (ее, эту душу). Неизследимы пути Твои. Не поставь мою молитву во грех. Но да будет на все Твоя святая воля. Аминь».

Эту молитву Батюшка всем наизусть диктовал и благословлял молиться об умерших без покаяния со смирением и упованием. Он говорил, что молитву эту можно читать и за живых, за тех, кто живет без покаяния, это тоже живые мертвецы, только следует прочитывать ее в таком варианте:

«Взыщи, Господи, погибающую душу (имя)…» — далее по тексту.

Еще говорил нам духовный отец, что как за усопших, так и за живых можно подавать духовную милостыню — Евангелие, молитвословы, православные книги о вере, о покаянии. Можно даже не называть имен, просто дарить от души эти книги. Свет, который получат люди от чтения этой литературы, будет освещать и души тех, за кого подана милостыня.

Кстати сказать, когда Батюшка диктовал эту молитву, всегда уточнял, что если человек был далек от Церкви, а уж тем более не крещен, то столь высокое наименование — раб Божий — упоминать неуместно. Это мы видим и из жития святого Андрея, Христа ради юродивого, которое можно прочитать у святителя Димитрия Ростовского (Четьи-Минеи за 2 октября).

«Случилось св. Андрею встретить похоронную процессию. Хоронили знатного вельможу, и увидел он духовными очами множество эфиопов (т. е. бесов), шедших за гробом и громко кричавших:

— Горе ему, горе ему!

Одни из них держали в руках мешки, из которых рассыпали пепел на людей, окружавших мертвеца. Другие же бесы плясали и безстыдно смеялись, как безстыдные блудницы, третьи лаяли, как собаки, а иные еще хрюкали, как свиньи. Мертвец был для них предметом радости и веселья. Некоторые из бесов, окружая мертвеца, кропили его смрадною водою, иные летали по воздуху около одра, на котором лежал мертвец. От трупа же умершего грешника исходил удушливый смрад. Идя следом за мертвым, бесы рукоплескали и производили ужасный топот ногами, ругаясь над поющими и говоря:

— Пусть Бог не даст никому из вас видеть свет, жалкие христиане, ибо вы воспеваете над псом “Со святыми упокой душу его”, и при этом вы называете его, причастного всяческому злу, рабом Божиим».

Для современного человека кажется унизительным быть рабом Божиим, между тем это самое высокое предназначение человека. Бог есть Любовь, — говорит апостол и евангелист Иоанн Богослов (1 Ин. 4, 8), а апостол Павел дополняет: Любовь есть соуз (совокупность, т. е. полнота) совершенства (Кол. 3, 14). Значит, быть рабом Божиим — это быть рабом Совершенства. Не рабом каких-то низменных страстей или какого-то человека (поневоле, по собственной воле или слабоволию), но быть рабом Совершенства. Что может быть выше этого достоинства!

«Много может молитва праведного»[46]

На городском кладбище в Алма-Ате рядом стояли два креста — над захоронениями митрополита Николая (Могилевского) и митрополита Иосифа (Чернова). Приезжая в Алма-Ату, отец Наум всегда посещал их могилы и служил панихиды.

Батюшка на кладбище в Алма-Ате у могил митрополитов Иосифи и Николая

Владыку Николая, ныне прославленного в лике исповедников XX века, Старец глубоко почитал, а владыка Иосиф был другом Батюшки. У них было редкое взаимопонимание, в частности, одинаковое отношение к исповеди.

В начале 1970-х ко дню празднования преподобного Сергия, как обычно, в Лавру съехались архиереи и множество паломников. Исповедь прихожан проходила в подклети Успенского собора. У одного лаврского иеромонаха было, как всегда, больше всего исповедников. Вдруг в храм вошел митрополит Иосиф — с архиерейским посохом, в белом клобуке — и смиренно встал к нему в очередь. Иеромонах, конечно, узнал владыку и волновался: это обстоятельство ко многому обязывало. Когда настал черед владыки, он исповедался и, видя смущение брата во Христе, сказал:

— Надо жить так, чтобы можно было исповедаться каждому.

Митрополит Алма-Атинский Иосиф (Чернов)

Вот так безупречно, с такой чистой совестью должно человеку проходить свой жизненный путь. Надо полагать, что ради этого владыка Иосиф и выстоял очередь к тому иеромонаху, чтобы помочь ему, потому что его ждали грядущие весьма серьезные искушения.

В 1973 году сейсмологи Алма-Аты сообщили тревожный прогноз: из-за быстрого таяния ледников в горах городу грозил сход селевых лавин. Это стало бы для Алма-Аты катастрофой. Подобное бедствие уже случалось неоднократно, а в 1921 году от города почти ничего не осталось.

К владыке Иосифу приехал уполномоченный по делам религии И.М. Вохменин:

— Вот такая у нас критическая ситуация, так вы там, наверхах, походатайствуйте. — Он не сказал «помолитесь», но смысл просьбы и так был понятен.

Отец Наум говорил, что владыка Иосиф слезно молился:

— Да отведет Господь наказание людей за их идолослужение и богоборство.

И беды не случилось.

Точно так же «ходатайствовал наверхах» и Батюшка, когда несколько лет подряд во время отпусков в Севастополе дни и ночи напролет молился в тишине и молчании по четкам.

В 2014 году, когда начались «события» на Украине, сестры одного из подмосковных монастырей, у которых в Севастополе было подворье, спросили Старца:

— Может, нам уже и не ехать в Крым?

Старец уверенно ответил:

— Поезжайте и ничего не бойтесь.

Как видим, и Крым, и Севастополь вновь вошли в состав России.

Не было такого, чтобы Батюшка во время отпуска просто отдыхал. Он непрестанно молился о своей Родине, да и появлялся он в тех уголках, где нужна была сугубая помощь Божия.

Нечто подобное было и на берегу Азовского моря — там, откуда началось возведение Крымского моста. Люди удивлялись: зачем в такой глуши понадобилось строить огромный собор? Для чего оживлять жизнь полузаброшенных станиц с их отжившими свой век мазанками? А Батюшка и сам на Азов стал ездить, и своих духовных чад туда посылал. Вскоре там были построены два величественных храма.

Батюшкины сподвижники помнят, как он говорил:

— Вот здесь будет железная дорога, здесь будет мост, по нему много машин будет ездить.

Тогда не все его понимали и не все верили, а теперь мы видим — все сбывается, и Крымский мост уже построен.

Многое Батюшка видел наперед и потому все рубежи Отечества, от востока до запада, укреплял монастырями.

Прощание с Батюшкой

Расставание с нашим духовным отцом мы все пережили очень тяжело. Его переход в вечность не был простым. Видимо, Господь дал ему еще и венец мученический.

Нет слов, которые могли бы выразить наше сиротство и растерянность: как жить дальше без Батюшки…

Старец приучал нас согласовывать свою волю с волей Божией, но в критических ситуациях (а сколько их было за эти годы!) мы всегда ехали к нему. От скольких неверных шагов он нас уберег и сколько раз исцелял от физических и духовных недугов!

Кажется, что сейчас Батюшка стал даже ближе и доступнее, чем был, вот только не вмещается в сердце мысль о его утрате.

В утешение нам Батюшка оставил множество книг с посвящением «Подарок детям». Своими детьми он считал не только тех, кто окормлялся у него. Он говорил, что на Страшном Суде будет отвечать за каждого человека, который когда-либо переступил порог его приемной келии.

При погребении Старца было столько света и даже чудес. Его рука была совершенно мягкой, я сама это ощутила, и другие то же самое говорили:

— Ручка у Батюшки мягкая.

Но рука была не просто мягкая, она была теплая, а не окоченевшая, как бывает у людей умерших. Об этом же свидетельствовали и врачи, приехавшие проститься со своим духовным отцом. Многие отмечали, что чин погребения Батюшки скорее походил на чин прославления.

Приложившись на похоронах к его руке, одна сестра из нашего монастыря исцелилась от онкологии. Накануне она проходила обследование, и оно показало, что опухоль плотная, бугристая, четко определяемая на рентгене. Из-за похорон ей пришлось на время отложить операцию. Но когда по возвращении из Лавры ей сделали контрольное УЗИ уже перед самой операцией, то опухоли не обнаружили. И все-таки врачи решили операцию делать, потому что слишком нереально, чтобы за три недели такое плотное образование рассосалось. Сделали разрез, а опухоли нет! Напоминанием о том, что она была, остался лишь линейный рубец на месте опухоли в глубине ткани. Такой же, наверное, «червленый след» был на руке святого Иоанна Дамаскина.

Операцию делали под местной анестезией, поэтому монахиня слышала, как опытнейшая онколог-хирург, удивленная этим обстоятельством, сказала:

— Ну, да они там, в монастыре, все святые.

Похоронили нашего Батюшку в центре Лавры, прямо за алтарем Свято-Духовского храма, — такая ему явлена милость от Бога.

Не иначе сам преподобный Сергий ходатайствовал об этом пред престолом Пресвятой Троицы.

Основанная в 1340 году Лавра существует 650 лет (за исключением тех лет, когда Лавра была закрыта в советское время). Батюшка прожил в ней ровно 60 лет (день в день) — почти десятую часть истории ее существования. Господь показал преподобному Сергию будущих учеников в виде неисчислимого сонма прекрасных птиц в лучах небесного света. Архимандрит Наум был одним из самых верных учеников Преподобного.

Кстати, с птицами у Батюшки вообще было исключительное взаимопонимание. Его всегда радовало их пение. Помнится, на Каскелене у места погребения преподобномучеников Серафима и Феогноста распевали замечательные птичьи хоры.

— Пойте Богу нашему, пойте! — говорил им Батюшка.

Об этом же вспоминала и преподаватель школы р. Б. Ольга:

— Закончился прием. Отец Наум, идя к выходу, по пути кого-то благословлял, кому-то что-то наказывал. Пройдя сквозь «коридор» паломников, он вышел в галерею, зашел за калитку. А я иду за ним в надежде еще о чем-то спросить. Но вдруг вижу — он вытянул руки, и со всех сторон к нему стали слетаться голуби. Они сидели на его руках, плечах, голове…

Владыка Гурий (Федоров) отметил:

— Когда перед отпеванием отца Наума я вышел от раки преподобного Сергия, которому было видение многих птиц, я поразился, сколько их собралось над Лаврой! Сам я некогда тоже был лаврским насельником, жил здесь много лет, но такого скопления птиц, как на проводах Старца, не видел.

Мы знаем, что «звезда от звезды разнствует во славе», но у всех духовных светочей есть одно неоспоримое сходство: их отношение к Богу и людям. За это им уготована вечная слава в пакибытии.

Отец Павел Груздев явился своей духовной дочери после смерти и весело сказал:

— Нинка, а я жив!

Так и архимандрит Наум явился в тонком сне одному своему духовному сыну, который сильно унывал, не знал, как и пережить такую невосполнимую утрату, и, хлопнув его по плечу, сказал:

— Ты почему меня похоронил?

У Бога все живы, а праведники во веки живут (Прем. 5, 15).

С Батюшкой я познакомилась в 1968 году. Хотелось бы рассказать хотя бы немногое из того, что хранит память.

Батюшка спас моего брата от тюрьмы. Это было в 1974 году. Юра жил в Белоруссии и работал в милиции. Взял он списанный служебный мотоцикл, приварил к нему такую же списанную коляску, а трубу использовал обычную, которая не соответствовала ГОСТу. На этом транспорте он ездил.

Однажды поехали они всей семьей на дачу, и дорогой случилось несчастье: коляска, в которой сидели жена и дочь, оторвалась и на скорости врезалась во что-то. Девочке-то ничего, кувыркнулась, словно мячик, и целехонька стоит, а жена убилась насмерть. И тогда все родственники жены возроптали на Юрия и обвинили его в случившейся трагедии. Они хотели во что бы то ни стало посадить его в тюрьму. Все средства использовали для этого. И хотя он и сам служил в милиции, но сделать ничего не мог. Ему грозил срок минимум пять лет.

Я поехала к отцу Науму и рассказала о беде брата. Батюшка благословил привезти его в Лавру.

Юра сомневался:

— Да чем он мне поможет?

— Ну, как, он же… друг министра, — сказала я первое, что пришло в голову.

И брат согласился.

Мы приехали 8 марта 1975 года. Батюшка стал беседовать с братом, расспросил, как дело было, а я знала: какие первые слова скажет Батюшка — так оно и будет. Отец Наум выслушал Юрия и сказал:

— Сажать тебя не за что, а что дадут, смирись.

Я поняла: в тюрьму его не посадят.

Потом отец Наум исповедал брата, дал ему полотенце и книги.

Когда Юра вышел от Батюшки, я сказала:

— Тебя не посадят.

— Откуда ты знаешь?

— Так Батюшка же сказал, что сажать тебя не за что. Не посадят!

— Да откуда он знает…

Мы переночевали в Посаде, наутро Юра причастился и уехал.

Суд откладывали несколько раз по разным причинам. И в итоге Юрия оправдали, хотя он ничего не делал для этого. В качестве наказания ему предписали работать на стройке в ста километрах от Минска, и даже зарплату платили. Пробыл он там год, и его отпустили. Клейма судимости он избежал. Батюшкины слова сбылись.

Приехала я как-то в Сергиев Посад, встретила Таню Б. и не узнала ее. Она выглядела, как будто ей уже лет семьдесят пять: худая, бледная, как говорят в таких случаях, «краше в гроб кладут». Она говорит:

— Я умирать собралась, ведь Батюшка предсказал мне, что через двенадцать лет я умру. Видимо, приблизился срок.

Таня попала к Батюшке совсем юной. У нее тогда жених был, как ей казалось, хороший. Она сказала Батюшке:

— Я замуж собираюсь, у меня жених замечательный, и приданое есть.

А Старец ей:

— Да зачем тебе замуж выходить, если жить осталось двенадцать лет.

И у них с женихом как-то все само собой разладилось. Вскоре Таня уехала во Владимир, лет десять работала в Успенском соборе, а потом переехала в Сергиев Посад.

Прошло двенадцать лет, и у нее в голове нашли опухоль, и на ноге появилось какое-то новообразование.

Стоит она перед отцом Наумом и плачет:

— Батюшка, вы сказали, что через двенадцать лет я умру. Вот прошло двенадцать лет, и я умираю.

— Да я это тебе так сказал, чтоб ты замуж не выходила, — ответил он.

Старец угостил меня «генеральской колбасой», очень вкусной, из какой-то дорогой рыбы. И так мне жаль стало Таню, что я отдала ей всю колбасу, думаю, пусть перед смертью вкусненького поест.

Но она, по молитвам Батюшки, осталась жива и до сих пор живет. Она дала обет девства, послушалась духовного отца и потому осталась жива.

В другой раз привела Татьяна к Батюшке своих родственников, а те еще и сына с собой взяли. Батюшка с ними побеседовал, а после сказал Тане:

— Ты дай им рублей семьдесят, добавь на пианино для мальчика.

Потом Татьяна так комментировала его слова:

— Он, Валя, узнал, сколько у меня денег, я на пальто копила. Приехала я домой, пересчитала. Точно! Ровно 70 рублей. Ладно, думаю, отдам за благословение.

Было это в 1998 году. Я шла в Лавру и встретила Нину Чекоткову. Она была печальная и убитая горем, будто кого похоронила.

— Ты чего такая? — спрашиваю.

— Врачи сказали, надо срочно делать операцию, какое-то новообразование у меня обнаружили. А Батюшка говорит, что операцию делать не надо. И что мне теперь — умирать?

— Успокойся, — говорю. — Если Батюшка сказал не надо, значит не надо, иначе умрешь на операционном столе или, еще хуже, инвалидом безпомощным станешь. А так поживешь еще. Ты почему Батюшке не веришь? Давай я тебе хорошее лекарство сделаю, будешь его принимать и поправишься. Обмен веществ наладится.

Поговорила с ней, привела положительные примеры, и она чуть повеселела. А какая худая была! Врачи ее ругали и дивились, что она отказывается от операции.

Перекрутила я через мясорубку чернослив, курагу, орехи, смешала все это с медом и дала ей банку этого лекарства, говорю:

— Ешь, это точно поможет.

Через неделю встречаю ее и вижу, что она повеселела и даже к врачам перестала ходить. А из больницы шлют на домашний адрес повестки, чтобы срочно явилась. Тогда доктора еще безпокоились о здоровье пациентов.

Молитвами Батюшки Нина поправилась и прожила еще двадцать лет. В 2006 году ее назначили настоятельницей Переславского Феодоровского монастыря. Умерла игумения Варвара (Чекоткова) в 2017 году — от сердечной недостаточности.

В 1997 году Батюшка болел пневмонией и лежал в московской больнице на Пироговке.

Наступил праздник Крещения. Во второй половине дня к нему в палату постучалась молодая женщина, еврейка, и сказала, что в соседней палате умирает ее отец, а ей принесли какую-то воду от экстрасенса:

— Мне сказали, что вы — человек духовный, — говорила она, — вот я и решила спросить вас, можно ли давать эту воду отцу?

Батюшка взял у нее из рук сосуд с водой и пошел вместе с ней к больному.

Зашли в палату, где умирал старый человек, еврей. Рядом на стуле сидел зять — тоже еврей. Батюшка сказал:

— Видите ли, не знаем мы, какие слова произносили над этой водой, может быть, имя Божие призывали, поэтому не будем ее в раковину выливать, а выльем за батарею, где вода быстро испарится. Сегодня великий праздник — Крещение Господне, и мне принесли крещенской воды. Может быть, вы хотели бы окреститься? — обратился отец Наум к умирающему.

Больной ответил утвердительно. Тогда Батюшка спросил у дочери:

— И вы не против?

— Нет, я как папа, — ответила она.

Он спросил зятя:

— А вы?

— Раз они сами этого хотят… — пожал он плечами и вышел из палаты.

Батюшка окрестил старого еврея, а ночью он умер. Прямо как в евангельской притче о работнике виноградника, когда Господь в последний, «единонадесятый» час спас его.

Через какое-то время дочь этого человека приехала к отцу Науму в Лавру. В больнице спросила его фамилию и разыскала его. Она горячо благодарила Батюшку, потому что ей приснился отец и сказал, что если бы не этот священник, окрестивший его, то ему бы не избежать ужасной участи, а сейчас благодаря ему он в раю. Отец просил ее разыскать священника и поблагодарить.

Я приносила в больницу Батюшке обед и часто видела, как он, сидя на кровати, разбирал множество писем и выписывал имена, чтобы помолиться об этих людях. У Старца не было возможности ответить на каждое письмо, но он молился обо всех, обращавшихся к нему за помощью.

Алма-атинские записки

Во время моего пребывания в Алма-Ате в 1980-е годы у нас в Покровском храме была псаломщица Валентина Бебенина, духовное чадо Батюшки. Она постоянно пела на клиросе, но голос неожиданно «пропал». Стала она чтицей, но вскоре и читать не смогла. Ходит, бывало, грустная, унывает.

Я к ней подошла:

— Валя, что с тобой?

— Да вот, голоса нет, — ответила шепотом.

Осмотрела я ее горло, вижу, оно не красное, катаральных явлений нет, и я ее срочно направила к ЛОРу.

Врачи осмотрели Валентину и сказали, что прямо на связке имеется какое-то образование. Стали решать, делать операцию или не делать. Но уже на следующем приеме твердо сказали: надо срочно сделать операцию. Но в ближайшее время мы ждали Батюшку, он должен был приехать в Алма-Ату, поэтому с операцией она отсрочила.

Батюшка приехал, и мы пошли в горы к преподобномученикам. На могилках монахов Серафима и Феогноста — они тогда еще не были прославлены — Старец служил сначала панихиду, а потом молебен. Валя Бебенина там тоже была.

Батюшка вдруг повернулся к ней и сказал:

— И ты пой!

— Так, Батюшка, я же не могу.

— Пой как сможешь.

Она пыталась издать какие-то звуки.

Батюшка ей опять говорит:

— Пой! Громче пой!

И она что-то сипела, сипела и в конце запела. И голос появился!

Батюшка уехал, а голос у Вали восстановился, и она снова стала петь в храме. Когда она пришла к врачам, они посмотрели, а на связке чисто, нет никакого «образования».

Та же Валя Бебенина очень жалела своего соседа — пожилого человека. Он часто и совершенно безкорыстно ей помогал. Сейчас же он находился на грани жизни и смерти, а вот священника пригласить отказывался.

Тогда Батюшка сказал, что надо за него молиться.

— Вот он сидит, а вокруг бесы, — говорил Старец и добавил: — и в нем самом бес. (Видимо, так и было.)

— Они его и настраивают против исповеди, чтобы заполучить душу для ада. Но если кто-то начинает молиться за человека, то Господь посылает Своего Ангела, и тот отгоняет духов злобы. Ангел напоминает человеку о добром и святом, что было в его жизни, о верующих людях, которые ему чем-то помогли. Может быть, он вспомнит, как в детстве его водили в храм и причащали. Таким образом сердце человека умягчается, и он приходит к покаянию. И Господь берет его в Царство Небесное.

В таких случаях дьявол готов спорить с Самим Богом:

— Ты спас его, потому что Ты сильный, а сам он этого не хотел. Ты спас его против его воли!

Правосудный Господь ответит:

— Да, он не хотел, но за него молились Мои верные рабы, и ради их святых молитв Я его простил и спас.

В центре Алма-Аты, около центрального рынка, стоит храм в честь Вознесения Господня. Необычайно красивый собор высотой 56 метров. Он построен из тянь-шаньской ели. Внутри храм оштукатурен, есть хоры. Собор стоит на «сейсмических подушках» — особым образом сложенных бревнах. Когда в 1911 году в Алма-Ате было сильное землетрясение и все кругом рушилось, этот храм совершенно не пострадал. Он только как бы «подпрыгнул» и встал на место. Закрыли его еще до Хрущёва и сделали из церкви музей.

Уже в 1990-е годы, в один из батюшкиных приездов в Алма-Ату, мы ходили в горы, а когда спустились, Батюшка предложил заехать в этот храм. Было уже около шести вечера, музей вот-вот должен был закрыться. Старец вошел первым, мы за ним: отец Александр, Вера Смирнова и я. Сотрудники нам не препятствовали. Батюшка стал с ними разговаривать — о том, что здесь когда-то был храм, о Боге, о покаянии и много еще о чем. Потом спросил:

— Вы не против, если бы здесь снова был храм и проводились службы?

Вознесенский кафедральный собор г. Алма-Аты

Директор музея ответила за всех:

— Нет, мы не против.

Батюшка начал при всех спрашивать директрису о ее грехах: может, вот это у вас было, а может, это?

— Нет, нет, батюшка, ничего такого не было! — торопливо отвечала женщина. Она была казашка.

— Ты приди к нашей Вере Смирновой, поговори, может, покрестишься.

Потом Батюшка поднялся на сцену — это бывший амвон — и сказал:

— Надо проверить, какая здесь акустика. — Воздел руки и возгласил: «Богородицу и Матерь Света в песнех возвеличим!» — и после добавил: — Хорошая акустика!

Потом пошли по кабинетам, которые были устроены прямо в алтаре.

Все это происходило за три года до открытия храма. Батюшка вошел в собор и прославил там Божию Матерь. Разве после этого могли не открыть храм!

А женщина-директор позже разыскала Веру Смирнову и сказала:

— Меня совесть замучила, он ведь мне все мои грехи перечислил, а я отпиралась. Что же мне теперь делать?

Коктюбе — высокая гористая местность около Алма-Аты, откуда открывается панорама всего города. Часто эту красивую возвышенность посещают молодожены, здесь собираются в дни рождения, другие праздники, а то и просто так — местные жители любят сюда приходить.

Поднялись как-то мы, несколько человек с Батюшкой, на Коктюбе, а там собрались молодые казахи, и все какие-то агрессивные, может быть, и нетрезвые. И вот появился Старец: в подряснике, на шее четки. Казахи стали с презрением на него смотреть.

Отец Наум сам подошел к ним, и они его тотчас окружили, мне даже страшно стало: как бы не набросились на православного священника. Стали казахи с Батюшкой спорить о Боге, причем все они называли себя атеистами. Один — видимо, он на философском факультете учился — больше всех выступал.

Но Батюшка находил такие слова, что «философ» терялся и не умел ему ответить. В конце концов он сдался и даже букет цветов где-то раздобыл и подарил Батюшке в знак уважения. А после спросил:

— Где вас можно найти?

В мае 1993 года приехал Батюшка в Алма-Ату и говорит отцу Александру: — Надо нам здесь храм построить.

Они долго ездили по городу, и вдруг Батюшка указывает:

— Вот подходящий участок.

А этот участок находился на обширной школьной территории. Директор школы, как оказалось, был в отпуске.

Отец Наум — великолепный организатор. Уже на следующий день закипела работа: копают фундамент, везут бетон… И все это без каких-либо согласований и документов — просто уму непостижимо!

Возвращается директор школы из отпуска и в страшном гневе решительным шагом идет к строителям, чтобы разобраться, что происходит на вверенной ему территории. Все мигом разбежались, остался только Батюшка.

На возмущенные вопросы директора он спокойно ответил:

— Представьте себе, я — сержант, вы — генерал, но Президент-то выше…

И директор отступился: раз дело согласовано с президентом, что тут можно возразить.

За время Петрова поста был залит бетонный фундамент и возведены стены. К концу лета здание церкви был возведено. Батюшка торопил, и качество работ, конечно, немного страдало. Отец Александр переживал, что стены получились неровными, но Старец его успокоил:

— Бабушки оштукатурят.

И правда, уже после отъезда отца Наума пришли две женщины-пенсионерки, предложили свою помощь и прекрасно оштукатурили стены. Храм стал гладким, как яичная скорлупа. 19 августа 1993 года, на праздник Преображения Господня, в нем была совершена первая Божественная литургия.

Храм в честь Рождества Христова в Алма-Ате

Потом, когда стали законодательно оформлять территорию, чиновники все бумаги безропотно подписали. Более того, вскоре рядом построили огромный храм — в честь Рождества Христа Спасителя. А в Казахстане законы очень строгие, ведь это мусульманская страна, и там нельзя, чтобы какой-то храм был выше мечети. Тем не менее собор Христа Спасителя стал самым высоким в Алма-Ате.

Какого же Президента имел в виду Батюшка? Разумеется, Того, Кто выше всех и правит миром, — Господа Бога. К Нему он молитвенно воззвал, и Бог его услышал.

Когда Батюшка приезжал в Алма-Ату в отпуск, то не давал нам расслабляться, строго нас воспитывал. Он был очень легким на подъем, стремительным и непредсказуемым. Не было такого, чтобы вот обед приготовили, вот пообедали, вот собрались и поехали по запланированному маршруту. Старец появлялся внезапно и говорил: — Срочно едем! Не успеешь ни поесть, ни с собой собрать еды для того, чтобы в дороге перекусить.

Батюшка в Алма-Ате среди духовных чад

Один раз поехали мы на стройку Христорождественского храма. Батюшка не дал времени пообедать, я лишь успела быстро сложить в кастрюлю какие-то с вечера приготовленные оладьи и взяла с собой питьевой воды. В машине предложила Старцу покушать, но он отказался. А на стройке рабочие были уже уставшие и голодные, и я отдала им эти оладьи. Думаю, себе мы дома что-нибудь приготовим.

Сели в машину, едем обратно, и Батюшка сразу спросил:

— Где оладьи? Давай их сюда.

Я сказала, что рабочим отдала. Он стал меня ругать, зачем отдала оладьи, надо было спросить — благословение взять. Он ругает меня, но я чувствую, что на самом-то деле он доволен, что я рабочих угостила. Приехали домой, а он и есть не захотел. Так, наверно, берег нас от тщеславия.

Батюшка постоянно ставил перед нами какие-то сложные задачи, которые надо было преодолевать: то мы куда-то идем, то едем, то прорубаем в горах ступени, то копаем подземный ход и т. п. И сам с нами все это делал. Частенько поднимал нас до восхода солнца. Когда только он сам отдыхал! Не хотел, видимо, чтобы были мы занеженными и праздными, а воспитывал из нас воинов Христовых. В его приезды и правда чувствовали себя как на войне. А Батюшка был полководцем.

Молодых ребят он отправлял далеко в горы, они жили там и молились, как отшельники, а мы раз в неделю, а то и реже носили им еду.

А когда прощался с нами, уезжая в Посад, то говорил, улыбаясь: «Ну, теперь отдохнете!»

Было ощущение, что Батюшка мог видеть на расстоянии.

Летом 1995 года он ездил к блаженной Любушке, а на обратном пути остановился в Петербурге — на квартире у кого-то из своих духовных чад. Я тогда тоже там была.

Как раз в те дни, в июне 1995 года, Алма-Ату должен был посетить Московский патриарх Алексий II. И вот 16 июня Старец вдруг сказал:

— Вот сейчас отец Александр[52] встречает патриарха. На что я возразила:

— Нет, Батюшка, сегодня шестнадцатое, а Патриарх по расписанию должен прибыть семнадцатого июня.

Батюшка будто не слышит меня и, глядя куда-то перед собой, продолжает: — Да, вот идет патриарх… Тогда я еще более горячо возразила:

— Нет, Батюшка, я расписание точно знаю, у патриарха строгий регламент, он прибудет 17 июня.

И тут он мне весело так говорит:

— Давай позвоним!

Набираю номер алма-атинского храма — того самого, строительством которого Батюшка руководил летом 1993 года и куда патриарх должен был приехать на следующий день, чтобы и освятить закладку еще одного собора.

Трубку взяла сотрудница храма Александра Григорьевна. Я попросила позвать настоятеля, но она взволнованно заговорила:

— Что ты! Некогда! Сейчас патриарха будем встречать… Ой, кладу трубку, идет уже Святейший…

Как-то приехала я в отпуск в Сергиев Посад. А у нас в Алма-Ате была корова, которая вот-вот должна отелиться. На дворе ранняя весна, хоть и февраль, в Казахстане весна гораздо раньше начинается. Я просила Батюшку помолиться, чтобы отел прошел благополучно, переживала, как они без меня справятся. А он так весело спрашивает: — Корова отелилась, и что? Теленок сразу вскочил и побежал?

Как знающий тонкости дела специалист, как-никак врач, я ему возразила:

— Ну нет, Батюшка, теленочек обычно рождается слабенький, сырой весь, и корова сначала всего его облизывает.

Старец больше ничего не сказал, но когда я вернулась в Алма-Ату и спросила, как там наша корова, то назначенная ответственной за отел Марина Харитонова ответила:

— Ой, что ты! Тут такое было! Прихожу в коровник, корова уже явно отелилась, пуповину видно, а теленка нигде нет. Выхожу в огород, а он там бегает по последнему снегу, знакомится с миром.

Как сказал Батюшка, так и было — «вскочил и побежал».

Однажды Батюшка приехал в Алма-Ату и поселился в горах на крохотной дачке. Он сразу же начал приводить в порядок этот заброшенный участок. Надо сказать, работать он умел. Он и всем своим духовным чадам, а потом монастырям благословлял заводить хозяйство. — Хорошо бы огороды иметь, — говорил он, — чтобы выращивать овощи для себя на зиму, и колодец выкопать, чтобы все было такое доброкачественное. И хорошо бы построить баньку, чтобы сохранять здравие тела ради служения Богу во славу Его, по воле Его и во спасение своей души. Некоторые боятся труда, а отцы прямо говорят: кто избегает труда, бывает слабосильный, часто болеет и рано умирает. Только труд нужен благоразумный…

Однажды нечаянно, вырубая заросли кустарников, Батюшка срубил деревце метра полтора высотой.

Надя Винокур заметила:

— Батюшка, это же слива!

— Ах, как жаль! Ну ладно, на войне бывает всякое.

Он работал мотыгой и нас научил ею орудовать. Вообще, о мотыге (мотыжке) мы читали только в «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», преподобный Серафим Саровский работал мотыжкой. А мы привыкли лопатой копать. Окучник более похож на мотыгу, только она несколько массивней. Мы смотрели, как надо работать мотыгой.

Участок шел вверх, и Батюшка снизу вверх ударял по земле, как будто колол дрова. У него все очень быстро получалось, так что этот участок мы в два счета обработали. Помню, 30 июня принесли мелкую плохонькую картошку, мы хотели ее выбросить, но Батюшка эту картошку освятил, прочитал молитвы, и мы ее посадили. Вскоре он пришел и сказал:

— Вы видели, наша картошка дала всходы?

Мы едва смогли рассмотреть единичные листочки картофельных всходов. Потом он благословил нам под каждый корень вылить по стакану воды — «вот будет картошке радость!».

Радость эту картошке мы дарили практически каждый день. Вода была только внизу, и надо было в ведрах таскать ее на высоту. А осенью с этого участка собрали великолепный урожай, нам его хватило на всю зиму.

Так и наши неплодные души Батюшка возделывал, очищал покаянием и орошал своими молитвами, чтобы принесли мы хоть какие-то плоды.

В алма-атинском аэропорту был у нас один хороший знакомый из военных, звали его Владимир. Он был комендантом аэропорта по перевозке пассажиров и часто помогал нам с билетами. Его молодая жена Наталья (24 года) пожаловалась мне на постоянные головные боли, да и сын у них тоже заболел, поэтому я пришла к ним домой осмотреть больных. От нестерпимых головных болей ни таблетки, ни уколы Наташе не помогали. Доктора предлагали ей операцию, говорили, затылочный нерв воспален.

Когда мы ездили в отпуск, то всегда заезжали к Батюшке. В один из таких визитов я спросила его о Наташе: стоит ли соглашаться на операцию? Врачи считают ее несложной — надо пересечь и удалить нерв. Батюшка сказал, что операцию делать не надо, пусть ходит в храм и молится. Потом я поехала к Любушке и у нее про Наталью спросила. Она тоже сказала:

— Ни в коем разе! Пусть берет масличко от преподобного Сергия, помазуется им, в храм ходит каждое воскресенье и каждый праздник. — Затем повторила: — Ни в коем разе! — даже постучала по столу.

По возвращении в Алма-Ату я встретилась с Наташей, и она мне сказала:

— Вы знаете, меня ведь уже в больницу положили. Я лежала в палате, и меня готовили к операции. Вдруг пришел мой хирург и сказал:

— Наташа, хоть я ни в какую мистику не верю, но сегодня мне приснился странный сон, и я тебе операцию делать не буду. Снилось мне, будто захожу я в операционную, и ты лежишь на столе. Я мою руки, все как обычно, и вдруг слышу голос: «Операцию Наташе делать не надо, ей будет лучше». Проснулся я и думаю: «Как странно, сегодня как раз среда, у меня плановая операция, именно Наташу должен оперировать». И решил не делать операцию.

Потом я сопоставила время и поняла, что именно в эти минуты я была у Батюшки и мы говорили о Наташе.

Правда, было поставлено еще одно условие: ходить в храм, молиться, причащаться. К сожалению, она этого не делала. Отец Александр повенчал их с Владимиром прямо у них дома, причастил Наташу, но свою жизнь они не изменили. В храм не ходили, даже ребенка не причащали.

Долгое время мы не встречались с этой семьей. И вот в 1992 году Владимир позвонил нашим соседям — своего телефона у нас не было — и попросил меня прийти к ним, сказал, что сын очень болен, а Наташа в больнице, ей сделали операцию.

Я прихватила гостинцы, молочка взяла, у нас же корова своя, и побежала к ним. Возле подъезда встретила Наташу, она сказала, что ее уже выписали. Однако затылок она поддерживала рукой.

— Как же так, Наташа, — говорю, — ведь не надо было делать операцию.

— Да, но хирург сказал, что операция совсем не сложная. Надо только удалить веточку затылочного нерва, и все будет в порядке.

Мы поднялись на третий этаж, я посмотрела мальчика, определила у него скарлатину, назначила лечение. Володя тоже был дома.

Наташа мне говорит:

— У нас есть фильм о том, что происходит с душой после смерти. Хотите посмотреть?

— А чей фильм?

— Итальянский, католический.

— Ясно, про индульгенции… — вздохнула я.

Я помнила проповедь на эту тему, которую слышала на богослужении в Лавре, ну и рассказала им о том, где, по церковному преданию, обитают души после смерти. Первые три дня душа находится возле тела, но может перенестись в любое место, куда захочет. В третий день она проходит мытарства и идет на поклонение Богу. Шесть дней душе будут показывать райские чертоги, а с девятого по сороковой день — обители ада (насколько же ад, получается, больше рая!). Довольно подробно все им рассказывала. Потом мы еще немного поговорили, и я ушла.

Утром прибегает соседка:

— Наташа умерла! Володя просит тебя прийти.

Я бегом к нему. Он кинулся мне навстречу, слезы — ручьем:

— Наташа умерла!.. Не надо было делать операцию, ты же говорила…

Потом уж рассказал мне:

— Когда Наташа лежала в больнице, в ночь перед операцией я проснулся оттого, что кто-то смеется, нагло так, глумливо. Открыл глаза и вижу — промелькнула чья-то тень. Никого не видел, только слышал смех и видел тень. Я испугался, схватил сына, прижал к себе, а на душе муторно и страшно.

Похоже, бес над ним посмеялся.

Причину смерти Натальи так и не смогли определить. Володя впал в страшное уныние, и отец Александр Осокин повез его к Батюшке.

Отец Наум спросил его:

— Ты комендант по перевозке грузов?

А Володя озлоблен был тогда и довольно дерзко ответил:

— Я — комендант по перевозке пассажиров!

Батюшка помолчал, потом говорит:

— Она-то в раю, а вот ты… Сколько у тебя женщин было — столько? — и называет число.

— Нет, не было столько.

В общем, о чем Батюшка ни спросит, он все отрицает. Кипевший в нем протест принимал форму обиды и раздражения. Но когда он вернулся в Алма-Ату, то позвонил мне и попросил:

— Приди, пожалуйста.

Я пришла, а он мне с порога:

— Это же святой человек!

— Почему вы так решили, Володя?

— Он меня сразу спросил: «Ты по перевозке грузов?» — «Нет, — говорю, — я по перевозке пассажиров». А я ведь был сюда направлен по перевозке грузов. Это я временно был в пассажирском секторе. Потом он сказал: «У тебя столько-то женщин было». Я ответил, что не было столько. А когда назад летели, делать нечего было, начал считать, вспоминать, и число сошлось! У меня волосы дыбом встали — откуда он знает? Все точно сказал! Вот я дурак…

В прежнее время в Алма-Ате было два аэропорта: для наших пассажиров и для иностранцев. В бухгалтерии «Интуриста» работала одна знакомая, и у нее была довольно высокая зарплата.

Время от времени она бывала у Батюшки, и в один из приездов он ей сказал, чтобы она с работы уходила, прямо срочно рассчитывалась. При этом дал ей ложку. Это показалось ей странным.

По возвращении домой она рассказала о словах Старца мужу. Тот усмехнулся:

— Тебе хорошо жить надоело? Где ты еще такую зарплату будешь получать? И она осталась работать в бухгалтерии.

Вскоре какие-то вышестоящие сотрудники провернули финансовую махинацию, а подставили ее, мою знакомую. Не зря Батюшка дал ей ложку, потому что она «расхлебывала» потом эту историю несколько лет, выплачивая кем-то присвоенные деньги.

Вспоминается случай, когда по Батюшкиному благословению мне пришлось принимать роды на дому. Произошло это в 1994 году.

В Алма-Ате в нашем храме была прихожанка Татьяна Лебеденко, мать двоих детей. У нее обнаружили лимфогранулематоз, тяжелое злокачественное онкозаболевание. А вдруг оказалось, что она ждет третьего ребеночка. Врачи категорически заявили, что надо делать аборт, иначе болезнь начнет прогрессировать, и она оставит своих детей сиротами. Помню, она вся в слезах прибежала в храм: что делать? Служил там тогда отец Евгений Бобылев, он позвонил в Сергиев Посад знакомым, чтобы у Батюшки спросили совета, как поступить. Батюшка ответил, чтобы она к врачам больше не ходила, а мне благословил принимать роды. Так Татьяна и поступила, хотя врачи в открытую ее называли ненормальной. Я тогда работала в детской больнице микропедиатром, и мы вместе с еще одной рабой Божией Галиной, бывшей акушеркой, принимали эти роды. Родилась здоровая девочка, сейчас она уже взрослая. Так по молитвам и благословению Батюшки Татьяна не совершила страшного греха убийства, и живет и здравствует на свете ее дочь.

Самое удивительное, что и Татьяна до сих пор жива, хотя по поводу своего тяжелейшего заболевания ничем не лечилась, Господь ее исцелил по молитвам Батюшки. Я уже много лет не живу в Алма-Ате и недавно поинтересовалась у того же отца Евгения, как там Татьяна. И узнала, что они отстроили дом и у нее куча внуков.

Моя первая встреча с архимандритом Наумом

Первая моя встреча с дорогим Батюшкой произошла летом 1993 года. Я был студентом факультета журналистики Казахского Государственного университета, жил с бабушкой и дедушкой в Алма-Ате.

В воскресный день я проспал литургию и был этим очень огорчен. Понимал — неделя, начавшаяся без молитвы в храме, наполнится искушениями. Решил поехать в Аксайский скит, на место убиения святых преподобномучеников Серафима и Феогноста, чтобы восполнить урон, нанесенный моим нерадением.

И вот я уже шагаю мимо дач по берегу горной реки. Ближе к завершению восьмикилометрового подъема меня обогнал «газик», наполненный священниками.

Я дошел до скита. Никого нет. Поклонный крест. Сень над могилой. Шептание елей. Игры белочек. Ожидание чуда. Молитва о благословении моей двадцать лет назад начавшейся, но уже поцарапанной жизни.

Вдруг я услышал голоса людей, которые поднимались к могилке святых не по тропинке, а по крутому неудобному склону.

Первым показался протоиерей Евгений Бобылев, мой тогдашний духовник. Я подбежал взять благословение, но не получил его. Отец Евгений показал жестом, что благословляться надо у кого-то другого, идущего следом. Тут из-за бугра вышел протоиерей Александр Осокин (ныне епископ Карагандинский и Шахтинский Севастиан). Но и он не благословил меня. Потом вышел незнакомый мне молодой священник, это был архимандрит Никон (Фомин) — будущий митрополит Астраханский и Камызякский. В благословении отказал. За ним шли известные мне миряне Василий Никишин (будущий игумен Серафим, настоятель скита, где все это происходило) и Александр Снигур (будущий митрополит Хабаровский и Приамурский Артемий).

И наконец последним шел величественный белобородый Старец. Я сразу догадался, что это архимандрит Наум. О его приезде в Алма-Ату все говорили. В трепете я бросился за благословением к нему. Но Батюшка прошел мимо меня, как мимо пустоты, не благословив и даже не взглянув.

Подойдя к месту погребения преподобномучеников, пришедшие начали молебен. Окончив его, стали петь различные церковные песнопения. Как прекрасно звучал этот хор столпов Православной Церкви под кронами вековых елей, указывающих острыми верхушками на красоту неба!

А я молча стоял в сторонке, совершенно ошеломленный и раздавленный тем, что прозорливый лаврский духовник не удостоил меня никаким вниманием. «Видимо, вычеркнут ты, Саня, из Книги Жизни. Совсем плохи твои дела», — говорил я сам себе, находясь на грани отчаянья.

Но тут пришла мысль о силе покаяния. Я стал вспоминать свои большие и малые грехи, с внутренним воплем просил прощения, искренно намечал пути исправления своей непутевой жизни. Сорок минут, обжигаемый страхом отвержения и погибели, я молился так, как не молился никогда в жизни. Впоследствии, когда уже Старец стал моим духовником, я неоднократно переживал подобные состояния.

Несомненно, это проявление святоотеческой хирургической педагогики.

Вот молитвенные песнопения окончены. Отец Наум тихим благостным голосом говорит отпуст и сразу же подходит ко мне. Благословляет, радостно-радостно улыбаясь, и заводит разговор:

— Мы видели тебя, когда ты поднимался по дороге. Как же ты обогнал нас? У тебя, наверно, где-то в кустах лошадка спрятана? Ну, расскажи, как ты живешь?

— Живу в суете. Учусь на журналиста. Хожу на исповедь к отцу Евгению.

— Приходи завтра на стройку нового храма к отцу Александру. А теперь пойдем потрапезничаем.

Кажется, Старец еще что-то говорил, а я что-то отвечал. Не помню подробностей. Помню лишь доброту, простоту, смирение, любовь, радость, исходившие от этого человека, ставшего вскоре для меня всем после Бога.

На деревянном столе появилась корзинка с чаем, клубникой, бутербродами. Все сели. Вкушая благословенную пищу и благорастворенный воздух, мы слушали рассказы отца Наума из мировой истории. Счастье.

После трапезы вышли на тропинку и начали спуск. Мне казалось, что Старец очень немощен и нуждается в нашей помощи. Но неожиданно он очень быстро, умело, ловко побежал вниз, объясняя нам на ходу, что нужно соединить коленки и двигаться мелкими семенящими шажками. Минут через пятнадцать мы спустились к ручью.

Старец спросил:

— Как идти дальше?

Священники объяснили, что надо подняться до урючного сада и потом спускаться через него по проторенной дорожке.

— Попробуем испытать путь, который проложила вода. Давайте пойдем по ручью, — предложил отец Наум.

Все согласились.

О, что это был за поход! Недавно здесь сошел грязекаменный поток — сель. Мы шли по журчащей воде. Падали на мокрой, затягивающей глине. Перелазили через огромные камни, продирались через заросли шиповника, малины, ежевики. Преодолевали поваленные деревья. Прыгали через маленькие водопады.

Старец шутливо предложил отцу Никону:

— Ты помолись Илье-пророку, чтобы он перенес несколько гор к тебе в Шартомский монастырь.

Мне кажется, под горами отец Наум иносказательно подразумевал людей, которые должны были уехать из Алма-Аты к отцу Никону.

Наконец мы спустились до машины. Поцарапанные. Глиняные. Порванные. Мокрые. Счастливые.

Потом я узнал, что это обычный стиль походов нашего духовника, любившего все, что юродиво ради Христа и не от мира сего.

По его молитвам я много раз, отправляясь в пешие путешествия, попадал в подобные ситуации, не планируя их заранее. То есть — сбивался с дороги, падал в речку, карабкался по опасным скалам, встречался с дикими зверями, не успевал засветло вернуться и ночевал в горах, попадал в небольшие лавины, делал крюк в знакомом месте, проваливался в глубокий снег, ковылял со сломанной ногой.

Во время жизненных испытаний мне вспоминается этот поход со Старцем и его сподвижниками. И я радуюсь, что наш путь не такой гладкий и комфортный, как хотели бы враги нашего спасения — мир, плоть и дьявол.

Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их.

Евр. 13, 7

В 1968 году, когда иеромонах Наум приезжал в Пермь к своему духовному отцу епископу Иоасафу, он познакомился со священниками, монахами и мирянами из близкого окружения владыки. Впоследствии многие из них приезжали к нему в Лавру, советовались с ним и обсуждали многие пастырские проблемы. И хотя эти люди имели косвенное отношение к отцу Науму, мы не можем обойти их своим вниманием, потому что помним и чтим их за то, что они укрепляли православную веру и освящали жизнь людей божественным словом истины в тяжелейший период нашей истории — в годы безпрецедентных гонений на Церковь.

Монах Виктор

Большим другом нашей семьи был Виктор Васильевич Плешков. Он родился в семье русских интеллигентов в уездном городе Оханске Пермской губернии в 1899 году.

После окончания Пермского государственного университета Виктор Васильевич преподавал физику в Пермском мединституте. В то время преподавание и вера в Бога считались вещами несовместимыми, поэтому во время богослужений он молился в алтаре, подальше от любопытных глаз. И все-таки в институте узнали о «темноте и мракобесии» преподавателя физики, и ему пришлось оставить эту работу, несмотря на то что студенты его любили.

Виктор Васильевич устроился в фармацевтическое училище, по совместительству преподавал в вечерней школе. Но и оттуда был вынужден уйти по той же, идеологической причине.

Его не раз вызывали в органы НКВД, и он рассказывал, как это было. Иногда присылали повестки на домашний адрес, тогда он успевал навещать свою духовную мать — схимонахиню Евсевию (Попатенко), просил ее благословения и молитв. А часто ко входу в мединститут подъезжала машина, и ему предлагали проехать в соответствующее заведение. Виктор Васильевич просил позволения хотя бы позвонить жене, но ему говорили, что она потом сама все узнает. Там могли продержать его всю ночь, и что переживала Екатерина Игнатьевна в те безсонные ночи, знает один Бог.

Виктор Васильевич Плешков (монах Виктор)

Был у этих людей из органов такой метод работы — задержанного оставляли одного в комнате и предлагали написать имена всех знакомых, посещавших церковь. Он «вспоминал», но только тех, кто уже был арестован за верность Богу, людей каких-нибудь пожилых, которые уже не представляли интереса для органов. Потом они глумливо спрашивали: «Ну что же вы такой рассеянный? Почему же вы не написали Эмилию Васильевну Попатенко?» — и перечисляли еще имена людей, о которых он хотел бы умолчать. Многие годы Виктор Васильевич жил в таком томительном напряжении. Впоследствии он вспоминал, что у него начинало пульсировать в затылке при виде белых бурок с кожаной оторочкой, какие тогда носили сотрудники «органов».

Все трудности делила с ним его верная спутница жизни Екатерина Игнатьевна, работала она преподавателем математики в школе. Своих троих детей они воспитали отзывчивыми и добрыми людьми. Примером доброты и порядочности для них были прежде всего сами родители.

Трехкомнатная квартира Плешковых в центре Перми всегда была пристанищем для нуждавшихся в помощи и попечении. То были и дети репрессированных священников, и люди, возвращавшиеся из заключения. А потому у Виктора Васильевича был большой круг друзей, благодарных ему за его участие и помощь.

Кроме верности Богу, отличительной его чертой было умение всех примирить. Заповедь блаженны миротворцы имеет к нему самое непосредственное отношение. Он и себе не позволял неприязни к кому бы то ни было, поскольку все люди носят в себе образ и подобие Божие. Святоотеческий завет «Грех ненавидь, а человека люби» был непреложным правилом его жизни.

Дети были уже взрослыми, когда от инфаркта миокарда умерла Екатерина Игнатьевна.

Похоронив ее, Виктор Васильевич спустя какое-то время принял монашество. Постригал его епископ Иоасаф в домовой церкви при Архиерейском доме. Они с владыкой были очень дружны.

Когда после пострига его провели в соседнюю комнату и ненадолго оставили одного, монах Виктор — имя ему при постриге не изменили — посмотрел в зеркало и увидел свое отражение — в рясе, клобуке, мантии…

— Только раз и видел я того монаха, — сказал он мне позднее.

Лишь узкий круг друзей знал о его монашестве в миру, которое в те годы было едва ли не единственно возможной формой аскетического подвижничества.

С иеромонахом Наумом у монаха Виктора было замечательное взаимопонимание. Он неоднократно ездил в Троице-Сергиеву Лавру.

Отец Наум в те годы принимал исповедь в храме Всех Святых — это нижний придел Успенского собора. Очереди к нему на исповедь всегда были огромные. Виктор Васильевич обычно становился возле подсвечника и читал акафист Божией Матери.

Заметив его, Батюшка говорил:

— Позовите-ка мне того человека.

Монах Виктор (Плешков) отошел ко Господу 19 февраля 1977 года.

Отец Григорий Ахидов

Виктор Васильевич всю жизнь был дружен с отцом Григорием Ахидовым (1901–1986) — известным пермским пастырем, о котором все, кто его знал, вспоминают с благоговением. К месту его упокоения сейчас приезжают паломники, чтобы почтить память подвижника и попросить его святых молитв.

Протоиерею Григорию выпало столько испытаний, что для их описания формат нашей книги был бы мал. Правда, в православной прессе ему посвящено немало статей, есть и книга его жизнеописания[55].

Отец Григорий исполнял свой пастырский долг ревностно до самоотверженности, за что и получил десять лет лагерей. Вернувшись из мест заключения, уже после войны, батюшка был назначен настоятелем Никольской церкви села Кольцово. Священнику Григорию пришлось восстанавливать из руин поруганный безбожниками храм. В трудах и служении, в радости и скорбях — всегда и во всем ему помогала его семья, особенно матушка Надежда Поликарповна и старший сын Леонид — ныне архимандрит Лев, клирик Пятигорской епархии.

Отец Григорий служил так вдохновенно, что в село, находящееся в тридцати километрах от Перми, потянулись сотни богомольцев, чтобы исповедаться и послушать проникновенные проповеди батюшки.

Отец Григорий исповедовал прихожан часами, а перед праздниками — ночи напролет. Люди ночевали прямо в церкви, на полу. Причастников набиралось до 500 человек, что для деревенского храма было неслыханно.

Глубокая вера священника привлекала и много молодых людей. Некоторые юноши, видя перед собой пример столь искреннего служения, поступали в семинарии. В то время Церковь испытывала большую нужду в кадрах, поскольку в середине сороковых храмы стали открываться, но почти все священнослужители были расстреляны или погибли в лагерях.

Протоиерей Григорий Ахидов

Духовную школу отца Григория прошли многие известные пастыри Пермского края: протоиереи Борис Бартов, Александр и Иоанн Безукладниковы, Иоанн Патласов, Леонид Зыков, Самуил Гагарин. Ему же во многом обязан своим духовным становлением замечательный протодиакон отец Александр Тарантин. Службы с участием отца Александра были настоящими праздниками.

Особенно теплое слово хочется сказать о воспитаннике отца Григория — протоиерее Германе Бирилове (1932–2002). Этого священника с полным основанием можно назвать «правилом веры и образом кротости». Пятьдесят из семидесяти лет своей жизни он отдал служению Церкви, в течение двадцати пяти лет при нескольких архиереях был секретарем пермской епархии и умел мирно разрешать любые проблемы.

В затруднительных случаях он тоже обращался за советом и благословением к архимандриту Науму.

Пермский уполномоченный по делам религии П.С. Горбунов вошел в историю Пермской епархии как наиболее жестокий преследователь служителей Русской Православной Церкви. Само собой, что Горбунов не мог стерпеть, чтобы в «его ведомстве» расцветала религиозная жизнь пусть даже на отдаленном сельском приходе. Кольцовский храм в его «черном списке» был первым. Ради изобличения усердного пастыря уполномоченный шел на хитрости, например переодевался грибником и с корзинкой в руках шагал вместе с паломниками в Кольцово, а по дороге выспрашивал: что говорил батюшка на последней проповеди? критиковал ли он власть? агитировал ли молодежь верить в Бога? Одним словом, копил досье на отца Григория. В результате его слежки и доносов отца Григория лишили регистрации. По сути, Горбунов обрек семью многодетного священника на голод и лишения, оставив без средств. Пришлось батюшке наняться в пастухи, а семье несколько лет скитаться без жилья.

Сын отца Григория иерей Леонид Ахидов, в искренности и безкорыстности служения подражавший отцу, также был на особом счету уполномоченного и постоянно подвергался преследованиям, в результате чего был вынужден переехать в Ставропольскую епархию. Так Пермский край лишился замечательного священника.

Мои родители к отцу Григорию относились с глубоким почтением, и он бывал у нас дома. Когда моя старшая сестра Нина выходила замуж, возникло серьезное препятствие: брак без венчания в нашей семье был немыслим, но тогда у ее жениха, Юрия, студента политехнического института, могли возникнуть большие неприятности. Данные о совершавшихся в церкви требах старосты обязаны были передавать в соответствующие органы, и как только в деканат поступила бы информация о таком недостойном советского студента поступке, как венчание в церкви, он был бы автоматически отчислен из вуза.

Родители поделились такой печалью с Виктором Васильевичем Плешковым, и он обещал помочь.

Мне тогда было пятнадцать лет, я училась в медучилище. В один из февральских дней родители попросили меня купить свежих цветов. «Цветы? зимой? по немалым ценам?» — удивилась я. Но мне ничего не стали объяснять. Ну что ж, раз надо, я купила цветы, привезла их домой; в тот же день мама отослала меня к старшей сестре Ольге, жившей уже отдельно в поселке Южный. Оля не удивилась моему рассказу о цветах среди зимы, только улыбнулась: «Все понятно…»

Такая осторожность была оправданной. Родители ограждали отца Григория и Юрия от лишних глаз. Вечером к нам приехали Виктор Васильевич и отец Григорий Ахидов, чтобы обвенчать жениха и невесту прямо у нас дома. Батюшка решил не рисковать и не брать в храме церковных венцов, поэтому для молодоженов сделали венцы из живых цветов. Никого, кроме родителей невесты, при совершении Таинства не было.

Друзья нашей семьи — и Виктор Васильевич, и отец Григорий Ахидов — произвели на Юрия настолько сильное впечатление, что через какое-то время он, воспитанный в традициях атеизма, уверовал в Бога, а со временем по благословению архимандрита Наума даже стал священником.

Архимандрит Иоанн (Чувызгалов)[56]

От Виктора Васильевича нить воспоминаний тянется и к архимандриту Иоанну (Чувызгалову), который тоже был близок нашей семье.

В юности Иван Чувызгалов служил псаломщиком в Троицком храме в Мотовилихе, там, где ныне построен Свято-Троицкий Стефанов мужской монастырь. Его родители — Федор и Ирина — вложили в душу сына семена веры, а духовным его наставником стал епископ Хрисанф (Клементьев), Иван был его келейником. Владыка Хрисанф воспитывал послушника Иоанна в монашеском духе, и впоследствии никакие испытания не смогли заставить его свернуть с однажды избранного пути, а испытаний на его долю выпало немало.

В 1929 году владыка Хрисанф постриг Ивана Чувызгалова в монашество, дав имя в честь Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, и рукоположил его в сан иеродиакона.

Уже в почтенном возрасте архимандрит Иоанн с большой благодарностью вспоминал, сколько внимания уделял владыка Хрисанф воспитанию молодого поколения. Например, вступавшим в брак он помогал создавать крепкие семьи, укорененные в Христовых заповедях. Одному молодому человеку он сказал: «Когда вы будете жениться, то имейте в виду: если сохраните в чистоте себя и невесту в течение недели после венчания и проживете это время как брат с сестрой, то ваши дети будут умными и здоровыми, а семейная жизнь благополучной».

Архимандрит Иоанн (Чувызгалов)

Отец Глеб Каледа писал, что это предание пришло из старины: «Действительно, в Древней Церкви была такая практика: первую неделю новобрачные жили как брат с сестрой и носили церковные венцы, сплетенные из веточек мирта. Это делалось, чтобы брак их был целомудренным, чтобы в нем преобладало духовное, молитвенное начало, чтобы молодые по-человечески, душевно раскрылись друг к другу. Только на восьмой день, по снятии венцов, они могли перейти к другим отношениям. При этом читалась специальная молитва на разрешение венцов в восьмой день (она сохранила свое древнее название и входит в Чин венчания и сейчас). Это воздержание способствовало более глубокому осмыслению всей их жизни»[57].

Отца Иоанна арестовали, когда ему было 24 года, и терзали по лагерям и ссылкам долгих семнадцать лет. Впоследствии батюшка рассказывал, что ему «повезло»: когда его избивали на допросах, он быстро терял сознание и приходил в чувство уже в камере. В результате такого «везения» ему пришлось перенести несколько операций на позвоночнике. Всю жизнь он болел, но никогда не унывал. Отличался этот пастырь и прозорливец живым характером, чувством юмора, доброжелательностью.

О прозорливости архимандрита Иоанна сужу по одному случаю.

Как-то мама попросила меня пригласить батюшку к нам домой, чтобы он ее причастил. Он и прежде не раз причащал маму на дому. Конечно, я обещала выполнить поручение, но по дороге с работы напал на меня ропот. Был будний рабочий день, ехала я в трамвае и судила-рядила, что у мамы все не как у других людей, куда ближе и удобней мне было бы зайти во Всехсвятскую церковь и вызвать священника, но нет, ей надо приглашать отца Иоанна. Ворчала я даже поднимаясь на лифте на шестой этаж. На звонок дверь открыл сам батюшка.

Я уже стояла «аки ангел»:

— Мамочка просит вас прийти ее причастить.

— Да зачем же вы безпокоились! — услышала я в ответ. — Гораздо ближе было заехать во Всехсвятскую церковь и вызвать оттуда священника. Пожалуйста, сделайте лучше так! — и дверь передо мной закрылась.

Потом он, конечно, простил мне мой ропот и часто бывал у нас. Но я получила урок на всю жизнь: роптать — это последнее дело.

У моей сестры Ольги был замечательный муж Дмитрий Андреевич. Они жили в частном доме и всегда приглашали отца Иоанна в гости. После пережитого в лагерях он часто болел и нуждался в том, чтобы прогреваться в русской бане. И они специально для него ее топили. Отец Иоанн их, еще совсем молодых, называл, как ни странно, «батюшка» и «матушка». Бывало, говорил: «А батюшка-то как меня попарил! А матушка — какой обед приготовила!» Ольга тогда и думать не думала, что ее муж станет священником, а она, соответственно, матушкой.

Когда отец Наум посоветовал Ольге и Дмитрию уехать во Владимир, отец Иоанн хоть и не без сожаления, но благословил их на переезд.

— Что ж, рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше. Поезжайте с Богом.

Он понимал, что там их жизненный путь изменится. Так и получилось: во Владимире Дмитрия рукоположили, и он стал служить во Всехсвятской церкви г. Владимира.

Стал он подлинно пастырем добрым. Вызвали как-то отца Димитрия причастить больного. Его путь лежал мимо дома, где жила одна старушка, прихожанка его храма. Он подумал, что надо бы и ее причастить «страха ради смертнаго», потому что она была уже совсем немощной. Было раннее утро. Отец Димитрий зашел в дом, исповедал и причастил бабушку, чему она была очень рада. Не успел он закрыть за собой дверь, как услышал голос ее дочери:

— Батюшка, батюшка! Вернитесь, она умирает…

Он вернулся и успел прочитать последование на исход души.

Личность архимандрита Иоанна оставляла глубокий след в душах молодых священнослужителей. Его школу прошел и протоиерей Николай Тетерин, ныне всеми любимый пастырь. Дорог он и нашему монастырю. Единственно уцелевший монастырский храм в честь Казанской иконы Божией Матери нам передали на Страстной седмице в 1995 году. Мы взяли благословение у владыки Афанасия отслужить пасхальную службу в разоренном храме, но найти священника не могли. Именно отец Николай согласился оставить свой Петропавловский собор на попечение своего сына — отца Василия Тетерина, сам же привез престол из домовой церкви архимандрита Иоанна (Чувызгалова), который хранился у него, и отслужил ту незабываемую пасхальную литургию.

Отец Сергий Богдан[58]

В доме Виктора Васильевича Плешкова, где я была частой гостьей, состоялось мое знакомство с замечательным и мужественным священником.

Помню, я зашла после занятий со студентами, и сидели мы с Виктором Васильевичем в его кабинете, заставленном книжными шкафами. Раздался звонок. Он пошел открывать, а затем из передней послышались голоса:

— До каких же пор мы будем друг от друга скрываться! — это Виктор Васильевич уговаривал войти какого-то гостя.

Протоиерей Сергий Богдан

Известно: такт — это любовь. Пришедшему был настолько свойствен такт, что он никоим образом не хотел скомпрометировать хозяина дома. Такое непростое было время. Виктор Васильевич заверил, что его гостья будет рада встретиться с батюшкой. Так я познакомилась со священником села Ильинское протоиереем Сергием Богданом.

Родом он был из Белоруссии, их семью еще в 1930-е годы сослали в наши края. Но и здесь не оставили в покое: родителей арестовали за верность Богу, а сын Сережа остался с клеймом «член семьи врагов народа». При этом «сердобольные» гонители говорили парню, что им жаль его юность и не хочется отправлять его в лагерь. Ему предложили «простой» выход: встать посреди села и на глазах у всех отречься от Христа. На это он не согласился.

В результате Сережа Богдан оказался на золотых приисках Колымы. Господь так устраивал, что где бы он ни появлялся, там обязательно открывались золотоносные жилы. За это полагались какие-то добавки в рационе и другие привилегии, могли даже срок скостить, поэтому все заключенные старались попасть в его бригаду. Потом Сергея Антоновича взяли писарем в контору, потому что у него был каллиграфический почерк.

Родители Сергея так и сгинули в лагерях, а он, отбыв десятилетний срок, вернулся в Пермь.

На брак с матушкой Анастасией его благословил владыка Иоанн (Лавриненко), он же рукоположил его во иерея и отправил в Благовещенскую церковь села Ильинское.

Из нашей беседы в доме В.В. Плешкова я узнала, что у отца Сергия две дочери, которых он ласково называл Еленушкой и Зинаидушкой. Оказалось, что Зиночка болеет и лежит дома с температурой. Я отправилась к ним домой осмотреть больную. С тех пор мы подружились.

Старшая дочь отца Сергия — Елена — закончила фарминститут, муж ее стал священником и служил во Владимирской епархии. И была матушка Елена во всем ему помощницей. При храме, где они служили, сложилась дружная община. Матушка Елена умерла от онкологического заболевания, и на ее похоронах люди говорили, что пришли они в храм ради батюшки, а остались там ради матушки — ради ее приветливой улыбки и доброты.

Зиночка, когда мы познакомились, училась на экономическом факультете университета.

Была она миловидной без всякой косметики, элегантной, всегда с безупречным вкусом одетой, вопреки моде в длинных юбках. Но самое главное, что всех в ней привлекало, — это ее богатый внутренний мир, родители смогли заложить в ней крепкий фундамент. В дальнейшем по благословению архимандрита Наума она стала насельницей Суздальского Покровского монастыря и приняла постриг с именем Елена. В настоящее время игумения Елена возглавляет Муромский Воскресенский монастырь, который находится на берегу Оки в бывшем имении святых Петра и Февронии Муромских.

Непростым было служение отца Сергия в те годы, это были годы хрущёвских гонений. Приходили комиссии из отдела по делам религий, шла речь о закрытии храма, задавали самые разные вопросы, и даже весьма каверзные. Так, один из членов такой комиссии спросил:

— Вот скажите, Сергей Антонович, в Библии написано, что Господь создал Еву из Адамова ребра, стало быть, у мужчин должно быть одним ребром меньше?

Отец Сергий возразил:

— Да вы знаете, у меня сосед с войны вернулся на протезе, ногу на фронте потерял; несмотря на это дети у него впоследствии рождались с двумя ногами.

Такой остроумный ответ привел комиссию в негодование. Небезынтересно, как потом на какой-то городской конференции докладчик, подчеркивая необходимость усиления атеистической работы, говорил с возмущением, приводя этот пример, что к таким священникам, как Богдан, нельзя пускать молодежь, с такими надо держать ухо востро.

Господь давал отцу Сергию мудрость выходить из самых сложных ситуаций, и храм в Ильинском закрыт не был. Батюшка, любимый своими прихожанами, прослужил в нем до конца своих дней.

Отец Сергий не дожил до времени возрождения православия в России и открытия монастырей. Его здоровье было подорвано в ГУЛАГе. Он умер от инфаркта миокарда в 1981 году.

Протоиерей Михаил Лукканен

Отец Михаил Лукканен (1914–1987) родился в Эстонии. В русском варианте его фамилия была Луканин, а на эстонский манер — Лукканен.

Он получил классическое образование от преподавателей дореволюционных духовных школ в Парижском богословском институте преподобного Сергия Радонежского. Разумеется, отец Михаил прекрасно говорил по-французски. До войны он служил священником в эстонском городе Нарве.

Судьба его сложилась более чем драматично.

Началась Вторая мировая война, шел передел границ европейских государств. Двадцатишестилетний иерей Михаил решил покинуть Эстонию, где уже пахло порохом и гарью. На железнодорожном вокзале он посадил в вагон свою матушку — юную Тамару Саввишну, на руках которой была их девятимесячная дочь Наташа. Вместе с ними уезжал шурин — старший брат Тамары Саввишны.

Устроив семью, батюшка решил пройтись по привокзальным магазинчикам, чтобы прикупить в дорогу провианта. На беду в это время в здании вокзала взорвалась бомба. Перрон оцепили, и отец Михаил не смог прорваться к поезду, который уносил в неизвестность самых дорогих и близких ему людей.

Только после войны он смог разыскать жену и дочь. Шурин увез их в Америку, а тогда был «железный занавес». Так он больше никогда и не увидел жену и дочь. Они только переписывались и обменивались фотографиями.

В августе 1940 года Эстония вошла в состав СССР, а в 1941-м отца Михаила сослали на стройку в Пермскую (тогда Молотовскую) область. В 1943 году, в связи с изменением курса правительства в отношении религии, батюшка был освобожден с правом служения в Пермской (Молотовской) епархии.

Прихожане любили отца Михаила за ревностное отношение к пастырскому долгу и многие другие качества, особенно как искусного проповедника. Сотрудница краеведческого музея рассказывала, что однажды они обратились в епархию с просьбой прислать священника, который объяснил бы музейным специалистам назначение богослужебных предметов, хранившихся в запасниках. Пришел отец Михаил Лукканен. Он взял потир, поставил на ладонь и произнес евангельские слова: И Он сказал: жажду (Ин. 19, 28). Это прозвучало так исключительно проникновенно и строго, что сотрудники музея, в основном по сути атеисты, остались под глубоким впечатлением от этой встречи.

Протоиерей Михаил Лукканен

Священникам не разрешали общаться с молодежью, и мы, студенты, что называется, «не лезли на глаза», хотя всегда с нетерпением ждали выразительных проповедей отца Михаила. Говорил он отрывисто, чеканя слова и немного в прононс. Дорого было слышать его краткие и емкие проповеди в Великий пост. Уже в Прощеное воскресенье он призывал этот подвиг начинать с высокого. А именно простить всех, уничтожить в своем сердце каждую даже малую обиду:

— Все мы знаем, что Господь дал апостолу Петру ключ от райских врат. Значит, есть тот ключ и есть те двери. Сегодня, в Прощеное воскресенье, этот ключ чудесным образом оказывается в руках каждого из нас. Аще отпущаете прегрешения человеком, и Отец ваш Небесный отпустит вам согрешения ваши (Мф. 6, 14).

Можно привести пример, как на общей исповеди он говорил о зависти:

— Вот вы завидуете. Скажите, от того, что вы завидуете, у вас прибывает? Нет. А у тех, кому вы завидуете, убывает? Тоже нет. А на душе как? Грязно, гадко, нехорошо. Ну зачем мы будем завидовать?

И представлялась очевидной совершенная нелепость такой черной страсти, как зависть.

Вообще же в бедах и печалях отец Михаил предлагал искать собственную вину — наши грехи, а потому говорил:

— Мы сами себя мучаем, сами себя наказываем, сами себя терзаем.

Как же это точно!

В Крестопоклонную неделю Великого поста по окончании службы мы слышали с амвона его проникновенные слова:

— И я, как пастырь ваш, поклоняюсь кресту каждого и каждой из вас.

Слова эти касались глубин души, и мы уносили в своем сердце искру святости.

Однажды во Всехсвятской церкви отпевали священника, о котором прихожане знали, что он временами крепко выпивал и не мог справиться со своей слабостью. Известно, что служителей Церкви судят особенно строго, без всякого снисхождения, будто это не такие же люди со своими слабостями.

Храм был полон. Открылись царские врата, вышел отец Михаил. Он обвел внимательным взглядом присутствовавших и, указывая на лежавшего в гробу пастыря, словами Христа предложил:

— Кто из вас без греха, первый брось в него камень (Ин. 8, 7).

Наступила тишина. Отпевание прошло очень торжественно.

Здесь, в Перми, отца Михаила постигла еще одна тяжелая утрата. Об этом узнала я много лет спустя от того же монаха Виктора (Плешкова). Служил в нашем городе протоиерей Александр Осипов. Вместе с отцом Михаилом они учились в Париже, оба попали в Пермь из Эстонии. Уже говорила я, каким блестящим проповедником был отец Михаил, не менее талантлив был и его друг. Отец Александр говорил такие глубокие проповеди по Ветхому Завету, что даже (было это еще до хрущёвских гонений) многие сотрудники университета приходили в собор слушать его.

«Медные трубы» этот несчастный человек пройти не смог.

Нравственное падение начинается, как известно, с малого. Об этом не без печали вспоминала Пелагия Николаевна Горбунова, в тайном постриге монахиня Евфросиния (в схиме Тавифа), келейница владыки Иоасафа. Жила она тогда близ кафедрального Троицкого собора, и отец Александр нередко оставался у нее ночевать. В дни Великого поста он говорил, что кормить ужином его не надо, а просил только кипятка, при этом доставал кубики какао с молоком (было такое лакомство) и сдобную булку. То есть постом он уже пренебрегал.

Вскоре его пригласили на преподавательскую работу в Ленинград, и стал он профессором Ленинградской духовной академии.

Но предупреждает всех апостол Павел: Блюдите убо, како опасно ходите (Еф. 5, 15). Одна из почитательниц отца Александра, сотрудница Ленинградского мединститута, своей к нему привязанностью смогла положить конец его преподавательской деятельности. Он оставил не просто бы академию, но и Бога и стал научным консультантом библиотеки им. Салтыкова-Щедрина.

«Бойся, как гееннского огня галок намазанных (женщин), ибо они часто из воинов царских делают рабами сатаны» — такой совет дает преподобный Серафим Саровский. И кому?! Своему младшему современнику, наместнику Троице-Сергиевой Лавры архимандриту Антонию (Медведеву), человеку святой жизни, который ныне причислен к лику святых и мощи его находятся в Лавре. Так это в жизни реально опасно. «На то и щука, чтобы карась не дремал».

Александр Осипов

Известно, что всякий талант от Бога, а от человека уже зависит, как распорядится он Богом данным ему талантом. Насколько талантливым был Осипов проповедником, настолько бездарными и примитивными были его брошюрки по атеизму. Произошла такая метаморфоза довольно быстро, так же скоро узнали об этом и в Перми. Когда в очередной раз Виктор Васильевич вошел в алтарь, отец Михаил подошел к нему и, указывая на имя Осипова, значившееся в старом графике служб священников, лаконично с болью сказал: «Сдох». Так отец Михаил, будучи, по сути, на чужбине, понес еще одну утрату — потерял друга, с которым была связана его молодость, которому он доверял.

Вскоре Господь прекратил жизнь Александра Осипова. Умирал он в ленинградской больнице от рака. Боли не могли снять никакими наркотиками, и жуткие крики умиравшего наполняли все этажи больницы.

Многие годы отец Михаил был епархиальным секретарем. В годы хрущёвских гонений на Церковь во многом благодаря его усилиям удалось отстоять Всехсвятский храм, который власти планировали закрыть.

Об отце Михаиле тепло вспоминала монахиня Киевского Флоровского монастыря Дионисия. Родом она была из Перми. В миру ее звали Антониной — Тоней. С отцом Михаилом Тоня познакомилась в 1952 году, ей было тогда девятнадцать лет. Спустя полвека, в 2006 году, она рассказывала:

«Отцу Михаилу Лукканену я особенно благодарна и всегда поминаю его в своих молитвах. Первая моя исповедь была именно у него.

Он вник во все сложности моей жизни и понял, как мне трудно работать, не имея собственной швейной машинки, ведь я по профессии швея. После исповеди сказал:

— Подождите меня здесь.

Исповедав последнего прихожанина, он куда-то ушел, но быстро вернулся и вручил мне толстый конверт. В нем было пять тысяч рублей — огромные деньги по тем временам.

— Вот, — сказал батюшка, — передай своей маме.

Этих денег хватило на швейную машинку и на многое другое. А ведь отец Михаил видел меня первый раз в жизни, просто помогать людям для него было естественно, как дышать».

У нас с отцом Михаилом были доверительные отношения. Он рассказывал мне о себе и о своей учебе в Париже. Однажды во время елеопомазания попросил:

— Помолитесь о упокоении моей матушки Тамары. Она умерла в Америке после неудачной операции.

В конце жизни я навещала отца Михаила как врач. Он жил в однокомнатной квартире рядом с кафедральным собором.

Иногда батюшка делился своими печалями.

— Пишет, — рассказывал он о письме своей дочери Наташи, — иду по моему любимому Нью-Йорку… В его сознании не укладывалось, как можно любить Нью-Йорк, когда есть на свете его любимая Россия. И добавил:

— Я не знаю, где Америка (конечно, он был блистательно образованным человеком и географию знал основательно, но образно сказал именно так), но всегда ее вот так благословляю, — и он осенил крестом свою любимую Наташу в сторону запада.

Так и прожила Наталья Михайловна Лукканен всю свою жизнь в далекой Америке благословением и молитвами своего отца.

В конце жизни отец Михаил приехал на исповедь к архимандриту Науму. Батюшка, сожалея о его одиночестве, предложил ему переехать из Перми в Алма-Ату. Но вскоре по возвращении в Пермь отец Михаил умер.

Протоиерей Александр Ватолин

Александр Алексеевич Ватолин (1923–1997) родился в Пермской области в крестьянской семье. В начале тридцатых годов середняцкая семья Ватолиных из-за отказа вступить в колхоз была раскулачена. А в семье пятеро детей. Жилось до того трудно, что приходилось даже милостыню просить.

В марте 1942 года, не окончив десятилетки, Александр ушел добровольцем на войну. По окончании Молотовского пулеметно-минометного училища его отправили на фронт в звании лейтенанта. Там будущий пастырь своей веры в Бога не скрывал и по возможности посещал церковь.

С войны он вернулся с больным сердцем. После курса обучения на историческом факультете Ленинградского университета преподавал историю в селе Асово Пермской области. Он был завучем школы, диктором местного радиоузла, депутатом местного Совета. Здесь уже приходилось скрывать свою любовь к Богу, поэтому по церковным праздникам он, завуч школы, ходил в церковь тайно, за десятки километров, в село Плотниково.

Протоиерей Александр Ватолин

Однажды во время службы его уязвили слова Иоанна Богослова: В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся не-совершен в любви (1 Ин. 4, 18).

Тогда он решил, что больше не будет скрывать свою веру. Это стало сенсацией. Местная власть развернула травлю учителя. Много пришлось ему пережить и выслушать, но он обладал недюжинной эрудицией, и Господь давал ему аргументированно отвечать на любые вопросы. Например, однажды его спросили:

— Александр Алексеевич, говорят, что Бог — это любовь, что Он милосердный, между тем в Библии рассказывается, как Он послал Саула и приказал истребить целый народ «от мужа до жены, от отрока до грудного младенца». О каком вообще человеколюбии можно говорить, если не щадили даже детей?

— А как вы считаете, если хирург видит, что у больного человека гангрена и врач стоит перед выбором: или конечность, пораженную болезнью, ампутировать (это будет жестоко, и человек останется инвалидом, но будет жить), или быть добрым и оставить все как есть, но тогда человек умрет. В том народе, который приказал Господь уничтожить, процветали противоестественные грехи, и дети уже имели в себе эту закваску, они видели все это беззаконие. Если бы они остались, то разнесли бы по лицу земли эту духовную проказу, и погибло бы все человечество.

Так просто ответил на этот непростой вопрос завуч школы А.А. Ватолин.

Будучи не в состоянии сломить этого человека, его уволили из школы. Но и его супругу Клавдию Яковлевну, преподавателя немецкого языка в той же школе, в покое не оставили. В школе на педсовете от нее потребовали, чтобы она, мать четверых детей, отреклась от своего мужа за то, что он так идеологически неверно мыслит. Она же утверждала сквозь слезы, что от мужа не откажется.

В мае 1965 года семье Ватолиных пришлось переехать из Асово в Пермь. Супруги устроились на завод им. Дзержинского. Жили в маленькой квартирке неподалеку от кафедрального собора. Александр Алексеевич регулярно посещал службы, был пономарем, чтецом, певчим. Владыка Иоасаф хотел рукоположить его в священный сан, но уполномоченный по делам религий Горбунов цинично возразил:

— Ну что вы, Василий Семенович (он демонстративно обращался к владыке как к мирянину)! Вы дайте нам кого попроще, хоть и пьяниц каких-нибудь. Не то прихожане увидят Ватолина и скажут: «Какие образованные люди в церкви работают!» Еще уверуют в вашего Бога.

Архимандрит Наум, с которым Александр Алексеевич познакомился еще в 1968 году в архиерейском доме, смог договориться с епископом Иоанном (Снычевым), и в 1974 году в Куйбышеве Александр Алексеевич был рукоположен во диакона.

Владыка Иоанн предупредил отца Александра, чтобы в управление по делам религий он никогда не ходил один:

— Они могут вызвать психбригаду, скажут, что вы буянили, и вас без суда и следствия увезут в больницу.

Владыка Иоанн готовил диакона Александра к священнической хиротонии, но каким-то образом об этом узнали в Пермском отделе по делам религий, началась паника. Из Перми в Куйбышев полетели телеграммы с протестом, и рукоположение пришлось отменить.

Тогда отец Наум договорился с архиепископом Ташкентским и Среднеазиатским Варфоломеем (Гондаровским). В союзных республиках все было намного проще, чем в Российской Федерации. К примеру, архиепископ Варфоломей во время праздничных демонстраций всегда стоял на правительственной трибуне вместе с руководством республики. В 1975 году владыка Варфоломей рукоположил отца Александра Ватолина во иерея и отправил служить в Киргизию. Без преувеличений можно сказать, что отец Александр проявил там поистине равноапостольное подвижничество: не счесть, сколько киргизов и русских он обратил в православную веру.

В 1978 году священник Александр вернулся в Пермь и получил назначение в село Таборы.

Даже в областном центре верующих в те годы было немного, что говорить о Таборах. В сельской местности атеистическая пропаганда достигла самых больших результатов, ведь крестьянство, всегда бывшее опорой Церкви, было почти уничтожено. И если в большом городе можно затеряться в толпе, то в деревне все на виду. Жители села Таборы давно перестали посещать свой храм. Зато на службы отца Александра стали во множестве приезжать православные люди из Перми, ибо, как сказано в Евангелии, вы есте свет мира, не может град укрытися верху горы стоя (Мф. 5, 14).

Его проповеди и беседы с прихожанами были настолько талантливы и убедительны, что умягчали самые черствые сердца. Отец Александр говорил, что на Страшном Суде не понесет ответ за нерадивость к пастырскому долгу, потому что обошел каждый дом на своем приходе и с каждым жителем села беседовал о Боге, Божием Промысле, благодати и важности Крещения для спасения души. Он был «делателем»[59] в евангельском смысле слова.

В конце восьмидесятых, когда стало возможным безпрепятственно заниматься пастырской и миссионерской деятельностью, отец Александр сделал невероятно много для духовного просвещения людей. Он посещал школы, дома престарелых, тюрьмы, писал статьи в газеты, участвовал в радио- и телепередачах, выступал с лекциями. Его приезды в Пермь становились событиями. Сегодня многие вспоминают, что пришли в церковь благодаря встрече с отцом Александром Ватолиным. Первую Божию заповедь: возлюбить Господа от всея души и помышления, а ближнего своего как себя — он исполнил в полной мере.

Незадолго до своей кончины отец Александр говорил:

— Молодежи надо много брать от уходящего поколения священства. Нас уже мало остается. Ведь почти все молодые пастыри выросли в неверующих семьях, значит, нет крепких корней Православия. Многие думают, что, став священником, можно как-то и полегче прожить. А на самом деле это великий подвиг, если по-настоящему исполнять все что положено. Это крестный путь. Не зря мы нарукавницы надеваем и завязываем шнурочком — это руки Христа, связанные вервием. Мы надеваем головной убор — это терновый венец Христов. Не все это понимают, а надо бы…

Протоиерей Александр преставился 14 февраля 1997 года и был похоронен в селе Таборы. На его могильном кресте написаны слова апостола Павла: Горе мне, если не благовествую (1 Кор. 9, 16).

По словам свт. Феофана Затворника, иноки — жертва Богу от общества, которое, предавая их Богу, из них составляет себе ограду.

Невозможно представить Русскую Православную Церковь без великих молитвенников и подвижников благочестия XX века, таких как митрополит Иосиф (Чернов), архимандриты Амвросий (Иванов) Балабановский, Павел (Груздев), Серафим (Тяпочкин), Тихон (Агриков), Кирилл (Павлов), Адриан (Кирсанов) и другие Псково-Печерские старцы, а также и наш духовный отец архимандрит Наум (Байбородин).

Невозможно также представить нашу Церковь без тех скромных делателей, незаметных, искренних служителей, пронесших все тяготы богоборческого времени, устоявших в истине и утвердивших в ней множество своих современников.

Они и стали для России и для всего мира невидимой оградой.

Дай нам, Господи, помнить опыт их жизни, их любовь, их мужество и подражать вере их.

Отцы!

Для того, чтобы сейчас быть служителем Церкви, нужно стать жертвой.

Митрополит Алма-Атинский Иосиф