Одна корона – два короля бесплатное чтение

© Рамзан Сайд-Ахмедович Боприев, 2023

ISBN 978-5-0060-6018-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1.Вакхала 01.01.1000

Над огромным, едва изведанным миром поднялось буро красное солнце и залило весь горизонт волнами света ознаменовав наступление новой эпохи. По общепринятому летоисчислению наступил тысячный год. Человечество, и не только, готовилось шагнуть за порог нового тысячелетия со старыми проблемами: войны, болезни, голод и нищета.

– За новое тысячелетие! – произнес короткий тост пьяница из деревенской глуши с жуткой вонью из-за рта.

– За то, что бы оно было не таким паршивым как предыдущее – решил улучшить тост его собутыльник.

Грязные кружки с давно отсутствующими ручками и наполненные до краев вином низкого сорта ударились друг о друга, и не раз, они бились до тех пор пока у пьянчуг не закончилась последняя монета. Не знающие никакой меры друзья принялись слезно умолять хозяина трактира налить им в долг, но получив грубый отказ покинули его заведение покрывая его отборными оскорблениями. Неспособные без запинки произнести ни единого слова они начали скитаться по селению в поисках приключений. К концу дня один из них в пьяном беспамятстве исколол ножом второго и вскоре стал первым повешенным в новом тысячелетии из своей деревни. Их никак не запомнит история, а родные забудут через несколько месяцев, как и миллионы других более достойных людей. Все их переживания и волнения обратятся в прах, а мир продолжит свое существование ничуть не изменившись, разве что немногим станет чуть лучше и добрее освободившись от подобных людей.

Остров Вдали, прозванный так из-за огромного расстояния от так называемой Большой земли, встречал новое тысячелетие с огромным количеством сложностей. Именно здесь тесно ютились два королевства с большой историей вражды и ненависти, Вакхала и Ханвий. Их конфликт то тлел, то разгорался вот уже несколько веков и нередко выжимал из государств все накопившиеся за мирные годы силы. Однако, сейчас страны прибывали в относительно мирном состоянии. Торговали, устраивали дружественные турниры, подписывали разного рода договора. Правда, торговля была от безысходности, так как страны имели в соседях только друг друга, турниры часто приводили к поножовщине, а договора соблюдались крайне слабо и в целом служили лишь как демонстрация способности жить в мире и согласии.

Ханвий был мощнее, больше и богаче своего южного соседа, ее граждане любили за кружкой пинты горячо сетовать на то, что если бы не непроходимая «Горная преграда», которая расстилалась от моря до моря и надежно разграничивала страны, то их королевство давно бы захватило весь остров. В Вакхале горный хребет называли «Горной линией», страна во всю использовала ее преимущество. Единственная дорога через непроходимые, скалистые горы была защищена хорошо укрепленной крепостью, которую невозможно было ни осадить, ни захватить. Этот узкий тракт был единственной связью по суше между королевствами. В горах стояла вечная, безжизненная мерзлота, в то время как на всем остальном острове опоясанном голубыми морями был не изменчиво теплый климат, способный давать урожай круглый год. Четкой границы между странами не было, по одну сторону горного хребта была территория Вакхалы, по другую земли Ханвия. Одним из самых больших чудес острова заслуженно считалась огромная, величественная арка, что парила высоко над хребтом доставая до самого небосклона. Проплывающие мимо облака непременно разбивались о ее каменную, остро скалистую дугу. Ее края уходили на дно глубоководного океана вдалеке от берегов острова. Толщина небесной дуги во многом превосходила горный обхват из-за чего весь огромный хребет вечно находился под ее холодной тенью. Земли подле горной цепи так же были объяты вечными сумерками и в простонародье назывались «царством снов» или «долиной теней». Гигантская арка была хорошо различима даже в самый пасмурный день, а в ясную погоду и вовсе отчетливо виднелась с любой точки острова. Из нее вытекали десятки ручей, что распыляясь в воздухе достигали земли в виде небольшой влаги. Обе народности острова имели свои собственные мифы и легенды связанные с нависавшей над ними аркой.

2.Столица Вакхалы, город Рамбург 05.01.1000

В настоящий момент Вакхала представляла из себя крайне слабое и разобщенное государство. Все это было плодами царствования короля Ариана, получившим название «пьяное правление». Будучи абсолютно безразличным к государственным заботам он довел страну до полного обнищания и состоянии развала. Старый, семидесятилетний король уже давно потерял связь с реальностью от долгого прибывания на верхушке политической иерархии, которая была напрочь изолирована от обычной жизни. Он не знал как живет народ, чем он дышит, не знал потому что это его не волновало. Однако, к огромному сожалению для многих он не оставался безучастным в делах государства, не редко с королевской твердостью но пьяный в стельку он подписывал абсолютно пагубные для страны наказы. С легкой но дрожащей от пьянства руки он передавал пахотные земли одной деревни или лорда другому за хорошее подношение, тем самым сея раздор и ненависть внутри страны. Он абсолютно не задумывался о последствиях, что следовало делать истинному королю и всегда жил исключительно сегодняшним днем и ощущением.

– Его Величество король Ариан Единый и Неоспоримый – громко огласил первый советник короля Виджен – Отец вакхалов, Владыка земель и Хозяин морей, Десятый сын Рогина и Король тысячелетия – он был привычно облачен в черный, облегающий, неприметный подрясник достающий до самых пят, у него было идеально выбритое, чисто лицо и вьющиеся на лбу волосы средней длины.

– Нет-нет, Виджен – лениво высказал недовольство король восседая на своем высоком троне – ты словно без особого хотения выполняешь нудное обязательство возложенное на тебя против собственной воли, словно тебе в тягость, а мне нужно более.. более.. как это сказать..

– Страстно, Ваше Величество – подсказал Питер, племянник короля, он сидел за большим, длинным столом в стороне от них.

– Да-да, точно! Оглашай меня более страстно, словно любовницу – утонул в хохоте король, за ним предсказуемо и фальшиво его советник.

Лишь Питер сохранил серьезную мину. Они находились в троном зале королевского дворца. Пришедший по государственным заботам Питер был вынужден ждать пока Виджен не выдаст идеальное оглашение. Уже в третий раз он перевернул песчаные часы в ожидании внимания короля.

– Делай упор на последние слоги слов, растяни их, Егоо Величествоо, понимаешь? – досаждал своего советника Ариан, его длинный, бордовый, бархатный плащ скрыл собой подлокотники трона, что пестрили дорогими камнями и особыми узорыми. Он не любил носить свою пышную корону во дворце из-за ее веса, однако, традиционно облачался лишь в одежду с изображением короны на груди, и всегда только в бордовую, это был цвет королевской семьи и флага страны.

Многочисленные попытки Виджена прерывались неизбежной критикой Ариана. Племянник короля перевернул песчаные часы в четвертый раз, а затем и в пятый. Пустая забава короля через чур затянулась. Питер начал нервно стучать пальцами по дубовому столу, за один ужин располагающий на себе яство, которое обычное крестьянское семейство не съедало и за месяц. Трон стоял на округлой площадке возвышенной над уровнем зала. Король как бы находился на несколько ступеней выше всех остальных, никто помимо него не имел право ступать даже на первую ступеньку. Пять ступеней символизировали качества присущие истинному королю: ум, мудрость, благородство, сила и верность народу.

Тема оглашения незаметно и гармонично перетекла в беседу о предстоящем большом пиршестве в честь грянувшего тысячелетия подарившим королю новый абсурдный титул. День близился к вечеру, многочисленная прислуга дворца готовилась зажечь светочи, да свечки.

– Ваше Величество – вмешался Питер устав ждать мига внимания – извините, но я с делами государственной важности – встав из за стола он уверенными и твердыми шагами подошел к королевским ступенькам и остановился в полуметре от них.

– Так чего же ты молчал все это время? – немного в издевательской манере спросил Ариан надменно разглядывая племянника с высоты своего трона, его давно седые волосы начали обильно редеть являя свету неприятную, дряхлую кожу виднеющуюся сквозь длинные локоны. Золотой кубок в его руке был его неотъемлемым атрибутом, короля всюду сопровождала служанка с чашей и личный страж, двухметровый сын вымирающего племени оборотней. Его густая, черная и грубая борода, доставала до ключиц, а толстая коса за спиной до конца спины, как и у всех жителей его деревни. У него был крупный нос, густые брови и сморщенный лоб, на котором красовался продолговатый, ровный шрам приобретенный еще в детстве. За его спиной в ножнах висел огромный меч чуть недостающий до роста средней женщины. Привычно для своей общины он был облачен в черный, пышный мех. Однако, даже за широкой накидкой было трудно затаить его невероятную мясистую мощь способную внушить безнадежность и отчаяние в голову всякого злопыхателя короля. Он имел прозвище «Смерть несущий» из-за многочисленных казней, что король доверял лично ему.

– Не хотел прерывать столь важную беседу, мой король – в схожей манере ответил Питер.

У него былы черные, гладкие волосы старательно зачесанные назад и достающие до середины шеи, легкая щетина и большие, черные глаза. Он являлся правой рукой короля и будучи вторым человеком в королевстве выполнял так называемые «чистые наказы» государя. В условиях безразличия Ариана к своим обязательствам Питер фактически выполнял за него всю государственную работу.

– Ну что там, говори – немного озлобленно повелел Ариан делая нервный глоток вина.

– Дикая деревня..

– Оо, только не про них, прошу – перебил Ариан в миг оторвавшись от питья – как достали эти варвары, нет-нет, как достали деревни жалующиеся на них – разнылся король, он был напрочь обделен каждым из качеств, что символизировали его ступеньки.

– Кто на сей раз, принц Питер? – с привычной, непоколебимо спокойной но вызывающей непонятное отвращение манерой спросил Виджен.

Он стоял рядом с Питером, его худощавое тело возвышалось на два лба над всяким человеком среднего роста, коим являлся принц. У каждого из них на поясах висели небольшие золотые кинжалы приятно выделяющиеся на их черных одеяниях. Они символизировали о высоких постах своих носителей. Всего подобных кинжалов было четырнадцать. Их владельцев называли первым кругом короля. Каждый такой кинжал имел свою отличительную черту в зависимости от поста, так, на рукояти кинжала ответственного за меч была гравировка щита и клинка, на кинжале ответственного за яство орнамент в виде хлеба и кувшина с вином. Сам государь, так же имел сходный кинжал, богато украшенный вкрапленными рубинами.

– Степная деревня молит пресечь беззаконние и угнетение со стороны Дикой деревни – ответил Питер, он так же предпочитал черную одежду и был довольно скуп в ее разнообразии.

– Степная деревня? – удивился Ариан – кто это?

– Кривоногие, Ваше Величество – тихим голосом подсказал Виджен пронзая взглядом короля, он всегда смотрел четко в глаза когда обращался к кому либо, его взгляд при этом был совершенно непонятным и загадочным, он словно пытался загипнотизировать каждого с кем вступал в разговор.

– Верно, ныне шире известные как кривоногие, но историческое название их селения это Степная деревня – с запредельной простотой добавил Питер, их контраст с Видженом был настолько резким, что могло показаться, что это два человека с абсолютно разных социальных слоев.

– Что их побудило обратиться к короне после столетия смиренной жизни в жестокости и унижении? – спросил Виджен, каждое его слово словно содержало в себе яд и ложь, яд и ложь.

– Я больше задаюсь вопросом почему они обратились только сейчас – ответил Питер с небольшими нотками волнения в голосе – напасть обрушившаяся на них непомерное бремя для всякой общины.

– Принц Питер, у вас несомненно имеется сведение относительно количества жителей обеих деревень, можно ли на них взглянуть? – спросил Виджен медленное поднимая веки, это было его характерной чертой, как и глаза, которые он оставлял словно полуоткрытыми.

– Да, конечно – Питер пошагал к столу, за которым он сидел во время бесполезной и мучительно долгой беседы короля и его ставленника.

Король бросил свой пустой кубок в служанку виночерпия. Усевшись на колени она медленно и осторожно заполнила его и с помощью длинного шеста протянула государю не касаясь королевских ступенек, лишь одно невинное прикосновение к ним грозило смертью всякому. Взяв свиток Питер вернулся обратно, попутно раскручивая его – численность степной общины от двух до двух с половиной тысяч душ. Жителей Дикой деревни по их собственным заверениям около девяти тысяч, однако, они не дают нашим людям посчитать свое количество и мы не можем быть уверены в правдивости их слов, вдобавок, совершенно непонятно относят ли они своих ущемленных женщин к этому числу, тем не менее, все умы занятые вопросом численности единодушно заявляют, что цифра близка к реальности что бы это не значило.

– Две тысяче человек – фыркнул Виджен – мужская половина которой, то есть хоть на что то пригодная, искалечена. Между короной и Дикой деревней довольно хрупкий мир, стоит ли его разрушать ради племени, которое не представляет никакой пользы ни в военном плане, ни в аграрном, ни в каком либо еще? – хладнокровно выдал он без всякого сочувствия к ущемленным сотню лет людям.

Дикая деревня имела лихую славу и была абсолютно неподвластна короне.

– Виджен, когда речь идет об угнетении целой деревни о выгоде говорить не приходится, мы должны это остановить – уверенно заявил Питер.

– Как? Развязать войну с племенем чья ярость и месть не знает себе равных? Даже сам Фауст Сокрушитель не сумел их усмирить – Виджен.

– Можно обойтись и без войны.

– Как? – вмешался доселе скучавший Ариан.

– План действий еще разрабатывается, если вы поручите мне этот..

– То бишь – прервал король – ты не знаешь?

– Нет, я знаю, Ваше Величество, дело в том, что мне нужно понять на какую поддержку от короны я могу расчитывать в решении этой сложной ситуации, лишь отталкиваясь от нее я смогу выстроить свой план.

– Предположим, тебе вверено полное доверие и поддержка короны, что ты предлагаешь? – Ариан вновь бросил очередной опустошенный кубок.

– Послать гонца и именем короля призвать их к благоразумию. После предсказуемой расправы над посыльным объединёнными гарнизонами столицы и Саргаты осадить деревню перебивая всякое войско рвущиеся за черту селения. Закрыть выход в море через реку. Дождаться момента, когда голод начнет сводить их с ума и только после это предъявить ультиматум – закончил Питер.

– Ни это ли и есть война? – спросил Виджен томно разглядывая принца.

– Текст ультиматума? – вслед за ним спросил Ариан забирая с шеста наполненный кубок.

– Оставить в покое степное племя, навсегда забыть про набеги на близлежащие деревни, а так же, вернуть кинжал первого круга, либо принять участь племени, которое будет изничтожено навсегда и полностью – Питер.

– Они не проявят малодушия, принц Питер, иные будут воевать до последнего вздоха, мы это давным давно проходили, нельзя повторять свои же ошибки – унылым голосом произнес Виджен.

– Одумайся, Виджен, в самом центре нашего королевства живут варвары ломающие ноги двенадцатилетним детям – немного разозлено обратился Питер.

– Они уверены, что имеют полное право на это, племя кривоногих пыталось искоренить их в свой пик могущества – Виджен.

– Все слышали эту историю, однако, это достоверно неизвестно.

– Я слышал, кривоногие до сих пор кичатся своим великим прошлым, в котором они держали под контролем Дикую деревню – Виджен.

– Они слабы и убоги, гордиться прошлым все что им остается – взгляд Питера завис на царапине первой ступеньки – в деревне уже несколько случаев, когда ребенок рождается уже хромым – безрадостным лицом добавил он нервно гладя свой золотой кинжал.

Уже сотню лет Дикая деревня пользовалась так называемым правом победителя самым жестоким образом. Каждый мальчик из степного общины по истечению двенадцати лет доставлялся в Дикую деревню для процедуры ломания правой ноги. После чего на ногу привязывалась изогнутая палка, что бы кости срослись неправильно. Двадцать дней мальчишки прибывали в враждебной деревне где подвергались различным уничижениям. Все это делалось для того, что бы у этого племени никогда не выросло поколение способное противостоять Дикой деревне. Данный замысел год за годом необратимо претворялся в жизнь, многие девушки из хутора предпочитали выходить замуж за мужчин чужой деревни и покидать родное селение во благо здоровья будущих детей. В отсутствии достаточного количества женщин десятки мужчин кривоногих, переселение которых было запрещено иными, оставались без потомства, что сильно уменьшало их численность. Однако, не только мужская доля была незавидной, девушки сломленной деревни так же подвергались издевательствам и насилию. Селение было абсолютно беззащитным и уязвимым, все знатные семьи и лорды деревни, которые могли бы объединить вокруг себя жителей для борьбы с варварами давно покинули свои родовые замки, оставив своих некогда подданных на растерзание врагу. Покинутые имения знати не пришли в запустение, в них разместились отряды иных пребывающих на постоянной основе в Степной деревне для пущего контроля за всеми отраслями жизни практически порабощеного селения.

– Принц Питер, если вам станет легче, просто считайте, что они расплачиваются за ошибки своих отцов – предложил Виджен – иным свойственно мстить, это их природа.

– Они уже давным давно расплатились с лихвой, однако, дело не только в страданиях слабого племени. Нельзя не заметить, что мы слишком долго и много позволяем Дикой деревни, они чувствуют вольготность в свершении всяких преступных злодеяний, надо покончить с их безумием – твердо заявил Питер – мы должны вернуть хоть какое то подобие порядка и повиновения в эту долину.

– Питер, сейчас страна пребывает не в лучшем состоянии, что бы начать вражду столь опасными врагами, как тебе уже напомнил Виджен, лучший воевода королевства был разбит иными еще тридцать лет назад и с тех пор более талантливого военного командира в стране не появилось, а иные лишь преумножили свою численность – обратился Ариан облокотившись на свой трон.

– Я могу удалиться, Ваше Величество? – спросил Питер с неприкрытой злостью в голосе.

– Иди, Питер – спокойно ответил Ариан.

Питер пошагал прочь, своими хлесткими шагами прерывая абсолютную тишину зала.

Король вместе со своим советником проводили его безмолвным взглядом.

– Он наивен – начал Ариан дождавшись выхода племянника из зала – все ему кажется простым и решаемым за миг.

– Быть может дать ему возможность убедиться в обратном? – предложил Виджен.

– Что ты имеешь ввиду? – заинтригованно спросил Ариан.

– Я подумал, что можно было бы дать ему поручение заведомо не решаемое – Виджен.

– И тогда он поймет, что ни всегда есть решение и перестанет досаждать меня подобного рода вопросами? Нет, это не про него – отрезал государь – какую ему задачу не поставь, он каким то образом все решит. Либо же осточертеет мне своими замыслами и планами по этому поводу.

Король застыл свой взгляд на государственном стяге, которым был обвешан весь тронный зал. Флаг представлял из себя темно бордовую основу с золотой короной внутри такого же золотого круга ровно по центру. Знамена весели неподвижно за отсутствием какого либо веяния ветра. Они служили единственным ярким пятном в монотонном, угрюмом и довольно грозном интерьере тронного чертога. Стена за спиной короля была единственной, что располагала на себе окна. Чередуясь небольшим расстоянием серых камней их уместилось дюжина. Высокие и узкие они ярко осветляли трон и короля, придавая ему некую сакральную роль. Зал был внушительных размеров, и мог создавать эхо. Он вмещал в себя до тысяче стоячих людей, либо сотню пирующих за богатыми столами. В чертоге, слева от трона стояли пять абсолютно одинаковых, каменных изваяний воинов в росте не уступающих Ричи. Каждый из них держал в своих могучих руках огромную кувалду. Их жилистые торсы не были ничем прикрыты, а крепкие ноги закрывали широкие портки. В мирное время они выполняли декоративную роль, но в случае опасности королю могли оживиться и защитить его жизнь. Это был подарок короне от Ведьминой горы в честь дружбы. Пол зала по истине являлся отдельным видом искусства и располагал на себе сотни и сотни различных мозаик, карт в различных размерах, и текста. Все это было выложено исключительно из серых камней, разного тона и размера, настоящими мастерами своего дела. Сам трон представлял из себя цельный кусок огромного камня, на передней части которого было выбито подобие трона, со спинкой и подлокотниками, а сзади сохранен естественный, природный облик. Он выделялся чуть светлым тоном, а при свете солнца мог и вовсе казаться безупречно белым. Зала был обвешен тремя большими люстрами, идеально ровным расстоянием между собой. На каждом из них умещалось больше сотни светочей. Что бы их зажечь была необходима настолько высокая лестница, что ее было бы невозможно перемещать по коридорам. Ее собирали здесь же по частям, каждый день. Потолок был не примечателен и пуст на какие либо гобелены или фрески, он представлял из себя сплошную тьму, что вечно парила над троном.

3.Речная деревня 12.01.1000

На лазурном небе плыли лишь редкие облака, одиноко разбросанные в даль друг от друга. Молодая Мила лежа на приятно мягкой траве смотрела на них не желая оторвать свой дивный взгляд. Теплая земля словно тело любимого человека грела ее нежную спину. Пролетевшая слишком близко пчела заставила ее сжаться. Она была необычайно миловидна. Ее гладкие волосы русого цвета и чистая, немного смуглая кожа ярко свидетельствовали о тщательном уходе за собой. В ее большие, темно карие глаза можно было влюбиться отдельной любовью, а от небольшого, милого носа безумно красивой формы могли отвлечь лишь манящие, пухлые губы. Чуть толстые щеки идеально подчеркивали ее добрую натуру. Она отличалась худобой и ростом чуть выше среднего для девушки, а так же нетривиальным складом ума, глубинной мысли и красивыми мечтами, которые было трудно осуществить. Ее чарующий взгляд и невероятная мимика могли свести с ума даже незрячего, а немого заставить заговорить не в силах сдержать свое изумление. Стройные, худые ноги, густые брови, тонкая, нежная шея с родинкой и прелестный, детский подбородок, она была идеалом женской изящности. Все попытки описать ее благолепие были обречены на недосказанность. Книга в несколько томов не уместила бы в себя и половину восхищений, который испытывал человек при виде нее. А человек прочитавший подобную книгу и затем увидавший ее в жизни непременно обвинил бы автора в сухости написанного. Она не была из тех, кто просто пригожа, она была из тех, рядом с которой красивые затмевали, она была безупречна в своей внешности, в ее нежности и женственности мир не знал ей равных. Меркли все имена, воспоминания и чувства имевшихся до встречи с ней, она заполняла собой все, всю голову с мыслями и все сердце. Художник написавший на свой взгляд портрет идеальной девушки после одного взгляда на нее больше не возжелал бы взглянуть хоть раз на свое творение. Ради нее можно было перейти на сторону врага и никто из числа знающих ее великолепие не обвинил бы в предательстве. Ее образ граничил с магией, она была своеобразна и бесподобна, картинна и эстетична. Не существовал мужчина, который остался бы равнодушным при виде ее изящности, не существовала девушка чья красота была бы хотя бы неподалеку от ее миловидности. Если бы человек восхищенно взглянул бы на самый картинный горный пейзаж, затем на нее, а позже вновь на горы, во второй раз он бы увидел лишь глыбы земли и камня не идущие ни в какое сравнение с ее волшебным ликом, он больше не потратил бы и короткого мига своего времени на их разглядывание. Можно было смотреть на нее вечно не отводя взгляд и лишь с подсказки постороннего осознать, что рядом с ней еще кто то находился. Она была ярким показателем того, что мир несправедлив в распределении красоты. Ведь она сияла так, словно впитала в себя половину земной, морской, людской и небесной прелести. Черты ее лица подолгу оставались в головах изумленных людей. Едва ли какая нибудь девушка пожелала бы взглянуть на свое отражение после встречи с ней. Она была настоящий алмазом Вакхалы, самой красивой и милой, забавной и веселой, обворожительной и незабываемой. Человек, который мог лицезреть ее каждый день был обязан считать себя самым счастливым, а тот кому досталось ее прелестное сердце воистину был самым богатым из ныне живущих. Ее душа полностью соответствовала прекрасной внешности. Она любила дурачиться резко меняя тон с милого на грубый и наоборот, это было настоящим искусством. А ее смех и нежное дыхание во сне.. Она была из тех в кого опасно влюбляться, ибо человек будет оберчен любить, скучать и желать ее вечно.

Полная романтизма Мила видела в несчастно одиноких облаках себя. Разделенная с любимым мужем большим расстоянием каждый миг она чувствовала невыносимую тягу к нему. Мягкое пение птиц идеально гармонировало с ее тихим, грустным настроением. Соловьи словно пытались показать Миле, что она не одна. Легкий ветер бережно задевая ее очаровательный лик поднял столб пыли вынудив Милу закрыть бездонные глаза, что бы защитить их. Она продолжила мечтать в темноте. Огромная тоска по мужу заставляла ее представлять их диалог в голове. Однако, отголосок прошлой жизни в миг прервал ее идиллию. С тяжелым вздохом она подняла голову с земли. Ей потребовалось немного времени что бы хоть немного придти в себя. Умиротворение внутри Милы в миг переменилось резкой тревогой, переменилось и все, что ее окружало. Ветер словно стал грубее, трава тверже, а земля холодней. Птицы предательски замолчали оставив ее одну перед ужасами прошлых лет. По пухлой щеке проскользнула чистая, невинная слеза, воспоминания начали давить на нее. Поднявшись с земли она обижено пошагала домой дрожащими руками нервно утирая бесконечные слезы. Обида была на мужа, который отсутствовал уже полгода. Крепкие мужские объятия могли напрочь убить всю тревогу Милы и вселить в нее уверенность. Ее ранило, что она лишена этой малости быта. Каждая ночь была для нее ужасным испытанием. Кошмары прошлой жизни снились ей непрерывно, пробуждая в холодном поту по несколько раз за ночь. Уставая от страшных снов она нередко проводила целые ночи забившись в угол своей опочивальни, истекая слезами и приобняв колени. Каждый день она представляла, что вот вот за порог их хибары ступит ее муж Эбиан и все это прекратиться, только рядом с ним ее покидал страх и ночные кошмары. Душевная травма Милы была связана с жизнью в родной деревне, которая располагалась по ту стороны горного хребта от Вакхалы. В те злосчастные времена их деревня постоянно подвергалась нападению вражеских солдат. Еще малым ребенком Мила нагляделась зверств с их стороны и с тех пор стала очень пугливой и ранимой. Жители были беспомощны, их королевство, Вакхала, никак не стерегла свои земли расположенные за горным хребтом из-за банальной неспособности противостоять на просторной территории более сильному врагу. Горная линия являлась настоящим спасением для Вакхалы. Все, что было за ней королевство вынужденно оставила на растерзание врагу, но и Ханвийское королевство не спешило в полной мере захватывать обширные земли оставшиеся без защиты, так как это могло привести к слабому но все же сопротивлению со стороны многочисленных деревень. Видя массовую миграцию из уязвимых земель в глубь Вакхалы Ханвийским королевством была выбрана политика выжидания. Намереваясь занять земли без крови своих солдат Ханвий не начинал масштабную войну, а лишь устраивал многочисленные набеги малыми отрядами с целью изнурить жителей и ускорить их бегство. Однако, король Ариан в 995 году объявил хладнокровный запрет на переселение жителей приграничных земель за Горную линию вглубь страны с целью помешать свободному захвату опустелых земель. Целые селения оказались в ловушке, набеги со стороны ханвийцев участились, а путь отхода был отрезан. Многие деревни посчитав себя преданными перешли в подданство Ханвийского королевства и даже участвовали в набегах на другие общины. Деревня Милы оказалась одной из тех немногих, что осталась верной своей родине, которая буквально бросила их в пасть разъяренного зверя. Чудом отбивая все набеги селение продолжило существовать в новой, незавидной реальности. Но очень скоро деревню окутал голод. Пыл хуторян подостыл, вражеские солдаты начали уничижительно угонять жителей в рабство, многие женщины оказались обесчещены. Казалось что это ужас без конца, однако наступил ужасный конец. В деревне начались природные катаклизмы насланные колдовством ведьм. Потеряв селение жители направились в сторону Горной линии и отдав все сбережения командиру крепости сумели пройти в глубь Вакхалы. Уставшие и голодные они бродили от деревни к другой с просьбой приютить их. Лорды земель в один голос алчно предлагали им приют в обмен на свободу. Не желая рабствовать переселенцы шли к воротам иных селений. Однако, с каждым новым днем и очередным отказом надежда на вольную жизнь угасала. Уже готовые сдаться и обменять голодную свободу на сытое рабство они пришли к воротам Речной деревни, которая их и приютила в качестве свободных людей. Здесь они жили и по сей день. Мила чувствовала себя уютно, наконец она могла не страшиться, что вот-вот нагрянут вражеские солдаты. Ведомый местью Эбиан сразу после постройки хижины для жены вступил в ряды Лесных воинов. Долгими месяцами они бродили небольшим отрядом по лесам Ханвия нападая на маленькие отряды солдат и торговцев везущих как оружейный товар, так и провизию в военные крепости. Они убивали всех хоть как то связанных с армией. Это был уже третий поход Эбиана в стане Лесных воинов, однако на сей раз его отсутствие затянулось. Мила хоть и беспокоилась за нкго, но все же была уверена, что он вернется живым и здоровым, что не оставит ее одну. Мысль о потере мужа свела бы ее с ума. Они были в браке уже больше трех лет но еще не имели детей, Мила сильно переживала из-за этого. Однако, днем она пыталась не думать об этом, да и не было времени, хозяйство занимало все ее время. В измотанной Миле сил оставалось разве что скучать по безмерно любимому мужу, который никогда не отправлял ей письма с помощью заколдованных голубей, хоть и имел такую возможность единожды в месяц. Это сильно обижало ее, сама же Мила не могла воспользоваться подобным письмом так как голубю было необходимо шептать на ухо место или же название корабля, если человек находился в море, но к сожалению для Милы местонахождение лагеря Лесных воинов было в секрете. Перед каждым походом Эбиан распылялся в обещаниях регулярно отправлять ей долгие, любовные письма и после каждого возвращения находил новые оправдания. Наивная Мила каждый раз верила словам мужа, настоящая, искренняя любовь делала ее такой. В отсутствии мужа лишь книга, да шитье являлись для нее спасительной отдушиной в одинокой хибаре. Мила вернулась к своей лачуге. Готовя корм для кур она заметила как на нее не отводя взгляд смотрит Пэниан, наивно полагая, что делает это незаметно. Он был влюблен в нее с момента ее переезда в деревню, это было немудрено. Стоя у окна в своем доме он внимательно рассматривал ее прелестные формы. Вся деревня знала про чувства Пэниана, включая мужа Милы но это не вызывало у него особой тревоги, он был уверен в верности своей жены и в чести Пэниана, зная что он не опустится до заигрывания с чужой женой. Пэниан хоть и горел любовью и ревностью но достоинства никогда не ронял. Всегда ведя себя сдержанно и не пытаясь заводить с Милой пустых бесед. Их дома находились близко друг к другу на отшибе от основного скопления жителей. Жило Пэниана являлось настоящим дворцом по сравнению с убогой, покосившейся избой построенной на скорую руку Эбианом. Мила направилась в свою хижину, Пэниан продолжил смотреть ей вслед пока она не вошла за ее порог. Каждую ночь он думал о ней, о ее искренних глазах, в которые он иногда стеснялся заглядывать, о ее маленьком носе, о ее остром подбородке, о ее глазах, о пухлых щеках и еще раз глазах. Он давно пытался понять их особенность, чем они отличаются от всех других, что каждый раз чаруют его по разному. Ее глаза были чуть шире чем у многих, а веки лежали чуть ниже из-за чего ее взгляд казался усталым, зрачки угасшими, а сам глаз был чуть темнее. С момента ее переезда ему стали резко неинтересны другие девушки, вниманием которых он не был обделен. Вдоволь насмотревшись на возлюбленную Пэниан наконец решил пойти по своим делам в центр деревни. Шел он каждые три шага оборачиваясь назад в надежде вновь увидеть причину своих грустных ночей.

4.Рамбург 15.01.1000

В столице протекал привычный, шумный день. Торгаши торговали, кузнецы ковали, многочисленные рабы рабствовали, а малочисленные лекари трепетно лечили знать города и небрежно игнорировали бедноту. Весь Рамбург был обвешен стягами, на каждом здании в центре города было десяток флагштоков, ни один из которых не пустовал. Самое огромное и величественное знамя развевалось над куполом ратуши города. Это было второй по высоте постройкой в городе после королевского дворца, что величественно возвышался с самого центра.

– Я понимаю, что у вас тоже сложности, я не требую погасить задолженность в полной мере, я лишь прошу немного для пропитания семьи. Я уже не могу работать из-за спины, мы близки к голоду, у меня маленькие дети – вымаливал свой долг привычный житель столицы, он уже успел потерять в весе за последние полгода.

Голод во всей красе еще не обрушился на страну, однако столы жителей располагали на себе все меньше еды из года в год.

– Я все понимаю, мне стыдно перед вами, однако мой кошель давно не знает веса хоть каких то монет – с таким же унынием в сердце ответил нахмуренный должник.

Недоедание уже успело стать привычным явлением для многих жителей страны. Обнищание народа являлась проблемой, которая утомляла короля, он не желал ей заниматься и всегда перекладывал все заботы на своих ставленников. Однако, Ариан сознательно обделял Питера подобными поручениями в страхе перед его растущим влиянием и любовью в простонародье. Хоть принц и являлся вторым человеком королевства все же был довольно ограничен во многом.

Два бедняка продолжили свою крамольную беседу бесцельно бродя по переполненной людьми узкой улочке рынка. Их изорванные лохмотья перешитые не раз, ярко показывали нищету плебеев столицы.

Два человека в капюшонах, отбрасывающих тень на все лицо, услышали разговор опечаленных жителей и последовали за ними.

– Кто нибудь из вас умеет читать? – обратился им в спину один из них не раскрывая своего лица. Второй же безмолвно стоял рядом пристально оглядываясь по сторонам.

– Да, я грамотен – обернувшись ответил житель.

– Я тоже – добавил второй.

Человек в капюшоне протянул свернутый клочок бумажки и поспешил удалиться вместе со своим столь же таинственным сообщником. Забитая людьми улица быстро скрыла их в своей толпе.

– Кто это? – озадачено промолвил житель.

Второй уже успел развернуть пергамент.

– Что там написано?

– Слухи про восстание истина! – изумленными глазами ответил житель – Орминий собирает силы и щедро платит за службу.

Два нищих жителя молча посмотрели друг на друга. На их лицах читалось удивление от внезапно обрушившихся на них тревожный известий. Такие записки получали сотни людей в день по всей Вакхале. Орминий являлся наследным лордом некогда одного из богатейших домов королевства и давним ненавистником и врагом короля Ариана. Их род в далекие времена восседал на троне больше трехсот лет но был изгнан с престола. Несколько столетий их династия смиренно принимала свою судьбу довольствуясь своими имениями и являясь вассалами верховного лорда Предгорных земель. Все переменилось после жестокой расправы над отцом Орминия за поддержание бунта МаркОвена против короны. С каждым новым годом и новым абсурдным наказом короля слухи и надежды на надвигающееся восстание нарастали все сильней. Ориминий не являлся человеком с безупречной репутацией, однако, уставший от нищеты народ был готов поверить любому кто пообещает им достаток и сытость.

– Мы взяли след, принц Питер – доложил солдат городского гарнизона в светлых доспехах.

– Не дайте им уйти – ответил Питер, он был верхом, со своей стражей из пяти человек.

Корона знала о готовящимся восстании и всеми силами пыталась его предотвратить. На лордов Предгорья оказывалось колоссальное давление, вплоть до лишения всех земель и титулов. Имения самого Орминия были давно отобраны и распределены между другими верными домами. А родовой замок разрушен до основания. Однако, ничто не могло приблизить корону к местонахождению главного мятежника. Являясь правшой короля Питер не был обязан заниматься подобными делами, это входило в обязанности левши, правша же по закону выполнял более мирные, личные указания государя, а так же брал на себя часть его обязанностей для улучшения жизни обывателей страны. Однако, Питер не чурался всякой работы во благо королевства и его народа, он был трудолюбив и великодушен.

– А что делать с ними, принц Питер? – спросил все тот же солдат.

Двух незадачливых бедняков получивших злосчастный клочок пергамента поставили лицом к лицу с Питером. Окружавшие их солдаты грубо вцепились им в шеи тесно обступив.

– Вы замышляли измену короне? – немного грубо обратился Питер не слезая со своей лошади.

– О, благородный принц, уверяю вас, нет! Мы лишь взяли протянутую нам бумажку ничего не помышляя – с ужасом в голосе ответил один из жителей.

– А по какой причине именно вы заполучили данное послание? – продолжил расспрашивать Питер.

– Мы не знаем, добрый принц, мы лишь вели отстраненную беседу между собой, человек подошел и протянул бумажку без каких либо слов, мы верные подданые Ариана Единого!

– И неоспоримого! – добавил Питер и все рядом стоящие, это носило обязательный характер – бумажку забрать, а..

– На ней все тоже самое, что и на других – не нарочно перебил солдат – извините, принц Питер – добавил он.

– Хорошо, упрячьте их в темницу, у меня еще будут вопросы к ним – повелел Питер.

Мужчин разухабисто прогнали по городу взашей наглухо игнорируя их мольбы о пощаде. Громкие и отчаянные выкрики бедняков привлекли внимание таких же уставших и изнуренных жителей. Весь рынок в миг опустел, все люди еще давеча бродившие по нему нахлынули на улочку, откуда издавались жалобные вопли. Собравшаяся толпа неохотно расступалась перед стражниками тем самым затормаживая их. По неровным рядам бедняков мгновенно разлетелся слух, который передаваясь из уст в уста обретал все новые краски. Пришедшие одними из последних оказались ошарашены узнав, что бедных мужчин ведут на казнь из-за мелкой кражи. Простолюдины начали недовольно гудеть. Питер скорбно смотрел на людей с обтертой одеждой и впавшими глазами, в них читалась ненависть. В отряд стражников полетели различные, безобидные предметы. Стражники схватились за клинки – убрать руки от мечей – приказал им Питер, лишь благодаря ему в этот день улицы города не окропились кровью своих жителей.

5.Речная деревня 18.01.1000

– Совет деревни объявляю открытым – начал речь Орунд, глава Речной деревни – на повестке дня безрадостная весть из Деревни всадников. В столице сгорели зернохранилища, восполнять потери будут за счет деревень и держателей земель, подать повышена.

Участники совета сидели в невзрачном, монотонном зале ратуши возведенной сплошь из темного дерева. Из-за отсутствия окон и редких светильников в зале было темно даже днем.

– На сколько? – взволновано спросил Парин, участник совета, ответственный за яство.

– На четверть – неохотно ответил Орунд.

– Много, очень много – неприятно удивленно объявил Парин.

– Чрезмерно много – добавил Пэниан, так же участник совета и ответственный за слово.

– Нам практически ничего не останется на продажу в заморские страны, это опорожнит нашу казну – продолжал Парин, он был парнем годы которого только-только перетекали в годы мужские, с роскошной, светлой шевелюрой, которая так нравилась юным девам хутора.

– Боюсь нам некуда деваться – сухо ответил Орунд.

– Послушайте, Лорд Орунд – обратился Парин, это было его излюбленным словом, ровно как и «заметь себе» – столь резкий рост подати постепенно разорит нашу деревню, необходимо отказаться.

– Отказаться? – немного удивленно спросил Орунд – а нам что, кто-то что-то предлагает? Нас всего навсего осведомили, какой отныне будет подать.

– Уведомим в ответ, что не осилим его – не унимался Парин.

– Что бы на следующий день увидеть у ворот тысячное войско пришедшее за нашими головами? Нет уж! – отрезал Орунд.

– Послушайте, кого бы мы не увидели у своего порога..

– На один год повышена? – своим вопросом Пэниан перебил Парина, в всякой компании он выделялся исключительной проницательностью.

– А? – не понял Орунд.

– Вы сказали, что сгорели зернохранилища и из-за этого повышена подать, хранилища отстроят, запасы восполнят и налог восстановят в прежней сумме?

– Никаких дат не указано, стало быть такой налог останется и после восполнения запасов – ответил Орунд чувствуя, что несет несуразицу.

– Видать и не сгорали никакие хранилища – уверенно и немного самодовольно ответил Пэниан.

– Сгорали или нет для нас мало что меняет – спокойно ответил Орунд.

– Нам повышают подать называя лживую причину, это по вашему ничего не значит?! – негодовал Пэниан – если мы официально не обратимся к короне мы даже не узнаем действительно ли это королевский наказ или же очередные проделки и измывания Хемми, который решил вытрясти из нас последнюю монету.

Хемми являлся главой Деревни всадников, которая была в несколько раз больше Речной деревни. В то время как все остальное королевство было поделено на двенадцать частей с наличием верховного лорда и четко выстроенной системой подати вопрос статуса небольшого островка, находившегося в центре страны и окруженного реками находился подвешенном состоянии вот уже несколько десятилетий. В год своего вступления на престол король Ариан открепил островок от земель Междуречья и так и не принял окончательного решения по этому вопросу. На островке находилось еще два совсем малых поселения, которые наряду с Речной деревней в возникшей неразберихе оказались вынуждены повиноваться главе Деревни всадников и отправлять собираемую подать в его хутор, якобы для ее последующей передачи в столицу. Некогда, из-за подобной несправедливой политики глава Речной деревни начал мятеж, который был быстро подавлен, сам бунтарь казнен, а его семья лишена титула, земель и отправлена в изгнание. С этого момента и начиналось главенство Орунда, назначенного держателем земель вокруг Речной деревни. Хемми, являясь членом «доверенных семьей» и чувствуя полное доверие и покровительство со стороны короны вел себя крайне неуважительно и высокомерно по отношению к другим деревням на островке. Многие пахотные земли некогда принадлежавшие другим селениям малых лордов ныне приносили доход Хемми. В довесок к этому, под его контролем находилось два моста комфортно связывающие островок с остальным королевством, и всякий желающий пройти по нему непременно был обязан заплатить несколько монет. Впрочем, угнетаемые хуторяне предпочитали брод мосту, что сильно гневило Хемми.

– Лорд Орунд, послушайте, мы правда не осилим столь крупную подать, нужно как нибудь убедить Хемми оставить его прежним – добавил Парин дождавшись конца речи Пэниана.

– Перестань ныть и лучше подумай о работе в новых условиях – вмешался Арсу, ответственный за меч деревни, так называлась должность главнокомандующего солдатами деревни. Однако, в маленьких селениях часто один и тот же ставленник главы мог занимать сразу несколько постов. Так, Арсу занимал должности правши и левши главы, командира его стражи и ответственного за меч деревни, в таких случаях соратник главы выбирал одно из своих должностей угодное его сердцу как первостепенное, и все обращение к нему велось исходя из выбранного им поста – ты прекрасно знаешь, что решение..

– Почему бы тебе не держать свой рот закрытым, когда разговаривают умные люди? – перебил его Пэниан.

Они ненавидели друг друга, Пэниан в целом ненавидел огромное количество людей, корону, всех ее сторонников, всех кто не испытывал к ней достаточно сильной ненависти, мужа Милы, однако именно Арсу вызывал в нем большее омерзение.

Не выдержав такого обращения Арсу вскочил с места и вынул меч из ножен, от чего тот на короткий миг засверкал. Пэниан встал следом, однако клинка при себе у него не оказалось, что бы обнажить его так же эффектно и бессмысленно как Арсу.

– Сели оба, быстро! – грозно повелел Орунд.

Оба в миг сели обратно не смея перечить главе деревни. Подобные конфликты на разобщенном совете были нередки. Арсу являлся закадычным другом Орунда и всегда ему поддакивал, однако назвать его подхалимом было бы ложью, он действительно любил и уважал своего главу. Пэниан не особо жаловал Парина, однако ярая ненависть к короне делала их союзниками на совете. Орунд же был обычным главой, который не слишком переживал за своих поданных и лишь страстно желал сохранить хорошую, зажиточную жизнь. Его положение было крайне уязвимым, не являясь наследным лордом Речных земель он не был награжден особой любовью и признанием со стороны своих крестьян, а всякое слово в угоду им но перечащее короне могло решить его излюбленного поста. Он пытался балансировать между заискиванием перед Хемми и попытками сохранить последние, ничтожные остатки уважения со стороны своих жителей, с каждым новым годом это давалось ему все труднее. Недовольство народа возрастало и как следствие увеличились расправы над людьми заподозренных в крамольных мыслях, что только усиливало гнев простолюдин. Замкнутый круг из которого не виднелось выхода. В воздухе витало ощущение надвигающейся бури. Орунд, в паре с Арсу имели власть, с которой Пэниану с Парином было невозможно тягаться. Однако, уставшие от бедности хуторяне были солидарны с ними в ненависти к королю. Из-за сильной любви и лояльности со стороны жителей Орунд не рисковал передать их под суд за открытую критику короны.

– Угомонитесь – уже более спокойно добавил Орунд – Мудрый Фло, что думаете?

– Парин хорошо разбирается в своей работе, если он утверждает, что такой размер налога принесет лишь голод я склонен ему верить – спокойно ответил Мудрый Фло, участник совета и судья деревни, он был уже совсем преклонных лет, однако его напрочь седые и длинные волосы яро отказывались терять свой лоск, зачесанные за ухо они сползали вниз по спине до самих лопаток. Он не выделялся ни ненавистью, ни любовью к короне, ни благородным нравом, ни жалкой сущностью, он был самым обычным человеком дожившем до старости лет.

– Спасибо на добром слове, Мудрый Фло – поблагодарил его Парин, он так же совмещал посты ответственного за яство и казначея деревни.

В отличии от чинов первого круга короля более скромные служители деревень не носили отличительные кинжалы или иные атрибуты. Однако, нередко к ним в том числе применялось название «кинжальников» главы по образу королевских ставленников.

– Не трудно предугадать, что повышение налога нас не обогатит, трудно найти выход из такой патовой ситуации – размахивая руками ответил Орунд.

– Я считаю, вполне разумно направить челобитную с просьбой сохранить подать в прежних, разумных размерах – закончил Мудрый Фло.

– Нет, я не дам Хемми повода взять себя за горло – отрезал Орунд активно качая головой.

– А то, что жители будут недоедать вас не волнует? – назойливо спросил Пэниан.

– Не человеку ухлёстывающему за чужой женой напоминать мне о нравах и морали – грубо ответил Орунд, Арсу невежественно засмеялся.

Пэниан сделал глубокий вдох изо всех сил сдерживая себя в руках, он был по горло сыт подобными издевками со всех сторон, однако позволить себе резких слов в адрес главы не мог. В зале воцарилась тишина, все внимательно и с интересом таращились на Пэниана в ожидании его ответа. Парин покачал головой призывая его к бездействию.

Прекрасное затишье прервал сам глава – предложение об обращении к Хемми отклонено, собрание совета осведомлено об повышении подати, будем выполнять наказ короны, если это чрезмерно пагубно скажется на деревне, вновь поднимем вопрос на рассмотрение, на этом все, совет завершен – подытожил Орунд.

– Для меня совет окончен в последний раз – заявил Пэниан, Парин разочарованно посмотрел ему в глаза.

– Ты волен делать, что тебе заблагорассудится, да будет так – ответил безмятежно снаружи но радостный внутри Орунд.

Пэниан направился на выход опережая всех. Челядь крепости ринулась на стол, дабы убрать не тронутые скупые угощения.

– Прихвати с собой Парина – бросил ему вслед Арсу с довольной ухмылкой.

Пэниан застыл на месте подбирая грубые слова.

– Когда же ты ума наберешься, безмозглое, трусливое животное – обратился Парин оскорбленный такой шуткой, его смелость граничила с глупостью.

Улыбка Арсу в миг пропала, Пэниан со спокойной душой вышел из зала совета, Парин направился в след за ним.

Вскочив со стула Арсу начал обращаться ему в след злостным голосом – запомни, Парин, эти слова я тебе..

Парин невежественно закрыл за собой дверь не дослушав правшу главы, руки Арсу задрожали, он почувствовал себя униженным.

Выбравшись на улицу Парин быстро нагнал Пэниана уныло плетущемуся с пустыми глазами – слушай, почему ты принял решение уйти? Как ты мог оставить меня одного против этих прихвостней?

– Ты же ведь тоже можешь уйти – немного небрежно ответил Пэниан, Парин всегда казался ему назойливым и надоедливым.

Улицы деревни были узкими и зачастую были обставлены всякими бочками, коробками и повозками, которые усложняли передвижение по ним. Весь хутор представлял из себя тесную кучу деревянных домов, которые беднели с каждым шагом прочь от центра.

– Могу, но послушай, какой смысл? Какую это пользу принесет жителям деревни?

– А какую пользу мы приносим на совете? Когда Мудрый Фло становится на нашу сторону Орунд пользуется правом главы и отменяет решение большинства.

– Мы приносим пользу на своих постах, заметь себе, уйдя из совета ты так же лишаешься должности ответственного за слово.

– Знаю, Парин, я все знаю – пытался оборвать разговор Пэниан.

– Тогда как ты мог уйти со своей должности, народ любит тебя, ты им нужен.

Пэниан застыл на месте, Парин остановился в след за ним.

– Мы же одновременно пришли в Совет, три года тому назад по-моему – Пэниан.

– Почти четыре – уточнил Парин.

– Почти четыре – повторил Пэниан – сколько проблем мы поднимали за эти годы на голосование и сколько раз заимели большинство?

– Достаточно раз.

– Верно, мы нередко имели большинство, а сколько раз Орунд отменил решение совета?

– Все, кроме одного – поджимая губы ответил Парин.

– Все, кроме одного, за почти четыре года, Парин! – речь Пэниана становилась все эмоциональней – какую бы пользу я не приносил на своем посту, я устал терпеть эти унижения на совете.

– Ты про слова о Миле?

– Что? Нет! Ты меня хоть слушаешь? – негодуя спросил Пэниан – унижение, когда мы излагаем доводы, аргументы своей провоты, получаем большинство в голосовании и все это для того что бы Орунд объявил, что пользуется правом главы и отменяет наше решение.

– Да, он всегда отменяет голосование когда у нас перевес, но не забывай ту единственную победу, что мы с тобой добились, заметь себе, она громадна, тем более для тебя, не так ли, Пэниан? – ответил Парин намекая на принятие переселенцев в числе, которых явмлась и Мила, именно они в двоем настояли на их принятии – разве это не стало важнее всех отмен? Редкие победы ценнее.

– Нас ждет окончательная победа, будь готов – Пэниан похлопал его по плечу и удалился прочь.

Парин огорченно посмотрел ему в след – и ты про Орминия.. – слабо прошептал он себе под нос. Многие ненавистники короля не приветствовали альтернативу в лице Орминия. В народе ходила молва о его сумасбродстве и безумии.

Выполняя приказ Орунда Арсу встал на крыльцо ратуши деревни, что бы объявить о повышение подати вместо ушедшего с должности Пэниана. Это вызвало негодование у жителей, они сильно любили и уважали Пэниана зная про его взгляды на политику короны. Образованный и умный он умел очаровать простой люд.

– Где Пэни? – спросил старик из толпы, многие жители ласково называли его именно так. Все начали одобрительно кивать головой и бормотать показывая свое недовольство.

Не обращая внимание на возмущение черни Арсу раскрутил свиток и принялся громко его читать – ввиду недавнего ужасного пожара в столице, который погубил больше половины зернохранилищ, извещаем деревни о повышении подати..

Речь Арсу моментально заглушил недовольный гул народа. Из толпы посыпались оскорбления и обвинения в предательстве. За всем этим из окна своей твердыни угрюмо наблюдал Орунд. Он видел как лишался власти над умами простых жителей. Однако, он отнюдь не размышлял как избежать этого путем улучшения жизни своих подданных, его голову занимали лишь мысли удержания власти.

– Просим отнестись с пониманием.. – пытаясь перекричать толпу попробовал продолжить Арсу.

На крыльцо ратуши спешно поднялся его первый подчиненный Дохин – они услышали самое главное, нет смысла продолжать, вы лишь изводите их, это может быть опасно – обратился он закрывая своей спиной Арсу от простолюдин – нужно уходить!

Арсу молча послушался совета приближенного и в окружении стражи покинул крыльцо. Разъяренная толпа осталась один на один со своим гневом и негодованием. Пробыв еще какое то время напротив ратуши плебеи разобщились и хлынули в разные стороны, одна группа направилась к дому Пэниана в надежде внятных объяснений от него, другая принялась осаждать крепость Орунда выкрикивая всяческие оскорбления в его адрес, а третья осталась там же где взбесилась. Простолюдины деревни остались шибко недовольны подобными переменами.

6.Рамбург 19.01.1000

Питер спустился в одну из многочисленных темниц столицы, в которой были заточены люди заподозренные в измене. Перед ним выстроили группу из пяти человек закованных в холодные, прогнившие кандалы. В подземелье была неприятная сырость. Холод подполья пронизывал истощенные тела заключенных.

– За все время борьбы против приспешников Орминия нам удалось поймать только нескольких людей в капюшонах, вестников мрака – начал речь Питер – но выбить из них какие либо сведения мы не сумели. Им нечего сказать, они не знают ни где находится их так называемый главарь, ни где стоит его лагерь. Их пытали, все четно – продолжал принц шагая по темнице и приближаясь то к стене, то к заключенным – против них мы могли себе позволить применить столь варварские меры, так как они предатели, против вас же мы такого морального права не имеем, уж точно не мой отряд.

Один из заключенных небрежно харкнул под ноги Питеру. Командир его стражи, Рэнэ, дернулся в его сторону обнажая клинок, невольник попятился назад. Питер жестом руки остановил своего первого подчиненного, в воздухе на миг повисла тишина.

– Почему ты это сделал? – негодуя спросил Питер.

Успевший от вида обнаженного клинка потерять смелость заключенный ничего не ответил, его ноги дрожали подобно его челюсти и рукам.

– Я спросил, почему ты это сделал? – повторился Питер со злостью в голосе.

– Простите меня, прощу – рухнул на колени заключенный – я не знаю что на меня нашло.

– Мне неинтересны твои пустые извинения, я лишь желаю знать причину – обратился Питер жестом руки повелевая подняться на ноги. Заключенный продолжил молча сидеть на коленях – я знаю, что другие прибегают к пыткам против мирных людей получивших эти проклятые записки, однако я никак не могу на них повлиять, я лишь управляю своим небольшим отрядом. Звучит верно смешно, правша не в силах пресечь что то под своим носом, однако так и есть, столько раз я обращался к королю..

– Извините меня – перебил заключенный.

Питер застыл на нем свой взгляд – ты прощен за эту мерзкую и краткую дерзость, а теперь вытри эти слюни своей одеждой.

Все засмеялись, к ним присоединился и сам заключенный, растерянно и нервно он смеялся на равне со всеми.

– Я не шучу, вытирай – повелел Питер.

Заключенный рукавом дряхлой рубахи вытер свою харчу. Питер продолжил беседовать с заключенными в попытках узнать хоть что то ценное, как и поныне все старания оказались четными. После продолжительной беседы принц распустил всех арестованных дав каждому немного монет.

Столица Вакхалы, Рамбург, был надежно защищен высокими стенами, а дворец короля укреплен еще пуще. Во дворце служили стражники исключительно из так называемых «доверенных семьей» приближенных к короне. Семьи получали лояльность и покровительство короля, а взамен отправляли сыновей на десятилетнюю службу во дворец. Помимо столицы в стране было еще три крупных города, Саргата – город интеллигенции и немного чудных, творческих людей, Мартанград – колыбель Вакхалы и ее старая столица, а ныне самый крупный портовый город страны, обитель лучших кузнецов, и неподвластный короне Хосинг, город управляемый Советом, с хорошо налаженной торговлей. Были так же и более скромные по масштабам города принадлежавшие наследным лордам, которые имели собственных вассалов из менее знатных родов. Практически каждый город или деревня Вакхалы имели ряд своих проблем. Рамбург страдал от наплыва нищих слоев населения пришедших в надежде на лучшую жизнь, а получивших грубое отчуждение в самые дряхлые кварталы расположенные за стенами города.

Саргате не посчастливилось иметь в подконтрольных городу землях самое крупное племя страны, Дикую деревню. Их жестокость вызывала страх, а обычаи брезгливость. Законы короны в деревне не действовали, только свои. Иные хоть и являлись одним из племен вакхальского народа, но все же не имели практически ничего общего с другими деревнями в традициях и устоях. Так, прощание в Дикой деревне происходило за столом накрытым блюдами из мяса усопшего, что являлось настоящим безумием для всех остальных селений. Так же, в отличии от всех иные носили шлемы украшенные рогами быков и пышные, черные меха, мечу предпочитали секиру, а их тела благодаря особым эликсирам и зельям от собственных друидов были куда крупнее чем у всех остальных. Понятие семьи у иных не существовало, женщины были приравнены к рабам, которых уводили на ночь для похоти. Рожденные дети воспитывались коллегиально, они могли и вовсе не знать кто их отец. Однако, чистокровность племени иные соблюдали строго. Многочисленные надругательство над женщинами с соседних деревень редко приводило к зачатию. Иные считали себя уникальными и не желали смешиваться с племенами, которых они считали слишком тщедушными. Страх расстилавшийся перед ними пьянил их, они чувствовали себя хозяевами всего и нередко грабили соседние хутора, жители которых дрожали от одного их упоминания, их боевой клич «Слава роду» ввергал в их сердца настоящий животный страх. С раннего детства им прививалось безжалостность. Даже корона не решалась требовать от них что либо, перекладывая все заботы на главу Саргаты. В прочем, горожане именно это города были теми самыми, кто давал иным хоть какое то подобие отпора не смотря на свою репутацию, многие вакхалы называли их женственными и мягкотелыми. Прожив всю жизнь в соседстве с иными у них выработался инстинкт борьбы с ними. Однако, этого явно не хватало, что бы всецело обуздать невообразимо буйный и хищный нрав иных. Никто не мог заставить их платить хотя бы мизерное подобие подати. Золотой кинжал, некогда принадлежавший легендарному Фаусту Сокрушителю до сих пор находился в Дикой деревне как наиболее значимый трофей.

Проблема Хосинга заключалась в политических играх. Давний конфликт короны и Совета усложняла жизнь простых жителей, в частности купцов и торгашей.

Верховному лорду из земель Начал так же не повезло в соседстве. В дне пути от его наследного замка находился Грязный городок, цитадель лжи, скверны и бесчестия. Городок подобно Хосингу и Дикой деревни являлся зоной неподвластной короне. Клятвопреступники, убийцы и всякое ворье, за головы которых были объявлены награды находили в городке надежное убежище и пристанище им подстать. Корона давно оставила попытки навести в городке порядок. Большие затраты на войну столица не желала, а мелкие отряды собираемые лордом земель Начал каждый раз оказывались разбитыми не самой организованной кучкой из Грязного городка. Каждая неудачная попытка далекого от столицы лорда рушила авторитет непосредственно короны и после нескольких неудачных битв и долгих раздумий было принято решение не вмешиваться в дела хутора. Весть об этом оказалась заразительной, в городок хлынули сотни новых жителей с не самым чистым прошлым. А в самом селении увеличились убийства, грабежи и поножовщины. В городке можно было купить все, от простых овощей до рабов, оружия и особых трав и грибов дурманов. Однако, деревня отнюдь не была лишена главенского управление. Самым опасным и властным человеком в городке вот уже, который год являлся Глорин Безрукий. Он происходил из знатной семьи и являлся задушевным другом детства короля Ариана. Узнав про переписку Глорина с Орминием король повелел убить всю его семью, а самому изменнику отрубить руки до плеч, под наблюдением лекарей дождаться времени пока его жизни ничто не будет угрожать и затем отдать его в самый дряхлый цирк уродов, что давал представления для самых нищих жителей столицы в трущобах города. Король полагал, что без знатной семьи и рук он не понадобиться Орминию и Глорин проведет всю оставшуюся жизнь горько жалея об измене королю. Однако, Глорин располагал не только лишь семейными богатствами, он был достаточно умен и красноречив, умел располагать к себе людей и властвовать над ними. Зная про эти качества Орминий не бросил своего ослабшего союзника. Направив в столицу лучших контрабандистов он вывез Глорина в Грязный городок. Помощь Орминия в виде большой суммы денег и стражи из тридцати человек оказалась достаточной Глорину, что бы заполучить власть в городке и усилить его неподвластность короне. Все публичные дома, работорговля, кулачные бои и торговля дурманами были в прямой власти Глорина и быстро его обогащали. В мелкие дела городка он не вмешивался, его устраивал хаос, его устраивало господство над ним. Такая жизнь оказалась ему так по душе, что собрав вокруг себя армию из убийц, воров и насильников он разорвал все связи с Орминием и отказался учавствовать в его мятеже. Ариан, Орминий и Глорин стали злейшими врагами и всячески пакостили друг другу. Этот конфликт люди прозвали треугольником ненависти.

Жизнь Мартанграда ухудшал сильный пиратский клан, борьба с которым отнимала слишком много ресурсов. Через порт города из страны незаконно вывозились травы одурманивающие разум, их продажей занимались Орминий и Глорин. Обогащения политических врагов сильно не нравилось короне из-за чего на город оказывалось сильное давление столицы и несколько раз даже вводилось управление извне. Не редки были случаи когда Мартанград становился полем мелких битв между людьми так называемого Сопротивления Орминия и короны.

Вечной, но не самой острой проблемой Вакхалы так же являлось и наличие в стране двух этносов одного народа. Северо-восточные и юго-западные вакхалы разительно отличались друг от друга и на многие вещи смотрели иначе. Так, северо-восточные жители страны, по ряду причин зовущиеся «смешанными» относились к межнациональным бракам более менее терпимо, в то время как другая часть, самопровозгласившая себя «коренными», яро противилась идеи смешивания крови с другими народностями. Коренные неохотно связывали себя узами брака даже со смешанными вакхалами называя их полукровками. Коренные считали себя потомками древних, небесных волков, а смешанных презрительно называли потомками пришлых собак. Смешанные не оставались в долгу, обзывая коренных выдумщиками и отсталыми людьми, так же, они отказывались считать себя кем либо помимо настоящих вакхалов, однако, символом для отождествления для них являлся древний орел, который по народным преданиям, некогда гнездился не вершине небесной арки. Даже внешне между коренными и смешанными виднелось отличие, в то время как первые все как один имели светлые лица, за довольно редким исключением, другие имели немалую смуглую долю.

Забот королевству доставляли не только лишь люди, в стране так же находилась Ведьмина гора, племя великанов и деревня оборотней. Лежавшие в близ Горной линии деревни иногда подвергались атакам пауков переростков, размер которых мог доходить до размеров собак, их яд вызывал сильнейшие боли всего тела, которую мало кто был в силах пережить. Все хутора располагавшиеся под тенью арки были в постоянной борьбе с разного рода нечистью.

Король Ариан сидел в зале совета, компанию ему составляли первый советник Виджен и Форрест, который имел прозвище «Золотое сердце». Он являлся владельцем золотодобывающей компании и имел в иждивении несколько деревень и приюты обездоленных вдов и сирот. Так же, за спиной короля неизменно стояли служанка и его личный телохранитель Ричи, который, держал в руках цепь от ошейника огромного льва. Издавая жуткий рев хищник ввергал в ужас сидящих не меньше чем огромный воинственный Ричи с красующимся шрамом на лбу, готовый в любой момент обратиться в громадного волка.

– При всем уважении к королю и к короне, но я не считаю благоразумным так растрачиваться на свадьбу, на однодневное событие – заявил Форрест. Он был добрым и умным человеком переживающим за первые седые волосы на голове. Вышедший из простонародья он был горячо любим жителями Великих высот, которым он всячески помогал.

– Разве подобает королевской свадьбе малый размах? – возразил Виджен крутя в руках свой золотой кинжал.

Ариан занимал главную сторону стола, Виджен и Форрест сидели друг на против друга, между ними и королем стояли пустые стулья. На всех официальных встречах короля стул справа от него должен был занимать его наследник, в его отсутствии он должен был оставаться пустым.

– Нужно отталкиваться не от статуса свадьбы, а от нашей казны – ответил Форрест.

– Не выношу когда люди пытаются выглядеть умнее чем они есть упоминая в своей речи порожнюю казну – со злостью в голосе, но спокойным лицом вмешался Ариан, в его руке привычно был кубок, который опустошался и заполнялся десятки раз в день – она практически пуста, это ни для кого не секрет, к чему все эти напоминания – кинжал короля лежал перед ним на столе, на официальных встречах всякий обладающий данным атрибутом был обязан явить его всем присутствующим.

– Я не хотел вас оскорбить, Ваше Величество – вынужденно произнес Форрест.

В зал вошел Киван, единственный сын короля. Он был еще совсем мал на вид. Черные, гладкие волосы до шеи и черные глаза, он был похож на мальчишку, который получал удовольствие от боли и страдания других, к несчастью для многих его нутро полностью соответствовало внешности. Подойдя к столу он уселся между Видженом и королем небрежно бросив свой кинжал перед собой.

– Принц Киван – произнес Виджен соблюдая правила этикета к королевским особам.

– Принц Киван – повторил Форрест.

– Это я пригласил Кивана, Ваше Величество – начал Виджен – мне показалось, будущему королю будет полезно послушать рабочий диалог.

– Согласен, нужно смолоду набираться опыта и сноровки в дипломатии – добавил Форрест.

– Мы обсуждаем твою свадьбу – обратился король к сыну.

– Свадьбу с кем? – спросил Киван, он был болезненно бледным. На его груди так же всегда красовалась золотая корона внутри круга.

– Партия еще не подобрана, Киван – ответил Ариан – и к королю нужно обращаться иначе, когда ты уже уяснишь?

– Когда стану им – сухо ответил Киван.

Виджен утонул в фальшивом смехе, как король в настоящем, он всегда потакал желаниям Кивана, даже самым странным и безрассудным. К пятнадцати годам кронпринц владел абсурдным титулом рыцаря и именовался при дворе никак иначе как лучший мечник столицы. По прихоти Кивана во дворце с завидным постоянством проводились небольшие турниры, призванные потешить его самолюбие. Государь призывал на состязание по настоящему лучших мастеров фехтования, над которыми кронпринц всякий раз уверенно брал вверх, естественно никто из них не ставил задачи сразить будущего короля. Изъевший властью разум Ариана искренне радовался великим умением сына по настоящему веря в правдивость происходящего. Однако, сам кронпринц прекрасно осознавал свои способности, но продолжал свято верить в свои триумфы. Его ничуть не смущало, что соперники вынуждены поддаваться ему из-за его происхождения, напротив, это его грело, он был уверен, что никто не смеет ему противиться.

– Если партия еще не подобрана в чем суть вашего разговора? – спросил Киван.

– Мы обсуждали расходы на свадьбу, принц Киван, наш собеседник считает, что неблагоразумно тратить на данное событие большую сумму – ответил Виджен, его через чур спокойный тон располагал ко сну.

– Мало ли что он считает – возразил Киван.

– Я полностью согласен с принцем Киваном – улыбнулся Форрест – я нахожусь в полном неведении к чему мое мнение касательно этого вопроса, гораздо уместней было бы обсудить эту тему с верховным казначеем, с преумнейшим Назринием.

– Я думаю, милорд – обратился Виджен застыв свой холодный, полуоткрытый взгляд на Форресте – вы все же догадываетесь почему мы обсуждаем возможные расходы на свадьбу не с верховным казначеем, а с вами. Довольно бессмысленных расходов на нищих, глупых плебеев, обратите ваши ресурсы на более высокие цели.

Форрест безмолвно бросил взгляд на повсеместный флаг Вакхалы.

– Красивое знамя, неправда ли? – риторично спросил король Ариан – бордовый, цвет королевской семьи, цвет крови и хорошего вина, говорят Орминий желает поменять его на черный стяг с коронованной акулой молотом белого цвета, такие перемены стране ни к чему, согласны? – вновь задал вопрос король пристально смотря прямо в глаза Форреста.

– Как же быть несогласным, Ваше Величество, Орминий абсолютное зло – ответил Форрест переводя взгляд с штандарта на короля – мы в Великих высотах за последние несколько лет не мало настрадались от его сорвиголов.

– Вы можете сделать свой вклад против этого смутьяна – обратился Виджен.

– И я его непременно сделаю – уверенно ответил Форрест – в случае если его мятеж из простого, жалкого разбойничества перерастет во что-то способное угрожать нашему королевству я соберу войско из дружественных деревень, вооружу, обучу и оплачу их службу, я готов выделить на это достойную сумму.

– Я предлагаю вам просто выделить достойную сумму, а корона сама распределит эти ресурсы – обратился Ариан – ведь вы не являетесь верховным лордом Великих высот, что бы собирать армию, вы не является даже лордом второго ранга, вы выходец из простолюдин, которого я лично посвятил в лорды за вашу исключительную прозорливость в поисках золота.

– Корона предсказуемо направит эти деньги на балы, пиршества и другие праздненства, что только упрочит гнев народа – осторожно возразил Форрест.

Киван изумленно посмотрел на отца ожидая от него свирепости от услышанного, однако король отреагировал привычно спокойно – короне виднее сколько и куда направлять.

– Ваше Величество, казна опустошена из-за непомерных трат короны, я лишь предлагаю более рационально использовать денежные ресурсы – с настоящим страхом в сердце выдавил из себя Форрест.

– Ты видно решил узнать грань моего великодушия – с ненавистью в голосе ответил король – ты очень близко к ней подобрался.

– Считаю уместным напомнить историю Глорина Безрукого – вмешался Виджен – он тонул в роскоши любви государя, был богат, на хорошем посту и пользовался полным доверием короны, однако предпочел трусливый и жадный путь предателя и в миг лишился всего, богатства, дворцов, семьи и даже рук. Король Ариан необычайно добродушен, однако, ему не чужда и справедливость. Добро всегда расплачивается добром, зло неминуемо карается злом. Лорд Форрест, вы позволили себе достаточно резких слов, имейте ввиду, что следующие могут стать последними, ибо не может голова говорить если она отделена от тела, не в силах уста произнести ни единого слова если шею сжимает петля, маловероятно, что человек способен произвести какой либо звук находясь в животе льва людоеда или огромного оборотня стоящих не так далеко от вас, люди вскипяченные в раскаленном масле так же разговаривают неохотно как показывает практика, не очень словоохотливыми оказались и..

– Я понял – с дрожащим голосом прервал Форрест – я приношу свои..

– На колени – с высокого задранной головой обратился король.

Форрест смиренно встал на колени и обратился к королю – Ваше Величество, король Ариан Единый..

– И Неоспоримый – добавили Виджен и Киван, Ричи и служанка так же шепотом соблюли свое обязательство.

– Прошу вас простить меня за мою дерзость и глупость – продолжил Форрест – мое уважение, любовь и верность к вам безграничны, я лишь неправильно выразился.

– Страх тебе к лицу – отпустил уничижительную шутку Киван.

– Верно подмечено – легко улыбнулся Виджен – на вас, такого, гораздо приятней смотреть, лорд Форрест.

В этот момент лев издал невероятно грозный и устрашающий рев заставив Форреста задрожать еще сильнее, впрочем, вздрогнул не только он.

– Я буду ждать конвой из пятнадцати карет, пять из которых ты наполнишь золотом, а девять серебром – все так же высоко задранным лицом повелел король Ариан.

– А чем же мне наполнить пятнадцатую карету, Ваше Величество? – спросил Форрест снизу разглядывая короля возвышавшегося над ним.

– Ты наполнишь ее камнями, о добыче которых трусливо утаил – ответил король, ужас в глазах Форреста приумножился – неужто ты полагал, что в моем королевстве может что то произойти без ведома моего?

– О, великий и добросердечный король, прошу Вас, простите мне мои старые ошибки, я обещаю впредь никогда более подобного не допускать, я был слеп и жаден, глуп и безрассуден.

– И бесстрашен, раз несколько месяцев добывал дорогие камни не упомянув об этом ни слова в письме верховному казначею – король встал из-за стола, вслед за ним в миг вскочил и Виджен, более лениво к ним присоединился и Киван, бросив кубок в служанку король взял свой кинжал и подступил к Форресту, который продолжал стоять на коленях, Ричи последовал за государем, положив ногу ему на плечо Ариан продолжил – запомни, Форрест «Золотое сердце» – брезгливо произнес он – каждый человек, куст или коряга в этом королевстве принадлежат мне, каждый грамм добываемого тобой золота, а с недавнего времени и камней, является моим по праву, я Единый и Неоспоримый король Вакхалы, я десятый сын Рогина и король правивший в двух тысячелетиях, не думай будто ты платишь мне процент и обогащаешь меня, все обстоит совсем иначе, это я позволяю тебе оставлять себе весомую часть моего золота, добытого на моей земле, моими людьми, ты все уяснил?

– Я понял Вас, Ваше Величество – в миг выдал Форрест.

– Благодари свой талант и умения в своем ремесле, именно они сохранили тебе жизнь сегодня, но это было в последний раз, если ты в дальнейшем допустишь хоть малейшую оплошность начиная с этого момента, ничто меня уже не остановит – король водил своим кинжалом по лбу и голове Форреста не обнажая его – я скормлю тебе твоих же детей, которых буду убивать долго, страшно и мучительно, не заставляй меня это делать.

– Я.. я.. я не..

– Встань предо мной – повелел король убирая ногу с плеч, Форрест подчинился – на камнях можно куда больше заработать чем на золоте, немедленно организуй поиски новых алмазных рудников и регулярно докладывай о ходе поисков верховному казначею.

– И.. – вмешался Виджен – если позволите, Ваше Величество, удовлетворите нужды верховного лорда Великих высот, он как никто другой занят уничтожением восстания в зародыше – обратился он к Форресту.

– Можно задать вопрос, Ваше Величество? – тихо произнес Форрест.

– Нет, убирайся на свои рудники, через десяток жду свои заполненные кареты.

Форрест с опушенной головой быстро покинул зал, «десяток» являлся отрезком времени в десять дней.

7.Хосинг 25.01.1000

Питер выступал перед Советом, который в настоящее время фактически никак не влиял на политику страны, но всецело управлял вторым по населению городом королевства. Самым большим градом отнюдь был не Рамбург, а старая столица, Мартанград. Участники Совета восседали на трибуне в пять рядов, каждый из которых был рассчитан на десять человек. Дабы не сидеть на холодном, твердом мраморе все трибуны приносили с собой подушки. Башня Совета была самым высоким сооружением в Хосинге. Идеально круглая она уходила далеко вверх немного сужаясь и темнея. В то время как ее первые этажи сияли белым мрамором верхушка ее выглядела очень мрачной и неопрятной.

Острую крышу башни часто скрывала завеса тумана.

– Я принц Питер, правша короля, хочу поприветствовать всех достопочтенных участников Совета и выразить благодарность за возможность обратиться к вам с этой сцены – начал свою речь принц, на его поясе красовался золотой кинжал, на который не без зависти заглядывались некоторые трибуны.

Старые, дряхлые и жадные участники собрания пронизывали его взглядами полными призрения, вражды и недоверия. Переполненные предубеждением большинство из них не имели намерений выслушать и принять во внимание слова принца, их цель заключалась исключительно в высказывании своего ворчливого недовольства при каждом удобном случае. Трибунов так устраивала жизнь в самовластии, что они были готовы вцепиться зубами в шею всякого кто попытается разрушить их комфортно выстроенный мир.

– Хочу заверить всех, что я отнюдь не прибыл с целью убедить вас вернуть власть над городом. Короне от вас нужно лишь небольшое содействие в одном вопросе..

– Озвучь вопрос – сердито вкинул один из стариков.

– Проблема актуальная и масштабная, она связана с назревающим мятежом Орминия.

– Под главенством Орминия невозможен никакой мятеж, он трус присягнувший на верность палачу своего отца, а затем предавший и его, безумец распоровший чрево собственной матери, лишь лишенный ума последует за ним – вновь прервал Питера тот же трибун.

– Братоубийца лидер восстания? – фыркнул другой трибун – смех да и только, корона желает нас надурить!

– Подобные сомнения звучит отовсюду, тем не менее, готовившийся мятеж абсолютно реален – ответил Питер – и близок – добавил он выдержав небольшую паузу – он именует себя настоящим королем, сетуя на правление своего рода в древние времена, что кстати точно неизвестно.

– Конечно это достоверно неизвестно – буквально взорвался наверное самый старый из трибунов – ведь первый король вашей династии изничтожил всю историю Вакхалы, вместе с историками.

– Объясни нам, юнец, какое Совету дело до Орминия с его нездоровыми амбициями, он враг короны, а не наш – возразил другой трибун, так же не первой молодости. Какая то часть Совета начала одобрительно кивать, однако, нашлись и несогласные.

– Орминий это животное не ведающее ни жалости, ни компромисса, ни дипломатии – вскочив со своего места начал орать другой старец – он не враг короны, он враг страны, стало быть и наш, договору между Советом и короной быть! – страстно произнес он с поднятым над головой кулаком.

– Разве что только в твоих больных мечтах – резко возразил Гучковий, один из самых влиятельных трибунов Совета. У него были пышные усы, своей серым окрасом выделяющиеся на фоне поседевшей, светлой бороды. Он имел репутацию крайне импульсивного и смелого человека, за его плечами было больше десяти дуэлей, ни одну из которых он не проиграл.

– Ни на миг я не доверюсь пьяному королю – громко добавил другой, на трибуне воцарился словесный хаос, где каждый кричал на каждого.

Питер пораженно разглядывал сварливых стариков искренне негодуя, как можно управлять городом подобным органом власти. Странно одетый человек начал бить в небольшой колокол, звон которого означал призыв к тишине. Он находился в углу белоснежного, мраморного зала напротив трибуны. В противоположном углу на небольшой ступеньке сидел Родзняк, ответственный за Совет. Его должность предполагала надзор за соблюдением порядка на Совете. Он имел право выпроводить особо шумных и неугомонных трибунов с помощью подвластной лишь ему стражи. Однако, никакой власти помимо этой он не имел, как только Совет подходил к концу он становился обычным человеком не влияющим ни на что, но имел неприкосновенность и постоянную стражу.

Питер стоял в безмолвном ожидании заветной тишины. Однако, споры между трибунами лишь нарастали и к сожалению Питера, ярко прослеживалась непопулярность идеи договора с короной. Родзняк жестом руки вновь повелел человеку напротив бить в колокол. Вторая попытка оказалась не менее четной. Родзняк лениво встал со ступеньки демонстрируя намерение добиться тишины силой. В зал вошли пять стражников, с их приходом жаркие полемики начали стихать, в зале воцарилась относительная тишина и порядок.

– Я призываю всех трибун вести себя в рамках приличия – обратился ответственный за совет – прошу, продолжайте, принц Питер.

– Мы предлагаем Совету военный союз против Орминия – перешел к сути Питер пропустив заготовленную речь из-за ее бессмысленности.

– А что, доблестная армия короны способно воевать лишь с обессилившими от голода деревнями? – ехидно спросил Керен, многие одобрительно закивали. У него было гладко выбритое лицо без морщин и короткие, стоячие волосы, наряду с Гучковием он был одним из самых молодых участников Совета.

– Я не откажу вам в удовольствии и скажу честно, да, королевская армия прибывает в крайне ослабшем состоянии, наша страна уязвима перед так называемым, Сопротивлением, которое возникнет неизвестно где.

– Раз пьяное правление короля Ариана вызывает деградацию во всех отраслях, может и правда стоит сменить государя? – спокойным тоном спросил Керен, он сидел на самом верхнем ряду и выделялся своим спокойным нравом, даже в пылу жарких дискуссий оставаясь таким.

– Если и менять, уж точно не на Орминия – возразил Питер.

– А на кого? – все в так же спокойно вновь задал вопрос Керен – на юного сына короля, которому всего пятнадцать лет отроду, но который уже успел прославится своей безмерной жестокостью, высокомерием и глупостью или быть может на вас, племянника короля, любимца народа, правши и сына достойного отца.

– У меня нет никаких притязаний на корону, я скорее прерву правление своего рода, нежели водружу на свое чело корону – отрезал Питер, он действительно был далек от желания властвовать.

– Хоть поведай нам чем Ариан лучше Орминия, что бы мы помогали ему удержать власть – продолжал назидать Керен пока остальные трибуны безмолвно наблюдали.

– Ариан лучше тем, что при возможности всегда выберет плохой мир, нежели хорошую войну, а Орминий принесет лишь хаос и междоусобицу.

– Плохой мир Ариан выбирает вынужденно, когда он не может изничтожить врага, от чего его выбор не падает на мир, когда вопрос касается слабой, малой деревни или лорда? Сколько деревень, осмелившихся дерзнуть короне, пропали с карт страны за последние десять лет? Орминий может принести хаос, но это только в перспективе в то время как Ариан это сплошь катастрофа и голод в настоящем! – закончил Керен.

– Вы не правы – возразил Питер – король Ариан выбирает мир, когда война обойдется слишком дорого для страны. При всем уважении, но ни Совет, ни Дикая деревня, ни Грязный городок не имеют и никогда не имели мочи отразить полномасштабный военный удар даже ослабшей короны. Король Ариан определенно точно не войдет в историю как один из лучших правителей Вакхалы, однако он лишен безрассудства, которое заставляло бы его уничтожать врага ценой огромных жертв.

– Но какие гарантии, что корона не захочет вернуть власть в Хосинге если Совет ослабнет в войне против Орминия? – спросил другой трибун.

– Мой приезд в Хосинг лишь начальный этап попытки военного союза, все гарантии предъявит лично король на встрече с делегацией Совета в столице.

Идея союза была задумкой исключительно Питера, которую не особо поддерживал король. Однако, Питер сумел убедить его в такой необходимости. Больше ста лет Совет был органом власти помогающим короне максимально эффективно управлять страной. Все распри с Советом фактически начал сам король Ариан возжелавший ослабить власть органа и превратить его собрание в своих прямых подчиненных. Так, в 992 году получив отпор от сплоченного коллектива Ариан принял очередное скоропалительное решение, Совет страны был перенесен из столицы в Хосинг, где он, в комфортной дали от короны, лишь усилил свое влияние. Несколько лет между противоборствующими сторонами прошли относительно спокойно пока король Ариан не решил, что может легким росчерком пера упразднить Совет страны. Приказ так и остался лишь на пергаменте, этому сильно поспособствовала внушительная армия прикрепленная к Совету. Тогда Ариан предпринял попытку отрезать Совет от поступления денег из казны, полагая, что таким образом сделает невозможным содержание рати. Однако, это стало лишь очередным просчетом короля, Совет быстро и мирно заполучил всю полноту власти в городе и начал контролировать все денежные потоки в городе. Ежемесячная подать отправляемая в столицу была приостановлена. Корона стала немного слабее потеряв город вместе с его денежными ресурсами, а Совет стал разительное сильнее но оказался заточен в одном городе. Из органа влияющего на всю страну он превратился орган управляющим всеми аспектами одного города. Понимая силу обретенной Советом король пошел на скрытое примирение в 995 году. Хосинг номинально остался под властью короны, однако Совет фактически сохранил единоличное управление городом.

В свою очередь Совет всецело лишался влияния на остальную страну. Условиями мирного договора так же стали запреты на агитацию жителей Хосинга против короны и голословные заявления о неподчинении короб. Корона потеряла целый город, а Совет всю страну. Из года в год корону все меньше устраивало условия договора, в то время как члены Совета были более чем довольны. Спустя несколько лет вновь начались взаимные претензии. Однако, никто не желал открытого конфликта. Долгое время политические гиганты прибывали в состоянии хрупкого мира. Когда в самом Совете начались внутренние распри корона окончательно выбрала тактику выжидания. Политический разлад трибунов привел к невозможности существования Совета в прежнем виде. Так, в 997 году Совет сам себя распустил. Амбициозный Керен начал продвигать фундаментальные реформы, которые не всем трибунам оказались по душе, точнее практически никому. Его предложение продолжить работу Совета с пятью участниками, вместо пятидесяти, вызвал отторжение у жадных стариков, не желавших лишится столь хлебного поста на старости лет. Страх лишится безбедной жизни сплотил всех против дерзкого реформатора. Однако, Керен ожидаемо сумел заручиться поддержкой народа, убедив всех о неспособности городской казны содержать Совет в прежних размерах. Инициатива Керена была встречена с большим одобрением среди простого люда. Он стал героем и надеждой городских жителей. Однако собрать новое собрание Совета оказалось непростой задачей. Бывшие участники, злые на Керена начали всячески мешать ему воплотить в жизнь свои идеи. После сплоченных нападок политических оппонентов реконструкция была вынужденно отложена на неопределенный срок. Вновь собравшийся Совет возобновил работу в прежней форме и с теми же действующими лицами, кроме редких изменений, однако доверие со стороны народа сильно пошатнулось. Да и в самом Совете от былого единства остались лишь теплые воспоминания. Орган стал крайне неэффективным и с каждым годом лишь деградировал в пучине постоянных конфликтов и бесконечных обсуждений одних и тех же вопросов. Желание Керена сделать город лучше путем реформы Совета вызвало совершенно неожиданную реакцию, сам того не ведая он пробудил жадность и тщедушие в стариках, которые находясь в комфортных для себя условиях выглядели как вполне честные и порядочные люди.

После долгих переговор на Совете и за его пределами, Питеру удалось добиться согласия на встречу в столице непосредственно с королем. Однако, немалая часть участников Совета продолжала настаивать на том, что короне нельзя доверять, вопрос предвещал очередной виток раздора и конфликта. Являясь дальновидным и проницательным человеком Питер отчетливо понимал, что гражданская война неминуема. Корона была в силах собрать весьма приличную по масштабам армию, однако, часть ее находилась за пределами страны. Возвращение всех королевских войск грозило потеряй жизненно важных островов, которые не были официально прикреплены к королевству. Питер пытался избежать этого путем союза.

8.Речная деревня 28.01.1000

Молодая, нежная дева лежала в стоге сена захлебываясь в слезах. Она являлась рабыней Мерзкого Пэта, зажиточного лорда Речного хутора. Запертая в дряхлом сарае она слышала все мучения своего возлюбленного. Разрезая воздух кнут врезался ему меж лопаток причиняя немыслимую боль. Холопа наказывали за не выполненный дневной план работы.

– Родри.. Родри.. Родри.. – сквозь слезы блеяла рабыня имя любимого человека.

В королевстве Вакхала невольники не имели абсолютно никаких прав, со скотом выращенным для убоя зачастую обходились более бережно чем с ними. Всякий хозяин мог поступать со своим рабом как ему заблагорассудится: мучить, убивать, насиловать. Хорошее отношение к холопам воспринималось как слабость и малодушие.

А обращаться к рабу было принято в крайне грубой форме, употребляя оскорбительные и уничижительные слова. Их освобождение находилось под строгим запретом короны. Доживших до преклонной старости и немощности рабов за гроши продавали в различные цирки, где они быстро находили свою смерть от хищных животных или от неосторожных метателей ножей под восторженные овации публики.

Лишь редкие хозяева не утратившие человеческой жалости обходились более гуманно тайно придавая своих рабов безболезненному забвению. Большинство рабов в королевстве были бывшими жителями небольших архипелагов, которые были покорены короной. Однако, имелась и часть угнанных и доставленных в королевство пиратским кланом. Морские разбойники наживали неплохие богатство продавая несчастных туземцев. Самыми крупными покупателями в королевстве являлись Орминий и Глорин Безрукий, которые прилично зарабатывали на их последующем перепродаже. Даже по меркам Вакхалы Орминий выделялся особой жестокостью к рабам. Так же, порабощением одичалых занимались и иные попадая в океан через реку.

В деревне проходил суд над женщиной продавшей собственного, грудного младенца. Суд привычно проходил в ратуши деревни за отсутствием избы правосудия. Тяжба вызвала острый интерес у простолюдин, зал был забит под завязку. По случаю важности события в чертог принесли дополнительные светильники. Орунд был только рад отвлечь чернь от насущных проблем, вина за которых лежала на его совести. Большая толпа людей стояла на своих ногах позади более удачливых, которым хватило место на стульях принесенных отовсюду. Пэниан так же стоял на своих двоих хоть желающих уступить ему свое место было немало. Обвиняемая женщина сидела отдельно от толпы закованная в кандалы, между ней и людьми стояли пять латников. Орунд и Арсу сидели на стульях в отдельном углу, а Мудрый Фло сидел за столом напротив людей.

– Дело объявляется открытым – произнес долгожданную фразу Мудрый Фло.

Суд начался, многочисленные свидетели один за другим начали давать показания нередко путаясь в своих словах. Народ был настроен против меркантильной женщины. Она сидела с мокрыми щеками стыдливо понурив голову. Каждый из допрашиваемых выступал против незадачливой матери не чураясь осыпать ее отборными оскорблениями, которые обрывал Мудрый Фло. Наконец, к столу пригласили саму подсудимую. Обессилевшей женщине понадобилась помощь стражи, что бы переместиться к Мудрому Фло.

– Пусть ползет – выкрикнул плебей из толпы, все одобрительно заворчали.

– Тишина! – прокричал Арсу.

– Вы признаете себя виновной? – лаконично вопросил Мудрый Фло.

– Да – робко выронила женщина хриплым голосом.

– На костер ее – вновь выкинул из толпы все тот же житель в рванных одеждах.

Арсу жестом руки повелел вывести нарушителя порядка. Два стражника схватили старика и поволокли наружу. За дверями стояло скопище не меньше чем внутри.

– Что побудило вас совершить столь омерзительное деяние? – продолжил Мудрый Фло.

– Я не могла прокормить своего ребенка – тихо ответила женщина – останься он у меня он бы голодал.

– То есть, вы утверждаете, что на такой поступок вас сподвигло прежде всего забота о собственном ребенка? – размахивая руками спросил Фло.

– Да – утирая слезы ответила женщина.

– Кому вы продали новорожденное дитя?

– Какой то бездетной семье.

– Семья, что выкупила ребенка была обеспеченной?

– Они не голодали.

– Чем они убедили вас, что будут с любовью обходиться с вашим ребенком или вас это не волновало?

– Волновало, но они были очень добродушными.

– Как вы пришли к такому выводу?

– Они были вежливы.

– Вы сделали такой вывод исключительно из-за вежливой речи?

Женщина промолчала, в толпе начался гул.

Мудрый Фло жестом руки попросил людей не шуметь. Женщина продолжала виновато молчать с устремленным в стол взглядом.

– Я хочу помочь вам, но для этого вам нужно убедить меня и всех этих добродушных людей, что вы пошли на такой шаг из хороших побуждений, а не ведомая алчностью и жаждой денег.

– Я не забрала всю сумму, я вернула половину с просьбой купить на эти деньги что то моему малышу – произнесла женщина роняя слезы на пыльный стол – я знаю, что цирки уродов покупают детей куда дороже, но я даже не рассматривала эту идею.

– Это правда? – спросил Мудрый Фло смотря в сторону Орунда и Арсу.

– Да – ответила женщина – клянусь, я бы хотела растить моего сыночка, но больше всего я хотела ему лучшей жизни.

– Это хорошо для вас, суд учтет ваш поступок.

– Я правда желала своему малышу лишь хорошей жизни – грустно добавила женщина.

В народе начался переломный момент, по толпе шепотом прошлись споры.

– У вас не было никакой возможности содержать ребенка самой? – Мудрый Фло.

– Как и у многих обездоленных женщин деревни – ответила подсудимая.

Чаша весов начала склонятся в сторону женщины. Однако, такое мнение толпы было далеко от твердости.

– Вы жалеете о своем деянии? – Мудрый Фло.

– В моей жизни ничего не улучшилось, что бы жалеть, что дала своему ребенку лучшую жизнь, я сожалею, что мне пришлось так поступить.

Редкие жители из толпы одобрительно закивали, они вникли в вынужденное положение женщины и начали ее жалеть. Проблема голода в той или в иной мере была знакома многим жителям деревни и не могла не вызывать сочувствия и понимания.

– Как трудно вам далось это решение?

– Очень трудно, я долго отрицала для себя, что.. – женщина сделала глубокий вдох и пустила очередную слезу.

– Я вас понял – вмешался Мудрый Фло.

– Я не знаю как жить дальше среди людей знающих о моем ужасном поступке – сквозь слезы выдавила из себя женщина.

– Мне кажется, люди поняли что это была вынужденная мера – попытался утешить женщину Мудрый Фло смотря ей прямо в заплаканные глаза полные боли и уныния. Выждав паузу Мудрый Фло произнес обязательное по правилам – если есть желающий высказать свое мнение, пусть он сделает это сейчас пока его слова имеют вес, после решения суда никакие слова учтены не будут.

Никто ни проронил ни слова. Пэниан стоял в толпе пронизывая взглядом ненавистного Арсу, тот отвечал тем же.

– Суд удаляется на принятие решения – объявил Мудрый Фло, после чего встал со стола и направился в отдельное помещение, за ним последовали и Орунд с Арсу, что было запрещено по закону.

Редкие люди из толпы начали выходить из ратуши дабы первыми рассказать остальным, что происходит внутри. Пэниан посчитав итог очевидным покинул суд. На выходе он встретился с первым подчиненным Арсу Дохином.

– Соскучился по ратуше и решил вернуться в роли зрителя? – начал диалог Дохин.

– Тебе необязательно быть столь же мерзким как твой командир – ответил Пэниан не сбавляя шаг.

Дохин ухмыльнулся, на этом их разговор завершился.

Проходя через толпу людей Пэниан столкнулся с низкорослым мужчиной, который за этот короткий миг успел вручить ему бумажку. Фальшиво извинившись друг перед другом каждый продолжил свой путь.

– Что вы устроили, Мудрый Фло?! – грубо обратился Орунд швыряя на пол все содержимое стола, за который уселся старец.

– О чем вы, лорд Орунд? – удивился Мудрый Фло.

– Вы должны были провести суд над этой нищей потаскухой, а вместо этого устроили суд надо мной! – разъярённый Орунд метался по комнате с острым желанием что нибудь разбить.

– Разве я повинен в том, что бедная девушка оказалась вынуждена продать свое дитя из-за нищеты нашего хутора?

– Не забывайтесь, Фло, не смотря на ваш высокий пост, который я лично вам доверил, вы всего лишь один из переселенцев!

– Мне не называть Речную деревню своим домом?

– Я думаю, вам обоим нужно успокоиться – вмешался Арсу – Мудрый Фло, довольно вам, прошу, перестаньте вести себя подобно наивному ребенку, вы ведь прекрасно видите, что ваши вопросы к подсудимой свели все внимание на плохую жизнь в деревне.

Мудрый Фло молча посмотрел на Орунда обдумывая все происшедшее после чего обратился к нему – как мне заладить свою вину?

– Казни эту тварь! – в миг ответил Орунд.

Все доводы подсудимой об плохой жизни были неожиданно отклонены, девушку повесили в тот же день.

9.Грязный городок 28.01.1000

Глорин Безрукий находился в большом зале своей твердыни за длинным столом. Рядом с ним стояла прислуга, из рук которой он черпал вино, еще две невольницы пребывали в разных углах чертога пугливо понурив свои взоры.

– Еще один глоток, ничтожество – обратился Глорин к дворцовой челяди соблюдая неписаную догму обращения к рабам.

Он был в ожидании визита послов пиратского клана. Слухи о возможном союзе короны и Совета давно тревожили его. Именно Хосинг управляемый Советом являлся для него и его городка надежным заслоном преграждающим путь крупной рати из столицы. Посчитав себя уязвимым Глорин в срочном порядке искал сильных союзников. Угроза исходила не только от возможного альянса короны и Совета но и от назревающего восстания Орминия. Глорин с горечью принимал факт того, что являлся самым слабым углом в так называемом «треугольнике ненависти». Встав из-за стола он лениво пошагал к окну. Картина за окном была привычной. Лежащий в грязи человек, который толи мертв, толи жутко пьян, женщины предлагающие испробовать свое дебелое тело и пьяница пытающийся одновременно устоять на ногах и приставать к ним. Городок был невероятно угрюм и мрачен, серые, покосившиеся, обветшалые дома возведенные из насквозь изъевших досок друг на друге выглядели крайне бедно и убого и не редко обваливались, хороня под собой своих обитателей. От вони дремучих, грязных улиц было невозможно скрыться. Разврат, ровно как и дебош были обычным явлением для городка. Шум изводимый пьяницами и стонами уродливых куртизанок практически никогда не умолкали. А злобные и хмурые улицы городка были переполнены бродячими собаками, что нередко лакомились человеческими трупами, которые убирались лишь когда их зловоние перебивало вонь многочисленных свинарников прямо посреди центра. Городок был раскинут на небольшом холме, а дом Глорина, который больше походил на неприступную крепость возвышался на самой его верхушке. Все дороги селения вели к его каменной твердыне. Опоясанный ветхими хибарами из древа она удачно выделялась на их фоне. Замок был усеян цветами, расставленных с целью перебить зловоние городка. А дороги, что к нему стекались изобиловали большим числом висельников, что находились вдоль них. Никто их них не был лишен жизни за кражу, убийство или надругательство, все эти преступления являлись сущим пустяком в этом злачном городке. Пойманное на них жулье легко откупалась от людей Глорина парой монет. Все эти умерщвленные бедолаги были заподозрены в шпионаже. Однако вина ни одного из них не была доказана, этого и требовалось, достаточно было доли сомнения, что бы потерять жизнь в этом темном месте полной подлости и коварства.

В зал вошел Галин, правая рука Глорина – они прибыли в город – радостно сообщил он.

В хутор вела одна единственная дорога, которая надежно сторожилась наемниками. Однако, знающие местность и тайные, забытые тропы поселяне могли беспрепятственно покидать и возвращаться в городок, когда им заблагорассудится из-за отсутствия каких либо стен.

– Подать угощения – приказал Глорин.

Прислуга вышла из зала передать повеление господина на кухню.

Стол начал наполняться изысканными блюдами, что издавали манящие запахи. Голодные, изможденные прислуги жадно представляя как урвут кусок сочной свинины после встречи.

– Заменить ту рабыню на более пригожую – повелел Глорино перечеркнув весь ее замысел на грядущий вечер.

Невольница тихо пошагала в сторону двери.

– Подожди – обратился к ней Галин перегородив ей путь. Грубо вцепившись в подбородок он начал внимательно рассматривать ее – после встречи передать ее нашим гостям в качестве подарка – приказал он – такой уродке место на судне, средь грязных пиратов.

Глаза рабыни в миг намокли, старшая прислуга за руку увела ее вон. Стоявшая в противоположенном углу девушка задрожала от сострадания, но в страхе перед Галином сдержала свои эмоции. Попасть на пиратский корабль было худшим из наказаний для рабынь. Похотливые корсары не знали жалости к девушкам, выстраиваясь в очередь сутки напролет они насиловали попавших в их лапы девиц пока те не спускали дух от изнурения и обезвоживания. Даже после смерти еще несколько разбойников успевали оприходовать уже мертвое но еще теплое тело.

Галин являлся вполне добрым человеком, однако сложившиеся устои страны полагали обращение к рабам как к чему то неживому, не нуждающемуся ни жалости, ни снисходительства. Даже малютки холопов воспринимались как неоживленное имущество, подобно тележке или сбруе. Такое обращение было во всех слоях народонаселения, даже голодающие бедняки, которые казалось бы должны были понимать нелегкую долю невольников относились к ним столь же безжалостно. Свод королевских законов строго предписывал ставить отличительное клеймо раба ни где иначе как на лице. Мужчин прижигали поверх рта, а женщинам обжигали чело, с целью как можно более сохранить их красу.

Угнанные с островов одичалые получали свои злосчастные отметки у своих новых хозяев вскоре после покупки, а детей же клеймили по истечению двух лет. Всякий владелец был в праве обновить печать, как только она начинала казаться ему незаметной. Хуже того хозяева могли со спокойной душой вырвать из любящих рук матери младенца и за жалкие гроши продать его в цирк уродов, где ожидали лишь увечья, а затем нежно ласкать своих отпрысков испытывая к ним искреннюю любовь. Положение холопов в Вакхале было абсолютно безнадежным. Выкупа не существовало ни в каком виде, а побег был практически бессмыслен. Закон дозволял невольнику находиться поодаль от хозяина лишь для выполнения возложенной на него задачи, непременно имея при себе документ с датой подтверждающий, что раб не совершил побег. Не обученные письменности холопы не могли никак подделать документ при всем хотении. А всякий свободный вакхал имел полное право потребовать у одиного бредущего раба пергамент с нужным подтверждением.

В свое становление Глорин громогласно объявил Грязный городок единственным местом королевства, где рабы могут выкупить себя и обрести сладкую свободу. Слух успешно разошелся по всей Вакхале через уста холопов. Сотни наивно поверивших невольников ринулись к заветной мечте. Многие из них оказались схваченные и подверженные жестоким наказаниям. А те, что сумели добраться до городка миновав все препятствия быстро осознали, что оказались жестоко обмануты. Вместо желанной воли они прочувствовали на себе еще более жестокое обращение. Почти все они были расселены по фермам Глорина, что выращивали травы дурманы, а те из них, что имели более сложенные тела оказались брошены в борцовские ямы, где они бились до тех пор пока их кто то не убьет. Подобное зрелище собирало ораву зрителей с близлежащих селений, что шло только в прок кошелю Глорина. Не меньше серебряных приносили и Дома похоти, работорговля и травы дурманы.

В зал вошел миловидный человек мало смахивающий на пирата, он выглядел опрятно и был аккуратно зачесан в отличии от своей вооружённой компании из четырех человек, которые походили на истинных корсар. Со стороны Глорина в зале находились три стражника, Галин и прочая челядь.

– Приветствую вас у себя, надеюсь неприятный запах городка не сильно вас расстроил – обратился Глорин, стоячий рядом Галин протянул руку гостью.

– Ничуть не расстроил – вежливо ответил Эйрон пожимая протянутую руку.

– Прощу за стол – пригласил Глорин.

Вместе со своим подручным он уселся по одну сторону стола, гости расположились напротив, Глорин и Эйрон сидели друг перед другом.

– Вы должно быть проголодались в пути, угощайтесь, позже поговорим о делах – предложил Галин.

– О, нет, не откалывайте на потом, я люблю вести беседу во время трапезы – ответил Эйрон с приятной улыбкой на тонких губах.

– Тогда.. – застыл на полуслове Галин ожидая, что Глорин его подхватит.

– Знаете, известие о предлагаемой вами встречи настигло меня прямо перед высадкой моей команды на очередной остров – начал Эйрон воспользовавшись паузой, он уже успел взять в руки приборы и заприметить лучшее из блюд – признаюсь, недоумение зачем вам эта встреча заняли все мои мысли – продолжал он разрезая кусок свинины – настолько, что я передал всю свою работу своему правше и удалился в свою каюту. С палубы звучал жалостливый рев угоняемых туземцев, а я сидел за своим столом весь в раздумьях, но ни чуть не приблизился к истине. Я понимал, что вы желаете преумножить наше взаимоотношение, однако не понимал зачем вам это, ведь мы и так в хороших деловых отношениях, вы покупаете у нас рабов, мы перевозим ваши дурманы в другие более обеспеченные страны. С этими думами я ступил на сушу и лишь тогда я прозрел. До меня дошли известия о попытках короны заключить военный союз с Советом против Орминия, что угрожает ударить и по вам, все стало на свои места, вам нужен надежный и сильный союзник дабы иметь мочи противостоять своим врагам, что день ото дня только крепчают.

Эйрон был осведомлен о грядущей встрече с Глорином Безруким с помощью заколдованных голубей, которые использовались повсеместно в Вакхале.

– Все верно – лаконично ответил Глорин.

Галин с отвращением смотрел на компанию Эйрона, что грязными руками поглощали блюдо за блюдом. Сам Эйрон кушал крайне аккуратно не пачкая губ.

– Я вынужден вас.. – громкое чавканье соседей по столу перебило Эйрона – можно чуть по тише, это чуть отвлекает – привычно учтиво попросил Эйрон.

– Не спеши отказываться, выслушай меня – обратился Глорин.

– Глорин, я вас безмерно уважаю, и именно по этой причине я не желаю, что бы вы распылялись в обещаниях и предложениях, которые неизбежно разобьются о мой отказ, ведь перед приездом сюда я получил четкий наказ. Понимаете, политика нашего клана предполагает избежание открытого конфликта с короной любым возможным способом.

Глорин пристально смотрел на Эйрона, в его глазах читалось разочарование.

– Вы утверждаете, что не желаете впасть в немилость короне, однако же, вы в добрых отношениях с ее самым заклятым врагом – вмешался Галин.

– Вот именно, что мы, как вы сказали, в добрых отношениях с Орминием, но мы никак не способствуем упрочнению его и его рати, мы не никак не приближаем день восстания.

– Станет ли корона размышлять подобно вам? – вопрошал Галин.

– Время покажет – Эйрон поднял кубок вина и залпом опустошил его – а что касательно отношений с Орминием, здесь всего навсего пиратская алчность, он располагает приличными суммами, что заставляют нас балансировать между желанием обогатиться и стремлением сохранить мир с короной.

– Что вам мешает делать так же в отношении нас? – спросил Глорин, он уже понимал, что встреча обречена на провал.

– Вы не располагаете ресурсами способными пробудить в нас жадность.

– Мы имеем меньшие денежные запасы но и ненависть короны в отношении нас несоизмеримо слабее – вновь вмешался Галин.

– Имеет значение лишь то, что вы располагаете недостаточной суммой – прямо ответил Эйрон.

– Глоток вина господину, мразь – повелел Галин служанке стоявщей рядом с Глорином, рабыня поднесла кубок к устам хозяина и напоила его.

– Мне правда неудобно все это говорить вам, однако я вынужден, прошу понять меня, я лишь посол присланный передать то, что решено другими – продолжал проявлял галантность Эйрон.

– Все хорошо – ответил Глорин – не смотря на ваш отказ мы еще остаемся в хороших, взаимовыгодных отношениях.

– Безусловно – активно размахивая вилкой начал Эйрон – более того, исключительно по дружески хочу дать вам один небольшой совет, заключите договор с Дикой деревней, они хорошие мореплаватели, могут выходить через свою реку и заплывать в ваш залив, вы найдете общие интересы.

– Вы можете по дружески поведать нам на каком этапе находится готовящееся восстание Орминия? – поинтересовался Галин.

– Нет – улыбнулся Эйрон – на это две причины. Во-первых я не знаю и второе, даже будучи осведомленным я бы не позволил себе такую низость.

Постепенно их разговор ушел с рабочего русла и продолжился в виде обычной беседы. Попытка заключить договор с пиратским кланом оказался для Глорина неудачной.

10.Речная деревня 29.01.1000

Пэниан сидел в своей избе тревожно обдумывая известие из клочка бумаги. Снаружи стояла беспросветная тьма ночи способная свести сума своей монотонностью. На весь дом Пэниан зажег лишь одну свечу, она стояла перед ним на столе. Его не покидало ощущение, что за ним кто то подглядывает. Взглянув на бумажку в последний раз Пэниан поднес ее к свечи и сжег. Встав из за стола он подошел к окну через который виднелась хижина Милы. Ночью Пэниан мог расчитывать лицезреть лишь на слабый свет в окне маленького дома любимой. Однако, сегодня ему повезло, на короткий миг свет в окне прервал прошедший мимо силуэт. Этого хватило, что бы внутри Пэниана все перевернулось, он по настоящему горел по ней. Невыносимая боль терзала его душу от того, что он находился так близко к желанному но не мог ничего сделать. Казалось, что вот вот он побежит к ее дому не в силах более терпеть огонь разжигаемый ею внутри него.

В дверь грубо постучались заставив Пэниана вздрогнуть от неожиданности. Злой миной он устремил свой взгляд на порог, словно пытаясь посмотреть сквозь дверь. Немного успокоившись он направился к входу. В дверь вновь постучались перед самым ее открытием.

– Заходите – мгновенно обратился Пэниан.

Гости послушно прошли внутрь, а сам Пэниан, прихватив с собой свечку вышел наружу и обогнув дом вернулся обратно к гостям.

– Никого нет? – спросил один из гостей.

– Вроде нет – ответил Пэниан – прикройте окна.

Его гостями являлись три брата, которые разделяли взгляды Пэниана и что более важно вызывали у него доверие. Старшего звали Иносенте, а Франко и Онесто являлись близнецами, практически неотличимыми друг от друга. Все трое сидели за небольшим столом, к ним присоединился хозяин дома. Близнецы сидели по одну сторону стола.

– Рассказывай – обратился Иносенте.

– Я получил послание, в нем говорится, что наша деревня выбрана одной из вероятных точек начала восстания.

Иносенте ошарашено откинулся назад уперевшись в спинку стула. Онесто недовольно покачал головой.

– Это же огромная честь, деревню ждет великая слава в случае успеха мятежа – не понял уныния братьев Франко.

– А в случае провала нашу деревню ждет забвение как и всех ее жителей – возразил Онесто.

– Восстание всегда сопряжено с риском – парировал Франко.

– По какой причине выбор пал именно на наш хутор? – поинтересовался Иносенте.

– Думаю это Окленд убедил начать с его деревни – предположил Пэниан.

Окленд являлся наследным лордом речных земель и сыном прежнего главы деревни, возвращение власти в деревне было для него делом чести.

– Окленд навлечет беду на нас своим честолюбием – промолвил Онесто.

– А где он сейчас? – Иносенте.

– Я не знаю, от его отряда давно не было вестей – ответил Пэниан, он был вхож в интриги грядущего восстания являясь соглядатаем внутри деревни.

– Думаю, он где то недалеко от деревни, ждет начала восстания – Онесто.

– Имеешь ввиду, что он обустроил лагерь в нашем лесу? – спросил Франко, он был немного глуповатым и безмерно добрым.

– Ну да, это же очевидно – ответил Онесто. Характеры близнецов были противоположностью друг друга. Онесто отличался острым умом и грубостью.

– В послании говорилось о каких то сроках? – Иносенте.

– Нет, но думаю, что развязка близка, этот год очевидно не закончится столь же мирно каким начался – Пэниан.

– Ты готов? – спросил Франко.

– Не уверен, что кто либо готов – ответил Пэниан.

– Я точно готов – выдал Онесто – но не с нашей деревни – он был крайне самоуверенным и ненавидел корону столь же сильно сколько и глупость брата.

Между близнецами начался небольшой спор.

Пэниан обратился сидячему рядом Иносенте – сколько у нас людей?

– Еще десять или девять – ответил Иносенте.

– Этого мало – немного уныло произнес Пэниан.

– Могло быть и будет намного больше, корону ненавидят все, но я не могу каждому довериться. Это дюжина самых доверенных, когда начнется восстание нам не придется скрываться, мы объявим освободительную войну и за нами пойдут тысячи.

– Орминий не внушает у людей надежду на лучшую жизнь – Пэниан.

– Да, но нет альтернативы и в нем течет кровь династии прошлых королей.

– К сожалению.

– Я хотел спросить про Парина, ему можно доверять? – Иносенте.

– Нет, ни в коем случае, он крайне безрассуден, в пылу гнева может ляпнуть что угодно – отрезал Пэниан – неприязнь к короне у него искренняя и предавать он не станет, но не умеет держать себя в руках, слишком сумасброден.

– Понял.

11.Рамбург 30.01.1000

Питер, только-только возвратившийся после поездки уже во всю занимался государственные делами, и разрешал проблемы возникшие за время его отсутствия. Приезд в столицу делегации Совета было запланировано на второй месяц. В Вакхале, как и во всем остальном мире астрономия была слабо развита. В «мировом календаре» было двенадцать месяцев, в которых было ровно по тридцать дней или три десятка. Месяца не имели названий, лишь номерование. Развернув карту центральной части страны Питер стал обдумывать способ улучшения дорожных путей. Взяв перо и макнув его в чернила он начал проводить линию на карте. В один момент его взгляд упал на письмо от племени кривоногих. Встав со стула он схватил оный пергамент и с ним в руках подступил к настенному факелу. Внимательно глянув на письмо он передумал его сжигать. Его сердце разрывалось от чувство стыда перед несчастными людьми. Не в силах смириться с несправедливостью он принялся бродить по своим покоям пропуская разные мысли через свою голову. Они лишь сводили его с ума, делая глубокие вдохи он четно пытался успокоиться и не разбить руки о каменные стены. Вернувшись за стол он попытался отвлечь себя работой. Попытка оказалась безуспешной, сосуд с чернилами полетел в стену, окрасив ее в черный цвет. Вскочив с места он вышел из своих покоев и принялся бесцельно расхаживать по длинным и похожим друг на друга коридорам королевского дворца. Встав у высокого, узкого окна он устремил свой взгляд на городские постройки далеко внизу. Теплые лучи красного солнца приятно легли на его белоснежное лицо. Он чувствовал себя виноватым перед беззащитными жителями деревни, что были оставлены один на один с мерзким врагом.

– Все хорошо? – прозвучал голос сзади.

– Все чудесно – ответил Питер не оборачиваясь, он узнал голос, это была дочь короля.

– По твоему дыханию так не скажешь – не поверила Элиан. Она была бледной подобно своему брату, и доброй подобно кузену, имела гладкие, черные волосы, рост чуть выше сверстниц и невероятно элегантную, тонкую талию.

– Съел что то не то – отнекивался Питер.

– Может лекарей позвать? – предложила Элиан.

– Да, будь добра, позови – согласился Питер, он не желал раскрывать истинную причину своей скорби и тяжелой отдышки. Сердобольная Элиан в миг ринулась прочь в поисках лекарей дворца. Дождавшись пока она свернет за угол Питер пошагал в противоположенную сторону. Быстрым ходом он спустился по винтовой лестнице и скрылся до возвращения принцессы. Спустившись на нижний этаж верхнего яруса он наткнулся на стражника лапающего дворцовую челядь.

– Убери свои грязные лапы от нее, животное – злостно повелел Питер.

– Извините, принц Питер, но это всего лишь грязная рабыня – ответил стражник отходя от охваченной страхом девушки.

Резким движением Питер обнажил свой сверкающий, золотой кинжал и подступив к стражнику поднес его к его горлу.

– Еще раз узнаю, что ты ее трогал, лишишься головы! – пригрозил Питер.

– Это не повторится, обещаю – заверил стражник, в бою у принца не было ни малейшего шанса против королевского гвардейца первой категории.

– Тем лучше для тебя – ответил Питер вставляя клинок обратно в ножны – иди по своим делам – повелел он рабыне.

Однако, невольница продолжила стоять неподвижно с перепуганными глазами.

– Ступай себе! – немного повысив голос повторил Питер.

– Меня отправили к стражникам на сегодня – дрожащим голосом ответила она.

– Кто?

– Старшая прислуга.

– Возвращайся к ней и передай, что я приказываю ей спуститься сюда и прибывать в компании стражников пока я лично не разрешу ей вернуться к прежней работе.

Рабыня кивнула.

– Быстро – поторопил ее Питер.

Радостная прислуга пошагала вон, на ее лице высветилась красивая улыбка. Питер взглянул на стражника.

– Я больше пальцем не трону ее, обещаю – повторился стражник, Питер молча удалился.

Зал совета, король Ариан уселся на кресло. Вслед за ним уселись и все остальные. Король привычно занимал главную сторону стола. Ричи встал прямо за ним, своими размерами умножая страх и уважение к королю. Все присутствующие смотрели на единственный пустой стул, который стоял ближе всех к королю с левой стороны.

– Вонючие рабы ошиблись или кто то опаздывает? – спросил Ариан переводя взгляд со стула на всезнайку Виджена. Слуги всегда ставили ровно необходимое количество стульев.

– Принц Питер припозднился, ваше величество – фальшиво виновато ответил Виджен. Он сидел сразу за пустым стулом.

– Кузен никогда не выделялся особой пунктуальностью – надменно произнес Киван сидя на стуле напротив пустого.

– Уверен, Ваше Величество, у принца Питера.. – резко прервался Виджен поймав на себе недовольный взгляд короля.

– Ваше Величество, с вашего дозволения я отправлю за принцем стражника – обратился Флеминг, командир королевской гвардии, слывший лучшим мечом королевства и это было истиной известной всем. Он происходил из знатной но не столь богатой и приближенной к королю семьи. Его дом обрел заветное для всякого лорда покровительство короны благодаря его успешным выступлениям на Пальмирских играх. Три года к ряду он брал вверх над всеми рыцарями, что ставали перед ним на ристалище. Последний триумф принес ему небывалую славу и почет, и король немедля распорядился возвеличить его семью, а его самого присовокупить к королевской гвардии. То было пятнадцать лет назад, а ныне он занимал пост ее капитана и гордо носил золотой кинжал прилагающийся к этой должности. Он являлся человеком чести с непоколебимой силой духа. Будучи уже в роли командира дворцовой стражи он в буквальном и переносном смысле спустил Кивана на землю, тем самым отбив у него желание более вызывать его на бой и избавив самого себя от тех унижений, что терпели иные, не столь смелые рыцари столицы. Он занимал стул за Видженом, все они были облачены в строгую, черную одежду, это был обязательный цвет совета.

В этот миг дверь распахнулась, быстрым ходом Питер пошагал к свободному стулу.

– Прошу прощения, Ваше Величество, я сильно виноват – обратился Питер усаживаясь за стул.

– Больше не заставляй ждать короля, племянник – ответил Ариан и совершенно неожиданно протянул свой пустой кубок служанке, вместо того, что бы привычно бросить его.

– Больше никогда – кивнул Питер с чуть затрудненным дыханием, усевшись на стул он бережно положил свой кинжал на стол, доведя их число до пяти.

– Виджен, огласи список тем на сегодня – повелел Ариан.

Виджен раскрутил свиток – брачные союзы, союз с Советом, мятеж Орминия, бедняки наводняющие столицу, набег иных на Деревню скотоводов, тревожные вести от Лесных воинов, непомерные поборы за переход через Восточный мост..

– Я не знал, что список бесконечный – прервал Ариан отвлекшись от распития вина, Питер ухмыльнулся.

– Что тебя позабавило, кузен? – обратился Киван, их отношения были крайне натянутыми.

– Не твое дело, Киван – ответил Питер, он был единственным кто смел перечить Кивану.

– Негоже отвечать столь резко будущему королю, принц Питер – вмешался Виджен все еще держа свиток раскрученным.

– Иначе есть риск из принца Питера превратиться в трупа Питера – активно играя мимикой произнес Киван.

Виджен тихо засмеялся, король молча наблюдал за всем происходящим.

Питер перевел взгляд с Кивана на Виджена выражением своего лица показывая все свое презрение его подхалимству. В зале на миг воцарилась тишина, котороя продлилась неловко долго.

– Закончили? – спокойно спросил король.

– Я еще не начинал, когда я по настоящему начну кузен быстро закончит – ответил Киван.

– Да, мы закончили, Ваше Величество, предлагаю завершить список тем – ответил Питер.

– Нет – отрезал Ариан – перечисленных тем вполне достаточно, у меня есть еще дела помимо просиживания на этой неудачной пародии совета – король вновь протянул свой кубок.

На самом деле у Ариана не было никаких других дел, желание по быстрее завершить обсуждение государственных вопросов было связано исключительно с охотой вернуться за полноценную выпивку в компании молодых девушек. Совет был распущен еще несколько месяцев назад, а полноценный новый не созван и поныне. Ариан сознательно оттягивал новый созыв не желая регулярно посещать совет, что входило в обязанности короля, и лишний раз погружаться в пучину скучных государственных проблем и забот. Исстари, в Вакхале на каждый из одиннадцати высших постов страны полагалось по кинжалу, как знак приближенности к королю, так, подобными атрибутами должны были владеть: правша короля, левша, первый советник, ответственный за меч столицы и страны, ответственный за слово, ответственный за страх, ответственный за яство, верховный дознаватель, верховный лекарь, верховный судья и верховный казначей. Все они и должны были быть членами советами, однако, из-за пассивности короля в принятии решений пять из одиннадцати важнейших постов государства пустовали.

В старые времена совет именовался не иначе как орган двенадцати кинжалов. Помимо высших чинов и короля подобными знаками отличия так же обладали командир королевской гвардии и объявленный наследник, которые обычно не являлись участниками совета.

– Начнем с брачных союзов – произнес Киван.

– Ваше Величество, в вашем сыне, в нашем будущем короле уже проявляется королевская мудрость и твердость – обратился Виджен.

– От того, что выбрал тему? – улыбнулся Питер, все проигнорировали его слова.

– У нас три возможности для брачных союзов, наши принцы Киван и Питер и принцесса Элиан – поведал Виджен.

– Это Питер принц, а я кронпринц! – горделиво вкинул Киван.

– Безусловно – ответил Виджен – принц, принцесса и кронпринц! – исправился он.

– Почему только три? – с довольной ухмылкой спросил Ариан – я тоже не женат – Виджен улыбнулся – а если серьезно, то нужно подыскать для Элиан выгодную партию – продолжил король – сильного союзника, который не откажет в помощи против Черных знамен Орминия. А свадьбы Кивана и Питера отложим на более благоприятные для казны времена.

– Что это значит, отец? – удивился Киван.

– Киван – вмешался Виджен – на официальных встречах к королю нужно обращаться «Ваше Величество».

– Закрой рот, Виджен – резко ответил Киван – Ваше Величество, я ваш единственный наследник, разве нет необходимости в срочном порядке продолжить род, что бы избежать его возможного прерывания?

– Королевская свадьба дорогое событие, казна сильно ослабеет если вытянуть из нее такие ресурсы – спокойно ответил Ариан.

– Тот человек, как его звали..

– Форрест, мой принц – подсказал Виджен.

– Да – продолжил Киван – он ведь должен доставить нам двадцать карет золота.

– Не двадцать, а пятнадцать и не сплошь золото и к тому же мы уже получили их на днях, Киван, тебе пятнадцать лет, ты будущий король, тебе надобно знать подобные вещи более подробно – недовольно но спокойно ответил Ариан, хоть сам далеко не являлся королем знающим детально состояние дел в королевстве.

Киван промолчал.

– Верховный казначей убедил меня направить эти ресурсы на решение других проблем страны – добавил король.

– Можно запросить еще одну партию, это ведь наше золото – предложил Киван.

– Киван.. – устало произнес король.

– Или же взять заем у «Вселяющих ужас» и «Коровьего банка» – перебил отца кронпринц. Он и сам не знал зачем ему эта свадьба, зачем ему жена, он лишь страстно желал, что бы все было так, как он скажет, что бы все его хотелки выполнялись в миг не смотря ни на что.

– Киван..

– А потом пущай наш «Эскар» перебьет их и уже некому будет платить – вновь перебил отца Киван.

– КИВАН!!! – король ударил кубком по столу расплескав по нему все вино, его кинжал отскочил от удара и застыл прямо перед Видженом.

Принц вздрогнул от неожиданности, не привыкший к такому тону от отца он изумленно смотрел на него широко раскрыв очи.

– Твоя свадьба будет чуть позже! – исступленно заявил Ариан.

– Хорошо – лаконично ответил испуганный Киван.

Виджен взял в руки кинжал короля и немного полюбовавшись передал Питеру, тот положив его на место.

– Какая тема была первой в списке, Виджен? – спросил Ариан.

– Брачные союзы, Ваше Величество- неуверенно ответил Виджен.

Король сделал глубокий вдох поворачивая голову в сторону – какая тема вторая?

– Союз с Советом, Ваше Величество.

– Питер? – обратился Ариан – максимально лаконично, что ответили члены Совета?

Желание короля сменить компанию на более оголенную сильно усиливалось.

– Я сообщил им..

– Более кратко – перебил Ариан – итог, просто поведай итог встречи.

– Делегация Совета в скором времени пребудет в столицу для встречи с вами, где все и решится, но..

– Никаких но – вновь перебил Ариан – я понял тебя, встретим делегацию, обсудим, Виджен, огласи третью тему.

Виджен бросил взгляд на свиток – мятеж Орминия, Ваше Величество.

– Питер, не давай спуска этим трусам в капюшонах, что скрыв лица расхаживают по столице раздавая эти бумажки – Питер кивнул – по быстрее выдадим Элиан замуж и обретем союзника против этого смутьяна, вдобавок союз с Советом укрепит нашу позицию. Следующая тема? – сильно торопился король.

– Беднейшие слои королевства наводняют столицу, не хватает мест для расселения такого притока людей.

– Их всех выдворяют в кварталы за стенами города, верно?

– Верно, Ваше Величество – ответил Питер.

– Продолжайте это делать, пусть кварталы за стенами разрастаются хоть до самого моря и Горной линии, но внутри городских стен должен царить порядок, следующая тема?

– Дикая деревня угнала половину скота из Деревни скотоводов, Ваше Величество.

– Бывает, им это свойственно, следующая тема?

Питер недовольно покачал головой. Киван молча сидел обидевшись на отца.

– Тревожные вести от Лесных воинов..

– От них вечно одни тревоги, не помню ни одной радостной вести от них, если им так тревожно выполнять свой долг, пусть возвращаются домой – Ариан встал на ноги.

Все поспешили встать вслед за ним.

– Мой король – спешно обратился к нему Виджен – вы намеревались утвердить на пост верховного дознавателя лорда Аргелана в благодарность за выявленное им коварство Форреста.

– Совет окончен – сухо произнес король игнорируя слова советника, бросив кубок в служанку он быстро погашал в свои покои, где находились молодые красавицы, Ричи и рабыня последовали за ним.

Киван, Виджен и Флеминг пошагали в след за ними на выход. Лишь Питер остался еще какое то время в зале совета, его разочарованию не было предела. Ариан никогда не проявлял особого интереса к государственным вопросам, однако его безразличие с каждым новым днем лишь возрастало.

12.Речная деревня 30.01.1000

Жизнь в деревне текла своим чередом. Чернь трудилась на полях, знать прохлаждалась в своих чертогах, а латники хутора бесцельно бродили по селению.

Мила шла в лес за грибами привычно проскользнув через стену. Это было не сложно, так как прогнивший частокол давно утратил хоть какую то оборонительную способность и был усеян дырами. Продолжительное время она ходила по лесу с пустой корзиной в четных попытках хоть что то отыскать, однако, нехватка еды в деревне пропорционально уменьшала запасы грибов вблизи ее. Внезапно обрушившийся сильный ливень погнал ее домой, как и землепашцев, лишь рабы остались трудиться невзирая на непогоду. Добравшись до своей хижины Мила забежала в курятник. Пощупав все сено она расстроенно пошагала к своему дому, однако быстро повернула обратно. В хибаре ее ждали голодные дети соседей оставленные ей на пару дней, подобным образом Мила зарабатывала небольшие деньги. Схватив курочку она бросилась к дому Пэниана, что бы тот ее зарезал. Сама Мила была неспособна на такую жестокость. Не смотря на чувства Пэниана Мила нередко обращалась к нему за помощью в отсутствии мужа. Оказавшись на месте она первым делом узрела табличку на его двери «Больше не являюсь ответственным за слово и членом совета». Пэниан повесил ее что бы жители деревни впредь не докучали его разными просьбами. Отныне никакой власти в хуторе он не имел. Мила постучалась в его дверь и отступила от нее на шаг сама не понимая зачем. Теперь крыльцо дома надежно укрывало ее от дождя, она стояла на деревянном полу затаив дыхание и уже чувствуя неловкость. Прождав приличное время она вновь принялась стучать, однако как и прежде на ее зов никто не откликнулся. Поджав губы она спустилась на землю, крепче объяла бьющуюся куру и под проливным дождем ринулась дальше к ближайшему дому, в ней жила ее знакомая. Почти добравшись до цели она встретила мирно бредущего Пэниана, он шел словно не было никакого ливня.

– Пэниан, ты домой? – спросила Мила протирая свободной рукой лицо.

Ее платье было полностью обмокшим, прилипнув к телу оно ярко выделяло ее дивные формы.

– Да, а что? – спокойно снаружи но с бурлящими эмоциями внутри ответил Пэниан.

Еще издали он заметил, как дождь словно факел высветил обворожительную фигуру любимой. Однако, вблизи он пытался не смотреть на ее молодое и притягательное тело, это давалось ему легко, ведь лицо ее было не менее прекрасным, а ее томным взгляд был красивей самого художественного заката.

– Мне нужно накормить детей.. ты не мог бы зарезать курицу? – восстанавливая дыхание вопросила она.

– Эту? – ухмыльнулся Пэниан.

– Ну.. да – немного неуверенно ответила Мила.

– А разве она уже не мертва? – спросил Пэниан.

Бросив удивленный взгляд на куру Мила осознала, что та спустила дух. Она даже не заметила этого, ее охватило негодование.

– Может грозы перепугалась? – предположил Пэниан.

– Нет, наверно я ее слишком сильно сжала – скорбно добавила Мила.

Голод еще не успел придти в ее дом во всем ужасе, не желая кормить детей мертвечиной Мила положила куру на землю для других более нищих хуторян, коих было немало. Не успела она выпрямиться как грянул сильным гром, Мила вздрогнула от испуга.

– Побежали домой – предложил Пэниан словно у них было общее жило.

Через мгновение он бросился прочь приглашая за собой свою возлюбленную, та не преминула ринуться в след. Их хлесткие шаги начали расплескивать все лужи встречающиеся на пути. Пэниан замедлился давая нагнать себя Миле, однако как только она приблизилась он резко преградил ей дорогу чуть не свалив ее с ног. Еле сохранив равновесие Мила начала громко хохотать, Пэниан так же утонул в смехе.

– Я чуть лицом в лужу не упала – сквозь хохот выдавила из себя Мила.

Пэниан продолжал безудержно смеяться.

Со стороны они выглядели словно два беззаботных ребенка искренне радующиеся простому дождю. Бегом они добрались до избы Пэниана, тот буквально запрыгнул на свое крыльцо спасаясь от дождя, но Мила его примеру не последовала. Миновав его дом и двинулась к своему.

– Мила, ты куда? – окликнул ее Пэниан, он любил называть ее по имени.

– Возьму другу курицу и сразу вернусь – ответила она укрывая лицо руками.

– Не нужно – подбежав к ней Пэниан взял ее за руку и повел в свой дом.

Перейдя порог он сразу отпустил ее руку, Мила даже не успела попросить об этом или не хотела.

– Сколько в доме детей? – спросил Пэниан, он знал про заработок Милы.

– Двое – неуверенно ответила она все еще чувствуя его крепкий хват на своей нежной ладони.

Пэниан принялся наполнять корзину разными овощами.

– Много не надо – стеснительно произнесла Мила.

Однако Пэниан и не думал униматься.

– Мне неудобно столько брать – вмешалась Мила – убери хотя бы половину, нас всего лишь трое, два ребенка и я, мы столько не съедим.

– А я всего лишь один, так что бери и беги скорее к детям – обыденно спокойно ответил Пэниан внимательно разглядывая ее тусклые глаза.

– Спасибо – робко выронила Мила и неуверенно пошагала к выходу, но завидев дверь она вспомнила табличку – Пэниан? – обратилась она – я хотела узнать, за что тебя выгнали из совета?

– Меня не выгоняли, я ушел оттуда сам – тихо ответил Пэниан.

– Почему?

– Потому что они сказали, что ты не самая красивая девушка всех времен – произнес Пэниан, в его грустных глазах отражалась вся та боль, что приносила ему любовь.

Мила искренне улыбнулась и вышла из его дома, она была наслышана, что его часто попрекают за чувства к замужней девушке.

Пэниан упал в старое кресло и начал тяжело дышать, он никогда не испытывал столь сильных ощущений. Все что ему было так нужно, любо и дорого было в этом человеке. Он бы обрек себя на голод, что бы сберечь для нее последний кусок хлеба, лишь бы она за ним приходила. Он без доли сомнения променял бы все, что у него есть и будет на один короткий миг рядом с ней, он бы пешком перешел Горную линию если бы знал, как она там страдала. Любовь, что в нем горела была абсолютна особенной как и та, которую он полюбил. Насытившись эмоциями он встал из кресло и начал трезво оценивать свои действия. За злость Пэниана на самого себя поплатились все стулья в его доме, все они полетели об стену. Он посчитал, что дал слабину сделав комплимент и твердо решил более такого не допускать.

13.Грязный городок 30.01.1000

В крепости Глорина протекала веселая пирушка, громкая музыка и великолепный стол сопутствовали ей. Вино лилось рекой вгоняя всех присутствующих в забытье. Глорин восседал на главной стороне стола рядом со своим правшой Галином, что внимал каждому его жестк и слову. Служанка виночерпий так же находилась возле него угощая его питьем всякий раз как он пожелает. Она стояла не отрывая взгляда от господина, ибо гнев его был ужасен на рабов своих, да на всяких подданных.

– Думаю пора – приклонившись к уху Глорина произнес Галин – самый раз.

Глорин одобрительно кивнул, Галин немедля дал жест менестрелям, от чего те в тот же миг перестали играть на арфах да лить музыку из своих уст.

– Друзья! – обратился Глорин воспарив над своим стулом – давайте отложим не на долго кубки с вином и поговорим о важном. Нашу вотчину ждет доселе невиданное испытание – в зале воцарилась тишина, все сидевшие за щедро накрытыми столами устремили свои взоры на хозяина городка – ослабевшая за время пьяного правления корона сойдется в войне с врагом омерзительным и безжалостным, с безумцем Орминием!

Гости переглянулись, имя Орминия вызывало у многих тревогу, так как слава его была во истину лихой. Чертог, что еще давеча был объят весельем омрачился от одного его упоминания.

– Два врага, один другого хуже. Всякий из них не задумываясь пожертвует тысячами жизней ради заветного триумфа. Лорды, рыцари и простолюдины против собственной воли будут втянуты в эту резню. Междоусобная война искромсает наше королевство, ввергнет его во мрак и все это под боком наших врагов ханвийцев – Глорин сделал паузу внимательно рассматривая своих гостей – я намереваюсь создать третий лагерь, который объединит под своими знаменами всех тех, кто не желает убивать и причинять вред своему брату и стране, мы соберем все силы и объявим нейтралитет – закончил он речь и уселся за стол.

– Друзья.. товарищи.. братья – обратился Галин встав возле стола и делая паузы между словами – вы те, на кого мы рассчитываем, те, с кем мы желаем разделить роль спасителей страны, и те, кому мы можем довериться. В грядущей войне никто из вас не останется в стороне, над вами будут довлеть корона и черные знамена требуя присягнуть им на верность, однако мы хотим, что бы вы были именно рядом с нами, на стороне правды, на стороне народа!

ТурАтун демонстративно поставил кубок на стол, протер губы испачканные жирной свининой, встал и начал речь – я предводитель Туронов, отряда с долгой и славной историей, однако ныне имеющие репутацию разбойников и воров, шанс вернуть былое имя мы не упустим!

Туроны некогда были элитным отрядом, созданным во время Первой Вакхала-Ханвийской войны. В те, первые годы своего формирования туроны шли в бой первыми вдохновляя остальных. Однако, сейчас о былом величии приходилось лишь говорить, в мирные годы яростные воины сменились простыми разбойниками, которые укрывались вдали от короны у подножья Горной линии. Туроны растеряли доверие короны еще при отце Ариана Бриане Добром, который взвалил на них всю вину за сокрушительное поражение от соседей. Однако, даже будучи в опале туроны продолжали представлять значительную и весомую часть армии Вакхалы, носящее название «Эскар». Как многое другое в королевстве, все переменилось со вступлением Ариана на престол. Проиграв войну с короной отряд туронов сильно поредел и оказался на грани исчезновения но зачем то продолжил существование как что то единое и боеспособное. Очевидная и горькая правда заключалась в том, что туроны в настоящее время представляли из себя кучку негодяев, поочередно примазавшиеся к былым заслугам этого славного полка.

– Мы ничуть не сомневались в жителях Великих высот – радостно воскликнул Глорин, так назывались земли граничащие с горным хребтом, большая часть из которых вечно лежали под тенью громадной арки.

Туроны часто селились в пещерах прогоняя из них бледных, самое беззащитное племя в королевстве, в своей слабости они превосходили даже общину кривоногих. Закончив пламенную и довольно лаконичную речь ТурАтун уселся за стол, давая высказаться другим, однако вслед за ним никто не вскочил. Гости сидели безмолвно перекидываясь взглядами, тишина зала затянулась. Глорин разочарованно начал кивать головой.

– Более нет охочих быть причастным к спасению своего народа?! – вопросил Галин.

Из-за стола лениво поднялся рослый мужчина с длинными волосами собранными в толстую косичку. Его обступали столь же хорошо сложенные люди. Из группа сильно выделялась своими размерами на фоне других.

– Мы явились мысля, что едем на пиршество, ведь именно так гласило ваше послание – начал мужчина низким голосом, он являлся сыном вождя племени оборотней и наследником его – мы бы и рады быть в числе тех, кому уготована роль спасителей королевства, однако, нас трагично мало. Каждый из вас должен знать, что с нами сотворил Фауст, этот подлец, до какого ничтожного числа он нас довел, более ни в какие дрязги, крупные или мелкие, мы не влезаем, не то нас просто не станет, ибо воистину нас осталось ужасно мало.

Выходцем именно этого племени являлся королевский страж Ричи, он был младенцем вывезен из селения в миг их кровавого краха учиненного непосредственно королем руками Фауста Сокрушителя. Всякий из их общины мог перевоплощаться в громадного волка, однако только вождь имел сакральную особенность, он обладал пением, что было ужасно для слуха людского но манило волков со всего королевства. Послы из Деревни оборотней оказались не одиноки в своем не хотении вступать в сговор с Глорином. Никто более не изъявил согласия на сомнительное предложение.

Громогласные слова Глорина не впечатлили их, напротив, в них чувствовалось лукавство. Пиршество продолжилось, однако, назвать веселым его было уже нельзя. Лорд Грязного городка вновь потерпел болезненную неудачу.

Проявив великое терпение он вежливо переждал весь пир ненавистно и незаметно для гостей скрепя зубами.

Глорин продолжал пребывать в опустелом чертоге глубокой ночью. Галин присоединился к нему с кислым лицом держа в руках письма с разломленной печатью.

– Совет этого лицемерно вежливого пирата ни стоит ничего, ровно как и его заумные слова – Галин бросил пергамент на стол – иные ответили отказом!

Взгляд Глорина из пустого превратился в стеклянный, а лицо его покраснело от тихой злобы – Галин, швырни ту вазу в эту тварь – повелел он желая выплеснуть свой гнев.

Галин улыбчиво пошагал к сосуду, крепко взял его в руки и со всей дури бросил прямо в голову рабыни, что стояла в ближайшем углу. Ваза рассекла ей чело и сбила с ног, потеряв равновесие она свалилась на пол но тут же вскочила не осмеливаясь лежать. Кровь из ее увечья тонким ручьем потекла по лицу и окропила ее верхнюю одежду. В ужасе перед следующими мыслями Глорина она стояла еле шатаясь от слабости и страха. Боль точно морские волны, то приливала, то отступала на ее лбу. Другие служанки в зале так же были охвачены всеобъемлющем тревогой.

Губы Глорина дрожали от немыслимой злости, которая пожирала его изнутри – сожгите ее, так что бы я слышал ее вопли – приказал он чувствуя хоть и слабую но все же удовлетворенность от своей власти, он искал в ней спасение в этот трудный для себя час.

Стража озверело вцепилась в прислугу и уволокла ее вон из зала.

– Столько раз я грезил вновь ощутить на своих плечах руки – скаля зубы начал Глорин – но все эти мечтания меркнут по сравнению с тем, как я желал самолично вырезать сердца всем этим ублюдкам, что явились в мой город, испробовали мое яство, ощутили мою гостеприимность и плюнули мне прямо в лицо.

– С нами Туроны – блеснул оптимизмом Галин садясь за стол.

– Туроны.. – скорбно повторил Глорин – почему именно они, от них прока меньше нежели проблем, они и себе не в силах помочь.

– Полагаю, им союзник нужен был не меньше чем нам – ответил Галин – они находятся в состоянии постоянный войны с пауками переростками и Лесными воинами.

Снаружи начали доноситься четные мольбы о пощаде, рабыню начали обливать маслом.

– Продолжим поиски союзников? – осторожно и неуверенно спросил Галин.

– Продолжим – решительно произнес Глорин – но не столь же рьяно и отчаянно, не то меня сочтут за слабого.

Галин безмолвно покивал головой.

– Собери всех, кто может держать в руках меч и пущай с утра до ночи упражняются на нем – повелел Глорин.

Галин вновь остался молчать, а тем временем мольбы рабыни сменились на душераздирающий рев от немыслимой боли. Всепожирающий огонь нещадно объял ее нежное тело, которое стремительно теряло свою красу. В невероятных муках она бросилась прочь в наивных поисках спасения. Окружавшие ее наемники, а так же простые обыватели городка глазели на нее утопая в истеричном хохоте, данное зрелище оказалось им по душе. И не было в их сердцах никакого сожаления по страданиям невольницы и быть не могло. Обессиленная рабыня свалилась на землю все еще болезненно ощущая огонь, что плавил ее кожу. Однако, одному из наемников не понравилось, что пламя начало стихать, подступив ближе он обдал ее последними остатками масла из урны. Это вызвало настоящий восторг у насельников города. Спустя мгновенье прекрасная дева, блеск которой был способен удивлять полностью обуглилась. В миг перед гибелью она вспомнила своего возлюбленного, что так же рабствовал в твердыне Глорина. Их последняя встреча оказалась мимолетной и они не успели в полной мере насладиться общением. Они отчаянно мечтали о свободе и жизни в дали от безжалостных вакхал, что измывались над ними каждый день.

– Галин? – обратился Глорин – призови наших друзей.

– Братьев смерти? – вопросил Галин.

Глорин молча кивнул, в ту же ночь Галин передал все распоряжения хозяина города своему подручному.

14.Рамбург 01.02.1000

Король Ариан сидел на главной трибуне наблюдая за кулачными боями. Компанию ему составлял его сын Киван, так же, неизменно рядом находились Ричи со служанкой виночерпием. Арена находилась в шаговой доступности от королевского дворца. Путь с верхнего яруса на нижний требовал больше времени чем дорога от врат первого яруса к ристалищу. Король не покидал свой дворец без своих лучших рыцарей. Весь путь, что должен был проделать Ариан надежно охранялся и заблаговременно перекрывался, даже если для этого требовалось на целый день парализовать движение и торговлю в столице.

– Жалкое зрелище – высказал недовольство Киван.

Два брата раба вынужденные биться на потеху публике дрались крайне вяло.

– Может это потому, что не стоит ставить друг против друга родных братьев? – немного недовольным тоном спросил Ариан смакуя вино в своем кубке, его разум был уже помутнен.

Киван ухмыльнулся, именно он являлся инициатором подобной пары. Юный кронпринц поражал своей находчивостью и изобретательностью в унижении и мучении людей. Толпа начала недовольно гудеть призывая бойцов к более яростной битве. Неожиданно на главной трибуне появился Питер.

– Питер, ты ли это? – удивился Ариан.

Добродушный принц не сильно жаловал подобные увлечения и в целом был противником нацелено жестокого обращения к рабам.

– Тебя ведь не привлекал мужской спорт – добавил Киван продолжая ухмыляться.

Сидя на удобном кресле в тени он чувствовал себя главным героем сего турнира. Все внимание зрителей, по его собственному мнению было нацелено исключительно на него, будущего короля, что родился и вырос в роскоши не зная ни одного голодного, холодного дня.

– Закрой рот, Киван – ответил Питер – Ваше Величество, я со срочным донесением!

– Излагай – повелел король не отрываясь от вина.

– Глорин Безрукий, узурпировавший власть в Грязном городке усердно ищет союзников, это может быть связано его страхом перед Орминием, мы должны незамедлительно усилить и ускорить переговоры по союзу с Советом.

– Единственным поддерживающим идею альянса с Советом был ты. Усиль и ускорь, что тебе мешает? – проявил привычное равнодушие к государственным делам король.

– Им обещана встреча с королем, Ваше Величество – ответил Питер.

– Мы обсудим это позже, как и твои слова про государя перед скопищем никчемных стариков, «Ариан не войдет в историю как толковый король», так ты сказал перед Советом, верно? – с ненавистью в глазах спросил король.

– Вам приврали – сухо ответил Питер.

– Ступай себе, позже свидимся – повелел король – про угрозы моим гвардейцам тоже обмолвимся.

Питер одобрительно кивнул и повернувшись к нему спиной устремил свой поникший взгляд на арену.

– Это два брата – радостно поведал Киван.

Однако, Питер этих слов не расслышал, его охватила тревога и злость на короля. В этот момент на главную трибуну вышла Элиан. Взгляды кузенов встретились.

– Тебе лучше? – иронично обратилась принцесса, Питер легко улыбнулся.

– А я правда волновалась за тебя – с разочарованной миной произнесла Элиан.

– Извини – кратко ответил Питер покидая трибуну.

В коридоре он встретил Виджена беседующего с командиром дворцовой стражи.

– Принц Питер, приветствую – обратился Виджен.

– Приветствую – ответил Питер внимательно смотря на Флеминга.

– Судя по взгляду вы мне не рады, принц Питер – обратился Флеминг.

– Ты пожаловался на меня королю – предъявил Питер.

– Я отстаивал интересы своих людей – отбился Флеминг.

– Интересы? – удивился Питер – интересы это увеличение жалования и все в таком роде.

– Принц Питер, как я слышал, стражник наслаждался телом рабыни, а не свободной прислуги, насколько мне известно таких и нет во дворце – вмешался Виджен.

– Это прежде всего человек, какой бы статус она не имела – возразил Питер.

– Все знают о вашем великодушии и сердобольности, однако, принц Питер, мы почти сотню лет живем по таким устоям, вы не сумеете изменить все и вся, уж точно не в один миг – ответил Виджен – ваш не столь далекий родственник Гилмер ввез в нашу страну первых невольников и определил норму обращение к ним, народ лишь выполняет наказ давно мертвого короля.

– К тому же стражник не пытал ее, а лишь ласкал – вставил Флеминг.

– Виджен, нужна твоя помощь – резко сменил тему Питер.

– Я всегда рад помочь вам, принц Питер.

– Угроза может исходить не только от Орминия, Глорин собирает силы, я не знаю в союзе ли он с Черными знаменами или нет.

– А в чем заключается моя услуга?

– Король как всегда безразличен, ты должен погрузить его в этот вопрос, не давай ему отвлекаться на бесконечные пиры и бои, убеди его в важности данной проблемы – Питер прекрасно понимал, кто передал его слова на Совете королю, однако это не помешало ему обратиться за помощью к Виджену.

Советник выдержал паузу с многозначительным лицом разглядывая кинжал Питера и ответил – я сделаю все что смогу.

Питер положил руку ему на плечо – сделай это не ради меня, а ради страны, ее ждет хаос.

15.Речная деревня 01.02.1000

Окровавленный солдат Ханвийского королевства протыкал своим клинком одного человека за другим. Речная деревня полыхала ярким огнем. Ее дома загорались один за другим освещая все вокруг. Всюду на улицах проходили ожесточенные бои. Сотни погибших защитников хутора еще теплыми лежали на холодной, ночной земле обильно пропитанной кровью. Мила в ужасе лежала под своей кроватью пытаясь не издавать ни звука. По ее маленькому, убогому дому в две комнаты рыскали три солдата, ведомые алчностью и похотью. Утопая в хохоте они переворачивали все верх дном. Снаружи продолжали доноситься душераздирающие крики растерзанных но еще живых людей и визги женщин подвергаемых насилию.

Мила лежала на груди обмочив пол под лицом своими слезами. В комнату буквально ворвался один из вражеских солдатов и начал обыскивать ее в желании найти что то ценное. Ступив на кровать он сделал по нему несколько шагов и перемахнул на другую сторону дабы проверить старую тумбу. Мила с дрожью в теле пристально следила на его перемещающимся ногами. Ее рука словно чужая так сильно вцепилась в ее же лицо, что делала ей больно. Завершив безуспешные поиски, солдат злобно повалил тумбу на пол и пошагал в сторону от нее. Делая глубокий вдох Мила повернула голову и перевела свой заплаканный взгляд на другую сторону кровати. От увиденного ее охватил небывалый ужас. Усевшись на колени и уперев голову в пол с той стороны кровати на нее глядел солдат с мерзкой улыбкой на лице. Мила в миг закричала и начала дергаться. Солдат встал на ноги, приподнял кровать и опрокинул ее на стену. Мила продолжала биться в истерике. Мужчина подступил к ней, нагнулся и грубо схватил ее за горло. Через миг Мила раскрыла перепуганные глаза, это оказалось очередным ночным ведением. Повернувшись набок она начала тихо рыдать, ее лицо быстро намокло от слез, а нежное сердце продолжало колотиться так, словно весь ужас не остался по ту сторону реальности.

– Ну где же ты?! – произнесла она сквозь слезы обращаясь к мужу.

В эту ночь она еще долго приходила в себя отгоняя все дурные мысли. Лучи восходящего солнца пробивающиеся через щели досок облегчили ей душу. Она была несказанно рада наступлению утра. Ведь теперь она могла не страшиться вновь заснуть. Встав с постели она пошагала в соседнюю комнату к детям. Убедившись, что с ними все хорошо она принялась накрывать им бедный стол, однако, внезапно появившиеся родители забрали их раньше чем было условлено.

Пэниан пробудился от беззаботного сна благодаря петухам Милы. Пытаясь спастись от их шума он накрыл голову подушкой. Однако, это мало помогло. Кукареканье петухов пронизывало подушку делая невозможным возвращение ко сну. Быстро смирившись с прерванными сновидениями он разгневанно вскочил с кровати. По своему обыкновению он вечно спал в одежде, однако сегодня его торс был оголен. Одев рубаху он пошагал к кувшину с водой и застал ее пустой. Ведомый утренней жаждой он вышел наружу и в миг ощутил на своем лице приятные лучи восходящего солнца. Ее волны объяли весь горизонт своим светом, и лишь редкие облака отбрасывали тень еще на холодную землю.

Застыв на крыльце своего дома в голове Пэниана началась настоящая битва жажды и лени. Представив как не близок путь к ближайшему колодцу он направился обратно в хижину, тем самым ознаменовав триумф лени над жаждой. Уже внутри дома он озаботился другой насущной проблемой, деньгами. Заглянув под свою постель он принялся скорбно считать оставшуюся горстку монет. Финансы не внушали уверенности в завтрашнем дне. Оставив свои посты Пэниан лишился единственного дохода. Однако, нередко через него проходили внушительные суммы Орминия направленные на различные издержки готовящегося бунта. В бытность ставленником Орунда он и не задумывался припрятать у себя какую то часть из этих денег. Но сейчас это было первым, что пришло ему в голову. Как ему казалось, он имел полное моральное право на сие действие, так как львиная доля его собственного жалования он растрачивал во благо мятежа подкармливая и оснащая своих сторонников внутри хутора. Несколько раз пересчитав деньги он положил их обратно взяв с собой лишь несколько монет. Через миг он вновь стоял на своем крыльце широко раскрыв глаза. Его дыхание затруднилось словно у немощного, а сердце забилось подобно перепуганному. Виной всему была она, прекрасная, дивная Мила, что снилась ему день ото дня. Даже самый мрачный и трагичный день был не в силах хоть немного сбить ее невероятную красоту. Она была невообразимо красива всегда, когда спала, когда устало пыхтела над хозяйством, когда просто молчала, когда улыбалась, когда всегда!

– Пэни? – радостно крикнула она заметив у порога его дома – не уходи никуда, я хочу вернуть корзину – оторвавшись от хозяйства она будто ребенок бросилась в хижину.

– Не нужно, оставь себе – ответил Пэниан, он даже не подозревал как ей тяжело далась эта ночь.

– Сейчас, я мигом – проорала она прежде чем пропасть внутри своей хибары.

Через короткое мгновение она выскочила обратно уже с корзиной. Было очевидно, что она стояла где то наготове у входа.

Шаг за шагом она неминуемо приближалась к Пэниану, пока тот стоял влюбленном ступоре. По мере ее приближения его руки начали дрожать, а обессиленные ноги казались вот вот не выдержат его веса.

– Спасибо большое – обратилась Мила протягивая корзину.

– Пожалуйста – с трудом выдавил из себя Пэниан забирая ее – корзину можно было не возвращать.

Мила смущенно улыбнулась и осталась молчать, от этого ее лицо стало еще более обаятельным.

– Ну как там дети? – решил прервать неловкое молчание Пэниан, ему было плевать на этих деток, его волновала лишь она.

– Их еще на заре забрали – ответила Мила, она стояла перед ним не зная куда деть свои руки.

– Получила оплату? – поинтересовался Пэниан, как же обманчив был его спокойный облик

– Нет! – немного возмущенно ответила Мила – представляешь, ни монеты, сказали потом расплатятся, хоть бы предупредили заранее, сволочи.

– Ты знаешь где они живут? – спросил Пэниан с озлобленным лицом, его сильно расстроило подобное отношение к его возлюбленной.

– Да.. а что? – робко произнесла Мила.

– Пошли, покажешь кто это – обратился Пэниан, поставив корзину на крыльцо он шагнул в сторону центра деревни.

Мила не дернулась с места – Пэни, спасибо, мне правда приятно, но..

Пэниан оглянулся, он понял, что хочет сказать Мила.

– Начнутся новые слухи, ты же понимаешь – предсказуемо добавила она растерянными глазами.

– Да, ты права – лаконично ответил Пэниан шагая обратно в дом с лицом полным разочарования.

Пройдя мимо своей любви он поднялся на крыльцо и небрежно закрыл перед ней дверь. Мила грустно потопала домой чувствуя груз вины. Пэниан уперся головой в дверь, как же ему было плохо..

16.Рамбург 02.02.1000

Питер сидел за пустым столом со своим другом и по совместительству командиром личной стражи. Его охрана составляла пять человек из королевской гвардии, однако только ее капитан имел статус первой категории и мог находиться на верхнем ярусе. Но здесь, в обители государя он не выполнял роль его телохранителя и не имел право всюду его сопровождать. На королевском ярусе лишь к Ариан обладал привилегией в виде приставленной личной охраной.

– Не смотря на все известия тяжело поверить, что мятеж Орминия найдет поддержку среди простолюдин, всем известно кто он, убийца матери – выразил сомнение Рэнэ, они находились на кухне казармы

– Народ устал, они могут увидеть в Сопротивлении глоток свежего воздуха, надежду на что то иное – ответил Питер с пустыми глазами.

Рэнэ оглянулся по сторонам – осторожно, Питер, во дворце даже у стен есть уши. Король и так зол на тебя за слова на Совете.

– Я знаю, но я уже не в силах скрыть свое разочарование.

– Это настроение довольно распространено, но не стоит глупить, кара короля будет жестокой.

– Не волнуйся, у меня крамольных мыслей нет на уме. Орминий это человек, которого никак нельзя допускать до власти, я пытаюсь это предотвратить всеми силами, но даже тут я натыкаюсь на равнодушие Ариана. Уже совсем скоро должен начаться второй этап переговоров с Советом, а король даже слушать меня не желает. Я иногда смотрю на свой кинжал и думаю зачем он мне, я ведь не имею полноценной власти правши.

– Я слышал мнение, что переговоры с Советом неизбежно провалятся – поделился Рэнэ.

– И какие аргументы приводили люди, от которых ты слышал подобное мнение? – поинтересовался Питер, он сам был довольно скептически настроен, все его старания сходили на нет благодаря безразличию Ариана.

– Не помню что бы были аргументы.

За порог кухни шагнул другой друг Питера Маквин, он являлся командиром судейской стражи. Увидев принца гость направился к нему – приветствую – обратился он.

Питер и Рэнэ ответили взаимностью, Маквин уселся за стол рядом с другом.

– Не ожидал увидеть тебя во дворце – обратился Питер.

– Еще утром я и не предполагал, что попаду сюда – ответил Маквин – и признаюсь, я думал здесь все вылито из чистого золота, а тут все стены из холодного камня.

– Мы скромные – сострил Питер.

– Наш Дом правосудия все же намного скромнее.

– Что тебя привело? – поинтересовался Питер.

– У Бонильи личная встреча с королем – ответил Маквин.

Бонилья являлся верховным судьей королевства, одним из так называемых кинжальников. Питер удивился такой новости, являясь правшой короля и будучи вхожим во все его дела он ничего не знал про оную аудиенцию.

– А как тебе позволили свободно расхаживать по дворцу? – негодовал Рэнэ, они были слабо знакомы.

Маквин показал отметку на предплечье свидетельствующую принадлежность к «доверенным семьям», Рэнэ имел такую же.

Отметка представляла из себя рисунок с жирным кругом и крупной короной внутри. Поверх круга была повторяющаяся надпись «присягаю короне на веки вечные». Все мужчины из таких семьей носили подобные отметки.

– Тебе известна причина встречи? – заинтригованно спросил Питер.

– Насколько я знаю, это связано с известием, что на встрече с Глорином Безруким замечен адепт «Вселяющих ужас» – ответил Маквин.

«Вселяющие ужас» являлись кланом держащим в страхе всю Вакхалу. Они занимались выдачей кредита и перекупкой долгов для его последующего взыскания. Корона традиционно попустительствовала закрывая глаза на все проделки преступной общины. И лишь верховный судья Бонилья пытался как то противостоять им.

– Известно смогли ли они договориться? – продолжал расспрашивать Питер.

– Мы не знаем, информатор резко перестал отправлять голубей – ответил Маквин.

– Наш тоже, Глорин убивает всякого заподозренного в шпионаже, но.. мы не были информированны, что на той встрече присутствовал представитель клана.

– Я полагал Глорин ненавидит вождя – вмешался Рэнэ, главаря клана называли вождем – он же превратил семейные имения Глорина в свою крепость.

Данное поместье находилось в четырех-пяти днях пути от столицы внутри Проклятого леса.

– Он не в том положении, что бы отказываться от потенциального союзника, он боится, что Орминий доделает работу Ариана и отрубит ему голову – ответил Маквин.

– С такой отметкой и ты не останешься с головой на плечах в случае победы Орминия – вбросил Питер утопая в своих мыслях.

– Я хотя бы смогу себя защитить в отличии от Глорина – с довольной ухмылкой ответил Маквин.

– Ну да, ну да – произнес Питер, он даже не услышал ответ друга, его охватило негодование.

– О чем задумался? – спросил Маквин.

– Я скоро вернусь – взволнованно ответил Питер вставая со стула, быстрыми шагами он направился в зал для встреч, жадно желая узнать, почему от него скрыли визит Бонильи.

На выходе из кухни он наткнулся на подозрительно стоявшего там Флеминга – приветствую, принц Питер – обратился он.

Питер кивнул головой не сбавляя ход.

– Принц Питер? – бросил ему в след Флеминг, Питер обернулся – я хотел загладить ту неприятную ситуацию.

– Потом поговорим, я тороплюсь – ответил Питер уже разворачиваясь.

– Я не займу много времени.

Питер вновь оглянулся и бросил злой взгляд – ни слово более, Флеминг! – повелел он, после чего продолжил свой путь, ему показались сомнительными попытки Флеминга задержать его.

Поднявшись на несколько высоченных этажей и пройдя несколько длинных коридоров он наконец добрался до зала для встреч что бы застать его пустым. Злости Питера не было предела, ему стало очевидно, что его присутствие на встрече нежеланно. Он стоял в пустом зале с непреодолимым желанием перевернуть все верх дном.

– Принц Питер? – обратился голос сзади, это был Виджен в компании Ричи, телохранителя короля.

– Что происходит, Виджен? – обратился Питер – что все это значит?

– Принц Питер, вам нужно на время покинуть столицу – сухо ответил Виджен.

В зал вошел Флеминг с двумя стражниками.

– Я правша короля, я могу выезжать за пределы столицы только с его поручения.. или.. так желает Ариан? – разочарованно спросил Питер.

– Его Величество так повелевает и вы больше не правша – поправил Виджен.

– Из-за того, что я сказал на Совете? – ухмыльнулся Питер.

– Это стало последней каплей, вы ставите себя выше всех, единолично принимаете решение о необходимости союза с Советом, понукаете короля для осуществления своих целей..

– Я всегда объясняю свои мотивы – прервал Питер – разве мне одному нужен сильный союзник против Сопротивления?

– Его Величество принял решение отказаться от идеи союза с кучкой узурпаторов, в Хосинг еще утром направлен голубь, союзник будет обретен через брак принцессы Элиан – ответил Виджен застыв холодный взгляд на Питере.

– Надо думать, это та самая услуга для народа, которую я просил вас оказать? – спросил Питер с голосом полным осуждения – метишь на пост правши?

– Его Величество желал, что бы вы знали, что данный отъезд лишь на время – промолвил Виджен игнорируя вопрос Питера.

– Куда меня отправляют?

– Последняя дошедшая до нас информация из Грязного городка свидетельствует о больших надеждах Глорина на племя безносых. Вы отправитесь в их деревню с отрядом солдат, поместите под арест главу хутора и проведете расследование возможного предательства приняв на себя все бразды управления над селением.

– Я хочу обратиться к королю перед отъездом, организуйте нам аудиенцию – спокойным тоном обратился Питер.

– Исключено – отрезал Виджен – ваш дядя любит вас, Питер, ему безрадостна необходимость таких перемен.

– Я нуждаюсь в ваших утешениях, не больше чем червяк в молоке, избавьте меня от вашей фальши – разразился Питер – вы давно примеряете в своей голове кинжал правши на свою талию, я вижу вас насквозь.

Виджен лишь ухмыльнулся

– Когда я убываю?

– Послезавтра.

Племя Безносых сильно отличалось от всех остальных своим нравом и отношением ко всему. Оное племя строго соблюдало свой собственный кодекс чести, который включал в себя довольно причудливые правила. Одним из самых диковинных законов являлось обязанность всех мужчин хутора самолично лишать себя носа по истечению двадцатилетия. Дабы скрыть свои увечья они носили серебрянные протезы. Подобная изуверская традиция началась еще сотню лет назад, после несдержанного обещания главы. Он не сумел защитить женщин сбежавших из Дикой деревни и попросивших убежище у безносых, тогда еще носивших другое название. Начавшаяся резня между иными и безносыми длилась пол дня и обернулась крахам для последних. Женщины оказались схвачены своими беспощадными соплеменниками и обезглавлены в центре селения, деревня защитников испепелена, а львиная доля мужского населения пала в бою. Однако жителей волновало лишь несдержанное слово главы, именно после этого, невероятно ужасного дня них позора они и обязались отрезать себе носы до той поры пока не уничтожат Дикую деревню и не возродят свое славное имя. Между племенами возникла ненависть передающаяся из поколения в поколение, но в последние годы открытых конфронтаций меж ними не было. Безносым было тяжело тягаться с иными, которые имели преимущество военном деле и многократно превосходили их числом.

17.Речная деревня 02.02.1000

Арсу и Парин сидели за столом друг на против друга. Злостный взгляд Арсу пронизывал Парина.

– Слушай, я тебе что то должен? – сострил Парин.

Они находились в ратуши деревни ожидая нечала совета.

– Нет, я тебе должен – Арсу выждал паузу – отрубить голову! – со времен последнего совета он держал злобу на Парина за оскорбительные слова.

– А что же она еще на моих плечах? – вопросил Парин – столько времени уже прошло с того дня, заметь. Не в силах сделать то, что должен?

– Еще раз назовешь меня трусом она слетит с тебя, можешь мне поверить.

– Еще раз в шутке адресованной другому принизишь меня и я повторю свои слова.

– Эти слова станут последними, что выльются из твоих уст, можешь мне поверить.

– Слушай, меня вполне устроят такие слова перед смертью, и перестань повторять «можешь мне поверить-можешь мне поверить» это не придает ни грозности, ни убедительности твоим словам – небрежно обратился Парин.

– Ты на кого лезешь, щенок? Тебя же даже этот недоумок Пэниан не уважает.

Парин сделал глубокий вдох в миг наполнился гневом. Эти слова задели его до глубины души по причине их правдивости.

Парин прислонился к краю стола – скажи мне, Арсу, а тебя кто уважает? Все же смеются над твоими рыцарскими небылицами, которые ты рассказываешь уничтожая жителей маленьких деревень, которые осмелились возразить короне устав от голода.

– Я вступаю с ними в сражения, бьюсь насмерть, хоть мое положение позволяет мне руководить за всем с безопасного расстояния – ответил Арсу – не человеку, который в руках меча не держал упрекать меня в чем то!

– Твое положение действует только пока ты находишься в стенах этой деревни, выходя за ее пределы ты становишься никем! И ты, и Орунд пресмыкаетесь перед Хемми. Ты вступаешь в сражения, да, но ты вступаешь в них под командованием одного из полководцев Хемми в составе тысячной, обученной и оснащенной рати против ста – ста пятидесяти крестьян с вилами и косами.

– Ты вступи хоть в какое нибудь сражение – продолжал упрекать в боевой неопытности Арсу.

– Я предпочту не быть продажной мразью убивающей за похвалу и деньги.

– Ты назвал меня предателем?! – злостно спросил Арсу.

– Слушай, вся деревня назвала тебя предателем уже давным давно!

Арсу вцепился в рукоять меча возгорая от ненависти к дерзкому юньцу.

– Ну давай, покажи что можешь – без доли страха продолжал его подзуживать Парин.

В зал вошел Орунд переговаривая с Мудрым Фло. Парин с Арсу встали прервав свою милую беседу.

– Можете садиться – обратился Орунд устроившись в главное кресло – и так, сегодня нужно спешно выбрать нового члена совета и ответственного за слово вместо ушедшего с этих постов Пэниана.

– Быть может юному Парину удастся убедить Пэниана вернуться на свои должности? – предположил Мудрый Фло устроившись рядом с ним.

– Исключено, он не вернется – отрезал Парин.

– Никто и станет его молить вернуться – ответил Орунд – более того, даже если он сам попросится обратно я не дам добро на это.

– Пока совет не начался в полной мере, можно узнать почему мы собрались так непривычно рано? – спросил Парин.

– Мне нужно к полудню быть в Деревне всадников, по этой же причине мы должны поторопиться в выборе нового кинжальника.

– Я надеялся рассказать про зерно, которое нам останется после..

– Парин – прервал его Орунд – не сегодня!

Парин ничего не ответил.

– И так, есть идеи? – вопросил Орунд.

– Может Мерзкого Пэта, он состоятельный – предложил Арсу.

– Я скорее назначу на эти посты первую попавшуюся змею чем этого ублюдка – отрезал Орунд. Мерзкий Пэт являлся обеспеченным жителем деревни и носил титул лорда третьего ранга. Он пользовался крайне ужасной репутацией, в хуторе не было человека, который бы не испытывал ненависть или призрение к нему. Однако, по вине его достойного состояния с ним приходилось считаться даже Орунду, который нередко брал у него займ. Безмерно жадный и неимоверно скупой, он отказывал в малейшей помощи жителям деревни, которых знал всю свою жизнь. Даже малую услугу селению он выполнял лишь в корыстных целях завидев какую нибудь перспективу для себя. Совет продолжил обсуждать и отсеивать разных претендентов.

– Быть ответственным за слово тяжкое бремя, на этой должности должен быть человек сильно любимый народом, не знаю кто может сравниться с Пэнианом в этом – отчаялся Парин.

– Ты можешь – произнес Мудрый Фло внимательно посмотрев на Парина.

– Едва ли – ответил он – к тому же, заметьте, у меня другая должность.

– Фло прав, на пост ответственного за слово ставленника найти трудно, а на твою должность мы иного подберем – поддержал Орунд.

– Предлагаете перейти из моей должности в другую? – спросил Парин.

– Именно! – в миг ответил Орунд.

– Нет! – отрезал Парин – слушайте, с повышением налога работа увеличилась и многократно усложнилась, я не могу доверить эту должность неопытному человеку в такой трудный час.

– Я предлагаю утвердить на эту должность Мериона – вмешался Арсу, Мерион являлся сыном Орунда, и на данный момент пребывал в стане Лесных воинов на ряду с мужем Милы и сводным братом Пэниана – жители любят, ценят и уважают своего лесного воина.

– Но его уже полгода нет в деревне – удивился Орунд предложению Арсу.

– Можно утвердить его как основанного кинжальника, а за время его отсутствия вверить этот пост кому нибудь другому – Арсу.

– Но вот кому? – Орунд.

– Раз уж это всего лишь временная мера можно более проще отнестись к данному назначению – ответил Арсу – Фло, вас неспроста прозвали Мудрым, займите эту должность пока Мерион не возвратится.

– Мне не составляет труда выполнить эту просьбу, однако меньше всего жители захотят услышать вести со всего королевства от немощного, сутулого, хриплого старика. Я думаю мы плавно вернулись к кандидатуре юного Парина.

– Если на время и мой основной пост останется за мной я согласен, но..

– Но? – в след за ним произнес Орунд.

– Я хочу иметь за это время два голоса на совете.

– Торгуешься? – упрекнул Арсу.

– Да – невозмутимо ответил Парин – именно! Слушайте, это же совет, во время обсуждения тем я на равных правах даже с Орундом.

– А ты вознамерился быть выше него заполучив право второго голоса? – продолжал докапываться Арсу.

– Два голоса не возвысят меня над Орундом пока в составе совета есть ты, лишенный мнения и способный лишь поддакивать и потакать – уверенно ответил Парин.

– Тишина! – прервал их грызню Орунд – проведем голосование. На должность ответственного за слово утверждается Мерион, в его отсутствие Парин будет совмещать две должности с правом на второй голос. Парина предложил Мудрый Фло, начнем с него.

Первый голос всегда отдавал член совета предложивший то или иное решение.

– За – ответил Фло.

Далее голосование проходило по кругу начиная сидящего слева от предложившего.

– За – ответил Парин.

Во время голосования нужно было отвечать строго «за» или «против»

– За – ответил Орунд.

Его мало тревожило, что у Парина будет два

голоса, ведь он всегда мог отменить голосование.

– За – предсказуемо проголосовал Арсу, еще ни разу его ответ не разнился с ответом Орунда.

Пэниан в это самое время пребывал в одной из таверн деревни, причем на той же самой улице где находилась и ратуша, иногда называемая домом совета. По вине людей пожелавших его угостить Пэниан был совсем развязном состоянии. Без присущей себе осторожности он громогласно разбрасывался своим видением, как должно выглядеть их королевство в будущем.

– Каждый.. крестьянин.. должен иметь достойную долю от продажи пшеницы, зерна – рассказывал Пэниан жестикулируя свободной от кубка рукой – не должен все себе забирать глава!

– Верно! Все так! – получил он одобрение из толпы.

Он сидел за столом в центре трактира в плотном окружении пьяных людей, которые внемнили каждому его слову.

– Не должен знать голода.. или недоедания.. ни один житель королевства, в которой круглый год.. собирают урожай – в его словах читалось сильное опьянение.

– Да! – вновь согласилась кучка пьянчуг.

– А деревни не должны пропадать, только потому что.. ее жители посмели возразить короне – Пэниан повернулся к людям за его спиной – король должен слышать этих людей.

– Так и должно быть! – вновь покивала толпа.

– А деревни и.. и города..

– Надо полагать – вмешался Мерзкий Пэт, все находившиеся в таверне люди в миг повернулись к нему – вся эта идиллия, которую со столь романтичной тоскливостью рассказывает уважаемый всеми Пэниан настанет в тот же миг как к власти придет Орминий – ухмыльнулся он – лидер сопротивления, верховный командующий черных знаем.

– Не могу знать принесет ли Орминий нам достаток, может да.. а может нет.. однако я могу точно сказать, кто его нам.. не принесет – толпа начала одобрительно шуметь – вы все знаете это имя!

– Да! Знаем! – ответила толпа.

– Назовите.. никем не уважаемому, наглому.. и Мерзкому Пэту это проклятое имя! – громко обратился Пэниан.

– Ариан! – в один голос выдала толпа.

– Вы забыли добавить Единый и..

– Неоспоримый! – толпа начала громко смеяться.

Мерзкий Пэт продолжал ухмыляться сидя в своем углу в компании двух своих стражей. Данный трактир принадлежал ему и лишь по этой причине он иногда наведывался туда не смотря на всю свою брезгливость по отношению к черни хутора.

– Вы, люди короны.. люди произвола.. вновь и вновь пытаетесь выставить Орминия чудовищем похуже Ариана, но я скажу тебе..

– Закрой свой поганый рот, пьяное животное – перебил Мерзкий Пэт встав со стула и шагая к Пэниану – с какой кстати я человек короны? Мне глубоко наплевать на этого выродка с короной на башке!

– Мне держать рот закрытым.. или ответить на твой вопрос? – спросил Пэниан.

Толпа вновь захохотала, они яро поддерживали Пэниана во всем.

– Встань, свинья грязная – Мерзкий Пэт небрежно прогнал со стула обычного жителя и уселся напротив Пэниана, его телохранители встали за его спиной – ты пьяный сидишь таверне «человека короны» и во весь голос критикуешь короля, можешь ли ты представить тоже самое под правлением Орминия? Он бы вырезал всех находившихся здесь подобно тому, как вырезал своего брата из чрева матери.

Пэниан промолчал, в таверне повисла тишина.

– Неужто еще давеча ответственному за слово нечего сказать? – подразнил Мерзкий Пэт.

– Вы.. все вы.. – начал Пэниан делая большие паузы – кому выгодно пьяное.. пьяное правл.. – запнулся он из-за сильного опьянения.

– Мы просто напоили его, так бы он вам ответил – вмешался человек из толпы.

Пэниан начал одобрительно кивать указывая на него пальцем.

– Хорошо! – громко ответил Мерзкий Пэт вставая со стула – диалога не получится, но пусть хотя бы назовет свою личную причину ненависти к короне.

– Он пьян! – ответил другой житель.

– Это последний вопрос, пусть потрудится ответить!

Толпа недовольно заворчала. Пэниан приподняв руки призвал всех к тишине. Продолжая сидеть он обратился к Мерзкому Пэту – я ненавижу корону.. потому что я был в Ханвийском королевстве.. – рассказывал он с большим усилием – я видел как живут ее жители.. ее крестьяне.. и я не по.. понимаю.. почему больше миллиона вакхал.. должны жить хуже чем могли бы жить.. из-за одного ублюдка на троне – искренне выдал Пэниан.

Толпа начала громко кричать и поддерживать Пэниана, Мерзкий Пэт покинул собственную таверну на последок бросив свою извечную, невежественную ухмылку.

18.Грязный городок 02.02.1000

Глорин стоял перед зеркалом с обнаженным торсом. Разглядывая свои плечи он утопал в унынии. Какой бы властью он не обладал ощущение убогости не покидало его. Неспособный без посторонней помощи даже поесть он держался из последних сил, что бы не свести счеты с жизнью.

Галин вошел в его покои – прилетели голуби от Братьев смерти – бодро сообщил он.

Глорин ничего не ответил печально продолжив разглядывать себя.

– Они прибудут через некоторое время – добавил его ставленник.

– Галин? – обратился Глорин повернувшись к нему, вся его боль читалась в его голосе – что ты видишь перед собой?

– Вас – негодуя ответил Галин.

– Что ты видишь? – повторил свой вопрос Глорин более тяжелым тоном не отрывая взгляд от своего правши.

– Я вижу человека потерявшего семью, богатства и даже руки, но сумевшего оправится и установить власть в городке неподвластной даже короне! – высокопарно выдал Галин.

– Ты видишь калеку – скорбно поправил Глорин – получеловека неспособного защитить себя, я ничтожен..

– Это не так – возразил правша – вы умны, расчетливы, ваша дальновидность переиграет кого угодно..

– Галин – перебил его Глорин – я оказался не в силах собрать альянс. Не смог, потому что они посчитали меня слишком слабым.

– С нами Братья смерти, туроны, мы еще соберем силу способную противостоять Черным знаменам и короне – продолжал подбадривать Галин.

Глорин ничего не ответил с горечью разглядывая свое убогое отражение.

– Вы лишены рук но страх перед вами велик. Вам не нужны руки, что бы защитить себя, вас защитит ваша слава, она вселит ужас в ваших врагов и даже имея возможность вас погубить они ей не воспользуются.. – Галин выждал паузу и добавил – не смейте унывать!

Снаружи начал доноситься плач десяток женщин. Это была очередная партия угнанных в рабство островных жителей.

– Ты вооружил рабов? – спросил Глорин.

– Нет – удивленно ответил Галин – зачем?

– Вооружи и создай отдельный отряд исключительно из рабов, они пригодятся – в его глазах прослеживалась зародившаяся идея.

– Можно ли им доверить оружие?

– Вооружи! – лаконично ответил Глорин.

Тем времен, за пределами крепости Глорина протекал непривычный день. С раннего утра на центральных улицах городка вялые пьянчуги упражнялись на деревянных мечах. Лишь пристальный взор жестокосердных надзирателей упавший на них заставлял голь колотит друг дружка более яростно. Насильно оторванные от праздного распития вина они ненавидели каждый миг тренировки. Добрая половина согнанных вояк даже не понимала что происходит, все их мысли занимало желание по скорее вернуться к кружке эли и вина. Помимо этого, в городке был осуществлен ряд других кардинальных перемен, что не сильно пришлись по душе беззаботным жителям. Из всех головорезов, мелких воришек и прочих неблагонадежных постоянных жителей начали сформировывать различные отряды. На их обучение были наняты многие известные сорвиголовы Вакхалы. А для их вооружения приглашены все кузнецы с ближайших земель. Расходы Глорина возросли в одночасье, а его доход неумолимо падал. Многократно участились расправы над якобы шпионами. Висевшие вдоль центральной улицы висельники не успевали начать гнить как их сменяли другие. Те, кто еще вчера с интересом глядел на их казнь даже не представляя, что уже совсем скоро именно эта петля лишит их бренной жизни.

Юный Гавиотто стоял в очереди за мечом посреди улицы. Спиной к нему стоял пухлый мужчина достающий лишь до его груди. Сзади же находился одноглазый старик, еле держащий себя на ногах, от него разило пуще чем от висельника. Сам юноша не являлся ни пьяницей, ни разбойником. Причина его переезда в это грязное место была куда романтичней. Он оказался вынужден бежать из родного хутора вместе с возлюбленной. Его любовью являлась дочь Орунда, что происходила из знатной семьи и никак не могла выйти замуж за простолюдина. Однако, юные, влюбленные и счастливые, они не сильно горевали по этому поводу. Тайком сбегая из деревни они проводили врожденные ночи под открытым небом, не нуждаясь ни в уюте, ни (в покрове) и довольствуясь наличием друг друга. Подробная идиллия продолжалась до тех пор покуда Орунд не вознамерился связать свой дом с более знатным родом Хемми. Его дочь, по его замыслу, должна была стать женой сына лорда соседней деревни. Однако, авантюрный и смелый Гавиотто порушил все его планы, выставив посмешищем перед всемм.

– Имя? – спросил человек за столом как только Гавиотто встал пред ним.

У него был жуткий шрам на все лицо и заблеванная рубаха.

– Беотто – соврал Гавиотто – два т.

– Думаешь мне это важно? – спросил писарь подняв угрюмый взгляд.

Блевотина на его одежде продолжала сохнуть смердя всеми возможными зловониями, что только существовали. А стол его стоял прямо посреди весьма недурно оживленней улицы.

– Нет, не думаю – миролюбиво ответил Гавиотто, он всячески избегал излишнего внимания в страхе быть узнанным и лишенным своей любимой.

– Из какого селения? – спросил писарь окуная перо в разлившееся по столу чернило. Подле его стола стояла буквально переполненная острой сталью повозка.

– Из Деревни скотоводом – вновь слукавил Гавиотто.

– Ты в пятом отряде – объявил писарь – возьми меч, что тебе по душе и завтра же приступи к упражнению на нем.

Абсолютно безразлично выхватив первый попавшийся меч из подводы Гавиотто направился в тесную хижину, где он ютился вместе с дочерью Орунда. По пути к любимой он стал невольным свидетелем привычной картины городка. Группа всадников, что во всю мощь своих жеребцов мчалась по улице нечаянно сбила молоденькую девушку, отбросив ее к стенке ближайшего дома. Быстро выпрыгнув из седла к ней подступил один из виновников.

– Шею свернула – громко объявил он, тем самым вызвав восторженный хохот своих спутников.

Через миг они умчались дальше по улице. Едва ли кто то из них будет пробуждаться ночами в холодном поту вспоминая эту нежную деву. Ее история закончилась так нелепо, от рук абсолютно черствой и грубой своры всадников. Являясь щебетуньей она любила подолгу беседовать со своими подругами и членами семьи, однако теперь она умолка навсегда.

19.деревня всадников 03.02.1000

Пэниан и Иносенте сидели в одной из таверн в Деревне всадников, напротив них находились сыновья бывшего главы их деревни, Окленда, Рухани и Магас. Их отец был доверенным человеком Орминия. Хоть они и были порознь, все же Окленд являлся одним из немногих, кто вел личную переписку с лидером мятежников. Стол был наполнен нетронутыми кружками пинты для отвода излишнего внимания. Не смотря на раннее утро трактир был заполнен до отказа, ливень снаружи загнал всех под уютные и теплые крыши.

– Корона планирует заключить союз с Советом, Глорин собирает вокруг себя силы, Речная деревня в опасной близости от наших врагов – тихим голосом начал Рухани, старший из братьев.

Вокруг них шумели десятки веселых и пьяных компаний, в таверне происходила настоящая попойка.

– Есть шанс, что начало восстания может быть перенесено в другую деревню? – спросил Пэниан, болью в голове все еще отражался его вчерашний поход в трактир.

– Не исключено, но мой отец сделает все возможное, дабы не допустить подобного! – уверенно ответил Рухани, его лицо при этом было таким, словно он оказывал большую услугу всем собравшимся – у нас есть шанс вписать нашу маленькую деревню в историю страны, как община сделавшая огромный вклад против пьяного короля.

– Значит, я не ошибся предположив, что именно ваш отец натолкнул Орминия на подобную мысль – заметил Пэниан.

– Верно, мой отец желает нашей деревне славы, а стране процветания – ответил Рухани, он был ярым сторонником идей отца – однако, дело не только в пожеланиях моего отца, Орминию нужен меч!

Пэниан и Иносенте оглянулась по сторонам, в таверне царило веселье.

– «Тысяче голосов»? – настороженным лицом спросил Пэниан.

– Да – ответил Рухани – Орминий огласит его королевским оружием, и его верховный воевода будет сражаться с ним в длани.