Черный рыцарь Артур Ярош. Книга 1. Заступник обездоленных бесплатное чтение

© Л. Зданович. Перевод с немецкого. 2022

Коротко об авторе

Виктор фон Фальк (1861–1922) – псевдоним немецкого писателя польского происхождения Генриха Сохачевского (Heinrich Sochaczewsky) Он также писал под псевдонимом Гарри Шефф, Hans Heinrich Schefsky. Его перу принадлежит ряд исторических романов, в том числе «Дрейфус», «Giuseppo Musolino», «Borjia» и др.

Глава 1. Таинственный плакат

Утром 17-го февраля 18** г. жители столицы немецкого княжества Н. увидели на столбах и заборах крупным шрифтом отпечатанные плакаты следующего содержания:

Последнее предостережение!

Елизавета Бах приговорена к смерти

Маркиз Дельмонт – чужестранный наместник нашего княжества, жестокий тиран и бич нашего народа, вздумал отомстить за смерть своего сына, которого Елизавета Бах застрелила, как собаку, в тот момент, когда этот негодяй и развратник, опьяненный страстью и вином, покушался на её невинность и честь. И безумный тиран приговорил защитившую свою девичью честь несчастную к смертной казни через повешение.

Маркиз Дельмонт! Если завтра утром Елизавета Бах умрет на виселице, – ты падешь от ножа мстителя, и весь город будет предан огню.

Если ты, маркиз Дельмонт, хочешь знать имя человека, посылающего тебе это последнее предостережение, – то запомни его хорошенько, и пусть оно запечатлится в твоей памяти.

Имя этого мстителя: Черный Рыцарь.

Народ толпился у заборов и на площадях, всякий с волнением и напряжением читал эти плакаты. И среди этих сотен столичных обывателей не нашелся ни один человек, который сорвал бы эти таинственные объявления, или порицал бы их.

– Новый акт насилия и произвола маркиза Дельмонта! – шёпотом передавалось из уст в уста. – Эта казнь была бы не что иное, как подлое убийство! Разве Елизавета Бах не была вправе защитить свою невинность, свою девичью честь? Или кому из нас неизвестно, что сын наместника был бессовестным развратником, высокомерным и дерзким негодяем, который позволял себе всякие мерзости, хорошо зная, что вся власть в руках его отца?

– Но кто такой этот Черный Рыцарь? – раздался вдруг громкий голос из толпы, и сотни уст повторили этот вопрос:

– Кто этот Чёрный Рыцарь?

Не успела толпа потолковать об этом вопросе, как в это время показался отряд гренадеров, подъезжавших к площади.

– Гренадеры наместника! – пронесся тревожный шёпот по всей толпе и мирные обыватели поспешили разойтись.

В старом студенческом трактире этим же вечером сидела маленькая компания человек в восемь. Это были последние члены одной студенческой корпорации.

Но эти восемь немецких студентов не обращали внимания на строгое запрещение; они не хотели расторгнуть свой тесный кружок, и потому они тайком собирались по вечерам в уединенном трактире одного из предместий столицы.

– Отчего Артур Ярош не приходит на наши собрания? – проговорил один из студентов. – Без него наши собрания скучны и вялы.

– Ты прав, Михель, – согласился молодой блондин, – но, к сожалению, Яроша в последние недели что-то не видать. Может быть, ты, Мариус Гервод, знаешь, где он пропадает, ибо ты всегда был его интимнейшим другом.

– Весьма жаль, что и я не могу объяснить отсутствие нашего друга, – ответил Гервод, по-видимому, старший между сидевшими здесь студентами. – Но вы все ведь хорошо знаете нашего Яроша; он, по своему обыкновению, веселится на балах. Недаром он – элегантнейший кавалер в нашем городе, который кружит головы всем женщинам и, подобно бабочке, порхает с одного цветка на другой.

– Но он – премилейший человек во всем мире, – перебил его блондин. – Пусть он наслаждается жизнью ибо мы все знаем, какой он пылкий патриот и верный товарищ. Он всегда готов делить свой последний грош с нуждающимся другом.

– Более того, – сказал Мариус Гервод. – Артур заплатил все долги моего покойного отца, чтобы смыть позор с нашего доброго имени. О, Артур Ярош – истинный друг в беде!

– Выпьем же за его здоровье! – предложил сидевший в углу маленький, коренастый студент, прозванный Толстым Северином. – Да здравствует Артур Ярош, гордость и слава нашего маленького кружка, благороднейший юноша нашей родины! Чокнемся, друзья, да здравствует Ярош!

– Благодарю вас, друзья! – раздался вдруг звучный голос из-за двери и в следующий миг чествуемый товарищ показался на пороге.

Он был в черном, длинном пальто и мягкой шляпе с большими краями. Студенты радостно бросились на встречу юноше. Со всех сторон сыпались расспросы о причине его долгого отсутствия. Его посадили за стол и налили ему большой бокал с вином. Но Артур Ярош угрюмо молчал.

– Оставьте его, – шепнул Гервод товарищам, – Он теперь не в духе, а в таком настроении он нем как рыба. Поговорим лучше о событии дня. Что думаете вы, друзья, про таинственный плакат, и кто этот Черный Рыцарь, грозящий истребить город пожаром, если Бах будет казнена?

– Кто бы он ни был, я пью за его здоровье, – воскликнул блондин. – Во всяком случае, этот Рыцарь – благороднейший человек и величайший патриот.

– А может быть, это какой-нибудь хвастун, – возразил Гервод, – желающий напугать маркиза Дельмонта пустыми угрозами…

– Ты лжешь, Мариус! – перебил его вдруг Артур Ярош. – Черный Рыцарь – не хвастун, он исполнит свою угрозу, он убьет наместника и более того – он превратит столицу в груду пепла и развалин, если ему не удастся спасти Елизавету Бах!

В немом изумлении товарищи глядели на бледное лицо говорившего, на его метавшее молнии глаза.

– Вы желаете знать, кто этот Рыцарь? – продолжал он, – извольте, вам можно доверять, между вами нет изменника. Скрывающийся под названием Чёрного Рыцаря человек, объявивший беспощадную войну маркизу Дельмонту, тирану и угнетателю нашего народа, – никто иной, как я, Артур! Пред вами, друзья, стоит Черный Рыцарь!..

Крик сильнейшего изумления невольно вырвался из груди всех.

– Да, это я, друзья мои, – продолжал Ярош. – И я с полным правом присвоил себе это имя. – Вы слыхали, конечно, что на последнем маскараде, устроенном в честь наместника, к последнему неожиданно подошла черная маска. Этот человек был весь в чёрном и в рыцарских доспехах.

– Чего тебе нужно, Черный Рыцарь? – смеясь, спросил маркиз. – Не хочешь ли пригласить меня на танец?

– Нет, – ответила маска, – я хочу сказать тебе, что ты – негодяй и тиран, но свое презрение к тебе я хочу выразить не только словами, а чем-нибудь более чувствительным.

И маска ударила кулаком в лицо наместника с такой силой, что тот повалился на пол.

Черный Рыцарь мигом исчез в толпе. Только немногие видели эту сцену, а сам маркиз Дельмонт промолчал об этом. Он поручил своим сыщикам выследить таинственного рыцаря, но все безуспешно.

И если наместник прочел сегодня утром плакат, он прекрасно знает, что Черный Рыцарь всегда способен подтверждать свои слова делом!

Эти слова воспламенили восторженных юношей; всякий спешил пожать руку храброму товарищу.

– Да здравствует Черный Рыцарь – единственный человек, осмелившийся наказать чужеземного угнетателя! – с воодушевлением воскликнули все в один голос.

– Выслушайте же меня, дорогие друзья, – тихо заговорил Ярош, когда их пылкий восторг улегся. – Я пришел сегодня к вам, ибо мне нужна ваша помощь. Только вы одни заслуживаете мое полное доверие, а дело, в котором можете оказать мне содействие, весьма важно – от его успеха зависит жизнь человека. Мы должны спасти невинную девушку, прекрасную как ангел, царицу моей души, которой я поклялся в вечной любви и верности до последнего дыхания. Эту девушку мы должны вырвать из рук палача.

– Елизавета Бах! – перебил его Мариус Гервод. – Не правда ли? ты говоришь про нее, но скажи, безумный, разве можно спасти эту несчастную? Уже час пополуночи, а на рассвете, в пять часов утра, Елизавета Бах должна быть повешена!

– Этому-то и нужно помешать? – твердо возразил Ярош. – У нас мало времени, но его хватит на выполнение затеянного мною плана. Господь поможет нам в справедливом деле, и вы будете храбрыми исполнителями этого доброго и благородного подвига. Вы знаете, что наместник без всякого суда заточил в тюрьму Елизавету Бах и приговорил ее к смерти. Ужас охватывает меня, когда я вспоминаю, какая смерть грозит невинной девушке, вся вина которой в том, что она храбро и благородно защитила свою честь. Нет, друзья мои, мы спасем невинную, мы вырвем Елизавету из пасти тигра, если вы не откажете мне в своей помощи.

– Мы все согласны, мы готовы на все, – ответили все в один голос, – но укажи нам, каким путем можно спасти Елизавету Бах?

Воодушевление и волнение молодых людей возрастало с каждым мигом.

– Хорошо, друзья, – продолжал Артур Ярош. – Может быть, мы идем навстречу своей гибели, но тогда мы умрем славной, геройской смертью; если же успех будет на нашей стороне, мы спасем невинную жертву, обречённую тираном на смерть. Не велит ли нам человеческий долг выступить против несправедливости, жестокости и произвола?

– Да, да, – раздался в ответ голос Мариуса Гервода, – мы идем вместе с тобой навстречу всяким опасностям. Но составил ли ты уже свой план действий? Есть ли возможность предотвратить это подлое убийство – казнь Елизаветы Бах?

– Мой план уже готов, – гласил ответ Чёрного Рыцаря. – Слушайте же. Вы знаете, что палач живет за городской заставой. Через час он отправится вместе с помощниками в тюрьму, и нам нужно поэтому подстеречь их на дороге. Мы нападем на них и свяжем их веревками, а сами переоденемся в их платья. Я уже запасся фальшивой бородой, и, словом, я буду удивительно похож на палача нашей столицы. Таким образом мы проникнем в тюрьму, но, вместо того, чтобы вести Бах к виселице, мы убежим с ней. Как вы знаете, за стеной тюрьмы протекает Рейн, а на реке нас уже будет дожидаться лодка, так что мы можем надеяться на счастливое бегство. Если все сойдет благополучно, Елизавета будет спасена!

Блондин первый протянул руку Ярошу и дрожащим голосом воскликнул:

– Клянусь Богом и горячо любимой родиной пожертвовать своей жизнью для спасения невинной девушки. Да здравствует Черный Рыцарь!

Его примеру последовали и остальные товарищи к несколько минут спустя друзья покинули трактир.

Три часа спустя в ворота дворца наместника постучался какой то человек, закутанный в черный длинный плащ.

– Кто там? Чего вам нужно? – послышался окрик часового.

– Мне нужно видеть его сиятельство, наместника, – ответил человек в черном плаще. – Скажите г-ну наместнику, что против него составили заговор, и что заговорщики готовятся к освобождению Елизаветы Бах. Я знаю также имя Чёрного Рыцаря.

Через несколько минут ворота отворились и таинственный посетитель исчез за высокой темной оградой.

Глава 2. В руках палача

Наступило пасмурное, зимнее утро. Жители столицы ещё спали крепким сном, но в каземате крепости, в маленькой сырой коморке, бодрствовала молодая девушка, которая всю ночь не смыкала глаз.

Это была Елизавета Бах, с трепетом и отчаянием ожидавшая рокового часа, который быстро приближался.

Висевшая на стене маленькая лампа скудно освещала небольшой стол, за которым она сидела. Перед ней на столе лежало написанное ею прощальное письмо.

Горячие слезы падали на бумагу, смывая местами дрожащей рукой выведенные буквы.

Вот содержание письма несчастной:

«Возлюбленный Артур! Когда ты получишь эти строки, твоей Елизаветы уже не будет в живых. Жестокая судьба разлучила нас и бросила меня в объятия холодной смерти. Куда делись наши сладкие мечты, грёзы любви и счастья, дорогой Артур? Где будущее, которое мы рисовали себе розовыми красками.

Все исчезло безвозвратно! Я обручусь со смертью, и палач поведет меня к венцу. Но тебя, Артур, я никогда уже не увижу. Прощай, мой возлюбленный, прощай, мой единственный, прощай навеки!

Твоя Елизавета».

Вдруг молодая девушка встрепенулась. За дверью раздался шум, а вслед затем зазвенели ключи.

– Милосердный Боже, – сорвалось с её уст, – это он… палач! Неужели уже наступил страшный момент? Как быстро пролетела ночь!

Тяжелая дверь заскрипела, и в ней показался начальник тюрьмы. Елизавета невольно отступила назад. Из-за спины начальника виднелось страшное лицо с длинной рыжей бородой и такими же волосами, и свирепый вид этого лица не оставлял никаких сомнений – Елизавета видела пред собой палача. За ним выглядывали грубые, суровые лица обоих его помощников.

Начальник тюрьмы развернул какую то бумагу и, согласно закону, ещё раз прочел несчастной её смертный приговор. Закончив, он обратился к палачу:

– Теперь, палач, я передаю тебе осужденную – приступи же к своим обязанностям!

– Оставьте меня минут на десять наедине с ней, – ответил палач, – я должен позаботиться о её туалете к её последнему выходу, я должен дать ей некоторые наставления, чтобы облегчить себе трудную задачу, а ей, – последние страдания. Ха-ха, с такой нежной голубкой у нас будет коротка расправа!

Дрожь пробежала по спине несчастной при этих словах палача.

Она опустилась на свое жесткое ложе и горько зарыдала.

Через минуту палач остался наедине со своей жертвой. Он стоял скрестив на груди руки и как-то странно глядел на девушку.

– Если в вас осталась искра человеческого чувства, – сквозь слезы заговорила Елизавета, – не мучьте меня – убейте меня сейчас же, скорее.

Палач молчал, но глаза его глядели ещё более странно.

– Мне сказали, будто перед казнью вы отрежете мои волосы, – продолжала она. – О, прошу вас, пощадите мои пышные косы! Они мне дороги и милы, и я хочу взять их с собою в могилу! Как часто, как горячо целовал эти волосы мой возлюбленный, которого я больше не увижу. С какой страстью прижимал он их к своим губам. Но что вы делаете, палач!.. Вы схватили мои волосы, палач… Вы приложились к ним губами…

– Да, да, я целую их, – шепотом произнес палач, – я целую эти волосы, Елизавета, как я целовал их всегда. Тише… Ни слова, Елизавета… посмотри на меня – узнаешь ли ты меня?

И в мгновение ока палач сорвал свою бороду и парик.

– Артур… мой Артур! – воскликнула вся побледневшая девушка, бросившись на грудь возлюбленному, – Мой дорогой… Нет, нет это сон… последний сон жизни… это невозможно!..

– Да, да, это я, твой Артур, успокойся… Я здесь, с тобой!

Нежно и крепко прижимал он ее к себе, трепетавшую всем телом, и слезы капали из его глаз на бледное, но такое милое и дорогое лицо, тихо рыдавшей от избытка чувств девушки.

– Уповай на Бога, – шепнул он ей, – и Он спасет тебя. Я поведу тебя сегодня к виселице, но дорогой мы убежим, перескочив через стену двора… Но тише… за дверью уже слышны шаги…

Еще один последний поцелуй – и палач снова преобразился, а через миг он уже постучал в дверь.

– Если ты так уж жалеешь свои волосы, – сказал палач, как бы продолжая разговор, – я оставлю их тебе… Больше мне нечего тебе сказать.

И, обратившись к снова вошедшему начальнику, он прибавил:

– Г-н комендант, я готов – я могу приступить к делу!

Минут через десять печальное шествие тронулось в путь. Оба помощника палача вели осужденную, которой, казалось, ноги не хотели служить.

Толстый Северин и студент, прозванный блондином, весьма искусно играли рель помощников палача.

Взвод гренадеров шел впереди, а за ними следовал комендант с двумя офицерами. Сзади шел Артур Ярош, палач, время от времени бросавший украдкой взгляды на своих помощников. Надзиратель и десять служителей составляли арьергард.

Шествие шло по длинному коридору; и в то время, как отворились огромные двери, ведущие на двор, раздался печальный колокольный звон, возвещавший о предстоящей казни.

Глава 3. Спасена ли она?

Маркиз Дельмонт не только хотел сам присутствовать при казни своей беспомощной жертвы, но на это жестокое зрелище им были приглашены также многие именитые граждане столицы, которые с тяжелым сердцем должны были покориться воле всесильного тирана.

Семо собою разумеется, что здесь присутствовали также высшие представители власти.

Рядом с маркизом Дельмонтом сидела герцогиня Делакур, поразительно красивая брюнетка с пламенными черными глазами. Эта знатная, но бездушная француженка была любовницей наместника, но в то же время она имела громадное влияние на него, благодаря своим связям при дворе.

Эта француженка, конечно, была столь же ненавистна населению столицы и всего княжества как маркиз Дельмонт. Поговаривали даже, будто она имела тайные инструкции от французского императора, и что именно она больше всего виновата в жестокостях управления наместника.

Со своего места маркиз и герцогиня глядели на палача, приближавшегося к месту казни вместе с осужденной.

: – Как она прекрасна! – прошептала герцогиня наместнику. – Ваш покойный сын, любезный маркиз, обладал недурным вкусом.

Елизавета Бах остановилась у эшафота.

Здесь к ней подошел пастор, который тихо прочел ей молитву. Палач, казалось, был весь поглощен своей работой на лестнице, где он доканчивал последние приготовления.

– Примирись с Небом, несчастная дочь, – сказал пастор осужденной. – Принеси раскаяние в совершенном тобой преступлении.

– Мне не в чем каяться, – твердо ответила Елизавета, – ибо я не виновна! Я убила человека, который хотел похитить у меня высшее состояние всякой честной женщины! То, что для меня дороже жизни!

Эти слова вызвали сильное волнение среди сидевших кругом столичных граждан. Но свирепые глаза наместника заставили всех побороть свои чувства, все хорошо знали жестокость и неумолимость этого чудовища.

Между тем оба помощника палача подошли к Елизавете и скрутили ей руки за спину.

Молодая девушка чувствовала, что веревки были так слабо связаны, что при её первом желании она могла бы освободить их.

Ярош находился в страшном волнении, он слышал биение своего сердца. По сигналу наместника забили барабаны и палач должен был приступить к делу.

Артур схватил длинные косы осужденной и стал подниматься вместе с ней по лестнице. Оба его помощника уже стояли наверху, где эшафот граничил с оградой.

Палач взял, наконец, болтавшуюся веревку, как будто намереваясь накинуть петлю на шею своей жертвы, но на самом деле он прижал ее к себе и тихо шепнул ей:

– Лишь только заметишь, как я спрыгну со стены, следуй за мною. Северин и блондин сделают то же самое.

– Чего же ты медлишь, палач!? – заревел маркиз. – Или твои руки дрожат?

– Мои руки не прожат, маркиз Дельмонт, – ответил Ярош твердым и громким голосом на весь двор, – и он не будут дрожать и тогда, когда я поражу тебя своим кинжалом – тебя, трусливого и хитрого угнетателя нашего народа. Будь ты проклят! Я, Артур Ярош, вырвал несчастную жертву из твоих рук!

Оба товарища Яроша также уже успели вскочить на стену, крепко держа дрожавшую Елизавету. Все уже готовы были сделать храбрый прыжок, но маркиз в это время разразился смехом.

– Все погибло! – воскликнул вдруг Ярош. – Теперь мы все попали в руки тирана: нас предал подлый изменник.

В самом деле, за стеной, на самом берегу, куда друзья намеревались спрыгнуть, стоял отряд гренадеров с офицером во главе.

– Стреляйте… подстрелите негодяев! – заревел, наместник. – Пронзите их пулями!

Минута была критическая и Ярош решился на безумный шаг.

– За мной, – крикнул он. – Если не можем спасти ее, мы не должны попасть в руки негодяя. Я отомщу ему. Северин, блондин, спрыгнем, авось спасемся на нашу лодку.

Град пуль посыпался над головами храбрецов, но по счастливому случаю, никто не был ранен. Через минуту беглецы уже достигли своей лодки, которую пустили вниз, стараясь доплыть до ближайшего леса.

– Мы спасены, – ликовал блондин. – Слава Богу, одно только чудо спасло нас.

Ярош тяжело вздохнул.

– Но бедная моя Елизавета, – пробормотал он, – она осталась во власти тирана, она погибла… И что ожидает меня в жизни? Одна бесконечная темная ночь, ночь мести!

На тюремном дворе царила суматоха. Маркизе Дельмонт, бледный от гнева, но с торжествующей улыбкой сатаны, озирался кругом.

– Эти студенты пытались вырвать осужденную из моих рук, – с дьявольской усмешкой сказал он. – Ха, ха, маркиза не так легко провести! Мне была известна вся эта хитрая проделка, и хотя студенты спрыгнули ей стены, мои гренадеры настигнут их.

Обернувшись к стоявшим внизу настоящему палачу и его помощникам, он повелел:

– Палач, приступи к твоим обязанностям!

И настоящий палач города Н. подошел к эшафоту и поднял обеими руками лежавшую почти без сознания Елизавету Бах. Все уже было готово, и умелой, привычной рукой палач потащил жертву наверх.

Прошел миг и петля уже обхватила белоснежную шею. Палач толкнул лестницу и нежное тело повисло в воздухе.

Крик и ужас вырвался вдруг из груди зрителей; веревка оборвалась, и Елизавета Бах упала на землю.

Палач в смущении глядел на свою неудавшуюся работу.

– Небесное знамение!.. Елизавете не суждено умереть! – невольно сорвалось со многих уст.

– Если все силы неба и ада заступятся за осужденную, – заревел маркиз, – я восстану против них. Палач, возьми новую веревку и повесь ещё раз Елизавету Бах.

Помощники палача уже бросились к лежавшей на земле Елизавете, но вдруг их остановил резкий повелительный голос:

– Ни с места! Именем закона запрещаю вам касаться этой девушки своими руками!

Пораженные изумлением, все устремили свои глаза в ту сторону, откуда раздались эти слова.

Это была прекрасная герцогиня Делакур.

Маркиз Дельмонт бросил на красавицу сверкающий взор, но та спокойным и даже холодным тоном прибавила:

– В этой стране царят теперь наши французские законы, а поэтому осужденная должна быть помилована, если веревка оборвалась при казни. Прошу вас, маркиз Дельмонт, передать Елизавету Бах на мое попечение.

Наместник с трудом поборол бушевавший в его душе гнев. Но он хорошо знал, что он должен покориться воле знатной герцогини, одной из фавориток при французском дворе.

Тем временем к несчастной подошел пожилой господин. Он пощупал пульс осужденной и приложился ухом к её груди.

– Дыхание слабое, ее нужно поскорее положить в теплую постель, – сказал он.

– Г-н доктор, – обратилась к нему герцогиня, – позаботьтесь, чтобы ее перевезли в мой дом. Но прошу вас соблюдать все меры предосторожности. Представляю в ваше распоряжение свою карету.

Именитые граждане столицы с удивлением смотрели на всесильную герцогиню. Возможно ли, чтобы в один миг дьявольская женщина превратилась в кроткого ангела. Что же смягчило сердце – этой прекрасной, но жестокой красавицы?

Но ответа на этот вопрос никто не знал.

В смущении стояли они над неразрешимой загадкой.

Глава 4. Предатель

Невдалеке от берега реки, в густой чаще старого леса, защищенной со всех сторон непроходимым кустарником, сидело несколько человек. Это были Артур Ярош со своими товарищами, к которым присоединился и Михель.

– Слушайте, товарищи, – заговорил Ярош, – люди оттолкнули нас; этот негодяй Дельмонт объявил нас преступниками и разбойниками. Нас ищут, и если мы попадем в руки наших врагов, нас повесят. Выступим же против бездушного тирана, примем его вызов. Я хочу быть вашим атаманом. Вас ждет беспечная жизнь, мы будем мстить злодеям и насильникам, бессердечным угнетателям народа. Пойдете ли вы со мною навстречу всем опасностям разбойничьей жизни?

– Вместе с тобой мы пойдем в огонь и воду, Артур, – воскликнули трое товарищей в один голос. – Поздравляем тебя, наш атаман, Артур Ярош. Мы будем тебе верны, мы будем разделять вместе все опасности, все нужды и лишения.

– Благодарю вас, друзья, – ответил Ярош дрожащим голосом, – и вы никогда не раскаетесь в своем доверии ко мне. Моя жизнь принадлежит вам. Черный Рыцарь сделается отныне бичом этой страны, грозой знатных и всемогущих, которые угнетают бедных, беспомощных! Пусть матери рассказывают своим детям о подвигах Чёрного Рыцаря, а мужчины пусть дрожат при имени Артура Яроша, прозванного Черным Рыцарем.

Товарищи перецеловались, и атаман крепко обнял каждого из своих друзей.

– А теперь, прощайте, друзья, – сказал он вдруг. – На эту ночь мы расстанемся. Эта ночь ещё моя, и я посвящу ее Богу мести.

Товарищи не успели ещё очнуться от изумления, а атаман уже исчез в ночной темноте.

Быстро Артур побежал к реке. На берегу он нашел рыбачью лодку, в которой он переправился в город.

Он хорошо знал, что сотни шпионов наместника выслеживают его, но он должен был слушаться голоса мести, заговорившего в его душе.

Он остановился возле дворца наместника. Долго бродил он вокруг дворца, ища возможности проникнуть туда.

Скоро атаман открыл невысокий балкон, поддерживаемый каменными столбами. Взобраться по нему наверх было делом одной минуты. Но вот он остановился у двери и стал прислушиваться. Убедившись, что никого за нею нет, он тихо открыл ее и очутился в темной комнате. Ловко он пробирался по целому ряду комнат и зал. Но вдруг он остановился. Пред ним оказалась небольшая зала, завешанная портьерой, за которой виден был свет. Сняв башмаки, он босиком подкрался к портьере. Скоро он увидел за столом маркиза, тихо говорившего с высоким человеком.

Артур не мог видеть лицо этого человека, но скоро глаза атамана загорелись яростной ненавистью.

– Я прекрасно выполнил свое дело, – услышал атаман голос этого человека. – Я вовремя предупредил вас о проделке Яроша и его сообщников, и я надеюсь, ваше сиятельство, получить от вас обещанную награду.

Ярош узнал этот голос и каждое сказанное им слово резало его, словно ножом. Он судорожно сжимал рукоятку кинжала.

– Боже мой, Мариус Гервот, – мысленно простонал он. – Ах, негодяй, предатель и клятвопреступник! Смертью ты поплатишься за измену!

– Получите свою награду, – послышался голос наместника, – здесь пятьдесят тысяч марок.

– Благодарю вас, – гласил ответ предателя, – но у меня к вам ещё одна просьба. Елизавета Бах спаслась от смерти. Отдайте ее мне, ваше сиятельство, я сделаю ее своей любовницей.

– Хорошо, она будет ваша, – ответил маркиз. – Идите за мной в покои герцогини Делакур; эта девушка находится там.

Наместник встал со своего места и направился в противоположную дверь; предатель последовал за ним.

Они не заметили кравшейся за ними фигуры Артура Яроша. Наконец наместник остановился и постучал в дверь.

– Откроите, это я – маркиз Дельмонт.

Дверь скоро отворилась – пред ним стояла герцогиня.

– Чему я обязана вашим поздним посещением, г-н маркиз? – спросила она.

– Где Елизавета Бах, которую вы, герцогиня, взяли под свое покровительство? Я подарил ее этому человеку, который сделает ее своей женой.

– Вам придется посватать ему другую, – ответила она, украдкой взглянув на стоявшего за маркизом предателя. – Несчастная девушка уже не у меня, она лишилась рассудка и доктор Андрэ час тому назад отвез ее в дом для умалишенных.

Вдруг раздался пронзительный крик, а вслед затем глухой стук от падения чего-то тяжелого.

– Что это такое? – в ужасе воскликнул маркиз. – Кто там? Ха-ха. У лестницы лежит человеческое тело…

– Артур Ярош, – глухим голосом произнес Маркус Гервот, дрожа всем телом. – Мы погибли, маркиз, он ужасно отомстит нам.

На лестнице раздался пронзительный крик, а вслед затем чья-то гигантская фигура бросилась наверх.

Был ли это хищный зверь, рассвирепевший, разъярённый, который кровожадно бросился на свою добычу?

Нет, это был человек – юноша, доведенный отчаянием до бешенства и безумия, юноша, потерявший все – и любовь, и дружбу, и веру в людей.

Всё было разрушено, всё превратилось в развалины!

Несчастный юноша видит друга, которому он делал так много добра, который клялся ему в верности и преданности, а теперь изменил ему и предал за презренное золото.

Он видит тирана, угнетателя и бича его родины, виновника гибели бедной девушки – той, которая была ему дороже всего на свете!

Артур Ярош сделал отчаянный прыжок, ещё миг и он схватил бы своего врага, маркиза Дельмонта, всё ещё стоявшего в дверях, словно окаменелый, бледный, трясущийся всем телом.

Но вдруг Ярош почувствовал, как его сильно ударили; он соскользнул со ступеньки и покатился вниз.

И в ту же минуту он услышал голос гнусного предателя:

– Скорей, г-н маркиз, поспешим в комнату и закроем за собою дверь. Закричите из окна, поднимите весь замок на ноги, Ярош не должен уйти отсюда живым, иначе он отомстит и вам, и мне.

В самом деле, минуту спустя Артур услышал крики и громкие звонки, без сомнения, скоро сюда прибегут дежурные, часовые, офицеры, солдаты.

Ярош знал, что ему нельзя медлить ни мгновения. Он побежал обратно и скоро очутился в кабинете наместника. Быстро окинул он взглядом всю комнату. В денежном шкафу ещё торчал ключ, оставленный маркизом, недавно выплатившим предателю постыдную награду.

Ярош открыл шкаф и полными горстями набирая золота он стал наполнять свои карманы чужим добром… Нет, это не было добро маркиза Дёльмонта, а награбленное им золото, высосанные им соки из населения несчастного княжества, изнемогавшего под его игом.

Нагрузив себя золотом, Артур Ярош схватил со стола лампу и швырнул ее о пол с такой силой, что резервуар разбился, и масло разлилось по мягким коврам, которые мигом загорелись.

– Убийца и поджигатель Ярош! – с горькой усмешкой прошептал юноша. – Да, они так будут называть меня. Пусть весь мир чернит меня этим названием. Маркиз Дельмонт! Смерть и огонь разольются по всей стране! Пусть весь мир услышит о страшной мести Яроша, атамана разбойников – час мести наступил!

Пламя уже поднялось до потолка. Густой дым валил в окна и двери.

– Огонь принесет с собой гибель и опустошение, – пробормотал Ярош. – Пусть спасется кто может! О, если бы из комнат герцогини не было другого выхода, они все сгорели бы там, и может быть, дело моей мести имело бы в эту ночь блестящий успех.

Размышляя таким образом Ярош поспешил назад тем же путем, которым проник в замок.

Он слышал уже крики, беготню и суматоху, но он уже достиг балкона. Вот он обхватил каменный столб, по которому и стал спускаться вниз. Но сверху грянули выстрелы и пули пролетели над головой Яроша. Он поднял глаза и увидел стоявших у окна маркиза и предателя, в руках которых ещё дымились пистолеты. Негодяи выстрелили во втором раз.

– Черт побери, как плохо вы стреляете, – громко смеясь крикнул им атаман. – Я, Артур Ярош, буду счастливее, мои пули будут более меткими!..

С этими словами Ярош спрыгнул на землю. Это был рискованный прыжок, но молодой немец мигом поднялся на ноги.

А из окна кабинета наместника уже пробивалось огромное пламя, освещавшее дорогу быстро удалявшемуся атаману.

Ни разу он не оглянулся. Он быстро спешил вперед, охваченный внезапной мыслью.

В столице находилось ещё одно дорогое ему существо, которому грозила опасность.

Это была старая мать Артура Яроша, на которой бездушный тиран мог бы выместить свою злобу.

И атаман решил спасти ее, на своих руках он унесет ее отсюда с собой, он увезет ее в надежное убежище, где рука маркиза не достигнет её.

А в городе уже забили в набат, возвещая о пожаре в замке наместника. Сотни, тысячи людей спешили к месту пожарища, но Ярош ещё быстрее стремился к маленькому, старому домику, в котором жила его бедная мать.

Глава 5. У смертного одра

Артур Ярош принадлежал к дворянской фамилии. Его отец когда-то был богат. В детстве, как и в первые годы своей молодости. Артур привык к богатой роскошной жизни, которой его окружали в родительском доме.

Но несколько лет тому назад над ними стряслась беда. По милости одного недобросовестного банкира, отец Артура потерял в одно утро почти всё своё состояние. Сомнительные спекуляции, в которые этот банкир вовлёк старого Яроша, разорили его, так что в течение одного года он сделался нищим.

Отец Артура скончался внезапно; только он один знал истинную причину своей смерти. Мать Артура только подозревала эту печальную истину и потеря мужа ещё более потрясла несчастную старушку.

От прежнего богатства покойного Яроша ничего не осталось, кроме маленького домика на берегу реки. В нем раньше проживал старый слуга Яроша, который умер почти одновременно со своим господином. В этом-то доме старая вдова поселилась со своим сыном Артуром. Юноша был весьма способный и прилежный. Кроме своих университетских занятий, он много занимался музыкой и прекрасно играл на скрипке.

Впрочем маленькая семья не знала нужды; Артур зарабатывал много денег уроками музыки.

И к этому-то домику спешил теперь, в поздний час ночи юноша. Он знал, что его мать была больна. Со смерти своего мужа женщина хворала, и её здоровье слабело с каждым днем.

Печальные мысли кружились в голове Яроша. Найдет ли он в живых свою горячо любимую мать? Что стало с ней за эти два дня, в которые он не видел её? И знает ли она о том, что с ним приключилось?

Он ничего не скроет от неё, он должен рассказать ей всю свою страшную исповедь. Но не убьет ли несчастную страшная весть? Примирится ли она с мыслью, что её любимый сын стал атаманом разбойников, преследуемый, как злодей, поджигатель?

Но вот он остановился перед хорошо знакомой дверью. На его троекратный стук скоро раздался в ответ молодой женский голос:

– Кто стучится в такой поздний час ночи?

– Это я, Ядвига, – ответил Артур. – Открой скорей.

В следующий момент Артур уже очутился в передней и запер за собою дверь.

Пред ним стояла стройная девушка необыкновенной наружности. Курчавые волосы, почти красные, обрамляли её голову пышными волнами, покрывая её шею и плечи.

Красивой девушку назвать было нельзя. У неё были слишком неправильные черты лица, вдобавок покрытого веснушками в таком изобилии, что и на её лбу они сверкали, словно маленькие золотые монеты.

Но из-под её тёмных шёлковых ресниц смотрела пара чёрных сверкающих глаз, светившихся энергией и решимостью. Тонко очерченный рот, розовые губки, из-за которых выглядывали белые, как жемчуг зубы, делали эту 16-летнюю девушку симпатичной и даже привлекательной.

Ядвига была дочерью старого слуги покойного Яроша. Она раньше жила в этом доме со своим отцом-рыболовом. Ещё ребёнком отец брал её в свою лодку; на дне лодки девушка прислушивалась к вою ветра и монотонной песне бурных волн широкой реки. Рано окрепла она на лоне природы; рано у неё образовался энергичный и закалённый характер, так что в её движениях не было почти ничего женственного. Но как была она верна и предана семье Ярошей! С какой нежностью и самоотверженностью она ухаживала за его больной матерью!

– Вы здесь, господин? – невольно сорвалось с уст Ядвиги. – Хвала Всевышнему, что вы спаслись от преследователей!

– Ты знаешь все, Ядвига?

– Все! – ответила она и, вдруг схватив его руки, стала горячо целовать их.

– Ядвига… что с тобой!..

– Я целую руки героя! – возразила она. – Смерть тиранам!

Но Ярош, указав рукой на дверь спальни, спросил ее:

– Мать… известно ли ей все?

– Всё то, что произошло у эшафота, – ответила девушка. – Два раза злодеи были здесь и перерыли весь дом, надеясь найти вас. Это-то окончательно убило вашу мать.

Артур Ярош поднял к небу свои глаза с выражением бесконечной мольбы и отчаяния и, тихо открыв дверь, вошел в комнату матери.

– Дорогая мать, – дрожащим голосом заговорил он, – добрая, милая, что они сделали с тобой?

Старушка молчала, но слегка приоткрыла глаза. Он опустился на колени и устремил свои глаза на бледное иссохшее лицо старушки. Он видел над её изголовьем уже витавшую смерть.

– Успокойся, мамочка. Я здесь, твой Артур! Они не сделают тебе зла. Я унесу тебя с собой отсюда, милая мать!

Только её взгляд говорил, что она слышала его слова. Но, сделав над собой усилие, старушка подняла свою холодную руку и положила ее на его голову.

– Дорогой сын! – едва прошептала она. – Я не беспокоюсь за себя… мои минуты сочтены… но ты, мой Артур… Ты ещё так молод… ах, дитя моё, беги, беги… Они грозят тебе смертью!

– Я уйду, дорогая мать, но я хотел и тебя взять с собой…

– Уже поздно, – хрипло прошептала умирающая, – Я скоро переселюсь в лучший мир. Но перед смертью… ах, милый Артур. Меня удручает одна тайна… которую я тщательно хранила до этого мига… Теперь, Артур… слушай… у тебя есть сестра… В моей жизни была одна роковая минута… когда…

– Довольно, дорогая мать, – невольно сорвалось с уст юноши, – не обвиняй себя, – и ангелы не без грехов… Мать, клянусь тебе быть верным братом этой сёстры, заботиться о ней… Но скажи скорее, где она, где я найду ее, и как ее зовут?

– Есть один человек, мой сын, которому всё известно… от него ты узнаешь написанную мною исповедь. Прочти её, тебе станет известным имя отца твоей сестры… Он знатный, милостивый человек… Он сможет помочь и тебе… он любил меня, когда твой отец… Нет… не нужно никаких жалоб, Артур… Имя человека, у которого находятся… Артур… Боже мой… всё темнеет кругом… Артур… воздуха… ещё одно слово… имя…

Еще один дрожащий звук – и старушка замолкла навеки, не успев назвать это имя. Артур прислушивался, но только слабое хрипение умирающей было ещё слышно, а затем несчастная испустила последнее дыхание.

– Скончалась! – вырвалось из груди юноши. – Умерла! Это благородное сердце перестало биться, я потерял всё дорогое и милое во всем мире.

Он бросился на тело покойницы, целовал её потухшие глаза, покрытый морщинами лоб, побледневшие уста. Судорога потрясала все его тело и горячиё слезы падали из его глаз на бледное лицо покойницы.

Он застыл в своем страшном горе. Но вдруг чья-то рука коснулась его головы. Это была Ядвига. Она не плакала – слезы были чужды ей; только лицо её было бледнее обыкновенного, а её черные глаза страшно сверкали.

– Хозяин, – сказала она, – ваша мать желала, чтобы ее похоронили на берегу реки, возле старых ив.

– Я хочу своими руками предать её земле. И мне нельзя медлить ни минуты, ибо каждый миг мои враги могут явиться сюда.

Несколько минут спустя из маленького домика вышли два человека. Впереди – Ядвига, осторожно оглядываясь кругом, – но нигде не видно было ни души. За ней шел Артур, неся на руках безжизненное тело своей матери, завернутое в шёлковое покрывало.

Ядвига несла фонарь и лопату.

– Направо мост, – сказала она, указывая рукой по направлению к тому месту, где высокое пламя горевшего замка освещало длинный мост. – Но, мы хозяин, переправимся в лодке.

Дочь рыбака умело погнала лодку, но она гребла без шума, боясь привлечь чьё-либо внимание. Не прошло и часу, как возле старых ив уже готова была неглубокая могила, в которую Ярош опустил тело своей матери – последнее, что у него осталось дорогого на свете.

Была прочитана молитва; могилу наскоро засыпали и маленький холмик служил единственным памятником этой могилы.

– Прощай… прощай навеки, дорогая мать! – сквозь слезы проговорил Артур. – Мы увидимся там… в лучшем мире!.. Но когда ты увидишь меня там, клянусь, что ты, моя мать, уже будешь отомщена, что моя месть угнетателю и тирану нашей страны прогремит на весь мир!

Страшно прозвучала эта клятва разбойника на объятом тишиной и мраком берегу.

– Свершилось! – простонал несчастный юноша. – Я расстался со своим последним сокровищем, которое сам же зарыл в темную могилу. Последнее звено, связывавшее меня с землей, оторвано! Тем лучше – теперь я свободен, ничем не связан, как птица. Я порвал всякие узы и отныне буду служить одному только Богу мести. Градом посыплются мои удары на головы тиранов и злодеев! Моя месть постигнет угнетателей слабых и беззащитных – и весь мир услышит про Артура Яроша, бесстрашного атамана!

И юноша словно преобразился. Скорбь исчезла с его лица сделавшегося вдруг жестоким почти свирепым. Однако, его голос прозвучал мягко и нежно, когда он сказал Ядвиге:

– Добрая девушка, благодарю тебя за всё. Такие услуги неоценимы, но я хочу хотя бы немного вознаградить тебя. Подай твой передник, я наполню его золотом, которое ты отнесёшь к себе, в этот маленький домик – наследство, оставленное моей матерью.

Тихий, почти иронический смех был ответом на эти слова.

– Нет, хозяин, я не вернусь в этот домик, – сказала она. – Посмотрите на тот берег – красный петух запел над крышей нашего домика.

В самом деле, одинокий домик на берегу Рейна горел и пылал, освещая тёмные волны реки.

– И денег мне не нужно, – продолжала девушка. – Или ты думаешь, что и в самом деле сумеешь вознаградить меня золотом?

– Что с тобой станет, добрая девушка? – печально проговорил он.

– Я пойду за тобою, хозяин, возьми меня в лес. Я буду твоей верной рабой, преданной собакой… О, желтая Ядвига не боится ни нужды, ни лишений.

Артур Ярош испуганно отступил назад.

– В своем ли ты уме? – воскликнул он. – Могу ли я взять тебя с собой в этот опасный путь, где на каждом шагу грозят смерть и гибель?! Знаешь ли ты, какова жизнь, которую я буду вести отныне? У меня нет ни дома, ни крова, ни родного очага! Как грозный дух, я помчусь по лесам моей несчастной родины, неся гибель чужеземным врагам. Я – разбойник, отверженный всеми бандит, бездомный цыган, руки которого будут обагрены потоком крови!

– Атаман Ярош! – возразила Ядвига твердо и решительно. – Как мило, как музыкально звучит эта слово! Непреодолимая сила влечет меня за тобой; как тень, я буду следовать по твоим пятам, и, если мне когда-либо удастся спасти тебя от опасности, этот день будет счастливейшим в моей жизни. Во всем мире не найдешь ты более преданного тебе человека, чем я.

Глаза Яроша сверкнули неземным огоньком, и он, взяв обеими руками голову девушки, поцеловал её в лоб.

– Ты принадлежишь мне, Ядвига, – сказал он. – Этим поцелуем я посвятил тебя в разбойничью жизнь, ты будешь разделять со мной все опасности. Ты будешь моим четвёртым товарищем, и я буду твоим верным атаманом!

Крик радости вырвался из груди молодой девушки, но в этот момент с противоположного берега грянули выстрелы и послышался голос:

– Подозрительные фигуры! За мной, товарищи, быть может, это Ярош, и мы заработаем высокую сумму, назначенную за его голову.

Ядвига схватила атамана за руку и потащила за собой.

– Идем, – прошептала она. – Я проведу тебя никому неизвестной дорогой. Пусть эти собаки лают, но никакого вреда они нам сделать не могут.

Несколько минут спустя, атаман и Ядвига исчезли в каком-то овраге, заросшим густым кустарником.

Глава 6. Защитник беспомощных

Зима приходила к концу; теплее дул в лесу ветер, предвещая приближение весны.

Ярош сдержал свою клятву; его имя уже сделалось страшным во всей стране. Повсюду только и говорили, что про подвиги Артура Яроша, про его смелые и отважные нападения, и все изумлялись его беспримерной храбростью и безумной отваге. Темная, загадочная сила вдруг выросла из ниоткуда и на свет явился страшный бич всей страны, вызывавший панику и в городах, и в деревнях.

Дороги, ведущие в столицу, становились все более опасными, так что без охраны почти никто не осмеливался выехать за город. Повозки с товаром или другим добром охранялись вооруженными людьми.

Ярош страшным образом хозяйничал в окрестностях столицы. Много домов было ограблено; разбойники забирали всё, более или менее ценное.

Хуже всего было то, что разбойники действовали изумительно быстро. Прежде, чем успевала явиться помощь, их уже и след простыл.

Маркиз Дельмонт, разумеется, предпринимал разные меры для поимки своего смертельного врага. Бездушный тиран не забыл ужаса той ночи, в которую Ярош поджег его замок, и его черная душа кипела жаждой мести. Всюду были разосланы отряды конных солдат, переезжавших из деревни в деревню, по следам атамана. Но всё было безуспешно и маркиз ужасно бесился. Он утроил сумму, назначенную за голову атамана, но всё не находилось охотников на эту заманчивую награду; никто не хотел рискнуть своей жизнью. К тому же у Яроша были также и друзья, – друзья, которых он, пожалуй, и не знал в лицо, про многих из которых он и не слышал, но эти люди принадлежали ему всем сердцем. Это были бедные, преимущественно деревенские обыватели, которые не имели причин жаловаться на атамана. Деревенский люд сейчас понял, что он не обыкновенный преступник; Артур Ярош был врагом сильных и богатых, угнетавших бедную братию, а для последней он часто являлся благодетелем.

В этом отношении про Яроша рассказывают почти невероятные случаи, слишком ярко рисующие характер этого разбойника.

Казалось, он всегда знал, кого грабил. Честно приобретённое добро считал он неприкосновенным, но зато был неумолим и жесток к пользовавшимся дурной славой помещикам. Кроме того, Ярош отличался щедростью. Деньги, казалось, не имели для него цены. Он раздавал их бедным и неимущим, особенно нищим и калекам.

В одной деревне в окрестностях столицы, жила бедная вдова с семью детьми почти малолетними. Однажды она отправилась в лес. В её отсутствие кто-то постучался в дверь её хижины и старшая её девочка лет двенадцати подошла к двери и сказала, что матери дома нет и что она не велела открывать дверь кому бы то ни было до её возвращения.

– Я доктор, – возразил постучавшийся, – и по желанию вашей матери я пришел, чтобы прописать лекарство вашей больной.

Девочка открыла дверь и незнакомец вошел в комнату. Больной ребенок лежал на кроватке, стонал и плакал. Доктор подошел к больной и сделал вид, будто осматривает его, при чем он незаметно просунул руку под подушку. Затем, написав несколько слов на бумажке, он подал её девушке.

Когда бедная вдова вернулась из лесу, дочь рассказала ей о странном незнакомце и подала ей рецепт. Но руки матери задрожали, лишь только она начала читать. Вместо рецепта там было написано следующее: «Добрая женщина! Ваши дети голодают. Купите им хлеб; под подушкой маленькой девушки вы найдете лекарство.»

Бедная вдова ахнула от изумления, когда она нашла под подушкой 500 марок.

Из уст в уста передавалось подобное про Яроша, хотя он всего только несколько месяцев занимался своим новым промыслом, его слава уже звенела далеко кругом.

В прядильне небольшой деревни Герлиц, лежавшей верстах в двадцати от столицы, работа подошла к концу.

– На дворе скверная погода, – сказала старая Марта, согбенная годами старушка, под надзором которой работали девушки. – Дети, скоро уже полночь и вам пора разойтись по домам.

Девушки охотно положили свою работу и, пожелав старушке спокойной ночи, поспешно вышли из дома.

Две девушки шли под руку по дороге, ведущей к краю деревни.

У последнего дома одна из них остановилась, как бы желая проститься со своей подругой, но сейчас же снова схватила руку спутницы и тихо сказала.

– Лиза… сегодня я провожу тебя до вашей мельницы. Нет, я не оставлю тебя одной. Ты была так печальна весь вечер, слезы всё стояли в твоих глазах.

– Как же мне было не печалиться, – возразила Лиза, стройная, красивая девушка с черными волосами, – когда меня ждёт такое горе? Ах, Анета, если бы ты знала, что со мною делается!

– Я не понимаю причины твоей печали, Лиза, – сказала та. – Ты – единственная дочь богатого мельника, а твой возлюбленный скоро вернется из далёкого края, ещё год – и твой Демко будет здесь.

– Через год он найдет только мой труп, – задыхаясь от слез возразила Лиза, – ибо я не хочу, чтобы он увидел меня опозоренной. Да, и ты, Анета, увидишь мой труп, когда его вытащат из ручья. Прошу тебя, положи свежий венок на мой гроб.

Аннета хотела ответить, но в тот же момент она услышала какой-то хриплый звон – деревенские часы пробили двенадцать.

Девушки шли теперь по опушке густого леса, в котором находилась мельница отца Лизы. Некоторое время они шли молча, но вдруг Лиза остановилась возле старого дуба и схватив обе руки подруги, залилась горячими слезами.

– Отец хочет продать меня… Всё уже у них решено. Может быть, ещё этой ночью он поведёт меня в господский дом. О, я содрогаюсь при одной мысли об этом отвратительном старике.

– Ты говоришь про помещика Франца Вальдбаха? – тихо спросила Аннета, голос которой также дрожал. – Бедная Лиза, ты – не первая жертва этого старого развратника, а может быть, и не последняя!

При этих словах из глаз её полились обильные слёзы – и Лиза поняла, что её подруга также была одной из этих жертв.

– Бедная Анета! – воскликнула она. – И ты была уже в господском доме… Нет, не стыдись… расскажи мне всё… Мне легче будет, когда я узнаю про опасность, навстречу которой я иду.

– Да, – сквозь слезы прошептала Аннета, – и я пробыла в господском доме семь ночей, – семь ночей, которых старый помещик требует от всякой красивой девушки Герлица. И я думала, что не переживу этого, что я покончу с собой… Но, милая Лиза, молодость берет своё – у меня не хватило храбрости на этот шаг.

– Теперь я всё понимаю, – воскликнула Лиза. – После этого-то твой отец получил от помещика деревенский трактир, дела которого идут прекрасно. Ах, могут ли родители быть такими жестокими и бессердечными?

– Наших родителей принуждают к этому. Кто отказывается принести в жертву свою дочь, того старый Вальдбах выгоняет из деревни, отняв у него последнее добро. Может ли бедняк судиться с этим влиятельным помещиком, который находится в дружбе с самим наместником?

– Но я не подчинюсь воле негодяя! – воскликнула Лиза, глаза которой сверкали огнем. – Я задушу его своими руками, а потом и покончу с собой. Я поклялась в этом.

И вдруг обе девушки задрожали. В нескольких, шагах от них послышались тяжелые шаги и в следующий миг перед ними выросла чья то высокая фигура.

– Вишь, как ты припозднилась сегодня! – раздался сердитый голос, в котором Лиза сейчас же узнала своего отца. – Вот как они стоят и болтают… Скорей домой, Анета, твои родители, конечно, ждут тебя. А ты, Лиза, иди со мной, давно уже тебе пора было быть дома!

Анета наскоро распростилась с подругой и побежала назад в деревню. А Лиза осталась со своим отцом. Это был высокий, худощавый человек с морщинистым лицом, заросшим густой бородой, но зато на его голове белела огромная плешь. Его глаза смотрели быстро, проницательно. В левой руке он держал фонарь, а его правая была вооружена толстой сучковатой палкой.

– Долго же ты заставила меня ждать, милая дочка, – сурово сказал он, – и я пошел тебе навстречу. Впрочем, отсюда нам недалеко до господского дома.

Лиза зашаталась, – ей показалось будто силы оставляют ее.

– Отец, – сорвалось с её уст, – отец… Ты хочешь… сегодня…

– Да, этой ночью! – проворчал мельник, – мы сейчас же идём туда. Не могу же я целый век водить его за нос. К тому же мешок с серебром уже лежит у него готовым для меня. И тебе, конечно, достанется не мало, Лиза, когда твой Демко приедет, у тебя будет хорошее приданное, ибо он, как ты знаешь, голый бедняк.

– Но ты богат, отец, а у Демко здоровые руки и будет он работать на твоей мельнице. Отец, не веди меня туда, я не хочу становиться жертвой этого старика.

– Напрасные слова, чему быть, того не миновать! Да и беда не велика, – ты пробудешь там всего семь ночей. Много уже в деревне таких девушек, и все они живы и здоровы, даже веселы.

– Но я не хочу! Слышишь ли, отец, я не хочу. Я не пойду к старому негодяю, я принадлежу своему жениху телом и душой… Я не боюсь тебя, ты можешь убить меня, растоптать ногами, но я не хочу продавать себя, мне не нужно ни серебра, ни золота!

– Негодная тварь! – заскрежетал зубами мельник. – Ты прекословишь своему отцу! Я разрублю тебе голову…

И старик уже замахнулся своей толстой палкой…

Но он не успел опустить ее – пара здоровых рук вдруг схватила его сзади и сучковатая палка выпала из руки безжалостного отца.

– Негодяй! – загремел чей-то грозный голос. – Ты хочешь продать свое родное дитя! Ты поплатился бы за эту мерзость жизнью, если бы я не пожалел дочери твоей.

Мельник увидел пред собою гиганта в охотничьей одежде с двустволкой и большим ножом за поясом.

– Кто вы? – Заревел теперь мельник, очнувшийся уже от испуга. – Можно ли нападать на человека в лесу, как разбойник? Да какое вы имеете право вмешиваться в чужие дела?

– Кто я? Я атаман Ярош! А вы, негодный старик, мой пленник!

Одного только имени Яроша было достаточно, чтобы у мельника подкосились ноги. И атаману не нужно было много времени, чтобы повалить его на землю и связать ему руки и ноги; он позаботился также заткнуть ему рот платком.

Теперь он уже будет безвреден, – сказал атаман дрожавшей девушке, – но мне нельзя терять ни минуты. Я должен воспользоваться счастливым случаем.

Ярош снял верхнее платье мельника, а также и шапку и стал переодеваться, при чем он прикрепил себе фальшивую бороду, которую достал из ягдташа.

– Скажи, милая, – обратился он к Лизе, – на кого я похож теперь.

– На… моего отца… – дрожа пролепетала она.

– Отлично, и Франц Вальдбах также будет считать меня мельником. Не будем же медлить, идем, Лиза. Ты должна сопровождать меня в господский дом. Старик ждет тебя, он уже купил тебя на 7 ночей – но я, Артур Ярош, хочу в честь его свадебного пира устроить ему такой фейерверк, что его глаза ослепнут от яркого света…

– А что… что будет с моим отцом? – спросила прекрасная девушка.

– Ты возьмешь его с собой, когда уйдешь из замка, – ответил атаман. – Пусть он пока полежит здесь, никто не украдет его. Идем же скорей.

И схватив ее за руку, атаман быстро пошел вперед. Хотя у Лизы тряслись колени, но она чувствовала себя с каждым мигом лучше и увереннее под защитой этого человека, в котором она инстинктивно почувствовала своего спасителя.

Полчаса спустя атаман уже стоял пред господским домом. Он сильно постучал в дверь, и скоро в ответ раздался старческий голос:

– Кто стучится так поздно?

– Это я, мельник, – ответил атаман, подражая голосу мельника. – Я пришел со своей дочерью, Лизой.

– Лиза… прекрасная Лиза, ха-ха, – послышался тот же голос сверху, – хорошо, я сейчас отворю, мельник. Я сам открою дверь… Я всё уже приготовил… Мешок с серебром уже ждет тебя! Хе-хе, прекрасная Лиза… Наконец-то…

Атаман нагнулся к уху молодой девушки и тихо шепнул ей:

– Он идет на удочку!

Глава 7. Князь и вампир

Человек, в дом которого только что вошел атаман Ярош, переодетый мельником, играл весьма видную роль в нашем рассказе и читателю необходимо познакомиться с его историей.

Франц Вальдбах родился в бедной семье мелкого землевладельца в окрестностях столицы.

Когда ему было двенадцать лет, он покинул свою родину и после долгих мытарств попал в Галицию, где в то время только что были открыты нефтяные источники.

Будучи неглупым мальчиком, зорким и сметливым, ему удалось после пяти лет службы у одного промышленника нефтью скопить тысячу гульденов.

Восемнадцатилетний юноша, однако, этим не удовольствовался. Он мечтал о гораздо большем. Его единственной мыслью было разбогатеть, – разбогатеть во что бы то ни стало. Но он хорошо знал, что на службе ему не далеко уйти, а он мечтал о миллионах. Казалось, он помешался на этой, идее – миллионы стали его манией. В одно прекрасное утро он покинул хозяина, у которого служил, и со своей тысячей в кармане отправился по окрестным городишкам и селам. Никто не знал куда и зачем он уехал; никто не обращал внимания на юношу, или вернее, подростка, переезжавшего из одного селения в другое.

Полгода бродил он из места в место и исколесил почти всю Галицию.

Но вот однажды Франц Вальдбах купил у крестьянина, собиравшегося эмигрировать в Новый Свет, его полуразвалившуюся хижину с несколькими, десятинами пахотной земли.

Неделя проходила за неделей, и крестьяне деревни, в которой поселился Франц, с удивлением глядели на своего нового соседа, который, по-видимому, и не думал обрабатывать купленную им землю. По целым дням он бродил по своему небольшому участку, будто чего-то исследуя, чего-то ища. Наконец он стал копать свою землю в разных местах. Ничего не понимавшие крестьяне уже начали сомневаться в нормальности рассудка молодого Франца, но он не обращал внимания на их речи и продолжал свои раскопки.

Весьма скоро, однако, соседи вынуждены были переменить свое мнение о новом молодом соседе. Это было в один прекрасный день – самый прекрасный, счастливый в жизни Вальдбаха, когда он, наконец, нашел то, чего искал. На его земле оказались источники нефти, к разработке которых алчный юноша приступил с усердием.

Имя Франца Вальдбаха скоро стало известным не только во всей Галиции, но и за её пределами. Его источники, казалось, были неиссякаемы, и в Галиции Франц скоро получил прозвище нефтяного короля.

Когда ему минуло тридцать пять лет, он женился на бедной, но необыкновенно красивой девушке. Однако, если его молодая жена надеялась на счастливую жизнь с разбогатевшим нефтяным королем, она скоро была горько разочарована.

После двух лет супружеской жизни жена надоела вышедшему из грязи миллионеру, а ещё через год он прогнал её вместе с двумя детьми.

Казалось, у этого миллионера не было ни малейшей искры человеческого чувства. С самых молодых лет он служил только золотому идолу, и для него не существовало ничего святого в мире.

Несколько лет спустя его дела в Галиции пришли к концу и Франц Вальдбах вернулся миллионером на свою родину. Сначала он поселился в столице родного княжества, где он занимался большими денежными спекуляциями и банковыми операциями.

Само собою разумеется, что вернувшийся на свою родину миллионер не мог приобрести любовь и уважение своих сограждан, хотя обладал уже миллионным состоянием. Франц, казалось, становился с каждым днем всё алчнее. Если только речь шла о наживе, он не брезгал никаким делом. Этот же Франц Вальдбах и был тот банкир, по милости которого отец Яроша похоронил все свое состояние в сомнительных спекуляциях.

В настоящее же время бывший король нефти уже несколько лет проживает в купленном им при удобном случае замке Герлиц в окрестностях деревни того же имени.

Уже десять лет он почти безвыездно жил в своем прекрасном имении, и несмотря на то, что ему уже шел шестой десяток, он поражал всех знавших его своим развратным образом жизни.

Как читателю известно из предыдущей главы среди девушек деревни Герлиц многие самые молодые и красивые были жертвами этого бессовестного негодяя.

Переодетый мельником атаман и дрожавшая всем телом Лиза услышали, наконец, шаги, а вслед затем пред ними отворилась большая дубовая дверь.

– Войдите, мельник, – тихо сказал Франц Вальдбах, – только поскорее, войдите вместе с вашей дочерью. Теперь поздний час и кто знает, какой люд шляется в наши времена здесь по ночам.

Ярош крепче сжал руку дрожавшей девушки и переступил с ней порог двери.

Хозяин сейчас же запер дверь на железные засовы.

– Идёмте сюда, мельник, – сказал он, открыв пред своим посетителем одну из своих многочисленных дверей из коридора во внутренние комнаты. – Мы скоро окончим наше дело. Посмотрите, здесь на столе уже лежит мешок. Он весь наполнен серебром, согласно нашему уговору. Франц Вальдбах всегда аккуратно выполнял свои обязательства, но он не хочет также, чтобы его обманули. Поэтому ваша дочь должна при вас же поклясться что она пробудет у меня семь дней и семь ночей. Скажи, Лиза, согласна ли ты? Твой отец получает этот мешок с серебром – прекрасное приданное для тебя. Не правда ли?

Лиза была бледна как мертвец, а её Ярош превратился в кусок свинца. Но Ярош поспешил ответить за нее.

– Не обижайтесь на неё, господин, она робка и стыдлива. Она слишком взволнованна великой честью, которую вы оказываете ей. Такое счастье никогда и не снилось ей. Да, она останется у вас на семь суток, вы можете вполне быть уверены в этом!

Владелец замка подошел к Лизе, он уже простёр к ней свои костлявые руки, и бедная девушка задрожала, охваченная ужасом и отвращением.

– Вы можете уйти, мельник, – поспешно сказал старик. – Я сгораю нетерпением. Я хочу остаться наедине с вашей дочерью. Возьмите мешок с деньгами, а ровно через неделю вернитесь и вы получите вашу Лизу обратно, ибо…

Но Вальдбах не успел кончить свою речь. В это время на дворе раздался стук лошадиных копыт, а затем чей то звучный голос:

– Остановись, мы уже у цели!

Но Вальдбах, по-видимому, узнал этот голос, ибо лицо его сильно изменилось и его тощее тело как бы заколыхалось. Он подбежал к окну и, отдернув занавес, посмотрел на двор.

Вслед затем он обернулся к Ярошу и Лизе и сказал им:

– Ко мне явился неожиданный гость, которого вы не должны видеть, мельник. Останьтесь с вашей дочерью в этой комнате. Я скоро кончу свое дело с этим посетителем и вернусь к вам; только держитесь тихо, ради Бога, ибо он не должен подозревать присутствие кого-либо постороннего.

Последние слова негодяй проговорил уже за дверью, которую он запер снаружи.

Кто же был этот поздний всадник, прискакавший в замок старого Вальдбаха?

Ярош посадил Лизу на диван, а сам поспешил к окну. Покрывавшие небо тучи немного рассеялись, и при слабом свете луны зоркие глаза атамана узнали слезавшего с коня всадника.

Ярош ахнул от изумления.

Возможно ли это? Какое дело могло привести графа фон Гольца поздней ночью в дом этого старого негодяя Вальбаха?

Граф фон Гольц был последним отпрыском знатнейшего в этом княжестве рода. Его богатство было почти баснословное, но не одно только это приобрело ему всеобщую любовь и уважение всей страны. Навряд ли во всем княжестве был человек, не знавший имени графа фон Гольца. Его благородный характер, его истинный аристократический дух невольно внушали всякому величайшее уважение и почтение к нему. Его доброе сердце, щедрость, доходившая почти до расточительности, снискали ему любовь и благоговение всей страны. И стар и млад говорили о всегда приветливом, скромном графе, который чутко прислушивался к нуждам и потребностям низшей братии. Кто обращался за помощью к графу фон Гольцу, тот был заранее уверен в получении её. Более того, добрый граф посещал больных и страждущих, щедрой рукой облегчая человеческие страдания. Он принимал участие во всех благотворительных союзах и обществах, он откликался на всякий зов. Что же могло быть общего между этим благороднейшим во всем княжестве графом и старым алчным негодяем?

Этот вопрос задавал себе Ярош, когда глядел из окна на графа фон Гольца. Его сопровождал слуга также верхом на лошади, который в этот момент соскочил на землю и подхватил за узду лошадь своего господина. А тем временем граф подошел к подъезду, намереваясь, должно быть, позвонить.

Но дверь уже распахнулась и Вальдбах в своем ночном халате поспешил навстречу знатному посетителю.

– Какая великая честь, граф! – раболепно проговорил он, почтительно кланяясь. – Уже три года прошло с тех пор, как я удостоился этого счастья.

– Да, и снова как три года тому назад, я стою сегодня опять пред вами, Вальдбах. – уточнил граф, – и обращаюсь к вам с тем же вопросом, на который я уже пятнадцать лет тщетно добиваюсь ответа. Однако, войдем в дом. Не у подъезда же станем мы говорить о таких делах.

– Если граф фон Гольц, удостоит мое скромное жилище своим лестным присутствием я буду премного благодарен за эту честь и счастье.

Казалось, графу фон Гольцу пришлось побороть некоторое чувство отвращения, переступая порог этого дома. Но его толкала, очевидно, непреодолимая сила.

И Ярош скоро увидел как гость и хозяин исчезли за дверью подъезда.

Решение атамана было принято мгновенно. Он должен был во что бы то ни стало узнать причину этого странного визита.

В одно мгновение он бросился к двери и, достав из кармана связку отмычек, он одной из них отпер дверь.

Неслышно, словно тень, подкрался он к двери, за которой слышны были голоса.

В замочную скважину Ярош видел, что происходило в этой зале. Граф фон Гольц несмотря на настойчивые просьбы хозяина, не хотел сесть. Он стоял, опершись о спинку высокого стула с выражением скорби на лице.

– Вальдбах, – услышал атаман голос графа, – я опять пришел к вам, чтобы получить ответ в котором до сих пор отказывали мне. Я спрашиваю вас Вальдбах: что стало с моим ребенком, с моей дочерью, которая была вверена вам.

Наступила глубокая тишина. Вальдбах стоял согнувшись, низко опустив голову и переминаясь с ноги на ногу, он так сильно потирал свои руки, что пальцы трещали. Его старое, отвратительное лицо, казалось, было озарено каким-то злорадным ликованием, выражением ужасной удовлетворенности.

– Отвечайте же, Вальдбах, – почти грозно настаивал граф. – Клянусь Богом, я пришел в этот раз с твердым решением не уйти отсюда прежде, чем не получу ответа, прежде чем не узнаю всей правды!

– Высокопочитаемый граф, – лукаво возразил старый негодяй, – если бы я мог ответить вам на этот вопрос, клянусь Богом, я давно открыл бы вам терзающую вас загадку. Но дело в том, что я сам не знаю, что стало с этим ребенком.

– Но он был вверен вам, когда ему ещё не минуло и года! – почти гневно воскликнул граф. – Мать этой девочки к сожалению, доверила ее вам; Вальдбах, скажите, куда вы дели мою дочь?

– Милостивейший граф, то немногое, что мне известно, я передал вам уже сотню раз. Та знатная женщина, подарившая вам свою любовь не имела права отдаться вам, ибо у неё был муж.

Граф Адам фон Гольц слегка покраснел. На его лбу образовались глубокие морщины.

– К сожалению, это горькая правда, – как бы сорвалось с его уст, – и это было единственным ложным шагом в моей жизни. Но я увидел эту прекрасную женщину и с первого взгляда она внушила мне любовь. Её муж был тогда в далеком краю, больше года он путешествовал, – мы не были властны над своими чувствами, и она отдалась мне. Затем нам поневоле пришлось скрыть последствия своей любви от возвращавшегося домой мужа. В одном из моих замков она родила на свет эту девочку. Вас же моя возлюбленная считала человеком, которому она могла довериться, мы передали вам ребенка и вы обещала воспитывать нашу дочь как свою родную.

– И я искренне дал свое обещание! – возразил Вальдбах. – Но виноват ли я, если изменница-мамка, которую я взял для ребенка, исчезла вместе с ним в одну ночь. Я не жалел никаких трудов для розыска беглянки с ребенком, но все было безуспешно, она словно в воду канула!

– Это может быть правда, но также может быть и ложью, – произнес граф. – Ну, Франц Вальдбах, бросим эту комедию! Вам известно, что моя дочь жива – вы сами говорили об этом однажды матери этого ребенка. Итак назовите мне свою цену, я заплачу вам какую угодно сумму, но отдайте мне мое дитя. Я стар и одинок, мое сердце жаждет любви родного детища – отдайте мне мою дочь. Вы молчите, Франц Вальдбах! Хорошо – в таком случае я сам назначу сумму вознаграждения за вашу тайну. Верните мне мою дочь, и я дам вам миллион марок.

Фигура старого вампира, казалось, вдруг стала вырастать. Из его сверкавших глаз хлынуло пламя непримиримой ненависти и резким движением сильно дрожавшей руки он остановил графа.

– Вы правы, граф фон Гольц, – почти пискливо прозвенел голос Франца Вальдбаха, – не будем больше играть комедию! Да, я знаю, что ваша дочь жива, мне известно где она… Более того её жизнь в моих руках… И не только её жизнь, граф фон Гольц – я властен над её честью! Честь этой прекрасной девушки, в жилах которой течет кровь знатных графов фон Гольц, будет в один прекрасный день похищена! Вы сулите мне миллион марок за свою дочь! – При этих словах страшный, кипевший ненавистью человек ещё более повысил свой голос, в то время, как граф готов был упасть в обморок, а его язык онемел. – Да, миллион! Ха ха, бросьте к моим ногам сто миллионов, всё свое состояние – и я оттолкну ваши деньги, ибо я сам богат, и мне не нужно золота! Но если бы даже я был голым бедняком, если бы мне пришлось помирать с голоду, я пошел бы лучше с сумой по миру, но я не взял бы ваших миллионов, ибо я никогда не выдам вам своей тайны. Я слишком сильно ненавижу вас, граф фон Гольц, я хочу погубить ваше дитя, вашу плоть и кровь.

– Сжальтесь! – раздался надтреснутый голос благородного графа. – Если вы человек, Франц Вальдбах, если в вашей груди сердце, а не камень – сжальтесь! Вы желаете толкнуть моё дитя в пропасть позора и грязи, вы желаете погубить его… но… я не знаю причины вашей ненависти, ибо я никогда не обижал вас… Нет… я не могу припомнить ничего подобного – я никогда не причинил вам ни малейшего зла! Откуда же взялась эта дьявольская ненависть, эта жажда бесчеловечной мести?

Франц Вальдбах вплотную подошел к графу; растопырив ноги и, заложив обе руки в карманы своего халата, он произнес невозмутимо-спокойным голосом:

– Должен ли я давать вам объяснение? Кто может принудить меня к этому? Вы спрашиваете, за что я ненавижу и преследую вас, граф фон Гольц? Наступит час, в который вы узнаете это! Но сегодня я не расположен рассказывать вам о причинах моей ненависти.

– Нет… я не уйду отсюда, – твердым и решительным голосом воскликнул граф, – я не уйду из этого дома, Франц Вальдбах, пока не узнаю, где моя дочь!

– В таком случае мне придется выбросить вас из моего дома с помощью моих слуг, – прозвенел голос вампира.

Лишь только он произнес последнее слово, глаза графа фон Гольца сверкнули молнией, его рука невольно протянулась к карману жилетки, в котором он носил пистолет и…

– За это оскорбление ты поплатишься жизнью, проклятый сатана! – проговорил голос графа. – Меня, графа фон Гольца, хочешь ты выгнать… Ах… каналья… я застрелю тебя, как бешеную собаку.

Граф уже навел дуло своего пистолета на оторопевшего вдруг банкира, но в этот миг из-за двери раздался громовой голос:

– Ради Бога, не стреляйте, граф! Этот собачий сын не должен унести с собой в могилу свою тайну. Спрячьте свой пистолет, граф… Слишком много чести для этой собаки, чтобы граф фон Гольц замарал свои руки его кровью – я беру на себя это дело, я заставлю негодяя открыть эту тайну.

Франц Вальдбах испустил крик ужаса и отскочил за стол.

Каким образом проник сюда этот чужой человек гигантского роста, который вдруг предстал пред Францем Вальдбахом?

На этот вопрос вампир не мог дать себе ответа, ибо все двери и окна залы были тщательно закрыты и заперты. Однако, достойный хозяин замка не успел долго размышлять об этой неразрешимой загадке. Незнакомец подскочил к нему одним прыжком и, схватив его, словно перышко, швырнул его о стол.

– Теперь ты в наших руках, Франц Вальдбах, – воскликнул атлет. – Сейчас же расскажи нам свою исповедь. Скажи, куда ты дел дочь графа фон Гольца и, клянусь богом мести, при первой твоей лжи мой нож пронзит твое чёрное сердце.

– О! Господин, – дрожащим голосом произнес граф, – кто бы вы ни были, но вы узнали мою тайну, которая…

– Ваши опасения, граф, напрасны. Я – благородный человек и ваша тайна для меня священна.

– Но помощь, которую вы мне оказываете… ваше внезапное появление в этом доме… – как мне объяснить все это?

– Позвольте мне не давать вам этого объяснения, граф – так будет лучше всего. Для вас только важно, чтобы Франц Вальдбах заговорил.

– Не могу ли я, по крайней мере, узнать имя моего благородного пособника?

– Что вам в этом имени, граф? Я мог бы назвать любое имя. Лучше, если я останусь для вас незнакомцем. – И, обратившись к хозяину замка, он прибавил громовым голосом: – Франц Вальдбах, говори полную правду, или твой час настал.

– Я… я хочу… все рассказать, только не убивайте меня, – жалобно завопил вампир. – Дочь графа жива… я приютил ее в надежном… в…

– Правду говори! – снова загремел незнакомец. – Скажи всю правду, воплощенный дьявол, или твоей гнусной жизни придет конец.

– Я все скажу… я…

– Что это такое? – воскликнул вдруг граф фон Гольц. – Сюда скачет отряд конных… это жандармы… они оцепляют дом… что это означает? Кого они ищут?

Незнакомец отскочил назад, весь побледнев, а его рука слегка задрожала.

– Они ищут меня, граф, – ответил он, – ибо пред вами никто иной, как атаман Артур Ярош!

Глава 8. Месть мельника

Каким чудом жандармы явились так неожиданно в замок старого вампира?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы вернемся тетерь к оставленному атаманом в лесу мельнику.

Не прошло и часа после того, как разбойник Ярош удалился с Лизой, когда по лесной дороге показался одинокий спутник. По его равномерному ходу и выправке в нем сейчас же можно было узнать солдата, а котомка на плечах и суковатая палка в руках ясно говорили, что это был отставной солдат, возвращавшийся в родное село.

Но вот он остановился на перекрестке двух дорог, из которых одна вела в деревню Герлиц, а другая к лесной мельнице: ясно было, что он размышлял о чём-то и колебался.

– Нет, не пойду я на мельницу в этот поздний час ночи, – пробормотал он, наконец. – Моя Лиза спит, и я не хочу нарушить её сон. А отправлюсь-ка я в деревню и переночую в трактире, а завтра пойду к своей возлюбленной.

Не прошел он и ста шагов, как вдруг его поразила какая-то тёмная масса, лежавшая вблизи дороги.

«Не человек ли это, не мертвец ли?» – промелькнуло в голове путника, который был никто иной, как Демко, возлюбленный Лизы.

Но каков был его ужас, когда минуту спустя он узнал в этой темной массе отца своей Лизы, связанного крепкими веревками и с платком во рту!

Мигом разрезал он веревки и освободил мельника от платка, но тот не был в силах и шевельнуться. Демко влил ему почтенную дозу живительного напитка из фляжки, которую он носил с собой, и это произвело благотворное действие на чуть не задохнувшегося мельника.

– Сам Бог послал тебя ко мне на помощь, Демко, – произнес очнувшийся, наконец, мельник. – Опоздай ты на час и я задохнулся бы.

– Но каким образом с вами приключилось это несчастье? – спросил изумлённый Демко. – Не ограбили ли вас?

– Да, – ответил мельник, в голове которого вдруг мелькнула лукавая мысль, – меня ограбили, но у меня отняли не деньги, а… мою Лизу!

– Лизу? – невольно сорвалось с дрожащих уст солдата.

– Да, разбойничий атаман Ярош напал на меня и увёз мою Лизу в замок к старому вампиру, которому он продал ее.

Демко широко раскрыл глаза. В первый миг ему показалось будто старый мельник рехнулся, чему молодой человек был бы весьма рад.

Дело в том, что старый мельник прежде и слышать не хотел о браке своей дочери с бедным Демко, и когда последний однажды просил у него руки Лизы, он грубо отказал ему.

Мельник по-видимому прочел мысль молодого человека и, усмехнувшись, сказал ему:

– Я говорю не в бреду! Несколько часов тому назад, я пошел навстречу моей Лизе, припозднившейся этой ночью на прядильне. И вот, когда я шел с ней по опушке леса, на меня из-за дерева бросился атамань Ярош и оглушил меня ударом в голову. Связать меня и заткнуть мне рот было для него делом одной минуты, и потащив с собой мою дочь, он громко крикнул мне: «Я, атаман Ярош, я продал твою дочь помещику замка Герлиц, этот вампир даст мне за нее мешок с серебром».

Демко показалось будто в его глазах потемнело.

– Боже мой, – воскликнул он, – я сейчас же поспешу к ней на помощь, я разрушу гнездо этого вампира и освобожу Лизу.

Он повернул было к дороге, но мельник остановил его, сказав:

– Ты затеял безумное дело! У старого помещика много слуг, а его дом охраняют бешеные собаки. К тому же, атаман Ярош ещё там и не дай Бог тебе встретиться с этим разбойником.

– Что же делать? – в отчаянии воскликнул солдат. – Я должен спасти Лизу.

– Слушайся моего благоразумного совета, – сказал ему мельник. – Беги, что есть мочи, в деревню и подыми на ноги всю полицию, расскажи им про всё случившееся, и тогда ты поедешь с полицейскими и жандармами в замок старого вампира. Более того, атаман Ярош без сомнения ещё в замке и если его поймают там, ты получишь десять тысяч марок, в которые наместник оценил его голову. С такой большой суммой ты будешь для меня желанным зятем, я охотно отдам за тебя Лизу.

Демко словно безумный бросился по дороге в деревню. Конечно, его манила не награда за голову разбойника, а страстное желание спасти свою возлюбленную.

Случайно этой ночью в деревне Герлиц переночевал отряд жандармов в двенадцать человек, во главе с лейтенантом. Само собой разумеется, что весть отставного солдата о том, что атаман Ярош теперь находится в замке Герлиц, была встречена лейтенантом с большим восторгом.

Пять минут спустя жандармский отряд уже мчался вместе с Демко по дороге в замок старого вампира.

Ярош выглянул в окно и сейчас же увидел, что замок был оцеплен жандармами.

Обернувшись к графу фон Гольцу, он сказал ему:

– Г-н граф, полиция не должна найти вас вместе с атаманом Ярошем. Спешите в одну из комнат верхнего этажа, а я отвлеку от вас внимание жандармов.

Благородные слова атамана глубоко тронули графа и он возразил:

– Я бы без всякого колебания остался рядом с вами, если бы этому не мешала другая причина. Наместник Дельмонт мой смертельный враг, и он может воспользоваться для своей мести, если меня случайно застигнут здесь вместе с вами.

– Нет, нет, вам нужно скрыться отсюда, г-н граф. Жандармы не должны застать вас вместе со мною.

– Хорошо, я удалюсь, – возразил граф, – но прошу вас посетить меня в столице, в моем дворце. Я хочу поговорить с вами. Я слишком уважал вашего отца – и его сын должен покинуть путь преступления на который он ступил.

– Даю вам слово, что не позже, чем через десять дней, я буду у вас, г-н граф. Спешите же скорей, жандармы уже стучат в ворота.

Граф фон Гольц протянул атаману руку, но тот, сделав отрицательный жест, прибавил:

– Граф фон Гольц не должен подавать руки атаману разбойников! Идите же, каждый миг дорог.

А жандармы действительно стучались в ворота, и можно было каждый миг опасаться, что слуги будут разбужены.

С быстротой молнии Ярош бросился к старому вампиру, и, угостив его сильным тумаком, сказал:

– Я открою окно и ты поговоришь с жандармами. Смотри только, говори одно лишь то, что я прикажу тебе. При малейшей измене я заколю тебя своим кинжалом.

С этими словами атаман открыл окно и, держа одной рукой дрожавшего старика, велел ему заговорить.

– Чего вам нужно, господа, и зачем вы нарушаете сон мирных людей? – спросил вампир по диктовке Яроша.

– Откройте ворота, господин Вальдбах, – раздался ответ жандармскаго офицера. – В вашем доме находится известный разбойник, Артур Ярош, которого мы ищем.

– Вас ввели в заблуждение, господин лейтенант, – ответил Вальдбах, – у меня нет никаких разбойников, в чем вы сейчас убедитесь. Я открою вам парадную дверь, только прошу вас, оставьте ваших людей на дворе. Я стар и слаб и всякое волнение мне вредно.

Офицер лично знал старого помещика, у которого он не раз уже брал маленькие суммы взаймы, ибо Франц Вальдбах имел причины жить в ладу с блюстителями закона.

К тому же офицер и раньше был того мнения, что Демко ошибся, и что Яроша не было в замке Герлиц. Он предполагал, что всё это было со стороны Демко актом мести старому вампиру под влиянием ревности. Ибо лейтенанту было известно, что помещик Герлиц погубил уже не одну деревенскую девушку, что сами родители приводили своих дочерей к хорошо платившему вампиру.

– Сейчас, господин лейтенант, сейчас я отопру вам дверь, – велел Ярош старому негодяю крикнуть из окна.

Вслед затем атаман велел старому закрыть окно, а в следующий миг он с такой силой ударил его по голове, что тот повалился на пол без чувств.

В мгновение ока Ярош снял халат с хозяина и надел его, после чего он нахлобучил себе на голову также и его шапку.

– Не бойтесь, господин Вальдбах, – послышался из за двери голос офицера, – впустите меня. Мы не пришли делать вам что-либо дурное, но мой долг обязывает меня убедиться в том, верно ли сделанное мне заявление о пребывании Яроша в вашем доме. К тому же, может быть, разбойник спрятался где-нибудь на верхнем этаже, чего вы сами не подозреваете.

А затем офицер увидел, как дверь медленно отворилась.

Глава 9. Мнимый офицер

Лейтенант вошел в открывшуюся дверь, предприняв, однако, все меры предосторожности. В его правой руке сверкал заряженный пистолет, а в левой он сжимал рукоятку своей сабли.

Увидев пред собой в полумраке коридора фигуру в ночном халате офицер проговорил:

– Извините, господин Вальдбах, если я нарушил ваш ночной покой, ибо я должен был исполнить свой долг, получив заявление о том, что…

– Это правда, – раздался в ответ тихий, но страшный голос. – Артур Ярош здесь, а ты его пленник.

И в тот же миг лейтенант почувствовал, как железные пальцы обвили его шею, давя и сжимая ему горло.

Повалить лейтенанта на пол и обезоружить его было для атамана делом одной минуты. Заткнув ему рот платком и связав ему руки и ноги, он раздел его, а через несколько минут сам уже переоделся офицером.