Клюш и Кышь бесплатное чтение

Клюш и радость

На самом краю сотканной из пуховых облачков одуванчиковой поляны и голубого волнующегося льняного моря жил маленький медвежонок. Это был очень неуклюжий медвежонок. В нем было много тепла, добра и любознательности, а вот уклюжести не было. “Ну, что за неуклюж!” – смеясь, говорила его мама, когда он, заваливаясь то на один, то на другой бок, ковылял по тропинке. Медвежонок не соглашался и упрямо кричал: “Я клюш! Клюш!”. Лесное эхо подхватывало и повторяло за ним: клюш… клюш… Никто сейчас точно не знает, но наверное, именно поэтому его так и прозвали в лесу: Клюш.

Однако всем было известно, что по утрам, жмурясь от яркого солнца, маленький медвежонок любил сидеть на берегу волнующегося поля, сотканного из василькового льна, размышляя, почему же оно все-таки волнуется?

Сегодня как раз и было такое утро.

“Тебя кто-то обидел? Или ждешь кого-нибудь?” медвежонок склонил голову и ждал ответа.

“Оно волнуется, – прошелестел теплый летний ветер, – потому что я касаюсь его. Оно шелковое и приятное, послушное и подвижное. Смотри!” Он нежно склонил до земли голубые соцветия льна, отпустил их, и новая ласковая волна побежала по полю.

Клюш встал на цыпочки: ему тоже захотелось стать гибким и подвижным и немного поволноваться, но он не удержался и повалился на землю. Кувыркаясь, он скатился на одуванчиковую полянку, подняв целое облако белоснежных парашютиков, которые тут же облепили его. Медвежонок скосил глаза на свой нос, усеянный пушистыми семенами и чихнул. “Ой! Что-то я сегодня переволновался. Надо чем-то себя порадовать.” Он огляделся. Одуванчики смотрели на него, готовые выпустить очередное воздушное облако десанта. “Надо выбираться отсюда, а то я стану совсем белым медведем, и мама меня не узнает. Будет ходить туда-сюда и звать меня “Клюш, Клюш” даже не догадываясь, что белая тучка рядом с домом – это ее любимый медвежонок.” Он осторожно поднялся и побрел к дому, оставляя за собой прозрачный шлейф торжественно парящего облака из невесомых зонтиков.

Мамы дома не было, а животик медвежонка встревоженно урчал. “Ему не хватает радости.” Решил медвежонок. “А кто приносит радость?” он прислушался. Ему никто не ответил. “Пойду поищу ее, а когда найду, то точно никуда не отпущу.” Радость, она какая? Она острая, потому что не сидится на месте и даже не стоится. Она такая большая, что обнять ее невозможно. И еще она легкая настолько, что улететь хочется, как на воздушном шаре! И даже в носу немного щекочет.”

Медвежонок вышел из дома и понюхал воздух. Пахло разогретой землей, небесными льняными цветами, зеленой изумрудной травой, янтарной сосновой смолой от высоких корабельных сосен, а вот радостью…радостью что-то не пахло. Он прислушался. Среди общего птичьего гама: щебетания трясогузок, трескотни дятлов, беззаботных чириканий ласточек он не услышал того, что бы помогло ему найти свою радость, какой бы она ни была. А какой она должна быть? И тогда он вспомнил, что радость должна быть острой! Как жало у пчелы. Ой! Конечно! Пчелы точно знают, где достать мед. А это уже очень большая РАДОСТЬ!

Он закрыл глаза и представил себе густой, тягучий, прозрачный мед и уже почти дотянулся до него языком, когда неожиданно упал и открыл глаза. “Мед ко мне сам не придет, – подумал медвежонок, потирая ушибленный бок, – пойду поищу его. Мама говорила, что на лугу много ярких разноцветных цветов. Уж пчелы-то знают толк в цветах. Наверняка, они там и живут.”

Посреди большого заливного луга стоял старый дуб. Пчелы заняли старое дупло под свой улей и теперь казалось, что у дерева есть большое сердце, которое жило, двигалось и наполняло старый дуб жизнью и сладким медом.

Медвежонок подошел к дубу и принюхался, от него пахло сухой корой, жучками и личинками, прятавшимися под ней, и терпкой влажной древесиной, а еще невероятно пленительным медом. Клюш полез на дерево прямо к самому его беспокойному сердцу. Живой ковер вокруг дупла был соткан из гудящих, деловых мохнатых пчел, которые прилетали, заползали и кружили на месте, показывая другим пчелам путь к самым лакомым цветам на лугу.

Приблизившись, медвежонок робко потянулся лапой прямо в самую середину дупла, туда, откуда так заманчиво пахло вкусняшкой, он нащупал липкие восковые соты и уже почти зачерпнул целую пригоршню меда, как разъяренный рой пчел вылетел и угрожающе завис над маленьким медвежонком.

“Всю жжжизнь кружжжим, жужжим и не жжалуемся, но и не жжжалуем жжжуликов, жжжелающих пожжжевать чужжжое положжженное. Безжжжалостно медвежжжат ужжжалим жжалом…”

Клюш кубарем скатился с дерева, и острые жала пчел настигли его мокрый черный нос. Еще никогда радость медвежонка не была такой острой. Но была ли это уже радость? Он мчался со всех лап, унося свое неуклюжее тело подальше от жадных, злых пчел с невыносимой болью в своем единственном любимом носе и тяжелой обидой в сердце.

Пока медвежонок, глотая слезы и пыль, несся, высоко задирая задние лапы, чтобы при случае пнуть какую-нибудь особо злую пчелу, на его медовую лапу лип песок, сухая трава, веточки и мелкие камушки, причиняя невыносимые мучения и так уже пострадавшему телу.

Наконец маленький медвежонок в изнеможении упал на траву, тяжело дыша. Когда он отдышался, то понял, что за ним уже никто не гонится. Он сел и заревел. Рев взрослых медведей слышно очень далеко, и обычно он означает, что территория занята грозным и свирепым зверем. А рев маленького медвежонка могли слышать разве что лягушки из ближайшей речки, да стрекозы с независимым видом пролетавшие мимо горького горя распухшего носа. И означать этот рев мог только одно – поражение.

Делать было нечего. Липкая лапа болела и Клюш побрел к речке, чтобы остудить горячий нос и вернуть лапе ее медвежий вид.

В речке нос снова стал мокрым и блестящим, передние лапы уже ловили маленьких рыбок, в то время как задние скакали вместе с лягушками.

“И как вам удается скакать так высоко? Я вот прыгаю, прыгаю, а мне все никак не удается прыгнуть выше вас”, насупился Клюш.

“Это потому что у тебя короткие лапы, а у нас воооооот какие длинные.” Засмеялись речные лягушки и прыгнули в высокие камыши.

“Лапы им мои не нравятся… Вот у рыб совсем нет лап. Только красивые хвостики, а они такие юркие, что и не поймаешь.”

Казалось, что крохотные рыбки дразнили Клюша. Они подплывали совсем близко, кружили вокруг его лап, собирались в серебристую юркую стайку, а потом бросались врассыпную, а медвежонок, в очередной раз зачерпнув пустой речной воды, сердито шлепал лапами по воде.

Отчаявшись поймать рыбок, медвежонок нехотя вышел на берег и отряхнулся. Радости хотелось еще больше, но только не такой острой. Большая радость вполне бы устроила и его самого и его урчащий животик. И даже маленькая пригодилась бы. А если подумать, то и самая малюсенькая.

“А вот интересно, что едят лягушки? Интересно-интерееесно… Эй, длинноногие, вы куда пропали? Лакомитесь, наверное, чем-то вкусненьким?”

Из камышей раздался смех лягушек.

“Медведи не едят мух и комаров, а уж тем более не дружат с легкомысленными лягушками. Они только и знают, что песни свои распевать ночами, да мельтешить у меня перед глазами.” Это говорила речная выдра. Она плыла по течению на спине, сложив лапки на животе. Весь ее вид говорил о том, что она не любит суеты. В лапках она держала камушки, которые неспешно перебирала.

“А что же мне делать? Я хочу есть”, – рассеянно сказал медвежонок.

“Ничего удивительного тут нет. Медведи всегда хотят есть. Большому телу надо много сил, а вот если бы он умел расслабиться и довериться течению, то смог бы питаться лучами солнца, как я.” Выдра блаженно жмурилась, проплывая мимо медвежонка.

“Сегодня я очень занята, поэтому не могу показать тебе всего, но ты сам можешь найти в нашем лесу вкусные корешки, ягоды, орехи… “ – выдру течение уносило за поворот, и ее голос уже почти не было слышно.”

“И что это за занятие такое” , – подумал медвежонок, – “что надо довериться течению и питаться лучами. Это ж неизвестно куда тебя может так унести от мамы”.

Он лег на бережке, растянулся под ярким летнем солнцем и провалился в короткий полуденный сон. Снилось ему, что он бежит от роя рассерженным пчел, вот они все ближе и ближе, и тут он вспомнил, что он медведь и решил встретить их грозным ревом. Повернулся к ним своим блестящим носом, оскалил зубы, а они взяли и влетели ему прямо в открытую пасть. Медвежонок и ахнуть не успел. Смотрит на свой животик, а он раздувается и жужжит как улей. Испугался медвежонок и проснулся от громкого урчания в животе. Сел и потрогал свой животик, нет ли там случайно пчел. Но пчел не было слышно.

“Пойду теперь в лес, посмотрю, что там за корешки-орешки…”

В лесу было тихо и прохладно, не хихикали лягушки, не звенели оводы и стрекозы, которых так много было у реки. Медвежонок чувствовал себя уютно в густых зарослях папоротника и орешника. Молодые молочные орешки пришлись ему по вкусу. Но вскоре ему надоело нагибать ветки орешника и собирать орехи. Он отправился глубже в лес, в самую его чащу.

Удивительный мир запахов вдруг закружил ему голову. Тут и сладкий с горчинкой запах липы, и острый, дурманящий запах черемухи, прелых прошлогодних листьев, мха и грибов. Медвежонок втянул воздух так сильно, как только мог, он хотел, напиться воздухом, он хотел, чтобы все-все-все запахи остались с ним навсегда.

Вскоре он вышел на опушку, где стояла старая одинокая сосна. На ветке дремала сова. Медвежонок решил залезть на сосну и поздороваться с совой.

“Эй, сова, привеееееет!”

Сова от неожиданности вздрогнула, открыла глаза и захлопала крыльями.

“Что за непочтение! Что за невоспитанность! Опять эти белки! Надо менять место жительства. Никакого покоя и уюта в этих краях. Все! Решено! Переезжаю.” Она решительно направилась к дуплу, и тут, ах, заметила медвежонка. “А ты что делаешь на сосне? Вот до чего дошла молодежь! Уже медведи с ветки на ветку скачут”.

“Я не скачу. Я только что залез. Хотел с вами поздороваться.”

“Так здоровайся скорее, а то у меня много дел.”

“Здравствуйте, сова.”

“Добрый день, медвежонок. Как поживаешь?”

“Неважно поживаю. Безрадостно. А хочется, чтобы радости было много-много. У вас, случайно, нет лишней радости?” спросил медвежонок, заглядывая в дупло.

“Радости случайной и лишней не бывает. Радость надо подготовить, создать и неспешно ей наслаждаться. Пойдем, я покажу тебе то, что приносит мне радость.”

Они забрались в дупло, и сначала медвежонок ничего не увидел, потому что после яркого солнца в темноте сложно что-то сразу разглядеть. Сова зажгла свечку и поставила на стол. Медвежонок огляделся. Что-то странное произошло в том месте, где жила сова. Сова вытаращила глаза и хватала воздух, разевая клюв, но не в силах вымолвить ни слова.

“Это что же такое происходит? Опять? Опять эти невыносимые белки скакали тут, пока я отлучилась на минутку! Все! Собираюсь, уезжаю. Прочь из этого беспокойного места.”

Теперь и медвежонок увидел то, что так расстроило сову. Весь дом был вверх дном. Перевернута кровать, раскиданы подушки, один стул стоял на столе, а другой выглядывал из шкафа. Вся мебель была покрыта сухими листьями и перьями совы, как будто смерч промчался по ее комнате.

Она рассеянно гладила край стола и все твердила, что пора уезжать, но только хлопала глазами и вертела головой. Клюш хотел ей помочь, но еще больше он хотел узнать про радость, поэтому он взял веник и начал уборку.

Когда она пришла в себя, то увидела, как медвежонок, чихая, выметает мусор из дупла. Она повеселела и засуетилась. Накрыла стол белоснежной скатертью, вскипятила чайник, заварила душистый липовый чай с жимолостью и позвала медвежонка.

Она достала из шкафчика банку с малиновым вареньем и поставила на стол. Клюш еще никогда не пробовал малинового варенья, впрочем, как и липового чая с жимолостью. Он взял ложку, зачерпнул варенье и закрыл глаза. Потом лизнул варенье и густой, тягучий вкус июльского леса наполнил его. Он зажмурился от удовольствия. Потом глотнул из фарфоровой чашки горячий чай и представил, что это мед вливается в него из тающих сот. Радость наполняла его. Она поднималась от самых пяточек до макушки, как молодой ручеек, наполняющий пересохшее русло реки.

“Уют! Вот самое важное начало для радости. Когда вокруг все вещи на своих местах, то и в голове складывается порядок. А в порядке легче всего творить. Радость – это создание чего-то нового.”

“Но я же только помог навести чистоту, я ничего не создал. А радость наполняет меня. Почему?”

“Это тебя липовый чай наполняет и варенье, а не радость.”

“А что здесь у вас случилось? Почему такой беспорядок?”

“Понимаешь, медвежонок. Мне очень не повезло с соседями. Эти беспризорные белки врываются в мой дом и устраивают тут беспорядок.”

“А почему они это делают?”

“Потому что любят играть, а мне некогда с ними играть, я очень занята. Я всегда пишу свои истории днем, чтобы потом ночью при луне зачитывать их своим гостям. Это очень важные заметки о моей жизни.”

Клюш приуныл. Чужие заметки – это не такая большая радость. Липовый чай с жимолостью и малиновым вареньем радовали больше.

Неожиданно в дверь забарабанили, как будто пошел гороховый дождь.

“Кто это?” Клюш подпрыгнул.

“Это белки. Пришли поиграть. Может, ты с ними поиграешь, пока я напишу новую историю?” устало спросила сова.

“Конечно! Я люблю играть!” Как только медвежонок открыл дверь, в тот же самый миг град из желудей и шишек обрушился на него.

“Ого! Смотрите! Сова растеряла все перья и обросла мхом! Коричневым густым мхом! И обменяла клюв на длинный нос с черной пуговицей. Ты зря маскируешься, сова! Мы знаем, что это ты! Внимание! Целься! Огонь!”

И следующая порция шишек и желудей обрушилась на Клюша. Он спасался бегством, сползая с сосны, скользя по стволу и срываясь с веток. Белки мчались за ним по стволу, прицеливаясь и бомбардируя его желудями.

На земле Клюш решил встретить врага лицом к лицу, повернулся к ним и закричал “Cтойте, глупые прыгающие шкурки! Я не сова. Я медвежонок. Меня зовут Клюш.”

Белки озадаченно застыли в полете, сбившись в кучу. Медвежонок насчитал три белки.

“Стойте! Это не сова. Отступаем. Это Плюш-Флюш-Коклюш. Неизведанный зверь. Противник применил отвлекающий маневр и теперь перегруппировал свои силы. Возвращаемся на позиции.” И они бросились по стволу вверх к дуплу совы снова.

“Возьмите меня в игру тоже”, – крикнул им вдогонку медвежонок.

Белки застыли, развернулись и спустились к нему снова.

“В какую игру? У нас все серьезно. У нас идет война. Нам не до игрушек со всякими Тлюш-Плюш-Коклюшами.” Они окружили его и с интересом разглядывали.

“А ты стрелять умеешь? В наступление ходить?”

“Ходить умею. Иногда наступаю на шишки.”

Самая смелая белка приблизилась к нему настолько, что заглянула в пасть и постучала по зубам.

“Так. Молочные.” Потом потрогала его мышцы на передних лапах и вздохнула. “Боец был юн и слаб. Срочно нужна военная подготовка. Для начала будем обучать бомбардировке.”

Клюш обрадовался. Его взяли в игру. Непонятную, но очень интересную, даже с его молочными зубами.

“А почему вы воюете против совы? Она очень добрая и милая. И все время пишет истории.”

“Вот именно! Пишет! Что-то все время пишет”, смелая белка подозрительно посмотрела в его глаза. “Днем она облетает позиции наших войск, все фиксирует, а потом пишет военные донесения в свой штаб. Она шпион! Ее надо обезвредить.”

“Как же ее обезвредить, если она совсем не вредная.”

“Это уж мы придумаем как.”

Белки притащили корзинку и насыпали рядом с медвежонком горку из шишек. Потом они оттащили корзинку от него на несколько метров и сказали:

“Тот, кто вступает в неравный бой с крылатой шпионкой должен быть ловким и метким.”

Если честно, то Клюш не чувствовал себя ни тем, ни другим, приступая к тренировке. Сначала он долго прицеливался, раскачиваясь и взмахивая лапой, потом размахнулся и зашвырнул шишку далеко за корзинку. Следующая шишка улетела не так далеко, но все же не попала в цель.

Белки, сначала внимательно наблюдавшие за процессом, вскоре утратили к нему свой интерес и завертелись вокруг сосны, готовясь к наступлению. И тут неожиданно для всех они увидели еще одну резво скачущую белку по еловым веткам, едва касавшуюся их в полете, а потом услышали ее крик.

“Она плывеееет! Шпионская субмарина приближается! Полная боевая готовность!”

“Уррррра!” закричали белки и в мгновение ока исчезли в лесной чаще.

Клюш растерянно потер свой недоумевающий нос.

“Какая такая суп-марина плывет… и почему боевая готовность полная, а не худая? Вот в чем вопрос…”

Он еще раз размахнулся и бросил шишку в корзину. На этот раз он попал и заплясал от радости. Победа! Урррааааа! Он самый сильный медвежонок, самый смелый медвежонок. Трамп-пам-пам-пам! Тренировки помогут ему стать ловким и метким. И тогда белки увидят и больше не будут дразнить его, а возьмут в свою боевую команду. Он вдруг почувствовал себя легким и пружинистым. Он прыгал так высоко, что почти допрыгнул до неба. Подпрыгивая на одной ноге, он добрался до корзинки и заглянул в нее. В ней кроме шишки лежали еще рыжие – как будто вывернутые зонтики с волнистыми краями – лисички; коричневые крепыши-маслята; плотные, похожие на серые ракушки волнушки; бледно желтые говорушки и розовые сыроежки.

“Как вкусно пахнет! Откуда они здесь? Неужели, это белки насобирали? Вот попадет им дома, если они забудут, где бросили корзинку. Они придут домой, а мама им – где грибы? А они – какие грибы? А она – те, что в корзинке? А они – в какой корзинке? И им будет стыдно, и они расстроятся, и мама, наверное, расстроится, что не сможет сварить им грибной суп, а у нее уже и картошка почищена и вода в кастрюле кипит. Пойду, поищу их.”

Медвежонок прислушался. Белок не было слышно, они растворялись в чаще так же быстро, как и появлялись из нее. И где их теперь искать? Может, у реки? Где же еще может быть суп-марина? В кастрюльке? И почему она вражеская?

Все еще размышляя над тем, как же найти белок, медвежонок взял один гриб из корзинки. И задумчиво поднес его к своему носу, но тут из-под бахромы края шляпки на него уставились чьи-то глаза, которые были расположены на кончиках усиков и эти усики сердито двигались, как будто грозили медвежонку.

“Вы только посмотрите на это безобразие! Вламываются в чужие дома, разрушают чужие жизни. Ни стыда ни совести нет у этих черноносых громил. Нас, гладких слизней, уже и за добропорядочных жителей не считают. И с интересами нашими не считаются. Лапы убери от нашей еды! И на место нас положи!”

Большой серый влажный гладкий слизень переполз на шляпку волнушки и возмущенно сопел, шевеля усиками с бусинками глазками.

“Простите, пожалуйста, я не хотел вас тревожить. И считать я немножко умею. Только Вы здесь один, а говорите, как будто вас много. И потом я думал, что это грибы белок.”

“Ты сам сказал – ВЫ, а еще говоришь, что считать умеешь. Это грибы наши! Мы их нашли! Мы в них живем, а ни про каких белок и слыхом не слыхивали. Нас надо положить обратно и поставить в тенистое место, а то мы сохнем на солнце. А нам сохнуть нельзя, мы от этого уменьшаемся. И побыстрее, нам обедать пора!”

Клюш поспешно положил гриб со слизнем в корзинку и оттащил ее к корням старой ели, там он пристроил ее так, чтобы в нее не проникали солнечные лучи и на всякий случай укрыл корзинку мхом.

Вот так, не успев даже порадоваться находке, медвежонок постарался от нее избавиться, лишь бы не слушать сердитого гладкого слизня. Уж очень он был неприятен и склизок.

И тогда он все понял. Он со всех ног бросился к маме, домой, чтобы утонуть в ее больших теплых объятиях, почувствовать себя маленьким и легким, когда она обнимет и закружит его, а он будет тереться своим острым носом об ее нос и говорить, как он соскучился, и как он без нее устал. И про пчел ей расскажет и про белок, а еще про выдру и про сову. Только про слизня не будет рассказывать. Ведь слизни не любят, когда их выносишь на свет. И даже в носу будет немного щекотать от запаха свежеиспеченных плюшек с медом и малиной.

Медвежата знают толк в радости и никуда ее не отпускают от себя. По крайней мере надолго.

Кышь и тревоги

Давным-давно большая серая белка спрятала в хвойном лесу желудь. Закопала его до зимы, а зимой и не вспомнила, куда положила, а дубок проклюнулся по весне и стал расти. С годами набирался он сил и мощи, обрастал друзьями. Белки разносили желуди по всему лесу. И вот уже хвойный лес уступил дубовому. Дуб так распирало от осознания того, что он первый поселенец, что однажды он лопнул, а в дупле у него поселилось медвежье семейство. Дупло было вместительное настолько, что вместило маму и дочку. Медвежонок-девочка была очень резвая и быстрая. У мамы перед глазами за день так намелькается, что мама уже устало машет лапой: ну, кыш, уже, резвая мышь! Кыш… а поскольку в сказке у нас девочка, то требуется добавить ей мягкий знак к имени. Для мягкости характера и благозвучия. Итак, медвежонка-девочку звали Кышь. Она была очень самостоятельная и ни минуты не могла усидеть на месте. Все события вокруг происходили только с ее участием, по причине ее присутствия или потому что она уже побывала там.

Однажды мыши со ржаного поля показали ей поляну с земляникой. Но Кышь так радостно скакала по поляне, вдыхая чудесный запах душистой земляники, что провалилась в нору лиса. Сердитый лис сначала было погнался за ней, но свалился в реку, переполошив стаю уток, которые с громкими криками поднялись в воздух и еще долго летели, преследуя мокрого лиса. И так было везде, где появлялась Кышь. Шум и неразбериха.

Солнечным летним днем она бродила по лесу и увидела, как рыжие белки на дереве делили орехи и желуди. Она залезла к ним на дерево.

“Зачем вы делите орехи? Вы же их потом все равно спрячете в дупле или в земле и не найдете.”

“Потому что все должно быть честно. Мы их вместе собирали. Но каждый будет ими распоряжаться сам. Захочет – спрячет, а не захочет – выкинет. А может, рыбам отдаст или съест.”

“Отличная идея. Только глупостями вы тут занимаетесь. Скажу вам по секрету, что тут происходит что-то странное в лесу. И вам надо быть очень острожными, чтобы что-то страшное не произошло.”

“А что может произойти? Мне кажется, что все спокойно у нас.”

“Эх, вы… Потеряли бдительность. Теперь попадетесь в лапы врага. Нам надо объединиться и создать армию по защите нашего леса.”

“А против кого?”

“Объединяются не против, а за! Чтобы все были ЗА! А когда все ЗА, то никакой враг нам не страшен.”

“А кто наш враг?”

“Это-то и надо разведать. А то мало ли их замаскировалось кругом. Объявляю вселесную подозрительность.”

Мимо дерева, где сидели белки и Кышь, пролетела сова.

“А чего это сова днем летает? Подозрительно?”

“Подозрительно!”

“Сделаем так! Срочно скачите и обыщите ее дом. Вдруг она что-то замыслила.”

“Ага! А что искать?”

“Как что? Планы по захвату леса! Я буду главная в штабе и буду отдавать приказы. А вы меня будете слушаться и отвечать: Есть, мэм!”

“Есть, мэм! А кто этот “мэм”?”

“Неважно! Важно, что “есть”!

Белки поскакали к дереву, где жила сова, чтобы хорошенько поискать в ее доме какую-нибудь вражескую тайну. Они тщательно обыскали все шкафы, на всякий случай заглянули в банки с вареньем. Они нашли сушеную мяту, липу, иван-чай и чабрец. Тайну пока никакую не нашли. Когда они были уже готовы сдаться, подоспела сова. Она только ойкнула, когда увидела то безобразие, которое натворили белки в ее доме.

“Это что тут такое происходит? Почему вы тут хулиганите?”

“Мы вовсе не хулиганим. Мы расследуем дело о преступлении.”

“Каком еще преступлении?”

Белки замялись. “Возможном преступлении! Мы ищем возможные вражеские тайны!”

“Нет у меня никаких возможных и невозможных тайн для вас! Все свои заметки, которые я пишу, я читаю своим друзьям.”

“Пишете?” Самый смелый бельчонок строго заглянул в глаза сове. “А что именно вы пишете?”

“Я пишу о своей жизни, для вас там нет ничего интересного, несносные белки. Кыш отсюда!”

Белки быстро выпрыгнули из дупла и помчались докладывать Кышь о том, что они увидели и услышали.

Но ее уже и след простыл. А они остались на страже леса и его безопасности.

На другой день мама-медведица попросила Кышь набрать грибов для праздничного грибного ужина и строго-настрого наказала ей не задерживаться в лесу, потому что ей нужна была помощь дома. Кышь беззаботно махнула лапой, схватила корзинку и помчалась в лес.

Грибы почему-то быстро находиться не хотели. И Кышь уже даже успела заскучать, переходя от полянки к полянке безрезультатно, как вдруг увидела семейство лисичек. Рыжих, красивых с волнистыми юбочками. Кышь даже захлопала от радости лапами. Будет у мамы грибной ужин! Еще какой! Не успела радость утихнуть, как она уже приметила серые волнушки под кустом дикой малины. А потом уже и желтые говорушки нашлись и даже розовые сыроежки.

Побросав грибы в корзинку, она заметила белок, которые деловито суетились на сосне.

“Эй, боевой отряд, срочно докладывайте обстановку.”

“Мы ведем наблюдение за домом совы. Она очень подозрительно себя ведет. Мы, правда, не нашли ничего у нее дома, она нас выгнала, но мы-то точно знаем, что она что-то замыслила. Дожидаемся, пока она покинет свой дом, чтобы тщательно во всем разобраться. Только надо скрыть следы нашего посещения.”

“О! Я знаю, что надо сделать! Надо отнести к ней домой кучу старых прошлогодних листьев. И когда она вернется, то ничего не заметит, потому что все будет покрыто слоем старых листьев, как будто она в лесу и ничего не произошло.”

“Гениально! Так и сделаем!”

Дождавшись отлета совы по своим совиным делам, к ней в дом ворвались три искателя вражеских тайн. Перевернув все вверх дном, они так ничего подозрительного и не нашли. Тогда они накидали сверху старых листьев, чтобы прикрыть следы своего вторжения. И скрылись, чтобы обсудить дальнейшие действия.

Кышь, терпеливо ждавшая под сосной своих разведчиков, вдруг услышала пронзительный крик со стороны реки, как будто кто-то кричал от ужаса. Она бросила корзинку и со всех лап понеслась в ту сторону, откуда донесся тревожный звук.

У реки она увидела выдру, сидевшую под ивой. Она дрожала от страха, а камешки в ее лапках постукивали друг об друга: тук-тук-тук-тук-тук-ткткткткткткт …

“Что случилось?” – спросила Кышь, тронув ее лапой.

Выдра подпрыгнула от неожиданности, но увидев медвежонка-девочку, затараторила.

“У нас в лесу поселился кошмарный зверь! Плыву я себе по реке, впитываю лучи солнца, разморило меня и вдруг вижу что-то белое у реки, лохматое, кричит жутко страшным голосом. Я чуть не захлебнулась от страха. А оно вниз по течению вдоль реки побежало. Рассмотреть я его не успела, но у нас в лесу никогда таких белых зверей не было. Да еще таких громких. Растерялась я, не стала догонять.”

“Струсила, значит?!” – напирали подоспевшие белки, крайне заинтересованные происходящим. Вот оно! Настоящее дело! Непрошенный враг. Теперь никто не скажет, что они военными глупостями занимаются. Все у них под контролем. И даже выдра. “У нее враги под носом шастают, а она даже разглядеть их толком не может. Может, это был разведчик их, а потом и целая армия подойдет. А ты будешь их своими туками отгонять?”

Выдра посмотрела на свои камешки, нахохлилась и насупилась.

“Ну… если надо, то я могу сплавать, разведать обстановку вниз по реке.”

“Отлично! Будешь нашим секретным оружием – бесшумной субмариной последней модели. Ничего не предпринимай без нашего приказа. Только наблюдение и сразу обратно! Будем думать, что делать с этим непонятным вражеским зверем.”

Выдра важно зашла в реку.

“Начинаем военную операцию. Субмарине приготовиться к погружению. Отдать концы!”

“У меня нет никаких концов – только камешки, и я вам их не отдам. Они мне дороги как память.”

“Ладно, пусть балластом будут,” – немного подумав, согласились белки.

Оставив одного бельчонка в дозорных дожидаться выдру-субмарину, остальные белки бросились в лес, на поиски шпионской совы. Возможно, она что-то знает о том, кто так напугал выдру у реки.

Кышь же решила тихонько пробраться вдоль реки, но белкам ничего не сказала о своих планах, потому что от них было слишком много бестолкового шума.

А тем временем выдра погрузилась в воду и резво поплыла навстречу неизвестности.

Кышь в свою очередь стала двигаться одновременно с ней, но по суше, стараясь не шуметь, но и не отставать слишком сильно от плывущей выдры. Не пробежав и ста метров, она увидела хатку бобра на берегу реки. Со стороны могло показаться, что это была просто куча сваленных веток, палок и палочек. Толстых и тонких, длинных и коротких, свежих и старых. Но если присмотреться внимательнее, то можно было увидеть плотно сложенные стены шатра бобра. Кышь знала, что вход в жилище бобра находится под водой, поэтому она не решилась войти. Она подумала, что хорошо бы спросить его, не видел ли он кого-нибудь необычного, и куда этот зверь побежал.

“Эй, бобер! Выходи, дело есть!”

“Ты чего шумишь? От работы меня отвлекаешь?” Недовольный бобер и не думал покидать своего жилища.

“Выходи, беда в лесу случилась! Только ты сможешь всем помочь.”

Бобер был деловым, но любопытным. Беды не так часто происходили в лесу, а то, что он был сейчас нужным и важным для дела, выманило его из дома.

“Что случилось?” Спросил он, когда вышел из реки, все еще хмурясь.

“Бобер, не видел ли ты кого-нибудь необычного у реки?”

“Конечно! Тебя например! Разве это обычно, чтобы медвежата бобрами командовали?!”

“Да, неееееет, не это! Ходят слухи, что огромные белые зайцы у тебя палки из хатки воруют!” Кышь решила придумать какую-то вескую причину для того, чтобы разговорить бобра.

“Где? Когда?” Он беспокойно осмотрел свой дом, но нарушений не заметил.

“Наверное, уже вернули все на место. Посмотрели на конструкцию, поохали, поудивлялись и обратно положили. Ты их кстати тут не видел?”

“Больших белых зайцев? Нет, не видел. Но совсем недавно я видел какое-то странное существо, оно смотрело на меня. Я нырял, собирал стебли водяной лилии на обед. Смотрю, а к воде подошел странный зверь. Весь белый, морда вытянутая, и борода длинная, по воде полощется. Ух, испугался я тогда. Чуть не захлебнулся.”

“Бородаааааа? Он что? Старый?”

“Наверное, старый. Раз с бородой и седой, аж белый.”

“А бегает как молодой. Вот выдра его догнать никак не может, хотя она по реке плывет, а зверь по берегу побежал. А еще он кричит страшным голосом”

“Ну, я тогда не знаю. Может, он болеет? Может, ему помочь надо?” Бобер недоверчиво посмотрел на медвежонка-девочку.

“А может, он съест нас всех, как поймает? Или?”

“ИЛИ” даже не будем представлять… страшное дело!”

“В таком случае нам нужно подготовиться к обороне. Враг видел тебя, знает, где ты живешь. Думаю, пора тебе строить оборонительную крепость. Здесь поставим частокол… “ И Кышь начала бегать вдоль реки, обозначая границы крепости и объясняя бобру, где что строить, где брать материал для строительства. Бобер стоял в задумчивости и печали.

Тем временем выдра уже возвращалась к тому месту, откуда она отплывала в разведку. Кышь увидела издалека, как выдра, поднимая фонтаны брызг стремительно плывет назад. Неужели уже все узнала и теперь все станет ясно? Она бросила бобра и уже почти созданную воздушную крепость и побежала к посту белок.

Кышь отправила дозорную белку сообщить остальным о прибытии субмарины с донесением.

Выдра, вылетев пулей на песок закрутилась на одном месте, пытаясь схватить свой хвост, сделав несколько кругов, она укусила его и упала без чувств на землю.

Кышь, подбежав, осторожно потрогала ее хвост.

“Рога….” Прохрипела выдра. “Страшные желтые горящие глаза, борода и рога…острые, безжалостные. Он втыкает их в деревья. Еще никогда в нашем лесу не было такого страшного неизвестного зверя. Спасайтесь все. Надеюсь, что плавать он не умеет. Хотя точно этого никто не знает.” Выдра поползла в сторону реки.

Когда белки примчались из леса и услышали рассказ Кышь о том, какой враг появился в их лесу, они не на шутку испугались. Одно дело -выдуманные шпионы и борьба с пустым домом совы, и совсем другое дело – горящие глаза, острые рога, борода. Эти данные меняли суть операции. Война переходила в разряд партизанской. Белки решили не наступать, а затаиться в лесу и выжидать удобного момента.

Кышь вспомнила, что обещала маме вернуться рано, помчалась в лес к дому совы, обшарила все кусты, но корзинки с грибами так и не нашла.

Вечерело. Искать новые грибы было уже поздно, да и складывать их было некуда. Пришлось возвращаться с пустыми лапами и головой, полной тревог и волнений.

Клюш и сила

Встречать рассвет Клюш любил на лугу, где в разнотравье можно было искупаться в утренней росе. Он любил наблюдать, как огромный ярко оранжевый шар, поднимаясь, теряет свой цвет и становится ослепительно сияющим, горячим и блестящим. Но таким он станет только днем. А пока можно было лежать в усеянной хрустальными росинками траве, следя за сонным ранним вылетом шмелей и пчел. Он замечал, как отползает рассветный туман к реке, медленно, торжественно, но постепенно тая. Он видел, как соседнее глубоко-синее льняное поле вдруг окрашивается в нежно голубой цвет, когда солнце едва касается его васильковых соцветий, заглядывает в них, согревает. Просыпаясь, природа будила его любознательность, а солнечные лучи сушили его промокшую шубку. Новый день начинался с запаха влажных ромашек, горьковатой полыни, сладкого медового чертополоха и терпкого нежного зверобоя.

Как только трава просыхала под набирающими силу солнечными лучами, наступала пора завтрака. На завтрак Клюш любил разнотравье. Складывая калейдоскоп вкусов из разноцветных цветов, он кувыркался, скакал и неуклюже пританцовывал, срывая сочные зеленые побеги. А высоко в небе пел жаворонок. Затем ложился и рассматривал ускользающие пышные ватные облака. Он представлял, что мнет их в своих лапах и лепит из них большую ягоду малину или ежевику, ведь в белом цвете они выглядят одинаково. Или представлял, как купается в облачном озере и ловит заоблачную форель. Потом мечты таяли, земля нагревалась и солнце начинало слепить глаза. Тогда медвежонок вспоминал о доме и возвращался туда с охапкой полевых цветов для мамы.

В то утро после завтрака медвежонок решил навестить сову. Он очень беспокоился за ее дом, а может, просто хотел вспомнить вкус липового чая или еще раз увидеться с белками. Он точно не знал, но подумал, что пора идти в гости.

В тенистом лесу было прохладно. Солнце не могло заглянуть под густые кроны лиственных деревьев, поэтому могло только подглядывать за тем, что происходило там, внизу. Медвежонок неспеша брел через лес, когда неожиданно увидел, что с липы падают орехи. Орехи? С липы? Вот чудеса. Он подошел поближе и понюхал дерево. Пахло сладкой липой. Посмотрел на землю. Там, среди травы лежали орехи. Он поднял их и стал внимательно разглядывать. Не могли же орехи вырасти на липе. А может, это какие-то специальные липовые орехи? И тут сверху он услышал знакомые голоса.

“Пыс-пыс-пыс, медвежонок!” Шепотом позвала смелая белка, которая вчера учила его кидать шишки в корзинку.

“Так вот почему на липе оказались орехи. Это вы их уронили?” Спросил Клюш понизив голос и оглянувшись на всякий случай.

“Медвежонок, собери все орехи и поднимайся к нам. Мы не можем спуститься, мы в засаде.”

Что за зоосад, в котором сидели белки, Клюш не знал, но собирался все выяснить. Поэтому он собрал все упавшие орехи и полез с ними наверх.

“А что у вас тут за зоосад? Почему вы говорите шепотом и не спускаетесь вниз?” Спросил медвежонок у белок, которые взяли у него орехи и принялись их делить.

“Глупый Клюш-коклЮш! Мы не в зоосаде, а в засаде сидим! И не спускаемся, потому что по лесу бродит страшный зверь. Он сверкает огромными желтыми глазищами, он бегает быстрее самой быстрой белки, он злобно кричит и крушит все своими большущими рогами, у него огромная пасть, и трясет он своей длиннющей бородой.” Белки, тараща глаза от страха, рассказывали про страшного зверя.

Бедный медвежонок от такой новости чуть не свалился с ветки. Вцепившись покрепче в дерево, он посмотрел вниз и прислушался. Лес звенел своей обычной жизнью. Летали шмели, пчелы и стрекозы, птицы задорно пели и, казалось, ничто не предвещало беды.

“А можно я тут с вами в засаде посижу?” шепотом спросил медвежонок.

“Нет, – так же шепотом ответили белки, – ты большой, тебя видно отовсюду. И потом ты неуклюж. Еще свалишься в самый неподходящий момент. Уходи быстрее, пока тебя страшный зверь не увидел.”

Медвежонок еще раз опасливо посмотрел на землю под деревом. Там никого не было. Он тихонько стал спускаться, размышляя, куда бежать. К маме или сначала к сове? Ее тоже следовало предупредить. Ведь неизвестно было, что этот зверь искал в лесу, и почему он такой злой.

Прячась за кустами, медвежонок ковылял к большой сосне, где жила сова. Он не стал кричать, чтобы случайно не обнаружить себя. Вдруг страшный зверь где-то рядом.

Он забрался по высокому стволу к дуплу совы. И огляделся. Легкий ветерок едва колыхал листву на соседних деревьях. Лес вместе с медвежонком прислушивался…

“Эй, сова, очнись. Случилось страшное.” Клюш тряс сову, которая задремала в кресле.

“Что случилось?” Сова встрепенулась и захлопала глазами.

“В наш лес пришел страшный зверь. Опасный. У него острые рога и громкий голос. Я пришел предупредить тебя, пока белки сидят в засаде.”

“Белки пусть сидят. Им полезно иногда просто посидеть и подумать о том, что они делают.” Сова сурово посмотрела на медвежонка, а потом вздохнула.

“Но, я не думаю, что они думают о том, что делают, сидя в засаде. Они там просто сидят и боятся.”

“В нашем лесу некого бояться, медвежонок. Лес не опасен. И любые звери в нем тоже не опасны, потому что они часть этого леса. Если у зверя есть рога, значит, он сам беззащитный и защитить его может только угрожающий вид рогов. И кричит он, наверное, от страха, а не для устрашения.”

“Разве так бывает?”

“Всегда. Давай я угощу тебя сегодня мятным чаем с медом. Мята успокаивает, а мед дает силы.”

Сова заварила чай со свежими листочками мяты, добавила в него мед. Медвежонку стало очень уютно в домике совы. И запах мяты, и липы, и такие далекие волнения – все перемешалось, как перемешивается в чашке чай с медом и растаяло, и улеглось на дно.

“Почитать тебе мои заметки?” Спросила сова, поглаживая край скатерти.

Медвежонок быстро кивнул, не отрываясь от чашки с чаем.

“Давным-давно, когда злые метели укутывали деревушки в белые одеяла, а мороз серебрил макушки домиков, когда реки застывали, а величественные ели надевали белые мохнатые перчатки, приходил он …”

“БЭЭЭЭЭЭЭЭээээээ” Дикий громкий крик прервал сову на полуслове.

Она отбросила свои бумажки, юркнула в шкаф и затаилась.

Клюш от неожиданности выронил чашку, и та покатилась по столу, проливая остатки чая на скатерть.

Любопытство пересилило страх, и он решил спуститься и посмотреть на страшное животное, которое распугало всех зверей в лесу, заставив даже белок скрыться в засаде.

Внизу, под сосной стояла маленькая изящная козочка. Она испуганно кричала и озиралась вокруг.

Клюш спустился и нерешительно подошел.

“Ты чего тут всех распугала?” спросил он.

“Это я распугала? Да я тут самое безобидное и благородное животное. А вот ты дикий, непричесанный и вообще по деревьям лазаешь.”

“Я не дикий. Я местный. Меня Клюш зовут. А тебя?”

“Я Изабелла. Можно просто Белла.”

“Почему ты тут одна? Ты не лесной зверь.”

“Я потерялась. Раньше я жила на ферме, но мечтала погулять в лесу. Кто же мог подумать, что тут у вас так все дико. Ни указателей в лесу, ни вывесок, ни дорог. Спросить и то не у кого. Вот и расстроилась. А ты кстати не знаешь, как мне обратно на ферму попасть?”

“Нет. А что такое ферма?”

“Это очень особенное место. Там находятся только самые полезные животные, те, которые могут что-то дать. Его обносят забором. И всячески заботятся о его обитателях, которые очень полезны. Ты вот что можешь полезного дать?”

“Я? Не знаю… – Медвежонок потупил взгляд, и начал чертить задней лапой круги на земле, – а что нужно дать?”

“Все самое лучшее. Вот я, например, самая изящная, самая красивая, самая полезная…”

“И самая хвастливая” добавил медвежонок.

“Ты ничего не понимаешь. Мое молоко самое целебное, между прочим. Да я столько его могу дать, что все с ума сойдут. Будут спрашивать, откуда у вас столько полезного молока, а я буду говорить, что его яяяяяя дала, яяяяяя дала, потому что яяяяяя самая умная, яяяяя самая полезная…” коза начала блеять и наступать на медвежонка, выставляя вперед рога. Клюш попятился.

И тут град из шишек обрушился на козу, она присела, закрутилась на одном месте и, сломя голову, бросилась в самую чащу леса подальше от нападающих и обидных синяков и шишек.

Клюш оторопел от неожиданности, да и что мог сделать маленький медвежонок против сыпящегося с деревьев недоразумения.

А тем временем с деревьев спустились очень довольные белки.

“Ты видел, как мы его ее победили? Этот страшный зверь будет знать, как нападать на маленьких медвежат в лесу. Ты не бойся, мы тебя в обиду не дадим.”

“Да это никакой не страшный зверь! Это просто несчастная потерявшаяся коза…”

“А чего она страшно кричала и хотела тебя проткнуть своими рогами? Да мы спасли тебе жизнь. Мы герои, если бы не мы, то твоя мама и косточек бы твоих не нашла.” Белки надулись. Они считали себя героями и ждали похвалы, а медвежонок и не думал их хвалить.

“Да поймите вы. В нашем лесу самые опасные существа – это вы. От вашей паники уже пострадала сова, теперь коза. И это все потому, что вы носитесь как угорелые, не разбираясь, начинаете войну, громите все вокруг. Вот где теперь искать Беллу? Она же в чаще совсем пропадет. Ее спасать надо!”

Белки повесили носы и отвернулись.

“А вот, знаешь, что? Сам ищи свою несчастную козу, если такой неблагодарный. Мы его от верной смерти спасли, а он нас совой укоряет. Может, нам у нее интересно дома играть. Она и не против совсем. “

И обиженные рыжие белки одна за другой быстро скрылись из вида в листве ближайшего орешника.

Клюш остался совсем один. Он помнил, куда побежала коза, и решил идти по ее следу. Он, конечно, не знает, где находится ферма, но вместе они что-нибудь придумают, когда он найдет Беллу.

Лес становился гуще. Между деревьями, поваленными ураганом, приходилось пролезать, и сухие ветки больно хватали за шкурку медвежонка, но он не мог остановиться, ведь где-то там, впереди, маленькая коза не могла найти дорогу домой. Лес потемнел. Клюш вышел на небольшую тропинку. Она была еле видна. Солнечный свет не заглядывал под густой лапник елей. По обеим сторонам тропинки кусты превратились в черные многорукие тени, готовые схватить маленького спасателя. Клюш ускорил шаг, а потом побежал не оглядываясь. Бежать неуклюжему медвежонку было непросто, не заметив кочку, он споткнулся и перекувыркнулся несколько раз.

Из кочки, которая оказалась норой крота, вылез сам хозяин и начал сердито пыхтеть и бормотать.

“Бегают тут, дома рушат, а что бегают, куда спешат? Как будто шагом нельзя все проблемы решить. Кто тут такой быстрый?”

“Это я, Клюш. А вы кто?”

“Кто-кто… А ты как думаешь? Вот вылез я из-под земли, где света белого не видно, да и не нужен он мне. Я и сам знаю, что безобразен. Потому и слеп. А почему безобразен? Да потому что бесполезен. А почему бесполезен? Да потому что слеп. Вот, какая морковка получается.”

“Глупости это, а не морковка. Морковка сладкая, а это пустые слова, совсем не вкусные. Вот ты кто?”

“Так я ж тебе говорю, что вылез я из-под земли, носик с усиками, лапы с когтями. Не узнаешь, что ли?”

“Боюсь, что мы не знакомы, дядюшка.”

“Конечно, не знакомы, а где нам знакомиться? Я под землей, ты вот мои ровные холмики сбиваешь. И топают тут, и топают. Еще ничего, когда топают, а вот когда кричат еще – так это совсем не годится.”

“А вы видели кого-то, кто тут топал и кричал?”

“Что ж, я с ума сошел что ли, чтобы видеть? Я по запаху всех узнаю. Вот ты, – он втяну носом воздух и замер, – ты пахнешь возившимся в пыли медвежонком. Ты ведь медвежонок? Медвежонок. А почему? Потому что пахнешь как он и топаешь, как неуклюжий зверь.”

“А кто тут еще пробегал не знаете? Не унюхали, случайно?”

“Случайно я тут не нюхаю. Вот бежала тут одна. Молоком пахла, сеном, теплым домом. Не иначе как с фермы сбежала. Кричала, копытами топала. Чуть мне ходы все не порушила своими острыми копытами. К болоту побежала. Точно, к болоту!”

“А у нас тут и болото есть?” Клюш не ожидал, что в его безопасном мире есть такие гиблые места.

“А как же? Только я туда близко не подхожу. Влажная там земля, заливает мои коридоры. Мне места посуше надо, так что я туда не пойду.”

“А она точно туда побежала?”

“Конечно! А куда еще? Туда всех манит, а она без разбору бежала. Значит, там ее и искать надо. А мне работать надо. Заболтался я тут с тобой. А у нас, кротов, свободной минуты нет.”

“Это значит мне на болото идти надо? А в какую сторону?” Клюш еще надеялся, что крот ошибся. Но тот был неумолим.

“На болото иди, если ищешь ее. Прямо по тропинке до ореховой рощи. Там найди большой старый березовый пень. От пня поверни налево и иди до края леса. Но дальше края не ходи. Гиблое там место. Нехорошее.”

“Нехорошее…” задумчиво повторил Клюш.

И тут он услышал приближающийся шум. Это белки неслись вдогонку за медвежонком. Крот поспешно скрылся в норе.

“Эй, стой! Мы с тобой решили идти. Ты без нас пропадешь. Ты уже знаешь, куда она убежала?”

“Как хорошо, что вы здесь! Вместе мы ее найдем и спасем.”

“Запросто! А где она?”

“Крот сказал, что она на болоте, а это очень гиблое место…”

Белки значительно посмотрели друг на друга и нахмурились.

“Гиблое место? …. Мммммм…. Ты извини, медвежонок, у нас тут дело образовалось. Совсем забыли! Не можем тебе ничем помочь, там нас сова ждет. Да, да. Так и сказала, мол, не задерживайтесь. У меня тут ого-го сколько всего важного есть для вас. Так что пока! Держись там.”

И не успел медвежонок ничего им возразить, как белки скрылись так же быстро, как и появились.

Несчастному медвежонку было страшно и одиноко. Он пожалел себя и тут же подумал, как наверное страшно и одиноко здесь в незнакомом мире козе Белле. Он, по крайней мере, у себя дома. А вот она в чужом мире с неожиданными опасностями и гиблыми местами. Значит, надо встать и идти. По тропинке. К орешнику. По тро-пин-ке. К о-реш-ни-ку. К о-реш-ни-ку. Думал он в такт своему бегу. К о-реш-ни-ку. А в орешнике найти пень. Най-ти пень. Но “пень” сбивал и не давал сосредоточиться на беге. Медвежонок спешил, стараясь не думать о тенях, которые, казалось, мчались вместе с ним, о том, что будет там, на болоте. Он просто бежал.

Добравшись до орешника, он увидел старый пень, весь заросший опятами и мхом. Немного отдохнув и подкрепившись грибами, он повернул налево и побрел к самому краю леса, туда, где было болото.

Лес поредел, посветлел. Вместо тяжелых разлапистых елей появились белые березки и серые осины. Кустарник, который еще недавно так пугал своими очертаниями, как будто присел и стал стелиться по земле, превращаясь в заросли черники и брусники. Но сейчас ягод еще не было. Было только начало лета.

Земля под лапами у медвежонка стала влажной. Он начал искать кочки и перепрыгивал с одной на другую, приближаясь к открытому месту, где уже не было ни кустов, ни деревьев. При одном взгляде могло показаться, что он вышел к полянке, но если внимательно приглядеться, то можно было увидеть большие темные лужи и затянутое ряской и болотными травами место. Кое-где, тут и там в беспорядке торчали пучки острой травы, росшие на кочках.

Болото пахло тиной, сыростью, болотными травами, от которых болела голова и клонило в сон. Это было гиблое место.

Медвежонок вытянулся, как только мог, чтобы оглядеться. Прислушался. Где-то недалеко он услышал хриплый стон. Коза была там. Она застряла, но кричать уже больше не могла. Болото отнимало голос и силы. Нужно было срочно что-то придумать, чтобы добраться до нее. И медвежонок был там совсем один. Он решил вернуться в лес, чтобы набрать старых веток и построить настил, чтобы добраться до несчастной утопающей.

“Эй, Белла, я здесь. Я тебя спасу. Ты только подожди. Я соберу веток и постараюсь до тебя дотянуться. А ты там не шевелись. Я рядом.”

Слабый стон был ему ответом.

Успокоив козу, он побежал к сухому валежнику. Он торопился ей помочь. И вдруг со стороны густого леса показался бобер.

“Медвежонок, – крикнул он, – ты ее нашел? Ворон Крак рассказал мне про то, что страшным зверем, которым пугали всех в лесу, была обычная коза с фермы. Он просил помочь тебе ее вызволить. Здесь совсем не место маленьким медвежатам, показывай, где она?”

Клюш очень обрадовался. Теперь он будет не один, теперь он точно ее спасет.

“Ворон Крак? Я не разу его не видел. А где он?”

“Конечно, ты его не видел, глупый медвежонок. Ты хоть раз поднимал голову вверх, когда искал козу? Ворон следил за тобой. Он очень любит порядок и не любит, когда кто-то нарушает правила.”

Конечно, медвежонок смотрел в небо. Но только тогда, когда, наевшись утренней травы, лежал, раскинув лапы, на полянке и рассматривал ватные мягкие облака над головой. Но ворона там не было никогда.

Клюш показал бобру место, откуда надо было построить настил. Бобер огляделся, присмотрел ближайшие тонкие березки и начал подтачивать их ствол: сначала одну, потом другую. И вот одно за другим упали деревья на воду, и бобер связал их тростником. Потом он начал осторожно проталкивать их ближе к козе. Но коза не могла дотянуться до них. Нужно было кому-то пройти по настилу и протянуть ей лапу. Но деревья были тонкими, и бобер боялся, что этот настил окажется хрупким, поэтому пошел искать и точить новые деревья. А тем временем медвежонок заметил оживление в лесу. Это приближались маленькие рыжие существа.

“В сторону! Герои мчат совершать свой подвиг!” Не успев ахнуть, медвежонок увидел, как они подскочили к хрупкому настилу и понеслись по нему к козе. Схватив друг друга за хвост, они выстроились цепочкой, и первая белка протянула свои цепкие лапки козе. Та протянула им свои лапы, и началось противостояние живой и неживой природы. Болото обессиливало и крепко держало в своих объятьях. Но белки тоже были настойчивые. Они тянули и тянули, медленно освобождая козу из болотного плена. И все же силы были неравны. А в чем она, сила?

Тем временем подоспел бобер с новыми связанными деревьями, он положил их рядом с теми, на которых стояли белки. Продолжая скреплять настил, он начал продвигаться к белкам, чтобы помочь им вытянуть козу. Клюш вступил на скользкий настил, который заливала мутная вода, и осторожно стал продвигаться вслед за бобром. Над всей спасительной операцией с высоты наблюдал старый ворон, молча кружа.

Промокнув в болотной воде, но не раскиснув, все герои, включая измученную козу, делового бобра, рыжих уставших, но довольных белок и медвежонка отдыхали на берегу.

Коза Белла тихонько плакала от усталости, а Клюш наблюдал за кружившим вороном. Разговаривать не хотелось. Хотелось лежать долго-долго и смотреть в небо, откуда с высоты птичьего полета были видны все герои, но они были такие маленькие, такие далекие и незначительные. Клюш закрыл глаза и представил себя вороном. Он летел над лесом, над одуванчиковым полем и льняным морем. Ему захотелось нырнуть с высоты в синее море льна… И тут кто-то больно тюкнул его в затылок.

“Ай!”

Ворон сердито смотрел на него.

“Чего разлеглись? Вон отсюда! Это гиблое место, здесь нельзя мечтать и задерживаться.”

“А что нам делать с козой? Мы не знаем, где ее дом.”

“Не беспокойтесь о козе. Я выведу ее из леса, если она будет меня слушать. Надо спешить. Вечереет.”

Коза послушно закивала головой.

Ворон взлетел, и коза побрела по тропинке, поглядывая наверх, чтобы не сбиться с пути и не терять ворона из виду. Ее приключение в лесу было окончено. Иногда мы получаем совсем не то, что хотим только потому, что не знаем, чего мы хотим на самом деле. Она мечтала гулять по лесу, быть свободной и независимой. Но оказалось, что трудно оставаться независимой, сидя в болоте без друзей и надежды на спасение. Теперь привычная жизнь на ферме уже не была для нее тем, от чего надо бежать. Хотелось как можно скорее вернуться за безопасный забор и забыть все ужасы вольной жизни.

Клюш провожал ее взглядом и думал о том, что существует какая-то невидимая нить, которая связывает его, белок, бобра, козу и даже ворона. Пока было не понятно и от этого немного тревожно, но, с другой стороны, ему было радостно от того, что все закончилось хорошо.

Кышь и незнакомцы

Как только солнечные лучи касались подушки, на которой спала Кышь, так сразу же она открывала глаза и удивленно осматривалась. Она опять проспала начало дня! И так было каждое утро. Лучи солнца успевали тронуть подушку до того, как она просыпалась. И как им это удавалось? Наверное, они подсматривали за ней. Она потягивалась, вставала на свою постель и начинала прыгать. Такую зарядку она любила. Утренняя сила наполняла ее и будоражила.

Попрыгав вволю, она спускалась и шла умываться. Расплескала воду, подурачилась в ванной, там, где большое зеркало гримасничало и кривлялось вместе с ней, она шла к большому дубовому шкафу, выточенному из того самого дуба, в дупле которого и проживала Кышь с мамой. Шкаф был настолько большой, что она всегда очень боялась подходить к нему. Дверцы скрипели, когда их открывали, как будто старый шкаф ворчал и брюзжал на беспокойных жителей дуба. Кышь не любила его тревожить, пусть мама сама договаривается с ним, решила она про себя. Она обычно быстро засовывала лапу внутрь шкафа, хватала то, что было ближе и вытаскивала так же молниеносно, чтобы не разбудить его скрипящую натуру.

Но в этот раз все было иначе. Не успела она подойти к шкафу, как что-то внутри его зашуршало и заерзало, зашумело и застучало.

Кышь в нерешительности остановилась. К его скрипучему характеру она уже привыкла, а вот к его бурной внутренней жизни – пока нет. Она постояла и послушала еще. Может, показалось? Нет. Внутри что-то или кто-то шуршал и топотал.

“Может, мои брюки решили устроить вечеринку с моей юбкой? Или курточка пьет чай со свитером?” Как бы там ни было, она решила сначала вежливо постучать.

“Эй, извините, а кто тут есть?” Спросила она осторожно.

“Тут никого нет,” так же осторожно ответили ей изнутри.

“А кто же там тогда шумит и шуршит? Это мой шкаф, и мне хотелось бы знать, что происходит с моей одеждой внутри.”

“Тут ничего не происходит. Это ветер шумит в дубах,” ответил кто-то все так же осторожно.

“Ветер может шуметь в лесу снаружи сколько угодно, но только не моем шкафу.”

“Ну вот что ты заладила “мой”, да “мой”, и не твой это вовсе шкаф, а мой склад.” Сказал кто-то уже смелее.

“Я не знаю, кто ты и что делаешь в МОЕМ шкафу, но лучше бы тебе выбраться из него, а то пожалеешь!” Кышь рассердилась и рванула дверцу шкафа на себя.

Когда дверь, жалобно взвизгнув, открылась, она увидела блестящий нос и желтые горящие глаза смотревшие на нее испуганно из темноты. Это была маленькая рыжая белка, закутанная в длинный оранжевый шарф. Она нерешительно сделала шаг навстречу и смутилась.

“И почему ты говоришь, что это твое место? Ты тут никогда не жила. Это мой склад.”

“Глупая белка, ну кто живет в шкафу? Это склад только для одежды.”

И Кышь заглянула внутрь. Кроме висевших курточек, штанишек, кофточек и юбочек она обнаружила там целый ворох старых листьев, сушеных грибов, ягод, орехов, желудей.

“И вовсе и не только для одежды! Смотри, сколько туда еды еще помещается, а еще и я!”

“Разве ты не знаешь, что еду хранят в кухонных шкафчиках?”

“Нет, они слишком маленькие. Я там не помещаюсь. А тут я со своими запасами замечательно помещаюсь. Здесь тепло, тихо, сухо и темно. Я тут в полной безопасности.” И белка шагнула обратно внутрь шкафа и зашуршала своими запасами. уютно устраиваясь.

Что могла тут поделать Кышь? Для начала она решила подружиться с белкой.

“Как тебя зовут?” Спросила девочка-медвежонок.

“Боня. Меня зовут Боня,” – ответила белка. Она уже решила, что ей ничего не грозит, и что на ее секретный склад никто не претендует.

“А меня – Кышь.” И тут гениальная идея пришла ей в голову. Нужно было как-то выманить непрошенного гостя из своего родного и близкого шкафа.

“Послушай, а ты любишь мороженое?”

“Мороженое?!” Белка даже подскочила от неожиданности предложения. “Конечно, люблю! Особенно с клубникой или малиной! И чтобы мороженое было холодным, а малина – теплой, прогретой солнцем!”

“Тогда пойдем на кухню, я тебя угощу,” предложила Кышь.

Белка выскочила из шкафа и помчалась на кухню, за ней нехотя тянулся длинный оранжевый шарф.

“Ну, где мое мороженое?” Спросила нетерпеливо белка, стуча лапками по столу.

Мороженого у Кышь, конечно, никакого не было. “.... эммммм, а сейчас мы его вместе с тобой приготовим.”

“Приго… что-что? Ну, нееет… мы так не договаривались. Еще скажи, что малину надо сначала вырастить.” Рыжая белка надула щеки и отвернулась.

“Ой! Смотри! Какой сильный ветер за окном!”

Но белка продолжала надувать щеки и не заинтересовалась тем, что Кышь подошла к окну и начала там что-то высматривать. Она уже было начала тихонько двигаться в сторону своего безопасного склада.

“Смотри-ка ты… кто это там в реке? Может, его пора спасать? Точно! Срочно! Кто-то тонет!”

Кышь схватила Боню за лапу и потащила ее из дома к реке. Шарф Бони развевался на ветру как оранжевый флаг.

Когда они подбежали к реке, то увидели очень странную картину.

Маленький серый с рыжими подпалинами лисенок с удовольствием плескался в реке. Лисенок? Плескался? Да лисы терпеть не могут воду и всячески ее избегают. Это знают все в лесу. Но, видимо, все, кроме этого маленького лисенка. Вот поэтому эта картина и выглядела странно.

“Эй, рыжий! Ты чего там делаешь? Рыбу ловишь? Так ее там при таком ветре и нет. Или тонешь?” Девочка-медвежонок нахмурилась.

Лисенок важно повернулся к незнакомцам, его пушистый хвост торжественно развевался как пиратский флаг.

“Ешки-матрешки”, хором ахнули бельчонок и девочка-медвежонок и уставились на его черный блестящий нос. Нет, ну если присмотреться, а потом зажмуриться, то черный лебедь был хорош.“Это кто тут рыжий? Вы не видите что-ли? Я черный лебедь! У меня быстрые крылья”, – он поднял сначала одну черную лапу, затем другую, – “хвост веером и тонкий крепкий клюв!” “А ты возьмешь нас в свою игру? Мы тоже хотим быть лебедями!”

“Хотеть мало. Надо родиться лебедем! Я сегодня как проснулась, сразу поняла, что я черный лебедь. И говорю маме, мол, смотри, какие у меня блестящие перья, какой крепкий красный клюв. Я даже пирог есть не стала, я же лебедь! И сразу побежала к реке, полюбоваться на свою изящную красоту. У меня и мама лебедь и папа. Мы живем на холме в норе!” Лисенок махнул лапой в направлении перелеска с высоким холмом, поросшим кустарником.

Кышь внимательно посмотрела туда, куда показывал новоиспеченный лебедь, стараясь разглядеть его лебединую семью на холме, но там никаких пернатых не было видно.

“Щупай!” и черный мокрый взъерошенный лисенок-лебедь вышел из реки.“А дай пощупать перья и клюв!” Боня протянул лапу лисенку, и тот в ответ вытянул свою.

Тем временем Кышь услышала шум из перелеска, куда показывал лисенок до этого.

“Стойте же беличье племя, доложите, кого и где вы нашли и куда вы несетесь?”“Я видел, видел его, он где-то тут!” По веткам, обгоняя друг друга неслись белки. Кышь помчалась к ним навстречу. наверное, ее разведчики нашли что-то чрезвычайно важное и необходимое для дела.

“Мы брата потеряли, ищем-ищем его, уже решили, что страшный зверь его на болота утащил, а он тут где-то. Я его оранжевый шарф издалека заприметил, он у речки развевался. Ты его случайно не встречала?” Три белки подозрительно посмотрели ей в глаза.

“А чего его искать-то? Это тот, что с оранжевым шарфом в моем шкафу поселился? Да вот же он!” Кышь повернулась к реке и замерла. У реки никого не было. Ни лисенка-лебедя, ни Бони. Их след простыл, и только ветер трепал камыш. Яркий шарф тоже исчез. Как будто провалились под землю!

***

Тем же утром.

Эмили проснулась и сладко потянулась. Впереди был целый день. Она не спешила вылезать из кровати. Она ждала маму.

“Эмили, доброе утро, мой рыжик, вставай. Солнышко уже встало и ждет твой пушистый хвостик!”

“Ну, маааам…” Эмили зажмурилась. Так тепло и уютно было лежать в объятиях мамы и чувствовать ласковые лучи солнца.

“И вообще, я сегодня совсем не лиса. Я черный лебедь!”

“Тогда я тебя съем!”

Мама Эмили засмеялась и поцеловала свою фантазерку дочь.

“Вставай мое рыжее солнышко! Ты сегодня такая выдумщица! Завтрак на столе уже ждет тебя.”

Эмили и вправду была маленькой лисичкой. Но быть все время лисичкой это так скучно. А вот быть черным лебедем – это уже большое приключение. Никогда не знаешь, как далеко тебя занесут лебединые крылья и собственная фантазия.

Эмили жила со своей семьей в туннелях, вырытых в холме. Из окошка ее норы была видна река и восход солнца. Чтобы увидеть его закат надо было напрашиваться к брату в гости в его нору, но он этого очень не любил. Поэтому все восходы доставались Эмили, а закаты – ее брату-лису.

“Эмили! Завтрак готов” мечты рыжей девочки прервал строгий голос мамы.

“Ну, мама! я же говорила тебе, что я совсем не Эмили! Я черный лебедь, а лебеди совсем не едят ни сыра, ни пирожков, поэтому я отправляюсь на озеро, чтобы наловить себе рыбы и поесть ряски.”

“Дорогой мой лебедь! Не забудь почистить перышки и клювик до того, как выйдешь на озеро. Я не хочу, чтобы тебя засмеяли глупые птицы, которые прячутся в осоке у воды.” “Хорошо, мамочка, но ты тоже помни, что ты мама-лебедь сегодня.”

”Эмили нехотя выскользнула из кровати и плавно расправляя крылья медленно двинулась в сторону умывальника. Она шла величаво, как и подобает лебедю. Она держала свою голову как лебедь, высоко вытянув шею. Она очень гордилась своими черными перьями, красным клювом и перепончатыми лапами. Она почистила свой клювик, встряхнула оперение.Из зеркала на нее смотрел великолепный лебедь. Он был готов плавать в озере и летать высоко в небе, рассекая воздух сильными угольными крыльями. Проходя мимо стола с завтраком, Эмили скосила глаза на стол. Лисичке бы понравился завтрак, который стоял на столе. И сыр, и яблочный пирог, и даже молоко были любимыми лисичкой. Но дело-то было в том, что никакой лисички с утра не было, а для лебедя ничего съестного на столе не оказалось.

“Мама-лебедь, а что? У нас ничего вкусного для лебедя нет? “А что хочет съесть мой маленький черный лебедь?”

“Рыбку, конечно, ряску, зерно хочу съесть.”

“Уж если лебедь хочет рыбки и ряски,то придется ему идти к реке и найти себе еды.”

Так Эмили и оказалась в реке, когда она встретила Боню и Кышь.

***

Когда бельчонок увидел скачущих белок по верхушкам деревьев, он схватил лисенка и побежал на поляну. В густом разнотравье поляны Эмили споткнулись об аккуратную горку земли у кротовой норы и упала в туннель, увлекая за собой бельчонка с его длинным рыжим шарфом.

Попав в полную темноту, они огляделись и отряхнулись.

“Я ничего не вижу”, сказал Боня, “и тебя тоже не вижу.” “Конечно, ты меня не видишь! Я же черный лебедь, а в темноте все черное не видно!” Сказали два желтых глаза горящих в темноте.

Они помолчали и решили двигаться наощупь по туннелю, пока не найдут выход.

Лисенок пыхтел, пробираясь по узкому туннелю, а бельчонок, который старался от него не отставать, чтобы не потеряться, весь дрожал от страха, ведь он никогда еще не был под землей. Ему казалось, что они идут уже целую вечность, а выхода все нет. И тут лисенок,он же черный лебедь, остановился и Боня даже врезался в него, так ему было неожиданно.

“Тсссс, там кто-то есть! Может, это охотники?” У лисенка шерсть встала дыбом, рядом сидящий бельчонок даже почувствовал, что шубка лисенка увеличилась вдвое и стал бояться еще больше. Они прислушались. На стенах туннеля заплясали тени. Они выглядели как монстры с острыми зубами, хоботами и усами, а еще у них были острые когти. Тени их были огромны. Малыши вжались в стенку туннеля и не шевелились. Они старались не дышать и внимательно слушали. “Ничего, будет и на нашей улице праздник, когда мы изгоним этих мохнатых с нашей реки. У меня есть великолепный план!” Сиплый голос захихикал.

Второй незнакомец с высоким голосом пропищал: “А если у нас ничегошеньки не получится? Если нам опять придется бежать? А если я потеряю свой хвост? А если все это не будет так весело?” Сиплый голос отвечал: “Не надо так волноваться. Мы еще превратим это место в цветущий сад, когда освободим его от лишних жителей. И тогда мы заживем в тишине и покое одни на всей реке!” Он закашлялся от смеха.

Пискля не унимался: “А что будет потом? Когда мы все сделаем? А если я сломаю свои ногти? А если мой носик пострадает? Что мы будем делать?”

“Ты просто грызи корни и не пищи. Делай свое дело, я позабочусь об успехе. Я покажу им, кто здесь хозяин. Когда все деревья рухнут, им станет негде жить, они уйдут, а мы захватим эти земли. Да, мы справимся.” Второй незнакомец немного успокоился: “Какой же ты умный и бесстрашный! Какое великое дело мы делаем. Но давай для начала перекусим в реке!”

Тени на стене туннеля начали расти, лисенок и бельчонок развернулись и изо всех сил побежали по туннелю один за другим, петляя, пока не увидели свет и не вылетели из норы прямо к холму, в котором жил лисенок-черный лебедь. Они быстро скрылись в кустах, которые густым ковром покрывали холм. Дома они рассказали маме-лисе и папе-лису все, что они слышали под землей. Они рассказали, что монстры собрались перегрызть все корни у деревьев, повалить их на землю, чтобы все лесные жители ушли из этого гиблого места и тогда незнакомцы останутся тут жить одни.

“Повалить деревья?" Ехидно переспросил папа-лис. “Интересно, кто это такие? Это совершенно глупая затея, поскольку животные живут не только на деревьях, но и в норах, как мы. К тому же, если все деревья упадут, то вырастут новые довольно скоро, и никто отсюда никуда не уйдет.”

“А как они выглядят?” улыбнулась мама-лиса.

“О, они были огромные-преогромные. У них были длинные хоботы, острые зубы и длинные крючковатые когти.”

И тут в дверь начал кто-то громко и настойчиво стучать.

***

А нам пора вернуться к Кышь и посмотреть, что в это время делала она, когда малыши потерялись под землей.

Тем временем Кышь отправилась на луг искать бельчонка и лисенка. Но нигде не было видно никаких мелькающих красных и оранжевых пятен. Она даже заглянула к себе домой и затаив дыхание, открыла шкаф, но в шкафу царила тишина. Малышей следовало искать в другом месте. Тогда она вспомнила, что лисенок-черный лебедь говорил о своем доме в холме, покрытом густым кустарником и помчалась распросить лисов, не видели ли они эту парочку.

Добравшись до холма, она исследовала его, пока не нашла коврик со словами “добропож” и круглую дверь у него. Она нетерпеливо забарабанила в дверь. “Кто там?” спросил строгий голос за дверью.

“Простите, пожалуйста, я тут своих друзей потеряла, они мне очень нужны…”

Дверь распахнулась, на пороге стоял сердитый папа-отец и за его усами Кышь увидела улыбающуюся мордочку мамы-лисы.

“Не видели ли вы,” Кышь старалась быть вежливой и подбирала слова, “белку с вооооот таким оранжевым шарфом и черную лебедь, которая выглядит как лисенок, но это определенно был лебедь.”

Папа-лис недоуменно посмотрел на маму-лису. Она смеялась.

“Да, иногда в лисьих семьях рождаются черные лебеди, но это большой секрет для пап. Это наша Эмили сегодня с утра решила побыть черным лебедем. Поэтому чувствуйте себя как дома, заходите, дом черных лебедей открыт для друзей Эмили. Малыши здесь, они страшно напуганы." Когда Кышь вошла внутрь, лисы рассказали ей о приключениях бельчонка и лисенка под землей. А черный лебедь, который, конечно же, был лисенком Эмили, и бельчонок Боня с оранжевым шарфом с упоением уплетали горячий душистый пирог с грибами, и сырный омлет и запивали все это ароматным травяным чаем, потому что когда ты дома, а родители рядом, то никакие монстры не страшны.

Обсудив ситуацию с лисами, Кышь решила пойти в разведку и посмотреть, кто же затеял лишить местных жителей их домов, и что они еще такое затеяли.

“И нечего там разведывать”, сказал папа-лис, “это просто мыши играли в туннелях, а малышам почудилось страшное. У страха глаза велики.”

“Да-да, не будем делать из мухи слона”, улыбнулась мама-лиса. Но у Кышь уже был готов свой план.

Она выскользнула из норы лисов и побежала к реке, ожидая увидеть там огромных злых монстров. У реки она замедлила свой шаг и тихонько высунула нос из густых зарослей осоки. Острозубых и когтистых зверей она не нашла, но у воды кто-то плескался, и она решила спросить, может, они видели кого-нибудь грозного и опасного у реки.

Два ухмыляющихся водоплавующих существа были размером с выдру, которую она знала. Но на выдр они не походили. У них были плоские хвосты,перепончатые лапы и хоботки, которыми они искали малюсков и пиявок в реке.

“Эй, вы там, вы случайно не видели монстров, которые валят лес и выгоняют животных из леса?”

“Монстров?” Два существа задрожали от страха и нырнули в воду. Они долго не показывались на поверхности, но Кышь решила продолжить опрос. Потому что больше спросить было некого.

Когда они показались из-под воды, Кышь спросила их опять.

“И кто вы такие? Я вас тут никогда раньше не видела!”

“Мы… выхухоли…”

“Вы? Тыхухоль, тыхухоль, а вместе выхухоли?”

“Не тыхохуль, а выхухоль и выхухоль, и вместе мы выхохули! Мы пришли сюда, чтобы тут поселиться навеки.”

“Аааааа, выыыыхухоли. Я таких здесь не видела. Ну, живите тут. Тут места много, всем хватит. Только малышей не пугайте больше, давайте жить дружно. А я вас в свою подводную флотилию возьму. Будете у меня подводными лодками вместе с выдрой.” Выхухоли согласились стать подводными лодками, хотя и представления не имели, что это. Ведь главное, что их приняли, и им больше не надо было думать о том, как изгонять всех животных из леса, можно было жить в удовольствие там, где им нравилось.

Клюш и вера

Клюш понял, что потерялся, он зашел в ту часть леса, о которой его предупреждала мама. Она говорила, что можно пропасть насовсем, если попасть в этот лес. Он пробирался сквозь плотные кусты, спотыкался о раскидистые корни, сваливался в овраги, но потом вылезал, отряхивался и ковылял дальше. Он не хотел пропасть, он не мог подвести маму, поэтому и искал тропинку, которая вывела бы его из этого морока. Солнце тускло светило где-то высоко, Клюш пытался разглядеть его и с беспокойством замечал ватные облака, они укутывали и заматывали бледный диск в свои глухие слои. Он шел по лесу, который еще вчера был такой родной и знакомый, а сегодня медвежонок его не узнавал. Пушистые лапы ветвей, еще вчера качавшие белок, сегодня казались скрюченными высохшими корягами. Казалось, они тянули к Клюшу свои длинные черные пальцы и хотели остановить его. Он оглядывался в поисках друзей, но никого не находил. В лесу воцарилась тишина словно перед грозой. Вот-вот грянет гром и пойдет дождь, но небо было серое и вязкое. И в нем тонуло солнце.

По низинам крался туман. Вместе с ним начали появляться бледные огоньки, которые вспыхивали в неожиданных местах, гасли и снова появлялись, как будто хотели запутать медвежонка.