Ты – моё Настоящее Новогоднее Чудо! бесплатное чтение

Глава 1

Схему сложнейшего ритуала, центром которого являлся тёмный алтарь, Сэнди вычерчивал с помощью уголька минут тридцать, не меньше. Сначала нарисовал пентаграмму. После чего заключил её углы в круг. Затем в каждом из пяти углов пентаграммы некромант начертал необходимый для проведения ритуала знак. Угол притяжения должен был вытянуть из жертвы магическую силу. Угол замыкания – не позволял силе покинуть границы круга. Угол распределения – равномерно распределял её по кругу. Угол накопления и концентрации – соответственно, накапливал и концентрировал магию. Угол же прорыва – нужен был для того, чтобы накопленная и сконцентрированная магическая сила выплеснулась из пентаграммы, подобно тому, как при извержении вулкана из его недр выплёскиваются магма, раскаленные газы и пепел. С той огромной разницей, что сила выплёскивалась также ещё и в строго определенном ритуалом направлении.

Пока некромант рисовал и проверял сложную схему на цельность и корректность, параллельно он объяснял будущей жертве и её «адвокату», почему последствия спровоцированного ритуалом выплеска силы гораздо более опасны, чем были последствия неконтролируемого самопроизвольного выплеска.

«Адвокатом» был Марик. Сиян оказался прав, паренёк понял, что происходит что-то не совсем обычное ещё за завтраком. И так как весь прошедший месяц любознательный проныра только тем и занимался, что выявлял и осваивал наиболее продуктивные для подглядывания и подслушивания места, то вскоре он узнал также и то, что ночью северную границу Нибелунгидии практически несметным полчищем атаковали сорнекороды. Смышленый малец с самого начала подозревал, что Его Высочество не просто так отбыл в столицу на столь длительное время. Однако демонов Колин был просто параноидально осторожен и поэтому, сколько Марик не пытался, ему так и не удалось узнать ничего конкретного по поводу отъезд принца.

Зато теперь он понял! Не всё, разумеется, но вполне достаточно, чтобы сложить два плюс два. И уж что-что, а складывать единую картину из кусочков пазлов сметливый и мозговитый мальчишка всегда очень хорошо умел. И как только он её сложил, то поспешил поделиться своими догадками и открытиями с Кейт.

Застав девушку в компании хмурых Сэнди, Мальда и Верека, исполненный дурных предчувствий юный защитник в категоричной форме потребовал позволить ему сопровождать его подругу. Паренёк был уверен, что профессора будут «против», а Кейт – «за», однако вышло с точностью наоборот. На его присутствии на ритуале настаивали именно профессора, а вот Кейт была категорически против.

– Он ещё совсем ребёнок! Для него это будет слишком! – настаивала возмущенная девушка.

Екатерине Алексеевне очень хотелось лично взять за руку мальчишку, отвести куда-нибудь и посадить под замок. Однако дорога была каждая минута, поэтому она спорила прямо на ходу.

– Кейт, вам нужен будет якорь и мальчик, который любит вас как сестру, а вы его как брата – намного больше подходит для этой роли, чем почти чужие вам Верек или Мальд? – урезонивал её некропрофессор.

– В качестве якоря намного более правильно использовать моего фамильяра! – яростно возражала Екатерина Алексеевна. – Мы с Сияном очень близки! Я даже умею видеть его глазами! – она настолько не контролировала себя из-за переполнявшей её злости, что даже не сдержалась и выдала свою тайну.

– Кейт, вы не понимаете, – покачал головой некромант, открывая перед девушкой тяжёлую кованную дверь в свою алтарный зал. – Если вашей душе всё же удастся вернуться в тело… Сиян – ваш единственный шанс на то, чтобы не выгореть. Никто кроме фамильяра не сможет поделиться с вами вашей же силой. Сиян не может быть вашим якорем, потому что иначе вы гарантированно погибнете оба, – Сэнди тяжело вздохнул, взял уголёк с полки, наклонился и принялся рисовать пентаграмму. В течение нескольких минут, некромант рисовал молча, затем снова вздохнул и продолжил объяснять. – Принцип действия этого ритуала таков, что, как и в случае самопроизвольного выплеска силы, он превратит вас, Кейт, в магическую бомбу. Отличие лишь в том, что в процессе этого ритуала вы будете способны, по крайней мере, какое-то время контролировать направление своей силы. И на этом хорошие новости заканчиваются. Все остальные новости – плохие, – с очередным тяжелым вздохом сообщил некропрофессор. – Поскольку, это будет что-то вроде взрыва и вся сила выплеснется сразу, то остановить извержение своей магии вы будете не в состоянии. Ещё одна плохая новость в том, что за месяц тренировок мы прокачали ваш дар с четвертого уровня до двенадцатого…

– Кру-ууто! – восхищенно воскликнул Марик. И тут же поинтересовался. – А что это означает?

Сиян за его спиной не удержался и застонал. Не то, чтобы возросший уровень магической силы его напарницы стал для него неожиданностью, просто раньше он не придавал этому факту значения.

– Это значит, что Кейт рискует не только жизнью и даром, но прежде всего своим разумом! – зло и жестко вставил Мальд. – Это значит, что тьма уже не отпустит её и ты, Сэнди, это прекрасно знаешь!

– Кейт рискует жизнью?! – ошалело переспросил побледневший парнишка, до которого только сейчас дошло, почему подруга была против его присутствия на ритуале.

– И даром и разумом, – мрачно добавил лекарь.

Худенькое тельце выпрямилось, маленькие кулачки сжались, огромные голубые глазища заволокло с трудом сдерживаемыми слезами.

– Кейт, ты не можешь! Я запрещаю тебе!!! – срывающимся голосом потребовал паренёк.

– Марик, я уже всё решила. Мальд, я понимаю, на что иду, – непоколебимо уверенно и непробиваемо твёрдо проговорила девушка. И что-то было в её одновременно укоризненном, надменном, холодном и мрачном тоне такое, что и Мальд и Марик сразу поняли – спорить бесполезно.

– Реши-иила? – взвизгнул парнишка, ещё крепче сжимая кулачки и сглатывая слёзы. – Всё решила? Решила? – гневно переспросил он, сверля подругу осуждающим взглядом.

– Да, решила, – спокойно подтвердила Екатерина Алексеевна и перевела она взгляд на некроманта. – Сэнди, долго ещё? – поинтересовалась она тем особенным величественно-требовательным тоном, единственным правильным ответом на который была фраза «у меня всё уже готово!».

И некромант не разочаровал свою «королеву».

– Алтарь, полностью в вашем распоряжении, Кейт, – тихо проговорил недопокойник.

Чинно кивнув, словно перед ней стоял не некромант, а официант, и ей предложили не на жертвенный алтарь прилечь, а присесть на выдвинутый для неё стул, Екатерина Алексеевна решительно проследовала к черному каменному ложу в центре пентаграммы.

– Мне самой активировать алтарь, или вы это сделаете?

– Жертва добровольная, поэтому самой, – подсказал Сэнди, протягивая ученице ритуальный кинжал.

Екатерина Алексеевна кивнула, взяла в руки кинжал, закусила губу и провела острым лезвием по левому запястью. Когда из глубокой раны вытекла струйка крови, дабы наполнить собой высеченные на алтаре руны смерти и духа, слега поморщилась. Поморщилась, к слову, не от боли (больно не было), а от вида собственной крови.

Дождалась пока насытившиеся её кровью руны засияют зловещим кровавым багрянцем и только после этого, как и положено было по ритуалу, легла на алтарь.

Добровольно принесенная в жертву кровь некроманта была тем компонентом, который связывал мир живых с миром мертвых. Руны выполняли функцию ключа. Находящийся в центре пентаграммы алтарь был одновременно громоотводом и источником энергии, которая в момент смерти жертвы должна была заставить ключ провернуться в замочной скважине.

Каменное ложе к удивлению и облегчению Екатерины Алексеевны оказалось тёплым.

«Нашла о чём беспокоиться лёжа на жертвенном алтаре, на котором ты с огромной степенью вероятности очень скоро окончательно и бесповоротно умрёшь!», – мысленно саркастически хмыкнула она, протягивая Сэнди кинжал.

– А сейчас все без исключения, и ты Сиян тоже, сделайте три шага назад, если не хотите, конечно, чтобы вас задела воронка смерти, – потребовал некромант. – Верек, Мальд, проследите за парнишкой. Кейт, ты готова?

– Давайте уже быстрей покончим с этим, – проворчала добровольная жертва и закрыла глаза.

Кинжал вошел точно в сердце. Она откуда-то знала это…

Последнее, что она услышала это отчаянный, полный обреченной ярости и горестной безнадежности надрывный крик Марика.

– Ке-эээйт! Не-эээт!!!

Затем была резкая вспышка боли и всё… мир померк.

Глава 2

Что появилось раньше: огонь, земля, воздух или вода? Если бы Екатерину Алексеевну спросили об этом в тот момент, когда она вновь осознала себя, она, не задумываясь ответила бы – огонь.

Ибо из тьмы она вынырнула, ощущая себя искрой, из которой уже в следующее мгновение возгорелось пламя. Жадное до ненасытности, яростное до бешенства, неукротимое до беспредельности. И только затем уже ощутила её – свою отпущенную на свободу магическую силу. Неистовую, как волна цунами, всепоглощающую, как лесной пожар, сокрушительную, как ураган. Магия рвалась и бесновалась, словно воды взбесившегося океана. Она ощущала себя хлипкой дамбой, которую в любой момент могли снести неукротимые воды, тонкой коркой застывшей лавы на пути рвущейся на свободу вулканической магмы. Казалось, сила вот-вот то ли выплеснется из неё, то ли разорвёт её на атомы, то ли поглотит…

Она понимала это не умом, а просто знала. И ещё она знала, что ни в коем случае не должна позволить силе вырваться из под её контроля. Потому что главная не сила, а она. «А значит, Кейт, берём себя в руки, сосредотачиваемся и заставляем нашу взбесившуюся магию нам подчиниться», – проинструктировала она себя.

Взять себя в руки, сосредоточиться и обуздать беснующуюся магию получилось не сразу, но уроки Сэнди, Верека и Мальда не прошли даром и, в конце концов ей удалось оседлать магический поток. Непокорный и своевольный норов её символическая лошадка, правда, при этом не утратила, но и делать всё, что ей «заблагорассудится» у неё тоже особо не получалось.

Почувствовав, что магия более или менее находится под её контролем, Екатерина Алексеевна позволила себе осмотреться. И чуть не захлебнулась от восторга. Она летела, словно ветер, рассекая белоснежные облака, которые соприкоснувшись с ней мгновенно темнели и тяжели, превращаясь в грозовые.

Тьма мягко и нежно обнимала её плечи, укутывая собой, словно была шалью из тончайшего шелка. Развевалась могучими черными крыльями за её спиной. Согревала. Наполняла силой, даря ощущение беспредельного могущества и свободы.

Ничего подобного с Екатериной Алексеевной никогда раньше не случалось – Тьма всегда была холодна, безжалостна и жадна. До сих пор, когда она к ней обращалась, Тьма откликалась не просто неохотно или с одолжением, но требовала громадную плату, причём исключительно в валюте жизненной силы. Каждый раз обращаясь к своему дару, новоиспеченная некромантка чувствовала пронизывающий до костей холод, острые зубы которого рвали её на части, выгрызая из неё целые куски плоти. Сэнди объяснил ей, что со временем Тьма насытится своей новоявленной, а значит свежей и сочной, адепткой и станет более милостивой. Легче, однако, от этого известия, «свежей и сочной» адептке не стало, потому что упомянутое «со временем» исчислялось годами, даже скорее десятилетиями, а Екатерина Алексеевна была уверена, что на такое долгое время она в этом мире не останется.

Однако, похоже, Сэнди либо ошибся, либо просто не знал о том, что Тьма мгновенно меняет своё отношение к мёртвым своим адепткам.

Причем меняет кардинально.

Магия по-прежнему бурлила и кипела, пытаясь вырваться из под контроля. Однако при этом она вела себя не как зубастая злобная псина, мечтающая растерзать её в клочья, а как непоседливый игривый щенок, всеми силами пытающийся выказать любовь к своему хозяину. Излишне слюнявую, шумную, развязную, навязчивую и раздражающую, но всё же любовь, а не ненависть. А когда есть любовь, есть также и желание защитить и помочь.

«Помоги мне! – мысленно обратилась Екатерина Алексеевна к своей силе. – Пожалуйста! Это очень важно!»

– Ссссшшшраррркрак?

Вспышкой багряно-фиолетовой молнии уточнила сила.

– Гррррраххх? – ворчливо переспросил гром.

– Нам надо спешить! Пожалуйста! – практически взмолилась женщина, каким-то шестым чувством понимая, что правильнее просить, а не приказывать.

– Ссссшшшраррркрак! – очередной вспышкой багряно-фиолетовой молнии ответила магия. На сей раз уже не спрашивая, а утверждая.

– Ссссшшшраррркрак! Ссссшшшраррркрак! Ссссшшшраррркрак!

Вновь и вновь, словно огненные кинжалы, вспарывали свинцово-тёмные небеса ветвистые багряно-лиловые молнии.

– Грррррах! Тарррра-бах! Грррррах! Тарррра-бах! Грррррах! Тарррра-бах! – подобно старому деду, требующему от молодёжи немедленно прекратить дискотеку, недовольно бурчал гром.

– Ссссшшшраррркрак! – возразила ему Екатерина Алексеевна, которая вдруг снова осознала себя искрой. Но на сей раз не маленькой и слабенькой, а мощным ветвистым разрядом, способным всколыхнуть небо и землю.

Монструозной багряно-фиолетовой медузой она влетела в тяжелые, беременные дождём тучи, заставив их тем самым не только всполошено расступиться перед ней, но спровоцировала у некоторых из них преждевременные роды. Вынырнула из просвета между рыдающими роженицами и теми тучами, что всё ещё были на сносях, и понеслась туда, где над пепелищами, которые ещё совсем недавно были домами, сараями и амбарами стелился чёрный дым; туда, откуда раздавался панический звон возвещающих о беде колоколов; туда, откуда веяло смертью.

Сэнди оказался прав, определить нужное ей направление не составило никакого труда.

Вот оно многомиллионное войско сорнекородов, которое, по словам Стефана, превосходило войско нибелунгидов минимум десять к одному. Не удержалась, бросила быстрый взгляд на позиции тех и других и признала: «Так и есть…»

Игривая, ластящаяся к ней тьма вдруг преподнесла очередной сюрприз. По собственной инициативе летним предзакатным бризом прошлась по волосам, легчайшим шифоновым шарфом скользнула по плечам, теплой волной устремилась в нанесенную кинжалом рану и проникла в сердце. Вслед за чем, заполнила всё существо не успевшей не только понять, что происходит, но и даже вздрогнуть некромантки, в глазах которой потемнело…

Зрение, впрочем, уже в следующее мгновение восстановилось. Вот только видеть она стала совсем иначе. Да и слышать тоже. Стоило ей только на чём-либо сосредоточить свой взгляд, как она видела это что-то во всех мельчайших подробностях. Стоило ей прислушаться, и она легко смогла различить среди завывания ветра, визга стрел, стенаний раненый и боевых кличей голос Стефана.

– Отставить панику! – взывал к своему войску Его Высочество. – Продолжаем крушить врага! Продолжаем пользоваться нашим преимуществом! Даже, если небо над нами станет чёрным, даже, если небеса разверзнутся, и оттуда польётся кровавый дождь, продолжаем сражаться!

Стефан прекрасно понимал, что неожиданно налетевшая буря, как и её багряно-фиолетовый оттенок, не являлись природными явлениями. Не менее хорошо он понимал и то, что это вполне могла быть магия сорнекородов. Которой, и это он тоже отлично понимал, его войску в данный момент нечего противопоставить. Слишком много сил у его магов отняли чары, которые до последнего оставляли врага в неведении по поводу передвижений его войска. А значит, другого выбора, кроме как попытаться забрать с собой на тот свет, как можно большее количество врага, у них не было. И уж однозначно он не доставит врагу удовольствие лицезреть его войско потерявшим голову от ужаса и метущемся в панике.

Он так увлёкся восстановлением боевого духа своих воинов, что не сразу понял: на сорнекордов обрушился вовсе не ливень, а поток черно-фиолетовых молний.

– Кейт! – прошептал он. – Она всё-таки пришла… Она всё-таки смогла…

Прошептал тихо, одними губами. Но «Кейт» услышала. И сама не зная почему, счастливо улыбнулась. В крови, словно взболтанное в герметичной ёмкости шампанское, забурлили радость и восторг и подобно всё тому же шампанскому, но уже принятому во внутрь, мгновенно ударили в голову, вытеснив из неё всё то, чем бывшая бизнес-леди всегда по праву гордилась: хладнокровие, прагматизм, обстоятельность, здравомыслие и благоразумность. Единственное, что в ней осталось, это удовольствие… Удовольствие от осознания того, что Стефан ждал её, только её! Она услышала это в его голосе, а ещё она услышала, что он благодарен ей. И ещё… когда он произнёс её имя, она услышала также в его голосе нежность.

Была ли тому виной заполнившая её существо тьма или только лишь взбесившиеся гормоны, Екатерина Алексеевна не знала, но накатившая волна эйфории захватила её сознание столь внезапно и с такой мощью, что ей даже в голову не пришло ей сопротивляться. Всё, что она знала, это то, что как только она увидела отвисшие челюсти сорнекородов и священный ужас, с коим те смотрели на своих начавших восставать из мёртвых сородичей, желание развлечься по полной накрыло её целиком. К тому же, контролировать сразу с десяток тысяч трупов было не так уж и легко…

Изначально она планировала, поднять мертвецов лишь для того, чтобы заставить их сигануть в ров, однако оказавшись на месте и увидев соотношение противоборствующих сил, передумала – отдала приказ мёртвым сорнекородам атаковать живых.

Идея была всем хороша, кроме того, что при этом на поле боя продолжали появляться всё новые и новые убиенные, которые тут же и восставали. Вот только действовали «новобранцы» зомбоармии при этом по инерции, то есть продолжали сражаться на стороне живых, в связи с чем Екатерине Алексеевне приходилось их снова и снова перепрограммировать. И помогала ей в этом… детская песенка, которую впавшая в безудержный восторг семидесяти пятилетняя пенсионерка переделала под обстоятельства. К слову, и чувствовала она себя точь-в-точь как увлеченный компьютерной игрой ребёнок. Возможно, не воспринимай она эту свою жизнь как компьютерную игру, её смутила бы отведенная ей роль карательницы. Однако Екатерина Алексеевна была уверена, в полной и абсолютной виртуальности происходящего. И поэтому озорно и весело горланила во всю глотку…

Вам в мгновенье надо мысли изменить!

Вы теперь – зомбята! И так прекрасно на поле боя быть!

На воюющих зомбят быть похожими хотят,

Быть похожими хотят не зря, не зря!

Надо копьишко утянуть и вступить в смертельный бой,

И вступить в смертельный бой, крича: «Хряп-хряп!»

Ведь природа хороша, и погода хороша!

Нет, не зря поёт душа! Не зря, не зря!

И даже живой сорнекород, ещё живой сорнекород

От зомбят не отстаёт! Кричит: «Вперёд!»

Припев:

Вам в мгновенье надо мысли изменить!

Вы теперь – зомбята! И так прекрасно на поле боя быть!

На воюющих зомбят быть похожими хотят,

Быть похожими хотят не зря, не зря!

Надо копьишко утянуть и вступить в смертельный бой,

И вступить в смертельный бой, крича: «Хряп-хряп!»

Вместе солнце, ров, поля кружат в танце озорном,

Кружат в танце озорном не зря, не зря!

Живой сорнекород ничего не разберёт,

Но старательно поёт: «Хряп-хряп! Хряп-хряп!»

Несколько измененное содержание песни, впрочем, не избавило «зомбят» от исполнения «танца маленьких утят». Повинуясь живому воображению своей повелительницы, прежде чем вступить в бой, каждый «зомбёнок» проделывал следующие движения: вначале, согнув в локтях руки в течение нескольких секунд, изображал сжимающимися и разжимающимися пальцами «клювики»; затем, не меняя позиции рук в течение такого же времени, махал локтями, изображая «крылышки», после чего полуприседал и, выпячивая задницу, вертел «хвостиком», вслед за чем, хлопал в ладоши и только после этого уже отбирал у кого-либо из живых копьё и вступал в бой.

В то время, как наблюдавшие за «обрядом инициации» зомбят сорнекородские шаманы, впервые столкнувшиеся со столь страшным колдовством, осеняли себя защитными рунами, нибелунгидские маги ломали голову: «Что же это за ритуал такой? И почему они о нём до сих пор ничего не знали?»

– Может это ритуальная разминка? Ну вроде зарядки с утра? Смерть ведь это тоже сон. Так что размяться после пробуждения, как мне кажется, самое оно, – высказал своё предположение Аргус.

– Возможно, – закивав головами, согласились с ним маги.

А вот Стефана, который понимал, что отпущенное Кейт, а значит и её зомбовойску, время очень ограничено, интересовало совсем другое.

– Есть ли какое-нибудь ментальное заклинание, с помощью которого мы смогли бы точечно воздействовать именно на сорнекородских шаманов, заставить их как-то проявить себя, ну и в идеале подставиться под наши стрелы? – поинтересовался он у мага-воеводы.

– К сожалению, нет, Ваше Высочество, – покачал тот головой.

– Жаль, – тяжело вздохнул Стефан. – Это одним махом решило бы исход этого боя. Если бы сорнекороды остались без своих шаманов, они, наверняка, повернули бы назад…

– Согласен, – кивнул Аргус. – Разлом заканчивается в кишащих нечестью болотных топях. Без шаманов туда соваться чистое смертоубийство.

Глава 3

Неотрывно следя за военными свершениями своего зомбовойска, вошедшая в смертельный раж некромантка всё же нет-нет, но прислушивалась к тому, какие распоряжения отдавал своим генералам находящийся далеко внизу Стефан. Причём делала она это не только потому, что его голос возвращал её в те далекие времена, когда она была счастлива, в те времена, когда был жив её Станислав…

Кипевшая в крови и жужжавшая в ушах смерть всё более и более распаляла охотничий инстинкт своей новообращенной жрицы, требуя для себя всё новых и новых трофеев. Беснующаяся буря вторила этим увещеваниям, торжественно колотя в свои барабаны и церемониально грохоча своими кимвалами. И увещевания эти были столь убедительны, что поддаться им, поддаться желанию окончательно и бесповоротно слиться с распоясавшейся тьмой и разгулявшейся стихией – было не просто легко, а казалось совершенно необходимо.

Единственное, что удерживало Екатерину Алексеевну от того, чтобы забыться и потерять себя в бурлившем не только внутри неё, но и взявшем её в плотное кольцо снаружи, безумии – был голос Стефана.

– Шаманы! Ну конечно же! Как же я сама не догадалась! – всплеснула некромантка руками, сразу же сообразив, кому принадлежали особо яркие ауры, за которые неосознанно цеплялся её взгляд. – Столько времени зря потеряла! Только бы успеть! – прошептала она, чувствуя, что с каждой секундой её одержимость тьмой становится всё сильнее и сильнее, а самоконтроль – наоборот слабеет.

В это же время за тысячу километров от неё Сэнди, Верек, Мальд и Марик со всё возрастающим беспокойством неотрывно смотрели на всё более и более темнеющий алтарь.

– Марик… – после довольно продолжительного напряженного молчания наконец выдохнул некропрофессор и тяжело вздохнул.

– Я готов! – тут же вскочил с лавки мальчишка и в мгновение ока оказался возле алтаря. – Просто прикоснуться к этой штуке? – покосился он на торчащий в груди девушки ритуальный кинжал. – Правильно?

– Я уже говорил тебе, что ты можешь умереть. Причём умереть зря… – сиплым голосом напомнил недопокойник. – Так вот, я хочу подчеркнуть, что я не шутил!

– Я слышал каждое ваше слово, – кивнул парнишка. – И знаю, что наши с Кейт шансы очень невелики, но я должен попробовать!

– Да ни демона ты не должен! И Кейт говорила тебе это! – резким и злым тоном парировал Мальд.

– Я не сказал, что что-то должен Кейт, я должен себе! – уверенным и совсем не детским голосом заявил мальчик.

– Должен себе, – кивнул лекарь. – Это, конечно, меняет дело, – серьёзно заметил он. – И всё же, малыш… – голос мужчины сорвался. – Я понимаю, что просить тебя не геройствовать бесполезно… Поэтому просто пообещай мне – не сглупить в решающий момент!

– Само собой! – ухмыльнулся паренек. – Ну так что, я пошёл?

– Иди, – со вздохом кивнул Сэнди, подойдя поближе, чтобы подхватить обмякшее тело мальчишки, как только его покинет дух.

Увлёкшись стихосложением, а затем перепрограммированием, Екатерина Алексеевна какое-то время не видела ничего, кроме своих зомбят. Поэтому она не сразу заметила, что в просветах между черных туч то и дело мелькает призрачная женская фигурка…

Вдохновение новоявленную поэтессу не подвело и в этот раз и посему очень скоро её обращение-призыв к зомбовойску звучало уже как:

«На воюющих зомбят быть похожими хотят,

Быть похожими хотят не зря, не зря!

Надо копьишко утянуть и шаманов всех проткнуть,

И шаманов всех проткнуть, крича: «Хряп-хряп!»

Борющуюся с пытавшимся унести её прочь ураганным ветром белесую туманность она заметила, лишь после того, как несколько раз спела песню-заклинание и от души насмеялась, наблюдая за коллективным исполнением танца «маленьких утят» закованными в броню восставшими покойниками.

Это было очень странно. Однако хрупкая фигурка показалась ей знакомой.

– Профессор Дастел… – изумленно прошептала она и тут же без раздумий рванула в направлении туманной фигурки, поскольку та явно проигрывала схватку пытавшейся развеять её по ветру стихии.

И прежде чем успела подумать, не только оказалась рядом с протягивающим к ней руки призраком, но и уже отдала приказ тьме защитить призрачную фигурку от ветра и дождя.

– Я не нашла вас в вашей комнате, – с благодарной улыбкой приветствовала так, приняв протянутые к ней руки.

«Уже вечер? – мысленно удивилась Екатерина Алексеевна. Вслух, однако, она этого удивления не высказала, просто призналась, что совсем забыла о своей ежевечерней посетительнице и извинилась. После чего, справедливости ради, заметила, что даже, если бы она о ней и помнила, то вряд ли нашла бы способ предупредить о своём отсутствии. И только после этого вдруг осознала.

– Мы разговариваем! И я слышу вас!

– Я надеялась на это и именно поэтому рискнула увязаться сюда за вами, – радостно закивав, улыбнусь Регина Дастел. – Всё это время я верила, что наша связь рано или поздно позволит мне каким-либо образом обойти печать посмертного подчинения. Я приходила к вам снова и снова, надеясь проникнуть в ваш сон. Но вы настолько сильно изматывались морально, духовно и физически за день, что каждый раз проваливаясь в сон, совершенно не видели сновидений… Я понимала, что извожу вас своими посещениями, но Кейт, Его Высочество должен знать…

Екатерина Алексеевна энергично замотала головой и горячо запротестовала:

– Нет-нет, что вы! Если меня, что и изводило – это то, что я не знала, как вам помочь! Но я вас перебила, продолжайте, пожалуйста! – попросила она, стараясь не обращать внимания на пробивавшийся сквозь убаюкивающе-ласковый шёпот тьмы чей-то назойливо-тревожный зов.

Призрачная профессор Дастел благодарно кивнула.

– Его Высочество должен знать, что отступники вербуют своих последователей прямо в Академии и ещё со студенческой скамьи! – запальчиво сообщила она. – Точнее, не вербуют. На самом деле, всё гораздо хуже! Адепты вовлекаются в сети отступников посредством посвящения в братья «Совило»1. И вытатуированная руна «Совило» – это и есть печать посмертного подчинения!

– Руна «Совило»? – удивленно наморщив лоб и сведя брови на переносице, переспросила Екатерина Алексеевна, насыщенный график занятий которой не способствовал завязыванию каких-либо дружеских отношений между ней и адептами. И всё же, даже она знала, что каждый адепт Академии мечтает стать членом братства «Совило». Она не знала точно, но почти не сомневалась в том, что и Стефан, и Мальд и Верек тоже являлись членами именно этого престижного и могущественного братства.

– Не может быть, – убежденно возразила она. – Будь это так, отступники давно бы уже победили.

– Именно так и я думала, пока не активировалась моя метка, – кивнула Регина Дастел. – Я всё сейчас объясню, но прежде немного отклонюсь от темы и вернусь назад во времени. Начнём с того, что два года назад отступники почти победили. Однако домой вернулся геройски сбежавший из вражеского плена принц Стефан. И благодаря его решительным и, тем не менее, хорошо продуманным и тщательно взвешенным действиям государственный переворот удалось предотвратить. Не последнюю роль сыграло также народное преклонение перед принцем-героем, да и среди знати его популярность тоже была велика. К слову, искреннее восхищение отвагой, справедливостью и мудростью молодого правителя были столь велики, что никто, и я в том числе, не удивился тому, что на убыль пошла не только активность отступников, но и предателей тоже резко стало гораздо меньше. Никто не предал этому значения, а надо было! В этом случае, мы бы ещё два года назад обратили внимание на то, что количество предателей пошло на убыль сразу же после ритуала Единения…

Призрачная профессор внезапно замолчала и оглянулась, словно бы её кто-то позвал.

– Ритуала Единения? – недоуменно переспросила Екатерина Алексеевна, которая понятия не имела, что имеет в виду рассказчица.

Ответа на свой вопрос, впрочем, она не получила. То ли Регина её просто не услышала, то ли проигнорировала, но продолжила она ровно с того места, на котором за мгновение до этого прервала свой рассказ.

– И в этом случае мы бы гораздо раньше поняли, что после ритуала Единения предавать стали не короля Лотера, а принца Стефана! И предателей стало намного меньше, именно потому что сына любили и уважали гораздо больше, чем когда-либо отца! Кейт, передайте Стефану, что активация печати происходит в тот момент, когда носитель вытатуированной руны «Совило» по какой-то причине начинает ненавидеть его.

– Вы ненавидите Его Высочество? – оторопело переспросила некромантка, в голове которой вдруг совершенно перестала укладываться логика её призрачной собеседницы.

– Нет, – печально улыбнулась призрак. – На самом деле, я люблю его. Безумно люблю! Я знала о вас. Но он уверил меня, что вы в прошлом и вообще были лишь мимолётным увлечением. Однако, когда я увидела, как он несет вас на руках и как он на вас смотрит. Узнала, что он взял вас к себе личным помощником. Когда он отказался мне хоть что-нибудь объяснить, у меня от ревности, словно крышу сорвало! Я была так зла! Я всю ночь пыталась успокоиться… И лишь больше и больше заводилась, пока… – призрак тяжело вздохнула, – не случилось, то что случилось. Я не оправдывавшую себя, но у меня было ощущение, что меня, словно бы кто-то подталкивает ненавидеть его всё больше и больше. Так что вполне возможно, что на живых руна воздействует как шепоток. И активируется этот шепоток сильными негативными эмоциями по отношению к тому, кто связан с «камнем силы» кровью.

Призрак внезапно вновь замолчала и тревожно заозиралась.

– Кейт, мне кажется, или вас зовут?

И тут же сама себе и ответила. – Нет, не кажется. Действительно зовут…

– Меня? Зовут? – удивленно переспросила Екатерина Алексеевна. – Но я ничего не слышу…

– Не слышите? О боги! – всполошено запричитала призрачная профессор. – Кейт! О боги, Кейт! Вы должны немедленно вернуться! Просто сию же секунду! – взволнованно потребовала она, добавив при этом с отчаянием в голосе. – Иначе всё напрасно!

Заволновалась и Тьма, в мгновение ока превратившись из лениво развалившийся на подоконнике и разомлевшей на солнце мягкой и пушистой кошечки, в ощетинившуюся и оскалившую пасть тигрицу.

– Не отда-ааам! Мой-ааа! – неожиданно взревела она.

И в ту же секунду Екатериной Алексеевной овладела странное, неизвестно откуда накатившее оцепенение, не сумевшее, впрочем, придушить в душе некромантки поднявшуюся в ответ на подобное заявление волну яростного протеста.

– Что значит, не отдам?! Ты МНЕ подчиняешься, а не я тебе! Ты часть меня! – напомнила она Тьме и попыталась взять её под контроль.

Она не ожидала, что это будет легко. Но вот чего она не ожидала, так это того, что это окажется невозможно…

– Ошшшшшиба-аешься! О-оооччччччень ошшшшшиба-аешься! Это ТЫ-ыыы часть меня! – самодовольно прошипела Тьма и насмешливо поинтересовалась: – Хоче-ииишшшь докажжжжжу-уууу?

Учитывая, что Тьма ещё и договорить не успела, а её адептку уже сковал жесточайший, вымораживающий душу холод, вопрос был риторическим.

Ещё совсем недавно могущественная некромантка дернулась раз, другой, третий… Но на вид невесомые, словно чёрные клубы дыма, языки тьмы удерживали надежнее самых прочных стальных цепей. И не только удерживали, они ещё и капля за каплей тянули из своей пленницы силы…

Один удар сердца, второй, третий и перед Екатериной Алексеевной вдруг, словно врата ада, разверзлась пасть огромной черной воронки, из глотки которой доносились отчаянные рыдания неупокоенных душ. Она чувствовала, что её засасывает в эту воронку, словно в болотную трясину, однако ровным счётом ничего не могла сделать.

– Моя! – почувствовав, что жертва окончательно ослабла, злорадно констатировала Тьма.

– Кейт, нет! – ворвался в практически угасшее уже сознание пленницы дрожащий голос Регины Дастел. – Она не твоя! Ещё не твоя! Возвращайся, Кейт! – решительно скомандовала она. – Я её задержу!

Екатерина Алексеевна понятия не имела, как тщедушному комочку тумана это удалось, но издавшая раздраженный чавкающий звук воронка Тьмы вдруг выплюнула её.

Совершенно обессиленную. С раскалывающейся на миллиард звенящих осколков головой. С бешено вращающимися перед глазами то сходящимися, то расходящимися кровавыми кругами. Не чувствующую ни рук, ни ног…

«Это неправильно! Не она должна умереть, а я! Потому что я уже мертва, а она ещё жива!» – ранеными птицами забились лихорадочные, полные боли и смятения, мысли в голове незадачливой некромантки. – Нет! – надсадно прошипела она и, сделав над собой титаническое усилие, заставила себя воспарить над довольно причмокивающей черной трясиной, которая словно, словно это был леденец, смаковала светлую душу самоотверженного и храброго профессора.

– Возвращайся, Кейт! – прозвучал из чавкающей бездны умоляющий голос.

– Нет! – упрямо возразила Екатерина Алексеевна.

Глубоко вздохнула и, в буквальном смысле, словно с трамплина, нырнула в клубящуюся в трясине Тьму…

– Кейт, нет! Нельзя! – внезапно услышала она детский голос. – Если не ради себя, то ради меня! Возвращайся, Кейт!

Вцепившиеся в её руку маленькие пальчики, оказались одновременно столь горячими, что даже обожгли, и столь сильными, что сумели, в буквальном смысле, выдернуть её из щупалец трясины.

Укутанный в серебристое сияние десятилетний парнишка укоризненно-строго посмотрел на подругу. И взгляд его был точь-в-точь каким смотрят отцы на своих излишне беспечных и неразумных дочерей.

– Идём домой, Кейт! – безапелляционно заявил он, по-прежнему крепко сжимая руку девушки.

Заметив, что звёздная дорога, по которой за ней босиком пришёл Марик, становится всё более тусклой, и, понимая, что без неё этот упрямец не вернётся, Екатерина Алексеевна кивнула, и ступила вслед за парнишкой на тропу…

В то же мгновение настойчиво взывающий к ней, угрожающе-мерзкий шёпот притих. Исчезло также и ощущение того, будто из неё неумолимо капля за каплей высасывают жизненную силу. Ей бы обрадоваться, испытать облегчение. Однако сердце вдруг кольнуло дурное предчувствие и душу, словно языком пламени, обожгла тревога.

Что-то не так.

Слишком легко отступила от неё Тьма. Слишком как-то вдруг потеряла к ней интерес и успокоилась… Нет, не успокоилась. Хуже! Она довольна… Довольна настолько, что чуть ли не мурлычет!

Как только девушка, к которой он привязался как к сестре, ступила на тропу, Марик выдохнул с таким облегчением и озарился такой счастливой улыбкой, что Екатерине Алексеевне до сердечной боли, до душевного крика захотелось наплевать на оставшихся внизу неупокоенных зомбят, о которых она совсем забыла и, если бы не странное поведение Тьмы, вполне возможно, уже и не вспомнила бы…

А ведь Сэнди особо заострил внимание своей ученицы, потратив на это львиную часть быстро истекающего драгоценного времени, что для того, чтобы правильно завершить ритуал, всех поднятых ею сорнекородов нужно ОБЯЗАТЕЛЬНО упокоить. Иначе, объяснил некромант, брешь между мирами, пробитая её силой, останется открытой. И сквозь неё на территорию Нибелунгидии проникнут столь ужасные, голодные до всего живого твари, что, по сравнению с ними, вышедшая из под управления орда неупокоенных зомби-сорнекородов и, тем более, армия их живых товарищей, покажется, лишь незначительным эпизодом нескончаемого кошмара.

– Прости меня, малыш, – одними губами нежно прошептала забывчивая некромантка, создавая в воображении мальчика ментальный образ своего абсолютного двойника. Верек хорошо её натаскал. Марик не только не заметит, но и не почувствует подмену. По крайней мере, до тех пор, пока не вернётся в реальный мир. Тяжело вздохнула. И столь же нежно прошептала: – Прости меня, Пушистик.

Сложила ладошки перед губами лодочкой, выдохнула в них заклинание и послала вслед за мальчиком вестника со своими воспоминаниями. Екатерина Алексеевна уже достаточно знала о магических способностях своего фамильяра, поэтому не сомневалась, что Сияну не составит труда, просмотреть их. И так как интеллектом Пушистик тоже не был обделён, то она не сомневалась и в том, что он обязательно поделиться информацией с Мариком. И уж кто-кто, а её Марик обязательно найдет способ, чтобы передать послание Регины лично Стефану.

«Что ж, – мысленно иронично усмехнулась она, – теперь осталось сделать самую малость… Всего-то и делов-то, как-то закрыть ту самую брешь, из которой я уже однажды самостоятельно выбраться не смогла! Хммм… Ну значит, в этот раз даже и пытаться не буду! Не буду зря тратить силы!»

К слову, о силах… Вначале их надо было где-то взять. Однако на этот счёт у неё были кое-какие соображения. Верек и Сэнди не раз ей говорили, что силу мага питают эмоции. И вот этого добра, к счастью, у неё было просто завались! Всю свою жизнь, она сдерживалась, не позволяя себе даже малейшего проявления эмоций. Боялась, что если позволит себе сорваться, то катастрофы не избежать…

Вот и проверим!

Вдохнула. Выдохнула. Собрала воедино всю свою любовь ко всем, кто ей когда-либо был дорог, всю когда-либо испытанную ею боль, всю свою злость, ярость, отчаяние и просто раздражение и неудовольствие…

Почувствовав, что энергия эмоционального напряжения достигла своего пика, завопила во всю глотку слова заклинания, вскинула руку и, подражая супермену, реактивным снарядом взлетела вверх. И её астральное тело, в буквальном смысле, заискрилось. Причём заискрилось так, как искрятся находящие под слишком высоким напряжением электрические провода, перед тем как вспыхнуть и сгореть.

Молниеносно, как если бы была чистой энергией (хотя почему, «как если бы?») сменила направление и подобно метеору на огромной скорости упала в самый центр трясины, пробив её поверхность подобно тому, как луч света пронзает собой вечный мрак.

Как и в прошлый раз Екатерину Алексеевну сковало невыносимым холодом практически мгновенно, что, впрочем, не помешало ей, подобно постепенно теряющей свой огневой потенциал угасающей звезде, прорваться в самые глубины бесконечно черной бездны.

В самый последний момент Тьма всё же сообразила, что происходит, но помешать несущейся в центр бреши между мирами на сверхсветовой скорости некромантке, оказалась совершенно и бесповоротно бессильна. Униженная беспомощностью и оскорбленная до глубины своей мрачной души подобным святотатством, она, словно остервеневшая прачка, принялась то и неистово полоскать тучи, то яростно выжимать их, превращая тем самым небеса в заполненный до краёв гигантский, бурлящий котел. Пользуясь ветрами, как гигантскими кнутами, Тьма с неистовой силой била и стегала ими наотмашь.

Стефан никогда не видел ураганов такой грубой, разнузданной силы. Никогда не слышал, чтобы ветер завывал с такой тоской, яростью и мукой. И уж тем более он никогда не видел, чтобы небеса в буквальном смысле взрывались, и на землю сплошным потоком устремлялся огненный дождь…

Глава 4

Исполненный самых скверных предчувствий Сиян неотрывно следил за тем, как одна за другой на алтаре угасают руны.

С того самого момента, как только он узнал о готовящемся ритуале, он пытался себе объяснить, что его тревога – более чем оправдана и что, наоборот, было бы странно, если бы он не беспокоился. Однако это его не успокаивало. Хуже того, с каждой секундой в нём все более и более крепло убеждение, что с таким настроением, с каким за грань ушла его напарница, назад не возвращаются…

Он не был способен читать мысли той, к кому его приставили сопровождающим, лишь её эмоции. Да и то не все и не всегда. Только особенно сильные или те, которыми она делилась с ним намеренно. И всё же он не сомневался – душа Екатерины Алексеевны ушла за грань, чтобы выполнить задание и расквитаться, наконец, с навязанным ей контрактом. Что позволит ей, как она думает, выбыть из игры и упокоиться с миром. Он несколько раз пытался объяснить напарнице, что никакая это не игра, не виртуальная реальность, не сон. Но каждый раз лишь напрасно сотрясал воздух.

Внезапно его словно бы ослепило лучом света, а в груди что-то оборвалось… Чужие воспоминания сокрушительной волной цунами атаковали его мозг, заставив на мгновение потерять сознание.

– Да чтоб тебя! – непроизвольно вырвалось у зверька, как только он пришёл в себя и понял, что был прав. Напарница не вернётся.

На его счастье, Верек, Мальд и Сэнди были слишком заняты приведением в чувства вернувшегося из путешествия во Тьму парнишки.

На алтаре, отсчитывая последние секунды жизни Марика и Кейт, догорала последняя руна. По крайней мере, так думали эти трое. И именно поэтому все трое были так сосредоточенны на мальчике: для того, чтобы провести душу через грань мира живых – проводник и сам должен быть живым.

Сиян же, в отличие от них, уже знал – Кейт они не вернут, потому что Марик привёл с собой из-за грани не душу, а просто ментальный образ. Посему, не теряя больше времени, зверёк метнулся тенью и, запрыгнув на грудь бесчувственной девушки, прикоснулся лапой к кинжалу.

* * *

Едва только Екатерина Алексеевна произнесла последнее слово заклинания, завершив тем самым ритуал, всё её существо охватила столь невыносимая боль, словно бы её разорвало на атомы. Хотя, почему «словно бы?»…

Ослепленная, она не видела того, как беспросветный мрак бездны залило ярко-голубое пламя. Лишь чувствовала, как его испепеляюще-ненасытные языки методично обгладывают её лицо, плечи, руки и ноги. Оглушенная, она не слышала своего вопля. Лишь чувствовала, как с каждой секундой всё немилосердней саднит её горло.

Вскоре, впрочем, забрав с собой боль, ушли также и чувства. И её измученная душа обрела, наконец, столь долгожданный покой…

По крайней мере, именно так она думала, пока не очнулась от того, что её, словно овцу на заклание, тянут в неизвестном направлении. С той разницей, правда, что её тянули не за удавку на шее, а за удавку на… сердце. По крайней мере, именно из того места, где у живых в груди билось сердце, исходила натянутая до предела нить. Яркая, вибрирующая от напряжения, насыщенно-алого цвета.

Нахмурившись Екатерина Алексеевна попыталась прикоснуться к нити. И не смогла. Та была слишком обжигающе горячей.

– Да сколько же можно?! – раздраженно проворчала она, в ту же секунду заподозрив, что дело явно не чисто.

Раздайся с небес торжественный глас или же внезапно зажгись яркий свет, она бы не сомневалась, что всё идёт по плану. В том смысле, что душа её по-прежнему направляется на покой. Но нить… Нить внушала серьёзные подозрения. Которые уже в следующее же мгновение укрепились. Нет, никто и никуда её не звал. Будь это так, она наоборот успокоилась бы. Однако она вдруг поняла, что куда-то сильно опаздывает. И что ещё хуже, ужасно беспокоится по этому поводу.

– В третий раз не дают спокойно умереть! – устало констатировала она, поняв, что опять и снова не видать ей заслуженного покоя. – Или уже в четвёртый?!

Нить, исходящая из её груди натянулась ещё больше, и она почувствовала, что больше не парит, а словно бы скользит по приятно холодящим кожу шелковым простыням, утопая в нереально мягкой и одновременно бездонной перине.

Впрочем, приятными ощущения были всего несколько мгновений, вслед за чем пришло ощущение ужасного холода. Грудь пронзила настолько невыносимо острая и сильная боль, как если бы из её груди выдирали сердце…

Догадаться, что именно являлось источником её мучений, было несложно, и Екатерина Алексеевна вновь потянулась к нити. И вновь лишь обожгла руки.

«Нужно ослабить натяжение нити!» – внезапно озарило её, и она, скользя руками и ногами по ставшими уже ледяными простыням, то ли поползла, то ли поплыла туда, куда тянула её огненно-алая нить.

* * *

Арон Психопомп Тридцать Третий терпеть не мог совещания и, наверное, именно поэтому всегда на них опаздывал. Что невероятно злило его начальника Эрмия Психопомпа Первого, уже не раз грозившего своему внештатному сотруднику увольнением. На что Психопомп столько же раз тяжело и грустно вздыхал:

– Обещания! Обещания!

Что, само собой разумеется, бесило могущественного главу Межреальностной Службы Искоренения Аберраций ещё больше и лишь увеличивало его желание уволить своего лучшего агента. Лучшего. Что бы ему!

«Эх были бы времена поспокойнее, – не раз мечтал уставший от выходок Тридцать Третьего Первый. – Наплевал бы на незаменимость этого неблагодарного и слишком в себе уверенного проходимца и всё равно уволил бы ко всем демонам! Не навсегда, разумеется, а лишь на время, просто, чтобы проучить…» – чуть поостыв, обычно добавлял он, вспоминая сколько раз его не только лучший агент, но и лучший друг – выручал и Вселенную и его лично.

В очередной раз зло покосившись на дверь, Эрмий клятвенно себе пообещал: «Уволю чертяку!»

И если насчет «уволю» он себе нагло льстил, то насчёт чертяки оказался прав. Ибо не успел он и подумать, как в дверь в его кабинет приоткрылась и в проём просочилась тощее тело Арона.

И всё бы на этом и закончилось. Однако не успело тело его лучшего агента найти пристанище в одном из дальних углов кабинета, как оно под обалдевшими взглядами всех тридцати двух присутствующих агентов пугливой тенью поскользило снова на выход.

– Тридцать Третий, покорнейше прошу у вас прощения! Мы вам не мешаем? – язвительно изрёк Эрмий.

– Это вообще-то я должен просить у вас прощения, – несмотря на то, что дорога была каждая секунда, не смог не отреагировать на колкость Арон. Всё же Первый был его начальником, как-никак. – Острый понос. Боялся осквернить ваш кабинет. И всё ещё боюсь! – пробормотал он и скрылся за дверью.

«Нелепейшее оправдание, – тут же отругал себя Тридцать Третий. – Сиян – таки настоящий песец! Это ж надо было так подгадать и отправить сигнал «SOS» в самый неподходящий момент! Разумеется, шеф ему не поверил. Промолчи он в ответ на подначку, и то вызвал бы меньше подозрений. Вот только промолчать – было бы верхом неуважения к начальству даже для него.

Как и не отозваться сию же секунду на сигнал «SOS» своего агента было бы верхом цинизма, дилетантизма и аморальности для любого из Психопомпов.

Иначе говоря, Первый, да и все остальные, вероятней всего, тоже, прекрасно поняли, острый понос какого рода заставил его, наплевав на все мыслимые и немыслимые приличия, немедленно покинуть комнату совещания.

Но что случилось, то случилось.

С Эрмием он потом как-нибудь разберется. Точнее, Эрмий с ним потом разберется. Так или иначе, ключевым словом в обоих случаях было «потом».

Сейчас же для него самое главное было успеть. И поэтому он сломя голову несся по коридорам МСИА, дабы поскорей добраться до потайной ниши, в которой он, на всякий пожарный случай, хранил незарегистрированное «зеркало перехода».

Можно было, конечно, воспользоваться и зарегистрированным, которое он всегда носил при себе. Но в этом случае, была вероятность, что за ним могли проследить. Однако беспокоил Арона, отнюдь, не праведный гнев Первого, приказ которого «не вмешиваться» он собирался нарушить в очередной раз, он опасался «засветить» своих агентов.

Именно поэтому, к слову, он и не ослушался шефа и ни разу не вмешался. Ну почти ни разу. Но это было до того, как он наконец сообразил, что именно ему не давало покоя с той самой секунды, когда Вариатор Будущего (ВБ) предложил ему в качестве решения проблемы Межреальностного Апокалипсиса аберрацию. Причём осенило его именно в тот момент, когда он поздравлял девушку с хорошо выполненной работой.

Когда он сказал шефу, что все данные для ВБ были взяты им из отчетов Категоризатора Межреальностной Памяти, он сказал чистую правду. Он не вмешивался в настройки вариатора даже на уровне пользователя. ВБ сам предложил ему вариант с аберрацией. Всё же, что сделал он – это лишь нажал «ОК». И сам же удивился, поняв, что в палату умирающей семидесяти пятилетней женщины его привела сама Судьба. Причём ни какая-нибудь, а, как минимум, двух миров. Ему бы тогда уже что-то заподозрить, но он был слишком занят проблемой вербовки не особо сговорчивой агентки. После чего перед ним стала не менее нервотрепательная проблема – убеждения повёрнутого на правилах и процедурах шефа в необходимости нарушить очень многие из этих самых правил и процедур.

Как результат, смутное ощущение некоей бередящей душу неправильности происходящего оформилось в подозрение, лишь тогда, когда он, поняв, что не ошибся в выборе агента, слегка расслабился.

– Какой же я тупица! Это же, во всех смыслах, лежало просто и прямо на поверхности! Это не было совпадением! – внезапно дошло до него, в тот момент, когда он совершенно искренне сообщил, что и его тоже поразило столь удивительное совпадение.

Вариатор никогда, сколько он себя помнил, никогда сам не предлагал ему в качестве нейтрализации одной аберрации другую аберрацию, размышлял Арон. ВБ просто программно не мог этого сделать, потому что в первую очередь он запрограммирован на устранение первопричины события. И только в том случае, когда источник проблемы по каким-либо причинам не мог быть устранен, Вариатор предлагал другие методы решения поставленной ему задачи. Поправочка, сначала выдавал полное и исчерпывающие объяснение тому, почему первопричина не может быть устранена или почему не рекомендуется это делать, и только затем уже следовали рекомендации по альтернативным решениям.

Однако в последний раз, и Арон это точно помнил, не было никаких объяснений. Вариатор сразу же выдал ему рекомендацию. Так как ВБ был не просто сверхмощным искусственным интеллектом, а самой что ни на есть божественной сущностью, глюк либо какое-либо вмешательство в его работу – исключались от слова «совсем». А вот Категоризатор Межреальностной Памяти был хотя и сверхмощной, но всего лишь машиной. Машиной, из которой при соответствующем уровне доступа можно было удалить данные. И именно это, как вскоре выяснил Арон, и произошло. Кто-то весьма тщательно и одновременно филигранно подчистил базу данных КМП, удалив из неё все сведения о том, кто надоумил молодого короля Лотера на непрофильное, так сказать, использование «камня силы». В том же, что этот кто-то существовал, Тридцать Третий не сомневался.

Слишком резкий, слишком кардинальный и слишком необоснованно рискованный скачок произошёл в мировоззрении того, кто с молоком матери впитал заветы предков о том, что благословение бога света Нибе и богини Тьмы Лунгид пребудет с ним лишь до тех пор, пока оно будет расходоваться на защиту исконных территорий Нибелунгидского королевства. Что касается амбиций молодого короля обрести большее могущество и стать более значимой фигурой, чем были его предки, здесь Арону было всё понятно. Однако ему было непонятно, как мог якобы помешанный на могуществе Лотер собственноручно снять со своего пальца знак божественного благословения и заложить его в фундамент Академии Магии.

Чего он хотел этим добиться? На что надеялся? Что Нибе и Лунгид проникнутся его «жертвой», погладят по головке за хорошую идею и с радостью возьмут под свою опеку Академию? Наивный! Разумеется, этого не произошло. Более того, этим своим поступком он вызвал волну негодования среди жрецов, которые испокон веков не только являлись проводниками божественной воли и благодати Нибе и Лунгид, но и верой и правдой служили как королевскому роду, так и народу Нибелунгидии. К слову, оба ордена, и тёмный и светлый, весьма ответственно относились к своей божественной миссии. Нибелунгидское королевство не знало ни затяжных эпидемий, ни серьёзных стихийных бедствий, ни каких-либо проблем с неконтролируемой экспансией нежити.

Иными словами, у молодого короля не было насущной необходимости не только в резком увеличении количества магов, но и в собственной армии магов тоже.

Кто-то определенно вмешался! Ни секунды не сомневался лучший агент МСИА. И этот кто-то – кто-то из его коллег. Вот только кто? Вот уже месяц задавался данным вопросом Тридцать Третий, присматриваясь к возможным кандидатам на этот «пост».

Сиян, Кейт… во что же вы вляпались?! Ужаснулся Арон, поняв, что его затягивает в омут безвременья. С чем таким вы столкнулись? Неужели я где-то опростоволосился и неуловимый кукловод нашёл вас раньше, чем я его?

Очутившись в непроницаемо-черных глубинах омута, он сломя голову помчался на зов, улавливая его не ушами, а нутром, чувствуя всем своим существом.

Глава 5

Чтобы получить, по крайней мере, секундное облегчение, нужно ослабить натяжение нити. Напоминала себе Екатерина Алексеевна каждый, бесконечно повторяющийся раз, когда нестерпимое жжение в груди выдергивало её из блаженного омута небытия.

Острая и безжалостная боль, по мнению женщины, не просто наслаждалась её мучениями, но питалась ими, становясь с каждой секундой всё сильнее и нестерпимее.

– А иначе, зачем бы она снова и снова заставляла меня приходить в себя? – обреченно думала она.

– Возможно затем, чтобы дать мне время отыскать тебя? – неожиданно услышала она ответ на свой риторический вопрос. Озвученный, к слову, знакомым, ворочливо-снисходительным голосом.

– Ты-ыы?! Здесь?! – Екатерина Алексеевна так изумилась, увидев призрак Сияна, что даже о боли в груди сразу забыла. – Пожалуйста, скажи мне, что это, не то, что я думаю!? Скажи мне, что ты не призрак?! – с надеждой вопросила она.

– Разумеется, я не призрак! – снисходительно фыркнул зверёк.

– Уух! – выдохнула женщина. И поспешила.

– Призрак – это неприкаянная душа, – наставительно продолжал он. – А я пока ещё просто отлетевшая.

– Что-ооо?! – практически взвизгнула Екатерина Алексеевна. – Что значит, отлетевшая?!

Вместо ответа призрачный звёрек хмыкнул и изобразил передними лапками мотылька.

– Это я? Я – виновата? Я что-то сделала не так? – тут же обеспокоилась некромантка-недоучка.

– Не-не, – поспешил заверить Сиян. – Я сам.

– Са-ааам?! Ну полный песец! – на сей раз женщина уже не взвизгнула, а взревела. И откуда только силы взялись?! – Ты что с ума сошёл?! Хотя, стоп. Поорать на тебя по этому поводу в своё удовольствие я ещё успею. Пожалуйста, скажи мне, что прежде чем ты отправился вслед за мной, ты успел передать сообщение Регины Стефану?! – тоном, попробуй только скажи, что это не так, и я тебя в порошок сотру, потребовала ответа она.

– Ты! Ты наихудшая напарница из всех! Эгоистичная! Неблагодарная! И совсем меня не ценишь! – взвившись на задние лапы, неожиданно зло рявкнул зверёк.

От такого наезда Екатерина Алексеевна даже ресницами захлопала. А ведь напарник прав, она и в самом деле – неблагодарная и всегда его недооценивала.

– Сиян, ради этой информации Регина не пожалела своей жизни, – с извиняющимися нотками в голосе проговорила она. – Поэтому я разволновалась и не сообразила сразу, что кто-кто, а ты всегда знаешь, что делаешь!

– Ну если послать сигнал «SOS» прохвосту, который о нас вполне возможно уже и забыл – это «знать, что делать», то комплемент принимается, – самоиронично парировал уже не злящийся на напарницу Сиян.

Екатерина Алексеевна понимающе хмыкнула и открыла рот, чтобы в кои-то веки сказать своему напарнику что-то ободряющее. Однако вместо этого пронзительно закричала от невыносимой, словно кто-то прогнал через её мозг разряд в двести двадцать вольт, боли. Она не была уверена, но ей показалось, что и Сиян тоже кричал…

Последнее, что она помнила, прежде чем некая невидимая сила увлекла её в огненный разлом – это то, что пространство вокруг неё вдруг содрогнулось и завибрировало вместе с ней. Что свинцово-черная пустота перестала быть текучей и воздушной, как шёлковые простыни, и принялась сдавливать её со всех сторон. Ощущение было такое, словно она вдруг оказалась внутри стремительно уменьшающегося в диаметре громадного сверла. И стены его давили на неё с такой силой и скоростью, что она, даже не успев задохнуться, поняла что… уже раздавлена, раздробленна, растёрта в пыль…

Арон знал, что с Пустотой безвременья шутки плохи. Ибо время в ней не просто так не существовало. Оно в ней просто не выживало. Как не выживали в ней пространство, материя и энергия. Едва только что-то попадало в Пустоту, как это что-то тут же одновременно и словно бы размазывало в вечной бесконечности и будто бы сжимало в одну-единственную точку-мгновение. Какое-то время, разумеется, это что-то могло ещё существовать, но очень недолгое. Именно поэтому, несмотря на то, что у него было очень много вопросов к своим агентам, он не стал тратить время ни на приветствия, ни, тем более, на разговоры, а просто сразу телепортировал обоих из Пустоты.

Тридцать Третий городился тем, что он всегда и ко всему был готов. Поэтому при нём всегда был полный арсенал накопителей, а в его портаторе хранились все необходимые координаты и данные на случай экстракции, как его самого, так и любого из его агентов. Однако он никак не ожидал, что когда-либо кого-либо из его агентов занесёт в Пустоту безвременья…

– Эх, чего только не сделаешь ради спасения Вселенной, – сокрушенно проговорил Психопомп, убедившись, что при отправке агентов он полностью опустошил не только заряд портатора, но и десять из двенадцати накопителей. Не то, чтобы такой расход энергии его удивил. Любой сотрудник МСИА знает, что на то, чтобы преодолеть гравитационную сингулярность Пустоты необходимо затратить чертову прорву энергии. И всё же слабая надежда на чудо жила в нём, пока реальность её окончательно не добила. – Даже самолично подпишешься на выволочку от шефа! И это в лучшем случае! Особенно, если учесть, что я всё равно собирался всё рассказать Первому, – напомнил он себе и послал зашифрованный сигнал «SOS» со своими координатами.

– А в худшем… – чувствуя подступающее головокружение, пробормотал Арон. – Э-эээх! Не будем о плохом, – цокнув языком, криво усмехнулся Психопомп.

Глава 6

Перед мысленным взором Екатерины Алексеевны, стремительно уносясь в никуда, мелькали даже не лица или ландшафты, а целые миры и судьбы. Сотни, тысячи миров и судеб! И, тем не менее, она успевала рассмотреть и навсегда запомнить каждую мельчайшую деталь и подробность. Время, как будто бы остановилось для неё и одновременно… бесконечно ускорилось. Для хрупкого человеческого разума – это было слишком, и она в буквальном смысле на физическом уровне ощущала, как кипят и плавятся её мозги, как её душу наполняет пустота и как всё ближе и ближе подступает к ней безумие…

И вдруг она увидела её.

– София?

Екатерина Алексеевна и сама не поняла, как ей это удалось, но сводящее с ума бесконечное мельтешение миров перед её мысленным взором тут же прекратилось. Она стояла на пороге художественной студии своей внучки.

Девушка не видела её. Она увлеченно рисовала чей-то портрет. Нет. Не чей-то. Это был её портрет. Точнее, ещё не портрет, а всего лишь набросок.

– Прости меня бабушка, – вдруг, смахнув слезу, шмыгнула носом девушка.

– София, маленькая моя! Конечно, я тебя прощаю! – воскликнула Екатерина Алексеевна, попытавшись обнять внучку.

И не смогла. Между нею и девушкой словно бы была преграда из невидимой, но очень плотной плёнки. Настолько, по-видимому, плотной, что девушка её не только не почувствовала, но и не услышала.

– Ты не сможешь к ней прикоснуться. А она не может тебя ни видеть, ни слышать, – сообщил уже и так очевидное знакомый голос.

Екатерина Алексеевна резко обернулась на голос. Убедившись, что это тот, о ком она и подумала, радостно выдохнула.

– Сиян?! И ты здесь?!

– Как видишь, – хмыкнул зверёк.

– И почему мы здесь? – осторожно уточнила собеседница. – Не то, чтобы я была против… – тут же добавила она, покосившись на внучку. – Просто интересно…

Песец задумался на довольно долгое время, по-видимому, серьёзно взвешивая возможности.

– Точно не знаю, но похоже на то, что мы с тобой неприкаянные души, – сообщил, наконец, он.

– То есть, или мертвы, или в коме, или что-то в этом роде? И меня притянуло к Софии, потому что у меня с ней самая сильная связь?

– Угу, – подтвердил зверёк. – А меня притянуло с тобой, потому что я твой фамильяр.

– Или, – продолжала развивать свою мысль Екатерина Алексеевна. – Это новый уровень игры!

– Кейт, ну хватит уже! Достала ты со своей игрой! – застонал Сиян. И вдруг разозлился. – Не просто достала! Именно из-за того, что для тебя всё происходящее с нами – это игра, мы и оказались в подобной ситуации! Или ты думаешь, я не догадался, что ты не собиралась возвращаться?! Думаешь, я не чувствовал в каком настроении ты отправилась за грань?! Плевать ты хотела на меня, Марика, Стефана и вообще весь тот мир, всё, что тебе хотелось это поскорее расквитаться с миссией!

– Вот только, пожалуйста, не надо! Не надо валить с больной головы на здоровую! – возмущенно фыркнула «Кейт». – Я отправилась за грань, чтобы спасти Стефана и я его спасла! Ну или… по крайней мере, я надеюсь, что спасла! И Марика спасла. И мир я бы тоже спасла, если бы кто-то не прыгнул вслед за мной и не поломал мне все планы! Так что, если хочешь кого-то обвинить, посмотрись в зеркало! А я займусь тем, что постараюсь придумать, что же нам теперь делать!

В этот момент дверь студии постучали.

– Открыто! – пригласила войти того, кто был за дверью, София.

Дверь отворилась. И на пороге возник высокий смуглокожий молодой человек.

– Не помешаю?

– Конечно, нет! – улыбнулась девушка.

– Я подумал, что ты наверняка опять забудешь поесть и потому взял на себя смелость позаботиться об обеде, – сообщил мужчина, продемонстрировав огромный пакет.

– Да-аардьян? – округлила глаза Екатерина Алексеевна, многозначительно проводив взглядом молодого человека.

– Ну так, – хмыкнул Сиян. – Арон же тебе пообещал, что Ян позаботится о твоей внучке, вот – о ней и заботятся! Кормят и даже поют, – прокомментировал зверёк также и сок и кофе, которые дракон как раз извлёк из пакета.

– И целуют! – сварливо прокомментировала Екатерина Алексеевна.

– Ну во-первых, это всего лишь поцелуй в щечку. А во-вторых, тебе не всё равно? – фыркнул зверёк. – Для тебя же это только игра!

– Вообще-то это тебе должно быть не всё равно! – проворчала расстроенная поцелуем бабушка. – Насколько я помню, он тебе пообещал, что разыщет душу твоей Кейт! А он вместо этого моей внучке глазки строит.

Зверёк окинул внимательным взглядом смеющуюся пару. Этим двоим однозначно было хорошо вместе. Об этом говорили и открытые позы, и не сходящие с губ улыбки, и неспешная беседа ни о чём.

– Как по мне так они просто друзья, – хмыкнул песец и тут же съязвил. – Или твоей внучке без твоего разрешения не только женихов, но и друзей тоже иметь нельзя! Что же касается поисков души моей Кейт, то откуда ты знаешь, что он её не ищет? Не кажется ли тебе, что ты несколько торопишься с выводами, учитывая, что мы здесь всего несколько минут как?

Словно подслушав их спор, София вдруг поинтересовалась у своего гостя.

– Ян, а ты нашёл ту девушку, которая, когда ты подвозил её в больницу, потеряла в твоей машине одну из своих серег?

– Нет, девушку пока не нашёл, – кивнул с улыбкой Дардьян. – Но зато мне удалось получить копии историй болезни всех подходящих по возрасту пациенток, поступивших первого января в больницу. И теперь я планирую с методичностью маньяка выследить каждую из восемнадцати, – криво усмехнулся он.

– Слышала?! – покосившись на своего бывшего хозяина, победно выпятил грудь песец. – Ищет!

Екатерина Алексеевна кивнула, мол, слышала. И впервые задумалась, если это не игра, то что? Что с ней произошло? И что ей теперь делать?

– Надо же, как твоя прекрасная незнакомка тебя зацепила? – хохотнула София.

– Да нет, дело не в этом, – запротестовал Дардьян, сделав вид, что смутился. – Просто в серьге бриллиант в три карата. И работа явно старинная. Я бы и рад забить, но не могу я не вернуть владелице столь ценную, вполне возможно, фамильную вещь. Меня совесть замучает.

Дардьяну очень не нравилось лгать Софии. Но разве мог он сказать ей правду?

Правду, которая заключалась в том, что он разыскивает не девушку, а душу девушки, причём из другой реальности. Душу, которая, к тому же вполне могла вселиться в любое тело, в том числе и мужское. Вот и пришлось ему придумать историю, которая бы не только объяснила Софии его интерес к пациентам больницы, но и то, почему он не пытается приударить за ней самой.

– Конечно, не можешь, – продолжала насмехаться над мужчиной собеседница. – Девушка ведь хорошенькая! Ты сам сказал.

Дракон в очередной раз сделал вид, что смутился.

– Да, хорошенькая, – кивнул он. – Но даже, если бы она была дурнушкой или старушкой, хочешь верь, хочешь нет, я всё равно бы её искал, чтобы отдать столь ценную вещь!

Дардьян многое бы отдал, чтобы добавить также, что какой бы хорошенькой разыскиваемая девушка не была, она даже в подметки не годится Софии.

Но он не мог. Не имел права.

Потому что была ещё одна правда. Правда – о нём самом. О том, что никакой он не шведский студент по обмену, а ледяной дракон из одной из смежных реальностей. Правда, о том, что как бы ни дорога была ему София, он хочет вернуться домой. Хочет вернуться к родителям, друзьям, в привычный для него мир.

«Достаточно с неё и одного разбившего ей сердце лжеца, – самобичующе думал он. – Два подряд – это уже слишком!»

Молодой дракон был достаточно бесшабашен и авантюрен, чтобы не просто согласиться, но с энтузиазмом поддержать вмешательство Психопомпа в разум Сергея Максимовича Старцева и Юлиана Лундстрёма для того, чтобы подкорректировать им воспоминания.

Настоящий Юлиан Лундстрём просто начисто забыл о том, что когда-либо претендовал, и тем более, получал приглашение о стажировке в адвокатской конторе «Старцев».

Сергею Максимовичу же был внушен новый внешний образ его стажёра и то, что это большая удача, что в результате его случайной описки Юлиан Лундстрём приступил к своей стажировке с первого января, а не с десятого, как это изначально планировалось. Описки, само собой разумеется, никакой не было – это Арон внёс изменение по дате прибытия в письмо-приглашение. Что же касается самого стажёра, то ему осчастливленному возможностью – даже в голову не пришло, попросить у нового шефа отсрочку в связи с новогодними праздниками.

Изначально, идея – занять место шведского студента-стажера, оформленного в штат адвокатской конторы «Старцев» – показалась Дардьяну более чем приемлемой. Тем более, что настоящий Юлиан Лундстрём не только не пострадал, но и получил более выгодное для его дальнейшей карьеры предложение из Австралии.

Однако чем дальше, тем меньше дракону нравилось жить во лжи.

Но разве у него был выбор? Не стань он Юлианом Лундстрёмом – стажёром-юристом адвоката Сергея Максимовича Старцева, то ему даже и познакомиться с ним не удалось бы, не то, чтобы стать доверенным лицом.

То же самое касалось и отношений с Софией. Вряд ли бы их отношения стали дружескими и доверительными, явись Дардьян к девушке и сообщи об обещании, которое он дал её покойной бабушке.

При этом обязательно бы возник вопрос: «А откуда он знает её бабушку?» И ответь он на него честно, что, мол, они познакомились благодаря Психопомпу, работающему на Межреальностную Службу Искоренения Аберраций, и девушка бы его на порог больше не пустила. Другими словами, ему всё равно пришлось бы лгать и изворачиваться.

Проколоться достаточно неплохо владеющему ментальной магией дракону не грозило. До способностей Тридцать Третьего ему, конечно, было далеко, ни внушать, ни манипулировать сознанием он не умел. Однако с тем, чтобы подслушать мысли собеседника – у Дардьяна проблем не было. Что же касается знаний, которыми должен был бы обладать студент-юрист пятого курса, то здесь дракона выручал предоставленный Психопомпом доступ к ВБД (Вселенской Базе Данных). Стоило дракону мысленно озадачиться каким-нибудь вопросом, и ВБД в ту же секунду выдавала ему полную информацию по интересующей его теме.

Так что нет, страх быть выведенным на «чистую воду» Дардьяна не мучил. Мучила совесть. И чем дальше, тем больше беспокоило сердце, которое каждый раз при виде девушки то болезненно замирало, то принималось колотиться с такой силой, словно хотело выпрыгнуть из грудной клетки.

– А ты не хочешь поговорить с Сергеем Максимовичем? – между тем предложила дракону объект его сердечных терзаний. – Если уж его детективы смогли раздобыть компромат на такого ушлого и продуманного мерзавца, как мой бывший, то…

– Ты шутишь? – хохотнул дракон. – Представляю себе лицо шефа! И не только шефа, но и всех остальных! Нет, уж, спасибо, я сам отыщу свою девушку!

– Сам так сам, – легко согласилась София. Лицо девушки освещала безмятежная улыбка, однако, когда её собеседник назвал неизвестную девушку «своей», сердце её кольнуло. Нет, это не была ревность. Уверила она себя тут же. Просто грусть. Ей грустно из-за того, что её любовь оказалась обманом.

– Получается, что Арон и Дардьяна тоже кинул, – известил о сделанных им выводах Сиян.

– Почему ты так думаешь? – удивилась Екатерина Алексеевна. С её точки зрения, дракон брошенным на произвол судьбы ни разу не выглядел. Наоборот, как говорится в поговорке: «Наш пострел везде поспел!».

– Потому, что если бы этот прохвост не кинул Яна, ему не пришлось бы выслеживать всех реанимированных первого января пациентов…

– Реанимированных? – переспросила женщина. – Но разве Дардьян не сказал, «поступивших»?

– Кейт, ты меня удивляешь, – покровительственно фыркнул песец. – Ян и про серьги тоже сказал! Ну сама подумай, на кой демон, ему нужны были бы «поступившие»?

– Ты прав, – согласилась с доводами зверька «Кейт».

– Ага, прав! Причём опять и снова! – многозначительно-самодовольно отметил зверёк. Вслед за чем наставительно добавил: – Пора бы уже к этому привыкнуть и не сомневаться в моих словах!

– Я так понимаю, мы уже не о списке говорим? – догадалась Екатерина Алексеевна.

– Нет, не о списке, – подтвердил фамильяр. – А о том, что тебе пора бы уже понять, что никакая это не игра! И принять новую реальность как данность!

– И что это изменит? – недоуменно фыркнула женщина. – Мы сразу же перестанем быть призраками?

– Нет, – неохотно признал Сиян, – но…

– Кстати, насчёт того, что нам дальше делать, – перебив собеседника, продолжила Екатерина Алексеевна свою мысль. – Может мы здесь для того, чтобы помочь Дардьяну найти душу «Кейт» раз уж Психопомп и его кинул. К слову, а как именно он его кинул? Ты так и не объяснил.

– Нет, не объяснил. Потому что меня кое-кто перебил, – ворчливо подтвердил зверёк. – Арон пообещал Яну, что раздобудет для него копию отчёта Вестницы по душам, доставленным ею к Вратам.

– И таким образом, ему осталось бы лишь сделать перекрестный анализ списков, – понимающе кивнула бывшая бизнес-леди.

– Вот-вот, – кивнул Сиян. – А без этого списка, я вообще не понимаю, как Ян собирается понять, который из пациентов теперь Кейт? Если, конечно, Кейт ни оказалась настолько глупа, чтобы её упрятали в психушку! Но в этом случае, Ян бы её уже нашёл, – тут же сам себе возразил он.

– Иначе говоря, моя помощь, учитывая нашу с Кейт связь, будет ему очень кстати, – удовлетворенно констатировала Екатерина Алексеевна.

– Вашу с ней связь? Ты что, чувствуешь Кейт? – обрадовался Сиян. Уши его сами собой навострились, как у учуявшей запах дичи гончей.

– Прямо сейчас нет, – остудила напарница его пыл. – Но Кейт же меня как-то нашла. Так что, думаю, стоит попытаться. Знать бы, конечно, с чего начать пытаться…

Глава 7

Глава МСИА ещё никогда не был так зол. Он был настолько зол, что это почувствовала даже бесконечная, величественная и неизменно безразличная ко всему бездна. Наполняющая её безбрежная, бездонная и всесильная пустота всё же не выдержала, дрогнула и не просто расступилась, но шарахнулась прочь от злющего, как лишившийся всех своих сокровищ дракон, Психопомпа.

Еще немного, и он бы не успел. Вот этого он уже мерзавцу никогда не простит! О чём он только думал?! Придурок!

Вывалившись из портала и, наконец, оказавшись в безопасности Первый прерывисто выдохнул, сгрузил с плеч тяжелую ношу…

С трудом разлепил обмороженные глаза и взглянул на лежавшего у его ног сплошь покрытого толстой коркой льда лучшего друга, аура которого почти угасла. Прочитал согревающее заклинание, прислушался к рваному дыханию и, поняв, что дела ещё хуже, чем он думал, в очередной раз выругался. После чего достал из стола все имеющиеся амулеты и обложил ими умирающего.

Голова Тридцать Первого дёрнулась и он застонал.

– Эр-рмий… – выдохнул он. – Ты всё-таки пришёл! Спасибо…

– Итак, ты пришел в себя! – зло констатировал спаситель. Вслед за чем, наклонился и одним рывком усадил надсадно кашляющего Тридцать Первого, прислонив спиной к ближайшей стене. – Я сейчас задам тебе вопрос. Но прежде чем ты ответишь на него, учти: у тебя один шанс! У тебя всего один шанс – сохранить нашу дружбу! Настолько один, что я уже почти жалею, что спас тебя! Поэтому чётко и по существу, от начала и до конца! Я отдал тебя прямой приказ, так какого дьявола, Ар?!

Арон снова закашлялся и обессилено прислонился головой к стене. Резко исхудавший. Бледный настолько, что казался почти синим, если не зелёным. Уже насквозь мокрый, но всё ещё кое-где покрытый тающим льдом. При этом беднягу трусило так, словно его везли на телеге по колдобинам.

– Эр, я всё могу объяснить… – беспокойство, растерянность и даже виноватые интонации в голосе Тридцать Третьего в кои-то веки были неподдельными.

– ДА УЖ СДЕЛАЙ МИЛОСТЬ!!! – тон Первого сочился ядом.

– Понимаешь, я обнаружил, что кто-то подчистил Категоризатор Межреальностной Памяти!

– Знаю, – кивнул Первый.

– Знаешь?

– Я твой начальник, который ОЧЕНЬ хорошо тебя знает! Неужели ты думал, что я поверил тебе на слово?! Ты меня что, совсем за идиота держишь?! Или ты и мне тоже не доверяешь?! – последний вопрос был задан таким тоном, что Арону сразу стало понятно, что это и есть самый главный вопрос, беспокоящий его шефа и друга.

– Эр, я просто хотел…

– САМ ВО ВСЁМ И СО ВСЕМ РАЗОБРАТЬСЯ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЛУЧШЕ ВСЕХ! ПОТОМУ ЧТО ТЫ ВСЁ ЗНАЕШЬ И УМЕЕШЬ И ТЕБЕ НИКТО БОЛЬШЕ НЕ НУЖЕН?! – в совершеннейшем бешенстве взревел глава МСИА.

Арон виновато вздохнул.

– Нет, Эр, точнее, ДА. КОНЕЧНО ЖЕ, Я ТЕБЕ ДОВЕРЯЮ!!! Просто я хотел прийти к тебе с чем-то большим, чем беспочвенные подозрения…

– Взломанная КМП – это не беспочвенные подозрения! – рявкнул Первый. Голос его по-прежнему звенел от гнева и сочился ядом, но всё же по тону чувствовалось, что он чуть поостыл. – А сейчас, как я и сказал выше, чётко и по существу, от начала и до конца, всё что знаешь, всё что думаешь, всё о чём подозреваешь! И не дай Всемогущий, ты снова хоть что-нибудь от меня утаишь! Это будет всё. Это будет конец нашей дружбе!

Арон шмыгнул носом. И принялся рассказывать. Всё и без утайки.

Он ни за что и никогда не признается другу, но он действительно его подозревал. Не конкретно его, он вообще всех подозревал.

Считалось, что Психопомпы по природе своей не способны нарушить равновесие Вселенной, ибо они созданы именно для того, чтобы его поддерживать. Однако кому, как ни гордящемуся своим нетрадиционным подходом к решению любых возникающих перед ним задач Арону, было знать, что из любого, буквально, любого, правила могут быть исключения.

– Иначе говоря, ты, как и я, не знаешь, зачем и кому понадобилось стереть с лица ничего из себя не представляющей мелкой планетки столь же незначительное королевство? – подвёл итог услышанному от Тридцать Третьего Первый.

– Кому, ещё не знаю, – кивнул Арон. – А вот насчёт «зачем» у меня есть предположение. И озарило меня, к слову, пока я, дожидаясь тебя, прохлаждался в бездне Безвременья. Я почти уверен в том, что с лица планетки хотят стереть не столько Нибелунгидское королевство, сколько, так называемый, «Камень силы». Точнее, не стереть, а спереть.

– Ты о родовом артефакте династии Нибелунгидов, который, якобы, тысячелетиями оберегал в неприкосновенности границы их владений?

– Не якобы, а оберегал! – Арон многозначительно поправил шефа. – Уж поверь мне на слово!

Всё ещё злой на собеседника Эрмий скептически изогнул бровь.

– Ну или, если моего слова тебе недостаточно, просмотри мои запросы к КМП, – предложил вышедший из доверия друг. – Я проанализировал все имеющиеся в Категоризаторе сведения о Нибелунгидском королевстве. И за всю многотысячелетнюю историю его существования не обнаружил ни одного упоминания как о том, чтобы оно когда-либо было хоть кем-нибудь захвачено, так и о том, чтобы его границы когда-либо расширялись, сужались либо сдвигались. Не менее интересен также и тот факт, что этим королевством испокон веков правил и правит один и тот же род. Тот самый род, который согласно местному преданию, был благословлен на правление богами Нибе и Лунги.

– Занятно, – задумчиво хмыкнул Эрмий.

– Дальше ещё занятней, – самодовольно усмехнулся Арон. – Спроси у меня теперь, кто такие Нибе и Лунги!

Первый закатил глаза и насмешливо фыркнул.

– Ты и твоя любовь к спецэффектам! Ладно, – поднял он указательный палец кверху. – Приготовься наслаждаться. Я спрашиваю: Кто такие Нибе и Лунги!

– Свет и Тьма! – торжественно провозгласил Арон. – Мне дальше продолжать? Или ты сам догадаешься, какая именно догадка меня озарила?

– Но это же миф… Миф, который мы приняли на веру, потому что так и не смогли найти научно-обоснованный ответ, почему на одних планетах при прочих равных условиях жизнь всё же зародилась, а на других нет, – недоверчиво прошептал глава МСИА. И сам при этом не понял, почему он вдруг перешёл на шепот.

– Это миф только потому, что существование «зерен равновесия» или «зерен жизни», как их ещё называют, никем не было доказано, – небрежно отмахнулся Тридцать Третий. – Хотя для нас важно даже не то миф это на самом деле или нет, а то, что наш злоумышленник настолько уверен в том, что это не миф, что готов ради этого даже рискнуть Равновесием.

– Но кому это надо?.. – неосознанно выдохнул шокированный Эрмий. И тут же сам себе и ответил. – Хотя, если этот «Камень силы» действительно является «зерном жизни», то вопрос глупый. Именно поэтому ты меня и заподозрил, как я понимаю? Потому что планета, с которой я родом – мертва? Ты что, совсем меня не знаешь?! – руки оскорбленного в лучших чувствах главы МСИА сами собой сжались в кулаки и он сделал шаг ко всё ещё сидящему на полу собеседнику.

– Э-э! Шеф, стоп! – замахал руками Арон. – Ничего такого я не думал. Когда? Я же сказал тебе, что озарение на меня снизошло только что!

– Свежо признание, но я тебя слишком хорошо знаю! – прорычал Первый, уставившись на друга взглядом, который говорил: «я тебя насквозь вижу, сволочь ты неблагодарная!».

– Эр, ну честное слово, Эр! Не передёргивай! – возмутился Тридцать Третий.

– Я не передергиваю, я просто тебе не верю! – упрямо стоял на своём Первый. – Настолько не верю, что ничуть не удивился бы, узнай я, что и спасение своё ты подстроил, чтобы проверить меня на вшивость!

– Не ну ты даёшь! – округлил глаза Арон. – Настолько даёшь, что даже льстишь мне! Чтобы я и вдруг рискнул собой бесценным! Шеф, у меня много недостатков, но я всё равно себя люблю! Люблю трепетно, нежно и беззаветно! Хоть в это ты веришь?

– В это я, разумеется, верю, – буркнул Эрмий. – И не сомневаюсь, что сознательно ты бы собой не рискнул. Но ты, мой друг, невероятно самонадеян!

– Хорошо, Эр, хочешь начистоту, давай начистоту! – огрызнулся Арон. – Правда, в том, что, если бы я смог выбраться из Безвременья сам, то я бы ни за что не послал тебе сигнал «SOS». Но я не смог. Не смог потому, что моих агентов затянуло слишком глубоко. И потому что, в отличие от тебя, которому я послал точные координаты и точную глубину, мне, дабы не потерять сигнал, пришлось добираться до местоназначения своим ходом, а не порталом. Был ли я самонадеян? Возможно. Потому как я был уверен, что справлюсь сам. Но в мою защиту, я до сих пор понятия не имею, каким образом девчонку так глубоко затянуло?! И вместе с ней и Сияна…

– Девчонка – это та, которая бабушка, а Сиян – это песец? Так это ты за ними нырял на такую глубину? – недоверчиво переспросил глава МСИА.

– Вот и я об этом же, – усмехнулся агент. – Невероятно, но факт! Так что как видишь, шеф, я в ней не ошибся!

– Ну допустим не ты, а Вариатор Будущего, – ворчливо прокомментировал шеф.

– ВБ просто подтвердил, что я прав, – остался при своём мнении Арон. – А кандидатура была моя… Хотя?.. – внезапно задумался он. – Слушай, а ведь меня к ней привели! Ну, разумеется! Какой же я болван! – Психопомп хлопнул себя по лбу. – Этот принц, жизнь которого, согласно ВБ, нужно было сохранить, чтобы спасти мир, он же, получается, Хранитель «зерна жизни»! Я, конечно, могу ошибаться, но, подозреваю, что пока «зерно» не ослабло, между ним и Хранителем существовала круговая защита. В том смысле, что «зерно» – невозможно похитить, пока жив Хранитель. И в то же самое время, само «зерно» тоже оберегает Хранителя. Эр, ты понимаешь, к чему я веду?

– К тому, что во всём виновато «зерно»?! – насмешливо хмыкнул Первый.

– Шеф, ну я серьёзно!

– Да, понял я, – улыбнулся Эрмий и сел рядом со своим измученным другом. – Более того, я даже начинаю понимать, что ты был прав, когда молчал о своих догадках. Риск был слишком велик. Подумать только «зерно жизни»! Эх изучить бы его!

– Ше-эээф! – укоризненно протянул Тридцать Третий.

– Да шучу, я шучу! – словно бы защищаясь, Первый выставил перед собой ладони. – Я же не маленький, понимаю, что для сохранения равновесия, миф о «зернах жизни» должен так и остаться мифом.

Глава 8

Сказать, как обычно, оказалось намного легче, чем сделать. Миновали уже восемь закатов и девять восходов солнца, а Екатерина Алексеевна и Сиян так и не смогли найти способ, который позволил бы им покинуть студию.

Причину «студийного ареста» они поняли довольно быстро: дух Екатерины Алексеевны оказался привязан не к Софии, как они изначально думали, а к нарисованному ею портрету. Как они это поняли? А очень просто. Других вариантов, просто не было.

А вот дальше их догадливость дала сбой. Ни Сиян, ни Екатерина Алексеевна никогда раньше не были призраками и посему понятия не имели, как избавиться от привязки к портрету. Уйти вместе с портретом они тоже не могли, потому как будучи призраками, были не в состоянии перемещать крупные материальные предметы. Мелкие, теоретически, могли. По крайней мере, Сиян был уверен, что где-то читал о том, что призракам, которые ставили перед собой подобную цель, это удавалось. Вот только удавалось им это далеко не сразу: у одних, чтобы накопить энергию и освоить телекинез уходило всего несколько лет, у других – сотни.

Так как Дардьян был магом, то он мог бы их увидеть и даже услышать, но! И увидеть и услышать их он мог, только с полуночи и до рассвета. Днем же ему для того, чтобы видеть призраков, нужно было использовать специальное заклинание.

Мог бы. Но не сложилось. В те четыре раза, что дракон навещал Софию в её студии, он ни разу не оставался до полуночи, и уж тем более, его даже мельком не посещала мысль об активации подобного заклинания. Для этого у него должен был быть хоть какой-нибудь повод. И оба узника студии не жалея себя, честно старались ему его создать…

В течение девяти дней и ночей они беспрерывно тренировались, тренировались и тренировались, пытаясь овладеть телекинезом в достаточной мере для того, чтобы Дардьян заподозрил полтергейст, заинтересовался им и захотел бы с ним разобраться.

Однако, в конце концов, были вынуждены признать, что план их был хороший, но нереализуемый. По крайней мере, в приемлемые для них сроки.

Екатерина Алексеевна ни на секунду не забывала об обещании, которое она дала Регине Дастел и о том, что, выполнив, это обещание она, вполне вероятно, спасёт жизнь Стефану и, как следствие, исполнит свою миссию.

Игра это или не игра. Она не из тех, кто не держит своё слово. Поэтому её не устраивало сидеть и ждать у окна Психопомпа, который не только не спешил явиться, но мог и никогда не появиться больше.

Посему, взвесив все «за» и «против», она приняла решение – рискнуть и своей пусть и призрачной, но всё же жизнью, и последней надеждой. И попробовать реализовать вариант – временный захвата чужого тела.

А почему нет? Однажды подобное ей уже удалось. Обстоятельства, правда, были другие. Хотя бы потому, что в процессе вселения в тело Кейт она не принимала никакого сознательного участия. И всё же теоретически это было возможно. А вот практически… Впрочем, если бы дело было только в том, чтобы рискнуть надеждой, она бы уже давно решилась. Однако существовала также и высокая опасность того, что дракон вместо того, чтобы разбираться, кто, что и зачем, просто атакует захватчицу сначала заклинанием «изгнания», а затем и «развеивания».

Но кто не рискует, тот не пьёт шампанского! И потому, глядя в окно на неспешно падающий снаружи снег, Екатерина Алексеевна приняла окончательное и бесповоротное решение – она сделает это!

Посовещавшись, узники решили, что при штурме тела дракона – у призрачной захватчицы больше шансов на успех и на то, чтобы всё-таки вселиться, и на то, чтобы при этом выжить.

Всё же Дардьян, кроме того, что являлся магической сущностью, был также ещё и практикующим боевым магом, а София – если какие-то магические способности и имела, то практикующим боевым магом точно не была. Поэтому, если кого и пытаться застать врасплох, то того, кто может успешно атаковать. К тому же, любящая бабушка совершенно не хотела вмешивать в свою ненормальную, потустороннюю жизнь внучку, даже если та была лишь плодом её воображения.

Екатерина Алексеевна понимала, что застав врасплох боевого мага, много времени она не выиграет – максимум пару-тройку секунд, однако и это было уже больше, чем ничего.

Как только будущая захватчица приняла окончательное решение, время, словно бы издеваясь, начало тянуться со скоростью сонной улитки. И когда дракон не явился в привычное для него время, чтобы забрать с собой на ужин Софию, Екатерина Алексеевна начала всерьёз подозревать, что какая-то невидимая злобная сила специально чинит ей препятствия.

И продолжала подозревать ровно до тех пор, пока не раздался вежливый стук и на пороге студии, наконец, не возник объект штурма.

Изведенная ожиданием и доведенная до отчаяния неопределенностью Екатерина Алексеевна не могла больше ждать, и потому пошла на таран, едва только Дардьян закрыл за собой дверь. Точнее, не пошла, а полетела. А если ещё точнее, то стартанула, аки межконтинентальная баллистическая ракета.

Как результат, ей удался молниеносный пролёт не только сквозь тело, но и сквозь входную дверь, а вот захват – нет. Но ту, которой пришлось уже трижды умирать, такими мелкими неудачами не напугать! И она ринулась на повторный штурм, искренне надеясь, что ей всё же удастся застать дракона врасплох.

Никак не ожидая, что врасплох застанут её. Нет, не Дардьян, а окружающий мир, который расцвел ярким многоцветием красок, как будто с него вдруг взяли и сняли приглушающий краски фильтр. Подумать только, а она ведь даже и не замечала, сколь тусклые и практически монохромные всё это время её окружали цвета.

Неизвестно чем бы для захватчицы закончилось это любование, если бы не вернувший её в реальность голос Софии, которая заметив, как изменился в лице внезапно застывший соляным столбом молодой человек, обеспокоенно поинтересовалась:

– Ян, ты в порядке? Что с тобой? Сердце болит?

Дардьян попытался было ответить, но Екатерина Алексеевна перехватила контроль над его телом и выпалила на одном дыхании:

– София, портрет твоей бабушки! Она прямо как живая! Каждый раз, когда я на него смотрю, мне кажется, что она здесь рядом с тобой!

– Что?.. – растерянно переспросила девушка, часто заморгав.

Екатерина Алексеевна почувствовала, как губы Дардьяна, которые она ощущала как свои, шевелятся.

– Прости, – извинился он. – Прости, если сказал что-то не то. Я и сам не знаю, что на меня нашло!

– Да, нет, – улыбнулась девушка. – Всё нормально. Мне и самой в последнее время кажется, что она совсем рядом. Особенно сильное это чувство здесь в студии. Не могу этого объяснить, но, когда я рисую, я постоянно ловлю себя на мысли, что стоит мне только поднять голову, и я увижу её, сидящей на подоконнике с ногами. Понимаю, что звучу глупо. Моя бабушка и на подоконнике с ногами…

– Нет, это совсем не глупо, – ответила внучке бабушка, которая, и в самом деле, все последние девять дней наблюдала за внучкой сидя с ногами на широком подоконнике.

Осознавший, наконец, что именно происходит дракон, закашлялся и мысленно обратился к захватчице: «Бабушка? Бабушка Катя?»

– Для тебя Екатерина Алексеевна! – с вызовом тут же ответили ему из глубины его же сознания.

Услышав ответ, дракон испытал одновременно облегчение и раздражение. Облегчение в нём вызвал факт того, что его тело захватил не какой-то там неизвестный ему призрак. Однако сам факт захвата его тела кем бы то ни было – совершенно его не вдохновлял.

«Что вам от меня надо? И что вообще вы тут делаете? И я не только моё тело имею в виду?» – мысленно прошипел он, продолжая натужно кашлять.

Однако теперь он уже кашель не изображал. Ощущение чего-то инородного застрявшего в его груди и в самом деле не позволяло ему свободно дышать.

– Ян, может воды? – ещё больше встревожилась София.

– Да, пожалуйста! – просипел мужчина.

«Бабуля, говорите, что вам нужно и немедленно убирайтесь вон из моего тела!» – потребовал он.

«Екатерина Алексеевна!» – негодующе поправили его.

«Что тебе надо, паразитка?! – разозлился задыхающийся дракон. – Говори и вали, или развею!»

«Ну раз вы так вежливо просите…», – нарочито растягивая слова, начала было паразитка.

«Развею!»

«Это долгий разговор, поэтому жду тебя сегодня. Здесь. В полночь!»

«В полночь? – удивился Дардьян. – И как я сюда проникну в полночь?»

«Твои проблемы!», – фыркнули ему в ответ.

«Ладно, я подумаю, что можно сделать», – несмотря на растущее в нём раздражение, максимально вежливо ответил дракон, которому как раз в этот момент София подала стакан воды.

– Спасибо, – улыбнулся он девушке. Вслед за чем сделал глоток холодной воды. И, к его облегчению, кашель отступил.

«Меня «Я подумаю» не устраивает!» – припечатал властный голос.

«Развею!» – мысленно раздраженно пообещал Дардьян.

«Прокляну!» – парировала некромантка.

«Что-ооо?» – несмешливо-скептически фыркнул дракон. И тут же получил новый удар под дых. Причем такой силы, что беднягу согнуло пополам.

«Сегодня. В полночь!» – безапелляционным тоном потребовал голос в его мозгу.

«Я постараюсь!»

– Воды? Или лучше сразу скорую? – на сей раз уже не на шутку, всполошилась София.

– Просто что-то, наверное, не то съел. Сейчас пройдет! – просипел дракон.

««Я постараюсь» меня тоже не устраивает! – сварливо гнула своё Екатерина Алексеевна. – И хватит мне внучку пугать!»

«Это я-то пугаю?!» – офигел от такой наглости дракон. – Хорошо. Буду!»

«Вот так бы и сразу, хоро-оший мальчик», – удовлетворенно заключила она.

«И чего ты теперь ждешь, старая карга? Вон из меня!» – потребовал «хороший мальчик».

«Жду пока ты вежливо меня попро-оосишь», – пропел в его мозгу елейный голосок.

В чувствующем себя чуть ли не изнасилованным драконе всё взбунтовалось от подобной наглости.

– Пшла вон! – рявкнул он в полный голос с силой и властностью, которые не только вымели наглую захватчицу из его тела, но и весьма её впечатлили.

К слову, Екатерина Алексеевна не смогла бы получить большее ускорение, даже если бы её катапультировали термоядерным зарядом. При этом из тела дракона она вылетела не горизонтально или по диагонали, а строго вертикально вверх. В результате чего пробила потолок и прежде чем, нить, связывающая её с портретом, притянула её назад, успела побывать с кратким визитом ещё как минимум в десятке расположенных над студией помещениях офисного центра. Назад к портрету неприкаянную душу Екатерины Алексеевны притянуло с такой силой, что ей, наконец, удалось то, о чем она мечтала предыдущие девять дней – она не только смогла сдвинуть материальный объект с места, но и даже заставила его летать…

– Это я мухе, – объяснил Дардьян ошарашено глянувшей на него Софии, которая, к его облегчению, уже в следующую же секунду забыла о его странном поведении. Ибо его поведение, хотя и было странным, но вполне объяснимым, а вот поведение внезапно взлетевшего под потолок мольберта…

Впрочем, девушка тут же убедила себя в том, что прыжок мольберта ей показался. На самом же деле, в нём что-то там сломалось, и он просто упал. А она просто испугалась грохота. Вот и привиделось ей чёрт знает что.

– Ох и нервный он у тебя, Сиян. И ужасно невоспитанный. И вообще смотри, что натворил! Даже и не знаю, как жива осталась! Нет, не подходит он моей внучке! – сварливо прокомментировала Екатерина Алексеевна, которая, несмотря на бесплотность, довольно болезненно приложилась пятой точкой об обломки мольберта.

Песец не знал, что именно произошло между его напарницей и драконом, поэтому ему ничего другого не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть, выражая если не согласие, то, по крайней мере, сочувствие.

Дардьян же между тем развил бурную хозяйственно-организационную деятельность. В мгновение ока разобрал завал из обломков мольберта, презентовал застывшей в растерянности девушке ни разу не пострадавший портрет и тут же объявил, что это таким образом бабушка решила сказать внучке, что та слишком много работает. И поэтому сейчас они всё бросают как есть и отправляются ужинать. Что же касается покупки нового мольберта, то сегодня его всё равно уже нигде не купить.

– К тому же у тебя есть запасной, – указал он на мольберт, стоящий в дальнем углу. – Поэтому давай сейчас прикрепим к нему портрет… – при этих словах он протянул руки к бережно удерживаемому девушкой холсту.

– Я вообще-то думала забрать его домой, – вдруг запротестовала она.

– Не-не-не! Какой домой! – запротестовала невидимая бабушка.

– Домой? – мягко удивился Дардьян. – Но он же ещё не закончен?

– Да, но я… Я чуть его… её не потеряла опять. И теперь я боюсь, что…

– А что краски смажутся, не боишься? – очень мягко и осторожно уточнил дракон. – Я имею в виду, тебе ведь придётся свернуть холст трубочкой…

– Боюсь, – честно призналась девушка и, хотя и очень неохотно, но позволила мужчине взять портрет из её рук.

– Фуу-уух! – выдохнула бабушка.

Глава 9

Вопреки опасениям Дардьяна проникнуть в студию Софии оказалось совсем несложно. Это в его мире на всех замках и засовах стояла дополнительная антимагическая защита, в этом же мире этим не озабочивались. Он, разумеется, подозревал, что в техномире ни о какой антимагической защите и речи быть не может, однако всё же не был уверен, что известных ему заклинаний-отмычек окажется достаточно, чтобы проникнуть во все необходимые ему помещения. Тем не менее, простейшее заклинание размыкания запоров – без проблем открыло перед ним дверь парадного входа, заклинание «отвода глаз» – помогло пройти совершенно незамеченным мимо ночной охраны офисного центра. С дверью в студию, правда, пришлось немного повозиться, однако повинна в этом была сигнализация, а не механизм замка.

«Да уж, будь я домушником и поставь воровской промысел на конвейер, я наверняка вошёл бы в историю техномира как самый искусный из медвежатников!» – открыв дверь и занеся ногу над порогом, мысленно возгордился собой новоявленный взломщик.

И в ту же секунду, согласно закону подлости, его тело словно бы прошил электрический заряд.

– Твою мать! – сдержав вскрик боли, выругался Дардьян. – Совсем забыл про порог! Екатерина Алексеевна, вы здесь! – позвал он.

– Разумеется, я здесь! А где же мне ещё быть? – сварливо ответили ему из темноты. – Ну и чего ты там стал? Боишься, что я заманила тебя сюда, чтобы навсегда завладеть твоим телом?

– Не льстите себе! – насмешливо фыркнул дракон. – В моём теле не смог бы удержаться даже призрак пятого уровня, а вы с вашим первым… Вы мне лучше скажите, эту студию случайно не вы Софии подарили?

– Я, а что?

Где-то вдали позади застрявшего в дверях Дардьяна раздались шаги.

– Пригласите меня зайти, и я объясню, – прошептал он.

– Вы же вроде дракон, а не вампир? – удивилась Екатерина Алексеевна.

Дардьян тяжело вздохнул и подтвердил.

– Дракон.

– Кейт, просто пригласи его войти, и мы тебе всё объясним! – с нажимом проговорил Сиян.

– О и ты здесь! – искренне обрадовался молодой человек. – Рад тебя видеть, дружище!

– И я! – радостно завиляв хвостом, ответил песец.

– Ладно, – между тем приняла решение призрак и с лёгкой ехидцей в голосе пригласила: – Заходите, пожалуйста, господин дракон.

– Благодарю, – кивнул Дардьян и перешагнул порог. Входная дверь за ним бесшумно закрылась.

Екатерина Алексеевна открыла было рот, чтобы напомнить о том, что она всё ещё ждёт объяснений, однако дракон опередил её.

– Как человек, я мог бы переступить порог без проблем, но как маг… Если бы вы меня не пригласили, то большую часть моих магических способностей мне пришлось бы оставить за дверью. Хммм, как же вам это объяснить? – он вздохнул и задумался на несколько мгновений. – Любая частная собственность несёт на себе отпечаток ауры своего владельца. И, чем больше владелец заботится о вещи или помещении, тем под более сильной охранной его ауры данная собственность находится. От грубого физического вмешательства такая защита, разумеется, не всегда эффективна, но от магического… Особенно это относится к вещам и местам, ценность которых измеряется не деньгами, а чувствами и эмоциями. Фамильные драгоценности, церковные реликвии, храмы, домашний очаг… Вот эта студия, например, для Софии ни больше, ни меньше, а именно храм. Храм её искусства. И храм памяти вам, Екатерина Алексеевна. И именно поэтому-то, кроме того, что вы бывшая хозяйка этих стен – мне и удалось войти сюда, не оставшись при этом с опустошенным резервом.

– Хммм, теперь мне стали более понятны многие приметы и верования наших предков, – задумчиво кивнула бывшая магически неодаренная землянка. – И честно говоря, теперь мне как-то сразу стало спокойней и за свою внучку и вообще за обычных смертных. Однако то, что вам всё же удалось сохранить все свои магические силы – это хорошо. Потому что, я подозреваю, что нам с Сияном понадобятся все ваши способности.

Вслед за чем, невольные заключенные студии принялись наперебой просвещать дракона как они докатились до жизни такой.

– А вы уверены, что вас здесь держит именно то, что вы должны мне помочь найти душу Кейт? – задумчиво уточнил Дардьян, после того как выслушал рассказ.

– Разумеется, нет, – фыркнула призрак. – Но должна же я хоть что-то делать?! – ворчливо прокомментировала она. – Как бы сильно мне не хотелось остаться в жизни моей внучки пусть даже и в виде привидения, я не могу пока себе этого позволить. Мне, как я уже сказала, очень, просто крайне необходимо вернуться в тот другой мир! Поэтому я очень надеюсь, что ты сможешь помочь мне отвязаться от этого портрета. Сможешь ведь?

– Снять привязку к портрету могу, конечно, – кивнул дракон, – но вот гарантировать, что при этом вас сразу же не почувствуют Вестницы смерти или, что ещё хуже, вас не утянет снова в Безвременье…