Другие. Ошибка бесплатное чтение

Будапешт. Весна.

Я застрял в Будапеште. Кто-нибудь другой на моём месте радовался бы: красивый город, самое лучшее время года, отличная компания – что ещё может быть нужно? Кому-то вроде Якши – вполне достаточно и этого. Для него любая возможность откосить от работы, как праздник. Мне же хотелось действий, а не глупого прозябания в буфере. Тем более по такой унизительной причине: я заболел. Умудрился простудиться так, что неделю провалялся с температурой, а теперь почти не мог говорить.

Печаль отгоняла только одна новость – скорый приезд Льётольва. И Дена, конечно. С ними скучать точно не придётся, даже в больном состоянии. А Якша как на зло вовсю веселился, вместо того чтобы скрасить моё пребывание в унылой съемной квартире. Каждый Божий день он приползал под утро в стельку пьяный и укуренный до умопомрачения, источая настолько яркие ароматы духов, что даже мой заложенный нос всё чувствовал. Было бы неплохо тоже выпить и чуть поразвлечься, но горсти лекарств настойчиво напоминали о важности лечения перед всем остальным.

Льё должен прилететь завтра утром, а сегодня я как раз принял последнюю дозу зверских таблеток. За сутки что-нибудь, да выйдет из организма, так что встречу мы точно сможем отметить как полагается: работа у одного из лучших экзистенциалистов не отнимет слишком много времени.

Я потянулся за градусником, ощутив нехорошее давление в голове. Неужели снова жар? В окно застучал скромный весенний дождь, призванный смыть с улиц зелёную пыльцу и слишком шумных прохожих. Надежды на выздоровление не оправдались, усилившись гнусной погодой – серость, которую я весь день наблюдал за окном вдруг напомнила тоскливые осенние вечера, проведенные за работой в Шотландском захолустье. Мокро, холодно, сыро, каждый дом – словно склеп. И такие же гадкие влияния: что мелкие пакостники, что крупные твари. Прошлый год вообще оказался тяжёлым, давил до сих пор угрозой выгорания, как бы смешно это не звучало.

Со вздохом я убедился в правоте своих подозрений – температура снова поднялась. Болеть оказалось стыдно. Я давно уже не ребёнок, взрослый, состоявшийся экзистенциалист – и валялся в постели, страдающий, мокрый и липкий от пота, униженный насморком и замученный кашлем. Может, всё это было проще пережить не в одиночестве, чтобы не разъедать себя отвратительными мыслями о бессмысленности собственного существования и нелепости весенней болезни. Но, увы…

Якша ушёл ещё вчера вечером, совершенно банально решив провести ночь в каком-то ультрамодном баре. Похоже, там либо слишком много наливали, либо имели эксклюзивный арсенал прекраснейших дам, раз моя сущность до сих пор где-то шатается. Хотя почему шатается? Он наверняка отсыпался в каком-нибудь отеле, брошенный довольными девушками на самообеспечение. Но ничего! Завтра я обязан быть свежим и бодрым, чтобы не упустить встречу со Льё. Или хотя бы оказаться в состоянии побриться, помыться, надеть костюм и вылезти из дома.

Проснулся я в темноту, будто с обрыва прыгнул, как в детстве. За стенкой пыхтел Якша, бормоча невменяемую чушь: наконец-то сподобился вернуться. Мне едва полегчало, голова всё ещё тяжелым грузом тянула к подушке, но болела уже не так сильно. Нет никого хуже в этом мире, чем больной экзистенциалист: в бреду можно запросто сотворить что-нибудь нехорошее, забраться к кому-нибудь в голову или самого себя свести с ума. Если бы мне чуть больше повезло с сущностью, то я не оказался бы в таком опасном состоянии один. Но Ярославу было скучно присматривать за свои экзистенциалистом, так что…

Ерунда.

Я попытался встать, чтобы дойти до туалета и налить воды в стакан, который почему-то пустовал. С лёгкой дрожью в ногах, совершенно по-стариковски, мне удалось доковылять сначала до кухни, а потом и до просторной ванной, где в углу, под окном, пристроился беленький унитаз. Никогда не понимал окон в ванных комнатах. А здесь, в этом не очень любимом мною буфере – и подавно. Вот же угораздило так не вовремя заболеть. Сейчас я мог быть в Денвере, а послезавтра приземлился бы в Калькутте. И после всех этих мотаний ушёл бы в короткий, но приятный отпуск. Может, даже повидался бы с родителями.

Вид из узкого окна на блëклый ночной мир, уже готовившийся к рассвету, удручал даже больше, чем серый дождь. В зеркале отразился страшный я: осунувшийся, со спутанными волосами и полуголый. Щёлкнув выключателем, протиснулся сквозь сумрак в свою комнату и забрался под одеяло, дрожа всем телом. Что за идиотская болезнь мне досталась?

Мысли упорно твердили, что нужно проверить температуру, нужно выпить лекарства, сделать что-то ещё, например, пойти и попросить Якшу заварить чай, но организм отказывался от любых движений, кроме хаотичных подергиваний. Я снова вспомнил о приезде Льё, хотел было написать ему сообщение, но внезапно сознание отключилось, утаскивая всё моё экзистенциальное существо в пучину лихорадочного морока.

– Как его угораздило? – вопрошал кто-то рядом удивительно знакомым голосом.

– Проснётся, узнаем. От Якши ничего не добиться в таком состоянии. Не сущность, а бочка виски, – рассмеялся другой голос, тихий, с небольшой хрипотцой. Потянуло сигаретным дымом.

– Льё? – сонно шепнул я куда-то в подушку, пытаясь разлепить глаза.

– О! Живой! – откликнулся Денеб. Куда же они друг без друга.

– Отчасти, – мне всё же удалось выбраться из плена одеяла и принять полусидячее положение. Льётольв стоял у приоткрытого окна, привычно затягиваясь через мундштук. Чёртов эстет. Ден же искал что-то в шкафу.

– Мы уж думали, что найдём тут труп. А нашли даже два, – продолжала веселиться сущность. – Внутри твоего ненаглядного Якши весь спирт Будапешта!

– Хорошо, если только спирт, – кашлянул я.

– Балбес он. Вот что, – заметил Льё довольно спокойно и повернулся ко мне. – Будем ставить тебя на ноги. Нельзя так, Саш.

– Да лечусь я…

– Чем и как? Если уже неделю из дома не выходишь. Нам всё известно, – парировал он строго.

– Лекарствами, чем же ещё.

– Ты экзистенциалист, тебе другое надо.

– Слушай, я сам прекрасно знаю, что мне надо. Но увы и ах! Моя сущность не настолько прекрасна, как твоя. Мне уже легче, – вдруг разозлился я. Конечно, легко говорить о правильном лечение, когда essentia ближе, чем родной брат. Мне о таком и мечтать уже не приходится.

– Не бузи, – вынырнул Ден из шкафа. – Я там тебе приготовил всякого. Поешь, наберёшься сил, Льё поколдует чуток. И нормально всё будет! Зря мы что ли приехали?

– Кстати, я так и не понял, почему вы тут?

– Да всё стандартно. Работу сделали, привезли отчёты. Не совсем наш буфер, но из-за твоей болезни и травмы некоторых… – Льё многозначительно кашлянул, намекая на кого-то из сообщества, но я не понял – на кого именно, – нам пришлось взять на себя двойную нагрузку и не в своём районе. Так что… Тебе просто повезло. Поднимайся! Ден часа два торчал на кухне, ты обязан попробовать его стряпню.

– Я бы и сам попробовал, – буркнул Денеб. – Мы толком не ели ещё. Кофейку бахнули в архиве и всё.

Было неловко пользоваться помощью Льё и поддержкой Дена, когда у меня имелся свой собственный товарищ, который, правда, спал без задних ног и даже не вспоминал о рабочей паре. Кое-как добравшись до кухни, весь мокрый от пота, я уселся за стол, благодарно принимая из рук сущности тарелку с супом и горячий чай.

– Вкусно, – задумчиво протянул Льётольв, с некоторой опаской пробуя еду.

– Ты так говоришь, будто впервые ешь то, что я приготовил, – обиделся Ден, и татуировки на его руках стали ярче, цвета налились прямо на глазах. Забавный он. Жаль, что не мой.

– Впервые или нет, но супы вообще не моя еда, – с апломбом изрек Льё и обратился уже ко мне. – Саш, что с тобой случилось? Можешь сказать честно? Мы знаем, что эта болезнь не случайна…

Я ждал этого вопроса. И как бы не хотел скрыть произошедшее, врать товарищам не входило в мои планы. Вообще, Льё и Денеб – единственные из сообщества, с кем я был близок. Нас можно было считать друзьями. Во всяком случае, для меня это являлось истиной.

– Откуда знаете?

– Слухи, Саш. Вы с Якшей настолько яркие персонажи… А ты сейчас под особым вниманием, как и мы с Деном. Или тебе уже не хочется побороться за должность моего возможного помощника?

– А ты всё ещё метишь в Судьи? – парировал я. Обсуждать нелюбимую тему не хотелось.

– Не думаю, что Марсель подойдет на эту должность лучше, чем я. Все мы прекрасно знаем, каков он на самом деле. И если уж кому-то нужно стать новым Судьёй, то лучше меня кандидатуры не найти. А ты, Саша, мог бы занять место помощника, правой руки.

– Правая, левая… Не имеет значения. Мне и так работы хватает, Льё.

– Эх ты, Саня! – вздохнул Денеб, шумно отодвигая тарелку. – Пытаешься вечно остаться в тени. Это грех – растрачивать свои невероятные силы исключительно на борьбу с рядовыми влияниями.

– Вам хорошо говорить, – буркнул я, стараясь не выдавать своего недовольства и некоторой зависти. – Вы идеальная пара! А мне с этим наркоманом куда в Судьи-то?

– Ха! Будто ты сам идеален, или мы со Льё – невинные овечки, – хохотнул Ден и покосился на друга.

– Вопрос не в идеальности. И мы ушли от темы. Саша, – Льётольв упёрся в меня взглядом.

– Я промок под дождём.

– И сколько надо было стоять под дождём, чтобы потом неделю валяться с температурой?

– Может у него воспаление лёгких? – задался вопросом Денеб, подвигая ко мне чашку с чаем.

– Стоял долго. Потому что ждал, – медленно ответил я, послушно отпивая горячий чай с привкусом облепихи.

– Договаривай, – потребовал Льё. – Да и вообще, мог бы рассказать всё и сразу, не вынуждая нас вытаскивать из тебя слова клещами. Что за детский сад…

– Да не могу я говорить об этом. Чувствую себя дураком. Хотя, если подумать, им и являюсь, – мне пришлось опереться локтями на стол, чтобы поддерживать себя. От обильной еды стало жарко, и слабость разлилась по телу, как самый лучший коньяк. – Мы прилетели в Будапешт с Якшей сдать отчёты и отдохнуть пару дней, ничего особенного. С бумагами разобрались быстро, ну и по традиции зашли вечером в бар, отдохнуть. Выпили, закусили… Балбес этот пошёл девчонок клеить, а мне вдруг стало так гнусно наблюдать за ним, сам не знаю, почему. Ну я и вышел на улицу. Просто шёл. Даже не думал ни о чём. В этом городе вообще невозможно думать, только смотреть и чувствовать. Ну я и засмотрелся. Чуть не сбил девушку, которая на светофоре остановилась. И вроде ничего в ней особенного, а вы бы видели, какой у неё взгляд. Я даже протрезвел. Извинился, предложил проводить.

– Отказалась? – ухмыльнулся Ден.

– Конечно. Но я пошёл следом, как самый бестолковый маньяк. Глаза карие у неё, с зеленцой, волосы в хвост собраны, лёгкий шарф на шее, в руках сумка с ноутбуком. Я и сейчас её вижу перед собой, будто она на самом деле здесь. Уж не знаю, как, но удалось уговорить потерпеть полупьяного меня рядом, – сейчас я действительно видел эту чудесную девушку. Лёгкую в своей усталой небрежности, совершенно обычную, неприметную, но будто бы созданную специально для меня. – Обменялись телефонами, и я попросил о новой встрече. Но она не пришла.

– Не удивительно, – всё с такой же едва различимой улыбкой прокомментировал Денеб.

– Почему это?

– Представь. Ночь, или что там у вас было? Вечер? Девушка одна идёт по улице, тут выскакиваешь ты, волосатый пьяный мужик. Пытаешься проводить, втюхиваешь телефон. Скажи спасибо, что она не вызвала полицию.

– Будто никто не знакомится на улицах…

– Саш! Ну ты совсем уже. Нормальные девушки ночами на улице не то, что не знакомятся, они ещё и убежать могут. И вообще, если уж она тебе была так нужна, никто не запрещал чуть-чуть использовать свою силу, – выдал Ден, разводя руки в сторону.

– Нет. Ты и сам знаешь, что так нельзя с людьми. И даже если иногда можно, то с ней я так не хочу. Почему-то…

– Значит, – вступил в разговор Льё, до этого внимательно меня слушавший, – ты назначил ей свидание, условно говоря, а она не пришла. И ты, как дурак, стоял под дождем и ждал? Чего ты от неё хотел?

– Да я сам не знаю. До сих пор. Хотел ещё раз увидеть, поговорить на трезвую голову. Это что-то непонятное. Просто щёлкнуло внутри и всё.

– М-да… Влюбился? – совершенно серьёзно спросил Денеб, и я почувствовал, как сердце дёрнулось. Эти мысли старательно гнались мной из головы, благо болезнь способствовала крайне туманному состоянию разума.

– Саш… Она человек, – выдал Льё очевидное. Я и сам знал, что экзистенциалист человеку не пара, тем более, девушка жила в буфере. Но чем больше мы говорили, тем сильнее моё сердце билось при мыслях о ней. – Имя знаешь?

– Нет. Я представился… И всё. Кошмар. Хуже подростка.

– Вот именно, – Ден поднялся из-за стола, убирая посуду в мойку. – Имя не узнал, телефон, скорее всего, ненастоящий. А ты из-за этой динамщицы и собственной глупости больше чем на неделю выпал из рабочего режима. Глупо, Сань.

– Я не имею права влюбиться? Не всё же время развлекать себя шлюхами? В самом деле!

– Не кипятись, Саш, – примирительно глянула на меня сущность. – Ты же прекрасно знаешь, что экзистенциалисты не заводят семьи, и уж тем более не встречаются с людьми. Во всяком случае серьёзно, а ты, как я вижу, настроен слишком…Э… Как бы так сказать?

– Всё это не важно. Если есть желание попробовать – почему нет? – пришёл на помощь мне Льё. – Только вот стоит ли оно того, и какие могут быть последствия? В первую очередь для девушки. Тебе, Саша, нужно сначала об этом подумать. Пока ты не погряз в своих сомнениях, чувствах и влечениях окончательно. Один из сильнейших экзистенциалистов, претендент на место в руководящих кругах не имеет права на ошибку.

– Боже… Льё, – я уронил руки и голову на стол. – Мне всё это так надоело… Не хочу ничего. Ни работы, ни должности, ни-че-го. Тишины. И старое пианино.

– Если мы поможем тебе её найти и встретиться, ты обещаешь подумать о должности и поддержке моей кандидатуры? – уточнил Льётольв. Его хладнокровию и продуманности я всегда немного завидовал. Уж он бы точно не позволил себе влюбиться в случайную девушку, встреченную на улице.

– Обещаю. Только дотащите меня до постели, иначе я сдохну прямо тут, за столом.

Горизонтальное положение после плотного обеда казалось благом. Ден и Льё распределились по комнате так же хаотично, как и до этого, будто решили не оставлять меня одного ни на минуту. Они закурили, и я откровенно жалел, что не могу себе тоже этого позволить, пока окончательно не поправлюсь.

– И всё же, – вдруг рассмеялся Денеб, явно не в силах справиться с какими-то слишком веселыми мыслями. – Как так вышло, что ты стоял и мок под дождём? Это дико смешно, – давясь дымом хохотал он. – Так и вижу, как несчастный экзистенциалист в дорогущем костюме стоит, как подросток, мокрый, печальный, и даже не может сообразить забраться в какое-нибудь укрытие. И ты думал, что в такую погоду она придёт?

– Дождь не сразу начался, – буркнул я, чувствуя себя последним идиотом. – Ну а потом… Да чёрт! С самого начала было ясно, что идея провальная. Но я надеялся, что могу быть как обычный человек. Почему бы не дать себе шанс?

– Ты себе противоречишь, – размеренно вклинился Льё в смех Дена и мои дурацкие оправдания. – Со всех сторон, кстати. Вы с Якшей привыкли, что женщины и иные блага человеческие достаются легко, стоит только захотеть и выложить энную сумму денег кому положено. Настоящие чувства не купишь. Да и ночами на улицах приличные люди не знакомятся. Ты же не в баре её цеплял. И если бы в баре – вероятность того, что она пошла бы с тобой на свидание, почти нулевая.

– И влюбляться с первого взгляда – совсем уж… По-детски что ли… – добавил Денеб.

– Я бы на вас посмотрел, случись такое…

– Ладно тебе. Не дуйся, – сущность плюхнулась рядом со мной на постель. – Всякое может произойти. Ты только реши, чего ты хочешь на самом деле, чтобы мы со Льё зря не суетились.

– Дай сигаретку, – попросил я. Крепко затянувшись, немного успокоился и прикинул, как могут развиваться события. И мысли мне не понравились, но странное упрямство и желание ещё хотя бы раз увидеть эту девушку, затмило собой все сомнения. – Я хочу, чтобы всё было по-настоящему. И точка.

– Ut ameris, amabilis esto (Чтобы тебя любили, будь достойным любви (лат.)), – грустно откликнулся Льётольв.

– Ты хочешь сказать, что я не достоин? Или что?

– Мы все достойны. Вопрос только в том, какой именно любви. Саш, может не надо?

– Да пошёл ты! – мне вдруг стало трудно дышать от злости. Он, Льётольв, жил только своим делом, брал от жизни то, что она ему давала, брал много и самое лучшее. Но в отношении любви к женщинам и любви вообще был крайне категоричен. Иногда даже груб. И если раньше меня это устраивало, вызывало понимание и уважение, то сейчас – бесило. – Не все же как ты! Я что, виноват, что так случилось? Знаешь, я бы хотел отмотать время назад. Но не могу. И не думать о ней не могу. Окажись она Фениксом – я бы не удивился. Проклятье и всё такое… Ден, ну ты-то меня понимаешь?

– Да понимаю… Только солидарен со Льё. Кто знает, чем всё обернётся. Но при этом я точно знаю, что если ты не разберешься со своей любовью, то мы потеряем и товарища, и истинного экзистенциалиста…

– Кто бы знал, как я хочу потеряться… Пусть и умереть, – вырвалось у меня. Волна отчаяния, дремавшая до этого где-то на самом дне души, вобравшая в себя всё то, что я копил долгие годы, вырвалась наружу, готовясь разрушить шаткий экзистенциальный мир.

Да и этот грязный человеческий мир, который кто-то неизвестный призвал нас защищать, опостылел, опротивел и вызывал стойкую ненависть и тошноту. Я не хотел в нём жить простым обывателем, но не хотел уже быть и экзистенциалистом, тем, кем родился. Мне катастрофически не хватало свободы и воздуха, всегда. Силой воли заставив себя бросить амбиции музыкального творчества, я потерял часть своей души, отдав её на попрание предназначению. Нельзя верить тем, кто говорит, что счастлив быть экзистенциалистом, – врут, безбожно врут. Не может доставлять удовольствие копание в чужих мозгах, извращенных влияниями, картины агонии, бесконечные задания, одно другого хуже, страх натолкнуться невовремя на Фениксов или потерять свою сущность. Да разве это может считаться жизнью? Я перестал навещать родителей, перестал смотреть на людей так, как раньше – с долей веры и надежды. Теперь они для меня – материал, объект, инструмент. И я сам себе от этого противен. Принять собственную экзистенциальную суть сложнее, чем слиться с сущностью.

– Саш… – Льё стряхнул пепел на подоконник, задумчиво провёл по нему пальцем, вырисовывая что-то невидимое мне, и закурил снова. – Все мы об этом думаем… Я чувствую в тебе отчаяние, боль и горечь. Но изменить свою суть невозможно. Ты именно тот, кем родился. И либо наконец-то смиришься с этим, либо…

– Умрёшь. Совершишь ошибку на задании, будто бы ненарочно, но всё твоё существо будет знать, что это не так… – добавил Денеб.

– Мне бы только увидеть её ещё раз. Тогда умирать было бы не страшно.

– Ты же знаешь, что мы будем удерживать тебя столько, сколько сможем от последнего шага? – с фатальными нотками в голосе спросил Льё, и в комнате повисла потерянная тишина.

Я знал. Конечно, знал. Эти двое готовы сделать для меня столько же, сколько и я для них. Буквально – всё. И если Якша, родители, сообщество, не поймут – то Льё и Денеб – обязательно. Да, они будут придерживать меня, будут пытаться поддержать желание жить, но если я решусь на крайние меры, они почувствуют и позволят мне испытать облегчение. Нестерпимо захотелось ощутить под пальцами тяжелые холодные клавиши рояля, услышать те звуки, которые рождались в глубине старого громоздкого инструмента, стоявшего посреди огромного музыкального класса, куда я пришёл маленьким мальчиком.

На лоб легла ледяная рука Дена, как жест непривычной заботы. Но в этом вся сущность Льётольва – в невероятной человечности и внимании.

– Саня, очень советую тебе перестать температурить, иначе ты рискуешь не только никогда не увидеть свою возлюбленную, но и сгореть заживо, совсем как Феникс. Да и вообще, рекомендую оповестить Якшу, что его рабочий партнер решил помереть от обыкновенной простуды.

– Ден, это не простуда. При ней такого жара нет, – парировал я, подавляя дрожь в теле.

– Чем бы тебя таким полечить-то. Льё, есть идеи? – обратилась сущность к товарищу.

– Да никаких. В больницу отправить, вдруг что-то серьёзное. Какие могут быть ещё варианты? – пожал тот плечами. – Но я думаю, что просто Саша сам по себе не хочет выздоравливать. Подавленное состояние разума передается организму. Я мог бы придумать небольшое искажение, но это чревато последствиями. Так что, у нашего друга только один путь – захотеть снова быть здоровым. А пока он будет этим заниматься, я попробую отыскать ту самую волшебную девушку, которая сможет всё исправить, – Льё стряхнул пепел с подоконника в ладонь и выкинул в окно. Чуть поправил пиджак и направился к выходу. – Ден, присмотри за ним и Якшей. Только не чудите, ладно?

– Будет сделано, – ухмыльнулся Денеб, словно уже успел придумать коварный план по чудачествам.

Льётольв покинул нас тихо и почти незаметно, я даже не услышал, как он открыл и закрыл дверь. Сущность с задумчивым видом валялась рядом, перебирая уголок подушки, которая лежала у него на животе. Мне хотелось спать, но заснуть не выходило. За стеной что-то болтал сквозь пьяную дрёму Якша: как же сильно он накачался, что до сих пор не пришёл в себя? Совсем с катушек слетел без моего присмотра. Мы с ним совершенно разбитая пара, бесцельные оба и такие же бессмысленные у нас жизни. При этом никто не может принять свою судьбу так же полно, как Ден со Льё. Жить точно стало бы легче, может даже появился смысл. Но, увы. Дефектная рабочая пара. И ведь кто я? Сильнейший экзистенциалист, мой личный потенциал даже больше, чем у Льётольва. Вот она – ирония судьбы во всей красе…

– Сань, – шепнул Ден, – ты опять что-то нехорошее думаешь? Хватит уже запихивать себя в дерьмо и в нём же вариться.

– Да ну тебя…

– Чего да ну? Лежишь тут, убиваешься, предаешься страданиям. Какого хрена-то? Ты молодой, выглядишь не как мачо, конечно, но мимо тебя ни одна нормальная женщина не пройдет спокойно. Деньги есть, работа есть. Чего тебе неймётся?

– Да разве во всём этом есть смысл? А?

– Мы тебе со Льё уже всё сказали. Давай, бери себя за шкирку и вытаскивай из упадка. Ну нельзя же тупо лежать и умирать. Если тебе эта девушка действительно интересна, то хотя бы ради шанса увидеться с ней ты должен встать на ноги. В конце концов, экзистенциалисты никогда не сдаются! Ты – экзистенциалист. И ничего никогда уже этого не изменит, будь смелым и прекрати считать себя юным мальчиком, вчера окончившим школу. Будь мужиком уже.

– Вот именно потому, что я как-то слишком резко повзрослел, мне никак не удаётся взять себя в руки. Раньше было просто – выполнил задание, взял Якшу, улетел в буфер, сдал документы, забурился в бар, напился, накурился, подцепил девчонок любых, которых хочется. Напряжение сбросил и снова готов к бою. Подобострастие, заглядывание в рот, восхищение – это всё доставляло уйму удовольствия и удовлетворения. Можно было бессовестно чувствовать себя хозяином жизни. А потом опостылело. Потеряло смысл. Будто краски стёрли или выключили звук. Пустота. И вот вроде бы появился лучик, но мы же понимаем, что он призрачный.

– Скорее всего да. Отношения с человеком – особенно длительные – нереальны. Но ты можешь попробовать. Почему нет?

– Страшно.

– Но хочется?

– Да.

– Ну и всё. Не получится, значит – нет. Ошибки нужно совершать, Сань.

– Хотелось бы без них.

– Экая в тебе гордыня, дорогой! – рассмеялся Денеб. – Спи давай, пока Якша твой не проснулся. А я поколдую немного на кухне.

Он накинул на меня второе одеяло и вышел. Непривычно было получать заботу из чьих-то рук просто так, безвозмездно. Действительно, за деньги можно купить далеко не всё. И мне, однозначно, не хватало полноценного общения и взаимодействия с окружающими, с коллегами. Нужно было что-то менять в жизни, и как можно скорее. И Ден, и Льё совершенно правы.

Я думал обо всём сразу и ни о чём конкретно, начинал представлять какие-то картины желаемого будущего, вспоминал недавние события, терял мысль, снова возвращался к тому, с чего соскочил, и в итоге провалился в сон, несмотря на время, желания и унизительное положение больного.

Проснулся снова в темноту ночи. За окном шумел дождь, наигрывая незнакомую тоскливую мелодию каплями по откосу. Пару минут я высчитывал размер, которому подчинялось дождливое сочинение, сбился и бросил это дело. Жар отступил, и голова казалась одновременно тяжелой и легкой, даже немного пустой. Тело я чувствовал так, будто только вчера родился и ещё не знал, что нужно делать с руками и ногами. Они казались мне чужими, непослушными и новыми. Из-под закрытой двери виднелась туманная полоса света и слышались отдаленные звуки тихого разговора. Я был не один. И в этот раз сердце от осознания чьего-то присутствия наполнилось теплом. Если я исчезну, то эти двое, Льё и Ден, хотя бы вспомнят обо мне.

Я завернулся в одеяло, потому что ощущал странный холодок, блуждающий по коже, и босиком отправился в гостиную. Там никого не было, а голоса доносились со стороны кухни. Следуя узким тёмным коридором, я старался как можно тише подойти к двери, чтобы разобрать о чём говорили. Но меня обнаружили задолго до того, как я появился на пороге. Тишиной сдавило уши. Льётольв и Денеб сидели за столом, окутанные сигаретным дымом. Перед ними стояла наполовину пустая бутылка коньяка, тарелка с закусками и пара бокалов. Оба смотрели на меня с таким видом, будто я уже умер и теперь восстал из мёртвых.

– Что за тайные разговоры у вас тут?

– Ничего особенного, – откликнулся Ден, вставая, чтобы принести третий бокал. Льё откинулся на спинку стула и выпустил густое облако дыма.

– Да ладно? Почему же вы замолчали? Или ваши беседы не для моих ушей?

– Для твоих. Но не для его, – кивнул неопределенно за мою спину Льётольв. Только сейчас я понял, что дверь в комнату Якши была распахнута, а из ванной доносились редкие звуки возни.

– Пока ты не вышел, вода лилась. Не слышал? – вопросительно посмотрела на меня сущность, медленно наполняя бокал приятной золотисто-коричневой жидкостью. – Присоединяйся.

Я сел напротив, схватил коньяк и втянул носом приятный древесный аромат. Пили что-то дорогое и выдержанное. Собственно, иного Льё не признавал. Обжигающие капли заставили горло услужливо сжаться, а вкусовые рецепторы взыграть, как после годового воздержания. Тепло разлилось из желудка по телу, подарило ногам приятную расслабленность, а сердцу учащённый пульс.

– Ничего не слышал, кроме ваших голосов и дождя, – выдал я спустя какое-то время.

– Температуры нет – сразу другой человек, – констатировал Денеб, а я всматривался в выражение лица Льётольва. Он наверняка вернулся с какой-то информацией.

Распахнулась дверь ванной, с глухим стуком ударившись о стену, и из неё выплыл раскрасневшийся Якша. Белые длинные волосы он закинул за спину, капая водой на пол, а сам, подобно мне с одеялом, вступил в такие же отношения с полотенцем.

– Вот теперь человеком себя чувствую, – выдал он по-простому, и прошлепал босыми ногами к холодильнику. По-хозяйски извлек оттуда пакет с молоком и выпил. – Ух! Хорошо. Ты как, Саня, живой?

– Как видишь, – откликнулся я.

– Ну и хорошо. К работе поскорее вернуться бы! Надоел Будапешт. Хуже прокисшего молока. Эй, господа хорошие, коньячку не плеснете? – тупо уставился он на коллег.

– Ты еле очухался, какой тебе коньяк? – довольно грубо отрезал Ден. – Просохни окончательно и хотя бы сутки побудь в своём уме, а не в пьяном угаре. Если б мы не приехали, Саша так бы и лежал голодный и больной. Ты какого черта за своим экзистенциалистом не присматривал?

– А че я-то? – начал оправдываться Якша, отступая к окну. – Он взрослый человек. Сам может о себе позаботиться.

– Ну конечно! Он мог бы и не выкарабкаться. Ты же первый следом за ним и ушёл бы, алё! Что за идиот…

– Ничего ж не случилось! Отлежался и нормально! – протестовал Ярослав, трусливо опуская глаза.

– Ага. А ты где был? Бухал по-черному, – брезгливо отбрыкнулся Ден. – Да тьфу. Не хочу даже говорить. Рабочая пара! Тебя бы за предательство судить…

– Эй, Денеб, ты совсем уже? – испугался Якша.

– Ты же знаешь, что мы имеем право доложить, – холодно изрёк Льё. – Но не будем этого делать только из-за Саши. Так что имей ввиду, что на тебя компромат у нас есть. И его достаточно для изгнания.

– Да вы что?!

– Ничего. Думать надо, дорогой. Ду-мать! – зло шикнул в его сторону Льётольв и приложился к бутылке. – До тех пор, пока в рядах экзистенциалистов будет процветать такое безответственное отношение к своим парам, мы никогда не сравнимся во влиянии с Фениксами. Они всегда будут на шаг впереди, давить наше сообщество. Что может быть проще, учитывая тот факт, что мы сами ведем себя же к упадку? А начинается он как раз-таки с небрежного отношения к своим товарищам.

– Льё… – попытался что-то сказать Якша, но не успел. Льётольв поднялся, схватил стакан и бросил его под ноги сущности. Стекло разбежалось по белому кафелю пола со звоном и яркими всплесками. – Ты, тварь! Головой отвечаешь за Сашу, ясно? Если что, я ничем не поступлюсь, а тебя урою. Так ясно?!

– Да ясно-ясно… Чего психовать? – стушевался Якша, нервно теребя мокрые пряди.– Мы ж обычно вместе… А тут… Ну устал. Ошибся. Виноват.

– Виноват. Да, – Льё вернулся к столу и закинул в рот кусок колбасы. – Быдлом себя чувствую рядом с тобой. Гадливое ощущение.

– А который час? – поинтересовался я самым насущным, что могло сейчас иметь для значение. Перепалка Льё и Якши вообще никак не задела моё существо, что странно. В другое время я бы поддержал товарища, и пожалел бы сущность. Но в эту дождливую ночь меня волновало только то, что узнал Льётольв, и больше ничего. Мне нужна была информация, а вместе с ней – надежда.

Кажется, Ден ответил на вопрос, но мыслями я был уже далеко от этой кухни и только мимоходом отмечал происходящее. Перед глазами возникло милое аккуратное личико с широко раскрытыми от удивлениями глазами. Если распустить хвост, волосы у моей прекрасной незнакомки будут чуть длиннее плеч. Дождь за окном лишний раз напомнил мне тот день, когда я безропотно ждал её на набережной Дуная, промокший до нитки, глупый и уверенный в том, что смогу завоевать неприступное сердце. Закат тогда был мрачным, зато утром небо вспыхнуло красным, запалив в моей душе пожар, дым от которого скрыл всего меня, погасив веру в то, что рассвет вообще наступит.

Я был так глуп, так самонадеян, что не увидел самого главного – она другая. Не такая, как привычные мне девушки: её нельзя купить внешностью и дорогими костюмами, ни изысканные манеры, ни горячие взгляды не подействуют. Только настоящие чувства, только полнейшая искренность и честность. Способен ли я быть таким для неё? С правом на ошибку, но без права обладать властью? Впервые решал не я. И странным образом этот факт бередил душу похлеще всего остального. За прошедшие больные дни мне ни разу не подумалось, как затащить её в постель, как она выглядит без одежды, и как ведет себя после пары бокалов вина. Мне хотелось узнать, каковы её руки на ощупь, насколько трепетным будет дыхание в объятиях, узнать вкус губ, запах волос и взгляд, предназначенный только мне.

Впервые за огромное количество лет я мечтал, погруженный в лихорадку. Болел этот девушкой и своим нежеланием жить так, как жил раньше. Она ли всколыхнула во мне всю накопленную боль, или так совпало случайно? Но… Я нуждался в ней. Беспричинно. Иррационально.

– Саш! – вырвал меня голос Дена из раздумий.

– А?

– С тобой всё нормально? – он помахал перед моим лицом ладонью. Я огляделся. Якша пропал, Льё что-то сосредоточенно рисовал в блокноте, передо мной стоял наполненный бокал и тарелка с мясом.

– Да. Наверное. Я задумался.

– Всё гораздо хуже, чем мы могли подумать.

– В смысле?

– Давай доедем куда-нибудь, где не будет лишних ушей? Там и поговорим, – не отрываясь от рисунка попросил Льётольв.

– Давай.

Сообщить Якше о нашем отъезде пошёл Ден, а Льё наблюдал, как я собираюсь. В шкафу нашёлся новый чёрный костюм, под который я надел такую же рубашку и галстук. Серебристые запонки, начищенные туфли, любимый парфюм, часы, сигареты с зажигалкой в карман. И усталость.

Такси выплюнуло нас на тёмную мокрую улицу перед широкой металлической дверью, за которой оказался полупустой зал и крутая бархатно-красная лестница на второй этаж. Посетителей было на удивление много, но все – люди. Дорогое заведение для избранных. Мои товарищи знали толк в изысках. Я не настолько притязателен, как они, но такой подход к жизни влюблял в себя всё больше. Мы сели за столик у дальней стены, получили графин воды и легкий аперитив без лишних вопросов.

– Ну так что? – начал я.

– Льё нашёл её, – кивнул на друга Ден.

– Да. Это оказалось очень просто. Логика и связи. И никаких сомнений, к сожалению.

– Почему?

– Прими информацию спокойно, пожалуйста, – он сжал губы и чуть опустил глаза. Таким я его никогда не видел. Внутри Льётольва клокотала злость.

– Говори.

– Её начали искажать.

– Как? – хрипло выплюнул я. – Кто? Зачем?

– Зачем и как я выясню в ближайшее время, пока не узнал кто-то ещё.

– Так кто?!

– Магнус, – Льё помолчал, поднимая на меня взгляд своих чёрных глаз, настолько жутких, что я никогда не мог смотреть в них прямо.

– Серьёзно? – я нервно хохотнул. Что за идиотские шутки. – Твой брат? Как такое могло произойти? Почему?

– Саш… Спокойно. Мы сами пока не разобрались, – встрял Денеб.

Я рассматривал свои руки, пытаясь переварить информацию. Младший брат Льё. Искажал человека. Нет. Не так. Искажал девушку, которую я хотел видеть рядом с собой. Почему? Для каких целей? Что толкнуло его на преступление? И кто его прикрывает, раз об этом ещё неизвестно?

– Это нужно прекратить, – только и ответил я, отхлебывая ледяную воду.

– Да. Нужно, – откликнулся Льё. – Но прежде стоит договориться о нашем поведении и действиях.

– Льё! Это же твой брат! Брат!

– Да. Для меня это тоже был удар. Скажу больше – его поведение дискредитирует и мою личность. И я вынужден решить, что для меня важнее: экзистенциализм и сообщество, или брат.

– Или друг, – добавил я, вовсе не собираясь говорить этого вслух.

– Или друг. Да.

– Мне кажется, – медленно произнес Денеб, переводя взгляд с меня на Льё и обратно, – что эта ситуация не просто не случайна, она явно создана для определенной цели. Кто-то очень ловко использовал тебя, Саш. Наблюдал, подмечал и вмешался. Если посмотреть со стороны – момент выбран идеально. Ты – по-человечески слабый, потому что влюбленный, экзистенциалист, разочаровавшийся в самом себе и сообществе, но при этом сильный и претендующий на высокую должность. Друг Льётольва. Если тебя вывести из игры, показать преступником – то можно сразу убить с десяток зайцев.

– Ден прав, – согласно кивнул Льё. – За Магнусом кто-то стоит, сам бы он не стал заниматься такой ерундой, тем более столь топорно, что следы любой малец найдёт. Это было сделано специально. Скорее всего с расчетом на то, что ты обнаружишь его вмешательство и начнешь разбираться.

– Меня хотели подставить? – слова Льё и Дена с трудом проникали в сознание. Подковерные игры в сообществе? Когда даже руководящие посты не давали никаких привилегий, а только лишь привносили дополнительную нагрузку.

– Определенно. Столкнуть экзистенциалистов между собой.

– А смысл?

– Когда узнаем, кто подначивал Магнуса, тогда и поймём, – спокойно добавил Льё, подзывая официанта, чтобы сменить пепельницу.

– И что делать? Может приставить к ней кого-нибудь, охрану?

– Как вариант. Чтобы лишний раз не светиться и не нарываться на щекотливые ситуации. Ну и с Магнусом поговорить…

– Льё, – я начал о чем-то догадываться, но никак не мог ухватить мысль. – Ты не думаешь, что это тоже может быть определенной ловушкой? Тебе не стоит этого делать.

– Саш, он мой брат. Мы не виделись полгода. Наша встреча более чем ожидаема. Страннее будет выглядеть, если я не увижусь с ним.

– Точно… Я не подумал об этом.

– Самым разумным было бы тебе, Саня, бросить затею сойтись с этой девушкой. Кстати, Льё, ты так и не сказал, как её зовут, – встрял Денеб, стряхивая пепел.

– Илка… Прекрасное венгерское имя. Самое забавное, что одно из его значений – Факел. Считай, что Феникс… Как тебе такое, Саш?

– Красиво, – я собрался с мыслями и заговорил жестко и по-деловому. – Давайте так. Я сам разберусь. Вам в это лезть не нужно. Если уж мне суждено пойти ко дну, то лучше одному, чем тащить за собой товарищей.

– Нет, – отрезал Льё. – В этом деле уже присутствует Магнус. Рано или поздно я буду вынужден вмешаться. Поэтому лучше, если мне всё будет известно заранее и подробно.

– С тобой спорить невозможно.

– Ага, с ним так. Сань, ты не в том состоянии, чтобы справиться в одиночку. Якша тебе в этом деле не помощник, – мирно проговорил Денеб. – А кроме нас разве есть кто-нибудь ещё?

– Никого…

– Вот и решили.

Уходили домой под утро, уставшие и напряженные. Ситуация никого не могла оставить равнодушным. Я пытался представить, каково Льё понимать, что его брат не просто переступил черту, а скорее всего оказался в сговоре с кем-то неизвестным, затеявшим игру против него же. Предательство внутри семьи ещё хуже, чем предательство внутри сообщества. Отношения с Магнусом у моего друга и так складывались более чем сложные: волею судеб он оказался не настолько силён, как Льё, и жутко завидовал. Но проявленное терпение и безграничная любовь старшего к младшему вопреки ожиданиям, сыграли наоборот. Магнус относился к брату отвратительно, хотя тот постоянно его защищал и прикрывал.

Мне сложно было судить об их поведении, сам я рос один и не совсем понимал природу чувств Льётольва. Но, похоже, что семена зависти и желание утереть нос, легли в благодатную почву. Оставалось только догадываться, к чему это может привести.

Илка. Факел.

Может, стоило оставить его спокойно гореть для кого-то другого?

Будапешт. Дождь.

После нашего разговора всё незаметно, но серьёзно изменилось. К Илке приставили тайную охрану, которая регулярно передавала информацию Льё, а он уже – мне. Первый день слежки прошёл спокойно, ни Магнус, ни кто-то другой на горизонте не появлялся. Ден был занят своими делами, в которые нас не посвящал, Якша пропадал весь день в городе, делая вид, что готовится к следующему заданию, но оно, как назло, не поступало. Хотя я этому был даже рад: уехать сейчас значило бросить всё на самотёк. Болезнь отступила резко и больше не возвращалась, изредка напоминая о себе излишней сонливостью и осунувшимся лицом. Вроде бы только вчера я ещё лежал в постели, а казалось, что это было месяц назад, или больше.

Угрюмое одиночество толкало меня на улицу, но дождь заставлял оставаться на месте. Я сидел у открытого окна, курил, слушал музыку и кажется ни о чём не думал. Сигаретный огонек добирался до фильтра, обжигал мои пальцы и гас. Раз за разом. За весь вечер я целиком не выкурил ни одной папиросы. Хотелось поскорее пережить ночь, чтобы завтра совершить ещё одну попытку оказаться рядом с Илкой и поговорить с ней.

Хлопнула входная дверь. Я бросил взгляд на часы: половина десятого вечера. Рано. Якша шумно сбросил обувь и тяжелую косуху в прихожей и ворвался в тишину гостиной.

– Приветствую тебя! – пафосно изрёк он, плюхнувшись на диван. – Чего грустишь?

– Я? Не грущу. Думаю, почему заданий нет.

– Тебя берегут, не иначе. После болезни мало времени прошло. Ты только вчера на ноги встал.

– Странно слышать от тебя столь разумные речи, – ухмыльнулся я. Похоже Льё сумел прилично напугать мою сущность.

– Станешь тут разумным… После твоих друзей. И чего они тут околачиваются?

– Да кто ж знает-то… У всех свои дела. Хорошо, что у них нашлось на меня время.

– Обижаешься, что я не смог о тебе позаботиться?

– Нет. Ты это ты. Ожидать чего-то сверх возможного – глупо.

– Что-то я офигел от всего. Тут угрожают, там вообще кипишь…

– Где?

– Да в рестике. Магнус приехал, ты не в курсе? Я его за ужином встретил. Бухой в стельку, орал что-то невразумительное, на Льё гнал… Ну я и решил свалить, пока не досталось, – зевнул Яшка, растягиваясь на диване как кот.

– Типичные отношения младшего и старшего. Братья… – попытался я пошутить, чтобы не выдавать себя.

– Да завидует Магнус. Льё-то вон в руководство метит, за него сто процентов проголосует большинство. А этот мелкий только и может, что встревать во всякие передряги. Силой его природа обделила.

– И умом, ага. Был бы поспокойнее и не такой гордый, грелся бы в лучах славы Льётольва, – вырвалось у меня, но я тут же продолжил развивать тему, уходя чуть в иную сторону. – Они бы вместе составили крутую команду, особенно если бы Магнус стал помощником.

– О! Ты же всё пропустил! Об этом даже тут, в буфере, все болтают. Он не собирается прибиться к брату, его к себе в команду звал Марсель! – по-простецки выложил сплетни Якша, продолжая отчаянно зевать, заражая и меня сонливостью.

– Серьезно? В смысле – сплетни кто-то подтвердил?

– А то! Зам начальника архива сказал. Типа видел списки, поданные для голосования Марселем, там и Магнус был. Он меня никогда как информатор не подводил, да и смысл ему врать? Через неделю всё равно огласят имена кандидатов. Льё тебе не говорил?

– Не-а. Может, он сам ещё не в курсе?

– Смеешься? Чтобы лучший истинный и не знал? Говорить просто не хочет. Это ж считай предательство семейное. Я бы своего несуществующего брата за такое просто прибил.

– Ну конечно…

– Спроси у Льётольва, пока он не уехал. А то вдруг действительно не в курсе? – вдруг забеспокоился Якша. – Ты представь, если Марс проиграет Льё? Это ж гражданская война начнётся!

– Ничего не начнётся, не нагнетай. Марсель точно проиграет, и Магнусу придётся смириться или принять мелкую должность. Брат брата не оставит.

– Ой, не знаю, – совсем по-девичьи вздохнул Ярослав, поднимаясь. – Ужас непредсказуем. Лан, я что-то устал как собака, пойду спать. А то вдруг завтрашний день принесёт нам что-нибудь интересное!

– Дожди принесёт.

– Да? – спросила от двери сущность.

– Ага, прогноз неутешительный.

– Вот чёрт… Угораздило же нас тут застрять.

– Иди уже, essentia.

Якша скрылся в своей спальне, плотно закрыв дверь, так что я не слышал его возни и обязательного сонного бормотания. Самые мрачные подозрения превращались в доказанные факты, что беспокоило довольно сильно. Хотелось срочно встретиться со Льё и обсудить дальнейшие действия, но он сегодня просил его не беспокоить. Стоило спросить Ужаса напрямую, чем таким тайным промышляют они с Денебом: аккурат перед болезнью со мной поделились очень интересной информацией, которую можно было бы отнести к разряду слухов, если бы я хорошо не знал своих товарищей. В среде отступников, обитающих в Будапеште, из числа которых, кстати, и наняты соглядатаи для Илки, поговаривают, будто Льётольв и Ден перешли границу слияния, в результате чего сущность восстановила тело своего экзистенциалиста. В такое сложно было поверить: переход границы считали невозможным, но чисто теоретически… Я хорошо помнил, что у Льё были огромные шрамы после серьёзной бойни в Боснии, случившейся пару лет назад. Но их скрывала одежда. Спросить в лоб – значит показать недоверие, а повода раздеть друга не находилось.

Случайно, словно лишний пепел с сигареты, с моих губ сорвался печальный вздох. Болезнь, встреча с Илкой, напряжение внутри сообщества – всё это превращало меня в размазню, чувствительную и нерешительную. Пожалев, что среди лекарств нет снотворного, я добрался до кровати, скинул с себя одежду и забрался под холодное одеяло. За окном шумел город, прорываясь сквозь приоткрытую створку. На набережной наверняка сияло здание парламента с остроконечными башенками, напоминающее какой-то сказочный дворец, и мой любимый мост Сечени свободен от машин, но заполнен туристами, желающими снять невероятные ночные виды города. Кроме этого моста и смотровой площадки Цитадели, я больше ничего не любил в Будапеште никогда. Сам не знаю, почему. Наверное, не было на Земле такого города, который запал бы мне в душу, ни одно место не вызывало желания возвращаться, даже родной дом и могила бабушки.

Ещё и дождь. Кажется, даже природа решила довести меня до крайней степени угнетенности и толкнуть в депрессивное состояние. Сама Судьба сговорилась с миром, чтобы дожать того, кто был готов задушить сам себя. Но я просил ещё немного времени, ещё одну попытку: всего лишь короткую встречу с Илкой, которая, возможно, даст мне силы, или же послужит толчком в темноту. Был ли я готов к любому из этих исходов? Отчасти. Во всяком случае, слушая затихающий шепот Будапешта, я засыпал спокойно, думая только о том, как смогу сесть за рояль, когда всё закончится. Только вот я и не предполагал, что всё только начиналось.

За время болезни я забыл, каково это – просыпаться под безумную музыку, которую имел привычку слушать Якша, когда находился дома. Похоже, новый день ничего не изменил. С пола на меня тоскливо смотрел мятый костюм и несвежая рубашка, брошенные вечером. Сегодня они мне не понадобятся, на важные встречи я надеваю более интересные и красивые вещи. Каждый экзистенциалист изящен в чем-то своём, особенно если он – истинный. Нас не так много, чтобы быть похожими друг на друга. Льё курит через мундштук, рисует, пьёт дорогие напитки, никогда не стрижётся коротко, обожает сложные ароматы и строгие костюмы по фигуре, обязательно с запонками. А я? Ношу длинные волосы, люблю дорогую одежду из натуральных тканей, безупречно выглаженную, необычные сочетания цветов, идеальный крой, гладкое лицо без признаков щетины, а ещё – пуговицы. Они как запонки у Льётольва – выполняют функцию едва заметных акцентов, которые делают мой образ завершённым и посылают невидимое сообщение тому, кто смотрит на меня. Когда-то Ден пошутил, что я со своими пуговицами, как Елизавета Вторая с брошами, – каждый раз хочу что-то сказать, а сообщество разгадывает. Иногда так и есть, а иногда я поддаюсь перфекционистским порывам.

В груди застряли тяжелые и грубые последствия болезни: долго откашливаясь я никак не мог окончательно подняться с постели. За неделю ни разу не кашлянул, а тут как столетний старик заходился и заходился в новом приступе, пока не сообразил выпить воды, по счастливой случайности оставшейся на самом дне стакана, притаившегося на тумбочке. Полегчало.

Хотелось снова лечь и лежать, покрываясь ледяным потом, и никуда никогда не выходить. Не есть, не пить, и даже не дышать. В дверь тихо поскреблись, и в приоткрывшейся щели появилась лохматая голова Якши.

– Живой что ли? – вместо приветствия выдал он.

– Как видишь. Местами.

– Тебя аж через музыку слышно было.

– Ну извини! – психанул я, пытаясь завернуться в одеяло с головой и провалиться сквозь этот мир.

– Да ладно, чё ты? – стушевалась сущность. – Я думал, может помочь чем надо… Есть будешь? Я обед заказал.

– Буду.

– Тогда подогрею и на столе оставлю. Или сюда принести?

– Встану. Не маячь только.

– Окей. Денеб, кстати, забегал. Притащил твои костюмы из чистки.

– В смысле мои костюмы? – от удивления я даже сел, позабыв о слабости и о начинающейся головной боли.

– Он в рань несусветную утром явился, забрал вещи из шкафа и ушёл, молча. Потом вот принёс, – словно оправдываясь тараторил Якша.

– А который час?

– Три.

– Кошмар.

– Ну я не стал тебя будить, после болезни надо как-то восстанавливаться.

– Лучше скажи, что это Ден тебе пригрозил…

– Он невыносимый! Самая странная сущность из всех, кого я знаю…

– И кого боишься до полусмерти, – мне удалось улыбнуться. В виске тут же застучало с удвоенной силой, и я, собрав волю в кулак, поднялся. – Хрен с вами со всеми. Я в душ и обедать. Вечером есть дела, надо быть бодрым.

– Давай. Я тоже через пару часов свалю… Может со мной махнёшь? Говорят, девчонки будут классные!

– Опять пить что ли? Не надоело?

– А чё ещё делать? Тоска, да и только.

Он оставил дверь приоткрытой и испарился в музыкальном шуме. Мог бы сделать и потише, но тишина и Якша – совершенно несовместимы, даже отдых сущность выбирает безумный. Мы никогда не сидели в тихих ресторанчиках, наоборот, наведывались в самые яркие и громкие места, чтобы от басов сотрясались внутренности, девушки кричали на ухо свои имена, а с персоналом можно было общаться только знаками. Поэтому всё чаще последнее время нам приходилось развлекаться по отдельности.

С усиливающейся головной болью я прорвался через шумовую завесу в ванную, спрятался в душе и стоял там минут тридцать, если не больше. Во всяком случае мне казалось, что прошло часа два, а желания выходить из-под воды не было никакого. Странное умиротворение приносили прохладные струи, стекающие по телу. Волосы становились тяжелыми и совершенно гладкими, а лицо будто и вовсе пропадало, смытое с головы. Всё, что хранилось в моей памяти, невыносимое и отвратительное, забирала вода, уносил водоворот в сливную трубу и дальше, по грязным коллекторам в очистительные сооружения и, наверное, в сам Дунай. Красивый конец и новая жизнь для экзистенциальных отходов моего существования. Благо, давно не приходилось отмывать от себя человеческую кровь – это бывало похуже ночных кошмаров после некоторых влияний. Кровь пахла, засыхала и сворачивалась, будто стремилась проникнуть через кожу внутрь, спастись, вонзить стрелу мести в того, кто пришёл и уничтожил всё, долго создаваемое влиянием. Иногда мне становилось их даже жалко и я думал, вдруг существует кто-то похожий на экзистенциалистов, который тоже возникает из ниоткуда и убивает нас, считая чем-то негативным и опасным. Когда-нибудь придут и за мной.

После душа я так же долго стоял перед зеркалом, как истукан, пока не вспомнил, что неплохо было бы побриться и причесаться. Вроде бы такие простые и понятные действия, привычные, но даже они показались мне вдруг сложными. В душу закрались сомнения: стоит ли идти на риск и встречаться с Илкой? Что будет, если она мне откажет – ясно, самый лучший вариант. Но ведь может случиться иначе. И тогда я возьму на себя ответственность за неё, за её жизнь и благополучие, заодно перейдя дорогу Магнусу и подставив Льё с Деном под дополнительный удар. Было ли у меня право так поступать? Могло ли внезапно и беспричинно вспыхнувшее чувство служить оправданием? Головой я понимал, что вряд ли. Нужно больше рациональности в мыслях и действиях, но сердце упорно твердило обратное и, судя по всему, мои друзья были с ним согласны.

Обед Якша, кажется, заказал в самом лучшем ресторане – вкус был отменный. Мне несколько полегчало, чуть меньше стала болеть голова и я даже смог насладиться салатом и мясом. На стол просился бокал хорошего вина и сигареты, и можно было бы это устроить, но вечером я не должен испортить о себе впечатление.

Тревога волнами расходилась по телу,то накатывала как прилив, то вдруг затихала, пропуская вперед совсем уж наивные и романтические мечты: как было бы хорошо, если бы всё сложилось. Может тогда я бросил бы дело экзистенциалистов и просто жил бы. Рядом с Илкой. Пусть даже здесь, в Будапеште. Зато не пришлось бы больше ничего искать, ни от кого убегать, рисковать жизнью и заливать неудовлетворенность алкоголем, и прятать пустоту в чужих холодных постелях неприветливых гостиниц. Я мог бы вернуться к музыке, может, открыл бы свою школу. И смог бы спокойно навещать могилу бабушки.

– Эй, герой-любовник! – раздался за спиной весёлый голос Денеба. Я вздрогнул и отложил вилку.

– Привет, Ден.

– И тебе не хворать! – он сел напротив меня и упёрся взглядом в полупустую тарелку, будто она могла о чём-то рассказать. – Выглядишь гораздо лучше.

– Вашими со Льё стараниями. И да, спасибо за костюмы, – сколько я не пытался заставить себя взглянуть на сущность, так и не смог. Боялся, что Ден моментально прочитает все мои мятежные мысли.

– Ерунда. В конце концов, я ж их не в ручную чистил. А отвезти-привезти вообще ерунда. Якша бы не сообразил.

– Это точно. Но всё равно…

– Саш, ты чего? Совсем растёкся как тесто. Где твоя гордость, сила и решительность? Такой день сегодня важный.

– Я сомневаюсь, – наконец-то удалось поднять взгляд, который совершенно ожидаемо столкнулся со взглядом Дена, туманным, почему-то совершенно серым. – Стоит ли моё личное гипотетическое счастье всего того, что может за ним последовать?

– Стоит, – без намёка на сомнения тут же ответила сущность. – Любовь вообще стоит всего.

– Любовь не всегда равна безоблачному счастью.

– Ну, знаешь ли, всё что безоблачно – скучно и статично. А такое чаще всего разваливается очень быстро. Ты же настроен не на одну ночь, так ведь?

– Нет. Я как-то даже побаиваюсь ей предлагать.

– Ну точно не на первом нормальном свидании, – он рассмеялся. – Хорошо, если эта милая девушка вообще захочет с тобой говорить.

– Лучше б не захотела, – вырвалось у меня мысль, которая фоном вертелась в голове с самого утра.

– Дурак! Я сегодня глянул на неё мельком – классная. Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от попытки заполучить её в свои руки.

– Зачем ты наблюдал за Илкой?

– Чтобы быть уверенным в охране. Нормально ребята работают, незаметно.

– А искажения? Магнус ещё что-то делал?

– Нет. Вчера и сегодня его даже рядом не было.

– Странно.

– Я тоже так считаю, но Льё сам разберётся. Они как раз вечером встречаются.

– Всё равно меня это настораживает.

– Не тебя одного.

– Ладно. Давай не будем о тревожном, обсудим всё позже, когда обе встречи состоятся, – резюмировал Ден, вытаскивая из моей тарелки самый большой черри. – Вкусно, надо же, – удивилась сущность. – Ты доедай, и надо собираться. С тобой поеду.

– Почему не со Льётольвом?

– С братом он и без меня разберётся, если надо будет. Зачем я им в приватной беседе?

– Тоже верно.

Я быстро доел и под присмотром Дена начал собираться. Якша забежал попрощаться, бросил удивленный взгляд на полуголого меня и Денеба, никак не стал это комментировать, пообещал вернуться к утру и растаял в прихожей. Неожиданно для самого себя я почувствовал некоторое облегчение: от собственной сущности уставал всё больше и больше и с завидной регулярностью хотел набить ему морду, просто так, чтобы… Чтобы что-то изменилось.

Отдав предпочтение тёмно-синему костюму с белой рубашкой, я оделся, придирчиво осматриваемый Деном.

– Дороговато выглядишь, – буркнул он.

– Да вроде как обычно, – пожал я плечами в ответ.

– Не-е-е-т! Обычно ты выглядишь чуть ли не кричаще дорого, изысканно и оттого чуть вульгарно. А сейчас очень прилично. Аж странно.

– Не понял я, что ты хотел сказать…

– Да Илка сразу поймет, что цена твоего костюма равна стоимости всего её гардероба!

– Это так важно?

– Обычным людям – да.

– Думаешь она настолько меркантильна?

– Скорее наоборот. Может и смутиться.

– Я не могу пойти в домашнем.

– Не можешь.

– Ден! Хватит уже, а! Я и так нервничаю!

– Да ты так серьезно смотришь, я не могу не издеваться, – расхохотался он. – Всё нормально с тобой, расслабься.

– Идиот.

– Ага.

– Куда нужно ехать?

– Да туда же, где ты её встретил. Льё сказал, что Илка работает где-то недалеко.

– Я помню только, что на этом перекрестке были трамвайные пути и продуктовый магазин.

– Всё верно помнишь. На такси поедем, выйдем пораньше, прогуляемся до места пешком.

– Главное, чтоб дождь не пошёл. Весна в этом году какая-то мокрая в Будапеште

– Я вообще этот буфер не люблю, – откликнулся Ден, терпеливо наблюдая, как я запираю дверь. – Тут как-то серо. И слишком просто, если сравнивать с той же Москвой. А вот Льё нравится.

– Ну он тут жил… Родина и есть Родина.

– Устаревшее понятие. А для экзистенциалистов и вовсе бессмысленное.

– Ты так говоришь потому, что сущность.

– Может и так. В любом случае, я жду не дождусь, когда мы отсюда улетим.

– И я тоже.

– А Илка?

Мы сели в такси, и вопрос Дена повис в воздухе без ответа. При водителе я не собирался разговаривать на столь личные темы и просто наблюдал, как мимо проносились невысокие серые, бежевые и коричневатые дома. Хотя “проносились” слишком громкое слово. Скорее проплывали, ибо ехали мы достаточно медленно, петляя улочками. Щедро расплатившись, вышли недалеко от перекрестка, где я должен был встретить венгерку.

– Так ты ответишь или нет?

Я надеялся, что Денеб забыл о своём вопросе, и тяжело вздохнул. Ответа у меня не было.

– Посмотрим.

– А…

– Мне всё кажется, что я в тупике и совершаю ошибку за ошибкой. Так что не пытаюсь даже заглядывать вперед. Ни на день, ни на два, ни на минуту.

– Да, всё очень шатко. Ну да ладно. План на вечер хотя бы есть?

– Для начала извинюсь за прошлую пьяную встречу, постараюсь объясниться и предложу выпить кофе. Тут на каждом шагу забегаловки. Если откажется, снова попробую проводить. Ну а если и здесь случится провал, значит я неудачник. Можно будет напиться и первым же рейсом улететь куда глаза глядят.

– Эй! А как же мы со Льё? Ты обещал поддержать его. Эх ты, Саня-Саня… Чего как пацаненок-то?

– Отвянь.

– Я тебе не Якша, не отвяну. Давай уже, завоюй её сердце – своей прекрасной Илки.

– Это имя переводится как Факел.

– Ага, в курсе. Почти Феникс. Забавно.

– Надеюсь, не судьбоносно. Люди экзистенциалистам не пара, но всё же не настолько критично, как Фениксы.

– О! Зачатки рациональных мыслей! Так держать, друг. Всё, я издалека понаблюдаю.

Денеб хлопнул меня по плечу и чуть отстал. Дальше я шёл довольно людной улицей под серым небом один. Гремели трамваи и шумели проезжающие мимо машины, слышались разговоры прохожих, стук дверей и веселые возгласы компаний, входящих или уже выходящих из пабов и кафе. Буфер как буфер. Тихий, обыденный, статичный. И внутри него я, экзистенциалист, ловящий на себе удивленные взгляды, особенно девичьи.

До светофора оставалось несколько шагов, и я видел, как сигнал начал мигать зеленым для пешеходов. В этот момент на тротуар шагнула она. Илка. И в сердце моём точно зажёгся факел. В прошлый раз она показалась мне более обычной и живой, чем сейчас. Точно видение плыла мимо изящная тонкая фигурка, спрятанная в лёгкую вязаную кофточку, волосы, собранные в небольшую косу, открывали бледную шею и крошечные серьги в ушах. Илка сосредоточенно смотрела под ноги, но не спешила. Я свернул за ней, прошёл немного следом и ускорился, чтобы поравняться. Сейчас или никогда. За мной наблюдала невидимая охрана, может и посыльные Магнуса, Денеб: я чувствовал себя актёром на сцене, плохо выучившим роль.

– Привет, – поздоровался я, когда оказался рядом. Илка чуть притормозила и с удивлением взглянула на меня.

– Мы знакомы? – о, этот голос. Нежный и строгий, как нельзя лучше подходящий к её лицу.

– Да. Вернее не совсем. Пару недель назад я среди ночи пытался тебя…вас… проводить. Мы обменялись телефонами, я писал…

– А… – только и сказала она. – И что же вам снова от меня надо?

– Проводить, – пожал я плечами и, спохватившись, добавил, – и извиниться. В тот день я был ужасно пьян – мне неловко говорить об этом. Но намерения что тогда, что сейчас у меня самые серьезные.

– Что? – она как-то брезгливо прошлась взглядом по моему лицу и продолжила движение вперёд. Мне же пришлось немного лавировать среди встречного потока и не к месту попадавшихся столиков летних веранд.

– Боже… Я хочу с вами познакомиться нормально!

– Интересно, с какой целью? Судя по вашему виду, верить вам нельзя. Да даже в серьезность, и тем более – в нормальность.

– Думаете я стал бы бегать за девушкой просто так?

– Не знаю. Но мне надо домой, так что извините.

– Пожалуйста, дайте мне возможность хотя бы как-то загладить свою вину и первое отвратительное впечатление. Может, кофе? – её холодные ответы толкали меня в руки отчаянию ровно с такой же силой, с какой глаза и голос притягивали к себе. Нужно было отступиться, спасти её тем самым от моего общества. И я был готов это сделать, пока мельком не заглянул в голову Илки, просто чтобы убедиться в словах Льё. Да. Он ни в чём не ошибся. Её начали искажать, причём очень странно – об этом Льётольв не сказал – Магнус пытался насадить отвращение к мужчинам, удивительно похожим на меня. И именно это не позволило мне отступить.

– Ладно, – тяжело вздохнула Илка. – Чувствую, что иначе вы от меня не отстанете.

– Саша, – с улыбкой протянул ей ладонь, а в груди что-то словно расцвело и все камни разом ухнули в пропасть.

– Илка, – ответила она уже не так сухо, как раньше, несмело пожимая мою руку.

И как бы мне не хотелось отпускать её маленькую ладошку, сделать это пришлось. Мы свернули в первое попавшееся кафе и сели за небольшой столик подальше от входа. Я заказал кофе и свежую местную выпечку. Илка внимательно смотрела за моими действиями, будто ждала, что я чем-то выдам себя.

– Вы не переживайте так. Я вам ничего не сделаю. Просто… – подобрать слова оказалось очень трудно. Да и говорят ли при первой встрече о своих чувствах и впечатлениях? Я вдруг понял, что никогда не знакомился с простыми девушками. Вообще. – Просто тогда вы мне как-то резко понравились. Приглянулись. Кхм. В общем, я понял, что должен с вами познакомиться.

– О… Это неожиданно, – она опустила взгляд, то ли смутившись, то ли задумавшись о чём-то.

– А я вам писал, и вы не ответили. Почему?

– Не получала ничего. И даже если бы получила, не пришла бы.

– Простите…

– Я не знакомлюсь на улице. Особенно ночами. Особенно с пьяными. И с теми, кто явно выше меня по статусу.

– Статусу? – эхом отозвался я и вспомнил слова Денеба.

– Разве не замечаете? На улицах таких как вы встретить сложно даже в центре Будапешта.

– Обычно я не замечаю таких вещей, ибо некогда смотреть по сторонам. Да и в любых городах я бываю лишь проездом.

Её довольно колкое замечание мелким камешком пустило трещинки по тонкому стеклу надежд. Но отказываться от самого себя ради женщины? Пусть думает что хочет, это всё внешнее, обёртка.

– Две недели – это проездом?

Кофе давно принесли, но она так и не притронулась к нему, я же безумно хотел осушить кружку залпом. И не одну.

– Нет, я тут слишком задержался. Болел. После того, как ждал вас под проливным дождём подхватил серьёзную простуду.

– О… Но в этом нет моей вины.

– Я вас и не обвиняю. Сам дурак, сам расплатился.

– Неужели так хотели меня увидеть? – Илка всё же подняла на меня взгляд, который я тут же поймал и не отпускал. Даже забыл, что нужно было ответить на вопрос. Что-то такое было в её глазах, что манило меня, затягивало как болото. Какая-то неизвестная внутренняя глубина, иногда горечь и широта. Да, её взгляд был печально-грустным, но невероятно добрым. Она будто бы смотрела с умилением и любовью на весь мир, и на меня в том числе. – Кажется, да? – улыбка едва тронула её губы, и я ответил тем же.

– Точно да. У вас удивительные глаза. Вам говорили об этом?

– Много раз.

– Жаль.

– Почему? – в её взгляде сверкнул мимолетный интерес.

– Я хотел бы быть первым, кто это скажет.

– Увы, но вы не первый мужчина в моей жизни.

– Так значит, вы готовы продолжить общение?

– Я этого не говорила, – она отвела взгляд, осторожно отпивая уже чуть остывший кофе.

Как же трудно говорить с людьми, когда не заглядываешь им в голову. Сейчас я мог бы наверняка узнать, что она думала, когда произносила эту фразу. Готова или не готова, хочет или нет. И в зависимости от этого придумал бы стратегию. Вела Илка себя довольно сдержанно и безэмоционально, если не считать этого слишком долгого взгляда и редких искорок в глазах. Она вполне могла играть со мной. Но что-то подсказывало мне, что всё не так. Я тоже её чем-то зацепил, иначе она послала бы меня куда подальше ещё на улице.

– Но вы всё ещё здесь. Что несказанно радует, – откликнулся я, пожалуй, слишком самоуверенно, хотя внутри всё дрожало. Ну точно, пацан, который на поцелуй будет месяц собираться.

– Просто здесь подают вкусный кофе. После работы лучше не придумаешь.

– Вы же спешили домой?

– И? А вы вообще в Будапеште проездом.

– Какая вы строгая, Илка. И нравитесь мне всё больше.

– Кажется, кто-то не привык к отказам.

– Кто-то не умеет знакомиться.

– Неужели?

– На улице никогда не приходилось.

– И вы ещё удивляетесь моим словам о статусе?

– Определённо. Внешнее никак не определяет человека.То, что внутри – первично. Слышали, что такое экзистенциализм? Вот я его приверженец. Так что совершенно не важно, как я выгляжу. На вашем месте меня больше волновали бы внутренние мотивы.

– Ну я уже поняла, что понравилась вам. Вопрос теперь в том, что вы собираетесь с этим делать.

– Жить, – я невольно улыбнулся. Такая она была чудесная в своей упрямой правоте и напускной твёрдости. Но то, что между нами завязывались тонкие нити, сомнений уже не вызывало. – С одним, правда, условием.

– М?

– Хочу, чтобы ты была со мной.

– Вот так сразу?

Я даже не понял, чему она удивилась больше: тому, что я перешёл на ты, или столь категоричному желанию. Илка откинулась на спинку стула и устало посмотрела в окно.

– Знаете, многие мужчины считают, что женщины – очень простые, как футболки в их шкафу. Взял любую и пользуешься, пока не надоест, или не станет грязной. Тогда можно её выкинуть, постирать… В общем, сделать что-то, что подскажет ситуация. И выбирают женщин также: зашёл в магазин, увидел ту, что понравилась, и купил. Особенно если финансы позволяют иметь более широкие возможности. Конечно, спрашивать у футболки, хочет она к тебе домой или нет, – глупо. А вот у женщин – стоило бы.

Такой тирады я точно не ожидал в ответ на в целом несколько шутливую фразу. Илка казалась слишком серьёзной и даже несколько обиженной. Наверное, было что-то в её прошлом, что заставляло так реагировать. И я решил сменить тактику, ибо заметил, как она бегло оглянулась. Только бы не ушла.

– Я сказал лишнего, прошу прощения…

– Да ладно. Ничего удивительного в этом нет. Все мужчины похожи в своих заблуждениях. Спасибо за кофе, но мне давно пора.

– Подожди! Я не такой, как остальные. Я действительно настроен серьёзно!

– Оставь эти стандартные фразы для кого-нибудь ещё. Мы вообще не знаем друг друга, чтобы говорить о серьезности!

– Так ты не даешь мне даже шанса попробовать узнать тебя и показать себя! Чего ты боишься? – я поднялся вслед за ней, перегораживая дверь. Илка протиснулась мимо меня, и мы оба вышли на улицу, где уже порядочно стемнело и накрапывал дождь.

– Ничего! Я просто не хочу.

– Но как же так?

– У тебя бывало такое, – она вдруг остановилась и повернулась ко мне, – что ничего не хочется? Ни общения, ни работы, ни любви? Вообще ни-че-го! Оставь меня в покое, пожалуйста.

И, несмотря на свои слова, Илка стояла и смотрела на меня, будто ожидая чего-то, то ли согласия, то ли возражения. А я хотел бы сказать ей всё как есть, но боялся. Обвинял в страхе её, но при этом чувствовал, как собсивенное сердце сжимается в ужасе.

– Всё время. Я давно так живу. Вернее жил. Пока не увидел тебя, – дождь усиливался, и на щёку венгерки приземлилась тяжелая капля. Осторожно стерев её, я неожиданно тихо и как-то нежно добавил, – дождь. Если хочешь, можешь оставить меня здесь. И я обещаю, что больше никогда не потревожу тебя. Лучше закончить всё, ещё не начав, чем начать, попробовать, и…

– Если пойти прямо, то можно выйти к Дунаю, – она отвела мою ладонь от лица, запахнула кофточку и медленно пошла вдоль улицы.

– Я не очень люблю Будапешт, хотя бываю тут очень часто. По работе.

– А я даже не знаю, как к нему отношусь. Приехала сюда вместе с родителями, когда отца перевели по службе. Уже лет пятнадцать прошло, наверное. Мне больше нравятся совсем крошечные городки, такие, чтобы пару улиц и все друг друга знают.

– Тяжело жить среди тех, кто знает о тебе всё.

– Почему? Как одна большая семья. Уютно и спокойно, не обязательно притворяться, можно быть самим собой.

– Тебе, наверное, просто повезло с семьей.

– Возможно.

– А мы ведь промокнем.

– Точно. Ты говорил, что недавно выздоровел.

– Буквально вчера, – улыбнулся я.

– Тогда стоит переждать дождь.

– Не хочу. Если ты не боишься простудиться, то давай лучше прогуляемся. Разговаривать на ходу у нас выходит лучше.

– Не боюсь. Привыкла к дождям. Почему-то всегда забываю зонт в такую погоду.

– У меня вообще нет зонта. Из-за постоянных переездов вещей всего небольшой чемодан. Ничего лишнего.

– Так странно, не представляю, как можно проводить всю жизнь в дороге.

– Легко. Я и сам не заметил, как приспособился. В такого рода аскетизме есть своя прелесть.

– Что тогда можно называть домом?

– Людей. У меня парочка близких друзей-коллег, – заметив, как она поежилась, я дотянулся до её ладошки, – у тебя руки холодные. Замерзла?

– Не-а, – скромно ответила Илка, тем не менее не отказываясь от моей тёплой ладони. Я еле удержался, чтобы не выдохнуть от очередного облегчения. Всё это выглядело со стороны так смешно и чуточку нелепо, что мне хотелось и смеяться и плакать от умиления. Идиот.

– Давай возьмём горячего чая на вынос хотя бы?

– Как хочешь.

В ближайшей забегаловке мы купили два больших горячих стаканчика с ароматным чаем и под дождем, снова обмельчавшим, двинулись в сторону набережной.

– Ты какую-то высокую должность занимаешь? – спросила она после пары минут тишины.

– Ну как сказать… Что-то вроде. Но в нашей организации все выглядят как заправские интеллигенты, педанты и вообще… Только не спрашивай, почему. Я сам не знаю.

– Это нормально. Иногда рабочая форма более чем странная.

– А где ты работаешь?

– Отвечать обязательно?

– Нет. Просто интересно.

– Дунай, смотри, – она указала вперед, и я заметил в конце улицы набережную. Всё вокруг привычно серо-желто-коричневое. В солнечную погоду город выглядел гораздо привлекательнее и веселее, даже чище.

– Любишь воду?

– Скорее боюсь, но разве можно устоять перед таким величием?

– Наверное, я слишком многое видел, чтобы удивляться большим рекам и старым городам.

– Не бывает такого, чтобы человека ничего не может увлечь, – парировала Илка.

– Музыка. Вот её я люблю. Остальное не так интересно.

– Мама играла на фортепиано и пела. Я тоже люблю слушать музыку.

– И я играю. Только не пою.

– Правда?

– Да.

– Здорово… У тебя и руки совершенно музыкальные, пальцы… – она вдруг замолчала, видимо, смутившись своих случайных слов. А я только и ждал, когда Илка позволит себе расслабиться и перестанет меня бояться. Её рука тут же снова оказалась в моей и больше не выбиралась оттуда, пока мы изрядно промокшие шли вдоль набережной, болтая ни о чём.

Я забыл о постоянном наблюдении и близости сущности, о Льё и Магнусе, которые в этот самый момент могли обсуждать меня или Илку, не вспомнил я и о Яшке, о работе, о болезни. Всего меня занимала она – волшебная девушка, совсем капельку сдавшаяся под моим натиском. Никакие искажения не смогут помешать истинным чувствам и желаниям: именно в этот момент я понял, что никогда и ни за что не уступлю Магнусу, чего бы мне это не стоило. На доме Правительства зажглись привычные огни, да и весь город теперь светился, во всяком случае вдоль берега Дуная. Из баров и гостиниц вылезали туристы, распахивали зонты, громко переговаривались, мерцали вспышками фотоаппаратов, а мы просто шли сквозь них, держась за руки.

Мне думалось, что с одной стороны всё складывалось вполне удачно, но с другой – оставалось ощущение какого-то подвоха. Сначала Илка была отчаянно против меня, а теперь спокойно держит за руку. Что заставило её так быстро изменить своё отношение? Или это приём по усыплению бдительности? Проверка? Что?

– Как ты будешь добираться до дома? – спросил я, пытаясь прощупать почву.

– На метро. Или пешком, на крайний случай.Ты что же, уже собрался уходить? – хитро улыбнулась она.

– Нет. Просто вспомнил, что ты вообще-то шла домой, когда я тебя поймал. И всё ещё готов проводить. И если уж честным быть, то всё это выглядит очень подозрительно. Ты вдруг расположилась ко мне.

– Разве не этого ты хотел?

– Да. Но всё равно…

– Саша, – она впервые за этот вечер назвала меня по имени, и сердце снова ответно ёкнуло. – Что случилось, то случилось. Если бы я могла объяснить, то обязательно это сделала бы. Ты не думал, что я эти дни вспоминала тебя? Не каждую ночь кто-то пытается со мной познакомиться, особенно такой. Было интересно. И страшно. А уж после я разозлилась, потому что дала слабину, понадеявшись, что ты напишешь.

– Погоди. Но я же писал.

– Давай сравним номера.

Мы достали свои телефоны и начали проверку. Оказалось, что я каким-то немыслимым образом перепутал пару цифр. Хотя немудрено – в тот вечер я выпил слишком много, странно, что вообще умудрился запомнить Илку и место встречи, да ещё и проводить её.

– Я себя ужасно вёл, да?

– Угу. Хорошо, что улицы были почти пустыми. Ужасно стыдно было идти рядом, но я подумала, что спорить с человеком в твоём тогдашнем состоянии лучше не стоит.

– Обычно я, когда пьяный, довольно мирный. А тут… Небольшой кризис случился.

– Экзистенциальный? – улыбнулась Илка, и я понял, что за эту улыбку можно простить ей всё, что угодно, даже если прощать нечего.

– Вроде того. Когда-нибудь я тебе всё расскажу.

– Если не улетишь.

– Даже если улечу. Вернусь ведь.

Договорить я не успел – зазвонил телефон. Льё. Похоже, что-то случилось.

– Важный звонок, извини, – шепнул я Илке и снял трубку. – Да.

– Привет. Ты где?

– На набережной, гуляю.

– Отлично. Илка с тобой? Мне Ден звонил, но лучше уточнить.

– Да.

– От себя не отпускай. Магнус очень странно себя вёл, как бы не учинил чего-нибудь нехорошего. Похоже, мы влезли в осиное гнездо.

– Я так и думал.

– Не ты один. Самое отвратное – здесь ещё и Сёртун замешан. Не знаю, как ты будешь справляться, но эту девушку вообще не стоит оставлять одну. Я уже вызвал подкрепление к охране. Но, боюсь, что если не сегодня, то в ближайшее время нам всем будет нелегко. Саш… Мы с Деном в любом случае тебя поймем и поддержим, но подумай о ней. Очень хорошо подумай.

– Я подумал, – взгляд остановился на озабоченном лице Илки, будто бы она понимала, что происходит что-то нехорошее, и я не удержавшись, приобнял её, осторожно прижав к себе.