Другие. Саша бесплатное чтение

День X. Саша.

Взгляд Саши блуждал по фигуре Ады: как только она отошла на достаточное расстояние, спина её выпрямилась, плечи расправились, и он живо представил себе огненные крылья Феникса. И даже несмотря на сотрясающие тело рыдания, она чудилась ему сильной, смелой и отчаянной – именно такой, какой и должна быть пара сущности и истинного экзистенциалиста.

Что делать теперь, когда Льётольв мёртв, а Денеб лишился тела, – Саша мог только предполагать. Одно он знал точно, заболевший странной упрямой уверенностью: его долг – защищать Аду, беречь её и частичку, которую оставил Ден. Пожалуй, наступил тот момент, когда ему, теперь сильнейшему (ввиду смерти Льё) экзистенциалисту, нужно проявить смелость, мужество и приличную долю хитрости. Выйти из тени не буквально, но фигурально. Возможно, даже перестать быть безразличным к тому, что происходит. На самом деле он понимал, что ступил на этот рискованный путь давно, когда взялся негласно помогать Льё, тогда, когда предупредил об опасности, когда узнал слишком много и отказался участвовать в фактическом убийстве своих же товарищей, пусть и отступников.

Он всегда считал Льё и Дена самой лучшей рабочей парой, благородными в какой-то степени экзистенциалистами. Льё, вопреки всем своим недостаткам, был верным и честным другом,откровенным и прямолинейным, и – невероятным мастером своего дела, исследователем. Если бы Судьба оказалась чуть более благосклонна к нему, а он сам – менее упрямым, то не случилось бы договора между Марселем и Сёртуном, не произошло бы раскола в сообществах, а сам Льё, да и Денеб, наверняка, остались бы живы.

Саша ждал сообщения от своей сущности – о месте встречи в первую очередь. Состояние Ады его иногда пугало, а отчаяние Майи – злило. Ему требовалась любая посильная помощь. Саша доверял своему товарищу, но ещё больше привык верить собственному чутью, и оно говорило о том, что скорее всего рабочей пары у него больше нет. Чем это грозило обернуться, Саша старался не думать. Стратегия его была проста – решать проблемы по мере их поступления, понять, что происходит в сообществах и выжидать.

Марсель жив, Арма – тоже. Силы равны. И главный козырь – в руках Саши, замкнувшийся в себе, раздавленный обстоятельствами, но переполненный злобой. Впрочем, как и ненормальной любовью. Ада злилась, боялась, страдала, надеялась и снова злилась.

Дольше оставаться в деревеньке было нельзя, да и свою главную цель пребывание здесь исчерпало: Ада пришла в себя, немного восстановилась и готова двигаться дальше. Вот только куда, Саша ещё и сам не знал. Возвращаться в Москву рано,и вряд ли в ближайшее время возможно и необходимо. Поэтому, ближе к вечеру, Саша, Ада и Майя сели в машину и отправились дальше на Восток, туда, куда вела дорога.

Ада наотрез отказалась садиться на заднее сиденье, расположившись рядом с Сашей. Взгляд её был направлен строго вперед, и иногда казался стеклянным. За первые два часа пути она не проронила ни слова, и только когда солнце заметно склонилось к горизонту, Ада резко схватила Сашу за руку, и он затормозил. Выбежав на обочину, она упала в траву на колени, сотрясаясь то ли от судорожных рыданий, то ли от рвотных позывов.

Саша вышел из машины и остановился, облокотившись на пассажирскую дверь, наблюдая за Фениксом.

– Ей уже было так плохо, – тихо вымолвила Майя, тоже выбираясь на свежий воздух.

– Это потому, что она – Феникс, а я – экзистенциалист, и мои блоки слишком слабые. Льё справлялся лучше. У нас слишком разная природа, чтобы долго находиться рядом.

– А почему тебе не становится плохо?

– Экзистенциальная сущность такова, что многое отражает. А Фениксы, наоборот, лучше и больше поглощают. Они ведь – огонь.

– Но я видела, как Денеб помогал!

– Ден – уникум, как и Льё, впрочем… – Саша помолчал. – И ада. Они все – особенные. Я не такой. Ладно. Жди здесь.

Саша медленно двинулся вперед, сминая ногами молодую, чуть пыльную придорожную траву. Аде было гораздо хуже, чем он предполагал: вопреки ожиданиям, рана на боку не только не зарастала привычными темпами, но открылась и кровоточила, пропитав и без того грязную, порванную блузку, а вместе с ней и пиджак.

Феникс тяжело дышала, из последних сил упираясь дрожащими руками в землю, иногда выдыхая серый пепельный дым. Саша присел рядом с ней на корточки и слегка прикоснулся к спине.

– Ада?

– Оставь меня здесь, – прохрипела она. – Нет больше сил.

– Не могу, ты же знаешь.

– Тебя никто не просил!

– Неужели ты думаешь, что Льё и Ден хотели, чтобы ты умерла?

– Иди к чёрту! Ты – не они, ты ничего не сможешь сделать.

– Любить тебя – не смогу, а помочь выжить, зализать раны и отомстить… Ада, не опускай руки, ты не такая.

– Откуда тебе знать? – силы её оставили, и она навзничь повалилась в траву.

– Ты не можешь так поступить с Деном. Ада! Вспомни, что ты прячешь?

– Я не могу, Саш, мне слишком больно.

Тело Ады обжигало Сашины руки, но он всё же поднял её и уложил к себе на колени, одной ладонью зажимая кровоточащий бок, а другой стирая слёзы, больше напоминавшие капли кипятка.

– За что, Саш? За что? – причитала она, бессмысленно сжимая ладони в подобие кулаков.

– За гордость, самоуверенность. За любовь, в конце концов.

– Ты ведь понимаешь меня… Ты пережил что-то похожее…

– Вот и ещё одна причина, почему я с тобой сейчас. Ада, – он наклонился к самому её уху, чувствуя жар и отчаяние. – Я делаю всё, что могу, помоги мне немного. А потом мы что-нибудь придумаем.

Она ничего не ответила, только поймала и крепко сжала его руку. Саша снял рубашку, разорвал на куски, чтобы смастерить подобие повязки и крепко перетянул рану Алды, снова впавшей в забытье. С помощью Майи уложил её в машину и двинулся дальше. В голове его зрел план, нужно было только встретиться с Якшей – своей сущностью, тогда пазл или сложится, или понадобятся новые идеи.

Всю остальную дорогу Ада редко приходила в себя, либо просто притворялась, чтобы не разговаривать. Майя тоже притихла, пейзаж за окном оставался однообразным: зеленеющие поля, сменяющиеся пролесками, городками и посёлками, до боли обыденная жизнь. Пару раз делали остановки на заправке, чтобы долить бензин и что-нибудь съесть. Общий потрёпанный вид напрягал экзистенциалиста, ему хотелось помыться, переодеться, нормально поесть. Навигатор говорил, что до ближайшего крупного города – Кирова, ехать ещё как минимум час.

– Сколько мы уже едем? – спросила Майя, когда они снова тронулись.

– Часов семь, может, больше.

– Кошмар. Я ведь смогу вернуться, как только доберёмся до города?

– В Москву? Нет.

– Почему?

– Я тебе сто раз говорил.

– Да блин! Мне всё равно ничего неизвестно! Я хочу домой!

– Тебе известно местоположение Ады. И то, что она со мной. Этого достаточно. Остальное из тебя вытащат. Я, конечно, мог бы стереть всё из твоей головы, но увы, принципы не позволят. Мало ли, как дальше повернётся. Так что ты будешь с нами столько, сколько понадобится.

– Идиотизм.

– Вот ты странная! Я же знаю, что у тебя со Льё что-то было, и ты даже не переживаешь, не грустишь, думаешь только о себе – как бы поскорее вернуться домой. А то, что Ада чуть не умерла, что мы все в опасности? Как тебе такое? Что ты за человек вообще?

– Благодаря вам, сущностям, я такая теперь, – психанула Майя. – Ты видел, что эти трое творили? Да я не понимаю, как могла влюбиться в Льётольва! Он аморальный и беспринципный, как и ваша Ада! Мне противно.

– Может не стоить судить так поверхностно? Ты не знаешь, что творилось у них в душе, чтобы говорить про аморальность и беспринципность. Льё самый честный и верный экзистенциалист изо всех, кого я знаю. А Денеб – невероятная сущность. Возьмём, к примеру, Марселя? А? Как тебе его образ: по силе он не сказать, чтобы очень крут, но при этом гонора столько, что хватило на убийство собственной сущности, часть которой теперь то ли в умерла вместе с Сёртуном, то ли где-то спрятана. Как Марс живёт сейчас, даже я не очень понимаю. Но сам факт! Сущность – это почти как брат, тот, кто всегда рядом, помогает во всём. С детства!

– Ну… – Майя замялась.

– Чего ну? Это по-твоему не аморально? Убить брата?

– Мы же не знаем всего…

– Ты себя слышишь?! То есть, женщине любить двоих мужчин – нельзя, а убивать брата – можно? – Саша от негодования даже хлопнул по рулю.

– Это всё слишком сложно, есть куча нюансов.

– Ты просто хочешь оправдать своё безразличие к смерти Льё. Потому что себя жалеешь. Я всегда знал, что люди – это гибель человечества.

– Ага! А вы, сущности, прямо-таки спасение!

– Да. Вообще-то, именно так. Вспомни, что я говорил про влияния… И нашу роль.

Майя притихла, то ли задумалась над словами Саши, то ли решила больше не спорить. Экзистенциалисту, в целом, было всё равно. Он спешил добраться до Кирова как можно скорее, в ожидании поглядывал на телефон – но Якша так и не объявлялся. Причин могло быть много, и ни одна из них не казалась существенной. Для сущности и экзистенциалиста нет никого важнее друг друга, крепкая связь – в первую очередь залог выживания.

Пейзаж снова начал меняться, похоже, пригород Кирова достигнут. На короткое мгновение Саше показалось, что у него дежавю: небольшие города иногда так похожи друг на друга в своей простоте, что отличить один от другого сложно. Он притормозил у первого попавшегося на пути магазина с одеждой.

– Жди здесь, я куплю нам всем что-нибудь переодеться. Пиджак на голое тело только для подиума хорош, – улыбнулся Саша сам себе в зеркало заднего вида. – Следи за Адой. Поняла?

– Поняла, – вздохнула Майя, поворачиваясь к спящему Фениксу.

Экзистенциалист влетел в двери магазина с изяществом, достойным Льётольва, несколько смутив девушку-консультанта своим странным видом.

– У вас тут нормальная одежда есть?! – вопросил он раздраженно, перебирая разноцветные футболки и шорты. – Брюки? Рубашки? Джинсы хотя бы и желательно без рисунков?

– Да, конечно, – испуганно забегали вокруг него продавцы, предлагая то одно, то другое.

Саша вздохнул, стараясь успокоиться. Поступиться собственными принципами, по которым его внешний вид всегда должен был быть идеальным, дорогим и ухоженным, крайне трудно. В итоге он остановил выбор на чёрной льняной рубашке – любимого цвета почти всех экзистенциалистов, и летних брюках. Хуже дело обстояло с женским гардеробом, но, немного поразмыслив, для Майи Саша взял простой набор “джинсы+футболка”, надеясь угадать с размером, а для Ады – лёгкий и удобный костюм из широких брюк и рубашки свободного кроя тёмно-коричневого цвета, чтобы скрыть повязку и израненное тело.

– Это, конечно, не шёлк, – угрюмо шептал он в поисках бумажника, стоя на кассе. – Девушки! А подскажите, где у вас тут самая лучшая гостиница? И какое-нибудь питейное заведение?

– Гостиница самая лучшая ближе к берегу Вятки, вы её узнаете по огромному зданию. И кальян-бар на улице Ленина, наверное, – кассирша испуганно глянула на коллегу.

– Да, место уютное, с хорошим баром…

– Спасибо, – одарил их лучезарной улыбкой Саша, забирая пакеты. – Если что, меня у вас не было. И вы мне никаких адресов не называли.

Закинув пакеты в багажник, он вернулся за руль. Майя действительно не сводила глаз с Ады, а та уже сидела, подобрав колени к груди.

– Я купил нам одежду. Как ты? – обернулся на неё экзистенциалист.

– Не знаю.

– Бок кровит?

– Вроде нет.

– Тогда едем в гостиницу, приведём себя в порядок, а потом приглашаю вас, девушки, на ужин.

Никто не сопротивлялся решениям Саши. Как-никак, он здесь был единственным мужчиной и человеком с финансами. Так что спустя пятнадцать минут они уже заходили в просторный холл гостиницы и получали ключи от номеров: для вида два, один из которых на двоих, другой одноместный. Но экзистенциалист предупредил, что ночевать все будут вместе ради безопасности и спокойствия – Майе он вдруг перестал доверять.

– Так. Майя первая идёт в душ, пока я разберусь с раной Ады. И нет, дорогуша, выбора у тебя нет, – Саша бросил ей пакет с новыми вещами и проводил в ванную.

Номер оказался огромным, с полноценной гостиной и спальней. Ада улеглась на диван, молчаливо наблюдая, как осторожно экзистенциалист снимает импровизированную повязку. Саша старался не причинять ей боли и с удовлетворением отметил, что восстановление идёт полным ходом.

– Тебе действительно лучше.

– Наверное. Тело всего лишь тело.

– Зря ты так.

– Это что, комплимент?

– Констатация факта. Ты и сама знаешь, что идеальна. Не знаю, что там говорят в сообществе Фениксов, но среди экзистенциалистов про тебя рассказывают много всего. Мы же ценители красоты.

– Эстеты, да?

– Конечно. Иначе никак.

– Зачем ты таскаешь с нами эту серую мышь? – Ада мрачнела на глазах.

– Ты про Майю? Мышь, забавно.

– Так почему?

– А куда я её дену-то? Отпустить – найдёт Марсель и вытащит всё, что может. Исказить? На такое не пойду, не хватало потом ещё быть судимым за это.

– Если нас поймают, судить будут за вещи похуже, Саш.

– И что? Лишний пункт в обвинениях мне ни к чему.

– Ты говорил про месть. Есть план?

– Пока не могу ничего сказать…

Ада пристально посмотрела ему в глаза, и экзистенциалист не смог выдержать этот взгляд. Он ждал вопроса, знал, что Феникс задаст его, но ответа не находил и сам.

– Почему ты один?

– Я не думал, что всё повернется именно так. Мы решили, что одного меня будет достаточно.

– Где твоя сущность, Саш? – настаивала Ада.

– Я не знаю, он не отвечает на звонки.

– Где? Твоя? Сущность? Последний раз спрашиваю! – крикнула она в зверском отчаянии и злобно сверкнула глазами.

– Мне незачем тебе врать.

– Сдохнуть хочешь?

– В ближайшие несколько дней – нет, – улыбнулся Саша обезоруживающе.

– А если его убьют? А? – Ада схватила его за лацканы пиджака и притянула к себе, тяжело дыша прямо в лицо.

– Не станут.

– Но вдруг? Ты что? Оставишь меня одну? Ещё одна смерть?

– Ада… – он осторожно отцепил её руки и крепко обнял. – Не будет больше никаких смертей. Если только те, которые ты сама захочешь увидеть. Обещаю.

– Найди его, найди и скажи мне, что твоя сущность жива. Саша!

– Тише. Не паникуй. Экономь силы. Сейчас сходишь в душ, если нужна помощь, я готов… А потом будем отдыхать, пойдём в бар, закажем лучший кальян…

– И чего-нибудь крепкого.

– Что захочешь, Феникс…

– Лапушка.

– М?

– Ден сказал бы “лапушка”…

– Я не Денеб.

– Жаль…

В гостиную вышла Майя с полотенцем на голове и одетая в чистое. Взгляд её остановился на Саше, а лицо исказила гримаса непонимания и омерзения. Он чуть пригрозил ей пальцем и отпустил от себя Аду.

– Сама справишься?

– Должна. Но ты у двери постой, на всякий случай, – внезапно смягчилась она.

Майя пристально наблюдала за экзистенциалистом, устроившись в кресле. Он же в свою очередь изучал её мрачное лицо, пытаясь понять, что творится в голове “серой мыши”. Ещё тогда, в Ярославле, в ресторане, ему стало ясно, что она искажена, но не сильно и очень аккуратно. Видимо, на поведение повлиял стресс и странное соперничество с Адой, даже ревность. И этот факт сильно беспокоил. Женщины бывают не только коварными, но и отчаянно злыми, когда пытаются найти виновника своих несчастий. Майя выбрала целью своего ядовитого жала Феникса, Аду, но она и представить себе не могла в этот момент, настолько опрометчиво её желание.

Он вздохнул и опустил взгляд. За дверью шумела вода и слышались тихие всхлипы. Израненное тело Феникса боялось воды, но нуждалось в ней, а может Ада дала волю эмоциям, пока никто не видит. Саша постучал, поддавшись секундой панике.

– Ада?

– Да.

– Ты в порядке?

Она чуть помолчала, выключила воду и только тогда ответила.

– Да. Сейчас выйду.

С длинных волос еë стекала вода, тоскливо капая на пол, она завернулась в гостиничный халат и босиком брела к дивану. И всё равно была прекрасна. Где-то в глубине души Саша понимал Льётольва и его странную любовь и преданность этой женщине: она буквально искрила от силы, скрытой внутри, была недоступна и в то же время вполне открыта и располагала к себе. Таких, как Ада, можно или любить, или ненавидеть. Никаких промежуточных вариантов. Но он надеялся, что сумеет удержать баланс.

– Оставлять вас одних – не самый лучший выбор, но я тоже хотел бы привести себя в порядок. Так что держите дистанцию, дверь будет открыта, если что.

Никто ничего не ответил, поэтому Саша, пожав плечами, удалился в ванную. Здесь было душно и влажно, на полу в углу валялась окровавленная одежды Ады, остро напоминавшая о том, что случилось. Потерять единственного экзистенциалиста из сообщества, которому можно было доверять, кого он, Саша, считал другом, оказалось страшнее, чем признать его отступником. По-хорошему, при расколе, можно было бы рассчитывать получить на свою сторону энное количество союзников, но без поддержки не стоило и думать об этом. Сейчас он – один против всех. Что с Фениксами – неизвестно, внутренняя кухня огненного сообщества всегда была для экзистенциалистов тайной. Сущности не захотят предавать свои рабочие пары, что очевидно и вполне благоразумно.

– Чёртов Якша, – шептал Саша, остервенело намыливаясь. – И где его носит, зараза? Жив ведь, знаю. Только бы хватило ума не лезть на рожон.

Якша, или как он себя называл в человеческом обществе – Ярослав – на пару лет моложе Саши и не настолько силён, как ему хотелось бы. А ещё довольно влюбчивый и безбашенный, так что иногда казался самым настоящим юнцом, только вчера окончившим школу. Он носил длинные волнистые волосы, достающие чуть ли не до ягодиц, обязательно белого цвета, частенько заплетал их в косу, особенно перед сражением с влияниями и вставлял в звенья маленькие двухсторонние шипы. Определенно – позёр, как и большинство сущностей, но достаточно хитрый при этом и прямолинейный, чего не хватало самому Саше, во всяком случае, так ему думалось. В периоды романтических загулов, Якша мог пропадать на пару дней, но настойчивые звонки или сообщения никогда не игнорировал.

Облачившись во второй халат, Саша вернулся в гостиную, где всё так же стояла гнетущая тишина.

– Телефон не звонил? – поинтересовался он.

– Нет, – откликнулась Майя.

– И всё же… Он ведь жив, Саш? – Ада небрежно поднялась, направляясь к пакетам с одеждой.

– Ну если я тут, то да.

– Я б убила его за такое…

– С этим надо полегче, или ты и меня хочешь угробить? За компанию, так сказать.

– Тебя? – она подняла на него заинтересованный взгляд. – Нет. Но ведь мы из-за него здесь, да?

– Не только.

– О ком вы? – встряла Майя-волонтёрша.

– О моей сущности, Якше. Без него будет сложновато.

– Что мы вообще будем делать дальше?

– Давайте потом об этом? – Саша устало опустился на диван, наблюдая, как Ада рассматривает костюм, который он ей купил. – Извини, но это не шёлк, увы и ах.

– Сойдёт, если гореть не буду, – вполне серьёзно ответила она.

– Я тебе не дам.

Спустя полчаса они уже сидели за столиком недалеко от барной стойки и ждали заказ. Саша настоял на кальяне и предвкушал вкусный ужин. Майя, всё такая же мрачная, старалась не смотреть на спутников. Ада же бросала неоднозначные взгляды на бар.

– Странно, будто только вчера вечером мы сидели почти в такой же обстановке, и всё было хорошо. Было весело. И они… – Феникс запнулась, заметив официанта с подносом, внимательно следила за каждой тарелкой и бокалом, опускающимися на стол, а после продолжила. – Они оба…

– Давай просто выпьем. За них, – предложил Саша, протягивая ей вино. – Тебе станет чуть легче.

– На пару минут?

– Хотя бы на пару. А с другой стороны, никто нам не мешает пить сегодня столько, сколько мы хотим. Правда? – он сдержанно улыбнулся и приподнял бокал.

Все молча выпили, Майя принялась за еду, но Ада не притронулась ни к чему. Саша тревожно поглядывал на неё, пока не принесли кальян. Тогда он чуть расслабился, да и Феникс тоже, но курить отказалась.

– Саш, ты за всё платишь сегодня? – только и спросила она.

– Абсолютно. Для тебя никаких ограничений, Феникс.

– Я к бару.

– Если что, я рядом.

Ада вальяжно, чуть придерживая больной бок, добралась до барной стойки и с грацией змеи опустилась на высокий стул, попутно делая заказ. Саша невольно поймал себя на мысли, что ему нравится её манера подавать себя, как не всем доступный, нерационально дорогой десерт, внутри которого спрятан сюрприз. Вот из-за этой слабости экзистенциалистов перед Фениксами, заключающейся в притягательной, магнитной силе огненных птиц, они и не работают вместе слишком плотно.

Защитные, сдерживающие блоки можно было немного отпустить, и Саша вздохнул с некоторым облегчением. Сейчас не время подвергать Аду очередным физическим мучениям. Он выпускал густой сладкий дым из кальяна, с удовольствием посматривая на публику.

– Дурацкое чувство, что история повторяется. Вот просто один в один. У вас что, какие-то сценарии прописаны? – влезла с бессмысленными вопросами в размышления Майя, почти повторив мысли Ады.

– Если ты ещё не поняла, мы так живем. Это – образ жизни. Заводские работяги по вечерам смотрят телек или бухают, чтобы снять стресс. Мы фактически делаем тоже самое, только обёртка другая. Вот ты чего такая нудная и зашоренная, не понимаю? – отбил выпад Саша.

– Я не нудная! Просто… Моя жизнь другая, и она мне нравится. Я хочу её вернуть. А этот вечер ужасно напоминает тот, перед тем как…

– Думаешь, что всё может повториться один в один? Дураков среди экзистенциалистов нет, в отличие от Фениксов. Но ни те, ни другие не полезут в новую драку, не вылечив раны.

– А будет новая драка?

– Скорее всего.

– И ты так спокойно об этом говоришь?

– Чему быть, тому быть. Не так ли? Льё был сдерживающей силой, гарантом равновесия в системе, во всяком случае пока Сёртун стоял с другой стороны. А теперь всё полетело в тартарары. Нас затянет в любом случае. Так что… – он наполнил бокал. – Твоё здоровье! – и залпом выпил, снова потянувшись к бутылке.

Краем глаза Саша видел, как Ада пьёт рюмку за рюмкой, как отшивает тех, кто подсаживается к ней, и решил подойти. Просто так с одной стороны, а с другой, чтобы показать настойчивым посетителям, что дама не одна. По-хозяйски положив руку ей на талию, он чуть склонился и прошептал:

– Посижу тут с тобой, на всякий случай…

– Играем в пару?

– Чтобы идиоты всякие не лезли.

– Я и сама в состоянии с ними справиться.

– Знаю, но пусть даже не подходят. Они тебе не нужны сегодня.

– И вообще не нужны.

– Оформите-ка нам шотов наборов пять, – с улыбкой попросил Саша у бармена.

– А ты знаешь толк в лечении душевных страданий, – впервые за всё время улыбнулась Ада.

– Обижаешь, Феникс…

– Саш?.. – она пробежала пальцами по его ладони и задержала взгляд на запястье.

– М?

– Я хочу отомстить Марселю. И не просто отомстить. Причинить ему такую же боль, отобрать у него всё. И только потом позволить умереть…

– Жестоко, – он поймал её ладонь и крепко сжал, поднеся к своим губам. Лёгкое прикосновение. – Но мне нравится. Как и огонь в твоих глазах.

– Побудем подобием рабочей пары?

– Однозначно.

Перед ними оказалась первая партия шотов, которая была выпита на скорость, без закуски и перерывов между рюмками. Ада с диким восторгом смотрела Саше в глаза, бросая вызов, а он с удовольствием принимал его. Наблюдать за Фениксом, за рвущимися наружу эмоциями было невероятно любопытно и интересно, почти наркотически опьяняюще: взгляд тёмных глаз с огненными всполохами, взмахи густых ресниц и многообещающая улыбка, пусть и навязанная предельным уровнем алкоголя в крови. Фениксы быстро пьянеют, но так же быстро и приходят в себя. Аду не перепить, но Саша упорно пытался. Оба становились всё более откровенными в своих прикосновениях и движениях, что могло стать проблемой.

– Я сейчас, без меня не пей, – экзистенциалист поднялся и, чуть пошатываясь, добрался до столика, чтобы сделать несколько затяжек и забрать кальян с собой.

– Саш, прекратите! – прошептала Майя ему на ухо, когда он вернулся на место.

– Зачем? – посмотрел Саша на неё совершенно трезвым взглядом. – Дай ей переболеть! Ада только что потеряла самых важных людей в своей жизни… Она должна прожить эту боль.

– Она спала с ними. С каждым из них.

– И что? Это как-то отменяет или подтверждает любовь? Или освобождает от страданий?

– Нет, но…

– Никаких но, дорогуша. Просто не мешай мне. Я знаю, что делаю, – улыбнулся экзистенциалист, и взгляд его затуманился алкогольной поволокой.

Он сделал ещё одну затяжку, схватил кальян и потащил его к бару, где уже подготовили место, явно понимая, что таким клиентам не стоит отказывать в небольшой слабости. Ада радостно выхватила мундштук из его рук и тут же выпустила облако сизого дыма.

– Может, ты и прав, боль чуть притупляется, когда думаешь медленнее.

– Ты сомневалась? – придвинулся он ближе, подав бармену знак налить.

– Сложно доверять тому, кого совсем не знаешь.

– Давай расскажу что-нибудь. Что ты хочешь знать?

– Почему ты оставил попытки, Саш? С той девушкой. Льё рассказывал…

– Ах, это… – он опустил взгляд, стараясь собраться с мыслями. Воспоминания о прошлом всё ещё больно резали сердце и терзали душу, стоило только выпустить их наружу. – Так лучше для неё. Я бы не хотел, чтобы она жила как я, мотаясь по свету, без постоянного пристанища… Ну и… Она – человек. Вполне могла стать разменной монетой. Ада. Не тебе объяснять, что экзистенциалист и человек – не пара.

– Да… Как сущность и Феникс. Саша?

– М?

Она чуть привстала, набрав в грудь побольше дыма, и прислонилась лбом ко лбу экзистенциалиста, медленно выдыхая ему в лицо. Её рука мягко скользила по чёрным волосам, спускаясь к шее и ложась на плечо.

– Обещай мне…

– Что?

– Что не оставишь меня. Ни под каким предлогом. Что пойдёшь до самого конца. Либо убьёшь меня, если я не справлюсь.

– Не могу.

– Почему?

Саша схватил её за талию и резко притянул к себе, оказавшись слишком близко, чувствуя как бьётся горячее сердце Феникса, как тяжело вздымается грудь и как горит тело.

– Потому что частичка должна жить, – шепнул он, касаясь губами уха Ады, рукой прижав голову к себе.

Она тяжело выдохнула ему в шею и обмякла, требуя быть обнятой. Что, собственно, Саша и сделал: крепко обнял её, усадив к себе на колени и позволил улечься на плечо. Они курили кальян, подавая друг другу красивый, тёмного дерева, мундштук, и запивая сладкий дым терпкими шотами до тех пор, пока администратор не сообщил, что заведение скоро закрывается. Тогда, расплатившись и оставив щедрые чаевые, все трое вышли на пустую ночную улицу.

Ада отказалась садиться в машину или вызывать такси, да и Саша был не против прогуляться. И только Майя осталась недовольна. Весь вечер экзистенциалист ловил её косые взгляды, теряясь в догадках. Он всё больше утверждался в том, что волонтёрша – слабое звено в их компании, но никак не мог придумать способ, как склонить эту упрямую “серую мышь” на сторону Ады. Трудно будет строить планы мести или сражаться с Марселем и его сподвижниками, если за спиной будет стоять мрачная Майя.

Необходимость поддерживать блоки, чрезмерное количество алкоголя и общая усталость давили на Сашу, поэтому, когда он оказался в гостиничном номере, то с размаху рухнул на диван и почти тут же крепко заснул, оставив женщин одних. В густой темноте сна ему виделся сгорающий Льётольв и рассеивающийся в утренней дымке Денеб, а сквозь весь этот экзистенциальный ужас – перепуганное лицо Марселя. Таким он никогда его не видел, да и больше не хотел видеть. То, что случилось, – беспрецедентно, вопиюще жутко, и кошмар, происходящий во сне, перестал Саше казаться сном, вынуждая его метаться по дивану в поисках спасения.

Открыв глаза, он стёр с лица пот и сел. В номере было темно и душно, а ещё – тихо. Майя спала здесь же, свернувшись калачиком в кресле, дверь в спальню – заперта. Расстегивая рубашку, совершенно мокрую от пота, Саша, не издав ни одного лишнего звука, подобрался к соседней комнате, медленно нажал на дверную ручку и вошёл.

Дым. Всё пространство занимал серый пепельный дым, тягучий, медленный, заворачивающийся причудливыми узорами, плывущий сквозь время, поднимающийся и опускающийся. Он скрывал всё: и выкрашенные в бежевый цвет стены номера, и большой пейзаж, украшавший пролет между окном и дверью, даже слабый лунный свет терялся в нём, рассеиваясь на широкие дымные полосы. Ада лежала на кровати в нижнем белье и распахнутой рубашке. В руках её, как изящная кисть, лежал мундштук с сигаретой, от которой тянулась тонкая смурая струйка.

Саша прикрыл дверь, опёрся на стену, продолжая расстегивать пуговицы и в этот момент понял, что не так.

– Где ты взяла его?

– Мундштук? – уточнила Ада, хотя это было очевидно. – Нашла в твоих вещах.

– Что ты искала?

– Сигареты.

– И сколько ты уже?

– Почти все запасы.

– Плохо не станет?

– Хуже чем есть – нет.

– И зачем…

Ада не ответила, только глубоко затянулась, чуть задержала дым внутри лёгких и медленно выпустила его через рот. Просто открыла его и ждала, пока всё не произойдет само собой. Саша понимал её состояние, сам переживший не одну тяжёлую потерю. Но лишения этой женщины казались ему во сто крат больнее, чем собственные. И сейчас, всё ещё израненная, лежащая на постели в полнейшем изнеможении, истерзанная горестными мыслями, она виделась ему трогательной,беззащитной и возмутительно красивой, а вместе с тем – бессовестно вульгарной и жестокой. В первую очередь по отношению к себе. Он подошёл к ней и лёг рядом. Ада протянула ему пачку сигарет и зажигалку. Саша прикурил.

– Т-с-с, – она приложила ладонь к его губам. – Не выдыхай резко.

Послушно выпустив дым как можно более осторожно, он поднял взгляд к потолку.

– Смотри, – продолжала Ада. – Видишь? Какие изящные линии, как змеи в водовороте. Когда Фениксы поджигают что-то, дым не такой красивый. Как-то Льё искажал реальность с этим мундштуком в руках. И это было невероятно… Он был невероятным. Когда я прикасалась к нему, у меня дрожали руки… – произносила она фразы, перескакивая с одного на другое.

– Дым больше похож на сущностей, когда они выходят из тени, – шепнул Саша, с интересом слушая Аду. Он и представить не мог, насколько глубокими были чувства между его товарищем и Фениксом.

– Не хватает сверкающих огоньков…

– Это не обязательно. Просто Ден был огнем, поэтому…

– Он всё ещё есть.

– Чем дольше ты будешь обманывать себя, тем хуже.

– Ты же видел!

– Без тела, Ада… Может пройти лет десять, а может – все пятьдесят. И без экзистенциалиста… Ты просто не доживёшь.

– Нужно достать частичку.

– Что? – Саша в удивлении перестал курить и повернулся к Аде. Она лежала всё с тем же выражением лица, что и пятью минутами раньше.

– Если я собираюсь мстить, а я собираюсь, то она может погибнуть со мной. Этого нельзя допустить.

– А вне тебя разве она сможет жить?

– Заодно и узнаем.

– Как ты себе это представляешь? Как достать её?

– Вынуть сердце? – Феникс повернулась к нему и хищно улыбнулась, отчего у Саши побежали мурашки. Её взгляд был безумным, решительным и хладнокровным.

– Мы не будем этого делать, Ада. Найдем такой способ мести, чтобы ты точно осталась жива.

– Да какой смысл? Умру я раньше или позже – не имеет значения, если частичка останется внутри, она умрёт вместе со мной. Значит, её нужно извлечь.

– А если она не готова? Даже дети не рождаются сразу, – попытался воззвать к разуму Саша.

– Подождём тогда… Совсем немного подождём… Саш… – она положила горячую ладонь на его щёку, сквозь темноту всматриваясь в чёрные глаза, скользнула взглядом к губам, а рукой – к шее и ниже. – Ты напоминаешь мне его…

– Ада. Не надо, – шепнул он, хотя сам чувствовал тугой комок эмоций, сдавивший грудь. Всё тело превратилось в упругую пружину, ждущую крошечного триггера, чтобы разжаться, выпустив энергию наружу.

– Ты ведь не оставишь меня? – она отбросила сигарету, и ловко вырвав из руки Саши вторую, затушила её, сжав в ладони. – Обещай.

– Я экзистенциалист… – повинуясь огненной настойчивости, он чуть притянул её к себе.

– А я Феникс. И что? – лицо Ады сало ближе, обжигая дыханием. Каждое слово грозилось добраться до губ Саши раньше, чем прозвучать.

– Ты пара сущности.

– А ещё приёмник и усилитель… И просто Ада.

Саша не успел ничего сказать и понять, как её имя проникло к нему в рот вместе с дыханием Феникса. Она целовала его, безудержно и чересчур страстно, и он не мог сопротивляться. В ней было слишком много жара, слишком много чувств, которые требовали полного поглощения, телесной и душевной отдачи, засасывали как болото, тянули на дно бездумных, животных удовольствий.

Ада ловко сняла с него рубашку. Руки Саши чувствовали тугую повязку на боку Феникса и другие шрамы. Она дрожала всем телом, покрываясь мелкими капельками пота, от неё пахло дымом, тревожно и многообещающе. Настоящий дурман с нотками благовоний. Похоже, Феникс не собиралась останавливаться на поцелуях, она требовала продолжения, властно и настойчиво. Не давая Саше опомниться, стянула брюки и с силой перевернула его на себя, обхватив ногами.

– Ада… Может не надо? – попытался вернуть себе разум он, тем не менее с маниакальным желанием прикосновений, подхватывая её под спину и продолжая ласки. – Это глупо.

– Не хочешь меня? – с придыханием шепнула она ему на ухо, чуть прихватывая мочку губами, спускаясь к шее, заставляя поддаваться стремлениям тела.

– Не хочу.

– Врёшь.

– Ада!

– Саш, я сейчас умру, если ты не позволишь мне… – она тяжело вздохнула, слишком тяжело, задыхаясь прокуренным воздухом, запертым в комнате.

– Разве именно я тебе нужен? – тихо ответил Саша, бережно снимая с неё рубашку и расстегивая бюстгальтер, мучительно представляя вид обнаженного тела.

– Экзистенциалист! – простонала Ада, наслаждаясь элегантными и нежными поцелуями, покрывающими её грудь.

– Не могу я так, – отрывисто шепнул он, увлекаемый Фениксом в подушки.

– И я…

Она не давала ему передышки, удушая поцелуями и откровенными телесными намёками. Саше казалось, что дым стал гуще, а тело Ады горячее. Прикасаться к ней было страшно и иногда больно, но он не мог остановиться. Понимал, что должен прекратить и продолжал скользить ладонями по влажному телу, повинуясь требованиям Феникса. А она теснила его руки ниже, заигрывая так откровенно и развязно, что заставляла просыпаться самые тёмные и извращенные фантазии.

– Я же знаю, каким ты можешь быть… – прохрипела Ада, растягивая слова от удовольствия, пытаясь параллельно избавить Сашу от остатков одежды.

– Откуда тебе знать, – еле слышно ответил он, из последних сил сдерживая свои необузданные желания, стараясь ограничиться в ласках только руками.

– Такой как ты не может быть другим, – она вдруг резко схватила его руками и ногами, повалив на себя. – Саша! Ну сделай же это! Прошу тебя! Сделай так, чтобы я рыдала, чтобы умоляла остановиться. Пожалуйста. Мне нужно забыться.

– Это не поможет, Ада… Ты себе потом не простишь. Да и я тоже, – проговорил он, зная, что они оба уже заключили сделку с совестью и получили молчаливое одобрение от тех, кого здесь нет. – Ты ни в чём не виновата… Наказание не нужно… Прости себя.

Она помотала головой, отказываясь от чего-то, только ей известного. Саше казалось, что она не слышит ни его, ни себя, ни безмолвного присутствия Денеба. Именно сущность пыталась создать Ада, заполняя комнату дымом, накачивая себя никотином до помутнения рассудка. Чувствовал ли он что-то по отношению к Фениксу? Кроме сумасшедшего желания обладать этим телом? Нет. Но прекрасно понимал, что иначе никак. Здесь и сейчас либо он сделает то, что ей так необходимо, либо… Медленная смерть для двоих.

– Не нужно умолять меня, это – не наказание. Это – лекарство, – шепнул Саша, сдаваясь.

Феникс закусила губу и впилась дрожащими руками в его спину, утопая в бесшумных горьких слезах. Саша вкладывал в каждое своё движение столько нежности и внимания, сколько мог, растягивая удовольствие, прислушиваясь к их общим реакциям. А когда понял, что этого уже недостаточно, дал волю небольшой части своей ненасытной мужской натуры, зажав рот Ады ладонью. Она всхлипывала под его натиском, хрипела и извивалась, но ни на мгновение не отстранилась, требуя больше, – всего его.

Перед глазами у Саши комната опасно поплыла, обещая скорый выход из тени. Ладони Ады пропускали статическое электричество, тем самым только сильнее подталкивая его к границе.

– Не выталкивай нас, ты что? – шепнул он, чуть отпуская её.

– Это не опасно… – выдохнула Феникс дым.

– Горишь, Ада…

– Совсем не сгорю. Не останавливайся, ещё чуть-чуть.

– Я бы не…

– Саша, – прорычала она.

И в который раз за эту ночь, экзистенциалист сдался. Закопал все свои принципы, задушил совесть, выпустил на волю зверя под именем “безудержная страсть”. И этот зверь раздирал горячечное тело Ады в клочья и собирал его обратно, наслаждаясь отчаянными судорогами, сдавленными стонами и оборванными криками, ублажая себя сладкими страданиями изможденной плоти. Вспоминать о том, что происходило, будет страшно, но забыть – нельзя.

Дикими усилиями оставаясь в тени и сохраняя блоки, Саша сделал то, чего пять минут назад не собирался. Они оба напоили друг друга сумасшедшим удовольствием, абсолютно безумным и жестоким в своём неистовстве. Ада не могла рыдать, как хотела, а только задыхалась под тяжёлым телом экзистенциалиста, прижимавшим её к мокрой постели, каждую мышцу сводило отступающее наслаждение, сдавливая лёгкие и сердце. Саша не мог найти в себе силы, чтобы лечь рядом и, уткнувшись в плечо Феникса, считывал кожей напряжение дрожащего тела.

Поцелуй, ещё один, чуть легче, медленнее, отпускающий, дарующий свободу, беглый. Едва ощутимый, последний? Нет. Снова, изголодавшийся, пепельный. Кроткий.

Саша упал рядом с Адой, вслепую пытаясь нащупать где-нибудь сигареты.

– Курить…

– Держи, – Феникс с трудом отыскала пачку и прикурила для экзистенциалиста, осторожно вложив сигарету в его губы.

– Жёстко.

– Спасибо, Саш…

– Да ладно… Убить меня за это уже некому, а так… – он передал ей сигарету, взглянул на дымное облачко, и забрал обратно.

– Странно, что у тебя нет постоянной женщины. Нет ведь?

– Нет. А надо? – Саша чуть придвинулся к ней, осторожно поглаживая голую грудь и живот. Повязка промокла от крови. – Эй… Опять открылась…

– Забей, – Ада убрала его руку выше. – Ты такой… Вкусный мужчина… Странно, что один.

– А у кого из экзистенциалистов ты вообще постоянную подругу видела? – улыбнулся он.

– Льё пытался.

– Месяц-два. Это разве постоянство? Да и зачем? Если хочешь знать, у меня имеются замечательные девушки в буферах. Когда бываю там, навещаю их обязательно. А могу и не навещать. По настроению. Теперь-то точно не стану…

– Почему? – она чуть поластилась, выпрашивая объятий, и Саша не стал противиться, приютив Аду на своём плече.

– После тебя они все будут не такими интересными и возбуждающими.

– Фу, как некрасиво, – со смешком ответила Ада.

На краткое мгновение Саше показалось, что она действительно забылась, позволив сильнейшему Фениксу, знаменитой не только своей силой, но и безумными сексуальными похождениями, выйти на авансцену, спрятав Аду настоящую, горюющую, далеко-далеко, туда, где её не достанут воспоминания и образы реальности.

– Меня беспокоит твоя рана, – серьёзно сказал Саша, пытаясь повернуть разговор в другое русло.

– Не хочу об этом.

– Уверена, что всё нормально?

– Да.

– Ладно, – он затушил сигарету и бросил окурок на пол. – Нужно выспаться. Неизвестно, что день грядущий нам готовит, – буркнул экзистенциалист, поднимаясь, чтобы найти одежду.

– Ты куда?

– Спать же.

– И оставишь меня одну?

– Чего ты боишься?

– Воспоминаний, Саш.

– Я не смогу тебя от них защитить.

– Но я хотя бы не буду одна! Они невыносимы. Стоит только закрыть глаза, как я вижу огонь, всюду! А в нём – Льё, умирающий, молчаливый. Он горит и всё никак не может сгореть, а я стою и смотрю, потому что руки и ноги не шевелятся, даже не могу закричать. И если получается вынырнуть из этого ужаса, я слышу голос Дена, вижу, как он рассеивается, исчезает в пустоте, не оставляя мне ничего, кроме… Да ничего не оставляя! Раньше я думала, что никогда не смогу забыть то, что делал со мной Сёртун, но ошиблась. Те воспоминания – ничто по сравнению с болью, которая теперь во мне, вмурована в моё сердце.

Саша слушал её, наблюдая, как тревожно она сжимает свои пальцы, как пытается не смотреть ему в глаза, как нервно отбрасывает волосы с лица и часто-часто дышит. Искаженный, выжженный Феникс, переживший слишком много трагедий, Ада вполне могла реально сойти с ума или впасть в депрессию. По природе хрупкая психика огненного создания расшаталась до опасного состояния, и он уже жалел, что дал такую обидную слабину, позволив ей получить то, чем она привыкла заглушать боль. Это всё равно что вколоть наркоману обезболивающее с морфием. Да и метка, призванная сдерживать Аду, не работала больше так, как задумывал Денеб. И об этом Саша решил ей не напоминать.

– Хорошо. Эту ночь побуду с тобой. Ложись, – он увлек её на кровать и укрыл одеялом. Сам же поднялся, чтобы одеться и открыть окно.

– Что там с твоей сущностью?

– Не знаю. Ты не дала мне спокойно обдумать, что делать.

– А Майя?

– Что с ней? – Саша лёг рядом, подложив руки под голову, уже не чувствуя усталости. Вот, оказывается, каким может быть взаимодействие с Фениксом. Исцеляющим.

– Действительно будем таскать за собой?

– Пока да.

День Y. Якша.

Сквозь сон до Саши доносился приглушенный звук знакомой мелодии. Глаза открываться не хотели. Он сел в постели, спустив босые ноги на мягкий ковёр, нащупав там ночной окурок.

Телефон.

Выругавшись, экзистенциалист резко вскочил, запутался в одеяле и своих же брюках, валяющихся на полу. Еле освободившись, выбежал в гостиную, столкнувшись взглядом с удивленной Майей. Телефон замолчал, но тут же зазвонил снова. Саша метался по комнате в поисках, пока не обнаружил его на диване под подушкой.

– Да! – крикнул он в трубку.

– И тебе не хворать, – раздался тягучий голос Якши.

– Идиот! Где ты пропадаешь?

– Как где? Прячусь, блин. После твоего финта с Фениксом пришлось не возвращаться в буфер, как планировал.

– Ладно, хрен с тобой, – прошипел Саша. – Где ты сейчас?

– У тебя под боком почти. Из Новосиба утром примчался. Обходные пути, все дела…

– Отлично. Сейчас скину адрес. И захвати еды, не хочу выходить из номера.

– Что так?

– Устал! – гаркнул он, чувствуя предельную злость и необъяснимую ненависть ко всему вокруг.

Якша повесил трубку, Саша отправил ему сообщение и упал на диван. Майя всё это время внимательно следила за ним с выражением презрения и негодования на лице.

– Бесишь, – буркнул он. – Что не так?!

– Не понимаю я вас.

– Что?

– Вас, сущностей, так же верно говорить? Ты же не просто так ночевал вместе с ней, – Майя неопределенно кивнула в сторону спальни. – Да?

– Какое твоё дело вообще?

– Совсем недавно ты говорил в другом тоне со мной.

– Потому что ты не лезла не в своё дело.

– Пока я тут с вами, любое дело – моё! Пока вы продолжаете развлекаться, устраивая дикие игрища и попойки на костях так называемых друзей, я вынуждена всё это терпеть, боясь каждую минуту быть убитой.

– Да кому надо тебя убивать? – чуть улыбнулся Саша, ни капли не смущаясь своего внешнего вида и косых взглядов Майи. – У нас есть ещё несколько дней, прежде чем что-то начнёт происходить.

– Зачем вы с ней это устроили?

– Да что? – он уже готов был смеяться в голос, удивляясь такой ревностной настойчивости. – Или у тебя какие-то личные мотивы, что ты так дотошно пытаешься выяснить, что происходило ночью?

– Просто хочу понять.

– Не-е-е-т. Ты не просто хочешь понять, ты злишься. Ты ненавидишь Аду и продолжаешь ревновать Льё. Ты не понимаешь, чем не устроила его, тогда как Феникс значила для него слишком много. Ада в твоём понимании – беспринципная шлюха, давай называть вещи своими именами. Так что, я думаю, что тебе не хочется её понимать на самом деле, и меня – тоже. Тебе нужно доказать своё превосходство. Но знаешь, твои принципы – только в твоей голове, все остальные люди и не-люди им не должны подчиняться.

Майя покраснела и чуть не задохнулась от возмущения, она открывала рот, пытаясь что-то сказать, закрывала его, набирая в лёгкие ещё больше воздуха, чем забавляла Сашу, и наконец выдала:

– Но ведь… Льётольв был твоим товарищем. И Денеб. Они оба. Неужели ты хочешь занять их место рядом с ней? Тебе мало других женщин? У тебя нет семьи? Почему вы все не видите ничего противного в таких отношениях, как это вообще возможно…

– Я не интересуюсь женщинами. Во всяком случае в том смысле, который ты имеешь ввиду, – вполне серьёзно откликнулся Саша. Какой же глупой и наивной показалась ему Майя в этот момент, совершенно запутавшаяся в сложностях взаимоотношений и превратностях судьбы.

– Но Льё…

– Что Льё? Что он, что Ден, вели совершенно определённый образ жизни. Не вижу ничего плохого и тем более странного.

– Как же вы тогда появляетесь на свет? – свернула она в другую сторону, так и не поняв Сашу.

– Известно как. Рождаемся у обычных людей. Если что – я про экзистенциалистов говорю. С сущностями и Фениксами всё несколько иначе.

– То есть у тебя не может быть детей?

– Слушай, твои вопросы раздражающе глупые. При чем тут мои гипотетические дети?

– Ну а всё же? – настаивала Майя.

– Может быть я и могу стать отцом, не проверял, – рассмеялся Саша, но лицо его было сурово-непроницаемым. Он рассматривал небольшие ожоги на своём теле, которые не заметил сразу. Значит, ему не показалось, – прикосновения Ады действительно были слишком горячими. Они вполне могли бы оба сгореть.

– И тебя это не волнует? – уставилась на него “серая мышь”.

– Почему меня должно это волновать? Слушай, дорогуша, я живу так, как мне нравится. Сплю с тем, с кем хочу. Это может быть одна скромная милая девушка лет восемнадцати, или веселая компания из четырёх девчонок чуть помладше тебя, они могут быть официантками, скрипачками, моделями, да кем угодно. Мне хочется эмоций и чувственности – я их получаю. Моя семья – это моё сообщество. Моя цель – быть одним из лучших экзистенциалистов. Ради этого я живу. Понятно? Не ради детей, не ради секса и удовольствий, не ради выпивки и всего прочего. Только ради своей истинной цели. Если хочешь знать, Льё тоже жил по этим же принципам. Довёл их до абсолюта, потому и был самым сильным. И если бы не слабость в виде чувств к Аде и Дену, – до сих пор был бы жив.

Дверь спальни открылась, и в гостиную вышла взлохмаченная, заспанная Ада, завёрнутая в одеяло. Выглядела она снова неважно и тяжело опустилась рядом с Сашей, подобрав ноги под себя и уцепившись за экзистенциалиста.

– Доброе утро, – прохрипела она. Откашлялась и продолжила тихо, – новости?

– Якша едет.

– Живой, значит.

– Конечно, – сдержанно улыбнулся Саша. – Ты как?

– Да вот, – она показала ему свои ладони, покрытые волдырями от ожогов. – Страшный сон.

– Я же ушёл от тебя десять минут назад…

– А разве огню много надо? – Ада снова спрятала ладони и вздохнула.

– Если ты не восстановишься хотя бы частично дня через два, нам придётся туго.

– Вы что, всё же собираетесь драться? – встряла Майя.

– Не исключено, сколько раз повторять, – пожал плечами экзистенциалист.

– А этот Якша, он кто?

– Моя сущность, кто ж ещё. Посмотрим, что расскажет. Но лишнего при нём не говорите, нет у меня пока что никакого доверия к нему. Кто знает, что задумал Марсель и насколько далеко зашёл в своих планах Сёртун, когда ещё был жив. Любой может оказаться предателем.

– Мне плохо, – шепнула Ада и метеором убежала в ванную, оставляя за собой лёгкий запах выжженной земли.

– Что с ней? – Майя проследила взглядом за Фениксом.

– Кошмары. И мои слабые блоки.

– А как же?. .

– Ты опять?!

– Да! А как же то, что было ночью?

– Ещё раз ты задашь мне или, не дай Бог, Аде этот идиотский вопрос… – Саша поднялся и навис над ней. – Не просто искажу, а убью. Ясно? Если твой извращенный моралью мозг требует знать, что происходило, могла бы и подсмотреть. Может заслужила бы звание не серой мыши, а вуайеристки. Хочешь знать? – он приблизился к лицу Майи почти вплотную, сверкая чёрными глазами и заслоняя волосами свет. – Хочешь?! – она испуганно кивнула. – Представь свои самые смелые и отвратительные сексуальные фантазии. Умножь на десять. И посиди тут, помолчи.

Он резко отстранился и ушёл в спальню, хлопнув дверью так, что Майя подскочила в кресле и сжалась от ужаса. Сашу поглощала неведомая до этого момента злость на весь мир: на людей с их откровенной слепотой и глупыми принципами, на сообщества Фениксов и экзистенциалистов за бесконечное соперничество и отстранённость, на Якшу, в конце концов, который всё никак не появлялся. И на Майю. На неё он злился больше всех: преподносила она себя как милую и добрую девушку, с верными жизненными ориентирами и вроде как задетую безвременной кончиной Льё, а на самом деле её пожирала страшная ядовитая зависть, которая не позволяла сочувствовать и сопереживать. Из любого действия она вычленяла то, что могло позволить ей тешить свои отвратительные чувства ещё больше. Она не хотела испытывать боль потери, она хотела лишь жалеть себя. А именно этого Саша в людях не переносил больше всего.

Комната хранила следы прошедшей ночи, и он невольно улыбнулся царящему бардаку и пропитавшему всё вокруг запаху дыма. Фениксы – настоящая и единственная слабость экзистенциалистов. Соблазн, которому невозможно не поддаться. Необъяснимо, зачастую аморально и безумно, но… Один раз попробовав, отказаться уже не получится. Гибельный путь. Путь, на который следом за Льё ступил и он, Саша. Хотя Льётольв любил Аду, а это совершенно другая история, более сложная и тяжелая, наложившаяся на естественную природную тягу, на проклятие экзистенциалистов.

Всё же падение в пропасть, которое Саша предчувствовал ещё полгода назад, продолжалось. Оно не остановилось со смертью Сёртуна – главного врага, и смерть Льё тоже не смогла уменьшить скорость. Теперь сильнейший и самый уязвимый в сообществе – Саша. Но на пару с Якшей ему не справиться, даже вместе с Адой. Его разум поспешно искал выходы, лазейки, что-то такое, о чем никто никогда бы не подумал. А руки надевали рубашку на обожжённое тело, не справляясь с пуговицами, поднимали окурки и одежду.

Мундштук.

Саша подхватил его, держа на манер кисти, и тяжелый вздох вырвался из груди. В дверь постучали, в щели появилась голова Майи.

– К нам кто-то пришёл, – шепнула она.

– Иду.

В ванной все ещё шумела вода, а за входной дверью обнаружился Якша с пакетами. Одетый, как и всегда, с иголочки – в черную косуху не по погоде, обтягивающие джинсы с поперечными нашивками на коленях и черную футболку с кричащей белой надписью “FUCK”. Длинные белые волнистые волосы распущены, что частенько Сашу раздражало.

– Привет, господа хорошие, – бросил Якша, проходя в номер и позволяя товарищу закрыть за ним дверь. – Еды вам принёс. Кофе и прочая ерунда.

Он протянул Саше пакеты, скинул куртку и не разуваясь устроился в гостиной на кресле, которое до этого занимала Майя.

– А чего вы мрачные такие? Ярослав, – протянул он руку Майе, перегибаясь через журнальный столик. Она как раз усаживалась во второе кресло, мрачно посматривая на гостя.

– Майя, – откликнулась “серая мышь”.

– А… Наслышан-наслышан. Феникс тут? – обратился Якша к Саше.

– В душе. Выйдет, тогда и поговорим серьёзно, обо всём сразу, – экзистенциалист взял стакан с кофе и вернулся на диван.

– Плохо выглядишь, Саш.

– Посмотрел бы я на тебя после всего этого дурдома.

– Мне, знаешь ли, тоже досталось, – отмахнулся Якша. – Никто ж не думал, что ты вместо того, чтобы увезти Аду в буфер, тупо сбежишь с ней. Повезло, что я далеко был.

Тихо скрипнула дверь, все посмотрели в сторону ванной. Ада выходила медленно, завёрнутая в полотенце, всё такая же бледная, но с решительным лицом. Она бросила суровый взгляд на Якшу и забралась на диван рядом с Сашей, передавшим ей свой стакан с кофе.

– Приветствую, Феникс, – стушевался он.

– Здравствуй, essentia, – строго отозвалась Ада. – Рассказывай.

– Тебе лучше? Как рана? – шепнул Саша, пока сущность шуршала пакетами, прежде чем заговорить.

– Не знаю. Сам потом посмотришь, – откликнулась Ада и подобралась ещё ближе.

– У тебя жар.

– Да.

– Это плохо.

– Плевать.

– Вы о чём там? – окликнул их Якша, закидывая в рот снеки.

– Говори давай, нечего тут, – осадил его Саша.

– Ну а чего говорить? Мне предъявили сразу, как только разобрались, что ты сбежал. А я что? Меня в Ярославле и близко не было, о твоих планах я ничего не знал. Так и сказал Марселю. После уже от тебя сообщение пришло. Я чуток занят был, – неоднозначная полуулыбка пробежала по его лицу.

– Почему не отвечал?

– Телефон посеял. Ты чё, не видел, я тебе с другого номера звонил.

– Возможно… Не суть. Так что Марсель?

– Да бешеный просто. Сначала паниковал: они же всех угробили, на кого он рассчитывал! И ты предал. Кстати, поздравляю, ты официально объявлен преступником и заочно изгнан из сообщества. Так что если кто-нибудь узнает, что я с тобой встречался, то мне тоже придётся того… – он чуть помолчал. – Хотя так и так придётся. Я ж твоя сущность.

– Ты готов? – Саша старался рассмотреть даже мелкие движения и взгляды Якши, чтобы понять, насколько он честен и не ведёт ли двойную игру. С него сталось бы, просто из-за обычного страха. Он вдруг будто забыл, что сам не так давно корил себя и за трусость и за решительное предательство сообщества в пользу Льё.

Пока Якша тянул с ответом, потягивая кофе и оглядывая присутствующих, Ада пробралась под руку Саши, чтобы он её обнял, и сильнее сжалась. Им было жарко из-за её горячего тела, а экзистенциалисту – тревожно. Никогда он не видел, чтобы Фениксам было настолько плохо и так долго по времени. С ней происходило нечто странное и явно нехорошее.

– Готов, что уж… У вас, как я вижу, тоже что-то интересное произошло?

– У Фениксов в сообществе какие настроения? Арма? – Саша проигнорировал вопрос Якши, не желая тому ничего объяснять, пока сам не разобрался до конца.

– Арма… Та ещё старуха. Безумная. Обвинила Марселя в попрании устоев нашего общества, раскопала инфу про его убитую сущность, в общем… Грядёт масштабное противостояние. Вот только рядовые не хотят идти за своими командирами. Позиция наблюдателя нынче считается в сообществах самой безопасной, ну кроме отшибленных на голову Фениксов и некоторых экзистенциалистов. А самое забавное, – он рассмеялся, но Саша обратил внимание, как крепко при этом руки сжали стаканчик с кофе, – и та и другая сторона хочет раздобыть Аду. Говорят, она совершенно особенная из-за пары с Денебом. И тебя, Саш, тоже все хотят. Вы теперь сильнейшие. А если ещё и объединитесь, что, видимо, уже произошло, то всем остальным крышка. Никто не хочет умирать…

– Ожидаемо, – резюмировал Саша.

– И это всё?

– Audi, multa, loquere pauca (Слушай много, говори мало (лат.)). А что ещё ты от меня ждал? Ада ранена, восстанавливается тяжело. Я без твоей поддержки в пекло лезть тоже не могу. Тем более с нами человек и больше никого. По сути, боевая единица у нас одна – я. Принимать ничью сторону не собираюсь, кроме справедливости. Вот за неё и буду сражаться. Только сначала вылечу Феникса.

– Так что, плана нет?

– Нет.

Майя, до этого молча слушавшая разговор и искоса поглядывающая на Аду, отставила стакан и с вызовом бросила Саше:

– Ты всех нас подвёл под монастырь.

– Хочешь сказать, что я сделал что-то не так?

– Конечно! С какого перепугу ты бросился увозить Аду, спасать её и, как я теперь понимаю, предал своих? И меня прихватил!

– Мы кажется говорили об этом? Хочешь попасть в лапы Марселю? Пожалуйста! Вали! Прямо сейчас собирай свои манатки и чеши отсюда. Пусть он вытрясет из тебя всю личность, препарирует её, отыщет хоть что-нибудь полезное. Это даст нам время. Давай! Пошла вон! – сорвался Саша, не узнавая себя. Майя испуганно притихла и вжалась в кресло.

– Красава, – хохотнул Якша. – Где растерял экзистенциальную интеллигентность?

– Тогда, на набережной. Когда отбивался от Магнуса.

– Давненько. Хорошо ж тебя тогда братец Льё отделал.

– Скорее наоборот, – буркнул Саша, стараясь успокоиться.

– Брата Льё звали Магнус? – подала голос Ада.

– Да, потому он и носил двойное имя. В память…

– Мы что-то делаем не так, – монотонно продолжила она. – История бесконечно повторяется, словно мы ходим по кругу, попали в какую-то временную петлю. Раз за разом проходим одинаковые события, только зовут нас каждый раз по-новому. Нужно разорвать этот круг, Саш. Ты сильный. Ты истинный экзистенциалист! Придумай что-нибудь!

– Без тебя я не справлюсь, Ада.

– Давайте решать, а? Я так не могу, мне нужна определенность, – взмолился Якша, уничтожая вторую пачку снеков.

– До вечера останемся здесь. Феникса не трогаем, ей нужен покой. На вас, – Саша указал на свою сущность и Майю, – провизия в дорогу, смена одежды, лекарства. Всё, что, может понадобиться. В ночь будем выезжать.

– Куда?

– В сторону буфера.

День Z. Ада.

Проводив Якшу с Майей, Саша занялся приготовлениями к отъезду: в первую очередь закрыл счёт за гостиничные номера, привёл себя в порядок, пока Ада спала. Во всяком случае, он старался верить в это. Новостная лента соцсетей и мессенджеры были подозрительно пустыми и привычно-обыденными. Никаких намеков на движения внутри сообществ. Либо затишье перед бурей, либо великолепная массовая маскировка. Ему бы сейчас не помешал хороший дружеский совет, какие бывало давал Льётольв.

Саше всё казалось, что лучший из лучших просто сдался. Не захотел продолжать жить так, как жил. Может, он даже искал смерти, чувствуя в ней освобождение. Только зачем утащил за собой Денеба, если знал, что по-другому не получится? Обрек Аду на вечные мучения, боль и вину. Льё был эгоистичным, самовлюбленным, но не до такой степени, чтобы настолько жестоко обойтись с любимой женщиной. Значит, всё произошло случайно. Да и кто мог ожидать, что Марсель с Сёртуном зашли так далеко?

Феникс тихо простонала что-то во сне, и Саша подобрался к ней, осторожно приложив ладонь ко лбу. Жар не спадал.

– Ада?…

В ответ тишина.

– Адочка? – шепнул он, приблизившись к её лицу.

Она открыла глаза и долго смотрела на Сашу, будто бы пыталась собрать его образ из осколков, искала в своей памяти.

– Саша?

– У тебя что-нибудь болит? – с незнакомой ему нежностью, он провёл рукой по влажным волосам Ады, борясь с желанием прикоснуться к губам. – Ты стонала во сне.

– Мне нужен обмен, Саш. Я слишком слаба. Мне нужен Ден.

– Его нет, ты же знаешь… Что за обмен?

– Когда я не справлялась с собой, когда убивала себя, Денеб окутывал меня туманом, дарил то холод, то тепло. Он успокаивал. Только он. Был и ещё способ, быстрый, грубый, но… – Ада села, вцепившись в руки Саши до побелевших костяшек. – Как без него?

– Я не понимаю, как это работало.

– Они оба знали.

– Их нет! Слышишь? Нам нужно что-то другое. Частичка ведь тоже сущность? – Саша заглянул в глаза Фениксу снизу вверх, почти уложив голову ей на колени. – Обратись к ней.

– Она слаба. Маленькая. И Ден так далеко.

– Ты же слышала его тогда, в деревне? Да? Попробуй, выйди из тени, позови.

– Будапешт.

Ада вдруг застыла, отпустив Сашины руки, и перестала дышать. Всего несколько секунд, но такие долгие, что экзистенциалист испугался. Он поднялся, обхватил голову Феникса и поднял к себе.

– Что там?

– Льё! Он ведь смог восстановить моё крыло, вернее, ускорить восстановление! Он просто нарисовал! Меня, а потом себя рядом. Вокруг – огонь. И я одна, с крылом. С новым. Большим! Саша!

– Нет, – он помотал головой. – Я не художник.

– Тогда как? Как ты работаешь?

– Музыка, Ада… Звуки.

– Не понимаю.

– Это сложно. Сложнее, чем рисунки Льё. Suum cuique.

– Попробуй… Пожалуйста.

– Адочка… – он всё же увлек её в свои объятия, в который раз поддаваясь желанию чувствовать Феникса так близко, как это возможно. – Он любил тебя. Поэтому всё получилось. Он был идеальным. И у него была такая же сущность.

– А Якша?

– Он предатель.

– Как ты узнал?

– Заглянул в голову. Он слишком нервничал. Ел то, что никогда не ест. В курсе состояния Марселя и Армы, при этом говорит, что в сообществах все притихли. Тогда откуда информация? С кем он успел пообщаться? Явно не из рядовых. Кто бы стал говорить с сущностью предателя? И как его спокойно отпустили после задания?

– Нас ведь тоже отпустили.

– Знали, что я должен был забрать тебя в случае того исхода, который и случился. Иначе бы не вышло. Они доверяли мне, поэтому ничего не заподозрили.

– Ты ведь догадывался, да? Что всё так? – Ада в бессилии утянула Сашу на диван, улеглась к нему на колени и внимательно посмотрела в глаза.

– Конечно.

– И пустил его?

– Чтобы убедиться. И усыпить бдительность.

– Расскажи, что задумал.

– Мне нужно твоё согласие, Феникс.

– Да.

– Я ведь ещё не озвучил предложение.

– Плевать, что ты хотел предложить. Я согласна, если это поможет мне отомстить.

– Моя идея слишком рискованная.

– Ну?

– Ты знаешь, как экзистенциалист и сущность становятся рабочей парой?

– Нет.

– У каждой пары, конечно, своя история. Универсальных методов нет. Всё решается в зависимости от личных особенностей экзистенциалиста и сущности. Ошибки случаются. Так что… Не всегда это красиво и волшебно, как хотелось бы. Когда я был ещё совсем мальчишкой, как и Якша, мы учились в спецшколе. Для таких, как мы. Не знаю, как заведено у Фениксов, у нас же классы были смешанными, поскольку возраст не влияет на установление особой связи. Учителя присматривались к нашему взаимодействию, проверяли границы и объемы силы. Уже позже оказалось… – Саша чуть помолчал, невольно вспоминая те далекие времена, товарищей, с которыми теперь оказался врагами.

– Что оказалось? – Ада замерла, слушая его, и теперь требовала продолжения, теребя пуговицу на расстегнутой рубашке экзистенциалиста.

– А… Что мы со Льё по силе совершенно одинаковы. Вот такая ирония. Только он был гораздо более сообразительным, честным и целеустремленным, чем я. Трудолюбивым даже. Он уже тогда мог бы совершенно спокойно считаться истинным. Меня же всегда губила мелочность и трусость. Да и дружил я крепко и близко… Ни с кем. А у Льётольва был Денеб. Уже тогда, хотя и…

– Знаю. Он должен был стать сущностью той девочки, да? Которая потом умерла.

– Да… Они говорили тебе?

Ада только кивнула и отвернулась, уткнувшись в его живот.

– Так вот я и остался без сущности. Чтобы раскрыть потенциал экзистенциалиста полностью, нужна резонирующая essentia, схожая по многим пунктам. Мне же все подходили только наполовину. Я долго ждал, дольше, чем следовало бы. Пока не появился Якша. Дурак дураком, но от природы вполне себе одаренный. Не Денеб, конечно. Но лучше, чем все прочие. Из-за того, что совпадение не было идеальным, провалилось три попытки нашего объединения. Тогда кто-то предложил, скорее в шутку, чем серьёзно, попробовать что-то вроде переливания крови. Прямые инъекции.

– То есть, берут у тебя и переливают ему? И обратно?

– Ага. Два шприца, одномоментно. Только это сработало плохо. Поэтому пришлось… Пить.

– Кровь?

– Ага. Чтобы отторжения не было. Сначала выпить, потом вколоть. Снова выпить, снова вколоть.

– Это бред какой-то…

– Зато получилось. С Деном было бы проще.

– А ты знаешь, как они стали?

– Только догадываюсь. Слухи ходили. Сами они не рассказывали. Ибо после повторяли в более сложных комбинациях. Условно это выглядело так, будто бы Льё вливали вместо крови Денеба.

– Господи… К чему ты мне это рассказал? Не просто так ведь, да?

– Да. В тебе есть частичка Дена. Значит, ты на какой-то процент – сущность. У вас с ним происходил обмен, как ты говоришь. Значит, есть резистентность. Мы могли бы попробовать стать частично рабочей парой. И убрать Якшу. Связались бы друг с другом для усиления и поддержки. М?

– Сказала же, согласна.

– И не страшно? Неизвестно, каким будет результат. Мы и умереть можем.

– Смерти я уже не боюсь.

– Тогда по рукам?

– Да.

– Вот же ты… Феникс, – с нескрываемым восхищением прошептал Саша. – Познакомься мы чуть раньше…

– Устроили бы секс-марафон, не более, – усмехнулась Ада в ответ.

– Твоя дорогая серая мышь вообще этого не понимает, кстати. Для неё всё, что в постели происходит – таинство какое-то, чуть ли не священное. А ты вот так просто говоришь…

– И делаю. Если хочу, – она ухватила его за шею и притянула к себе, легко коснувшись губ.

– И всё же, Ада, я – не замена Дена и Льё.

– Но хотел бы?

– Не уверен. Проклятие экзистенциалистов, слышала? Просто не могу тебе отказать…

– Вот и не отказывай. Не влюбляйся только, – и словно в насмешку, она снова поцеловала его.

– Никогда, – шепнул Саша, безуспешно пытаясь совладать с собой. – Ты издеваешься.

– Каменный Саша, – рассмеялась Ада, ускользая из его рук.

– Будешь тут каменным, – он тяжело выдохнул. Тело, действительно, слишком сильно реагировало на Феникса, полностью игнорируя сигналы разума.

– Пойду переоденусь.

– Стой. Дай посмотрю, что у тебя с боком.

Ада молча вернулась к нему и без смущения сняла полотенце, откровенно наслаждаясь напряжением экзистенциалиста. Он же внимательно осмотрел рану, которую Феникс не перевязывала после душа, стараясь не прикасаться.

– Гораздо лучше, чем было.

– А говорил, что не можешь мне ничем помочь. Лжец.

– Это не я.

– Мне лучше знать, ты или нет.

С этими словами она бросила полотенце на пол и слегка пошатываясь удалилась в спальню, оставив Сашу наедине с мыслями и чувствами. Оставив его думать над будущим. Оно теперь зависело, пожалуй, от него одного. И права на ошибку не было. Чуть поразмыслив, он открыл карту в телефоне, нашёл ближайшую аптеку и принялся ждать, когда вернутся Якша с Майей. Проникнуть в буфер проще на общественном транспорте, но Ада не готова к такому путешествию. Значит, нужно максимально близко подойти к куполу на своей машине, а дальше прорываться тем же способом, что и вырвался Льё с компанией несколько дней назад. Без сущности этого не сделать, а Саше хотелось бы оставить его за пределами буфера. Пазл не желал складываться: то ли не хватало деталей, то ли руки были неумелыми.

Он попробовал представить Аду совершенно здоровую, без ран и ожогов, светящуюся невидимым светом, полыхающую ярким огнём, с невероятными крыльями Феникса. Может быть, это могло подействовать на её состояние? Только как? Льё рисовал. Ему было гораздо проще. С каким звуком ассоциировалась у Саши Ада? Треск поленьев в костре? Нет. Шум воды? Тем более нет. Когда он увидел её впервые? На суде. Она была собранная, чуть напуганная, но жутко злая при этом. Держалась за Льётольва и излучала столько огня, что чуть ли не искрила. Они оба тогда выглядели свободными, и звучали бы так же – легко, радостно и чуточку тревожно. Как какая-нибудь фортепианная пьеса, или ноктюрн.

Параллельно с размышлениями, Саша начал перебирать пальцами по подлокотнику, имитируя игру на фортепиано. Почти десять лет своей жизни он посвятил обучению, прекрасно владел не только этим инструментом, но в последнее время боялся подступиться. Слишком много тревожных воспоминаний. Откуда-то из глубин памяти, ещё с тех давних пор, когда он мечтал поступить в консерваторию, всплыла мелодия, написанная Листом. Вот она точно похожа на Аду: немного грустная, но изящная, со своим, особенным, настроением. Больше напоминающая яркую осень, когда ещё высокое, но холодное солнце, золотящее листву, сменяется порывистым дождём. Да, она именно такая: непостоянная, красивая, иногда холодная, иногда как бабье лето – внезапно нежная.

Саша растянулся на диване, позабыв о том, где он и кто он такой. Курить не хотелось, есть тоже. Даже недостаток сна не чувствовался. Феникс права, он – сильный, и если бы захотел чуть раньше, то занял бы место Мота запросто. Но в его картине мира должность Марселя принадлежала Льё. Вместе бы они составили отличное руководство сообщества. Может, удалось бы избежать нынешней ситуации.

– Дурак ты, Сашка… – пробормотал он себе под нос, и закрыл глаза.

Тишина. Аду не было слышно, сквозь плотно закрытые окна не доносилось никаких звуков, в коридоре за дверью никто не ходил. Пустота. Только билось экзистенциальное сердце, в ему одному известном ритме, выбивая свою собственную мелодию, которой подчиняется жизнь, желания и даже мысли. Саше вдруг захотелось ощутить под пальцами тяжесть чуть желтоватых костяных клавиш старого пианино, что стояло у него дома, в самой дальней комнате, оборудованной под библиотеку, а бабушкой пафосно называемой “музыкальный зал”. Она хотела увидеть единственного внука на большой сцене, но не дожила пару лет до его выпускного. Каждую субботу бабушка заваривала травяной чай, пекла бисквитный пирог с ягодами, покупала к нему мороженое, и просила Сашу играть ей старинные романсы, небольшие пьесы Чайковского, Прокофьева и Грига, арии из опер, названия которых она постоянно забывала. Наверное, после её ухода в нём что-то и надломилось. В двери стучалась взрослая жизнь, обязанности экзистенциалиста, и будущее, непохожее на то, что рисовали ему родители.

– Саш, – раздался тихий знакомый голос.

– Я тут, – ответил он едва слышно.

– Вижу… Что ты сделал? – ему показалось, что Ада опустилась рядом на пол.

– Ты слышала когда-нибудь фортепианные пьесы Ференца Листа?

Вместо ответа, он почувствовал, как прохладная ладонь Ады сжала его руку, а нежные губы едва коснулись её.

– В Вене…

Саша улыбнулся, не открывая глаз. Видеть сейчас Феникса было выше его сил. Слишком многое заставила она его вспомнить, снова почувствовать. И это ласковое прикосновение, сравнимое с поклонением, – пугало и холодило душу, вместе с тем наполняя её теплом.

– Думаю, из нас получится отличная пара.

– Я хочу, чтобы от Марселя не осталось и горстки пепла, Саш.

– Так и будет. Знаешь, – он сел, обхватив её ладони, осторожно перебирая тонкие пальцы, уже не покрытые ожогами, – мне не нужна власть, и я не стану занимать его место. Пусть всё будет по справедливости.

– Справедливая месть. Да.

– Да…

Нутром он чувствовал, как каждая минута, проведённая рядом с Адой, переворачивает его экзистенциальную сущность. Ему хватит недели, чтобы оказаться полностью в её власти, не влюбиться, нет, стать одержимым, привязанным, готовым сгореть заживо, но не отпустить. Значит, времени нет. Саша поднёс её ладони к губам и принялся целовать. Сначала каждый пальчик, добираясь до запястья, и обратно.

– Не сходи с ума…

– Поздно. Ты меня уже отравила. Собой.

– Я…

Что хотела сказать Ада, Саша так и не узнал. Входная дверь распахнулась, и в номер ворвались ссорящиеся Якша с Майей. В руках они несли несколько огромных пакетов, которые оказались брошенными в прихожей. Поспешно отпустив Феникса, экзистенциалист отошёл к окну, делая вид, что его мало интересует происходящее.

– Впервые вижу такого нудного человека! – возмущался Якша. – Ей же всё не так! Вода не такая, еда ерундовая. Да какая разница! Если это всё съедобно.

– Он не глядя брал с полок всё подряд! – отстаивала себя Майя.

– Я же брал нормальные продукты!

– Ты ценник видел?

– О Боже! Это мои деньги. Какого чёрта ты их считаешь вообще?

– Вы всё купили? – крикнул Саша.

– Да, – саркастически выдал Якша. – Не без труда. Будто мамонта добывали.

– Сигареты, – скомандовал экзистенциалист, протягивая руку в пустоту гостиной.

Якша замешкался, отыскивая в пакетах табак и тихо матерясь. Майя по-актерски демонстративно вздохнула и удалилась в ванную. Наконец-то сущности удалось найти сигареты, и пачка полетела прямиком в ладонь Саши вместе с зажигалкой. Он закурил, открывая окно, наслаждаясь горьким привкусом крепкого дыма.

– Позабористее ничего у тебя нет? – уточнил он.

– Ты ещё балуешься? – удивился Якша.

– Просто спрашиваю.

– Найдётся.

– Слежки не было или чего-то подозрительного на улице?

– Тишина.

– Тогда отдыхаем несколько часов. Можно спать, есть, что угодно. Но не выходить. Документы сдаём мне. Поедем до Москвы на машине, подберёмся настолько близко, насколько получится. Дальше будем пробиваться сквозь купол.

– Каким образом? – уточнил Якша.

– Мы выбирались на электричке, пробивали втроём. Еле удалось, – добавила Ада.

– Попробуем сделать иначе. Есть два варианта, – продолжал Саша, методично выпуская густой серый дым, и готовясь закурить следующую сигарету. – Первый. Добираемся по шоссе до купола, делаем брешь в этом же месте и торжественно въезжаем на машине в чудесный Московский буфер. Этот вариант самый простой. Перемещаться по городу удобнее будет, да и вообще… Не хотелось бы вмешивать людей в наши возможные разборки.

– А второй? – Якша достал упаковку с чипсами и закидывал по одному кусочку в рот, подбрасывая их высоко вверх.

– Менее приятный. Если поймем, что все входы перекрыты, то бросим машину на подъезде, сойдем с дороги, отойдем от шоссе максимально далеко. Пешком, конечно. Пробьем купол в неохраняемом месте. Соответственно, дальше придётся пользоваться или ногами или общественным транспортом.

– Второй вариант лучше, – резюмировала Ада.

– Почему? – удивилась сущность, пропуская кусочек засушенной картошки в соли мимо рта.

– Меньше шансов быть обнаруженными. Да и чтобы затеряться в Москве нужно слиться с обычными людьми. Так что давайте сразу действовать так. Неизвестно, получится ли у нас быстро разобраться с куполом. Лучше, чтоб не было свидетелей. А шоссе даже ночами забиты машинами.

– Логично.

– Логично, но твоё состояние, Ада, – Саша сурово глянул на неё и тут же отвернулся к окну, – нестабильно. Мне не хотелось бы оказаться в ситуации, когда тебя нужно срочно грузить в такси или тащить на себе.

– Всё будет нормально, – ответила Феникс, поднимаясь с пола, мимоходом бросив угрюмый взгляд на появившуюся в гостиной Майю. – Ты же рядом.

До поздних летних сумерек оставалось несколько часов. Наскоро перекусив в ресторане при гостинице, они погрузили пожитки в машину, стараясь разместиться для дальней дороги с удобствами.

– Ждите меня здесь, – бросил Саша. – Пять минут.

Не дожидаясь ответа, он стремительно удалился в сторону аптеки. На душе было тревожно. Как только вещи оказались уложены в багажник, Саша стал сомневаться в целесообразности возвращения в буфер, да и вообще борьбы. Если её проиграли Льё с Деном, сможет ли он что-то сделать? Один. Пусть даже с поддержкой Ады. И зачем это нужно? Ради какой великой цели? Разве у него когда-нибудь была цель? Нет. Только желание – просто жить. И сейчас ничто не мешало его осуществить, взять с собой Феникса и покинуть эту страну, добраться до самого далëкого, захудалого буфера или любого другого тихого городка. Купить дом, разбить сад, играть на старом пианино любимые пьесы, перестать рисковать своей жизнью, перестать видеть ужасы изгнания влияний, перестать быть марионеткой в руках сообщества. Быть в конце концов собой.

“Ада не согласится”, – подумал Саша, дëргая на себя тяжёлую дверь аптеки. Пахнуло прохладой и резким запахом лекарств.