Призма пораженного Я бесплатное чтение

Предисловие

Это произведение – моя своеобразная исповедь, на написание которой я потратила порядка трех с половиной лет, удалив при этом свыше четырехсот страниц. Я полагаю, что всякий человек остается одиноким до конца жизненного пути, ведь он просто-напросто не способен передать другим все чувства и переживания, каждую деталь и мелочь, что видел собственными глазами. Оттого мне действительно досадно. Пускай «Призма пораженного Я» станет отголоском моей юности и большого опыта, хорошо завуалированного за счет тесного переплетения с выдумкой. Однако я также надеюсь, что в период прочтения, мой читатель, ты найдешь упоение и для себя.

Каждую главу сопровождает короткое стихотворение, которое коротко описывает содержание текущего повествования.

1.Знакомство с Касио Легран

Часто люди маскируют печаль под улыбкой или транслируют безразличный вид миру, пускай и не у всех получается искусно скрывать истинные эмоции. На некоторых лицах легко читаются глубокая тоска, опустошение. И бывает неясно почему: взгляд пуст или, быть может, уголки губ опущены? Это необъяснимое осознание чужих настроений приходит интуитивно; не телепатия, но нечто непостижимое. Кто знает, возможно, и во взгляде Касио Легран, стоящей в углу вагона, кто-то увидел события минувшего вечера?

Около полуночи она долго и сосредоточенно вглядывалась в собственные глаза, отраженные в зеркале. Сначала девушка осматривала скулы и потрескавшиеся от сухости губы, а затем тонула в бездонных измученных очах, прикрытых от усталости потяжелевшими веками. Ей казалось, будто лицо обезобразилось гримасой ужаса и страха, но в действительности лишь уголок рта дрогнул неестественно. В этом взгляде запечатлелось все пережитое и неподвластное описанию ни на одном языке вселенной. В конце концов, ее брови все же едва заметно приподнялись, выдавая бурю эмоций, стиснутых в черепной коробке. Что-то давило в горле, и слезы готовы были пуститься на волю, но желание быть сильнее не позволяло новорожденным ручейкам покинуть истоки. Касио едва заметно встряхнула головой, слегка зажмурилась и вернулась к серой обыденности. Ее лицо отражало безразличие. Хорошо знакомая девушке история борьбы чувств и разума закончилась так же быстро, как началась.

Легран была из тех, кто довольно скептично относился ко всему в жизни, в особенности к близким отношениям с людьми. Экстравагантный опыт, приобретенный благодаря приложениям для знакомств и категоричному характеру матери, научили держать уши востро. Девушка старалась здраво оценивать всякую ситуацию и доверять людям, но щемящее ощущение скорого разочарования никогда не отступало. Не было места грезам, потому что привычный сценарий – это когда все хорошее неожиданно и стремительно заканчивается. Поэтому фокус этой дивной особы сосредотачивался именно на грядущих неприятностях, а не на счастье здесь и сейчас. Однако нередко бессрочное ожидание подвоха одаривало привилегиями: когда происходило что-то действительно болезненное, Кас принимала ситуацию проще, потому что заведомо полагала, что горький исход неизбежен.

Она также прекрасно, как никто другой, понимала, что спрятаться от тотального внутреннего одиночества возможно, а вот сбежать – точно нет. Нельзя ускользнуть от правды, всегда находящейся рядом – в душе. В особенно депрессивные моменты Легран могла внезапно погрузиться в размышления и отдалиться от всех на неопределенный срок, желая не показывать незваные переживания и собственную слабость. Подобные чувства проявлялись лишь в стенах дома. Да и там, наглядевшись на изнуренное отражение, девушка вскоре гордо поднимала голову и говорила себе ровно одно: «Соберись, тряпка». В такие периоды внутри разгоралась война. Это бились два противоположных желания: излить душу, уткнувшись в чью-то теплую грудь, и чего бы то ни стоило остаться стойкой, не раскрыв уязвимостей. В любом случае Касио горячо мечталось освободиться от гнетущей боли, поэтому вера в исчезновение глубоко засевшей меланхолии браво держалась даже в самые трудные моменты. Легран жила противоречащими ее желаниям ощущениями, которые изредка сменялись гармонией и подобием спокойствия.

Иллюзорной панацеей от нескончаемой череды угнетающих мыслей девушка находила плотно загруженный график, когда оставалось куда меньше времени на всякие глупости. Иной метод борьбы с недугом заключался в людях. Оказываясь в коллективе, Касио нередко распирало на совершенно разные шутки – саркастичные, безобидные, постироничные. Особенно сильно девушку радовали положительные реакции на ее юмор. Легран было приятно ощущать, что в ней кроется способность вызывать в людях искренний смех. И пускай печаль одолевала Кас слишком часто, она все еще любила улыбаться. Но самое приятное наступало вечерами, когда, готовясь уснуть, девушка предавалась фантазиям. Она представляла довольно обычные вещи, которые выглядели вполне реальными, но вряд ли могли бы произойти в ее жизни. Часто Касио сияла улыбкой, пока мечтала о романтике и умиротворении или, противоположно, об опасных ситуациях, где о ней заботятся и защищают. Эта отдушина казалась самой теплой и светлой частью дня, вселяющей крохотную надежду или, быть может, неукротимую веру в осуществление давних мечт.

Несмотря на обилие противоречивых эмоций и совершенно разных внутренних импульсов, девушка старалась придерживаться принципу, что сила заключается в правде, поэтому предпочитала разговаривать открыто, по душам. Ей было несложно рассказать о том, что не нравилось и хотелось изменить, решить возникнувший конфликт с помощью честной беседы и услышать чужую позицию. Повествование о своих эмоциях и мыслях вызывало чудное ощущение, будто человек – существо мудрое и одаренное возможностью освобождаться от внутренней тягости просто-напросто рассказывая истину. Касио старалась относиться к людям с пониманием и внимательностью, насколько это было возможно. Правда, если кто-то посягал на чужую свободу, яро критиковал и не был способен сдерживать накал эмоций, от терпения и индивидуального подхода Легран оставалось куда меньше… При любых обстоятельствах она не искала конфликтов и просто хотела мирно существовать, однако часто приходилось отстаивать свои права, после чего девушка испытывала чувство вины за раздражение и твердость слов.

Касио всегда была привлекательной, за счет роста выделялась из общей массы и обладала грациозной походкой, которая иногда создавала иллюзию, словно тело девушки летит над землей. Аккуратный носик, точь-в-точь как у коренных французских девушек с обложек журналов, слегка пухлые губы с четким контуром, широкие брови и волосы темного каштанового оттенка делали Легран желанной практически для каждого мужчины. Еще больше совершенствовали образ Касио не резкие, но достаточно глубокие скулы и укороченное каре с небрежной волнистостью. Но притягательнее прочих изяществ – западающие в душу внимательные карие глаза, которые на солнце приобретают янтарные вкрапления. Фигура – песочные часы. Придаваться описанию красоты подобного телосложения – все равно, что переписывать один из томов «Войны и мир». Потому проще сказать, что целостная картина – предмет зависти многих девушек, мечтающих об идеальном теле. Но несмотря на любовь к своему внешнему виду, жизнь без выдуманных недостатков сродни сказке. Касио ненавидела родинки на спине, расположившиеся точно как небесные светила какого-нибудь созвездия. Она считала их чем-то уродующим изящество женской спины. Помимо «звезд» Легран предвзято относилась к морщинкам на лбу, появляющимся при напряжении бровей, когда мимика лица транслировала удивление или недовольство. Она переживала о внешности сквозь время, поэтому мысли об этих неровностях приводили ее в раздражение и заставляли нервно прикусывать нижнюю губу.

Девушка называла себя эстетом, поскольку ее очаровывала визуальная гармония, и она не могла смириться с однообразием. Было невыносимым зрелищем видеть особ, носящих одно и то же каждый день, ведь Кас жаждала новых деталей, необычных сочетаний и акцентных штрихов. Правда, излишняя придирчивость иногда мешала, например, в случаях, когда человек глубокий и занимательный отталкивался Легран лишь из-за скучного наряда. Однако именно таков был секрет благоговения любительницы всего прекрасного: тандем внутренней и визуальной красоты.

2.Две жизни

Буквально минуту назад старая разрисованная рама подверглась стрельбе. Цветные осколки обрушились на стол, покрыв собой различные бумаги, сцепились воедино с ворсинками ковра и направились к ошеломленному лицу Легран, мирно сидевшей на своженной кровати. Стоило только одному из осколков некогда живого витража коснуться прикрытого века Касио, она вскочила из-под одеяла, одновременно отмахиваясь рукой от приближающейся опасности. Внезапное отсутствие колких звуков размельченного стекла, нелепость неосознанных движений и совершенно спокойная обстановка вокруг привели девушку сперва в замешательство, а после в чувства. Витраж цел. Толстый кот дремлет. Волосы примяты на макушке. Снова кошмар.

Легран любила пить свежесваренный в турке кофе. Терпкий напиток как ничто лучше бодрил даже самым неприятным утром. Поднеся чашку к обезвоженным губам, Касио уставилась на витраж. Если бы это была японская мультипликация, в очах девушки непременно бы вырисовались сердца: огромное арочное окно, некогда совершенно невзрачное и пустое, теперь – настоящее произведение искусства. Автором расписанного творения была сама хозяйка квартиры. Вдохновившись эстетикой готического витража, она провела месяца, воссоздавая нечто похожее. Буйство красок, точность линий и образ девушки с крыльями, занимающий центральную часть композиции, погружали в атмосферу смирения и размеренности. Удивительные вещи творило это сказочное произведение! Казалось, в иной раз сердце остановится, душа запорхает под потолком и вырвется на волю сквозь окно с изогнутыми узорами, символизирующими свободу. Однако то, что Кас находила восхитительным, другим казалось пугающим и зловещим. Все дело в неестественных давящих оттенках и отсутствии возможности ясно рассмотреть мир за окном. Из-за этого витраж в мгновение ока превращался в тюремную решетку, а комната становилась похожей на камеру – темную, холодную и бездушную.

Вопреки мрачности ночных кинофильмов, жизнь в царстве снов была для Легран чем-то загадочным и жутко интересным. Удивительно, но попадая в объятия Морфея, Касио видела одни и те же места. Сюжеты сновидений могли различаться, но вне зависимости от этого фактора местность была прежней каждый раз. Девушке действительно верилось, что существовал настоящий город с особенностями, присущими любому населенному пространству, с наполненными деталями парками и фасадами, а также запоминающимися издержками того или иного архитектурного стиля. Когда сквозь годы что-то незначительно менялось, она всегда это замечала, словно бы возвращалась в родной город и удивлялась реформациям. А порой Легран и вовсе испытывала ностальгические чувства.

Незавершенные сны, пускай даже десятилетней давности, имели свойство продолжаться, когда Кас вновь засыпала. Они начинались с момента, где обрывались в прошлый раз. Это был своего рода единый сериал, который по совместительству восстанавливал энергию. После пробуждения девушка запоминала практически все увиденное: детальная информация годами хранилась в голове, словно на книжных полках шкафа. Сильно взбудоражившие и напугавшие в далеком прошлом сновидения браво боролись с новыми за свое место в памяти. И, к счастью, они не вытесняли друг друга, а находили компромисс и лишь расширяли возможности сознания. Так, получалось создавать связи между разными событиями ночного мира, что позволяло постепенно собирать пазл единого сюжета. Легран ощущала, что живет в двух мирах, и когда происходило сравнение, невольно лучшим среди них становился ирреальный, где мертвые жили, а повседневная скука стремительно угасала.

Однако объятия Морфея порой оказывались жестокими: в них воссоздавались образы близких, по которым девушка неистово скучала. После пробуждения Касио мечталось исчезнуть, ведь в действительности не было тех людей, в которых она вжималась, обнимая на протяжении всего сновидения. Кожа еще помнила теплые желанные касания, а мозг без устали повторял фразу вроде: «Я все понял, Кас. Теперь я больше никогда не покину тебя». Пустая кровать. Тишина. Мокрые следы на подушке…

3.Мемуары

Проснувшись в холодном поту, Касио забилась в угол. Ее обычно пассивный и толстый кот носился по комнате, неуклюже сметая на своем пути все, что плохо стояло. Он издавал шипящие звуки и, время от времени, напрыгивал на невидимое существо. В топоте его пухлых лап прослеживалась некая ритмичность, неожидаемая от такого ленивого животного. Он явно был заинтересован в своей цели и стал глух на возгласы хозяйки. Легран потянулась к торшеру, хотя и понимала собственную ничтожность против расстояния между лампой и кроватью. Наивные попытки привели ее к падению на пол. Девушкамимолетно вскочила и подняла упавший вместе с ней торшер. К сожалению, это стало для него летальным исходом, совершенно не входившим в финансовые планы Касио. Кот зашипел, замер, и во тьме последующая тишина превратилась в долгие минуты пытки, которые на самом деле были секундами. Легран осторожно пробиралась к настольной лампе, надеясь ничего не задеть. Неожиданно пальцы ее ног почувствовали мягкие, но цепкие касания и непроизвольно задергались. В эту же секунду на конечности с выставленными когтями приземлился шерстяной друг. Девушка истерично заверещала и одновременно с этим нажала на кнопку включения света. В клыках воинственного кота истекала кровью мертвая крыса.

Еще пару дней назад Касио вспоминала свой мрачный сон, исполненный в заглушенной сероватой палитре. Крысы напали на нее в переулке: прокусывали подошву и цеплялись за края удлиненной юбки. Девушка отмахивалась от бешенных помоечных жителей, но с каждым ее движением их количество умножалось вдвое. Сумка слетела с плеча и из нее выпал огромный кусок сыра. Крысиная стая без секундного сомнения переметнулась на лакомый кусочек, а девушка исступленно замерла, наблюдая за кровожадным сборищем. Они вгрызались в сыр аномально длинными клыками и, казалось, были готовы разодрать друг друга на части. Постепенно желтое лакомство стало обретать форму неровного овала. И чем дольше Легран вглядывалась, тем больше напоминающий человеческое лицо сыр становился человеческим лицом. Стоило испуганной девушке окончательно разглядеть черты давнего друга Клода, крысы все как одна повернули обезображенные морды в ее направление. Но дальше не было ничего. Лишь только лицо старого знакомого с широко раскрытыми глазами и прокушенными десятки раз щеками не покидало мысли девушки. Она проснулась и будто бездыханная лежала на кровати минут пятнадцать. Кровавые лучи утреннего солнца проникали сквозь цветную призму и падали на противоположную от кровати стену. На ней странным образом вырисовалось очертание физиономии зловеще улыбающегося Клода с изуродованными щеками. Легран немедленно зажмурилась и так сильно, что закружилась голова. Зато вместо уродливой проекции стена покрылась лишь алыми оттенками проникнувшего сквозь призму витража светила.

Холодные струи воды смывали непрекращающиеся мысли и насыщали умиротворением. Некогда блистающая поверхность ванны потеряла былую красоту из-за ржавой линии на дне, протянувшейся к стоку. На своженный коврик опустились женские ступни, оставив под собой круги влажности. Мягкая ткань махрового полотенца собирала капли воды по телу и наполнялась ароматом сладкого геля для душа. Мокрые волосы лежали прямыми прядями, что было непривычно для подвивающейся шевелюры. Идеально чистое зеркало никогда не запотевало,так как Касио предпочитала принимать душ исключительно под прохладной водой, которая парадоксально согревала тело.

Дно турки наполнилось ароматным молотым кофе. Пар от залитой горячей воды поднялся извивающимися узорами, манящими поскорее поставить терпкий напиток на огонь. Теперь лишь оставалось следить за пока еще спокойно готовящимся кофе. В подобной тишине и некотором бездействии сложно не предаться раздумьями, а потому Касио вновь вспомнила о пугающем сне. Эти крысиные бешеные глазки, их длинные лысые розовые хвосты и агрессия, проявляющаяся в желании грызть все на своем пути… Как ужасны эти мерзкие существа! Хуже того лишь появление подобной особи в укромном уголке дома девушки. Это отвратительное создание нарушило ее сон, заставило кота разворотить все вокруг и к тому же погубило любимый винтажный торшер. Побег разбушевавшегося кофе, который не дождался смены температурного режима, вернул Легран в реальность. Сваренный напиток был перелит через маленькое ситце в термостойкий стакан. Добавив немного молока, девушка направилась к ноутбуку. Любопытство узнать немного о нынешней жизни старого друга, заставило Кас отыскать его профиль в социальных сетях. Несмотря на активный образ жизни, Клод по-прежнему не любил делиться личной жизнью с малознакомыми людьми, так что лицезреть можно было исключительно то, что касалось его работы.

Клод Дюваль – первые и самые сильные чувства Легран, со всей положенной им детскостью, нерушимой привязанностью и самой что ни наесть глубокой печалью, вечной и чистой. Чем больше отвергались пассией чувства девушки, тем сильнее она осознавала силу этого влечения, перетекшего со временем в безответную любовь. За семь лет непостоянного поведения зазнобы девушка испытывала множество противоречивых эмоций. Она металась от «люблю» к «ненавижу» и порой мечтала изменить тот чертов день, когда судьба свела ее с измывающимся над хрупкими чувствами Дювалем. Однако жизнь без устали учила Касио относиться спокойнее к примитивным действиям людей и реагировать легче на их поступки, способные создавать глубокие невидимые раны. Его длительные периодические исчезновения терзали душу, вынуждали искать причины этих уходов в себе и ждать. Ждать долго и верно. И дожидаться. Встречаться, говорить, забываться и снова сгорать в сомнениях.

Когда Касио исполнялось шестнадцать, она решила собрать хороших знакомых для празднования. В списке гостей оказался и Клод. Тогда вечереть начинало рано. Компания шагала по центральной улице города, заполняя ее задорным смехом и глупыми шутками. Дюваль шел чуть поодаль от остальных, внимательно вглядываясь в пестрые вывески дорогих магазинов. Мимолетная храбрость, навеянная алкоголем, позволила Легран взять его под руку и признаться в чем-то очень личном и трепетном. Ах, как же проникновенно и вместе с тем уязвимо звучали речи юной Касио! К концу исповеди она запаслась силой и мужеством для того, чтобы перенести отрицательный ответ. Несомненно, в ее душе еще пылал огонек надежды, но принцип «готовься к худшему» учил сохранять бесстрастие. И не зря…

В иной раз они перестали общаться на полгода, что случилось в результате сдержанного, но мстительного поступка Легран. Ее так тяготило все, что касалось Дюваля, что она решилась на отчаянный шаг, который, несомненно, терзал совесть и душу, но являлся необходимой мерой. Тогда и без того одинокую жизнь Касио покинул четвероногий член семьи, из-за чего девушка как никогда безумно нуждалась в поддержке друга. Она готовилась рассказать о случившемся на предстоящей встрече, которая, однако, так и не свершилась. Клод всякий раз, когда он был нужен, не приходил на помощь. Дюваль забыл о встрече, а быть может, помнил, но имел другие планы. Охваченная отчаянием, Легран решила пригласить его прогуляться в другой день. Но лишь дабы преподнести коварный сюрприз: просто-напросто не явиться, заставив ожидать ее появления несколько часов. К слову, хватило девушки только на пятнадцать минут, после чего она поспешила сообщить, что, к большому сожалению, прийти не сможет. И казалось, миссия была успешно выполнена – парень больше не появится в жизни обреченной Легран. Однако по истечении шести месяцев он снова явился с букетом цветов и конфетами. Все как полагается. Комично только, что первая его фраза повествовала о том, что это дружеский презент. Правда, Касио это интересовало меньше, чем могло бы, так как в ее жизни уже появился другой молодой человек.

Спустя годы визитной карточкой натуры Клода так и осталось талантливое умение вовремя сказать короткую фразу, способную вызвать шквал эмоций и смеха. Помимо прочего, теперь он научился мотивировать людей, заставляя их немедленно начинать реализовывать давно задуманные творческие планы. Но кроме этого не было в нем ничего выделяющегося: ни эмоциональности или холодности, ни твердости или нежности, ни заботливости или пренебрежения. Казалось, он во всем достигал середины, которая не позволяла красочно описать его характер. Спокойные деловые костюмы с изысканным видом, создаваемые Клодом, хорошо отражали его чопорно сдержанную натуру. Часто чудилось, что в нужной ситуации он не сумеет заступиться и выберет нейтралитет, ведь молодой человек ненавидел конфликты. Дюваль всячески избегал их или предпочитал решать проблемы исключительно словами. Особое удовольствие ему приносило внимание окружающих, которое тешило его нарциссическое эго. Не рослый и не низкий, не восхитительной наружности и не безобразный, не мускулистый и не худой – он был средним во всем, не преодолевал грань, делающую его внешность или характер выделяющимися. Но отчего же тогда в нем было нечто такое, что по какой-то невиданной причине заставляло людей тянуться к этой персоне? Касио доселе не была способна найти ответ.

Клод осознавал свою зависимость от матери, но не решался что-то предпринять. Его сердце навечно было привязано к родному дому и живущей в нем дорогой Розе. Ей было чуть больше пятидесяти, однако похвастаться крепким здоровьем женщина уже не могла. Ее преследовали тревожность и паника, плохо сказывающиеся на состоянии сердца. А эта излишняя беспокойность в свою очередь не давала покоя Дювалю, что бесконечно заботился о состоянии своего единственного важного человека. Он выполнял любые ее желания, пренебрегая при этом своими потребностями. Заработав первые большие деньги, Клод перебрался в более просторную квартиру, куда первым делом перевез ультимативную женщину со всем ее барахлом и животными. И все было бы ничего, если бы, к счастью Розы, на достатке, карьерном успехе и заботе о своей старушке не заканчивалась суть существования Дюваля. В его жизни отсутствовала искренняя и страстная любовь, невелик был опыт с девушками. Он добровольно похоронил свою полноценную жизнь, ухаживая и потакая любому слову матери – женщины с напористым и своенравным еврейским характером. В винтажном бумажнике Клода лежала фотография молодой Розы в окружении кустарника одноименных цветов, а на левой руке он всегда носил серебряные старинные часы, подаренные ею. Каждый свой день рождения молодой человек предпочитал проводить в кругу самого близкого человека – женщины, что подарила ему жизнь. По утрам он говорил с матушкой о чем-то совершенно скучном порядка двадцати пяти минут и только после беседы начинал выполнять незамысловатые бытовые дела. Каждый вечер Дюваль молился за здравие многозначащей прародительницы, любимые коллекции одежды посвящал именно ей и на локальных показах приглашал в качестве главного гостя. Все крутилось вокруг этой низенькой властной женщины, воспитавшей боготворящего ее сына.

4.Вторник с сюрпризом

Касио занималась версткой книг в скромном, но перспективном издательстве. Она работала в «Архитектурном» уже больше двух лет. Среди часто меняющегося штата девушка была одной из немногих, кто трудился там дольше остальных. Коллектив не отличался особой дружелюбностью, практически каждый хотел вытеснить другого в погоне за выгодой. Доверять, безусловно, никому не хотелось, а потому Легран общалась лишь с двумя работниками из старого состава. Девушка всегда предпочитала мужскую часть населения, поэтому в выборе приятелей на рабочем месте остановилась на представителях сильной половины общества.

Леви Хейз – один из верстальщиков «Архитектурного», пришедший в самом начале пути издательства. Вероятно, во многом общение с ним повлияло на закрепленный за Легран статус. Леви – близкий друг издателя и по совместительству настоящий профессионал своего дела. По происхождению он чистокровный канадец, но родился в Нанте во время медового отпуска родителей. К двадцати семи годам Хейз сумел обзавестись женой и годовалым сыном, необычайно похожим на него. Светловолосый коллега отличается высоким ростом, маскулинностью, брутальной щетиной, всегда улыбающимися глазами и располагающей к себе мимикой. Во внешности Леви выделялся лишь один изъян – перекошенный нос, который в целом не делал его отвратительным, но бросался в глаза при первом общении. В раннем детстве он был активным ребенком и совершенно не глядел, куда несут его ноги, из-за чего был наказан качелью родного двора.

Жюль Тома́ – талантливый бильдредактор с запоминающейся колоритной внешностью. Средней длины темные кудри, черные глубокие глаза, впалые щеки, манящие пухлые губы и главная особенность – родинки над губой и подле правого глаза. По большей мере он рассудительный, однако, иногда выбирается наружу его пылкий темперамент – завораживающий и непредсказуемый. Внерабочее время Жюль проводит в джазовом кафе, где дает любительские концерты на фортепиано и между делом дегустирует вина, в которых, к слову, неплохо разбирается.

Сегодня был заурядный вторник – день далекий от выходных. Касио вошла в стены «Архитектурного» и, поприветствовав коллег, уселась в кресло. Поставив на рабочий стол кофейный напиток, внимание девушки привлек желтый стикер на окантовке компьютера, приглашающий пройти в кабинет начальства. Совсем недавно ей говорили о премии за хороший труд и большой вклад в развитие издательства, поэтому Легран смело направилась в назначенное место. Уверенность шага проявлялась в его громкости. Попав в кабинет, Кас размеренно присела на свободное кожаное кресло. Через мгновение вошел и Жюль, выражение лица которого было полностью противопоставлено настроению девушки. Пот, проявившийся на лбу Тома́, заставил Легран немного насторожиться.

«Дени, маленькая зараза! Вечно лезет на рожон!» – в конце разговора в кабинете произнес руководитель. Эта неугомонная коллега действительно уже в третий раз оказывалась в центре проблем, которые нарочно сама же и создавала. Конечно, теперь уже никто не сомневался в поджидающем ее за углом увольнении, однако организовать переполох ей удалось как никогда хорошо. На этот раз все заключалось в ее чувствах к Жюлю, который в последнее время совсем не обращал на девушку внимания, зато проводил каждый ланч в компании Леви, а главным образом Касио. Дени не могла наблюдать за совместным весельем и гармонией внутри маленькой коммуны. Ревность взяла верх над вспыльчивой блондинкой и девушка решила сделать то, что получалось у нее лучше всего – подставить соперницу. К сожалению, а лучше сказать, к счастью, коварная дама просчиталась за незнанием положения Леви в «Архитектурном». Ее перевели в издательство относительно недавно, поэтому она не успела осведомиться обо всех деталях и попала впросак. Хейз первым узнавал о любых сплетнях вне зависимости от того, насколько они непристойны или скучны. Хитрый и удачливый мужчина всегда оказывался в нужное время в нужном месте, а если и нет, то, как тот любил выражаться: «У стен есть уши, и они мои». Не осталась в стороне и информация о клевете Дени, так нелепо поддавшейся эмоциям.

Насколько бы Тома́ не старался быть тактичным и сдержанным, осквернение чего-то для него важного всегда разжигало пламя внутри груди. Конечно, Касио было до глубины души приятно, как яро Жюль боролся за справедливость и защищал ее ценой своей репутации, однако мысль о том, что между ним и Дени, оказывается, что-то было, пускай даже очень незначительное, расстраивала девушку. Она отмахнулась от этих назойливых ощущений, сосредоточившись на том, что говорил приятель. Правда, получалось это не очень – все было как в тумане. Легран опомнилась лишь, когда Жюль резко вышел из кабинета, оставив после себя широко распахнутую дверь. Рядом лежащие стопки бумаг разлетелись от импульсивности бильдредактора. Он направился к рабочему месту, нервным движением снял пальто с вешалки, накинул его на себя и бросил разочарованный взгляд на Дени, сидящую с высоко поднятой головой за дальним офисным столом. Касио выбежала чуть позже, когда Тома́ уже покинул помещение. Она в спешке подошла к Леви и с досадой посмотрела на верстальщика. Тот выдохнул сквозь зубы и смешливо улыбнулся, побуждая приятельницу поспешить за самым эмоциональным из их компании. Задумавшись на секунду, девушка решила оставить все на потом и последовала за Жюлем.

Молодой человек, пребывая на свежем воздухе, приходил в себя. Легран вышла из стен высокоэтажного здания, оглянулась и, увидев нервно выкуривающего сигарету коллегу, направилась к нему. Девушка аккуратно дотронулась до спины молодого человека и заглянула в глаза, чтобы оценить его состояние. На секунду показалось, будто он был совсем спокоен. Однако стоило им переглянуться, Тома́ заполнил тишину негодованием, стараясь подобрать более или менее приемлемые выражения. Касио, изначально воспринявшая ситуацию спокойнее, почувствовала прилив негативных ощущений, порожденных бурной реакцией собеседника. Но она умела обуздать эмоции, находясь в обществе, поэтому направила все силы на воодушевление приятеля, чтобы далее спокойно обсудить произошедшее и прийти к какому-либо умозаключению. В ходе диалога казалось, будто Жюль оправдывался перед ней, пытался загладить вину, которая так сильно утрировалась в его сознании. Тома́ совершенно не мог перестать корить себя за то, что из-за него коллеге довелось услышать о себе долю неприятной информации и испытать стресс. Это означало, что ему как минимум небезразличны чувства девушки.

– Почему ты так волнуешься? – вдруг спросила Легран.

Молодой человек нелепо запутался в эмоциях разом нахлынувших и повергнувших в смятение. Это забавляло до тех пор, пока брови его не нахмурились, и он выжидающе не посмотрел в сторону Касио, словно предполагая, как изменится ситуация после его слов.

– Rendez-vous1? – коротко спросил Жюль, внимательно наблюдая за реакцией приятельницы.

– Свидание? Ты зовешь меня на свидание? – недоумевая переспросила Легран.

– Да! Как насчет четверга? Вечером.

Подумав пару мгновений, девушка ответила согласием. Тома́ радостно улыбнулся, прикусив нижнюю губу, а Касио, явно не ожидавшая подобного предложения, смущенно глянула на него исподлобья. Не проронив больше ни слова, они направились обратно в офис, где их ожидал взволнованный Хейз.

5.Встреча с прошлым

Во время ланча на следующий день, когда Хейз с Жюлем вышли на перекур, в кармане джинсов Касио завибрировал телефон. На автомате девушка открыла приложение для знакомств и внезапно иступлено застыла, уставившись в экран. Крайне необычайная личность соизволила напечатать ей следующее: «Не ожидал встретить тебя здесь, Касио. Как насчет пересечься, поболтать?» Легран было странно понимать, зачем Дюваль всполошил старое, да еще и после незаурядного недавнего сновидения. Доныне ей, конечно, снились вещие сны, однако такая практика в последний раз происходила достаточно давно. Иными словами, этот сон явно не должен был стать предвестником грядущей встречи со столь значимой для девушки фигурой. Однако все было в ее руках: здесь и сейчас пальцы могли написать пару ласковых и пожелать Клоду всего самого лучшего. Правда, Касио не спешила принимать решение, так как ощущала незавершенность, будто бы что-то все еще оставалось за кадром и связывало их. По крайней мере, девушка часто вспоминала его даже после очередного годовалого перерыва в общении. Совместные фотографии предательски всплывали в галерее телефона, знакомые моменты снились ночами – сознание все так и не могло освободиться от образа столь хорошо знакомого человека. Наплыв решительности не заставил себя долго ждать, и вскоре с детским трепетом Легран назначила встречу на грядущий вечер.

Восемь вечера. Луна освещает уже уставшие, но все еще шумные улицы. Центральный парк. Касио была как никогда хороша, несмотря на выбранный для встречи образ: достаточно простой, но при этом выигрышно сочетающийся по цветам и силуэту. На щеках яркий румянец, выдающий в девушке то ли большое волнение, то ли глубокий интерес к развитию событий. Первое, что бросилось в глаза, когда Легран приблизилась к ожидающему ее на тротуаре старому знакомому – его исхудавший побледневший вид и некрасиво лежащие на голове отросшие волосы. Переливающиеся от света фонарей женские глаза были готовы увидеть Дюваля любым, по крайней мере, так им казалось до тех пор, пока они все же не посмотрели на него. На губах застыл вкус горького алкоголя, почему-то теперь так страстно желанного. Маленькая девочка, все еще живущая внутри Касио, спряталась за свою старшую копию, уступив место дискомфорту и доле раздражения.

Они вошли в парк, Клод неловко старался поддерживать диалог, рассказывая о своей жизни. Однако Легран чувствовала исключительную скуку и едва ли сдерживалась, чтобы не зевнуть. Складывалось ощущение, будто в жизни Дюваля нет места ни для чего, кроме работы и его матери. Раньше у них было куда больше точек соприкосновения и общих шуток, а сейчас девушка даже не хотела рассказывать про себя, хотя это совершенно было на нее не похоже. Она пропускала слова некогда хорошего друга мимо ушей, лишь изредка задавая вопросы из уважения, а сама думала о том, как наконец-то перестала что-то чувствовать по отношению к Клоду. Всякий раз, когда она встречалась с кем бы то ни было, любого количества часов было мало для совместного времяпрепровождения, а в это мгновение ей хотелось поскорее сбежать, не придумывая даже оправданий. Как странно и стремительно запропастилась куда-то хранимая вечностью любовь… Раздался нервный смешок. Нежданный и неуместный. Клод уставился на ленивую собеседницу. Касио легким жестом руки указала на яркую вывеску кафе, тем самым завлекая внутрь.

Молодые люди расположились у столика рядом с окном. Детали интерьера были причудливыми: множество сюрреалистических картин, выкрашенные в насыщенные цвета стены, изогнутые ножки у мебели и необычайно красивая, вылепленная вручную в какой-нибудь локальной гончарной, посуда. Ожидая свой флэт уайт, девушка разглядывала эти элементы, в процессе чего неторопливо обдумывала нечто явно гениальное. Эта идея моментально изменила ее настроение и уничтожила томящую и убаюкивающую скуку.

Выпив кофе наполовину, Легран слабо улыбнулась, а глаза ее загорелись ярче прежнего. Не внимая на удивление и нервозность напротив сидящего молодого человека, Касио, не сглаживая углы, начала дерзко и напористо повествовать о переживаниях и терзающих чувствах. С самого начала и до конца она раскрыла ему без страха и сомнений историю своей любви, потому что теперь происходящее вокруг не щемило душу, а словно было чужой жизнью. Она честно произносила ругательства, которыми мысленно называла Клода в моменты гнева, и не скупилась на экспрессию. Девушка забыла, что такое тактичность высказываний, ведь сейчас она обнажала не душу, а затачиваемый годами клинок. К концу истории Кас заострила томный взгляд на вжавшемся в сидении Дювале и четко ощутила, как тяжелая ноша, наконец, упала с ее хрупких женских плеч. На мгновение даже почудилось, будто в ушах раздался звон от падения на керамическую плитку этого груза в виде несбывшихся мечт. Тем временем Клод выглядел предельно растерянным и уязвимым. Улыбкой и откровенностью Легран поразила его в самый центр зачерствевшего сердца. Окаменелость постепенно разрушалась, что ясно читалось во взгляде молодого человека, старающегося избежать прямого контакта. Не в силах совладать с накаляющей обстановку тишиной, он прервал ее низким осевшим голосом: «Ты, наверное, хочешь узнать, чувствовал ли я что-то?» Уверенная в том, что все время повествования Клод мечтал об окончании издевательства, Касио слегка приподняла бровь. Теперь, похоже, настал его черед объясниться. Однако давалось Дювалю это тяжело: минута, вторая – молчал. А она улыбалась – не получалось сдержаться. Глубоко вздохнув, он все-таки тихо произнес: «Давай, скажем, любил тебя всегда».

Девушка замерла. На каждый удар сердца приходилось слово «всегда», раздающееся эхом в голове. Едва сдерживая нервный смех, она пыталась сопоставить события и понять, где было место любви, когда на ее признание он ответил отсутствием чувств, когда мог не писать неделями, хотя накануне были важные события, не вступался, когда Кас обзывали и унижали в школе, исчезал и, возвращаясь с цветами, напоминал о дружбе. Всякий раз, когда речь заходила о чувствах к этому противоречивому мальчишке, он либо притворялся дураком, либо его мозг отключал уши, что, конечно, звучит абсурдно. Кроме негодования Легран не испытывала ничего больше. Ей, в самом деле, просто было интересно понять, как же она могла упустить эту вечную честную любовь?

Следующие несколько часов они провели в эмоциональном обсуждении, временами буквально кричали друг на друга – энтузиазм стирал рамки. Клод обосновывал прежнее поведение страхом, нерешительностью и сомнениями. В раннем юношестве он понимал, что еще слишком неопытен, финансовые возможности не позволяли вкладываться в отношения или он просто был несколько туповат. В другие моменты ему казалось, что Касио видела в нем исключительно друга и пресекала всякие попытки проявления чувств. Напрягало Дюваля и наличие другого возлюбленного в определенный момент времени в жизни подруги. Это все сбивало с толку и рушило мечты Клода. Даже мотивационные речи близкого друга не помогали ему набираться смелости. Трезво оценивая ситуацию, Легран все еще не могла допустить, что при большом желании он так и не мог признаться в любви, к тому же в его оправданиях оставались несостыковки. Ей мало хотелось копаться в этом снова, тем более, в конечном счете, молодой человек признал, что будь у него больше мужества, все было бы иначе. Но иначе уже никогда не будет – слишком много ошибок для хэппи-энда. Правда, теперь Дюваль, кажется, предполагал, что есть возможность исправить положение и подруга юношества все еще готова быть его парой. Касио понимала это, но свои мысли предпочла не раскрывать. На такой загадочной ноте душещипательная встреча окончилась, оставив после себя предвкушение и, стало быть, интригующую развязку.

6.Селин Де Фрей

Первой о необычной встрече, конечно, узнала Селин – давняя подруга Касио. Они познакомились в модельном агентстве, когда Легран была еще совсем юна – ей едва ли исполнилось шестнадцать. Де Фрей старше на пару лет, однако, общий язык девушки нашли легко, даже невзирая на то, что поначалу подруга видела в Касио ребенка, что совсем немудрено. Временами посмеивалась с ее решений и действий, но всегда понимала, что Легран взрослее своих сверстников. В личной жизни Селин все складывалось иначе – в ней не было места многочисленным интригам, незаурядным «сюрпризам» со стороны партнеров или погоне за глубоким и душевным. Здесь все строилось на стабильности, консервативных взглядах на жизнь и, разумеется, женской хитрости и проворности. У Де Фрей на все было собственное мнение, переменить которое, в самом деле, казалось невозможным. А ее едкие высказывания почему-то всегда слишком плотно прилипали к сердцу, отчего Легран иногда погружалась в думы и ловила нотки легкой печали. Что говорить о приложениях для знакомств – Селин отрицала какую-либо возможную пользу от подобных игрушек и всегда, стараясь быть хотя бы чуточку тактичной, отговаривала Легран от использования дейтинговых сервисов. Девушка мечтала о семье, задумывалась о том, какой матерью будет и как назовет детей. Внешность сочеталась с характером: взгляд несколько грозный и пронзительный, широкие брови и главная особенность —гетерохрония. В голубизне глаз затерялся зеленый островок, как в океане прячется суша. Де Фрей была счастливой обладательницей шикарных светло-русых волос и стройной фигуры с эффектным бюстом. Касио невольно сравнивала подругу с кошкой – ловкой, грациозной и своенравной.

Их дружба представляла собой тот тип взаимоотношений, когда можно было подолгу не видеться, но знать наверняка, что каждая помнит друг о друге. Вероятно, если бы они начали общаться как никогда активно и видеться по несколько раз в неделю, обе бы почувствовали, как излишнее притирание напрягает и в некоторой степени отталкивает. Раз в месяц-два они предпочитали встречаться в какой-нибудь уютной кофейне, съедать по нежному эклеру и рассказывать друг другу произошедшее с ними за это время. Истории Легран отличались непредсказуемостью, обилием интриг, множеством имен, в которых Де Фрей частенько путалась, и особенной эмоциональностью, в то время как Селин рассказывала спокойнее и сдержаннее, сохраняя некоторые подробности в тайне. Временами девушка старалась давать Касио советы, в которых та чаще всего не нуждалась. Иногда это вызывало у Легран раздражение, но в большинстве случаев все-таки благодарность за то, что подруга вникает в проблемы и пытается что- то предпринять. Селин к большому разочарованию Кас была не самым тактильным человеком, поэтому зачастую смотрела на нее с ноткой презрения и непонимания, когда та нуждалась в объятиях. На некоторые вещи у Де Фрей не хватало эмпатии, из-за чего она могла невольно задеть чужие чувства. Легран хорошо помнила, как вернувшись однажды с тяжелым сердцем от психолога, решила поделиться с ней личным и сокровенным. Однако Кас вскоре с досадой поняла, что под ее историю о детских травмах, выбирающихся наружу, подруга нажала на кнопку смыва в туалете, а после отправилась мыть руки, бездумно отложив в сторонку телефон с повествующей о чем-то приятельницей. После подобного в периоды сильных переживаний Легран старалась самостоятельно совладать с бушующей внутри тревогой и закрывалась от мира внутри своей укромной студии.

– Пф-ф-ф-ф. Зачем ты согласилась на эту встречу? Это бессмысленно, – прошипела в трубку разочарованная то ли действием подруги, то ли поведением Дюваля Де Фрей.

– Я же сказала, что это наитие. Я почувствовала, будто мне нужно что-то завершить.

– Но ты не завершила и пойдешь на еще одну встречу с этим маменькиным сынком!

– Да! В этом вся суть, ты меня не понимаешь! Настал мой коронный час. Все еще помню, как четыре года назад сказала себе, что сделаю так, чтобы Клод признался мне в чувствах. Я этого добилась – теперь дело за малым.

– Ладно, а что там с твоим кучерявым коллегой? – Селин наверняка улыбалась, ехидно проговаривая это.

– Завтра иду на встречу. Чувствую себя будто во сне! Мы столько времени работаем вместе… Мне всегда казалось, будто мои чувства – это просто игра в соло, которая никогда не станет реальностью. Слуша-а-а-й, – снимая носок Касио, едва ли не уронила телефон, – Дени просто стерва! Я же не до конца рассказала, что она там наплела про меня.

После этих слов начались самые, что ни на есть, настоящие женские сплетни, без фильтрации слов, с удивленными и возмущенными возгласами. Примерно через полчаса болтовня прекратилась, кот лениво спрыгнул с кровати, желая утолить жажду, а девушки сошлись на одном: белокурой коллеге отнюдь житься будет не сладко.

Касио нарушила покой волос, взъерошив их махровым полотенцем. Длинная безразмерная футболка едва закрывала ягодицы. Легран прошлась по густым бровям короткими движениями пальцев,и по вискам побежали струйки воды. Полотенце вмиг оказалось на батарее, а ручка ванной двери преисполнилась недовольным скрипом. Теперь следовало хорошенько выспаться, предвкушая сладость грядущего дня. Наверняка завтра Кас почувствует долгожданный трепет, легкую щекотку под ребрами. Так интересно было узнать, каково это – ощущать сбывшиеся мечты, которые доныне, не успев толком родиться, были похоронены скептицизмом! Что говорить о Дювале – он снова появился, когда его не ждали, чтобы внести в жизнь девушки серо-буро-малиновых красок. Вероятно, не будь на горизонте Жюля, задумчивая Легран крутила бы в голове мысли о старом друге, но реальность вмиг изменилась: то никого, то все сразу – как и следовало ожидать.

7.Ужин с Тома́

Наступивший четверг обещал быть интересным из-за предстоящей после работы встречи с Жюлем. За весь период знакомства они редко проводили время вместе за пределами издательства, обсуждая рабочие или личные моменты и прогуливаясь по набережной. Пересекались они в большинстве случаев в присутствии Леви, задающего позитив и всегда имеющего парочку интересных новостей для обсуждения. Сегодняшний день проходил до ужаса заурядно. Дени отрабатывала последние дни, после которых ее переведут в какое-то богом забытое издательство, где задержаться надолго ей наверняка тоже не удастся. Закончив смену, Касио забежала домой, чтобы освежить внешний вид и подобрать что-нибудь подходящее для случая. Выбор пал на излюбленный образ: черные брюки свободного кроя, просторная рубашка с мужского плеча лавандового оттенка, скрывающая под собой черный топ, минималистичные лоферы и в завершении винтажный темно-синий тренч. Обязательное дополнение – серебряные кольца и румяна на и без того пунцовых от спешки и волнения щеках. Улыбнувшись своему отражению в зеркале, Касио попрощалась с котом и, схватив маленькую черную сумку, поспешила на встречу.

Вскоре девушка подъехала к назначенному месту, где у входа в ресторан ее дожидался Тома́ с симпатичным букетиком, составленным из нежной мальвы, хорошо дополняющей его брючный костюм. Блеск лаконичных туфель на слегка массивной платформе, начищенных до идеала, был заметен издалека. Когда Жюль разглядел приближающуюся коллегу, он поспешил выпрямиться и, поправив лацкан, поспешил навстречу. Они поприветствовали друг друга короткими поцелуями в обе щеки. Касио, приятно удивившись, приняла цветы, улыбнулась и поблагодарила. Изящный букетик пришелся ей по вкусу. То, как одевался молодой человек, всегда приводило Легран в восторг, поэтому при каждом удобном случае она не упускала возможность отметить это. Сегодняшний вечер также не оказался исключением. В сторону девушки посыпалось еще больше приятных слов, совсем разрумянивших и без того розовые ланиты. Наконец, обменявшись любезностями, молодые люди вошли в заведение. Внутри ресторана было довольно просторно и уютно. Интерьер, выполненный по канонам эклектики, пришелся Касио по душе. Приятной наружности официантка разместила гостей за забронированным столиком близь приоткрытого окна, за которым расстилался озаренный прелестью вечерней луны пруд. Теплая весенняя тишина манила на прогулку, однако для этого еще было рано. Удобные глубокие кресла охотно принимали в объятия и одаривали теплым ощущением, словно прижимаешься к груди любимого человека, находишься в безопасности и комфорте. Касио чувствовала на себе постоянный заинтересованный взгляд Жюля и первое время смущалась. Они обсуждали многое: несомненно, работу, высокую моду, разностороннюю личность Рериха, неуклюжесть бывшей коллеги Сандры и Дени, хотя совсем скоро сошлись на мысли, что не стоит портить ужин. Диалог строился непринужденно и экспансивно, уводя беседующих в совершенно разные направления. Изысканное выдержанное вино украшало окружающий мир и делало визави привлекательнее.