Черный город бесплатное чтение

В прозрачных, как кристалл, – и таких же твердых – глазах Кулла, короля Валузии, отразилось некоторое удивление, когда двери царских покоев с треском распахнулись. Отшвырнув, как котят, дюжих охранников, перед королем предстал разъяренный воин, но Кулл только вздохнул, узнав нарушителя спокойствия. Кому, как не ему, королю-атланту, лучше знать нрав служивших ему варваров – такая же горячая кровь дикарей текла и в его жилах.

Брул Копьебой, стоя посредине царского чертога перед монархом великого королевства, в приступе ярости сдирал с обмундирования эмблемы Валузии и знаки своего высокого воинского звания, недвусмысленно демонстрируя, что не намерен больше иметь дела с Куллом. Король оценил значение этой демонстрации.

– Кулл! – рявкнул пикт, побелевший от гнева. – Я требую правосудия!

Король тяжело вздохнул. Стоило только ему подумать, что он наконец-то обрел мир и покой в полной изысканной неги Камуле, вырвавшись на отдых из кипевшей огнем и предательством столицы, как… Даже сейчас, в ожидании продолжения гневной тирады взбешенного пикта, он расслабленно вспоминал о, видимо, подошедшей к концу череде сонных праздных дней, прошедших с момента его прибытия в эту горную метрополию удовольствий, где дворцы из мрамора ярусами ниспадали с величавых холмов.

– Мои соплеменники верой и правдой служат империи много лет! – взмахнул мозолистым кулаком пикт. – А сегодня одного из моих лучших воинов похищают прямо у меня на глазах в королевском дворце!

Кулл подобрался в кресле, сжав подлокотники резного трона.

– Что за бред? Какой еще воин… Кто кого похитил?

– Это я предоставляю выяснить тебе, – прорычал пикт. – Только что он стоял рыдом, прислонившись к мраморной колонне, как вдруг – р-р-раз! – и исчез. Я услышал лишь испуганный вскрик да почувствовал какой-то мерзкий запах!

– Может, ревнивый муж? – не в силах настроиться на серьезный лад, высказал предположение Кулл.

Брул грубо прервал короля:

– Гроган отродясь не заглядывался на девок, даже из своего народа. А эти двуличные камулианцы все как один ненавидят нас, пиктов. У них это в крови.

Кулл улыбнулся.

– Тебе это просто кажется, Брул. Здешний народ ленив, изнежен и слишком любит развлечения, чтобы ненавидеть кого-то. Они поют, сочиняют стихи… Но… не думаешь же ты, что Грогана умыкнули поэт Толлигоро, певица Зарита или кифарист Мандор?

– А мне без разницы, – огрызнулся Брул. – Я вот что скажу тебе, Кулл: Гроган пролил не одну пинту крови в боях за твое королевство, и он лучший командир моих, а следовательно, и твоих конных лучников. Так вот, я разыщу его, живого или мертвого, даже если мне придется разворотить всю эту смердящую Камулу по камням! Валка! Да я скормлю этот поганый городишко огненному зверю, а потом залью угли потоками крови, а потом…

Кулл поднялся с кресла.

– Отведи меня к тому месту, где ты последний раз видел Грогана, – сказал он жестко, так что Брул проглотил остаток своих угроз, повернулся и, угрюмо глядя перед собой, вышел из зала.

Они начали спускаться по извилистому коридору, заставленному статуями.

Кулл и Брул походили друг на друга врожденной гибкостью движений и звериной грацией, несгибаемым характером воина и присущей лишь варварам первобытной необузданностью, но в то же время они были совершенно разными.

Если Брул выглядел как типичный представитель расы пиктов: среднего роста, крепко сбитый, но сухощавый и жилистый, как гепард, такого же медного цвета, то Кулл был высок, широкоплеч, с мощными торсом и ногами атлета – массивный, но совершенно не производивший впечатления тяжеловесности. Солнце и ветер выдубили его и без того медную кожу, и лишь серые глаза, как две льдинки, сверкали холодным блеском.

– Мы проверяли сокровищницу, – проворчал пикт. – Гроган, Манаро и я. Только Гроган прислонился к выступающей из стены колонне, как исчез прямо у нас на глазах! Панель качнулась внутрь, и его не стало. Мы успели заметить темноту внутри да почувствовать волну отвратительного смрада. Хорошо еще, что Манаро, стоявший рядом с Гроганом, вовремя выхватил меч и ткнул клинком в отверстие, поэтому панель не смогла полностью закрыться. Мы пытались ее распахнуть, но без толку… Ты вот говоришь, стишки пописывают, а они умыкнули опытнейшего воина средь бела дня у меня под носом, я даже не успел крикнуть «измена»… Я оставил Манаро возле тайной двери, а сам поспешил за тобой.

– А зачем ты срывал валузийские эмблемы? – скрывая улыбку, спросил король.

– Это я со зла, – буркнул, потупившись, Брул, избегая смотреть Куллу в глаза.

Тот кивнул, ничего не добавив.

Кулл понимал, что это было естественное проявление чувств взбешенного дикаря, не умевшего и не желавшего идти на попятную, для которого единственно возможным способом взаимоотношений с врагом была схватка.

Но вот они вошли в сокровищницу, скрытую в глубине холма, на котором возвышалась Камула.

– Манаро божится, что слышал какие-то звуки, – с некоторым сомнением в голосе добавил Брул. – Да ты сам посмотри, вон он приник ухом к щели. Эй, Манаро!

Кулл нахмурился, увидев, что рослый валузиец не изменил своей неестественно напряженной позы и никак не отреагировал на приветствие. Воин приник к панели, одной рукой стиснув меч, не дающий закрыться потайному лазу, прижавшись ухом к трещине, достаточной лишь для того, чтобы просунуть в нее пальцы. Мрак в узком отверстии был почти осязаемый, какой-то ненормально густой – казалось, за таинственной дверью притаилась тьма, словно гигантский богомол, изготовившийся к удару.

Король мягко скользнул вперед и резко потряс солдата за плечо. Еще не окоченевшее, безвольное тело Манаро отделилось от стены и рухнуло к ногам Кулла. В широко распахнутых глазах мертвеца застыл ужас.

– Валка! – выдохнул Брул. – Он мертв… Каким я был идиотом, что оставил его одного в этом проклятом месте!

Кулл внимательно оглядел сокровищницу.

– На его теле нет крови, но посмотри на его лицо! Боюсь, тут не обошлось без колдовства!

Брул пригляделся, с губ его сорвалось ругательство. Черты погибшего валузийца превратились в застывшую гримасу ужаса. Но что могло напугать варвара, не ведавшего, что такое страх?

Кулл приблизился к трещине в стене, прислушался и поманил спутника. Откуда-то из глубин холма, куда, похоже, вел таинственный лаз, доносились тошнотворные завывания, которые не в силах было воспроизвести горло человека, по крайней мере, живого… Они звучали тихо, их с трудом можно было различить, но и этого было довольно, чтобы безошибочный слух варваров смог уловить в этих звуках ненависть ко всему живому и злобу тысячи демонов. Кулл с отвращением передернул могучими плечами.

Мгновенно все для себя решив, он выдернул из держателя железный штырь светильника, резким движением вогнал его в щель, встал, широко расставив ноги и кивнув Брулу, ухватился за штырь двумя руками. Могучие мышцы короля Валузии взбугрились, застонал металл. Подскочивший Брул навалился всем телом на рычаг и заревел, вкладывая все свои силы в единый рывок. На какой-то миг оба варвара неподвижно замерли, их жилы вздулись от нечеловеческого напряжения, а затем каменная кладка пошла трещинами, древний механизм не выдержал, и дверь со скрежетом отделилась от стены, открыв проход во тьму.

Кулл, с которым произошла разительная перемена, победоносно рассмеялся – подобравшись, как тигр на охоте, отбросив наносную светскость, он снова превратился в дикаря-атланта. Человек, только что бывший неприступным монархом огромной империи, превратился в смертельно опасного варвара, могучего воина, которому по доблести и умению не было равных во всей Атлантиде. И Брул, презиравший дворцовые манеры, инстинктивно почувствовал перемену, безоговорочно приняв лидерство Кулла.

Хищно оскалившись, Кулл взял другой штырь с масляным светильником, кивнул еще на один спутнику и без тени сомнения шагнул в подземный ход.

Озаряемые неровным светом факелов стены низкой галереи уходили куда-то вниз. С потолка свисали клочья безжизненной паутины, толстый слой пыли покрывал стены. Но вот пол был, на удивление, чистым, создавалось впечатление, что движение по галерее было весьма оживленным. Пикт, которому, похоже, пришла в голову та же мысль, яростно бросил:

– Я всегда презирал лживых камулианских хлыщей, что бы ты ни говорил про якобы безобидных писак. И не песенки они сочиняют, а придумывают, как бы нас всех на тот свет половчее спровадить. Я так думаю, что и Грогана они похитили, чтобы выведать наши слабые места и нанести удар. Напрасно надеются, песьи дети! Ничего, ничего, я еще доберусь до их змеиного гнезда!

Кулл лишь бросил на пикта взгляд, и тот сразу же умолк.

– Вспомни несчастного Манаро. Мы не нашли на его теле ни единой раны. Я, конечно, допускаю, что его могли отравить, но это не вызвало бы такой ужасной гримасы. Похоже, он умер от ужаса, но ты не хуже меня знаешь – такого ветерана испугать трудно. К тому же камулианцы слишком любят солнце, чтобы соваться в подземелье. Вперед, словами делу не поможешь!

Сначала каждую сотню шагов в стенах извилистого хода встречались потайные глазки и секретные двери – вся эта часть дворца явно держалась под контролем неведомых наблюдателей, потом глазки и двери исчезли, и ход вышел за пределы дворцовых стен. Светильники уже едва тлели. Лиги однообразных коридоров остались позади, а друзья все никак не могли найти источник звуков, которые, ни на миг не прекращаясь, не становились громче.

Но постепенно картина вокруг начала меняться. Каменная кладка сменилась грубо отесанным сплошным камнем, потолки стали выше, появились каменные идолы и чудовища, никогда не виданные ни Брулом, ни куда более искушенным Куллом, от коридора начали ответвляться многочисленные боковые проходы, где, судя по наслоениям пыли, десятилетия не ступала нога человека И вдруг, совершенно неожиданно, двое воинов оказались на краю исполинской расщелины, уходящей вниз в бесконечную тьму, время от времени нарушаемую багровыми вспышками дыхания духов огня.

Под ними, в своей первозданной красоте и мощи, расстилался невероятный подземный город, все здания и многочисленные скульптурные группы которого были вырублены в массиве черного камня неведомыми мастерами тысячелетия назад.

От каменных стен исходило серебристое сияние. Создавалось впечатление, что город окутан полупрозрачной пеленой светящегося тумана. И лишь в центре, где на просторной площади особняком стояла пирамида, чистый серебряный свет поглощало мглистое облако с прожилками какого-то неестественного мрака, походившее на мутный глаз неведомого демона.

– Кулл, что это? Я и не предполагал, что у тебя под дворцом целый подземный город!

– Я и сам этого не знал. Хотя погоди… – Кулл прищелкнул пальцами, пытаясь что-то припомнить. – Судя по тому, что я читал в одном древнем манускрипте, нас угораздило наткнуться на город Древних. Я читал о каком-то Черном Городе. Честно говоря, я думал, что все это сказки, потому что, кроме этого автора, никто никогда о Черном Городе не упоминал.

– Ничего себе сказки! Да в этом Городе можно спрятать целую армию. Я тебе точно говорю, налицо заговор проклятых камулианцев!

– Не думаю. Этому манускрипту тысячи лет, и в нем говорится, что уже тогда Черный Город был скорее легендой, чем реальным местом.

– Что это за Город такой? – не унимался пикт.

– Этого, похоже, не знал и автор, но он писал, что это жуткое место, полное неведомых опасностей. То ли там кто-то живет, то ли там кто-то похоронен, но уж точно хорошего ждать не приходится.

Притихший пикт бросил вопросительный взгляд на Кулла, и тот продолжал:

– Что бы там ни скрывалось, нам туда.

– Валка! Будем надеяться, что Гроган еще жив.

– Будем надеяться, что в этом месте участь живых не будет хуже смерти, – ответил Кулл, снедаемый нехорошими предчувствиями. Он не стал подробно рассказывать пикту о том, что писалось об этом месте.

– И как нам туда попасть? – не выдержал нетерпеливый пикт, друзья уже битый час пробирались по узкому карнизу, пытаясь найти способ перебраться на противоположный край расщелины. – Крылья нам вырастить, что ли?