Золотые пески забвения бесплатное чтение

Глава 1

Началось все это одним ненастным осенним утром, когда внезапно налетевшим ливнем буквально заливало три окна моего рабочего кабинета, а холодный северный ветер изо всех сил раскачивал стоящие вдоль забора деревья, упрямо пытаясь сорвать с них жалкие остатки поздней пожелтевшей листвы. Из-за постоянно стекающих по стеклу дождевых потоков деревья смотрелись из окон кабинета смутно и весьма расплывчато.

Мой кабинет находился на втором этаже нашего трехэтажного административного здания и располагался напротив кабинета начальника авиабазы Джеймса Хилла, потому он частенько заходил ко мне просто покалякать по старой дружбе и одновременно пожаловаться на свои семейные неурядицы. Джеймс имел звание полковника, я же был всего лишь майором, но когда-то мы вместе желторотыми курсантами, а точнее рядовыми-рекрутами авиации, проходили начальное обучение в одном весьма засекреченном месте. Там, кстати, и познакомились.

Не сказать, что в то далекое время мы с Джеймсом были закадычными друзьями, – приятелями, не более. Но когда пять лет спустя встретились вновь, участвуя в одной и той же боевой операции, наше былое знакомство на удивление быстро реанимировалось и незаметно переросло в крепкую мужскую дружбу. Я бы даже сказал, фронтовую дружбу, хоть фронта у нас тогда не было никакого, равно как не было и тыла. Была одна сплошная кровавая неразбериха, где все окончательно перемешалось и где неоправданно обидных потерь было излишне много. Во всяком случае, с нашей стороны…

На пятый день операции мы оба были ранены, Джеймс легко, я же исключительно тяжело, но именно старший уоррент-офицер Джеймс Хилл смог вытащить тогда второго лейтенанта Теда Тайлера, то есть меня, из-под кинжального огня противника. И только поэтому я остался жив, хоть уже мысленно успел распрощаться со всеми родственниками и даже просто знакомыми.

После этого наши воинские пути разошлись надолго, потому что, когда меня кое-как подлатали армейские эскулапы, выяснилось, что участвовать в боевых операциях мне больше, увы, не светит.

Но полностью списывать со счетов столь бравого вояку начальство все же не решилось, милостиво разрешив мне и далее тянуть армейскую, а точнее авиационную, лямку, но уже лишь на тыловых должностях. Вот так я и дослужился до звания майора, и последним моим достижением стала должность начальника охраны этой занюханной авиабазы, на которой одним ненастным осенним утром и началась неразбериха.

Полковник Джеймс Хилл был назначен командующим нашей авиабазой полгода спустя после моего сюда перевода, и, хоть он был моим начальником, а я, как это ни обидно звучит, его подчиненным, отношения между нами оставались по-прежнему дружескими. Впрочем, никаким панибратством тут и не пахло, особенно при посторонних: я всегда добросовестно относился к своим обязанностям, а полковник Хилл не являлся слишком уж требовательным начальником. Более того, в последнее время он нередко прикладывался к рюмочке (иногда совместно со мной, но случалось и в полном одиночестве), я подозреваю, что именно непреодолимая тяга к спиртному и поставила крест на дальнейшей карьере бравого полковника, не оставив ему возможности со временем превратиться в еще более бравого генерала. Сказать по совести, быть самым главным в той замызганной дыре, которую и представляла из себя наша авиабаза, означало безусловный крест на дальнейшей воинской карьере, ибо путь отсюда были лишь один: вниз. Иными словами, в отставку.

Полковник Хилл и сам отлично сие понимал, это изрядно его огорчало. Но значительно больше огорчали Хилла непростые отношения с собственной супругой, дамой весьма вспыльчивой и любвеобильной, бывшей к тому же моложе Джеймса ровно на четверть века. И к событиям, произошедшим на авиабазе, их супружеские отношения никоим образом не относятся (а ежели и относятся, то весьма косвенно).

Итак, в то дождливое утро я, помнится, стоял у одного из окон, бездумно любовался вселенским потопом снаружи и мысленно радовался своему казенному кабинету, а тем более полному отсутствию необходимости покидать в данный момент его уютные стены. Но радовался я ровно до того момента, когда дверь кабинета широко распахнулась и в него буквально ввалился грузно пошатывающийся полковник Хилл. Остановившись у самого порога, он окинул меня блуждающим взглядом.

Я сразу же сообразил, что мой многоуважаемый шеф успел принять вовнутрь привычную утреннюю дозу горячительного, но еще весьма далек от того определяющего момента, после которого у него обычно появлялась настоятельная потребность в очередной раз излить мне свою душу. Поплакать в жилетку, другими словами, ибо скромная моя персона на роль этой многострадальной жилетки подходила прямо-таки идеально.

– Что-то ты рановато сегодня, Джеймс… – начал было я, но своевременно заметил маячившую за спиной полковника высоченную фигуру мастер-сержанта Эванса Холройда и прикусил язык. В том смысле, что переменил тему: – Что-то произошло, сэр? – деловито поинтересовался я, подходя к столу.

– Произошло! – буркнул Хилл, наконец полностью вваливаясь в кабинет, чуть посторонившись, пропуская вперед себя Холройда. – Объясните ему, сержант.

– Сэр! – вытягиваясь в струнку, произнес Холройд казенно-официальным голосом. – У нас ЧП! В пятом ангаре.

– В пятом ангаре? – недоуменно переспросил я. – В «морге», что ли?

– Так точно, сэр! – кивнул сержант. – В «морге».

Пятый ангар мы в разговорах между собой чаще всего называли «вертолетным моргом», а всю нашу занюханную авиабазу – «авиационным лазаретом», ибо поступали сюда в основном неисправные или полностью устаревшие вертолеты, изредка самолеты. Ну а те из них, восстановить либо законсервировать которые было невозможно (а иногда и просто нерентабельно), находили бесславную свою кончину именно в пятом ангаре.

– Так что там, собственно, произошло? – поинтересовался я у сержанта Холройда.

– Исчезновение, сэр! – пояснил сержант. – Исчез рядовой авиации третьего класса Морт Клейтон.

Некоторое время я молчал, как бы переваривая только что услышанное.

– Как это исчез? – наконец-то выдавил я из себя, помолчал немного и добавил: – Отлучился, наверное, из ангара, не испросив на то предварительного разрешения? То есть самовольно…

Но сержант лишь отрицательно мотнул головой.

– Никак нет, сэр! Никуда он не отлучался, а просто взял да и исчез! Причем на глазах у своих сослуживцев.

Вот даже как?! Мистика какая-то…

Но тут сержант добил меня окончательно, добавив на полном серьезе:

– Сам-то исчез, а вот одежда от него осталась! И обувь тоже…

Этим он меня окончательно доконал, и я, не зная, что и ответить, лишь молча таращился на Холройда.

– Майор Тайлер! – произнес вдруг полковник Хилл на удивление трезвым голосом (я, признаться, почти позабыл о самом его присутствии). – Исчезновение рядового, думаю, целиком по вашей части. Немедленно займитесь этим делом, разберитесь, потом обо всем обстоятельно доложите!

– Слушаюсь, сэр! – машинально произнес я, все еще переваривая услышанное.

– Ну, вот и хорошо!

Полковник развернулся и вышел из кабинета, немного при этом пошатываясь, а мы с сержантом некоторое время лишь молча таращились друг на друга. Покосившись на залитые дождем окна, я вытащил из шкафа куртку и фуражку. Еще разочек полюбовавшись на разгулявшуюся за окнами непогоду, я вздохнул и добавил складной зонтик, хоть и понимал, что толку от этой хлипкой конструкции при столь порывистом и непредсказуемом ветре будет немного.

– Ну что ж, сержант, – безо всякого энтузиазма в голосе произнес я, заканчивая застегивать куртку, – идемте, осмотрим место происшествия!

В ангаре номер пять мне приходилось бывать не так уж и часто. Последний раз подобное случилось почти полгода назад, когда внезапно оборвавшийся двигатель основательно повредил левую стопу не успевшему вовремя отскочить в сторону технику-сержанту. Происшествие было пустячным, разбирательство вовсе не требовало моего непосредственного присутствия, но я все же заявился в ангар и лично проконтролировал ход следствия. Во время знаменательного сего процесса удалось выяснить, что этот техник-сержант оказался кругом виноват, и сам же себя уже примерно наказал за проявленное головотяпство. Так что никакого хода делу давать не стали, и оно тогда было просто спущено на тормозах ко всеобщему, включая и самого пострадавшего, удовлетворению.

За эти полгода пятый ангар ничуть не изменился, ежели не считать того, что приговоренная к умерщвлению вертолетная техника тут была уже совершенно другой. И потому я даже без подсказки Холройда быстренько отыскал предполагаемое место происшествия, тем более около него продолжали находиться четверо рядовых, оживленно между собой переговаривающихся. Это были как раз те, кто, по словам Холройда, собственными глазами мог наблюдать невероятное исчезновение сослуживца, именно эта четверка и являлась единственным свидетелем загадочного происшествия.

– Смирно! – скомандовал Холройд, и все четверо, мгновенно обернувшись в нашу сторону, застыли по стойке смирно.

– В шеренгу становись!

Когда и это было исполнено, я наконец смог увидеть то, что ранее заслоняли собой спины рядовых, а именно распластанную по бетонному покрытию ангара одежду и обувь исчезнувшего, если верить словам сержанта, рядового третьего класса Морта Клейтона. Все обмундирование лежало так, что издали немного напоминало лежащего ничком человека без головы: ближе ко мне – берцы, далее – брюки, и, наконец, – китель. Отсутствующую голову частично заменяла лежащая на ее месте старая потрепанная пилотка.

А еще возле левого рукава кителя валялось несколько беспорядочно разбросанных по бетонному полу гаечных ключей.

Некоторое время я лишь молча рассматривал словно напоказ разложенное обмундирование, повернулся к безмолвно застывшей шеренге.

– Ничего не трогали?

– Никак нет, сэр! – отозвался правофланговый. Был он рядовым первого класса, единственным из четверки, ибо все остальные имели лишь второй класс.

– Фамилия?! – обратился я к военнослужащему.

– Рядовой авиации первого класса Алан Джонсон! – бойко отрапортовал тот.

– Рядовой авиации второго класса Джон Уоллес! – не менее бойко продолжил его сосед, заметив, что я поворачиваюсь к нему.

Настала очередь остальных.

– Рядовой авиации второго класса Уинтер Брукс!

– Рядовой авиации второго класса Тед Моралес!

«Надо же, тезка!» – невольно подумалось мне.

– Скомандуйте им «вольно», сержант, – повернувшись к Холройду, распорядился я.

– Вольно! – проревел зычным басом Холройд.

Я же, подойдя к неведомо кем разложенной по полу одежде, вновь некоторое время молча ее рассматривал. Потом, наклонившись, приподнял брюки и… Чего, чего, а этого я никак не ожидал. Из брюк внезапно выскользнули узенькие плавки веселенького ярко-зеленого цвета, а по неподвижно стоящей шеренге прокатился явственно различимый смешок.

– Отставить смех! – рявкнул сержант, и вновь стало тихо.

– Это что, розыгрыш? – пнув ногой плавки, обратился я к сержанту. – Это у вас в ангаре шутки такие?

– Никак нет, сэр! – вытянувшись по стойке смирно, бесстрастно проговорил Холройд.

Подняв китель, я обнаружил внутри его мятую грязноватую тенниску, вытащил из берцев носки, почему-то совершенно не совпадающие по расцветке. Под фуражкой обнаружились очки в металлической оправе…

– Он носил очки? – поинтересовался я у сержанта.

– Так точно, сэр! Небольшая близорукость, – было мне ответом.

– Ясно, – кивнул я.

Если это и в самом деле был розыгрыш, то довольно глупый и непонятно, с какой целью подстроенный. Если же это не розыгрыш…

Внимательно взглянув еще раз на стоящих в шеренге рядовых, я заметил то, на что в первую минуту не обратил внимания. Под левым глазом у Тэда Моралеса наливался относительно свежий кровоподтек, а лоб Уинтера Брукса наискосок пересекала царапина. Тоже, по всему видно, совсем недавно полученная…

– Откуда это? – шагнув к шеренге и указывая рукой на кровоподтек, спросил я у Моралеса.

– Разводной ключ, сэр! – немного помешкав, отрапортовал Моралес. – Я под вертолетом находился, а его сверху на меня уронили. Вот и…

Недоговорив, Моралес замолчал.

«Врет! – невольно подумалось мне. – Или недоговаривает что-то».

– А это откуда? – ткнул я пальцем в лоб Брукса. – Тоже разводной ключ?

– Никак нет, сэр! – вытянувшись в струнку, выкрикнул Брукс. – Это я… я это…

Тут Брукс запнулся и виновато посмотрел на меня.

Я терпеливо ждал.

– Виноват, сэр! – произнес Брукс упавшим голосом. – Потасовка небольшая была. Утром…

– С кем? – задал я вопрос, хоть и так уже знал ответ. – С Клейтоном?

– Так точно, сэр! – Голос Брукса сделался совсем уже тихим. – С Мортом Клейтоном. Но это было в начале смены. До исчезновения еще…

– Почему мне не доложили? – гаркнул Холройд и уже сделал было шаг по направлению к Бруксу, но я жестом остановил сержанта.

– Скажите, Брукс, – произнес я обманчиво мягким голосом, – синяк под глазом у рядового Моралеса – это результат утренней потасовки?

Брук лишь вопросительно посмотрел на Моралеса.

– Виноват, сэр! – Моралес сделал шаг вперед и остановился. – Я соврал про ключ! Еще раз прошу прощения, сэр!

– У вас была драка с Клейтоном? Двое на одного, так?

Моралес ничего не ответил.

– Или вы вчетвером избивали его?

– Никак нет, сэр! – Алан Джонсон тоже сделал шаг вперед. – Драка была честной, один на один! Мы с Джоном в ней не участвовали, а Уинтер лишь пытался разнять драчунов. За что и пострадал!

При словах Джонсона Брукс машинально потрогал пальцами царапину на лбу, а Моралес низко опустил голову и вздохнул.

– Какова причина драки? – вновь обратился я к Джонсону, но тот лишь как-то неопределенно пожал плечами.

А я повернулся к Моралесу.

– Личные неприязненные отношения, сэр! – так и не подняв головы, проговорил Моралес. – Между мной и рядовым третьего класса Мортом Клейтоном.

– Почему я об этом ничего не знал?! – взревел сержант Холройд, жестом я приказал ему замолчать.

– Ладно, вернемся к моменту исчезновения рядового Клейтона, – медленно протянул я, по очереди оглядывая рядовых. – Кто это видел?

– Мы видели, все четверо! – сказал Джонсон и тут же торопливо добавил: – Сэр!

– Как все произошло? – спросил я у Джонсона.

Тот задумался на мгновение.

– Значит, было так… – начал он, оглядываясь по сторонам. – Мы стояли возле вон того вертолета…

– Вы, это кто? – перебил я Джонсона.

– Мы все! – Джонсон жестом показал на шеренгу. – А Морт, значится…

– То есть его с вами не было? – вновь перебил я Джонсона.

Джонсон кивнул утвердительно.

– Не было, сэр! Он шел вон туда…

И Джонсон указал в сторону, прямо противоположную вертолетной стоянке.

– Шел с ключами в руке? – спросил я, вспомнив о рассыпанных возле кителя гаечных ключах.

– Так точно, сэр! Относил ключи, которые нам уже не нужны были. А потом… – Недоговорив, Джонсон замолчал.

– Потом что?

– Он просто исчез, сэр! Одна одежда осталась…

Некоторое время я смотрел на ничего не выражающее лицо Джонсона, перевел взгляд на аккуратно разложенную по бетонному полу одежду.

Слишком уж аккуратно разложенную.

– Ну-ка, встаньте, где стояли тогда! – приказал я, а когда рядовые исполнили мою команду, жестом подозвал к себе сержанта Холройда.

– Ангар обыскивали? – спросил я у сержанта, лишь тот приблизился.

– Так точно, сэр! – кивнул сержант. – Сразу же после исчезновения!

– После исчезновения или после того, как вам доложили об этом?

– После того, как мне доложили, сэр! – вынужден был признать Холройд. – Но мы сразу же принялись за поиски. Тщательно осмотрели все, каждый вертолет…

– Кто осматривал? Эти? – я кивнул в сторону стоящей в отдалении четверки.

Но Холройд тут же отрицательно мотнул головой.

– Никак нет, сэр! Им я приказал оставаться на месте. Как свидетелям. И еще приставил штаб-сержанта. На всякий случай.

– Разумно, – кивнул я головой. – И что с поисками?

– Ничего не обнаружили, сэр! Ни малейшей зацепки.

– Этого и следовало ожидать, – пробормотал я. – А скажите, сержант, окрестности ангара вы тоже осматривали?

– Никак нет! – Холройд недоуменно посмотрел на меня. – У главного входа пост, остальные два заперты, и там нетронутые печати, так что…

– Понятно, можете не продолжать! – оборвал я сержанта.

– Скажите, сэр… – осторожно начал Холройд, глядя на меня исподлобья, – неужели вы полагаете, что эти ребята?..

Холройд замолчал и перевел взгляд на стоящую в отдалении четверку. Слышать нас никто, естественно, не мог, тем не менее рядовые настороженно смотрели сейчас в нашу сторону.

– Вы полагаете, что они Клейтона?..

Сержант вновь замолчал на полуслове, но я тоже молчал и перевел взгляд на разложенную по полу одежду.

– А вы как считаете, сержант?

Холройд ответил не сразу. Некоторое время он лишь внимательно рассматривал разложенное в идеальном порядке обмундирование исчезнувшего рядового.

– Но зачем? С какой целью?

– Драка ведь была! – напомнил я.

– Подумаешь, драка! – Холройд презрительно фыркнул. – Так, потасовочка…

– Клейтон мог упасть после удара, – предположил я, как бы рассуждая вслух. – Упал, ударился затылком о бетон. Такое падение, знаешь ли, иногда приводит к летальному исходу, вот и решили по-быстрому избавиться от тела, попросту упрятав его в надежном месте. Другой вопрос, куда они могли его так ловко запрятать, тем более времени в обрез было…

– А раздевать тогда зачем? – выдвинул Холройд убойный контраргумент. – Одежду таким образом раскладывать… Зачем все это? Для лишнего подозрения?..

Этого я и сам не понимал. Неужели фокус с одеждой четверка применила лишь для того, чтобы выдать нам совершенно неправдоподобную версию с внезапным исчезновением рядового? А с другой стороны, почему бы и нет?

Вдруг мое внимание привлекло что-то белое и округлое, лежащее чуть в стороне от пилотки. Подойдя поближе, я наклонился. Сначала я подумал, что это выпавший зуб, но, подняв, понял, что это всего лишь зубная коронка. Металлокерамическая, скорее всего, а может, и металлокомпозитная…

Холройд подошел поближе, и я показал ему находку.

– У Клейтона была во рту коронка?

Холройд задумался на мгновение.

– Понятия не имею, сэр! Возможно, и была….

– Она могла вылететь от удара?

Сержант задумался.

– Так могла или нет?

Кажется, Холройд хотел мне ответить, но так и не успел. Что-то упругое и невидимое взметнулось вдруг между нами, отшвыривая меня в одну сторону, а сержанта – в противоположную. Не понимаю, как этому верзиле удалось удержаться на ногах, я же не просто грохнулся на бетон, ощутимо отбив себе пятую точку, но еще и через голову кувыркнулся после этого. И все на глазах у сержанта и рядовых…

Когда же я немного пришел в себя, то с изумлением обнаружил обнаженного человека, стоящего возле разложенного обмундирования. Почти сразу же я сообразил, кто это может быть… Некоторое время Морт Клейтон стоял неподвижно, а потом с тихим стоном опустился на пол. И тотчас же все бросились к нему. Мы с Холройдом, естественно, подбежали первыми, а рядовые из чувства субординации остановились в некотором отдалении.

– Это Клейтон? – спросил я у сержанта, хоть и сам ничуточки в этом не сомневался.

– Клейтон, – подтвердил Холройд. – Интересно, где он пребывал все это время?

Мне и самому это было крайне интересно. Опустившись на колени рядом с парнем, я заглянул ему в лицо. Рядовой был в сознании, но, кажется, пока не соображал, уставившись куда-то повыше моей головы.

– Клейтон, – беря его за руку, проговорил я. – Ты меня слышишь?

Клейтон никак не отреагировал, а я невольно отметил, что ладонь у парня горячая и влажная.

– Клейтон! – повторил я и вновь безо всякого результата.

– Рядовой авиации третьего класса Морт Клейтон! – громыхнул вдруг зычный бас Холройда. – Встать!

Клейтон вскочил как ошпаренный, и я тоже поспешил подняться. Взгляд рядового обретал ясность. Кажется, он узнал сержанта, а возможно, и меня, хоть в последнем я не был окончательно уверен.

– Где вы находились все это время, рядовой? – вторично громыхнул возле самого моего уха оглушительный бас Холройда. – Немедленно отвечайте!

– Желтый песок! – прошептал вдруг Клейтон, и взгляд его вновь затуманился. – Желтый песок…

В следующее мгновение рядовой авиации третьего класса Морт Клейтон потерял сознание и рухнул ничком прямо на разложенное в образцовом порядке собственное обмундирование.

Глава 2

Зря все-таки я взял с собой на доклад сержанта Холройда, хотя сообразил я сие с изрядным опозданием, уже отворяя дверь в кабинет полковника Хилла.

Полковник Джеймс Хилл в распахнутом кителе грузно восседал за столом и о чем-то оживленно беседовал со стоящей перед ним бутылкой бурбона. Вернее, бутылкой из-под бурбона, ибо содержимого в бутылке оставалось всего ничего, на самом донышке.

– Я ее из такой грязи вытащил, – еле ворочая языком, бормотал Хилл, туповато уставившись на бутылку. – Из такого дерьма, а эта дрянь вместо благодарности… Ну, ты же все понимаешь, дружище…

Конечно же, я все понимал.

И то, что полковник, кажется, перепутал злосчастную бутылку с моей собственной персоной и теперь плакался в жилетку именно ей, а не мне. И то еще обстоятельство, что доложить непосредственному своему начальнику обо всем у меня, увы, никак не получится. Именно сегодня не получится…

– Ты отличный парень, Тед! – продолжал между тем полковник, по-прежнему не сводя с бутылки из-под бурбона своих выпуклых, налитых кровью глаз, – но ты, как всегда, не смыслишь в семейных отношениях! Куда тебе, закоренелому холостяку, и не вздумай возражать!

Бутылка из-под бурбона возражать полковнику, естественно, даже не собиралась, да и вообще была она куда лучшим собеседником для Джеймса Хилла в нынешнем его состоянии, нежели «отличный парень Тед». У меня никогда не хватало терпения выслушивать ахинею, которую обычно начинал выдавать на-гора Джеймс, превысивший свою обычную дневную норму (а в последнее время такое случалось с ним сплошь да рядом). Я тогда либо принимался ядовито подтрунивать над Джеймсом (по старой дружбе мне это обычно сходило с рук), либо откровенно хамил (ежели собственное настроение было отвратительным) или же настоятельно просил Джеймса срочно поменять тему разговора.

– Я сказал: не сметь возражать! – неожиданно рявкнул полковник, и так хватил кулаком по столу, что злосчастная бутылка, жалобно звякнув, опрокинулась навзничь, выплескивая с испугу на лакированную поверхность стола жалкие остатки содержимого. А сам полковник, уронив голову на руки, застыл неподвижно и, кажется, задремал. Оставаться и далее в кабинете нам с сержантом не имело ни малейшего смысла.

Я искоса посмотрел на стоящего рядом Холройда: как он? не улыбается ли? Но каменное лицо сержанта было абсолютно непроницаемым. Он и не на такое насмотрелся, к тому же маленькая слабость полковника Джеймса Хилла давно уже была для всего личного состава нашей авиационной базы секретом полишинеля.

– Мне уйти, сэр? – заметив мой взгляд, поинтересовался Холройд. – Или будут новые распоряжения?

– Да, можете быть свободны, – поспешно проговорил я, но тут же еще более поспешно добавил: – Если не возражаете, мы еще разочек прогуляемся в сторону ангара. Вернее, вы меня проводите к нему, а потом я уж сам…

Возражений не последовало, и мы, спустившись по лестнице и пройдя по полутемному коридору первого этажа в сторону выхода, вновь очутились на улице. Зонтик свой я где-то оставил (и даже запамятовал, где именно). Ливень к этому времени уже прекратился, уступив место неприметному дождику, который то заканчивался, то вновь усиленно сыпал с продырявленных небес. Но луж вокруг скопилось предостаточно, так что путь к ангару номер пять мы с сержантом Холройдом проделали некими замысловатыми зигзагами, старательно обходя встречающиеся почти повсеместно водные препятствия то с одной, то с другой стороны.

У входа в ангар в небольшой деревянной будочке скучал часовой. Завидев нас издали, он оживился и сделал шаг вперед, преграждая путь.

– Никого не велено пропу… – начал было часовой, но, своевременно осознав, что к нам с сержантом Холройдом запрет сей никак относиться не может, осекся на полуслове и вытянулся по стойке смирно. – Сэр, за время моего дежурства…

– Вольно! – сказал я, внимательно рассматривая пластилиновую печать на металлической двери ангара. Печать оказалась нетронутой, ведь с того момента, как ее прилепил, и получаса не прошло…

– Я вам больше не нужен, сэр? – напомнил о себе сержант Холройд, тоже рассматривая печать из-за моей спины. С высоты его почти двухметрового роста это было совсем нетрудно.

– Да, можете быть свободным, – рассеянно проговорил я, отыскивая в кармане затерявшуюся связку ключей. – И напомните тем четверым, чтобы держали языки за зубами!

– Слушаюсь, сэр!

Когда сержант Холройд удалился, я поспешно сковырнул печать и вставил ключ в замочную скважину, провернул его в замке с усилием…

Авиабаза наша была очень старой, наверное, одной из самых древних в стране. И модернизировать ее, естественно, никто даже не собирался, а вот слухами о скором закрытии долбанной дыры нас пугали уже не первый год. Нашли чем пугать!

Отворяемая дверь натужно и как-то тоскливо заскрипела, а я, прежде чем шагнуть внутрь, обернулся в сторону часового, с нескрываемым любопытством наблюдающего за всеми моими манипуляциями.

– Никого сюда не впускать! – приказал я. – В случае крайней необходимости связываться по внутреннему селектору!

– Слушаюсь, сэр! – выкрикнул часовой, вытягиваясь по стойке смирно.

Но я на него уже не смотрел.

Войдя в ангар, я плотно притворил за собой скрипящую дверь, посредством расположенного у входа рубильника включил верхнее и боковое освещение ангара и медленно двинулся в сторону странного утреннего происшествия. Подойдя, остановился рядом с очерченным белым мелом пространством и некоторое время стоял, настороженно вглядываясь в гладкую сероватую поверхность, которая ничем не отличалась от окружающего ее бетонного покрытия.

Но имелось что-то особенное в этом неровно очерченном мелом участке, должно было иметься… Вот только что именно? Этого я пока не знал. Как и мастер-сержант Эванс Холройд, и четверо свидетелей-рядовых, с которых я первым же делом взял подписку о неразглашении. С самого Холройда подписки я брать не стал, потому как всецело доверял этому молчаливому чернокожему гиганту.

Что-то, разумеется, знал рядовой третьего класса Морт Клейтон… Вот только вытрясти нужные мне сведения из явно спятившего рядового не имелось у меня пока ни малейшей возможности. Что ж, пускай отлежится в карантинной палате медпункта под бдительным надзором военного фельдшера уорренд-офицера Мартина Бейкера. Бейкер был толковый служака, я ему, как и Холройду, тоже доверял всецело. И ежели в состоянии Морта Клейтона наступит хоть малейшее просветление (когда, кроме дурацкой фразы «желтый песок», постоянно им повторяемой, парень сможет выдавить из себя еще хоть что-либо), Мартин тотчас же со мной свяжется и обо всем срочно уведомит. Хотя в настоящее время Морт Клейтон, скорее всего, еще крепко спал, убаюканный солидной дозой сильнейшего успокоительного.

Оторвавшись от бездумного созерцания очерченной мелом неровной окружности, я резко тряхнул головой, как бы собираясь с мыслями, но так ни с одной и не собрался. Действительно, чего ради приволокся я сейчас сюда, в ангар номер пять, именуемый всеми сотрудниками авиабазы попросту «вертолетным моргом»? Что такое особенное должно открыться мне здесь в данный конкретный момент? Тайна загадочного исчезновения человека и еще более непонятного его появления спустя некоторое время? Или даже сам механизм этого невероятного перемещения человека в пространстве?

Во всем этом и в самом деле была сокрыта некая загадка, и того, кто разгадает ее первым, ждет… А что именно ждет везунчика? Воинские почести, резкое повышение в звании и по службе, крупное денежное вознаграждение?.. Или даже все это вместе взятое?

Я вдруг понял, что мысленно уже примеряю на себя все это «вместе взятое». Осталась самая малость: разгадать сию загадку. И тогда… Вот почему я не стал связываться по телефону со своим вышестоящим начальством, хоть просто обязан был без промедления это сделать. С начальством, которое не имело ни малейшего отношения ни к авиации, ни к вооруженным силам страны. Да, кроме полковника Джеймса Хилла имелось у меня и совершенно другое начальство, курирующее вопросы государственной безопасности, впрочем полковник Хилл о скрытой теневой стороне моей служебной деятельности даже не догадывался.

«А что, ежели мне сейчас взять да и самому пройти по этому долбанному маршруту? – промелькнула вдруг явно сумасбродная мысль. – По маршруту, ранее пройденному рядовым Клейтоном, вот взять да и пройти по нему сейчас! И самому же испытать все то, что испытал тогда он?» Мысль эта при всей своей сумасбродности была не лишена определенной доли притягательности. Действительно, а почему бы и нет?.. «Чтобы вернуться потом таким же слюнявым идиотом, беспрерывно бормочущим о каком-то там желтом песочке? – тут же включилась в дискуссию здравомыслящая часть моего сознания. – А может, даже не вернуться вовсе?!»

Я не был трусом, но и отчаянно бездумным храбрецом тоже не мог себя назвать. Отправляться невесть куда без оружия, без одежды, – нет, до такого безрассудства мне еще расти да расти! Интересно, где же смог побывать Клейтон за время своего отсутствия и что за желтый песок он там обнаружил? И, кстати, почему у него к моменту возвращения были такие горячие и влажные ладони? Песчаных мест на земле сколько угодно, и им вовсе не обязательно быть пустыней, но мысль о пустыне пришла мне в голову в первую очередь. А думая о пустыне, сразу же думается о пустыне Сахара. Вот где песка немерено. Он там еще и весьма горячий временами бывает…

Это что же выходит: рядовой Клейтон смог мгновенно переместиться из ангара в пустыню, скажем, Сахару (или еще в какое-либо жаркое место), и невероятным образом воротился в ангар? Это же некая нуль-транспортировка получается, доступная покамест лишь героям научно-фантастических повестей и романов о весьма отдаленном будущем.

Я не относил себя к особо ярым поклонникам подобного рода беллетристики, но о нуль-транспортировке имел все же некоторое, хоть и весьма поверхностное, представление, как и о так называемых порталах, тоже являющихся непременным атрибутами модной сейчас фантастической литературы. А тут нечто подобное наяву произошло! Некоторое время я усиленно размышлял о том, что, хорошенько разобравшись в механизме удивительного сего явления, мы первыми в мире могли бы осуществлять переносы людей в пределах нашей обширной планеты. К примеру, забрасывать диверсионные или разведывательные подразделения в тыл наиболее вероятнейшего противника…

«Без оружия и даже без одежды! – иронически хмыкнул внутренний голос. – И что они там делать будут в таком случае? Одежду у местных жителей воровать, луки со стрелами себе мастерить из подручного материала?» Внутренний голос имел, разумеется, веское основание для сарказма. Впрочем, разобравшись с самим механизмом мгновенного пространственного перемещения, мы могли бы потом решить и проблему одежды с оружием… Или проблема сия вообще не имеет решения?

И вновь я некоторое время отрешенно всматривался в очерченный мелом участок на бетонном полу ангара. Всматривался, уже отчетливо понимая, что ни на какой «следственный эксперимент» сейчас не решусь, тем более находясь в полнейшем одиночестве… Просто духу не хватит, а значит, оставаться далее в ангаре не имеет ни малейшего смысла.

Выйдя наружу, я первым же делом аккуратно запер за собой дверь (какое это все же убожество, в двадцать первом веке пользоваться допотопными механическими запорами, к тому же еще и изрядно проржавевшими изнутри), обновил печать на входной двери и, еще раз напомнив часовому о бдительности, заодно проверил охрану остальных входов в ангар (а их было, считая с этим, три: два основных и один запасной, в настоящее время охрана была поставлена везде).

Печати на обоих запертых воротах оказались никем не тронутыми, посему я с легким сердцем направился в сторону административного корпуса, но решил для начала проверить, как себя чувствует рядовой Морт Клейтон. Сигнала от Бейкера еще не поступало, а это значило, что рядовой Клейтон по-прежнему пребывает в состоянии полнейшей прострации.

Так оно и оказалось. И Мартин Бейкер тоже ничем не смог меня порадовать, хотя в бессвязном бормотании Клейтона несколько раз уловил словосочетание «бескрайнее море». И тут мне впервые пришло в голову, что речь могла идти не об огромной пустыне, как я первоначально предположил, а скорее, об острове, маленьком песчаном островке, затерянном где-то посреди бесконечных морских просторов.

Оставаться в медпункте не имело смысла, и я, дав напоследок Бейкеру ценные указания, направился в свой кабинет, по пути поинтересовавшись у дежурного лейтенанта, как себя чувствует полковник Хилл. Не то чтобы я мечтал сейчас о новой встрече с Джеймсом, но просто поинтересоваться его самочувствием, не напрямую, а как бы между прочим…

Действительно, а почему бы и не поинтересоваться?..

Получив ответ, что господин полковник вот уже полчаса как успел отбыть по месту жительства, то есть был благополучно доставлен туда собственным адъютантом и передан с рук на руки жене, я окончательно успокоился. Посему, зайдя в собственный кабинет, просто плюхнулся в мягкое кресло, стоящее у стены, и, время от времени поглядывая на настенные часы, принялся терпеливо дожидаться окончания рабочего дня.

На следующее утро, едва только я появился в вестибюле, дежурный лейтенант торопливо сообщил, что господин полковник вот уже не менее получаса как изволит ожидать моего появления на службе. Несколько раз за это время он звонил вниз и с явным раздражением осведомлялся, появился ли майор Тайлер, а потом с еще большим раздражением напоминал лейтенанту о том, что в случае моего появления следует немедленно доложить об этом господину полковнику, а самого майора Тайлера срочно к нему направить.

– Ну что ж, доложите и направьте! – благодушно согласился я и, уже поднимаясь по лестнице, принялся усиленно размышлять: отправляться ли мне в кабинет к Джеймсу немедленно либо перво-наперво посетить собственное служебное помещение. Последнее соображение взяло верх, но мое пребывание в кабинете длилось недолго, я лишь открыл расположенный у правой стены сейф и некоторое время оценивающе рассматривал его содержимое.

Переправив кое-что из сейфа в кожаный портфель, сиротливо стоящий у стола, я запер сейф, кабинет и через какое-то время уже входил в находящийся напротив кабинет полковника Хилла. В портфеле, который я держал в левой руке, стеклянно позвякивало и даже чуток побулькивало.

– Разрешите? – чуть приоткрыв дверь, проговорил я.

Полковник Джеймс Хилл восседал на том же самом месте, что и вчера, но имелось во внешности Хилла кое-что, существенно отличающее его от вчерашнего. Во-первых, китель его, тщательно вычищенный и даже выглаженный, был сейчас застегнут на все пуговицы, а это означало, что полковник Хилл покамест абсолютно трезв, отчаянно страдает дичайшей мигренью и тухлой отрыжкой, а посему совершенно не расположен радоваться жизни. Во-вторых, на опухшем и изрядно помятом лице полковника имелось несколько хорошо заметных царапин, нанесенных, по всей видимости, остро отточенными женскими коготками.

– Разрешите? – повторил я и, опуская портфель на пол, добавил: – Приветствую, старина! Как самочувствие?

Некоторое время полковник Хилл, не произнося ни слова, лишь взирал на меня из-под здорово припухших век, потом изо всей силы грохнул кулаком по столу.

– Вот уже скоро час, как я вынужден торчать здесь в ожидании вашего доклада, майор Тайлер! – рявкнул он, чуть приподнимаясь в кресле. – Почему бы вам не являться на службу вовремя, господин майор?! Или вы считаете, что я?.. – Тут полковник умолк, как бы пытаясь подобрать наиболее подходящее случаю выражение… тщетно пытаясь… – Считаете, что я… что вы…

Этот всплеск энергии, кажется, отнял у полковника Хилла слишком много сил, и он, слабо промычав что-то нечленораздельное, плюхнулся в кресло и, подхватив дрожащей рукой стакан с водой, жадно поднес его к пересохшим губам. Вернее, попытался, но стакан, предательски выскользнув из ослабевших пальцев полковника, грохнулся на пол и, кажется, раскололся на несколько вполне самостоятельных фрагментов.

– Проклятие! – простонал полковник, глядя куда-то себе под ноги, скорее всего, на растекающуюся по полу лужу. – Вот же невезение!

Впору было ему посочувствовать, но я тоже завелся, хоть и не первый раз случались у нас с Джеймсом такие утренние перепалки.

– Господин полковник! – официальным тоном проговорил я. – Позвольте заметить, что сейчас еще без пятнадцати восемь, а служба моя должна начинаться, как вам вероятно известно, с восьми ноль-ноль, и ни секундой раньше! Так что обвинять меня в опоздании у вас нет ни малейших даже оснований! Впрочем, ежели вы и в самом деле хотите дать этому делу официальный ход, сэр…

Так и не закончив фразы, я намеренно добавил в самом конце ее словечко «сэр», вложив в него всю накопившуюся во мне иронию, но, кажется, Джеймс к этому времени уже совершенно остыл и даже успел пожалеть о недавней своей горячности.

– Ладно тебе, Тед! – пробурчал он, кивком головы указывая на свободное кресло у стола. – Садись и выкладывай…

Поколебавшись, я сел, мысленно прикидывая, что именно я готов сейчас выложить Джеймсу, а что покамест неплохо было бы утаить. Для начала следовало четко уяснить, что именно помнит со вчерашнего дня сам полковник.

– Что выкладывать, Джеймс? – проговорил я вполне миролюбиво. – Поясни.

– Пояснить?! – Показалось, что Джеймс сейчас взорвется, но он лишь тяжело вздохнул и с укором на меня посмотрел. – Не надо делать из меня полного идиота, Тед! Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, о чем я.

Он замолчал в ожидании моего ответа. Я лишь неопределенно пожал плечами.

– Думаешь, вчера я ничего не соображал?

Тема была весьма скользкой, и посему я вновь вынужден был промолчать.

– Я имею в виду вчерашнее исчезновение в пятом доке. Исчезновение рядового… Как там его?

– Рядового третьего класса Морта Клейтона, – подсказал я, отчаянно пытаясь сообразить, что же ответить, если Джеймс задаст следующий вопрос: нашелся ли рядовой Клейтон после своего таинственного исчезновения, а ежели нашелся, то где пребывал ранее?..

Пока я усиленно соображал, Джеймс добил меня окончательно:

– По пути я наведался в медпункт, – произнес он как бы между прочим. – Немного потолковал с уоррент-офицером Бейкером, спросил его о самочувствии рядового Клейтона. Пока что без изменений…

Я был огорошен, и это почему-то здорово развеселило Джеймса.

– Так что выкладывай, Тед! – проговорил он миролюбиво. – Хватит уже со мной в кошки-мышки играть!

Что ж, хватит, так хватит! Я выложил все, что знал. И, как бы между прочим, осторожно намекнул, какие могут ожидать преференции тех, кто первым разберется в механизме уникального сего явления. По заблестевшим глазам Джеймса я понял, что он уже примеряет на своих плечах золотистые генеральские погоны. Причем не бригадного генерала даже, а по меньшей мере генерал-майора. А может, и в генерал-лейтенанты метит…

– Ты хорошо сделал, Тед, что сразу же засекретил это дело, – понизив голос почти до шепота, произнес Джеймс. – Что с пятого ангара всех удалил, что опечатал его вовремя… – он вздохнул и добавил с какой-то еле заметной горечью в голосе: – Что подписку о неразглашении с этих кретинов взять догадался…

«И все же кто-то из этих кретинов тебе обо всем доложил аккуратненько сегодня утром, – невольно подумалось мне. – Интересно только, кто мог совершить такое?» Сержанта Холройда я вычеркнул из списка подозреваемых, не такой это человек, да и полковника Хилла, кажется, откровенно недолюбливает… Что же касается Мартина Бейкера… Он, скорее всего, разоткровенничался с полковником после того, как тот нанес утренний визит в медпункт, уже будучи заранее обо все осведомленным.

Интересно только, от кого именно мог получить господин полковник всю интересующую его информацию? Или не было у него никакой информации на тот момент, а всего лишь случайное стечение обстоятельств? Такое тоже вполне могло произойти. К примеру, понадобились полковнику таблетки от головной боли, вот и завернул шеф в медпункт по пути к служебному кабинету. А дуралей Бейкер все и выложил, наивно предположив, что заглянул полковник к нему исключительно ради сведений о последствиях вчерашнего странного происшествия с рядовым Клейтоном.

– Такой случай упускать нельзя, Тед! – задумчиво проговорил Джеймс, перебивая мои мысли. – И я самолично возглавлю все расследование!

Это было именно то, чего я и страшился больше всего! И чего всячески хотел избежать. Не в том дело даже, что сие решение Джеймса отодвигало меня куда-то, не на второй даже, на третий план, автоматически превращая в некое подобие мальчика на побегушках. Куда более неприятным являлся тот неоспоримый факт, что полковник Хилл совершенно не умел держать язык за зубами, тем более в пьяном виде. И уж кому-кому, а мне было хорошо известно об удивительной способности господина полковника с треском проваливать любое порученное ему дело.

Но и уговаривать Джеймса оставить все как есть, то есть по-прежнему считать, что предстоящее расследование подлежит моему ведомству и полностью находится в моей компетенции, было напрасной тратой времени. Когда полковнику попадала шлея под хвост, ни уговоры, ни угрозы, ни даже апелляции к здравому смыслу, – ничего из этого не действовало, на практике сто раз проверено. Тут требовались некие обходные маневры.

Открыв портфель, я вытащил из него бутылку виски. Не бурбона, правда, но тоже весьма неплохого по качеству алкоголя.

– А не подлечиться ли нам немного, Джеймс? – Лукаво прищурившись, я водрузил бутылку на стол. – Как считаешь?

Полковник Хилл, кажется, смотрел отрицательно. В том смысле, что смотрел он сейчас на бутылку, как на злейшего врага: с ненавистью и даже с отвращением.

– Убери это, Тед! – не проговорил даже, простонал Джеймс, дублируя свое категорическое неприятие спиртного протестующим взмахом руки. – Убери немедленно!

– Как знаешь!

Я сделал вид, что засовываю бутылку обратно в портфель.

– Впрочем… – Джеймс судорожно сглотнул и облизал сухие губы. – Ежели по одной только…

– А зачем нам больше?

Разливая виски по стаканам (Джеймсу – полный, себе – чуть более половины), я мелком взглянул на часы. До времени, когда мы с сержантом Холройдом договорились встретиться возле ангара номер пять, оставалось еще более часа. Вопрос в том только: успею я к этому времени довести полковника Хилла до вчерашнего состояния или все же не успею?

Глава 3

Хорошо, что я не пожадничал, ограничившись одной бутылкой из сейфа. Полковник «дозрел», когда содержимое второй бутылки уменьшилось уже до критического уровня.

– Ты отличный парень, Тед! – заплетающимся голосом произнес Джеймс, окидывая меня тяжелым невидящим взглядом, – но ты, как всегда, ни черта не смыслишь в семейных отношениях! Для тебя, закоренелого холостяка, это то же самое, как для сопляка из первого класса высшая математика. И не вздумай мне возражать!

Взяв пример со вчерашней бутылки, возражать я, естественно, не стал, тем более что до предстоящей встречи оставалось уже не более двадцати минут. Сочувствующе вздохнув, я в очередной раз наполнил стакан Джеймса. Потом сделал вид, что наполняю свой, и так наполненный до предела.

– Из грязи ее вытащил! – внезапно рявкнул Джеймс. – Из такой грязи… А эта дрянь вчера даже не соизволила…

Недоговорив, полковник одним махом выдул содержимое стакана и, сунув в рот несколько картофельных чипсов, меланхолически ими захрустел.

Чипсы, случайно обнаруженные Джеймсом в верхнем ящике служебного стола, являлись единственной нашей закуской.

– Из такой грязи… – мрачно повторил Джеймс, машинально ощупывая толстыми, похожими на сосиски пальцами параллельно расположенные царапины на левой щеке. Потом он резко подвинул ко мне пустой стакан. – Наливай!

«Когда же ты свалишься? – мысленно вздохнул я, выливая в стакан Джеймса все, что оставалось в бутылке. – Или надо было еще и третью прихватить в качестве контрольного выстрела в голову?..»

«Контрольный выстрел» не понадобился. Даже не взглянув на стакан, Джеймс уронил голову на руки и вырубился. В то же время я ощутил в нагрудном кармане кителя едва различимую вибрацию. Вспомнив, что отключил звуковой сигнал мобильника, я сунул руку в карман. Наверное, Холройд беспокоится… Но мне звонил Мартин Бейкер, а это могло означать лишь одно: Клейтон пришел в чувство.

Стараясь не шуметь, я поднялся и, выйдя в коридор, плотно притворил за собой дверь. Лишь после этого поднес телефон к уху.

– Что у тебя, Мартин? – спросил я. – Клейтон оклемался?

– Да, то есть не совсем… – как-то уклончиво и даже загадочно отозвался Бейкер. – Очнуться-то он очнулся, но, кажется, так ничего и не вспомнил…

– Понятно! – разочарованно проговорил я и вновь взглянул на часы. – Ладно, попозже к тебе заскочу. Сейчас некогда.

– Но есть еще кое-что, – продолжал Бейкер все тем же загадочным тоном. – Это могло бы вас заинтересовать…

– Позже! – повторил я и прервал связь, хоть Бейкер что-то еще пытался мне объяснить.

Когда мы остановились возле очерченной мелом неровной окружности, я внимательно всмотрелся в рядовых, вставших по приказанию Холройда в шеренгу. «Интересно, кто же из вас является осведомителем Джеймса?» – невольно подумалось мне. Уточнять это в данный момент я не собирался, тем более полковник Хилл уже является одним из посвященных в великую сию тайну. И хорошо было бы, если б на этом круг посвященных окончательно замкнулся…

– Итак, – медленно проговорил я, окидывая пристальным взглядом хмурые лица рядовых, явно предчувствующих что-то недоброе, какой-то мерзкий подвох с моей стороны. – Ваш товарищ… ваш сослуживец, – тут же поправился я, – уже очухался, но внятно объяснить произошедшее пока не в состоянии. Для этого нужно время, а времени у нас с вами, как говорится, в обрез. Вопросы есть?

Я замолчал, в ожидании вопросов со стороны рядовых, но их не прозвучало. Никто из присутствующих так и не соизволил поинтересоваться, почему у нас нехватка времени, хоть, наверное, каждый в шеренге мысленно задался себя этим вопросом. Однако под свирепым взглядом сержанта Холройда интересующий всех вопрос задан не был.

– В связи с этим, – продолжил я при полном молчании остальных, – необходимо провести следственный эксперимент. Надеюсь, вам понятно, о чем идет речь? – Ответом мне было абсолютное молчание. – Итак, нужен доброволец! – Я вновь окинул взглядом угрюмо молчавшую шеренгу. – Кто из вас…

– Разрешите мне, сэр! – Сержант Холройд, стоящий в шеренге правофланговым, сделал было шаг вперед, но, повинуясь моему отрицательному жесту, отступил.

– Итак, кто согласен стать добровольцем?

Еле различимый ропот прошелся по шеренге, но тотчас же утих под угрожающим взглядом Холройда.

– Значит, добровольцев нет? Тогда…

– Я согласен на эксперимент, сэр! – раздался голос Алана Джонсона.

– Отлично! – Я подошел вплотную к Джонсону и некоторое время внимательно его рассматривал. – Готовы рискнуть, рядовой?

– Так точно, сэр! – ответствовал Джонсон, даже не моргнув глазом. – Риск, как говорится, – благородное дело!

– Вот и я так считаю!

Я сделал шаг назад и повернулся в сторону Холройда.

– Напомните мне после о рядовом Джонсоне, сержант. Кажется, он засиделся в рядовых, звание штаб-сержанта ему явно не помешает…

– Есть, сэр! – угрюмо и не совсем довольно отозвался Холройд, а тройка рядовых второго класса как-то многозначительно переглянулась.

– Итак, начнем! – сказал я. – Давайте отойдем к вертолету, возле которого и находились вчера наши свидетели.

Когда это было исполнено, я приказал Джонсону двинуться тем же путем, что и Морт Клейтон. Остальным же было приказано внимательно за этим наблюдать. Видно было, что Джонсон заметно волнуется. Но, несмотря на это, приказ он выполнил, то есть, неторопливо двинулся вперед, как раз по направлению к обведенной мелом окружности. Я же, как и остальные, с замиранием сердца наблюдал. Вот Джонсон вплотную приблизился к окружности, вот сделал шаг внутрь и…

И ничего не произошло. Рядовой первого класса, вернее новоиспеченный штаб-сержант, Алан Джонсон спокойно прошел очерченный мелом участок и, остановившись, повернулся в нашу сторону.

– Дальше что, сэр?

– Дальше?

Если бы я сам знал, что дальше! Но демонстрировать полное своё разочарование и даже растерянность… Нет, только не это!

– Вернитесь назад там же путем!

– Слушаюсь, сэр!

И на этот раз ничего сверхординарного не случилось. Алан Джонсон спокойно прошел по очерченному участку… И вот он возле нас. Внимательно смотрит на меня, как бы в ожидании дальнейших указаний, но сам-то, наверное, рад-радешенек, что все благополучно завершилось…

– Может, ему пройтись еще, сэр? – осторожно заметил сержант Холройд. – Или все же разрешите мне попробовать?

– Не разрешаю!

Некоторое время я усиленно размышлял над явной неудачей эксперимента. Почему Джонсон не исчез, подобно Клейтону? Причин тут могло быть несколько. И наиболее вероятная из этих причин – время. А что, ежели портал открывается лишь в строго определенный временной отрезок?

– Кто-нибудь из вас запомнил точное время исчезновения рядового Клейтона? – обратился я к рядовым, не особо надеясь на успех.

– Я запомнил точное время, сэр! – к моему большому удивлению, отозвался рядовой Моралес, тот самый, у которого и произошла стычка с Клейтоном. – Это было в одиннадцать ноль четыре, я точно запомнил…

Машинально взглянув на часы, я увидел, что часовая стрелка почти вплотную приблизилась к цифре одиннадцать. Мысленно выругав себя за то, что не задал подобный вопрос ранее, я все же решил уточнить более подробно. Тем более что время еще оставалась.

– А как случилось, что вы точно установили время его исчезновения, рядовой? – спросил яс некоторым недоверием. – Это из-за предыдущей стычки?

– Не знаю, сэр! – Моралес пожал плечами. – Возможно, и из-за этого. Когда нас с Мортом разняли, Джонсон приказал ему отнести ключи, не потому что в этом была какая-то особая необходимость, а чтобы дать нам возможность поостыть. И я почему-то как раз в тот момент взглянул на часы…

Но я его уже не слушал. «Ключи! – вдруг осенило меня. – Может, дело не во времени, а в гаечных ключах, которые Клейтон держал в руке в момент своего таинственного исчезновения?» На проверку версии с ключами, однако времени уже не оставалось, ибо пошла вторая минута двенадцатого…

– Еще разочек пройдитесь туда, Джонсон, – проговорил я, стараясь при этом не смотреть в лицо испытуемого. – Только не слишком быстро…

Джонсон вновь двинулся в путь, а я, не глядя на него, все свое внимание сосредоточил на минутной стрелке часов. Вот уже до одиннадцати ноль четырех осталось всего ничего, и как раз Джонсон вплотную подошел к очерченному мелом месту. Остановился, вопросительно посмотрел в мою сторону…

– Джонсон, идите! – выкрикнул я, а про себя подумал, что напрасно не сверил свои часы с часами Моралеса. Между ними могла быть небольшая разница.

Но, как бы там ни было, исчезновения Джонсона и на этот раз не произошло. Спокойно пройдя по очерченному месту туда и обратно, будущий штаб-сержант остановился неподалеку от меня в ожидании дальнейших приказаний. А я в первую очередь сверил показания своих часов с часами Моралеса. Никакого отклонения… «Ключи! – подумалось мне. – Теперь нужно проверить версию с гаечными ключами в левой руке!.. Именно в левой? – фыркнул язвительный внутренний голос. – А ежели не получится, что тогда? Напялишь на Джонсона очки Клейтона? Или, может, даже примеришь ему зеленые плавочки Морта?» «А не пошёл бы ты! – мысленно ответствовал я своему внутреннему голосу. – И без тебя тошно!» Вслух же проговорил следующее:

– Где ключи, которые Клейтон должен был вчера отнести?

Сначала никто не понял вопроса, потому как все недоуменно на меня уставились.

– Гаечные ключи, – пояснил я. – Может, дело в том, что он держал их в руке?..

– Я отнес их, сэр, – отозвался рядовой Брук, – на место после того, как… когда Клейтон вернулся…

– Ну так принесите их обратно! – сказал я. – Только именно те самые… вы помните, где вчера их положили?

– Так точно, сэр! – не совсем уверенно произнес Брукс. – Кажется, помню. Разрешите выполнять?

– Выполняйте! Да, и вот еще что… – я замялся. – Постарайтесь, когда будете идти за ключами, все же пройти через то место, где…

Недоговорив, я взглянул на Брукса.

– Вы согласны пройти по очерченному месту?

– Никак нет, сэр! – опустив голову, прошептал Брукс. – Простите, сэр, но я… В общем, я не пойду туда!

– Рядовой Брукс! – рявкнул над моим ухом сержант Холройд. – Вы отказываетесь подчиниться приказу?!

– Это не приказ, сержант! – возразил я, не сводя глаз с явно побледневшего Брукса. – Это была просьба, впрочем, можете идти любым маршрутом, рядовой. Главное: доставьте сюда ключи!

– Есть доставить ключи, сэр!

Боясь, как бы я не передумал, Брукс рванул вперед, оставляя очерченный участок далеко справа от себя. И вдруг он исчез… Я не видел вчерашнего исчезновения Морта Клейтона, но, кажется, и сейчас произошло нечто идентичное. Вот только что Уинер Брукс шел быстрым шагом по направлению к кладовому помещению ангара, как внезапно его не стало.

Одежда рядового Брукса еще некоторое время каким-то непонятным образом продолжала держаться в воздухе (даже пилотка совершенно неподвижно парила над кителем), а потом все обмундирование мягко опустилось на пол. Именно опустилось, и именно мягко, причем не бесформенным комком, а аккуратно разложившись по бетону в следующем порядке: берцы, брюки, китель и, наконец, пилотка…

– Матерь Божья! – взволнованно выдохнул за моей спиной кто-то из рядовых.

Я обернулся.

Все, кроме сержанта Холройда, сбились в кучу и испуганно озирались по сторонам, да мне и самому не по себе стало. Бесстрастное выражение на каменном лице Холройда подействовало успокаивающе.

– Все нормально, ребята! – ободряюще произнес я. – Эксперимент проходит удачно. Теперь будем ждать возвращения рядового Брукса. Да, кстати, точное время исчезновения кто-нибудь из вас засек?..

– Я засек, сэр! – подал голос сержант Холройд. – Одиннадцать пятнадцать ровно.

– Отлично! – Я мельком взглянул на собственные часы, на них минутная стрелка только что передвинулась на одно деление. – Итак, сколько нам придется ждать? Сержант, вы не помните, сколько отсутствовал вчера рядовой Клейтон? Хотя бы приблизительно…

Холройд задумался на мгновение.

– Появился он в двенадцать сорок восемь. Я специально засек время. А ежели, как сегодня выяснилось, исчезновение рядового Клейтона произошло в одиннадцать ноль четыре, то отсутствовал он ровно… – тут сержант замолчал, как бы высчитывая что-то в уме, – отсутствовал он ровно один час и сорок четыре минуты…

«Золото, а не человек! – невольно подумал я, глядя на невозмутимое лицо Холройда. – Побольше бы таких!»

– Итак, будем ждать! – произнес я вслух.

– Разрешите отлучиться, сэр! – произнес вдруг рядовой Уоллес, добавив несколько смущенно: – В гальюн, по естественным надобностям.

Не знаю почему, но у нас на базе туалетам, расположенным в ангарах, присвоили это чисто морское название.

– Разрешаю! – я кивнул и подумал, что мне и самому не помешало бы посетить сие заведение. – А где он у вас находится, гальюн этот?

– В той стороне, сэр! – Атлетическая рука Холройда взметнулась, указывая куда-то в дальнюю часть ангара. – Там вначале складские помещения, за ними – ремонтная мастерская… Ну а гальюн… Он в самом конце расположен…

– Понятно!

Я посмотрел на страдальческое лицо рядового Уоллеса и невольно улыбнулся.

– Идите первым, рядовой! Я потерплю!

– Благодарю вас, сэр!

Уоллес едва ли не рысью устремился в указанном направлении, широкой дугой огибая справа и разложенную, словно для показа, амуницию Брукса, и очерченный мелом пустой участок бетона. Он бежал, а у меня вдруг заныло в груди от нехорошего предчувствия. А что, ежели и Уоллес сейчас исчезнет также таинственно и непонятно, как исчез перед этим Уинер Брукс? Может, окликнуть его, предупредить?..

Но Уоллес, благополучно миновав открытый участок ангара, скрылся затем за наполовину разобранным остовом некогда грозной боевой машины, и я перевел дух. Фу-ты! Нервы шалят, что ли? В это время послышался телефонный звонок, вытащив мобильник из кармана, я понял, что это вновь звонит Бейкер.

– Слушаю вас, Мартин!

– Сэр, вы обещали зайти… – послышался в телефоне донельзя взволнованный голос Бейкера.

– Зайду! – пообещал я. – И уже скоро…

– Буду ждать, сэр!

Сунув мобильник в карман, я внимательно посмотрел в ту сторону дока, где тускло поблескивал металлическим остовом вертолет, марку которого в данный момент даже трудно было определить. Кажется, все же «Апачи»…

Уоллес должен оттуда вот-вот появиться, или не ждать мне его? А, впрочем, какого лешего?! Там что, одна туалетная кабина, в этом их сухопутном гальюне? И я двинулся в том же направлении, что и рядовой, по его примеру огибая широкой дугой места вчерашнего и сегодняшнего исчезновений. Дошел до бренных останков вертолета, прошагал мимо и вдруг остановился, словно вкопанный. Одежда рядового Уоллеса была аккуратно разложена по бетонному полу, причем пилоткой в мою сторону. А это значит, что Уоллес уже возвращался назад, когда нечаянно попал под удар дьявольского портала.

Однако тот ли это портал, который чуть ранее поглотил рядового Брукса и почему-то перескочил на новое место? Или их теперь уже два в доке? А почему тогда не четыре? Или не десять, скажем…

Застыв на месте, я затравленно огляделся по сторонам. Старый ангар, такой обыденный и безобидный еще вчера, вдруг показался мне неким своеобразным минным полем, на котором любой неосторожный или необдуманный шаг грозил весьма серьезными последствиями. Смертельно опасными, можно сказать. Или ничего смертельно опасного нет в этом исчезновении? Клейтон вон возвратился целехоньким, хоть и с временно расстроенной психикой. Но, если верить словам фельдшера Бейкера, психика его уже почти в норме. Зато самолично смогу уяснить, что там за желтый песочек такой и что означали слова рядового Клейтона о бескрайнем море. И я решительно зашагал вперед. А потом, совершив все надлежащие дела, двинулся обратно. Правда, вторично проходя мимо разложенной по полу амуниции, невольно замедлил шаг и сжался внутренне, готовый ко всяческим неожиданностям. Но ничего неожиданного со мной так и не произошло.

– Сэр, – тотчас же обратился ко мне сержант Холройд. – Рядовой Джон Уоллес до сих пор не возвратился. Вы его там не встречали?

– Встречал, – как можно спокойнее проговорил я. – Не самого, правда, а лишь его амуницию на полу. Поняли, что это значит?

И, глядя на враз побледневшие лица Джонсона и Моралеса, добавил:

– С этого места ни шагу! Разрешаю даже залезть в вертолет и наблюдать оттуда. При появлении рядового Брукса, а он должен первым возвратиться, немедленно сообщить мне по телефону! У сержанта есть мой номер. Вопросы имеются?

– Никак нет, сэр! – ответил за всех Холройд.

– А я в медпункт, – почему-то счел нужным пояснить, направляясь в сторону выхода из депо и подсознательно ожидая, что где-то здесь, на пути к выходу, тоже могла успеть зародиться очередная дьявольская ловушка.

Выбрался я из ангара вполне благополучно.

Палата, в которой находился Морт Клейтон, была рассчитана на двух пациентов, но, разумеется, рядовой Клейтон располагался тут в полном одиночестве.

В настоящий момент он восседал на своей койке, неловко свесив босые ноги и стыдливо придерживая рукой излишне широкий отворот пижамы. Я же за неимением в палате стульев примостился на соседней пустой койке, а фельдшер Мартин Бейкер скромно остановился у самого входа в палату да и застыл там, прислонившись спиной к дверному косяку и скрестив на груди руки.

– Итак, – задумчиво проговорил я, внимательно наблюдая за Клейтоном, – вы по-прежнему продолжаете утверждать, что совершенно не помните произошедшего с вами вчера?

– Нет, сэр! – прошептал Клейтон и для пущей убедительности энергично мотнул головой. – Я хорошо помню все, что случилось до моего обморока…

– То есть с вами просто произошел обморок? – перебил я его.

– Наверное, так оно и было, сэр! – кивнул Клейтон. – Я нес инструменты на склад, а потом…

– Что потом? – нетерпеливо переспросил я, уже предчувствуя ответ.

– Как отрезало! – Клейтон вздохнул, машинально потер пальцами переносицу, и тут я вспомнил о его близорукости. Осмотрелся и увидел очки, лежащие на тумбочке возле кровати.

Перехватив мой взгляд, Клейтон нерешительно потянулся за очками, взял их, некоторое время задумчиво вертел в руках. И лишь после осторожно водрузил на переносицу.

– Это все, что я помню, сэр, – проговорил он, смущенно улыбаясь. – Очнулся здесь, а мне говорят, что уже около суток с того времени прошло…

Я продолжал внимательно рассматривать Клейтона. В больничной пижаме, несколько для него великоватой, рядовой выглядел щуплым, неуверенным в себе подростком. Очки на носу лишь усиливали это впечатление.

– Ну что ж, рядовой… – Я встал. Клейтон тоже попытался было подняться, но я жестом его остановил. – Если вспомните что-либо еще, обратитесь к уоррен-офицеру Бейкеру! – Я кивнул в сторону неподвижно застывшего у входа Мартина. – И притом немедленно!

– Есть, обратиться к господину Бейкеру, сэр! – выкрикнул Клейтон, но я уже выходил из палаты.

Бейкер вышел следом за мной и плотно притворил за собой дверь.

– По-моему, врет! – прошептал он, кивая головой в сторону двери. – Врет, как я не знаю, кто…

– Врет? – удивился было я, но Бейкер тут же приложил палец к губам, и я замолчал.

– Сюда!

Бейкер распахнул противоположную от палаты Клейтона дверь и первым зашел внутрь. Я поспешил следом. Это был небольшой, но довольно уютный кабинет, и я тотчас с удовольствием плюхнулся на широкий кожаный диван, стоящий у стены. Бейкер же, пододвинув почти вплотную к дивану легкий плетеный стул, осторожно присел на самый его краешек. Некоторое время я смотрел на Бейкера, он же, низко опустив голову, о чем-то усиленно размышлял. Мне надоело обоюдное наше молчание.

– Выкладывайте все, что хотели сказать, Бейкер! – произнес я, возможно, несколько резко. – Не бойтесь меня огорошить, я готов поверить сейчас в любую мистику! – Тут я замолчал на мгновение, но Бейкер тоже продолжал молчать, глядя куда-то себе под ноги. – Итак, вы сказали, что рядовой Клейтон врет, утверждая, что не помнит ничего из произошедшего с ним?

– Врет или недоговаривает… – Наконец Бейкер поднял голову и посмотрел мне в глаза. – Но главное даже не в этом…

– Не в этом? – Я удивленно посмотрел на Бейкера. – А в чем же тогда?

– Человек в палате вовсе не рядовой Морт Клейтон! – одним духом выпалил Бейкер.

– Что?!

Некоторое время я рассматривал Бейкера, потом рассмеялся. Несколько натянуто, правда.

– Бейкер, старина…

– Послушайте меня, сэр! – Бейкер вскочил со стула и, метнувшись к стоящему у окна письменному столу, вытащил что-то из верхнего ящика. – Вот посмотрите!

На раскрытой ладони Бейкера тускло поблескивала белая зубная коронка.

– Эта та самая коронка, которую вы вчера передали, сэр! Она выпала изо рта Клейтона в момент его исчезновения…

– И что? – спросил я, рассматривая коронку. – Клейтон ее не признал?

– Не в этом дело, сэр! – Поколебавшись, Бейкер вновь бросил коронку в ящик стола. – У него сейчас отличные зубы! Ни пломб, ни коронок, ни единого признака кариеса…

Бейкер замолчал, и я тоже некоторое время сидел молча, обдумывая только что услышанное.

«Отличные зубы? Что ж, возможно, так оно и есть. И с чего я вообще взял, что коронка принадлежит рядовому Клейтону. Может, она валялась там, на полу, в момент его исчезновения?» – пронеслось в мыслях. Бейкер, кажется, понял, о чем я только что подумал. Вздохнув, он уселся за стол и, выдвинув верхний ящик стола, вытащил из него стопку документов.

– Медицинские данные рядового Клейтона, – пояснил Бейкер, поспешно перебирая лежащие на столе бумаги. – Вот тут о состоянии зубов. Три пломбы… еще на двух малых коренных кариес в начальной стадии… ага, вот! Установлена металлокомпозитная коронка справа сверху: второй малый коренной… – Отодвинув бумаги в сторону, Бейкер вопросительно посмотрел на меня. – Сейчас ничего этого нет, сэр, уж я-то в этом хорошо разбираюсь! Как-никак первая моя специальность – зубной техник…

Он замолчал, но я тоже сидел молча, пытаясь переварить только что услышанное.

– И это еще не все, сэр!

Вздрогнув, как от озноба, я посмотрел на Бейкера, нервно покусывающего нижнюю губу.

– Что еще?

Бейкер вновь пододвинул к себе бумаги, торопливо принялся их перебирать.

– В возрасте тринадцати лет Морт Клейтон перенес операцию. Острый аппендицит с обширным перитонитом брюшной полости, чудом остался жив…

– И что? – спросил я и сам удивился тому, как хрипло и незнакомо прозвучал собственный голос.

Ничего не отвечая, Бейкер исподлобья смотрел на меня.

– Исчез шрам? – спросил я, но Бейкер лишь отрицательно мотнул головой.

– Шрам не исчез, сэр! Исчезла близорукость, впрочем, это лишь мое предположение. Что же касается шрама, то он переместился…

– Переместился? – переспросил я, все еще ничего не понимая. – Но куда?!

– На левую сторону, сэр! – почти шепотом пояснил Бейкер и добавил: – Как и печень, она у него теперь тоже слева, зато сердце с правой стороны…

– С правой стороны… – машинально повторил я и тут же вопросительно посмотрел на Бейкера. – И что все это значит?

– Это значит, – прошептал Бейкер, опасливо поглядывая на дверь, – что в палате находится не рядовой Морт Клейтон, а его зеркальное отражение. Значительно, кстати, улучшенное по сравнению с оригиналом, ежели вспомнить о зубах и зрении…

Бейкер еще что-то говорил, но я его уже не слушал. Удушливая волна холодного даже не страха, а дикого первобытного ужаса нахлынула откуда-то изнутри, да так, что дышать стало трудно. «Это вторжение! – внезапно подумалось мне. – Самое настоящее инопланетное вторжение! Мы ожидали его сверху, из космоса, строили планы по сопротивлению и отражению, мистер Смит упоминал о чем-то подобном во время одной из недавних наших встреч! И вот оно началось, но мы совсем не готовы к такому внезапному повороту событий…» Я вспомнил о еще двоих исчезнувших, и мне сразу же поплохело. А тут еще телефонный звонок от Холройда:

– Сэр! – прокричал он, едва только я поднес телефон к уху. – У нас вновь исчезновение!

– Кто?! – ответно выкрикнул я. – Джонсон? Моралес? Почему они не оставались на месте, как я приказал?

– Никак нет, сэр! – Я даже подумать не мог, что у сержанта Холройда, всегда спокойного и невозмутимого, может быть настолько взволнованный голос. Даже испуганный, скорее… – Джонсон и Моралес сейчас рядом со мной, сэр!

– Тогда кто?! – теряя самые последние остатки самообладания, заорал я. – Да не молчите же вы там, Холройд!

– Он появился так внезапно, сэр! – растерянно проговорил Холройд. – Часовой не мог его не пропустить, а мы… Мы пытались остановить его, объяснить, что к чему…

– Кого – его? – что есть силы рявкнул я в мобильник. – О ком вы вообще говорите, сержант?!

– О полковнике Хилле, сэр! Он был в таком состоянии, что никого и слушать не пожелал!

Холройд еще что-то продолжал объяснять, но я его уже не слышал. Опустив руку с зажатым мобильником, я лишь тупо смотрел перед собой в одну точку. «Это конец! – билась в моей голове единственная связная мысль. – Это конец!» Уже не хотелось никаких преференций, ни служебных, ни материальных. Единственное, чего мне хотелось сейчас больше всего, так это скинуть с плеч тот непомерный груз ответственности, который я столь самонадеянно посмел взвалить на себя днем ранее. Или хотя бы разделить его с кем-либо… Однако разделить его с полковником Хиллом у меня, увы, уже не получится.

Вот почему я почти обрадовался, когда, войдя в собственный кабинет, обнаружил в нем мистера Смита. Того самого таинственного мистера Смита, которому я втайне от полковника Хилла передавал время от времени интересующие его сведения. Вряд ли это была его настоящая фамилия…

Мистер Смит восседал на моем стуле и, чуть наклонив голову к правому плечу, внимательно меня рассматривал.

– Сэр! – произнес я хрипло и сдавленно, и даже сам почувствовал, как предательски дрожит и срывается мой голос. – Я как раз собирался связаться с вами, чтобы… – недоговорив, я замолчал. Мистер Смит смотрел на меня в упор, и мне невольно пришлось продолжать. – …Чтобы сообщить вам о некоторых событиях, произошедших за последние двое суток. Совершенно невероятных событиях, – немного запоздало добавил я.

– Настолько невероятных, что я мог в них и не поверить, так?

Голос у мистера Смита был лениво-безразличный и даже добродушный, он всегда говорил со мной именно таким тоном, но это было обманчивое безразличие и сильно преувеличенное добродушие.

– И поэтому вы, сколько могли, откладывали свое сообщение? – произнес далее мистер Смит. – Но ситуация явно вышла из-под контроля, вы просто испугались ответственности, разве не так, Тед?

Я ничего не ответил. Да и что было отвечать? А мистер Смит, вытащив из лежащей перед ним коробки толстую коричневую сигару, некоторое время лишь взирал на нее. Вздохнув, он вернул сигару назад в коробку.

– Пытаюсь бросить, – пояснил он мне, хоть я ни о чем таком не спрашивал. – Вернее, ограничить суточное потребление. Но получается не очень. У тебя выпить не найдется? – неожиданно произнес мистер Смит…

Еще бы не нашлось у меня выпить!

– Коньяк подойдет, сэр? – спросил я, подходя к сейфу.

– Коньяк? – Мистер Смит недовольно поморщился. – А кроме коньяка?

Вытащив из заветного сейфа початую бутылку джина и водрузив ее на стол, я огляделся по сторонам в поисках посуды. Возле графина с водой обнаружился массивный стакан из толстого сиреневого стекла, наверное, он являлся единственным представителем своего рода в моем обширном кабинете. Посему стакан я пододвинул поближе к мистеру Смиту и тотчас же наполнил его на треть. Себе же набухал джин в пластиковый стаканчик для карандашей.

– Ну, будь! – сказал мистер Смит, поднимая стакан.

Он выпил, я последовал его примеру и только в процессе пития обнаружил, сколько же пыли и всякой дряни скопилось на стенках, донышке пластиковой карандашницы. Казалось, что стоило сполоснуть, да вот же не додумался. Да и как тут додуматься, когда голова совершенно другим забита?! Не показывая вида, я стоически допил свою порцию.

– Ну а теперь можно поговорить, – сказал мистер Смит и все же, чуть поколебавшись, зажег сигару. – Давай, выкладывай!

– Откуда начинать? – задал я довольно-таки глупый вопрос.

– С самого начала! – окутавшись синеватыми клубами дыма, проговорил мистер Смит. – Кое-что мне уже известно, но будем считать, что я впервые обо всем слышу. Именно сейчас и именно от тебя. Так что рассказывай, ничего не пропуская и с самыми мельчайшими подробностями. Уяснил?

И я принялся рассказывать. Все по порядку, начиная со вчерашнего утреннего известия о загадочном исчезновении в ангаре номер пять рядового третьего класса Морта Клейтона и заканчивая недавним тревожным звонком от сержанта Холройда о пропаже полковника Хилла. Единственное, о чем я не упомянул в своем докладе, так это о состоянии Джеймса на момент исчезновения.

Надо отдать мистеру Смиту должное: он выслушал меня, ни разу не перебив. И даже когда я закончил, некоторое время он задумчиво смотрел куда-то поверх моей головы, что-то прикидывая в уме.

– Ну и что ты об этом думаешь, Тед? – наконец-таки проговорил он. – Именно ты!

Надо же какая честь!

Я немедленно поделился с мистером Смитом своей догадкой об инопланетном вторжении, но, кажется, эта версия не показалась ему достаточно убедительной.

– Ты так считаешь? – вяло произнес мистер Смит и наполнил на треть свой стакан. – Тебе налить?

Я отказался.

Не настаивая больше, мистер Смит медленно поднес стакан ко рту, сделал глоток, неожиданно улыбнувшись.

– И что ты предлагаешь?

Наконец он смотрел прямо на меня. И, кажется, на полном серьезе ожидал от меня каких-то предложений, кои следует предпринять в этой непростой ситуации.

– Что мы должны сделать в первую очередь, Тед?

– Полная изоляция! – сказал я. – Полная секретность! Убрать всех посторонних, доставить специальную аппаратуру, начать всестороннее исследование данного феномена, чем бы он ни был вызван!

Высказав все это, я замолчал, а мистер Смит самодовольно улыбнулся и сделал еще глоток.

– Ты молодец, Тед! – сказал он, ставя стакан на стол. – И все это уже делается.

– Делается? – удивился я. – Уже?

– Вот именно! – Мистер Смит встал из-за стола и, подойдя к окну, жестом попросил меня приблизиться. – Кстати, можешь полюбоваться!

Глава 4

Прошло чуть более двух месяцев после достопамятного разговора с мистером Смитом, но как же успела измениться за это время наша старенькая авиабаза! Впрочем, авиабазой она продолжала называться лишь из соображений секретности, скорее, она стала гигантской военной лабораторией, в которой никого из прежнего обслуживающего персонала уже не осталось. Никого, кроме… кроме тех, кто так или иначе ухитрился вляпаться во всю эту неразбериху.

Остался мастер-сержант Эванс Холройд, как и бывший рядовой первого класса, а ныне штаб-сержант Алан Джонсон. Тед Моралес, которому в спешном порядке присвоили первый класс, тоже не смог покинуть бывшую авиабазу, хоть это и оставалось несбыточным пределом его мечтаний. И я остался, майор Тед Тайлер, меня даже в звании не повысили, оставили прежнее, да и должность покинули ту же. Словно в насмешку.

Кабинет у меня все тот же на втором этаже: с видом на деревья у забора, а деревья не сохранились, забор не тот… Двойной он теперь: по внутреннему периметру первого еще один соорудили, с вышками через каждые пятьдесят метров. А в промежутке между заборами – собаки злющие, ростом с доброго теленка каждая… И все это в целях государственной безопасности.

Джона Уоллеса и Уинтера Брукса тотчас по возвращению из непонятно откуда (а возвратиться они в отличие от Морта Клейтона лишь через сутки смогли) срочно увезли в неизвестном направлении, как ранее увезли Морта Клейтона и фельдшера Мартина Байкера, с которым я даже попрощаться не успел. А вот полковник Джеймс Хилл, бывший мой начальник и закадычный приятель, так и не смог возвратиться после загадочного своего исчезновения. Однако терзают меня смутные сомнения, что в этом-то мистер Смит мне либо элементарно соврал, либо просто не стал договаривать…

Ангар номер пять (вернее, бывший ангар) стал для меня совершенно недоступным, и все сведения о происходящих в нем событиях я мог получать лишь из уст мистера Смита, изредка навещавшего меня. Вот и о Джоне Уоллесе и Уинтере Бруксе я тоже узнал именно от него, как и о том, что эвакуировали этих парней срочно, почти сразу же по возвращению.

Но на все мои настойчивые расспросы о Джеймсе Хилле мистер Смит лишь неопределенно пожимал плечами и клятвенно продолжал уверять меня, что бедняга полковник так и не соизволил появиться. А недавно он поведал мне, смеясь, о нескольких настойчивых попытках Элизабет Хилл проникнуть на территорию авиабазы (именно так продолжало именоваться для всех посторонних это место), где «трусливо скрывается от законной своей супруги этот подлец и горький пьяница» (доподлинные слова мисс Хилл). Причем не один, скорее всего, а с какой-либо дрянной потаскушкой, а может, и не с одной…

Успокоить сию соломенную вдовушку, по словам мистера Смита, не составило большого труда. «Вдовушке» деликатно разъяснили, что ее супруг, полковник Джеймс Хилл, отбыл в срочную и длительную командировку, а на банковский счет женщины была переведена значительная денежная сумма. Удовлетворили также и другое требование миссис Хилл, а именно чтобы адъютант господина полковника временно был откомандирован в ее личное распоряжение для оказания самых разнообразных бытовых и житейских услуг. И немедленное удовлетворение этого несколько странноватого требования, кажется, полностью примирило миссис Хилл с неожиданным отбытием в длительную командировку своего законного супруга.

Тем более, со смехом закончил повествование мистер Смит, бравый адъютант господина полковника, лейтенант Томас Хардли, и ранее, доставляя бесчувственное тело своего начальника под сень домашних пенатов, всякий раз задерживался в оных непозволительно долгое время. Во всяком случае, гораздо более продолжительное, нежели требовалось для самого неспешного раздевания в стельку пьяного полковника и укладывания его после в кроватку. А иногда и вовсе не покидал господин лейтенант пенатов до самого, считай, рассвета…

Мои собственные пенаты находились теперь именно здесь, на срочно засекреченной базе, покинуть которую я не мог ни под каким предлогом, как и Холройд с Джонсоном и Моралесом. Но они хоть при деле находились, я же играл роль некоего свадебного генерала (пардон, майора).

Должность прежнюю мне оставили, зарплату даже значительно прибавили, а вот от всяческих реальных дел отстранили начисто. Поначалу это здорово меня задевало, пробовал я и брыкаться, и протестовать, но все без толку. И тогда, махнув рукой на все это, принял данность сию, как должное. По утрам приходил из новой своей квартиры, аж в трестах метрах от кабинета расположенной (ужас, как далеко!), в служебное помещение, усаживался там за стол и… все! Так и просиживал целыми днями, иногда для разнообразия ноги на стол забрасывая, и лишь время от времени спускал ноги со стола, поднимался со стула и к сейфу неторопливо шествовал. За очередной порцией успокоительного.

Да еще небольшой холодильник в кабинете моем появился. И хранил я в нем лишь многочисленные бутылки с содовой, лед кубиками и картофельные чипсы на закуску…

Гурманом стал, что и говорить! И когда мистер Смит в моем кабинете появлялся с очередной порцией ничего не значащей (а иногда и попросту лживой) информации, я выставлял на стол уже не аляповатую посудину сиреневого цвета вкупе с пластиковым стаканчиком для карандашей. Набор бокалов чудного богемского стекла красовался теперь на подоконнике моего кабинета, что тоже указывало на изысканный вкус, прорезавшийся в хозяине оного за последние пару месяцев.

И, что совсем уж неожиданно, не вошла даже, а ворвалась в устоявшуюся мою холостяцкую жизнь молодая леди по имени Снежана. Просто Снежана, безо всякой фамилии и рода занятий… Нет, разумеется, фамилия у Снежаны должна была иметься, и ясно было, что занимает она некую научную или административную должность в одной из превеликого множества сверхсекретных армейских лабораторий, что как грибы за последнее время по всей территории нашей базы повырастали. Но девушка сведений о себе представлять не спешила, а я по жизни особым любопытством никогда не отличался. Не хочет говорить – не надо, захочет – сама все о себе поведает… А познакомились мы со Снежаной совершенно случайно. На дискотеке.

И вот как это произошло…

Полностью изолировав нас от всего внешнего мира, высокому армейскому начальству захотелось вдруг предложить что-либо взамен временно утраченной свободы. В первую очередь в смысле развлечений… Для этого один из ангаров в спешном порядке был переоборудован, теперь в нем размещались неплохой ресторанчик, несколько баров различной степени привлекательности, игровой центр с автоматами, бильярдом и даже, как это ни удивительно, рулеткой, а также высокий и просторный зал для всякого рода увеселительных мероприятий, в том числе и почти ежевечерних зажигательных дискотек для граждан самых разных возрастных категорий.

Дискотека и игровой центр меня совершенно не интересовали, ресторан тоже не был особо мною посещаем, но вот в один из прилегающих к нему баров я любил частенько заглядывать. И даже не из-за его почти домашнего уюта, а просто чтобы вырваться на некоторое время из пустого, холодно-мертвящего однообразия казенной квартиры. Тем более что в баре время пролетало незаметно…

В тот вечер, в который и произошла знаменательная встреча, я немного припозднился, и когда заглянул в бар, то к немалому огорчению смог убедиться, что все места, в том числе и мое любимое место у окна, прочно и надолго забронированы. То есть не просто заняты, а забиты, как говорится, под завязку. Имелось, правда, несколько столиков с частично свободными «номерами», но это меня никоим образом не устраивало. Полное одиночество за столиком – вот мой основной принцип!

Можно было попытать счастья в одном из соседних баров, но очень мне не хотелось покидать свой излюбленный. Лучше уж подождать немножко, возможно, в скором времени народ несколько схлынет и освободится место у окна для ежевечернего индивидуального успокоения души…

А пока пришлось подойти к стойке и взять предложенный (и даже почти навязанный) барменом бокал с каким-то необычно модным коктейлем. Однако только успел его чуток пригубить, как краем глаза заметил Эванса Холройда, который, на мгновение заглянув в бар со стороны гремящей вовсю дискотеки, почти сразу же вновь туда удалился. Был он в форме, с повязкой на рукаве, и, судя по нашивкам, являлся Холройд уже не мастер-сержантом, а уорент-офицером первого класса. Вот так, минуя звание старшего и главного мастер-сержанта, сразу до первого офицерского звания успел дослужиться в какой-то неполный месяц!

С Аланом Джонсом и Тедом Моралесом я довольно-таки часто пересекался: нет-нет, да и забегали они ко мне в кабинет по старой памяти с последними известиями. А вот Эванса Холройда я смог повидать за это время всего несколько раз, да и то всякий раз издали. Всегда он был занят, всегда спешил куда-то с сиреневой папкой под мышкой, и мне, что ли, первому его окликать? Несолидно как-то, тем более для почти отставного майора…

Но в тот вечер мне вдруг захотелось подойти к Холройду. Тем более я был не в мундире, а в джинсовом потертом костюмчике, хоть и не совсем это подходящая форма для моего далеко не скаутского возраста. И потому, торопливо проглотив экспериментальный коктейль, который мне совершенно не понравился, я бросился вслед за Холройдом и таким образом очутился в гремящей и скачущей толчее дискотеки.

Холройда так и не смог рассмотреть, несмотря на его более чем внушительные габариты. Зато заприметил в дальнем углу стойку бара и принялся весьма настойчиво к нему пробиваться, что оказалось делом непростым. Несколько раз мне вешались на шею подвыпившие дамочки среднего возраста, пару раз мужики вслед бросали что-то угрожающее (возможно, на ногу наступил кому-то из них или локтем в бок нечаянно заехал). Наконец, достигнув стойки бара, я с видимым облегчением плюхнулся на высокий стул, и в это время ко мне подошла Снежана.

Естественно, о том, что ее зовут Снежана, я тогда не знал и вообще впервые увидел эту девушку, но повела она себя так, будто мы с ней не просто знакомы, но и состоим в весьма близких отношениях.

– Ну наконец-то! – закричала она, хватая меня за руку и тем самым вынуждая вскочить со стула. – Ты почему так задержался?

Не успел я даже слово вымолвить, девушка обвила меня за шею обеими руками и при этом крепко прижалась нежной своей щекой к моей, весьма небрежно выбритой. Со стороны могло показаться, что мы с ней крепко целуемся, но, кажется, у девушки и в мыслях ничего подобного не было.

– Не обращайте внимания! – торопливо прошептала она мне на ухо. – И извините, пожалуйста, за этот небольшой спектакль! Просто мне срочно необходимо было избавиться от приставания вон того очкастого типа, который уже второй час за мной, как приклеенный, по всему залу таскается! Достал уже, сил нет!

Скосив глаза, я и в самом деле смог рассмотреть неподалеку от нас молодого человека, сутуловатого, худощавого, с норвежской бородкой (ее еще шкиперской называют) и в больших роговых очках. В каждой руке молодой человек держал по пузатому бокалу с шампанским, а в глазах очкарика, устремленных прямо на меня, легко прочитывалась горькая обида, густо перемешанная с вполне понятной неприязнью.

Впрочем, продолжалось наша дуэль взглядами весьма недолго, несколько секунд всего. Очкарик, обронив оба бокала разом, повернулся и затерялся среди возбужденно скачущей и ревущей толпы.

– Он еще не ушел? – вновь прошептала девушка, по-прежнему продолжая крепко обнимать меня за шею. – Или ушел уже?

– Уже ушел, – с некоторым даже сожалением выговорил я. – Так что можете прекращать свой маленький спектакль. А за мною аплодисменты.

– Извините еще раз!

Девушка отпустила мою шею и сделала шаг назад. Однако почти сразу остановилась.

– Ну и где же аплодисменты? – с насмешкой в голосе проговорила она.

Ничего на это не отвечая, я лишь молча рассматривал девушку. Молодая, красивая, загорелая. И блондинка настолько, насколько это вообще возможно: волосы были одновременно золотистые и почти белые. Или это они от солнца успели так выгореть?

– Так что с аплодисментами? – все так же насмешливо повторила девушка.

В это время музыка загрохотала с таким энтузиазмом, что если бы я сейчас и попытался что-либо ответить, вряд ли девушка меня смогла бы расслышать.

– Здесь слишком шумно! – прокричала она, вновь придвигаясь ко мне почти вплотную. – Давайте поищем какое-нибудь место потише, чтобы я могла спокойно перед вами извиниться, а вы меня, соответственно, простить!.. Или не простить, – немного помолчав, добавила девушка, не переставая при этом насмешливо и одновременно загадочно улыбаться.

После этого, крепко ухватив меня за руку, она направилась в сторону выхода напрямик через всю толчею и сумятицу. А я покорно шел следом, и таким образом мы вновь очутились в излюбленном моем баре, который по-прежнему был забит до отказа. Тут девушка остановилась и отпустила мою руку. Некоторое время просто смотрела на меня, и я, соответственно, тоже на нее внимательно взирал.

– Давайте я вас чем-нибудь угощу? – неожиданно предложила девушка. – В качестве, так сказать, моральной компенсации.

– Не пойдет! – Я усмехнулся и отрицательно мотнул головой. – Давайте лучше я вас угощу! И это будет именно моральная компенсация, так как вы просто не посмеете отказаться от моего предложения.

– А почему это я должна от него отказываться? – удивилась девушка. Помолчала немного и добавила: – Меня Снежаной зовут.

– Тед! – ответно представился я. – Тед Тайлер!

– Хватит и просто Теда, – произнесла Снежана и принялась внимательно осматриваться по сторонам. И я заметил, что увиденное ее явно не впечатлило.

– Впрочем, я не намерен угощать вас здесь, – поспешно проговорил я. – Ресторан, наверное, лучше подойдет для этой цели? Как считаете?

– Ресторан подойдет… – рассеянно заметила Снежана, думая, кажется, о чем-то совершенно постороннем.

В ресторане мы просидели почти до самого закрытия. А после направились в сторону дома. Моего, разумеется. Ночь наша прошла просто чудесно (для меня, во всяком случае), а утром Снежана ухитрилась незаметно исчезнуть из квартиры, пока я беспробудно дрых. И даже записки не оставила, во всяком случае, я нигде от нее послания так и не смог обнаружить.

А еще тем утром я здорово припозднился на службу и весьма из-за этого огорчился, хотя никто меня на присутствие в служебном кабинете никогда не проверял. Наверное, я вообще мог бы наведываться в свой кабинет через день, а то и через два, на третий… И это бы мне вполне с рук сходило. Действительно, свадебный генерал (пардон, майор), что с него, болезного, взять?..

Весь день, сидя в кабинете, я не переставал думать о Снежане. Вернее, о том, что могла найти юная и симпатичная девушка в почти пожилом опустившимся забулдоне, коим я в настоящий момент и являлся. Ну, не совсем забулдон, но что возраст у меня далеко не юношеский, с этим ведь не поспоришь?

Просто, наверное, некоего жизненного разнообразия девочке вдруг захотелось, да и выпила она тогда в ресторане изрядно, а утром пробудилась, вспомнила все на трезвую голову. На меня, дрыхнувшего, взглянула почти с отвращением (а может, и просто с отвращением, безо всякого этого «почти»?), да и удалилась себе потихонечку… Теперь долго, наверное, к спиртному притрагиваться не будет, дабы не повторился вновь вчерашний казус?..

Конец рабочего дня я встретил тогда почти трезвым. Это не значило, что не пил вообще, просто не пьянило меня в тот день почему-то спиртное. Да и не хотелось пить, что удивительно, даже почти противно было. Зато почти всю содовую из холодильника вылакал, чипсами залежалыми активно ее закусывая.

Мистер Смит в тот день ко мне так и не заглянул, но зато совершенно неожиданно зашел проведать новоиспеченный уорент-офицер Эванс Холройд. Выпить со мной он категорически отказался, вежливо объяснив тем, что не пьет совершенно (а я и не знал ранее, что подобные чудаки вообще в жизни встречаются!). Однако извинился, что не подошел вчера вечером в баре (оказывается, не только я его тогда приметил, но и он меня тоже узрел, просто спешил очень).

В общем, мило мы с ним побеседовали, но ничего нового он не сообщил. Возможно, и сам мало что знал, но, скорее, подписку о неразглашении имел, тем более перед посторонними лицами. А я сейчас самым, считай, посторонним из всех имеющихся тут посторонних являлся…

Но из неторопливой беседы с Холройдом я кое-что для себя вынес. Во-первых, эксперименты в бывшем «вертолетном морге» активно продолжаются, а во-вторых, к разгадке этой тайны пока что не придвинулись ни на йоту. Было еще некоторое количество исчезновений, но это были плановые исчезновения, и все исчезнувшие благополучно вернулись. В том смысле благополучно, что безо всяких внешних повреждений, а вот с памятью у возвратившихся одно и то же происходило: все бессвязно про какой-то желтый песочек бормотали, а потом увозили их срочно в неизвестном направлении, на том дело и кончалось.

А еще Холройд пояснил, что предполагаемые места исчезновений недавно научились определять при помощи специального прибора и что места эти могут неожиданно возникать, также неожиданно исчезать. Или просто постепенно перемещаться с места на место, притом на значительные расстояния. Пределов пятого ангара они, таинственные места эти, ни разу еще не покидали.

А напоследок, перед самым уже уходом, сообщил мне Холройд, что опыты с самыми разнообразными животными, которые тоже в ангаре номер пять регулярно проводятся, дали неожиданные результаты. Животные как бы чувствуют такие аномальные места и подходить близко к ним категорически отказываются. Более того, весьма агрессивными становятся, если их пытаются туда силком затащить. Но, с другой стороны, если животных тем или иным способом туда все-таки помещают, то равно ничего с ними не происходит. В том смысле, что ни одно из них так и не исчезло за все время наблюдений.

Вот такой у нас с Эвансом Холройдом задушевный разговор состоялся под вечер, а потом, взглянув на часы, он вскочил, извинился и мой кабинет быстренько покинул. И я свой кабинет тоже в скором времени покинул, тем более что и так лишних полтора часа в нем пересидел.

Домой идти совершенно не хотелось, я не сомневался: в пустой квартире все будет напоминать о Снежане, девушке, в которую я, сам того не подозревая, успел влюбиться по самые уши. Другими словами, втюрился в нее, словно какой-то юнец несмышленый… Впрочем, а куда мне еще идти сейчас, кроме собственного жилища? В бар рановато, да и не посещал я никогда питейные заведения в мундире… И чтобы переодеться, требовалось мне опостылевшие свои пенаты наведать.

Поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и вытаскивая при этом из кармана ключи, я твердо решил не оставаться в квартире более чем на полчаса. Переодеться, перекусить маленько – и в путь-дорогу! Но, почти подойдя к двери, я неожиданно увидел Снежану. Она сидела на полу, прислонившись к стене, и, кажется, спала. Во всяком случае, глаза у девушки были закрыты.

Некоторое время я просто стоял рядом со спящей Снежаной, рассматривая с нежностью и некоторой оторопью, как вздымается ее высокая грудь при каждом новом вдохе. Деликатно кашлянул, и Снежана наконец-то открыла глаза.

– Уснула, кажется! – проговорила она, потягиваясь и зевая. Вскочив на ноги, с некоторым даже упреком на меня взглянула. – А ты почему так поздно? Задержался где-то или всегда в такое время домой являешься? Тогда мог бы предупредить… О, да ты майор, оказывается! Вот здорово, у меня еще не было знакомых майоров!

– А вы что тут делаете? – задал я довольно глупый вопрос и только потом понял всю его несуразность.

Снежана отвечать, естественно, не стала.

– Вчера ночью мы были на «ты», Тед, – вместо этого вполне резонно заявила она. – А сегодня почему-то вновь на «вы»? Что изменилось со вчерашней ночи?

– Ничего, – сказал я. – Кроме того, что я весь день сегодня только о вас… о тебе и думал! И о том еще, что наша вчерашняя ночь была чистейшей случайностью и что после нее я навсегда тебя потерял!

– А я вот взяла и нашлась! – Снежана понимающе улыбнулась. – Какая неожиданность, ты не находишь?

– Не нахожу что?

Мой вопрос был, кажется, еще глупее первого и ответа тоже не требовал. Но тем не менее Снежана на него ответила.

– Ключи от квартиры не находишь, что же еще? Или ты их уже нашел?

Я обнял ее за плечи левой рукой и нежно притянул к себе. Свободной рукой я в это самое время старательно, но совершенно безуспешно тыкал ключом в дверь в поисках куда-то запропастившейся замочной скважины. Наконец вредная скважина была обнаружена, и входная дверь широко распахнулась, пропуская нас внутрь. Вернее, пропуская внутрь меня, ибо Снежану я внес на руках. Вот так мы и начали встречаться. И продолжаем по сей день…

И тем не менее я о Снежане за это время так ничего и не узнал. Вернее, почти ничего… Ни о том, где и кем работает загадочная девушка, ни в каком из двухэтажных жилых коттеджей она проживать изволит. О работе своей Снежана мне ничего никогда не рассказывала и даже вскользь не намекала. Просто отмалчивалась или тотчас же переводила разговор на что-либо совершенно постороннее. Приходила ко мне всегда сама (запасной ключ от квартиры я вручил ей сразу же), провожать себя никогда не позволяла, а о том, чтобы незаметно за ней проследить… Такого у меня и в мыслях никогда не возникало.

Даже о ее семейном положении узнал совершенно случайно. Да и то, потому лишь, что сама она мне об этом сообщить изволила. А дело вот каким образом произошло.

Вышел я как-то из трехэтажного нашего служебного здания, дабы обеденный променад совершить, и вдруг вижу: возле одного из бывших ангаров стоит моя Снежана. А рядом с ней тот очкастый тип с норвежской бородкой, которая ему совершенно не шла и выглядела то ли приклеенной снизу к подбородку, то ли просто чем-то таким привязанной. Так вот тип этот Снежане что-то возбужденно выговаривает, а она голову низко опустила и молча выслушивает его пылкие разглагольствования.

И тип все больше и больше распаляться начал, уже и руками жестикулирует во все стороны, и показалось мне вдруг, что вот-вот ударит он Снежану, которая по-прежнему покорно стояла перед ним с низко опущенной головой. Не стерпел я, в ту сторону тотчас же рванулся. Ну, думаю, сейчас я этому очкастому типу врежу от всей души, ежели по-хорошему отлипнуть от моей девушки не желает!

Впрочем, до мордобития дело у нас так и не дошло, ибо Снежана вскинула неожиданно голову и меня тотчас же узрела. Махнула рукой приветливо и, оставив гнусного очкарика, сама навстречу мне побежала. Так мы с ней на полдороге и повстречались, Снежана у меня на шее повисла, а неприятный тип за это время куда-то успел смыться.

– Не ожидала тебя тут встретить! – как ни в чем не бывало, проговорила Снежана, оставив, наконец, в покое мою шею. – Ты что тут делаешь?

– Просто прогуливаюсь перед обедом, – сказал я. – Всегда в это время так поступаю.

Поступал я так далеко не всегда, но какая разница!.. Я вспомнил об очкарике, и кулаки мои сами по себе зачесались.

– Что, никак отлипнуть не желает? – спросил я, и Снежана сразу догадалась, о ком, собственно, речь идет.

– Никак! – засмеялась она. – Вот же настырный какой, правда?

– Придется мне ему эту настырность из головы выбить! – проговорил я мрачно. – И при первой же нашей с ним встрече!

– А вот этого не надо! – воскликнула Снежана встревожено. Потом помолчала немного и добавила: – Тем более что это муж мой!

– Бывший? – с надеждой поинтересовался я, но Снежана отрицательно мотнула головой.

– Почему бывший? Настоящий!

Вот тут-то она меня тогда и огорошила. И здорово огорошила, ведь я уж было предложение ей планировал сделать… А тут такое!

– И как он ко всему относится? – задал я очередной глупый вопрос. – Ну, имею в виду наши с тобой отношения…

– А ты бы к этому как относился? – вопросом на вопрос отозвалась Снежана и, так как я ничего ей не ответил, добавила почти просительно: – Давай лучше замнем эту тему? Раз и навсегда, согласен?

– Давай замнем, – вынужден был согласиться я. – Вот только…

– Никаких только! – перебила меня Снежана, посмотрела на часы и вдруг воскликнула. – Извини, опаздываю!

И тотчас убежала, оставив меня в полнейшей растерянности…

Глава 5

Утро не задалось, А впрочем, все не задалось еще с вечера, когда, вернувшись в свою квартиру, я не застал Снежану. Вообще-то она далеко не каждый вечер ко мне заглядывала, но всегда, перед тем как прийти, неизменно звонила днем по служебному телефону и допытывалась, что бы такое вкусненького приготовить на ужин. На что я неизменно отвечал, что съем все, что бы она ни сварганила, после чего в трубке слышались короткие гудки, а я, положив оную на законное ее место, с нетерпением принимался ожидать окончания рабочего дня. И настроение у меня при этом было приподнятое.

Так вот вчера Снежана позвонила мне еще в первой половине дня и сразу же предупредила, чтобы на ее готовку я сегодня не рассчитывал, а лучше мы с ней вечером в ресторанчик прошвырнемся, на что я с радостью согласился. И весь день нетерпеливо на настенные часы поглядывал. Да и после, когда вернулся под вечер в свое жилище и Снежану там не застал, воспринял это более чем спокойно. И, правда, с чего ей спешить, если мы о ресторане договорились?