Воскреснуть, чтобы снова умереть бесплатное чтение

Глава 1

Быстрая мелкая речка Ужиха пряталась в крутых, поросших ивняком берегах. Ее не было видно издали, но Боря знал, она там. Нужно пройти меж гибких деревьев, достичь обрыва и сигануть вниз в определенном месте. Его называют Воронкой. Глубина Ужихи не больше полутора метров, а чаще она по колено, но Воронка – бездонна. Дремучие деревенские бабки считают ее входом в преисподнюю и строго-настрого запрещают внукам купаться поблизости. Засосет, стращают они. Но находятся смельчаки, готовые нырнуть в Воронку. Боря среди них.

Дна Воронки он ни разу не достиг. Даже не увидел его, хотя глаза под водой открывал. Черно и холодно было внутри Воронки, страшно до жути, а все равно манила она. Вот и сейчас Боря продирался через разросшийся ивняк, чтобы прыгнуть с берега в бездонный омут. Добравшись до обрыва, он зажмурился, зажал нос пальцами и нырнул солдатиком. Вода поглотила Борю. Он открыл глаза и увидел черноту. А вот холода не ощутил. В Воронке было так же жарко, как и на берегу…

Боря открыл глаза. Яркий свет на миг ослепил его, но он задернул штору, и стало лучше. Теперь в его комнатушке появился тенек. Но не прохлада! Воздух нагрелся настолько, что казался осязаемым: вязким, липким, как болотная жижа. Его вяло разгонял потолочный вентилятор. Борис с ненавистью глянул на сломавшийся кондиционер и отправился в ванную, чтобы принять душ.

Он открыл кран. Вода полилась теплая, она не охлаждала, но хотя бы смывала пот. Ополоснувшись, Боря вернулся в комнату, достал из холодильника банку, открыл ее и с жадностью выпил пиво. Он не был алкашом и сейчас не страдал с похмелья, да и к пиву был равнодушен. Но именно оно утоляло жажду. Никакие другие напитки так не помогали справиться с ней, разве что домашняя сыворотка, но где взять ее тут, в Таиланде?

Борис натянул на себя шорты и майку и покинул номер. Жил он в гостевом доме самого низкого пошиба. Комната пятнадцать метров плюс коридор со встроенным шкафом и санузел. Балкона нет, но окно имеется, и в него постоянно светит солнце. В принципе, жилище Бориса устраивало: крайне дешевое, вода без перебоев, есть холодильник, чайник, удобная кровать. Расположение у гест-хауса идеальное. До того как сломался кондиционер, он вообще на жизнь не жаловался. Но вот уже вторые сутки пошли, а его так и не починили. И если так дело пойдет, придется переселяться.

Он вышел во двор. Там та же жара, что и в помещении. И тоже нет кондиционера, только вентиляторы. Боря сел за столик забегаловки, где готовили нехитрую местную еду. Заказал пад-тай (рисовую лапшу с курицей и креветками) и пиво «Чанг». Напиток быстро принесли. А к нему замороженный стакан, чтобы пиво дольше не нагревалось. Налив в него «Чанга», Боря стал ждать свою лапшу.

Время было вечерним. Совсем скоро стемнеет, но и тогда не наступит прохлада. Боря за четыре года проживания в Таиланде так и не привык к местному климату. В сезон еще ничего, жить можно, но когда начинаются дожди, с ума сходишь от влажности и духоты. В эти периоды Борису особенно часто снится речка Ужиха с ее ледяными водами.

Кто бы знал, как он хочет вернуться туда, где она протекает! В родную деревню, из которой мечтал уехать все детство и юность и вырвался-таки в восемнадцать лет.

Принесли пад-тай. Он приятно пах имбирем и кинзой, но эти ароматы приелись и уже не вызывали аппетита. Боря ел местную еду без удовольствия, лишь бы насытиться. Когда она надоедала, ходил в русские кафе или итальянские пиццерии, но оливье и карбонара тоже получались с тайским привкусом (из-за воздуха, пропитанного специями?), и Боря уходил из заведений неудовлетворенным. Зато с пустым карманом: пища для фарангов (так аборигены называли иностранцев) была дороже и подавали ее небольшими порциями.

Борис без аппетита ел свою лапшу и вспоминал бабушкины пироги из печки. С луком и яйцом и щавелем, эти были самыми любимыми. Но сейчас он многое отдал бы за обычную пышку. Бабуля теста ставила много, и начинки не всегда хватало, тогда она скатывала простые шарики, сверху обмазывала их яйцом, посыпала сахаром и ставила в печь. Горяченькие, пышные, они съедались с молоком за считаные минуты…

От сладких воспоминаний о бабушкиной стряпне Бориса отвлек громкий звук. Рычание, урчание, тарахтение, вой – все перемешалось и слилось. Когда Борис услышал этот звук впервые, то подумал, что если бы Воронка, ведущая в преисподнюю, разверзлась, то издала бы именно такой. Но его производил всего-навсего мотоцикл, старый, нелепый, собранный из нескольких, но богато украшенный: тут тебе и гуделка в виде удалой утки, и разноцветные катафоты, и сиденье с бахромой. Гонял на этом чуде молодой китаец в неизменной белой рубахе и пионерском галстуке.

– Саватдии крап, – поприветствовал он по-тайски Бориса.

– Здорово, коль не шутишь, – ответил ему тот.

– Чего мина такая кислая? – на чистейшем русском проговорил тот. – Опять по Родине скучаешь? По Россиюшке нашей?

Он имел право говорить так, потому что родился и вырос в РФ. Как и его родители. А дед приехал в СССР в пятидесятых, чтобы строить коммунизм. Звали парня Владленом. Такое нетипичное для азиата имя тот получил от деда. Идейный коммунист сына своего так назвать хотел, в честь Владимира Ильича Ленина, но родилась дочь, и стала она обычной Фа (в переводе – начало). Но на внуке дед отыгрался.

Когда старик умер, дети его вернулись на историческую родину. Владлену же там не понравилось, но и в России оставаться не хотелось. Махнул в Таиланд. На месте сориентировался и понял, чем будет заниматься в чужой стране, открыл туристическое агентство для русских. Назвал его «Ильич», в честь все того же Ленина. Дело пошло быстро. Русскоговорящий китаец в пионерском галстуке стал любимцем всех отдыхающих в Паттайе выходцев из Советского Союза. Именно у него брали экскурсии и казахи, и армяне, и латыши. Владлен сначала планировал расширяться, открывать еще магазин, кафе и пивнушку, но понял, что это лишнее. Всех бабок не заработаешь, а для приятной, беспроблемной жизни без суеты и напряжения тех денег, что приходят, вполне хватает. Это было в тайском духе. Сабай-сабай, говорят здесь: расслабься, не торопись, отдохни. Владлен так и делал. И получал удовольствие от жизни в целом: и от работы, и от досуга, и от отношений с людьми. Он окружал себя лишь теми, кто был приятен. Он и сотрудников нанимал по симпатии. Боря ему нравился очень, поэтому он уже год заманивал его в свое агентство. Но тот лишь иногда соглашался на подработку, поскольку с некоторых пор стал считать себя мизантропом, и по возможности держался подальше от людей. Работать же с ними тесно и постоянно Борис не согласился бы ни за какие деньги. Сейчас он торговал через интернет тайской косметикой, но пару раз в месяц по просьбе Владлена отправлялся с малочисленными группами на двухдневные экскурсии. Обычно в Камбоджу, чтобы поставить в паспорт штамп другой страны, так как уже год пребывал на территории королевства без визы, а можно было безвыездно только месяц.

– Так что, брат Боря, скучаешь по России-матушке? – настаивал на ответе Владлен. Он был дотошным. – Или живот опять скрутило?

– У меня что, одинаковое выражение лица при тоске и боли?

– Да, как у моего бассета Степана. Никогда не поймешь, грустит он из-за того, что с ним мало погуляли, или, втихаря нажравшись падали, мучается несварением.

Сравнение с собакой Бориса не задело. Степана Владлен обожал, считал его лучшим своим другом и существом высшего порядка с единственной слабостью – неразборчивостью в еде. Ко всему прочему, Борис действительно внешне походил на бассета, у него были такие же большие грустные глаза и обвисшие щечки. Овал лица не всегда был таким, он поплыл, когда Боря резко похудел на тридцать пять килограммов. Если отрастить бороду, этого не заметишь. Но с растительностью на лице становилось еще жарче, а под ней кожа чесалась, и Боря, отрастив вполне приличную бороду, которая к тому же ему очень шла, сбрил ее. Вот вернется на родину, снова отпустит…

Если вернется, конечно!

– Выручай, брат, – услышал он от Владлена. Так он обращался ко всем приятным ему русскоговорящим людям. К остальным «товарищ» или «гражданин». Все в духе СССР.

– Если речь о сопровождении группы, даже не проси, – решительно мотнул головой Боря, и капля пота с брови упала в тарелку. Благо, опустевшую. – Я сейчас сердитее, чем обычно, и не смогу два дня притворяться душкой.

– А за двойную оплату?

– Даже за тройную. Обязательно сорвусь на кого-нибудь, и либо дам в бубен, либо сам получу. Оба варианта нам не подходят…

– Ты травок попей, которыми торгуешь, и все будет нормально.

– Мне они не помогают. Все с потом выходит. Смотри, я уже сырой! – Боря схватил ворох бумажных салфеток и принялся вытирать ими лицо и шею. – Еще в комнате кондей сломался, а без него я заживо разлагаюсь.

– Переселись в другую.

– Нет свободных. Так что остается ждать, когда кондей починят.

– Как скоро?

– Обещали еще вчера. Но ты же знаешь местных, у них вечный сабай-сабай.

– Тогда не отвергай мое предложение, брат. За те два дня, что ты в отъезде, кондей точно починят, главное, денежку дать. А ее ты у меня заработаешь. К тому же я любезно разрешу тебе эту ночь провести в офисе «Ильича». Там холодно, как в Сибири.

Предложение было заманчивым, но Боря все равно колебался. Как представил толпу людей, с которой придется нянчиться больше полутора суток, так становилось тошно. Лучше от жары мучиться, чем терпеть капризных, недисциплинированных, шумных туристов.

– Группа небольшая, не волнуйся, – будто прочитал его мысли Владлен. – Меньше десяти человек. Все взрослые. Я бы сам с радостью их сопроводил, но никак не могу, нужно в Бангкок. В посольство срочно вызвали.

– Неужели, кроме меня, некому поручить такую замечательную группу? Той же Крупской? – с ней Владлен встречался. Девушка была по паспорту Крупинской, но две буквы из ее фамилии тот, кого назвали в честь вождя мирового пролетариата, выкинул.

– Она со мной едет. А остальные гиды бестолковые, могут только обзорную экскурсию провести или в тропический парк Нонг Нуч сопроводить.

– Ладно, уговорил, но оплата…

– Двойная, как и говорил. Или плачу как обычно, но даю «добро» на продажу своих товаров. Так нам обоим выгоднее.

– Согласен! – У Бориса как раз завалялось несколько упаковок с неходовым товаром, но за два дня он сможет обработать туристов так, что они будут рвать их на части. Уж коль он обязан притворяться душкой все это время, то нужно за свои страдания выжать максимум.

Они еще немного поболтали и уточнили детали поездки. Владлен дал Боре запасной ключ от офиса, после чего взгромоздился на свой мотоцикл и умчался по дальнейшим делам, переполошив задремавших уличных собак и нескольких забредших в проулок туристов.

Борис допил нагревшееся пиво, расплатился и пошел в сторону торгового центра «Терминал 21». Покупать там он ничего не собирался, хотел просто побродить по кондиционированному помещению, поглазеть на красивые инсталляции, витрины, вещи, людей – не мокрых-потных, а принаряженных, улыбающихся, праздных. Он и от них держался подальше, но хотя бы глазу было приятно. Борис только тем себя и развлекал, что слонялся по торговым центрам: читать он не любил, телевизора не имел, от интернета уставал, поскольку через него зарабатывал денежку. Было время, когда он увлекался морскими покатушками. Гонял на лодке в свое удовольствие, а не катая туристов, но разбил ее, а на починку не нашел средств. Пришлось продать. Как и навороченный велосипед. Оставил себе только старенький скутер, без которого в Паттайе никуда.

В Таиланд Боря приехал на отдых. Планировал пробыть в стране две недели, покататься по островам, покуролесить, потусить на виллах, что арендовал вместе с яхтой на себя одного. Он мог себе это позволить, поскольку отлично зарабатывал, а последний его гонорар насчитывал семь нолей. Весь его проматывать Боря не собирался, но четверть – без сожаления. Подумаешь, пять миллионов рублей, еще заработает! Борис Марков уже не просто перспективный адвокат, а суперзвезда юриспруденции. Блестяще выигранное «крайнее» дело принесло ему и гонорар с семью нолями, и статус всемогущего защитника. От богатых клиентов скоро отбоя не будет, и это значит, нужно хорошенько отдохнуть, перед тем как взяться за покорение вершины.

Неделю Боря куражился. Виллы, яхты, девочки. Шампанское рекой. Трансы-проститутки. Не для секса, а прикола ради, чтобы пели «Калинку-малинку». Были еще крокодилы, которых запускали в бассейн, ручные змеи для игр, бабочки для красоты. Но все прекратилось вмиг. Маркову позвонили и сообщили, что его подопечный снова под стражей. Боря хотел рвануть в Питер, но ему сказали, подожди.

Отмазал он своего клиента по кличке Депутат хитрым способом. Тот обвинялся в двойном убийстве, но Марков доказал, что он не мог того сделать, потому что в это время совершал другое преступление, менее тяжкое. Наехал якобы на пешехода и скрылся с места аварии. За это Депутату дали год условно и обязали выплатить энную сумму пострадавшему. Победа? О да!

Маркову в этом деле помогали братья-менты (он служил в органах до того, как стать адвокатом), и он был очень им благодарен… Но недолго!

Неделю или чуть больше. Пока не узнал, что Депутата снова взяли под стражу.

– Я выезжаю! – выкрикнул он в трубку и согнал со своих колен милую тайскую девушку, которую взял на сутки.

– Не советовал бы тебе это делать, – услышал в ответ.

Говорил он со своим бывшим коллегой и, пожалуй, единственным другом. Лаврентий Кукса начинал службу под началом Маркова. Молодым был, бестолковым, у него ничего не получалось, еще и дразнили постоянно из-за фамилии. Борис взял над парнем шефство, чем очень помог Лаврику. Тот остался в органах, хотя твердо решил увольняться, и теперь Кукса занимает небольшую должность в Главном управлении МВД Ленинградской области.

– То преступление, в котором Депутат сознался, оказалось одним из серии, – продолжил Кукса. – В том районе было несколько наездов и два со смертельным исходом.

– Не может быть.

– Тебя, Боря, использовали втемную, чтобы двух зайцев убить: и Депутата за решетку отправить, и от «висяков» избавиться. Мне тут одна птичка на хвостике весточку принесла о том, что гонщик наш – сынок очень важного чиновника. Папа его накажет за неправильную езду, машину отберет, в Лондон сошлет, может, выпорет даже, но не сажать же мальчика… А Депутату за решеткой самое место!

– Зуб на меня точит он, я правильно понял?

– Это мягко сказано.

– И что мне делать? – Впервые Марков почувствовал себя таким беспомощным. Но те, кого он считал своими, еще не подставляли его так жестко!

– Сиди в Тае, не высовывайся. Как только вернешься в Питер, тебя грохнут.

– Грохнут? – переспросил Марков. Вот он и в сериале, на котором рос. Одном из…

– А ты как думал? Депутат мужик гневливый. Сейчас он жаждет твоей крови.

– Есть надежда на то, что он успокоится?

– Ты адвокат Депутата, значит, лучше его знаешь. Сам как думаешь?

– Он жадный очень. Сколько бы у него денег ни было, всегда мало…

– Отсюда и погоняло? – хмыкнул Кукса. – И что, если ему бабок дать, он тебя простит?

– Со временем. Но то, что у меня есть, гроши для Депутата. А как заработать, сидя тут, я не знаю.

– В любом случае тебе домой нельзя. Дождись, пока его посадят, потом почву прощупывай. Есть кто в криминальном мире надежный?

– Я, Лаврик, теперь никому не доверяю, кроме тебя.

– Польщен. Тогда будем на связи.

С тех пор прошло четыре года. Марков не только не заработал денег, имеющиеся растратил. Первые полгода он жил как кум королю, пока не осознал, что он в Тае надолго. Впаяли Депутату восемь лет, и в этом он винил Маркова. Как сообщил Кукса, он даже предпринял попытку разыскать его через доверенных лиц, но те узнали лишь, что он за пределами Российской Федерации.

Вскоре началась пандемия. Курорт вымер. И вроде хорошо, толпы не раздражают, цены низкие, но затосковал Боря в четырех стенах. Благо квартира у него тогда была просторной, симпатичной, с двумя кондиционерами и видом на море, а то бы с ума сошел.

Когда Паттайя оживать стала, Боря занялся торговлей через интернет. Ничего другого он не придумал. Не нужны в Таиланде российские адвокаты. Да и сам он не готов был в профессию возвращаться.

Только домой… Как пионер – всегда готов!

Но нельзя.

Глава 2

Водителем был Джейсон. Или, как его на русский манер называли, – Женек.

Азиат с пепельно-русыми волосами и светлыми бровями мастью пошел в отца-англичанина. Тому было шестьдесят четыре, когда сын родился. Маме же Джейсона двадцать. Она, как и многие тайки из очень бедных семей, мечтала выйти замуж за богатого иностранца. В семнадцать девушка поехала в Паттайю, чтобы найти такого. Но на месте оказалось, что подобных ей много больше, чем потенциальных женихов. И каждая вторая красивее ее, смуглой и кривоногой. Но не уезжать же назад. Осталась. Вышла на панель. Стала обслуживать не самых требовательных клиентов. Зачастую индусов, что скидывались на секс. Два с половиной года прошло, пока она не встретила своего богатого иностранца…

Но если откровенно, он был обычным пенсионером из Уэльса. Отставной военный получал хорошее пособие по старости, и его хватало на безбедную жизнь в Таиланде. Не принц… Далеко не принц! И все же мать Джейсона ухватилась за него. А чтобы привязать, родила.

Джейсон ненавидел отца. Тот был неприятный человек, мрачный, властный, скупой, временами жестокий. Он не бил молодую жену с сыном, а наказывал. Всего лишь пощечины, они не приносили увечий. Они, как считал отец, заставляли задуматься. А еще его вечная критика, нравоучения, нескончаемые рассказы о детстве, в котором он как маленький солдат ходил строем и выполнял приказы своего папаши, зато вырос человеком.

Семь лет терпел своего старика Джейсон, пока тот не умер. Мальчишка еле сдерживал радость: теперь они с мамой свободны и богаты. Но увы! Даже свободы не вкусили, потому что у старика оказался наследник, внук, о котором он не рассказывал, и тот заставил вдову отрабатывать проживание в квартире. Чтобы расплатиться, она снова вышла на панель. И там нашла очередного «принца». Этот был более или менее молодой, добрый швейцарец. Он сдал свое альпийское шале, доставшееся от бабушки, внаем, и на эти деньги жил-поживал в Паттайе. Ему мама Джейсона тоже родила дочек-двойняшек. Тот их полюбил безмерно. И так вышло, что сын от предыдущего брака начал мешать счастью семьи, и отправили его в деревню, к дедушке с бабушкой.

После города Джейсону там тяжко пришлось, но он привык… И к убогости существования, и к труду каторжному, и к тому, что в него, белобрысого, все пальцем тычут. Сбежал он из деревни в тринадцать. Швейцарец к тому времени мать с двумя дочками бросил, присылать деньги на содержание сына она перестала, и решили дед с бабкой, а также ближайшие родственники, что надо его отправить обратно, но не просто так, а с миссией. Необычная красота Джейсона не должна пропасть даром. Курносый, светловолосый, длинноногий, он хорош не столько как парень, а больше как девушка. Если на гормоны его посадить, а потом прооперировать, то получится сногсшибательный леди-бой. Такого в шоу трансвеститов «Тиффани» возьмут запросто, и сможет он не то что семью – всю деревню содержать.

Узнав о том, какую участь ему уготовили, Джейсон сбежал. Подался, естественно, в родную Паттайю. А куда еще? Думал, у матери хотя бы пожить, но та опять с каким-то уродом сошлась, теперь отечественным, не фарангом. Причем этот денег ей не давал вообще, но иногда притаскивал какое-то барахло, чтоб она продала. И не забывал следить за тем, чтоб на Пляжную улицу, уже в ее конец, его сожительница выходила каждый вечер. Пять индусов за час, это нетяжело. Каждый из них две минуты от силы в «деле», это, считай, деньги легко достались.

Джейсона не гнали, готовы были разместить на полу, он сам не остался. Лучше на улице спать. И спал. Ел с помоек иногда. Торговцы выкинут подгнившие манго, он достанет, очистит, съест. Джейсон пытался зарабатывать при барах, но всякий раз сталкивался с домогательствами. Укрепился в своей ненависти ко всем «белым». Брил наголо свои пепельные волосы, не желая быть на них похожим хоть капельку. Начал подумывать о том, чтобы податься в бандиты. Грабить этих зажравшихся козлов у баров, вырывать у них сумки, тырить чемоданы. Джейсон решил начать с малого. Он на пляже попытался стянуть у пьяного немца пакет из бургерной. В нем ароматная еда, которая превращается в месиво, пока немец храпит. Но стоило парню ухватить пакет, как мужик проснулся и начал орать, а потом трепать за шкирку. Он уже приготовился ударить по-настоящему, как руку его перехватил другой белый. Тоже пузатый, татуированный, обгоревший и пьяный. Но какой-то другой. Во всем. И хмель иной, и татуировки, и злость.

– Ты, падла, чего руки распустил? – рычал он на немца на непонятном тогда Джейсону языке. – Он, может, жрать хочет, вон тощий какой, а ты ребенку булки с котлетой пожалел?

Тогда Джейсон не знал, кто за него вступился. И не понял, что это русский. Все белые ему были одинаково неприятны.

– Голодный? – спросил мужик у Джейсона по-тайски после того, как отбил его у немца.

Пацан кивнул.

– Пойдем со мной.

Джейсон замешкался. Что, если за обед расплачиваться придется? Знает он этих белых…

– Не ссы, не обижу, – хмыкнул мужчина. Слов Джейсон не понял, но интонация его успокоила.

Заступник повел его в ближайшее кафе. Это была пиццерия. Джейсон обрадовался. Он с детства привык к кухне фарангов и очень по ней скучал.

– Меня Пашей зовут. А тебя?

– Джейсон.

– Будешь Женек. Почему на улице живешь? Сирота? Или из дома сбежал? – Он говорил по-английски, но очень плохо. В совершенстве владеющий языком Джейсон едва его понял.

Ответил обстоятельно, чем поразил Пашу.

– Фига се, ты спикаешь! Откуда язык знаешь? – И тут же сам себе ответил: – Полукровка, понятно. – Он заказал себе башню пива, и ее принесли. – Работа нужна тебе?

– Смотря какая, – осторожно ответил Джейсон.

– Мальчика на побегушках.

Оторвавшись от картошки фри, которую закидывал в рот, как семечки, пацан непонимающе уставился на Пашу – тот опять перешел на русский.

– Помощник нужен, – вернулся к ломаному английскому тот. – Энергичный, молодой, толковый. Со знанием языков.

– Я еще немецкий немного знаю, – на нем разговаривал отчим-швейцарец.

– Русский, главное, выучи. Знаешь хоть что-то?

Джейсон вспомнил самое яркое слово, что употребил Паша, и выкрикнул:

– Падла!

Мужчина расхохотался и хлопнул паренька по плечу.

– Нравишься ты мне, пацан. А волосы отрасти, а то как монашек. – Он думал, что Джейсон сбривает их, чтобы не завшиветь. – Вот тебе адрес, – Паша отобрал у официанта его блокнот и ручку, чтобы записать его, – найди Надю. Скажи, что я тебя прислал. Она тебе угол выделит и русскому научит. Как поймешь, что можешь на нем разговаривать, приходи ко мне.

Паша не ожидал, что Джейсон уже через неделю явится. Конечно, он не овладел русским так же, как английским, но лучше, чем немецким. Со склонениями и временами была огромная проблема, а с матюками и сленгом – никаких. Надя – владелица первого гоу-гоу-бара с девочками-славянками.

И стал Джейсон мальчиком на побегушках у Паши Мороза. Он был одним из тех русских, что начали осваивать, а затем застраивать район Джомтьен.

Влиятельный человек, богач, он вел себя просто. Понтов не колотил, бабками не сорил, со всеми общался на равных, а одевался как бюджетный турист в шорты, майку и резиновые шлепки за сто батов. Паша всегда держал пацанское слово и ждал того же от остальных. На этом спустя шесть лет погорел. Нашел себе новых партнеров, таких же, как он, мужичков за сорок, выходцев из СССР. Им он доверял, а молодежи нет. Поколение «пепси» считал ненадежным. Ни пионерского братства не знали, ни дворового. Выросшие в эпоху торгашей, проповедников, МММ, они не считали кидалово позорным…

Но кинули Пашу именно те, кому он доверял. С кем скрепляли сделку рукопожатием. Кого тонкостям тайского бизнеса учил и много раз выручал. Разорвали фирму Мороза шакалы. А ему оставили рожки да ножки. Взбесился Паша, конечно. Когда не получилось по закону все вернуть, по старинке, как в девяностые, решил разобраться. Хотя бы отомстить! Но век другой, страна тоже, быстро управу на Пашу нашли. Под суд пошел бывший хозяин Джомтьена, чуть не сел в тюрьму, да смог вовремя сбежать из страны. Переехал на Кипр, где заначки хранились. С ним еще сестра, жена-тайка, сынок от нее и дочка от первого брака. И Джейсон.

В конечном итоге все Пашу бросили. Когда не смог он подняться, а от бессилия запил, ушла от него жена, с ребенком, естественно. Дочка упорхнула в Грецию. Сестра в Россию вернулась. Только верный Джейсон остался при Морозе. Не из-за денег, их уже не было у Паши, из чувства долга. Не мог он бросить того, кто протянул ему руку помощи когда-то. Вот и жил на ненавистном Кипре, среди белых людей, ледяных зимних ветров, работал, где придется, нянчился с алкашом, убирая за ним то блевотину, то экскременты, не имел никакой личной жизни и ни гроша за душой.

В Таиланд Джейсон вернулся после смерти Паши Мороза. И то не сразу – застрял на ненавистном острове из-за пандемии. В родной Паттайе полгода жил, ничего не делая, лишь наслаждаясь жизнью. Когда деньги, вырученные от продажи привезенных с Кипра европейских товаров, кончились, Джейсон устроился в фирму «Ильич» водителем. Его, полиглота, и гидом брали, но парень (уже мужчина, но выглядящий на восемнадцать от силы) с людьми контактировать не любил даже больше, чем Боря. Особенно с белыми. Паша Мороз, как показала жизнь, был исключением, и в массе своей фаранги злые, лживые, алчные и развращенные.

– Ты не только цветом волос отличаешься от соотечественников, – говорил ему Владлен, – еще и хмурым хлебалом. – Их объединяла любовь к грубым русским словечкам: – Ты единственный гражданин страны улыбок без улыбки.

Боря с Джейсоном ладил. Они одно время жили вместе, снимали квартиру напополам. И продолжили бы делать это, если б хозяин не повысил плату. Пришлось разъехаться.

– Это что за павлин? – спросил Джейсон у Бори, указав глазами на одного из членов группы.

– Витас Густавсен, – ответил тот, сверившись со списком.

– Не русский.

– Латыш.

– Они вроде вас не любят? Чего ж поперся с вами, а не со своими европейцами?

– Он мог от рождения иметь имя Виталик, а фамилию Густов. Ему лет сорок, при СССР на свет появился.

– Не нравится он мне.

– Неудивительно, – хмыкнул Боря. Из всех фарангов Джейсон особенно не любил европейцев арийского типа, а Густавсен был высоким блондином с бледно-голубыми глазами.

– Подозрительный тип.

– Только тем, что прибился к российской группе?

– Ему в ней вообще не место. Ты глянь на него, разодетый, напыщенный. Такие если и ездят на экскурсии, то индивидуальные.

Это Джейсон верно подметил. Густавсен отличался от среднестатистического клиента «Ильича». Даже от ВИПa. Агентство не ориентировалось на богатого клиента. Того другие облизывали, не Владлен. Но если крепкий бизнесмен из СНГ или прокурор провинциального города пожелает особого к себе отношения, получит его. Джип, а не микроавтобус, питание в заведениях с крышами и стенами, а не лавки под навесами, ночевки в четверках, обязательное шампанское в пути, а гид – сам владелец «Ильича». Густавсен же выглядел дорого. Все в нем говорило о высоком достатке, не только одежда, часы, сумка, но и зубы, и маникюр, и мелочовка, типа спрея для увлажнения лица. Такие, как он, в микроавтобусах «Хендай» не ездят. У них машины премиум-класса с водителем, а возможно, и личный вертолет.

Остальные туристы были типичными. Мама средних лет с дочкой-подростком, два холостяка, объединившихся, чтобы сэкономить и взять номер в эко-отеле на двоих, супружеская пара из Екатеринбурга непонятного возраста, пара юных голубков, невероятной красоты девушка и нескладный парень с куцей бородкой, а при них дед. Тот явно сопровождал внучку в заграничном путешествии, но не особо ее опекал. Именно в его глазах горели детское любопытство, живой восторг, удивление от увиденного. Все его интересовало, и истории гида, и мелькающий за окном пейзаж, и фрукты, что они купили на первой остановке.

Зазвонил телефон. Борис поднес его к уху и услышал:

– Сабай ди май? – по-тайски «Как дела?» И интересовался этим Владлен.

– Все нормально. Приехали в деревню, закупились фруктами и направляемся кормить обезьян, – отчитался Боря.

– Еще одного человечка подхватите. Он сейчас на мототакси к вам едет. Тоже хочет на экскурсию.

– В машине уже тесно, – начал ворчать Марков. Группа его более или менее устроила, все спокойные, добродушные, трезвые, а новенький может оказаться типом крайне неприятным.

– Он много места не займет, не переживай. Но заселить его нужно отдельно. Если в нашем отеле мест не будет, устрой в соседний.

На этом Владлен решил разговор закончить. Боря чертыхнулся. И не поспоришь ведь с боссом, если велит, значит, нужно исполнять.

Он вышел на дорогу и приложил ко лбу ладонь на манер козырька. Забыл очки от солнца в автобусе и ни черта не видел из-за яркого света. В полдень лучи даже через тучки пробивались и беспощадно жарили. Градусов сорок сейчас было, и Боре не терпелось забраться в кондиционированную прохладу автобуса, а не торчать на солнцепеке в ожидании еще одного хвоста. Их у него и так девять, а теперь двухзначное число получится!

К счастью, байк появился из-за поворота совсем скоро, и минуты не прошло. Когда он остановился, из-за спины таксиста показался пацаненок. Он проворно спешился, снял каску и протянул ее водителю.

Нет, не пацаненок, девушка. На первый взгляд совсем молоденькая. Темненькая, курносая, с узкими глазами, маленьким неулыбчивым ртом и высокими скулами. Не тайка. Не китаянка. Не казашка. Не якутка. И не девочка. При ближайшем рассмотрении – довольно взрослая… Особь. Потому что пол определить Боря так и не смог. А все из-за голоса, он оказался грубоватым, и десятый член группы представился именем Али.

Транс, решил для себя Боря. Парень на женских гормонах. «Пхет тхи сам», или люди третьего пола, так называют здесь подобных ему. Но это обычно местные, не тайцы, так камбоджийцы, лаосцы, а Али говорит на чистейшем русском.

– Боря, можно вопрос? – К Маркову спешил дед, всем представившийся Палычем.

– Слушаю.

– Мы сколько еще остановок сделаем?

– Три.

– Слоновья ферма, храм, террариум, ресторан, это четыре получается.

– Террариум и ресторан – это одна локация. Там еще рынок есть, по нему погулять можно. А ночевка в отеле «Парадайз». Вы, кстати, как размещаться будете? Вы с внучкой в одном номере, парень в другом? Или они вместе, вы отдельно?

– Нет, это недопустимо. Мужчины потерпят общество друг друга, а барышня будет ночевать одна.

– Прекрасно, – широко и неискренне улыбнулся ему Боря.

По большому счету ему было все равно, как эти трое распределятся. Его больше волновал господин Густавсен. Он изначально потребовал для себя отдельный дом и обязательно с хорошим видом. В «Парадайзе» имелось нечто подобное, но Борис боялся, что капризный богач его забракует. Дом стол на холме, был двухэтажным, имел шикарный балкон, который можно было назвать и галереей, и это плюс. Минус – вид. Он на любителя. Несколько лет назад река Квай чуть изменила русло, и произошло это как раз в месте, на котором стоит «Парадайз». Из-за этого картинка, открывающаяся из окон, изменилась. Но понтоны, на которых располагались обычные домики, передвинули, а ВИП-апартаменты так и остались на холме. А у его подножия уже не бурные воды Квая, а глинистое дно, позеленевшие камни, мусор, который неизменно прибивается, а когда уровень воды из-за дождя поднимается, вонючая лужа.

– Борис, а что это за ягода? Ее можно есть? – послышалось издалека. Это кричала девочка по имени Наташа, что путешествовала с мамой, и сейчас держала в руках нечто, сорванное с дерева.

– Ни в коем случае! – ответил ей Марков и зашагал в том направлении, где кучковалась группа. За ней глаз да глаз нужен. – Выбрасываем все, что сорвали, подобрали, нашли или отобрали у местных собак, и загружаемся в автобус. Нас ждут слоники!

Глава 3

Стефания была недовольна собой.

Актерские курсы, что она окончила онлайн, оказались бесполезными. А ведь мама ее предупреждала! Сама она в молодости поступала в театральное училище и целый год до этого занималась с педагогом, но брали ее только на кукольника. А что могут дать трехмесячные курсы, еще и виртуальные? Но Стефания была уверена в том, что они помогут ей стать актрисой по жизни. Не в профессию рвалась она, а хотела лишь убедительно врать и притворяться. Но с этим, как оказалось, тоже нужно родиться…

Стефания четверть часа назад убедительно, как ей казалось, изобразила глубокий обморок, но никто ей не поверил. Подыграли, но посмеиваясь. А кто-то в сердцах воскликнул: «Какой цирк!» Кто именно, Стефания не видела, поскольку глаз не открывала, решив довести сцену до конца. Спектакль был разыгран для того, чтобы группа, с которой она отправилась в экскурсионный тур, согласилась изменить маршрут в угоду Стефании. Их привезли на слоновью ферму, где воняло и было крайне некрасиво, а в каких-то пятнадцати минутах езды от нее находился водопад, окруженный мангровым лесом. Фотографии на его фоне получались потрясающими! Стефания попыталась уговорить гида изменить маршрут, но тот сказал, нужно выбирать или то, или другое. Но если все хотят на водопад, он согласится увезти группу туда. Стефанию поддержал только ее дедушка. Остальным же было интереснее оставаться на ферме, нюхать вонь, натыкаться на слоновье дерьмо, кататься на этих грязных, неповоротливых тварях и смотреть шоу с ними.

– Я не могу тут находиться, – всхлипнула Стефания. – От запаха и жары мне дурно.

– Посидите в крытом кафе, там работает кондиционер, – предложил гид.

– В кафе я и в Паттайе посижу, – сердито возразила девушка. – А на экскурсиях люди красотами любуются, а не этим всем…

И обвела красноречивым взглядом пятачок, на котором они собрались группой: тут вытоптанная земля, груды подгнивших бананов, предназначенных на корм слонам, и тележка с сувенирной продукцией. Часть ее, что характерно, изготовлена все из того же дерьма. Ушлые тайцы нашли применение и ему. По словам гида, особым спросом среди туристов пользовались говнорамки для фотографий. Он именно так назвал их, и Стефания, разобрав слово по составу, отдернула руку от той, которую намеревалась поближе рассмотреть. На первый взгляд она показалась ей деревянной.

В итоге Стефания потащилась за всеми к вольеру со слонятами, но те ее не умилили, поскольку воняли и орали не меньше взрослых особей. Тогда-то она и решила упасть в обморок. И чем все закончилось? Ее отправили в автобус сидеть под кондиционером, а прочие остались на ферме. Даже те, кто должен был поддержать ее, а конкретнее: дед и парень Стеф. Два близких человека предпочли ей слонов! Это, считай, предательство.

В сотый, пожалуй, раз подумав об этом, девушка тряхнула головой. Хватит о грустном! Пока она одна, можно расслабиться и не делать скорбное лицо. На дедушке и парне она еще оторвется. Оба компенсируют ее страдания. А пока их нет, нужно изучить следующую локацию (благо в автобусе есть вай-фай) и придумать, какие снимки там сделать.

Стефании было двадцать. Она училась на третьем курсе медицинского училища, но по профессии работать не собиралась. Впрочем, она вообще работать не планировала, но… В отличие от многих безмозглых красоток ее возраста, понимала, что корочки нужны. Да не бестолковые, а полезные. Дипломом экономического факультета вуза кто только не подтирается, а со средним специальным медицинским образованием не пропадешь. Если жизнь заставит, Стефания станет косметологом. Базовое образование уже есть!

Родители Стефании были простыми людьми. Мама товаровед, отец сварщик. Оба неплохо зарабатывали, и жила семья лучше многих. У Стефании имелся старший брат, но он погиб в возрасте тринадцати лет. После этого родительская любовь обрушилась на девочку. И в этом ничего хорошего не было. Под ее тяжестью Стефании трудно было дышать. Ее, безусловно, баловали, все покупали, возили на море, позволяли сколько хочешь сидеть за компьютером и до ночи не спать, но совсем не давали свободы. Ее возили в школу и забирали оттуда, а также сопровождали на все дополнительные занятия. Не позволили поступить в училище по окончании девяти классов. Не отпустили в двухдневный вояж на теплоходе после выпускного. Стефания не ходила на дискотеки, а домашние вечеринки друзей посещала только тайно. В восемнадцать она смогла вытребовать у родителей немного свободы, и начала хоть как-то развлекаться. И все равно ее чрезмерно опекали. Поэтому в заграничную поездку одну не отпустили, только в сопровождении старшего родственника.

С дедом, Иваном Павловичем, Стефания начала общаться совсем недавно. Он жил на другом конце страны, они в Калининградской области, он в Сибири, и познакомились они, когда девушке исполнилось шестнадцать. Дед прилетел, чтобы повидаться с дочкой и поздравить внучку со знаменательной датой. Вскоре он вернулся домой, и Стеф почти забыла о нем. Но год назад старик перебрался ближе к семье. Снял себе квартирку в старом фонде, крохотную, с печным отоплением (на другую денег не нашел), зато в самом Калининграде. Внучке разрешалось оставаться у деда на ночь, чтобы не ехать на электричке в область после учебы. Это очень Стефанию радовало, поскольку старик не особо контролировал ее. Он, как сначала думалось девушке, доверял ей, но потом она поняла, ему просто на нее плевать. Иван Павлович, возможно, любил дочь и внучку, но очень скупо. Он не привык к ним и не нуждался в них. Зачем переехал ближе к ним – непонятно. Быть может, хотел все исправить? Привыкнуть, начать нуждаться… Полюбить по-настоящему?

В Таиланд с внучкой дед лететь не хотел. Даже за счет дочери.

– Больше некому, – твердила та. – Меня не отпустят с работы в отчетный период, а муж не выездной.

– Я тоже, у меня судимость.

– Она погашена, значит, загранпаспорт ты получить можешь.

– Вряд ли…

– Я все узнала, – стояла на своем дочь. – Тебе выезд за границу разрешен, и в безвизовую страну тебя точно впустят. – Видя, что тот упрямо молчит и даже не кивает, она продолжала уговоры: – Неужели тебе не хочется посмотреть новую страну, тем более экзотическую? Ты же ни разу за границей не был.

– При СССР постоянно мотался в прибалтийские республики, сейчас это страны Евросоюза, в перестройку в Польше, Венгрии был. Ты ничего не знаешь обо мне, дочь.

– А кто в этом виноват? Я?

Палыч конфликтовать с ней не хотел, поэтому гасил любую вспышку дочкиного возмущения.

– Сколько в Таиланд лететь? Часов десять?

– Примерно.

– Я старый, больной человек, я не выдержу.

– Перестань на себя наговаривать. Ты в походы ходишь на три дня. В море купаешься до заморозков. У тебя богатырское здоровье, папа. И не такой уж ты и старый, тебе еще семидесяти нет.

В итоге дед согласился лететь, и Стефания отправилась в Таиланд на встречу с женихом.

Звали его Эди. Он был россиянином, сменившим место жительства. В Таиланд парень уехал в двадцать один год, причем без родителей, с друзьями, и с тех пор прошло два года. Эд работал на удаленке, поэтому много времени проводил в интернете, где со Стефанией и познакомился.

Она не воспринимала его всерьез первое время. Не первый поклонник в Сети и не последний. Она красивая, такие всем нравятся!

Стефания на самом деле была из той категории девушек, которые объективно привлекательны. Хорошая фигура, стройная, но не костлявая, тонкое личико с чистой кожей, огромные глаза дымчатого цвета, золотисто-каштановые волосы до лопаток. Стеф не нужно было наращивать их, как и ламинировать ресницы, делать татуаж бровей. Кучу фильтров на фото накладывать тоже не приходилось. Она была хороша без оговорок. И все же Стеф частенько наносила макияж и подкалывала к волосам цветные прядки. Как сама говорила, для шика и блеска.

– И в кого ты такой красавицей уродилась? – поразился дед, когда впервые увидел Стефанию. Не перестает он это делать и до сих пор.

Хорошо, что, в отличие от родителей, не истерит из-за этого. Те думают, что красота – это наказание. Тот, кому она дарована, всегда под угрозой. Ему завидуют, его хотят заполучить любой ценой, а что хуже – обезобразить. Сколько королев красоты были облиты серной кислотой! Поэтому Стефании не разрешалась принимать участия даже в самых невинных конкурсах типа «Мисс колледж». Хорошо, предки не могли контролировать ее интернет-общение. Для родителей у Стефании была официальная страница в ВК, там родственники, одноклассники, одногруппники, соседи. Там она скромница. Но имелись у Стеф и другие аккаунты. Не пошлый, но довольно фривольный. В нем она даже фото в купальнике выкладывала. И в полупрозрачном сарафанчике. Но познакомились они с Эдом на ее официальной (прилизанной) странице.

Стали общаться.

Когда впервые созвонились по видеосвязи, парень обалдел. Он не мог поверить в то, что Стефания так же прекрасна, как на фото, и то заикался, то дергался – стакан с соком уронил дважды!

Он был хорошим парнем, Эдик из Таиланда. Такого можно родителям показать. Что Стеф и сделала. Она надеялась, что, познакомившись с ним, предки отпустят ее одну. Но нет! Хоть папа и одобрил парня, а мама чуть ли не влюбилась в него, восторгаясь всеми его качествами, без сопровождения – никак. Это неприлично. Девушка из хорошей семьи должна быть представлена жениху кем-то из ближайших родственников.

Такой аргумент родители выдумывали, чтобы не ослаблять контроля. Будто они живут в девятнадцатом веке. Или они князья. Рабоче-крестьянская семья из европейской части РФ – не с Кавказа, где все еще чтят традиции. Но родаков не пере-споришь. И спасибо деду за поддержку.

Жаль, он не оказал ее час назад. И Эд, к которому у Стефании уже накопилось множество претензий.

Она собралась мысленно их перечислить, но тут увидела, что группа потихоньку возвращается к автобусу. Впереди идет Палыч. Вспомнил о внучке, надо же! Торопится ее проведать…

Но ей лишь помахал ручкой, а сам подошел к водителю и стал его о чем-то расспрашивать. Дед в поездке раскрылся для нее с новой стороны. Она считала его необщительным, замкнутым, а он оказался контактным, разговорчивым и очень активным. Все ему было интересно, везде хотелось побывать. Если бы не денежные ограничения, он бы все экскурсии взял. В том числе поездку в Сингапур. Но своих денег у него было крайне мало, а родители выделили средства только на одну двухдневную экскурсию, самую познавательную… Вот Палыч и познавал на полную катушку!

К автобусу подошел латыш Витас. Тоже помахал Стефании. Она в ответ улыбнулась.

Красивый мужчина, холеный. И с одного взгляда понятно – богатый. Он как белый лебедь в стае уток сейчас.

– Малыш, ты как? – услышала Стеф голос Эдика. Она и не заметила, как он зашел в автобус.

– Голова болит, – холодно ответила ему она.

– Это не беда, Борис мазью торгует волшебной, она от всего помогает. Я сбегаю, куплю ее…

– Я как медик могу тебе сказать, вранье это все.

– Все тайцы ею пользуются. И если болит голова, мажут виски. Помогает сто процентов, сам проверял.

– Ладно, неси, – смилостивилась она. Голова у Стефании не болела, но ей нравилось, как пахли местные мази. А еще то, что ради нее наконец кто-то забегал!

Удовлетворившись этим, Стефания откинулась на сиденье, закрыла глаза и стала представлять свою замужнюю жизнь. Жениха себе она давно приметила, и это, естественно, был не Эдик! Этот дурачок лишь прикрытие, приличный мальчик, которого можно показывать родителям, пока она обрабатывает реального своего избранника. А тот орешек крепкий!

Глава 4

Восемнадцать лет от звонка до звонка…

Так Валера отвечал на вопрос о том, сколько он пробыл в браке. Женился по малолетке, в двадцать два, а развелся в сорок. Как и на зоне, первый год был самый трудный. Потом полегче стало. А лет через восемь привык и стал думать, что неплохо устроился. Не в авторитете, но в комфорте. Валерой помыкали и теща, и жена, и дочка, насмотревшаяся на поведение старших, но он был всегда хорошо накормлен, одет, ездил на машине, а отпуска проводил на море. Обычно – Черном, но и на Средиземное они с семьей выбирались. В Турцию и Тунис ездили, всегда в большие отели, работающие по системе «все включено», и там Валере удавалось хорошенько напиться. За это его, естественно, наказывали, жаль, не карцером. Он бы с удовольствием посидел один, пусть на хлебе и воде, но его гнали по жаре на рынок за фруктами или обновками для всех. Чтоб страдал еще больше с похмелья, обливался потом, таская сумки.

Друзей Валере заводить запрещалось, как и иметь такое бесполезное хобби, как футбол или рыбалка. За компьютером часами сидеть тоже ничего хорошего! Ладно бы программировал и этим подрабатывал, так нет, смотрит дурацкие ролики про путешествия. Боливия, Австралия, Мадагаскар, все ему интересно, а как на дачу поехать, где и природа красивая, и овощи с грядки, а молочко только сдоено, так такую недовольную рожу скорчит, будто его на каторгу отправляют. Подумаешь, по пробкам два часа ехать, не на телеге же, а в машине с кондиционером. И работать на огороде не тяжело, мотоблок есть, автополив, а не то что когда-то…

Эту песню всегда заводила теща в пятницу вечером. Она жила с ними, хотя ей досталась в наследство от мамы просторная однушка. Но ту она решила сдавать, потому что в Москве все сдают. Валера считал, что ютиться вчетвером на сорока пяти квадратах, имея дополнительные, глупо, тем более и так не бедствуют, трое работают, но его мнение никто не учитывал.

Валера не был счастлив, даже довольным жизнью не мог себя назвать. Но корил себя за это, потому что ему грех жаловаться. Без любви и уважения существует, но и без глобальных проблем. Так бы под каблуком и дожил до старости, если бы жена не влюбилась. В сорок лет и впервые в жизни! Она думала, что не способна на пылкие чувства, поэтому и прозябала (ее слова!) рядом с тютей-матютей (это уже тещины), а когда выяснилось, что еще как пылать может, выгнала тихоню мужа. Собрала его вещички и выставила. Сказала, надоело тащить его, как чемодан без ручки. Место Валеры занял разбитной, деловой, деятельный водитель-экспедитор Санек, с которым супружница познакомилась на работе. Он быстро тещу отселил, при этом не испортив с ней отношения, с дочкой Валеры подружился, а жену, уже бывшую, обрюхатил, хотя врачи ей ставили неутешительный диагноз.

Отличный мужик, говорили о Сане все. И Валера не мог с этим спорить, потому что именно благодаря ему он не остался с голым задом. Экс-супругу досталась машина. Не новая и не шикарная, но по теперешним временам приличная и довольно дорогая – два миллиона стоила. Хочешь продавай, бери ипотеку и покупай жилье, хочешь в такси на ней подрабатывай и опять же вкладывайся в жилье. Ничего этого Валера делать не стал. Он снял комнату, поставил тачку на стоянку и запил.

То ли с радости, то ли с горя, он сам не мог понять. День радовался, день горевал, и оба дня пил. Даже отпуск для этого взял. Но оказалось, бухать, как сказала бы его дочь, не прикольно. Когда запрещают, так и хочется надраться, и когда это получается, тебе кажется, вот в этом кайф, которого так не хватает. Но, побухав две недели, пять из которых через силу, Валера понял, что больше не хочет. Не в данный момент, а вообще. Компот вкуснее вина, после баньки квас не хуже пива, а крепкое он вообще не пил, мешая джин или водку с соком, газировкой, а сок и газировка и без спиртового сопровождения хороши. Валера не отказывался от шампанского на романтических свиданиях, но их было не так много в его новой жизни. Первые месяцы после развода новоиспеченный холостяк активно знакомился с женщинами. Точнее, они с ним. Сам Валера инициативу не проявлял, но к нему, свободному, симпатичному, обходительному дамы слетались, как мотыльки. Даже пьющего его обхаживала соседка. Но ни с кем у Валеры не получались отношения. Три-четыре свидания, и интерес пропадал. Не у Валеры, у него его особо и не было… У них! Скучный, пассивный, равнодушный… Тютя-матютя. Мог бы, к примеру, квартиру снять, не комнату, чтобы обрести хоть какую-то свободу, так нет! Живет сорокалетний дядя с дедом-соседом, шумным, любопытным, ворчливым. Какой женщине понравится бывать в гостях у него, а тем более оставаться на ночь?

Каждая вторая тыкала Валеру носом в это. А он лишь пожимал плечами. Да, он мог снять квартиру, зарплата позволяла, но зачем отдавать половину ее? Комнаты ему вполне достаточно, он привык жить в тесноте. И дед ему не мешал, с ним даже интереснее, всегда есть с кем поболтать, чайку попить с любимыми обоими вафлями.

– На черта тебе бабы эти? – всякий раз удивлялся дед, когда разговор заходил о личной жизни Валеры.

– Что поделать, если я натурал, – шутил тот.

– Да не про это я, – отмахивался сосед. – Отношения ни к чему. Были они у тебя и что? Счастье приносили? – Валера мотал головой. – А сколько ты, напомни, в браке был?

– Двадцать лет… От звонка до звонка.

– Вот и я. Но моя жена умерла и лет мне побольше тогда было, около пятидесяти, но я больше ни с кем отношения не заводил. И ни разу не пожалел об этом.

– А как же…

– Секс? Или шпилли-вилли по-вашему?

– Так давно не говорят, – смеялся Валера. Хотя как вуалируют слово «секс», не имел понятия.

– Всегда найдется женщина, которая согласится на интим без обязательств. Нужно только приглядеться. Я, пока молодой был, с дворничихой спал.

– Бабой Симой?

– Это сейчас она баба. А еще десять лет назад была очень даже ничего. Крепкая, улыбчивая, с косой до задницы… А задница у нее… И сейчас хороша!

Послушал Валера соседа и нашел себе женщину для секса. Точнее, она его. Как обычно.

Он был красавчиком, но не ведал об этом. Статный, русоволосый, с правильными чертами лица и большими руками. В таких красиво смотрится и оружие, и женская талия. Поэтому Валера служил в кремлевских войсках и был взят в оборот коренной москвичкой. Другие осевшие в столице дембеля-провинциалы и мечтать о таком не могли, а он не успел оглянуться, как уже был женат и прописан.

Супруга Валеры не была красавицей или невероятной умницей, поэтому понимала, что на принца не может рассчитывать. Нужен нормальный, надежный, рукастый, обязательно приезжий, чтобы было чем держать. А так как бабки-дедки ее сами в Москву понаехали из глухоманей, то ее, двадцатидвухлетнюю, уже изводили тем, что засиделась.

Она забеременела, и он, как честный человек, женился. Любви между ними никогда не было, больше расчет, девушке хотелось замуж, а парню остаться в Москве на законных основаниях – тогда без регистрации, поди, проживи. Оба думали, что чувство придет с годами. Не любовь, так уважение. Но нет. Как раз его не хватало в отношениях. Жена не уважала своего мужа, тютю-матютю, муж жену яйцедробилку (так называли в его поселке стерв-супружниц), они злились друг на друга, могли неделю не разговаривать, но до ненависти не доходило. Это и спасало брак.

Вот уже год Валера холостой, свободный. Его никто не ограничивает, не тюкает. Крылья развязаны, а он не летит…

Осознав это, Валера чуть опять не запил. А что еще делать в отпуске?

– Езжай в путешествие, – подсказал сосед, с которым он по случаю пил не чай с вафлями, а коньяк с шашлыком – проставлялся за отпуск. – Ты постоянно по телику смотришь эти… как их?

– Тревел-шоу?

– Наверное. Передачи про путешествия, в общем. Так не сиди дома, лети на Мадагаскар или в Перу.

– О, это очень дорого. Я себе не могу позволить такую поездку.

– А куда можешь?

– В Турцию и Египет. Но я был и там, и там. Не хочу. Из доступного, Таиланд мне интересен.

– Ну и?

– Одному лететь в такую даль?

– Съедят тебя там, что ли? – фыркнул старик.

– Нет, но…

Валера даже не знал, как путевки выбираются и оформляются. За него это жена делала. Она же собирала чемоданы, контролировала документы и деньги на расходы. Она водила Валеру за собой по аэропортам. Разбиралась на ресепшен, если их не устраивал номер. Экскурсии заказывала.

– У меня внучка в турбюро работает, давай я ей позвоню? – предложил сосед.

Валера согласно закивал. Если за него все подберут, забронируют, он с удовольствием полетит в загадочный Таиланд: деньги на это есть. А уж в аэропорту как-нибудь разберется. На месте тоже. Надо расправлять крылья.

Через четыре дня он уже летел в Банкгкок. В аэропорту немного заплутал, но смог сориентироваться. В трансфер сел не самым последним, ждали еще одного человека. Им оказался Коля, парень, с которым Валера будет делить этой ночью номер. Они познакомились, подружились (насколько это возможно в отпуске) и решили вместе отправиться на двухдневную экскурсию…

Тогда Валера еще не знал, что встретит любовь и не захочет уезжать из Паттайи. Без своей женщины точно. Но он не мог подвести Колю. Да и любимая не возражала против его вояжа, у нее было много дел, назначенных как раз на эти два дня.

Ее звали Ваан – сладкая. Она такой и была! Кожа цвета карамели, сахарные губки, длинные волосы, пахнущие спелым манго. Мягкая, нежная, ласковая, воркующая. Таких, как она, у Валеры никогда не было. Жена являлась полной противоположностью, но и остальные сильно отличались от Ваан. Россиянки в целом сильнее, энергичнее, грубее и внешне, и, особенно, внутренне. Они привыкли коней на скаку останавливать, в горящие избы входить. В каждой, даже самой изнеженной, живет эта некрасовская баба. В тайках – богиня женственности, радости, танцев. Имя ее Хатхор. И Ваан живое ее воплощение.

Валера познакомился с ней случайно. Сидел за столиком ночного рынка, ел нечто. Заказал по картинке какой-то суп, а он оказался ну просто отвратительным. Не зная, чем его исправить, Валера перебирал баночки со специями. Ваан пришла на помощь. Подошла, улыбнулась, взяла щепотку того, ложечку другого, потом еще ростков каких-то принесла, все перемешала в его тарелке и кивком предложила попробовать. Он зачерпнул суп ложкой, отправил в рот и блаженно зажмурился. Но не потому, что стало нравиться варево. Как было поганым, так и осталось, это же не борщ, но он не мог не порадовать участливую красавицу.

Ваан работала в баре, и когда выдалась свободная минутка, прибежала на рынок за своими любимыми гедза. Это традиционные тайские пельмешки с креветками. Валера тоже их попробовал. Оказались приятными на вкус, чуть сладковатыми, но с соевым соусом они отлично залетали. Он слопал две порции, пока провожал Ваан до бара.

– Можно пригласить тебя на свидание? – спросил Валера через переводчика на телефоне.

– Свидание? – переспросила она.

– Да. Поужинаем вместе, выпьем чего-нибудь, погуляем по набережной. В какой ресторан ты хотела бы? Я забронирую столик.

Она переливчато засмеялась. У многих таек был пронзительный голос, режущий ухо, но не у Ваан.

– Я освобожусь, когда все рестораны уже закрыты будут, – ответила она.

– А завтра?

– Тоже. Я редко беру выходные, мне нужно помогать семье.

– Тогда скажи, когда ты сможешь, я подстроюсь. Могу встретить тебя после работы и отвезти домой. Или пригласить на обед. В «Хилтон» сводить на ужин, там, как я слышал, есть панорамный ресторан с буфетом. Будем есть гедза, пока не лопнем.

Он никогда не был так настойчив, даже навязчив. Но и влюблен… не был никогда!

– Я с удовольствием бы поужинала с тобой, но не в ресторане, а у моря, – тайцы любили это. Они приходили, приезжали на пляж вечерами с циновкой, пакетами с едой и напитками. Кто-то с мини-жаровнями. – Но я если не работаю, то сплю.

– И как же быть?

– Ты можешь забрать меня из бара на вечер или ночь, – она немного смутилась, – но это стоит денег…

– Я понимаю, им придется искать тебе замену и срочно, это недешево, так?

– Как договоришься с хозяйкой.

Договариваться Валера не умел, но решил попробовать. И получилось! Даже цену сбил. Но сумма все равно вышла значительной, сто двадцать долларов, и за деньгами пришлось бежать в отель.

Через час они уже сидели с Ваан на берегу. Валера купил все, что она захотела: ром, энергетик, нарезанные порциями всевозможные фрукты, гедза (куда же без них?) и жареных кузнечиков. Девушка грызла их, как семечки, и заливисто смеялась, глядя, как он передергивается при этом. Она напоила его и накормила-таки насекомыми. Затискала, зацеловала потом, когда пришли в отель. И за это тоже пришлось Валере заплатить – постояльцев даром не пускали. Полноценного секса между ними не было. Когда Ваан увидела Валеру голым, ужаснулась. Сказала, ты слишком большой, я боюсь. Он ее понял. Для азиаток европейцы на самом деле были непривычны. Их мужчины с другими калибрами. Валере даже польстила ее реакция. В России на него, голого, все спокойно реагировали. А одна даже сказала, что ожидала большего. Сам крупный, руки большие, нос мясистый, нога сорок пятого размера, а в тех местах, где надо, средний.

Они спали в обнимку, и это было прекрасно. Утром она хотела уйти, но Валера попросил остаться. Она не возражала. После завтрака они поехали на пляж Танцующей девушки. Обедали морепродуктами на рыбном рынке. Свежайшие креветки и крабы, приготовленные на гриле, были бесподобны. Как и рисовое пиво. Мутное, похожее на бражку, оно прекрасно сочеталось с острой едой. Но все это Валера слопал бы за минуты, только лишь получив гастрономическое удовольствие, если бы с ним рядом не находилась Ваан. В ее обществе ему везде было хорошо, но особенно на людях. Он гордился тем, что его выбрала такая красавица. А когда она прилюдно целовала его, трепала по волосам, брала под ручку, Валера посматривал на других мужчин с видом победителя. Не им – ему досталась самая восхитительная женщина на свете!

Они расстались вечером. Валера хотел пойти в ее бар и сидеть там ночь напролет, но Ваан не позволила:

– Ты будешь меня отвлекать, – мурлыкала она, потираясь о его плечо своей смуглой щечкой. – А мне нужно сосредоточиться на клиентах, чтобы получить хорошие чаевые.

– Тогда я приду к закрытию…

– Я сама приду к тебе, как освобожусь! Только договорись на ресепшен, чтобы пустили.

Она освободилась только утром, когда уже рассвело. Валера проснулся от ее прикосновения, увидел улыбку на усталом лице Ваан и почувствовал себя таким счастливым, как никогда.

– Хочу, чтоб ты стала моей женой, – сказал он по-русски.

Она не поняла и со смехом поцеловала его в нос. От Ваан пахло табаком, гашишем, который тут был легализован, алкоголем и немного по́том. Чужим, мужским! Посетители бара лапали его девочку своими вонючими ручищами!

– Выходи за меня замуж, – повторил Валера по-английски. Эта фраза была ему знакома по голливудским фильмам.

Ваан распахнула глаза, и они стали непривычно большими.

– Ты любишь меня?

И он, не сомневаясь, ответил:

– Да!

Она застеснялась, уронила лицо в подушку, зарылась им в нее.

А Валеру было не остановить! Он продолжал признаваться ей в любви на разных языках, вспомнил даже испанский, уже из песен Иглесиаса. Он сначала шептал ей на ухо, потом, когда смог развернуть ее к себе, выдыхал в лицо, в конце кричал, чтобы все слышали о его чувстве…

– Я тоже тебя люблю, – услышал он в ответ. – И хочу стать твоей женой, но…

А вот что последует после «НО», Валера слушать не пожелал. Он сгреб свою сладкую Ваан в охапку, как цирковой медведь бочку с надписью «Мед», поднял с кровати и поволок ее в ванную, чтобы смыть с любимой посторонние запахи, а после заняться с ней любовью.

На следующий день Валере нужно было отправляться на экскурсию. И он наплевал бы на нее: и на деньги, которые ему никто бы не вернул, и на Николая, но Ваан уговорила его ехать. Он послушался, и теперь страдал от тоски.

Они не виделись вчера вечером, только днем, сегодня… Дожить бы до завтра! Ваан сказала, что будет очень занята, просила не приходить, а ждать ее в отеле. Но это значит, они увидятся только послезавтра! А если учесть тот факт, что Валере возвращаться в Москву через пять дней, ситуация вырисовывается катастрофическая.

…Он открыл переписку, глянул, прочитала ли любимая последнее его сообщение. Да, прочитала, но не ответила! Даже смайликом. Но Валера не обиделся. Это он готов с ней общаться беспрерывно, а у нее дела. Ваан поехала в провинцию, откуда была родом, чтобы взять недостающие документы. Коль они будут регистрировать брак, они должны быть собраны в полном объеме. Так Валере сказали. И переспросили: «Ты уверен, что хочешь жениться?»

Уверен ли он?

На двести процентов! Если бы они находились в Лас-Вегасе, Валера зарегистрировал бы брак с Ваан в день знакомства. И не пожалел бы об этом ни капельки. Еще бы он увез ее в Россию. Но он сомневался в том, что Ваан сможет уехать. В ближайшее время точно. Значит, ему вскоре придется вернуться в Таиланд, чтобы заключить брак.

Обо всем этом еще нужно поговорить и с Ваан, и с кем-то знающим. Хотя бы с Борисом, который давно в стране и может подсказать.

От мыслей о любимой его отвлек Коля. Он был своеобразным парнем, и в Москве Валера вряд ли тесно общался бы с таким, но на отдыхе – запросто. Поговорить есть о чем, не грузит, не ноет, не навязывается. А то, что считает себя лучше других и всем своим видом это показывает, Валера за недостаток не считал. Так оно, наверное, правильнее.

– Ты храпишь? – спросил у него Коля.

– Вроде нет.

– Хорошо, а то у меня сон чуткий.

– Беруши брать надо, – подал реплику паренек по имени Эд. – Я с ними не расстаюсь. Кстати, есть запасные, могу дать.

– Мне не помогают, – отмахнулся Коля. – Я как будто вибрации ощущаю, и мне еще хуже спится.

Валера их слушать не хотел. Только думал о Ваан, смакуя каждое воспоминание о ней. Поэтому он вышел из-за стола и направился в небольшой садик, чтобы остаться наедине со своими сладкими мыслями.

Глава 5

Кто бы знал, как она устала держать марку…

Быть позитивной, боевой, несокрушимой!

Сильной и самодостаточной.

Раиса внутренне рассыпалась на части довольно часто, а иной раз превращалась в труху, но никогда этого не показывала. Она не имела права, у нее дочь-подросток. Маленькая женщина, у которой должен быть хороший пример перед глазами.

Рае исполнилось тридцать восемь. Хороший возраст, но не для разведенки с прицепом, желающей найти свою половинку. Она уже и развод пережила, и после него отстрадала, и прицеп почти самостоятельно по жизни катится, как-никак ему шестнадцать, а все равно – не вариант она. Но если откровенно, один из бесконечного множества. Сколько таких, как она, женщин по стране мыкается? Сильных и самодостаточных? Позитивных, боевых? Разведенок с прицепами? А мужиков достойных – чуть. Вот и охотятся все за ними, попадая в ловушки, раня себя и других, обманываясь, обманывая, промахиваясь или попадая не в ту цель. Сама Рая совсем недавно радовалась трофею. Думала, тигр, оказался шакалом: и с подружкой переспал, и все подарки после расставания забрал. А сколько вони после себя оставил! И носки его по всей квартире еще месяц собирала, и слух, что он о Рае распространил.

Вспомнив о бывшем, она передернулась. Что не делается, к лучшему, сказала себе по инерции. Если не быть в этом убежденной, с ума сойдешь.

– Мам, смотри, какие у Стефании шорты классные, – шепнула Рае на ухо дочка Наташа.

– Обычные, – пожала плечами она.

– Модные!

Рая внимательно посмотрела на Стефанию, ставшую сегодня кумиром дочери. Та всегда восхищалась сногсшибательными барышнями, старалась им подражать, пыталась сдружиться. В итоге попадала в их тень, но не чувствовала себя обделенной, наоборот – была счастлива. Типичная фрейлина. Рая такой не была. Она стремилась к лидерству. Понимая, что ни внешностью, ни талантами не сможет выделиться, занялась конькобежным спортом. Там, чтобы добиться успеха, достаточно было иметь крепкое телосложение и упорство. У Раи было и то, и другое. Она добилась звания мастера спорта и на этом успокоилась, потому что пришло время выходить замуж. Супругом ее стал спортсмен, хоккеист, с ним Рая прожила двенадцать лет, половину из которых мечтала о разводе, но не решалась на него подать. Родственники не поймут, в их семье было принято тянуть лямку замужества до конца.

– Как думаешь, они дорогие? – не отставала от матери Наташа.

– Шорты? Понятия не имею.

– Хочу такие же.

– Тебе не пойдут.

– Почему?

– Ты в меня уродилась, доченька: низенькую, крепко сбитую, – мысленно ответила ей Рая. – На коротеньких ножках, с ляшечками, круглыми коленями, выпирающими икрами. Нам более или менее идут спортивные шорты, а не эти джинсовые, драно-пачканые, с глубокими вырезами на ягодицах.

– Вульгарные они, – сказала Рая вслух. – Юным барышням такие не идут. А конкретно тебе лучше в юбках. Мы вчера тебе такую славную купили… И коротенькую, чуть попу прикрывает.

– Но под нее ты заставляешь меня надевать шорты от купальника.

– Чтобы не показать лишнего.

Наташа скривилась. Ей не нравилось то, что мать навязывает ей стиль не только поведения, но и одежды. Внешне созревшая, спелая, аппетитная, она пока оставалась ребенком и не видела, как похотливо на нее посматривают взрослые мужчины. В короткой расклешенной юбочке Наташа и со своими короткими крепкими ножками хороша. Похожа на теннисистку. На ее ляшечках золотистый пушок, и это очень мило. Когда они ехали в тук-туке, какой-то европейский пенсионер положил свою руку на сиденье таким образом, чтобы коснуться бедра Наташи. А когда они выходили, заглянул ей под юбку. После этого Рая и заставила дочь носить купальные трусы модели «бразилиана».

Рая с дочкой были только фигурой и ростом похожи, в остальном – абсолютно разные. Никакого внешнего сходства. Наташа светленькая и кареглазая, круглолицая, полногубая. Рая же уродилась жгучей брюнеткой, со всеми вытекающими: густыми бровями, бакенбардами, усами. От всего этого она избавилась с годами, но смуглая кожа вмиг загорала до черноты. В Таиланде она уже на второй день была похожа на папуаса. Но папуаса с зелеными глазами. Так что загар ее не портил, а делал экзотичнее. А от природы тонкие губы она сразу после развода начала подкалывать филлерами. Так что выглядела Рая неплохо. Кроме этого она отлично готовила, была чистюлей, зарабатывала прилично и считала свой характер покладистым. Отличная партия, не правда ли? Бонус: знала множество анекдотов и уморительно их рассказывала. В компании ей цены не было. Жаль, редко в нее попадали холостые мужчины. А с женатыми, что клеились, она путаться не собиралась. Не могла Рая мужчину с кем-то делить. Поэтому мужа своего терпела до тех пор, пока не загулял. А загулял он, между прочим, с ее подружкой. Все праздники вместе справляли. И пока Рая анекдоты травила, гостей развлекала, муженек свою любовницу по углам тискал.

Вспомнив, как застукала их, Рая передернулась. Несколько лет прошло, а ей все еще противно. Эти двое пробовали вместе жить, не получилось. Муж обратно проситься стал, но Рая не приняла. Она начала новую жизнь. Свободную. Думала отдохнуть годик от первого брака, а потом вступить во второй. По наивности была уверена в том, что пару себе найти сможет. Но вот уже четыре с половиной года прошло после развода, а она все еще одна.

В Таиланд Рая с дочкой поехала, чтобы перезагрузиться. Год выдался трудным, смена работы, неудачный роман с «шакалом», дележ наследства умершего деда. Вымоталась, осунулась, стала плохо спать. А хуже всего – потухла. Глаз не горит, смех не звенит. Не душа компании больше Рая, поэтому ее редко теперь зовут. А ей совсем не обидно. Дома лучше. На диванчике, в обнимку с котом Лариком, с книжкой и чашкой ромашкового чая. И это в тридцать восемь!

Чтобы не раскиснуть окончательно, Рая взяла отпуск, купила тур и отправилась с дочкой в Паттайю на две недели. Одна из них уже прошла. Море, солнце, масляный массаж, экзотические коктейли, все это расслабило Раю. Придя в себя, она осознала, что тюлений отдых не для нее, и взяла сразу три экскурсии, одна из которых двухдневная.

– Наташа, перестань таращиться на Стефанию, – одернула дочку Рая, заметив, что та не сводит с нее глаз. – Это неприлично.

– Кто бы говорил, – фыркнула та. – Сама Валеру гипнотизируешь.

– Кого? – Она не запомнила ни одного мужского имени, только отчество деда – Палыч. Собственно, он так и представился.

– Сама знаешь.

Конечно, она знала. Сначала Рая не обратила внимания на Валеру, как и ни на кого другого. Они проспали и запрыгнули в автобус в спешке. На первой остановке она с гидом Борисом общалась на тему тайских лекарств, на второй носилась в поисках туалета (от непривычной еды у нее начались проблемы с желудком), на третьей же кто-то свыше дал ей легкого пенделя, и Рая, оступившись, упала Валере в объятия. Он их распахнул, чтобы потянуться, и тут она летит. Мужчина подхватил Раю и легко, как пушинку, поставил на крыльцо, с которого она сверзилась. Их лица оказались на одном уровне и так близко, что Рая рассмотрела седые волоски в его русых бровях. Глаза… Какие же красивые у него глаза, подумала она. Большие, ясные. Не просто голубые – васильковые. И нос правильный. А губы хоть сухие сейчас, потрескавшиеся, но четко очерченные. Странно, что Рая не рассмотрела всего этого сразу. Валера был не очень хорошо одет, дурно подстрижен, носил какие-то уродские очки от солнца, и выглядел по-деревенски, но он настоящий былинный русич: плечистый, русоволосый, розовощекий… Васильковоглазый! Всю жизнь она выбирала других мужчин, не обязательно татар, как хотели бы родители, но и ее русские не походили на славян. Тот же «шакал», хоть и Иванов, а узкоглазый, как калмык…

Она смотрела бы и смотрела на своего спасителя, но тут начала истерить Стефания и переключила всеобщее внимание на себя. Сейчас же, когда они сделали четвертую остановку и сели за общий стол, чтобы отужинать, Рая исподтишка поглядывала на Валеру. Думала, никто этого не заметил, а особенно Наташка, но та оказалась очень внимательной.

– Как думаешь, Валера холостой? – спросила у дочки Рая. Коль она ее раскусила, можно и обсудить товарища.

– Женатый. Смотри, кольца нет, а привычка его теребить осталась. Валера потирает безымянный палец большим. Значит, кольцо просто снял перед поездкой.

– Не думаю, что такого видного мужчину жена отпустила бы одного на отдых.

– Так она, может, в гостинице осталась по той же причине, по которой мы вчера на Ко Лан не поплыли. – Обеих скрутило после дуриана. – А вместо себя чудика отправила, – и указала глазами на спутника Валеры.

Дочка верно подметила, выглядел тот странно. Вроде внешность обычная, ни тебе лысины, на которую зачесаны редкие пряди, ни усишек куцых, ни торчащих зубов, ни носков с сандалиями (хотя современная мода вроде бы это допускает), а все равно чудик. Какой-то слишком прилизанный, как только что собранный мамой на утренник в детском саду, и на своей волне. В автобусе он читал, в слоновьем питомнике что-то напевал, за ужином говорил вроде со всеми, но смотрел в сторону, бросал реплики в пустоту и хихикал непонятно над чем.

На вид чудику было около сорока, и Рая не сомневалась в том, что он ни разу не был женат. А, возможно, и женщины у него не было. Такие обычно живут с матушками или бабушками, а то и обеими, одно странно, как женщины своего дитятку отпустили одного в чужую страну. Этот точно прилетел один, о чем с гордостью сообщил гиду Борису.

– А как тебе латыш? – спросила дочка. – Он тоже тебе по возрасту подходит.

– Зато я ему нет. Такие себе молоденьких выбирают.

– Не факт. На Стефанию он не смотрит совсем.

– Значит, по мальчикам. Или трансам. Тут, в Паттайе, кого только нет.

– Да уж, – хихикнула дочь. Она впервые увидела леди-боев вживую, и рассматривала их с большим интересом. А как иначе, ведь они такие красивые! – А парень Стефании такой страшненький. Она могла бы и лучше найти.

А тут Рая с дочкой не согласилась. Никакой он не страшненький! Приятное лицо, умные глаза, улыбка открытая, волосы густые, только подстрижены плохо. Он будто сам их откромсал, но когда собирал в хвост, было нормально.

– Как зовут мальчика?

– Эди.

– Какой он смуглый. Мулат?

– Не думаю. Просто он в Тае живет. А Валера, между прочим, в Москве.

– Когда ты все обо всех узнать успела?

– Пока ты в поисках туалета носилась, я прислушивалась к разговорам.

– Эти в них участие принимали? – Рая аккуратно указала вилкой на семейную парочку, сосредоточенно поедающую папайя-салат.

– Я думаю, они глухонемые. Молчат постоянно.

– Нет, слышат они хорошо. Как куда зовут, на слонах кататься или есть, они первые. К тому же глухонемые жестами активно общаются, а эти как два оловянных солдатика.

– Но я знаю, как их зовут.

– Гомес и Мартиша? – Рите вспомнился фильм «Семейка Адамс», что она смотрела в юности. С тех пор все странные парочки ей напоминали эту, киношную.

– Саша и Маша.

– Как прозаично, – хмыкнула Рая.

Тем временем принесли основное блюдо. По том-яму они уже съели, пришла очередь барбекю. В Таиланде, как Рая заметила, ничто не выбрасывалось. В пищу употребляли не только ливер, но и кожу с жиром, и птичьи конечности с клювами, и крокодилов, и лягушек, и змей, и личинок. Почти все готовилось на гриле или обжаривалось в кипящем масле с кучей специй. Глядя на все эти «изыски», Рая едва сдерживала рвотные позывы. Благо на экскурсии ничего подобного не подавали. Сейчас перед ней стояла тарелка с ароматными ребрышками. Для тех, кто не ел мясо, приготовили сибаса, а веганам – овощи-гриль. Из напитков имелись вода и сок из коробки. За дополнительную плату любой алкоголь, даже вино, которое в Таиланде практически не пили. Рая взяла себе маленькую бутылочку пива «Сингха», дед Стефании не побрезговал ромом, а латыш очень хотел шампанского и готов был угостить им всех, но такого не нашлось ни в кафе, ни в ближайшем магазине (не мудрено – они заехали в тайское захолустье). Пришлось ему пить кокосовое молоко, так как шипучку, предложенную как альтернативу шампанскому, он забраковал.

Самым первым с обедом расправился Коля. Съев на десерт несколько кусочков драконьего фрукта, он вернулся к чтению. Раскрыл толстую книгу в обложке, сложенной из газеты, и забегал глазами по строчкам.

– Заметила, как Коля быстро читает? – обратилась Рая к дочери. – Такими темпами он этот талмуд за два дня проглотит.

Она говорила тихо, но Коля ее услышал и, не отрывая глаз от страницы, выдал:

– Я ходил на курсы скорочтения и могу уложиться в более короткое время, но приходится растягивать удовольствие, потому что с собой у меня только одна книга.

– Вам бы электронную приобрести, – подключился к беседе Эд.

– Имеется. Но бумажные книги я больше люблю, поэтому очень обрадовался, когда увидел в отеле библиотеку.

Когда он замолчал, все начали обсуждать свои любимые произведения. Потихоньку-полегоньку члены группы начали сближаться. Самым начитанным из них оказался Иван Павлович, он и с русской классикой был знаком, и с американской фантастикой, и с английскими детективами. Внучка его увлекалась психологией и историей моды (Рая предполагала, что она просто слушала лекции интернет-гуру и листала глянцевые журналы), Саша с Машей коротко назвали себя «толкинистами», а Эдик невеждой. И добавил, что не читает книг. А если хочет погрузиться в вымышленный кем-то мир, смотрит кино и играет на компе, но даже среди фильмов и игр у него нет фаворитов.

– А вы, Валера, что любите? – обратилась Рая к своему спасителю (про себя она называла его только так и обязательно в связке с местоимением «МОЙ»).

– Приключения, – ответил он, оторвавшись от телефона. Он на протяжении всего обеда с кем-то переписывался. – Книги про первооткрывателей особенно. «Два капитана», например.

И отвернулся, чтобы продолжить переписку, не отвлекаясь на разговоры, а вскоре вышел из-за стола.

– Неужели никто не читает ментовские детективы? – подала голос девушка, присоединившаяся к их группе последней. Она очень смахивала на паренька, и Рая приняла ее за него, пока не всмотрелась. Просто пацанка и, похоже, спортсменка. Наверняка занимается футболом или боксом – чем-то не женским. – Половина из вас выросла на сериалах, снятых по их мотивам.

– Я читал, – снова подал голос Коля. – Для ознакомления с темой. Не увлекли.

– Потому что они – чушь собачья, – фыркнул гид Борис. – Как и тюремные романы. Нет в работе ментов и жизни зэков никакой романтики.

– Ты служил или сидел? – беспардонно тыкнула ему девушка.

– А ты угадай.

– На мента не похож.

– А на зэка – да? – Борис удивился, но не обиделся, а развеселился. – Плохо ты в людях разбираешься, Али. – И, взяв с тарелки последний банан, удалился.

– Прокурорский он, – проговорил Палыч, допивший свой ром (а взял он бутылочку объемом двести тридцать миллилитров). – Они себе на уме. – Дед с сожалением выкинул бутылку в урну. Ему хотелось еще выпить и поболтать. – А тебя почему зовут как пацана? Уж не из этих ли ты?

– Каких?

– Пхет кхи, – подсказал Коля.

– И что это значит?

– Человек третьего пола.

– Я самая обычная девушка, – рассмеялась Али. – За кого вы тут меня приняли? Транса? У нас, в Башкирии, таких нет. Я Алия. Сокращенно Али.

– Ты спортсменка? – решила проверить свою догадку Рая.

– Занимаюсь всем понемногу: скалолазание, велоспорт, байдарки. Выросла на турбазах, где матушка поваром работала. За инструкторами хвостом ходила, сейчас сама группы в походы на Иремель сопровождаю.

– Это что? – полюбопытствовала Наташа. Она переключила свое внимание с просто красивой Стефании на интересную Алию.

– Гора, – ответил ей Николай и отложил книгу. – «Добрая» в переводе с башкирского. Священная, если верить поверьям.

– Али, ты наверняка много легенд о ней знаешь! – всплеснула руками Наташа.

– А как же.

– Расскажешь?

– Сорян, я в отпуске. Но если приедете с матушкой в наши края, с удовольствием проведу экскурсию. Вы, братья татары, откуда? Казань?

Наташа с удовольствием вступила с ней в длительный диалог, а Рая решила выйти из-за стола.

Впереди еще один переезд и размещение на ночь. Хотелось верить, что все не разойдутся по номерам, а устроят вечеринку. Пусть без песен-танцев, в этом Рая не сильна. Просто посиделки под музыку с болтовней и веселыми играми. Их она тоже много знала, не только анекдотов. Те, с кем Рая впервые оказывалась в компании, думали, что она ведущая праздников, считай, аниматор. И поражались, узнавая ее профессию. Инженер по охране труда? Что может быть скучнее? И вообще, что это за должность такая? И кого на нее назначают?

А меж тем Раиса Хусяинова получила именно эту специальность в институте – инженер по охране труда и технике безопасности. И всю жизнь проработала по профилю… Хотя обо всей жизни рано! Ей еще и сорока нет! И так хочется послать все на фиг, уволиться и заняться чем-то новым…

Но точно не организацией праздников!

Рая никому не признавалась в том, что интересуется сексопатологией. Читает ту литературу, которой доверяет. Смотрит фильмы-пособия. И мечтает набраться смелости для того, чтобы отучиться хотя бы на сексолога по интернету. С нуля! Сейчас полно таких предложений. Но Рая всяким сомнительным курсам не доверяет, а искать нормальные…

Да, стыдится!

Она выросла в консервативной семье, вышла замуж девственницей, мужу не изменяла, хотя никакого удовольствия от секса не получала. Она просто исполняла супружеский долг, искренне считая, что женские оргазмы, если не выдумка, то очень редкий дар. Не всякой он дается! Поэтому, чтоб не расстраивать супруга, она притворялась. Он верил. И не потому, что Рая была очень убедительна, просто ему так было спокойнее.

После развода ничего не поменялось. Те немногие, с кем она оказывалась в постели, так и не раскрыли Раю. Это смог сделать… Шакал! Только он, увы. Поэтому-то Рая и связалась с ним, хотя понимала изначально, они не пара. Но Иванов, как Дед Мороз, смог подарить ей такое, от чего не откажешься… Оргазм!

Испытав его первые, Рае захотелось порхать. А как иначе? Ведь чудо свершилось!

Когда оно повторилось, ей захотелось обсудить это с кем-то. Поскольку с родственниками женского пола на интимные темы разговаривать было не принято, с коллегами подавно, а подружки знать не знали о том, что проблема когда-то имела место быть, Рая полезла в интернет. Там на женских форумах она нашла подруг по счастью и несчастью. Тех, кто познал всю прелесть секса, пусть и запоздало, и все еще фригидных. И если русским женщинам легко давались откровения, то восточным ох как тяжело приходилось. Девушкам с Кавказа тоже. Они прятались за никами «Маша» или «Таня», но Раиса быстро вычисляла «своих». Поддерживала, как могла. Но если бы она стала профессионалом, это получалось бы лучше…

Рая заметила, что Валера направляется в ее сторону. Решил поболтать с ней? Как приятно! Неужели все получится?

Но он прошел мимо, даже не глянув на нее. Уселся на лавку под цветущим деревом, название которого Рая все собиралась запомнить, да поняла, что нужно записывать, телефон достал, принялся листать страницы. Явно фотографии смотрел. И улыбался. Слоникам или обезьянкам? И тех, и других кормили недавно. Рая хотела подойти, спросить, но воздержалась. Лучше вечером пойти на сближение. Когда все расселятся, а потом соберутся вместе. Будет светить луна и фонарики, журчать река, квакать лягушки. Чем не романтика?

– Не сидите тут, – услышала она. – Обгорите!

Это гид Борис вернулся к ресторану. В его руке был набитый пакет.

– Забыл предложить вам таблетки для пищеварения. Натуральный состав. Принимать нужно сразу после еды. Возьмете?

– Нет, спасибо.

– Наташа сказала, у вас понос был два дня…

И так громко сказал это, что мерзкое слово «понос» долетело до ушей Валеры. Сверкнув на Бориса глазами, Рая зашагала к лавке, торгующей барахлом. Что если там найдется хорошенькое платьишко для вечера? А то она с собой ничего такого не взяла.

Глава 6

Боря лежал в гамаке, слушал птиц и смотрел на звезды. Наслаждался? Увы, нет. Ему все не нравилось! Особенно гамак (как можно кайфовать, болтаясь в тряпичном куколе?), но остальное тоже не радовало. Птицы орали как резаные. А они не куры, и их никто не собирается обезглавливать. И звезды не те! Они не сверкали, а тускло мигали. Но главное: не завораживали.

Боря помнил, как в детстве они с ребятами, накатавшись с горок, все сырые, разгоряченные, но в задубевшей одежде, бросались на снег, устремляли взгляды в небо и выпадали из реальности. Тот, у кого фантазия развита, уносился на другие планеты, а такие, как Боря, просто парили между небом и землей. Как он потом узнал, именно так люди и замерзали насмерть. Им комфортно, приятно, мягко, сознание наполовину отключено, в душе покой…

Став взрослым, Боря не оставил привычку смотреть на звезды. Все реже и реже, но он все равно устраивал знакомые с детства сеансы медитации. Обычно на воде, потому что найти хороший сугроб в Питере, куда он переехал, практически невозможно.

А переехал Боря в Питер, потому что мечтал жить именно в нем. Другие просто из деревни свалить хотели. Такие выбирали ближайший город. Некоторые о Москве грезили. Там и деньги, и слава. И от их малой родины не так уж далеко – пятьсот километров всего. А Боря рвался в Петербург. Всему виной сериалы, на которых он рос. «Улицы разбитых фонарей», «Убойная сила». Из-за них он и в менты податься решил. Видел в этой службе романтику, как и в городе на Неве. Жить готов был даже на чердаке или в подвале, главное, в историческом центре.

Он поступил в СПБГУ на бюджет, что для деревенского паренька – чудо. Но вылетел из универа после первой сессии, что уже прозаичная реальность. Забрали в армию. Отслужил. Вернулся в Питер и поступил уже в юридический колледж. Устроился в полицию. Работал опером. Окончил-таки СПБГУ, стал следователем прокуратуры. Все это время жил в центре. Начинал с чердаков и подвалов, но смог переехать в неплохую двушку с современным ремонтом. Жизнь удалась? Вроде бы да. В ней, конечно, никакой романтики, но много «плюшек». Одна из главных – ранняя пенсия. Выслуга позволяла Борису уйти на заслуженный отдых в сорок один. Вот тогда заживу, говорил он себе. Женюсь наконец. Замучу бизнес. Он даже знал, какой. Но все прахом пошло, когда в заместители прокурора взяли не его, лучшего кандидата, по всеобщему мнению, а наглого москвича без опыта оперативной работы, салагу, выскочку. Естественно, он был чьим-то сыном, не чета Маркову, деревенщине. И все-то Боря понимал, и делал вид, что не в обиде, но, когда отмечали профессиональный праздник и он изрядно накатил, устроил драку в ресторане. Прокурора просто на три буквы послал, а его помощника мордой в оливье натыкал. Когда Бориса пытались остановить, другим тумаков надавал. Разбушевался, как Халк, еле скрутили.

После этого Маркову пришлось из органов уйти. Ладно еще, дали возможность самому уволиться. В тридцать шесть он стал гражданским. Дипломированным юристом без опыта работы. Пришлось устроиться в заштатную контору и консультировать бабушек. Чуть умом там не тронулся. Но практику прошел, экзамен сдал и получил лицензию адвоката. Дальше лучше стало. Связи имелись в криминальных кругах. Борис ангелом не был, когда служил в прокуратуре, но за лиходея его никто не держал. Уважали Маркова и считали человеком толковым, поэтому первых клиентов он недолго искал. Когда всех их вытащил, другие подтянулись. Уже посолиднее, покруче. Боря смог выйти на новый уровень: купить дорогой костюм, часы, портфель крокодиловой кожи, машину поменять на люксовую, снять офис. К сорока одному году он точно добился бы многого и не жалел бы о том, что не перетерпел и не доработал до пенсии. Но случилось то, что случилось, и знаковый день рождения он отметил, сидя в вонючем гест-хаусе, лакая дешевый ром и закусывая его копчеными куриными лапами.

– Борис, это вы? – услышал он голос, отвлекавший от мрачных дум. Он не узнал его, но ответил утвердительно. – Можно задать вопрос, не касающийся вашей работы?

Марков обернулся-таки, чтобы увидеть Машу, жену Саши. Эта парочка держалась в стороне ото всех целый день. К Боре тоже не обращались. Этим они очень ему нравились. И вот, нате вам, вопросы появились, еще и не касающиеся работы.

– Слушаю вас.

Она подошла. Большая, крепкая, с длинными пушистыми волосами. Великанша. Муж тоже не мелкий, но они одного роста и комплекции. Только он лысый, как коленка.

– Вы женаты?

Это было неожиданно. А еще то, что голос, нежный, мелодичный, рушил весь образ. Таким бы Стефании разговаривать, но она поскрипывает. Старается говорить томно, однако забывается и пускает петушка.

– Нет, – коротко ответил Боря.

Маша кивнула. Удовлетворилась ответом то есть. И сделала несколько шагов, чтобы сократить расстояние между ними. Валяться в гамаке дальше Боря не мог, не красиво это, поэтому сел.

– А дети у вас есть?

– Дочка. – Он с ней виделся всего несколько раз. Ее родила случайная его любовница, ничего от Бори не требовала, но он принимал участие в ее жизни. Жаль, недолго. Дочке и полугода не исполнилось, когда он улетел в Таиланд. – И к чему эти расспросы? – Ему пришлось это сказать, потому что она молчала.

– У меня есть к вам предложение… – Она запнулась. Теперь Боря видел, как она волнуется. – Оно может показаться сомнительным или пошлым… – В глазах мука, щеки пылают. – Не могли бы вы со мной переспать?

Он бы решил, что это шутка или действие человека, проигравшего в споре, если бы не искреннее волнение женщины. Она так переживала, что ее большие, как у мужчины, руки подрагивали.

– Это лестное предложение, – через паузу начал отвечать Боря. – Но я вынужден отказаться.

– Я настолько непривлекательна?

– Нет, вы вполне… – И это было правдой. У Маши симпатичное лицо, ее фигура, хоть и излишне крупная, пропорциональна, а волосы, когда влажные, кольцами закручиваются. – Но вы замужем. И супруг ваш сейчас ждет вас в номере.

– Саша мой брат.

Так вот почему они похожи!

– Мы сироты, поэтому очень близки. Всегда вместе. И потребности в браке у меня нет. Но ребенка хочется.

– Так я вам как спермодонор нужен?

– Да, – с облегчением выдала она. – Мы можем вам заплатить за секс. Немного, сто пятьдесят долларов всего, но и они на дороге не валяются, не так ли?

– Парни-проститутки сказали бы, что цена более чем достойная.

– Только не советуйте мне обратиться к ним.

– Не хотите узкоглазенького или смугленького ребеночка? – В основном с дамами работали чернокожие парни, тайцы у них не котировались.

– Мне нужен здоровенький, а какие у него будут глаза и кожа, дело десятое. – Маша немного успокоилась, как пациент стоматолога, который дрожит возле кабинета, а когда сядет в кресло, ощущает облегчение. Боря, по крайней мере, испытывал именно такие эмоции. – Я давно думаю о ребенке. Но мужчина, от которого можно родить, все не попадался…

– И тут я! Идеальный кандидат, – не удержался от короткого хохота Марков.

– Да, вы идеальный вариант, – серьезно подтвердила она. – На данный момент. Если не брать в расчет пионера и пенсионера, выбирать можно из четверых. Витас и Валера для меня недосягаемы. Коля, боюсь, девственник, и с ним каши не сваришь. Еще он странный, и это может быть психическим отклонением. Остаетесь вы: здоровый на вид, вполне симпатичный, неглупый, адекватный…

– И отчаявшийся настолько, что готов взять за услугу сто пятьдесят баксов.

– Даром вы не согласились бы.

– Я и за деньги отказываюсь. Но спасибо, что рассмотрели меня.

– Мало предложила, понимаю, – тяжело вздохнула она и начала дергать резинку для волос, которую натянула на запястье. – Какая сумма вас заинтересовала бы?

– Маша, прошу вас, давайте закончим этот разговор. Вы не столько меня – себя ставите в неловкое положение. Вернитесь домой и присмотритесь к мужчинам, которые вас окружают. Наверняка найдется такой же, как я: досягаемый, здоровый на вид и вполне симпатичный.

– Мне нужно сегодня! – выкрикнула она в отчаянии.

Борис шикнул на нее. Вся группа уже угомонилась, кто-то наверняка уснул, а она вопит.

– Для последней овуляции в жизни вы слишком молоды, – проворчал он и снова начал укладываться в гамак, показывая тем самым, что разговор окончен.

– Сегодня вы завозили нас в заброшенный храм, – зашептала она торопливо. – К статуе Будды. Вы сказали: если стоите на распутье и не знаете, как поступить, спросите совета у него. Если божество захочет вас направить, то подаст знак.

Это Владлен придумал, чтобы туристы купили у него дары для Будды, сладости, цветочки, свечи. Вся эта ерунда приобреталась в фикс-прайсах китайского квартала по десять батов, а продавалась на месте за пятьдесят. Гиду – навар, туристу – вера в чудо.

– Я обратилась к Будде с вопросом, – продолжила Маша. – И после того, как возложила к его ногам дары, он подал мне знак.

– Какой? – с любопытством спросил Боря.

– Хочу оставить это в секрете, – разочаровала его она. – Но теперь я знаю, что должна делать – рожать ребенка.

– Зачать его прямо сегодня вам тоже Будда подсказал?

– Завтра я могу передумать. Начну сомневаться. Струшу. А когда вернусь в Россию, а это будет уже через пять дней, забуду о том ощущении просветления, которое поймала в заброшенном тайском храме…

– Извините, Маша, но я ничем вам не помогу. Хватит с меня одного брошенного ребенка. Но совет вам дам, хоть вы и не просите. Витас живет в отдельном домике на холме. Постучитесь, зайдите к нему под каким-нибудь предлогом и соблазните. Только не деньгами, конечно. Он нарцисс, так польстите, наврите, что влюбились с первого взгляда, что-нибудь про знак, ниспосланный Буддой, наплетите… В конце концов, если божество действительно хотело помочь вам, оно это сделает!

Она выслушала его с каменным лицом, после чего развернулась и ушла, не проронив ни слова. Боря тоже не стал ей желать спокойной ночи. Как и не спокойной.

Повертевшись в гамаке, он принял более или менее удобное положение и закрыл глаза. Спать сегодня придется в нем. Как вариант, в автобусе, вместе с Джейсоном. Свой номер он уступил Али, потому что в этом отеле свободных не было, а по соседним ходить Боре было лень. Сейчас он пожалел об этом. Надо было чуть постараться, чтобы нормально отдыхать после насыщенного дня. Но он не только поленился, но и пожадничал. Семьсот батов себе в карман положить решил, чтоб за эту пару дней заработать нормальную сумму. Ему и кондиционер починить надо, и чуть подшаманить байк, и купить кроссовки – в сланцах ходить постоянно невозможно, ноги устают от обуви на плоской подошве. С мыслью о новых «адидасах» Боря и уснул.

Глава 7

Эти чертовы птицы! Вроде бы только смолкли, как их кто-то потревожил, и началось…

Боря накрылся с головой пледом, который использовал вместо подушки, и вроде бы это помогло. Он снова задремал, как услышал:

– Пощади!

Спросонья ему именно это привиделось… Послышалось, точнее. Членораздельное слово…

ПОЩАДИ!

Но когда Боря стряхнул дрему, услышал только птичий крик. Гласные звуки всего диапазона, основные: О-А-И!

ПОЩАДИ? Да таких слов никто и не употребляет сейчас. Только в сонном дурмане можно подумать о том, что кто-то выкрикнул ЭТО!

Громко выругавшись, Марков сел, чтобы взять свой рюкзак. В нем должны быть беруши. Пошарив в нем, нашел только одну, снова выматерился, только теперь сквозь зубы. Лег, накрыл голову подушкой. Задремал, но опять ненадолго. Теперь Борю потянуло в туалет.

В уборную на ресепшен идти было лень, как и в столовую, она еще дальше. Решил в кустики забрести. Приглядел пышные, направился к ним. Справив нужду, вышел на бережок. Надумал немного побегать, чтобы ноги размять и легкие кислородом наполнить. После этого, глядишь, будет лучше спаться. Осталось немного, с час всего, но и это хорошо.

На малой скорости Марков потрусил в сторону холма. Через минуту понял, что принял дурацкое решение и лучше просто лежать в гамаке, чем бегать в сланцах. Он развернулся, намереваясь вернуться, как у подножия холма, на том месте, где когда-то протекала река, увидел человека. Тот лежал лицом вниз. Если можно так сказать…

Шея сломалась, и голова вывернулась. Так что лицо было обращено в сторону. Ту, где быстрые воды Квая делают изгиб. Дальше по течению – залив! В него стремится и река, и все, что в нее сброшено, включая фекалии туристов… Взгляд Витаса как будто тоже!

Он пустой, стеклянный. На приоткрытых губах – мухи. Они сидят, не двигаются, напоминают болячки. Рот как будто обметало герпесом.

Борис спустился с пригорка и склонился над телом. Осмотрел его более тщательно. Никаких ран, кроме мелких точек на шее. Две ярко выражены, еще две чуть заметны. Похоже на укусы змеи. Ранки воспалены, кожа вокруг них покраснела. Но убил Витаса не яд, а падение с высоты. Марков задрал голову, посмотрел на галерею-балкон, на которую имелся выход из номера Витаса. Широкая, просторная, на ней хоть дискотеку устраивай. Некоторые туристы, селящиеся в домике на холме, так и делали до тех пор, пока один из них не свалился оттуда. Благо, он отделался только переломом ноги (пьяным, говорят, везет), но после инцидента на перилах балкона была повешена табличка «Дискотек не устраивать. За нарушение штраф в размере 5000 бат!» Она и сейчас там висит. И перила все те же, низкие. Приварить бы еще одну секцию, чтобы люди выше среднего роста чувствовали себя на балконе безопасно, но владельцы решили не заморачиваться…

И вот результат!

Марков снова обратил свой взор на труп. Витас был полуодет. На нем штаны и только. Голый торс покрыт ровным загаром, на спине ни волоска, ни родинки… Ни синяка, ни ссадины. То есть никаких следов борьбы. Но незадолго до смерти он прокричал «ПОЩАДИ!». Ведь это он, больше некому?

Значит, толкнули? Или заставили перелезть через перила и прыгнуть, чем-то пригрозив? Оружием? Огнестрельным или холодным? Приставили к горлу нож? Тогда точки на шее – это ранки? А может, Витас все же сиганул сам? Чтобы спастись от того, кто ему угрожал? Спрыгнув с такой высоты, можно выжить. Пьяный турист, упавший в разгар дискотеки с балкона, тому доказательство.

Борис, покряхтывая, распрямился. Спина еле разгибалась. Хороший массажист все бы исправил за один сеанс, но когда он до него доберется?

– Борис, а я вас ищу, – услышал Марков за спиной и обернулся. Метрах в пяти от него стояла заспанная Наташа. Она куталась в покрывало – на реке утром было прохладно. – Меня кто-то покусал ночью, не посмотрите? Вдруг это ядовитые муравьи…

– Нет их тут, иди к себе.

– Тогда кто? Клопы? А мы их домой не привезем?

– Давай позже, а?

– А вы чего там стоите? – И девочка сделала несколько шагов в его направлении.

– Медитирую. А ты мне мешаешь. Свали, Наташа!

Девочка надула губы, развернулась и убежала. Марков облегченно выдохнул. Ему нужно сосредоточиться и решить, что делать. Ясно, что сообщать администрации, чтобы дежурный вызвал полицию, но… Еще необходимо позвонить Владлену, предупредить. И не мешало бы осмотреть комнату Витаса. Ухватившись за эту мысль, Марков направился к двери, ведущей в дом. По пути шарил по карманам. Ему нужен был телефон, но увы… Телефона не оказалось при нем. Убрал в сумку, чтобы спать не мешал.

Борис взялся за ручку двери и потянул ее на себя. Ничего не произошло. Тогда он надавил на нее. Тот же результат. Дверь заперта изнутри? Что ж, это хорошо!

«Даже очень хорошо, – повторил про себя Марков. – Если я не расскажу полиции о том, что слышал крик, ничто не натолкнет следователей на мысль, что смерть насильственная. Турист упал с балкона, такое бывает. Голова закружилась или перебрал. Витас, между прочим, выпивал. А может, и покуривал? В Таиланде это не преступление!»

Марков сбежал с крыльца и снова вернулся на место гибели Густавсена. Он хотел осмотреть его тщательнее. А еще не мешало бы карманы покойника проверить. И ногти. Есть под ними что-то? Марков присел на корточки и стал рассматривать руку покойного. Маникюр идеальный, сделал вывод Боря. Такой же, как и вчера. Костяшки не сбиты, только подушечки пальцев содраны. Витас ни с кем не дрался. И это тоже хорошо… Хоть и странно!

Если тебе угрожают, нужно сопротивляться, не так ли? Или «ПОЩАДИ» не было? Это слово приснилось Боре?

«Нет, не приснилось, – самому себе возразил Марков. – Нюхом чую – убили Витаса. И если бы вел это дело, доказал бы это, но… Сейчас я не заинтересован в этом. Я и так вляпался! Меня вообще не должно было быть здесь. Владлен как чувствовал, посылая меня вместо себя на Квай! Теперь мне отвечать перед полицией и всей группой, а не ему. И мне же становиться одним из подозреваемых! Документы у меня, слава богу, в порядке. Даже страховка имеется. Только нет разрешения на работу. Значит, мне выпишут штраф. Его, естественно, оплатит Владлен, но так не хочется портить репутацию…»

– Вы, Борис, что себе позволяете? – Этот окрик заставил Маркова отбросить мысли в сторону. Ему опять мешают думать! – Кто дал вам право грубить моему ребенку?

– Хорошо, я нагрублю вам, – разозлился на мать-заступницу Боря. – Уйдите отсюда немедленно!

– И не подумаю. Мало того что вы нас в клоповник поселили, еще и жалоб не желаете слушать – грубите!

– Мы плохой отзыв оставим о вашем агентстве, – подпела ей дочка. Она уже была без покрывала, и Борис увидел ее голые руки.

– Не вижу я никаких укусов, – рявкнул он. – Если они на заднице, все равно ничем не помогу. Попроси мать намазать ее мазью, которую она купила у меня, она снимет зуд.

– Что за шум, а драки нет? – Это Палыч вышел на крик.

– Уведите баб, умоляю.

– Баб? – взвилась Рая. – Да как вы смеете? – Она решительно направилась к Боре, чтобы… Что? Пощечину ему отвесить? Именно так поступали леди (не бабы), когда их оскорбляли мужланы?

Рая резко остановилась, когда увидела тело.

– Теперь поняли, почему я гнал вас, женщины, – проговорил Марков устало. – На Наташку кричал?

– Это Витас? – сипло спросила Рая.

– Да.

– И он…

– Мертв. Я нашел его тело десять минут назад и все это время собираюсь с мыслями, а вы мне мешаете. Уйдите!

Но Рая не двинулась с места. Зато ее дочь сделала обратное: подбежала к матери. Увидев покойника, вскрикнула и уткнулась Рае лицом в плечо. Подошел и Палыч. Этот пытался казаться спокойным, в руках себя держал, но контролировать цвет лица не мог – оно побледнело, когда Баландин увидел покойника.

– Он упал с балкона? – спросил Палыч, и голос его не дрогнул.

– Судя по всему.

Старик посмотрел наверх, как Борис за десять минут до этого.

– Не повезло парню. Тут не очень высоко, мог выжить.

– Как он вообще умудрился упасть? – подала голос Рая. Она обняла дочь, тем самым успокоив, и Наташа уже могла смотреть на тело. Боря даже прочитал в ее взгляде любопытство. – Посмотрел вниз и голова закружилась? Если так, не надо было селиться на холме.

– Может, он зарядку делал? – предположила Наташа. – Или гимнастику ушу? На рассвете, на свежем воздухе… Как в кино? Поэтому с голым торсом.

– А ему не помогли, – осторожно спросила Рая, – упасть?

– Дверь в домик заперта изнутри, – ответил Борис.

– Да и кому он сдался? – пожал плечами Палыч. – Мы все тут люди случайные.

– Это не избавит нас от неприятностей с полицией. Замордуют. Вас лишат покоя на отдыхе, а меня… Даже представить себе не могу, какие последствия меня ждут. Я тут на птичьих правах.

– Но ведь это несчастный случай! – взволнованно воскликнула Рая. – Он мог где угодно произойти. Например, в гостинице в Паттайе. Витас в «Хилтоне» остановился, а это гигант. И что, полиция всех бы, как вы выразились, мордовала?

– Там камеры везде, расследование вести проще. А тут их нет. Рабочих точно, одни муляжи.

– Постойте, – Наташа встрепенулась. – Отельный гид нам рассказывал страшилку о том, как в прошлом году одного туриста слон затоптал на экскурсии. И все это произошло на глазах десятка человек. Так их всех тут же отпустили. Туристов, я имею в виду.

– Тут случай другой.

– Почему же? Если мы скажем, что видели, как Витас делает зарядку на балконе и как падает с него, нам поверят. Иван Павлович правильно сказал, мы люди случайные, нам незачем это выдумывать.

– Ваша дочь предлагает дать ложные показания полиции, – обратился Боря к Раисе, а про себя подумал: «Молодец девочка!»

– Что за это грозит?

– Наташе ничего.

– А НЕ Наташе?

– Мы граждане другого государства, так что тоже не особо рискуем. Вы тем более, уедете скоро. Несчастные случаи расследуют вяло, тут криминальных дел полно.

– То есть хотите спихнуть все на нас? А сами чистеньким выйти? Нет уж, увольте! Если врать, то всем вместе.

– Значит, врать не будем, – сказал Палыч. – Потому что я связываться с полицией не намерен. Я двадцать лет от звонка до звонка, как Валерка… Только он восемнадцать и в браке, а я в тюряге.

На этом разговор пришлось прервать, потому что на дорожке показался администратор отеля Кандж. Индус с бородой до груди и красивыми бровями вразлет был любимцем женщин. Особым спросом он пользовался у англичанок в возрасте. Поговаривали, что некоторые из года в год ездят в этот отель именно к нему. Если бы Кандж работал ночным администратором, Марков отправил бы Машу Курецкую к нему. Но тот, судя по всему, только заступил.

– Доброе утро, – поприветствовал он гостей отеля по-русски. Он немного владел им. – У вас что-то случилось?

– Не у нас – у вас, – ответил ему Марков. – Турист погиб.

Кандж решил, что не понял, и переспросил по-английски, что случилось. Боря перевел свой ответ. Затем указал на труп.