Сердце из пшеницы и ромашек бесплатное чтение

Глава 1

Маленькая южная деревня Черемуховая никак не соответствовала своему названию – её жители даже не знали, как выглядит черемуха. Зато свой статус деревни она защищала свято: затерявшийся среди полей и курортных городов юга райский уголок, где плохо ловил интернет, зимой топились дровами, а до ближайшей больницы было тридцать км по трассе. Население ее составляло всего триста двадцать работящих человек, вспахивающих поле, продающих урожай и содержащих молочную ферму, а также малый процент эко-блогеров и фрилансеров, пытающихся пробиться из грязи в князи. Эту-то идиллию ранним утром тридцатого мая и разбил неизвестный внедорожник, который исколесил почти все улицы в деревне, пока не остановился у заброшенного двухэтажного домишки.

Уже через полчаса из калитки напротив дома выскользнула крупная тень и, шлепая тапочками, поплыла в сторону сельсовета. Так, всей деревне Черемуховой стало известно, что в дом номер 44 по Солнечной улице заселяется семья из отца и двух дочек – подростка и малышки. Ещё через два часа, когда новые хозяева смогли открыть ворота и разгрузить машину во дворе, к ним в калитку постучалась женщина, фигурой напоминавшая не то расплывшуюся грушу, не то каплю. Заржавевшая дверь растворилась сама собой, но добропорядочная соседка дождалась, пока новый хозяин выйдет к ней.

– Здравствуйте, – поздоровался мужчина, сбежавший по лестнице. Выглядел он лет на сорок: ухоженный, с трехдневной щетиной, большими добрыми глазами, крепким загорелым телом, небольшими морщинками на лице и каким—то обаянием, которое тут же сразило соседку.

– Доброго здоровьечка вам. Я из дома напротив буду, соседка ваша, Любовь Никитична. А вы, стало быть, новый хозяин этой хаты?

– Да, – мужчина окинул взглядом дом и протёр тряпкой руки. – Меня зовут Дмитрий Котиков. Это дом моей бабушки, Агриппины Власьевны.

– Да—да, я знаю! Царство небесное ей. А тебя я помню, голубчик, ты ещё чернику с моей Алёнкой воровал у сторожа.

– Я не помню, но все возможно, – вежливо ответил он. – Извините, мне дочерей кормить надо, а я ещё холодильник не занёс.

– Конечно-конечно. Я вам с новосельем пирожочки принесла с картошкой, возьмите, пожалуйста. Доченьки у тебя, да? Большие уже?

– Кто как, одной пять, другой – семнадцать. Спасибо большое за угощение.

– Не благодари, дорогой, не благодари. Вы из города небось, из Краснодара? На лето?

– Да боюсь, на годик, не меньше. Мы жили в Москве.

– Ох, родители твои там остались? Не собираются на лето? Помню я Сережу с Виточкой.

– Нет, они заграницей живут.

– Ничего себе, куды забрались!

– Пап, я не могу найти шнур от чайника, там только носик и дрова! – раздался детский визг.

– Извините ещё раз, – неловко улыбнулся Дмитрий Сергеевич и на это раз быстренько захлопнул калитку. Жаль, она была с дырками и невысокая, поэтому женщина все ещё улыбалась ему с той стороны.

– Заглядывайте, если что нужно будет, – прикрикнула она, словно действительно стояла за дверью, а не в метре от него, и поплыла домой.

– Ну пап, он не включается! – выбежала во двор девчушка, спотыкаясь на ступеньках.

– Объясни ей ты устройство самовара, а то меня она слушать отказалась, – послышался голос старшей из комнаты.

– Она сказала натянуть на чайник сапог!

– В чем-то она права, Анют. Но я предлагаю оставить эксперименты на вечер и подогреть обычный на походной плите. Куда там мы её клали?

– Я уже достала и грею печенку, – ответили из комнаты.

– Не буду печенку! – скрестила руки на груди Аня. – Она вонючая и жесткая.

– Тогда вот тебе пирожки с картошкой, отдай Лике – она нагреет, – вручил ей отец контейнер и натянул рабочие перчатки. Предстояло как-то втянуть холодильник.

***

Новые жильцы освоились на месте довольно быстро: на той же недели они заказали машину для вывоза мусора, электрика, сантехника и даже строителя, который поменял им ворота. Глядя на бешеные преображения, соседи сделали вывод, что новый жилец был очень обеспеченным человеком. С Дмитрием Сергеевичем все перезнакомились быстро, но вот его дочери практически не показывали носа на улице, что удивляло жителей: лето уже началось, большинство детей, хоть их и было немного, гуляли на улице, купались в речке и лазили по садам. Девочки же не спешили с ними знакомится, лишь иногда младшую – Анечку – видели гуляющей в магазин с папой.

– Пятьсот рублей, тридцать копеек, – немного в нос проговорила продавщица. – Что-нибудь ещё?

– Мороженое будешь? – спросил отец Аню, которая крутилась, точно юла, и мацала пальцами витрины.

– Клубничное. С сердечком.

– Такого не завозим.

– Она имеет в виду в брикете мороженое, «Коровку», оно в разрезе с сердечком.

– Нет. Только в стаканчиках: пломбир, шоколад, клубника, фисташка, фруктовый лёд.

– Тогда дайте нам клубничное и пломбир, мы сами дома сделаем, – решил Дмитрий.

– Пряники медовые не хотите? Свежие, только привезли.

– Не-ет. У Лики аллергия на мёд. Ей нельзя, – выдала всю подноготную Аня.

– Это ваша старшая? Не видно её.

– У нее выпускные экзамены в следующем году, она занимается.

– Ну надо ж и отдохнуть человеку, только учебный год закончился! Сказал бы кто нашим пацанам, что у них экзамены, те обхохотались бы.

– Ну видите, то пацаны, а у меня девчонки. Что с них взять? В школу пойдут – познакомятся.

Дмитрий расплатился и вышел из магазина. Аня рассасывала карамельного петушка, шлёпая в жёлтых резиновых сапожках по лужам, оставшихся после недавнего летнего дождя. Солнце на небе играло в прятки и время от времени скрывалось за проплывающими тучками. Пахло скошенным сеном, сладкими цветами, вокруг жужжали пчелки-труженицы и переговаривались птички, где-то вдалеке тарахтел триммер.

Котиковы прошли вдоль нескольких улиц и вышли на небольшую площадку перед школой, где на турниках висели старшеклассники.

– Здрасте, Дядь Дим, – поздоровались с ним пацаны. Отец семейства молча им кивнул, Аня же помахала ладошкой.

Молодёжь очень быстро прониклась к Дмитрию Сергеевичу симпатией: он разрешил им прокатиться на внедорожнике по деревне, съесть очень сладкую черешню, которая раскинула свои ветви за их забор, и всегда подкидывал мелочь в магазине, если немного не хватало. Котиков тоже к ним присматривался, готовясь записать Лику в школу. Всего детей в деревне было около тридцати, но также к ним приезжали старшеклассники из соседних городов. Большинство училось в младших классах, в будущем одиннадцатом Лики было всего пять местных человек – четверо парней и одна девушка.

– А где вы Виктора потеряли? – поинтересовался Дмитрий, оглядывая компанию.

– Он грызёт гранит науки. Уже все зубы сточил, – отозвался парнишка, сидевший на турнике в одних шортах – Ярослав.

– Какая жалость, а я хотел его позвать в сад. Или он этот сезон пропускает?

– Сорняки-посадки? Кто знает. Если хотите, мы вам прополем.

– За тысячу, – отозвался другой – низкий, веснушчатый и улыбчивый – Павел. – Каждому.

– Какие расценки! – рассмеялся Котиков. – Давайте, две тысячи на троих, а я вам подмогу пришлю и обед организую.

– Договорились, – Рося спрыгнул с турников и подал руку.

Аня, глядя на рукопожатие, не смогла стерпеть и тоже протянула ладошку.

– А с вами, мадам, мы о чём договариваемся? – улыбнулся Рося, тряся её ручку.

– Вы будете копать, а я – вами командовать.

Глава 2

Лика, пока её родственники гуляли, не теряла дома времени даром и, воспользовавшись перерывом между репетиторами, решила собрать оставшуюся черешню у забора, которую до этого обобрали местные. Она повесила пластиковое ведёрко на верёвочке на шею и залезла на лестницу, которую опёрла на забор. Очень скоро ей пришлось взять ещё одно ведро, побольше, чтобы не спускаться каждый раз. Его она притулила на навес, идущий от дома. Конструкция выглядела ненадёжно, вся шаталась и скользила, но Лика надеялась на удачу.

Её надежды почти оправдались. Котикова услышала тихий мелодичный свист и шорох гравия, скрип калитки. Она пересыпала ягоды из маленького ведра в большое и стала спускаться по прогибающимся ступеням.

– Пап, придержи лестницу, она что-то шатается, – попросила она, подхватывая большое алюминиевое ведро.

Шаги приблизились, лестница перестала шататься. Лика хотела было бросить взгляд вниз, как услышала скрежет – проволока, служившая ручкой большому ведру и потрескавшаяся от старости, вдруг оторвалась. Ягоды рухнули вниз.

– Осто…

– Твою налево, – раздалось как-то гневно и печально. Лика глянула вниз и увидела упавшего наземь человека – не папу.

Парень лежал на гравии с закрытыми глазами и сильно сжимал голову руками, из разбитого виска и поцарапанного носа текла кровь.

– О Господи, – Лика чуть ли не свалилась вниз и присела рядом с ним, кладя руки поверх его больших, испачканных ладоней. Парень пыхтел и не открывал глаз.

– Ты живой? Вызвать «Скорую»?

– Какая «Скорая»? – он отбросил её руки и сел, тряся головой. Кровь продолжала течь из виска, но уже медленнее, видно, задело не сильно. Он, наконец, открыл глаза и уставился на неё, как волк на добычу.

– Извини, пожалуйста, – прошептала, осматривая его рану и серьёзное лицо. – Пойдём хотя бы лёд приложу.

– Да не нужен мне никакой лёд, – фыркнул он и попытался встать.

– Пожалуйста, вдруг сотрясение! – схватила Лика его за руку. – И пластырем заклеить хотя бы, чтоб не занес ничего.

– Ты шутишь? Какой пластырь? Вон, – он сорвал какой-то сорняк у забора, плюнул на него и приложил к виску, глядя на неё с той же злостью и каким-то торжеством.

Лика вежливо улыбнулась и отклеила окровавленный листик от его лица.

– В подорожнике лечит только сок, поэтому он полезен только в растертом виде. А растущие на дороге подорожники собирают пыль и могут ещё и навредить. Давай я хотя бы промою, пожалуйста. Я очень виновата перед тобой.

– Хорошо, – вздохнул парень и довольно резво для больного поднялся с земли. —Тебя как зовут-то?

Котикова открыла калитку и впустила его внутрь.

– Лика. А тебя?

– Виктор.

Он осмотрел забитый вещами двор и сел на ступеньку. Котикова вынесла из дома тазик с водой и лейкопластырь. Виктор взял тряпку и принялся смывать с себя кровь на манер матросов, драящих палубу.

– Осторожнее, больно ведь будет.

– Нормально, – ответил он. – Чисто?

– Пойдёт, – Лика приклеила ему на висок широкий лейкопластырь и осторожно разгладила его края пальцами.

Виктор все это время, как дикой волк, следил за каждым её движением, готовый, в случае чего, броситься в атаку.

– Вот и все, – улыбнулась она виновато. – Извини ещё раз.

– Забыли, – бросил он и встал.

– Зато, может, завтра ты проснёшься и откроешь новый физический закон.

– Почему это?

– Ну как Ньютон. Только ему яблоко на голову упало, а тебе – черешня. Кстати, вы к нам уже приходили её брать. Забирай эту, если хочешь.

– Не надо мне. Почини лучше ведро.

– Да проще новое купить.

– Куда новое? Да тут проволоку вставить, закрутить – и как новое. Смотри, – он резко схватил ведро, тут же нашёл у них во дворе какую-то железяку и быстро соорудил новую ручку. – Вот.

– Спасибо. Может, теперь заберешь? Ребят угостишь.

– Не возьму. Это у вас, городских, от всего откупиться можно, а у нас здесь не так, – вспылил он, бросил ведро на пол и вылетел на улицу.

– Подожди, – схватила его за рукав Лика. – Я просто пытаюсь загладить вину! Ну хочешь, злись на меня, имеешь право, в конце концов.

– Я же сказал: «забыли». Пока, Лика, – фыркнул он и, не дождавшись ответа, ушёл.

– Пока, – вздохнула Котикова и, подтянув ведро, стала собирать с земли черешню. – И правда сладкая.

– У тебя что, руки-крюки? – крикнула от поворота Аня сестре.

– Ага. Придётся твоими работать.

– Не-ет! – Аня взвизгнула и бросилась за ворота.

– Пойдём кулинарить. Я надеюсь, ты умеешь делать из мороженого сердечки, – шепнул Лике отец.

***

На следующий день Дмитрий позвал в дом ремонтников – привести в человеческое состояние старую лестницу, ведущую на второй этаж – и Лике пришлось искать другое место для своих занятий. Она ещё плохо знала деревню, что не удивительно, поэтому, захватив ноутбук и тетрадки, пошла исследовать окрестности. Аня рассказала ей, как они с отцом ходили в магазин, и Котикова хотела повторить маршрут, но свернула куда-то не туда и вышла не к школе, а к какой-то длинной беседке, накрытой шифером, с лавочками и столами по краям. Лика заметила на крыше фонари с динамиками и решила, что здесь проводятся деревенские летние дискотеки.

Она разместилась за одним из столов и принялась за сборник заданий, включив в наушниках ненавязчивую музыку. Хотя, учитывая, как часто Лика её включала, та стала уже навязчивой, а поменять у Котиковой все времени не было. Она любила настраивать себя на учёбу: любила красивые тетрадки, цветные конспекты, хорошо смонтированные видео, удобные ручки, украшать рабочий стол вазочками с цветами и готовить вкусные напитки к уроку. Лика пыталась сделать подготовку к экзаменам нормальной частью своей жизни, а не временным стрессовым явлениям. Она хотела выжать из последних юношеских годов максимум, оставив их в памяти на всю жизнь.

Вдруг где-то между четырнадцатым и пятнадцатым заданием ЕГЭ по русскому ей кто-то постучал по плечу. Лика, погруженная в процесс, вздрогнула и выхватила наушники из ушей.

– Тише, я же не кусаюсь, – услышала она голос недавнего знакомого – а потом и увидела того.

Виктор сел напротив и расслабленно облокотился на спинку лавочки, осматривая её и компьютер пристальным взглядом. Лика педантично сложила наушники в кейс и лишь потом решилась с ним заговорить. Между вчерашним и сегодняшним Виктором, кроме этого прожигающего серьёзного взгляда, не было ничего общего. Сегодня перед Ликой сидел спокойный, крепкий паренёк, аккуратно одетый в джинсы, майку и даже тёмную джинсовку, которая сама девушка не додумалась надеть, хотя и видела гуляющие по небу тёмные тучи. Он сидел довольно расслабленно и изучал её без злости и фонтанирующей резкости. Лика, глядя ему в глаза, даже сумела различить их цвет – темно-карие, с почти чёрным ободочком.

– Как голова? – спросила она, стараясь высмотреть шрам на виске, но там ничего, кроме лёгкой розовой полоски, не было.

– Прошла. Не ищи – на мне все, как на собаке, заживает.

– По-моему, прекрасная способность, – неловко улыбнулась ему Лика.

– Что ты здесь делаешь?

– Здесь – это в дерев…

– Здесь – это именно в этой беседке.

– Я не хотела помешать тебе. Я уйду, если хочешь.

– Я не говорил, что ты мне мешаешь. Я просто спросил, что делаешь.

– Занимаюсь.

– А выглядишь как круглая отличница.

– Я готовлюсь к экзаменам.

– Уже?

– Говорят, чтобы очень хорошо сдать экзамены, нужного готовиться два года. Я и так поздно начала.

– Хорошо – это на сколько, по-твоему?

– В идеале – на соточку, – усмехнулась она.

Виктор улыбнулся одними уголками губ.

– М-да, вот же проблемы у человека.

– А ты что здесь делаешь? Гуляешь?

– Ага. Почти. У меня другие проблемы.

– Расскажешь какие?

– Нет.

– Так нечестно, я тебе про свои рассказала.

– А у нас не было уговора.

– Ну а по справедливости?

– Этот мир не справедлив, – подмигнул ей парень.

– Тогда я угадаю! Ты не гуляешь с парнями и не пошёл с ними к моему отцу копать грядки, но как любитель посидеть дома ты тоже не выглядишь. Ещё ты пришёл именно сюда, значит, тебе нужно тихое место, где можно посидеть. Может, у тебя какие-нибудь отработки?

– А может свидание, – подкинул он ей идею.

– Ой. Тогда я точно лучше пойду, – смутилась Лика.

– Да сиди, шучу я. Можно сказать, что и отработки.

Он опустил взгляд в стол, а его беспокойные загорелые пальцы попытались отковырять щепочку от него.

– Хочешь кексик?

– Какой?

– Шоколадный. С орешками.

– Ты пекла?

– Да. А Аня украшала.

– Тогда давай.

Лика наблюдала, как это серьёзный парень, тщательно, молча, всухомятку жевал её творение.

– Мне понравилось, – заключил он. Котикова улыбнулась. – Не буду тебе мешать.

Лика не успела возразить, как он встал и отправился к столу на другом конце площадки, сел к ней спиной. Она хотела уже вернуться к занятиям, как заметила приближающуюся к ним тень – женщина, лет сорока пяти, в цветастом халате, парочкой очень лишних килограмм и кипой учебников. Глаза её по-злому блестели, хотя лицо в целом казалось добрым. Увидев её, женщина остановилась и широко улыбнулась.

– Здравствуй, милая. Так это ты моя новая ученица?

– Здравствуйте…

– Я – Маргарита Владимировна, классная руководительница будущего одиннадцатого класса, и твоя тоже.

– Очень приятно, меня зовут Лика.

– Ой, какие у тебя сложные уже занятия, – протянула женщина, бесцеремонно заглядывая в её сборник, и прикрикнула. – Нам такие только снятся, да, Витя?

Котикова напряглась, она заметила, как окаменела спина у парня. Он сцепил руки в замок и поставил на них голову.

– Сидит вон, звезда футбола. Весь год мячи гонял да мух, а в конце спохватился, а уже поздно. Все тесты мне завалил, две из десяти аттестации по предметам, представь. Позорник! Теперь вот мучаемся, занимаемся, всю программу до конца лета не освоит – отправлю его на второй год в Гречиху – будет туда-сюда летать. У, позорник!

Виктор сидел неподвижно. Только каштановые волосы на его голове беспокоил ветер. Лика растерялась, не зная, что ответить.

– Возможно, ему просто нужно чуть больше времени и внимания для усвоения материала.

– Ремня ему нужно! Да кто достанет – амбал такой, хоть пожарным шлангом туши. Да ведь неглупый парень, но ленивый – мама дорогая. Ничего не хочет, хоть убейся.

– Может, тогда ему просто нужно попробовать другой формат учёбы, – промямлила Лика, не зная куда деться от ответа.

– Что мне ему, одиннадцатикласснику, на пальцах показывать что ли? Я одна, их – целая банда. Я всё дала, кто не усвоил – это их проблемы…

Маргариту Владимировна, что называется, понесло: и про Виктора, и про свою работу, и про местных ребят, с которыми Лика даже не успела познакомиться. Её будто держали взаперти годами, и вдруг она вырвалась на волю и смогла рассказать о своих мучениях в школе. Она не понимала, что прицельно уничтожала образ Виктора в глазах новой соседки, ровесницы, да ещё и противоположного пола. В её голове все должны были знать о таком «великом позоре», как неуспеваемость, чтобы коллективно исправить мозги провинившемуся. В её голове не существовало реальности, в которой она – Маргарита Владимировна – была не права и делала что-то неправильно. Сердце Лики сжалось от жалости к этим бедным ребятам, которых учили навешивать ярлыки и душили ими, пока не пропадала всякая способность сопротивляться. Этот спортсмен – тот философ, этот бабник – та зубрила, у таких людей не существовало полутонов, их мозг не вмещал разнообразие цветов мира и пытался примитизировать все вокруг – людей, мнения, события. Так жить проще, и так они живут поколениями.

Маргарита Владимировна, наконец, закончила перемывать косточки своим ученикам, заметив, что интерес Лики пропал, и направила к Виктору, который замер на лавочке подобно статуе. Котикова поспешила надеть наушники и постаралась больше не смотреть в их сторону. Однако её взгляд изредка цеплял, как размахивала руками Маргарита Владимировна, как нервно гонял в руках ручку Виктор, как они повышали друг на друга голос. В конце концов женщина что-то крикнула парню в лицо, швырнула на стол папки и со слезами на глазах едва ли не убежала. Виктор пнул ногой стол и, бросив вещи, скрылся в противоположном направлении, даже не взглянув на неё.

Лика несколько минут грызла карандаш, глядя на оставленные вещи, и в конце концов покинула свое место, чтобы собрать разбросанные бумажки: валялись учебники и тесты за десятый класс, кривые конспекты и хрестоматии, смятые таблички. Котикова подняла их на стол и по инерции стала сортировать: книги в одну стопку, тетрадки в другую.

– Спасибо, но не от всего сердца.

Лика подскочила и резко обернулась. Почему-то мокрый Виктор сел за стол, в упор глядя на неё. Его волосы прилипли ко лбу, а капли стекали прямо на тесты, размывая чернила. И снова был тот нелюдимый злой взгляд, обещающий агонию.

– Там дождь начался? – брякнула Лика.

Виктор глянул за её плечо на улицу, где было сухо, как в пустыне.

– Ага. Потоп.

Котикова вздохнула и протянула ему бумажки. Виктор даже не подумал их взять, поэтому те упали на стол.

– Извини, что залезла. Я… – Лика стушевалась, боясь, что он только сильнее рассердиться.

– Что ты?

– У тебя в одном и том же всегда разные ошибки. Будто ты совсем не смотришь, что решаешь, и делаешь наугад.

– Какая тебе разница?

Лика отвела взгляд.

– Я просто подумала, что, может, тебе не объяснили схему выполнения. Поэтому тебе сложно. Ну ладно, извини, – Котикова хотела юркнуть мимо него к своему месту, но Виктор поймал её за руку.

– Допустим, не объяснили. Что с того?

– Я принесу тебе табличку, – она забрала со своего стола папку с теорией и положила ему перед носом нужное правило, которое помешалось всего на один разворот. – Видишь? Все просто. Здесь ударение, здесь суффикс «а», здесь значение. Вот у тебя слова «блеск» и «блистал» – буква меняется из-за «а».

– Хрень какая-то, – усмехнулся Виктор.

– Великий и могучий, – пожала плечами Лика. – Можешь потренироваться с этой табличкой. Хочешь, я и исключения дам?

– Хочу.

– Их много, все не запомнишь. Поэтому лучше просто их постоянно просматривать, развивать зрительную память.

– Обнадеживает.

– Ну слово «кастрюля» ты же не напишешь с «о»?

– Нет.

– Вот видишь? Что-то уже знаешь.

Виктор погрузился в чтение, и Лика, чтобы ему не мешать, отошла к своему столику. Она успела дорешать вариант, прежде чем он снова подал голос.

– Она ещё вернётся, часам к трём, так что у тебя есть шанс спрятаться.

– Зачем вернётся?

Виктор тяжело вздохнул.

– Я должен сдать ей все тесты за год. И она делает мне мозг ими каждый день. И пока я их, хотя бы удовлетворительно не напишу, она не отстанет.

– Просто тесты? А как же объяснения? Как ты можешь их хорошо написать?

– Надо было на занятия ходить, – ехидно передразнил Виктор учительницу.

– Хочешь, я тебе объясню? – едва слышно предложила Лика.

Виктор обжег ее взглядом.

– Хочу.

Котикова широко улыбнулась, надеясь, что взгляд Виктора смягчится. Она перенесла вещи к нему за стол и, подражая школьной учительнице, взяла длинный карандаш в качестве указки.

Виктор слушал её объяснения внимательно, не как болванка, которой его хотела выставить Маргарита Владимировна. Лика даже решила бы, что он не открывает для себя ничего нового, если бы Виктор изредка и нехотя, словно боясь, не задавал вопросы. Он старался на неё не смотреть, теребил нитки на рукаве и выглядел не слишком вовлеченным.

– Такие дела, – наконец выдохнула Котикова. – Теперь попробуй решить тест. Если что, можешь задавать вопросы.

Виктор молчал потянул к себе бумажку и склонился над ней, закрывая чёлкой ей обзор.

– И лучше низко не наклоняйся, это вредит зрению, – прошептала Лика и тут же закрылась от парня учебником, чтобы не поймать его злой взгляд.

С той стороны учебника постучали.

– Кто там?

Раздалось что-то похожее на приглушенный смех, и Лика даже опустила учебник, чтобы увидеть такое редкое природное явление, как улыбающегося Виктора.

– Какого фига «палисадник» с «а»?

– Это от французского «изгородь», словарное.

– Поле и сад – чего придумывать?

– Ты не думай, ты решай. ЕГЭ – это не про логику, это для рыбок, которые запомнили, что их корм красный, – и Лика чмокнула губами, подражая морским обитателям.

Виктор снова улыбнулся и погрузился в работу. У него это получалось даже лучше Лики – не нужна была музыка, и её взгляд его не беспокоил. Котикова тихо проверила свой тест – и грустно вздохнула. «Куда мне преподавать с такими глупыми ошибками, – подумала она. – Хотя так я и сама повторяю. Уж хуже ему точно не сделаю».

– Готово. Посмотришь?

Лика с каким-то внутренним мандражом пробежала листочек глазами: словарные слова явно были не его коньком, но вот остальное!

– Будь я добрым учителем, я бы поставила тебе четыре, – протянула она ему тест.

– Но ты злыдня и влепишь мне тройбан?

– Но я не учитель и оценки ставить не могу, – она хлопнула Виктора тестом по чубу. Он поймал её ладонь и забрал листочек.

– А жаль. Я бы лучше занимался с тобой, чем с Цветком.

Котикова вздохнула и повела плечами.

– Я могу… позаниматься с тобой. Если хочешь.

– Помочь мне закрыть год? – приподнял он брови. Лика кивнула. – Я не смогу тебе платить.

– Да зачем мне твои деньги, – фыркнула Котикова. – Договоримся об этом потом. Когда – или если – закроешь год.

– Нет, так не пойдёт. Зачем тебе тогда со мной возиться?

– Мне скучно.

– Серьёзно?

– Меня вывезли из города от друзей и забросили в какое-то захолустье, где в туалете пауки, вода – в колодце, а Интернет ловит только дома и с усилителем. Как ты думаешь?

Виктор скрестил руки на груди и откинулся на спинку лавочки.

– Какая же ты все-таки городская, – довольно проговорил он. – Хорошо.

– Тогда до завтра? Здесь же?

– Да.

– Возьми у Маргариты Владимировны тестики, мы с тобой их порешаем и тогда ты сдашь лично ей контрольный.

Лика стала собирать вещи, поглядывая на хмурящееся небо.

– Я тебя провожу, – вызвался Виктор и тут же подскочил со скамейки.

– Оба намокнем.

– Мне уже не страшно. Расскажи, из какого ты города?..

Виктор был хорошим слушателем – внимательным и спокойным. Лике понравилось ему рассказывать некоторые детали их переезда сюда.

– Честно говоря, я все равно не понял, что вы тут забыли, ну ладно. Это же твой дом?

– Да.

– Ли-ика-а! – Аня вылетела из калитки и бросилась в ноги сестре. – Привет, Витя!

– Здравствуй, мадам.

– Вы гуляли вместе, да? – блеснули глазки у Ани.

– Учились, малышкинс. Занеси в дом, я сейчас приду, – Лика вручила девочке вещи и спровадила её за ворота.

– Во сколько завтра встречаемся?

– Можно с утра? В десять?

– Договорились. Тогда до завтра.

Виктор кивнул и бросил взгляд на их участок.

– И передай отцу, что я приду днем с парнями.

– Хорошо, но тебе не слишком будет и учёба, и такая работа?

– Передай, – он развернулся и ушёл.

«Вот же… ослик!» – подумала Лика, захлопывая калитку.

– Пап, пап, а Лика с мальчиком гуляла! – донесся из дома радостный голос.

Глава 3

Следующий день начался раньше, чем Лика того хотела: с утра отца вызвали на работу, поэтому и Аня, и парни, которые должны прийти работать после обеда, и Виктор – все осталось на нее. Поглядывая левой пяткой, чтобы её сестра не совершила феерическое падение в выгребную яму, Лика готовила обед. «Почему я не взяла его номер? Сказала бы прийти сюда, – мысленно простонала она. – Он сообразительный – может, поймёт неладное и сам зайдёт?»

И правда – ровно в десять утра в её калитку постучали.

– Открыто, заходи.

Через несколько минут Виктор – немного растрепанный и одетый во все чёрное – сел за их кухонный стол.

– Я рада, что ты не подумал, что я тебя бросила.

– Здесь все уже знают, что твой отец с утра уехал. Два и два сопоставить не трудно.

– Витя, привет! – воскликнула Аня, подбегая к нему. – Это тебе.

Виктор покрутил в руках карандаш, обернутый в тетрадный лист, который был раскрашен этим же карандашом.

– Какой красивый. Спасибо, у тебя хорошо получилось.

Аня разулыбалась и спряталась от счастья под стол.

– Вылазь, малышкинс. Тут плита работает, сейчас споткнусь и обожгу тебя.

– Мне жарко, Лика, я хочу купаться, – проныла она, повисая на руках на кухонном столе.

– Я максимум могу полить тебя из лейки.

– Хочу на речку! На озеро! В пру-уд!

– Хочешь, пойдём на речку, – предложил Виктор. – Только это будет вечером и если ты не будешь мешать сестре.

– Хорошо. А ты покатаешь меня на велосипеде?

– Да. Иди украшай другие карандаши.

Аня убежала, а Лика смерила Виктора оценивающим взглядом.

– Тебе сестра на лето не нужна?

Парень улыбнулся и раскрыл тетрадь.

– Так, сегодня разберём восьмое задание – легкотня, тебе понравится, – Лика вытерла руки об свою длинную светло-желтую юбку и села рядом с ним. Виктор подпер рукой щеку и стал слушать.

Лика входила в раж, когда объясняла знакомую тему. Ей хотелось поднести зажжённую спичку интереса к такому сухому полену, как Виктор, и заразить его огнём, увидеть, как в нем рождается понимание, а после – и его успехи. Парень же будто только это и улавливал, зачарованно следил, как Лика, чуть ли не давясь слюной, поясняла ему за какие-то несогласованные приложения.

–Такие дела. Распечатка перед тобой – решай, а у меня уже морковка горит, – Лика подскочила к сковородке, снимая её с огня.

Виктор послушно принялся за задания, изредка бросая взгляд на спину девушки, на которой иногда появлялись лопатки, точно спины дельфинов над водой. Лика готовила суп, которым собиралась кормить позже его же и всех, кто придёт копать грядки.

– Как успехи? Решил? – спросила Котикова, когда забросила все необходимое в кастрюлю, и присела на лавочку.

– Да.

Лика взялась проверять, а Виктор – наблюдать, как она, бегая глазами по строчкам, грызёт украшенный карандаш.

– Просто отлично! Ты большой молодец, – вынесла Лика, подчёркивая пару ошибок. – Ты сегодня пойдёшь писать?

–Цветку? Да.

– Почему «Цветку»?

– Чтобы она не догадалась, – подмигнул Виктор. – Маргарита же.

– Если хочешь, ещё одно задание разберём. Я бы тебе предложила попробовать решить весь вариант ЕГЭ, но без сочинения. Что скажешь? Раз уж время есть.

– Это бесполезно. Но если ты считаешь.

Лика принесла ему два варианта – пустой и прорешанный ею.

– Решай, сверяй, задавай вопросы обязательно. Даже самые глупые.

– Хорошо. Твой номер?

Котикова рассмеялась.

– Давай телефон – запишу.

Лика снова отвлеклась на суп, потом проведала Аню, которая послушно «украшала» карандаши в комнате, и вернулась к ученику.

– Расскажи мне что-нибудь, – вдруг попросил Виктор.

– Я тебя не буду отвлекать?

– Нет. Что-нибудь про себя. Какой твой любимый цвет?

– Самый любимый – синий, но ещё мне нравятся пастельные, как, например, эта желтая юбка. Мне нравятся розовые очки, чёрные галстуки, белые блузки. Цветочки всех расцветок, но особенно – фиолетовые. Мой любимый десерт – это шоколад. Шоколадный тортик с шоколадной начинкой под шоколадным ганашом с шоколадной крошкой. Я люблю печь сама, но здесь, правда, это не очень удобно. Ещё мне нравятся разные чаи и красивые заварники. И шляпки разные.

– А что тебе не нравится?

– Холод, пустой холодильник, грязь, большие ножи, открытый огонь. Я очень боюсь вида крови и не умею плавать…

– Правда?

– Да, – пожала плечами Лика. – Папа все время занят, а мама и сама не умела.

Виктор встретился с ней взглядом, словно спрашивая разрешение задать этот вопрос.

– Она умерла, – выражение лица Котиковой сказало ему, что в эту тему уходить не надо.

– Это и есть вся твоя семья?

– Ещё бабушка с дедушкой есть по папиной линии, но они живут заграницей. А у тебя кто есть? Какая у тебя вообще фамилия?

– Васнецов. У меня здесь почти вся семья: родители, двое бабушек с дедушками, старший брат – он работает на тракторе – и ещё один, он сейчас в армии.

– Надо же: у вас одни мальчики, у нас одни девчонки.

– Здесь в целом немного девочек: обычно в старших классах все уезжают в города, в колледжи и лицеи. А ты наоборот – сюда.

– Так получилось, – вздохнула Лика.

– Ты не хотела переезжать?

Котикова схватилась за тряпку и стала протирать столешницу, прячась от его взгляда.

– У меня… некоторые проблемы со здоровьем. И врач посоветовал мне и Ане полностью сменить обстановку, тёплый климат и свежий воздух. Тут папа вспомнил про прабабушкин дом.

– С сердцем? У моего дяди какая-то хроническая фигня, те же рекомендации.

– Почти – с нервной системой.

– Я уверен, здесь ты поправишься, – заявил он. – Никаких самолётов, никаких машин, магазинов, интернета и химии. Скука смертная!

– Чего же ты тогда не уедешь в город? Или в армию собираешься?

– Да так, – Виктор сделал вид, что очень заинтересовался пробником.

– А кем ты собираешься стать?

– Лика, ты как моя мать, – усмехнулся он.

– Да я просто спросила. Узнать о твоих увлечениях.

– А ты?

– Я хочу быть журналистом. Или редактором в издательстве. Это можно на журналистику, филологию, даже лингвистику, но мне не очень нравятся иностранные языки.

– Я бы посмотрел твоё интервью.

– Спасибо. Так, а ты?

– Мой дед работал на молочной ферме, мой папа, мои дяди и я буду, – сказал он как-то обречённо.

– Ты не горишь желанием, – заметила Лика. – Неужели не хочешь чего-то другого? Большего?

– Лика, я за пределами этой деревни был три раза в жизни, я мира не знаю, куда я могу пойти?

– Тогда тем более! Взять и выйти, посмотреть! Посмотреть на мосты в Питере, на соборы в Москве, на пальмы в Сочи, на море, в конце концов, на море!

– Я был на Чёрном, ничего интересного: солёное, грязное и холодное.

– На другое. На Средиземное, на Финский залив, на море Лаптевых, на океан. Представь, что ты выходишь из отеля и перед тобой бегают вараны и лежат огромные, размером с подушку, черепахи!

Виктор задумался, пониже опустив голову.

– Чем ты увлекаешься? Что тебе интересно?

– Футбол, – усмехнулся Виктор. – Предлагаешь мне фантастическую карьеру?

– Ну может ещё что-то, – неловко уточнила Лика.

– Есть только два предмета, по которым я получил аттестацию за год, – помолчав, сказал он негромко.

– Даже не представляю какие? История и общество?

– Биология и химия.

Лика просияла.

– Так ты будущий врач!

– Мгм, самая удобная профессия для путешествий, – он показал ей большой палец. – А оплата – золотые горы!

– Да разные есть варианты, надо только хорошо постараться и поискать.

– Особенно здесь, в Черемуховой.

– Вот же перед тобой, – Лика чуть ли не ткнула его носом в пробник. – Набираешь триста баллов – и перед тобой вообще все города открыты: бюджет, общежитие, да что угодно.

Виктор рассмеялся.

– Ты, Котикова, юмористка. Где я, и где триста баллов?

– Возьми себя в руки, стремись и получишь, если не такие, то больше двухсот пятидесяти. Все возможно, не ставь на себе крест.

– Я просто объективно себя оцениваю.

– Если ты так будешь говорить, я не буду с тобой заниматься!

– Это называется манипуляцией, между прочим, – скрестил на груди руки Виктор.

– То есть, даже просто из вредности не будешь ничего пытаться сделать, да?

Виктор поджал губы.

– Где пытаться? Здесь? Где учитель биологии – это младший ветеринар на ферме? Где нас на химии учили делать самогон?

– Ну ты можешь, как я…

– Не могу! – не вытерпел Виктор, и Лика заметила, как у него слегка покраснели щеки. – Не все могут так, как ты!

Котикова опустила глаза вниз, теребя пальцами упаковку от перца. Действительно, вряд ли его большая семья потянула бы хорошую подготовку к ЕГЭ. Брат в армии, родители на молочной ферме, а он оставлен себе на попечение.

– Извини, я не хотел тебя смутить, – Виктор неловко коснулся пальцами её руки.

– Всё хорошо, – Лика решительно встала и отряхнула юбку. – Я научу тебя тому, что знаю сама. Но пока ты не захочешь что-то делать, тебя и трактор не сдвинет с места.

Она вышла из комнаты, оставив Васнецова наедине с мыслями и пробником.

– Лика, – шепнула Аня, которая, естественно, подслушивала их разговор. – Вы что, умудрились поругаться?

– Нет, малышкинс, мы просто разговаривали, – она пригладила тёмные волосы сестры.

Аня внешне пошла в мать: тёмные волосы, зеленоватые глаза и тонкие пальцы. Лику мучило их сходство. Она сама переняла славянскую внешность отца: русые волосы и серо-голубые глаза. Лика всегда чувствовала связь с ним больше, крепче, чем с матерью. Он никогда не кричал на них, всегда помогал, доверял и только подталкивал в начинаниях. Двойка? Это надо отметить. Горячую воду отключили? Самое время прокатиться в аквапарк. Дмитрий словно всегда чувствовал, в чем нуждались его дочери и давал именно это, а не то, что считал правильным сам, как делала их мать. Лика бывала на море, видела горы, гладила кроликов, гуляла до рассвета и съедала целую шоколадку за раз. В последний год, когда их встречи с отцом сократились до двух дней в неделю, Лика почувствовала себя брошенной и нелюбимой, но она – это ещё ладно. Аня, которая только росла, и росла совсем в другой атмосфере и других условиях, страдала больше от материнской нелюбви и приступов истерики.

– Как думаешь, ему понравится? – шепнула Аня, показывая сестре карандаши.

– Даже не сомневаюсь.

Девочка улыбнулась и с воплем «Ви-икто-ор» побежала на кухню. Лика потопталась на месте, не желая возвращаться обратно к Васнецову, но и не зная, чем себя занять. Спасение пришло неожиданно.

– Э-эй, археологи! У кого здесь сорняки не прополоты?

– Ярик! – взвизгнула Аня, хлопнула входная дверь.

Лика, не глянув в сторону поднявшегося Виктора, вышла к гостям. Во дворе стояли трое парней и девушка. Аня уже расселась на руках у Роси – загорелого, темненького парня выше Лики на голову. Рядом с ним стоял веснушчатый Паша, нагруженный всякими граблями и лопатами и улыбающийся ей во все тридцать два. Остальных Котикова не знала, но шустрая Аня быстро решила эту проблему.

– Это Лика, моя сестра, – объявила она всем. – А это Ярослав, Паша, Игорь и Даша. У неё туфли от Джимми Чу!

Бедная Даша аж покраснела от такого представления.

– Привет, – поздоровалась Лика. – Вы проходите.

– Папы сегодня нет, так что она за главного, вы слушайтесь её, – погрозила пальцем Аня.

– Есть, мэм, – шутливо отдал честь Рося и замаршировал в сад, высоко поднимая ноги.

– Приятно познакомиться, – улыбнулась Даша и полезла обниматься к Лике. Девушка немного опешила. – Наконец-то ты разбавишь эту скучную мужскую компанию, а то я во всех голосованиях проигрываю, и мы либо играем в футбол, либо смотрим его!

– Тоска, – признала Лика, стараясь мило улыбаться. Внезапные объятия ей немного не понравились, но девушка старалась не показывать виду.

– Извини, если смутила, но я так рада!

– Мы все рады прекрасной компании, – улыбнулся Игорь – солнечный блондинчик. – Ты не любишь гулять, наверное? За две недели ни разу тебя не увидели.

– Я учусь, к тому же с переездом дел много.

– А вы сюда надолго? Или только на лето?

– Где-то на год.

– Правда? Пашка, слышал? Вот у кого мы будем списывать!

– Да-да. Показывай, что копать-то. Стоим, лясы точим, а жара к нам подбирается.

Лика образно очертила им участок, показала, где дорожки лежат.

– Вы лучше цветочки перед домом, а при входе – ёлки или можжевельники – так вид с улицы закроете, да и тенек будет с этой стороны, – глянув профессиональным глазом, вынес Паша.– Если что, у мамы Виктора такой роскошный самшит, можете попросить росточки.

– Мама их осенью рассаживает.

–И ты здесь? А как же гранит науки? – хлопнул его по плечу Рося.

– Одно другому не мешает, – отозвался он, мазнув взглядом по Лике.

Парни принялись за работу, Аня – командовать ими, а Лика с Дашей – расчищать место в беседке для обеда.

– Как тебе наша деревня? – спросил у неё Игорь, собирая поломанные ветки в кучу.

– Деревенская. Непривычно, но выглядит мило.

– Это потому, что ты ещё ничего не видела! Тут такая речка течёт – парное молоко, а на полях пикники классно устраивать. Пойдёшь вечером с нами купаться?

– Посмотрим вечером.

– Она боится, мы плавать не умеем, – спалила контору Аня.

– Да она неглубокая, не переживай. Да и мы, если что, научим, – подмигнул им Рося.

– Ты-то? А кого в прошлом году доставали из-под моста? – хмыкнул Виктор.

– Я тогда был молодым и глупым. А сейчас я уже преисполнился в своём познании. Ты сам-то пойдёшь?

– Как Цветок скажет.

– И не надоело же ей с тобой? Неужели она не хочет на лето куда-нибудь свалить?

– Я бы предложил поездку на тот свет.

– Витя! – возмутилась Даша.

– Не называй меня так, – буркнул тот.

– Нет, сейчас ты ведёшь себя как самый настоящий дед Витя, а не Виктóр!

– А он умеет вести себя по-другому? – удивилась Лика.

Виктор ошарашено глянул на нее и налег на лопату под смех друзей. Такой большой компанией парни реактивно шли по участку, и, когда часы пробили три, оставались неочищенными и невскопанными лишь самые дальние углы.

– Ликочка, – жалобно протянула Аня, которой надоело путаться под ногами парней. – Мы есть-то будем, или ты все приготовленное сама съешь?

Так был объявлен перерыв. Хозяйка представила гостям суп и жареную картошку с грибами – работяги быстро все смели. Котикова терзала кусочек хлеба и боковым зрением поглядывала на Виктора, который очень странно ел: раскидал грибы с картошкой по разным сторонам тарелки и употреблял каждое по отдельности, грибы – с интересом, а картошку скорее на автомате. Лика подумала, что здесь, в деревне, они, верно, едят картошку, как обычные люди хлеб – всегда и везде.

– Потрясающий обед! – заявил Рося и хитро улыбнулся. – За такой стол я обязан отблагодарить хозяйку поцелуем.

Лика не успела придумать, что ответить, когда Аня ловко забралась на стул и спросила:

– Тебе в какую щеку удобнее: правую или левую?

Ярослав не стал скупиться и чмокнул её в обе.

– К сожалению, у нас к чаю только варенье, и, по-моему, оно старовато.

– Я сейчас сбегаю в магазин, – Паша схватил кепку со стола.

– Я с тобой! – Аня уцепилась за его руку.

Все смотрели, как Лика разливала по кружкам – старым, фарфоровым, с золотым орнаментом – душистый чай. Вокруг пели птички, а какая-то пчелка заинтересованно кружилась над их головами. Виктор косился на руки Лики, которые аккуратно обрывали веточку мяты и опускали каждому в чашку листики, а Даша смотрела, как парни таращатся на новую соседку. Она невольно сравнивала себя с ней и, естественно, в голове во всем проигрывала, однако Даша увидела, как тепло улыбнулась Котикова, когда протягивала ей чашку, и подумала, что они все же смогут стать друзьями. Вряд ли её, городскую, заинтересует кто-то из деревенских парней. А даже если и так – какова вероятность, что из четверых она выберет именно его?

Аня заявилась в калитку с ноги, довольная, неся коробку маленьких пирожных.

– А почему они погрызенные? – поинтересовалась Лика.

– Мы по дороге встретили мышку, – не моргнув глазом, ответила малая. – Поделились.

– Подтверждаю, – серьёзно кивнул Паша.

Пирожные оказались старыми, заветревшимися и невкусными, но подростки топили его в чае, и все за разговором становилось сносным. Парни отправились доделывать работу, девушки – помыть посуду. Одна Аня, наевшись, зазевалась, и Лика отошла уложить её спать.

– Надолго её вырубает? – поинтересовалась Даша.

– Час-полтора. Столько носиться-то – никому сил не хватит.

– Смотрю, она от Роси не отлипает.

– Ей нравятся большие компании и много внимания.

– Парни от тебя, к слову, тоже.

Лика тяжело вздохнула, не зная, что ответить.

– Мне не хотелось бы их обижать…

– Тебе никто не приглянулся?

– Я их слишком мало знаю, – уклончиво ответила Лика

– Хочешь, я расскажу тебе про них?

– Что именно?

Даша хитро улыбнулась и села на лавочку.

– Рося – это вечный кипишь, вожак стаи. Он играет за нападающего всегда, он и в жизнь такой – все в лоб. Паша – это наглость. Подколки, шутки, намёки, искусственная грубость и безразличие. Но он верный, как пёс, и всегда поможет. Игорек – наш цветочек, эпицентр доброты и нежности, но и робости. С ним всегда просто, он умеет слушать и слышать, поддержит и обнимет. Виктор – гордец. Никогда ничего не стерпит, молчать не будет, себе в укор не пойдёт. Ему что взбредет в голову, что он посчитает правильным – так за тем и будет идти, снося все на пути. Вспыльчивый, не покажет слабости. Он голкипер – мечи ловит намертво.

«Как будто я домашнее животное себе выбираю, – мелькнула в голове у Лики. – Сама буду общаться – сама и пойму, кто какой. Вдруг все не так, как кажется…»

– Интересный набор, – отозвалась Котикова.

– Да… есть из чего выбрать.

– А тебе кто нравится?

– Мне? Они все мои. Но ты скажи, кого захочешь украсть – я подумаю.

Лика решила сохранить молчание.

–С ума сойти! Где ты такие взяла?

Котикова обернулась и заметила Дашу со своими серёжками – бижутерия из Zara, ничего особенного, но в глазах девушки светился восторг.

– В городе купила. Если хочешь, папа может как-нибудь свозить нас прогуляться по магазинам.

– Хочу! А кем твой папа работает?

– Директором, – уклончиво ответила Лика.

– Вот это батя.

– Мы закончили. Иди смотри, – раздался голос Виктора со двора, когда солнце уже тянулось вниз.

Лика не узнала свой участок – оказывается, он большой и очень перспективный. Парни разгребли заросли и пропололи землю в местах, где будут будущие грядки и клумбы. Уставшие, грязные, раздетые по пояс, они прятались в тени дома и пили воду из-под крана.

– Всё отлично, спасибо большое, – улыбнулась Котикова и протянула им деньги.

– С вами приятно иметь дело, – подмигнул ей Рося и запихнул купюры в карман. – Ну что, на речку?

– Прямо сейчас?

– А чего ждать? Или кто-то против?

– Мне нужно дождаться, пока Аня проснётся. Я не могу её оставить.

– Мне нужно к Цветку заскочить, – отозвался Виктор. – Вы идите, а я потом зайду за ними и приду. Вы там же, на лебедином?

– Да. Хорошо. Тогда не прощаемся, – Рося крепко пожал ей ладонь и удалился со своей свитой.

– Я проверила твой пробник, – сказала Лика, рассматривая ползучего по бетону жука-оленя. Она ждала, пока Виктор спросит её, проявит интерес к своим результатам, но он молчал, долго мыл руки, натягивал майку на поджарое тело.

– Всё плохо? – наконец, озвучил он, остановив на ней свой коронный взгляд.

– Нет. Больше половины правильно.

– Насколько больше?

– На один, – улыбнулась Лика. – Это правда неплохо.

– Мне нужно написать два теста Цветку. Если зайду через полчаса, будете готовы?

– Я – да. Аня, надеюсь, тоже.

– Хорошо.

Виктор подхватил свои вещи, забрал забытый секатор, не глядя на нее, и лишь у ворот остановился.

– Мы завтра продолжим? – тихо поинтересовался он.

– Да.

Он кивнул, толкнул калитку и глянул на неё сквозь резной забор.

– У тебя очень вкусные грибы получаются.

Не сказав больше ни слова, Виктор ушёл. Лика со вздохом потерла лицо и зашла в дом.

– Какой же ты сложный…

***

Виктор задержался минут на десять, но Лика этого даже не заметила: Аня то ли недоспала, то ли переспала и капризничала по любому поводу. И солнце не свети, и птицы не пойте, и папа приди. Когда Виктор, наконец, появился, он застал рыдающую Аню и уставшую Лику.

– Эй, что у тебя произошло, крутышка? – спросил он.

– Она меня обижает, – крикнула Аня.

– Чем?

– В кефире недостаточно пузырьков, – ответила Лика, помешивая трубочкой напиток. – И полотенце мокрое.

– А мы смотри как сейчас сделаем, – Виктор посадил Аню себе на колени и стал кулинарить: перелил кефир в пиалу и накрошил туда печенье, бросил сверху ягод. – Теперь это целое блюдо, смотри какое вкусное!

Девочка, нахмурив брови, повозила ложкой, но все же попробовала – и ей даже понравилось. Лика вздохнула и натянула сестре на голову панамку.

– Я не хочу-у… – открыла рот Аня и все понеслось по новой.

Девочка согласилась пойти к реке только на руках у Виктора. Она болтала ножками, сидя у него на шее, и грызла карамельного петушка, роняя сладкие крошки Васнецову на голову. Тот, на удивление, стойко все сносил. Он провел их вниз по деревне, через дырку в заборе – в рощу, где жители за годы вытоптали удобную тропинку.