Ресторанчик Камогава. Забытые рецепты бесплатное чтение

Хисаси Касивай
Ресторанчик Камогава. Забытые рецепты

Hisashi KASHIWAI

KAMOGAWASHOKUDO ITUMONO

Original Japanese edition published by SHOGAKUKAN.

Russian edition arranged with SHOGAKUKAN through EMILY BOOKS AGENCY LTD. and CASANOVAS & LYNCH LITERARY AGENCY S.L.

© 2016 Hisashi KASHIWAI

© Борькина А., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1. Суп с гречневой лапшой

1

Станция Карасума на главной линии Киото железнодорожной компании «Ханкю»^[1] расположена под землей.

«Выйти? Или пересесть на метро?» — Сакё Катаока^[2] долго сомневался, но все же решил подняться на поверхность.

Сакё занимается танцами, так что с физической формой у него все в порядке. Вприпрыжку он поднялся по длинной лестнице наверх. Выход номер пять привел его прямо к перекрестку улиц Карасума и Буккодзи. Серые тучи нависали над головой. Казалось, вот-вот пойдет снег.

– Простите, не подскажете, как мне попасть на улицу Сёмэн-доори? – поднимая воротник пальто, спросил Сакё у офисного работника, стоявшего рядом с ним на тротуаре в ожидании зеленого света.

– Сёмэн-доори? Там, где Хигаси, что ли? – Манера общения мужчины совсем не вязалась с его модным костюмом.

– Вы имеете в виду храм Хигаси Хонган-дзи?^[3]

– А что же еще?

– Тогда да. Мне нужно туда.

– Так тебе на метро. Выходишь на станции «Киото» и топаешь по подземному переходу в сторону Ситидзё.

– Но я ведь уже на поверхности. Мне бы пешочком…

– Далековато будет пешочком. Больно уж ты тощий – боюсь, не дойдешь. – Мужчина пристально посмотрел на Сакё.

– Это только с виду, а так-то я крепкий – справлюсь, не сомневайтесь, – расправил плечи Сакё.

– Что ж, может, и к лучшему – хоть согреешься в такую холодину. Тогда шагай прямо на юг по Карасума-доори мимо Годзё-доори; за четвертым поворотом будет улочка Сёмэн-доори. Там и стоит храм Хигаси.

– Спасибо!

В этом, конечно, не было ничего необычного, и все-таки Сакё почему-то впечатлило то, что даже простые офисные служащие в Киото говорят на местном диалекте^[4].

Следуя указаниям, Сакё двинулся на юг по Карасума-доори и вскоре остановился на ее пересечении с Годзё-доори. Приподнявшись на цыпочки, он принялся напевать что-то себе под нос. Пожилая пара, проходившая мимо, покосилась на него с недоумением. Пока Сакё ждал зеленого сигнала светофора, до него донесся приятный аромат из ближайшей бургерной. Почувствовав, что проголодался, он невольно сглотнул, но удержался и прошел мимо.

Четвертый поворот – и вот она, улица Сёмэн-доори, как и говорил тот прохожий. Храм Хигаси остался по правую руку, и Сакё свернул налево.

– Кажется, я на месте. – Он остановился перед двухэтажным зданием – скромным и будто бы неприветливым с виду жилым домом с покрытыми известью стенами. На ресторан не похоже – ни занавески у входа, ни таблички. Лишь едва уловимый характерный запах еды. Все, как ему и рассказывали.

– Здравствуйте! – Сакё слегка приоткрыл раздвижную дверь и заглянул внутрь.

– Добро пожаловать! – улыбнулась ему Коиси Камогава. На ней был черный фартук.

– К вам можно?

– Пожалуйста, проходите! – Женщина широко распахнула дверь.

– А вы Коиси Камогава?

– Верно. – Она озадаченно посмотрела на Сакё.

– Мне говорили, что сыскным агентством руководит настоящая красавица, но я не ожидал, что слухи настолько правдивы.

Сакё снял красную куртку.

– Бросьте, вы мне льстите. – Щеки Коиси зарделись.

– Простите, я не бронировал столик. У вас можно перекусить? – Сакё потер ладонью живот.

– С вашего позволения, сейчас же все приготовим, – пообещал молодому человку Нагарэ Камогава, одетый в белый поварской китель^[5].

– Да, буду благодарен.

– Есть ли что-то, что вы не едите?

– Нет, ничего такого.

– Тогда нужно будет немного подождать.

Нагарэ направился на кухню. Сакё же устроился на алюминиевом стуле и уткнулся в смартфон.

– И что вы разыскиваете? – поинтересовалась Коиси, протирая столешницу перед ним.

– О чем вы? – оторвал взгляд от экрана Сакё.

– Вы ведь пришли сюда по объявлению? В поисках некого блюда.

– Ах, да. Мне о вас рассказала госпожа Дайдодзи из «Деликатесов Сюндзю». – Сакё повернул телефон к Коиси.

– Так вы что же, актер?! – воскликнула та, наклонившись к экрану. С фотографии на дисплее ей улыбался Сакё, стоявший подле Аканэ Дайдодзи и одетый в ярко-красное трико.

– Не совсем… Если быть точнее, я танцор. – Сакё положил телефон на стол экраном вниз.

– Это очень… оригинально.

– Да, можно и так сказать. По крайней мере, раньше так считалось. Вообще-то я выступал в самых разных амплуа: и в исторических пьесах играл, и в фильмах ужасов. Но, безусловно, самый большой для меня вызов – это попытка выразить нечто необъятное, используя лишь собственное тело.

– Прошу прощения, что заставил ждать! – Нагарэ принес угощение на серебристом подносе.

– Выглядит превосходно! – Глядя на то, как хозяин ресторанчика расставляет на столе тарелки, Сакё задрожал всем телом.

– Что это с вами? – удивленно спросила Коиси, положив ладонь ему на плечо.

– Не терпится попробовать! Стоит мне только подумать, что сейчас я буду есть все эти вкусности, – аж в дрожь бросает. Не беспокойтесь, все в порядке. У меня такое постоянно, – объяснил Сакё, ни на миг не отрывая взгляда от тарелок.

– Давайте я вам вкратце все расскажу. – Нагарэ, закончив с сервировкой, подошел к гостю.

– Прошу вас, – выпрямился Сакё.

– Сейчас похолодало, поэтому я решил, что главное блюдо должно быть горячим. В верхнем левом углу от вас, в тарелочке из керамики Авадзи^[6] – желтохвост^[7], зажаренный в саке касу^[8]. Попробуйте добавить к нему смесь приправ – белый и черный кунжут, черный и красный перец, зеленые водоросли нори и мак, думаю, так будет вкуснее. Сбоку, в керамическом блюдце Карацу^[9] – тушеная курица с яйцом. Она очень похожа на оякодон^[10]. Рекомендую поперчить. В миске справа – жареная репа. Попробуйте с пастой мисо^[11] из черных бобов – она здесь, сверху. В той тарелке Сигараки^[12] – рулетики из ломтиков жареной утки с начинкой из зеленого лука. Не забудьте добавить горчицы. Рядом – соленья на закуску, бурые водоросли и скумбрия в уксусе. Слева, в миске в стиле Арита^[13] – черепаховое мясо, тушенное в соевом соусе. А прямо перед вами, в керамическом блюдце Орибэ^[14] – лангусты, сваренные со светлой пастой мисо. Рис принесу чуть позже.

Сакё внимательно выслушал рассказ Нагарэ, кивая и переводя взгляд от одного блюда к другому, и громко вздохнул.

– Да это даже лучше, чем мне рассказывали. Дайдодзи, конечно, меня предупредила, так что определенные ожидания имелись, но чтобы вот так…

– А вы знакомы с Аканэ?

– Ага. Познакомились на одном мероприятии, где было очень много еды и очень много танцев. Общаемся уже года три, и не только по работе – выпить тоже частенько выбираемся. – Отбивая пальцами ритм, Сакё все так же не отводил взгляд от тарелок.

– Что будете пить? – поинтересовалась Коиси.

– А вино у вас есть?

– Есть сухое японского производства. Ничего особенного, но… – начал Нагарэ.

– Я бы сейчас выпил белого, желательно холодненького…

– Сейчас принесу. – Зажав серебристый поднос под мышкой, Нагарэ скрылся на кухне.

– Любите вино?

– Не то чтобы люблю… Просто не могу пить ничего другого. Ни саке, ни крепкий алкоголь. Пиво мне тоже не очень нравится. Остается только вино.

– Эффектно, ничего не скажешь. И правда настоящий танцор.

– Как насчет этого? – Нагарэ торопливо выскочил из-за шторки, неся в руке бутылку с вином.

– Произведено в Киото? Не знал, что тут делают вино. Можно посмотреть?

Сакё наклонил голову, разглядывая этикетку:

– Торговая марка «Тоёсака», Аманохасидат^[15]. Зеленый виноград сорта «Сайбель»^[16] местного производства, и немного немецкого «Бахуса»^[17]. Мне нравится его цитрусовый аромат.

Откупорив бутылку, Нагарэ поднес пробку к носу Сакё.

– И правда, пахнет здорово!

– Угощайтесь, пожалуйста. Дополнительно охлаждать не стал – сейчас такое время, что и холодильник для вина не нужен.

Поставив на стол бокал, Нагарэ вновь скрылся на кухне. Коиси тоже последовала за ним.

Во внезапно повисшей в ресторанчике тишине Сакё, тихонько прокашлявшись, для начала налил себе вина. Лицо его расплылось в мягкой улыбке, совсем не вязавшейся с неказистой обстановкой.

– Отличное вино! – Сделав глоток, Сакё опустил бокал.

В первую очередь он потянулся палочками к лангустам, аккуратно лежащим в блюдце перед ним. Они были мелковаты, но довольно мясисты. Светлое мисо обещало ярко выраженную сладость, однако мягкий кусочек неожиданно оставил свежее послевкусие за счет аромата юдзу^[18]. Лангусты словно не сварили, а лишь слегка притушили с бобовой пастой. Внутри мясо было практически сырым и очень сочным. Только по одному этому блюду Сакё мог судить о невероятном таланте повара. Забегаловки в самом сердце района Гион^[19], куда столько раз водил его отец, не шли ни в какое сравнение с этим местом.

Молодой человек обычно отдавал предпочтение желтохвосту, обжаренному в соевом соусе с сахаром и саке, однако оказалось, что саке касу придает вкусу дополнительные нотки, тем самым оттеняя его глубину. Очевидно, что в основе был не какой-то дешевый жмых из соседней лавочки. Мякоть желтохвоста явно пахла дорогим алкоголем.

К утиным рулетикам Сакё добавил горчицы, но переборщил, и чтобы перебить остроту, ударившую в нос, запил все вином.

Когда он доел примерно половину угощений, в зал вернулся Нагарэ.

– Ну как, понравилось?

– Понравилось – не то слово. Было очень вкусно, а еда показалась знакомой, будто я всю жизнь только ее и ел.

– Вот и славно. Рис уже готов, так что когда созреете, позовите меня, я принесу его.

– Спасибо! Сейчас, только выпью еще немного. – Сакё высоко поднял бокал.

Смешав жареную репу с пастой из черных бобов, он отправил все в рот. Пригубил вино. Потом принялся за курицу с яйцом, щедро присыпав перцем. Подлил еще вина. Все повторилось, затем еще раз, быстрее и быстрее. Наконец бутылка почти опустела.

Сакё закрыл глаза, вспоминая, как три дня назад стоял на сцене. Сам он был страшно доволен собой, вот только публика встретила его прохладно. Выступал он соло, так что винить в этом некого. Он был так уверен в танце, от музыки до исполнения, что когда в финале раздались жиденькие аплодисменты, он почувствовал себя совершенно выбившимся из сил. Из него как будто вынули душу.

– Прошу прощения, вам же еще о деле предстоит поговорить… Может, все-таки попробуете рис?

Нагарэ опустил на стол два горшочка.

– Ох, простите. Все так вкусно, что я уже…

– Сегодня у нас рис с крабовым мясом. Я использовал сливочное масло, поэтому блюдо чем-то напоминает плов. – Большой ложкой Нагарэ переложил рис из керамического горшочка Сигараки в миску и поставил перед Сакё.

– Да, запах у него совсем не как у японского блюда, – потянул носом тот.

– К нему обязательно нужен суп, но я подумал, что мисо здесь не подойдет. – Нагарэ снял крышку со второго горшочка, и Сакё увидел густой бульон с большим количеством ингредиентов.

– Минестроне?^[20]

– Да, что-то вроде. В последнее время в рамэнных^[21] это блюдо называют «двойным супом». Для его приготовления смешивают бульон даси из морской капусты и сушеного анчоуса и мясной бульон на говяжьей кости. Потом добавляют нарезанные овощи и бекон. Я предусмотрительно сварил рис и суп в отдельных горшочках.

– Минестроне я люблю, – произнес Сакё, взяв миску с супом в руки и сделав глоток.

– Как закончите, я провожу вас в офис. А пока можете выпить чаю, – с этими словами Нагарэ поставил на стол большую чашку и испарился на кухне.

Сакё съедал пару ложек риса с крабовым мясом, затем глотал пару ложек бульона и вновь возвращался к рису. Спустя некоторое время, лишь на мгновение замешкавшись, он положил себе добавки.

Поначалу он слегка сомневался, можно ли после легких японских блюд есть такую жирную, с большим количеством масла пищу, но все его опасения оказались напрасными. Наверное, вся магия заключалась в супе. Так по крайней мере решил Сакё. На вкус бульон был нейтральным, но вот его аромат… Слово «пряный» было слишком простым для его описания. Впрочем, определение «глубокий» казалось чересчур претенциозным. Так или иначе, он обрамлял яркое послевкусие риса, делая его мягче.

«И когда же это я, любитель всего французского, в последний раз с таким чувством удовлетворения откладывал палочки после еды?» — В попытках вспомнить Сакё сложил ладони у груди, а затем потянулся к чашке.

– Итак, вы готовы?

– Большое спасибо! Все было очень вкусно. – Сакё приподнялся и слегка поклонился.

– Простите, что пришлось вас поторопить…

– Нет-нет, что вы. Я и сам долго копался.

Вытирая платком выступившие на лбу капельки пота, Сакё встал.

* * *

– Прошу, проходите, – донесся голос Коиси из-за двери, когда Нагарэ постучал. Офис детективного агентства находился в конце узкого коридора.

– На этом передаю вас Коиси. Она обо всем позаботится. – Хозяин ресторанчика развернулся и проследовал обратно в зал.

Зайдя в комнату, Сакё уселся посередине длинного дивана.

– Простите, что заставил вас ждать.

– Что скажете, понравилась вам стряпня моего отца?

– Да, накормил он меня просто замечательно!

– Простите, что перебиваю, но не могли бы вы заполнить эту форму? – Коиси, сидевшая напротив Сакё, положила планшет на журнальный столик между ними.

– Хорошо. – Взяв анкету, Сакё принялся вписывать ответы.

– Все-таки те, кто занимается танцами, и правда отличаются от остальных. Вы даже когда пишете, как будто пританцовываете, – улыбнулась Коиси.

Закончив, Сакё протянул ей планшет.

– От этого мне уже не отделаться. Даже когда я просто чищу зубы перед зеркалом – и то танцую.

– Господин Сакё Катаока. Это ваше настоящее имя?

– Да.

– А похоже на псевдоним.

– Такой в некотором роде у меня тоже имеется.

– В каком смысле? – Коиси слегка подалась вперед.

– Как я отметил в вашей анкете, семья Катаока – потомственные актеры театра Но^[22]. Мой отец Сэйсэцу – уже восьмое поколение. Когда-нибудь, возможно, я продолжу семейное дело и его сценическое имя перейдет мне.

– Вот это да! Потомственные актеры. А что, может быть такое, что вы не продолжите?

– Такое, конечно, нечасто случается, но все же… – Сакё усмехнулся.

– Хотя разница-то невелика – что тут, что там танцевать.

– Вовсе нет! – резко возразил ей Сакё.

– Почему? – стушевалась Коиси.

– Это две совершенно разные вещи. В театре Но артист скользит по поверхности, находясь в одной плоскости, в танце же – перемещается в трехмерном пространстве.

– Я вроде бы поняла, о чем вы, но… Ладно, давайте вернемся к делу. Что именно вы ищете? – Коиси направила разговор в привычное для себя русло.

– Какэсобу.

– Это ведь суп с гречневой лапшой соба, да?

– Здесь ее так называют? Вообще, это просто теплая соба с бульоном, без прочих дополнительных ингредиентов.

– Да, так и есть. Вот только мне казалось, что на вкус она везде одинаковая, разве нет?

– Я тоже так думал. Но теперь, когда я вспоминаю о той самой какэсобе, то понимаю, что она очень отличалась.

– А где вы ее ели? – Коиси приготовилась записывать.

– В ресторанчике «Вакамия» в квартале Кагурадзака^[23].

– Так какэсоба и в Токио популярна? – На мгновение она остановилась.

– Нет, обычно ее в таких местах не подают. Но тот случай был особенным.

– Не могли бы вы рассказать поподробнее? – Коиси вновь поднесла ручку к бумаге.

– Как я уже говорил, я уехал из родительского дома и профессионально занялся танцами. Сэйсэцу, мой отец, конечно же много раз пытался убедить меня вернуться. Он частенько приезжал в репетиционный зал, а иногда даже заявлялся ко мне в гримерку прямо перед выступлением, чтобы поговорить. Я же твердо решил, что посвящу жизнь танцам, и не горел желанием возвращаться в семью. Всякий раз, когда отец приходил, я говорил ему об этом.

– Я, конечно, ничего не понимаю в танцах, да и особой разницы с театром не вижу, но все же что плохого в том, чтобы вернуться? Мне даже немного жаль вашего отца.

– Возможно, это прозвучит эгоистично, но мне бы не хотелось потратить всю свою жизнь на сохранение древних традиций семьи. Со времен Дзэами^[24] повелось, что в театре абсолютно неважно, кто будет на сцене – я или кто-то другой. В танцах же все по-другому. Там все – мое творчество. Может быть, когда-нибудь танец станет традиционным японским искусством. И я буду словно Дзэами.

Сакё плотно сжал губы.

– Все это чересчур сложно для меня, – глубоко вздохнула Коиси.

– В тот день отец, обычно ограничивавшийся парой-тройкой фраз, вдруг пригласил меня в ресторан. Это было года три назад. Мы решили пойти туда после моего выступления. Я знал, что отец наблюдает за мной с балкона, а после выступления он заглянул ко мне в гримерку.

– И так вы оказались в том ресторане? – Коиси застрочила в блокноте.

– Место было необычным – не только мой отец, мастер искусства Но, но даже я, нищий танцор, смотрелся там инородно. Скорее, это место подходило для популярного артиста балета.

– Возможно, это заведение имело для вашего отца особенное значение?

– Я уверен, так и было. Столовое вино, которое нам принесли, тоже не было похоже на то, что обычно подают в японских ресторанчиках. К нему шла легкая закуска, такую предлагают в Киото. Отец же ни о чем серьезном так и не заговорил – все время мы просто болтали о том о сем.

– Как отец с сыном?

– С самого детства я воспринимал отца как наставника. Поэтому я всегда говорил с ним в очень вежливых выражениях, – Сакё отвел взгляд.

– С родным отцом? Это ведь так неестественно…^[25]

– Меня так воспитали. Для меня это было абсолютно нормально.

– И именно в этот момент на сцене появляется какэсоба.

– Верно. Мой отец, как и я, любит выпить, так что мы с ним опустошили две бутылки красного и белого. А после началось. Отец, обычно редко говоривший о моих выступлениях, в этот раз высказался весьма жестко.

– Я, конечно, совсем в этом не смыслю, так что вряд ли пойму, но все же, что именно он вам сказал?

– Он все повторял какую-то бессмыслицу – будто мои танцы у всех на виду. Конечно, на виду. Я все-таки на сцене выступаю, – усмехнулся Сакё.

– У всех на виду? Да, артисты Но говорят на каком-то своем языке. Настолько утонченном, что сказанное остается загадкой, – согласилась с ним Коиси.

– Когда я ответил, что не понимаю, о чем он, отец сдался. Он что-то шепнул хозяйке, и вскоре на нашем столе оказалась какэсоба.

– И она была совсем не такая, как обычно подают в забегаловках.

– Когда лапшу принесли, я окончательно перестал понимать, что происходит. В дорогом ресторане в Кагурадзаке почему-то подают закуски, как в обычном баре. А в довершение всего – суп с гречневой лапшой. Мне показалось, что меня дурят.

– А сама какэсоба была обыкновенная?

– Пока я ел, ничего особенного не заметил. Но стоило мне выйти из ресторана, как я постепенно начал что-то чувствовать.

– Какая она была на вкус?

– Не смогу объяснить. Сравнить мне не с чем – в оттенках вкусов не разбираюсь. В чем я точно уверен – блюдо было изысканное. Такого я раньше не пробовал. Сама лапша была не ручной работы, а быстрого приготовления, но вот бульон – просто потрясающий. Так, по крайней мере, мне запомнилось.

– У меня только один вопрос. Тот самый ресторан, «Вакамия», еще работает?

– Простите. Больше нет.

– Так я и думала. Иначе вы просто отправились бы туда сами.

– Так или иначе, когда мне захотелось еще раз поесть той какэсобы, я поехал в Кагурадзаку. Оказалось, что ресторан закрылся, – расстроенно произнес Сакё.

– Вы ведь могли спросить у отца?

– Не хочу к нему обращаться, даже по такой мелочи.

– Я ожидала, что вы так скажете. Помните еще какие-нибудь детали?

– А вы когда-нибудь ели токийскую какэсобу? – ответил вопросом на вопрос Сакё.

– Ни разу, – призналась Коиси.

– В ней совсем не тот легкий бульон, к которому привыкли в Киото. Нет, в Токио лапшу подают с насыщенным, соленым супом. За это, собственно, я ее и люблю, но та какэсоба – совсем другое дело. Бульон в ней был прозрачный. Благородный, по-другому и не скажешь. Мне доводилось пробовать удон^[26] в Киото, но и на него это блюдо совсем не походило. Удивительный вкус.

– Хотелось бы и мне попробовать…

– С тех пор я бывал в разных заведениях, но ничего подобного мне не попадалось.

– Хорошо бы еще хоть какую-нибудь подсказку. Вам совсем не с чем сравнить?

– Я люблю вкусно поесть и, конечно, много размышлял над этим вопросом, но мне так ничего и не пришло в голову. Но если все-таки сравнивать, то она чем-то была похожа на сио-рамэн. Съешь – и тепло внутри становится.

– Значит, соленое на вкус? Да, чем проще блюдо, тем сложнее его воссоздать. Так мой отец говорит.

– Кстати… – Сакё поднял взгляд к потолку.

– Вы что-то хотели сказать? – повернулась к нему Коиси.

– Тот суп, который я только что ел, был похож… Да нет, не может быть. Ведь в минестроне и какэсобе совершенно разные ингридиенты, – улыбнулся молодой человек.

Коиси прекратила записывать и пожала плечами.

– У меня к вам остался только один вопрос. Почему вы решили разыскать эту какэсобу именно сейчас?

– Я и сам не вполне понимаю. Вроде я уже и забыл о ней, и тут вдруг мне резко захотелось поесть ее еще раз.

– И именно в этот момент вам пришла в голову мысль о том, что стоит все же продолжить семейное дело?

– Вовсе нет. Я же уже упоминал, что твердо решил посвятить свою жизнь танцам. Но…

– Но?

– В последнее время я стал замечать, что мне наконец-то начал нравиться театр – это правда. Я думал, что танцы и Но – две абсолютно разные вещи, но, кажется, у них есть и много общего. – Глаза у Сакё заблестели.

– Ну вот. Я же говорила, – улыбнулась Коиси.

– Да нет же, не в этом смысле. Это действительно разные формы искусства. И все-таки что-то роднит их. Вот что я имел в виду.

– Вот ведь упрямец, – криво усмехнулась Коиси.

– Приходите как-нибудь на мое выступление.

– Давайте так – мы находим вашу какэсобу, а вы зовете нас на представление. – Коиси закрыла блокнот.

– Договорились. – Сакё слегка поклонился.

– Задача, конечно, не из легких, но думаю, папа справится.

Поднявшись, Коиси зажала блокнот под мышкой.

* * *

В обеденном зале их уже поджидал Нагарэ. Завидев Коиси с Сакё, он поднялся со стула.

– Как прошло, удачно?

– Да, господин Катаока мне все объяснил. Случай сложный.

– Простите, что доставляю хлопоты. – Сакё опять поклонился.

– Вовсе нет! Так даже интереснее, – улыбнулся Нагарэ.

– Это ты сейчас такой веселый и уверенный, – бросила взгляд на отца Коиси.

– Сколько с меня за сегодня? – Сакё достал из кармана бумажник.

– Оплатите в следующий раз, вместе со счетом за расследование.

– Вот как? И когда же следующий раз?

– Недели через две. Рассчитывайте примерно на этот срок. Мы с вами свяжемся.

– Понял. У меня будут выступления, но надеюсь, мне удастся вырваться на пару дней. Буду ждать звонка! – Сакё низко поклонился и открыл раздвижную дверь. – Ой, это ваш? – Молодой человек погладил подбежавшего к его ногам полосатого кота.

– Наш-то наш, только папа его внутрь не пускает – говорит, котам не место там, где люди едят. – Коиси исподлобья взглянула на Нагарэ.

– Но ведь так оно и есть!

– А как его зовут?

– Хирунэ^[27], – ответила Коиси.

– До встречи, Хирунэ! – Сакё помахал коту на прощание.

– Что, все настолько плохо? – поинтересовался Нагарэ, когда они вернулись в обеденный зал.

– Кажется, сложнее дела у нас еще не было, – вздохнула Коиси.

– Что мы ищем?

– Какэсобу.

– Какэсобу? Это суп с гречневой лапшой, что ли?

– Да.

– Да уж, и правда трудная задачка.

– Вот именно. Ко всему прочему, это не простая какэсоба – ее подавали в ресторане в Кагурадзаке. Заведение, разумеется, больше не работает.

– Да, вот это мы влипли, – протянул, недовольно сморщившись, Нагарэ.

2

В этот раз Сакё доехал по линии «Джей-ар»^[28] до станции «Киото» и оттуда без приключений добрался до ресторанчика «Камогава».

– Хирунэ, как дела? – Нагнувшись, Сакё погладил кота.

– А он вас запомнил! – Коиси, вышедшая встречать гостя, остановилась рядом с ними.

– Я с детства люблю котов, но отец не разрешал мне заводить животных.

– Почему? Неужели это тоже связано с искусством Но?

– В театре Но очень важен голос артиста, так что кошачья шерсть может стать настоящей проблемой.

– Как все строго! Что ж, пойдемте. – Коиси жестом пригласила гостя внутрь.

– Благодарю. – Сакё переступил порог ресторанчика.

– С возвращением! – радостно приветствовал его Нагарэ.

– Кажется, дело мое оказалось весьма хлопотным.

– Сначала и вправду нелегко пришлось – мы блуждали будто в тумане. Но потом все же отыскали правильный путь.

– Уже не терпится увидеть, что у вас получилось.

– Ваш заказ скоро будет готов, только нужно чуть-чуть подождать. – С этими словами Нагарэ скрылся за кухонной шторкой.

– А вы, господин Сакё, оказывается, выдающийся танцовщик! Я тут поискала про вас информацию и выяснила, что вы и в Нью-Йорке выступали, и в Лондоне. Просто удивительно!

– Спасибо. Все благодаря тому, что танцы, в отличие от театра Но, понятны людям в любом уголке земного шара. Зритель смотрит на меня не потому, что я в их глазах – диковинка, и это не может не радовать.

– Я опять не поняла половину сказанного, но надеюсь, вам понравится какэсоба, которую приготовил для вас папа. – Коиси поставила на стол чашку и наполнила ее чаем из керамического чайника в стиле Банко^[29].

– Нелегко вам пришлось с моим делом. Наверное, хотелось бросить на полпути?

– Мой отец никогда не сдается, – гордо заявила Коиси.

– И мой тоже, – посерьезнел Сакё.

– Прошу прощения за ожидание! Ваша какэсоба готова. Надеяться на что-то особенное, впрочем, не стоит.

Из узорчатой миски, которую поставил на стол Нагарэ, валили густые клубы пара.

– Какой приятный запах! Кажется, тот самый. – Наклонившись к еде, Сакё зажмурился от удовольствия.

– Пожалуйста, угощайтесь. Но помните, как я и предупредил, это всего лишь какэсоба.

– Я постараюсь. – Соединив на мгновение руки у груди, Сакё взял палочки.

– Я буду очень рад, если вам понравится!

Заметив на себе взгляд отца, Коиси проследовала на кухню. За ней ушел и сам Нагарэ.

Сакё некоторое время молча взирал на миску, держа в руке палочки.

Лапша ровно такая, как и должна быть. Прозрачный бульон. И ничего лишнего. На вид блюдо такое же, как и в тот, предыдущий раз. И как и тогда, Сакё попытался взять миску в руки, но та оказалась чересчур горячей. Отдернув пальцы, он потер мочку уха.

Подрагивая от волнения, молодой чловек подцепил палочками немного лапши.

– Это оно! То самое блюдо! – пробормотал Сакё. Потом он аккуратно поднял миску так, чтобы его большой палец оказался на ее верхней кромке, и отпил глоток супа. – Это оно! – повторил он.

Как же так получилось, что не только вкус, но и внешний вид этой какэсобы в точности повторяли врезавшееся ему в память блюдо? Неожиданно Сакё догадался, что причиной тому – посуда. Он уже плохо помнил детали да и в керамике не особо разбирался, но сомнений быть не могло – миска такая же, как и в тот раз.

Сакё вновь вгляделся в нее. Посуду украшала роспись – синие цветы на белом фоне, похожие на пионы. Вокруг них были изображены листики и вилось что-то вроде лозы. Погрузившись в воспоминания, Сакё отхлебнул еще супа и тихонько вздохнул.

Во внезапно повисшей в ресторанчике тишине было слышно лишь, как Сакё поглощает какэсобу.

Доев лапшу, Сакё обеими руками взял миску и с шумом допил остатки бульона, будто прихлебывал слабо заваренный зеленый чай.

– Так я и думал!

На дне опустевшей чашки виднелся иероглиф «фуку» – «счастье».

В этот самый миг Нагарэ, будто выжидавший нужного момента, показался из-за занавески, что скрывала проход на кухню, и остановился подле Сакё.

– Как вам?

– Идеальное попадание. Это та самая какэсоба.

– Замечательно! – с облегчением выдохнул Нагарэ.

– Я поражен. Это просто невероятно! Как вам удалось?

– Вообще-то, лучше вам было напрямую обратиться к отцу – так вышло бы быстрее. Но раз уж вы никак не могли… – усмехнулся Нагарэ.

– И все же, как? Откуда вы достали эту посуду? Ведь «Вакамия» больше не работает, разве нет? – Сакё вновь взял в руки опустевшую узорчатую миску.

– Не догадываетесь? – улыбнулся еще шире Нагарэ.

– Если только память мне не изменяет… – Сакё вытер носовым платком капельки пота, выступившие сзади на шее.

– Что ж, давайте я вам все расскажу. – Нагарэ уселся напротив Сакё. – По правде говоря, какэсоба, которую вы сегодня ели, – целиком и полностью плод моего воображения.

– Воображения?

– Видите ли, традиционные японские рестораны – штука непростая. – Нагарэ показал ему выцветшую фотографию.

– Да, да! Это то самое место! Так здорово увидеть его снова. – Сакё поднес снимок поближе к глазам.

– Как мне удалось узнать, хозяйка ресторана «Вакамия» теперь держит небольшую забегаловку под названием «Кораку» на Суйдобаси^[30]. Я сразу же отправился туда. – Рядом с первым снимком Нагарэ положил на стол фотографию «Кораку». – Заведение совсем небольшое. Внутри – всего одна барная стойка, загибающаяся буквой «п» и вмещающая человек десять, не больше. Однако пустых мест там почти не было. Хозяйка стояла по центру за барной стойкой и разливала алкоголь.

– Как же она дошла от изысканной «Вакамии» до этой маленькой забегаловки? – Сакё взял в руки фотографию «Кораку».

– Опрокинув очередной стакан, я решил поговорить о «Вакамии». Хозяйка в конце концов вспомнила и вашего отца, и вас, но что бы я ни делал, она ничего толком не рассказала. Спросить про какэсобу напрямую я тоже не мог. Понимая, что она ни за что не раскроет секретов своей кухни, я не придумал ничего лучше, чем наплести, что в квартале Гион в Киото мне встречалось похожее блюдо.

– Вот как? – смог выдавить Сакё.

– Ситуация казалась безвыходной. Но тут мне на помощь пришел мужчина, сидевший рядом. Оказалось, он был постоянным гостем в «Вакамии». И хотя он отметил, что какэсобу там никогда не пробовал, он многое сообщил мне по поводу их кухни.

– Папина настойчивость и тут победила, – довольно заметила Коиси, бросив взгляд на фотографии.

– И все же, как вам удалось?.. – покачал головой Сакё.

– В «Кораку», как выяснилось, приходит довольно много завсегдатаев «Вакамии». И многие из них были совсем не прочь поделиться воспоминаниями о делах давно минувших дней. Хозяйка как будто тоже не возражала против нашего общения, так что постепенно мы с ними нашли общий язык. Собрав истории посетителей, я все проанализировал, и вот результат – ваша какэсоба. – Бросив взгляд на пустую миску, Нагарэ горделиво приосанился.

– Вы не только смогли воссоздать вкус, но даже нашли такую же посуду! Высший пилотаж! – воскликнул Сакё.

Коиси недовольно посмотрела на отца.

– Если начистоту, посуду я добыл в последнюю очередь. Все благодаря хозяйке, – расплылся в улыбке тот.

– Но ведь она, кажется, не очень-то хотела вспоминать о временах «Вакамии»? – удивленно склонил голову Сакё.

– Как-то к слову пришлось – один из прежних постоянных посетителей «Вакамии» заговорил с хозяйкой о гостях, которые любили заказывать окуней и черепах. Мой сосед по барной стойке вспомнил пару-тройку имен… – Нагарэ повернулся к Сакё.

– И в том числе моего отца?

Нагарэ кивнул.

– «Кто же это был? Всегда заказывал суп из морского окуня и черепахи. Я уже и позабыла…» Услышав наш разговор, хозяйка будто заговорила сама с собой.

– Окунь и черепаха. Роскошно – в отцовском стиле, – вставил Сакё.

– Я почувствовал, что именно в этом кроется подсказка.

– Значит…

– «Верно, верно. Бывало так, что он добавлял в суп пшеничную лапшу и ел все вместе». Вот что она вспомнила. Добрейшей души женщина – хозяйка «Вакамии», – заулыбался Нагарэ.

– Вот оно как. Окунь и черепаха. Теперь, когда вы сказали, я понимаю, что это действительно тот самый вкус. А в тот раз, выходит, лапша была не пшеничная, а гречневая.

– Сначала я тоже засомневался. Мне казалось, что черепаха перебьет тонкий вкус окуня. Однако когда я приготовил бульон, получилось довольно неплохо.

– Настоящая какэсоба для богатых.

– В «Вакамию» частенько захаживали знаменитые финансисты и люди искусства, так что хозяйка не жалела денег на самые качественные ингредиенты. Принимая это во внимание, я приобрел дикого окуня из Акаси^[31], черепаховое мясо же нашел в одной из старинных лавочек в Киото. Если положить искусственно выведенную рыбу, то черепаха точно перебьет ее вкус, но окунь из Акаси – другое дело. У него-то как раз вкус ярко выражен. Лапшу я использовал сухую, из муки производства Хоккайдо^[32]. Она хорошо сочетается с бульоном.

– Правда? Так вот в чем суть? Да, впечатляет… – Сакё задумался.

– Если ингредиенты подошли друг к другу, нет ни победивших, ни проигравших. Вкус блюда рождается в гармонии, когда ни одна из составляющих не перетягивает внимание на себя.

– Я тоже попробовала этот бульон, когда ела рис с овощами. Было вкусно. Я не ожидала, что окунь и черепаха так хорошо сочетаются. Впрочем, я не так уж и часто их ем, – пожала плечами Коиси.

Сакё молча сверлил взглядом миску.

– Роскошь роскошью, но вы-то этого не знали, так что для вас это была обычная гречневая лапша в супе. Ни отец, ни хозяйка «Вакамии» ничего не сказали, поэтому вы и решили с самого начала, что вам принесли нечто совершенно простое. То же и с посудой. Сервировать какэсобу в миске работы Росандзина^[33] – в высшей степени изысканно, но тогда вы об этом не подозревали. Вам казалось, что это обычная миска для лапши.

– Почему же они ничего не рассказали? Ведь я бы тогда воспринял тот вечер по-другому.

– Я не знаю подробностей, но кажется, Дзэами однажды написал что-то о «скрытом цветке»^[34]. Наверное, вашему отцу понравилась такая метафора.

– Скрытый цветок… – рассеянно повторил Сакё.

– Это лишь мои домыслы, я могу и ошибаться. И все-таки, думаю, отец хотел донести до вас именно эту мысль. – Нагарэ посмотрел прямо в глаза Сакё.

– Значит, он хотел вернуть меня в театр? – отвел взгляд тот.

– Не могу говорить за него. Но, похоже, смысл был такой. Разве он не прибегнул бы к чему угодно, чтобы вы смогли его понять?

– Роскошный бульон из окуня и черепахи, поданный как обычная какэсоба. Легко не заметить. А вкус при этом глубоко запечатлился в памяти. Вот что хотел сказать отец, когда говорил, что я у всех на виду.

В ответ на слова Сакё Нагарэ медленно кивнул.

– По мне так это слишком мудрено, – покачала головой Коиси.

– Если подумать, не так уж и мудрено. Сколько бы вам ни исполнилось, для своих родителей вы навсегда – ребенок. И тут ничего не поделаешь.

– Похоже, ваш отец – хороший человек. Что плохого в том, чтобы исполнить его просьбу? – повернулась к Сакё Коиси.

– Пойти по стопам родителей – не про профессию или внешние атрибуты. Это о душе. Прежде всего от нас ждут, что мы впитаем в себя семейные традиции, чтобы потом заняться соответствующим делом. Каждый родитель считает такой порядок вещей правильным, разве нет? – Нагарэ поднялся.

– Спасибо вам! – Спешно подскочив с места, Сакё низко поклонился.

– Я опять мало что поняла, но, кажется, в итоге все закончилось хорошо, – усмехнулась Коиси.

– Простите, что доставил столько хлопот. Теперь я смогу двигаться дальше, без сожаления оставив все в прошлом. – Договорив, Сакё плотно сжал губы.

– Я рад, – поклонился в ответ Нагарэ.

– Сколько с меня вместе с прошлым разом? – Сакё достал бумажник.

– Мы оставляем решение за клиентом. Переведите, пожалуйста, столько, сколько посчитаете нужным, вот сюда, – Коиси протянула молодому человек листок бумаги с номером счета.

– Понял. Позвольте вас как следует отблагодарить – вам ради меня дорогущих окуня с черепахой пришлось купить.

Сакё убрал листок в бумажник.

– Как будете выступать в Киото, обязательно дайте знать! Мы придем на вас посмотреть. Да, папа?

– Ага, точно, – кивнул Нагарэ.

– Пожалуйста, не стоит утруждаться, – улыбнулся Сакё.

– Тогда возьму с собой подружку, – подмигнула ему Коиси.

– Еще раз спасибо! – радостно поблагодарил их Сакё и потянул раздвижную дверь.

– Эй, сюда нельзя! – Нагарэ преградил дорогу Хирунэ, юркнувшему внутрь.

– Вот ведь как. Обижают тебя здесь, – погладил кота Сакё.

– Папа у нас и правда бывает невыносим! – Коиси присела рядом с ним.

– Невыносим?! Дело ведь совсем не в этом!

– Да, да, знаю. Там, где готовят еду, котам не место.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – недовольно скривился Нагарэ.

– Можно задать один вопрос? – Остановившись, Сакё повернулся к нему.

– Да?

– Тот суп, который вы подавали в прошлый раз, что-то вроде минестроне… Его послевкусие отчего-то напомнило мне какэсобу из «Вакамии». Наверное, мне показалось?

– Это чистая случайность, но думаю, в их составе оказался один и тот же ингредиент – сок имбиря. Им приправляют черепаховое мясо. А в прошлый раз я добавил немного для того, чтобы бульон согревал.

– Поэтому и получился похожий вкус.

– А вы тонкий ценитель, – улыбнулся Нагарэ.

– Большое спасибо! – Поклонившись, Сакё двинулся было на запад по Сёмэн-доори, но вдруг снова остановился. – А можно еще один вопрос?

– Слушаю. – Нагарэ сделал шаг вперед.

– На дне миски нарисован иероглиф «счастье». В этом тоже есть какой-то смысл?

– Об этом лучше спросить Росандзина, – хохотнул Нагарэ. – Когда приступаешь к трапезе, иероглифа не видно, но стоит доесть – и вот он, перед глазами. Хороший знак. Ведь то же самое и на сцене? Когда представление заканчивается, чувствуешь себя счастливым. Причем это происходит не только со зрителями, которые встают со своих мест с осознанием того, что увидели нечто прекрасное, но и с самим исполнителем.

Сакё лишь молча выслушал его.

– Удачи вам во всем! – подала голос Коиси. Лишь тогда Сакё, будто очнувшись от оцепенения, расправил плечи и зашагал прочь.

Будто ощутив на себе взгляд хозяина ресторанчика и его дочери, Сакё, пройдя примерно половину улицы, обернулся и еще раз коротко поклонился.

* * *

– Пап! – Как только они вернулись в обеденный зал, Коиси схватила отца за плечи.

– Чего это ты? – стряхнув ее ладони, обернулся Нагарэ.

– Кто говорил, что сейчас нам нельзя особенно тратиться?! А сам купил посуду работы Росандзина! – Коиси хмуро посмотрела на отца.

– А глаза тебе зачем? Я-то думал, чтобы видеть все хорошенько. Это же копия! Росандзина постоянно подделывают.

– Копия? Вот, значит, в чем дело? Но ведь тогда получается, что ты обманул господина Сакё!

– Он просил разыскать какэсобу. А посуда – всего лишь приятное дополнение, – Нагарэ поднял миску из-под лапши высоко над головой.

– А я-то решила, что ты приобрел оригинал. Иногда ты совершаешь абсолютно необдуманные покупки!

– Да мне и не нравится керамика Росандзина, если на то пошло, – потупил взгляд Нагарэ.

– Почему это? – поинтересовалась Коиси.

– Вечера нынче холодные. Лучше набэ^[35] в такое время ничего не придумать, – перевел тему Нагарэ. – Ну что, устроим пир – у нас и окунь, и черепаха есть. Нечасто они оказываются на нашем столе. Можем и Хиро позвать.

– Правда? Хиро обожает набэ! – Голос Коиси стал выше.

– Как и Кикуко. – Нагарэ взглянул на домашний алтарь.

– Мама наверняка пожурила бы нас за такие излишества. – Коиси присела у алтаря.

– Иногда можно. Правда, Кикуко? – С этими словами Нагарэ Камогава возжег палочку благовоний.

Глава 2. Рис с карри

1

– Значит, до Токио по времени ехать столько же, что и сюда, – пробормотал Нобуо Мацубаяси, выйдя на платформу номер семь на станции Киото и бросив взгляд на станционные часы.

Около десяти он выехал из Канадзавы^[36] на экспрессе «Буревестник»^[37] и примерно в десять минут первого был уже в Киото. Время в пути – около двух часов пятнадцати минут.

Как раз с полмесяца назад Нобуо ездил в Токио, и путешествие заняло два с половиной часа. Он в очередной раз поразился тому, насколько быстрее движутся поезда «Синкансэн»^[38] по сравнению с обычными железнодорожными линиями.

Поднимаясь с платформы по лестнице, Нобуо споткнулся на третьей ступеньке и чуть не упал. В тот момент он явственно ощутил, как сильно постарел.

Выйдя со станции, мужчина двинулся прямо на север по улице Карасума-доори. Он был в легкой одежде, а из вещей взял только черную сумку, которую теперь нес на плече. Мелкими шажками он быстро пересек Ситидзё-доори, а затем свернул на восток и оказался на Сёмэн-доори.

Наконец, отыскав нужное здание, Нобуо замер у входа и недоверчиво покачал головой. В реальности заведение оказалось совсем не таким, как он себе представлял.

– Не подскажете, здесь находится ресторанчик господина Камогавы? – окликнул он проходившего мимо молодого монаха.

– Насчет ресторанчика не знаю, но господин Камогава и правда проживает в этом доме, – сдержанно произнес тот в ответ.

– Спасибо! – Поблагодарив монаха, Нобуо решительно потянул в сторону раздвижную дверь. – Добрый день!

– Добро пожаловать! Мы вас ждали.

Вышедший ему навстречу улыбающийся мужчина с белой шапочкой в руках был, без сомнения, Нагарэ Камогавой.

– Рад встрече! – Нобуо поклонился и переступил порог.

– Вы, наверное, ожидали чего угодно, но не этого, – заметил Нагарэ, окидывая взглядом обеденный зал. Он будто почувствовал сомнение гостя.

– Да. Признаться, я немного удивлен, – кивнул Нобуо и тут же пожалел о своей откровенности.

Лакированные изделия его работы язык бы не повернулся назвать дешевыми. Но те из них, что Нагарэ до сих пор приобретал у него для ресторанчика, относились к категории наиболее дорогих.

– Добро пожаловать! Меня зовут Коиси. – Коиси Камогава поклонилась Нобуо.

– Вы Коиси? Я много слышал о вас от вашего отца. Вы еще красивее, чем я себе представлял, – повернулся к ней Нобуо. Глаза у него засверкали.

– Ох, да вы ей льстите, – усмехнулся Нагарэ.

– И правда. Какая уж из меня красавица, – покраснела его дочь.

Нобуо никогда не отличался мастерством в искусстве делать комплименты. Сказал он ту фразу от чистого сердца – все из-за того, что Коиси показалась ему невероятно похожей на его собственную дочь. И дело было не во внешности. Скорее, Коиси ужасно напоминала его Ёко мимикой и жестами.

– Вы едите все или есть продукты, которые вы не употребляете в пищу? – поинтересовался Нагарэ у Нобуо. Тот все продолжал разглядывать Коиси.

– Не переношу сырую рыбу. Хоть и вырос у моря. Особенно сасими…^[39] Все остальное ем. – Нобуо опять почувствовал укол сожаления. Почему он так откровенен с ними?

Он часто просил не приносить сасими, когда понимал, что сейчас подадут что-нибудь из японской кухни. Интересно, насколько сложно собрать сет из японских блюд, если не включать туда сырую рыбу? Кому, как не ему, вот уже полвека занимавшемуся изготовлением традиционной посуды, было это знать?

– Может, это прозвучит невежливо, но, думаю, виной всему возраст. Со временем вкусы меняются. У меня, по правде говоря, то же самое. Когда в каком-нибудь рёкане^[40] на берегу моря приносят ассорти из морепродуктов в деревянном кораблике, я наедаюсь до отвала. Но так было далеко не всегда, – пришел на помощь гостю хозяин ресторанчика.

– И у вас такое было, господин Камогава? Да, полностью согласен. В молодости я ровно дышал к сырой рыбе, но с годами она совсем мне разонравилась. Даже маринованную скумбрию не могу есть, – слегка улыбнулся Нобуо.

– Что ж, садитесь, пожалуйста! – Коиси указала ему на алюминиевый стул с красным сиденьем.

– Придется немного подождать, но скоро все будет готово, – пообещал Нагарэ. Водрузив свою белую шапочку обратно на голову, он скрылся на кухне.

– Хотите чего-нибудь выпить? – предложила Коиси, ставя поднос перед мужчиной.

– Ничего, если я выпью своего? – вдруг спросил тот, поднимая на нее взгляд.

– Как вам будет угодно. С чем вы к нам пришли? – Коиси с интересом посмотрела на него.

– Саке из моих запасов. Я подумал, что оно подойдет под блюда вашего отца. – С этими словами он вытащил из сумки бутылку саке объемом в четыре го^[41].

– «Горин». Произведено в Исикаве, – прочитала этикетку Коиси.

– Его делают из риса сорта «Исикавамон» на закваске из Канадзавы. Я уверен, оно отлично пойдет с тем, что приготовит господин Камогава!

– Вы уж, пожалуйста, и его самого угостите. Принести вам фарфоровую бутылочку для подачи?

– Не нужно, я сам справлюсь. Понадобятся разве что кружки или чашечки для саке.

– Я принесу несколько на выбор. – С этими словами Коиси ушла на кухню.

Нобуо еще раз огляделся вокруг.

«Разыскиваем еду». Одна скромная строчка объявления в «Деликатесах Сюндзю» идеально подходила еще более скромной обстановке заведения. Даже в том месте, где Нобуо вырос, у станции можно было найти с десяток подобных ресторанчиков. И все же заведение семьи Камогава выбивалось из этого ряда. Изделия его работы настолько не подходили этому местечку, что он невольно взгрустнул. Этот лаковый поднос перед ним, несомненно, его рук дело. Вот только под ним – столешница, обклеенная дешевой деколой^[42].

– Прошу прощения за ожидание! – Из-за шторки показался Нагарэ с посудой, которую он тут же принялся сервировать на подносе.

Длинное блюдо из керамики Арита, небольшая мисочка из стекла Эдо-кирико^[43], квадратная плошка Орибэ, чашечка в стиле э-карацу…^[44] Нобуо следил за тем, как хозяин молча расставлял один предмет за другим.

– Днем еще, конечно, жарковато, но по утрам и по вечерам уже можно ощутить дыхание осени, – произнес Нагарэ, закончив с сервировкой.

– Ночью теперь стало слышно, как жужжат насекомые, – помолчав немного, добавил Нобуо, не в силах отвести взгляд от подноса.

– Давайте я вам вкратце все расскажу. На длинном блюде у нас зажаренная с солью нерестовая форель. Одну я слегка подкоптил на щепе из коры яблони и сакуры. Ту, что была с икрой, замариновал в соевом и цитрусовом соусах, а потом поджарил. К рыбе нарезал еще листья гречишника, так что можете посыпать сверху, если захотите. В стеклянной мисочке – жареная мурена, маринованная с уксусом, морковкой, сахаром и чили. Между прочим, последняя в этом сезоне. Рекомендую со смесью из семи специй. Надеюсь, такая степень прожарки вас устроит. В плошке Орибэ – жареные осенние баклажаны и говядина Оми^[45]. Попробуйте добавить соус на основе пасты мисо. А соль с порошком маття^[46] отлично подойдет к тэмпуре^[47] из овощей и мелко нарезанных тигровых креветок. В чашечке э-карацу – вареные овощи и морепродукты – побеги бамбука, морское ушко, шампиньоны, красный конняку^[48], гибискус. Чуть позже принесу суп и рис, а пока, пожалуйста, наслаждайтесь закусками и саке! – Зажав под мышкой поднос, Нагарэ поклонился. – Приятного аппетита!

Коиси поставила сбоку от гостя плетеную бамбуковую корзину. В ней было около двадцати разных чашечек для саке.

– Что же выбрать… – С растерянной улыбкой на лице Нобуо сложил руки на груди.

– Оставлю вас. Берите, что больше нравится. – Улыбнувшись в ответ, Коиси ушла на кухню вслед за отцом.

Нобуо, остановившись на внушительного размера чашечке из керамики Сигараки, наполнил ее саке. Поднеся напиток к губам, он пристально уставился на поднос, заставленный едой.

Надо же, посмотреть – так обыкновенная забегаловка в пригороде, но стоит только обратить внимание на поднос – сразу переносишься в мишленовский ресторан, а то и лучше. Подбор посуды, сервировка блюд – все безукоризненно. Он просидел так еще несколько минут, а затем наконец взял палочки.

Начал Нобуо с той рыбины, в которой была икра. Свежий аромат юдзу смешивался с насыщенным рыбным вкусом, икринки приятно лопались на зубах. Все вместе рождало богатую палитру ощущений. Нобуо был уже немолод и за эти годы ел форель бесчисленное множество раз, но такой вкусной ему еще не попадалось.

К мурене, как и предлагал Нагарэ, он добавил смесь из семи специй. Кажется, хозяин ресторанчика говорил, что эта рыба – последняя в сезоне. К истекавшей соком мурене как нельзя лучше подходили острые специи и уксусная кислинка, оставлявшая после себя свежее послевкусие.

Кулинарное мастерство Нагарэ подчеркивало сильные стороны продуктов и маскировало слабые. Да, он все-таки выдающийся повар! Но почему тогда он не хочет и заведение свое обставить соответствующе?

Стоило, однако, ему попробовать жареную говядину, и Нобуо тут же отказался от этой мысли. Что, если бы эти блюда подавались в фешенебельном ресторане где-то в районе Гион? Гости, конечно, были бы безмрно рады, но достичь подобного эффекта все равно бы не получилось. Именно здешняя обстановка, обескураживающая своей простотой, повышает ценность кулинарного мастерства шеф-повара.

В бутылке еще оставалась примерно половина саке, а вот закуски подходили к концу. Словно почувствовав это, из кухни вновь показался Нагарэ:

– Ну что, готовы к рису?

– Спасибо! Простите, я тут пью и пью, а нам ведь и о деле надо поговорить…

– Вам все понравилось?

– Я просто поражен. По работе мне приходилось бывать в разных заведениях, но такого уровня – впервые.

– Вы преувеличиваете. Мы всего лишь скромный ресторанчик. – Нагарэ слегка улыбнулся, собирая посуду.

– Сказать по правде, сначала я был поражен. Чтобы мои изделия использовались в подобном месте…

– Вы уж простите нас.

– Нет-нет! Теперь-то я понимаю, что это наилучшая стратегия, – широко заулыбался Нобуо.

Нагарэ, напротив, слегка помрачнел и вновь скрылся на кухне.

– Вам принести еще саке? – подошла к гостю Коиси.

– Нет, спасибо, мне хватит. А то я завтра не встану. – С этими словами Нобуо плотно закупорил бутылку.

– Рис у нас сегодня с муреной, – объявил Нагарэ, держа в руках глиняный горшочек Сигараки.

– Я часто ем суси с муреной, но с простым рисом еще ни разу не пробовал.

– На суси это не очень похоже. Так, обыкновенная повседневная еда. – Нагарэ водрузил горшочек на плетеную соломенную подставку.

– А что за суп? – поинтересовался Нобуо, снимая крышку с миски.

– В основе – мелко нарезанная кожа мурены, приготовленная с рыбным фаршем. Если захотите, можете добавить сок юдзу.

Кажется, Нагарэ опять использовал посуду работы Нобуо. Из небольшой черной лаковой миски приятно пахло.

– Будете чай бантя?^[49] – спросила Коиси. В руках она держала традиционный киотский^[50] керамический чайничек.

– Я дома тоже всегда после еды пью чай. Предпочитаю кукитя^[51].

– Кукитя? – Коиси, уже было наклонившая чайничек над чашкой, замерла.

– Префектура Кага славится этим напитком. Это зеленый чай, который заваривают на стеблях. Похож на жареный бантя, что заваривают в Киото. Но главное в нем – аромат.

– Что может быть лучше чашечки бантя после вкусной еды!

Коиси налила чай. Запахло чем-то копченым.

– Риса я положил немного, так что если захотите добавки – зовите!

Нагарэ поставил перед Нобуо плошку.

– Так это и есть тот самый рис с муреной? – удивленно спросил тот.

– Выглядит как обыкновенный белый рис. Мурену я пожарил с солью, измельчил мякоть и перемешал с рисом. В качестве приправы – мелко нарезанные почки деревьев и листья сисо^[52]. А еще с бантя можно сделать тядзукэ – рис с чаем – и добавить васаби^[53] и водоросли нори. – Нагарэ положил ложку на крышку горшочка. – Под кожей мякоть у мурены белоснежная, прямо сияющая.

В ответ Нобуо сложил руки у груди, а когда его собеседник закончил, взял палочки.

Как и сказал Нагарэ, на первый взгляд в этом рисе не было ничего особенного. Но только Нобуо положил в рот первый кусочек, как тут же почувствовал яркий вкус мурены. Рыбы было ровно столько, сколько нужно. Кожа и фарш пошли на суп. В этом чувствовалось стремление повара использовать в готовке все без остатка.

Нобуо два раза просил добавки, а на третий, когда он налил в рис чая, горшочек практически опустел.

– Может, принести еще? – с улыбкой предложил Нагарэ, держа под мышкой поднос.

– Нет, спасибо. Давно я так не объедался рисом. Все-таки еда, приготовленная с душой, самая вкусная! – Нобуо потер живот.

– Главное, что вам понравилось. Что ж, передохните немного, а затем уже поговорим о деле. Позовите, как будете готовы. – Собрав посуду, Нагарэ вернулся на кухню.

В том, как сильно качество блюд контрастировало с окружающей обстановкой, было нечто, тревожащее Нобуо. Тем не менее все оказалось настолько вкусным, что он начал ощущать некоторое спокойствие. Если за его дело возьмется Нагарэ, все должно получиться.

Не спеша допив чай, Нобуо приподнялся и заглянул за занавеску.

* * *

Как это обычно бывает в киотских традиционных домах, длинный коридор уходил в глубь здания. Первым шел Нагарэ, за ним – Нобуо. Поступь его была тяжелой.

– А на этих снимках… – Мужчина остановился у одной из фотографий. Обе стены коридора были густо увешаны ими.

– Блюда, которые я когда-то готовил. Вместо книги с рецептами, – обернулся Нагарэ.

– Ведь здесь не только японская кухня! – Нобуо приблизился к фотографиям.

– Да, я готовлю и китайскую, и европейскую.

– Вы настоящий мастер! И тем не менее беретесь даже за такие рядовые блюда, как рамэн…

– Простите, если это прозвучит грубо, – я считаю, что еду нельзя делить на обычную и дорогую. Дело ведь не в том, что более изысканно – закуски к чайной церемонии или рамэн. Когда частичка души, которую вкладывает тот, кто готовил, сливается с настроением того, кто ест это блюдо, тогда и происходят настоящие чудеса.

– Разве? – Нобуо чувствовал, что не согласен с Нагарэ.

В мире лаковой посуды то, что создавал Нобуо, без сомнения можно было бы отнести к изделиям высшей категории. Раньше он делал и простые вещи для повседневного использования, но его за это страшно раскритиковали и коллеги, и учителя, так что он сосредоточился исключительно на качественной, изысканной посуде. Именно благодаря этому решению Нобуо Мацубаяси, лакировочных дел мастер, приобрел некоторый вес в мире искусства – так, по крайней мере, он полагал. С кулинарией дела обстоят так же. В ней тоже есть уровни качества. Поэтому закуски для чайной церемонии и рамэн находятся на двух противоположных полюсах.

* * *

Когда Нагарэ постучался, Коиси тут же открыла дверь.

– Проходите, пожалуйста. Теперь вами займется моя дочь.

Нобуо был уверен, что расследованиями занимается сам Нагарэ. Услышав, что агентством заведует Коиси, он ощутил легкое разочарование.

Проводив господина Камогава взглядом, Нобуо сел напротив Коиси. Тревога его никуда не делась.

– Господин Нобуо Мацубаяси, не могли бы вы, пожалуйста, заполнить эти документы? – Коиси положила планшет с анкетой на журнальный столик.

Адрес, имя, возраст, дата рождения, семья, профессия, контактные данные. Нобуо вписал все в форму и протянул папку женщине.

– Итак, что вы разыскиваете? – Коиси пристально посмотрела на Нобуо.

Точно как его дочь Ёко. Та же уверенность в глазах, тот же прямой взгляд. Нобуо невольно залюбовался ею.

– Это что-то, о чем вам трудно говорить? – вдруг прервала молчание она.

– Рис с карри, – чуть слышно промолвил Нобуо.

– Он из какого-то заведения? – приготовилась записывать Коиси.

– Нет. Его готовила моя дочь. – Нобуо уставился на Коиси.

– Значит, карри, который готовила госпожа Ёко. – Коиси покосилась на планшет с заполненной формой.

– Да. Это было лет восемь назад. – Тихонько вздохнув, Нобуо поднял глаза к потолку.

– А нельзя ли тогда просто попросить ее еще раз приготовить по этому рецепту?

– Если бы я мог, меня бы тут не было, – грустно отметил Нобуо.

– Вот как? Простите. – Коиси слегка склонила голову.

– Дело в том, что Ёко… примерно два года назад убила человека. Сейчас она в тюрьме. – Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он произнес эту страшную правду.

– Не могли бы вы рассказать чуть подробнее? – спустя мгновение спросила Коиси, внимательно глядя на мужчину.

– Моя жена рано умерла, и все это время я в одиночку воспитывал Ёко, мою единственную дочь. Она была для меня всем. Мы были неразлучны до того момента, как она закончила школу и поступила в университет в Киото. – Лицо Нобуо помрачнело, но он продолжал: – Я был спокоен за нее – религиозный женский университет с собственными общежитиями. Но именно в Киото она спуталась с тем мужчиной… – Нобуо улыбнулся одним уголком губ, как будто смеялся над самим собой.

– В глазах любого отца мужчина рядом с его дочерью ее не достоин, разве нет?

– Не в этом случае. Он и вправду был ни на что не годен. Бестолковый писака, погруженный в свои фантастические романы, или чем он там занимался, неспособный продать ни одного своего текста. Жил одними мечтами.

– Разве это так плохо? Может, в будущем он стал бы великим писателем? – нахмурилась Коиси.

– Я, конечно, из другой сферы, но тоже представляю творческую профессию. И точно могу сказать, есть ли у кого-то перспективы. Уверен, Ёко тоже это понимала. Поэтому и взвалила все на себя. Такая уж она у меня – слишком добра к людям.

– Многих женщин содержат мужчины, но бывает и наоборот. Сейчас это не редкость.

– Вам со стороны легко судить. А что бы вы сказали, оказавшись на моем месте? – с силой произнес Нобуо, будто говорил не с Коиси, а с собственной дочерью.

– Да, вы, конечно, правы, но…

– Будь ко всем добра. Так я ее воспитывал – и в этом заключалась моя ошибка. Сколько бы я ни протестовал, Ёко сказала, что останется с ним, – с досадой сказал Нобуо. Договорив, он плотно сжал губы.

– И они в итоге стали жить вместе?

В ответ он лишь молча кивнул.

– Дошло до того, что мы полностью прекратили общаться. А что мне еще оставалось, раз она выбрала его?

– Их свадьба как-то связана с тем, что она убила человека? – Коиси бросила взгляд на собеседника.

– Спустя примерно шесть лет, прошедших после их свадьбы, мне позвонили из полиции и сообщили о случившемся.

– Неужели жертвой был ее… – Глаза Коиси расширились от удивления.

– Нет. Хотя так было бы лучше для всех, – едва заметно усмехнулся Нобуо. – Я точно не знаю, но, кажется, они частенько собирались с его приятелями-графоманами и вели что-то вроде дискуссий, которые иногда переходили в настоящие перебранки. Однажды, когда они в очередной раз напивались в баре, один из приятелей ляпнул что-то оскорбительное в адрес мужа Ёко. Завязалась потасовка, Ёко влезла между ними, пытаясь их растащить. В какой-то момент она толкнула обидчика, и тот упал, сильно ударившись головой об угол. Травма оказалась фатальной. – Нобуо коротко вздохнул.

– Ужасное стечение обстоятельств, – сочувственно заметила Коиси.

– Поскольку все они были пьяны и пострадавший первым применил физическое насилие, к ней проявили некоторое снисхождение. И тем не менее она все же убила человека, и с этим уже ничего не поделаешь.

– А что стало с мужем Ёко?

– После того, как она оказалась в тюрьме, он бросил ребенка и сбежал куда-то на острова, на юг. Вроде на Исигаки. Наплел Ёко, что попытается сделать карьеру там. Нет, я еще могу понять художников, как Гоген, например, которые ищут в таких местах вдохновения. Но писатель-то что там забыл? Нет, он все-таки настоящий подлец! – Меж бровей Нобуо пролегла морщина.

– Выходит, тот рис с карри, который вы ищете, Ёко готовила еще до всех этих событий? Вы сказали, лет восемь назад? – Коиси вернулась к основной теме.

– Верно. Это было примерно за неделю до ее свадьбы. – Глядя в потолок, Нобуо глубоко вздохнул.

Коиси замолчала, пытаясь подобрать слова. Ничего не шло в голову.

– Когда Ёко окончила университет, они перебрались в Токио. Я все еще был против их отношений, так что она почти перестала меня навещать, только иногда звонила.

– Вы, наверное, беспокоились о ней.

– А когда моя дочь наконец пришла, я понял, что теперь она в последний раз попытается меня убедить. Я же твердо стоял на своем. Сказал, что на свадьбе меня пусть не ждут. Тогда она пригласила меня поужинать вместе.

– Понимаю, вы были против, но разве вы могли пропустить церемонию? Неужели вам не было жалко Ёко? – с нажимом спросила Коиси.

– Да у меня язык бы не повернулся на свадьбе произнести, что я с радостью отдаю дочь в жены такому мерзавцу! – вспылил Нобуо. Ноздри его раздулись.

– Но это было важно для Ёко, не для ее мужа.

– Ёко меня хорошо знала, поэтому не докучала с этим вопросом. Сказала лишь, что хочет угостить меня карри.

– Ужасная история. – В глазах Коиси стояли слезы.

– Я большой любитель карри и ел его бесчисленное множество раз. Но такого вкусного мне больше никогда не встречалось.

– Неужели вкус был таким неповторимым? Не потому ли, что его приготовила для вас любимая дочь? Наверное, вся суть в этом. В чем особенность этого карри?

– Главное его отличие в том, что карри был перемешан с рисом, а не подавался отдельно. Я очень удивился, когда Ёко поставила его на стол.

– Рис и карри перемешаны с самого начала, – записала Коиси. – Еще что-нибудь?

– Вкус был очень мягкий, но вместе с тем и достаточно острый. Когда мы закончили есть, у Ёко на лбу выступил пот.

– А что еще было в составе кроме риса?

– Говядина, протушенная до мягкости. Без овощей, ни картошки, ни моркови. Просто карри с говядиной. А, и еще в соусе было что-то вроде фарша.

– Похоже на кима-карри^[54]. Помните, какого он был цвета?

– Это тот, что в западном стиле? Он был не желтый, а скорее коричневатый.

– Ваша дочь что-то говорила про это блюдо? Откуда она взяла рецепт – ее кто-то научил? Или она попыталась повторить то, что пробовала в каком-то заведении?

– Ёко в тот момент болтала только о свадьбе, о месте и программе церемонии, а еще о своем женихе. О карри даже не заикалась. Я же помалкивал.

– Почему же вы ничего не сказали ей, раз вам так понравилось? Может, тогда бы она и поделилась какими-нибудь подробностями.

– Все это было не к месту. Она была слишко занята тем, чтобы меня переубедить.

– Как жаль! – расстроенно воскликнула Коиси, быстро постукивая ручкой.

– Вообще-то Ёко не особо хорошо готовила, так что, думаю, она и вправду попыталась повторить блюдо из какого-нибудь заведения.

– Это бы облегчило поиски.

– Наверное, дело было здесь, в Киото. – Нобуо откинулся на спинку дивана.

– Где именно жила ваша дочь?

– Общежитие находилось недалеко от университета, на станции Хигасияма Сандзё.

– Ёко жила в общежитии, пока училась?

– Да. До самого выпуска.

– Вы к ней приезжали?

– Это ведь женское общежитие, – усмехнулся Нобуо, отрицательно помотав головой.

– То есть вы не представляете, как она жила. Она подрабатывала? Или, может, участвовала в университетских клубах?

– Думаю, она с головой ушла в студенческую жизнь. Иногда, словно вспоминая обо мне, она присылала весточки. Вот они поехали в Нару смотреть на храмы, а вот – отдыхают на берегу озера Бива – она присылала мне фотографии.

– Пока что не вижу связи с карри… – Коиси сложила руки на груди.

– Ёко, вообще-то, не особенно любила карри. Однако она частенько ходила в разные рестораны. В Киото полно мест с вкусной едой.

– Но как могла обыкновенная студентка запросто повторить блюдо, которое она попробовала в ресторане?

– Я тоже не совсем понимаю.

– В этом и загадка. – Коиси, погрузившись в мысли, принялась перелистывать страницы блокнота.

– Может, этот карри готовили у них в общежитии? – пробормотал Нобуо.

– Не исключено. Но почему вы решили отыскать это блюдо именно сейчас?

– Хочу угостить им внука. – Впервые с тех пор, как он оказался в этой комнате, Нобуо искренне улыбнулся.

– Его зовут Фуминори, да? – Коиси бросила взгляд на заполненную анкету.

– Ему всего семь, а держится молодцом, в отличие от своего непутевого папаши. Виду не подает, даже если ему грустно или о матери волнуется. Во всем меня слушается. – Нобуо опять улыбнулся.

– Любите его, значит? Так ведь часто бывает, что внуков любят больше, чем собственных детей.

– У меня никогда не было сына. Так что, возможно, я и правда слишком сильно пекусь о внуке.

– Вы живете вместе? – уточнила Коиси.

– Да, с тех самых пор, как все случилось. Я забрал его к себе.

– Как вы совмещаете воспитание ребенка с работой? Тяжело, наверное?

– Меня выручает младшая сестра.

– Госпожа Ёсиэ?

– Верно. У нее семейная жизнь как-то не сложилась, она жила одна. Так что Фуминори стал для нее родным сыном.

– Значит, все-таки вам помогли родные. Кстати, вы же сказали, что карри был острый настолько, что пот выступил, когда вы его ели? Разве такое дают маленьким детям? – Коиси слегка склонила голову набок.

– Я тоже об этом думал. Но Фуминори обожает острое! Наверное, это у него от меня, – просиял Нобуо.

– Внук, похожий на дедушку. Как две капли воды.

– Вы уж постарайтесь отыскать этот карри. Хотя бы ради него, – склонил голову Нобуо.

– Можете на нас положиться. Кстати, поисками занимается мой отец. – С улыбкой Коиси закрыла блокнот.

* * *

Когда они вернулись в обеденный зал, Нагарэ мыл горшочки.

– Ну как? Поговорили? – поинтересовался он, закручивая кран.

– Да. Хорошенько все обсудили.

– Пап, задачка в этот раз не из легких. – Коиси похлопала отца по плечу.

– Как и всегда, разве нет? Не помню, чтобы что-то давалось нам легко, – усмехнулся Нагарэ, вытирая посуду.

– Господин Камогава, я рассчитываю на вашу помощь, – поклонился Нобуо.

– Буду стараться изо всех сил! – согнулся в ответ Нагарэ.

– Кстати, та суповая миска, которую вы заказывали, будет готова где-то через полмесяца. Отправлю, как закончу, – обернулся Нобуо, переступив порог.

– Отлично! Мы разберемся с вашим делом недели через две. Может, вы захватите ее с собой в следующий раз?

– Да? Так и сделаю.

– Мы с вами свяжемся. Вам можно звонить по обычному номеру? – спросила Коиси.

– Да. Или на мобильный.

Тут к Нобуо подбежал Хирунэ.

– Эй, а ну иди отсюда! Не испачкай одежду гостю! – прикрикнул на кота Нагарэ.

– Это ваш? – поинтересовался Нобуо.

– Что-то вроде того. Правда, в дом ему заходить не разрешается, – с недовольным видом ответила Коиси, взяв кота на руки.

– Нечего котам бродить там, где едят приличные люди! – нахмурился Нагарэ.

– У нас тоже все строго. Если какая шерстинка прилипнет к лаку – пиши пропало. Внук, правда, хотел бы завести кота. Они все же такие милые! – улыбнулся Нобуо.

– Может, вам последовать нашему примеру? Не пускать в дом?

Улыбнувшись в ответ, Нобуо зашагал на запад по Сёмэн-доори.

– Наша цель – карри, – произнесла Коиси, проводив гостя взглядом.

– Вот это да! А я уж думал, господин Мацубаяси разыскивает нечто гораздо более изысканное.

– Поначалу ему трудно было об этом говорить.

– Это какой-то особенный карри?

– Да нет. Просто в нем изначально рис перемешан с остальными ингредиентами. Мне кажется, я поняла, откуда начать поиски. – Коиси опустила Хирунэ на землю.

– Вот как? А ты не поторопилась? Может, поручим это дело тебе?

– Еще чего! А если я ошиблась, что тогда? Ну уж нет! – Коиси хлопнула отца по спине.

2

– Опять идти? – недовольно покосился на Нобуо Фуминори.

– Осталось чуть-чуть, потерпи. – Нобуо крепче сжал его руку.

Они двинулись на север от станции Карасума Ситидзё и вскоре добрались до Сёмэн-доори. Мужчину обуревали смешанные чувства – от надежды до тревоги, и он все крепче сжимал ладошку внука.

У ресторанчика «Камогава» Нобуо расправил плечи.

– Как вкусно пахнет! Это карри? – принюхался Фуминори.

– Добрый день! – Нобуо приоткрыл раздвижную дверь и шагнул внутрь.

– Добро пожаловать! – Навстречу им вышел Нагарэ в белом поварском кителе.

– Здравствуйте! – сказал Фуминори, вытянувшись по стойке смирно.

– Ничего, что я с внуком? – Нобуо вопросительно взглянув на Нагарэ.

– Это просто замечательно! Мы очень рады тебя видеть! – Наклонившись, тот погладил мальчика по голове.

– Я принес миску, о которой мы говорили. – Гость протянул хозяину ресторанчика пакет.

– А ты – Фуминори, верно? Карри получился острый. Не боишься? – Коиси тоже склонилась к мальчику.

– Нет. Ведь если он не острый, то это и не карри вовсе, – надулся Фуминори.

– Верно, не карри. – Нобуо положил ладонь на затылок внука.

– Я рассчитывал, что одну порцию вы заберете домой для Фуминори, поэтому положил туда поменьше специй. Но, раз вы оба здесь, подам ее сейчас. – Выпрямившись, Нагарэ поспешил на кухню.

– Простите, что привел его, даже не предупредив, – поклонился Нобуо Коиси.

– Нет-нет, что вы! Мы рады с ним познакомиться! – улыбнулась женщина, расстилая на столе две плетеные салфетки.

– И как вам только удалось так быстро разыскать рецепт! – Усадив Фуминори, Нобуо устроился на алюминиевом стуле.

– Уверена, отец нашел тот самый вкус. Но если нет, тогда прошу нас простить. – Коиси повернулась к мальчику.

– Да ладно. Нет проблем, – громко произнес тот.

– А ты и правда замечательный! В точности как твой дедушка говорил. Только расслабься немножко. – Коиси положила руки ему на плечи и принялась их разминать.

– Я решил, что Фуминори нужно привыкнуть к такой остроте, так что в прошлое воскресенье повел его в ближайший ресторанчик, где подают карри. Мы заказали среднюю степень остроты, и представляете, он съел все подчистую!

– Ничего себе! Ну ты силен, Фуминори! Я вот только слегка острое переношу, – еле слышно шепнула мальчику Коиси, и тот заулыбался.

– Моя жена была такая же. Не только карри – она вообще острое не переносила. Зато Ёко пошла в меня – большая любительница специй. Еще в детстве обожала как следует суси приправить васаби. И Фуминори туда же, – радостно рассказывал Нобуо.

– Коиси, у тебя все готово? – Нагарэ показался из-за занавески, скрывавшей проход на кухню.

Женщина положила на стол обернутые в бумажную салфетку ложки и поставила стаканы с водой и льдом.

– Интересно, что же это будет за карри… – Фуминори приподнялся и заглянул на кухню.

– Поскорее бы попробовать. – Нобуо перевел взгляд в ту же сторону.

– Я уже пробовала. Карри и в самом деле получился великолепным! – Коиси расставила на столе тарелки с салатом и соленьями.

– Готово! – Нагарэ вынес еду и поставил перед Фуминори.

– Да-да, похоже на тот! – подтвердил Нобуо.

– Как вкусно пахнет! – принюхался его внук.

– Прошу прощения за ожидание. – Поклонившись, Нагарэ поставил карри и перед Нобуо. Сервировал он его в керамической тарелке в стиле Татикуй^[55] с толстыми стенками.

Рис был плоско размазан по дну – точно так же, как это сделала тогда Ёко. И как и в тот день, жидкий соус был перемешан с рисом. В самом центре – пять кусочков мяса и, конечно, фарш – ровно столько, сколько необходимо.

– Спасибо! – слегка поклонился Нобуо.

– Пожалуйста, ешьте, пока не остыло! – Нагарэ взглядом подал знак Коиси, и они оба ушли на кухню.

– Дедушка, а теперь можно есть? – Развернув салфетку, Фуминори вооружился ложкой.

– Не забыл, что мы говорим перед едой? На вид очень горячо, не обожгись! Обязательно сначала подуй. – Нобуо соединил ладони у груди, затем тоже взял ложку.

– Итадакимас!^[56] – С горящими глазами Фуминори отправил в рот немного карри.

– Ну как? Вкусно? – поинтересовался Нобуо.

– Ага. Ужас как вкусно! Дедушка, пробуй скорее! – с набитым ртом произнес Фуминори.

– Ладно. Приступим. – Нобуо торопливо зачерпнул ложкой карри. – Невероятно! Это оно! Тот самый вкус! – громко воскликнул он, едва попробовав блюдо.

– Ты меня напугал! Дедушка, не кричи так!

– Прости-прости. Просто я удивился, что это блюдо один в один как…

– Как что? – Фуминори замер с ложкой в руке.

– Я же тебе объяснял утром. Как тот карри, что готовила для меня твоя мама.

– Точно. Мамин карри… вкусный! – Фуминори зачерпнул еще немного из своей тарелки.

– Он не так уж и плох, папа. Я понимаю, что ты против, но может все-таки придешь на свадьбу? Я так хочу показать тебе свадебное платье!

– Еще не поздно все отменить. Я возьму на себя все свадебные расходы.

Нобуо вспомнил, как они с дочерью сидели друг напротив друга и ели карри.

– Ты всегда таким был, папа. Что бы я ни говорила, ты никогда не слушаешь. Я знала, что так будет.

– А ты сама разве не такая же? Никогда не отступаешься от своего решения. А ведь потом непременно пожалеешь!

Ложки продолжали стучать о тарелки, пока они ели.

– Карри-то хоть вкусный? – спросила Ёко, потерев мизинцем уголок глаза.

– Еще бы! И как отдать такое сокровище этому оболтусу!

– Ты опять за свое. – Ёко раздраженно повела плечами.

– А мясо все-таки очень вкусное!

– Мясо – это, конечно, хорошо, но надо обязательно и рыбу есть – для здоровья полезно.

– Ну уж нет. Я дожил до седин, поэтому теперь могу позволить себе есть только то, что мне нравится.

Ложки все постукивали по тарелкам, которые уже почти опустели.

– Спасибо за обед!

Ёко отнесла тарелки в раковину.

– Оставь. Я помою, – остановил ее Нобуо. – Мне не привыкать.

– Не нужно, спасибо.

Полилась вода. Нобуо видел лишь спину дочери.

– Ёко?

– Да? Что случилось, папа? – Закрыв кран, Ёко обернулась.

– Ты всегда можешь вернуться.

– Ты что же, думаешь, что воспитал слабачку?

Ёко поставила вымытые тарелки в сушилку.

– Что случилось, дедушка?

Нобуо очнулся, услышав голос внука.

– Так вкусно, что даже есть жалко.

– Если ты не хочешь, можно тогда я доем?

В тарелке Фуминори почти не осталось карри.

– Тебе так понравилось? Тогда бери мой, угощайся! – Нобуо поменял тарелки местами.

– Если нужно, я принесу добавки. У нас еще полно карри. – Будто что-то почувствовав, Нагарэ показался с кухни с серебристым подносом в руках.

– Господин Камогава! Прозвучит странно, но умоляю, расскажите – как вам удалось приготовить точно такой же карри, что и моя дочь? Вкус один в один – я просто поражен.

– Сначала поешьте. Поговорим потом. – Нагарэ бросил взгляд на Фуминори.

Когда перед мальчиком появилась порция добавки, Нобуо снова принялся за свой карри. Да, без сомнения, и вкус, и внешний вид – в точности такой же, как тогда, у Ёко. Удивлению его не было предела.

На него накатила ностальгия… То ли дело в самом карри, то ли в том времени, что они провели с дочерью. А может и в том, и в другом. Погрузившись в воспоминания, Нобуо медленно пережевывал карри. Вскоре на тарелке не осталось ни рисинки.

«Хватит ли внуку добавки?» – подумал он. Фуминори уже подчистую доел вторую тарелку.

– Какой же все-таки вкусный у мамы карри! – С довольным видом мальчик положил ложку на тарелку.

– Только он не мамин. Хозяин этого ресторанчика повторил блюдо, которое однажды приготовила твоя мама.

– Повторил?

– Да, что-то вроде того. Такой уж он вкусный оказался, что я не смог удержаться, – сказал Нагарэ.

Он появился в зале, чтобы подлить им в стаканы воды.

– Но повторять за кем-то нехорошо! Правда, получилось очень вкусно, поэтому я вас прощаю.

– Фуминори, ты что такое говоришь! Господин Камогава, простите, пожалуйста. – Бросив осуждающий взгляд на внука, Нобуо низко поклонился.

– Ничего-ничего! Повторять и в самом деле нехорошо. Все правильно он сказал, – усмехнулся Нагарэ.

– А вы скоро раскроете нам ваш секрет? – Допив воду, Нобуо повернулся к нему.

– Фуминори, ты любишь животных? – вдруг вклинилась в разговор Коиси.

Глаза у мальчика заблестели.

– Обожаю! Особенно слонов и жирафов!

– А котов?

– И котов тоже люблю. Каждый день играю с одним в гостях у Кадзуто.

– Это его друг, живет в двух домах от нас. Фуминори часто у него бывает, – объяснил Нобуо.

– А хочешь сейчас поиграть с котом?

– Ага. – Фуминори тут же вскочил.

Удостоверившись, что Коиси увела мальчика на улицу, Нагарэ сел напротив Нобуо.

– Итак, вам понравился мой карри?

– Понравился, не понравился – речь не об этом. Это ведь тот самый карри! И вкус, и внешний вид. Я в шоке. Как будто мне фокус показали, – тяжело вздохнул Нобуо.

– Карри этот действительно готовили в одном ресторанчике. Правда, он закрылся лет пять назад. Заведение находилось в Киото, в районе Киямати. Называлось «Индикар»^[57], и специализировались там именно на карри.

– «Индикар»? Не слышал о таком. Это известное в Киото место?

– Известное в узких кругах, если можно так сказать. Я знал о нем, но так ни разу и не побывал там.

– И почему же Ёко выбрала именно его? – Нобуо придвинулся к столу.

– Давайте я расскажу все по порядку.

– Прошу вас! – Нобуо выпрямился.

– Сначала я отправился в столовую женского общежития. В качестве исключения мне позволили ее посетить. Старушка-повар хорошо помнит вашу дочь. Они были очень близки – Ёко даже называла ее «матушкой», поэтому я расспросил ее про студенческую жизнь Ёко.

– Вот, значит, о ком дочь говорила. Она рассказывала, что есть человек, который заботится о ней, как о родной дочери. Неужели та женщина не пыталась защитить Ёко от этих ужасных отношений? – нахмурился Нобуо.

– Она была такого же мнения о возлюбленном Ёко, как и вы, господин Мацубаяси. Старушка сказала то же самое. Мол, как же такую умненькую девочку, как Ёко, угораздило спутаться с этим типом. Я не хотел, чтобы ваш внук это услышал. Все-таки неправильно при маленьком ребенке говорить плохо о его отце.

– Спасибо за заботу. Я и сам должен был подумать об этом.

– Кажется, ему не хватало даже на оплату обучения. Ёко, не выдержав этого, стала подрабатывать репетитором, чтобы помогать ему.

– Вот дура! – выпалил Нобуо.

– Я узнал, где именно она преподавала. Работодателя ее зовут господин Исихара.

– Да уж, доставил я вам хлопот.

– Он рассказал мне, что тогда Ёко учила их ребенка – он ходил в пятый класс. Его жена очень тепло отзывалась о вашей дочери. Назвала ее серьезной девушкой с хорошими манерами.

– Так я ее и воспитывал! – с гордостью произнес Нобуо.

– Похоже, заработка с репетиторства все-таки не хватало, так что по выходным она брала еще одну подработку. В том самом ресторанчике «Индикар», о котором я говорил.

– Там она и узнала рецепт этого карри?

– Она, конечно, брала смены только по выходным, но проработала в общей сложности года два. Поэтому, наверное, и запомнила это блюдо – постоянно наблюдала, как его готовят.

– Но ведь вы сказали, что ресторан закрылся? Как же вам удалось приготовить этот карри?

– Об «Индикаре» Ёко рассказал господин Исихара. Ресторан принадлежал его однокласснице, так что даже после закрытия они продолжили общаться. – Нагарэ сделал глоток воды, чтобы перевести дух. Нобуо неотрывно смотрел на собеседника, нетерпеливо ожидая продолжения. – Господин Исихара рассказал мне, что в Химэдзи^[58] по франшизе открылось заведение с таким же названием. Теперь карри из старого ресторанчика можно попробовать там. Исихара любезно познакомил меня с новым владельцем.

– Вам что же, аж до Химэдзи пришлось прокатиться?

– На самом деле на экспрессе от Киото не так уж и далеко. А вот от станции пришлось прилично пройти.

Нагарэ показал Нобуо фотографии ресторана в Химэдзи.

– Симпатично!

– Заведение хоть и расположено неудобно, пользуется популярностью. Но это и понятно – такого карри вы больше нигде не попробуете.

– За ним я и сам готов в Химэдзи смотаться.

– Я понимал, что мне не раскроют оригинальный рецепт, но в виде исключения мне дали подсказку. Все-таки меня привел сам господин Исихара. Так и получился тот карри, что вы сейчас попробовали – это плод совместных усилий Ёко и моих.

– Значит, он немного отличается от того, что подают в «Индикаре»? – указал Нобуо на пустую тарелку.

– Ёко, кажется, переживала, что вы, господин Мацубаяси, мало ели рыбу. Она даже советовалась по этому поводу со старушкой из общежития: как бы вам ее подать, но так, чтобы вы не поняли.

– Так в этом карри есть рыба?! – удивился Нобуо.

– Секретный ингредиент карри из «Индикара» – соевый соус. Это его главная особенность. Но Ёко пошла дальше и добавила туда фарш из тунца. То, что вы посчитали фаршем из мяса, на самом деле оказалось рыбным фаршем. Кстати, в оригинальном рецепте «Индикара» никакого фарша вообще не было.

– Тунец?

– Похоже, именно старушка-повар посоветовала Ёко приготовить ваше любимое блюдо. Поэтому дочь и написала вам письмо с приглашением на обед.

– Вот, значит, почему она сделала карри, – взволнованно пробормотал Нобуо.

– Это было подарком для вас. Перед тем, как она выйдет замуж.

– Господин Камогава…

– Что такое?

– Я ведь оказался неправ, да? Хоть я и был против ее брака, нужно было прийти на свадьбу, не так ли? – с покрасневшими глазами спросил Нобуо.

– Я всего лишь держу небольшой ресторанчик, так что мне сложно рассуждать о таких вещах. Не мне судить о том, правильно люди поступают или нет. Но у меня тоже есть дочь. Что бы ни случилось, я буду ей доверять. И кого бы она ни выбрала себе в спутники жизни, я твердо намерен принять ее выбор, – решительно закончил Нагарэ.

– Я должен был поступить так же.

– Как в еде нет деления на простую и изысканную, так и люди – равны друг перед другом.

– В этом и состояла моя главная ошибка, – произнес Нобуо и замолчал.

– Я бы не назвал это ошибкой. Поглядите, какого замечательного внука вы воспитали. А когда Ёко вернется, вы все начнете сначала. – Нагарэ посмотрел прямо в глаза мужчине. Он даже не шелохнулся.

– К вам уже можно? – Приоткрыв раздвижную дверь, Коиси заглянула внутрь.

– Мы заходим! – появился вслед за ней и Фуминори.

– Заходите! Вы вовремя. Дедушка как раз сказал, что вам пора потихоньку выдвигаться домой.

– Спасибо вам большое! – Поднявшись, Нобуо низко поклонился.

– Спасибо! – склонил голову мальчик, встав рядом с дедушкой.

– Какой же вежливый ребенок! – погладил его по голове Нагарэ. Тот смущенно придвинулся поближе к Нобуо.

– Возьми, – Коиси протянула Фуминори белый бумажный пакет. – С помощью этого дедушка сможет приготовить вам еще карри.

– Спасибо! Сколько мы должны? Только не забудьте про прошлый раз. – Нобуо достал бумажник.

– Может, вместо оплаты засчитаем ту миску, которую вы для нас сделали? Натуральный обмен, так сказать.

– А так разве можно? Этого ведь мало…

– Все в порядке.

– Вы слишком добры ко мне. – Нобуо сложил руки перед собой, будто в молитвенном жесте.

– В пакете приправа в бутылочке и простой рецепт. Обязательно приготовьте карри для внука еще раз!

Пока Нагарэ говорил, Фуминори изучал содержимое пакета.

Когда Коиси открыла дверь, до присутствующих донеслось мяуканье Хирунэ.

– Спасибо вам еще раз. – Переступив порог, Нобуо вновь поклонился.

– Мама! Ой, то есть Коиси! А можно я еще приду? – Фуминори поднял глаза на женщину.

– Конечно! Приходи в любое время! – Коиси, не раздумывая, обняла мальчика.

Хирунэ игриво потерся о ноги Фуминори.

– Мы будем молиться о скорейшем возвращении вашей дочери!

Нобуо энергично закивал, но ничего не сказал в ответ, лишь поклонился.

Фуминори как будто не хотел уходить. Он несколько раз оборачивался и махал Нагарэ с Коиси рукой. Нобуо же лишь коротко кивнул им.

Их темные силуэты становились все меньше, пока окончательно не исчезли на горизонте.

* * *

– Ну и дела… – пробормотала Коиси, когда они с отцом вернулись в обеденный зал.

– Такова жизнь. Что ни говори, а преступление – это преступление. И его нужно искупить по всем правилам.

– Ты конечно прав, но…

– Однажды она обязательно вернется.

Нагарэ присел перед домашним алтарем и зажег палочку благовоний.

– Мама, помоги, пожалуйста, Ёко поскорее выйти на свободу. – Коиси устроилась рядом и сложила руки в молитве.

– Где бы мы ни оказались, пока мы живы, у нас еще есть шанс. Да, Кикуко? А смерть – это конец всему.

– Интересно, какой карри делала наша мама?

– Кикуко готовила карри так себе. Слишком сладкий, на мой вкус, – улыбнулся Нагарэ.

– Хотела бы я его попробовать, хотя бы разок. – Коиси подняла взгляд на алтарь.

Глава 3. Жареная лапша

1

В стороне от Карасума-доори, неподалеку от храма Хигаси Хонган-дзи затерялась улочка Сёмэн-доори, по обеим сторонам которой тянутся магазинчики, торгующие буддийскими алтарями и принадлежностями к ним. По этой самой улочке с востока на запад медленно ехало такси.

Водитель проводил взглядом двух девушек в юката^[59] с зонтиками от солнца.

Юмико Маэдзаки, устроившаяся посередине заднего сиденья, нагнулась вперед в своих плотно облегающих брюках и положила руку на спинку водительского кресла.

– Вы уверены, что это здесь? Что-то я не вижу ничего похожего на ресторанчик, – проворчал водитель, крепче сжимая руль и оглядываясь по сторонам.

– Ошибки быть не может. Глядите! Судя по карте, нам туда. – Юмико придвинулась ближе и показала ему телефон с открытым навигатором.

– А карта-то точная? Я уже много лет такси вожу, но никогда не слышал, чтобы здесь было какое-то заведение.

– Смотрите! Вон там, слева. Это не оно? – Юмико указала пальцем на видневшееся впереди двухэтажное здание со стенами, покрытыми известью.

– Так это же обыкновенный жилой дом… Нет ни вывески, ни прочих опознавательных знаков.

– Кажется, у них и не должно быть вывески. Наверное, мне сюда, – решительно заявила Юмико. – Остановите, пожалуйста.

– Раз вы настаиваете. – Водитель нехотя нажал на тормоз.

– Сдачи не надо!

Счетчик остановился на отметке в шестьсот десять йен^[60]. Юмико протянула водителю тысячу.

– Какая деловая молодежь нынче пошла! – усмехнулся пожилой таксист, складывая купюру.

– Мне уже почти сорок, так что молодой меня не назовешь.

Юмико уверенно выскочила из такси, прижимая к себе небольшой чемоданчик. Однако было понятно, что уверенность ее – напускная. Она робко замерла у входа, оглядывая здание, перед которым остановилась машина.

И правда, на первый взгляд и не скажешь, что перед тобой ресторан. Но все же из здания доносились характерные ароматы еды.

Юмико поправила воротник жакета.

– Что ж, вперед!

Сжав руки в кулаки, она шагнула к раздвижной двери.

– Добро пожаловать! – радостно приветствовал ее чей-то голос.

Ее встретили гораздо дружелюбнее, чем она ожидала. Юмико стало легче дышать.

– Здесь находится ресторанчик «Камогава»? – спросила она у молодой женщины в черном фартуке, вытирая пот со лба кружевным платком.

– Верно. Желаете перекусить?

Теперь ее голос зазвучал низко, вся приветливость испарилась. Юмико опять стушевалась.

– Вообще-то, я разыскиваю одно блюдо…

– А, так вы вот по какому делу? Тогда это по адресу – детективным агентством заведую я. Меня зовут Коиси Камогава.

– Я – Юмико Маэдзаки. Приятно познакомиться! – Юмико протянула Коиси визитку.

– Мемориальный фонд «Маэдзаки», – прочитала Коиси. – И чем же вы занимаетесь?

– Рады вас видеть! Вы к нам издалека, верно? Я хозяин этого заведения, Нагарэ Камогава. А это Коиси, моя дочь. – С кухни показался Нагарэ. Он снял свою белую шапочку и поклонился гостье.

– Спасибо за гостеприимство! Я только позавчера вернулась в Японию. – Юмико передала визитку мужчине.

– Благодарю за ваши труды! Нет, в самом деле, большое вам спасибо! – Взяв ее, Нагарэ в благодарственном жесте поднес листок бумаги ко лбу.

Коиси удивленно переводила взгляд с Юмико на отца и обратно. Эти двое вели себя так, будто были старыми приятелями.

– Куда поедете на этот раз? – поинтересовался Нагарэ.

– В Тотиги^[61]. Там прошли страшные ливни…

– Вот как? Уверен, все будут счастливы вас видеть… А ведь первый раз вы ездили в Кобэ, где было сильное землетрясение?^[62]

– Да. Это была очередная инициатива моего отца.

– А ваш отец…

– Скончался в позапрошлом году.

– Мои соболезнования.

– Не хотите ли чего-нибудь съесть? – вмешалась в разговор Коиси.

– Если можно, я с радостью, – улыбнулась Юмико.

– У вас есть какие-то особые предпочтения?

– Если бы… Возможно, это добавило бы мне очарования, – игриво улыбнулась Юмико Нагарэ.

– Что ж, постараюсь вас удивить! – С этими словами Нагарэ растворился за кухонной занавеской.

– Молодые красотки и правда его слабость, – удивленно заметила Коиси.

– В Японии сорокалетних еще считают за молодых? – Юмико села на алюминиевый стул.

– Так ведь вам примерно столько же лет, сколько и мне. – Коиси, начавшая было протирать стол, замерла на месте.

– По вам и не скажешь! Я думала, вам лет двадцать, – улыбнулась Юмико уголком губ.

– Куда мне! Да и что говорить, мне недостает женского очарования – вот как у вас, госпожа Маэдзаки. – Коиси резко отложила тряпку.

– Так что же, вы занимаетесь поисками блюд?

– Моя задача – выслушать клиента. А искать на самом деле будет папа.

– А, понятно, – с облегчением кивнула Юмико. После слов Коиси она слегка расслабила плечи.

– Вы жили в Австралии? – Коиси вновь бросила взгляд на ее визитку.

– В Австрии, – быстро поправила ее Юмико.

– Простите. В последнее время зрение что-то стало подводить, – потерла глаза Коиси.

– Ах, какая жалость! А ведь мы с вами ровесницы, – сочувственно подняла взгляд на собеседницу Юмико.

– Как вы узнали о нас? – сменила тему Коиси.

– Я обожаю вкусно поесть, поэтому выписываю из Японии «Деликатесы Сюндзю». Там-то я и увидела ваше объявление.

– Но в «Деликатесах» нет ни адреса, ни прочих подробностей.

– Я обратилась к главному редактору, и она мне помогла.

– Так я и думала, – пожала плечами Коиси.

– Я слышала, что в Киото летом жарко, но чтобы настолько – и представить себе не могла.

– Простите, кондиционер барахлит. Я все говорю, что нужно его заменить, но… – Коиси защелкала пультом.

– Это, конечно, к делу не относится, но хочу заметить, что в Киото здорово. Музыка в честь фестиваля Гион^[63] звучит даже на станции, и повсюду девушки в летних юката. Настоящая атмосфера японского лета.

– А еще в Киото летом полно всяких вкусностей! – возвестил Нагарэ, неся с кухни большой поднос с едой.

– Ой, я столько не съем… – пропищала Юмико, глядя на поднос и прикидывая масштаб бедствия.

– Это только кажется, что много. Тут всего по чуть-чуть, так что, думаю, вы справитесь.

Нагарэ расстелил на столе синюю ткань и принялся расставлять посуду. Каждую новую тарелку Юмико сопровождала радостным возгласом.

– Я разложил все по маленьким тарелочкам и мискам. Слева сверху в граненой мисочке – заливное из мурены, присыпанное цедрой юдзу. Сбоку от нее, в блюдце в стиле Арита – слегка обжаренный угорь, рекомендую с соевым соусом и васаби. В плетеную бамбуковую корзинку, что стоит справа, я положил жареные баклажаны Камо^[64] и говядину Оми. К ним прекрасно подойдет острая паста мисо. В центре внизу – стеклянная тарелка с волосатым крабом. Я залил его желе из соевого соуса и уксуса. Слева от краба в тарелке Орибэ – мелкая форель, жаренная с солью. Ее лучше есть с головы и добавлять уксус с листиками гречишника. В лаковой миске с левого края – суп-пюре из бобов эдамамэ^[65], что-то вроде французского лукового супа, но в японском стиле, если можно так сказать. Снизу от супа в плошке Кутани – жареная курица с перцем Такагаминэ^[66]. Я добавил к этому блюду соус пондзу^[67]. Рядом с ним, в небольшом блюдце, – тушеное морское ушко, заправленное соевым соусом. Снизу справа в стеклянной чашке – холодный тофу^[68]. Его советую есть с оливковым маслом и солью.

Юмико слушала разъяснения Нагарэ, энергично кивая.

– Не желаете выпить? – предложила Коиси.

– А у вас есть игристое?

– Дорогого алкоголя, вроде шампанского, конечно, не держим. Но зато есть спуманте^[69] и кава^[70]. Вы пьете сухое?

– Отлично! Тогда, если можно, каву. И да, разумеется, пью.

– Летом шипучие напитки – самое то!

– Я их вообще круглый год пью, – невозмутимо сообщила Юмико.

– Сразу видно, что за границей живете. Эта ваша любовь к шампанскому… – нахмурилась Коиси.

– Настоящее шампанское – роскошь не на каждый день. Но вот игристое вино очень похоже на домашние вина.

– А шампанское и игристое разве не одно и то же?

– Изначально шампанское…

– Вы сможете потом в подробностях объяснить все Коиси. А теперь, пожалуйста, угощайтесь! – Нагарэ бросил недовольный взгляд на дочь и поставил перед гостьей бокал.

Юмико с улыбкой на губах оглядела стол.

– Как же так вышло, что моя дочь ничего не смыслит в напитках? – Нагарэ осторожно откупорил бутылку.

– Моя работа – агентство, – обиженно отвернулась Коиси.

– Какой ты, в сущности, еще ребенок, – усмехнулся Нагарэ, наполняя бокал.

– Разве это не прекрасно? – Юмико отпила немного вина.

– Рис принесу чуть позже. Приятного аппетита! – Поставив бутылку в ведерко со льдом, Нагарэ ушел на кухню, за ним последовала Коиси.

«С чего же начать?» – Юмико долго сомневалась, но все-таки остановилась на крабе.

Она размазала желе по мясу и отправила кусочек в рот. Настоящий летний краб – прохладная, сладковатая мякоть. В Вене было немало японских ресторанов – такой нашелся даже в отеле, где она останавливалась. И все-таки вкус тех блюд был далек от того, к чему привыкла Юмико. Главная цель ее возвращения в Японию – пострадавшие, прежде всего дети, которые нуждались в ее поддержке. И все-таки она с не меньшим нетерпением ждала возможности поесть вкусной японской еды.

И вот на десятый день своего пребывания в Японии Юмико наконец нашла ее. Она поняла это, попробовав жаренную с солью форель.

Заливное из мурены – квинтэссенция летнего Киото. Мало просто прочитать о нем в каком-нибудь путеводителе. Юмико продолжила пробовать блюда одно за другим, запивая игристым. Когда тарелки начали пустеть, в зале вновь показался Нагарэ.

– Вам понравилось?

Он наполнил ее бокал. Прохладная пена приятно зашипела.

– Японская кухня такая вкусная! Мне все время приходится есть какую-то жалкую имитацию, а у вас – настоящее. Я впечатлена.

– Все эти рецепты моего авторства, так что сложно назвать нашу кухню традиционной. Но если сравнить с тем, что сейчас популярно в классических заведениях, то наша, на мой взгляд, лучше.

– Я не была в Японии три года, но по-моему, традиционная кухня весьма сильно изменилась. На первый план вышла красивая подача, чтобы публика была довольна, а содержание сильно испортилось.

– Конечно, остались еще те, кто прекрасно разбирается в этом деле и понимает истинную суть вещей. Но в общей массе все так, как вы и сказали. Главный герой представления – гость ресторана, а шеф-повара не должно быть особо заметно. Сейчас и вовсе он должен подстраиваться под посетителя – я об этом не знал, старшие коллеги рассказали. А еще становится все больше гостей, которые перекладывают всю ответственность на шефа и слепо следуют его указаниям.

– Мне кажется это странным. Чтобы шеф определил за тебя все – даже темп, в котором ты будешь есть… – Юмико залпом осушила бокал.

– Мы тоже, в общем-то, так делаем. Когда гость приходит к нам впервые – подаем ему блюда на свой выбор. А вот постоянные клиенты уже сами решают, чего им хочется, – Нагарэ подлил ей еще вина.

– Может, откроете точку в Вене? – Юмико взяла кусочек жареного баклажана.

– Надо посоветоваться с дочерью. Угощайтесь, пожалуйста. А как будете готовы – зовите, принесу рис. – Поклонившись, Нагарэ ушел.

В бутылке осталась треть игристого. Юмико тянулась палочками поочередно за муреной, форелью, тофу и всякий раз, съедая кусочек, улыбалась. Как и говорил Нагарэ, порции были идеального размера, и она как следует наелась. Когда на столе осталось всего несколько закусок, Юмико подала голос.

Нагарэ тут же принес рис с жареной муреной.

– Вместо привычного угря я решил положить на рис мурену, зажаренную в маринаде. И еще добавил тушеной, в стиле Эдо^[71]. Костей быть не должно. В миске – суп из печенки мурены. По желанию можете добавить сок имбиря. А к рису отлично подойдет молотый перец.

В узорчатой плошке было нечто как две капли воды похожее на унаги-дон – рис с угрем. Даже запах – почти такой же. Юмико подхватила палочками немного риса с кусочком рыбы, покрытой соусом и щедро присыпанной перцем, и положила на язык.

Чуть не подавившись рисом, оказавшимся гораздо горячее, чем он выглядел, Юмико тщательно все прожевала. Выглядела она довольной.

Когда она сняла крышку с миски, оттуда повалил пар. Не медля ни минуты, она вылила имбирный сок из небольшого кувшинчика в суп и осторожно поднесла его к губам. Почему-то не чувствовалось характерного запаха печенки. Суп казался насыщенным, возможно, благодаря рыбному бульону.

– Если захотите добавки – говорите, не стесняйтесь. Я и чай заварил. – Нагарэ поставил на стол глиняный чайник в стиле Мино^[72] и небольшую кружку.

– Спасибо, но мне, кажется, уже хватит. Уже и не помню, когда я в последний раз так наедалась. Мне даже немного стыдно о таком говорить… – Юмико покраснела.

– Да ну что вы! Такая гостья – одно удовольствие для шефа! – заулыбался Нагарэ.

– Только ваши слова и спасают. Видел бы меня сейчас мой отец – точно закатил бы скандал. Сказал бы, что женщинам так себя вести не пристало.

– Наверное, именно потому, что вы жили за границей, требования к вам повышенные. Все хотят, чтобы вы были «идеальной японской женщиной».

– И все же стоило мне только чуть-чуть дать слабину, как отец тут же приходил в ярость. Так было всегда, с самого моего детства.

– Да, талантливым девочкам часто приходится нелегко. Я слышал, в юности вы профессионально играли на пианино, но затем оставили это дело. – Нагарэ долил остатки игристого в бокал.

Юмико молчала. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Простите, что-то я вас заболтал. Коиси уже ждет. Идемте?

В ответ Юмико едва заметно кивнула.

* * *

Нагарэ первым вошел в узкий длинный коридор, Юмико ступала следом. Из-за выпитого алкоголя походка ее была неуверенной, голова опущена. Шла она медленно. Нагарэ несколько раз оборачивался и укорачивал шаг, подстраиваясь под ее движения.

– С вами все в порядке?

– Простите. Я, кажется, немного перестаралась. – Остановившись, Юмико глубоко вздохнула.

– Ничего страшного. Может, перенесем разговор на другое время?

– Спасибо за вашу заботу, но дело нужно довести до конца, – отрицательно помотала головой Юмико.

Она похлопала себя по щекам и вновь зашагала вперед.

– Что ж, теперь вами займется Коиси.

Нагарэ открыл перед Юмико дверь детективного агентства, а затем вернулся в обеденный зал.

* * *

– Не могли бы вы, пожалуйста, заполнить эту форму? – Голос Коиси звучал очень деловито, когда она протянула Юмико планшет с документами.

Юмико сидела на диване напротив Коиси. Их разделял журнальный столик. Ей понадобилось некоторое время, чтобы вписать ответы, после чего она протянула анкету обратно Коиси.

– Юмико Маэдзаки. Тридцать восемь лет. Преподаете игру на пианино.

– Теперь да… – Юмико подняла взгляд к потолку.

– А раньше было по-другому?

– Раньше я сама была пианисткой.

– Практически то же самое.

– Вовсе нет! Разве действующий спортсмен и тот, кто ушел из спорта, одно и то же? – возразила Юмико.

– Простите, – отступила Коиси. – Так что же вы разыскиваете?

– Жареную лапшу, – тихонько ответила Юмико.

– Когда и где вы ее ели?

– Лет пятнадцать назад в Осаке.

– Отлично! Хорошо, что нам не придется ехать до самой Австралии, чтобы ее разыскать.

– Австрии, – с недовольным видом поправила ее Юмико.

– Да-да, простите, – виновато кивнула Коиси. – Что это была за лапша? Расскажите, пожалуйста, поподробнее. – Она открыла блокнот и приготовилась записывать.

– Обычная жареная лапша с соусом. Готовил ее для меня один человек…

– Жареная лапша с соусом – вроде той, что подают в заведениях с окономияки?^[73] – Коиси набросала схематичный рисунок в блокноте.

– Я уехала жить в Австрию, когда мне было восемь лет, и с тех пор возвращалась в Японию всего несколько раз. Я плохо представляю себе, какой еще бывает жареная лапша, поэтому сравнить не могу. Правда, я помню, как в детстве – я тогда еще ходила в детский сад – мы отправились на один фестиваль, и там в уличных палатках продавали лапшу. Так вот, то, что я ищу, было очень на нее похоже.

– Выходит, мы разыскиваем ничем не примечательную жареную лапшу с соусом. Да, искать такие блюда всегда непросто. И все-таки постарайтесь вспомнить хоть что-то. Полезной может оказаться любая деталь.

– На вид – ничего необыкновенного. Сама лапша – глубокого коричневого оттенка, но вкус не такой насыщенный, как можно было бы ожидать. Сверху на лапше – яичница-глазунья, а рядом – красный маринованный имбирь. – Блуждая взглядом по потолку, Юмико погрузилась в воспоминания.

– Да, не густо. Помните еще какие-нибудь ингредиенты?

– Свинина, ростки сои и лук.

– А капуста?

– Кажется, нет. Впрочем, я плохо помню.

– Какой она была на вкус? Может, для ее приготовления использовали популярный соус?

– Я не могу вспомнить точно, но, по-моему, по вкусу ближе всего к рыбному бульону даси.

– Наверное, потому, что лапша была посыпана стружкой тунца?

– Вроде нет.

– Тогда это, возможно, хорошая зацепка. – Коиси записала что-то в блокнот.

– А еще меня удивило вот что: тот, кто приготовил эту лапшу, посоветовал мне добавить еще соуса, хотя она и так в нем жарилась. Сказал, так будет вкуснее.

– То есть первоначальный вкус был недостаточно ярким?

– Наверное, да. Кажется, соус с самого начала стоял на столе.

– Может, я не так расслышала, но, получается, эту лапшу для вас приготовил мужчина?

– Да, – только и выдавила Юмико, покраснев и опустив взгляд.

– Не могли бы вы рассказать о нем подробнее? Простите, если лезу не в свое дело, – посмотрела на нее Коиси.

– Пятнадцать лет назад я месяц ездила с благотворительными концертами по Кансаю^[74]. Мы собирали средства для пострадавших от землетрясения. Тот человек был тогда моим менеджером.

– Могу я узнать его имя?

– Тоору Сугахара.

– Сколько ему тогда было лет?

– Мне – двадцать три, а он на два года старше, выходит – двадцать пять.

– Где именно он приготовил для вас лапшу?

– В гостинице в Осаке, где я остановилась. Я жила там довольно долго, поэтому мне сняли номер с небольшой кухней. Там он и готовил.

– Подходящая атмосфера для жареной лапши, – записала Коиси.

– Я родилась в Токио и еще ребенком уехала из Японии, поэтому не знала про связь Осаки с этим блюдом. Даже когда я оказалась там, не особо интересовалась местной кухней.

– Вы обедали где-то вне гостиницы?

– На завтрак мы жарили тосты и заваривали кофе. Кроме этого кухней почти не пользовались. Муниципалитет и спонсоры постоянно нас куда-то приглашали, так что и обеды, и ужины проходили в каких-то заведениях.

– Да, так и пресытиться недолго.

– Дело не только в еде. На этих встречах ведь приходилось и вести себя соответственно. Наверное, звучит эгоистично…

– Нет-нет, я понимаю, – поддержала ее Коиси.

– Тоору позаботился обо мне и освободил наш последний вечер в Японии.

– И в этот последний вечер вы ели жареную лапшу? Не самое подходящее блюдо для такого важного дня.

– Он во что бы то ни стало захотел меня угостить. Так он по крайней мере сказал. – Юмико отвела взгляд.

– Можно задать личный вопрос?

– Какой?

– У вас с ним были только рабочие отношения?

– Не вижу смысла врать. Мы встречались, хотя и совсем недолго. Он был моим первым мужчиной, – покраснела Юмико.

– Так я и думала. Пришел бы он к вам в комнату, если бы не… – начала Коиси.

– Все детство я провела в разъездах или за пианино, учась играть, поэтому времени на мальчиков не оставалось. Родители мои тоже были музыкантами, так что мы были вместе двадцать четыре часа в сутки.

– Любимая дочка родителей. Они, наверное, волновались, когда вы уезжали в Японию?

– Звонили по три раза в день.

– Да уж. Тут если и влюбишься, все равно не выйдет ничего.

– Хоть я и понятия не имела о том, как общаться с мужчинами, время, которое мы провели с ним, оказалось просто чудесным. Будто сон. Думаю, поэтому и на ежедневных концертах я так выкладывалась. – Юмико выпрямилась.

– Почему же все-таки господин Сугахара хотел угостить вас жареной лапшой?

– Он сказал, что это его любимое блюдо. Знаете, как сейчас говорят – «пища для души».

– То есть он вкладывал в нее что-то особенное? – Коиси сделала еще одну запись в блокноте.

– Не уверена. Он даже не ожидал, что мне так понравится. Все спрашивал: «Правда вкусно?» А я отвечала: «Ну да, зачем мне врать?»

– Как вы сказали? «Пища для души»? Это господин Сугахара так ее называл?

– Думаю, тогда этого понятия еще не существовало. Он рассказывал, что ел жареную лапшу и в самые счастливые моменты своей жизни, и когда совсем выбивался из сил и опускал руки.

– Тогда вероятно, что это какое-то местное блюдо родом из детства. Вы знаете, откуда он?

– Тоору точно упоминал, что родился где-то в Тохоку^[75]. Подробностей не знаю.

– Он говорил на диалекте?

– Нет, он говорил на стандартном японском^[76].

– Раз уж вы обратились к нам… Получается, связаться с самим господином Сугахара возможности нет?

– Верно, – упавшим голосом подтвердила Юмико.

Повисла тишина. Коиси постучала пальцами по ручке и вновь посмотрела на Юмико.

– Почему вы решили отыскать эту лапшу именно сейчас?

Юмико застыла с напряженным выражением лица.

– Если вам сложно об этом говорить, то…

Юмико, не шевелясь, отсутствующим взглядом уставилась на поверхность стола. Вновь воцарилось молчание.

– Я хочу еще раз вернуться в то время, – наконец с трудом произнесла она.

– В каком смысле? – Коиси придвинулась ближе.

– Хочу вернуться в тот день, когда моя жизнь круто изменилась. Еще раз пережить те чувства.

– То есть вашу жизнь перевернула жареная лапша?

– Я понимаю, что слишком легко поддалась эмоциям. Но в тот момент я как будто забыла о себе и полностью растворилась в нем. Мне захотелось остаться в Японии, быть рядом с ним.

– Да вы и вправду влюбились. Я вам даже немного завидую, – повела плечами Коиси.

– Уверена, он чувствовал то же самое. Но Тоору – человек сдержанный, поэтому тогда он сдал назад. «Не может же гениальная пианистка Юмико Маэдзаки принадлежать только мне?» — Он все время это повторял. А я, наоборот, не отступалась от своего.

– Хотелось бы и мне так когда-нибудь влюбиться!

– Я поняла, что если уйду из профессии, мы сможем быть вместе. – Юмико как будто пропустила слова Коиси мимо ушей. На ее лице не дрогнул ни один мускул. – Я тогда даже не умела как следует пользоваться палочками. Поэтому лапшу ела вилкой.

– Теперь-то вы ловко с ними управляетесь.

– Для пианистов их пальцы – самое ценное. Родители считали, что безопаснее мне будет есть вилкой, раз уж я к ней привыкла. Даже когда у нас дома готовили японскую еду, я не меняла столовые приборы.

– Как, оказывается, все сложно! – сочувственно заметила Коиси.

– Но в какой-то момент мне ужасно надоело жить по указке родителей. Думаю, даже если бы я решила рассказать им о наших с Тоору отношениях, они не поддержали бы меня. Я бы так и осталась роботом, которым управляют отец с матерью. Вот как я тогда считала.

– То есть для вас это было сродни мятежу?

– Если бы мне только удалось выйти из замкнутого круга. Перестать быть пианисткой. Тогда бы и родители примирились с моим решением. Нужно было сделать так, чтобы я не смогла больше играть.

– Как же это? – нахмурилась Коиси.

– Я положила перед ним руку на стол и протянула вилку. Попросила проткнуть мне ладонь.

– Какой ужас! – вздрогнула Коиси.

– Я всего лишь хотела остаться с ним. Я была просто одержима этой идеей. – Юмико потерла левую руку.

– И господин Сугахара сделал это? – подалась вперед Коиси.

– Да. Правда, ткнул он совсем слабо. Но когда увидел выступившую кровь – тут же пожалел об этом. В слезах он принялся извиняться, а потом выбежал из комнаты.

– Удар нельзя назвать слабым, если у вас пошла кровь.

– Это все из-за меня. Я буквально принудила его. Раз за разом говорила, что если он любит меня, то должен это сделать.

– И что потом?

– Мы расстались. Он даже не приехал проводить меня в аэропорт.

– А вы под предлогом этой травмы ушли из профессии, верно?

– Он, наверное, так и подумал. А на самом деле, когда он ушел, я ткнула себя вилкой еще раз. – Юмико показала Коиси едва заметные шрамы.

– То есть играть вы больше не можете? – Коиси взяла ее за руку и поднесла ладонь ближе к глазам.

– Если говорить о любительском исполнении, то никаких препятствий нет. А вот профессиональной карьере конец. Кожа повреждена, и легкие касания… – Юмико замолчала, поглаживая шрамы.

– Да, вот это история. А что ваши родители? Они, наверное, перепугались?

– Отец с мамой были просто шокированы. На полгода впали в депрессию. Проблески надежды появились, когда от разговоров о том, чтобы стать преподавателем музыки, я перешла к делу.

– Наверное, здорово учиться у знаменитой пианистки! Звучит неплохо – профессиональный исполнитель, ставший затем преподавателем, – попыталась утешить ее Коиси.

– Что только люди вокруг не говорили. Одни были уверены, что это результат несчастного случая. Ходили даже слухи о неудавшейся попытке самоубийства.

– Такова уж цена известности, к сожалению.

– Я все думаю о том, как беспечны мы бываем в молодости. Как нам не хватает рассудительности, – тяжело вздохнула Юмико.

– Если вам все-таки удастся отыскать ту жареную лапшу и вернуться в прошлое, что вы намерены с этим делать?

– По правде говоря, у меня наконец-то появился мужчина. В таком возрасте стыдно, наверное, об этом говорить… – замялась Юмико.

– Ничего стыдного в этом нет! Вы собираетесь пожениться?

– Когда родители умерли, у меня как будто гора свалилась с плеч. Да и к тому же мне бывает одиноко. Поэтому да, мы планируем жить вместе.

– А перед этим вы хотите съесть жареной лапши и тем самым освежить свои чувства? – застрочила в блокноте Коиси.

– Скорее, привести их в порядок, – с отсутствующим видом произнесла Юмико.

– Ясно. Что ж, папа постарается вам помочь. – На этом Коиси закрыла блокнот.

* * *

Как только женщины вернулись в обеденный зал, Нагарэ высунулся из кухни.

– Удалось поговорить?

– Да, мы все обсудили, – кивнула Коиси.

– Спасибо, что выслушали, – поклонилась Юмико.

– Мы возьмемся за дело. Вот только время, наверное, поджимает?

– Я буду здесь еще с полмесяца. Если вам этого хватит…

– Понятно. Постараемся управиться. Правда, я еще даже не знаю, что именно нам предстоит найти, – усмехнулся Нагарэ, выйдя в зал.

– Это вопрос жизни и смерти для госпожи Юмико. Ты уж постарайся, пап, – похлопала отца по спине Коиси.

– Ладно, – посерьезнел тот.

– Спасибо вам большое! Кстати, сколько с меня за сегодня?

– Заплатите потом, вместе с расходами на расследование, – ответила Коиси.

– Хорошо. Тогда буду ждать новостей. Звоните, пожалуйста, на мобильный – номер указан на визитке.

– Договорились. – Нагарэ проверил визитку.

– Вам вызвать такси?

– Мой отель совсем недалеко, так что, пожалуй, пройдусь пешком.

Выйдя из ресторанчика, Юмико выдвинула вверх ручку чемодана.

– Берегите себя! Такая жарища на улице. – Нагарэ прикрыл ладонью глаза от яркого солнечного света.

– В какой стороне станция Киото? – На Сёмэн-доори Юмико огляделась по сторонам.

– По этой улице прямо, затем от Карасума-доори идите на юг – сразу увидите станцию. Ориентируйтесь по башне^[77], – указал ей направление Нагарэ.

– Спасибо! Тогда до встречи! – Покатив за собой чемодан, Юмико зашагала на запад.

* * *

– И что же мы разыскиваем? – поинтересовался Нагарэ, когда они с дочерью вернулись в ресторанчик.

– Жареную лапшу, – коротко ответила Коиси.

– Жареную лапшу? Ту самую?

– Ага. Ту самую.

– Как все-таки хорошо, что мы с тобой понимаем друг друга с полуслова. Как ни крути, отец и дочь.

– Ты не ожидал, что она попросит об этом?

– Я не был до конца уверен. Но мне показалось, что разговор будет именно такой.

– Блюдо ты мог угадать. Но история, связанная с ним, далеко не обыкновенная. Настоящая драма, как в кино.

– Да ну, ты преувеличиваешь, – хохотнул Нагарэ.

– Вовсе нет. Ты точно удивишься, когда услышишь. – Коиси села на алюминиевый стул и раскрыла блокнот.

– Что ж, начинай, – сказал Нагарэ, устраиваясь напротив.

2

Перед самым отъездом у Юмико скопилась куча дел. Кое-как разобравшись со срочными задачами, в тот день она все-таки выкроила немного времени.

Выйдя со станции Киото, она по привычному маршруту двинулась на север по Карасума-доори. Уверенно повернув на восток на Сёмэн-доори, она остановилась перед ресторанчиком «Камогава».

– Мяу! – О ее ноги потерся полосатый кот. Юмико наклонилась и погладила его по голове.

– Его зовут Хирунэ, потому что он все время спит. – Из-за раздвижной двери показалась Коиси. Она подошла к Юмико и присела рядом.

– Хирунэ. Как славно, что хоть кто-то умеет как следует отдыхать.

– Простите, что дотянули до последнего.

– Нет, что вы. Я очень рада, что вы все-таки успели. С нетерпением жду, чтобы попробовать результат. – Юмико выпрямилась, придерживая красную сумочку.

– Буду рада, если вам понравится, – смущенно произнесла Коиси.

– Здравствуйте! Простите, что так задержались! – В обеденном зале ее уже встречал Нагарэ в белом поварском кителе.

– Нет-нет, я сама виновата, – склонила голову Юмико.

– Думаю, вы должны оценить то, что у нас получилось. А если все-таки мы не угадали – уж не держите зла.

В ответ Юмико только молча кивнула.

– Прошу, – Коиси выдвинула для гостьи алюминиевый стул, и та села.

Еще раз оглядевшись вокруг, Юмико вспомнила, чем ее угощали здесь в прошлый раз. Чем больше она об этом думала, тем больше ей казалось, что обстановка и блюда совсем не соответствовали друг другу. Уж не заколдовали ли ее кицунэ^[78] или тануки?^[79] В Японии и не такое бывает. Юмико вспомнила, как когда-то по вечерам отец рассказывал ей волшебные сказки.

А вдруг и сам этот ресторанчик – просто иллюзия? Впрочем, так даже лучше. Если мир вокруг – лишь ее фантазия, значит, все можно исправить. Все, с самого начала.

– Что будете пить? – спросила Коиси.

– Чай, пожалуйста. Напиться второй раз было бы невежливо, – улыбнулась в ответ Юмико.

– Скоро все будет готово. Нужно немного подождать. – Коиси быстрым шагом ушла на кухню.

А если у них все-таки не получилось, как лучше отреагировать? А если наоборот – получилось, выпрыгнет ли из груди ее сердце? Стоило ей только подумать об этом, как что-то внутри нее зашевелилось, стало тяжело дышать. У Юмико даже промелькнула мысль, чтобы сбежать, сославшись на неотложные дела.

Главной причиной переживаний была, конечно, ложь о ее новом мужчине.

– Прошу прощения за ожидание! – Нагарэ появился в зале, неся на серебристом подносе тарелку с жареной лапшой. Пути назад не было. Юмико устроилась поудобнее и выпрямила спину.

– Ведь еда именно так выглядела, верно? Здесь соус, добавляйте по вкусу. – Сбоку от круглой белой тарелки с лапшой стояла бутылочка с соусом. Рядом лежала вилка.

– В стакане холодная вода. А еще я приготовила для вас чайник. – Коиси поставила еще один поднос справа от Юмико. – Приятного аппетита. Угощайтесь.

Нагарэ с Коиси тут же скрылись за шторкой.

Некоторое время Юмико молча сверлила взглядом тарелку с лапшой. Наконец она осторожно потянулась к вилке.

Словно в итальянском ресторане, она намотала немного коричневой лапши на вилку и положила в рот.

– Вкусно, – тихо пробормотала она, как и тогда, много лет назад.

Сверху на лапше лежала яичница-глазунья. Других ингредиентов было совсем чуть-чуть – немного лука, свинины и ростков сои. Коричневая лапша была точь-в-точь такая, как тогда. Сугахара в тот день предложил ей добавить еще соуса, но она решила сначала попробовать так. Теперь следовало все повторить. Воспоминания были такими отчетливыми… Ей даже показалось, что вот он, Сугахара, стоит перед ней.

Юмико вспомнила, как она в тот вечер размешала желток, намотала лапшу на вилку и отправила в рот. Ей захотелось выкрасить желтую вилку в красный.

Сейчас она уже не была уверена, так ли ей хотелось тогда изменить свою жизнь или она просто проверяла чувства Сугахары, но после того, как она съела ту жареную лапшу, ее жизнь и правда круто перевернулась. Погрузившись в раздумья, Юмико продолжала молча жевать.

Интересно, как сложилась судьба Сугахары? Рука с вилкой в ней замерла.

– Ну как? У нас получилось? – Увидев вышедшего с кухни Нагарэ, она нервно задвигала рукой.

– Память меня подводит, но, кажется, это та самая лапша. И на вид, и на вкус… – прищурилась Юмико.

– Отлично. Не торопитесь, пожалуйста. – Нагарэ бросил быстрый взгляд на тарелку.

– Как вам удалось? – подала голос Юмико, когда он уже собрался уходить.

– Я все вам объясню, но после еды. – С улыбкой Нагарэ скользнул за кухонную занавеску.

Если бы в ее случае речь шла о блюде из какого-то заведения, вопросов бы у нее не возникло. Но как можно повторить рецепт определенного человека, да еще и дилетанта, не обращаясь при этом к нему самому? Юмико это казалось невозможным. Нагарэ точно встретился с Сугахарой и все у него выяснил. Значит, он что-то о нем знает.

Не в силах больше ждать, Юмико быстро доела остатки лапши.

– Было очень вкусно! Большое спасибо! – громко возвестила она.

Тут же перед ней появилась Коиси.

– Рада, что вам понравилось.

– Благодаря вам я смогла вернуться в прежние времена.

– Итак, настало время раскрыть наш секрет. Нельзя больше держать вас в неведении. – Нагарэ положил на стол планшет.

– Прошу вас! – поклонилась Юмико.

– Сначала ваше дело показалось мне сложным. Однако довольно быстро мне удалось докопаться до истины. – Нагарэ сел напротив Юмико.

– Это замечательно! – заулыбалась она.

– Вспомнив все детали, о которых вы упоминали, я пришел к выводу, что вы ели жареную лапшу в стиле Исиномаки^[80]. – Нагарэ нажал на экране на значок карты.

– Исиномаки. Эта местность сильно пострадала при землетрясении в две тысячи одиннадцатом. – Лицо Юмико помрачнело.

– Подсказка крылась в фамилии Сугахара. Изобретателем этого блюда считается господин Сугахара из компании «Фуюмото», которая производила лапшу. Как мне удалось выяснить, вам довелось иметь дело с его сыном.

– Вот как? Кстати, он действительно как-то раз рассуждал о том, что подумывает продолжить семейный бизнес. Значит, они делали лапшу.

– Пятнадцать лет назад Тоору Сугахара открыл собственный ресторан, специализирующийся на жареной лапше. Расположен он в захолустье, поэтому не слишком известен, но хозяин отказывается от какой бы то ни было рекламы. Кто знает, тот знает.

– Значит, после того, что случилось, он сразу же занялся рестораном? – Юмико вздохнула.

– Я отправился туда. Господин Сугахара готовил прямо перед моими глазами, так что я сразу понял рецепт. Я поинтересовался, менялся ли он с тех пор, как открылся ресторан, и он ответил отрицательно. То, что вы сейчас ели, и есть та самая жареная лапша. – Нагарэ показал Юмико фотографии ресторана.

– То есть вы говорили с ним?

– Разумеется, о вас я и словом не обмолвился. Можете быть спокойны, – улыбнулся Нагарэ. – Не таясь, он дал мне полный рецепт. Лапшу они делают из обычной муки и проваривают один раз на пару. Так она получается желтой, как китайская. Потом ее промывают водой и еще раз пропаривают, чтобы она стала коричневой. Это занимает довольно много времени. А дальше поступают как с обычной жареной лапшой. Только перед тем, как жарить, ее еще тушат в рыбном бульоне. За счет двойного пропаривания лапша лучше впитывает жидкость. Отлично придумано. Когда лапша готова, сверху кладут яичницу – и все. Так я по крайней мере думал. Но оказалось, финальный штрих – за гостем. Речь про соус. Его нужно добавить по вкусу. Вот такую лапшу Исиномаки подают в ресторане господина Сугахары. – Пока Нагарэ рассказывал, он продолжал листать фотографии процесса готовки на дисплее планшета.

– Да, хлопотное это дело. Но поэтому, наверное, и вкусно, – добавила Коиси.

– Значит, с ним все в порядке. Он держит ресторан. – Юмико нагнулась ближе к планшету. Она заметно оживилась.

– Да, как я понял из разговора, у него все прекрасно. Много постоянных клиентов.

– Правда? Что ж, приятно это слышать. – Юмико потерла ладонь.

– Теперь можете со спокойной душой выходить замуж, – улыбнулась ей Коиси.

– Ага, – натянуто промолвила Юмико.

– В Австрии, конечно, не найти нужных ингредиентов, но я все-таки подготовила для вас рецепт на всякий случай. В общих чертах повторить можно, если у вас будет хоть какая-нибудь лапша и соус. – Коиси протянула ей папку.

– Благодарю. Сколько я должна за прошлый обед и расследование?

– Здесь номер счета. Переведите, пожалуйста, сумму на ваше усмотрение, – предложила Коиси.

– Поняла. – Юмико убрала папку в сумку и потянула в сторону раздвижную дверь.

– Эй! Тебе сюда нельзя! – Нагарэ, вышедший проводить гостью, выгнал кота обратно на улицу. Хирунэ отбежал в тень, возникшую от яркого света электрического фонаря, и оттуда принялся наблюдать за людьми.

– И вот так всегда. Бедняжка Хирунэ! – недовольно посмотрела на отца Коиси.

– Вы не любите котов?

– Дело не в этом. Просто котам в ресторанах не место.

– Как у вас все строго.

– Мы же настоящие профессионалы.

Юмико ничего не ответила.

– В этот раз ваше последнее занятие состоится послезавтра, в Уцуномии^[81], верно? – Нагарэ достал из кармана листовку и развернул.

– Да. Я проведу два урока для детей, утром и вечером.

– Похоже, у вас еще останется время. Не хотите съездить полюбоваться Мацусимой?^[82] На «Синкансэне» совсем не далеко.

– Думаете? – Глаза у Юмико заблестели.

– Там, конечно, еще не все восстановили после землетрясения. Зато есть где вкусно перекусить. Я перебросил для вас фотографии, сделанные там, и карту с отмеченными хорошими ресторанами. – Нагарэ вложил Юмико в руку флешку.

Она некоторое время молча смотрела на нее, а затем осторожно, будто какую-то драгоценность, убрала в кошелек.

– Мацусима, значит… И где же это? – Коиси сложила руки на груди.

– Ну ты даешь, – усмехнулся Нагарэ.

Юмико слегка расслабилась.

Когда она наконец зашагала на запад по Сёмэн-доори, Хирунэ коротко мяукнул.

– Берегите себя! – крикнул ей вслед Нагарэ.

Юмико обернулась и поклонилась ему и Коиси.

* * *

– И что, там и правда так красиво, на Мацусиме? – спросила Коиси отца, когда они вернулись обратно в ресторанчик.

– Это же один из трех знаменитых пейзажей Японии! – ответил тот, вытирая стол.

– Вот бы и мне туда съездить.

– Тебя там никто не ждет. – Нагарэ проскользнул за шторку на кухню.

– Не ждет… Погоди-ка! – Коиси ринулась за ним.

– Слыхала, Кикуко? Вот поэтому она до сих пор и в девках! Пропадет без меня. – Нагарэ зажег благовония на домашнем алтаре.

– Ты же сам говорил – мы ищем еду, а не людей! – Коиси присела рядом с отцом.

– Так и вышло. Юмико искала еду, я нашел для нее рецепт. А что будет дальше, нам неизвестно.

– А все-таки наш папа хороший человек, да, мам?

Коиси сложила ладони в молитве.

Глава 4. Гёдза^[83]

1

Выйдя на платформу номер тридцать один на станции Киото, Сюдзи Косака поежился от неожиданного холода.

На станции Тоёока^[84], где он сел на поезд, светило по-весеннему яркое солнце, поэтому он снял пальто и убрал в чемодан. Присев на лавочку на платформе, Косака расстегнул багаж и достал помятое пальто.

Покинув станцию, мужчина зашагал по Карасума-доори на север. Перейдя дорогу на Ситидзё-доори, он остановился.

– Гляди-ка, и тут гёдза предлагают! – воскликнул он, бросив взгляд на меню, выставленное перед входом в какую-то китайскую забегаловку.

Затем он снова двинулся вперед, с грохотом катя за собой чемодан.

Они с Мисако, его женой, впервые приехали в Киото незадолго до поступления в университет и первым делом отправились в храм Хигаси Хонган-дзи. Как и тогда, двадцать лет назад, северный ветер нес по Сёмэн-доори листву дерева гинкго, росшего у входа. Словно ведомый этим ветром, Косака развернулся на восток.

Двадцать лет назад он шел по этой улице с легким сердцем, а теперь будто сам воздух давил ему на плечи. Может, там, куда он направлялся, ему помогут? Полный надежд, он шагал вперед, и вот перед ним показалось то самое здание, о котором он размышлял.

Он был уверен, что пришел по адресу, но скоро его начали обуревать сомнения. Ни таблички, ни вывески. Косака догадывался, что заведение, должно быть, совсем небольшое, но почему-то в последний момент струсил.

Выдохнув, чтобы успокоиться, он решительно отбросил сомнения и, громко откашлявшись, потянул раздвижную дверь.

– Добро пожаловать! – радостно приветствовала его Коиси Камогава.

– Здесь находится детективное агентство «Камогава»? Или, если быть точнее, ресторанчик «Камогава»? – закрыв за собой дверь, спросил Косака.

– Верно. А вы все-таки по какому вопросу? По делу или просто перекусить? – поинтересовалась Коиси. На ней был черный фартук.

– Я, собственно, по обоим, – вымученно улыбнулся Косака.

– Желаете отобедать? – Из кухни показался Нагарэ в белом поварском кителе. Он вытер руки о фартук.

– Да, было бы здорово. – Косака потер живот.

– Сейчас все сделаем, но придется немного подождать. Есть что-то, что вы не едите?

– Нет.

Сняв пальто, Косака огляделся в поисках свободного места.

– Сюда, пожалуйста, – Коиси указала ему на алюминиевый стул с красным сиденьем.

– Спасибо. – Гость поставил чемодан сбоку и уселся на стул.

– Как вы о нас узнали?

– Увидел рекламу в «Деликатесах Сюндзю».

– А адрес?

– Спросил у главного редактора. Она и посоветовала мне не только обратиться по делу, но и обязательно у вас поесть. Обещала, что будет очень вкусно. А это ведь сейчас был Нагарэ Камогава?

– Да. А я его дочь, Коиси. Вообще-то, именно я заведую детективным агентством.

– Об этом я тоже наслышан.

– Откуда вы к нам приехали?

Коиси наполнила чашку из чайничка в стиле Киёмидзу.

– Вы знаете город Тоёока? Это на севере префектуры Хёго. – Косака взял теплый напиток в руки.

– Там, где живут аисты?

– Верно. А что еще вы представляете, когда слышите это название? – Косака посмотрел на Коиси.

– Дайте-ка подумать. Наверное, там очень жаркое лето?

– В точку. Аисты и сухой ветер, – подтвердил Косака, неторопливо отпивая чай.

– А что еще там есть? – Его собеседница в задумчивости уставилась в потолок.

– Вот это, – Косака приподнял серый свитер, указав на синюю поясную сумку.

– Сумки? – склонила голову Коиси.

– Тоёнака с давних пор известна своими сумками, – пожал плечами Косака.

– Простите. Я не знала, – Коиси потупила взгляд.

– Вам не за что извиняться. Провинция – она и есть провинция. – Косака одним глотком опил чай.

– Вы тоже занимаетесь их производством? – поинтересовалась Коиси, подливая чай.

– Нет. У меня небольшой бизнес – отель. А вот семья моей жены – да. – Косака похлопал по поясной сумке.

– Красивые цвета. Красная полоса хорошо подходит к синему.

– Правда? А я-то ее ношу только из уважения к жене. – Мужчина отстегнул сумку и бросил на стол.

Наконец из кухни показался Нагарэ. В руках у него был поднос с едой.

– Вот это да! Ну и роскошь! – воскликнул Косака, глядя на поднос.

– Давайте я вам быстренько обо всем расскажу.

Расставив все на столе, Нагарэ выпрямился.

– Обед сервирован на большом блюде в стиле Татикуи. Слева сверху – сваренный в бульоне морской окунь, сбоку – домашняя утка, зажаренная с солью. В крабовом панцире – мясо самки снежного краба, заправленное уксусом, соевым соусом, сладким вином и сушеным тунцом. Внизу – жареный кафельник. Добавляйте к нему сок юдзу и перец. Шкурку я пожарил в масле. Сбоку, в блюдце Арита – тушеные зимние овощи: сладкая морковь, несколько видов репы, в том числе местного производства, лук-батун. Попробуйте с горчицей – будет похоже на одэн^[85].

– Да, в провинции такого изобилия и не увидишь. А могу я попросить немножко саке?

– Конечно. Вы какое предпочитаете? – уточнила Коиси. – Сейчас холодно, так что можем подогреть. Холодное тоже имеется.

– А у вас есть саке из Фусими?^[86]

– Есть неочищенное производства «Цуки-но кацура» – сезонный напиток.

– Давайте.

Коиси с Нагарэ ушли на кухню.

Косака еще раз оглядел стол и сложил ладони у груди.

– Простите, что так долго. Вот ваше саке. Надеюсь, понравится. – Коиси поставила перед ним бутылку в семьсот двадцать миллилитров и керамическую чашку Карацу для саке, а затем покинула зал.

Косака взял в руки зеленую бутылку и открыл крышку. Воздух вышел со свистом, что, вероятно, было следствием брожения. Чашка оказалась довольно большой. Мужчина наполнил ее до краев мутновато-белым саке и тут же выпил. Фруктовый аромат оставлял сладкое послевкусие. Маленькие пузырьки лопались на языке. Напиток хоть и был холодным, но согревал изнутри.

– Отличное саке! – пробормотал Косака.

Отставив чашку, он потянулся к крабовому мясу. Приятная прохлада вперемешку с насыщенным вкусом разлилась во рту. Заправка тоже подходила отлично. Косака налил еще саке. Запахло морем.

Утку он ел с натертым васаби, который был сервирован рядом. Мясо было сочным, а острота васаби расставляла правильные акценты. Все это прекрасно сочеталось с саке.

Жареного кафельника мужчина пробовал впервые. Юдзу и перец подходили к нему превосходно. Шкурка приятно хрустела на зубах.

Отель Косаки был совсем небольшим, и подавали там только простые завтраки. Но так или иначе, он все-таки имел отношение к индустрии общественного питания. Косака не мог не думать о том, насколько различались блюда в его отеле и здесь, но неожиданно для себя расслабился и позволил себе как следует насладиться едой.

– Вам все понравилось? – Нагарэ возник за спиной Косаки.

– Не то слово. Очень вкусно!

– Замечательно. Не торопитесь, ешьте. А я принесу основное блюдо, если вы не против. Сегодня это муси-дзуси – теплые суси, приготовленные на пару.

– Теплые суси? Ни разу не пробовал, но вы меня заинтриговали! – Потягивая саке, Косака повернулся к Нагарэ.

– Будут готовы минут через пять-шесть. Принесу горячими. А пока угощайтесь!

Глядя вслед Нагарэ, скрывшемуся на кухне, Косака допил саке из чашки.

Он вспомнил, как они с Мисако лет пять назад ездили в район Сэтоути^[87], и там она захотела попробовать знаменитые теплые суси из города Ономити^[88]. А он ответил, что даже название блюда звучит совсем не привлекательно, и они в итоге не зашли в то заведение. Настроение у обоих испортилось, и расстроенные они отправились на канатную дорогу. Мисако сама по себе часто бывала не в духе, а путешествия тем более не добавляли ей радости. Но именно с той поездки отношения их разладились. Погрузившись в тягостные воспоминания, Косака ждал, когда ему принесут еду.

– Простите, что долго! – Нагарэ поставил на стол поднос с двумя плошками, – одна побольше, другая поменьше, – закрытые крышками.

– Это и есть муси-дзуси? – Косака, казалось, был слегка обескуражен. Насколько он помнил, на витрине ресторана в Ономити суси были выставлены в бамбуковой корзине-пароварке.

– На вид они не горячие, но если дотронуться до посуды, можно обжечься, поэтому будьте осторожны, – предупредил Нагарэ. Он снял с миски крышку с узором из цветов, придерживая ее тряпкой.

Словно в подтверждение сказанного, оттуда повалил густой пар и запахло кисло-сладким уксусом.

– Суп с тофу и кудзу^[89] тоже горячий. Приятного аппетита!

– В такой холодный день лучшего угощения и не придумаешь, – заметил Косака, глядя на муси-дзуси. Глаза у него сияли.

– А потом я принесу вам чай.

Нагарэ ушел, зажав поднос под мышкой.

Такова природа человека: сколько его ни предупреждай, он все равно потянется к опасности. Вот и Косака потянулся к миске, но она оказалась такой обжигающей, что он отдернул пальцы и невольно потер мочку уха.

Приправленный уксусом рис был посыпан нарезанным полосками омлетом, а сверху были разложены тушеные креветки, жареный морской угорь, вареные древесные грибы, плоды дерева гинкго и зеленый горошек. Розоватый оттенок блюду придавала дэмбу – размельченная рыба с сахаром и приправами.

Стараясь не прикасаться к посуде, мужчина подхватил палочками немного риса и положил в рот. Тот был ужасно горячий – Косака даже не ожидал, что миска может настолько хорошо сохранять тепло. Он старался жевать аккуратно, чтобы не обжечь язык.

Белые рисинки оказались перемешаны с большим количеством мелко нарезанного угря, так что вкус получился насыщенным. И правда, теплые суси – это отличная идея. Надо было тогда все-таки не спорить с Мисако. Едва не задыхаясь от горячего риса, Косака съел половину. Тут его взгляд упал на пиалу с супом.

Небольшая по диаметру, но высокая пиала была искусно отделана перламутром. Стоило коснуться ее гладкой поверхности, как тут же становилось понятно – перед ним очень дорогая вещь.

Взяв ее в руки, Косака снял крышку и тут же ощутил свежий аромат.

– Юдзу, что ли…

Косака попробовал на язык желтые хлопья. Они оказались слегка горьковатыми.

Хоть пиала с супом и простояла на столе довольно долго, содержимое все так же оставалось горячим.

– Не торопитесь, пожалуйста. – Нагарэ поставил на стол глиняный чайник Масико^[90] и чашку и собрался было уходить, но Косака остановил его.

– Можно один вопрос?

– Да-да? – обернулся Нагарэ.

– Я слышал, что раньше вы служили в полиции. Где же вы научились так готовить?

– Кто вам это рассказал?

– Госпожа Дайдодзи из «Деликатесов Сюндзю».

– А, Аканэ. Ей следовало бы болтать поменьше, – усмехнулся Нагарэ.

– Простите, если мои слова прозвучат невежливо, но чтобы бывший полицейский – и так здорово готовил… Этому надо серьезно учиться.

– Я нигде не учился в привычном понимании этого слова. Просто повторял за другими.

– Опять вы скромничаете.

– Вовсе нет. А почему вам вдруг стало это интересно?

– Я владею небольшим отелем у себя в городке. Сейчас у нас предусмотрены только простые завтраки, но рано или поздно я хотел бы создать полноценное меню. И если уж, простите, бывший полицейский смог научиться готовить, то и у меня должно получиться.

– Главное – любить то, чем занимаешься, тогда и навык появится. Так обстоят дело не только с кулинарией, но и с любым делом. Когда готовишь с любовью, то постепенно перестаешь бояться угощать других.

– Любовь, говорите? В этом я не очень уверен. По правде говоря, я уже давно не понимаю, что именно люблю. – Косака поднял глаза к потолку.

– Мне в этом плане повезло. Как закончите с едой, зовите. Коиси выслушает ваш рассказ, – с этими словами Нагарэ удалился на кухню.

Засомневавшись, Косака молча продолжил жевать остывшие наконец муси-дзуси. Интересно, те, что были в Ономити, такие же на вкус? Он попытался вспомнить, почему тогда упорно отказывался их попробовать, но так и не нашел ответа. Не исключено, что он сделал это просто из желания противоречить Мисако. Он доел все до последней рисинки.

Словно почувствовав, что гость закончил, Нагарэ снова возник перед ним ровно в тот момент, когда мужчина отложил палочки.

– Пойдемте, я провожу вас.

– Благодарю. – Косака поднялся, опираясь руками о столешницу.

* * *

Нагарэ шагал первым, Косака за ним. Когда они вошли в узкий длинный коридор, мужчина остановился.

– А эти блюда… – Его внимание привлекли фотографии, в большом количестве висевшие по обеим сторонам коридора.

– Моих рук дело. Снимки на память, – сдержанно промолвил Нагарэ и двинулся дальше.

Косака последовал за ним, оглядываясь по сторонам.

Не зря в народе узкие помещения называют «норкой угря»^[91]. По сравнению с просторной передней частью дома этот коридор действительно напоминал извилистые проходы, которые копает для себя угорь.

* * *

В дальней комнате, окна которой выходили в сад, их ждала Коиси, переодевшаяся в черный брючный костюм.

– Не затруднит ли вас заполнить анкету?

Не успел он сесть на диван, как Коиси, устроившаяся напротив, положила на журнальный столик перед ним планшет с прикрепленным к нему листком.

– Прямо как регистрационная книга в гостинице, – улыбнулся Косака, кладя планшет себе на колени.

Адрес, имя, возраст, дата рождения. Косака без единой заминки заполнил все пункты, пока не дошел до вопроса о семье.

– Если вы не хотите отвечать, можете оставить пропуски, – тут же подала голос Коиси.

– Да я бы не сказал, что не хочу… – пробормотал Косака, словно ни к кому не обращаясь.

Дописав ответы, он передал заполненную форму Коиси и тихонько откашлялся.

– Сюдзи Косака. Что вы разыскиваете? – Открыв блокнот, женщина приготовилась записывать.

– Гёдза.

– Какие именно?

– Обычные гёдза.

– Да, тут и ухватиться особо не за что, – пробубнила Коиси.

– Простите. Но это и правда самые обыкновенные гёдза. С небольшой остринкой, хрустящие, – дернул плечами Косака.

– Не нужно извиняться. Искать – это наша работа. Где и когда вы ели эти гёдза?

– Мне тогда было немного за двадцать, значит, уже больше пятнадцати лет назад. Дело было в рёкане на горячих источниках Уцукусигахара в Нагано^[92].

– В рёкане подавали гёдз

Hisashi KASHIWAI

KAMOGAWASHOKUDO ITUMONO

Original Japanese edition published by SHOGAKUKAN.

Russian edition arranged with SHOGAKUKAN through EMILY BOOKS AGENCY LTD. and CASANOVAS & LYNCH LITERARY AGENCY S.L.

© 2016 Hisashi KASHIWAI

© Борькина А., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1. Суп с гречневой лапшой

1

Станция Карасума на главной линии Киото железнодорожной компании «Ханкю»[1] расположена под землей.

«Выйти? Или пересесть на метро?» — Сакё Катаока[2] долго сомневался, но все же решил подняться на поверхность.

Сакё занимается танцами, так что с физической формой у него все в порядке. Вприпрыжку он поднялся по длинной лестнице наверх. Выход номер пять привел его прямо к перекрестку улиц Карасума и Буккодзи. Серые тучи нависали над головой. Казалось, вот-вот пойдет снег.

– Простите, не подскажете, как мне попасть на улицу Сёмэн-доори? – поднимая воротник пальто, спросил Сакё у офисного работника, стоявшего рядом с ним на тротуаре в ожидании зеленого света.

– Сёмэн-доори? Там, где Хигаси, что ли? – Манера общения мужчины совсем не вязалась с его модным костюмом.

– Вы имеете в виду храм Хигаси Хонган-дзи?[3]

– А что же еще?

– Тогда да. Мне нужно туда.

– Так тебе на метро. Выходишь на станции «Киото» и топаешь по подземному переходу в сторону Ситидзё.

– Но я ведь уже на поверхности. Мне бы пешочком…

– Далековато будет пешочком. Больно уж ты тощий – боюсь, не дойдешь. – Мужчина пристально посмотрел на Сакё.

– Это только с виду, а так-то я крепкий – справлюсь, не сомневайтесь, – расправил плечи Сакё.

– Что ж, может, и к лучшему – хоть согреешься в такую холодину. Тогда шагай прямо на юг по Карасума-доори мимо Годзё-доори; за четвертым поворотом будет улочка Сёмэн-доори. Там и стоит храм Хигаси.

– Спасибо!

В этом, конечно, не было ничего необычного, и все-таки Сакё почему-то впечатлило то, что даже простые офисные служащие в Киото говорят на местном диалекте[4].

Следуя указаниям, Сакё двинулся на юг по Карасума-доори и вскоре остановился на ее пересечении с Годзё-доори. Приподнявшись на цыпочки, он принялся напевать что-то себе под нос. Пожилая пара, проходившая мимо, покосилась на него с недоумением. Пока Сакё ждал зеленого сигнала светофора, до него донесся приятный аромат из ближайшей бургерной. Почувствовав, что проголодался, он невольно сглотнул, но удержался и прошел мимо.

Четвертый поворот – и вот она, улица Сёмэн-доори, как и говорил тот прохожий. Храм Хигаси остался по правую руку, и Сакё свернул налево.

– Кажется, я на месте. – Он остановился перед двухэтажным зданием – скромным и будто бы неприветливым с виду жилым домом с покрытыми известью стенами. На ресторан не похоже – ни занавески у входа, ни таблички. Лишь едва уловимый характерный запах еды. Все, как ему и рассказывали.

– Здравствуйте! – Сакё слегка приоткрыл раздвижную дверь и заглянул внутрь.

– Добро пожаловать! – улыбнулась ему Коиси Камогава. На ней был черный фартук.

– К вам можно?

– Пожалуйста, проходите! – Женщина широко распахнула дверь.

– А вы Коиси Камогава?

– Верно. – Она озадаченно посмотрела на Сакё.

– Мне говорили, что сыскным агентством руководит настоящая красавица, но я не ожидал, что слухи настолько правдивы.

Сакё снял красную куртку.

– Бросьте, вы мне льстите. – Щеки Коиси зарделись.

– Простите, я не бронировал столик. У вас можно перекусить? – Сакё потер ладонью живот.

– С вашего позволения, сейчас же все приготовим, – пообещал молодому человку Нагарэ Камогава, одетый в белый поварской китель[5].

– Да, буду благодарен.

– Есть ли что-то, что вы не едите?

– Нет, ничего такого.

– Тогда нужно будет немного подождать.

Нагарэ направился на кухню. Сакё же устроился на алюминиевом стуле и уткнулся в смартфон.

– И что вы разыскиваете? – поинтересовалась Коиси, протирая столешницу перед ним.

– О чем вы? – оторвал взгляд от экрана Сакё.

– Вы ведь пришли сюда по объявлению? В поисках некого блюда.

– Ах, да. Мне о вас рассказала госпожа Дайдодзи из «Деликатесов Сюндзю». – Сакё повернул телефон к Коиси.

– Так вы что же, актер?! – воскликнула та, наклонившись к экрану. С фотографии на дисплее ей улыбался Сакё, стоявший подле Аканэ Дайдодзи и одетый в ярко-красное трико.

– Не совсем… Если быть точнее, я танцор. – Сакё положил телефон на стол экраном вниз.

– Это очень… оригинально.

– Да, можно и так сказать. По крайней мере, раньше так считалось. Вообще-то я выступал в самых разных амплуа: и в исторических пьесах играл, и в фильмах ужасов. Но, безусловно, самый большой для меня вызов – это попытка выразить нечто необъятное, используя лишь собственное тело.

– Прошу прощения, что заставил ждать! – Нагарэ принес угощение на серебристом подносе.

– Выглядит превосходно! – Глядя на то, как хозяин ресторанчика расставляет на столе тарелки, Сакё задрожал всем телом.

– Что это с вами? – удивленно спросила Коиси, положив ладонь ему на плечо.

– Не терпится попробовать! Стоит мне только подумать, что сейчас я буду есть все эти вкусности, – аж в дрожь бросает. Не беспокойтесь, все в порядке. У меня такое постоянно, – объяснил Сакё, ни на миг не отрывая взгляда от тарелок.

– Давайте я вам вкратце все расскажу. – Нагарэ, закончив с сервировкой, подошел к гостю.

– Прошу вас, – выпрямился Сакё.

– Сейчас похолодало, поэтому я решил, что главное блюдо должно быть горячим. В верхнем левом углу от вас, в тарелочке из керамики Авадзи[6] – желтохвост[7], зажаренный в саке касу[8]. Попробуйте добавить к нему смесь приправ – белый и черный кунжут, черный и красный перец, зеленые водоросли нори и мак, думаю, так будет вкуснее. Сбоку, в керамическом блюдце Карацу[9] – тушеная курица с яйцом. Она очень похожа на оякодон[10]. Рекомендую поперчить. В миске справа – жареная репа. Попробуйте с пастой мисо[11] из черных бобов – она здесь, сверху. В той тарелке Сигараки[12] – рулетики из ломтиков жареной утки с начинкой из зеленого лука. Не забудьте добавить горчицы. Рядом – соленья на закуску, бурые водоросли и скумбрия в уксусе. Слева, в миске в стиле Арита[13] – черепаховое мясо, тушенное в соевом соусе. А прямо перед вами, в керамическом блюдце Орибэ[14] – лангусты, сваренные со светлой пастой мисо. Рис принесу чуть позже.

Сакё внимательно выслушал рассказ Нагарэ, кивая и переводя взгляд от одного блюда к другому, и громко вздохнул.

– Да это даже лучше, чем мне рассказывали. Дайдодзи, конечно, меня предупредила, так что определенные ожидания имелись, но чтобы вот так…

– А вы знакомы с Аканэ?

– Ага. Познакомились на одном мероприятии, где было очень много еды и очень много танцев. Общаемся уже года три, и не только по работе – выпить тоже частенько выбираемся. – Отбивая пальцами ритм, Сакё все так же не отводил взгляд от тарелок.

– Что будете пить? – поинтересовалась Коиси.

– А вино у вас есть?

– Есть сухое японского производства. Ничего особенного, но… – начал Нагарэ.

– Я бы сейчас выпил белого, желательно холодненького…

– Сейчас принесу. – Зажав серебристый поднос под мышкой, Нагарэ скрылся на кухне.

– Любите вино?

– Не то чтобы люблю… Просто не могу пить ничего другого. Ни саке, ни крепкий алкоголь. Пиво мне тоже не очень нравится. Остается только вино.

– Эффектно, ничего не скажешь. И правда настоящий танцор.

– Как насчет этого? – Нагарэ торопливо выскочил из-за шторки, неся в руке бутылку с вином.

– Произведено в Киото? Не знал, что тут делают вино. Можно посмотреть?

Сакё наклонил голову, разглядывая этикетку:

– Торговая марка «Тоёсака», Аманохасидат[15]. Зеленый виноград сорта «Сайбель»[16] местного производства, и немного немецкого «Бахуса»[17]. Мне нравится его цитрусовый аромат.

Откупорив бутылку, Нагарэ поднес пробку к носу Сакё.

– И правда, пахнет здорово!

– Угощайтесь, пожалуйста. Дополнительно охлаждать не стал – сейчас такое время, что и холодильник для вина не нужен.

Поставив на стол бокал, Нагарэ вновь скрылся на кухне. Коиси тоже последовала за ним.

Во внезапно повисшей в ресторанчике тишине Сакё, тихонько прокашлявшись, для начала налил себе вина. Лицо его расплылось в мягкой улыбке, совсем не вязавшейся с неказистой обстановкой.

– Отличное вино! – Сделав глоток, Сакё опустил бокал.

В первую очередь он потянулся палочками к лангустам, аккуратно лежащим в блюдце перед ним. Они были мелковаты, но довольно мясисты. Светлое мисо обещало ярко выраженную сладость, однако мягкий кусочек неожиданно оставил свежее послевкусие за счет аромата юдзу[18]. Лангусты словно не сварили, а лишь слегка притушили с бобовой пастой. Внутри мясо было практически сырым и очень сочным. Только по одному этому блюду Сакё мог судить о невероятном таланте повара. Забегаловки в самом сердце района Гион[19], куда столько раз водил его отец, не шли ни в какое сравнение с этим местом.

Молодой человек обычно отдавал предпочтение желтохвосту, обжаренному в соевом соусе с сахаром и саке, однако оказалось, что саке касу придает вкусу дополнительные нотки, тем самым оттеняя его глубину. Очевидно, что в основе был не какой-то дешевый жмых из соседней лавочки. Мякоть желтохвоста явно пахла дорогим алкоголем.

К утиным рулетикам Сакё добавил горчицы, но переборщил, и чтобы перебить остроту, ударившую в нос, запил все вином.

Когда он доел примерно половину угощений, в зал вернулся Нагарэ.

– Ну как, понравилось?

– Понравилось – не то слово. Было очень вкусно, а еда показалась знакомой, будто я всю жизнь только ее и ел.

– Вот и славно. Рис уже готов, так что когда созреете, позовите меня, я принесу его.

– Спасибо! Сейчас, только выпью еще немного. – Сакё высоко поднял бокал.

Смешав жареную репу с пастой из черных бобов, он отправил все в рот. Пригубил вино. Потом принялся за курицу с яйцом, щедро присыпав перцем. Подлил еще вина. Все повторилось, затем еще раз, быстрее и быстрее. Наконец бутылка почти опустела.

Сакё закрыл глаза, вспоминая, как три дня назад стоял на сцене. Сам он был страшно доволен собой, вот только публика встретила его прохладно. Выступал он соло, так что винить в этом некого. Он был так уверен в танце, от музыки до исполнения, что когда в финале раздались жиденькие аплодисменты, он почувствовал себя совершенно выбившимся из сил. Из него как будто вынули душу.

– Прошу прощения, вам же еще о деле предстоит поговорить… Может, все-таки попробуете рис?

Нагарэ опустил на стол два горшочка.

– Ох, простите. Все так вкусно, что я уже…

– Сегодня у нас рис с крабовым мясом. Я использовал сливочное масло, поэтому блюдо чем-то напоминает плов. – Большой ложкой Нагарэ переложил рис из керамического горшочка Сигараки в миску и поставил перед Сакё.

– Да, запах у него совсем не как у японского блюда, – потянул носом тот.

– К нему обязательно нужен суп, но я подумал, что мисо здесь не подойдет. – Нагарэ снял крышку со второго горшочка, и Сакё увидел густой бульон с большим количеством ингредиентов.

– Минестроне?[20]

– Да, что-то вроде. В последнее время в рамэнных[21] это блюдо называют «двойным супом». Для его приготовления смешивают бульон даси из морской капусты и сушеного анчоуса и мясной бульон на говяжьей кости. Потом добавляют нарезанные овощи и бекон. Я предусмотрительно сварил рис и суп в отдельных горшочках.

– Минестроне я люблю, – произнес Сакё, взяв миску с супом в руки и сделав глоток.

– Как закончите, я провожу вас в офис. А пока можете выпить чаю, – с этими словами Нагарэ поставил на стол большую чашку и испарился на кухне.

Сакё съедал пару ложек риса с крабовым мясом, затем глотал пару ложек бульона и вновь возвращался к рису. Спустя некоторое время, лишь на мгновение замешкавшись, он положил себе добавки.

Поначалу он слегка сомневался, можно ли после легких японских блюд есть такую жирную, с большим количеством масла пищу, но все его опасения оказались напрасными. Наверное, вся магия заключалась в супе. Так по крайней мере решил Сакё. На вкус бульон был нейтральным, но вот его аромат… Слово «пряный» было слишком простым для его описания. Впрочем, определение «глубокий» казалось чересчур претенциозным. Так или иначе, он обрамлял яркое послевкусие риса, делая его мягче.

«И когда же это я, любитель всего французского, в последний раз с таким чувством удовлетворения откладывал палочки после еды?» — В попытках вспомнить Сакё сложил ладони у груди, а затем потянулся к чашке.

– Итак, вы готовы?

– Большое спасибо! Все было очень вкусно. – Сакё приподнялся и слегка поклонился.

– Простите, что пришлось вас поторопить…

– Нет-нет, что вы. Я и сам долго копался.

Вытирая платком выступившие на лбу капельки пота, Сакё встал.

* * *

– Прошу, проходите, – донесся голос Коиси из-за двери, когда Нагарэ постучал. Офис детективного агентства находился в конце узкого коридора.

– На этом передаю вас Коиси. Она обо всем позаботится. – Хозяин ресторанчика развернулся и проследовал обратно в зал.

Зайдя в комнату, Сакё уселся посередине длинного дивана.

– Простите, что заставил вас ждать.

– Что скажете, понравилась вам стряпня моего отца?

– Да, накормил он меня просто замечательно!

– Простите, что перебиваю, но не могли бы вы заполнить эту форму? – Коиси, сидевшая напротив Сакё, положила планшет на журнальный столик между ними.

– Хорошо. – Взяв анкету, Сакё принялся вписывать ответы.

– Все-таки те, кто занимается танцами, и правда отличаются от остальных. Вы даже когда пишете, как будто пританцовываете, – улыбнулась Коиси.

Закончив, Сакё протянул ей планшет.

– От этого мне уже не отделаться. Даже когда я просто чищу зубы перед зеркалом – и то танцую.

– Господин Сакё Катаока. Это ваше настоящее имя?

– Да.

– А похоже на псевдоним.

– Такой в некотором роде у меня тоже имеется.

– В каком смысле? – Коиси слегка подалась вперед.

– Как я отметил в вашей анкете, семья Катаока – потомственные актеры театра Но[22]. Мой отец Сэйсэцу – уже восьмое поколение. Когда-нибудь, возможно, я продолжу семейное дело и его сценическое имя перейдет мне.

– Вот это да! Потомственные актеры. А что, может быть такое, что вы не продолжите?

– Такое, конечно, нечасто случается, но все же… – Сакё усмехнулся.

– Хотя разница-то невелика – что тут, что там танцевать.

– Вовсе нет! – резко возразил ей Сакё.

– Почему? – стушевалась Коиси.

– Это две совершенно разные вещи. В театре Но артист скользит по поверхности, находясь в одной плоскости, в танце же – перемещается в трехмерном пространстве.

– Я вроде бы поняла, о чем вы, но… Ладно, давайте вернемся к делу. Что именно вы ищете? – Коиси направила разговор в привычное для себя русло.

– Какэсобу.

– Это ведь суп с гречневой лапшой соба, да?

– Здесь ее так называют? Вообще, это просто теплая соба с бульоном, без прочих дополнительных ингредиентов.

– Да, так и есть. Вот только мне казалось, что на вкус она везде одинаковая, разве нет?

– Я тоже так думал. Но теперь, когда я вспоминаю о той самой какэсобе, то понимаю, что она очень отличалась.

– А где вы ее ели? – Коиси приготовилась записывать.

– В ресторанчике «Вакамия» в квартале Кагурадзака[23].

– Так какэсоба и в Токио популярна? – На мгновение она остановилась.

– Нет, обычно ее в таких местах не подают. Но тот случай был особенным.

– Не могли бы вы рассказать поподробнее? – Коиси вновь поднесла ручку к бумаге.

– Как я уже говорил, я уехал из родительского дома и профессионально занялся танцами. Сэйсэцу, мой отец, конечно же много раз пытался убедить меня вернуться. Он частенько приезжал в репетиционный зал, а иногда даже заявлялся ко мне в гримерку прямо перед выступлением, чтобы поговорить. Я же твердо решил, что посвящу жизнь танцам, и не горел желанием возвращаться в семью. Всякий раз, когда отец приходил, я говорил ему об этом.

– Я, конечно, ничего не понимаю в танцах, да и особой разницы с театром не вижу, но все же что плохого в том, чтобы вернуться? Мне даже немного жаль вашего отца.

– Возможно, это прозвучит эгоистично, но мне бы не хотелось потратить всю свою жизнь на сохранение древних традиций семьи. Со времен Дзэами[24] повелось, что в театре абсолютно неважно, кто будет на сцене – я или кто-то другой. В танцах же все по-другому. Там все – мое творчество. Может быть, когда-нибудь танец станет традиционным японским искусством. И я буду словно Дзэами.

Сакё плотно сжал губы.

– Все это чересчур сложно для меня, – глубоко вздохнула Коиси.

– В тот день отец, обычно ограничивавшийся парой-тройкой фраз, вдруг пригласил меня в ресторан. Это было года три назад. Мы решили пойти туда после моего выступления. Я знал, что отец наблюдает за мной с балкона, а после выступления он заглянул ко мне в гримерку.

– И так вы оказались в том ресторане? – Коиси застрочила в блокноте.

– Место было необычным – не только мой отец, мастер искусства Но, но даже я, нищий танцор, смотрелся там инородно. Скорее, это место подходило для популярного артиста балета.

– Возможно, это заведение имело для вашего отца особенное значение?

– Я уверен, так и было. Столовое вино, которое нам принесли, тоже не было похоже на то, что обычно подают в японских ресторанчиках. К нему шла легкая закуска, такую предлагают в Киото. Отец же ни о чем серьезном так и не заговорил – все время мы просто болтали о том о сем.

– Как отец с сыном?

– С самого детства я воспринимал отца как наставника. Поэтому я всегда говорил с ним в очень вежливых выражениях, – Сакё отвел взгляд.

– С родным отцом? Это ведь так неестественно…[25]

– Меня так воспитали. Для меня это было абсолютно нормально.

– И именно в этот момент на сцене появляется какэсоба.

– Верно. Мой отец, как и я, любит выпить, так что мы с ним опустошили две бутылки красного и белого. А после началось. Отец, обычно редко говоривший о моих выступлениях, в этот раз высказался весьма жестко.

– Я, конечно, совсем в этом не смыслю, так что вряд ли пойму, но все же, что именно он вам сказал?

– Он все повторял какую-то бессмыслицу – будто мои танцы у всех на виду. Конечно, на виду. Я все-таки на сцене выступаю, – усмехнулся Сакё.

– У всех на виду? Да, артисты Но говорят на каком-то своем языке. Настолько утонченном, что сказанное остается загадкой, – согласилась с ним Коиси.

– Когда я ответил, что не понимаю, о чем он, отец сдался. Он что-то шепнул хозяйке, и вскоре на нашем столе оказалась какэсоба.

– И она была совсем не такая, как обычно подают в забегаловках.

– Когда лапшу принесли, я окончательно перестал понимать, что происходит. В дорогом ресторане в Кагурадзаке почему-то подают закуски, как в обычном баре. А в довершение всего – суп с гречневой лапшой. Мне показалось, что меня дурят.

– А сама какэсоба была обыкновенная?

– Пока я ел, ничего особенного не заметил. Но стоило мне выйти из ресторана, как я постепенно начал что-то чувствовать.

– Какая она была на вкус?

– Не смогу объяснить. Сравнить мне не с чем – в оттенках вкусов не разбираюсь. В чем я точно уверен – блюдо было изысканное. Такого я раньше не пробовал. Сама лапша была не ручной работы, а быстрого приготовления, но вот бульон – просто потрясающий. Так, по крайней мере, мне запомнилось.

– У меня только один вопрос. Тот самый ресторан, «Вакамия», еще работает?

– Простите. Больше нет.

– Так я и думала. Иначе вы просто отправились бы туда сами.

– Так или иначе, когда мне захотелось еще раз поесть той какэсобы, я поехал в Кагурадзаку. Оказалось, что ресторан закрылся, – расстроенно произнес Сакё.

– Вы ведь могли спросить у отца?

– Не хочу к нему обращаться, даже по такой мелочи.

– Я ожидала, что вы так скажете. Помните еще какие-нибудь детали?

– А вы когда-нибудь ели токийскую какэсобу? – ответил вопросом на вопрос Сакё.

– Ни разу, – призналась Коиси.

– В ней совсем не тот легкий бульон, к которому привыкли в Киото. Нет, в Токио лапшу подают с насыщенным, соленым супом. За это, собственно, я ее и люблю, но та какэсоба – совсем другое дело. Бульон в ней был прозрачный. Благородный, по-другому и не скажешь. Мне доводилось пробовать удон[26] в Киото, но и на него это блюдо совсем не походило. Удивительный вкус.

– Хотелось бы и мне попробовать…

– С тех пор я бывал в разных заведениях, но ничего подобного мне не попадалось.

– Хорошо бы еще хоть какую-нибудь подсказку. Вам совсем не с чем сравнить?

– Я люблю вкусно поесть и, конечно, много размышлял над этим вопросом, но мне так ничего и не пришло в голову. Но если все-таки сравнивать, то она чем-то была похожа на сио-рамэн. Съешь – и тепло внутри становится.

– Значит, соленое на вкус? Да, чем проще блюдо, тем сложнее его воссоздать. Так мой отец говорит.

– Кстати… – Сакё поднял взгляд к потолку.

– Вы что-то хотели сказать? – повернулась к нему Коиси.

– Тот суп, который я только что ел, был похож… Да нет, не может быть. Ведь в минестроне и какэсобе совершенно разные ингридиенты, – улыбнулся молодой человек.

Коиси прекратила записывать и пожала плечами.

– У меня к вам остался только один вопрос. Почему вы решили разыскать эту какэсобу именно сейчас?

– Я и сам не вполне понимаю. Вроде я уже и забыл о ней, и тут вдруг мне резко захотелось поесть ее еще раз.

– И именно в этот момент вам пришла в голову мысль о том, что стоит все же продолжить семейное дело?

– Вовсе нет. Я же уже упоминал, что твердо решил посвятить свою жизнь танцам. Но…

– Но?

– В последнее время я стал замечать, что мне наконец-то начал нравиться театр – это правда. Я думал, что танцы и Но – две абсолютно разные вещи, но, кажется, у них есть и много общего. – Глаза у Сакё заблестели.

– Ну вот. Я же говорила, – улыбнулась Коиси.

– Да нет же, не в этом смысле. Это действительно разные формы искусства. И все-таки что-то роднит их. Вот что я имел в виду.

– Вот ведь упрямец, – криво усмехнулась Коиси.

– Приходите как-нибудь на мое выступление.

– Давайте так – мы находим вашу какэсобу, а вы зовете нас на представление. – Коиси закрыла блокнот.

– Договорились. – Сакё слегка поклонился.

– Задача, конечно, не из легких, но думаю, папа справится.

Поднявшись, Коиси зажала блокнот под мышкой.

* * *

В обеденном зале их уже поджидал Нагарэ. Завидев Коиси с Сакё, он поднялся со стула.

– Как прошло, удачно?

– Да, господин Катаока мне все объяснил. Случай сложный.

– Простите, что доставляю хлопоты. – Сакё опять поклонился.

– Вовсе нет! Так даже интереснее, – улыбнулся Нагарэ.

– Это ты сейчас такой веселый и уверенный, – бросила взгляд на отца Коиси.

– Сколько с меня за сегодня? – Сакё достал из кармана бумажник.

– Оплатите в следующий раз, вместе со счетом за расследование.

– Вот как? И когда же следующий раз?

– Недели через две. Рассчитывайте примерно на этот срок. Мы с вами свяжемся.

– Понял. У меня будут выступления, но надеюсь, мне удастся вырваться на пару дней. Буду ждать звонка! – Сакё низко поклонился и открыл раздвижную дверь. – Ой, это ваш? – Молодой человек погладил подбежавшего к его ногам полосатого кота.

– Наш-то наш, только папа его внутрь не пускает – говорит, котам не место там, где люди едят. – Коиси исподлобья взглянула на Нагарэ.

– Но ведь так оно и есть!

– А как его зовут?

– Хирунэ[27], – ответила Коиси.

– До встречи, Хирунэ! – Сакё помахал коту на прощание.

– Что, все настолько плохо? – поинтересовался Нагарэ, когда они вернулись в обеденный зал.

– Кажется, сложнее дела у нас еще не было, – вздохнула Коиси.

– Что мы ищем?

– Какэсобу.

– Какэсобу? Это суп с гречневой лапшой, что ли?

– Да.

– Да уж, и правда трудная задачка.

– Вот именно. Ко всему прочему, это не простая какэсоба – ее подавали в ресторане в Кагурадзаке. Заведение, разумеется, больше не работает.

– Да, вот это мы влипли, – протянул, недовольно сморщившись, Нагарэ.

2

В этот раз Сакё доехал по линии «Джей-ар»[28] до станции «Киото» и оттуда без приключений добрался до ресторанчика «Камогава».

– Хирунэ, как дела? – Нагнувшись, Сакё погладил кота.

– А он вас запомнил! – Коиси, вышедшая встречать гостя, остановилась рядом с ними.

– Я с детства люблю котов, но отец не разрешал мне заводить животных.

– Почему? Неужели это тоже связано с искусством Но?

– В театре Но очень важен голос артиста, так что кошачья шерсть может стать настоящей проблемой.

– Как все строго! Что ж, пойдемте. – Коиси жестом пригласила гостя внутрь.

– Благодарю. – Сакё переступил порог ресторанчика.

– С возвращением! – радостно приветствовал его Нагарэ.

– Кажется, дело мое оказалось весьма хлопотным.

– Сначала и вправду нелегко пришлось – мы блуждали будто в тумане. Но потом все же отыскали правильный путь.

– Уже не терпится увидеть, что у вас получилось.

– Ваш заказ скоро будет готов, только нужно чуть-чуть подождать. – С этими словами Нагарэ скрылся за кухонной шторкой.

– А вы, господин Сакё, оказывается, выдающийся танцовщик! Я тут поискала про вас информацию и выяснила, что вы и в Нью-Йорке выступали, и в Лондоне. Просто удивительно!

– Спасибо. Все благодаря тому, что танцы, в отличие от театра Но, понятны людям в любом уголке земного шара. Зритель смотрит на меня не потому, что я в их глазах – диковинка, и это не может не радовать.

– Я опять не поняла половину сказанного, но надеюсь, вам понравится какэсоба, которую приготовил для вас папа. – Коиси поставила на стол чашку и наполнила ее чаем из керамического чайника в стиле Банко[29].

– Нелегко вам пришлось с моим делом. Наверное, хотелось бросить на полпути?

– Мой отец никогда не сдается, – гордо заявила Коиси.

– И мой тоже, – посерьезнел Сакё.

– Прошу прощения за ожидание! Ваша какэсоба готова. Надеяться на что-то особенное, впрочем, не стоит.

Из узорчатой миски, которую поставил на стол Нагарэ, валили густые клубы пара.

– Какой приятный запах! Кажется, тот самый. – Наклонившись к еде, Сакё зажмурился от удовольствия.

– Пожалуйста, угощайтесь. Но помните, как я и предупредил, это всего лишь какэсоба.

– Я постараюсь. – Соединив на мгновение руки у груди, Сакё взял палочки.

– Я буду очень рад, если вам понравится!

Заметив на себе взгляд отца, Коиси проследовала на кухню. За ней ушел и сам Нагарэ.

Сакё некоторое время молча взирал на миску, держа в руке палочки.

Лапша ровно такая, как и должна быть. Прозрачный бульон. И ничего лишнего. На вид блюдо такое же, как и в тот, предыдущий раз. И как и тогда, Сакё попытался взять миску в руки, но та оказалась чересчур горячей. Отдернув пальцы, он потер мочку уха.

Подрагивая от волнения, молодой чловек подцепил палочками немного лапши.

– Это оно! То самое блюдо! – пробормотал Сакё. Потом он аккуратно поднял миску так, чтобы его большой палец оказался на ее верхней кромке, и отпил глоток супа. – Это оно! – повторил он.

Как же так получилось, что не только вкус, но и внешний вид этой какэсобы в точности повторяли врезавшееся ему в память блюдо? Неожиданно Сакё догадался, что причиной тому – посуда. Он уже плохо помнил детали да и в керамике не особо разбирался, но сомнений быть не могло – миска такая же, как и в тот раз.

Сакё вновь вгляделся в нее. Посуду украшала роспись – синие цветы на белом фоне, похожие на пионы. Вокруг них были изображены листики и вилось что-то вроде лозы. Погрузившись в воспоминания, Сакё отхлебнул еще супа и тихонько вздохнул.

Во внезапно повисшей в ресторанчике тишине было слышно лишь, как Сакё поглощает какэсобу.

Доев лапшу, Сакё обеими руками взял миску и с шумом допил остатки бульона, будто прихлебывал слабо заваренный зеленый чай.

– Так я и думал!

На дне опустевшей чашки виднелся иероглиф «фуку» – «счастье».

В этот самый миг Нагарэ, будто выжидавший нужного момента, показался из-за занавески, что скрывала проход на кухню, и остановился подле Сакё.

– Как вам?

– Идеальное попадание. Это та самая какэсоба.

– Замечательно! – с облегчением выдохнул Нагарэ.

– Я поражен. Это просто невероятно! Как вам удалось?

– Вообще-то, лучше вам было напрямую обратиться к отцу – так вышло бы быстрее. Но раз уж вы никак не могли… – усмехнулся Нагарэ.

– И все же, как? Откуда вы достали эту посуду? Ведь «Вакамия» больше не работает, разве нет? – Сакё вновь взял в руки опустевшую узорчатую миску.

– Не догадываетесь? – улыбнулся еще шире Нагарэ.

– Если только память мне не изменяет… – Сакё вытер носовым платком капельки пота, выступившие сзади на шее.

– Что ж, давайте я вам все расскажу. – Нагарэ уселся напротив Сакё. – По правде говоря, какэсоба, которую вы сегодня ели, – целиком и полностью плод моего воображения.

– Воображения?

– Видите ли, традиционные японские рестораны – штука непростая. – Нагарэ показал ему выцветшую фотографию.

– Да, да! Это то самое место! Так здорово увидеть его снова. – Сакё поднес снимок поближе к глазам.

– Как мне удалось узнать, хозяйка ресторана «Вакамия» теперь держит небольшую забегаловку под названием «Кораку» на Суйдобаси[30]. Я сразу же отправился туда. – Рядом с первым снимком Нагарэ положил на стол фотографию «Кораку». – Заведение совсем небольшое. Внутри – всего одна барная стойка, загибающаяся буквой «п» и вмещающая человек десять, не больше. Однако пустых мест там почти не было. Хозяйка стояла по центру за барной стойкой и разливала алкоголь.

– Как же она дошла от изысканной «Вакамии» до этой маленькой забегаловки? – Сакё взял в руки фотографию «Кораку».

– Опрокинув очередной стакан, я решил поговорить о «Вакамии». Хозяйка в конце концов вспомнила и вашего отца, и вас, но что бы я ни делал, она ничего толком не рассказала. Спросить про какэсобу напрямую я тоже не мог. Понимая, что она ни за что не раскроет секретов своей кухни, я не придумал ничего лучше, чем наплести, что в квартале Гион в Киото мне встречалось похожее блюдо.

– Вот как? – смог выдавить Сакё.

– Ситуация казалась безвыходной. Но тут мне на помощь пришел мужчина, сидевший рядом. Оказалось, он был постоянным гостем в «Вакамии». И хотя он отметил, что какэсобу там никогда не пробовал, он многое сообщил мне по поводу их кухни.

– Папина настойчивость и тут победила, – довольно заметила Коиси, бросив взгляд на фотографии.

– И все же, как вам удалось?.. – покачал головой Сакё.

– В «Кораку», как выяснилось, приходит довольно много завсегдатаев «Вакамии». И многие из них были совсем не прочь поделиться воспоминаниями о делах давно минувших дней. Хозяйка как будто тоже не возражала против нашего общения, так что постепенно мы с ними нашли общий язык. Собрав истории посетителей, я все проанализировал, и вот результат – ваша какэсоба. – Бросив взгляд на пустую миску, Нагарэ горделиво приосанился.

– Вы не только смогли воссоздать вкус, но даже нашли такую же посуду! Высший пилотаж! – воскликнул Сакё.

Коиси недовольно посмотрела на отца.

– Если начистоту, посуду я добыл в последнюю очередь. Все благодаря хозяйке, – расплылся в улыбке тот.

– Но ведь она, кажется, не очень-то хотела вспоминать о временах «Вакамии»? – удивленно склонил голову Сакё.

– Как-то к слову пришлось – один из прежних постоянных посетителей «Вакамии» заговорил с хозяйкой о гостях, которые любили заказывать окуней и черепах. Мой сосед по барной стойке вспомнил пару-тройку имен… – Нагарэ повернулся к Сакё.

– И в том числе моего отца?

Нагарэ кивнул.

– «Кто же это был? Всегда заказывал суп из морского окуня и черепахи. Я уже и позабыла…» Услышав наш разговор, хозяйка будто заговорила сама с собой.

– Окунь и черепаха. Роскошно – в отцовском стиле, – вставил Сакё.

– Я почувствовал, что именно в этом кроется подсказка.

– Значит…

– «Верно, верно. Бывало так, что он добавлял в суп пшеничную лапшу и ел все вместе». Вот что она вспомнила. Добрейшей души женщина – хозяйка «Вакамии», – заулыбался Нагарэ.

– Вот оно как. Окунь и черепаха. Теперь, когда вы сказали, я понимаю, что это действительно тот самый вкус. А в тот раз, выходит, лапша была не пшеничная, а гречневая.

– Сначала я тоже засомневался. Мне казалось, что черепаха перебьет тонкий вкус окуня. Однако когда я приготовил бульон, получилось довольно неплохо.

– Настоящая какэсоба для богатых.

– В «Вакамию» частенько захаживали знаменитые финансисты и люди искусства, так что хозяйка не жалела денег на самые качественные ингредиенты. Принимая это во внимание, я приобрел дикого окуня из Акаси[31], черепаховое мясо же нашел в одной из старинных лавочек в Киото. Если положить искусственно выведенную рыбу, то черепаха точно перебьет ее вкус, но окунь из Акаси – другое дело. У него-то как раз вкус ярко выражен. Лапшу я использовал сухую, из муки производства Хоккайдо[32]. Она хорошо сочетается с бульоном.

– Правда? Так вот в чем суть? Да, впечатляет… – Сакё задумался.

– Если ингредиенты подошли друг к другу, нет ни победивших, ни проигравших. Вкус блюда рождается в гармонии, когда ни одна из составляющих не перетягивает внимание на себя.

– Я тоже попробовала этот бульон, когда ела рис с овощами. Было вкусно. Я не ожидала, что окунь и черепаха так хорошо сочетаются. Впрочем, я не так уж и часто их ем, – пожала плечами Коиси.

Сакё молча сверлил взглядом миску.

– Роскошь роскошью, но вы-то этого не знали, так что для вас это была обычная гречневая лапша в супе. Ни отец, ни хозяйка «Вакамии» ничего не сказали, поэтому вы и решили с самого начала, что вам принесли нечто совершенно простое. То же и с посудой. Сервировать какэсобу в миске работы Росандзина[33] – в высшей степени изысканно, но тогда вы об этом не подозревали. Вам казалось, что это обычная миска для лапши.

– Почему же они ничего не рассказали? Ведь я бы тогда воспринял тот вечер по-другому.

– Я не знаю подробностей, но кажется, Дзэами однажды написал что-то о «скрытом цветке»[34]. Наверное, вашему отцу понравилась такая метафора.

– Скрытый цветок… – рассеянно повторил Сакё.

– Это лишь мои домыслы, я могу и ошибаться. И все-таки, думаю, отец хотел донести до вас именно эту мысль. – Нагарэ посмотрел прямо в глаза Сакё.

– Значит, он хотел вернуть меня в театр? – отвел взгляд тот.

– Не могу говорить за него. Но, похоже, смысл был такой. Разве он не прибегнул бы к чему угодно, чтобы вы смогли его понять?

– Роскошный бульон из окуня и черепахи, поданный как обычная какэсоба. Легко не заметить. А вкус при этом глубоко запечатлился в памяти. Вот что хотел сказать отец, когда говорил, что я у всех на виду.

В ответ на слова Сакё Нагарэ медленно кивнул.

– По мне так это слишком мудрено, – покачала головой Коиси.

– Если подумать, не так уж и мудрено. Сколько бы вам ни исполнилось, для своих родителей вы навсегда – ребенок. И тут ничего не поделаешь.

– Похоже, ваш отец – хороший человек. Что плохого в том, чтобы исполнить его просьбу? – повернулась к Сакё Коиси.

– Пойти по стопам родителей – не про профессию или внешние атрибуты. Это о душе. Прежде всего от нас ждут, что мы впитаем в себя семейные традиции, чтобы потом заняться соответствующим делом. Каждый родитель считает такой порядок вещей правильным, разве нет? – Нагарэ поднялся.

– Спасибо вам! – Спешно подскочив с места, Сакё низко поклонился.

– Я опять мало что поняла, но, кажется, в итоге все закончилось хорошо, – усмехнулась Коиси.

– Простите, что доставил столько хлопот. Теперь я смогу двигаться дальше, без сожаления оставив все в прошлом. – Договорив, Сакё плотно сжал губы.

– Я рад, – поклонился в ответ Нагарэ.

– Сколько с меня вместе с прошлым разом? – Сакё достал бумажник.

– Мы оставляем решение за клиентом. Переведите, пожалуйста, столько, сколько посчитаете нужным, вот сюда, – Коиси протянула молодому человек листок бумаги с номером счета.

– Понял. Позвольте вас как следует отблагодарить – вам ради меня дорогущих окуня с черепахой пришлось купить.

Сакё убрал листок в бумажник.

– Как будете выступать в Киото, обязательно дайте знать! Мы придем на вас посмотреть. Да, папа?

– Ага, точно, – кивнул Нагарэ.

– Пожалуйста, не стоит утруждаться, – улыбнулся Сакё.

– Тогда возьму с собой подружку, – подмигнула ему Коиси.

– Еще раз спасибо! – радостно поблагодарил их Сакё и потянул раздвижную дверь.

– Эй, сюда нельзя! – Нагарэ преградил дорогу Хирунэ, юркнувшему внутрь.

– Вот ведь как. Обижают тебя здесь, – погладил кота Сакё.

– Папа у нас и правда бывает невыносим! – Коиси присела рядом с ним.

– Невыносим?! Дело ведь совсем не в этом!

– Да, да, знаю. Там, где готовят еду, котам не место.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – недовольно скривился Нагарэ.

– Можно задать один вопрос? – Остановившись, Сакё повернулся к нему.

– Да?

– Тот суп, который вы подавали в прошлый раз, что-то вроде минестроне… Его послевкусие отчего-то напомнило мне какэсобу из «Вакамии». Наверное, мне показалось?

– Это чистая случайность, но думаю, в их составе оказался один и тот же ингредиент – сок имбиря. Им приправляют черепаховое мясо. А в прошлый раз я добавил немного для того, чтобы бульон согревал.

– Поэтому и получился похожий вкус.

– А вы тонкий ценитель, – улыбнулся Нагарэ.

– Большое спасибо! – Поклонившись, Сакё двинулся было на запад по Сёмэн-доори, но вдруг снова остановился. – А можно еще один вопрос?

– Слушаю. – Нагарэ сделал шаг вперед.

– На дне миски нарисован иероглиф «счастье». В этом тоже есть какой-то смысл?

– Об этом лучше спросить Росандзина, – хохотнул Нагарэ. – Когда приступаешь к трапезе, иероглифа не видно, но стоит доесть – и вот он, перед глазами. Хороший знак. Ведь то же самое и на сцене? Когда представление заканчивается, чувствуешь себя счастливым. Причем это происходит не только со зрителями, которые встают со своих мест с осознанием того, что увидели нечто прекрасное, но и с самим исполнителем.

Сакё лишь молча выслушал его.

– Удачи вам во всем! – подала голос Коиси. Лишь тогда Сакё, будто очнувшись от оцепенения, расправил плечи и зашагал прочь.

Будто ощутив на себе взгляд хозяина ресторанчика и его дочери, Сакё, пройдя примерно половину улицы, обернулся и еще раз коротко поклонился.

* * *

– Пап! – Как только они вернулись в обеденный зал, Коиси схватила отца за плечи.

– Чего это ты? – стряхнув ее ладони, обернулся Нагарэ.

– Кто говорил, что сейчас нам нельзя особенно тратиться?! А сам купил посуду работы Росандзина! – Коиси хмуро посмотрела на отца.

– А глаза тебе зачем? Я-то думал, чтобы видеть все хорошенько. Это же копия! Росандзина постоянно подделывают.

– Копия? Вот, значит, в чем дело? Но ведь тогда получается, что ты обманул господина Сакё!

– Он просил разыскать какэсобу. А посуда – всего лишь приятное дополнение, – Нагарэ поднял миску из-под лапши высоко над головой.

– А я-то решила, что ты приобрел оригинал. Иногда ты совершаешь абсолютно необдуманные покупки!

– Да мне и не нравится керамика Росандзина, если на то пошло, – потупил взгляд Нагарэ.

– Почему это? – поинтересовалась Коиси.

– Вечера нынче холодные. Лучше набэ[35] в такое время ничего не придумать, – перевел тему Нагарэ. – Ну что, устроим пир – у нас и окунь, и черепаха есть. Нечасто они оказываются на нашем столе. Можем и Хиро позвать.

– Правда? Хиро обожает набэ! – Голос Коиси стал выше.

– Как и Кикуко. – Нагарэ взглянул на домашний алтарь.

– Мама наверняка пожурила бы нас за такие излишества. – Коиси присела у алтаря.

– Иногда можно. Правда, Кикуко? – С этими словами Нагарэ Камогава возжег палочку благовоний.

Глава 2. Рис с карри

1

– Значит, до Токио по времени ехать столько же, что и сюда, – пробормотал Нобуо Мацубаяси, выйдя на платформу номер семь на станции Киото и бросив взгляд на станционные часы.

Около десяти он выехал из Канадзавы[36] на экспрессе «Буревестник»[37] и примерно в десять минут первого был уже в Киото. Время в пути – около двух часов пятнадцати минут.

Как раз с полмесяца назад Нобуо ездил в Токио, и путешествие заняло два с половиной часа. Он в очередной раз поразился тому, насколько быстрее движутся поезда «Синкансэн»[38] по сравнению с обычными железнодорожными линиями.

Поднимаясь с платформы по лестнице, Нобуо споткнулся на третьей ступеньке и чуть не упал. В тот момент он явственно ощутил, как сильно постарел.

Выйдя со станции, мужчина двинулся прямо на север по улице Карасума-доори. Он был в легкой одежде, а из вещей взял только черную сумку, которую теперь нес на плече. Мелкими шажками он быстро пересек Ситидзё-доори, а затем свернул на восток и оказался на Сёмэн-доори.

Наконец, отыскав нужное здание, Нобуо замер у входа и недоверчиво покачал головой. В реальности заведение оказалось совсем не таким, как он себе представлял.

– Не подскажете, здесь находится ресторанчик господина Камогавы? – окликнул он проходившего мимо молодого монаха.

– Насчет ресторанчика не знаю, но господин Камогава и правда проживает в этом доме, – сдержанно произнес тот в ответ.

– Спасибо! – Поблагодарив монаха, Нобуо решительно потянул в сторону раздвижную дверь. – Добрый день!

– Добро пожаловать! Мы вас ждали.

Вышедший ему навстречу улыбающийся мужчина с белой шапочкой в руках был, без сомнения, Нагарэ Камогавой.

– Рад встрече! – Нобуо поклонился и переступил порог.

– Вы, наверное, ожидали чего угодно, но не этого, – заметил Нагарэ, окидывая взглядом обеденный зал. Он будто почувствовал сомнение гостя.

– Да. Признаться, я немного удивлен, – кивнул Нобуо и тут же пожалел о своей откровенности.

Лакированные изделия его работы язык бы не повернулся назвать дешевыми. Но те из них, что Нагарэ до сих пор приобретал у него для ресторанчика, относились к категории наиболее дорогих.

– Добро пожаловать! Меня зовут Коиси. – Коиси Камогава поклонилась Нобуо.

– Вы Коиси? Я много слышал о вас от вашего отца. Вы еще красивее, чем я себе представлял, – повернулся к ней Нобуо. Глаза у него засверкали.

– Ох, да вы ей льстите, – усмехнулся Нагарэ.

– И правда. Какая уж из меня красавица, – покраснела его дочь.

Нобуо никогда не отличался мастерством в искусстве делать комплименты. Сказал он ту фразу от чистого сердца – все из-за того, что Коиси показалась ему невероятно похожей на его собственную дочь. И дело было не во внешности. Скорее, Коиси ужасно напоминала его Ёко мимикой и жестами.

– Вы едите все или есть продукты, которые вы не употребляете в пищу? – поинтересовался Нагарэ у Нобуо. Тот все продолжал разглядывать Коиси.

– Не переношу сырую рыбу. Хоть и вырос у моря. Особенно сасими…[39] Все остальное ем. – Нобуо опять почувствовал укол сожаления. Почему он так откровенен с ними?

Он часто просил не приносить сасими, когда понимал, что сейчас подадут что-нибудь из японской кухни. Интересно, насколько сложно собрать сет из японских блюд, если не включать туда сырую рыбу? Кому, как не ему, вот уже полвека занимавшемуся изготовлением традиционной посуды, было это знать?

– Может, это прозвучит невежливо, но, думаю, виной всему возраст. Со временем вкусы меняются. У меня, по правде говоря, то же самое. Когда в каком-нибудь рёкане[40] на берегу моря приносят ассорти из морепродуктов в деревянном кораблике, я наедаюсь до отвала. Но так было далеко не всегда, – пришел на помощь гостю хозяин ресторанчика.

– И у вас такое было, господин Камогава? Да, полностью согласен. В молодости я ровно дышал к сырой рыбе, но с годами она совсем мне разонравилась. Даже маринованную скумбрию не могу есть, – слегка улыбнулся Нобуо.

– Что ж, садитесь, пожалуйста! – Коиси указала ему на алюминиевый стул с красным сиденьем.

– Придется немного подождать, но скоро все будет готово, – пообещал Нагарэ. Водрузив свою белую шапочку обратно на голову, он скрылся на кухне.

– Хотите чего-нибудь выпить? – предложила Коиси, ставя поднос перед мужчиной.

– Ничего, если я выпью своего? – вдруг спросил тот, поднимая на нее взгляд.

– Как вам будет угодно. С чем вы к нам пришли? – Коиси с интересом посмотрела на него.

– Саке из моих запасов. Я подумал, что оно подойдет под блюда вашего отца. – С этими словами он вытащил из сумки бутылку саке объемом в четыре го[41].

– «Горин». Произведено в Исикаве, – прочитала этикетку Коиси.

– Его делают из риса сорта «Исикавамон» на закваске из Канадзавы. Я уверен, оно отлично пойдет с тем, что приготовит господин Камогава!

– Вы уж, пожалуйста, и его самого угостите. Принести вам фарфоровую бутылочку для подачи?

– Не нужно, я сам справлюсь. Понадобятся разве что кружки или чашечки для саке.

– Я принесу несколько на выбор. – С этими словами Коиси ушла на кухню.

Нобуо еще раз огляделся вокруг.

«Разыскиваем еду». Одна скромная строчка объявления в «Деликатесах Сюндзю» идеально подходила еще более скромной обстановке заведения. Даже в том месте, где Нобуо вырос, у станции можно было найти с десяток подобных ресторанчиков. И все же заведение семьи Камогава выбивалось из этого ряда. Изделия его работы настолько не подходили этому местечку, что он невольно взгрустнул. Этот лаковый поднос перед ним, несомненно, его рук дело. Вот только под ним – столешница, обклеенная дешевой деколой[42].

– Прошу прощения за ожидание! – Из-за шторки показался Нагарэ с посудой, которую он тут же принялся сервировать на подносе.

Длинное блюдо из керамики Арита, небольшая мисочка из стекла Эдо-кирико[43], квадратная плошка Орибэ, чашечка в стиле э-карацу…[44] Нобуо следил за тем, как хозяин молча расставлял один предмет за другим.

– Днем еще, конечно, жарковато, но по утрам и по вечерам уже можно ощутить дыхание осени, – произнес Нагарэ, закончив с сервировкой.

– Ночью теперь стало слышно, как жужжат насекомые, – помолчав немного, добавил Нобуо, не в силах отвести взгляд от подноса.

– Давайте я вам вкратце все расскажу. На длинном блюде у нас зажаренная с солью нерестовая форель. Одну я слегка подкоптил на щепе из коры яблони и сакуры. Ту, что была с икрой, замариновал в соевом и цитрусовом соусах, а потом поджарил. К рыбе нарезал еще листья гречишника, так что можете посыпать сверху, если захотите. В стеклянной мисочке – жареная мурена, маринованная с уксусом, морковкой, сахаром и чили. Между прочим, последняя в этом сезоне. Рекомендую со смесью из семи специй. Надеюсь, такая степень прожарки вас устроит. В плошке Орибэ – жареные осенние баклажаны и говядина Оми[45]. Попробуйте добавить соус на основе пасты мисо. А соль с порошком маття[46] отлично подойдет к тэмпуре[47] из овощей и мелко нарезанных тигровых креветок. В чашечке э-карацу – вареные овощи и морепродукты – побеги бамбука, морское ушко, шампиньоны, красный конняку[48], гибискус. Чуть позже принесу суп и рис, а пока, пожалуйста, наслаждайтесь закусками и саке! – Зажав под мышкой поднос, Нагарэ поклонился. – Приятного аппетита!

Коиси поставила сбоку от гостя плетеную бамбуковую корзину. В ней было около двадцати разных чашечек для саке.

– Что же выбрать… – С растерянной улыбкой на лице Нобуо сложил руки на груди.

– Оставлю вас. Берите, что больше нравится. – Улыбнувшись в ответ, Коиси ушла на кухню вслед за отцом.

Нобуо, остановившись на внушительного размера чашечке из керамики Сигараки, наполнил ее саке. Поднеся напиток к губам, он пристально уставился на поднос, заставленный едой.

Надо же, посмотреть – так обыкновенная забегаловка в пригороде, но стоит только обратить внимание на поднос – сразу переносишься в мишленовский ресторан, а то и лучше. Подбор посуды, сервировка блюд – все безукоризненно. Он просидел так еще несколько минут, а затем наконец взял палочки.

Начал Нобуо с той рыбины, в которой была икра. Свежий аромат юдзу смешивался с насыщенным рыбным вкусом, икринки приятно лопались на зубах. Все вместе рождало богатую палитру ощущений. Нобуо был уже немолод и за эти годы ел форель бесчисленное множество раз, но такой вкусной ему еще не попадалось.

К мурене, как и предлагал Нагарэ, он добавил смесь из семи специй. Кажется, хозяин ресторанчика говорил, что эта рыба – последняя в сезоне. К истекавшей соком мурене как нельзя лучше подходили острые специи и уксусная кислинка, оставлявшая после себя свежее послевкусие.

Кулинарное мастерство Нагарэ подчеркивало сильные стороны продуктов и маскировало слабые. Да, он все-таки выдающийся повар! Но почему тогда он не хочет и заведение свое обставить соответствующе?

Стоило, однако, ему попробовать жареную говядину, и Нобуо тут же отказался от этой мысли. Что, если бы эти блюда подавались в фешенебельном ресторане где-то в районе Гион? Гости, конечно, были бы безмрно рады, но достичь подобного эффекта все равно бы не получилось. Именно здешняя обстановка, обескураживающая своей простотой, повышает ценность кулинарного мастерства шеф-повара.

В бутылке еще оставалась примерно половина саке, а вот закуски подходили к концу. Словно почувствовав это, из кухни вновь показался Нагарэ:

– Ну что, готовы к рису?

– Спасибо! Простите, я тут пью и пью, а нам ведь и о деле надо поговорить…

– Вам все понравилось?

– Я просто поражен. По работе мне приходилось бывать в разных заведениях, но такого уровня – впервые.

– Вы преувеличиваете. Мы всего лишь скромный ресторанчик. – Нагарэ слегка улыбнулся, собирая посуду.

– Сказать по правде, сначала я был поражен. Чтобы мои изделия использовались в подобном месте…

– Вы уж простите нас.

– Нет-нет! Теперь-то я понимаю, что это наилучшая стратегия, – широко заулыбался Нобуо.

Нагарэ, напротив, слегка помрачнел и вновь скрылся на кухне.

– Вам принести еще саке? – подошла к гостю Коиси.

– Нет, спасибо, мне хватит. А то я завтра не встану. – С этими словами Нобуо плотно закупорил бутылку.

– Рис у нас сегодня с муреной, – объявил Нагарэ, держа в руках глиняный горшочек Сигараки.

– Я часто ем суси с муреной, но с простым рисом еще ни разу не пробовал.

– На суси это не очень похоже. Так, обыкновенная повседневная еда. – Нагарэ водрузил горшочек на плетеную соломенную подставку.

– А что за суп? – поинтересовался Нобуо, снимая крышку с миски.

– В основе – мелко нарезанная кожа мурены, приготовленная с рыбным фаршем. Если захотите, можете добавить сок юдзу.

Кажется, Нагарэ опять использовал посуду работы Нобуо. Из небольшой черной лаковой миски приятно пахло.

– Будете чай бантя?[49] – спросила Коиси. В руках она держала традиционный киотский[50] керамический чайничек.

– Я дома тоже всегда после еды пью чай. Предпочитаю кукитя[51].

– Кукитя? – Коиси, уже было наклонившая чайничек над чашкой, замерла.

– Префектура Кага славится этим напитком. Это зеленый чай, который заваривают на стеблях. Похож на жареный бантя, что заваривают в Киото. Но главное в нем – аромат.

– Что может быть лучше чашечки бантя после вкусной еды!

Коиси налила чай. Запахло чем-то копченым.

– Риса я положил немного, так что если захотите добавки – зовите!

Нагарэ поставил перед Нобуо плошку.

– Так это и есть тот самый рис с муреной? – удивленно спросил тот.

– Выглядит как обыкновенный белый рис. Мурену я пожарил с солью, измельчил мякоть и перемешал с рисом. В качестве приправы – мелко нарезанные почки деревьев и листья сисо[52]. А еще с бантя можно сделать тядзукэ – рис с чаем – и добавить васаби[53] и водоросли нори. – Нагарэ положил ложку на крышку горшочка. – Под кожей мякоть у мурены белоснежная, прямо сияющая.

В ответ Нобуо сложил руки у груди, а когда его собеседник закончил, взял палочки.

Как и сказал Нагарэ, на первый взгляд в этом рисе не было ничего особенного. Но только Нобуо положил в рот первый кусочек, как тут же почувствовал яркий вкус мурены. Рыбы было ровно столько, сколько нужно. Кожа и фарш пошли на суп. В этом чувствовалось стремление повара использовать в готовке все без остатка.

Нобуо два раза просил добавки, а на третий, когда он налил в рис чая, горшочек практически опустел.

– Может, принести еще? – с улыбкой предложил Нагарэ, держа под мышкой поднос.

– Нет, спасибо. Давно я так не объедался рисом. Все-таки еда, приготовленная с душой, самая вкусная! – Нобуо потер живот.

– Главное, что вам понравилось. Что ж, передохните немного, а затем уже поговорим о деле. Позовите, как будете готовы. – Собрав посуду, Нагарэ вернулся на кухню.

В том, как сильно качество блюд контрастировало с окружающей обстановкой, было нечто, тревожащее Нобуо. Тем не менее все оказалось настолько вкусным, что он начал ощущать некоторое спокойствие. Если за его дело возьмется Нагарэ, все должно получиться.

Не спеша допив чай, Нобуо приподнялся и заглянул за занавеску.

* * *

Как это обычно бывает в киотских традиционных домах, длинный коридор уходил в глубь здания. Первым шел Нагарэ, за ним – Нобуо. Поступь его была тяжелой.

– А на этих снимках… – Мужчина остановился у одной из фотографий. Обе стены коридора были густо увешаны ими.

– Блюда, которые я когда-то готовил. Вместо книги с рецептами, – обернулся Нагарэ.

– Ведь здесь не только японская кухня! – Нобуо приблизился к фотографиям.

– Да, я готовлю и китайскую, и европейскую.

– Вы настоящий мастер! И тем не менее беретесь даже за такие рядовые блюда, как рамэн…

– Простите, если это прозвучит грубо, – я считаю, что еду нельзя делить на обычную и дорогую. Дело ведь не в том, что более изысканно – закуски к чайной церемонии или рамэн. Когда частичка души, которую вкладывает тот, кто готовил, сливается с настроением того, кто ест это блюдо, тогда и происходят настоящие чудеса.

– Разве? – Нобуо чувствовал, что не согласен с Нагарэ.

В мире лаковой посуды то, что создавал Нобуо, без сомнения можно было бы отнести к изделиям высшей категории. Раньше он делал и простые вещи для повседневного использования, но его за это страшно раскритиковали и коллеги, и учителя, так что он сосредоточился исключительно на качественной, изысканной посуде. Именно благодаря этому решению Нобуо Мацубаяси, лакировочных дел мастер, приобрел некоторый вес в мире искусства – так, по крайней мере, он полагал. С кулинарией дела обстоят так же. В ней тоже есть уровни качества. Поэтому закуски для чайной церемонии и рамэн находятся на двух противоположных полюсах.

* * *

Когда Нагарэ постучался, Коиси тут же открыла дверь.

– Проходите, пожалуйста. Теперь вами займется моя дочь.

Нобуо был уверен, что расследованиями занимается сам Нагарэ. Услышав, что агентством заведует Коиси, он ощутил легкое разочарование.

Проводив господина Камогава взглядом, Нобуо сел напротив Коиси. Тревога его никуда не делась.

– Господин Нобуо Мацубаяси, не могли бы вы, пожалуйста, заполнить эти документы? – Коиси положила планшет с анкетой на журнальный столик.

Адрес, имя, возраст, дата рождения, семья, профессия, контактные данные. Нобуо вписал все в форму и протянул папку женщине.

– Итак, что вы разыскиваете? – Коиси пристально посмотрела на Нобуо.

Точно как его дочь Ёко. Та же уверенность в глазах, тот же прямой взгляд. Нобуо невольно залюбовался ею.

– Это что-то, о чем вам трудно говорить? – вдруг прервала молчание она.

– Рис с карри, – чуть слышно промолвил Нобуо.

– Он из какого-то заведения? – приготовилась записывать Коиси.

– Нет. Его готовила моя дочь. – Нобуо уставился на Коиси.

– Значит, карри, который готовила госпожа Ёко. – Коиси покосилась на планшет с заполненной формой.

– Да. Это было лет восемь назад. – Тихонько вздохнув, Нобуо поднял глаза к потолку.

– А нельзя ли тогда просто попросить ее еще раз приготовить по этому рецепту?

– Если бы я мог, меня бы тут не было, – грустно отметил Нобуо.

– Вот как? Простите. – Коиси слегка склонила голову.

– Дело в том, что Ёко… примерно два года назад убила человека. Сейчас она в тюрьме. – Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он произнес эту страшную правду.

– Не могли бы вы рассказать чуть подробнее? – спустя мгновение спросила Коиси, внимательно глядя на мужчину.

– Моя жена рано умерла, и все это время я в одиночку воспитывал Ёко, мою единственную дочь. Она была для меня всем. Мы были неразлучны до того момента, как она закончила школу и поступила в университет в Киото. – Лицо Нобуо помрачнело, но он продолжал: – Я был спокоен за нее – религиозный женский университет с собственными общежитиями. Но именно в Киото она спуталась с тем мужчиной… – Нобуо улыбнулся одним уголком губ, как будто смеялся над самим собой.

– В глазах любого отца мужчина рядом с его дочерью ее не достоин, разве нет?

– Не в этом случае. Он и вправду был ни на что не годен. Бестолковый писака, погруженный в свои фантастические романы, или чем он там занимался, неспособный продать ни одного своего текста. Жил одними мечтами.

– Разве это так плохо? Может, в будущем он стал бы великим писателем? – нахмурилась Коиси.

– Я, конечно, из другой сферы, но тоже представляю творческую профессию. И точно могу сказать, есть ли у кого-то перспективы. Уверен, Ёко тоже это понимала. Поэтому и взвалила все на себя. Такая уж она у меня – слишком добра к людям.

– Многих женщин содержат мужчины, но бывает и наоборот. Сейчас это не редкость.

– Вам со стороны легко судить. А что бы вы сказали, оказавшись на моем месте? – с силой произнес Нобуо, будто говорил не с Коиси, а с собственной дочерью.

– Да, вы, конечно, правы, но…

– Будь ко всем добра. Так я ее воспитывал – и в этом заключалась моя ошибка. Сколько бы я ни протестовал, Ёко сказала, что останется с ним, – с досадой сказал Нобуо. Договорив, он плотно сжал губы.

– И они в итоге стали жить вместе?

В ответ он лишь молча кивнул.

– Дошло до того, что мы полностью прекратили общаться. А что мне еще оставалось, раз она выбрала его?

– Их свадьба как-то связана с тем, что она убила человека? – Коиси бросила взгляд на собеседника.

– Спустя примерно шесть лет, прошедших после их свадьбы, мне позвонили из полиции и сообщили о случившемся.

– Неужели жертвой был ее… – Глаза Коиси расширились от удивления.

– Нет. Хотя так было бы лучше для всех, – едва заметно усмехнулся Нобуо. – Я точно не знаю, но, кажется, они частенько собирались с его приятелями-графоманами и вели что-то вроде дискуссий, которые иногда переходили в настоящие перебранки. Однажды, когда они в очередной раз напивались в баре, один из приятелей ляпнул что-то оскорбительное в адрес мужа Ёко. Завязалась потасовка, Ёко влезла между ними, пытаясь их растащить. В какой-то момент она толкнула обидчика, и тот упал, сильно ударившись головой об угол. Травма оказалась фатальной. – Нобуо коротко вздохнул.

– Ужасное стечение обстоятельств, – сочувственно заметила Коиси.

– Поскольку все они были пьяны и пострадавший первым применил физическое насилие, к ней проявили некоторое снисхождение. И тем не менее она все же убила человека, и с этим уже ничего не поделаешь.

– А что стало с мужем Ёко?

– После того, как она оказалась в тюрьме, он бросил ребенка и сбежал куда-то на острова, на юг. Вроде на Исигаки. Наплел Ёко, что попытается сделать карьеру там. Нет, я еще могу понять художников, как Гоген, например, которые ищут в таких местах вдохновения. Но писатель-то что там забыл? Нет, он все-таки настоящий подлец! – Меж бровей Нобуо пролегла морщина.

– Выходит, тот рис с карри, который вы ищете, Ёко готовила еще до всех этих событий? Вы сказали, лет восемь назад? – Коиси вернулась к основной теме.

– Верно. Это было примерно за неделю до ее свадьбы. – Глядя в потолок, Нобуо глубоко вздохнул.

Коиси замолчала, пытаясь подобрать слова. Ничего не шло в голову.

– Когда Ёко окончила университет, они перебрались в Токио. Я все еще был против их отношений, так что она почти перестала меня навещать, только иногда звонила.

– Вы, наверное, беспокоились о ней.

– А когда моя дочь наконец пришла, я понял, что теперь она в последний раз попытается меня убедить. Я же твердо стоял на своем. Сказал, что на свадьбе меня пусть не ждут. Тогда она пригласила меня поужинать вместе.

– Понимаю, вы были против, но разве вы могли пропустить церемонию? Неужели вам не было жалко Ёко? – с нажимом спросила Коиси.

– Да у меня язык бы не повернулся на свадьбе произнести, что я с радостью отдаю дочь в жены такому мерзавцу! – вспылил Нобуо. Ноздри его раздулись.

– Но это было важно для Ёко, не для ее мужа.

– Ёко меня хорошо знала, поэтому не докучала с этим вопросом. Сказала лишь, что хочет угостить меня карри.

– Ужасная история. – В глазах Коиси стояли слезы.

– Я большой любитель карри и ел его бесчисленное множество раз. Но такого вкусного мне больше никогда не встречалось.

– Неужели вкус был таким неповторимым? Не потому ли, что его приготовила для вас любимая дочь? Наверное, вся суть в этом. В чем особенность этого карри?

– Главное его отличие в том, что карри был перемешан с рисом, а не подавался отдельно. Я очень удивился, когда Ёко поставила его на стол.

– Рис и карри перемешаны с самого начала, – записала Коиси. – Еще что-нибудь?

– Вкус был очень мягкий, но вместе с тем и достаточно острый. Когда мы закончили есть, у Ёко на лбу выступил пот.

– А что еще было в составе кроме риса?

– Говядина, протушенная до мягкости. Без овощей, ни картошки, ни моркови. Просто карри с говядиной. А, и еще в соусе было что-то вроде фарша.

– Похоже на кима-карри[54]. Помните, какого он был цвета?

– Это тот, что в западном стиле? Он был не желтый, а скорее коричневатый.

– Ваша дочь что-то говорила про это блюдо? Откуда она взяла рецепт – ее кто-то научил? Или она попыталась повторить то, что пробовала в каком-то заведении?

– Ёко в тот момент болтала только о свадьбе, о месте и программе церемонии, а еще о своем женихе. О карри даже не заикалась. Я же помалкивал.

– Почему же вы ничего не сказали ей, раз вам так понравилось? Может, тогда бы она и поделилась какими-нибудь подробностями.

– Все это было не к месту. Она была слишко занята тем, чтобы меня переубедить.

– Как жаль! – расстроенно воскликнула Коиси, быстро постукивая ручкой.

– Вообще-то Ёко не особо хорошо готовила, так что, думаю, она и вправду попыталась повторить блюдо из какого-нибудь заведения.

– Это бы облегчило поиски.

– Наверное, дело было здесь, в Киото. – Нобуо откинулся на спинку дивана.

– Где именно жила ваша дочь?

– Общежитие находилось недалеко от университета, на станции Хигасияма Сандзё.

– Ёко жила в общежитии, пока училась?

– Да. До самого выпуска.

– Вы к ней приезжали?

– Это ведь женское общежитие, – усмехнулся Нобуо, отрицательно помотав головой.

– То есть вы не представляете, как она жила. Она подрабатывала? Или, может, участвовала в университетских клубах?

– Думаю, она с головой ушла в студенческую жизнь. Иногда, словно вспоминая обо мне, она присылала весточки. Вот они поехали в Нару смотреть на храмы, а вот – отдыхают на берегу озера Бива – она присылала мне фотографии.