Во власти бывшего бесплатное чтение

Во власти бывшего

Пролог

Алекс

- Уйдешь сейчас - назад дороги не будет.

Именно эти слова я бросил ей в спину тогда, три года назад. Арина была уже в дверях, лишь едва обернулась, покачала головой и оставила после себя тихое “Прощай”...

После чего уехала.

А я остался.

С разодранным в клочья сердцем. С болью, что пульсировала в такт дыханию.

С ненавистью, что уже пустила первые ростки…

И вот теперь, смотря на фото из аэропорта, не могу сдержать ту лавину эмоций, которая вот-вот грозит перейти дозволенные границы.

Вернулась. Посмела вновь появиться в стране. И не где-то там, например, в столице.

Нет. Арина приехала в этот город. В наш город.

Туда, где все началось и где закончилось.

Потому что она так захотела.

Кулаки непроизвольно сжимаются, хотя я давно уже научился держать эмоции в узде. В моей жизни иначе нельзя - сметут.

Но здесь и сейчас…

Мимолетный взгляд на циферблат - полтора часа, как она здесь. Дышит одним воздухом со мной.

Имеет наглость ходить по той же земле…

А ведь я предупреждал. Дал понять, что если уйдет, вернуться не сможет. Никогда.

Она посмела заявиться.

Так что пусть теперь не жалуется Пташка. Она сама пришла ко мне.

А значит, я в своем праве…

Арина

Я поклялась не возвращаться в родной город. Никогда. Слишком многое здесь было оставлено, чтобы не болело.

Но вот три года спустя я снова здесь. Стою посреди аэропорта, растерянно глядя по сторонам, и мечтаю вернуться в самолет. Только чтобы никогда не видеть этого здания, где проливала слезы над разбитым сердцем, не вспоминать, как было больно.

Здесь почти ничего не изменилось. Все те же люди, все те же стены, табло, ленты с багажом.

И только я другая.

Звонок мобильного заставляет вздрогнуть, а стоит увидеть, кто звонит, так и вовсе замираю. Чтобы ответить, мне нужна пара секунд просто собраться с духом.

- Алло, - произношу равнодушным голосом.

- Долетела?

- Стою в аэропорту, - отвечаю сквозь зубы. Надеялась ли я, что контроль хотя бы здесь ослабнет? Очень. Но, видимо, зря.

- Отлично. Ты знаешь, что делать, - чеканит мужской голос, и мне остается только соглашаться. Потому что цена моего отказа слишком высока. - Жду отчет через сутки. И да, надеюсь, ты понимаешь, что за тобой будут приглядывать, а обманщиков я не терплю.

- Он может заметить слежку и что-то заподозрить, - раздраженно отвечаю, совершенно не сомневаясь, что его слова не пустая угроза. Градов сделает так, что я пожалею, если решу отказаться или сбежать. Сможет достать мою семью и убить - медленно и извращенно.

- Не заметит, Арина. Твоя задача - втереться к Воронцову в доверие. Учитывая вашу историю, это не будет сложно. Тем более, имея такую мотивацию.

Тварь! Урод! Стискиваю телефон до боли в пальцах, но огрызаться не рискую. Только молчаливо принимаю его очередную издевку.

- За дело, Аринка-мандаринка, - бросает на прощание, а затем прерывает звонок.

Шумно выдохнув, я не сразу успокаиваюсь. Осторожно осматриваюсь, но никого подозрительного не замечаю. Впрочем, это ожидаемо. У Градова наверняка работают настоящие профи. Вопрос только в том, как быстро их вычислит Алекс… Успею ли я до этого момента получить нужную информацию и обезопасить своих родных? Я не знаю. Но готова идти до конца…

Поправив сумку на плече и взявшись за ручку чемодана, медленно иду к выходу из аэропорта.

- 1 Арина -

На все про все у меня не так-то много времени. Поэтому тем же вечером после заселения в гостиницу еду в клуб “Паллада”. Откровенно говоря, плана как такового у меня нет. Только интуитивное понимание, что нужно как-то привлечь внимание Воронцова. За то время, что мы были вместе, я усвоила самое главное: он - хищник. И если почует запах добычи, не отступится. А уж если учесть, что я ушла от него фактически перед самой свадьбой, то…

То картина вырисовывается так себе.

Я не сомневаюсь - Алекс уже в курсе, что я вернулась. И если я до сих пор не у него, это означает только одно - он выжидает. Поэтому мне придется спровоцировать хищника и надеяться, что при этом он не перекусит мне шею сразу же, как только доберется.

Наверное, еще никогда я не подбирала одежду настолько тщательно. И хотя самой противно от того, насколько кричащий образ вынуждена соблюсти, все равно надеваю то самое ультра-короткое платье, которое так нравилось Алексу когда-то. Надо же, несмотря ни на что, оно до сих пор отлично сидит на мне. Теперь даже, возможно, еще лучше…

Самое то.

Воспоминания накатывают мгновенно. Три года прошло, а у меня не отболело. Не прошло. Не забылось. Я до сих пор помню каждую минуту рядом с ним.

Когда-то я дала себе слово вычеркнуть из своей жизни человека, который меня предал. Я верила, что больше мы не встретимся. И вот теперь разрабатываю план, как привлечь его внимание, чтобы уже вскоре стать вновь его… кем? Любовницей?

Это слово имеет металлический привкус. Когда-то Воронцов цинично предложил мне стать его временной “плюс один”, как он это называл. Это было начало долгого пути. И если бы я только знала, чем закончится…

Сморгнув слезы, выхожу из номера и спускаюсь вниз. Такси уже ждет, и до места назначение всего каких-то полчаса.

Клуб “Паллада” принадлежит одному из друзей Алекса. Хотя есть ли у него вообще друзья? Вполне вероятно, что Гриша для Воронцова - просто удобный мужик со связями. И то, что он называл его другом во время разговора, ни черта не значит.

Охрана на входе пропускает меня без слов. Пока осматриваюсь, гадаю - узнали, или просто дресс-код прошла?

Внутри мало что изменилось. Немного поправили интерьер но в целом, все то же самое. У бара прилично народа, но свободное местечко находится быстро. Все это чуждо мне. Я давно отвыкла от ночных гулянок. Да и не до них мне было, честно говоря, после отъезда - приходилось выживать. Поэтому чувствую себя как-то инородно здесь. Но начатое надо довести до конца.

Найти нужный мне объект оказывается несложно. Уже через десять минут ко мне подсаживается парень и с интересом смотрит на мой коктейль.

- Позволишь угостить?

- Так я вроде с этим еще не справилась, - отвечаю, стараясь добавить голосу игривости.

- Но вечер только начался, - подмигивает он.

Взгляд четко говорит о том, чего хочет этот кадр. От его сальной ухмылки внутри все скручивается, и я уверена - он уже представляет позы, в которых поимеет меня. Да только хрен там!

- И правда, только начался, - улыбаюсь в ответ и делаю приличный глоток.

Еще минут пятнадцать наше типа ”знакомство” проходит по стандартному сценарию, когда мужик хочет снять девочку на вечер, и я уже начинаю уставать от этого навязчивого кавалера, когда спасение приходит, откуда не ждали.

Рядом с нами вырисовывается охранник и прерывает преинтереснейшую беседу.

- Арина Викторовна, вас приглашают в ВИП-ложу, - говорит четко поставленным голосом. Мой ухажер тут же хмурится и встает с места.

- Слышь, парень, она - со мной. Ясно? И ни в какой ВИП не пойдет!

Охранник четким движением убирает того с дороги и выразительно смотрит на меня.

- Босс не любит, когда его приказы не выполняют, - небрежно роняет он, а я вот не удивляюсь совсем. Гриша всегда таким был. Но мне это даже на руку. Поэтому соскальзываю со стула и, виновато улыбнувшись своему якобы заступнику, следую за работником клуба.

Я и не надеялась на такую удачу, когда собиралась в “Палладу”. Думала, помелькаю на камерах, и Прохоров обязательно доложит своему другу, что видел меня. Я была в этом железно уверена - не упустит такой шанс выслужиться перед Алексом. Но все выходит даже еще лучше - это я понимаю, как только прохожу в ВИП-ложу и вижу владельца клуба, который широко улыбается и делает приглашающий жест.

- Сколько лет, сколько зим, Ариша. Проходи, будь как дома…

- 2 Арина -

- Здравствуй, Гриш, - говорю, проходя внутрь. Сажусь напротив мужчины и открыто смотрю ему в глаза.

- Не ожидал тебя увидеть.

- Всякое бывает, - равнодушно пожимаю плечами.

- И то верно… Так что, Алекс в курсе, что ты вернулась?

- А должен?

Я хоть и стараюсь держать безразличное лицо, но внутри все сжимается, а сердце колотится, словно бешеное. Как и всегда, стоит услышать про Воронцова.

Григорий снисходительно усмехается.

- То есть вы не вместе?

- Давно уже нет.

- И то верно. Просто хотел уточнить - вдруг ты не в курсе, что он, как бы это сказать… Занят. Новыми отношениями.

Его слова отдаются болью в груди. Не должны, но все же… Прохорову удается уколоть меня. Но моя мотивация достаточно сильна, чтобы удержать невозмутимую маску, и равнодушно пожать плечами.

Он одобрительно кивает и подвигает ко мне ближе бокал с шампанским.

- Отметим дружескую встречу, что ли? - предлагает Гриша.

- Такую уж дружескую?

Он понимающе усмехается. Я же беру бокал, потому как моя цель еще не достигнута.

- Итак, какие планы? - спрашивает Прохоров, откинувшись на спинку дивана. Его взгляд медленно шарит по мне, даже не таясь. Впрочем, чему удивляться? Он с самого начала не скрывал своего интереса ко мне, и только авторитет Алекса удерживал этого бабника от того, чтобы залезть мне под юбку.

- Посмотрим. Пока поживу, осмотрюсь.

- Ясно-ясно… А что насчет работы?

Все так очевидно, что я едва успеваю себя одернуть, чтобы не скривиться от этого подката. Но еще слишком рано. Нельзя.

- Не знаю. Есть предложение?

- Конечно. Не чужие ведь люди.

- И что, правда, поможешь?

На лице Гриши появляется довольная ухмылка.

- Почему ты сомневаешься? Знаешь же, что ты всегда была мне… хм… интересна.

- Допустим.

- Приходи ко мне секретаршей. Как раз уволил свою недавно.

- Буквально пару минут назад? - усмехаюсь в тон.

- Всегда знал, что ты достаточно умна, Ариша.

В этот момент начинают закрадываться сомнения, что Прохоров станет что-то сообщать Алексу. По крайней мере, в ближайшее время. А это не то, что меня устраивает. Становиться его комнатной любовницей по выходным я совершенно не планирую.

- Буду иметь в виду, - вежливо отвечаю, снова делая глоток.

Судя по лицу, Гриша недоволен моим ответом. Неужели правда считал, что я тут же соглашусь? После всего?

- А что, есть еще варианты?

- Я только вернулась. Хочу немного осмотреться, - мягко отвечаю, стараясь сгладить углы.

Мой ответ явно не нравится мужчине, но он все же кивает в знак согласия.

- Где остановилась?

- В отеле.

- А квартира родителей?

- Мы ее продали.

- Вот как… Знаешь, у меня есть свободная жилплощадь. Перебирайся. По-дружески.

- Гриша, - качаю головой. - Не дави на меня.

Он криво усмехается и подается вперед.

- Тебя, Пташка, если не хватать сразу, упорхнешь.

До боли знакомое прозвище больно резонирует в груди. Так меня звал только он. Любимый мужчина, который когда-то разбил мне сердце, разорвал душу в клочья.

- Ты знал, что не все птицы способны жить в клетке? - резче, чем стоило бы, произношу в ответ. Прохоров шире ухмыляется, гад такой. Явно рассчитывал именно на такую реакцию.

- Не волнуйся. Ты быстро освоишься.

- А если нет? Если не захочу?

Мне совершенно не нравится, куда сворачивает разговор. Приходя сюда, я не рассчитывала столкнуться с Гришей и теперь уже не уверена, что этот вариант лучше того навязчивого кавалера из бара.

- А ты попробуй, Ариш, - самодовольно говорит он. - Попробуй. Поверь, ты не окажешься в накладе. Я могу быть очень щедрым.

- Допустим, - с трудом выдавливаю улыбку. - Я подумаю.

- Не вопрос, детка.

И еще одна довольная ухмылка. Кажется, и этот теперь уверен, что завалит меня. Черт! Как-то не с того я начала реализацию плана. Пока снова беру в руки бокал, пытаюсь найти предлог, чтобы свалить из клуба и при этом не спровоцировать Прохорова. Но мне везет - в ложу входит тот самый охранник и, подойдя к боссу, что-то тихо ему говорит. Гриша хмурится и коротко кивает.

- Вынужден покинуть тебя, Ариша. Оставайся, закажи что-нибудь, отдохни. После тебя отвезут, куда скажешь.

Он поднимается на ноги, и я делаю то же самое.

- Пожалуй, тоже пойду, - говорю, когда он смотрит вопросительно. - Устала после перелета.

- Хорошо. Идем, я провожу тебя.

Мне до чертей в глазах не хочется позволять это. Не хочется ехать в его машине. Но я понимаю - мой адрес он найдет легко, если захочет. А чего именно хочет Григорий, я уже и так понимаю.

Пока спускаемся и выходим из клуба, Прохоров все время держит ладонь у меня на пояснице, и от этого хочется помыться. Едва сдерживаюсь, чтобы не сбросить его клешню, и продолжаю делать вид, что все в порядке.

Машина уже ждет меня, чему я даже не удивляюсь. Дорогой седан для дорогой игрушки. Ведь именно так он меня воспринимает.

- Я позвоню, - говорит на прощание Гриша и смотрит так, что до костей продирает.

Он уверен, что я уже согласилась на его подачку. Гаденыш. Но вместо того, чтобы плюнуть ему в лицо, улыбаюсь и киваю молча.

Всю дорогу до отеля смотрю в окно и гадаю - приставил ли уже своих людей ко мне Алекс или нет. О том, с кем он теперь, я боюсь даже думать. Потому что глупое мое сердце все еще помнит каждый день, проведенный с ним. Каждый час, каждую минуту…

- 3 Арина -

Как только оказываюсь в своем номере, звонит мобильный. Номер скрыт, и сердце екает от мысли, что это может быть он…

Но, увы, стоит ответить, как я понимаю, насколько сильно ошиблась.

- Какого черта ты поперлась к Прохорову? - чеканит мразь, шантажирующая меня.

- Все согласно плану, - хладнокровно отвечаю, сдерживая то, что хочется высказать на самом деле.

- Да? Ты, наверное, забыла, что должна делать, да, Аринка-мандаринка?

Стискиваю зубы и жмурюсь, чтобы волна злости немного спала.

- Я должна возобновить отношения с Алексом.

- Именно! Так какого хрена ты крутишь хвостом перед его другом? Решила соскочить? Или забыла, кто может не вернуться сегодня домой?

Тварь! Сукин ты сын! Гори в аду!

- Я все помню. Но Воронцов - охотник. Чтобы получить информацию, мне нужно быть рядом. Он ни за что не поведется, если я приду к нему сама.

Повисает непродолжительная пауза.

- В твоих же интересах, чтобы все так и оказалось.

Антон, не прощаясь, заканчивает разговор, а я еще несколько минут сижу неподвижно, пытаясь успокоиться и унять нервную дрожь, которая меня бьет.

Сегодня мне повезло отделаться от Прохорова. Но до момента, когда он попытается загнать меня в угол, чтобы получить свое, недолго. То есть времени у меня еще меньше. Надо думать…

До самого утра я почти не сплю. Ощущаю себя выставленной на витрину куклой. Где-то поблизости люди Градова, которые оперативно докладывают тому о моих передвижениях. А также люди Воронцова…

А если нет? Об этом я боюсь даже думать. Потому что если Воронцов все же вычеркнул меня из жизни, и теперь ему будет плевать, что я вернулась… Тогда у меня не остается практически никаких шансов выполнить то, что требует Градов.

А значит, он может привести угрозу в действие!

Почти до утра я не сплю. Все жду, что за мной придут и отвезут к Алексу. Даже, наверное, хочу этого. Хоть и боюсь до одури.

Но неизвестность и сомнения бередят душу и мешают расслабиться.

Я знаю, что просто не будет. Воронцов не забывает. Он так и сказал, когда я уезжала. Но тогда я хотя бы буду знать, что у меня есть шанс спасти тех, кто мне дорог.

Когда рассветает, понимаю, что первый вариант не выгорел. Придется переходить к следующему шагу.

Наскоро перекусив и приведя себя в порядок, отправлюсь в торговый центр. Я не знаю, с какого раза мне повезет, но готова приходить сюда ежедневно, пока не встречу того, кого надо.

Детская комната находится на третьем этаже. Там в принципе много аттракционов и развлечений для малышни.

Мне приходится провести здесь не меньше двух часов, прежде чем замечаю у входа Яну. Жену Виктора, брата Алекса.

Мы не виделись три года, но я без труда могу узнать ее. Миша уже так вырос, идет рядом с мамой, держа ту за руку, но внешне очень напоминает папу.

Невольно улыбаюсь и не сразу иду навстречу. Мы с Яниной не так часто встречались, а наше знакомство и вовсе вышло неловким. Конечно, в основном по вине Алекса. Это я поняла потом - слишком он был… шовинистом. И в то же время он дикий собственник. Как в нем уживалось все это одновременно, я не берусь объяснить, но жена старшего Воронцова стала мне если не подругой, то очень хорошей знакомой. А уж когда я узнала их с Виктором историю отношений, то поняла, что просто с Алексом не будет.

Потому что братья при всех различиях были из одной породы.

- Арина? - удивленно говорит Яна, когда подхожу ближе. Она стоит возле детского надувного городка.

- Привет, - отвечаю, глядя, как Миша забирается на очередную горку и скатывается вниз.

- Ты вернулась?

- Да, вот вчера. Решила прогуляться, смотрю, вы с Мишей… Он так вырос.

- Это точно.

Повисает неловкая пауза. Мы обе не знаем, о чем говорить. Я - потому что для меня Яна - прежде всего способ зацепить Алекса. Ей - очевидно, просто неловко. Ведь наверняка брат мужа ей выдал самую нелицеприятную правду. Учитывая характер Воронцова-младшего, я в этом не сомневаюсь ни секунды.

- Как у тебя дела? - осторожно спрашивает Янина.

- Нормально. Осваиваюсь потихоньку.

Она смотрит на меня с сомнением. Знаю, какой именно вопрос будет следующим. Но все равно оказываюсь не готова.

- А Саша, он… - резко мотаю головой.

- Нет, мы не вместе. И думаю, ему все равно, что я здесь.

Судя по взгляду Яны, она в это не верит. Но не спорит. Что уже хорошо.

- Как твоя семья? - Воронцова выбирает максимально нейтральную тему. И так и было бы, если бы не одно “но”... Ради них я и приехала сюда. Чтобы выкупить их жизни.

- Да все нормально, Ян, - натянуто улыбаюсь. - Мама работает, разводит цветы по-прежнему.

Мы встречаемся взглядами, и…

- Соболезную по поводу брата. Мне очень жаль, Ариш.

Чтобы не среагировать, а лишь сдержанно кивнуть, у меня уходят все силы. Понимаю, что Яна не виновата. Хотя наверняка ее муж тоже мог вмешаться. Я в этом уверена до сих пор.

Мог. У него не меньше власти, чем у Алекса.

Но не стал.

Как и мой любимый мужчина…

- Спасибо, - говорю онемевшими губами и понимаю, что надо уходить. Что просто не выдерживаю накала, и на сегодня точно хватит. - Ладно, извини, что заболтала. Побегу дальше.

- Конечно, - рассеянно отвечает Воронцова. - И Арин, если вдруг что понадобится: ты не стесняйся - звони. Можем погулять вместе сходить.

Киваю и направляюсь к выходу. Бросаю мельком взгляд на Мишу, который хохочет с какой-то девочкой чуть младше него, и в груди все сжимается.

Нельзя. Нельзя-нельзя-нельзя!

Как добралась до отеля, даже не могу сказать. Но едва только получается немного отойти, как дверь открывается, а на пороге появляется незнакомый мужчина.

Точнее, я уже прекрасно понимаю, от кого он.

И сопротивляться совершенно бесполезно…

- 4 Арина -

- Арина Викторовна, - мужчина делает шаг вперед, а я невольно отшатываюсь. - Вы должны проехать с нами.

- С вами?

В дверном проеме показывается второй мужчина и окончательно перегораживает выход.

- Куда?

- Александр Дмитриевич ждет вас.

Шумно выдыхаю и киваю. Что ж, я ведь этого и добивалась. К чему теперь вставать в позу?

- Мне нужно собраться, - говорю срывающимся голосом. Держать маску спокойствия становится все сложнее.

Ни один из гостей с места не сдвигается в ответ на мои слова. Удивлена ли я? Нет. У Алекса люди очень хорошо натасканы. Так что даже задумай я сбежать, не вышло бы.

Хорошо, что такой цели у меня нет.

Молча накидываю куртку и беру сумку. Тащить все вещи глупо. Если Воронцов решит по-своему - мне это не поможет.

- Я готова.

Мы молча покидаем отель, так же молча мне помогают сесть в огромный внедорожник. И меня накрывает воспоминаниями. Когда-то точно так же я ездила с охраной, которую приставил ко мне любимый мужчина. Я верила ему от и до, смотрела в глаза и не сомневалась в том, что слышала.

Наивная Арина…

На удивление мы едем вовсе не за город. Хотя я почему-то была уверена, что меня привезут именно туда. Вместо этого машина останавливается у элитной новостройки, меня вежливо просят выйти и сопровождают до подъезда. А там… Там передают практически с рук на руки другой паре молодцов, которые под конвоем отводят меня на последний этаж, где, по сути, есть только одна квартира. И я уже знаю, кого вот-вот увижу.

Мне открывают дверь и делают приглашающий жест.

Ноги словно ватные, и чтобы сделать хотя бы пару шагов, приходится приложить немало усилий.

Полумрак мгновенно окутывает меня, едва за мной закрывается дверь. Звенящая тишина оглушает. Замираю на месте и осторожно оглядываюсь. Но в коридоре никого.

Разворачиваюсь в другую сторону - там маячит мягкий свет где-то в глубине квартиры. Стоит мне сделать только один шаг, как позади раздается голос…

- Ну, здравствуй, Пташка…

Пульс мгновенно ускоряется, а в кровь словно впрыскивают яд. Фантомная боль сковывает все тело, мешая вдохнуть как следует.

Алекс… Как и всегда, появился эффектно. Бесшумно. Когда-то он до одури пугал меня этой своей способностью. После привыкла и даже полюбила такие моменты. Потому что не боялась, как сейчас. Доверяла. Была в нем уверена.

Наивная Арина…

- Здравствуй, - отвечаю дрогнувшим голосом. Каждой клеточкой тела ощущаю его присутствие. Воронцов по-прежнему стоит за моей спиной, а я пропитываюсь его давящей аурой и шумно дышу. - Ты хотел меня видеть?

- А разве это не ты стремилась попасть сюда?

Я не вижу его лица, но уверена - он довольно ухмыляется. И от того, с какой легкостью он просчитал мой план, внутри холодеет. Нет, нельзя!

- Зачем мне это? Мы расстались. Много лет назад.

- Много лет… - его голос шелестит, обволакивает. Мне кажется, он, даже не касаясь меня, клеймит так, что я вся - в его власти. - Тогда зачем ты полезла к Грише? Неужели все же решила попробовать его член? - на последних словах он резко хватает меня за горло и прижимает к себе.

Я вскрикиваю от страха и замираю, чтобы только не спровоцировать зверя.

- Я свободна и могу делать что захочу, - хриплю в ответ. Алекс ослабляет хватку, и я могу полноценно вдохнуть.

- Что захочешь, Пташка? Хорошо подумала, Ари-на? - его голос наливается злостью. Я физически ощущаю, как за ней появляется настоящая ярость. И впервые я задумываюсь - а может, нужно было просто рассказать ему сразу все? Может, он мог бы помочь мне? Но в ту же секунду вспоминаю, как он оставил моего брата без помощи, как равнодушно отказался и отошел в сторону, прикрывшись холодными формулировками. После чего Арсений…

Всхлипываю, и Алекс, будто чувствуя, что я начинаю ломаться, давит еще сильнее:

- Ты полезла к семье моего брата, - цедит он. - Притворишься, что случайность?

На принятие решения у меня всего несколько секунд. И то, что приходит в голову, вряд ли можно назвать выходом. Но, по крайней мере, это даст мне отсрочку.

- Нет, не случайность! - признаюсь ему. - Хотела узнать. Про тебя.

Воронцов замирает, кажется, даже дышать начинает более глубоко, словно сдерживается. И я решаю продолжать свой блеф до конца.

- Гриша сказал, что у тебя… кто-то есть. Я хотела спросить у Яны, правда ли это.

- Неужели соскучилась? - спрашивает он спустя почти вечность, за которую я успеваю передумать столько всего.

- А если да, то что? - с вызовом спрашиваю я. - Если я ошиблась тогда, три года назад?

- Вот как, - довольно ухмыляется Воронцов. - Ну, давай проверим, насколько сильно ты скучала, Пташка…

Он резко подхватывает меня, а затем толкает к стене лицом…

- 5 Арина -

Я отлично понимаю, к чему все идет. Понимаю, что мне все равно придется через это пройти, чтобы выполнить требования Градова. Но от этого не легче.

Больно ощущать прикосновения рук, которые когда-то ласкали, а теперь клеймят, жестоко наказывают. Алекс и раньше нечасто проявлял нежность. А теперь…

Теперь он всячески подчеркивает свое потребительское отношение ко мне.

Наказывает, унижает, словно шлюху. А я терплю. Молча сношу все, закусывая губы и сдерживая слезы.

- Так что, Пташка, правда соскучилась по хорошему траху? Или у тебя было до черта ебарей, пока ты развлекалась за границей?

Злые колкие слова ранят, оставляя кровавые следы в сердце. Боль глушит, и я начинаю терять связь с реальностью, пока перед глазами мелькают картинки из прошлого, а Воронцов, словно чувствуя это, добивает:

- Но я сегодня добрый, Ари-ша. Напомню тебе, какой шлюхой ты можешь быть…

Он дергает меня за бедра, вынуждая прогнуться в спине. Толкает ноги, заставляя расставить их шире, после чего резко и без всякого сожаления стаскивает с меня куртку, а платье просто рвет пополам.

Прохладный воздух обжигает кожу, и следом чувствую крепкую хватку на бедрах.

- Ну что, Пташка, уверена, что все еще хочешь мне что-то доказать? - вкрадчиво спрашивает Алекс. Он чуть прижимается, проводит носом вдоль шеи и жадно вдыхает. - Уверена, что вывезешь, если останешься?

- Ты ведь не отпустишь все равно, - шепчу, малодушно зажмурившись.

- Хочешь этого? Хочешь, чтобы отпустил? Можешь попросить. Тщательно, Ари-ша. Так, как я люблю…

Его сальный намек даже разгадывать не надо. Никто меня не отпустит. Не сегодня. Мой побег перед свадьбой - словно пощечина для Воронцова. А он такое не прощает. Никому.

Я молчу, и это тоже ответ. Алекс многозначительно фыркает, спускается пальцами ниже, к трусам. Чтобы разорвать белье, ему даже стараться не надо. И вот я уже голая и беззащитная перед ним.

- Для той, кто соскучился, ты суховата, - насмешливо выдает мой личный палач. - Может, все же стоит признаться, Пташка?

- В чем? Что ты пугаешь меня? - я судорожно ищу достойные оправдания своей реакции. Потому что второго шанса остаться рядом с моей целью может и не быть.

В голове бьется мысль, что нужно расслабиться, нужно обмануть его, притупить подозрения!

- Страшно? - вкрадчиво спрашивает Алекс. - Это хорошо, Пташка. Тебе стоит бояться, - зло цедит он, вторгаясь в меня пальцами. Но вопреки ожиданиям, учитывая его жестокие слова, боли я не чувствую. Дискомфорт - да.

Я обреченно выдыхаю, понимая, что и тут Воронцов переиграл меня - потому что идеально знает мое тело. И отлично помнит, как и что я ощущаю.

Когда его уверенные движения во мне приводят к естественной реакции организма, лишь горько усмехаюсь. Кто бы сомневался, что Саша не упустит такую возможность ткнуть меня носом в мою же слабость перед ним.

- Неужели твои ебари, все как на подбор, были с маленькими членами? - продолжает жалить словами, трахая пальцами так медленно, с оттяжкой. Когда-то он частенько мучил меня подобным, чтобы насладиться моими просьбами. - Все такая же узкая и тесная.

- Можно подумать, тебе это не нравится, - огрызаюсь в ответ. Понимание, что он уверен, будто у меня было много мужчин, обжигает и больно ранит.

- Все-то ты помнишь, - цокает он языком. - Будь хорошей девочкой, Пташка. И не останешься неудовлетворенной.

Последние слова звучат как приказ. Очень в его стиле. Авторитарность Алекса когда-то оглушала меня. Настолько, что я сбегала снова и снова от него. До тех пор, пока он не научился сдерживать свою потребность давить и переть напролом.

Но это было тогда, три года назад. Теперь ему ни к чему держать себя в рамках. И я уже понимаю, насколько непросто будет все, что произойдет дальше.

Против воли, пусть и небольшое, но возбуждение все же зарождается в теле. Я бы сбежала, однако помню о том, что должна не просто отдаться Воронцову, но и сделать так, чтобы он захотел меня оставить возле себя. Поэтому закрываю глаза и проваливаюсь в прошлое. Вспоминаю те ночи, когда мы были счастливы, чтобы возбудиться уже по-настоящему.

- Неужели и правда соскучилась? - усмехается Саша, продолжая трахать меня пальцами. А я стараюсь абстрагироваться, не слушать его. Мне нельзя проколоться.

- Пожалуйста, - выдыхаю с трудом.

Алекс отстраняется, слышится щелчок ремня, а затем - шелест фольги. И, наверное, это бьет сильнее всего. Когда мы были вместе, Саша не пользовался резинками. Он был буквально помешан на желании чувствовать по максимуму. Теперь же этим лишь сильнее дает понять, насколько пренебрежительно относится ко мне.

Я так оглушена его ментальной пощечиной, что упускаю момент, когда он врывается в мое тело. Которое, что уж врать, ждет его.

Наносная враждебность слетает медленно, но верно. И сквозь его пренебрежительные фразы и касания проступает то, что я никогда не забуду - жажда.

Потребность. Желание обладать мной.

Когда-то я с ума сходила от понимания, что такой мужчина полностью зациклен на мне и моем теле. Я дурела от этого и считала, что такого просто не может быть - не настолько я хороша. Видела же, как вокруг Саши крутили дамочки и покрасивее.

Но он выбрал меня. И ни разу не дал повода усомниться в его верности.

Резкие мощные движения помогают забыться. Нет ни поцелуев, ни ласк. Мы словно два животных на случке. Быстро и жадно.

- Давай, Ари-ша. Тебе же самой нравится, - пробивается фраза в мое сознание.

Меня выкручивает от болезненности и ненормальности ситуации. Но именно это и становится тем спусковым крючком, после которого мышцы сжимаются, а по телу прокатывается дрожь освобождения.

Я едва успеваю прийти в себя, как Алекс отстраняется и, развернув меня, ставит перед ним на колени. Тело ватное, и я даже не сопротивляюсь. Лишь отстраненно наблюдаю, как он сдергивает презерватив, а затем врывается в мой рот. Всего несколько движений, и я едва не задыхаюсь от его семени, а Воронцов, наконец, отпускает мои волосы. Лениво освобождает меня, поправляет одежду.

Только тут замечаю, что это я голая и беззащитная на полу. А он просто расстегнул брюки, чтобы сделать дело.

Саша окидывает меня пренебрежительным взглядом и едва заметно кривится.

- Можешь сходить в ванную и привести себя в порядок. Побудешь у меня, Пташка. Пока не надоешь…

После чего он разворачивается и уходит…

- 6 Арина -

Я не сразу даже встать могу. В голове шумит, а внутри… мерзкое чувство, что мною просто попользовались. Когда готовилась к встрече с Алексом, понимала, что он отыграется. Знала, что не спустит мой побег три года назад.

И все равно оказалась не готова к тому, что будет больно настолько сильно.

Хочется забиться в угол и рыдать, но я не имею права на подобное. Тем более что, вполне вероятно, по всей квартиры стоят камеры - уж я-то помню, каким параноиком может быть Воронцов. Поэтому, собравшись с силами, встаю и иду искать ванную комнату.

Меня уже совершенно не смущает, что я голышом, и вся моя одежда осталась валяться там, в коридоре.

Площадь нового жилища Алекса впечатляет. Я не сразу нахожу то, что ищу. Впрочем, он всегда предпочитал комфорт с размахом. Пусть внешне это и не демонстрировал никак.

Горячая вода немного ослабляет напряжение в мышцах. Стою и бездумно смотрю в стену черт знает сколько времени. Хочется отмыться от всего происходящего. И я не отказываю себе в этом. Только когда ладонь ложится на низ живота, меня простреливает мысль, что…

Черт! Я ведь и не подумала совсем об этом. Пальцы обводят едва ощутимый шрам, который служит отличным напоминанием, ради чего я здесь. И почему нельзя сдаваться. Теперь я очень жалею, что не стала прибегать к возможностям лазерной медицины, хотя… Все равно средств на это поначалу не было, а потом я просто не думала об этом - были вещи и поважнее.

Но теперь я буду даже рада, если Алекс продолжит в том же духе. Тогда, может, попросту и не заметит шрама. А значит, моя тайна останется со мной.

Из одежды у меня ничего нет. Так что выхожу, завернувшись в огромное банное полотенце. Вообще в ванной я так и не нахожу признаков другой женщины. Конечно, притащить меня под бок к новой любовнице - это верх цинизма. И, скорее всего, Алекс так бы не поступил, но… Но я уже ничему не удивлюсь.

Потому что он зол. Он в ярости. И от того, что сдерживается, только страшнее. Потому что рано или поздно его сорвет, и тогда… Я должна успеть все сделать до этого момента. Обязана. Ведь мне есть к кому возвращаться!

Выйдя в коридор, слышу шаги где-то у входа и иду туда же.

Воронцов, оказывается, переоделся и собирается уходить. Моего платья и куртки на полу уже нет. Как и сумки…

- Саш, у меня нет одежды, - тихо говорю.

Он, наконец, обращает на меня внимание, но лучше бы не смотрел. Настолько больно видеть в его глазах даже не холод, нет, пренебрежение. Словно я - грязь под его ногами, и он только что запачкался.

- Она тебе и не понадобится, - равнодушно отвечает Алекс. - Но если так хочется, можешь взять мою футболку. Помнится, тебе это очень нравилось. Хотя как по мне - ради того, чтобы раздвигать ноги, не нужно одеваться. Только время тратить.

Каждое его слово, словно удар хлыстом. Я молчу. Терплю. Знала ведь, что так будет.

- Хорошо, я поняла. А моя сумка?

- Зачем? Решила свалить? Так забудь.

- Но у меня есть свои дела, - беспомощно пытаюсь возразить.

- Дела? - насмешливо выдает Воронцов. - Единственное твое дело - чтоб тебя трахнули, Пташка. Ты ведь для этого замаячила на горизонте. Хотела - получи. Ты все еще вполне сносна в сексе. Так что отказываться не буду. Оставайся, трах обещаю регулярный, все, как ты любишь.

- А ты куда?

Мой голос звучит жалко, да и сама я выгляжу не лучше. Не так уж много во мне мужества оказалось, как я думала изначально.

- К ней? - последний вопрос вырывается против воли.

- Серьезно? - искренне удивляется он. - Ты потеряла право задавать такие вопросы, когда свалила за пару дней до свадьбы, Ари-ша. Теперь твое место - у моих ног. И тебя уж точно не касается, кого и сколько я трахаю помимо тебя.

Еще одна пощечина. Еще один удар. Ровно туда, где и так кровоточит.

- Я забочусь о своем здоровье, - огрызаюсь на его слова.

- Не волнуйся. Трахать тебя без защиты я не стану, - еще одна ухмылка. - И не стоит злить меня. Ты знаешь, чем это может закончиться.

Алекс уходит, а я обессиленно сползаю на пол.

Такой грязной себя не чувствовала никогда. Он и пальцем меня не коснулся, но вывалял в такой грязи, что мне и не отмыться теперь. Никогда…

Только мысль, что нельзя показывать свою слабость, дает силы подняться и побрести на кухню. Однозначно мне нужны силы, чтобы довести все до конца.

Уверена, Градов уже в курсе, что я в стане его врага. Так что по большому счету мобильник мне не нужен. Своей семье я все равно не смогла бы позвонить. А остальное… да пусть подавится!

К черту! Когда все закончится, уеду со спокойной совестью к своим. И, надеюсь, больше никогда в жизни не увижу человека, который раскроил мою душу на лоскуты, а затем еще и поджег для надежности…

- 7 Алекс -

Меня давно так не штормило.

Был уверен, что все прошло, что забыл.

Пережил. Выдрал из нутра вместе с кровоточащей душой.

Хотя есть ли она вообще у меня?

Блядское наваждение, которое снова смело все заслоны.

Уже который час смотрю на ночной город и думаю, как быть дальше. Нужна холодная голова, чтобы просчитать, подумать и сделать верный ход. Выстроить цепочку шагов и…

И что дальше? Что с ней делать? Наказать? Выдрать? Высечь? Убить?

Что мне надо сделать, чтобы внутри перестало жечь от ее предательства? Сколько долбаных лет должно пройти, прежде чем я перестану чувствовать хоть что-то к этой белокурой стерве, способной одним взглядом выбить из колеи.

Я держался, узнав, что она вернулась. Решил дать шанс разойтись мирно. Думал, пусть сделает то, ради чего рискнула, и уедет. Пусть забудет дорогу сюда и никогда не возвращается!

Я ничего не сделал, когда узнал про Прохорова. Расхерачил кабинет, но не отдал приказа притащить эту дуру к себе.

Но когда Арина якобы случайно встретила Яну…

На хер. Я давал ей шанс свалить в закат без последствий.

И сейчас руки аж покалывает от желания вернуться и нагнуть стерву, поиметь так, чтобы ходить не могла, чтоб начисто забыла всех, под кем побывала за эти годы.

Три года назад, когда она заявила, что уходит, я был оглушен. Раздавлен.

Я, черт побери, не верил, что она это всерьез. А когда понял… Было уже поздно.

Можно было бы узнать, проследить, держать руку на пульсе. Но я не стал. Запретил себе даже думать в ту сторону. Потому что знал - одно фото с другим мужиком, и я слечу с катушек. Достану хоть на краю земли и убью дуру.

Поэтому сейчас я ни черта не знаю, как она жила все это время, сколько мужиков у нее было и что вообще происходило в ее жизни.

Но оставлять Арину рядом и не иметь понятия о прошлом - опасно. Даже ради нее я не имею права на подобное. А значит, придется узнавать. И повезет, если я при этом удержу себя в руках.

Звонок в полуночной тишине резонирует особенно громко.

Брат. Я даже не сомневался, что вскоре услышу его. И вот, пожалуйста.

- Не поздновато ли для главы семейства?

- Рад, что ты не спишь, - отзывается Виктор, усмехнувшись. - Разговор есть.

- Дай угадаю - решил сообщить радостную новость?

- Уверен, ты уже в курсе. Но все же - Яна сказал, что Арина была какой-то подавленной.

Внутри неприятно дергает, но я запрещаю себе о чем-то думать.

- Не заметил, - равнодушно отвечаю.

- Даже так? Шустро.

- Это все?

Брат молчит, но я уже чувствую, что будет дальше.

- Как ты? - наконец, задает он самый идиотский вопрос. Потому как я и сам не знаю ответа.

Понятия не имею, как выгребать все это дерьмо. Я никогда не думал, что могу попасть настолько. Щерил старшего, когда он носился со своей Янкой, когда прогибался под нее и готов был ради нее похерить дело своей жизни. Я пытался достучаться до него и дать понять, что все дерьмо из-за бабы, которой на него по херу.

Но Витька упрямый. Сделал по-своему. И глядя на их счастливое семейство сейчас, я порой испытываю странное чувство тоски. Ведь у меня был шанс получить такое же.

Был.

Арина - единственная, кому удалось пробить брешь в моем похуизме. Я в курсе, что меня многие считали и считают до сих пор шовинистом и авторитарным мудаком. Но ради нее…

Черт, ради нее я готов был на все. Вляпался так, что и не выгрести.

Я, словно верный пес, готов был сидеть у ее ног, притащить даже свое сердце, если попросит.

Я готов был отдать ей все. Кроме верности родине. Которую Арина, сука такая, и потребовала…

Вместо того чтобы поверить мне, услышать, сделала выбор в пользу своего брата-ублюдка, который до последнего пытался выторговать свою свободу. В том числе и ценой жизни своей же собственной сестры.

- Алекс?

- Все ровно.

- Может, вам дать друг другу шанс? Теперь, когда ее брат умер, и…

- Хорош, Витя. Поменьше позволяй своей жене лить тебе в уши.

- Алекс! - предупреждающе рычит брат, моментально переключаясь. Прием избитый, но отменно работает до сих пор.

- Тише-тише, - усмехаюсь. - Займись лучше пацаном своим. Мишаня до сих пор хреновато держится на воде, - говорю и отбиваю звонок, уверенный, что Вите теперь точно будет о чем подумать. Потому что женой и сыном он маниакально одержим.

Наверное, это у нас с ним в крови - рвать глотки всем за свое.

Проглядывая список дел на завтра, замечаю сообщение от Илоны. Хорошая, породистая сука, согласная на те условия, что я выставил в первый же день.

Ей-то чего неймется?

- 8 Алекс -

“Алекс, перезвони, когда сможешь”.

Смотрю и уже прикидываю, что услышу в ответ, если наберу номер дамочки. После того как Арина уехала, я не жил монахом. Месяц был оглушен и отходил. А потом… Злость взяла свое.

По первости было херово - трахался назло ей. Представлял, что она видит и осознает, что наделала. А потом - попустило. Тем более что работа закрутила. Свое дело поднять не так-то просто. Вот и крутился, как мог. Да еще и знакомый брата подкинул интересный замес с одним ублюдком.

Это знатно взбодрило меня тогда. Помогло выгрести из того дерьма, в которое сам же себя и загнал.

С того дня у меня регулярно менялись постоянные любовницы. Как бы ни объяснял правила, бесполезно. Рано или поздно каждая почему-то решала, что уже достаточно глубоко запустила свои коготки, и начинала качать права. Кто-то делал это топорно и с наездом, кто-то более ловко и хитроумно.

Да только мне было плевать. Выкидывал очередную девку из своей жизни без малейшего сожаления. И, кажется, срок Илоны тоже подошел к концу.

Даже жаль. Она продержалась дольше остальных. Достаточно умная баба, чтобы не хотелось свалить сразу после траха, и при этом, если нужно, умела держать себя на нужных мероприятиях.

Ариша вот подобное не любила…

Она вообще была тепличным цветочком, когда я ее впервые увидел. Был уверен, легко согласится стать любовницей на время. Вот только эта наивная детка удивила меня. И чем больше сбегала, тем больше цепляла этим.

Когда все же понял, стало уже слишком поздно. Вляпался. По полной. И был только рад, потому что рядом с ней я впервые стал испытывать нечто странное. Я ни хера не романтик, но провалился тогда в это похмелье с головой. И кайфовал.

Блядь, как же я тогда кайфовал по ней.

Впервые настолько был голодный по женщине. Мне постоянно было мало ее.

Словно одержим был ею. И все было отлично, пока Арсений, ее брат, не оказался у нас в застенках с весьма незавидной биркой на личном деле - шпионаж.

Выдохнув, отгоняю образы прошлого. Лишнее это. Все уже случилось. К чему вспоминать? Все равно я бы не изменил своего решения. А Арина… Зря она вернулась. Второй раз я не отпущу. И хоть я и сказал, что вполне могу трахать не только ее, херня это все.

Не смогу.

Уже не могу даже думать об этом.

Потому что снова попробовал ее. Вспомнил, как это - быть в ней, слышать стоны, как трахать и чувствовать ее отклик.

Ни одна так и не смогла даже немного приблизиться к ней.

Недостижимый, блядь, идеал. Впрочем, знать об этом Арине совсем необязательно.

Поэтому вопрос с Илоной все равно придется решать. Так к чему тянуть?

Та отвечает на звонок довольно быстро. Словно сидела и ждала. Хотя не удивлюсь, если так и было.

- Алекс, ты так поздно, - щебечет она. - Я уже ложиться собиралась, но все равно очень рада тебя слышать.

- Зачем писала?

Судя по мимолетной заминке, Шевцова рассчитывала на что-то другое.

- Хотела попросить о помощи, - тихо произносит она.

- Что-то случилось?

Снова подхожу к окну и разглядываю ночной город. Вроде бы я тут, решаю насущные проблемы, но даже разговаривая с другой женщиной, мыслями я там, в своей квартире, где ждет она…

- У моей сестры… - Илона запинается. - У нее, в общем, неприятности. Знаю, ты сразу сказал, что наши встречи носят определенный характер. Но, Саш… Я просто не знаю, к кому с этим пойти…

Я немного удивлен. Потому что предполагал несколько иной поворот событий.

- Что там?

- Даша встречалась с одним парнем, ну и, в общем… Залетела.

- И? От меня чего надо? Денег на аборт нет, или что?

- Саш… Ну, какой аборт. Первая беременность, отрицательный резус-фактор. У нее же детей больше не будет! - с такой претензией произносит она, словно я как минимум человека заживо поджег.

- Еще раз спрашиваю - в чем нужна помощь?

- Даша не готова к детям, понимаешь? Пока не готова. Поэтому… Я хотела тебе предложить, может, мы это… Возьмем его себе?

- Ты мне вот что скажи - сестра твоя в курсе этой затеи?

- Да. Она не против.

- То есть эта кукушка ноги раздвигать научилась, а ответственность сваливает на кого-то?

- Да ты не так понял! Ей парень жениться обещал. У них все на мази было. А потом изменил и сказал, что не нужна ему. Понимаешь?

- Что я, по-твоему, должен понять? - начинаю уже терять терпение. Что за бред бешеной собаки?

- Что Даша не может делать аборт. По медицинским показаниям. И растить потом не сможет. А я ведь, сам знаешь, не могу… Вот и подумала - что это отличный выход. Да и тебе не придется смотреть на меня беременную и растолстевшую. И с сексом проблем не будет. Там же после родов нельзя будет…

Она еще что-то лепечет, а я почему-то представляю беременную Аришу.

Блядство. Я ведь никогда не хотел детей. Когда у Витьки сын появился, только кривился. Даже когда увидел этот крохотный красный комок плоти, ничего не дрогнуло. Умом понимал - семья брата. Надо защищать, но внутри - глухо.

А вот Ариша смогла вытащить из меня такие желания, что страшно становилось.

Ведь и правда хотел тогда… Хотел, чтобы пацана родила мне. Чтоб тоже по вечерам ждала меня, чтоб учил потом сына рукопашке, плаванию…

Пиздец, конечно, крышеснос у меня был. Да не сложилось вот.

- Илон, ты укурилась? - интересуюсь я, когда понимаю, что ее словарный запас, наконец, иссяк. - Или, может, таблеток каких наелась?

- Нет, я просто… Я помню, что ты говорил! Но ребеночек же не помешает. Просто будем растить его…

- На хер мне дети?

Илона молчит, и, наверное, до нее доходит, что за ерунду она тут устроила.

- Ладно, Саш, извини, что побеспокоила. Ты прав - дурацкая была идея.

- Рад, что ты все поняла сама, - роняю в ответ.

- Ты приедешь сегодня?

- Нет, Илона. Я больше не приеду. Квартира твоя оплачена еще пару месяцев. Думаю, этого хватит, чтобы ты смогла найти себе нового мужика.

- Что? - она явно в шоке, потому что в голосе прорезается нотки паники. - Ты же шутишь? Прости, я зря затеяла все это…

- Не шучу. Прощай.

Откладываю телефон, но как только прилетает первое же сообщение с истеричным “Прости”, отправляю номер в черный список.

Время за полночь, но возвращаться домой нельзя. Нужно остыть и взять эмоции под контроль. А для этого работа - лучшее средство.

- 9 Арина -

Алекса нет до самого утра. Я не смогла даже подремать - так и сижу в гостиной в постоянном ожидании. Меня ломает от невозможности связаться с семьей, убедиться, что с ними и правда все в порядке. Градов, конечно, дал слово, что пока я слушаюсь, ничего не произойдет, однако я не верю ему.

Потому что знаю, на что он способен.

Я все же пользуюсь возможностью и беру одну из футболок Воронцова. В его шкафах по-прежнему педантичный порядок, все те же привычки раскладывать по цветам, все те же фасоны одежды. И это невольно навевает мысли о прошлом.

Настолько, что я просто сбегаю из спальни, хотя изначально думала оглядеться там получше. Мало ли, пригодится.

Только когда стрелка часов переваливает за восемь часов, раздается щелчок замка в коридоре, и я мгновенно напрягаюсь. С каждой секундой пульс ускоряется.

Раз. Два. Три. Четыре…

Воронцов останавливается в дверях и смотрит на меня оценивающе.

- Поговорим? - неожиданно предлагает он. Откровенно говоря, я-то ждала какого-то очередного хлесткого слова, попытки унизить меня еще сильнее.

- О чем? - настороженно спрашиваю я.

- Очень скоро я буду знать все о том, как ты жила эти три года. Сейчас у тебя есть шанс рассказать все самой.

- А смысл?

- Смысл в том, Пташка, - обманчиво мягко произносит он, при этом медленно приближаясь, - что я все равно узнаю, с чего вдруг ты вернулась. Узнаю, сколько у тебя было мужиков. С кем ты трахалась. Под кого ложилась. Почему вернулась одна…

Алекс оказывается в опасной близости и фактически нависает надо мной, а я словно беспомощный кролик перед удавом - сижу и смотрю, не имея возможности вымолвить ни слова.

- Разве это важно? - тихо спрашиваю я. - Мне было плохо… без тебя.

- Тебе понадобилось три года, чтобы понять это?

По его лицу ни черта не понятно - то ли верит мне, то ли нет. Каменная маска. Впрочем, это он умеет как никто. И этот давящий взгляд, который словно вскрывает твое нутро, забираясь под кожу.

- Выходит, что да…

Алекс прикасается к моей шее кончиками пальцев, едва ощутимо. Но для меня - это словно клеймо. Даже такое прикосновение. Нервно сглатываю и прикрываю глаза.

Вдох. Еще один. Надо успокоиться. Надо доиграть свою роль до конца. Я ради этого здесь. Я должна…

- Ты можешь рассказать все сама, Ари-ша. Раз уж твои чувства так сильны. Ты же знаешь, иначе будет хуже…

Я резко открываю глаза и едва успеваю заметить, как во взгляде Воронцова мелькает… боль?

Хотя вряд ли. Он нахально усмехается и все же убирает руку. Отстраняется и даже делает шаг назад.

- Что именно тебя интересует? - хрипло спрашиваю я.

- Все. Ты знаешь, чем я занимаюсь. Поэтому либо ты сделаешь это сама, либо…

- Я просто жила с мамой. Когда мы улетели, я была уверена, что… - запинаюсь, но все же беру себя в руки, - смогу. Смогу без тебя.

- И как?

- Не смогла. Ты же видишь. Ты слишком сильно проник в мою кровь.

Выдаю фразы, а у самой мурашки по коже. Ведь не зря говорят - чтобы ложь выглядела натурально, добавь правды.

По выражению лица Саши сложно понять, верит ли он мне. Только смотрит и ждет.

- Почему приехала одна?

- Мама решила остаться. Ей больно возвращаться, - жму плечами. А затем добавляю чуть тише: - После того, как Арсений…

- И чем занималась?

- Жила, работала. Я знаю, что именно тебя интересует, - добавляю и поднимаюсь с дивана. Нервы сейчас на таком пределе, что я едва держусь. И несколько минут с Воронцовым истощили меня неимоверно. Мне нужна всего небольшая передышка. - Поэтому отвечу - у меня никого не было.

Прохожу мимо Алекса в надежде справиться с бурей. Но куда там! Он резко хватает меня и прижимает к стенке, вновь оказываясь в опасной близости.

- Думаешь, что знаешь меня, Пташка? Если бы это было так, ты бы знала, насколько опасно возвращаться…

- Саш, я понимаю, что ты зол на меня, но… Пожалуйста, не наказывай меня еще сильнее, - прошу, зажмурившись. Я хоть и не вижу его глаз в этот момент, но все равно чувствую себя под прицелом. - Пожалуйста…

Вместо ответа Воронцов прижимается сильнее, и теперь между нашими телами фактически нет ни сантиметра. Его ладонь ложится на низ живота, и меня простреливает страх. Что, если он сейчас почувствует? Увидит? Узнает?!!

Мы с ним рядом, и это так…

Близко. Горячо. На грани.

Больно…

- Я еще не начинал, Ари-ша, - шепчет он, проводя пальцами вдоль моей шеи. - Если бы ты была умнее и не стала впрягаться за своего недоумка-братца, то все могло сложиться иначе.

В груди жжет от его слов.

Арсений… Мой старший брат. Тот, кто всегда был для меня примером для подражания. Сильный, заботливый, мужественный.

И сейчас я вынуждена предать его память, чтобы добиться своей цели…

- Я ошибалась, - с огромным трудом выдавливаю из себя. Алекс тут же замирает, словно не верит мне. - Ты был прав, Саш. Я должна была тебя послушать и поверить.

Каждое слово - словно удар хлыста. Каждая фраза - гвоздь в сердце. Потому что Арсений не заслужил того, что я сейчас говорю. Не заслужил! Но я должна убедить Воронцова, что действительно ТАК думаю.

- Ошибалась?

Медленно киваю, подписывая себе окончательный приговор. Спасение семьи в обмен на мою душу. Этого же будет достаточно?

- 10 Арина -

Алекс неожиданно отстраняется, и мне становится холодно. Вздрогнув, оборачиваюсь и встречаюсь с его задумчивым взглядом. Я очень хорошо знаю, что за этим стоит.

Он думает, прикидывает, просчитывает.

Препарирует каждое мое слово и реакцию. А я молюсь, чтобы все это оказалось достаточно достоверным.

- То есть ты ошиблась, когда потребовала вытащить твоего брата из заключения?

- Да…

Это единственно верный ответ сейчас. Даже если внутри все взрывается и противится этому. Саша медленно кивает, словно обдумывая мои слова, а затем внезапно выходит из комнаты. Я, признаться, ошарашена подобной реакцией. Ожидала-то другого совершенно.

Впрочем, радоваться мне недолго - Алекс возвращается. В руках у него лэптоп.

- Вечером поедешь со мной на одно мероприятие. Нужно выглядеть… - он окидывает меня выразительным взглядом, - достойно. Так что закажи себе платье и все, что необходимо.

Воронцов ставит ноутбук на столик, а затем достает еще и карту, которую кладет рядом.

- Что за мероприятие? - растерянно уточняю.

- Разве это важно? - усмехается он. - Какая разница, куда поведу тебя выгуливать? - И снова этот пренебрежительный тон. - Ты ведь соскучилась, Пташка. Хочешь быть рядом. Так?

- Так…

- Вот и хорошо. Значит, сделаешь все, как надо. И будешь умницей.

- Есть какой-то дресс-код? - спрашиваю сдавленным голосом.

- Ничего особенного. Но если за эти три года ты вдруг полюбила выставлять свое тело напоказ, советую особо не увлекаться.

Он уходит, а я шумно выдыхаю. Последняя фраза подтверждает мои подозрения - Алекс по-прежнему жуткий собственник. Он и раньше не терпел слишком откровенные наряды на публике. Можно, конечно, подразнить его, вывести на нервы, но зачем? Моя задача в другом. И пока он отыгрывается за свое ущемленное эго, я никуда не продвинусь.

Я не успеваю как следует обдумать эту мысль, как снова слышу щелчок входной двери. Ушел? Опять?!

Спустя пару минут тишины рискую выбраться на разведку. Но обойдя всю квартиру, понимаю, что да, Алекс снова ушел.

Только сейчас мне удается расслабиться. Каждая минута рядом с ним - словно испытание. И я должна пройти его до самого конца. Что бы ни случилось.

Поручение Алекса решаю не откладывать надолго. Выбрать и заказать платье и туфли - не проблема. Я примерно знаю его вкус и отлично помню, что именно он предпочитал раньше. Чуть подумав, добавляю к заказу еще и белье. Провокационное. Вместе с чулками.

Зачем? Ответ прост. Саша - мужчина. Несмотря на все равнодушие и безразличие, что он пытается демонстрировать, я знаю - он все еще хочет меня. Хочет не меньше, чем раньше. А значит, я смогу это использовать в своих целях.

Когда заказ отправлен, иду в кухню, чтобы позавтракать, после чего внаглую заваливаюсь спать. Почему-то я уверена - до вечера Алекс не вернется.

Организм явно измотан нервным напряжением, так что просыпаюсь я ближе к вечеру. Сонно оглядываюсь и понимаю, что время-то - о-го-го! Подрываюсь на месте и замечаю стоящие возле двери пакеты. Получается, заказ доставили, а я даже не услышала? От этого становится не по себе. Впрочем, это очень в силе Воронцова - безмолвная охрана, которая следует за тобой тенью.

Когда-то смогла привыкнуть к такому и почти не думать об этом…

Я не знаю точного времени, к которому надо быть готовой. Поэтому делаю все довольно быстро. Макияж, укладка, одежда.

Никогда не любила сборища и всякие вечеринки, куда периодически меня брал Саша. Но он просил, и я послушно шла за ним. Всегда. Так что энтузиазма относительно сегодняшнего мероприятия я совершенно не испытываю.

И как только оказываюсь готова, дверь щелкает, и в квартиру входит Воронцов.

Я еще не вижу его, но уже чувствую его ауру. Так себя ощущают животные, когда рядом появляется хищник, способный задрать их за считанные мгновения.

Шаги едва различимы, и вот в дверях появляется Саша. Его лицо не выражает абсолютно ничего. Он проходится по мне совершенно равнодушным взглядом, и на краткое мгновенье мне чудится, что в его глазах мелькает что-то родное, до боли знакомое и…

Но нет. Кажется. Потому что он снова одобрительно ухмыляется и кивает головой.

- Неплохо, Ари-ша. Удивлен, что ты выбрала настолько закрытый наряд.

Я стараюсь искренне улыбнуться и опускаю взгляд.

- Точно нормально?

- Нормально. Идем.

Но стоит мне подойти, как я понимаю, что Алекс не собирается никуда сдвигаться. Напротив - он сам делает шаг ко мне и достает небольшую коробочку, а затем медленно открывает ту и вынимает из нее серьги. Очень неброские, маленькие. Но к моему платью подходят идеально.

Откуда он узнал?

- Подержи, - говорит, протягивая мне коробочку. Я стою, завороженно глядя, как он вдевает по очереди сначала одну сережку, а затем другую. И воспоминания, словно яд, растекаются внутри.

Все это уже было. Не раз и не два.

Все это мы уже проходили, а потом…

В глазах появляются слезы, и я часто моргаю, чтобы не выдать себя с головой. Воронцов не говорит ни слова. Молча осматривает результат в зеркале, а затем одобрительно кивает.

Раньше он обязательно бы сказал, как я выгляжу, поцеловал бы, а возможно, и… Отвожу взгляд, чувствуя, как краснею. Не к месту вспоминать прошлое. Да и зачем? Теперь все иначе.

- Идем, - говорит Алекс и мягко подталкивает к выходу, следуя за мной. В этот момент я еще не знаю, что уже совсем скоро моя главная тайна окажется под угрозой…

- 11 Арина -

Вечеринка, куда меня привозит Воронцов, с душком, что называется. Всякие снобы, собравшиеся, чтобы перетереть о делах, пока их дамы на выгуле обсудят веяния в моде, а заодно перемоют кости всем присутствующим, кто не из их тусовки. Я всегда оставалась белой вороной на подобных мероприятиях. К счастью, посещать их приходилось довольно редко.

И вот сейчас, проходя по холлу и ощущая ладонь Алекса на своей пояснице, я будто вернулась в прошлое.

Снова эти оценивающие взгляды, многозначительные ухмылки.

- Расслабься, Пташка, - хрипло шепчет Саша, заметив мое напряжение. - Все как обычно.

Я лишь натянуто улыбаюсь и стараюсь взять себя в руки. То ли выходит плохо, то ли актриса из меня никудышная, но Воронцов замедляется и внимательно смотрит на меня, словно ищет ответ на какой-то вопрос. А затем ловит проходящего мимо официанта и берет у того один бокал шампанского.

- Выпей, станет легче.

Голос звучит абсолютно равнодушно. Но мне все равно чудится в его словах забота. Вычурная, странная, но совершенно точно в его стиле.

Надо сказать, шампанское и правда расслабляет. Мне уже не так сильно хочется сбежать отсюда. Я куда спокойнее могу относиться к тому, как глазеют на Сашу другие женщины.

Особенно одна из них. С огненно-рыжими волосами. Она хоть и не одинока на этом празднике жизни, но взгляд ее то и дело возвращается к Воронцову. И меня начинают терзать смутные сомнения, что это не просто так.

Алекс между тем периодически с кем-то разговаривает, но я слушаю вполуха. Потому что знаю - нужная мне информация ни за что не прозвучит в подобном месте. А остальное меня не касается.

Мужчины, с которыми Саша общается, шарят по мне скользкими взглядами, и в какой-то момент мне становится душно от этого. Чувствую себя вещью на витрине. Вдобавок хватка Воронцова все усиливается. Словно он наказывает меня за чужое внимание.

- Мне… надо отойти, - тихо говорю, наклонившись к нему. - Можно?

Алекс цепко смотрит на меня, но в итоге все же кивает и отпускает.

- Только недолго.

Улыбаюсь в ответ и направляюсь в коридор. Дамская комната находится буквально за поворотом, так что я, наконец, могу побыть одна. Прохладный воздух слегка расслабляет и успокаивает. Стою напротив зеркала и вижу перед собой напуганную и уставшую девушку, и даже хорошо положенный тон не скрывает моей бледности. Черт, надо было стараться лучше.

Хлопает дверь, и рядом со мной оказывается невысокая темноволосая девушка. Она кладет ридикюль на раковину и достает из него помаду. Опустив взгляд, я молча пережидаю этот момент, чтобы снова побыть одной.

- У тебя осталось не так много времени, - неожиданно говорит незнакомка. Я растерянно поднимаю на нее взгляд. - Что? Не смотри так, Арина. Ты знаешь, от кого я.

- От Градова?

- Именно. Он в курсе, что ты уже у Воронцова, так что пора пошевелиться.

- Но я понятия не имею, где он хранит данные! Я еще даже не смотрела в квартире!

- А зря, - равнодушно жмет она плечами. - Часики тикают.

- Слушай, у Алекса дома может быть видеонаблюдение, - нервно возражаю.

На это девушка достает из своей сумочки небольшой продолговатый пульт.

- Вот, держи. Это создаст помехи. Но пользоваться надо осторожно. Лучше всего один раз. Так что постарайся, как следует.

- И чем это мне поможет? Он же может понять, что не так!

- Может-не может, это не мое дело. Придумай что-то.

Она кладет передо мной вещь, и я с опаской забираю ту.

- И еще - будь поосторожнее с акулами здесь. Особенно с Илоной. Той рыжей.

- Почему? - спрашиваю, хотя в мыслях уже прокручиваю, как бы использовать подачку от Градова.

- А ты не понимаешь? - насмешливо выдает девушка. Я недоумевающе смотрю на нее: - Она его бывшая. Соображай быстрее.

Что ж, я догадывалась об этом. Теперь вот знаю точно. И от этого, в общем-то, не легче.

- Ясно.

- Работай пошустрее. Антону информация нужна вот-вот.

- Пожалуйста, объясни ему, что не все от меня зависит! - прошу девушку. - Я только второй день в квартире у Алекса. Скажи ему, что я не могу так быстро.

- Тебе дорога твоя семья?

- Конечно!

- Вот и мне, Арин, дорога. Так что твой детский лепет передавать не стану. Основное, я до тебя донесла - остальное меня не касается.

После этого незнакомка забирает ридикюль и выходит. А я теперь в еще большем смятении. Не знаю, почему все так ускорилось, но изначально Градов давал мне пару недель. Что случилось, что он вдруг резко передумал? И главное - как мне все провернуть, если я понятия не имею, откуда начинать? Ведь я никогда не лезла в дела Алекса. Даже пароли на его компьютере не знала. Смотрю на вещицу, которую мне передали, а самой - страшно до ужаса. Потому что понимаю - если попадусь, то Воронцов не простит.

Больше нет…

- 12 Арина -

Когда выхожу в коридор, то тут же натыкаюсь на Сашу. Он сверлит меня оценивающим взглядом, а я не успеваю ничего сказать, как рядом появляется та самая Илона. Заметив, что я не одна, она тут же сжимает губы и походкой от бедра направляется к нам. Но как только оказывается рядом, то на ее лице появляется приторная улыбка.

- Сашуль, рада тебя видеть!

Она едва не виснет на том, изображая искренность. Правда, взаимности добиться у нее так и не выходит. Но это же Алекс - он в принципе не особенно проявляет эмоции на публике.

- Чего тебе? - довольно резко спрашивает он, отцепляя от себя настырную девицу.

- Соскучилась. Мы с тобой ночью не договорили. Вот, увидела, решила обсудить…

И смотрит при этом на меня с победной ухмылкой. А у меня внутри и так всё болит. Куда сильнее-то?

Вроде бы все понимаю, все принимаю. Но все равно - больно осознавать, что после меня Алекс поехал к ней, и они…

- Я подожду тебя в зале, - натянуто улыбаюсь и обхожу Воронцова по дуге. А он меня не останавливает, не удерживает. Ничего не объясняет. Напротив. Остается с этой и о чем-то говорит с ней.

Ноги с трудом слушаются, однако я упрямо иду вперед. У первого попавшегося официанта беру пару бокалов шампанского и практически залпом выпиваю оба. Мне нужна анестезия. Хотя бы временная. Потому что это все - очень-очень больно.

- Решила нахлестаться? - раздается голос Саши позади. Я дергаюсь и едва не наворачиваюсь на своих каблуках.

- Пить очень хочется, - продолжаю играть роль послушной куклы. - Прости, если переборщила.

Он с интересом разглядывает мое лицо. Очевидно, ситуация доставляет ему немало удовольствия.

- Если хочешь, я могу посидеть в машине.

- Зачем?

- Ну, чтобы не позорить тебя, - все же отвожу взгляд в сторону.

- Я уже закончил здесь. Пойдем.

Мы разворачиваемся к выходу, и его ладонь снова ложится мне на спину. Его тепло обжигает даже сквозь ткань. Я чувствую это, а еще пытаюсь перестать думать о том, что и сегодня он может уехать к этой рыжей. Не знаю уж, почему посыльная от Градова сказала, что эта Илона бывшая, как по мне - так вполне себе действующая. Ведь в противном случае Саша не позволил бы ей ничего.

Пока едем, разглядываю вечерний город и понимаю, что за эти три года он стал мне чужим. Что теперь мой дом не здесь.

Больше нет.

Квартира встречает нас гулкой тишиной. Алекс стоит позади меня, а я не знаю, как дальше быть. То ли проявить инициативу, то ли наоборот дождаться хоть какого-то намека.

Пока я мечусь в сомнениях, Воронцов кладёт мне ладони на спину и слегка направляет. Так понемногу мы добираемся до гостиной. Где Алекс обходит меня и, достав пачку сигарет, усаживается в кресло. Я же в растерянности. Потому что знаю, что курит Саша очень и очень редко. Только в исключительных случаях.

- Разденься для меня, - неожиданно произносит Алекс. Он вальяжно сидит, широко расставив ноги. Словно пришёл и снял девочку на вечер.

А я не понимаю, как вести себя - надо сыграть роль раскованной шлюхи, или наоборот? Чего он добивается?

- Ну, чего замерла? - насмешливо спрашивает он. - Ты же вроде как соскучилась. Давай вспомним прошлое, освежим, так сказать, в памяти некоторые моменты.

Щеки тут же вспыхивают, когда до меня доходит его намек. Ну, по крайней мере, понятно, чего он от меня хочет.

Несмело завожу руки за спину и начинаю расстегивать молнию на платье. Затем осторожно приспускаю лямки, и тут до меня доходит, что если я сейчас разденусь, то даже при таком тусклом освещении Алекс может увидеть рубец. Замираю, придерживая платье на груди, и судорожно придумываю, как выкрутиться из ситуации.

- Продолжай, - требует Воронцов. Он жадно следит за каждым моим движением, и я уверена - ничего не упустит. Так что мне нужно срочно переключить его внимание.

Делаю шаг к нему, затем еще один.

- Я… немного стесняюсь, - бормочу, вставая между его ног. - Может, в другой раз?

- В другой раз?

Сигарета тлеет в его руке, а взгляд становится совершенно черным.

- Если ты не против, - мягко прошу, понимая, что с ним нужно действовать осторожно. - А пока я могла бы…

Медленно опускаюсь на колени и кладу руки на ремень. Мы смотрим друг другу в глаза, не отрываясь. Саша молчит, позволяя мне действовать по-своему, и я уже практически расслабляюсь. Потому что знаю, что оральные ласки всегда сильно распаляли его. Так что шансы, что он забудет и сорвется, велики.

Вот только стоит мне расстегнуть молнию и коснуться белья, как Воронцов перехватывает мою руку, второй медленно вдавливает сигарету в пепельницу, а затем притягивает меня к себе.

- Я, кажется, четко выразился, Пташка. Я хочу, чтобы ты разделась.

Сталь в его голосе обжигает. Покорно киваю и стягиваю платье вниз, надеясь, что хоть так смогу скрыть от него след.

Алекс одобрительно проходится взглядом по моей груди, которая фактически выставлена напоказ в том белье, что я выбрала.

- Встань, - хрипло просит он. - Хочу увидеть полностью.

Я понимаю, почему он просит. Эстет, чтоб его. Воронцов обожал, когда я надевала провокационное белье. Мог долго разглядывать, подогревая наш общий голод друг по другу. Он всегда смотрел так, что я чувствовала себя богиней, не меньше.

Мне приходится подчиниться. Платье окончательно соскальзывает с меня, собираясь в бесформенное облако у моих ног. И я уже знаю, что будет дальше, но все равно оказываюсь не готова к хлесткому требовательному тону:

- Это что?!

- 13 Арина -

В ответ я только жму плечами. Пока Алекс сверлит меня тяжелым взглядом, уже подбираю вариант, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Он медленно прикасается пальцами к животу и проводит вдоль рубца. Тот почти незаметен уже. Так, едва-едва. Но Воронцов слишком внимателен к мелочам.

- Я задал вопрос, Ари-на! - жестко произносит он. Чуть отталкивает и поднимается на ноги. Теперь уже Саша смотрит на меня сверху вниз. - Откуда этот шрам? В таком месте…

Нервно сглатываю и с огромным трудом выдавливаю:

- У меня была операция… По женской части.

- Подробнее! - чеканит он.

Я молчу. Если есть хоть малейший шанс, что Алекс не догадается, я хочу его использовать.

- Не думаю, что медицинские подробности тебе интересны.

- Я, по-твоему, совсем идиот? - зло цедит бывший. - Или ты забыла, кто я? Я могу раскопать все сам, но тогда…

- Пожалуйста, не надо, - не выдерживаю его давления и позорно всхлипываю. Жду, что он добьет меня, уже готовлюсь отражать очередную словесную пощечину, но вместо этого чувствую на плечах мужские ладони.

- Я хочу знать. Это то, о чем я думаю? Тебе делали кесарево?!

Его голос звенит от напряжения, Воронцов сдерживается, хотя мог бы, я уверена, размотать меня всего парой фраз. В этом он непревзойденный мастер.

- Да… - тихо отвечаю, прикрыв глаза. Свой выбор я сделала. Поздно.

- Ты сказала, у тебя никого не было. Это правда?

- Да.

- То есть ты скрыла от меня свою беременность?

Пауза затягивается, молчание между нами вязкое, густое. Мы оба в этой паутине лжи и притворства. А ведь когда-то мы были по-настоящему счастливы. По крайней мере, я так думала.

- Все случилось внезапно, - тихо говорю, не поднимая взгляда. - У меня пошла кровь, и… Мама перепугалась и отвезла меня в больницу. Рожать мне было еще очень рано. Я вообще мало что соображала тогда. Когда врач сказал, что надо срочно оперировать, подписала согласие на все. Мне сказали, что шансов спасти ребенка немного.

- Спасли? - спрашивает Алекс, когда молчание давит слишком сильно, а у меня не хватает сил продолжить.

Резко мотаю головой и всхлипываю. Вот и все. Точка невозврата пройдена.

- Ты могла сообщить мне! - жестко произносит он, усиливая хватку. - Я имел право знать! Слышишь?! Имел!

Я только тихо скулю в его руках, снова возвращаясь мыслями в ту ночь. Самую страшную ночь для меня. Всхлипываю и, наконец, чувствую, что хватка слабеет. Алекс не просто отпускает, можно сказать, отталкивает. Подняв глаза, успеваю заметить на его лице промелькнувшую боль. И даже не сразу могу поверить. Неужели он?..

- Кто это был? - глухо спрашивает он, не глядя на меня. - Пол ребенка.

- Девочка.

Если честно, я не могла подозревать, что Саша вот так отреагирует. Он всегда довольно прохладно отзывался о племяннике. То есть, конечно, считал того своей семьей, но не более. Поэтому я даже не предполагала, что новость о малыше он воспримет вот так. Понимала, что его разозлит тот факт, что я что-то утаила и лишила его возможности все проконтролировать. Но чтобы Алекс воспринял эту новость настолько близко…

Я теряюсь, и вслед за облегчением, что все же смогла уберечь свой секрет, что в ту ночь не зря решила перестраховаться, приходит чувство вины. Неуместное и никому не нужное. Потому что в моем приоритете куда более важный человек. И ради него я пойду на все, что угодно. Даже на ложь и предательство. Правда, отмахнуться от чувств оказывается не так-то просто.

- Что ж, кажется, ты много мне задолжала, да, Ари-ша?

От звука его голоса вздрагиваю - настолько тот пропитан желчью. Нервно сглатываю, не рискую смотреть ему в глаза.

- Я не думала, что тебе это важно…

- Значит, все за меня решила.

- Мы расстались не очень хорошо, и ты…

- Расстались не очень хорошо? - неожиданно рявкает Алекс, от чего я вздрагиваю и ежусь. - Это не мы расстались, это ты сбежала! Бросила все к чертям собачьим, вместо того чтобы услышать меня и поверить, что твой брат - предатель!

Зажмуриваюсь, стараясь удержаться и не разрыдаться перед ним. Мне больно слушать это, больно, как тогда, три года назад.

- Т-ты прав, - заикаясь, выдавливаю, чтобы не дать ему усомниться в моих мотивах. Сейчас я близка к провалу, как никогда.

- Прав! - припечатывает Алекс. - И тогда - тоже был прав! Но все твои слова о доверии оказались дерьмом, Ари-ша. Лгунья…

Бросив последнее слово, он выходит из гостиной, а я оседаю на пол и, закрыв лицо руками, тихо плачу. Я не верю. Как не верила и тогда. Мой Арсений не мог. Его подставили. А любимый мужчина отказался помочь…

Мой брат не мог быть предателем.

Просто не мог…

- 14 Алекс -

Когда-то я думал, что мой личный апокалипсис я уже пережил.

Херня.

Оказывается, он сейчас в самом разгаре. Что толку страдать и сокрушаться о том, чего не исправить, да? Но меня ломает.

Выворачивает нутром наружу от одной только мысли, что Пташка могла родить от меня.

Точнее, родила, но…

Блядь, как же так? Ведь я мог бы приглядывать. Наплевать на все и быть в курсе того, что с ней творится. Тогда бы всего этого не было! Тогда бы у нас был…

Что? Что бы у нас было? Шанс? Да херня это все. Она и сейчас-то играет на троечку. То есть течет и откликается, конечно, натурально. Но это тело, а вот глаза…

Брехня все это, что она типа осознала, что ошиблась.

Ни черта подобного. Что-то заставило ее вернуться. Причем не просто так, а специально покрутить хвостом передо мной. Прогнуться под мои условия, терпеть все, что я выдаю ей. Даже на Илону не окрысилась, а все снесла. Еще и улыбаться пыталась.

Лживая дрянь!

Одного этого уже хватало, чтобы я как следует прошелся по ней, по всем болевым точкам, провел через ад, чтобы вывести на чистую воду.

Но Арина переиграла меня. Сучка… скрыла беременность.

Как она могла?

Руки так и чешутся выдрать эту козу за самоуправство. Взять ремень и отлупить так, чтобы поняла - как это больно. Чтобы не смела, мать ее, никогда решать за меня!

Тем более что ценой ее решения стала жизнь нашей дочери!

Сдержаться и не поддаться своим эмоциям очень непросто. Запираюсь к чертям в кабинете, потому что знаю - сорвусь, стоит только увидеть или услышать ее.

Мне больно. Блядь, как же, оказывается, больно. А ведь я был уверен, что не создан быть отцом в полном смысле этого слова. Не отказался бы, конечно. Но никогда не думал, что буду испытывать такое…

Внутри все зудит и горит, стоит только представить, что у меня могла бы быть дочь.

У нас могла бы быть.

Но ее нет. И не будет. Она уже мертва. Потому что ее мать оказалась эгоистичной тварью. Лучшая женщина, единственная, ради кого я был готов вывернуться наизнанку, дважды предала меня.

Как ты могла, Пташка? Как ты могла пойти на это? Как тебе живется после этого? Зная, что все могло бы быть иначе?

Я был тогда зол на нее. Очень. Эта девчонка раскрошила мой мир в пыль всего несколькими словами. Но я бы закрыл на это глаза. Смог бы переступить, зная, что под сердцем у нее наш ребенок.

Смотрю в окно, бессильно сжимая кулаки. Все позади. Ничего не изменить, не исправить. Но почему же мне так больно? Почему так дерет, словно я лишился самого ценного?

Как ты могла?! Как ты, блядь, могла рискнуть жизнью нерожденного ребенка?

Снова и снова задаюсь этим вопросом и не нахожу ответа. Арина, которую я знал, никогда бы так не поступила. Как и не стала бы терпеть потребительское отношение к себе. Она бы послала меня, плюнула в лицо и свалила.

Но вместо этого Пташка готова выполнять мою любую прихоть, заглядывает мне в глаза, старательно отыгрывая роль готовой на все шлюхи.

Кто ты? Что с тобой случилось за это время? Почему? Почему ты молчишь, вместо того чтобы рассказать мне правду? Я же давал тебе шанс!

Сам не замечаю, как в итоге оказываюсь посреди разгромленного кабинета.

Когда? Когда так сорвало планку из-за тебя, Арина? Что ты за ведьма такая?

Обессиленно опускаюсь на пол возле стены и, достав телефон, набираю номер Кеши.

- Да! - сонно отзывается тот.

- Данные на Макарову готовы?

- Почти. Осталось по мелочи проверить, - уже бодрее отвечает тот. - Что-то случилось?

- Там есть информация о беременности?

- Да. Больше двух лет назад. Но в результате ребенок…

- Узнай подробности, - резко перебиваю помощника. Не хочу снова слышать то, что и так теперь знаю. - Хочу знать, что и как произошло в роддоме. Все детали.

- Сделаем, шеф.

Откладываю телефон. Даже хорошо, что я не стал раньше времени пытать Кешу. Потому что узнай я это не от Арины, было бы еще хуже. Не сдержался бы. Наказал.

Впрочем, мне и так не особенно легче. Стоит закрыть глаза, как тут же вижу тонкий рубец, след, который так и останется горьким напоминанием о том, кого я потерял.

Я уже всерьез задумываюсь о том, чтобы просто свалить из собственного дома - просто для того, чтобы вернуть контроль над происходящим, как раздается тихий стук в дверь. А затем повторяется.

Мне даже не верится. Неужели Пташка настолько бесстрашна, что решила рискнуть попасть мне под горячую руку? Уж она-то знает, каким я могу быть в подобном состоянии. Хотя нет. Не знает. Потому что настолько меня не накрывало ни разу.

Когда стук повторяется в третий раз, ухмыльнувшись, поднимаюсь на ноги и иду к двери. Что ж, милая, ты сама сделала выбор. Ко мне теперь никаких претензий…

- 15 Алекс -

Открываю дверь, и первое, что вижу - огромные испуганные глаза. Арина застывает и смотрит так… Мне будто руку в грудину запустила, и сжимает сердце.

Злость перерождается во что-то другое. Тоже темное, мрачное, но уже не столь агрессивное.

И этот затравленный взгляд напрочь лишает желания убивать.

Боится.

Она. Меня. Боится.

Шикарно… Этого я хотел? Об этом мечтал? Ну, так вот, греби ложкой. Наслаждайся.

- Саш… - робкий голос, пробивающий по нервам.

Прямое попадание, детка. Молодец. Умело пользуешься своим преимуществом.

- Прости…

Еще один выстрел. Прямо в сердце. Туда, где все истлело, как я думал. Гребаный орган, который почему-то до сих пор реагирует на нее.

- Прости? - кривлюсь от горечи, что разливается внутри. - Ты правда считаешь, этого достаточно?

Страх в ее глазах становится более отчетливым. Вот только меня ли она боится? Я настолько охренел от новости, что сейчас совершенно не выкупаю - правильно ли чувствую эту женщину? Верно ли читаю язык ее тела?

Что, если я снова лажаю, просто потому что она для меня долбаное исключение из всех правил?!

- Если бы я знала, что ты и правда хотел детей… - она судорожно шепчет, но обрывает фразу, так и не договорив, а у меня срывает тормоза.

- Хотел детей? - хриплю, выдыхая последний кислород. Грудину пережимает, потому что это оказывается чертовски больно. - Ты единственная женщина, с которой я хотел всего! - рычу, наступая на нее. - И ты знала это!

- Саш… - Арина делает шаг назад, еще один, и еще. Пока не утыкается спиной в стену. - Я же не хотела… - едва не плачет. - Я же…

- Что ты? - перебиваю ее, нависая и ставя руки по обе стороны от нее. - Что ты, Ари-ша? Какое блядское оправдание у тебя есть? Что я, мать твою, был бы херовым отцом? Или что?!

- Я ошиблась. Прости меня…

Она закрывает глаза, и по щеке медленно стекает слеза. Ей больно. Наверное. Или же это тоже хорошо отыгранный спектакль.

Не знаю. Я впервые не чувствую, не могу понять, правда ли это. Внутренняя чуйка молчит, наглухо забитая переполняющим меня коктейлем из злости, ярости и боли.

Неужели она так и не поняла, ЧТО значила для меня?!

- Зачем ты вернулась? - снова задаю тот же вопрос. - Зачем?

- Потому что боюсь. Боюсь, что без тебя становлюсь безумной.

Она снова смотрит на меня. Открыто, с вызовом. И в то же время что-то в ней не так. Но я не понимаю, что. Не ловлю. Пропускаю что-то важное.

- Не волнуйся, родная, ты не останешься одна в этом аду, - обещаю я. - Я буду рядом в этот раз.

Слабое подобие улыбки мелькает на ее лице.

- Мне… не хватало тебя.

И снова странное чувство, что все вроде так, но в то же время нет. Она говорит правду, она льнет ко мне сама. Она все та же. И все-таки время - другая.

Чужая. Лживая. Предательница.

- И тебя совершенно не беспокоит, что я трахаю не только тебя?

В ее взгляде мелькает боль. Я вижу это четко. И в то же время ловлю, как меняется Арина. Сдерживается. Молчит, упрямо кусает губы, а затем обреченно кивает. Так, словно у нее нет выбора. Но почему? Почему она не расскажет, как есть? После того, в чем уже призналась!

- Если это единственный вариант, то я смогу… привыкнуть.

- Даже так… А знаешь, хорошо. Мне нравится твоя покорность. Ты накосячила, Пташка. Так что сама виновата. Ведь так?

- Так, - послушно кивает она.

- И раз уж ты виновата передо мной куда больше, самое время начать реабилитироваться, правда?

Еще одна лживая улыбка. Едва сдерживаюсь, чтобы не встряхнуть нахалку как следует, не потребовать ответов. Хочет поиграть? Ладно, Пташка. Сыграем. Но после не жалуйся…

- Правда, - тихо шепчет Арина и мягко проводит ладонями по моим плечам. Совсем как раньше.

- Я скучала, Саш…

Мне так хочется закрыть глаза и хоть ненадолго представить, что все это - не кривое отражение моих собственных снов. Что все это может быть настоящим.

Что мы еще можем быть такими…

Или уже нет? После всего?

Я жду. Оставляю ей шанс прекратить, перестать притворяться, но девчонка настойчиво продолжает распалять меня. Хотя надо ли стараться, если у меня на нее всегда стоит. Даже сейчас. Несмотря на всех демонов, что жрут меня изнутри и требуют крови предательницы.

- Накажи, если тебе это нужно, - добивает она. Поднимает взгляд, и впервые за весь вечер я, наконец-то, вижу то, по чему так скучал все эти годы.

Те самые доверчивость и уязвимость, которые так поразили меня. Здесь и сейчас мы будто возвращаемся в прошлое. Туда, где не было ничего, что могло разделить нас.

- Саш, я все еще люблю тебя...

Выдохнуть. Прикрыть глаза, чтобы не сорваться. Сдержать первый порыв.

“Не навреди” - последняя адекватная мысль перед тем, как наше общее безумие поглощает меня без остатка…

Что же ты наделала, Пташка…

- 16 Арина -

Идти сейчас к Алексу - настоящее безумие. Но есть ли у меня выбор? Разве можно считать выбором необходимость либо пожертвовать близкими людьми, либо сдаться зверю, способному задрать до смерти?

Мне до чертиков страшно. Слабоумие и отвага - это про меня. Хотя, конечно, будь моя воля, я бы сбежала. Сразу. Навсегда. Чтобы не видеть, не чувствовать.

Не вспоминать…

Я балансирую на краю пропасти - один неверный шаг, и все. Все обернется катастрофой. Сколько бы времени ни проходило, я по-прежнему чувствую настрой Воронцова. И я знаю - он сдерживается. Пока еще контролирует свою ярость.

Он дикий, обезумевший зверь, который в запале готов на многое. А мне нечего противопоставить его силе. Только покорность, послушание и… любовь.

Ту самую, что я так старательно выжигала в себе, что клеймила и выдирала с корнем каждую ночь, когда рыдала в подушку, оплакивая брата.

Я говорю о готовности понести наказание, а у самой внутри все дрожит. Мне страшно до дрожи, до холода в груди. И только улыбка дочери дает мне силы не сворачивать с выбранного пути.

- Саш, я все еще люблю тебя…

Как бы абсурдно это ни звучало, но в этих словах нет лжи. Я честна с ним. С собой. Это сложно признать, сложно перестать обманывать себя.

Мы слишком связаны. Между нами все слишком. И дочь, которая…

- Ари-ш-ш-ша, - протяжный выдох. Я готова к очередной вспышке гнева. Боюсь, но готова. А вот та нежность, которая сквозит в каждом новом прикосновении, выбивает почву из-под ног. Зачем он так? Почему не накажет? Почему не даст еще один повод ненавидеть?

- Саш, я… - на губы ложатся грубые пальцы.

- Помолчи, - резкие слова так контрастируют с новыми едва ощутимыми поцелуями. - Молчи, родная…

Последнее больно режет слух. Так он назвал меня, когда впервые сказал о любви. Шовинист до мозга костей снизошел до романтики, чем окончательно меня тогда покорил. И сейчас я не сдерживаюсь - плачу. То, что происходит сейчас, кажется квинтэссенцией всего, что было между нами. Так больно и остро одновременно, что я готова сдаться. Готова забыть обо всем на эти минуты или даже мгновения.

- Зачем ты вернулась? - хрипит Алекс. Его движения становятся рваными, дергаными, грубыми. Будь это кто-то другой, я бы поверила, что ему тоже больно. Но Воронцов идеально умеет скрывать то, что испытывает. Он - бездушная машина для убийств, и перешагнуть через чувства близкого человека для него ничего не стоит.

А я по глупости каждый раз забываю об этом.

- Зачем?! - требовательно спрашивает он, буквально разрывая белье на мне.

Он по-прежнему в рубашке, а я теперь полностью обнажена.

- Потому что не могу без тебя, - только озвучив, понимаю, что это отчасти правда. Сколько бы ни пыталась, я не смогла забыть его. Да и как? Если каждый день я вижу напоминание о нем.

- Лгунья! - ревет Алекс, а затем срывается.

Его жадные поцелуи больше похожи на укусы. Пальцы, оставляющие следы - все это пугает и вместе с тем возбуждает. Момент истины, когда чувства каждого из нас оголены.

- Ненавижу! - выдох в губы, горькая ухмылка, и еще один поцелуй.

Судорожно пытаюсь расстегнуть пуговицы на его рубашке. Не хочу, как в прошлый раз. Не хочу стать просто использованной салфеткой. Пусть мне будет больно, пусть это будет только раз, но хочу по-настоящему!

Хочу, чтобы были на равных хоть в чем-то!

- Ар-р-рина!

- Сними, - умоляюще шепчу. - Пожалуйста, Саш… Хочу чувствовать… Прошу!

Его взгляд темнее ночи. Кажется, я перешагнула грань дозволенного и вот-вот начну расплачиваться за свою наглость. Но проходит секунда, вторая, а затем Алекс медленно расстегивает оставшиеся пуговицы, после чего скидывает рубашку.

У меня нет слов, нет никаких связных мыслей, кроме одной - я и правда соскучилась. По такому нему.

Глядя мне прямо в глаза, он так же медленно расстегивает ремень, и меня пробивает дрожь. Чего скрывать - я возбуждена. Я на пределе. Он - моя погибель. Он - мой враг.

И я обязательно вспомню об этом потом. А сейчас… Сейчас я готова сгореть в этом огне страсти и жажды, который плещется в его глазах.

- Ты этого хотела? - хрипло спрашивает Воронцов, оставаясь таким же обнаженным, как и я.

Мой взгляд против воли скользит по его телу вниз. Казалось бы, столько раз видела его голым, а все равно смущаюсь. Алекс нахально ухмыляется и кладет руку на член.

- Соскучилась, говоришь?

- 17 Арина -

Я замираю, выдыхаю, а затем осторожно кладу свою ладонь поверх его. Черт, я ведь правда соскучилась. По нашей страсти, по нашей любви. По тому обожанию, что видела в его глазах.

- Сильнее, - требует бывший. - Ты ведь знаешь, как надо.

И, оказывается, по его приказам тоже. Послушно сжимаю ладонь сильнее, неотрывно глядя в глаза Александру.

Палец второй руки ложится мне на губы, и я позволяю это. Втягиваю тот и вижу, как вспыхивают похотью глаза Алекса.

Его хватает ненадолго. Я знаю, чего он хочет. Чувствую это каждой клеточкой. Вижу во взгляде. Медленно опускаюсь вниз. И хотя на коленях стою я, в данный момент это не я зависима, не в моих глазах сквозит невысказанная просьба.

Тяжелая ладонь ложится мне на затылок, не подталкивая, лишь направляя. И у меня в голове вспыхивают воспоминания о наших ночах, о том, как мы сгорали в огне желания.

Обида осыпается пеплом, уступая место желанию.

Сейчас мы не враги, мы - половинки одного. И желание у нас одно на двоих.

- Шире, - командует Алекс, толкаясь в мой рот все глубже. Его выдержка на пределе. Я вижу, как сильно он возбужден, насколько напряжен. И это странным образом резонирует во мне, усиливая мое собственное желание. Моя рука оказывается между бедер, где уже так горячо и влажно.

Едва различимый стон служит лучшей наградой. Алекс скуп в проявлении своих эмоций. И тем ценнее то, что я слышу.

- Блядь, Ар-р-рина!

Убирает ладонь с затылка, и мне хочется крикнуть - нет! Не надо! Останься! Но я не успеваю даже пискнуть, как Воронцов подхватывает меня и, приподняв, прижимает к стене, чтобы уже в следующее мгновение заполнить собой.

Прикрываю глаза, выдыхаю, испытывая странное чувство правильности. Я так долго привыкала к этому мужчине, училась считать его полностью своим, что до сих пор мое тело помнит его до мелочей, подстраивается так идеально, что кажется - так не бывает!

- Чертова ведьма! - рычит Алекс, двигаясь с оттяжкой, все глубже вбиваясь в мое податливое тело. И все, на что я способна в этот момент - цепляться за его плечи, царапаться и стонать.

- Сильнее… - срывается с моих губ. Словно по щелчку все прекращается.

Бывший сгребает волосы в горсть, оттягивает назад, вынуждая смотреть ему в глаза.

- Тебе мало? - цедит он. - Всегда мало, да? Хочешь больше?

- Хочу… чтобы ты был собой…

Я вижу, как те демоны, что живут в Алексе, сбрасывают последние цепи, удерживающие их. И понимаю, что больше стопоров нет.

Мы больше не говорим ни слова - только стоны вперемешку с рычанием, поцелуи превращаются в укусы. Мы так жаждем друг друга, что готовы даже терпеть боль от партнера. Готовы на все, чтобы выпить до дна то, что кипит в каждом из нас.

Каждое резкое движение отдается в сердце. Я задыхаюсь. Мне так мало и так много всего. Кажется, сильнее уже некуда, но Алекс с каждым разом вгоняет член все глубже, будто доказывая мне что-то.

Он настолько хорошо знает меня и мое тело, что за мгновение до моего финала успевает изменить угол проникновения так, чтобы усилить все ощущения, заставляя выгнуться навстречу ему и практически завыть от удовольствия. И пока я с трудом прихожу в себя, переживая отголоски оргазма, Алекс буквально вытрахивает из меня те мысли, что еще остались.

Я даже не сразу понимаю, что он успевает выйти и кончить не в меня, а на меня.

После пережитого я с трудом держусь на ногах. Все тело ватное, а в голове - пусто. Только ленивая мысль, что в этот раз он не достал резинки. Довольная, улыбаюсь, даже не осознавая это в полной мере.

Алекс тяжело дышит, упирается рукой рядом с моим лицом, и мы, наконец, встречаемся взглядами опять. Сложно понять, о чем он думает и что у него на уме сейчас. Мы слишком долго были в разлуке. Но когда Воронцов делает шаг назад, а затем молча разворачивается и уходит в сторону ванной, я теряюсь. Что дальше?

Провожу пальцами по животу, заляпанному мужским семенем, заторможенно соображаю, что вообще-то мне тоже надо помыться. И продолжить в душе начатое - хорошая идея. Постепенно включаются сообразительные процессы, и я снова руководствуюсь не своими физиологическими желаниями, а целью, ради которой все это и затеяно.

Вот только когда захожу в ванную, оказывается, что Алекс уже успел сполоснуться и теперь стоит, вытираясь полотенцем.

- Я думала, мы можем принять душ вместе, - робко произношу, замирая под его пристальным взглядом.

- Душ там, - спокойно, даже, я бы сказала, безразлично отвечает Воронцов. - Комнату можешь выбрать любую, кроме кабинета и моей спальни.

А затем он уходит. Просто уходит, оставляя меня одну. Будто все те эмоции, что я ловила от него только что, ничего не значат.

Совсем ничего.

Я надеялась, что в этот раз не буду чувствовать себя использованной? Наивная дура. Алекс снова меня переиграл. В который раз дал понять, где мое место, и кто я для него.

Сукин сын…

Прикрыв глаза, считаю до десяти, стараясь удержаться от истерики. Я не имею права позволить себе это. И так уже зашла слишком далеко. Остается чуть-чуть. Нужно просто выполнить требование Градова и сбежать. Сбежать от того, кто до сих пор имеет надо мной слишком много власти. Потому что я так и не научилась не любить его…

- 18 Арина -

Полночи ворочаюсь без сна и потому утром встаю разбитая и невыспавшаяся. Комнату я выбрала в итоге гостевую. Почему-то ждала, что Алекс все же заглянет ко мне. Знала, что не станет. И все равно ждала.

Почему? Наверное, глупая, идиотская надежда.

Но он, конечно же, не пришел.

Зато утром вижу его в гостиной. Уже снова одет и идеально причесан. Свеж и бодр. В отличие от меня.

- Доброе утро, - робко произношу, не зная, как себя вести после вчерашнего.

Воронцов снова невозмутим и отстранен. Будто между нами выросла новая стена. И я совершенно не понимаю, из-за чего - потому что та страсть, что вчера вырвалась на свободу, показала, что мы все еще оба слишком сильно реагируем друг на друга.

Или мне почудилось?

- Проходи.

Скупой приглашающий жест - вот и все, чего я достойна, увы.

- Что-то случилось? - настороженно спрашиваю.

- Брат позвал в гости.

- Ты уезжаешь? - тихо спрашиваю, а у самой в голове тут же мелькает мысль, что тогда я, наконец, смогу воспользоваться той самой заглушкой и…

- Мы уезжаем.

- Мы?

- Да, Арина. Поедешь со мной. Ты ведь хотела поболтать с Яной.

Натянуто улыбаюсь и киваю. Черт. А ведь это была бы отличная возможность. Но отказ будет выглядеть слишком подозрительно. Хотя дело даже не только в этом. Сейчас мне просто неуютно рядом с Алексом. Холодно. От него веет таким безразличием, что хочется сделать шаг назад.

Он всегда умел дать понять человеку его неважность.

- Конечно. Мне надо собраться. У меня, правда, одежда… - осекаюсь, наткнувшись на пару пакетов стоящих рядом с диваном. Алекс насмешливо фыркает и молча кивает. - Спасибо, - с трудом выдавливаю из себя, стараясь придать голосу радость.

Бывший не говорит ни слова, только смотрит. И смотрит.

- Когда выезжаем?

- Как только соберешься, - равнодушно отвечает он.

- Постараюсь поскорее.

Я уже в дверях, когда мне долетает в спину:

- И позавтракаешь.

На краткий миг я словно проваливаюсь в прошлое - когда Саша ругал меня за то, что я вечно забывала про еду. Могла за весь день всего пару раз попить чай или кефир, если была увлечена делами. Тогда он точно так же напоминал о том, что надо поесть.

Киваю и выхожу. Чтобы вдохнуть свободнее, чтобы спрятаться от тяжелого проницательного взгляда, от которого неуютно.

Одежда, естественно, нужного размера. Как и белье. На мое предложение позавтракать вместе Алекс равнодушно отказывается. Даже головы не поднимает, чтобы взглянуть на меня, когда отвечает.

Словно наказывает за собственную слабость. Или наоборот - показывает мне мое место.

Пока готовлю кофе, все гадаю - неужели дело в том, что он узнал про беременность? Ему и правда жаль?

Или дело в его злости на меня за мой побег? До сих пор?

Алекса очень сложно понять. Даже когда у нас все было хорошо, я не всегда знала, что скрывалось за его проницательным взглядом. Теперь же и вовсе нужно держаться настороже.

- Ты готова? - раздается позади меня. Вздрагиваю и задеваю рукой кружку.

- Д-да, сейчас. Прости, задумалась.

Когда оборачиваюсь, Воронцова уже нет. Я одна.

Пока едем к Виктору, я снова и снова прокручиваю вчерашний разговор, то, как я выкрутилась и рассказала часть правды бывшему. И невольно задаюсь вопросом - что будет, если он узнает правду? Что тогда?

Конечно, я сделала все, чтобы замести следы. Повезло, что мне вообще пришла такая мысль в голову после родов, учитывая мое состояние. Тогда я не задумывалась о том, что когда-то снова увижусь с Воронцовым. Нет, просто последовала интуиции. И, как оказалось, не зря.

- Ты не хотела ехать? - внезапно спрашивает Алекс. Я замираю, стараясь не выдать себя.

- Почему ты так решил? - Ответом мне служит снисходительный взгляд. - Да, конечно. Ты всегда всех видишь насквозь, - горько усмехаюсь. - Не очень.

- Почему?

- Мы… Мы с тобой не очень хорошо расстались, - тактично обхожу острые углы. - Поэтому мне неловко ехать в гости к твоему брату.

- Думаешь, он будет тебя ругать? - ухмыляется Воронцов.

Да меня не надо даже ругать - Виктору достаточно посмотреть на меня, и я уже буду готова бежать. Я так и не смогла понять, как же Яна уживается с этим мрачным и холодным мужчиной.

- Не знаю.

- Расслабься, Пташка, - неожиданно мягко произносит бывший. - Мы едем отдыхать. Объявим на сегодня перемирие.

Последняя фраза слегка пугает. Меня не покидает ощущение, что Саша либо о чем-то догадывается, либо грамотно играет со мной. И ни один из вариантов не является для меня безопасным.

- Конечно, как скажешь, - улыбаюсь как можно искреннее, а у самой сердце начинает колотиться, будто сумасшедшее. Кажется, меня ждет проверка…

- 19 Арина -

В доме брата Алекса все знакомо и в то же время чужое. Когда-то я отрезала все, что связывало меня с этой семьей. Запретила себе вспоминать и почти научилась этому. Пока не узнала, что в положении.

Встречает нас Янина. Увидев меня, она удивленно замирает, а затем приветливо улыбается и подходит ближе.

- Арина, рада видеть.

- И я.

- Саш, мог бы и предупредить, - с укором добавляет хозяйка дома. Тот совершенно никак не реагирует на замечание. Только кивает в знак приветствия и направляется к дому. Но у самого крыльца ему наперерез выбегает Миша и… Я застываю на месте, потому что впервые вижу, как Воронцов подхватывает его на руки, чуть приподнимает, отчего мальчик заливается смехом, а затем что-то говорит тому, отчего смех становится громче.

- Неплохо смотрится, да? - тихо говорит Яна. Я с трудом сглатываю ком в горле. Глаза начинает щипать, потому что я впервые по-настоящему задумываюсь о том, каким бы мог стать отцом Алекс.

Даже когда дочь впервые толкнулась, мои мысли не были настолько реальными. Возможно, потому что я все еще злилась на его, а может, просто не могла представить этого мужчину с ребенком на руках. Мы не говорили о детях. Пока были вместе, мне хватало и его самого. Я была уверена в том, что он не оставит меня, если забеременею. А когда все случилось, то стало уже не до выяснений.

- Вы теперь вместе?

Мне не нравятся такие вопросы. Хотя бы потому что я не знаю ответов. Так что просто жму плечами. Яна понимает мой настрой и больше не продолжает тему.

Внезапно Алекс оборачивается, держа на руках племянника и смотрит мне прямо в глаза. И в этот момент мне чудится в его взгляде немой укор.

Виновата ли я перед ним? Возможно. Но я сделала все, чтобы защитить своего ребенка. И буду делать это дальше.

Неловкий момент нарушает Виктор. Выходит, и Миша тут же реагирует на отца. А я, наконец, выдыхаю и отвожу взгляд. Мне постоянно приходится напоминать себе, что я должна играть роль прилежно. А еще не дает покоя то, что Градов сократил срок, и теперь у меня почти не осталось времени. Как я могу успеть все найти, если Алекс не оставляет меня одну дома?

- Арин?

- А?

- Спрашиваю, ты поможешь мне на кухне? - терпеливо повторяет Яна.

- Да, конечно, - рассеянно киваю и ловлю внимательный взгляд Воронцова, который стоит неподалеку и вроде бы общается с братом. Но смотрит почему-то на меня.

Время течет медленно. Наверное, потому что я не чувствую себя свободно. Пару раз Яна пытается аккуратно расспросить меня про мою жизнь, но я отделываюсь односложными ответами, и она в итоге оставляет меня в покое. Виктор же на пару с братом лишь смотрит. За весь день мы едва ли перекинулись несколькими словами. Сам Саша тоже не особенно проявляет какую-то инициативу по отношению ко мне.

Только Миша в своей детской непосредственности общается со мной, зовет поиграть, и это становится для меня настоящим спасением.

Потому что именно он дает мне возможность выдохнуть и перестать постоянно контролировать себя. С детьми вообще все проще - они открытые и искренние. У них совершенно иные интересы, и я с радостью играю с Мишуткой сначала в одну игру, затем в другую. Только когда Яна уже зовет за стол, понимаю, что, возможно, переборщила.

- Ты хорошо ладишь с детьми, - внезапно говорит Виктор, и я застываю на месте. Его изучающий взгляд препарирует меня, а рядом сидит Алекс. И мне срочно нужно правильно отреагировать, подобрать верные слова.

- Это интуитивно получается, - осторожно отвечаю. - Да и Миша очень открытый и общительный ребенок.

Его отец хмурится каким-то мыслям, а Яна слегка посмеивается.

- Не обращай внимания, - вступается она. - Витя пытается закалить его бойцом с детства, но Мишутка товарищ упрямый и гнет свою линию, продолжая дружить со всеми подряд.

Напряжение за столом немного уходит, и мне удается хоть немного поесть. Опять же под бдительным взглядом Воронцова-младшего.

Я совершенно ничего не имею против Янины и ее сына, но когда мы садимся в машину и уезжаем, все же, наконец, выдыхаю с облегчением.

У Саши звонит телефон, и он, ответив, молча выслушивает собеседника. Не говорит совершенно ничего в ответ и просто откладывает мобильный, полностью сосредоточившись на дороге. Понятия не имею, что ему там сообщили, но я буквально физически начинаю чувствовать исходящую от него злость.

Даже скорее ярость.

Холодную. Обжигающую.

Становится не просто не по себе, а даже страшно. Впереди как минимум час дороги, а мы одни, и он в таком состоянии.

До самого дома Воронцов не произносит ни слова. Так же молча выходит из машины, и я не решаюсь задать ни одного вопроса. Кажется, только произнеси что-то, и рванет.

Но стоит только закрыться за мной двери его квартиры, как мы встречаемся взглядами, и я вздрагиваю от той тьмы, что клубится в глазах бывшего.

- Так, значит, дочь не спасли, да, Пташка?

- 20 Арина -

Вот и все.

Прикрываю глаза, медленно выдыхаю и готовлюсь к худшему.

- Смотри на меня! - рявкает Воронцов. Резко распахиваю глаза в ужасе. Бывший очень редко повышал голос. Считанные разы. Но сейчас… - Ты опять солгала мне, Ари-на.

- Нет, я…

- У тебя есть дочь. Ты вышла, мать твою, из роддома с дочерью!

Он настолько пугает меня сейчас, что я не удивлюсь, если вот сейчас Алекс ударит меня. Наотмашь. Так что я не соберу себя. Он зол. Он в ярости. А еще я слышу в его голосе… боль?

Воронцов толкает меня, несильно, но я отшатываюсь к стенке, а он нависает надо мной. Даже моргнуть не успеваю, как он уже держит меня практически за горло.

- Что ж ты за сука такая, а?

- Я удочерила Таню, - хриплю в ответ. - Удочерила…

Несколько долгих мгновений, за которые практически прощаюсь с жизнью, Саша вглядывается в мое лицо, ищет ответы на свои вопросы, ложь, которую чует за версту. И я молюсь всем высшим силам, чтобы прошла проверку. Чтобы этого оказалось достаточно, чтобы он поверил.

И не стал копать глубже.

- Почему не сказала? - наконец, спрашивает он. Я слышу разочарование. Это так странно. Неужто он и правда надеялся, что… Черт, нет! Нельзя даже думать в этом направлении. Нет-нет-нет!

- Разве тебе интересно это?

Воронцов стискивает зубы, медленно убирает ладонь от моей шеи, а у меня ощущение, что с меня удавку сняли.

- Зачем ты это сделала?

- Потому что не могла иначе. Потому что это очень страшно, Саш.

Я совершенно не вру. Именно отчаяние и страх толкнули меня на этот шаг.

Он отступает, пошатываясь. Будто моя правда становится для него ударом. Смотрит так, что озноб пробирает. А затем просто уходит. Громко хлопает дверью в свою спальню, и в квартире наступает тишина.

Слезы жгут глаза. И я в который раз повторяю себе, что все это - ради дочери. Ради нее и мамы. Они - все, что у меня осталось. И я не имею права сдаться.

Этой ночью я снова одна. Но так даже лучше. Я слишком боюсь реакции Алекса. Боюсь, что он решит довести дело до конца и узнает о том, что я скрыла от него, рассказав лишь часть правды.

А утром узнаю, что осталась в квартире одна.

Я понятия не имею, надолго ли, поэтому сразу же достаю ту самую штуку, что мне передали от Градова. В кабинете у Алекса, как и всегда - чисто и убрано. Ни следа недавнего погрома. Когда только успели?

Мне и правда везет - ноутбук в кабинете, лежит закрытый на столе. И я все же медлю, прежде чем открыть его. Антон сказал, что его флешка, которую он дал мне перед отлетом, сделает все сама. От меня требуется только вставить ее. Казалось бы, все просто, но я несколько минут стою и…

Не решаюсь сделать последний шаг.

Потому что это предательство Алекс мне не простит. То, что связано с его работой, в его понимании неприкосновенно. Я не особенно этим интересовалась, когда мы были вместе. Поэтому не очень понимаю, что именно ищет Градов. И мне бы должно быть плевать. Но все равно чувство, что я предаю бывшего, не оставляет меня.

Впрочем, ставки слишком высоки, чтобы отступать сейчас. Поэтому я все же вставляю флешку в разъем и жду.

На экране мелькают разные цифры, а я нервно тереблю край кофты, боясь, что что-то может пойти не так.

Когда все завершается, выдыхаю с облегчением, забираю флешку и аккуратно закрываю ноутбук. Даже не верится, что все позади.

Странная горечь разливается в груди, однако я старательно игнорирую ее. Но стоит мне открыть дверь кабинета, как вижу Алекса.

Тот стоит в коридоре и смотрит на меня. Затем медленно переводит взгляд на мою руку, в которой зажата та самая флешка.

- Сама все расскажешь? - мрачно спрашивает Воронцов. - Или поедем туда же, где твой брат отговорки сочинял?

Медленно киваю. Вот и все. Свой приговор я уже знаю. Вижу в глазах Алекса.

Он переиграл меня. А я… Я не справилась. И дальше - ничего хорошего меня не ждет. Увы.

- 21 Алекс -

Странная блядская надежда до последнего трепыхается во мне. Хочется верить, что я облажался, что увидел то, чего нет.

Еще на рассвете позвонил своему человеку и приказал сделать ДНК-тест. Что-то в истории с удочерением смущало меня. Хотя Данила и подтвердил слова Арины. Правда, когда меня уже размотало так, что едва собрал обратно.

На краткий миг я поверил, что эта девочка - моя. Что Пташка солгала. И я даже готов был простить ей это. Лишь бы ребенок оказался жив.

Но нет.

И все же интуиция кричала, что надо перепроверить.

Надо узнать все точно.

Но это время. Придется ждать. А вот поведение Арины настораживало уже не первый раз. И я поступил так, как сделал бы с любым - устроил проверку.

Смотрел на экран монитора и впервые в жизни надеялся ошибиться. Верил до последнего, как дурак.

Внутри все кипит от мысли, что эта сука и правда решилась на предательство. А теперь стоит, бледнеет и трясется, понимая, что попалась.

Сложно отделить прошлое. Слишком сложно. Хотя я был уверен - смогу.

- Я расскажу, - тихо произносит она. - Расскажу все. Только пообещай мне кое-что.

- Ты не в том положении, чтобы ставить условия.

Разочарование топит все сильнее. Неужели и правда, яблоня от яблони? Она же была для меня…

- Пообещай, что не станешь мстить моей дочери и маме. Пожалуйста.

- По-твоему, я настолько мудак, что накажу ребенка за то, что кукушка, забравшая ее, оказалась продажной шкурой?

Арина вздрагивает, втягивает голову в плечи, будто боится, что я ее ударю.

И руки реально чешутся. Но я никогда, сука, ни разу, не поднял на нее руку, не дал повода бояться меня физически. Даже жесткий секс был ей в кайф.

- Пообещай…

- Даю слово, - буквально выплевываю я. Чувствую, еще немного, и все выйдет из берегов. Я уже теряю контроль от той оглушающей боли, к которой оказался не готов.

Я, блядь, не был готов, что окажусь прав насчет нее. - Кто заказал?

- Градов. Антон.

Это становится вторым ударом. У меня были соображения и подозрения, ситуация давно назревала, но Градов? Три года мы не пересекались. После смерти брата Арины он не светился, и я решил…

- Как он вышел на тебя?

- Пару месяцев назад. Мы с Танюшей гуляли в парке, и трое нетрезвых мужчин захотели пообщаться.

Арина едва заметно передергивает плечами. Верный признак того, что ей неприятно.

- Антон заступился за нас и отогнал их.

Я даже не сдерживаюсь - многозначительно хмыкаю. Удобный спектакль.

- Дальше?

- Дальше предложил проводить нас, на всякий случай.

- И ты, конечно, согласилась?

- Я была одна с маленьким ребенком!

- И без сомнений пошла с незнакомым мужиком! - цежу в ответ. - Все еще думаешь, что хорошая мать?

Арина бледнеет. Открывает рот, чтобы что-то возразить, но… Нет. Молчит. Опускает взгляд, но я успеваю заметить, как заблестели ее глаза.

Она - сука, предавшая меня. Продавшая. И все равно я чувствую себя за свои слова каким-то обмудком.

- Дальше что было?

Арина больше не смотрит на меня. Монотонно рассказывает, как Градов снова встретился с ней, как первое время просто общался, прежде чем перейти к делу. Вначале предложил подзаработать, а когда Арина отказалась, перешел к запасному плану.

- У меня не было выбора, - добавляет она бесцветным голосом, по-прежнему не глядя на меня.

- Он у тебя был. Ты могла все рассказать мне. С самого начала.

Пташка вдруг запрокидывает голову и хохочет, словно безумная.

- Рассказать? Тебе? Алекс, ты правда думаешь, что после всех твоих угроз я бы рискнула жизнью дочери и доверилась тебе?

Внутри неприятно скребет от этих слов. Что, мать твою, я такого сделал-то?!

- Выбор у тебя был. Ты выбрала неправильно.

- Валяй, - обреченно кивает она. - Наказывай, сажай за решетку. Делай то, что должен, Саш.

- Ты знаешь, что искал Градов?

- Понятия не имею. Он сказал, что программа на флешке сама все сделает. Мне нужно только добраться до твоего личного компьютера.

- И ты так долго тянула?

- Изначально план был на несколько недель. Что-то изменилось, и когда на приеме мне передали глушилку для камер, заодно и сообщили, что изменился срок.

- Кто передал?

- Какая-то девушка.

По-хорошему, я должен притащить эту тварь в контору, оформить и сделать то, что делаю в таких случаях. Но впервые я нарушаю собственные правила.

И снова из-за нее.

- Что ты теперь со мной сделаешь?

- В твоих же интересах больше не косячить, Ари-на, - бросаю, закрывая дверь в кабинет и запирая ее на электронный замок. - Когда я вернусь, решу, как с тобой поступить.

Я жду, что Пташка начнет дергаться, плакать, умолять простить. Хоть что-то. Но она просто кивает, разворачивается и медленно бредет в ту гостиную, где ночует.

Неуместный, идиотский порыв пойти за ней приходится давить на корню.

К черту. На хер. Она предала меня. И раз уж я и так нарушил правила, надо хотя бы с остальным разобраться как следует.

И для начала стоит узнать, в курсе ли Арина, что Градов, которому она так преданно служит, пусть и вынужденно, очень плотно связан со смертью ее брата…

- 22 Арина -

Страшно ли мне? До чертиков. Я отлично понимаю, что перешла черту, за которой Алекс не проявит никакого снисхождения. Не после такого.

Что он со мной сделает? Убьет? Бросит в застенки, как Арсения?

И главное - что будет с Танюшей? Сдержит ли Градов обещание не трогать их, если я не справилась? Боюсь, что нет. А это значит, что мне придется умолять Воронцова помочь им, защитить и спрятать.

Унижаться еще больше? Я готова, если это сохранит жизнь моих близких. Мне плевать, что будет со мной. Но они… Боже, они же не виноваты ни в чем!

У меня нет даже слез. Внутри какое-то опустошение. Я же и правда верила, что смогу, что справлюсь. Что сделаю все, что надо, и смогу сбежать.

Наивная дурочка. Стоило сразу догадаться, что Алекс меня переиграет. Слишком он хорош.

У меня нет сил даже дойти до постели. Просто сползаю на пол по стене и закрываю глаза.

Таня. Танечка… Простишь ли ты свою глупую мать? Сможешь ли узнать про своего такого неоднозначного отца?

Перед глазами всплывает тот самый день, когда моя жизнь изменилась, а я этого даже не поняла сразу…

…Тем вечером однокурсница приболела и попросила подменить ее на ночной смене в клинике. Ей повезло - взяли по блату в элитную организацию. А значит, после выпуска вакансия медсестры была у нее уже в кармане. Но больничные там не приветствовались. И я вышла вместо нее.

Тогда я была еще наивной и не знала, что клиника эта сотрудничала не только с законопослушными гражданами.

Поэтому когда поздно ночью в приемное отделение ввалилось трое парней, один из которых истекал кровью, сначала у меня был шок. Когда все, что необходимо, было сделано, я робко спросила у главной по смене про заявление в полицию. И та посмотрела на меня как на дуру.

- Ты знаешь, кто это?

- Пострадавший? Но ведь по правилам…

Договорить я не смогла - в дверях появился Алекс. Его появление стало тем самым поворотным событием.

Он говорил холодно и отстраненно. Смотрел в основном на дежурного хирурга. Меня словно и не было там вовсе. Только уходя, бросил на меня нечитаемый взгляд, от которого мурашки по спине пробежали.

В полицию мы тогда так и не заявили. А я решила, что больше подменять Иру не стану.

А спустя всего несколько дней, возвращаясь с учебы, я снова увидел его. Алекса. Он стоял возле машины, убрав руки в карманы. Весь такой холодный, отстраненный, и при этом странно притягательный.

Тогда он впервые сделал предложение стать его любовницей. Сказал это так, словно предлагал мне выбрать чай или кофе. Будто это для него привычное дело - вот так снимать девушек на месяц-другой. Он так и сказал:

- Побудешь моим плюс один, пока мне интересно. Неделю, может, месяц. По деньгам не обижу.

У меня не было отношений - не до этого как-то было. Поэтому его слова прозвучали настолько дико, что я замерла, не зная, что ответить. Точнее, не понимая - не послышалось ли мне?

А Воронцов воспринял это молчание за согласие. И открыл дверь машины, уверенный, что я тут же сяду.

Тогда я еще не знала, что это начало долгой осады, которая в итоге закончится тем, что я все же сдамся этому мужчине. Влюблюсь без памяти вопреки тому шовинизму и цинизму, что он будет демонстрировать с завидной регулярностью. Но в то же время Алекс станет для меня самым надежным мужчиной. Человеком, который покажет поступками то, что не считает нужным озвучивать.

Ровно до момента, пока Арсений не окажется в его ведомстве…

Воспоминания лишь усугубляют ту боль, что разрастается во мне. Время идет, но я по-прежнему одна. Кажется, так проходят почти сутки. Неизвестность убивает. Но у меня нет возможности ни связаться с родными, ни выйти из квартиры. Безысходность сменяется страхом за свою семью.

Я извожу себя сомнениями и опасениями, придумываю не один вариант разговора с Алексом, как и о чем буду просить, о чем умолять, и на что согласна ради безопасности близких. Так что когда, наконец, слышу щелчок входной двери, меня уже потряхивает.

Но стоит мне выйти в коридор, как застываю на месте. Воронцов сам идет ко мне. И я отчетливо понимаю - пощады не будет. В его глазах - мой приговор.

- Действительно думала, что я не узнаю правду про дочь?

Внутри все обрывается.

Нет, только не это… Неужели он все же…

- 23 Алекс -

Говорят, самое тихое место - в эпицентре урагана.

Ни хера это не так.

Я в самом, блядь, его сердце, и меня всего ломает, выворачивает и кромсает в лоскуты. Как такое возможно? Как?

Я столько прошел и столько видел, что растрогать и вывести меня из себя практически невозможно.

Но Арина смогла. Дважды.

Цифры в результатах теста оглушают.

Дочь. У меня есть дочь. Не так. Моя дочь жива. А ее мать скрыла это от меня.

Дважды.

Меня разносит. Просто разматывает так, что хер знает, как собирать обратно. Можно ли назвать то, что я чувствую, злостью? Вряд ли.

Глухая, слепая ярость вперемешку с беспомощностью, которую я всегда ненавидел.

Я ведь почти готов был простить ее предательство, почти согласился все списать на страх за дочь, тем более что Арина не знала, что Градов был связан с Арсением.

Но это…

Меня топит в той черной злости, что клокочет внутри и требует сатисфакции.

Как она могла?! Почему не рассказала, когда был шанс? Когда я уже узнал про девочку.

Проходит час. Еще один. Но это ничего не меняет. Я по-прежнему хочу посмотреть ей в глаза и спросить - почему?

Только понимание, что я уже едва себя контролирую, удерживает от того, чтобы поехать домой сразу. Впрочем, и спустя полдня ситуация не меняется.

Да и к черту. Время платить по счетам.

Стоит только увидеть Арину, как меня накрывает еще сильнее. Она выбегает ко мне, будто и правда ждет. А затем… Затем на ее лице появляется настороженность.

- Действительно думала, что я не узнаю правду про дочь? - тихо спрашиваю, направляясь к этой горе-мамаше.

Арина бледнеет, отступает пару шагов назад. Вот теперь в ее глазах не просто шок, там ужас. И я испытываю удовлетворение от того, что ей страшно. Что ей больно.

Потому что мне тоже больно!

Арина опускается на колени, так, словно готова уже ко всему. В ее взгляде сожаление, страх и мольба. Адский коктейль, который будоражит почище самого забористого алкоголя.

- Саш… Саша… Прости, если сможешь…

- Прости? - это слово с трудом выходит произнести.

- Накажи. Накажи, если это тебе надо! - неожиданно настойчиво просит она, протягивая ко мне руки. - Только не бросай ее. Не отворачивайся. Защити ее. Пожалуйста!

Соблазн воспользоваться ее предложением велик. Я вижу, знаю, чувствую, что она сейчас готова выдержать все, что я захочу сделать. Она примет это от и до…

Сгребаю ее волосы на затылке и оттягиваю назад, вынуждая смотреть на меня снизу вверх. Во взгляде паника, ужас.

- Саш, я готова. Готова на все…

Меня накрывает диким желанием взять этот карт-бланш, утолить им свою жажду мести, провести ее по всем граням боли. Но…

- Знаешь, что я хочу сейчас сделать? - тихо шепчу, глядя ей в глаза. - Сжать твою тонкую шею и сломать ее к ебеням. Понимаешь?

Вижу, как отчаянно бьется жилка у нее на этой самой шее. Ей страшно. По-настоящему. До чертиков.

- Что ты за тварь такая, скажи мне? Что ты за сука, что так легко украла у меня два года жизни нашей дочери?

- Саш, я… - она замолкает, стоит только дернуть за волосы чуть сильнее.

- Если я тебя накажу, Пташка, значит, прощу. А ты недостойна этого.

Отпускаю, брезгливо отбрасывая от себя. Меня все еще перемалывает. Не знаю вообще, смогу ли снова спокойно дышать хотя бы завтра. Но что я знаю точно - если останусь рядом с ней - убью. Сорвусь, поддавшись тем демонам, что сейчас рвутся на волю.

И хотя Арина заслужила это, я не собираюсь поддаваться соблазну. Ведь она родила Таню, сохранила ее, не избавилась. Только данный факт спасает эту женщину от того, что я хочу с ней сделать за всю ложь и предательство.

- Пожалуйста… - доносится мне в спину. - Защити ее от Антона…

- Моя дочь уже в безопасности, - последнее, что я говорю ей, прежде чем покинуть квартиру.

- 24 Арина -

Сколько проходит времени, прежде чем я могу хотя бы двигаться? Не знаю.

Я так боялась, что Алекс узнает правду. Боялась, что он накажет и отомстит за то, что посмела родить. Он же бьет словами за то, что скрыла правду.

Неужели и правда ребенок так важен для него? Или дело в пресловутом контроле?

Когда опустошение и отчаяние немного ослабевают, обыскиваю всю квартиру в надежде найти хоть какую-то возможность либо сбежать, либо связаться с мамой.

Воронцов сказал, что дочь в безопасности. Что это значит? Что он забрал ее? А мама? Она же не в курсе, что Таня - наша дочь. Я даже ей не рассказала, что именно провернула в роддоме. В тот момент страх за мою кроху был таким сильным, что я смогла уболтать заведующую не только сделать липовую выписку, но еще и Таню оформить отказником, которую я, вроде как, и удочерила. Ради этого я отдала все деньги, что у меня оставались.

Я не хотела втягивать маму, и, как оказалось, не зря. Ведь и Градов не знал, что Таня - дочь Алекса. Если бы знал…

В бесполезных попытках проходит еще один день. Я почти не ем, не сплю. Кричу, долблюсь в дверь, уверенная, что здесь есть камеры, и Алекс видит и знает, что происходит.

Но даже разбить окно не выходит - видимо, не просто стекло. Хотя чему удивляться?

Страх за дочь и за маму сводит с ума. Так что когда, наконец, дверь открывается, мне кажется, что я схожу с ума, что это галлюцинация.

Медленно выглядываю в коридор, а в следующее мгновение несусь со всех ног к двери. Потому что рядом с Алексом стоит она, Танюша.

- Мама! - радостный писк дочери, последнее, что я помню, прежде чем схватить ее на руки и начать оседать на пол.

Крепкие руки удерживают меня от падения, и я сталкиваюсь с ледяным взглядом Воронцова.

- Отпусти ее.

Приказ, обжигающий не хуже удара хлыста. Дочка лопочет без умолку - как она скучала, как бабушка ей обещала, что мы скоро увидимся, что она в парке нашла какую-то игрушку-щенка. А меня разрывает от эмоций. Я не могу вымолвить ни слова. Только смотрю на нее сквозь слезы, контролировать которые не выходит.

- Отведи дочь в комнату. Скоро привезут еду, - добавляет равнодушным холодным тоном Саша. Только тут я вспоминаю, что мы не одни.

- А моя мама?

- Вернулась к себе.

- Куда - к себе? Мы же продали квартиру… - растерянно спрашиваю в ответ. На что получаю многозначительный взгляд. Да ладно? - Ты выкупил ее?

Алекс не отвечает, кивает в сторону сумок и уходит из квартиры.

Но как следует подумать о его словах не выходит - дочь требует внимания, и я готова отдать ей всю себя.

Я люблю Таню. Полюбила задолго до ее рождения. Но сегодня моя любовь к ней выходит на какой-то новый уровень. Страх за своего ребенка - кошмар любой матери. И я бы никому не пожелала пройти через такое. Смотреть на ее улыбку, слышать смех, иметь возможность обнимать и вдыхать запах детских волос - все это бесценно.

Нам действительно привозят еду. Что удивительно, в контейнерах есть даже то, что нужно для двухлетнего ребенка. Впрочем, после сумки с детскими принадлежностями я не удивляюсь подобной предусмотрительности.

И мысленно я благодарю Сашу за это. У него много недостатков. Но в одном Воронцов всегда был хорош - свое он всегда защищал и оберегал.

До конца дня мы с дочкой так и остаемся одни. Оа с любопытством исследует новое место жительства, рассказывает о том, как жила с бабушкой. И хотя я неоднократно пытаюсь расспросить, по всему выходит, что никаких незнакомцев в их жизни не появлялось. Это вселяет надежду, что Градов все же сдержал слово и не трогал их.

Подробности того, как Таня с бабушкой прилетели, я так и не получаю. Впрочем, двухлетнему ребенку многое непонятно. Об этом я надеюсь поговорить уже с самим Алексом.

Но он не приезжает ни вечером, ни следующим утром. Помимо одежды и предметов гигиены в сумках также оказываются и игрушки, так что время с Танюшей пролетает незаметно. Единственное, что меня по-прежнему беспокоит - мама. Я никак не могу с ней связаться. И это пугает. Я, конечно, надеюсь, что Воронцов не позволит причинить ей вред, но пока не смогу убедиться в этом, так и буду постоянно на нервах.

Саша появляется спустя пару дней, когда вечером Таня уже спит, а я вот-вот собираюсь тоже лечь.

Увидев его в коридоре, замираю в ожидании. Мы не виделись несколько дней, и я понятия не имею, что сейчас в голове у Воронцова. Тот, судя по всему, на разговор не настроен. Но я все же рискую:

- Я хочу поговорить с мамой. Верни мне, пожалуйста, телефон.

Он поворачивает в мою сторону голову. Окидывает безразличным взглядом.

- Ты с ней увидишься.

- Правда? - сердце от радости тут же ускоряет свой ход. - Когда?

- Сейчас. Собирай вещи. Тебя отвезут.

- Но Таня спит… - качаю головой.

- А я про дочь и не говорю. Собирай свои вещи, Ари-на. Градов больше не тронет тебя. Ты свободна…

- 25 Алекс -

Конечно же, я полетел за дочерью сам. Даже самым надежным людям доверить такое - нет уж. Мать Арины не просто удивилась - была в шоке. А значит, понятия не имела о том, на что подписалась ее дочурка.

Женщина, естественно, пыталась возражать и отказываться, и даже полицией угрожала. Но в итоге они с внучкой сели в частный самолет в назначенное время.

Когда впервые увидел Таню вживую, то даже не сразу смог вдохнуть. Злость на ее мать все еще кипела во мне. Но стоило посмотреть в детские глаза, как внутри словно переключили рубильник.

Полный штиль.

Она смотрела так доверчиво и открыто….

И как же она была похожа на мать. На ту, что предала и обманула. Но это удивительным образом не портило, а наоборот. Словно наша дочь была идеальной версией Арины. Чистой. Не запятнанной.

Наверное, именно в этот момент я понял брата. Хотя бы отчасти.

В аэропорту мать Арины попыталась отстоять внучку, требовала, чтобы она поехала с нами.

- Вас отвезут к вам домой, - поставил точку в разговоре, едва сдерживая раздражение.

- У нас здесь нет дома! Где моя дочь? Я не отпущу внучку с тобой!

- Вашу квартиру выкупил я. Так что спокойно живите там. Арина скоро приедет к вам. С ней все в порядке.

Повезло, что Таня спала в этот момент и проснулась, только когда когда мы уже подъехали к дому. Сонно моргнула, оглядываясь, и когда уже готова была испугаться, повинуясь странному желанию, я взял ее на руки и попытался успокоить:

- Мы к маме идем. Ты ведь хочешь к ней?

Этого было достаточно, чтобы доверчивый ребенок улыбнулся. А у меня внутри, где-то под ребрами, что-то сжалось в ответ. И натянулось. Между нами.

Никогда не верил во все эти отцовские инстинкты, но пришлось признать - эта девочка что-то делала со мной такое, что я готов был вывернуться ради нее наизнанку. Ради этой улыбки и доверчивого взгляда.

Следующие несколько дней я не приезжаю домой. Во-первых, нужно решать вопрос с Градовым. Сука зашкерился знатно, и чтобы его достать, или хотя бы обезопасить Арину и ее мать, приходится постараться. Но, по крайней мере, теперь проблем у них быть не должно. В любом случае пока мои люди присматривают и за одной, и за другой. Во-вторых, дел в фирме тоже накопилось знато, и нужно выгребать все это дерьмо, так не вовремя свалившееся на меня. Еще и Витя решает, что поиграть в семейного психолога - отличная идея. Стоит только увидеть его на пороге кабинета, я уже знаю - сейчас будет строить из себя самого умного.

- Если по делу - валяй. Если нет - мозгоправа не заказывал, - сразу выкатываю ему.

Брат ухмыляется, но в кабинет все же заходит.

- Что, даже кофе не угостишь?

- Жена уже не варит?

- Я и сам могу, - довольно спокойно парирует он. - Но вот повидаться заехал.

- Есть о чем побеседовать? Выкладывай.

- Григорьев. Как насчет него?

Пауза затягивается.

- При чем тут глава Империума? У него проблемы?

- А когда у него их не было? - философски вздыхает Витя. - Мансуров окончательно отошел от дел. Так что теперь у него нет надежного тыла.

- Максим и сам отлично справляется с этой гребаной конторой, - фыркаю, садясь обратно в кресло.

- Ты ведь работаешь с ним сейчас, - утвердительно произносит брат.

- Сам понимаешь - секретная информация, - ухмыляюсь в ответ.

- Понимаю. Но я не из праздного любопытства пришел. У них сейчас неспокойно. Если и правда твои парни там, будь осторожнее.

- Знаешь что-то конкретное?

- Только то, что Волков со своими начал потихоньку закручивать гайки.

Это было очень не вовремя. Заказ и правда был. И работать с Григорьевым было выгодно - мужик он толковый, хотя история его возвышения непростая и темная. Да и связи с тем же Олегом Волковым и Мансуровым выглядели весьма неоднозначно. Были у меня кое-какие догадки, да и не только у меня. Много кто подозревал, что Максим не просто так взялся из ниоткуда, когда Владлен вдруг решил от дел отойти. Но все это было лишь непроверенными догадками. Не более.

- Думаешь, будет война?

- Макс не допустит, - уверенно позволяет брат. - Но провокации не исключены.

- Ты хорошо его знаешь, да? - Витя лишь смотрит в ответ. Но я понимаю его и без слов. - Знаешь. И откуда он взялся, тоже знаешь. Чертяка такой, - ухмыляюсь. - И столько лет… Хоть бы намекнул.

- Сам понимаешь - секретная информация, - зеркалит он мой ответ. - В общем, будь осторожнее.

- Учту.

И уже в дверях Витя внезапно останавливается.

- Как Арина?

Вопрос застает меня врасплох. Черт, похоже, теряю хватку, раз и правда расслабился.

- Что ей будет?

- Действительно. Дочь ведь теперь с ней…

Больше не добавив ни слова, он уходит. Что ж, этого следовало ожидать. Мы с ним всегда присматриваем за делами друг друга. Семья как-никак.

Этим вечером я, наконец, возвращаюсь домой. После того как информация по Градову подтвердилась. Что делать с Ариной, я уже решил. Еще в тот день, когда ушел, оставив Таню с ней.

Теперь пришло время воплотить это в жизнь. Вряд ли Пташка будет рада. Но она сама сделала свой выбор. Пришла пора платить по счетам.

Вижу ее, стоит мне зайти в квартиру. Будто специально - только из ванной, в одном полотенце. Неужели ждала? Но в ответ на это внутри чувствую только горечь. Слишком, Ариша. Слишком, мать твою, поздно…

- Я хочу поговорить с мамой. Верни мне, пожалуйста, телефон, - просит она.

- Ты с ней увидишься.

- Правда? - кажется, она рада. - Когда?

- Сейчас. Собирай вещи. Тебя отвезут, - выдаю равнодушно. Представляю, как она сейчас покинет это место и больше не вернется. И испытываю странное разочарование вместо ликования, что теперь ее очередь.

- Но Таня спит…

- А я про дочь и не говорю. Собирай свои вещи, Ари-на. Градов больше не тронет тебя. Ты свободна…

Арина замирает, кажется, даже не дышит.

- Что?

- Ты вроде не глухая. Но я помню - Таня останется со мной. Без тебя.

- Но я не хочу!

- Разве я спросил о твоих желаниях? У тебя полчаса. Время пошло.

Разворачиваюсь и, обойдя когда-то любимую женщину, направляюсь к себе в спальню. Вот и все, Пташка. Теперь уже правда все.

- 26 Арина -

Я оглушена словами Алекса. Не верю. Нет. Не может быть такого! Ну, просто не может! Растерянно оглядываюсь по сторонам. Он правда выгонит меня одну? Заберет мою дочь?!

Паника медленно, но верно начинает накатывать, и я просто не справляюсь. Как быть? Как?! Что надо сделать, чтобы он изменил решение?

Я не ждала, что Саша приедет сегодня, не знала. Но так вышло, что оказалась перед ним в одном полотенце. И хотя между нами все очень сложно, его взгляд сегодня был… равнодушным. Даже когда он хотел наказать меня безразличием, я видела в глубине глаз интерес, желание. Да хотя бы похоть!

Сейчас же - ни-че-го.

Абсолютно.

То есть я ему больше неинтересна. А значит, и предложить мне ему больше нечего.

Но и отдавать дочь? Нет!

Иду к нему в комнату, как на плаху. Знаю, каким упрямым может быть Воронцов. И боюсь. Боюсь, что не смогу его переубедить.

- Саш…

- Ты не собиралась. Поедешь прямо так? - в голосе холодная усмешка. Но плевать. Я здесь не ради себя.

- Я не могу. Не поеду без дочери.

- Таня останется со мной. Это не обсуждается, - довольно жестко произносит он.

- Но…

- Хватит, Арина. Ты сделала свой выбор. Могла рассказать правду. Но не сказала.

Каждое его слово бьет наотмашь. Убивает меня здесь и сейчас.

- Я боялась. Неужели ты не понимаешь?

- Не понимаю, - качает головой Алекс. - Не понимаю, черт тебя раздери!

Злость в его голосе слышна отчетливо, пусть он и пытается скрыть ее за маской безразличия. А раз так, то еще есть шанс. Нужно только дать выпустить эту злость, получить компенсацию.

- Саш, я не смогу без нее, понимаешь? Лучше убей меня сразу, если отберешь дочь. Хочешь - накажи, сделай то, чего тебе будет достаточно, чтобы утолить жажду мести.

- И на что ты готова? Как далеко зайдешь? - насмешливо спрашивает Воронцов. - Что предложишь в этот раз?

- Все, что ты захочешь, - с трудом выговариваю каждое слово. Понимаю, что тьма Алекса мне не по зубам. Он никогда не причинял мне физической боли. Но те его слова… Они меня действительно напугали.

- Правда? А если решу сделать тебя рабыней? Будешь ползать на четвереньках и вылизывать мои ботинки? Или, может, захочу отдать тебя тому же Прохорову - он давно выдрать тебя мечтает. Как тебе? Согласна?

Чем дальше он перечисляет варианты наказания, тем хуже мне становится. В глазах плывет, но я стараюсь держаться. Понимаю, что либо я пройду все до конца, либо останусь без дочери. Саша сделает это. Теперь я это вижу.

- Все, что решишь… - произношу онемевшими губами.

- И после всего этого ты посмеешь прикоснуться к дочери? Будешь считать себя достойной находиться рядом? Серьезно? Этим ты вернешь мне упущенное время?

- Я… Я не…

- Хватит, Арина. Ты два года скрывала от меня ребенка. У тебя был шанс сознаться во всем. Но ты не стала. Теперь поздно предлагать себя в оплату твоей лжи.

Воронцов обходит меня стороной, а я перестаю контролировать эмоции. Падаю на колени, хватаю его за руки и держу так крепко, как могу.

- Саша! Нет! Умоляю! Она же и моя дочь тоже…

- Поговорим об этом через два года.

- Не выгоняй меня! Я согласна на все, только оставь меня здесь!

Алекс останавливается и смотрит на меня с прищуром.

- Хочешь остаться здесь? Валяй. У меня есть где жить с моей дочерью.

После чего откидывает мои руки и, подхватив, бросает на огромную постель.

- Так и быть, Арина, останешься здесь.

Он уходит, а я ошарашенно перевожу дыхание. Мне требуется несколько минут, чтобы немного собраться с мыслями. Когда слышу, как Алекс приоткрывает дверь в комнату Тани, меня прошивает ужасом - он правда ее заберет. И я должна остановить его.

Словно в бреду, забегаю в кухню и хватаю первый попавшийся нож.

Воронцова встречаю в коридоре. Он один, но в руках у него одна из сумок с вещами дочери. И меня окончательно переклинивает.

- Я не отдам тебе ее, - четко произношу. - Не отдам, Саш.

- Опусти нож, - снисходительно произносит тот, медленно ставя сумку на пол.

- Я не отдам Таню. Выпусти нас. Обещаю - мы тебя не потревожим больше.

- Нет.

Алекс смотрит прямо и спокойно. А меня трясет. В голове бьется только одна мысль - он ее заберет. Заберет мою девочку. Заберет навсегда.

Злые слезы мешают видеть все четко, моргаю пару раз и упускаю момент, когда бывший оказывается в опасной близости. Дергаюсь, неудачно поскальзываюсь и пытаюсь вырваться из крепкой хватки.

Мою руку выворачивает, и я понимаю, что сейчас останусь совсем беззащитной. Если не сделаю хоть что-нибудь.

Вцепляюсь зубами в руку Алекса, тот ругается, но хватку ослабляет, а я стараюсь отстраниться и в итоге все же заваливаюсь на спину, как вдруг в глазах темнеет, а затылок простреливает болью…

- Арина! - единственное, что успеваю услышать…

- 27 Алекс -

В первый момент, когда вижу Арину с ножом в руках, у меня случается настоящий ступор. А дальше включаются отточенные навыки, вросшие на уровне инстинктов под кожу. Обезвредить ее в таком состоянии не представляет сложности. И все идет как надо, пока она вдруг не вцепляется зубами мне в предплечье. Всего мгновение, но контроль над ситуацией ускользает у меня из рук. Одно неловкое движение приводит к тому, что Арина оказывается на полу, а под ее головой расползается темное пятно.

Блядь…

Дальнейшие действия происходят буквально на автомате. Просто, быстро, технично.

Уже спустя несколько минут в квартире появляется нанятая няня для разных форс-мажоров. Женщина, которую проверили вдоль и поперек, прежде чем я согласился подпустить ее к моей дочери.

Следом приезжает бригада скорой помощи, и уже через сорок минут Арина оказывается в лучшей клинике города.

Все это время я словно отключен от происходящего. Просто фиксирую все, что вокруг, принимаю какие-то решения, делаю нужные звонки, подписываю согласие на госпитализацию и проведение операции.

Первые два часа я неподвижно сижу возле операционной. Мобильный приходится отключить - иначе постоянно кто-то звонит, а я не могу. Не хочу никого слышать.

Здесь и сейчас во мне живет только одна мысль - только бы выжила.

Мне казалось, Таня смогла унять мой шторм всего одним взглядом. Но когда сегодня вернулся домой и поставил точку в отношении Арины, вся тьма, что вроде бы умолкла, вновь восстала во мне с новой силой. Нещадно бил ее словами, лил грязь и ждал - когда же сломается. Где ее предел? Сколько еще боли она выдержит, прежде чем поймет - невозможно простить то, что она сделала.

Я готов был отправить ее куда подальше, вырвать из своего сердца и своей жизни навсегда. Я сделал все, чтобы вывести ее из-под удара, чтобы Градов даже думать в ее сторону не мог.

Я хотел ее забыть. Вычеркнуть. Вымарать.

Но как только понял, что вот-вот потеряю навсегда, внутри будто перегорел какой-то предохранитель. Словно вынули какую-то важную микросхему из механизма, и он просто вырубился.

Ни единой эмоции. Ни-че-го.

Лишь одна мысль - она может умереть.

По-настоящему.

Навсегда.

И дороги обратно уже не будет.

Еще недавно я злился на нее, готов был причинять боль, жалить словами. Сейчас же сижу и молюсь. Черт, я впервые в жизни и правда молюсь тому, в кого верят миллионы людей.

Молюсь, чтобы она выбралась, выжила.

Чтобы вернулась ко мне.

Потому что она - часть меня. Выясняется, что я облажался. Не просек, насколько серьезно завяз в этой женщине, как сильно погряз в чувствах к ней.

В жизни бывало всякое, и дерьма хватало. Я не робкая девица, чтобы падать в обморок от вида крови или ранений. Смерть частенько ходила рядом со мной - такая профессия.

Но сегодня… Сегодня впервые в жизни мне по-настоящему страшно.

Так, что руки трясутся, а я ничего не могу с этим сделать.

Проходит еще один час. Потом другой. А из операционной никаких вестей. Мне жизненно необходимо знать - что там? Как она? Держится ли? Дышит ли еще?!

Боль разрывает. Перемалывает, и я понимаю - это край. Если меня пробрало настолько, то дальше придется вывозить это все только вместе.

Как бы херово не было, придется переступить все, что было.

И, блядь, я готов! Я готов простить и забыть все! Все, мать вашу, готов, лишь бы она была жива.

Лишь бы справилась. Лишь бы осталась рядом. На этой гребаной земле, в этом чертовом мире.

Но живая.

- Как она? - голос брата вырывает из череды мрачных мыслей.

- Что?

- Арина как?

С трудом фокусирую на нем взгляд. Я весь в лоскуты. Меня до сих пор потряхивает.

- Ты-то здесь откуда? - выдыхаю, отворачиваясь обратно к двери операционной.

- Это важно? Ты не ответил.

- Оперируют.

Мы молчим довольно долго. И хотя я ни за что в этом не признаюсь, рад, что Витя приехал. Рад, что он сейчас рядом. Что просто молчит, и все.

Я совершенно не замечаю, когда он уходит. Понимаю, что брат отлучался, только когда тот сует мне под нос стакан с кофе.

- Выпей. Бурда, правда, больничная. Но лучше, чем ничего.

- Десятый час пошел, - хрипло выдаю в эфир.

Мне пиздец как страшно. Чем дольше длится операция, тем больше во мне страха. Единственное, ради чего периодически достаю телефон - проверить отчет от няни. С дочерью все в порядке. И когда в очередной раз смотрю, Виктор замечает это и многозначительно хмыкает.

- Что?

- Как зовут?

- А ты еще не разузнал? - беззлобно огрызаюсь.

- Сань, она справится, - неожиданно меняет он тему.

Справится. Да, я должен верить в то, что справится. Пусть только попробует сдаться. Я ей…

Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Я ей что? Что я сделаю той, что живет внутри меня, а я даже не понял это вовремя? Пока не случилась вся эта поебень…

В сотый раз прокручиваю в голове тот момент… Мог ли я уберечь ее? В чем ошибся? Почему не предугадал траекторию, почему не удержал?

Чувство вины набирает обороты, мешает дышать полноценно. Вперемешку со страхом за Арину они наполняют меня от и до.

Как только распахивается дверь, подрываюсь раньше, чем успеваю понять, кто выходит в коридор.

Кажется, хирург. Немой вопрос. И его тяжелый вздох.

- Операция прошла, можно сказать, успешно.

Все остальное после этих слов превращается в белый шум.

Успешно… Блядь, это же значит, что она жива?!

- Повторите еще раз, пожалуйста, - хрипло выдаю, мотая головой.

Хирург хмуро смотрит на меня.

- Брат очень переживает за жену, - тут же встревает Витя. - Все десять часов здесь просидел.

- Ну, это вы зря. Чем поможете-то? - устало выговаривает тот. - Так вот, операция прошла неплохо. Но реабилитация предстоит очень серьезная. Вашей жене повезло - еще чуть левее, и стала бы овощем в лучшем случае.

- Что нужно? Деньги? Лекарства? Может…

Врач жестом прерывает меня на полуслове.

- Показатели у вашей жены, прямо скажем… - он мнется, явно подбирая слова, - так себе. Как-то вы невнимательно к ней относитесь.

Витя словно чувствует - кладет ладонь мне на плечо, пресекая мой первый порыв ответить.

- И? Что с этим делать?

- Я бы порекомендовал сделать полное обследование. Не только то, что полагается при таких травмах, полученных… - еще один многозначительный взгляд. Чувство вины снова полосует меня на части. Потому что, выходит, врач прав. Во всем. Я ведь должен был успеть. Должен был предусмотреть. С моим-то опытом… А побоялся в полную силу держать, упустил. - В общем, провериться не помешает. Ну, и по результатам уже назначить дополнительное лечение.

- Тогда так и сделаем, - говорит Виктор, видя, что я едва держусь. - Контакты наши знаете. Главврач обещал отдельную палату и хороший уход…

Они еще обсуждают детали, а я учусь дышать заново. В прямом смысле слова.

- Когда я могу ее увидеть?

Хирург неодобрительно качает головой.

- Пока она в реанимации. Спит. Приезжайте завтра.

- Мне надо сейчас.

- Сань, тебя дома дочь ждет.

Стискиваю зубы и киваю. Брат прав. Хотя все во мне восстает. Мне надо к ней, туда, убедиться, что все так, и она правда жива.

- Две минуты, - сдается хирург. - Только заглянем, и все.

- Иди, я подожду, - говорит Витя.

Идти недалеко, но мне кажется, мы словно в другой город добираемся. Так медленно тянутся секунды.

Врач приоткрывает дверь, и как только я делаю шаг вперед, удерживает меня за локоть.

- Две минуты.

Подхожу к ней, а внутри топит. Смотрю на бледное лицо, забинтованную голову, а перед глазами тот миг, когда она упала, мой крик в ушах. И ее испуганное лицо…

А еще кровь…

Ее ладонь такая холодная, что становится не по себе. Сжимаю ее совсем немного, надеюсь, что она может хоть так почувствовать, что не одна, что должна бороться.

- Прости, что не уберег, - шепчу едва слышно, как только дверь снова открывается.

Две минуты закончились слишком быстро.

- 28 Алекс -

- Зачем остался? - спрашиваю у брата, проходя мимо.

Меня перемололо за эти часы, и теперь, когда самое страшное позади, я должен собрать себя заново. Уже начинаю. Есть ради кого. И для этого самое надежное - глухая броня. Никто не должен знать о твоих слабостях. Даже они сами.

Виктор усмехается и идет вслед за мной.

- Если тебе интересно, то Градов вернулся в город.

- Я знаю.

Это правда. Успел бегло просмотреть неотвеченные вызовы и сообщения с отчетом.

- Будь осторожнее. Он и три года назад сумел вывернуться.

На этом мы расходимся.

Сначала я хотел поехать сразу к дочери. Но потом… Буквально на полдороги сворачиваю и еду к матери Арины. Возможно, я черствый мудак, но еще я - отец. Теперь отец. И пора учиться думать о нуждах своего ребенка чуть шире, чем я представлял себе раньше.

Дарья Дмитриевна открывает почти сразу. Испуганно смотрит на меня. И ждет.

- Поговорить надо.

- Что-то с Таней? - тут же спрашивает она. Но в сторону все же отходит.

- Нет. С Ариной произошел несчастный случай.

- ЧТО?! Где она?

- В больнице. Ее прооперировали, поэтому связаться с вами она пока не сможет.

- Это ты! Ты виноват! Пока тебя не было в нашей жизни - все было хорошо! - обвиняюще тычет в меня пальцем женщина. Сдержаться непросто. Но я же здесь не ради себя.

- А Таня?

- Она с няней пока.

- Верни мне ее! - я уже собираюсь сказать, что за этим и приехал, но Макарова продолжает говорить то, от чего я торможу с признаниями: - Зачем тебе чужой ребенок? Отдай ее, Саш. Отпусти.

- Чужой? Почему же?

- Можешь не притворяться, что ты полюбил девочку ради матери! Да еще и удочеренную. Это ты Арине можешь лапши на уши навешать - она всегда в тебя верила, как в бога.

Слова неожиданно отзываются в груди. Это ведь правда. Я же знал это, видел. И это торкало. Потому что Ариша была искренняя в своем восхищении, в своей любви. Она отдавалась полностью и не ждала за это подарков или подачек. Я был для нее целым миром. Я. Не мои возможности или регалии.

Когда-то именно это подкупило меня в ней. Это после я уже вляпался по полной…

- Вы знали, что ваш сын был связан с разведкой другой страны? - неожиданно спрашиваю я. Хер знает, почему именно сейчас, просто интуиция. И, блядь… Она замирает, а затем отводит взгляд в сторону. И, сука, молчит! - Почему не рассказали Арине?

- Что бы это изменило? - довольно резко спрашивает она. - Арсений - мой сын. И ее брат. Он всегда заботился о нас.

- Он был предателем. Продавал разведданные. Вы хоть понимаете, что это значит?

Дарья Дмитриевна едва заметно кривится.

- Не строй из себя святого, Саша. Не поверю, что вы там у себя в конторе все такие чистенькие и живете только на зарплату госслужащих.

- При чем здесь это?

- А при том! У тебя машина такая, что сразу видно - ты тоже при делах. Так что мог помочь моему мальчику. Но не захотел! Хотя дочь мою при этом трахать не стеснялся!

Если бы она не была матерью Арины, вероятно, я бы не сдержался.

- А вы знаете, что Арсений как раз ею и пытался откупиться, когда его взяли? И подложить ее он не только под меня пытался.

Макарова бледнеет. Неверяще мотает головой.

- Нет. Ты лжешь! Мой мальчик не мог так поступить! Нет!

- Квартиру переоформят на вас. Но больше к Арине и Тане вы не подойдете. Это предупреждение - единственное.

Уже в спину мне летят проклятие и ругательства. Но плевать. Сегодня я узнал то, о чем подозревал еще тогда, три года назад. Но оглушенный уходом Арины, не стал копать дальше. Попытался просто забыть.

А дома меня встречает дочь. Она выбегает из комнаты, но тут же тормозит и настороженно смотрит на меня.

- А мама? - робко спрашивает она. Вслед за ней появляется няня и вопросительно смотрит на меня. Я жестом отпускаю женщину и присаживаюсь перед девочкой.

- Мама в больнице. Приболела немного.

- Не плидет? - грустно тянет дочка.

- Пока нет. Но я тебе расскажу очень важную новость. Я - твой папа, Танюш. И пока мама в больнице, я буду с тобой.

- А потом?

Логичный вопрос, по-детски наивный. Сглатываю ком в горле. Это чистое создание так открыто смотрит на меня, что мне кажется невозможным обманывать ее даже в мелочах.

- И потом тоже. Вместе с мамой.

Таня робко улыбается, в ответ на мою протянутую руку протягивает свою маленькую ладошку. Я невольно задумываюсь - а какой она родилась? Такой же мелкой, как Мишка? Так же кричала и плакала?

К племяннику я не испытывал какого-то трепета. Просто знал - член семьи. Точка. Надо защищать.

Дочь же… Когда она прикасается ко мне, кажется, словно она трогает душу. Так осторожно и невесомо. И даже такому прожженному мудаку и цинику, как я, невозможно остаться равнодушным в этот момент.

Подхватываю ее на руки, малышка заливисто смеется и запускает пальчики мне в волосы.

И впервые за эти часы у меня выходит хоть немного расслабиться.

- 29 Арина -

В себя прихожу в незнакомом месте. То, что это больница, становится ясно сразу.

Слишком светло и стерильно.

Голова сильно болит, и сосредоточиться выходит не сразу. Медленно дышу, оглядываясь по сторонам.

По мере того как я вспоминаю, что случилось до этого, во мне зарождается настоящая паника…

ТАНЯ!

Алекс хотел забрать ее, и я, глупая дура, решила бороться до конца. Ведь без нее моя жизнь не имеет смысла.

Писк приборов разрезает тишину при первой же попытке встать. И почти сразу открывается дверь, и появляется медсестра.

- Тише, не надо вставать, - мягко просит она, удерживая меня. - Вам нельзя волноваться и дергаться.

- Что случилось? Почему я здесь?

- У вас серьезная травма головы. После операции нельзя делать резких движений. Скоро лечащий врач придет и расскажет более подробно.

Сил на вопросы не остается - головная боль туманит мысли, и я обессиленно киваю и прикрываю глаза.

Щелкает замок на двери, и я опять одна. В памяти прокручиваю предыдущий вечер и просто не могу успокоиться.

Где моя девочка? С кем? Кому он ее отдал?

Всхлипываю, и тут же чувствую прикосновение к ладони. Дергаюсь от неожиданности и резко раскрываю глаза.

А затем беззвучно кричу. Потому что рядом с моей постелью стоит Воронцов.

Стоит, смотрит и едва ощутимо сжимает мои пальцы.

- Где моя дочь? - с трудом спрашиваю я. Мой голос звучит сипло, будто я молчала очень-очень долго.

- Таня в безопасности.

- Где?

- У меня дома. Не волнуйся, за ней хорошо присматривают.

Прикрываю глаза, их жжет от невыплаканных слез. Мне хочется кричать, броситься на него и вцепиться в волосы, вырвать его сердце - лишь бы он больше не приближался к Танюше.

Но сил нет. Я даже руку поднять с трудом могу.

- Если ты попробуешь ее отобрать, я убью тебя, - едва слышно шепчу. Боль раскрашивает каждую клеточку. Но боль душевная перебивает ее. Стоит только подумать, что я больше не увижу свою девочку, как жить не хочется.

- Тебе провели серьезную операцию, Арина, - невозмутимо говорит он. - Врачи буквально совершили чудо. Не стоит обесценивать их труд. Отдыхай и ни о чем не думай.

Он, как и всегда, спокоен и невозмутим, холоден и равнодушен.

В нем даже нет больше той злости, что была.

Он бездушный палач, который уже вынес мне приговор.

- Пожалуйста… Не забирай ее… умоляю…

Я готова унижаться и просить. Готова признать, что он сильнее, что победил. Я готова на все ради моей девочки.

- Арина, не думай сейчас ни о чем. Просто поправляйся, - повторяет Алекс.

- Саш, я прошу тебя… ради того, что было…

Каждое слово дается с огромным трудом. Перед глазами темнеет, но я упрямо держусь, хватаюсь за эту реальность, боясь, что могу и не проснуться больше.

Ведь Алекс способен и на такое…

Прибор рядом снова взрывается противным писком, но я не обращаю внимания. Цепляюсь за пальцы Воронцова, и смотрю в его глаза.

- Саш… Саша… я…

- Не думай ни о чем, - я уже почти не разбираю его слов. - Дочь… не угрожает…

В палату входят, кажется ,трое, но я продолжаю смотреть на Алекса, держусь изо всех сил, но его оттесняют. Врачи что-то говорят, а я повторяю снова и снова, даже когда губы почти не слушаются.

Пожалуйста… не забирай…

Пожалуйста…

Пожалуйста…

- 30 Арина -

Новое пробуждение проходит не легче. Тело по-прежнему болит. Я по-прежнему здесь, в палате. В этот раз одна.

Равнодушно смотрю в белый потолок и пытаюсь понять, насколько со мной все плохо. В голове шумит, и думать даже немного больно. Хочется спать.

Но еще больше я хочу узнать, что с моей дочерью.

Когда приходит медсестра, я почти засыпаю. Тело ватное, и попытка даже слегка пошевелиться забирает много сил.

- Как вы себя чувствуете?

- Голова болит. И спать хочется.

- Это нормально в вашем состоянии.

- Сколько я здесь уже?

- До того как первый раз очнулись, с момента операции прошло две недели.

Моргаю, не понимая. Как это две недели? Целых две недели?!

- К вам посетители. Если вы плохо себя чувствуете, то я попрошу зайти в другой раз - говорит медсестра.

- Все в порядке, - с огромным трудом говорю. Потому что надеюсь, что это Алекс, и он расскажет мне хоть что-то про дочь.

- Уверены? Врач разрешил, но совсем недолго. И не нервничать.

Согласно киваю, прикрыв глаза.

Я жду и морально готовлюсь к тому, что снова встречусь с бывшим. Подбираю слова и оказываюсь совершенно не готова к тому, что услышу:

- Мама!

Дергаюсь вперед, навстречу. Вслепую, даже не понимая, куда, потому что не успеваю открыть глаза. Снова писк датчиков, но мне плевать - ведь здесь она, моя доченька. Моя девочка.

Алекс оказывается рядом и удерживает меня, не давая свалиться. Его я даже не заметила - мой мир сейчас полностью сужается до Танюши, стоящей рядом.

- Осторожнее, - мягко говорит он ей, придерживая, когда она пытается забраться ко мне.

Дверь открывается, и заглядывает медсестра.

- Все в порядке, - говорит Воронцов. - Она просто резко поднялась.

Та неодобрительно цокает языком и делает предупреждение, но все же уходит. Таня между тем настойчиво теребит меня за руку. Поворачивается к Алексу и требовательно гундит:

- Папа!

Во мне что-то обрывается. Вспоминаю, что прошло две недели. Две недели, за которые Воронцов по полной воспользовался своим преимуществом. Он сделал так, что теперь Таня доверяет ему, смотрит на него так открыто и улыбается…

Алекс приподнимает дочь и осторожно усаживает мне на постель, давая возможность ее обнять.

- Только осторожно, - строго говорит, и Танюша послушно кивает. - Мама еще болеет, и нельзя ее грубо хватать.

Дочка серьезно смотрит, словно и правда понимает его слова.

Но все это сейчас неважно - потому что я могу, наконец, обнять своего ребенка. Прижать к себе, пусть и не так сильно, как хотелось бы.

- Танечка… - выдыхаю со слезами на глазах.

Я даже не успеваю как следует пообщаться с дочкой, как снова заглядывает медсестра. Алекс кивает ей и начинает забирать Таню.

- Все, малышка, пора. Маме надо отдыхать.

- Нет! - хватаюсь за нее. - Нет!

- Мамочка! - начинает плакать дочка. - Не хатю!

- Мы ведь договаривались с тобой? - предельно спокойно говорит Воронцов, глядя на нее. - Помнишь, что ты мне обещала? - Таня молчит, но уже не хнычет. - Давай, малышка, слово надо держать.

У меня нет сил, чтобы возразить - я едва могу поднять руки, такая усталость наваливается. Хочется кричать и сопротивляться, но как?

- Я сейчас вернусь, - добавляет бывший, прежде чем увести Таню.

- Не забирай… - срывается с моих губ.

- Все хорошо, не волнуйся - тебе вредно.

Они уходят, а я плачу. И совершенно упускаю момент, когда Алекс возвращается. Теперь он встает так близко, что наши руки соприкасаются. И я интуитивно отодвигаю ладонь. Не хочу. Не могу.

- Арина, послушай меня внимательно - операцию тебе сделали очень сложную и непростую. Нам повезло, что врачам удалось минимизировать последствия удара. - И тут же вспышка в памяти - как я отталкиваюсь и лечу на пол, а затем приходит боль. Кажется, в этот момент на лице Воронцова мелькает вина. А может, мне просто кажется. - Реабилитация займет немало времени. Но если ты не будешь соблюдать предписания врачей, то все затянется. Ты ведь не хочешь этого?

- Ты заберешь Таню? - спрашиваю единственное, что меня по-настоящему волнует. - Ты ее отберешь у меня?

- Сейчас тебе нужно сосредоточиться на своем здоровье, - отвечает он ровным голосом. - После мы вернемся к этому вопросу.

Смотрю в его глаза, и то, что еще осталось по отношению к нему, во мне умирает окончательно.

- Ненавижу тебя.

- Я это переживу. Сейчас главное, чтобы ты поправилась.

- Зачем? Чтобы ты смог продолжить издеваться? Будешь мстить за то, что я сделала? Поэтому тратишь деньги на мое лечение?

- Арина, ты сейчас не в себе и не можешь здраво рассуждать. Мы поговорим об этом после.

А чего я ждала? Что он простит? Что не станет отыгрываться?

- Саш… Я прошу - не надо. Не забирай ее. Если ты собрался лишить меня ее - лучше сразу убей. Таня - все, что у меня есть.

Тяжело дышу, злые слезы скатываются вниз, пока я смотрю в потолок и жду свой приговор.

Воронцов берет меня за руку, и я с трудом подавляю желание отстраниться. Поднимает ее и… целует в раскрытую ладонь.

- Не все, Пташка. У тебя есть не только Таня.

Я не понимаю. Смотрю на него и не понимаю - зачем он это делает? Хочет дать надежду, чтобы потом пнуть побольнее? Я знала, что он бывает жестоким. Но чтобы настолько?

- Поправляйся, - добавляет Алекс, оставляя еще один поцелуй. - Мы еще навестим тебя.

Он уходит так быстро, что я не успеваю спросить - когда? Когда я смогу снова увидеть дочку?

Я не верю Воронцову. Не верю ни единому слову. Он холодный и расчетливый. Его приговор я видела в тот вечер - он и правда собирался лишить меня дочери. И теперь он лишь успешно играет нужную ему роль.

Но что с этим делать, я не знаю. И душу рвет на части от невозможности спасти мою девочку от ее отца…

- 31 Арина -

Алекс приводит Таню почти каждый день. Из-за слабости я могу лишь сидеть с дочкой рядом и смотреть на нее, слушать ее детский лепет и держать маленькие ладошки в своих руках.

Воронцова я просто игнорирую. Каждый раз он спрашивает меня про самочувствие, но я не отвечаю. Только Танюша сглаживает то напряжение, что витает в воздухе.

Ее улыбка - единственное, что помогает не сдаваться и слушаться врачей.

Только ради нее я открываю каждый день глаза и дышу.

Моя доченька. Мое сердце. Моя душа…

Но сегодня проходит уже полдня, а их все нет. Я начинаю нервничать и даже спрашиваю у медсестры, которая приходит кормить меня, не было ли у меня посетителей.

В груди появляется липкий страх. Что если Алекс наигрался и теперь попросту увез Таню? Может, он придумал какое-то новое наказание, и дочь я больше не увижу?

Проходит не меньше часа, прежде чем дверь все же открывается, и в палату входит Воронцов. Один.

- Где Таня?!

- Осталась дома с няней.

- Почему?

- Потому что нам надо поговорить.

Я застываю. Ожидала ли я чего-то подобного? Увы, но да. Знала, что за его показной заботой кроется какая-то цель.

- Арсений работал на разведку другой страны, - вновь заговаривает бывший, а меня разбирает злость. Какого черта он опять об этом? - И твоя мать была в курсе этого.

- Что? - вырывается из меня помимо воли.

- Мне жаль, что приходится рассказывать это, но ты должна знать правду.

- Ты лжешь!

- И зачем это мне? - Алекс выглядит спокойным, даже равнодушным. Лишь в глубине его глаз мелькает что-то непонятное. Будь это кто-то иной, решила бы, что это сочувствие. Но это не про Воронцова. - Я никогда тебе не врал.

К сожалению, это так и было. Раньше. Он всегда говорил, как есть. Даже если это были жесткие вещи, ранящие меня.

- Как ты узнал?

- Она сама призналась недавно.

Я шокированно смотрю на него.

- Ты с ней виделся?!

- Да. Был очень удивлен, что твоя мать не знает о том, что Таня моя дочь.

Не выдерживаю, отвожу взгляд. Если раньше я действительно чувствовала вину за то, что скрыла дочь от Алекса, то теперь понимаю, что все сделала верно.

- Это все?

- Зачем? Объясни мне.

- Какая разница…

- Я хочу понять, - настаивает Воронцов.

- Чтобы предугадать действия противника? - зло усмехаюсь в ответ. Пусть не думает, что я безмозглая дура и ничего не запомнила из того, что он говорил когда-то. - Придумаешь еще поизощреннее пытку?

- Я тебе не враг, - качает головой Алекс и приближается к моей постели, но я тут же отодвигаюсь и выставляю перед собой ладонь.

- Ошибаешься, Саша. Ты - мой главный враг. И как только у меня появится возможность…

- Что? Снова достанешь нож? А дальше? - по-прежнему невозмутимо говорит он. - Хочешь, я тебе для простоты даже пистолет принесу? Сможешь выстрелить?

Я молчу. Меня так и подмывает сказать, что да, смогу! И не один раз - лишь бы оградить дочь от него.

- Я тебя ненавижу, - тихо шепчу, глядя на свои руки. - Будь ты проклят…

- Только вместе тобой, - усмехается Воронцов. - Тебе придется �