Кустосы. Предназначение бесплатное чтение

Пролог

Мы храним время

Мы храним мир

Мы храним сущность

Моя вечность состоит из трёх цветов, объединённых в беспрерывно повторяющийся цикл. Этот цикл можно было бы приравнять к человеческому дню, если я не придумала человечество, конечно. Если бы мне светило солнце. Если бы я жила. И ещё очень много всяких «если».

Моя вечность это боль. Как цвета в цикле сменяют друг друга, так и одна боль сменяет другую. Когда-то давно, в самом начале, животный страх пробирал меня в предвкушении новой боли, сейчас нет. Выработалась толерантность, если можно так выразиться. Если к боли вообще можно привыкнуть.

Я начинаюсь со светло-розового тумана в лучах рассвета, так я это себе представляю. Тогда болит верхняя часть. Первое время боль заполняет всё сознание, но потом становится терпимо и даже прочти нормально. На это уходит время. Но время единственное, что у меня есть кроме боли. Проблема в том, что, когда я уже привыкаю, подлаживаюсь под накатывающие жгучие волны и терпеть становится легче, мой невинный розовый ад сменяется зелёным, и боль перемещается в самый центр меня. Обдаёт жаром и пронзает холодом. Она приходит в движение, медленно перетекая на новое место, будто растягивая удовольствие. Будто ждёт, даёт прочувствовать каждый миллиметр новых «прекрасных» ощущений. И снова начинаешь привыкать, а когда привыкнешь, зелёный сменится голубым и боль уйдёт вниз. И спустя время – на новый круг.

Боль это всё, что я о себе знаю. Но я многое знаю о мире. Мире, в реальность которого хочу верить, мире, в который хотела бы попасть. Он совсем неидеален, но он так разнообразен и эмоционален, что притягивает существо, живущее в боли. Что-то во мне противится этому миру, будто он причинил мне много страданий, словно мне пришлось отказаться от него. Но это малая бессознательная часть меня. Я так много о нём знаю, так многое вижу и помню. Это мир, наполненный людьми, которые за свою недолгую жизнь совершают множество ошибок. Это мир, в котором правит гнев и радость, в котором борются вечные тьма и свет. Хотя нет, в этом мире нет ничего вечного, и это прекрасно. Я наблюдаю за ним со стороны. Меня печалит и озадачивает, что я не там, не среди них. Мне не верится, что возможно было отказаться от мира ради этого вечного цикла боли. Или, быть может, это моё наказание? Вечные вопросы, на которых нет ответа. И мне остаётся только надеяться, что этот мир не плод моих фантазий…

Глава 1

В человеке, при рождении его на свет,

Нет ни положительного зла,

Ни положительного добра, а есть только возможность,

Способность к тому и другому.

Р. Оуэн

Голубая прозрачность океана начала исчезать, всё во мне подобралось, готовясь к новому переходу. Последние три цикла были особенно тяжёлыми, боль усиливалась, пульсировала, жила и развивалась. Укрепилось ощущение, что она эволюционирует внутри меня и вокруг. Она будто испытывала приделы своих возможностей, приделы моих способностей.

Через какое-то время пришло робкое осознание, что впервые цвет отсутствует. Мой мир казался прозрачным и слегка рябил. Недоумение и настороженность. Впервые за долгую вечность что-то изменилось, и это не могло не пугать. Впервые пришло ожидание боли, именно ожидание и страх того, что она не придёт. Неизвестность всегда пугает, потому что она непредсказуема и этим опасна. Перед неизвестностью ты бессилен и беспомощен, обнажён. Ты можешь только ждать и принимать то, что она тебе приготовила.

Вдруг пропало ощущение невесомости, и меня потянуло вниз. Удар. Что-то огненное входит в меня, и я впервые издаю хриплый звук. Совсем как человек.

Сквозь подрагивающую прозрачную плёнку стала прорисовываться серая шершавая поверхность бетонной плиты. Приподнявшись на трясущихся конечностях, я начала рассеяно озираться, пытаясь сфокусироваться хоть на чём-то, собрать воедино расплывающееся изображение. Впервые я смотрела, впервые видела. Сквозь мутную пелену я зрительно воспринимала то, что меня окружало, и прежде всего – себя. Мне всегда была интересно, какая я. Состою ли я только из боли? Или, быть может, у меня всё же есть какая-то телесная оболочка? По первым ощущениям я ничем не отличалась от людей: у меня были человеческие руки и ноги, тело было покрыто остатками какой-то склизкой желеобразной субстанции голубоватого цвета. Там, где она осталась на теле, я ощущала боль и жжение.

Неожиданно к зрительному восприятию добавились звуки приближающихся шагов. Ко мне подошли двое. Очень несуразная пара. Мужчина был похож на великана со своими длинными ногами, обутыми в тяжёлые ботинки, и широкими плечами, на которых жалобно потрескивала заношенная в пятнах футболка. Его длинные волосы больше походили на куцую гриву льва – всклокоченные и растрёпанные. Женщина же наоборот, была невысокой, плотной, с очень выразительной линией бёдер. Образцово опрятная, её туника была чистой, а длинные до лопаток каштановые волосы были аккуратно причёсаны.

–Ты нас слышишь? – спросил мужчина, щёлкнув у моего уха пальцами. – Понимаешь?

Пахнуло каким-то неприятным запахом мазута или машинного масла. Я судорожно кивнула, с трудом заставляя своё непослушное тело двигаться. С волос полетели кусочки желе.

– Мы тебе поможем, – с этими словами мужчина без единого признака усилия подхватил меня на руки. Я успела лишь вцепиться дрожащими руками в его футболку и посмотреть через плечо. Высоко. Ноги ощущались как тюки, набитые соломой.

Пока он меня нёс, я взглянула наверх, прощаясь с местом, где появилась на свет. Огромное помещение, конца которого я не видела, было затянуто густой пеленой тумана. В капсулах, висящих прямо в воздухе, в разноцветных жидкостях находились в основном дети, где-то это были ещё непонятные сгустки, где-то – младенцы. Над местом моего падения висела пустая капсула. На мгновение нахлынуло чувство грусти и лёгкого разочарования, ведь я так много времени провела в этом бесполезном сосуде боли.

– Ничего не бойся, ты в полной безопасности, – проговорил мужчина медленно.

Меня занесли в просторную комнату, где мужчина ободряюще улыбнулся, опустил меня в ванную и поспешил удалиться.

– С тобой всё будет хорошо, не волнуйся, – очень мягко, по-матерински улыбнулась мне женщина, завязывая волосы в хвост. – Сейчас приведём тебя в порядок и будем осваиваться. Я тебе всё объясню.

И она принялась за дело. Меня мыли, сушили, натирали чем-то резко пахнущим. Всё это длилось очень долго, а мне не терпелось узнать, что будет дальше. Я будто всё то долгое время готовилась к этому конкретному моменту и теперь рвалась в бой. Мне хотелось знать, где я. Мне хотелось знать, тот ли это мир, о котором я так мечтала, который я так хорошо знала. Мир, которому я завидовала.

Меня одели. После вечности в желеобразной массе одежда казалась неудобной. Она ограничивала, покалывала кожу, пахла странно, а главное, сковывала. Этот мир вообще был полон запахов. Но в нём не было боли. Во всяком случае, пока. Я впервые так долго отдыхала от неё, что даже появилось смутное чувство, что чего-то не хватает. Хотя не могу сказать, что я успела соскучиться.

Женщина говорила со мной медленно, чуть ли не по слогам, называя предметы в комнате, объясняя, что она со мной делает. Мне было непонятно, зачем она говорит всё это. Выглядела она при этом глупо и странно, но я старалась не смеяться, это было бы неприличным. Наверное.

Через довольно долгое время она подвела меня к большому зеркалу и отошла, давая мне разглядеть себя как следует. Кожа моя была бледной, даже слегка серой из-за отсутствия солнца. Бледность кожи ярко контрастировала с чёрными как смоль волосами, которые странная женщина заплела мне в косу. Кончик косы висел где-то в районе бедра. Я была стройной и довольно высокой. Я выглядела, как вполне обычная девушка. На вид мне было около двадцати. Это смущало больше всего, ведь люди такими не рождаются, у людей всё не так. Я сразу вспомнила младенцев в капсулах в тумане. Такими они появляются на свет. Маленькие, кричащие, беззащитные существа, которые учатся и узнают мир постепенно. Мне стало грустно. Зачем меня так долго держали в капсуле? Зачем делали больно так долго? Я сделала что-то не так? Эти люди казались вполне дружелюбными. Я снова взглянула в зеркало и увидела то, что должно было смутить меня ещё раньше. Одно существенное отличие доказывало, что я вряд ли принадлежу к человеческому роду. Глаза были очень странными: ярко-синими, с крупными вкраплениями фиолетового перламутра. Я подошла ближе, чтобы внимательнее рассмотреть эти странные глаза. У зрачка вкрапления были тёмными и насыщенными, а удаляясь, принимали более мягкие оттенки, едва не светились.

– Они очень красивые, – услышала я мягкий протяжный голос женщины.

Она была старше меня раза в два… возможно даже больше. На высокий лоб упала непослушная прядь выбившихся из хвоста волос, а в тёплых карих глазах, как и у меня, плясали пятна, только рыжего и золотистого цвета. Они едва заметно двигались по радужке, как планеты вокруг солнца, гипнотизируя и очаровывая. Странно, что я не заметила этого раньше. Она не человек. Во всяком случае, не такой, каким он должен быть в моём сознании. Возможно, все мои знания – действительно лишь моя фантазия, глупый вымысел. Женщина была красивой и необычайно гармоничной. Всего на пару сантиметров выше меня ростом и с очень женственной фигурой. Я подошла вплотную на своих ватных неумелых ногах, разглядывая её необычные глаза. Я совершенно точно знала, что у людей таких глаз не бывает. От неё исходило едва заметное тёплое сияние.

– Да, мы похожи, – улыбнулась она, заметив мой интерес. – Меня зовут Хариса, и я помогу освоиться тебе среди людей. Мужчина, который был со мной, тоже будет тебе помогать. Его зовут Ларг. Пойдём наверх, нужно тебя зарегистрировать. Лучше всего адаптироваться сразу на месте. Сколько ни готовь тебя к этому, всё равно ничего толкового не выйдет. Ты понимаешь, о чём я говорю?

Я неуверенно кивнула.

– Хорошо. Поначалу все будут тебе помогать, но постарайся усваивать всё на ходу, – говорила она, ведя меня по коридорам и ступеням. – Мы – кустосы. Как ты, наверное, уже догадалась, мы не являемся людьми. Хотя, мы довольно похожи на них. Мы храним равновесие этого мира. Ты одна из нас, последняя из прибывших в этом потоке. Мы приходим в мир поколениями каждые тридцать семь лет. Сейчас на планете вместе с новичками три поколения кустосов. С остальными ты познакомишься позже. Мы смертны так же, как и люди, хотя немного менее уязвимы. Но, так как ничто в это мире не может и не должно быть вечным, мы тоже умираем. Постарайся не погибнуть в эти первые месяцы и станешь живучей как таракан. На данный момент ты самая молодая из прибывших, хотя в Австралии и Северной Америке ещё ожидают по одному хранителю. Я из старшего поколения. По человеческим меркам мне около пятидесяти трех лет. Наша кожа стареет медленнее за счет того, что мы проходим свое развитие в капсулах. Ну, об этом позже. Есть ещё старейшее поколение, которое помогало нам. На каждый участок отводится определённое количество кустосов. Наш участок очень большой, потому нас, как правило, приходит по две пары в поколении. Ты меня слушаешь? – обернулась она ко мне.

Я мотнула головой.

– Мы всегда приходим парами: двое мужчин и две женщины. Из моего поколения остались только мы с Ларгом. Двое других погибли шесть лет назад во время бунта Тёмных. У старшего поколения живы трое: Вереника, Иветта и Гилар.  Ты будешь на попечении у Иветты. Я тебя позже с ней познакомлю. Она самая почтенная среди нас, трижды она была в таких ситуациях, что мы теряли всякую надежду снова увидеть её живой, но она всегда возвращалась с минимальными травмами. Потому ей и дали это имя.

Она наконец открыла передо мной дверь, и мы вошли в очередное помещение.

Там нас уже ожидал мужчина по имени Ларг. Его глаза были такими же, как и у Харисы, но свечение от него исходило более тёмное и насыщенное, золотисто-шоколадное.

– Вы слишком долго, – пробормотал он недовольно, переминаясь с ноги на ногу.

– Это ты слишком торопишься, – парировала женщина. – Ты мог бы не ждать нас и идти в свою мастерскую, я и без тебя справлюсь.

– Нам нужно срочно в Гринвич, Собрание Советов вызывает. Светлые снова увлеклись.

– Это их слабое место, – хмыкнула женщина в ответ.

Хариса подвела меня к низкому столику, за которым сидела маленькая, весьма бодрого вида пожилая женщина. Её в полумраке помещения освещала старинная настольная лампа с тканевым абажуром. На столе перед ней лежала огромная вручную сшитая книга с плотными жёлтыми листами и большое гусиное перо.

– Это Вереника. Я тебе о ней уже говорила, – сказала она, покровительственно кладя мне руку на плечо и обращаясь к пожилой даме: – Запиши её. Нам нужны будут новые документы как можно скорее. Девушка довольно быстро адаптируется. У неё цепкий взгляд. Я думаю, таких проблем, как с первым, не будет.

Ссутулившаяся над талмудом женщина распрямилась и окинула меня сканирующим хитрым взглядом. Её седые волосы так же как и мои, были заплетены в косу, а небольшой с горбинкой нос был весь усыпан веснушками.

– Взгляд у нее, действительно, очень осмысленный, – сказал подошедший мужчина и протянул мне руку: – Меня зовут Ларг.

Я пожала большую тёплую ладонь и улыбнулась.

– Ты всё ещё не говоришь? Странно. Обычно новенькие сразу лопотать начинают.

– Ишь ты, какая козочка симпатичная, – услышала я мелодичный голос старушки, – уберечь нужно такую красоту от невзгод всяких, не правда ли? Вот мы и постараемся. Нужно назвать тебя Сальвия, точно! От беды может и не уведёт, но выбраться поможет.

Она тоже говорила медленно, растягивая слова, будто я была слабоумной.

– А глазищи-то, какие, – хмыкнула старушка с глазами лесного мха с тёмными вкраплениями. У её радужки цвет был уж совсем какой-то необыкновенный и густой. Я бесстыдно стала разглядывать её глаза, невольно наклоняясь к ней.

– Нравятся? – спросила Вереника, поймав мой заинтересованный взгляд.

Я кивнула, и старушка заулыбалась.

– Открою тебе секрет: мы все ими жутко гордимся, только вслух этого никто не говорит.

Я только понимающе улыбнулась. Дверь распахнулась, и в помещение впорхнула светловолосая девушка, по-видимому, из моего потока. Она была намного крупнее меня и значительно выше ростом. Глаза её отливали золотом с крапинками меди. Девушка была хищно красивой, русые волосы были собраны в высокий хвост, в ухе блестело сразу пять серёжек. Она прошла к нам и уселась прямо на стол, за которым сидела Вереника.

– Это и есть последняя? – спросила она, оценивающе меня разглядывая. – Имя уже дали?

– Её зовут Сальвия, – торжественно отозвалась Вереника из-за стола, заканчивая делать запись в книгу и поскрипывая пером.

– Меня зовут Калиса, – девушка протянула мне руку, и я её пожала. – Приятно познакомиться. Надеюсь, мы поладим.

Я только улыбнулась в ответ.

– Она что, ещё не разговаривает? – вздёрнула бровь красавица-блондинка, и я услышала в её голосе лёгкие нотки пренебрежения. Это было любопытно.

– Нет, пока ни слова не проронила, – ответил Ларг. – Побудь с ней до прихода Юста или Иветты, нам пора.

С этими словами Ларг и Хариса исчезли, а я удивлённо вытаращилась на то место, где секунду назад стояла пара. Они просто исчезли, как отключённая голограмма.

– Глаза не вырони, – хмыкнула девушка. – Тебе до прыжков ещё далеко. Может, посидишь с ней вместо меня, бабуля?

Вереника встала из-за стола и укоризненно цокнула языком.

– Ишь, какая шустрая. Не перекидывай свои дела на меня. Мне ещё её бумагами заниматься и к обеду готовиться.

– Почему я вечно должна нянчиться с новенькими? – девушка капризно надула пухлые губки и заёрзала на столе.

– Юст и Иветта заняты, а ты одна без дела слонялась, так что с тебя не убудет. Не капризничай. А ты слушай, – обратилась ко мне женщина. – От этой лисы никуда не отходи и дождись Юста. Ты его сразу узнаешь, у него твои глаза. Иветта появится только к вечеру, скорее всего раньше вы с ней не увидитесь, а пока тебе в конторе потолкаться придётся. Поняла меня, козочка?

Я в очередной раз мотнула головой.

– Ну а теперь ступайте, нечего на нижних уровнях без дела толкаться.

– За мной, – скомандовала Калиса, ловко спрыгнула со стола и направилась к двери. – Теперь ещё и ходить придётся.

– Не перетрудишься, – услышала я уже за спиной голос старушки и улыбнулась.

Девушка вела меня по порядком уже надоевшим коридорам. Воздух в них был каким-то густым и маслянистым, медленно и тягуче сползавшим по стенам. Тусклый свет продирался сквозь него с трудом и большими потерями. Нельзя сказать, что мне это мешало, но хотелось простора. А ещё хотелось ветра, такого сильного, чтобы с ног сбивал и продувал насквозь.

– Когда научишься прыгать, жизнь станет намного проще. Тебе повезло, что именно я с тобой сегодня сижу. Я первая из нашей четвёрки прибыла сюда, поэтому встречала всех. Вы такие беспомощные первые две недели. Ксаиф, это мой напарник, тот вообще долго адаптировался. Он просто первый раз вылупился, – щебетала она, остановившись у лифта.

Зелёное око кнопки загорелось, и створки приветливо распахнулись. Я шагнула внутрь вслед за Калисой, которая снова принялась меня рассматривать.

– Странно, что ты не говоришь. Я говорить начала минут через сорок после того, как меня капсула выплюнула. Ну и не удивительно, я ведь пятый раз уже «рождаюсь», – гордо заявила она. – Может, ты, как и Ксаиф первый раз здесь?

Я задумчиво повела плечами. В лифте мне нравилось больше, чем в коридоре, и я с любопытством прислушивалась к странным подрагивающим ощущениям, пока кабина поднимала нас на поверхность.

– Это уже даже не смешно, если у нас двое новорожденных в одном потоке, нам придётся очень несладко! Что нам с вами делать-то? – бормотала Лиса задумчиво и будто бы ни к кому не обращаясь. – Кажется, и Юст узнает теперь, что мне пришлось пройти. Кстати, по поводу напарника твоего…

В этот момент двери снова распахнулись, и мы вышли в просторную гостиную с камином и уютной меблировкой. На полу развалился пушистый ковер, на котором, в свою очередь, растянулся толстенный рыжий кот. Всё было простым и тёплым. Из окон струились потоки яркого света и воздуха. Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Это было ни с чем не сравнимо. Сладкий запах, намешанный из всего, что я никогда не видела, но прекрасно узнавала.

Калиса упала в мягкое кресло, а я не смогла удержаться от осмотра помещения. Хотя нет, я не смотрела, а ощупывала его. Невозможно передать словами то чувство, когда на смену бесконечной всепоглощающей боли пришли обычные тактильные ощущения. Мои пальцы, будто сканеры, впивались в прохладную гладкость покрытого лаком стола, в шершавую кладку стен, мягкий ворс ковра. Миллионы ароматов разом начали раздражать рецепторы и кружить голову. Я была практически оглушена этой лавиной ощущений буквально от каждого органа восприятия. Они толкались, шумели и пытались перетянуть на себя внимание, как крикливые торговцы на рынке в выходной. Голос Калисы доносился как сквозь вату мерным щебетанием:

– Юст у нас самый опытный, у него больше жизней, чем у нас всех вместе взятых было. Поэтому времени у него на тебя не будет, даже не надейся. Конечно, как твой напарник, он должен тебе помогать адаптироваться и всё такое, но ты же сама должна понимать, для него это будет пустой тратой времени и сил. В любом случае, не надоедай ему слишком, нянчиться он с тобой не обязан.  Хотя, я могу по доброте душевной с тобой напарником поменяться. Что думаешь по этому поводу? Это отличная идея. Ксаиф поможет тебе лучше, чем кто-либо, ведь он тоже впервые здесь. Вам, ребята, нужно держаться вместе и не отвлекать остальных от важной работы. Это было бы для всех очень удобно, согласна?

Я оторвалась от ощупывания раскалённой решётки камина и вернулась в соседнее кресло к своей временной няньке. Для меня не было никакой разницы, но девушка выглядела очень заинтересованной, и я кивнула. Похоже, теперь мне нужно будет ждать Ксаифа. Странное имя, но красивое и пронизанное светом. Возможно, он придёт раньше. И ещё, я очень надеялась, что он не будет таким, как Калиса. Она мне нравилась, но была слишком эмоциональной. В её глазах я видела что-то, что пока для себя никак не могла охарактеризовать. И у меня было ощущение, что я ей не нравлюсь, хотя она очень старается этого не показывать.

– Вот и отлично, – радостно воскликнула она, заёрзав. – Тогда ты будешь в паре с Ифом работать, если нам позволят такую рокировку.

В этот момент в углу комнаты появился высокий парень. Первое, что привлекло моё внимание, были огненно-рыжие волосы и просто обезоруживающая улыбка. Я невольно улыбнулась при виде него. Я точно знала, что это Ксаиф. Совершенно точно. Кажется, я сделала хороший выбор.

– О! – воскликнул он. – Последняя. Привет.

Парень подскочил ко мне и присел на корточки возле кресла. Его усыпанное веснушками красивое лицо озарила ещё одна совершенно очаровательная в своей искренности улыбка. Парень был высоким, наверняка на головы две выше меня.

– Я Ксаиф, можешь звать меня просто Иф. Вереника всем нам в отместку за своё даёт странные имена, – протараторил он и протянул мне руку, и я её пожала. Ладонь была мягкой и тёплой, он весь излучал тепло.

– Это Сальвия. Она ещё пока не говорит. Похоже, это её первый раз, – снисходительно пояснила Калиса.

– Не думал, что так бывает в одном потоке. Ты уверена?  – удивлённо протянул парень. – Понимаю, это сложно.

Он посмотрел на меня с сочувствием, и я отрицательно мотнула головой. Ифу мне хотелось только улыбаться, это происходило как-то непроизвольно. От него веяло такой чистотой и ясностью, что от этого кружилась голова. Этот рыжий парень в своей ярко-красной клетчатой рубашке был как огонёк на спичке. Простой и понятный. Без всех этих подтекстов и сложных эмоций Калисы.

– Всегда рад помочь, сам такой, – сказал Ксаиф, снова улыбаясь уже в ответ на мою улыбку. Казалось, ему было стыдно и неловко за то, что он впервые «вылупился» и доставил всем немало хлопот. Я не удержалась и коснулась непослушной рыжей копны его волос. Парень на мгновение замер и тихо засмеялся.

– Да, вот такой я неприметный, – ответил он, едва заметно светясь жёлтым. Его глаза цвета плавленой меди озорно сияли.

– И я ей о том же сейчас говорила. Видите, как вы почувствовали друг друга, – проворковала Калиса. – Ты сделала правильный выбор, Сальвия. Мы все выиграем от такой перетасовки.

– О чём это ты? – удивлённо спросил Иф, оборачиваясь к бывшей напарнице.

– Она согласилась стать твоим напарником, – отозвалась девушка с дивана. – Так что мы поменяемся, если старшие одобрят. Я поработаю в паре с Юстом, а ты поможешь ей адаптироваться. Лучше тебя её никто не поймёт, разве не так?

– Это невозможно, – услышала я голос позади. Все мы резко обернулись. У камина стоял темноволосый смуглый юноша и задумчиво ковырял кирпичную обкладку. Вереника была права, я сразу узнала его. Это был Юст, с такими же, как мои, глазами. Но они были значительно темнее, как у всех мужчин в парах. Его тёмные брюки были в пыли, а левая рука от запястья и до локтя неглубоко рассечена.

– Юст, что произошло? – воскликнула Калиса и вскочила с кресла. Я тоже подскочила, при этом чуть не наступив на Ифа.

– Всё в порядке, просто их было больше, чем я ожидал, – ответил парень, удивлённо оглядев свою руку, будто только заметил повреждение. – Ты же знаешь, как они нервничают при виде нас.

– Тёмные совсем обнаглели. Нападать на кустоса – это верх наглости, – зло бормотала девушка, осматривая руку новоприбывшего. Она явно беспокоилась понапрасну, ведь было очевидно, что парня мало волновало ранение, возможно, он его даже не чувствовал. Её обеспокоенность и чрезмерная забота меня немного удивляли и настораживали. Что-то в ней казалось неправильным, будто сломанным. Что конкретно – я пока понять не могла, но Лиса меня настораживала всё больше.

– Престань, – шикнул на неё Юст. – Хотя, они действительно стали странно себя вести, слишком самоуверенны. Как бы не повторилась старая история. Старшие и так потеряли двоих, нам больше нельзя гибнуть.

– Особенно теперь, когда у нас два нуля, – фыркнула Калиса. – Понимаешь, почему я предложила обмен? Она будет тебе обузой, а с Ифом они прекрасно будут справляться с рядовыми заданиями. Юст, поверь, так всем будет только лучше. Я знала, что что-то такое произойдёт, чувствовала…

Парень остановил её резким движением руки и впился в меня пристальным взглядом. От тёмных фиалковых глаз у меня пробежал холодок по коже. В них было столько непонятного мне смысла, что это смущало.

– Это даже не обсуждается, – сказал он строго, больше не глядя на Лису. – Что бы ты себе ни думала, никто не нарушит вековые порядки. Она – моя, и точка.

Широкими шагами он пересёк комнату и подошёл ко мне:

– Меня зовут Юст. Мы с тобой будем работать вместе, – он тоже протянул мне руку, как и все до него. Я её пожала, она была прохладной и немного жёсткой. Парень чего-то ждал.

– Вот видишь, она даже не говорит, – раздраженно всплеснула руками Калиса. – Только представь, сколько времени тебе придётся на неё убивать, чтобы научить чему-то.

– Как её зовут? – игнорировал её реплику парень.

– Сальвия, – ответил Иф. – Если хочешь, я, правда, могу помочь ей с адаптацией.

– Я сам справлюсь, – ответил Юст, не выпуская моей руки. – Теперь я здесь, и вам, ребята, не обязательно торчать тут. Если вас потянет, занимайтесь инциндентом, я останусь с девушкой.

Я коснулась его лба и вытерла пыль. Пыль оказалась мягкой и немного влажной, она пала холодом.

– Ах да, я немного…

С этими словами он исчез из комнаты, будто его в ней никогда и не было. Я начинала привыкать к этому и вернулась в кресло, с любопытством растирая на пальцах серые частички. Калиса была явно расстроена отменённой сделкой. Мне не нужно было смотреть на неё, чтобы понимать это, всё чувствовалось буквально на коже. Девушке слишком очевидно хотелось встать в пару с Юстом. Возможно, он ей нравился. Я едва заметно улыбнулась от этой мысли. Нельзя было сказать, что Юст был безумно красив, но было в нём что-то такое, что несомненно притягивало и завораживало. Окунуться сразу в такую бурю эмоций я не была готова, но это оказалось весьма любопытно, хотя и жутко банально. История стара как мир.

– И что же ты так довольно ухмыляешься? – раздражённо бросила Калиса в мою сторону. – Ах, я и забыла, ты же не можешь ответить.

– Лиса! – укоризненно повысил голос Иф.

Девушка распалялась на глазах, и мне было понятно почему. Но на себя я это принимать не собиралась, в конце концов, моей вины не было в том, что сделка сорвалась. Возможно, я ей действительно не нравилась, и ей надоело это скрывать.

Я видела её неравнодушие к моему напарнику. И ревность. И очевидно имела место злость из-за того, что Юст был холоден с ней. Она была крайне раздражена из-за того, что не могла получить того, кого так страстно желала. К такому Калиса явно не привыкла. И это её так же злило. Ей определённо с каждой секундой все больше не нравилась я и то, что ей Юст предпочёл меня. Её раздражало сейчас всё и в ней кипели подростковые гормоны. Всё это было понятно и нормально, но для человека, а никак не для стража равновесия целого мира. Я не могла понять, почему хранитель столь эмоционален и непостоянен, почему не может мыслить рационально и больше похож на человека, чем на кустоса.

Иф присел снова рядом со мной и дружелюбно улыбнулся, отвлекая меня от столь непонятной дилеммы. Его рука коснулась моего колена и даже сквозь ткань одежды я почувствовала жар, исходящий от нее.

– Не обращай внимания. На самом деле она хорошая, – сказал он щурясь.

– Я в рекламе не нуждаюсь, – фыркнула девушка и отвернулась к окну, скрестив на груди руки. Мне на долю секунды показалось, что её подбородок начал подрагивать и она сейчас постарается скрыть выступившие на глаза слёзы досады и разочарования.

Неожиданно её сияние усилилось, и она вся подобралась.

– Вот бы с тобой, – сказал Иф. Похоже, они понимали, что происходит. Где-то на интуитивном уровне я тоже понимала, но пока сформулировать это в осознанную мысль не могла.

– Тебя тянет? – едва не крикнула она ему, всё ещё кипя от эмоций и явно зная ответ на свой вопрос.

– Вот и не дёргайся, сама справлюсь, – сказала она и исчезла с гордо вздёрнутым подбородком.

Я снова озадаченно уставилась на Ифа. Мне казалось, Калиса сказала что-то не совсем приятное, возможно, даже оскорбительное, но он продолжал задумчиво улыбаться.

– На самом деле она, правда, хорошая. Просто Лиса очень эмоциональна и сейчас слишком расстроена. А я, действительно, пока довольно бесполезный персонаж. Юст появился на год позже меня, но так как он намного более опытный, то быстро адаптировался и стал лидером среди нас. Ты же уже слышала, это моё первое рождение. Но я всему научусь, просто немного медленнее остальных. И ты научишься. Главное, верь в себя. А Лиса раньше была очень доброй ко мне, чуткой и заботливой. Она такая задавака потому, что первой появилась здесь и все старшие помогали ей. Когда я появился, она очень обо мне заботилась и все объясняла. Думаю, ей нравилось быть моим учителем. Но потом появился Юст…

Я коснулась щеки Ифа и снова ему улыбнулась. Он очень хороший и видит во всех только хорошее. Я уже прониклась к этому парню искренней симпатией. Не понимаю, как можно быть с ним грубой.

– Вау, – ахнул Иф.  – Как ты это сделала?

Я отдёрнула руку от его лица и непонимающе уставилась на парня.

– Я это почувствовал, – восторженно воскликнул он.

Я все ещё не понимала.

– Не знаю, как объяснить. То, что ты чувствовала. То, что я тебе понравился, и ты думала, что-то типа того, что я очень хороший…. Ну я не знаю, как объяснить, это просто ощущение…

Я улыбнулась, радуясь, что он уловил мои эмоции, что теперь знает, что я к нему хорошо отношусь. Это можно было назвать своего рода общением.

– Как ты это сделала? – не успокаивался он. – Мы так не умеем.

Я пожала плечами и снова не смогла сдержать улыбку. Было видно, что Иф привык всему удивляться и обо всем расспрашивать, он совершенно не стеснялся своего незнания и, как ребёнок, был открыт ко всему новому, пытался понять и освоить любое доступное знание.

– Ты классная, – он снова одарил меня обезоруживающей улыбкой.

– А ты никак не повзрослеешь, – услышала я позади голос Юста. – Спасибо, что побыл с ней, теперь можешь идти.

Ксаиф вздохнул и поднялся.

– Сальвия не ребёнок, которого нельзя оставить без присмотра. Мы просто общались.

Похоже, что отношения между ними были натянутые.

– Великолепно. Продолжите своё одностороннее общение вечером, – язвительно фыркнул Юст, переводя взгляд на меня. Было очевидно, что, по его мнению, разговор окончен.

– Оно не было односторонним. Иногда мне начинает казаться, что вы с Калисой действительно хорошая пара, – ответил Иф и хотел пойти к двери, но я схватила его за штанину. Мне казалось, его снова обидели, причём, опять же, незаслуженно. Очарование Юста начинало таять. Иф взял меня за руку и почувствовал моё волнение так же, как и в прошлый раз почувствовал теплоту, только теперь я сделала это осознанно.

– Ну что ты, – улыбнулся он мне. Я не такой слабый, как может показаться. Всё хорошо, но спасибо, что волнуешься. Я рад был познакомиться, но теперь вам действительно пора пообщаться, ведь вам вершить вместе великие дела. А мы с тобой снова скоро увидимся, Незабудка.

Он сжал мою ладонь и вышел.

Юст сел в кресло напротив, и я сердито уставилась на него, не скрывая своего недовольства.

– Что? – удивленно повел бровью парень. – Не надо на меня так осуждающе смотреть. Я не сделал ничего плохого.

Он соврал и знал это. Я отвернулась.

– Ты действительно можешь общаться без слов? – я услышала заинтересованность в его голосе, но всё ещё была зла на него. Он будет моим напарником, он намного дольше, чем я является хранителем и при этом так мелочен.

Я только пожала плечами и продолжила разглядывать узоры резного столика, стоящего между нашими креслами. Он деловито закатал рукава джемпера цвета летнего неба и уставился на меня.

– Хорошо, я понял. Тебя что-то не устроило, но давай ты мне выскажешь своё презрение, когда сможешь чётко выражать свою мысль, потому как сейчас нам слишком многое нужно обсудить.  Это действительно твоя первая жизнь?

Я снова пожала плечами.

– Может, ты прекратишь так себя вести? – услышала я усталость в его голосе. На секунду мне захотелось повернуться и заглянуть в его глаза. Захотелось проверить, не обманул ли меня слух. Но я не собиралась так легко сдаваться. Он обидел Ифа незаслуженно и должен был это признать. Я снова пожала плечами.

– Сальвия! – парень начинал злиться. – Ты ведёшь себя глупо.

Некоторое время мы молчали.

– Может чаю? – сменил он тактику.

Мой мозг быстро выдал мне всю необходимую информацию по данному слову, и я интенсивно закивала. Я много думала о человеческой еде и очень хотела хоть раз попробовать, находясь в капсуле. И хотя сейчас, капсула казалась чем-то далёким, нереальным сном, мне все ещё хотелось попробовать всё то, о чём я мечтала, живя циклами боли. Странно, как быстро мы можем забывать все плохое и неприятное. Мои циклы действительно казались мне очень далёкими, а ведь прошло около суток с тех пор, как я вылупилась. На Юста в его прекрасном нежно-голубом джемпере было смотреть неприятно и немного болезненно, но этот цвет уже начинал ассоциироваться с многим другим помимо бесконечного цикла. Во всяком случае, в таком ограниченном количестве я могла с этим справляться.

Юст тихо рассмеялся и прошёл в дальний угол комнаты. Я поджала ноги и продолжала смотреть на пляшущие язычки пламени в камине. Парень вернулся с подносом, на котором стояли две большие кружки с дымящейся жидкостью, пахнущей бергамотом. Рядом стояла небольшая пиала с конфетами в ярких фантиках. Ещё не притронувшись, я буквально услышала, как они зашуршат, когда я их разверну.

Я взяла в руки кружку и с огромным удовольствием сделала три больших глотка, зажмурившись. Огненная жидкость прокатилась по организму, расползаясь теплом и приятный тягучестью. Я глубоко втянула аромат и прикрыла глаза. Чай оправдал все мои ожидания.

– С ума сошла, это же кипяток! – услышала я обеспокоенный голос Юста и удивленно распахнула глаза. – Подожди, пока остынет. Сильно обожглась?

Я нахмурилась и перевела взгляд на кружку в моих руках.

– Больно? – спросил он, всматриваясь в моё лицо.

Я только покачала головой и развернула конфету. Это оказалось ещё прекраснее. Я запихнула в рот ещё две штуки и парень рассмеялся.

– Да ты сладкоежка. Слишком не усердствуй и я бы посоветовал ходить в спортзал. Если ты начнешь, поглощать все вкусности этого мира в неограниченных количествах, то растолстеешь, не успев моргнуть. Не хочу, чтобы моя напарница превратилась в бочонок.

Я удивлённо уставилась на него, не переставая при этом жевать потрясающе вкусную конфету.

– Мы все приходим в этот мир в прекрасной физической форме, сейчас твои мышцы в тонусе, и ты прекрасно себя чувствуешь, проведя такое количество времени в растворе. Но, попав в этот мир, мы едим, пьём, спим… Если при этом не будет достаточно нагрузок, ты растолстеешь, как и любой другой человек. Наша иммунная система намного сложнее устроена, и я не слышал, чтобы кто-то из нас сильно болел когда-либо. Если при сильных инфекциях человек может подхватить тяжёлое заболевание, то, находясь в тех же условиях, кустос максимум получит лёгкое недомогание типа простуды. Мы немного сильнее, быстрее, изворотливее любого человека, но нас так же легко можно убить, просто для этого нужно немного постараться. Поэтому, чтобы не потерять изначальную хорошую физическую форму, тебе придётся её постоянно поддерживать, иначе расстаться с ней будет слишком легко, а вот вернуть довольно сложно.

Я задумчиво начала жевать ещё одну конфету и запила её чаем. Юст снова рассмеялся, и в его глазах заплясали искорки.

– Хорошо, с этим позже. Тебе наверняка уже кое-что объяснили. Светлые, Тёмные, наше предназначение…

Я кивнула.

– И Светлых, и Тёмных тоже можно назвать людьми, просто в них раскрывается определённый ген. Некоторые с этим рождаются, но таких довольно мало, в основном эта способность просто просыпается в человеке. Наше дело – контролировать, чтобы эти силы находились в приблизительном балансе и, когда что-то идёт не так, устранять это. Даже не задавайся вопросом о том, как мы это определяем, тут за нас всё уже решено. Это в нашей крови. Кустосы просто это чувствуют, и нас тянет туда, где назрела проблема. Инцидент – так мы это называем. Когда ты это ощутишь, ты сразу поймёшь. Важно, чтобы к тому моменту ты уже была готова разобраться с ситуацией, готова морально и физически. И, кстати, не думай, что больше всего неприятностей доставляют Тёмные, со Светлыми тоже повозиться приходится. Больше всего проблем с теми, кто родился с даром: постепенно он их захватывает, и, как правило, такие люди теряют себя крайне быстро. Рождённые со способностями редко доживают до тридцати и далее, у них редко появляются дети, а именно им обычно и передается такая особенность. Поэтому урождённых Тёмных и Светлых с каждым годом всё меньше и меньше.

Я продолжала жевать очередную конфету.

– Также важно всегда помнить, что мы не борцы за добро и справедливость. Когда ты понимаешь, что в человеческом мире что-то происходит неправильно, ну не знаю… преступник был не наказан, кто-то страдает больше остальных. Это не твоя забота. В дела обычных людей мы не лезем. Для этого у них существуют свои органы правосудия, и если они не справляются, то мы тут не причём. Понимаешь?

Я кивнула и шумно отпила из кружки, чай остывал и терял свой прекрасный аромат. Всё слишком мимолётно в этом мире, но благодаря этому учишься ценить важное. Даже если это простая кружка чая.

– Ты вообще меня слушаешь? – заподозрил неладное парень.

Я энергично закивала, но всё же бросила взгляд на практически опустевшую вазочку со сладостями. Он тяжело вздохнул и закатил глаза.

– Кажется, с тобой будет тяжелее, чем я думал, – пробормотал он себе под нос.

Мне действительно было не слишком уж интересно слушать его занудные речи о мироустройстве и распределении сил. Ощущение дико знакомой ситуации придавило меня тяжёлой банальностью, будто я слушаю это уже не в первый раз и даже не в десятый. Всё это было скучно, формально и уныло.

– Хорошо, давай пока о необходимом, – вздохнув, снова начал Юст. – Так уж заведено, что с самых первых кустосов мы не праздно слоняемся по миру, а уподобляемся людям. Раньше считалось, что для того, чтобы мы могли хорошо выполнять свою работу, нам необходимо быть как можно ближе к человечеству. Эта теория опроверглась, но все по старинке продолжают ехать по накатанной.

На этот раз я заинтересовалась, и его это похоже немного обнадёжило. Его хмурое лицо разгладилось, и в глазах едва забрезжили лучики надежды на мою небезнадёжность.

– Поэтому мы по возможности проживаем и обычную человеческую жизнь. Ты будешь ходить в университет и после его окончания – на работу. Понимаешь?

Я кивнула. Мысль о том, что я смогу жить вместе с людьми, меня дико радовала. Я знала, что люблю этот мир так же сильно, как и ненавижу. Но я пока не понимала, почему ненавижу его, и совершенно точно обожала всё, что связанно с людьми.

– Но тут важно не увлечься, Сальвия. Послушай. Нельзя слишком очеловечиваться. Помни, что в первую очередь ты кустос, ты хранишь песочные часы этого мира. Вспомни поведение Лисы: она сейчас переживает это и слишком погрязла в человеческих эмоциях. Гормоны в ней играют, как в обычном подростке, и это очень мешает в работе. Мы надеемся, что она справится с этим, но бывали случаи, когда эмоции овладевали кустосами слишком сильно. Это приводит к печальным последствиям, поверь мне на слово. В наших архивах подобные истории встречаются чуть ли не в каждом поколении и приводят к трагичным финалам.

«Он зануда…»

– Я просто ответственный и довольно серьёзно подхожу к нашей роли в этом мире, – сказал парень неожиданно. – Кажется, я понял, о чём говорил Ксаиф. У тебя всё на лице написано.

Я покачала головой и коснулась его щеки, парень замер в ожидании. Поймав мою эмоцию, он скривился. Откинул со лба непослушную чёлку и посмотрел в окно.

– Не такой уж я и зануда, – пробурчал он.

Я улыбнулась ему, на этот раз совершенно дружелюбно, и он почему-то улыбнулся в ответ, хотя быстро себя одернул.

– Для новорожденной, ты быстро соображаешь. Ну что ж, продолжу занудствовать. Для жилья у тебя будет два места. Основной будет комната здесь на третьем этаже, – сказал он, показывая пальцем вертикально вверх. – И на всякий случай квартира, отдельная от нас. Там ты будешь якобы жить с Иветт. Для людей она будет твоей бабушкой, которая тебя воспитывала. В эту квартиру можно будет приводить одногруппников, друзей… ну ты понимаешь. Там будет твоя человеческая жизнь. Но она будет очень формальной, простой ширмой. Тебе не нужно погружаться в это с головой и можно вообще в ней не жить.

Я кивнула.

– А здесь на третьем этаже у каждого из нас есть комната. Пойдём, я тебе покажу…

Я неохотно поднялась из уютных объятий кресла и уныло побрела за ним.

– Никуда от тебя сладости не дернуться, – усмехнулся парень, и я скорчила ему рожицу.

– Ты не собираешься начинать говорить? – спросил он, переступая через растянувшегося на полу кота.

Я покачала головой. Такого желания у меня не возникало.

– Какие-то проблемы с этим? – нахмурился он.

Я пожала плечами и шагнула за ним в уже знакомый лифт.

– Если я неожиданно исчезну, то ты должна оставаться на месте и ждать меня. Никуда не уходи, а я постараюсь как можно скорее вернуться. Ты поняла? – спросил он, заглядывая мне в глаза.

Я обречённо вздохнула и схватила его за руку, передавая ощущения. Мне так нравилось теперь делать это. Слова подбирать сложно, много плохих вещей происходит из-за неправильных или случайных слов, из-за лишних слов. С эмоциями этого не будет, ими не обманешь. Я не нуждаюсь в чрезмерных опеке и надсмотре, и дала ему это понять. Возможно, я не слишком опытна ещё в человеческой жизни, но это не значит, что я слабая и беззащитная. Я чувствовала в себе силы.

Не отпуская моей руки, Юст вышел из лифта, ведя меня за собой. Мы попали в просторный холл идеально круглой формы. Он выглядел как гостиная в особняке и был предназначен для совместного досуга. Книжные шкафы, небольшой бар, бильярд, экран с проектором и утопленные в стены двери комнат. Дверей четыре, по числу кустосов в потоке.

– Это наш этаж, – пояснил мне парень, ведя ко второй справа двери. – Старшие над нами и старейшины над ними. Это твоя комната.

Я нерешительно замерла у двери и аккуратно, даже немного боязливо взялась за ручку. Юст легонько подтолкнул меня в спину. И распахнув дверь, мы вошли. Ничего особенного и даже немного по-спартански. Но было то, что меня мгновенно испугало. Комната была голубой. Голубой. Обволакивающий всё пространство и пропитывающий воздух цвет. Такой знакомый, приросший ко мне. Цвет болью отозвался в моих ногах, и я отшатнулась и в ужасе попятилась назад, столкнувшись с Юстом. Я развернулась и вытолкнула его из комнаты, вылетев следом. Я уже понимала, что боли не будет, но мышцы ног моментально свело от несуществующей судороги. Это рефлекс. Я тяжело дышала, прижимаясь к своему напарнику и уткнувшись лицом ему в грудь. Скорее всего, выглядела жутко испуганной.

– Что случилось? – встревожено спросил парень, буквально отрывая меня от себя и заглядывая в глаза.

Я постаралась дышать медленнее и ровнее. Я знала, что причин для страха нет. Их нет. Я веду себя глупо и необдуманно. Я покачала головой и закрыла глаза, чувствуя на себе пристальный взгляд Юста. Я медленно развернулась и вошла в комнату.

Голубая, насыщенного и глубокого цвета. Он мне нравился, он был похож на цвет моих глаз, моих и Юста. Окно, практически во всю стену находилось прямо напротив двери, освещая комнату и наполняя её воздухом. Справа кровать с тумбочкой и шкаф у самой двери. Слева стол с компьютером, новшество, подарившее человечеству море возможностей и океан бед. Слева от двери была другая. Она была открыта, и я увидела светлый кафель ванной.

Я сделала несколько робких шагов и наконец, смогла расслабиться.

– Тебе тут не нравится? – услышала все ещё встревоженный голос Юста и покачала головой, разглядывая полки с книгами.

Я прошла к окну и не скрывая удовольствия подставила лицо солнцу.

– Мне это тоже очень нравилось поначалу, – услышала я за спиной его тихий голос. – Когда только приходишь в этот мир, кажется, что нет ничего лучше, чем солнце и ветер.

Я улыбнулась и распахнула глаза, вглядываясь в голубое небо. Больше у меня не будет таких эмоций при виде этого цвета. Небо было потрясающим, бездонным, почти вечным. Руки Юста легли мне на плечи, и я удивленно обернулась.

– С тобой все в порядке? – спросил он, внимательно меня разглядывая. Я кивнула.

Он усадил меня на кровать и присел у моих ног, немало меня этим удивив. Я непонимающе таращилась на него, пока он не улыбнулся и не принялся завязывать развязавшийся у меня шнурок. Я коснулась его плеча и не сдержала улыбки. Юст удивлённо посмотрел на меня и я, нагнувшись, сама завязала аккуратный бантик.

– Я понял. Ты самостоятельная, и это не обсуждается, – усмехнулся он, а потом вдруг стал совсем серьёзным. Он сел рядом, взял меня за руку и заглянул в глаза. – Сальвия, я хочу, чтобы ты отнеслась серьёзно к тому, что я сейчас скажу. Быть твоим партнёром – честь для меня. Не важно, сколько раз ты приходила в этот мир и насколько ты умна или сильна. Не относись так легкомысленно к выбору напарника. Во-первых, потому что от этого довольно часто будет зависеть твоя жизнь, а во-вторых, потому что не мы выбираем с кем быть. Наши глаза не просто так похожи, это предрасположение. Я надеюсь, что больше никогда не повторится подобного с перетасовкой напарников. И я понимаю, что это были твои первые часы здесь, но всё же это неправильно. Ты и представить себе не можешь, как я ждал тебя. Я действительно с нетерпением ждал твоего появления.

Я удивлённо смотрела в его невероятные глаза, обрамлённые тёмными густыми ресницами. Я теперь понимала причину его грубого разговора с Ифом и плохого настроения. Я понимала, что обидела Юста своим согласием на предложение Лисы. Обидела сильнее, чем можно было подумать. Я вдруг прониклась преданностью к этому существу. Он казался таким искренним и не похожим на себя сейчас, что я немного растерялась, но улыбнулась.

– Я надеюсь, – продолжал он, – что у нас с тобой всё получится. Надеюсь, что ты сможешь полностью доверять мне, и что мы скоро научимся понимать друг друга. Сальвия, нам с тобой идти вместе всю эту долгую дорогу. Давай сделаем её лёгкой и приятной настолько, насколько это будет возможно. Мы хоть и не люди, но человеческие эмоции и желания нам не чужды. Нужно просто не давать им захватить нас полностью.

Я сжала его ладони отчасти в знак согласия, а отчасти, потому что у меня резко сдавило ребра и перехватило дыхание.

– Ты согласна со мной? – спросил он.

Я с трудом выдохнула и кивнула.

– Я рад, – отозвался он, с теплотой глядя на меня. Такого взгляда я за ним раньше не замечала. Такой он мне очень нравился, и я была рада, что он мой напарник.

– Ну и конечно, добро пожаловать, Сальвия.

Я улыбнулась ему в ответ и поняла, что улыбаться некому.

Глава 2

Оглянись назад – там безмерная бездна времени.

Взгляни вперёд – там другая беспредельность.

Марк Аврелий

Вокруг шумела гроза, и приятный спокойный вечер сменила тёмная хмурая ночь. Сильный порывистый ветер гнул деревья и шумел в ушах. Я озадаченно огляделась: позади стояло невысокое здание, белевшее в темноте ночи шершавой кладкой грязного в потёках кирпича. По периметру оно было обнесено высоким забором с колючей проволокой, недвусмысленно намекающей на режимность объекта. Я осторожно сделала пару шагов и невдалеке, под раскидистым кустом, заметила человека, мужчину средних лет, с какими-то слишком длинными худыми руками, которые судорожно цеплялись за сухую безжизненную траву. Вид у него был немного обезумевший и нервный. Серые льняные брюки незнакомца были измяты и испачканы. Он стоял на коленях и мерно раскачивался взад – вперёд, бормоча что-то себе под нос. Светлые пшеничные волосы были всклокочены и торчали в разные стороны нелепым пучками.

Я осторожно шагнула к нему, чувствуя, как воздух вокруг становился более вязким, густым со сладковатым привкусом. Язык невольно скользнул по губам, слизывая густую патоку сгущающегося дара.

Мужчина рассмеялся громко и истерично. Вместе с этим на третьем этаже здания послышался негромкий хлопок. Кто-то закричал. В окне взвилось пламя, быстро распространяясь внутри здания и за считанные секунды охватывая этаж. В этот момент в густом воздухе будто прокатилась волна. Я метнулась к мужчине и коснулась его плеча.

Он испуганно взглянул на меня и начал мелко подрагивать.

– Нет, – прошептал он. – Нет. Они все должны умереть. Тебя здесь быть не должно, не должно быть. Они не могут жить, на их руках кровь, море крови. Ты ошибаешься, ты не можешь. Уходи, хранитель, они должны умереть. Я прав. Я прав. Уходи.

Я с жалостью смотрела в безумные глаза мужчины, которые наполняли слёзы отчаяния. Я чувствовала его боль и страх. Ими было пропитано всё вокруг. Он потерялся в этом водовороте эмоций и был напуган. Он думал, что совершает благое дело, но втайне боялся наказания. А за благие дела не наказывают. Из этого следовало только одно: он всё прекрасно понимал, но признаться себе в этом не мог или не хотел. Я собиралась помочь ему, направить.

Моя ладонь легла на его щёку, мягко касаясь холодной кожи продрогшего на сильном ветру человека. В его глазах тут же поселилась пустота, пальцы оставили в покое сухие былинки травы, и даже дрожь от пронизывающего ветра перестала сотрясать его измождённое тело. Я почувствовала, как все его страхи, боль, отчаяние и даже безумие через кончики моих пальцев уходят. Взрывы прекратились, и огонь продолжал плясать свой чарующий жуткий танец лишь на одном этаже.

Я улыбнулась ему, глядя, как разглаживаются черты его лица в обретённом спокойствии. Руки его безвольно легли на колени, спина сгорбилась, и он начал заваливаться на бок. В этот же момент я поняла, что из него вместе с ужасом уходит жизнь, и торопливо отдёрнула руку. Мужчина рухнул на землю, смотря бессмысленным пустым взглядом в ночное беззвёздное небо и лишь изредка моргая. На его лице был абсолютный покой, умиротворение. А вот меня охватил страх. Я сделала что-то не так и убила его. Слёзы покатились по лицу, из груди вырвался тихий хрип. Я упала на колени и нависла над незнакомцем, совершенно не понимая, что могу сделать, чтобы хоть как-то исправить положение.

– Нет, – вырвался у меня тихий шёпот. – Нет.

Рядом оказался перепуганный Юст:

– Я уж думал, меня не притянет! – воскликнул он и только потом заметил человека, хрипло дышавшего и практически полностью обездвиженного. Одного взгляда Юста хватило, чтобы одновременно потухло пламя в здании, и мужчина у моих ног перестал дышать. Он умер.

– Нет! – закричала я, встряхивая его. – Нет! Я этого не хотела.

– Тише, – прорычал Юст, одним рывком поднимая меня на ноги и прижимая к себе.

Рёбра больно сдавило, и я оказалась в гостиной третьего этажа. Но я мало что сейчас замечала, слёзы плотной пеленой застилали мне глаза. Я пыталась вырваться из его рук, но мой напарник крепко прижимал меня к себе. Целый рой мыслей и эмоций вился в моей голове. Я сделала что-то страшное, что-то непоправимое. Возможно, поэтому я и не должна находиться в этом мире. Меня нужно вернуть в капсулу. Меня нужно вернуть к моим циклам, потому что я причиняю только боль. Я не хотела убивать его. Я не хотела. Но это ничего не меняет. Он мёртв. Этот мужчина мёртв, потому что мне взбрело в голову помочь ему. Я не должна была появляться здесь. Я не должна…

– Тише. Ты не виновата. Сальвия, успокойся! – кричал Юст, встряхивая меня.

Я замерла и уставилась на него заплаканными глазами. Он выглядел озабоченным и раздражённым.

– Ты ни в чём не виновата, слышишь? – он снова легонько встряхнул меня. —Ты сделала всё правильно. Ты всё сделала так, как было нужно. Я не знаю, как ты додумалась, но ты большая молодец, Сальвия.

Я смотрела на него и не понимала, почему он так говорит. Я отняла жизнь. Это не могло быть хорошо и правильно. Он что-то путал.

– Ему нельзя было помочь, – пытался донести до меня смысл Юст. – Он уже был за чертой. Он уже был там, откуда вернуться нельзя. Ты забрала его боль, ты сделала всё правильно. Он всё равно умер бы, возможно, более мучительно. Ты же подарила ему покой. Всё в порядке.

Он снова прижал меня к себе и успокаивающе погладил по голове.

– Ты молодец, – прошептал он.

Я всё ещё не до конца понимала его, но постепенно начала успокаиваться. Я вдруг почувствовала себя пустой и вялой.

Юст усадил меня на диван и присел рядом. Я с удивлением обнаружила в комнате остальных. Здесь были все: и Лиса с Ксаифом, и Хариса с Ларгом, и Вереника, и ещё одна пожилая женщина. Скорее всего она была Иветтой, моей наставницей.

– Вы нашли её, – с облегчением сказал ещё не знакомый мне пожилой мужчина, стремительным широким шагом вошедший в комнату.

Юст кивнул ему и пересказал собравшимся всё, что произошло при этом ни на секунду, не выпуская моих рук из своих тёплых ладоней. Я старалась сконцентрироваться на них и ощущениях, исходивших от их прикосновений. Цеплялась за это тепло, как за соломинку.

– Простите, – сказал мой напарник тихо. – Это моя ошибка. Я не должен был выпускать её из виду. Следовало сразу объяснить базовые принципы инцидента.

– Всё хорошо, Юст. Всё обошлось, и Сальвия справилась самостоятельно. К тому же никто из нас не ожидал, что она прыгнет так быстро.

– Никто так рано не делает этого, – отозвался Иф, сидевший в кресле напротив. – Я в ожидании своего первого прыжка перечитал кучу архивных записей. Самый ранний прыжок зафиксирован на восьмые сутки пребывания четыре потока назад на австралийском континенте.

Он выглядел глубоко поражённым и обескураженным, а мне хотелось, чтобы он снова улыбался и щурился.

– Ты прекрасно справилась, – мягко сказала Хариса. – Просто не верится, что ты всё сделала сама.

– Она немного шокирована произошедшим, – ответил за меня Юст. – Она забрала дар интуитивно и не поняла, что должно было произойти.

– Бедная девочка, – отозвался Ларг. – Ты, наверное, жутко испугалась.

– Но она, определенно, не ноль, – сказала Вереника, укоризненно взглянув на Калису. – Она не смогла бы сделать ничего подобного, будучи нулём. Ты снова торопишься с выводами, Лиса. Научись уже, в конце концов, обдумывать всё как положено, а не рубить с плеча.

– Да она даже говорить не может, – воскликнула девушка, и меня это почему-то разозлило. Грациозная блондинка со своим конским хвостом и ярким макияжем смотрела на меня с таким пренебрежением, что грязь под ногами по сравнению со мной чувствовала бы себя звёздной пылью.

– Не мочь и не хотеть разные вещи, Калиса, – отозвалась я холодно, – но тебе, видимо, ещё только предстоит познать пропасть, разделяющую их.

Все в зале уставились на меня. Под пристальными взглядами хранителей мне захотелось съёжиться и исчезнуть, но Юст всё ещё крепко держал мои холодные подрагивающие пальцы в своих мягких ладонях.

– Она начала говорить ещё после прыжка, – отозвался Юст.

– Так ты меня обманывала? – возмутилась Лиса, подскакивая с места. – Идиоткой меня выставить решила?

Иф робко схватил её запястье, пытаясь успокоить, но девушка раздражённо отбросила его ладонь.

– Ты действительно считаешь, что мне больше нечем себя занять? – вздохнула я устало. Мой спокойный и немного равнодушный тон совершенно не соответствовал той буре эмоций, что выжигала рёбра изнутри. – Ты импульсивна и самонадеянна. Для меня странно уже то, что ты являешься хранителем. Возможно, я не видела твоих положительных качеств, но на данный момент я не доверила бы тебе хранить даже ключ от моей комнаты.

Я говорила ровно и медленно, выводя этим из себя юную хранительницу мира и порядка.

– Сальви, не надо так, – тихо сказал Иф, вставая между мной и своей напарницей, уже готовой кинуться на меня с кулаками. И что-то подсказывало мне, что в отличие от словесной битвы из этой я скорее всего победительницей не выйду. Калиса двигалась на удивление мягко и ловко, несмотря на свою комплекцию. Она была больше похожа даже не на лисицу, а на здоровенного голодного гепарда, опасного хищника.

– Прости, – отозвалась я и взглянула на парня, снова не сдержала улыбки. – Я не хочу никого обидеть. Просто я говорю то, что вижу. И пока вижу только это.

– Итак, Сальвия, – выступила вперёд пожилая дама, которой я до сих пор не была представлена. Выглядела она величественно, элегантно и держалась с каким-то царским достоинством. От неё веяло мудростью и спокойствием.

Я невольно загляделась на неё, не замечая, что перестала дышать. Иветта производила впечатление почтенной герцогини, перенесшейся во времени. Седые жемчужно-платиновые волосы были коротко и модно подстрижены, тонкие брови вопросительно изогнуты. Но больше всего меня покорили глаза: светло-серые, почти белёсые, они выглядели завораживающе и гипнотизировали вкраплениями перламутра. Чёрное платье-водолазка подчёркивало достаточно стройный для её возраста силуэт.

– Меня зовут Иветта, и я буду твоим наставником на этом пути. Мы все можем сделать вывод, что это не первая твоя жизнь на Земле. Ты можешь это подтвердить? – донёсся сквозь туман восхищения её спокойный вкрадчивый голос.

– Я не знаю, – отозвалась я, нахмурившись и честно задумавшись. – Я не помню своих прошлых жизней, даже если они у меня и были.

– А ты и не должна их помнить, – сказала моя новоиспечённая наставница, бросая недовольный взгляд на присмиревшую Лису. – Как много ты знаешь о мире, в который попала?

– Всё, – ответила я тихо, но, заметив скептические взгляды, поправилась, – Довольно много, насколько я могу оценить.

– Попробуем по-другому, – мягко улыбнулась мне «герцогиня». – Какое твоё первое воспоминание? Подумай хорошо, не торопись.

Я честно задумалась и принялась ворошить хранилище своей памяти, тщательно отыскивая что-то первое, то, что было там изначально, возможно, даже до циклов.

– Вода. Я помню воду. Такая сырость кругом, – и тут я вдруг будто открыла книгу и начала читать. – Эта вода несла с собой смерть и начало новой жизни. Под этой водой были погребены многие народы. Столько людей погибло, что всех было не оплакать. Да и некому было, спасённых было слишком мало. Но они сами были виноваты. Они сами всё разрушили своей варварской наглостью, самонадеянностью и жадностью. И тогда на землю пролился дождь, огромные потоки воды заполнили всё, оставляя лишь мелкие островки суши. Тогда всё было голубым, как в моём цикле. Тогда всё стало чистым. И тогда я впервые явилась, чтобы держать равновесие и баланс, чтобы дождю не пришлось смывать новые поколения…

Я запнулась. Из непонятного транса меня выдернули испуганные глаза, устремившихся ко мне стражей. Они все стояли передо мной на коленях, на лицах читались смесь ужаса, горя и благоговения. Очень странная мешанина из противоречивых чувств. На глазах самого старшего поколения навернулись слёзы. Иветта прикрывала дрожащие губы ладонью.

– Что вы делаете? – испуганно выдохнула я.

– Мы рады видеть тебя среди нас, прародительница, – тихо отозвался Юст, стоявший ближе всех.

– Что это значит? – нахмурилась я.

Иветта медленно поднялась и подошла ко мне, мягко коснулась плеча. Она быстрее остальных смогла взять себя в руки, и на её лице вновь воцарилась маска спокойствия, хоть в глазах всё ещё поблёскивали слёзы.

– Ты – древняя душа, самая первая из нас. Ты положила нам начало и дала нам силу, сотую часть твоей силы. Мы все – твои потомки и последователи, Сальвия. Прости нас за такое непочтение, выказанное по прибытию.

– Прекратите, – прохрипела я. – Встаньте немедленно!

Все испуганно вскинули на меня тревожные взгляды и медленно поднялись, держась от меня как можно дальше.

– Но Сальвия, – подал голос Ларг. – Есть определенный ритуал для прибытия Древней души. Мы не можем…

– Я не желаю ничего слышать об этом и не хочу никакого особого отношения. Забудьте о моих словах, – громко и чётко, чтобы все слышали, произнесла я. Мои глаза лихорадочно метались от одного кустоса к другому, ища понимания, одобрения и мягкой заботы, ещё минуту назад плескавшихся в них. Но теперь там были лишь страх, растерянность и покорность. Они не были рады появлению среди них такой как я, и это было плохим знаком.

– Но ты велика…

– Я просто хотела быть человеком, – тихо отозвалась и упала в кресло. – Я никогда не хотела хранить этот мир. Мне лишь хотелось быть его частью, малым звеном. Разве это невозможно?

– К сожалению, это так, – ответил мне Ларг, смотря в пол.

– Почему этот мир так жесток ко мне? – прошептала я, чувствуя, как горячие слёзы катятся по щекам, а остатки сил стремительно покидают моё тело.

Иветта потянула меня назад на кресло робко и немного боязливо. Непонятно, как эта робость сочлась в ней с всё ещё величественной осанкой.

– Это злая шутка бытия, – улыбнулась она грустно и коснулась моего колена, присаживаясь рядом. – Никто в этом странном мире не рождается тем, кем хочет. Мы мечтаем быть людьми, а люди мечтают быть нами. Так заведено испокон веков, ты сама это знаешь. У вселенной странное чувство юмора. Наша же задача – достойно пронести свою ношу и не падать духом. Кода-то ты была для нас примером и опорой, ориентиром в царстве хаоса. Мы не станем давить на тебя, Сальвия, но никто ничего изменить уже не может.

Я вдруг ощутила такую боль и тоску, что на глаза невольно навернулись слёзы. Снова. Мне вдруг стало так одиноко и пусто внутри своего бытия, что снова захотелось исчезнуть. Мне захотелось уйти навсегда. Я древняя? Могущественная? Прародительница? Чушь собачья! Мне захотелось стать эгоистичной и капризной, захотелось топнуть ножкой и потребовать свой кусок человеческого счастья, которым меня почему-то обделили, взвалив вместо этого на меня непосильную ношу. Я не то что не могла быть человеком, я даже среди кустосов оказалась белой вороной.

– Судя по твоей истории, ты действительно прожила много тяжелых и сложных судеб, – отозвалась Вереника, стоявшая от меня дальше всех и державшая под руку не представленного мне ещё Гилара. – Но Сальвия, сила не родится в слабой душе. Сталь ведь тоже необходимо закалять, а керамику обжигать.

– Но если пережечь, можно всё разрушить… Я не помню, что было со мной раньше, но я чувствую, что клялась забыть об этом мире и всех, кто его населяет. Я обещала себе, что не стану более хранителем равновесия, что не стану снова кустосом… Я не хотела этого больше никогда.

– Потому тебя так долго не было, – сказала Хариса, присаживаясь в кресло напротив. На подлокотник опустился Ларг, задумчиво запустив пятерню в свою роскошную гриву. – Признаться, все были уверены, что ты уже не вернёшься.

Все потихоньку начали занимать более комфортные положения и рассредоточились по диванам и креслам.

– И я не должна была появиться вновь. Я ушла. Я больше не хочу всех этих древних игр и бесконечных испытаний. Всё должно было закончиться в мой прошлый приход.

Я говорила наобум, ничего не зная наверняка. Только чувствовала где-то в глубине сознания, в самом тёмном его углу, как просыпается что-то холодное и равнодушное, очень жестокое и израненное. Оно зашевелилось где-то внутри и затихло на время. По спине пробежал холодок, пронося вдоль позвоночника плохое предчувствие.

Юст тихо опустился рядом со мной по другую руку и невесело улыбнулся:

– От своей сути не уйти, как бы ни хотелось. Как бы быстро ты ни бежала, она будет ждать тебя у финиша. Даже ты не в состоянии изменить свою сущность, просто прими её и пройди этот путь достойно настолько, насколько сможешь.

– Я так устала, – прошептала я, не поднимая глаз на собравшихся. – Мы можем забыть о том, что я другая?

– Мы можем постараться, если тебе этого хочется, – мягко ответила Иветта и окинула взглядом остальных.

– Очень…

– Тогда иди и отдыхай, – сухо отозвался Ларг, приобнимая Харису. – Завтра мы всё обсудим. Юст, проводи…

– Конечно, – услышала я смирение в голосе, и тёплые заботливые руки коснулись меня. Юст помог мне подняться на окончательно ослабевшие ноги и повёл к выходу.

– Ты теперь тоже все время будешь отдавать почести и склонять передо мной голову? – спросила я, когда мы оказались за дверью.

– А ты этого хочешь? – спросил он с едва уловимой улыбкой.

– Нет, никогда не хотела, – ответила я, боясь посмотреть на него.

– Значит, не буду, – я почувствовала, как он пожимает плечами.

– Так значит, ты сделаешь всё, что я захочу?  – пришлось остановиться и решиться поднять на него заплаканные уставшие глаза.

– Нет, но почти всё, – отозвался он, задумчиво глядя куда-то поверх меня.

Я чувствовала с ним какую-то странную близость, единение. Всё в нём говорило, что он никогда меня не предаст, что я могу верить ему и полностью положиться на этого человека. Или не совсем человека…

– Мы напарники, – снова заговорил он и за плечи развернул меня к себе. – Сальви, нам весь отведённый срок работать вместе, справляться с трудностями и стареть. Я говорил уже об этом, кажется, – он задумчиво хмурил лоб. Забавно. – Я не хочу всё время думать о том, достоин ли я быть твоим напарником и помощником. Поэтому давай просто уважать друг друга и доверять. Я думаю, мы сможем стать достойным продолжением предыдущих поколений. Я просто… хочу хорошо и честно выполнять свою работу.

На моём лице невольно появилась улыбка. В этом был весь Юст, которого я успела узнать. Хранитель, искренне преданный своему делу.

– Я тоже постараюсь захотеть, – отозвалась я. – На самом деле я не хочу быть кустосом. Не знаю, чем так сильно обидел меня этот мир, честно, не знаю. Но я постараюсь привести себя в порядок и стать достойным тебе партнёром, Юст.

Когда я произнесла его имя, он невольно вздрогнул, чем, признаться, меня немало удивил.

– Твоего желания мне достаточно, – сказал он удовлетворённо.

– Но мне надо немного больше времени, – снова подала я голос. – Сейчас слишком много эмоций и мыслей окутывают меня в плотный кокон. От них мне бывает больно, практически как от циклов. Мне нужно немного… ммм… акклиматизироваться. Потому тебе придётся набраться терпения.

– Ничего. Я подожду, – кивнул он, покровительственно кладя ладонь мне на макушку. – Но если я ждать готов, то твоя природа ждать не будет, Сальви. Ты уже совершила первый прыжок, и следующие не заставят себя долго ждать. Это твоя обязанность, это то, зачем ты пришла в наш мир.

– Я понимаю, но мне не понравилось то, что я сделала, что отняла жизнь.

– Ты подарила покой и свободу, – упрямо повторил он.

– Но какой ценой?!

– Это лучше, чем продолжать жить в безумии.

– Думаешь, он тоже так считал?

– Теперь считает. Раньше он не понимал, что безумен. И поверь, наша работа не всегда заканчивается гибелью существа. Просто тебе не повезло с первым опытом.

Я, не задумываясь, сделала шаг ему навстречу и уткнулась лбом в плечо, прикрыв глаза.

– Всё так сложно. Я даже хочу назад, в капсулу, к своим циклам, – сказала я, тяжело вздохнув.

Юст только хмыкнул и провёл рукой по моим волосам.

– Я не совсем понял, о чём ты, но не думай так много, – сказал он тихо. – Тебе всего два дня отроду, а ты уже пытаешься со всем разобраться. Это сложно и… не решай всё сама, позволь помочь тебе.

Я молча улыбнулась и на мгновение закрыла глаза. Рядом с ним было спокойно и надёжно, я чувствовала себя защищённой. Рука Юста лежала на моём затылке, а его дыхание было ровным и спокойным, и я чувствовала запах хвои, исходивший от его голубого джемпера. Голубой – цвет боли. Всё же эту ассоциацию будет сложно вытравить из моего замученного сознания.

– Как мило, – услышала я холодный, как сталь, голос Лисы.

От неожиданности я вздрогнула и распахнула глаза. Мы оба вздрогнули. Я спокойно отошла от своего напарника и увидела стоявшую в нескольких шагах от нас пару. Иф мне виновато улыбнулся из-за плеча своей спутницы.

– Теперь будешь мстить мне, Древняя? – спросила Лиса, глядя мне прямо в глаза без доли восхищения или преклонения. От её покорности ни осталось и следа. Я остро ощутила её страх и ненависть.

– Нет, у меня нет таких намерений, Калиса. Тебе не о чем беспокоиться.

– Будешь, ещё как будешь, – сказала она сквозь зубы, и в её голосе мне послышалась пронзительная ноющая боль. Во взгляде, устремлённом на стоящего за моим плечом Юста, плескались те же эмоции.

– Мне казалось, вы пошли в комнату, – робко подал голос и попытался сменить тему Ксаиф.

– Мы и пошли, – поддержал его в этом стремлении Юст. – Просто мы никуда не торопимся.

Я изумлённо взглянула на него. В тёмных аметистовых глазах сквозили холод и раздражение, что и меня порядком удивило. Я коснулась его руки. Юст спокойно мне улыбнулся.

– А вы куда идёте? – спросил он вполне буднично.

– Отдыхать, – подал голос Иф, пока Лиса буравила нас взглядом мученицы. – Завтра утром все выходим в города. Сальви, твои документы будут у Иветт, а необходимые бумаги Вереника уже отправила в университет, поэтому ты можешь выходить на занятия в ближайшее время.

– В университет? – я подняла удивленный взгляд на Юста. – А вы тоже ходите туда?

– Мы с Ксаифом и Юстом уже закончили, – отозвалась Лиса не без самодовольной ухмылки.

– Не волнуйся, это не так уж и ужасно, – улыбнулся мне Иф, и я не смогла удержать ответную улыбку.

– А теперь тебе нужно отдохнуть, – сказал Юст, кладя ладони мне на плечи и ведя к двери. – Это был тяжёлый день, пришлось многое пережить. Тебе просто необходим хороший сон.

– Сон? – переспросила я, удивлённо на него таращась. – Но я не устала совершенно. Я чувствую себя хорошо.

– Конечно, ты же кустос, – улыбнулся он, открывая передо мной дверь моей комнаты, где всё поглотил полумрак, сделавший голубой цвет стен тёмным и более глубоким. – Но ты уже два дня на ногах и, хоть и не чувствуешь усталости, ты должна поспать. Поверь, это приятно.

– Но я понятия не имею, как нужно спать, – пробормотала я, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

Юст покачал головой и тихо рассмеялся.

– Ну и какая же ты после этого Древняя? – сказал он, делая шаг через порог.

Он подвёл меня к кровати и усадил на неё, затем стянул обувь. Я ошарашено наблюдала за его действиями. Уложив меня головой на подушку, Юст развернул лежавший в ногах плед и укрыл меня, сев рядом.

– Ты же понимаешь, что проблема не в том, чтобы лечь в кровать. Это я и без тебя знала. Что дальше? – спросила я, бросив на него укоризненный взгляд. Юст снова ответил мне лёгким, как весенний ветерок, смехом.

– А дальше – просто закрой глаза и подумай о чём-нибудь приятном, – сказал он, сжимая мою ладонь в своей.

– О чём, например? – спросила я, не совсем понимая.

– Не знаю, о чём бы тебе хотелось? Что было самым приятным за эти два дня?

– Чай с конфетами, – не задумываясь, ответила я, и Юст рассмеялся уже открыто.

– Да ты просто древняя обжора, а не хранительница.

– Неправда, – слабо возмутилась я. – Мне ещё понравились солнце и ветер, и камин.

– Ну, значит, думай о солнце, – улыбнулся он мне мягко и заботливо.

– Ты будешь здесь? – спросила я, всё ещё не желая закрывать глаза.

– Да, пока ты не заснёшь, – кивнул он. – Закрывай глаза.

И я закрыла. В тот же момент я начала проваливаться в сон медленно и тягуче. Это было странное ощущение, будто я снова была в капсуле, но уже без боли. Я будто отделилась от тела.

Мне снился странный сон. Думаю, это был даже не сон, а воспоминание, возможно, одна из моих прошлых жизней, а возможно, просто чужое воспоминание, или же всё-таки простое сновидение.

Невдалеке светились жёлтые глаза многоэтажек, а на ночном, практически чёрном небе ярко мерцали звёзды. На небольшом пустыре гудел ветер и яростно трепал волосы собравшихся.  У небольшой заброшенной и полуразрушенной постройки был зажат в плотный полукруг парней невысокий юноша. Он был ещё совсем молод, но уже оформился как мужчина, так что объёмный белый свитер не скрывал широких плеч. Высокие скулы красиво очерчивали лицо, и даже в темноте ночи его кожа отливала бронзой. Светлые волосы были стянуты на затылке в небольшой хвост. Серые, удивительного цвета глаза были слегка прищурены и внимательно следили за нападавшими, медленно надвигавшимися на него. Слишком пухлые и выразительные для парня губы искривила задумчивая усмешка. Но, несмотря на такую светлую и привлекательную внешность, у ног незнакомца клубилась тьма, густая и вязкая, будто смола. Довольно опасная защита Тёмных. Именно эта тьма всё ещё мешала его преследователям приблизиться достаточно, чтобы напасть. Хотя я разглядела ссадину на его подбородке и кровь на побелевших костяшках сжатых кулаков.

– Это всё на что ты способен? – выплюнул насмешливо загнанный в угол Тёмный в глаза кому-то из своих преследователей. – Привёл своих дружков. Сколько вас тут? Десять? И даже в такой толпе ты всё ещё боишься приблизиться ко мне.

Я заметила, что недалеко от основного полукруга преследователей лежат ещё двое, раненых, но живых. От них, как и от окруживших Тёмного парней, исходило светлое свечение. Я продолжала наблюдать за картиной довольно бесстрастно, будто смотрела фильм и точно знала, чем он закончится. На мгновение меня даже испугало собственное хладнокровие.

– Я говорил тебе убираться из этого города! – крикнул ему в ответ высокий темноволосый мужчина с глазами цвета мёда, тёплыми и яркими. Его глаза так сильно контрастировали с остальным исказившимся гримасой злобы лицом, что это вызывало лёгкое недоумение.

– С чего ты взял, что можешь приказывать мне, Марк? Кто назначил тебя главным?

– Над такой нечистью как ты и назначать не надо. Ты мерзость, и я не хочу, чтобы на моей территории росла подобная гниль.

– Гниль, к которой ты боишься подойти, – усмехнулся парень, и клубы вокруг него стали ещё более густыми. Он зачерпнул рукой чёрный туман и стал задумчиво его разглядывать. Небольшой сгусток тьмы плясал на его ладони, будто живой.

– А эти ребята знают, зачем ты притащил их сюда? Знают, почему должны первыми напасть на меня? – продолжал насмехаться блондин. – Если я правильно понимаю правила наших весёлых игр, то для того чтобы убить меня, тебе нужен повод. И весомый повод.

– Для того чтобы прикончить такую дрянь как ты, мне повода не требуется, – отозвался парень. Свечение вокруг него тоже усилилось и превратилось в густой серебристый туман.

– Тогда чего же ты медлишь? – с вызовом крикнул зажатый в угол Тёмный. – Хочешь, я сам отвечу? Ты ждёшь, пока я не рассчитаю силу и убью одного из твоих помощников, чтобы иметь полное право напасть на меня и убить. Ах, Марк, Марк, как жестоко для светлого созидателя всего прекрасного в этом бренном мире.

Хвостатый укоризненно зацокал языком и покачал головой. Его ровные белые зубы то и дело обнажались в хищной улыбке. Поза же его говорила о крайнем напряжении, парень весь подобрался, готовый отразить внезапную атаку. Свободная от тьмы рука упиралась в грязную кирпичную стену, чтобы иметь возможность хорошенько оттолкнуться от неё при необходимости.

– Не очень-то хорошо ты поступаешь с товарищами, не так ли? – его лицо светилось укоризной, но в глазах плясали чертята и нервные попытки просчитать ситуацию на пару шагов вперёд.

Спутники Марка нерешительно косились на своего предводителя и удивлённо переводили взгляд с одного противника на другого. Похоже, быть пушечным мясом им не очень-то хотелось.

– Закрой свой поганый рот, – прорычал Марк, уже готовый плюнуть на собственный отличный план и самолично броситься на Тёмного.

– А знаете, что самое обидное? – будто не слыша его, продолжал наигранно легкомысленно болтать хвостатый. – Он готов пожертвовать любым из вас из-за девчонки. Марк, Марк! Нельзя быть таким злопамятным. Девушки приходят и уходят, а вот чувство собственного достоинства тебе, похоже, уже не вернуть никогда.

Светлый зарычал, его руки загребли серебристый туман.

– Заткнись! – взревел он, размахивая превратившимся в раскалённый шар туманом. Сгусток света молнией метнулся к груди Тёмного. До цели он всё же не долетел, столкнувшись с моим плечом и растаяв. Он снова стал белой почти прозрачной струйкой тумана и сполз к моим ногам. Движения я не запомнила и не почувствовала, будто просто оказавшись перед загнанным Тёмным. Возможно, для сна это абсолютно нормально, но маленький зритель во мне удивился.

– Развлекаемся, мальчики, – раздался будто не мой, холодный и спокойный голос.

Позади послышался облегчённый вздох.

– Я уж думал, вы не явитесь, – раздалось у меня за спиной.

У ног серебристый туман смешивался с чёрным дымом, шипел и клубился, превращаясь в серую массу, пытаясь заглушить цвет противника.

– Кустос? – удивлённо повёл бровью, стоящий напротив меня мужчина. Его тёмные волосы торчали во все стороны коротким непослушным ёжиком и шевелились от порывов ветра. – Мы что-то нарушаем?

– А как ты думаешь? – криво улыбнулась ему мой излишне самоуверенный двойник, оглядывая всех собравшихся.

– Ты очень молода, и я ни разу не видел тебя раньше. Возможно, ты только недавно появилась здесь? Наверное, тебе ещё не объяснили, что к чему…

Раздражение в той, кем я сейчас была, вспыхнуло коротким импульсом, и этого хватило, чтобы стереть уверенность с лица Марка. Сила небольшой волной отделилась от меня и толкнула его в грудь. Парень попятился, лицо его приняло крайнее озадаченную гримасу.

– Это не даёт тебе повода не считаться со мной, человек, – отозвалась я пренебрежительно и зло. – Если я здесь, это значит, что баланс нарушен.

– Так может, нарушитель всё же Тёмный? – гневно выдохнул он, потирая рёбра.

Моя двойник развернулась к парню, притихшему за спиной. Его взгляд был спокойным и уверенным, когда она резко приблизилась к нему. Похожие на мои глаза встретились с его серыми, почти прозрачными, слегка светившимися, как туман у ног Марка. От парня пахло теплом и пылью, как от тлеющих углей. Пахло спокойствием. Он в ответ просто стал рассматривать свою спасительницу спокойно и заинтересованно.

– Симпатичные глазки, кустос, – пробормотал он, едва заметно приподнимая уголки губ в ухмылке. – Никогда раньше не видел вас вблизи. Эта заварушка того стоила.

– Твои тоже ничего, – отозвалась я и отвернулась от блондина.

– Не он, – ответила я выжидавшему всё это время Марку и небрежно дёрнула плечами.  – Так как же мне поступить с нарушителями?

Я сделала небольшой шаг в их сторону, и все попятились. Марк тоже хотел, но не смог, я не позволила. В принципе остальные были не нужны, они младенцы, едва пробудившие в себе силу и попавшие не в ту компанию. Я сделала новый шаг.

– С чего ты взяла, что я виновен?

– А ты видишь здесь кого-то ещё? Есть он, в полном спокойствии, и я, разумеется не имеющая права судить себя. И есть ты, который захлёбывается властью своего дара. От тебя за версту несёт тщеславием, злостью, гордыней, – продолжала я говорить, приближаясь к нему почти вплотную. – И как же мне наказать тебя, выскочка?

Моя ладонь коснулась его лица, и глаза парня стали стеклянными от ужаса. Моя хладнокровная копия с наслаждением почувствовала, как его магия и сила потекли в меня через кончики пальцев. Это было приятно. Вместе с силой я забирала его жизнь, и мне это нравилось. Я делала это так часто, что научилась получать от этого удовольствие. Но в какой-то момент перед моими глазами встало пустое мёртвое лицо светловолосого мужчины у здания тюрьмы. Безумного мужчины. Мужчины, чью жизнь я так неумело забрала. Юст говорил, что я подарила покой, но почему тогда его стеклянные безжизненные глаза так глубоко врезались в мою память?

Моё сознание, оттеснённое на задворки этой злой и безразличной хранительницей, которой я, видимо, когда-то была, взбунтовалось. Я испуганно отдёрнула руку и парень рухнул на колени к моим ногам. Он едва держался, чтобы не упасть.

– Постарайся не злоупотреблять тем, что у тебя осталось, – холодно ответила моя старая версия и пошла прочь от него, постепенно растворяясь в моём собственном мечущемся сознании.

Я старалась не бежать, но мне это стоило больших усилий. Всё хвалёное спокойствие и хладнокровие как ветром сдуло, и меня немного знобило. Возможно, дрожь прокатывалась по моему телу из-за пронизывающих порывов ветра, возможно, из-за притока новой не моей силы, может, из-за осознания ситуации, в которой я побывала. В любом случае разбираться с причинами сейчас мне совершенно не хотелось, да и сил не было. Я просто шла, тупо глядя себе под ноги и почему-то боясь поднять глаза. Казалось, у меня случилось какое-то раздвоение личности. Я была совершенной, бесстрастной, холодной и переполненной силой. И буквально спустя мгновение снова чувствовала себя маленьким перепуганным до смерти ребёнком.

– Кажется, ты немного переборщила, – вырвал меня из собственных мыслей мягкий бархатистый голос, в котором переливался смех. Я резко обернулась, встретившись с парой серых глаз. Спасённый мною Тёмный стоял прямо позади меня, скрестив руки на груди и непринуждённо улыбаясь. – Но всё равно спасибо, что вмешалась. Мне не хотелось бойни, я сегодня в миролюбивом настроении.

Я удивленно огляделась и поняла, что уже довольно далеко ушла от места несостоявшегося боя. Интересно, парень всё это время шёл за мной? И как я его не заметила? Он выглядел слишком спокойным.

– Действительно думаешь, что я пришла только потому, что ты этого хотел? – спросила я, прищурившись. Он легкомысленный или просто слишком самоуверенный?

– О нет, конечно, – он взмахнул руками, выставляя передо мной ладони в жесте «сдаюсь». – Я в курсе, как у вас там это происходит.

– И откуда такая осведомлённость? – продолжала я сохранять видимое спокойствие. На деле же вообще перестала понимать, что происходит. Голова отказывалась связно мыслить, и всё немного плыло вокруг меня. Всё, кроме серых водянистых глаз и светлой выбившейся пряди волос, яростно пляшущей по лицу в сильных порывах ветра.

– Хорошие связи правят миром, – улыбнулся он, блеснув в темноте белыми ровными зубами. – Ты и правда новенькая?

– Есть какие-то претензии по этому поводу? – теперь уже я скрестила руки на груди, пытаясь унять нервную дрожь. Ветер меня не беспокоил, я чувствовала лишь его яростные порывы, но не холод пощёчин.

– Ну нет, что ты, – усмехнулся он. – Просто хотелось ещё раз поблагодарить свою прекрасную спасительницу.

– Это моя работа. Не то чтобы любимая, но не сложная. И это вовсе не ради твоих благодарностей, – прокаркала я срывающимся голосом. Да, длинные предложения не мой конёк. Наверняка я выглядела крайне глупо и нелепо. Я только позорю всех хранителей.

Он как-то хитро улыбнулся и, быстро наклонившись, коснулся своими губами моих. Меня обдало жаром костра и волной его запаха. На мгновение всё вокруг замерло. Губы парня были мягкими и тёплыми.

–Ты забавная, – сказал он, отстраняясь. – А от удивления твои прекрасные глаза становятся немного больше. Ещё раз спасибо за своевременную помощь. Удачи на посту, хранительница.

Он рассмеялся задорно и мелодично, развернулся и пошёл прочь. Я продолжала смотреть ему вслед на широкую спину в светлом джемпере и никак не могла сообразить, как должна была отреагировать. Он просто удалялся, идя довольно уверенной походкой, и ни разу не обернулся, а я продолжала смотреть ему вслед. Предчувствие было какое-то нехорошее, но довольно волнующее. Сердце неприятно сжалось и забилось чуть быстрее.

Глава 3

Так всегда в жизни: мы-то стараемся, строим планы,

готовимся к одному, а судьба преподносит нам совсем

 другое. Начиная с ненасытного завоевателя, который

способен проглотить весь мир, и кончая смиренным

слепцом, которого ведёт собака, мы все – игрушки её прихотей.

И, пожалуй, слепец, который идет за собакой, следует более

верным путем и реже бывает обманут в своих ожиданиях,

чем тот, первый слепец со всей его свитой.

П. Бомарше

Проснувшись, остаток ночи я думала об этом человеке и о том, что он значил для меня в прошлой жизни. А он определённо что-то значил. Моё сердце продолжало биться слишком взволнованно, хотя я уже лежала в своей кровати, заботливо укрытая пледом. Моё сознание продолжало кружиться у неизвестного пустыря лихорадочно и безустанно. Слишком глубоко образ светловолосого парня впечатался в разум. Почти как цвета циклов. Значит ли это, что он причинил мне боль раньше? Мог ли он вообще причинить мне боль? И почему я приравнивала его к циклам?

С моим появлением в этом мире, количество вопросов росло слишком быстро, но ответа ни на один из них я так и не находила.

Как там сказал Юст… Нужно меньше думать? Знать бы ещё, как это сделать. Вопросы, вопросы, вопросы…

Я села на кровати и обхватила колени руками, упершись в них подбородком. Мне было холодно, продолжало морозить от безжалостного ветра пустыря, от серых глаз с плясавшими в зрачках молниями. Непомерно много мыслей о простом видении, таких спутанных мыслей. Воспоминания манили, хотелось закрыть глаза и снова увидеть его невысокую фигуру и светлые мечущиеся на ветру волосы. Мне стало неожиданно одиноко и до отчаяния грустно. В глазах встали неизвестно откуда взявшиеся слёзы, а сердце больно сжалось от нехорошего предчувствия. Что-то совет Юста не действовал, и не думать совсем не получалось. От этого всё становилось только сложнее. Дыхание слегка перехватило, и мне отчаянно нужно было…

Дверь распахнулась, и он возник на пороге в серых пижамных штанах, белой майке и босиком. Растрёпанный, сонный и взволнованный. Какой-то совсем домашний, Юст не был похож сейчас на грозного хранителя порядка. Не был похож на того сурового воина, в облике которого я его впервые увидела.

– Что произошло? – спросил он хриплым со сна голосом.

– Ничего, – только и смогла сказать я, ошарашено разглядывая его взволнованное лицо. Он прошлёпал босыми ногами в комнату и сел на мою кровать.

– Я почувствовал, что нужен тебе. Ты разве не звала? – спросил он, всё ещё взволнованно и стёр подушечкой большого пальца слезу с моей щеки.

– Нет. Точнее не то чтобы… просто плохое предчувствие. Может, потому что это первая ночь вне капсулы. Не знаю. Прости.

– Ничего страшного, – с облегчением выдохнул он, беря меня за руку. – Ты вся ледяная.

Юст начал греть мои ладони в своих, и я не смогла сдержать благодарной улыбки.

– Спасибо, – прошептала я его склонившейся над моими руками макушке. – За то, что волнуешься, и за то, что пришёл.

Он поднял на меня удивлённый взгляд и улыбнулся в ответ:

– Это нормально, ведь ты – моя пара, – сказал он тоже шёпотом. – Я всегда буду волноваться за тебя.

– А это нормально, что ты меня почувствовал? – спросила я снова.

Он нахмурился и выпустил мои руки.

– Не знаю, – честно ответил он. – Надо будет спросить у старших.

– Не надо, – слишком торопливо перебила я, и, увидев его удивление, постаралась как-то реабилитироваться: – Не думаю, что это плохо. Да и вреда никакого принести не может. Потому давай оставим это между нами.

– Не хочешь обсуждать это с остальными? – улыбнулся он мне, заговорщицки улыбаясь.

– Да, – опустив глаза, ответила я. – И… во мне и так слишком много странностей, не хочется сейчас лишнего внимания.

– Тебе не избежать внимания, Сальвия. Это твоя судьба, – сказал он мягко, щёлкнув меня по носу.

– Не нужна мне такая судьба. Единственное, чего я всегда хотела, – быть как все. Я хотела быть человеком.

– Но ты не человек, – выпалил он, обхватив моё лицо ладонями и заглянув в глаза. Фиолетовые крапинки в его собственных мерцали и переливались. На мгновение я даже залюбовалась их сиянием. – И ты никогда им не будешь. Прими уже свою сущность и смирись, так всем станет проще. Чем больше ты будешь отталкивать это, бороться с собой, тем тяжелее тебе будет идти по тому пути, что тебе предначертан.

Он говорил это с таким осознанием и чувством, что у меня сложилось впечатление, что он только что сам пережил это.

– А если я не хочу идти по этому пути? – совсем слабо продолжила я упрямиться.

– Хранитель, предавший своё предназначение, нарушает баланс, а это противоречит нашей сути. Такой выбор может привести к непоправимым последствиям. Неужели ты так хочешь оставить меня одного?

– О чём ты? – удивилась я, увидев настоящий страх в его глазах.

– Ты ведь ни на секунду не задалась вопросом, почему мы приходим парами. Ничего не заметила в глазах Иветт? Она уже очень давно потеряла своего напарника, до нашего прихода. Но эта грусть в каждом её взгляде не пропадёт никогда. Если ты посмотришь на неё чуть более пристально, то увидишь, что там лишь одиночество и тоска. Любого из нас, кто потеряет второго, ждёт та же участь. Я не хочу её. Те несколько лет, что я жду тебя, уже стали для меня испытанием.

– Почему?

– Всё время было ощущение, что чего-то не хватает. Практически неощутимо и на первый взгляд незаметно, но постепенно начинаешь чувствовать это всё более отчётливо, будто я какой-то неполноценный. А теперь ты здесь, и всё встало на свои места. И меня больше ничего не тревожит, впервые за долгое время. Впервые с того момента, как я сделал первый вдох в этом мире, я «целый».

Я просто удивлённо смотрела на него, не находя нужных слов, не понимая своих эмоций. Юст был таким искренним и открытым. Он был морально чистым, таким, каким и должен быть хранитель. Таким хранителем должна стать и я. Искренне верящим и не сомневающимся ни в чём.

На некоторое время в темноте комнаты воцарилась тишина, звенящая, но нисколько не напрягающая. Юст продолжал вглядываться в моё удивлённое лицо, пока я не улыбнулась. А потом я просто обняла его.

– Прости, – прошептала ему в шею. – Мне следовало быстрее разобраться в том, что происходит, и перестать быть эгоисткой.

– Нет, – я почувствовала, как он качает головой. – Это я на тебя давлю. Просто мне так хочется, чтобы всё уже как можно быстрее утряслось. И в своём нетерпении я забываю, что ты только появилась в этом мире. Прости.

Я тихо рассмеялась.

– Ну а теперь, после взаимных извинений, мы можем начать новый день и мою новую не совсем человеческую жизнь? – спросила я, отстраняясь и заглядывая в его глаза. Он мягко улыбнулся в ответ.

– Только для начала нужно сделать небольшую мелочь, – сказал он и потянул футболку с моего плеча, обнажая бледную кожу. – Это немного неприятно, но совсем чуть-чуть.

С этими словами он большим пальцем надавил на плечо и повёл влево. Я сначала удивлённо уставилась на его руку, не зная, что сказать и как реагировать. Но затем я почувствовала жжение под его прикосновением и поморщилась.

– Ещё немного, – сказал он, продолжая медленно вести по коже. Из-под его пальца показалась маленькая струйка дыма, и я почувствовала запах палёного.

– Юст, – прошептала я, стараясь не паниковать. – Я тебе, конечно, доверяю, но что ты делаешь?

Он тихо выдохнул и опустил руку. Я недоумённо уставилась на своё плечо, где мерцало маленькое клеймо, переливающееся всеми оттенками сирени. Это был небольшой круг, будто сплетённый из веток и перечёркнутый зигзагом, похожим на взмах крыльев. Было даже красиво. Символ вспыхнул ярким светом и затих, оставляя едва заметное мерцание.

– Что это?

– Мираж, – прошептал он, снова касаясь отметины, будто прощаясь с ней, и натянул рукав футболки обратно на его законное место.

– Это твоя маскировка. Сама подумай: занятие, ты в классе, и тебя неожиданно утягивает на место инцидента. Как объяснить потом окружающим, куда ты пропала?

– Да, это было бы проблематично, – задумчиво кивнула я, потирая плечо с меткой.

– Этот символ будет оставлять мираж вместо тебя. Так что никто не заметит твоего отсутствия.

– И что, он будет ходить и говорить вместо меня?

– Да, но только пока ты на задании. Возвращаться ты будешь сразу в мираж, на его место.

– Ничего себе, – удивилась я. – Как у нас всё продумано.

Юст довольно улыбнулся:

– Это своего рода посвящение, инициация тебя как моего напарника. Очень важный ритуал, который соблюдают все пары, ставя друг другу защиту и своеобразные маячки.

Его рука легла на моё плечо, и я почувствовала, как под тонкой тканью футболки импульсом ему отозвался символ на моей коже, признавая хозяина.

– Эй, так не честно, ты должен был хотя бы предупредить, – возмутилась я.

– Прости, – он опустил глаза, и, казалось, действительно испытал некоторое чувство вины.

– Ладно, – отмахнулась я. – А как это делается? Где мне сделать тебе символ?

Я впервые почувствовала такой сильный интерес к тому, что было связано с нашей сущностью, мне даже захотелось применить свою силу. Юст же мгновенно помрачнел, и я поняла, как он выглядит, когда ему действительно стыдно.

– Что такое? – спросила я обеспокоенно, пытаясь заглянуть в его глаза. – Я сказала что-то не то?

Некоторое время Юст молчал, закусив губу.

– Юст, – снова позвала я, не получив никакой реакции. – Что случилось? Я чем-то тебя обидела? Ты же сказал, что напарники должны делать это. Я подумала, что оба.

– Правильно подумала, – отозвался он тихо, – только у меня уже есть знак.

Я непонимающе нахмурилась, всё ещё стараясь поймать его взгляд. И когда я наконец увидела его неестественные синие глаза, то в них плескалось такое отчаяние и чувство вины, что я даже испугалась на минуту.

– Прости, это моя ошибка, – сказал он угрюмо.

– О чём ты? Откуда у тебя мираж? – спросила я медленно, растягивая слова. – У тебя уже был напарник?

– Нет, что ты! Просто я был неосторожен, – его голос был глухим, звучал, будто сквозь вату.

– Это же не простуда, которую можно подхватить, – бормотала я. – Как такое случилось?

– Тебе просто придётся принять это, как и мне пришлось, – он перешёл практически на шёпот. – Уже ничего не изменить и не исправить.

Отчаяние и вина, исходившие от него, пропитывали эту комнату, пропитывали меня. Внутри поселилось тягучее неприятное чувство, грозившее вылиться в нечто большее. Неожиданно этот маленький, ещё пару минут назад совершенно неизвестный мне ритуал стал чем-то принципиально важным. Я почувствовала себя так, словно меня обидели, оскорбили. Отобрали что-то очень ценное и крайне значимое. Очень странное чувство зарождалось где-то в животе и поднималось всё выше.

– Кто это был? – спросила я неожиданно низко и холодно. На мгновение мне вспомнился сон. Голос кустоса на пустыре. Мой голос. Так похоже.

– Сальви, – сказал Юст неожиданно мягко. – Прости, но ничего не изменить. Я не хотел этого, ни за что не хотел. Я знаю, что этого не должно было произойти…

– Кто, Юст? – настойчиво повторила я, уже зная ответ на свой вопрос.

Как и в прошлый раз, при произнесении его имени Юст едва заметно вздрогнул.

– Это уже не важно, – нахмурился он.

– Важно. Кто? – я хотела услышать это от него. Я очень хотела понять, что ошиблась.

Ещё какое-то время мы просто буравили друг друга взглядом, а потом я просто протянула руку и потянула за вырез майки.

Справа на груди враждебным всполохом среагировало на меня клеймо. На смуглой коже Юста золотой значок переливался особенно красиво, а ещё гордо и насмешливо. Я прямо чувствовала ликование его владельца. Это было наглостью, неслыханной дерзостью. Я сразу узнала его обладателя. Это был слишком знакомый цвет, слишком очевидный.

– Я был без сознания, – сказал парень угрюмо, но я плохо его слышала.

В моих ушах боем тамтамов стучал гнев. Впервые после рождения я испытывала такие сильные эмоции, такие яркие. Мне казалось, всё моё тело пульсировало негодованием.

– Я понимаю, что это не оправдание, – все ещё пытался что-то объяснить мне Юст. – Но я хочу, чтобы ты поняла, я действительно не мог ни предвидеть, ни предотвратить это.

– Как она посмела? – будто не своим голосом произнесла я. – Сначала замена, теперь это…

Пульсация в теле усиливалась, и, казалось, Юст это тоже почувствовал. Выражение его лица сменилось с виноватого на обеспокоенное.

– Сальви, что с тобой?

«Он ещё спрашивает? – раздался в моей голове спокойный, но полный холодной ярости голос. Мой и одновременно не мой голос. – У тебя отняли твоё. По праву твоё. И не важно, нужно оно тебе или нет. Оно – твоё! Никто не имеет право забирать у нас что-то! Ты позволишь этому произойти? Ты спустишь это?»

Что-то щёлкнуло в голове. Из дальнего уголка сознания начала сочиться тёмная вязкая мгла, немного инородная, но отдалённо знакомая.

– Сука, – вырвалось у меня тихое ругательство. – Вот же самонадеянная тварь!

– Что? – не понял Юст.

А я просто встала с кровати и быстро вышла в общий зал. Там у дверей лифта, стояла и  сонно потягивалась, задрав руки к потолку, Калиса. Одетая в блузку и джинсовые шорты она выглядела отдохнувшей и довольной. Её прекрасные волосы снова были забраны в высокий хвост, гибкая спина выгнута. Девушка зевала. На мгновение у меня проскользнула мысль, что Лиса действительно очень красива. На короткое мгновение. Оно совпало с тем, что девушка меня увидела.

– Доброе утро, как спалось?  – говорила она, пока я решительно подходила к ней. – Я прямо-таки отключи..

Она не успела договорить. Её голова резко мотнулась в сторону, и послышался хруст. Я даже не заметила собственного короткого замаха. Калиса осела на пол прямо у дверей лифта. Из носа хлынула кровь, красная и мерцающая, заливая её красивую салатовую блузку.

– Что ты… – не договорил выскочивший следом за мной Юст. – Сальвия!

Кустос вскочила и вся подобралась, готовая принять бой. Кровь струилась по лицу, собиралась капельками на подбородке, но Калиса больше не замечала её и очевидно была теперь готова к драке. Удивление и злость на её искажённом гримасой лице сменились холодным расчётом. Тут же рядом из воздуха возник Иф, став естественной преградой между нами. Он протянул было руки к лицу девушки, но та раздражённо отбросила их, планируя кинуться на меня.

– Что случилось? – возмущённо воскликнул он, кидая на меня полный негодования взгляд. Я впервые видела таким Ксаифа. Юст дёрнул меня на себя, и, обогнув, загородил собой.

Двери лифта медленно разъехались, и все старшие ошарашено уставились на представшую перед ними картину. Надо же, как не вовремя.

– Что здесь происходит? – строго зыркнула на нас Иветта. Её прекрасные платиновые волосы находились в лёгком беспорядке, брови строго сдвинулись к переносице.

– Не знаю, – ответила Калиса, не отводя от меня полного ярости взгляда. Кулаки её всё ещё были крепко стиснуты, хотя остальные мышцы немного расслабились. – Эта чокнутая просто накинулась на меня ни с того ни с сего. Она больная. Может, это такой древний заскок у неё? Или она просто при падении из капсулы головой ударилась слишком сильно?

Во мне снова закипала злость, она даже немного пугала. Я абсолютно не понимала, что могла сделать в следующую секунду. «Разве может так вести себя кустос?» Сейчас это было не важно. Я должна была показать ей, что моё трогать нельзя.

– Ещё один вопль, и я размажу тебя по стене, – раздался мой холодный голос. Я тут же почувствовала на себе все взгляды. Плевать.

– Ты совсем из ума выжила, ненормальная! – пропыхтела Лиса злобно. Иф всё ещё старался преграждать ей путь, но, как и все остальные, смотрел на меня с осуждением. Единственным, кто не излучал этого чувства, был Юст, он лишь дышал немного тяжело и взволнованно, готовый в любой момент броситься мне на помощь, но этого не понадобилось.

– Из ума выжила ты, самонадеянная стерва, когда решила, что можешь безнаказанно нарушать все мыслимые и немыслимые законы. Один раз я тебе спустила это с рук, но, кажется, не стоило…

Лиса таращилась на меня ошарашено, но старалась сохранять уверенность. Кровь струилась по её хорошенькому личику, а нос уже начал распухать.

– Сальвия, – грозно подал голос Гилар. – Объяснись сейчас же!

Но я не обращала внимания на старейшину, не сводила глаз с Калисы. Та в свою очередь также игнорировала осматривающую её нос Веренику и не отводила глаз от меня, готовая в любой момент ответить мне со всей решимостью, которой ей было не занимать.

– Ещё раз тронешь моё, и я лично вырву твои пальцы один за другим, – отозвался не мой ледяной голос, продолжая моральную перестрелку с блондинкой. – Могу потом сделать из них ожерелье на память.

– Попробуй сначала, выскочка. И я не трогала ничего твоего, психопатка ты чёртова, – прорычала Лиса, – уворачиваясь от заботливых прикосновений наставницы.

– Сальвия, я требую объяснений, – повысил голос Гилар.

– Нам всем они нужны, – строго подхватила обычно мягкая Хариса.

Я сделала шаг вперёд. Калиса вся подобралась, но остановила себя, видя, как я обхожу Юста и протягиваю руку к вырезу его майки. В её взгляде промелькнул огонёк понимания и даже небольшой испуг. Видеть шок в глазах собравшихся было небольшой компенсацией. Но также пришлось увидеть и то, чего я никак не хотела, то, что меня немного отрезвило. Боль в глазах Ифа. Такого преданного и вечно внимательного к мелочам Ифа. Ему было больно, намного больнее, чем мне.

– Калиса, что ты наделала? – прошептала Вереника испуганно. – Глупое спесивое дитя, что же ты натворила!

– Ты настолько сильно его хотела, что решила, что сможешь пренебрегать правилами, тем, что тебе отведено, – продолжила я холодно, но не без сочувствия и грусти, наблюдая за реакцией Ифа, которому каждое моё слово отдавалось, словно пощёчина. – Так сильно, что решила, что сможешь всё изменить, перехитрить мироздание.

На лице Лисы, покорёженном и перекошенном, отразилась уверенная ухмылка.

– И ты уже ничего не изменишь, – ответила она мне, гундося. Вызывая на лицах окружающих выражение крайнего негодования.

И я улыбнулась ей очень зло и холодно, так что стёрла с её лица чувство уверенности:

– Такая большая и сильная, но такая глупая девчонка. Думаешь, сможешь что-то изменить? Так сильно хочешь его? Именно поэтому ты никогда его не получишь, как бы ни старалась и что бы ни делала. Хоть на лбу себе его имя выжги…

– Сальвия, – подал голос Юст, касаясь моего плеча. – Успокойся, это на тебя не похоже.

И он был прав: во мне сейчас бушевал ветер пустыря и правила древняя, злая и холодная хранительница, заставшая великий потоп. Сознание полностью заволокло плотным дымом незнакомой мне силы, оттеснив меня куда-то на окраину разума, удостоив лишь роли наблюдателя.