Редактор, корректор Наталья Смирнова
Составитель Марина Царь Волкова
Графический дизайнер Варвара Волкова
Фото на обложке Марина Царь Волкова
ISBN 978-5-0060-8198-7 (т. 8)
ISBN 978-5-0060-8199-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Здравствуйте, дорогие друзья!
Представляем Вашему вниманию очередной, восьмой выпуск литературно-художественного альманаха «Виват, Петербург!»
Как и прежде, на страницах альманаха – чистые, искренние, прекрасные стихи и увлекательная проза. А также обязательный детско-юношеский раздел «Слово юным петербуржцам», в котором своими первыми литературными опытами делятся наши молодые поэты.
В 2023 году исполнилось ровно 10 лет с рождения нашего проекта и публикации самой первой книги. За это время коллектив наших авторов стал настоящей командой. И теперь «Виват, Петербург!» – литературное объединение и клуб близких по духу и интересам творческих людей.
В планах творческие встречи, экскурсии, печать книг, обмен опытом. И просто – тёплое и душевное общение, которого так не хватает сейчас.
Наша книга теперь посвящена не только любимому Городу, в ней представлены разные темы, которые тревожат и вдохновляют наших авторов.
Чем темнее и труднее времена, тем дороже даже самые крохотные капельки света. Чем больше зла вокруг, тем ценнее доброта. Мы, ленинградцы и петербуржцы, знаем, что музы не молчат даже в войну, а доброе слово от сердца способно поднять дух и излечить недуги. И что победить можно только вместе.
И поэтому мы вновь собираемся все вместе на этих страницах, чтобы сказать:
Виват, Петербург!
НАТАЛЬЯ СМИРНОВА
Больше, чем любовь…
Я сегодня пройду по Фонтанке, вдоль Летнего сада,
Полной грудью вкусив аромат распустившихся лип.
Ты, конечно, со мной, мой властитель, Судьба и отрада,
Мой единственный Бог – лучший город огромной Земли.
Я к тебе приросла, прикипела с момента рождения,
Каждый жест твой и вздох ощущая в Душе и в крови.
Может, то не любовь… а всего лишь мираж, наваждение?
Может быть, не любовь, а гораздо сильнее любви.
В обнимку
Букет. Посвящение родному городу…
Родному Петербургу-Ленинграду в День его Рождения посвящаю…
Майский ласковый день, облака суетятся в реке,
В День рождения твой долгожданное Солнышко вышло.
Петербург. Ленинград. Я дарю тебе… просто букет
Из душистых черёмух, сирени и веточек вишни.
В нём невольно искрятся аллеек твоих витражи,
Пробивается свежесть чарующих Невских рассветов.
Может быть, в этом хрупком букетике – вся моя жизнь,
И она – для тебя. Ты, конечно же, чувствуешь это.
Может, в сердце одном не бывает так много любви?
Но ведь есть она. ЕСТЬ. Без корысти, без лести, без фальши.
И во имя любви расцветай, дорогой, и живи
И сегодня, и завтра, и дальше, и дальше, и дальше…
Июньское танго
А мы с тобой – из города дождей…
Светлой Памяти моей мамы в её День Рождения.
Сегодня, в День Рождения мамы, с утра льёт дождь, и синоптики обещают осадки в течение всего дня. Но нам не привыкать. Мы из «Города дождей» – лучшего города Земли. Правда ведь, Солнце моё?..
На Невском
Танго на Фонтанке
Август в январе
Посвящаю Саду 9-го января – прекрасному саду моего счастливого детства.
Родина
Посвящаю родному Автово – району на юго-западе Санкт-Петербурга (Ленинграда), в котором я родилась. Там же находится самая красивая в мире станция метро, построенная в 1955 году.
Спускаюсь в метро. Ну, здравствуй, родная станция —
Подземный большой дворец, или детства музыка.
И мысленно вновь слегка закружусь как в танце я,
Слагая куплет, подсказанный пылкой Музою.
О, сколько дорог исхожено в жизни, пройдено.
Но только сюда вернусь навсегда однажды я,
Есть много красот на свете, но это – Родина,
Особенный мир, и свет, и тепло для каждого.
…
Живите, друзья, не вздумав на жизнь обидеться,
Творите Судьбу, не внемля её пародиям,
Пусть счастье для вас всегда многоликим видится,
Хранимое тем, что с детства зовётся Родина…
Осень в скверике Виктора Цоя
Вечная музыка и пальто в гардеробе
Светлой памяти моей мамы…
Вечер обещал быть прекрасным, ибо сегодня нам предстояло, наконец, посетить Филармонию. Для гурманов классической музыки, каковым являюсь и я – это настоящее большое событие. Я бы даже сказала – таинство соприкосновения с прекрасным. Многое изменилось за последние годы. Билеты теперь покупаются онлайн. Да и распечатывать их не надо, достаточно предъявить штрих-код в телефоне. Но магия классической музыки остаётся неизменной. Долго без неё прожить нельзя, сразу создаётся ощущение нехватки чего-то очень важного и необходимого.
Память тут же перенесла меня в начало века, в так называемые «нулевые», когда народ, прошедший горнило несносных девяностых, стал вновь возвращаться в театры. Конечно, наша семья не прекращала посещение театров даже в то несносное десятилетие, но очень уж грустно было видеть полупустые зрительные залы, порою заполненные всего лишь на треть.
И вот в начале века картина изменилась. Опять аншлаги. Как приятно! В те годы мы с мамой часто ходили в Филармонию, очень часто. Я всегда любила классику, а для мамы она и вовсе была сродни воздуху, без которого само существование невозможно. Мы приходили заранее, ибо мама всегда обожала просто посидеть перед концертом в зрительном зале, почувствовать его ауру или постоять в фойе среди портретов Великих композиторов. А аура в Филармонии, действительно, была потрясающей. Как и публика! Тактичная, высококультурная, искренняя, лишённая всякого снобизма и пафоса, иными словами – та самая Ленинградская интеллигенция, пришедшая к нам из далёких военных и первых послевоенных лет. Она всегда была особенной. И, находясь среди них – уникальных, замечательных людей уже уходящей эпохи – я ощущала настоящий прилив сил. А мама же и вовсе являлась частью той эпохи, поэтому чувствовала себя, как дома. Обладая врождённой культурой речи, она легко могла найти собеседника – как среди зрителей, так и среди служителей Филармонии. Особенно запомнилось её общение с одним молодым гардеробщиком. А точнее – студентом Консерватории, подрабатывающим по вечерам в гардеробе. Как и когда они разговорились впервые – я уж и не припомню, но беседы стали регулярными. Поскольку приходили мы заранее – очереди в гардеробе ещё не было. И за те две-три минуты, пока я поправляла причёску перед зеркалом, мама со своим собеседником успевали поделиться впечатлениями о композиторах, исполнителях, да и просто о музыке. В конце диалога она всегда желала ему удачи, а он ей – здоровья.
Казалось бы – что общего у совершенно незнакомых людей, между которыми полвека, а то и более. О чём они могут разговаривать? Но они говорили и говорили. Мама смотрела на него с теплотой. Возможно, видела в нём образ внука, которого у неё никогда не было. А, может, просто была благодарна молодому человеку, решившему посвятить себя великой музыке в то время, как его ровесники в те годы почти поголовно мечтали стать бизнесменами. Он же смотрел на неё с безграничным уважением и даже восхищением. И это было отнюдь не только уважение к ценителю высокого искусства. Иногда мне казалось, что, общаясь с ней, он пытается запомнить в её лице тот самый образ настоящей Ленинградской интеллигенции, которая начинала потихоньку уходить, ибо никто в нашем мире не живёт вечно.
Как-то раз в Филармонии был джазовый вечер. И мы тоже посетили его, но не с мамой, а с подругой. Наш гардеробщик заулыбался, увидев меня после концерта, и подал моё пальто даже прежде, чем я отдала ему номерок.
– Ты его знаешь? – удивилась подруга.
– Это знакомый моей мамы.
– Мамы?!!!
– Да. Он студент Консерватории.
– И где же они познакомились?
– Здесь, в гардеробе. И меня он запомнил по ней. Я же всегда её сопровождаю…
Последний раз мама посетила Филармонию в сентябре 2012-го года. На открытии сезона звучала наша знаменитая «Ленинградка» – Седьмая симфония Дмитрия Дмитриевича Шостаковича. Знакомый гардеробщик к тому времени уже окончил Консерваторию и, вероятно, приступил к работе. Мама искала его глазами среди оркестрантов, ей почему-то казалось, что он непременно будет в оркестре Александра Сергеевича Дмитриева. Но его не было. Да и разглядеть оркестрантов не представлялось особо возможным, ибо во время исполнения «Ленинградской» на глаза всегда наворачивались слёзы…
В феврале следующего года мама ушла в Вечность… И только через три месяца после этой трагедии я смогла переступить порог нашей Филармонии. По ступенькам поднималась, как в тумане, поздоровалась с билетёршами.
– А где же Ваша мама? – неожиданно поинтересовалась одна из них. – Что-то её давно не было.
С трудом сдержавшись, чтоб не расплакаться, я сообщила им, что в реалии в этот зал мама больше не придёт, но незримо всегда будет в нём присутствовать… где-то там, на хорах, над оркестром…
Эмоции переполняли. Это и пронзительная горечь потери, но в то же время и гордость – гордость от того, что маму помнят. Прошло восемь месяцев со дня её последнего визита, но её помнят в этом «Храме» Ленинградской интеллигенции – той уникальной формации людей, которой уже практически не осталось, но она обязательно возродится. И дело совсем не в названии, а в нашей человеческой сущности. И я почему-то в нас верю…
Чёрно-белая осень
История одной фотографии
УЛЬЯНА ОПАЛЕВА
«А Питер как всегда прекрасен…»
«Бесконечная неба серость…»
Из Петербурга в Вифлеем
Осень поздняя. Город Питер
Утро
Невесомость
Межсезонье
Своя тропа
_____________________________________
*пеший путь вдоль Пулковского парка
и площади Победы в районе Петербурга,
известном как Средняя Рогатка
**монумент Защитникам Ленинграда,
возведенный в память о подвиге горожан
во время Великой Отечественной войны
«Когда мне шагнуть случится…»
НАТАЛЬЯ ЗАПРЯГАЕВА
Классицизм в Санкт-Петербурге
В самом сердце Петербурга поселился этот стиль
И задумчивые воды стройностью заворожил.
Удлиняются колонны и колышутся слегка —
Образ красоты державной убаюкала река.
Как не вспомнить Филофея – возродился Третий Рим.
На двойное воплощенье в восхищении глядим.
В вечной сырости и дымке реют светлые дворцы.
Щедро тайной, лёгкой силой одарили их творцы,
Итальянцы и французы – с русской странною мечтой,
Полюбившие Россию, слившуюся с их душой.
А потом – плеяда русских: Воронихин, Львов, Старов,
Подарившие столице блеск и торжества покров,
Воплотившие мечтанья о величии страны,
Чтоб монументальной силой были все покорены,
Красоту, размах, просторы всей душою полюбив,
Рай другой бы не искали, силы здесь свои вложив.
Сталинский ампир в Ленинграде
Исповедь старого баркаса из Новой Ладоги
Старый Новый год в Петербурге
Кондуктор
Осень
Первый снег
Вечер
Ночь разберу…
Первый скворец
Дуб на Елагином острове
Медленная осень на Долгом озере
Спасибо Анне Иоанновне
Предновогодние мечты
Старый сад
МАРИНА ЦАРЬ ВОЛКОВА
Рождественское
Огоньки и туманы
Письма белые
Писатель
Дрожит усталая рука, как будто не тверёз…
Как чьи-то мысли – облака, летящие меж звёзд —
Затейливей и краше нет тех облачных фигур.
…Всю ночь горит в оконце свет. Зелёный абажур
Уютным зонтиком сокрыл словес чудную вязь.
О, сколько сказочных чернил истратил я, смеясь
Над смертью, страхом и тоской! Но плакал вновь навзрыд
О скудной памяти людской, в которой лад – забыт…
Мой славный род! Мой милый край! Не вам идти на дно.
Сшивай, перо моё, сшивай историй полотно!
Я возрождал и исправлял, не мысля зачеркнуть
Ни строчки. Сердцем вещим знал: забвение – не путь.
И даже если мучит стыд, и если жить невмочь,
Никто не должен быть забыт!.. Неслышно тает ночь.
Росы живое серебро дрожит на васильках.
Скрипит, скрипит моё перо, рассеивая в прах
Сомнений тьму. Зари лучи касаются ресниц.
От доброй Вечности ключи я спрятал меж страниц.
Встаёт рассвет, горяч и ал, знаменьем на пути.
Кто Книгу Жизни написал, тому легко уйти.
Сентябрь в Павловске
Созвездие белого шиповника
Сосна
Ночи белые над садом
Писем нет. Усталый вечер умывается дождём.
Мы одной заветной встречи столько дней протяжных ждём,
Что в века уже сложились – ожиданью нет конца.
…А вчера лазурный ирис распустился у крыльца.
Не грустя, души касаясь нежно-нежно, чуть дыша,
Я качаю, улыбаясь, на коленях малыша.
Дни тихи и гости редки. (А желанный – лишь один).
Ароматной, тонкой веткой к небу тянется жасмин.
Я тебе бы рассказала, как в рассветную пору
На лоскутном одеяле разметалась поутру
Лепестков душистых стая. А под вечер на окне
Милый зяблик пел, порхая и подмигивая мне.
Лето… Папоротник листья распушил, в узор сложив.
Не доходят, видно, письма. Ну и ладно. Был бы жив,
Был бы здрав – уже отрада. …Ветер песню вдаль унёс,
Ночи белые над садом сеют в травы звёзды рос.
Кальвадос
А прабабушка очень любила сирени
Моим родным – прабабушке Марии Григорьевне
и прадеду Андрею Алексеевичу
Февраль
Душа закону высшему верна
ТАТЬЯНА КОСАРЕВА