Журнал СовременникЪ № 12. Спецвыпуск. Ко дню Победы! бесплатное чтение

Родилась в Ревде. В шестилетием возрасте с семьёй покинула Россию, уехав на ПМЖ в Казахстан (сильно болел младший брат, врачи рекомендовали сухой и тёплый климат).

В Казахстане окончила среднюю школу, Карагандинское культпросветучилище. Уже позже, вернувшись в Россию, окончила Челябинскую академию культуры и искусств. Библиотекарь – по профессии и по призванию.

Писать начала с четырнадцати лет. Первое стихотворение посвятила родному Уралу.

Публиковалась в журналах «Линии», «Современник»; профессиональных журналах «Библиотека», «Библиотечное дело», «Библиополе»; местных газетах «Городские вести», «Ревдинский рабочий», «Информационная неделя» (г. Ревда). Сказка «Мороз Иванович» вышла 2023 году в «Сборнике сказок славянских народов» («Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков», г. Краснодар).

«Она…»

Рисунок – Роман Стрельцов

Родилась в Якутии, сейчас живёт в Калужской области. Стихи пишет с девяти лет. Очень любит это дело – старается всегда находить что-то новое.

Десятилетний партизан

Поэтессе Лилии Паронян 39 лет. Родилась в Грузии в небольшом городке Ахалкалаки в простой рабочей семье. Будучи армянкой по национальности, никогда не жила на Родине. Так сложилась её судьба, что прародители давно уехали в Грузию в надежде найти кров и убежище после войны. После развала СССР в 10 лет с семьёй снова переезжает в другую страну. Сейчас проживает в солнечной Испании.

Любит математику и психологию. Пишет стихи с ноября 2018 года в уникальном стиле – поэтической терапии. В этой практике зачастую людям предлагают чтение поэзии для самостоятельного исследования себя. В каждом стихотворении она описывает свои чувства, ситуации или волнующий вопрос, завершая свою мысль прожитым осознанным выводом. Этот жанр можно было бы назвать «терапевтическая поэзия».

На данный момент издано уже две её книги («Следуй за душой!» и «Будь собой») и она продолжает писать и по сей день, характеризуя себя человеком мира, который познал вкус любви в скитаниях и в боли.

По ту сторону

Родилась в 1983 году в г. Душанбе бывшего Советского Союза. С семи лет живёт в России, в Москве. Замужем, воспитывает двух прекрасных детей. Очень любит природу, увлекается йогой, здоровым образом жизни, собирает травы.

В 2023 году вышла в свет детская книга Юлии Соколовой «История о маленьком эльфике». Книга основана на реальных событиях и действительно отличается своей уникальностью. На написание этой книги автора вдохновил настоящий эльф, который каким-то образом проявился на фото – в букете полевых трав. Юлия утверждает, что фото, которое она прикладывает к книге, настоящее, без применения фотошопа.

По образу этого эльфа, были нарисованы иллюстрации, с помощью которых Юлия постаралась передать образ максимально похожим на настоящий. Книга наполнена добротой к природе и насекомым, которым, как кажется автору, уделяется мало внимания в современной мире. А ведь это немаловажная и неотъемлемая часть самой природы, без которой невозможно было бы существование человека.

Эту книгу Юлия посвятила своим детям: Софии и Мирославу.

История о маленьком эльфике

Это событие произошло со мной одним добрым солнечным деньком, когда я собирала полезные травы на даче. В том году хорошо цвела пижма, – это такое лекарственное растение со множеством жёлтых круглых соцветий на каждом стебельке. Очень красивое. Я называю его – солнечная пижма, – уж очень напоминает солнышко. А пахнет ромашкой. И так много этой пижмы цвело вокруг! Я решила собрать букет, который получился очень красивый, большой, ароматный! Захотелось мне с ним сфотографироваться, – именно этот момент был решающим в этой истории, потому что в этом букете, в это самое время, находился самый настоящий маленький Эльф, который тоже попал в кадр.

Позже я его увидела, когда рассматривала фотографии, и, конечно, очень удивилась и обрадовалась. Вот же, какие чудеса на свете бывают! Теперь я хочу поделиться этой историей с вами, дорогие ребята!

Посмотрите сами на это существо! Какой он интересный! На фотографии, в правом нижнем углу, стоит в профиль, к вам боком. У него кучерявые волосы, большие ушки, крылышки, а в руках он держит то ли палку, то ли лук со стрелой. Интересно, что же он хотел рассказать нам? Ведь не мог же он появиться просто так? Вот, друзья, слушайте мою сказку…

Родился в 1941 году в р. п. Сосновоборск Пензенской области. Столяр, слесарь-приборист Электрохимического завода Красноярска-45. Комсомольский работник. Юрист, философ, поэт.

Сорок первый, сорок первый

«В сорок первом мы родились…»

На смерть моего учителя Ф. В. Маньшина

23.01.2011

На смерть генерал-лейтенанта, поэта В. И. Зайцева

15.09.2011

Парад Победы

Глава из эпопеи «Маршал Жуков»

Ефимов Александр Владимирович родился в Москве в 1958 году. Окончил в 1982 году МВТУ им. Баумана.

Пишет стихи и рассказы с раннего детства. Первые стихи утеряны: в школе украли тетрадку и долго она ходила по рукам. После долгого перерыва стал писать снова.

После знакомства с общественной организацией «Клубы друзей игры» публиковался в её рукописных изданиях. Печатался в местной газете микрорайона Крылатское и в институтском сборнике «Строфы ЦИАМ».

«Песня воздушного змея» звучала на Фестивале воздушных змеев в Тушино в 1999 году.

22 июня, по воспоминаниям родителей

Грешен, вовремя не записал рассказы матери, теперь приходится писать по памяти. Воспоминания отца менее яркие, и их немного. Родственники со стороны отца вообще были более скрытные. Наиболее яркие воспоминания были связаны с прадедом, Колтыревым Алексеем. По утверждению моей бабушки, Марии Алексеевны, а это её отец. Алексей Колтырев воевал в армии Скобелева, воевал хорошо. Получил низший офицерский чин и дворянский титул. Погиб на Шипке. А бабушка была взята на воспитание графом Шуваловым и окончила в Ряжске институт благородных девиц.

Но наверное, это отдельные темы.

Часть воспоминаний матери я уже опубликовал, почитайте рассказ «Крашенки». К довоенной истории, видимо, ещё придётся обратиться. Стоит только упомянуть, что мой дед со стороны матери Фомичев Сергей Кузьмич дружил с будущим генералом Михаилом Ефремовым. Они работали вместе на мельнице в с. Юрятино. Мельница стояла на реке Протва. Есть открытка от Михаила Ефремова моей бабушке со стороны матери Марии Васильевне с поздравлениями к празднику.

В 1975 году стены мельницы ещё стояли возле протекающей реки. Но без плотины.

Но вернемся к повествованию.

Перед войной семьи моей матери и моего отца переехали в Москву и поселились возле завода «Серп и Молот» (бывшего Гужона).

Отец и мать были ещё не знакомы.

Было тревожное ожидание, но жизнь шла своим чередом. Мама училась в техникуме на чертежника. Отец работал на 42-м заводе.

Начало войны было, видимо, у всех одинаковое – голос Молотова из репродуктора. У отца была бронь, а мама пошла в военкомат. Она и её подружка решили стать санитарками.

Военком их принял и сказал:

– Девочки, вот вы меня с поля боя раненого вынести сможете? Идите учитесь.

И направил на фельдшерско-акушерские курсы.

Но сначала нужно было окончить техникум, была защита диплома. В техникуме расположился госпиталь. Защиту решили проводить в сквере. Преподаватели и учащиеся разложили чертежи…

Мимо шёл патруль, решили, что шпионы, и арестовали.

Смеху было!

Ещё очень смешно, по утверждению матери, проходили первые учения ПВО. Народ не знал, что делать, и единственное, что смог придумать, – бегать толпой в противоположную сторону от появившегося самолета.

Слава Богу, это были учения.

Мама и отец так рассказывали:

– Стоим кучей и смотрим на небо. Кто-то кричит: «Вон, вон летит…» Мы бегом от него в другую сторону. А с той стороны кричат: «Вон, вон летит…» Мы назад. Так и бегали. Пока в арке две кучи народа не столкнулись, и все попадали.

Смеху было!

Страшно стало потом.

Возле дома вырыли щели. И во время налёта прятались там, а немец старался разбомбить завод «Серп и Молот». Мазал.

Однажды попал очень близко, в проезжавший по территории завода паровоз. Вот это было страшно.

Дед Сергей Кузьмич служил на батарее ПВО на Заставе Ильича. Если бывал дома, то во время налёта никуда не ходил, дома сидел.

Второй дед, Дмитрий Петрович, служил поваром, где – не знаю, и уже не спросишь, а жаль. Может быть, не поваром, а хлебопекарем. Рассказывал о пекарне… Когда, уже в мирное время, со мной гулял.

Немец подходил к Москве. Мама моей мамы сказала:

– Шур! – (Как было уже сказано, мама – Александра.) – Москву бомбят – отвези вещи в Юрятино, там целее будут.

Мама поехала.

На Курском вокзале на запад шли только военные составы. Бабушка с мамой, тогда ещё совсем девчонкой, подошли к офицерскому вагону и стали просить помочь доехать до Серпухова.

Офицеры покрутили у виска:

– Мать, немец прёт, куда вы в сторону фронта?

– Надо, сынки, – сказала бабушка.

Маму втянули через окно в купе. Вместе с вещами.

Доехали. Правда, ехали долго, пропускали составы с ранеными.

Офицеры оказались очень заботливые. Высадили в Серпухове. На счастье мамы, в Серпухов на телеге приехал сосед из Юрятино. Довез до села.

Вещи из Москвы и ценное из юрятинского дома спрятали в двух ямах в сараях.

Ночью раздался стук в окно, это стучал сторож. По селу ночью ходил сторож с колотушкой, вроде бы дед Егор.

– Вставайте – нас окружили! – кричал он.

Селяне повыскакивали. И правда, вокруг полыхали зарницы взрывов. Все побежали в щель.

Тоже уже успели вырыть.

По небу с надрывом летели немецкие самолеты. Как потом оказалось – бомбили мост через Оку под Серпуховом.

Правда, не попали.

Вдруг один самолёт сбросил осветительную бомбу, в стороне от села. Бомба ярко горела и медленно опускалась.

Дед-сторож, взбаламутивший село, сказал:

– Вот сейчас до земли дойдёт – и свету конец!

Долетела. Конец не наступил. Самолеты улетели.

На следующее утро приехала мама мамы и сказала:

– Шура, поехали назад в Москву. Немец близко.

Уехали вовремя. Немец занял село через день, но дальше реки Протва не продвинулся. Так что селу досталось и от советской артиллерии.

Спрятанные вещи сохранились не все. Немцы нашли одну яму и вычистили. Уперли даже швейную машинку «Зингер». Вторую яму засыпало рухнувшим сараем. Наш снаряд попал. Повезло!

В Москве было очень тревожно, особенно 16 октября. Бабушка спросила деда:

– Серёж! Может, уедем?

– Нет, – сказал Сергей Кузьмич. – Москву не сдадут.

И не сдали.

Продолжим!

В селе Юрятино не все жители успели эвакуироваться. Некоторые и не хотели. Была байка, что одна женщина немцев вышла хлебом-солью встречать, да только её нашим снарядом на месте и уложило.

Из класса мамы, а она училась сначала в Юрятино (до 4-го класса), а затем в соседнем селе, все мальчишки ушли на фронт. Кто живой вернулся – не скажу, врать не буду. А героически погибли многие. Я помню имя – Виктор Павлович Зиганов. Если я правильно помню, бросился под танк с гранатой. Его история есть на «Дороге памяти». Из того, что я прочел, следует – это был его третий или четвёртый подвиг. В предыдущих он выходи из схватки с танком победителем.

Два брата, имена никак не вспомню, служили санитарами, убило снарядом, когда один перевязывал другого. Если о других вспомню, допишу.

Мама переписывалась со всеми, жалко письма не сохранились.

Селу досталось и от немцев, и от наших. Когда началось наше контрнаступление, немцы погнали всех жителей на запад.

Из родственников в селе осталась сестра бабушки – Дуняша. Очень крупная женщина. Она была для семьи моей мамы защитницей, но о мирной жизни расскажем в другой раз.

Сейчас её и её детей и всех, кто под руку попался, погнали вместе с собой отступающие немцы.

Догнали до очередного села и заперли в сарае. Возле сарая поставили часового – австрийца. А сарай подожгли.

Немцы ушли. А австрияк открыл дверь сарая и выпустил всех. Ещё показал – мол, у меня тоже дети мал мала меньше.

Наверное, это всё о начале войны. Но видимо, будут два продолжения, о том, что было дальше, и о мирной довоенной жизни как мамы, так и отца.

Военные годы, по воспоминаниям моих родителей

Брат матери Виктор, по воле случая, а может быть, и из-за наследственности, недаром Сергея Кузьмича взяли в полк охраны царя, был призван в ВДВ.

К сожалению, он тоже уже умер, но доподлинно известно, что участвовал в десантной операции 1942 года под Вязьмой. В той самой, где погиб и генерал Михаил Ефремов. Виктор десантировался, не совсем удачно. Был ранен. Из немецкого тыла его вывезла собака. Бегали такие с закреплёнными волокушами. Дядя (а он по понятным причинам мне дядя) лежал без сознания. Собака подбежала и стала лизать ему лицо. И лизала, пока он не очнулся. Очнулся. Перевалился на волокушу, и собака отвезла к нашим.

Дальше был санитарный поезд, лечение в Ташкенте. Вернулся в Москву совсем больным. Подхватил воспаление лёгких в поезде. Выходила его мама. К тому времени она уже училась в фельдшерско-акушерской школе и работала медсестрой в госпитале имени Бурденко.

Эпизод был драматический. Можно было положить Виктора в больницу, но, скорее всего, не выжил бы, раненых было много. Шура отпросилась в госпитале и несколько дней сидела с Виктором. У этой болезни есть момент кризиса, если перевалишь и останешься жив, то выздоровеешь. Чем мама лечила дядю, я не знаю, а вот в момент кризиса всю ночь сидела с ним и колола камфару – поддерживала сердце. Дождалась, когда Виктор уснёт. Незаметно задремала и сама. Утром услышала:

– Шура…

Виктор пошёл на поправку.

На фронт его уже не взяли, в результате ранения было перебито сухожилие ноги. Устроили токарем на заводе. Работал, видимо, хорошо. Уже в 60–70 годах наградили звездой Героя Социалистического Труда. Избирали несколько раз депутатом местного совета.

Шура не сразу попала на фельдшерско-акушерские курсы, какое-то время проработала чертёжницей на заводе, производящем полевые телефоны и аппараты Бодо (не знаю, что это такое). Некоторые заводы были на казарменном положении, например завод, на котором работала сестра Маруся, он производил морские приборы. Мамин на казарменное положение переведён не был. Есть фото КБ (конструкторское бюро) с девчонками-чертежницами. Начальник КБ и начальник бригады были мужчинами. Оба были заики. Девчонки хихикали, когда те спорили друг с другом, проталкивая неподатливые слова. Я сам заикаюсь, поэтому могу представить в лицах.

Начальники сердились, доходило до крика:

– Что смешного я сказал?

Девчонки фыркали.

Бригадирша соседней бригады была женщина, похожая на сестру мамы Шуры – Дуняшу. Такая же полная и добрая. Дети в Юрятино, где прошло детство Шуры, если родители пытались наказать, бегали к Дуняше и прятались за неё. А она – руки в боки и не подпускала сердитых родителей.

Пришла как-то мама Шура в КБ в шароварах. Начальник бригады рассердился:

– Что за детский сад! Немедленно переодеться в нормальную одежду!

Шура показала язык:

– Ы!

Тот решил её поймать. Начали бегать между столами. Мама увидела бригадиршу и спряталась за неё. Бригадирша раздвинула полы юбки и закрыла девчонку. Начальник с одной стороны, с другой. Потом плюнул и ушёл. Повторив «Детский сад!». Конфликт замяли.

Аппараты Бодо и телефоны проверяли во влажной камере. Работа была интересная.

Но было направление на курсы, и маму командировали.

Фельдшерско-акушерские курсы были прикреплены к госпиталю имени Бурденко. Девчонки работали санитарками и учились. Процедуры начинали делать только после отработки навыка. Так, уколы сначала тренировались делать на подушке… Но прервём этот рассказ. Здесь много ярких эпизодов.

Нужно ещё рассказать о сестре Марии.

Марию командировали от завода на строительство оборонительных сооружений. Это был, видимо, уже сорок второй год, но, может быть, и речь идёт о начале войны. Уж больно яркая картинка!

На самом деле Маша попала на лесоповал. Вернулась живая и здоровая. Дома были Мария Васильевна, моя бабушка, и Шура, моя будущая мама.

Машу вымыли. Накормили. Она отоспалась, и всё бы хорошо. Но как-то странно на неё мама и сестра смотрят. И соседи косо поглядывают. С чего бы это? И вот к ней обращается её мама:

– Маш! Ты почему нормальными словами не разговариваешь. За всё это время – одна матерщина!

– Да? – сказала Мария. – А я и не замечала.

А потом добавила:

– Понимаешь, мам, пилишь, пилишь это чёртово дерево, а оно всё не падает и не падает. Вот как его хорошенько обложишь, так сразу и ковырнётся!

Расскажем о госпитале имени Бурденко. Здесь будут темы «Моряк Мишка», «Картошка в мундире» и другие.

Девчонки с фельдшерских курсов ухаживали за ранеными и ассистировали во время хирургических операций. За ранеными ухаживали – как тяжёлыми, так и выздоравливающими. С выздоравливающими было сложнее, а с тяжёлыми часто заканчивалось слезами. Наиболее тяжёлые были летчики и танкисты с ожогами всего тела и раненые в челюсть. Челюстные и лицевые ранения поступали большего всего из Карелии, это старались финские снайперы – «кукушки».

За девчонкой-санитаркой закрепляли раненого. Обожжённых кормили с ложечки, из под бинтов были видны только глаза. Приходит санитарка в палату, а «её» раненого нет, ночью умер. Слёзы лились рекой.

Эпизоды с другими ранеными пока не вспоминаются, а с легкоранеными было сложно – приставали, пытались целоваться. На таких была одна управа: звали дежурного и тот грозил немедленной выпиской. Помогало.

Картошка в мундире

Закрепили за мамой уже не молодого раненого солдата. Он уже был не «тяжёлый», но ходить ещё не мог. Подзывает он к себе маму:

– Дочка, вот тебе три картошины, ты на кухню сходи и отвари их в мундире.

Мама картошины взяла, спустилась на кухню и стоит – не знает, что делать. Повариха увидела и подошла к ней:

– Тебе чего?

Мама:

– Вот раненый три картошины дал. Сказал, чтоб в мундире отварила. А я не знаю как. Мне что, рукав от шинели оторвать и в нём варить?

Кухня смеялась не менее часа.

Поварихи потом объяснили – нужно просто картошку не чистить, а так, в кожуре, и варить. Лишнее доказательство, что сестрички совсем девчонки были. Дома мамы готовили.

Моряк Мишка

Маме Шуре очень нравилось ассистировать на операции. Особенно готовить хирургические инструменты. Разбирать, стерилизовать, подавать их по команде хирурга. Эта любовь к инструментам появилась ещё на заводе, когда работала чертёжницей. Очень нравилось вычерчивать различные детальки. И уже после войны эта страсть продолжилась – работала в стоматологии, тоже инструменты готовила. Но это отступление.

Операции были разные. Сложные и не очень. Перед операцией раненому делали наркоз, по-видимому хлороформом. Сначала небольшую дозу. А потом основную – «рауш», кажется, назывался.

Реакция на начальную дозу была у всех разная. Некоторые лезли драться. Таким сразу давали основную дозу. Был случай – раненый после первой дозы наркоза стал объясняться хирургу в любви. Хирург сказал: «Пусть спит».

А в этот раз привезли крепкого солдатика, операция была сложная, но он был в сознании. Что-то извлекали, осколок или ещё что.

Дали начальную дозу наркоза, и больной запел:

Хирург говорит:

– Пусть допоет…

Так до конца песню про моряка Мишку и дослушали.

Со мной, видимо, под впечатлением рассказа мамы такой же случай был. Мне аппендицит резали, а его прозевали, и был гангренозный. Так я тоже пел. Как потом сестра сказала: «Пел, но очень тихо». Но не про моряка Мишку, а «Бригантину».

Были и менее романтические случаи.

Делали операцию по ампутации конечности, ноги. Шура готовила инструменты, в том числе и пилу, кость перепиливать. Её подружка должна была держать ногу.

Операция идёт своим чередом. Подружка ногу держит. От кости отделяют мышцы, кость перепиливают. Нога остаётся в руках сестрички…

И та валится вместе с ногой в обморок.

Вставим историю деда Сергея Кузьмича. Она, правда, довольно короткая. За подробностями хоть на могилу матери езжай, чтоб вразумила. Вдруг посидишь рядом и что-то ещё вспомнишь…

Дед служил на батарее ПВО на Заставе Ильича. Иногда отпускали домой на побывку. Знаете, как в песне:

Ещё случались налёты – видимо, был 1942 год. Прозвучала тревога, дед, согласно номеру расчёта, полез снимать чехол с дула зенитки. И тут кто-то нажал на спуск… Пушка выстрелила, и всё бы ничего, но дед животом оперся о ствол. Удар был очень сильный. Сказалось через несколько лет. Умер в сорок шестом году.

Ближе к окончанию войны девчонок, санитарок, а они курсы уже окончили, стали направлять на работу в другие больницы. Раненые были, но уже меньше, и госпиталю имени Бурденко столько санитарок не требовалось.

Маму распределили в управление «ЛечСаноПро-Кремля», – так, по крайней мере, я запомнил.

Но это, видимо, рассказ уже о мирном времени.

Нужно рассказать один эпизод, связанный не с моими родителями, мамой моей бывшей – Ленки, в девичестве Завалько. Папа её Алексей Алексеевич тоже колоритная фигура. Боевой офицер. Воевал в артиллерийских частях резерва ставки. Участвовал в отражении прорыва танков под Икшей. Это когда сверхтяжёлая артиллерия била прямой наводкой из-за канала Москва-Волга по немецким танкам.

Но речь не о нём. Мама Елены Алексеевны – Нона Абрамовна, в девичестве Фарбер – формально еврейкой не была. Её мама – Макеева Зинаида Ивановна, естественно русская. Дочь большевика Макеева, машиниста паровоза, одного из основателей компартии Узбекистана, делавшего революцию в Ташкенте. А вот дед Ленки – Фарбер Абрам Исаакович – самый что ни на есть еврей. Он был создателем курортнооздоровительного хозяйства в Кисловодске. Там в его распоряжении был приличный деревянный дом с большим коридором, по которому можно было кататься на детском велосипеде. Зинаида Ивановна работала заведующей санаторной лабораторией.

Пришла война. Семья решила, что в Кисловодске безопаснее, и Нону привезли к маме. Кто же мог подумать, что немцы войдут в Кисловодск. А когда это случилось летом 1942 года, то стало очень плохо. Попробуй немцам объяснить, что Фарбер Нона Абрамовна на самом деле не еврейка!

Нону спрятали в черкесском селе (могу путать народность, но так запомнилось). Немцы были в Кисловодске несколько месяцев. Потом их, уже зимой, погнали. Черкесы девочку не выдали. Всё обошлось. Зинаида Ивановна всё это время работала в лаборатории, немцам тоже нужны были анализы крови и т. п. и т. д. Какие претензии к русской Макеевой Зинаиде Ивановне?

Обошлось-то обошлось, но страх остался, и проблемы с общением у Ноны Абрамовны были.

Продолжим.

Летом 1943–1944 годов фельдшерско-акушерские курсы направили на сельхозработы. В моё время это называлось – «послали на картошку».

Пишу со слов мамы, проверить не мог, но вроде бы послали их в Болдино! В то самое Болдино, где у А. С. Пушкина была Болдинская осень!

Ехали из Москвы в теплушке. Ехали дружно. Девчонки были боевые. Шура дружила со многими, но особенно со стройной, красивой и заводной…

Жалко имя не вспоминается. Ехала с ними и их руководительница. Тоже имя не помню. Так и будем величать – «подружка» и «руководительница».

Эшелон шёл медленно. Тянули его паровозом. На некоторых подъёмах пристыковывали ещё пару паровозов.

Так, к слову – до Серпухова эшелон шёл (см. рассказ о начале войны) весь световой день.

Кроме того, что паровоз – это не быстро, пропускали встречные эшелоны, шедшие к фронту, и эшелоны, шедшие на восток с ранеными.

На одной из станций к вагону подошёл милиционер с цыганами и стал подсаживать цыган к девчонкам. Девчонки возмутились. Самая боевая подружка встала в дверях. Руки в боки – не пущу. Милиционер достал револьвер и нацелился на неё, а девица, не долго думая, дала своей изящной ножкой по руке. Револьвер выскочил из рук, ударился о рельс… и выстрелил. Все, в том числе и милиционер, присели, кроме девицы. Цыган как ветром сдуло.

Как ни удивительно, дальше поехали без помех. Милиционер исчез. Вот только от руководительницы плохо пахло, но ничего, на первой остановке с бедой справились.

Приехали в Болдино. Девчонок поселили в школе и дали сторожиху. И очень правильно сделали! В первую же ночь в окно полезли местные парни. Но сторожиха знала всех в лицо и поименно и попытки «женихаться» быстро прекратились.

Что убирали в поле, я не помню. Вот я, будучи студентом, а потом будучи куратором у студентов, чего только не убирал: картошку, морковку, свёклу, кормовую свёклу, капусту.

Вот про капусту – это уместно вспомнить. Мы накидывали срезанную капусту в машину, а срезали её местные колхозницы. Они приходили бригадой. Человек десять-двенадцать. Впереди ставала бригадирша, а сзади клином, или «свиньёй», остальные бабы.

Вот так «свиньёй» и шли. Капустные вилки летели на раз. Пока мы одну машину нагрузим, так они уже всё поле срезали. Если бы такая «свинья» была против Александра Невского на Чудском озере, туго бы пришлось новгородцам.

Шуру и её подружку ставили впереди – задавать темп. Через дня два девочки сказали:

– Будете так быстро работать – побьём.

Не побили. Помирились, но работали с задором и на совесть!

Разумеется, потом вернулись в Москву и продолжили учёбу.

Дай Бог ещё что вспомнится о военном времени…

Вспомнится – продолжим!

Фёдор Нилович Абрамов (1931 г. р., Ветеран ВОВ – труженик тыла), живёт в г. Великие Луки Псковской области. Кандидат технических наук, доцент, автор многих научных статей, изобретений и учебно-методических пособий для студентов, а также трёх романов, сборника лирических стихов, двух инсценировок для театральных постановок, повести и сборника сказок, былей и небылиц. Готовы к изданию ещё три повести.

Воспоминания Фёдора Ниловича Абрамова (Ветерана ВОВ – труженика тыла) о Великой Отечественной войне

Отрывок из романа автора «Судьба пианистки»

Мне запомнился такой эпизод. Немецкие солдаты курили не махорку, как наши, а ароматные сигареты. Когда мы находили брошенную пустую пачку из-под сигарет, то по очереди нюхали её. Признаюсь, запах был необыкновенно приятный. Да, в начале войны немцы были хорошо всем обеспечены, чем они, конечно же, гордились. Вот только в конце войны они уже не были столь спесивыми! Я видел немецких пленных солдат в грязной, оборванной одежде с удручёнными взглядами.

Первый день непрошеные гости провели без каких-либо приключений. Они начались на второй день и связаны были вот с чем. В деревне только мой отец занимался пчёлами. У него было несколько пчелиных ульев, только это были не современные домики с рамками, а так называемые колоды. В стволах толстых деревьев выдалбливались полости, которые закрывались толстыми деревянными крышками. В этих полостях пчёлы и располагали свои соты с мёдом. Поэтому, чтобы получить готовый мёд, приходилось эти соты с мёдом вырезать.

Обнаружив наших пчёл, немцы захотели на дармовщинку полакомиться нашим медком. Наверное, если б не запрет офицера требовать что-либо у нас, они заставили отца достать им мёд. А так пришлось думать, как это можно сделать самим. Пчеловодов среди них, очевидно, не оказалось, поэтому решили его добыть следующим способом – обложить колоды сухой соломой и поджечь её. Рассчитывали на то, что все пчёлы, прилетавшие в ульи и вылетавшие из них, быстро сгорят в огне и мёд можно будет взять, что называется, голыми руками. Так они и сделали. Наблюдать за экзекуцией бедных насекомых собрался весь немецкий отряд. Они стояли на дороге в нескольких метрах от ульев и со счастливыми лицами наблюдали за происходящим.

Но пчёлы оказались неглупыми насекомыми и не стали бросаться в огонь. Те, что находились в ульях, не стали вылетать из них, а прилетавшие с полей стали роем виться возле ульев. Быстро поняв, что эту экзекуцию им устроили именно стоявшие рядом немцы, они всей массой бросились их жалить. Бравые солдаты вермахта, хлопая руками по головам и лицам, бросились укрываться в домах и машинах. Мы – мальчишки, наблюдая за этой весёлой сценой, искренно хохотали. В этой ситуации немцы уже не выглядели храбрыми вояками.

– Наверное, это был единственный случай в истории человечества, когда крохотные насекомые одержали решительную победу над вооружённым до зубов противником, – сказал я, улыбаясь.

– Так чем же закончилась эта история? – с интересом спросила Анна.

– А вот чем. Немцы до ночи сидели в своих укрытиях. Даже по нужде они выскакивали из укрытий, набросив на голову свой френч, после чего бегом возвращались в них. Интересная деталь. Нас – мальчишек – пчёлы почему-то не трогали. Наверное, обидчиков они узнавали по их одежде. Ночь прошла спокойно, и немцы думали, что на этом и закончились их неприятности. Но не тут-то было! Как только наступило утро, не успокоившиеся за ночь пчёлы с новой силой бросились жалить своих обидчиков. В результате непрошеные гости быстро погрузились в свои машины и удалились в неизвестном направлении.

– Получается, что из вашей деревни немцев выгнали именно пчёлы?

– Совершенно верно, Аня, – сказал я искренно.

Родилась в Белоруссии в Браславском районе Витебской области. Училась в Белорусской сельскохозяйственной академии. Работала в Брянской области в России. Сейчас на пенсии, живёе в Белоруссии. Увлечения – жизнь растений, животных, история, религия. Всё это находит отражение в стихах автора.

Марш-бросок

Разведчик

Снайпер

Шаг в бессмертие

Полных 84 года. Окончил авиационный техникум, университет – физик; вечерний университет при горкоме партии – международные отношения.

Стаж работы: заводской – 6 лет, педагогический – 36 лет. Опубликовал сборники рассказов, повести, роман.

Андрюша идёт на Берлин

Летом 1945 года после победы Красной армии над фашистской Германией возвращались домой солдаты.

Вернулся, награждённый орденами и медалями, в родное село, в избу с соломенной крышей и папа четырёхлетнего Андрюши. Много односельчан погибло на фронтах, и в избу Андрюши приходили и дети, и взрослые, и старики послушать рассказы о сражениях уцелевшего в жуткой бойне и дошедшего до Берлина солдата. Его эмоциональное воспоминание о взятии Берлина было утешением для односельчан, утративших родных и близких.

Утром, когда гостей ещё не было и взрослые только собирались на работу, четырёхлетний карапуз расспрашивал папу:

– Что такое Берлин?

– Берлин – столица Германии, в которой жил ужасный злодей, зверь в облике человека, и приказывал своим солдатам разрушать города, сжигать деревни вместе с жителями, ежедневно убивать толпу людей. Мы завоевали этот город и уничтожили злодея. Теперь наступила мирная жизнь.

– Далеко ли до Берлина? – интересовался Андрюша.

– Очень далеко.

– А как очень далеко? Это где наша бабушка Нина живёт?

– Твоя бабушка Нина, моя мама, живёт в соседнем районе, а Берлин находится ещё дальше.

– Долго ли идти до Берлина? – не уставал задавать вопросы малыш.

Отец, с улыбкой глядя на сыночка, пытался доходчиво объяснить:

– Пока добрались до Берлина, каждый по пуду соли съел.

На этом разговор закончился. Взрослые ушли на работу в поля. И никто не заметил, как Андрюша достал из кухонного стола драгоценный в то время кусочек хлеба, насыпал на него щепотку соли и куда-то пошёл. Он миновал село и топал маленькими шагами по грунтовой дороге между полями. Двигался очень долго. Устал бедняжка. Перед ним дорога разветвлялась на три стороны между квадратами полей. Мальчик остановился и не знал, в какую сторону идти.

На другом конце огромного поля колхозницы пропалывали сахарную свёклу и, заметив вдали крошечного мальчика, заволновались: «Чей это ребёнок так далеко отошёл от села?» Отправили к малышу молодую женщину. Та побежала, запыхалась, приблизилась к мальчику, узнала его и, сдерживая жаркое глубокое дыхание, ласково спросила:

– Андрюша, ты куда идёшь?

– Я иду на Берлин. Папа сказал, что этот город стоит дальше, чем бабушка Нина живёт.

– Зачем несёшь хлеб с солью? – удивилась женщина.

– Папа сказал, что пока добрались до Берлина, много соли съели. Вот я и взял соль. Я уже половину скушал. Как доем, так и дойду. Тётя, ты не знаешь дорогу туда?

– Много дорог по направлению к Берлину освободили наши солдаты от немецких войск, – объясняла молодая солдатская вдова, сдерживая улыбку и слёзы. – А военная тропинка твоего папы началась у порога вашей избы и закончилась в самом центре разрушенного Берлина. Андрюша, путь к столице побеждённой Германии надо искать у дома, в котором ты живёшь. Пойдём к твоим родным сёстрам и братьям, позовём кого-нибудь тебе в попутчики и подумаем, в какую сторону вам направиться, чтобы сбылось твоё желание.

Мальчик согласился. Вдова стряхнула соль с хлеба. Ребёнок доел его. Женщина и карапуз, держась за руки, направились домой.

Композитор, писатель, поэт, художник.

Родилась в городе Барнауле Алтайского края. Сочинять музыку и стихи начала с 4 лет. Имеет 10 сказок, 600 стихов, 1000 музыкальных произведений, 9 вышитых картин, свыше 100 рисунков, 4 фантастических романа. Ежегодно номинирована на «Лучшего поэта» с 2014 по 2022 годы, «Русь моя» за 2016 год, «Наследие» за 2017 год, награждена 3 медалями: «Сергей Есенин 125 лет», «Святая Русь», «Иван Бунин 150 лет».

Жизнь по ту сторону войны в тылу

(из воспоминания моей бабушки)

Нет ни одной семьи, которую бы не затронула Великая Отечественная война, и наша семья не является исключением.

Мне бы хотелось рассказать о том, как трудились и выживали люди в тылу, и показать это на примере жизни моей родной бабушки, которой было в те годы всего двенадцать лет.

Мою бабушку звали Лукина Елизавета Александровна. В настоящее время она, к сожалению, умерла, поэтому я посвящаю ей этот рассказ.

Семья моей бабушки была эвакуирована вместе с заводом «Трансмаш» с Восточной Украины (к сожалению, не помню, из какого конкретно города). Моей бабушке пришлось самой работать на данном заводе штамповщицей. Она была очень низкого роста, и ей подставляли, по её воспоминаниям, стульчик. Она на него вставала и ставила штамп на детали военной техники.

Моя бабушка, когда была жива, рассказывала очень много историй про войну, как тогда люди жили, и один из таких случаев, когда моя бабушка чуть не лишилась жизни. Дело в том, что все средства, всё было отдано на войну, и поэтому на заводах было страшно холодно. И на заводе «Трансмаш» дело обстояло так же. Детям приходилось работать по ночам, и один раз бабушка с другими ребятишками залезли в доменную печь погреться и уснули. Хорошо, что рабочий заглянул туда и увидел их, а то моя бабушка была бы заживо сгоревшей.

Также моя бабушка Елизавета Александровна вспоминала, как ей давали вместо оплаты труда булочку хлеба, и они её делили поровну между всеми членами многодетной семьи, а детей, кроме бабушки, ещё было семь человек. Как вспоминала моя бабушка, было очень голодно.

Моя прабабушка Ольга Васильевна была очень талантливой рукодельницей, она шила очень красивые наряды, поэтому отбоя от клиентов у неё не было, и благодаря этому они жили.

Она брала заказы, а люди взамен рассчитывались продуктами.

Мой прадедушка Александр Павлович, помимо того, что работал на заводе «Трансмаш», ещё и ездил по селам на подработку – помогал возделывать землю, и с ним рассчитывались мешками муки и картошки. По воспоминаниям моей бабушки Елизаветы Александровны, моя прабабушка Ольга Васильевна готовила постный суп, в котором «плавали еле видневшиеся кусочки синей картошки».

Вот так выживало большинство населения нашей страны во время Великой Отечественной войны. Но, несмотря на войну, голод, холод, лишения, бомбёжки, люди были человечными, добрыми, порядочными отзывчивыми, существовали понятия «Совесть» и «Честь», люди приходили друг к другу на выручку, уважали друг друга, и было неважно, какой национальности и вероисповедания был другой человек, все сплотились против войны, которая всегда является злом.

Все были дружными, и как моей бабушке потом, через много лет, было больно смотреть, как многие люди потеряли человеческий облик и стали алчными и злыми.

Бой

2009 г.

Золочёная карета

Посвящаю моим внукам

Родился за 4 года до начала войны, в 1937 году в Туле, в семье служащих. Работать начал после школы чертёжником в бригаде Н. Ф. Макарова (создателя ПМ-9); затем работал инженером-конструктором на п/я 80 в (г. Реутов), старшим инженером – руководителем группы МВТУ им. Н. Э. Баумана, начальником сектора НИТИ (Московская область), доцентом МИХМ (Москва), старшим научным сотрудником КрАО (пос. Научный, АР Крым), инженером-оптомехаником в Обсерватории BBSO (Калифорния, США).

С 2003 года – на пенсии.

Рождество

Как помню я войну…

1941, фото папы с фронта

1941, мне 4 года, Вильно

1962, 25 лет, Тула

2021, мне 84 года, Новороссийск

«Дарящая воду»

Мне очень нравится посещать скульптурные композиции на пляжах Новороссийска. Они и красивы, и познавательны. Каждый раз подхожу к ним, как к старым знакомым; и они милостиво и дружелюбно открывают мне новые оттенки своей прелести, наводят на неожиданные и сокровенные размышления.

Около них можно не только стоять любоваться их красотой и выразительностью, с ними можно общаться, разговаривать, как с живыми!

Вот как, например, с «Дарящей воду»:

Библиотека на пляже

Так видит название этой «Библиотеки» только что посетивший её «Читатель».

После 3–5 кружек

Баллада о Нате

Родился в 1976 году в Казахстане.

В 1985 году переехал в г. Реж Свердловской области. Любит писать, рисовать, валять, лепить, творить и придумывать. Вдохновляют рыбалка и отдых на природе.

Та война

Родился в Одессе в марте 1941 года. Через три месяца началась Великая Отечественная война. Его отец находился на фронте с первого дня войны и до последнего своего дыхания в марте 1943 года.

Воспитывался мамой. После окончания одесской средней школы работал токарем, а затем поступил в Московский физико-технический институт на специальность «радиофизика и электроника». После окончания вуза работал на предприятиях Зеленограда в области микроэлектроники как разработчик аналоговых микросхем. В 80-е годы начал писать стихи. В 2015 году вышла книга стихов «Осенний вальс».

Бессмертный полк[5]

Верность

Ваш муж, Кружанов Владимир Семенович,

в бою за социалистическое Отечество,

проявив геройство и мужество, убит 2 ноября 1943 г.

Похоронен – море.

23.12.1990

Письма, не пришедшие с войны[6]

• Победа в дальнем Мурманске гремит,
• Победа степь колышет под Ростовом,
• Победа – вот что нас объединит,
• Всю нашу жизнь одним расскажет словом.

Строки из последнего письма с фронтамоего отца Кружанова В. С., октябрь 1943 г.

Разговор ополченца со снегирём

15.05.2013

Смотрю фотографии старые[9]

Касаткин Артем Игоревич (1991 г. р.) родился и вырос в Смоленске.

С четырёх лет жил с матерью в неполной семье за чертой крайней бедности. Ребёнком очень часто болел, отчего школьное образование получал на домашнем обучении. С детства чувствовал себя не таким, как все. Друзей не имел, но много читал, оттого по сей день ощущает себя одиноким.

Был дважды женат. Первая супруга категорически выступала против увлечения творчеством и литературой мужа, вторая супруга Волкова (Касаткина) Анна Викторовна поддержала талант Артема Касаткина, и с 2022 года тот начал печататься в издательстве «Свиток».

Русский мир

Слёзы матери

Родился и вырос в Архангельске. Всю жизнь прожил на Русском Севере. Окончил Архангельский электротехникум связи, Санкт-Петербургский государственный университет телекоммуникаций им. профессора М. А. Бонч-Бруевича.

В 2019–2021 годах стал номинантом премий: имени Сергея Есенина «Русь моя», «Поэт года», «Писатель года», «Георгиевская лента», «Наследие».

Финалист национальной литературной премии «Писатель года» за 2019 год в основной номинации. Финалист премии «Писатель года» за 2020 год в категории «Детская литература».

Награждён медалью Ахматовой, медалью «Георгиевская лента».

Василий

Светлой памяти Коноплёва Василия Павловича посвящается…

Задание они выполнили. Добыли важные сведения и языка. Теперь надо было возвращаться назад. Разведчики уже где прошли, где проползли половину пути и решили отдохнуть.

– Вроде всё тихо, – доложил вернувшийся боец.

– Ну, вот и отлично, скоро будем у своих, – подытожил командир группы.

– А Василий-то каков молодец! Не растерялся парень. Только вот из-за него нам пришлось ещё раз за языком к немцам в окопы лезть, – улыбаясь сказал Анатолий, самый старый и опытный боец в группе.

– А я что? Я ничего. Я же хотел его по-тихому скрутить. Вот мы с ним и сцепились. Кто знал, что он в два раза больше и тяжелее меня окажется? Сначала-то ничего, а потом чувствую, что у меня сил не осталось, а он как навалится на меня. Ну, думаю, вот и пришёл твой последний час, парень.

– И что ты сделал? – подзадорил рассказчика известный шутник Александр.

– Как что? Еле финку сумел вытащить и давай его колоть. А он, ведь какой бугай, меня всё душит и душит. Вот и в глазах уже потемнело, и виски сдавило. Чуть сознание не потерял. Вдруг, чувствую, хватка ослабела, и немец обмяк. Еле вылез из-под него. Отдышался. А самого тошнит, прямо наизнанку выворачивает.

– Это ничего, парень. Так и должно быть, – поддержал Василия Анатолий. – Это когда ты из оружия стреляешь издалека, то всё кажется просто, и то не сразу к этому привыкаешь. К смерти вообще трудно привыкнуть. А здесь лицом к лицу столкнёшься, и никаких вариантов уже нет. Либо ты его, либо он тебя. Вот тогда и пускаешь всё, что под руку попадётся, в ход. А потом видишь, как из него жизнь уходит и глаза стекленеют. Я сам после первого убитого ножом немца три дня есть не мог. Мутило меня сильно. А ты ничего, хороший разведчик из тебя получится.

– Ну, всё, поточили лясы и отдохнули. Теперь выдвигаемся обратно, пополнить запасы воды, и выдвигаемся, – закончил разговор командир.

– Василий, ты, конечно, молодец, но как самому молодому тебе придётся идти за водой. А то мы старые люди, пока дойдём, пока наберём, в общем, тебе идти.

Боец не стал спорить, а взял фляжки и спустился вниз к речушке. Он уже наполнил все фляжки и собирался встать, чтобы идти назад, но вдруг его насторожил какой-то свист. И буквально через секунду раздался взрыв. Когда он вернулся на бугор, всё уже было кончено. Везде лежали окровавленные тела. Ни стонов, ни звуков не было. Не в силах поверить в происходящее, Василий бросился трясти своих товарищей.

– Ребята! Ребята! – боец перебегал от одного трупа к другому.

Ну как же так, ведь только что все шутили и смеялись, а сейчас все лежат в неестественных позах и молчат. В конце концов, здравый смысл победил, и Василий пришёл в себя. В любой момент могла прилететь ещё одна шальная мина, поэтому он взял добытые карты и пополз в сторону своих окопов. Весь путь боец проделал просто машинально. Пришёл в себя он уже только в блиндаже. Карты оказались важными, но разведгруппа заплатила за них дорогой ценой. Все погибли, а у нашего героя не было ни одной царапины, и поэтому он считал себя в чём-то виноватым.