Тестостерон: гормон, который разделяет и властвует бесплатное чтение

Кэрол Хувен
Тестостерон: гормон, который разделяет и властвует

Переводчик: Юлия Бугрова

Научный редактор: Ольга Смирнова, д-р биол. наук

Редакторы: Валентина Бологова, канд. биол. наук; Петр Волков

Издатель: Павел Подкосов

Руководитель проекта: Александра Шувалова

Ассистент редакции: Мария Короченская

Корректоры: Елена Воеводина, Елена Рудницкая

Верстка: Андрей Фоминов

Адаптация оригинальной обложки: Юрий Буга

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Carole Hooven, 2021

© Illustrations by Felix Byrne, 2021

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2024

* * *

Посвящается Гриффину

1
С чего все началось

В засаде на шимпанзе

Чтобы не упустить возможность собрать утреннюю мочу шимпанзе и определить их уровень тестостерона, нужно находиться под их спальными гнездами в тот момент, когда они просыпаются. Поэтому в то утро, как и в любое другое на протяжении восьми месяцев, проведенных с обезьянами, я собиралась на прогулку по предрассветным джунглям.

Эволюция создала элегантную систему, которая побуждает нас начинать день, пользуясь преимуществами света (и тепла), излучаемого нашей звездой. Как и все дневные животные, мы синхронизируем свои циклы сна и бодрствования с 24-часовым периодом обращения планеты вокруг своей оси. Когда на фоторецепторные клетки сетчатки глаза начинает действовать утреннее солнце, эта информация передается в эпифиз – крошечный орган в форме сосновой шишки, расположенный в глубине мозга. В ответ эта железа снижает выработку «гормона сна» мелатонина, что подталкивает нас к определенному поведению – мы просыпаемся^{1}.

По крайней мере, так это работало до того, как люди привыкли к искусственному освещению. Но поскольку шимпанзе придерживаются прежнего графика, мне приходилось выбираться из постели, когда уровень мелатонина у меня был еще высок. С этим прискорбным обстоятельством я пыталась бороться при помощи кофе, который готовила на походной газовой плитке, используя дождевую воду.

Натянув резиновые сапоги для защиты от таких напастей, как кочевые муравьи, грязевые ямы и черные мамбы, вооружившись фонариком и длиннющим мачете (чтобы рубить кустарник), я отправлялась на встречу с угандийцами, которые помогали мне в полевой работе. Так в лесу Кибале в Западной Уганде начинался обычный день «шимпинга» – это когда ходишь за шимпанзе по пятам и делаешь заметки об их жизни и повадках.

После примерно часовой прогулки я располагалась у подножия одного из деревьев, на верхушках которых, в гнездах, построенных накануне вечером, спали шимпанзе. Дожидаясь их пробуждения, я старалась не упустить ни одной детали поразительного преображения ночного леса. Ровный гул насекомых заглушала нарастающая какофония криков птиц и обезьян; лучи солнца, проникающие сквозь лесной полог, превращали капли росы, усеивающие зеленую листву, в сверкающие золотые бусинки. Я ждала одного конкретного звука – шороха наверху, первых шевелений просыпающихся шимпанзе. Это был сигнал к тому, что надо приготовиться.

С точки зрения неотложных утренних потребностей шимпанзе не сильно отличаются от людей: им нужно отлить. Но если мы вылезаем из постели и направляемся в ванную (или в уличный сортир, или к выгребной яме), то шимпанзе просто высовывают попу за край гнезда. Я старалась (не всегда успешно) держаться подальше от мочи, лившейся сквозь листву с 10-метровой высоты, но в то же время достаточно близко, чтобы собрать ее при помощи длинной палки с раздвоенным концом, к которому был привязан полиэтиленовый пакет^{2}.

В этом состоял мой небольшой вклад в работу по сбору данных о физиологии и поведении обезьян в рамках проекта по исследованию шимпанзе в национальном парке Кибале (Kibale Chimpanzee Project). Этот кладезь информации призван помочь ученым понять происхождение самых разных типов поведения этих животных. Но лично меня особенно интересовали секс, агрессия и доминирование, на которые влияет гормон тестостерон (специалисты часто сокращают его название до одной буквы Т), ставший темой этой книги. Человека, у которого надо взять пробу на тестостерон, можно просто попросить плюнуть в пробирку. Однако дикие шимпанзе менее склонны к сотрудничеству, и поэтому мы измеряем Т в их моче (и фекалиях).

Небольшое количество мочи, которое мне удавалось собрать, я осторожно переливала пипеткой из полиэтиленового пакета в пробирки, чтобы затем доставить их в лагерь для последующей транспортировки в эндокринологическую лабораторию в Гарварде. А шимпанзе, повозившись и облегчившись, спускались по стволам деревьев, чтобы начать свой день, который им предстояло провести в сопровождении меня и моих ассистентов-угандийцев.

Тиран устраивает взбучку

Шимпанзе живут сообществами, обычно состоящими примерно из пятидесяти особей. В некотором смысле каждое такое сообщество похоже на людей, живущих в небольшом, обладающем четко определенными и тщательно охраняемыми границами городке, враждующем с соседними городками. Имозо был альфа-самцом – кем-то вроде мэра такого городка – в сообществе под названием Каньявара, одном из нескольких на территории обширного лесного массива у границы с Демократической Республикой Конго. Это был темпераментный и деспотичный лидер, которого, пожалуй, скорее боялись, чем любили. Каждый день шимпанзе из этого сообщества собирались небольшими группами, которые мы называли «компаниями», и моя задача состояла в наблюдении за одной из них. Когда Имозо находился в той компании, за которой я следила, там можно было ожидать много уханья, криков и кряхтения, угроз, шлепков, таскания и метания палок, а также ударов в грудь. Для еще большего обострения ситуации не было способа надежнее, чем присоединение к группе самки в эструсе (с набухшими гениталиями). Это провоцировало много секса и еще больше агрессии, поскольку самцы боролись за право спариться с ней.

В другие дни драматичных моментов было меньше, зато можно было увидеть много проявлений заботы и игры. Малыши обнимались, цеплялись за кормящих матерей, кувыркались, преследовали братьев, сестер и друзей, а также по-королевски восседали на материнских спинах при переходе с одного кормового участка на другой. Подобное я в основном наблюдала в компаниях, где отсутствовали взрослые самцы.

Как-то в один из январских дней Имозо, который выглядел спокойнее обычного, против обыкновения решил, что хочет провести день наедине с одной из самок, Оутамбой, и двумя ее детенышами. Прислонившись к высокой смоковнице, я открыла блокнот. Оутамба сидела позади Имозо на большом поваленном дереве посреди прогалины. Она ловко рылась в его густой темной шерсти, разделяя и разглаживая ее, исследуя каждое местечко в поисках грязи или паразитов, а потом сноровисто удаляя найденное или отправляя в рот лакомые кусочки. Крошка Килими и ее старшая сестра Тенкере резвились на лужайке под палящим полуденным экваториальным солнцем посреди гомона птиц и жужжания насекомых.

Из состояния безмятежности меня вывели пронзительные крики Оутамбы. Сердце у меня заколотилось, и я вскочила на ноги. Имозо одним прыжком оказался на поваленном дереве и принялся молотить Оутамбу кулаками, одновременно пиная ее. Та повалилась на землю, а крошечная Килими быстро шмыгнула под защиту ее объятий. Оутамба закрыла собой дочь, и вся ярость Имозо обрушилась ей на спину. Я попыталась точно зафиксировать все, что происходило: кто, что, как долго и с кем делал. (На счастье, со мной был один из самых опытных ассистентов в команде проекта, Джон Барвогеза, который подробно рассказывал обо всем, что я пропустила.) Это продолжалось несколько минут – самое длительное и жестокое избиение на моей памяти, – но затем Имозо схватил большую палку и начал дубасить Оутамбу по голове и спине уже ею. Трехлетняя Тенкере, чуть больше полуметра ростом, носилась вокруг и тщетно колотила великана слабыми кулачками, пока тот избивал ее мать. Однако ударов ногами, кулаками и палкой ему показалось недостаточно, и Имозо проявил еще большую изобретательность: повис на ветке и принялся топтать и пинать Оутамбу с удвоенной силой. Все прекратилось только девять минут спустя.

Из-за побоев нежная безволосая кожа на ягодицах Оутамбы начала кровоточить, но дети, по крайней мере, не пострадали, и она смогла сбежать вместе с ними.

Хотя я знала, что исследователям случалось наблюдать продолжительные и даже смертоносные столкновения шимпанзе, сама я видела такое впервые. Сцена была жуткой и в то же время, с точки зрения ученого, представлялась захватывающей и непонятной. Конечно, крупные самцы часто запугивали и избивали взрослых самок, но, судя по тому, что я видела раньше, избиения были короткими и, по сравнению с этим, относительно безобидными.

Случилось так, что Ричард Рэнгем, всемирно известный гарвардский приматолог, который основал нашу полевую станцию и был ее руководителем, как раз находился на месте. Я пробежала примерно три километра через лес назад к нашему лагерю, чтобы рассказать ему об увиденном. Я запыхалась, меня переполняли эмоции и вопросы, но вместо ответа он просто пожал мне руку и сказал, что я стала первым исследователем, наблюдавшим у человекообразных обезьян в дикой природе такое использование оружия. Журнал Time даже опубликовал статью под заголовком «Как бьют жен в Кибале» с большой фотографией Ричарда, меня и ставшей знаменитой палки (позже изъятой ассистентами с прогалины)^{3}. Меня коробило от такого антропоморфного сравнения, однако явное сходство между неуравновешенным поведением Имозо и домашним насилием среди людей было налицо. Почему он так поступил? В тот день у меня не было ответов, однако позже они появились благодаря проведенным на той же полевой станции исследованиям тестостерона и его роли в репродуктивном поведении шимпанзе.

Демонические самцы

Мой путь в Уганду был не самым простым. Интерес к человеческому поведению побудил меня к изучению психологии в университете. Мне нравились лекции и семинары, посвященные Фрейду и Юнгу, психопатологии и индивидуальным чертам личности, но только на последнем курсе мне довелось испытать бурное и радостное возбуждение по поводу содержания лекции. Я никогда не забуду курс профессора Джозефин Уилсон по биологии психики и тот день, когда она познакомила нас с нейронами и нейромедиаторами, а также с тем, как концентрация нейромедиаторов влияет на различные виды поведения. Я помню, как она стояла, вытянув руки над головой, и шевелила пальцами, чтобы изобразить нейрон и его дендриты – маленькие отростки, которые взаимодействуют с другими нейронами. Передо мной открылся новый действенный путь к пониманию истоков поведения, и это было чрезвычайно отрадно. Я хотела и дальше испытывать это чувство, но вскоре мне предстояла защита диплома, а никакой работы у меня не было.

Как и положено бакалавру в области психологии, я занялась разработкой программного обеспечения для финансовой отрасли. (Вообще-то, мне просто хотелось устроиться в такое место, где можно было «работать с компьютерами». В конце концов, на дворе стоял 1988 год.) Я сказала себе, что позанимаюсь этим несколько лет, а тем временем разработаю грандиозный жизненный план. Но мне предстояло еще многому научиться, а работа меня вполне устраивала. Так два года превратились в десять лет. Я посещала курсы, которые пропустила в университете, такие как молекулярная биология и генетика, и выяснила, что – вопреки впечатлению, сложившемуся у меня в школе, – люблю биологию. Я много путешествовала, побывав, к примеру, в Израиле, Танзании, Коста-Рике и Китае, и заинтересовалась истоками разнообразия культур и экологических систем во всем мире. И еще я читала научно-популярные книги, такие как «Эгоистичный ген» (The Selfish Gene) Ричарда Докинза, которые навели меня на мысль, что теория эволюции может помочь с ответами на мои вопросы о жизни на Земле.

Все это укрепило во мне стремление найти самые фундаментальные и убедительные объяснения человеческого поведения, которое теперь свелось к одному вопросу: как эволюция сформировала человеческую природу?

Затем мне попалась книга, указавшая путь к ответам на мои вопросы, – «Демонические самцы: человекообразные обезьяны и происхождение насилия у человека» (Demonic Males: Apes and the Origins of Human Violence)^{4}. Собственно говоря, в ней меня привлекла не сама тема насилия, а тот подход, который использовали два ее автора для рассмотрения масштабных вопросов о том, как мы стали теми, кто мы есть. Я решила, что по примеру одного из них хочу изучать шимпанзе, чтобы больше узнать о нас самих и нашем эволюционном происхождении. Поэтому я бросила работу и подала документы в аспирантуру.

Я никому не рекомендую действовать в такой последовательности.

Ричард Рэнгем, основной автор той книги, по счастью, преподавал в Гарварде, в моем родном городе Кембридже (штат Массачусетс). Сгорая от нетерпения, я отправила по почте заявление о приеме на его кафедру, которая в то время называлась кафедрой биологической антропологии. Получив отказ, я очень огорчилась, но теперь, оглядываясь назад, понимаю, что этого следовало ожидать. Трудно попасть в аспирантуру в такое место, не имея ни малейшего опыта исследовательской работы, что называется, «в полевых условиях». Но в некоторых случаях наивность может оказаться преимуществом. Я упорствовала, и в конце концов Ричард – теперь мы с ним зовем друг друга по имени – предложил мне провести год в Уганде в рамках проекта Kibale Chimpanzee Project, запущенного в 1987 г. для изучения поведения, физиологии и условий обитания шимпанзе в дикой природе. Моя работа должна была состоять в том, чтобы организовывать работу лагеря и научиться проводить собственные исследования. Это была невероятная удача. Разумеется, я согласилась.

Секс и насилие у двух разных приматов

Так и получилось, что в январе 1999 г. я ловила мочу шимпанзе посреди леса и однажды наблюдала за тем, как крупный самец избивает самку меньших размеров, пока та пытается защитить своих детей. Эта ситуация наглядно демонстрировала уже заинтересовавшие меня противоположные модели поведения шимпанзе – относительно мирных, заботливых самок и агрессивных самцов, одержимых сексом и борьбой за место в иерархии.

Мне доводилось видеть, как взрослые самцы проявляют агрессию в разных ситуациях и с разными целями, но очевидному объяснению поддавались только некоторые из этих случаев. Агрессия использовалась, чтобы показать главенство и потребовать того, что мы могли бы назвать уважением. Отсутствие уважения означало, что чей-то ранг в пирамиде доминирования не признается, а побои могли повысить вероятность того, что в будущем доминирующему самцу будет оказано должное почтение. Два близких по рангу самца могли бороться за возможность спариться с сексуально привлекательной самкой (самки в эструсе, а следовательно, способные к зачатию, находятся в центре мужского внимания) или чтобы отогнать от нее конкурента (так называемая «охрана партнера»). Но как быть с нападением Имозо на Оутамбу в то время, когда у той не было признаков эструса? Согласно данным, полученным позднее, такая агрессия обеспечивает сексуальную уступчивость самки в будущем. Самцы, как правило, нацелены на самок, находящихся в наилучшем репродуктивном состоянии, а самки предпочитают спариваться и рожать потомство от самцов, которые вели себя по отношению к ним особенно агрессивно^{5}. (Это отнюдь не означает, что агрессия мужчин по отношению к женщинам имеет схожую эволюционную основу и тем более что подобное поведение неизбежно или простительно. Но, в любом случае, другие животные, в том числе и другие приматы с иным общественным укладом, также могут давать подсказки относительно эволюционных истоков нашего собственного поведения.)

Отсюда вовсе не следует, что все самцы шимпанзе без исключения тираны или все время склонны к насилию. Характеры у всех разные: одни застенчивы, другие ласковы, а третьи грубы. Крупные самцы, даже Имозо, иногда могли быть нежными и терпеливыми. Они возились с молодняком, игриво борясь и кусаясь, а во время отдыха позволяли использовать свои тела в качестве тренажеров. Они проводили много времени в своих социальных группах, с самками, детенышами и друг с другом – бродили по лесу, отдыхали, питались и занимались грумингом, причем без всякой грубости или с небольшими ее проявлениями. И хотя агрессию со стороны самок мне приходилось видеть очень редко, такое на самом деле случается, и порой в весьма острых формах.

То же самое, разумеется, относится ко взрослым мужчинам в человеческом обществе: они способны на беспримерные проявления как героизма, нежности и великодушия, так и насилия и жестокости. Я, единственная женщина в лагере, день за днем проводила много времени среди местных мужчин и доверяла им свою жизнь. Но в это же время другие люди в той же самой части Африки крайне жестоко обходились с мирными жителями.

Вечерами я обычно слушала Всемирную службу Би-би-си, главной новостью на которой нередко оказывался роман самого известного альфа-самца планеты, президента США Билла Клинтона, с молоденькой стажеркой Белого дома Моникой Левински. Подобно многим мужчинам и до, и после него, Клинтон рискнул всем ради мимолетного сексуального контакта. Это было пикантным развлечением, но я напряженно ждала упоминаний о конголезских повстанцах^{6}, пытаясь по крохам информации вычислить, не направляются ли они в сторону нашего лагеря. В соседнем Конго шла гражданская война, и весь регион стал очагом политического насилия. Творились жуткие вещи: мужчины с мачете нападали на сельских жителей, в том числе на детей, и отрубали им руки, ноги и головы, а также насиловали женщин. В адрес иностранцев регулярно поступали угрозы, в частности с обещанием обезглавить. По ночам, одна в маленьком бунгало, я ощущала себя легкой добычей, а мое собственное мачете, спрятанное под подушкой, не казалось мне особым утешением.

В марте 1999 г. произошло ужасное событие, получившее широкую огласку и приведшее к эвакуации большинства иностранцев (включая сотрудников Корпуса мира) из этого региона. В 400 км к югу от нас руандийские повстанцы вторглись в национальный парк на территории Уганды неподалеку от границы с Демократической Республикой Конго, убили четырех работников и увезли в горы 15 туристов. Восемь из них, граждане Великобритании, Новой Зеландии и США, были изрублены мачете или забиты до смерти дубинками. По крайней мере одна из выживших женщин заявила о жестоком сексуальном насилии^{7}.

Я осталась в лагере еще на несколько месяцев, но в конце концов посольство США настояло на моем отъезде из-за участившихся угроз в адрес иностранцев и роста активности повстанческих движений в нашем районе.

Пребывание в Уганде укрепило во мне желание больше узнать о том, как биология человека и отличных от него видов животных может помочь объяснить, почему мужчины и женщины зачастую бывают настолько разными. На самом деле мне очень хотелось понять мужчин. Тестостерон казался ключевой частью этого понимания. Поэтому, когда моя вторая попытка поступить в аспирантуру Гарвардского университета оказалась успешной и я начала работать над диссертацией в области биологической антропологии, я узнала о Т все, что только могла.

Знакомьтесь: Это – T

Тестостерон присутствует в нашей крови в ничтожных количествах. Он вырабатывается в организме у представителей обоих полов, но у мужчин его в 10–20 раз больше, чем у женщин. Несмотря на незначительное материальное присутствие, T удалось завоевать репутацию, затмевающую репутацию любого другого химического вещества в нашем теле. В конце концов, T – это основной половой гормон, «андроген» (от греческого «андрос» – «мужчина» и «ген» – «порождающий»). Если Y-хромосома – это суть мужского начала, то T – суть мужественности, по крайней мере для широкой публики. Считалось, что у Билла Клинтона его предостаточно, но в случае Дональда Трампа мы получили реальные цифры^{8}.

Незадолго до президентских выборов 2016 г. Трамп появился в студии «Шоу доктора Оза», чтобы рассказать о результатах своего недавнего медицинского обследования. Оз озвучил данные о его весе, артериальном давлении, уровне холестерина и сахара в крови и так далее. Хотя медик-телеведущий вполне положительно оценил эти, по его мнению, «хорошие показатели», бурными аплодисментами зрители отреагировали только на одно число: 441 нг/дл (нанограмм на децилитр). По-видимому, уровень тестостерона в крови Трампа был воспринят как научное доказательство того, что он обладает не только душевными, но и физическими данными сильного, мужественного лидера. В структуре самой молекулы (химическая формула которой – C₁₉H₂₈O₂) большинство людей не находят ничего занимательного, чего нельзя сказать о ее якобы маскулинизирующей способности – порой волнующей, а порой пугающей.

Как рассказывал читателям журнала New York Magazine писатель Эндрю Салливан, благодаря проводимым два раза в месяц инъекциям тестостерона он получил «настоящее представление о том, что такое быть мужчиной… с его изобилием энергии, силой, ясностью мысли, амбициями, напором, нетерпением и, прежде всего, сексуальным возбуждением»^{9}. В статье в журнале Psychology Today сообщается, что «женщин привлекают токсичные мужские фенотипы^{10}, которые коррелируют с высоким уровнем тестостерона… и демонстрируют модели поведения, позволяющие им подниматься на вершину социальной иерархии и защищать эту позицию от посягательств». Согласно либеральному интернет-изданию The Huffington Post, президентство Трампа «работает на тестостероне», что делает его «чрезвычайно опасным» и может привести к войне^{11}. Одна из статей в консервативном онлайн-журнале The American Spectator гласила, что проблема состоит не в том, что у ряда видных консерваторов T слишком много, а в том, что его слишком мало: «Существует также дилетантская разновидность консерватизма, порождаемая низким уровнем тестостерона, которая чрезвычайно распространилась в статусных американских СМИ… и породила такие бесплодные гибриды, как Майкл Герсон, Джордж Уилл и Дэвид Брукс», которые во время первой президентской кампании Трампа «попивали чаек», в то время как сторонники Трампа «вели войну»^{12}. В еще одной статье из Psychology Today автор описывал «проклятие тестостерона»^{13}, состоящее в том, что высокий уровень Т вызывает «биологические позывы, которые рано или поздно требуют удовлетворения». По его словам, хотя сексуальные прегрешения Харви Вайнштейна, Билла Косби и других знаменитостей мужского пола непростительны, необходимо понимать, что «мужчины – это просто животные, которые, находясь под воздействием Т, с трудом воспринимают женщин иначе, чем как объект для получения сексуального удовлетворения».

Таким образом, мало того, что могущественные мужчины страдают от проклятия гипермаскулинности, которое подталкивает их к войнам и сексуальному насилию, но и во всем тут виноват тестостерон, а мы, женщины, помимо воли любим его! Предположительно его избыток вреден, недостаток выхолащивает мужественность, а верное количество обеспечивает напористость и успешность.

Есть ли толика истины в этих представлениях? Или это просто популярный миф, причем, возможно, с подозрительной сексистской подоплекой? Для всестороннего ответа на этот вопрос нужна целая книга, и она перед вами.

Несомненно, тестостерон отвечает за мужскую репродуктивную анатомию и физиологию. Как мы вскоре увидим, вопрос о том, нет ли у него более широких функций, является причиной горячих дискуссий. Эксперты в основном сходятся во мнении, что основная задача тестостерона – обеспечивать анатомическое строение и физиологию, а также поведение, которые повышают репродуктивную способность самцов, по крайней мере у отличных от человека видов животных. К мужчинам это тоже относится – T способствует у них производству потомства и направляет их энергию таким образом, чтобы с успехом конкурировать за партнерш. Как именно это работает – тема всей остальной части этой книги.

Половые различия и половые гормоны

Половые различия – это просто различия между мужскими и женскими особями у людей, шимпанзе или других видов, и констатация этих различий ничего не говорит об их причине. Некоторые такие различия незначительны или несущественны, по крайней мере с точки зрения задач этой книги: например, женщины лучше мужчин выполняют определенные математические вычисления, такие как сложение в столбик, а женские имена обычно отличаются от мужских. Другие различия более существенны и значимы. Мужчины гораздо чаще, чем женщины, испытывают сексуальное влечение к женщинам и во всех уголках земного шара и в любом возрасте гораздо чаще проявляют физическую агрессию^{14}. Так, в США на их долю приходится около 70 % всех дорожно-транспортных происшествий со смертельным исходом и 98 % массовых убийств с применением огнестрельного оружия, а во всем мире они совершают более 95 % убийств и подавляющее большинство насильственных действий любого рода, включая сексуальное насилие. Важная особенность половых различий, которая очевидна из этих примеров, состоит в том, что почти все эти различающиеся характеристики не являются исключительно прерогативой только мужчин или только женщин. Иногда мужчину зовут Ширли – а несколько веков назад это имя вообще было мужским. Женщины совершают убийства и изнасилования, иногда любят заниматься сексом с другими женщинами и бывают медлительнее и небрежнее при подсчете домашних расходов, чем большинство мужчин.

Половые различия в показателях роста: разные средние значения, разный разброс

Давайте подробнее остановимся на очевидном и бесспорном различии между полами, а именно на росте. В США женщины в среднем ниже мужчин примерно на 14 см. Подобно многим другим половым различиям, здесь наблюдается значительное перекрывание: есть женщины, которые выше, чем большинство мужчин, и мужчины, которые ниже большинства женщин. Если наугад отобрать по сотне мужчин и женщин и записать их рост, распределение показателей роста будет выглядеть примерно как на графике.

По вертикальной оси (оси y) отложено число участников выборки, попадающих в диапазон показателей роста (в см), указанный на горизонтальной оси (оси x). Кривые над каждым набором столбиков – это просто сглаживание (неизбежно хаотичных) данных. (Показаны только некоторые столбики.) Темные столбики соответствуют женщинам, а светлые – мужчинам. Самый высокий темный столбик сообщает нам, что чуть меньше 60 женщин из 100 имеют рост около 165 см. У более чем 20 рост около 178 см, и т. д. Средний рост женщин (положение на горизонтальной оси верхней точки темной кривой, около 165 см) явно меньше, чем средний рост мужчин (положение на горизонтальной оси верхней точки светлой кривой, около 178 см), но во многом диапазоны роста представителей обоих полов пересекаются.

Кроме того, распределение роста у мужчин шире, чем у женщин. Показатели женщин плотнее группируются вокруг своего среднего значения, чем показатели мужчин – вокруг своего. То есть у мужчин больший разброс в росте, чем у женщин. Это означает, что, по сравнению с женщинами, среди мужчин чаще встречаются крайние показатели роста, что соответствует большей доли мужчин с очень низким и очень высоким ростом. Женщины чаще ближе к среднему женскому росту, чем мужчины – к среднему мужскому.

Половое различие может выражаться или только в разных средних значениях (как в случае некоторых тестов на навыки чтения, где у женщин результаты выше), или только в различном разбросе (как в случае коэффициента интеллекта, IQ, где у мужчин больший разброс по баллам), или и в том и в другом, как мы видим на примере роста^{15}. Первые два случая показаны на графиках ниже.

Групповые различия: разные средние значения, одинаковый разброс

Групповые различия: одинаковые средние значения, различный разброс

Патриархальные нормы^{16}

Половые различия проявляются во всем. Одни огромны, другие нет, одни ничем не примечательны, другие бросаются в глаза и требуют пояснений. Одно из наиболее существенных различий между полами заключается в разном уровне тестостерона у мужчин и женщин на протяжении всей их жизни. В какой мере это половое различие определяет все остальные и определяет ли вообще? Тестостерон, бесспорно, обусловливает больший рост мужчин по сравнению с женщинами. (Хотя, как мы узнаем в следующей главе, удаление у мальчика яичек до наступления полового созревания приводит к увеличению роста.) Однако представление, что тестостерон влияет на половые различия в сложных формах поведения, таких как насилие, является более спорным. В своей книге «Тестостерон: неофициальная биография» (Testosterone: An Unauthorized Biography, 2019) специалист по гендерным проблемам Ребекка Джордан-Янг и специалист в области культурной антропологии Катрина Карказис скептически отнеслись к идее, что Т имеет заметное отношение к различному поведению полов. По их словам, представление о том, что «Т стимулирует у человека агрессию», является «зомби-фактом» – гипотезой, которую постоянно опровергают, но она упорно восстает из мертвых. В другой своей работе Джордан-Янг пишет, что разоблачение этого мифа имеет решающее значение для «денатурализации насилия и поиска решений этой проблемы, которые мы можем использовать или хотя бы вообразить»^{17}.

Если винить Т в этом неправильно, тогда очевидная альтернативная гипотеза будет заключаться в том, что более высокий уровень мужской агрессии во многом обусловлен социализацией. Как отмечает Американская психологическая ассоциация, «первичная гендерно-ролевая социализация направлена на поддержание патриархальных норм, требуя от мужчин доминантного и агрессивного поведения»^{18}. Менее наукообразный способ выразить эту точку зрения представлен в приведенном выше комиксе, рекламирующем систему силовых тренировок культуриста Чарльза Атласа. Хотя эта реклама относится к 1940-м гг., ее посыл остается актуальным и сегодня, являя собой прекрасный пример механизма, с помощью которого социализация развивает в мужчине агрессию.

Сохраняйте спокойствие и смотрите на данные

С первым препятствием на пути к защите диссертации я столкнулась в самом начале аспирантуры на семинаре «Эволюция сексуального поведения». Темой одного из наших еженедельных заседаний было «насильственное совокупление» у животных. В списке обсуждаемой литературы значилась статья биолога Рэнди Торнхилла, в которой он излагал свою гипотезу об эволюции изнасилования. В качестве доказательства Торнхилл приводил пример самца мухи-скорпионницы, который насильственно осеменяет самку, удерживая ее своими редуцированными до крючков крыльями. Как следует из названия статьи, Торнхилл считает это «изнасилованием»: «Изнасилование у скорпионницы обыкновенной и общая гипотеза изнасилования» (Rape in Panorpa Scorpion Flies and a General Rape Hypothesis). Основываясь на подобном поведении скорпионницы и других видов, Торнхилл высказывает предположение о происхождении изнасилования у людей:

Наиболее сильный отбор самцов, склонных к изнасилованию, должен происходить у тех видов, где самцы обеспечивают самкам ресурсы, необходимые для размножения… Изнасилование – единственный способ поучаствовать в размножении для самца, который не способен добывать ресурсы, поскольку он не может ввести самку в заблуждение относительно своих качеств как полового партнера… Моя гипотеза заключается в том, что… в эволюционной истории человека более крупные мужчины находились в более выгодном положении, так как они имели больше шансов на успешное изнасилование, если им не удавалось успешно конкурировать за необходимые для родительства ресурсы^{19}.

Ничего себе! Он утверждает, что в процессе эволюции мужчины становились крупнее женщин, чтобы зажимать и насиловать их, подобно самцам скорпионницы, когда им не удается впечатлить дам своими навыками кормильца.

От этой статьи меня чуть не стошнило. Когда на семинаре подошла моя очередь выступать, я постаралась собраться с мыслями и со слезами на глазах изложила группе свое взвешенное мнение: «Этот тип – засранец!» Я и сейчас отлично помню, какой маленькой, бессильной и злой я тогда себя чувствовала. Казалось, все уставились на меня, ожидая пояснений. Единственная другая студентка в комнате сидела со мной за одним столом, и в поиске поддержки я посмотрела на нее – мужчины, само собой, этого не поймут. Но надежда была напрасной. Вместо этого профессор-мужчина спокойно посоветовал мне возражать аргументированно, с опорой на данные. «Да что же здесь происходит?» – подумала я. Неужели это возмущает только меня? Но он упорно возвращал мое внимание к доказательствам и доводам, приведенным в статье. В конце концов я с трудом преодолела отвращение и попыталась проанализировать аргументы автора, не поддаваясь эмоциям.

Это было непросто. Эмоции никуда не делись. И я до сих пор не в восторге от того, что кажется мне циничным изложением такой деликатной темы. Но я поняла, что могу оценивать доказательства в пользу неприятной мне гипотезы по существу, и это само по себе делало меня более сильной. (Между прочим, мне как-то довелось пообщаться с Торнхиллом, и он оказался очень милым человеком.)

Нередко мои студенты, сталкиваясь со смелыми идеями и исследованиями, оказываются в ситуации, знакомой мне по тому семинару. Некоторые реагируют эмоционально, с ходу отвергая их. И это понятно: эмоции, положительные или отрицательные, влияют на оценку животными, в том числе и людьми, того, с чем они сталкиваются^{20}. Увидев в ванне большого волосатого паука, я приду в возбуждение, не в лучшем смысле этого слова, даже если отлично знаю, что этот конкретный вид безвреден. Паук как раздражитель вызывает у меня неприятные ощущения, из чего делается вывод, что паук опасен. При сильной эмоциональной или физиологической реакции на стимул – будь то членистоногое, человек, неодушевленный предмет или научная гипотеза – мы зачастую иррационально проецируем нашу реакцию на сам стимул. Это может побудить к принятию неверных интуитивных решений вместо решений разумных, основанных на надлежащей оценке фактов. Мы часто стараемся избегать неприятных для нас выводов.

Чем больше я исследовала тестостерон у людей и других животных, тем больше убеждалась в том, что социализация – это только часть истории. Я пришла к выводу, что T играет центральную роль в формировании половых различий у людей, при этом не только в форме физиологических характеристик. Однако высказывание этой точки зрения, как я вскоре выяснила, было сопряжено с определенными рисками.

Саммерс и Деймор

Это было в январе 2005 г., когда я только защитила диссертацию по биологической антропологии и сменила статус с аспиранта на лектора Гарвардского университета. За плечами у меня уже был немалый опыт преподавательской работы, но всегда в качестве «ассистента преподавателя» – так в Гарварде называют сотрудников, еженедельно проводящих семинары для небольших групп студентов по материалу, который профессор излагает на лекциях. Я была взволнована возможностью разработать и прочитать собственный курс и усиленно готовилась к первой лекции. Курс главным образом был основан на моей диссертации, которая в конечном итоге была посвящена не шимпанзе, а роли тестостерона – его влиянию на половые различия в том, как мы думаем, учимся, воспринимаем мир и решаем проблемы. Курс назывался «Эволюция половых различий у человека» и состоял из лекций и семинаров, которые должны были посещать 12 студентов.

Наверное, вы слышали о Лоренсе Саммерсе, который в то время был президентом Гарварда. Может, его фамилия вам знакома, потому что он был министром финансов при Клинтоне или потому, что он какое-то время работал главным экономистом Всемирного банка. Но, скорее всего, вам запомнилось, что это вроде как ему принадлежат возмутительные слова, что женщины биологически не приспособлены для занятий математикой и естественными науками.

На самом деле все было не совсем так. За несколько недель до начала моего курса Саммерс выступил с докладом на небольшой конференции, посвященной проблеме привлечения в сферу точных наук большего числа женщин, и предложил несколько гипотез, объясняющих, почему они так слабо представлены в естествознании, технических науках, инженерной деятельности и математике. Одна из гипотез касалась «различной социализации и моделей дискриминации», что мало кого задело за живое. А вот другая состояла в том, что для мужских интеллектуальных способностей (как и для роста) характерен более широкий разброс, что, по сравнению с женщинами, ведет к большей доле мужчин среди самых умных и самых глупых людей:

Поэтому, чтобы спровоцировать вас, я могу предположить, что самым значимым фактором на сегодняшний день является общий конфликт между закономерными семейными устремлениями людей и нынешними требованиями работодателей к высокой производительности и интенсивности труда; что в конкретном случае науки и технологий свою роль играют характеристики врожденных способностей и особенно их разброс и что это дополняется менее значимыми факторами, задействующими социализацию и сохраняющуюся дискриминацию. Мне бы больше всего хотелось, чтобы мое мнение было опровергнуто, потому что мне бы больше всего хотелось, чтобы эти проблемы оказались разрешимыми, для чего все должны понимать, в чем они заключаются, и упорно работать над их разрешением^{21}.

Своими соображениями Саммерс надеялся обострить дискуссию. Что ему точно удалось, так это обострить тошноту у одного известного биолога из Массачусетского технологического института, которая присутствовала в зале. Она встала и вышла, а позже заявила репортеру, что, если бы она осталась, «либо упала бы в обморок, либо ее бы вырвало». Вскоре пресса разразилась обвинениями в сексизме. Спонсоры перестали выделять деньги. Последовали жаркие дебаты среди студентов и преподавателей как в аудиториях, так и возле кулеров для воды. После вотума недоверия со стороны преподавателей, которые сочли это высказывание последней каплей в и без того противоречивой истории президентства Саммерса, тот был вынужден подать в отставку^{22}.

Поэтому вовсе не случайно, что на мой курс вместо двенадцати студентов записались более ста! И полемика эта не утихает до сих пор.

Именно во время скандала вокруг высказываний Саммерса я поняла, что нахожусь не по ту сторону баррикад. Похоже, мое понимание эволюции, роли тестостерона и половых различий сделало мою позицию подозрительной в моральном плане. Я считала очевидным, что для решения любой проблемы (недостаточное присутствие женщин в точных науках, сексуальное насилие и т. д.) необходимо понимать ее корни, а это возможно только в атмосфере свободного и непредвзятого научного поиска. Это значит, у нас должна быть возможность исследовать, обдумывать и обсуждать все разумные и обоснованные гипотезы, не подвергаясь порицанию и нападкам. Именно такими, по сложившемуся у меня мнению, должны быть наука и академическое сообщество. Больше того, я изложила эти соображения в своем ответе на вопрос корреспондента студенческой газеты The Harvard Crimson о высказываниях президента Саммерса. Признаю, что была наивной. Я не понимала, что расходилась с некоторыми из своих коллег во взглядах не только на биологическую основу половых различий, но и на то, какие проблемы подлежат обсуждению и изучению. Профессор-физик из Гарварда заявил The New York Times, что «глупо думать, будто это врожденное различие в стандартном распределении. Дело в социализации. Мы приучили молодых женщин особо не выделяться. Мы приучили молодых мужчин быть предприимчивыми и способными на риск»^{23}. Не он один выражал подобное мнение. Складывалось впечатление, что гипотезы, подобные гипотезе Саммерса, не следует даже обсуждать, потому что такие «опасные идеи» могут обескураживать женщин и мешать достижению гендерного равенства.

В то время давление на меня по большей части исходило от профессоров-мужчин, которые сообщали мне, как на самом деле обстоят дела и что недостаточное присутствие женщин в точных науках объясняется исключительно дискриминацией и сексистской социализацией. Но мои исследования говорили об обратном. Я была молодым ученым женского пола на временном контракте и вскоре начала испытывать нервозность по поводу того, как мои взгляды и способности оцениваются теми, кто находится выше меня в научной иерархии. Через некоторое время я бросила исследовательскую работу и сосредоточилась на преподавательской деятельности, которая мне очень нравится. Но, оглядываясь назад, я задаюсь вопросом: не могла ли атмосфера тех лет как-то повлиять на мое решение?

Перенесемся в 2017 год, когда я, как и каждый год, обновляла программу своего лекционного курса «Гормоны и поведение». Раздел «Пол, гендер и половые различия» я всегда начинаю с обсуждения роли тестостерона в эмбриональном развитии и того, как этот гормон определяет формирование тела и мозга мужского плода, делая его все более отличным от женского. Как только студенты получают базовые знания, я рассказываю о скандале вокруг высказываний Саммерса, чтобы начать обсуждение половых различий в поведении. Что сказал Саммерс? Как это освещалось в прессе? Существуют ли доказательства, подтверждающие какие-либо из его тезисов? И следовало ли ему вообще говорить о том, что неблагоприятная для женщин ситуация может объясняться биологическими различиями? Я раздумывала над тем, чтобы выбросить из программы эпизод с Саммерсом, потому что большинство моих студентов никогда о нем не слышали – в 2005 г. они едва вступили в подростковый возраст, – но тут, к счастью, на помощь мне пришел Джеймс Деймор.

Пожалуй, он идеально соответствует вашему представлению о типичном программисте: мужчина, немного «ботаник». Когда в середине 2016 г. Деймор сочинял свой пресловутый манифест под названием «Идеологическая эхо-камера Google» (Google's Ideological Echo Chamber), около 80 % разработчиков программного обеспечения в корпорации были мужчинами. Он считал, что усилия Google по достижению гендерного паритета были ошибочными и в результате привели к дискриминации мужчин. В манифесте из 3000 слов Деймор писал: «Я просто констатирую, что распределения предпочтений и способностей у мужчин и женщин различаются^{24} отчасти в силу биологических причин и что эти различия способны объяснить, почему женщины не представлены в равной мере в сфере технологий и среди лидеров». И он называл тестостерон биологическим фактором, определяющим эти различия.

Манифест стал очень популярным в соцсетях, и вскоре Деймор превратился в нового Саммерса. По словам одной из сотрудниц Google, взгляды Деймора были «крайне оскорбительными» и впредь она ни за что не сможет с ним работать. Некоторые ученые-когнитивисты, проанализировавшие его утверждения, сочли, что они подтверждаются доказательствами^{25}, в то время как другие специалисты отнеслись к его словам более критично^{26}. Однако факты, касающиеся половых различий, мало повлияли на эмоциональную реакцию общественности и не помешали Google уволить Деймора через несколько месяцев за «распространение вредных гендерных стереотипов»^{27}.

Подобный оборот событий, несомненно, огорчил Деймора, который впоследствии подал в суд на Google^{28}, сославшись на «открытую враждебность в отношении консервативных идей… в сочетании с оскорбительной дискриминацией по признаку расы и пола»^{29}. Зато я получила возможность включить в обновленную программу своего курса обсуждение более современной полемики по вопросу половых различий. Эта программа также пополнилась множеством новых статей, отражающих развитие академической мысли после скандала с Саммерсом. И тем не менее, хотя наука ушла далеко вперед, наша способность воспринимать неудобные научные идеи остается неизменной.

Контраргументы феминизма

Мне, конечно, легко произносить все эти возвышенные слова о необходимости контролировать эмоции и беспристрастно оценивать научные гипотезы, но дело в том, что у женщин есть все основания с подозрением относиться к «биологическим» объяснениям половых различий. Ученые и философы, в основном мужчины, давно и уверенно рассуждали о якобы биологической основе неполноценности женщин^{30}. К моему глубокому сожалению, главный виноватый тут – величайший биолог всех времен Чарльз Дарвин. В своей второй по значению книге «Происхождение человека и половой отбор» (The Descent of Man, and Selection in Relation to Sex), опубликованной в 1871 г., Дарвин приводил доказательства бо́льших «умственных способностей» мужчин:

Главное различие в умственных способностях обоих полов проявляется в том, что мужчина во всем, за что он берется, достигает совершенства, недостижимого для женщины. Это проявляется как в области глубокой мысли, разума или воображения, так и в вещах, требующих простого употребления органов чувств и рук. Если составить два списка мужчин и женщин, наиболее замечательных в поэзии, живописи, скульптуре, музыке (как в отношении композиции, так и исполнения), в истории, науках и философии, поставив с полдюжины имен в каждом, то эти списки, конечно, не выдержат сравнения. ‹…› Так как мужчины обладают положительным превосходством над женщинами во многих отношениях, то и средний уровень умственных способностей у мужчины должен быть выше, чем у женщины^[1]{31}.

Дарвин верно подметил, что в списках выдающихся мыслителей и творцов мужчины составляют подавляющее большинство. Но он, судя по всему, попросту не мог отрешиться от присущих его времени викторианских культурных норм. На наш более просвещенный взгляд, тут можно выдвинуть очевидную альтернативную гипотезу: женщин сдерживают ограничения, налагаемые в первую очередь обществом, а не их невысокими от природы умственными способностями. Хотя во главе Британской империи в Викторианскую эпоху стояла женщина, женщины в то время, как правило, не получали образования. Лондонский университет впервые принял студенток (небольшую группу из 9 человек) всего за несколько лет до публикации дарвиновского «Происхождения человека». И даже тогда они получали всего лишь «свидетельство о квалификации», а не соответствующую ученую степень. В наши дни женщины обогнали мужчин в той самой научной дисциплине, в которой преуспел Дарвин, и им присуждается большинство (с небольшим отрывом) ученых степеней в сфере наук о жизни. Дарвин, при всем своем величии, ошибался в некоторых важных вопросах^{32}.

Лоренс Саммерс, как вы могли заметить, рассуждал аналогичным образом, хотя делал упор не на среднем показателе, а на том, что у мужчин, в отличие от женщин, больше разброс в «умственных способностях». Саммерс тут стоит на более твердой научной почве, чем Дарвин, но, поскольку ученые, как и все остальные, подвержены предрассудкам и культурным предубеждениям, к их заключениям следует относиться с осторожностью. Утверждения Саммерса отвергались многими на том основании, что его вывод спровоцировал сильные негативные эмоции. Но не следует исключать возможности того, что сам Саммерс или цитируемые им ученые, возможно, были слишком заинтересованы в поиске объяснений, поддерживающих андроцентрический статус-кво. Предвзятость характерна для обеих сторон.

Предвзятость влияет на мышление и деятельность любого человека. Культурные нормы могут как исподволь, так и совершенно открыто определять научные объяснения половых различий, побуждая отдавать предпочтение гипотезам, которые рассматривают половые различия как предписанные природой. Например, до начала ХХ в. женщины не допускались к занятиям профессиональным спортом по «научным» причинам. В статье, опубликованной в 1898 г. в немецком журнале, посвященном физическому воспитанию, они изложены так: «Энергичные телодвижения могут вызывать смещение и расслабление матки, а также ее выпадение и кровотечение, что приводит к бесплодию и, таким образом, противоречит истинному смыслу жизни женщины, то есть рождению здоровых детей»^{33}. Это лишь часть обширной и долгой истории использования и превратного истолкования научных данных ради неблаговидных целей. Популярность евгеники в США – еще один из таких примеров: в 1931 г. в 29 штатах действовали законы, разрешавшие принудительную стерилизацию тех, кто считался генетически неполноценным. Бывший президент Гарварда Чарльз Уильям Элиот заявлял, что евгенические законы необходимы для защиты государства от «морального вырождения». Прежде чем их отменили, стерилизации подверглись около 70 000 человек^{34}.

С другой стороны, те, кто критикует науку о половых различиях с позиций феминизма, также могут действовать из опасений, что биология будет использована, чтобы обречь женщин на домашнее рабство или еще каким-нибудь образом поддержать патриархат. Насколько обоснованно такое беспокойство – отдельный вопрос, но все это так или иначе не имеет отношения к истинности научных гипотез. И в случае тестостерона сложно спорить с тем, что подобные не имеющие отношения к делу представления подстегивают многих критиков.

Если проблематичное поведение обусловлено социальными факторами, то его возможно искоренить социальными методами. И наоборот, если источником проблематичных форм поведения является тестостерон, а значит, они обусловлены природой – что же нам тогда делать? Или кастрировать половину человечества, или нам хана – так, что ли?

Неудобные идеи

Даже если вы надеетесь, что какие-то смущающие вас выводы, касающиеся воздействия Т, не верны, это, хочу подчеркнуть, никак не влияет на то, верны ли они. И вообще, если та или иная гипотеза вызывает у вас отторжение, вам нужно немедленно насторожиться: существует реальная опасность, что вы не примете в расчет подтверждающие ее доказательства. Это может казаться очевидным, но мне потребовалось много времени, чтобы понять этот принцип и начать применять его на практике.

Идея, что гендерные различия в строении человеческого организма, поведении людей и организации социальных институтов почти не связаны с биологией (и, в частности, с действием тестостерона), сейчас популярна как никогда. Один из лидеров отстаивающего ее движения – Корделия Файн, психолог и автор вышедшей в 2017 г. книги «Тестостерон Рекс. Мифы о сексе, науке и обществе» (Testosterone Rex: Myths of Sex, Science and Society). Как заявляет автор, гипотеза о том, что тестостерон играет важнейшую роль в мужском поведении, полностью опровергнута весомыми доказательствами. По словам Файн, воскрешение этого динозавра – дело бесполезное и опасное, ведь подобное мышление «разбивает надежды на равенство полов»^{35}. И если вы считаете, что «биологический пол является фундаментальной силой, определяющей различные траектории развития человека», то вы купились на «навязшую в зубах историю»^{36}, которая гласит, что «различия между полами сформированы прошлым эволюционным давлением – женщины более осторожны, и все в них подчинено идее продолжения рода, в то время как мужчины одержимы статусом, чтобы привлекать больше партнерш».

Книга «Тестостерон Рекс» была удостоена престижной премии Лондонского королевского общества за лучшую научно-популярную книгу, и, по словам одного из членов жюри, «блестяще объясняет, что каждый ребенок, будь то мальчик или девочка, рождается готовым для любого жизненного пути»^{37}. Если мы купились на эту сексистскую историю про эволюцию и гормоны, которую Файн называет «Тестостерон Рекс», мы устанавливаем жесткие пределы тому, чего можем достичь. Как полагают Файн и другие, чтобы устранить эти ограничения, необходимо опровергнуть «нелепые мифы»^{38} о биологических различиях между полами, и особенно о тестостероне.

Представления о том, что биологический подход к половым различиям неизбежно ведет к пессимизму в отношении прогресса и фаталистическому принятию гендерных социальных норм, широко распространены. Нейробиолог Джина Риппон пишет в своей книге «Гендерный мозг» (The Gendered Brain, 2019): «Уверенность в биологии приносит нам особое мировоззрение, взгляд на человеческую природу как на нечто заданное и неизменное. При этом от внимания ускользают данные о гибкости, с которой мозг взаимодействует с постоянно меняющимся миром»^[2]{39}.

Человек, мало знакомый с проблемой, по прочтении таких книг, как «Тестостерон: неофициальная биография» и «Тестостерон Рекс», а также многих научно-популярных статей в журналах и газетах, невольно призадумается, с чего весь этот сыр-бор. Если наука настолько несовершенна, как вообще возник миф о тестостероне как «мужском половом гормоне»? Журналистка Анджела Cайни отвечает на этот вопрос в своей популярной книге «Неполноценные: как наука ошибалась в отношении женщин – и новые исследования, переписывающие эту историю» (Inferior: How Science Got Women Wrong – and the New Research That's Rewriting the Story). Причина, сбившая нас с пути, – очевидный и вполне реальный сексизм ученых прошлого. По мнению Сайни, подлинные факты можно увидеть, только разоблачив предвзятость и сексизм в науке. В начале книги она задает вопрос: «Распространяется ли влияние половых гормонов за пределы половых органов – на мозг и поведение, приводя тем самым к выраженным различиям между мужчинами и женщинами?»^{40} И дает совершенно недвусмысленный ответ: «Психологические различия между полами незначительны, а те, которые мы наблюдаем, во многом определяются культурой, а не биологией»^{41}.

Я согласна с Сайни в том, что сексистские представления порой могут влиять на научные исследования. Но я не согласна с ее ответом на этот вопрос. Наука доказывает, что на него может быть дан лишь один ответ: «да». Во многих существенных аспектах тестостерон в самом деле обусловливает различия в психологии и поведении между мужчинами и женщинами.

В последующих главах вы узнаете, какое влияние оказывает Т на тело, мозг и поведение человека, чтобы способствовать размножению. Это не плохие новости, а полезная информация. Все, что нам известно о тестостероне и различиях между полами, ни в коей мере не означает, что мы должны мириться с нынешним уровнем сексуального насилия, домогательств, дискриминации или принуждения. Напротив, социальный прогресс зависит от научного прогресса^{42}. Понимание сил, определяющих наши приоритеты и поведение, а также того, как взаимодействуют гены, гормоны и окружающая среда, помогает бороться с проявлениями темных сторон нашей природы. Нет никакой нужды преуменьшать роль тестостерона в нашей жизни. Познавать принципы функционирования мира и смотреть правде в глаза порой неприятно и тревожно. Но я надеюсь, что прежде всего это приносит удовлетворение, воодушевляет и даже доставляет удовольствие. Именно так это было в моем случае.

2
Внутренняя секреция

Наружу или внутрь?

Представьте себе самцов разных животных: лягушку, прыгающую по краю пруда, слона, пасущегося в африканской саванне, чайку, кружащую в небе. А теперь представьте мужчину (голого, как и остальные животные), выгуливающего кобеля. У кого из пяти существ видны яички? Лягушка и птица с «бубенчиками», качающимися на ветру, едва ли выглядят правдоподобно, и их вы, вероятно, уже исключили. А как насчет слона? Если вы вообразили себе свисающие слоновьи семенники, то это неудивительно, но неверно. Кастрировать это животное было бы чрезвычайно сложно. Как и у лягушки, чайки и большинства других позвоночных, тестикулы у слона спрятаны внутри его тела. Голый мужчина и его кобель? У обоих млекопитающих яички опущены – расположены в мошонке, свисающей в паховой области. Эти драгоценные, нежные органы, фабрики спермы и тестостерона, кажутся странно уязвимыми в своих мешочках из тонкой кожи.

Будучи женщиной, я могу лишь беспомощно наблюдать за тем, как увлекательная игра в регби внезапно превращается в кошмар, когда один из игроков валится на землю, корчится и стонет, свернувшись в позе эмбриона. Удары по яйцам ногами, руками или мячом, очевидно, мучительно болезненны. Если такое произойдет с вами, вы можете утешиться тем, что эволюция заставляет вас чувствовать эту боль не просто так: раз уж это чертовски больно, вы будете изо всех сил стараться впредь не попадать в подобную ситуацию. Решение хранить все свои сбережения в бумажном пакете на крыльце требует какой-то убедительной причины – и эволюция тоже должна давать ответ, почему этот драгоценный груз настолько уязвим. Почему яички не спрятаны постоянно внутри тела, как сердце и мозг?

В процессе эмбрионального развития семенники формируются у всех млекопитающих в брюшной полости, около почек. У большинства млекопитающих, включая человека, во второй половине беременности они под действием тестостерона опускаются в мошонку. Но у слона и некоторых других зверей, например у капского златокрота (который похож на помесь ежика и хомяка), тюленя, кита и дельфина, семенники остаются в исходном положении внутри брюшной полости, совсем как более благоразумные женские яичники. Так в чем же тут дело?

Недавние открытия генетиков наводят на мысль, что у самых ранних млекопитающих яички свисали снаружи. Но по мере того, как эволюционное древо млекопитающих росло и ветвилось, на некоторых из его ветвей появились виды с генами, отвечающими за развитие внутренних семенников^{43}. Ученые не уверены, почему эти виды пошли другим путем, но во внешних семенниках должна быть какая-то польза, иначе эволюция устранила бы их на корню.

Все мужчины знают, что мошонка не просто инертный «мешочек для шариков». В холодной воде мышцы ее верхней части, которые еще называются мышцами, поднимающими яичко, сокращаются, подтягивая яички ближе к теплому телу, и иногда втягивают их настолько сильно, что это причиняет боль. А если у мужчины на коленях лежит теплый ноутбук, то эти мышцы расслабляются, отпуская хватку так, чтобы яички оказались ниже, подальше от тела. Мошонка функционирует как система климат-контроля, поддерживая в яичках оптимальную температуру для производства спермы – примерно на 4 ℃ ниже общей температуры тела. (Если вы хотите, чтобы ваши сперматозоиды были здоровыми, не носите обтягивающее белье^{44} и не катайтесь подолгу на велосипеде.) Но млекопитающие с внутренними семенниками^{45} также тем или иным образом справляются с поддержанием их оптимальной температуры. Ученым еще только предстоит разгадать тайну видового разнообразия этого признака.

Для тех, кто хочет исследовать роль гормонов и их связь с маскулинностью, свисающие семенники – это большая удача. Их можно удалить, не убивая их владельца, и тогда несложно наблюдать за изменениями, происходящими в организме. Из-за их относительной доступности люди уже более двух тысячелетий назад поняли, что семенники в огромной степени определяют внешний вид, поведение и репродуктивную способность самцов животных. Современная поведенческая эндокринология, изучающая влияние гормонов на поведенческие реакции, уходит корнями в эти древние знания о могуществе тестикул.

В этой главе мы увидим, как накопление сведений о семенниках способствовало возникновению некоторых крайне странных (по нынешним меркам) социальных практик и подготовило почву для экспериментов XIX и XX вв., которые и привели к открытию тестостерона. Гормоны формируют наши тело и мозг, чтобы мы могли выживать и размножаться, и в этой главе мы начнем изучение того, как Т творит свое волшебство, с рассмотрения роли семенников.

В IV в. до н. э. Аристотель размышлял об изменениях, вызванных кастрацией, – удалением семенников у животных. В трактате «История животных» он отмечал, что различия между «нетронутыми» и кастрированными животными напоминают различия между самцами человека на разных этапах жизни (отрочество, зрелость или старость), а также между размножающимися и неразмножающимися животными, к примеру громкоголосыми яркоокрашенными самцами птиц весенней порой и теми же самцами с более скромным оперением осенью. Кастрированные животные служили доказательством того, что семенники отвечают за развитие и поддержание определенных физических и поведенческих характеристик самцов:

Некоторые животные изменяют свой вид и нрав не только в зависимости от возраста и времени года, но и после холощения… Птиц холостят у гузки, в том месте, которым соприкасаются при спаривании. Если там прижечь железным инструментом два или три раза, то, если петух уже взрослый, гребень у него бледнеет, он уже не поет и не спаривается; если еще цыпленок, то, когда вырастет, ничего такого у него не появляется. То же самое происходит и с человеком. Если кто-нибудь будет изувечен еще мальчиком, то вырастающие позднее волосы не появляются и голос не изменяется, а остается высоким… Волосы, имеющиеся от рождения, не убывают: ведь ни один евнух не становится лысым^[3]{46}.

Слово «евнух» происходит от двух греческих слов, означающих «ложе» и «охранять», и может применяться по отношению и к любому кастрированному мужчине. И – более конкретно – к тому, кто также является служителем или хранителем гарема.

Независимо от своей цели – наказать врага или насильника, не дать размножиться «умственно неполноценному», сохранить высокий голос у мальчика, не достигшего половой зрелости, перевоплотиться в женщину или получить менее похотливого слугу, – кастрация была распространенной практикой во всех культурах и эпохах.

Кастраты

«Сикстинская капелла нарушает 500-летнее гендерное табу и приветствует в своем хоре женское сопрано», – гласил в 2017 г. заголовок газетной статьи об известной итальянской оперной диве Чечилии Бартоли^{47}, которая стала первой женщиной, выступившей в Сикстинской капелле (по крайней мере, с разрешения Ватикана). По словам певицы, когда ей представилась возможность спеть с пятьюдесятью мужчинами и мальчиками в хоре Сикстинской капеллы, она была на «седьмом небе от счастья». Так в чем же состояла сенсация?

Святой престол никогда не разрешал женщинам петь в церкви. Благодаря прорывному выступлению Бартоли женский голос впервые разнесся по Сикстинской капелле.

После этого все вернулось на круги своя: и в наши дни хор Сикстинской капеллы по-прежнему исключительно мужской. Но как же быть с партиями сопрано без певиц, берущих высокие ноты? Их исполняют мальчики, не вступившие в пору полового созревания, чьи семенники еще не начали вырабатывать тестостерон (а также сперматозоиды, образование которых он стимулирует). С достижением пубертата усиленная выработка T вызывает изменения в голосовом тракте юношей, что приводит к ломке и огрубению голоса. Становясь мужчинами, мальчики прощаются со своим ангельским сопрано, хотя тут бывают и исключения. Но есть способ сохранить способность брать высокие ноты и при этом усилить голос благодаря большим и мощным легким взрослого мужчины.

В середине XVI в. опера и хоры взяли этот способ на вооружение, и все партии сопрано были отданы кастратам – певцам-мужчинам, которым хирургическим путем удалили семенники, прежде чем в результате полового созревания их голоса превратились в мужские.

Несмотря на указ Ватикана, запрещавший кастрацию, к середине XVIII в. до 4000 итальянских мальчиков ежегодно подвергались этой ужасной, опасной и болезненной процедуре. (Анестетики появились только спустя 100 лет.) Несмотря на все риски, кастрация давала некоторым малоимущим семьям шанс улучшить свое финансовое положение, и они соперничали за то, чтобы их сыновья получили желанный статус кастрата^{48}. Кое-кто из кастратов действительно добился большой известности и богатства, выступая на оперных сценах по всей Европе. Но в основном их перспективы были мрачными.

Из-за отсутствия семенников и тестостерона кастраты не могли жениться и завести семью, а кроме того, выглядели непривлекательно в глазах общества. Если яички удаляли до начала полового созревания, то изменения были еще более серьезными. Возможно, вам известно, что именно высокий уровень тестостерона вызывает у мальчиков пубертатный скачок роста, но, оказывается, Т также необходим и для его завершения. В период полового созревания повышение уровня тестостерона (или эстрогена у девочек) в первую очередь ускоряет рост трубчатых костей рук и ног. Но к окончанию этого периода пик выработки тестостерона (или эстрогена) вызывает прекращение роста костей. (Подробнее то, как это работает, мы обсудим в главе 5.) Без высокого уровня тестостерона в период полового созревания не происходит быстрого роста трубчатых костей, который обычно наблюдается в это время. Зато мальчики-кастраты с лихвой компенсируют это длительным периодом «детского» роста, который продолжается намного позже того момента, когда взрослый человек, как правило, прекращает расти, – это происходит примерно к 18 годам. В итоге кастраты довольно высоки и имеют относительно длинные конечности, отчего кажутся долговязыми.

Независимо от того, в какой момент происходит кастрация, взрослые мужчины без тестостерона становятся полнее, слабее и имеют более гладкую кожу, чем прочие мужчины, потому что нормальный уровень Т способствует сжиганию жира, увеличению силы мышц и костей и росту волос на теле (подробнее об этом рассказано в главах 5 и 9). Парадоксальное преимущество, отмеченное и Аристотелем, заключается в том, что кастрированные мужчины обычно до преклонного возраста сохраняют пышную шевелюру, поскольку тестостерон в большой мере отвечает за облысение.

Как правило, кастраты были обречены на то, чтобы быть изгоями, и к ним относились как к уродам. Однако в XVIII в. мальчиков в Италии обычно не спрашивали, хотят ли они лишиться семенников, да еще и в результате такой болезненной операции. В конце концов, ни один находящийся в здравом уме мужчина или мальчик не выберет такие мучения добровольно!

Евнухи

Евнухи были привычной реалией и в Древней Греции, и в Древнем Риме. Но, пожалуй, нет другой культуры с такой длинной и богатой историей евнухов, как культура Китая.

Первые достоверные упоминания китайских евнухов относятся к эпохе династии Чжоу (около 1100 г. до н. э.), но есть предположения, что евнухи существовали в Древнем Китае еще в XVI в. до н. э. Они продолжали служить в Запретном городе – обнесенном стенами роскошном дворцовом комплексе площадью около 72 га, где обитал император вместе с семьей и домочадцами, а также располагалась резиденция китайского правительства, – до начала XХ в., когда был низложен последний император Пу И. Евнухи занимались разнообразными будничными государственными делами, охраняли непорочность женщин императорского гарема, которым предстояло вынашивать наследников престола, и прислуживали членам императорской семьи. Поскольку они имели доступ к высокопоставленным чиновникам и часто пользовались благосклонным вниманием правителей, евнухи были прекрасно осведомлены о механизмах управления государством. Они контролировали слухи, давали советы власть имущим и обладали значительным политическим влиянием^{49}.

Почему евнухи были облечены таким доверием правителей, а мужчины с семенниками нет? Англичанин Джордж Стент, длительное время проживший в Китае в конце XIX в., дал первое исчерпывающее описание жизни китайских евнухов. «Не может быть иного мотива в их использовании^{50}, – писал он, – кроме подозрительности, недоверчивости и ревности восточных властителей и им подобных относительно верности их жен и наложниц; и опасений, что будь у них в услужении мужчины, то прелюбодеяние и распутство охватило бы их гаремы».

Единственными мужчинами, которые не представляли серьезной угрозы для сексуальной и репродуктивной верности женщин императорского гарема, были те, у кого отсутствовали семенники, производимая ими сперма и система ее доставки в тело женщины. Кроме того, недостаток тестостерона снижал или даже устранял у них сексуальное желание. Правителям требовались надежные гарантии того, что наследниками династии будут их собственные биологические потомки. Очевидным решением было запретить чужакам с семенниками контактировать с драгоценными девственницами.

Порой мужчины по доброй воле решались променять семенники вместе с надеждой на романтическую любовь и семью на шанс выбраться из бедности и обеспечить себе достойную старость. Но чаще мальчиков принуждали расставаться с тестикулами и нередко продавали в рабство. Наивысший расцвет института китайских евнухов совпал с растущей нехваткой земли и периодами голода, которыми ознаменовалась первая часть правления династии Цин (1644–1912), когда население страны начало расти, а ресурсы, включая землю для выращивания сельскохозяйственных культур, оказались в дефиците. Горожане впадали в отчаяние, пытаясь прокормить свои семьи. Как и в случае с юными певцами в Италии, кастрация давала китайским мужчинам надежду на лучшую жизнь для себя и своих родных. Служба императорской семье в качестве евнуха обеспечивала еду и кров, а порой давала и возможность влиять на государственную политику.

Сунь Яотин, «последний евнух Китая», умерший в 1992 г., описывал страдания, которые испытывали его родители по поводу кастрации сына. Его мать была против: «Что ребенок понимает в этом? Разве он осознает, что станет на всю жизнь калекой? Что на него будут смотреть свысока, потому что он умрет бездетным?» Но отец был непреклонен: «Лучше быть калекой, чем голодать!^{51} Посмотри на нас. Сколько еще можно жить в нищете?»

На протяжении столетий и при разных правителях процедура оскопления для работы в Запретном городе не сильно менялась. Ритуальную операцию выполняли специально обученные люди, которых называли «мастерами ножа» или «дао-цзы-цзян». За определенную плату они проводили кастрацию прямо за воротами Запретного города, в небольшом здании, известном как Чжан-цзы, «сарай». Трое помощников держали будущего евнуха в положении полулежа: один обхватывал его за талию и прижимал руки, а двое других удерживали раздвинутые ноги. В ходе подготовки пенис, мошонка и прилегающие области обмывались водой с острым перцем, по всей видимости в целях обезболивания и дезинфекции. Когда «мастер ножа» решал, что все готово, он разом отсекал и пенис, и мошонку с яичками, которые евнух хранил до конца своих дней. «Бао», как назывались отрубленные органы^{52}, были необходимы для возвращения мужественности евнуха в загробной жизни и должны были быть похоронены вместе с ним.

Как можно догадаться, выздоровление после такой ужасной процедуры было долгим и болезненным, и многие кастраты умирали. Если же пациент выживал, у него могли возникнуть серьезные осложнения. После кастрации «мастер ножа» вставлял в уретру, выходящую в том месте, где раньше был половой член, оловянную иглу, чтобы сохранить отверстие для выхода мочи. Дальше все становилось намного хуже:

Пациенту не разрешают пить три дня, на протяжении которых он нередко испытывает невыносимые страдания не только из-за жажды, но и из-за сильной боли, а также из-за невозможности справить нужду. По истечении трех дней повязка снимается, затычку вынимают, и больной получает облегчение в виде обильного потока мочи, которая бьет фонтаном. Если этот этап проходит удовлетворительно, считается, что пациент вне опасности, с чем его и поздравляют; но если страдалец не может помочиться, то он обречен на мучительную смерть, потому что его мочеточные каналы распухли и спасения ему нет^{53}.

Ради своей семьи последний евнух Сунь Яотин отказался не только от своих половых органов, но и от привычной мужской роли. Он «мечтал о богатстве и почестях». Жизнь в качестве евнуха позволила ему осуществить некоторые из его мечтаний, но была сопряжена с бедами и трудностями, которых он не ожидал. «Я провел большую часть жизни в компании моих товарищей-евнухов. Я познал радость и горе»^{54}, – вспоминал он.

За редкими исключениями, на всем протяжении истории конечная цель удаления тестикул у мужчин (и самцов других животных) состояла в том, чтобы лишить их наиболее типичных мужских черт: физической силы, низкого голоса, сильного либидо или агрессивных наклонностей. Кастрация и ее последствия, болезненные для самих кастрированных, способствовали обогащению и росту влияния животноводов, политиков и правителей. Идея, что источник мужественности находится в семенниках, всегда волновала философов и ученых, но до недавнего времени они слабо представляли, как это работает на самом деле.

Теперь нам известно, что семенники являются частью эндокринной системы – сети желез, которая регулирует основные процессы жизнедеятельности, к примеру рост, метаболизм, голод и жажду, размножение, циркадные ритмы и температуру тела, а также связанные с ними типы поведения, такие как питание, сон, борьба, воспитание потомства и совокупление. Нам также известно, что вырабатываемым семенниками фактором, определяющим маскулинизацию, является гормон тестостерон. У млекопитающих имеется по меньшей мере девять эндокринных желез, но только семенники находятся на виду и легкодоступны. У самок животных они отсутствуют, поэтому уровень тестостерона у них гораздо ниже, чем у самцов. Если мы хотим понять, что значит быть самцом человека и чем мальчики и мужчины отличаются от девочек и женщин, нам необходимо разобраться с Т.

По-настоящему изучение гормонов началось лишь в конце XIX в., когда ученые начали осознавать, что маскулинизирующее влияние семенников проявляется через секрецию в кровоток, природа которой была раскрыта только в начале XX в.

Пересадка семенников и истоки эндокринологии

Люди не единственные живые существа, которых кастрируют для того, чтобы изменить их внешний вид и поведение: многие из нежелательных побочных эффектов кастрации у человека, такие как полнота и нежность плоти, у других видов являются привлекательными для людей. Крупный рогатый скот, свиньи, овцы и домашняя птица часто подвергаются холощению, чтобы только отборные самцы могли участвовать в размножении, а остальные животные были более спокойными на ферме и аппетитными на тарелке. У кастрированных петухов, или каплунов, в период полового созревания быстрее удлиняются кости, и потому они вырастают значительно крупнее и жирнее, чем нормальные куры любого пола. Гурманы считают мясо холощеных животных деликатесом и характеризуют его как очень мягкое, нежное и сочное.

Механизм работы семенников проще всего понять на молодых петушках: они дешевы, их много и сама процедура их кастрации не слишком сложна, нужно только набить руку. Кроме того, самцы и самки выглядят совершенно по-разному. У важно расхаживающего петуха блестящее разноцветное оперение, на голове – ярко-красный гребешок, а шею украшает бородка. Кроме того, его крупное тело дополнительно вооружено острыми, костистыми шпорами на ногах, с помощью которых самец отражает угрозы для своей территории и проживающих на ней кур. И конечно же, в дополнение к украшениям и оружию, петух утверждает свое присутствие звучным, раскатистым «кукареку!». На таком фоне курица выглядит и ведет себя гораздо скромнее. Ее оперение менее приметное, размеры меньше, а украшения не столь броские. И хотя порой она может вступать в стычки и даже способна решительно атаковать, по сравнению с петухом она миролюбива.

В начале XIX в. преобладало представление о том, что семенники обеспечивают мужские свойства посредством «симпатий» – системы нервов, проходящих через все тело. Считалось, что эта система обеспечивает гармонию между различными частями животного, отсюда и ее название. (Оно используется по сей день: функции типа «покой и переваривание» относят к парасимпатическому отделу нервной системы, а функции типа «бей или беги» – к ее симпатическому отделу.)

Петух и курица

Но Арнольд Бертольд (1803–1861), профессор медицины и куратор зоологического отдела музея Гёттингенского университета, не разделял идею о симпатиях. Более логичной ему представлялась альтернативная гипотеза, согласно которой семенники каким-то образом воздействуют на остальные части тела и мозг через кровь^{55}. Бертольд решил выяснить, сохранят ли они свои свойства при пересадке. Если бы в случае успешной трансплантации маскулинизация наблюдалась бы и при отсутствии связи между яичками и симпатиями, то есть нервами, эта альтернативная гипотеза была бы подтверждена.

Бертольд экспериментировал с молодыми петушками. Двух из них он кастрировал обычным способом: сделав им разрез на животе, удалил семенники и снова зашил. Он знал, что у них, совсем как у кастратов, не будет меняться голос и они будут выглядеть и вести себя как куры. Затем он кастрировал еще двух петушков, но на этот раз поместил семенники обратно, причем не туда, где они обычно находятся, да еще и поменял местами, поместив по одному семеннику каждого петушка в брюшную полость другого. Теперь у двух самцов были чужие семенники, причем не в положенном месте. Каковы были шансы на то, что это спасет петушков от феминизации, которая происходит с кастрированными птицами и другими животными? Разовьются ли они во взрослых особей с большими яркими перьями, бородками и гребешками? Будут ли они громогласными, драчливыми и любвеобильными? Или приобретут более скромное оперение, станут меньше, тише, спокойнее и сдержаннее?

В эпохальной статье 1849 г. Бертольд описал свои наблюдения: «Что касается голоса, сексуального влечения, агрессивности и роста гребешка и бородки^{56}, эти птицы оставались настоящими петухами». Пересадка оказалась успешной и способствовала развитию птиц по мужскому типу! После забоя и вскрытия Бертольд обнаружил, что каждый семенник с помощью разветвленной сети кровеносных сосудов оказался прикреплен к хозяйскому организму (а в частности, в обоих случаях к толстой кишке) и почти удвоился в размерах. Вывод был однозначен:

Поскольку пересаженные семенники больше не связаны с исходными нервами и поскольку… никаких особых секреторных нервов не наблюдается, можно сделать вывод, что указанные результаты определяются продуктивными функциями семенников, то есть их влиянием на кровоток, а затем соответствующим воздействием крови на весь организм^{57}.

Всякий раз, когда я читаю эти последние слова и думаю об их значении, у меня мурашки бегут по коже. Напомню, что в то время доминировало представление, что нервная система каким-то образом связывает тестикулы с остальным телом, и именно поэтому те вызывают столь серьезные системные изменения в поведении и внешнем виде. Бертольд обнаружил, что семенники оказывают воздействие на физическое строение и поведение самца через кровь, без какой-либо связи с нервной системой. Это был поистине революционный вывод: семенники, должно быть, поставляли в кровеносную систему то, что предотвращало феминизацию, которая происходила у первых двух кастрированных петушков.

Бертольд не первым высказал идею^{58}, что семенники оказывают влияние на организм через кровь, но он первым опубликовал экспериментальные данные в поддержку этой гипотезы. Его открытие, состоявшее в том, что семенники воздействуют на кровь и в конечном итоге влияют на поведение, положило начало поведенческой эндокринологии. Но пройдет еще десять лет, прежде чем Дарвин впервые подведет научную основу под понимание, почему вообще существуют половые различия, сформулировав гипотезу полового отбора. Подробный разговор об этом впереди (глава 6), а пока поясним вкратце: суть идеи состоит в том, что эволюция оснащает самцов механизмом, при помощи которого они соперничают за партнерш, и этим объясняется, почему они зачастую крупнее, ярче или драчливее самок.

А столетием позже будет, наконец, выделен и идентифицирован сам тестостерон, что укрепит фундамент, на котором выстроен неопровержимый массив знаний о биологической природе мужского начала.

Но тогда все только начиналось. Открытия Бертольда наводили на мысль, что в семенниках содержится некое волшебное маскулинизирующее зелье, которое, вероятно, можно применять в медицине. Эта идея вскоре стала очень популярной.

Источник молодости

Снижение бодрости, наряду с появлением морщин и исчезновением ловкости, является следствием старения. При помощи здоровой диеты и физической нагрузки этот процесс можно затормозить (и довольно успешно), в остальном смирившись с неизбежным медленным увяданием. Но индустрия красоты предлагает иные варианты. Можно воспользоваться такими продуктами и услугами, как ботокс, дорогие кремы для глаз или различные виды добавок, которые, как утверждается, повышают энергию, силу и даже сексуальную активность. Вы удивитесь, но эта индустрия имеет глубокие исторические корни – в семенниках.

Уважаемый французский анатом и зоолог Шарль-Эдуард Броун-Секар^{59} (1817–1894) был плодовитым исследователем и автором более 500 научных работ. Но упадок сил и научной продуктивности, который он испытал на восьмом десятке, поверг его в отчаяние. Посвятив бо́льшую часть жизни изучению нервной системы, Броун-Секар теперь сосредоточил свое внимание на «внутренних секрециях» – концепции, которую он представил во время выступления на заседании Биологического общества в Париже в 1891 г. Он предположил, что причину любого недуга можно обнаружить при лечении животных (в том числе его самого) экстрактами различных тканей; если лечение дало результат, значит, причина крылась в недостаточных секрециях этой конкретной ткани или железы.

В частности, Броун-Секар был одержим идеей потенциальной пользы продуктов «секреции семенников». В то время считалось, что потеря спермы в результате секса или мастурбации^{60} приводит к летаргии, так что применение секреции семенников могло, по его мнению, этому помешать. Вот что он писал в статье 1889 г. «Заметки о результатах подкожных впрыскиваний человеку экстракта из половых желез животных»:

Известно, что тщательно следящие за собой мужчины, особенно в возрасте от 20 до 35 лет, которые совершенно не имеют половых сношений или иных причин расходовать семенную жидкость, находятся в состоянии возбуждения, что придает им огромную, хотя и аномальную, физическую и умственную энергию. Эти два наблюдения показывают, какой огромной… силой обладает вещество или вещества, которые тестикулы поставляют в кровь^{61}.

Броун-Секар, всегда готовый ставить эксперименты на самом себе, начал делать себе инъекции экстрактов измельченных тестикул, взятых (вместе с кровью и спермой) у морских свинок и собак. В том же парижском выступлении ученый с энтузиазмом доложил об удивительных результатах. Струя мочи – очевидно, самый важный показатель мужской силы! – стала длиннее, ясность ума и сосредоточенность возросли, равно как крепость рукопожатия и другие показатели физической силы и выносливости. Его живые и подробные описания возможностей продуктов внутренней секреции, которым, однако, как и его предыдущим работам, не хватало научной строгости и скрупулезности, многие его коллеги восприняли со скептицизмом. Гораздо менее придирчивы были те, кто жаждал быстрых денег или простых решений.

Начала стремительно развиваться индустрия «органотерапии», направленной на борьбу с обычными симптомами старения и прочими недугами. Тысячи врачей, а еще больше шарлатанов прописывали клиентам «эликсир Броуна-Секара». Помимо экстрактов из органов, медицинский арсенал – тогда в основном малоэффективный – включал также пересадку тканей и клеток. Яички баранов и козлов, жертв несчастных случаев^{62} и казненных преступников пересаживали желающим раскошелиться ради мечты об омоложении. Это шарлатанство встречается и сегодня. Если вас одолела вялость, либидо падает, эрекция не на высоте а мышечная масса снижается, просто кликните на несколько ссылок в интернете, и вам на дом доставят очередную версию «эликсира Броуна-Секара».

Восстанавливающие свойства экстрактов органов^{63}, о которых так убедительно сообщал Броун-Секар, почти наверняка были связаны с эффектом плацебо^{64} (что, пожалуй, справедливо и в отношении моего крема для век, однако я им пользуюсь!). Хотя Броун-Секар и положил начало сомнительной медицинской отрасли, после себя он оставил богатое научное наследие. Как он сам прозорливо замечал в британском медицинском журнале The Lancet, «данные свидетельствуют, что этот важный вопрос требует дальнейшего экспериментального исследования». Несмотря на то что его результаты были неубедительными, он способствовал подъему науки о гормонах.

«Важнейший эксперимент» и бычьи яйца

На волне растущего интереса к «внутренним секрециям» почтенный британский физиолог Эрнест Старлинг и его зять Уильям Бейлис задались целью установить механизм, при помощи которого поджелудочная железа выделяет бикарбонат натрия, нейтрализующий кислую среду пищеварительных соков в желудке и тонком кишечнике^{65}. (Без бикарбоната натрия, активного ингредиента пищевой соды, у вас случился бы ожог кишечника. Возможно, вам приходилось принимать пищевую соду, чтобы облегчить проблемы с животом.) Бикарбонат сам по себе не является гормоном, но поджелудочная железа должна знать, когда его выделять. Бейлис понял, что внутренний сигнал вроде «Слишком много кислоты, помогите ее нейтрализовать!» должен поступать от органов пищеварения и восприниматься поджелудочной железой. Но, повторяя работу Бертольда о том, как семенники сообщаются с остальным телом, Бейлис стремился определить, связана ли поджелудочная железа с органами пищеварения через кровь или же через нервную систему. Последнее объяснение было общепринятым – его придерживался и самый влиятельный физиолог того времени Иван Павлов. (Возможно, вы помните его по знаменитым опытам на собаках.)

Подопытными Бейлиса и Старлинга также были собаки, правда их судьба была более печальной. В ходе «важнейшего эксперимента», как его называли Бейлис и Старлинг, собака была усыплена под наркозом, после чего ей вскрыли пищеварительный тракт. Оказалось, что, будучи введенной в тонкий кишечник, кислота вызывает производство «хорошо выраженного секрета». Как сообщили Бейлис и Старлинг в своей ставшей классической статье 1902 г., им удалось определить, что этот секрет влияет на поджелудочную железу через кровь:

Однако вскоре мы обнаружили, что имеем дело с явлениями совершенно другого порядка и что секреция поджелудочной железы обычно вызывается вовсе не сигналами, поступившими по нервам, а химическим веществом, которое образуется в слизистой оболочке верхних отделов тонкого кишечника под воздействием кислоты и оттуда с кровотоком переносится к клеткам поджелудочной железы^{66}.

Бейлис и Старлинг назвали это химическое вещество, первый выделенный в чистом виде гормон, секретином. Иван Павлов, который предполагал, что кишечник взаимодействует с поджелудочной железой посредством нервной системы, решил повторить эксперимент Бейлиса, по-видимому надеясь на то, что потерпит неудачу и его собственная гипотеза окажется верной. Но он не позволил тщеславию встать на пути научного прогресса: лично убедившись в том, что реакция поджелудочной железы на кислоту зависит не от нервной системы, а от химических сигналов, передающихся с кровью, Павлов воскликнул: «Конечно, они правы. Разумеется, у нас нет исключительного права на открытие истины». Два года спустя он получил Нобелевскую премию^{67} «за труды по физиологии пищеварения, расширившие и изменившие понимание жизненно важных аспектов этого вопроса».

Читая в 1905 г. лекцию в Королевском колледже врачей, Старлинг рассказывал об открытии секретина и своем понимании различий между нервной и химической регуляцией функций организма. Он также предложил заимствованное из греческого языка название для веществ вроде секретина:

Однако эти химические посредники, или гормоны (от греческого «ормао» – «побуждаю» или «привожу в движение»), как мы могли бы их назвать, должны перемещаться посредством кровотока из органа, в котором они производятся, к органу, на который они воздействуют, а постоянно меняющиеся физиологические потребности организма должны определять их повторное производство и циркуляцию по всему телу^{68}.

Открытие секретина^{69} позволило по-новому взглянуть на основные физиологические функции организма: химические вещества, вырабатываемые особыми железами, через кровь воздействуют на отдаленные ткани, регулируя и координируя их работу. Но это было только начало, после которого открытия в этой области последовали чередой. За короткое время начиная с 1929 г. были открыты три типа эстрогенов (в том числе эстрадиол, который часто называют просто эстрогеном, а также гораздо менее распространенные эстриол и эстрон). Вскоре после этого подошла и очередь тестостерона.

В конце XIX – начале XX в. экстракты семенников давали надежду пожилым, утомленным, немужественным людям и импотентам. Но активное вещество этих препаратов еще не было идентифицировано, не говоря уже о его синтезе в больших объемах. По мере того как эликсир Броуна-Секара и его конкуренты постепенно дискредитировали себя, ученые усердно работали над установлением природы маскулинизирующего секрета. Для этого уже имелось все: фундаментальные научные знания, лабораторные методы и финансовые стимулы. Его открытие было лишь вопросом времени.

Измельчение половых желез свиней и обезьян осталось в прошлом. Использование органов животных со скотобоен оказалось куда более продуктивным. Физиолог из Амстердамского университета Эрнст Лакер даже стал соучредителем компании под названием Organon (существующей и сегодня в качестве подразделения фармацевтической корпорации Merck), которая располагалась в непосредственной близости от нескольких скотобоен, что позволяло ему регулярно получать семенники забитых быков. В 1935 г. он собрал 100 кг бычьих яичек (что равно весу новорожденного слоненка), из которых получил всего 10 мг (а это легче рисового зернышка) некоего химического вещества. Лакер ввел его кастрированному петуху с целью определить, в какой мере оно может способствовать регенерации гребешка. (Это стало стандартным методом проверки способности какого-либо вещества вызывать развитие признаков маскулинности.) Так вот, с помощью полученного вещества регенерировать петушиный гребешок удалось не менее эффективно, чем при пересадке яичек. Лакер назвал его тестостероном. К 1935 г. исследовательские группы Адольфа Бутенандта, Кароя Дьюлы Дэвида и Леопольда Ружички, спонсируемые тремя разными европейскими фармацевтическими компаниями, почти одновременно опубликовали статьи о синтезе тестостерона. В 1939 г. Бутенандт был удостоен Нобелевской премии по химии за эту работу^{70}.

Основные эндокринные железы человека

На сегодняшний день известно около 75 гормонов. К эндокринным железам (в зависимости от того, какого определения вы придерживаетесь) относятся как минимум следующие: гипоталамус, гипофиз, щитовидная железа, паращитовидные железы, надпочечники, эпифиз, яичники, семенники и поджелудочная железа. Но, как установили Бейлис и Старлинг, гормоны синтезируются не только железами внутренней секреции. Например, клетки кишечника и жировой ткани являются активными производителями гормонов. Печень, сердце, почки, кожа и, что важно, мозг – все они секретируют гормоны и реагируют на них. Даже кишечные бактерии выделяют гормоны, некоторые весьма интенсивно, и функции многих из них еще предстоит изучить. Каждое новое открытие, касающееся эндокринной системы, демонстрирует нам поразительную изобретательность естественного отбора в поддержании жизни, здоровья и размножения, а заодно подсказывает способы направить плоды этой изобретательности на лечение недугов или улучшение жизни людей. Найти истину посреди всей окружающей Т шумихи невозможно без базовых знаний о гормонах в целом, поэтому давайте рассмотрим эту жизненно важную группу химических веществ, к которым относится и тестостерон.

Что за чудо-посредники?

Если вы не изучали эндокринологию в институте или не страдали заболеванием, из-за которого вам пришлось стать экспертом в этой области, вы, скорее всего, лишь краем уха слышали про считаные гормоны, такие как эстроген, инсулин или, возможно, гормоны щитовидной железы. Может быть, вам известно, что мелатонин помогает уснуть, но, вероятно, вы не подозревали, что это тоже гормон. Гормонам часто приписываются различные магические свойства, но, как правило, люди не знают, откуда они берутся, из чего состоят, какова их роль в организме и влияют ли они на мозг.

Гормоны есть у всех растений и животных – то есть у всех многоклеточных организмов. У животных они в основном подразделяются на два класса: аминокислотные и стероидные. Белковые гормоны, в том числе инсулин, и аминокислотные гормоны, к которым относится мелатонин, состоят из аминокислот (строительных блоков всех белков) или их производных. Стероидные гормоны, к которым относятся тестостерон и другие андрогены, такие как дигидротестостерон (ДГТ) и андростендион, а также эстроген, синтезируются из холестерина. (Холестерин играет важную роль, в частности, потому, что является основным компонентом клеточной мембраны.) Гормоны вырабатываются различными железами и тканями: мелатонин синтезируется эпифизом, тестостерон и эстроген производятся семенниками и яичниками (а также тканями некоторых других органов), инсулин вырабатывается поджелудочной железой. Все гормоны циркулируют в крови и могут восприниматься как переносчики информации в различные части тела. Поскольку гормоны путешествуют вместе с кровью, они расходятся практически по всему организму.

Межнейронная коммуникация

В любой сложной системе, будь то организм, семья, промышленное предприятие или университет, информация должна передаваться от одних частей к другим, чтобы вся система функционировала правильно. В такой сложной системе, как наш организм, коммуникация осуществляется с помощью «химических посредников». У животных они бывают двух основных типов: нейротрансмиттеры, осуществляющие коммуникацию в нервной системе (головном и спинном мозге), и гормоны.

Если нейротрансмиттеры передают информацию посредством электрических импульсов, идущих от точки к точке через нейроны, подобно поездам, движущимся по разветвляющимся путям, гормоны рассылают химические сообщения с кровотоком по всему организму, в любую клетку, которая способна их воспринять. Мою любимую радиостанцию в Бостоне – 90,9 WBUR – я могу слушать только в том случае, если мой приемник настроен на ту частоту, которой обладает сигнал, посылаемый радиопередатчиком WBUR. Гормоны передаются и принимаются примерно так же, как взаимодействуют радиопередатчик и приемник. Клетки желез внутренней секреции (и другие клетки), вырабатывающие гормоны, направляют их в общий кровоток (кровеносную систему), но их сигналы воспринимаются только теми клетками, у которых есть специфические рецепторы. Совокупность эндокринных желез и воспринимающих клеток образует эндокринную систему. Клетки, способные реагировать на этот конкретный гормон, называются клетками – мишенями для него. Рецепторы белковых гормонов встроены во внешние мембраны клеток-мишеней, а рецепторы стероидных гормонов, таких как тестостерон, расположены внутри клеток-мишеней (хотя тут существуют исключения, о которых мы поговорим позже). Клетка, не имеющая рецепторов тестостерона, похожа на радиоприемник, настроенный на частоту WGBH (еще одна местная станция). Он может находиться в зоне приема волны WBUR, но поймать ее не сможет – то же самое и с клеткой, которая сталкивается с тестостероном, но сама на него не «настроена».

Когда вы читаете этот текст, нейротрансмиттеры помогают вам расшифровывать визуальные стимулы, которые соответствуют словам, и реагировать на них, а также обращать желание продолжить чтение в действие по переворачиванию страниц. Если вы проголодались, это гормоны послали сигналы о вашем энергетическом статусе из кишечника в мозг, где они изменили ваш настрой, мешая вам и дальше сосредоточиваться на тестостероне и заставляя мечтать о легком перекусе. Это желание поесть было вызвано взаимодействием эндокринной и нервной систем (их совокупность называется «нейроэндокринной системой»). Таким образом, гормоны влияют на ваш мозг и поведение. Они обеспечивают коммуникацию между телом и мозгом (и наоборот), направленную на координирование желаний и действий с физическими потребностями. Гормоны и нейротрансмиттеры сосуществуют в организме потому, что так распорядились слепые силы эволюции, то есть в конечном итоге потому, что служат задачам выживания и воспроизводства.

Гормональная коммуникация

Такое координирование имеет решающее значение для удовлетворения потребности организма в энергии, необходимой для выживания, роста, восстановления и размножения. Для организма энергия подобна деньгам. Чтобы получать информацию о доходах и расходах, которая необходима для финансового планирования, компания может использовать электронную почту. Но каким образом тело и мозг обмениваются информацией и принимают решения об экономии или расходе энергии? Когда начинать, а когда прекращать рост? Следует ли инвестировать только в выживание, или у вас достаточно энергии для игр, ухаживания, борьбы за партнера и выработки молока для малышей?

Собираясь на пробежку, вы можете подготовиться, откусив несколько кусков энергетического батончика. После того как вы пробежали полтора километра, клеткам ваших задействованных при беге мышц очень хочется знать, достаточно ли имеется энергии. У организма есть множество вариантов ее получения – например, из жира, – но проще и энергетически менее затратно получить глюкозу непосредственно из крови. Из энергетического батончика она попадает сразу в кровоток, где взаимодействует с восприимчивыми к глюкозе клетками поджелудочной железы, которые сигнализируют о ее присутствии в крови и доступности остальным клеткам организма, особенно тем, которые активно работают. Для этого поджелудочная железа вырабатывает гормон инсулин, который также попадает в кровь, циркулируя по всему организму. Гормон кричит клеткам: «Эй, отпирайте! Глюкоза на пороге!» Почти все клетки являются мишенями для инсулина, поскольку все они нуждаются в глюкозе для получения энергии, но клетки работающих мышц особенно рады отреагировать на сигнал инсулина. Мышечные (и другие нуждающиеся в энергии) клетки «отпирают двери», чтобы впустить глюкозу. Когда инсулин связывается с рецепторами в мышечных клетках, в клеточных мембранах открывается особый канал, через который глюкоза может поступать внутрь. Поскольку вы находитесь на пробежке и ваши мышцы усердно работают, клеткам нужна энергия прямо сейчас. Глюкоза, попадающая в голодные клетки, немедленно направляется на производство АТФ – молекулы, которую они могут использовать в качестве источника энергии. Таким образом, инсулин передает информацию о доступности глюкозы всему телу (хотя мозг, доставляя глюкозу в свои клетки, использует другие механизмы). Работающие клетки отреагировали, и теперь у вас есть энергия для завершения пробежки.

Но вскоре после того как вы вернетесь домой и рухнете на диван, вам захочется встать и порыться в шкафчике со снеками в поисках перекуса. И на то есть веская причина: в ответ на углеводы, съеденные раньше, концентрация инсулина в организме возросла, и он хорошо справился со своей задачей. Благодаря ему клетки забрали из крови много глюкозы. Теперь уровень глюкозы в крови снизился, а это значит, что уровень инсулина тоже стал низким. Мозг ощущает это, и его центры регуляции аппетита, получив сообщение «Низкий уровень глюкозы в крови!», принимают меры и через нейротрансмиттеры посылают другим частям мозга сигнал о том, что ситуация с низким уровнем глюкозы требует определенной поведенческой реакции. Вы поднимаетесь с дивана и, возможно, берете яблоко из вазы с фруктами, чтобы утолить голод. Но если наши вкусы совпадают, вы предпочтете соленые крендельки или картофельные чипсы.

Когда в кишечнике пища расщепляется на макромолекулы, которые могут всасываться из тонкой кишки в кровоток, уровень сахара в крови повышается, и вместе с ним растет уровень инсулина. Он перемещает глюкозу в клетки, а мозг получает информацию о его высоком уровне, то есть о том, что у вас много энергии. Вы больше не испытываете чувства голода. Гормон взаимодействует с мозгом, согласовывая ваше поведение с потребностями тела, которые на данный момент в значительной степени удовлетворены.

Тестостерон (как и другие половые гормоны) подобен инсулину: он циркулирует по всему организму, а также отправляет информацию в мозг. Как и инсулин, тестостерон координирует физиологические процессы с поведением, но его основная роль состоит не в регулировании уровня сахара в крови, а в развитии и поддержании репродуктивной функции.

Разумеется, размножение требует энергии, поэтому функционирование репродуктивной системы зависит от наличия питательных веществ (гормоны, такие как инсулин и тестостерон, всегда действуют согласованно с другими гормонами и химическими веществами). У женщин эта взаимосвязь между энергией и репродукцией гораздо жестче, чем у мужчин. Для мужчин успешное размножение связано не столько с энергозатратной репродуктивной физиологией – вынашиванием и кормлением ребенка за счет ресурсов собственного тела, сколько с поиском, завоеванием и привлечением партнерш. Если уровень T относительно высок (в стандартном для мужчин диапазоне), он способствует росту мышц и производству спермы, а также сообщает мозгу, что происходит в организме. Когда в организме много инсулина, мозг получает сигнал: «Много энергии! Срочно ее используй!» Когда же много тестостерона, сигнал звучит иначе: «Много спермы, в дело ее!» Тестостерон, как доказывает многовековая практика кастрации, помогает мужчинам делать то, что необходимо для размножения.

Типичное мужское поведение и внешний вид зависят от наличия семенников, если только не применять современные фармацевтические препараты. Как мы уже говорили, люди давно поняли, что без яичек у самцов не развиваются (или утрачиваются) мужские физиологические особенности, такие как выработка спермы, а также половые признаки, например (в зависимости от вида животного) яркое оперение, большие заостренные рога, длинная шея или крупные мышцы верхней части тела. К тому же влияние семенников определяет мужское поведение – эрекцию, физическую агрессию и мотивацию к борьбе за женское сексуальное внимание.

Начиная с конца ХIХ в. научные исследования продуктов выделения семенников и связанная с этим промышленность переживали бурный рост. Ученые получили возможность изучать влияние тестикул на физиологию, анатомию и поведение животных, не прибегая к трудоемким, малоэффективным и довольно жестоким методам трансплантации целых органов или тканей. В первой половине ХХ в. были синтезированы эстроген, прогестерон и тестостерон, и их начали продавать для использования в качестве лекарственных средств^{71} (как в мошеннических, так и в серьезных медицинских целях), а также для научных исследований.

В дополнение к спасшим множество жизней открытиям и синтезу новых лекарств, таких как инсулин, впервые примененный для лечения диабета I типа в 1921 г., это раннее взаимодействие между клиницистами, фармацевтическими компаниями и исследователями способствовало процветанию науки эндокринологии. Такие взаимовыгодные отношения сохраняются и сегодня, что ведет к еще более глубокому пониманию того, как гормоны формируют наши тело и мозг.

До открытия тестостерона все доказательства воздействия этого гормона на животных получались при наблюдении последствий кастрации – удаления источника тестостерона после рождения. Но я еще не упомянула о том, что для нормального развития большинства самцов необходимо воздействие тестостерона до или сразу после рождения^{72}. Так что же происходит, когда плод мужского пола не испытывает воздействия Т в утробе матери или какое-то время после появления на свет? Этот вопрос мы рассмотрим в следующей главе.

3
Просто добавьте Т: делаем мальчиков

Дженни

Дженни возникла на пороге моего кабинета точно в назначенное время. Как правило, студенты носят джинсы или тренировочные штаны с футболками – у них это своего рода униформа, – но Дженни, по своему обыкновению, пришла в красном до колен платье и в черных лаковых балетках. Светло-каштановые волосы аккуратной волной падали ей на плечи, оттеняя белизну жемчужных сережек-гвоздиков.

Занятия в том семестре уже закончились, приближались экзамены. В отличие от большинства студентов, которые приходят ко мне на консультации во время так называемого «периода самоподготовки» между концом учебного года и экзаменами, Дженни не спрашивала о том, что будет на экзамене по моему курсу «Гормоны и поведение» или как к нему готовиться. Вместо этого она приветливо улыбнулась и сказала, что хочет «поговорить о содержании лекций». Такая постановка вопроса меня заинтересовала, особенно в свете того факта, что она никогда раньше не заходила ко мне в часы консультаций. Но ее лицо было мне хорошо знакомо – живые голубые глаза, высокие скулы и безупречная светлая кожа, – главным образом потому, что среди множества студенческих лиц оно притягивало мой взгляд во время занятий. По внимательному выражению этого лица я убеждалась в том, что не утратила контакт с аудиторией. Дженни всегда сидела прямо, сосредоточившись на моих словах или на своих записях, и кивала в тех местах, которые казались мне наиболее значимыми.

Несколько раз она оказывалась среди студентов, которые по окончании лекции собирались вокруг кафедры с тетрадями наготове. Как правило, их вопросы бывали двух типов: направленные на прояснение новых терминов или идей – «Какие типы клеток синтезируют антимюллеров гормон?» – и свидетельствующие о более глубоком погружении в материал – «Знали ли пол младенцев сами исследователи, фиксировавшие половые различия в уровне активности?». Вопросы Дженни относились ко второму типу.

Я пригласила ее в кабинет, мы сели за небольшой круглый стол друг напротив друга и побеседовали о ее интересах, семье и гарвардском опыте. Все оказалось именно так, как я и ожидала. Ей нравились занятия, она пела сопрано в университетском хоре и активно участвовала в деятельности женского студенческого общества (строго говоря, в Гарварде нет таких обществ, но ее женская группа очень на него походила). Как и большинство моих студентов, после колледжа она надеялась поступить в медицинскую школу при университете. Учитывая ее склад ума, работоспособность и сострадательную натуру, я была уверена, что она добьется успеха. Она происходила из дружной семьи с Юга США и казалась вполне счастливым, отлично приспособленным к своей среде человеком.

Затем Дженни захотела рассказать, как заинтересовалась гормонами. На протяжении многих лет студенты неоднократно делились со мной историями о том, почему они пришли на мой курс: некоторые страдают эндокринными заболеваниями, например диабетом или гипотиреозом, или имеют таких родственников, некоторые принимают половые гормоны, некоторые увлекаются бодибилдингом. Нередко студенты бывают очень хорошо осведомлены об эндокринной системе, даже если не слушали до этого никаких лекций по этой теме.

Дженни начала описывать, как в подростковом возрасте, когда большинство из нас просто стремятся не выделяться, она узнала, что решительно отличается от сверстников и друзей. Она рассказывала свою историю откровенно и очень спокойно. Я слушала ее ошеломленная, изо всех сил стараясь не разрыдаться.

Когда в возрасте примерно двенадцати лет у ее подруг начались месячные, Дженни предположила, что ей тоже скоро предстоит пройти через этот обряд обретения женственности. Все обычные признаки полового созревания были у нее налицо: грудь выросла, бедра расширились, она поправилась в обычных для девочек местах. Но ей исполнилось четырнадцать, потом пятнадцать, а месячные так и не пришли. Она казалась здоровым подростком, но отсутствие месячных к 16 годам могло свидетельствовать о серьезных проблемах со здоровьем, и поэтому мать Дженни отвела ее к гинекологу на обследование. Все оказалось еще сложнее, чем они предполагали, и это была не просто нормальная задержка в развитии. Ее направили к специалисту для дополнительных анализов, взяли кровь, сделали УЗИ и зондирование. Затем Дженни и ее родителей пригласили на консилиум для ознакомления с результатами.

В тот день, ко всеобщему облегчению, Дженни сказали, что со здоровьем у нее все в порядке. А еще она узнала, что ее тело было не таким, как у всех: у нее выявили редкую особенность полового развития (ОПР, иногда первую букву расшифровывают как «отклонение»), известную как синдром полной нечувствительности к андрогенам (СПНкА). Этот синдром встречается примерно у двух человек из каждых ста тысяч^{73}.

Название синдрома точно описывает, в чем там главным образом дело. Вместо двух X-хромосом, типичных для самок всех млекопитающих, клетки Дженни содержали хромосомы XY, типичные для самцов млекопитающих. Ее Y-хромосома запустила развитие яичек, а не яичников, но яички не опустились и остались в брюшной полости. Они производили много тестостерона, но организм не мог реагировать ни на него, ни на андрогены в целом. А поскольку тело не реагировало на T, яички не могли производить сперму. Без воздействия тестостерона у Дженни уже в утробе матери развились женские признаки. У нее имелось нормальное влагалище, но оно не соединялось с маткой, и в результате ей пришлось принять тот факт, что она никогда не сможет забеременеть.

Тот перевернувший ее жизнь разговор поверг в шок и Дженни, и ее родных. Но, как она позже поняла, все могло быть куда хуже. После того как Дженни узнала о своем состоянии, она связалась с другими женщинами, имевшими тот же синдром, и они поделились с ней своими историями, а некоторые стали ее близкими подругами. Многие рассказывали о том, что им лгали и давали неверные рекомендации, их подвергали ненужным операциям и вынуждали стыдиться своего тела. Дженни поняла, как ей повезло с семьей и врачами: они проявили чуткость и незашоренность в отношении состояния, с которым ей придется мириться всю жизнь, и оценивали каждое потенциальное решение с точки зрения его вреда и пользы для нее самой.

СПНкА часто описывается как «интерсексное» состояние, при котором внешняя репродуктивная анатомия человека оказывается не такой, какую следовало бы ожидать с учетом его гонад или половых хромосом. Такие состояния относятся к более широкой категории ОПР (о которой вы скоро узнаете больше). Понятно, что порой люди очень щепетильно относятся к терминологии. Дженни не нравится слово «синдром», она предпочитает говорить об «особенности», и поэтому я буду использовать именно этот термин.

С хромосомами XY, а также яичками, вырабатывающими тестостерон, который при этом не воздействует на организм, человек будет иметь женские первичные и вторичные половые признаки. («Первичные половые признаки» – это внутренние и внешние гениталии, имеющиеся от рождения; «вторичные половые признаки» – это такие особенности, как грудь у женщин и волосы на лице у мужчин, которые появляются в период полового созревания.) Внешне и по манере поведения люди с СПНкА ничем не выделяются, то есть они выглядят и ведут себя как типичные девочки или женщины. Во многих случаях только отсутствие первой менструации позволяет девочкам с СПНкА понять, что их организм устроен не так, как у сверстниц.

На протяжении многих лет я рассказывала студентам о СПНкА как примере поразительной силы тестостерона, но никогда прежде не встречала носителей этой особенности. И вот сейчас напротив меня сидел человек, в теле которого имелось все, что я считала ключевыми факторами мужественности, – яички и тестостерон. Но Дженни производила впечатление необыкновенно женственной. Хотя я и знала про такую особенность развития, подобное несоответствие все же не совсем укладывалось у меня в голове. На свете встречается множество комбинаций половых хромосом, гонад и уровней производства половых гормонов, благодаря которым мы выглядим и чувствуем себя мужчинами, женщинами или чем-то средним. Мужественность и женственность не всегда связаны с типичным набором этих факторов.

Рассказ Дженни глубоко тронул меня, и, хотя она держалась уверенно и, казалось, находилась в гармонии с собой, я испытывала огромное сочувствие к ней и к проблемам, с которыми, как я подозревала, она сталкивалась. Но в то же время я невольно подумала: «Черт! Она пришла, чтобы сообщить, как следует подавать эту тему на занятиях? Неужели я оскорбила или задела ее каким-то бестактным замечанием?» Если и так, Дженни предпочла умолчать об этом. Вместо этого она поинтересовалась, есть ли у меня возможность поработать с ней в следующем семестре, поруководив «внеклассным проектом», в ходе которого мы вдвоем попытаемся узнать о СПНкА как можно больше. Разумеется, я согласилась.

Выпекаем мальчиков и девочек

Возможно, вы считали, что наличие половых хромосом XY в (почти) каждой клетке несовместимо с естественным развитием влагалища, не говоря уже о груди, широких бедрах, высоком голосе и мягкой гладкой коже^{74}. Пример Дженни доказывает, что это не так. Сами по себе половые хромосомы не стимулируют (и не подавляют) развитие женских характеристик. Это задача половых гормонов, и порой их действие, в противовес ожиданиям, не согласуется с наличием тех или иных половых хромосом.

Причина, в силу которой у мальчиков появляется пенис, а у девочек нет или у мужчин растет щетина, а у женщин формируется грудь, состоит не в том, что гены, отвечающие за эти признаки, достаются лишь одному или другому полу. Женщины не обладают эксклюзивным правом на гены, которые приводят к развитию груди или широких бедер, а у мужчин нет такого же права на гены, обеспечивающие низкий голос или растительность на лице. Оба пола генетически готовы к проявлению почти всех признаков, типичных для обоих полов. Все зависит от того, какие гены активны – и насколько – в данном теле. Этот факт не станет сюрпризом для женщин, тратящих тысячи долларов на то, чтобы избавиться от темных волосков на лице, или для мужчин, борющихся с гинекомастией, известной в обиходе под грубым псевдонимом «мужские сиськи». Именно поэтому трансгендеры могут весьма успешно приобретать физические признаки другого пола. У людей есть гены, различающиеся для разных полов, потому что только мужчины являются носителями Y-хромосомы, а у женщин ее нет. Но количество генов на Y-хромосоме ничтожно^{75}: их всего около 70 по сравнению с 20 000–25 000 генов, которые расположены на остальных 22 парах хромосом. Однако не стоит и недооценивать силу крошечной Y-хромосомы. Один из ее генов реально меняет сразу все^{76}.

Чтобы понять, как у мужчин и женщин, имеющих почти идентичные гены, может быть такое разное строение тела, представьте, что вы собираетесь испечь печенье. У вас на кухне есть все необходимое для приготовления самого разного печенья: масло, коричневый и белый сахар, сода и пекарский порошок, мука, шоколадная крошка, овсяные хлопья, орехи и так далее. Вы можете использовать любой из сотен рецептов, но ваш друг заказал печенье с шоколадной крошкой.

Вы находите нужную страницу поваренной книги, читаете рецепт, собираете и смешиваете ингредиенты, отправляете тесто в печь, а потом на пару с другом наслаждаетесь теплым шоколадным печеньем.

Когда Дженни была в утробе своей матери шариком делящихся клеток, а затем сгустком растущих и дифференцирующихся тканей, ее универсальные стволовые клетки могли стать клетками самых разных типов. Подобно тому, как я выбираю рецепт, следуя которому можно приготовить определенный тип печенья, клетки растущих эмбрионов решают «читать» определенные гены для производства белков, порождая различные типы клеток, к примеру мышечные клетки, красные кровяные тельца или нервные клетки.

Домашняя выпечка как аналог экспрессии генов

Сорок шесть хромосом в каждой из наших клеток содержат весь человеческий геном – всю нашу ДНК (дезоксирибонуклеиновую кислоту). ДНК – это молекула, напоминающая по форме две вставленные одна в другую пружины. Ее длина в каждой клетке составляет порядка двух метров^{77}, а суммарная длина ДНК всех клеток вашего организма^{78} равна расстоянию от Земли до Солнца и обратно, помноженному на 200. Гены находятся на ДНК, представляя собой последовательности «химических букв» (или, как говорят ученые, оснований) из очень короткого четырехбуквенного алфавита (А, Г, T и Ц), которые содержат инструкции для создания белков.

Транскрипция и трансляция генов

Итак, каждый ген – это своего рода рецепт белка. (Выражаясь на профессиональном жаргоне, ген «кодирует» белок.) В гене перечислены необходимые ингредиенты и указан порядок, в котором они должны добавляться. Но если для приготовления печенья масло, сахар и мука просто смешиваются, то белки производятся путем соединения в цепочку химических веществ, называемых аминокислотами. У людей имеется 21 аминокислота. Возможно, вы слышали о некоторых из них: фенилаланин используется для изготовления искусственного подсластителя аспартама, а содержащийся в индейке триптофан вызывает сонливость после трапезы в День благодарения. (Кстати, последнее – миф!)

Возьмем, к примеру, ген гормона инсулина, синтез которого требует соединения в определенной последовательности 51 аминокислоты. Поскольку у нас есть только 21 аминокислота, некоторые из них будут использоваться больше одного раза, подобно тому как ингредиенты для одного печенья могут включать десять кусочков шоколада и четыре грецких ореха. Рецепт нужно прочитать, а затем смешать ингредиенты и испечь печенье. В случае генов они транскрибируются, а затем транслируются в белки. Весь этот процесс называется экспрессией гена.

Рецепты наготове и скорость выпечки

Я люблю печь печенье, так что у меня есть рецепты, которые я регулярно использую и всегда держу под рукой. Клетки делают то же самое: они специализируются на производстве определенных белков в зависимости от типа ткани, в которой находятся, и поэтому полагаются только на определенный набор инструкций. Инструкции для синтеза большинства других возможных белков сминаются и игнорируются. (Буквально: большая часть ДНК в каждой клетке скомкана в нечто, называемое хроматином, который представляет собой ДНК, намотанную на белки и потому недоступную для чтения.) Точно так же у меня есть рецепт бекона в шоколаде, но он находится в книге, которая пылится на полке в кладовке (а ведь это, наверное, вкусно?).

Какие генетические рецепты находятся в клетке наготове, зависит от того, что ей полагается делать. Например, клетки поджелудочной железы в числе прочего должны определять уровень глюкозы в крови, клетки костной ткани – обеспечивать структурную опору организму, а клетки мозга – передавать электрические сигналы. Для выполнения этих непохожих функций клеткам необходимо производить определенные белки. Такая специализация клеток особенно важна при эмбриональном развитии, когда каждая новая клетка должна в конечном итоге дифференцироваться и решить свою судьбу. Что с ней будет дальше? Какие гены – участки ДНК – должны быть наготове и доступны, а какие – плотно упакованы и скрыты?

Ко взрослому возрасту большинство наших клеток уже дифференцировались (остается лишь незначительное меньшинство стволовых клеток). Каждая из них хранит всю нашу ДНК – весь геном, – но производит белки только на основе небольшого набора генов. В клетках кожи женского лица рецепт роста темных, толстых волосков валяется в скомканном виде на дальней полке, поэтому у большинства женщин растительности на лице совсем немного. Но в клетках мужской кожи тот же самый рецепт всегда на видном месте, чтобы его можно было транскрибировать и транслировать снова и снова. (Высокий уровень тестостерона часто оказывается причиной появления более многочисленных и толстых темных волос на женских лицах, о чем мы поговорим подробнее в главе 9.)

Дело не только в том, что определенные гены находятся в положении «вкл.» или «выкл.». Гены могут транскрибироваться и транслироваться в белки с разной скоростью. Если производство белка увеличивается, говорят, что экспрессия гена «повышается», а если оно снижается, экспрессия гена «подавляется».

Бипотенциальная гонада

Когда эмбрион Дженни только начинал развиваться в утробе матери, ее стволовые клетки получали все обычные инструкции относительно того, чем они должны стать: клетками печени, костей, нервной ткани, кожи и т. д. Они следовали указаниям о том, какие гены активировать, а какие игнорировать – и потому в них синтезировались обычные белки, которые заставляют клетки дифференцироваться в ткани, необходимые для создания тела человека. В этих «унисекс»-тканях решения о том, какой клеткой стать, не сильно различаются для мужчин и для женщин – всем нам нужны кости или печень. Но семенники и яичники нужны не всем. Каким образом формирующийся плод понимает, как ему принять это жизненно важное решение – следовать по пути развития яичников или семенников?

На ранних этапах развития плода группы недифференцированных клеток скапливаются у обоих полов на гребнях структур, которые позже станут почками. До шестой недели эти первичные, или бипотенциальные, гонады идентичны у мужского и женского плода, а затем их клетки начинают дифференцироваться и собираться вместе, чтобы создать тот или иной тип гонад. Траектория развития этих клеток зависит от того, «слышат» ли гены в их ДНК «громкий клич» в виде большого количества белка SRY (sex-determining region of the Y chromosome, что означает «определяющий пол участок Y-хромосомы»). Белок SRY кодируется одноименным геном, расположенным, разумеется, на Y-хромосоме.

Решающее значение тут имеет сперматозоид, оплодотворивший яйцеклетку. Обычно каждый сперматозоид несет или хромосому X, или хромосому Y, а все яйцеклетки несут одну хромосому X. Наследуют ли все клетки эмбриона половые хромосомы XY или XX, зависит от того, содержал ли сперматозоид, оплодотворивший яйцеклетку, хромосому Y или хромосому X. Судьбу первичных гонад определяют мужские половые клетки, потому что ген SRY расположен на Y-хромосоме.

Примерно через шесть недель этот ген на Y-хромосоме – ген SRY – транскрибируется и транслируется в белок SRY, который затем увеличивает (а иногда и снижает) скорость транскрипции других генов на других хромосомах. Особое значение имеет ген SOX9 на 17-й хромосоме^{79}: SRY воздействует на него в числе первых, повышая его активность и увеличивая выработку белка SOX9. Этот белок, в свою очередь, изменяет экспрессию других генов в клетках, составляющих первичную гонаду. Таким образом, ген SRY приводит к производству конкретных белков внутри клеток первичной гонады. Под воздействием этих белков клетки приобретают особые свойства клеток семенников (и подавляют работу генов, определяющих их развитие как клеток яичников). В конечном итоге Y-хромосома и экспрессия гена SRY, наряду со многими другими «нижележащими» генами, заставляют кластер клеток, составляющих первичные гонады, сформировать семенники, а не яичники.

Дифференциация бипотенциальных гонад

Для полного развития яичников необходимы две Х-хромосомы и экспрессия множества разных генов. Но аналогичного «главного тумблера», подобного тому, который имеется на Y-хромосоме для развития семенников, в этом случае не существует. Яичники развиваются, если на протяжении переломного периода, наступающего на шестой неделе развития плода, в клетках первичной гонады не производится в большом количестве белок SRY. Нет Y-хромосомы, нет всплеска SRY, нет семенников. Яичники также могут образовываться у человека с хромосомным набором XY, если SOX9 или другие важные для траектории «создаем яички» гены не работают как обычно. В этих случаях плод, как правило, развивается по женскому типу, хотя во взрослом состоянии яичники этого человека могут оказаться не полностью функциональными. Пол человека не всегда соответствует его половым хромосомам. Самое важное – это конкретная картина экспрессии генов, которая приводит к развитию либо семенников, либо яичников.

Должна признаться, что я понятия не имела, как все это работает, пока в свои 30 с лишним лет не поступила в аспирантуру Гарвардского университета и в компании с младшекурсниками (посещение некоторых курсов бакалавриата обязательно для большинства аспирантов) не пришла на занятие по поведенческой эндокринологии. Меня поражали различия между самцами и самками животных, но я никогда особо не задумывалась над тем, каким образом мы все приобретаем эти чуть ли не самые фундаментальные отличительные признаки. Думаю, я считала, что с момента зачатия для каждого из нас существует только одна возможность полового развития. Казалось само собой разумеющимся, что какая-то часть комка клеток, из которых впоследствии получится мальчик или девочка, предназначена для того, чтобы стать семенниками или яичниками, пенисом или влагалищем, прочими составляющими половой системы. Когда я узнала, что существуют два кластера клеток, которые даже на шестой неделе развития могут сформировать яичники или семенники, а также другие, образующие влагалище или пенис, я испытала чувство благоговения перед эффективностью естественного отбора, вносящего относительно незначительные изменения в единый план строения организма, в результате чего получаются либо мужские, либо женские особи. А еще я ощутила глубокую связь с противоположным полом. Оказывается, мы сделаны почти из одного и того же материала.

Два пола

Я часто использую термины «мужчина» и «женщина», но еще не объяснила, что они означают. Вы можете считать, что знаете ответ на этот вопрос, – я тоже так думала до поступления в аспирантуру. Я полагала, что хромосомные наборы XX и XY определяют женское и мужское начала. Но это работает не так, хотя для самцов и самок млекопитающих характерны именно эти половые хромосомы^{80}. Хромосомные наборы XX и XY являются (у млекопитающих) признаками пола, но не определяют его.

У людей пол обычно определяется в момент зачатия в зависимости от того, содержит ли сперматозоид, оплодотворивший яйцеклетку, половую хромосому Y или X. Но половые хромосомы у других животных не всегда соответствуют человеческим XX и XY. Например, у самцов птиц имеется пара идентичных половых хромосом (ZZ), а у самок – две разные (ZW). Более того, у многих видов хромосомы не являются фактором, в зависимости от которого эта особь станет самцом и самкой. У черепах и крокодилов пол детенышей определяется температурой, при которой вызревают яйца. Более того, некоторые животные не всегда сохраняют один и тот же пол на протяжении всей жизни. Рыбы-клоуны, обитающие в коралловых рифах, всегда появляются на свет самцами, но некоторые особи позже превращаются в самок. И наконец, существуют животные, которые относятся к обоим полам сразу, как, например, некоторые виды улиток. Что общего у всех мужских (или женских) особей, если не половые хромосомы? В основном это относительный размер половых клеток, или гамет. У самцов образуются маленькие подвижные гаметы (сперматозоиды), а у самок – более крупные, неподвижные гаметы (яйца)^{81}. Не воспринимайте это слишком буквально – мой сын еще не производит сперму, и тем не менее он мужчина. А мои яичники больше не производят на регулярной основе яйцеклетки, но я по-прежнему женщина, как и в ту пору, когда они выдавали по яйцеклетке каждый месяц. Дело тут, скорее, в предполагаемом строении гамет^{82}.

Т – ключ к мальчикам

У Дженни, моей студентки с синдромом полной нечувствительности к андрогенам, имелись Y-хромосома и ген SRY, поэтому вместо яичников у нее с самого начала развились яички. Примерно до девятой недели внутриутробного развития, когда она была размером с виноградину, Дженни выглядела как любой другой зародыш мужского пола. Для сравнения давайте возьмем типичный мужской эмбрион и назовем его Джеймсом. Яички крошечных Дженни и Джеймса занимались тем, что у них получается лучше всего, а именно вырабатывали много тестостерона.

Мало того, что у нас у всех сначала имеются бипотенциальные гонады, которые могут развиться либо в яичники, либо в семенники, наша ранняя внутренняя репродуктивная анатомия также может стать как мужской, так и женской. На начальном этапе внутриутробного развития у нас образуются два набора первичных систем протоков, но примерно на восьмой неделе один из них вырождается, а другой продолжает развиваться. Сначала у нас у всех имеются как вольфовы протоки, которые могут стать мужским внутренним оборудованием, а именно семявыносящими протоками (парой трубок, по которым сперма идет от яичек) и семенными пузырьками, так и мюллеровы протоки, которые могут стать женским внутренним оборудованием – фаллопиевыми трубами, маткой и шейкой матки.

Мюллеровы протоки (женская система) вырождаются, если получают от семенников гормональный сигнал в виде антимюллерова гормона. Вольфовы протоки (мужская система) вырождаются, если не получают от семенников другой сигнал – тестостерон. В отличие от мужской системы протоков, система женских протоков является стандартной: она развивается без какой-либо специфической гормональной стимуляции.

Дифференциация внутренней репродуктивной анатомии

Внутренняя анатомия – это, конечно, интересно, но еще больше меня поразило то, что наши внешние гениталии (все, что видно снаружи) возникают из одних и тех же эмбриональных структур. Пенис – это, по сути, огромный клитор, а мошонка и линия, проходящая по нижней стороне полового члена, по сути, представляют собой сросшиеся половые губы.

Эти ранние образования исходно скорее похожи на женские гениталии. Чтобы они приобрели мужскую форму, необходимо многое изменить. Когда я увидела это на схеме, мне все стало совершенно ясно (см. рис. «Дифференциация внешних половых органов»; надеюсь, что на вас он произведет не меньшее впечатление, чем в свое время на меня).

Дифференциация внешних половых органов

Гормоны вроде тестостерона подходят к своим рецепторам, как ключ к замку, и «открывают дверь» для всевозможных изменений. Если замок сломан, ключ бесполезен. И это похоже на то, что произошло с Дженни.

Примерно в этот момент, где-то на девятой неделе, Дженни стала развиваться иначе, чем Джеймс, наш типичный мужчина. У Джеймса половой бугорок и половые складки превратились в половой член и мошонку. Его вольфовы протоки (предшественники мужских внутренних протоков) развились, а мюллеровы протоки (предшественники женских внутренних протоков) выродились. Он шел по пути развития типичного мужчины. У Дженни же половой бугорок и складки остались почти такими же, только увеличились в размерах и в конечном итоге превратились в клитор и половые губы. (Хотя типичное развитие женских эмбрионов не требует половых гормонов, высокий уровень Т у плодов женского пола может, как я объясню в следующей главе, ему мешать.) Как и в случае Джеймса, мюллеровы протоки Дженни выродились, потому что получили от яичек сигнал в виде антимюллерова гормона, следовательно, ни фаллопиевы трубы, ни матка у нее не сформировались. Но ее вольфовы протоки тоже выродились, поэтому у нее не развились и семявыносящие протоки с семенными пузырьками. Ее влагалище, которое обычно соединяется с маткой, просто замкнулось (так называемое «слепое влагалище»).

Чем объясняются совершенно разные траектории развития, на которых оказались Джеймс и Дженни? Причина кроется в совсем крохотном различии в одном из множества генов Х-хромосомы, в опечатке в одной из трех миллиардов букв, то есть оснований ДНК Дженни.

Ключам нужны замки

Порой опечатки в рецепте не имеют большого значения. Предположим, вы впервые готовите печенье с шоколадной крошкой. Рецепт должен бы велеть класть два яйца, а указано в нем три. Печенье получится неплохим на вкус, но кулинарным шедевром не станет. Так и незначительная мутация в гене – белок все равно как-то будет работать, но не в полную силу.

Рецептор тестостерона в клетке – белковый замо́к, который открывается Т-ключом, – называется андрогенным рецептором. Как следует из названия, замок андрогенного рецептора можно открыть любым андрогенным ключом, из которых Т – основной. В гене андрогенного рецептора Дженни имелась крошечная ошибка, но последствия ее оказались более ощутимыми, чем от опечатки про три яйца. Она больше походила на указание добавить два стакана мути вместо двух стаканов муки. Мути в выпечке совсем не место. Если слепо следовать такой инструкции, результат ваших кулинарных опытов будет совсем не таким, как ожидалось.

Другие мутации в гене андрогенного рецептора в какой-то степени позволяют ему работать – примерно как опечатка про три яйца вместо двух. Подобные мутации вызывают синдром частичной нечувствительности к андрогенам (СЧНкА)^{83}, при котором способность рецептора связывать андрогены варьируется от крайне низкой до почти нормальной. Если мутация приводит лишь к незначительным изменениям в рецепторе, маскулинизирующее воздействие андрогенов почти полностью сохраняется и человек в целом развивается как обычный мужчина. На другом конце спектра мутация может полностью отключать андрогенный рецептор, и тогда развитие идет по пути Дженни. В ее случае мутация была полной. С андрогенным рецептором, который вообще не работает, организм не может услышать обычный клич высокого уровня T: «Эй! Развивайте мужские органы!»

Именно высокий уровень тестостерона играет ведущую роль в маскулинизации организма мужчин во время внутриутробного развития, в подростковом возрасте и на всем протяжении взрослой жизни. Т наделен этой сверхспособностью, потому что способен активировать (или подавлять) транскрипцию генов. Его меняющееся содержание дает в отношении генетических рецептов инструкции, указывающие, стоит ли эти рецепты выполнять и с какой частотой, тем самым регулируя производство различных белков в разных тканях на разных этапах жизни.

Высокий уровень тестостерона подает генам, связанным с развитием по мужскому типу, сигнал, что им нужно активироваться. У взрослых женщин действует аналогичная система, но там половые гормоны, активирующие соответствующие гены, – это в основном эстроген и прогестерон. При этом на половые стероиды реагируют лишь некоторые гены^{84}, в частности те, которые связаны с репродуктивной функцией и вторичными половыми признаками, такими как голос, волосы на теле, молочные железы и мышцы.

Стероиды – это класс биологически активных химических веществ с четырьмя кольцами из атомов углерода. Как упоминалось в главе 2, тестостерон (наряду с другими половыми гормонами) относится именно к стероидным гормонам. Жир и вода не смешиваются: если добавить несколько капель оливкового масла в стакан с водой, они соберутся вместе и образуют отдельный слой на поверхности. Но если добавить в воду немного спирта, эти вещества сразу же перемешаются. Гормоны, как правило, похожи либо на оливковое масло, либо на спирт. Стероидные гормоны напоминают оливковое масло. Они липофильные, то есть «любящие жир», что позволяет им проникать прямо через состоящие из жирных кислот клеточные мембраны внутрь клетки. Попадая в клетку, они взаимодействуют с расположенными там рецепторами. С другой стороны, белковые гормоны, такие как инсулин, похожи на спирт: они гидрофильные, то есть «любящие воду», и не могут проникать внутрь клетки, поэтому они взаимодействуют с рецепторами, которые торчат наружу из самой мембраны.

Попав внутрь клетки, Т находит андрогенный рецептор и связывается с ним. В этот момент образуется так называемый гормон-рецепторный комплекс, что запускает определенную последовательность событий. Сначала комплекс проникает в ядро клетки, где вступает в контакт с ДНК, в частности с ее так называемыми промоторными областями. Некоторые из этих промоторных областей реагируют на андрогены и при связывании с гормон-рецепторным комплексом запускают транскрипцию контролируемых ими генов (см. рис. «Действие стероидных гормонов»).

Действие стероидных гормонов

Сделать женщину во многих смыслах проще, чем мужчину: внешняя анатомия развивается по женскому пути при отсутствии каких-либо гормональных сигналов. (У Дженни были яички, потому что их развитие зависит от гена SRY на Y-хромосоме, а не от тестостерона.) Хотя тестостерон – и работающие андрогенные рецепторы – необходим для появления на свет ребенка с пенисом, для рождения ребенка с влагалищем эстроген не требуется. Необходимые для этого гены будут транскрибироваться просто в отсутствие действия тестостерона. Поэтому внешние половые органы Дженни развивались как у нормальной женщины.

Так маленькая опечатка в одном гене превратила человека, который должен был стать таким, как Джеймс, в Дженни. Отсутствие яичников и матки объясняет, почему у Дженни не начались месячные. Но остается еще один фрагмент гендерной головоломки. Почему она не осталась вечной девочкой? Разве можно без яичников претерпеть характерное для женщины половое созревание? Разве для того, чтобы развиваться как женщина, не требуется много эстрогена?

Дженни в период полового созревания

Да, чтобы пройти характерный для женщины период полового созревания, действительно нужен эстроген, а действие андрогенов на организм должно быть очень низким или нулевым. Это связано с тем, что у женщин маскулинизирующее воздействие даже умеренно высоких уровней тестостерона перекрывает обычное феминизирующее воздействие эстрогена. Как ни удивительно, Дженни получила весь эстроген, необходимый для полной феминизации (а это совсем немного), благодаря высокому уровню тестостерона.

Прародителем всех стероидных гормонов является холестерин (вещество сродни жирам). В яичниках, семенниках и других железах и клетках, вырабатывающих стероиды, есть ферменты – белки, ускоряющие, или, как еще говорят, катализирующие, химические реакции, – которые превращают холестерин в нужный стероидный гормон. Представьте себе веер ручьев, вытекающих из озера с чистой горной водой. Пусть там есть несколько основных потоков, каждый из которых разветвляется на более мелкие рукава. По мере того как изначально чистая вода движется вниз, она – в зависимости от типа почв (или ферментов), через которые проходит, – меняет свои характеристики, становясь либо более или менее солоноватой, либо более или менее мутной.

В случае синтеза стероидов горное озеро наполнено холестерином, а каждое разветвление ручья – это стадия, когда какой-то фермент превращает промежуточный стероид («предшественник») в новый стероид (см. рис. «Упрощенная схема синтеза андрогенов и эстрогена»). В разных тканях нашего организма работают свои особые ферменты, которые превращают определенные предшественники в разные новые стероиды.

Упрощенная схема синтеза андрогенов и эстрогена

Важнее всего для нас тут то, что весь эстроген образуется из тестостерона (или других андрогенов). Иными словами, тестостерон является предшественником эстрогена. Фермент под названием ароматаза превращает тестостерон и другие, менее активные андрогены в эстроген. Ароматаза содержится во многих тканях – в яичниках и жировой ткани этот фермент присутствует в относительно высоких концентрациях, но, кроме того, он имеется в костях, коже, головном мозге и даже в яичках. Как и со всеми ферментами, его уровни различны у разных людей, в разных тканях и на разных этапах жизни. Если ароматазы много, более заметная доля доступного тестостерона будет преобразована в эстроген. (Это отлично понимают бодибилдеры, которые из-за этого принимают специально модифицированные андрогены, которые нельзя превратить в эстроген^{85}. Если бы они просто потребляли много тестостерона, бо́льшая его часть оказалась бы преобразована в эстроген, и их внешний вид был бы далек от идеала.)

У Дженни была собственная фабрика по производству эстрогена – в ее яичках. Как правило, стандартная рекомендация врачей при СПНкА состоит в удалении яичек, поскольку их сохранение сопряжено с повышенным риском рака. Но в этом случае женщины с СПНкА должны принимать препараты эстрогена, чтобы сохранять женственный облик, а также прочность костей. Взвесив все риски, Дженни решила, что пусть лучше ее организм будет по-прежнему вырабатывать эстроген естественным путем, и сохранила свои внутренние яички^{86}. Они обеспечили ей возможность нормального полового созревания, которое началось в том же возрасте, что и у сверстниц, и с теми же внешними изменениями. На самом деле, она прямо светилась, рассказывая о своих отличиях от других девушек: у нее не было волос на теле, угрей и неприятного телесного запаха! Как маскулинизирующий фактор тестостерон был для Дженни бесполезен