Кто с тобой рядом бесплатное чтение

Глава 1

Встреча

Под конец сентября остывающее солнце вовсе перестало появляться над Санкт-Петербургом, оставив на память людям подожжённые в парках удивительно крупные багровые листья клёнов. Город погрузился в пасмурную сырую прохладу и бесконечную морось. Но даже когда туманная мгла давала трещину и в небесах рисовались редкие просветы голубизны с пробивающимися лучами солнца, порывы ветра сбрасывали редкие увесистые капли на прохожих, заставляя их поднимать головы, вызывая болезненное досадное недоумение как от появляющихся в прессе новостей непредсказуемых и внезапных…

Марина снова попросила водителя включить печку машины, чтобы согреться.

Прошли уже больше двух утренних часов томительного напряжённого ожидания. Паническая нервная дрожь сменялась пронизывающей зябкостью, как только она убеждала себя, что всё будет хорошо.

Пожилой таксист не возражал. Он и сам подумывал завести машину, но старался экономить и хотел услышать просьбу от самой пассажирки, чтобы можно было повысить оплату. Место было сакральное – возле недавно построенного нового Следственного изолятора в Колпино, и он гадал – сколько же запросить денег за такой простой? Осторожничал, косился на пассажирку – смотря, кого она ждёт. Включил зажигание, и мотор заработал, стал нагнетать тёплый воздух в салон.

Девушка расправила плечи, откинулась назад, плавно поведя рукой, освободила прижатые к спинке сиденья длинные светлые волосы, уложив их на плечо своего модного текстильного пальто, ослабила затянутый вокруг талии пояс. Не отводила внимательного взгляда от дверей тюрьмы.

Неожиданно в тишине салона звякнула СМС. Марина быстро достала телефон и, коснувшись кончиком пальца экрана, прочитала короткое сообщение. Лицо её резко побледнело, грудь начала возмущённо вздыматься, она хотела выругаться, но вспомнив, что не одна, зыркнула на соседа, поджала губы и только недовольно засопела. Выключила гаджет, убрала в карман.

Таксист сочувственно вздохнул. Пассажирка годилась ему в дочери, и он с невольной радостью подумал, что его это не касается. Но человеческое сострадание стучалось в душу, и он не в силах был от него отстраниться, обычно болтливый с клиентами, сейчас обстоятельства подсказывали ему быть сдержанным.

Наконец девушка встрепенулась. Устремила взгляд на солидного лысого мужчину в длинном кашемировом пальто спускающегося по ступеням. А затем стремглав выскочила из салона, сильно хлопнув дверью, прихватив с собой сумочку.

Таксист даже не успел ничего ей сказать, чуть приподнялся на сиденье, но выйти за ней не решился в робкой надежде, что она вернётся или не забудет о нём.

Александр Ефимов не ожидал увидеть Марину, это было приятным сюрпризом. С разбегу она легко вспорхнула, обвив руками его дряблую шею, прижавшись молодым упругим телом, окутав дурманящим ароматом французских духов. Сразу зашептала:

– Сашуля, миленький, я так соскучилась, так соскучилась…

В тот же момент лихо подъехал и резко затормозил чёрный представительский «майбах» с затонированными окнами, открылась задняя дверь, изнутри никто не вышел.

Ефимов поцеловал девушку и, обняв за талию, подтолкнул её в обитый кожей и красным деревом уютный салон машины.

Пролезая внутрь и сдвигаясь на дальнем сиденье, Марина едва успела сказать:

– Я не расплатилась с таксистом!

Александр сел рядом, захлопнул дверь, обратился к водителю:

– Соня, кинь сотку мастеру за беспокойство! – протянул доллары очаровательной молоденькой брюнетке за рулём. Затем поздоровался с горой мышц на переднем пассажирском сиденье, кивнув обернувшемуся испещрённому мелкими шрамами лицу, протянул руку, тут же утонувшую в огромной мясистой ладони: – Привет, Серёга!

Проезжая мимо такси, Соня открыла окно и, помахав зелёненькой купюрой, бросила её на капот старой иномарки, нажала на газ.

Водитель такси тут же выскочил и подобрал банкноту, разглядел её достоинство и радостно улыбнулся, показушно вытянулся по стойке «смирно», приложил ладонь к виску, отдавая честь.

«Майбах» уже сворачивал на шоссе, быстро набирая скорость.

– Я тоже по тебе скучал, – Ефимов притянул Марину к себе, – хочешь выпить?

Девушка радостно кивнула, почувствовала, что за время ожидания все-таки замёрзла и может простудиться. В глазах блеснул лучик благодарности и надежды.

Александр наклонился и открыл бар, заполнил два стакана виски, один протянул девушке:

– За свободу!

Марина кивнула:

– За твою свободу!..

Чокнулись…

Она пила маленькими глоточками, закусывала конфетами. Свободной рукой гладила предплечье мужчины, осторожно касалась его шеи и лица. С любовью смотрела в глаза. Её распирала хранимая тайна и от этого ощущала себя могущественной колдуньей, овладевшей всесильным заклинанием. Подняв бокал, таинственно через стекло посматривала на приятеля, раздумывая, когда ему всё выложить.

Ефимов видел хитрый прищуренный взгляд девушки, ему казалось, что она хочет сообщить ему о беременности, последнее свидание было у них в тюрьме как раз месяц назад. Это его настораживало и неприятно смущало. Дома ждала любимая жена и десятилетний сын Даниил, поэтому он сдерживался, глядел на красивое притягательное лицо Марины, длинные откинутые волосы, нежную шею, на которой блестело дешёвенькое колье:

– Вижу, у тебя новое украшение появилось?

Девушка коснулась кулона на тонкой серебряной цепочке, притворно небрежно махнула ладошкой:

– Это Ника – Богиня победы! Мама неделю назад подарила.

Александр усмехнулся – «мама…», почувствовал неприятный укол в груди, в очередной раз подумал, что все женщины продажны. С чего бы это матери дарить такую копеечную дребедень своей дочери? День рождения у Марины был летом. Почувствовал в душе лёгкое раздражение. Решил не откладывать свой вопрос в долгий ящик, наводяще усмехнулся:

– Ну, колись, подруга! Вижу, ты что-то хочешь мне сообщить?

Марина не удивилась прозорливости Александра – он был в два раза старше, попросила:

– Подними стекло!

Ефимов нажал на кнопку, и салон отделился прозрачной глухой перегородкой.

Девушка сдвинулась на край сиденья, чтобы видеть глаза спутника и тихо настороженно произнесла:

– Я дала подписку Рыкову о сотрудничестве!

– Это который «занзибарский»? – Александр замер, такой новости он не ожидал (куда уж до неё беременности), поставил недопитый стакан в лунку. – Поэтому тебе дали условно? Серьёзно?

– Серьёзней некуда, – с лёгкой грустью отозвалась Марина, – он меня вербовал, когда тебе ещё срок на суде паяли. Но я думала – так, формальность. А вчера меня вызвал и напомнил, сказал, что ты выходишь!

– Ах так вот откуда ты узнала, а я гадаю. Хитёр! Меня – посадил, тебя завербовал. Полный комплект! Значит, он тебя послал с заданием?

– Да нет, ничего конкретного, просто чтобы напомнила о себе, связь не потеряла. – Марина почувствовала, как внутри начал скрести червячок предательства: – Хочешь, я расскажу всё твоему журналисту с «Фонтанки». Он статью опубликует. Ты вышел, я теперь никого не боюсь, ничего скрывать не буду, устроим скандал! Пусть этих ментов пропесочат!

Александр погладил девушку по голове, отечески улыбнулся:

– Ты же в подписке указала, что обязуешься сотрудничество скрывать, могут привлечь за разглашение. Не волнуйся, лучше будем рассказывать Рыкову, как я встал на путь исправления! – Ефимов обнял Марину, притянул к себе и поцеловал в губы. – Он тебе не говорил, кто это на суде был секретным свидетелем по моему делу?

Марина чуть заметно вздрогнула и отстранилась:

– Нет, – покрутила головой, хлебнула из стакана виски, слегка поперхнулась, с жалостью попросила: – Давай забудем этот кошмар.

– Давай, – согласился Ефимов, пригубил стакан и опустил перегородку. Он понял, что она снова солгала.

Напряжение девушки спало, она расслабилась и подалась всем телом к покровителю, прижалась упругой грудью, облегчённо вздохнула, вдыхая знакомый любимый аромат одеколона. Подумала, что он всегда её понимал. Всё будет как раньше: любовь, путешествия и праздники. Хотя за эти пять лет много чего изменилось в стране. Идёт спецоперация, объявили призыв, возможно, закроют границы, пресса привычно лжёт обывателям. Но Ефимов найдет способ вывезти её из этого ада, он это умел, и жизнь будет продолжаться…

Как только машина оказалась в центре города, Александр поинтересовался:

– У тебя есть деньги? – увидев положительный кивок, добавил: – Телефон тот же?

– Конечно, милый, – Марина нежно погладила Ефимова ладошкой по щеке.

Тот слегка отстранился, лицо стало серьёзным:

– Мне сейчас надо уладить несколько срочных дел, я тебе позвоню, встретимся у меня в офисе!

Марина напряглась, через силу улыбнулась:

– Надеюсь – скоро?

– Конечно, дорогая, – улыбнулся Александр и поцеловал девушку в губы долгим поцелуем.

Машина ехала по Лиговскому проспекту, приближаясь к площади Восстания.

– Соня, останови у «Галереи», – попросил Ефимов, – пусть девушка сходит пошопится, приготовится к отъезду. Хочу на солнышке погреться, пока границы совсем не закрыли.

Возникшее недоверие Марины растворили последние слова. Коротко поцеловала Александра в губы и вышла из салона. Помахав ладошкой своему отражению, очаровательно улыбающемуся в тёмном окне, вскинула сумочку на плечо и танцующей походкой двинулась в сторону торгового центра.

«Майбах» тронулся с места.

– Соня, заедь за автобус, – приказал Ефимов, тронул Сергея за плечо: – Сходи за ней, аккуратно посмотри, будет она звонить с городского телефона? Если да – приставь к ней пацанов Бреги, пусть погуляют на хвосте, посмотрят, куда пойдёт. Ненавижу предателей! А дальше они сами знают что делать. Передашь её и приезжай в офис. Этот Рыков мне уже надоел. Никак не успокоится. Ты же в прошлый раз уже просил ребят его изучить?

– Да, наши аналитики собрали большой материал по его связям.

– Так вот, передай всю информацию Бреге, пусть он займётся. Если мы Рыкову проблем не найдём, тогда он найдёт нам! А я снова в тюрьму не хочу.

– Хорошо, шеф, – отозвалась гора, охранник с трудом вылез из авто, направился вслед за Мариной, прижимаясь к стене здания, стараясь быть невидимым.

Глава 2

Звонок неизвестного

Домашний телефон, заранее поставленный на ночной звонок, едва слышно вибрировал.

Стрелки будильника показывали восьмой час вечера, из детской комнаты тихо звучал телевизор.

Анна отложила айпэд, где смотрела ролики из Ютуба, и поднялась с кресла. Подошла к телефону в прихожей и уставилась на дрожащий пластмассовый корпус, не решаясь взять трубку. Казалось, что вибрация от него передаётся телу, и пугающий нервный озноб усиливал дрожь от ощущения сырости и прохлады в квартире.

Сколько можно? Это длилось уже несколько месяцев. Почти полгода сомнений и затраченных нервов. Она стала плохо спать, всё падало из рук, дети и муж раздражали, во всём виделась ложь, не хотелось ничего делать. Как долго она сможет ещё терпеть и сопротивляться? Конца этому не предвиделось, силы уходили, точно один за другим погибали героические защитники окружённой врагом крепости.

Она знала, что это снова был он. И от понимания предстоящего мучительного общения по всему телу шёл нервный болезненный трепет. Внезапно он прекратился, и душу охватила тупая покорная обречённость. Как раньше, когда она выходила на ринг и, неожиданно встречаясь взглядом с соперницей, понимала, что проиграет бой. Так и случалось. Быть может, не было в ней необходимого напора или мужества. Выиграв первенство города, оказалась в сборной, планировала уйти в профессионалы. Но выйдя замуж, бросила спорт – Рыкову невыносимо было смотреть на её разбитые губы и синяки под глазами. Быстро забеременела и стала домохозяйкой. Но всё же изредка клокотало в ней пламя соперничества – теперь уже за собственного мужа, обращённое в ревность.

Ещё немного подождав, Анна подняла трубку и приложила к уху. Из динамика слышался знакомый вкрадчивый голос взрослого мужчины:

– Здравствуйте, Анна. Вы, конечно, меня узнали? Съездили в прошлый раз, куда я вам указывал?

– Нет.

– Отчего же? – В приятном баритоне незнакомца звучало лёгкое удивление. – Вы такая нелюбопытная? Так долго сопротивляетесь! Моя жена бы не упустила такого момента.

– Вот и звоните своей жене…

– Ну не обижайтесь. Я ведь сообщаю вам только из благородных целей. Вы должны знать, где бывает ваш муж и чем занимается вместо воспитания детей.

– Он на службе!

– Ну, это не совсем так, и вы об этом догадываетесь. Я просто хочу вам помочь. Нельзя же так цепляться за каждую юбку, когда дома ждет очаровательная красавица жена. Развлекаться, когда твоего прихода с нетерпением ожидают любящие дети!

– Мой муж работает, – вспылила Анна, но ярость не отозвалась в сердце, точно исходила от разума. Душа клокотала обидой.

– Ну что вы всё заладили: служба, работает… – Мужчина говорил с искренним сочувствием: – Он выехал из управления и сейчас уже общается со своей новой подружкой в ресторане «Невский причал» на Обуховской обороне сто восемь. Я вам не враг, если хотите, можете убедиться прямо сейчас, езжайте.

– Я никуда не поеду, у меня дома дети.

– Ваши мальчик и девочка уже взрослые ребята, им не нужна нянька, им нужен отец! Сделайте, как я вам сказал, быть может, вам удастся вернуть мужа в семью. Ничто так не развращает мужчину, как попустительство со стороны жены…

Терпение Анны закончилось, в глазах потемнело от ненависти, страдальчески простонала:

– Хорошо, но если это обман, я не знаю, что с вами сделаю, – она со злобой бросила трубку на телефон, задрожала телом и обняла себя руками так сильно, точно боялась, что отвращение вырвется наружу, разорвёт тело на мелкие кусочки.

Как обычно, после этих звонков её начинал колотить озноб. Чтобы не стоять, она стала нервно ходить по комнате, успокаивая дыхание.

Неожиданно услышала возню и сдавленные стоны в детской. Быстро распахнула дверь. На экране большого плоского телевизора выступали политические обозреватели.

Внизу под ними ожесточённо боролись дети. Совершеннолетний Антон волохал по полу свою сестру Елену, учащуюся одиннадцатого класса школы. Та цеплялась за руки брата, пыхтела, надувая щёки, мотала головой с радужными волосами, стирая одеждой белую меловую черту, идущую по ламинату от двери к окну, разделяющую комнату на две равные половины.

– Что опять происходит? – гневно воскликнула Анна.

Дети расцепились.

– Наши отступают, а она говорит – так и надо! – поднимаясь и толкая сестру обратно на пол, пожаловался Антон!

– Ну, ты же взрослый парень! – возмутилась Анна. – Третий курс Медицинской академии, а связываешься с малолеткой!

– Пипец! – яростно негодовала Елена. – Я не малолетка! Скорее, он недоразвитый, раз думать не умеет! Так скорее мир наступит! – Она приподнялась, опираясь на кровать, стряхивая известковую пыль с ладоней, с ненавистью посмотрела на брата: – А ты, ты… мы так долго жили вместе, я же помню, какой ты был заботливый! Что с тобой случилось?

– Ты помогаешь врагам – вот что случилось!

– Я помогаю нам всем, – Елена неожиданно тихо заплакала, закрыв лицо ладонями.

– Кому ты можешь помочь? Посмотри на себя! Тебя краской облили? Ты что, лесбиянка?

Елена пригладила свои светлые волосы с цветными прядями:

– Что ты гонишь? Никакая я не лесбиянка! Это крэш, просто радуга! Не знаешь, что это такое? Посмотри летом на небо!

– Не надо мне на небо смотреть, я хочу смотреть на нашу землю, на нашу страну!

Дети разошлись по углам, сели за свои письменные столы, с непонимающим ожесточением косясь друг на друга.

– Он постоянно прячет мои тапки! – плаксиво пожаловалась Елена, показывая ногу в чулке.

– Она у меня фляжку солдатскую стащила и специально ставит свои шлёпки на мою половину! – возмутился Антон. – Ежедневно провоцирует меня, амуницию прячет…

– Пе-ре-станьте! – Анна криком прервала вновь нарастающую детскую перепалку, вымученно вздохнула. – Ну, сколько можно ссориться? Уже комнату поделили, а мирно жить не можете! Что с вами происходит? Вы же близкие родственники, должны любить друг друга, заботиться, жалеть! Быстро занялись уроками! Этот чёртов телевизор вам мозги свернул на сторону! Прекратите смотреть новости, вам учиться надо!

Она подошла к телевизору и с ненавистью рванула вилку из розетки, бросила на пол.

Увидев, что дети стали раскладывать перед собой учебники, вышла, захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной. Душу наполнила жалкая щемящая беспомощность, мысли в голове клубились в смятении. В глазах защипало – о таком она мечтала в молодости? О ссорах в семье, загулах мужа?

Анна подошла к раздвижному зеркальному шкафу. Увидела своё отражение – печальное измождённое лицо ещё стройной сорокалетней женщины, светлый ёжик на голове, который так нравился Виктору, высокие скулы, обречённые печалью зелёные глаза. Отодвинула дверцу вбок – точно задвинула себя в темноту гардероба.

Среди верхней одежды на вешалке висел любимый тёплый кардиган мужа. Прислонилась к нему лицом, вздохнула любимый запах, на глаза навернулись слёзы отчаяния и горечи, погладила шерсть рукой.

Внизу раздалось настырное возмущённое мяуканье. О её ноги тёрся старенький тощий кот с плоской мордой и прижатыми к голове ушами. Шотландский вислоухий Шнурок. Так его звали за худобу и нагловатость. Он хотел спать и требовал, чтобы на кожаное кресло в прихожей постелили накидку. Анна взяла из шкафа маленькую овечью шкурку и разложила на сиденье. Кот тут же занял своё место, свернулся креветкой. Ещё пару раз недовольно мяукнув, закрыл глаза. Последнее слово всегда оставалось за ним.

Анна сняла с вешалки чёрный спортивный костюм и быстро оделась. Сверху накинула осеннюю куртку. На ноги – кроссовки.

Что-то внутри оборвалось, и на этот раз она решила убедиться, так ли всё плохо, как говорит неизвестный, тем более что ресторан этот она знала – справляли там с мужем юбилей. Прошла на кухню, посмотрела за окно – на улицу опускалась зловещая тьма, в отблесках фонарей едва покачивались блестящие кроны деревьев, дрожали от ветра пугающие кустарники, точно кто-то лазил внутри, раздвигая их тонкие стволы.

Анна зябко поёжилась, вынула из подставки блестящий столовый нож с алюминиевой рукояткой и попыталась засунуть в карман куртки – это оказалось сложно. Вернула его на место, огляделась вокруг. В коричневом футлярчике на полке лежал большой перочинный нож, подаренный мужу коллегами. Раскрыв его, посмотрела на широкое потускневшее лезвие, затем сложила и сунула в боковой карман. В другой положила кошелёк и телефон.

Выйдя на улицу, Анна не почувствовала промозглую прохладу. Ветер, ударяющий в плотную материю куртки, не мог подобраться к телу. Рвущаяся изнутри неуёмная энергия согревала весь организм.

Быстро поймав такси, она назвала нужный адрес.

Действительно, подержанный чёрный «лексус» мужа стоял у ресторана. Виктор любил крупные машины, но новый джип позволить себе не мог, довольствовался десятилеткой.

Утеплённая мансарда первого этажа светилась большими окнами, и Анна сразу заметила спортивную фигуру Рыкова. Невольно подумала, что этого мужчину действительно нельзя далеко отпускать. Но что же делать, если у него такая работа, что может не дать ему уйти? Особенно остро почувствовала, как безмерно любит своего мужа, трепетно ожидает его прикосновений и слов. Именно сейчас, когда нет возможности подойти и сказать. Когда он находится в мире, ограждённом своей работой, куда ей нет доступа.

Но есть ли эта любовь у него? За двадцать лет совместной жизни могла и раствориться. А если он снова влюбился? Она с ужасом вспомнила похожий сюжет из какого-то фильма и неприятно поёжилась от мгновенно проникшего к телу холода, подняла молнию куртки под самое горло.

Анна попросила водителя отъехать в тень и там подождать, а сама вышла из машины и осторожно прошла в темноту уличной веранды, туда, где ещё оставались стоять летние зонтики, присела на холодную скамейку и стала наблюдать, уверенная, что её невозможно увидеть. Не могла оторвать взгляда от мужа – душу моментально наполнила глубокая супружеская нежность. Ласкала взглядом, любовалась его улыбающимся родным лицом с аккуратно подстриженными элегантными усами, морщинками у глаз и губ, голубыми глазами. Как он щурит веки, как образуются складки у крыльев носа, когда он улыбается. Всё было ей детально знакомо и волнующе близко так, словно чувствовала его изнутри.

Неожиданно вспомнила, что он не один.

Напротив Виктора сидела молоденькая длинноволосая блондинка. Казалось, она была грустна и озабочена, но в этой ненавязчивой показной печали чувствовалось ещё более утончённое женское кокетство.

Две подозрительные мужские тени скользнули со стороны парковки и, настороженно оглянувшись по сторонам, двинулись к летней веранде. Увидев Анну, уселись невдалеке, закурили, стали что-то обсуждать, поглядывая на освещённые окна ресторана.

Анна сжала нож. Осторожно вынув его, раскрыла лезвие, затем снова убрала в карман куртки, продолжая держать в кулаке остриём вверх, ощущая ребристую рукоятку в ладони. Стало спокойнее. Посмотрела в светящееся окно.

От десерта на тарелках остались только крошки. Бокалы были почти пустые, и Анна надеялась, что продолжения не будет.

Действительно, к столику подошёл официант и стал рассчитывать клиентов. Муж достал кошелёк.

Анна, с опаской оглядываясь, поспешила к такси и села на сиденье, попросила водителя ещё подождать, а затем ехать за джипом Виктора, только осторожно.

Шофёр понимающе улыбнулся, с восхищением оглядел стройную фигуру Анны и, достав визитку, протянул:

– Если будет тоскливо и помощь понадобится, позвоните! Я человек холостой, а вы очень привлекательны! – плотоядно улыбнулся южным загорелым лицом.

Анна подумала, что надо растянуть губы в ответ, но изнутри разъедала тоска, лицо не чувствовало, точно оно превратилось в маску. Автоматически взяла карточку, посмотрела в жгучие карие глаза мужчины. Грустно подумала – а почему бы прямо не сейчас, здесь в машине, почти рядом с изменником-мужем. Судя по всему, мужчина переполнен неудовлетворённостью и сможет терзать её на заднем сиденье так, что она забудет всё на какое-то время. По телу прошла возбуждающая дрожь, но сердце не тронула. В душу проникло что-то мерзкое и грязное. Анна поёжилась, сунула визитку в карман, больно уколовшись лезвием. Чуть не вскрикнула, выдернула руку и взяла в рот пораненный палец. Почувствовала солёную кровь, подумала – это за крамольные мысли. Аккуратно опустила руку в карман, сильно сжала рукоятку, коротко поблагодарила:

– Спасибо.

Водитель не глядя усмехнулся, понял, что она не расположена к разговорам, и больше не произнёс ни слова, поехал за указанной машиной.

Вскоре «лексус» Виктора остановился напротив подъезда высотного дома. На первом этаже светилась реклама ремонта обуви. Фары погасли, салон на секунду осветился и снова погрузился в темноту. Никто не выходил.

Анна сосредоточенно смотрела через лобовое стекло такси, точно желая заглянуть в машину мужа. Она уже видела, как рука Виктора проникает девушке под платье и та откидывается телом, часто дышит, шепчет «не так» и перелезает на заднее сиденье…

Анна почувствовала, как ладонь водителя легла ей на колено. Вздрогнула и обернулась, встретив его возбуждённый взгляд. Резко сдвинула ногу, скидывая руку, снова сжала в кармане нож, раздражённо прошептала:

– Не сейчас! – достала телефон и приложила палец к губам, показывая знаком не шуметь, стала набирать номер мужа.

Тот долго не брал трубку, затем прозвучало привычное:

– Здравствуй, милая!

– Рыков, ты где? – строго спросила Анна.

– Как обычно на работе. А что случилось, дорогая?

– Ты скоро? – слегка раздражённо спросила она.

– Уже выезжаю, скоро буду, – сообщил Виктор, – зачем ты звонишь, рыбка моя?

– Сестра заболела, – взволнованно сообщила Анна, – съезжу к ней, завезу лекарства.

– Хорошо, – хмуро согласился муж, – люблю тебя.

– Я тебя тоже.

Анна набрала номер сестры:

– Танюша, привет! Сказала Виктору, что ты простудилась, завезу тебе лекарство. Ты поняла? – через паузу добавила: – Да, верно, потом всё объясню.

И выключила телефон, обернулась к водителю:

– Вот так! – сообщила она с хитрой мстительной улыбкой. – Подождём, когда машина уедет! Надо пообщаться с зазнобой, – почувствовала яростный всплеск негасимой ненависти, что готова идти до конца, убрала телефон в карман куртки. В другом кармане крепко сжала нож.

Глава 3

Под угрозой

Неприятности разбудили подполковника полиции Рыкова под утро. По природе своей не любил он эти неожиданности. Хотелось жить бодро и весело, строить планы не зная проблем. По комплекции был строен, даже немного худоват, по коридорам управления ходил легко, улыбаясь, часто шутил. Но последнее время поводов для оптимизма не наблюдалось. Старался не слушать коллег, наблюдающих ход спецоперации. Первые успехи как-то постепенно рассеялись, а когда взрывы стали происходить на территории России, однополчане всё чаще молча вопросительно переглядывались, пожимали плечами или просто ругались про себя.

Жена накануне приехала от сестры поздно и старалась не шуметь. Но короткое пронзительное мяуканье выдало её появление. Шнурок постоянно пищал, требуя ласки. А когда его начинали гладить, пронзительно мяукал, полагая, что таким образом наиболее понятно людям выражает свою благодарность.

Виктор спал чутко и поэтому ещё долго ворочался, пока снова уснул. Голова с утра была тяжёлой.

Звонил Гайсин Рустам – владелец мойки машин на Ивановской улице. Много лет назад он приехал из Азербайджана и начал работать продавцом в ларьке. Теперь владел ещё к тому же парой ресторанов. Привозил на работу в Санкт-Петербург своих земляков, оформлял им разрешение на работу, обучал. Старался делать всё по закону. Даже поступил на юридический платный факультет университета, но не потянул, сказал – времени не хватает, нанял предложенного Рыковым юриста. Конфликтов с законом никогда не было, налоги платил исправно и своих подчинённых держал в «ежовых рукавицах». При малейшем нарушении отсылал на родину.

Со временем Рустам оценил советы Виктора и подарил ему карту с бесплатной мойкой автомашины и половинной скидкой на оплату в своих ресторанах, чем Рыков постоянно пользовался.

– Виктор Павлович, на мою мойку напали, – взволнованно сообщил Гайсин, – я не знаю, что делать!

– Гоп-стоп? – вместо приветствия весело отозвался Виктор. – Звони «02», – черепашки ниндзя подъедут! – Прижав плечом трубку к уху, стал одеваться: – Ты как будто на Занзибаре среди индейцев!

– Какой «02»? Они говорят, что сами из полиции, но скрывают, кто такие, и удостоверение не показывают! Одеты в чёрный камуфляж, на головах шапочки с прорезями. Всех моих поставили к стенке, обыскивают, спрашивают документы. Проверяют регистрации, разрешение на работу, осматривают помещение, что-то ищут.

Рыков понял, что с выездом стоит повременить, вышел на кухню, прикрыл за собой дверь, чтобы не мешать домочадцам. Посоветовал:

– Всё равно позвони своему юристу и в местную полицию, скажи, что тебя грабят неизвестные в масках с оружием. Понял?

– Да, хорошо.

– А у этих в камуфляже поинтересуйся, кто старший, запиши и уточни, с какого он подразделения, есть ли постановление на обыск. Они должны предъявить хотя бы документ на проверку за подписью начальника управления. Ты понял?

– Да, хорошо!

– Потом мне перезвонишь.

Уже на службе, не дождавшись звонка, после совещания Рыков вышел из кабинета в коридор, набрал телефон Гайсина.

Голос Рустама был повеселевший:

– Всё в порядке, Виктор Павлович!

– Так что ты даже мне не перезвонил? – показушно обиделся Рыков.

– Я спросил, что вы посоветовали, а они ничего так и не сказали. Чего звонить, отрывать от службы?

– Нашли что-нибудь или кого забрали из твоих сотрудников?

– Нет, никого не забрали, и документы вернули. Приехала группа захвата из Невского района, о чём-то поговорили и уехали. После этого нападавшие сели в свой чёрный микроавтобус и тоже смотались.

– Ладно, – усмехнулся Рыков, – я узнаю, что это за бардак по-занзибарски. Чаще улыбайся – и люди к тебе потянутся!

Он положил трубку и стал искать в записной книжке телефон коллеги из Невского района, нажал на вызов.

– Приветствую вас, Виктор Павлович! – отозвался тот после нескольких гудков. – Чем могу помочь?

– Это Невский район? Здесь карают государственных преступников? – вместо приветствия произнёс Виктор. – Ты понимаешь, здесь к моему приятелю в пять утра гости приехали в чёрном камуфляже, не представились, обыскивали, документы изучали. А после того как подъехала ваша группа захвата, быстренько исчезли. Не мог бы поинтересоваться, кто такие были?

– Хорошо, Палыч, – отозвался приятель и положил трубку.

Но стоило Рыкову сунуть телефон в карман, как тот снова зазвонил.

– Здравствуйте, Виктор Павлович! Это Алиса!

– Добрый день, моя прекрасная королева! – Рыков услышал в приветствии тревожные нотки. Пошутил: – Надо срочно скакать за вашими подвесками? Уже запрягаю!

– Быть может, вы подъедете к нам? Не хочется по телефону…

Виктор недовольно поморщился. Ехать на другой конец города ему не хотелось. Надо было хотя бы узнать, каков порядок неприятностей:

– Алиса, скажите кратко, что у вас случилось?

– Вы же знаете, что мы закон не нарушаем, всегда всё делаем вовремя. Все наши шубы в магазине были чипированы. А здесь пришла покупательница и вернула дорогую норку, просто не подошла по цвету. Ну, мы приняли, как положено, и оставили её пока в зале. А через пятнадцать минут приходит Роспотребнадзор и находит эту шубу без чипа. Объяснения наши не принимают. Теперь оформляют штраф, грозятся шубу конфисковать.

– Да… настораживающее совпадение… – удивился Виктор, – а больше они ничего не предлагали?

– Пока нет, но продолжают искать новые нарушения.

– Вы проверьте удостоверения у всех сотрудниц и запишите их данные. Вы меня поняли? Потом мне перешлите на телефон. И данные женщины, вернувшей шубу. Не забудьте!

– Хорошо, – грустно отозвалась Алиса и выключила телефон.

«День начался напряжённо, – подумал Виктор, – что ещё ждёт впереди?» – убрал гаджет в карман и направился на своё рабочее место.

Надо было подводить итоги за сентябрь и третий квартал. Составлять таблицы результатов работы подразделений, устанавливать районы, не выполнившие план, и готовить обзорную справку для руководства.

В конце рабочего дня снова прозвучал рингтон трубки. Рыков посмотрел на экран. Звонила знакомая директор магазина сантехники. Чтобы не беспокоить начальника, вышел из кабинета, ответил:

– Настя, что случилось? Из ваших кранов снова не идёт вода? Надо прочистить трубы?

– Виктор Павлович, нам не до шуток! Пришли два каких-то типа. Говорят, что недовольные клиенты. Разломали нам стенд с рекламой. Все образцы сантехники раскидали по залу. Возмущаются, что мы им трубы продали не того диаметра! Это что, снова девяностые наступили? В стране власти нет никакой?

– Вот именно, Настя! – раздражённо ответил Рыков. – Звоните по «02». К вам приедут черепашки-ниндзя и разберутся с этими пьяными хулиганами! Что вы, как на Занзибаре, своих прав не знаете?

– Нет! Они трезвые! – воскликнула директор. – Просто наглые, в кожаных куртках, как раньше, и руки в наколках. Словечки свои вставляют блатные. Но чувствуется – не местные, какой-то акцент странный.

– Настя, вызывай полицию прямо сейчас, пусть их задержат и посадят на кол, тогда будем выяснять, кто они и чего хотели.

– Хорошо, Виктор Павлович.

На этом разговор был окончен, и Рыков облегчённо вздохнул. Сотрудники уже столпились у дверей, и он вместе с ними вернулся в кабинет. Оперативники держали в руках рабочие тетради, готовились отчитываться на вечерней сходке.

После работы Рыков заехал к Рустаму Гайсину на мойку, а затем в фирму Насти. В очередной раз провёл инструктаж, как нужно себя вести в случае появления новых хулиганов, предложил поставить частную охрану. Посочувствовал, обещал помочь разобраться в случившемся.

Домой приехал поздно. Заглянул к детям. В темноте светился айпэд сына, сразу погас.

– Играешь в Чипа и Дейла? – тихо в шутку спросил Рыков.

– Нет, – грустно ответил Антон. Зашевелился, приподнялся на локтях.

Виктор тихо зашёл в комнату и сел к сыну на кровать:

– Елене не мешаешь?

– Да её пушкой не разбудишь, – усмехнулся Антон, – после школы болтается где-то на пикетах.

Рыков погладил сына по вихрастой голове:

– Ты тоже должен крепко спать, чтобы хорошо учиться и стать отличным врачом, доктор Борменталь! – по глубокому вздоху сына почувствовал не детскую озабоченность.

– Папа, почему наши отступают? Солдаты жалуются на плохую амуницию и нехватку вооружения?

– Да не заморачивайся ты, сынок! Это же манёвры – наступают, отступают, всё будет в порядке!

– А почему тебя это не трогает? – в голосе послышалось возмущение. – Ничего не делаешь, чтобы это изменить. Ты не хочешь, чтобы мы победили?

– Мы обязательно победим и водрузим флаг на Площади Независимости в Киеве! – Неожиданно засветился экран айпэда и озарил улыбку Рыкова. – Понимаешь, сынок, может быть, это неправильно, но опыт моей жизни приучил меня не думать о том, на что я не могу повлиять! Я понял, что есть вещи, которые от меня не зависят.

– Ну как же не зависят? Мы же собираем с ребятами деньги на одежду и консервы, посылаем. А если вся страна будет помогать фронту, ну как в сорок первом?

– Это хорошее дело. Но ваши собранные крохи становятся смешны по сравнению с миллиардными хищениями чиновников и генералов! Мы их, конечно, сажаем, но деньги у них, и дворцы редко конфискуем, тем более что у них всё за границей: и яхты и самолёты. Суды им дают подписку, те удирают и живут в Европе припеваючи! А в то же время школьники выпрашивают деньги у родителей, погрязших в потребительских кредитах! Мне кажется, что с нашей страной что-то не так, точно на Занзибаре. И прежде чем на что-то решиться, я прихожу к выводу, что у меня есть работа, которая нужна людям. Я стараюсь делать её хорошо, помогать им, защищаю от бандитов и воров. Вот это и есть мой вклад в победу. У каждого человека в этой жизни есть то, за что он отвечает. И если он будет честно выполнять свои обязанности, тогда не надо будет ходить с протянутой рукой. А твой вклад – это хорошо учиться и стать грамотным талантливым врачом.

– Ты как мудрый пескарь, – презрительно произнёс Антон.

Рыков усмехнулся:

– Может быть. Но у меня есть дом, работа, благодарные люди, которым я нужен, и вы – моя семья, которую я очень люблю. И прекращай думать по-занзибарски!

– Ладно, давай спать, – разочарованно произнёс Антон и, положив гаджет под кровать, повернулся к стене.

– Спокойной ночи, сынок, – Виктор ласково улыбнулся, погладил сына по волосам. – Пусть тебе приснится Пальма-де-Майорка! – встал и тихо вышел из комнаты.

Глава 4

Праздник

Пятого октября на телефон Рыкова с обеда начались поздравительные звонки, только успевал благодарить.

Позвонил и начальник Невского района, пожелал всего хорошего, намекнул, что на мойку Гайсина приезжало Управление собственной безопасности полиции. Чего хотели – совершенно непонятно.

Позже Настя поздравила с праздником, приглашала заехать. Сообщила, что стенды и рекламу восстановили, фирма продолжает работать по плану. Пока тихо.

Эти звонки напомнили Рыкову об Алисе. Он посмотрел «Ватсап», обнаружил письмо от неё с установочными данными проверяющих лиц и покупательницы. Набрал номер телефона:

– Королева, тебе уже вернули подвески? Как у тебя закончилось с шубой?

– Пришлось пойти на жертвы, Виктор Павлович, – с грустью в голосе сообщила директор, – отдала им шубу. Как назло, оказалась одна из самых дорогих. А так бы пришлось ещё штраф платить в размер её стоимости!

– Жаль, – посочувствовал Рыков, – опять всё по-занзибарски! Надо быть аккуратней. Но я ещё посмотрю, кто они такие, данные я получил. Кстати, у тебя есть видеокамеры в зале?

– Конечно есть – и даже со звуком!

– Отлично, – обрадовался Рыков, – посмотри запись и скинь её на диск. Когда женщина покупала шубу, когда сдавала, и этих сотрудников. Может пригодиться!

– Хорошо, – отозвалась Алиса и положила трубку.

Рабочий день близился к концу. Начальник отдела полковник Владимир Сергеевич Удодов, седовласый, но ещё крепкий казак родом с Дона, днём срочно выехал к себе домой по семейным обстоятельствам. Его заместителю подполковнику Рыкову пришлось идти на вечернее совещание к руководству. По дороге он заглянул в соседний рабочий кабинет. Там освободили два стола у окна и один у двери, оперативники отдела раскладывали на столешницы закуски, открывали банки консервов, распечатывали нарезки с колбасой и сыром.

В День уголовного розыска намечалось скромное застолье. Виктор поручил организацию своему заместителю, высокому, полноватому майору Олегу Игнатьеву. Тот с весны занимал должность начальника отделения, напрямую подчиняясь Рыкову. Был исполнительным и внимательным. С коллективом удачно ладил, чем уже заслужил должное уважение.

Виктор сразу заметил его розовое довольное лицо со светлой чёлкой. Олег выставлял бутылки со спиртным под столы, мягко подшучивая, давал советы подчинённым. Увидев шефа, кивнул, в глазах мелькнуло настороженное внимание. Оставив водку, быстро подошел к двери, поинтересовался:

– Что-то случилось?

– Заседание продолжается, – Рыков многозначительно поднял вверх указательный палец, покрутил головой: – Обычное совещание. До конца рабочего дня не начинайте, не делайте по-занзибарски – вдруг кто из руководства заглянет! Кабинет закройте и старайтесь в коридор не выходить, пока я не приду. Если задержусь – празднуйте без меня! Удодов домой поехал, у жены снова психический припадок.

Мясистая физиономия Игнатьева расплылась довольной улыбкой, глазки сузились, гребёнкой растопыренных пальцев привычно убрал волосы со лба, прижимая их к макушке точно куда-то устремляясь, радостно отчеканил:

– Есть, товарищ начальник!

Виктор дружески потрепал его за плечо и двинулся дальше по коридору.

Дверь кабинета захлопнулась, в замке провернулся ключ.

Совещание у руководства затянулось, и когда Рыков вернулся к подчинённым, праздник был уже в разгаре. Конечно, как такового веселья не наблюдалось, поскольку это не ресторан, но в кабинете царила расслабленная обстановка. Шли задушевные беседы, незлобивые споры.

Игнатьев хорошо опьянел, сразу наполнил начальнику стопку, придвинул чистую тарелку и приборы, прекратил общий галдёж, давая слово руководителю.

Рыков, не садясь, с ходу поднял стопку, привлекая внимание. Когда наступила тишина, пригладил левой рукой аккуратные усы, начал:

– Не знаю, был ли тост за наших братьев, которые находятся на передовой, защищая русских украинцев. Но сегодня на совещании снова стоял вопрос об отправке на Донбасс оперативников бороться с преступниками на освобождённой территории. Так что готовьтесь, если есть желающие, завтра с утра ко мне подойдите. Если нет – возможно, будем назначать.

В кабинете наступила мёртвая тишина.

– Ну а пока, – продолжил Рыков, – выпьем за наших бойцов, за их здоровье и возвращение живыми! Пусть все корабли вернутся домой!

Личный состав одобрительно зашумел, стали чокаться, выпивать, закусывать. Посчитав официальную часть завершённой, сотрудники вернулись к своим разговорам, разошлись по кабинету, пристроились за рабочие столы, обсуждая новости.

Рыков положил себе на тарелку салат из капусты, сел за стол, стал закусывать.

Игнатьев пристроился рядом. Несмотря на выпитое, держался бодро. Только лицо стало ярко-розовым, глаза сильнее сузились и блестели, точно готовились вытечь. Сразу начал тихо жаловаться начальнику:

– Не знаю, Виктор… может, зря ты меня из района вытащил? У меня там, на территории, киоск был небольшой у метро, гараж с ремонтниками, ларёк с шавермой, какая-то копеечка капала. Жена – помощник прокурора, если что, прикрыла бы. Она за меня очень волнуется, прямо как мамаша! – сдавленно хихикнул: – У неё от этого постоянно руки мёрзнут, перчатки не снимает из верблюжьей шерсти, спит в носках.

– Что ты рассуждаешь по-занзибарски? Эльвира старше тебя на пятнадцать лет! – усмехнулся Рыков. – Вот и переживает! За кого ей ещё волноваться? Детей нет, животных тоже. Был бы ты поменьше ростом – она б тебя запеленала и с собой носила!

Олег посмурнел, пожал плечами:

– Я у вас в отделе с весны и не пойму, в чём выгода. Конечно, «на земле» куча материалов с заявителями, отказные постановления и постоянные операции, начальство долбает по полной. А здесь время есть, но куда приткнуться – не понимаю.

– Так раз время есть – заводи оперативные дела на крупных мафиози и сажай их в тюрьму, мало ли в Бразилии Педров или Пабло Эскабаров? – улыбнулся Рыков. – Появятся обиженные бизнесмены, будут тебе благодарны. У тебя же хорошие разработки на территории были, а здесь пока ноль!

Олег пожал плечами:

– Под крупных мафиози нужны хорошие агенты, а лучше агентессы. А где я их здесь возьму?

– Где все берут? – усмехнулся Рыков. – Работать надо активнее, осваиваться!

– Осваиваюсь! – смущенно заявил Олег.

– Пора бы уж! Чаще улыбайся, и люди к тебе потянутся! – усмехнулся Виктор. – Ты по своему рынку на территории шарился, мелочовку вымогал по-занзибарски. А здесь чем выше сидишь, тем круче имеешь! Вон Удодов, кондитерскую фабрику курирует и в ус не дует! А начальник розыска в долях целой сети автосалонов! Им на жизнь хватает. И у тебя такие друзья появятся, ты только активнее работай, вникай в дела, на помощь честному бизнесу глаза не закрывай! За это ещё никого не наказывали! Ко мне недавно директора компьютерной фирмы подтянули, тот десять ноутбуков нам подарил. Я половину начальнику управления отдал, чтобы не завидовал. Теперь будем сотрудничать. Станешь начальником ГУВД – просители в очереди будут стоять! Вон Пиотровский в своё время открыл Фонд помощи полицейским и тихо кормился с него, а опера понятия не имели! Потом на его место пришла пара тупых генералов – сейчас в тюрьме сидят! Только не надо делать по-занзибарски. Не жадничай, всему своё время. Ты, главное, трудись!

Игнатьев криво улыбнулся, кивнул. В очередной раз наполнил стопки и, чокнувшись с шефом, опрокинул содержимое в рот. Тихо крякнул не закусывая, поинтересовался:

– Виктор, а ты что, на Занзибаре был? Всё время так говоришь.

– Не был. Просто мне так кажется, что там всё наоборот делают. Им думать не надо. Зачем мозгами шевелить? Лежат себе под пальмой и ждут, когда банан или ананас вниз упадёт! У них там шикарный климат, солнце и море, международные фонды им помощь переводят. А у нас за каждый банан вкалывать приходится!..

Неожиданно в дверь громко постучали. Сотрудники в кабинете притихли, посмотрели на Рыкова. Стали убирать бутылки под стол. Виктор пристально оглядел кабинет – вроде всё стало прилично, открыл дверь.

За ней в строгих костюмах стояли и радостно улыбались трое коллег из ФСБ.

– Кто ещё явку с повинной не написал? – обратился Рыков к своим подчинённым.

Сотрудники замерли, настороженно уставились на гостей.

– Расслабьтесь! – усмехнулся Виктор. – Сегодня арестов не будет, атаман гуляет!

Коллектив выдохнул, заулыбались, стали доставать водку, разливать.

– Вот, пришли начальство поздравить, – сообщил руководитель отдела Шишлов.

Рыков протянул ему руку:

– Привет, Фёдор, проходите!

Коллеги прошли внутрь.

– Давайте к нашему столу, – пригласил Игнатьев, достал новые стопки, стал разливать водку.

– Мы на минуточку, – извинился Шишлов, – вручить подарки и всё!

Его подчинённый достал три разноцветные коробочки.

– А Удодова нет? – спросил Фёдор, оглядывая кабинет.

– Отпросился домой.

– Ну, тогда это тебе, – он забрал у сотрудника и передал Рыкову синюю коробочку, – переносные жёсткие диски, для вашей работы пригодятся!

– Здорово, – обрадовался Виктор, убирая подарок в карман пиджака, – точно пригодятся!

– Это Олегу, – протянул зелёную коробочку. – Ну а красную оставим полковнику Удодову! Спасибо за совместную работу и с Днём уголовного розыска вас!

Все подняли наполненные стопки и, чокнувшись, выпили. Потянулись руками за нарезками. Закусили сыром и колбасой. После чего сотрудники ФСБ сразу ушли.

В кабинете снова начался галдёж, зазвенела посуда.

– Опасные ребята, – покачал головой Игнатьев, – никогда не знаешь, зачем они приходят!

Рыков улыбнулся:

– Это наши, мы с ними уже лет десять сотрудничаем, информацией обмениваемся, иногда нам помогают, если надо сделать что-то срочное: телефон прослушать или информацию получить. Мы их прикрываем, чтобы не расшифровали.

Раздался тихий стук в дверь.

Олег сделал знак сотрудникам, и гомон снова утих, быстро убрали бутылки под столы.

Виктор подошёл к двери и приоткрыл.

На пороге стоял начальник убойного отдела Михаил Алексеев. Сухопарый, высокого роста, с вытянутым худым лицом и крючковатым носом, немного сутулый, точно высушенный стручок. Никогда не расставался с папиросой и даже по коридору ходил, держа её в пальцах, нарушая приказы о пожарной безопасности. Его торчащая в приоткрытой двери голова с опущенными татарскими усами пьяно покачивалась.

В одной руке он держал бутылку виски, в другой горящую беломорину:

– Хочу поздравить вас!

– Ну, заходи, Петрович, – обрадовался Рыков, пропуская коллегу и закрывая за ним дверь. Пошутил: – Хочешь мокруху нам подарить на праздник?

Михаил кивнул, с улыбкой зашёл в кабинет.

Увидев Алексеева, сотрудники вернули бутылки на место, продолжили общение – этот начальник был им хорошо знаком.

Игнатьев убрал виски в шкаф, достал чистую тарелку и стопку, стал разливать водку.

В кабинете снова образовался галдёж, сотрудники вспоминали весёлые ситуации, громкие дела, просто шутили.

Руководители выпили по одной, затем снова налили.

– Зашёл тебя поблагодарить! – обратился Михаил к Рыкову, лицо стало серьёзным, затянулся папиросой, стряхнул пепел в грязное блюдце на столе. В упор посмотрел на Игнатьева, и тот понял, отошёл от стола начальства, присоединился к подчинённым.

– За то, что ты меня спас летом, эти чёртовы дела…

– Всё нормально, – отозвался Виктор, обнял коллегу за плечо, – в одной лодке плывём, ты бы так же поступил… Мы же не на Занзибаре!

Алексеев кивнул, поднял стопку. Посмотрели друг другу в глаза, чокнулись и выпили.

Виктор хорошо помнил, как во время недавней проверки негласного аппарата, состоящего на связи у Алексеева, два платных агента оказались умершими, а деньги и премии на них Михаил продолжал получать регулярно, писал за них сообщения, подписи подделывал. Рыков это от руководства скрыл.

– Ты знаешь, – продолжил Алексеев, – мне тогда деньги были очень нужны. Агенты на связь не выходили, я думал, они в запое. Сам знаешь наш контингент. Ждал – появятся, отдам. А тут у жены онкология, срочно лекарства нужны дорогие, вот и потратил.

– Ладно, забыли, где наша не пропадала, – улыбнулся Рыков, – дела-то списал в архив?

– Конечно, сразу!

– Ну и отлично! Будем жить!

Алексеев забычковал папиросу в блюдце, обвёл взглядом оперативников:

– В моём отделе тоже особого веселья нет, не то, что раньше. В былые времена ресторан заказывали, всем управлением гуляли!

– Какое уж тут веселье, – поддержал Рыков. – Представляешь, не могу смотреть на мужиков в новом камуфляже, сразу вижу их в окопах закрывающими головы от бомбёжки. Точно в американских фильмах о войне во Вьетнаме. По городу группами ходят, у магазинов собираются, у банков, у нотариусов. Что они там делают – составляют завещание? Мне от этого не по себе!

Алексеев пожал плечами:

– Стараюсь об этом не задумываться, иначе совсем тошно. Работали мужики, учились, бабы детей рожали, планы строили…

– А ну, – Рыков махнул рукой, – всё по-занзибарски! Слушай, у меня странная вещь с домашним телефоном стала происходить с недавних пор. Как трубку после разговора кладу, так после этого короткий звоночек идёт.

– Управление собственной безопасности работает, у меня такое тоже было пару лет назад, – невозмутимо сообщил Михаил, – старая чешская прослушка. Как обычно, на хорошее оборудование денег нет. Она так себя выдаёт. А тебя давно проверяли? Положено начальство изучать раз в год.

– Да вроде недавно ездили за мной, замечал хвост. Но чтобы слушали – такого не припомню.

– Значит, у них что-то есть на тебя! Сколько времени тебе полковника не присваивают и должность не предлагают?

– Уже больше пяти лет.

– А что говорят? Ты же с начальством раньше вместе служил!

Рыков поморщился:

– Противно слушать, валят друг на друга. Как на Занзибаре! Хорошо, что сидят на разных этажах, а то бы свести этих баранов вместе! Посмотреть!

Алексеев понимающе кивнул:

– Значит, они здесь ни при чём. Просто сказать не могут. Я думаю, УСБ что-то нарыло и согласия им не даёт. Ты сам виноват – выпендриваешься, ездишь на джипе «лексус».

– Да ему больше десяти лет! Вон начальник мошеннического отдела на новом «туареге» рассекает!

– Он его в кредит оформил, умный! Ты пока поосторожней, лишнего не болтай и не заезжай куда не надо. Это недолго. Дней двадцать, затем на другого руководителя переключатся.

– Хорошо, – улыбнулся Рыков, – постараюсь.

У него зазвонил телефон, достал трубку и посмотрел на экран.

– Жена звонит! – внутренне улыбнулся, в груди потеплело.

Алексеев похлопал Виктора по плечу:

– Ну, пока, пойду! – затушил папиросу в блюдце и направился к выходу, отпер дверь и скрылся за ней.

Рыков закрыл дверь на ключ, коснулся зелёной кнопки айфона:

– Что, любимая?

Лицо его постепенно становилось напряжённым и хмурым, брови сдвигались, взгляд рассеянно скользил по кабинету, накрытым столам, сотрудникам…

– Хорошо, сделаю что смогу, – завершив разговор, убрал телефон в карман.

Несколько минут постоял в раздумье, затем снова достал гаджет и стал просматривать контакты. Не увидев нужного человека, нашёл взглядом Игнатьева и махнул ему, чтобы подошёл:

– Олег, у тебя жена продолжает работать в прокуратуре Центрального района?

Тот кивнул:

– Да, помощником прокурора, а что случилось?

– Дочку задержали на антивоенном митинге у «Гостиного двора», жена не может её найти.

– А что, девочку в армию призывают? – пошутил Олег. – Она же у тебя несовершеннолетняя!

– Ну да, выпускной класс, но рослая кобыла не по годам! Понятия не имею, что она там делала! Может, ездила на занятия куда или из метро вышла?

– Сейчас спрошу, – Игнатьев достал телефон, набрал номер жены, вытянул губы трубочкой, начал сюсюкать:

– Привет, моя любимая мамочка… – но неожиданно замолчал, лицо стало серьёзным. Прижал ладонь к трубке, порхнул Виктору бровями, тихо шепнул: – Блин, забыл, не любит, когда я пьяный! – Затем снова заговорил в телефон, но уже по-деловому: – Дорогая, у нас же День уголовного розыска. Имею право! Но я о другом. Дочку шефа задержали у «Гостиного двора», может, приняли за митингующую! Учится в последнем классе.

– Рыкова Елена Викторовна, – уточнил Виктор.

Игнатьев повторил в телефон, немного послушав, ответил:

– Хорошо, – нажал на красную кнопку, посмотрел на шефа: – Сказала, сейчас найдёт.

– Ты что, свою жену мамой называешь? – удивился Рыков.

– Мамочкой, – уточнил Олег. – Правда, она делает вид иногда, что ей не нравится. Но я-то знаю, что в глубине души ей приятно. Пять выкидышей – это тебе не шутка.

– Да… – протянул Рыков озабоченным тоном. – Но может, ещё получится, какие ваши годы! – На лице отразилось сочувствие, предложил: – Давай выпьем за наших детей! Кто знает, что им ещё предстоит в этой жизни!

– Давай за твоих, – отозвался Олег, разлил водку по стопкам и поднял свою, с усмешкой добавил: – У меня пока волноваться не о ком!

– Зря ты так говоришь, – Рыков покрутил головой, чокнулся стопкой с заместителем и вылил в рот, – все детки, что вокруг, наши, чужих не бывает! И если они что-то плохое совершают – мы все в ответе. Как мы их вырастим, то и получим в стране!

Мужчины стали закусывать.

Через полчаса Олегу перезвонила жена.

– Девочку забрала, – передал он Виктору, – повезла к тебе домой.

Глава 5

Знакомство

Анна не находила себе место – что могло случиться с дочкой? Отзвонилась её подруга, сообщила, что Елену у «Гостиного двора» забрала полиция.

Сын только ходил, посмеивался:

– Она же борется за мир во всём мире, пусть теперь в тюрьме за него посидит! Узнает, что такое борьба! Может, с Навальным встретится!

– Как тебе не стыдно! – возмущалась Анна. – Твоя сестра попала в беду, а ты юродствуешь! Хороший брат поехал бы и разузнал, что случилось. Может, ей помощь требуется!

– Мозгам её помощь требуется! Вся страна борется с фашизмом, а ей мира захотелось! Забыла, как наши деды погибали в Великую отечественную войну? Жалко, что я не в военном училище обучаюсь, а то бы уже давно стрелял в этих гадов!

Анна не нашла слов для возмущения, только горько вздохнула, покачала головой. Прошла в спальню, прилегла на кровать. Взяла с тумбочки айпэд и включила его, стала смотреть ролики на Ютубе. Не могла сосредоточиться, стала беспорядочно тыкать в картинки. Перед глазами мелькали летящие в лицо торты, гуляющие по улицам зомби, танцы в метро, поцелуи на улице. Казалось, весь этот хаос перекочевал в её голову и перемешался. Она набрала в поисковике «война на Украине», и на экране возникли пикирующие самолёты, взрывы домов, рыдающие женщины, чумазые дети в очереди за едой…

Неожиданно раздался звонок в дверь, и она пошла открывать.

На пороге стояла дочка с портфелем, а за ней крепкая коренастая женщина за пятьдесят в кашемировом сером пальто с короткой химией на голове, торчащей из-под берета.

Анна сплеснула руками:

– Господи, я так волновалась! – она притянула дочку к себе, стала целовать.

Елена стояла с опущенными руками, на ласки матери не реагировала. Лицо было хмурое, радужные волосы растрёпаны, на куртке виднелись следы грязи.

– Я Игнатьева Эльвира Моисеевна, – напомнила женщина о себе, – жена Олега, заместителя вашего мужа.

– А я Анна, – опомнилась Рыкова, отводя дочь от порога: – Присаживайтесь, пожалуйста! Извините за беспокойство.

Гостья села в кожаное кресло при входе, продолжая наблюдать радость матери.

Анна помогла дочери раздеться и проводила в ванную комнату. Вернулась, на ходу предлагая гостье:

– Может, чайку? – тут же всплеснула руками: – Ах, какая я неряха! Встаньте, пожалуйста! Забыла убрать.

Игнатьева приподнялась, настороженно оглянулась назад. Стала осматривать пальто, отряхивать от налипшей кошачьей шерсти руками в чёрных вязаных перчатках.

Анна забрала с сиденья овечью шкурку, оправдывалась:

– Наш кот здесь ночью спит, давайте я почищу! – достала клейкий рулончик и несколько раз провела им по материалу. – Ну, вот и всё. Пойдёмте чай пить с печеньем!

– Можно, я не буду раздеваться? – спросила гостья. – А то у вас холодно, у меня малокровие, руки мёрзнут!

– Да, конечно, – согласилась Анна, – отопление ещё не включили. Мы сами не можем согреться. Проходите!

Они прошли на кухню, и хозяйка поставила на плиту чайник, достала овсяное печенье, выставила на стол, спросила:

– Не очень сложно было дочку найти?

Игнатьева пожала плечами:

– Чего её искать? Сидела бедняжка в обезьяннике, как и остальные. Их там человек десять задержали с транспарантами.

Анна разлила чай, и гостья стала прихлёбывать из чашки, держа её руками в перчатках. Неожиданно спросила:

– А нет чего покрепче? Может, водочки?

– Конечно, – улыбнулась Анна, подумала, что и ей не помешает расслабиться. Обрадовалась предложению. Достала из холодильника початую бутылку «Царской золотой» и поставила на стол. Стала нарезать колбасу, сыр, затем разлила водку по стопкам.

– Давай за наших мужей, – предложила Эльвира, – пусть на фронт их не возьмут, но им и здесь не сладко приходится!

– Давай! – согласилась Анна и стала пить маленькими глотками, стараясь не морщиться.

Эльвира махнула содержимое стопки в рот и стала закусывать колбасой, тыкая в неё вилкой.

Тепло проникло в организм Анны, она откинулась на стул, расстегнула ворот кофточки. На шее блеснул подаренный мужем золотой кулон.

– Интересная подвеска, – заметила Эльвира, – кто там изображён – спортсменка?

– Это Ника, Богиня победы, муж подарил, когда я со спортом завязала.

Эльвира привстала разглядывая:

– Девушка с факелом? Я видела другие изображения.

– Да, – согласилась Анна, – бывает с венком или мечом! Я в интернете смотрела. Виктор даже собирался мне ещё прикупить в подарок для коллекции.

– Ясно, – заулыбалась Игнатьева, – значит любит!

Анна смущённо мелко закивала.

Застолье продолжилось, болтали о всякой ерунде.

Постепенно беседа становилась задушевной. Женщины разоткровенничались.

Игнатьева рассуждала сама с собой:

– Волнуюсь я за Олега. Молоденький он у меня. Чувствую, никак не может освоиться в отделе у вашего мужа. На земле проще было, и я рядом. Мы с ним вдвоём живём, он у меня и за мужа и за детей. Хожу за ним как за маленьким, он хоть и большой, но такой ещё глупый, во всём надо помогать, подталкивать!

Анна пожала плечами:

– Мой муж меня не спрашивает, сам всё решает. Да и некогда мне ему советовать, с детьми бы разобраться. Но чувствую, Виктор постоянно волнуется за нас, жалеет, – в душу проникли воспоминания, глаза Анны наполнились влагой.

– Ну, давай ещё по одной на посошок, и я поеду домой, – предложила гостья.

– На машине? – удивилась Анна.

Эльвира махнула рукой:

– Да, под окном стоит. Муж купил себе, а на права сдать не может, вот я и катаюсь.

Анна продолжала вопросительно глядеть на собеседницу.

– Наливай, наливай, прокуроров не трогают! – добавила та.

Анна наполнила стопки. Чокнулись. Эльвира опрокинула водку в рот и пошла в коридор твёрдой чеканящей походкой, застёгивая большие пуговицы пальто.

Анна не выпила, поставила стопку на стол, двинулась следом.

Прощались перед дверью сердечно с поцелуями в щёки, точно лучшие подруги.

Рыков в квартире появился за полночь.

Дети спали. Жена с закрытыми глазами, одетая в лёгкую ночную сорочку, лежала в постели, прикрывшись одеялом. В ушах белели капельки наушников. Слушала остросюжетную книгу, но мысли уводили её от содержания совсем в другом направлении. Собственный детектив был ближе сердцу, щемил, не давал покоя, затмевал придуманные интриги автора, делал их наивными и неубедительными.

Горел ночник.

Сняв чёрное короткое пальто и обувь, Виктор сразу прошёл в спальню, наклонился и поцеловал жену в губы.

– Привет, любимая! – удивился, что она не вздрогнула – значит, не дремала, прислушивалась, ждала. Залюбовался её профилем, ощутил нарастающую в душе нежность за преданность семье, отречённую карьеру, заботу и ласку.

Насилу оторвал взгляд, сходил в ванную. Есть не стал – был сыт, вернулся и стал раздеваться, быстро юркнул в нагретое женой пространство, прижался к горячему женскому телу. Коснулся рукой гладкого упругого бедра, ощутил кружевную материю – значит, секса не будет. Да он и сам не очень хотел, слишком устал за праздник. Положил голову жене на грудь, точно извиняясь за шкодливость.

Анна, не поворачиваясь, с тревогой спросила:

– Ты был в военкомате? Разговаривал по поводу сына?

– Военкома не было, – соврал Виктор, – завтра созвонюсь, заеду.

– Стакан опрокинуть успел, а о сыне некогда подумать?

– Милая, сегодня же День уголовного розыска! Ну что ты опять по-занзибарски?

Анна вынула из ушей телефоны, положила на тумбочку:

– Поздравляю! Какая вам разница, праздник или нет, лишь бы стакан во лбу. Жена Игнатьева дочку привезла, за мужа своего волнуется, что он общего языка с вами найти не может!

– Да ещё как может! Покруче нас бухает, – усмехнулся Виктор. – А что, Антон ещё не передумал идти на фронт?

– Передумал… – съехидничала жена. – Бронежилет ищет. Ботинки с каской и фляжкой где-то достал, вон зайди в его комнату – целый арсенал, чего там только нет. Точно третья мировая начинается! Может, не успеет? Президент обещал быстро закончить…

– Быстро… – зло прервал её Виктор, лёг на спину, заложил руки за голову, – у нас приказ пришёл, тоже ребят отправляем за порядком там смотреть. Давай спать, утро вечера мудреней.

– Пойду попью воды, – сообщила жена, встала с постели.

Её ночнушка задралась сзади, и Рыков увидел непривычно сморщенные ягодицы Анны, дряблые ляжки. С горечью подумал – почему он не обращал внимания на её тело, когда оно было молодым, упругим и налитым свежестью? Наверно, принимал это как должное, достоинств не замечал, молодой был. Вот так всегда: что имеем – не ценим, потеряем – плачем. Быть может, от этого и её раздражение. Наверно, и он уже не Аполлон. Душу наполнила щемящая жалость к жене, захотелось обнять её крепко.

– Господи, что за время, – запричитала жена, возвратившись, – сын медицинскую академию бросает, на фронт рвётся, дочка с плакатами стоит на митингах против войны. Муж вечно пьяный шатается непонятно где…

Она залезла под одеяло, не успев договорить, Виктор крепко обнял её, обиженно прервал:

– Ну ладно тебе в праздник-то, – провёл рукой по небольшой упругой груди Анны, почувствовал кулон, который подарил ей, когда она завязала с боксом. Обвил тело руками, сильно прижал к себе. Почувствовал, как тело жены стало тихо содрогаться, заходиться в истерике от внутреннего плача. Анна начала всхлипывать:

– Какой может быть праздник? Все разделились, точно в Гражданскую войну, на красных и белых, подруги рассорились, родственники проклинают друг друга. Не знаешь, кто с тобой рядом, чего от него теперь ждать… Когда тебя нет, мне кажется, что наш дом замирает, точно у него остановилось сердце…

Виктор поцеловал жену в полные чувственные губы, ощутил знакомое любовное опьянение, прошептал:

– А я когда прихожу с работы, чувствую, что всё здесь дышит, и это дыхание твоё…

Анна повернулась на бок, и Виктор обнял её сзади, прижался к спине, почувствовал, как она обхватила под собой его руку, зажала большой палец в ладошке, стала тихонько жамкать его, осторожно тереть косточки суставов, постепенно успокаиваясь.

– Всё будет хорошо, – Виктор отдал свой палец на растерзание. Жена всегда так делала, когда хотела расслабиться и уснуть. Рассказывала, что в детстве теребила перед сном палец деда или отца. Теперь вот его. Другой рукой Рыков нежно погладил Анну по короткому ёжику волос, горестно вздохнул: – Я рядом с тобой, милая. Не бойся. Я с тобой рядом.

Глава 6

Страшная новость

Через несколько дней в кабинет руководства оперативного отдела с утра заглянул секретчик Лимаренко, бросил:

– Товарищи начальники, не забудьте сдать мне графики встреч с агентурным аппаратом на следующий месяц! – Дверь захлопнулась.

Рыков пригладил усы, перевёл недовольный взгляд на Удодова:

– Владимир Сергеевич, пора уже эти графики исключить. Кто их придумал? Они приказом предусмотрены? Только расшифровывают, когда и где мы встречаемся!

– Не мы их выдумали, не нам и прекращать! – отрезал полковник.

– Виктор Павлович, – отозвался Игнатьев, – я поищу приказ, посмотрю, есть ли там такой пункт.

– Хорошо, – отозвался Рыков.

Удодов недовольно засопел, уставился в сводку происшествий, стал подчёркивать. Затем остановился и, решив не молчать, поднял голову:

– Виктор, ты поменьше выступай. И вообще – будь скромнее! Я вчера со своим приятелем встречался, начальником УСБ Никитиным. Юрий Юрьевич по секрету сказал, что не пропустит тебе досрочного звания «полковник». Из Москвы пришло за нашу совместную операцию с ФСБ по украинским хакерам.

– Да пусть он подавится этим званием! – выругался Рыков. – Мерзавец занзибарский, двух наших пьяниц, которых мы летом уволили, пригрел в своём управлении! Теперь они будут мстить – копать под нас! А он сидит, задницей кресло протирает, бездельник!

– Не бездельник, – усмехнулся Удодов, – он там много на тебя нарыл, так что будь осторожней.

Игнатьев отвлёкся от работы, внимательно наблюдал за своими начальниками, слушал. В очередной раз убедился, что друг от друга в этом кабинете ничего не скрывают.

Виктор махнул рукой. Не первый раз уже приходили внеочередные звания, но кто-то всегда их отсылал обратно в Москву. То кадры недовольны, то УСБ, то ещё непонятно кто. Он вспомнил об обещании директору шубного магазина Алисе и стал проверять по базам присланные установочные данные. Созвонился с приятелем из Пенсионного фонда и попросил узнать, откуда приходят налоги данных женщин.

Буквально через несколько минут с горящей папиросой в руке заглянул начальник убойного отдела Алексеев, поинтересовался у Рыкова:

– Не занят? – вопрошающе покосился на сидящего за соседним столом Игнатьева, а затем в противоположную сторону на Удодова.

– У меня от руководителей секретов нет, – улыбнулся Виктор, – колись!

Начальник отдела поднял голову от документов и с интересом уставился на гостя.

– Здравия желаю, Владимир Сергеевич, – отреагировал Михаил, пригладил вниз усы.

Удодов кивнул:

– Проходи, распрягайся.

Алексеев улыбнулся и энергично вошёл, плотно прикрыв за собой дверь. Подошёл ко всем по очереди, поздоровался за руку. Остановился у Рыкова, стряхнул пепел в стоящую на столе чистую пепельницу для гостей и сел на стул, закинул ногу на ногу, снова затянулся папиросой. Изучающе посмотрел в глаза Виктору:

– Девушку несколько дней назад нашли убитой в подъезде, выезжали местные убойщики. В карманах ничего нет – ни паспорта, ни кошелька, возможно – ограбление, изнасилование не подтвердилось. Есть фрагмент кровавого следа обуви убийцы. Поднимается наверх пару этажей, потом стирается. Ножевое в грудь, зачем-то лицо порезали. В принципе это дело района, ничего резонансного. Но как-то всё застопорилось. Я послал к ним куратора из моего отдела. Тот провёл повторный осмотр и за батареей на полу нашел телефон, наверно, вылетел во время борьбы. Коллеги из ФСБ помогли снять пароль. Теперь устанавливаем связи.

– А я здесь при чём? – недоумевал Виктор.

– Сотовый телефон, может, её, а может, преступника! Пока обзвоны не делаем, выясняем осторожно. Но твой номер несколько раз засветился, вот решил поговорить.

Рыков недоумённо пожал плечами, посмотрел на шефа, затем на Игнатьева.

Полковник Удодов, вытянув шею, с интересом прислушался.

Олег печатал справку на компьютере, периодически заглядывал в черновик.

– Ну, говори тогда, – согласился Виктор.

– А чего говорить-то? Давай сразу к делу!

Виктор приготовился слушать, сосредоточился.

Алексеев усмехнулся, достал гаджет в маленьком полиэтиленовом пакете, стал играючи тыкать в экран.

Рыков не сразу понял, зачем это.

Неожиданно раздался звонок, и Виктор с готовностью вынул айфон из кармана, посмотрел на высветившееся имя, жестом извинился:

– Минуточку!

Поднялся, чтобы выйти из кабинета, сделал шаг к двери и неожиданно почувствовал, что сейчас что-то произойдёт, накатила волна понимания, застыл. Снова посмотрел на экран, где светилось знакомое имя, перевёл взгляд на Алексеева и чиркнул пальцем по экрану. Приложил телефон к уху. Там была тишина, напряжённая, пугающая, и едва слышный шорох, гулкость замершего в ожидании кабинета. Именно эти звуки окружали его снаружи.

Алексеев поднёс пакет ко рту и тихо сказал:

– Привет, Виктор.

– Чернушка… – с нарастающим ужасом прошептал Рыков, выключил айфон.

– Что за «Чернушка»? – переспросил Алексеев.

Виктор стоял, покачиваясь посреди кабинета, переводил взгляд с Удодова на Михаила. В голове кружились воспоминания о последней встрече в ресторане, задание, озабоченная улыбка и беспокойство девушки. Глубоко сглотнув, смягчая сухость во рту, Виктор засомневался, с надеждой в голосе произнёс:

– Может, потеряла, кто-то нашёл и пользовался? Пока ничего сказать не могу.

Михаил пожал плечами:

– Ясно, тогда поедем на опознание?

Виктор кивнул и, положив айфон в карман, направился к шкафу, стал одеваться.

Полковник Удодов сочувственно посмотрел на своего заместителя:

– Отзвонись мне, она или нет!

– Так точно, – отозвался Рыков.

Алексеев понял, что начальник Виктора в курсе, и тоже встал, затушил папиросу в пепельнице:

– Пойдём, я оденусь по пути, машина ждёт внизу. Позвоню эксперту, чтобы был на месте.

Они вышли из кабинета.

Морг на Екатерининском проспекте был полон гражданами. Алексеев провёл Виктора чёрным ходом прямо в подвал. Здесь было холодно и сыро. Справа за полиэтиленовыми шторами суетились патологоанатомы, препарируя трупы, лежащие на металлических столах. Рядом – помощники с диктофонами и несколько студентов медицинских вузов.

Виктор подумал, что здесь мог работать и его сын – всё же лучше, чем под пулями.

Алексеев уверенно прошёл дальше.

Следуя за Михаилом, Виктор гадал – что могло произойти? Он почему-то был уверен, что погибла именно Марина. Но так хотелось надеяться на чудо. В последний раз он передал ей новость о том, что освобождается Ефимов. Пять лет назад Марина выступала секретным свидетелем по делу организации контрабанды и сбыта наркотиков. Участие её было минимальным, и тогда Рыков завербовал её, предлагая дать показания в обмен на условный срок. Доказательств было «кот наплакал», хороших прямых свидетелей вообще не было. Преступники работали аккуратно, закладки делали через интернет, всё было обезличено.

Марина согласилась не сразу, показания в суде уже давала как агент под другим именем с изменённым голосом. Находилась в соседнем кабинете. Но всё равно Ефимов мог догадаться по тем сведениям, которые прозвучали. Хотя Виктор сам выстраивал для неё речь, составляя предложения жёстко по-мужски. Некоторые факты, о которых знала только она, даже не упоминали в суде. Поэтому и срок преступникам вышел не такой суровый. Всё же надо было впаять Ефимову преступное сообщество. Но прокуратура в этой части обвинение не поддержала. Почему?

Когда судмедэксперт откинул простынь, Рыков отшатнулся – всё лицо девушки бугрилось свежими шрамами, в некоторых местах торчали нитки, но всё же оно было хорошо ему знакомо. Сердце заныло от безысходной тоски. Подумал, что и он приложил руку к её смерти. С грустью спросил:

– Что это с ней?

– Преступник порезал, – сообщил эксперт, – сшили для опознания.

– Не хотел, чтобы узнали? – предположил Алексеев.

– Не думаю. Скорее, похоже на вымещенную обиду или злобу.

– А это что? – указал Виктор на красную тонкую полоску поперёк шеи.

– Предполагаю – проволока, пытались душить, – пояснил эксперт.

– А может остаться от сорванного кулона?

– Да, вполне, – согласился специалист.

На затылке виднелась травма, вокруг слипшиеся от крови волосы. Виктор указал на повреждение:

– Избили?

Эксперт пожал плечами:

– Могла упасть или нанесено посмертно, крови маловато. Я все свои предположения напишу в заключении.

Сомнений не осталось. Безобразные шрамы от вскрытия немного изуродовали тело Марины, но пышущая молодость и очарование затмевали корявые швы и холодную бледность кожи.

Виктор кивнул:

– Это она.

Михаил махнул рукой эксперту и направился к выходу, Рыков пошёл за ним.

Теперь надо было давать показания в кабинете Алексеева.

– Кто она? – сразу поинтересовался Михаил, снимая куртку и усаживаясь в своё рабочее кресло, закуривая.

Виктор не стал раздеваться, опустился на стул точно подозреваемый, начал рассказывать:

– Марина Чернова, мой негласный сотрудник, псевдоним «Чернушка». Работала под преступным авторитетом Ефимовым. Была спящим агентом пять лет, пока тот сидел. На прошлой неделе из Новых крестов сообщили, что он освобождается. Я назначил ей встречу, провёл инструктаж, дал задание.

– И что? – нетерпеливо поинтересовался Алексеев.

– После встречи отзвонилась мне с городского автомата как просил. Сказала – всё в порядке. Вечером мы встретились в ресторане «Невский причал» на Обуховской обороне, написала сообщения, а затем я отвёз её к дому.

– И больше не звонил, не встречались?

– Нет.

– А в какой день это было? Во сколько?

– Три, четыре назад… точно сказать не могу, надо посмотреть по времени в телефоне или в агентурном сообщении.

– Хорошо, – согласился Михаил, – а когда прощались, ничего подозрительного не заметил? Докуда проводил? Был в квартире?

– Нет, поболтали в машине как обычно, потом она вышла, а я уехал.

– В квартире отпечатки твои не найдём?

– Нет.

– Какой адрес?

– Я только визуально помню, надо в личном деле посмотреть, она по прописке жила. Ефимов ей квартиру купил лет семь или восемь назад в девятиэтажке.

Алексеев достал телефон в пакетике, несколько раз потыкал в него пальцем, сообщил:

– В тот день, когда она встречала Ефимова, ей пришло сообщение: «Если возьмёшься за старое, убью». Не знаешь, кто мог его послать?

Виктор покрутил головой:

– Понятия не имею.

– А что значит за «старое»? Чем она занималась?

Рыков пожал плечами:

– Помогала Ефимову с наркотиками, спала с ним, хотя особенно не светилась. Да и мне помогала. Что ещё… трудно сказать. Попала в поле зрения как связь, согласилась стать секретным свидетелем.

– Надо родителям её сообщить, съездить, посмотреть, как там обстановка. У тебя есть их адрес? – Алексеев затушил в пепельнице догорающую папиросу.

– Да, в личном деле агента записано. Пойдем, чтобы не откладывать, я посмотрю.

– Сейчас, – согласился Михаил. Закурил новую папиросу.

Они встали и вышли в коридор, прошли в кабинет Рыкова.

Игнатьев просматривал дела сотрудников.

Удодов сидел за своим столом в углу и что-то сосредоточенно писал в компьютере.

Виктор сразу подошёл к своему сейфу, снял печать и начал рыться в бумагах. Через некоторое время с недоумением произнёс:

– Не могу найти! Куда оно делось?

Алексеев затянулся папироской, стряхнул пепел.

Виктор взял книгу описи и стал просматривать каждую строку по порядку, через некоторое время воскликнул:

– О! Как же я мог забыть! Дела находятся на проверке у секретчика Лимаренко, там же и последнее агентурное сообщение. Он проверяет дела перед приездом комиссии из Москвы, чтобы всё было в порядке. Сейчас позвоню!

Рыков взял трубку рабочего телефона и набрал номер:

– Слава? Привет, это Рыков! Там у тебя на проверке дело моей агентессы «Чернушки». К тебе подойдёт начальник убойного отдела Алексеев, дай ему личное и рабочее, пусть выпишет всё, что ему надо! Ты понял? – Выслушав ответ подчинённого, усмехнулся: – Да списал он, списал! Не волнуйся!

Виктор положил трубку.

Михаил вопросительно кивнул:

– Что-то не так?

– Да нет! Всё в порядке. Интересуется, сдал ли ты в архив своих мертвецов?

Алексеев улыбнулся, хлопнул Рыкова по плечу и направился из кабинета. Остановился в дверях, обернулся:

– Ты спрашивал эксперта о триангуляционной борозде на шее девушки…

Виктор кивнул:

– Я ей наудачу серебряный кулон подарил с изображением «Ники», Богини победы, возможно, преступник позарился.

– Сможешь изображение найти в интернете?

– Да, конечно, позже занесу. Кстати, может, и не важно, но она сказала, что Ефимов её утром в городе высадил и обещал перезвонить вечером после неотложных дел. Но так и не позвонил до нашей встречи.

Алексеев кивнул и вышел за дверь. Папироса, точно напоминание, осталась дымить в пепельнице на столе Рыкова.

Удодов оторвался от монитора, поинтересовался:

– Установили? Твоя «Чернушка»?

Виктор кивнул. Разделся и сел на своё место.

Начальник покачал головой:

– Красивая девушка была, жаль. Может, мы расшифровали, что-то напортачили в суде?

– Не думаю, – возразил Виктор, пригладил усы, – если бы тогда прокололись, они бы сразу её убрали, а затем уже на апелляцию подали. Но пять лет о ней никто не вспоминал! А вот теперь встретила любимого из тюрьмы и адью… Как у тебя-то жена? Как съездил?

Удодов посмурнел:

– Плохо. Она и в молодости от ревности с ума сходила, а после гибели сына совсем умом подалась. Ходит по соседям, рассказывает, что я собираюсь её бросать. И сына ждёт, каждый вечер пироги печёт или печенье. Сядет после ужина в кресло и заснёт. Я переложу её в постель. Утром меня ругает, что сын приходил, а мы его не встретили, не открыли дверь.

– А что с ним случилось? – поинтересовался Игнатьев.

– Не знаю, никто ничего не рассказывает. Он в Москве служил в ФСБ майором, здоровый парень, крепкий. Сказали – сердце, а в справке о вскрытии указано: причина не установлена. Как так не установлена? Ну, я понимаю, бомжей подбирают, там у них всё сгнило от водки – и печень, и почки, и селезёнка – определить не могут. А здесь-то?

– Так что с женой решил? – спросил Рыков.

– Вожу её на процедуры, таблетки какие-то выписали. Сказали, может появиться агрессия, надо быть внимательным – тогда снова в больницу на стационар. А я думаю – возьмёт и меня молотком по голове или ножом в бок пырнёт, когда я сплю! Агрессия… как она проявится?

– Да… – задумчиво произнёс Виктор, – не знаешь, кто с тобой рядом!

– Вот то-то и оно! – подтвердил Удодов.

Глава 7

Война и мир

С утра предупредив Удодова, Рыков рванул в районный военкомат к своему приятелю Стасу Сазонову. Они были знакомы ещё с тех пор, когда Виктор работал на территории опером, а тот обычным клерком – капитаном, покинувшим действующую часть по состоянию здоровья. Вместе ловили дезертиров, помогал Стасу с информацией об уклонистах. Было время, когда погоны с военкомов сняли, и с призывом начался разброд. Но несколько лет назад снова присвоили звание, структуру восстановили – видать, страна давно становилась на военные рельсы.

Около военкомата припарковался большой автобус с туристическими наклейками и рекламой по бокам. Вокруг – парни в камуфляже, девушки в красивых нарядах, пожилые женщины в чёрных платках с пьяными мужьями под руку.

Кто-то играл на гитаре, несколько человек подпевало:

Слышались женские всхлипы с причитаниями, молодецкие призывы бить врага, бороться с фашизмом…

Данная картина навевала Рыкову тоску. Он проскочил мимо и, показав на вахте удостоверение, поднялся на второй этаж, стукнул в дверь и сразу распахнул.

Вдоль стены сидели несколько женщин разного возраста с одинаково запавшими глазами, взволнованными, измождёнными лицами. С угрюмой надеждой недоверчиво в упор смотрели на комиссара. Рыков осторожно сел на стул рядом с ними.

Озабоченный Сазонов в форме подполковника эмоционально метался в кресле, сдержанно ругаясь по телефону:

– Мои ребята звонят матерям, жалуются, что их не кормят! У вас, что, кухни даже нет? Это же Таманская дивизия! Куда вы их там возите на поезде то на юг, то на север? Что происходит?

– Они все больные! – выкрикнула пожилая женщина и, закрыв лицо руками, тихо зарыдала в ладони.

– Мой муж говорит, что у них коронавирус гуляет, не чувствуют запаха и вкуса! Никто их не лечит! Лекарства не дают! – сквозь слёзы добавила другая, помоложе.

Сазонов бросил взгляд на женщин, тут же подхватил:

– Они там у вас с коронавирусом катаются – лечить их собираетесь? – Затем умолк, стал внимательно слушать, кивать, несколько раз повторил: – Хорошо, хорошо… – Положил трубку, посмотрел на женщин: – Не волнуйтесь, мамочки, жёны, сёстры, всё будет в порядке. Сказали, поезд расформировывают, больных на карантин. Всё будет хорошо! Это ведь наши дети!

Женщины стали подниматься выходить. Как только за последней закрылась дверь, Сазонов не сдержался. Лицо исказилось злобой, с размаху ударил по столу кулаком:

– Сволочи, разворовали всё, пацанов не во что одевать! С палками на фашистов, как в сорок первом?

Рыков встал, подошёл к столу комиссара, поздоровался за руку, вместо приветствия тот бросил:

– Ну что тебе, отмазку для сына? Даже не проси. Здесь до тебя депутаты приходили, козлы, корочками трясли! Сказали, жаловаться будут!

Виктор покрутил головой:

– Мне наоборот! Сын в медицинской академии учится на третьем курсе дневного факультета, хочет добровольцем в санитары.

– Сколько ему?

– Девятнадцать.

– Нет, только если по осеннему призыву! На фронт не пойдёт! Даже пусть не думает.

Рыков облегчённо вздохнул – просить не пришлось.

Следуя на машине в управление, он услышал рингтон своего телефона и вынул трубку из кармана. Звонил приятель из Пенсионного центра:

– Привет, Виктор! Я по поводу твоих женщин!

– И что скажешь? Сейчас припаркуюсь на обочину, достану блокнот, чтобы записать! – Рыков включил правый поворотный фонарь, стал притормаживать.

– Не стоит, – остановил его приятель, – они все в одном месте работают.

– И где?

– В Роспотребнадзоре!

– Все? – переспросил Виктор. – И та, что шубу покупала?

– Да все! Только в разных районах. Две в Калининском, одна в Курортном, и ещё в Выборгском. Наверно, на городских совещаниях встречаются, – пошутил приятель. – Ну, пока! – положил трубку.

Рыков продолжил путь, с удивлением раздумывая над подозрительным странным совпадением.

Вернувшись к себе и поднявшись на этаж управления, Виктор решил заглянуть в убойный отдел.

В кабинете Алексеева сидел Александр Ефимов – в кожаном длинном пальто, вальяжно развалившись на стуле, курил сигару, показушно стряхивая её в пепельницу.

– Ты что развалился как на Занзибаре? – грозно спросил Рыков.

– Вот, наслаждаюсь свободой! Грехи-то мне все отпустили! – Его круглое лунообразно выбритое лицо блестело точно намазанный маслом блин.

– И выглядишь как младенец! – усмехнувшись, подыграл ему Алексеев. Увидев вошедшего Виктора, кивнул, показал на стул рядом. Снова обернулся к Ефимову, представил: – Это Виктор Павлович, тоже по твою душу…

– Знаю его, встречались! – прервал Александр. Зло посмотрел на вошедшего.

Рыков в ответ усмехнулся, сел, стал внимательно слушать.

Алексеев продолжал опрос:

– Так расскажи нам весь тот счастливый день своего освобождения.

Ефимов пожал плечами:

– А что тут рассказывать? Не первый раз. Всё как обычно. Подъехал мой водитель, забрал меня и отвёз в офис. Дела, понимаете… пять лет стояли!

– И что ж, такого авторитетного человека никто не встретил?

– Думаете, кому-то надо светиться? Я уверен – там ваша скрытая наружка стояла, в полный рост всё снимала.

– Ты прекращай нам здесь занзибарскую лапшу на уши вешать! – вспылил Рыков.

– Да я могу и подзабыть что-то, может, напомните? – извиняющимся тоном произнёс Ефимов. – Очень волнительный день был – свобода! Вам этого не почувствовать…

– Девушка, которая тебя встречала…

Александр сделал вид, что напрягает память:

– Ах, это… Ну да, Марина была. Хорошая девушка, она на свидания ко мне ходила.

– Длительные? – уточнил Алексеев.

– Ну да.

– А как же её могли оставлять в зоне, если она тебе не жена и не родственница?

Ефимов на мгновенье замер, затем снова стал улыбаться:

– Это вы её спросите… она же оформляла пропуск…

Михаил усмехнулся:

– Ну и где же вы с ней расстались?

– Попросила высадить у торгового центра «Галерея». Кажется, на море собиралась, купальник хотела купить!

Рыков понял, что правды от этого типа добиться будет сложно, и, кивнув Алексееву, поднялся, направился к себе в отдел.

Вечером вернулся с работы пораньше, чтобы поговорить с сыном.

– Надо же, как ты сегодня рано! – раздражённо ехидничала Анна. – Ещё даже ужин не разогревала.

Виктор сделал вид, что не заметил нервозности супруги:

– Привет, милая. Хочу с сыном поговорить. Антон дома?

– А его нет, – сообщила Анна, – как ушёл с утра на лекции, так и не возвращался. Может, попозже подойдёт. Ты бы позвонил заранее, предупредил, я бы ему передала!

– Трудно заранее знать, когда закончится рабочий день. Вон вчера Крымский мост взорвали, могут снова усиление ввести, двенадцать часов работы без выходных.

– Хорошо хоть на ночь отпускают, – хитро усмехнулась жена. – Иди пока с дочкой пообщайся, она в комнате, новую акцию готовит.

– Какую акцию? – не понял Виктор, снял верхнюю одежду, повесив в шкаф, переобулся и прошёл в ванную.

Анна поняла, что можно не отвечать. Зайдёт – сам увидит. Неторопливо прошла на кухню, стала готовить ужин. Она была рада, что муж вернулся рано, может, наконец заинтересовался обстановкой в семье.

Рыков прошёл в детскую. Как давно он сюда не заглядывал! Слева у письменного стола Антона свалена амуниция: пятнистый камуфляж, зелёная пехотная каска, разгрузка, охотничий нож. Справа на стене над кроватью Елены плакаты с неровными, точно сделанными детской рукой, надписями красной акварелью: «Миру – мир», «Нет войне».

Белая меловая черта, нанесённая по полу, разделяющая комнату на две части, стала ярче.

– Это что у вас, демаркационная линия? Снова поссорились? – поинтересовался он в шутку.

– Граница войны и мира, – не оборачиваясь, сообщила дочь.

Она сидела за своим столом с котом на коленях, что-то рисовала на большом листе ватмана. Виктор подошёл ближе – увидел незаконченную надпись: «Верните наших…»

Почувствовал, как у него перехватило дыхание. Повысил голос:

– Ты что делаешь?

Кот приподнял голову, недовольно пронзительно мяукнул.

– То, чему меня всю жизнь учили, в том числе и ты с мамой, – спокойно ответила Елена, продолжая свою работу.

– Полиция тебя посадит! – возмутился Виктор, но в голосе звучали просящие нотки. – Уймись! Мало тебе задержания в прошлый раз?

– И пусть! – твёрдо отвечала дочка. Тряхнула головой так, что радужные пряди в волосах наехали друг на друга. – Всех не посадят, посадят – выпустят!

Шнурок вскочил, недовольно выгнул спину и спрыгнул на пол, не преставая мяукать, направился к двери, точно не разделяя взглядов девочки.

– Ты хочешь, чтобы меня с работы уволили за твоё плохое воспитание?

– Раньше было хорошее, грамоты давали, а теперь плохое стало, с чего бы это? А ты разве не с нами? Ты мне всегда говорил, что служишь ради спокойной жизни для людей! Где же эта твоя спокойная жизнь?

– Ты не понимаешь, это не то! На Украине зарождается фашизм.

– Да пусть они живут, как хотят! Почему мы должны указывать им – как жить?

Рыков возмущённо повысил тон:

– В сорок первом в Германии тоже фашизм зарождался! А мы бездействовали, вот на нас и напали, до Москвы дошли. Ты хочешь, чтобы и сейчас так было?

– Пап, да ты истории не знаешь! Вам всю школу фейки палили! В тридцать девятом Сталин с Гитлером Польшу и Прибалтику поделили, вот тогда всё и началось! Кто же тогда был фашистом, если мы с ними дружили, их лётчиков летать обучали?

Рыков понял, что спорить сейчас не в силах, сверкнул на дочку пристальным взглядом и вышел из комнаты, прикрыл дверь. Прижался к ней спиной. Ему хотелось заколотить вход, чтобы дочка никуда не вышла, чтобы оставалась всегда дома. Ощущение безысходности наполнило душу. Почувствовал нутром, насколько сложен и противоречив окружающий мир, полон обмана и коварства. Отец всегда праздновал Великую революцию, боготворил вождей, а потом она стала захватом власти, а Ленин немецким лазутчиком. Горбачёву дали Нобелевскую премию мира, а он позволил Ельцину развалить великую державу! Как объяснить дочке, где правда, а где ложь, если он сам ещё до конца не разобрался. Да и некогда ему это делать. Преступники продолжают грабить и убивать. Телефонные мошенники выманивают у стариков заначки, а педофилы подкарауливают детей. Вспомнил, что никогда не любил в школе эту историю. Может, и службу выбрал, чтобы не рассуждать о справедливости – помогай людям, изобличай зло. Всё просто.

Из кухни появилась Анна, глядя на озадаченного мужа, усмехнулась:

– Ну что, поговорили? – закинула полотенце на плечо. – Они теперь больше нас всё знают. Мы же этого хотели! Последующее поколение умнее предыдущего! Молодым везде у нас дорога! Преступников перевоспитываешь, а до своих детей дела нет! Выгонят тебя со службы, поедем в деревню к родителям, будем картошку сажать!

Казалось, Анна даже повеселела от своего последнего предложения, улыбнулась, позвала ужинать.

– А-а… – Рыков махнул рукой, – всё по-занзибарски!

За столом Виктор смотрел на свою дочку, крепкую высокую девочку с неразвитой грудью, в очках. Зрение неожиданно испортилось пару лет назад, когда стала много читать. Очки делали её лицо ещё моложе – совсем ребёнок. Подумал – может, отвезти к родителям в деревню? Будет им помогать по хозяйству, в сельскую школу ходить, забудет о своих протестах, или наоборот – организует какое-нибудь подполье, не дай бог…

Глава 8

Отработка версии

Огромное сильное тело Сергея Васильева нервно вздрагивало. По лицу катились слёзы. Звучали всхлипы и жалобные стоны. Было удивительно смотреть, как этот человек-гора превратился в плюшевого мишку. Точно глыба льда попала под дождь и теперь таяла на глазах.

Капитан полиции Игорь Бойко, начальник убойного отдела Красногвардейского района, с удивлением смотрел на раскисшую гору мышц, вспоминал, как долго готовились к захвату, подбирали ребят из спецназа. Но всё оказалось просто. Увидев в руках оперативника пистолет, великан самостоятельно встал на колени и завёл руки за спину, подставляя их для наручников.

А теперь в кабинете, узнав о смерти Марины Черновой, горько плакал. Рассказывал, как тайно любил её и, узнав, что она снова собирается работать с Ефимовым, не сдержался – написал угрожающее СМС.

В то время как Ефимов сидел в тюрьме, они частенько встречались, ели мороженое в кафе, ходили в кинотеатры на премьеры, помогал ей с деньгами. На большее, чем подарить букет цветов, смелости не хватало. Она целовала его в щёку, гладила по волосам, держала за руку, и от этого кружилась голова, заходилось дыхание.

– Вы знаете, это была единственная женщина, с которой я так близко подружился. К другим вообще подойти не мог. Да и они меня своим вниманием не баловали, больше боялись, – с огорчением оправдывался Сергей, кривя покоцанное лицо.

Бойко налил стакан воды и протянул Васильеву.

Тот, клацая зубами о стекло, лил воду внутрь, казалось, что пил из кулака, стакан в ладони был не виден.

– Где вы высадили Чернову? – спросил Бойко, когда подозреваемый немного успокоился.

– У «Галереи» на Лиговском проспекте. Затем немного отъехали, и шеф сказал, чтобы я за ней проследил, а потом передал «торпедам».

– Это кто такие?

– Да есть у нас приблудная команда иркутских откуда-то из Забайкалья. Здесь трутся у нас на посылках. Александр Иванович их пригрел. Откуда взялись – не знаю, всякую работу выполняют, подчищают если что. Они здесь не прописаны, ни с кем не контачат, отпечатков пальцев в базе нет, если что – на нас не подумают, не жалко, – неожиданно вскинулся: – Господи, зачем я им позвонил? Откуда я мог знать, что они её убьют? Она же к Ефимову на длительные свидания ходила. Думал, они проверят её – и всё. А вон как получилось!

Сергей склонил голову, убрал своё лицо в большие ладони.

– Ты не слышал, что она говорила по городскому телефону? – спросил Бойко.

Сергей снова поднял лицо, потер его ладонями:

– Нет, я далеко стоял, чтобы не засветиться, фигура приметная.

– Дождался своих «торпед»?

– Ко мне старший их подошёл, я Марину показал и поехал в офис.

Бойко раздражённо повысил голос:

– Ну, давай дальше… как старшего зовут, где живёт, как его найти…

Сергей покрутил головой:

– Я его не знаю, видел иногда, все зовут его Брега. А что это, фамилия или кличка, я не знаю. Вы у Александра Ивановича поинтересуйтесь.

– Поинтересуемся, – разочарованно произнёс Игорь, – вот только с тобой что делать? Может, в камеру отправить?

Сергей безразлично пожал плечами.

– Ладно, неделю сиди дома, пей водку. Потом я тебе позвоню.

– Да я же не пью!

– Тогда сделай вид!..

Операция проводилась за городом. Дом Александра Ефимова во Всеволожском районе был небольшой, но со всех сторон точно дула пулемётов глядели видеокамеры, и подобраться незамеченными казалось невозможным. Было семь часов утра. Бойко знал, что хозяин находится дома. Несколько дней за Ефимовым ходил пост, а накануне поздно вечером они позвонили, сообщив, что уложили объект спать.

Александр Иванович был спокойным и рассудительным преступным авторитетом. Как принято у старших, старался всё делать чужими руками, привлекая «торпед» из дальних регионов, дабы не терять своих бойцов. За что все члены его клана были очень благодарны. Именно поэтому, отсидев несколько раз небольшими сроками, он остался жив и сохранил коллектив.

Рыков с Алексеевым тоже приняли участие в мероприятии, но командовать не собирались, предоставили всё районному начальству.

Бойко позвонил в дверь калитки, и в будке охранника зажегся свет. В этот момент уже несколько бойцов СОБР перелезали по лестницам через забор. И когда с той стороны раздался привычный вопрос «что надо?», то, не ожидая ответа, металлическая калитка отворилась, а затем с тихим лязгом поползли в сторону ворота.

Бойцы в камуфляже проникли на территорию и окружили дом, ожидая по рации дальнейших команд.

Бойко с телефона охранника набрал номер Ефимова. Тот сонно спросил в трубку:

– Ну что ещё?

– Александр Иванович, открывайте. Это уголовный розыск, – ответил Игорь, – я с ребятами уже здесь. И пожалуйста, поторопись, чтобы нам не пришлось разбивать ваши красивые окна с орнаментом. У нас постановление на обыск!

– Не бейте! – взволнованно отозвался Ефимов, – я же был на днях у вашего начальства на Суворовском проспекте!

– Тем лучше, – отозвался Бойко, – значит, знаете, по какому поводу.

– Открываю, открываю!

Через минуту дом осветился изнутри, а ещё через пять хозяин в толстом дорогом халате сам открывал входную дверь.

Увидев Бойко, он сделал недоумённое лицо:

– Игорь Петрович, к чему такой большой коллектив, я бы и сам к вам пришёл, вы же знаете, я никогда не отказывался и всегда помогал полиции!

– Обыск, Саша! – извиняющимся тоном отозвался начальник угро. – Никуда не денешься, ты же знаешь, мы люди подневольные. Следователь выписал – мы исполняем!

Ефимов распахнул дверь, с обидой произнёс:

– Игорь Петрович, уж вы-то знаете, что я никого никогда не убивал!

– Да, знаю, – согласился Бойко, проходя внутрь и знаками показывая бойцам осмотреть помещения, – но у тебя же есть на это специально обученные люди!

Неожиданно Ефимов увидел Алексеева и Рыкова, сделал удивлённое лицо:

– Да здесь и начальство с Суворовского присутствует! Чем обязан такой чести?

– Не скоморошничай, Ефимов! – отозвался Михаил. – Не надо было лгать, когда я тебя вызывал. Лучше не трать своё и наше время, расскажи всё капитану Бойко, а мы послушаем.

– Да нечего рассказывать, господа! – Ефимов раскинул руки в стороны. – Ищите что надо!

Черепашки ниндзя с автоматами наперевес осторожно начали обследовать дом. За ними шли оперативники убойного отдела, осматривали мебель, заглядывали внутрь.

– Здесь только моя семья и прислуга! – крикнул им Ефимов. – Они в спальнях наверху, можете не бояться.

Двое молоденьких солдат подошли к Бойко. Он представил их как понятых и спросил, куда можно пройти для составления протокола.

Ефимов провёл полицейских в большую гостиную и включил яркий свет, показал на полированный стол с фигурными ножками:

– Присаживайтесь, господа!

Игорь Петрович стал выкладывать из папки документы. Один положил перед Ефимовым:

– Читайте постановление, расписывайтесь!

Алексеев тоже присел за стол. Рыков стал ходить по гостиной, рассматривая картины, мебель, напольные покрытия, стараясь подметить что-нибудь необычное.

Понятые сели на стулья у стены, с интересом наблюдали, что творится в доме, с восхищением оглядывали интерьеры и стоящие в нишах античные статуи. Гадали – как можно обыскать такой огромный дом?

Неожиданно в гостиную вбежала маленькая толстозадая женщина сорока лет южной национальности, стала извиняться:

– Александр Иванович, простите, так крепко спала…

– Всё нормально, Лола, принеси мне, пожалуйста, кофе. Ну, тот, что я люблю, и гостям чашки!

Сотрудники полиции продолжали ходить по комнатам, заглядывали под кровати, открывали шкафы, простукивали стены.

Неожиданно занавес, прикрывающий вход на второй этаж, зашевелился. Из-за него показалось детское лицо.

Бойко насторожился. Быстро встал и прошёл к лестнице. Из укрытия вышел мальчик, немного полный, с круглым светлым лицом и русыми короткими волосами. Он проскользнул мимо Игоря прямо к столу, прижался к сидящему Ефимову, обвил тонкими руками его шею, стал испуганно оглядываться.

– Не волнуйся, Даня, – Ефимов ласково похлопал сына по рукам, – всё нормально. Это формальность.

– Папа, ты же только освободился! – взволнованно залепетал мальчик.

Ефимов осторожно пригнул его голову к себе и поцеловал в макушку:

– Они сейчас посмотрят и уйдут. Иди к себе, поиграй! А я сразу к тебе зайду.

Даня отошёл от стола и снова повернулся к отцу:

– Папа, ты обещал, что больше в тюрьму не пойдёшь!

– Конечно, сынок! Не могут же они арестовать невиновного человека!

Мальчик улыбнулся, прошептал губами:

– Я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, – отозвался Ефимов и приветливо помахал сыну. Тот неторопливо стал подниматься по лестнице.

В гостиной появилась Лола с чайником в левой руке. Правой она ловко держала поднос, на котором стояли блестящая металлическая банка с надписью поперёк «Кофе растворимый натуральный», сахарница, кувшинчик с молоком, чашки и ложки.

Ефимов помог ей поставить всё на стол и попросил принести овсяного печенья. Когда женщина ушла, предложил гостям:

– Угощайтесь! – пододвинул себе чашку, налил в неё кипяток. Открыл банку с кофе и взял оттуда несколько ложек коричневого порошка, положил в воду, стал мешать. – Никак не могу отвыкнуть от этой гадости! Ещё со времён СССР запал мне в душу. Может, ностальгия по тем временам? Все в доме пьют натуральный, а я вот только такой кислый с молоком! Не хотите вспомнить молодость?

Алексеев покрутил головой, встал и вышел на зимнюю веранду, начал осматривать врезные шкафчики, помогать подчинённым.

Рыков согласно кивнул и присел за стол рядом, пододвинул к себе чашку, усмехнулся:

– Я тоже такой в юности любил, родители где-то доставали, но другого и не было!

– Да, много чего не было, много чего было, – согласился Ефимов, добавляя молоко в чашку и неторопливо помешивая.

Лола принесла печенье и скрылась на кухне.

Рыков решил поддержать разговор:

– Сколько вашему сыну?

– Скоро одиннадцать, – улыбнулся Ефимов, – хороший мальчик, добрый. Не представляю, как он будет жить в этой стране. Готов сделать для него всё что угодно.

Рыков пожал плечами:

– Повзрослеет, научится. В детстве все были хорошими, потом некоторые поменялись.

– Поменялись те, кто никого не любил, – возразил Александр.

– А вы любили? – с усмешкой спросил Рыков.

Ефимов усмехнулся.

– Намекаете? – откусил печенье и хлебнул кофе, с наслаждением пожевал. – Я много накосячил, но первый срок за оружие тянул. Видели, наверно, в сведениях? Так вот, я тот пистолет своего старшего брата на себя взял. Ему за повторное лет восемь грозило, а он уже тогда болел, с онкологией боролся. А я несовершеннолетний был, меня в колонию отправили на два года, вышел через год за хорошее поведение. Любил брата очень. А вы говорите…

– И как брат, поправился?

– Не совсем, но прожил ещё долго, недавно похоронили.

– Это не любовь, – отрезал Рыков. – Ты просто избавил преступника от заслуженного наказания, это неправильно и аморально.

Ефимов кивнул.

– Аморально? Да, избавил, потому что любил… А вы вот, товарищ подполковник, сможете своей свободой пожертвовать ради любимого человека?

Рыков вздохнул:

– За любимого человека сесть в тюрьму? Это смешно! Преступник должен отвечать за то, что совершил! И никакая любовь его спасти не может и не должна! А ты прекращай свои занзибарские уловки! Кто Марину убил?

Ефимов не ответил, покачал головой, спросил:

– Можно закурить?

– Да ради бога, – согласился Рыков, прихлёбывая кисловатый кофе. Увидел, как Алексеев подаёт ему знаки из коридора и вышел к нему.

Тот взял Виктора за предплечье, сообщил:

– Похоже, ничего интересного здесь не найдём, – разочарованно сообщил он. – Заберём компьютеры и телефоны, будем изучать содержимое. Может, там что есть.

Рыков согласно пожал плечами:

– Ты здесь главный, тебе решать.

Глава 9

Новый звонок

Муж в течение многих лет службы приходил домой поздно или вообще не появлялся до следующего вечера, но это Анну раньше не беспокоило. Она знала, за кого выходила замуж. Видела, что среди оперативников больше половины разведены, и объясняла это трудностями семейной жизни. Браки разрушались от постоянного отсутствия супругов дома из-за усилений, засад и командировок, их опасной работы и профессионального риска. Она гордилась, что смогла выдержать все неурядицы, вырастить детей в любящей полной семье.

Но теперь, после двадцати лет брака, у неё точно открылись глаза. Вероятно, за пеленой созданного ею искусственного героизма службы она была слепа и не видела истинных, более глубоких причин разводов, а может, не верила в них. Как посмеялись бы над ней сейчас те бывшие жёны, бросившие своих неверных супругов!

Скрывающаяся ранее мерзость, возмущённая невниманием к себе, стала выходить на поверхность, бить фонтаном, обливать с ног до головы зловонной грязью. И не увидеть её стало совершенно невозможно! Это оказалось реальное, безудержное распутство неконтролируемых кобелей, поверивших в свою безнаказанность, прикрывающихся служебной необходимостью. Пользующихся неограниченным доверием, наивным душевным пониманием жён, что их мужья несут ответственную миссию – помогать людям!

После начавшихся регулярных звонков неизвестного её сознание словно перевернулось. Каждая задержка Рыкова теперь казалась ей изменой, а отсутствие его ночью – запланированной попойкой со шлюхами в банях и пригородных отелях.

После прошлой засады у ресторана она уже ждала звонка как неотъемлемый атрибут их новых отношений с мужем. Как недостающее ранее звено, соединяющее их семейную жизнь интимным греховным многоугольником.

На этот раз неизвестный сообщил, что встреча будет проходить в массажном салоне на проспекте Большевиков, назвал номер дома.

Анна посмотрела адрес на Яндексе. Это было недалеко от метро, и можно было такси не брать, но надо было дождаться конца, когда муж выйдет из салона. А потом свершить правосудие, посмотреть в глаза его очередной пассии. Высказать ей всё, что о ней думает. Послушать её жалкий бессмысленный лепет оправданий, плачь и мольбы.

Изредка муж действительно жаловался на боли в спине, и они вместе шли к остеопату недалеко от дома. Но массаж! Рыков никогда не рассказывал, что ходит разминать свои мышцы. Воображение Анны уже рисовало массажную кушетку, обнажённые тела и возбуждённые сладострастные стоны.

Был десятый час, но дети ещё домой не пришли. По пятницам они частенько встречались с друзьями и задерживались допоздна – назавтра занятий не было.

Анна позвала кота, положила ему в блюдце немного сметаны. Тот молча подошёл и принялся есть. Никогда не благодарил за еду, надменно считая это обязанностью хозяев.

Она быстро оделась и не стала вызывать такси – поймать частника на улице можно было гораздо быстрее и дешевле. Проверила наличные в кошельке и вместе с телефоном положила в карман куртки. Вернулась на кухню, взяла складной нож, сунула в карман. Вспомнила, как порезалась, и решила переодеться – надеть чёрную куртку мужа с красными погонами – в ней карманы глубже. Затем вышла на улицу.

Машину поймала быстро. Симпатичный молодой таджик сообщил, что времени у него много, а денег мало.

Массажный салон располагался во дворах на первом этаже и своей светящейся рекламой с рисунками полуобнажённых красоток, лежащих вокруг горящих букв, больше походил на притон для сводничества.

«Лексус» мужа стоял припаркованный с краю проезжей части среди недорогих седанов под единственным столбом освещения.

Анну передёрнуло от ощущения мерзости, как только она представила своего мужа на грязных использованных простынях в жадных объятиях раскрашенной проститутки.

Она попросила водителя отъехать в тень деревьев и стала наблюдать через лобовое стекло.

Белые пластиковые двери салона периодически открывались, выпуская очередного мужчину или парочку в весёлом возбуждённом настроении. После чего, как правило, выходила одетая в белый халат девушка или две, в накинутых сверку курточках. Они сворачивали на летнюю веранду и пропадали из поля зрения в темноте, откуда начинали светиться огоньки тлеющих сигарет. Изредка в салон заходили или выходили пожилые женщины.

Анна достала телефон и набрала номер мужа.

– Привет, милая, – привычно отозвался голос Виктора в динамике, – что-то случилось?

– Нет, ничего. Ты где? Я звонила тебе на работу – никто не берёт трубку.

– Служим, дорогая! Я же не бухгалтер в кабинете бумажки перебирать!

Слабая надежда глубинной звёздочкой затеплилась в душе Анны. А вдруг незнакомец ошибся или соврал и муж действительно организовывает здесь задержание или ещё что-то опасное секретное. Эти мысли вызвали беспокойство и заботу о Викторе.

– Давай приезжай, я жду.

– Уже выезжаю, люблю тебя, – прозвучало в ответ, и телефон выключился.

Анна пожалела, что не успела ответить. Захотелось тут же вернуться домой, начать подогревать ужин, могли уже вернуться дети. И тогда бы весь этот кошмар закончился. Телефонный незнакомец был бы повержен и забыт. Но неведомая сила удерживала её здесь, точно многотонное липкое предчувствие громоздилось на плечах, прижимая к сиденью. Оно обволакивало и давило, заставляя неподвижно с замиранием сердца сидеть, наблюдая за дверью в салон.

Минут через тридцать на крыльцо вышел Рыков, как всегда опрятно одетый, в пальто поверх костюма. Его лицо довольно улыбалось, приподнимая аккуратные усы. Сразу за ним появилась молоденькая сотрудница в белом коротеньком халатике под курткой. Немного постояв, девушка закурила и, поцеловав Виктора в щёку, направилась на веранду. Муж сел в машину и быстро уехал.

Та же неведомая сила, что прижимала Анну к сиденью, сейчас же приподняла её, собираясь вытолкнуть из салона машины, но в этот момент появился пьяный дебошир в расстёгнутой телогрейке и с угрозами бросился на девушку. Между ними завязалась борьба с воплями и плачем, оба пропали в темноте веранды. Но вскоре всё затихло, в свете фонаря возникла мужская фигура, проследовала мимо крыльца вдоль дома, скрылась за углом.

Водитель таджик за рулём невозмутимо курил, поглядывая по сторонам и на часы в машине.

Анна повернулась к нему:

– Я на минуточку, по женской части! – сообщила она, выскакивая из машины. Накинула на голову капюшон куртки. С ощущением необузданной мести прошептала: – Теперь моя очередь! – крепко сжала в кармане рукоятку ножа. Душу переполнили рвущиеся проклятия. Но холодный разум в голове успокаивал: «Тише, тише, милая. Оглянись по сторонам. Не торопись…»

В квартиру Анна зашла почти за Виктором. Он только успел скинуть пальто и обернулся, удивлённо посмотрел на расстёгнутую распахнутую куртку и учащённое дыхание жены.

– Ты что, была на пробежке? – спросил он с ухмылкой.

– Нет, за мной гнались, хорошо, что ты дома, – сообщила она первое, что пришло в голову, видела такое в новостях.

– Кто гнался? Какие приметы? – привычно стал допытываться Виктор.

– Такой здоровый, под два метра, в длинном кожаном плаще! – заявила Анна, успокаиваясь: – Он, наверно, уже ушёл!

Рыков быстро накинул пальто, сунул руку под мышку, проверяя пистолет, и выскочил за дверь.

Анна сняла и повесила куртку мужа на вешалку, скинула кошачью подстилку и облегчённо опустилась в кресло, выдохнула.

Шнурок вышел из комнаты, стал пронзительно мяукать, требуя внимания, тёрся боком о ножку кресла. Анна пару раз погладила его, и он стал орать громче, требуя продолжения…

Виктор вернулся минут через двадцать, когда уже дети и Анна сидели за столом.

Елена и Антон поужинали, пили компот.

Муж принял тарелку щей, разочарованно с усмешкой произнёс:

– Какие-то странные приметы, слишком бросающиеся в глаза. Может, за тобой чемпион мира Валуев бежал? – с аппетитом принялся за еду.

– Может, и он, – безразлично отозвалась жена.

– Мама, кто бежал за тобой? – воскликнула Елена.

– Ты смотри, чтобы за тобой милиционеры не бегали! – внезапно вспыхнула Анна. – Мало тебе одного раза? Снова плакаты малюешь?

– Мама, ты же сама нас учила! Кто же будет за мир бороться?

Антон отодвинул пустую кружку:

– Вот разобьём фашистов, и тогда мир сам наступит! Мы, как наши деды, очищаем его от коричневой чумы.

– Как тебе не стыдно? – обратилась сестра к нему. – Какой чумы? Пипец! От тебя сплошной кринж! Ты забыл, что у тебя тётя на Украине живёт! Не помнишь, как на лето к ней ездили?

Анна вспомнила, что сестра давно не звонила и теперь уже вряд ли позвонит. В последний раз обозвала её путинисткой, пособницей войны. В израненную душу плеснуло новой горечи.

– Всё я помню, – возразил Антон, – просто они все заблудшие там, а Европе с Америкой надо Россию ослабить, вот они и воспитали целое поколение бандеровцев, чтобы войну устроить!

– Какое нам дело до того как на Украине живут! – воскликнула Лена.

– А такое, – парировал Антон, – что, ждать, пока они на нас сами нападут, как в сорок первом? Уж лучше мы в их логове будем воевать, чем на нашей территории!

Виктор прекратил есть, лицо исказилось гневом, брякнул ложкой об стол:

– Хватит базаров! Везде одно и то же! Дайте хоть дома отдохнуть!

Дети притихли, но внезапная волна возмущения накатила в душу Анны. Обернулась к мужу:

– Отдохнуть? Заработался… – но пересилила себя, смогла сдержаться, резко изменила тему: – Ты сначала разберись со своими детьми, а потом уже отдыхай!

– Нечего здесь разбираться! – повысил голос Рыков. – Чтобы я не слышал дома этих разговоров! Проблемы будем решать по мере поступления! Для начала – Елена после школы домой и никаких собраний! Можешь дома рисовать что хочешь. Если не согласна, тогда телефон и ноутбук заберу к себе!

– А ты, – обернулся к Антону, – тебе военком сказал дальше учиться? Так учись и забудь о войне! Выучишься, дальше будет видно!

Дети замолчали, Елена допила компот. Оба встали, задвинув стулья, направились в свою комнату.

Анна начала убирать со стола.

Виктор отодвинул недоеденный ужин, тяжело вздохнул:

– Наелся, извини, больше настроения нет. Пойдём спать!

– Иди, ложись, – кивнула Анна, – я сейчас уберусь и тоже приду.

Глава 10

Изобличение преступников

На улице едва забрезжило холодное осеннее утро, время идти на работу и школу. Но в подъезде хрущёвской пятиэтажки продолжала стоять глухая тишина, точно дом вымер.

Начальник розыска Бойко позвонил в дверь квартиры и прислушался.

Изнутри раздались шаркающие шаги, кто-то подошёл к двери, недовольно хриплым голосом спросил: