Вы не авторизовались

Ответный прием бесплатное чтение

Александр Тамоников
Ответный прием

* * *

Глава 1

Казахская ССР, Государственный научно-исследовательский испытательный полигон № 10 Министерства обороны СССР, 9 июня 1970 года

Земли Казахстана по праву считаются уникальными в своем роде. Само происхождение наименования «Казахстан» включает в свое название элемент «стан», что в переводе означает «земля, место, область». Самый привередливый путешественник не сможет назвать казахские земли скудными на чудеса: равнины, степи, тайга, каньоны, холмы, дельты рек, заснеженные горы и пустыни – выбирай что душе угодно.

Кенгей-Алатау покажет величественные горные пики. Две гряды протянулись с запада на восток от Алматы до Иссык-Куля. Гостей Казахстана привлекают неприступные горные ледники, красивые горные реки, очаровательные долины. Чарынский каньон, древнейший и красивейший из всего, что можно увидеть, выставляет напоказ причудливые формы ландшафта, которые принимает ярко-красный песчаник под воздействием ветра и воды. Катон-Карагай может похвастаться национальным природным парком и заповедником.

Озеро Балхаш второе по величине непересыхающее соленое озеро после Каспийского. Красивое озеро, величественное и загадочное. Озеро разделено полуостровом на две равные части, только вот вода в них разная. В западной части пресная, а в восточной – соленая. Для такой загадки предки обязательно должны были придумать легенду. И придумали. И звучит она так.

Когда-то у богатого чародея Балхаша была красавица-дочь. Звали девушку Или. Пришло время выдавать дочь замуж, и Балхаш объявил, что отдаст ее только за самого богатого, красивого и сильного. И испытания, как водится, придумал. Свататься к Или приехали два сына китайского императора, которые привели два каравана, груженные дорогими товарами; сыновья монгольского хана; молодые бухарские купцы и скромный бедняк-пастух. Разумеется, все испытания пастух прошел с легкостью, победив и бухарцев, и сыновей императора, но не захотел Балхаш отдать свою дочь за пастуха, выгнал его взашей. А дочь взбунтовалась и сбежала с пастухом. Только вот отец-то ее не просто так чародеем считался. Взял, да и превратил возлюбленных в две горные реки, а чтобы воды этих рек никогда не соединились, Балхаш упал между ними и стал седым от пенных волн озером. Так и текут воды вдоль полуострова: соленые – слезы дочери, пресные – тоска пастуха.

И лишь степям Бетпак-Дала, расположенным к северо-западу от озера Балхаш, похвастаться особо было нечем. Скучный мелкосопочник, унылая пустыня с бурыми почвами, надоевший саксаул. Чем тут похвастаешься, что противопоставишь красотам горной гряды или красивой легенде о великой любви? Противопоставить нечего. Вернее, так было раньше, до того, как советские ученые решили, что степи Казахстана как нельзя лучше подходят для осуществления глобальных задач.

После окончания Великой Отечественной войны правительству страны стало ясно, что без должной защиты по всем направлениям военного искусства столица СССР всегда будет уязвима для нападения извне. Такое положение вещей не могло устроить действующую власть, и перед Министерством обороны была поставлена задача разработать систему противоракетной защиты Москвы, да такую, о которой другие страны даже не мечтали. И лучшие умы страны начали работу над решением поставленной задачи. Конечно, не все шло гладко, были взлеты и падения, удачи и разочарования, но спустя десять лет после победы над фашистскими захватчиками ученые разработали уникальную систему противоракетной обороны, получившую скромное рабочее название «Экспериментальная система ПРО «А».

Для проведения испытаний экспериментальной системы ПРО «А» в пустыне Бетпак-Дала Казахской ССР с 1956 года шло строительство Государственного научно-исследовательского испытательного полигона (ГНИИП) ПВО № 10. Полигон был отдан в подчинение 4-му Главному управлению МО СССР. Восьмого апреля 1958 г. Президиум ЦК КПСС принял постановление о создании боевой системы ПРО («А-35») для обороны объектов Москвы от одиночных моноблочных ракет США типа «Титан-2» и «Минитмен-2».

Немногим позже, летом 1961 года, на сессии Организации Объединенных Наций первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев известил мировую общественность о том, что в СССР создано оружие, которым, по его выражению, можно попасть «в муху в космосе». Возможно, на тот момент заявление звучало преждевременным и больше походило на хвастовство, но лишь на тот момент.

Уже в июне 1962 года Государственная комиссия рассмотрела эскизный проект данной системы, и вскоре состоялась его защита. Созданная на полигоне система «А» экспериментально подтвердила принципиальную возможность осуществления перехвата баллистических целей; впервые в истории была показана возможность точно рассчитанной встречи «снаряда со снарядом». Да, работы еще предстояло немало, доводить до ума систему планировали не один год, но это был настоящий прорыв СССР в противоракетной обороне.

За четырнадцать лет существования полигона в пустыне Бетпак-Дала построили линии связи и электропередачи, железнодорожные и шоссейные дороги, более тридцати строительных площадок вместили в себя шестьсот сорок три постоянных зданий и сооружений для нужд полигона. В июне 1957 г. была создана специальная радиолокационная станция РЭ-1 для исследования радиолокационных характеристик баллистических ракет в различных условиях полета, а в 1958-м – более мощная РЭ-2. В октябре 1957 г. был проведен пуск противоракеты экспериментальной системы ПРО и начато развертывание ее средств. Указом президиума Верховного Совета СССР в 1966 году за успешное выполнение заданий по разработке, созданию и освоению новой военной техники полигон награжден орденом Ленина, и в том же 1966-м соединению вручено боевое знамя части.

Полигон сотрудничал с 37 министерствами и ведомствами, с более чем 400 предприятиями, организациями промышленности, конструкторскими бюро. На полигоне постоянно работало свыше 70 экспедиций различных министерств и ведомств. Ежегодно на полигон приезжали более 16 тысяч представителей промышленности.

Шесть противоракетных комплексов; двенадцать зенитно-ракетных комплексов; семь типов противоракет; двенадцать типов зенитных управляемых ракет; четырнадцать типов измерительной техники; испытания пятнадцати ракетных комплексов стратегического назначения и их модификаций; восемнадцать радиолокационных комплексов и несколько систем на новых физических принципах – это далеко не полный список стратегических задач, которые успешно решались на полигоне.

Все это стало возможным благодаря участию в проекте видных представителей советской науки. Академики Грушин, Минц, Лебедев, Расплетин, Лавочкин и многие другие светлые умы разрабатывали новые системы ПРО, координировали исследовательские и испытательные работы. Несмотря на то что полигоном, как военным объектом, командовал генерал-майор артиллерии Марков, генеральным конструктором и истинным вдохновителем всех проектов являлся профессор, член-корреспондент Академии наук СССР Кисунько Григорий Васильевич. Под его началом трудились как военные, так и штатские ученые, профессора, кандидаты и доктора технических наук, прошедшие тщательный отбор по всем направлениям и имевшие безупречную репутацию.

Девятого июня 1970 года на полигоне кипела работа. Профессор Кисунько был вызван в Министерство обороны, к начальнику 4-го Главного управления МО СССР для доклада о текущем положении дел, и каждый из сотрудников полигона знал, что от успешности этого доклада зависит, как скоро им позволят провести комплексные государственные испытания системы ПРО, над которой они работали без малого четырнадцать лет. Все, от младшего офицерского состава до маститого ученого, пребывали в возбужденном состоянии, которое даже не пытались скрывать.

– Геша! Где ты пропадаешь, лихорадка тебя возьми! Лабораторию откроют через десять минут, товарищ полковник госбезопасности уже на территории полигона, а тебя с собаками искать приходится!

Младший научный сотрудник, помощник заместителя руководителя отдела систематизации информации Иван Павлинов ворвался в комнату отдыха шестнадцатого инженерного комплекса и с возмущением накинулся на мужчину средних лет, развалившегося в кресле. Тот, кого называли Гешей, недовольно поморщился, но из кресла выбрался.

– Чего кричишь, Иван? Человеку и пять минут отдохнуть нельзя? Знаешь ведь, что я всю ночь систематизацией занимался, – ворчливо произнес он.

– Чего кричишь?! Чего кричи-и-ишь?! – Павлинов чуть не захлебнулся от возмущения. – Геша, ты вообще в курсе, что происходит? Товарищу Кисунько выезжать через три часа, а у тебя еще ничего не готово! Может, тебе наплевать, как пройдет доклад, но лично я в случае провала крайним оставаться не хочу.

– Тебя никто и не просит. – Геша потянулся за ботинками, которые до этого снял, пытаясь дать ногам отдых. – Подготовить пленки поручено мне, а не тебе.

– А проконтролировать и передать их товарищу Кисунько должен я, – возмутился Павлинов. – Давай, шевели поршнями, Геша. Иначе доложу о твоем поведении кому следует.

– Не пугай, Иван, пуганые. Сам знаешь, кроме меня, с этой работой никто не справится.

– Сейчас не справится, – фыркнул Павлинов. – Эта ситуация временная, Геша. Через месяц придет замена Соколову, которого отправили в госпиталь, и Власенко вернется с Украины. Слышал, его матери стало лучше. Так что не зазнавайся, скоро ты снова отойдешь на второй план. Имей в виду, не появишься в лаборатории через пять минут – отправлю доклад самому Кисунько!

Павлинов резко развернулся и вышел из комнаты отдыха. Втиснув ноги в тесную обувь, Геша вышел следом. Всю дорогу до лабораторного комплекса он почти бежал. В его душе бушевал гнев. «Десять лет учебы, тридцать лет исследовательской работы, четырнадцать из них на проклятом полигоне, работа по двадцать часов в сутки, без выходных и праздников. А в итоге что? Ни семьи, ни детей, зарплата мизерная, уважения ноль! Кто получит награды за выдающиеся заслуги перед Родиной? Кисунько и ему подобные! Кому дадут премию? Тоже им. А мне лишь выговор с занесением в личное дело за то, что лишних пять минут посидел в кресле, за то, что не свалился с инфарктом, как Соколов! Где справедливость? Когда это изменится? Будь все проклято! Будь все проклято!»

К месту назначения Геша в отведенный Павлиновым срок едва успел. У дверей лаборатории, вход в которую допускался лишь с личного разрешения генерал-майора Маркова, его уже ждал сотрудник КГБ.

– Опаздываете, – взглянув на часы, проворчал он.

– Простите, часы отстают. – Фраза прозвучала глупо, отчего настроение Геши испортилось окончательно.

– Так смените часы, – назидательно произнес кэгэбэшник. – Служить на оборонном предприятии и не следить за временем – непростительная оплошность.

Отвечать Геша не стал, дождался, когда дежурный по этажу отомкнет три замка, и молча вошел в помещение. Прежде чем приступить к работе, Геша произвел все подобающие записи в куче журналов, сотрудник КГБ проверил помещение на предмет несанкционированного проникновения и только после этого позволил Геше начать работу с микропленками. Работал Геша на автомате: запускал необходимые процессы, загружал нужную информацию, фильтровал материал, вставлял в него схемы и чертежи, и все это время сотрудник КГБ маячил за спиной. Геша понимал, что такова специфика работы, но сегодня его это бесило как никогда.

Примерно через час после начала работы в комнату заглянул дежурный.

– Товарищ капитан государственной безопасности, вас срочно приглашают к телефону, – извиняющимся тоном произнес он.

– Что за ерунда! Вы знаете правила, – возмутился капитан. – Никаких внешних мероприятий во время работы лаборатории.

– Я знаю, товарищ капитан государственной безопасности, – голос дежурного зазвучал еще более виновато. – Но звонят из Москвы. Сказали – срочно.

– Сколько тебе осталось? – вопрос капитана был обращен к Геше.

– Не могу сказать точно, но не меньше часа, – подумав, ответил Геша.

– Придется прерваться, – заявил капитан. – Останавливай процессы, продолжишь позже.

– Я не могу прервать процесс, иначе придется начинать все сначала, и тогда профессор Кисунько опоздает на самолет, – возразил Геша.

– Насчет самолета я договорюсь, – отмахнулся от возражений капитан. – У меня срочный звонок.

– Пленка придет в негодность, насчет непредвиденных расходов тоже договоритесь?

– Сворачивайся, тебе сказано, – отрезал капитан.

Геша подавил взрыв возмущения и вырубил все машины. Через пять минут он уже стоял у закрытых дверей лаборатории, дожидаясь возвращения капитана. «Столько работы коту под хвост! И ведь не было никакой необходимости прерывать процесс. Ну, сходил бы он в дежурку, поговорил по телефону, и что? Кому она нужна, ваша секретность? Все равно пленку из лаборатории не вынести, – мысленно возмущался Геша. – А если и вынесешь, то через КПП точно не пройдешь, там досмотр серьезнее, чем на золотых приисках. Кисунько и то свой экземпляр рабочих схем и чертежей только в спецкейсе выносит, и охрана у него четыре человека. Все боятся, что западные державы их секреты украдут. Кто их понесет западным державам? Это у нас шпионов и перебежчиков как дорогих гостей привечают. И политическое убежище им, и советское гражданство, и пресс-конференции в Доме журналистов. А ведь кто они такие? Всего лишь мелкие сошки в Агентстве национальной безопасности, криптологи, которые только и могут, что расшифровывать добытую другими информацию. И что они по сути сказали? Да ничего, только избитые фразы и ни одного доказательства в подтверждение своих слов. И все же они стали чуть ли не национальными героями Советского Союза».

Историю криптологов Геша помнил наизусть. Она произошла десять лет назад, в далеком 1960 году, когда работа над экспериментальной системой ПРО еще только начиналась. Тогда это событие широко освещалось не только в советских газетах, но и в международных СМИ, доступ к которым Геша имел благодаря связям с «секретным» отделом сбора информации при Министерстве обороны СССР. Звучала она так: два друга, Уильям Гамильтон Мартин и Бернон Ф. Митчелл, познакомились во время службы в ВМС США в Японии в начале 1950-х годов, и оба присоединились к АНБ в один и тот же день в 1957 году. А в 1960-м решили вместе бежать из страны.

Двадцать пятого июня 1960 года Митчелл и Мартин выехали из США в Мексику. Оттуда они отправились в Гавану, а затем на советском грузовом судне поплыли в СССР. Пятого августа Пентагон заявил, что они не вернулись из отпуска, и было сделано заявление: «Есть вероятность, что они убежали за железный занавес». Шестого сентября 1960 года Митчелл и Мартин появились на совместной пресс-конференции в Доме журналистов в Москве и заявили, что запросили убежище и советское гражданство.

Особо шокирующих заявлений Митчелл и Мартин так и не сделали, лишь сообщили о том, что и без них было известно: правительство Штатов использует недостойные методы при сборе разведывательной информации, умышленно нарушает границы воздушного пространства других государств, а также занимается перехватом и расшифровкой секретных сообщений более чем сорока государств, включая своих собственных союзников. Свои истинные цели они прикрывали тем, что якобы обеспокоены желанием США навязать миру ядерную войну, чего они, как истинные патриоты, допустить не вправе.

Красивой обертке Геша не поверил ни на секунду. Не верил ей и сейчас, спустя десять лет после происшествия, но забыть о том, что сделали Мартин и Митчелл, никак не мог. Снова и снова он прокручивал в голове это событие, примеряя его на себя. Какова истинная причина побега? Что они выиграли, став предателями Родины? В разговоре с приятелем из секретного отдела Министерства обороны Геша узнал, что Мартин и Митчелл получили от советского государства кругленькую сумму, и вот тогда он понял, почему зациклился на этом происшествии.

Когда его научный руководитель предложил примкнуть к «небывалому по своему масштабу» проекту Минобороны, Геша не раздумывал. Такие перспективы, такие возможности! Да любой на его месте руку позволил бы отсечь, лишь бы попасть в рабочую группу полигона! Творить историю наравне с великими умами, что может быть прекраснее? Но на деле все оказалось куда прозаичнее. Разочарование пришло в тот момент, когда у него обнаружились способности к систематизации и верстке материалов исследований. Чужих материалов! За четырнадцать лет сам он не принял участия ни в одном пуске, ни в одной разработке новых подходов к реализации системы ПРО. Только систематизация, ведение записей и работа с микропленками, которые утилизировались один раз в полгода, чтобы освободить место для новых километров пленки. Никакого карьерного роста, никакой благодарности. Лишь мизерная зарплата, которая положена вспомогательному персоналу, и ненормированный рабочий день.

– Чего застыл, дубина? – окрик капитана госбезопасности вывел Гешу из задумчивости. – Спишь на ходу? Дверь открыта, приступай к работе!

Геша вошел в лабораторию, на автомате подошел к аппаратам, затем, вспомнив протокол, повернулся к капитану.

– Испорченную пленку необходимо измерить, упаковать и отправить на утилизацию, – сообщил он капитану.

– Нет времени. – Капитан недовольно поморщился. – Утилизируй сейчас.

– Но по правилам, – начал Геша, но капитан не дал ему закончить.

– Собираешься пререкаться? Я здесь правила и закон! Утилизируй и приступай к работе, – прорычал капитан.

Кипя от злости, Геша повернулся к аппаратам. «Паршивый ублюдок! Пользуется своим положением, чтобы унизить человека! – бушевал он в душе. – Заставить бы тебя на своей шкуре прочувствовать бессилие! Забить тебе в глотку все эти километры микропленки, тогда бы я посмотрел, какой ты важный!» Его рука потянулась к кювете с пленкой, подлежащей утилизации, и вдруг остановилась на полпути. Мозг еще не успел отреагировать, а руки уже вытягивали из запасной кюветы пленку с черновиками ночной работы. Когда пленка оказалась в его руках, Геша уже не сомневался. Он уверенно отправил черновики в машину для утилизации, и пока та, тихо жужжа, пережевывала пленку, заправил новой пленкой второй аппарат.

– Долго еще? – ворчливо поинтересовался капитан.

– Машины запустятся через три минуты, – сообщил Геша. – Распишитесь в журнале, здесь ведутся записи по утилизации.

– Без тебя знаю. – Капитан вырвал журнал из рук Геши, быстро поставил подпись и вернул. – Постарайся не напортачить, времени у нас в обрез.

– Не беспокойтесь, товарищ капитан государственной безопасности, машины отлажены и работают четко, – к Геше вернулось спокойствие. – Думаю, повторная запись пройдет быстрее.

Спустя час он достал из кюветы бобину с микропленкой, вложил ее в конверт и протянул капитану. Тот нетерпеливо сунул ее в карман, взглянул на часы и произнес:

– Уложились. Отключай машины, мне пора на выход.

– Сначала нужно стереть записи из памяти аппаратов, – заявил Геша. – Таков протокол.

– Снова ты про протоколы? – ворчливо проговорил капитан. – Сколько времени это займет?

– Около десяти минут, может, чуть больше, – ответил Геша.

– Черт, у меня нет столько времени. – Капитан беспокойно взглянул на дверь. – Товарищ Кисунько ждет на автостоянке.

– Не стирать записи категорически запрещено, – пожал плечами Геша, – но если вы настаиваете…

– Нет, делай то, что должен, – заявил капитан. – Дежурный по этажу будет присутствовать вместо меня. Как закончите, закройте двери и ждите снаружи.

– Как скажете, товарищ капитан государственной безопасности.

– Приступай, чего ждешь?

Геша начал последовательно нажимать нужные кнопки, а капитан открыл дверь и выглянул в коридор. Дежурного по этажу у двери не оказалось.

– Где его черти носят? Говорил же, никуда не отлучаться. Ладно, запускай свою машину, я приведу дежурного.

Капитан дождался, пока Геша запустит систему удаления информации, и вышел из комнаты. В то же мгновение Геша метнулся к кювете первого аппарата, извлек из нее пленку, которую записывал до перерыва, стянул ботинок и сунул пленку в каблук под стельку. Когда в лабораторию вошел дежурный по этажу, Геша сидел на стуле за пультом управления и дожидался окончания работы машин. Через десять минут звуковой сигнал оповестил о завершении процесса работы, Геша отключил аппараты от электросети и вышел из лаборатории.

* * *

Москва, апрель 1971 года, Комитет государственной безопасности, кабинет старшего помощника начальника нелегальной разведки ПГУ, начальника спецотдела, полковника Старцева

В кабинете начальника спецотдела Управления «С» вовсю кипела работа. Строители в самодельных панамах из газеты, в хлопчатобумажных майках и трикотажных спортивных штанах таскали мебель из кабинета в приемную. Тумбочки, столы, стулья и даже солидный трехстворчатый шкаф, особая гордость полковника, за считаные минуты были разобраны на части, упакованы в коричневую бумагу, какой обычно пользуются в продуктовых магазинах, и сложены штабелями вдоль стен в узком предбаннике кабинета.

Вместо мебели в кабинете выросли строительные козлы, для большего удобства расположенные сразу вдоль двух стен. Высокие стремянки расставлены по углам, ведра с краской и побелкой, стоявшие ровным рядком все на тех же старых газетах, дожидались своего часа. Потолок уже претерпел изменения: бригада из трех человек сняла все потолочные светильники и сняла практически весь слой побелки, который из года в год «освежали» специалисты косметического ремонта.

А в коридоре жизнь управления шла своим чередом: начальники отделов, их подчиненные, секретари и помощники сновали по коридору вперед-назад, разнося «важные» папки, делегируя свои полномочия другим подразделениям, спеша на длительные совещания и «летучки». Закрытая дверь кабинета полковника Старцева ничем не отличалась от целого ряда точно таких же дверей, но только до тех пор, пока какой-нибудь «везунчик» не надумает посмотреть, что же за ней скрывается.

Подполковник Богданов везунчиком себя не считал, по крайней мере, не в том понимании этого слова. Но в дверь кабинета ему заглянуть все же пришлось, поскольку в восемь утра ему позвонил помощник-секретарь полковника Старцева Николай Орлов и официальным тоном проговорил в трубку:

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Старший лейтенант Орлов на проводе. Звоню вам по поручению товарища полковника. Вам приказано срочно явиться в управление на экстренное совещание с товарищем полковником.

В старшие лейтенанты Орлова произвели больше года назад, но ему так нравилось козырять своим повышением, что он просто не мог удержаться и не вставить в разговор свои «титулы». Богданов об этом знал и иногда, в силу более высокого положения и звания, позволял себе добродушно подтрунивать над помощником полковника. Вот и сегодня он не сдержался. Услышав официальное «старший лейтенант», Богданов тут же решил пошутить.

– Доклад не принимается, – сухо произнес Богданов в трубку, как только Орлов закончил говорить.

– Не понял, – растерялся Орлов. – Разве так можно?

– Что значит «можно»? Доклад выполнен не по форме, – продолжал Богданов. – По уставу офицер среднего и высшего военного звена имеет право проигнорировать приказ, если он отдан с нарушением формы.

– С нарушением формы? Но что я нарушил? – Орлов растерялся еще больше.

– Думай, Орлов, ты же как-никак офицер! Ну или сходи к полковнику Старцеву и попроси, чтобы он тебя научил правилам передачи срочных приказов.

– Товарищ подполковник! Вы же знаете, не могу я к товарищу полковнику с таким вопросом пойти, он ведь начальник! К тому же аттестация на носу. Что будет, если этот вопрос входит в число аттестационных, а я сам сообщу ему, что ответа на него не знаю? Да он тогда вообще меня до аттестации не допустит.

– Что ж, не желаешь просить помощи, тогда придется сказать, что ты его задание провалил, приказ мне не передал. – Богданов едва сдерживался, чтобы не рассмеяться в трубку, а до Орлова все не доходило, что его разыгрывают.

– Товарищ подполковник! Ну скажите, что не так? Какую форму я нарушил? – с мольбой повторил Орлов.

– Представляешься не по уставу, – завершая розыгрыш, заявил Богданов. – Такого великого полководца следует величать Господин Великий Старший Лейтенант. Иначе капитана тебе не видать!

– Товарищ подполковник! – возмущенно проговорил Орлов. – Я к вам с серьезным поручением, а вы шутки шутите!

– Прости, Коля, слишком велик соблазн пошутить. – Богданов дал волю смеху. – Не кичился бы ты своим званием, глядишь, и люди тебя поддевать не стали бы.

– Приказ я передал, а там вы сами думайте, – огрызнулся Орлов и положил трубку.

На этот раз шутка Орлова рассердила, и, видимо, поэтому он не сказал подполковнику Богданову о том, что в кабинете полковника Старцева идет ремонт. И вот подполковник, открыв дверь и поглазев несколько минут на расторопных рабочих, закрыл дверь и задумался. Если кабинет Старцева занят, тогда где же он сам и где собирается его принимать? Богданов прошелся по коридору, заглядывая за закрытые и открытые двери. Ни Старцева, ни Орлова нигде не увидел и решил спуститься вниз, чтобы у дежурного узнать, в какой кабинет перевели начальника спецотдела нелегальной разведки.

Оказалось, Старцева временно перекинули в соседний корпус, так что пришлось Богданову выходить через центральный вестибюль на улицу, огибать здание и подниматься на третий этаж, прежде чем услышать голос своего начальника. Полковник Старцев встретил Богданова радушно.

– Проходи, Слава, располагайся. Почаевничать не получится, во временном помещении удобств меньше, но сок и пирожные предложу. – Старцев жестом указал на единственный незанятый стул в тесном кабинете.

– Пирожные? Не откажусь, Николай Викторович, – переняв неофициальный тон командира, произнес Богданов. – Из-за раннего звонка позавтракать не успел. Елена вчера в театр водила, потом на набережную зазвала, так что спать легли почти под утро, соответственно, и для завтрака ничего не приготовили.

– Не жалуйся, подполковник, все знают, что твоя жена тебя из дома голодным не выпускает. – Старцев засмеялся, вспомнив, как поначалу после женитьбы Богданов сам всем хвастался тем, что у него внимательная и заботливая жена.

– Я не жалуюсь, просто констатирую факт, – улыбнулся Богданов. – Или вы передумали пирожными угощать?

– За твоей спиной тумбочка, на верхней полке найдешь сок и пирожные, – ответил Старцев. – Доставай и угощайся. Поедим, а заодно и дела обсудим.

– Так, значит, все-таки дело. – Богданов вздохнул. – Обещали ведь две недели отдыха дать после последнего задания.

– Так вам и дали, Слава, разве нет?

– Четыре дня всего прошло, – напомнил Богданов. – Я сыну обещал в выходные на соревнования прийти. Теперь снова получится, что слово не сдержал.

– Незачем обещать, если не уверен. Знаешь ведь, какая у нас работа, – напомнил Старцев и чуть смягчил тон. – Не расстраивайся, Слава, тут уж ничего не поделаешь. Откладывать решение этого вопроса нельзя. Когда ты выслушаешь, в чем суть задания, сам поймешь, что оно важнее соревнований сына.

– Рассказывайте. – Богданов выставил на стол коробку с пирожными. – Ого, тут как в кондитерской! Выбирай что душе угодно.

В коробке и правда лежали практически все виды пирожных из ближайшей кондитерской: витые «трубочки», солидные «корзиночки», скромные пирожные «картошка» и «заварное» с белой и шоколадной поливкой. У Богданова глаза разбежались от такого изобилия. Подумав, он достал из коробки «заварное» с белой поливкой, откусил кусок и от удовольствия закрыл глаза.

– Что, вкусно? – Старцев улыбался. – Это тебе не овсянка.

– Да уж, не овсянка, – согласился Богданов. – Я лет до десяти мечтал, чтобы мне на завтрак разрешали есть пирожные. Не думал, что детская мечта сбудется таким странным образом.

– Ты служишь в удивительной организации, Слава, здесь и не такое случается, – пошутил Старцев.

Пока Богданов дожевывал угощение, полковник Старцев вел разговор на отвлеченные темы, но, как только подполковник сделал последний глоток сока, разговор перешел в серьезное русло.

– Скажи, Слава, тебе знакома аббревиатура ГНИИП?

– Государственный научно-исследовательский институт приборостроения, – без запинки ответил Богданов.

– Хорошая попытка, но нет. В нашем случае за этой аббревиатурой скрывается государственный научно-исследовательский испытательный полигон.

– Точно! Слышал о нем: глобальное строительство в степях Казахстана, работы велись с 1956 года, уникальная экспериментальная система ПРО, над которой работают десятки ученых, штатских и военных, прорыв в противоракетной защите страны, – выдал Богданов. – Так что, на полигоне проблемы?

– Скорее, у полигона, – ответил Старцев. – Но давай по порядку. Ты знаешь, что в успехе противоракетной системы защиты лично заинтересован министр обороны СССР маршал Советского Союза Андрей Антонович Гречко? Вся работа, и военных, и ученых, находится в подчинении 4-го Главного управления МО СССР. Считается, что у них достаточно навыков, чтобы поддерживать секретность объекта на высоком уровне, но, как оказалось, недостаточно, чтобы отфильтровать потенциально ненадежных сотрудников.

– Что значит: ненадежных?

– Тех, чье психологическое состояние останется стабильным после многолетнего давления.

– Все равно не понимаю, – признался Богданов. – Что произошло на полигоне?

– Мне кажется, мы забегаем вперед. Пожалуй, будет лучше, если я начну сначала. И лучше это сделать с освещения текущей ситуации. На данном этапе работа по разработке системы ПРО для защиты столицы подходит к завершающему этапу. Уже достоверно известно, что созданная на полигоне система «А» экспериментально подтвердила принципиальную возможность осуществления перехвата баллистических целей. Возможность уничтожения одного снаряда другим в воздушном пространстве больше не является утопической мечтой – это подтвержденный факт. В верхах планируют принять систему ПРО на вооружение уже в июне этого года, а в сентябре официально поставить на боевое дежурство. На самом деле постановление Совета министров СССР о принятии системы на вооружение готово, осталось только подписать. Но теперь планы министерства могут сорваться, потому что произошло нечто из ряда вон выходящее.

– Наконец-то добрались до главного. – Богданов облегченно вздохнул. – Признаться честно, тонкости политики властей меня не слишком привлекают.

– Тогда слушай то, что тебя наверняка заинтересует. – Старцев подвинул к себе папку с грифом «секретно». – Здесь вся информация, но для экономии времени я изложу суть, а с деталями ты сможешь ознакомиться позже. В ПГУ КГБ СССР поступил сигнал от агента-нелегала, действующего на территории США, а именно в Вашингтоне. Одной из задач агента является наблюдение за определенными лицами из службы АНБ, которые служат в управлении научных исследований и техники. Это управление занято разнообразными научно-техническими исследованиями в области перехвата радиосигналов, дешифровки и защиты линий связи, начиная с математических методов и заканчивая разработкой новых технологических процессов и оборудования. Состоит управление из четырех отделов, но сейчас нас интересует только один: отдел математических исследований и криптоанализа.

– Сотрудники полигона оформляют информацию о достижениях в области разработки системы ПРО с помощью криптографии? – не сдержал удивления Богданов.

– Нет, свои наработки они оформляют в виде записей на микропленке, которые передают выше по инстанциям.

– Тогда при чем здесь математические исследования и сотрудники АНБ?

– Два дня назад у сотрудника отдела математических исследований АНБ Джейсона Тейлора произошла встреча с бывшим сотрудником испытательного полигона № 10 Геннадием Хустовым.

– Бывшим?

– Да, Геннадий Хустов работал на полигоне с первого дня его существования. Он был рекомендован на эту работу научным сотрудником, занимающим довольно высокое положение в профессорской иерархии. Хустов занимался систематизацией всех наработок в области разработки системы ПРО «А». В его обязанности входило формирование микропленок перед отправкой материалов в Москву. В июне прошлого года Хустов исчез с территории полигона, и до сегодняшнего дня никто не знал, где он.

– Исчез? Сбежал? И что, его никто не искал? Его исчезновение не показалось странным?

– Не забегай вперед, Слава, проявляй терпение. – Старцев осуждающе покачал головой. – Вот то, что знаю я: Хустов отработал смену, прошел досмотр перед выходом из засекреченной зоны и на служебном автобусе отправился в зону проживания, расположенную на территории административного центра полигона и построенную специально для тех, кто задействован в испытаниях системы ПРО. Добравшись до административного центра, он покинул автобус, зашел в местный магазин, где поболтал с продавщицей и приобрел бутылку водки. Да, Слава, ученые тоже люди, и им иногда хочется расслабиться, так что на территории исследовательского городка есть магазины с разнообразными товарами широкого потребления, в том числе водкой.

– Ничего не имею против ученых и их способности расслабляться теми же способами, что и простые смертные, – сказал Богданов. – Так что было дальше?

– В разговоре с продавщицей Хустов упомянул, что планирует потратить внезапно свалившиеся на голову выходные для отдыха на природе. Он, мол, любитель рыбалки, а за десять лет работы в Казахстане ни разу не был на Балхаше. Сказал, что пришло время посидеть с удочкой в каком-то тихом месте и отдохнуть от суеты. Больше его никто не видел.

– Он не вышел на работу после окончания выходных, и все решили, что он утонул в Балхаше, упившись водкой, – догадался Богданов.

– Примерно так все и было. О его отсутствии узнали только через три дня. Прошли два выходных и один рабочий день. Искать начали только к вечеру третьего дня. Приехали на квартиру, но его там не оказалось. Все вещи оставались на месте, кроме рыболовных снастей и удочек. О сборах на рыбалку напоминала лишь кастрюля с остатками перловой каши для прикормки рыбы да куски использованной рыболовной лески, смотанной пучками на кухонном столе. После этого сотрудники полигона обратились в милицию. Милиционеры организовали поиски на Балхаше, но свидетелей, которые видели Хустова на озере, не нашли, и следов его пребывания тоже. В итоге Хустова признали пропавшим без вести, предположительно погибшим. На всякий случай данные на Хустова разослали по всем областям и на этом успокоились.

– Все, но не госбезопасность, – вместо Старцева закончил Богданов.

– Верно. В КГБ не так легко верят в случайное утопление, если утонувший человек держал в руках секретные материалы с разработками уникальной системы противоракетной обороны, – подтвердил догадку подполковника Старцев. – Комитет госбезопасности провел свое независимое расследование и выяснил, что в последний день работы Хустов готовил материалы для профессора Кисунько и его доклада в Министерстве обороны СССР.

– Материалы были похищены?

– Подтверждения тому нет, есть лишь предположение. Мы считаем, что Хустов каким-то образом сумел изготовить два экземпляра микропленки с последними данными по системе ПРО и вынести пленку за пределы секретной зоны. Затем он инсценировал поездку на рыбалку, а сам перешел границу и покинул территорию СССР.

– Но как ему это удалось? Думаете, Хустов длительное время планировал побег и только ждал подходящего момента?

– Этого мы утверждать не можем, так как не знаем, как и где он пересек границу. Мы не знаем, почему он оказался в Вашингтоне и почему связался именно с Тейлором, ведь должность Тейлора предполагает крайнюю секретность, он не кричит на каждом углу, что работает на АНБ, не вывешивает объявления в газете о том, что принимает перебежчиков. Черт, он даже оборонкой не занимается! И все же факт остается фактом: Хустов объявился в Вашингтоне, связался с Тейлором и, как предполагает наш агент, собирается передать ему материалы о системе ПРО, как только эти двое договорятся о цене.

– Итак, мы летим в Вашингтон, – подвел итог Богданов.

– Да, Слава, начальник ПГУ генерал-полковник Сахаровский принял решение отправить в Вашингтон спецподразделение из управления «С» для предотвращения утечки информации. Мы с генерал-майором Лазаревым решили, что лучше всего для выполнения задания подходит твоя группа.

Генерал-майор Лазарев служил начальником управления «С» и являлся заместителем начальника ПГУ, поэтому оспаривать его решения у сотрудников управления было не принято, и все же Богданов попытался возразить.

– Анатолий Иванович знает, что наша группа все еще в недокомплекте? Николай Викторович? – осторожно начал он.

– Это не столь важно, Слава, для этого задания людей у тебя хватает, – ответил Старцев.

– И все же хочется уточнить: знает ли товарищ генерал-майор, как в нашей группе обстоят дела с личным составом?

– Ты думаешь, заместитель начальника Первого Главного управления КГБ СССР не с должным вниманием относится к выполнению своих обязанностей? – повысив голос, проговорил Старцев. – Считаешь, принимая решения подобного уровня, он не посчитал нужным изучить все стороны вопроса?

– Ни в коем случае, товарищ полковник, только эта проблема длится уже не один год, и вы это знаете, – отступать Богданов не собирался. – У нас недокомплект. Большую часть времени мы работаем в усеченном составе.

– Вам систематически дают новых людей, подполковник, – напомнил Старцев.

– Дают, а потом снова забирают. Зачем вы отдали Солодовникова и Кульпу? Отличные были ребята, лучше и не пожелаешь. И сработались мы отлично, и операции с их участием проходили идеально.

– Солодовников и Кульпа – советские офицеры, они не конфеты, которыми можно делиться, а можно в кармане припрятать. – Старцев сердито сверкнул глазами. – Сейчас они там, где могут принести максимальную пользу. И ты это знаешь, Богданов.

– Знаю, товарищ полковник, только обидно. Что мы можем вчетвером?

– Расти новые кадры, Слава, не отказывайся от новичков только потому, что они пару раз напортачили.

– Пару раз? Вспомните Вашпилова! Он с первого дня не вписывался в нашу работу. Удивляюсь, как он вообще в Школу КГБ попал. Полный ноль, да еще с амбициями. Из-за него чуть не погиб Саша Дубко. И таких вы предлагаете учить и растить?

– Ладно, не впадай в крайности, Слава. Татарников, например, был неплох.

– Да, но на первом же задании его ранили, помните? Ранение вызвало осложнения, и теперь он в инвалидном кресле.

– Чего ты от меня хочешь, Слава? Решение принято, приказ отдан: спецподразделение «Дон» направляется в Вашингтон на поиски Геннадия Хустова с целью предотвращения утечки информации. Собирай парней, вылетаете сегодня в восемнадцать ноль-ноль.

– Как добираемся?

– Из Москвы летите в Германию, из Германии во Францию и только оттуда в США. Необходимо сохранять максимальную секретность. Нам неизвестно, почему перебежчик установил связь с АНБ, поэтому мы не можем быть уверены, что до этого он уже не побывал в ЦРУ, ФБР или других организациях, отвечающих за безопасность США.

– Легенды готовы?

– Будут готовы к вечеру. Конверты с необходимыми материалами получите за час до вылета в Германию. На этот раз сбор не на базе, а в гостинице «Москва». Там для вас забронирован номер люкс, в котором проводят встречи дипломаты, так что безопасность в нем на высшем уровне. Можете обсуждать любые вопросы, не беспокоясь о прослушке.

– В Вашингтоне у нас будет связь с Центром?

– Да, связь будете держать через агента Смита. В данный момент он продолжает наблюдение за Тейлором и Хустовым. Он введет вас в курс дела, поможет устроиться, снабдит транспортом и деньгами.

– Оружием?

– Сложный вопрос, но мы над ним работаем. Надеюсь, в первые дни вашего пребывания в Вашингтоне оружие вам не понадобится.

– Я тоже надеюсь, что нам не придется противостоять четырем армиям: военным, федералам, агентам ЦРУ и АНБ.

– Не сгущай краски, Слава. Преследование сразу всеми службами вам точно не грозит. А теперь иди к своим ребятам. Настрой их как положено.

– Четыре мушкетера? – пошутил Богданов.

– Точно! Четыре мушкетера. Ты знаешь, Слава, если бы была возможность, я с радостью расширил бы состав группы до десятка мушкетеров, но в данный момент это невозможно, так что справляйтесь сами.

– Есть справляться самим, – отчеканил Богданов и поднялся со стула. – Разрешите идти?

– Иди, Слава, и помни: Родина в вас верит! Защитить информацию о системе противоракетной обороны Москвы – долг каждого из нас. Сегодня честь выполнить свой долг выпала вам.

Старцев вышел из-за стола и сделал то, чего не делал ни разу за несколько десятков лет совместной службы: он обошел стол и, игнорируя протянутую для рукопожатия руку, крепко обнял Богданова. Подполковник смущенно ответил на объятия, затем коротко кивнул и вышел из кабинета.

Глава 2

К гостинице «Москва», расположенной на Манежной площади, бойцы спецподразделения «Дон» подъехали с интервалом не более пяти минут. Первым у величественного здания, ради строительства которого в тридцатые годы по распоряжению правительства снесли целый квартал исторической застройки Охотных рядов, появился Коля Дорохин. В спортивной куртке нелепого ядовито-зеленого цвета, в резиновых сапогах и с огромной сумкой за плечами, в толпе праздношатающихся туристов он выглядел как бельмо на глазу. Мужчины в деловых костюмах и начищенных кожаных ботинках поглядывали на Дорохина с недоумением. Дамы в элегантных пальто, легких полусапожках на каблуках, с модными сумочками на плечах старались обойти его стороной. Портье едва сдерживался, чтобы не объявить неуместно одетому человеку, что отдыхать на ступенях гостиницы запрещено городскими властями. И только самого Дорохина ни его внешний вид, ни косые взгляды окружающих ничуть не смущали.

Следующим подтянулся майор Дубко. В отличие от Дорохина майор выглядел так, как и подобает офицеру госбезопасности: строго, неброско и в то же время представительно. Такой вид внушал уважение и даже некоторый трепет, по крайней мере, так считали аналитики из управления КГБ СССР. Майор пришел налегке, спортивная сумка через плечо на вид выглядела почти пустой.

– Здорово, Коляныч, ты откуда такой… зеленый? – оглядев товарища с ног до головы, поддел Дубко.

– Смешно тебе, майор? Ладно, повеселись, я не против. – Дорохин и сам улыбнулся. – Звонок командира застал меня в наисчастливейшем месте на Земле! Я один на один с природой, вокруг ни души, винтовка за плечом, и тут…

– И в каком же дупле твоего наисчастливейшего места установлен телефон, который испортил тебе всю малину? – Дубко улыбнулся.

– Телефона там никакого не было, товарищ майор, иначе мой правдивый рассказ превратился бы в фантастическую историю, где герои достают из кармана коробочку размером с ладонь, нажимают на ней кнопочки и начинают болтать со свояком, который сидит где-нибудь в Норильске и попивает чай на своей кухне. На самом деле меня подвела моя же предусмотрительность. Прежде чем идти в лес, я предупредил хозяина избушки, в которой остановился, что мне может поступить важный звонок, узнать о котором я должен немедленно. Звонок поступил, и хозяин избушки прислал за мной своего старшего сына.

– Коробочка размером с ладонь, которая может связать тебя с любой точкой на Земле? Здорово придумано, жаль, что в реальной жизни такого не бывает. – Дубко с мечтательным видом вздохнул. – Представляешь, как упростилась бы наша жизнь?

– Ничего, майор, будет и такое. Раньше вон и лампочка электрическая фантастикой казалась, а теперь посмотри вокруг, кругом электричество на людей работает.

В этот момент к ступеням гостиницы подошел прапорщик Казанец. Услышав окончание фразы, он похлопал Дорохина по плечу и произнес:

– Толкаешь бравурную речь в адрес нашего заботливого правительства? Здорово! Не забудь про газификацию и водоснабжение. Ведь прямо в квартиры вода идет, разве не фантастика? А когда-то воду ведрами из реки таскали.

– Здорово, Юрок! – поздоровался Дорохин. – Спросить хотел: тебя мама не учила, что встревать в чужие разговоры – дурной тон?

– Привет, Юра, – поздоровался и Дубко. – Зацени, наш Коля при параде!

– Я уже обратил внимание. Красивая куртка. И лицо так освежает, – подколол Казанец. – Выменял бы на свой пиджак, да вот незадача, дома его оставил. Может, поверишь мне на слово, Колян? Дашь куртку погонять?

– Да идите вы, – беззлобно огрызнулся Дорохин. – У меня в сумке все что нужно для переоблачения. Говорю же, торопился, не хотел время на переодевание тратить. Нет бы похвалить человека за заботу. Стояли бы здесь полдня, меня дожидались.

– Я хвалю, Коля, – к группе бойцов подошел подполковник Богданов.

– Вот! Хоть один нормальный человек в группе, – обрадовался Дорохин.

– Но одежду все же придется сменить. Лягушатник в мои планы не входил, – не удержался, чтобы не поддеть, Богданов.

Казанец и Дубко дружно рассмеялись, Дорохин нахмурил брови, но и его шутка командира заставила рассмеяться.

– Не можете без подколов, да, командир?

– Без них жить скучно. – Богданов указал на дверь гостиницы. – Пойдемте, парни, времени у нас не так много, скоро в аэропорт ехать.

Они вошли в вестибюль гостиницы, Богданов прошел к стойке регистрации и обратился к миловидной девушке:

– Здравствуйте! У нас забронирован номер на четверых.

– Фамилия? – механическим голосом поинтересовалась девушка-регистратор.

– Богданов Вячеслав Антонович.

– Давайте паспорт, – потребовала девушка.

Богданов достал паспорт, развернул на первой странице, показал девушке. Та лениво сверила данные, сделала запись в журнале, после чего заставила Богданова поставить подпись и выдала ключи.

– Номер четыреста четыре. Поднимаетесь на лифте до четвертого этажа, дальше налево третий номер.

Как только Богданов взял ключи, девушка потеряла к нему интерес и вернулась к изучению какого-то модного журнала. Богданов подхватил сумку, подал знак остальным и двинулся к лифту. Номер на четвертом этаже нашли сразу, открыли ключом дверь и вошли внутрь.

– Ну и обслуживание, – войдя в номер, проворчал Дубко. – Даже не проветрили.

– Не нуди, Саша, может, их поздно предупредили, – заступился за сотрудников гостиницы Богданов. – Бросайте вещи, и за стол, введу вас в курс дела.

За десять минут Богданов в общих чертах обрисовал задачу, после чего ему стали задавать вопросы.

– Этот агент Смит, насколько ему можно доверять? – задал вопрос майор Дубко.

– Старцев сказал, что у него длинный послужной список. Вроде бы работал под руководством самого Дроздова, и тот о нем очень хорошо отзывался. Думаю, таких рекомендаций достаточно, чтобы не сомневаться в компетентности агента Смита, Саша.

– Спорить не стану, командир.

Юрия Дроздова сотрудники управления считали живой легендой. Заместителем начальника нелегалов его поставили в 1968 году, и с тех пор по подразделениям и отделам ПГУ ходили разнообразные слухи о достижениях легендарного советского разведчика, который в 1962 году успешно провел операцию по обмену американского летчика Пауэрса на разведчика-нелегала Рудольфа Абеля. Говорили, что во время многомесячных переговоров Юрий Дроздов, в совершенстве владеющий немецким языком, играл роль немецкого кузена Абеля, и многие официальные лица, даже посвященные в суть переговоров, действительно верили в легенду о немецком дяде.

Уже через полгода пребывания Дроздова в роли заместителя начальника управления «С» почти все агенты-нелегалы мечтали о том, чтобы хоть раз принять участие в выполнении операции, разработанной «самим Дроздовым». Неудивительно, что слова подполковника Богданова о высокой оценке Дроздовым агента Смита бойцы группы «Дон» восприняли положительно, и больше кандидатура агента ни у кого сомнений не вызывала.

– Он будет встречать нас в Вашингтоне? – задал новый вопрос Дорохин.

– Пока неизвестно, каким образом будет установлена связь со Смитом. Для нас разрабатывают легенды, которые подошли бы для каждого этапа задания, включая переброску. Из Москвы мы летим в Германию, из Германии во Францию, а потом в США.

– Почему мы не можем лететь напрямую в США? Насколько я знаю, с этого года «Аэрофлот» открыл новые маршруты полетов. Москва – Аместердам – Нью-Йорк, например. Я в газете «Известия» читал, – объявил Казанец.

– Потому что мы не на экскурсию в Америку собираемся, Юра. В управлении настаивают на совершенной секретности. Они опасаются, что перебежчик Хустов мог установить связь не только с агентом АНБ, но и с ЦРУ и ФБР. Если опасения небеспочвенны, все рейсы из Советского Союза в Америку уже отслеживаются всеми возможными организациями, отвечающими за безопасность США. Американцы ни за что не упустят такой шикарной возможности – заполучить информацию особой секретности, касающуюся оборонки. Для нас это означает, что, как только Хустов попадет в руки американских спецслужб, они его уже не выпустят.

– Значит, в Германию мы попадаем советскими гражданами, там становимся кем-то иным и во Францию прибываем по легендам, никакого отношения к СССР не имеющим? – уточнил Дубко.

– Думаю, да. Из Германии уже полетим по легендам.

– В каком смысле «думаю»? Ты не знаешь, что это за легенды, Слава?

– Они еще не готовы. Говорю же, все случилось очень быстро, в верхах успели только обсудить возможные варианты развития событий и принять решение послать нашу группу для получения более точной информации.

– Но почему АНБ? – вопрос, который беспокоил всех бойцов, задал Коля Дорохин. – Почему он обратился в АНБ, да еще к сотруднику какого-то там исследовательского отдела?

– Этого никто не знает. Агент Смит ведет наблюдение за сотрудниками управления научных исследований и техники в структуре АНБ, такова его задача на данный момент. Хустова он увидел случайно, в процессе слежки за управлением. Он узнал Хустова по ориентировке, которую в прошлом году получили все агенты-нелегалы, работающие как за рубежом, так и в СССР…

– Точно, командир, – перебил Казанец подполковника. – Нам тоже пересылали эту ориентировку, и я хорошо ее помню. Русский мужчина, возраст пятьдесят три, на вид около пятидесяти – пятидесяти пяти, светлые волосы, крючковатый нос, на лбу залысины, но стрижку носит удлиненную, рост сто семьдесят пять, вес около восьмидесяти килограммов, небольшой перебор с едой, поэтому обозначился животик. Иногда, когда устанет, прихрамывает на левую ногу, следствие детской травмы. Кажется, упал с велосипеда. Во время учебы в институте работал с профессором Чуйковым, шесть лет из десяти учебы занимался исследовательской деятельностью, благодаря чему и попал в проект по разработке системы ПРО. Чуйков выдернул его из Челябинского исследовательского института, куда Хустов уехал после окончания обучения в Москве.

– Мы все это знаем, Юра, – напомнил Дубко. – Незачем повторяться.

– А я думаю, что стоило бы подумать над тем, что подвигло Хустова на такой нелепый шаг, – возразил Казанец. – Он ведь не уголовник какой-то, не нездоровый элемент с сомнительным прошлым. Он ученый, пусть не с мировым именем, но занимающийся важным делом.

– Возможно, то, чем он занимался в Казахстане, не удовлетворяло его амбиций, – пожал плечами Дубко.

– Да, но почему? В Челябинске он имел хорошую зарплату, ведомственную квартиру и даже невесту, но, не задумываясь, все это бросил и отправился в Казахстан. Значит, он не лишен амбиций, так? Значит, ждал от работы на полигоне чего-то большего, чем то, чего мог достичь в Челябинске.

– Думаю, ты прав. Перспективы на полигоне действительно намного выше, – согласился Дубко.

– Тогда почему после четырнадцати лет кропотливого труда он все бросил и слинял? И именно в тот момент, когда до получения окончательного результата работы полигона, до истинного триумфа оставалось не больше года, он вдруг выкинул такой финт. Почему?

– К чему гадать, Юра? Он это сделал, и точка. Наша задача не душу его лечить, а предотвратить утечку информации, – вступил в разговор Дорохин.

– Нет, Коля, ты не прав, – на этот раз возразил подполковник Богданов. – Мотивы Хустова очень важны. Год назад побег Хустова являлся всего лишь предположением. Сотрудники КГБ предполагали, что Хустов украл материалы разработок системы ПРО и сбежал. Но существовала вероятность, что он все же утонул на рыбалке, а тело просто не нашли. Теперь, после того, как агент Смит засек его в Вашингтоне, да еще в компании сотрудника национальной безопасности Америки, сомнений в том, что он сбежал, нет. В том, что он прихватил что-то ценное, что-то, что сможет предложить американцам в обмен на политическое убежище и материальную поддержку, тоже сомнений нет. С этим все согласны?

Дубко, Дорохин и Казанец с командиром согласились. Богданов удовлетворенно кивнул и продолжил:

– Думаю, было бы неплохо понять, почему он так поступил, почему сбежал. В этом вопросе важен вот какой аспект: планировал ли Хустов побег или сбежал спонтанно?

– С чего ты взял, что он сбежал спонтанно? – Старший лейтенант Дорохин с недоумением смотрел на Богданова. – Как вообще можно не планируя сбежать из страны?

– И все же я думаю, что Хустов побег не планировал, ему просто повезло. – Богданов задумчиво смотрел перед собой и говорил, будто размышлял вслух. – Да, предположение звучит абсурдно, но в жизни и не такое случается.

– Согласен, в жизни всякое случается, но почему ты думаешь, что с Хустовым произошел именно такой случай? – настаивал на ответе Дорохин.

– Исходя из материалов дела, – просто ответил Богданов. – Штатные сотрудники внутренней безопасности КГБ, которые вели расследование после исчезновения Хустова, дали весьма подробный отчет о том, что они видели, что слышали, а главное, почему предположили, что он действовал спонтанно. Так вот, из материалов двух увесистых папок я сделал вывод, что побег Хустова запланирован не был.

– Хотелось бы узнать, что именно ты вычитал в материалах дела, что пришел к таким выводам, – заявил Дубко. – Объясни, Слава.

– Знаете, он ведь не был под колпаком у КГБ, никогда ни в чем предосудительном замечен не был. Простой трудяга, каких миллионы. В записях сказано, что изначально Хустов ехал на полигон в качестве младшего научного сотрудника, но в итоге ему пришлось переквалифицироваться в технического сотрудника, так как техников не хватало, а у Хустова к этому делу оказались способности. Смею предположить, что у технического персонала не только зарплаты ниже, чем у действующих научных сотрудников, но и перспектив практически никаких. А ведь мы знаем, что Хустов оставил в Челябинске, – Богданов сделал ударение на слово «что», – и что получил взамен. За четырнадцать лет работы на полигоне он восемнадцать раз подавал прошение о переводе из технического отдела. Последние четыре года он писал заявление по два раза за год. В прошлом году ему наконец одобрили перевод, но обстоятельства сложились не лучшим образом, кто-то из сотрудников, которые должны были заменить Хустова, уволился, кто-то заболел, и в итоге Хустову снова пришлось остаться на прежнем месте. А потом он исчез.

– Это ничего не доказывает, – пожал плечами Дубко. – Всего лишь предположение.

– Согласен, Саша, пока в этом деле все на уровне предположений. Взять, к примеру, его неожиданное решение поехать на рыбалку, – продолжил Богданов. – За четырнадцать лет Хустов ни разу ни с кем не обсуждал свою любовь к рыбалке. Не ходил удить рыбу ни один, ни с товарищами. А тут решился, кашу для прикорма сварил, и это после тяжелого рабочего дня, когда ему пришлось проработать ночь сверхурочно, да еще и на день задержаться, так как именно в этот день он должен был подготовить итоговые материалы для выступления профессора Кисунько перед министром обороны СССР. С чего вдруг?

– Достало все, захотел отдохнуть, – произнес Дорохин.

– Возможно, но тот факт, что он объявился в Вашингтоне, подсказывает нам, что рыбалка – только прикрытие. Но! Если бы Хустов планировал побег хотя бы несколько месяцев, о рыбалке он заговорил бы раньше. И с коллегами, и с продавщицей в магазине. Перед исчезновением он должен был не раз реально сходить на рыбалку, и лучше всего хотя бы раз со свидетелем. Да еще и неуклюжим тюфяком себя перед свидетелем выставить тоже было бы не лишним. Сделал ли он хоть что-то подобное?

– Судя по твоим словам, нет, – подал реплику майор Дубко.

– Верно, он ни разу не ходил на рыбалку, хотя удочки имел. За версию со спонтанно принятым решением сбежать за границу говорит и то, что с продавщицей в магазине своими планами он все же поделился. Зачем? Исчезни он просто так, его бы сразу объявили в федеральный розыск хотя бы за одно то, что он работал на режимном объекте. А тут бросил продавщице два слова, прихватил бутылку водки, и можно считать, что алиби себе состряпал.

– Допустим, о побеге он задумался непосредственно в день побега, но что его на это подвигло? Думаешь, ему удалось сделать копию материалов, которые он отдал Кисунько? – высказал предположение Дорохин.

– Именно так думают наши начальники, и я склонен с ними согласиться, – ответил Богданов.

– А мне не верится, что Хустову удалось без подготовки, без поддержки со стороны провернуть такое дело. Украсть микропленки с записями и чертежами системы противоракетной обороны Москвы, вынести пленку из лаборатории, а потом с территории полигона, сбежать, инсценировав собственную смерть, уехать из страны, добраться до Вашингтона, да еще выйти на связь с сотрудником агентства национальной безопасности. Как такое возможно? Он что, в рубашке родился?

– Вот это мы и должны выяснить, – ответил Богданов. – И лично мне такая версия больше по душе, чем та, в которой оказывается, что за спиной Хустова стоит серьезная организация, которая провернула все это его руками. Не хочу узнать, что он всего лишь заложник, которого не уничтожать как врага народа нужно, а спасать из лап международных преступников.

Ответить Богданову никто не успел. В дверь постучали, вошел посыльный и внес на мельхиоровом подносе увесистый пакет. Богданов поблагодарил посыльного, закрыл за ним дверь и только после этого распечатал конверт.

– А вот и наши легенды, – сообщил он. – Давайте, парни, разбирайте материалы, за час нам нужно уложиться.

Все разошлись по разным углам и уткнулись в листы, набранные убористым машинописным текстом. Помимо легенд каждому достался новый заграничный паспорт и рекомендации штатного языковеда относительно экспресс-тренировки для улучшения качества речи на иностранном языке. Подполковнику Богданову досталась роль трудолюбивого германца, неженатого, бездетного, помешанного на своем маленьком магазинчике строительных товаров, который приносил невысокий доход, но позволял держаться на плаву.

Генрих Шульц, на это имя Богданову следовало отзываться, как только он переступит порог гостиничного номера. Фотография в паспорте выглядела натурально, на ней Богданов смотрелся моложе и как-то веселее. Он помнил этот снимок: его сделал фотограф из управления лет пять назад, после очередного задания, когда вся группа была приглашена на грандиозный банкет по случаю юбилея госбезопасности или чего-то в этом роде. Хороший снимок, Богданову он всегда нравился, да и имя Генрих не вызывало напряжения. За час Богданов успел перечитать текст трижды и выучить его наизусть. Удовлетворенный результатом проделанной работы, Богданов, привлекая внимание остальных, хлопнул в ладоши и громко произнес:

– Итак, господа, сиры, герры, или кто вы теперь, проверим вашу память?

– Я готов, – первым вызвался Коля Дорохин.

– Давай, лейтенант, дерзай.

– Позвольте представиться, месье Кристоф Леруж, мне тридцать два года. Пять лет назад скончался мой дражайший дядюшка, владелец небольших виноградных угодий на юге Франции. Теперь его место занял я и пытаюсь наладить бизнес на свой лад, но пока у меня получается не слишком хорошо. Однако стараниями дядюшки помощники, поставленные им над бизнесом, держат дело на плаву, пока я, набивая шишки, набираюсь ума-разума. В Америку приехал в творческий отпуск, или что-то вроде того. Хочу увидеть мир бизнеса своими глазами. У меня случаются приступы подагры, так как следить за здоровьем я забываю, а в остальном моя жизнь не слишком обременена заботами. Да, еще я владею игрой на фортепиано. Это так, к слову.

– Что с фото? Твой снимок или придется гримироваться? – задал вопрос подполковник Богданов, как только Дорохин закончил.

– Документы высший класс. – Дорохин помахал раскрытым паспортом в воздухе. – Снимок натуральный, никакого грима. Только за акцентом придется следить. Языковед заботливо напомнил мне, что мой французский прононс начинает страдать, как только возникает волнение.

– Другими словами, как только ты видишь симпатичную женщину, то сразу начинаешь заикаться и французский акцент исчезает. А уж если эта симпатичная женщина ответит взаимностью, тут ты и слова французские забыть можешь, – уточнил Казанец.

– Я почти так и сказал, – смеясь, ответил Дорохин. – Ничего, будем надеяться, что за время пребывания в Вашингтоне мне не встретится ни одна француженка, а уж американок своим французским я сумею обвести вокруг пальца.

– Хорошо, месье Кристоф Леруж, с вами закончили. Юра, что у тебя?

– У меня все очень скромно, командир. – Казанец выложил на стол паспорт. – Мистер Джон Уилсон, американец ирландского происхождения. Приехал в Америку на заработки. Работу пока не нашел, нахожусь в поиске. Владею всеми рабочими специальностями, включая строительные. Разбираюсь в электрике, но образования нет. Времени для учебы не нашлось, так как пришлось зарабатывать деньги в семью с четырнадцати лет. Сейчас мне двадцать три.

– Какими языками владеешь?

– Английский с сильным акцентом, на родном, надеюсь, говорить не придется.

– Скорее всего, не придется. В Ирландии с середины девятнадцатого века при общении по большей части используют английский язык. В то время в стране случился большой неурожай, а британское правительство, которое хозяйничало на ирландских землях, свернуло программу помощи местному населению. Результат – из восьми миллионов населения почти половина жителей или уехали в США, или умерли от болезней, – поделился познаниями Коля Дорохин. – Тех, кто говорит на ирландском, осталось очень мало. Правда, акцент у ирландцев все равно зверский.

– То что надо. Если и проколюсь где-то с иностранным языком, все можно списать на ирландские корни, – заметил Казанец.

– Хорошо. Саша, что у тебя?

– Англичанин Томас Грант, уроженец зеленого графства Беркшир, владелец фермерского хозяйства. Тридцать пять лет, фермой владею неполных три года. Получив ренту от отца, решил вложиться в сельское хозяйство. В Америку еду с познавательной целью, хочу изучить особенности ведения фермерского хозяйства в Штатах. Женат, двое детей, но с женой отношения натянутые, так что о ней можно не распространяться.

– Снимок тоже твой?

– Да, на этот раз обойдемся без грима, – ответил Дубко. – Лично меня это радует.

– В нашем аэропорту проблем с документами не возникнет, – перешел к деталям подполковник Богданов. – Но когда прилетим в Германию, будьте готовы к вопросам. В Германии пробудем всего шесть часов, там нас будет ждать человек из посольства. Ему сдаем свои паспорта, оставляем только те, что подтверждают легенду. Он же снабдит необходимой суммой наличных плюс билетами до Парижа. Прилетев в Париж, в кассе получим транзитные авиабилеты до Нью-Йорка. До этого времени мы незнакомы. Для всех наше знакомство состоится на борту самолета. Таким образом, мы сможем поселиться вместе, не вызывая подозрений. Три холостяка и один женатый мужчина, решивший отдохнуть от супружеской жизни.

– То есть в самолете играем игру в знакомства? – уточнил Дорохин.

– Да, Коля, играем в знакомства.

– Но в Германии мы должны встретиться с человеком из посольства. По привычному сценарию? Просто для уточнения.

– Верно, Коля, все по привычному сценарию. – Богданов кивнул, подтверждая предположение Дорохина. – Прилетели в аэропорт Берлина, сходили в туалет на первом этаже. Вторая кабинка для нас. Положили паспорта, забрали деньги и билеты. Очередность установлена по старшинству. Первым иду я, за мной Дубко, за ним Дорохин, Казанец замыкающий. В Париже между рейсами часа четыре, из аэропорта не уходим, так что перевалочные базы не требуются. Вопросы есть?

Вопросов у команды не оказалось, Богданов еще раз пробежал глазами по инструкции, выданной вместе с легендами, удовлетворенно кивнул и отдал приказ:

– Час на отдых, затем спускаемся в фойе. Машина придет к четырем часам, в пять мы должны быть в аэропорту.

* * *

Переброска спецподразделения «Дон» из Москвы в Нью-Йорк прошла как по маслу. В Берлине у сотрудников аэропорта к советским туристам, коими представились члены группы, вопросов не возникло. Сдачу паспортов и получение билетов отработали за тридцать минут, выждали время до посадки и по отдельности прошли регистрацию на рейс. В Париже на стойке регистрации получили нужные билеты и, дождавшись положенного времени, загрузились в самолет. Места всех четверых располагались поблизости, так что сцена знакомства прошла тоже удачно. Дорохин в роли француза Леружа попросил бортпроводницу принести «что-то божественное», подобающее для употребления по случаю приятного знакомства, и та принесла. Сначала некрепкого столового вина, затем, по просьбе «ирландца» Уилсона, требующего называть его Уолш, заявляя, что так звучит ирландский вариант его американизированной фамилии, по две порции неразбавленного виски, а когда «знакомство» переросло в «крепкое мужское братство», мужчины потребовали коньяк, на чем и успокоились.

Выходили они из самолета уже дружной компанией. Быстро прошли процедуру получения багажа, на площадке перед аэропортом сели в такси и велели отвезти их в гостиницу «Астор», как и было оговорено заранее. В гостинице «друзья» расселились в два двухместных номера и сразу отправились на прогулку. Буквально в пятистах метрах от гостиницы, в кафе «Белая лошадь» их должен был ждать человек по имени Гарри. Как сообщил полковник Старцев, этот человек не являлся сотрудником КГБ, а лишь выполнял время от времени мелкие поручения агента Смита, ввиду чего не советовал заводить с ним серьезные разговоры. Войдя в кафе, Богданов сразу увидел того, кого они искали. Невысокий, неброско одетый мужчина сидел в углу за столом, перед ним лежала записная книжка в красном кожаном переплете. Он приветственно помахал рукой, и компания дружно двинулась к его столику.

– Хелло, Гарри! – поприветствовал человека Богданов.

– Хелло, герр Шульц! Как здоровье вашей матери?

– Все в порядке. – Богданов пожал протянутую руку. – Я сегодня с друзьями. Позволь представить их.

Богданов одного за другим представил своих «друзей», после чего Гарри подозвал официанта и заказал пять порций фирменного штруделя с яблоком и корицей.

– Такого вкусного штруделя вы не найдете и в самой Австрии, – нахваливал Гарри выпечку. – Напитки выбирайте на свой вкус, штрудель с любым из них будет хорош.

Рассевшись вокруг стола, мужчины заговорили о погоде, о достопримечательностях Нью-Йорка, об особенностях городской кухни. За столом они просидели около часа, затем Гарри сообщил, что ему нужно в уборную. Богданов хлопнул «друга» по плечу и заявил, что составит ему компанию. Вместе они вышли из общего зала и прошли по узкому коридору до туалета, расположенного в глубине здания. Как только они скрылись от любопытных глаз, Гарри вложил в руку Богданова листок бумаги.

– Сегодня останетесь в городе, а завтра заберете машину, находящуюся по адресу, который я указал. Меня просили передать, что жилье для вас готово, в доме есть все, что может понадобиться для приятного отдыха. Можете пользоваться телефоном, он оплачен. Ключи от машины под ковриком.

– Спасибо, это очень кстати, – поблагодарил Богданов. – Адрес, по которому мы можем остановиться, тоже указан в записке?

– Нет, наш общий друг в целях безопасности рекомендовал оставить записку в машине. Я прикрепил ее в бардачке на верхней панели. Там еще кое-что, что может понадобиться вам по дороге. От себя я положил в машину воду и дорожную карту. Думаю, вам пригодится.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил Богданов.

Они разошлись по кабинкам, а через пять минут снова вышли в зал кафе. Спустя некоторое время Гарри начал прощаться.

– Завтра нужно быть на службе, – заявил он. – Отдыхайте, друзья. Наслаждайтесь видами города.

После ухода Гарри Богданов предложил прогуляться по окрестностям, и все дружно двинулись к выходу. Оказавшись на улице, они прошли к ближайшему скверу, устроились на скамейках и только тогда смогли говорить открыто.

– Насколько я могу судить, слежки за нами не было, – первым начал Богданов. – Но предосторожности не помешают. Гарри приготовил для нас автомобиль. Он стоит на платной парковке в трех кварталах от гостиницы. Чтобы не привлекать ненужного внимания, сегодня остаемся в гостинице, сходим в местный ресторан, поедим-попьем, а завтра съедем. Администратору скажем, что едем к другу в пригород.

– Думаешь, нас могут искать? – спросил Дубко.

– Не думаю, просто перестраховываюсь, – ответил Богданов. – Наша задача – сделать переезд в Вашингтон как можно более незаметным. Легенды – это хорошо, но будет лучше, если мы просто растворимся в толпе, тогда и пользоваться легендами особой нужды не будет.

– Этот Гарри, он что-то говорил о деле? – поинтересовался Дорохин.

– Нет, не думаю, что он в курсе. Сказал, что дополнительную информацию оставил в машине, – ответил Богданов.

– Значит, агент Смит свяжется с нами в Вашингтоне? – снова спросил Дубко.

– Пока неизвестно. Возможно, нужно будет позвонить ему из дома, который он для нас приготовил, а может, он сам с нами свяжется, но, думаю, в любом случае придется ждать личной встречи.

– Чует мое сердце, с этими перестраховщиками наше задание затянется не на одну неделю, – разочарованно произнес Казанец.

– Ничего, Юра. Тише едешь – дальше будешь, – подбодрил друга Дорохин. – Смотри на жизнь проще. Сегодня гуляем за счет управления, разве не здорово?

– Не особо губу раскатывай, – усмехнулся Богданов. – Если станем деньгами направо и налево сорить, наверняка привлечем к себе ненужное внимание.

– Вот так всегда, командир. Только человек размечтается, ты сразу радость и подпортишь.

– Ладно, пора возвращаться в гостиницу. Хочу предупредить: с этой минуты переходим на английскую речь вплоть до того момента, пока не сядем в машину. Это особенно тебя касается, Казанец. Ты у нас не любитель на иностранном языке говорить.

– Я понял, командир, никакой русской речи, – заверил Казанец.

– И никакого командира, – напомнил Богданов. – Герр Шульц или Генрих. Кому как больше нравится. Остальных это тоже касается.

В гостинице, как и договаривались, они отправились в ресторан. Заказали ужин со спиртным, но налегать сильно на выпивку не стали. В десять часов вечера разошлись по номерам, а ровно в восемь утра сдали ключи на стойку регистрации. До стоянки добирались пешком, делая вид, что любуются городом. Машина, которую оставил для них Гарри, стояла в крайнем ряду, ближе к выезду. Богданов прошел до поста охраны, предъявил паспорт и сообщил, что забирает автомобиль. Охранник записал номер машины, данные паспорта на имя Генриха Шульца и, пожелав счастливого пути, вернулся к просмотру журнала. Погрузив вещи в багажник, бойцы группы «Дон» заняли места в машине. За руль сел Богданов, завел двигатель и выехал со стоянки. Заняв пассажирское кресло около водителя, Казанец открыл бардачок.

– Ого, наш друг снабдил нас очень полезной вещью, – доставая дорожную карту, сообщил он. – Давайте-ка посмотрим, сколько по времени нам добираться до Вашингтона. Какой тут масштаб? Ага, посчитаем. Едем через Филадельфию и Балтимор. Итого двести тридцать километров.

– Не километров, а миль, дурилка картонная. Мы как-никак в Америке, – напомнил Дорохин.

– Точно, здесь измерение в милях идет. Дорохин, переведи в километры, раз ты такой всезнайка.

– Около трехсот семидесяти километров, – ответил Дорохин.

– Значит, доберемся часа за четыре.

– Юра, бросай ерундой заниматься, пошарь в бардачке, там информация от агента Смита, – попросил Богданов.

Казанец открыл бардачок, пошарил в нем.

– Пусто, командир. Никаких бумаг, – объявил он вслух.

– Гарри хотелось поиграть в шпионов, так что записка приклеена где-то сверху на панели, – сообщил Богданов. – Смотри лучше, Юра.

Казанец изогнулся, заглянул внутрь и извлек пакет, завернутый в бумагу.

– Похоже, это нам, – сообщил он, разрывая бечевку, которой был обмотан сверток. – Ага, здесь ключи, две пары. Еще записка. Здесь адрес: Висконсин-роуд, 35. Номера квартиры нет, значит, это частные владения и весь дом в нашем распоряжении.

– Мы должны иметь возможность свободно приходить и уходить, поэтому квартира в густонаселенном районе Вашингтона нам не подходит, – объяснил Богданов.

– Значит, едем на Висконсин-роуд, – подытожил Дорохин. – По дороге обсуждать что-то будем или можно вздремнуть?

– Спи, лоботряс, – разрешил Богданов. – Доберемся до места, там и будем решать, с чего начать. Саша, ты тоже вздремни.

– А я, командир? – Казанец притворно зевнул. – У меня тоже ночь беспокойно прошла.

– А ты следи за дорогой. Ты у нас сегодня за штурмана. Смотри, чтобы я нужный поворот не пропустил, а то вместо Вашингтона в какой-нибудь Питтсбург уедем.

– Вот так всегда, кто званием младше, на том и едут, – притворно проворчал Казанец, убрал сверток в бардачок, снова открыл дорожную карту и приготовился следить за дорогой.

Вскоре в автомобиле наступила тишина. Дорохин и Дубко мирно посапывали под ровные звуки хорошо отлаженного двигателя. Казанец читал надписи на указателях, а Богданов следил за дорогой. Они благополучно миновали Филадельфию и Уилмингтон. В Абердине остановились на автозаправочной станции, купили в кафе еды навынос и отправились дальше. Они уже подъезжали к Балтимору, когда увидели на дороге автомобиль с поднятым капотом. Водитель, круглолицый мужчина средних лет, выскочил на середину дороги и отчаянно махал руками, умоляя остановиться. Богданов сбавил скорость.

– Что там случилось? – Дубко высунулся из окна, пытаясь разглядеть, есть ли еще кто-то в машине.

– Не знаю, – произнес Казанец, – но мне это не нравится.

– Это всего лишь незадачливый водитель, – проговорил Богданов. – Ничего более.

– Собираешься остановиться? – спросил Дубко. – Не думаю, что хорошая мысль.

– Не давить же мне его, в самом деле, – проворчал Богданов.

А водитель и правда не собирался уходить с дороги. Теперь он уже бежал навстречу их автомобилю и что-то кричал, привлекая внимание.

– Черт, похоже, остановиться все-таки придется, – проговорил Дубко. – Иначе без трупов не обойдется.

– Всем приготовиться, – предупредил Богданов. – Русскую речь забыли!

Он съехал на обочину и заглушил двигатель. Круглолицый мужчина подбежал к машине, встал со стороны водительского кресла и быстро-быстро заговорил. Речь была явно английская, но из-за скорости, с которой говорил мужчина, никто из сидящих в машине поначалу не мог понять ни одного слова, кроме «господа» и «пожалуйста».

– Простите, мистер, – Богданов вышел из машины. – Успокойтесь, прошу вас! Объясните, какие у вас проблемы.

Богданов заговорил на английском, но в его речи слышался явный акцент. Это странным образом успокоило незнакомца. Он облегченно вздохнул и тронул Богданова за локоть.

– Иностранец?

– Немец, – спокойно ответил Богданов. – Генрих Шульц.

– Шульц, – повторил незнакомец. – День добрый, господин Шульц. Я Алонзо. Алонзо Моретти.

– Италия?

– Си, си, италиано! – Мужчина радостно закивал. – Мы с супругой здесь на отдыхе. Вы тоже на отдыхе?

– В некотором роде. – Богданов говорил сдержанно. – Что у вас случилось?

– Моя машина! Маледетти коммерсианти, нон уна машина, ма ин асино! Куло пиено! Полная задница! Проклятые торговцы выдали мне неисправную машину! – используя смачные итальянские ругательства, воскликнул Алонзо. – Мы ехали в Вашингтон смотреть красоты города, и тут двигатель заревел, задымил и заглох! И что теперь нам делать?

– Хотите, чтобы я посмотрел вашу машину? Знаете, я не силен в технике. – Богданов озабоченно нахмурился. – Самое большее, что я смогу, это прочистить свечи.

– Нет, синьор Шульц, господин Шульц, не нужно смотреть нашу машину. Довезите нас до ближайшего города, а там я свяжусь с автостанцией. Пусть разбираются с поломкой сами! Вы же можете нас подвезти?

– Подвезти? – Богданов с сомнением взглянул на итальянца. – Боюсь, у меня в машине не хватит места. Дождитесь другой машины, без пассажиров.

– Нет, нет, не уезжайте! Не бросайте меня, господин Шульц! Мы потеснимся, ваши друзья потеснятся, ведь верно? – Алонзо решительно отодвинул в сторону Богданова и просунул голову в открытое окно водительской двери. – Бонжорно, синьоре! День добрый. Не сочтите за грубость, но не смогли бы вы потесниться и найти место для меня и моей жены?

– Мистер Моретти, – Богданов силой вытащил мужчину из окна машины, – вам не кажется, что вы слишком усложняете дело? Я вынужден настоятельно рекомендовать вам дождаться другую машину. В чем проблема?

– Другую машину? Другую? Мама миа! Мадонна! Вили американи, маледетти бастарди! Нон аспертарти ауто да лоно!

– Не могли бы вы говорить по-английски? Я ничего не понимаю, – попросил Богданов.

– Си, скуза! Простите! Я говорил, что американцы лишь разглагольствуют о дружбе и взаимовыручке, на деле же никогда не станут помогать незнакомцу на пустынной дороге. А может, и в людном городе не протянут руку помощи, вот почему я так обрадовался, узнав, что вы иностранец.

– Возможно, вы просто не пробовали попросить их о помощи, – начал Богданов, но Алонзо прервал его речь:

– Не пробовал? Да я два часа стою на этой чертовой дороге, и ни один американец даже не остановился!

– Поэтому вы бросились мне под колеса? – догадался Богданов. – Рискованный шаг.

– Я знаю, до вас меня чуть дважды не сбили машиной хваленые американские граждане!

– И вы продолжали бросаться под колеса? Вы отчаянный человек, мистер Моретти.

– У меня нет другого выхода. Моя жена в положении, она не сможет дойти до города пешком, – заявил Алонзо. – Господин Шульц, если вы нам не поможете, дело может закончиться очень плохо!

Моретти схватил Богданова за руку и смотрел на него молящим взглядом. Богданову ничего не оставалось, как согласиться.

– Хорошо, возвращайтесь к своей жене, я постараюсь договориться с друзьями, – пообещал он.

– Вы нас заберете? Правда? Грация, синьор! Спасибо!

Моретти помчался к своей жене, а Богданов вернулся в машину.

– Все слышали? – обратился он к остальным.

– Слышали, – за всех ответил Дубко. – Ситуация у итальянца незавидная, не спорю, но все же тебе не кажется этот шаг опрометчивым? Кажется, мы собирались не привлекать внимания.

– Не оставим же мы беременную женщину на дороге? – пожал плечами Богданов. – И потом, что страшного в том, что мы подвезем их до города? Юра, какой у нас на пути ближайший населенный пункт?

– Абингтон мы проехали, следующий Джопптаун, – сверившись с картой, ответил Казанец. – До него километров десять.

– Отлично. Десять километров мы выдержим, – заявил Богданов, завел двигатель и поехал вперед.

У машины итальянца он остановился. Тот уже выгрузил на дорогу два чемодана и корзину. Его жена все еще сидела в машине. Богданов вышел, открыл багажник, помог итальянцу погрузить багаж.

– Зовите жену, мистер Моретти, – предложил он.

– Да, да, сейчас. – Моретти заглянул в салон. – Простите, господа, мы причиняем вам неудобства.

– Все в порядке, – за всех ответил Дубко.

Моретти как-то странно на него посмотрел, виновато улыбнулся и пошел к машине. Когда из сломанного автомобиля вышла жена Моретти, Дубко понял смысл странного взгляда.

– Парни, да в ней килограммов двести, – не сдержавшись, прошептал Дорохин. – Она нас всех раздавит!

Супруга Моретти оказалась поистине необъятных размеров. Верхняя часть туловища выглядела еще ничего, но ее круглый зад больше походил на воздушный шар, чем на анатомическую часть тела женщины, задуманную природой для соблазнения мужчин. Увидев выражение лица Богданова, который все еще стоял у багажника, Моретти, идущий позади жены, красноречивым жестом закрыл себе рот, моля Богданова о молчании. Но тот не мог молчать, так как понимал, что вместе с синьорой Моретти они в машину просто не поместятся. И все же врожденное чувство такта не позволило Богданову высказать свои опасения при даме.

– Мистер Моретти, позвольте вас на пару слов, – стараясь не смотреть на необъятную жену итальянца, проговорил Богданов.

– Да, да, господин Шульц. Только жену в машину посажу, – прикинувшись дурачком, произнес Моретти и тут же обратился к жене: – Франческа, поторопись, нехорошо заставлять ждать этих милых господ.

Франческа ускорила шаг и вскоре уже пыталась загрузиться в салон автомобиля. Сидевшие на заднем сиденье Дубко и Дорохин вжались в противоположную дверь, но и в этом положении не были уверены, что Франческа уместится на свободной части сиденья. Так и вышло. Франческа села, но как ни старался сеньор Моретти, закрыть пассажирскую дверцу ему не удавалось.

– Проклятье! – прошептал себе под нос Дубко, открыл свою дверцу и буквально вывалился на дорогу.

За ним следом вылез и Дорохин.

– Что случилось, синьоры? – взволнованно воскликнул Алонзо. – Вам нехорошо?

– Минуту, мистер. – Дубко остановил итальянца взглядом. – Я хочу поговорить со своим другом, господином Шульцом.

Дубко схватил Богданова за локоть и отвел подальше от машины.

– Слава, мы не сможем их подвезти. Будь его жена трижды беременна, мы просто физически не уместимся в салоне! – заявил он. – Теперь понятно, почему «проклятые» американцы отказали Моретти в помощи.

– Вижу, Саша, – ответил Богданов. – Но и оставить их на дороге мы не можем.

– Доедем до города и сами позвоним на автостанцию. Они пришлют другую машину, – предложил Дубко. – Или вызовем им такси.

– Хорошо, я с ним поговорю, – пообещал Богданов и направился к машине.

– Что случилось, синьоры? – Моретти продолжал играть роль идиота. – Надеюсь, вы не передумали?

– Сеньор Моретти, как вы видите, есть серьезная проблема, о которой вы умолчали, – корректно понизив тон, чтобы не было слышно жене, проговорил Богданов. – Вы понимаете, что все мы в машине не поместимся?

– Но что же мне делать? Мы не можем оставаться здесь вечно!

– Мы доедем до города и вызовем вам такси, – заявил Богданов.

– Нет, только не это! – вскричал Моретти. – Моя жена беременна, она в любой момент может начать рожать. И что сделает глупый таксист? Он просто выбросит ее на обочину.

– Вы говорите ерунду. Никто вас не выкинет.

– Прошу вас, синьоры! Мы потеснимся, правда, Франческа?

Моретти заглянул в салон, ожидая поддержки от жены, но она не ответила.

– Герр Шульц, – закричал Казанец, который все еще оставался в машине. – Кажется, женщине плохо. Думаю, она потеряла сознание.

Моретти схватил жену за руку и заголосил:

– Франческа, любовь моя, не оставляй меня!

Богданов взглянул на Дубко:

– Саша, вы остаетесь здесь. Ждите в машине итальянца. Мы отвезем их в город, сдадим в больницу и вернемся за вами. Другого выхода нет.

– Поезжайте, командир, – негромко ответил Дубко.

Глава 3

На улицу Висконсин-роуд в Вашингтоне группа «Дон» прибыла около восьми часов вечера. Дом № 35 оказался одноэтажным строением, расположенным на пересечении двух улиц. Окна дома выходили на две стороны, не считая внутреннего дворика, выглядевшего довольно уютным и ухоженным. Богданов припарковался у калитки, дождался, когда бойцы разгрузят багажник, и загнал машину во двор. Майор Дубко отомкнул входные замки и первым вошел в дом. Дорохин и Казанец вошли следом. Богданов задержался на пару минут во дворе, чтобы закрыть машину, после чего присоединился к группе.

Войдя в прихожую, Богданов увидел, что в доме они не одни.

– Здравия желаю, герр Шульц, – приветствовал Богданова мужчина, расположившийся в общей комнате. – Позвольте представиться: мистер Смит, ваш консультант и помощник на ближайшее время.

– Вы меня знаете? – вместо приветствия спросил Богданов.

– До сегодняшнего дня не имел чести, – ответил Смит. – Получил информацию о вашей группе. Думаю, смогу с легкостью назвать каждого из вас.

– Это интересно. Давайте поэкспериментируем, – загорелся Казанец. – Мое имя вам тоже известно?

– О, мистер Уилсон, вас узнать легче легкого. – Смит без ошибки назвал фамилию из легенды Казанца, под которой он должен был фигурировать при выполнении вашингтонской задачи. – Хотя лично я бы выбрал для вас что-то более ирландское. Джордж О’Мэлли, например, или Па́трик О’Бра́йан. Джон Уилсон слишком уж американизированная версия.

– Прямо в точку, – обрадовался Казанец. – А как насчет этого симпатяги?

Он указал в сторону Коли Дорохина. Тот насупился, желая показать, что недоволен выходкой Казанца. Агент Смит взглянул на него и широко улыбнулся.

– Вы, разумеется, месье Кристиан Леруж. Ваша внешность говорит сама за себя. Скажите, вы разбираетесь во французских винах? Всякий уважающий себя француз обязан знать толк в винах, сыре и… красивых женщинах.

– С последним у меня проблем нет, мистер Смит, – заявил Дорохин. – Только я не Кристиан, а Кристоф.

– Разве это не производные от одного и того же имени?

– Разумеется, нет!

– На будущее учту. Просто имя Кристиан мне больше по душе, чем короткое Кристоф.

– Парни, поиграли, и будет. Уверен, мистеру Смиту и без ваших игр есть что сказать, – вперед выдвинулся майор Дубко. – Я правильно понял, так мы и будем вас называть, мистер Смит?

– А что не так с этим именем? – удивился Смит.

– Да нет, ничего. Мистер Смит, здесь можно говорить свободно? – Дубко решил больше не акцентировать внимание на американском имени, которым предпочел пользоваться агент КГБ.

– О да, это самое безопасное место в Вашингтоне, – ответил Смит.

– Отлично, тогда перейдем к делу? – предложил Дубко.

– Согласен, чем быстрее начнем, тем быстрее покончим со всем этим, – согласился агент Смит. – Итак, что вас интересует?

– Все, что касается Хустова и тех, с кем он встречался. Желательно с самого начала и во всех подробностях. – Подполковник Богданов взял инициативу в свои руки.

– Тогда начнем.

Агент Смит с полминуты сидел в раздумье, решая, с чего лучше начать, затем начал рассказывать.

– Месяц назад я получил новое задание, – издалека начал он. – В чем заключалось задание, я рассказать не могу по понятным причинам, но это и неважно. В рамках этого задания я наблюдал за зданием, где располагается вашингтонское подразделение АНБ. В Арлингтоне есть дом, который принадлежит нацбезопасности США. Он расположен на улице Мидвейл-стрит, в этом здании работает порядка двадцати-тридцати сотрудников АНБ.

– Разве штаб-квартира Агентства национальной безопасности находится не в Форт-Миде? – уточнил Дорохин.

– Штаб-квартира – это еще не вся служба нацбезопасности. Филиалы агентства вы можете встретить практически в каждом крупном городе. Естественно, они не сидят в шикарных апартаментах Форт-Мида в ожидании, пока информация придет к ним в кабинеты. Сотрудники АНБ работают не покладая рук, можно сказать, роют носом землю, чтобы оправдать те баснословно высокие гонорары, которые получают ежегодно. Вы бы сильно удивились, узнав о том, сколько сотрудников АНБ работает «на земле», как говорят наши оперативные работники уголовного розыска.

– Все сотрудники АНБ нас не интересуют, – напомнил Богданов. – Давайте поговорим о Тейлоре.

– Конечно, Тейлор, – улыбнулся Смит. – Простите, герр Шульц, моя болтливость обусловлена тем, что я слишком давно не имел возможности поговорить на родном языке. Здесь, в Америке, для таких как я это непозволительная роскошь.

– Я понимаю, мистер Смит, но поймите и вы меня: у нас сжатые сроки, и, как вы правильно заметили ранее, чем быстрее мы начнем, тем быстрее закончим.

– Итак, Джейсон Тейлор. – Смит заставил себя переключиться на деловой разговор. – По сути, он мелкая сошка. Сотрудник среднего звена, выполняющий рутинную работу. Он попал в поле моего зрения только по той причине, что его взаимоотношения с Крисом Форманом, начальником управления научных исследований и техники при АНБ, выходят за рамки служебных. Если я не ошибаюсь, Тейлор находится в родстве с Форманом, и поэтому они встречаются не только в служебное время, но и в свободные дни.

– Наблюдая за Форманом, вы попутно наблюдали и за Тейлором, я вас правильно понял? – уточнил Богданов.

– Можно и так сказать. – Смит ушел от прямого ответа. – Так вот, наблюдая за домом на улице Мидвейл-стрит, я заметил там человека, который, как и я, следил за зданием. Он приходил к дому на протяжении трех дней, прежде чем я понял, почему он кажется мне знакомым. Когда же до меня дошло, что это пропавший с военного полигона Геннадий Хустов, я решил выяснить, на кого из здания на Мидвейл-стрит он охотится. Буквально на следующий день у Хустова произошел контакт с Джейсоном Тейлором…

– Как это случилось? – перебил Смита Богданов.

– Тейлор вышел в обеденный перерыв и направился в кафе, в котором постоянно обедает. Хустов перехватил его по пути к кафе. Просто подошел и заговорил. После первых слов Хустова выражение лица Тейлора изменилось. Было видно, что он в недоумении и отчасти испуган. Тейлор не хотел говорить с Хустовым, но тот оказался настойчивым. Он не отпускал Тейлора минут пятнадцать. За это время Тейлор несколько раз порывался уйти, но так и не ушел. Разговор закончил Хустов. Просто развернулся и ушел, а Тейлор, так и не дойдя до кафе, вернулся в офис.

– И это все? Весь контакт? Выходит, вы понятия не имеете, для чего Хустов встречался с Тейлором, – разочарованно протянул Дубко.

– В тот раз я ничего не узнал, это верно, но встреча была не единственная, – продолжил Смит. – На следующий день Тейлор вышел на обед минут на десять раньше обычного, но Хустов его уже ждал. На этот раз он к нему не подходил, сидел на скамейке напротив кафе и наблюдал. Тейлор пообедал, вышел из кафе и ушел в офис. В тот день он к Хустову не подошел. Но вот на третий день все выглядело иначе, к тому времени и я успел подготовиться. Произвести запись их разговора мне не удалось, слишком открытое место они выбрали для встречи, но кое-что я сумел услышать.

– На третий день у них снова состоялся разговор?

– Да, Тейлор подошел к Хустову и сел рядом на скамейку. Со стороны они выглядели, как два незнакомца, случайно занявшие одну скамейку. Они почти не разговаривали, перебросились парой фраз и разошлись. Но Тейлор унес с собой сверток.

– Сверток? Когда это случилось? – Новость Богданова обеспокоила.

– Позавчера.

– То есть уже после того, как вы передали информацию о местонахождении Хустова в Москву?

– Именно так. Я могу продолжить или будут еще вопросы?

– Продолжайте, – разрешил Богданов.

– В тот раз, когда Хустов передал Тейлору сверток, он сказал: «Здесь только часть пленки» и передал пакет. Тейлор сунул его в карман и произнес: «Не знаю, покажется ли это интересным». Хустов произнес что-то типа: «О таком вы даже не мечтали», на что Тейлор заявил, что сам доступа к высоким чинам не имеет и должен переговорить кое с кем из начальников, и только тогда даст ответ. Здесь никакого обмана нет, как я уже говорил, Тейлор действительно не имеет влияния в организации, но у него есть высокопоставленный родственник. Под начальниками он подразумевал мистера Формана, своего родственника. Думаю, Тейлор решил переложить ответственность за принятие решения на Формана, так как он и рангом выше, и по возрасту старше.

– Мистер Смит, Тейлор назначил Хустову очередную встречу? – Богданов продолжил диалог.

– Да, они договорились встретиться через день.

– Вы присутствовали на этой встрече?

– Разумеется. Мне повезло, что они не стали менять место встречи, – объяснил Смит. – После того как в руки Тейлора попал сверток, я не спускал с него глаз практически двадцать четыре часа в сутки. Я наблюдал, как он встречался с Крисом Форманом, и видел, как он передал ему пакет, который получил от Хустова. Когда это произошло, я перевел слежку на Формана и точно знаю, что он отнес сверток к себе домой. Не на работу, заметьте, а домой. Очередная встреча Хустова и Тейлора состоялась вчера. Тейлор сообщил следующее: нужный человек встретится с директором АНБ в конце недели, в пятницу, и тогда будет ясно, стоит ли информация тех денег, о которых идет речь.

– «Нужный человек» – это Форман?

– Да, герр Шульц, это Форман.

– Почему Форману потребовалось так много времени? Целая неделя – это большой срок, – засомневался Богданов.

– Все просто: на данный момент директора АНБ нет в городе, и Форман, как начальник одного из отделений АНБ, об этом осведомлен.

– Вы и это знаете? – высказал удивление прапорщик Казанец.

– Я занимаюсь этим направлением уже не первый год, – признался агент Смит. – Пожалуй, я могу составить расписание директору АНБ на три года вперед. В эту пятницу он выехал во Флориду. Выходные на отдых, а с понедельника там пройдет целый ряд мероприятий, посвященных организации безопасности США. Что-то вроде ежегодной конференции. Раньше среды директор в Вашингтон не вернется, поэтому встреча и назначена на пятницу. Думаю, Форман решил действовать наверняка, ведь если он назначит встречу на четверг, а директор задержится во Флориде, его встречу перенесут на следующую неделю.

– Хотите сказать, встретиться в пятницу больше шансов? – спросил Дубко.

– Именно это я и говорю.

– Хорошо, с датой встречи разобрались. – Богданов снова перевел разговор в нужное русло. – Думаете, материалы, которые передал Форману Тейлор, имеют ценность?

– Это вы мне скажите, вы же только из Москвы, – заметил Смит. – Что об этом думают на Родине?

– На Родине, мистер Смит, относительно этого вопроса все пребывают в таком же, как и вы, замешательстве. Мы знаем то же, что и вы. Теоретически Хустов имел возможность заполучить секретные материалы.

– Так я и думал. Еще я думаю, Тейлор не понял, насколько важные сведения в руках Хустова, а вот Форман, похоже, соображает лучше. Хотя и он слишком беспечен, просто своего не упустит.

– Что это значит? – спросил Казанец.

– Думаю, Форман планирует откусить от пирога Хустова нехилый кусок. И с Тейлором, думаю, делиться не собирается, – ответил Смит.

– Получается, Хустов выставил им условия? – в разговор вклинился Коля Дорохин.

– Уверен в этом. Он оговорил сумму и пообещал передать остальную информацию, как только утрясется вопрос с деньгами. А наш досточтимый сотрудник АНБ мистер Форман решил и сам нагреть на этом руку. Лично я считаю это большой удачей.

– Пожалуй, тут вы правы, – в разговор снова вступил подполковник Богданов. – Если Форман собирается на этом деле поживиться, значит, с посредниками иметь дело не захочет. Вот почему он решил ждать возвращения директора АНБ. Он торопиться не станет, разве что Хустов его поторопит. Где он сейчас?

– А вот с этим вопросом проблема, – заявил агент Смит.

– Какого рода проблема? Вы не знаете, где он живет? – удивился Богданов.

– Более того, я не знаю даже, где его искать, – ответил Смит.

– Час от часу не легче. Как же вы умудрились упустить такую важную персону? – высказал общую мысль майор Дубко.

– Все просто, – судя по тону агента Смита, ситуация его не смутила. – Когда Хустов передал материалы Джейсону Тейлору, его персона автоматически перешла в разряд более важных, так что я принял решение продолжать слежку за Тейлором. Быть одновременно в двух местах физически невозможно, а я работаю без помощников.

– И когда Тейлор передал материалы Форману, он тоже выпал из вашего поля зрения, так, мистер Смит? – уточнил Богданов.

– Верно, мне пришлось переключиться на Формана, – подтвердил Смит. – Но здесь ситуация несколько иная. Я скорее следил за домом Формана, чем за ним самим.

– Чтобы не упустить перемещения пакета?

– Совершенно верно, герр Шульц. Я должен был быть уверен в том, что пакет не переместился из квартиры Формана в другое место.

– И как успехи?

– Пакет все еще на месте, – заявил Смит.

– Откуда такая уверенность?

– У меня отличный наблюдательный пункт. – Впервые с начала разговора агент Смит улыбнулся. Улыбка у него оказалась широкой и открытой, она буквально преобразила лицо, сделав его более молодым. – Уверен, вам он тоже понравится. Вы ведь возьмете слежку на себя, верно?

– Да, мистер Смит, с этого момента мы берем операцию в свои руки, но сначала еще несколько вопросов. Готовы?

– Готов, герр Шульц.

– Расскажите про Хустова. Где он обитает, куда ходит, когда видели его в последний раз?

– Он жил в маленькой квартире на границе округа Колумбия Хайтс. Это я смог выяснить после первой беседы Хустова и Тейлора. В самой квартире не был, провожал его только до парадного входа. Потом удалось выяснить, что живет он на седьмом этаже в восьмиэтажном доме. Окно его комнаты выходило на пожарную лестницу, и это, думаю, было ее единственным преимуществом. Район Колумбия Хайтс никогда не считался благополучным, не является таким и сейчас.

– Чем он не нравится американцам? – спросил Дубко.

– В этом районе продают травку и обретаются дешевые проститутки. Можно за несколько долларов снять комнату вместе с девочкой и «дурью».

– И в этом районе Хустов хранил микропленки?

– Об этом мне неизвестно, но не думаю, что там. Быть может, он воспользовался почтовой ячейкой или оставил пакет у знакомых. Оставить что-то ценное в том районе, в котором жил Хустов, все равно что самому предложить забрать это у тебя.

– Значит, после второй встречи с Тейлором Хустов поехал в район Колумбия Хайтс?

– Да, я проследил за ним и вернулся к Тейлору. Тогда я еще не знал, в чем заключается интерес Хустова, иначе не упустил бы его. Но сложилось так, как сложилось. О сути его интереса к Тейлору я узнал только на следующий день, но тогда повторно следить за Хустовым не мог. Я пошел за Тейлором. Когда же они встретились после того, как Тейлор переговорил с Форманом, мне пришлось в спешном порядке возвращаться к квартире Формана, я посчитал, что место, где находится пленка, важнее.

– Как же вы узнали, что Хустов больше не живет в районе Колумбия Хайтс?

– Позавчера Форман уехал в служебную командировку. Он сдал квартиру на пультовую охрану, поэтому я решил воспользоваться случаем и проведать и Тейлора, и Хустова. Тейлор, как и положено, занимался служебными делами в доме на улице Мидвейл-стрит, а вот комната Хустова оказалась пустой. Владелец дома сказал, что Хустов (он называл его мистером Хьюзом) съехал пять дней назад. То есть в тот день, когда передал пленку. Куда он направился дальше, хозяин не знал. Пройтись по соседям, чтобы выяснить, знают ли они, где может быть Хустов, у меня не было ни времени, ни возможности, так что этот вопрос на вас.

– По Форману что? – спросил Богданов.

– Начальник управления НИиТ Крис Форман – мужик тертый, с ним нужно ухо держать востро. Живет он в престижном районе Вашингтона, у подножия Капитолийского холма. Не в самом элитном месте, но все же близко к нему. Думаю, у Формана есть дополнительный доход помимо жалованья в АНБ, потому что никто из сотрудников АНБ не получает столько, чтобы купить себе квартиру у Капитолийского холма.

– Доходы Формана нас не слишком беспокоят, – заметил Богданов. – Лучше расскажите нам, что представляет собой квартира.

– Четырехэтажный дом на четыре квартиры. Та, что на первом этаже, принадлежит Форману.

– Целая квартира на этаж? – Казанец присвистнул. – Ничего себе живут капиталисты!

– Да, на этаже одна квартира, – подтвердил агент Смит. – Та, что принадлежит Форману, примерно вполовину меньше, чем три остальные квартиры, за счет вспомогательных помещений, расположенных также на первом этаже, и все же площадь солидная. В доме консьерж, вернее, семейная пара, которая полностью обслуживает дом. Теперь о пункте наблюдения: напротив дома Формана есть двухэтажное здание. Первый этаж – небольшой семейный магазин, второй – жилое помещение для владелицы магазина миссис Коулстон. В данный момент миссис Коулстон находится на лечении в госпитале Святой Елизаветы. Это старейшая психиатрическая лечебница штата Вашингтон.

– Как же вы получили разрешение использовать ее жилье для своих нужд? – полюбопытствовал Казанец.

– Я забронировал у нее комнату еще год назад, когда миссис Коулстон пребывала в добром здравии. Затем, когда у нее случился рецидив, я вызвал соответствующую бригаду. Даму увезли, а я остался. Родственники не объявились, так что выселить меня некому. К тому же я исправно плачу по счетам, поэтому и вопросов к миссис Коулстон не возникает.

– Удобно, – похвалил Казанец. – Выходит, и мы сможем воспользоваться этим домом?

– Разумеется. Как верно подметил ваш босс, теперь это дело в ваших руках.

– Вам известно, на какой срок уехал Форман? – Богданов вернулся к насущным проблемам.

– К сожалению, нет. Но думаю, что до пятницы он вернется.

– Надо бы продолжить слежку за его домом, – заметил майор Дубко.

– Я проведу вас по всем объектам слежки, как только вы будете готовы, – проговорил агент Смит. – Надеюсь, это произойдет сегодня. Поймите, я готов вам помогать, но от этого страдает мое задание.

– Мы все понимаем, мистер Смит, – заверил Богданов. – Но чтобы составить план действий, нам потребуется время, а также технические и материальные возможности. Обсудим этот вопрос?

Технические вопросы типа обеспечения команды транспортом, наличными и оружием обсуждали минут сорок, после чего агент Смит попрощался и уехал, обещав вернуться к шести часам утра. Как только он ушел, группа перешла к составлению плана действий.

– Действовать нужно быстро. Сейчас обстоятельства складываются в нашу пользу, но всем понятно, что как только секретная информация попадет в здание штаб-квартиры АНБ в Форт-Миде, штат Мэриленд, добраться до нее будет невозможно. Следовательно, мы не должны этого допустить, но это в глобальном масштабе. Чтобы добиться нужного результата, необходимо подготовить почву. На данный момент перед нами три задачи, которые необходимо решить немедленно, – сказал подполковник Богданов. – Первое: необходимо найти Хустова.

– А зачем его искать? – задал вопрос прапорщик Казанец. – Придет время передавать остатки материалов – сам объявится.

– В том-то и дело, Юра, что до того момента, как Хустов должен будет передать оставшиеся материалы, мы должны с ним поработать. Или ты хочешь, чтобы он реально передал американской нацбезопасности разработки противоракетной обороны Москвы?

– Нет, конечно. Просто я думал так: когда Тейлор назначит Хустову встречу для передачи микропленки, мы его и возьмем. Заберем пленку, ликвидируем Хустова, а что делать с Тейлором – решим на месте.

– Вот потому ты и не командир, Юрок, – назидательным тоном заявил старший лейтенант Дорохин. – В данном случае для выполнения нашего задания придется использовать политические игры, а не грубую военную силу. Из этого дела можно выжать неплохую выгоду, а ты собираешься просто «отнять и убрать».

– Ладно, не умничай, – надулся Казанец. – Сам-то тоже в командирах не ходишь.

– Отставить споры, – спокойно проговорил подполковник Богданов. – Времени у нас немного, так что все разговоры только по делу. Коля прав, из этой ситуации нам нужно суметь выжать максимум пользы, а это значит, действовать нужно осторожно.

– Так что, будем искать Хустова?

– Да, Юра, будем искать Хустова. Начнем с его бывшей квартиры. Он исчез с полигона много месяцев назад, есть надежда, что здесь он прожил достаточно долго, чтобы завести хоть пару случайных знакомых. Этим займутся Дорохин и Казанец. Пройдетесь по окрестным домам, поговорите с соседями, наведаетесь в ближайшие магазины. Где-нибудь след Хустова проявится.

– И когда мы его найдем, что будем делать?

– Привезете его сюда, будем выяснять, каковы его планы, – ответил Богданов и перешел к следующей задаче. – Второе: нам необходимо решить, что делать с пленкой, которая лежит в доме Формана. Мы не можем допустить, чтобы даже малая часть разработок советских ученых и военных попала в руки американцев.

– Что ты предлагаешь? – задал вопрос Дубко.

– Для начала установим за домом наблюдение. Сейчас Форман отсутствует, самое удобное время, чтобы проникнуть к нему в квартиру и забрать пленку.

– Смит сказал, его квартира на пультовой охране. Как только мы тронем дверь или окно, сигнализация сработает и к дому примчится полиция, – напомнил Дубко.

– Поэтому нам и нужно установить наблюдение, – объяснил Богданов. – Найдем слабые стороны и воспользуемся ими.

– Да какие слабые стороны в круглосуточной охране? К тому же еще и соседи. Не думаю, что проникновение в квартиру хорошая мысль. – Дубко с сомнением покачал головой.

– Любую сигнализацию можно нейтрализовать, Саша. А соседи, они всегда есть, и раньше нам это не мешало. Они не сутками дома сидят, выберем промежуток, когда в доме жильцов по минимуму, или еще что-то придумаем.

– Слишком мало времени. У нас всего пять дней, – заметил Дубко.

– Тогда тем более не нужно тратить его на сомнения и возражения. Выход обязательно найдется, Саша, – уверенно произнес Богданов.

– У меня вопрос, командир, – в разговор вступил Коля Дорохин.

– Спрашивай.

– Допустим, мы попали в квартиру Формана, забрали пленки. Форман вернулся и увидел, что пленок нет. На этом дело и закончится.

– А вот здесь нам нужно будет потрудиться. Пленки мы должны забрать, это однозначно. Но мы их не просто заберем, мы их подменим.

– Форман их видел, так что сразу обнаружит подмену. Он не понесет пленки директору АНБ, не убедившись, что они чего-то стоят.

– Об этом я позабочусь, – заверил Богданов. – Форман никогда не узнает, что материалы у него увели и заменили туфтой.

– Кто пойдет к Форману, ты или майор, командир? – задал очередной вопрос Дорохин.

– Перед нами еще одна задача, – Богданов проигнорировал вопрос. – Мы должны установить наблюдение за Тейлором.

– Стоит ли связываться с Тейлором? Нужен он нам, Слава? – спросил Дубко.

– Что ты имеешь в виду? – на реплику Дубко отреагировал Дорохин.

– Для слежки за ним нужен человек, но стоит ли оно того? Тейлор в этом деле всего лишь посредник, – пояснил свою мысль Дубко. – Он не имеет особого веса, не принимает решения, только встречается с Хустовым и передает информацию Форману.

– Ты сам ответил на свой вопрос, – заметил Богданов. – Хустов исчез, но у Тейлора он наверняка появится. Да, хотелось бы найти его раньше, но Тейлор – это более вероятный шанс выйти на Хустова, так что, да, слежку за Тейлором установить придется. И теперь мы переходим к распределению обязанностей. Саша, думаю, будет лучше, если ты пойдешь к Тейлору, а я к Форману.

– Не возражаю, командир, – согласился майор Дубко. – Тейлор так Тейлор.

– Вот и отлично. Итак, первоначальный план готов, дождемся Смита и можем приступать к его осуществлению.

– Сколько авто он нам предоставит?

– Три машины. Берет их на прокат, оформляет на себя, мы с Дубко забираем их по пути к месту наблюдения. Казанец и Дорохин – из условленного места. Смит как раз сейчас этим и занимается. Теперь нужно подкрепиться, потом три часа на отдых, а там и Смит вернется.

* * *

Начальник управления научных исследований и техники АНБ Крис Форман сидел в гостиничном номере Бостона, штат Массачусетс, и маленькими глотками попивал коньяк восьмилетней выдержки. Этот благородный напиток два часа назад он получил от «благодарного» коллеги. Считал ли он это взяткой? Ни в коей мере. Его коллега попал в затруднительное положение: этот болван в пьяном виде нелестно отозвался о своем непосредственном начальнике, и это чуть не стоило ему карьеры. Но, хвала небесам, бедолага оказался знаком с Крисом Форманом, а тот славился своей способностью находить выход из щекотливых ситуаций. Бостонский коллега выбил для Формана служебную командировку на четыре дня. Форман уладил недоразумение за сутки и теперь по праву наслаждался отдыхом и дорогим коньяком.

Как всегда, когда алкоголь начинал горячить голову Формана, его мысли стали работать в интересном направлении. Дело в том, что Форман чуть ли не с детства мечтал разбогатеть. Это были не обрывочные мечты, не эфемерные грезы, которые как пришли, так и ушли. Мечты Формана скорее напоминали нескончаемый сериал, в котором он сам выступал и за сценариста, и за режиссера, и за актеров. Форман мечтал увлеченно, тратил на это занятие многие часы, уходил от реальности не только в ночное время, но и во время бодрствования. Надо отдать должное, к сорока годам большинство своих мечтаний он сумел воплотить в жизнь.

Свою карьеру в АНБ Форман выстроил благодаря своим способностям заводить нужные связи, пить алкоголь, не пьянея, и держать язык за зубами. Не имея возможности поступить в престижный колледж, Форман пошел в армию и не прогадал. Именно оттуда он и начал, как он это называл, «восхождение на Олимп». Прослужив всего год, он сумел обрести такое количество друзей и приятелей из числа офицерского состава, что его начали активно продвигать по служебной лестнице, а еще через два года пригласили в Службу федеральных маршалов, старейшее федеральное правоохранительное агентство США, входящее в состав подразделений Министерства юстиции.

Это был прорыв, но не тот, о котором мечтал Форман. Быть обычным маршалом, надзирающим за содержанием федеральных преступников и продающим с аукциона конфискованное у них имущество, пусть и в столице Соединенных Штатов – славном городе Вашингтоне, а не в занюханном штате Теннеси? Нет, не о такой карьере мечтал Форман. Для начала как стартовая площадка подойдет и маршал, но чтобы посвятить этому занятию жизнь? Увольте! И все же в службе маршалов Форману пришлось потрудиться целых три года, прежде чем фортуна улыбнулась ему вновь.

В тот год они с напарником гонялись за федеральным преступником по прозвищу Сальдо. Мужичок под шестьдесят, невзрачный и субтильный, наделал столько шума своим побегом, что губернаторы семи штатов объявили награду за его поимку. Десять тысяч долларов – хороший куш, пусть и на двоих, так подумал Форман. Действовать в одиночку Форман не боялся, просто понимал, что ему потребуется прикрытие на основной работе, пока он будет гоняться за Сальдо. Напарник тоже был не прочь срубить деньжат, так что с Форманом они договорились быстро.

Бухгалтера-виртуоза по прозвищу Сальдо Форман нашел в Северной Дакоте по наводке какого-то наркоши, который продал ему информацию за сорок баксов. Как только Сальдо и Форман встретились, оба сразу поняли, что судьбы их переплетутся на долгие годы. Ну или до тех пор, пока Сальдо, который на самом деле оказался гораздо старше, чем предполагалось, не сыграет в ящик. Хитрость Сальдо и пробивные способности Формана открывали перед ними шикарные перспективы. Сальдо понимал, что деньгами, одними голыми деньгами, Формана не купишь, даже если он и превысит сумму, названную губернаторами штатов, раз в шесть. Нет, от поимки Сальдо Форман ожидал чего-то большего, чем просто деньги.

И тогда Сальдо предложил компромисс. Он сдает Форману беглого преступника, который находился в федеральном розыске больше десяти лет, а тот за это оставляет Сальдо на свободе. Подумав, Форман согласился. Он взял беглого преступника и предъявил его начальникам службы федеральных маршалов Вашингтона. Денег за поимку преступника он не получил, зато попал в поле зрения руководства вашингтонского подразделения ФБР. Вербовать Формана федералы не стали, вместо этого порекомендовали его кандидатуру в Агентство национальной безопасности. Там Форману сразу же предложили пусть невысокий, но пост заместителя начальника отдела аналитических данных, и тот, не раздумывая, согласился занять его.

С тех пор прошло больше пятнадцати лет, за это время Форман ни разу не пожалел о принятом решении оставить Сальдо на свободе. Не пожалел он и о своем решении перейти работать в АНБ. Знакомство с бухгалтером-аферистом, которое, как ни странно, переросло в своеобразную дружбу, научило Формана разбираться в том, какая информация сколько стоит и кому ее лучше предложить, чтобы не прогадать с ценой и не подставить шею под удар. А работа в АНБ позволила подняться настолько высоко, насколько вообще мог подняться в Америке человек без роду без племени. Бутылка выдержанного коньяка, стоящая на столике перед Форманом, лишний раз это доказывала.

В дверь гостиничного номера постучали. Форман оторвался от воспоминаний, сделал еще один глоток янтарной жидкости, после чего поднялся и подошел к двери.

– Кто там? – не слишком вежливо спросил он.

– Обслуживание в номерах, – услышал он в ответ молодой женский голос.

Форман открыл дверь: на пороге стояла совсем девушка с копной рыжих волос, смешливым взглядом и поистине восхитительной грудью.

– Обслуживание в номерах, – повторила фразу девушка. – Заказывали?

– Заказывал, – подтвердил Форман и улыбнулся. – Проходи.

Девушка вошла в номер, сбросила с себя шелковое платье, оно живописным кругом упало вокруг шикарных босоножек на шпильках. Форман уставился на шикарные формы девушки.

– Красавица. Такая красавица, что слюнки текут, – растягивая слова, произнес он. – Даже жалко такую красоту портить.

После этих слов он схватил девушку в объятия и утянул в спальню. Спустя два часа Форман снова сидел в номере один, пил коньяк и предавался мечтаниям. После того как он удовлетворил физиологические потребности, его мечты приобрели более прагматичную форму. Лежа на диване, Форман думал о предстоящей встрече с директором АНБ. Как все пройдет? Заинтересует ли предложение директора, поверит ли он в достоверность сведений? Верит ли сам Форман в то, что к его зятю Джейсону Тейлору ни с того ни с сего заявился русский перебежчик? Более того, этот перебежчик предложил продать полный пакет данных по новейшей системе противоракетной обороны столицы СССР! И кому? Тейлору, человеку настолько никчемному, что Форман до сих пор не понимал двух вещей: как такого размазню и недотепу могли взять на службу в АНБ и как его племянница, красавица и умница, могла выбрать этого слюнтяя себе в мужья?

Когда Джейсон Тейлор пришел к нему и заявил, что к нему обратился русский с предложением продать американским властям секретные сведения, Форман решил, что его родственника попросту разыгрывают. Поэтому первая реакция была соответствующей. Форман посоветовал Тейлору похвалить своих друзей и коллег с удачным розыгрышем и забыть о «русском перебежчике». Но Тейлора совет Формана не утешил. Он настоял на продолжении беседы и принялся рассказывать подробности встречи с «русским перебежчиком». Чем больше он рассказывал, тем сильнее Форман сомневался в том, что речь идет о розыгрыше.

Он пребывал в полном убеждении, что у коллег и друзей Тейлора не хватило бы ни терпения, ни ума, чтобы в таких подробностях разработать план розыгрыша, а подробности, которые сообщил Тейлор, впечатляли. Ну, в самом деле, кому захочется ради простой шутки ходить за Тейлором несколько дней подряд? А ведь он так и сказал: русский перебежчик знает расписание его работы, какие блюда он предпочитает в обеденный перерыв заказывать в кафе, с кем из коллег ведет беседы после окончания рабочего дня, прежде чем отправиться домой, и многое другое. Форман и сам не раз следил за объектом, поэтому понимал, что все эти подробности невозможно узнать за один день.

Микропленка, которую принес Тейлор, тоже давала пищу для размышлений. Сами по себе материалы для Формана ничего не значили, так как состояли в основном из математических расчетов, графиков и сложных формул. Но видимые следы по краям пленки явствовали о том, что этот материал неполный, что пленку намеренно обрезали, не желая отдавать самое ценное сразу. В тот раз Форман ничего не стал обещать Тейлору, желая обдумать ситуацию, хотя пленку у него забрал.

Лопух Тейлор даже не подумал о том, чтобы обговорить свой интерес в этом деле, в случае если информация окажется реально ценной. Он просто отдал Форману пленку, да еще и благодарил его за помощь. Форман выпроводил Тейлора из дома, пообещав сообщить о своем решении в ближайшее время, и тот ушел. А он, Форман, минут тридцать недоумевал, как можно быть таким ослом. Упустить из рук такие преимущества! Ведь можно заработать неплохие деньги даже при самом скромном раскладе. Да и не только заработать деньги, можно подняться по карьерной лестнице, получить перспективы и прочие блага! Как? Ну как можно не понимать этого?

Насчет финансовой стороны вопроса Форман еще раздумывал. Сколько запросить у директора АНБ? На какую сумму раскошелятся в более высоких кругах? Кретин русский затребовал двенадцать тысяч долларов. Это за золотую-то жилу? И потом, в Союз ему теперь дорога заказана, а в Америке на эти деньги долго ли он протянет? Да, разумеется, помимо денег он просит политического убежища для легализации своей персоны, предоставление жилья и работы по специальности, и все же он явно продешевил. Только он, Форман, довольствоваться малым не собирается. Он просветит русского кретина, сколько денег нужно просить, чтобы не только не продешевить, но и не разозлить государственных чиновников. А потом он договорится с ним о разделе полученных денег. И сделать это нужно перед тем, как идти с предложением к директору АНБ. Хочет получить деньги от правительства США – пусть делится. Хороший план? Вполне. Вопрос в том, как его реализовать?

Форман понимал, что выступать в роли посредника ему доведется всего один раз. Как только директор АНБ услышит про русского перебежчика, вернее, не когда услышит, а когда поверит в пользу его информации для Соединенных Штатов, он наверняка устранит Формана из цепочки посредников. Точно так же, как сам Форман устранил из этой цепочки Джейсона Тейлора. Вот почему для него было так важно придумать, каким образом получить от русского часть денег, которые он запросит для него у директора АНБ, но, как назло, в голову ничего толкового не приходило.

– Да плевать! – как всегда, когда оставался один, Форман заговорил вслух. – Скажу этому русскому так: либо ты называешь сумму, которую скажу я, а потом делишь ее со мной пополам, либо ищи другого посредника. А если он заявит, что так и сделает? Все равно плевать! Я объясню этому кретину, к чему ему стоит готовиться! Я скажу: будь уверен, со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы твои микропленки ни в одной организации не приняли всерьез! Подействует? Должно подействовать. Он здесь на чужой территории, в уязвленном состоянии, без поддержки и на нелегальном положении. В принципе, я мог бы забрать его пленки и даром. Просто забрать, и все, но я этого не сделаю, я даю ему возможность подзаработать и устроить свою жизнь в чужой стране. И это очень благородно! Вот что я ему скажу.

На самом деле благородством мысли, дела и поступки Криса Формана и не пахли. Скорее всего, имей он надежду заполучить все деньги, он бы кинул русского перебежчика. Он забрал бы у него пленки, отнес бы их директору АНБ и присвоил себе и деньги, и лавры. Но вот проблема: что ответить на вопрос директора, откуда взялись микропленки? По каналам отдела математических исследований, начальником которого он служил, микропленки не получишь, в этом случае должен быть задействован человек, это и идиоту понятно. А раз есть человек, директор потребует его предъявить. И все же Форман не оставлял мысли придумать хитроумный план, который помог бы ему поживиться за счет русского кретина.

Внеплановая командировка в Бостон пришлась как нельзя кстати. Здесь Форман не торопясь мог обдумать все возможные варианты дальнейшего развития событий. В какой-то мере он был рад, что директор АНБ оказался в командировке и ему не пришлось действовать в спешке. Когда Тейлор оставил ему пленки, Форман решил, что ему стоит самому встретиться с русским. Одно дело – слушать впечатления недалекого родственника, и совсем другое дело – видеть человека своими глазами, слушать его рассказ своими ушами. От этой идеи Форман отказался почти сразу. Кто знает, что на уме у этого русского, какие планы он вынашивает, откуда вообще появился в Вашингтоне? Может, он террорист-смертник, засланный русскими, чтобы уничтожить блюстителей правопорядка американской столицы?

Эта версия вызывала у Формана куда больше доверия, чем история о том, что русский шпион из всех возможных сотрудников ЦРУ, ФБР и АНБ выбрал именно его родственника Тейлора. По опыту он знал, что такое случается, но до этого дня сам с подобным не сталкивался. А вот шпионаж за начальником отдела АНБ или попытки через сотрудников среднего звена подобраться к директору АНБ, такое он уже видел. Мысль, что микропленки, доставленные русским, окажутся всего лишь приманкой для дурака, сильно огорчала Формана, поэтому он старался не думать в этом направлении.

– В пятницу все решится. Приедет директор, я передам ему пленки и озвучу свои пожелания и требования русского. Скорее всего, он тоже возьмет время на обдумывание, для принятия такого решения даже его компетенций недостаточно. Скорее всего, он должен будет доложить обо всем либо президенту, либо директору национальной разведки, ведь не из своего кармана он будет выплачивать деньги русскому? Интересно, бюджет АНБ может себе позволить оплачивать высококлассных шпионов? И сколько стоят высококлассные шпионы? Русский кретин запросил двенадцать тысяч долларов, но настоящие шпионы получают гораздо больше. По крайней мере, желтая пресса пишет именно так. Надо решить вопрос: сколько запросить за посредничество у русского. В конце недели идти на встречу, а сумма не определена. Это плохо. К директору нужно идти с готовым решением. Точно. Я знаю.

По мере того как пустела бутылка коньяка, Форман становился все пьянее, а его мысли все разрозненнее и непонятнее. В конце концов язык начал заплетаться, рюмка выскользнула из рук и мягко опустилась на пушистый ковер, расстеленный вокруг гостиничной кровати. Остатки янтарной жидкости вытекли на светлый ворс, создавая неряшливый вид. Но Форман этого не увидел, он отлетел в созданные самим собой выдуманные миры, где было много света, приятный запах и никакой работы.

Глава 4

США, Вашингтон, округ Колумбия,

Висконсин-роуд, 16 апреля 1971 года

Смит вернулся даже раньше шести. Он приехал на машине, в дом заходить не стал, сославшись на то, что у него мало времени. Богданов распорядился свернуть завтрак, и бойцы спецподразделения «Дон» в полном составе перебрались в машину агента Смита.

– Рад видеть вас в добром здравии, – вместо приветствия произнес Смит. – Как спалось на новом месте?

– Замечательно, мистер Смит, – за всех ответил прапорщик Казанец, кое-как устраиваясь на тесном заднем сиденье. – Надеюсь, до нашей машины ехать недалеко?

– Вам неудобно? – озабоченно спросил Смит.

– Нет, что вы! Пустяки, – отмахнулся Казанец. – Я так, из любопытства спросил.

– Если из любопытства, то нам предстоит проехать четыре квартала вперед, затем свернуть налево, проехать еще три квартала, затем снова поворот налево и еще два квартала. После этого можно считать, что мы на месте.

– Почему так далеко, мистер Смит? – удивился Казанец.

– Потому что стоимость парковки на разных парковочных площадках очень сильно отличается. Переплачивать за то, чтобы вы могли прямо из кровати до водительской двери дотянуться? Нет, господа, здесь так не поступают.

– Из кровати, говорите? – повторил Богданов и рассмеялся. – Смешно придумали, а главное, злободневно.

– Прошу прощения, если вдруг обидел, – на всякий случай извинился Смит. – Осталось совсем недолго. За поворотом припаркуемся, и я схожу за машиной.

Припарковались у сквера. Агент Смит ушел, а через десять минут подогнал к скверу второй автомобиль.

– Кто поведет эту машину? – спросил Смит, заглядывая через водительское окно в салон автомобиля.

– Отдаем ее Кристофу Леружу и мистеру Джону Уилсону, – ответил Богданов.

– Куда они поедут? – снова спросил Смит.

– На квартиру к Хустову. Хотим пообщаться с соседями, опросить тех, кто жил поблизости.

– Попытаетесь найти новое место жительства?

– Попытаемся, мистер Смит.

– Это хорошо, – похвалил Смит и обратился к Дорохину: – Месье Кристоф, требуется ли моя помощь в поисках нужного адреса?

– Спасибо за предложение, мистер Смит, но, думаю, нужный адрес мы сами найдем. Карта есть, что еще нужно?

– Позвольте один маленький совет: когда свернете на 13-ю стрит, проезжайте по ней два квартала и только потом сверните на Лейкс-роуд. Сэкономите и время, и нервы.

– Так мы и сделаем, – ответил Дорохин.

– Что ж, машина в вашем распоряжении, – сообщил агент Смит.

Дорохин вышел из машины, за ним последовал Казанец. Из рук Смита забрали ключи, расположились на передних сиденьях, завели двигатель и уехали. Смит же снова сел за руль и погнал авто до следующей парковки. Там они распрощались с майором Дубко, который поехал к конторе на улице Мидвейл-стрит, устанавливать наблюдение за Джейсоном Тейлором. Агент Смит предусмотрительно привез с собой фотоснимки Тейлора во всех ракурсах, так что ошибиться и перепутать объект слежки Дубко не опасался.

Когда Дубко отъехал, в машине остались только агент Смит и подполковник Богданов. Подполковник ждал, когда агент Смит освободит ему место за рулем, а сам уйдет, предварительно снабдив Богданова ключами от дома миссис Коулстон, но тот уходить не торопился. Он дважды проверил содержимое бардачка, снял с зеркала заднего вида оригинальный кулон, а затем прицепил его на место, перегнулся через пассажирское сиденье, разглядывая зеркало бокового вида, и, наконец, развернулся к Богданову и заговорил:

– Герр Шульц, думаю, вам не стоит оставаться у дома Формана одному.

– Почему? – удивился Богданов.

– Этого я сказать не могу, только знаю, что по неосторожности и незнанию вы можете попасть в неприятности.

– Ваши опасения как-то связаны с тем делом, ради которого вы караулили дом Формана еще до появления Хустова? – догадался Богданов.

– Только это между нами. На самом деле я рад, что наблюдение за домом Формана досталось вам. Думаю, если мы будем действовать с оглядкой друг на друга, проблем не возникнет.

– Хотите контролировать мою работу, мистер Смит?

– Не контролировать, а корректировать и страховать, герр Шульц.

– Хорошо, но если уж мне придется двадцать четыре часа в сутки держать с вами связь, я настаиваю на более неформальном общении. Ужасно непривычно слышать это грубоватое «герр».

– Как скажете. Могу называть вас Генрих, а вы зовите меня Лео, – предложил агент Смит.

– Лео? Что ж, это лучше, чем мистер Смит, – проговорил Богданов и улыбнулся.

Смит завел двигатель, выехал на проезжую часть и через сорок минут припарковал автомобиль во дворе дома миссис Коулстон. Двор миссис Коулстон выглядел запущенным, видимо, сказывалось отсутствие хозяйки, но внутренние помещения запустение не коснулось. Добротная мебель, пушистые ковры на полу, красивые занавески на окнах – все говорило о том, что некогда миссис Коулстон была зажиточной хозяйкой.

– Итак, дом напротив – наша цель? – Богданов встал у южного окна и приоткрыл занавеску.

– Да, это дом Формана. Большая часть окон его квартиры выходит на улицу. Два окна во дворе, остальные принадлежат жилью управляющего. Его занимает вспомогательный персонал.

– Много персонала?

– Консьержка и садовник, который следит за внутренним двориком, находятся здесь круглосуточно. Это семейная пара, по сути, они обслуживают весь дом: выполняют мелкие поручения владельцев квартир, производят уборку общедомовой территории, следят за исправностью работы лифта, ну и прочие мелочи вроде приема почтовых отправлений от почтальона и доставки товаров первой необходимости от посыльных.

– Вход в дом один?

– Да, парадное, в котором командует консьержка. Если вы подумываете о том, чтобы пройти в дом под видом электрика или лифтера, рекомендую оставить эту затею. Чета Слоунов никогда не приглашает людей со стороны и четко следит, чтобы все четверо владельцев квартир обращались только к тем ремонтникам, которых рекомендуют они.

– Монополисты, значит? – Богданов улыбнулся.

– Что-то в этом роде. – Агент Смит улыбнулся в ответ. – В Америке без протекции не проживешь, Генрих, здесь другая система ценностей. Для решения бытовых проблем Слоуны стараются привлекать своих родственников или друзей. А если в кругу их друзей нет нужного специалиста, то вызывают тех, кто работает с ними не первый год. Знаете, все нанятые работники отстегивают чете Слоунов процент за вызов, даже родственники. Вот так устроен бизнес в США.

– Каждому свое, – пожал плечами Богданов.

– С чего думаете начать? – заметив, что Богданов собрался уходить, задал вопрос агент Смит.

– Пройдусь по улице, осмотрю дом с другой стороны. Я ведь сюда не ради светской беседы приехал.

– Вынужден попросить вас повременить с осмотром еще восемь минут, – взглянув на часы, произнес агент Смит.

– И что должно произойти в эти восемь минут? – полюбопытствовал подполковник.

– Один из жильцов поедет на службу. Его машина уже во внутреннем дворике, – объяснил агент Смит. – Как только откроются ворота и машина уедет, вы вольны делать все, что посчитаете нужным.

– Чем помешает мое присутствие на улице жильцу дома?

– Не ему, а тем, кто за ним наблюдает, – неохотно ответил Смит. – В этом районе новые люди появляются нечасто, поэтому ваше присутствие обязательно будет замечено, а нам это ни к чему. Верно, Генрих?

– Верно, Лео.

Богданов вынужден был выполнить просьбу агента Смита. Он вернулся к окну и продолжил наблюдение за улицей. Ровно через восемь минут ворота дома Криса Формана открылись и из них выехал новехонький «Плимут Барракуда», двухдверный красавец лимонно-желтого цвета. Кузов буквально блестел новизной, в стеклах отражались первые лучи солнца.

– Красавец, – не сдержался от похвалы Богданов.

– Американцы называют их Рони Кар, спортивные компактные автомобили. В Америке они имеют хороший спрос.

Двигатель взревел, видимо, водитель решил выжать из движка максимальную мощность прямо со старта. Колеса пробуксовали по асфальту, и машина скрылась за поворотом. Буквально через секунду с противоположной стороны улицы отъехал более скромный автомобиль и последовал в том же направлении, что и спортивный «Плимут». Рассмотреть, кто сидел в автомобиле, подполковник не смог. Он отвернулся от окна и успел заметить, как агент Смит прячет что-то за портьерами соседнего окна. Сделав вид, что ничего не заметил, Богданов прошагал до лестницы, ведущей на первый этаж, махнул агенту Смиту рукой и вышел из комнаты.

Выйдя на улицу, Богданов остановился на углу, осмотрелся. Улица пересекала несколько перпендикулярно расположенных улиц, она хорошо просматривалась в обе стороны и в данный момент была почти пуста. Ни шумной ребятни, ни назойливых стариков, ни спешащих по делам домохозяек. Видимо, в этом районе города в рабочие часы жизнь замирала. «Это нам на руку», – оценил обстановку подполковник и двинулся вдоль улицы.

Дойдя до перекрестка, он заметил магазинчик, типа того, что принадлежал миссис Коулстон. Вывеска на магазине сообщала, что мистер Харрис рад предложить соотечественникам лучшие товары изо всех штатов. Подумав, Богданов направился к двери магазина. Когда он поднимался на невысокое крыльцо, дверь открылась и из нее вышел сухонький старичок лет восьмидесяти. Оглядев Богданова с ног до головы, он расплылся в радостной улыбке и произнес:

– Господин впервые в наших краях? Весьма кстати, сегодня у нас завоз новых товаров. Уверен, господин подберет что-то по своему вкусу.

– Вы хозяин магазина? – с сильным акцентом спросил Богданов.

– Владелец, – кивнул в знак согласия старичок. – Мистер Харрис к вашим услугам. Здесь все зовут меня просто Майк, можете и вы так меня называть, но при условии, что приобретете что-то из моих богатых запасов.

– Что ж, давайте посмотрим. Быть может, мне действительно что-то пригодится.

Богданов первым вошел в магазин. Старичок семенил за ним следом.

В магазине пахло кожей и чем-то приторно-сладким. Солнечный свет едва пробивался через увешанные товарами витринные окна, а внутреннее освещение оставляло желать лучшего. Богданов старался двигаться медленно, чтобы не налететь на коробки и тюки, тесно наставленные в узких проходах, но старичок ориентировался в своей лавке и без освещения.

– Проходите сюда, молодой человек. – Он жестом указал на боковой прилавок, на котором возвышался кассовый аппарат. – Не расслышал, как к вам обращаться.

– Генрих Шульц к вашим услугам, – церемонно представился Богданов.

– Откуда прибыли? Слышу, речь с акцентом, – объяснил вопрос старичок.

– Из Бойеля, это пригород Бонна, Западная Германия.

– Ого, немалое расстояние. И что же привело вас в наш город? Говорят, у вас там несладко, после разделения-то?

– По-разному бывает, – ушел от ответа Богданов. – Честно говоря, я приехал в Америку для того, чтобы расширить бизнес. Знаете, у меня ведь в Бонне тоже свой магазинчик. Ничего особенного, так… Торгую товарами для строительства. В Бонне много строятся.

– Магазинчик? Хорошее дело, правильный выбор, – похвалил старичок. – Давно торговлей занимаешься?

– Около пятнадцати лет. Начинал с развозки стройматериалов, закупал на складах, доставлял покупателям. Потом деньжат скопил, взял в аренду помещение, и дело пошло. Сейчас мой магазинчик знают не только в Бонне, но и в других городах. Приезжают за товарами, потому что знают – у Шульца весь товар высшего сорта.

– Дело хорошее, – повторил старичок. – Знаешь, сколько лет я здесь лавку держу? Шестьдесят с лишком! Еще с отцом начинали, потом он преставился, упокой Господь его душу, а я остался. Дело не бросил, но и расширяться не захотел. А зачем? Семьи-детей у меня нет, а хорошим людям я и на маленькой площади любой товар предоставлю. Денежки капают, я и рад.

– Выходит, мы с вами коллеги. – Богданов улыбнулся. – Приятно встретить человека, увлеченного тем же делом, что и ты. Тем более в чужой стране.

– В чужой стране? Не говори так, молодой человек! Америка – великая страна, в ней любой иностранец чувствует себя как дома. А все потому, что мы людей любим. Вот возьми, к примеру, меня: я тебя впервые вижу, а ты уже всю историю моей жизни знаешь. Это доказывает, какие мы, американцы, приветливые люди и уважаем иностранцев. И не потому, что ты в своем Бонне гвоздями и досками торгуешь, будь ты хоть чернорабочим, мне плевать. Главное, ты ко мне с душой, и я к тебе с открытым сердцем. Хочешь товары мои посмотреть? Товар у меня – высший сорт. Спрашивай, что интересует, у мистера Харриса все есть!

– Так-таки и все? – поддел Богданов нового знакомого, старичок ему нравился. То ли слепой патриотизм подкупал, то ли возраст, вопреки которому жизнелюбие Харриса било через край.

– А ты проверь. – Харрис мгновенно поддался на провокацию. – Спрашивай, да по сторонам не смотри, чтобы обмана не было.

Богданов с минуту думал, затем выдал:

– Слышал я, что в США есть такое приспособление, которое помогает гвозди из дерева вынимать, не прикладывая усилий. Есть у вас такое?

– Это как же «не прикладывая усилий»? Силой мысли, что ли?

– Нет, автоматический.

– Автоматический? Это ты, молодой человек, загнул. Тебе бы байки на стройке травить. – Старичок захихикал. – Ты давай что-то реально существующее заказывай.

– Тогда шурупы с шестигранной головкой, – не стал упираться Богданов.

– Сколько штук? Или предпочитаешь на развес брать? – Старичок довольно потер руки. – Отсыпать или еще что попросишь?

– Ладно, задам задачу посложнее. – Богданов задумался. – Мне бы ремни страховочные, только чтобы кожа натуральная была и длина не меньше тридцати футов.

– Цвет какой предпочитаешь? Есть черные, есть крашеные. Из крашеных синий и красный остался. – Глаза Харриса блестели от удовольствия.

– Неужели и правда есть? Покажите! – Богданов поднял брови в притворном удивлении.

– Раз говорю есть, значит, есть. Жди, сейчас принесу. – Харрис помчался в дальнюю часть магазина. Через пару минут он уже тащил заказ Богданова. – Так какие выберешь?

– Для начала неплохо было бы цену узнать. – Богданов приосанился, полагая, что торговаться старик тоже любит.

– Цена хорошая, не обижу. Пять долларов за фут. Пойдет такая цена? На черные скину доллара три со всей покупки. А с красными крепежные крючки в довесок отдам.

– Дороговато. Три доллара за фут было бы неплохо. И крючки в довесок, – стал торговаться Богданов.

– Да ты меня по миру пустить решил? Мыслимо ли дело сорок процентов с цены скидывать? – возмутился Харрис, но глаза его продолжали смеяться.

– По три возьму, по пять пусть продолжают на полке пылиться, – настаивал Богданов.

– Черт с тобой, забирай.

– А крепежные крючки? Они из какой стали?

– Из самой лучшей. – Харрис, не глядя, порылся под прилавком и выудил оттуда шесть крепежных крючков. – Сам смотри, какая толщина. Найдешь ты где еще такие?

– Хорошие крючки, добротные, – похвалил Богданов. – Ладно уж, уговорили, заверните, мистер Харрис.

– Для тебя – Майк. Товар купил, значит, мы теперь ближе, чем родня, – напомнил Харрис.

Ловко орудуя бумагой и бечевкой, Харрис быстро упаковал купленный товар. Богданов расплатился, положил сверток у ног и, понизив голос, доверительным тоном спросил:

– А теперь честно, как торговец торговцу, скажите, сколько на этом товаре навар получили? За какую цену я его сторговать мог?

– Полдоллара за фут, – веселясь, сообщил Харрис. – Но ты не жалей, товар стоящий. Просто у моего свояка зять кожей занимается, вот и подбрасывает мне товар по мизерным ценам. Поедешь в центр города, там и за пять долларов за фут не найдешь, а у меня за три взял. Так что ты вроде как тоже в наваре.

– Лихо! – искренне восхитился Богданов. – Пятьсот процентов навара! Такого я еще не видел.

– Значит, не напрасно в Америку приехал, – рассмеялся Харрис. – Будут деньги – заходи.

– Спасибо, обязательно зайду, – пообещал Богданов, поднял сверток и вышел из магазина.

Дальнейший осмотр улицы и прилегающих к дому Формана домов занял у Богданова около часа. За это время он успел тщательно осмотреть все коммуникации, подъезды и подходы к дому и выяснить реакцию консьержки из дома Формана на глупые выходки. Для этого он вломился в парадное и, изобразив человека в приличном подпитии, начал требовать пропустить его в дом. Он называл какую-то фамилию, заявляя, что этот человек живет именно в этом доме, является его близким родственником и консьержка просто обязана пустить его к родственнику.

Надо отдать должное консьержке. Она не впала в панику, не затряслась от страха, казалось, она вообще не испытывает никаких эмоций. Как только консьержка поняла, что подвыпивший мужчина ошибся адресом, она вежливо указала ему на дверь, сама в это же самое время сняла телефонную трубку, объявив, что набирает номер полиции. Она не блефовала, так как через пару минут трубку на другом конце провода сняли и консьержка четко и внятно произнесла адрес, добавив, что в доме опасная ситуация. Дослушивать Богданов не стал, так как в его планы не входило посещение полицейского участка. Наскоро извинившись, он вышел из дома, быстрым шагом прошел до первого перекрестка и скрылся от любопытного взгляда консьержки. После проверки дома Формана Богданов вернулся в дом миссис Коулстон. Агент Смит все еще был там.

– Видел представление, которое вы устроили для миссис Слоун, – приветствовал его Смит. – Красиво, профессионально, но глупо.

– Считаете?

– Теперь она знает вас в лицо. У миссис Слоун профессиональная память на лица, она же потомственная консьержка.

– Ничего, как-нибудь переживу, – отмахнулся Богданов. – Лучше скажите, что это за тип гоняет на желтом «Плимуте»?

– Владелец квартиры на третьем этаже.

Богданову показалось, что Смиту вопрос не понравился. Он не стал ходить вокруг да около и спросил в лоб:

– В чем проблема, Лео? Мои вопросы вас оскорбляют?

– Дело не в этом. Просто у нас с вами разные задачи, и мне весьма сложно не переходить границу дозволенного, – объяснил свое недовольство агент Смит.

– Ерунда! Я не стану задавать личных вопросов, а распорядок дня, номер квартиры и даже имя-фамилию вашего секретного жильца я узнаю и сам. Мне даже не понадобится на это много времени, так что все, что вы сделаете, если ответите на мои вопросы, – это сэкономите мне время, а себе нервы.

– Консьержка не назовет вам имен владельцев квартир, – покачал головой агент Смит.

– Мне нет, но мистер Харрис, если будет нужно, лично пойдет к миссис Слоун и выудит у нее нужную информацию, – заверил Богданов.

– Мистер Харрис? – Агент Смит наморщил лоб, пытаясь понять, о ком идет речь.

– Мистер Харрис, владелец торговой лавки на углу, – подсказал Богданов. – Мне разрешено называть его Майк. А вам?

– Нет, так далеко я не заходил, – пошутил агент Смит. – Признаться честно, с господином Харрисом я до сих пор незнаком. Как-то не было необходимости.

– И напрасно. Позитивный человек и весьма полезен в нашем деле. – Продолжая разговор, Богданов начал подниматься на второй этаж.

– Чем же он полезен?

– Хотя бы расположением дома. Вы заметили, что подземные коммуникации в этом районе располагаются по принципу «паутины»?

– Нет, как-то не задумывался об этом, – признался агент Смит. Не желая прерывать беседу, он отправился следом за Богдановым на второй этаж.

– А я успел заметить. – Богданов уже поднялся на второй этаж и успел расположиться у окна. – Например, канализационные трубы из дома миссис Коулстон с вероятностью до пятидесяти процентов не доходят до дома Криса Формана, а вот коммуникации из-под дома мистера Харриса уходят прямиком во внутренний двор нужного нам объекта.

– Откуда вы это взяли, Генрих?

– Скажу, но в обмен требую следующее: мы переходим на «ты», и с этого момента я для тебя Гена, а ты для меня Сеня. И никаких Генрихов и Лео, когда мы один на один.

– На «ты» не против, но почему тебя не устраивают имена из легенд? Так гораздо проще, ни при каких обстоятельствах не перепутаешь, в волнении неподходящее имя не выкрикнешь, во сне не сболтнешь, – недоумевал агент Смит.

– Возможно, ты и привык быть мистером Смитом, ведь тебя на протяжении нескольких лет все так зовут. Ты уже свыкся с этой фамилией и этим дурацким именем Лео, но я большую часть времени откликаюсь на русское имя, красивое и звучное, и когда меня без особой необходимости называют чужим именем, это раздражает. Я объяснил свое отношение к именам, что скажешь теперь?

– Твоя взяла, Гена, буду звать тебя русским именем, хотя сомневаюсь, что на Родине тебя зовут именно так, – рассмеялся агент Смит. – А с Семеном ты интересно придумал. Смит – почти Семен.

– Нравится?

– Неплохо, – со слабой ноткой ностальгии в голосе произнес агент Смит.

– Вот и отлично.

Пока они обсуждали имена и способы обращения, Богданов успел оборудовать для себя наблюдательный пункт у углового окна. Он поставил в угол стул, чуть отодвинул занавеску, положил на подоконник бинокль и довольно осмотрел место для наблюдения.

– Надолго обосновался? – спросил Смит, имея в виду приготовления.

– Как получится, – ответил Богданов. – Как думаешь, в доме миссис Коулстон найдется пепельница?

– Надо поискать в магазине на первом этаже, – посоветовал Смит.

– Я тут едой разжился. – Богданов указал на сверток, принесенный с прогулки. – Не деликатесы, но еда питательная и, что немаловажно, готовить не нужно. Не соорудишь нам обед?

– Без проблем.

Смит подхватил сверток и первым спустился вниз, где у миссис Коулстон располагалась кухня. Богданов нашел пепельницу, вернулся к окну и занялся созерцанием пейзажа за окном.

* * *

В то время, когда подполковник Богданов обустраивал место для наблюдения в доме миссис Коулстон, прапорщик Казанец и старший лейтенант Дорохин стояли в прокуренной комнате на последнем этаже восьмиэтажного дома в районе Колумбия Хайтс и смотрели на кучи мусора, рассыпанные прямо на полу жилой комнаты и уже начинающие попахивать. В этой же самой куче они обнаружили двух молодых людей, чернокожих и явно под кайфом.

– Интересно, они вообще хоть когда-нибудь здесь убираются? – брезгливо морщась, спросил Казанец.

– Да ты на хозяев посмотри, они сами мало чем отличаются от этих мусорных куч. Даже пахнут похуже. – Дорохин краем ботинка ткнул молодого человека в бок. – Эй, вставай!

Тот застонал, перевернулся на другой бок, но глаза так и не открыл. Дорохин повторил процедуру, но на этот раз удар нанес более существенный. Парень вскрикнул и начал отползать в угол комнаты.

– Эй, это куда мы собрались? – возмутился Дорохин. – Поднимайся, парень! К тебе фортуна пришла, деньжат на наркоту принесла.

Услышав слово «деньги», парень приободрился, насколько это вообще было возможно в его состоянии. Он даже попытался сесть и открыть глаза, но смог только опереться спиной о стену и на пару секунд приподнять веки. Зато речь к нему вернулась, и довольно внятная.

– Чего надо? Сколько платишь?

– Информация. Плачу за полезную, туфту гони своим дружкам-наркоманам, – предупредил Дорохин.

– Спрашивай. – Парень приподнялся чуть выше, теперь его состояние можно было назвать полусидячим.

– Этажом ниже жил мужчина лет пятидесяти, называл себя Хьюзом. Знаешь, где он сейчас?

– Денег вам должен? Паршиво, можете распрощаться со своими бабками. Ему Гейб с шестого этажа бабки дал, так целый месяц таскался за ним, чтобы должок вернуть. Так и не вернул, свалил Хьюзи, а может, грохнули его, – не утруждая себя подбором слов, начал рассказывать чернокожий парень.

– С чего бы вдруг? Кто-то желал ему смерти? – переспросил Дорохин.

– А ты разве не желаешь? Значит, мало он у тебя занял. У Гейба три сотки забрал, обещал в два раза больше отдать, на это Гейб и купился.

– Он где-то работает?

– Работает? Ты прикалываешься? Чтобы Хьюз работу нашел? У него и документов никаких не было.

– А у тебя, значит, есть?

– А как же! И паспорт, и соцстраховка, – похвастался чернокожий.

– Может, и работа есть?

– На хрена она мне-то? У меня пособие. – Чернокожий наконец открыл глаза. – А вы сами откуда? На копов не похожи, на соцработников тоже.

– Мы из другой организации. – Дорохин заметил, что второй чернокожий не спит, а только делает вид, сам же из-под опущенных век наблюдает за происходящим. – И скажи своему другу, что сотрудники нашей организации очень негативно относятся к тем, кто морочит им голову.

– Что не так с Фостером? Лежит, сопит, никого не трогает.

– А еще слушает и делает вид, что его это не касается.

– Так вы же мне бабки обещали, – объяснил чернокожий. – Здесь с этим строго: если бабосы мне первому предложили, отбивать не смей.

– Да, строго у вас здесь. Прям профсоюз, – пошутил Казанец, но парень шутки не понял.

– Без этого нельзя, иначе анархия нас доконает. А нам и властей хватает. Так для чего вам Хьюз?

– Не твоего ума дело, – на этот раз в разговор вступил Казанец. – Знаешь, где его искать, так скажи, а нет, нечего наше время воровать.

– Не знаю, – признался чернокожий. – Спросите у Гейба, может, он его как-то выследил, но я сомневаюсь.

– Тогда подумай, с кем, кроме Гейба, он общался? Может, в вашем доме, может, в соседних.

– Да ему на всех наплевать было, жил особнячком, общаться только в последние пару месяцев стал. Наверное, тогда, когда деньги закончились.

– А ты попытайся вспомнить, – с нажимом произнес Казанец. – Говорят же тебе, очень надо!

– И ты, дружок, солидарность держать заканчивай, ваши кодексы нам до лампочки. – Дорохин обратился к тому, кого называли Фостером. – Напряги извилины и расскажи, с кем общался Хьюз. Постараетесь, получите по пять баксов.

Обещание материального вознаграждения подействовало лучше угроз. Минуты три в комнате стояла относительная тишина, оба чернокожих парня изо всех сил пытались выудить из затуманенного мозга хоть какую-то полезную информацию, так сильно им хотелось получить на халяву несколько долларов.

– У Гейба сосед есть, не знаю имени. Он частенько у лифтов тусуется. Свою комнату бережет, гадить в лифт ходит, – разоткровенничался чернокожий. – Я его пару раз с Хьюзом видел.

– Заткнись, Мози, им это не интересно! – Фостер грубо оборвал друга, было видно, что рассказ о непотребном поведении собрата его смутил, несмотря на то, что он сам лежал в куче бытового мусора, включая объедки и остатки пищи.

– А что такого? Говорю как есть, этот ублюдок как ширнется, так в лифтовую шахту гадит. А если напьется, так заблюет весь подъезд, – не унимался Мози.

– Это нас не интересует. – Казанец проявил солидарность с Фостером, не желая слушать про чужие испражнения. – Давай не уходить от темы: с кем встречался Хьюз – вот за какую информацию мы готовы заплатить.

– Черт, да он ни с кем не встречался, – воскликнул в отчаянии Мози. – Паршивый урод! Не мог хоть время от времени с соседями словом переброситься! Я теперь из-за него без дозы останусь!

– Он к Анджеле ходил, – вдруг заявил Фостер. – Девчонка с первого этажа, помнишь, Мози?

– Точно! Рыжая такая, жирная и прыщавая! – радости Мози не было предела. – Она в библиотеке на Вашингтон-авеню работает. Сама мне говорила. Приглашала прийти, книги взять, а на хрена мне книги? Их за хорошие деньги не продашь.

– Хьюз ходил, она и его приглашала. Уж не знаю, вдул он ей или нет, но связь между ними точно была.

– Уже кое-что. Значит, работает она на Вашингтон-авеню, а живет здесь? – Дорохин достал из кармана ручку и блокнот и сделал вид, что записывает.

При появлении блокнота оба чернокожих парня подтянулись, остатки «дури» выветрились из головы. Простой блокнот придал разговору официальность, и даже в затуманенном мозгу наркоманов беседа перешла в разряд допроса.

– Нас будут в суд вызывать? – покосившись на блокнот, задал вопрос Мози.

– Чтобы ты рассказал про экскременты своего соседа? – съязвил Казанец. – Вот спасибо!

– Будут или нет? Если для суда, я больше ничего не скажу, – вдруг набычился Мози.

– Да ты и так ничего не сказал, – заметил Дорохин. – Твой друг Фостер уже почти заработал свой пятак, а ты пока в отстающих.

– Да как же! Я про Гейба рассказал и про Анджелу подтвердил. И про соседа Гейба.

– Да, да, и про засранца соседа Гейба. Мы помним, – перебил парня Казанец. – Крути катушку дальше. В какие он ходил магазины? Когда бывал дома? Может, к нему кто-то приходил?

– Приходил! – Мози радостно подскочил на месте. – Точно приходил. Когда ты сказал, я сразу вспомнил.

– Кто именно и когда?

– Может, два месяца назад, может, больше. – Мози пытался вспомнить последовательность событий. – Вспомнил! Три месяца назад, в январе это было. У парня с пятого этажа тогда еще телка померла. Передоз или дурь некачественная, кто ее знает. Короче, она здесь, у соседа, откинулась. Копов тогда понаехало, не разгребешь, не пролезешь. А тот мужик, Хьюз, он не хотел с копами встречаться. Я на улице стоял и все видел. Он к Анджеле тогда и подкатил, хотел через окно в ее комнату пробраться. Анджела баба безотказная, а тут вдруг уперлась: не пущу, и все. Минут пятнадцать ее уламывал.

– А ты все это время стоял и слушал, как он с Анджелой ругается? – Казанец снова не сдержался, чтобы не поддеть недалекого Мози. – Наверное, все дела отложил, чтобы досмотреть, чем дело закончится.

– Не было у меня никаких дел, а тут какое-никакое развлечение, – простодушно признался Мози.

– Ладно, я пошутил. Рассказывай, что было дальше, – махнул рукой Казанец.

– Так я и рассказываю. Анджела его не пустила, он пытался ее уговорить, а тут вдруг один из полицейских от толпы отделился и прямиком к нему. Надо сказать, я думал, он в бега подастся. Еле-еле на месте удержался, я такое не раз видел. Идет к парню полицейский, а у того уже на пятках огонь полыхает. Вот-вот с места сорвется и побежит куда глаза глядят. Но Хьюз удержался, чудом, но удержался. Не стал от копов бегать, и правильно сделал, хочу я сказать.

– Это почему? – спросил Казанец.

– Друг, ты вообще-то в Америке живешь? – Лицо Мози вытянулось от удивления.

– К чему эти вопросы? – Казанец напрягся.

– Да к тому, что всем известно: в Америке коп сперва стреляет, а потом разбираться начинает. И то, если повезет. Здесь от копов не бегают, если, конечно, не хотят пулю в грудь или в башку словить.

– Без тебя знаю. Вопрос мой не относился к бегству от копов. Хотел узнать, что думаешь насчет того, почему он сдержался. Что помогло? – выкрутился Казанец.

– Да страх и помог, что еще? – ответил Мози. – Побоялся, что усложнит ситуацию. Ведь коп мог и просто пару вопросов задать и уйти. Так, кстати, и получилось.

– Задал пару вопросов и ушел?

– Ага. Он к Хьюзу подошел, задал пару вопросов про девку с передозом, а потом спросил: мы с вами нигде раньше не встречались?

– Что ответил Хьюз?

– Сказал: нет. Коп еще с полминуты изучал его лицо, Хьюз весь потом изошел. Потом коп извинился и ушел. Они всегда такие вежливые поначалу.

– Ты хотел рассказать, кто приходил к Хьюзу, – напомнил Дорохин.

– Так я и рассказываю, зачем перебиваешь? – возмутился Мози. – Этот коп и приходил. Дня три после той заварухи прошло, я домой возвращался и видел, как этот коп с Хьюзом стоят на углу дома и о чем-то шепчутся.

– К нему в комнату он не поднимался? – спросил Дорохин.

– Нет вроде. Но говорили они долго, я не дождался, чем закончится встреча. Торопился очень.

– Дозу принять? – снова поддел Казанец.

– Нет, рыба у меня в сумке потекла. Боялся, что все продукты провоняют, вот и торопился, – обиделся Мози.

– Ладно, примем твою версию. Рассказывай, как коп выглядел.

– Коп как коп. Высокий, светловолосый, возраста примерно того же, что и Хьюз.

– Как тебе показалось, их беседа носила мирный характер? – задал новый вопрос Дорохин.

– Вроде да. Не ругались, это точно.

– Не знаете, из какого отделения копы в тот раз приехали? – спросил Казанец.

– Хочешь спросить, из какого округа? – поправил Мози. – К нам всегда окружная полиция Колумбия Хайтс выезжает. Потом, в зависимости от сложности дела, их передают в Центральный полицейский департамент округа Колумбия.

Мози и Фостера допрашивали еще с час, но более полезной информации узнать не смогли. Дорохин выдал им по пять долларов, и вместе с Казанцом они ушли из комнаты наркоманов. Пообщались с Гейбом, который лишь подтвердил слова Мози и Фостера, ничего не добавив от себя. Дальнейший опрос жильцов дома ничего существенного не дал, и в три часа дня бойцы группы «Дон» пришли к общему мнению, что здесь ловить больше нечего. Спустившись на первый этаж, решили попытать счастья и заглянуть к Анджеле. Уточнив дорогу у первого попавшегося жильца, они уже через пару минут стояли перед дверью, окрашенной голубой краской. Кое-где краска потерлась, но внешний вид ее все равно выгодно выделялся на фоне застарелой краски на дверях соседей. Дорохин постучал в дверь.

– Кто там? – послышался хрипловатый женский голос из-за двери.

– Мы ищем мисс Анджелу, – громко произнес Дорохин.

За дверью послышались шаги, щелкнул замок, и глазам бойцов спецподразделения предстала довольно молодая, но невероятно жирная женщина. Она оценивающим взглядом осмотрела обоих визитеров и ухмыльнулась.

– Обычно я на групповуху не соглашаюсь, но с такими красавчиками, да еще и за «мисс», пожалуй, рискну, – развязным тоном заявила она. – Таксу знаете, жеребчики?

Дорохин и Казанец переглянулись. Видимо, пребывая в наркотическом опьянении, Мози и Фостер забыли предупредить, чем подрабатывает Анджела. Оправившись от удивления, Казанец выдвинулся вперед и заговорил официальным тоном, каким обычно разговаривают люди, облеченные властью.

– Для начала приму реплику за шутку, – начал Казанец. – Вы ведь не серьезно предлагали нам услуги интимного характера, верно?

Анджела побелела, рука, лежавшая на дверной ручке, дрогнула.

– Вы из полиции? Простите, господа, думала, снова соседи разыгрывают, вот и решила опередить шутников, – быстро-быстро заговорила она. – Простите еще раз.

– Забыли, – отмахнулся Казанец. – Мы можем войти? Разговор не для любопытных ушей, так что…

Фразу он не закончил, но Анджела и не ждала продолжения. Облегчение от того, как легко ей удалось избежать неприятностей, было написано у нее на лице. Казанец понял, что теперь он может требовать от Анджелы любой помощи и она ее с радостью окажет. «В конечном счете может выйти, что Мози оказал нам услугу, не сообщив о «побочном доходе» Анджелы», – проходя в комнату, подумал он.

По сравнению с комнатами, которые уже посетили Дорохин и Казанец, комнату Анджелы можно было считать образцом порядка и уюта. Закрытые шкафы вдоль стены, кухонный стол под чистой цветастой скатертью, шикарная двуспальная кровать, застеленная атласным покрывалом, и цветочные горшки на окне: все говорило о том, что владелице комнаты знакомы правила гигиены. Но главным отличием от всех комнат был приятный запах чего-то сладкого и цветочного.

– Разрешите присесть? – обратился Казанец к хозяйке комнаты.

Анджела поспешно выдвинула из-под стола два табурета. Дорохин обошел их и остановился у окна. Казанец выставил один табурет в центр комнаты, второй придвинул хозяйке и взглядом предложил присесть. Анджела не посм�

Скачать книгу