Серебро Полной Луны бесплатное чтение

Предыстория

Евпатория встретила нас ярким солнцем, нагретыми мостовыми и разлитым в воздухе ароматом южных цветов. После сырой, сумрачной Москвы этот город казался раем. Я огляделась, ища стоянку такси у вокзала, темноволосый грузный мужчина помахал мне из серого жигуленка, и мы с сестрой потащили к нему свои чемоданы. Ехать нам было далеко, кемпинг находился за городом, на самом берегу моря.

Уже сидя в машине, наслаждаясь обдувающим лицо ветерком из открытого окна и рассматривая проносящиеся мимо дома Евпатории, я размышляла о том, что же меня сюда привело.

Неделю назад.

Электричка еще только подъезжала, когда я увидела Рустама с букетом цветов, меряющего шагами перрон.

Я залюбовалась его стройной фигурой, выгодно подчеркнутой дорогим костюмом. Безусловно, мне очень повезло с мужчиной, на нашей кафедре так считали все женщины.

– Рада тебя видеть, – тепло сказала я, подходя, – куда пойдем?

Мужчина вручил мне букет красных роз, поцеловал, и только тогда ответил:

– Я думал, к тебе.

– Только не ко мне, – запротестовала я, – два дня сижу безвылазно в институте, ты же знаешь, приехали аспиранты. У меня дома банально ничего не готово. К тому же, сегодня пятилетие наших отношений, я надеялась, что ты пригласишь меня в ресторан.

На красивом породистом лице моего избранника отразилась гамма чувств. За пять лет я выучила, что намеков он не понимает. И научилась прямо говорить о своих желаниях. Я много работала, и действительно сейчас хотела в ресторан с мягким освещением и негромкой музыкой. И повод был достойный: ровно пять лет назад молодой перспективный научный руководитель Рустам Хайдарович обратил внимание на молоденькую аспирантку Анну Прокофьеву.

– Ладно. Давай посидим в кафе, но потом захватим чего-нибудь, и продолжим у тебя,– решил сложную дилемму мой экономный красавец.

Не знаю, откуда это в нем. Рустам родился в обеспеченной семье: отец профессор, мать музыковед. Мужчина и сам прилично зарабатывает, но до сих пор живет с родителями. Правда, на своем внешнем виде он никогда не экономит.

Несмотря на то, что выбранное Рустамом кафе не походило на место моих грез, я решилась на запланированный разговор:

– По-моему, нам пора жить вместе, – произнесла я, поднимая бокал. Тебе сорок один, мне тридцать. Моя диссертация давно написана и защищена, на кафедре я на хорошем счету. Самое время уходить в декрет. Думаю, нам не стоит дольше тянуть с ребенком.

На холеное лицо моего любимого было больно смотреть: как бы ему хотелось сейчас сделать вид, что он ничего не слышал, но трудно не услышать то, что говорят тебе прямо в глаза.

– Анечка, нам никак нельзя сейчас заводить детей. У тебя была прекрасная кандидатская диссертация, мы в самом разгаре работы над докторской. Собрано уже столько материала, это будет, ты же знаешь, сенсационная работа. Я скоро еду в Прагу, уже заказал пропуск в библиотеку, привезу тебе ксерокопии нужных редких книг, еще никто так не освещал эту тему. В научном сообществе ты произведешь фурор!

Рустам Хайдарович был лектором и мастером уводить разговор в сторону. Я прекрасно знала об этой его восточной особенности и не дала сбить себя с темы.

– Давай хоть раз поговорим не о науке, а о нас. Ведь жить ты будешь не с докторской диссертацией, а с человеком. Мне тридцать лет и я хочу ребенка. Я в курсе, что предложения обычно делают мужчины, но от тебя я его не дождалась, поэтому делаю тебе его сама: Рустам, возьми меня в жены.

– Ну, Анечка!– мужчина красивым жестом воздел руки к небу, – давай подходить к этому практически: нам негде жить!

– Негде? – я не верила своим ушам: Рустам жил с родителями в огромной трехкомнатной квартире в сталинском доме в районе центра, у меня была небольшая двушка в девятиэтажке, доставшаяся мне от тети. – По меркам сегодняшнего дня, у нас с тобой прекрасные жилищные условия. Не хочешь жить у меня, давай жить у тебя.

– Анюта, ну, что ты такое говоришь. У папы кабинет, у мамы своя комната, нам придется вдвоем жить в моей комнате и ходить по квартире на цыпочках, чтобы не мешать папе работать! А ребенок? Его плач будет действовать всем на нервы, а у мамы давление! Нет, это совершенно исключено! А у тебя квартира слишком далеко от работы, я не смогу жить на выселках.

– Однако тебе это не мешает, приезжать в нее для сексуальных утех, – с обидой сказала я, – и что дальше? Ты планируешь купить квартиру или построить дом? Расскажи мне, ведь последние пять лет, моя жизнь связана с твоей. Мне надо понимать перспективы.

Но Рустам молчал. Я прекрасно знала, что ни на какую квартиру он не копит. Заработки у нас в институте после развала Союза стали такие мизерные, что ему с трудом удавалось поддерживать привычный уровень жизни. Деньги резко ушли из науки в бизнес, оставив целые институты искать средства к существованию.

Наконец, Рустам решился:

– Дорогая Аня, я очень ценю наши с тобой отношения, но меня вполне устраивает гостевой брак, который у нас с тобой есть. К детям я еще не готов. Прости.

– Ты ошибаешься, никакого гостевого брака у нас нет. Брак, это когда есть штамп в паспорте,– проговорила я, поднимаясь. Мне просто необходимо было выйти на воздух, разговор вышел слишком душным.

Идя по улице, я размышляла, как же получилось, что я оказалась в такой ситуации?

Поступив в 25 лет в аспирантуру, я сразу попала под чары своего научного руководителя, как и все остальные девочки. Не только мы, но и коллеги-женщины смотрели на Рустама Хайдаровича с вожделением: статный восточный красавец с точеным лицом и тонкими изящными пальцами рук, всегда безукоризненно одет и причесан. Когда он читал лекцию, послушать приходили с других факультетов. Рустам представлял институт на всех конференциях, выезжал с докладами за границу, рано защитил докторскую диссертацию. В общем, был любимцем и иконой факультета истории. И вдруг такой человек обращает на меня внимание! Да, я была вне себя от счастья. Сначала наши встречи проходили в его квартире в отсутствии родителей. Но когда однажды Рустам для создания романтического настроения нечаянно зажег свечу прямо под большим хрустальным блюдом на ножке, и от того отвалился кусок хрусталя, мама запретила Рустаму Хайдаровичу водить в дом девушек. Примерно в это время мне досталась квартира тети, и мы перенесли наши встречи на мою территорию. Вот и вся история.

Даша

Раз уж я так рано освободилась, я решила навестить подругу детства. Если я всегда хотела встретить принца на белом коне, то Даша была согласна на более примитивные условия. Она вышла замуж за студента соседнего ВУЗа, еще учась в институте, к окончанию которого уже имела сына Дениса. Когда я защищала кандидатскую диссертацию, Даша рожала второго сына Мишу. То есть наши жизненные модели строились диаметрально противоположно. Но я любила приходить к Даше в гости, любила этот вечный бардак и детские крики.

Замотанная Дашка встретила меня с радостью. Хорошо, когда есть дом, куда можно придти, если тебе грустно. Подруга собирала вещи, на следующий день она с детьми уезжала на юг.

– Понимаешь, детям просто необходимо солнце и море. Мишутка болел всю зиму. Решили ехать в Евпаторию, это детский курорт. Жить пока негде, но там найдем. К сожалению, мужа отправили в командировку на месяц. Ну, ничего, как-нибудь справлюсь. Может быть, поедешь с нами?

– Честно говоря, у меня отпуск с понедельника, но я планирую перенести его на месяц, мы с Рустамом хотели куда-нибудь поехать вместе, – сказав это, я осеклась. Рустам Хайдарович четко дал мне понять сегодня, что в наших отношениях ничего менять не собирается. Мне надо было еще понять, как я к этому отношусь.

Даша, которой я все рассказала, правильно поняла мою заминку:

– Анечка, ты же знаешь, я тебя люблю, но посмотри на ситуацию с другой стороны. Вы уже пять лет живете, а детей нет. Может быть, у вас проблема с этим? Не знаю – у него или у тебя, но не мешало бы провериться. Думаешь, я хотела рожать за месяц до диплома? Просто так получилось, как и у прочих наших девчонок. И Мишутку мы специально не планировали. А у Рустама женщины и до тебя были, и параллельно с тобой были, прости, но говорю, как есть. Но что-то никому от него не удалось родить.

И еще, ты, правда, думала, что этот плейбой на тебе женится? Да его все женщины кафедры облизывают, на конференциях бабы на руках носят, и ему это нравится. Женится он лет через десять, когда мать состарится, и ей помощница по хозяйству понадобится. И возьмет свою – татарку, уж родители расстараются. Или я не права, и они принимают тебя как родную?

Я сидела оглушенная и поникшая. Ничего нового подруга не сказала, но я так старательно закрывала на это глаза все пять лет, что, и правда, перестала замечать. До меня доходили слухи, что Рустама видят с другими женщинами, но я убедила себя, что эти встречи исключительно по работе.

Мои родители относились к Рустаму как к члену семьи, а с его родителями я даже не была знакома. Для них я была та девушка, которую мама запретила водить в дом.

Даша пожалела о своем всплеске правдолюбия, и приобняла меня за плечи:

– Прости, Анютка! Правда, прости! Я молчала, не хотела тревожить твое спокойствие, но ты и сама увидела: Рустам – это путь в никуда.

Я прижалась щекой к ее руке:

– Все так, подруга, все так. Но я подумаю об этом позже.

Прощаясь вечером, я предложила:

– Я вас завтра провожу, помогу тебе с детьми и багажом. Где-то под Евпаторией расположен кемпинг Крымского института культуры. А у моего папы в нем есть знакомые. Скажи ты раньше о своих планах, может удалось бы арендовать комнату там. Но ты в любом случае, звони, если что-то пойдет не так.

Я проводила Дашу с детьми, а на следующий день поехала в институт. Лекций у меня в этот день не было, но мне надо было забрать кое-какие бумаги, и я решила помириться с Рустамом.

Экзамены окончились, в коридорах института гуляло звонкое эхо, технички открывали окна для проветривания. Дверь в лекционный зал факультета истории была приоткрыта. Здание института старое, историческое, и кресла в зале располагались вокруг кафедры лектора полукругом, уходя вверх. Дверь в зал находилась в самом углу аудитории, и сидевший за столом преподаватель меня не видел. Он консультировал последнюю на сегодня студентку, стоящую рядом со столом. С моего места прекрасно было видно руку Рустама, путешествующую по попе и ногам девушки. Вот рука поползла вверх и скрылась под коротенькой юбочкой. Студентка стояла, не дыша, боясь спугнуть свое счастье.

А мне было достаточно увиденного. Мы это все проходили пять лет назад. Я тихонько вышла из аудитории. В простенке коридора висело большое старинное зеркало. Увидев свое отражение, я замерла. Действительно, Рустам полюбил когда-то девочку в коротенькой юбочке с рассыпанными по плечам русыми волосами, а сейчас из зеркала на меня смотрела серьезная преподавательница в строгом брючном костюме, очках в тонкой оправе и с собранными на макушке в «пучок» волосами. Типичный "синий чулок"! Но, против времени не пойдешь. Я соответствовала своему возрасту и положению, и мне нравился мой образ. Если такая я не устраиваю Рустама Хайдаровича, то это – его проблемы.

И я пошла в отдел кадров – оформлять отпуск с понедельника.

Как только все бумаги были подписаны, и я приехала домой, раздался телефонный звонок. Мобильные телефоны тогда были редкостью, звонили на городской номер. В трубке послышался рыдающий Дашин голос:

– Анька, я не знаю, что делать. Нас ограбили и выгоняют из квартиры, я не знаю, куда идти.

Выяснять, что же там случилось, было некогда, я понимала, что у Даши заказано всего несколько минут междугородней связи. Я быстро скомандовала:

– Сиди там. Я сейчас скажу папе, чтобы он позвонил в Симферополь насчет кемпинга. Закажи звонок в Москву через полчаса, заранее приготовь блокнот и ручку записывать адрес. И еще, я взяла отпуск, через два дня буду у вас.

И положила трубку. Я уже знала, с Дашей, когда она в панике, можно разговаривать только так, короткими командами. Другие слова в этом состоянии она просто не воспринимала.

Слава богу, папа был дома и сразу снял трубку, без лишних расспросов он пообещал быстро решить вопрос.

И действительно, перезвонил буквально через пятнадцать минут.

– Все хорошо. Договорился. Они рассчитывают уговорить меня в следующем семестре прочитать у них цикл лекций, поэтому идут навстречу, – посмеиваясь, сказал папа. – Обещали две трехместные комнаты рядом. Одну для твоей Дашки, а другую для нас. Да-да, услуга за услугу. У меня тоже есть к тебе просьба: возьми сестру, а через недельку и я к вам подъеду. Устроим семейный выезд!

Конечно, я была согласна. Мы с папой всегда прекрасно уживались вместе.

Следом позвонила Даша, я с триумфом продиктовала ей адрес.

И поехала на вокзал покупать нам с сестрой билеты. В чем я была не уверена, так это в том, что моей 15-летней сестренке Тасе будет интересно с 30-летними тетками и маленькими детьми. Хотя, все лучше, чем сидеть в Москве.

Знакомство

Душа за подругу все-таки болела. Что там у нее случилось? Зачем муж отпустил ее одну с детьми, зная, что жена та еще тетеха. Оставалось надеяться, что до моего приезда они как-нибудь продержатся.

Такси выехало из Евпатории, проехало длинную улицу деревенских домишек, стоявших вдоль моря, и минут десять следовало по сухим уже в июне лугам. Слева от дороги поблескивала водная гладь мелких соленых озер – лиманов. Наконец, показался кемпинг.

У ворот нас встречал высокий худой старик, представившийся комендантом Василием Ивановичем. Я назвала фамилию и в ответ получила ключи и номер домика, который оказался больше похож на вагончик: длинный, дощатый, с тремя дверями. За каждой дверью была комната с четырьмя кроватями, шкафом, столом и четырьмя стульями. Еще зеркало и две тумбочки. Вот и все убранство. Спартанские условия меня не удивили, я знала, что такое кемпинг. Вся территория была застроена такими вагончиками и однокомнатными домиками для преподавателей. Судя по тому, что нас поселили именно сюда, все преподавательские домики были давно поделены и заняты на весь сезон.

Что меня действительно удивило, так это то, что Дашки не было видно. Пока Тася разбирала вещи, я вернулась к коменданту кемпинга. В домике у ворот я застала его, мелкую подвижную старушечку – его жену бабу Зину, и (!) нашего Дениску, старшего Дашиного сына.

Баба Зина очень обрадовалась, узнав, что я – Дашина подруга и могу забрать мальчика. Оказалось, что Даша с малышом отравились рыбой и сейчас в больнице, а старший ребенок остался бесхозным, и пришлось бабе Зине за ним смотреть. Дениска сидел, сжавшись на стуле, судя по его виду смотреть за ним было не сложно. Я узнала адрес больницы, забрала мальчика и пошла к нашему вагончику. Мысли роились в голове, я совершенно не знала, что надо делать. Поэтому просто села за стол, стоящий под нашими окнами, и задумалась. Дениска пристроился рядом. Появилось ощущение, что мне не хватает воздуха. Я сняла с волос стягивающую их резинку и опустила лицо в ладони.

В это время у третьей двери нашего вагончика двое мужчин выгружали вещи из багажника автомобиля. К Денису подошла девочка и присела рядом, потом протянула ему ладошку, говоря:

– Давай дружить! Варюша.

Я подумала, как у детей все просто, протягиваешь руку, и вы уже друзья. А у взрослых столько заморочек!

В это время один из приехавших мужчин тоже подошел к нашему столу.

– Что такая грустная? Помочь могу?

Видимо от неожиданности я выпалила:

– Не знаю, что делать. Приезжаю – подруга с младшим сыном в больнице, старший сын у чужих людей. Они только в пятницу заехали, и уже вляпались в кучу неприятностей. Как здесь поймать машину не знаю, куда ехать не знаю,– я схватилась за голову от избытка чувств.

Незнакомец молча выслушал, потом крикнул второму мужчине, заносившему в дом сумки:

– Серега, присмотри за мальцом. Нам в больницу метнуться нужно. Своди детей пока покормить в кафе.

– У меня еще сестра младшая, можно ее тоже покормить, – робко попросила я, боясь, как бы Фей в мужском обличье не испарился. – Вы меня, действительно, очень выручите.

– Тася! – позвала я, сестренка выглянула в окно комнаты.

В это время из соседней комнаты вышла девушка примерно ее возраста, мужчина, стоящий рядом со мной, призывно помахал ей рукой:

– Знакомьтесь! Моя дочь Ксения. Ксюш, возьми Тасю на себя. Я ненадолго уеду в город с …, – он вопросительно посмотрел на меня. И только сейчас я поняла, что уже все решив и разрулив, он так и не узнал моего имени.

– Анна Кирилловна, – привычно, как в аудитории, представилась я.

– С Аней, – подхватил мужчина.– Приятно познакомиться. Саня. Залезайте в машину.

И мы поехали. Я так волновалась, размышляя, что же могло случиться с подругой, что всю дорогу ехала молча, презрев все правила приличия. Мужчина и не настаивал на разговоре. А может просто был немногословен. Зато он прекрасно знал, где находится больница, и довольно быстро меня туда доставил.

Катран

Узнав в регистратуре, куда идти, я бросилась в палату. Даша лежала на кровати под капельницей. На соседней кровати лежал маленький Миша с закрытыми глазами, тоже с иглой от капельницы в руке. У меня сердце зашлось при виде их.

– Что с вами случилось? Что с Мишуткой?

– Мы вчера съездили на рынок, купили красивую рыбу, местные называют ее "катран". Днем я ее приготовила, кстати, рыба оказалась очень вкусная и нежная. Мы с Мишей поели, а Денис отказался, он рыбу не любит. А ночью нам стало плохо. Поднялась температура и началась рвота. Утром смотрю, а Мишутка еле дышит, и понос ярко- зелено-желтый, прямо водой льется. Пошла к коменданту, попросила вызвать Скорую помощь. Они нас в 8 утра и увезли. Сказали сальмонеллез. Рыба оказалась зараженная. Врачи считают, мы еще легко отделались. У маленьких детей возможен и летательный исход, хорошо быстро Скорую вызвали. Но Мишутка так и лежит уже полдня без движения.

И Даша заплакала. Было больно видеть свою обычно жизнерадостную подругу такой больной и несчастной, что у меня тоже потекли слезы. Но я помнила, зачем приехала.

– Что надо купить? Может лекарства, какие?

– Надо. Памперсы. Мишутка же давно ими не пользуется, но сейчас он не может двигаться. Нужны памперсы,– Даша снова заплакала.– Аня, я не знаю, что делать: лечение платное. Мы же не местные. А у нас деньги украли. И лекарства все платные. Тоже надо покупать. И минеральную воду, не помню какую.

Подруга делала попытки прекратить плакать, но ничего не получалось. Я наклонилась и поцеловала ее в мокрую щеку:

– Не волнуйся, все уладится. С деньгами потом разберемся, я сейчас у врача все узнаю и куплю. Дениску я забрала. Поживет пока с нами. Я с сестрой приехала, ему не скучно будет. Сейчас поспи, скоро все принесу.

Врач написал мне целый список, что необходимо купить. Больницы Крыма не обеспечивались ничем.

Выйдя из больницы, я увидела терпеливо ожидающего меня Саню, который стоял, опершись на машину.

– Честно говоря, неудобно Вас просить, но нам надо в аптеку. И возможно не в одну, – сказала я, показав список.

– А вы меня ни о чем и не просили. Я сам предложил, – пожал плечами мой добровольный водитель, садясь в машину,– залезайте, я знаю, где здесь аптека.

– Мне вас послало само провидение!

– Красиво говорите, Анна Кирилловна!

– Профессия обязывает.

Пока мы так перебрасывались фразами, успели доехать до аптеки. В наличие оказалось только треть списка. Мужчина попросил список, изучил его и уверенно развернул машину:

– Так мы весь город исколесим, поедем сразу в центральную аптеку, у них самые полные поставки. А минеральную воду и подгузники по дороге в магазине возьмем. В аптеке слишком дорого.

– Ого! Как Вы, оказывается, хорошо знаете аптеки Евпатории! – удивилась я.

– Да, – спокойно согласился мой спутник, – что там Евпатории, я знаю все аптеки Крыма. Доводилось искать лекарства.

Дальше он не стал рассказывать, а я постеснялась спрашивать. В центральной аптеке действительно все было. Захватив по дороге минералку и подгузники, через два часа мы снова были в больнице.

Даша выглядела гораздо лучше. Мой приезд ожидаемо принес ей облегчение, и подруга взбодрилась. Лекарства достали, теперь Мишутку точно спасут.

Пообещав приехать на следующий день, я попрощалась.

По дороге домой Саня спросил, что нас с Дашей связывает:

– Мы – подруги. С раннего детства. Сколько себя помню, всегда дружили. И всегда с Дашкой что-то случалось. Если на горку залезаем, у нее нога в щели застревает. Если с лестницы прыгаем – ногу ломает. Чем старше становимся, тем интереснее. То на качелях-лодочках каталась, знаете такие высокие качели в парках? Не удержалась, вылетела, чуть голову не разбила, сотрясение мозга. Потом в жмурки играли на волейбольной площадке, Даша водила и на металлический столб налетела. Опять сотрясение мозга. За ней глаз, да глаз нужен! Не знаю, как муж мог ее одну с детьми на море отправить, – моему негодованию не было предела.

– Ну, с ней, положим, понятно. А вам-то, зачем все это нужно? Не проще найти себе подругу поспокойнее, не притягивающую несчастья?

Вопрос был логичным, но я аж задохнулась от возмущения:

– Да что вы понимаете! Она мне как сестра была. Мои родители все в науке: папа в институте, мама- искусствовед постоянно на выставках и в разъездах. Им со мной было не интересно, а к Даше прихожу: мне рады, у нее мама не работала, все время дома была. Борщом накормят, пирогами, с уроками помогут, если надо. У них тепло, душевно всегда было. Мне иногда и домой-то возвращаться не хотелось. Папа в своих книгах, мама в своих репродукциях, мне казалось, они меня не замечали. А сейчас, когда мы выросли, все–то же самое в доме у Дашки: мне всегда рады как родной. Если мне плохо, я к ней еду, а не к родителям.

Сама не пойму, с чего это я так разоткровенничалась перед совершенно незнакомым человеком. Видимо, никто раньше про это не спрашивал, и отвечала я больше себе, чем ему.

Но мужчина слушал внимательно, а в конце спросил:

– И часто?

– Что часто?

– Часто бывает плохо?

Я опомнилась:

– Ну, это-то мы с Вами точно обсуждать сейчас не будем. Тем более, мы почти доехали.

Несмотря на то, что уже спускались сумерки, я узнала палатки и магазинчики, стоящие на подъезде к кемпингу. Около одного из этих строений Саня и затормозил:

– Предлагаю перекусить. Мы не обедали, и на ужин ничего нет. Я знаю Серегу, детей он накормит, но продуктов купить – точно не догадается. Не волнуйтесь, все дети целы и в безопасности – ему можно доверять. А вот наши желудки требуют пищи! Пошли.

Я была вынуждена согласиться с мужчиной. После завтрака в поезде я ничего не ела. Кафе, куда мы заглянули, разнообразием блюд не баловало, но, судя по количеству народа, пользовалось популярностью у отдыхающих. Саня посадил меня за чудом освободившийся столик и пошел к раздаче. Меня несколько коробило такое самоуправство, но если бы я пошла с ним, то и есть бы нам пришлось стоя. Принес он беспроигрышный вариант: плов, свежий лаваш и чай.

За едой мужчина продолжил расспросы.

– А сами-то вы откуда? В этом кемпинге обычно местные отдыхают, а у вас говор совсем другой.

– И какой же у меня говор? – удивилась я, хотя местный выговор, тоже немного цеплял слух.

– Вы акаете. МАлАко. ВАда. Говорите А там, где пишется О. Вы из Москвы?

– Да. Интересно вы москвичей выявляете, – удивилась я, и спросила в свою очередь. – А вы откуда? Кемпинг от Крымского института культуры. Но, ни на студентов, ни на преподавателей вы не похожи.

– Точное наблюдение. Мы из Симферополя. У Сереги в институте работает жена по хозяйственной части, она нас и пристроила. Они семьей каждый год ездят, просто сейчас Лорка не смогла вырваться, нас с Ксюшей отправила. Но ты ее еще увидишь, она на следующие выходные должна приехать.

Так незаметно мы перешли на "ты".

Когда мы сытые и довольные, припарковав машину на стоянке кемпинга, подходили к вагончику, застали идиллическую картину. Вся компания сидела вокруг стола и при свете, падающем из окна, играла в карты.

Завтрак

Следующее утро началось с вопроса: а что на завтрак? Сказывалась моя неподготовленность к такой жизни. Денис с Тасей смотрели на меня выжидательно, но ничего съестного у нас не было. То, что оставалось у Даши, они подъели еще вчера. Вдруг мне в голову пришла ужасная мысль:

– Рыба! У твоей мамы оставалась жареная рыба! Вы ее ели? – я аж взмокла от страха, представив худшее.

– Не-е, – протянул Дениска, – я рыбу не люблю. Ее баба Зина сразу тогда забрала, когда «скорая» маму увозила. А потом котятам отдала. У нее четыре котенка у кошки, сам видел, – похвастал мальчик.

Я перевела дыхание – пронесло. И решила воспользоваться Саниным вчерашним приемом:

– Так, собираемся на море. Позавтракаем по дороге в кафе. А на обратной дороге продуктов купим. Заодно посмотрим, где их здесь продают. И как готовят, – я с запоздалым интересом огляделась.

В кухне я еще не была. Местный туалет по типу "очко" я уже видела, умывальник, представляющий собой просто желоб с краниками, тоже опробовала. Горячей воды здесь не было, но говорили, что часам к 4-м она нагревается в баке, и можно принять достаточно теплый душ. Для московской избалованной девочки это все было экзотикой.

В этот момент в окно постучали, я выглянула: на уличном столе стоял чайник, были разложены хлеб, нарезанный сыр, масло и печенье, вокруг сидели наши соседи и призывно махали нам руками. Дениска с Тасей сразу выскочили на улицу, а я замешкалась, неудобно как-то принимать приглашение на завтрак от полузнакомых людей, когда сама ты ничего не можешь добавить к трапезе. В дверь заглянул Серега и весело крикнул:

– С добрым утром, Аннушка! Иди скорее, чай стынет. Кружки не забудь!

– Приходи, приходи, кончай стесняться. По-добрососедски позавтракаем, Санек у нас птичка ранняя, за хлебушком сгонял поутру. Чаю попьем и на пляж, – заливался соловьем мужчина.

Я поставила на стол наши чашки, куда Ксения сразу налила кипятка и бросила пакетики чая. Может, для южан это было привычно, но москвичей такое радушие удивляло.

Тася пристроилась рядом с Ксенией, Дениска рядом с Варей, дочкой Сереги. За вчерашний день дети явно нашли общий язык. Я села напротив мужчин, и прихлебывая горячий чай, украдкой их рассматривала. Они были совершенно разные. Серега некрупный, худощавый, но лицо красивое. Интересный мужчина, такие нравятся женщинам. Длинная светлая челка зачесана назад, взгляд хитрый, сразу видно, что мужик "себе на уме". Я бы такому не доверяла. И смотрит на меня маслянисто, обволакивающе, словно примеривается, где бы укусить этот лакомый кусочек.

Санек другой – похож на сумрачного медведя. Он крупнее друга, накаченный, смуглый; черные, как смоль, короткие встопорщенные волосы, и глаза, как маслины. Южный тип мужчин. Если Серега весь светится: улыбается, крутится, трещит без умолку, Саня сидит молча, нахохлившись, смотрит исподлобья. Даже странно, что вчера именно он ко мне подошел первым.

Поев, я поблагодарила, и поднялась со словами, что нужно захватить кошелек, продукты на обратном пути купить.

– И не думайте, – подал голос Саня, – на пляж деньги лучше не брать – утащат. Пообедаем в кафе, а продукты на обратном пути купим, когда подругу вашу навещать поедем.

Так просто это было сказано, как будто мы все заранее обговорили. А ведь я даже не собиралась его об этом просить, считая такую просьбу наглостью с моей стороны. Но отказываться не стала, я по-прежнему не знала, где здесь можно взять такси.

Когда мы гурьбой выходили из кемпинга, я увидела бабу Зину, сидевшую с отрешенным видом на скамеечке у домика коменданта, и кое-что вспомнила:

– Доброе утро! У Даши и ее сына сальмонеллез. Вы выкинули жареную рыбу, которую забрали из их комнаты?

– Если бы! – печально вздохнула старушка. – Я же ее котятам отдала. Встаю сегодня, а они все дохлые. Жаль, такие хорошие котятки были.

И старушка заплакала, я тихо отошла, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Все котята отравились! Значит, и Мишутка мог умереть! Мне резко расхотелось на море, если бы не дети, я прямо сейчас поехала бы в больницу.

Грустные мысли

Пройдя вдоль кафешек, магазинчиков и базарчика, мы вышли на пляж, одна часть которого была галечная, а другая песчаная. Конечно, мы расположились на песочке. Девочки сели отдельно, Денис с Варей бросились собирать ракушки, мужчины пошли в море. Они и меня звали, но я отошла от общей компании в галечную часть пляжа и легла на один из стоящих там лежаков. На меня навалилась усталость целого года работы. В конце концов – у меня отпуск! И мне надо успеть отдохнуть перед следующим годом преподавания и работы над диссертацией. Это была идея Рустама и моего папы – сразу перейти к написанию докторской. Я видела, как любимый горит этой идеей, и не сопротивлялась. Это и была моя жизнь. Краем глаза наблюдая за играющими детьми, я поняла, что если бы у нас с Рустамом родился ребенок, его ждало бы такое же детство, как и у меня: мама на работе, папа на конференции, у бабушек своя насыщенная жизнь. Может поэтому ничего и не срослось.

Хотя, пожалуй, Даша права: возможно, я просто не могу иметь детей. Эта мысль постоянно витала на заднем плане моего сознания после того разговора, и, вынуждена признаться, действовала на меня угнетающе. Ведь до аспирантуры у меня был Максим, мы даже собирались пожениться, но я влюбилась в своего научного руководителя. С Максимом отношения продолжались года четыре, подруги выходили замуж по залету или делали аборты, а меня все это не касалось. При этом нельзя сказать, что мы так уж заморачивались предохранением. Раньше я считала, что это везение, а сейчас начала в этом сомневаться. Под эти грустные мысли я не заметно уснула, если бы не сестренка, разбудившая меня, увидев, что я начинаю розоветь под солнцем, точно бы сгорела.

Обед в кафе детям понравился, но я посчитала и поняла, что, если у Дашки действительно украли деньги, и нам всем придется жить на мои небогатые капиталы, то пора переходить в режим жесткой экономии, то есть готовить самим. А еще ведь надо заплатить за больницу.

Да, день как-то не задался: котята, мысли о возможном бесплодии и реальном безденежье угнетали. Видимо с моего лица не сходила горестная гримаса, поэтому Серега подошел и, погладив меня по плечу, тихонько сказал:

– Аннушка, не надо печалиться. Посмотри вокруг: море, солнце, все, что нужно для счастья. И красавец мужчина по первому твоему требованию.

Серега подмигнул мне. Да, с самомнением у него явно все было нормально. Отпуск начался, и он открыто искал на время отдыха свежее тело, не смущаясь тем, что это кемпинг от места работы жены. На меня он зря рассчитывал – курортные романы, это не мое.

Вопросы и ответы

После обеда, мы с Саней выехали в больницу. В открытые окна машины врывался ветер, трепал и полоскал мои волосы и выдул из головы грустные мысли. Саня тоже повеселел и был не такой мрачный, как утром.

– Моя очередь спрашивать. Почему ты отдыхаешь с младшей сестрой?

– Потому что, когда я почти выросла, родители поняли, что что-то упустили в своей жизни. Ведь как сказал Джеймс Хэрриот: "Самое лучшее время в жизни – это наблюдать, как растут твои дети". И они родили мне сестренку Таисию. Папа несколько старомоден в своих пристрастиях, поэтому выбрал такое несовременное имя. Или ты так завуалированно хотел спросить, где мой муж?

– Ты проницательна, – кивнул Санек, – ну и где он?

– Увы, конкурс претендентов на эту вакантную должность еще не окончен. И главный кандидат оказался не состоятелен.

– В смысле: у него не хватило денег? – не понял Саня.

– Нет, у него не хватило порядочности, – отрезала я и поняла, что не хочу говорить на эту тему.– А где мама Ксении? Ей не дали отпуск. Почему вы отдыхаете в мужской компании?

– У мамы Ксении уже давно своя жизнь. Я просто вывез дочку к морю. Мы пять лет в разводе. Серега с Лоркой мне почти как семья. Лора знает своего благоверного и понимает, что отпускать с ним одним ребенка рискованно. Поэтому обычно мы ездим всей компанией. У самой Лоры отпуск в августе и она поедет с Варей в Турцию, отдыхать от мужа.

Я вспомнила маслянистый взгляд Сереги, его вкрадчивый тон и засмеялась, я понимала незнакомую Лору. Санек тоже улыбнулся, и улыбка преобразила его лицо, словно внутри включилась лампочка.

– И зачем ей все это нужно? Если она его знает, то зачем терпит?

– Любит, – просто ответил Саня, но все сразу встало на свои места.

Я опять задумалась. Выходит, я не люблю Рустама? Увидела, что он гладит аспирантку по попе, поверила парочке слухов – и все, любовь прошла? Или любовь бывает разная? Или я не могу доверять человеку, зная, что он не честен со мной? И Сергей, и Рустам были красивыми мужчинами, просто по-разному красивыми: славянская и восточная красота. Но я точно не могла идти против своих убеждений, только бы оставаться рядом с таким красавцем. На душе опять стало муторно.

– А почему ты развелся? – спросила я против своей воли, только бы вынырнуть из воронки мрачных мыслей.

– Не думаю, что тебе это будет интересно, – теперь уже Сане не хотелось поднимать эту тему.– Вон, смотри, супермаркет. На обратном пути заскочим, надо не забыть бутылку вина на вечер прихватить. Отметим знакомство.

Волна веселья схлынула, и остаток пути мы проехали молча. Я переживала, как там Мишутка, размышляла, стоит ли рассказывать Дашке про котят, отравившихся ее рыбой. А Санек снова замкнулся в себе.

Дела у подруги были лучше, чем вчера: Мишутка лежал с открытыми глазами, он улыбнулся мне, но был слишком слаб. Врач сказал, что еще пару дней подержит их, чтобы убедиться, что ребенку ничего не грозит. Потом можем забирать. А узнать насчет оплаты можно в бухгалтерии. И я пошла искать бухгалтерию. Стоимость лечения была в пределах разумного, но все равно урезала наш скромный бюджет. ( Это происходило до повсеместного введения банковских карточек, и рассчитывать ты мог только на деньги, привезенные с собой).

– Ладно, прорвемся как-нибудь. В крайнем случае, позвоню папе, чтобы взял сумму побольше.

И только увидев удивленный Санин взгляд, поняла, что все это я сказала вслух. Пришлось объяснять про украденные деньги.

В этот день мы все успели: и купить продуктов, и искупаться в вечернем море, и приготовить ужин.

Коммуна

Когда мы вернулись, Серега предложил:

– Аннушка, давайте, организуем коммуну. Раз уж вы вместе ездите за продуктами, может, и питаться будем вместе? Ты все-таки женщина, тебе гораздо легче готовить еду, чем не приспособленным для этого мужчинам. Ксюша с Тасей тебе будут помогать, а младшие – мыть посуду.

– А где в этой схеме ты? – поинтересовался у друга Санек.

– Я? Так я главный мозговой центр! И я слежу за детьми в ваше отсутствие, – нашелся Серега.

– И даешь денег на продукты. Девчонок обокрали, – подытожил Саня.

Делать нечего, я пошла на кухню, действительно, в сложившихся условиях мне была необходима помощь ребят. Но, осмотрев небольшое помещение с четырьмя плитами, двумя холодильниками и кучей мух, я приуныла. Если бы Серега знал, как я готовлю, вряд ли бы он ко мне обратился. Да и у кого мне было учиться? Дома у нас готовили самую простую пищу, родители обедали на работе, я в школе. Сварить макароны или картошку я, конечно, могла, но сложные блюда – не мой конек. Да и не было необходимости учиться. Саму меня вполне устраивали бутерброды и йогурты, а у Рустама была мама, которая прекрасно готовила. Любимый мужчина приходил ко мне всегда сытым, а порезать хороший сыр и колбаску к шампанскому могла даже я. Мне остро не хватало Дашки: когда мне хотелось домашней еды, я обычно шла к ней.

С тоской разложив перед собой курицу, лук, морковь и вермишель, я задумалась. На мое счастье на кухню заглянул Санек и как-то сразу все понял.

– Вымой курицу, сварим целиком. Это проще всего. Из бульона на завтра суп сделаем, хотя все такие голодные, что вряд ли что-то останется.

Саня взял самую большую кастрюлю и пошел к уличному крану, наполнять ее водой.

Под его руководством у меня получилась вполне недурная куриная лапша. Но, когда после ужина, отправив детей в комнаты, мы разлили вино по бокалам, Саня все-таки спросил:

– Аня, а кем ты работаешь?

– Я преподаватель, научный сотрудник института, кандидат исторических наук. Пишу докторскую диссертацию, – отчиталась я.

– А-а, тогда понятно, – протянул Санек, – я просто раньше не видел женщин, не умеющих варить курицу.

Я только пожала плечами: каждому свое. Я совершенно спокойно относилась к своей хозяйственной беспомощности. На свете гораздо меньше женщин способных написать диссертацию, чем умеющих варить суп. Всегда можно найти кого-нибудь для уборки в квартире и готовки.

– Правильно, – поддержал меня Серега, подсаживаясь поближе, – зачем такой красивой женщине уметь готовить. У нее есть и другие достоинства.

С этими словами он попытался прижаться ногой к моей ноге. Я встала и перешла на другую сторону стола, благо скамейки стояли со всех четырех сторон.

– Давайте сразу внесем ясность. Я приехала просто отдыхать и не нуждаюсь в мужчине, желающем разделить со мной постель, – сказала я преподавательским тоном, глядя на Серегу.

– Каков слог! Ты – пуританка? – парировал он, и я поняла, что так ему даже интереснее.

– Просто, я не из женщин, прыгающих в постель к мужчине при поверхностном знакомстве.

– Почему так? Это сейчас в моде. Совместный досуг и ничего личного.

– Я в курсе. Одна моя знакомая даже вышла замуж после того, как на предложение переспать, ответила: "Это так банально". Мужик был потрясен настолько, что женился на ней. Хотя у нее это был первый случай отказа.

Мужчины покатились со смеху.

– Так это попытка выйти замуж? Прости, но я женат. Так что могу предложить тебе себя только во временное пользование, – не унимался Серега.

Эта тема стала меня напрягать, и я спросила:

– А кем работаете вы?

– У меня своя фирма, продаю электротовары. А Санек у меня завскладом, – хвастливо ответил Сергей.

– А по образованию?

– Учились на электромонтажников – высоковольтников. Санек даже работал по специальности. Но после травмы на столбы лазить не может, пришлось взять его к себе.

– А что за травма?

– Руку сильно повредил. Сухожилия, мышцы порвал. Еле восстановили.

Я посмотрела на Саню, вдруг ему неприятно, что мы его обсуждаем. Но мужчина безучастно глядел в сторону и опять словно замкнулся в себе.

– Санек у нас в прошлом борец. Да по нему и видно, смотри, какой накаченный, – так хвастливо сказал Серега, словно это была лично его заслуга.– Боев выиграл не сосчитать. Мы в училище так деньги зарабатывали: ставки на Саньку делали.

– Надо понимать, это и был твой первый бизнес? Принимать ставки на друга, – с издевкой сказала я, но мой сарказм не достиг цели.

– Что ты, первый был еще в школе! Я говорил, что у меня есть друг, который разберется с кем надо. Потом подходил к Саньку и жаловался, что меня кто-то обидел. Санек за меня заступался, – похоже, хмель уже ударил Сереге в голову.

Я повернулась к Сане:

– А ты знал, что друг тобой торгует?

– Потом узнал. Ладно, я – спать.

Очевидно, эта тема Сане была неприятна, и он пошел в свою комнату. Оставаться наедине с Серегой не хотелось уже мне, и я тоже откланялась.

Звезды и море

В среду мы в больницу не ездили, Даша накануне сказала, что у них все есть. Договорились, что приедем сразу на выписку. Поэтому весь день провели на море. Гуляли по побережью, собирали ракушки, загорали. Старшие девочки познакомились с компанией молодежи, поставившей свои палатки на краю пляжа.

На ужин у нас была картошка с тушенкой, с чем я благополучно справилась. Девочки нарезали огромную миску салата. После ужина они отпросились на пляж играть в волейбол с новыми знакомыми. Саня велел им взять с собой кофты и полотенца, на всякий случай.

Я решила вечером просто поваляться, почитать и так увлеклась, что осознала отсутствие сестры только, когда совсем стемнело. И сразу запаниковала. Мне доверили ребенка на неделю, а я не доглядела. Накинув рубашку, выскочила из дома, вокруг стояла кромешная темнота, идти к морю одной мне было боязно. И я стукнула в окно к парням. Выглянул Саня, сразу все понял, и через минуту вышел совершенно одетый, неся в руке пледы.

– А это зачем? Мы же идем искать девочек, – не поняла я.

– Может, пригодятся.

Пока мы шли к морю, я придумывала самые страшные варианты развития событий, при которых может пригодиться плед.

Выйдя на пляж, мы сразу увидели костер, вокруг которого сидела молодежь. Там же оказались и наши потеряшки. Я рванулась вперед с заготовленной обличительной речью, но мужчина поймал меня за локоть, и увлек к стоящим поодаль лежакам.

– Ну, что такого страшного случилось? Когда еще твоя сестра сидела ночью на пляже с друзьями? Наверняка, никогда. Не мешай ей жить своей жизнью.

С этими словами Саня постелил один плед на лежак, а другой накинул мне на плечи.

– А чтобы ты не волновалась, мы тут посидим, посмотрим за ними, – и он призывно похлопал ладонью по лежаку.

Мое волнение постепенно утихало. Легкий бриз ласкал лицо, пахло морем и водорослями. На небе светила неполная луна, словно подтаявшая с одного бока. Даже говорить не хотелось. Хотелось смотреть на яркие звезды и слушать звук прибоя, я впала в какое-то медитативное состояние.

Но тут у костра началось движение, ребята раздевались и бежали к воде.

Я опять рванулась вперед: купаться холодно!

Но Саня опять вовремя взял меня за руку.

– Стоп. Вода ночью очень теплая. Даже выходить из нее не хочется. Мы в молодости постоянно ездили на море с палатками, это незабываемые впечатления. Я думаю, в твоей жизни такого не было. Пусть будет у Таси. Ей сколько?

– Всего 15.

– Уже 15. А Ксюше 16. Лучшее время в жизни. Пусть сидят у костра, купаются, поют, живут полной жизнью.

– Да ты, я смотрю, романтик, – с усмешкой повернулась я.

Саня, против обыкновения, казался таким теплым, размякшим, совсем мальчишка. Тут неожиданная мысль пришла мне в голову.

– Но, как твоей дочери может быть 16 лет?

– Я женился сразу после училища в 19 лет, перед армией. Пока служил – дочка родилась. Мне-то уже 36, это ты у нас мелкая.

Он шутливо толкнул меня в бок. Что происходит, неужели флюиды молодости распространяются от костра по всему пляжу, заражая даже сумрачных мужчин.

– Вернулся из армии другим человеком. До службы-то я зажигал. Ты не поверишь, но мы с Серегой играли на гитарах, у нас в училище даже своя группа была. Лохмы носили по плечи, брюки клеш. Клевые такие пацаны были. На гитары и одежду зарабатывали ставками в боях. Сейчас-то ничего от того времени не осталось, – Санек похлопал себя по коротко стриженой макушке.

– А вернулся, и что?

– Да, уже не до развлечений стало. Дочь годовалая, жена в декрете по уходу за ребенком. Пошел электромонтажником – высоковольтником. Постоянные командировки, работаешь там, где тянут линию. Дома редко бывал, уставал страшно, приезжал – и спать. Правда, зарабатывал хорошо. Но жену это не устраивало. Она-то выходила замуж за веселого парня: музыка, спорт, вечеринки. А ничего этого нет. Серьезный мужик постоянно на работе. А она ведь девчонка еще была, сразу после школы за меня выскочила. Ругаться начали. Но худо-бедно еще десять лет протянули. А как заработки прекратились, все совсем разладилось. Она более перспективного мужика нашла. Ты не подумай, я ведь ее не виню. Разные мы люди, так и жили, как соседи. А разве это жизнь?

Я просто ушам своим не верила, Санек так разоткровенничался, словно это и не он вовсе. Вот что с людьми делают звезды и море.

Я загляделась на темно-синюю гладь, простирающуюся до самого горизонта. Таким спокойствием и величием веяло от нее. Разные люди приходили и уходили, и лишь море не менялось столетие за столетием. И все также в нем отражалась серебряная луна, окруженная неверным мистическим сиянием, как вуалью.

– «Меня не интересует, какие Планеты окружают твою Луну. Я хочу знать, коснулся ли ты Центра собственной Печали, открыт ли ты всем предательствам Жизни, или сжался, закрылся от страха перед следующей болью».– Я и не заметила, что произнесла эти слова вслух.

Саня повернулся ко мне:

– Стихи?

– Нет. Это из письма вождя племени Ория своим соплеменникам. Представляешь, столько времени прошло, а его слова до сих пор завораживают.

– Никогда не слышал о таком племени. Это индейцы?

– Не совсем. Индийцы. Племя Ория потомки индоариев осевших в Индии давным-давно. Проще говоря, у нас с ними общие корни.

– Почитай еще,– серьезно попросил Саня.

– «Меня не интересует, как ты зарабатываешь себе на жизнь. Я хочу знать, о чем болит твое сердце и смеешь ли ты мечтать о том, чтобы пойти навстречу желаниям своего сердца.

Меня не интересует, сколько тебе лет. Я хочу знать, готов ли ты рискнуть выглядеть глупым ради любви, ради своей мечты, ради этого удивительного приключения под названием Жизнь».

Тут мы заметили, что молодежь уже наплескалась и, смеясь, вылезала на берег.

– Теперь понимаешь, почему я девчонкам полотенца и кофты сказал взять? Опыт! – подтолкнул меня локтем Саня.

– Да, ты просто какой-то мудрый филин.

Я вдруг позавидовала сидящим у костра ребятам. Захотелось тоже к ним, смеяться, петь под гитару, есть печеную картошку. Саня был прав, ничего этого в моей жизни никогда не было.

До нас донеслись переборы гитары, потом компания вразнобой затянула песню.

– Пошли к ним, покажешь класс игры. Вот и посмотрим, какой там у вас ансамбль был, – подначивала я мужчину.

В ответ он просто показал тыльную сторону правой руки. В свете луны под локтевым сгибом белел большой шрам.

– Уже не покажу. Руку собрали, но пальцы хуже двигаются. Играть больше так не могу. Да и забыл я все за эти годы. Слушай вон лучше молодых. А я свое уже отыграл.

В голосе мужчины не было горечи, просто констатация факта. Он давно принял все, что с ним случилось, и жил дальше. И, правда, как мудрый филин.

Несмотря на плед, я стала подмерзать, у воды становилось все свежее.

– Ладно, пошли спать, – решилась я, – их много, девчонок до домика точно кто-нибудь проводит. Что я буду сестре всю курортную романтику ломать. Пусть хоть у нее будет.

И мы вернулись в кемпинг. А часа через два меня разбудили голоса под окном. Наших девочек привели, но расставаться, точно не спешили. Теперь компания сидела вокруг нашего стола; я улыбнулась, как же я рада за сестру!

История книгопечатания

На следующий день, после обеда мы поехали забирать Дашу. Отъехав от кемпинга, Саня сказал:

– Твоя очередь рассказывать про себя. Чем ты занимаешься? Что за таинственная наука заманила молодую симпатичную женщину в свои сети?

– Преподаю историю студентам. Специализируюсь на истории Европы средних веков. Диссертацию пишу по истории книгопечатания.

– Расскажи, пока едем, о чем пишешь, – попросил мужчина. Вот уж не ожидала, что ему будет это интересно. Но я начала рассказ:

– До сих пор не утихают споры, кто первый придумал книгопечатание. Считается, что оно было изобретено трижды: в Китае, в Корее и в средневековой Европе. После крестовых походов в Европе усилилось стремление к образованию, и скорость с которой монахи переписывали манускрипты, перестала удовлетворять возраставшие потребности общества. С XIII века начали вырезать картинки на досках с кратким текстом, покрывать их краской и делать оттиск на бумаге. Постепенно текст начал занимать больше места, чаще в виде составленной из слов ленты, идущей изо рта нарисованного на картинке человека; потом начали печатать книги, состоявшие из одного текста, без рисунков. В средние века нидерландские мастера печатали тексты на деревянных досках: на доски, на которых вырезались выпуклые буквы, наносили жидкую краску, затем сверху накладывали лист бумаги и тёрли мягкой щёткой. Древнейшая дошедшая до нас книга, напечатанная этим способом, "Библия бедных " относится к 1423 году. В других странах для печати стали изготавливать тонкие металлические пластины, на которых вырезались значки.

Но история современного книгопечатания начинается с момента, когда стали изготавливать металлические, подвижные, выпуклые буквы, вырезанные в зеркальном отображении. Из них набирали строки и с помощью пресса оттискивали на бумаге.

В Европе наборный шрифт появился во второй трети XV века, и почти все исследователи приписывают его создание немцу Иоганну Гутенбергу. Но многие западноевропейские народы оспаривали у немцев честь изобретения книгопечатания. Например, голландцы считают изобретателем книгопечатания Лауренса Янсзона Костера, а итальянцы – Памфилио Кастальди из Фельтра.

– Интересно. И о чем твоя работа?

– Мы с моим научным руководителем как раз и изучаем первопечатные книги, так называемые инкунабулы. Сохранившиеся в крайне незначительном числе экземпляров, эти книги и в шрифте, и по своей внешности совершенно сходны с рукописными книгами. Первопечатники первое время во всём подражали рукописям, может быть потому, что последние ценились гораздо дороже, да и публика сначала по привычке требовала рукописи, подозревая в применении печати вмешательство дьявола; на первых печатных экземплярах, выпускавшихся в виде рукописей, не отмечалось ни года, ни места напечатания, ни имени типографа. Но по написанию букв, их наклону, заглавным буквам можно определить к какой из типографий того времени относится книга. В библиотеке Праги хранятся несколько инкунабул. Я собираюсь определить, где их напечатали. Мы склоняемся к точке зрения, что одновременно с Гутенбергом или даже раньше передвижной шрифт мог быть изобретен А́льбрехтом Пфи́стером из Бамберга.

– Не хочу тебя обидеть, но, если бы я не вел машину, я бы, наверное, заснул. Прости, но я совершенно не понимаю, зачем сейчас нужно такое исследование. Один ли, другой, третий… Какая нам разница?

Я осеклась, вспомнив, перед кем я распинаюсь.

– Ну, извини, работа на складе, безусловно, более полезная, – в моем голосе сквозила обида.

– Конечно. Наши провода протянутся к новому дому, там будет свет, холодильник, горячая вода. Или поведут электричество к станкам. А что изменится в мире, когда ты допишешь свой труд?

– Боюсь, тебе не понять, – отрезала я. На самом деле, я не знала, что ответить на это. Похоже, ценность моей монографии была только научная, и только для очень ограниченного круга лиц. Если при Советском Союзе за научную работу платили, то сейчас эти исследования действительно были никому не нужны. Единственная практическая ценность докторской заключалась в том, что институт напишет: "на кафедре истории столько-то докторов наук".

За разговором мы незаметно доехали до больницы. Даша с Мишуткой уже ждали нас, сидя в креслах у приемной. Мишутка скорее полулежал, было видно, что ребенок еще не здоров.

– Ходить нам придется учиться заново, – печально сказала подруга, кивнув на сына, – совсем на ногах не держится.

Саня без слов подхватил мальчика на руки и понес к машине.

Вернувшись в кемпинг, мы уложили малыша, и опять поехали в магазин. Нашим больным столько всего запретили есть, что кормить их было попросту нечем. Я удивилась, увидев, что Саня гораздо лучше меня разбирается в диетическом питании и со знанием дела собирает продукты, на что мужчина лишь усмехнулся:

– Поживи с мое, всему научишься. Но лучше пусть тебя минует это знание.

На обратном пути я все же пристала к нему с расспросами, и Саня лаконично ответил:

– Сестра долго болела. Тогда и научился, и протирал, и на пару готовил, и аптеки крымские тогда же выучил.

Почему-то я побоялась спросить, что с сестрой сейчас. Минуты, когда Саня выныривал из своей мрачной отрешенности, бывали так редки, что я начала их ценить.

Мошенница

В соседние вагончики заехали новые отдыхающие. Они оказались знакомыми наших мужчин: как я поняла, каждое лето здесь собиралась одна и та же тусовка. Точнее: преподаватели общались своим кругом, обслуживающий персонал института – своим. После ужина Серега исчез: среди приехавших у него были близкие подруги.

Поздно вечером, когда дети были уложены и посуда вымыта, мы с Дашей сели за уличный стол поговорить.

– Давай, подруга, рассказывай. Что там у тебя случилось?

Даша горестно вздохнула и начала говорить:

– Мы ехали в поезде. Я разговорилась с молодым проводником, рассказала ему, что не знаю, где снять жилье, планирую разобраться на месте. Он посочувствовал, потом говорит: зачем тебе с детьми искать комнату, останавливайся у моей тети и живи. Места много, детям понравится. Я обрадовалась. Одно дело ехать в никуда, совсем другое – к знакомым людям. Приехали, тетя прямо к вагону подошла, нас сразу в машину загрузили и поехали. Сначала она нам предложила квартиру в городе, но там сплошной камень, рядом совсем не было зелени. Я отказалась, тогда она нас дальше повезла. Еще одну комнату предложила. Ужасную. На втором этаже, лестница без перил, площадка перед дверью не огорожена. Я сразу представила, как Мишутка оттуда падать будет, и отказалась. К тому моменту я уже поняла, что никакая она не тетя этому проводнику, просто он ей клиентов поставляет. Наконец, приехали на самую дальнюю улицу Евпатории, по которой мы к кемпингу едем. Дом у самого моря, даже выход есть к воде. Нам комнату с отдельным входом дали. Хозяйки не было дома, за нее какая-то женщина нас принимала. Там у дороги большой хозяйский дом, а двор по периметру весь застроен такими комнатками. Я вещи поставила и пошла с нашей "тетей" смотреть, где кухня и туалет. А деньги я заранее разложила в два кошелька. Один был со мной, а другой спрятан глубоко в вещах. Я же надолго собиралась ехать, так и сказала, месяца на полтора комната нужна. Та женщина, что была за хозяйку, цену назвала, «тетя» ее на 45 дней умножила, и я ей эти деньги отдала. Мы и договор подписали.

Потом она уехала, а мы в комнату пошли. А там все наши вещи разворошены, я кинулась смотреть, а кошелька нет. Кто-то в комнату вошел, вещи перерыл и деньги украл. Я кинулась в хозяйский дом, а та женщина мне говорит, мол, народу здесь много ходит, они за всеми не смотрят.

А скоро и хозяйка вернулась. И тут выяснилось, что цена на комнату все время растет. В июне меньше, потом больше. А нам все 45 дней по июньским расценкам посчитали, к тому же "тетя" им совсем немного оставила, а остальное увезла. Мне хозяйка и говорит, что ее это не устраивает, отдает те деньги, которые ей достались, и просит съехать с квартиры. Возможно, она знала, кто мой кошелек украл, хотела нас по-быстрому сплавить, чтобы шуму не поднимали. Я ей договор показываю, а он между мной и "тетей" заключен, про хозяйку жилья в нем не слова. Вот тогда- то я и поехала тебе звонить. Хорошо она вещи разрешила на время оставить. А дальше ты знаешь, переехали в кемпинг, выходные пожили, на рынок съездили, рыбы купили. И больница. Вот собственно и все. Денег осталось "кот наплакал", а еще обратные билеты покупать.

– Ну, дела, – мы вздрогнули, оказывается Саня давно стоял рядом и слышал весь рассказ. Почему-то мы обе уставились на него выжидательно, словно он должен был решить эту проблему. Видимо сработал какой-то древний атавизм: мужик – вожак стаи.

И Саня не подвел:

– Неси договор. Надеюсь, ты его не выбросила?

– Не успела, – вздохнула Даша, – собиралась, так зла была, хотела его в клочки порвать. Но не успела.

Дашка принесла договор, и мы тщательно его изучили. Удивительное дело, но в документе стояла подлинная фамилия и номер паспорта. Подруга подтвердила, что сама видела паспорт и все списано верно: "Я же ей приличные деньги отдавала, естественно, я все проверила".

– Да, Даша, не произвела ты на эту «тетю» впечатление. Надо же, как мошенница расслабилась, даже паспортные данные свои дала. Ничего не боится, – удивлялся Саня, рассматривая бумагу.

Договорились на следующий день, уложив Мишутку после обеда, съездить в милицию, подать заявление.

Даша и сама к этому времени шаталась от усталости, поэтому ее тоже отправили отдыхать. И я вопросительно посмотрела на Саню:

– Что? – не понял он.

– Не что, а где. Где наши девочки? Уже совсем темно, их опять нет.

– Предлагаешь их каждую ночь караулить? Ладно, пойдем, если тебе так будет спокойнее. Только оденься на этот раз потеплее, вчера замерзла.

Я гордо вскинула подбородок, я взрослая самостоятельная женщина, мне виднее, как надо одеваться. То, что я боюсь идти за сестрой в темноте, еще не дает никому права мне указывать. Похоже, сегодняшний отзыв мужчины о моей работе оставил в душе саднящую царапину. Вот был бы рядом Рустам Хайдарович, я могла бы с ним говорить на интересующие нас обоих темы, не скатываясь до уровня их материальной значимости для общества. Значит, такое общество.

Я шла впереди, как будто продолжая разговор в машине, и накручивала себя все больше и больше. Вот был бы рядом Рустам!

Стоп! Я здесь, именно потому, что не захотела быть рядом с Рустамом. Он бы вообще никогда не согласился приехать в этот кемпинг и жить в таких условиях. Рустам Хайдарович ездит только в хорошие санатории с прекрасным лечением и обслуживанием. Кстати, меня с собой не брал ни разу. Ездил с мамочкой.

А этот насупленный мужчина, молча идущий за мной с охапкой пледов в руках, уже четвертый день просто так приходит мне на помощь, даже не дожидаясь просьбы с моей стороны. И чего я взбеленилась?

Действительно, какая Сане разница, кто первый изобрел эти буквы: Пфи́стер из Бамберга или Иоганн Гутенберг. Эти фамилии он слышал сегодня первый и скорее всего последний раз в жизни. И я успокоилась.

Тася

На берегу все было, как вчера. Молодежь плескалась в море, слышались визги и смех.

– Купальник взяла? – спросил Саня.

– Зачем?– удивилась я.

– Ну, ты же не будешь купаться голой. А раз уж мы приходим сюда по ночам, пора бы и искупаться.

– Не горю желанием. Заберу Тасю, и пойдем домой,– говоря это, я, тем не менее, остановилась у вчерашних лежаков.

Саня, молча, постелил плед, а второй накинул мне на плечи.

– Смотри, я ведь могу и привыкнуть к тому, что у меня есть верный оруженосец, – все-таки флюиды молодости точно распространялись по пляжу: как только мы здесь оказывались ночью, на нас накатывало игривое настроение.

– Привыкай, я не против. К тому же оруженосец совершенно свободен. Только боюсь, госпоже, он не пара, – спокойно парировал Саня, садясь рядом.

Сегодня было ветрено, ноги стали зябнуть, и я с удивлением смотрела на купающихся.

– В воде тепло, они и не вылезают, чтобы на ветру не продрогнуть, – объяснил Саня. – Опять мерзнешь?

Мужчина накинул третий плед мне на ноги.

– Заверни ступни. А лучше подними ноги на лежак. Не хватало еще, что бы ты простыла в отпуске. Кто же тогда будет нести свет знаний в юные массы?

Я пихнула его локтем, но послушалась. Сидеть на лежаке с поднятыми ногами было неудобно, и я привалилась к Сане. Темнота, ветерок, приносящий мелкие брызги воды, теплые пледы… Я и не заметила, как уснула. Но, когда открыла глаза, обнаружила себя лежащей на коленях у Сани. Молодежь у костра расходилась по палаткам, к выходу с пляжа шла группа провожающих Ксюшу с Тасей.

– Проснулась? А теперь тихо отходим потайными тропами. Мне Ксения не простит, что я за ней слежу. Она же считает себя взрослой, – шепотом сказал мужчина, и за руку повел меня другим путем к кемпингу.

Если молодежь шла по главной дороге, пусть изредка, но освещенной одинокими лампочками над вывесками магазинчиков, то нам пришлось пробираться задами этих же строений. В кромешной темноте южной ночи я совершенно не видела, куда иду. Если бы Саня не вел меня за руку, я бы сразу потерялась. А так я всего лишь наступила на кирпич и чуть не подвернула ногу, ударилась о ящик и потеряла шлепку. Пока я шарила руками по земле, пытаясь поймать беглянку, Саня сказал:

– Лучше бы я нес тебя на руках. Ей-богу, получилось бы куда быстрее.

– Но сейчас-то ты несешь пледы, – уточнила я, – у тебя это хорошо получается. К тому же с сорванной рукой ты вряд ли сможешь меня поднять.

Я нащупала шлепку, одела ее на ногу, и, выпрямившись, протянула ему руку:

– Похоже, мы все-таки отстали. Где ты?

И почувствовала, как взлетаю в воздух.

– Держись за плечи. Левая-то рука у меня совершенно здорова, а с пледами и правая справится. Дочка мне не простит, если решит, что я ей не доверяю.

– Да, высокие отношения, – выдохнула я, судорожно вцепляясь в его плечи. Действительно, даже держа меня на руке, мужчина пошел гораздо быстрее, как будто обладал кошачьим зрением.

Так меня еще не носили, да и вообще, никак не носили, не приходилось.

Перед забором кемпинга Саня спустил меня на землю и скользнул в широкую щель между досками. Я за ним. Мы оказались сбоку нашего домика и успели разбежаться по комнатам до того, как галдящая стайка молодежи подошла к нему с другой стороны. Конечно, они не собирались расходиться, а расселись вокруг нашего стола и продолжили общение. Но сегодня за стенкой спал больной Мишутка, пришлось мне открыть окно и попросить тишины. Ребята нехотя пошли назад на пляж, а девочки в комнаты.

– Как ты успела раньше нас? – поинтересовалась сестра, стягивая футболку, – вы же были еще на пляже, когда мы уходили.

– Мы?

– А ты думала, мы вас не заметили? Да вы там вторую ночь сидите. Ксюшка считает, что ты втюрилась в ее папашу. Но, как говорит ее мама, он любит только Полину. Я не стала расспрашивать, кто такая эта Полина, так как я видела твоего Рустама. А дядя Саша далеко не Ален Делон. Думаю, ее отцу ничего не светит, ты слишком практична.

– То есть? – повернулась я к Тасе.

– Женщина, влюбившая в себя научного руководителя, который сейчас в Праге собирает материал для ее докторской диссертации, вряд ли будет размениваться на сомнительных мужчин. Я считаю, ничего личного: удобный мужик с машиной. На пляже темно, а ты за меня волнуешься, взяла дядю Сашу в провожатые. Но я не стала Ксюшку разубеждать.

Вдруг Тася зажала рот и, схватив халатик, ринулась из комнаты. Пока ее не было, я размышляла. Мы редко общались с сестрой, когда я заезжала, перебрасывались парой фраз об ее учебе. И я первый раз узнала, что же она обо мне думает.

Интересно, " женщина, влюбившая в себя научного руководителя", прямо какая-то бездушная стерва получается. Кстати, и в отношении Сани она, похоже, права, мне удобно принимать его помощь.

Когда сестра вернулась, я протянула ей банку с водой и спросила:

– Что пили?

– Не знаю, – пожала она плечами, – но отказываться было неудобно.

– Закуски, конечно, не было?

– Откуда? Ксюшка им весь свой запас печенья перетаскала, но его еще раньше съели.

– Ну, зато теперь ты точно знаешь, что сомнительный алкоголь пить не рекомендуется, – вздохнула я.

Сестра кивнула и снова кинулась на улицу.

Пришлось вставать и идти греть воду, чтобы хотя бы отпоить страдалицу чаем. Я поняла, зачем Даша всегда возит с собой пакет с лекарствами, но идти будить больную подругу не хотелось.

– Папа приезжает через день, и ты должна быть абсолютно здорова к этому времени.

– Не волнуйся, все будет норм, – ответила сестра, прихлебывая чай. – Кстати, спасибо тебе, что разрешила мне посидеть с ребятами. Я даже не ожидала, думала – сразу домой заберешь.

– Это не я, это Саня, – проворчала я, – я бы точно забрала. И, похоже, надо было так и сделать.

– Не надо. Я серьезно. Они клевые. Я никогда таких не видела. Дяде Саше за это зачет. В моем классе совсем другие мальчишки, зашоренные что ли. Одна учеба на уме. Ты не поверишь, мои одноклассники до сих пор играют в солдатики! Сами их отливают из олова, раскрашивают, рисуют карты и играют! По-моему, это все равно, что я бы шила куклам платьица, а потом укладывала их спать. И это в 15 лет! Эти совсем другие.

– Так они и старше. Похоже студенты?

– Да, из Симферополя и Евпатории. Кстати, Ксюшка влюбилась! Представляешь, она считает, что ей пора замуж. А она школу только в следующем году оканчивает. У них если до 20 лет замуж не выскочила, то, считай, старая дева!

– Да, я слышала нечто такое, – устало сказала я, – давай спать, глаза уже слипаются.

– Давай, – согласилась сестра и, уже засыпая, добавила, – а Ксюшке Марат нравится, ничего такой, только не в моем вкусе.

Ловелас

Утром Даша сварила кашу на всех, и я была ей очень благодарна. Вот кашу я точно варить не умела.

Отправив Дениса с Варюшей к уличному крану мыть тарелки после завтрака, я зашла к подруге. Она стояла в купальнике перед зеркалом и скептически себя оглядывала. Всегда пухленькая Даша после болезни выглядела постройневшей и помолодевшей, особенно если не смотреть на круги под глазами.

– Знаешь, я, пожалуй, никогда больше на диетах сидеть не буду. Всегда мечтала похудеть, думала, если буду худенькой сразу стану довольна собой, и что? Вот, я сбросила лишние килограммы, но как ела себя поедом, так и ем. Внутренне ничего не изменилось.

– Ты, правда, считаешь себя виноватой в том, что вы отравились, – удивилась я, – но как ты могла узнать, что рыба заражена сальмонеллами?

На глазах у Дашки появились слезы:

– Ну, тебе-то не надо рассказывать, что со мной всю жизнь что-нибудь случается. Несчастья словно преследуют меня. Вот, чуть ребенка не потеряла.

Я обняла подругу и успокаивающе погладила ее по спине:

– Просто ты только после болезни, думаю, еще и сама не выздоровела. Поэтому и настроение такое подавленное. Но все проходит, пройдет и это. К тому же, ты не одна. У тебя есть мы.

– Мы или ты?– удивленно посмотрела на меня Даша.

– Мы – это я и ребята. Они мне очень помогли, думаю, таких соседей нам послал бог. И дальше все будет хорошо. Надевай сарафан, пошли на море.

И мы гурьбой вышли на пляж, Мишутка ехал на коляске, сил ходить у малыша по-прежнему не было. Но коляска отказалась ехать по гравию пляжа, и Саня поднял ее вместе с ребенком и понес к нашему обычному месту. Серега шел позади и увивался вокруг Даши. Он всю дорогу до моря рассказывал ей анекдоты, и подруга заразительно смеялась. Я была рада, что мужчине удается поднять Дашкино настроение. Хоть для чего-то он пригодился. Конечно, и в этот раз ему ничего не обломится, но внимание красивого мужчины всегда идет на пользу женщине.

Разложив на песочке подстилки и поставив зонтик, я со смехом сказала:

– И как это тебя муж одну на море отпускает? Здесь такие серцееды водятся!

– Спокойно. Он считает, что двое детей охраняют лучше, чем пояс верности, – ответила подруга, стягивая сарафан.

– Вот уж в чем я не был бы так уверен, – протянул Серега, беззастенчиво разглядывая Дашину фигуру. – Девушка, а что вы делаете вечером, когда уложите детей спать? Я могу пригласить вас на бокал вина?

– Увы, нет. Я все еще пью антибиотики от сальмонеллеза. Поэтому вино мне нельзя. А уложив детей, я падаю рядом и сплю без задних ног, – засмеялась Дашка.

– Сереж, тебе совсем не стыдно? – обратилась я к нашему Дон Жуану, – у тебя жена завтра приезжает, а ты клинья к Даше подбиваешь.

– Так это чтобы форму не терять. Не ревнуй, Аннушка. Ты мне тоже очень нравишься.

– Увы, летняя любовь под кустом не привлекает, – ответила я и вспомнила, как серьезно относился к отношениям Рустам. Обязательно нужно было создать романтическую обстановку: приглушенный свет, свечи, приятная музыка, красивое белье. Перед интимом – бокал хорошего вина в высоком запотевшем бокале. У меня было несколько кружевных пеньюаров, комплекты шелкового постельного белья. Я старалась соответствовать вкусам любимого. Всегда заранее готовилась к его приездам: макияж, прическа, маникюр, туфли на высоком каблуке. Я повышала свою грамотность в этом вопросе, читая соответствующую литературу. И искренне думала, что может быть только так. Но Серега явно относился к вопросам интима по-другому.

– Ладно, ловелас, посмотри за Мишуткой. Я с подругой пойду хоть искупаюсь. А то Даша ничего хорошего пока в вашей Евпатории не видела, – я, поднявшись, протянула ей руку.

– Что значит, ничего хорошего не видела? А как же я? – крикнул нам вслед Серега.

Когда мы уже плыли в теплой воде, подруга сказала:

– Да, Сергей может поднять настроение, это точно. Не пойму, почему ты больше времени проводишь с его другом. Сергей гораздо симпатичнее и веселей.

– Возможно потому, что красивых мужиков мне уже хватило, и сейчас совсем не до веселья. Знаешь, оказывается, Тася считает меня меркантильной и расчетливой. Она думает, что я влюбила в себя Рустама, потому что так мне было удобно.

– А почему нет? Я помню, твой папа часто повторял нам, что влюбиться надо по расчету. Может это просто записалось на подкорку? – подруга шутила, но как-то не весело.

– Тебе тоже кажется, что я не люблю Рустама Хайдаровича?

Даша перевернулась на спину, продолжая разговор:

– А тебе самой не кажется странным, что ты его часто называешь по имени-отчеству. Безусловно, в него можно влюбиться. Очень интересный, статусный в своей области мужик. Тася просто еще маленькая и не видит, что он от тебя имеет гораздо больше, чем дает тебе. У тебя же, подруга, все деньги уходят, чтобы устроить красивую жизнь любимому. А твоя тема диссертации, насколько я помню, это всего лишь подтема его научной работы, и он идет в соавторах всех твоих публикаций.

Я поняла, что не хочу продолжать этот разговор. Мне так хорошо было жить, на многое закрывая глаза. И я сильными гребками поплыла от Даши в море.

Когда я, наплававшись, вышла, Даша уже собирала Мишутку, она считала, что малышу пока нельзя столько находиться на солнце. Я решила идти с ними, доверив Тасю и Дениса ребятам. Саня вынес коляску на дорогу, и мы с подругой пошли в кемпинг. Даша советовалась со мной, как лучше написать заявление в милицию, и стоит ли это делать вообще. Нервничала, что ее там примут за дурочку и волновалась, брать ли с собой Мишутку.

– Погоди, сейчас попросим бабу Зину за ним присмотреть. Зачем ребенка в город таскать. Еще неизвестно, сколько там ждать придется.

Мы как раз проходили мимо домика коменданта, и я пошла договариваться с бабой Зиной. Старушка была не против посидеть с ребенком, но на выходе меня догнал Василий Иванович.

– Погоди, погоди. Зина-то посмотрит, но за все платить нужно. А вы еще за прошлый раз не рассчитались, когда малец у нас полдня провел.

Я удивилась, вроде они тогда не перетрудились, когда Дениска у них несколько часов посидел, да и сейчас Мишутка скорее всего проспит все это время. Хотя, конечно, посторонние люди, почему они должны помогать моей Даше, и я спросила:

– Сколько? Отдадим после обеда, когда выезжать в милицию будем.

Комендант удовлетворенно кивнул и вернулся в дом, потирая руки.

Борщ

Даша занялась ребенком, а я пошла готовить обед. Мужчины попросили сварить сегодня борщ. Серега специально купил вчера кусок мяса с косточкой и овощи.

Вопрос: как его готовить? Я начала варить бульон и задумалась, глядя на груду овощей. Зачем люди так усложняют себе жизнь? Если бы не украденные деньги, мы бы спокойно ели в кафе. Ладно, почищу картошку и порежу капусту, а там разберусь. Через полчаса в кухню заглянул Саня:

– Как дела? Зажарку сделала?

Я посмотрела на мужчину волком. Если бы я еще знала, о чем он говорит.

Но тем Саня и был хорош, что понимал все сразу.

– Давай помогу,– сказал он, беря нож, – только нашим больным борща пока нельзя, свари им картошки. И давай учиться варить настоящий борщ для настоящих мужчин.

– Моему мужчине супы варит мама.

– Может поэтому ему и не нужна жена?

– А просто помочь, без подколок, ты не можешь? – ядовито поинтересовалась я.

– Могу. Но так скучно, – весело ответил Саня.

Интересно, когда он рядом со мной, все чаще я вижу его улыбку. Но в общей компании мужчина снова замыкается. И он утверждает, что играл в школьном ансамбле. Не верится что-то, для этого надо быть более общительным.

Вдвоем мы быстро все порезали и потушили, а пока борщ доваривался, я решила вымыть голову. Я никогда не мыла волосы холодной водой и все никак не могла решиться на это. Сравнив температуру воды в душе и в желобе уличного умывальника, я выбрала последний. Не так удобно, но гораздо теплее.

Я принесла шампунь и наклонилась над длинной раковиной умывальника. Включая кран, я не увидела, а почувствовала, прикосновение к своим волосам. Когда, вымыв голову, я выпрямилась, с другой стороны умывальника стоял Саня. Он, как зачарованный, смотрел на мои мокрые распущенные волосы. Обычно я ходила, свернув их в пучок на затылке.

– Что-то не так?

Мужчина сморгнул.

– Просто у тебя красивые волосы.

И повернувшись, пошел к домику.

Расставляя тарелки вокруг стола, я спросила уже приготовившегося обедать Серегу:

– Мне кажется, или Саня как-то по-особому относится к женским волосам?

– Не кажется. Просто у Полины после химии волосы выпали. И года три она носила парик.

Не успела я спросить, кто же такая, эта таинственная Полина, как появился Саня, несущий пышущую жаром кастрюлю с борщом. Разговор прервался сам собой. Борщ получился хорош, я решила, что надо все-таки записать, как его варить, чтобы удивить в Москве родителей.

Заявление

А после обеда, уложив Мишутку, мы втроем поехали в милицию. Отделение находилось в центре в старинном доме на тенистой улице. Приняли нас спокойно. Пока Даша писала заявление, лейтенант, не теряя времени даром, выслал наряд по адресу, оставленному аферисткой в договоре. Но наряд вернулся с известием, что проживающая там женщина находится сейчас в Турции. Вернется через неделю. Скорее всего, именно поэтому "тетя" так вольготно себя чувствовала. Она знала, что на следующий день уезжала в Турцию, а за две недели обманутая девушка должна была либо уехать, либо все забыть.

Насчет украденных денег лейтенант сказал, что найти вора практически невозможно, а вернуть сумму, отданную по договору, вполне реально. Если мы еще не уедем к тому времени, т.к. обычно отдыхающие приезжают на две недели.

– Но мы приехали на месяц. Мы дождемся, – сказала я, поднимаясь.

– Удивительно, что вы пришли. Обычно курортники даже не обращаются к нам. Поэтому мошенники так и распоясались. Мы позвоним в ваш кемпинг, когда свяжемся с этой женщиной.

Попрощавшись, мы вышли.

– Ты, правда, собираешься остаться здесь на месяц, – удивилась Даша.

– Ну, да. У преподавателей отпуска длинные. А одну я тебя больше не оставлю. Только твою мечту о полутора месяцах на море придется забыть. На такой срок у нас денег просто не хватит. Если только твой благоверный не приедет после меня. А вы на сколько приехали? – обратилась я к Сане.

– Мы, как все. На две недели, – развел он руками. – Но встретиться с вашей "тетей" успеем.

Я подумала, как скучно нам будет, когда их компания уедет.

На обратном пути Даша уснула: перенервничала, а мы продолжили разговор:

– Чья сегодня очередь задавать вопросы? – уточнил Саня, выруливая из узких центральных улочек на шоссе к кемпингу.

– Чур, моя. Расскажи, что же все-таки случилось с твоей рукой?

– Так себе тема. Но ладно. Помнишь, Серега трепался о наших заработках на ставках. По молодости-то я вольной борьбой занимался, вот он на меня и делал ставки. Потом остепенились, а шесть лет назад мне деньги понадобились. Много. У нас в городе тогда проводились подпольные бои без правил. Там за выигранный бой можно было хороший куш сорвать. И мы решили тряхнуть стариной. Не учли только, что в боях без правил совсем безбашенные люди участвуют. Серега договорился, выставил мою кандидатуру на бой. Только противник оказался намного крупнее, а главное, совершенно оторванный, использовал много запрещенных приемов. И в конце схватки, он попытался сломать мне руку. Кости остались целы, но мышцы и сухожилия здорово порвал. Даже в больнице восстановить не смогли, остался я тогда и без денег, и без работы: с одной рукой по вышкам не полазишь. А вскоре и без семьи. Винить некого, никто меня на тот бой не тянул. Сам нарвался. Ну что, я удовлетворил твое любопытство?

Я не знала, что сказать. Наши 90-ые отличались тем, что стало возможным то, что раньше считалось нереальным. Я и не слышала, что у нас проводят такие бои.

– Но сейчас-то она у тебя нормально двигается, я видела.

– Повезло. Нашелся кудесник, врач от бога, собрал мне руку, все правильно сшил, только шрам остался. Я ее, конечно, не перенапрягаю, но действует рука хорошо. А то ведь сохнуть начала, представляешь в 30 лет инвалидом остаться! Это Лорка, жена Сереги мне тогда врача нашла, я сам в депрессии был, ничего не хотел. Хорошая она баба. Век благодарен ей буду!

Я еще хотела узнать, зачем же ему так понадобились деньги, но уже показался наш кемпинг, и Даша заворочалась, просыпаясь.

За время нашего отъезда Мишутка даже не проснулся, но я честно заплатила бабе Зине оговоренную сумму. Это был ее приработок.

Набережная

За уличным столом в одиночестве сидели насупленные Денис с Варей.

Оказалось, что девочки ушли на пляж, Серега смылся в домик к своим знакомым, и дети были предоставлены сами себе. Они уже наигрались, и им было скучно.

– Логично, – согласился Санек, – все взрослые разбежались по своим делам, а про вас забыли. И чего же вы хотите? На море?

– Нет, мы хотим на карусели! Варюшка рассказывает, что в городе есть красивая улица у моря с каруселями и мороженым. И еще там катают на пони! Мы уже давно здесь, а на карусели нас еще не возили! Мы взрослым вообще не нужны! – с вызовом сказал Денис.

Саня не стал напоминать мальчику, что все претензии он может высказать маме. Даше и так досталось, а из домика слышался плач Мишутки.

– Хорошо. Поехали. Только пойду папу твоего предупрежу. Но уговор, завтра приезжает мама Лора, и ты ей не рассказываешь, что папа оставлял тебя одну. По рукам?– он протянул ладонь Варюшке, и она хлопнула по ней своей маленькой ладошкой.

– И ты иди, оденься, вечером будет прохладно,– обратился он уже к Дениске.

– А как же ужин? – пролепетала я.

– В городе перекусим. А остающиеся позаботятся о себе сами. Даше с Мишуткой кроме жидкой овсянки почти ничего нельзя, девочки до ночи не явятся, а Серегу накормят подруги. Ну, а ты – едешь с нами.

– На карусели и пони? – съехидничала я.

– Смотреть главную набережную Евпатории. Поверь, она того стоит. Захвати кофту, вечером там прохладно. Общий сбор через 15 минут.

Я заглянула к Даше, оповестила о наших планах, на что подруга сказала, что все больше понимает, почему я общаюсь с Саней, а не Серегой, и принялась переодевать старшего сына.

На прогулку я решила надеть платье и распустить волосы, до этого я обходилась сарафанами и шортами. Как давно я не ходила в таком виде! В институте мне всегда хотелось выглядеть строже и солиднее, чтобы студенты видели во мне преподавательницу, и постепенно это стало моим обычным видом. Длинное синее струящееся платье мне когда-то очень понравилось, но носить его было совершенно некуда.

Зато, когда я в новом образе вышла на улицу, мужчина присвистнул:

– Да ты совсем другая стала. Такая молоденькая! Какие же у тебя волосы красивые.

И Саня провел рукой по моим волосам. Никто мне раньше этого не говорил, а сама я считала – волосы, как волосы, ничего особенного. Как мало, оказывается, надо женщине; мне захотелось прижаться щекой к его руке и замурчать. Не типичное для меня явление.

Мы загрузили детей на заднее сидение машины и поехали в центр.

– Что за условие ты поставил Варе? – негромко спросила я мужчину.

– Не хочу, чтобы Лорка расстраивалась. Серегу не переделать, а она хорошая женщина.

– А еще спрашивал, почему я не найду себе более спокойную подругу. А сам не пробовал друга другого поискать? Не такого кобеля?

– Да, ты злая, я смотрю. Серега тебе не нравится, всем женщинам нравится, а тебе нет, – усмехнулся Санек. – А если серьезно, они самые близкие мне люди, и судьба их семьи мне не безразлична.

– А что твои родители?

– Разбились в аварии семь лет назад, – просто сказал Саня, но я почувствовала, что это до сих пор больная для него тема.

– Дяди, тети?

– Мама родом из Сибири, познакомились с отцом по переписке, когда он служил в армии. Сам он с Дона. Решили жить в Симферополе, в тепле. При Союзе это легче было. Поэтому больше родственников в Крыму у нас не было.

– Смотри, проезжаем мечеть, – Саня показал рукой на высокие минареты.

– Красивая. Давай завтра сюда с девчонками приедем. Теперь ведь они обидятся, что их не развлекают.

Саня согласно кивнул.

– А почему у тебя такая большая дочка, а у Сереги в два раза младше? Никому не приглянулся?

– Еще как приглянулся. Первая жена была очень красивая, но стерва, каких поискать. Всю кровь из мужика выпила. Ночные бары, вечеринки, загулы, он ее, бывало, по всему городу разыскивал. И в бизнес полез, потому что ей все было мало. А там оказалось, что у него есть коммерческая жилка, пошло дело. Рожать она не собиралась, ей шикарной жизни хотелось. Несколько лет так мучился, а потом его баба на наркотики подсела, алкоголя ей уже было мало. Серега ничего сделать не мог. Тогда ее родители принудительно на лечение отправили, а потом в какой-то город увезли, где наркоту так легко не купишь. Серега тогда вздохнул свободно, жить по-человечески начал. Но женщин стал опасаться, гулять, встречаться – это да, а в ЗАГС – ни за что. Так и Лорку встретил, а она, ничего ему не говоря, Варюшку родила. Он словно очнулся, когда дочку свою в руках подержал, снова семью захотел. С тех пор вместе живут. С Лоркой ему повезло, если бы не она – пропал бы Серега. А теперь вылезайте, дальше только пешком.

Я первый раз была в Евпатории. Длинная широкая набережная безусловно являлась достопримечательностью этого города. Просто попав сюда, ты оказывался в атмосфере праздника. С одной стороны прогулочной дороги к морю спускались песчаные пляжи, с другой – ряд кафе и закусочных привлекали разнообразными запахами. Звучала музыка, по мере того, как темнело, загорались огни. Всевозможные аттракционы, качели, продавцы мороженого, пирожков, воздушных шаров, игрушек и свистулек заполняли всю набережную. У детей разгорелись глаза, они не знали, что и попросить. На нашем пути оказалась палатка, торгующая чебуреками, рядом стояли белые пластиковые столики.

Почему-то этот запах напомнил мне детство, рот наполнился слюной.

– Я хочу чебуреков, – повернулась я к Сане, – всегда мечтала поесть чебуреков на улице, а родители считали, что это неприлично.

– Девушка, вы же давным-давно выросли! – засмеялся Саня, – удивительное желание для девушки в таком платье.

– Так, ты начинаешь напоминать мне папу. Дети, будем есть чебуреки?

– Да! – восторженно закричали Денис и Варя. Они бы согласились на все на этой праздничной набережной. Я была благодарна им за то, что они настояли на этой прогулке. Саня принес нам чебуреков и морс.

– Береги платье, – сказал он, кладя передо мною салфетки. – Я тебя буду каждый вечер вывозить в город, чтобы ты его одевала.

– И нас! И нас! – смеялись дети, сок от чебуреков тек по счастливым мордашкам, но мы не обращали внимания на такие мелочи.

Потом мы покатали их на аттракционах, поели мороженого, и, совершенно довольные друг другом, поехали домой.

– Из тебя бы вышла хорошая мама, – неожиданно сказал Саня, вглядываясь в темное шоссе.

– Думаю, что мне это не грозит, – с печальной усмешкой ответила я, – да и тебе бы не помешал второй ребенок, Ксения уже выросла.

– Не поспоришь. Пока она росла, я постоянно работал, ее мама и бабушка воспитывали. Мне тогда это было не интересно. Я, похоже, только сейчас подошел к возрасту, когда понимаешь, как это здорово растить своего ребенка. А дочке-то уже 16, и в воспитании она не нуждается. Буду ждать внуков.

У костра

Дети так устали, что еле доползли до кроватей. Я тоже с удовольствием бы заснула, но Таси в комнате не было. Пришлось переодеваться и опять выходить на улицу. Там меня уже ждал Саня, похоже, он стал понимать меня без слов. По дороге на пляж, я рассказала мужчине, что нас видели, и шифроваться дальше – смысла нет. Поэтому мы сразу прошли к костру. Ребята встретили нас дружелюбно, потеснились и предложили посидеть с ними. Ксюша уже рассказала им про своего папу, поэтому высокий светловолосый парень, наигрывающий на гитаре, протянул ее Сане.