Чужая жена бесплатное чтение

Чужая жена 

Глава 1

Идеальных людей нет — каждый грешен по-своему. Иногда пороки превращаются в веру, а вера становится пороком.

— Жасмин, ты скоро? Мы опаздываем! — доносится до меня любимый голос неподалеку.

— Подожди, еще немного! — кричу в ответ, глядя на собственное отражение в зеркале. Успею нанести помаду, пока он не окажется рядом со мной.

Оглаживаю синее платье в пол с жемчужными вставками на груди. Вроде красиво. Сидит привлекательно на моей фигуре. Не слишком откровенно? Может, сверху шаль накинуть? Из-за провокационного выреза кажется, что грудь слишком сильно привлекает внимание. Вряд ли такое можно позволить на кавказской свадьбе. Вдруг Максиму не понравится?

Еще раз осматриваю себя, задумчиво вглядываясь в каждую деталь образа. Сойдет. Возвращаюсь к столику, присаживаюсь. Достаю из набора сережки, задерживаю взгляд на колье. Наверное, его не стоит надевать.

Сомнения по поводу украшения еще не отпускают, беру помаду. Наношу ее на губы, внимательно смотрю на себя в зеркало. Ярко-красный матовый цвет притягивает взгляд. Все же шаль стоит взять, чрезмерная открытость груди смущает. Платье великолепно, при покупке я в нем не сомневалась, но сейчас… как-то неуютно.

— Ты готова? — Максим внезапно появляется в спальне, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Хорошо, что губы накрасила до его прихода. Сердце взволнованно бьется в груди, когда вижу его статный силуэт в проходе.

— Пара штрихов. — Я смачиваю указательный палец любимыми французскими духами, оставляю запах на шее, на запястье. Поворачиваюсь к мужу.

Как всегда, красив, привлекателен. Черный смокинг подчеркивает атлетическую фигуру, рост, статус. Каждый раз едва дышу, чувствуя трепет в груди. Как в первую нашу встречу, когда я увидела его возле университета. Он предоставлял практику в своей компании, а я была обычной студенткой иняза. Один взгляд все решил за нас.

Сталкиваюсь с озорными серо-голубыми огоньками, которые с каждой секундой темнеют. Муж окидывает меня оценивающим взглядом, приподнимает уголок губ. Задерживаю дыхание. Жду его вердикта.

Судя по довольному блеску в глазах, мой образ приходится ему по душе. Зря волновалась, переживала — Максим почти всегда поддерживал мой выбор.

— Ты шикарна, моя девочка. — Он протягивает ко мне руки. Сжимаю его ладони, приподнимаюсь.

Сразу же оказываюсь в крепких объятиях. Он жадно втягивает в себя воздух возле меня, сильнее прижимает к своему твердому телу. Настолько крепко, что чувствую животом выпуклость в черных классических штанах.

— Ты меня заводишь, малышка. — Приподнимает мое лицо за подбородок, улыбается. Нагнувшись к ушку, шепчет: — Хочу тебя.

— Сейчас? — Я зачарованно смотрю в порочные огоньки мужа. Шумно сглатываю, дрожу всем телом.

Максим собственнически проводит пальцем по краю лифа на груди, опускается на колени, просовывает под платье руки и снимает тонкие кружевные трусики.

О боже! Он что, собирается пустить меня так? Без… них? Судя по хитрой улыбке, его это забавляет, а мне вот как-то неловко находиться без нижнего белья. Максим засовывает кружево себе в карман пиджака, поднимается на ноги и целомудренно чмокает меня в лоб. Будто ничего не произошло. Только моя женская натура считает иначе. Я чувствую себя раздетой, на меня будет смотреть тысяча чужих глаз. Вдруг кто-то догадается, что я без нижнего белья? Ну и ладно. Пусть знают, какой у меня ненасытный и сексуальный муж!

— Это наш маленький секрет, — шепчет Макс заговорщически, — он будет держать меня в тонусе. Поехали? — подмигивает, и я вспыхиваю ярким румянцем. Секс вне дома Максиму нравится. А мне?

Тоже.

— Поехали, — вкладываю свою ладонь в его, доверчиво прижимаясь к самому главному мужчине в своей жизни. Мой муж. Моя любовь. Мое безумие.

Дорога не успевает надоесть. Барвиха Лакшери Вилладж. Совсем рядом с нашим домом. Мужчины в смокингах кучкуются в зоне для курения, а женщины… их не видно. Наверное, внутри сидят, не хотят жариться под палящим летним солнцем.

Максим помогает мне выйти из машины, берет за руку и тянет за собой. Мы минуем стеклянные двери, нас встречает администратор на входе и провожает в банкетный зал. Нет, не так. В шикарный зал.

Сине-фиолетовый свет озаряет большое пространство, посередине располагается хрустальная люстра. Прямо над танцполом. Столы выставлены в своеобразной геометрии. Повсюду настоящие цветы, на столах большие вазы со сложными цветочными композициями. В оформлении чувствует вкус, душа и огромные вложения. Обращаю внимание на пьедестал для молодоженов. За их столом цветочное панно. Очень красиво.

Друзья, родственники молодых неторопливо заполняют зал, рассаживаются по своим местам. Чтобы не запутаться, для гостей при входе в зал выставлен макет с рассадкой, где указаны фамилии и кто за каким столиком сидит.

По словам Максима, это самая дорогая свадьба летнего сезона. Кажется, здесь будут выступать даже звезды эстрады, но после того, как приедут молодожены — их столик все еще пустует. А я с ними даже не знакома. Интересно, кто они?

— Добрый вечер, Максим Кириллович, — здоровается подошедший к нам мужчина. На вид ему далеко за шестьдесят: поседевшие брови и паутина морщин на лице. — Как вам вечер?

— Прекрасно. Дорогая, познакомься, — привлекает мое внимание Максим, — Азиз Каримович, мой главный партнер и отец жениха.

— Какая у вас очаровательная жена, — тепло улыбается мужчина тонкими губами и протягивает руку. — Приятно познакомиться…

— Жасмин. Меня зовут Жасмин, — пожимаю сухую руку в качестве приветствия.

— Она недавно окончила университет, несколько месяцев ведет свой блог в социальной сети, — гордо поясняет Максим. — Если понадобится профессиональный переводчик, смело обращайтесь.

— Конечно, конечно.

Его улыбка напоминает мне улыбку моего отца. Добрая и ласковая. Я улыбаюсь в ответ.

Каждый выход в свет с мужем для меня настоящий стресс. Как правило, я никого на вечере не знаю, а присутствующие мужчины и женщины взирают на меня как на недоразумение. Никто никогда не скрывал своего высокомерия и пренебрежения. Многие считают меня приложением к хорошему банковскому счету мужа-инвестора. Им плевать на мое образование, на самодостаточность. Главное — повесить ярлык и поверить в него до конца дней. Как ни странно, из всех присутствующих только Азиз Каримович смотрит на меня вполне благосклонно.

— Приехали! — выкрикивает парень около дверей. Азиз Каримович шире улыбается, кивает, жестом извиняясь за короткий разговор, и бодро направляется к тому месту, где его поджидает солидная дама, видимо жена.

Мне нравятся свадьбы. Приход невесты, искрящиеся счастьем глаза жениха, довольные родители. С теплотой вспоминаю свою. Кажется, это случилось вчера. Время так быстро летит, совсем недавно я сама стояла перед гостями в свадебном платье. Сами подумайте: два года назад на этом самом месте я сказала своему мужу заветное «Да!», ни на секунду не сомневаясь в своем ответе. Я его люблю, он любит меня. Мы похожи и не похожи одновременно. Абсолютно одинаковые, но в то же время совершенно разные.

Противоположности притягиваются, верно?

Улыбаюсь Максиму. Обращаю внимание, как несколько женщин двигаются к входу в зал. Там уже образовался большой полукруг из друзей и родственников. Мы тоже подходим ближе. Немного тесно, не сразу протискиваемся в первые ряды, но нам это удается. Все воодушевленно галдят, русская речь перемешивается с азербайджанской, гости улыбаются. Видимо, скоро появятся молодожены.

Перед порогом кладут тарелку, женщина, стоящая рядом с Азизом Каримовичем, держит вазочку с медом. Волнение вокруг передается и мне. Я вытягиваю шею, хочется очень посмотреть на невесту. Уверена, что она невероятна красива.

Толпа вокруг шумит, молодые мужчины что-то выкрикивают, стоят на пороге зала. И вот, кажется, я вижу пару. Сначала появляется невеста. Как я и думала, она невообразимо красива. Белое пышное платье с ручной вышивкой по подолу, на талии красуется тонкая красная лента. У нее длинная фата, кто-то сзади ее постоянно поправляет. Черноглазая, со скромной улыбкой. Смущенно улыбается гостям, теребит свадебный букет. Счастливо оглядывает присутствующих, останавливает взгляд на жене Азиза Каримовича.

— Бей! Бей! Бей! — кричат в толпе.

Невеста сдерживает улыбку, приподнимает подол, разбивает ногой тарелку. Все громко аплодируют, довольно выкрикивают какие-то непонятные слова. Будущая свекровь подходит к девушке, протягивает чайную ложку с медом, после чего они тепло обнимаются, целуют друг друга в щеки, тихо перешептываются. Тут же эта женщина поворачивается к жениху, которого я сразу не заметила. Все же на свадьбах невеста больше привлекает внимание, чем какой-то там жених. Ему тоже протягивают ложку медом, целуют в щеку. Он улыбается, указательным пальцем стирает остатки меда с губ.

— Будьте счастливы! — доносится голос Азиза Каримовича. Он пожимает руку сыну, приобнимает его за плечи, похлопывает по спине. Протягивает руки к новоиспеченной невестке, нежно обнимает девушку.

Они красивые, смотрятся очень гармонично. Оба кареглазые брюнеты, оба улыбаются счастливой улыбкой. Разница в росте, конечно, большая. Но кого это сейчас волнует, если они счастливы? Видно, что между ними очень нежные чувства. Я сразу же жмусь к Максиму, переплетаю наши пальцы. Пусть у этой красивой пары будет так же сладко, как у нас.

Гости сторонятся, чтобы дать пройти молодым. Невеста скромно смотрит на новых родственников, а жених… на меня. Коротко. Буквально пару секунд, не больше. Я задерживаю дыхание, сердце как-то странно екает, а внутри меня на мгновение все замирает. Чисто случайно увидела взгляд, но почему возникло ощущение начинающегося армагеддона?

Мне бы опустить голову, не смотреть в темные глаза, проникающую в самую душу, но не выходит. Нужно игнорировать этот взгляд, пока мы не уйдем со свадьбы. Однако жених отворачивается первым, берет под локоть невесту, ведет к столику для молодоженов. Какой странный тип. Но с Максимом мне ничего не страшно. Он защитит, спасет от любой угрозы.

— Талантливый малый, — слышу голос мужа возле уха, когда мы вместе с гостями рассаживаемся по местам. — Учился по обмену в Америке, проходил там практику. О нем хорошо отзываются бывшие коллеги.

— В какой области он работает?

— Пластическая хирургия. Недавно я вбухал большую сумму денег в его клинику. Красота очень востребованная ниша, всегда будет пользоваться спросом. Девушки ведь хотят выглядеть красиво. — Максим смотрит на меня с улыбкой, потом опускает взгляд на грудь. Что, слишком открыто? Нужно накинуть шаль? Или… — Не хочешь немного увеличить?

— Что? — не сразу понимаю, о чем он спрашивает.

— Грудь не хочешь увеличить на размер?

— А чем тебе моя грудь не нравится?

Растерянно опускаю глаза на декольте. Не плоская, но и не выпирает. Красивая и аккуратная двоечка. Он никогда ничего плохого не говорил о моей груди.

— Напомни, когда приедем домой. Я дам телефончик этого врача, запишешься на прием.

Учтиво киваю, а в голове проносится один вопрос: зачем? Не буду заводить здесь разговор, лучше дома обсудим. Может, ему виднее, как мужчине, как моему мужу. А мне просто стоит довериться главному человеку в моей жизни. Когда я шла на ринопластику, никаких проблем не возникало, я даже благодарна, что Максим избавил меня от детского комплекса.

Свадьба проходит весело. Конкурсы, тосты, традиции. Азиз Каримович роняет одинокую слезу, стоя рядом со своей женой, родители невесты не скупятся на слова. К Максиму часто подходят совершенно незнакомые люди, здороваются, задают рабочие вопросы.

Муж учтиво отвечает, кивает головой в знак приветствия, иногда отходит в сторону, оставляя меня в полном одиночестве. Ненадолго. Каждый раз, когда я порываюсь подойти и заставить всех присутствующих дам больше не глазеть на моего мужа, он сам приходит и одаривает меня довольными светлыми огоньками.

Иногда замечаю, как он кладет руку в карман, сжимает содержимое. Я тут же вспыхиваю, заливаюсь жгучим румянцем. Сжимаю ноги, когда он опускает глаза вниз. Приходится все мероприятие аккуратно ходить. Платье длинное, прикрывает все неприличные части тела, а вот возбуждение… его скрыть труднее.

— Я попудрю носик, — шепчу на ухо Максиму и направляюсь в сторону дамских комнат.

Как ни странно, там пусто, очереди нет ни в кабинки, ни перед зеркалом. Оглядываю себя, замечаю лихорадочный блеск голубых глаз, поправляю выбившуюся прядь темных волос из прически. Все, в порядок себя привела, можно возвращаться. Только…

Я не успеваю выйти, как меня заталкивают обратно, прикрывают дверь, знакомые руки обнимают за талию.

— Моя малышка, — жарко шепчет Максим возле ушка, приподнимая подол платья. — Как же я хочу тебя. Весь извелся.

— Прямо здесь? — смотрю удивленно на мужа через отражение в зеркале. Он усмехается, нагибается к моему плечу, не прерывая наш зрительный контакт.

— Ты против?

О нет! Я не против. Вообще. Почему-то я думала, что мы займемся этим дома, но Макс решает иначе. А я поддаюсь, ни капли не сопротивляюсь, чувствуя, как возбуждение накрывает меня с головой.

Чуткие пальцы прикасаются ко мне между ног. Вздрагиваю, втягиваю живот. Каждая клеточка получает разряд тока. Мысли, предрассудки, страх, что нас застанут в недвусмысленной позе, летят к чертям. Он рядом. Мой любимый мужчина. Его руки. Его поцелуи, покрывающие шею.

Любимые пальцы ласкают меня внутри… Они заставляют сильнее прогнуться в пояснице и рвано выдохнуть.

Адреналин огромными потоками впрыскивается в кровь, желание концентрируется внизу живота. Хочу… Еще… еще… Глубже. Хочу, чтобы он коснулся клитора. Хочу, чтобы вошел и утолил этот зверский голод, который пробуждается только с ним…

— Ах…

Максим заставляет меня улечься животом на столешницу, ловлю в отражении зеркала его дьявольские глаза. Он порочно ухмыляется. Справившись с брюками, резко толкается в меня. Глубоко. Двигается очень порывисто. Жарко. Как мы любим. Скорее всего, останутся синяки, слишком крепко сжимает мои бедра. Ничего страшного, под одеждой их не видно. Плевать. Сейчас нам хорошо. Даже слишком. До легкой боли, до наслаждения друг другом.

Чувствую на себе чей-то взгляд. Пронзительный. Строгий. Он не покидает меня, когда мы прижимаемся с Максимом телами друг к другу, когда муж слегка прикусывает кожу на шее, но не оставляет отметин.

Я бесцельно брожу взглядом по помещению в зеркале, задерживаюсь на двери. У меня перехватывает дыхание, напрягаюсь. Максим рычит в затылок, а у меня нет сил отвести глаза в сторону.

Там, за дверью, стоит человек. Смотрит на нас с мужем в образовавшуюся щель. Я весь вечер избегала встречаться с этими черными глазами, сейчас они устремлены на меня. Черная всепоглощающая тьма. Максим глубоко толкается в меня, я не успеваю приглушить стон, прикусываю губу, все еще глядя в щель.

Глаза жениха медленно скользят по моему лицу, задерживаются на прикушенной губе. Он смотрит на пальцы Максима, которые крепко стискивают мои бедра. Едва заметно трясет головой, словно пытается прогнать увиденное наваждение. Я не могу расслабиться, возникшее в начале возбуждение исчезает. Он еще раз смотрит на нас с явным осуждением, прикрывает дверь.

Дикий стыд обжигает не только лицо, но и всю меня с ног до головы. На чужой свадьбе заниматься сексом — это табу. Особенно на кавказской свадьбе. Здесь так не принято, об этом когда-то говорил папа.

Мои мысли разбредаются в разные стороны. В душе полный раздрай от произошедшего. Я теряюсь в прострации. Совсем не замечаю, когда Максим замирает, сильнее сжимая мои бедра, слегка откинув голову назад. Я смотрю на его довольную улыбку, часто моргаю.

Перед глазами все еще стоит осуждающая чернота...

Глава 2

— Ты никогда не давал повода пожалеть, что у меня такой сын. Мой замечательный мальчик, моя опора, моя гордость! Эта девочка сделает тебя счастливым. Этот союз породнит две уважаемые семьи! — каждое слово пропитано гордостью. Это не просто слова-напутствия перед тем, как выехать за невестой, это слова-признания отца в любви к сыну.

— Сыночек! — Мама обнимает за шею, всхлипывает. Конечно, от радости, от переизбытка чувств. Она любит у меня сгущать краски любого события, будь то радость или горе. — Белла очень красивая девочка, вы вместе замечательно смотритесь. Жду — не дождусь, когда возьму на руки вашего первого ребенка, — улыбается сквозь слезы.

Я тоже сдержанно улыбаюсь. Дети — это прекрасно, но не сейчас. Очень надеюсь, что Белла разделит мою позицию в этом вопросе.

Моя невеста окончила только первый курс университета. Сомневаюсь, что ее семья рассматривает перспективы получения диплома, уверен — все после свадьбы начнут пристально смотреть на живот Беллы. Также заранее готовлюсь к тому, что ее и мои родственники будут прессовать, требовать наследников в скором времени. Главное, не поддаться давлению, а настаивать на том, что это наша жизнь и мы сами решаем, когда нам пора иметь детей.

Я помню ее еще совсем малышкой со смешными хвостиками и любопытными медовыми глазами. Превращение крошки в красавицу произошло без меня. Я тогда уехал с большими амбициями в Америку, надеясь покорить Запад. Наверно, мне бы это удалось, но однажды позвонил отец. Один телефонный звонок изменил мои планы.

Белла в свадебном платье неотразима.

Когда я и мое сопровождение приезжаем за ней, она скромно опускает ресницы, но украдкой на меня поглядывает. Не слушаю, что говорит ее отец, просто киваю головой, улыбаюсь.

Маленькая девочка теперь восхитительно красивая девушка. Темные глаза обещают мне, что я не пожалею о принятом решении жениться на ней. Когда беру ее за руки, чувствую легкое покалывание в пальцах.

— Ты выглядишь превосходно, — произношу, с восхищением смотря на невесту. Мило смущается.

Мой двоюродный брат под шум и гам наших родных и гостей завязывает на талии девушки красную ленту, приговаривая традиционные слова. Это означает, что невеста чиста, а узелок соединяет две семьи. Бытует еще мнение, что красная лента означает «плодородие», моя жена нарожает много детей.

Пока старшее поколение суетится вокруг невесты, я продолжаю с улыбкой смотреть на нее, подбадривая. Она улыбается мне в ответ. Очень красивая девушка. И верю, что все у нас непременно получится.

Пока мою суженую ведут к машине, проводят еще ряд ритуалов для крепости нашего брака: обводят вокруг костра, вслед кидают камень, льют воду. Когда оказываемся рядом друг с другом, одновременно выдыхаем с облегчением. Я бы просто расписался в ЗАГСе, устроил банкет и потом уехал с женой на медовый месяц. Не стал бы соблюдать все эти традиции и правила, однако со старшими не поспоришь. Но на чем-то можно настоять. Например, сидеть рядом со своей невестой.

Регистрация, поздравления, слезы, улыбки. Громкая музыка, традиционные танцы. Вся толпа уезжает к ресторану, я с Беллой в сопровождении фотографа и видеооператора едем по некоторым местам, для красивых съемок. Внукам надо что-то будет показывать.

Сразу же уходит напряжение, перестает болеть голова от постоянного шума вокруг. Есть только моя молодая жена и я. Она робко улыбается, смотрит слегка игриво и немного испуганно. Трепетная нежность к этой девушке меня переполняет по самую макушку. Постоянно хочется прикасаться к ней, гладить ее пальцы, непрерывно смотреть в глаза. Договорной брак может стать самым настоящим. Счастье возможно.

Но в жизни случаются странности. Одна секунда, один взгляд, один миг. Миг превращается либо в бесконечность, либо проходит мимо, не затронув ничего внутри. Иногда ты думаешь, что полностью контролируешь себя, свою жизнь, события вокруг. Ничего подобного...

На входе в ресторан, среди любимых родственников, рядом с прекрасной невестой, цепляюсь за светлый взгляд незнакомки. Самые красивые глаза, которые создала природа. Я не сразу замечаю, возле кого она стоит, не сразу вижу, как она крепко держит локоть моего инвестора...

***

Открываю глаза задолго до того, как прозвенит будильник. Шорох за спиной подсказывает, что Белла проснулась и сейчас на цыпочках крадется в ванную. Все две недели, что мы женаты, она просыпается первой, умывается, приводит себя в порядок, потом возвращается в кровать. Когда я открываю глаза, встречает с улыбкой, лишь взгляд все еще хранит остатки сна, а на лице все же капельки воды.

Моя жена.

Каждый день я напоминаю себе об этом, но до конца все никак не привыкну к тому, что дома меня ждет Белла. В плане притирания друг к другу все прошло нормально. Мы нашли общий язык в плане быта, взаимная симпатия является поддержкой в преодолении скованности наедине. Я верю, что со временем наши чувства окрепнут, привязанность между нами усилится, мы скажем друг другу «люблю».

— Дани, ты проснулся? — тихо спрашивает Белла, прикасаясь прохладной ладошкой к моему плечу.

Оглядываюсь на девушку, приветливо ей улыбаюсь.

— Доброе утро, моя радость, — голос немного хрипит, переворачиваюсь на другой бок, ласково провожу пальцем по ее щеке. Она милая. Рядом с ней спокойно и умиротворенно, как и должно быть рядом с женой.

Рука застывает в воздухе, перед глазами встает совершенно другое лицо. Голубые глаза, вызывающе красные губы. Весь ее образ как вызов всему, что вокруг нее. Таких женщин называют охотницами на мужчин. Красивая обертка, ничего не имеющая за душой: ни принципов, ни морали, ни ценностей. Я до сих пор не понимаю, как такой умный, принципиальный человек, как Орлов, мог на нее повестись и прийти на торжество с любовницей. Хотя отец говорил, что с ним будет его жена.

— Я принесу тебе завтрак в постель, — напоминает о себе Белла, прижимаясь щекой к застывшей моей ладони. — Кофе будет готов через минуту.

В доме родителей такого я себе не позволял: завтракать в кровати. Мама всю жизнь заставляла всех домашних вставать ровно в семь, так как завтракали мы строго в половине восьмого. Вся семья должна быть в сборе, пожелать друг другу доброго утра и удачного дня. Сейчас я живу со своей молодой женой отдельно, и ко мне тут относятся как к султану. Наложниц только не хватает и второй и третьей жены. Смешно.

— Нет, спасибо. Ты меня избалуешь. Давай мы вместе позавтракаем на кухне. — Я целую в полные губы Беллу, прикрывая глаза, она с готовностью отвечает на сладкий поцелуй. Тепло друг другу улыбаемся, встаю с кровати.

Я сплю голым. Не люблю на своем теле футболки, штаны. Поэтому чувствую смущенный взгляд жены на моей пятой точке. Она по-прежнему краснеет, видя меня обнаженным, натягивает до подбородка одеяло, выключает свет, когда дело движется к близости. Мне пока никак не удается ее раскрепостить в плане секса, не устаю повторять: все, что происходит между нами, — это нормально. Так заложено природой.

Стоя под душем, прикрываю глаза. Сегодня первый рабочий день после праздничных двух недель. Если быть честным, я бы не стал куда-то уезжать, оставлять клинику без своей руководящей руки, но меня бы не поняли родные. Каждый день звонит мама, взволнованно дышит и ждет, как я ей сейчас выдам новость о том, что Белла беременна. Кстати, нужно об этом с ней поговорить.

На кухне вкусно пахнет, стол уже накрыт: много тарелочек с нарезкой, свежий хлеб, кружка с кофе. Сажусь во главе стола, передо мной ставят тарелку с пышным омлетом. Сама Белла не садится. Две недели я терпеливо ждал, что она сама присядет за стол и вместе со мной позавтракает, но традиции ее семьи видно очень крепко сидят внутри. Ловлю тонкое запястье, усаживаю.

— Давай с этого дня ты будешь всегда со мной завтракать.

— Но...

Прикладываю палец к ее губам, прерывая.

— Ты моя жена. Слышишь? Жена, а не служанка. Я хочу, чтобы ты не ограничивала себя только домом. Понимаешь? — внимательно смотрю на взволнованное лицо девушки. Кивает. — Я не буду устраивать истерику, если ты сегодня забудешь постирать мои рубашки или у тебя подгорит ужин. Рубашек мне хватит еще на неделю, а ужин можно заказать в ресторане. И еще, Белла, я хочу, чтобы ты училась. Ты рассказывала, что тебе нравилось учиться, я не против.

— А как же... — Щеки заливаются румянцем, отводит глаза в сторону. Я приподнимаю ее лицо за подбородок.

— Дети подождут. Ты молодая, мы еще успеем как минимум троих себе родить. Если ты переживаешь по поводу родных, отсылай их ко мне. Договорились?

— Хорошо, — тихо произносит она.

Убираю руку с ее подбородка. Белла опускает голову, замечаю робкую улыбку и слышу облегченный вздох. Совсем еще маленькая, совсем еще ребенок.

Глава 3

В клинику приезжаю за двадцать минут до начала работы. Это детище, о котором очень долго мечтал. Сколько было проведено бессонных ночей за написанием бизнес-плана, никто не знает и не узнает, как и то, сколько лет я к этому шел. Не просто так после школы попросил отца отправить в США на учебу. Я хотел стать пластическим хирургом, творить красоту там, где природа схалтурила. О клинике мечтал с выпускного класса. Теперь моя мечта — реальность.

На секунду замираю перед фасадом, с улыбкой читаю вывеску. «Гранд Клиник». Меня переполняет гордость за себя. Сумел. С довольной ухмылкой поднимаюсь по ступенькам, прохожу через холл и останавливаюсь в дверях приемной.

— Доброе утро, Дани Азизович, — приветливо улыбается Роза, поднимаясь со своего стула.

— Доброе утро. Как настроение? — Я смотрю на медсестер, снующих туда-сюда по коридору, все готовятся к новому рабочему дню.

— Замечательное. А вас уже ждет новая пациентка.

— Не помню, чтобы в графике был кто-то записан. — Я недовольно поджимаю губы, улыбка Розы немного тускнеет. Странно, что клиентка пришла заранее. Клиника открывается в девять утра, не весь персонал на рабочих местах. Может, у меня часы отстают?

— Вип-клиентка, — поясняет Роза, заметив мой взгляд на часы.

Тьфу ты! А я планировал немного поработать с документами. Хотя чему я удивляюсь? Вип-клиенты чаще всего записываются ко мне. Как правило, это жены депутатов, олигархов или их любовницы. Все они гонятся за вечной молодостью, чтобы удержать возле себя «мешок с деньгами». Мысленно могу богатых людей называть и кретинами, и самодурами, и более нелестными словами, а в жизни приходится улыбаться им в лицо, договариваться, терпеть выходки и придирки. Хотя… Знакомство со мной они никогда не забывают.

— Красивая? — спрашиваю как бы невзначай.

— В вашем вкусе.

— Это радует, — примирительно улыбаюсь старшей медсестре, она сразу же расплывается в широкой улыбке.

Иду в кабинет. У меня их два. В одном я провожу планерки, беседую с сотрудниками, работаю с документами. Второй — для приема пациентов и консультаций. Некоторые женщины ложатся под нож, некоторых я перенаправляю к своим коллегам. Оперировать мне больше нравится, чем сидеть за бумагами, но я прекрасно осознавал, на что шел, когда открывал клинику.

Издалека замечаю одинокую фигуру на офисном диванчике. Кажется, молодая девушка сидит напротив кабинета, в котором я принимаю вот таких жадных до красоты дам. Сидит с прямой спиной, чувствую в ее позе напряжение. Первым делом смотрю на нос. Именно с него все начинается. Потом опускаю глаза на грудь — по популярности это вторая часть тела, которую хотят изменить. Нос прямой, грудь небольшая, но аккуратная.

Подхожу ближе. Девушка, услышав мои шаги, поворачивает голову. Я цепенею и сбиваюсь с шага. Если секундой ранее думал, почему ее профиль кажется таким знакомым, сейчас понимаю: это любовница Орлова.

Интересно, что его не устроило в этой девушке? Губы? Да они в меру пухлые и форма у них идеальная. Голубые глаза? Они большие, с легкой тенью черных ресниц. Линзы или свои? Слишком насыщенный цвет, неестественный.

Зачем она пришла? Хочет стать еще прекраснее для Орлова, чтобы он бросил свою жену? Вполне возможно. Он богатый, она красивая и молодая, а такие хотят все и сразу на блюдце с каемочкой.

— Доброе утро, — мой голос звучит слишком строго, почти осуждающе. — Я приму вас ровно в девять.

Пересекаемся взглядами, как ножами в неравной схватке. Секунда. Вторая. Ощущение боя отпускает, уступая место азарту и… любопытству, наверное. Что она здесь забыла?

Нужно подготовиться к приему. Эта девушка подобна сирене, манит в свои коварные сети. Искусительница. Знаю я таких, плавали. Сегодня на ее губах опять красная помада, а вырез платья притягивает взгляд к ложбинке между грудями.

Мне хватает выдержки не хлопнуть дверью. Кидаю портфель на ближайший стул, обхватываю руками шею, сцепляя пальцы в замок. Вижу картинку. Порочную картину: двух любовников, которые поддались своей страсти, наплевав на все приличия и обстановку. Я даже сейчас чувствую, как горячая волна обжигает грудь.

Что за б...! Почему меня так волнует эта девушка? Волнует то, что я увидел тогда, не предназначенное для моих глаз. Какое мне дело до нее и до Орлова! Пусть хоть на площади трахаются, меня это не должно волновать!

Нужно взять себя в руки. Не позволять эмоциям взять над собой вверх. Я в первую очередь врач, личная жизнь пациентов не должна меня интересовать.

Переодеваюсь в медицинский костюм, выхожу из кабинета. Жестом руки приглашаю девушку войти в кабинет напротив. Она довольно резко встает на ноги, все с такой же прямой спиной заходит в кабинет. Присаживается на стул, я обхожу стол и тоже сажусь. Ручку, телефон кладу ближе к клавиатуре.

— Я внимательно вас слушаю.

Утыкаюсь в монитор, нахожу карточку пациентки. Да, она все же записана... На девять. Девушка молчит, взволнованно дышит. Мельком бросаю в ее сторону внимательный взгляд.

Так... Жасмин Закировна Орлова. Убойное сочетание. Это получается...

Опять украдкой смотрю на пациентку. Это получается, что в туалете Орлов занимался сексом с собственной женой.

— Орлова? — уточняю у нее. Вдруг у меня назначено жене, а пришла любовница?

— Да, Жасмин, — голос у нее приятный, мелодичный. Именно он привлек несчастного Орлова? — Мы были с мужем у вас на....

— Я в курсе, — перебиваю пояснения.

Мне не нужно напоминать, и так все помню. Помню, как я впервые увидел ее. Как она взглянула на меня завороженно из-под густых ресниц, как мельком смотрела на меня на протяжении всего банкета, как серьезный взгляд Орлова все время был направлен на ее точеную фигурку в синем платье. Помню эти полураскрытые губы, покрасневшие от возбуждения и стыда щеки, когда я застукал их за неприличным занятием.

— По какому поводу вы ко мне пришли?

Мой вопрос смущает девушку. Она опускает глаза на свои руки, неуверенно переплетает пальцы, а затем выдает:

— Я хочу увеличить грудь.

— Какой размер хотите?

Мои глаза тут же опускаются в зону декольте. У нее идеальная на мой взгляд грудь. Смотрю на свою раскрытую ладонь. Да, мой размерчик. Я люблю аккуратные небольшие полушария с острыми сосками, которые можно нежно перекатывать между пальцами. У Беллы размер поменьше, но тоже отлично помещается в ладонь.

— Не знаю, ну… — Девушка неуверенно прикусывает алую губу. Ловлю себя на том, что зачарованно смотрю, как белоснежные зубки терзают кожу. Я же на грудь должен смотреть. Или в глаза. Или… — Может, четвертый. Знаете, чуть побольше моего, но и не арбузы. Это возможно?

— С арбузами пока что дела не имел, — пытаюсь шутить, чтобы снять напряжение. Она мягко растягивает уголки губ в ответ. Тепло, я бы даже сказал. — Зачем вам эта операция? — задаю стандартный вопрос скучным голосом.

— Ну… чтобы грудь побольше была.

— А еще?

— Еще? — Она округляет большие глаза, теряется. Смешная и забавная в своем удивленном недоумении. — Чтобы быть красивой.

Серьезно? И это говорит она? Девушка с практически идеальной внешностью, со своей изюминкой, индивидуальностью? Она сейчас серьезно? Не понимает, насколько прекрасна и ничего ей менять не стоит? Ладно, разберемся.

— Вы впервые у пластического хирурга? Какие-то еще операции делали?

— Делала ринопластику полтора года назад.

Да? Я-то думал, нос от природы ровный. С первого взгляда незаметно. Пристально рассматриваю результат ее первой операции. Аккуратный маленький носик, перегородка ровная, отсутствует горбинка и объем на кончике. Я бы с удовольствием глянул, как было до. Странно, что не сразу заметил вмешательство незнакомого мне коллеги.

— Кто делал?

— Антонов. Он сейчас в отпуске.

— Хорошо. — Я записываю в ее электронной карточке полученные данные. — Какие-то хронические заболевания имеются? Патология? Онкология в семье была?

— Н-нет…

— Аллергия на лекарства?

— Нет.

— Как перенесли первый раз наркоз?

— Ч-что? — испуганно переспрашивает.

Поднимаю на нее глаза. Выглядит напряженной, словно первый раз на приеме у хирурга. Или меня боится? Не кусаюсь. Может, смущается того, что я был свидетелем ее близости с мужем? На работе я не позволяю чувствам руководить мной, так что зря беспокоится.

— Пройдемте, — киваю в сторону ширмы.

Она неуверенно встает, идет первая, я следом. Голова опущена, периодически вздрагивает. Откуда столько страха? Сама же хочет четверку.

— Раздевайтесь и становитесь передо мной. — Подхожу к столику, достаю одноразовые перчатки.

— То есть мне… — в голосе неуверенность и сомнения. Я оглядываюсь через плечо.

— Верх платья и бюстгальтер нужно снять.

— А может быть…

— Вы хотите новую грудь или нет?

Сомнения раздражают, словно ее насильно сюда послали. Голубые глаза смотрят на меня растерянно, вздыхает. Кладет сумочку на кушетку, заводит руку за спину, тянется к замочку на платье.

Я не должен стоять истуканом и следить за каждым ее движением, но складывается ощущение, что, если я уйду, она так и не разденется для осмотра.

Сначала с ее плеч сползают лямки красного платья. Потом она аккуратно снимает кружевной бюстгальтер и пристраивает его возле своей сумочки. Смотрю на ее тонкую шею, на загорелую кожу, на выпирающие ключицы. На своих пациенток я смотрю как врач, ничего не испытывая к их телам.

Жасмин опускает руки, я стискиваю зубы, на секунду сжимаю кулаки. Облизываю губы, прикусываю нижнюю, давая себе время успокоиться.

Сажусь на вертящийся стул перед девушкой, смотрю на кожу ее груди. Молчание затягивается. Судя по тому, как она переступает с ноги на ногу, — нервничает.

— Что это? — Мой интерес с одной стороны странный, с другой — я ненавижу жестокость по отношению к женскому полу. Считаю, что тот, кто поднял руку на сестру, жену, дочь, не заслуживает называться мужчиной.

Девушка прикрывает руками груди, но все, что надо, я увидел. На груди, под грудью вдоль ребер, на боках — повсюду небольшие красно-бордовые следы. Вряд ли она так сильно себя сжимала. И не кусала же себя за бока.

Краснеет, опускает голову, темные волосы скрывают лицо. Молчит и трясется.

Он ее бьет. С виду нормальный мужик, а за закрытыми дверьми, похоже, настоящий тиран и мучитель. Сразу же вспоминаю, как жестко Орлов хватал ее, как впивался в нее руками в том туалете. А я... Видел ведь ее испуганные глаза и ничего не сделал.

Почему она об этом молчит? Ей некому рассказать? Некому защитить?

Встаю со стула, обхожу ее, направляюсь к столу.

— Вы куда? — испуганно и довольно громко спрашивает она, как только замечает, что я беру мобильный телефон.

— Домашнее насилие — уголовно наказуемо. Если ваш муж поднимает на вас руку, об этом немедленно нужно сообщить. У меня есть хороший адвокат, он вам поможет даже с таким, как Орлов!

— Ой, нет, не стоит! — еще более испуганно произносит Жасмин, поспешно натягивая платье обратно на плечи, подходит к столу.

— Еще как стоит! Это ненормально, что вас бьет муж!

— Это… — Она медлит, кусает нижнюю губу белоснежными зубками. Поднимает на меня свои невинные глаза, неуверенно улыбается. — Это не то, что вы подумали. Просто…

— Просто что? — Я смотрю на нее гневно и одновременно сочувствующе. Она еще будет его защищать? Уму непостижимо. — Еще скажите, что упали с лестницы, ударились, — цежу сквозь зубы.

— У нас очень… активная семейная жизнь.

Смотрю на девушку, чувствую себя круглым идиотом. Активная? Что значит — активная? БСДМ? Она серьезно? Соглашается на всю эту муть? Добровольно?

Тру переносицу, пытаясь уложить в голове полученную информацию. Ничего не понимаю. Ладно, это не мое дело, пусть как хотят развлекаются.

Откладываю телефон в сторону, не смотрю на смущенную Жасмин, меняю перчатки. Киваю ей, чтобы она вновь сняла с себя верх платья, приступаю к осмотру.

Ее грудь идеально ложится в ладонь. И соски торчат. Замерзла, что ли? Рассматриваю полушария, пытаюсь представить с чашечкой D. Не получается. Не ее размерчик.

Ощупываю на наличие уплотнений. Тут все в порядке, на прием к маммологу отправлять не нужно. Грудь немного ассиметрична, ареола на левой груди чуть больше, чем на правой, но ничего более. Красивая грудь на привлекательном теле еще не рожавшей девушки, которая не кормила своего ребенка грудным молоком.

Многие красивые девушки приходят ко мне за идеальностью в своем понимании. Причины у всех разные. Иногда я задумываюсь, зачем они хотят менять то, что и так эстетично заложено природой. Однако вопросы быстро испаряются в голове по ходу работы. Главное, чтобы это решение было осознанно, чтобы пациентка не пожалела о содеянном или, еще хуже, не обвиняла во всем меня.

— Одевайтесь. Сейчас подберем импланты.

Выкидываю перчатки, иду к своему месту.

Девушка быстро натягивает одежду, возвращается к стулу, на котором сидела ранее. Я не вижу воодушевления на ее лице, как и предвкушения увидеть себя с четвертым размером груди.

— Есть три вида имплантов: с солевым наполнителем, понятный для всех силикон и высококогезивный гель.

Я поворачиваю в ее сторону монитор, на экране появляется картинка с несколькими видами имплантов, разными по структуре и наполненности. Как правило, мало кто понимает, в чем их отличие, реагируют только на знакомое слово «силикон».

— Есть разные профили: средний, средний сверхвысокий, сверхвысокий.

Поднимаюсь, подхожу к стеклянному стеллажу, достаю коробку, в которой представлены импланты. Нужно ведь не только показывать картинку, но и давать пощупать, увидеть глазами, как они выглядят в реальности.

Когда я поднимаю крышку коробки, голубые глаза становится совсем большими, лицо бледнеет.

— Импланты не навсегда. Они могут, конечно, прослужить всю жизнь, но могут потечь после нескольких лет эксплуатации. Когда вы родите ребенка, уверен, захотите кормить грудью, физиологически размер будет меняться. Это нормально. Только вот импланты придут в негодность. Нужно будет либо их заменить, либо их ушивать, в любом случае это повторная операция. Вы уверены, что все еще хотите увеличить грудь?

— Я? Да! Конечно, да! — отвечает чересчур громко, но все же рассеянность чувствуется в красивом голосе.

Хмыкаю, сажусь обратно за компьютер, показываю ей фотографии до операции и после. Она уже не так уверенно смотрит на то, что будет в ней, не так воодушевленно рассматривает результат «после».

— Раз не передумали, уверены в своем решении, я выписываю вам направления на анализы. Все сдадите в нашей клинике.

Записываю ее фамилию на бланках, протягиваю их Орловой. Она тянет руку за ними, но я не сразу отпускаю.

Смотрит на меня настороженно, с опаской. Смотрит так, словно я монстр. И почему? Не грублю ей, не хамлю, отвечаю вежливо, подробно все рассказываю, чтобы не возникло никаких иллюзий. Я даже не напоминаю ей о случившемся в туалете на моей свадьбе. А ведь она вряд ли получила тогда удовольствие... Черт, куда я снова лезу?

Я явно шагаю туда, куда не следовало бы… И смотреть в ее глаза чуть дольше, чем нужно, не следует. И опускать взгляд на манящие губы тоже ни к чему. И отговаривать ее от увеличения груди не стоит. Но ведь вижу, что не хочет. Это очевидно даже слепцу. Может, поговорить с ее мужем? Он разумный человек, над аргументированными доводами задумается. Глядишь, не станет заставлять жену ложиться под нож.

— Советую вам еще раз обсудить это решение с мужем. Договорились?

— Хорошо.

— До свидания.

— До свидания.

Провожаю Жасмин взглядом до двери, взгляд опускается на ее поясницу и чуть ниже. Красивая девушка. Роза права, в моем вкусе, только чужая. Да и я несвободный.

Усмехаюсь не тем мыслям, открываю запись. Следующая клиентка через полчаса. Как раз успею посидеть над документацией, не будет времени думать ни над чем личным. И влечение, которое периодами накатывало на меня во время приема, тоже испарится.

Глава 4

Бесцельно брожу по квартире, никак не найду себе места. Так каждый раз бывает, когда дела вдруг сделаны, новых нет и нечем себя занять. Я боюсь оставаться наедине со своими мыслями. Они меня тревожат, накручивают до нервного срыва, я потом не могу ни спать, ни есть. Постоянно плачу и хочется умереть.

Почему я тогда не умерла вместе с Ним? Почему я осталась жива?

Рана все еще свежа, все еще кровоточит, все еще ноет. Говорят, время лечит, новые события, новые отношения помогают пережить утрату. Люди лгут. Это не так. Вот уже полгода я чувствую себя марионеткой, безвольной куклой, которой кто-то управляет. За меня принимают решения, за меня дают согласие, за меня планируют мою жизнь.

Я вышла замуж. В тот же самый день, когда и должна была. Только вот вместо любимого человека был рядом совершенно другой мужчина. Тоже хороший. Дани не сразу согласился на брак со мной, он сопротивлялся воле родителей, считал, что неправильно поступаем. Потом изменил решение. После разговора со мной.

Одинокая слезинка скатывается по щеке, зависает и потом срывается вниз. Не ловлю ее. Руки против воли ложатся на плоский живот. У меня был малыш. Ребенок от Казима. Именно он заставил изменить решение Дани, вынудил его делать вид, что внезапно «влюбился».

Потом темная ночь. «Скорая». Бледное лицо «жениха». Равнодушный голос врача и жестокие слова: «Сожалею, мы сделали все, что смогли». Мой мир и так не был прежним, а с потерей ребенка он превратился в руины. Дани поддержал меня. Он много со мной разговаривал, неплохо справлялся с ролью личного психотерапевта. Ему самому было непросто, потеря брата заставила его замкнуться, стать еще более сдержанным и равнодушным. Позже нашли настоящего врача, к которому я хожу на прием два раза в неделю.

Звонок в дверь. Испуганно отдергиваю руки от живота, поспешно вытираю ладонями лицо, спешу открыть, так как ожидаю маму.

— Привет, моя хорошая. Как ты? Совсем исхудала. Мужа тоже голодом моришь? Смотри, мужчины любят хорошо поесть, — мама не замолкает ни на минуту.

Она боится молчать наедине со мной. Она считает, что нескончаемый поток ее слов помогает мне не впасть в депрессию. Еще она чувствует себя немного виноватой в том, что очень сильно настаивала на свадьбе. Кажется, у нее были подозрения по поводу того, что я беременна. Каждый месяц до самой свадьбы пристально разглядывала мой живот. Но мы ничего не сказали. Ни про живот, но про выкидыш.

— Как у вас с Дани дела? — спрашивает мама.

Ей любопытно, как и любой матери, что происходит в жизни дочери. Поэтому карие глаза светятся любопытством и жгучим интересом. Когда-то подобные чувства испытывала и я, а сейчас внутри пустота. Психолог советует улыбаться и попытаться увидеть положительные стороны моей жизни. Только у меня не выходит. Я плохо играю роль счастливой жены, любящей дочери. Заставляю себя через силу улыбаться Дани, врать матери о нашем счастье. Именно последние месяцы я играю в нормальную жизнь. Убеждаю всех вокруг, что у меня все отлично. Наверное, настолько правдоподобно играю, даже Дани начинает верить в мое «выздоровление».

— Нормально, — улыбаюсь. Я научилась через силу улыбаться.

— Готовишь ему? Он все ест? Не сердится?

— Все хорошо, мам, — опускаю глаза в чашку, даю себе секундную передышку.

— Все в порядке?

В порядке? Наверное, мою жизнь можно считать нормальной, если смотреть со стороны. У меня есть муж, которого я когда-нибудь полюблю по-настоящему. У меня когда-нибудь появятся дети. Я не буду просыпаться с мокрым лицом, увидев во сне моего темноволосого сына, который убегает к своему отцу. У меня все в порядке.

Это как мантра, как молитва, как любимая песня, которую ты вспоминаешь по утрам. Только иногда я ловлю себя на мысли, что это не жизнь, а бесцветное кино. А самый яркий фильм, заставляющий учащенно биться сердце, задыхаться и рыдать навзрыд, запрещаю себе пересматривать. Красивая история о любви с печальным концом.

За будничными делами по дому, учебой, заботой о Дани редко вспоминаю прошлое. Стараюсь жить настоящим и пытаться думать о будущем. Только вот прошлое порой врывается без спроса, одна деталька, и все... накрывает. Например, Дани любит кутабы с зеленью. Готов питаться только ими.

Он тоже любил…

Не вспоминать. Не сейчас. Не стоит.

— Белла, ты меня слышишь? — окликает мама, щелкая пальцами перед глазами. Иногда я забываюсь и теряю нить разговора со своим собеседником, как вот сейчас.

— А?

— Спрашиваю, как дела у Дани на работе?

— Хорошо, — отвечаю буднично. Клиника — его давняя мечта. И она осуществилась при поддержке Азиза Каримовича, который привлек инвестора. И я рада за него, правда. Хоть у кого-то мечты сбываются.

— Вы еще не планируете детей?

Вздрагиваю. Чувствую, как легкая волна боли окутывает прозрачной пеленой. Надо сегодня принять таблетки.

— Мы думаем над этим…

— Дорогая, — мама нежно берет меня за руку, ободряюще ее сжимает, — я понимаю, что последние месяцы выдались очень сложными. Все получилось не так, как ты хотела, но нужно жить дальше. У тебя замечательный муж, который любит и уважает, по нему видно, как ты ему дорога. Не давай ему повода почувствовать себя ненужным.

Дани хороший, добрый. Он подбадривает меня, поднимает настроение. Он по-своему делает все, чтобы я была счастлива. Мы не говорим сейчас о Казиме, как в первый месяц после его смерти. Он не сказал мне, где похоронен брат, знает ведь, что я буду ходить туда каждый день, наплевав на дождь, снег и град.

— Все будет хорошо, мам. Не переживай, — делаю усилие над собой, чтобы голос звучал более уверенно, более счастливо. Маму удается обмануть или она сама хочет обманываться, улыбается шире и радостнее.

— Порадуйте его стариков после такой потери. Если будет внук, Азиз умрет от счастья.

Я улыбаюсь. В глазах застывают слезы. Надеюсь, мама примет их за слезы умиления. Не хочу обещать, что все случится скоро. Может, через год, через два. Дани обязательно придумает для всех причину, почему мы по-прежнему бездетные. А я по-прежнему буду изображать счастливую молодую жену, пряча от всех свое разбитое сердце.

Глава 5

— Так больно? — спрашивает грубоватый низкий голос.

— Нет.

Ответ звучит неуверенно из моих уст. Напряженно. Меня трясет. Он оглядывает мое тело пронзительными черными глазами, смотрит на обнаженную грудь. Словно окутывает взглядом. Не отпускает.

Трясет…

От мускусного восточного аромата, забытого когда-то в детстве.

Трясет…

От прикосновений, которые так чужды и в то же время приятны.

Трясет…

От осуждающего взгляда, обладатель которого застал нас с мужем в туалете.

— Зачем тебе это, Жасмин? Зачем?

Снова осуждает. К чему это? Я приняла решение и готова исполнить его. Максим дал контакты, я сама записалась. Сама последовала совету мужа. Сама.

— Я так хочу.

— Если я тебе запрещу?

В груди поднимается протест, готовый вот-вот выплеснуться, но я молчу.

Точнее, молчать меня заставляют тонкие, четко очерченные губы мужчины-хирурга, коснувшиеся моих в жарком поцелуе. Его язык мягко очерчивает их контур, сплетается с моим в неравной борьбе. Я сразу же проигрываю, не найдя в себе силы бороться. Потому что мне нравится. Ему нравится. Наши дыхания едины, наши тела прижаты вплотную друг к другу. Мое обнаженное и его в белом халате.

Маленькие пуговички впиваются в кожу, его руки не желают отпускать меня хоть на секундочку. Чтобы перевести дыхание. Чтобы впустить в голову остатки разума, вылетевшие во время нашей близости.

— Мы никому не скажем, — шепчет он хрипло, поглаживая мою щеку. — Это останется нашим секретом.

— Каким еще секретом? — позади раздается голос мужа.

Боже… Он видел нас. Видел, как я целовала другого, как прижималась к его телу в поисках нежности. И расплаты мне не избежать…

— Жасмин, ты чего кричишь? — сквозь пелену сна слышу голос Максима. Он раздается близко-близко, немного хрипло из-за пробуждения, чуть шершавые ладони мягко проводят по моей щеке, успокаивая. Вытаскивая меня из пелены сна.

Передо мной тут же появляются родные серо-голубые глаза. Серьезные, слегка обеспокоенные. Любимые. А меня в этот момент накрывает не умиротворение, а стыд. Стыд за свой сон, за свои мысли.

За измену в подсознании.

— Что тебе снилось?

Его глаза погружаются прямо в душу. Они пытаются найти ответы без моего признания. Как ему объяснить всю бредовость моего сна? Как?

— Ничего, просто кошмар.

Максим несколько секунд осматривает мое лицо, затем мягко целует в висок и шепчет:

— Жду тебя в душе.

Он поднимается с кровати, не стесняясь своей наготы, уходит в сторону ванной. Любуюсь его задницей. Подкачанная, как орех. Не зря Макс уделяет много времени своему телу. И я своему. Надо же соответствовать любимому мужчине, иначе… Нет, об этом лучше не думать.

Я не сразу поднимаюсь с кровати. В голове мелькают обрывки сна, воспоминания, связанные с этим человеком. С Дани Азизовичем. Его прикосновения, его взгляд. Поцелуй. Остатки сна смешиваются с реальностью и не дают мне войти в этот день с ясной головой.

Я ничего не рассказала Максиму. Ни об инциденте на свадьбе, ни о совете по пластике. Просто сходила на консультацию, просто сдала анализы, ждем результатов. Но не это меня настораживает. Столько времени прошло, а я ни на секунду не забывала образ темноволосого мужчины с добрым взглядом. Он буквально приклеился к моим мыслям, как клей ПВА к бумажке, и не желал отцепляться.

Каждый раз вспоминаю и каждый раз одергиваю себя. Мне страшно. Его образ страшный. Только чего я боюсь? Что он расскажет Максу о том, что видел на собственной свадьбе, или что укорит за неудавшийся разговор с мужем об операции? Ответ я так и не нашла.

Поднимаюсь с кровати и следую за любимым мужем. Пары влажного воздуха витают из душевой кабины по всей ванной комнате. Немного запотели стекла, но ничего. Макс любит горячий душ, а я люблю быть с ним в этот момент. Стягиваю тонкие лямки ночной сорочки, шелковая ткань скользит по стройному телу и оседает бордовой лужицей в ногах.

Открываю дверцу кабинки, захожу к Максу, обнимаю сзади крепкое тело, прохожусь пальцами по кубикам пресса, поднимаюсь выше по стальной груди. Я уже говорила, что он много занимается в спортзале? Наверное, да. Его стоит позвать в академию искусства для позирования перед юными художниками.

— Порадуешь меня? — хрипло спрашивает Максим. Он уже готов: мощная эрекция ощущается в ладони, когда я опускаюсь ниже и обхватываю предмет «радости».

Не задаю лишних вопросов. Он разворачивается ко мне лицом, убирает пряди волос назад. Они уже намокли, потемнели, но я не обращаю на это внимания. Сейчас только он имеет смысл. Мой муж. Наша связь. Наше возбуждение.

Светлые глаза пленяют с первой секунды. Смотришь и пропадаешь, забываешь обо всем на свете. И сейчас я готова на все, чтобы мой мужчина всегда был доволен, был рядом и любил только меня. На все. Даже на эту маленькую шалость.

Опускаюсь на колени и касаюсь губами головки. Крупная, розовая, слегка солоноватая. Продвигаюсь губами вперед, чувствуя властное прикосновение на затылке. Не давит, но будто подгоняет к более смелым действиям.

Он любит, когда ему доставляют радость, а я… люблю доставлять эту самую радость. Тавтология, знаю, но так на деле и выходит.

— Я скоро, — хрипит Максим, а через пару мгновений в горло ударяет упругая струя. Сглатываю, не задумываясь, покорно поднимаю глаза на своего мужчину. — Умница, — шепчет он, после чего обводит пальцем мои губы.

В груди моментально растекается тепло от его похвалы. Улыбаюсь как девчонка, которой подарили плюшевого мишку на день рождения. Хочу втянуть фалангу в рот, облизать подушечку пальца, но Максим быстро отнимает ладонь от меня.

— Жду тебя на завтрак.

Мой мужчина оставляет меня наедине с мыслями, однако они не витают долго в голове. Возбуждение и последующая близость вытесняют из головы ненужные воспоминания. Нахожу мужа в столовой на первом этаже. Он уже оделся, попивает кофе. Он собирается в офис? Сегодня же выходной. Я думала, мы проведем немного времени вместе.

— Я вызвал на вечер Ларису Геннадьевну.

— Зачем? Я и сама могу приготовить ужин, ты же знаешь.

— К нам придет Азиз Каримович с сыном и невесткой. Кстати, как анализы?

Этой новостью Максим застает меня врасплох, но я стараюсь этого не показывать. Свежие воспоминания моментально вытесняются прошлыми. Теми, где мой врач посоветовал обсудить операцию с мужем, прежде чем ложиться под нож.

Однако я так и не побеседовала с Максом. Стоит ли? Сказать о своих сомнениях, как советовал Дани Азизович? Обдумываю этот вопрос под выжидающим взглядом мужа еще несколько секунд, а затем четко произношу:

— Он сказал, что в скором времени будут готовы.

Муж сделал свой выбор. Увеличить? Пусть так и будет. Это грудь, а не половина тела. Ринопластику я спокойно пережила, значит и с увеличением груди вопросов не возникнет.

Вот только нежданные гости не особо меня радуют. Смогу ли я посмотреть Дани Азизовичу в глаза после всех этих событий? После осмотра? После сна? Нет, надо забыть об этом.

Глава 6

— Может, вам помочь? — спрашиваю у Ларисы, неслышно заходя на кухню. Мне срочно нужно себя чем-то занять, предстоящий вечер уже заранее меня вводит в сильное напряжение.

Он придет на ужин. Дани. С отцом и любимой женой. Встреча с этим мужчиной волнует больше всего, потому что именно он является героем моих греховных снов, от которых я просыпаюсь вся мокрая между ног.

Что происходит? Почему он мне снится? Снится в таком неприличном сне. Почему в моих мыслях о муже все чаще возникает его имя, я сравниваю, против воли сравниваю двух мужчин. Любимого мужа со своим врачом.

— Нет, спасибо, — отвечает официальным тоном помощница.

Она меня не любит. С самой первой встречи она разговаривает со мной пренебрежительным тоном, в то время как перед Максимом расплывается в улыбке и поет соловьем. Конечно, она не говорила прямо, что ненавидит меня. Чувствую на интуитивном уровне, что моя персона ей не люба. Почему? Вопрос остается без ответа.

Знаю, что до того, как Максим женился на мне, она у него уже работала. Лариса до скрежета педантичная, правильная. Все вещи идеально отглаженные, вычищены. Дом сияет чистотой и без единой пылинки. Еда вкусная, все тает во рту. Даже придраться не к чему.

— Может, мне тарелки расставить или же… — очередная жалкая попытка себя навязать в помощницы, зная, что мне откажут.

— Жасмин Закировна, не переживайте по поводу ужина. Лучше поднимитесь в вашу комнату и спокойно готовьтесь к приему гостей.

Я улыбаюсь и вынужденно следую совету Ларисы: поднимаюсь в спальню. Все же даже спустя два года никак не привыкну, что в доме работу жены делает посторонний человек. Я ведь все умею. И завтрак приготовить мужу, и рубашку ему погладить, пуговицу пришить на пиджаке, почистить пальто. Лариса не позволяет мне ухаживать за мужем, как меня учили с детства. Она воспринимает меня как красивое бесполезное дополнение к нему, не заслуживающее отдельного внимания. Каждый раз сталкиваюсь с этим и каждый раз обидно.

Вздохнув, сажусь на кровать и смотрю перед собой. Как пройдет ужин? Смогу ли достойно держать свое лицо, каждый раз встречаясь с глазами Дани Азизовича? Ведь стоит взглянуть на него хотя бы мельком, я обязательно вспомню сон, в котором он меня целовал, ласкал, трогал в интимных местах. Почему так? Ведь я счастлива с Максимом. Ведь я люблю его…

Возникшее возбуждение заставляет пылать щеки. Прикладываю к ним ладони, подхожу к зеркалу. Отражение пугает: глаза блестят, губы порочно приоткрыты от нехватки воздуха, грудь взволнованно поднимается-опускается. Нужно срочно взять себя в руки!

Сейчас мой наряд кажется слишком откровенным, хоть он самый обыкновенный. Черное платье-футляр подчеркивает фигуру, туфли на среднем каблуке, неброский макияж. Все по канонам приветливой домохозяйки.

Так, Жасмин, приди в себя. Это всего лишь ужин, о твоем сне никто не знает. Улыбаемся и не показываем, насколько взволнованна. Но, боже, я не готова сейчас видеть лицо своего хирурга, непременно увижу в его глазах немой вопрос по поводу принятого решения. А решения нет, потому что я не поговорила с Максимом по поводу операции. Зачем его беспокоить этим пустым разговором, когда мы вместе заранее приняли решение? Та просьба...

Какого черта он вообще что-то там советует! И вообще, его дело — сделать хорошо операцию, ему за это платят.

— Ты здесь? — В комнату заходит Максим, опять смотрит на меня оценивающе, довольно кивает. — Замечательно выглядишь!

Я облегченно выдыхаю, услышав привычные слова от мужа. Сомнения, тревоги растворяются, когда Максим заключает меня в крепкие объятья и ласково целует в висок.

— Гости подъезжают, нам пора спуститься.

— Уже? — смотрю слегка испуганно в родные глаза. Максим ободряюще сжимает мою руку.

— Ты прекрасно выглядишь, — шепчет он игриво, его ладонь опускается с поясницы на ягодицу, крепко сжимает. — Как только все уйдут, я порву это платье.

— Зачем? — смотрю удивленно на мужа. Его глаза моментально загораются похотью, обжигая меня, заражая порочным желанием.

— Слишком провокационное.

Недоуменно опускаю глаза. И что в нем такого провокационного? Всего лишь платье-футляр с длиной до колен и вырезом «лодочка». Ничего этакого нет.

Мы спускаемся по лестнице, я крепче сжимаю перила, увидев, как Лариса подходит к входной двери. Сердце тут же подпрыгивает в груди, когда гости заходят в холл. Все повторяется, как на свадьбе. Сначала я вижу улыбающегося Азиза Каримовича, за его спиной стоит черноволосая девушка, а за ней... Встречаюсь взглядом с черными глазами. Время, кажется, останавливается, как и мое сердцебиение. Мы смотрим друг на друга не дольше секунды, но меня пронзает так, будто молнией ударили.

— Добрый вечер, Максим Кириллович! — Пожилой мужчина протягивает руку для пожатия моему мужу, смотрит на меня с теплой улыбкой. — Жасмин, прекрасно выглядите.

— Благодарю, — я лучезарно улыбаюсь в ответ. Этот человек мне очень нравится.

— Добрый вечер, Азиз Каримович. Рад вас видеть в моем доме. Дани, — Максим опускает отчество, так как по возрасту они примерно одинаковы. — Приветствую тебя. Какая прелесть рядом с тобой! — Максим галантно склоняется над рукой жены Дани, что-то ей говорит, что-то приятное, ибо девушка смущенно улыбается на его слова.

Вновь встречаюсь с темными глазами поверх плеча мужа. Дани смотрит задумчиво, разглядывает мое платье. Почему-то мне снова кажется, что я одета слишком откровенно и вызывающе. Почему? Максиму мой образ нравится. Не это ли главное? Хотя он тоже сказал, что платье провокационное... Опускаю глаза, мечтая их больше не поднимать.

Роль гостеприимной хозяйки я проваливаю с треском, но благодаря харизме и легкой болтовне Максима никто не испытывает неловкость, не замечает мои заторможенные реакции.

Проходим в столовую. Максим садится во главе, по правую руку он усаживает жену Дани, по левую Азиза Каримовича, я оказываюсь напротив самого Дани.

Не смотрю на него, но порой чувствую темный взгляд на себе. Стараюсь вести легкую беседу с Азизом Каримовичем, украдкой рассматриваю Беллу. На свадьбе она выглядела счастливой молодой невестой, сейчас в медовых глазах сквозит напряжение. Как только замечает, что кто-то на нее смотрит, как по щелчку вспыхивает взгляд, появляется нежность, адресованная супругу. Ее муж на чувства более сдержан. Увидев взгляд жены, мягко ей улыбается, сжимает руку и незаметно поглаживает пальцы. Со стороны этот жест выглядит доверительным и интимным.

Она красива. У нее гладкая кожа, пухлые губы, блестящие волосы. Очень юна на первый взгляд. Но если всмотреться, можно заметить некую странность в ее облике. У меня возникает стойкое ощущение, что девушка играет навязанную роль. Очень хорошо играет. Но, возможно, я ошибаюсь.

— Как прошел медовый месяц?

Я вздрагиваю от вопроса Максима, все взгляды присутствующих направлены на молодых. Белла сразу же опускает голову, но я вижу со своего места, как она улыбается. То ли нервно, то ли счастливо. Непонятно. Дани сдержан и тоже улыбается, при этом по глазам не поймешь, что испытывает.

— Прекрасно. У нас был интересный тур по Европе, Белла впервые побывала за границей. И не последний. — Он смотрит сначала на отца, потом зачем-то на меня, но тут же отводит взгляд.

Мужчины начинают обсуждать плюсы и минусы Европы, этот разговор мне не очень интересен. Я скручиваю на коленях салфетку. Мысли почему-то крутятся вокруг молодоженов. Картинки совместного романтического отдыха то и дело возникают перед глазами. Нет, я не вижу эту парочку гуляющими по Елисейским полям, катающимися на гондоле по каналам Венеции, смотрящими с трибун на настоящую испанскую корриду. Нет... Не это я вижу. Перед глазами у меня крепкое мужское тело нависает над хрупкой девушкой, вжимает ее в матрац своим весом — и жалобно поскрипывает кровать на всю Францию, Италию, Испанию... Чувствую, как начинает гореть шея, потом этот жар поднимается к щекам, пылает все лицо. Боже, о чем я думаю!

— Жасмин! — слышу встревоженный голос Максима, заставляю себя часто заморгать, взяться за бокал с водой.

— Все в порядке? — это уже интересуется Азиз Каримович.

— Все нормально. Немного душно, — обворожительно улыбаюсь я. По крайней мере пытаюсь.

Мельком смотрю на Дани, он не обращает на меня внимания, увлеченно нарезает на мелкие кусочки прожаренное мясо. Я зависаю на его руках. На приеме как-то не обратила внимания, сильно нервничала, а сейчас... У меня во рту пересыхает, едва вспоминаю, как эти длинные пальцы прикасались к груди, щупали ее, мяли. Соски болезненно сжимаются, дыхание учащается, низ живота наполняется истомой.

За столом возобновляется непринужденная беседа между Максимом и Азизом Каримовичем, иногда подключается Дани. Белла по-прежнему молчит, особого интереса к разговору не испытывает. Я утыкаюсь в тарелку, судорожно пытаюсь понять, что со мной происходит, откуда у меня возник этот непонятный интерес, это запретное влечение к чужому мужчине.

Похоже, на этом вечере только я нервничаю и чувствую себя не в своей тарелке. Расслабиться мне мешают картинки, которые то и дело мелькают перед глазами. Я не вижу узор на посуде, не слышу голоса гостей, в моей голове прочно осел мужчина, который сидит напротив и не подозревает, какую бурю во мне создал. Каждой клеточкой чувствую напряжение, оно давит на меня с неистовой силой. Я подобна пружине, сжимаюсь, сжимаюсь и вот-вот сейчас сорвусь.

— Хорошее вино! — Максим разглядывает бутылку, нюхает пробку. Это вино принесли наши гости.

— Французское. — Дани взбалтывает вино в бокале. — Нам с Беллой очень понравилось. На кончике языка остается изысканный вкус.

На кончике языка? Интересно, он это вино слизывал с тела своей жены? Она вздрагивала, когда его язык вырисовывал причудливые узоры на влажной коже? Чего я прицепилась к девчонке? Что за чертовщина со мной происходит? Какое мне дело, чем эта парочка занималась в своей поездке после свадьбы...

— Тебе налить вина? — спрашивает Дани свою жену на знакомом мне азербайджанском. Я сразу же напрягаю слух, как местная сплетница.

— Я бы не отказалась от воды. Здесь очень душно. — Белла выразительно смотрит на пустой бокал, Дани тут же его наполняет водой из графина. Белла благодарно улыбается, Дани по-особому на нее смотрит. Не как пылкий любовник, но и не как друг.

— Вам стоит попробовать наше вино. Мы с мужем привезли из итальянских виноградников, оно очень легкое, вам понравится, — вмешиваюсь я на том же языке.

Белла смотрит на меня во все глаза, полные неподдельным удивлением, Дани поднимает черные брови вверх.

— Вы знаете азербайджанский? — восхищенно спрашивает Азиз Каримович.

— Да. Учила в университете, — отвечаю, улыбаясь как можно шире, как только умею. Максим смотрит на меня с гордостью, спрашивает:

— Что ты говоришь?

— Я предложила нашим гостям тосканское вино.

— Отличное предложение. Принеси его нам к столу, дорогая.

Я встаю, ощущаю на себе со всех стороны взгляды. С прямой спиной выхожу из столовой. На секунду прислоняюсь к стене, приложив руку к груди. Вдох-выдох, кажется, прихожу в себя. Нужно взять под контроль воображение, не позволять ему меня смущать. Если бы Максим только знал, о чем я думала за столом, он бы пришел в бешенство. И был бы прав.

В подвале сразу нахожу темную бутылку со светлой этикеткой, не спеша поднимаюсь и тут же упираюсь в чью-то грудь. Только сделав вдох, я понимаю, что передо мной стоит Дани. Его запах я еще помню с приема в клинике. И он не забылся.

У меня подгибаются ноги, прижимаю бутылку вина к груди, тем самым разделяя нас. В полумраке коридора я совсем не вижу его глаз, но чувствую дыхание на своем лице. Что он здесь делает?

— Осторожнее, — звучит грудной голос тихо-тихо.

Он совсем рядом. Непозволительно рядом. Очень рядом.

Я сглатываю, робко поднимаю взгляд к его губам. Во сне они были мягкими и одновременно требовательными. Каковы в реальности? Не нужно этого узнавать. Сам факт его пребывания в нескольких сантиметрах от меня уже неприличен.

— Что вы здесь делаете?

— Я немного заблудился, — его голос звучит слишком низко, слишком интимно, много всего «слишком». — Я искал туалет.

— Ах, это… Вторая дверь налево, — едва нахожу слова, не поднимая глаз. И чувствую легкий укол разочарования. Он шел не за мной.

Крепко сжимаю горлышко бутылки, будто вино в состоянии спасти меня от опасного взгляда мужчины, из-за которого мурашки бегут по телу. Он разглядывает мое лицо, изучает, сужает глаза. Я чувствую его взгляд на бровях, на ресницах, на носу.

В конце концов этот изучающий взгляд останавливается на губах. Я это чувствую. Как и жар его тела. Как и тяжелое дыхание. В голове звенит звоночек опасности.

— О чем думаешь?

О том, как ты касаешься моих плеч. О том, как вкусно ты пахнешь. О том, что мои губы влекут тебя, но сделать шаг навстречу мы оба не в состоянии. Мне не хватает смелости узнать, каковы твои губы на вкус, а тебе…

Мотаю головой. Черт, о чем я думаю? Не сразу понимаю, что этот вопрос звучит не в моей голове, он задан вслух. Вскидываю на мужчину глаза, нервно улыбаюсь.

Ему не следует знать, какие мысли меня преследуют сейчас, какие сны меня тревожат уже несколько недель. Не узнает он, от чего я засыпаю и просыпаюсь в холодном поту и с жаром между ног. И вообще мы не должны тут стоять.

— Нужно идти. — Обхожу его, он не идет за мной следом, и за это я благодарна. Я не хочу, чтобы Максим увидел нас вместе и неправильно все понял.

Ужин, к моему счастью, завершается. Гости вроде довольны, муж тоже. Я жмусь к нему, наслаждаясь его теплом. Он приобнимает меня.

— Спасибо за ужин, было приятно пообщаться в неформальной обстановке. Завтра, Максим Кириллович, увидимся в офисе. Жасмин, — отец Дани берет меня за руки. — Вы чудесная хозяйка.

— Благодарю.

С Беллой прощаемся кивками. Азиз Каримович пропускает ее, выходит, Дани внезапно оборачивается.

— Кстати, — смотрит на меня, — пришли ваши результаты. Все хорошо, но я по-прежнему советую хорошенько подумать по поводу операции. Все же вам нет смысла что-то менять в себе.

Он устремляет на Максима серьезный взгляд. Максим напрягается, он похож на зверя, который застыл в стойке.

— Самая лучшая красота — естественная, то, что дано природой. Гнаться за модой, ублажать свои детские мечты — это прихоть с кратковременным эффектом удовольствия. Всего доброго, — как лекцию, высказывает свою точку зрения Дани, кивает и уходит.

Как только за ним закрывается дверь, Максим резко разворачивает меня к себе и впивается яростным взглядом. Я испуганно сжимаюсь, дергаюсь, но он крепче стискивает мои предплечья. Морщусь от боли.

— Что все это значит?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Не понимаешь? Почему этот хирург говорит так, словно это я тебя заставил пойти к нему на прием? Ты выставила меня в глазах этого человека каким-то чудовищем, тираном, который хочет, чтобы его прихоть была удовлетворена!

Я молчу, прикусываю губу и глотаю слова, которые так и рвутся наружу. Разве не он сказал мне про грудь? Не он предложил сходить на консультацию?

Максим в гневе. Он разъярен до такой степени, что готов крушить все вокруг, ломать, разбивать. Я сжимаюсь, подсознательно ожидая, что он сейчас ударит меня, но муж резко опускает руки. Смотрит на меня яростным взглядом, тяжело дышит. Смотрит так, словно знает все мои порочные греховные сны, осуждает меня за прелюбодеяние в мыслях и готов уничтожить.

— Прости, — шепчу, хватаясь за его руки. — Прости меня, пожалуйста. Я просто испугалась, когда он начал мне все показывать, рассказывать про эти имплантаты. Я не знала, как тебе в этом признаться. Ведь ты же хотел... — Слезы катятся по щекам. Максим минуту стоит неподвижно, я в отчаянье жмусь к нему, мысленно умоляя простить за молчание. Взгляд мужа смягчается, он притягивает меня к себе. Целует в макушку, гладит по волосам.

— Какая же ты у меня глупенькая. Я просто предложил. Многие женщины мечтают увеличить себе грудь, но у меня в мыслях не было настаивать. Если ты не хочешь, тебе стоило просто это мне сказать. В следующий раз не утаивай от меня ничего. Приходи и говори сразу. — Он обхватывает мою голову руками, заглядывает в заплаканные глаза. — Хорошо?

Согласно киваю, не в силах выдавить из себя и слово.

— Я люблю тебя, — шепчет он и нежно целует мои губы. Если бы я не отвечала любимому супругу ответным поцелуем, то сказала бы то же самое.

Люблю…

Все, с этого дня буду всегда с Максимом разговаривать, не стану от него ничего утаивать. Он мой муж и желает мне только добра. И сны мои пройдут. Обязательно пройдут. Ведь теперь и повода встречаться с Дани у меня больше нет.

Глава 7

Этот вечер казался самым ужасным за всю мою жизнь. Мысли, которые бродили за ужином, не имели права быть озвученными. Меня обуревала первобытная похоть, жажда обладать и брать без остатка. И сейчас, когда держу спокойно руль, все тело чуть ли не звенит от напряжения, от возбуждения. И все из-за нее. Из-за жены Орлова.

Можно хотеть женщину, только посмотрев в ее глаза? Можно. На приеме в клинике я старался смотреть на нее как на пациентку, но вот за ужином у меня едва получалось прятать свой неприличный взгляд, порхающий по стройному женскому телу.

И столкнувшись с Жасмин в узком коридоре, увидев вблизи ее голубые глаза, опустив взгляд на полные алые губы, у меня было только одно желание: попробовать их на вкус. Просунуть в рот свой язык, под платье свою руку. Прижать к стене и чувствовать, как она млеет от моих прикосновений.

От примитивности своего поведения становится тошно и паршиво. И так последние полгода ничего хорошего у меня не было, кроме открытия клиники, и то при определенных условиях. Сначала авария Казима, потом свадьба с Беллой, постоянный контроль ее состояния, страх за ее рассудок. Теперь еще вот Жасмин свалилась на мою голову, точнее влечение к ней. К чужой жене.

Вжимаю педаль в пол, заставляю машину набрать скорость, немного превышая допустимую. Время позднее, пробок нет, а штраф в крупном размере не пугает. Хочется побыстрее оказаться дома, встать под душ и усмирить свою похоть.

Белла всю дорогу молчит. И это молчание можно трактовать по-разному, не факт, что я его правильно угадаю. Она то смотрит в окно, то утыкается в мобильный телефон. Иногда устремляет на меня пристальный взгляд из-под густых черных ресниц.

Каждый раз, ловя этот взгляд, задаюсь вопросом: сравнивают ли меня с братом? Или она разглядывает конкретно меня, пытается найти в своей душе отклик? И хочется ей как-то помочь, а не знаешь чем. Белла сейчас похожа на закрытую ракушку. Открыть можно при помощи ножа, но есть вероятность этим ей навредить. Поэтому сжимаю зубы и молчу. Пытаюсь дать ей и себе время. Да, нужно только время, и у нас обязательно все получится.

Если меня спросят, как мы умудрились однажды оказаться в одной постели и заняться сексом, не отвечу. Первый раз получилось спонтанно, неподготовленно и стыдливо. Что руководило Беллой, могу только догадываться. Наверное, желание забыться. С моей стороны была просто потребность в женском теле. Откровенный разговор друг с другом, жена флегматично согласилась исполнять супружеский долг. Ни о какой сжигающей дотла страсти речи не шло, только секс для здоровья раз в неделю. Этого было достаточно, ибо клиника отнимала много энергии и мыслей.

Все было хорошо до сегодняшнего вечера. Опять возвращаюсь мыслями к моменту в коридоре в доме Орлова.

Я едва не зажал замужнюю женщину в углу в ее доме. Более того, едва не посягнул на жену человека, которому обязан существованием своей клиники. Забыл о присутствии отца, он тоже приложил руку к исполнению моей давней мечты. Совсем не вспоминал о жене. Я поддался на провокацию инстинктов. Придурок!

Нужно постараться максимально забыть эту синеглазку. Уверен, что после моих слов перед уходом Орлов передумает класть жену под нож. И не будет больше никаких встреч с Жасмин, не будет соблазна прикасаться к ней, не будет притяжения, толкающего на измену.

Но как я ни призываю благоразумие, в области ширинки становится все теснее, кажется, вся энергия за последнее время скопилась именно в паху. И нужно срочно найти ей выход.

Перешагиваю порог квартиры, закрываю дверь. Белла кладет клатч на комод, снимает туфли и покачивающейся походкой идет в сторону спальни. Я за ней, жадно скользя взглядом по изгибам тела. В комнате она тянется к выключателю, но перехватываю за запястье и кладу руку ей на живот. Белла замирает, тело подобно натянутой струне.

— Не надо, — шепотом обжигаю нежную кожу, медленно тяну вниз молнию платья. Целую самый верхний позвонок, заставляю жену опустить руки, чтобы платье упало к ногам.

У Беллы красивая фигура в форме песочных часов, аккуратная небольшая грудь, длинные волосы перекинуты на одно плечо. Ласкать ее тело мне нравится. Очень. Возможно, в будущем мы найдем общий язык и станем прекрасными мужем и женой, но сейчас против моей воли перед глазами встает совершенно другая фигура.

— Дани, сегодня ведь не суббота, — в голосе Беллы недоумение из-за несоблюдения мной договоренности. Я прижимаюсь к ее спине, обхватываю ладонями груди. Слегка сжимаю. Несильно, чтобы не испугалась еще больше, но и не слабо.

— Расслабься, моя хорошая. Позволь сделать тебе приятное.

Тело девушки покрывается мурашками, когда мои пальцы трогают ее соски. Интересно, насколько Жасмин отзывчивая на ласки? Скромно молчит или не скрывает свои стоны?

— Ты очень красива, — произношу полушепотом, осторожно разворачиваю Беллу к себе лицом. В полумраке не видно выражения ее лица, только чувствую обреченную покорность. Она не будет протестовать, сопротивляться. Она позволит мне все, что я захочу.

Прижимаюсь губами к раскрытому рту жены. Целую с напором, пытаюсь добиться ответа, но Белла безучастна. Временно. Спустя пару секунд она идет навстречу нашему будущему, целует меня нежно, трепетно. Злюсь. Прежде всего на себя, потом на Жасмин. Потому что перед глазами по-прежнему образ красивой брюнетки с небесными глазами. Из-за нее у меня сейчас едет крыша, и я превращаюсь в животное, которому важны инстинкты.

Ярость и грубая похоть — огнеопасный коктейль. Контроль теряется, хочется грубо прижать к стене податливое тело послушной жены и взять ее сзади. Однако остатки разума останавливают меня от опрометчивого поступка. Так нельзя поступать с Беллой. Нельзя. Эта мысль пытается пробиться сквозь пелену вожделения.

Жадно, по-хищному втягиваю запах жены, прижимаюсь горячими губами к тонкой шее, опускаю голову ниже, оставляя россыпь влажных поцелуев. «У Жасмин другой запах, цветочный», — мелькает мысль и растворяется под напором желания.

Тяну Беллу за руку в сторону кровати, усаживаю. Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, следит за каждым моим движением. Расстегиваю рубашку, ремень. В тишине комнаты отчетливо слышно «вжик-вжик» застежки брюк. Нависаю над девушкой, обхватив ладонью ее подбородок. В последнее мгновение большой палец замирает возле открытых губ. Полных. Красивых. Смотрю в темные девичьи омуты, в которых мелькает толика страха.

«Нет, не делай этого!» — шепотом умоляет голос рассудка.

— Ложись на спину, согни колени, — произношу едва слышно.

— Дани…

— Доверься мне. Ничего не бойся.

Белла неуверенно выполняет мои указания, стаскиваю с нее трусики, слегка касаясь сухих складок. Красивые. Она сама очень красива. Я должен постараться добиться отклика. Должен.

Наклоняюсь к ней и прижимаюсь губами к клитору, вожу языком вверх-вниз, иногда позволяю себе бить плоть из стороны в сторону, вслушиваясь в дыхание жены. Белла напрягается. Чувствую, что она прислушивается к своим ощущениям. Прикрыв глаза, позволяю своему воображению взять вверх над разумом. О подмене никто не узнает, а мне жизненно необходимо совместить фантазию и реальность.

Представляю на месте жены Жасмин. Этого оказывается достаточно, чтобы сделать приятное Белле. Губы трогает еле заметная улыбка, когда слышу сдавленный стон, ее прохладные пальцы зарываются в мои волосы, а бедра приподнимаются навстречу моему языку.

— Боже… — выдыхает Белла, содрогаясь всем телом от полученного удовольствия. Я стараюсь продлить ее первый оргазм, почувствовав облегчение, что не все потеряно. Между нами могут быть какие-то чувства. О том, что вместо Беллы представлял Жасмин, стараюсь не думать.

Нависаю над женой, прижимаюсь к ее полуоткрытым губам, толкаюсь в ее податливое тело мощным рывком. Опять прикрываю глаза, и образ жены Орлова вновь всплывает передо мной. Это ненормально, но ничего поделать с собой не могу. Потом буду думать, как с этим жить, как это лечить в себе, а сейчас Белла обнимает меня за талию, тяжело дышит мне в губы, едва постанывает.

Интересно, как бы стонала Жасмин? Тихо-тихо, как в туалете с мужем, или кричала бы в порыве страсти и просила бы еще? Она бы выгнулась, если бы я сжал коричневый сосок между пальцами? Снова она. Снова этот идеальный образ чужой женщины.

Движения учащаются, кровать непривычно громко скрипит, воздух в спальне становится плотным и пропитан запахом секса. Настоящего секса с взаимной отдачей. Я резко меняю положение наших тел, Белла оказывается сверху. Судя по распахнутым глазам жены, новая поза ей непривычна, но нравится. Она сама приподнимается и опускается на моем члене, я ласково покручиваю твердые соски. Полумрак комнаты, волосы, скрывающие лицо, позволяют мне обманываться до конца. Сжимаю крепче бедра Беллы, сильнее ее прижимаю к себе, она вскрикивает, я зажмуриваю глаза, запрокинув голову.

Да. Да. Да! Это было невероятно.

Белла ложится рядом, впервые кладет свою ладонь мне на грудь в области сердца. Ее губы прижимаются к моему плечу, чувствую ее мокрые щеки. Плачет? Твою ж мать!

— Белла? — поворачиваюсь к ней, приподнимаю подбородок. Ни черта ничего не видно. Лишь губы становится солеными, когда прижимаюсь ими к ее щеке.

— Все хорошо, Дани. Все хорошо.

Я не спорю с ней. На самом деле ничего хорошего. Мы просто позволили друг друга обмануть. Она представляла Казима, а я… а я представлял Жасмин.

Глава 8

Максим крепче сжимает мою талию, наращивает амплитуду, смотрит в глаза. Его зрачки расширены, дышит тяжело. Я чуть подаюсь вперед, опираюсь ладонями о крепкую мужскую грудь, ощущая ее жар. Сама двигаюсь бедрами навстречу ему. Как же хорошо! Даже слишком.

Еще чуть-чуть...

— Давай, Жасмин, кончи для меня красиво, — хриплым голосом требует Максим, подняв руки к груди, сжимает соски.

Морщусь, мне немного больно, но неприятные ощущения постепенно отступают. Стараюсь расслабиться, посмотреть в любимые глаза. Надо кончить сейчас, надо постараться. Он любит смотреть на мое лицо в момент оргазма. И я люблю наблюдать, как он напрягается и через пару мгновений расслабляет каменное лицо. Люблю ощущать крепкость мышц под ладонями...

Еще чуть-чуть...

— Поласкай себя.

Выпрямляюсь, теперь откидываюсь назад, опускаю руку на низ живота. Нахожу чувствительный бугорок нервов, который жаждет ласки больше всего на свете. Мягко давлю на него и начинаю массировать.

Еще чуть-чуть....

Прикрываю глаза, но не совсем закрываю. Максим всегда ловит мой взгляд во время секса, требует, чтобы смотрела только на него, но сейчас мне хочется погрузиться в свой мир. В порочный. Запретный. О котором стыдно даже подумать.

Мир, в котором есть место только для одного мужчины…

Чувствую, как дрожь эйфории поднимается с кончиков пальцев ног, усиливаю трение наших тел, но чего-то не хватает, чтобы желанное наслаждение окатило мощной волной.

Еще чуть-чуть....

Дыхание Максима отвлекает, никак не могу сконцентрироваться. Закрываю глаза и сразу перестаю слышать звуки вокруг себя. Выгибаюсь в пояснице, обхватываю рукой грудь, трогаю сосок.

Еще чуть-чуть...

Становится горячо, я улыбаюсь, сильнее сжимаю набухшую вершинку, задерживаю дыхание. В какой-то момент перед глазами появляется другая картина. Не менее порочная, чем наяву, но более желанная и возбуждающая.

На меня в упор смотрят темные глаза. Они жадно ловят каждую мою эмоцию, ласкают тело, обжигая своим желанием подобно огню. Смотрят так, что не надо никаких прикосновений, от самого взгляда у меня между ног становится слишком влажно, а сердце учащается в сердцебиение.

— Ты прекрасна, Жасмин, — слышится азербайджанская грудная речь.

Буквально чувствую, как сильные руки впиваются в бедра, как упругий член заходит глубоко, достает до всех нужных точек.

Совсем немного…

— Кончи для меня...

Черный взгляд впивается в мою руку, ласкающую клитор. Вспыхивает жгучим желанием. Я усиливаю давление, тело становится легким и, как перед важным прыжком, напрягается. Меня пробивает крупная дрожь. С губ слетает громкий крик, откидываю голову. Сильнее сжимаю грудь, прикусываю губу. Все еще содрогаюсь в конвульсиях, в голове шумит. Стараюсь выровнять дыхание, не сразу получается.

Это невероятно.

— Да, детка, — проникает в мой затуманенный мозг голос Максима. Он подхватывает меня за бедра и в несколько мощных толчков кончает упругой струей.

Открываю глаза, впускаю реальность в свою голову. Точнее, не так. Она сама залетает в мой разум, не спросив разрешения войти. На груди мужа красные полосы от моих ногтей, на моих бедрах в скором времени появятся синяки, а в голове… Неразбериха. Иначе это не назовешь.

Как еще назвать присутствие в постели с мужем чужого мужчины?

Стыд опаляет лицо, спускается на грудь, а потом вниз. Чувствую себя так, словно совершила преступление перед Максимом. Мысленно я находилась в другом месте. В других объятьях, в другой вселенной. Несуществующей. Я кончала не для него.

— Я люблю тебя, солнце. — Он обхватывает мой затылок, проталкивает язык в рот. С готовностью отвечаю, словно так могу искупить свою вину перед ним. Но это утопия.

Отстраняется, заглядывает в глаза своими голубыми омутами. Мне стоит огромных трудов их не отвести. Поглаживает большим пальцем нижнюю губу, рассматривает лицо. Смотрит так пристально, будто только что побывал в голове и узнал о моем позоре. О том, кто был вместо него несколько минут назад. Догадался? У Максима отличная интуиция, его очень сложно обмануть.

— Жасмин? — Темная бровь выразительно изгибается, я понимаю, что в этот раз промолчала, не прошептала ответное признание в любви. Так нетипично для меня. Черт!

— Я люблю тебя, — произношу заученно ласковым голосом и сразу же ложусь к нему на грудь, чтобы он не смотрел на меня таким проникновенным сканирующим взглядом.

Максим аккуратно гладит меня по голове, рука медленно скользит к шее, вдоль позвоночника. Я смотрю перед собой и пытаюсь осознать, как так получилось, что в самый интимный момент между мной и мужем возник совершенно другой мужчина. Я ведь о нем не думаю... Почти не думаю.

С того ужина прошел месяц. Иногда меня посещают мысли о Дани Азизовиче, я вспоминаю наше уединение. Я помню его дыхание на своем лице, его запах, который проникал в меня со вздохом, задерживался в легких. Мое сердце странно замирало и неохотно отмирало. Жар от его присутствия преследовал еще очень долго. Максим для меня — все, но что-то, видимо, пошло не по плану.

Я вижу Дани везде. В торговом центре, перед ноутбуком, когда перевожу для компании мужа, во сне. Он везде. И время не лечит. Оно наоборот усугубляет ситуацию и превращает меня в параноика. Только в объятьях Максима я чувствовала себя комфортно и не видела призрак Дани.

До сегодняшнего дня.

— Послезавтра я улетаю в командировку в Нью-Йорк.

Я вздрагиваю от неожиданности, когда Максим заговаривает. Хорошо, что не смотрю на него.

— Надолго?

— Думаю, недели на две, максимум на три.

— Так долго... — Вздыхаю, приподнимаюсь, заглядываю в любимые серо-голубые глаза. — Я буду безумно по тебе скучать. Я уже скучаю!

Целую его губы, прикусываю нижнюю. Максим улыбается. А я пытаюсь запомнить ее. Улыбку. Пытаюсь отложить в голове минуты нашего счастья, чтобы они не дали возможности просочиться в голову ненужным фантазиям.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе привез из поездки?

— Себя.

Улыбаюсь, скатываясь с его груди, устраиваюсь рядом. Вырисовываю замысловатые узоры у него на животе, скольжу вверх к груди, поднимаюсь по подбородку, палец замирает возле губ.

Он невероятно красивый. Сексуальный. Заботливый. Мой. Только мой. И не стоит забивать свою голову посторонним мужчиной, это просто какое-то наваждение, от которого следует избавиться. Оно пройдет.

— Хочу от тебя ребенка.

— Ребенка? — Муж усмехается, ловит мои пальцы, целует каждый. — Мы с тобой об этом давно говорили. Надо пожить для себя, прежде чем возьмем дополнительные обязательства, — говорит нарочито серьезно. — Дети — ответственность, большие вложения не только денег, но и личного времени, а я еще не насытился тобой, моя красавица.

— Ну… — наигранно надуваю губы. Один и тот же разговор заканчивается одинаково. Но, может, в этот раз получится? — Мама спрашивает, когда мы порадуем ее внуками.

— Я очень уважаю твою маму, но давай мы сами решим этот вопрос. — Максим притягивает мою голову, прижимается губами ко лбу. — Я еще не готов тебя с кем-то делить. Если другого мужика можно убить, то собственного ребенка придется терпеть.

Скованно улыбаюсь, обмирая от страха. Он же не просто так сказал о другом мужчине? Или просто фигурно выразился? Паника стискивает испуганное сердце. Наблюдаю, как Максим поднимается с кровати и голым идет в ванную.

Он просто так выразился. Он не может знать, какие мысли бродят в моей голове. И стоит запретить себе думать о ком-то, кроме Максима.

Глава 9

— Как у вас дела с Максимом? — Мама пододвигает в мою сторону чашку с чаем и садится напротив.

— Вроде хорошо, — отвечаю монотонно.

— Вроде? — Мама внимательно глядит на меня. — С тобой все в порядке? Ты бледная какая-то.

Да, мам, это неудивительно. В последнее время я совсем не нахожу себе места. Если бы я не начинала медленно сходить с ума, то вряд ли бы пришла к тебе. Не хотела, чтобы ты видела меня такой…

Макс в командировке, а я осталась в полном одиночестве. Мне больше не к кому пойти. Своих университетских подруг я растеряла, когда начала встречаться с Максимом, а новыми не обзавелась. Алчность и зависть окружающих меня людей сыграли ключевую роль. К сожалению, не все умеют радоваться чужому успеху от души.

Третий день терзаюсь своими же мыслями. Вновь в момент близости с Максимом я подумала о Дани. Вновь испытала мощный оргазм, представляя перед собой Дани. И мне стыдно каждый раз, когда я выхожу из транса и смотрю в глаза мужа.

Чувство вины теперь меня преследует, как тень. Ходит по пятам, не дает спокойно жить, дышать, смотреть. Все так же вылавливаю в толпе типаж Дани, а как только замечаю поблизости какого-нибудь высокого брюнета, замираю на месте и перестаю дышать. Жизнь останавливается, время не имеет никакого значения, мир перестает двигаться.

Но все возвращается, когда я прихожу в себя и понимаю, что это иллюзия…

— Жасмин… — Мама обеспокоенно вглядывается в меня своими голубыми глазами. Такими же, как и у меня. Светлыми, ясными. Способными проникнуть в душу. Последнее я вряд ли унаследовала.

— Мам... — Делаю паузу, собираюсь с мыслями, не знаю, с чего начать.

С мамой я о многом разговариваю. Мама мне почти как подружка. Она у меня очень мудрая и все ее советы всегда мне помогали. Вот и в этот раз я хотела рассказать, что у меня на душе, услышать от нее совет, как избавиться от навязчивых мыслей о другом мужчине. Она должна понять. Надеюсь, поймет.

— Когда ты была замужем за папой, у тебя были мысли о другом мужчине?

— О другом? Нет, конечно. — Мама мягко улыбается, осторожно ставит чашку на блюдце. — Твой папа был всем моим миром, мне не нужны были другие мужчины. А что? — Ее взгляд тут же внимательно ловит мой.

— Нет, ничего.

— Ты кого-то встретила?

— Что? — удивленно вскидываю бровь, смеюсь, качая головой. — Нет, я Максима просто обожаю, только вот…

Либо сейчас, либо никогда. Либо я попытаюсь решить проблему, либо так и останусь один на один со своей манией.

— Понимаешь, есть один человек, о котором я периодически думаю. Мы с ним не общаемся, не встречаемся, но он постоянно витает в голове. Не специально, так получается. И эти мысли раньше не влезали между мной и Максимом, а сейчас... — Я опускаю взгляд, стыдно даже смотреть в глаза маме.

— Жасмин. — Она мягко берет меня за руку, сжимает ее. — Ты замужем. Запомни, доченька, муж — это твоя опора, твоя защита. Ты не должна поддаваться минутному влечению к мужчине, с которым тебя ничего не связывает. Не стоит ради прихоти рушить семью. Понимаешь меня?

— Да, — глухо соглашаюсь, а внутри все протестует. И этот протест меня сильно беспокоит. Если бы мама только знала, как становится сложно с собой бороться, особенно когда закрываю глаза.

Я люблю Максима. Люблю больше всего на свете. Мне никто другой не нужен, но вот почему в последнее время я все чаще думаю о том, каковы на вкус чужие губы, какая на ощупь смуглая кожа, как стучит сердце под крепкой грудной клеткой... Это ненормально. Это аморально. Это запретно. Но я ничего не могу с собой поделать.

— Жасмин!

Вздрагиваю от строгого голоса мамы. Она смотрит на меня с предупреждением, с осуждением, словно только что подслушала мои мысли.

— Не смей! Даже думать не смей, слышишь! Максим у тебя состоятельный. Помнишь, из какой дыры он нас вытащил, когда твой отец скончался?

— Помню.

Я напряженно вздыхаю, вспоминая те непростые времена. Сердце до сих пор болит, ноет от потери отца. Мы с мамой внезапно остались без самого близкого человека, а Максим оказался рядом. Он стал нам опорой, поддержкой. Он стал для нас всем, не преследуя корыстных целей. Не было шанса в него не влюбиться. Он стал моим героем, мужчиной, способным решить любые проблемы и подставить в трудную минуту плечо. Мой рыцарь.

— Потом скажешь мне спасибо.

— Да, мама.

Мое согласие никак не отражается на моих мыслях. Они сами по себе крутятся вокруг черных глаз и обаятельной улыбки, и я ничего не могу поделать. Сердце сладко сжимается, а низ живота тянет. Как вот с этим бороться?

Знаю, что мама плохого не посоветует, знаю, что она поддержит меня в любой ситуации. Но вряд ли она позволит разрушить мне собственное счастье. Ведь недавно я действительно была счастлива. Какой-то месяц назад, когда перед глазами не мелькала фигура симпатичного доктора, а сейчас все мысли о нем.

Улыбаюсь, представляю его рядом. Грущу и ревную, когда вспоминаю о его жене. Злюсь, когда перед глазами встает их поцелуй или картинки более интимные. Боже… Когда это закончится? Когда я заживу прежней жизнью, не буду думать ни о ком, кроме Максима?

У мамы я сижу еще час и покидаю красивую двушку на Фрунзенской набережной, которую купил мой любимый муж специально для тещи.

Максим. Мой любимый. Сильный. Красивый. Благородный. Почему судьба так старательно разрушает наше счастье? Или проверяет меня на стойкость? Почему в голове сидит совершенно другой человек? Почему я вижу его в каждом темноволосом мужчине? Даже сейчас, прогуливаясь почти по пустой набережной, замечаю издалека его образ.

Высокий мужчина с темными волосами и широкими плечами, стесненными синим костюмом. Он так похож на Дани. Издалека. И снова мое сердце предательски стучит, вспоминая чужого мужчину. Чужого мужа. Сумасшедшее. Наваждение.

Что же со мной происходит?

Останавливаюсь, облокачиваюсь о перила, не обращая внимания на прохожих. Мне нужно забыть его. Навсегда. И больше никогда не вспоминать. У нас нет повода встретиться, поэтому нужно сделать усилие над собой и забыть.

— Жасмин? — раздается рядом низкий голос.

Мне кажется, что у меня галлюцинации. Он снился мне во сне, представлялся, когда я спала с мужем. Уже несколько недель.

Поворачиваю голову на зов и сразу попадаю в омут черных глаз. Он моментально меня засасывает, не дает сделать большой вдох. Моргаю, пытаясь прогнать мираж, но нет, это совсем не плод моего воображения. Передо мной действительно стоит Дани Азизович — в синем костюме, с пронзительным взглядом и с усмешкой на губах.

— Добрый день, — произношу дрожащим голосом.

— Гуляете? — Он облокачивается о перила рядом со мной, прищуривается. Солнце светит ему прямо в глаза. Сегодня чудесная погода, самое то для прогулок по набережной. С Москвы-реки дует приятный ветерок, поэтому нет ощущения жары или холода.

— Я? Ну да. Погода сегодня хорошая.

Нервно облизываю губы, сцепляю пальцы в замок.

Его взгляд невозможно не чувствовать. Он дерзко заглядывает мне в вырез платья, оценивающе пробегается по моей фигуре, возвращается к глазам. Странное чувство неловкости сковывает меня рядом с ним, а ведь я стояла перед ним почти раздетой. Но то был прием у врача, он не смотрел на меня так… по-мужски.

— А что вы здесь делаете?

— Были дела неподалеку, решил прогуляться. — Улыбается, склоняет голову набок. — У меня есть время, не хотите со мной пообедать?

Пообедать? С ним? С мужчиной, который не дает покоя уже несколько недель? Не стоит соглашаться! Мама права, надо держаться от него подальше. Нельзя позволять чувствам руководить собой. Нельзя рушить свое счастье. Нельзя…

— Хорошо.

Глава 10

— Не люблю смотреть, когда женщина ковыряется в листьях салата с важным видом. Надеюсь, вы не сидите на диете? — Дани вопросительно выгибает темную бровь.

— Не знаю… Я не уверена, что хочу есть. Наверное, я буду только чай.

— Жасминовый чай, пожалуйста, сырную тарелку и две порции хинкали, — говорит он подошедшей молодой официантке. Я довольно громко захлопываю меню, сердясь на то, что он проигнорировал мои слова. Он усмехается, я отворачиваюсь. Слышу, как красавица с кавказских гор приятным голосом уточняет наш заказ и уходит.

Мы остаемся совсем одни. Дани привел меня в грузинский ресторан. Днем здесь почти никого нет. Ни на террасе на втором этаже, ни в самом помещении. Пытаюсь рассмотреть внимательнее дизайн, вслушаться в знакомые восточные нотки из динамиков, но отвлекаюсь. Отвлекаюсь на мужчину, сидящего напротив.

Украдкой рассматриваю его. Он снял пиджак, белоснежная рубашка режет глаза. Наверное, Белла очень старалась выбелить ее для мужа. На широком запястье замечаю часы. Классические, с черным кожаным ремешком, с золотыми стрелками. Разглядываю его пальцы, против воли начинаю крутить свое обручальное кольцо. На его безымянном пальце законно занимает место широкий золотой ободок.

Не смотреть на него…

Потому что боюсь.

За себя.

За него.

За нас.

Ощущение, что мы вдвоем ходим по краю пропасти. Нас шатает в разные стороны, но мы идем навстречу друг другу. Вопреки. Несмотря ни на что.

Мы сидим отдаленно от других посетителей. Заставляю себя рассматривать все вокруг. О, вон там красивые кустарники, а вот здесь — еще одна терраса для посетителей. Красиво тут, надо как-нибудь сюда прийти с Максимом. Мысли о муже успокаивают. Дышу уже не так нервно, сердце начинает стучать размеренно, а не скакать галопом.

— Как дела у Максима? — внезапно спрашивает Дани.

— Сейчас в командировке, бизнес процветает. А что? — Я беру в руки салфетку, скручиваю ее.

Облегченно выдыхаю, когда к нашему столу идет официантка с заказом. Миловидная девушка улыбается нам, желает приятного аппетита.

— Скучаешь по нему?

Не вопрос заставляет резко вскинуть на собеседника глаза, а смена обращения. Дани смотрит на меня в упор, требовательно. Я слегка теряюсь от такого давления с его стороны. Какого черта!

— Конечно, скучаю. Я люблю мужа, и без него мне всегда тоскливо, — словно сама себе напоминаю о своих чувствах. Он насмешливо хмыкает, берет порцию дымящихся хинкали и приступает к трапезе. Я беру ломтик сыра.

— А как же подруги?

Бьет по самому больному. Подруг у меня нет. Настоящих подруг, которые бы радовались, горевали вместе со мной, а не тех, что в глаза говорят одно, а за спиной совершенно другое. Свое одиночество я ощущаю, когда Максим вынужден улетать в командировки больше, чем на одну неделю. Как сейчас. Когда он рядом, мне нет нужды искать чье-то общество, мой муж для меня друг, подруга, любовник и прекрасный собеседник. С ним я не знаю, что такое скука.

— Они не смогли смириться с моим счастьем, — в голосе слышится досада, опускаю глаза в чашку.

Мы молчим какое-то время. Чувствую на себе пронизывающий взгляд, от которого слегка дрожат руки. Аккуратно бросаю встречный взгляд сквозь ресницы.

Дани красивый. Отбрасываю отчество в сторону. Черные волосы модно уложены. Привычная для восточных мужчин бородка аккуратно подстрижена. Губы у него не тонкие и не пухлые. И, наверное, их приятно целовать…

— Могу стать твоим другом. — Он берет чашку и делает глоток. Не сдерживаемый смешок вырывается из груди.

— Разве это возможно? Дружба между мужчиной и женщиной?

— Чего-то боишься? Боишься влюбиться? — ухмыляется с мальчишеской непосредственностью.

Конечно, боюсь. Сильно боюсь. Нашего общения. Нашей «дружбы». И, черт побери, никто ведь не даст гарантии, что не влюблюсь. В приятного человека очень легко нырнуть с головой. Этот мужчина определенно меня разрушит. Разрушит мою жизнь. Разрушит мой брак.

— Нет, — твердо произношу, не опускаю и не отвожу глаза.

Дани задумчиво жует, не комментирует мой ответ. Не уговаривает, не пытается убедить в «дружбе».

— Поешь, очень вкусно. — Он берет мою тарелку и накладывает хинкали. Я не протестую, потому что желудок предательски начинает урчать.

Обедаем молча. Хинкали оказываются бесподобными, чай вкусным. Интересно, он специально заказал жасминовый чай? Для меня? Ведь он мой любимый.

Кто-то присылает ему сообщение, Дани хмурится, потом быстро пишет ответ одним пальцем, поднимает на меня глаза.

— Вкусно?

— Да, очень. Здесь чудесная кухня. Ты сюда часто приходишь?

— Пару раз приходил. Мне тут нравится.

— Мне тоже, очень уютно.

— У меня внезапно отменился прием, подвезу тебя до дома. Все равно по дороге.

Замечание, что он живет в той же стороне, где и я, действует на меня как внезапное извержение вулкана. Трясет, и в груди становится жарко. И первый порыв — согласиться, но потом заставляю себя любезно улыбнуться и отказаться:

— Не волнуйся, я живу в паре кварталов.

— Почему не в доме?

— Я временно переехала в город, без мужа мне там одиноко. У нас квартира тут недалеко.

Дани хмыкает, жестом подзывает официантку и просит принести счет. Я беру свой телефон, бессмысленно листаю ленту «Инстаграма», Дани тоже утыкается в свой мобильник. Расплачивается, мы встаем. Он не надевает пиджак, просто перевешивает его на согнутый локоть.

— Все же настаиваю тебя подвезти, погода меняется, скоро пойдет дождь.

Мы одновременно поднимаем глаза к небу. Тучки действительно есть. Дождь мне не страшен, но почему-то хочется немного еще побыть с Дани. Чуть-чуть.

— Хорошо.

— Тогда прошу, — жестом руки указывает на парковку перед рестораном. Оказывается, его машина стоит здесь.

Он любезно открывает пассажирскую дверь, протягивает руку. Когда наши пальцы соприкасаются, мы смотрим друг другу в глаза. Ощутимое электрическое напряжение между нами нельзя не заметить. Он опускает взгляд на мои губы, я тоже смотрю на его губы. Трясу головой, поспешно сажусь в машину. Сразу же пристегиваюсь, Максим педантичен в вопросе безопасности.

Сначала Дани вешает свой пиджак на плечики, что прикреплены на водительском сиденье сзади, потом занимает место за рулем. Его ремень пристегнут, он просто накидывает его через голову. Не совсем правильно, но какое мне дело. Машина плавно трогается с места и вливается в поток автомобилей.

В салоне пахнет кожей, корицей и его запахом, ни с чем не сравнимым. Я смотрю вперед, но то и дело кошусь в его сторону. Руки расслабленно лежат на руле, в свете солнца блестят часы. Рубашка подчеркивает смуглость кожи. Он везде смуглый?

Отворачиваюсь. О чем я думаю? Разглядываю тут чужого мужа, будучи сама замужем. Совсем с катушек слетела. Так не должно быть. Нужно выбрать что-то одно: либо отдаваться во власть своих чувств и плыть по течению, либо забыть этого человека и не рушить свою семью. Даже не так. Две семьи. И Дани, он ведь ни разу не дал намека на то, что его, как и меня, раздирают противоречия. Разве что взглядами.

В отличие от спокойной езды Максима, Дани водит немного агрессивно. Я то и дело хватаюсь за дверную ручку, с опаской кошусь на водителя, но его лицо невозмутимо и уверенно.

— Спасибо, что подвез. — Я отстегиваюсь, полностью поворачиваюсь к Дани. Он перекидывает ремень, тоже поворачивается ко мне. Его рука лежит на подлокотнике, слегка задевает мой локоть.

— Не за что. Оставишь номер телефона? — Он хитро прищуривается, хмыкает на мое молчание. — Хотя я могу посмотреть в твоей карточке. Как ты смотришь на то, чтобы завтра прогуляться в парке Горького?

— Еще предложи сходить на Красную площадь.

— Да без проблем. Сто лет там не был.

— Я пошутила.

— А я на полном серьезе, — приподнимает уголки губ. — Мы ведь друзья, почему бы нам не погулять. Вдвоем. А?

— Ты серьезно? — во все глаза смотрю на усмехающегося Дани. — Конечно, нет. Спасибо, что подвез, но на этом все.

Пытаюсь открыть дверь, но Дани блокирует ее и смотрит на меня темным взглядом. Сглатываю, чувствуя, как сердце от страха бьется где-то в горле.

И тут происходит то, от чего я цепенею, чего я совсем не ожидаю. Дани резко подается в мою сторону, обхватывает одной рукой мой затылок, тянет на себя. Я только успеваю в возмущении открыть рот, как его язык дерзко проникает внутрь. Прижимаю клатч к груди как защитный щит, словно он в состоянии нас разделить. Не шевелюсь, не дышу.

Его губы, на вид такие мягкие, на деле оказываются требовательными. Он не производит впечатления властного доминанта, но сейчас я чувствую, как он меня подавляет своим напором, желанием, заставляет подчиниться этому поцелую. Я не отвечаю, но и не сопротивляюсь. Позволяю ему командовать.

Это порочно и одновременно сладко. Это запретно, греховно. Я из последних сил сжимаю несчастную сумочку в своих руках. Внутри становится тепло. Жар сначала обжигает грудь, соски начинают ныть, потом все с сокрушительной силой несется вниз, к животу. Сжимаю бедра. Этот поцелуй что-то взрывает в голове, не оставляет кроме себя ничего. Этот поцелуй меняет все вокруг. Я мечтала об этом поцелуе, представляла его. Он снился мне во сне — и наяву оказался гораздо вкуснее и чувственнее, чем в подсознании. И все же слабая мысль едва подает признаки жизни: нельзя.

Где-то в красивом доме его ждет жена. Скорее всего, с вкусным ужином. Она, наверное, каждую минуту подходит к окну и высматривает знакомую машину. Машину, в которой я сейчас сижу и целуюсь с ее мужем.

Где-то в шумном Нью-Йорке трудится мой Максим на благо нашей семьи. Он хочет, чтобы ни я, ни наши будущие дети ни в чем не нуждались, поэтому вынужден иногда меня оставлять одну. А я сейчас сижу в чужой машине и таю от чужих губ.

Я замужем. Он женат. Чужая жена. Чужой муж.

Что я, черт возьми, делаю?

— Нет! — Изо всех сил упираюсь в грудь Дани, силясь его оттолкнуть. — Не смей! — голос дрожит. Я вся дрожу. Не от возмущения, к своему стыду. И, судя по горящим глазам напротив, он видит меня насквозь.

Тянет руку к моим губам, тяжело дышит. Я отворачиваю голову, но он обхватывает пальцами мой подбородок, заставляет взглянуть на него.

Как его отрезвить? Как заставить его осознать неправильность ситуации?

— Не смей! — шиплю сквозь зубы, сжимая кулаки. Он не слушается, нагибается ко мне. Я вновь его отпихиваю, недолго думая, взмахиваю рукой.

Карие глаза сужаются, губы поджимаются, а на его щетинистой щеке алеет отпечаток моей ладони. Он сверлит меня тяжелым взглядом, снимает блокировку дверей, я пулей вылетаю из машины.

Бежать. От него. От себя. Бежать туда, где чувствую себя более-менее в безопасности. И пусть губы до сих пор покалывает, в груди трепетно бьется сердце, а в голове набатом звучит лишь одна фраза.

Я только что изменила мужу…

Глава 11

Друзья? Кто вообще придумал, что существует дружба между мужчиной и женщиной? Не бывает ее. Нет, она, конечно, может возникнуть позже, но после того, как дружба примет горизонтальное положение, оставит после себя смятые простыни и долгие часы ожидания встречи, угар жарких объятий и жадных поцелуев.

Я бы мог себя спросить: какого черта полез к чужой жене? Я бы смог ответить: тянуло. Невообразимо, до скрежета, до напряжения. Этот поцелуй — оказывается, капля. Я думал, после него отпустит. Ни черта. Теперь хочу большего. Я хочу не только ее губы, хочу ее всю. С ног до головы.

Сжимаю пальцами переносицу, не спешу выходить из машины. Сейчас нужно улыбнуться Белле, поговорить с ней о какой-нибудь ерунде, отдать ей немного себя. А меня нет. Я еще не после поцелуя, хотя прошло несколько дней.

По-хорошему нужно уехать. На недельку. Лучше на месяц. Или вообще вернуться в Америку на постоянное место жительство. Белла начнет новую жизнь, а я… Мне будет проще бороться с самим собой. Не будет соблазна позвонить, услышать мелодичный голосок, увидеть небесные глаза. Рядом красивая жена, с которой мне нужно строить «счастливую» жизнь. Наши родители многого от нас ждут, например детей. Но я понимаю, что на такой шаг она еще не скоро решится, да мне самому не хочется. Не нужно это все: оправдывать чужие надежды и мечты. Если бы брат….

Усмехаюсь, качнув головой, прогоняю ненужные мысли. О Казиме лучше не думать, как и о Белле. Нельзя, но все же обманываю самого себя. Сейчас я чувствую, что нахожусь на грани, иду по острому лезвию бритвы. Опасная игра, ведь штормит не на шутку, вот-вот сорвусь, и не в объятия жены…

Открываю дверь, разуваюсь, вскидываю голову, когда из комнаты выходить Белла. Выдавливает из себя улыбку, глаза по-прежнему не участвуют в этом тандеме. Подхожу к ней, нагибаюсь и сухо чмокаю в щеку.

— Привет, милая. Как прошел твой день?

— Привет. Как обычно, — безэмоционально и холодно отвечает Белла, но тут же берет себя в руки, добавляет: — Сегодня мне на практике по экономике поставили «отлично». Я приготовила твой любимый плов, испекла лепешки. Еще сдала в химчистку твой серый костюм, к сожалению, самой мне не удалось его почистить. Ты сейчас будешь ужинать или позже?

Сначала порываюсь отказаться, потом пересиливаю себя и согласно киваю:

— Сейчас, руки помою.

— И еще…

— Здравствуй, сынок, — в дверях столовой появляется теща.

Я мельком бросаю испытывающий взгляд на Беллу, она виновато опускает глаза. Никак не ожидал, что услышу поздно вечером голос тещи. Больно часто она стала наведываться в Москву. Сегодня у меня нет желания поддерживать вежливую беседу после тяжелого рабочего дня и личных потрясений.

— Добрый вечер, — здороваюсь с Анжеликой Рамазановной, направляясь в ванную комнату.

Вряд ли Белла сама была в курсе приезда матери, иначе бы поставила в известность еще утром. Последнее время что теща, что моя мать прямо зачастили в гости без предупреждения.

За столом довольно долго висит тишина, слышно звяканье ложек. Я не смотрю ни на Беллу, ни на Анжелику Рамазановну. Хочется просто поесть и лечь отдохнуть. На завтра назначена операция, мне нужно быть в форме. И перестать думать о Жасмин хотя бы несколько часов.

— Какой ты уставший! Выглядишь изможденным и болезненным. Нужно больше отдыхать с женой дома, — давит интонацией мать Беллы.

— Я много работаю, — поднимаю на нее глаза. — Чтобы ваша дочь ни в чем не нуждалась.

— Всех денег не заработаешь, Дани, а время идет. Нужно торопиться. Все подруги Беллы вышли замуж позже нее и давно в положении, а вы все никак!

«Торопиться», «подруги вышли замуж и давно в положении»... Как же хочется рявкнуть на тещу, чтобы не лезла не в свое дело, не давила на собственную дочь, не травмировала еще больше, чем есть. Если бы Анжелика Рамазановна только знала, что пережила Белла, вряд ли бы мы поженились. Наверное. Или договоренности важнее душевного состояния?

— Мам! — возмущенно подает голос Белла.

— Что «мам»? Вы уже четыре месяца в браке, а речи о детях как не было, так и нет! Люди уже поговаривают, что у вас проблемы!

— Никаких проблем нет. Белле нужно учиться, — ровным голосом повторяю одно и то же каждый раз, когда речь заходит о детях. Угнетает это, если честно, но родители вряд ли остановятся. Они же не знают о неудачной беременности Беллы.

— Детей нужно рожать, а не по университетам бегать!

Возвожу глаза к потолку, прижимая кулак к губам. Эта шарманка начинается каждый раз, когда речь заходит о том, почему Белла до сих пор без живота. Каждый раз, когда мы приходим к кому-нибудь в гости, кто-то из старшего поколения обязательно полюбопытствует по поводу беременности жены, а ее мать и моя в каждый свой приход начинают причитать о том, что же подумают люди. Это настолько сильно напрягает, что хочется огрызнуться, хлопнуть дверью и запретить родственникам без веского повода приходить в гости. Если пришли, то о детях не должно быть разговоров. Морально тяжело не только Белле, но и мне после этих разговоров и намеков.

На какое-то время возникает пауза. Каждый молча ест. Еда очень вкусная, Белла прекрасно готовит. Она держит дом в чистоте и порядке, следит за собой, при этом успевает хорошо учиться. Не знаю, как ей это удается, почему она никогда не валится с ног от усталости. Может быть, не дает себе сделать паузу, чтобы не вспоминать, не думать… И ночью мы перестали стесняться, нам понравилось обманываться. Я с полной уверенностью могу сказать, что Белла, громко постанывая подо мной, видит не меня. Как я вижу не ее.

Ведь и ночи у нас в последнее время жаркие, до полного изнеможения. Порой мне требовалось больше времени, чтобы довести себя до оргазма, так как перед глазами постоянно возникал образ другой женщины.

— Дани, как у вас в клинике? Все хорошо? — вновь возобновляет разговор Анжелика Рамазановна. Как же люди иногда бывают надоедливы.

— Работаем.

— Снова работа. Дети когда-нибудь будут у тебя на первом месте? Вот если бы Казим был жив…

— Мама! — тихо шипит Белла, осторожно кидая взгляд на зажатую в моей руке ложку. Медовые глаза расширяются, темнеют. Жена чувствует, что тема доводит меня до бешенства. Еще немного, я пополам согну эту чертову ложку. Но это ерунда. Сама она натягивается как струна, стоит вспомнить о самом близком человеке на свете. Не только для меня, но и для нее.

Бесит теща! Бесят эти разговоры! Бесит постоянное вмешательство наших родителей. Почему все так повернуты на этих детях? В Америке в девятнадцать рожают по глупому залету, а не планово. Я хочу, чтобы Белла получила профессию, чтобы она увидела этот мир, посетила много разных стран, постоянно развивалась. Чтобы пришла в себя после большого потрясения.

Она шепотом рассказывала мне о своих потаенных желаниях: хочет доучиться и выйти на работу. И я рад, что девушка сама понимает, насколько важно иметь возможность самой себе зарабатывать на жизнь. Не зависеть от мужа, даже от такого прекрасного, как я. Наши родственники живут по своим понятиям, они хотят загнать Беллу в детскую, чтобы она вечно была либо с младенцем на руках, либо с ним и еще пузатая. Без личной жизни, без возможности спонтанно уехать куда-то, без сна… Я очень хочу спать. Желательно без сновидений, чтобы не просыпаться от жгучего желания к обладательнице пронзительных голубых глаз...

— Дани? — нежное прикосновение жены вытаскивает меня из размышлений. Благодарно ей улыбаюсь.

— Спасибо за ужин, родная. Я пойду прилягу, очень устал. — Беру ее ладонь, целую тыльную сторону, встаю, поворачиваюсь к теще. — Всего доброго, Анжелика Рамазановна.

Покидаю кухню, но все слышу из коридора.

— Он теперь будет злиться. Зачем ты напомнила? — доносится шипение Беллы.

— А как на вас еще воздействовать? Вы совсем не думаете о том, что скажут родственники! Всегда у нас невесты после свадьбы через месяц объявляли радостную новость, вы же чего-то ждете!

Не слушаю дальше причитания тещи, ничего нового она не скажет, а у меня даже сил нет раздражаться. Захожу в спальню. Снимаю пиджак, кидаю его на стул. Галстук не хочет развязываться. Он словно душит. Зло дергаю узел, не поддается. Нервы ни к черту. Зачем напоминать о Казиме каждый раз? Зачем?

— С тобой все хорошо? — Белла встает передо мной, заглядывает в глаза. — Давай помогу, — перехватывает мою руку, быстро развязывает галстук, крутит его. Вижу, как ее ладони подрагивают, а зубки нервно прикусывают нижнюю губу. Я должен был защитить ее от матери, должен был.

— Неделя выдалась тяжелой.

— Ты сердишься из-за разговоров о детях?

— Нет, милая, — выдавливаю из себя улыбку, провожу ладонью по ее волосам. — Главное, мы с тобой обо всем договорились. Остальное неважно.

Она смотрит своими невинными карими глазами. Смотрит словно в душу, как мудрая женщина, понимающая с полуслова. Она хочет быть для меня идеальной женой. Она и есть идеальная, только вот я не идеальный. И никогда им не был. Правда, об этом мало кто знает. Как и никто не знает, что мои мысли последнее время принадлежат другой женщине. С каждым днем я все четче понимаю, что становлюсь одержим Жасмин, что мне хочется принадлежать ей, брать ее в плен и не отпускать. Я хочу не только ее тело, хочу ее душу, ее мысли. И ради сохранения мира в семье, ради того, чтобы медовые глаза никогда не смотрели на меня с болью и разочарованием, я должен пересилить себя. Выкинуть этот образ из головы. Желательно навсегда.

— Мама уже ушла. — Белла улыбается, гладит мои плечи, осторожно расстегивает пуговицы на рубашке. Я не останавливаю ее, мне нужна ее ласка, нужен ее запах, ее вкус. Мне нужна эта девушка, чтобы забыться. Кратковременно забыться.

Белла взволнованно дышит, смелеет от своей инициативы, вытаскивает из брюк рубашку. Торопливо расстегивает пряжку ремня, ширинку. Стаскивает вниз брюки с боксерами и сама опускается передо мной на колени. Поднимает вопросительно взгляд, спрашивая глазами разрешения. Киваю головой, запутываясь пальцами в ее волосах. Мы никогда этим не занимались, инициативу в сексе всегда брал именно я, но не заставлял ее орально удовлетворять себя. Хотел подождать, пока прошлое забудется. Но она решила все сама.

Берет в рот мой член робко, неуверенно. Член разбухает, сердце колотится о грудную клетку. Я смотрю на Беллу, но вижу совершенно другую девушку у себя в ногах. Снова. Теряю контроль, делаю то, чего не стоило бы. Она сделала шаг вперед, взяв инициативу на себя, а поступаю неправильно. Сгребаю волосы в кулак, двигаю бедрами. Белла мычит от неожиданности, упирается ладонями мне в ноги.

— Дыши носом. Расслабь максимально горло. Не напрягайся, — голос у меня сипит от возбуждения, от адреналина в крови. Я хочу трахать этот рот, представляя, как член погружается в пухлые красные губы другой. Это мое безумие, и я хочу сойти с ума.

Потом извинюсь. Потом попрошу прощения за этот порыв, а пока самозабвенно погружаю во влажный рот член во всю длину. Белла шумно дышит носом, из глаз текут слезы, но она ни разу не пытается остановить меня.

На миг прикрываю глаза, ускоряюсь, слышу всхлипы, но меня это не останавливает. Я зажмуриваюсь до звездочек, в голове происходит взрыв петард. И пока пытаюсь отдышаться, перед собой вижу влажные голубые глаза.

— Глотай, — приказываю, вытирая ладонью со лба пот. Белла кривится, но послушно глотает мою сперму. Я отпускаю ее, она тут же вскакивает и несется в сторону ванной комнаты. Обессиленно падаю на кровать, рассматриваю потолок.

Что я только что наделал? Заставил жену отсосать мне, причем так низко и подло, зная, в каком шатком моральном состоянии она находится. Я никогда не был таким жестким с ней. Таким жестоким. Все по обоюдному согласию. Я не заставлял делать минет, она сама согласилась. Но мне просто снесло крышу. Я зол. Раздражен. Жену обидел. Она не заслужила такого отношения к себе.

— Белла? — стучу в дверь ванной комнаты. Слышится шум льющейся воды, а сквозь него — тихие женские всхлипы.

Не жду, когда мне ответят, сам открываю дверь запасным ключом, застаю не самую приятную картину. Моя маленькая женщина сидит на краю ванной и плачет, спрятав лицо в ладонях. Подхожу к ней, убираю руки. Глаза красные, нос и губы распухли. Моя маленькая.

Она плачет из-за меня, из-за моей одержимости…

— Прости меня… — шепчу, обнимая мою девочку. Она ни в чем не виновата. Не виновата, что в мужья ей достался мудак с нездоровой одержимостью другой женщиной.

— Что с тобой происходит? — шепчет она надрывно. — В последнее время ты ведешь себя странно. Срываешься, голос поднимаешь...

— Я не поднимаю…

— Просто ты не слышишь себя со стороны.

Что я делаю со своим браком? Как одна женщина способна изменить жизнь на сто восемьдесят градусов? Я обожаю Беллу, она мне нравится. О любви говорить рано, но все же симпатия и желание к ней присутствуют. И уважение.

О каком уважении сейчас может идти речь, если я перед собой вижу не жену, а Жасмин?

— Пойдем в кровать.

Выключаю воду, беру Беллу на руки и несу обратно в спальню. Она без сопротивления поддается мне, позволяет раздеть себя и уложить.

Я долго и трепетно пытался искупить свою вину в постели. Не всю ночь, но большую часть. Она выгибалась, стонала, просила еще и еще. И я дарил ей ласки. Только ей. До изнеможения. Только после того, как Белла осталась удовлетворена, я успокоился и лег рядом с ней. Однако проблема так и не решена.

Перед глазами все время другая…

Другие глаза, другой голос, другая фигура. Я не могу ничего поделать, не могу совладать с собой. Я стараюсь. Сильно. Однако Жасмин рушит мою жизнь. Мой брак.

Может, нам правда переехать в Америку? Я бы попробовал устроить Беллу в другой вуз по ее специальности, показал бы Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Франциско. Я бы сделал все что угодно, чтобы наша семья была счастливой и нас не преследовали старые раны.

Но если я сейчас все брошу, меня не поймет отец, который помогал в открытии собственной клиники. Не поймет Орлов, который вложил свои деньги, поверив в перспективность моей идеи. И, черт побери, через года три центр бы полностью окупился, вышел в плюс. Записи на операции тому подтверждение. Только один человек поймет мой побег… Она поймет без объяснений, потому что ее тоже ко мне тянет, хоть и влепила мне пощечину, хоть и убегает, отрицает.

Смотрю на рядом спящую Беллу. Малышка не должна страдать из-за моей похоти, моего влечения к другой, не должна наша семья проходить через эти проблемы. Значит, мне следует взять себя в руки.

Глава 12

— Здравствуйте, дорогие друзья! Сегодня я бы хотела рассказать… Нет-нет! — Чертыхаясь, удаляю видео и снова нажимаю красную кнопку. — Добрый день, дорогие зрители! Сегодня я поведаю вам о… Опять не то! Соберись, Жас!

Центр города, хорошая погода, прекрасный вид. Фильтрами настроила так, чтобы не было видно кругов под глазами. Не всегда спасает консилер и патчи под глазами, к сожалению. Особенно сегодня, когда меня одолевали ночные кошмары. Даже не так — пытали. Лучше бы ничего не снилось, чем суровое лицо кавказского мужчины и разъяренное лицо мужа.

Кошмар на улице Вязов и то лучше воспринимается, чем два знакомых лица, мелькающих перед глазами. Одно сменяется другим. Черт! То поцелуй, то пощечина, то улыбка и радость, то горечь и печаль.

Чувство вины не дает покоя несколько дней. Оно мучает меня, бросает из стороны в сторону. Не могу так. Не могу выкинуть из головы мягкость и настойчивость его губ, не могу забыть аромат его парфюма. Есть великий соблазн найти этот запах и подарить Максиму.

Он преследует меня, как бы я ни пыталась думать о муже…

Максим по фэйстайму заметил перемены. Обычно во время наших созвонов я всегда с удовольствием разговариваю с мужем, спрашиваю, когда он приедет, считаю дни до нашей встречи. Раньше. Но не сейчас…

Выключаю запись видео, убираю телефон. Не запишу ничего с таким настроем. Подписчики сразу чувствуют настрой человека. Не могу весело вещать моим зрителям о чем-то, когда на душе неспокойно.

Это должно пройти. Должно.

Сворачиваю на улицу, захожу в «Шоколадницу». Заказываю кофе с собой и гуляю дальше со стаканчиком в руках. Нужно расслабиться. Убить время. Настроение повысить. Забыть о черных глазах и коварной улыбке Дани. Забыть о поцелуе. О нем забыть. Не думать. И как не думать, когда каждую секунду уговариваю себя о нем не думать.

Только судьба заведомо знает, что это невозможно. Она, правда, коварно мне об этом не сообщает, не предупреждает.

Вижу его издалека. Его статный силуэт. Высокий. Красивый. Мужественный. Замираю на месте с чертовым кофе. Гляжу на него. Он тоже стоит. Заметил. Не двигается. Смотрит на меня в упор. Узнал.

И я тебя узнала, Дани. Только нам не быть вместе. Я замужем, ты женат. Тот поцелуй — ошибка. Надо жить дальше, не вспоминать этот порыв.

Замечаю, как он начинает двигаться ко мне, в его походке полная уверенность в правильности принятого решения. Он преодолевает расстояние широкими шагами.

Нет! Не хочу к нему! Нельзя!

Быстро допиваю кофе, выбрасываю стаканчик в ближайшую урну, ухожу в противоположную сторону.

Мне нужно быть среди людей. Значит, надо идти ближе к метро. Там всегда толпа, кто-то заходит, кто-то выходит. Только до станции идти далеко. Не успею. Может спрятаться? Например, вон за тем деревом. Глупость. Веду себя как маленькая.

Здесь нет узких улочек, как в Италии, нет высоких зданий, как в Нью-Йорке, здесь можно спрятаться только за ритмом других людей в толпе. Но не сейчас. Вокруг практически пусто, а я чувствую, как Дани преследует меня по пятам, словно хищник. Не отстает ни на шаг, старается преодолеть расстояние. Мне на каблуках трудно бегать, да и быстро вышагивать тоже. Почему я не надела любимые кроссовки, сейчас бы побежала рысью от него подальше.

Сворачиваю в сторону, на узкую улочку между домами. Там в конце должен быть выход на набережную. Я успею дойти, вызвать такси и избежать нашей встречи.

Я успею. Успею. Еще немного. Его шаги позади раздаются как набат. Как громкий звук секундной стрелки на старинных часах девятнадцатого века. Есть шанс. Маленький. Крохотный. Я не хочу рушить семью. Еще чуть-чуть…

Дани настигает быстрее, чем успеваю куда-то еще свернуть, заплутать во дворах домов. Он хватает меня за локоть, толкает куда-то в сторону. Я оказываюсь прижатой к его груди. Мы стоим вдвоем в каком-то пустом переулке.

Глава 12. Часть 2

Он не дает времени осмыслить, что делать, что происходит вокруг. Обхватывает мою голову руками и впивается диким поцелуем. Одержимым и сумасшедшим.

Его губы — как вода для путника в пустыне, его руки — как опора для меня, его тело — батарея, к которой хочется прижаться в холодную зимнюю ночь. Он — та пропасть, в которой я хочу упасть с головой хотя бы на короткие минуты.

— Идем! — командует он.

Тянет за руку, я снова не сопротивляюсь. Послушно следую за ним, как привязанная, но у меня и мысли нет вырваться. Я ведомая сейчас. Я ощущаю себя в каком-то пустом вакууме. Я делаю то, от чего отказалась бы в здравом уме. Сердце бешено стучит в груди, мои пальцы зажаты в его уверенной руке. Немного больно, но эта боль отдается у меня где-то внутри. Между нами возникает что-то неизведанное, то, что ведет нас на путь порока.

Заворачиваем за угол и заходим в какой-то дом. Я не спрашиваю Дани, куда мы идем, зачем мы поднимаемся по лестнице. Я не спрашиваю, откуда у него ключи от квартиры, в которую мы заходим. У меня ощущение, что все запланировано, что он не случайно оказался в том же месте, где и я, что и ключи у него от незнакомой мне квартиры тоже не случайно есть.

Я бы оценила лаконичность и современность интерьера. Восхитилась про себя ощущением уюта и свободы. Я бы… Я бы все с интересом рассмотрела, если бы меня сразу же не прижали к стене, едва закрылась за нами дверь.

Дани.

Он жадно целует, словно боится не успеть насытиться мной. Его голод настолько ощутим, что у меня самой возникает потребность успеть узнать, какой он на вкус, какой он на ощупь. Наши руки лихорадочно трогают наши тела. Это действительно безумие.

Я хочу ощутить жар его кожи. Просовываю руку под рубашку, вытащив ее из брюк. Дани настолько горячий, словно у него температура под сорок. Под ладонью сумасшедше бьется его сердце. Мое отвечает точно таким же ритмом.

Одежда лишняя, но нет терпения ее снимать. Я чувствую, как его руки задирают подол платья, как он оглаживает мои ягодицы, трогает меня поверх трусиков.

Дыхание сбитое, я держусь за его плечи, позволяю ему прикасаться ко мне там, где были только руки-губы Максима. Мысль о муже возникает и тут же исчезает, когда длинные пальцы Дани проникают в меня, распределяют влагу, растягивают внутри.

Я стону ему в рот, он трахает меня не только рукой, но и языком. Его страсть заразительна, как вирус. Неизлечимый вирус, попадающий в меня через его слюну, через его дыхание, через его прикосновения.

Отстраняется, смотрит на меня помутневшим от вожделения взглядом. Ему требуется несколько секунд, чтобы расстегнуть ремень, ширинку, вновь задрать на мне платье, подхватить за бедра и войти.

Первый толчок — я выдыхаю весь воздух из легких. Его член больше члена Макса. И впервые я ощущаю, как меня наполняют до упора. С мужем всегда чуть-чуть не хватало, и я понимаю это только сейчас.

Второй толчок — прикусываю губу. Слишком идеально. Даже не морщусь, когда его пальцы впиваются в ягодицы, учащаются движения. Я хватаю ртом необходимый воздух, зажмуриваю глаза.

— Кричи, — слышу его напряженный голос.

Я мотаю головой, Дани сильнее впивается в мое тело, а внутреннее напряжение сжимается-сжимается, потом пружина резко распрямляется, и я не в состоянии удерживать в себе громкие крики.

Пусть слышат соседи. Пусть слышат прохожие. Это невозможно держать в себе. Мои стоны становятся громкими, его движения — частыми и глубокими.

Жаркие волны наполняют нас, приятно расходятся в каждую клеточку тела. Наше дыхание давно одно на двоих, как и удовольствие, которое растекается как лава.

Все происходит очень быстро, необдуманно. Мы поддаемся эмоциям и зову тел, но хочется большего. Хочется коснуться его кожи под рубашкой и пиджаком, хочется почувствовать его аромат на себе, вдохнуть его. Хочется аккуратно смахивать пальцами капельки пота со смуглой кожи. Я так хочу быть ближе, от этой мысли вырывается грудной стон. Я начинают дрожать в руках Дани, он сильнее прижимается ко мне.

Невероятно. Мы кончаем одновременно. Волна наслаждения распределяется от низа живота по позвоночнику. Заполняет каждую клеточку приятными ощущениями. Долгожданными. Бесподобными.

Он удерживает меня, старается выровнять дыхание, уткнувшись лбом мне в плечо. Я осторожно трогаю его волосы на затылке, прикрываю глаза. Желание его трогать никуда не исчезает.

— Ты предохраняешься?

— Кольцо, — тяжело выдыхаю в ответ.

— Отлично.

Больше ничего не говорим. Стоим в чужой прихожей, в чужой квартире, прижимаясь друг к другу. Я украдкой смотрю по сторонам. И чувство стыда, чувство вины постепенно разрастаются до снежного кома.

Что я наделала? Позабыв о реальности на считаные мгновения, поддалась влечению с чужим мужем. Если кто-то узнает… Нас осудят. Нас закидают камнями. Нас проклянут родные и близкие. Наш грех будет позорным пятном на чести семьи.

Сильнее обнимаю Дани за шею. Сейчас он мне кажется спасательным кругом, спасательным плотом. Если его отпущу, сразу пойду ко дну. Он трется носом об мою щеку, и горечь случившегося сменяется странным послевкусием. Становится сладко и сытно. Сытно внизу живота.

— Ты как? — Его забота слышится не только в голосе, она есть и в движениях. Дани осторожно меня опускает на пол, придерживает, так как ноги совсем ослабли, подгибаются. На внутренней стороне бедра чувствую излишки влаги.

Смотрю на него, он, убедившись, что я нормально стою на своих двоих, скрывается за дверью ванной. Выходит оттуда с упаковкой влажных салфеток. Не шевелюсь, не дышу, когда его руки с салфеткой осторожно стирают следы нашей страсти.

Он поднимается на ноги, не отводит глаза в сторону. В них нет сожаления или вины за произошедшее. Я тоже не жалею. Смотрю на него и словно вижу в первый раз. Обращаю внимание на его губы, такие вкусные, целовать и целовать бы их вечность. У него красивые глаза. Насыщенного темного цвета, меняющиеся от освещения. И я хочу увидеть его без одежды. Пройтись губами по линии подбородка, оставить дорожку поцелуев от шеи к груди, спуститься ниже, попробовать на вкус его член… Впервые я хочу другого мужчину. Сильнее, чем собственного мужа.

— И что теперь?

Вопрос глупый, мы оба понимаем, что прежней жизни не будет. Дани медленно подходит ко мне. Проводит костяшками пальцев по щеке. Хочется прикрыть глаза от нежности его прикосновения, но я не могу насмотреться в темноту напротив. Всепоглощающую.

— Не знаю… Мне казалось, что хватит одного раза, чтобы преодолеть необъяснимую тягу к тебе. Я думал, что один раз позволит вернуться к прежней жизни. Жить счастливо с женой и не думать о тебе. Ошибся. Жестоко ошибся. — Он нагибается ко мне и целует.

В этот раз поцелуй неторопливый, осторожный, ласкающий. Я сразу же отвечаю, обнимаю за шею, прильнув к груди. Сердце гулко бьется, его удары заглушают звуки вокруг. Есть только я и Дани. Есть только его руки, его губы. Его желание.

— Я хочу тебя, — шепчет в губы, нащупывая сбоку молнию, тянет замок вниз.

Что делаю я? Вместо того чтобы его оттолкнуть, стаскиваю с его плеч пиджак, торопливо расстегиваю рубашку, досадливо кусая губу оттого, что не сразу получается подчинить мелкие пуговицы.

Дани подхватывает меня, усаживает к себе на бедра и медленно движется вглубь квартиры. Когда роняет на гладкую шелковую поверхность, понимаю, что мы в спальне. Он берет мою ногу, снимает туфлю, так же нежно снимает вторую. Его руки скользят вверх по икрам, облаченным в черные чулки, по бедрам. Касается кружевной резинки, обводит по границе с разгоряченной кожей, желающей ощутить его прикосновения везде, где только возможно.

— Ты красивая.

Мои трусики медленно ползут вниз. Я смущаюсь, но под горящим взглядом темно-карих глаз стыд сразу же улетучивается как дымка.

Он помогает приподняться, снимает платье. Ложусь на подушки, взволнованно дышу, так как все еще неловко чувствую себя перед чужим мужчиной обнаженной. Его ладонь скользит по животу вверх, ласкает груди. Не сдерживаю смешок, вспоминая, как он прикасался к моим полушариям на приеме. Эти прикосновения совершенно разные. Там был врач, а тут мужчина, желающий обладать мной.

— Дани… — зову по имени. Мне нравится, как оно звучит. На выдохе. Он поднимает на меня глаза. Я хочу тоже трогать его. Гладить. Чувствовать жар его кожи. Понимает меня без лишних объяснений.

Прикусываю нижнюю губу, наблюдая, как он раздевается. Его тело завораживает. Касаюсь ладонью разгоряченной загорелой кожи. Мышцы от каждого движения перекатываются. Широкие подкачанные плечи, крепкая мужская грудь, почти ровные кубики пресса. Красив до невозможности. Опускаю взгляд ниже талии. Сглатываю. Член наполовину эрегированный, но даже в таком состоянии притягивает к себе внимание. Хочется прикоснуться, провести ладонью по всей длине, сжать. Под моим взглядом он увеличивается в размере. Во рту сразу же становится слишком влажно.

Теперь я понимаю его без слов. Подползаю к краю кровати, опускаю ноги на пол. Дани выпрямляется. Очерчивает мои губы пальцем, оттягивает нижнюю. Я смотрю в его глаза и знаю, что он не сделает мне больно, не заставит делать то, что мне не по нраву.

Глаза темнеют, как только прохожусь языком по всей длине. Я умею делать минет. С Максимом научилась, когда мы только-только закрутили роман. Поэтому когда полностью заглатываю член и крепко обхватываю его губами, Дани глухо стонет, прикрывает глаза. И мне нравится видеть на его лице судорогу наслаждения, нравится слушать приглушенные стоны.

Пальцами зарывается в мои волосы, сжимает голову, двигает бедрами. Дышу расслабленно, слегка балдею от поплывшего взгляда карих глаз, низ живота наполняется томлением. Я трогаю себя между ног. Снова наполняюсь влагой. Запретность и порок кружат голову, заставляют потерять рассудок.

— Достаточно... — Он отстраняется, стирает пальцем с моих губ слюни. — Хочу попробовать тебя на вкус.

И начинаю дрожать всего лишь от его слов. Сердце заходится, дышу ртом, откидываясь на спину. Не сводя с него глаз, развожу ноги в стороны. Дани приподнимает уголок рта, опускается на колени. Когда его дыхание касается кожи, вздрагиваю, хочу свести ноги, он не позволяет. Его язык не спеша трогает чувственный бугорок, бьет по нему, смыкает губы вокруг моей влажности.

Закатываю глаза, пытаясь совладать с дыханием, со стонами. Они слишком громкие, меня это смущает.

— Не сдерживайся, — командует он и погружает язык в меня, трахая.

Эти ощущения не новы, но именно сейчас почему-то они очень остро воспринимаются. Иначе. Ярче. Чувственнее. Во мне возникает жгучая потребность в его губах, его руках. Хочется раствориться в этих ласках. Потребность на грани жизненной необходимости.

Второй оргазм размазывает меня, ничего не оставляя. Я дрожу, выгибаюсь, скребу ногтями по кровати. Мне тесно в своем теле, тесно в окружающей реальности.

Он накрывает меня своим телом, прижимается так сильно, что кажется его члену даже тесно во мне. Я чувствую всю его длину. Смотрим друг другу в глаза, он нагибается и целует. Его губы имеют мой вкус. И этот вкус просто фантастический.

Все вокруг становится нереальным, мы словно в параллельной вселенной, где есть только он и я. Наши влажные от пота тела сплетаются. Меняем позы, углы проникновения, не переставая при этом целоваться и ласкать друг друга.

Мало. Всего мало. Его мало. Его губ мало. Его рук мало. Его тела мало.

— Сильнее…. Боже…

Я держусь за его плечи, двигаясь на нем сверху. Дани придерживает меня за спину, плотнее прижимает к себе. Мы смотрим друг на друга. Стираю с его висков капли пота, чувствуя, как вдоль позвоночника скользят его ладони. Губами прижимаюсь к уголку брови, пробуя кончиком языка на вкус его кожу Соленый. Вкусный.

Взрываюсь в его сильных руках. Снова и снова. Не знаю, какой это оргазм по счету, сбилась на третьем. Обессиленно упираюсь ладонями ему в грудь. Он дергает меня к себе, замирает. Падает на спину, утягивая мое ослабевшее тело за собой.

Лениво лежу у него на груди, слушая удары сердца. Улыбаюсь. Как дурочка. Нет, не так. Как счастливая дурочка.

За окном темнеет. Интересно, сколько сейчас времени? И где мой телефон? Я совсем забыла о том, что должен позвонить Максим. Смотрю перед собой, пытаюсь смириться со случившимся и принять факт, что прежней меня больше нет.

Что будет дальше?

Отрываю голову от крепкой груди, смотрю на Дани. Он лежит с закрытыми глазами, ничем не обеспокоенный. Кажется, что он спит, но дыхание недостаточно ровное, ресницы немного подрагивают, а его руки тут же напрягаются, когда я приподнимаюсь и разглядываю его. У него чертовски красивые губы. Сочные. Сладкие. Он неповторимо пахнет. Индивидуально. Древесные тяжелые нотки востока впитались в мою кожу. Готова вдыхать его аромат бесконечно. Хочу запомнить его.

Кажется, я никогда не была так счастлива. Даже в руках мужа…

Только сейчас окончательно осознаю, что мы изменили своим супругам. Изменили, тем самым нарушив семейную клятву. Жалею? Нет. Предложит повторить? Соглашусь. Одна часть меня мне строгим голосом шепчет, что это неправильно, другая радостно мурчит под нос, предвкушая новую встречу.

— Мне пора домой. — Я сползаю с груди Дани, ищу глазами свое нижнее белье. Трусики нахожу возле кровати, бюстгальтер лежит чуть подальше, рядом с платьем и белой накрахмаленной рубашкой.

Пока одеваюсь, чувствую на себе преследующий взгляд. Поправляю волосы, замечаю свое отражение в зеркале. Глаза горят, губы опухшие. Весь вид кричит о хорошо проведенном времени. Отворачиваюсь. Чувство вины перед Максом накатывает волной, а чужая квартира, ставшая свидетелем моего грехопадения, чужая кровать, чужие простыни — как немой укор.

— Когда мы увидимся? — Дани ловит меня за руку, усаживает на кровать. Заправляет волосы за ухо, поглаживает щеку. Я смотрю на него и не знаю, что ответить.

— Я не знаю… Через полторы недели приезжает Максим, и… — Закрываю глаза, чтобы взять себя в руки, и произношу на выдохе: — Мы не можем видеться, Дани. Это неправильно… Это… — не успеваю договорить, потому что сочные губы тут же обрушиваются на меня и заглушают дальнейшую речь.

«Неправильно» рядом с ним теряет всякий смысл. Оно улетучивается в панорамное окно возле кровати, долетает до облаков и теряется среди туч, готовых обрушить на шумный город капли дождя. Правильно вот сейчас сидеть и целоваться с ним. Правильно переплетаться с ним языками. Правильно гладить его напряженную шею, чувствовать мягкость смуглой кожи. Правильно дышать с ним в такт...

— Я тебе позвоню, — шепчет он в мои в губы, понимая, что я сдалась окончательно и бесповоротно.

— Я буду ждать.

Мы грешники. Мы порочны. Мы будем гореть в аду. Но сейчас нам на это плевать…

Глава 13

«Как ты?» — высвечивается на дисплее айфона сообщение от «Ани». Выключаю экран и продолжаю читать книгу на планшете. Буквы расплываются, я поглядываю на потухший экран.

«Не хочешь увидеться сегодня?» — второе сообщение от того же абонента. Прикусываю губу, чувствую в груди горечь. Совесть давит на меня, точнее придавливает, как бетонная плита, не позволяет разблокировать телефон и ответить.

«Я скучаю, Жас».

Прикрываю глаза. Его признание подобно ране, вроде не смертельно, а больно. Я тоже скучаю… Как же сложно. Мы не можем больше видеться. Никогда. Нельзя. Табу.

Эти слова проговариваю исключительно про себя, как мантру, как молитву. Ни в аудиосообщении, ни в текстовом, ни даже в звонке — нет и намека на то, через что я внутри себя прохожу. Я каждый раз пытаюсь подобрать нужные слова, прекратить нашу связь и выкинуть из головы тот день, перевернувший мою жизнь с ног на голову. Но не выходит. Вспоминаю тот безумный день, каждую минуту, пропитанную нашей страстью. Закрывая глаза, я ощущаю его дыхание, его губы, его руки, его тело… Однако нужно набраться смелости и поставить жирную точку раз и навсегда.

Прошло пять дней. Максим должен приехать со дня на день. Он попросил его встретить в аэропорту, говорит, что соскучился. И я должна его встретить, как любящая жена, и забыть роковую ошибку. Так бы и случилось, но Дани пишет каждый день, забрасывает меня всеми видами сообщений, не желает исчезать из моей жизни.

Тогда, сбежав от него под покровом прохладного дождливого вечера, я чувствовала себя окрыленной, счастливой. У меня словно за спиной выросли крылья. Я могла летать. Я хотела летать. И я взлетела в небеса.

Его номер был занесен в телефонную книгу под именем одногруппницы, с которой от случая к случаю общались. Конспирация, не дай бог Максим узнает, кто под этим именем… Это будет просто катастрофа для меня, для Дани.

Но, стоило вернуться домой, перешагнуть порог квартиры, в которой мы с Максимом жили до покупки дома, я осознала, что совершила. Вина крепко сжала меня в своих тисках, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Это неправильно. Аморально. Грешно. Я не должна была изменять Максиму. Не должна... Он ни в чем не виноват. Он не давал мне повода усомниться в его любви к себе, всегда был обходителен и идеален. Ни разу не поднимал руку, да и ссорились мы в основном по пустякам.

Ночью после измены я не могла уснуть. Порывалась позвонить мужу и во всем сознаться. Слезно попросить у него прощения, пообещав, что больше такого не случится.

Как он отреагирует? Простит? Что скажет? Как поступит? Что будет с нами? Что будет с нашими планами на будущее? И будет ли это будущее? Как он поступит с Дани? С его бизнесом? Ведь Максим может с него потребовать все сумму денег здесь и сейчас, а тот вряд ли сможет отдать.

Будет скандал. Распадутся две семьи. Его и моя… Всего лишь одна ошибка — и такие последствия….

Всегда есть шанс что-то изменить. И в этой ситуации еще реально поправить непоправимое. Сделать невозможное возможным. Просто нужно прекратить любое общение с Дани, не звонить ему, не писать, не искать с ним встреч. Мы переболеем, эта пагубная страсть пройдет.

Такие мысли у меня крутились все пять дней. Крутятся и сейчас. Я максимально стараюсь заниматься своими делами: придумываю концепцию блога на зиму, новые темы. Пытаюсь договориться с другими популярными блогерами, чтобы провести совместный гивэвей. На этой волне задумываюсь о розыгрыше с темой «Пять неверных фактов обо мне». Постоянные подписчики, которые давно следят за моей страничкой, смогут сразу назвать четыре неверных факта, о пятом никто не догадается: «изменила мужу». Признание на публику, это может увидеть Максим, он даже пошутит на эту тему. И мне придется солгать: я не изменяю мужу. Какое лицемерие.

Еще поняла, что я мазохистка. Все сообщения от Дани прочитываю несколько раз, потом удаляю. Его аудиосообщения прослушиваю, как любимые песни, на повторе. Голос с хрипотцой будит во мне табун мурашек и оставляет горькое послевкусие, которое просачивается в каждую клетку.

«Жасмин. Я знаю, ты читаешь мои сообщения, почему не отвечаешь? Я хочу тебя увидеть. Скучаю».

Прикусываю губу, беру мобильник в руки. Еще раз перечитываю его сообщение на азербайджанском, шепчу каждое слово, пытаясь запомнить их последовательность. Нужно внести его номер в черный список. Обязательно, именно сегодня, именно сейчас. Почему я это до сих пор не сделала?

Заношу палец над «Аней», мне физически больно удалить номер и запретить ему писать-звонить. Секунду колеблюсь, прежде чем решиться с концами удалить контакт. Я еще не успела запомнить номер наизусть. Удалить. Смелее, ну — поломает, потом легче будет. Палец дергается не в ту сторону. Не касается экрана, контакт не удаляет. Черт! Слабачка. Удалю потом, чуть позже. Возможно, завтра. Нет, сотру все по дороге в аэропорт, почищу всю память и ничего не оставлю.

От таких радостно-печальных мыслей меня отвлекает звонок в дверь. Я никого не жду, ничего не заказывала. Крадучись подхожу к двери, смотрю в видео-глазок.

Сердце подскакивает к горлу, руки начинают мелко трястись. Я озираюсь по сторонам, ищу куда спрятаться, словно посетитель по ту сторону дверей все равно сюда войдет и найдет меня. Найдет. В этом я полностью уверена.

Что он тут забыл?

Снова раздается звонок. Настойчивый, уверенный. Этот мужчина упертый. И его упертость пугает так же сильно, как и его желание увидеть меня. Я ведь не смогу ему сопротивляться. Он посмотрит на меня, и я провалюсь в пропасть его глаз. Боюсь, что не смогу больше выйти оттуда. Никогда не смогу.

Звонки прекращаются. Облегченно выдыхаю, поворачиваюсь в сторону гостиной. Я ведь правильно поступила, что не открыла. Возможно, я буду жалеть об этом, мучиться болью в груди, желать случайной встречи, внезапного поцелуя, жарких объятий...

Нужно прекратить думать о Дани. Максим мое счастье.

На полпути в гостиную вновь раздается звонок в дверь, заставляя замереть на месте. Оглядываюсь. Он не ушел?

Возвращаюсь, вновь смотрю на экран видео. По ту сторону двери все еще стоит Дани в привычном костюме с накрахмаленной рубашкой под ним. Красивый. У меня даже ноги становятся ватными, пока я его разглядываю. Он сердится. Это видно по напряженному лицу и сжатым кулакам.

— Жасмин, я знаю, что ты дома, открой, — слышу низкий голос. Прижимаюсь лбом к деревянной поверхности двери.

Что делать? Как правильно поступить?

Сердце замирает на мгновение, а затем начинает стучать как ненормальное. Мне не хватает кислорода. Нужно окно открыть или включить кондиционер. А еще лучше — проигнорировать Дани. Он скоро уйдет. Обязательно. Надо только перетерпеть. Надо.

— Жас! — Он стучит по двери, слегка повышая голос. — Я знаю, что ты дома! Открой! Я просто хочу поговорить!

Не открою. Ни за что в жизни. Нет. Я не впущу его.

— Я просто хочу поговорить! Открой!

Зажмуриваюсь, а из-под прикрытых век скатывается капелька слезы, ползет по щеке. Боже… Я не выдержу этого. Уйди. Пожалуйста, уйди.

— Я выломаю дверь! Открой!

И я верю его угрозе. Она звучит в его низком голосе, ей пропитано каждое слово. Прикрываю рукой глаза. Мне не нужно лишнее внимание соседей. Даже сейчас, держа Дани перед закрытой дверью, я уже ставлю себя в неловкое положение.

Мне требуется несколько минут, чтобы убедиться в том, что камеры в квартире выключены. Максим любит все контролировать. Надеюсь, ему не придет в голову просить домоуправление предоставить видео с общих камер подъезда.

Возвращаюсь к двери и открываю. Дани одной рукой опирается о дверной косяк, вторая сжата в кулак. На его суровом, красивом лице гримаса разочарования, досады и… боли. Губы поджаты, темные брови сведены на переносице, глаза приобретают чисто черный цвет, без капли коричневого оттенка.

— Что? — Трудно сохранять самообладание, когда первый порыв — это прижаться к нему, поднять голову и поцеловать в губы.

— Я пройду? — Его ирония отдается тупой болью в груди. — Не будем же привлекать внимание соседей?

Отхожу и позволяю Дани зайти внутрь. Он закрывает дверь. Для меня это звучит слишком громко. Ощущение, как будто за нами закрылась клетка. И мы не выйдем больше наружу поодиночке.

— Почему ты не отвечала? — спрашивает он, проходя в квартиру. Не разувается, ведет себя как хозяин. Я сержусь на него, злюсь, и злость позволяет держать себя в руках.

— Нам не стоит общаться.

— Мне кажется, мы договорились…

— Нет, это ты так решил, — с вызовом заявляю, скрещивая на груди руки.

Дани ничего не отвечает, но в его глазах боли становится слишком много. Я незаметно поддаюсь к нему, но останавливаю себя.

— Я не могу так, понимаешь? Не могу изменять Максиму. Он столько сделал для меня, для мамы. Он всегда был рядом и не требовал ничего взамен. Я чувствую, что предаю его, связываясь с тобой! Это неправильно, Дани! — Едва сдерживаюсь, чтобы не расплакаться перед ним, но глаза наполняются слезами, голос срывается.

— Тише, моя сладкая.

Как он вдруг оказывается возле меня, не знаю. Прижимает к себе, упираюсь ему в плечи, неуверенно бью по груди. Но все это слабое трепыхание. Он обхватывает мое лицо ладонями, поднимает его. Ничего не говорит, просто смотрит своими болезненными и в то же время завораживающими глазами прямо в душу. Будто пытается все мои мысли повернуть в свою пользу. Я не могу сопротивляться.

Дани молча прижимает свои губы к моим. Не двигается, просто согревает меня своим дыханием. Его губы имеют вкус мяты. Чувствую их мягкость, чувствую, как его энергия обволакивает меня, заворачивает в защитный кокон. Чувствую его желание, плотское, простое, без лишнего смысла: хочет меня.

Не двигаемся какое-то время. Я робко провожу языком по контурам его губ. Дани сразу же напирает на меня более сильным поцелуем, сминает мои губы, кусается. Его руки оказываются у меня на бедрах, сильно сжимают их. Его страсть заразительна. Это невозможно контролировать, невозможно сопротивляться и сказать твердое «нет». Кому угодно, только не ему… Не сейчас.

Стягиваю с него пиджак, расстегиваю рубашку. Мы продвигаемся вглубь квартиры, я веду его в спальню. Отрываемся друг друга буквально на секунду, чтобы избавить его от брюк с боксерами, меня от длинной футболки с кружевными трусиками.

Он нагибается к моей груди, соски возбужденно торчат, я обхватываю руками его за шею, откидывая голову. Как же чувственно, сладко. Еще хочу… Дани играет языком с сосками, слегка их прикусывает, лижет, посасывает.

— У тебя самая красивая на свете грудь, — хрипит он между ласками. Вскрикиваю, когда слишком больно сжимает зубы на другой груди, низ живота простреливает острым желанием.

Я громко стону. Бесстыдно стону. Позволяю ему трогать себя. Сладко. Жадно. Мне нравится, как громко мы дышим. Я забываюсь в этой эйфории.

Оказываюсь на кровати на животе. Смотрю на Дани через плечо. Он целует мои плечи, вырисовывает языком узоры на лопатках, опускается вниз. Охаю от неожиданности: кусает за попу.

Все забываю. Даже собственное имя. Его упругий горячий член упирается в бедро, потом глубоко толкается. Следующий толчок такой же глубокий. Приподнимаюсь на руках, поворачиваю голову, он нагибается и целует меня, не прекращая двигаться.

— Да… Глубже… Сильнее… Еще… — прошу его, закатывая глаза от удовольствия, от невообразимого кайфа. Кажется, я теперь понимаю, как можно легко стать зависимой. У кого-то это алкоголь, наркотики, тусовки, беспорядочные связи. У меня другая зависимость — Дани. Мне он нужен. Как потребность, без которой не живут.

Мы кончаем одновременно. Нас в одно мгновение будто разрывает на части.

— Как же я скучал, ты даже себе не представляешь, — шепчет Дани, прижимаясь губами у меня за ухом, зарываясь пальцами в мои волосы.

— Я тоже скучала… — признаюсь вопреки своему желанию закончить эти грешные отношения. Слушаю его уже ровное дыхание. Его поцелуи легкие и едва ощутимые. — Хочешь кофе?

— Я тебя хочу, — порочно обжигает он своим признанием, набрасываясь вновь на мои губы, обещая много-много оргазмов.

Глава 14

Ностальгия. Снова уставшие, изможденные, но счастливые. Снова улыбаюсь, как дурочка, будто мне только что подарили букет из сто одной розы, о котором я давно мечтала. Максим дарил цветы, часто дарил. Даже сто одну розу. И каждый раз я чувствовала себя самой счастливой на свете.

Но наши встречи имеют иной оттенок. Более насыщенный, яркий. Несмотря на то, что чувство вины грызет меня с каждой минутой все сильнее, я стараюсь крепче обнять Дани. Гореть нам в аду, в адском пламени. Но сейчас мы рядом, и страхи меня не беспокоят. Они подождут до завтра. Подождут. А пока я нахожусь в руках этого мужчины, с которым нас соединяет невозможная страсть друг к другу.

Лежим на диване в гостиной. Молчим. Глядим в зеркало над нашими головами. Я вслушиваюсь в удары сердца, а он поглаживает мою спину, заставляя мурашки бежать по коже.

— Даже не представляешь, насколько ты красивая, — произносит он, нежно поглаживая мою щеку.

Я и не заметила, как он перевел на меня взгляд. Поднимаю голову и гляжу в ответ на идеальное, скульптурное лицо. С маленькими морщинками у глаз и четким профилем.

— И ты красивый… страшно.

— Страшно красивый? — усмехается Дани. — Сочту это за комплимент.

— Что нам делать? — спрашиваю, глядя на своего мужчину. Хотя… Имею ли я право называть его своим, учитывая, что не так давно веселилась на его свадьбе, а вечером его ждет красавица жена?

— Не знаю. Я не могу изменять Белле, но и без тебя мне сложно.

— Тогда зачем ты женился? На свадьбе вы выглядели счастливой парой.

Дани на некоторое время замолкает. Он вдумчиво смотрит на меня, поглаживает щеку, но в глубине его глаз вижу то, что не замечала раньше. Острую боль, ранящую сердце и заставляющую старые раны кровоточить.

— Так было нужно, — отвечает он. Ладно, не хочет говорить, и не надо! — Давай не будем о грустном, — тут же переводит тему. — Расскажешь о себе, таинственная Жасмин?

— Тебе так интересно? Ты мало знаешь обо мне?

— Очень мало, — улыбается Дани. — Кстати, чуть не забыл!

Он тут же подскакивает, светит своей обнаженной попой, пока идет в коридор. Возвращается с пиджаком.

Только зачем? Неужели холодно стало? Так я согрею. Ладно, ни к чему эти пошлости.

— Держи, — он протягивает мне бархатную коробочку.

— Это что?

— Подарок для тебя, — открывает коробку, показывая мне красивое платиновое кольцо с цветком жасмина, который украшен сапфирами.

— Делаешь мне предложение?

— Нет. Еще рано. Увидел это кольцо на аукционе у одного ювелира. Сразу же подумал о тебе.

И я не знаю, как отреагировать. С одной стороны, мне приятно его внимание, а с другой…

Что я скажу Максиму?

— Спасибо…

Целую Дани в знак благодарности. Бесконечной благодарности за это удивительное чудо. За этот день, за то, что дарит мне счастье. За то, что он есть…

Глава 15

— Дани, ты меня подбросишь в университет? Если сильно спешишь, я могу вызвать такси.

Смотрю на мужа, его отрешенный взгляд не сразу фокусируется на мне. Последнее время он сам не свой. Часто задерживается на работе, телефон временами отключен. Дани и раньше не особо отвлекался на телефонные разговоры, будучи на работе, но сейчас до него порой невозможно дозвониться.

— Да, конечно.

Улыбаемся друг другу. Как обычно, натянуто-вежливо. Торопливо забегаю в спальню, беру свою сумку, возвращаюсь. Дани стоит возле входной двери, ждет меня, но при этом кому-то пишет в телефоне. Мобильник теперь из его рук не исчезает. Постоянно с кем-то переписывается, иногда странно улыбается, хмыкает. Даже сейчас на знакомом с детства лице появляется мальчишеская улыбка. Грудь неприятно сдавливает, но ненадолго. На мой вопросительный взгляд неопределенно пожимает плечами.

— Ты меня сегодня сможешь забрать после пар? — спрашиваю уже в машине.

Пристегиваюсь ремнем безопасности, украдкой разглядываю задумчивого мужа. Он не сразу откликается на мой голос. Интересно, о чем он думает?

— У меня много работы.

— Хорошо. — Отворачиваюсь к окну. Я не обиделась, но почему-то именно сегодня его занятость меня задевает.

— Белл. — Он накрывает мои ладони на коленях, пытается заглянуть в глаза. — Я, правда, сегодня загружен под завязку. Как ты смотришь на то, чтобы на ноябрьские праздники улететь к родителям в Баку? Мама с папой, наверное, соскучились.

— Я тебе мешаю? — смотрю ему в глаза, вижу промелькнувшую тень в глубине, минутная пауза слишком выразительна, чтобы ее не заметить.

— Что ты.

Он трогает пальцами щеку, слегка погладив, и убирает руку. Вот и вся нежность от Дани. Раньше он старался больше проявить внимания, заботы. Старался словно восполнить собой потерю Казима, прекрасно зная, что брата ему не заменить, но ведь попытка не пытка. И, возможно, через какое-то время, когда рана на душе и на сердце бы окончательно зарубцевалась, я смогла полюбить Дани. По-другому, но полюбить.

— Я просто много работаю, а ты слишком часто сидишь дома в одиночестве. Может, сходишь с подругой куда-нибудь?

Машина трогается с места. На дисплее его мобильника высвечивается входящее сообщение. Я успеваю прочесть от кого: Жас.

— Клиентка? С самого утра беспокоится о приеме или это консультация после операции? — с удивлением слышу в своем голосе ироничные нотки, более того, мне не нравится, что моему мужу пишет какая-то Жас.

— Ты интересуешься моими делами? — раздраженно спрашивает он, довольно резко подрезая кого-то на дороге.

Я против воли вжимаюсь в сиденье, испуганно хватаюсь за ремень безопасности. Ком в горле мешает дышать. Сердце учащенно бьется в груди. После аварии на мотоцикле с Казимом, когда он погиб, а я чудом осталась жива, любые резкие движения транспорта приводят меня в панику.

— Прости, — спокойным голосом нарушает молчание в машине Дани. Скорость снижается до допустимой, я расслабляюсь.

Больше мы не разговариваем друг с другом. Он довозит меня до университета. Мы не прощаемся. Какой-то привкус горечи возникает между нами, и его не хочется чем-то перебивать, обманывать.

Вика меня встречает на втором этаже возле аудитории. Чмокает воздух возле щеки и придирчиво окидывает меня оценивающим взглядом.

— Могла бы и подкраситься, — резюмирует свой осмотр подруга. Та, как всегда, при параде. Платье офисное в обтяжку, повседневный мейк, прическа как у строгой училки, которая является фантазией всех парней в классе. Мы смотримся рядом как землянка и лунатик.

— Нет настроения. И не для кого.

— А как же муж? У вас же принято быть красивой и ухоженной для своего благоверного.

— Мне кажется, что моего мужа ублажает и радует другая.

Я сажусь за пятую парту, Вика с открытым от удивления ртом приземляется рядом.

— Как это? То есть откуда ты знаешь?

— Я не знаю. Я думаю.

— Ой, не говори ерунду! Ты просто немного одичала в своем горе, поэтому тебе мерещатся всякие глупости. Насколько я знаю Дани, он не тот тип мужчин, которые расстегивают ширинку при первой же возможности засунуть член кому-то в…

— Вика! — От пошлости слов подруги мне хочется провалиться сквозь землю, но она совсем не смущается, лишь иронично приподнимает бровь.

— У него для этого все условия. Он пластический хирург, и у него ест�

Глава 1

Идеальных людей нет – каждый грешен по своему. Иногда пороки превращаются в веру, а вера становится пороком.

– Жасмин, ты скоро? Мы опаздываем! – доносится до меня любимый голос неподалеку.

– Подожди, еще немного, – кричу в ответ, глядя на собственное отражение в зеркале. Успею нанести помаду, пока он не окажется рядом со мной.

Оглаживаю синее платье в пол с жемчужными вставками на груди. Вроде красиво. Сидит привлекательно на моей фигуре. Не слишком откровенно? Может, сверху шаль накинуть? Из-за провокационного выреза кажется, что грудь слишком сильно привлекает внимание. Вряд ли такое можно позволить на кавказской свадьбе. Вдруг Максиму не понравится?

Еще раз осматриваю себя, задумчиво вглядываясь в каждую деталь образа. Сойдет. Возвращаюсь к столику, присаживаюсь. Достаю из набора сережки, задерживаю взгляд на колье. Наверное, его не стоит надевать.

Сомнения по поводу украшения еще не отпускают, беру помаду. Наношу ее на губы, внимательно смотрю на себя в зеркало. Ярко-красный матовый цвет притягивает взгляд. Все же шаль стоит взять, чрезмерная открытость груди смущает. Платье великолепно, при покупке я в нем не сомневалась, но сейчас… как-то неуютно.

– Ты готова? – Максим внезапно появляется в спальне, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Хорошо, что губы накрасила до его прихода. Сердце взволнованно бьется в груди, когда вижу его статный силуэт в проходе.

– Пара штрихов, – смачиваю указательный палец любимыми французскими духами, оставляю запах на шее, на запястье. Поворачиваюсь к мужу.

Как всегда красив, привлекателен. Черный смокинг подчеркивает атлетическую фигуру, рост, статус. Каждый раз едва дышу, чувствуя трепет в груди. Как в первую нашу встречу, когда я увидела его возле университета. Он предоставлял практику в своей компании, а я была обычной студенткой иняза. Один взгляд все решил за нас.

Сталкиваюсь с озорными серо-голубыми огоньками, которые с каждой секундой темнеют. Окидывает меня оценивающим взглядом, приподнимает уголок губ. Задерживаю дыхание. Жду его вердикта.

Судя по довольному блеску в глазах, мой образ приходится ему по душе. Зря волновалась, переживала – Максим почти всегда поддерживал мой выбор.

– Ты шикарна, моя девочка, – протягивает ко мне руки. Сжимаю его ладони, приподнимаюсь.

Сразу же оказываюсь в крепких объятиях. Он жадно втягивает в себя воздух возле меня, сильнее прижимает к своему твердому телу. Настолько крепко, что чувствую животом выпуклость в черных классических штанах.

– Ты меня заводишь, малышка, – приподнимает мое лицо за подбородок, улыбается. Нагнувшись к ушку, шепчет: – Хочу тебя.

– Сейчас? – зачарованно смотрю в порочные огоньки мужа. Шумно сглатываю, дрожу всем телом. Максим собственнически проводит пальцем по краю лифа на груди, опускается на колени, просовывает под платье руки и снимает тонкие кружевные трусики.

О, Боже! Он что, собирается пустить меня так? Без… них? Судя по хитрой улыбке, его это забавляет, а мне вот как-то неловко находиться без нижнего белья. Максим засовывает кружево себе в карман пиджака, поднимается на ноги и целомудренно чмокает меня в лоб. Будто ничего не произошло. Только моя женская натура считает иначе. Я чувствую себя раздетой, на меня будут смотреть тысяча чужих глаз. Вдруг кто-то догадается, что я без нижнего белья? Ну и ладно. Пусть знают, какой у меня ненасытный и сексуальный муж!

– Это наш маленький секрет, – шепчет Макс заговорчески, – он будет держать меня в тонусе. Поехали? – подмигивает, я вспыхиваю ярким румянцем. Секс вне дома Максиму нравится. А мне?

Тоже.

– Поехали, – вкладываю свою ладонь в его, доверчиво прижимаясь к самому главному мужчине в своей жизни. Мой муж. Моя любовь. Мое безумие.

Дорога не успевает надоесть. Барвиха Лакшери Вилладж. Совсем рядом с нашим домом. Мужчины в смокингах кучкуются в зоне для курения, а женщины… их не видно. Наверное, внутри сидят, не хотят жариться под палящим летним солнцем.

Максим помогает мне выйти из машины, берет за руку и тянет за собой. Мы минуем стеклянные двери, нас встречает администратор на входе и провожает в банкетный зал. Нет, не так. В шикарный зал.

Сине-фиолетовый свет озаряет большое пространство, посередине располагается хрустальная люстра. Прямо над танцполом. Столы выставлены в своеобразной геометрии. Повсюду настоящие цветы, на столах большие вазы со сложными цветочными композициями. В оформлении чувствует вкус, душа и огромные вложения. Обращаю внимание на пьедестал для молодоженов. За их столом цветочное панно. Очень красиво.

Друзья, родственники молодых неторопливо заполняют зал, рассаживаются по своим местам. Чтобы не запутаться, для гостей при входе в зал выставлен макет с рассадкой, где указаны фамилии, и за каким столиком они сидят.

По словам Максима это самая дорогая свадьба летнего сезона. Кажется, здесь будут выступать даже звезды эстрады, но после того, как приедут молодожены – их столик все еще пустует. А я с ними даже не знакома. Интересно, кто они?

– Добрый вечер Максим Кириллович, – здоровается мужчина, подходя к нам ближе. На вид ему далеко за шестьдесят. Поседевшие брови и паутина морщин на лице дает о себе знать. – Как вам вечер?

– Прекрасно. Дорогая, познакомься, – привлекает мое внимание Максим, – Азиз Каримович, мой главный партнер.

– Какая у вас очаровательная жена, – тепло улыбается мужчина тонкими губами и протягивает руку. – Приятно познакомиться…

– Жасмин. Меня зовут Жасмин, – прожимаю сухую руку в качестве приветствия.

– Она недавно окончила университет, несколько месяцев ведет свой блог в социальной сети, – гордо поясняет Максим. – Если понадобится профессиональный переводчик, смело обращайтесь.

– Конечно, конечно, – его улыбка напоминает мне улыбку моего отца. Добрая и ласковая. Я улыбаюсь в ответ.

Каждый выход в свет с мужем, для меня настоящий стресс. Как правило, я никого на вечере не знаю, а присутствующие мужчины и женщины смотрят на меня как на недоразумение среди них. Никто никогда не скрывал своего высокомерия и пренебрежения. Многие на меня смотрели как на приложение к хорошему банковскому счету мужа-инвестора. Им плевать на мое образование, на самодостаточность. Главное – повесить ярлык и поверить в него до конца дней. Как ни странно, только Азиз Каримович смотрит на меня вполне благосклонно из всех присутствующих.

– Приехали! – выкрикивает парень около дверей. Пожилой мужчина шире улыбается, извиняюще кивает головой за короткий разговор, бодро направляется к тому месту, где его поджидает жена.

Мне нравятся свадьбы. Приход невесты, искрящиеся счастьем глаза жениха, довольные родители. С теплотой вспоминаю свою. Казалось, это случилось вчера. Время так быстро летит, совсем недавно я сама стояла перед гостями в свадебном платье. Сами подумайте, два года назад на этом самом месте я сказала своему мужу заветное “Да!”, ни на секунду не сомневаясь в своем ответе. Я его люблю, он любит меня. Мы похожи и не похожи одновременно. Абсолютно одинаковые, но в то же время совершенно разные.

Противоположности притягиваются, верно?

Улыбаюсь Максиму. Обращаю внимание, как несколько женщин двигаются к входу зала. Там уже образовался большой полукруг из друзей и родственников. Мы тоже подходим ближе. Немного тесно, не сразу протискиваемся в первые ряды, но нам это удается. Все воодушевленно галдят, русская речь перемешивается с азербайджанской, гости улыбаются. Видимо, скоро появятся молодожены.

Перед порогом кладут тарелку, женщина, стоящая рядом с Азизом Каримовичем, держит вазочку с медом. Волнение вокруг передается и мне по воздуху. Я вытягиваю шею, хочется очень посмотреть на невесту. Уверена, что она невероятна красива.

Толпа вокруг шумит, молодые мужчины что-то выкрикивают, стоят на пороге зала. И вот кажется я вижу пару. Сначала появляется невеста. Как я и думала, оно невообразимо красива. Белое пышное платье, с ручной вышивкой по подолу, на талии красуется тонкая красная лента. У нее длинная фата, кто-то сзади ее постоянно поправляет. Черноглазая, со скромной улыбкой. Смущенно улыбается гостям, теребит перед собой свой свадебный букет. Она счастливо оглядывает присутствующих, взгляд останавливается на жене Азиза Каримовича.

– Бей! Бей! Бей! – кричат в толпе.

Невеста сдерживает улыбку, приподнимает подол платье, разбивает ногой тарелку. Все громко аплодируют, довольно выкрикивают какие-то непонятные слова. Будущая свекровь подходит к девушке, протягивает чайную ложку с медом, после чего они тепло обнимаются, целуют друг друга в щеки, тихо перешептываются. Тут же эта женщина поворачивается к жениху, которого сразу я почему-то не заметила. Все же на свадьбах невеста больше привлекает внимание, чем какой-то там жених. Ему тоже протягивают ложку медом, целуют в щеку. Он улыбается, указательным пальцем стирает остатки меда с губ.

– Будьте счастливы! – доносится голос Азиза Каримовича. Он пожимает руку сыну, приобнимает его за плечи, похлопывает по спине. Протягивает руки к новоиспеченной невестке, нежно обнимает девушку.

Они красивые, смотрятся очень гармонично. Оба кареглазые брюнеты, оба улыбаются счастливой улыбкой. Разница в росте, конечно, большая. Но кого это сейчас волнует, если они счастливы? Видно, что между ними очень нежные чувства. Я сразу же жмусь к Максиму, переплетаю наши пальцы. Пусть у этой красивой пары будет так же сладко, как у нас.

Гости сторонятся, чтобы дать пройти молодым. Невеста скромно смотрит на своих родителей, на новых родственников, а жених… на меня. Коротко. Буквально пару секунд, не больше. Я задерживаю дыхание, сердце как-то странно екает, а внутри меня на мгновение все замирает. Чисто случайно увидела взгляд, но почему возникает ощущение начинающегося армагеддона.

Мне бы опустить голову, не смотреть в эти темные глаза, проникающую в самую душу, но почему-то не выходит. Нужно игнорировать этот взгляд, пока мы не уйдем со свадьбы. Однако жених отворачивается от меня первый, берет под локоть свою невесту, ведет к столику для молодоженов. Какой странный тип. Но с Максимом мне ничего не страшно. Он защитит, спасет от любой угрозы.

– Талантливый малый, – слышу голос мужа возле уха, когда мы вместе с гостями рассаживаемся по местам. – Учился по обмену в Америке, проходил там практику. О нем хорошо отзываются бывшие коллеги.

– В какой области он работает?

– Пластическая хирургия. Недавно я вбухал большую сумму денег в его клинику. Красота очень востребованная ниша, всегда будет пользоваться спросом. Девушки ведь хотят выглядеть красиво, – смотрит на меня с улыбкой, потом опускает взгляд на грудь. Что, слишком открыто? Нужно накинуть шаль? Или… – Не хочешь немного увеличить?

– Что? – не сразу понимаю, о чем он спрашивает.

– Грудь не хочешь увеличить на размер?

– А чем тебе моя грудь не нравится?

Растерянно опускаю глаза на декольте. Не плоская, но и не выпирает. Красивая и аккуратная двоечка. Он никогда ничего плохого не говорил о моей груди.

– Напомни, когда приедем домой. Я дам телефончик этого врача, запишешься на прием.

Учтиво киваю, а в голове проносится один вопрос. Зачем? Не буду заводить здесь разговор, лучше дома обсудим. Может, ему виднее, как мужчине, как моему мужу. А мне просто стоит довериться главному мужчине в моей жизни. Когда я шла на ринопластику, никаких проблем не возникало, я даже благодарна, что Максим избавил меня от детского комплекса.

Свадьба проходит весело. Конкурсы, тосты, традиции. Азиз Каримович роняет одинокую слезу, стоя рядом со своей женой, родители невесты тоже не скупятся на словах. К Максиму часто подходят совершенно незнакомые люди, здороваются, задают рабочие вопросы.

Муж учтиво отвечает, кивает головой в знак приветствия, иногда отходит в сторону, оставляя меня в полном одиночестве. Ненадолго. Каждый раз, когда я порываюсь подойти и заставить всех присутствующих дам больше не глазеть на моего мужа, он сам приходит и одаривает меня довольными светлыми огоньками.

Иногда замечаю, как он кладет руку в карман, сжимает содержимое. Я тут же вспыхиваю, заливаюсь жгучим румянцем. Сжимаю ноги, когда он опускает глаза вниз. Приходится все мероприятие аккуратно ходить. Платье длинное, прикроет все неприличные части тела, а вот возбуждение… его скрыть труднее.

– Я попудрю носик, – шепчу на ухо Максиму и направляюсь в сторону дамских комнат.

Как ни странно, комната пустая, очереди нет ни в кабинки, ни перед зеркалом. Оглядываю себя, замечаю лихорадочный блеск голубых глаз, поправляю выбившуюся прядь темных волос из прически. Все, в порядок себя привела, можно возвращаться. Только…

Я не успеваю выйти, как меня заталкивают обратно, прикрывают дверь, знакомые руки обнимают за талию.

– Моя малышка, – жарко шепчет Максим возле ушка, приподнимая подол платья. – Как же я хочу тебя. Весь извелся.

– Прямо здесь? – смотрю удивленно на мужа через отражение в зеркале. Он усмехается, нагибается к моему плечу, не прерывая наш зрительный контакт.

– Ты против?

О, нет! Я не против. Вообще. Почему-то я думала, что мы займемся этим дома, но Макс решает иначе. А я поддаюсь, ни капли не сопротивляюсь, чувствуя, как возбуждение накрывает меня с головой.

Чуткие пальцы прикасаются ко мне между ног. Вздрагиваю, втягиваю живот. Каждая клеточка получает разряд тока. Мысли, предрассудки, страх, что нас застанут в недвусмысленной позе, летят к чертям. Он рядом. Мой любимый мужчина. Его руки. Его поцелуи, покрывающие шею.

Любимые пальцы ласкают меня внутри… Они заставляют сильнее прогнуться в пояснице и рвано выдохнуть.

Адреналин огромными потоками впрыскивается в кровь, желание концентрируется внизу живота. Хочу… Еще… еще… Глубже. Хочу, чтобы он коснулся клитора. Хочу, чтобы вошел и утолил этот зверский голод, который пробуждается только с ним…

– Ах…

Максим заставляет меня улечься животом на столешницу, ловлю в отражении зеркала его дьявольские глаза. Он порочно ухмыляется. Справившись с брюками, резко толкается в меня. Глубоко. Двигается очень порывисто. Жарко. Как мы любим. Скорее всего, останутся синяки, слишком крепко сжимает мои бедра. Ничего страшного, под одеждой их не видно. Плевать. Сейчас нам хорошо. Даже слишком. До легкой боли, до наслаждения друг другом.

Чувствую на себе чей-то взгляд. Пронзительный. Строгий. Он не покидает меня, когда мы прижимаемся с Максимом телами, когда он слегка прикусывает кожу на шее, но не оставляет отметин.

Я бесцельно брожу взглядом по помещению в зеркале, задерживаюсь на двери. У меня перехватывает дыхание, сжимаюсь. Максим рычит в затылок, а у меня нет сил отвести глаза в сторону.

Там, за дверью, стоит человек. Смотрит на нас с мужем в образовавшуюся щель. Я весь вечер избегала встречаться с этими черными глазами, сейчас они устремлены на меня. Черная всепоглощающая тьма. Максим глубоко толкается в меня, я не успеваю приглушить стон, прикусываю губу, все еще глядя в щель.

Глаза новоиспеченного жениха медленно скользят по моему лицу, задерживаются на прикушенной губе. Смотрит на пальцы Максима, которые крепко стискивают мои бедра. Едва заметно он трясет головой, словно пытается прогнать увиденное наваждение. Я не могу расслабиться, возникшее в начале возбуждение исчезает. Он еще раз смотрит на нас с явным осуждением, прикрывает дверь.

Дикий стыд обжигает не только лицо, но и всю меня с ног до головы. На чужой свадьбе заниматься сексом – это табу. Особенно на кавказской свадьбе. Здесь так не принято, об этом когда-то говорил папа.

Мои мысли разбредаются в разные стороны. В душе полный раздрай от произошедшего. Я теряюсь в прострации. Совсем не замечаю, когда Максим замирает, сильнее сжимая мои бедра, слегка откинув голову назад. Я смотрю на его довольную улыбку, часто моргаю.

Перед глазами все еще стоит осуждающая чернота…

Глава 2

– Ты никогда не давал повода пожалеть, что у меня такой сын. Мой замечательный мальчик, моя опора, моя гордость! Эта девочка сделает тебя счастливым. Этот союз породнит двух уважаемых семей! – каждое слово пропитано сказанной гордостью. Это не просто слова-напутствия, перед тем, как выехать за невестой, это слова-признания отца в отцовской любви к сыну.

– Сыночек! – мама обнимает за шею, всхлипывает. Конечно, от радости, от переизбытка чувств. Она любит у меня сгущать краски любому событию, будь то радость или горе.

– Белла очень красивая девочка, вы вместе замечательно смотритесь. Жду – не дождусь, когда возьму на руки вашего первого ребенка, – улыбается сквозь слезы, я сдержанно улыбаюсь. Дети – это прекрасно, но не сейчас. Очень надеюсь, что Белла разделит мою позицию в этом вопросе.

Знаю, что моя невеста окончила только первый курс университета. Сомневаюсь, что ее семья рассматривает перспективы получения диплома, уверен, все после свадьбы начнут пристально смотреть на живот Беллы. Так же заранее готовлюсь к тому, что ее и мои родственники будут прессовать, требовать наследников в скором времени. Главное, не поддаться давлению, а настаивать на то, что это наша жизнь, и мы сами решаем, когда нам пора иметь детей.

Я помню ее еще совсем малышкой со смешными хвостиками и любопытными медовыми глазами. Превращение крошки в красавицу произошло без меня. Я тогда уехал с большими амбициями в Америку, надеясь покорить Запад. Наверно, мне бы это удалось, но однажды позвонил отец. Один телефонный звонок изменил мои планы.

Белла в свадебном платье неотразима. Скромно опускает глаза, но украдкой на меня поглядывает, когда я и мое сопровождение приехали за ней в дом. Не слушаю, что говорит ее отец, просто киваю головой, улыбаюсь.

Маленькая девочка сейчас восхитительно красивая девушка. Ее глаза обещают мне, что я не пожалею о принятом решении жениться на ней. Когда беру ее за руки, чувствую легкое покалывание в пальцах.

– Ты выглядишь превосходно, – только для нее произношу, с восхищением смотря на невесту. Мило смущается.

Мой двоюродный брат под шум и гам наших родных и гостей завязывает на талии девушки красную ленту, приговаривая нужны слова для этой традиции. Это означает, что невеста чиста, а узелок соединяет две семьи. Бытует еще мнение, что красная лента означает «плодородие», моя жена нарожает много детей.

Пока старшее поколение суетится вокруг невесты, я с улыбкой смотрю на нее, подбадривая. Она улыбается мне в ответ. Очень красивая девушка. И верю, что все у нас непременно получится.

Пока мою суженую ведут к машине, проводят еще ряд ритуалов для крепости нашего брака: обводят вокруг костра, вслед кидают камень, воду. Когда оказываемся рядом друг с другом, одновременно выдыхаем с облегчением. Я бы просто расписался в ЗАГСе, устроил банкет и потом уехал с женой в медовый месяц. Не стал бы соблюдать все эти традиции и правила, однако со старшими не поспоришь, но на чем-то можно настоять. Например, сидеть рядом со своей невестой.

Регистрации, поздравления, слезы, улыбки. Громкая музыка, традиционные танцы. Вся толпа уезжает к ресторану, я с Беллой в сопровождении фотографа, видеоператора едем по некоторым местам, для красивых фотографий. Внукам надо что-то будет показывать.

Сразу же уходит напряжение, перестает болеть голова от постоянного шума вокруг. Есть только моя молодая жена и я. Она робко улыбается, смотрит на меня слегка игриво и немного испуганно. Трепетная нежность к этой девушке меня переполняет по самую макушку. Мне постоянно хочется прикасаться к ней, гладит ее костяшки, непрерывно смотреть в глаза. Договорной брак может стать самым настоящим. Счастье возможно.

Но в жизни случаются странности. Одна секунда, один взгляд, один миг. Миг превращается либо в бесконечность, либо проходит мимо, не затронув ничего внутри. Иногда ты думаешь, что полностью контролируешь себя, свою жизнь, события вокруг. Ничего подобного…

На входе зала ресторане, среди любимых родственников, рядом с прекрасной невестой, мои глаза цепляются за светлый взгляд незнакомки. Самые красивые глаза, которые создала природа. Я не сразу замечаю, возле кого она стоит, не сразу вижу, как она крепко держит локоть моего инвестора…

Открываю глаза задолго до того, как прозвенит будильник. Шорох за спиной подсказывает, что Белла проснулась и сейчас на цыпочках крадется в ванную. Все две недели, что мы женаты, она просыпается первой, умывается, приводит себя в порядок, потом возвращается в кровать. Когда я открываю глаза, встречает с улыбкой, лишь взгляд все еще хранит остатки сна, а на лице все же капельки воды.

Моя жена.

Каждый день я напоминаю себе об этом, но до конца все никак не привыкну к тому, что дома меня ждет Белла. В плане притирания друг к другу все прошло нормально. Мы нашли общий язык в плане быта, взаимная симпатия является поддержкой в преодолении скованности наедине. Со временем я верю, что наши чувства окрепнут, привязанность между нами усилится, мы скажем друг другу «люблю».

– Дани, ты проснулся? – тихо спрашивает Белла, прикасаясь прохладной ладошкой к моему плечу.

Оглядываюсь на девушку, приветливо ей улыбаюсь.

– Доброе утро, моя радость, – голос немного хрипит, переворачиваюсь на другой бок, ласково провожу пальцем по щеке. Она милая. Рядом с ней спокойно и умиротворенно, как и должно быть рядом с женой.

Рука застывает в воздухе, перед глазами встает совершенно другое лицо. Голубые глаза, вызывающе красные губы. Весь ее образ как вызов всему, что было вокруг нее. Таких женщин называют охотницами на мужчин. Красивая обертка, ничего не имея за душой: ни принципов, ни морали, ни ценностей. Я до сих пор не понимаю, как такой умный, принципиальный человек, как Орлов, мог на нее повестись и прийти на торжество с любовницей. Хотя отец говорил, что с ним будет его жена.

– Я принесу тебе завтрак в постель, – напоминает о себе Белла, прижимаясь щекой к застывшей моей ладони. – Кофе будет готов через минуту.

В доме родителей такого я себе не позволял: завтракать в кровати. Мама всю жизнь заставляла всех домашних вставать ровно в семь, так как завтракали мы строго в половине восьмого. Вся семья должна быть в сборе, пожелать друг другу доброго утра и удачного дня. Сейчас, живя со своей молодой женой отдельно, ко мне тут относятся как к султану. Наложниц только не хватает и второй и третьей жены. Смешно.

– Нет, спасибо. Ты меня избалуешь. Давай мы вместе позавтракаем на кухне, – целую в полные губы Беллу, прикрывая глаза, она с готовностью отвечает на сладкий поцелуй. Тепло друг другу улыбаемся, встаю с кровати.

Я сплю голым. Не люблю на своем теле футболки, штаны. Поэтому чувствую смущенный взгляд жены на своей пятой точке. Она по-прежнему краснеет, видя меня обнаженным, натягивает до подбородка одеяло, выключает свет, когда дело движется к близости. Мне пока никак не удается ее раскрепостить в плане секса, не устаю повторять, что происходит между нами – это нормально. Так заложено природой.

Стоя под душем, прикрываю глаза. Сегодня первый рабочий день после праздничных двух недель. Если быть честным, я бы не стал куда-то уезжать, оставлять клинику без своей руководящей руки, но меня бы не поняли родные. Каждый день звонит мама, взволнованно дышит и ждет, как я ей сейчас выдам новость о том, что Белла беременна. Кстати, нужно об этом с ней поговорить.

На кухне вкусно пахнет, стол уже накрыт, много тарелочек с нарезкой, свежий хлеб, кружка с кофе. Сажусь во главе стола, ставят тарелку с пышным омлетом. Сама Белла не садится. Две недели я терпеливо ждал, что она сама присядет за стол и вместе со мной позавтракает, но традиции ее семьи видно очень крепко сидят внутри. Ловлю тонкое запястье, усаживаю.

– Давай с этого дня ты будешь всегда со мной завтракать.

– Но… – прикладываю палец к ее губам, прерывая.

– Ты моя жена. Слышишь? Жена, а не служанка. Я хочу, чтобы ты не ограничивала себя только домом. Понимаешь? – внимательно смотрю на взволнованное лицо девушки. Кивает. – Я не буду устраивать истерику, если ты сегодня забудешь постирать мои рубашки или у тебя подгорит ужин. Рубашек мне хватит еще на неделю, а ужин можно заказать в ресторане. И еще, Белла, я хочу, чтобы ты училась. Ты рассказывала, что тебе нравилось учиться, я не против.

– А как же… – щеки заливаются румянцем, отводит глаза в сторону. Я приподнимаю ее лицо за подбородок.

– Дети подождут. Ты молодая, мы еще успеем как минимум троих себе родить. Если ты переживаешь по поводу родных, отсылай их ко мне. Договорились?

– Хорошо, – тихо произносит, убираю руку с ее подбородка. Она опускает голову, замечаю робкую улыбку и слышу облегченный вздох. Совсем еще маленькая, совсем еще ребенок.

Глава 3

В клинику приезжаю за двадцать минут до начала работы. Это детище, о котором очень долго мечтал. Сколько было проведено бессонных ночей за написанием бизнес-плана, никто не знает и не узнает, как и то, сколько лет я к этому шел. Не просто так после школы попросил отца отправить в США на учебу. Я хотел стать пластическим хирургом, творить красоту там, где природа схалтурила. О клинике мечтал с выпускного класса. Теперь моя мечта – реальность.

На секунду замираю перед фасадом, с улыбкой читаю вывеску. «Гранд Клиник». Меня переполняет гордость за себя. Сумел. С довольной ухмылкой поднимаюсь по ступенькам, попадаю холл и приемную.

– Доброе утро, Дани Азизович, – приветливо улыбается Роза, поднимаясь со своего стула.

– Доброе утро. Как настроение? – смотрю на снующих туда-сюда медсестер по коридору, все готовятся к новому рабочему дню.

– Замечательное. А вас уже ждет новая пациентка.

– Не помню, чтобы в расписании был кто-то записан, – недовольно поджимаю губы, улыбка Розы немного тускнеет. Странно, что клиента пришла заранее. Клиника открывается в девять утра, не весь персонал на рабочих местах. Может у меня часы отстают?

– Вип-клиентка, – поясняет Роза, заметив мой взгляд на часы.

Тьфу ты! А я планировал немного поработать с документами. Хотя чему я удивляюсь? Вип-клиенты чаще всего записываются ко мне. Как правило, это жены депутатов, олигархов или их любовницы. Все они гонятся за вечной молодостью, чтобы удержать возле себя «мешок с деньгами». Мысленно могу богатых людей называть и кретинами, и самодурами, и более нелестными словами, а в жизни приходится улыбаться им в лицо, договариваться, терпеть выходки и придирки. Хотя… Знакомство со мной они никогда не забывают.

– Красивая? – спрашиваю как бы невзначай.

– В вашем вкусе.

– Это радует, – примирительно улыбаюсь женщине, она сразу же расплывается в широкой улыбке.

Иду в сторону кабинета. У меня их два. Один, в котором я провожу планерки, беседую с сотрудниками, работаю с документами. Второй – для приема пациентов и консультации. Некоторые женщины ложатся под нож, некоторых я перенаправляю к своим коллегам. Оперировать мне больше нравится, чем сидеть за бумагами, но я прекрасно осознавал на что шел, когда открывал клинику.

Издалека замечаю одинокую фигуру на офисном диванчике. Кажется, молодая девушка сидит напротив кабинета, в котором я принимаю вот таких жадных до красоты дам. Сидит с прямой спиной, чувствую в ее позе напряжение. Первым делом смотрю на нос. Именно с него все начинается. Потом опускаю глаза на грудь – это вторая часть тела по популярности, которую хотят изменить. Нос прямой, грудь небольшая, но аккуратная.

Подхожу ближе. Девушка, услышав мои шаги, поворачивает голову. Я цепенею и сбиваюсь с шага. Если секунду ранее думал, почему ее профиль кажется таким знакомым, сейчас понимаю почему: это любовница Орлова.

Интересно, что его не устроило в этой девушке? Губы? Да они в меру пухлые и форма у них идеальная. Голубые глаза? Они большие, с легкой тенью то черных ресниц. Линзы или свои? Слишком насыщенный цвет, неестественный.

Зачем она пришла? Хочет стать еще прекраснее для Орлова, чтобы он бросил свою жену? Вполне возможно. Он богатый, она красивая и молодая, а такие хотят все и сразу на блюдце с каемочкой.

– Доброе утро, – голос звучит слишком строго, почти осуждающе. – Я приму вас ровно в девять.

Пересекаемся взглядами, как ножами в неравной схватке. Секунда. Вторая. Ощущение боя отпускает, уступая место азарту и… любопытству, наверное. Что она здесь забыла?

Нужно подготовиться к приему. Эта девушка подобна Сирене, манит в свои коварные сети. Искусительница. Знаю я таких, плавали. Сегодня на ее губах красная помада, а вырез платья притягивает взгляд к ложбинке между грудями.

Мне хватает выдержки не хлопнуть дверью. Кидаю портфель на ближайший стул, обхватываю руками шею, сцепляя пальцы в замок. Вижу картинку. Порочную картину двух любовников, которые поддались своей страсти, плевав на все приличия и обстановку. Я даже сейчас чувствую, как горячая волна обжигает грудь. Это непонятное волнение будоражит.

Что за блядство! Почему меня так волнует эта девушка? Волнует то, что я увидел тогда, не предназначенное для моих глаз. Какое мне дело до нее и до этого Орлова! Пусть хоть на площади трахаются, меня это не должно волновать!

Нужно взять себя в руки. Не позволять эмоциям взять над собой вверх. Я в первую очередь врач, личная жизнь пациентов не должна меня интересовать.

Переодеваюсь в медицинский костюм, выхожу из кабинета. Жестом руки приглашаю девушку войти в кабинет напротив. Она довольно резко встает на ноги, все с такой же прямой спиной заходит в кабинет. Присаживается на стул, я обхожу стол и тоже сажусь. Ручку, телефон кладу ближе к клавиатуре.

– Я внимательно вас слушаю, – утыкаюсь в монитор, нахожу карточку на пациентку. Девушка молчит, взволнованно дышит. Мельком бросаю в ее сторону внимательный взгляд.

Так… Жасмин Закировна Орлова. Убойное сочетание. Это получается…

Опять украдкой смотрю на пациентку ничего не выражающий взгляд. Это получается, что в туалете Орлов занимался сексом с собственной женой.

– Орлова? – уточняю у нее. Вдруг у меня назначен прием с женой, а пришла любовница?

– Да, Жасмин, – голос у нее приятный, мелодичный. Именно он привлек несчастного Орлова? – Мы были с мужем у вас на....

– Я в курсе, – перебиваю пояснения.

Мне не нужно напоминать, итак все помню. Помню, как я впервые увидел ее. Как она взглянула на меня завороженно из-под густых ресниц, как мельком смотрела на меня на протяжение всего банкета, как серьезный мужской взгляд все время был направлен на точеную фигурку в синем платье. Помню эти полураскрытые губы, покрасневшее от возбуждения и стыда щеки, когда я застукал их за неприличным занятием.

– По какому поводу вы ко мне пришли? – мои вопросы смущают девушку. Она опускает глаза на свои руки, неуверенно переплетает пальцы, а затем выдает:

– Я хочу увеличить грудь.

– Какой размер хотите?

Мои глаза тут же опускаются в зону декольте. У нее на мой глазомер аккуратная грудь. Смотрю на свою раскрытую ладонь. Мой размерчик. Я люблю аккуратные небольшие полушария, с острыми сосками, которые можно нежно перекатывать между пальцами. У Беллы размер поменьше, но аккуратно помещается в ладони.

– Не знаю, ну… – девушка неуверенно прикусывает алую губу. Ловлю себя на том, что зачарованно смотрю, как белоснежные зубки терзают кожу. Я же на грудь должен смотреть. Или в глаза. Или… – Может, четвертый. Знаете, чуть побольше моего, но и не арбузы. Это возможно?

– С арбузами пока что дела не имел, – пытаюсь шутить, чтобы снять напряжение внутри себя. Она мягко растягивает уголки губ в ответ. Тепло, я бы даже сказал. – Зачем вам эта операция? – задаю стандартный вопрос скучным голосом.

– Ну… чтобы грудь побольше была.

– А еще?

– Еще? – она округляет большие глаза, теряется. Смешная и забавная в своем удивленном недоумении. – Чтобы быть красивой.

Серьезно? И это говорит она? Девушка с практически идеальной внешностью, со своей изюминкой, индивидуальностью? Она сейчас серьезно? Не понимает, насколько прекрасна и ничего ей менять не стоит. Ладно, разберемся.

– Вы впервые у пластического хирурга? Какие-то еще операции делали?

– Делала ринопластику полтора года назад.

Да? Я-то думал нос от природы ровный. С первого взгляда не заметно. Пристально рассматриваю результат ее первой операции. Аккуратный маленький носик, перегородка ровная, отсутствует горбинка и объем на кончике. Я бы с удовольствием глянул До. Странно, что не сразу заметил вмешательство незнакомого мне коллеги.

– Кто делал?

– Антонов. Он сейчас в отпуске.

– Хорошо, – записываю в ее электронной карточке полученные данные. – Какие-то хронические заболевания имеются? Патология? Онкология в семье была?

– Н-нет…

– Аллергия на лекарства?

– Нет.

– Как перенесли первый раз наркоз?

– Ч-что? – испуганно переспрашивает.

Поднимаю на нее глаза. Выглядит напряженной, словно первый раз на приеме у хирурга. Или меня боится? Не кусаюсь. Может смущается того, что я был свидетелем ее близости с мужем? На работе я не позволяю чувствам руководить мной, так что зря беспокоится.

– Пройдемте за ширму, – киваю в сторону ширмы.

Она неуверенно встает, идет первая, я следом. Голова опущена, периодически вздрагивает. Откуда столько страха? Сама же хочет четверку.

– Раздевайтесь и становитесь передо мной, – подхожу к столику, достаю одноразовые перчатки.

– То есть мне… – в голосе неуверенность и сомнения. Я оглядываюсь через плечо.

– Верх платья и бюстгальтер нужно снять.

– А может быть…

– Вы хотите новую грудь или нет? – сомнения раздражают, словно ее насильно сюда послали. Голубые глаза смотрят на меня растерянно, вздыхает. Кладет сумочку на кушетку, заводит руку за спину, тянется к замочку на платье.

Я не должен стоять истуканом и следит за каждым ее движением, но складывается ощущение, если я уйду, она так и не разденется для осмотра.

Сначала с ее плеч сползают лямки красного платья. Потом она аккуратно снимает кружевной бюстгальтер и пристраивает его возле своей сумочки. Смотрю на ее тонкую шею, на загорелую кожу, на выпирающие ключицы. На своих пациенток я смотрю, как врач, ничего не испытывая к их телам.

Жасмин опускает руки, я стискиваю зубы, на секунду опуская глаза на свои руки, которые тут же сжимаются в кулаки. Облизываю губы, прикусываю нижнюю, давая себе время успокоиться.

Сажусь на вертящийся стул перед девушкой, смотрю на ее кожу груди. Молчание затягивается, по тому, как она переступает с ноги на ногу, нервничает.

– Что это? – мой интерес с одной стороны странный, с другой – я ненавижу жестокость по отношению к женскому полу. Считаю, что тот кто поднял на сестру, жену, дочь руку не заслуживает называться мужчиной.

Девушка прикрывает руками груди, но все что надо, я увидел. На груди, под грудью вдоль ребер, на боках повсюду небольшие красно-бордовые следы. Вряд ли она так сильно себя сжимала. И не кусала же себя за бока.

Краснеет, опускает голову, темные волосы скрывают лицо. Молчит и трясется.

Он ее бьет. С виду нормальный мужик, а за закрытыми дверьми похоже настоящий тиран и мучитель. Сразу же вспоминаю, как жестко Орлов хватал ее, как впивался в нее своими руками в том туалете. Видел ведь ее испуганные глаза и ничего не сделал.

Почему она об этом молчит? Ей некому рассказать? Некому защитить?

Встаю со стула, обхожу ее, направляюсь к столу.

– Вы куда? – испуганно довольно громко спрашивает, как только замечает, как я беру мобильный телефон.

– Домашнее насилие – уголовно наказуемо. Если ваш муж поднимает руку, об этом немедленно нужно сообщить. У меня есть хороший адвокат, он вам поможет даже с таким, как Орлов!

– Ой, нет, не стоит! – еще более испуганно произносит Жасмин, поспешно натягивая платье обратно на плечи, подходит к столу.

– Еще как стоит! Это ненормально, что вас бьет муж!

– Это… – медлит, кусает нижнюю губу белоснежными зубками. Поднимает на меня свои невинные глаза, неуверенно улыбается. – Это не то, что вы подумали. Просто…

– Просто что? – смотрю на нее гневно и одновременно сочувствующе. Она еще будет его защищать? Уму непостижимо. – Еще скажите, что упали с лестницы, ударились, – цежу сквозь зубы.

– У нас очень… активная семейная жизнь.

Смотрю на девушку, чувствую себя круглым идиотом. Активная? Что значит активная? БСДМ? Она серьезно? Соглашается на всю эту муть? Добровольно?

Тру переносицу, пытаясь уложить в своей голове полученную информацию. Ничего не понимаю. Ладно, это не мое дело, пусть как хотят развлекаются.

Откладываю телефон в сторону, не смотрю на смущенную Жасмин, меняю перчатки. Киваю ей, чтобы она вновь сняла с себя верх платья, приступаю к осмотру.

Ее грудь идеально ложится в ладонь. И соски торчат. Замерзла что ли? Рассматриваю полушария, пытаюсь представить с чашечкой D. Не получается. Не ее размерчик.

Ощупываю на наличие уплотнений. Тут все в порядке, на прием к маммологу отправлять не нужно. Грудь немного ассиметрична, ареола на левой груди чуть больше, чем на правой, но ничего более. Красивая грудь на привлекательном теле, еще не рожавшей девушки, которая не кормила своего ребенка грудным молоком.

Многие эстетически красивые девушки приходят ко мне за идеальностью в своем понимании. Причины у всех разные. Иногда я задумываюсь, зачем они что-то хотят менять то, что красиво заложено природой. Однако вопросы быстро испаряются в голове за ходом работы. Главное, чтобы это решение было осознанно, чтобы пациентка не пожалела о содеянном или еще хуже, не обвиняла во всем меня.

– Одевайтесь. Сейчас подберем импланты, – выкидываю перчатки, иду к своему месту.

Девушка быстро натягивает одежду, возвращается к стулу, на котором сидела ранее. Я не вижу воодушевления на ее лице, как и предвкушения увидеть себя с четвертым размером груди.

– Есть три вида имплантов: с солевым наполнителем, понятный для всех силикон и высоко-когезиный гель, – поворачиваю в ее сторону монитор, на экране появляется картинка с несколькими видами имплантов, разными по структуре и наполненности. Как правило, мало кто понимает в чем их отличие, реагируют только на знакомое слово «силикон».

– Есть разные профили: средний, средний сверхвысокий, сверхвысокий, – поднимаюсь, подхожу к стеклянному стеллажу, достаю коробку, в которой представлены импланты. Нужно ведь не только показывать картинку, но и давать пощупать, увидеть глазами, как они выглядят в реальности.

Когда я поднимаю крышку коробки, голубые глаза становится совсем большими, лицо бледнеет.

– Импланты не навсегда. Они могут, конечно, прослужить всю жизнь, но могут потечь после нескольких лет эксплуатации. Когда вы родите ребенка, уверен, захотите кормить грудью, физиологически размер будет меняться. Это нормально. Только вот импланты придут в негодность. Нужно будет либо их заменить, либо их ушивать, в любом случае это повторная операция. Вы уверены, что хотите все еще увеличить грудь?

– Я? Да! Конечно, да! – отвечает чересчур громко, но все же рассеянность чувствуется в красивом голосе. Хмыкаю, сажусь обратно перед компьютером, показываю ей фотографии до операции и после. Она уже не так уверенно смотрит на то, что будет в ней, не так воодушевленно рассматривает результат «после».

– Раз не передумали, уверены в своем решении, я выписываю вам направления на анализы. Все сдадите в нашей клинике, – записываю ее фамилию на бланках, протягиваю их Орловой. Она тянет руку за ними, но я не сразу отпускаю.

Смотрит на меня настороженно, с опаской. Смотрит так, словно я монстр. И почему? Не грублю ей, не хамлю, отвечаю вежливо, подробно ей все рассказываю, чтобы не возникло никаких иллюзий. Я даже не напоминаю ей о случившимся в туалете на моей свадьбе. А ведь она вряд ли получила тогда удовольствие… Черт, куда я снова лезу?

Я явно шагаю туда, куда не следовало бы… И смотреть в ее глаза чуть дольше, чем нужно не следует. И опускать взгляд на манящие губы тоже не нужно. И отговаривать ее от увеличения груди не нужно. Но ведь вижу, что не хочет. Это очевидно даже слепцу. Может стоит поговорить с ее мужем? Он разумный человек, над аргументированными доводами задумается. Глядишь, не станет заставлять жену ложиться под нож.

– Советую вам еще раз обсудить это решение с мужем. Договорились?

– Хорошо.

– До свидания.

– До свидания.

Провожаю Жасмин взглядом до двери, взгляд опускается на ее поясницу и чуть ниже. Красивая девушка. Роза права, в моем вкусе, только чужая. Да и я несвободный.

Усмехаюсь не тем мыслям, открываю запись. Следующая клиентка через полчаса. Как раз успею посидеть над документацией, не будет времени думать ни над чем личным. И влечение, которые периодами накатывало на меня во время приема, тоже испарится.

Глава 4

Бесцельно брожу по квартире, никак не найду себе места. Так каждый раз бывает, когда дела вдруг сделаны, новых нет и нечем себя занять. Я боюсь оставаться наедине со своими мыслями. Они меня тревожат, накручивают до нервного срыва, я потом не могу ни спать, ни есть. Постоянно плачу и хочется умереть.

Почему я тогда не умерла вместе к Ним? Почему я осталась жива?

Рана все еще свежа, все еще кровоточит, все еще ноет. Говорят время лечит, новые события, новые отношения помогают пережить утрату. Люди лгут. Это не так. Вот уже полгода я чувствую себя марионеткой, безвольной куклой, которой кто-то управляет. За меня принимают решения, за меня дают согласие, за меня планируют собственную жизнь.

Я вышла замуж. В тот же самый день, когда и должна была. Только вот вместо любимого человека был рядом совершенно другой мужчина. Тоже хороший. Дани не сразу согласился на брак со мной, он сопротивлялся против воли родителей, считал, что неправильно поступаем. Потом изменил решение. После разговора со мной.

Одинокая слезинка скатывается по щеке, зависает и потом срывает вниз. Не ловлю ее. Руки против воли ложатся на плоский живот. У меня был малыш. Ребенок от Казима. Именно он заставил изменить решение Дани, вынудил делать вид, что внезапно “влюбился”.

Потом темная ночь. “Скорая”. Бледное лицо “жениха”. Равнодушный голос врача и жестокие слова: “к сожалению, мы сделали все, что смогли”. Мой мир итак был не прежним, с потерей ребенка он превратился в руины. Дани поддержал меня. Он много со мной разговаривал, неплохо справлялся с ролью личного психотерапевта. Ему самому было непросто, потеря брата заставила его замкнуться, стать еще более сдержанным и равнодушным. Позже нашли настоящего врача, к которому я хожу на прием два раза в неделю.

Звонок в дверь. Испуганно отдергиваю руки от живота, поспешно вытираю ладонями лицо, спешу открыть, так как ожидаю маму.

– Привет, моя хорошая. Как ты? Совсем исхудала. Мужа тоже голодом моришь? Смотри, мужчины любят хорошо поесть, – мама не замолкает ни на минуту.

Она боится молчать наедине со мной. Она считает, что нескончаемый поток ее слов помогает мне не впасть в депрессию. Еще она чувствует себя немного виноватой в том, что очень сильно настаивала на свадьбе. Кажется, у нее были подозрения по поводу того, что я беременна. Каждый месяц до самой свадьбы пристально разглядывала мой живот. Но мы ничего не сказали. Ни про живот, но про выкидыш.

– Как у вас с Дани дела? – спрашивает мама.

Ей любопытно, как и любой матери, что происходит в жизни дочери. Поэтому карие глаза светятся любопытством и жгучим интересом. Когда-то подобные чувствам испытывала и я, а сейчас внутри пустота. Психолог советует улыбаться и попытаться увидеть положительные стороны моей жизни. Только у меня не выходит. Казалось, я плохо вживаюсь в роль счастливой жены, любящей дочери. Заставляю себя через силу улыбаться Дани, врать матери о нашем счастье. Именно последние месяцы я играю в нормальную жизнь. Убеждаю всех вокруг, что у меня все отлично. Наверное, настолько правдоподобно играю, даже Дани начинает верить в мое “выздоровление”.

– Нормально, – улыбаюсь. Я научилась через силу улыбаться.

– Готовишь ему? Он все есть? Не сердится?

– Все хорошо, мам, – опускаю глаза в чашку, даю себе секундную передышку.

– Все в порядке?

В порядке? Наверное, мою жизнь можно считать нормальной, если смотреть со стороны. У меня есть муж, которого я когда-нибудь полюблю по-настоящему. У меня когда-нибудь появятся дети. Я не буду просыпаться с мокрым лицом, увидев во сне своего темноволосого сына, который убегает к своему отцу. У меня все в порядке.

Это как мантра, как молитва, как любимая песня, которую ты вспоминаешь по утрам. Только иногда я ловлю себя на мысли, что это не жизнь, а бесцветное кино. А самый яркий фильм, заставляющий учащенно биться сердце, задыхаться и рыдать навзрыд запрещаю себе пересматривать. Красивая история о любви с печальным концом.

За будничными делами по дому, учебой, заботой о Дани редко вспоминаю прошлое. Стараюсь жить настоящим и пытаться думать о будущем. Только вот прошлое порой врывается без спроса, одна деталька и все…накрывает. Например, Дани любит кутабы с зеленью. Готов питаться только им.

Он тоже любил…

Не вспоминать. Не сейчас. Не стоит.

– Белла, ты меня слышишь? – окликает мама, щелкая пальцами перед глазами. Иногда я забываюсь и теряю нить разговора со своим собеседником, как вот сейчас.

– А?

– Спрашиваю, как дела у Дани на работе?

– Хорошо, – отвечаю буднично. Клиника – его давняя мечта. И она осуществилась при поддержке Азиза Каримовича, который привлек инвестора. И я рада за него, правда. Хоть у кого-то мечты сбываются.

– Вы еще не планируете детей?

Вздрагиваю. Чувствую, как легкая волна боли окутывает прозрачной пеленой, а все это резко исчезает, оставляя легкий осадок. Надо сегодня принять таблетки.

– Мы думаем над этим…

– Дорогая, – мама нежно берет меня за руку, ободряюще ее сжимает, – я понимаю, что последние месяцы выдались очень сложными. Все получилось не так, как ты хотела, но нужно жить дальше. У тебя замечательный муж, который любит и уважает, по нему видно, как ты ему дорога. Не давай ему повода почувствовать себя ненужным.

Дани хороший, добрый. Он подбадривает меня, поднимает настроение. Он по-своему делает все, чтобы я была счастлива. Мы не говорим сейчас о Казиме, как в первый месяц после его смерти. Он не говорит мне, где похоронен брат, знает ведь, что я буду ходить туда каждый день, наплевав на дождь снег и град.

– Все будет хорошо, мам. Не переживай, – делаю усилие над собой, чтобы голос звучал более уверенно, более счастливо. Маму удается обмануть или она сама хочет обманываться, улыбается шире и радостнее.

– Порадуйте стариков после такой потери. Если будет еще внук, Азиз умрет от счастья.

Я улыбаюсь. В глазах застывают слезы. Надеюсь мама примет их за слезы умиления. Не хочу обещать, что все случится скоро. Может через год, через два. Дани обязательно придумает для всех причину, почему мы по-прежнему бездетные. А я по-прежнему буду изображать счастливую молодую жену, пряча от всех свое разбитое сердце.

Глава 5

– Так больно? – спрашивает грубоватый низкий голос.

– Нет.

Ответ звучит неуверенно из моих уст. Напряженно. Голос дрожит, тело потряхивает. Пронзительный черный взгляд окутывает меня в свои сети. Не отпускает. Он оглядывает мое тело, смотрит на обнаженную грудь.

Трясет…

От мускусного восточного аромата, забытого когда-то в детстве.

Трясет…

От прикосновений, которые так чужды и в то же время приятны.

Трясет…

От осуждающего взгляда, обладатель которого застал нас с мужем в туалете.

– Зачем тебе это, Жасмин? Зачем?

Снова осуждает. К чему это? Я приняла решение и готова исполнить его. Максим дал контакты, я сама записалась. Сама последовала совету мужа. Сама.

– Я так хочу.

– Если я тебе запрещу?

В груди поднимается протест, прямо по пищеводу, не застревая в горле. Оно готово вот-вот выплеснуться, но я останавливаюсь.

Точнее меня останавливают тонкие, четко очерченные губы мужчины-хирурга, коснувшиеся моих в жарком поцелуе. Его язык мягко очерчивает контур губ, сплетается с моим в неравной борьбе. Я сразу же проигрываю, не найдя в себе силы бороться. Потому что мне нравится. Ему нравится. Наши дыхания едины, наши тела прижаты вплотную друг к другу. Мое обнаженное и его в белом халате.

Маленькие пуговички впиваются в кожу, его руки не желают отпускать меня хоть на секундочку. Чтобы перевести дыхание. Чтобы впустить в голову остатки разума, вылетевшие во время нашей близости.

– Мы никому не скажем, – шепчет он хрипло, поглаживая мою щеку. – Это останется нашим секретом.

– Каким еще секретом? – позади раздается голос мужа.

Боже… Он видел нас. Видел, как я целовала другого, как прижималась к его телу в поисках угасшей нежности. И расплаты мне не избежать…

– Жасмин, ты чего кричишь? – сквозь пелену сна слышу голос Максима. Он раздается близко-близко, немного хрипло из-за пробуждения, чуть шершавые ладони мягко проводят по моей щеке, успокаивая. Вытаскивая меня из пелены сна.

Передо мной тут же появляются родные серо-голубые глаза. Серьезные, слегка обеспокоенные. Любимые. А меня в этот момент накрывает не умиротворение, а стыд. Стыд за свой сон, за свои мысли.

За измену в подсознании.

– Что тебе снилось?

Его глаза погружаются прямо в душу. Они пытаются найти ответы без моего признания. Как ему объяснить всю бредовость моего сна? Как?

– Ничего, просто кошмар.

Максим несколько секунд осматривает мое лицо, затем мягко целует в висок и шепчет:

– Жду тебя в душе.

Он поднимается с кровати, не стесняясь своей наготы, уходит в сторону ванной. Любуюсь его задницей. Подкаченная, как орех. Не зря Макс уделяет много времени своему телу. И я своему. Надо же соответствовать любимому мужчине, иначе… Нет, об этом лучше не думать.

Я не сразу поднимаюсь с кровати. В голове мелькают обрывки сна, воспоминания, связанные с этим человеком. С Дани Азизовичем. Его прикосновения, его взгляд. Поцелуй. Остатки сна смешиваются с реальностью и не дают мне войти в этот день с ясной головой.

Я ничего не рассказала Максиму. Ни об инциденте на свадьбе, ни о совете по пластике. Просто сходила на консультацию, просто сдавала анализы, ждем результатов. Но не это меня настораживает. Столько времени прошло, а я ни на секунду не забывала образ темноволосого мужчины с добрым взглядом. Он буквально приклеился к моим мыслям, как клей ПВА к бумажке, и не желал отцепляться.

Каждый раз вспоминаю мужчину и каждый раз одергиваю себя. Мне страшно. Его образ страшный. Только чего я боюсь? Что он расскажет Максу о том, что видел на собственной свадьбе, или укорит за неудавшийся разговор с мужем об операции? Ответ я так и не нашла.

Поднимаюсь с кровати и следую за любимым мужем. Пары влажного воздуха витают из душевой кабины по всей ванной комнате. Немного запотели стекла, но ничего. Макс любит горячий душ, а я люблю быть с ним в этот момент. Стягиваю тонкие лямки ночной сорочки, шелковая ткань скользит по стройному телу и оседает бордовой лужицей в ногах.

Открываю дверцу кабинки, захожу к Максу, обнимаю сзади крепкое тело, прохожусь пальцами по кубикам пресса, поднимаюсь выше по стальной груди. Я уже говорила, что он много занимается в спортзале? Наверное, да. Его, наверное, позвать в академию искусства для позирования перед юными художниками.

– Порадуешь меня? – хрипло спрашивает Максим. Он уже готов: мощная эрекция ощущается в ладони, когда я опускаюсь ниже и обхватываю предмет «радости».

Не задаю лишних вопросов. Он разворачивается ко мне лицом, убирает пряди волос назад. Они уже намокли, потемнели, но я не обращаю на это внимания. Сейчас только он имеет смысл. Мой муж. Наша связь. Наше возбуждение.

Светлые глаза пленяют с первой секунды. Смотришь и пропадаешь, забываешь обо всем на свете. И сейчас я готова на все, чтобы мой мужчина всегда был доволен, был рядом и любил только меня. На все. Даже на эту маленькую шалость.

Опускаюсь на колени и касаюсь губами головки. Крупная, розовая, слегка солоноватая. Продвигаюсь губами вперед, чувствуя властное прикосновение на затылке. Не давит, но будто подгоняет к более смелым действиям.

Он любит, когда ему доставляют радость, а я… люблю доставлять эту самую радость. Тавтология, знаю, но так на деле и выходит.

– Я скоро, – хрипит Максим, а через пару мгновений в горло ударяет упругая струя. Сглатываю, не задумываясь, покорно поднимаю глаза на своего мужчину. – Умница, – шепчет он, после чего обводит пальцем мои губы.

В груди моментально растекается тепло от его похвалы. Улыбаюсь, как девчонка, которой подарили плюшевого мишку на день рождения. Хочу втянуть фалангу в рот, облизать подушечку пальца, но Максим быстро отнимает ладонь от меня.

– Жду тебя на завтрак.

Мой мужчина оставляет меня наедине с мыслями, однако они не витают долго в голове. Возбуждение и последующая близость вытесняют из головы ненужные воспоминания. Нахожу мужа в столовой на первом этаже. Он уже оделся, попивает чашечку кофе. Он собирается в офис? Сегодня же выходной. Я думала, мы проведем немного времени вместе.

– Я вызвал на вечер Ларису Геннадьевну.

– Зачем? Я и сама могу приготовить ужин, ты же знаешь.

– К нам придет Азиз Каримович с сыном и невесткой. Кстати, как анализы?

Этой новостью Максим застает меня врасплох, но я стараюсь этого не показывать. Свежие воспоминания моментально вытесняются в голове и дают волю прошлому. Там, где мой врач посоветовал обсудить операцию с мужем, прежде чем ложиться под нож.

Однако я так и не побеседовала с Максом. Стоит ли? Сказать о своих сомнениях, как советовал Дани Азизович? Обдумываю этот вопрос под выжидающим взглядом мужа еще несколько секунд, а затем четко произношу:

– Он сказал, что в скором времени будут готовы.

Муж сделал свой выбор. Увеличить? Пусть так и будет. Это грудь, а не половина тела. Ринопластику я спокойно пережила, значит и с увеличением груди вопросов не возникнет.

Вот только нежданные гости не особо меня радуют. Смогу ли я посмотреть Дани Азизовичу в глаза после всех этих событий? После осмотра? После сна? Нет, надо забыть об этом.

Глава 6

– Может, вам помочь? – спрашиваю у Ларисы, неслышно заходя на кухню. Мне срочно нужно себя чем-то занять, предстоящий вечер уже заранее меня вводит в сильное напряжение.

Он придет на ужин. Дани. С отцом и любимой женой. Встреча с этим мужчиной волнует больше всего, потому что именно он является героем моих греховных снов, от которых я просыпаюсь вся мокрая между ног.

Что происходит? Почему он мне снится? Снится в таком неприличном сне. Почему в моих мыслях о муже все чаще возникает его имя, я сравниваю, против воли сравниваю двух мужчин. Любимого мужа со своим врачом.

– Нет, спасибо, – отвечает официальным тоном помощница.

Она меня не любит. С самой первой встречи она разговаривает со мной пренебрежительным тоном, в то время как перед Максимом расплывается в улыбке и поет соловьем. Конечно, она не говорила прямо, что ненавидит меня. Чувствую на интуитивном уровне, что моя персона ей не люба. Почему? Вопрос остается без ответа.

Знаю, что до того, как Максим женился на мне, она у него уже работала. Лариса до скрежета педантичная, правильная. Все вещи идеально отглаженные, вычищены. Дом сияет чистотой и без единой пыли. Еда вкусная, все тает во рту. Даже придраться не к чему.

– Может, мне тарелки расставить или же… – очередная жалкая попытка себя навязать в помощницы, зная, что мне откажут.

– Жасмин Закировна, не переживайте по поводу ужина. Лучше поднимитесь в вашу комнату и спокойно готовьтесь к ужину.

Я улыбаюсь и вынуждено следую совету Ларисы: поднимаюсь в спальню. Все же даже спустя два года никак не привыкну, что в доме работу жены делает посторонний человек. Я ведь все умею. И завтрак приготовить мужу, рубашку ему погладить, пуговицу пришить на пиджаке, почистить пальто. Лариса не позволяет мне ухаживать за мужем, как меня учили с детства. Она воспринимает меня как красивое бесполезное дополнение к мужу, незаслуживающее отдельного внимания. Каждый раз сталкиваюсь с этим и каждый раз обидно.

Вздохнув, сажусь на кровать и смотрю перед собой. Как пройдет ужин? Смогу ли достойно держать свое лицо, каждый раз встречаясь с глазами Дани Азизовича? Ведь, стоит взглянуть на него хотя бы мельком, я обязательно вспомню сон, в котором он меня целовал, ласкал, трогал в интимных местах. Почему так? Ведь я счастлива с Максимом. Ведь я люблю его…

Возникшее возбуждение, заставляет пылать щеки. Прикладываю к ним ладони, подхожу к зеркалу. Отражение меня пугает: глаза блестят, губы порочно приоткрыты от нехватки воздуха, грудь взволнованно поднимается-опускается. Нужно срочно взять себя в руки!

Сейчас мой наряд кажется слишком откровенным, хоть оно самое обыкновенное. Черное платье-футляр подчеркивает фигуру, туфли на среднем каблуке, неброский макияж. Все по канонам приветливой домохозяйки.

Так, Жасмин, приди в себя. Это всего лишь ужин, о твоем сне никто не знает. Улыбаемся и не показываем, насколько взволнована. Но, боже, я не готова сейчас видеть лицо своего хирурга, непременно увижу в его глазах немой вопрос по поводу принятого решения. А решения нет, потому что я не поговорила с Максимом по поводу операции. Зачем его беспокоить этим пустым разговором, когда мы вместе заранее приняли решение? Та просьба…

Какого черта он вообще что-то там советует! И вообще его дело сделать хорошо операцию, ему за это платят.

– Ты здесь? – в комнату заходит Максим, опять смотрит на меня оценивающе, довольно кивает. – Замечательно выглядишь!

Я облегченно выдыхаю, услышав привычные слова от мужа. Сомнения, тревоги растворяются, когда Максим заключает меня в крепкие объятья и ласково целует в висок.

– Гости подъезжают, нам пора спуститься.

– Уже? – смотрю слегка испуганно в родные глаза. Максим ободряюще сжимает мою руку.

– Ты прекрасно выглядишь, – шепчет он игриво, его ладонь опускается с поясницы на ягодицу, крепко сжимает. – Как только все уйдут, я порву это платье.

– Зачем? – смотрю удивленно на мужа. Его глаза моментально загораются похотью, обжигая меня, заражая своим порочным желанием.

– Слишком провокационное.

Недоуменно опускаю глаза. И что в нем такого провокационного? Всего лишь платье-футляр с длиной до колен и вырезом лодочка. Ничего этакого нет.

Мы спускаемся по лестнице, я крепче сжимаю перила, увидев, как Лариса подходит к входной двери. Сердце тут же подпрыгивает в груди, когда гости заходят в холл. Все повторяется, как на свадьбе. Сначала я вижу улыбающегося Азиза Каримовича, за его спиной стоит черноволосая девушка, а за ней… Встречаюсь взглядом с черными глазами. Время кажется останавливается, как и мое сердцебиение. Мы смотрим друг на друга не дольше секунды, но меня пронзает так, будто молнией ударили.

– Добрый вечер, Максим Кириллович, – пожилой мужчина протягивает руки для пожатий к мужу, смотрит на меня с теплой улыбкой. – Жасмин, прекрасно выглядите.

– Благодарю, – я лучезарно улыбаюсь в ответ. Этот пожилой мужчина мне очень нравится.

– Добрый вечер, Азиз Каримович. Рад вас видеть в моем доме. Дани, – Максим опускает отчество, так как по возрасту они примерно одинаковы. – Приветствую тебя. Какая прелесть рядом с тобой, – Максим галантно склоняется над рукой жены Дани, что-то ей говорит, что-то приятное, ибо девушка смущенно улыбается на его слова.

Вновь встречаюсь с темными глазами поверх плеча мужа. Дани смотрит задумчиво, рассматривает мое платье. Почему-то мне снова кажется, что я одета слишком откровенно и вызывающе. Почему? Максиму мой образ нравится. Не это ли главное? Опускаю глаза, мечтая их больше не поднимать.

Роль гостеприимной хозяйки я проваливаю с треском, но благодаря харизме, легкой болтовне Максима никто не испытывает неловкость, не замечает мою заторможенную реакцию.

Проходим в столовую. Максим садится во главе, по правую руку он усаживает жену Дани, по левую Азиза Каримовича, я оказываюсь напротив самого Дани.

Не смотрю на него, но порой чувствую темный взгляд на себе. Стараюсь вести легкую беседу с Азизом Каримовичем, украдкой рассматриваю невестку. На свадьбе она выглядела счастливой молодой невестой, сейчас в медовых глазах сквозит напряжение. Как только замечает, что кто-то на ее смотрит, как по щелчку вспыхивает взгляд, появляется нежность, адресованная супругу. Ее муж на чувства более сдержан. Он, увидев ее взгляд, мягко ей улыбается, сжимает руку и незаметно поглаживает ее костяшки. Со стороны этот жест выглядит доверительным и интимным.

Она красива. У нее гладкая кожа, пухлые губы, блестящие волосы. Очень юна на первый взгляд.Но если всмотреться, можно заметить некую странность в ее облике. У меня возникает стойкое ощущение, что девушка играет навязанную роль. Очень хорошо играет. Но, возможно, я ошибаюсь.

– Как прошел медовый месяц? – вздрагиваю от вопроса Максима, все взгляды присутствующих направлены на молодых. Белла сразу же опускает голову, но я вижу со своего места, как она улыбается. То ли нервно, то ли счастливо. Непонятно. Дани сдержан, улыбается губами, при этом по глазам не поймешь, что он испытывает от этого вопроса.

– Прекрасно. У нас был интересный тур по Европе, Белла впервые побывала за границей. И не последний, – смотрит сначала на отца, потом зачем-то на меня, но тут же отводит взгляд в сторону.

Мужчины сразу же начинают обсуждать плюсы и минусы Европы, этот разговор мне не очень интересен. Я скручиваю на своих коленях салфетку. Мысли то и дело почему-то крутятся вокруг молодоженов. Картинки совместного романтического отдыха то и дело возникают перед глазами. Нет, я не вижу эту парочку влюбленно гуляющих по Елисеевым полям, катающих на гондоле по каналам Венеции, смотрящих с трибун на настоящую испанскую корриду. Нет… Не это я вижу. Перед глазами у меня крепкое мужское тело нависает над хрупкой девушкой, вжимает ее в матрац своим весом, и жалобно поскрипывает кровать на всю Францию, Италию, Испанию. Чувствую, как начинает гореть кожа шеи, потом этот жар поднимается к щекам, пылает все лицо. Боже, о чем я думаю!

– Жасмин! – слышу встревоженный голос Максима, заставляю себя часто заморгать, взяться за бокал с водой.

– Все в порядке? – это уже интересуется Азиз Каримович. – Вы побледнели.

– Все нормально. Немного душно, – обворожительно улыбаюсь. По крайне мере пытаюсь.

Мельком смотрю на Дани, он не обращает на меня внимание, увлеченно нарезает на мелкие кусочки прожаренное мясо. Я зависаю на его руках. На приеме как-то не обратила внимания, сильно нервничала, а сейчас…У меня во рту пересыхает, едва вспоминаю, как эти длинные пальцы прикасались к груди, щупали ее, мяли. Соски болезненно сжимаются, дыхание учащается, низ живота наполняется истомой.

За столом возобновляется непринужденная беседа между Максимом и Азизом Каримовичем, иногда подключается Дани. Белла по-прежнему молчит, особого интереса к разговору не испытывает. Я утыкаюсь в тарелку, судорожно пытаюсь понять, что со мной происходит, откуда у меня возник этот непонятный интерес, это запретное влечение к чужому мужчине.

Похоже на этом вечере только я нервничаю и чувствую себя не в своей тарелке. Расслабиться мне мешают картинки, которые то и дело мелькают перед глазами. Я не вижу узор на посуде, не слышу голоса гостей, в моей голове прочно осел мужчина, который сидит напротив и не подозревает какую бурю во мне создал. Каждой клеточкой чувствую напряжение, которое давит на меня с неистовой силой. Я подобна пружине, сжимаюсь-сжимаюсь и вот-вот сейчас сорвусь.

– Хорошее вино, – Максим разглядывает бутылку вина, нюхает пробку. Это вино было принесено нашими гостями.

– Французское, – Дани взбалтывает вино в бокале, – Попробуйте. Нам с Беллой очень понравилось. На кончике языка остается изысканный вкус.

На кончике языка? Интересно, он это вино слизывал с тела своей жены? Она вздрагивала, когда его язык вырисовывал причудливые узоры на влажной коже? Чего я прицепилась к девчонке? Что за чертовщина со мной происходит. Какое мне дело, чем эта парочка занималась в своей поездке после свадьбы.

– Тебе налить вина? – спрашивает Дани свою жену на знакомом азербайджанском. Я сразу же напрягаю слух, как местная сплетница.

– Я бы не отказалась от воды. Здесь очень душно, – Белла выразительно смотрит на пустой бокал, Дани тут же его наполняет водой из графина. Белла благодарно улыбается, Дани по особому на нее смотрит. Не как пылкий любовник, но и не как друг.

– Вам стоит попробовать наше вино. Мы с мужем привезли из итальянских виноградников, оно очень легкое, вам понравится. – вмешиваюсь я. Белла смотрит на меня во все глаза, полные неподдельным удивлением, Дани поднимает черные брови вверх.

– Вы знаете азербайджанский? – восхищенно спрашивает Азиз Каримович.

– Да. Учила в университете, – отвечаю мужчине, улыбаясь как можно шире, как только умею. Максим смотрит на меня с гордостью, спрашивает:

– Что ты говоришь?

– Я предложила нашим гостям тосканское вино.

– Отличное предложение. Принеси его нам к столу, дорогая.

Я встаю, ощущаю на себе со всех стороны взгляды. С прямой спиной выхожу из столовой. На секунду прислоняюсь к стене, приложив руку к груди. Вдох-выдох, кажется прихожу в себя. Нужно взять под контроль свое воображение, не позволять ему меня смущать. Если бы Максим только знал, о чем я думала за столом, он бы пришел в бешенство. И был бы прав.

В подвале сразу нахожу темную бутылку со светлой этикеткой, не спеша поднимаюсь и тут же упираюсь в чью-то грудь. Только сделав вдох, я понимаю, что передо мной стоит Дани. Его запах я еще помню с приема в клинике. И он не забывался.

У меня подгибаются ноги, прижимаю бутылку вина к груди, тем самым разделяя нас друг от друга. В полумраке коридора я совсем не вижу его глаз, но чувствую его дыхание на своем лице. Что он здесь делает?

– Осторожнее, – звучит грудной голос тихо-тихо.

Он совсем рядом. Непозволительно рядом. Очень рядом.

Я сглатываю, робко поднимаю взгляд к его губам. Во сне они были мягкими и одновременно требовательны. Каковы в реальности? Не нужно этого узнавать. Сам факт его нахождения возле меня в нескольких сантиметрах уже неприлично.

– Что вы здесь делаете?

– Я немного заблудился, – его голос звучит слишком низко, слишком интимно, много всего “слишком” – Я искал туалет.

– Ах это… Вторая дверь налево,– едва нахожусь словами, не поднимая глаз. И чувствую легкий укол разочарования. Он шел не за мной.

Держу в руках бутылку вина. Крепко сжимаю горлышко, будто вино в состоянии спасти меня от опасного взгляда мужчины, из-за которого мурашки бегут по телу. Он разглядывает лицо, изучает меня, сужает глаза. Я чувствую его взгляд на бровях, на ресницах, на носу.

В конце концов, этот изучающий взгляд останавливается на губах. Я это чувствую. Как и жар его тела. Как и тяжелое дыхание на своем лице. В голове звенит звоночек об опасности.

– О чем думаешь?

О том, как ты касаешься моих плеч. О том, как вкусно ты пахнешь. О том, что мои губы влекут тебя, но сделать шаг навстречу мы не в состоянии. Мне не хватает смелости узнать, каковы твои губы на вкус, а тебе…

Мотаю головой. Черт, о чем я думаю? Не сразу понимаю, этот вопрос звучит не в моей голове, он задан реально. Вскидываю на мужчину глаза, нервно улыбаюсь.

Ему не следует знать, какие мысли меня преследуют сейчас, какие сны меня тревожат уже несколько недель. Не узнает он, от чего я засыпаю и просыпаюсь в холодном поту и с жаром между ног. И вообще мы не должны тут стоять.

– Нужно идти, – обхожу его стороной, он не идет за мной следом и за это ему благодарна. Я не хочу, чтобы Максим увидел нас вместе и неправильно все понял.

Ужин, к моему счастью, завершается. Гости вроде довольны, муж тоже. Я жмусь к нему, наслаждаясь его теплом.Он приобнимает.

– Спасибо за ужин, было приятно пообщаться в неформальной обстановке, завтра Максим Кириллович увидимся в офисе. Жасмин, – отец Дани берет меня за руки. – Вы чудесная хозяйка.

– Благодарю.

С Беллой прощаются кивками головы, Азиз Каримович пропускает ее, выходит, Дани внезапно оборачивается.

– Кстати, – смотрит на меня, – пришли ваши результаты. Все хорошо, но я по-прежнему настаиваю хорошенько подумать по поводу операции. Все же вам нет смысла что-то менять в себе, – устремляет на Максима серьезный взгляд. Максим рядом напрягается, он похож на зверя, который застыл в стойке. Рука, расслабленно сжимающая мой локоть, напрягается.

– Самая лучшая красота – естественная, то что дано природой. Гнаться за модой, ублажать свои детские мечты – это прихоть с кратковременным эффектом удовольствия. Всего доброго, – как лекцию, высказывает свою точку зрения Дани, кивает головой и уходит.

Как только за ним закрывается дверь, Максим резко меня разворачивает к себе и впивается яростным взглядом. Я испуганно сжимаюсь, дергаюсь, но он крепче стискивает свои пальцы на предплечьях. Морщусь от боли.

– Что все это значит?

– Я не понимаю, о чем ты.

– Не понимаешь? Почему этот хирург говорит так, словно это я тебя заставил пойти к нему на прием? Ты выставила меня в глазах этого человека каким-то чудовищем, тираном, который хочет, чтобы его «хочу» было удовлетворено!

Я молчу, прикусываю губу и глотаю слова, которые так и рвутся наружу. Разве не он сказал мне про грудь? Не он предложил сходить на консультацию?

Максим в гневе. Он разъярен до такой степени, что готов крушить все вокруг, ломать, разбивать. Я сжимаюсь, подсознательно ожидая, что он сейчас ударит меня, но резко опускает руки. Смотрит на меня яростным взглядом, тяжело дышит. Смотрит так, словно знает все мои порочные греховные сны, осуждает меня за прелюбодеяние в мыслях и готов уничтожить.

– Прости, – шепчу, хватаясь за его руки. – Прости меня, пожалуйста. Я просто испугалась, когда он начала мне все показывать, рассказывать про эти имплантаты. Я не знала, как тебе об этом признаться. Ведь ты же хотел… – слезы катятся по щекам. Максим минуту стоит неподвижно, я в отчаянье жмусь к нему, мысленно прося его меня простить за молчание. Взгляд смягчается, притягивает к себе. Целует в макушку, гладит по волосам.

– Какая же ты у меня глупенькая. Я просто предложил. Многие женщины мечтают увеличить себе грудь, но у меня в мыслях не было настаивать. Если ты не хочешь, тебе стоило просто это мне сказать. В следующий раз не утаивай от меня ничего. Приходи и говори сразу, – обхватывает голову руками, заглядывает в мои заплаканные глаза. – Хорошо?

Согласно киваю головой, не в силах выдавить из себя и слово.

– Я люблю тебя, – шепчет он и нежно целует мои губы. Если бы я не отвечала любимому супругу ответным поцелуем, то сказала бы то же самое.

Люблю…

Все, с этого дня буду всегда с Максимом разговаривать, не стану от него ничего утаивать. Он мой муж и желает мне только добра. И сны мои пройдут. Обязательно пройдут. Ведь теперь и повода встречаться с Дани у меня больше нет.

Глава 7

Этот вечер казался самым ужасным за всю мою жизнь. Мысли, которые бродили за ужином, не имели права быть озвученными. Меня обуревала первобытная похоть, жажда обладать и брать без остатка. И сейчас, держа спокойно руль, все тело чуть ли не звенит от напряжения, от возбуждения. И все из-за нее. Из-за жены Орлова.

Можно хотеть женщину только посмотрев в ее глаза? Можно. На приеме в клинике я старался смотреть на нее, как на пациентку, но вот за ужином у меня едва получалось прятать свой неприличный взгляд, порхающий по стройному женскому телу.

И столкнувшись с Жасмин в узком коридоре, увидев вблизи ее голубые глаза, опустив взгляд на полные алые губы, у меня было только одно желание: попробовать их на вкус. Просунуть в рот свой язык, под платье свою руку. Прижать к стене и чувствовать, как она млеет от моих прикосновений.

От примитивности своего поведения становится тошно и паршиво. Итак последние полгода ничего хорошего у меня не было, кроме открытия клиники, и то при определенных условиях. Сначала авария с Казимом, потом свадьба с Беллой, постоянный контроль ее состояния, страх за ее рассудок. Теперь еще вот Жасмин свалилась на мою голову, точнее влечение к ней. К чужой жене.

Вжимаю педаль в пол, заставляю машину набрать скорость, немного превышая допустимую. Время позднее, пробок нет, а штраф в крупном размере не пугает. Хочется побыстрее оказаться дома, встать под душ и усмирить свою похоть.

Белла всю дорогу молчит. И это молчание можно трактовать по-разному, не факт, что я его правильно угадаю. Она то смотрит в окно, то включит ненадолго мобильный телефон. Иногда устремляет на меня пристальный взгляд из-под густых черных ресниц.

Каждый раз, ловя этот взгляд, задаюсь вопросом: сравнивают ли меня с братом? Или разглядывает конкретно меня, пытается найти в своей душе отклик? И хочется ей как-то помочь, а не знаешь чем. Белла сейчас похожа на закрытую ракушку. Открыть можно при помощи ножа, но этим есть вероятность ей навредить. Поэтому сжимаю зубы и молчу. Пытаюсь дать ей и себе время. Да, нужно только время, и у нас обязательно все получится.

Если меня спросят, как мы умудрились однажды оказаться в одной постели и заняться сексом, не отвечу. Первый раз получилось спонтанно, не подготовлено и стыдливо. Что руководило Беллой, могу только догадываться. Наверное, желание забыться. С моей стороны была просто потребность в женском теле. Откровенный разговор друг с другом, жена флегматично согласилась исполнять супружеский долг. Ни о какой сжигающей дотла страсти речи не шло, только секс для здоровья раз в неделю. Этого было достаточно, ибо клиника отнимала много энергии и мыслей.

Все было хорошо, до сегодняшнего вечера. Опять возвращаюсь мыслями к моменту в коридоре в доме Орлова.

Что я наделал? Придурок! Я зажал замужнюю женщину в углу в ее доме. Более того, посягнул на жену человека, которому обязан всем на свете. Забыл о присутствии отца, он тоже приложил руку, чтобы у меня была собственная клиника, о которой я долгое время мечтал. Совсем не вспоминал о жене, оставив ее в полном одиночестве. Я поддался на провокацию инстинктов, в то время как мне необходимо было задуматься о собственной шкуре.

Сейчас ничего нельзя изменить. Можно только постараться максимально забыть эту синеглазку. Уверен, что после моих слов перед уходом, Орлов передумает класть жену под нож. И не будет больше никаких встреч с Жасмин, не будет соблазна прикасаться к ней, притяжения, толкающее на измену.

Но как бы я не призывал благоразумие, в области ширинки брюк становилось тесно, казалось, вся энергия за последнее время скопилась именно в паху. И нужно срочно найти ей выход.

Перешагиваю порог квартиры, закрываю дверь. Белла кладет клатч на комод, снимает туфли и покачивающейся походкой идет в сторону спальни. Я за ней, жадно скользя взглядом по изгибам тела. В комнате ее рука тянется к выключателю, но перехватываю за запястье и кладу ей на живот. Замирает, тело подобно натянутой струне.

– Не надо, – шепотом обжигаю нежную кожу, берусь за кончик собачки молнии платья и медленно тяну его вниз. Целую самый верхний позвонок, заставляю ее опустить руки, чтобы платье упало к ногам.

У Беллы красивая фигура в форме песочных часов, аккуратная небольшая грудь, длинные волосы перекинуты на одно плечо. Ласкать ее тело мне нравится. Очень. Возможно, в будущем мы найдем общий язык и станем прекрасными мужем и женой, но сейчас против моей воли перед глазами восстает совершенно другая фигура.

– Дани, сегодня ведь не суббота, – в голосе Беллы недоумение из-за несоблюдения мной договоренности. Я прижимаюсь к ее спине, обхватываю ладонями груди. Слегка сжимаю. Несильно, чтобы не испугалась еще больше, но и не слабо.

– Расслабься, моя хорошая. Позволь сделать тебе приятное.

Тело девушки покрывается мурашками, когда мои пальцы трогают ее соски. Интересно, насколько Жасмин отзывчивая на ласки? Скромно молчит или не скрывает свои стоны?

– Ты очень красива, – произношу полушепотом, осторожно разворачиваю к себе лицом Беллу. В полумраке не видно выражения ее лица, только чувствую обреченную покорность. Она не будет протестовать, сопротивляться. Она позволит мне все, что я захочу.

Прижимаюсь губами к раскрытому рту жены. Целую с напором, пытаюсь добиться ответа, но Белла безучастна. Временно. Спустя пару секунд она идет навстречу нашему будущем, целует меня нежно, трепетно. Злюсь. Прежде всего на себя, потом на Жасмин. Потому что перед глазами восстает образ красивой брюнетки с небесными глазами. Из-за нее у меня сейчас едет крыша, и я превращаюсь в животное, которому важные инстинкты.

Ярость и грубая похоть – огнеопасный коктейль. Контроль выскальзывает из рук, хочется грубо прижать к стене податливое тело послушной жены и взять ее сзади. Однако остатки разума останавливают меня от опрометчивого поступка. Так нельзя поступать с Беллой. Нельзя. Эта мысль пытается пробиться сквозь пелену вожделения.

Жадно, по-хищному втягиваю запах жены, прижимаюсь горячими губами к тонкой шее, опускаю голову ниже, оставляя россыпь влажных поцелуев. У Жасмин другой запах, цветочный – мелькает мысль и растворяется под напором желания.

Тяну Беллу за руку в сторону кровати, усаживаю. Она смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, следит за каждым моим движением. Расстегиваю рубашку, ремень. В тишине комнаты отчетливо слышно “вжик-вжик” ширинки брюк. Нависаю над девушкой, обхватив пальцами ее подбородок. В последнее мгновение большой палец замирает возле открытых губ. Полных. Красивых. Смотрю в темные девичьи омуты, в которых мелькает толика страха.

“Нет, не делай этого!” – шепотом умоляет голос рассудка.

– Ложись на спину, согни колени, – произношу едва слышно.

– Дани…

– Доверься мне. Ничего не бойся.

Белла неуверенно выполняет мои указания, стаскиваю с нее трусики, слегка касаясь сухих складок. Красивые. Она сама очень красива. Я должен постараться добиться отклика. Должен.

Наклоняюсь к ней и прижимаюсь губами к клитору, вожу языком вверх вниз, иногда позволяю бить плоть из стороны в сторону, вслушиваясь в дыхание жены. Белла напрягается. Чувствую, как прислушивается к своим ощущениям. Прикрыв глаза, позволяю своему воображению взять вверх над разумом. О подмене никто не узнает, а мне жизненно необходимо совместить фантазию и реальность.

Представляю на месте жены Жасмин. Это оказывается достаточно, чтобы сделать приятное Белле. Губы трогает еле заметная улыбка, когда слышу сдавленный стон, ее прохладные пальцы зарываются в мои волосы, а бедра приподнимаются навстречу моему языку.

– Боже… – выдыхает Белла, содрогаясь всем телом от полученного удовольствия. Я стараюсь продлить агонию её первого оргазма, почувствовав облегчение, что не все потеряно. Между нами могут быть какие-то чувства. О том, что вместо Беллы представлял Жасмин, стараюсь не думать.

Нависаю над женой, прижимаюсь к ее полуоткрытым губам, толкаюсь в ее податливое тело мощным рывком. Опять прикрываю глаза, образ жены Орлова вновь всплывает передо мной. Это ненормально, но ничего поделать с собой не могу. Потом буду думать, как с этим жить, как это лечить в себе, а сейчас Белла обнимает меня за талию, тяжело дышит мне в губы, едва постанывает.

Интересно, как бы стонала Жасмин? Тихо-тихо, как в туалете с мужем, или кричала бы в порыве страсти и просила бы еще? Она бы выгнулась, если бы я сжал коричневый сосок между пальцами? Снова она. Снова этот идеальный образ чужой женщины.

Движения учащаются, кровать непривычно громко скрипит, воздух в спальне становится плотным и пропитан запахом секса. Настоящего секса с взаимной отдачей. Я резко меняю положение наших тел, Белла оказывается сверху. Судя по распахнутым глазам жены, новая поза ей непривычна, но нравится. Она сама приподнимается и опускается на моем члене, я ласково покручиваю твердые соски. Полумрак комнаты, волосы скрывающие лицо позволяют мне обманываться до конца. Сжимаю крепче бедра Беллы, сильнее ее прижимаю к себе, она вскрикивает, я зажмуриваю глаза, запрокинув голову назад.

Да. Да. Да. Это было невероятно.

Белла ложится рядом, впервые кладет свою ладонь мне на грудь в области сердца. Ее губы прижимаются к моему плечу, чувствую ее мокрые щеки. Плачет? Твою ж мать!

– Белла? – поворачиваюсь к ней, приподнимаю подбородок. Ни черта ничего не видно. Лишь губы становится солеными, когда ими прижимаюсь к ее щеке.

– Все хорошо, Дани. Все хорошо.

Я не спорю с ней. На самом деле ничего хорошего. Мы просто позволили друг друга обмануть. Она представляла Казима, а я… а я представлял Жасмин.

Глава 8

Максим крепче сжимает мою талию, наращивает амплитуду, смотрит в глаза. Его зрачки расширены, дышит тяжело. Я чуть подаюсь вперед, опираюсь ладонями о крепкую мужскую грудь, ощущая ее жар. Сама двигаюсь бедрами навстречу ему. Как же хорошо. Даже слишком.

Еще чуть-чуть…

– Давай, Жасмин, кончи для меня красиво, – хриплым голосом требует Максим, поднимая руки к груди, сжимает соски.

Морщусь, мне немного больно, но неприятные ощущения постепенно отступают. Стараюсь расслабиться, посмотреть в любимые глаза. Надо кончить сейчас, надо постараться. Он любит смотреть на мое лицо в момент оргазма. И я люблю наблюдать, как он напрягается и через пару мгновений расслабляет каменное лицо. Люблю ощущать крепкость мышц под ладонями.

Еще чуть-чуть…

– Поласкай себя.

Выпрямляюсь, теперь откидываюсь назад, опускаю руку на низ живота. Нахожу чувствительный бугорок нервов, который жаждет ласки больше всего на свете. Мягко давлю на него и начинаю массировать.

Еще чуть-чуть....

Прикрываю глаза, но не совсем закрываю. Максим всегда ловит мой взгляд во время секса, требует, чтобы смотрела только на него, но сейчас мне хочется погрузиться в свой мир. В порочный. Запретный. О котором стыдно даже подумать.

Мир, в котором есть место только для одного мужчины…

Чувствую, как дрожь эйфории поднимается с кончиков пальцев ног, усиливаю трение наших тел, но чего-то не хватает, чтобы желанное наслаждение окатило мощной волной.

Еще чуть-чуть....

Дыхание Максима отвлекает, никак не могу сконцентрироваться. Закрываю глаза и сразу перестаю слышать звуки вокруг себя. Выгибаюсь в пояснице, обхватываю рукой грудь, трогаю сосок.

Еще чуть-чуть…

Становится горячо, я улыбаюсь, сильнее сжимаю набухшую вершинку, задерживаю дыхание. В какой-то момент перед глазами появляется другая картина. Не менее порочная, чем наяву, но более желанная и возбуждающая.

На меня в упор смотрят темные глаза. Они жадно ловят каждую мою эмоцию, ласкают тело, обжигая своим желанием подобно огню. Смотрят так, что не надо никаких прикосновений, от самого взгляда у меня между ног становится слишком влажно, а сердце учащается в сердцебиение.

– Ты прекрасна, Жасмин, – слышится азербайджанская грудная речь.

Буквально чувствую, как сильные руки впиваются в бедра, как упругий член заходит глубоко, достает до всех нужных точек.

Совсем немного…

– Кончи для меня.

Черный взгляд впивается в мою руку, ласкающую клитор. Вспыхивают жгучим желанием. Я усиливаю давление, тело становится легким и, как перед важным прыжком, напрягается. Меня пробивает крупная дрожь. С губ слетает громкий крик, откидываю голову назад. Сильнее сжимаю грудь, прикусываю губу. Все еще содрогаюсь в конвульсиях, в голове шумит. Стараюсь выровнять дыхание, не сразу получается.

Это невероятно.

– Да, детка, – проникает в мой затуманенный мозг голос Максима. Он подхватывает меня за бедра и в несколько мощных толчков кончает упругой струей.

Открываю глаза, впускаю реальность в свою голову. Точнее не так. Она сама залетает в мой разум, не спросив разрешения войти. На груди мужа красные полосы от моих ногтей, на моих бедрах в скором времени появятся синяки, а в голове… Неразбериха. Иначе это не назовешь.

Как еще назвать присутствие в постели с мужем чужого мужчины?

Стыд опаляет сначала лицо, спускается на грудь, а потом вниз. Чувствую себя так, словно совершила преступление перед Максимом. Мысленно я находилась в другом месте. В других объятьях, в другой вселенной. Несуществующей. Я кончала не для него.

– Я люблю тебя, солнце, – обхватывает мой затылок, проталкивает язык в рот. С готовностью отвечаю, словно так могу искупить свою вину перед ним. Но это утопия.

Отстраняется, заглядывает в глаза своими голубыми омутами. Мне стоит огромных трудов их не отвести. Поглаживает большим пальцем нижнюю губу, рассматривает лицо. Смотрит так пристально, будто только что побывал в голове и узнал о моем позоре. О том, кто был вместо него несколько минут назад. Догадался? У Максима отличная интуиция, его очень сложно обмануть.

– Жасмин? – темная бровь выразительно изгибается, я понимаю, что в этот раз промолчала в ответном признании любви. Так нетипично для меня. Черт!

– Я люблю тебя, – заученно ласковым голосом произношу и сразу же ложусь к нему на грудь, чтобы он не смотрел на меня таким проникновенным сканирующим взглядом.

Максим аккуратно гладит меня по голове, рука медленно скользит к шее, вдоль позвоночника. Я смотрю перед собой и пытаюсь осознать, как так получилось, что в самый интимный момент между мной и мужем возник совершенно другой мужчина. Я ведь о нем не думаю… Почти не думаю.

С ужина прошел месяц. Иногда меня посещают мысли о Дани Азизовиче, я вспоминаю наше уединение. Я помню его дыхание на своем лице, его запах, который проникал в меня со вздохом, задерживался в легких. Мое сердце странно замирало и неохотно отмирало. Жар от его присутствия преследовал еще очень долго. Максим для меня все, но что-то, видимо, пошло не по плану.

Я вижу его везде. В торговом центре, перед ноутбуком, когда перевожу для компании мужа, во сне. Дани везде. И время не лечит. Оно наоборот усугубляет ситуацию и превращает меня в параноика. Только в объятьях Максима я чувствовала себя комфортно и не видела призрак Дани.

До сегодняшнего дня.

– Послезавтра я улетаю в командировку в Нью-Йорк, – вздрагиваю от неожиданности, когда Максим заговаривает. Хорошо, что я не смотрю на него.

– Надолго?

– Думаю недели на две, максимум на три.

– Так долго, – вздыхаю, приподнимаюсь, заглядываю в любимые серо-голубые глаза. – Я буду безумно по тебе скучать. Я уже скучаю, – целую его губы, прикусываю нижнюю. Максим улыбается. А я пытаюсь запомнить ее. Улыбку. Пытаюсь отложить в голове минуты нашего счастья, чтобы они не дали возможности просочиться ненужным фантазиям в голову.