Мой любимый размер бесплатное чтение

Мой любимый размер
Инга Максимовская

Пролог

«Такая большая и вся моя» - восхищался муравей, ползая по слонихе.

Я большая и нестандартная. И дело даже не в том, что я вешу девяносто килограмм, меня это не портит. Потому что при росте сто девяносто пять сантиметров, я похожа на красивый и возвышенно - нежный телеграфный столб. По крайней мере так мне сказала любимая сестрица, сидящая в моей кухне и пожирающая вишневое варенье прямо из банки руками.

- Ложку возьми,- вздохнула я, рассматривая блестящий столовый прибор, лежащий рядом с Катькой на краешке стола.- Ешь, как поросенок.

- Технический менеджер, как раз по твоему профилю работка,- прочавкала Катюха, проигнорировав мой месседж. - Зря что ли ты институт закончила с красным дипломом? Завтра пойдешь на интервью, я тебя записала, даже отправила резюме. Ты, кстати, владеешь тремя языками, приемами борьбы дзюдо. И хорошо играешь в бадминтон, не забудь. А еще ты красавица, умница, спортсменка, комсомолка, и заслуживаешь этой работы, черт побери.

- Кать, я никогда не работала по специальности, и дзюдо для меня, как вишня для лягушки – недосягаемо. Максимум, что я могу, сбить ногой с тебя шапку. И эта мысль меня очень искушает сейчас,- вырвался у меня вздох. Вот поганка, какое право она имеет распоряжаться моей жизнью? Хотя, если бы не моя оборотистая сестрица, было бы нам с Васяткой, моим сыном, кисло.- Я не смогу. Да и специальность моя мне не нравится, ты же помнишь, как мама почти насильно меня запихнула на факультет.

- Зато пельменем бегать по улицам тебе нравится, похоже. Свежий воздух, приятные знакомства. Помнишь, как ты плакала, когда твой пельмень поджег какой - то алкаш, перепутав его с урной? - хмыкнула Катюха, облизывая краешек банки. Как в нее столько влезает? Весу в сестрице, как в баране, а росту и того меньше.

- Чебуреком. Пельмень, звучит как - то двусмысленно, ты так не считаешь? - поправила я Катьку. Надо же, так не интересоваться моей жизнью.

- Те же яйца, только в профиль,- отрезала паразитка.- Фарш в обертке из теста. Свет, не дури. Васятка растет. У него у куртки вон рукава по локоть уже коротки. Пойдешь, нет, ты побежишь на то интервью. И мужика давно найти пора. Сколько можно тосковать по подонку? Я вообще удивляюсь, зачем ты сыну дала имя предателя. Чокнутая ты Светка, блаженная. Сама не пойдешь, за шкирку отволоку. А потом забуримся в какое-нибудь хорошее местечко, съедим по ростбифу, выпьем ликеру и снимем каких нибудь мачо, для здоровья, — насупилась Катюшка и я ей поверила. Отволочет, снимет, и свернет горы, если решила сделать меня насильно счастливой

 Ну не говорить же ей, что я даже в чебуречную «У Ашотика» вряд ли скоро забурюсь. В кошельке гуляет ветер, а мне еще нужно купить Ваське прописи и оплатить художественную школу.

 Конечно я пойду на собеседование. И сделаю все, чтобы меня взяли на нормальную должность. Страшно надоело два через два бегать с подносом и стоять чебуреком с флайерами  у метро. А мужик нам не нужен, зачем нам мужик?  В нашей с Васькой жизни нет места посторонним. Так я думала, провожая сестру. Если бы знать, чем для меня обернется эта авантюра, я бы не спешила сдавать костюм фарша завернутого в тесто и скорее всего применила бы все приемы дзюдо, дзюпосле, а так же бадминтона и бега по пересеченной местности, чтобы избежать встречи с ближайшим моим невероятно счастливым будущим.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

«С каждым днем все радостнее жить»  - провозгласил с экрана телевизора известный ведущий, озарив поганое серое утро белозубой улыбкой.

 Я вздрогнула и пролила молоко на черную уродливую столешницу, покрытую сотнями мелких царапин. Да уж, все радостнее и радостнее. И мгла, повисшая за окном дождливой кисеёй прибавляет  этому счастливому балагану жизнерадостности дополнительной феерии.

Мне нужно кофе – ведро, черного, как моя волшебная жизнь, похожая на сказку, в которой сюжет, что ни дальше, то страшнее.

- Мам, не хочу молоко. Опять молоко. Я скоро начну мычать,- всхлипнул Васятка, глядя, как я размазываю по столу бумажной салфеткой сок из коровы.

- Вырастешь большим и сильным,- пообещала я, уже привычной давно заученной фразой, перехваченной у моей мамули. И ведь не обманула она, я выросла. Вымахала до ста девяноста пяти сантиметров, превратившись в нескладное сутулое чудовище. Посмотрела на сына, который насупившись сидел над стаканом с молоком. Ну почему все должно быть так, как заведено? Кто сказал, что конопатые мальчишки, должны давиться с утра проклятым молоком, похожим на утренний туман за окном? И кто сказал, что они станут от этого здоровее или умнее? Дать бы по шее этому умнику.

- Ма, ты чего? – удивленно спросил Васятка, когда я выхватила у него из – под носа стакан и громко швырнула в измятую мойку.

- Круассан, какао и в школу,- приказала я, удовлетворенно отметив, как загорелись глазенки главного мужчины в моей жизни.

Главного и единственного, вот уже целых семь лет.

- И, пожалуйста, Васька, не дерись ни с кем. Все можно решить словами,- напутствовала я сына, натягивая на него «динозаврячью» шапку, и заматывая шарфом тоненькое болезненное горло. Старалась не замечать несущегося с сонной утренней улицы звука яростного автомобильного клаксона. Так сигналить может только моя сестра, совсем не думая об окружающих. У нее если она проснулась, то не спят все. Так было всегда, с тех самых пор, как она появилась на свет. – Что вы все делите?

- Они слов не понимают,- запыхтел мальчишка, став страшно похожим на человека, которого я почти заставила себя забыть. Почти. Осталось совсем немножко, всю оставшуюся жизнь, — мам, я же мужчина. Я должен тебя защищать. А эти...

 Васятка сжал кулачки и стиснул зубы, и я в его глазах увидела слезы.

- Они тебя каланчой обзывают и говорят, что я приемыш. Потому что у такой дылды, как ты, не мог родиться такой гном, как я. Я же ниже всех в классе, на физре стою в самом конце колонны.

- Ты вырастешь, Васька,- вздохнула я, подхватывая рюкзак сына и слушая при этом нетерпеливые гудки клаксона с улицы.- Станешь высоким и сильным «Дядей достань воробышка». Пойдем, а то твоя сумасшедшая тетка перебудит весь дом, и тетя Клава снова будет мне потом выговаривать.

Я вдохнула влажный ледяной воздух и наконец почувствовала, что все же живу. По крайней мере – существую в реальности, а не в дурацкой игре – симуляторе. День у меня сегодня важный. Важный и ответственный, а я похожа на вставшего на дыбы жирафа. Отличает от редкого животного меня только дорогущий шарф, намотанный на шею и смею надеяться, более осмысленное выражение на физиономии, покрытой легким макияжем. И зачем я надела эти идиотские сапожки? Где были мои глаза, когда я их покупала? Каблук невысокий, но придает мне еще пять сантиметров, что в моем случае просто идиотизм и кощунство. Жираф на каблуках – прямо название для идиотской кинокомедии, коей в сущности, моя жизнь и является. Ну не носятся взрослые двухметровые матери – одиночки, имеющие высшее образование с занюханным подносом по малюсенькой кофейне за деньги, на которые не то что сына, хомяка не прокормишь. Да и вторая моя работа с красивым названием «промоутер» оставляет желать лучшего. Права Катька. Надо двигаться. Кто под лежачий камень, тот не пьет шампанского, как говорит мамуля. Хорошо еще что Катька уговорила меня сдать бабулину квартиру, иначе мы с Васяткой давно бы протянули ноги. Я была против категорически, старалась сохранить память, но сдалась под напором обстоятельств. А сегодня у меня важное собеседование, и я дрожу в душе, как осиновый лист на ветру, хотя и стараюсь держать себя в руках.

- Ма, все будет хорошо,- шепнул Васятка, и нырнул на заднее сиденье малютки – машинки, принадлежащей  моей более удачливой, младшей сестре.

- Долго жвачиться будешь? – спросила Катька, высовывая в приоткрытое окно хитрую физиономию.- Ты такими темпами не успеешь на собеседование. И вообще никуда не успеешь. Я вот удивляюсь, у тебя ноги длиннее телеграфного столба, а двигаешься так, словно они у тебя сломаны в пяти местах. Але, Светик, цигель – цигель, шнель в машину, только бензин на тебя перевожу вхолостую.

- Я пройдусь,- хмыкнула я не очень уверенно. Ну не могу я ехать в машине с прижатыми к ушам коленями и согнувшись в три погибели. И явиться в офис к потенциальному работодателю с бордовой мордой и выпученными от давления глазами, ну такое...

 Вот интересно, мы сестры, но Катька маленькая и ладная, а я похожа на подъемный кран. Мама пыталась меня пристроить к делу, водила по модельным агентства, где нас сначала принимали с распростертыми объятиями в ряды недорогих «вешалок». Катюха жутко завидовала, и плакала ночами в подушку, считая себя тем единственным уродом, без которого как известно не обходится ни одна семья. Но когда мой рост перевалил за отметку в метр девяносто, все модельные агентства вдруг сдулись и дали мне пинка под хвост, а мамулиным мечтам и чаяниям от ворот поворот. Ну не быть мне Водяновой, и маме не жить в «лордском» дворце. Может вон Катька оправдает ее ожидания. Я то не смогла. Родила в девятнадцать лет от человека, которого думала, что люблю и знаю. Наивная дурочка, потому и влюбилась по уши в обычного предателя. Все, я его забыла, забыла, забыла. Мне нужно растить моего сына и жить без любви. Так проще. Так не страшно. Исключен риск еще одной такой убийственной ошибки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Светка, ты зря отказываешься,- хихикнула сестрица, и полезла в сумку. Интересно зачем? Хотя, вряд ли я узнаю. У нее там черт ногу сломит, и найти в ее торбе что-либо из разряда магических заклинаний – практически невозможно.

- Если ты ищешь электрошокер, чтобы меня вырубить, и запихать в свою коробчонку, хитрая лягушонка – зря стараешься,- хихикнула я,- Он не действует на каланчи и небоскребы.

- Зато очень хорошо ставит на место мозги идиоткам, считающим себя некрасивыми,- показала мне язык сестра и выудила из торбы дурацкую ключницу в виде вырвиглазно – розовой кроличьей лапки, которую отчего – то считают талисманом на удачу.  К слову, я сначала подумала, что это мужской половой орган, только пушистенький, и от того бурно покраснела щеками. Очень надеюсь, что эти фантазии у меня не от недостатка мужской ласки. Хотя, чему уж тут удивляться.

- Это лапка, а не то от чего ты стала похожа на взбесившийся помидор,- насупилась Катюшка.- Я ее всегда беру на все встречи. Только надо ее снаружи к сумке прицепить, а когда собеседоваться будешь, держаться за нее пальцами и гладить вверх-вниз, и при этом про себя читать мантру «Ну возьмите меня» не прекращая. Поняла?

Я кивнула. Нет ну а чего, чем черт не шутит, хуже то не будет уже. Куда уж хуже. Пришпилила розовое нечто к сумке, проводила взглядом пожарно – красную машинку и пошла по мокрому тротуару усыпанному мертвыми листьями, навстречу своей удаче.

Глянула на часы, и поняла, что не успеваю. Надо было ехать с Катькой, а не строить из себя мадам Бавари. Оглянулась по сторонам и решила не идти до пешеходного перехода, находящегося в пятидесяти метрах. Хорошо, что меня не видит сейчас Васятка, которому я постоянно, с упорством дятла – мозгоеда впихиваю в голову правила безопасности. Но сегодня исключительный же случай, правда? Точность вежливость королей и королев, которым до зарезу нужно получить нормальную работу.

И я с грацией царственной особы сделала шаг на проезжую часть, предварительно, конечно же, посмотрев по сторонам. Сначала на лево, потом на право, как нас учили в школе, выжигали каленым железом в мозгу это нехитрое правило. Могу поклясться, ну не было ни одной машины на горизонте. Или просто в этот раз не сработал школьный моджо, черт его знает. Огромный, похожий на танк автомобиль, вырос словно из-под земли, свистя колесами по асфальту, как адский демон. Влажный туманный воздух наполнился запахом гари. Я рванула вперед, не разбирая дороги. Меня гнал стресс, страх, и конечно же собеседование, будь оно неладно. Чертов каблук попал в невидимую выбоину. Я взмахнула руками, как подстреленная цапля и почувствовала, что лечу.

- Чертова идиотка,- совсем рядом со мной раздался гортанный мужской голос. Чьи то руки ухватили меня за шкирку, и хорошенько встряхнув поставили на ноги. – День говенный для самоубийства. Мокро, холодно, кишки размазанные по асфальту в солнечный день хотя бы блестят. Или это был какой – то ритуал? – хмыкнул мерзавец, видимо заметив, что я вцепилась пальцами в кроличью лапку.

Я открыла глаза, и о чудо, уперлась взглядом в мужской, покрытый темной щетиной подбородок. Почему чудо? Потому что обычно горячие мачо доходят мне хорошо если до подмышки, а это судя по всему на добрых сантиметров десять превосходит меня в росте. Чудо же? Чудо.

- Простите,- вякнула, развернулась и понеслась куда глаза глядят, даже не успев рассмотреть горячего великана. Только подбородок с ямочкой зафиксировался в памяти и почему – то дорогущий перстень на безымянном пальце незнакомца. И то, только потому, что рукой он держал меня за лацкан пальто. Дорогущий шарф пал смертью храбрых.

- Эй, ты смотри, если растянешься где-нибудь, то случится землетрясение в Нурландии. Чокнутая баба, — понесся мне в спину издевательский смех,  подгоняя похлеще своры гиен, несущихся за антилопой. Я расслышала чуть заметный акцент, и припустила еще проворнее.

 Зато на собеседование успела. Влетела в офисное здание, сверкающее стеклом залитым струйками дождливой воды.

Я то успела, а вот мой интервьюер не спешил. В наше время короли не те кто приходит вовремя.

Глава 2

Мама моя говорит, что хуже всего ждать и догонять. А бабушка говорила, что еще хуже ждать, что тебя догонят. Обе по своему были правы.

 Я уселась в приемной на диван, судорожно соображая, как лучше – вытянуть ноги и раскопытиться на все немаленькое помещение, или подтянуть их к ушам, и стать похожей на гигантскую саранчу, готовящуюся к прыжку. И так и так погано. Секретарша поглядела подозрительно на то, как я пыхтя паровозом пытаюсь принять элегантную позу, и поджала идеальные губки, которые тут же сложились очаровательным бантиком. Я наконец то смогла занять положение в пространстве, достойную фрейлины императорского дворца, а конкретно свела колени и отставила чуть в сторону ступни, как меня учила ласковая мамуля, называя мои нескладные конечности костомахами. Зато она крепко вбила в мою голову, как нельзя воспитывать детей, за что я ей очень благодарна.

Красотка секретарша вздрогнула, когда на ее столе загорелась лампочка коммутатора. На ее личике был написан такой ужас, что мне захотелось стать прозрачной и просочиться сквозь, до безобразия дорогой, пол. Интересно, что так напугало эту пигалицу?

- Простите, мне нужно встретить шефа. Вы не могли бы подождать в коридоре. Там есть место для курения, и кофейный автомат,- скороговоркой выпалила фея, моргнув нарощенными ресницами как крыльями, и мне показалось, что она сейчас оторвется от пола и взлетит.

- Да, конечно. Я не курю, но кофе выпью с удовольствием, — опять-таки вспомнив уроки этикета, согласилась я. Поднялась с дивана, чувствуя себя в сравнении с этой маленькой хрупкой птичкой, сказочным Громозепой. Господи, на что я рассчитываю? Ну кто возьмет на работу тетю лошадь? Разве что идиот, страдающий любовью к гигантизму. Может просто слиться по-тихому, а Катьке наврать, что меня не приняли? Только вот себя не обманешь, и Ваське смотреть придется в глаза, снова отказывая ему в очередной детской радости, которую я не могу себе позволить. Мы не можем, по причине немощности матери семейства. У него нет отца, нет всего чего ему хочется, и если я сейчас позорно сбегу, то просто предам моего любимого мальчика.

 Размышляя над идиотской своей жизнью, я все же малодушно пошла в направлении лифта, сжимая в руке картонный стаканчик с поганым, похожим на деготь пойлом, даже от вида которого у меня началась изжога. Ничего, найду нормальное место. Не такое пафосное. И без помощи Катьки. Ее прожекты всегда заканчиваются полнейшим крахом и фиаско. Видимо я просто не настолько оборотистая и смелая.

- Это что кофе? И чашка, я сто раз говорил, она должна быть из ониксового стекла.

Нет, это был не голос. Это был рык, от которого у меня подкосились ноги. Мужик, еще не появившийся в поле моей видимости, явно был в ярости.

Женщины в курилке, до этого мирно беседовавшие побросали недокуренные сигареты и суетливо заметались ища двери в свои кабинеты.

- Господи, эта овца снова набадяжила Тигруле кофе из кофемашины,- всхлипнула одна из «офисных планктоних», судорожно дергая запертую дверь.

- Тебе то хорошо, а мне придется идти на голгофу,- вздохнула ее товарка.- Сегодня меня будут ставить раком на ковре, и боюсь что не фигурально выражаясь. Да толкни ты эту чертову дверь, что ты ее на себя дергаешь, она в другую сторону открывается.

Вот тут то мне и надо было брать в руки мои костомахи сорок третьего размера и валить. И я почти успела. Почти. Дверцы лифта раздвинулись и навстречу мне вышел сам дьявол, как мне показалось. Он держал в громадной ручище чашечку из костяного фарфора, которая казалась игрушечной, словно мультяшной.  Девчонка секретарша за его спиной была белее мела, да и я сбледнула от одного вида огромного великана, горой надвигающегося на мою персону. Наверное впервые в жизни я почувствовала себя пигмеем с какого – то занюханного острова болтающегося в океане.

- Здравствуйте, вы Тигруля? – проблеяла я и сделала шаг вперед. Ну конечно, только так и могли назвать родители человека  - гору. Господи, почему у меня от страха всегда отключается часть мозга, отвечающая за самомохранение? Чертов сапожок наступил на что – то совсем уж живое, я опустила глаза вниз, уставилась на ослепительно – начищенную мужскую туфлю под  моей подметкой, взмахнула рукой. Бумажный стаканчик вылетел из моей руки словно снаряд и врезался в грудь страшного мужика, оставляя на фирменной белоснежной сорочке пятна похожие на ошметки глины. Ну все, я точно не прошла собеседование.

- Тигруля значит?- совершенно спокойно ухмыльнулся  страшный кошмар, приблизившись ко мне настолько, что я смогла различить терпкий мужской аромат, смешанный с сигаретным дымом и запахом кофе. По телу пронеслась горячая липкая волна. Главное не упасть. Адреналин бушевал в крови, словно кислота. – И что же ты хотела от меня, глупый маленький Пятачок?  Поскакать на моем хвосте?

 Я почувствовала, как щеки заливает противная краснота, нащупала кроличью лапку, будто она могла меня спасти. Иногда мне кажется, что моя высокоинтеллектуальная мамуля где – то напортачила, когда меня зачинала, или партнер оказался фуфлом, не знаю. Папулю то я никогда в глаза не видела. Но точно какой – то брак закрался в мои гены. Потому что вот именно сейчас из моего рта вылетела фраза, ну никак не вяжущаясь с ситуацией, но произведшая эффект разорвавшейся бомбы.

- Ну возьмите меня,- выпалила я, дернув талисман на удачу, так, что вырвала его с корнем, вместе с ручкой от сумки, которая тут же свалилась к моим ногам. По полу с грохотом разлетелась мелочёвка.

- Предложение заманчивое, но у меня сегодня целибат,- заржал великан, и у меня все же подкосились сапожки.- Слушай, ты кофе умеешь варить?

 Я кивнула. Конечно я умею варить чертов кофе. Именно этим я занимаюсь в перерывах между отмораживанием задницы у метро в костюме чебурека и свершением идиотских поступков. Таких, как этот например.

- Я пришла устраиваться менеджером, а не баристой,- пропыхтела я, собирая с полу свой небогатый хабар. И это вы, между прочим опоздали к назначенному времени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Может быть я опоздал  потому, что чертова идиотка бросилась мне под колеса, когда я ехал на работу? Или потому, что от резкого торможения гребаные колеса у машины заклинило. Но это даже хорошо, в противном случае я бы размазал сумасшедшую бабу по асфальту. Как думаешь, ей бы понравилось?  Но на будущее, я не оправдываюсь перед розовыми Пятачками, — прошептал великан, склонившись к моему уху. Он склонился, а не я. Так разве бывает? И этот его шепот, черт бы его побрал. И перстень на пальце, на верхней фаланге которого болтался мой счастливый талисман, я его узнала. Огромный «болт», украшенный каменным скарабеем. Только мне так могло повезти.

- Я умею варить кофе? – пролепетал, пытаясь отстраниться от взгляда похожих на переспелые маслины, глаз.- Но думаю, что будущего у нас не получится.

Глава 3

*****

Странная женщина. Колючая, ершистая и живая. Не похожая ни на одну из тех, кто окружал Тагира в последние годы. Она его зацепила, уж непонятно чем. Этой своей непосредственностью, или смешным смущением и нескладными попытками скрыть его за маской наносной стервозности. И идиотское прозвище "Тигруля» прозвучало из ее уст совсем не обидно, а скорее сексуально и по – домашнему, что ли. Тагир свалился в кресло и уставился на песочные часы в дорогой подставке из ценного дерева – чей – то абсолютно бессмысленный подарок. Расстегнул воротничок рубашки, который нещадно сдавливал шею.

- Ваш кофе,- красивый голос. И она вся:  нескладная, не похожая на героиню романов вплыла в его кабинет, заполняя его флюидами сердитого неудовольствия. Нестандартная красота – так кажется говорят про женщин, становящихся идеалами для художников и скульпторов. А кончик носа у нее снова покраснел. Смешная.

Длинные пальцы опустили перед ним прозрачно розовую чашку, исходящую умопомрачительным паром. Она шумно втянула носом воздух, и пошла к выходу.

- Это все. Прощайте.

Как это прощайте? К такому он был не готов. Ей нужна работа, а ему нужна она. Вот именно сейчас Тагир это остро понял. Захотелось нового. Не пресную глупую Каринку, сидящую сейчас в приемной и высматривающую в интернете очередную сумочку, а эту колючку, которую не завоюешь деньгами, он это понял сразу. Скорее всего ему скоро наскучит эта дурацкая игра, как и в случае с глупышкой Каркой. Но чертова неприступность этой неуклюжей королевы сейчас его заводит до одури, разбавляя скучную пресную жизнь остротой кайенского перца.

- Пятачок, я не договорил.

- А я вас недослышала, — не поворачивая головы ответила эта чертовка. – И у меня есть имя.

Тагир поморщился. Ну надо же. А ведь они на равных сейчас говорят. И даже когда она стоит рядом, то смотрит ему прямо в глаза, а не в район пупка или подмышки.  И это тоже чертовски заводит. Прямо не женщина, а заводной ключик. А он значит, получается тупой заводной цыпленок.

«Пусть проваливает, тоже мне королева Шантеклера» - предупреждающе проорал внутренний голос, сигнализируя об опасности.

- Нам не нужен технический менеджер,- рявкнул он, рассердившись в первую очередь на себя, на свой организм, реагирующий на эту каланчу так остро. – У Каринки в голове что угодно, но не мозг.

- Знаете, это в первую очередь говорит плохо о вас, как о руководителе,- едко заметила нахалка, но все же обернулась и прожгла его взглядом серьезных серых глаз.

- Нам нужна техничка, уборщица. Ты бы подошла, и на стремянку тратиться не придется,- хмыкнул Тагир, совершенно не понимая, зачем дразнит красотку. В один момент ему даже показалось, что дурацкие песочные часы доживут свой век, разбившись об его голову, когда увидел в глазах Пятачка искры праведного гнева. Как ее зовут, интересно? – Каринка просто решила написать должность в объявлении красиво. 

- Кофе пейте,- предостерегающе рыкнула мадам.

Тагир послушно отхлебнул из чашки и понял, что точно не отпустит эту очаровательную «малышку». Кофе оказался крышесносным, он не пил такого с того момента, как уехал из отчего дома. С тех самых пор, как ему пришлось оставить любимое дело и принять бизнес братаТиграна. Ну вот такие у их родителей были фантазии – два брата близнеца, два непобедимых тигра. Они оказались абсолютно разными, по характеру, но похожими внешне словно две капли воды. И это сыграло свою роль в том, что Тагир живет сейчас не своей жизнью.

Прошло уже четыре года, а он так и не смог привыкнуть к этому офису, этому городу и жизни во всем этом мусоре. Братец его не отличался чистоплотностью в делах, и криминальная составляющая доставшегося Тагиру бизнеса его раздражала. Осталось пережить еще пять лет, до того времени когда Тигран откинется. И во всем этом был виноват только один человек, которого Тагир ненавидел люто. Это он обрек его на жизнь, которая ему не принадлежала.

- Я пожалуй откажусь от места, уважаемый Тигруля. - хмыкнула очаровательная дылда, поправляя ремешок висящей на плече сумочки, и при этом не разжимая сведенных на идиотском пушистом брелоке, пальцев.- Адьес.

- Меня зовут Тагир Ромуальдович,- прорычал он, до боли сжав чашку, которая развалилась в его ручище с тихим звоном. Ведь уйдет она сейчас. Будет идиотничать где-нибудь в другом месте. А как же он? Без ее кофе? Черт, ну зачем она ему? Он ведь видит ее первый раз в жизни, не считая того мига, когда она буквально свалилась ему под колеса. «Пусть валит» снова шепнул рассудительный внутренний голос.– Ты играешь с огнем, глупый маленький Пятачок. И я не отпускал тебя.

- Меня зовут Светлана Валерьевна,- в тон ему ответила женщина, полыхая взглядом.

- Идите в отдел кадров, Светлана Валерьевна. Вы приняты на должность технического менеджера, хотя, клянусь богом, в нашей фирме нет таких вакансий. И еще – мой кофе всегда должен быть готов за пять минут до моего прихода в офис.

- Я вам уже говорила, что не бариста, — упрямо выпятила подбородок Светлана.

- А я предупреждал, что не люблю непослушания,- прохрипел Тагир, поднимаясь из кресла. Она с места не двинулась, когда он подошел к ней вплотную, просто сжала пухлые губы в куриную попку, и вцепилась в свою дурацкую торбу с оторванной ручкой. – шуруйте в отдел кадров, глупая упрямица.

Она словно очнулась, шарахнулась в сторону, но запнулась за стоящую на полу вазу, попыталась изменить направление падения, и по инерции всей массой свалилась на Тагира. Он не удержался на ногах от неожиданности и почувствовал, что летит на пол.

Она упала сверху, забарахталась, пытаясь собрать свои длиннющие конечности. Бесконечные ноги красавицы явно не слушались.

- Мне нравится поза наездницы,- хохотнул он, когда она оседлала его, словно племенного жеребца.

- Помогите мне встать,- всхлипнула дылда, и вдруг с размаху зарядила ему сумочкой по голове.- Хамло.

- Вообще-то это ты меня завалила,- ошарашенно пробормотал он.

- Тагир Ромуальдович,- донесся от двери удивленный голосок секретарши.- Простите, я не хотела прерывать хм... собеседование.

Тагир выдохнул, подтолкнул Светлану под округлую попку, помогая ей встать. Надо что – то делать, надо позволить этой дуре свалить. Надо, надо, надо.

- Я в отдел кадров? – тихо спросила Светлана.

- Я буду звать тебя Светик – пистолетик,- растерянно пробормотал он, провожая взглядом тонкую, высокую фигуру.

*****

-Кать, я не хочу работать под руководством самодура,- выдохнула я, закидывая в кипящий бульон, нарезанную кубиками картошку. Попробовала стряпню на соль, и положила в кастрюлю два лавровых листа.

- Он тебе понравился,- констатировала сестра. Интересно, как она делает выводы, не основываясь ни на каких фактах. Мне не понравился мой босс, не понравилось его отношение, его продирающий до печенок взгляд. Он меня скорее пугает.

- Позови Васятку, ужин почти готов,- вздохнула я. Ну что толку спорить с Катериной, если она уже все для себя решила? Я посмотрела, как она взбирается на табуретку и открывает форточку. Да уж, в эру мобильников моя сестра предпочитает по старинке звать своего племянника  к столу громко вопя в форточку. Это традиция нашей семьи. Почти такая же, как борщ на ужин, или вишневое варенье к оладьям. Других добавок к этой пышной выпечке мы не признаем.

Два дня я отработала на новом месте. Босс не появлялся и это будило в моей душе если не радость, то по крайней мере надежду на то, что все будет хорошо. Но более всего меня примиряла с действительностью зарплата. Я даже не обращала внимания на шепотки новых коллег за спиной, и злой взгляд красотки Карины, считающей меня наверное соперницей.

Растолкла в ступке сало с чесноком и петрушкой, добавила в борщ щепотку сахара, закинула приправы. Странно. Васятка бы уже должен быть дома. Обычно он появляется через пять минут после Катькиного ора. Прошло уже пятнадцать. Я посмотрела на сестру, нервно поглядывающую на часы, и мы не сговариваясь ломанулись к двери.

- Газ выключи,- проорала Катюшка, натягивая мою куртку наизнанку.- Сто раз говорила, нельзя отпускать его гулять одного. Столько идиотов вокруг. Сто раз.

Я не стала ей напоминать, что это она, буквально заставила меня дать сыну больше самостоятельности, а не растить из него «мимозу». И это она постоянно гундит, что рисование для мальчиков не занятие, и надо было отдать Ваську в секцию хоккея. Что я выращу сына маменькиным сынком.

 Все эти мысли пронеслись в голове, пока я бежала за сестрой, перепрыгивая через три ступеньки. Васьки не было во дворе. На город начали спускаться сумерки. Я почувствовала приближение паники, пока не увидела маленькую фигуру, копошащуюся в мусорном баке.

- Что ты тут делаешь? - спросила я, чувствуя, как ледяная рука ужаса отпускает моё сжавшееся сердце.- Васька, ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума.

- Он где-то тут,- пропыхтел сын, и снова нырнул в бак с отходами.- Мам, у меня не хватает сил. Помоги. Слышишь, как он плачет?

Я прислушалась, и разобрала тихий писк, несущийся откуда – то из недр бака. Боже, вдруг это крыса, только бы не крыса.

- Котенок, Старшие мальчишки его закопали, а он маленький совсем. Мам, ну нельзя оставлять в беде тех, кто слабее, ты же сама меня этому учила.

- Чему ты еще его учила, мать года?  - вздохнула Катька.- Давай уже, подсади меня.

- Я сама,- ответила и перевалилась через грязный борт воняющего мусором контейнера. Котенка я нашла не сразу. Он уже молчал, лишь мелко вздрагивал и висел в моей руке обвисшей тряпочкой. Белая шерстка на голове пропиталась кровью, а вывернутая маленькая лапа была по всей вероятности сломана. Васька всхлипнул, но не заревел. Сжал губы, и я увидела, как побелели костяшки на маленьких кулачках.

- Мам, ну зачем они так? Он же ничего плохого не делал, просто кушать просил, - спросил мой маленький мужчина. И я в очередной раз удивилась тому, насколько он похож на биологического отца. До сих пор не могу поверить в его предательство. Тот Васька  тоже был готов нырнуть в прорубь с головой. Он меня и спас, когда я по глупости провалилась в полынью. Нам было по десять, чуть старше чем Васятка сейчас.

- Вась, есть люди, которые страшнее зверей,- сказала, чувствуя, как бьется маленькое сердечко котенка в моей ладони. Не брошу. Не смогу.

Двор озарился ярким светом фар, как раз в тот самый момент, когда я собиралась вылезти из бака. Я увидела машину и едва сдержала стон. Огромный черный танк припарковался прямо напротив мусорки. Через приоткрытое тонированное стекло на меня смотрели насмешливые, маслиново – черные глаза.

- Светлана Валерьевна, вы не отвечали на звонки,- пророкотал смеющийся бархатный бас.

- Простите, была занята,- буркнула я, сдув со лба прилипшую к нему обертку от съеденной кем – то конфеты. Посмотрела на сына, прижимающего к себе мелкого мурлыку, и Катьку, застывшую от восторга. Конечно, такое шоу не каждый день увидишь.

- Вы бы сказали, что все так плохо, выписали бы вам материальную помощь от фирмы, или аванс,- Тагир уже вышел из машины, и теперь медленной походкой, так не вяжущейся с его огромным телосложением гарцевал в мою сторону.

- Простите, вы приехали, чтобы обмениваться любезностями или все же по делу? – поинтересовалась, элегантно выбираясь из бака, жаль только вот я не подумала, что на мне под старым пальто не спортивные брючки, а домашний халатик, далеко не новый, но еще вполне ничего себе. Правда он не предусмотрен для гимнастических упражнений. Я перекинулась через борт контейнера и подол предательского шлафрока задрался, являя миру удобные трусишки, хотя я это заметила не сразу. Тагир Ромуальдович присвистнул, Васятка хихикнул, а Катька начала делать пасы руками. Интересно, зачем она гладит свой тощий зад. Неужели настолько впечатлилась грозным видом моего нового шефа?

- Вы бесподобны,- хмыкнул начальник, легко подхватывая меня под мышки. Через секунду я почувствовала под ногами земную твердь и прониклась симпатией к этому нахальному медведю. Но ненадолго, пока не почувствовала, что мне ощутимо поддувает в филейную часть. А потом мужская рука одернула вниз ткань на моей попе, и я едва не взвыла от унижения. - Познакомите меня с вашими родственниками, как это по этикету положено?

- Тагир Ромуальдович, давайте закончим этот фарс, и вы скажете зачем явились в неурочное время? Мой сын замерз, и котенок вот-вот отдаст богу душу. Кстати, как вы меня нашли?

- Ваш адрес есть в личном деле,- без тени иронии сказал начальник. – У меня есть для вас задание. Давайте обсудим его, во время визита к ветеринару. Судя по всему у кабысдоха не так много времени. Как вы на это смотрите?

- Вычтете из зарплаты визит к Айболиту,- устало вздохнула я, забирая у Васьки котенка. И хотя мне очень не хотелось оставаться наедине с великаном, я села в машину прямо в халате, обутых на босу ногу, растоптанных уггах и заношенном пальто. Котенок и вправду готовился отойти в мир иной, а это не входило в мои планы.

- А защитник обездоленных разве с нами не поедет? – поинтересовался Тагир. – Парень, поехали, будешь охранять маму, а то судя по твоему взгляду ты мне не доверяешь, я ведь прав?

- Я его лучше борщем накормлю,- встрепенулась Катюха.- Голодный Васька. А вы поезжайте. Свет, ты не переживай, и спать уложу. Завтра в школу рано.

Вот сейчас мне хотелось дать Катьке по башке, тоже мне сводня, еще прикрывается заботой о племяннике. Но показывать свое некуртуазное воспитание перед боссом, который кажется сейчас совсем нестрашным, а очень человечным, было бы верхом невоспитанности, простите за тавтологию.

- Ну, давай тогда, мужик,- улыбнулся Тагир, и пожал руку Васьки, глазенки которого засветились от такого проявления к нему мужского внимания. Ему редко удается пожать руку вот так, по-мужски, как взрослому. – Так держать. Мужчины не те у кого борода растет. Котенок выживет, обещаю. И маму верну в целости и сохранности. Веришь?

 Васька кивнул, и так по-взрослому посмотрел на этого странного мужика, что у меня зашлось сердце.

- Так зачем вы все таки приехали? – спросила я, наконец расслабившись в тепле пахнущего кожей салона автомобиля. Котенок немного отогрелся и теперь просто тихо стонал в моих ладонях.

- Светлана, мне нужна будет ваша помощь завтра,- уверенно крутя руль сказал Тагир.

- Вам не кажется странным приезжать домой к служащему, чтобы дать ему задание? Я два дня была в офисе.

- Послушайте, я ничего особенного не прошу. Просто доставите пакет с документами по адресу, который я назову. Можете посмотреть, там только бумаги. Ничего противозаконного.  Там я вас буду ждать,- слишком много нерва в голосе всегда самоуверенного мужика. – Света, это важно, вы слышите?

- Хорошо, — вздохнула я. В конце – концов, надо же как – то отблагодарить его за то, что он возится со мной и найденышем. А пакет я проверю. Если там что – то подозрительное, никто же не мешает мне отказаться. Я никогда не была авантюристкой. А тут словно затмение нашло. Ну ясно же, что этот огромный великан не офисный босс, и перстень на его пальце не просто украшение. Но наверное меня разморило от того, что кто – то проявил заботу обо мне и моем сыне, чего не случалось очень давно. А  может просто мозг отключился от пережитого стресса, бог его знает.

Машина замедлила ход, и я увидела вывеску вет.центра, и времени на раздумья не осталось совсем.

Глава 4

*****

Вот она сидит рядом и прижимает к груди маленького полумертвого котенка. И он – человек, завидует этому несчастному. А так хочется чтобы прохладные руки путались в его волосах. И чтобыне котенка, а Тигрулю эта дурочка достала из помойного бака и обогрела. И халатик этот ее идиотский. Сжала губы и смотрит напряженно на дверь, словно гипнотизирует. А гребаный Айболит все не идет.

Тагир посмотрел на часы, поднялся с неудобного стула и пошел к стойке регистрации. Надо хоть чем – то занять себя, иначе можно рехнуться. Зачем он втягивает эту глупую дылду в махинации своего непутевого брата? А больше некого, как оказалось. Не глупую Каринку же просить выполнить поручение, которое стоит миллионы, и не «деревянных».

- Где чертов Пилюлькин?- прорычал он, склонившись над сжавшейся медсестрой, точной копией его секретарши. Их под копирку что ли сейчас делают? Такой же пустой взгляд и губки, как у красноперки.- Если котенок сдохнет, я вас рядом с ним положу, веришь?

Конечно верит. Глазами вон как лупает. Чертова дура. И он идиот. Какого хрена таскается с подчиненной по ветеринаркам? Мог бы найти более интересное занятие.  интересное и приятное, в компании вот такой вот горячей куколки.

- Тагир Ромуальдович, не нужно. Мы подождем. А вы поезжайте. Я доберусь домой. Такси возьмем с Тигрулей,- она посмотрела на кабысдоха так тепло. Окрестила значит, зараза такая, мелкого.

На душе разлилась горячая патока. Это что же, Светик пистолетик в честь него назвала эту дохлятину? Но предложение у нее дельное, иногда надо прислушиваться к советам двухметровых баб. Только вот не хочется ему развлечений в объятиях идиотки Карки.

 Черт, она слышала все. Хорош же он, прямо мачо. Угрожает полуобморочной девчонке. Что – то происходит с ним – не понятное, иррациональное. Тагир почувствовал, что страшно устал. Просто до одури. Потер пальцем переносицу.

- Нет уж, я обещал вашему сыну, что верну вас домой в целости и сохранности,- прохрипел Тагир.- А я привык держать слово.

Точно, сыну. У нее же есть ребенок. А значит и муж наличествует, и она ходит дома перед ним, вот такая, уютная, в поношенном халатике и с растрепанными волосами. И у них есть веснушчатый мелкий мальчишка. А у него? Что есть у Тагира, кроме раздутого самомнения и уверенности в том, что он хозяин жизни? Да и хозяин ли? Пока он просто играет в чужие, опасные игры своего брата. Даже спит в перстне, боясь что если снимет охранную грамоту, выданную ему Тиграном, то не доживет до утра. И эту глупую ему жаль. Ей бы бежать надо. Ведь он и ее затянет за собой в это глубокое болото.

Заспанный доктор появился через минуту, засуетился возле котенка, которого Светлана нехотя передала в его руки. Малыш тихо мяукнул, расставаясь с теплом своей новой хозяйки Как же Тагир его понимал в этот момент.

- Светлана Валерьевна, на завтра все отменяется,- сказал он твердо.- Я подумал, что ваши услуги в доставке документов мне не понадобятся. Занимайтесь семьей. Не думаю, что ваш муж...

- Если вы хотели узнать замужем ли я, могли бы просто спросить.

Эта ее кривая ухмылка, способная довести черте до чего. И спросить он конечно бы мог. Но зачем ему эта информация? И вообще, какого рожна он взял на работу не пойми кого? Не проверив, не пробив по базам. Может она засланный казачок.

- Я не замужем,- мягко улыбнулась Светлана, и эта ее чертова улыбка в клочья разорвала все сомнения. Нет, он не тигр, он сопливый Тигруля. – Я мать – одиночка. Спасибо, этот котенок ... Слушайте, для моего сына вы сегодня сделали невероятное. И я правда хочу помочь. Я привезу документы. Зарплату же я получаю не за то, что варю кофе, который никто не пьет.

Она не замужем. Не замужем. Господи, да какой из нее крот, наивная, добрая, милая. И рядом с ней не хочется быть зверем, ну разве что котенком.

- Все в порядке. Животное ослаблено, я назначил лечебное питание, на лапу наложил шину, обработал от блох и паразитов. Покажете мне его через два дня, но думаю, что все будет хорошо,- отрапортовал проснувшийся доктор, отдавая белый комочек Светлане. И она с такой нежностью посмотрела на животину.

«Она мне не нужна. Не нужна» -думал Тагир, расплачиваясь с регистраторшей. Точнее он не был ей нужен, в этом он был уверен на миллион процентов. Слишком чистая для такого как он.

- Спасибо, Тагир Ромуальдович, до завтра,- тихо сказала Света, выбираясь из машины. Интересно, когда они успели добраться? Она ему не нужна, просто очередная служащая. Нельзя гадить на работе. Ей нужны деньги, вот и пусть их отрабатывает. Что – то он раскис. Сейчас завалится к Карке и будет кувыркать ее до утра, потом купит ей чертову сумку, по цене истребителя, и на этом успокоится.

- Пакет сзади возьмите. Адрес доставки сброшу по СМС,- слишком протокольно, официально. Она так удивленно посмотрела, что Тагир стал сам себе противен.- И не опаздывайте. Это важно.

- Хорошо, шеф,- ухмыльнулась Света и расправив плечи пошла походкой королевы к занюханному подъезду. Тагир вдавил в пол педаль газа. Джип сорвался с места, как грешник, за которым гонится свора адских псов.

*****

Мюсли с молоком – это же лучше, чем блины, правда?

Васька вяло ковырялся в тарелке с гранолой, всем своим видом давая понять бестолковой матери, что не сваренная каша не самый лучший завтрак для маленьких мальчиков. Но варить вкусный геркулес у меня не было сил, после ночных бдений. Оказывается больные котята требуют столько же внимания сколько обычный среднестатистический младенец.

- Ма, а дядя Тагир придет к нам в гости? – вдруг спросил мой сын, откладывая ложку. – Мы бы с ним в шахматы поиграли. Он умеет, как думаешь? И борщом его бы угостили. А потом Тигрулю бы молоком кормили из пипетки.

- Дядя Тагир играть умеет только в нарды,- почему – то разозлилась я. Ну откуда я знаю, что умеет этот нестерпимый мужалан? А ведь вчера он мне показался даже милым, пока снова не стал злобным хамом. Хотя, какая мне разница. Лишь бы зарплату вовремя платили. И Ваське давать надежды несбыточные я не стану, хоть будь этот чертов дядя Тагир трижды золотом политый. - Вась, Тагир Ромуальдович мой начальник. А они не ходят в гости к своим подчиненным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Но вчера же он приехал? – простодушно сказал мой мальчик.- И спас нашего Тигрулю. А значит он хороший.

- Он хороший, Васька,- вздохнула я. Ну не разочаровывать же ребенка.- Просто он не из нашей с тобой сказки, понимаешь? А приехал, потому что ему нужно было отдать распоряжение, а я не брала трубку. Ешь, солнышко, опаздывать не хорошо, ты же знаешь.

-Знаю,- вздохнул мой единственный мужчина.- Прости, ма. Я понимаю все.

Он конечно все понимает. Слишком маленький, но такой мудрый. И я виновата перед ним, но не могу и не хочу давать ему несбыточных надежд.

- Васька, ты готов,- донесся из прихожей голос моей сестрицы. Очень вовремя. Сегодня я ей обрадовалась как никогда, ведь она избавила меня от очень неудобного разговора. Черт, я снова забыла запереть дверь на ключ, когда вернулась домой. Просто закрутилась. Полночи кормила котенка, потом пыталась впихнуть лекарство в сопротивляющееся кошачье тельце, которое вдруг передумало умирать и превратилось в шипящего, дерущегося демона, с горящими глазами. Это сейчас в коробке спит белоснежный ангелочек с шиной на лапке, а ночью этот комок шерсти орал, как хор кающихся грешников в последнем круге ада.

- Привет, систер,- поприветствовала меня Катька, подозрительно поглядывая на тарелку с недоеденной гранолой,- ну как он?

- Кто? – вздохнула я, убирая со стола остатки завтрака.- Котенок? С ним все хорошо.

- Котенок? – задумчиво промычала сестрица, — По габаритам он больше смахивает на горного льва. Ну не скромничай. Светик. Твой брутальный Тигруля поднимался на рюмочку кофе? Ты же отблагодарила босса за доброту?

- Дура,- хмыкнула я, запустив в раздувшую щеки Катьку ложкой.- Он просто привез меня домой. И вообще, он просто дал мне задание на сегодня. А не то, что ты там себе напридумывала.  Васька сейчас опоздает. У него сегодня выставка, ты не забыла? Кать, у меня есть дела сегодня. Я приеду прямо к началу. Пакет с работами Васьки не забудь. Он в прихожей стоит на комоде. Кать, ты слышишь? Прошу тебя не забудь.

- Когда я что забывала?- фыркнула родственница, роясь в холодильнике. "Да всегда" - хотела ответить я, но не успела. В кармане тренькнул мобильник, оповещая об СМС. Я глянула на дисплей. Ну конечно, через час я должна быть у черта на рогах. Адрес, присланный мне начальником в другом конце города. Самый пафосный ресторан нашего любимого мегаполиса,  других мест нет, чтобы назначать деловые встречи. Интересно, меня пустят в него вообще? А если и не впустят, не мои проблемы. Но зато я может успею к выставке Васьки, он так долго готовился к своему первому показу.

- Катюш, умоляю, побудь с Васяткой. Я приеду к началу мероприятия,- замела я хвостом,- должна успеть. Мне поручение начальника надо выполнить. Это максимум часа три работы.

Добежала до спальни, кинула взгляд на свернувшегося в лежанке котенка, достала из шкафа платье и колготки. А вдруг он подумает, что я специально вырядилась для него?  Подумала, скомкала неудобные тряпки. Выудила из недр гардероба джинсы, тонкую водолазку. В кроссовках то всяко удобно носиться по городу, чем в сапожках на каблуке.

Через десять минут я уже выскочила из квартиры с пакетом в руке.

- Свет, я смогу только на полчаса задержаться,- крикнула мне вслед Катя.

- Я успею. Точно успею,- пообещала я, слетая вниз по ступеням.

На улице лило как из ведра. Кроссовки намокли почти сразу, курточка из кожи молодого дерматина почему – то разбухла, превратившись в ледяной компресс. Пакет оказался страшно тяжелым, интересно, что там за документы такие, которые весят как кирпичи.

Я ввалилась в автобус вымокшая, замерзшая и злая, как сто чертей. В кармане требовательно завибрировал мобильник, я глянула на дисплей. Звонила Катюха, но говорить мне не хотелось совсем.

- Я занята, — рявкнула в трубку так, что сидящая рядом со мной бабуля вздрогнула.

- Свет, послушай...- закричала в трубку сестра, но я отключилась. Сердце терзало нехорошее предчувствие, но я, как всегда, отмахнулась от глупого чувства самосохранения. Уставилась в окно, на бегущие по стеклу дождливые струйки и вдруг вспомнила тот день, когда узнала о том, что самый любимый на свете, самый нужный и желанный мужчина меня предал. Тогда тоже лило как из ведра. И я сквозь слезы смотрела за небесным плачем. А под сердцем уже жил мой сын, даже не подозревающий, что мы с ним оказались ненужными. Теперь небесные слезы для меня просто вода.

Я встрепенулась. Моя остановка. Странно, вроде недалеко отъехала от дома, а словно попала в другой мир. Даже дождь здесь не лил. А слегка моросил. В кроссовках вода больше не хлюпала и жить стало веселее. Нужный мне ресторан нашла почти сразу. Это хорошо, я успею на первую выставку сына. Его школа недалеко, на автобусе за полчаса домчу.

Тагир сидел за столом, напряженно глядя в окно. Интересно, о чем он думает? Страшный, опасный, это чувствуется даже с расстояния. Но мне отчего – то его жалко. Дура, он сам кого хочешь пожалеет или согнет в бараний рог. Скорее второе. Такие, как он не умеют сопереживать. А вот врать, втираться в доверие к маленьким доверчивым мальчикам и ломать души и пудрить мозги - сколько угодно.

- Тагир Ромуальдович, добрый день,- слишком громко. Черт я блею, как овца перед волком. И он переводит свой волчий взгляд, и кажется я свалюсь от ужаса, глядя в звериные глаза, которые теплеют. Плавятся, как раскаленный мед.

- А, Светик – Пистолетик. Присаживайся? Выпьешь, или может быть меню?

Чертов хам. Да какое право он имеет заставлять меня вспыхивать и пылать щеками?

- Соблюдайте субординацию, пожалуйста. Я не спрашиваю вас, почему вы просто не привезли сюда эти бумаги, и даже не хочу знать, зачем вам мои услуги, просто прошу элементарного уважения. И давайте без китайских церемоний, я тороплюсь,- успела выдавить я, бросив пакет на стол перед начальником.

Что – то произошло. Что – то из ряда вон. В глазах Тагира заиграли огненные черти, когда мир наполнился грохотом. Чьи – то чужие руки впились в мои предплечья, зал ресторана заполнился безликими серыми людьми.

- Руки от нее убери, пес,- прорычал шеф, и его кулаки сжались. С такой ненавистью он смотрел мне за спину, что даже страшно было представить, кого он так может ненавидеть этот огромный великан.- У меня свидание с этой женщиной. Какого черта, мент?

- Тагир, зря ты девку втянул,- услышала я голос и показалось, что пол подо мной качается, как палуба тонущего корабля. Его я узнала бы из тысяч, миллионов звуков. Но за что? Почему?- Давай без выкрутасов. Карты на стол, Барсик. Я замудохался бегать за вашей семейкой. Но теперь, видимо, этому раю виден край, а Беросов?

- Умойся,- оскалился Тагир. Я почувствовала, что не могу дышать. Что еще немного и просто упаду. И плечо, за которое держала меня сильная рука жгло, словно от клейма. Я знала, кто ко  мне прикасается, и раньше эти прикосновения были другими - нежными, заставляющими умирать не от страха, а от огненных чувств, желания и черте чего еще.

- Георгич, понятые прибыли,- гаркнул один из «безликих»- Пакуем?

- Девушка, что вы привезли этому человеку? – спросил человек, которого я так и не смогла забыть. Бархатный голос звучал сейчас протокольно и зло. Я теперь для него преступница, что ж. Повернулась, и посмотрела в упор на Василия Георгиевича Егорова – отца моего сына. Он запнулся на полуслове и разжал пальцы.

Ты? - прохрипел Васька - предатель, так брезгливо. Так больно. Так обидно. Я не так себе представляла нашу встречу. Хотя, чего я ожидала от человека, так просто от меня отказавшегося ? - Так вот, значит, кто тебе был нужен.

Глава 5

*****

Василию показалось, что он проваливается в глубины ада. Этот вызов в глазах женщины, которая так и не стала его до конца. Выбрала другую жизнь – повкуснее, побогаче, наверное более пряную, острую. Что мог ей дать он тогда, кроме постоянного ожидания? Обычный летеха, с весьма сомнительными перспективами. Ждать, когда его привезут в запаянном гробу, грузом двести и жить в страхе? Она выбрала другую жизнь, и выбор этот был ничем не лучше, чем боец группы специального назначения. Разве что роскошнее. Хотя по одежде, надетой на ней не скажешь, что этот зажравшийся бандит очень то балует свою женщину. Дешевенький свитер и огонь в глазах, выжигающий его до тла.

- Ты,- только и смог вымолвить он, не зная, что ему делать дальше. Она пособница преступника, а он... Он не может выполнить свою работу, потому что в голове туманится, и хочется провести пальцами по бархатистой коже, очертить ее губы. Ему страшно хотелось сейчас вернуться в прошлое, которое уже невозможно изменить к сожалению

- Ты ошибся, боец, — криво улыбнулась эта невозможная предательница, опалив его презрительным взглядом. В нем плескалась ненависть смешанная со страхом. По крайней мере так показалось строгому мужчине, прошедшему ад войн, горячие точки, не раз бывавшему на краю смерти. Но вот именно сейчас ему было до умопомрачения больно. Пуля засевшая под сердцем дрогнула, и оказалось что все эти годы он не жил – существовал. Бродил по краю, пытаясь вымарать воспоминание о ней – коварной изменщице, обманувшей его чувства.

- Да, наверное ошибся,- губы исказила привычная уже, кривая усмешка.- Ты права. Моя девочка не связалась бы с этим отродьем. Та Светка была чистой и невинной.

- Пока ты ее не испортил,- выдохнула женщина, сморщив свой идеальный, покрытый россыпью канапушек нос. И Василий Егоров, ветеран боевых действий понял, что снова увязает в ней, как паучок в сахарном растворе. И противиться этому он не в силах.

- Георгич, что это? – вопрос напарника прозвучал как выстрел. Василий обернулся к столу, на который майор вывалил содержимое пакета. Детские рисунки, кружась, падали на дерево столешницы, словно опадающие с дерева листья. Трогательные пейзажи, старательно выведенные рукой ребенка казались чужеродными в этом вертепе.

- Рисунки, — прошептала Светлана. Показалось, что она хочет спрятать от чужих глаз, от прикосновений чужих рук эти размалеванные листы картона. Прикусила губу, как всегда это делала, когда волновалась. И Василию стало ее так жалко. Как тогда, много лет назад, когда он готов был уничтожить любого, кто хотя бы пытался обидеть его девочку, его первую и похоже пожизненную любовь. – Пожалуйста, отдайте мне их. Мой сын – он наверное сейчас в панике.Эти рисунки нужны для его первой выставки. Прошу,- одними губами пролепетала она.

- Вы слышали, что сказала дама?- Тагир до этого молчавший поднялся из – за стола во весь рост. Да, он подходит ей больше, и видимо без ума от Светки, судя по тому, что готв на все, чтобы защитить. Прет как буйвол, против сотрудников власти, понимая, что прошел по краю.- Я тебя урою, полкан, если мальчик лишится того, чем живет.- Моя фирма спонсирует детскую школу искусств, и сегодня мы проведем там выставку. И я такую телегу на тебя накатаю, если наш мальчик расстроится, Георгич, не отмоешься. И тесть твой звездатый не спасет

- Отдай им бумаги,- приказал Василий, не сводя глаз с съежившейся Светки. У них ребенок, сын, которого они наверное обожают. Вот уж не знал, что у Тагира есть сын, что он может вообще кого – то любить, этот чертов зверь, который вот уже пять лет ускользает сквозь пальцы, словно хитрый лис. И сегодня они должны были его взять с поличным, руководствуясь оперативной информацией.

- Георгич, ты с ума сошел? – прошипел майор.- Это же вещдоки. Надо провести экспертизу. Это точно то, что нам нужно, просто замаскированные бумаги, черт. Полковник, какого хрена?  Твой тесть нас зароет за самодеятельность, мать твою.

- С моими родственниками я как-нибудь сам разберусь,- слишком зло выплюнул он, отворачиваясь от Светки, которая прижалась к Беросову, уткнулась в его грудь носом и мелко вздрагивала плечами. И этот медведь так нежно гладил ее по волосам своей лапищей, по-хозяйски, заявляя права. Красивая пара, черт бы их побрал. Высокие, молодые и счастливые. А он ей в подмышку всегда дышал, терпя насмешки и издевки. Но Ваське Егорову было так наплевать на это тогда. А сейчас ему чертовски больно, и тут уж ничего не попишешь. Гребаная пуля, сердце просто жгло огнем. Да и бог с ней. У него семья, у него жена, детей нет правда, но так и проще. Ему не нужна баба из прошлого, которая предала его, пока он валялся в госпитале, находясь на краю жизни и смерти. – Отдай рисунки и уходим. А ты, Барсик,- прохрипел он, повернувшись к своему главному врагу, которого теперь ненавидел не только профессионально, — я ведь все равно тебя возьму, это лишь дело времени. И отправлю к брату надолго. Не того ты выбрала, красавица, в спутники.

- Это тебя не касается, боец,- выплюнула Светка, сжимая кулачки. Она его ненавидит? Интересно, за что? За то, что исковеркала ему жизнь, или за то, что он любил ее до умопомрачения. – Ты не знаешь ничего, чтобы осуждать меня. На себя посмотри, полкан.

Она совсем не изменилась, только уголки губ немного опустились и переносицу пересекла неглубокая морщинка. Она такая же, но не его. И от этого так больно и обидно. И говорит так же, как счастливый соперник, с теми же интонациями.

- Удачи, полкан. Так мы можем идти, или ты лишишь ребенка праздника? - ухмыльнулся бандит, по-хозяйски придерживая за талию женщину, за которую Василий готов был сдохнуть. Та вылазка должна была стать последней, он хотел подзаработать на свадьбу и самое ошеломительное обручальное кольцо, достойное Светки. Его Светки, которую теперь обнимает другой. Он вспомнил полученное письмо, как читал его сидя в палатке, спрятанной в горах. Он все помнил. Даже предательские, жгущие щеки, позорные слезы. Помнил, как решил, что сдохнет в этих чертовых горах, потому что жить не видел смысла. Не смог. Его спасли, мать его. Для того чтобы сейчас он смотрел, как бандит, которых он всю свою жизнь ловит, торопливо уводит его Светку. Им надо успеть, чтобы их сын смог гордиться выставкой, организованной скорее всего на грязные деньги братьев Беросовых.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 Нет, он так и не смог ее разлюбить, хотя убеждал себя в этом все восемь лет, обнимая красавицу жену. Дочь генерала, за которую его сосватала мать.

*****

Сколько раз я представляла себе эту встречу? Миллион. Миллиард, бессчетное количество минут, выдранных из сна, души, мозга, болезненными ошметками. А вышло так по-идиотски. И Егоров снова исчез, напоследок окатив меня волной ледяного презрения. А я, как зачарованная смотрела на его правую руку, на безымянном пальце которой блестел тонкий золотой ободок. Женат. Чертова дура, а чего я хотела? Конечно он не одинок. Ведь бросил же он меня ради тепленького местечка под солнцем. Не задумываясь ни на минуту отказался от своих клятв. Грош цена его обещаниям. И мне – грош цена. Потому что я не могу заставить себя его ненавидеть.

- Кто ты? – в голосе Тагира, точнее в его шепчущем рыке не что иное, как угроза. И пальцы, которыми он ухватил меня за подбородок, сжаты слишком сильно. Так что у меня ломит весь череп. Кажется еще немного, и он просто раздавит мою бестолковую башку, как грецкий орех.- Шпионка? Тогда, какого черта произошло там? Ты же пришла за моей головой, не так ли? Почему не отдала меня своим псинам? Кто ты, мать твою. Дура или тварь?

- Тагир Ромуальдович, я не понимаю... – промямлила, чувствуя, как ослабевает захват. Но боль так и осталась, только теперь болела душа, а это гораздо страшнее. И слезу, стекающие на огромную лапищу начальника, позорно – предательские, жгли глаза.- хотя, вы правы, я дура. Дура, что поперлась к вам. Не подумав о сыне, не поняв тупой башкой, что все, что вы делаете - просто преступление. Я дура. Полная. А по отношению к моему сыну еще и тварь. Он там сейчас один, расстроенный. А я выслушиваю ваш параноидальный бред, вместо того, чтобы бежать к нему.

- Ты знаешь, что сейчас сделала? – прошептал он, обжигая дыханием моё ухо. Со стороны мы наверное казались влюбленной парочкой, но ноги мои ослабли от страха, от чувства безысходности и понимания собственной ничтожности.- Отыграла мне лет десять жизни у ментов. Я только не понимаю – зачем, если вы с полканом такие друзья, только что взасос не целовались. - Если бы я не видела, что этот зверь в бешенстве, то подумала бы, что он ревнует. Господи, ну у меня и фантазии.- Говори, сука, что за игры вы играете?

- Я его ненавижу,- по слогам, тихо проговорила я, и так легко это прозвучало. Так обыденно, что самой стало страшно. – И вас тоже. Вы чуть не сломали мою жизнь. Я не навязывалась выполнять чертово поручение. Это вы пришли ко мне, помните? И Васька мой сейчас несчастен. Его бестолковая мать объясняется с человеком, который чуть не оставил его совсем одного на этом свете, вместо того, чтобы спасать его первую выставку. Оправдывается в том, в чем не виновата.

Господи, что я несу. Что там ломать то? Все и так выжжено, выломано. И если бы не Васька, я бы давно уже не жила. И звериные глаза моего шефа, глядящие с хищным интересом, словно читающие мою душу, меня уже не пугают.

- Поехали. Еще успеем,- властный приказ меня приводит в чувство.- У твоего сына будет самая лучшая выставка, и не одна. Светик – пистолетик. Слишком красиво ты вошла в мою грешную жизнь. Через чур. Но, если ты мне соврала...

- Я сказала правду,- твердо ответила, думая о том, что я не умею входить красиво, скорее мои телодвижения похожи на заводной танец чита – дрита.- Просто перепутала пакеты.

Вот у меня все так просто: выбрала не того мужчину, устроилась на работу к монстру, перепутала пакеты. Вся моя жизнь череда нелепостей. А он, тот кто мне был так нужен все эти годы, снова ушел, презирая меня за то, в чем я не виновата.

 Я нервно хихикнула, когда Тагир запихнул меня в машину, как плюшевую игрушку, подтолкнул под ягодицы, слишком нахально, слишком надолго задержавшись ладонями. Выдохнул шумно, и струна напряжения в моей груди оборвалась. Я просто обвалилась на сиденье, свернулась калачиком и почувствовала, как слипаются мои глаза.

- У тебя ведро дома есть металлическое? – услышала, словно сквозь вату.

- А пластмассовое не подойдет? – спросила глупо.

- Нет, заедем в магазин после выставки,- хмыкнул Тагир, глядя на меня в зеркальце заднего вида. Странный, ведро ему зачем? Неужели топить меня будет? Так пластмассовое удобнее – шире. Или для пыток каких? С него станется.

- У меня есть бак двадцатилитровый, я в нем целиком почти умещаюсь. Так что не стоит тратиться,- вякнула я,- а больно будет?

-  Я подозревал, что ты дура. Только дура же может связаться с ментовским полканом. Но чтоб настолько – заржал этот мерзавец так, что у джипа аж рессоры скрипнули.- Сожжешь в баке бумаги, когда вернешься домой. Мне за них десятка корячится, и совсем не зеленью. Поняла? После, приглашаю в ресторан. Напьемся, Светик – пистолетик.

 Я кивнула, мне тоже нужна была передышка. Джип мчался по улицам, как бешеный, сопровождаемый недовольными звуками клаксонов. Несчастные водители соседних машин шарахались в стороны, избегая столкновения, а Тагиру было хоть бы хны. Он улыбался, и от этого его лицо стало мягче. Красивый мужик, уверенный в себе. Но не мой. Черт, я все еще люблю того, другого. Чертова полкана с глазами цвета стали, едва доходящего мне до плеча. Я так и не смогла его возненавидеть, как ни старалась.

- Мы торопимся на тот свет? – спросила спокойно, очень надеясь, что голос не дрожит.- Тагир Ромуальдович, еще раз напоминаю, у меня сын.

- И у вашего сына, Светлана Валерьевна, через полчаса должна начаться первая выставка, еще раз напоминаю. Я не прощу себе, если мы опоздаем. Свет, ну давай уже без официоза. Ты Светик, я...

- Тигруля,- хмыкнула я, наблюдая за тем, как на виске моего шефа мелко бьется жила. Господи, куда я снова влезла? Зачем? Надо бежать. Спасаться. Он меня затянет за собой в ад. Но Егорову я не нужна, у него обручалка на пальце, устоявшаяся жизнь. А мне нужно продолжать двигаться вперед. И почему меня только сейчас осенило? Почему я должна ждать несбыточного? И Ваське нужен человек, который научит его быть мужчиной.  А Тагир сильный и решительный.- Только не дави на меня. Ресторан – я согласна.

- Ты не перестаешь меня удивлять. Я бы ни за что не позволил обидеть тебя, хочу чтобы ты знала. Прости, что втянул. Сделал бы все, чтобы Васька не остался без тебя, — хмыкнул Тагир, паркуя машину под знаком. Вот в этом весь он – не признает никаких запретов. «Он бандит, Светик. Не лучший пример для Васятки» - предупредительно шепнул внутренний голос.

Он может спасти меня – тихо сказала я себе. И поплыла по течению. Перестала сопротивляться заботливым прикосновениям. Тагир подал мне руку, помогая выбраться, подхватил пакет с рисунками моего сына. Он надежный, и он не предаст. И Ваське он понравился. А Егоров, да пусть катится ко всем чертям.

Глава 6

*****

Ну зачем он сейчас несется по городу? Ради чего?  Ее надо гнать в шею, а не решать глупые, не нужные ему проблемы. И мальчишка этот ее лопоухий, чужой. А ей не нужен он. Глупой, нежной дуре надо уносить ноги от такого как он.

Сейчас бы надо напиться в умат, и уволить эту наивную идиотку к чертовой матери за несоответствие. Наивная дура не смогла выполнить даже элементарное поручение.

Тагир посмотрел на свернувшуюся на заднем сиденьи калачиком дылду и сжал руль, до боли в ладонях. Вина – вот что он чувствовал. Давно забытое чувство, вытравленное из памяти годами упорных тренировок. Беросов ухмыльнулся своим мыслям, только вот веселье это отдало горечью. Он давно уже не чувствовал куража. А ведь когда – то он подавал надежды, и вот так же, как ее сын переживал за свою первую школьную выставку. Черт, как давно это было. И теперь он чувствовал, что эта женщина пробуждает его давно сдохшую в муках, душу. Черт ее знает, как у нее это получается.

- Прибыли, мадам,- слишком горячечно выдохнул он, паркуясь прямо у крыльца школы.

- Тут нельзя оставлять автомобиль,- голос хриплый, словно присыпанный песком, продирающий до печенок. Она спала что ли? Волосы растрепались. И не красавица, но в ней столько безумного шарма, что невозможно прекратить смотреть.

- Мне можно,- скривил Тагир губы в улыбке, стараясь выглядеть не как зло во плоти. Она поморщилась и упрямо выпятила губку, показывая неудовольствие. Да кто она такая, мать ее. Обычная лохушка с улицы. Но он понял, что все его понты просто пыль, что при желании эта коза скрутит его в бараний рог, даже не чихнув при этом. Странная дура, которую он начинает бояться, вот уж чудо. Надо было гнать, а теперь надо бежать. Но так не хочется. Тагир передал ей пакет с рисунками сына и пошел перегонять машину, на все лады кляня себя за слабость.

Наверное все школы пахнут одинаково: выпечкой, мелом и противным супом. По крайней мере, в его восприятии было так. Тагир уж и забыл, когда в последний раз был в обители знаний. Пошатнулся от нахлынувших ощущений, прижавшись всем телом к женщине, которая, как показалось, была раскаленно – огненной.

- Тагир Ромуальдович,  держите дистанцию,- фыркнула Светик – пистолетик, словно отгораживаясь от него непробиваемой стеной. Чертова кукла.

- Что, Светик, я бужу в тебе первобытные инстинкты? – гребаный придурок. Зачем он несет эту банальную чушь. Эти бычьи проявления чувств совсем не проканают с дылдой, которая посмотрела на него не снизу вверх, как обычные бабы, а прямо в глаза, в которых кроме удивления и непонимания он ничего не увидел: ни шалавьего блеска, ни влажного интереса, ни даже идиотского страха.

- Пока вы будите во мне только отвращение. Тагир Ромуальдович, вы видимо меня с кем – то перепутали. И то, что я согласилась идти с вами в ресторан...

- Я все понял,- поднял он руки вверх, чувствуя себя военнопленным. Он давно не чувствовал себя смущенным, да именно смущенным. – И как у вас только получилось забеременеть с такими взглядами на жизнь.

- Вас это совершенно не касается, — Тагиру показалось, что она вот сейчас, как еж, выпустит иголки, которые его проколют насквозь. Ясно, тема отца ребенка запретна, хотя ему было очень интересно, кто же тот счастливец, заваливший эту неприступную глыбу.- Пойдемте скорее, у нас мало времени.

Тагир увидел мальчишку издалека, благо рост позволял видеть намного дальше обычных людей. Точнее он увидел сестру ненормальной, хлопочущую над маленькой, съежившейся на дурацкой школьной лавке, фигуркой. Мальчик не плакал, просто сидел, и смотрел в одну точку, едва сдерживая слезы. Он был похож на воробышка, потерянного и нахохлившегося. И черствое бандитское сердце пропустило удар.

Он поймал за руку Свету, бросившуюся к своему ребенку.

- Ты права Светик, не моё дело. Вы не моё дело. Прости, мне пора.

Тагир медленно шел по школьному коридору, с трудом сдерживаясь, чтобы не ломануться со всех ног от этих ненужных ему женщины и ребенка. Отдавал себе мысленные приказы  - не оглядываться.

- Дядя Тагир,- звонкий голосок – словно выстрел в спину, выбил из легких весь воздух, — спасибо большое.

 Топот маленьких ножек по линолеумному полу, как автоматная очередь. Он едва не упал, когда ребенок обвил руками его колени. Такой маленький, такой смешной. Тагиру показалось, что он похож на кого – то ему очень знакомого, но все эти мысли выветрились моментально из головы. Черт, они не отпустили его, не дали уйти.

- Вы не останетесь, мне было бы приятно,- по-мужски сказал Васька, и так же как мать выпятил губку. – И маме тоже, правда, мам? И даже Катьке. Ну, пожалуйста. А пацаны не верили мне, что вы на терминатора похожи. Вот они офигеют. Я рассказывал, как вы приехали, и спасли моего Тигрулю. А они сказали, что я трепло.

- Вась, успокойся. Тагир Ромуальдович торопится.

Тагир увидел, как потухли глазенки мальчика.

- Ну почему же, я до пятницы совершенно свободен,- громогласно захохотал он, подхватывая на руки чужого мальчишку. – Пошли, порвем зал. Кстати, как смотришь на выставку твоих работ в центральном доме творчества?

- Спасибо,- прошептала Светик – пистолетик, когда мальчишка умчался расставлять свои картины, - мы же на ты теперь?

- Да,- прохрипел он, чувствуя ее тонкий аромат. Когда она легко коснулась губами его щеки, Тагир понял, что попал в сети более страшные и более крепкие чем «десятка» обещанная ему полканом. Лучше бы его сегодня взяли.

*****

- А мы на том огромном джипе домой поедем? А ты в гости к нам придешь? А меня научишь играть в нарды? – фонтанировал вопросами Васятка, повиснув на моем великане – начальнике. Выставка прошла прекрасно. Особенно ее финал. Откуда не возьмись в зале появились воздушные шары и всех юных посетителей школьного вернисажа от пуза накормили конфетами, невесть откуда появившиеся аниматоры в костюмах клоунов. Подозреваю, что без Тагира Ромуальдовича тут не обошлось. Слишком уж активно он за нас принялся. Зачем, интересно?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- С чего ты взял, что я умею играть в нарды?- хмыкнул шеф. Посмотрев на меня так, что у меня задрожали коленки.

- Мама сказала,- бесхитростно сдал меня сынуля, — она говорит, что такие, как вы не умеют играть в шахматы, только в нарды. – Мам, а такие, как дядя Тагир, это какие?

- Да, Светлана Валерьевна, потрудитесь объяснить ребенку, почему это я обязан уметь играть в нарды. У меня, между прочим, юношеский разряд по шахматам,- в глазах Тагира играли смешливые черти.

-Потому что шахматисты имеют более аналитический ум,- прошипела я так тихо, чтобы не услышал Васька, вспомнив пережитый мной ужас, когда нас повязали полицейские. - И за ними не гоняются охотники за головами.

- Опасность сближает, остроты ощущениям придает,- обжег меня дыханием чертов Тигруля. - И тебе это нравится, я видел.

Господи, что я творю? Этот человек здесь, рядом. Мой сын от него без ума. И я бы, наверное могла влюбиться в моего начальника, и в омут с головой броситься. Но мои мысли каждую минуту возвращаются в чертов ресторан, где совсем недавно ко мне прикасался мужчина, о котором я не переставая думала нескончаемые восемь лет. Ненавидела, любила, снова презирала. И так по кругу. По всем кругам личного ада. Ну почему я не могу быть счастливой? Разве это справедливо?

- Светлана Валерьевна, Света, с тобой все в порядке? – в голосе Тагира участие. Но его рука на моем предплечье не пробуждает мои мурашки, не заставляет из огненной волной нестись по моему организму

-Прости, я не хотел тебя смущать.

- Врядли это бы у тебя вышло. Я, просто перенервничала,- отвечаю  равнодушно, но голос дрожит.

- Я отвезу вас домой. Васька устал, да и ты выглядишь потрёпанной,- от его улыбки не становится светлее. И спокойствия я не чувствую. Я его боюсь. Боюсь того, что расстояние между нами сужается до микрона, но даже эта маленькая частица способна поглотить меня, как черная дыра.

Он сильный. Уверенный в себе, надежный, как каменная глыба.  Но не мой, и вряд ли когда-нибудь им станет. Он опасный, совсем нам с Васькой не нужный. Это я так лихо себе пообещала, что смогу влюбиться в моего шефа, но сердцу не прикажешь.

- Мы можем добраться сами,- слишком поспешно отвечаю я, понимая, что не могу противиться такому нахрапу. Энергия от Тагира идет ошеломительная, невозможно противиться его приказам. Да, он даже когда просит, я чувствую, что это не просто призыв к действию, а самый настоящий приказ.

- Не будь овцой,- ухмыляется шеф,- ребенок хочет джип, и я не против зайти на рюмочку кофе.

- Это совершенно излишне,- блею, как пресловутое кудрявое парнокопытное. - И кофе у меня растворимый. Другого нет, а вы любите сваренный по турецки. А и сахар коричневый у нас закончился.

Ага закончился, лет восемь назад. Как раз тогда, когда мы с матерью и Катькой продали любимую квартиру. Они меня увозили из жизни, в которой нам вдруг стало очень тесно. Да, я просто сбежала: от позора, от ставшей вдруг невозможной ненависти и людской злобы.

- Переживу,- в голосе Тагира нет и тени насмешки.- Тем более, что сами вы не допрете...

Я не успеваю уточнить последнюю фразу, подсуживая сына, который уже во всю карабкается в чертов танк, даже не спросясь разрешения. Придется провести с ним воспитательную беседу на тему «Почему важно не лезть поперек батьки, в нашем случае, растерянной мамки, в пекло»

- Вау, это мне? – в голосе Васятки столько восторга, что мне становится страшно. Мой ребенок не очень избалован, что не делает мне чести как матери. – Нифига себе. Дядь Тагир, а ты мне все установишь? Вау, мам, посмотри.

- Когда вы успели? - вздыхаю я, рассматривая дары добренького дядюшки Тагира, загоняющего меня в угол, как охотник несчастного зайца. Игровая приставка, коробка с огромной плазменной панелью, и огромный пакет, набитый художественными материалами очень известной фирмы, на которые мы с Васяткой давно облизывались. Катька зараза. Так вот о чем они шушукались с моим шефом, сам бы он не додумался до такого. И Тагир исчезал теперь понятно куда. – Мы не можем принять такие дорогие подарки.

Боже, как же я себя сейчас ненавижу. Смотрю в потухшие глаза сына, и ненавижу люто: себя, свою проныру сестру, биологического отца моего ребенка, а главное этого наглого, зажравшегося хозяина жизни, который просто дал надежду маленькому мальчику на то, что он может иметь такую роскошь. Как щеночка поманил.

- А я не тебе их дарю. Васька может по-мужски этот вопрос решить сам, поняла женщина? – в рыке Тагира столько уверенности, что я тут же сдаюсь. Хотя, кому я лгу, бороться с взглядом мальчика, полным слез я не в состоянии. – Садись быстро в машину, пока я не взял тебя за шкирку, и не запихнул. Господи, и что вы за народ такой, бабы?

В конце – концов, а почему нет? Ну почему, зачем я сопротивляюсь. Можно же быть счастливой и без любви. Или по крайней мере дать сыну то, чего он не имеет, но заслуживает. Ждать то уже нечего и некого. Все разрушено, скомкано, выжжено. Почему тот, кого я люблю счастлив, а я нет? Я имею на счастье полное право. Смотрю на проплывающий за стеклом город, прижавшись лбом к ледяному стеклу. Не слушаю, о чем говорят огромный мужик и маленький мальчик, погрузившись в свои мысли. С чего я вообще взяла, что вызвала интерес у этого Громозепы – Тигрули? Глупая смешная дура. Он просто благодарен мне за то, что я оказалась полной  растыкой и перепутала сумки, только и всего. И эти дары просто откуп. От этих мыслей становится легче, и гораздо спокойнее.

- Прибыли, моя королева,- гудит Тагир, заруливая  под арку, отделяющую наш двор от улицы. Этот дом, к которому я так и не привыкла, этот двор не будящий радостных воспоминаний о детстве проведенном в нем. Но сегодня мне кажется, что я возвращаюсь в свое счастливое беспамятство. Потому что упираюсь взглядом в мужскую фигуру, прислонившуюся к старой березе, и сердце пускается в бешеную ламбаду.  Он стоит так же, как тогда, под моими окнами, накинув на голову капюшон куртки и засунув в карманы озябшие руки.

«Он женат»- предостерегающе шепчет внутренний голос, разрушая радость и иллюзии.

Тагир не смотрит по сторонам, выскакивает из джипа, выхватывает верещащего от радости Ваську одной рукой, другой кучу пакетов.

- Светка, возьми сумку, она легкая, там нашему найденышу подарки. Тигруля достоин по королевски начать новую жизнь, как считаешь?  - по-хозяйски приказывает шеф, я подчиняюсь, лишь на миг выпустив из поля зрения фигуру. Да нет, я наверное ошиблась. Ну зачем полковнику полиции дежурить под моими окнами? Если только... Черт, ему нужна не я, а чертовы бумажки Тагира. Господи, я непролазная дура.

- Тагир, пойдем скорее домой,- хриплю я. – Скорее, мне срочно нужен бак, тот пятнадцати литровый и спички. У тебя есть?

Оглядываюсь по сторанам. Василия Егорова нет, словно и не было. Может я ошиблась, просто приняла за действительное то о чем мечтала, пока ехала домой.

- Только зажигалка, Светик,- расплывается в улыбке Тагир. А мое сердце замедляет свой огненный танец. - Но курить я тебе не позвол. Мне нужна здоровая... Хм, сотрудница

Глава 7

Он не пошел домой, соврал Машке, что задержится на работе. Квартира в историческом центре города с дорогим ремонтом, казалась ему сегодня тюремным казематом. Тесть расстарался. Все купил доченьке: квартиру, машину, домик у озера ... МУЖА.

Василий и сам не знал, зачем пробил адрес Светки по полицейским каналам, едва вернувшись в отдел. Восемь лет запрещал себе искать ее, и так глупо нарвался. Да уж, не балует Тагир свою подстилку, на всех видимо не напасешься. Райончик то фуфловый.

Он вспомнилл как вернулся после ранения в родной город, как поднялся по лестнице на третий этаж, даже не заходя домой, где его ждала мать. Единственная женщина, которой он был нужен. Просто хотел посмотреть в глаза предательнице, как всегда, задрав при этом голову.

Ее там не было. Все исчезло. Ободранные стены, отбитая напольная плитка и злой взгляд огромного качка, нового хозяина квартиры. Он купил ее за бесценок. Светка бежала от него. Он был настолько ей безразличен.

- Мам, я заеду чуть позже? – спросил Егоров в трубку, пытаясь согреть теплом озябшие ладони. На что он надеялся, стоя в чужой подворотне, словно хулиган поджидающий жертву. Ну придет она и что? Он ведь не подойдет к ней. Просто посмотрит издалека. Но ему так этого хотелось.

Джип вплыл во двор, словно огромный корабль, заполонив своим огромным металлическим телом все пространство. Чертов дурак, ну зачем приперся? Чтобы лишний раз увидеть, насколько счастлив его кровный враг и женщина от которой сводит судорогой все внутренности. А Беросов который теперь еще стал ему молочным братом, похож на счастливого теленка, подкидывая в воздух смеющегося белобрысого мальчишку. И лн ему завидует до одури. Смешно. Василий натянул капюшон и пошел в сторону арки, мерно отмеряя шаги, чтобы не сорваться на бег.

- Ма, мы сейчас в приставку будем рубиться,- несся ему в спину звонкий детский голосок, разбавленный счастливым смехом.

- А какао? Светик, какао у нас есть?

Горькая ненависть поднялась к самому горлу. Одного из Беросовых он взял два года назад. Но этот волчара ему не давался никак. Словно заговоренный. Хотя все вокруг твердили, что Тигран опасный, Василий точно знал – младший Беросов гораздо опаснее, потому что хитрее и умнее. И этот подонок счастлив с женщиной, из-за которой Егоров умер в горах. Вернулась лишь оболочка, пустая, как воздушный шарик.

Рука не слушалась, когда он попытался завести машину. Травма все чаще стала напоминать о себе. Чертов внедорожник, очередной подарок тестя, он ненавидел. Но по крайней мере стало тепло. До дома матери Василий доехал за полчаса. Несся, как сумасшедший, все еще надеясь на божье провидение, в виде убийственного столба или тяжеловоза. Главное чтобы быстро.

- За тобой словно черти гнались,- недовольно поморщилась мать, принимая из его рук куртку.- Проходи. Есть будешь? Я сварила твою любимую солянку. Как чувствовала, что ты приедешь сегодня. Как там Машуля?

Мать накрывала на стол, интересуясь его семьей, он отвечал автоматически. Семья, смешно. Нет семьи у него и не было. Он и женщина существующие в одной реальности, но на параллельных курсах. Семья – это когда дети, а его жена боится испортить фигуру, потерять чертову свободу, которую тратит на массажистов, шоппинги и прогулки по ресторанам. «Массажисты», кстати, меняются со скоростью мысли, но его устраивает такое положение вещей. А так да, видимость благополучия. Жена проститутка и муж мент. Классика жанра. Может бы, роди она, все стало бы проще. И был бы смысл возвращаться в золотую клетку каждый день. Может быть...А сейчас он и сам не может ответить почему не ушел до сих пор. Машка вцепилась в него своими наманикюренными когтями, вбив себе в голову, что его любит. Странной какой-то любовью, правда.

Василий вымыл руки и уселся за покрытый хрусткой скатертью деревянный стол.

- Ма, а ты помнишь Светку? – спросил, сам не зная зачем. Мама мыла посуду, отвернувшись к раковине и ее лица Василий не видел, но по тому, как напряглась спина понял – конечно же помнит. И ненавидит ее, как и тогда, восемь лет назад. Люто, едко, по-женски. Она не приняла ее изначально, посчитала недостойной, и именно мать сообщила ему в письме об измене.

- Это шалаву эту? Которая тебе рога нарастила? - так спокойно, вопросом на вопрос.- Вась, к чему ворошить старое? Девка ушла в прошлое. Тема закрыта.

- Я ее сегодня встретил,- поднося ложку к губам, сказал он. – Ты знала, у нее сын есть?

- Ты бы о Машеньке больше думал. Она мне звонила, жалуется, что ты дома не появляешься. Бедная девочка. А эта шалава Светка нагуляла пузо, пока ты там чуть не умер в госпитале. Она даже презрения не заслуживает. Эх я ей устроила тогда, и всей ее семейке паскудной. Бежали роняя тапки, гадины. Квартиру за бесценок продали.

- Мам, подожди, что ты сделала? – спросил Василий, едва не подавившись ставшим вдруг похожим на отраву материным супом.

- Что было – быльем поросло,- прошипела мать. Женщина, которую он всегда боготворил, и вдруг увидел ее другими глазами, словно со стороны.- Васька, я за тебя убить была готова. И сейчас глотку любому перегрызу. Из –за твари этой я чуть тебя не потеряла, я знаю. Ты же специально лез под пули, мне командир твой написал. Ты прости меня, я ж не знала, что так получится, когда письмо то чертово тебе писала. Но я привыкла быть честной с тобой. А вот Машенька...

- Мам, прости я пойду. Меня жена ждет дома,- выдохнул он. Резко поднимаясь со стула.

- Вот и правильно. Святославу Валентиновичу привет большой передавай, и Катерине Сергеевне. Совсем забыли меня старую, хоть бы позвонили разок. Ну да они занятые люди, шутка ли – генерал. Подожди, я тут снохе любимой пирожочков напекла,- спохватилась мать, суетливо пихая в пакет контейнер с выпечкой. Сказать что ли ей, что все ее гостинцы отправляются сразу в мусорное ведро, потому что любимая «дочечка блюдет себя для массажистов», или уж не стоит? – А девку эту выкинь из головы. Она пропащая. И мальчишка ее...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты знала, что у Светы сын?

- Случайно увидела, — соврала мама. Соврала, он это понял по тому, как дрожат ее пальцы, украшенные слишком ярким, не по возрасту, маникюром. - Не делай глупостей, Василий. Учти, я так просто не позволю тебе сойти с ума.

- Не беспокойся, мама. У Светки все хорошо. Она счастлива с очень богатым мужчиной,- ухмыльнулся Егоров.

- Она, с богатым? Да кому она нужна то с при... Хотя, пусть так и будет.

 Василий вышел во тьму ранних сумерек, вдохнул ледяной воздух. Внедорожник приветливо моргнул фарами. Домой, где его ждет надутая Машка, телевизор и графин с водкой, ставший ему близким другом.

******

Он сразу же заполонил собой весь нас с Васькой маленький домашний мирок. Квартира показалась мне еще более убогой, когда Тагир напялил на свои плечи крохотную прихожую. Да. Именно так. Она словно дешевое пальто на него села. А мне почему –то стало невероятно стыдно.

- Да, хоромы то тесные,- голосом Иван Василича, пробормотал шеф, оглядываясь по сторонам. Я едва успела выхватить из-под лап хищника мелкого белого Тигруля, который словно собака теперь встречает нас у двери.

- Да уж не царские палаты, — буркнула я, лихорадочно соображая, что у меня есть в холодильнике. Васька голодный, да и своему новому товарищу он обещал ужин. И чем, позвольте спросить, кормить громадного зажравшегося мужика? Не йогуртами же, которые кажется уже просрочились.

- И что у нас сегодня на ужин? – словно прочтя мои мысли, поинтересовался Васька.

- Да, хозяйка, добытчики скоро коньки поотбрасывают без куска мамонтятины, - прогудел Тагир, выхватывая у меня из рук мурчащего котенка, который затарахтел еще громче в ладони чертова захватчика.- Нельзя держать голодными мужиков. Это опасно для жизни.

- Слушайте. Мы питаемся скромно. Не думаю...

- А ты и не должна думать, куколка,- горячее дыхание опаляло, лишало воли. Ну зачем я притащила в дом эту мускулистую опасность? Васька сбежал в комнату, устанавливать приставку. Новая плазма заняла место на потрепанной стенке, старенький телевизор переселился в детскую, как по волшебству, и эти перемены меня доводили до лютого сумасшествия. Вся моя выстроенная жизнь, вдруг полетела под хвост мелкому котенку, счастливо сопящему между мной и мужчиной, которого стало слишком много в моей жизни. Чрезвычайно много.

- Если ты думаешь, что купил меня...- прошептала я и зажмурилась, испугавшись полыхнувшего в глазах Тагира адского пламени.

- Если бы я хотел тебя купить, дурочка, я бы не стал заморачиваться. Все дело лишь в цене. Только вот ты идейная, чистенькая и правильная. Такая правильная, что готова лишить радости своего сына, лишь бы все было по твоему. Я мог бы тебя заставить, это самый легкий путь. Но чем то ты меня зацепила. И вот это что – то меня останавливает, не позволяет скрутить тебя в бараний рог. Мне просто хорошо сейчас, спокойно. И цена за удовольствие совсем не велика, уж поверь.

- Тогда что ты тут делаешь? Господи, тебе просто нравиться играть с нами. Чувствуешь себя всесильным?

- Нет, мышка, просто жду ужина, и скоро начну убивать, если не получу три корочки хлеба, женщина.

 Кабысдох в руках Тагира вздрогнул, чем привел меня в чувство.

- Дядь Тагир, все готово, можно устроить соревнования,- закричал Васятка и тут же появился в дверях, рассеивая трещащее в воздухе напряжение.- Ма, так что на ужин?

- Макароны с тушенкой и морковные блинчики,- прошептала, чувствуя себя выжатой как лимон. Этот великан высасывает меня, как вампир, ломает, я чувствую. Но не могу противиться, как кролик перед удавом.

- А каши не осталось? – в голосе моего сына смешная такая надежда, что странное напряжение отпускает. Глупенький, его бестолковая мать никогда не умела варить манную вкусняшку. – Мама делает офигенную кашу, дядь Тагир. Она у нее получается с карамельной корочкой.

Я улыбнулась. Ну да, каша у меня всегда подгорает, даже если я ни на шаг не отхожу от плиты.

- Начинай играть, я помогу маме и приду,- улыбнулся Тагир, и прищурившись посмотрел в мою сторону. Опасный? Нет, он чертовски угрожающий.  «Он ведь погубит тебя» - шепнуло едва слышное предчувствие. «Я знаю» - ответила мысленно, наблюдая медленные движения крадущегося ко мне хищника. Крепкие пальцы ухватили меня за затылок, по-хозяйски, не сомневаясь в покорности. Перстень запутался в волосах, с болью их выдирая. Губы обожгли чужие прикосновения, и они не были мне противны. Наоборот, я наконец то смогла понять, что свет клином не сошелся на далеком предателе. Всхлипнула, обмякнув в руках отдалась на волю этого несносного наглеца. Он испуганно отстранился, посмотрел на меня с горечью.

- Я буду кашу, Свет,- лицо покрытое щетиной исказила усмешка.

- Она горелая,- выдохнула, чувствуя вкус Тагира на своих губах, смешанный с привкусом дорогого парфюма.

Я накрывала на стол, автоматически раскладывала приборы: мельхиоровые – мамины праздничные, и зачем я их достала. Смешно есть парадными вилками горелую кашу. Ваське положила любимые им ложки с эмалевыми мишками на черенках. Салфетки, полотняные. Черт, да что я делаю? Тарелки от сервиза смотрелись на кухонном столе помпезно и не к месту. Но эти хлопоты не давали мне коснуться пальцами горящих губ. Из холла неслись раскаты смеха – мужского, похожего на гром в горах, и детского – полного неприкрытого счастья. Может пусть он меня заставит, этот странный мужчина. Пусть наконец – то подчинит своей воле, чтобы у меня не было шансов возврата в прошлое. Он это может, я поняла это уже.

- Мойте руки! – крикнула в пустоту.

- Эта кухня мне мала,- хмыкнул Тагир, бодро орудуя ложкой. – А каша блеск, прав Васька. Только сюда надо еще корицы и ванили чуть - чуть, на кончике ножа.

- Каша горелая,- прервала я поток лести. Ваське пора спать, ему в школу завтра. И вам пора. Завтра на работу, я должна выспаться.

- А я забыл разве сказать? У вас завтра выходной, Светлана Валерьевна. У нас с Василием есть неотложные планы на завтрашний день. Он согласен, да Василий?

Мой сын кивнул, глядя блестящими глазенками то на меня, то на обнаглевшего в конец шефа.

- Приглашаю вас в гости. Алаверды, так сказать. Вы меня кормили ужином, я должен угостить вас, по законам кавказского гостеприимства. И да, купальники возьмите.

- Это не возможно,- сказала я твердо, но снова смешалась. Васька почти ревел, а я этого не могу выносить.- Вы ставите меня в неудобное положение.

- Мамочка, ну, пожалуйста,- одними губами пролепетал мой малыш.

- А школа? Вась, мы же не прогуливаем...

- Ничего, один день пропустите уроки. Свет, это приказ, а не просьба. Я твой босс. И завтра мне будет нужна моя помощница.

- У меня завтра выходной,- вредно рявкнула я, все еще борясь с собой.

- Я заеду в двенадцать,- хмыкнул Тагир и так на меня посмотрел, что все внутренности мои превратились в кисель.- Василий, до завтра. А сейчас, чистить зубы и в кровать. Завтра полно дел

Крепкое рукопожатие, такое нужное моему сыну. Если бы он хотел все же меня купить, я бы продала душу этому дьяволу уже за то, что мой ребенок счастлив. Боже, что он сделал с моим сыном? Васька безропотно пошел в ванную, хотя чистить зубы для него сродни подвигу даже с утра.

Тагир вжал меня в стену прихожей. Показалось, что свет меркнет. А нет, это просто я нажала спиной на выключатель. Губы, колючие прикосновения к моим щекам его подбородка. Это давно забытое чувство от поцелуя. Словно в первый раз.

- Я никогда никого не добиваюсь, но в этот раз похоже изменю своим принципам. И да, твоё положение не будет неудобным, светик - пистолетик,- прошептал он и вышел за дверь, в дурацкую бессонную ночь. Я прислонилась раскаленной спиной к захлопнувшейся двери, прислушиваясь к удаляющимся шагам человека, чье обещание повисло в воздухе угрожающей - обещающей  пеленой греха.

Глава 8

*********

Тихо. Как в склепе. Дорогущей усыпальнице, поглощающей его жизнь, как красивая паразитирующая губка.

Василий прошел в гостиную, не снимая обуви. Ничего, горничная все вычистит. Это не его дом. Он не чувствует тут себя спокойно. Его раздражают шныряющие с пипидастрами посторонние женщины. Букеты, которыми Машка любит заполонять пространство, давно навевают мысль о кладбище. Егоров прошел к стеклянному столику, плеснул виски на дно тяжелого стакана, подумал, долил почти до краев и залпом опрокинул в себя. Желаемого облегчения он не получил, только в голове зашумело, да желудок отозвался болью.

- Бухаешь? – насмешливый голосок супруги заставил выдохнуть. – Егоров, в последнее время я не успеваю тебя соблазнить. А спать с пьяным животным удовольствие ниже среднего. - Мне накапаешь?

- А стоит? Маш, не нужно.

Он повернулся к жене, уже зная, что увидит. Голое тело под прозрачной паутиной кружева, давно не будящее никаких эмоций. Василий разорвал пакет с пирожками матери, который так и не выпустил из рук, и вгрызся в мягкое тесто. 

- Зачем ты меня женила на себе?- спросил он, пережевывая безвкусную выпечку.

- Потому что люблю,- оскалила дорогие зубки Машка. Красивая чертовка. Тело светится в приглушенном свете встроенных спотов, бело – розовое. И ему кажется, что коснись его он схватит убойную дозу радиации.

- Ты умеешь? – в голосе Василия не прозвучало даже насмешки. Простая констатация. Она не умеет любить никого кроме себя, он давно об этом знает и смирился.

- Сегодня как раз собиралась,- зло поморщилась его жена. – Егоров, то что ты снова оказался не профессионалом, не повод так относиться ко мне. Мне нужен мужик, а не пьяное существо, льющее сопли. Я выходила замуж за сильного самца, героя, подающего надежды бойца. Отец тащит тебя вверх, а ты сопротивляешься, это для нашей семьи совсем не хорошо. Он сегодня был злой, как годзилла. Егоров, ты совсем уже? Папа готовит новое назначение. Связи все свои задействовал. Генеральские погоны на горизонте. Соберись, мать твою. Я хочу быть генеральшей, а не женой работяги с "поля"

- Для чего? – ухмыльнулся Егоров, — чтобы смотреть, как ты шляешься по мужикам? Ты хочешь чтобы сильный самец прикрыл эту лавочку? Или чтобы подающий надежды боец, сломал твоё идиотское раздутое эго. Мы не семья, детка. И мне не нужны звезды на погонах по блату. Почему вы решили, что можете распоряжаться моей жизнью? Вы все? Какого черта?- уже проорал Егоров, с силой запустив в стену стаканом.

- Котик, ну прости. Я переживала. И ты куда –то запропастился,- заюлила Машка,  прижимаясь к нему подтянутым, огненно – горячим телом. Василий почувствовал жар даже через уличную куртку, усыпанную крошками материных пирожков. Ухоженные пальчики дернули вниз собачку замка, и проникли под свитер.

- Не сегодня,- выдохнул Василий.- Маш, я так устал. Пирожки тебе мать прислала. Поешь.

- Егоров, ты ведь мой? – в голосе угроза. Как и всегда. Василию стало смешно. В кого же он превратился? В песика, жрущего с хозяйских рук и благодарно виляющего обрубком хвоста.

 Он молча прошел в ванную, так и не ответив на идиотский вопрос жены. Нет, он не ее, и никогда не был. Сегодня абсолютно ясно это осознал, после похода к матери.

В кармане завибрировал мобильник. Василий посмотрел на дисплей и не стал отвечать. Тесть будет в ярости, он терпеть не может непослушания и игнора. Да и черт с ним, с уважаемым Святославом Валентинычем.

 Егоров пустил огненно – горячую воду. Обжигающие струи слегка отрезвили. Но ревность, раздирающая душу на части, не отпускала. Да. Он ревновал Светку к этому ублюдку. Все забытое, спрятанное в самые дальние уголки памяти сегодня всколыхнулось, поднялось из глубин памяти болотной мутью.

- Я потру тебе спинку,- хриплый голос Машки прозвучал, словно выстрел. Игривые пальчики пробежались по плечам, избегая шрама от пули. Она всегда боялась этой отметины. – Егоров, ну не дуйся.

- Светка, -прохрипел Василий, как в бреду.

- Что? – прошипела законная жена.

- Ничего, закрой рот,- вырвался из горла хрип. Мужские руки впились в мокрое, скользкое женское тело. – Ты хочешь, чтобы я снова был мужиком, да?

Он грубо вдавил изумленную женщину в закаленное стекло душевой кабины. Она вскрикнула, словно от боли.

- Я выполняю твоё пожелание, дорогая,- ненавидя себя заорал Егоров, с удовлетворением заметив искры страха в наглых глазах жены. – Тебе же нравятся животные. Тот мальчишка из спорт бара - он жеребец, так ты кажется его называла. Или бобик из СПА - послушный песик. Маша, не стоит считать меня клоуном. Я боец элитного подразделения, хоть и бывший. И знаешь что, мне плевать. Ты права. Мы не семья, уясни. И уже не станем. Нет семей без детей, нет любви без верности и доверия. А у нас этого ничего нету.

- Пусти,- взвизгнула Машка. Дернулась в его захвате, как муха в объятиях толокнянки. – Придурок. У меня синяки теперь будут. Совсем одурел. А по - поводу твоих слов, дорогой. Придется тебе смириться с тем, что ты мой. Не отпущу и не отдам никому. Я тебя люблю.

-Ты мной владеешь, только и всего,- выдохнул полкан.

-Вась, ну если тебе так нужен ребенок, ну давай попробуем. Егоров, я готова хоть сейчас начать стараться. И папа говорит, что пора уже ему внками обзаводиться. Он тогда...

 Машка закуталась в пушистое полотенце, став похоже на квохчущую мокрую курицу Василий рассмеялся, с облегчением, словно сбросил с души камень. Ну понятно, теперь и дети нужны стали, а то фонтан благополучия прикроет папенька.

 Да, он одурел. От этой чертовой жизни без любви, от ненавистной, навязанной ему жены, от того, что не сдох восемь лет назад. Он одурел от запаха Светки сегодня. От того, что восемь лет она ходила здесь, рядом, а он боялся найти ее, боялся, что она просто рассмеется ему в лицо. Не рассмеялась сегодня. Ему показалось, что ей больно, и так захотелось укрыть ее, спрятать от всех бед. Все могло бы быть иначе. А теперь... А теперь он хочет только одного – видеть ее каждый день, и плевать на то что было раньше. Главное ведь настоящее. Настояшее, в котором ему снова нет места. В этом настоящем ее охраняет опасный цербер, которого он просто обязан оградить от общества. Странно, но от того, что теперь Светке может быть больно и страшно он не испытывал удовлетворения. Ему было жаль эту маленькую испуганную женщину. Он поговорит с ней. Так и будет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я лягу спать в гостевой,- спокойно сказал Егоров, задвигая дверцу кабины.- Маш, прости, я устал. Подождут генеральские внуки.

******

- Забудь, ты ему не нужна. Он просто сбежал от ответственности тогда, и сейчас ему хочется поиграться, понимаешь? Егоров женат, давно и прочно. И ничего не изменится, такие браки нельзя просто разрушить щелчком пальцев. Там шкурный интерес, — в голосе Катьки прозвучало столько злости, что я вздрогнула. Моя смешливая сестра оскалилась, как волчонок, и с силой бросила в мойку тарелку. – Нормальный же мужик за тобой ухлестывает, а ты снова танцуешь лезгинку на граблях. Егоров ни одной твоей слезинки не заслуживает. Или не помнишь, как мы уезжали из родного дома?

 Я все помнила. Такое не забывается. У мамы тогда случился сердечный кризис. Катька совсем малышка, да я с пузом. Нашу жизнь сделали невыносимой. И мы позорно смылись, за бесценок продав любимый дом, который папиными руками был доведен до нашего идеала. Почти доведен. Папа умер, оставив недоделанной прихожую. Как плакала мама, когда обнаружила на новенькой двери надпись, что ее дочь шлюха, написанную несмывающейся краской.

- Кать. Тагир за мной не ухаживает, просто в знак благодарности нас пригласил в гости,- вздохнула я, понимая, что сестра моя права. Права во всем.- И тарелки не виноваты ни в чем. Это папин сервиз. Не надо, Кать. Я поняла все.

- Благодарность, Светик, это бутылка дешевого шампанского и коробка «Просторов»,- хмыкнула Катюшка. Интересно, откуда в ней столько мудрости? Она младше, но в житейских вопросах, похоже, переплюнет меня метров на двадцать.- А Тагир, твой, Ромуальдович с глузду съехал, только слюни не пускает.

- Да ну тебя,- вспыхнула я, судорожно запихивая в пляжную уродскую сумку, собранные в гости вещи. Черт. Ну почему у меня нет нормального саквояжа, на худой конец спортивного бага. Слова Катьки царапнули душу. И я бы с головой нырнула в этот омут, но...

- Дай сюда, горе,- вздохнула сестра, легко сложила теплую детскую кофточку,  монаший купальник, старенькие детские плавки, с принтом «Фиксики» и игрушечного робота. – Купальник у тебя, конечно, бомба. Ромуальдыч ослепнет от красотищи, шапку еще надо такую, знаешь...

- Шляпу,- подсказала я.- И он не мой.

- Оооо, немой, богатый и влюбленный альфа – мечта, а не мужчина. Так вот, о чем это я? А да, чепец, как у бенекдиктианки. Будешь как развратная монашка. Хотя, в таком пляжном костюме, не, не развратная, скорее давшая обет безбрачия, — заразительно захохотала моя несносная сестрица.  Я не сдержалась, и тоже прыснула со смеху, представив физиономию шефа, если я появлюсь пред его светлыми очами в белом апостольнике и купальнике с маленькой дырочкой на боковом шве. Времени зашить уже не осталось. Но там не заметно, почти.

- Ма, мы уже опаздываем,- влетел в кухню Васятка.- Ты нарукавники мои взяла для плавания? А робота?  Робота надо обязательно. А еще...

- А еще, успокойся,- вздохнула я, накидывая ручки сумки на плечо.

- Нет, я хотел сказать...

- Вась, потом. Пошли уже.

Белый Тигруля коротко мяукнул, проводив нас до двери.

Тагира я увидела сразу. Точнее его ноги, обутые в белоснежные кроссовки. Верхняя часть босса утонула в сумасшедшем количестве белых роз, обхваченных ручищами, похожими на ковши экскаваторов. Черт, местная «комиссия» уже на посту, а точнее во главе с главной сплетницей двора, заняла позицию на подъездной лавке. Я оглянулась на местных кумушек, очень надеясь, что нас не заметили. Судя по вытаращенным глазам и отвисшим челюстям мы все же не невидимы. Захотелось провалиться сквозь землю. Завтра весь дом будет знать, что лошадь из второго подъезда завела себе кобеля - бандита. И теперь миру придет пиндык.

- Втюрился,- тихо хихикнул Васька, и меня словно прошило разрядом тока. Захотелось схватить сына за руку и бежать. Закрыться дома на все обороты, забиться в темный угол.- А я не против. Ма, он хороший. И мне руку жмет всегда. Ма, давай его оставим?

- Это же не котенок,- вздохнула я, глядя, как приближается к нам огромный букет. – Вась, не неси глупости.

Ноги стали ватными, когда я почувствовала запах хищника, смешанный с тонким, солоноватым ароматом цветов. Он красив, как бог, и огромен как медведь. А еще я не хочу его, но Катька права, надо продолжать жить.

- Светик – пистолетик, я заждался,- прохрипел зверь, и мне показалось, что меня обнял мягкий бархат.- Сейчас подожди, — розы свалились на землю, к моим ногам, обутым в дешевые сланцы. – Я должен поздороваться с мужиком сначала, женщина. А потом будем целоваться.

- Я не буду,- всхлипнула я, уже осознавая, что вступила на опасную тропинку, и надо или сейчас соскакивать, или уже никогда.

«Никогда» - заголосил внутренний голос.

Тагир протянул руку Ваське, который взвизгнул от радости и повис на великане.

- Мам, шашлык. Мы будем есть шашлыки и купаться, а еще у дяди Тагира есть кинотеатр в доме. Ма...

- Садись, моя королева,- улыбнулся Тагир, от чего его лицо стало мальчишеским. Он уже усадил Васятку в детское кресло, и теперь ждал меня, распахнув дверцу машины.

- А цветы? – задохнулась я от жалости к валяющейся в пыли красоте.- Тут же состояние целое. И они же живые.

- Черт с ними,- снова превратился в себя босс.- Детка, они давно мертвые. Голландские розы назвать живыми очень трудно.

 Я опустилась на корточки и собрала розы. Обхватила их за колючие стебли и уткнулась носом в пыльные лепестки. Мне было очень страшно сейчас. От того, что я все же решилась предать то, что так долго лелеяла – свою любовь. Я научусь, наверное, ценить и уважать мужчину, способного позаботиться о нас с сыном. Он вон даже детское кресло купил, ценник забыл отодрать. А сейчас заметил и судорожно скребет ногтями дурацкую наклейку. И Васька от Тагира в восторге.

 Он уверенной рукой вывел со двора огромный джип. Я посмотрела в тонированное стекло и задохнулась, увидев стоящий под аркой призрак из прошлого, глядящий мне в душу больными глазами.

- Поехали быстрее,- прошептала я, борясь с желанием обернуться да черт возьми, я хотела выскочить из машины прямо на ходу. Сумасшествие. Права Катька, мне не нужен женатый предатель. Тагир положил руку мне на запястье и улыбнулся.

- Не спеши, Светик. Мы все успеем,- прорычал он многообещающе.

Глава 9

*****

Светик – пистолетик. Маленькая испуганная дылда, мнется рядом с ноги на ногу, в то время, как ее сын вовсю исследует приусадебный участок. Я так и хотел – минимализм, газон и зона для барбекю укрытая в тени каких то модных деревьев.

- Очень красивый дом,- в голосе восхищение. А я дом этот не люблю. Его построил Тигран. Он в его стиле – агрессивная архитектура, тонны пуленепробиваемого стекла от которого слепит отражающееся солнце.

Беру ее за руку. Света напрягается, но не двигается. Словно признавая моё право на себя. Легонько тяну к себе. Эта чертова сумка в ее руке, ощущение, что она дралась с бомжами за этот уродский баул. Странная женщина, не отдала мне багаж, как ежик расправила колючие иголки, когда я попытался ей помочь.

- Ма, а где бассейн? - с придыханием выкрикнул ее сын. Он похож сейчас на маленькую любопытную обезьянку, а для меня этот человечек, вообще существо с другой планеты. Но он, вот уж чудо, меня не раздражает, хотя я и не люблю посторонних.

-  Он в доме,- ухмыляюсь, разжимая ладонь, которая все еще горит от прикосновений к нежной коже.

- Тагир Ромуальдович, Васька замерз. Можно пройти в дом? Он опять обсопливится и мне придется брать больничный.

 Подхватываю мальчишку на руки. Он смешной, льняные волосики торчат из – под какой – то невероятной шапки, а нос у него материн - так же морщит его и конопатый.

Заходим в дом и на меня вдруг обрушивается какое – то странное чувство. Желание чтобы так всегда было, чтобы  гребаный дом наконец-то ожил. И этот  мальчик бы бегал по коридорам, а Светка в кухне жгла бы манную кашу, и делала морковные десерты.

- Ты обещал кинотеатр,- с придыханием шепчет Васька.

Это отлично.Я сейчас включу ему боевик, а сам займусь побледневшей, напряженной мамашей, вцепившейся в свою пляжную сумку, так странно выглядящую в сочетании с пальто, что мне становится смешно.

- И кинотеатр, и попкорн и кола, все для вас, Василий, как тебя по батюшке? – хмыкаю я. Черт, а ведь у него есть отец. Я даже не думал об этом раньше, наверное он встречается с сыном по выходным, кормит его мороженым, водит в зоопарк и все еще любит бывшую, подарившую ему наследника. А может наоборот ненавидит. Люди ведь по разному расстаются.

- Василич,- гордо выпячивает грудь мальчишка, и я вижу, как дергается щека Светланы. –Мама меня в честь папы назвала. Он герой был. Его убили бандиты. Папка мой десантник.

- Ну хоть не космонавт,- ухмыляюсь.

- Это не повод для шуток, и колу Ваське я не разрешаю, она вредная, - сверкает глазами моя гостья. Я задел за живое. Это что же, получается нет у нее никого. Одиночка, бобылка.

- Вредная ты, дети должны все получать и пробовать, чтобы самим разобраться, что хорошо, а что вредно? - притворно хмурюсь я.

– Вы не понимаете ничего.

- Да где уж мне. Вась, кино, а потом будем жарить мясо,- говорю спокойно, наблюдая как она мечет в меня молнии своими глазищами.

Когда я возвращаюсь в холл, расположив мальчика в кинозале, Светлана сидит в кресле, аккуратно сложив руки на коленках, как примерная девочка – отличница, ожидающая прихода учителя.

- Прости,- говорю тихо, но она вздрагивает, распахивает глаза в которых плещется боль.- Я не хотел обидеть.

- Да нет, ты прав,- выдыхает она.- Он не «космонавт», он хуже. Просто я не хочу, чтобы Васька знал, что его отец подонок и трус.

- Но ты же имя ему дала, как у отца,- ухмыляюсь, и вдруг замираю от прошивающего душу озарения – она любит. Все еще любит мерзавца, и с этим ничего не поделаешь. И здесь она для того, чтобы забыться? А я, значит перехватчик – утешитель. Что ж, пока меня это устраивает. Хотя, почему пока? Мне не нужны бабы и чужие дети. Такие как я не имеют права  на семьи. Чертов перстень начинает жечь палец, словно позорное клеймо. Но это символ власти, и я знаю не одну сотню людей, готовых отдать душу за колечко.

- Глупая была,- отрезает Светлана и ее лицо вдруг озаряется улыбкой. Она меняет ее невероятно. Черт, да что со мной творится? - Ты говорил, что мы будем готовить. Ведите на кухню женщину, мой генерал.

- Женщине в кухне не место,- хриплю, очень надеясь что она не замечает моего состояния. Ты прости, Светик, но кашу варишь ты фигово. Я тебя научу. Там есть хитрость. Кастрюлю перед варкой надо водой ледяной окатить.

Мать твою, что я несу. Какая кастрюля? Надо взять ее за шкирку, и отвезти обратно. И принцессу и приплод, так сказать. Уволить и стереть со всех радаров. Даже то, что она сейчас тут большая проблема. Мне пришлось распустить прислугу, охрану на сегодня ради их приезда. А я учу дылду варить кашу, и ищу ведро в этом чертовом доме, чтобы поставить в него пыльный подвявший веник.

- У вас очень много гениев, шеф,- в ее голосе издевки нет, скорее скрываемый смех.- А про кашу я вас предупреждала.

 Она поднимается с кресла, делает шаг в мою сторону и спотыкается об ручку сумки. Она в моих руках, я чувствую запах волос Светика – пистолетика.

- Спасибо,- стонет Светка, и у меня начинает сносить башню. – Ты снова меня поймал, я падаю всегда, мама даже к врачам меня водила, а это оказывается из-за роста. Очень трудно управлять башенным краном. Спасибо еще раз , но тебе не кажется, что твои прикосновения слишком затянулись?

Мне ничего не кажется. Я утыкаюсь носом в ее макушку, которая пахнет яблоком, кокосом и еще черте чем. Ухватываю пальцами ее за подбородок и поднимаю женское лицо так, что имею возможность видеть ее губы.

- Не надо, Тагир. Это не...

Не правильно, черт меня побери. Не к месту, или что там она хотела сказать? Но я сейчас хочу почувствовать вкус одуряющего бархата. Она дергается в моих объятиях, но я словно зверею. Отключается мозг, работают только инстинкты. И вот уже ее руки путаются в моих волосах. Вжимаю Свету в стену, сдирая на ходу чертову кожанку, мешающую движениям.

- Тагир это...- хрипит моя жертва.

- Ма, вы где? – детский голосок, как ледяной водопад.  Не могу дышать, грудь разрывается от нехватки кислорода.- Ма, я в туалет хочу, — в голосе мальчика почти слезы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Пусти,- зло выплевывает Светлана, всего минуту назад тающая в моих руках. – Пусти, черт тебя подери. Придурок. Ты за этим меня притащил сюда? Плата за кино и шашлык?

- Дура,- уже рычу, глядя, как она одергивает на себе дешевые тряпки.- Мать твою, да просто...

 Что просто? Что я по ней с ума схожу? Это как раз очень сложно. Может быть получи я свое, эта дура стала бы мне не интересна. Хотя, бестолково тешить себя надеждами.

- Мы сейчас же уедем, только Васятку свожу в туалет. Вась, мы тут! – кричит в пространство.

- Ну уж нет, я обещал шашлык и бассейн не тебе,- ухмыляюсь, глядя на мальчика вбегающего в комнату.- Ты не испортишь праздник своему сыну, ведь так?

Так, ее глаза меркнут, а я чувствую себя последней тварью. И это ощущение власти сегодня меня совсем не возбуждает.

**********

«Мам, а давай оставим его себе»

Слова Васьки такие наивные, такие честные.  Господи, это сумасшествие. Какой-то дикий треш, из которого выхода нет. Он прав, я не испортила праздник сыну, наверное потому, что подсознательно и сама не хотела уезжать. В конце  - концов, моя добродетель давно уже потеряна.

- Дай мне хмели – сунели,- приказывает Тагир, кивая на деревянную коробку со специями. Пахнет так, что сознание мутится. Пряные травы будят аппетит, но есть я не хочу. Их аромат тревожит другие рецепторы. Потаенные, пробужденные восемь лет назад человеком сломавшим меня, но не уничтожившим.

- Ма, это так вкусно,- морщится Васятка, обгрызая мясо прямо с шампура.  Я не хотела разрешать, но Тигран посмотрел так, что спорит я не рискнула. Правила для того и существуют, чтобы их нарушать. В конце – концов ничего не случится, если мой сын один раз поест как варвар, вымажет голое пузо мясным соком, а потом нырнет в бассейн. Это вредно, но так клево. Я понимаю мальчишечий восторг.

- Светка ешь пока не остыло,- гудит Тагир, ставя поднос на столик возле шезлонга.

- Я не ем мяса,- задыхаюсь. Голый мужской торс, покрытый капельками пота и густой порослью темных волос маячит перед глазами, в которых летят мухи.

- Ты что делаешь? – вопрос звучит не насмешливо, просто удивленно.

- Не ем мяса, и мех натуральный не люблю,- шепчу расслаблено, хотя все струны моего организма гудят и вибрируют.

- Мама говорит, что зверушек жалко,- жуя шепелявит Васька.

- Неприлично говорить с набитым ртом,- на автомате делаю замечание.

- Неприлично быть такой красивой. Помнишь песню, про то что нельзя такой красивой быть? - шепчет Тагир, склоняясь ко мне, словно для того, чтобы поправить сбившееся полотенце. Помню, я помню и ненавижу эту песню. А еще  мне стыдно, я боюсь, что он рассмотрит маленькую дырочку на купальнике, и бритые ноги покрытые красными точками от раздражения, которые страшно чешутся. Но на эпиляцию у меня тупо не хватает средств. И теперь конечности у меня как у кабанихи, колючие и щетинистые.

Васька Егоров пел мне серенады, не обращая внимания на проклятия соседей. И эта песня, которую вспомнил Тагир, была его любимой. Душу выкручивает боль, как половую тряпку, доживающую свой век. Выламывает до боли. Мотив старого хита звучит в голове, пробуждая адскую мигрень. Эх шеф, знал бы ты, о ком я думаю сейчас, бежал бы от меня без оглядки. Эта мысль вызывает нервную улыбку.

Вскакиваю с насиженного места, как ошпаренная. Ныряю в синюю, пахнущую хлором воду, словно пытаясь спастись от опасной акулы. Чем глубже – тем лучше. Вода остужает мысли, вымывает пугающие инстинкты, охлаждает предающее тело

А самое смешное в том, что я боюсь предать память о человеке, который просто меня растоптал, унизил и предал.

-Шашлык едят вот с этим соусом, заворачивают в лаваш. Так, правильно. Зелени не жалей, сверху соус, помидор...- командует Тагир, когда я выныриваю.

- Дядь Тагир, помидор  кислый,- морщится Васька, ненавидящий краснобокий овощ всей своей семилетней душой. Мне не удавалось заставить моего сына съесть томат, да и зелень, кстати, тоже. На мои робкие попытки Васятка отвечал словами известного мульт персонажа « это я не ем, я не козел»

- В первую очередь он полезный,- черт, этот медведь управляется с моим ребенком лучше, чем я. – Жуй, давай. Ну как?

- Это так вкусно,- бубнит Васятка. Неужели с помидором съел?

- Ладно, придется маме делать шашлык из овощей. Ты ешь кабачки, Светик? – состроил кислую физиономию Тагир, подмигнув Ваське сморщившемуся как от лимона. Я не выдержала и рассмеялась. Два мужчины – большой и маленький смотрели на меня, болтающуюся на бортике бассейна, и я вдруг поняла, что счастливой то быть оказывается не так уж сложно. И я, вот уж странность, действительно проголодалась, хотя думала, что не переживу этот день, и скончаюсь от нервного перенапряжения.

- Ем, и морковку, и грибы люблю,- хмыкнула я, выбираясь из прохладных водных объятий. Наверное права Катька, не стоит гнаться за призраками. Этот мужчина, мне непонятный, пугающий и такой пробуждающий, другого слова не подобрать. И Васька счастлив. Даже повторяет движения и мимику этого странного мужика, сумевшего завоевать сердце мальчика у которого никогда не было отца.  Я так виновата перед сыном. Так почему бы и нет?

«Мам, а давай его оставим» - слова Васьки все больше и больше кажутся мне правильными. А Егоров – ну что ж, не судьба.

Тагир вдруг оказывается так близко, что я чувствую жар его тела. Опасно близко, и от этого внутри все замирает.  Толкает меня легонько и я лечу. Вода смыкается над моей головой, так стремительно, что я не успеваю вздохнуть. Легкие рвутся от недостатка кислорода. Слышу легкий всплеск совсем рядом. Сильные руки обхватывают, тянут вверх. Черт, что это было?

- Ты в воде такая... На русалку похожа, — звучит совсем рядом со мной голос, вызывающий мурашки в моем мозгу. Да. Не по телу они бегут, а щекочут извилины, пожирая разум. – И знаешь, так лучше,- мужская рука вынимает заколку из моих волос, которые тут же расплываются по воде веером.

- Тагир, я не... Не готова к отношениям,- черт, что я несу? – И Васька тут.

- Светлана Валерьевна, я к вам не подкатываю, успокойтесь,- хмурится Тагир. Врет. Он именно подкатывает ко мне, и делает это неприкрыто и нагло. И мне это нравится, черт возьми. – А тебя так прет строить из себя недотрогу, но то, что спит в тебе, скоро рванет.

 Шепот проникает в самые глубины моего сознания. Он похож на шелест ветра в кронах.

- Светик, ты чего? Эй, только не реви. Я пошутил.

- Ты прав,- шепчу я, прижимаясь крепче к каменно-мускулистому телу начальника.- Только вот я не та, кто нужен тебе.

- Это уж я сам как-нибудь решу,- ухмыляется хищник.

- Нет, послушай...

- Васька, проверь, пожалуйста, мы там выключили экран?

Васятка с готовностью бежит исполнять приказ своего странного друга. Смешной, и плавки эти старенькие из которых он почти вырос.

 От крика Тагира вздрагиваю. Что же я делаю? Что? Но почему так легко. И чужие пальцы, легко касающиеся моей спины, так нежно прижимающие. И требовательные губы, рисующие дорожки на моей шее. Я таю. Наверно я кажусь легкомысленной и доступной. Это пугает лишь немного.

- Все в порядке,- детский голос несущийся из недр дома отрезвляет.- Дядь Тагир, а можно я в приставку поиграю?

- Да, — кричит начальник, а после склоняется ко мне и шепчет,- а я пока поиграю с твоей мамой. И снова руки, губы и я плыву.

- Ты просто космос,- шепчет Тагир, опаляя меня дыханием.- И я сам решу, кто мне нужен, поняла, женщина?

- Поняла,- стону, нехотя высвобождаясь из захвата хозяйских рук. – Я все поняла. Но не могу сейчас, прости. Не могу. И дело не в тебе.

Призрак прошлого снова оживает. В памяти всплывает взгляд воспаленных глаз, проводивших меня сегодня в гости к Тагиру. Это моё проклятье.

Глава 10

*******

О чем он думал, когда шел снова в этот старый, неухоженный двор, и ждал с упорством маньяка. Егоров затянулся почти закончившейся сигаретой. Дым был горьким, не приносящим облегчения. Его затошнило. Он ждал возвращения женщины, расковыривая эту рану с каким – то мазохистским удовольствием. Василий ухмыльнулся, вжал голову в плечи.

Она была первой, и так и осталась для него единственной. И от этого не сбежать и не избавиться. В кармане завибрировал мобильник. Машка. Василий сбросил вызов, и откинулся на спинку скамейки. Сколько он так просидел – он не знал, но уже точно понимал, что завтра он снова будет тут.

Двор осветился белесым светом. Он поднялся со своего поста, и пошел к арке, там его не будет видно, зато он сможет наблюдать, как довольная Светка выскакивает из джипа врага, и сонного мальчика на руках подонка – бандита. И она целует его в щеку, и льнет, как ласковая кошечка. И прядь золотых вихров ребенка, которая выбивается из-под шапочки. Интересно, Беросов черный, как адский рыцарь, Светка шатенка. А у мальчика льняные волосы, цвета зрелой пшеницы.

- Завтра на работу можешь не выходить,- в голосе Тагира начальственные нотки. «Эх, Светка, я ж для тебя был готов сдохнуть. А ты счастлива с монстром» - эта идиотская мысль в очередной раз отрезвила. В кармане снова требовательно ожил мобильник.

- Это не правильно.

 Надо же. Все такая же упрямица. Он видел каждую черточку ее лица, освещенную тусклым фонарем. Все такая же. Только взгляд стал более усталым и выражение лица решительнее. Нет, все же Светка изменилась. Этот монстр ее перекроил. Говорят «Муж да жена одна сатана». Он то ее все идеализирует, а кто знает, какие делишки проворачивает эта дура, помогая своему любимому. Злость в груди завихрилась, расправила крылья, как огромная птица. Он ее старался забыть сначала, потом ненавидел, а теперь ревновал. До одури, до звона в ушах. Он ее хотел. И вот так нести на руках ее сына – он желал до болезненного спазма.

Василий развернулся, и меленно пошел по темной улице куда глаза глядят. Домой не хотелось, к матери тоже. Смешно. Жил – жил, а ничего не нажил, любви не нашел, а богатства и званий вот таких, какие он сейчас получал, ему и не нужно было.

- Василий Георгиевич, вы ж не не дежурите сегодня,- поприветствовал молодой заспанный летеха, стоящий на вахте.

- Спи, Петя, - ухмыльнулся Егоров. – Мне просто нужно с документами разобраться. Скоро  проверка приедет, а у нас конь не валялся.

Он прошел в кабинет, и достал из ящика бутылку с «документами». Компьютер приветливо мигнул экраном.

- Ну, за вас, Тагир Ромуальдович,- горько ухмыльнулся полковник полиции, не сводя глаз с монитора, с экрана которого на него смотрел бандит по кличке Барс. Его головная боль, а теперь еще и молочный брат. Василий опрокинул в себя огненную воду, отключил телефон и побрел к дивану.

Разбудил его резкий звонок стационарного телефона. Голова гудел. Егоров посмотрел на тусклое утро за окном  и почувствовал тошноту. Еще один бессмысленный день.

- Слушаю, — сквозь пересохшие связки. – Полковник Егоров.

- А ты не охренел ли, полковник? - резкий голос тестя, полный приказа, впился в мозг раскаленной иглой.- Я тебе мальчик что ли, мать твою, по ночам разыскивать твою задницу? Машка вся в слезах посреди ночи звонит. Мать твоя, колобродит.

- Святослав Валентинович,- устало вздохнул Василий, с трудом сдерживая слова, которые давно уже рвались на выход.- Я в отделе. Черт, мне что ли вам рассказывать, что у нас за работа. Вы же мент, по крайней мере им были. Специфику работы знаете.

- Ладно, не пыли, Василий,- хмыкнул генерал-лейтенант, Муромцев, и продолжил сладким тоном, от которого у Егорова встали дыбом волосы по всему телу.  – Понял я. Знаю где ты. Петька доложил. Далеко пойдет парень. Только вот, послушай меня, сынок. Слухами земля полнится. Узнаю, что Машка моя несчастна – сгною. И тебя и мамашу твою заполошную. Ты ей передай, что я не люблю ночных звонков и назойливых родственников. Стар я стал, понимаешь? Суперстар – весело заржал тесть, радуясь своей шутке. - Дочь одна у меня, поздняя. И ты ей, почему-то очень нужен. Болезненная любовь, но уж какая есть. Ты меня понял, сынок? В театр бы сходили, погуляли, на Мальдивы вас отправить, что ли?

Василий промолчал. Откинулся на спинку дивана, чувствуя себя мухой, запутавшейся в паутине. Он ведь не хотел Машку, не любил ее. Мать все зудела – женись, женись. Так ей хотелось породниться с самим Муромцевым. А он ведь жил, как в бреду. И Машка так трогательно ухаживала за Васькой после ранения. И не была гребаной стервой, а точнее умело скрывала свою сучью сущность. А еще он хотел отомстить – той далекой, любимой, предательнице. Отомстил. И теперь нет выхода. Как тюлень в рыбацкой сети – сдохнет, устав пытаться сбежать из замкнутого круга.

Черт, он оказался слабаком, и сейчас чувствует себя тряпкой. Надо вырваться просто из этого плена. И послать всех на три веселых буквы. И он уже открыл рот, чтобы сказать все, что думает, но заткнулся на полуслове, услышав продолжение монолога всесильного тестя...

- А бабу эту, под окнами которой ты днюешь и ночуешь пожалей. Дите у нее неразумное. Что будет, если я решу ее с пути скинуть? Соображаешь.

- Да,- просипел Василий, подавившись дымом от только что прикуренной сигареты. Этот человек никогда не бросает слов на ветер.

- Не да, а так точно, трищ генерал,- хмыкнул тесть.- На следующей неделе получишь звание, решил я вопрос. И это, отдыхай большее, сынок,- елейным тоном сказал Святослав, верный признак ярости.- И матушке приветы шли от нас с супругой. Слышал сестре твоей еще одна операция необходима. Поможем, все возможное сделаем, чтоб Мариночка жила, чей не чужие.

 Сука, ведь знает на что надавить. Он будет держать его на кукане, до тех пор пока... Даже не хочется думать. Его любимая сестренка вот уже два года боролась с коварной болезнью, и если бы не старания генерала, ее давно бы уже не было. Егоров едва не взвыл, услышав несущиеся в трубку гудки. Но откуда этот старый пес все разнюхал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

*****

- Что, Карка, бросил тебя Тигруля?- хмыкнула Бухгалтерша Леночка, болтая сушкой в чашке с поганым, переслащенным кофе из пакетика.

 - Он для тебя Тагир Ромуальдович, дура,- прорычала Карина. Если бы можно было, она бы наверное запихнула в глотку насмешнице разбухшую сушку.

- Для тебя теперь тоже, похоже. Чужие губы его ласкают, — вновь испытала судьбу Леночка. – Девочки из торгового центра говорят, что вчера наш суровый босс купил детское автокресло и на выходе такую охапку роз, что потом продавать цветочницам было нечего. Получишь под свой пушистый хвост пинка. Соперница то твоя с прицепом. Есть у бабы то, чего тебе не иметь никогда. А все мужики хотят наследника. Это миропорядок, Карка. И тебе его не свернуть ни силиконом, ни укольчиками. Старая задница все равно останется морщинистой.

-Когда-нибудь ты отравишься, укусив себя случайно за длинный язык,- в голосе Карины прозвучал обреченный страх. Она ведь любит его, этого медведя. А он? Интересно, любит ли кого нибудь наш Тигруля?

- Ну зачем ты так? – вздохнула я, проводив взглядом всхлипывающую секретаршу.- Это ведь страшно не иметь детей. И прицепом называть чужого ребенка нельзя. Дети ведь не виноваты...

- Карка сука, а ты блаженная, Светик. Тоже тянешь лямку? Мужик бросил?

 Я промолчала. Спорить со злюкой не было сил. Их отобрала бессонная ночь. И такой же нервный день, заставляющий не сводить глаз с входной двери офиса. Тагира все еще нет, и это меня немного успокаивает.

- У меня никогда не было мужа, — говорю спокойно, но в груди все клокочет.

- Значит нагуляла. Только вот, понимаешь, в чем разница. Ты малыша родила, растишь, как можешь, а эта сука аборты делает, как пописать ходит. Люди годами пытаются ребеночка родить, а эта шалашовка скоблится,  а потом болеет месяцами. Бог то не ермошка...

 Ленка выплеснула в раковину остатки бурды, поправила юбку и двинула на рабочее место. Я вздохнула с облегчением, уселась за свой стол и попыталась свести цифры на очередной платежке. Увлеклась настолько, что даже не увидела, почувствовала аромат мужского парфюма – тяжелый, тягучий, как мед диких, очень опасных пчел. Такие запахи зовут ориентальским.

Он стоял рядом, смотрел через прищур ресниц. Словно пытаясь заглянуть мне в самую душу. Чертовски огромный, опасный и пугающий. В его руке маленькая корзиночка с моими любимыми конфетами смотрелась словно детская миниатюра. Интересно, откуда он знает, что я бесконечно люблю кокосовое наслаждение с миндальным орешком внутри?

- Все маленькие девочки,даже дылды, любят конфеты,- шепнул он, склонившись к моему лицу.  Обдал ледяным ароматом мяты, так, что аж губы мои похолодели.

- И Карина? – усмехнулась, словно меня это действительно занимает. А ведь я и вправду чувствую зудящее нечто, от мыслей об отношениях между этим медведем и его секретаршей. – Она тоже любит?

- Светик, ты ревнуешь,- черт, шепот до кишок продирает. И конфеты, я таких не видала, с малиновым вкусом, пахнут так притягательно. Почти так же как этот несносный самец. – Нет, шлюхи малиной не пахнут. Но они полезны для здоровья. А вот ты...

Что я? Что? Легкие работают натужно, не раскрываются, чтобы вдохнуть воздуха, которого в маленьком кабинете вдруг стало слишком мало.

- Я заеду вечером? – мурлычущий вопрос, на который ответа я не знаю. Не понимаю, что чувствую.

- Тагир, ну зачем я тебе? И Васька? Мы из другого мира. Из иного теста,- едва шевелю губами, которые он закрывает своим губами. Рот наполняется вкусом мяты, кофе и желания. Черт. Пусть никто не войдет, пожалуйста. Пусть этот гребаный мир снова начнет двигаться. Воздух вокруг вибрирует.

- Я заеду вечером,- это уже не вопрос. Это приказ. Которого ослушаться невозможно.- Сегодня. А на завтра у тебя есть с кем оставить сына?

- Не знаю,- честно отвечаю я. У Катьки свои дела, мама – там другая тема. Ей внук не нужен. Она его так и не смогла принять. Видит в нем подонка, разрушившего жизнь ее дочери, и их вот так походя. Щелчком пальцев. Не простила квартиру, отцом отремонтированную, бессонных ночей и просто предательства.

- Предлагаешь мне позвонить твоей сестре? – скалится великан. А мне так приятно. Никогда в жизни, никто не решал вот так моих вопросов. Не заботился. Я чувствую себя беззащитной женщиной сейчас, наверное впервые за восемь лет, мне не надо самой принимать решение.

- Тагир Ромуальдович, держитесь, пожалуйста, в рамках отношений начальник – подчиненная,- стараюсь, чтобы тон звучал канцелярски, но голос дрожит, а из глотки несется блеянье. И в глазах босса смешливые черти танцуют ламбаду. Но что будет, если чертова Ленка сейчас войдет. Или Карина. А ему все равно, от того, что я хочу провалиться сквозь землю

- Если хочешь быстрее избавиться от меня, скажи да,- не моргнув глазом торгуется мерзавец.- Или  я сам расскажу в ТЦ болтушкам- продавщицам, с кем провел последние два дня. Решай Светик – пистолетик. Я коварный тип.

- Но учтите, это будет даже не свидание.

- Когда ты так командуешь, я весь дрожу,- ухмыляется Тагир.- Я не люблю условий, куколка. Ты хочешь отношений начальник – подчиненная? Что ж, слово подчиненная мне нравится. Будешь делать так, как говорит мужчина.

Конфеты рассыпаются по столу, словно бусины из рваной жемчужной нити. Губу простреливает боль, и я чувствую привкус крови. Он меня укусил, словно оставил свою метку. Голова кружится. Восторг и страх – два самых сильных афродизиака.

- Я сказала, нет,- выдыхаю я. Адреналин в крови бушует, гудит в ушах. Его лицо рядом с моим. Я вдруг порывисто подаюсь вперед и вцепляюсь зубами в его губу. От неожиданности Тагир вскрикивает, но не отстраняется. В его взгляде бушует пламя, и я понимаю, что выиграла небольшую передышку.

- Я заеду вечером,- в голосе  растерянность. Он больше не смотрит в мою сторону. Спасается бегством, словно зверь от лесного пожара. И очень вовремя.

- Чего это шеф от тебя, как от ладана выбежал? – появляется в дверях сплетница Ленка.

- Потому что в вопросах бухгалтерии он не тигруля, а полный осел,- хриплю я, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

Глава 11

***********

Тагир поднял воротник пальто и вышел под ледяной дождь, с удовольствием подставив лицо остужающим струям небесных слез. Губа горела, но не болью. Ее словно разъедал яд, точнее сводящий с ума токсин, разрушающий разум. Он не удержался, облизнул ранку, чувствуя себя полным придурком. Усмехнулся, вспомнив испуг в глазах дылды. Она ведь и сама не ожидала от себя такой храбрости. Но в этот раз Светик его все же переиграла.

Джип моргнул своими агрессивными глазами – фарами, когда хозяин погладил его по хромированному боку раскаленными пальцами, пытаясь унять жар идущий изнутри.

Звонок мобильника Тагир услышал не сразу. Глянул на дисплей и поморщился. Номер не определен.

- Здравствуй, братишка,- услышал он далекий голос, тягучий, гортанный, повелительный.- Мало времени у меня, поэтому не перебивай. Тут мне птичка на хвосте принесла, что ты там бабенку одну хороводишь. Колись, ты настолько коварен, или просто дурак? Надеюсь, что первое моё предположение верно.

 Рык брата его не тронул. Ни один мускул на лице Тагира не дрогнул. Только один вопрос возник,- какая сука доложила? Он сам вырвет этой твари язык и скормит уличным псам. Чувство гадливости подскочило к горлу едкой тошнотой. Разговаривать о Светлане с Тиграном он не желал. Словно боялся вымазать в жирной грязи связанное с этой женщиной удовольствие.

- Ты звонишь от кума, чтобы поинтересоваться моей личной жизнью? – хмыкнул Тагир.- Знаешь, брат, я польщен. Но не стоило утруждаться.

- Ты ведь помнишь, кто меня отправил к куму на курорт? Тагир, таким как мы с тобой нельзя иметь семью. А ты нашел себе самый неприятный геморрой, и даже не удосужился пробить шалашовку.

- Еще раз назовешь ее шалашовкой, я вырву тебе кадык,- в голосе Тагира не было угрозы. Ровный тон, констатация факта.

- Проверь красотку, братишка. Мне же ты не поверишь все равно. Но поверь, спать с ней – косячина, которая может сбить с твоей ослиной башки корону. Мы бродяги.

- Это ты бродяга, а я чихал, мать твою, на всю эту блатату, - ощерился Тагир, сжав пальцы в кулаки до хруста, до боли. Навязанная жизнь его начала тяготить уже давно. Он бросил замолчавший телефон на пассажирское сиденье, откинулся на спинку сиденья, закинул руки за голову. В мозгу противным червем зудели слова брата. Издевка в его голосе. Но одно он знал точно, просто так Тигран не стал бы звонить и разводить коляски, предостерегая его от связи с очередной бабой. На памяти Тагира, такая забота с Тиграном случилась впервые.

- Мне нужна вся информация на Громушкину Светлану Валерьевну. Полная, от рождения. Вплоть до цвета трусиков, который она предпочитает. Понял? - прохрипел он в мобильник, который показался раскаленным. Ответом ему послужила тишина, но он точно знал, что через день полное досье будет лежать в его электронном ящике.

Тагир завел машину и вдавил педаль газа в пол. Джип с ревом сорвался с места.

Спустя час припарковался на парковке торгового центра и уверенной походкой пошел в мир роскошного шоппинга, наполненный запахами желания, алчности и богатства.

Что подарить женщине, у которой нет ничего? Этот вопрос посложнее теоремы ферма. Даже сложнее, чем подарок тому у которого наоборот все есть. Беросов рассматривал горящие витрины и вдруг осознал, что ничего из этой кричащей роскоши Светке и не нужно. Она другая – чистая, светлая и не избалованная. Взгляд зацепился за витрину магазина игрушек. Огромный мультяшный тигр, почти с него ростом, часть инсталляции сказки о Винни – Пухе. Диснеевский Тигруля, ценник заоблачный. Тагир улыбнулся, почувствовав себя ребенком.

- Вам доставку оформлять? – моргнула нарощенными ресничками продавщица, зазывно расстегивая верхнюю пуговичку на форменной рубашке, при этом сканируя его оценивающим взглядом.

- Сиськи маловаты.- хмыкнул Тагир, вертя в пальцах платиновую карту.

- Что? – глаза у девки, как целлулоидные шары. Ему показалось, что они сейчас вывалятся из орбит и весело заскачут по кассовой стойке.

- Доставку оформишь на этот адрес,- кинул визитку Тагир, тут же теряя интерес к глупышке.- Офис пятнадцать. Для Светика. И шементом.

- У нас солидная фирма. Игрушка будет доставлена в срок,- скривила губешки девчонка.

 Телефон тренькнул в кармане. Тагир едва сдержался, чтобы прямо здесь, в магазине не посмотреть почту. В этот раз информатор сработал оперативно. Беросов уселся в кафе, и открыл присланный файл. Горло сковал шипастый обруч, похожий на строгий ошейник раздирающий глотки бойцовых псов в мясо, едва он пробежал глазами по первым строчкам малявы. Голова загудела.

- У вас есть водка? – спросил он у подошедшего к нему, сладко улыбающегося, официанта.

- Это кафе, а не бар, могу я быть чем – то полезен?

- Мухой метнись в бар, и принеси мне водки,- прохрипел Тагир. Буквы в глазах плыли, плясали, как одуревшие мухи. Парень испуганно кивнул и со всех ног бросился к стойке, видимо испугавшись лица пугающего посетителя похожего на звериную маску.

Светик – пистолетик – девушка с сюрпризом. Так ли уж случайно она появилась в его жизни? В горле пересохло. Водка оказалась ледяной. Он поперхнулся горячим льдом, закашлялся до слез. Тряхнул рвущейся головой. Кинул на стол крупную купюру, даже не глянув на ее номинал, и пошатываясь пошел на парковку.

*******

Я согнулась над раковиной, и провела пенной губкой по золотистому ободку любимой Васяткиной тарелки. Мелкий котенок требовательно мяукнул возле моих ног. Недосуг ему разбираться, занята ли его хозяйка. Дела делами, а обед по расписанию. А отложила столовый прибор и двинула к шкафу, в котором теперь стояла батарея коробочек, баночек и пакетиков с изображением усатых – полосатых. Тигруля оживился, задрожал хвостиком, увидев моей руке пакетик с травяными гранулами.

- Ты недорассказала,- черт, Катька. Ну когда она уже отстанет. Что мне ей рассказать? Как я укусила шефа, или о том, что мне это понравилось? И что от его прикосновений моё тело сводят сладкие судороги. Но душа остается спокойной. Я не люблю его, и это трагично. И поделать с этим ничего не могу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я не могу, Кать,- произнесла ровно, но голос дрогнул.

- Ты о Ваське подумала? – сестра прожгла меня взглядом. – Нельзя сидеть и ждать у моря погоды. Можно поиметь лишь удовольствие от созерцания проплывающего мимо тела врага. Но ты не этого хочешь, как я поняла. Свет, ты слишком долго ждешь этого козла.

- Но что мне делать, если вот отсюда не могу его выжечь? - прижала я кулак к груди.

- Позволить Тагиру выдрать с мясом воспоминания о нем. Попробовать впустить в сердце мужика, который сходит по тебе с ума. И в конце – концов перестать быть тряпкой,- гаркнула сестра, со всей силы ботнув по многострадальному столу тяжелым бокалом.

- Я не...- начала было я, но договорить не успела. В дверь заколотили с такой силой, что показалось ее просто снесут с петель. Катька соскочила со стула и танцующей походкой отправилась открывать. А я согнулась над наевшимся котенком, словно ища у него ответов на все мои вопросы. Моя сестра конечно права. Но заставить сердце биться мог только маг и волшебник Калиостро, мне недоступны такие таинства. А без любви жить с человеком, не честно, даже по отношению к нему.

- Сидишь тут, лясы с этой шлендрой точишь, а между прочим, к нашим детям на улице маньячила пристает,- сначала впился мне мозг противный голос, похожий на бензопилу, а потом в кухне появилась и сама его хозяйка. Сразу стало тесно. Корпулентная соседка Клавка никогда не отличалась тактичностью, и я уже привыкла к ее приходам. – Я в окно увидела, онемела просто. Этих чикатил развелось, как собак нерезаных. Ладно не в плаще хоть, молодой мужик.

- Не похожа ты на немую – то, — хмыкнула Катюха. – Орешь так, что все «чикатилы» в радиусе километра скопытились в судорогах. Если маньяк там, ты какого фига тут. Мать года?

- Ты еще поучи меня, как с извращугами бороться, — оскалилась позолоченной фиксой Клавдия и гордо сообщила,- Пашку я отправила. Он этого лавандового мальчика уработает на раз два.

Я представила не просыхающего Пашку, едва доходящего ростом мне до подмышки и усомнилась в его боеспособности. Быстрым шагом подошла к окну и закусила губу, стараясь не заорать от сковавшего тело ужаса. Пашки там не было. Возле моего сына стоял мужчина, фигуру которого я бы узнала из миллионов.

- Почему лавандового то? – хохотнула моя сестра, не обращая внимание на моё состояние. Катька в маньяков не верит, зато точно знает, что наш мальчик не пойдет ни с кем, пока не услышит кодовое слово, давно нами придуманное. А еще любящая тётушка подарила Васятке свисток, в который он будет дуть в случае опасности. Вот только я не учла опасности другого рода.

- Мне нужно пойти к Ваське,- выдохнула я, сдирая с себя проклятый фартук.

- Что ты супротив супостата то сделаешь? – хмыкнула Клавка, — Даром что арясина. А лавандовый, потому что эти сектанты чертовы все в лавандовых полях фоткаются или в подсолнуховых, с овцой под мышкой.

- Так ты определись, кто на твоё сопливое сокровище покушается, сектанты и маньяки,- веселилась Катька, пока я судорожно соображала, что мне делать дальше. Распахнула окно. Воздуха вдруг стало катастрофически мало. Показалось, что мужчина вдруг стал осязаемым, что уличный ветер донес до меня давно забытый аромат.

- А это не одно и то же, что ли. Чикатилы эти вот из тех лопухов и вылазиют как раз. Помяни моё слово. Пашка то где. Вот паразит.

Андрей Романович Чикатило был один, и он расстрелян в тысяча девятьсот девяносто четвертом году,- просипела я, держась за подоконник, словно утопающий за соломинку.

Они стояли друг напротив друга – Васька большой и Васька маленький. И это выглядело так естественно, так правильно. Два самых главных мужчины моей жизни. И так и должно было быть по жизни. Но не сейчас, не теперь. Даже не заметила, как подошла Катька, тихо, словно кошка. Замерла за моей спиной как призрак.

- Не вздумай. Я сама разберусь,- прошипела она, с такой ненавистью, что у меня по спине прошла волна мурашек.

 Нет, Катя, это моя история,- спокойно сказала я, отодвигая в сторону сестру.

Этот первый шаг, дался с трудом. К ногам словно привязали пудовые гири.

- Стой дура, подожди,- в голосе Катьки прозвучало торжество. Я оглянулась. Огромный черный джип въехал во двор. И я почувствовала, как завибрировал воздух вокруг, предвещая катастрофу.

Глава 12

Нет, он не боялся за себя. Угрозы свекра его раздражали, доводили до ярости, но не пугали. Но Светка – милая, нежная предательница. За ее жизнь Василий испугался. Даже при условии, что она находится под защитой всесильного Беросова. Святослав не остановится ни перед чем и ни перед кем. И слов на ветер он не бросает.

 Он пришел сегодня сюда попрощаться навсегда. Сел на скамейку и уставился в пустоту, не в силах объяснить себе чего ждет. Наверное еще одного доказательства своей правоты.

- Мяч подай,- крикнул долговязый мальчишка, явный лидер уличной компании, обращаясь к своему приятелю, в котором Василий сразу опознал сына Светланы. Вздрогнул, уставился на яркий мяч, выкатившийся прямо к его ногам, в его прошлом не было таких красивых. Обычные, вечно рваные, черно – белые игрушки. Их даже на день не хватало.  И вот вдруг он странно вернулся, во время полного и безграничного счастья. Провалился в петлю времени.

- Ты чего? Нашел подавальщика.

 Маленький мальчишка, насупившись, глянул на противника, сжав кулаки. И Егорову показалось, что он и вправду там, в своем детстве, смотрится в зеркало маминого трельяжа, рассматривая противные веснушки оккупировавшие его нос, с трех ракурсов. И даже этот непослушный вихор его.

- Не бузи, Громушкин,- миролюбиво проговорил долговязый. – Просто мать мне не разрешает к незнакомым дядькам приближаться, а наша команда счет ведет. И ты, кстати, пенальти бить должен. Не забыл?

Нет, он не успел додумать, когда серьезный мальчишка приблизился. Мяч в руках, казался Егорову раскаленным пушечным ядром.

- Дядь, это наш мячик,- твердо сказал ребенок, окатив взглядом серых глаз. Таких же восхитительно – серьезных, как у его матери. – Отдай.

- Вот, держи. Прости, — почему-то смешался всегда уверенный в себе полковник полиции. – Слушай, как тебя зовут?

- Ну, вообще – то мама мне запретила разговаривать с незнакомыми людьми,- серьезно ответил мальчик.

- Я полицейский,- удостоверение в нагрудном кармане пришлось кстати.- Собираю информацию. Как зовут тебя?

- Васька,- простодушно ответил ребенок протянув для приветствия ладошку. По – мужски, как положено. Кто его научил этому? Беросов?   Егорову показалось, что его перевернуло вниз головой и со всей силы приложило об потрескавшийся асфальт. Это ведь Тагир смотрит с ЕГО сыном футбол по телевизору, играет в шахматы вечерами. А потом укладывает в кровать и идет к Светке. И от этого так душно, что хочется вздернуться. Но теперь даже эта малость ему недоступна. Покончить с собой, узнав, что в этом мире есть его продолжение – верх глупости. Просто преступление. - Ой, точнее Василий Васильевич Громушкин. Вы же должны в протокол записать. Я видел в фильме. Полицейские крутые. А пистолет есть у вас?

- Мы с тобой тезки. Я тоже Василий,- одеревеневшими губами попытался улыбнуться. Вышло плохо. -А у папы твоего есть пистолет? – тихо спросил Егоров. Горло сдавило, в голове казалось прямо сейчас разорвется мозг. Надо же, просить пацана сдать родного, пусть и не по крови человека. Верх подлости. Только бы не ответил. Он так не хотел.

- Нет у него отца,- заорал долговязый, желая унизить конкурента. От злых слов щека ребенка дернулась, и он снова сжал кулаки. – И не было никогда. Мамкин трахарь есть, а папки нет. Безотцовщина.

- Мой папа погиб, он был спецназовцем,- сквозь зубы проговорил мальчишка, но Егоров увидел в его глазах слезы. И сердце пропустило сразу пять ударов. Что же они натворили? Почему ему в голову не пришло найти свою Светку. Все могло быть иначе. И мальчишка этот его копия. Не нужны никакие экспертизы – он его. И столько времени упущено. А сколько людей жили несчастными все это время. А теперь что?

- Ага, космонавтом,- издевательски захохотал долговязый. – До сих пор на орбите где – то болтается. Гром, открой наконец глаза. Твой отец просто вас бросил.

- Простите. Я больше не могу говорить, у меня есть одно важное дело. Мяч отдайте,- рубленными фразами вдохнул ребенок. ЕГО сын. Он ЕГО, Василий ни усомнился ни на минуту.

- Будешь бросать, целься в солнечное сплетение, и постарайся снаряд завертеть,- шепнул Егоров.

- Спасибо,- шепнул Васька младший.

 Егоров встал с лавки. Его мать знала. Не могла не знать. Ей просто было выгодно это скрыть. Страшно, когда с глаз падают розовые очки. Страшно и больно.

 Уйти Егоров не успел. Черный джип, ревя мотором, буквально влетел во двор.

 Беросов, огромный, похожий на быка выскочил из машины. Впервые в жизни видел Егоров всегда хладнокровного бандита в таком состоянии. Тагир был похож на ангела смерти.  Бита в его руках казалась зубочисткой.

- Я думал, ошибся, легавый. Думал – привиделось что ты тут трешься. Нет. Сегодня одна птичка принесла мне на хвосте очень интересную инфу. И знаешь, теперь я тебя убью.

 Первый удар, казалось выбил весь воздух из легких. Егоров задохнулся от боли.

- Это моя женщина, сука,- прошипел Тагир, склонившись к нему так близко, что полковник почувствовал аромат ярости. – Не отдам. Ты понял? И даже если придется сравнять тебя и всю твою гребаную семейку я это сделаю. Старый пердун генерал, кстати давно тебя слил, Егоров. Ты думаешь почему я на свободе до сих пор? Все продается  и покупается, разница лишь в цене. Уйди с дороги, тварь.

- Барс, ты же понимаешь – это нападение на сотрудника. Я могу тебя сгноить.

-Да ничего ты не можешь. Только пудельком бегать при своей шлюхе женушке. Тебе так удобно. Ты и вправду без ума, мент. Дальше носа своего не видишь. И знаешь, мне тебя даже жалко. Думаешь меня страшат твои угрозы? Ты тряпка. Посмотри, дети смотрят. Ты беспомощная тварь, цепной песик тестя. Уйди с дороги.

Лучше бы он его замордовал до смерти. Слова Тагира ранили страшнее ударов. Вышибали внутренности, выжигали кровавые сгустки в душе.

Василий собрался и выстрелил пружинистым ударом в челюсть разъяренного зверя. Тагира откинуло назад. Боль в кулаке оживила. Беросов замотал головой, пытаясь прийти в себя. А ведь он прав. Этот преступник прав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Она должна решить, кто ей нужен,- сказал спокойно, сам удивляясь выдержке. Сузил глаза, почувстывовав боль за грудиной. Давненько его не беспокоила старая рана. Задохнулся, пытаясь удержаться на ногах

- Дядь Тагир, не надо, - рядом возник испуганный мальчик. Он защищал не его, Василия Егорова, а этого бугая, который ему ближе и дороже.

- Васька, иди домой,- приказал Беросов. И Егоров понял, что сейчас его убьют. Столько огненной злости и хладнокровия было в глазах убийцы.

- Нет,- упрямо сказал младший Васька. Егоров увидел, как опустился огромный кулак, занесенный для последнего удара, как обмяк Беросов. Светка бежала в их сторону в распахнутой куртке, стареньком халате и тапочках на босу ногу. Он их любит, странно. А ведь Василий думал, что братья Беросовы не способны на чувства. Иагир бессильно разжал руку. Бита выпала в пыль, глухо стукнувшись о землю.

- Уходи,- тихо сказал маленький мальчик, сморщив веснушчатый нос.

 Он зашагал к арке, как побитый пес.

- Подожди,- родной голос. Чуть хриплый, как после простуды, такой глубокий.- Василий, зачем ты пришел?

- Это ведь мой сын? – вопросом на вопрос ответил он.

- Он мой.

- А Тагир?

- Егоров, ты не имеешь права задавать мне этих вопросов,- горькая улыбка на родных губах.- Вась, не приходи больше. Не надо. Ты не нужен нам больше. Пожалуйста, не разрушай то, что я так долго создавала.

- Ты изменилась.

- Учителя хорошие были.

 В ее голосе нет грусти или злобы. Усталость.

- Что же мы натворили?

- Мы? – она приподняла удивленно бровь.- Егоров, я так тебя ждала. Поверь, все эти годы. А теперь – прости. Больше нет сил бежать. Просто вдруг поняла, что ты приносишь в мою жизнь слишком много страданий.

Чужие руки на плечах больше не моей Светки. И этот медведь, прожигающий его взглядом, но ставший кротким, как ягненок в присутствии невероятной Светки. Она не его. И что означают ее слова об ожидании? Неужели вся его жизнь – ложь? Клетка из которой нет выхода. И загнали его в нее люди, самые родные, которым он доверял. И это страшнее всего, осознавать, что мог прожить жизнь иначе.

- Ты слышал, мент? – в голосе Беросова насмешка.- Тебе здесь не рады.

И вот они идут все вместе к подъезду, и маленький Васятка наверное гордится своим большим другом. И от этого еще унизительнее.

 Боль  в груди превратилась в извержение вулкана.

*****

- Молчи,- прохрипел Тагир, вжимая меня в стену. От него пахло алкоголем и табаком. Странно, я ни разу не видела моего начальника курящим. Никогда - Не говори ничего, умоляю.

- Я не... Тагир, послушай,- мой писк тонет в зверином рыке. – Васька, он же здесь. Ну, пожалуйста.

- Ты забыла мне сказать, кто отец твоего ребенка,- в голосе боль? Или мне просто кажется. – И когда же собиралась сообщить мне столь невероятное известие. И как тебе этот чертов мент?

- А с чего ты вообще решил, что я должна? – мой голос звенит. От боли, от непонимания того, что мне делать дальше, от страха. Я боюсь этого монстра, раздувающего ноздри в такой близости от моего лица, что я вижу каждую щетинку на идеально – вылепленном лице. Такие бывают только у опасных особей: сбивающие с толку несчастных жертв. Дарящие иллюзию спокойствия,– Тагир Ромуальдович, мы с вами друг другу практически никто. Я не знаю тебя, слышишь? Пока ты не ворвался в мою жизнь словно горячий пустынный вихрь, все было просто и понятно. А теперь. Я боюсь тебя, и ухаживаний твоих боюсь. У меня в жизни был всего лишь один опыт, и тот оказался убийственным. Так почему ты решил, что я должна?

 Слезы уже даже не текут по щекам, они брызжут из глаз – злые и очищающие. Что мне сказать этому самоуверенному самодуру? Что я все еще люблю? И отнюдь не его. Что я в бешенстве от того унижения, что увидела. Тагир на глазах моего сына втоптал в грязь его отца.

- Васька знает? – сталь в глазах, а в голосе столько муки, что становится стыдно. Господи, что мне делать?

- Нет. Его отец погиб в горах,- тихо отвечаю, уставившись прямо в тигриные глаза мужчины.

- Но почему? Светка, почему?

- Потому что так сложилось,- дергаю я плечом. Ну не рассказывать же великану о моей жизни без того, кто до сих пор приходит во снах, ласкает меня огрубевшими руками и клянется в вечной любви. Раньше я хотела, чтобы вот так, чтобы предатель валялся в пыли у моих ног, потом пыталась забыть, мечтала снова увидеть и так по кругу. А сегодня вдруг увидела перед собой измученного, сломанного, выжженного Ваську и поняла, что не могу больше его ненавидеть. Мне его жалко, и от этого еще поганее на душе. – Когда нибудь я забуду его. Помоги мне.

- Мам, а дядя Тагир здорово уделал того дядьку. Он полицейский, кстати,- слышу я голос сына, выходящего из кухни в обнимку с щурящимся от удовольствия Тигрулей- Пацаны чуть не обделались. А дядя Тагир, как Рембо. С вертушки, а потом битой. Ты меня так научишь? А то этот придурок теть Галин меня задирает вечно.

Я наконец могу дышать. Пальцы, до хруста сжимающие мой подбородок ослабевают хватку, и глаза хищника теплеют.

- Научу, братан,- улыбается Тагир, и эта его усмешка больше не похожа на оскал.- Там все просто. Но знаешь, драка все таки, удел неуверенных в себе мужиков. Надо уметь вырубать противника интеллектом и словами.

- Но ты то дрался сегодня,- хлопает глазенками Васька. Он и вправду не понимает почему гладиатор, учит его не вступать в бой. А я смотрю на великана с благодарностью.

- Потому что дурак, потому что обезумел, потому что испугался. Очень страшно лишиться того, что нашел. А еще страшнее понимать, что кто – то может украсть у тебя сокровище, — он говорит это моему сыну, но я понимаю, что все эти признания адресованы мне. Странный, такой непонятный. Как инопланетянин. И в душе у меня что – то рвется.- Васька, ты меня извини, мужик. Не стоило мне давать тебе плохой пример.

- Я тоже всегда защищаю мою маму,- спокойно ответил мой рассудительный ребенок.- Знаешь, она такая несамостоятельная. И бабушка говорит...

- Значит ты меня понимаешь.

 - Вась, ты котенка покорми, он голодный,- стараюсь говорить ровно. Мне надо гнать из жизни странного начальника. Пусть я снова буду морозить задницу у метро, пусть расходы придется ужать, хотя куда уж еще. Но он не нужен нам. И надо бежать. Но я вдруг осознаю, что мне этого совсем не хочется. Какая – то невидимая нить сплела наши судьбы в затейливую паутину, в которой я запуталась как глупая муха.

- Ты приносишь мне одни неудачи,- хрипит Тагир.

- Так беги от меня, как черт от ладана.

- Не хочу,- шепчет он. Горячие руки притягивают сменя к себе, и я не могу противиться болезненному желанию. Огненные губы исследуют мой рот, открытый словно для крика. Черт побери, что же происходит. Теперь я предаю далекого, нужного, любимого. Угрызения совести спят где – то очень глубоко в закоулках сознания. Но душа ноет, и с этим нельзя бороться. Не сбежать не скрыться.

- Я не могу тебе пообещать того, что ты желаешь.

- Подожду. Я никак не могу тебя понять, словно бьюсь в закрытую дверь.

- Это очень сложно, Тагир. Потому что я и сама себя не понимаю. Дай мне время.

- Тебе его не хватит,- горько усмехается великан.- Восьми лет же не хватило.

Он прав. И я не знаю, что ответить. Просто смотрю, как он уходит, резко развернувшись. Слышу, как хлопает входная дверь и понимаю, что я так не хочу. Бегу в прихожую, падаю, споткнувшись об порожек, к которому так до сих пор и не привыкла.

- Ты все таки страшная растыка,- его голос звучит как гром.- Я не смог уйти. Признавайся, ты меня приворожила, ведьма?

- Я хотела предложить тебе остаться на ужин,- улыбаюсь сквозь слезы.

- Я так и понял. Знаешь, это все твоя каша с привкусом карамели - приворотное зелье.

 Не даю ему договорить. Накрываю рот Тагира своими губами. Он может мне помочь избавиться от призрака. Я эгоистка, но мне это надо.

Глава 13

Тагир ехал убивать. Это была даже не ярость, а какая – то совершенно фантомное, глухое безумие, терзающее  душу, требующее выхода.

Ревность вихрилась, вспахивала своим смерчевым хвостом наносное спокойствие, не позволяя здраво мыслить.

Он и сам не мог объяснить себе того притяжения, которое словно магнитом тянуло его на дно. Эта чертова кукла приворожила его что ли?

И он бы уничтожил мразь, чертова легавого выкорчевывающего его жизнь, словно дурной сорняк, раз за разом. Без жалости бы растоптал, если бы не Светкин сын. Мальчишка не должен был видеть, как он терзает его отца, пусть дурного, незнакомого. Не должен.

Но когда он посмотрел в глаза Светланы – пожалел, что не завершил начатого. В них плескалась такая любовь, что хотелось выдрать свои гляделки, лишь бы не видеть затаенной радости и надежды.

- Ты моя,- прохрипел он в макушку полусонной Светки, прижавшейся к нему. Их разделяла лишь тонкая бязевая простыня, позволяющая чувствовать жар ее тела. Он не ответила, просто уткнулась в него своим веснушчатым носом, заставляя задыхаться как от удушья. Она не ответила, но Тагир точно знал, что на него она никогда не будет смотреть так, как на того козла, которого он вывалял в грязи, втоптал в землю, на глазах женщины и ребенка, за которых сам был готов отдать жизнь.

- Тагир, мне кажется мы совершаем какое – то ненужное безумие.- выдохнула светка, но он не дал ей договорить. Только не сегодня. Накрыл ее рот своими губами, заставляя замолчать. Чутье хищника орало – она просто затыкает тобой брешь, пробоину в своей жизни. Но сейчас это не имело никакого значения. Безумие, что ж, прекрасно. Только не безумие, а дьявольское безумство.

 Он едва дождался, пока Васятка уляжется в свою кровать, а потом просто утащил его мать в дешевую спальню. И вот сейчас только понял, что еще нигде не был так счастлив. Никогда и нигде.

Солнце. Его разбудил чокнутый луч, словно лазером прошивший остатки сна. Тагир вытянулся в полный рост на скрипучей целомудренной кровати и вдохнул ароматы жизни: запах яичницы на сале, кофе, подгоревшей каши и недоступного счастья. Такого близкого, но неуловимого, как чертов луч.

- Привет,- улыбнулась Светка и так просто поставила перед ним сковородку, одуряюще пахнущую простым деревенским деликатесом,- прости, я не знала, что ты любишь. Но кофе сварила по всем правилам.

- Васятка где?- прохрипел Тагир, накидываясь на немудреный завтрак, вкуснее которого он не ел никогда в своей жизни. По крайней мере, так ему показалось.

- Катя его в школу увезла,- тонкие руки колдуют над чашкой, наливают из старенькой медной турки умопомрачительно пахнущий кофе. Тагиру показалось, что он сходит с ума. Притянул Светку к себе, запутался руками в дешевом халатике и тихо прошептал.

- Я бы мог провести на этой кухне всю жизнь. С тобой.

- Вот только я не могу тебе дать этого,- тихо прошептала дылда. – Тагир, беги от меня.

 Ее тихие слова, как осколки бритвенно – острых стекол впились в мозг, раскровили внутренности, которые словно жгутом скрутила болезненная ярость. Чертов мент, зря он его не уничтожил. Пусть бы она видела, знала, что он ничтожество. Что он не может даже бороться за эту чертову дуру.

- Я не могу предложить тебе свое сердце.

- Мне достаточно тела, — ухмыльнулся Тагир, снова становясь собой. Напридумывал себе черт знает что. Обычная баба с прицепом. Но чем – то она его зацепила. И скорее всего наваждение пройдет за месяц. Дольше еще ни разу не случалось.

- Это пока. После ты захочешь большего,- упрямо выпятила Светка подбородок.- И это будет трагедия. Потому что я не смогу. Я люблю его. Всю свою жизнь люблю. Видно такая моя карма была родиться однолюбкой.

- Это ничтожество, променявшее тебя и сына на сладкую косточку? Ты полная идиотка если думаешь...

- Нет, я не думаю и уже не жду. Я просто хочу быть честной.

- Да кому она нужна твоя гребаная честность?- взревел Беросов, со всей силы запустив тяжелой сковородой в стену. Ярость рвала на части, выкручивала, выматывала. – Ваське, которому ты всю жизнь врешь, про отца героя?

- Мне,- твердый голос звенит. – Я хочу быть честной по отношению к себе.

- Поэтому мне дала сегодня ночью? – сейчас Тагир чувствовал себя подонком, и его это наконец встряхнуло. Быть самим собой намного легче.- Так тебе проще быть честной с собой?

- Пошел вон.

 Надо же, обиделась. Губка дрожит от злости и едва сдерживаемых слез. Смотрит на испорченные обои, и морщит свой нос. «Господи, ну зачем ты столкнул нас, видно за грехи мои» - пронеслось в мозгу, прежде чем он смог сообразить, что точно не уйдет.

- Отпусти,- задохнулась Светка, когда он подхватив ее под ягодицы буквально бросил на обеденный стол. Чертов халатик, как смирительная рубашка поддался не сразу. – Пусти.

Ее шепот, тихий стон, полный болезненной обреченности его не остановил. Невозможно сдержать обезумевшего зверя, он и не стал пытаться.

- Я научу тебя быть моей,- прохрипел в розовое ухо.

- Но заставить не сможешь,- отозвалась она тихим стоном.

- Это мы еще посмотрим,- успел прорычать он, прежде чем окончательно рехнуться.

*****

- Это что? – спрашивает Катька, с любопытством разглядывая как рукастые рабочие собирают новую кровать в моей маленькой спальне. Я равнодушно смотрю зав тем, как рушится мой компактный привычный мир. – Это намек, или наконец свершилось?

- Тебя это не касается,- отвечаю ровно, хотя хочется орать и биться в истерике. Останавливает только то, что рядом крутится восторженный Васятка прижимающий к груди Тигрулю. Смешно, теперь наш дом оккупировали два Тигрули. И один из них совсем не белый и пушистый. И кровать эта – символ того, что я пала. И я ее ненавижу уже. Но при воспоминании о мужских нежных руках в груди начинает гореть, и я будто слышу сладкий вкрадчивый шепот, дарящий чувство уверенности и защищенности. Голова кружится от воспоминаний. Нет объяснения тому что происходит. Но он мне нужен, этот страшный несносный медведь. Просто нужен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ну и ладно,- легко соглашается сестра. – На работу подвезти. Или снова сама?

- За мамой дядя Тагир приедет, — сдал меня Васька.- А после работы он обещал, что мы поедем в кино, правда же, мам?

- Правда,- выдыхаю я, стараясь съежится до размеров молекулы, лишь бы не видеть сузившихся глаз Катьки, в которых бушует огненное любопытство. – Иди �

Пролог

«Такая большая и вся моя» – восхищался муравей, ползая по слонихе.

Я большая и нестандартная. И дело даже не в том, что я вешу девяносто килограмм, меня это не портит. Потому что при росте сто девяносто пять сантиметров, я похожа на красивый и возвышенно – нежный телеграфный столб. По крайней мере так мне сказала любимая сестрица, сидящая в моей кухне и пожирающая вишневое варенье прямо из банки руками.

– Ложку возьми,– вздохнула я, рассматривая блестящий столовый прибор, лежащий рядом с Катькой на краешке стола.– Ешь, как поросенок.

– Технический менеджер, как раз по твоему профилю работка,– прочавкала Катюха, проигнорировав мой месседж. – Зря что ли ты институт закончила с красным дипломом? Завтра пойдешь на интервью, я тебя записала, даже отправила резюме. Ты, кстати, владеешь тремя языками, приемами борьбы дзюдо. И хорошо играешь в бадминтон, не забудь. А еще ты красавица, умница, спортсменка, комсомолка, и заслуживаешь этой работы, черт побери.

– Кать, я никогда не работала по специальности, и дзюдо для меня, как вишня для лягушки – недосягаемо. Максимум, что я могу, сбить ногой с тебя шапку. И эта мысль меня очень искушает сейчас,– вырвался у меня вздох. Вот поганка, какое право она имеет распоряжаться моей жизнью? Хотя, если бы не моя оборотистая сестрица, было бы нам с Васяткой, моим сыном, кисло.– Я не смогу. Да и специальность моя мне не нравится, ты же помнишь, как мама почти насильно меня запихнула на факультет.

– Зато пельменем бегать по улицам тебе нравится, похоже. Свежий воздух, приятные знакомства. Помнишь, как ты плакала, когда твой пельмень поджег какой – то алкаш, перепутав его с урной? – хмыкнула Катюха, облизывая краешек банки. Как в нее столько влезает? Весу в сестрице, как в баране, а росту и того меньше.

– Чебуреком. Пельмень, звучит как – то двусмысленно, ты так не считаешь? – поправила я Катьку. Надо же, так не интересоваться моей жизнью.

– Те же яйца, только в профиль,– отрезала паразитка.– Фарш в обертке из теста. Свет, не дури. Васятка растет. У него у куртки вон рукава по локоть уже коротки. Пойдешь, нет, ты побежишь на то интервью. И мужика давно найти пора. Сколько можно тосковать по подонку? Я вообще удивляюсь, зачем ты сыну дала имя предателя. Чокнутая ты Светка, блаженная. Сама не пойдешь, за шкирку отволоку. А потом забуримся в какое-нибудь хорошее местечко, съедим по ростбифу, выпьем ликеру и снимем каких нибудь мачо, для здоровья, – насупилась Катюшка и я ей поверила. Отволочет, снимет, и свернет горы, если решила сделать меня насильно счастливой

 Ну не говорить же ей, что я даже в чебуречную «У Ашотика» вряд ли скоро забурюсь. В кошельке гуляет ветер, а мне еще нужно купить Ваське прописи и оплатить художественную школу.

 Конечно я пойду на собеседование. И сделаю все, чтобы меня взяли на нормальную должность. Страшно надоело два через два бегать с подносом и стоять чебуреком с флайерами  у метро. А мужик нам не нужен, зачем нам мужик?  В нашей с Васькой жизни нет места посторонним. Так я думала, провожая сестру. Если бы знать, чем для меня обернется эта авантюра, я бы не спешила сдавать костюм фарша завернутого в тесто и скорее всего применила бы все приемы дзюдо, дзюпосле, а так же бадминтона и бега по пересеченной местности, чтобы избежать встречи с ближайшим моим невероятно счастливым будущим.

Глава 1

«С каждым днем все радостнее жить»  – провозгласил с экрана телевизора известный ведущий, озарив поганое серое утро белозубой улыбкой.

 Я вздрогнула и пролила молоко на черную уродливую столешницу, покрытую сотнями мелких царапин. Да уж, все радостнее и радостнее. И мгла, повисшая за окном дождливой кисеёй прибавляет  этому счастливому балагану жизнерадостности дополнительной феерии.

Мне нужно кофе – ведро, черного, как моя волшебная жизнь, похожая на сказку, в которой сюжет, что ни дальше, то страшнее.

– Мам, не хочу молоко. Опять молоко. Я скоро начну мычать,– всхлипнул Васятка, глядя, как я размазываю по столу бумажной салфеткой сок из коровы.

– Вырастешь большим и сильным,– пообещала я, уже привычной давно заученной фразой, перехваченной у моей мамули. И ведь не обманула она, я выросла. Вымахала до ста девяноста пяти сантиметров, превратившись в нескладное сутулое чудовище. Посмотрела на сына, который насупившись сидел над стаканом с молоком. Ну почему все должно быть так, как заведено? Кто сказал, что конопатые мальчишки, должны давиться с утра проклятым молоком, похожим на утренний туман за окном? И кто сказал, что они станут от этого здоровее или умнее? Дать бы по шее этому умнику.

– Ма, ты чего? – удивленно спросил Васятка, когда я выхватила у него из – под носа стакан и громко швырнула в измятую мойку.

– Круассан, какао и в школу,– приказала я, удовлетворенно отметив, как загорелись глазенки главного мужчины в моей жизни.

Главного и единственного, вот уже целых семь лет.

– И, пожалуйста, Васька, не дерись ни с кем. Все можно решить словами,– напутствовала я сына, натягивая на него «динозаврячью» шапку, и заматывая шарфом тоненькое болезненное горло. Старалась не замечать несущегося с сонной утренней улицы звука яростного автомобильного клаксона. Так сигналить может только моя сестра, совсем не думая об окружающих. У нее если она проснулась, то не спят все. Так было всегда, с тех самых пор, как она появилась на свет. – Что вы все делите?

– Они слов не понимают,– запыхтел мальчишка, став страшно похожим на человека, которого я почти заставила себя забыть. Почти. Осталось совсем немножко, всю оставшуюся жизнь, – мам, я же мужчина. Я должен тебя защищать. А эти…

 Васятка сжал кулачки и стиснул зубы, и я в его глазах увидела слезы.

– Они тебя каланчой обзывают и говорят, что я приемыш. Потому что у такой дылды, как ты, не мог родиться такой гном, как я. Я же ниже всех в классе, на физре стою в самом конце колонны.

– Ты вырастешь, Васька,– вздохнула я, подхватывая рюкзак сына и слушая при этом нетерпеливые гудки клаксона с улицы.– Станешь высоким и сильным «Дядей достань воробышка». Пойдем, а то твоя сумасшедшая тетка перебудит весь дом, и тетя Клава снова будет мне потом выговаривать.

Я вдохнула влажный ледяной воздух и наконец почувствовала, что все же живу. По крайней мере – существую в реальности, а не в дурацкой игре – симуляторе. День у меня сегодня важный. Важный и ответственный, а я похожа на вставшего на дыбы жирафа. Отличает от редкого животного меня только дорогущий шарф, намотанный на шею и смею надеяться, более осмысленное выражение на физиономии, покрытой легким макияжем. И зачем я надела эти идиотские сапожки? Где были мои глаза, когда я их покупала? Каблук невысокий, но придает мне еще пять сантиметров, что в моем случае просто идиотизм и кощунство. Жираф на каблуках – прямо название для идиотской кинокомедии, коей в сущности, моя жизнь и является. Ну не носятся взрослые двухметровые матери – одиночки, имеющие высшее образование с занюханным подносом по малюсенькой кофейне за деньги, на которые не то что сына, хомяка не прокормишь. Да и вторая моя работа с красивым названием «промоутер» оставляет желать лучшего. Права Катька. Надо двигаться. Кто под лежачий камень, тот не пьет шампанского, как говорит мамуля. Хорошо еще что Катька уговорила меня сдать бабулину квартиру, иначе мы с Васяткой давно бы протянули ноги. Я была против категорически, старалась сохранить память, но сдалась под напором обстоятельств. А сегодня у меня важное собеседование, и я дрожу в душе, как осиновый лист на ветру, хотя и стараюсь держать себя в руках.

– Ма, все будет хорошо,– шепнул Васятка, и нырнул на заднее сиденье малютки – машинки, принадлежащей  моей более удачливой, младшей сестре.

– Долго жвачиться будешь? – спросила Катька, высовывая в приоткрытое окно хитрую физиономию.– Ты такими темпами не успеешь на собеседование. И вообще никуда не успеешь. Я вот удивляюсь, у тебя ноги длиннее телеграфного столба, а двигаешься так, словно они у тебя сломаны в пяти местах. Але, Светик, цигель – цигель, шнель в машину, только бензин на тебя перевожу вхолостую.

– Я пройдусь,– хмыкнула я не очень уверенно. Ну не могу я ехать в машине с прижатыми к ушам коленями и согнувшись в три погибели. И явиться в офис к потенциальному работодателю с бордовой мордой и выпученными от давления глазами, ну такое…

 Вот интересно, мы сестры, но Катька маленькая и ладная, а я похожа на подъемный кран. Мама пыталась меня пристроить к делу, водила по модельным агентства, где нас сначала принимали с распростертыми объятиями в ряды недорогих «вешалок». Катюха жутко завидовала, и плакала ночами в подушку, считая себя тем единственным уродом, без которого как известно не обходится ни одна семья. Но когда мой рост перевалил за отметку в метр девяносто, все модельные агентства вдруг сдулись и дали мне пинка под хвост, а мамулиным мечтам и чаяниям от ворот поворот. Ну не быть мне Водяновой, и маме не жить в «лордском» дворце. Может вон Катька оправдает ее ожидания. Я то не смогла. Родила в девятнадцать лет от человека, которого думала, что люблю и знаю. Наивная дурочка, потому и влюбилась по уши в обычного предателя. Все, я его забыла, забыла, забыла. Мне нужно растить моего сына и жить без любви. Так проще. Так не страшно. Исключен риск еще одной такой убийственной ошибки.

– Светка, ты зря отказываешься,– хихикнула сестрица, и полезла в сумку. Интересно зачем? Хотя, вряд ли я узнаю. У нее там черт ногу сломит, и найти в ее торбе что-либо из разряда магических заклинаний – практически невозможно.

– Если ты ищешь электрошокер, чтобы меня вырубить, и запихать в свою коробчонку, хитрая лягушонка – зря стараешься,– хихикнула я,– Он не действует на каланчи и небоскребы.

– Зато очень хорошо ставит на место мозги идиоткам, считающим себя некрасивыми,– показала мне язык сестра и выудила из торбы дурацкую ключницу в виде вырвиглазно – розовой кроличьей лапки, которую отчего – то считают талисманом на удачу.  К слову, я сначала подумала, что это мужской половой орган, только пушистенький, и от того бурно покраснела щеками. Очень надеюсь, что эти фантазии у меня не от недостатка мужской ласки. Хотя, чему уж тут удивляться.

– Это лапка, а не то от чего ты стала похожа на взбесившийся помидор,– насупилась Катюшка.– Я ее всегда беру на все встречи. Только надо ее снаружи к сумке прицепить, а когда собеседоваться будешь, держаться за нее пальцами и гладить вверх-вниз, и при этом про себя читать мантру «Ну возьмите меня» не прекращая. Поняла?

Я кивнула. Нет ну а чего, чем черт не шутит, хуже то не будет уже. Куда уж хуже. Пришпилила розовое нечто к сумке, проводила взглядом пожарно – красную машинку и пошла по мокрому тротуару усыпанному мертвыми листьями, навстречу своей удаче.

Глянула на часы, и поняла, что не успеваю. Надо было ехать с Катькой, а не строить из себя мадам Бавари. Оглянулась по сторонам и решила не идти до пешеходного перехода, находящегося в пятидесяти метрах. Хорошо, что меня не видит сейчас Васятка, которому я постоянно, с упорством дятла – мозгоеда впихиваю в голову правила безопасности. Но сегодня исключительный же случай, правда? Точность вежливость королей и королев, которым до зарезу нужно получить нормальную работу.

И я с грацией царственной особы сделала шаг на проезжую часть, предварительно, конечно же, посмотрев по сторонам. Сначала на лево, потом на право, как нас учили в школе, выжигали каленым железом в мозгу это нехитрое правило. Могу поклясться, ну не было ни одной машины на горизонте. Или просто в этот раз не сработал школьный моджо, черт его знает. Огромный, похожий на танк автомобиль, вырос словно из-под земли, свистя колесами по асфальту, как адский демон. Влажный туманный воздух наполнился запахом гари. Я рванула вперед, не разбирая дороги. Меня гнал стресс, страх, и конечно же собеседование, будь оно неладно. Чертов каблук попал в невидимую выбоину. Я взмахнула руками, как подстреленная цапля и почувствовала, что лечу.

– Чертова идиотка,– совсем рядом со мной раздался гортанный мужской голос. Чьи то руки ухватили меня за шкирку, и хорошенько встряхнув поставили на ноги. – День говенный для самоубийства. Мокро, холодно, кишки размазанные по асфальту в солнечный день хотя бы блестят. Или это был какой – то ритуал? – хмыкнул мерзавец, видимо заметив, что я вцепилась пальцами в кроличью лапку.

Я открыла глаза, и о чудо, уперлась взглядом в мужской, покрытый темной щетиной подбородок. Почему чудо? Потому что обычно горячие мачо доходят мне хорошо если до подмышки, а это судя по всему на добрых сантиметров десять превосходит меня в росте. Чудо же? Чудо.

– Простите,– вякнула, развернулась и понеслась куда глаза глядят, даже не успев рассмотреть горячего великана. Только подбородок с ямочкой зафиксировался в памяти и почему – то дорогущий перстень на безымянном пальце незнакомца. И то, только потому, что рукой он держал меня за лацкан пальто. Дорогущий шарф пал смертью храбрых.

– Эй, ты смотри, если растянешься где-нибудь, то случится землетрясение в Нурландии. Чокнутая баба, – понесся мне в спину издевательский смех,  подгоняя похлеще своры гиен, несущихся за антилопой. Я расслышала чуть заметный акцент, и припустила еще проворнее.

 Зато на собеседование успела. Влетела в офисное здание, сверкающее стеклом залитым струйками дождливой воды.

Я то успела, а вот мой интервьюер не спешил. В наше время короли не те кто приходит вовремя.

Глава 2

Мама моя говорит, что хуже всего ждать и догонять. А бабушка говорила, что еще хуже ждать, что тебя догонят. Обе по своему были правы.

 Я уселась в приемной на диван, судорожно соображая, как лучше – вытянуть ноги и раскопытиться на все немаленькое помещение, или подтянуть их к ушам, и стать похожей на гигантскую саранчу, готовящуюся к прыжку. И так и так погано. Секретарша поглядела подозрительно на то, как я пыхтя паровозом пытаюсь принять элегантную позу, и поджала идеальные губки, которые тут же сложились очаровательным бантиком. Я наконец то смогла занять положение в пространстве, достойную фрейлины императорского дворца, а конкретно свела колени и отставила чуть в сторону ступни, как меня учила ласковая мамуля, называя мои нескладные конечности костомахами. Зато она крепко вбила в мою голову, как нельзя воспитывать детей, за что я ей очень благодарна.

Красотка секретарша вздрогнула, когда на ее столе загорелась лампочка коммутатора. На ее личике был написан такой ужас, что мне захотелось стать прозрачной и просочиться сквозь, до безобразия дорогой, пол. Интересно, что так напугало эту пигалицу?

– Простите, мне нужно встретить шефа. Вы не могли бы подождать в коридоре. Там есть место для курения, и кофейный автомат,– скороговоркой выпалила фея, моргнув нарощенными ресницами как крыльями, и мне показалось, что она сейчас оторвется от пола и взлетит.

– Да, конечно. Я не курю, но кофе выпью с удовольствием, – опять-таки вспомнив уроки этикета, согласилась я. Поднялась с дивана, чувствуя себя в сравнении с этой маленькой хрупкой птичкой, сказочным Громозепой. Господи, на что я рассчитываю? Ну кто возьмет на работу тетю лошадь? Разве что идиот, страдающий любовью к гигантизму. Может просто слиться по-тихому, а Катьке наврать, что меня не приняли? Только вот себя не обманешь, и Ваське смотреть придется в глаза, снова отказывая ему в очередной детской радости, которую я не могу себе позволить. Мы не можем, по причине немощности матери семейства. У него нет отца, нет всего чего ему хочется, и если я сейчас позорно сбегу, то просто предам моего любимого мальчика.

 Размышляя над идиотской своей жизнью, я все же малодушно пошла в направлении лифта, сжимая в руке картонный стаканчик с поганым, похожим на деготь пойлом, даже от вида которого у меня началась изжога. Ничего, найду нормальное место. Не такое пафосное. И без помощи Катьки. Ее прожекты всегда заканчиваются полнейшим крахом и фиаско. Видимо я просто не настолько оборотистая и смелая.

– Это что кофе? И чашка, я сто раз говорил, она должна быть из ониксового стекла.

Нет, это был не голос. Это был рык, от которого у меня подкосились ноги. Мужик, еще не появившийся в поле моей видимости, явно был в ярости.

Женщины в курилке, до этого мирно беседовавшие побросали недокуренные сигареты и суетливо заметались ища двери в свои кабинеты.

– Господи, эта овца снова набадяжила Тигруле кофе из кофемашины,– всхлипнула одна из «офисных планктоних», судорожно дергая запертую дверь.

– Тебе то хорошо, а мне придется идти на голгофу,– вздохнула ее товарка.– Сегодня меня будут ставить раком на ковре, и боюсь что не фигурально выражаясь. Да толкни ты эту чертову дверь, что ты ее на себя дергаешь, она в другую сторону открывается.

Вот тут то мне и надо было брать в руки мои костомахи сорок третьего размера и валить. И я почти успела. Почти. Дверцы лифта раздвинулись и навстречу мне вышел сам дьявол, как мне показалось. Он держал в громадной ручище чашечку из костяного фарфора, которая казалась игрушечной, словно мультяшной.  Девчонка секретарша за его спиной была белее мела, да и я сбледнула от одного вида огромного великана, горой надвигающегося на мою персону. Наверное впервые в жизни я почувствовала себя пигмеем с какого – то занюханного острова болтающегося в океане.

– Здравствуйте, вы Тигруля? – проблеяла я и сделала шаг вперед. Ну конечно, только так и могли назвать родители человека  – гору. Господи, почему у меня от страха всегда отключается часть мозга, отвечающая за самомохранение? Чертов сапожок наступил на что – то совсем уж живое, я опустила глаза вниз, уставилась на ослепительно – начищенную мужскую туфлю под  моей подметкой, взмахнула рукой. Бумажный стаканчик вылетел из моей руки словно снаряд и врезался в грудь страшного мужика, оставляя на фирменной белоснежной сорочке пятна похожие на ошметки глины. Ну все, я точно не прошла собеседование.

– Тигруля значит?– совершенно спокойно ухмыльнулся  страшный кошмар, приблизившись ко мне настолько, что я смогла различить терпкий мужской аромат, смешанный с сигаретным дымом и запахом кофе. По телу пронеслась горячая липкая волна. Главное не упасть. Адреналин бушевал в крови, словно кислота. – И что же ты хотела от меня, глупый маленький Пятачок?  Поскакать на моем хвосте?

 Я почувствовала, как щеки заливает противная краснота, нащупала кроличью лапку, будто она могла меня спасти. Иногда мне кажется, что моя высокоинтеллектуальная мамуля где – то напортачила, когда меня зачинала, или партнер оказался фуфлом, не знаю. Папулю то я никогда в глаза не видела. Но точно какой – то брак закрался в мои гены. Потому что вот именно сейчас из моего рта вылетела фраза, ну никак не вяжущаясь с ситуацией, но произведшая эффект разорвавшейся бомбы.

– Ну возьмите меня,– выпалила я, дернув талисман на удачу, так, что вырвала его с корнем, вместе с ручкой от сумки, которая тут же свалилась к моим ногам. По полу с грохотом разлетелась мелочёвка.

– Предложение заманчивое, но у меня сегодня целибат,– заржал великан, и у меня все же подкосились сапожки.– Слушай, ты кофе умеешь варить?

 Я кивнула. Конечно я умею варить чертов кофе. Именно этим я занимаюсь в перерывах между отмораживанием задницы у метро в костюме чебурека и свершением идиотских поступков. Таких, как этот например.

– Я пришла устраиваться менеджером, а не баристой,– пропыхтела я, собирая с полу свой небогатый хабар. И это вы, между прочим опоздали к назначенному времени.

– Может быть я опоздал  потому, что чертова идиотка бросилась мне под колеса, когда я ехал на работу? Или потому, что от резкого торможения гребаные колеса у машины заклинило. Но это даже хорошо, в противном случае я бы размазал сумасшедшую бабу по асфальту. Как думаешь, ей бы понравилось?  Но на будущее, я не оправдываюсь перед розовыми Пятачками, – прошептал великан, склонившись к моему уху. Он склонился, а не я. Так разве бывает? И этот его шепот, черт бы его побрал. И перстень на пальце, на верхней фаланге которого болтался мой счастливый талисман, я его узнала. Огромный «болт», украшенный каменным скарабеем. Только мне так могло повезти.

– Я умею варить кофе? – пролепетал, пытаясь отстраниться от взгляда похожих на переспелые маслины, глаз.– Но думаю, что будущего у нас не получится.

Глава 3

*****

Странная женщина. Колючая, ершистая и живая. Не похожая ни на одну из тех, кто окружал Тагира в последние годы. Она его зацепила, уж непонятно чем. Этой своей непосредственностью, или смешным смущением и нескладными попытками скрыть его за маской наносной стервозности. И идиотское прозвище "Тигруля» прозвучало из ее уст совсем не обидно, а скорее сексуально и по – домашнему, что ли. Тагир свалился в кресло и уставился на песочные часы в дорогой подставке из ценного дерева – чей – то абсолютно бессмысленный подарок. Расстегнул воротничок рубашки, который нещадно сдавливал шею.

– Ваш кофе,– красивый голос. И она вся:  нескладная, не похожая на героиню романов вплыла в его кабинет, заполняя его флюидами сердитого неудовольствия. Нестандартная красота – так кажется говорят про женщин, становящихся идеалами для художников и скульпторов. А кончик носа у нее снова покраснел. Смешная.

Длинные пальцы опустили перед ним прозрачно розовую чашку, исходящую умопомрачительным паром. Она шумно втянула носом воздух, и пошла к выходу.

– Это все. Прощайте.

Как это прощайте? К такому он был не готов. Ей нужна работа, а ему нужна она. Вот именно сейчас Тагир это остро понял. Захотелось нового. Не пресную глупую Каринку, сидящую сейчас в приемной и высматривающую в интернете очередную сумочку, а эту колючку, которую не завоюешь деньгами, он это понял сразу. Скорее всего ему скоро наскучит эта дурацкая игра, как и в случае с глупышкой Каркой. Но чертова неприступность этой неуклюжей королевы сейчас его заводит до одури, разбавляя скучную пресную жизнь остротой кайенского перца.

– Пятачок, я не договорил.

– А я вас недослышала, – не поворачивая головы ответила эта чертовка. – И у меня есть имя.

Тагир поморщился. Ну надо же. А ведь они на равных сейчас говорят. И даже когда она стоит рядом, то смотрит ему прямо в глаза, а не в район пупка или подмышки.  И это тоже чертовски заводит. Прямо не женщина, а заводной ключик. А он значит, получается тупой заводной цыпленок.

«Пусть проваливает, тоже мне королева Шантеклера» – предупреждающе проорал внутренний голос, сигнализируя об опасности.

– Нам не нужен технический менеджер,– рявкнул он, рассердившись в первую очередь на себя, на свой организм, реагирующий на эту каланчу так остро. – У Каринки в голове что угодно, но не мозг.

– Знаете, это в первую очередь говорит плохо о вас, как о руководителе,– едко заметила нахалка, но все же обернулась и прожгла его взглядом серьезных серых глаз.

– Нам нужна техничка, уборщица. Ты бы подошла, и на стремянку тратиться не придется,– хмыкнул Тагир, совершенно не понимая, зачем дразнит красотку. В один момент ему даже показалось, что дурацкие песочные часы доживут свой век, разбившись об его голову, когда увидел в глазах Пятачка искры праведного гнева. Как ее зовут, интересно? – Каринка просто решила написать должность в объявлении красиво.

– Кофе пейте,– предостерегающе рыкнула мадам.

Тагир послушно отхлебнул из чашки и понял, что точно не отпустит эту очаровательную «малышку». Кофе оказался крышесносным, он не пил такого с того момента, как уехал из отчего дома. С тех самых пор, как ему пришлось оставить любимое дело и принять бизнес братаТиграна. Ну вот такие у их родителей были фантазии – два брата близнеца, два непобедимых тигра. Они оказались абсолютно разными, по характеру, но похожими внешне словно две капли воды. И это сыграло свою роль в том, что Тагир живет сейчас не своей жизнью.

Прошло уже четыре года, а он так и не смог привыкнуть к этому офису, этому городу и жизни во всем этом мусоре. Братец его не отличался чистоплотностью в делах, и криминальная составляющая доставшегося Тагиру бизнеса его раздражала. Осталось пережить еще пять лет, до того времени когда Тигран откинется. И во всем этом был виноват только один человек, которого Тагир ненавидел люто. Это он обрек его на жизнь, которая ему не принадлежала.

– Я пожалуй откажусь от места, уважаемый Тигруля. – хмыкнула очаровательная дылда, поправляя ремешок висящей на плече сумочки, и при этом не разжимая сведенных на идиотском пушистом брелоке, пальцев.– Адьес.

– Меня зовут Тагир Ромуальдович,– прорычал он, до боли сжав чашку, которая развалилась в его ручище с тихим звоном. Ведь уйдет она сейчас. Будет идиотничать где-нибудь в другом месте. А как же он? Без ее кофе? Черт, ну зачем она ему? Он ведь видит ее первый раз в жизни, не считая того мига, когда она буквально свалилась ему под колеса. «Пусть валит» снова шепнул рассудительный внутренний голос.– Ты играешь с огнем, глупый маленький Пятачок. И я не отпускал тебя.

– Меня зовут Светлана Валерьевна,– в тон ему ответила женщина, полыхая взглядом.

– Идите в отдел кадров, Светлана Валерьевна. Вы приняты на должность технического менеджера, хотя, клянусь богом, в нашей фирме нет таких вакансий. И еще – мой кофе всегда должен быть готов за пять минут до моего прихода в офис.

– Я вам уже говорила, что не бариста, – упрямо выпятила подбородок Светлана.

– А я предупреждал, что не люблю непослушания,– прохрипел Тагир, поднимаясь из кресла. Она с места не двинулась, когда он подошел к ней вплотную, просто сжала пухлые губы в куриную попку, и вцепилась в свою дурацкую торбу с оторванной ручкой. – шуруйте в отдел кадров, глупая упрямица.

Она словно очнулась, шарахнулась в сторону, но запнулась за стоящую на полу вазу, попыталась изменить направление падения, и по инерции всей массой свалилась на Тагира. Он не удержался на ногах от неожиданности и почувствовал, что летит на пол.

Она упала сверху, забарахталась, пытаясь собрать свои длиннющие конечности. Бесконечные ноги красавицы явно не слушались.

– Мне нравится поза наездницы,– хохотнул он, когда она оседлала его, словно племенного жеребца.

– Помогите мне встать,– всхлипнула дылда, и вдруг с размаху зарядила ему сумочкой по голове.– Хамло.

– Вообще-то это ты меня завалила,– ошарашенно пробормотал он.

– Тагир Ромуальдович,– донесся от двери удивленный голосок секретарши.– Простите, я не хотела прерывать хм… собеседование.

Тагир выдохнул, подтолкнул Светлану под округлую попку, помогая ей встать. Надо что – то делать, надо позволить этой дуре свалить. Надо, надо, надо.

– Я в отдел кадров? – тихо спросила Светлана.

– Я буду звать тебя Светик – пистолетик,– растерянно пробормотал он, провожая взглядом тонкую, высокую фигуру.

*****

–Кать, я не хочу работать под руководством самодура,– выдохнула я, закидывая в кипящий бульон, нарезанную кубиками картошку. Попробовала стряпню на соль, и положила в кастрюлю два лавровых листа.

– Он тебе понравился,– констатировала сестра. Интересно, как она делает выводы, не основываясь ни на каких фактах. Мне не понравился мой босс, не понравилось его отношение, его продирающий до печенок взгляд. Он меня скорее пугает.

– Позови Васятку, ужин почти готов,– вздохнула я. Ну что толку спорить с Катериной, если она уже все для себя решила? Я посмотрела, как она взбирается на табуретку и открывает форточку. Да уж, в эру мобильников моя сестра предпочитает по старинке звать своего племянника  к столу громко вопя в форточку. Это традиция нашей семьи. Почти такая же, как борщ на ужин, или вишневое варенье к оладьям. Других добавок к этой пышной выпечке мы не признаем.

Два дня я отработала на новом месте. Босс не появлялся и это будило в моей душе если не радость, то по крайней мере надежду на то, что все будет хорошо. Но более всего меня примиряла с действительностью зарплата. Я даже не обращала внимания на шепотки новых коллег за спиной, и злой взгляд красотки Карины, считающей меня наверное соперницей.

Растолкла в ступке сало с чесноком и петрушкой, добавила в борщ щепотку сахара, закинула приправы. Странно. Васятка бы уже должен быть дома. Обычно он появляется через пять минут после Катькиного ора. Прошло уже пятнадцать. Я посмотрела на сестру, нервно поглядывающую на часы, и мы не сговариваясь ломанулись к двери.

– Газ выключи,– проорала Катюшка, натягивая мою куртку наизнанку.– Сто раз говорила, нельзя отпускать его гулять одного. Столько идиотов вокруг. Сто раз.

Я не стала ей напоминать, что это она, буквально заставила меня дать сыну больше самостоятельности, а не растить из него «мимозу». И это она постоянно гундит, что рисование для мальчиков не занятие, и надо было отдать Ваську в секцию хоккея. Что я выращу сына маменькиным сынком.

 Все эти мысли пронеслись в голове, пока я бежала за сестрой, перепрыгивая через три ступеньки. Васьки не было во дворе. На город начали спускаться сумерки. Я почувствовала приближение паники, пока не увидела маленькую фигуру, копошащуюся в мусорном баке.

– Что ты тут делаешь? – спросила я, чувствуя, как ледяная рука ужаса отпускает моё сжавшееся сердце.– Васька, ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума.

– Он где-то тут,– пропыхтел сын, и снова нырнул в бак с отходами.– Мам, у меня не хватает сил. Помоги. Слышишь, как он плачет?

Я прислушалась, и разобрала тихий писк, несущийся откуда – то из недр бака. Боже, вдруг это крыса, только бы не крыса.

– Котенок, Старшие мальчишки его закопали, а он маленький совсем. Мам, ну нельзя оставлять в беде тех, кто слабее, ты же сама меня этому учила.

– Чему ты еще его учила, мать года?  – вздохнула Катька.– Давай уже, подсади меня.

– Я сама,– ответила и перевалилась через грязный борт воняющего мусором контейнера. Котенка я нашла не сразу. Он уже молчал, лишь мелко вздрагивал и висел в моей руке обвисшей тряпочкой. Белая шерстка на голове пропиталась кровью, а вывернутая маленькая лапа была по всей вероятности сломана. Васька всхлипнул, но не заревел. Сжал губы, и я увидела, как побелели костяшки на маленьких кулачках.

– Мам, ну зачем они так? Он же ничего плохого не делал, просто кушать просил, – спросил мой маленький мужчина. И я в очередной раз удивилась тому, насколько он похож на биологического отца. До сих пор не могу поверить в его предательство. Тот Васька  тоже был готов нырнуть в прорубь с головой. Он меня и спас, когда я по глупости провалилась в полынью. Нам было по десять, чуть старше чем Васятка сейчас.

– Вась, есть люди, которые страшнее зверей,– сказала, чувствуя, как бьется маленькое сердечко котенка в моей ладони. Не брошу. Не смогу.

Двор озарился ярким светом фар, как раз в тот самый момент, когда я собиралась вылезти из бака. Я увидела машину и едва сдержала стон. Огромный черный танк припарковался прямо напротив мусорки. Через приоткрытое тонированное стекло на меня смотрели насмешливые, маслиново – черные глаза.

– Светлана Валерьевна, вы не отвечали на звонки,– пророкотал смеющийся бархатный бас.

– Простите, была занята,– буркнула я, сдув со лба прилипшую к нему обертку от съеденной кем – то конфеты. Посмотрела на сына, прижимающего к себе мелкого мурлыку, и Катьку, застывшую от восторга. Конечно, такое шоу не каждый день увидишь.

– Вы бы сказали, что все так плохо, выписали бы вам материальную помощь от фирмы, или аванс,– Тагир уже вышел из машины, и теперь медленной походкой, так не вяжущейся с его огромным телосложением гарцевал в мою сторону.

– Простите, вы приехали, чтобы обмениваться любезностями или все же по делу? – поинтересовалась, элегантно выбираясь из бака, жаль только вот я не подумала, что на мне под старым пальто не спортивные брючки, а домашний халатик, далеко не новый, но еще вполне ничего себе. Правда он не предусмотрен для гимнастических упражнений. Я перекинулась через борт контейнера и подол предательского шлафрока задрался, являя миру удобные трусишки, хотя я это заметила не сразу. Тагир Ромуальдович присвистнул, Васятка хихикнул, а Катька начала делать пасы руками. Интересно, зачем она гладит свой тощий зад. Неужели настолько впечатлилась грозным видом моего нового шефа?

– Вы бесподобны,– хмыкнул начальник, легко подхватывая меня под мышки. Через секунду я почувствовала под ногами земную твердь и прониклась симпатией к этому нахальному медведю. Но ненадолго, пока не почувствовала, что мне ощутимо поддувает в филейную часть. А потом мужская рука одернула вниз ткань на моей попе, и я едва не взвыла от унижения. – Познакомите меня с вашими родственниками, как это по этикету положено?

– Тагир Ромуальдович, давайте закончим этот фарс, и вы скажете зачем явились в неурочное время? Мой сын замерз, и котенок вот-вот отдаст богу душу. Кстати, как вы меня нашли?

– Ваш адрес есть в личном деле,– без тени иронии сказал начальник. – У меня есть для вас задание. Давайте обсудим его, во время визита к ветеринару. Судя по всему у кабысдоха не так много времени. Как вы на это смотрите?

– Вычтете из зарплаты визит к Айболиту,– устало вздохнула я, забирая у Васьки котенка. И хотя мне очень не хотелось оставаться наедине с великаном, я села в машину прямо в халате, обутых на босу ногу, растоптанных уггах и заношенном пальто. Котенок и вправду готовился отойти в мир иной, а это не входило в мои планы.

– А защитник обездоленных разве с нами не поедет? – поинтересовался Тагир. – Парень, поехали, будешь охранять маму, а то судя по твоему взгляду ты мне не доверяешь, я ведь прав?

– Я его лучше борщем накормлю,– встрепенулась Катюха.– Голодный Васька. А вы поезжайте. Свет, ты не переживай, и спать уложу. Завтра в школу рано.

Вот сейчас мне хотелось дать Катьке по башке, тоже мне сводня, еще прикрывается заботой о племяннике. Но показывать свое некуртуазное воспитание перед боссом, который кажется сейчас совсем нестрашным, а очень человечным, было бы верхом невоспитанности, простите за тавтологию.

– Ну, давай тогда, мужик,– улыбнулся Тагир, и пожал руку Васьки, глазенки которого засветились от такого проявления к нему мужского внимания. Ему редко удается пожать руку вот так, по-мужски, как взрослому. – Так держать. Мужчины не те у кого борода растет. Котенок выживет, обещаю. И маму верну в целости и сохранности. Веришь?

 Васька кивнул, и так по-взрослому посмотрел на этого странного мужика, что у меня зашлось сердце.

– Так зачем вы все таки приехали? – спросила я, наконец расслабившись в тепле пахнущего кожей салона автомобиля. Котенок немного отогрелся и теперь просто тихо стонал в моих ладонях.

– Светлана, мне нужна будет ваша помощь завтра,– уверенно крутя руль сказал Тагир.

– Вам не кажется странным приезжать домой к служащему, чтобы дать ему задание? Я два дня была в офисе.

– Послушайте, я ничего особенного не прошу. Просто доставите пакет с документами по адресу, который я назову. Можете посмотреть, там только бумаги. Ничего противозаконного.  Там я вас буду ждать,– слишком много нерва в голосе всегда самоуверенного мужика. – Света, это важно, вы слышите?

– Хорошо, – вздохнула я. В конце – концов, надо же как – то отблагодарить его за то, что он возится со мной и найденышем. А пакет я проверю. Если там что – то подозрительное, никто же не мешает мне отказаться. Я никогда не была авантюристкой. А тут словно затмение нашло. Ну ясно же, что этот огромный великан не офисный босс, и перстень на его пальце не просто украшение. Но наверное меня разморило от того, что кто – то проявил заботу обо мне и моем сыне, чего не случалось очень давно. А  может просто мозг отключился от пережитого стресса, бог его знает.

Машина замедлила ход, и я увидела вывеску вет.центра, и времени на раздумья не осталось совсем.

Глава 4

*****

Вот она сидит рядом и прижимает к груди маленького полумертвого котенка. И он – человек, завидует этому несчастному. А так хочется чтобы прохладные руки путались в его волосах. И чтобыне котенка, а Тигрулю эта дурочка достала из помойного бака и обогрела. И халатик этот ее идиотский. Сжала губы и смотрит напряженно на дверь, словно гипнотизирует. А гребаный Айболит все не идет.

Тагир посмотрел на часы, поднялся с неудобного стула и пошел к стойке регистрации. Надо хоть чем – то занять себя, иначе можно рехнуться. Зачем он втягивает эту глупую дылду в махинации своего непутевого брата? А больше некого, как оказалось. Не глупую Каринку же просить выполнить поручение, которое стоит миллионы, и не «деревянных».

– Где чертов Пилюлькин?– прорычал он, склонившись над сжавшейся медсестрой, точной копией его секретарши. Их под копирку что ли сейчас делают? Такой же пустой взгляд и губки, как у красноперки.– Если котенок сдохнет, я вас рядом с ним положу, веришь?

Конечно верит. Глазами вон как лупает. Чертова дура. И он идиот. Какого хрена таскается с подчиненной по ветеринаркам? Мог бы найти более интересное занятие.  интересное и приятное, в компании вот такой вот горячей куколки.

– Тагир Ромуальдович, не нужно. Мы подождем. А вы поезжайте. Я доберусь домой. Такси возьмем с Тигрулей,– она посмотрела на кабысдоха так тепло. Окрестила значит, зараза такая, мелкого.

На душе разлилась горячая патока. Это что же, Светик пистолетик в честь него назвала эту дохлятину? Но предложение у нее дельное, иногда надо прислушиваться к советам двухметровых баб. Только вот не хочется ему развлечений в объятиях идиотки Карки.

 Черт, она слышала все. Хорош же он, прямо мачо. Угрожает полуобморочной девчонке. Что – то происходит с ним – не понятное, иррациональное. Тагир почувствовал, что страшно устал. Просто до одури. Потер пальцем переносицу.

– Нет уж, я обещал вашему сыну, что верну вас домой в целости и сохранности,– прохрипел Тагир.– А я привык держать слово.

Точно, сыну. У нее же есть ребенок. А значит и муж наличествует, и она ходит дома перед ним, вот такая, уютная, в поношенном халатике и с растрепанными волосами. И у них есть веснушчатый мелкий мальчишка. А у него? Что есть у Тагира, кроме раздутого самомнения и уверенности в том, что он хозяин жизни? Да и хозяин ли? Пока он просто играет в чужие, опасные игры своего брата. Даже спит в перстне, боясь что если снимет охранную грамоту, выданную ему Тиграном, то не доживет до утра. И эту глупую ему жаль. Ей бы бежать надо. Ведь он и ее затянет за собой в это глубокое болото.

Заспанный доктор появился через минуту, засуетился возле котенка, которого Светлана нехотя передала в его руки. Малыш тихо мяукнул, расставаясь с теплом своей новой хозяйки Как же Тагир его понимал в этот момент.

– Светлана Валерьевна, на завтра все отменяется,– сказал он твердо.– Я подумал, что ваши услуги в доставке документов мне не понадобятся. Занимайтесь семьей. Не думаю, что ваш муж…

– Если вы хотели узнать замужем ли я, могли бы просто спросить.

Эта ее кривая ухмылка, способная довести черте до чего. И спросить он конечно бы мог. Но зачем ему эта информация? И вообще, какого рожна он взял на работу не пойми кого? Не проверив, не пробив по базам. Может она засланный казачок.

– Я не замужем,– мягко улыбнулась Светлана, и эта ее чертова улыбка в клочья разорвала все сомнения. Нет, он не тигр, он сопливый Тигруля. – Я мать – одиночка. Спасибо, этот котенок … Слушайте, для моего сына вы сегодня сделали невероятное. И я правда хочу помочь. Я привезу документы. Зарплату же я получаю не за то, что варю кофе, который никто не пьет.

Она не замужем. Не замужем. Господи, да какой из нее крот, наивная, добрая, милая. И рядом с ней не хочется быть зверем, ну разве что котенком.

– Все в порядке. Животное ослаблено, я назначил лечебное питание, на лапу наложил шину, обработал от блох и паразитов. Покажете мне его через два дня, но думаю, что все будет хорошо,– отрапортовал проснувшийся доктор, отдавая белый комочек Светлане. И она с такой нежностью посмотрела на животину.

«Она мне не нужна. Не нужна» -думал Тагир, расплачиваясь с регистраторшей. Точнее он не был ей нужен, в этом он был уверен на миллион процентов. Слишком чистая для такого как он.

– Спасибо, Тагир Ромуальдович, до завтра,– тихо сказала Света, выбираясь из машины. Интересно, когда они успели добраться? Она ему не нужна, просто очередная служащая. Нельзя гадить на работе. Ей нужны деньги, вот и пусть их отрабатывает. Что – то он раскис. Сейчас завалится к Карке и будет кувыркать ее до утра, потом купит ей чертову сумку, по цене истребителя, и на этом успокоится.

– Пакет сзади возьмите. Адрес доставки сброшу по СМС,– слишком протокольно, официально. Она так удивленно посмотрела, что Тагир стал сам себе противен.– И не опаздывайте. Это важно.

– Хорошо, шеф,– ухмыльнулась Света и расправив плечи пошла походкой королевы к занюханному подъезду. Тагир вдавил в пол педаль газа. Джип сорвался с места, как грешник, за которым гонится свора адских псов.

*****

Мюсли с молоком – это же лучше, чем блины, правда?

Васька вяло ковырялся в тарелке с гранолой, всем своим видом давая понять бестолковой матери, что не сваренная каша не самый лучший завтрак для маленьких мальчиков. Но варить вкусный геркулес у меня не было сил, после ночных бдений. Оказывается больные котята требуют столько же внимания сколько обычный среднестатистический младенец.

– Ма, а дядя Тагир придет к нам в гости? – вдруг спросил мой сын, откладывая ложку. – Мы бы с ним в шахматы поиграли. Он умеет, как думаешь? И борщом его бы угостили. А потом Тигрулю бы молоком кормили из пипетки.

– Дядя Тагир играть умеет только в нарды,– почему – то разозлилась я. Ну откуда я знаю, что умеет этот нестерпимый мужалан? А ведь вчера он мне показался даже милым, пока снова не стал злобным хамом. Хотя, какая мне разница. Лишь бы зарплату вовремя платили. И Ваське давать надежды несбыточные я не стану, хоть будь этот чертов дядя Тагир трижды золотом политый. – Вась, Тагир Ромуальдович мой начальник. А они не ходят в гости к своим подчиненным.

– Но вчера же он приехал? – простодушно сказал мой мальчик.– И спас нашего Тигрулю. А значит он хороший.

– Он хороший, Васька,– вздохнула я. Ну не разочаровывать же ребенка.– Просто он не из нашей с тобой сказки, понимаешь? А приехал, потому что ему нужно было отдать распоряжение, а я не брала трубку. Ешь, солнышко, опаздывать не хорошо, ты же знаешь.

–Знаю,– вздохнул мой единственный мужчина.– Прости, ма. Я понимаю все.

Он конечно все понимает. Слишком маленький, но такой мудрый. И я виновата перед ним, но не могу и не хочу давать ему несбыточных надежд.

– Васька, ты готов,– донесся из прихожей голос моей сестрицы. Очень вовремя. Сегодня я ей обрадовалась как никогда, ведь она избавила меня от очень неудобного разговора. Черт, я снова забыла запереть дверь на ключ, когда вернулась домой. Просто закрутилась. Полночи кормила котенка, потом пыталась впихнуть лекарство в сопротивляющееся кошачье тельце, которое вдруг передумало умирать и превратилось в шипящего, дерущегося демона, с горящими глазами. Это сейчас в коробке спит белоснежный ангелочек с шиной на лапке, а ночью этот комок шерсти орал, как хор кающихся грешников в последнем круге ада.

– Привет, систер,– поприветствовала меня Катька, подозрительно поглядывая на тарелку с недоеденной гранолой,– ну как он?

– Кто? – вздохнула я, убирая со стола остатки завтрака.– Котенок? С ним все хорошо.

– Котенок? – задумчиво промычала сестрица, – По габаритам он больше смахивает на горного льва. Ну не скромничай. Светик. Твой брутальный Тигруля поднимался на рюмочку кофе? Ты же отблагодарила босса за доброту?

– Дура,– хмыкнула я, запустив в раздувшую щеки Катьку ложкой.– Он просто привез меня домой. И вообще, он просто дал мне задание на сегодня. А не то, что ты там себе напридумывала.  Васька сейчас опоздает. У него сегодня выставка, ты не забыла? Кать, у меня есть дела сегодня. Я приеду прямо к началу. Пакет с работами Васьки не забудь. Он в прихожей стоит на комоде. Кать, ты слышишь? Прошу тебя не забудь.

– Когда я что забывала?– фыркнула родственница, роясь в холодильнике. "Да всегда" – хотела ответить я, но не успела. В кармане тренькнул мобильник, оповещая об СМС. Я глянула на дисплей. Ну конечно, через час я должна быть у черта на рогах. Адрес, присланный мне начальником в другом конце города. Самый пафосный ресторан нашего любимого мегаполиса,  других мест нет, чтобы назначать деловые встречи. Интересно, меня пустят в него вообще? А если и не впустят, не мои проблемы. Но зато я может успею к выставке Васьки, он так долго готовился к своему первому показу.

– Катюш, умоляю, побудь с Васяткой. Я приеду к началу мероприятия,– замела я хвостом,– должна успеть. Мне поручение начальника надо выполнить. Это максимум часа три работы.

Добежала до спальни, кинула взгляд на свернувшегося в лежанке котенка, достала из шкафа платье и колготки. А вдруг он подумает, что я специально вырядилась для него?  Подумала, скомкала неудобные тряпки. Выудила из недр гардероба джинсы, тонкую водолазку. В кроссовках то всяко удобно носиться по городу, чем в сапожках на каблуке.

Через десять минут я уже выскочила из квартиры с пакетом в руке.

– Свет, я смогу только на полчаса задержаться,– крикнула мне вслед Катя.

– Я успею. Точно успею,– пообещала я, слетая вниз по ступеням.

На улице лило как из ведра. Кроссовки намокли почти сразу, курточка из кожи молодого дерматина почему – то разбухла, превратившись в ледяной компресс. Пакет оказался страшно тяжелым, интересно, что там за документы такие, которые весят как кирпичи.

Я ввалилась в автобус вымокшая, замерзшая и злая, как сто чертей. В кармане требовательно завибрировал мобильник, я глянула на дисплей. Звонила Катюха, но говорить мне не хотелось совсем.

– Я занята, – рявкнула в трубку так, что сидящая рядом со мной бабуля вздрогнула.

– Свет, послушай…– закричала в трубку сестра, но я отключилась. Сердце терзало нехорошее предчувствие, но я, как всегда, отмахнулась от глупого чувства самосохранения. Уставилась в окно, на бегущие по стеклу дождливые струйки и вдруг вспомнила тот день, когда узнала о том, что самый любимый на свете, самый нужный и желанный мужчина меня предал. Тогда тоже лило как из ведра. И я сквозь слезы смотрела за небесным плачем. А под сердцем уже жил мой сын, даже не подозревающий, что мы с ним оказались ненужными. Теперь небесные слезы для меня просто вода.

Я встрепенулась. Моя остановка. Странно, вроде недалеко отъехала от дома, а словно попала в другой мир. Даже дождь здесь не лил. А слегка моросил. В кроссовках вода больше не хлюпала и жить стало веселее. Нужный мне ресторан нашла почти сразу. Это хорошо, я успею на первую выставку сына. Его школа недалеко, на автобусе за полчаса домчу.

Тагир сидел за столом, напряженно глядя в окно. Интересно, о чем он думает? Страшный, опасный, это чувствуется даже с расстояния. Но мне отчего – то его жалко. Дура, он сам кого хочешь пожалеет или согнет в бараний рог. Скорее второе. Такие, как он не умеют сопереживать. А вот врать, втираться в доверие к маленьким доверчивым мальчикам и ломать души и пудрить мозги – сколько угодно.

– Тагир Ромуальдович, добрый день,– слишком громко. Черт я блею, как овца перед волком. И он переводит свой волчий взгляд, и кажется я свалюсь от ужаса, глядя в звериные глаза, которые теплеют. Плавятся, как раскаленный мед.

– А, Светик – Пистолетик. Присаживайся? Выпьешь, или может быть меню?

Чертов хам. Да какое право он имеет заставлять меня вспыхивать и пылать щеками?

– Соблюдайте субординацию, пожалуйста. Я не спрашиваю вас, почему вы просто не привезли сюда эти бумаги, и даже не хочу знать, зачем вам мои услуги, просто прошу элементарного уважения. И давайте без китайских церемоний, я тороплюсь,– успела выдавить я, бросив пакет на стол перед начальником.

Что – то произошло. Что – то из ряда вон. В глазах Тагира заиграли огненные черти, когда мир наполнился грохотом. Чьи – то чужие руки впились в мои предплечья, зал ресторана заполнился безликими серыми людьми.

– Руки от нее убери, пес,– прорычал шеф, и его кулаки сжались. С такой ненавистью он смотрел мне за спину, что даже страшно было представить, кого он так может ненавидеть этот огромный великан.– У меня свидание с этой женщиной. Какого черта, мент?

– Тагир, зря ты девку втянул,– услышала я голос и показалось, что пол подо мной качается, как палуба тонущего корабля. Его я узнала бы из тысяч, миллионов звуков. Но за что? Почему?– Давай без выкрутасов. Карты на стол, Барсик. Я замудохался бегать за вашей семейкой. Но теперь, видимо, этому раю виден край, а Беросов?

– Умойся,– оскалился Тагир. Я почувствовала, что не могу дышать. Что еще немного и просто упаду. И плечо, за которое держала меня сильная рука жгло, словно от клейма. Я знала, кто ко  мне прикасается, и раньше эти прикосновения были другими – нежными, заставляющими умирать не от страха, а от огненных чувств, желания и черте чего еще.

– Георгич, понятые прибыли,– гаркнул один из «безликих»– Пакуем?

– Девушка, что вы привезли этому человеку? – спросил человек, которого я так и не смогла забыть. Бархатный голос звучал сейчас протокольно и зло. Я теперь для него преступница, что ж. Повернулась, и посмотрела в упор на Василия Георгиевича Егорова – отца моего сына. Он запнулся на полуслове и разжал пальцы.

Ты? – прохрипел Васька – предатель, так брезгливо. Так больно. Так обидно. Я не так себе представляла нашу встречу. Хотя, чего я ожидала от человека, так просто от меня отказавшегося ? – Так вот, значит, кто тебе был нужен.

Глава 5

*****

Василию показалось, что он проваливается в глубины ада. Этот вызов в глазах женщины, которая так и не стала его до конца. Выбрала другую жизнь – повкуснее, побогаче, наверное более пряную, острую. Что мог ей дать он тогда, кроме постоянного ожидания? Обычный летеха, с весьма сомнительными перспективами. Ждать, когда его привезут в запаянном гробу, грузом двести и жить в страхе? Она выбрала другую жизнь, и выбор этот был ничем не лучше, чем боец группы специального назначения. Разве что роскошнее. Хотя по одежде, надетой на ней не скажешь, что этот зажравшийся бандит очень то балует свою женщину. Дешевенький свитер и огонь в глазах, выжигающий его до тла.

– Ты,– только и смог вымолвить он, не зная, что ему делать дальше. Она пособница преступника, а он… Он не может выполнить свою работу, потому что в голове туманится, и хочется провести пальцами по бархатистой коже, очертить ее губы. Ему страшно хотелось сейчас вернуться в прошлое, которое уже невозможно изменить к сожалению

– Ты ошибся, боец, – криво улыбнулась эта невозможная предательница, опалив его презрительным взглядом. В нем плескалась ненависть смешанная со страхом. По крайней мере так показалось строгому мужчине, прошедшему ад войн, горячие точки, не раз бывавшему на краю смерти. Но вот именно сейчас ему было до умопомрачения больно. Пуля засевшая под сердцем дрогнула, и оказалось что все эти годы он не жил – существовал. Бродил по краю, пытаясь вымарать воспоминание о ней – коварной изменщице, обманувшей его чувства.

– Да, наверное ошибся,– губы исказила привычная уже, кривая усмешка.– Ты права. Моя девочка не связалась бы с этим отродьем. Та Светка была чистой и невинной.

– Пока ты ее не испортил,– выдохнула женщина, сморщив свой идеальный, покрытый россыпью канапушек нос. И Василий Егоров, ветеран боевых действий понял, что снова увязает в ней, как паучок в сахарном растворе. И противиться этому он не в силах.

– Георгич, что это? – вопрос напарника прозвучал как выстрел. Василий обернулся к столу, на который майор вывалил содержимое пакета. Детские рисунки, кружась, падали на дерево столешницы, словно опадающие с дерева листья. Трогательные пейзажи, старательно выведенные рукой ребенка казались чужеродными в этом вертепе.

– Рисунки, – прошептала Светлана. Показалось, что она хочет спрятать от чужих глаз, от прикосновений чужих рук эти размалеванные листы картона. Прикусила губу, как всегда это делала, когда волновалась. И Василию стало ее так жалко. Как тогда, много лет назад, когда он готов был уничтожить любого, кто хотя бы пытался обидеть его девочку, его первую и похоже пожизненную любовь. – Пожалуйста, отдайте мне их. Мой сын – он наверное сейчас в панике.Эти рисунки нужны для его первой выставки. Прошу,– одними губами пролепетала она.

– Вы слышали, что сказала дама?– Тагир до этого молчавший поднялся из – за стола во весь рост. Да, он подходит ей больше, и видимо без ума от Светки, судя по тому, что готв на все, чтобы защитить. Прет как буйвол, против сотрудников власти, понимая, что прошел по краю.– Я тебя урою, полкан, если мальчик лишится того, чем живет.– Моя фирма спонсирует детскую школу искусств, и сегодня мы проведем там выставку. И я такую телегу на тебя накатаю, если наш мальчик расстроится, Георгич, не отмоешься. И тесть твой звездатый не спасет

– Отдай им бумаги,– приказал Василий, не сводя глаз с съежившейся Светки. У них ребенок, сын, которого они наверное обожают. Вот уж не знал, что у Тагира есть сын, что он может вообще кого – то любить, этот чертов зверь, который вот уже пять лет ускользает сквозь пальцы, словно хитрый лис. И сегодня они должны были его взять с поличным, руководствуясь оперативной информацией.

– Георгич, ты с ума сошел? – прошипел майор.– Это же вещдоки. Надо провести экспертизу. Это точно то, что нам нужно, просто замаскированные бумаги, черт. Полковник, какого хрена?  Твой тесть нас зароет за самодеятельность, мать твою.

– С моими родственниками я как-нибудь сам разберусь,– слишком зло выплюнул он, отворачиваясь от Светки, которая прижалась к Беросову, уткнулась в его грудь носом и мелко вздрагивала плечами. И этот медведь так нежно гладил ее по волосам своей лапищей, по-хозяйски, заявляя права. Красивая пара, черт бы их побрал. Высокие, молодые и счастливые. А он ей в подмышку всегда дышал, терпя насмешки и издевки. Но Ваське Егорову было так наплевать на это тогда. А сейчас ему чертовски больно, и тут уж ничего не попишешь. Гребаная пуля, сердце просто жгло огнем. Да и бог с ней. У него семья, у него жена, детей нет правда, но так и проще. Ему не нужна баба из прошлого, которая предала его, пока он валялся в госпитале, находясь на краю жизни и смерти. – Отдай рисунки и уходим. А ты, Барсик,– прохрипел он, повернувшись к своему главному врагу, которого теперь ненавидел не только профессионально, – я ведь все равно тебя возьму, это лишь дело времени. И отправлю к брату надолго. Не того ты выбрала, красавица, в спутники.

– Это тебя не касается, боец,– выплюнула Светка, сжимая кулачки. Она его ненавидит? Интересно, за что? За то, что исковеркала ему жизнь, или за то, что он любил ее до умопомрачения. – Ты не знаешь ничего, чтобы осуждать меня. На себя посмотри, полкан.

Она совсем не изменилась, только уголки губ немного опустились и переносицу пересекла неглубокая морщинка. Она такая же, но не его. И от этого так больно и обидно. И говорит так же, как счастливый соперник, с теми же интонациями.

– Удачи, полкан. Так мы можем идти, или ты лишишь ребенка праздника? – ухмыльнулся бандит, по-хозяйски придерживая за талию женщину, за которую Василий готов был сдохнуть. Та вылазка должна была стать последней, он хотел подзаработать на свадьбу и самое ошеломительное обручальное кольцо, достойное Светки. Его Светки, которую теперь обнимает другой. Он вспомнил полученное письмо, как читал его сидя в палатке, спрятанной в горах. Он все помнил. Даже предательские, жгущие щеки, позорные слезы. Помнил, как решил, что сдохнет в этих чертовых горах, потому что жить не видел смысла. Не смог. Его спасли, мать его. Для того чтобы сейчас он смотрел, как бандит, которых он всю свою жизнь ловит, торопливо уводит его Светку. Им надо успеть, чтобы их сын смог гордиться выставкой, организованной скорее всего на грязные деньги братьев Беросовых.

 Нет, он так и не смог ее разлюбить, хотя убеждал себя в этом все восемь лет, обнимая красавицу жену. Дочь генерала, за которую его сосватала мать.

*****

Сколько раз я представляла себе эту встречу? Миллион. Миллиард, бессчетное количество минут, выдранных из сна, души, мозга, болезненными ошметками. А вышло так по-идиотски. И Егоров снова исчез, напоследок окатив меня волной ледяного презрения. А я, как зачарованная смотрела на его правую руку, на безымянном пальце которой блестел тонкий золотой ободок. Женат. Чертова дура, а чего я хотела? Конечно он не одинок. Ведь бросил же он меня ради тепленького местечка под солнцем. Не задумываясь ни на минуту отказался от своих клятв. Грош цена его обещаниям. И мне – грош цена. Потому что я не могу заставить себя его ненавидеть.

– Кто ты? – в голосе Тагира, точнее в его шепчущем рыке не что иное, как угроза. И пальцы, которыми он ухватил меня за подбородок, сжаты слишком сильно. Так что у меня ломит весь череп. Кажется еще немного, и он просто раздавит мою бестолковую башку, как грецкий орех.– Шпионка? Тогда, какого черта произошло там? Ты же пришла за моей головой, не так ли? Почему не отдала меня своим псинам? Кто ты, мать твою. Дура или тварь?

– Тагир Ромуальдович, я не понимаю… – промямлила, чувствуя, как ослабевает захват. Но боль так и осталась, только теперь болела душа, а это гораздо страшнее. И слезу, стекающие на огромную лапищу начальника, позорно – предательские, жгли глаза.– хотя, вы правы, я дура. Дура, что поперлась к вам. Не подумав о сыне, не поняв тупой башкой, что все, что вы делаете – просто преступление. Я дура. Полная. А по отношению к моему сыну еще и тварь. Он там сейчас один, расстроенный. А я выслушиваю ваш параноидальный бред, вместо того, чтобы бежать к нему.

– Ты знаешь, что сейчас сделала? – прошептал он, обжигая дыханием моё ухо. Со стороны мы наверное казались влюбленной парочкой, но ноги мои ослабли от страха, от чувства безысходности и понимания собственной ничтожности.– Отыграла мне лет десять жизни у ментов. Я только не понимаю – зачем, если вы с полканом такие друзья, только что взасос не целовались. – Если бы я не видела, что этот зверь в бешенстве, то подумала бы, что он ревнует. Господи, ну у меня и фантазии.– Говори, сука, что за игры вы играете?

– Я его ненавижу,– по слогам, тихо проговорила я, и так легко это прозвучало. Так обыденно, что самой стало страшно. – И вас тоже. Вы чуть не сломали мою жизнь. Я не навязывалась выполнять чертово поручение. Это вы пришли ко мне, помните? И Васька мой сейчас несчастен. Его бестолковая мать объясняется с человеком, который чуть не оставил его совсем одного на этом свете, вместо того, чтобы спасать его первую выставку. Оправдывается в том, в чем не виновата.

Господи, что я несу. Что там ломать то? Все и так выжжено, выломано. И если бы не Васька, я бы давно уже не жила. И звериные глаза моего шефа, глядящие с хищным интересом, словно читающие мою душу, меня уже не пугают.

– Поехали. Еще успеем,– властный приказ меня приводит в чувство.– У твоего сына будет самая лучшая выставка, и не одна. Светик – пистолетик. Слишком красиво ты вошла в мою грешную жизнь. Через чур. Но, если ты мне соврала…

– Я сказала правду,– твердо ответила, думая о том, что я не умею входить красиво, скорее мои телодвижения похожи на заводной танец чита – дрита.– Просто перепутала пакеты.

Вот у меня все так просто: выбрала не того мужчину, устроилась на работу к монстру, перепутала пакеты. Вся моя жизнь череда нелепостей. А он, тот кто мне был так нужен все эти годы, снова ушел, презирая меня за то, в чем я не виновата.

 Я нервно хихикнула, когда Тагир запихнул меня в машину, как плюшевую игрушку, подтолкнул под ягодицы, слишком нахально, слишком надолго задержавшись ладонями. Выдохнул шумно, и струна напряжения в моей груди оборвалась. Я просто обвалилась на сиденье, свернулась калачиком и почувствовала, как слипаются мои глаза.

– У тебя ведро дома есть металлическое? – услышала, словно сквозь вату.

– А пластмассовое не подойдет? – спросила глупо.

– Нет, заедем в магазин после выставки,– хмыкнул Тагир, глядя на меня в зеркальце заднего вида. Странный, ведро ему зачем? Неужели топить меня будет? Так пластмассовое удобнее – шире. Или для пыток каких? С него станется.

– У меня есть бак двадцатилитровый, я в нем целиком почти умещаюсь. Так что не стоит тратиться,– вякнула я,– а больно будет?

– Я подозревал, что ты дура. Только дура же может связаться с ментовским полканом. Но чтоб настолько – заржал этот мерзавец так, что у джипа аж рессоры скрипнули.– Сожжешь в баке бумаги, когда вернешься домой. Мне за них десятка корячится, и совсем не зеленью. Поняла? После, приглашаю в ресторан. Напьемся, Светик – пистолетик.

 Я кивнула, мне тоже нужна была передышка. Джип мчался по улицам, как бешеный, сопровождаемый недовольными звуками клаксонов. Несчастные водители соседних машин шарахались в стороны, избегая столкновения, а Тагиру было хоть бы хны. Он улыбался, и от этого его лицо стало мягче. Красивый мужик, уверенный в себе. Но не мой. Черт, я все еще люблю того, другого. Чертова полкана с глазами цвета стали, едва доходящего мне до плеча. Я так и не смогла его возненавидеть, как ни старалась.

– Мы торопимся на тот свет? – спросила спокойно, очень надеясь, что голос не дрожит.– Тагир Ромуальдович, еще раз напоминаю, у меня сын.

– И у вашего сына, Светлана Валерьевна, через полчаса должна начаться первая выставка, еще раз напоминаю. Я не прощу себе, если мы опоздаем. Свет, ну давай уже без официоза. Ты Светик, я…

– Тигруля,– хмыкнула я, наблюдая за тем, как на виске моего шефа мелко бьется жила. Господи, куда я снова влезла? Зачем? Надо бежать. Спасаться. Он меня затянет за собой в ад. Но Егорову я не нужна, у него обручалка на пальце, устоявшаяся жизнь. А мне нужно продолжать двигаться вперед. И почему меня только сейчас осенило? Почему я должна ждать несбыточного? И Ваське нужен человек, который научит его быть мужчиной.  А Тагир сильный и решительный.– Только не дави на меня. Ресторан – я согласна.

– Ты не перестаешь меня удивлять. Я бы ни за что не позволил обидеть тебя, хочу чтобы ты знала. Прости, что втянул. Сделал бы все, чтобы Васька не остался без тебя, – хмыкнул Тагир, паркуя машину под знаком. Вот в этом весь он – не признает никаких запретов. «Он бандит, Светик. Не лучший пример для Васятки» – предупредительно шепнул внутренний голос.

Он может спасти меня – тихо сказала я себе. И поплыла по течению. Перестала сопротивляться заботливым прикосновениям. Тагир подал мне руку, помогая выбраться, подхватил пакет с рисунками моего сына. Он надежный, и он не предаст. И Ваське он понравился. А Егоров, да пусть катится ко всем чертям.

Глава 6

*****

Ну зачем он сейчас несется по городу? Ради чего?  Ее надо гнать в шею, а не решать глупые, не нужные ему проблемы. И мальчишка этот ее лопоухий, чужой. А ей не нужен он. Глупой, нежной дуре надо уносить ноги от такого как он.

Сейчас бы надо напиться в умат, и уволить эту наивную идиотку к чертовой матери за несоответствие. Наивная дура не смогла выполнить даже элементарное поручение.

Тагир посмотрел на свернувшуюся на заднем сиденьи калачиком дылду и сжал руль, до боли в ладонях. Вина – вот что он чувствовал. Давно забытое чувство, вытравленное из памяти годами упорных тренировок. Беросов ухмыльнулся своим мыслям, только вот веселье это отдало горечью. Он давно уже не чувствовал куража. А ведь когда – то он подавал надежды, и вот так же, как ее сын переживал за свою первую школьную выставку. Черт, как давно это было. И теперь он чувствовал, что эта женщина пробуждает его давно сдохшую в муках, душу. Черт ее знает, как у нее это получается.

– Прибыли, мадам,– слишком горячечно выдохнул он, паркуясь прямо у крыльца школы.

– Тут нельзя оставлять автомобиль,– голос хриплый, словно присыпанный песком, продирающий до печенок. Она спала что ли? Волосы растрепались. И не красавица, но в ней столько безумного шарма, что невозможно прекратить смотреть.

– Мне можно,– скривил Тагир губы в улыбке, стараясь выглядеть не как зло во плоти. Она поморщилась и упрямо выпятила губку, показывая неудовольствие. Да кто она такая, мать ее. Обычная лохушка с улицы. Но он понял, что все его понты просто пыль, что при желании эта коза скрутит его в бараний рог, даже не чихнув при этом. Странная дура, которую он начинает бояться, вот уж чудо. Надо было гнать, а теперь надо бежать. Но так не хочется. Тагир передал ей пакет с рисунками сына и пошел перегонять машину, на все лады кляня себя за слабость.

Наверное все школы пахнут одинаково: выпечкой, мелом и противным супом. По крайней мере, в его восприятии было так. Тагир уж и забыл, когда в последний раз был в обители знаний. Пошатнулся от нахлынувших ощущений, прижавшись всем телом к женщине, которая, как показалось, была раскаленно – огненной.

– Тагир Ромуальдович,  держите дистанцию,– фыркнула Светик – пистолетик, словно отгораживаясь от него непробиваемой стеной. Чертова кукла.

– Что, Светик, я бужу в тебе первобытные инстинкты? – гребаный придурок. Зачем он несет эту банальную чушь. Эти бычьи проявления чувств совсем не проканают с дылдой, которая посмотрела на него не снизу вверх, как обычные бабы, а прямо в глаза, в которых кроме удивления и непонимания он ничего не увидел: ни шалавьего блеска, ни влажного интереса, ни даже идиотского страха.

– Пока вы будите во мне только отвращение. Тагир Ромуальдович, вы видимо меня с кем – то перепутали. И то, что я согласилась идти с вами в ресторан…

– Я все понял,– поднял он руки вверх, чувствуя себя военнопленным. Он давно не чувствовал себя смущенным, да именно смущенным. – И как у вас только получилось забеременеть с такими взглядами на жизнь.

– Вас это совершенно не касается, – Тагиру показалось, что она вот сейчас, как еж, выпустит иголки, которые его проколют насквозь. Ясно, тема отца ребенка запретна, хотя ему было очень интересно, кто же тот счастливец, заваливший эту неприступную глыбу.– Пойдемте скорее, у нас мало времени.

Тагир увидел мальчишку издалека, благо рост позволял видеть намного дальше обычных людей. Точнее он увидел сестру ненормальной, хлопочущую над маленькой, съежившейся на дурацкой школьной лавке, фигуркой. Мальчик не плакал, просто сидел, и смотрел в одну точку, едва сдерживая слезы. Он был похож на воробышка, потерянного и нахохлившегося. И черствое бандитское сердце пропустило удар.

Он поймал за руку Свету, бросившуюся к своему ребенку.

– Ты права Светик, не моё дело. Вы не моё дело. Прости, мне пора.

Тагир медленно шел по школьному коридору, с трудом сдерживаясь, чтобы не ломануться со всех ног от этих ненужных ему женщины и ребенка. Отдавал себе мысленные приказы  – не оглядываться.

– Дядя Тагир,– звонкий голосок – словно выстрел в спину, выбил из легких весь воздух, – спасибо большое.

 Топот маленьких ножек по линолеумному полу, как автоматная очередь. Он едва не упал, когда ребенок обвил руками его колени. Такой маленький, такой смешной. Тагиру показалось, что он похож на кого – то ему очень знакомого, но все эти мысли выветрились моментально из головы. Черт, они не отпустили его, не дали уйти.

– Вы не останетесь, мне было бы приятно,– по-мужски сказал Васька, и так же как мать выпятил губку. – И маме тоже, правда, мам? И даже Катьке. Ну, пожалуйста. А пацаны не верили мне, что вы на терминатора похожи. Вот они офигеют. Я рассказывал, как вы приехали, и спасли моего Тигрулю. А они сказали, что я трепло.

– Вась, успокойся. Тагир Ромуальдович торопится.

Тагир увидел, как потухли глазенки мальчика.

– Ну почему же, я до пятницы совершенно свободен,– громогласно захохотал он, подхватывая на руки чужого мальчишку. – Пошли, порвем зал. Кстати, как смотришь на выставку твоих работ в центральном доме творчества?

– Спасибо,– прошептала Светик – пистолетик, когда мальчишка умчался расставлять свои картины, – мы же на ты теперь?

– Да,– прохрипел он, чувствуя ее тонкий аромат. Когда она легко коснулась губами его щеки, Тагир понял, что попал в сети более страшные и более крепкие чем «десятка» обещанная ему полканом. Лучше бы его сегодня взяли.

*****

– А мы на том огромном джипе домой поедем? А ты в гости к нам придешь? А меня научишь играть в нарды? – фонтанировал вопросами Васятка, повиснув на моем великане – начальнике. Выставка прошла прекрасно. Особенно ее финал. Откуда не возьмись в зале появились воздушные шары и всех юных посетителей школьного вернисажа от пуза накормили конфетами, невесть откуда появившиеся аниматоры в костюмах клоунов. Подозреваю, что без Тагира Ромуальдовича тут не обошлось. Слишком уж активно он за нас принялся. Зачем, интересно?

– С чего ты взял, что я умею играть в нарды?– хмыкнул шеф. Посмотрев на меня так, что у меня задрожали коленки.

– Мама сказала,– бесхитростно сдал меня сынуля, – она говорит, что такие, как вы не умеют играть в шахматы, только в нарды. – Мам, а такие, как дядя Тагир, это какие?

– Да, Светлана Валерьевна, потрудитесь объяснить ребенку, почему это я обязан уметь играть в нарды. У меня, между прочим, юношеский разряд по шахматам,– в глазах Тагира играли смешливые черти.

–Потому что шахматисты имеют более аналитический ум,– прошипела я так тихо, чтобы не услышал Васька, вспомнив пережитый мной ужас, когда нас повязали полицейские. – И за ними не гоняются охотники за головами.

– Опасность сближает, остроты ощущениям придает,– обжег меня дыханием чертов Тигруля. – И тебе это нравится, я видел.

Господи, что я творю? Этот человек здесь, рядом. Мой сын от него без ума. И я бы, наверное могла влюбиться в моего начальника, и в омут с головой броситься. Но мои мысли каждую минуту возвращаются в чертов ресторан, где совсем недавно ко мне прикасался мужчина, о котором я не переставая думала нескончаемые восемь лет. Ненавидела, любила, снова презирала. И так по кругу. По всем кругам личного ада. Ну почему я не могу быть счастливой? Разве это справедливо?

– Светлана Валерьевна, Света, с тобой все в порядке? – в голосе Тагира участие. Но его рука на моем предплечье не пробуждает мои мурашки, не заставляет из огненной волной нестись по моему организму

–Прости, я не хотел тебя смущать.

– Врядли это бы у тебя вышло. Я, просто перенервничала,– отвечаю  равнодушно, но голос дрожит.

– Я отвезу вас домой. Васька устал, да и ты выглядишь потрёпанной,– от его улыбки не становится светлее. И спокойствия я не чувствую. Я его боюсь. Боюсь того, что расстояние между нами сужается до микрона, но даже эта маленькая частица способна поглотить меня, как черная дыра.

Он сильный. Уверенный в себе, надежный, как каменная глыба.  Но не мой, и вряд ли когда-нибудь им станет. Он опасный, совсем нам с Васькой не нужный. Это я так лихо себе пообещала, что смогу влюбиться в моего шефа, но сердцу не прикажешь.

– Мы можем добраться сами,– слишком поспешно отвечаю я, понимая, что не могу противиться такому нахрапу. Энергия от Тагира идет ошеломительная, невозможно противиться его приказам. Да, он даже когда просит, я чувствую, что это не просто призыв к действию, а самый настоящий приказ.

– Не будь овцой,– ухмыляется шеф,– ребенок хочет джип, и я не против зайти на рюмочку кофе.

– Это совершенно излишне,– блею, как пресловутое кудрявое парнокопытное. – И кофе у меня растворимый. Другого нет, а вы любите сваренный по турецки. А и сахар коричневый у нас закончился.

Ага закончился, лет восемь назад. Как раз тогда, когда мы с матерью и Катькой продали любимую квартиру. Они меня увозили из жизни, в которой нам вдруг стало очень тесно. Да, я просто сбежала: от позора, от ставшей вдруг невозможной ненависти и людской злобы.

– Переживу,– в голосе Тагира нет и тени насмешки.– Тем более, что сами вы не допрете…

Я не успеваю уточнить последнюю фразу, подсуживая сына, который уже во всю карабкается в чертов танк, даже не спросясь разрешения. Придется провести с ним воспитательную беседу на тему «Почему важно не лезть поперек батьки, в нашем случае, растерянной мамки, в пекло»

– Вау, это мне? – в голосе Васятки столько восторга, что мне становится страшно. Мой ребенок не очень избалован, что не делает мне чести как матери. – Нифига себе. Дядь Тагир, а ты мне все установишь? Вау, мам, посмотри.

– Когда вы успели? – вздыхаю я, рассматривая дары добренького дядюшки Тагира, загоняющего меня в угол, как охотник несчастного зайца. Игровая приставка, коробка с огромной плазменной панелью, и огромный пакет, набитый художественными материалами очень известной фирмы, на которые мы с Васяткой давно облизывались. Катька зараза. Так вот о чем они шушукались с моим шефом, сам бы он не додумался до такого. И Тагир исчезал теперь понятно куда. – Мы не можем принять такие дорогие подарки.

Боже, как же я себя сейчас ненавижу. Смотрю в потухшие глаза сына, и ненавижу люто: себя, свою проныру сестру, биологического отца моего ребенка, а главное этого наглого, зажравшегося хозяина жизни, который просто дал надежду маленькому мальчику на то, что он может иметь такую роскошь. Как щеночка поманил.

– А я не тебе их дарю. Васька может по-мужски этот вопрос решить сам, поняла женщина? – в рыке Тагира столько уверенности, что я тут же сдаюсь. Хотя, кому я лгу, бороться с взглядом мальчика, полным слез я не в состоянии. – Садись быстро в машину, пока я не взял тебя за шкирку, и не запихнул. Господи, и что вы за народ такой, бабы?

В конце – концов, а почему нет? Ну почему, зачем я сопротивляюсь. Можно же быть счастливой и без любви. Или по крайней мере дать сыну то, чего он не имеет, но заслуживает. Ждать то уже нечего и некого. Все разрушено, скомкано, выжжено. Почему тот, кого я люблю счастлив, а я нет? Я имею на счастье полное право. Смотрю на проплывающий за стеклом город, прижавшись лбом к ледяному стеклу. Не слушаю, о чем говорят огромный мужик и маленький мальчик, погрузившись в свои мысли. С чего я вообще взяла, что вызвала интерес у этого Громозепы – Тигрули? Глупая смешная дура. Он просто благодарен мне за то, что я оказалась полной  растыкой и перепутала сумки, только и всего. И эти дары просто откуп. От этих мыслей становится легче, и гораздо спокойнее.

– Прибыли, моя королева,– гудит Тагир, заруливая  под арку, отделяющую наш двор от улицы. Этот дом, к которому я так и не привыкла, этот двор не будящий радостных воспоминаний о детстве проведенном в нем. Но сегодня мне кажется, что я возвращаюсь в свое счастливое беспамятство. Потому что упираюсь взглядом в мужскую фигуру, прислонившуюся к старой березе, и сердце пускается в бешеную ламбаду.  Он стоит так же, как тогда, под моими окнами, накинув на голову капюшон куртки и засунув в карманы озябшие руки.