Секрет № 1
Добавьте многоточие…

Моя мама родилась в Найроби, Кения, в 1950 году.

Она была младшей из восьми детей и выросла в маленьком доме на окраине города. Росла тихой и застенчивой. Когда родилась моя мама, население Кении в основном состояло из черных; других цветных людей было намного меньше, а прослойка белых была минимальна. Страна состояла из кенийского коренного населения, восточных индусов, которых перевезли в страну для улучшения экономики, и управляющих колонией британцев.

Отец моей матери был восточным индусом. В 1930-х он переехал в Найроби из города Лахоре в Индии (сейчас город принадлежит Пакистану), чтобы помочь в строительстве железной дороги. Кения стала подчиняться Великобритании в конце XIX века и обрела независимость лишь в середине шестидесятых годов XX, так что, когда родилась моя мама, страна все еще была под управлением британцев. Белые владели всем. Они сидели в правительстве, руководили лучшими школами в стране.

Моя мама не была белой.

Она не была рождена правильным человеком.

Даже пол у нее был неподходящий.

О чем я говорю?

До рождения матери у моих бабушки с дедушкой было семеро детей: четыре девочки и три мальчика. По словам мамы и ее сестер, бабушка с дедушкой мечтали, чтобы их последний ребенок был мальчиком, чтобы уравнять количество мальчиков и девочек в семье.

В их культуре мальчики являлись ценностью. Теми, которых все хотели.

На протяжении многих поколений на образование и воспитание мальчиков выделялось больше средств, что означало финансовую самодостаточность. Женщины же, в свою очередь, зависели от мужей, которые выдавали им средства каждую субботу на покупку еды и одежды для семьи. Также традиционно женщины, выходя замуж, уходили из семьи и присоединялись к семье мужа; заботились они не о своих родителях, а о новых родственниках. Так что наличие сына обеспечивало культурную пенсию задолго до появления настоящей пенсии. Никаких проверок возраста раз в месяц! Лишь твоя невестка, готовящая тебе «карри-чечевицу» и подающая чай масала (чай со специями).

Хуже всего было то, что культура вознаграждала мужчин еще больше, давая им приданое за девушку. Что такое «приданое»? Приданое – это подарок, который, согласно древнему и устаревшему обычаю, родители невесты давали родителям сына в качестве благодарности за то, что он забирал у них их дочь.

Я имею в виду, что это действительно старинный обряд.

Даже в одном из древнейших правовых памятников мира «Законы Хаммурапи», созданном почти четыре тысячи лет назад, описывают приданое, как дары семье жениха. Я говорю о дарах. Они часто включали в себя украшения, имущество и большие суммы денег, которые превращались в неподъемную финансовую ношу для любого, кому было необходимо выдать дочь замуж.

Когда мама появилась на свет, ее родители осознали все дополнительные траты и расходы. Мне больно думать о том, как она впервые открывает глаза, чтобы увидеть находящихся перед ней людей. Что она, вероятно, увидела первым?

Всеобщее разочарование.

Каким образом эта семейная ноша, это чувство ненужности передалось моей матери? Так же, как передаются все культурные нормы – сила, которую она не могла видеть, но чувствовала каждой клеточкой своего тела.

Когда рождается мальчик, соседи и друзья обычно говорят: «Badhaee ho!», что означает: «Отлично, замечательно, поздравляем!» А когда рождается девочка? «Chalo koi nahi». Как это переводится? «Держись. Крепись. Ох, тебе необходимо двигаться дальше».

По словам мамы, там присутствовало фаталистическое чувство завершения и окончания всего сущего.

– Моя жизнь была предопределена, – говорила она. – Все было решено.

Пол, культура и традиции указывали на финишную черту, которую она видела в своем будущем. Ее жизнь казалась наказанием. Чем-то неизбежным и карающим.

Никакого ощущения возможности, никаких вариантов… никакого продолжения.

Только конец.

Точка.

Становясь взрослее, мама наблюдала, как ее сестры проходили через то, что ожидало и ее. Одну за другой их вырывали из родного дома, отдавали замуж за выбранных родителями мужчин. Они рожали им детей и работали по дому, одновременно заботясь о муже и его родственниках. Судьбы казались предопределенными и словно оканчивались точкой. Перед мамой стоял вопрос: увидит ли она жизнь за пределами этой точки?

Как насчет вас?

Вам когда-нибудь казалось, что у вас нет возможностей? Нет выбора?

Вы когда-нибудь видели точку в конце вашего предложения?

Каждый из нас иногда испытывает это чувство.

Мы все временами чувствуем предопределенность своей судьбы. Возможно, это жизнь в культуре, предпочитающей мужчин, и отсутствии видимых возможностей. Возможно, это забота о больном члене семьи в первую очередь, а о себе – в последнюю. Возможно, это ощущение, что ты застрял на работе после двадцати лет обучения, и тебя душат долги. Возможно, ваша семья живет в стране, которая постоянно отказывает вам в гражданстве. Возможно, вас никогда не продвинут по службе. Возможно, вас никогда не отпустят.

Что вы делаете, когда видите ожидающее вас будущее, но оно вас не устраивает?

Существует образ мышления, который необходимо перенять. Я не говорю о том, чтобы все бросить или развернуться и сбежать. Мы знаем, что жизнь не так проста. Совет из напутственной речи тоже не всегда работает. «Следуй за своим сердцем! Занимайся любимым делом!» Чепуха.

Сердце сказало следовать за ним… а он меня бросил.

У нас не всегда получается заниматься любимым делом. Все не так просто. Существуют счета. И обязанности. И другие люди.

Иногда принять решение двигаться дальше – самое сложное.

Иногда самое сложное – это принять решение продолжать дышать, функционировать и действовать.

Принять точку – означает поддаться жизненным обстоятельствам, уступить перед лицом того, что кажется незыблемым. Невозможным. Слишком тяжелым.

Принять точку – означает сдаться.

Нам необходимо сохранять в сердце смелость изменить знак препинания. Нам необходимо держаться за мысль, что жизнестойкость означает видеть свободу воли, которая существует после точки.

Нам необходимо укреплять желание видеть дальше этой точки.

Видеть дальше точки.

И добавить многоточие.

Пятисотлетнее изобретение, которое мы можем до сих пор использовать

Профессор Энн Тонер – академик из Кембриджа – потратила годы на изучение истории многоточия. Я не шучу. Хорошие новости: она нашла первое в истории многоточие! Впервые многоточие появляется в Средние века. Римский драматург Публий Теренций в своей написанной в 1588 году пьесе «Девушка с Андроса» использовал первое обнаруженное в печати многоточие, чтобы отметить «незаконченные высказывания» героев пьесы.

Давайте на мгновение остановимся, чтобы посмотреть на немного размытую каллиграфию пятисотлетней давности. Самое первое многоточие в истории. Да, дорогие любители истории и викторин, это действительно чудо в янтарной капсуле.

Они походят на маленькие картофелины? Что ж, давайте посмотрим, удастся ли нам придумать новый знак препинания, который мир будет использовать через пятьсот лет. Это непросто. Но Теренцию помогли. После того как он изобрел многоточие, английский драматург Бен Джонсон начал использовать его в своих пьесах, а позднее к ним присоединился и Шекспир. Бам! Это было средневековым эквивалентом ретвита в Twitter от Опры^[3]. Многоточие затем перешло в произведения Вирджинии Вульф и Джозефа Конрада. В наши дни даже Адель использовала многоточие, когда рекламировала свой новый альбом по телевизору.

Без шуток. Профессор Тонер даже написала целую книгу о многоточии под названием «Ellipsis in English Literature: Signs of Omission» («Многоточие в английском языке: признаки умолчания»). Там она пишет, что оно было «великолепным изобретением» и что «до этого знака ни в одной пьесе неоконченные предложения не писались таким образом».

Незаконченные предложения?

Что еще является незаконченным предложением?

Всё.

Всё, чем вы занимаетесь, каждый выбранный вами путь, каждый диагноз, каждый тупик, каждое препятствие, неудача и отказ. Каждое событие – частичка незаконченного предложения вашей истории жизни.

Иногда лучшее, что вы можете сделать, – это научиться добавлять многоточие… и продолжать двигаться вперед.

Что происходит, когда вы видите дальше точки?

Давайте вернемся в Кению.

В случае с моей матерью политика, культура и семья оказывали огромное давление, заставлявшее ее держать рот на замке, а голову опущенной, вместо протеста против культурных норм. Однако она добавила многоточие и нашла способ двигаться дальше. Она не побрила голову и не начала курить возле железнодорожных путей. Пока ее братья систематически получали много похвалы, внимания и денег на образование, она присоединилась к своим сестрам в работе по дому: подметанию полов, готовке и стирке одежды.

Для тренировки памяти она сидела на крыльце и запоминала номерные знаки проезжающих мимо машин. Ей требовалась мозговая нагрузка. Она нашла надежное место, где могла незаметно удовлетворить свою потребность.

Почему номерные знаки?

– Не было ничего другого, что я могла бы запомнить, – позднее говорила она. – Это был мой способ понять, могу ли я это сделать.

Она издалека видела знакомые машины и угадывала их номерные знаки, молча поздравляя себя за правильные ответы. Ночью, в углу шумной кухни, она изучала математику в полутьме и под любопытными взглядами семьи. Ни одна из ее сестер не делала домашнее задание с таким старанием. Зачем так усердно учиться, если ты будешь готовить «карри-чечевицу» и подавать чай «масала»?

С учетом того, что у нее было семеро старших братьев и сестер, которые выросли и покинули дом, большая часть ее знаний стала результатом самообразования. У ее родителей не было времени на чтение книг на ночь и лепку вулкана для школьной научной выставки поздними вечерами. Это оказалось бы смешно. У нее были лишь стопка книг, бумага и горстка ручек. Позаботься о себе сама. А потом повтори все действия.

Ее самообучение дошло до решающей стадии в 1963 году, когда она сдавала государственный стандартизированный экзамен вместе с остальными тринадцатилетними детьми страны.

Что произошло?

Она получила лучшую оценку.

В стране!

Неожиданно ей дали огромную стипендию и увезли из дома в частную английскую школу-пансион в сельской местности к детям белых британских колонистов. Она была младшей из восьми детей и первой, кто покинул дом и отправился в школу-пансион. Не говоря уже о стипендии.

Мама добавляла многоточие в течение всего детства. Создавала игры, чтобы запомнить номерные знаки. Лишние часы подготовки, лишние часы на домашнюю работу – когда найдется минутка между уборкой и готовкой.

А потом?

Она перешла свою точку. Ее история продолжилась…

Но впереди всегда ждут другие точки.

Они всегда там.

– Я не могла поверить, – говорила моя мама. – Та школа была раем на земле. Территория была очень красивой. Мы знали, что существовали школы только для белых. Для правителей. Но когда я попала туда, все казались очень богатыми. Шоферы привозили учеников на лучших машинах. Я была ошеломлена. Перепугана. Я и представить не могла, что мне будет позволено туда войти. Я не чувствовала себя равной другим студентам. Я просто хотела вернуться домой.

Сколько раз вы проходили точку и просто хотели вернуться домой?

«Я и представить не могла, что мне будет позволено туда войти. Я не чувствовала себя равной другим студентам».

Сколько раз вы чувствовали то же самое? Я постоянно себя так чувствую. Вас наконец-то продвинули по службе? Теперь это новая работа, новый босс, новый способ ведения дел. Тут же возникает желание пуститься наутек. Больному члену семьи становится лучше? Теперь вам действительно придется столкнуться с будущим, на которое у вас, по вашим же словам, не было времени. Визу одобрили? Отлично! Как вы себя чувствуете, понимая, что придется покинуть свою культуру и семью, чтобы начать все заново?

Когда мы проходим точку, борьба начинается снова. Возможно, вы мечтаете сдаться, остановиться, еще не начав, поставить точку в конце нового предложения, и тогда вам не придется продолжать двигаться, бороться, работать, пытаться. Это возвращает нас к тому, что мы здесь обсуждаем.

Что, если вместо точки добавить многоточие и иметь альтернативу?

Сила заключается в механическом выполнении каких-то вещей.

Она состоит в том, чтобы позволить истории продолжаться.

Я не танцую… пока

Следующие несколько лет жизнь моей матери была наполнена ежедневными повторениями «Отче наш», заучиваниями отрывков из Шекспира и поеданием яиц всмятку в углу школьной столовой. Она окончила школу-пансион в семнадцать лет и начала думать, что ее жизнь вновь пришла в норму, что она как будто достигла успеха и как будто все медленно становится на свои места.

Затем ее телефон зазвонил.

Это был отец.

Он попросил ее вернуться как можно скорее.

– Я умираю, – сообщил он ей. – Стань успешной.

Он умер через несколько дней, как раз когда насилие и политическая нестабильность стали набирать силу в Восточной Африке. Садист-диктатор выгонял всех восточных азиатов из соседней Уганды, и появились опасения, что Кения станет следующей.

Мама добавила многоточие, будучи еще ребенком, но столкнулась с новым испытанием, став подростком. Неожиданная смерть отца, небезопасность в стране, а также культурное давление заставили мою бабушку искать для матери мужа и приданое.

«Замечательно, что ты получила образование… но нам просто необходимо выдать тебя замуж».

Мама сбежала в Лондон и жила там со своей матерью, пока братья и сестры разбредались в разные стороны и обживались в своих новых семьях. Затем мой отец приехал на каникулы из Канады, семьи представили их друг другу. У них было одно (одно!) свидание, а пару недель (недель!) спустя их поженили (по расчету). Что было потом? Он перевез мою маму в маленький, пыльный пригород в часе езды от Торонто в Канаде.

Неожиданно все стало казаться очередной точкой.

Переезд произошел очень быстро. Мама неожиданно оказалась в захолустье, где не было ни одного индуса, она была замужем за мужчиной, которого видела дважды (один раз из которых – на собственной свадьбе), а ее родители, братья, сестры и друзья оказались на другом континенте.

Я не могу даже представить, как страшно ей было.

Очередной вызов, болезненный поворот и испытание. Очередное место, которое казалось точкой в предложении.

Но она продолжала двигаться, продолжала идти вперед, продолжала добавлять многоточие.

До приезда в Канаду мама пробовала мясо всего пару раз. Мой отец работал учителем и начал брать ее с собой на барбекю после школы и на собрания Ротари-клуба. Там они ели ростбиф и проводили время с парой десятков белых людей. Индийская кухня не была распространена, поэтому они питались мясом, мясом и еще немного мясом. Это было начало семидесятых. Сказать, что ты вегетарианец, означало убрать кусочки бекона из салата «Цезарь» и вернуться домой голодным.

Что сделала моя мама? Она смирилась.

До приезда в Канаду моя мама никогда не танцевала. Она никогда и не слышала о бальных танцах. Но развлечением для отца являлось посещение немецкого клуба «Лорелей» и танцы с мамой. Так что она позволила вести ее в танце. Я помню, как слушал эту историю в детстве и вмешивался:

– Но ты не танцуешь! – говорил я.

Она отвечала:

– Я не делала ничего, что делал твой отец. Но что мне оставалось? Сидеть дома? Я просто сказала себе, что я не танцую… пока.

Я спрашивал, как ей удавалось справляться с таким количеством крутых поворотов. Новая страна, новый муж, новая работа, новые друзья, новая пища, новые развлечения. Казалось, она всегда продолжала двигаться вперед. Но как можно так резко все изменить?

Это был способ выжить?

Мама говорила мне, что просто старалась оставлять все альтернативы доступными. Добавлять многоточие в конце предложения. Позволять событиям происходить, чтобы иметь возможность двигаться вперед, опираясь на силу, а не чувствуя себя так, будто бы все двери закрыты.

Всегда имейте свободу выбора

Данные Массачусетского технологического института доказывают ценность добавления многоточия.

Исследования под руководством психолога Дэна Ариели и маркетолога Дживунга Шина показали, что даже простая вероятность упустить возможность в будущем увеличивала ее притягательность настолько, что люди были готовы вкладывать деньги, чтобы оставить ее доступной. Как описано в исследованиях: «Угроза недоступности возможности делает ее более привлекательной».

В чем смысл?

Смысл в том, что хоть нам и сложно признать, увидеть и уж точно сложно сделать это, но подсознательно мы стремимся добавить многоточие.

Жизнь – это путешествие от бесчисленного множества возможностей при рождении (ты можешь стать кем угодно; делать, что угодно, и идти, куда угодно) до их полного отсутствия при смерти.

Так что мое предложение заключается в том, чтобы как можно дольше оставлять различные варианты доступными.

Нам необходимо добавить «посмотрим», как делал тот фермер, когда жизнь отправляет нас в стратосферу или заставляет с дикими криками лететь в овраг рядом с обледеневшей дорогой.

Нам необходимо помнить и постоянно работать над развитием умения продолжать двигаться вперед и всегда добавлять многоточие…

Единственное слово, которое делает все возможным

Добавьте многоточие.

Звучит броско.

Но как? Как нам это сделать? Когда мы падаем, чувствуем себя ужасно, смотрим, как свет перед нами исчезает, как? Какой инструмент мы можем использовать, чтобы перевести теорию в практику?

Все сводится к добавлению одного-единственного слова в наш словарный запас.

Его я постоянно слышал от мамы в детстве.

Это слово «пока».

«Пока» – волшебное слово, которое можно добавить в любое предложение, которое мы начинаем с «я не могу…», «у меня нет…» и «я не…».

Стой! Фу! Кто так говорит? Кто обладает таким негативным сознанием? Мы все так говорим. Да! Мы оглашаем разного рода детали о себе самим себе. Навешиваем ярлыки!

Вашу статью отклонили? «Я не креативный».

Выгнали из команды? «Я плохой спортсмен».

Плохой анализ крови? «Я не забочусь о себе».

И так происходит не только, когда мы ошибаемся.

Негативная речь оказывается еще коварнее, когда мы просто механически выполняем свою работу. Просто идем по пути. Прыгаем из квадратика в квадратик, как в классиках.

Зачем жениться, если вы не влюблены?

«У меня не получается познакомиться с новыми людьми».

Зачем забывать о себе, когда вы заботитесь о ком-то?

«У меня нет других вариантов».

Зачем учиться на юриста, если вам это не интересно?

«У меня больше ничего не получается».

Мы так говорим. И когда мы это делаем, то ставим точки в предложениях, которые могли бы продолжаться.

Я привожу историю моей мамы, чтобы показать, насколько простой была бы ее жизнь, если бы она остановилась и сдалась, перекрыла кран. Намного сложнее оставить его открытым. Сложнее добавить «пока» в конце вынесенного самому себе приговора.

Как волшебное слово меняет этот приговор?

«У меня не получается познакомиться с новыми людьми… пока».

«У меня нет других вариантов… пока».

«У меня больше ничего не получается… пока».

«Я не танцую… пока».

Когда мы набираемся смелости, чтобы добавить «пока» к нашим заявлениям, мы оставляем возможности открытыми. «Пока» вдохновляет. Оно вставляет небольшой вопросительный знак в нашу уверенность в плохом исходе, за которую мы мысленно так сильно держимся. Оно позволяет нам удержать обе мысли в голове. Одну мысль, что мы не можем, и другую, что можем.

Оно оставляет дверь открытой.

Оно добавляет «продолжение следует…».

В детстве мама не позволяла своей истории завершиться.

В последующие годы она продолжала сталкиваться с различными проблемами. Внезапное начало психического расстройства. Потрясшая ее смерть самой близкой сестры. Множество ситуаций, когда она могла бы завершить все с помощью точки, но вместо этого она продолжала добавлять многоточие.

Это первый шаг к жизнестойкости, когда вы падаете.

Стойкость – это просто возможность увидеть маленькую щель между дверью и косяком, когда замок уже щелкнул.

Вас отшил человек, с которым вы собирались пойти на выпускной? «Мне не с кем пойти… пока».

Вас не повысили по службе? «Я не руководитель… пока».

Холестерин не в порядке? «Я за ним не слежу… пока».

Моя мама никогда не ставила точку после падения.

«Я не являюсь самим собой… пока».

Она не поставила точку, оказавшись в двадцать с небольшим на новом континенте.

«Я не чувствую себя здесь как дома… пока».

Она не поставила точку, когда ее семья заставила ее вступить в брак по договоренности.

«Я не знаю этого мужчину… пока».

Она не поставила точку в частной школе, где ее заставили молиться новому Богу в новой религии на новом языке.

«Я не чувствую себя уверенно в этой школе… пока».

Она не поставила точку, когда оказалась пятой девочкой в семье, где молились о четвертом мальчике.

«Я не знаю, чем буду заниматься… пока».

Неудачи не сломили ее.

Она просто увидела свет.

Так что, когда вы чувствуете, что опускаетесь вниз, не заканчивайте предложение.

Просто добавьте многоточие…

Добавьте многоточие…

Секрет № 2
Сместите акцент внимания

Какой была ваша первая работа?

У меня было много подработок.

Разносчик газет. Дворник. Я сидел с детьми. Считал таблетки в аптеке моего двоюродного брата. У меня все получалось! Я стал мастером по бросанию скрепленных аптекарской резинкой газет на крыльцо домов, по сбору листьев в огромные кучи и по игре с соседскими детьми с одновременным поеданием сырных косичек.

Но моя первая работа?

Меня наняли в качестве ассистента бренд-менеджера для косметических брендов «Cover Girl» и «Max Factor», входящих в огромную компанию «Procter & Gamble». Или «P&G», как ее все называли.

Это была моя первая работа после окончания университета.

И я провалился.

В первый день я добирался до офиса на автобусе и с двумя пересадками на метро. Мне было двадцать два года. Я помню, как шел от станции метро и пялился на роскошный белый знак «P&G», возносящийся в облака, идеально помещенный на вершине высокой горы и бросающий тень на заполненное машинами шоссе.

Я был новоиспеченным выпускником, меня переполняли страх, волнение и нервозность. Однако я чувствовал и кураж.

В компании мне и еще тысяче других кандидатов дали тесты по математике и английскому, длинное онлайн-заявление, провели групповой ужин с рекрутами и первый раунд собеседования, а затем отправили в большой город, как они делают в American Idol^[4]. Нет, я не плакал от счастья, смотрясь в зеркало, пока мама повязывала мне на голову бандану в клетку. Но компания заплатила за билеты в вагон СВ, вино и обед, а потом меня поставили на сцену перед жюри для допроса.

Почему же я чувствовал кураж?

Потому что когда меня наняли, рекруты сообщили мне: «Мы посетили десятки университетов, провели множество собеседований, привезли группу людей в наш главный офис, и мы наняли… вас. Вы единственный нанятый в этом году выпускник, который не проходил здесь летнюю практику».

«Почему я?» – спрашивал я себя. Ведь я обычный. В университете множество других студентов были намного впереди меня в списке лучших, они получили дипломы с отличием. Не я. У меня никогда не было больших академических успехов. Я был тем, кто топтался на месте.

Но компания видела все иначе:

– Видите ли, мы ищем хорошо образованных студентов, а не гениев. Наш процесс найма настолько тщателен, что мы отсеиваем всех. Ну, почти всех.

Я сделал мысленный подсчет и понял, что они отказали тысячам людей, чтобы дать мне возможность. И я видел выпущенные моим университетом данные по зарплатам, которые выплачивали мне и моим сокурсникам. Выпускники факультета маркетинга зарабатывали от 24 000 до 51 000 долларов.

Моя первоначальная зарплата была 51 000 долларов. Это означало, что я являлся самым высокооплачиваемым выпускником своего курса!

И это не включало в себя бонус при подписании контракта, четыре недели отпуска и бесчисленное множество других преимуществ.

Преимущества? Какие преимущества?

Невероятные преимущества.

Я говорю о двух эргономистах в белых халатах, приходящих ко мне, чтобы проверить, что отопление и вентиляция были в порядке, мой стол и клавиатура находились в правильном положении, а подставка для ног под моими дешевыми выходными ботинками была наклонена под эргономически правильным углом. Мне показали, на какую кнопку на телефоне нажать, чтобы попасть в департамент «P&G» в Коста-Рике, чтобы я мог изменить температуру на моем рабочем месте, когда захочу. Скрепки? Консультации? Стельки? Все оплачено! Мне даже давали пару тысяч долларов в год на массаж; при этом три массажиста работали прямо в офисе каждый день.

– Пожалуйста, – говорили они, – давайте разомнем мышцы на вашей спине в любое удобное вам время между встречами.

В свой первый рабочий день я вошел в вестибюль компании, чувствуя себя выигравшим золотой билет мальчишкой из фильма «Чарли и шоколадная фабрика».

В вестибюле я встретился с моим шефом Стейси. Она извинилась за свое получасовое опоздание уже в лифте, когда мы были на полпути к моему новому рабочему месту. Мы вышли из лифта прямо в заполненное квадратными комнатками помещение, похожее на пазл или на те коробки, в которых белых мышей заставляют бегать в поисках сыра. Нахмуренные, одетые в накрахмаленные рубашки мужчины, державшие кипы ксерокопий, в прямом смысле пробежали мимо меня. Стеклянные стены со всех сторон открывали вид на идеальные картинки с открыток: роскошные зеленые долины, огромные небоскребы в центре города и сияющие голубые озера за ними.

Мне показали мое место, на котором стоял присоединенный к док-станции ноутбук. Стейси заметила, как я смотрю на замок, приковывающий ноутбук к столу.

– Не переживай, – сказала она. – Мы приковываем ноутбук к столу, а не к твоим лодыжкам. Промышленный шпионаж и кадровики играют не последнюю роль в индустрии. Конкуренты уже лазили в нашем мусоре. Мы серьезно относимся к соблюдению конфиденциальности.

Она выдала мне коробку визитных карточек, на которых были лишь мое имя, название компании и общий номер.

Ни названия должности, ни электронного адреса, ни прямого номера. Ничего.

– Мы не пишем твою должность и контактную информацию, потому что кадровики отслеживают организационную структуру. И если прямые номера появятся на твоей визитке, они будут звонить тебе круглыми сутками. Всем известно, что работа в «P&G» – золотой билет на любую маркетинговую должность в мире. Наши администраторы обучены отваживать конкурентов и кадровиков, так что тебя никто не будет беспокоить во время работы.

Шутка про «проктоидов» (шутливое название работников «P&G»), которую я слышал, начала обретать смысл. Когда я рассказал друзьям о том, что работаю в «Procter & Gamble», они описали работников компании как красивых, суперуспешных андроидов, которые при улыбке показывали идеальные зубы, всегда были милы на совещаниях, занимались в спортзале, питались только здоровой пищей, одинаково говорили и писали и даже носили похожую одежду.

«Проктоиды».

Следующим делом в списке был «завтрак с президентом». Я сидел за одним столом с президентом компании и людьми, которых приняли на работу после летней практики. Пока каждый из нас рассказывал о своей жизни, я понял, что был единственным новичком во всех смыслах.

Затем наступила очередь президента говорить. Это был ухоженный красивый мужчина лет сорока пяти с гривой густых волнистых волос.

– Думаю, вы заметили, что каждый сидящий здесь только что окончил факультет бизнеса престижного университета, – начал он свою речь. – Именно таких мы и нанимаем. Для нас в абсолютном приоритете продвижение своих. Мы не нанимаем людей с двухлетним, пятилетним или десятилетним стажем. Мы нанимаем только людей без опыта работы. Мы хотим, чтобы вы были успешны здесь. На самом деле нам необходимо, чтобы вы были успешными. Если вы провалитесь, это будет означать, что в нашей системе продвижения имеется пробел. Так мы ведем свои дела. Половину из вас повысят через два-три года. Половина из тех, кого повысили, затем вновь пойдет на повышение, потом половина из них тоже пойдет на повышение, и так далее. Двадцать лет назад я сидел на том же стуле, что и вы сейчас.

Этот мужчина впечатлял. Мы все хотели на него походить.

Ясно, что мы были молоды, свежи и легко увлекаемы.

Ясно, что это был истинный золотой билет.

Неясным тогда оставалось лишь то, что я с треском провалюсь.

Когда закончились вводные встречи и семинары по написанию электронных писем, меня, наконец, начали вводить в курс дела.

Хотя на моей визитке не была написана должность, я работал в качестве ассистента бренд-менеджера для косметических марок «Cover Girl» и «Max Factor». Я был ответственным за весь бренд «Max Factor», который в принципе являлся небольшой, но важной составляющей «Cover Girl» в категории «Глаза и губы».

Глаза и губы!

Это звучит так, будто бы я третьесортный мясник в криминальном районе города.

Чем занимается помощник бренд-менеджера? Я был управляющим бренда. Я должен был решать, где ставить рекламу и как часто, определять стоимость каждого продукта и когда выводить новый продукт на рынок, а когда убирать старый.

Как я должен был все это делать?

Извлекать данные из сотен разных источников, собирать их в одну большую таблицу Excel и создавать графики и диаграммы, которые затем превращались в основные пункты отчетов с рекомендациями «P&G».

Например, я захотел предложить отказаться от печатной рекламы в пользу онлайн-рекламы. Для этого я провел две недели, анализируя историю продаж, для сопоставления преимуществ печатной и онлайн-рекламы. Потом сделал обобщение, которое доказывало, что один доллар, потраченный на создание онлайн-рекламы, превращается в три доллара в продажах. После этого я составил коммерческое предложение и провел следующие две недели, представляя ее на всех встречах, пока все директора ее не подписали.

Чтобы закончить всю работу, я оставался в офисе до десяти вечера. Я ходил на разведку, прямо как наемник. С коллегой Беном мы посещали ближайшие аптеки и тайком записывали цены всех продуктов на полках, потом возвращались в офис и заносили данные в таблицы Excel.

– Ты должен делать такой анализ по каждой торговой точке в стране, – сказал однажды Бен.

– Как много времени это займет?

– Около двух недель, – сообщил он. – Если ты будешь заниматься этим каждый вечер. Тебе, вероятно, придется провести несколько часов в машине или звонить людям в другой город. Также необходимо собрать цены и восстановить историю продаж для каждого продукта в этой древней базе данных. Она очень запутана и часто включает не всю информацию.

Я думал, что маркетинг будет работой в презентациях.

Графики, картинки, идеи.

Но это оказалась работа в таблицах.

Сбор информации, формулы и цифры.

За короткий срок работы у меня стало двоиться в глазах из-за постоянного сидения за компьютером. Мне не удавалось находить ошибки в пятисотстрочном документе, а письма в почте увеличивались в три раза быстрее, чем я мог на них ответить. Все это заставляло меня постоянно чувствовать тревогу и отчаяние.

В разговоре с самим собой у меня появлялось все больше негатива. Каждое предложение начиналось с «У меня не получается», «Я не могу» или «Я облажался». Мы не замечаем, насколько естественно возникают эти моменты самоистязания, когда мы начинаем падать.

Вскоре все стало еще хуже.

Я отправился на встречу с Тони – руководителем моего руководителя. Тони задавал мне вопросы, касающиеся деталей предстоящего запуска помады для коллекции «Outlast» от «Cover Girl». Мои ответы были расплывчатыми.

После встречи Стейси меня отчитала.

– Ты обязан знать все цифры! – предупредила она.

– Но там полторы тысячи наименований, и я понятия не имею, о чем он может спросить. Их слишком много, чтобы запомнить.

Она злобно на меня посмотрела. Я работал по вечерам и в выходные. Я стал проблемой. Я работал недостаточно усердно. Это было равноценно усиленному барахтанью в бассейне в попытке плыть быстрее.

Когда я пришел на работу в выходной, с удивлением обнаружил, что парковка была заполнена спортивными машинами. Все мы сидели в таблицах Excel, пытаясь выяснить, где ставить рекламу нового дезодоранта и стоит ли нам заменить однослойную туалетную бумагу трехслойной.

Это казалось мне самой большой проблемой в жизни.

Тем, кто сталкивался с подобным чувством, знакомо ощущение сосания под ложечкой, когда приходишь на работу с убеждением, что у тебя ничего не получается. Именно это мы упускаем, когда видим людей, которые не справляются со своими обязанностями. Мы забываем, что им тоже это не нравится.

Никто не просыпается с желанием облажаться.

Это ужасное чувство, когда вам ничего не удается и вы об этом знаете. Оно отличается от ощущения, будто ты новичок и только учишься, и не похоже на то, когда к тебе относятся предвзято и система против тебя.

Я говорю о том, что человек приходит на работу в понедельник, чувствуя себя неудачником. Он отчаянно хочет научиться что-то делать и готов сотворить все возможное, чтобы преуспеть в этом, но ему кажется, что ничего не получится.

Мы наполняем наше сознание мотивационными выражениями вроде: «Просто сделай это!» и «Следуй за своим сердцем!», поэтому когда мы не можем или понимаем, что нам что-то не дается, кажется, что мы застряли. Если мы бросаем дело, это становится проблемой («Просто продолжай, не сдавайся!»). Если мы продолжаем – тоже («Следуй за своим сердцем! Занимайся любимым делом!»).

В результате индустрия самопомощи оказывается очень токсичной и предлагает большое количество противоречивых советов. Противоречия мало помогают, когда мы чувствуем себя как Хан Соло^[5], замороженный в карбоните.

Руки вверх, рот раскрыт, брови подняты, а на лице выражение боли.

Полнейшая неспособность двигаться.

Я начал скрежетать зубами, ворочаться и просыпаться по ночам от страха.

Я стал мысленно проигрывать пьесу под названием «Смерть офисного работника», в которой я выступал в главной роли, стоял в центре сцены и смотрел в зал широко раскрытыми глазами, пока поднимался занавес.

Софиты светят прямо в глаза.

Светят мне в лицо.

Освещают мой провал.

Чей провал крупнее, и что мы можем с этим сделать?

Психолог Марисен Мвали в университете Малави проводил исследование о предполагаемых причинах неудач среди успешных и неуспешных подростков.

Как и большинство хороших исследований, оно подтвердило то, что многие из нас уже знают. У всех случаются провалы. Но что происходит, когда перфекционисты (люди с высоким уровнем достижений) терпят неудачу? Правильно. Их провал оказывается крупнее, чем у людей, которые обычно добиваются низких результатов.

«Это я виноват, – думают они. – Я провалился, потому что, несмотря на все усилия, я не был достаточно хорош». Или: «Я провалился, потому что проблема во мне».

А как поступают люди с низким уровнем достижений? Зачастую в своих провалах они винят невезение или сложность задания. Да, возможно, они жалуются намного чаще, но они также чаще признают, что система не позволила им преуспеть.

Они не съедают себя за провал. Они признают, что независящие от них факторы могли повлиять на результат.

Когда ставки постоянно возрастают, а требования к производительности становятся более жесткими, появляется риск, что все больше людей попадут в категорию строгих к себе перфекционистов. Возможно, вы уже в ней? Я – да.

Что нам с этим делать?

Во-первых, нам нужно больше об этом говорить, делиться своими неудачами и просить помощи. Нам нужно соскрести с себя блеск совершенства.

Зачем? К чему это приведет?

Старшие преподаватели Гарвардской школы бизнеса Элисон Вуд Брукс, Райан Буэлл и команда других преподавателей и их ассистентов опубликовали доклад под названием «Mitigating Malicious Envy: Why Successful Individuals Should Reveal Their Failures» («Уменьшение черной зависти: почему успешным людям необходимо рассказывать о своих провалах»). Их исследование показало, что признание своих неудач делает нас более человечными.

Когда я говорю вам: «Черт, я облажался!», я кажусь нормальным, настоящим, понятным. Что происходит потом? Межличностные отношения улучшаются, когда мы сочувствуем неудачам друг друга. И знаете, что еще? Вот это самое интересное: уровень «белой зависти» растет у других.

Что такое «белая зависть»?

Это хорошая версия зависти – противоположность черной. Она мотивирует других, позволяет людям видеть тебя образцом для подражания. Белая зависть заразна в хорошем смысле. Она мотивирует других развиваться в выбранном направлении деятель- ности.

Так что в следующий раз, когда вы провалитесь и захотите это скрыть, помните, что это не принесет никому ничего хорошего. Делитесь, признавайтесь, позволяйте другим узнать об этом, потому что потом мы посочувствуем друг другу и продолжим расти.

Кажется, что вы не вписываетесь? Это не так

Что происходило в «P&G»?

Что в действительности происходило в то время?

Проблема заключалась в том, что я постоянно говорил себе, будто все дело во мне.

Я оценивал результаты, отзывы и проецировал их у себя в голове с помощью таких ужасных фраз, как: «Я проваливаю свою работу», «Я подвожу своих руководителей» и «Из-за меня компания теряет большие деньги».

Помните исследование о перфекционистах?

Я винил во всем себя.

Проблема заключается в том, что когда мы проецируем сами на себя эти вредящие нам же идеи, мы в них верим.

Наше сознание настолько острое, что оно может нас разрушить.

Чтобы понять, насколько это в действительности опасно, давайте обратимся к проведенному в 2013 году эксперименту преподавателя Анук Кейзер и команды исследователей из Утрехтского университета в Нидерландах. Он назывался «Too Fat to Fit through the Door» («Слишком толстый, чтобы пройти сквозь дверь»).

Исследователи наблюдали, как женщины с анорексией и без нее проходили через дверь, одновременно выполняя какое-то простое дело, которое отвлекало их от мыслей о своем теле.

Что же они выяснили?

Женщины с анорексией сжимали плечи и проходили через дверь боком намного чаще, чем женщины без анорексии. Вокруг них было много места, но они все равно считали себя слишком толстыми, чтобы поместиться в дверном проеме.

Думаете, я имею в виду, что у вас анорексия? Расстройство пищевого поведения? Или какое-либо психическое расстройство? Нет-нет, ни в коем случае. А что же тогда я имею в виду?

Ваше самоощущение может проявляться в ваших действиях неадекватно.

Особенно, если вы также строги к себе, как и я.

Через какой дверной проем вы пытаетесь протиснуться на этот раз, когда… знаете что?

Вы вполне проходите. Возможно, проблема не в вас.

А что насчет современной среды обитания?

Помогает ли она нам избежать испытаний, с которыми мы сталкиваемся? Заставляет ли она нас верить, что мы – это наша вина?

Да. Да. Определенно, да.

Мы живем в мире, который вызывает у нас огромный стресс. Капиталистическое общество пропагандирует, что все будет лучше, счастливее и продуктивнее. Поэтому иногда стресс оказывается слишком сильным.

Никто в компании ни разу не сказал мне: «Это займет некоторое время, Нил», или «Это нормально, что ты в течение шести месяцев чувствуешь себя так, будто не знаешь, что делаешь», или «Давай разберем несколько твоих провалов, чтобы ты научился с этим работать».

Никто не вел себя так расслабленно. Они не могли себе этого позволить! В нашем мире больше нет места для расслабленности. Ни у кого теперь нет времени быть терпеливым с тобой, медленно обучать, позволять совершать мелкие ошибки и учиться на них. Сейчас гонки такие быстрые, что нам каждый раз нужно передавать эстафету супернатренированной звезде в первый же день!

Это не значит, что начальство «P&G» было жестоким. Точно нет. Я лишь говорю, что они имели завышенные ожидания и нуждались в моей помощи. Быстро! Они тоже оказались перенапряжены.

Неудивительно, что так сложно усвоить то, что даже когда ты терпишь провал – все в порядке. Еще труднее осознать, что это может быть не наша вина. Не наша. Почему так сложно это запомнить? Потому что больше никто нам об этом не говорит! Ни сообщения, ни мир, в котором мы живем, ни наше руководство. Поэтому мы считаем, что все провалы – наша вина. Когда мы терпим неудачу, мы как будто протыкаем себе живот ножом и поворачиваем его.

Что мы делаем с собой?

В исследовании 2016 года, опубликованном в научном журнале «Psychological Bulletin», говорится, что перфекционизм со временем усиливается. В статье исследователи Томас Каррен из Батского университета и Эндрью У. Хилл из Университета Святого Джона в Йорке, Великобритания, утверждают: «Последние поколения молодых людей замечают, что люди относятся более требовательно к ним, к другим и к себе».

Мы очень сильно хотим быть идеальными.

Из-за этого наши неудачи ранят нас еще сильнее.

Не преувеличивайте. Не раздувайте. Не усиливайте

В течение следующих двух месяцев в P&G меня добавили в план по улучшению производительности (Performance Improvement Plan). Это тщательно разработанный документ, в котором, по сути, говорится, что: «Мы хотим уволить тебя, но пока не прошли все бумажные процедуры, чтобы попробовать избежать этого. Давай сделаем это вместе!»

Я плохо отреагировал на эту новость. Я чувствовал злость, раздражение и обиду. Я совершал поступки, о которых жалею. Например, плохо отзывался о руководстве, нагло отвечал на электронные письма и обсуждал самые драматичные способы увольнения с друзьями по СМС.

– Опрокинь все шкафы, – посоветовал мне друг Джоуи. – Выбрось чей-нибудь цветок в окно.

Теперь я понимаю, что вся злость исходила из моего собственного глубокого разочарования в себе.

Это было ключевой эмоцией.

Я считал себя неудачником. И мне это не нравилось, поэтому я вспылил. Это, в свою очередь, ускорило мой окончательный провал, потому что теперь, помимо плохого работника, я стал еще и огромной головной болью для коллег.

Мы должны помнить, что иногда «злые и плохо работающие» коллеги сначала были только «плохо работающими»… и никто им не помог.

Я помню, как сидел в переговорной другой компании много лет спустя.

Несколько руководителей напали на плохо работающего менеджера из-за отвратительных результатов. Когда прожарка закончилась и менеджер покинул зал, едва сдерживая слезы, сидящий в углу директор произнес то, что я никогда не забуду. Он покачал головой. Но не из-за плохо работающего менеджера, а из-за руководителей, которые только что раскритиковали беднягу. В комнате стояла полнейшая тишина, когда он произнес пару мудрых фраз.

Он сказал:

– Ему не нужно знать, что он делает не так. Ему нужно знать, как делать правильно.

В этом и заключается суть.

В «P&G» все становилось только хуже. Я использовал бонусы компании, чтобы получить капу, потому что я был настолько встревожен, что начал скрежетать зубами во сне. Я продолжал работать по выходным и вечерам, надеясь, что однажды в кабинете погаснет свет и случится чудо – я стану профессионалом в расчетах и смогу вовремя отвечать на письма в электронной почте. Мой руководитель отправляла мне сообщения с таким текстом: «Привет, Нил. Пятиминутное задание! Необходим ответ». Я мог потратить три дня на анализ, чтобы ответить ей, и смотреть, как она записывает мою работу в план по улучшению производительности.

«Ты потратил три дня на пятиминутное задание».

Мысль, что у меня ничего не получается поглотила меня, и я начал накручивать себя из-за этой боли. Мне казалось, будто бы и коллеги, и руководство, и компания в целом разочарованно смотрели на меня полными слез глазами, наблюдая за тем, как моя карьера летит вниз с обрыва и сгорает в пламени.

Я сказал себе: раз все видели, что у меня ничего не получается, то работа в маркетинге – не для меня. Мои потенциальные работодатели позвонят в «P&G» и узнают, что я просто отвратительный специалист. Затем я сказал себе: раз по маркетингу я имел лучшие баллы в университете и все равно у меня не получилось, то и вся остальная работа тоже не для меня. Я подумал, что будет, если я не способен справиться с другой офисной работой? Если я уйду из офиса, то покину и место, где мог бы встретить свою будущую жену, потому что здесь много хорошо образованных молодых женщин.

У меня не будет сообщества, к которому я буду причастен. Я не встречу похожих на меня людей. Нигде. Точка.

Я представил себя в возрасте пятидесяти пяти лет с зализанными назад волосами. Я продаю отремонтированные «видики» на торговой выставке в Кливленде, отчаянно флиртую с продавщицами в баре отеля, но не имею успеха и возвращаюсь в номер, чтобы мастурбировать на колючих белых простынях в окружении подносов с остатками холодной еды, пока по телевизору крутят повторы «Альфа».

Когда все идет не так, мы преувеличиваем размер проблемы. Мы ее раздуваем. Не превращайте неудачу в катастрофу. Дверь кажется нам слишком узкой, чтобы пройти. Нам кажется, что все видят нашу некомпетентность. Мы считаем, что кошмар станет еще хуже!

А вдруг мы ошибаемся?

«Эффект прожектора»

В 1999 году благодаря журналам «Current Directions» и «Psychological Science» в мире психологии появился новый странный термин. Психологи Томас Гилович и Кеннет Савицки заметили и стали изучать «эффект прожектора».

Что это такое?

Ощущение, что нас замечают, за нами смотрят, наблюдают и, самое главное, оценивают намного больше, чем на самом деле. Так как мы являемся центром своего мира, мы верим, что являемся также и центром чужих миров.

Гилович, который работал в Корнеллском университете, объединился с психологами Джастином Крюгером из Иллинойского университета и Викторией Медвек из Северо-Западного университета, чтобы детальнее изучить «эффект прожектора». Они собрали группу из студентов Корнеллского университета и попросили каждого оценить способности остальных в трех аспектах: внешность, атлетические данные и умение играть в видеоигры.

Догадайтесь, что произошло?

Участники постоянно преувеличивали степень того, как другие оценят их сильные и слабые стороны. Было ли это важно? Да! Исследователи сообщили, что страх оценки может поспособствовать социальной тревожности и терзающим вас сожалениям.

Поэтому мы считаем, что «прожектор» всегда направлен на нас, но это не так. Так каков же вывод?

Всё просто.

Сдвиньте акцент внимания (прожектор) с себя.

Помните, вы уверовали в то, что луч прожектора направлен на вас, а все остальные остаются в темном зале, смотрят на вас и ждут.

Это не так.

Как мы можем мысленно убрать акцент внимания с себя?

Один из спикеров TED, писатель Тед Урбан является автором очень популярного блога: «Wait But Why», самой цитируемой статьей, в котором стал пост под названием: «Укрощение мамонта, или Как перестать думать о мнении окружающих»^[6]. Он заслуживает того, чтобы его прочитать. В конце него есть два рисунка, заставившие меня рассмеяться в голос, потому что это моя тема.

На первом рисунке показано, что, по нашему мнению, происходит.

На ней вы изображены в виде фигурки из палочек, окруженной огромной толпой людей, которая смотрит на вас. Именно так, по вашему мнению, все происходит! Это и есть «эффект прожектора». Подпись к картинке гласит: «Все говорят обо мне и о моей жизни, даже представить боюсь, как много они будут обо мне говорить, если я совершу нечто странное или рискованное».

На второй картинке показано, как все происходит на самом деле:

Подпись ко второй картинке гласит: «Всем плевать на то, чем ты занимаешься. Люди очень эгоцентричны».

Мы верим, что на нас светит прожектор.

Но это не так.

Когда мы падаем, нам кажется, что все взгляды обращены на нас. Мы думаем, что все дело в нас! Не преуспеть в работе означает публичное унижение и сон в окружении подносов с сэндвичами или жизнь в коробке на улице. Плохое расставание – больше никогда никаких отношений. Отказ одного колледжа говорит о том, что ты глупый и вся твоя жизнь будет вращаться вокруг изнурительной боли и минимальной зарплаты.

Мы берем маленькие неудачи и превращаем их в огромные проблемы, а на кону всегда наша личность.

И чем мы моложе, тем чаще мы так поступаем, потому что у нас меньше опыта, который бы подсказал нам, что в итоге все будет хорошо. Пройдя через один тяжелый разрыв, второй вы переживете легче. Пройдя три, четвертый вы переживете еще легче. Не преуспев на одной работе, вы станете чуточку сильнее для другой.

Но первый провал действительно ужасен.

Как сместить акцент внимания с себя?

Я уволился из «Procter & Gamble».

Я сделал это в попытке сохранить хотя бы немного своего достоинства.

Смотря, как план по улучшению производительности потихоньку заполняется, я знал, что через несколько недель меня выгонят. Я не мог принять мысль о том, что меня уволят, поэтому я дал компании то, что, по моему мнению, они хотели: уволился.

Перебравшись через огненные кольца, получив огромную зарплату и позволив уверенности в себе подняться до небывалых высот, я ушел с работы мечты в суперпрестижной компании. Распрощался с зарплатными ведомостями, сообщениями, работой с людьми одного со мной возраста и шикарным корпоративным стилем. Я растратил возможности и чувствовал отвращение, ужас, разочарование и стыд.

Как я сказал: первая неудача действительно ранит.

Тогда я не замечал (и не замечал еще минимум лет десять), что провал в «P&G» помог мне увереннее справляться с чувством дискомфорта. Эта компания помогла мне узнать, как ощущаются неудачи, и понять, как с этим работать, как обойти разочарование и держать его рядом с собой, а не внутри себя.

Как же сместить акцент внимания?

Нужно помнить, что мы очень быстро впитываем информацию. Занимаемся самобичеванием. Направляем нож прямо в живот. Позволяем прожектору светить в глаза лишь нам. Но чтобы стать жизнестойким, очень важно – произвести это важное мысленное разделение.

«Ох, погодите! Полагаю, провал – моя вина. Я акцентирую внимание на себе. Я беру вину на себя».

Остановитесь. Отделите себя от проблемы. Помните: считать, что все дело в тебе, эгоистично.

Начните думать об этом в таком ключе. Почему? Да потому что это правда. Подумайте, какое количество иных факторов влияет на происходящее. Посчитайте, сколько из них за пределами вашего контроля.

Колледж, на который вы рассчитывали, отказал вам? Что ж, конечно, вы можете винить себя. Ослепить себя светом прожектора. А можете вспомнить, что у них было множество хороших абитуриентов. Количество. Квоты. Места. У них имеется принимающая комиссия, состоящая из людей, которые были не в духе, когда рассматривали ваше заявление или отвергли его из-за предубеждений, а возможно, им известно больше вашего о том, подходите ли вы.

Это эгоистично, высокомерно и самоуверенно думать, что все дело в вас.

Сдвиньте акцент внимания, напомнив себе, что надменно думать, будто мы центр вселенной.

Так что вам делать?

Управляйте прожектором. Работайте с ним.

Пусть все волнения будут рядом с собой, а не внутри себя.

Дело не в вас. Дело не в вас. Дело не в вас.

Вы должны сместить акцент внимания.

Почему?

Потому что предстоит еще много работы.

Ее нельзя начать, не сместив акцент внимания.

ДОБАВЬТЕ МНОГОТОЧИЕ.

СМЕСТИТЕ АКЦЕНТ ВНИМАНИЯ

Секрет № 3
Рассматривайте неудачу как ступень

Мы познакомились на концерте группы Pixies.

Мне было двадцать четыре. Теплым осенним вечером мы пришли с общими друзьями на склад, который находился неподалеку от аэропорта. Там и проходил концерт.

– Это моя любимая песня! – прокричала она под звуки гитары, услышав «Wave of Mulitation» – Из фильма «Врубай на полную катушку», который я смотрела в детстве!

После пары громких вечеринок мы отделились от остальных и стали ходить на долгие сказочные свидания, вели длинные разговоры, обменивались понимающими улыбками и говорили официантам: «Простите, мы еще не просмотрели меню».

Она ела мороженое на завтрак и пасту на ужин. Старомодная душа со старомодными ценностями. Она была довольна собой и одинаково комфортно чувствовала себя, поедая холодную пиццу и хорохорясь, чтобы отправиться на пафосную праздничную вечеринку.

Уверенная в себе и сильная, она была прирожденной спортсменкой, которая в пятом классе играла в баскетбол за команду восьмого. Переходя от тренировки к тренировке, от команды к команде, она научилась работать в коллективе, проигрывать, не теряя лица, и ужинать в машине.

Она хотела быть учителем с десяти лет. Получив диплом, она пошла работать в общеобразовательную школу, и, так как каждый ученик в школе имел определенные проблемы с обучением (например, дислексию), она научилась разговаривать с детьми на разные темы: о гигиене, защите и о том, что делать после окончания школы.

С бренчащей связкой ключей на шее и синяками на ногах, она, вспотевшая и сгоревшая на солнце, возвращалась домой после игры в волейбол и проводила вечера за составлением плана уроков по математике. Она готовила праздничное печенье и проводила время с «ее детьми», как она называла своих учеников, или играла в баскетбол с городскими командами.

Новая любовь наполняет тебя как наркотик и дает энергию, о наличии которой ты и не знал. После ухода из «P&G» я не знал, чем заняться, поэтому вместе с отцом открыл ресторан сэндвичей в родном городе. Я попытался вернуться в университет и отправил несколько заявлений. Я чувствовал, что просто обязан добиться успеха. Мне хотелось доказать себе, что я могу в чем-нибудь преуспеть. Закрыв ресторан, я ехал сквозь снежную бурю в ее квартиру. Одетый в липкую, испачканную горчицей футболку и пахнущий как вяленая салями, я был абсолютно счастлив, невзирая на то, что несколько часов спустя мне приходилось ехать обратно.

Но это всегда того стоило.

Она согревала меня и кормила плавленым сыром, мы надевали варежки и шли гулять под луной вокруг малюсенького озера за ее домом. Снежные хлопья падали на землю вокруг нас, пока мы брели по скользкому мосту, стоящему между высокими деревьями, и держались за руки. Красные носы, шмыганье, глаза живые и блестящие… Мы смотрели друг на друга и целовались, прямо как в волшебных сценах из фильмов.

Когда зима сменилась весной, а весна – летом, стоя на менее скользком мосту над менее замерзшей рекой… я сделал ей предложение.

Она сказала «да».

В то время мой ресторан потихоньку умирал.

В некоторые месяцы у нас была прибыль. В некоторые нет. Я проводил слишком много пятничных вечеров за мытьем туалетов и убивал клетки своего мозга, занимаясь чисткой духовки. Я вновь чувствовал себя неудачником. Мне с трудом удавалось отключаться от проблем и смещать акцент внимания в сторону.

Письмо, в котором говорилось, что я каким-то образом сумел поступить в Гарвард, показалось мне дельфином, приплывшим на помощь тонущему в середине океана. Я схватился за его плавник и позволил ему пронести меня через волны в сторону Бостона. Я продал ресторан и вернулся в университет.

Мы купили веб-камеры. У нас были планы и скидочные карты часто летающих пассажиров, позволявшие нам встречаться во время длинных выходных, каникул и праздников. Мы потратили год, обговаривая детали свадьбы, и поженились солнечным днем в июле.

Затем начался второй курс.

Она приехала со мной и попыталась перевестись в бостонскую старшую школу, но из-за бумажной волокиты ей приходилось выдавать полотенца в гарвардском спортзале, а не учить и воспитывать местных детей.

Она очень скучала по работе, и к Рождеству мы договорились, что она вернется домой, а я последую за ней весной, когда получу диплом.

Следующая зима сменилась весной, и я, одетый в шапочку и мантию, сидел в зале и слушал напутственную речь, улыбка не сходила с моего лица. Потому что мне казалось, что моя жизнь наконец-то – наконец-то – начала приходить в норму. Кроме того, мы с женой собирались действительно начать новую жизнь вместе.

Я вернулся домой и переехал к ней. Мы купили дом, диван, покрасили стены. Мы делали бургеры на барбекю и пытались привыкнуть к новой счастливой жизни, которую представляли на тех длинных сказочных свиданиях тремя годами ранее.

Хотя мы действительно хотели, чтобы наш брак удался, иногда рай не длится вечно.

Я помню момент, когда я это понял.

Однажды летом мы провели день, восходя на небольшую гору на хребте Адирондак в штате Нью-Йорк. Она была весь день преисполнена энтузиазма, взбираясь на руках и коленях по огромным плоским скалам, с возбуждением ожидая, как она станет рассматривать усеянный деревьями горизонт с новой высоты. Я всегда отставал на пятьдесят шагов и жаловался на то, как я устал и измучился. Она была в восторге от самого приключения, ей нравился свежий воздух, виды и запах природы. Вместо того, чтобы провести эти четыре часа в разговорах, которые я так ждал, и потратил все время на то, чтобы отмахиваться от комаров, почесывая колени, и на переживания о том, что слышал медведей за спиной.

Наконец мы повалились на кровать в нашем номере. Стояла полнейшая тишина. Я что-то ощущал. Думаю, она тоже. Несмотря на то, что мы провели вместе целый день, мы почти не разговаривали.

– По-твоему, как все… между нами? – спросил я тихо, спокойно, но с некоторой смелостью.

Я хотел, чтобы она избавила меня от тревоги и сказала, что все хорошо. Чтобы позволила мне захлопнуть небольшую дверцу, которую я уже начал открывать. Чтобы помогла мне отвязаться от внутреннего голоса, который говорил мне подготовиться к очередному большому провалу.

Но она этого не сделала.

– Думаю… мы очень разные, – ответила она.

– Что ж, – произнес я. – Противоположности притягиваются.

– Да, просто… – она замолкла.

– Что?

– Ты так быстро сделал предложение, а потом уехал на два года в Бостон. Возможно, мы только начали узнавать друг друга.

Больше в тот вечер ни один из нас не проронил ни слова.

Несколько месяцев спустя разговор продолжился. Однажды я вернулся домой с работы и обнаружил, что она ждет меня на крыльце. Я смотрел, как она собирается с силами, чтобы сквозь слезы, наконец, сказать:

– Нил, думаю, я тебя больше не люблю. Я думаю, нам нужно развестись.

Ее слова были полны сочувствия, эмпатии и боли, но они все равно обескураживали.

Неожиданно все вокруг меня стало разрушаться. Мой брак, мой дом, мои будущие дети. Заживающие раны от неудач первой работы и убыточного ресторана неожиданно вновь открылись и стали саднить.

Жизнь, которая, казалось, у меня была, развалилась за мгновение.

Я был в шоке.

Я барахтался. Я падал.

Что делать, когда ты падаешь?

Что ты должен делать?

Первый шаг: добавить многоточие.

Это значит найти силы двигаться дальше. Держаться. Продолжать дышать. Заставлять сердце биться. Двигаться, даже немного. Добавить многоточие, добавить «пока» к своим мыслям и потихоньку идти вперед.

Второй шаг: сместить акцент внимания.

Это сделать сложнее, но важно. Жизненно важно. Нужно отделить свою версию истории от самой истории. Помните, что мы имеем склонность акцентировать внимание на себе, будто мы центр вселенной. Вместо этого нам нужно научиться работать с вниманием, ставить его рядом с нами, а не внутри.

Третий шаг?

Третий шаг: воспринимайте неудачи как ступень.

Воспринимайте провал как шаг на одну ступень вверх по невидимой лестнице к будущему себе в Вашей будущей жизни, которую вы еще не видите.

Это сложный шаг. Очень сложный. Он заключается в доверии к себе и к тому, что происходит, пониманию, что до этого вы были в порядке и верили, что после потерь и поражений все становится обратно на свои места.

Но если вы не видите остальную часть этой невидимой лестницы, то как можно верить в то, что она существует?

Иллюзия конца истории

Видите ли, в чем дело.

Лестница иллюстрирует вашу жизнь на данный момент. И вы можете увидеть эту невидимую лестницу.

Посмотрите себе за спину. Эта часть лестницы видна! Вы можете увидеть все ступени, по которым вы уже прошли. Ох, взгляните! Тот период, когда вы в пятом классе переехали и каждый день после школы подвергались травле со стороны того болвана Адама. Помните? Именно тогда вы начали каждый день заниматься баскетболом у тренера Уильямса. А это Францеско – ваш покрытый татуировками босс, который с ругательствами отправлял вас мыть посуду каждый раз, когда вы опаздывали на смену в рыбном ресторане, в котором работали в подростковом возрасте. Было ужасно обидно, но вы научились не опаздывать и до сих пор приходите к нему, чтобы поесть его знаменитый крабовый пирог, когда бываете в городе. Ох, танцы! Черт! Помните эту катастрофу? Думаю, тот вечер помог вам понять, что вы гей. Хвала небесам, ваши родители окружили вас любовью и поддержкой, когда вы признались в этом перед отправлением в колледж. Какое облегчение.

Столько ступеней к вашему нынешнему положению. Больших ступеней. Сложных. А что же впереди?

В этом и заключается проблема.

Никто не знает.

Мы не можем видеть будущее.

И если бы это было единственной проблемой, все было бы в порядке.

Но это не так. Все становится еще хуже.

Почему?

Потому что, если верить исследованиям, нам кажется, что мы видим эту лестницу!

Мы думаем: «Ох, конечно, я знаю, что будет дальше». Мы действительно представляем будущее благодаря нашему уникальному человеческому мозгу и считаем, что нам это удается! На самом деле у нас это отвратительно получается.

Позвольте мне пояснить.

В 2013 году журнал Science опубликовал занимательное исследование, проведенное психологами Дэном Гилбертом, Тимоти Уилсоном и Йорди Куидбахом. Они объединились для оценки личности, ценностей и предпочтений более чем девятнадцати тысяч людей в возрасте от 18 до 68 лет. Они провели ряд тестов и в конце концов задали два простых вопроса: «Как сильно вы изменились за последнее десятилетие?» и «Вы можете предугадать, как сильно изменитесь за следующее десятилетие?»

Исследователи использовали множество причудливых научных методов, чтобы убедиться в правильности данных. Затем они опубликовали результаты.

Что произошло дальше?

Научные круги подняли шум.

СМИ требовали поделиться результатами.

Почему?

Выводы оказались сногсшибательными! Оказалось, что, невзирая на возраст, все респонденты одинаково верили, что они сильно изменились в прошлом, но в будущем практически не поменяются.

Что?

Тридцатилетний мужчина поделился историей своей бурной жизни за последние десять лет, но решил, что последующие будут спокойными. Пятидесятилетняя женщина рассказала, как все перевернулось с ног на голову, когда ей исполнилось сорок, но предположила, что в шестьдесят она останется такой же, как и сейчас. Подобные выводы сделали все, несмотря на возраст, пол или личность. Мы все так считаем!

Мы все думаем, что жизнь продолжит быть такой же, как и сейчас. Если вы добились больших успехов, то, возможно, это и неплохо. Но если вы проваливаетесь, сломлены и разбиты, если вы убиты горем и одиноки, то это становится довольно опасной психологической тенденцией. Мы все ей поддаемся.

Когда мы на дне, то уверены, что пути наверх нет. Нам кажется, что мы никогда не переедем из родительского дома. Развод означает, что мы больше никогда не встретим кого-то другого. Если мы потеряли работу, то всю жизнь будем просматривать вакансии.

Исследователи назвали это концом истории иллюзий.

Мы считаем, что наши сумасшедшие истории заканчиваются прямо здесь и больше не меняются.

Послушайте: почему исследователи потратили так много времени, изучая девятнадцать тысяч человек?

Один из исследователей Дэниел Гилберт отправился на передачу радиостанции National Public Radio под названием «Hidden Brain» («Скрытое сознание») и объяснил:

– Знаете, как и все остальные, я испытываю превратности судьбы. Многие из нас переживают разводы. Многие – операции. Мы расстаемся с женщинами, которых любим, и с друзьями, с которыми нам нравится проводить время. Так что проблемы, свалившиеся на меня в течение года, были вполне обыденными. И я понял, что, если бы меня спросили годом ранее, как бы я это воспринял, ответ был бы: «Боже, я буду опустошен». Но я не был опустошен… Это заставило меня задуматься, был ли я единственным достаточно глупым человеком, который попытался представить, что бы он почувствовал в очень плохой или хорошей ситуации.

Ага! Вот она! Невидимая лестница.

Даже Дэниел Гилберт – Дэниел Гилберт, известный гарвардский психолог и преподаватель, автор таких бестселлеров, как «Спотыкаясь о счастье»^[7], – забывает, что та часть лестницы, на которой мы не находимся, невидимая. Он пережил пару провалов и решил, что его жизнь всегда будет отвратительна. Но это не так. Ведь в любом случае все то, через что мы проходим в жизни – это ступень, которая поможет нам оказаться в лучшем месте.

Сложно воспринимать события как ступени. Очень трудно взглянуть на всё другими глазами. Но мы должны, должны, потому что «почесывание левого полушария мозга» помогает нам выяснить, что мы склонны к катастрофизации ситуации. Одного этого должно быть достаточно, чтобы отмотать все назад и подумать: «Погодите, я обманываю себя! Возможно, я не буду чувствовать себя ужасно до конца жизни! Кто сказал, что я не уеду из родительского дома? Не встречу кого-нибудь нового? Не получу великолепную работу?»

Воспринимайте неудачи как ступень.

Дэн Гилберт в итоге пришел к выводу, что, когда дело касается предсказания будущего, все мы дураки. Каждый из нас. Какое облегчение! Видите, вы не дурак. Мы дураки. Вы не идиот. Мы идиоты. Вы не глупы. Мы все глупы.

Чувствуете себя лучше?

Это исследование напомнило мне о работе в кадровом отделе. Одной из моих обязанностей было провожать руководителей в конференц-зал, когда им приходилось кого-нибудь увольнять. Я занимался бумажной работой, наблюдал за процессом и эмоционально поддерживал бывшего сотрудника. Я находился в комнате, когда они увольняли десятки людей. Это было ужасно. Были и слезы, и мокрые платки, и множество холодных дней, когда я, стоя на парковке, успокаивал уволенного, который заталкивал рамки с фотографиями в багажник, приговаривая: «Я думал, что буду всегда здесь работать» и «Я никогда не найду другую работу».

Эти ситуации разбивали мне сердце.

Я потерял сон из-за них.

Иногда я сталкивался с кем-нибудь из этих работников годы спустя. Что они мне говорили? «Увольнение – лучшее, что со мной произошло! Если бы не выходное пособие, у меня бы никогда не было тех шести месяцев, что я провел с отцом перед его смертью».

Или: «Я поехала в Перу и стала импортером пищевых добавок. Мне нравится моя работа!»

Или: «Теперь я работаю в маленькой компании, и меня повысили дважды за два года!»

Или: «Я использовала выходное пособие, чтобы провести время с моей дочерью и зятем в первые месяцы после ее третьего выкидыша».

Почему каждый уволенный работник говорил мне это? Почему все они так положительно настроены через некоторое время после увольнения? Как подобное может произойти?

Потому что мы путаем наши представления об изменениях с невозможностью изменений в целом.

Правда.

Мы путаем проблему представления изменений («Что мне делать теперь?») с невозможностью изменений («Я ничего не найду!»).

Другими словами, вы не можете представить себе изменения, поэтому считаете, что их не будет.

Почему?

Потому что ваши навыки предсказаний слишком плохи!

И мои. И всех людей.

Вы считаете, раз вы не видите других ступеней, то их нет.

Но они есть.

И изменения наступят.

Они всегда наступают.

Потому и сложно воспринимать изменения как ступень. Видеть провал, трудный этап в жизни как часть процесса, часть чего-то большего. Сложно воспринимать их как ступень, потому что вы не видите следующую! И уж точно не можете видеть десять ступеней за ней.

Почему мы всегда считаем, что провал ведет к чему-то плохому? Это неправда. Очень редко так случается. Помните «Конец истории иллюзий». Наш мозг считает это концом! Помните, как все те люди, которых я встретил после их увольнения, говорили, что этот резкий поворот не туда оказал важное позитивное влияние на их жизнь? Я в их числе. Как я мог знать, что провал в «P&G» каким-то образом приведет нас к этому разговору? Никак не мог. Но, поверьте, я предпочитаю этот разговор ценовому анализу теней и туши. Тем не менее, когда я вылетел оттуда, я представлял себя в Кливленде лежащим в куче остатков от сэндвичей.

Будьте добры к себе.

Когда вы в трудном положении, когда переживаете шок или потерю, когда вы убеждены, что застряли, что нет пути вперед, помните, что существует лестница, которую вы не видите на данный момент. Верьте, что она есть, прямо перед вами, и что она ведет к новым великолепным местам. Имейте смелость верить в эту вещь, которую не видите.

Впереди еще столько ступеней. Не останавливайтесь. Добавьте многоточие. Сместите акцент внимания с себя и продолжайте двигаться.

Да, вы переживаете провал.

Но очень вероятно, что этот провал – ступень к будущему, где вы станете счастливым. Вы просто не можете его увидеть… пока.

Вернитесь к началу

Что ж.

Мы сделали это.

Мы развелись.

С тяжелым сердцем мы выставили наш дом на продажу, встретились с семейным адвокатом, пошли в суд и подписали бумаги, собрали вещи. Мы прошли через неловкий раздел мебели и вывоз ее из дома вместе со случайными людьми, которые несколько лет считались семьей.

Я переехал в крошечную холостяцкую квартирку в центре города в жилом комплексе под названием «Хадсон». Друг помог мне поднять стол на этаж, и мы собрали его, после чего я понял, что он занимает всю кухню. Тогда мы вновь разобрали его и вывезли. Я так и не нашел ему замену. Так и не купил кухонные стулья. И тарелки, противень, солонку и перечницу. Ящики были пусты.

Как и холодильник.

Как и мое сердце.

Мне было стыдно за всё растущие мешки под глазами, поэтому я купил дорогой крем для кожи вокруг глаз в аптеке рядом с домом и стал втирать его под глаза каждое утро. Я хотел, чтобы люди не знали, что я не сплю по ночам, страдая от бессонницы, тревожности и одиночества.

Впервые в жизни я жил один в большом городе, и все, чего я желал добиться к тридцати, испарилось.

Ни брака, ни дома, ни детей.

Снова в начале пути.

Большинство моих друзей были женаты, имели детей и жили на окраине города. В моем телефоне было шесть контактов. Я не знал никого из соседей, не знал, что делать и куда идти…

Все месяцы, пока это длилось, я был зол и расстроен. Я плелся на работу каждый день, как зомби высиживал совещания и каждый вечер приходил в свою квартиру, чтобы съесть заказанный на дом ужин.

Однажды, возвращаясь домой, я сказал себе: «Должно же быть во всем этом хоть что-то положительное».

Маленький огонек. Гвоздь в мозгу. То, за что можно ухватиться. К чему можно прислушаться. Я решил, что обязан найти это. Что-то положительное. Я просто обязан перевернуть страницу! Переключить канал! Так что, вернувшись домой, я переключил на… CNN.

Не делайте этого.

Каждые канал, газета и радиостанция сообщают плохие новости.

Я откровенно заявляю, что не слушаю ни один новостной канал и не смотрю ни один выпуск новостей. Я отменил подписку на все газеты и новостные журналы. В избранном у меня не найдется ни одного новостного сайта. Мне достаточно быстрого просмотра заголовков на главной странице поисковика. Я добровольно жертвую «глубокими знаниями» в угоду счастливой жизни. Вы представляете, сколько пожаров в квартирах, пробок и ссор между звездами реалити-шоу мы все в данный момент пропускаем?

Нет, я не говорю вам заткнуть уши и кричать «ля-ля-ля» как можно громче, когда люди говорят об изменениях климата. Я говорю, что мир полон плохих новостей, а наши первобытные мозги отчаянно желают их прочитать, поэтому СМИ старательно торгуют ими ради денежной выгоды.

Выход – быть избирательным.

Изучите все сайты и выберете проблемы, которые вам важны, хорошенько с ними ознакомьтесь, затем ведите себя соответственно. Просто перестаньте подставляться под автоматную очередь фальшивого негатива, получаемую от каждого телевизора в лифте, на беговой дорожке и от радио.

В тот раз я выключил CNN и зашел в интернет. Я набрал в Google: «Как начать свой блог», потом нажал на кнопку «Мне повезет», на которую никто никогда не нажимает.

Десять минут спустя я открыл небольшой сайт под названием «1000AwesomeThings.com» в попытке заставить себя улыбнуться перед сном. Сначала записи были очень саркастичными. Едкими. Грубыми. Отражающими циничность, которую я чувствовал. Я писал о том, как толстые баскетболисты дают нам надежду. О том, что запиреть машину, когда другие люди не успели в нее сесть, и сделать вид, что уезжаешь, – лучшая в мире шутка. Я писал и писал, и писал.

Каждый день я возвращался домой и добавлял очередную запись. Как насчет того, чтобы надеть теплое нижнее белье, которое только что достал из сушки? Или перелечь на холодную сторону подушки в середине ночи? Не попасть ни на один красный сигнал светофора, когда опаздываешь на работу? Наконец, сходить в туалет после долгого ожидания?

Писать все это было похоже на очищение. На освобождение. Записи помогали мне заменять темные мысли светлыми прямо перед тем, как лечь спать. Я отправлял каждый пост ровно в 00:01 каждый день. Почему было важно делать это перед сном? Потому что когда ваша голова идет кругом, вы не можете уснуть! А что на следующий день? Еще хуже. А как с энергией и стойкостью следующей ночью? Еще хуже. А на следующую ночь? Еще хуже.

Блог стал для меня чем-то вроде промокшей насквозь тряпки, которой я протирал пыльную доску моего сознания перед тем, как выключить свет. Я придумывал метафоры для чувства, которое возникает, когда ты достаешь контактные линзы. Снимаешь носки после работы! Снимаешь зимние ботинки! Снимаешь арендованный костюм, когда жаркая свадьба окончена!

О чем же я думал, ложась в постель?

О чем-то чуть более приятном.

Этот блог стал моим многоточием.

Способом сдвинуть акцент внимания.

Он помог мне воспринимать все как ступень, пока я пытался двигаться дальше.

У вас было достаточно партнеров на одну ночь?

Блог оказался ступенью для меня.

Он стал важным, необходимым шагом. Потому что каждый разрыв ранит. Он чувствуется, как конец. Будто игра окончена. Мой развод казался мне таким. Однако, как выяснилось, когда вы действительно разговариваете с людьми, находящимися в серьезных отношениях, и просите их вернуться в начало, они рисуют дорогу как серию концов игры, которые всегда, всегда, всегда продолжаются…

Несколько лет назад я наткнулся на одно занимательное исследование, которое опубликовала газета The Telegraph.

Команда ученых пыталась выяснить, насколько же в действительности камениста королевская дорога к романтике. Они нашли людей, которые состояли в серьезных отношениях, и обратились к ретроспективе, чтобы увидеть, сколько отношений и сексуальных партнеров привели их к нынешнему положению.

(Примечание: какое странное исследование!) «Ну что, с кем вы встречались до Фрэнка? Джо? Как долго вы были с Джо? Вы изменяли Джо? Был ли у вас секс на одну ночь в промежутке между Джо и Фрэнком?

Да, предполагается, что вы встречаетесь с братьями Харди^[8]».

Но это имеет смысл, не так ли? Потому что все, кого мы целуем, с кем встречаемся и спим, многое показывают нам, помогают расти, учат и просвещают нас. Они помогают нам понимать себя лучше и лучше, и лучше. И в конечном счете стать самой разнообразной, полной и глубокой версией себя.

Если взглянуть под таким углом, у каждого расставания есть смысл.

Каждое расставание – ступень.

Должны ли мы обратиться к деталям?

Если верить исследованию The Telegraph, то среднестатистическая женщина поцелует пятнадцать человек, будет иметь семь сексуальных партнеров, четыре партнера на одну ночь, два ужаснейших свидания, три длящихся менее года романа и два – более года, влюбится дважды, дважды ей разобьют сердце, изменит один раз, и ей изменят один раз. Все это произойдет до того, как она найдет партнера на всю жизнь.

Фу-ух!

Что насчет мужчин?

В среднем они поцелуют шестнадцать человек, будут иметь десять сексуальных партнеров, шесть партнеров на одну ночь, четыре ужаснейших свидания, четыре романа, которые продлятся меньше года и два – более года, влюбятся дважды, им разобьют сердце дважды, изменят один раз, и им изменят один раз… Все это произойдет до того, как он найдет партнера на всю жизнь.

Похоже на то, через что вам бы хотелось пройти?

В моем случае тоже нет.

С другой стороны, разве не облегчение – услышать это?

Подобная информация может пролить свет на невидимые ступени лестницы, по которой вы поднимаетесь к длительным серьезным отношениям, возможно, столь желаемым.

Я не говорю, что будет легко. Когда я жил один, мне потребовался год, чтобы вновь начать ходить на свидания. А начав, я чувствовал опустошение, когда человек, которого я поцеловал или с которым я чувствовал некоторую связь, больше не отвечал. Я был уязвим. У меня было разбито сердце. Разрывы разрушали меня.

Я подружился с геем, который жил напротив меня. Мужчины постоянно приходили к нему и выходили из его квартиры. Когда я рассказывал ему, как очередной отказ ранил меня, он всегда широко улыбался и говорил «СЛЕДУЮЩИЙ!» Его слова звучали резко, но, возможно, у него просто лучше получалось добраться до будущего, чем у меня.

Вот она, она просто шла по коридору

Я писал в блог каждый день в течение года.

Днем я работал в офисе, затем брал еду навынос по пути домой, а потом сидел в интернете до рассвета, прежде чем идти спать. Я горевал, был сбит с толку, работал, и, так как я жил один, никто не мог помочь мне переключиться на что-то другое.

Свидания ни к чему не приводили. Я стал накапливать неудачи. Я назвал женщину, с которой тогда встречался, именем своей бывшей жены. Несколько раз. Нескольких женщин. Я продолжал ждать неторопливое и сказочное свидание, полное разных разговоров, понимающих улыбок и просьб к официантам: «Простите, мы еще не просмотрели меню».

Но оно так и не наступило.

Казалось, что я застрял. Каждый день напоминал день сурка с одинаковыми рукопожатиями и сорокадолларовыми счетами за вино и картошку фри.

Прошел еще год, а я продолжал делать все то же самое: писать в блоге каждый вечер, знакомиться с людьми и друзьями друзей, ходить на свидания с девушками, с которыми познакомился в интернете. Однажды моя подруга Рита, которая жила в соседней квартире, пришла спросить, не хотел бы я посмотреть выставку через дорогу от нашего дома. Она часто приходила, чтобы узнать, не хотел бы я где-то выпить или пообедать. Но в этот раз она привела подругу.

– Привет, я Лесли, – произнесла великолепная брюнетка с широкой улыбкой обескураживающе уверенно протягивая мне руку.

– Ох, привет… я… э-э-э… Нил, – смог выдавить я.

Мы перешли дорогу, побродили по залу и посмотрели замечательную выставку фотографий, потом заказали вино и картошку фри в бистро.

– Нил – блогер, – сказала Рита. – Может, ты слышала о его блоге? Он ведет его уже какое-то время. Сейчас это один из крупнейших блогов в стране. Скоро он станет книгой «The Book of Awesome».

– Что такое «блог»? – спросила Лесли.

И я пропал.

В тот же вечер Рита прислала нам обоим ссылку на фотографа, чью выставку мы посетили, и я написал Лесли и пригласил ее на свидание.

«Как насчет вторника в десять? – написал я. – Или в среду в девять?»

«Прости, – ответила она. – Я ложусь спать в восемь. Я воспитатель детского сада».

«Хорошо, как насчет завтрака в воскресенье? – поинтересовался я.

«Звучит отлично», – написала Лесли.

И мы договорились.

Впитывайте все

Давным-давно малюсенькие одноклеточные организмы появились на земле.

Например, амеба. Она выглядит вот так:

Что произошло потом? Триста миллионов лет назад эти одноклеточные организмы развились в многоклеточные. Вот так:

Что произошло после этого? Через триста миллионов лет многоклеточные организмы эволюционировали в растения и животных, а наши тела состоят из сотен миллионов одноклеточных организмов, которые живут в нас и на нас. Наше тело – их дом.

И что в этом интересного?

Самое важное, что они созданы из одноклеточных организмов. Кроме того, они не умирают, а, скорее, становятся частью чего-то нового и крупного. Многоклеточные организмы можно найти в деревьях, в вас, во мне, и даже в Опре^[9].

К чему я веду?

К тому, что, по нашему мнению, эволюция «уничтожает и заменяет» прошлое, но на самом деле она «переходит» во что-то новое.

Прошлое поглощается, чтобы создать будущее.

Американский писатель Кен Уилбер выдвигает эту мысль во многих своих книгах, например, в «Краткой истории всего»^[10]. Города не заменяли фермы, а включали их в себя в более продуктивном и эффективном виде. Фильмы не заменили фотографию. «Трип-хоп» не заменил «хип-хоп». Мы не заменили горилл. Наше более развитое рациональное мышление не заменило эмоции, оно впитало их в развившееся разумное сознание.

Настоящее развитие и эволюция не происходят через разрушения. Они создаются с помощью старого, которое мы интегрируем в большее целое. Что возникает после сгоревшей библиотеки? Пепел. А что возникает после чтения книг и развития собственных идей? В общем-то, великие идеи. Что остается на месте разрушенных городов? Пепел. А к чему приводят изучение, копирование и применение технологий других стран? К Китаю. Шутка. Я имел в виду все будущие технологии.

Не существует поиска попутки без «GPS».

Не существует «Siri» без поиска.

Не существует вас настоящих без прошлого.

Не будет вас будущих без всего, через что вы сейчас проходите.

Если бы моя первая жена меня не разлюбила, я бы не переехал в холостяцкую квартиру в The Hudson. Я бы никогда не познакомился с соседкой по имени Рита. Я бы никогда не влюбился в ее подругу Лесли. Я бы никогда не стал жить с ней вместе годом позднее. И я бы не сделал ей предложение еще год спустя.

Я бы никогда на ней не женился.

И у нас не было бы сына по имени… Хадсон.

В то время я не знал, что впитал прошлое и создал будущее.

Подобное произошло не только со мной.

Так случается со всеми из нас.

Это вы.

Это я.

Это мы.

Когда вы падаете, вы можете добавить многоточие, чтобы продолжить двигаться вперед, затем сместить акцент внимания, чтобы не винить себя, и, наконец, наконец, наконец, постараться воспринимать это…

Как ступень.

ДОБАВЬТЕ МНОГОТОЧИЕ.

СМЕСТИТЕ АКЦЕНТ ВНИМАНИЯ.

РАССМАТРИВАЙТЕ НЕУДАЧИ КАК СТУПЕНЬ

Секрет № 4
Расскажите себе другую историю

Что ж.

Я упал, вы упали, и теперь мы здесь.

Мы обсудили три шага, которые вы можете сделать, когда у вас выбивают почву из-под ног, когда вы поскользнулись или споткнулись и чувствуете, будто падаете все ниже и ниже.

Надеюсь, что эти три шага помогли. Возможно, вы не достигли дна. Возможно, вы уже поднялись вновь. Возможно, у вас все хорошо!

Однако все мы иногда полностью проваливаемся в темную дыру. Иногда мы действительно на дне. Именно тогда мы встречаемся лицом к лицу с нашими внутренними демонами. Со страхами, чувством вины и самыми ужасными тайнами.

В такие моменты мы и чувствуем, что оказались на дне колодца. Мы можем видеть лучик света над нами, но наши пальцы продолжают соскальзывать с покрытых мхом камней, пока мы пытаемся забраться вверх по стене.

А что мы делаем потом?

Давайте обсудим следующий секрет.

Давайте станем чуточку ближе.

Давайте вернемся в прошлое.

Октябрь 1979 года.

Мне было шесть недель, и я не переставал плакать.

Когда я говорю, что не переставал плакать, я имею в виду, что ревел круглыми сутками. У моих родителей тогда не было других детей, но они понимали, что с моим плачем что-то не так. Они постоянно ходили со мной к врачу, но советы никогда не менялись.

– Не переживайте. Идите домой. Дети всегда плачут.

Мама чувствовала, что у меня была какая-то проблема, поэтому она пошла со мной к другому доктору, который выяснил, что у меня болезненная грыжа и неопущение яичка в мошонку. Меня сразу же отправили на операцию.

– С ним все будет хорошо? – спросила мама, прежде чем вышла в коридор и заревела, представляя мое шестинедельное тельце на хирургическом столе.

Мне сложно представить, каково это, смотреть, как твоего ребенка забирают на операцию в самый эмоциональный период его жизни – через несколько недель после рождения. И я не могу представить себе, что чувствовал ребенок, потому что у меня не осталось воспоминаний об этих событиях.

Когда меня привезли из операционной, маме сообщили, что у меня больше не будет слез и каких-либо долгосрочных последствий за исключением того, что теперь у меня остались одно яичко и шрам возле паха, который рос вместе со мной. Так как мне было всего шесть недель, я не знал, что это со мной происходило. В детстве мне об этом никто не рассказывал, и я вырос в десятилетнего мальчика, который верил, что у всех парней одно яичко.

Почему?

У нас один нос, один рот, одно сердце, один желудок, один пупок и один пенис. На самом деле у человека не так много парных органов.

И вообще, если задуматься, вам не кажется, что человеческое тело немного странно решило, для чего нужен запас, а для чего нет? Глазные яблоки? Да, определенно понадобится пара. Если кому-то ткнут в глаз помадой при потасовке в китайском буфете, ему все равно понадобится зрение. Я понимаю. Ноздри? Две. Точно две. При простуде нужно как-то дышать, не высовывая язык, как золотой ретривер.

Пара легких? Пара сосков? Пара почек?

Да, да, да.

Но язык, горло, желудок и сердце?

Ну, одного вполне достаточно.

Так что мне казалось, что одного яичка тоже достаточно.

Я жил, не задумываясь об этом.

Помните, что я вырос в восьмидесятых.

У нас не было интернета.

Кукла Кен не имела гениталий. Куклы Cabbage Patch Kids – тоже. И герой мультика Хи-Мен, хотя, я уверен, у него были бы огромные яйца, если бы создавшая его компания не убрала половые признаки (серьезно, он ездил на черной пантере так, будто бы это был карнавальный осел). Модели нижнего белья в каталогах торговой компании Sears не показывали явных очертаний пениса или яичек. Даже на детализированных рисунках голых мужчин, однажды найденных мной в копии книги «Радость секса» в коробке в подвале, не изображали яички в подробностях.

Да я и не всматривался.

Я не видел никаких голых мужчин, кроме себя, так что у меня не возникало вопросов.

Все изменилось в девятом классе.

Тогда я пошел в старшую школу с четкой иерархией. Девятиклассники выглядели жалкими, у них были худшие в школе шкафчики, и они не имели собственного стола в столовой. Их лишний раз не толкали и не пихали, но они знали свое место и не высовывались.

Физкультура была обязательным предметом. Меня отправили в класс к мистеру Кристопулосу – коренастому греку, похожему на бодибилдера или на пещерного человека. У него были короткие кудрявые волосы, монобровь и густая черная растительность на руках. Он всегда носил красные спортивные штаны, белую футболку и свисток даже глубокой зимой. Он никогда не улыбался и казался мне до ужаса устрашающим. Я бы не удивился, если бы он приезжал на занятия на черной пантере.

Класс состоял из четырнадцатилетних ботаников, хулиганов и шпаны, но никто не выходил из строя на его уроках. Будто бы пытаясь закрепить свою репутацию, на первом же занятии мистер Кристопулос повел нас в тренажерный зал и попросил показать всем, что мы можем.

– Кто-нибудь из вас поднимает штангу лежа? Вперед, покажите, на что способны.

Несколько ребят приняли его предложение и поднимали штангу, иногда добавляя пару легких дисков для веса.

Когда все попробовали, он лег на скамейку и приказывал детям: «Добавьте дисков!» – до тех пор, пока не стал кричать и потеть, поднимая по три диска с обеих сторон – больше ста тридцати килограммов. Большие синие вены выступили на руках. Мы стояли вокруг него с широко раскрытыми ртами и выпученными глазами, словно наблюдали за тем, как снежный человек рожает в лесу.

Сообщение было ясно.

Он разорвет нас пополам как багет, если мы посмеем хотя бы запустить бумажный самолетик.

Мы выстроились в ряд.

Позднее, после нескольких недель поднимания штанги, легкой атлетики и волейбола пришло время для урока о половом здоровье.

Мистер Кристопулос повел нас в кабинет музыки, сел в передней части сцены, мы заняли места возле превращенных в парты пюпитров и старались не смеяться, когда он начал читать взятую из учебника лекцию о менструации, герпесе и СПИДе.

Мистер Кристопулос имел тенденцию уходить от темы и рассказывать истории о том, как он выигрывал европейские соревнования по бодибилдингу или побеждал кого-то в соревнованиях по рестлингу. Со временем наш страх сменился уважением, и мы стали считать его мускулистым старшим братом.

Однажды он рассказывал нам о том, как он боролся с другом в турнире по рестлингу и умудрился каким-то образом раздавить яичко своего соперника. Оно в прямом смысле лопнуло. Класс мгновенно застонал и начал морщиться, а мистер Кристопулос продолжал молча улыбаться, ожидая, когда дети успокоятся, чтобы он мог произнести свою шутку.

– Да, – произнес он, приковывая к себе взгляды ожидавших грандиозного финала детей. – После этого мы назвали его полумужчиной.

Все рассмеялись.

Смех был оглушающим.

Я сидел возле высокого короткостриженого блондина по имени Джордан. Он был моим лучшим другом в этом классе. Он бил по пюпитру, практически плача от смеха.

– Полумужчина! – прокричал он.

Дети ревели от этой душераздирающей истории, за которой следовала лучшая шутка мистера Кристопулоса в этом семестре.

Я осмотрелся. Все в классе били по коленям и запрокидывали головы назад, слезы текли по их лицам.

И…

Именно так я узнал, что у меня одно яичко, а у всех остальных парней – два.

Все обрело смысл.

Я никогда не понимал, почему парни говорили: «Меня ударили по яйцам». Почему яйца, если было всего одно яичко? Я думал, что это было странное выражение в стиле тех, что произносили комментаторы соревнований по рестлингу: «Его прибили гвоздями к хлебнице». Или тех, что говорят люди: «Я такой голодный, слона бы съел», или что-то вроде того.

Невероятное количество эмоций нахлынуло на меня. Мое детское невинное принятие собственного тела моментально испарилось. Неожиданно у меня возникло физическое отклонение. Большое. Как раз в том месте, где парни не хотят иметь проблем. Я не имел плоскостопия или странной родинки на спине в виде Японии. У меня отсутствовало яичко! Я мог вырасти и говорить высоким голосом, но не мог заниматься контактным спортом! Возможно, у меня никогда не будет детей!

По словам моего учителя, я был полумужчиной.

Я сменил облегающее белье на мешковатые шорты. У меня появился дикий страх переодеваться в форму для физкультуры. Я переодевался, стоя лицом к стене.

Когда интернет только появился, первое, что я забил в поиск, было: «Имплантирование яичек». Я открыл для себя мир парней, которые имели металлические, мраморные и гелиевые яички, хирургически имплантированные в мошонку – все ради красоты.

Можете себе представить такое?

Во-первых, мошонка не то, что мы выставляем напоказ, так что их видят лишь несколько парней в раздевалке и любовь всей вашей жизни.

Тем не менее, именно этим мы и занимаемся…

В своей голове мы берем нечто невидимое для других и акцентируем на этом внимание. Оно становится центром нашего беспокойства и заставляет нас ясно думать и четко видеть то, чего нет.

Полумужчина.

Эта мысль продолжала крутиться в моей голове, как плохая песня. Казалось, будто обжигающая жидкость впитывалась в мою кожу. Я чувствовал себя сухой губкой, которую бросили в темный пруд, чтобы она впитывала холодную грязную воду… со всех сторон… одновременно.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы выяснить, что же я чувствовал. Это было новое, ужасающее, темное чувство, более сложное, чем простая вина, смущение или страх…

Оно оказалось больше. Шире. Глубже.

Это был стыд.

Болото души

В холодных и темных прудах нас ожидает гремлин.

Гремлин Стыда.

Стыд является корнем огромного количества историй, которые мы рассказываем себе.

Что такое «стыд»?

Оксфордский словарь английского языка определяет его как «болезненное чувство унижения или огорчения, вызванное осознанием неправильного или глупого поведения».

Ммм, нет. Простите, оксфордские умники, но это объяснение однобоко. Время вернуться в университет и отшлифовать его. Возможно, стоит получить диплом в Кембридже или где-то еще, потому что, во-первых, стыд – не только унижение или огорчение, и не всегда он вызван неправильным или глупым поведением, не так ли? Стыд могут вызвать писанье в кровать или чувство, что ты недостаточно худой, или отказ участвовать в кулачном бою возле бара. Мы не можем назвать такие случаи «неправильным или глупым поведением».

Мы можем найти объяснение лучше?

Что, если мы не станем использовать словарь?

Карл Юнг однажды назвал стыд «болотом души».

Болото души.

Вот, так лучше.

«Болото души» не совсем вписывается в словарь, но оно становится хорошим определением, потому что стыд – это множество слепленных вместе эмоций: унижение, огорчение, беспокойство, смущение, вина и одиночество. Возможно, есть и другие, которые мы не можем определить. Неудивительно, что нам так сложно об этом говорить! Тот улыбающийся эмоджи с красными щеками слишком прост, чтобы охватить всю суть «болота души», чувства ужаса в груди, темных вод внутри и вокруг нас, через которые очень сложно проплыть.

Американская писательница и ученый Брене Браун говорит, что стыд – «ужасающе болезненное чувство, вера, что мы несовершенны и, соответственно, недостойны любви и причастности – нечто, что мы пережили, совершили или провалили, делает нас недостойными общения».

Мы уже приближаемся к правильному определению.

Не могла бы ты дополнить, Брене?

«Когда вы идете в зал и беретесь за ручку двери, вы думаете: “Я зайду и попытаюсь”. Стыд – это гремлин, который говорит: “О-ох, ты недостаточно хорош. Ты не получил диплом. Твоя жена тебя бросила… Я знаю, что произошло в твоем детстве, я знаю, что ты не считаешь себя достаточно красивым, умным, талантливым или сильным. Я знаю, что твой отец не обращал на тебя должного внимания, даже когда ты стал финансовым директором”. Это и есть стыд».

Определенно «болото души».

Кто на самом деле виноват в игре со стыдом?

Послушайте.

Стыд играет роль в том, как мы воспринимаем себя. Мы прячем наш стыд. Мы предпринимаем неуклюжие попытки обходить его. Мы прикрываем наши шрамы. Мы начесываем волосы на проплешины. Покупаем ботинки на толстой подошве, чтобы казаться на пару сантиметров выше.

Мы все это делаем.

Мы все это делаем.

Мы боремся, стараемся разобраться, беспокоимся и переживаем по поводу наших недостатков. Недавно я наткнулся на таблоид, на первой полосе которого был заголовок о том, что очень популярная звезда взвешивается по пять раз в день. Они написали такой заголовок, потому что мы все можем понять этот страх быть истощенными тревогой, неловкостью и ненавистью к себе, вбитыми нам в головы и шепчущими, что мы недостаточно хороши, идеальны, полны.

Как избавиться от стыда?

Как его перерасти?

Как справиться с ним?

Мы не можем его обойти.

Нам приходится пробираться через болото.

Но это непросто.

В своей книге «Overcoming Destructive Anger» («Преодоление разрушительного гнева») американский психолог Бернард Голден пишет: «Некоторые исследователи предполагают, что стыд появляется, когда нам часто повторяют, что плохи не наши поступки, а мы сами. Части стыда, такие как чувство вины и смущение, включают в себя осуждение самих себя, когда мы верим, что не соответствуем собственным стандартам или стандартам других людей».

Моя жена Лесли старается с осторожностью ругать наших детей. Она никогда не говорит: «Ты такой грязнуля!» Вместо этого она говорит: «Ты все еще не убрал свои книги и одежду». Она старается не говорить: «Ты такой забывчивый». Вместо этого она попытается сказать нечто вроде: «Сегодня ты забыл свой рюкзак».

Шахрам Хешмат, доцент Иллинойского университета, более двадцати лет изучал зависимость. Он сказал: «Для того чтобы испытать стыд, вы должны считать, что другие вас осуждают».

Это имеет смысл и логику.

Когда дети хохотали над «полумужчиной» так сильно, что били по пюпитру, я довольно быстро сообразил, что они судят. Но вот деталь, которая может быть не менее важной.

Что, если судят не только другие?

Что, если и мы это делаем?

Да, легко представить ругающегося родителя и злобного учителя в качестве врага. Мой друг до сих пор помнит, с каким выражением на него посмотрел отец, когда он описался в кровати. А я помню, как в седьмом классе мой учитель прямо на уроке разорвал тест одного мальчика, одновременно спрашивая, с какой тот планеты.

Нам известны подобные инциденты! Такие простые события создают длительный стыд.

Но… что, если мы тоже принимаем участие в создании собственного стыда?

Как часто вы обвиняете других за ваш стыд, когда какой-то человек пишет и повторяет, что это… вы?

Какую историю вы рассказываете себе о самом себе?

Какой стыд вбиваете себе в голову?

В исследовании, опубликованном в научном журнале Proceedings of the National Academy of Sciences, заявляется, что «стыд – это то, как человек видит себя; стыд не вызван переживаниями о мнении других относительно индивида». Исследователи предполагают, что тревожность или беспокойство о том, что о вас думают другие, это на самом деле результат стыда, а не причина.

Стоп-стоп, что?

Другими словами, вы не концентрируетесь на том, как вас видят другие люди, если сами не проецируете свои сомнения и неуверенность.

Вернемся к урокам физкультуры.

Можем мы вновь обратиться к этой сцене и посмотреть на нее через призму новых знаний?

Сидя за пюпитром, я принял произнесенную моим учителем шутку и смех одноклассников и перевел их в короткое и ясное сообщение, которое я моментально принял на свой счет: «Мои яйца ненормальные. У меня никогда не будет девушки. У меня никогда не будет детей. Мне придется всегда прятать это ото всех». Вкратце: я плохой.

Я так думал! Я не говорю, что дошел до этого самостоятельно.

Я говорю, что стал актером в собственной пьесе стыда.

И, возможно, у меня там была главная роль.

Какую историю вы рассказываете себе?

Сет Годин – автор девятнадцати бестселлеров, в том числе «Фиолетовая корова»^[11], «Незаменимый. Можно ли без вас обойтись?»^[12] и «Tribes» («Кочевники»). Он ведет один из самых популярных блогов в мире и часто выступает с речами на таких платформах, как «TED».

Я проводил с ним интервью для подкаста «3 Books». Там мы обсуждали книгу «The book of EST» (Книга о EST») Люка Райнхарта, одну из трех его самых развивающих книг.

«The Book of EST» – это художественный рассказ о четырехдневном шестидесятичасовом семинаре «Эрхарда», который был популярным движением нью-эйдж в семидесятых. Сет разъяснил, что он не согласен с аспектами данного семинара, относящимися к секте, или другой чушью, описанной в книге. Тем не менее, когда он ее прочитал, нечто ударило его по голове как молотком.

Он резюмировал основную мысль книги так: «Ваша проблема – не внешний мир. Ваша проблема – это история о внешнем мире, которую вы себе рассказываете. И эта история – выбор. Если вам не нравится одна история, расскажите себе другую. Точка. Все так просто. Много людей услышат, что я сейчас сказал, но они ничего не изменят».

Действительно ли все так просто? Нет, но может быть таковым. Потому что мы часто рассказываем себе плохую историю. Мы устраиваем катастрофу, виним себя, барахтаемся в своем стыде, говорим себе, что недостойны, и другие еще более ужасные вещи. Мы пишем историю, в которой являемся злодеем или деревенским дурачком… или и тем и другим. Почему? Почему мы концентрируемся на негативе? Почему мы с такой легкостью так резко себя осуждаем?

Если это звучит знакомо, хорошо. Это уже шаг. Сет признал свою склонность придумывать негативные истории о себе, а когда он сделал этот шаг, то осознал, что его история была однобока, возможно, даже вредна.

Как мы можем это доказать?

Я предполагаю, что вы могли выиграть в лотерею жизни. Если вы читаете эту книгу, значит, вы живы, умеете читать и у вас есть образование. Родители вас кормили? Дали крышу над головой? Вы учились в университете? Вы здоровы?

Мы можем продолжить в том же духе, чтобы напомнить себе о том, что у нас все хорошо. Это помогает нам признать, что большинство историй, которые мы о себе рассказываем, однобоки.

Вам не нравятся растяжки на коже? Вы можете взглянуть на них по-другому? Можете считать их татуировками, отмечающими тот факт, что вы дали жизнь красивым детям?

Вы стыдитесь десятков партнеров на одну ночь? Что, если они помогли вам понять ваши сексуальные предпочтения достаточно хорошо, чтобы знать, какой партнер вам нужен?

Вы ругаете себя за лишние сантиметры в талии? Можете вместо этого порадоваться тому, что каждую неделю едите пиццу и курицу со своими друзьями?

Необходимо помнить, что мы делаем выбор, мы держимся за него, у нас есть возможность рассказать себе другую историю.

Мы можем переписать наши постыдные истории и начать относиться к себе мягче, мы можем использовать добро, о котором говорим… и в первую очередь стать добрее к себе.

Расскажите себе другую историю.

Наклоните объектив

Как это работает на практике?

Как мы можем научиться видеть иначе наши ситуации, в которых нам было стыдно, рассказать их себе по-другому, и превратить их в нечто лучшее?

Нам нужно наклонить объектив. Вы рассказываете себе столько историй! Вам необходимо научиться смотреть на них с другой стороны. С нового ракурса.

Как этому научиться? Так же, как мы учимся всему остальному. Практика! Обычная практика. Давайте потренируемся сейчас вместе, а потом я поделюсь тремя вопросами, которые я задаю себе, когда пытаюсь уменьшить масштаб своего стыда и переписать истории в своей голове.

Ниже описан сценарий, который мы можем использовать. Он основан на исследованиях, представленных в книге «Гибкое сознание»^[13] американского психолога Кэрол Дуэк:

«Однажды вы идете на урок химии. Вам он нравится. Но потом видите свой тест и узнаете, что получили тройку! Вы в шоке. Делитесь этим с лучшей подругой, но она пропускает все мимо ушей, потому что куда-то торопится. Вы чувствуете себя так, будто от вас отмахнулись. Затем вы возвращаетесь к своей машине, чтобы отправиться домой, но видите, что вам выписали штраф за парковку».

Как вы себя чувствуете?

Если вы похожи на меня, то совершенно сломлены.

Какие истории вы начинаете рассказывать себе?

Вы говорите: «Я совершенно не понимаю химию, я никогда не поступлю в университет. Моя лучшая подруга ненавидит меня, и я не знаю почему. Я настолько тупая, что припарковалась там, где запрещено».

«У меня ужасный день!»

Но если вы присмотритесь к сценарию, то, возможно, заметите больший контекст. Вы можете немного повернуть объектив? Тест по химии был просто проверочной работой, а не контрольной и не итоговой оценкой. Сколько тем по разным предметам вам не давались? Думаю, много. Все мы через это проходим.

А что насчет лучшей подруги? Вы чувствуете, будто от вас отмахнулись, потому что она торопилась. Но вы же не знаете, почему она торопилась! Может, она получила плохие новости? У нее было важное дело? Она торопилась на урок или ей нужно было позвонить кому-то важному? Она вас не бросила. Она вас не ненавидит. Она вас не оттолкнула. Она не смотрела на вас злобно. Вы когда-нибудь торопились, когда родственник или друг хотел поговорить? Конечно же, да. Все мы оказывались в такой ситуации!

Еще и штраф за парковку! Это просто штраф. Вашу машину не забрали на штрафстоянку. Вы не попали в аварию. Кто получает штрафы? Все. Таков финансовый механизм местной власти. Целые отряды инспекторов ездят по городу в поисках машин, которые нарушили правила стоянки. Эти люди будут выписывать штрафы. Это не темное пятно в вашем личном деле. Вы не отправитесь в тюрьму.

В том-то и смысл.

Наш мозг с готовностью принимает точку зрения, что унижение, которое мы переживаем, – часть некоего большого плана перевернуть всю нашу жизнь вверх ногами.

Но это не так.

Все, что нам нужно – научиться рассказывать себе другую историю.

«Думаю, нужно усерднее готовиться к контрольной на следующей неделе».

«Надеюсь, моя подруга в порядке. Я выясню завтра, что у нее случилось».

«Ох, штраф ровно в три часа возле школы. В следующий раз я добавлю больше денег в парковочные часы на случай, если опоздаю».

Легко ли повернуть объектив?

Нет, конечно, нет. Это сложно. Очень сложно. Необходима практика, чтобы научиться рассказывать себе другие истории.

Что может помочь?

Три важных вопроса, которые помогут нам постичь этот секрет

Пришло время трех главных вопросов.

Они помогают вытащить мое сознание из темного хаоса, в котором оно хочет остаться, а также помогают мне рассказывать себе другую историю.

Вот они:

1. Будет ли эта проблема важна на пороге смерти?

Я нахожу этот вопрос очень полезным, независимо от того, какую историю я себе рассказываю. И это очень простой вопрос, потому что ответ на него почти всегда: «Нет!»

Итак, у вас было полдюжины аварий. Вы в порядке? Будет ли эта проблема важна на пороге смерти? Нет, не будет. Скажите себе, что вы просто практиковались в вождении.

Вас уволили. Да, сейчас это ужасная проблема. С вами все будет хорошо? Будет ли эта проблема важна на пороге смерти? Нет. Говорите себе: «Я рад, что у меня был такой опыт, потому что теперь я лучше подготовлен к поиску работы своей мечты».

Вы постоянно путаете слова «одевать – надевать». Ну и что? Я тоже путаю. Будет ли эта проблема важна на пороге смерти? Нет, точно нет! На похоронах всем будет плевать на вашу грамматику. А вас это вообще станет заботить меньше всего! Зато на вас наденут красивый костюм.

Вы когда-нибудь читали статью в газете The Guardian о пяти главных сожалениях при смерти? Медсестра паллиативной помощи Бронни Вэр наблюдала смерть тысячи людей и поделилась самыми большими сожалениями, которые услышала. Вот что ей рассказывали:

1. «Я жалею, что у меня не хватило мужества оставаться верным себе, а не жить так, как этого ждали от меня другие».

2. «Я жалею, что слишком много работал».

3. «Я жалею, что у меня не хватило смелости открыто выражать свои чувства».

4. «Я жалею, что мало общался со своими друзьями».

5. «Я жалею, что не позволил себе быть счастливее».

Вы ничего не замечаете в этом списке?

Люди перед смертью не желают быть красивее, грамотнее писать или иметь кубики на животе.

Они вспоминают всю свою жизнь.

Чтобы впитать весь стыд из-за одного яичка, я задал себе следующий вопрос: «Будет ли это иметь значение на пороге смерти?» Ответ был очевиден: «Нет». Так я осознал, что история стыда, которую я себе рассказывал, стала моим выбором. Доказательства? Я сейчас беззастенчиво говорю об этом.

Хорошо. Теперь второй вопрос.

2. Могу ли я что-то с этим поделать?

Например, вы писались в кровать в детстве, отец стыдил вас, и вы до сих пор не можете этого забыть. Но вы можете с этим поработать. Психотерапия, психологическая помощь, дневник, разговор с друзьями или семьей.

Вам нужно вывести это из своего организма.

Однако если вы стыдитесь биполярного расстройства, выкидыша или неспособности отрастить бороду, что ж, возможно, вам не удастся ничего изменить. Я не говорю, что это решит все проблемы! Но вот осознание того, что вы не можете ничего с ними поделать, должно помочь. Почему? Вы освобождаетесь от переживаний. Вы ничего не сможете изменить. Теперь вы в состоянии поведать себе другую историю, чтобы двигаться дальше.

Вы потеряли кошелек? Вместо того чтобы сказать: «Я дурак! Я потерял кошелек! Наверное, какой-то дикарь его украл! Я больше никогда никому не буду верить!», попытайтесь рассуждать так: «Кому-то, должно быть, действительно требовалась помощь, раз он дошел до такого. Надеюсь, мой кошелек поможет ему купить еду и снять комнату на ночь». Правда ли это? Возможно. А возможно, и нет. Но эта мысль добавляет новый ракурс, который поможет вам двигаться вперед, а не застрять и утонуть в неприятном событии.

Давайте посмотрим на более печальный пример. Он действительно мне очень близок. Несколько лет назад у моей жены Лесли случился выкидыш. Мы были опустошены, а истории, которые себе рассказывали, все лишь усугубляли. Что мы сделали не так? Кого винить? Стала ли причиной какая-то физическая нагрузка, пища или место, в которое мы ходили? Затем мы начали рассказывать себе иную историю. «Зародыш развивался неправильно, а тело знает, когда лучше прервать беременность». Избавили ли нас от боли сдвиг ракурса и новая история? Конечно, нет. Нам все еще было больно. Но, изменив историю, мы ушли от токсичного самообвинения. И это помогло нам медленно двигаться дальше.

Возможно, в старой молитве о душевном покое все же прячется мудрость. Просьбы к Богу даровать нам спокойствие, чтобы принять вещи, на которые мы не в силах повлиять, мужество, чтобы изменить то, что мы можем изменить, и мудрость, чтобы отличить одно от другого.

Потому что когда вы спрашиваете себя: «Могу ли я что-то с этим поделать?», у вас имеются только два варианта, не правда ли?

Если можете, то вперед, сделайте это!

Если не можете, что ж, значит, не судьба. Зачем тратить время и беспокоиться о том, что нам неподвластно? Я ничего не мог поделать с одним яичком, но я могу изменить историю, которую рассказываю себе. Лесли ничего не может поделать со своим выкидышем. Но, как пара, мы могли начать рассказывать себе иную историю, которая избавляла нас от вопросов и тыканья пальцами.

И, наконец, третий вопрос.

3. Это история, которую я о себе рассказываю?

Вы готовы заняться небольшим самоанализом?

Потому что этот вопрос, вероятно, самый главный из всех!

Речь идет о том, чтобы отбросить все истории, которые мы привязываем к истинным фактам в нашей жизни. Потому что мы часто связываем их друг с другом… и даже не знаем об этом. Будьте бдительны. Ищите правду. Избавьтесь ото всех мысленных связей, которые вызывают лишние страдания. Продолжайте убирать слой за слоем, пока не доберетесь до твердого и объективного ядра, которое потом используете, чтобы рассказать себе другую историю.

У меня одно яичко. У кого-то из вас одна грудь. Или одно легкое. Одна нога. Некоторые страдают от тревожности, алкоголизма или болезни Альцгеймера. У всех есть проблемы. Чтобы ответить на вопрос, надо отделить то, что мы имеем, от того, что мы с этим связываем. Необходимо найти основной факт и заметить, какие истории мы просто рассказываем себе про него.

«У меня одно яичко» сильно отличается от «Я изуродован и не имею возможности найти пару». Первое – факт, а второе – история.

«Я алкоголик» отличается от «Моя семья никогда не будет мне доверять».

«Я провалил экзамен по биологии» отличается от «Я подвел своих родителей».

Вот эти вопросы:

Будет ли эта проблема важна на пороге смерти?

Могу ли я что-то с этим поделать?

Это история, которую я о себе рассказываю?

Задавать их себе не просто.

Но на пути к устойчивости, на пути к удивительности мы можем признать, что существует возможность быть добрее к себе, и мы можем использовать несколько небольших инструментов, которые помогут нам. Потому что правда – на самом деле по большей части история, которую мы себе рассказываем.

И только вам решать, какую историю рассказывать. Лучше, пусть она будет хорошей.

ДОБАВЬТЕ МНОГОТОЧИЕ.

СМЕСТИТЕ АКЦЕНТ ВНИМАНИЯ.

РАССМАТРИВАЙТЕ НЕУДАЧУ КАК СТУПЕНЬ.

РАССКАЖИТЕ СЕБЕ ДРУГУЮ ИСТОРИЮ.

Секрет № 5
Теряйте больше, чтобы больше побеждать

Когда мне было пятнадцать, моя учительница по математике мисс Хилл пригласила меня присоединиться к веселой группе ботаников и провести неделю в учебном лагере при колледже.

Несколько недель спустя я впивался ногтями в сиденье старой «Тойоты» мисс Хилл, сидя между двумя милыми девочками с очень острыми бедрами, пока мы ехали три часа в Университет Куинс в Кингстоне.

Когда мы прибыли и начали свой недельный тур, нас провели в личные комнаты, позволили брать в буфете все, что заблагорассудится, и попросили записаться на мини-курсы. Девочки выбрали философию и немецкий. Я оказался единственным, кто выбрал информатику. Однако я был рад, потому что тема этой недели звучала так: «Как создать свой сайт».

Я действительно собирался создать свой собственный сайт! Интернет тогда был в новинку. И мне довелось провести целую неделю, изучая основы HTML и JavaScript.

Преподаватель обучал нас, как заходить на другие сайты и нажимать «посмотреть источник» в браузере Netscape Navigator, чтобы прочитать их код.

Это занятие подало мне мысль.

Возможно, мне удастся создать сайт, который станет очень популярным.

Следующие двое суток я создавал «Neilʼs Heaven of HTML and JavaScript» («Рай HTML и JavaScript Нила»).

Я потратил целый день в попытке сделать название таким, как я его видел. Изучая команды HTML, я выбрал большой жирный курсивный шрифт лимонно-зеленого цвета на фиолетовом фоне. Все, естественно, сверкало.

NEIL’S HAVEN OF HTML AND JAVASCRIPT!

NEIL’S HAVEN OF HTML AND JAVASCRIPT!

NEIL’S HAVEN OF HTML AND JAVASCRIPT!

Сайт открылся в мае 1995 года. На нем были собраны всеми кодами JavaScript и HTML, которыми я делился, чтобы помочь другим создать свой собственный сайт. Моей целью являлось отвечать на все важные, актуальные и принципиальные вопросы других проектировщиков, например:

Как сделать шрифт сверкающим лимонно-зеленым светом?

Как сделать постоянно моргающую улыбающуюся рожицу?

Как добавить не перестающий подпрыгивать мяч?

Помните, что в 1995 году интернет состоял из огромных пикселей. Это было за годы до Ютьюба, Википедии или Твиттера. Доступ был лишь у некоторых богатых семей, имеющих компьютер от Compaq Presario, стоящий в углу комнаты, который они использовали, чтобы подключаться к провайдеру Prodigy и показывать медленно загружающийся значок Yahoo! своим гостям. Все собирались вокруг него, как вокруг костра, чтобы увидеть, как десять огромных красных квадратов медленно превращались в сотню меньших квадратов, которые затем медленно превращались в тысячу еще меньших квадратов, которые… медленно превращались в слово «Yahoo!»

К концу недели я открыл свой сайт, и, когда несколько недель спустя у нас на одном компьютере в библиотеке провели интернет, я вбил адрес в поисковую строку (полный адрес с цифрами, бэкслэшем и знаками тильда) и показал сайт своим друзьям.

Их рты открылись от удивления.

Все были поражены.

Ни у кого не было своего сайта.

Посмотрите на счетчик сбоку! На сайт зашло уже более ста посетителей! Кто были эти люди? Где они жили? Что носили? Как они обнаружили мой сайт и что нашли на нем для себя?

Это не имело значения.

Полученный от этих ста посетителей кайф чувствовался невероятно.

Когда появлялась возможность, я шел в школьную библиотеку проверить, сколько посетителей ко мне зашло. Каждый раз число немного увеличивалось. Мне потребовалось время, чтобы понять, что, скорее всего, часть этих посещений мои, ведь я заходил на сайт во время создания. Вероятно, ни у кого не было ни единого шанса найти его, даже если бы они того захотели.

Тем не менее, я умолял родителей купить мне компьютер летом, чтобы я мог продолжить работать над сайтом. Мы стали семьей с Compaq Presario и Prodigy.

Затем мой сайт неожиданно удалили.

Думаю, какой-то парень с бородой, одетый в футболку с Pac-Man, в компьютерном классе в университете очистил кэш или нечто в этом роде, потому что однажды сайт пропал. Я был разочарован, но мне нравилось чувство, которое я получал, создавая что-то и делясь этим с миром.

В следующие пятнадцать лет я открывал множество сайтов.

Множество блогов.

Множество идей.

Цель оставалась той же.

Увидеть, сколько человек их посетит.

Пятнадцать лет. Пятнадцать лет.

Это долгое время. Вечность. Время, когда я постоянно отдавал, не получая ничего взамен.

Как нам понять, что, когда мы бесконечно отдаем, но не получаем ничего взамен… мы идем верным путем?

Мы не можем увидеть верхние ступени невидимой лестницы.

Как мы можем доверять пути, который походит на неудачу за неудачей?

Что ж, мы должны помнить, что поражение – не всегда плохо.

Иногда оно тот шаг, который необходимо сделать.

«Занимайтесь этим бесплатно в течение десяти лет»

Иногда, когда я отвечаю на вопросы после выступления, кто-нибудь поднимает руку и спрашивает: «Поздравляю с успехом книги “The Book of Awesome”. У меня такой вопрос: как сделать так, чтобы мне платили миллионы за книгу о пукании в лифте?»

Это похоже на вопрос из категории: «Вы выиграли в лотерею. Как мне выиграть в лотерею?»

Я всегда даю один и тот же ответ, который украл у Тода Хэнсона, бывшего главного редактора журнала The Onion. Он давал интервью Майку Саксу для книги «And Here’s the Kicker» («Вот в чем дело»). Он сказал, что, когда какой-нибудь умник спрашивает у него нечто вроде: «Как мне писать шутки за деньги, как вы», то получает простой ответ:

«Занимайтесь этим бесплатно в течение десяти лет».

Нас окружают истории о мгновенных миллионерах, быстрых взлетах и небольших стартапах двухмесячных компаний, впоследствии проданных компании Google за миллиарды долларов. Мы продолжаем открывать ссылки, которые обещают, что мы получим «семь тридцатисекундных лайфхаков, чтобы накачать пресс за двадцать один день». Мы так отчаянно хотим открыть дверь в страну Оз, но не находим того, чего действительно желаем: быстрых решений, простых ответов и коротких путей.

Мы не хотим слышать, что некоторые вещи требуют времени.

Они просто требуют времени.

Будут провалы, поражение за поражением и опыт.

Так что спросите себя:

Я получаю опыт?

Поможет ли он мне?

Могу ли я идти таким путем некоторое время?

Иногда ответом будет «нет». Иногда – «да». Но они помогут отметить то, что вы учитесь и развиваетесь. Вы можете падать, но вы все равно двигаетесь…

Так что же необходимо сделать?

Руководите парадом неудач

В 1996 году мы с моим другом Чедом создали сайт под названием: «Когда я был ребенком», вкратце «КЯБР». На странице мы писали об историях, в которые верили в детстве. Например:

«Я думал, что в надувном матрасе моего кузена живут рыбки».

Или:

«Я думал, что в зеленых трансформаторных подстанциях в конце улицы печатали газеты».

Или:

«Я думал, что с помощью этой штуки в глубине глотки (язычок) люди делили еду и питье».

В конце страницы мы добавили наш электронный адрес, чтобы другие люди тоже могли поделиться своими «КЯБРами», но нам написала только моя сестра, которая призналась, что в детстве считала, будто собаки были мужчинами, а кошки женщинами.

Так что, исключая нас с Чедом, у нашего сайта был всего один посетитель.

В 1997 году я объединился с моими друзьями Робом и Томом для создания сайта «LabelZero.com». По нашим планам, музыканты должны были бесплатно загружать на сайт музыку, а пользователи перед ее скачиванием – смотреть рекламные ролики и отвечать на небольшой опрос. К сожалению, после покупки названия разработка сайта застопорилась, потому что мы поняли, что не имеем ни малейшего представления, как подступиться к музыкантам, разработать сайт и в принципе проработать все относящееся к нему. Вообще.

Этот случай можно назвать как: «амбиции превысили возможности».

Давайте остановимся на этой мысли подробнее.

Амбиции превысили возможности.

Деталь, которую всегда упускают в разговоре об амбициях, превышающих возможности, – то, что это хорошо. Это то, что нужно! Можете представить себе, что все, что вы делали, было бы простым?

Амбициозность означает, что у вас имеется художественное видение, что вы можете представить конечный продукт, даже если не знаете, как его создать… пока. Это значит, что у вас есть самое сложное, что нужно развивать. Понятие, которое невозможно купить ни за какие деньги. То, что труднее всего выучить.

Вкус.

Это значит, что у вас есть вкус.

Вкус несильно отличается от видения. Он говорит о том, что вы знаете, чего хотите и что делаете, и сейчас вы на середине трудного пути к финалу.

Когда амбиции превышают возможности, это явный знак, что вы на верном пути. Это означает, что вы хотите, чтобы ваш подкаст, книжный клуб, команда по софутболу, которую вы тренируете, программное обеспечение, которое вы разрабатываете, вечеринка, которую вы организовываете, или отчет, который вы подготавливаете… были лучше.

Это также говорит о том, что вы знаете, насколько лучше может стать ваш проект.

Желание быть лучше – настоящий дар.

Оно означает, что вы продолжите пытаться.

Терпеть неудачу.

Учиться.

Конечно, это лучше, чем плохо выполнять свою работу и радоваться этому!

Когда я попал в Университет Куинс, то большую часть времени писал статьи в университетскую юмористическую газету Golden Words. А когда не писал, то разрабатывал сайты.

Я объединился с несколькими ребятами с моего курса по бизнесу, чтобы открыть сайт Ghettohouses.com.

Это был мой четвертый сайт и первый, принесший чуточку успеха.

Все жаловались на неблагополучный район, окружающий университет. Так называли тысячу ветхих домов, полных енотов и крыс и покрытых руинами обвалившихся крыш и брезентом. Район управлялся олигополией^[14] владельцев трущоб. Мы с друзьями создали сайт, на котором можно было вбить свой адрес и написать о съемном доме в этом районе. Затем недвижимость можно было найти с помощью адреса или владельца. Со временем данные от прошлых и настоящих арендаторов объединялись бы в судебные дела против владельцев.

Мы собирались помочь людям победить систему!

Сайт оказался достаточно популярным, и мы получили пару сотен заявок.

«Не арендуйте дом у Билла Ли!» – предупреждал один пользователь. «В доме на улице Черри-стрит, 105 холодильник закрывается с помощью липучек, раковина в ванной засорена, а спальни наверху находятся под таким острым углом, что мои соседи чувствуют тошноту еще час после пробуждения».

Мы продали сайт университетскому управлению за тысячу долларов и поделили их на пятерых. Те быстро удалили страницу с жалобами, чтобы избежать судебного разбирательства, и переименовали сайт в «Дома студентов». Теперь все комментарии проходили модерацию, и никто не имел права плохо отзываться о своих жилищных условиях.

Я был рад деньгам, но чувствовал, что продался, и расстроился, что сайт умер.

Потом я завел блог в LiveJournal под названием «Taut Twisted Tightness» («Тугое скрученное напряжение»), в котором воспевал достоинства яблок «Гренни Смит», шоколадного мороженого и зажигалок для барбекю. И знаете что? Блог стал очередным провалом.

К тому моменту это был мой пятый сайт. Прошло около десяти лет со времен моего первого всплеска дофамина от сайта «Neil’s Haven of HTML and JavaScript», и я все еще был в поисках следующей вершины. Десять лет! Я говорю лишь о тех сайтах, которые запустил, а не о тех, создание которых я постоянно обдумывал и обсуждал со своими друзьями.

Заканчиваются ли на этом страдания?

Нет.

Для сайта № 6 я объединился с бывшим автором ночного ток-шоу Леттермана, с которым подружился в интернете. Мы создали сайт под названием «The Big Jewel». На этот раз я заплатил крутому графическому дизайнеру за бренд и логотип. У нас имелся график выкладки постов: новая статья каждую среду! Наш сайт был пародией на такие юмористические журналы, как The Onion, McSweeney’s, или колонки «Крики и шепот» газеты The New Yorker. Мы использовали его для рекламирования наших услуг по написанию юмористических историй журналам, газетам и другим сайтам. Как оказалось, попытки понравиться умирающей индустрии не работают. В следующие три-четыре года, пока мы писали, редактировали и выставляли предложенные истории, нам поступило ноль предложений о сотрудничестве, а сайт посетили примерно тысяча человек.

Шесть неудавшихся сайтов за десяток лет. Шесть провалов перед следующим.

Им стал «1000 Awesome Things».

Тогда я не знал, что этот сайт станет единственным популярным сайтом среди всего, что я создал. Но он стал. Он побеждал в номинации «Лучший блог» от Международной академии цифровых искусств и наук два года подряд. У блога было около пятидесяти миллионов читателей. Он превратился в книгу «The Book of Awesome», несколько сиквелов и спин-оффов, которые привели нас к нынешнему разговору.

К чему я веду?

Чем больше вы проигрываете, тем больше выигрываете.

Что общего между свадебными фотографами, Т-1000 и Ноланом Райаном?

Иногда лучше количество, чем качество.

Вы когда-нибудь интересовались у великолепных фотографов для свадеб, как им удается запечатлеть такие невероятные моменты? Я спрашивал. И все они отвечали одно и то же: «Я делаю намного больше фотографий. За три часа свадьбы я снимаю более трех тысяч фотографий. Это один кадр каждые десять секунд. Конечно, у меня получится пятьдесят хороших. Я выбрасываю девятьсот пятьдесят, чтобы найти их!»

Я уже рассказывал о Тоде Хенсоне, бывшем редакторе The Onion. Что он сказал? «Занимайтесь этим бесплатно в течение десяти лет».

Сет Годин, американский автор деловых книг, предлагает похожий совет в интервью, которое он давал в шоу американского писателя и инвестора Тима Феррисса:

«Количество провалов, которые у меня были, сильно превосходит цифру у других людей, и я этим горжусь. Я горжусь провалами больше, чем успехами, потому что это относится к мантре: “Это щедро? Найдет ли оно отклик? Изменит ли оно людей к лучшему? Стоит ли оно того?” Если идея подходит под эти критерии и я могу уговорить себя заняться ею, то я должен это сделать». У Сета также было интервью с американским писателем Джонатаном Филдсом для популярного подкаста самопомощи под названием «The Good Life Project». Он сказал: «Я большой поклонник “пуф”». Что такое «пуф»? Идея, которую ты пытаешься привести в жизнь, она не срабатывает… и пуф! Вы пытаетесь сделать что-то другое.

Эта книга называется «Ты – офигенный!»

Что будет, если она провалится?

Ну… пуф!

К следующей.

Не поймите меня превратно, я хочу, чтобы она стала успешной! Я хочу обсуждать книгу и изложенные в ней мысли в интервью и встречаться с людьми, жизни которых изменились, сдвинулись или развились в сторону чего-то замечательного благодаря ей. Я хочу этого! Я желаю этого!

Но не мне это решать.

Все, что я могу, – сделать больше фото.

Все, что я могу, – продолжать заниматься тем, что я делаю сейчас или буду делать потом.

В этом и смысл.

Я должен двигаться вперед с моей следующей книгой, разговором, проектом – чем угодно. И не важно, будет ли оно успешно или нет. Вам тоже необходимо двигаться вперед.

Что я знаю о том, как стать великолепным?

Одно – мне стоит перестать оглядываться на успешных людей так, будто бы мы смотрим на продукт или успех. На успех за успехом. Как вы думаете, на что мы в действительности смотрим? На людей, которым хорошо удается проходить через провалы.

Дорога через провалы – их настоящий успех.

Устоять после провала – их настоящий успех.

Провалы и потери – обычная составляющая действительности для всех, кто пытается что-то делать. Все успешные люди плавали в море неудач.

Какова же цель?

Быть как Т-1000.

Помните того жидкого плохого парня из «Терминатора-2»? Позвольте пуле попасть в плечо. Позвольте пуле попасть в бедро. Дайте ранам быстро зажить, пока вы натягиваете устрашающую улыбку на лицо и продолжаете двигаться вперед. Остерегайтесь чанов расплавленной стали на заброшенном складе! Они, правда, могут вас убить. К счастью, их не так уж и много.

Когда я был ребенком, папа купил мне потрепанную бумажную книжку зеленого цвета – «Полная статистика главной лиги по бейсболу». Я хранил ее как зеницу ока, держал в своей комнате годами и постоянно перелистывал ее.

Просматривая статистику, я начал замечать кое-что интересное.

Сай Янг одержал больше всего бейсбольных побед в истории (511).

И он же имел рекордное количество проигрышей (316).

У другого бейсболиста Нолана Райана было больше всего страйк-аутов (5714).

И у него же было больше всего уоков (2795).

Почему парень, имеющий большее количество побед, также имеет и большее количество поражений? Почему у парня с наибольшим количеством страйк-аутов также будет больше уоков?

Все очень просто.

Они много играли.

Они пытались больше других.

Они проходили через провалы чаще остальных.

Не имеет значения, как много «хоум-ранов» у вас было.

Не имеет значения, как много «ат-батов» вы принимаете.

Количество побед увеличивается вместе с количеством попыток.

Проиграйте больше, чтобы больше выиграть.

Меняющая жизнь магия гипертрофии

Гипертрофия.

Какое странное слово! Я представляю себе трехметровую латунную статую, стоящую на постаменте размером с рождественскую ель.

«Поздравляем! Вы победили в турнире по гольфу! Вот вам ваш приз: огромный картонный чек и большущая гипертрофия. Чтобы добраться домой, вам, наверное, придется заказать “Uber XL”».

На самом деле слово «гипертрофия» не имеет никакого отношения к огромному трофею, а связано с тем, как наши мускулы растут в теле.

Когда вы ходите в тренажерный зал и поднимаете все более тяжелый вес, вы чувствуете жжение. Кряхтите, потеете и тянете мышцына максимуме. До их предела!

Что происходит на микроскопическом уровне?

Вы рвете мышцы. Вы делаете мелкие разрывы в ткани.

Это придает новое значение слову – «измельченный».

Каков вывод?

Что ж, это мелкие разрывы, разрезы и микротравмы. Звучит ужасно, но когда вы отдыхаете, ткани заживают, что в итоге ваши мышцы вырастают в силе и размере.

Мелкие разрывы. Мелкие разрезы. Мелкие неудачи.

Теряйте больше, чтобы выиграть больше.

В чем ошибается каждая напутственная речь

«Занимайтесь любимым делом».

Именно об этом говорится в напутственной речи на выпускном вечере, не так ли?

«Занимайтесь любимым делом».

Может ли любая другая фраза быть более шаблонной и банальной?

Уверен, если бы вы провели компьютерный анализ самых частых фраз в напутственных речах за последние тридцать лет, большой шанс, что: «Занимайтесь любимым делом» окажется в первой тройке вместе с «Вас ожидает много нового!» и «Лови момент!».

Но есть фраза, которую нельзя найти в таких речах:

«Любите ли вы дело настолько, что готовы терпеть трудности и страдания?»

Об этом не упоминают в напутственных речах, хотя это настолько же важно, как все остальное.

Марк Мэнсон, автор книги «Тонкое искусство пофигизма»^[15], говорит следующее:

«Я стал успешным писателем, потому что наслаждаюсь писательством. С детства я всегда был тем парнем, который сидит на форумах и пишет огромные параграфы, объясняя, почему все вокруг неправы, и тем самым раздражающим человеком, который начинал политические распри на “Фейсбуке”^[16] просто так. Мне нравится выплескивать слова… я наслаждаюсь теми вещами в писательстве, которые остальные не любят».

В детстве Марк хотел стать рок-звездой, но трудности – плохое оборудование, игра в кабаках, повторение одного и того же аккорда шесть часов кряду – его никогда не устраивали. Он не наслаждался ими. Этими провалами. Но он наслаждался трудностями писательства и неудачами, которые неизбежно появлялись на этом поприще.

Любите ли вы дело настолько, что готовы терпеть трудности и страдания?

Суть в том, что вам необходимо пройти через них на пути к цели.

Вы хотите вызволить принцессу из замка? Тогда вам придется принять то, что кусты роз будут раздирать вам ноги. Ведь если вы откажетесь, ее никто не спасет. Вы хотите найти новую работу? Тогда вам придется принять боль отправки сотен резюме и десятков собеседований, а также отказов всех работодателей, кроме одного. Это трудно! Но это страдания на пути к новому делу. Хотите найти партнера по жизни? Надеюсь, вам нравится проходить через сотню ужасных свиданий и трижды разбивать свое сердце. Помните то исследование о партнерах на одну ночь? Просто трудность на этом пути.

Задайте себе важный вопрос: любите ли вы дело настолько, что готовы терпеть трудности и страдания?

Три простых способа постичь этот секрет

Сай Янг имел больше всего проигрышей.

У Нолана Райана больше всего уоков.

Тод Хэнсон говорит: «Занимайтесь этим бесплатно в течение десяти лет».

Свадебные фотографы заявляют: «Я делаю намного больше снимков, чем нужно».

Я поделился историей о годах, потраченных на создание бесчисленного количества сайтов, прежде чем один из них наконец стал успешным. Скажите, что вы со мной. Что вы знаете: неудачи приводят к большему успеху. Мы это понимаем.

Но как?

Давайте закончим эту главу тремя вещами, которые помогут нам увеличить темп провалов и, соответственно, повысить умение понимать, правильной ли дорогой мы идем, где стоит развернуться, а где – увеличить скорость.

Вот они:

1. Ходите на вечеринки (где вы никого не знаете)

Успех блокирует последующий успех.

Допустим, что вам удается одно, и ваш мозг – как и мой – захочет продолжить это делать. Вы в чем-то преуспели? Отлично! Но проблема заключается в том, что, когда вы добиваетесь успеха и продолжаете заниматься этим делом, вы одновременно упускаете все остальные возможности, попытки, потенциальные провалы, которые могли бы привести вас к еще большему успеху, как бы вы его ни определяли.

Допустим, в двадцать с небольшим вы занялись риелторским бизнесом, продали несколько квартир и решили, что наткнулись на золотую жилу. Отлично! Но это также означает, что теперь вы заняты риелторской работой и, возможно, даже не понимаете, что если бы вы ради нее не ушли из балета, то сейчас могли бы выступать на Бродвее.

Успех блокирует будущий успех.

Проблема в том, что, когда вы преуспели в одном деле, мир делает так, чтобы вы посвятили себя только ему. Занимайтесь своим делом. Оставайтесь на своем поле деятельности. В этом никто не виноват. Чтобы двигаться сквозь изменчивый, хаотичный и очень громкий мир, нам необходимы мысленные ярлыки, с помощью которых мы можем отфильтровать людей в нашей жизни. «Ты мой друг-риелтор», – думают ваши друзья. Когда вы приходите к ним на день рождения, то говорите только о рынке и процентных ставках и когда можно что-то продавать. Все эти бесчисленные разговоры служат для того, чтобы углубить ваши знания в единственной области и связать с ней вашу идентичность. Это приводит к тому, что вам сложнее вырваться из нее, чтобы исследовать новые горизонты.

Каково же решение?

Ходить на вечеринки.

Особенно те, где вас никто не знает.

Примите непривычное приглашение, отправьтесь на встречу с писателем, о котором никогда до этого не слышали, купите билет на концерт, возьмите коктейль в ресторане отеля после вашего рейса, посетите онлайн-встречу, касающуюся старых интересов, о которых вы забыли. И, конечно же, ходите на вечеринки.

Будет ли неловко? Некомфортно? Да. Иногда, определенно. Вы можете ни с кем не познакомиться. У вас может быть три разговора ни о чем с людьми, с которыми вы не нашли ничего общего. Вы можете уйти, считая, что напрасно потратили время. Это и есть минус. Возможность неудачи. Но какова вероятная выгода?

Она заключается в том, что вы встретите интересных людей в необычных местах.

Вы окунетесь во что-то новое, пойдете новым путем, медленно вытащите себя из мысленных спальных мешков, в которых застряли.

И, возможно, ваш опыт подарит вам новые идеи, попытки, риски и начинания, в которых вы провалитесь и из которых вынесете для себя что-то новое.

Проигрывайте больше, чтобы больше выиграть.

2. Имейте бюджет для провалов

Отложить денег на провал? Я шучу?

Нет, не шучу! Отложите денег на случай неудачи. Это может звучать странно, но выберите сумму, которую вы можете потратить на то, чтобы испытать что-то новое. Предполагайте, что потерпите неудачу! Но все равно попробуйте. Двадцать долларов в устричном баре, двести на уроки бокса или тысячу на фестиваль далеко от дома.

Если вы можете потратить определенное количество, отлично. Но если у вас есть проблемы с распределением бюджета, то я могу предложить вам простую мысленную модель, которую я использую.

Нужно решить, в границах какого количества цифр вы находитесь.

Граница количества цифр.

Сейчас объясню.

Когда я открывал все те свои сайты, я располагал двузначными числами. Десять долларов, чтобы купить адрес? Что ж, эти затраты были оправданны. Но остальные – нет! Я знал, что тратил двузначные числа, потому что у меня не было денег. Я мог позволить себе двузначные денежные риски, двузначные эксперименты, двузначные провалы… но на этом все заканчивалось. Я не мог позволить себе трехзначные денежные риски и трехзначные провалы. А четырехзначные? Ни за что. Это означало: никаких графических дизайнеров для «When I Was A Kid», никакой загрузки «Ghettohouses.com» на супербыстрые серверы, никакого часового консультирования у бывшего эксперта музыкальной индустрии для «Label Zero».

Нет.

Это была граница двухзначных чисел.

Каков был мой бюджет провала? Все, что стоило две цифры.

Когда я начал «1000 Awesome Things», я перешел на трехзначные цифры. Теперь я стал взрослым. У меня была работа. Я понял, что если хочу попробовать что-то новое (что угодно) и его цена равна трехзначному числу или меньше… я «за». Я оплатил марки, наклейки и открытки, напечатанные для рекламной кампании моей книги. Я перевел сайт на супербыстрый сервер. По просьбе некоторых радиостанций я купил (кошмар!) стационарный телефон, чтобы давать интервью из дома.

Некоторые из этих трехзначных затрат сработали, некоторые нет. Помните: когда что-то выигрываешь, чему-то учишься. И дайте мне знать, если вам понадобится пять тысяч старых наклеек, хорошо?

Сейчас мой подкаст «3 books» – пример траты бюджета на провалы. Я действительно хотел сделать подкаст, который не имел бы рекламы, спонсоров рекламных пауз и был небольшим произведением искусства. Для меня. Я трачу около пяти тысяч долларов в год на него. Вылеты к гостям, расходы на производство и записывающее оборудование. Это четырехзначные «расходы из бюджета на провал», которые мне нравится совершать каждый год. Почему? Потому что подкаст сильно улучшил мою скорость обучения.

Можем ли мы продолжать двигаться вверх? Конечно. Как высоко мы можем подняться? Если вы звезда хип-хопа или промышленный миллиардер, возможно, вы уже используете семизначные цифры. Сумма зависит от вас. От вашего уровня комфорта. От вашей терпимости к риску.

Цель не в том, чтобы сказать вам, какое число тратить на провалы. Она в том, чтобы дать вам мысленную модель, которую вы можете применить к жизни, чтобы увеличить потери и, соответственно, выигрыш.

3. Считайте свои провалы

Существует такое выражение: «Считай свои радости»^[17].

Смысл в том, что когда вы тонете в океане отчаяния, нужно помнить все хорошее в вашей жизни, чтобы приободрить себя. Вы в это верите? Абсолютно! Поэтому я писал «1000 Awesome Things». Мне в прямом смысле было необходимо записать тысячу хороших вещей, чтобы приободрить себя, пока я переживал развал своего брака, домашнего очага и жизни, которую любил. Мне было необходимо считать радости, чтобы помочь своему сознанию двигаться дальше и воспринимать неудачи как ступень.

А знаете ли вы, что мы никогда не считаем?

Провалы. Потери. Все те случаи, когда мы оказывались на земле.

Ради этой книги я впервые вновь посетил все те старые сайты. Когда я начал писать главу, я подумал: «Мне нужно рассказать людям о трех провалившихся сайтах до того успешного». Когда я начал писать, я вспомнил четвертый. Когда редактировал – пятый. Затем шестой. Я продолжал вспоминать. Возможно, есть и другие, о которых я совершенно забыл, потому что они работали недели две.

Возвращение к тем провалам оказалось хорошей идеей.

Сначала они находились в той части сознания, которую я хотел стереть. Не делиться ею! Молчать о ней. Но правда в том, что, когда мы видим наши провалы, мы воздаем должное себе за новые знания, жизненные силы и стойкость, которые вылились в те моменты, что сделали нас чуточку сильнее.

Считать неудачи и чувствовать гордость за провалы очень сложно. Очень, очень сложно. Нас учат прятать их и стыдиться. А здесь мы говорим о том, чтобы носить их как знаки отличия на груди.

Если вы ведете дневник, попытайтесь записать все ваши успехи и провалы. Будьте честны и засчитывайте неудачи, когда они случаются. Будьте добры к себе, отдавая каждой из них должное. Что писать?

«Я потратил время и деньги на сайт, который никто не посещает. В следующий раз я его сначала протестирую. Спрошу у людей, нравится ли он им. А сегодня я накричал на своего маленького ребенка. Я чувствую себя ужасно, когда делаю это. Я должен помнить, что мне нужна еда и перерывы так же, как и ему».

Признать провалы сложно. Но вы можете это сделать. Расскажите всем о них! Гордитесь ими, потому что вы учитесь на них, и они стали неумелыми шагами на пути, который привел вас сюда. Вы бы не находились «здесь», если бы не побывали «там». И вы не можете добраться «туда», не проведя время «здесь».

Это очень сложно дается людям.

Потому что пары не могут обойти все свои прошлые провальные отношения, когда они начинают новые. Я не говорю, что нужно выложить их все на первом свидании, как будто вы выставляете керамику на продажу. Мы не можем спутать подсчет неудач с обычной недальновидностью! Я говорю, что сначала выстройте доверительные отношения и затем расскажите о своих неудачах. Будьте честными и поделитесь, чему каждая из них вас научила.

Это очень сложно дается людям.

Потому что означает, что они не могут делать вид, будто их резюме – вакуум идеальности. «Вот вам отобранные места, где я работал, и отобранные результаты, которые я показал!» Чу-ушь. Никто в это не поверит. Мы знаем, что вы человек. А вы знаете, что вы человек? Если нет, то это огромная проблема.

Мы не доверяем людям, которые не терпели неудач, и действительно не доверяем тем, которые даже не знают, что они проваливались или делают вид, что с ними такого не случалось.

Нам необходимо говорить о неудачах. О провалах. Чем больше мы говорим, тем больше мы развиваемся. Так что выскажитесь обо всех. Работа, в которой вы не имели успеха, в которой провалились или с которой вас уволили. Отношения, в которых у вас ничего не вышло. Цели, которых вы не достигли. Мы знаем, что они двигали вас вперед. Поделитесь. Скажите как. Неудачи не только сделают вас человеком. Честность в отношении к собственным ошибкам и провалам означает уважение пути к сегодняшнему дню.

Признание этого роста помогает понять и дорожить им.

Занимайтесь этим бесплатно в течение десяти лет.

Терпите больше неудач. Получайте больше уроков. Делайте больше фотографий.

И говорите об этом.

Теряйте больше, чтобы получить больше.

ДОБАВЬТЕ МНОГОТОЧИЕ.

СМЕСТИТЕ АКЦЕНТ ВНИМАНИЯ.

РАССМАТРИВАЙТЕ НЕУДАЧИ КАК СТУПЕНЬ.

РАССКАЖИТЕ СЕБЕ ДРУГУЮ ИСТОРИЮ.

ПОТЕРЯЙТЕ БОЛЬШЕ, ЧТОБЫ БОЛЬШЕ ПОБЕЖДАТЬ

Секрет № 6
Расскажите, чтобы излечиться

За два года, пока я учился в Гарварде, я летал из Торонто в Бостон и обратно много-много раз. Полет длился чуть меньше двух часов, и я всегда летел в самолете без среднего ряда кресел. Лишь длинная полоса из двух сидений с одной и с другой стороны.

Таким образом, у меня всегда был один сосед.

По какой-то причине длительность полета и тип самолета всегда заставляли меня заводить оживленные беседы с соседями. Что я имею в виду под словом «оживленные»? Это тот вид разговора, когда сосед со слезами на глазах шепчет нечто вроде: «Самое время всерьез задуматься о своем весе» или «Я действительно должен увидеть своего сына. Он недолго будет маленьким».

С вами когда-нибудь происходило подобное?

Полагаю, такое случается со многими из нас.

На более коротких рейсах эти беседы не стоят ваших сил. Поднялись в небо и приземлились. У кого есть время на откровенные разговоры? А на рейсах через океан вообще можно о них забыть. У нас есть книги для чтения, презентации и письма, на которые необходимо ответить. У нас есть планы на восемь часов. Это выглядит примерно так: «Я был бы рад поболтать, но я очень занят».

Но если длительность полета а-а-абсолютно идеальна и расположение кресел подходящее, ваш ряд в салоне самолета может стать исповедальней в небе. То же самое с путешествиями на автобусе или в поезде.

Когда условия подходящие, мы можем быть собой. Мы не притворяемся, не надеваем маски, не стараемся перевести эти отношения во что-то другое. Мы все знаем, что через час или два знакомство закончится двухсекундным: «Увидимся!» Я не знаю вас, вы не знаете меня, мы никогда не встретимся с семьями или друзьями друг друга.

Какое облегчение!

Тем не менее, мы все равно есть друг у друга.

Ставки ниже, никакого осуждения, никакого багажа.

Идеально подходит для общения в небе.

Делиться информацией с незнакомцами.

Однажды на рейсе Бостон – Торонто я нашел общий язык с сорокалетним лысым и бородатым консультантом. Пока он пожирал арахис, мы медленно продвигались к разговору о любви, отношениях и жизни.

Ближе к концу полета я поинтересовался у него:

– Мм… могу я спросить… какие твои первые впечатления обо мне?

Мне просто казалось, что их очень сложно получить, и я думал, раз уж мы были так откровенны друг с другом, он скажет мне правду. Он моментально мне ответил.

– Ну, ты походил на заносчивого парня, – сказал он. – Ты сидел в наушниках с включенным ноутбуком. Я подумал: «Ох, здорово, этот парень собирается расспрашивать бортпроводника о меню, а потом потребует список ингредиентов для хумуса».

Мы засмеялись, это был веселый момент объединения, но я поостерегся спрашивать его имя или визитку, чтобы не разрушать нашу хрупкую близость анонимов.

Вскоре самолет пошел на посадку. Свет стал гаснуть, зажегся знак «Пристегните ремни». Шторки иллюминаторов подняты вверх, за ними сверкающие высотки на фоне темнеющего черничного неба. Обстановка напоминала современный вариант сидения вокруг костра. Не хватало лишь потрескивающей древесины и холодного ветра с озера.

Не знаю, что нашло на меня, я повернулся к нему и сказал:

– Послушай, мы больше никогда не встретимся, но я почувствовал с тобой связь. Если хочешь мне о чем-то сообщить, просто скажи. Зная, что мы больше не увидимся, просто ради тебя, я бы хотел дать тебе знать: как твой временный друг, я с большим удовольствием тебя выслушаю. Знаю, это звучит странно, но я сейчас все это говорю просто потому, что почувствовал между нами связь.

И он мне ответил:

– Оу, ну-у… м-м-м… что ж… о боже… ну, ты знаешь, что я женат, так? И, м-м-м, думаю… полагаю, я не знаю… правильно ли это. Я просто думаю, не знаю… должен ли я быть женат.

Мне потребовалось немало сил, чтобы не показать эмоций и просто принять то, что он мне говорит, хотя в голове была лишь одна мысль: «О, не-е-е-ет». Я просто сказал:

– Ага, да… Я понимаю. В общем, ага… скажи мне…

И он ответил:

– Это прозвучит очень плохо, но я должен кому-то рассказать. Я знаю, это ужасно, но… я думаю, я умнее ее. Мне кажется, это самое отвратительное, что можно сказать. Просто, я чувствую, что мы с ней не сходимся. Мне кажется, я не могу быть в отношениях с кем-то, кто не понимает моих шуток, не заинтересован в тех же вопросах, что и я, не хочет смотреть те же фильмы. Это очень важно! Но думаю, что корень проблемы заключается в том, что у нас разный интеллектуальный уровень.

Пауза.

Длинная пауза.

– Это сложно, – произнес я.

Он кивнул:

– Да, прости. Я… э-э-э… спасибо.

Он откинулся на своем сиденье, и я почувствовал огромною, исходящую от него волну облегчения. Будто огромный кусок ржавой, покрытой кровью железяки, наконец, после многих лет, вытащили у него из живота. Эти слова сидели глубоко внутри него, всегда рядом, всегда с ним, и неожиданно их вытащили наружу… и теперь их можно бросить на операционный стол, чтобы хорошенько изучить под ярким светом.

Его мысли сделали шаг вперед… и неожиданно у него возникло целое новое поле для исследований.

Самолет остановился на взлетно-посадочной полосе, мы попрощались, и я решил, что на этом все завершится.

…но затем…

…год спустя…

…я вновь его увидел…

Как я уже говорил, я часто летал тем рейсом. Я сходил с самолета в Бостоне и вдруг увидел его! Лысый и бородатый консультант ждал посадки на тот же самолет!

На этот раз у нас были разные рейсы, но мне все равно довелось пройти мимо него.

Он посмотрел на меня. Я посмотрел на него. Стоя в нескольких метрах от него, мне удалось взглянуть ему в глаза. Было видно, что он поражен.

Будто он увидел призрака.

Он выглядел испуганно.

И я моментально подумал, что он решил остаться с женой. Что он глубоко закопал свои чувства или, возможно, переосмыслил их и смог увидеть в новом, более позитивном свете. Может, он понял, что ошибался. Может, остался из-за детей. Или денег. А может, он увидел всю сложность проблемы.

Что бы это ни было, я чувствовал его испуганный взгляд, будто бы он думал: «Ох, а вот и тот парень, которому я раскрыл свой ужасный секрет… и, хотя я хотел, чтобы этот секрет ушел, исчез и испарился, он все еще жив, он настоящий, и он существует».

Частью соглашения, по которому он его раскрыл, было мое обещание, что мы больше никогда не увидимся. И вот я тут, вижу его. Нарушаю обещание.

Его испуганный взгляд, сжатые зубы и напряженное тело сообщили мне, что я должен держать рот на замке, быстро пройти мимо и исчезнуть как можно скорее.

Я так и поступил.

И с тех пор я действительно больше никогда его не видел.

Так что…

Зачем я рассказал эту историю?

Что она значит для меня, для вас, для нас?

Я скажу вам, что она значит.

Это значит, что нам всем нужна современная исповедь.

Это значит, что в хаотичном, сложном и беспокойном мире нам необходимо место, в котором мы можем позволить нашим мыслям проясниться, затвердеть и выйти из нас. Мы все сдерживаемся. Так напряжены! Мы так часто вспоминаем наши проблемы и боль, позволяем им кружиться в наших головах, как торнадо, что иногда они кажутся тем, кто мы есть, а не тем, через что мы сейчас проходим.

Эта скользкая дорожка может заставить нас оставаться на дне намного дольше, чем нужно. Мы спотыкаемся, вертимся и застреваем там, продолжая мучить себя.

Но есть выход.

Обратный путь к удивительности.