«Круги» Главы из поэмы бесплатное чтение

ОТ АВТОРА

Видимо, натурой – «интимный лирик», смладу испытывал я род идиосинкразии к стихопублицистике и вообще лирике «гражданской», а также к жанрам эпическим. А если и случалось вдруг написать нечто вроде – и назвать песней или поэмой, относился и к этому, как к лирике сугубо личной. Но годы идут, и правы, пожалуй, древние латиняне, сказавшие: меняются времена, и мы меняемся вместе с ними. И вот на пике стагнации, к середине 1980-х, – вдруг приключился позыв: разобраться с истоками, с временем, откуда я родом, пресловутыми «шестидесятыми». Стало рождаться что-то вроде личного «лиро-эпоса», и уже забрезжила финальная строка.

И тут – грохнула «перестройка», и окостеневшее, казалось, навек время переломилось, закрутилось; летуче промелькнула «обновленческая» эйфория, и с тех пор «новый хаос» – наша жизнь. Оборвавшийся опус лег в стол и был забыт на десятилетие. И лишь перед самым концом века, когда растянувшийся апокалипсис стал уже как бы обыденностью, чем-то вроде новейшего «застоя» (оказывается, и падать в пропасть можно «стабильно», в бесконечном рапиде), – стал я порой вытаскивать и заново перечитывать пожухлые листики. Конечно, сроки вышли, разборка моя с годами юности безнадежно запоздала (фатально опаздывать – и по «мелочам», и «по-крупному», даже в делах сугубо житейских, – видимо, написано мне на роду). «Шестидесятые» и «шестидесятники» уже давно всепрессно обсуждены, припечатаны и приговорены. А для нужд ностальгии есть уже и «классика». Кому – книга Вайля-Гениса, кому – эссе М. Веллера, а кому – любые годы мерить лимоновской «Великой эпохой»…

Но вот какая штука.

Десяток, и даже сотня имен, а тем более те, что уже одиозны, уже знаки, символы шестидесятничества, на самом деле – вовсе не суть поколения. Не главный срез его «массы». Может, это вообще – лишь яркая пена, былые «брызги шампанского». Еще живут в России тьмы стареющих рядовых поколения, бывших мальчиков-гумани-тарчиков, призывников тех миражных армий, детей тех обманных и славных лет. Они и есть – угасающая, но еще многочисленная плоть поколения, может быть, самого талантливого и обещавшего – и самого нелепого и тихо-трагического, самого «чеховского» в Росии второй половины XX века. Не зря для них навсегда лучший фильм у Н. Михалкова – «Неоконченная пьеса…», а у Тарковского – «Сталкер»/ Даже не потерянное – потерявшееся, рассеянное, обезоруженное смолоду поколение несбывших дарований, непригодившихся умов, несостоявшихся судеб… Навсегда упущенный шанс сгинувшей державы, они, обманутые своими вождями, они, кто так и не обрел СВОЕГО времени и не смог (потому что не мог – по крови) вырвать себе место и дольку в неслыханном, несообразном для них переделе их рухнувшей страны, они уходят молча, неприязнено и отчужденно глядя на тех, кто взял себе право быть воплощением и гласом их поколения… Те-то – так и не осмелились признаться, что успели под занавес осрамиться в торопливой попытке, в пристяжке с очередной бездарной властью, обустроить-таки по прокисшим выморочным рецептам «новую», рванувшую дуриком с осточертевшей привязи – и сорвавшуюся в обрыв, самокастрировавшуюся на лету, но не захотевшую равняться на бодренько-блудные тусовки спецов-«оттепелевцев», многогрешную отчизну «россиян», невиданного в истории ново-этноса… Может быть, мысль о них, безгласных моих сверстниках, собратьях и единокровниках (кроме изнуряющего, но не отпускавшего меня желания рассчитаться, рассудиться с самим собой, выросшим из тех годов и прожившим вполне нелепую жизнь), – и заставляла меня зачем-то перебеливать и даже дописывать вчерашними и нынешними «ужастиками» свои давние и опоздавшие навсегда странички… А вдруг печальная судьба неприкаянного и виновного поколения несет в себе все же какие-то уроки племенам младым – не нынешним, впрочем, но, может быть, когда-нибудь «грядым»… Хотя, увы – кого, когда, от чего уберегли, что подсказали анналы минувшего, сужденья из забытых газет времен очаковских?..

Кстати, подзаголовок – вовсе не указатель, что это фрагменты чего-то более крупного и цельного, это впрямую определение жанра. Именно не «поэма», а «главы из». Пунктир, высветы памяти и нынешнего осмысления, стеклышки личного самодельного калейдоскопа. Так что и разбивка на главы весьма условна, да и слово «конец»…

В. А. 1999

P. S. Для первой публикации поэмы щедро предоставила тогда свои страницы газета «Лицей» (еще не убитая властью и местными вождями культуры, еще в расцвете, еще любимая грамотным читателем – а таковой еще наблюдался по градам и весям Карелии во множестве). И тогда же мои сотоварищи-коллеги по ТВ скинулись – и сотворили, с помощью четы молодых Хорошей, Лёни и Вали, рукотворное чудо: выход поэмы отдельной книжицей! Да, исчезающе-крохотный тиражик, карманный формат, синяя бумажная обложечка, но ведь – книжка! Даже с иллюстрациями автора! Этот прелестный самодел и стал, видно, решающей каплей (книга однако!) для присылки мне членского билета СП России… Так что благодарность друзьям за этот подарок буду хранить до конца дней. А через полгода – еще один нежданный дар, не менее дорогой, и даже по-особому: далекий, давно взрослый сын-первенец прислал из Канады тираж-дубль книжечки, сделанный им самим на домашнем компьютере, с добрым и чутким предисловьицем…

…Сегодня в домашнем архиве остался единственный экземпляр, уже как бы и раритет. Всё остальное – разошлось по людям, ближним и дальним, друзьям, знакомым…

А еще был цикл ТВ-передач: я сам читал поэму. И попозже –

радио-цикл: читал фрагменты из «Кругов» (в фондах радио, мо-

жет, остались записи). Спасибо былым коллегам!

2010

Бросая в воду камешки, смотри на круги,

ими образуемые; иначе такое бросание будет

пустою забавою.

К. Прутков

Альма матер! Не мы одни виноваты, что

светильники наши погасли! В непогоду несли

мы их, когда ветер гасил пламя…

Господа, вы не смотрите,что я моложав.

Я хорошо сохранился. А я шестидесятник…

И в гроб меня будете класть – пальцы мне

в фигу сложите. И все будут плакать, а я

лежать и фигу показывать.

В. Дорошевич

И не дóпита чаша сия.

Д. Самойлов

ГЛАВА I

ПЕРЕД

ЗЕРКАЛОМ

-I-

Когда устану

Ждать беды,

Устану

Ждать чудес,

Когда я встану

Близ воды

Под пустотой небес,

Не отверзая всуе уст,

Не размыкая вежд,

Сложу

Свершений жалкий груз

И страшный груз

Надежд,

Судьбу свою

У ног сложу

На гáлечную склизь

И с облегчением скажу:

«Не получилась жизнь»,

Слизнет вода

Мои следы,

Потом качнется

Вспять…

Тогда

Я буду

Молодым

Опять,

Опять,

Опять.

И время

Вспять

Завертит круг

Над русой головой.

И маму

Я увижу вдруг

Живой,

Живой,

Живой.

И будет

Голос мне:

«Сынок,

Не оступись в пути!..»

И будет снова

Мне дано

Круги свои

Пройти.

Вернутся

Журавли-года,

Жемчужное крыло,

И я увижу

Города,

Где было мне

Тепло.

Вернутся

Вóроны-года,

И в махе темных крыл

Опять увижу

Города,

Где хлеб мне

Горек был.

И я опять увижу

Тех,

С кем счастлив я бывал,

Во дни печалей

И утех

Певал

И горевал,

И тех,

С кем – до поры – шагал

По травам и стерне,

Кого ласкал,

Кому солгал,

И тех,

Что лгали мне.

Увижу тех,

Кого любил

И с кем

Делил ломоть,

Кого забыл,

Кого убил,

Разъяв

На дух и плоть,

И тех,

Кого не отдарил

Полцарством за коня,

Кому я мстил,

Кого простил,

Кто не простил

Меня…

-II-

Все лица,

Тени,

Голоса

Пройдут…

И наконец –

Опять пойму,

Что был я

Сам

Судьбы своей

Кузнец.

Увижу

Восковой музей

В конце

Своих кругов:

Ненужных женщин,

Злых друзей

И ласковых врагов.

И в зеркалах

Под свист годов

Проступит

Слизь седин.

И лики

Разных городов

Сольются вдруг

В один.

И я пойму,

Что разных –

Нет,

Есть – этот,

Наяву,

В котором

Столько лишних лет

Живу.

Живу?

Живу…

И встану

На глухой меже,

Прозрением сражен:

Что я посеял

Для мужей?

Что вынянчил

Для жен?

Ни слез,

Ни слова,

Ни огня…

Не человек –

Фантом.

Благодарить –

За что меня?

И проклинать –

За что?

Ни роз,

Ни терний,

Ни следа,

Один болотный мох…

И я придумаю

Тогда,

Что есть на свете

Бог.

Качнется высь,

Шатнется твердь,

Господь

Взмахнет рукой

И воззовет ко мне:

– Ответь!

Что хочешь ты,

Такой?

И я отвечу…

Впрочем, нет.

Вот тут-то,

В нужный миг,

И не придет ко мне

Ответ –

Ни в ум,

Ни на язык.

-III-

И что сказать?

Мол,

Сир и наг,

Стою перед Тобой,

Еще не глуп,

Себе не враг,

Уже не молодой?

Стою.

И всё, как у людей:

Работа,

Хобби,

Быт.

Коплю долги,

Грехи,

Детей.

Ничем не знаменит.

Чту УПК

(А мысли – что ж,

Их к делу не пришьешь…).

Собой – не то чтобы хорош,

Не квазимодо все ж.

Сажал – по норме – дерева,

Озеленяя град

(Тот сквер пустили на дрова,

Так я ж не виноват!).

Не знал больших удач

И бед,

С коллегами в ладу.

Машины нет.

Фазенды нет.

Хватает на еду.

Чего хотеть?

Вот – выпал час,

А я – постыдно нем.

Всех благ

Для жен своих и чад?

Ну, это – да.

А – мне?

Не яств, не денег же, не баб…

Как грустно, Боже мой!

Здоровья?

В генах я не слаб.

Бессмертья?

А на кой?

Желать покоя, тишины?

Покоен я вполне.

Желать, чтоб не было войны?

Так это – всем.

А – мне?

А мне, о Боже,

Лично – мне?

Для самого-то – что?

…Прошел я –

Тенью по стене,

Водой сквозь решето.

Желать

Любимого труда –

По дару, по уму?

А где тот дар,

И был ли дар –

Теперь и не пойму…

…Нам,

Дру́ги игрищ и забав,

Под шестьдесят уже.

Коронки на дрянных зубах,

Залысины на мятых лбах,

И осень на душе.

Экс-вундеркинды

Давних дней,

Развеянных в пыли,

Прошли мы

Чередой теней,

Водой

Мы протекли.

Тут

Некто в сером,

Судия,

Кольнет меня

Из тьмы:

«С чего бы ты,

Начав на Я,

Вдруг перешел на Мы?

Карманной драмы маету –

И ту

Не смог тащить?

Свою тщету и суету

Желаешь обобщить?

Оно конечно – на миру

Любая смерть красна…

Играй один

В свою игру,

Свой стыд

Сам пей

До дна».

…Да пью я, пью!

Но те глотки,

Хоть влага солона,

Давно

Как-будто не горьки,

Давно привычны и легки…

Зияют годы,

Как зевки.

А чаша –

Всё полна.

ГЛАВА II

СКВОЗЬ

ЗЕРКАЛО

-I-

…Политехнический гудит.

Готовы алтари.

Идут

Эстрадные вожди,

Горланы,

Главари.

Поп-идолы иных времен!

Лобастым ратям

Тех племен

Смешон и странен был бы он –

Ваш муравьиный «поп»…

Казалось,

Чуть не миллион

Сходился лоб о лоб.

Людская молвь

И конский топ.

Высоковольтный в нервах

Ток

И пульсы – в унисон.

Казалось,

Волей юных толп

До неба

Вздымет-таки столп

Наш грешный Вавилон…

Пироксилиновый азарт

В котле готовит взрыв.

Не кайф,

Но СЛОВО

Ловит зал,

Дыханье затаив.

И вот –

Единый вздох издав,

Бурлит,

Как в паводок вода.

И вот –

Впадает в транс…

Шестидесятые года!

Лукавый ренессанс.

И наши боги

И божки,

Младая кровь страны, –

Как нам близки –

И высоки,

Безумны –

И умны!

Гремят

Баски и тенорки,

И мановению руки

Послушны юные полки,

В отважных

Влюблены.

А те –

Заваривают бой,

А те –

Идут «на вы»,

С упрямой,

Вздернутой,

Крутой

Посадкой головы.

И следом –

Мальчики идут…

Прими детей,

Страна,

Еще не живших

В век иуд

И трусов времена,

Еще презревших слово «блат»,

Не скравших пятака;

Не жравших лагерных баланд,

Блокадного пайка,

Их –

Не испытанных в года

Огня и крутизны

Добром

Великого труда,

Великим злом

Войны,

Но –

Не сошедших с верстака

С обструганной душой,

Не обескровленных

Пока

Неверием и лжой,

Не охлажденных

В пустоте

Совиных, темных лет,

Когда не слышен

Хруст костей

За маршами побед.

Горячий нрав,

Ребячий пыл –

Направь и поддержи,

Не допусти,

Чтоб он остыл

От чьей-то новой

Лжи!

Избавь себя,

Детей избавь

От будущих трясин –

Пока он смел,

Пока он прав,

Твой неразумный сын!

Еще целительна беда

Твоих вчерашних ран.