Жизнь не кончается никогда бесплатное чтение

Глава 1

Как-то так получилось, что ничего из меня не вышло. Именно – только со мной такое и могло произойти. Еще в детстве бродячая цыганка, увидев меня в толпе дерущихся пацанов, покачав головой и печально сказала глазевшим на нас старушкам:

– Вот этот, в рваной зеленой рубашечке, – горемыка несчастный.

Но я сразу хочу сказать, что речь идет не о процедуре, для которой необходима клизма. Не вышло из меня стать тем, кем я мечтал, чтобы потом с гордо поднятой головой пойти по гладкой дорожке, которая казалась в юности только для меня и проложенной. А уж в том, что всё, чего бы я ни пожелал, принесут мне на золотом подносе, в этом я вообще не сомневался. Вышло, однако, по-другому. С гордо поднятой головой я бодро пошел какими-то хитрыми обходными путями. Причем все время корректировал направление, потому что с удовольствием давал соблазнам и искушениям управлять моим мозговым штурвалом, – и в итоге постоянно ошибался с выбором двери в жизнь. Так всегда получалось: все хорошенько продумав и решив, что надо стучать в правую дверь, я прямо-таки мистическим образом оказывался перед левой. И без всяких сомнений тарабанил кулаком именно по ней. Естественно, мне открывали эту дверь, и я получал невидимой рукой крепкую оплеуху. Фишка в том, что эти треклятые судьбоносные дверцы не имеют внешних ручек – все они открываются изнутри. Распахиваются перед тобой гарантированно, но с одним условием – сделать личный выбор и ответить за него. Короче, прямого вектора мне построить никак не удавалось. Если оглянуться назад, можно увидеть изощренно, творчески проложенные мной цепочки следов. Петляют они так, что ни одному зайцу и не снилось.

Кем я хотел быть, теперь это совершенно неважно и, думаю, никому не интересно. Возможность стать более разумным и последовательным в своих поступках и решениях я упустил очень умело, скажу больше – мастерски. И, в конечном счете, именно сегодня – 16 января 2019 года, в свой грустно-счастливый тридцатилетний юбилей, я таки прозрел от иллюзий. То есть я твердо и категорически отказался ждать милости и халявы. Как от небесных чудотворцев, так и от прочих чудил, но только уже земных.

Перебравшись в столицу нашей любимой Родины, я оказался в полнейшем одиночестве и полном безденежье в малюсенькой съемной квартирке с временной регистрацией. Со мной был только кот Маркис – единственный друг и – материально – душевная ценность. Устроился на работу таксистом-бомбилой на арендованной и уже достаточно потрепанной «хонде». Как у меня все так лихо получилось – убейте, объяснить не смогу, матерных слов не хватит. Со своей бывшей женой я развелся три года назад. И чтобы хоть в своих глазах оставаться стоящим мужиком, со скрежетом зубовным я изобразил из себя потомка гордого варяга, пожертвовав ей однокомнатную квартиру в славном и прекрасном городе Волгограде. Кстати, где и выпала мне честь быть рожденным от замечательных моих родителей. Так же, без всякой дележки, я отдал ей всю нашу не очень новую, но еще хорошую мебель. А вдобавок ко всему – почти новый маленький, но гордый телевизор, который был моим футбольным товарищем. На его треснутом боку так и было нацарапано слово «новый», после нескольких ремонтов. Слава богу, детей у нас не было, мы всё как-то ждали перемен к лучшему, а теперь я по опыту знаю, что такие перемены бывают далеко не у всех. Кто из нас с ней больше был виноват, говорить мне не очень хочется, чтобы вообще не опускаться ниже плинтуса.

Ну да, по всем категориям нашего материально-денежного мира я, конечно, полностью подхожу на роль неудачника. Но признавать этого не собирался и не собираюсь, потому что втайне верю, что все это временное испытание, которое, несомненно, даст мне шанс еще увидеть «небо в алмазах». Про свою бывшую жену вообще ничего плохого говорить не буду, так как гордый по натуре. Но как в старом анекдоте: «Я не буду рассказывать, кто стащил арматуру, хотя это был Вася», так и с ней: все-таки стервой она была редкостной. В любовь без денег не верила твердо и убежденно. И все равно расклад, как ни крути, получался не в мою пользу.

Проверенное не одним поколением выражение «в тридцать лет ума нет, так и не будет» касательно себя готов подтвердить целиком и полностью. Хотя нет… это еще нужно хорошенько обмозговать в связи с моей непоколебимой верой в чудо и удачу. Эта сладкая парочка где-то с нетерпением ждет меня впереди. Главное – не позволить себе потратить все силы на старте марафонского забега к ним. Существует очень большая вероятность, что можно не дотянуть несколько метров и свалиться замертво, коснувшись пушистого хвостика мечты только кончиком пальца.

Так вот, едем дальше. После развода с моей алчной и меркантильной партнершей в парном кувыркании по кровати, приблизительно через год, совершенно облегченный от вещей и прочей собственности, я отправился в город мечты всей нашей молодежи, который, по всеобщему мнению, являлся городом больших возможностей. Здесь я потихоньку привык и прижился, даже приобрел некоторые обывательские качества поддельного москвича. Постоянной девушки у меня не было – так, «дорожные» встречи. Уставал я сильно, а зарабатывал мало, поэтому о серьезных отношениях с москвичками не могло быть и речи. Толщина моего кошелька достаточна только для подростковых забав, то есть кино – кафешка, ну а там, как повезет. Поэтому в последнее время, а это где-то около месяца, мне очень понравилось одно безобидное и совсем несложное занятие: возвращаясь с работы домой, я как йог ложусь в кровать и заставляю работать мозги. Длительность этого упражнения напрямую зависит от степени моего желания уснуть. Тема же всегда одна – где спряталась та коварная и безжалостная ошибка, которая привела меня к такой жизни, и возможно ли ее исправить. Времени на размышления о смысле бытия у меня всегда было много. А вот на что-то солидное, деловое и денежное – с этим хуже, тут оно напрочь отсутствовало.

Больше всего лежачие терзания моих мозгов любит Маркис, породистый британец, который был безжалостно кастрирован с моего согласия, бедолага. Меня просто обманули и ввели в заблуждение, сказав, что так будет лучше и для него, и для меня. Одно хорошо, что эта ужасная для нас обоих трагедия произошла в его почти младенческом возрасте. Я всегда чувствую некую вину перед ним, поэтому у нас с Маркисом возникла крепкая братская любовь. Он не познал других удовольствий, доступных его некастрированным сородичам, и поэтому высшим блаженством считает устроиться у меня под рукой, положив голову мне на плечо. Укладываясь на спинку, задние лапы он вытягивает полностью, а передние складывает на груди, как ребенок. Бывает, долго смотрит на меня, как будто изучает черты моего лица, а может, просто гипнотизирует. Очень смешно все это выглядит, прямо не кот, а херувимчик какой-то. Да плюс ко всему он еще очень громко урчит и своим урчанием совершенно убеждает меня в том, что жизнь прекрасна во всех ее проявлениях и, несомненно, все будет хорошо. В такие минуты я стараюсь как можно дольше не шевелить плечом, чтобы не тревожить его осознание пространства. А когда я все-таки устаю лежать без движения и слегка меняю позицию, он, похоже, недоумевает: чего это я вдруг решил нарушить полнейшую гармонию?

Лежа на пару с ним, я обдумываю закономерности реального мира. Которые, по моему мнению, очень противоречивы и не всегда совпадают с логикой и рациональностью. Взять, к примеру, меня. В школе я был первым по математике и легко мог делать контрольные работы практически за половину класса. И в частности, за моего одноклассника, Вову Сухова, который был закоренелым двоечником и прогульщиком. А в итоге получилось, что, достигнув тридцатилетнего возраста, я оказался таксистом и коллекционером мелких монет, а он – владельцем пяти крупных магазинов, да еще к тому же достраивает свой собственный колбасный завод с какой-то навороченной импортной линией. А ведь начинал с простого табачного ларька, где ему по барабану были все эти интегралы и дифференциалы, пригодились только два самых простых математических действия: сложение и вычитание. Причем поначалу и цифры были совсем не велики, а он тем более пользовался калькулятором. Ну чего там особо считать? – задача для первоклашек: купил оптом сигарет на тысячу, продал за три. Две тысячи – чистая прибыль, правда, с небольшим минусом – отдача рабского подношения кому нужно. И вот вам сразу же вырисовывается простой, но очень удивительный вывод. Оказывается, в реальности знания, ум, мудрость и понятливость далеко даже не родственники. Пока Вовка лихо пользовался этой волшебной арифметикой, а по вечерам с блаженством перетягивал пачки с купюрами резинкой, меня черт надоумил поступить в университет. Да еще на факультет автоматики и механизации производства, что окончательно добило мое рациональное и предприимчивое мышление. То есть отправило в нокаут. Изучение высшей математики, сопромата и теоретической механики, бесконечные чертежи и сдача зачетов с экзаменами вообще не дали мне ни единого шанса выглянуть в окно и хотя бы немного сориентироваться в реальном времени, определив, кому я там буду нужен с дипломом инженера-механика.

Однако упрямство, упорство и терпение все-таки довели меня до того дня, когда я наконец-то окончил это Богом забытое заведение. Я вышел на широкую дорогу, набрал в грудь побольше воздуха и, оглядевшись по сторонам, не забыв, конечно, посмотреть и на небо с надеждой, что оттуда свалится какой-нибудь подарок судьбы, твердой походкой пошел на поиск того, кому я нужен.

Со временем моя бравая поступь стала совсем уж вялой. Список мест, где меня прям-таки ждали с распростертыми объятиями, оказался до обидного скудным. А по оплате моего рабского труда и вовсе смехотворным. Поэтому, засунув подальше свою гордость, или то, что осталось вместо нее, я побрел к тому же Вовке, стараясь держать подбородок повыше. Вовка устроил меня к себе в магазины – развозить и разгружать продукцию, – не забыв сказать, что делает все по доброте душевной, в память о нашей «братской» школьной дружбе. Но заработок был в два раза больше, чем я бы получал согласно профессии по диплому. Чтоб эти хитроумные деятели профессиональной ориентации провалились все в преисподнюю, вместе, с так называемыми, «своими». Поначалу задевало, конечно, но я себя успокаивал тем, что все это временно, что придет тот счастливый, торжественный день, когда страна позовет своего героя, то есть меня. Не пришел, и не позвала. И вот теперь я в Москве, можно сказать, с плакатом в руке: «Лично ты никому не нужен. Решай все сам и делай все тоже сам. Помни только одно: все уже "справедливо" поделено, и если ты одиночка, не приткнувшийся к кому следует, то тебе будет нелегко. Но ты все равно верь, надейся и жди!»

Ну что еще добавить для знакомства? Меня зовут Костя Ефремов, человек-надежда. Рост – метр девяносто, уличный волгоградский парень, спортивного телосложения, за себя и за друга всегда постою, не вопрос. Брюнет. Короче, себе я нравлюсь и девушкам тоже, но, к сожалению, свозить отдохнуть какую-нибудь прелестницу в Турцию пока не могу. Купить дорогой подарок… ну, для этого придется приковать себя наручниками к рулю машины, – хватает пока что только на корм коту. Так что, согласно этому красочному, но запутанному раскладу моего судьбоносного пасьянса, возможно, все хорошее у меня впереди.

Не унывай, Костян! – говорю я себе. Прекрасно уже то, что зима в этом году теплая. Аномальная, правда (как всегда), и слякотно на дорогах, что для нас, таксистов, неприятно немного, но терпимо. Не в Италии живем, а в нашей средней полосе, и к природе у меня никаких претензий быть не может, а то она жестко накажет. Хорошо это понимаю, все-таки высшее образование.

Утром на работу я привык просыпаться в полшестого. Маркис в это время лежит у меня в ногах, и мне приходится очень осторожно вытаскивать ноги из-под одеяла, чтобы, не дай бог, не потревожить лучшего друга, не нарушить его священного сна. Я вообще-то не кошатник и к животным этим отношусь, в целом, равнодушно, но Маркис – это совсем другое. Я иногда даже подозреваю, что он и не кот вовсе, а инопланетянин. Наше общение с ним, его пронзительные взгляды, его странноватое поведение ставят меня в тупик. Я порой даже и не знаю, как к нему относиться. Помимо того, что я искренне его люблю, так еще и ощущаю какое-то мощное живое тепло, когда глажу кота по пузику. Прям реально чувствую, что он послан ко мне как мой ребенок. Я бы, наверное, и не удивился, заговори он вдруг со мной, хотя мы настолько понимаем друг друга, что слов и не требуется.

Кстати, в моей машине на лобовом стекле приклеена фотография Маркиса, а не какой-то там фифы в бикини. Чувства есть чувства, никуда от них не денешься. И Маркис, как это ни странно звучит, – мой лучший помощник в амурных делах. Ну, точнее сказать, его хитрая мордочка на фотке привлекает сентиментальных девушек. Глядя на его фотку, моя очередная потенциальная подружка смело впадает в романтическое состояние. А дальше нужны только опыт и красноречие. Вот чего-чего, а этого у меня в избытке. Обычно я катаю красавицу по городу с заездами в пиццерию или в «Макдональдс». Довожу девчонку до истерического хохота заранее подготовленными и проверенными шутками. И в итоге с богатырской энергией победителя привожу ее к себе домой. Все они умиляются живым Маркисом и, как следствие, становятся мягкими, нежными и податливыми. Срывов у меня никогда еще не было. В крохотной кухоньке, когда мы еще пьем кофе, перед тем как запрыгнуть в постель, мой верный друг профессионально доделывает свою сводническую работу: позволяет гостье взять себя на руки, ложится на ее прекрасных бедрах в стандартную позу – животом кверху, – милостиво разрешая тискать себя как угодно. И при этом гипнотически-сексуально урчит. Как он умудряется так делать, для меня остается загадкой. После всех стараний Маркиса девушка, уже вся растаявшая, оказывается в моих объятиях. А Маркис, сделав свое дежурное дело, спокойно уходит на кресло спать, наверное, радуясь за меня, что мне тоже будет хорошо.

Когда наступает утро, кот, строго блюдущий регламент посещения моего дома, настойчиво, но интеллигентно будит нас обоих. Беззвучно подходит к кровати, запрыгивает, ложится поверх одеяла и, слегка перебирая лапами, заставляет нас открыть глаза и улыбнуться. Я всегда говорю ему при этом: «Спасибо, хозяин, за заботу, все понятно, сейчас встаем». Услышав мои слова, удовлетворенный Маркис спрыгивает вниз, ложится на пол и следит за тем, чтобы я вежливо выпроводил нашу с ним ночную гостью, не опоздав при этом на работу. Прекрасная незнакомка должна быстренько принять душ, также быстренько заглотнуть кофе и с чувством благодарности за наше гостеприимство шагать дальше по своей жизненной дороге.

Вот так мы с Маркисом и жили. Что-то кардинально менять в своей жизни, начинать по-взрослому искать более достойную, а главное – денежную работу я был еще не готов. Отложил решение этого наиважнейшего для меня вопроса на конец лета, надеясь на то, что мудрейшее наше правительство все хорошенько обдумает и позволит Косте Ефремову, хорошему некурящему парню, работать согласно диплому за достойные деньги. В Москве я жил всего полтора года и хотел бы основательнее укорениться, а заодно набраться воинственного духа для такого важного дела, как оправдание доверия тех, кто «думает за нас».

Наступил удивительный месяц май. Москва, как сама весна, превратилась в цветущую очаровашку. Как говорится, жить стало солнечнее, жить стало можно и нужно. Мне дали в аренду совершенно новую «Шкоду-Октавию». Само собой, переместилась и фотография Маркиса, и не могу не отметить, что мой парень стал смотреться намного солиднее и выразительнее в другом антураже.

Вообще-то Маркис появился у меня абсолютно случайно, и более того – без мистики не обошлось. Как только я перебрался в столицу, то почти сразу устроился на работу в такси. Коллеги, такие же простые парни из разных концов нашей необъятной России, помогли мне быстро, а главное, совсем не дорого найти крохотную квартирку в Филях. Первую неделю на работе было очень тяжело, хорошо, что я умело использовал навигатор. Было такое ощущение, что я живу, следуя только из пункта А в пункт Б. Я даже иногда и поесть-то толком не успевал, а уж зайти в магазин и спокойно отовариться вообще было нереально. Но на второй неделе каторжного труда у меня уже появилось немного свободного времени, чтобы пройтись по району и посмотреть, где и с кем я живу, что в каком месте расположено. И так получилось, что самым первым магазином, куда я зашел, был почему-то магазин «Товары для животных», расположенный как раз на первом этаже моего нового жилища. Сейчас я и не вспомню, какая-такая веская причина заставила меня направиться именно туда. Я прошелся по магазину, посмотрел на рыбок в аквариуме, понаблюдал за тем, как удав гипнотизирует мышку, а потом добрался до клеток, где отбывали срок щенки, морские свинки и кролики. А в одной, отдельно стоящей клеточке забился в угол крошечный пушистый комочек. Серенький котенок. Я умиленно улыбнулся, но тут же погасил внезапный фонтанчик своих чувств. Ценник напугал количеством нулей – 10 000 рублей. Для меня деньги огромные, и чтоб потратить их на кота – такая мысль мне даже случайно в голову не могла прийти. Я уже развернулся, собираясь уходить, но тут ко мне обратилась миленькая продавщица:

– Молодой человек, возьмите котеночка, он у нас последний. Пятерых по двадцать пять тысяч рублей быстро разобрали, а на этого такая большая скидка, потому что его никто не берет почему-то, хотя он самый лучший. Третий день уже сидит бедняга, и вы знаете, ни разу не мяукнул.

У меня в кошельке было всего двадцать тысяч, и это были все мои финансы. Котов я в жизни не имел, и спустить десятку на этого бедолагу, да еще в нелучший жизненный период, – это уже был бы перебор. Не знаю, какая сила заставила меня снова повернуться к клетке и посмотреть на котенка. Он сидел перед мисочкой с сухим кормом, красный язычок чуть торчал наружу, и смотрел на меня так, как смотрят дети из детдома, надеющиеся, что за ними пришли новые родители. У меня кольнуло что-то в области сердца, и я впервые ощутил то самое тепло, которое чувствую до сих пор.

Я повернулся к девушке и, уже не сомневаясь, что заберу его, на всякий случай жалостливо спросил:

– А за пять тысяч нельзя?

Она улыбнулась, понимая, что перед ней не богатый москвич, а хороший, но бедный парень с периферии, горестно сложила губки и добрым голосом промурлыкала:

– Не могу никак, породистый очень, но поверьте, он точно вас ждал.

Так что выхода у меня просто не было. Правда, я выставил свое небольшое встречное условие:

– Хорошо, я его беру, но только с вашим номером телефона и обещанием сходить поужинать со мной в кафе. Кстати, как вас зовут?

Девушка очаровательно рассмеялась, взяла меня за руку и, сразу перейдя «ты», сквозь смех игриво представилась:

– Меня зовут Марина. Знаешь, если бы ты мне всего этого не предложил, то я бы тебе котенка и не отдала вовсе. Получается, мы сегодня все в выигрыше.

Она протянула мне визитку с номером мобильного телефона; взяв ее, я нежно и со значением пожал бархатную ладошку, с полминуты подержал в своей лапище и сказал:

– Костя. Надеюсь быть основателем династии кошатниц и кошатников.

Марина принесла мне маленькую переносную клеточку для котят, куда мы торжественно посадили Маркиса, чтобы он с комфортом смог проследовать в свой новый дом. Выходя из магазина, я не очень тонко намекнул Марине, что живу на третьем этаже в шикарной квартире № 10, и не навещать котенка с ее стороны будет просто неприлично. Она пообещала быть очень даже приличной и заботливой. Действительно, больше месяца мы проводили все свободное время вместе, и днем и ночью. Затем потихоньку стали просто друзьями, хотя и близкими.

Весна между тем подошла к естественному завершению, сдав свои дежурные обязанности в процессе вечного круговорота всего живого на планете более взрослому, жаркому и веселому лету. Я вырвал из календаря листочек с датой 31 мая. Энергия во мне за весну добралась до максимальных уровней, и я стал подрабатывать еще и по ночам. Ездить по Москве в это время намного комфортнее и приятнее. Во-первых, дороги почти свободные, можно прибавить скорость и немного погонять в свое удовольствие, а во-вторых – свежий ночной летний воздух с его неповторимым ароматом.

В ночь на первое я вышел на смену, и больше трех часов мы с котом, то есть с его фоткой, расфасовывали бедствующую молодежь по дешевым кафе и ресторанчикам. Время приближалось к двум, и мне, наконец, посчастливилось забрать у ночного клуба в меру одурманенную парочку, чтобы отвезти их на Рублевку. Парочка была веселая, но запаха алкоголя не чувствовалось. Всю дорогу я им рассказывал анекдоты. Они беспрерывно ржали, даже когда я молчал. Высадил я их в Горках-2, возле неприлично крутого особняка. Продолжая хохотать и обниматься, они заплатили мне пятьсот баксов, и я, довольный жизнью, направился обратно в город. Без всякой надежды на попутного клиента, так как для таксистов эконом-класса возможен только въезд с VIP-грузом, да и то если очень сильно повезет.

Зарядил небольшой дождик. Он был какой-то раздражающе-противненький, умудрялся брызгать мелко, но часто. Дорога была предсказуемо пустой, и я, чтобы прогнать скуку, включил радио погромче. Вдруг в свете фар я заметил торопливо идущую по обочине стройную, высокую девушку с мокрыми каштановыми волосами почти до талии. Чтобы защититься от холода и моросящего дождя, она обнимала себя, скрестив руки. Одежда на ней была самой простой: джинсы и короткая красная курточка. Мне сразу пришла мысль, что, наверное, это одна из тех девушек, которые оказывают здесь определенные услуги. Видать, разочаровала чем-то клиента, а обитатели всех этих роскошных дворцов люди капризные и довольно-таки жесткие. Вот она и была изгнана ночью – пусть добирается до Москвы как хочет.

Я притормозил и приоткрыл пассажирскую дверцу. У нее был такой вид, словно ей спасательный круг кинули с небес. Села в машину и почти шепотом, утирая ручкой не то слезы, не то капельки дождя, пролепетала:

– В высотку на набережной, пожалуйста.

Минут пять мы ехали молча, и я искоса рассматривал ее заплаканное лицо (слезы все-таки). Тушь на ресницах немного размазалась, а мокрые волосы не давали возможности как следует оценить все остальное. Она вдруг резко повернула голову в мою сторону – наверное, тоже хотела увидеть, с кем едет в машине. Когда я ответил ей взглядом, она спокойно откинулась на спинку сиденья и стала смотреть на дорогу. Мне этого мгновения было вполне достаточно, чтобы понять: девушка необычайно красивая. И красота не искусственная, как у моделей, а какая-то благородная и возвышенная. Другими словами, если встретишь случайно на улице такую, то уж точно не забудешь никогда. А глаза у нее вообще уникальные – проницательные, и отбрасывают тебя назад, как при выстреле из ружья. К тому же насыщенно-синие, как озеро в горах, и совершенно чистые, – не глаза, а произведение искусства, я это даже в темноте разглядел. Так что на все остальное можно было и не смотреть совсем – тут Бог не поскупился на внешность.

Я снял со стекла фотографию Маркиса и молча передал ей. Она уже перестала плакать, посмотрела на моего кота, и на ее лице заиграла обворожительная улыбка с ямочками на щечках. Погладила фотку и, повернувшись ко мне, сказала:

– Спасибо, он такой забавный. Наверняка ваш любимец.

Я тоже улыбнулся, а потом со всей серьезностью заявил:

– Это мой лучший друг.

– Счастливый… А у меня нет лучших друзей, только одни знакомые, вот этих много.

Слышать такое из уст молодой и красивой девушки было очень печально. Я уже понял, что определенно ошибся, приняв ее за неутомимую труженицу интимного фронта. Это было бы оскорбительно для нее (и для меня). Здесь было что-то другое – загадочное.

Глава 2

Девушка сильно продрогла под дождем, пока шла по дороге от рублевских «трущоб». Я включил печку и направил поток воздуха в ее сторону. Она благодарно кивнула и попросила разрешения покурить. Не знаю почему, но я сразу согласился: ладно, пусть отравляет наши молодые жизни. Мало того, я угодливо вытащил прикуриватель из гнезда и с глупой улыбкой на лице собственноручно поджег дьявольский фитилек. Вообще-то я никогда и никому не позволяю курить в машине, независимо от пола и возраста, так как у меня аллергия на дым сигарет: начинают сильно слезиться глаза. Наверняка она меня загипнотизировала, и я даже почувствовал, что рядом со мной сидит не просто симпатичная девочка, подобранная на дороге, а человек, наделенный необычной (и непонятной) силой, позволяющей расположить к себе любого. И почему-то сильно захотелось поделиться с ней самым моим сокровенным, ну как с близким человеком. Если честно, то я даже немного испугался и призадумался. Как же так получается? Мы, простые российские граждане, в маршевом порядке со счастливыми лицами уже почти доковыляли до коммунизма. Правда, потом как-то резко оказались в феодализме, хотя ходят слухи, что живем в развитом демократическом обществе. Так вот, оказывается, при всем богатейшем опыте нашей любимой страны мы запросто можем попасть под воздействие сверхпроницательных индивидуумов с очень красивыми и мудрыми глазами. Но я тут же успокоил себя. Зато мы крепчаем с каждой мыслью о радикальной перемене к лучшему, как булатная сталь, а строем ходим все более профессионально и слаженно. Так что, Костя, не волнуйся за судьбу драгоценной Родины – живи, парень, весело, есть кому за тебя все решить и позаботиться о светлом будущем. Вот одна из таких особ сидит и обкуривает тебя как полного идиота. Но нет, мадемуазель, я проявлю стойкость, правда, не уверен, что меня хватит надолго.

Пока я философски рассуждал о странностях нашего замысловатого и запутанного исторического пути в контексте борьбы за свою личную независимость, девушка согрелась и разрумянилась. А как только пришла в себя, вытащила весь свой походный набор инструментов для боевой раскраски: тушь, помаду, тени и салфеточки. Быстрыми и ловкими движениями привела себя в надлежащий вид, решительно повернув зеркало заднего вида в свою сторону. Потом посмотрела на меня, чтобы я оценил, насколько она в порядке. Я, конечно же, с одобрением улыбнулся и поднял кверху большой палец. Довольная моим восхищением, она откинулась на спинку сиденья, грациозно закинула ногу на ногу и опять стала рассматривать фото моего кота, поглаживая карточку кончиками пальцев. Печку я отключил, так как стекла покрылись влагой, и стало плохо видно дорогу, но засунул в проигрыватель мой любимый диск – джазовые блюзы. Эта музыка всегда приводит меня в состояние душевного покоя, приятного, но, увы, краткосрочного удовлетворения своей жизнью. За все время поездки я практически ни слова не произнес. Слова как будто убегали из моей головы, было такое странное ощущение, что шевелить языком и открывать рот не совсем прилично и совсем не обязательно. Она заговорила первая, наверняка зная, что не может не нравиться мужчинам (я так вообще просто обалдел от нее). Голос у нее был немного нагловатым. Повернувшись ко мне вполоборота и вздернув носик, она представилась:

– Меня зовут Вера. А тебя как?

– Костя, которому сегодня здорово повезло, – попытался пошутить я.

– А, понимаю, это потому, наверное, что ты встретил меня. Я правильно рассекретила твою мысль?

Немного смутившись, я решил хоть как-то реабилитировать себя:

– Ну, и поэтому тоже. Хотя минут за десять до нашей встречи мне повезло заработать пятьсот баксов. А так как известно, что жизнь дается нам только один раз и надо прожить ее хорошо и богато, то сегодня именно тот день, который сей факт подтверждает.

Неожиданно для себя я понес какую-то мальчишескую браваду. Чем угробил свой интеллект в ее глазах, по-моему, навсегда. Она посмотрела на меня разочарованно и с иронией произнесла:

– Слушай, везунчик Костя! Где ж ты взял такие вводные данные для задачки о жизни, которую, насколько я знаю, пока еще никто не решил и, думаю, вряд ли решит? Ты, случайно, не тайный приверженец философии практицизма?

Я не знал, куда себя деть. И решил соврать, чтобы прикрыть свой косяк и позор.

– Вера, ты извини меня. Вообще-то я не мастер в общении с девушками, потому и несу всякую чушь. Пошловато получилось, но ты, надеюсь, отнесешься к моим дурацким словам терпимо.

Она рассмеялась и хитро прищурила глазки.

– Да брось ты, Костик. Все нормально. На самом деле мне очень приятно, что я занесена в список твоих везений. А вот в моем случае этот день вряд ли назовешь удачным. Я так благодарна тебе за то, что ты подобрал меня на обочине. Что обогрел, что ничего не спрашиваешь и не лезешь тупо флиртовать, хотя к мужчинам это слово – «флиртовать» – не особо-то и подходит. Знаешь, у меня чутье на людей, можно сказать, профессиональное. Мой прадед был графом, а прабабушка была цыганкой, и что-то мне от нее передалось. Я вижу, какой ты человек. Поэтому и позволяю себе небольшие вольности.

Слегка растерявшись, я спросил:

– И какой я человек? – Оторопел я.

– Да, хороший, хороший, Костя. Из тебя доброта прет, как из фонтана вода. Мужик ты настоящий и стоящий, это мне твой кот рассказал, когда я его гладила.

Она с улыбкой отдала мне фотографию Маркиса и, как будто вспомнив, добавила:

– Таких случайных встреч не бывает. В этом ты абсолютно прав.

– Но я же не говорил ничего такого…

– Конечно, не говорил. Но ты же умный и понимаешь, что далеко не все нужно говорить вслух, чтобы высказать свое мнение. Язык тела намного старше языка слов.

Я промолчал, тем более что мы уже подъезжали. Вера попросила меня остановиться метров за триста до дома. Она явно раскладывала какой-то свой, внутренний пасьянс.

– Костя, ты извини, денег у меня нет, но я оставлю тебе визитку с номером телефона, а завтра расплачусь.

– Вера, ну что ты в самом деле. – Покачал я головой. – Ты же сама говорила сейчас про язык тела. Неужели ты его вдруг перестала понимать? Не волнуйся, я же понимаю, что ты пережила не самое приятное событие. Мои предыдущие клиенты щедро расплатились, считай, что и за тебя тоже. Я сегодня богач. Имею право почувствовать себя, пусть и ненадолго, миллионером и кутилой. Твой номер телефона против денег… Я в выигрыше, по любому.

Она с каким-то удивлением посмотрела мне в глаза и поцеловала в щеку. Вручила визитку и, уже выходя, как ребенок, попросила:

– Костичек, подари мне, пожалуйста, фотку своего котика. Кстати, как его зовут?

– Маркис, – нежно сказал я и с улыбкой протянул девушке свой талисман. – Его зовут Маркис, и мы с ним будем очень рады видеть тебя у нас в гостях, если ты, правда, веришь, что я хороший человек. И не побоишься нашей с ним нищеты.

Она открыто и просто рассмеялась.

– Балда и есть балда! Говоришь мне такое, обвиняешь в меркантильности… Но я тебя милостиво прощаю, так как знаю, что ты от растерянности можешь какую-нибудь ерунду ляпнуть. Ты еще не забыл, что я потомок князей и графьев? Так вот, запомни: князья бывшими не бывают, если, конечно, они настоящие. Нищеты они никогда не боялись и тем более не презирали. А вот потерять честь и достоинство – это да, это серьезно. Но я думаю, мы с тобой еще разберемся, кто из нас нищий и в чем.

Захлопнув за собой дверцу, она медленно пошла к дому. Я отъехал метров на сто и остановился, выключив фары. Хотел проводить ее глазами – все же ночь на дворе, мало ли что случится. Вера шла очень медленно, со стороны было видно, что она не хочет идти домой или к кому она там приехала. Смотрела на мокрый асфальт, футболя легким ударом ноги попадающиеся на пути камешки, как будто размышляла о чем-то. Торопиться мне было некуда, вызовы не приходили. Я наблюдал за Верой и одновременно рассматривал визитку, очень простую и лаконичную. На белом фоне крупно – номер мобильного, а под ним имя ВЕРА, и все. Очень необычайно для красивой молодой девушки.

– Чудеса какие-то, – неожиданно вслух произнес я.

Все вроде нормально, только почему-то возникло ощущение, что впереди меня ожидает много сюрпризов. Дай Бог, если хороших…

Вера походила около дома еще минут десять, затем достала из курточки мобильник и кому-то позвонила. Через четверть часа из-за угла показался черный пятисотый «мерседес» и медленно подъехал к ней. Приспустилось водительское тонированное стекло, Вера что-то раздраженно сказала и села на заднее сиденье. «Мерс» тут же рванул с места и на приличной скорости унесся в сторону центра. А я, завершив свою миссию телохранителя и по совместительству частного сыщика, развернул машину и спокойно поехал домой. Свою рабочую смену я решил заслуженно сократить. Заработал я неплохо, а загадок на сегодня мне было вполне достаточно.

Глава 3

Дома меня ждал Маркис. Он, как всегда, быстренько подбежал ко мне и со своим смешным и необычным урчанием потерся о мои ноги. Мне кажется, что таким образом коты выясняют, в каком настроении вернулся хозяин. А урчание у него действительно было необычным. Он умудрялся хрюкать и выдавать звук, похожий на короткое «ма», – и все это одновременно.

Убедившись, что у меня все в порядке, Маркис запрыгнул на кресло и, свернувшись клубочком, стал наблюдать, как я готовлю себе яичницу. Бутерброд с сыром и чашка чая в дополнение к ней составляли мой обычный дежурный перекус перед сном.

Я ел с заслуженным аппетитом и размышлял, глядя в окно.

Все-таки как интересен и разнообразен окружающий мир. Пока ты скучаешь дома, лениво растянувшись на диване, в другом, неведомом тебе месте может происходить что угодно. Но волею случая ты сам можешь попасть в какой-то мистический, совершенно непредсказуемый круг событий. Вроде и не ждешь никаких резких перемен в своей будничной жизни, и вдруг происходит взрыв. И вся твоя прошлая жизнь становится сном, который уже никогда не повторится.

Побросав посуду в раковину, я улегся в кровать и как безгрешный младенец моментально заснул, не дожидаясь, когда ко мне переберется Маркис. Мне сегодня опять в ночь. Рано вставать не надо, и кот это знает – мешать не будет. Короче, пока все хорошо, посмотрим, что произойдет дальше.

Проснулся я в два часа дня – нормально, достаточно чтобы выдержать ночную смену. Сделал привычную десятиминутную зарядку: приседания, махание руками и отжимание от пола, пока хватит сил. Мои ежедневные упражнения очень удивляли и возбуждали Маркиса. Он тут же подбегал и мешал мне заниматься самыми изощренными способами. Наверное, он так играл со мной, думая, что все эти телодвижения затеяны исключительно для его развлечения. А может, он старался прекратить это безобразие на его территории – мол, занялся бы ты чем-то полезным, ну, например, в кровати со мной полежал. Со своих кошачьих позиций он всегда учил меня правильной жизни, находился в горизонтальном положении, практически, постоянно, и иногда я к нему прислушивался.

Вере я решил сегодня не звонить. Не совсем удобно напоминать о себе девушке, с которой познакомился несколько часов назад. Взял полотенце и пошел в душ. Эту процедуру я всегда выполняю с мазохистским удовольствием. Потому что свято верю в то, что ледяная вода – да-да! – помогает моему организму выделять малоизвестные науке элементы. Которые делают меня абсолютно неуязвимым для всяких вредоносных вирусов и, разумеется, закаляют «как сталь».

После такой встряски я чувствовал себя бодрым и в прекрасном настроении. Саркастически посмотрел на Маркиса – вечно заспанного и ленью тяжело травмированного моего наставника – и сказал ему:

– Тренироваться надо, дружочек. Но это даже хорошо, что в душ ты со мной не пошел, а то у тебя точно случился бы нервный срыв. Ты ж у нас котяра избалованный, изнеженный. Ты ж, как и Вера, – благородных кровей, высшее существо. А я рабоче-крестьянского происхождения. Однако ответственно заявляю вам обоим: своими дедами горжусь не меньше вашего. Они были трудяги и воины, пусть и рядовые, зато крепкие и честные мужики. И Родину защищали на совесть, не щадя своих жизней. Правда, обидно за них бывает. Получается, что работали они, воевали и умирали за то, что в наше капиталистическое время не очень-то ценится. Все теперь в долларовом эквиваленте, а они и слова-то такого не знали – эквивалент. Да если б и знали, то ставить рубль на первое место в жизни категорически не согласились бы.

Пока я разговаривал с котом, вскипел чайник. Заварив себе кружку очень крепкого кофе и отломив солидный кусок краковской колбасы, дал долгожданную работу челюстям и желудку, с большим воодушевлением завершив очередной цикл восстановления сил. Затем с любопытством посмотрел в окно, пытаясь понять, на что уставился Маркис, навострив свои изящные ушки. На улице ярко светило солнышко, небо было голубое, без единого облачка, и припекало уже довольно-таки серьезно. Объектом повышенного интереса кота, скорее всего, был оранжево-голубой мячик, который азартно гоняли мальчишки в дворовой сетчатой коробке. Больше ничего интересного там не было.

Все мои мысли переключились на странные события прошлой ночи. То есть я думал о Вере. Несомненно, она личность незаурядная. Казалось бы, обычная молодая девушка, хотя и красивая, этого не отнять, и такой мощнейший магнетизм. Ни разу с таким не встречался.

Я подошел к зеркалу и вслух задал вопрос своему отражению:

– Кто же она, эта таинственная незнакомка? Из какого мира появилась на моем пути? Ясно, что не бедна, и даже очень не бедна. А я простой провинциальный таксист… Получится ли у нас с ней что-нибудь? Не думаю, но надеяться буду.

Пришло время идти на работу. С собой я взял фотографию Маркиса, точно такую же, как подарил Вере, и огромный дежурный бутерброд. Моей фактуре при метре девяносто противопоказаны любые диеты и ограничения. Готов смолоть за милую душу все, что плавает, бегает и летает. Ну и растет. Понятное дело, не в сыром виде.

Ночь прошла спокойно, если не считать обкуренную группку сопляков лет по двадцать, которые всю дорогу доказывали сами себе, причем матом, что именно они являются хозяевами жизни. У меня все же хватило терпения довезти их до очередного ночного клуба. Было большое желание высадить из машины этих «избранных» и дать хорошего пинка ближайшему. Я такую публику знаю очень даже хорошо по своей волгоградской бурной молодости. Трусливые они – дашь одному под зад, и остальные сразу сдуются. Тут моя комплекция мне только на руку. Расплатились они, правда, щедро, так что мое самолюбие и терпение были удовлетворены.

Вернувшись домой, я отоспался, проделал все свои ритуалы: зарядка, душ, завтрак и, решив, что необходимое для приличия время выдержано, позвонил Вере.

В телефоне зазвучала песня Уитни Хьюстон, затем раздался голос:

– Алло, слушаю вас.

– Это я, Костя, таксист. Вера, ты меня еще помнишь?

Признаться, я волновался: а вдруг скажет: «Какой еще Костя?»

Но произошло то, чего я и ожидать не мог, – она радостно воскликнула:

– Костик! Ах ты, кошачий брат, почему ты раньше не позвонил? Это не по-джентльменски, заставлять даму столько ждать. Ты как сегодня работаешь? В ночь? Ну, тогда без всяких отговорок – оденься во все свое лучшее… впрочем, это не обязательно, мне фиолетово, в чем ты придешь. Короче, жду тебя в ресторане у театра «Ромэн». Знаешь такой? Прекрасно! Дамы сегодня приглашают кавалеров, и я к тому же должна тебе за проезд. Буду с подругой, так что, если хочешь, можешь друга с собой прихватить. Свою тачку оставь где-нибудь, считай, я наняла тебя на всю смену. А теперь можешь пробубнить свое радостное согласие в ответ.

Я был как мешком прибитый, у меня даже ухо под мобилой вспотело. Набрав полную грудь кислорода, я попытался собрать мысли в кучку. Не очень-то верилось, что я смогу сформулировать правильное предложение. Но у меня, слава Богу, получилось:

– Вера, ну ты даешь, после такого свалиться можно! Но шанса увидеть тебя еще раз не упущу. Не приеду, а прилечу, и делай со мной что хочешь.

Она игриво рассмеялась:

– Браво, Костя! Можешь ведь, когда надо.

Услышав одобрение моей вымученной фразе, я сразу стал уверенным мачо и продолжил с юморком:

– Вот только насчет друга не получится. Но могу притащить с собой кота – он самый достойный из моего окружения. И еще одна проблемка… Мне как-то не доводилось бывать в таких местах, как бы ни лопухнуться.

– Костик, какой ты смешной! Заруби себе на носу – Москва город фейковый. Вернее, так – здесь никто никого по-настоящему не видит. Да приходи ты хоть в лаптях, хоть в рубище нищенском – прокатишь за тайного олигарха. Короче, в девять ждем тебя. Не бойся, вдвоем терзать тебя не будем, я жуткая единоличница. На входе скажешь: «Я к Вере» – и тебя проводят. Все, до встречи. Будь крут парень!

Положив мобильник на тумбочку, я вслух подбодрил себя:

– Это куда ж тебя, Костя, занесло… Ну, ничего, три к носу, как учил дед. Мы парни бравые, нам что вприпрыжку удирать, что ползком пятиться – все едино. Ты лучший, и даже не сомневайся!

Я лихо рубанул воздух воображаемой саблей и побарабанил себя по груди, как Тарзан. И сразу почувствовал прилив энергии – как будто батарейки подзарядил. До встречи оставалось еще достаточно времени, чтобы максимально преобразиться и быть готовым к любым боевым действиям. Для начала я решил отмыться, сделаться чистым как телесно, так и духовно. Провел в ванной комнате минут сорок: драил, шпарил, подстригал. Многие девушки в первую очередь обращают внимание на руки мужчин, поэтому я особо тщательно обработал ногти на своих лапищах, а они у меня будь здоров, и кость широкая. Зато ссадин и порезов никаких, несмотря на то что я водитель. Затем, как Аполлон, в одних плавках, я подошел к шкафу и открыл дверцу. Кроме темно-синего костюма, там ничего не было, но, по мнению молоденьких продавщиц, сидел он на мне шикарно. Белая сорочка с галстуком и черные кожаные туфли. Все вещи очень дорогие и модные. Ну, скажем так – дорогие по меркам моего финансового положения на сегодняшний день. Вообще, гардеробчик у меня был самый простой: пара джинсов, футболки, несколько рубашек, кучи носков и трусов. Все что нужно для комфортной повседневной жизни. Но костюм я прикупил осознанно. По моему глубочайшему убеждению, иметь в шкафу вещицу экстракласса – это примерно так же, как правильному запорожскому казаку иметь чуб и красные шаровары. Должна быть, и все. Костюм был моим единственным сокровищем, ну, кроме кота, конечно. И вся эта красота находилась под неусыпной охраной черного противомольного чехла. Несколько раз я надевал костюм дома, чтобы почувствовать себя Джеймсом Бондом – предельно уверенным в себе и пуленепробиваемым. О важном обстоятельстве – отсутствие толстого кошелька во внутреннем кармане – я старался не думать. Однако я всегда верил, что кошелек – это дело времени и удачи. Хотя опять же, не в деньгах счастье (продолжать не буду).

Вся моя подготовка к судьбоносной встрече проходила под жестким контролем Маркиса. Он следил строго, но спокойно, а это верный знак, что он одобряет все мои действия.

Соответственно моему внешнему виду и статусу предстоящего мероприятия я вызвал такси «Престиж». По дороге я отрешенно смотрел в окно и мысленно разговаривал с Верой:

«Не думай, дорогая графинюшка, что Костя-таксист – лох и неудачник. Зарабатываю на жизнь сам, за деньги не продаюсь. Мои предки не голубых кровей, конечно, но я перед ними в ответе. За ресторан отдам, но немного позже. А сегодня – с радостью буду твоим, от макушки до пяток! Потому что нравишься ты мне безумно. Все тебе с легкостью отдам! Кроме чести и совести – это наследство моих предков. Оно им в большей степени принадлежит, а торговать тем, что дорого, я не уполномочен. Так что вот, милая Верочка».

Без десяти девять я вошел в ресторан. Ко мне сразу же подошел улыбчивый администратор, и я как можно солиднее произнес заветный пароль: «Я к Вере». Мужчина посмотрел на меня уважительно и повел к столику. Еще издалека я увидел двух раскрепощенно и весело болтающих прелестниц – Веру и ее довольно сексапильную подругу. Но, конечно, не такую красивую, как хозяйка вечера, потому что в природе не может быть девушки прекрасней, а если бы и была такая, то не сидела бы сейчас здесь. Они обе наблюдали за мной с каким-то удивлением – приятным для меня, я бы сказал. В руках у меня, само собой, были два больших букета: алые розы для Веры и белые хризантемы для ее подруги. В эти веники были вложены почти все скопленные мною деньги, но я не мог по-другому. И кстати, чувствовал я себя очень уверенно, как будто каждый день бываю в таких заведениях. Я себя не видел со стороны, но знал, что в глазах моих тот самый блеск, какой бывает в драке, когда стенка на стенку. Драться я ни с кем не собирался, но кураж точно был при мне.

Они этот мой решительный взгляд, несомненно, заметили. Вера сияла, как чистейший бриллиант. В глазах ее читалось полное одобрение, и даже какая-то гордость: не подкачал парень. Сама она была в дорогущем вечернем платье, явно от кутюр; волосы, заплетенные в косу, украшала спускающаяся змейкой нитка крупного жемчуга. В ушках сверкали бриллиантовые сережки, а царственную шею украшало старинное и уж точно баснословно дорогое колье. Реально – зрелище не для слабонервных людей.

Меня усадили за стол и дали возможность немного отдышаться. Вера улыбнулась, показав ямочки на щеках, которые меня просто добили своей детской обворожительностью, повернулась к подруге и сказала:

– Ну, вот Марина, мистер Икс, собственной персоной. Зовут его Константин, а в остальном пусть сегодня он будет для нас загадкой.

Улыбка у Марины была тоже очень приятной, а ручка, протянутая мне для знакомства, нежной и мягкой. Осторожно пожав ее, я произнес:

– Рад познакомиться. Нисколько не сомневался в том, что у Веры замечательная подруга. Вы просто прелесть!

Она игриво посмотрела мне в глаза и коротко поблагодарила:

– Спасибо, Костя.

Тут Вера рассмеялась и шутливо приказала:

– Все, дамы и господа, достаточно. Тонкости этикета соблюдены почти идеально. Теперь, Костик, можешь расслабиться и выпустить пар. Давайте проведем этот вечер, как и положено молодым и свободным. Наливай, Костя. Нам – шампанское, а себе, что пожелаешь. Сегодня ты единственный мужчина в нашей компании, так что поухаживай за девушками. Но будь попроще, будь самим собой. Уж, поверь, какой ты есть, для нас уже все понятно. Сдуй щеки и вперед с песней.

Я взбодрился и сложил пальцы в знак ОК. Расправил плечи и пододвинул поближе к себе вазочку с черной икрой. Почему-то мне думалось, что именно так должен вести себя «баловень судьбы». Стол был накрыт по-королевски, но с уклоном в «рыбный день». Напитки повышенной крепости – как в закрытом шкафчике фирменного магазина. Цена их никогда меня не интересовала – ведь в музее мы не интересуемся стоимостью картин. С достоинством налил девушкам шампанское в сверкающие хрустальные бокалы, а себе плеснул немного виски со льдом. Подруги с любопытством смотрели на меня – ждали тоста. Они напоминали строгих экзаменаторов в университете. Но я был в ударе, меня не прошибешь. Шанса смутить меня в этот вечер ни у кого не было.

– Давайте выпьем за то, что Великий Творец дал нам право совершать ошибки в жизни. Они закономерны. Творец дал нам мозги, чтобы мы могли понимать это. Бывает, последствия некоторых ошибок становятся невыносимы – на этот случай Он дал нам язык, чтобы у нас была возможность обратиться к Нему за помощью. Так вот, когда мы сильно накосячим в жизни, то, получая спасительный укол в известное место, мы впервые ощущаем, что без Него мы ничто. Особенно тяжелыми и ужасно болезненными последствиями ошибок становятся те, что безжалостно убивают в нас любовь. Мы легко поддаемся мелочным обидам, ревности и зависти. И как-то сразу забываем, что Бог учит нас прощать, – нет, мы становимся жестокими и слепыми судьями. Мы ненавидим и жаждем мести, но делаемся при этом слабыми и ничтожными. И в конце концов сдуру попадаем в замкнутый круг зла, тонем в нем. Избежать такого развития событий чрезвычайно трудно. Люди неблагодарны, а их короткая и хитренькая память – труслива и эгоистична. Поэтому, чтобы не попасть в такое вот положение, когда исправить содеянное невозможно и прощения не получить, давайте всегда будем хранить в сердце Небесного Отца, а любимого человека беречь и прощать – до последнего. И никогда не будем забывать о своем собственном несовершенстве и уязвимости.

Мы чокнулись и молча выпили – комментариев не последовало. Но по тому, как девушки посмотрели друг на друга, я понял, что мой тост они оценили, и я окончательно принят в их эрудированное сообщество.

Дальше началась простая дружеская веселуха, где я, как говорится, превзошел самого себя. Весь вечер я шутил и рассказывал забавные истории, иногда сходу сочиненные. Девушки хохотали до слез. С Верой мы много танцевали. Обнимая ее, впитывая в себя все ее одурманивающие ароматы, я ощущал полное блаженство. Марине тоже нашелся кавалер, за чей столик она потом и пересела, чтобы не мешать нам быть вдвоем.

Когда эта сказочная вечеринка подошла к концу, мы с Верой, оставив Марину кавалеру, немного хмельные вышли на улицу. Никаких слов – мы просто целовались. Ну, скажем, не совсем просто, а с наслаждением.

Веру поджидал «мерседес» – тот самый, который в ночь нашей встречи увез ее в неизвестном направлении. Она шепнула мне на ухо:

– Кость, я отвезу тебя домой, только прошу, знакомиться с котом не предлагай – боюсь, могу согласиться. А я так не могу, потому что мое воспитание и некоторые принципы после сожрут и меня, и тебя заодно. Обещаешь?

– Конечно! Неужели ты сомневаешься во мне, ведь ты так умна и проницательна? – ответил я.

Мы сели в машину на заднее сиденье, и я обнял Веру. У моего дома мы нежно распрощались. Проводив глазами удаляющуюся машину, я, счастливый, направился на доклад к Маркису. Он убедился, что со мной все хорошо, и запрыгнул на кровать в ожидании, что я присоединюсь к нему. Но спать совсем не хотелось. Сидя у окна и попивая чай, я с улыбкой вспоминал подаренные мне судьбой волшебные часы, проведенные с Верой. Теперь уж точно в этой квартирке долго-долго, а может, и никогда не появится ни одна другая девушка, кроме нее. Смущало только то, что это, к моему великому сожалению, зависело не от меня.

Уснул я незаметно, когда уже стало светать. А разбудил меня в четыре часа дня Маркис, не на шутку обеспокоенный коварным нарушением распорядка. Такое произошло в третий раз за время нашего совместного проживания, но первые два раза были совсем по другому поводу. У меня было что-то вроде депрессии из-за того, что ничего путевого пока не получилось. Усиленными дозами самого дешевого и надежного антидепрессанта заливал этого подленького грызуна души. А сейчас кот реально не понимал, что происходит: хозяин пришел домой довольный и веселый, и вдруг задрых без причин. Он пытался меня разбудить. Обычное потягивание пододеяльника не помогало, и даже такие экстренные меры, как прыжки мне на грудь, не действовали. Тогда Маркис был вынужден применить свое последнее, немного садистское средство: щекотание усами кончика моего носа. Вытерпеть этого не может никто. Я открыл глаза, и успокоенный кот, развернувшись ко мне задом, провел хвостом контрольный выстрел по векам и переносице, а потом спокойно улегся у моих ног. По его расчетам, я теперь должен был соскочить с кровати, помахать руками-ногами и побежать туда, где льется вода. А он в это время впадет в спячку в кресле, чтобы досмотреть сто тридцать третий сон.

Но, к великому разочарованию Маркиса, этого не произошло. Нашарив на тумбочке мобильник, я сразу позвонил Вере, с волнением ожидая услышать радостный голос. И получил ледяной ответ, равносильный удару под дых:

– Здравствуй, Костя. Извини, я сейчас очень занята. Как освобожусь, позвоню.

Не знаю, сколько времени я лежал с трубкой у уха, слушая гудки, доносившиеся, наверное, из преисподней. Было ощущение, что меня заморозили голосом. «Любовь прошла, завяли помидоры» – это было первое, что молнией пробило мой мозг, и я стал усиленно себя жалеть:

«Эх ты, Костик, ноль ты без палочки. Размечтался, дурачок, о Царевне Лебеди, в носу ковыряя. Ну, жди, жди, хороший человек. Сейчас она тебе перезвонит прямо в Кремль, вчера ж ты строил из себя министра или на крайняк его зама. Как она тебе позвонит, если свой номер телефона ты не давал?.. Эй, приятель, не тупи, в телефоне определитель есть, забыл?»

Здравая мысль про определитель позитива не принесла – после такого голоса не воскресают. Швырнув мобильник на кресло, я быстро умылся, оделся и бегом рванул на работу. Я не опаздывал – просто нужно было срочно отвлечься, а то Маркис перестанет удивляться, что его хозяин приползает домой на четвереньках после очередного «лечения».

Ночная смена прошла как на автопилоте – я брал клиентов, куда-то их развозил, лиц не запоминал, о чем говорили, не слышал. Мне было больно и обидно, и даже возникла мысль, что меня разово использовали как дешевую проститутку. Я жаждал мести, не Вере, конечно, а заевшимся богатеньким, посягающим на такое святое чувство, как любовь.

Так продолжалось в течение двух суток, и своего кота я, по всей вероятности, замучил размышлениями о том, что происходит и как мне помочь. Позвонить гордость не позволяла, а мысль о том, что она действительно занята, я отметал с негодованием. В конце концов, эсэмэску-то с парой-тройкой слов по любому могла кинуть. И тут меня осенило: «А может, эта графиня просто больная, с приступами редкого просветления? Хотя какая разница, итог-то все равно один».

Как бы я ни пытался остановить эту пластинку с похоронным маршем в голове, ничего не получалось. Стоял под ледяным душем и твердил, как мантру:

«Ничего, переболит, успокоишься. Время, оно все лечит, забудешь ее, и все будет как и прежде».

Но я был реалистом:

«Ага, такую забудешь. Она ж мастер спорта по стрельбе – прямо в сердце лупит, хрен промахнется. Там, в ее прошлом, наверное, штабеля укокошенных Костиков».

И все же потихоньку я стал различать цвет предметов, да и некоторые интересы вернулись, но один вопрос мучил меня постоянно:

«Кто же ты такая, Вера? Обо мне ты все знаешь, а я – только имя твое».

Последнее время Маркис не выходил в прихожую меня встречать, а научился прямо с кресла или с подоконника определять мое душевное состояние. Скорее всего, решил, что помочь мне ничем не сможет, хотя и глаз не сводил – сопровождал каждое мое движение.

После очередной смены в полшестого утра я налил себе кофе с молоком, почему-то такая смесь помогала мне быстрее уснуть. Взял чашку и пошел к кровати, собираясь залпом выпить это снотворное, и вдруг неожиданно загудел телефон. Наверное, с работы, подумал я, сейчас попросят кого-нибудь подменить. Потянулся за мобильником, лежавшим на тумбочке, и, не посмотрев, от кого звонок, ответил:

– Да, слушаю вас.

– Костичек! Здравствуй!

Радостный голос Веры больше напугал, чем удивил. В глазах потемнело, а она шустро тараторила:

– Я так соскучилась по тебе, что описать не могу. Ты, наверное, очень сердишься на меня, но, поверь, я совсем не виновата, хотя и виновата, конечно. Просто все это время я находилась в таком месте, где ничего нельзя, даже эсэмэску послать.

– В Белом доме, что ли? – съязвил я, хотя был так зол на нее, что на самом деле хотел сказать: «В психушке, наверное».

– Ну, ты молодец, как догадался?

Пропустив мимо ушей мою иронию, она продолжила:

– Не в Белом доме, а в Кремле. Как будто в осаду попала! Насилу вырвалась, я потом тебе все объясню. Прошу тебя, котик, не сердись, я-то знаю, какой ты умничка.

Тут я немного очухался и, простив в душе за все, стал мягко отчитывать за дни моих страданий:

– Верочка, детка, ты же прекрасно понимаешь, что значишь для меня. Ведь все эти дни я провел как в аду, чуть философом ни стал. Во всяком случае, хотел уже, как Ленин, уничтожить богатых как класс. Но самое главное… я ведь ничего не знаю о тебе и не понимаю, зачем такой девушке, как ты, понадобился простой рабочий парень. Со мной-то все ясно, чувства зашкалили, а у тебя ум, как у Эйнштейна, и денег немерено. Хотя по глазам видно, что деньги для тебя не всё. Ты мне скажи только одно, Вер, что я тебе нужен. И тогда мне станет проще – буду для тебя рыцарем и завоевателем всего. Уж себя-то я знаю.

Она ответила как-то задумчиво:

– А ты уверен, что знаешь себя? Я так не думаю. На самом деле ты рыцарь уже очень давно, но не помнишь по причине природной амнезии. На твой вопрос я отвечу просто: да, Костя, ты мне нужен. И сегодня я очень хочу видеть тебя. Видеть твои глаза и пообниматься мне тоже хочется. Так что назначай мне встречу «без галстуков», а я немного поломаюсь для приличия. Прошу тебя не заморачивайся, все будет хорошо!

Я тут же растаял, как масло на сковородке.

– Верунь, давай, я увезу тебя в горы. На Воробьевы пока, но там тоже красиво, да и кафешки есть. Но угощать на этот раз буду я. Ресторанный вариант твоего уровня я не потяну, но кофе, мороженое и сладости гарантирую. Позволь мне восстановить статус-кво и быть уверенным в себе. В восемь я заеду за вами, принцесса, на своей карете, куда скажете, а на работе отпрошусь, потом отыграю.

Она охотно поддержала мое предложение, томно ответив:

– Как скажешь, мой повелитель, сегодня я послушна и скромна. Забери меня там, где высадил в ночи, когда мы встретились в первый раз. Другу своему, коту, передай большой привет, он меня уже знает, через тебя вычислил. Целую тебя и жду с нетерпением. Пока!

Положив телефон, я растянулся на кровати со счастливой улыбкой идиота. Маркис тут же перебрался ко мне под мышку – этого он не делал уже почти неделю. Мы с ним были как два блаженных: нищие, но гордые.

Глава 4

Мы шли, наслаждаясь свежим вечерним ветерком, который ласкал нас прохладными струйками. Я бережно держал в своей руке теплую Верину ладошку, как кузнечика в детстве. У меня было такое странное чувство, что именно сегодня в моей жизни произошел судьбоносный перелом. Все началось в ту дождливую ночь, но сейчас, в этот волшебный миг, дверь в другой мир, незнакомый и чудесный, открылась полностью. Раньше все было как-то по-будничному: «солнце всходит и заходит». Конечно, случались в моей биографии довольно сильные удары и встряски, но все это было не то. Тогда я был просто Костя, а теперь, хотя и остался им, я стал зеркальным отражением в глазах Веры. Я даже немного заволновался, когда вдруг обнаружил, что ищу внешнего или скрытого одобрения Веры словам, которые я говорю. Это встревожило, но не напугало. В конце концов, у любого человека должен быть кто-то, чьим мнением он дорожит. А в общем, мое состояние напоминало «второе дыхание», непонятное, но приятное. В любом случае, я точно знал, что новый я намного лучше прежнего, и мне это невероятно нравилось.

Я обнял Веру, поцеловал и, глядя в ее бриллиантово-чистые голубые глаза, с торжественной улыбкой произнес:

– Навсегда!!!

Она с удивлением посмотрела на меня и, шутливо нахмурившись, спросила:

– Кость, ты чего?

Я остановился, развел руки как крылья, посмотрел на звезды и тихо ответил:

– Да так. Хорошо. Очень хорошо. Необычайно!

Вера пристально посмотрела мне в глаза, мягко положила руку на мое плечо, легонько похлопала и наставительно сказала:

– Бывает. Не сомневайся, пройдет.

– Шутишь, Верочка, это же замечательно!

«Ничего ты не понимаешь, мудрейшая моя. Главное то, что мы вместе, а остальное не важно», – подумал я, с нежностью глядя на нее.

Мы зашли в кафе, где я с размахом Кисы Воробьянинова заказал капучино, мороженое и порцию дорогущего коньяка для дамы. Вера посмотрела на меня сочувственно, как мать на сына-двоечника.

– Что завтра с котом есть-то будете, господин Ротшильд?

– Не извольте волноваться, графиня! Нам, гусарам, не привыкать! – с бравадой ответил я.

Она расхохоталась и стукнула меня в грудь кулачком.

– Гусар… Саблю смотри не потеряй.

В кафе мы просидели недолго. На улице похолодало. Я накинул Вере на плечи свою спортивную куртку, и мы, обнявшись, направились к парковке. Я спросил ее с крохотной надеждой избежать расставания:

– На то же место?

– Пока да… – чуть виновато ответила она, наблюдая за моей реакцией. Но я отнесся с пониманием; по-доброму улыбнулся и включил тихую музыку.

Подъезжая к высотке, я увидел, что там обозначенный габаритами уже стоит знакомый «мерс». Вера, вопреки моим ожиданиям, не дала и секундочки, чтобы попытаться объяснить ей состояние моей души. Чмокнув в щеку и легонько щелкнув меня по кончику носа, она с едва заметной иронией произнесла:

– Навсегда! Глупыш ты мой.

Быстро выскочила, торопливо запрыгнула в «мерс» и помахала мне рукой, прежде чем захлопнуть дверцу. Все повторилось, как в прошлый раз: машина рванула с места и скрылась в темноте. Ну, скажите пожалуйста, – это нормальное поведение для молодой, пусть и не закомплексованной девушки?

Минут пятнадцать я сидел, не включая двигатель, и с улыбкой смотрел в сторону исчезновения «кареты». В моей голове не было ни одной мысли – чистый, как младенец после рождения. Может быть, этот странный сегодняшний день и есть моя первая встреча с реальным миром? Кто его знает – где явь, а где мираж?

На смену эйфории пришло неприятное чувство одиночества. Ощущение было знакомым – так бывает, когда внезапно теряешь друга навсегда. Никогда не понимал, почему меня посещает это чувство, но я успокаивал себя догадкой, что оно учит меня проходить неприемлемую для моего сознания ситуацию. Как говорится, лучше во сне помучиться в кошмарах, чем биться головой об стену в реальной жизни, когда не можешь ничего изменить.

Дома тягостное настроение немного улучшилось, сменившись надеждой на «лучшее». Присев на краешек кровати, я вкратце объяснил коту текущее положение и неопределенность в моих отношениях с Верой:

– Похоже, мы с тобой – Кот в сапогах и маркиз Карабас. А она, естественно, принцесса! И что выходит? Выходит, ты будешь решать все наши косяки и проблемы! А что, было бы здорово! Лично я мало что соображаю при таком раскладе карт. Туман – и я в нем как ежик. Чувствую, что мой номер в этой игре далеко не первый.

Я упал на подушку, и мне приснился черный «мерседес» – гнался за ним на бешеной скорости, но не догнал. Проснулся весь в поту с вопросом: «А где я?» Мне было не до зарядки и не до процедур в душе. Небрежно промыл глаза и подошел к окну на кухне. На подоконнике вальяжно развалился Маркис – ему было очень хорошо. Он лежал в своей любимой позе – на спинке, скрестив лапки на груди. Подозреваю, что он не раз падал на пол, когда входил в состояние нирваны. Солнце припекало, и двор был безлюден. Я плюхнулся в кресло и включил «ящик», в мире свирепствовали вирусы и экономический кризис – спокойно было только в Гондурасе. Сразу захотелось с кем-нибудь поскандалить или просто вежливо послать кого-нибудь подальше. Минут сорок я пялился на экран в совершенном отупении и тоске. Затем взял мобильник и набрал номер Веры. Очень стало интересно – в каком она настроении пребывает сейчас. На мое удивление и к радости, конечно, раздался ее заспанный голосок:

– Привет, мой хороший! Извини – я ужасная соня. Молодец, что меня разбудил, а то провалялась бы в кровати до обеда.

Она говорила так буднично, словно я вышел из ванной с вопросом: «Ну, что во сне видела сегодня?»

– С добрым утром, солнышко! – сказал я. – Ты, наверное, еще растешь – вот и спиться долго. Не поверишь, но я соскучился по тебе страшно! У тебя еще остались на мой счет какие-то планы? Время, оно быстро все меняет…

Она помолчала секунд пять, а потом весело, но с упреком ответила:

– Балбес ты, Костя, неисправимый! Все тебе нужно объяснять и по полочкам раскладывать. Неужели ты до такой степени мнительный и не уверенный в себе? Ты же рыцарь, в конце-то концов! Тебе уже тридцатник, а все еще хочешь стандартных поступков, как в школе. Мне вот всего двадцать два года, и приходится играть роль твоей учительницы. Не рано ли – давать волю всяким фантазиям? А может, я решила покапризничать немного или просто по-девчоночьи посмеяться над тобой? Как тебе такой вариант? Слабо развести меня в ответ? Слишком серьезным быть – скука жуткая. Думаю, ты весь испереживался у себя дома и, наверное, приписал меня к психически неустойчивым леди. Что, Костик, – тупик? Зануда ты, милый мой, провинциальная! Как говорится, будь проще, и люди к тебе потянутся. Ты уже давно мой парень – единственный и неповторимый! Ну, что еще хочешь услышать, обормот?

Она игриво рассмеялась, а я, как после ледяного душа, стал оправдываться (с облегчением):

– Верунь! Прости! Я не единственный твой парень, а дурак полный. И да – зануда, но – осознавший свое занудство. Обязуюсь в кратчайшие сроки исправиться и перестать выносить себе мозг. И тебе тоже.

То, что я услышал дальше, прозвучало волшебно:

– Ну, тогда прыгай в свою тачку и пулей ко мне! Меньше думай, рыцарь! Береги чувства, а то спалишь их все не по назначению. Ты помнишь, где мы встретились на Рублевке? Короче, проедешь метров восемьсот и увидишь высокий зеленый забор слева. Подъедешь к воротам, там тебя встретит охрана и проводит в мои покои.

Раздались короткие гудки, а я, бросив мобильник, стал летать из комнаты в ванную и обратно, на ходу объясняя Маркису сложившуюся экстренную ситуацию. Прыгая на одной ноге и неуклюже стараясь попасть в штанину парадно-выходных брюк, все время бормотал:

– Кто же ты такая, Верочка?

Мало что понимая, я упрекнул любимого кота:

– Со мной все ясно, я – «чайник», таких, как я, еще поискать надо. Но ты! Ты же символ мудрости и к тому же мой единственный друг! Не мог вправить мне мозги. Смотрел на меня как повар на протухшее яйцо. Не-ет! Поспешил я назвать тебя Котом в сапогах. Ты даже глупее меня!

Маркис спокойно лежал на подоконнике и слушал меня с достоинством истинного мудреца. В конце концов, он заснул – видимо, чтобы переварить информацию.

Через час с четвертью я уже стоял перед огромными воротами, которые медленно откатывались в сторону, открывая проезд в чудесный парк. Из сторожевой будки ко мне вышел охранник и очень вежливо, с улыбкой спросил:

– Вы к Вере Викторовне?

Я кивнул, и он указал в сторону кипарисовой аллеи:

– Пожалуйста, проезжайте. Метров двести по аллее, затем направо к центральному входу.

– Да! – немного волнуясь, сказал я и подумал: «Кажется, сказка приближается к развязке. Держись, Костян, и будь мужиком! Если начнут бить ногами – падай на землю и притворись мертвым».

С улыбкой Иванушки-дурачка я подкатил к мраморным ступенькам входа в замок. Наверху у колонны стояла моя очаровательная принцесса – в джинсах с дырками и в белой короткой футболке, прикрывающей только грудь. Схватив с сиденья букетик каких-то беленьких цветочков, которые прикупил по дороге, я помчался по лестнице. Настроен был решительно – или сейчас, или никогда. Подхватил Веру на руки и, целуя в губы, шею, щечки – куда попаду, понес ее в недра таинственного замка. Она смеялась, кричала, что ей щекотно, называла меня маньяком и показывала глазами направление движения. Я ничего не видел, все крутилось, как в чудесном калейдоскопе.

Наконец мы нырнули в пуховый океан громадной кровати. Зрение ко мне так и не вернулось: если я что и видел, так только ее счастливое лицо в золотистом сиянии. Она что-то шептала, но я ничего не слышал.

Потом мир исчез, не было ни меня, ни Веры. Было только легкое свечение воздуха, струящегося в бесконечном и плавно плывущем пространстве. Может быть, я умер на неопределенный срок, а может, наоборот, остро почувствовал единение всего живого в мире. Кто ж знает, что и как было на самом деле. Да это и не важно. Важно то, что в реальность я вернулся уже совершенно другим. И мне требовалось время, чтобы заново познакомиться с собой.

Когда я понемногу стал приходить в себя, первое, что я осознал, было: «Она и я – единое целое!» И все – больше ни одной мысли. Я смотрел на Веру и не мог ни о чем думать, и двигаться тоже не мог, и не хотел. Она лежала рядом со мной – обнаженная и прекрасная. В комнате было очень много солнца, и ее кожа светилась. Богиня! От чего-то дотронуться до нее было страшно: а вдруг исчезнет как мираж?

Я стал медленно осматривать комнату. Большая бело-голубая спальня с очень высоким потолком и аркообразными окнами. Кровать стояла посередине, над ней висела хрустальная, с большим количеством висюлек люстра. Привычных комодов и тумбочек не было – один только напольный канделябр с двенадцатью витыми свечками. Каждая из них толщиной сантиметров пятнадцать и длиной около метра. По-видимому, зажигали их часто; оплавившийся воск образовывал причудливые фигуры. Все это казалось каким-то мистическим.

Наконец Вера сладко потянулась и издала протяжный звук, похожий на мяуканье котенка. Приоткрыла глаза, прищурилась от яркого солнца и, призывно улыбнувшись, прошептала: «Костик!» Я понял ее сразу…

Так продолжалось долго, и могло бы длиться вечно, если б не голод. Я не знаю, сколько прошло времени, но за это время я ни разу не вспомнил о Маркисе. Мне это показалось немного странным, хотя волноваться причин не было. Сухого корма у него навалом, а воды, так вообще, наполненная до краев ванна. Маркис любит сидеть на тумбочке, опускать лапу в воду, а потом облизывать ее. Два раза по моей халатности я забывал наполнить ванну водой, и, когда возвращался домой, приходилось выслушивать его нудное и противное мяуканье. Кот мой редко устраивал концерты, но если делал это – то делал мастерски. Вопил тягуче и на каких-то сверхвысоких тонах. Не понимаю, зачем я вспомнил о нем, именно сейчас.

Мы с Верой, изнуренные, поплелись на кухню восстановить потраченную энергию. Сели за стол и, не отводя глаз друг от друга, накинулись на колбасу с огурцами. За окном было темно, а у нас уютно горела настольная лампа с оранжевым абажуром. Когда чувство голода исчезло, то, естественно, пришло время поболтать ни о чем. Верунчик, опершись щекой на кулачок, с хитреньким прищуром спросила:

– Ты спать хочешь?

Я с улыбкой повертел головой, что означало: «Конечно же, нет». Она поднялась, подошла ко мне сзади и, обняв за шею, прошептала на ухо:

– Сейчас я тебе открою свою тайну. Ты же хочешь знать – кто я?

Я кивнул.

– Тогда слушай и не перебивай. Так вот, мой отец очень богатый и влиятельный человек. Именно – человек! Потом ты поймешь, почему я заострила твое внимание на этом. Он из тех представителей большого бизнеса, которые не являются публичными личностями, но о нем знают все. Кому положено, конечно. Я же – единственная его дочь, причем очень им избалованная. Была! Мне можно было все, и я имела все! Но никогда не входила в число так называемой «золотой молодежи», хотя тусовалась с ними, когда хотела. В высотке, куда ты меня подвозил, квартира нашей семьи. Папина, мамина и моя. Я у них поздний ребенок, а поздних детей всегда безумно любят. Этот дом – он был нашим счастливым гнездышком. Туда меня принесли из роддома, и там я провела все мои чудеснейшие детские годы. Папа очень любил маму, она его, ну а я любила их обоих. Мы были очень хорошей, дружной семьей. Но два года назад все рухнуло. Внезапно и нелепо умерла мама. Сердечный приступ на фоне сильного нервного истощения – мы с отцом в это не верим! Она всегда была жизнерадостным и здоровым человеком. Знаешь, в нашей квартире я стараюсь не бывать – мне очень больно и одиноко там. Все время кажется, что вот сейчас откроется дверь моей спальни и войдет смеющаяся мама со своим лучезарным утренним приветствием: «Ну что, доченька! Ты готова получить чудо от жизни!» – «Да, мамочка, конечно!» – как всегда, отвечу я. Такого больше не будет – все ушло вместе с ней. Мы с папой часто встречаемся. Он приезжает ко мне на Тверскую, у меня там квартира. После смерти мамы он стал несчастным и очень одиноким. Когда он уходит, я постоянно плачу, но помочь ему не могу. Да это и невозможно, даже смерть не смогла их разлучить. Что касается меня, то в первый месяц после случившегося я страдала страшно. Раньше была никогда не унывающей студенткой МГИМО и вдруг превратилась в тень, не видела смысла в жизни. Но мои мудрые родители подарили мне две самые нужные вещи – свободу и чувство уважения и любви к себе. Не себялюбие, а именно чувство любви. Мне тяжело это объяснить словами – я это понимаю на уровне душевного ощущения. Короче, я отпустила мамину смерть, но она не бросила меня. Об этом я скажу чуть позже.

Вера замолчала и, слегка потерев виски, отошла в угол. Там стоял маленький стульчик. Она села на него, прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Я молчал, следил только за движениями ее рук. Сильно потерев ладони, она скрестила пальцы и положила руки на колени. Минуты три стояла мертвая тишина – казалось, даже ходики на стене прекратили свое монотонное тиканье.

Наконец Вера открыла глаза и спокойно продолжила:

– Моя бабушка – папина мама, была очень интересной женщиной. И, наверное, странной. Она верила в победу добра над злом. При этом злом считала глубокую убежденность человека в существование собственной «правды». А добром – понимание жизни как школы Матери- Природы, добросовестными учениками которой мы все являемся. Никаких особых приоритетов в развитии, никаких строго направленных векторов движения… Вот она-то и передала мне многие свои познания, научила чувствовать людей и общаться с ними без слов. Таким образом, уже с шестнадцати лет я стала так называемой «бизнес-свахой» в закрытых кругах влиятельных и деловых людей. Родители разрешили мне заниматься этим деликатным делом и помогли войти туда, где двери открываются только изнутри. В чем заключалась моя работа? Пожалуй, это очень сложно понять человеку со сложившимися стереотипами, а вот детям – просто. Но дети ничего не могут объяснить, а взрослые не хотят спрашивать. А ты… Ты всегда был и будешь со мной и… почувствуешь через меня, что это такое. Единственное, что могу сказать тебе сейчас, – это то, что взрослому человеку почти невозможно понять и принять чужое мнение, а дети до пяти лет легко договариваются со сверстником. Все дело в том, как бы его, этого спрятавшегося ребенка, пригласить «выйти погулять» с новым товарищем. Или другой образ: ларец – утка – яйцо – иголка. Понимаешь, Костик?

Честно признаться, не понимал. Слушал ее и думал: «Как же хорошо жить без всяких этих заморочек. Жениться, плодиться и получать удовольствие от незамысловатых прелестей нашего бытия. Короче, семья и любимая работа». Но Вере я уважительно ответил, что пока все понятно, за исключением одного: «А не опасно ли тебе копаться в этом Кощеевом ларце?»

Она посмотрела на меня с удивлением и немного раздраженно, сорвавшимся голосом произнесла:

– Да не копаюсь я нигде! Все, что я делаю, – это так же нормально и естественно, как твое общение с друзьями за кружкой пива. Просто стандартные штампы твоего чувственного восприятия реальности не дают тебе возможности расширить границы ощущений. Ты просто ищешь причины, чтобы не заходить в незнакомые двери. И это несмотря на то, что на них огромными буквами написано: «Добро пожаловать, Костя!» Ну, ты ж не тупой, как валенок?

Я рассмеялся, любуясь ее нахмуренными бровками и подрагивающей нижней губкой. Она была похожа на маленькую девочку, которой не купили куклу. Замахав руками, я постарался успокоить ее:

– Нет! Что ты! Я все понимаю. Только это так ново и удивительно для меня. Ты права – я стандартный осел!

– Ну, то-то же! Самокритика – это начальный путь к личностному развитию, – уже с улыбкой прокомментировала Вера. – Ладно! Пока ты сдал на «отлично» экзамен в постели. Но это в большей степени животный уровень, и обсуждать мы его не будем. А что касается основной моей работы, то объясню тебе некоторые нюансы производственным языком таксиста. Я встречаюсь с клиентом и получаю от него все возможные документы на человека, с кем он планирует заключить договор. Затем знакомлю их на уровне тех самых скрывающихся внутри трехлетних детей и стараюсь, чтобы они стали друзьями. Остается перевести их детские симпатии в настоящее время и подстраховать от внезапных сбоев. То есть, когда эти два солидных бизнесмена встречаются за столом переговоров, у них, по крайней мере, возникает взаимная симпатия. Даже не симпатия – если сказать по-другому, они готовы честно выложить все карты. Казалось бы, просто! Но, поверь, технология этого процесса нереально сложная. Так вот, этим я успешно занималась до потери мамы. Я, уже говорила тебе, что после случившегося впала в жуткую депрессию. И вот однажды произошло то, что я до сих пор не могу четко понять и объяснить самой себе. У меня в голове прозвучал голос! Вначале я очень жутко испугалась за свое психическое состояние. Действительно, я девушка умная, и что это означает, знала прекрасно, да и ты знаешь. Так вот, мой панический страх длился недолго, и когда прошел, я почувствовала чудеснейшее ощущение внутренней свободы и силы. Голос был очень похож на голос мамы. Он успокоил меня, разъяснив, что бояться мне нечего, что он мой друг. И правда, он стал для меня самым важным собеседником в тот период. Я считала его маминым духом, который защищает и помогает мне. Ведь жила с ощущением «что воля, что не воля», а голос сказал, что я не должна быть одинокой и подавленной. Безо всякого страха, а наоборот, с огромной радостью и интересом я приступила к выполнению своей новой работы. Самое первое задание я запомнила на всю жизнь – так перевозбудилась, что даже в обморок упала. Мне нужно было посетить одну невероятно колоритную даму с престранным именем – Миленда Куприановна. Мне очень понравилось место, где уединенно жила эта незнакомая мне женщина в окружении своих кошек: уютный особнячок на берегу Черного моря в Сочи. Калитка была открыта, я вошла и чудесным образом очутилась в сказочном мире ароматов и искусно подобранном сочетании красок. Кругом были только розы – всех цветов и оттенков. Я нигде не видела такого чуда, хотя много где побывала. На крылечке меня уже поджидала хозяйка. У меня возникло ощущение, что она давно с нетерпением ждала моего появления. Средних лет, невероятно красивая, с поистине княжеской осанкой. Очень гордая женщина. Как только мы встретились с ней глазами, я моментально почувствовала сильное головокружение, передо мной буквально все поплыло. Состояние это длилось не больше секунды, однако потом я стала совершенно другой – просто «хозяйка Медной горы». Миленда Куприановна быстро погасила свое высокомерие и стала радушно, я бы даже сказала, угодливо, обхаживать меня. А я все это смирение принимала как должное. Меня поразили ее глаза. Точно помню, что, когда женщина стояла на крыльце в ожидании моего прибытия, – они были черные. А когда она с трепетом взяла мою руку и поцеловала ее – они стали небесно-голубые. И смотрела она на меня так, будто к ней явился сам Ангел Господний. У нее я пробыла до вечера. Мы сидели на кухоньке, пили чай и много говорили. О чем именно, я плохо помню, но одно знаю точно – она должна была пройти какое-то жизненное испытание и очень боялась его. Я же не просто успокаивала ее, а давала четкие советы, которые должны были помочь ей в преодолении гордыни. Меня сейчас пробивают некоторые воспоминания… По-моему, ей нужно было простить своего бывшего мужа, который причинил много боли. Более того, снова соединиться и ухаживать за ним – тяжело больным. Ужасно для женщины! Ведь нам простить обиду практически невозможно, даже если мы и поклонимся врагу. Поздно вечером она проводила меня до калитки и передала мне небольшую сумочку, которую я должна была вручить этому мужчине. Мы встретились с ним в больнице, где он – одинокий и никому не нужный – уже несколько месяцев ждал своего смертного часа. Увидев меня, он заплакал, и я точно буду помнить его глаза всю жизнь. Они были искренние… Его звали Эдуардом, и он когда-то был известным и очень богатым человеком. О таких говорят – баловень судьбы. А теперь – кожа да кости. Причем он испытывал муки не только телесные. Но, поговорив со мной, он успокоился, боль ушла. Когда я уходила, он трясущейся рукой вытащил из обшарпанной тумбочки маленький сверток, какой-то предмет, обвернутый газетой. «Пожалуйста! Это лично вам, миледи!» – прохрипел он и, закрыв глаза, опустил голову на подушку. Он плакал, а я – нет. Когда я уже ехала на машине домой, придя в обычное состояние, не смогла удержаться – что же он там передал? Остановилась у обочины пустынной дороги, с нетерпением развернула газету и с великим удивлением увидела голубую бархатную коробочку. С осторожностью открыла ее, и у меня перехватило дыхание. Меня сложно удивить дорогими вещами, но тут был особый случай. В руках я держала неописуемо красивое бриллиантовое ожерелье – старинное, восхитительной работы. Даже зайцу было понятно, что этот шедевр не поддается оценке. Такие вещи не продают и не покупают – они живут своей жизнью. Приехав домой, я, полностью обессиленная, свалилась на диван. Выполнив это задание, я убедилась, что голос был реальный, никакая это не болезнь. Откуда он и чем это все для меня закончится, в тот момент не имело никакого значения. И все это вовсе не напрягало меня.

Я слушал ее, не перебивая и не задавая вопросов. Все было понятно и… непонятно. Казалось, я попал в какой-то другой, неизвестный мне доселе мир. Мне было уютно и хорошо, даже скажу – я чувствовал себя защищенным. А Вера продолжала свой рассказ. Она говорила, и в глазах ее отражался свет горящей на столе лампы.

– Потом началось, как говорится, совсем по-взрослому – все круче и чудеснее. Я стала получать задания, связанные с посещением различных людей во многих странах мира. Некоторые из них были такого высокого уровня, что у любого крышу снесет от встречи с ними. Но после моего перевоплощения, а я перевоплощалась, Костя, и даже внешне, наверное, менялась, я уж не говорю про изменение сознания; повторялось то же самое, что и с Милендой Куприановной – они все с уважением склоняли голову передо мной. Кстати, мой папа ничего не знал, куда и зачем я отлучаюсь, хотя я пользовалась его личным самолетом. Он, конечно, волновался, но между нами не принято спрашивать про личные дела, если ты сам не захочешь рассказать. Отец всегда уважал мою свободу. Я успокоила его, сказав, что это моя новая работа, но все подробности – потом. Все это время я была одна. Правда, иногда меня сопровождал специальный обслуживающий персонал, но в основном – одна, такие правила. Порой я ощущала себя властительницей человеческих судеб, пусть это и громко звучит. После моего отъезда в жизни этих людей происходили невероятные изменения. Иногда, по человеческим меркам, – трагические. Но я всегда понимала и понимаю сейчас, что обижаться на палача, ненавидеть его – глупо. Он всего лишь делает свою рутинную работу – исполняет приговор высших инстанций. Мне дарили много ценных подарков, признавая мою нелегкую миссию. Особняки за границей, яхты, ну и деньги, конечно. Но для меня все это было не столь важно, по сравнению с тем, чему учил Голос. Он давал мне знания, которые уводили меня от привычного восприятия ценностей человеческой жизни. Между прочим, нашу встречу с тобой он мне тоже предрек, сказав, что мы с тобой всегда были и будем вместе. Именно ты всегда был моим земным защитником и спасителем. Не обижайся, Костик, но я сама не понимаю, как это так, потому что пока чувствую себя сильнее тебя. Одно знаю точно – в природе так не может быть. Женская энергетика не имеет формы и всегда находится внутри мужского пространства. Так что все феминистки рано или поздно сломают свои острые зубки и смирятся со своей гендерной ролью. Как мне ни грустно об этом говорить, все имеет свое место и время. Помнишь, ты сказал «навсегда» на Воробьевых горах? Так вот, это было сказано не языком, а сердцем. Ты ведь читал «Мастера и Маргариту»? – там как раз про это. То, что мы желаем и делаем в жизни, совершенно не означает, что это рациональные действия. Ну да ладно, короче сказать, работу свою я выполняла добросовестно, доверившись во всем этому Голосу – маминому голосу. Но тут произошло событие, которое немного напугало меня. Это произошло как раз в ту самую ночь, когда мы с тобой встретились в первый раз на пустынной дороге. Кстати, после этого я перестала получать задания, но хорошо чувствую, что это временно и нужно ждать чего-то. Ты подобрал меня ночью, заплаканную и абсолютно растерянную, и шла я из этого дома. А произошло вот что – в тот вечер я получила очередной инструктаж. Мне нужно было лично привезти письмо хозяину особняка, причем я должна была приехать к нему на такси. Поначалу все происходило как обычно, меня встретили и проводили в кабинет, где я увидела высокого стройного мужчину в генеральской форме. Он мне показался эталоном мужества, настоящий боевой офицер. Просто – кавалергард!!! Но в отличие от других, он не склонил голову передо мной. Его взгляд напоминал мне взгляд тигра перед последним прыжком на жертву. Я таких глаз никогда не видела раньше. Даже мой отец, самый смелый человек для меня, не имел такого сильного подавляющего врагов, взгляда. Он молча принял от меня письмо и удалился в другую комнату, а я, сев в кресло, стала ждать ответа, согласно полученному инструктажу. Единственно, что могу добавить, когда он сжал письмо в кулаке, он был бледен как мертвец. Минут через пятнадцать вернулся с большим серебряным подносом, на котором стояла бутылка великолепного красного вина в окружении свежих фруктов. На щеках у него появился румянец, глаза горели, он улыбался. Это был человек без возраста – волосы седые, глубокие выстраданные морщины, но энергетика, исходившая от него, была молодой и немыслимо мощной. Уверенно разлив вино по бокалам, он предложил тост: «За честь российского офицера!» Я слегка пригубила, а он спокойно выпил до дна. Потом генерал встал, поправил китель, развернулся как на параде и вышел из кабинета. Ровно через пять минут раздался откатистый щелчок – это был выстрел из револьвера. Я узнала этот звук, так как давно занималась стрельбой в отцовском тире. Тут же прибежали двое его телохранителей, и я вместе с ними прошла в соседнюю комнату, где в кресле, запрокинув окровавленную голову, сидел мертвый генерал. Несмотря на то что я была в измененном состоянии, эта сцена меня шокировала. И даже не потому, что я впервые так близко видела мертвого человека. Нет. Меня поразила его, если можно так сказать, спокойная улыбка. Мне показалось, что этот человек ни о чем не сожалеет. Телохранители тоже были совершенно спокойны – я так поняла, что они были готовы к такому исходу. Видимо хозяин заранее отдал им свой последний приказ. В комнате догорал камин, и в нем лежало не полностью сгоревшее письмо. Один из телохранителей подошел и пододвинул ногой листок к огню. Язычки пламени превратили его в пепел – причину смерти этого удивительного человека теперь уже никому не узнать. На большом столе лежали аккуратно разложенные ордена и медали генерала, а также предсмертная записка и заверенное нотариусом завещание на дом. В записке он просил никого не винить в его смерти, а вот завещание… Этот пятидесятилетний человек был совершенно одинок от рождения. У него не было родителей, не было родственников, и вдобавок он никогда не был женат и не имел детей. Он все оставил мне, причем на завещании стояла дата трехмесячной давности, и все мои данные были вписаны правильно. В комнату вошел офицер в звании капитана, и он приказал охранникам считать меня новой хозяйкой, не вдаваясь в подробности. Также он дал им распоряжение проводить меня, куда я укажу. Полицию они не вызывали. Меня довели до машины, но я велела им оставить меня одну и пошла в город пешком. Отойдя от дома метров пятьсот, я вернулась в свое обычное «нерабочее» состояние, заплакала и испугалась. Ну а после я встретила тебя, Костик. Когда ты отвез меня к моему дому, я начала догадываться, кого мне приходится посещать и для чего это все. Все эти люди подготавливались к своеобразной сдаче экзамена на звание человека – понятие, совершенно не поддающееся объяснению и простой логике существования. Возможно, что им всем необходимо было пожертвовать самой дорогой для себя ценностью во имя чего-то Высшего, непознанного… По-видимому, генерал, оставив себе честь, отказался взбираться на вершину этой невидимой горы. Мы все имеем право на выбор, но душа нам не принадлежит. Вот пока и все обо мне, а что будет дальше, я не знаю. Но ты со мной. А вдвоем легче!

Вера подошла ко мне, как в столбняке сидящему за кухонным столом, поцеловала меня в макушку и буднично сказала:

– Пошли спать. Я устала ужасно.

А я подумал, что сегодня мы стали с ней единым целым – мужем и женой, хоть и не официально.

Глава 5

Наступившее утро я встретил первым. Вера блаженно спала. Бодро соскочив с кровати, я решительно двинулся по направлению к душу, на ходу собирая разбросанные по полу вещи. Как я их сбрасывал – убей, не помню, восстановить в памяти момент страсти невозможно. Вернулся в спальню свежачком, готовым к дальнейшим подвигам любого значения и масштаба, но увидел аккуратно убранное любовное ложе с плюшевой собачкой на покрывале.

Снизу раздался насмешливый призыв хозяйки дома:

– Костик! Спускайся вниз кофею откушать.

«Вот хитрюга! – подумал я. – Притворялась спящей, чтобы я ее не трогал. Боится, что вчерашний фейерверк продолжится. Ну, ничего, я с ней позже разберусь. И да, вероятно, здесь ванных комнат не менее пяти. Для брата, для свата и для сводной сестры».

Я проследовал в кухню. Вера, сияющая как бриллиант в сто карат, сидела за столом в строгом черном костюм. Она была в нем просто неотразима. Увидев меня, продолжила с ехидцей, стрелять по моему самолюбию:

– Милый, нас ждет с тобой очень увлекательное хозяйственно-закупочное мероприятие. Давай-ка быстренько облачайся в свой парадно-выходной костюмчик: ведь именно в нем ты окончательно покорил меня, и двинем потихоньку в сторону столицы.

Я абсолютно не комплексовал по поводу своего материального положения. Ну нет денег и нет. Однако мешок уверенности, что я заработаю и отдам всем с процентами, был бездонный и крепкий. Отец учил меня: «Если берешь у кого-то деньги, даже у меня, возвращай с лихвой. Запомни, не отдашь при жизни деньгами – расплатишься своим здоровьем или, может быть, здоровьем своих потомков».

Приобняв мою строгую насмешницу, я достойно ответил:

– Сударыня! Полагаю, вы меня хотите сегодня малость унизить, коварно воспользовавшись своим богатством – оружием слабых и самовлюбленных особ. Ну что же! Как гордый рыцарь, лишенный наследства, с радостью принимаю ваше милосердие и временную помощь. Для того чтобы залечить душевные раны и начать совершать подвиги, посвященные даме сердца! – Я вдохновенно встряхнул головой. – Принимая от вас бренное злато, глубоко убежден, что моя честь не пострадает. Ведь золото – это ценность тела, честь же – ценность духа. Причем она принадлежит не только мне – эту дорогую реликвию заработали в битвах и честном труде многие поколения моих мужественных предков. Торговать ею я просто не имею права. Вот так, моя госпожа!

Вера отреагировала на мою тираду, опять же, с иронией, хотя в ее глазах я заметил лучик гордости за меня:

– Браво, Костенька! Ведь можешь, когда захочешь! Впрочем, я это уже говорила, и я, вообще-то, считаю, что громкие слова не для уст воинов и героев. Красноречие – удел мудрецов, мечом они не владеют. Ты же – воин, но пока не полностью осознаешь это. Всему свое время! Все, закончили прения. Поехали, любимый мой, менять твою жизнь!

Она схватила меня под руку и решительно потащила к выходу из замка. Выехали мы небольшим кортежем – я на своей «старушке», она на «Порш-Кайен» со всем прицепом штучек, который можно было в него запихнуть.

В начале нашего пути мы заехали ко мне на работу, где меня быстренько уволили и пожелали счастья в личной жизни. Затем забрали многострадального Маркиса, поместив его в клетку для перевозки животных. Он смотрел на нас с испугом, но и с пониманием. Что поделаешь, обстоятельства часто бывают выше наших предпочтений.

Расплатившись с хозяйкой квартиры, я с узелком вещей забрался в роскошную «карету» Веры. Увидев этот узелок, она прыснула от смеха, и я готов поклясться, что Маркис ее поддержал.

После ускоренного бегства из моей нищей жизни мы объехали несколько магазинов и, загрузившись всем необходимым, вернулись на Рублевку. Измученный в неволе кот был торжественно выпущен из своего заточения в бескрайний мир Вериного замка. И мы сразу же потеряли его на сутки. Ну, это понятно – ему нужно было все изучить и привыкнуть к новому обиталищу. Только по таким признакам, как съеденный корм и экскременты в лотке, мы понимали, что Маркис в добром здравии и скоро объявится. Эм-м… объявится для того, чтобы заявить нам о своих хозяйских правах на территорию. Короче, мы все обживались и привыкали к новым ролям в этом спектакле жизни.

Попутно мы готовились к очень важному и серьезному событию, особенно для меня. Завтра должна была состояться встреча с Вериным отцом, которому я буду представлен в качестве неизвестно откуда появившегося жениха. Я жутко волновался, а Вера, по своему обыкновению, издевалась надо мной, рисуя страшные картинки разговора с богатеньким папой. Встреча была назначена на три часа, но уже с самого утра меня лихорадило, и я попросил разрешения выпить сто грамм для храбрости. Верочка, естественно, не позволила, ссылаясь на то, что ее отец больше всего на свете не любит трусов и потенциальных алкоголиков. Чтобы добить, она предложила мне надеть памперсы, если я так боюсь. Бороться с ней у меня просто не было сил.

По телефону Вера немного подготовила родителя, сказав:

– Он хороший, ему тридцать лет, и он из Волгограда.

И все! Ужас для любого! Но не для меня, так как я полностью доверился судьбе. В конце концов, штурвал крутит судьба, а я буду поднимать и опускать паруса, или же менять направление в зависимости ветра, дующего от Веры и ее папы.

Ровно в три мы стояли в невероятно роскошном фойе миниатюрного Зимнего дворца. Все стены были увешены картинами. Сам я ни черта не разбираюсь в живописи, но догадался, что тут одни подлинники и нарисованы крутыми художниками какой-нибудь эпохи Возрождения. Шедевры были под присмотром двух квадратных пуленепробиваемых молодцов-телохранителей Виктора Борисовича – так звали папу. Вера давно бы убежала в глубь этого дворца, но ей приходилось поддерживать меня под руку, чтобы я не свалился в обморок от перенапряжения нервов.

Наконец, ОН появился. Его торжественный выход на площадку моей жизни был поистине театральным. Высокий 65-летний мужчина с благородной сединой и тонкими аристократическими чертами лица. Его костюм стоит отдельного упоминания. Даже таким валенкам в моде, как я, было понятно, что второго такого не существует. Но при всем этом Виктор Борисович оказался простым и умным человеком. Он сразу повел себя так, что уже через пять минут ко мне вернулись уверенность и расслабленность мышц.

К нашему приходу был накрыт великолепный стол, который обслуживали двое слуг в ливреях. Говорил только Виктор Борисович – я улыбался и кивал, а Вера, переглядываясь с отцом, шепотом отпускала свои саркастические колкости. В мыслях я клялся отомстить ей при случае. С этикетом я практически незнаком, видел шик только по телевизору, но мне все прощалось. Верин папа не замечал мою неловкость в обращении со столовыми приборами. Он понимал, что я изо всех сил стараюсь «соответствовать», и, хмуря брови, пресекал «подленькие» словесные выпады своей дочери в мой адрес. Сам он умело избегал каких-либо щекотливых тем, довольствуясь простенькими вопросами типа: «Какие ваши планы на будущее, молодой человек?» Я был очень благодарен ему за это. Действительно, какие, к черту, планы, если единственным моим «протеже» был таинственный Голос в голове Веры.

Когда моей прекрасной избраннице надоело издеваться надо мной, она дала отцу еле заметный знак глазами, чтобы он заканчивал с обеденным процессом. Виктор Борисович предложил проследовать в его кабинет, чтобы посмотреть коллекцию холодного оружия. Я с облегчением согласился, так как пережевывать пищу в таких экстремальных для психики условиях было делом весьма затруднительным.

В кабинете хозяин дома взял с письменного стола, за которым, наверное, несколько веков назад сидел французский король Людовик, подписывая указы «казнить нельзя помиловать», простенький пульт и нажал на кнопочку. Тут же огромный книжный шкаф отъехал в сторону, и передо мной открылась настоящая пещера Сезам. Мы прошли внутрь, и я, увидев коллекцию, прибалдел. Цена этого оружия была баснословная. Я такого даже в музеях не видел – рукоятки и ножны были усыпаны драгоценными камнями. Виктор Борисович с гордостью и любовью рассказывал мне истории, связанные с каждым клинком. Наши глаза на секунду встретились, и я понял, что всегда прикрою его спину. Похоже, он тоже это понял – слова тут не нужны.

Напитавшись боевым духом, мы направились в биллиардную комнату. Виктор Борисович подвел меня к столу и глазами указал на три шара, лежащие посредине зеленого поля:

– Сделай одолжение, возьми один из них, – сказал он, пристально посмотрев на меня.

Я до сих пор не пойму, что на меня накатило. То ли я устал исполнять роль подопытного кролика, то ли немного стал раздражать его оценивающий взгляд. С каким-то непонятным вызовом я схватил центральный шар, нагло подкинул его вверх, поймал и со стуком возвратил на прежнее место. Все это время я смотрел Виктору Борисовичу в глаза, не моргая.

Он покачал головой, задумчиво улыбнулся, подошел ко мне, обнял за плечо и сказал:

– Извини, Костя! Просто я отец и хочу знать, с кем имею дело. Мы с тобой, если захочешь, будем вместе трудиться и учиться – причем трижды, как говорил покойный Ильич.

Вся моя непонятная агрессивность мигом улетучилась – я был рад и взволнован как мальчишка, которого похвалил учитель. Конечно, стресс я испытал неимоверный, но и результат был в яблочко: меня признали членом семьи такого могущественного человека. После этого я уже полностью положился на волю судьбы, гадая, чем таким угодил ей.

Мы втроем вышли на улицу в чудесный парк. Подойдя к новому черному пятисотому «мерседесу», Виктор Борисович по-простецки вытащил из кармана ключи:

– Владей, сынок! Это мой подарок тебе. Хороший конь – первая необходимость для воина.

Он протянул мне руку, и я пожал ее с искренней благодарностью. И пожал правильно – сильно, но не чересчур. Веру он поцеловал в лоб и грустно сказал:

– Ты так похожа на маму. Я очень скучаю по ней… И по тебе.

Верочка со слезами на глазах ответила:

– Папочка, любимый мой! Я всегда с тобой, где бы я ни была. Ты мне нужен и больше всех важен! Я всегда буду твоей малышкой Верунчиком!

Она повернулась и быстро зашагала к своей машине. Я тоже сел за руль пятисотсильного монстра и медленно тронулся вслед за Верой. В зеркале я видел одинокого мужчину с седой головой, и в моем сердце что-то кольнуло. Как же его жалко, пусть он сто раз король.

Приехав домой, мы не стали заходить внутрь, а сели на лавочке под разлапистой елью, чтобы обсудить сегодняшнюю встречу.

– Папа всегда был и будет главным мужчиной в моей жизни, но и ты теперь становишься равным ему, – сказала Вера. – Равным, но… Вы для меня как две параллельные прямые, которые нигде не пересекаются. А я… Я посередине – на двух лыжах увереннее и быстрее двигаешься. – Она уткнулась лбом в мое плечо. – Кость, если все будет так, как он сказал, ну, что вы будете с ним вместе работать, исполни мою просьбу… Будь ему сыном – береги и защищай его даже больше, чем меня. Мамы нет, и он совершенно беспомощен – хотя многие думают наоборот. Что же касается его теста с шарами, так это его проверка близких ему людей. Что она дает ему, знаю только я. Все проходят этот тест по-разному. Некоторые берут шары с краю, осторожно, двумя пальчиками, другие в сомнении мечутся – какой шар выбрать. Все движения очень важны для отца. Выбрав шар, кто-то передает его отцу, но большинство крутят в руках, не зная, что с ним дальше делать. Ты был первый, кто прошел тест правильно, с его точки зрения. Решительно схватил центральный шар, правда, может, слишком воинственно, но главное – вернул его на прежнее место, прям-таки вколотил в стол. Для отца самым важным как раз был момент возврата. Он ценит людей, которые, если что-то берут, возвращают предмет в начальное положение. Тут даже я затрудняюсь сказать, почему это нужно делать. А ты все проделал на подсознании – тебе и веры больше. Я была очень горда, когда отец посмотрел на тебя с уважением. Поверь, он редко кого одаривает таким взглядом. Ладно, пошли в дом, а то я что-то замерзла, да и Маркис волнуется.

В доме я свалился в кресло от усталости, видимо, сказалось нервное перенапряжение, и у меня как-то самопроизвольно вырвалось:

– Твоя мама была чудесная женщина и очень счастливая. Почему-то я уверен, что она по-прежнему с вами. Объяснить не могу, сердце подсказывает.

У Веры по щеке потекла слезинка, она прижалась ко мне и шепотом поблагодарила:

– Спасибо! Мне сейчас нужно было услышать это.

В спальне на кровати нас поджидал, опухший от лени и сна, Маркис. Кто бы сомневался, что он там будет. Мы разделись, легли и тут же уснули. Засыпая, я подумал о том, что этот день совместил совершенно несовместимое. Почему так произошло – думать бесполезно. Задача не решаемая, это все из области исключений.

А следующий день начался замечательно. После большого стресса с позитивным результатом всегда ощущаешь прилив обновленной энергетики, поэтому хорошее настроение просто шкалило на верхних его отметках. Солнышко уже поднялось высоко и наполнило спальню животворящим светом. Все это гарантировало нам словить неплохой «приход», как выражаются наши от химии зависимые братья по дурости… Конечно же, мы с Верой были из абсолютно разных миров, но все же дышали одним воздухом, и над нами было общее небо. Но и в небе можно разное увидеть – кто-то говорит, что тучи сгущаются, а кто-то – что облака похожи на овечек. Вера никогда не жила в нищете, на одну зарплату, в тесной хрущевке. Но она потеряла маму, а мои родители, слава Богу, живы и здоровы. Вера понимает, насколько может быть несчастным человек, имея практически все в жизни, – это объяснил ей на своем примере одинокий отец. Но чувствовать одиночество можно и в кругу близких людей, вот такой непонятный парадокс жизни. Виктор Борисович, несомненно, принадлежит к сильным мира сего. Но к своему несметному богатству он относится спокойно, как плотник к хорошему инструменту, – делает свое дело, зная, что ему завидуют, а кто-то и ненавидит. Завидуют по-черному и ненавидят люто, не понимая всей тяжести его видимого благополучия. Я где-то читал, что завистники и злопыхатели притягивают к себе многие болезни и грехи богатых и успешных людей. А не очень честные предприниматели специально даже дают повод для агрессии «черни». Покажи дурачку кулак или скажи неприятное слово – он и закипит от гнева как самовар. Глядишь, и аура очистится у зачинщика. Кстати, это и есть хитрый дьявольский метод – дай одному все, чтобы тысячи других завидовали ему и плотно сидели на крючке Великого искусителя. Пропитать людей греховными мыслями и ядом агрессии. Тут и миллионы не нужны – завистники за рубль убьют кого угодно. Про себя могу сказать лишь одно – когда другим плохо, я не получаю удовольствия. Хуже нет – смотреть, как кто-то падает. Наверное, характер у меня слабоват для продвижения в этой жизни – ведь если ты не можешь идти по головам, расталкивая других локтями, то и шансов нет пробиться к более щедрой кормушке. Хотя здесь выбор каждого – кто во что верит и что ценит. Один мудрый человек сказал: «Высота горы, на которую тебе удалось взобраться, зависит от глубины пропасти, из которой тебе удалось выбраться». Не совсем так, но смысл тот же – короче, кто не падал, тот не поднимался. Тогда какой смысл в зависти и гневе на тех, кто находится выше тебя в социуме? Мы все поднимаемся и падаем, притом не видим ничего дальше своего носа.

Вера вернулась из душа, и мои размышления тут же прекратились. Оказывается, хитрюга Маркис, воспользовавшись моим улетом в философический туман, забрался ко мне под мышку и засопел. Посмотрев на нас с легким укором, Верочка поправила на голове полотенце и театрально строго произнесла:

– Эй вы, мыслители! Сегодня такой удивительный день, а вы решили провести его лежа на боку? Не выйдет, дорогие мои! Маркиса я понимаю – воспитание и врожденная лень не позволяют ему делать лишние телодвижения. А ты, герой труда, решил Обломовым стать, воспользовавшись дарами «золотой рыбки»? Ну-ка, быстро подскочил, и двинем в город на праздник жизни!

Завершив свою обличительную речь, она изящно развернулась и направилась, покачивая бедрами, на кухню. Я же, опозоренный, лениво поплелся в ванную под струи ледяного душа. Вот-вот – лениво. Наверное, Верочка права – роскошь и богатство могут превратить меня в самодовольную рохлю.

Маркис смотрел на меня с небольшим презрением. Скорее всего, заподозрил во мне предательство мужского начала – свободу променял на бабу. Но он, хоть и друг мне, однако ж дурак беспросветный – ничего в любви между мужчиной и женщиной не понимает. По моей вине, между прочим. Но с другой стороны, может, в этом как раз его счастье – нервы всегда в порядке, как и аппетит. Одним словом – каждому свое!

Через час мы с Верочкой при полном параде сидели в ресторане и наслаждались экзотическими блюдами, поданными нам на завтрак, – в четыре часа дня. Потом, погуляв немного, мы направились на встречу с прекрасным… страшно даже сказать, – в Большой театр, да вдобавок на балет. Верочка наверняка решила поднять мой эстетический уровень, но я в итоге ощутил острое желание уснуть непросвещенным. Моя прелестница испортила мне вечер, а я возлагал на него столько приятных надежд. До чего ж жестоки эти переученные интеллектуалы! Я жаждал мести. Ладно-ладно, выпускница Института благородных девиц! Ночью я получу от тебя компенсацию за все мои страдания, перенесенные в этом чертовом храме искусств. Будем с тобой тупыми животными – а к этому я готов как никогда. (По-видимому, сработали три порции устриц на завтрак.)

Скосив дьявольский взгляд в ее сторону, я мило улыбнулся и, наклонившись к ушку, прошептал:

– Спасибо тебе, любимая моя! Я получаю необыкновенное наслаждение от этого чудесного зрелища. Балет – это точно мое!

Вера улыбнулась и шепотом послала меня к чертовой матери, прибавив при этом:

– Твое место в аду, Константин! Там пляшут голые девки и там очень тепло. Знаешь, там все на одной горячей сковороде!

Но это так, лирика. Главное, мой план мести сработал на все сто процентов. Я был в ударе! Даже многое повидавший Маркис появился в спальне утром с испугом в глазах и надеждой, что лично он такого больше никогда не увидит. Все нюансы проведенной ночи я не помню, но, к счастью, я хорошо ощущаю ту наивысшую точку блаженства, когда женщина удовлетворена и ей достаточно ласк. Так что в этот раз я проснулся первым и убежал в ванную комнату, а оттуда в кухню. Силы у меня еще остались, но требовалась значительная дозаправка. Тревожить Веру было нельзя! Налив себе большую чашку кофе и отрезав слоновий кусок колбасы, я начал восстанавливать потраченные калории, смутно припоминая начало волшебства. Неожиданно зазвонил телефон, и я услышал дружеский голос Виктора Борисовича.