Пожарный СССР: Начало бесплатное чтение

Глава 1. Шторм

– Ну-у, да… Потрепало ее за столько лет!

– Все равно она красавица. Такой громадиной попробуй не залюбуйся! – отозвался мой напарник, глядя в компактный бинокль, специально прикупленный для этого дела. – Скорее бы уже добраться до закрытой территории. Комарье просто задолбало, а еще около километра топать.

– Мы давно уже на закрытой территории! – ухмыльнулся я, вскрывая банку энергетика. – Только давай не будем забывать, зачем мы здесь, хорошо?

– Я помню, Кирюх…

Мы с другом активные блогеры, а по совместительству еще и профессиональные руферы – люди, что без страховки взбираются на небоскребы, мосты и другие конструкции, высота которых достигает нескольких сотен метров. Кто-то скажет, что мы безбашенные придурки, гоняющиеся за острыми впечатлениями, а я отвечу иначе – есть во всем этом что-то такое, что позволяет взглянуть на жизнь с другого ракурса, испытать новые ощущения. Когда мы на высоте, хорошо ощущается чувство свободы. Когда-то и у меня было иное мнение, но все меняется…

Как бы там ни было, в любом я случае считаю, что такой экстремальный спорт куда лучше, чем торчать на дешевой наркоте, бухать где-нибудь в подворотне или просиживать пятую точку в офисе, горбатясь на дядю.

Да, я согласен, что лезть на охраняемую загоризонтную радиолокационную станцию, оставшуюся со времен советской эпохи, изначально было глупой и опасной затеей. Отчасти. Но такой уж я – если что решил, то из кожи вон вылезу, а всё равно сделаю. Тем более на то была веская причина, но об этом расскажу позже.

Мало того что нам пришлось тащиться через густой лес, так ещё и ждать удачного момента, чтобы, наконец-то покорить самый желанный объект, на который метят все те, кто «живёт» на крыше. И само собой, сделать это требовалось «по-тихому». Объект круглосуточно охранялся, что нужно было иметь в виду.

– Эпическая конструкция! – с трепетом произнёс я, забрав у Сергея бинокль. – Повсюду ржавчина, несколько вибраторов обвалились. Одно дело, видеть её на фотографиях, и совсем другое – вживую. Сколько же дождей на нее пролилось…

– Ну да… Только она и уцелела. Две другие станции, «Дуга-Н» и «Дуга-2» еще в конце девяностых – начале двухтысячных безжалостно порезали на металлолом. Кирюха, а ты в курсе, что до середины восьмидесятых годов это был совершенно секретный объект, позволявший отслеживать высоколетящие цели на большой дистанции аж в приполярной зоне? С помощью мощнейших на то время радаров военные смогли заглянуть за горизонт.

Серега всю ночь штудировал сайты, чтобы было что обсудить.

– Угу… – отозвался я, продолжая рассматривать исполинские мачты.

О «Дуге-1» я знал немного, все-таки когда-то это был государственный секрет. Символ торжества человеческого разума, а теперь здесь властвовала природа. Эх… За многие годы тут побывало много туристов, сталкеров, мародеров и тех, кому было просто любопытно.

Мы двинулись дальше. Всего в ста метрах слева от нас находился вспомогательный объект, именуемый ВНЗ «Круг». Сейчас там смотреть было практически не на что, поэтому мы не стали задерживаться и продолжили путь.

Наступил полдень. С самого утра мне не понравилась пасмурная погода, но раз уж мы приехали, нужно было довести дело до конца. Второго шанса может и не быть – люди, с которыми мы договорились, ясно дали понять, что всё это на свой страх и риск.

Сейчас самый разгар лета – июль выдался жаркий. И, несмотря на пасмурную погоду, стояла редкая духота. Комарья и гнуса было много, особенно в лесу, через который мы и продирались. Даже разрекламированные репелленты не спасали.

Одеты мы были в легкие пейнтбольные штаны, сверху футболки, жилетки-разгрузки и кепки. На ногах кожаные ботинки с высоким берцем. Из снаряжения у нас с собой только небольшие рюкзаки с легким перекусом, водой и вещами первой необходимости. У каждого имелась экшен-камера, к ней набор креплений. Также с собой был компактный дозиметр, чтобы контролировать радиационную обстановку.

Взяли с собой смартфоны, но на всякий случай, приняли меры предосторожности, отключив интернет и геолокацию. Не хватало еще на таком пустяке прогореть. Плюс ко всему, у меня был небольшой пластиковый контейнер, который непременно нужно было поднять на самый верх…

Свой автомобиль мы оставили в Комарине – пусть неудобно, зато меньше ненужного риска. Водитель подкинул нас только до границы зоны отчуждения, а дальше пришлось передвигаться на квадроцикле. Но и его мы оставили, едва увидели старую дорогу Лелев-Копачи. Тщательно замаскировали ветками, а затем двинулись пешком, налегке.

– Осталось немного… – заметил я, уверенно перебирая ногами. Сквозь кроны деревьев частично различался объект, но мы не заостряли на этом внимание, намереваясь поскорее добраться до пункта назначения.

Дорог тут практически не было. По крайней мере, с этой стороны точно.

Сорок минут пролетели незаметно. Сначала Серега, а за ним и я, протиснулись через поваленную секцию ограды из ржавой сетки-рабицы. По всему периметру от нее осталось одно название, смотреть не на что. Понятно, что по-хорошему нужно бы обнести территорию добротным забором, но что делать, если у властей денег нет? Да и кому оно надо? Выставили военизированную охрану и забыли.

Территория открытая, со всех сторон исполинскую конструкцию обступал смешанный лес. Большинство деревьев были молодыми, возрастом не более сорока пяти лет. Сами антенны располагались на едва заметном пригорке, на небольших, но крепких бетонных площадках, служащих точками опоры. Насколько хватало глаз – все было засыпано светлым песком. Кое-где валялся технический мусор, судя по всему, оставшийся тут от мародеров, когда охраны еще не было. Вдалеке различили кучу металлолома, состоящую из порезанных на куски вибраторов и каких-то труб.

– Ни черта себе, громадина! – тихо присвистнул напарник, задрав голову. – Какая же у нее высота?

– Вот эти, коротковолновые, сто сорок пять метров, а те, что длинноволновые, девяносто, вроде. А в длину все это выходит почти семьсот метров! Кстати, в курсе, что на это дело СССР отгрохал шестьсот миллионов!

– Слушай, лишь бы у охраны собак не было, а то быстро засекут… – забеспокоился Серега, осматривая подходы к объекту.

– Я узнавал, нет их тут. Разбегаются, кто их кормить будет? Охрана тут вахтами только. Одни прикормят, другим дела нет. Да и сам подумай, кому охота собачий лай по ночам слушать? Тут же постоянно кто-то шарится.

– Ну да, согласен! – выдохнул напарник, затем спросил: – План прежний? Давай еще раз пробежимся по основным моментам… Проходим вперед вдоль по лесополосе, затем занимаем позицию для наблюдения и выбираем мачту. Если подъемная лестница цела, лезем на самый верх. Ну, дальше ясно. Спускаемся обратно и домой?

– Все так… – согласно кивнул я. – Кстати, гляди! Мачты коротковолновой антенны соединены между собой продольными балками с переходами, по которым можно перебраться на соседнюю. Наверное, делали для обслуживания. Может, пойдем на первую? Там рядом одноэтажное строение, дверей нет. Если что, можем заглянуть внутрь и там переждать. Кстати, где-то там должен быть вход в бункер. Если повезет, можем и туда заглянуть, раз уж мы тут.

– Да там наверняка все завалено! – фыркнул Сергей. – Мы по-любому не одни такие умные, кто хотел бы туда спуститься.

– Ты прав! – согласился я. – Еще ни у одного диггера не видел, чтобы кто-то снимал видео в самих недрах бункера. Никто точно не знает, где он находится. После того, как вывезли секретное оборудование, тут все надежно законсервировали.

– Но бункер это так, дополнительный квест. Основная цель там – наверху! – он ткнул пальцем в соответствующем направлении. Для убедительности.

Начали готовиться. Сначала проверили фон дозиметром – тот был лишь слегка повышенный, но ничего такого, что могло бы вызывать тревогу. Затем определили наилучшее место для наблюдения за подходами. С ходу лезть на вершину без оценки обстановки – такое себе. Хорошо, что через массивные опоры «Дуги-1» хорошо просматривалась противоположная сторона покинутого военного городка. Как раз сейчас от двухэтажного здания отъехал потрепанный УАЗ «Патриот». Вроде бы в машине сидело двое, но не возьмусь утверждать это наверняка.

Машина неторопливо объехала объект по периметру и минут через пять укатила обратно. Видно было, что делалось это в основном «для галочки». Лишь бы отчитаться и поскорее вернуться, смотреть телевизор в подсобке или рубиться в шахматы. Даже сейчас пассажир рядом с водителем тупо таращился в смарт, видимо, либо в игру залипал, либо в «Ютьюб».

Сколько там человек охраны мы, конечно же, не знали, в интернете об этом достоверных сведений не найти. Кто-то из сталкеров говорил человек шесть, кто-то четыре. Но уж точно нерентабельно держать тут целое отделение. Правда, неизвестно, есть ли при них какое-нибудь оружие.

Снова обратил внимание на погоду. С запада медленно двигались темные тяжелые тучи, явно угрожая хорошей грозой. Как бы града не случилось… Но до них было еще далеко, часа два у нас точно есть.

Мы предположили, что патрулирование происходит раз в час. Однако тут тоже спорный момент – машина-то могла выезжать раз в час, а помимо этого достаточно кому-то выбраться на свежий воздух и посмотреть наверх. А тут мы – прямо как на ладони!

Многие, кто уже бывал на ЗГРЛС, обычно использовали межсекционные площадки на мачтах, как укрытия. Достаточно просто лечь на них. Вроде как радиационный фон там минимальный, поэтому угрозы для здоровья нет.

Наверняка кто-то спросит, какого черта мы вообще туда поперлись? Ну да, я же обещал рассказать. Правда, история длинная, но так и быть…

Началось все в две тысяча семнадцатом году, когда компания молодых, но активных московских студентов, в числе которых были мы с Серегой, решили попробовать проникнуть в закрытые туннели метро. Попробовали, проникли – понравилось. За следующие месяцы, мы на этом деле здорово преуспели, став полноценными диггерами. Не все было гладко, но куда же без ошибок?

Потом, наш общий друг и главный активист команды, Андрей Воронов, предложил переместиться наверх – на крыши строящихся небоскребов, краны, мосты и тому подобное. Тот самый руфинг. Это тоже оказалось весьма интересным делом, где адреналин скачет – будь здоров. Все свои похождения мы снимали на камеры, затем выкладывали в сеть, на всеобщее обозрение. Постепенно мы побывали во многих местах нашей необъятной страны и даже выбрались за ее границы. Но у Андрея оставалась навязчивая идея посетить легендарную антенну «Дугу-1», расположенную в зоне отчуждения. Эдакий памятник величия и мощи ушедшей советской эпохи. Он как-то упомянул, что у него дед погиб ликвидатором в тех краях.

Андрей мало того, что сам неистово хотел на нее попасть, заразил этим всю команду. Но этому не суждено было сбыться, по причине того, что Воронов неожиданно погиб в ночном клубе «Квадрат». Там произошел сильный пожар, быстро раскинувшийся на все здание. Это было страшно. Как-то само собой получилось, что спустя время в нашей команде произошел раскол. Постепенно мы перестали собираться, покорять новые объекты. А затем и вовсе остались только мы с Серегой.

Из-за случившегося я основательно поменял взгляды на жизнь. Хобби отошло на второй план, а все свое время я посвятил тому, чтобы пройти квалифицированное обучение и стать пожарным. Да, не буду отрицать, в этом решении прослеживаются моменты, из-за которых я решил посвятить этому свою жизнь. Хотелось помогать людям, спасать тех, кто попал в опасную для жизни ситуацию. Но пока дело дошло только до подачи документов на поступление. Экзамены должны были начаться на следующей неделе…

И вот выдалась возможность проникнуть на объект, забраться на самый верх и там распылить по ветру прах Андрея. Так сказать, исполнить его заветную мечту, пусть таким вот образом. Это очень сильная мотивация, в память о крепкой мужской дружбе, в дань внимания и уважения к погибшему товарищу. Мы оба знали, что Воронов хотел этого больше всего в жизни. Даже как-то на одной из гулянок озвучил, что хотел бы, чтобы его не прятали под землю, а развеяли прах по ветру, где-нибудь на высоте…

Собственно, так мы и оказались в зоне отчуждения. У меня в рюкзаке был пластиковый контейнер с прахом лучшего друга… Родственников у него особо не было, оставались только друзья. В общем, первую половину его просьбы мы выполнили – хоронить не стали.

– Ну что, Кирюха? Вроде тихо! Идем?

– Пошли! – отозвался я, еще раз покосившись на пасмурное небо.

В целом, ничего серьезного. Мы подобным уже не один год занимаемся и по погоде ориентироваться умеем. Быстро сделаем то, зачем мы сюда пришли, снимем видео и обратно. Торопливо миновав открытое пространство, мы добрались до первой мачты. Лестница была в норме, по крайней мере, визуально.

Первым полез Сергей, затем я. Оба прекрасно понимали, что преодолеть такое расстояние вверх, будет непросто. Первым делом будут страдать ладони, поэтому заранее нацепили прочные тактические перчатки – без них есть риск стереть ладони в кровь. Потом заноют кисти, а затем и остальные мышцы. Придется делать кратковременные остановки и постоянно следить, чтобы нас не спалила охрана.

Первые метров тридцать прошли легко. Внизу было спокойно, а тут уже появился легкий ветерок. Он накатывал порывами, но пока практически не мешал.

Тренированные и заточенные под это дело руки, пока еще были в норме, хотя уже появились первые признаки напряжения. Смотреть вниз не хотелось – слишком рано. И все равно, от осознания того факта, где именно мы находились, натурально захватывало дух.

Конечно, пятнадцать минут лицезреть на подошвы ботинок и задницу поднимающегося выше друга – такое себе зрелище, но иначе никак. Мы ведь не девочки из балетной группы, а руфинг – дело суровое. Тут хорошая физическая подготовка нужна, с ходу такие объекты мало кому даются. Ну и про правила безопасности забывать нельзя – страховки-то нет. У нас несколько раз бывали подъемы и по полтора часа кряду. Знал ребят из Костромы, которые как-то на телевизионную вышку в Галиче, что высотой в триста пятьдесят метров, лезли почти три часа. Нагрузка на мышцы была колоссальная.

Миновав первую межсекционку, остановились на перекур. Заодно осмотрелись.

Уже отсюда была видна покинутая в восемьдесят шестом году Припять, чуть правее нее разместилась Арка, под которой покоились останки аварийного четвертого энергоблока. Тоже невероятное строение, которое видно издалека. А еще вокруг, насколько хватало глаз, сплошные леса да поляны. Ну и поскольку человек здесь в дела природы больше не вмешивался, зона отчуждения до самых горизонтов спокойно себе зеленела.

– Шухер! Охрана! – прошипел Сергей, плюхнувшись на железный пол.

Как раз в этот момент я увидел стоящий внизу «УАЗ», вокруг которого находилось аж пятеро человек. Двое из них внимательно осматривали антенны, но ближе к центру.

Мы буквально расстелились по стальному полу. На всякий случай замерил его дозиметром – чуть выше нормы.

– Вот, дерьмо! – пробурчал Серый, выглядывая вниз. – Как думаешь, заметили?

– Не знаю. Нужно подождать.

Лежать так пришлось минут двадцать – то ли у них там пересменка была, то ли еще что. Но, в конце концов, все разрешилось и они убрались обратно в здание.

– Ну что, давай дальше? – спросил напарник, убедившись, что все в порядке.

– Добро.

Включив свою новенькую «GoPro» и нацепив ее на лоб, я решил заснять фрагмент нашего подъема, чтобы потом склепать ролик. Всегда так делаю, а потом выкладываю в сеть. Блогер же по совместительству, ну.

На высоте в семьдесят пять метров вид открывался шикарный. Обзор нарушали лишь ржавые металлоконструкции со всех сторон. Антеннам уже более сорока лет, но несмотря на полное отсутствие обслуживания, у них вполне себе приемлемое состояние. По крайней мере, нигде не было отломанных фрагментов или прогнувшейся платформы.

Ноги и руки начали ныть – обычное явление. Ведь по сути, мышцы монотонно делают одни и те же движения, но под серьезной нагрузкой. Здесь уже дул ощутимый ветер. Справа на нас надвигалось темно-серое свинцовое небо.

– Погода портится быстрее, чем мы думали! – воскликнул Серега, указав на запад. На такой высоте ощутимо шумел ветер, а потому приходилось повышать голос, чтобы расслышать друг друга. – Может, переждем и попробуем позже?!

Я точно помнил, что погода не должна быть такой. Ерунда, распогодится.

– Ускоримся, успеем! – уверенно заявил я. Хотя сомнения, конечно же, были.

И мы полезли быстрее, уже не делая остановок.

Но подбираясь к предпоследней межсекционке, мы наткнулись на проблему. Здесь сразу три перекладины, видимо, из-за дефекта сварки и неблагоприятных условий, отошли по шву. Использовать их было опасно, лучше попробовать обойти и перебраться на соседнюю мачту. Так и сделали, благо переход был в хорошем состоянии. Отсюда и обзор был куда лучше.

– Какая красота! – восхитился Серега, несмотря на погодные условия. – Круто!

– Ну да. Правду говорили, что отсюда все выглядит совсем иначе.

Люди, у которых слабый вестибулярный аппарат не могут ощутить всю гамму чувств нахождения на большой высоте. Их постоянные спутники головокружение и тошнота, боязнь высоты. Но даже у профессиональных руферов иногда случается головокружение. К счастью, мы умеем бороться с такими проявлениями.

Я взглянул на часы – мы поднимались уже тридцать пять минут. Грозовой фронт приближался. Казалось, ветер буквально подгонял его, и вся эта черно-фиолетовая пелена туч двигалась прямо на ЗГРЛС.

Мысленно выругался – тут мы, конечно, промахнулись. Но прогноз погоды ни о чем подобном не говорил, а Яндекс намекал лишь на небольшую облачность в этом районе, не более. Наверное, нужно было остановиться, но мне изначально казалось, будто тучи пройдут левее, затронув этот район частично. Кто ж знал, что непонятно откуда поднявшийся ветер понесет все прямо на нас?!

Мы торопливо миновали последнюю межсекционку, поднялись на самый верх. Учитывая погоду, вид отсюда открывался ну просто фантастический, но любоваться им просто не было времени.

Пока я занимался контейнером, Серега решил воспользоваться камерой и снять все, что можно было. Далеко не каждый руфер может похвастаться кадрами того, что оседлал «Дугу» во время надвигающегося шторма, да еще и нешуточного, судя по всему. Ветер усиливался с каждой секундой…

– Ну, Андрюха… – перекрикивая шум ветра, с нотками торжественности, произнес я, – тебя больше нет с нами, но твою мечту мы все-таки осуществили! Как видишь, мы на загоризонтной радиолокационной станции «Дуга-1», там, куда ты хотел попасть больше всего! И прямо сейчас твой прах развеет ветер зоны… Покойся с миром, друг!

С этими словами я открыл запечатанный контейнер и, поймав поток ветра, решительно вытряхнул пепел наружу… В этот же момент ярко сверкнула молния, а спустя пару секунд оглушительно громыхнул раскат грома. Упали первые капли дождя.

– Все, валим отсюда! – Серега швырнул камеру в рюкзак, затем бегом устремился к лестнице. Прямо на ходу накидывая рюкзак на плечи, я бросился за ним. Из-за скользкой поверхности, он споткнулся и едва не полетел вниз. Ухватившись за поручни, я начал спуск первым.

Всего за несколько минут вокруг нас разразилась настоящая буря. Молнии сверкали вокруг чуть ли не ежесекундно, ослепляя яркими вспышками. Капли воды били со всех сторон, вся одежда мгновенно вымокла. Мощные порывы ветра грозились сбросить нас вниз, при этом вряд ли бы кто-то долетел до низа живым.

Антенны натужно скрипели, даже пошатывались. Мы двигались чуть ли не на ощупь, вжимаясь в лестницу – так сильно били в лицо холодные капли и резкие порывы ветра. Казалось, ливень из вертикального, превратился в горизонтальный.

– Быстрее, быстрее! – кричал я, подгоняя Серегу, что был где-то надо мной.

Вдруг молния ударила куда-то справа, кажется, попав в одну из мачт. Брызнули ослепительно-белые искры, но к счастью, без последствий. Я чуть ли не ежесекундно представлял себе, что следующая молния шарахнет в кого-нибудь из нас.

С большим трудом мы спустились еще на один пролет вниз. Я не удержался и, сорвавшись, шваркнулся на межсекционку. Невысоко, но приятного все равно было мало, к счастью, ничего не повредил. Затем продолжил спуск.

Весь обратный путь я мысленно ругал себя за то, что мы пренебрегли правилами и здравым смыслом. Ведь несмотря на быстро портящуюся погоду, мы все равно полезли наверх, рассчитывая все закончить по-быстрому. Можно же было переждать бурю где-нибудь внизу, хоть в том же заброшенном здании, а после спокойно возобновить подъем.

Снова сверкнуло, только уже где-то над нами.

Поскользнувшись на мокром металле, я неудачно зацепился о какой-то штырь. Пришлось рывком сдергивать себя, отчего снова не удержался и резко съехал вниз на несколько перекладин, с силой уткнувшись подошвами ботинок. Ржавый металл сразу на ступеньке не выдержал и отломился с одной стороны. Повезло – я удачно преодолел опасный участок и продолжил спуск. А вот Сереге не повезло.

Сначала сверху раздался оглушительный грохот грома, затем лязг металла, а уже после крик. На меня упала отломившаяся перекладина, больно ударив по затылку. Напарник, сорвавшись, полетел вниз, сбив по пути и меня. Никакой страховки у нас не было, поэтому мы полетели чуть ли не кубарем. Лишь чудом мне не только удалось ухватиться за какую-то трубу, но и остановить Серегу.

– Держись! – истошно заорал я, кое-как держа его за ногу. Тот лихорадочно трясущимися руками уцепился за соседнюю трубу, частично принял вертикальное положение.

Еще не успев ничего предпринять, я вдруг что-то почувствовал. Резко замер в ожидании, сам не понимая чего… Где-то в подсознании промелькнула мысль, что сейчас что-то случится.

И случилось! В следующую секунду мне показалось, что молния ударила прямо в меня… Все тело словно онемело. На этом я практически перестал воспринимать то, что происходило вокруг меня. Помню только острую обжигающую боль, запах горелого и темноту. Еще, быстро удаляющийся крик напарника… Последняя промелькнувшая в голове мысль – вот и полазили!

А затем меня окутала сплошная мгла…

Глава 2. Теперь я в армии

Все произошло так быстро, что я даже не успел осознать – вот он конец.

Это что же выходит, я умер? Причем произошло это из-за глупых амбиций и неверно принятого решения – все, что было нужно, это просто переждать чертову бурю. Правду говорят, поспешишь – людей насмешишь.

Напоследок я не успел подумать ни о свете в конце туннеля, ни о том, куда там устремляются души после того, как покидают бренное тело. Да я вообще ни о чем не успел подумать. Сознание словно отрубили, а потом запустили вновь.

Но если я умер, почему я все еще могу думать? Ну-у нет! Отставить мысли о смерти!

А что это за невнятный шум?

Неожиданно легко открыв глаза, я вдруг увидел вокруг себя незнакомые лица. Все сосредоточенные, взволнованные. На некоторых даже был явный испуг – они смотрели на меня со смесью тревоги и волнения. Это еще что за новости?

Вокруг грязь, унылое серое небо. Я лежал на спине, на чем-то влажном.

Справа кучей навалены строительные материалы, еще какой-то хлам, гора металлолома. Справа от меня протянулась вдаль кирпичная стена, теряющаяся где-то за спинами солдат. Солдат? Ну точно, это же солдаты!

– Младший сержант Жаров! Артем! – откуда-то со стороны прозвучал незнакомый голос. Он был какой-то приглушенный, словно мне уши ватой обложили. – Живой? Как себя чувствуешь?

Ответить было нечего. Да и не до того было.

Я пытался понять, где нахожусь и кто все эти люди? Почему не чувствую боли? Ведь я же должен был упасть с огромной высоты, разбившись о многочисленные балки металлоконструкций ржавых антенн. Черт возьми, да меня же еще и разрядом молнии долбануло! Я слышал, люди после такого не выживают…

Как-то неестественно резко почувствовал, что жутко, до безумия захотелось пить. Жажда накатила с такой силой, что я сам того не осознавая, попытался облизнуть губы. Но сухой шершавый язык лишь скользнул по пересохшим губам. Я едва не закашлялся.

Моргнул пару раз – глаза через раз застилала какая-то мутная пелена. Попытался тряхнуть головой, но почувствовал, что меня затошнило.

– Что… В чем дело? – шепотом, едва слышно пробормотал я. В нос ударил характерный запах жженой изоляции. Его ни с чем не спутаешь.

– Приподнимите его! – скомандовал все тот же голос.

Меня осторожно подняли, усадили на пятую точку и приложили спиной к чему-то твердому, холодному. Почувствовал дискомфорт – штаны и китель были испачканы мокрой грязью.

Несложно догадаться, что передо мной солдаты, только в какой-то странной военной форме. Это точно не охрана с ЗГРЛС! Черт, да я вообще такой формы никогда не видел, по крайней мере, вживую точно. Солдат было трое, погоны у всех пустые. Значит, рядовые?

– Пить… – подумал я и, кажется, сказал это вслух, только сам себя не расслышал.

Мне тут же сунули под нос открытую алюминиевую флягу в светлом тканевом чехле. Сделал глоток – вода не первой свежести, но какая разница? Когда сильно прижмет жажда, может дойти до того, что и из реки будешь пить. Лично с этим не сталкивался, но знал диггера, который как-то заблудился в туннелях метро и непонятно как выживал там девять дней. Без еды и воды. Говорил, что пил прямо из луж, когда встречалась такая возможность.

Обратил внимание, что у меня слегка тряслись руки. И, черт возьми, что-то с ними не так – какие-то они загорелые. А кто снял мои перчатки?!

Да что вообще за ерунда, где это я? Где ЗГРЛС? Где мой напарник Серега?

Быстро осмотрелся и за спинами солдат увидел открытый электрический шкаф, из которого поднимался тонкий шлейф дыма. Так вот откуда воняет проводкой.

– Жаров! Артем! Ну кто тебя просил лезть к рубильнику? – в поле зрения показалось еще одно незнакомое лицо. В офицерской форме, фуражке и погонах старшего лейтенанта.

Почему он меня называет Жаровым? Это же не моя фамилия. И имя… Имя тоже не мое! Что за чушь?!

– Я не помню… ничего… – произнес я, наконец-то расслышав свой голос. С ужасом осознал, что он совершенно не мой. Более низкий, приглушенный. Воспринимался совсем иначе, что меня не на шутку испугало. Я вздрогнул, не понимая, как реагировать на все это. Усилием воли постарался сохранить спокойствие.

В голове все путалось, самочувствие тоже было какое-то странное.

– Так, Павлов! Э-э… Коржов! Отведите его в лазарет! – распорядился офицер, видимо заметив, что со мной что-то не так. – Пусть его Мария Андреевна посмотрит. А остальные наведите тут порядок! В шкаф никому не лезть! Электрика я вам завтра привезу. Ничего страшного, первый раз, что ли?

Меня уверенно подняли под руки, куда-то повели. Я не сопротивлялся, вместо этого пытался понять, почему мои ноги, словно резиновые?

– Артем, ну ты как? – спросил меня тот, что был справа. – Нормально?

Да не Артем я. Я не мог реагировать на это имя соответствующим образом.

– Терпимо. Объясните, что со мной произошло? – сглотнув, пробормотал я. Обратил внимание, что на мне точно такая же военная форма, как и на других солдатах. Только вся мокрая и грязная.

– Тебя здорово током шарахнуло, аж в сторону отлетел! – ответил другой. – Мы бегом к тебе, а ты и не дышишь уже. Елисеев вон прибежал, за голову схватился. Собирался уже искусственное дыхание делать, а ты сам глаза открыл.

Током шарахнуло? Из электрического шкафа? Ладно… Но что это за место? Гаражи какие-то, техника военная. Я едва не подавился, увидев стоящие в ряд темно-зеленые старые грузовики. За ними я различил что-то совсем древнее. Это что, ГАЗ-62?

Да где я, черт возьми?

Зачем тут всю эту рухлядь собрали? Хотя, это объяснимо – скорее всего, на какую-нибудь реставрацию или для музея готовят!

Было очевидно, что это какой-то автопарк. Но где он находился?

Я осмотрелся, надеясь различить антенны «Дуги», но их нигде не было видно – а ведь они немаленькие! Более того, вокруг не было ничего знакомого. То есть абсолютно. Разве что небо – такое же темно-серое, как перед той грозой… Черт возьми! После того, как меня разрядом молнии шарахнуло, я… Падал! Да там разбиться – раз плюнуть! Сто сорок пять метров, высота шестидесяти этажного дома.

И все же я жив… Уж не галлюцинации ли это?

Какие-то солдаты в старой форме, кирзовых сапогах. На ВОХР с объекта точно не похожи… Да и зачем надевать такую форму? Стоп, что-то уж она сильно смахивает на старую советскую! А если я не ошибаюсь, зачем вообще одеваться как советские солдаты? Это что, какой-то розыгрыш? Если так, то крайне неудачный!

– Эй, ну хорош уже! – произнес я, резко остановившись. – Мужики, что здесь происходит?

Оба взглянули на меня с растерянным волнением.

– Да вроде ничего.

– Тема, пошли в лазарет! – на лице того, что вел меня под руку, промелькнуло выражение нерешительности. – Сейчас Машка тебя одним своим видом на ноги поставит!

Чего? Какая, блин, Машка?

– Идем… Идем! – голос у второго чуть повеселел. – Хорошо же тебя приложило! Аж пошатывает…

Кирпичная стена, вдоль которой мы шли, вдруг закончилась. Точнее, сразу после угла просто свернула влево. За ней я увидел мокрый асфальтированный плац, расчерченный ослепительно-белой краской под строевые квадраты. И как раз на плацу несколько бойцов пытались маршировать в ногу, под руководством хмурого прапорщика в возрасте. Получалось это у них из рук вон плохо, отчего «кусок» злился и заставлял повторять строевые приемы снова и снова.

На другой стороне солдатского плаца стояло кирпичное здание штаба, состоящее из двух этажей. Рядом с ним на высоком флагштоке вяло болтался узнаваемый красный флаг. Увидев на нем серп и молот, я остановился. Невольно рассмеялся. Советский Союз?

Дальше я увидел небольшое двухэтажное здание из светлого кирпича – казарма, что ли? А по периметру, во многих местах различался высокий забор из бетонных плит. Ну и как я оказался в воинской части?

К слову сказать, «срочку» в армии я не служил. Еще будучи в университете, пошел на военную кафедру, но был отчислен оттуда из-за проблем с дисциплиной за полгода до окончания. Честно говоря, считаю, что выперли меня тогда незаслуженно, просто декану морда моя не понравилась. Ну и еще тот факт, что я к его дочери подкатывал… Хотя по факту, ничего не было. Это меня намеренно оклеветали. Хорошо хоть все ограничилось только кафедрой и универ я все-таки закончил.

Пока шли, обратил внимание на практически идеальную чистоту вокруг. Деревья покрашены известью, мусора нигде нет, молодая травка растет аккуратно. Везде бордюры, постелен новенький асфальт. Заметил, что во многих местах стоят агитационные стенды на военную тематику, растянуты красные транспаранты с громкими лозунгами. Читать не стал, лишь на одном из них мельком заметил фразу, что-то там про честь солдата, которую никому… По территории кое-где можно было различить офицеров.

В голове все плыло, снова замутило.

– О-о-у… Пустите, меня сейчас вырвет! – простонал я, тут же почувствовав относительную свободу.

К счастью, не стошнило.

Сделал серию глубоких и частых вдохов-выдохов, затем почувствовал, что действительно отпустило. Мельком взглянул на свои руки и вдруг заметил интересный факт. Ранее, на правой ладони, с тыльной стороны, у меня имелась татуировка «Биомеханика». Так вот сейчас на положенном месте ее не было. И кожа на пальцах у меня как будто бы стала моложе.

Более того, я даже чувствовал себя немного иначе. Правда, было смутное ощущение, как после сильного бодуна. Заметил в ощущениях что-то необъяснимое, смутное. Но это чувство медленно растворялось, с каждой минутой становясь все меньше и меньше.

Алкоголем я баловался, признаю. В основном пивом. Но до пьяного визга и необдуманных поступков дело никогда не доходило, свою меру я знал твердо. Всегда включался автопилот, который безошибочно вел меня домой спать. Вот только на «Дугу» мы полезли абсолютно трезвыми, так что какой, к черту, бодун?

– Парни… Где этот лазарет? – тихо поинтересовался я, спустя несколько секунд. Не хотелось торчать у всех на виду. Забиться бы в тихое место, чтобы все обдумать и не наломать дров раньше времени. Что-то мне подсказывало, что никакой это не розыгрыш. Слишком много всего странного.

– Темыч, ну ты это… Хватит уже! – отозвался второй солдат. Кажется, его фамилия Павлов. Этот выглядел хмурым, смотрел на меня с каким-то недоумением. – Чего людей пугаешь? Как будто в первый раз в лазарет идешь! Мария Андреевна тебя заждалась, поди…

И вдруг он как-то странно улыбнулся. Неуверенно, загадочно даже. Как в фильмах ужасов.

– Ладно, ладно. Все нормально… – пробормотал я, окончательно убедившись, что голос не мой. – Просто мысли в голове перемешались, наверное, и впрямь хорошо меня током долбануло. Ничего, скоро соберусь! Сколько там было вольт?

– Триста восемьдесят! – хмыкнул Коржов. – А какая разница-то? Забыл, что ли, как в прошлом году Селезнева насмерть поразило? Я же тебе говорил, не лезть туда. Все равно рубильник менять надо целиком, чинить бесполезно. Только сначала шкаф обесточить нужно было. А ты электрик, электрик…

– Ну да. Пожалуй, ты прав.

Мы продолжили путь и вскоре подошли к небольшому одноэтажному зданию, но уже из красного кирпича, при этом еще и небрежно окрашенного чем-то бордовым. Рядом со входом примостились клумбы с едва вылезшими из-под земли цветами, неподалеку начинали цвести ранние абрикосы. Вокруг уже благоухало.

На торцевой части здания видны несколько окон с белыми занавесками, обитая металлом дверь, небольшой порожек с решеткой для чистки обуви. А рядом, прямо на стене, приколочена неброская табличка с надписью «Лазарет». Первым на порожек поднялся тот, кто упоминал про Машу. Наверное, это здешняя медсестра или фельдшер. Ну или кто там обычно в лазаретах воинских частей сидит?

– Мария Андреевна! Мы к вам пациента привели! – крикнул он в пустоту небольшого коридора, открыв дверь. Я тут же ощутил запах йода и, кажется, касторки. Одновременно заметил, что сослуживцы как-то странно усмехнулись, кинув на меня косой взгляд. Боже, что там за бегемот эта Маша?!

– А? Что там у вас? – из полумрака коридора послышался молодой голос. Приятный, нужно признать.

Раздался скрип и в проходе появилась заспанная девушка, возрастом примерно лет под тридцать с копейками. Весьма симпатичная, в коротком медицинском халатике, немного выше колен. Темные волосы сзади собраны в хвост перетянутый резинкой, в районе груди болтаются очки на капроновом шнурке. Там же висели несуразные наушники от стетоскопа.

– Коржов? Я не поняла! Что тут делает… Жаров? – удивленно пробормотала она, на мгновение, впившись в меня глазами, затем перевела взгляд на одного из сопровождающих. – Павлов? Рассказывайте, что за шутки?

– Да это… Мария Андреевна… Артему, правда, помощь нужна! Нам ротный сказал старый склад вычистить перед дембелем. Ну а там темно, грязно было. Артем полез в электрический шкаф, но там рубильник рассыпался от старости, вот его током и ударило. Он минуту без сознания был, а потом очухался. Плохо ему, пока шли, шатало всю дорогу.

– Так! – медичка, видимо, оценив мой внешний вид, тут же надвинула на себя деловой тон. – Заходи в процедурную! Снимай китель!

Парни хотели помочь подняться, но я отказался.

– Да я и сам могу… – а сам при этом невольно обратил внимание, что Мария Андреевна очень даже ничего.

– Живее! – повысила голос медичка.

Я поднялся по ступенькам, прошел вперед по коридору, свернул направо. Сопровождающие остались на входе.

Здесь и разместилась процедурная, сразу справа у стены стояла кушетка со слежавшейся подушкой. Видимо, здесь медичку и разбудили. Вон, кружка с чаем стоит на столике. Рядом стоял двухъярусный шкаф со стеклянными дверцами, а внутри различались какие-то колбочки, баночки. На подоконнике примостилось небольшое радио, из динамика которого тихо, но бодро пел Юрий Антонов про крышу дома моего.

В воздухе пахло чем-то приятным, цветочным. И еще йодом.

Кстати, пока мы сюда шли, я обратил внимание, что на улице было не очень-то и тепло. Совсем не так, как в зоне отчуждения. Не может быть в июле такой погоды, да и листья на деревьях еще толком не выросли. Больше на конец апреля – начало мая похоже. Ну что за ерунда? Еще одна странность?

Если бегло подвести черту, то получалось, что я очнулся непонятно где, в совершенно незнакомом месте. Вокруг, определенно какая-то воинская часть, много солдат. Было отчетливое ощущение, что тело как будто бы не мое, хотя я не понимаю, как такое вообще может быть. Но уже несколько моментов наводили на эту мысль. Еще эти стенды, советский флаг. А теперь, до кучи, еще и время года не соответствовало! Какого хрена, а?

Было и страшно, и любопытно одновременно. Главный вопрос, на который я хотел найти ответ – как это получилось? И что теперь делать? Может, это глюк? Или сон?

Решительно похлопал себя по щекам, но пробуждения не последовало. Да и лучше мне тоже не стало. Зато удивило медичку.

– Жаров! У тебя все в порядке? Что это сейчас было? – Маша потрогала мой лоб, зачем-то хмыкнула. Заметил, что у нее горячие ладони. – Где болит?

– Самочувствие странное. Вроде ничего не болит, но мысли путаются! – пробормотал я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Затем спросил прямо в лоб, рассчитывая на быстрый ответ. – А какой сейчас год?

– Очень смешно! – сдвинула брови медичка, распутывая шланг стетоскопа. – Тот же, что и вчера. Тысяча девятьсот восемьдесят третий.

– А-э… – я слегка опешил. – А месяц?

– О, господи! Апрель! Двадцать третье апреля, тысяча девятьсот восемьдесят третьего года! Десять минут первого! – выдохнула она, взглянув на часы под потолком. – Жаров! Садись на кушетку! И сними, наконец, китель!

У меня вырвался нервный смешок. Само собой, не из-за кителя, а из-за озвученной даты. Обратил внимание, что на подоконнике с кактусами, лежит журнал «Огонек». Вытянув шею, разглядел дату. Там значился апрель восемьдесят третьего года.

Я с трудом сглотнул! Какого хрена?!

Аж вздрогнул от осознания этого. Тряхнул головой, прогоняя наваждение.

– Чего дергаешься? – она проследила мой взгляд. – Сдался тебе этот журнал?! Сиди спокойно!

Мария Андреевна чуть склонилась надо мной, отчего ее грудь оказалась напротив моих глаз. Почувствовал запах легкого парфюма.

– Так! Откуда на голове шишка?

– Даже не знаю… – сглотнув, сиплым голосом произнес я. – Может, при падении обо что-то твердое ударился?

Некоторое время так и стояли. Он нее пахло чем-то еще, но я никак не мог понять, чем именно. Да и честно говоря, хоть она и была весьма привлекательной, мне сейчас как-то не до этого. Только вот стояла она слишком близко, и это меня насторожило. Но вида я не подал. Снял китель, затем майку.

– Тошнота, головокружение есть? – она тут же приложила холодный кругляш головки. Перемещая его влево-вправо, принялась слушать. Ее инструмент, как и все в кабинете, выглядел каким-то устаревшим, явно не современным.

– Были, пока сюда шли. А как в лазарет зашел, все пришло в норму.

– Как по волшебству, да? – цыкнула она, убирая свои нехитрые инструменты. – Вроде все хорошо, но если хочешь, могу положить тебя под наблюдение!

Мне это показалось странным, но я снова никак не отреагировал.

– Вам виднее, но если нужно… – снова невольно скользнул взглядом по короткому халатику.

– Угу… – она закусила губу, словно что-то обдумывая. – Тогда дуй в подразделение за рыльно-мыльными принадлежностями. Командиру твоему сама доведу, только дежурного по роте оповести. Постельное белье получишь у Тарасова.

– Это кто такой?

– Жаров, заканчивай чудить! Ты бы еще спросил, кто сейчас генеральный секретарь!

– И кто? – я мигом навострил уши.

– Андропов, кто же еще?! – фыркнула Мария Андреевна, посмотрев на меня с подозрением. – Юрий Владимирович!

– А-а… – рассеянно протянул я. – Ну да, конечно.

Было очевидно, что она не шутит. Говорит непринужденно, спокойно. Зачем такое симулировать?

На меня накатила усиливающаяся тревога. Вашу мать, как это так? Я что, действительно погиб, разбившись о металлоконструкции? Предположительно, тело умерло, а мое подсознание, каким-то неведомым образом закинуло в прошлое! В восемьдесят третий год?

Да не может такого быть?

Или может?

Несколько секунд я просто переваривал пришедшую в голову дерзкую мысль, втайне надеясь, что ошибся. Какой-то частью мозга я надеялся, что сейчас откроется какая-нибудь тайная дверь и оттуда покажется довольная рожа Сереги и операторов с камерами. Мне весело объявят, что меня снимает скрытая камера и… Но время шло, а ничего подобного не происходило. Более того, на столе медички я увидел старые советские рубли, какого-то лохматого года.

Черт возьми! Если это галлюцинация, то почему она такая реалистичная? И запахи ощущаются и звуки. Столько мелких деталей. И еще эти странности с телом… Стоп! У меня на левом бедре был большой шрам, полученный еще в детстве! Прямо сейчас, без промедлений, решил убедиться в его наличии.

Вскочив с кушетки, я принялся торопливо расстегивать штаны, но запутался в ремне со звездой до начищенной до блеска бляхе. Такие ремни я видел много раз, но самому надевать как-то не довелось. В мое время их давно более легкими портупеями заменили.

– Э-эй, ты чего, обалдел? – возмутилась медичка, отшатнувшись от меня в сторону. Наверное, со стороны все это действительно выглядело странно и наводило на мысли пошлого характера. Она еще что-то там говорила, но я словно не слышал ее слов.

Не буду описывать весь процесс стягивания с себя влажных штанов, но когда я закончил и остался в одних трусах, то убедился, что на левом бедре у меня никакого шрама нет и в помине. Зато отчетливо услышал гневный голос Марии Андреевны:

– Жаров! Марш в казарму и чтобы духу твоего здесь до самого дембеля не было! Хватит с меня твоих шуточек… Прошлого раза хватило! Юморист, хренов!

Глава 3. Огонь

– Да в чем дело-то?.. – начал я и осекся. В глазах Марии Андреевны читалась злость.

– Вон! Пока я ротного не вызвала! – повысила голос медичка.

Я разочарованно кивнул. Кое-как натянув китель, я направился к выходу, на ходу застегивая ремень на штанах.

Едва выбрался наружу, как стоящие на улице рядовые Коржов и Павлов прыснули со смеху. Само собой, мой растрепанный вид, расстегнутый ремень наводили на определенные мысли.

– Ну, Артем! Ну, молодец, быстро ты однако управился!

Все никак не мог привыкнуть к этому имени. Постепенно становилось легче, но я все равно реагировал не сразу. Нужно иметь в виду, что пока это прокатывает, но долго так продолжаться не может…

– Как она? – весело подхватил другой. – Было?

– Тьфу, блин! – отмахнулся я. – Да ну вас, не было у нас ничего!

– А-ага, ну да. Конечно! И раньше ты сюда не за тем заходил, да?

С одной стороны было как-то неловко, с другой же вполне себе нормальная ситуация. Это даже по-своему круто и заслуживает уважения у сослуживцев – мол, молодец, пошел за первой помощью, а в итоге медсестру захомутал. Смысл доказывать обратное? Раз уж случилось, то пусть так и остается. Все-таки в этом ничего плохого не было – ну, подумаешь… Ладно бы страшная была, так она очень даже ничего. Кстати, выходит, у моего реципиента с этой медичкой что-то было и раньше…

Если я солдат, точнее, младший сержант срочной службы, то мне сейчас где-то девятнадцать-двадцать лет. В том времени мне было двадцать три – разница, в общем-то, небольшая.

Подождал, пока мои сослуживцы повеселились вдоволь.

– Ну, здоровье вроде поправилось… Что дальше? Есть какие-нибудь предложения?

– Через сорок минут обед! – Павлов посмотрел на часы. – А до тех пор предлагаю где-нибудь потеряться. В курилке, например.

Я усмехнулся – кажется, с годами ничего не меняется. Что студенты, что солдаты – суть та же: бесплатная рабочая сила, которая не хочет, чтобы ее эксплуатировали.

Только собирались выйти, но тут сзади проревел недовольный голос:

– Жаров! Твою мать!

Я резко обернулся и увидел какого-то прапорщика. Тот стоял чуть в стороне, в нескольких метрах от угла здания лазарета и буравил меня раздраженным взглядом.

– Блин… – с досадой протянул Коржов. – Вот непруха… Прапорщик Буров!

– Солдат, услышав свою фамилию должен отозваться на нее! – прапор отбросил в сторону бычок, неторопливо направился к нам. – Попробуем еще раз… Младший сержант Жаров!

– Я!

– Ко мне! Бегом, марш!

Повисла пауза.

Прапорщик был каким-то потрепанным, возрастом под сорок. Сам невысокого роста, но очень коренастый. Выглядел неважно, словно весь вчерашний вечер прикладывался к бутылке. Взгляд тяжелый, неприятный. Морда красная, выступающий вперед подбородок, приплюснутый нос. Форма изрядно мятая, а про туфли я вообще молчу.

По уставу, само собой, я должен был подчиниться. Но с другой стороны бежать как собачка вот к этому?..

Выждав пару секунд, я все-таки лениво двинулся навстречу. Но когда я подошел, тот вдруг резко ухватил меня за ворот кителя и притянул к себе.

– Слушай ты, дембелюга! – дохнув на меня перегаром, процедил Буров. – Ты что, не русский? Еще раз на входе в лазарет увижу, яйца откручу! Понял?

Само собой такой тон мне не понравился. Ответил я ему жестко, хоть и не сразу.

– Оп-па… Неуставные взаимоотношения?

«Кусок» дышал с хрипотцой. От него исходил сивушный запах. Видно было, что он еще пьян.

– Ты понял?!

– Пусти, прапор! Пока нос не сломал! – в той же манере процедил я, освободив свой воротник от его хватки. Отошел, демонстративно поправил китель и направился к своим, а Буров так и остался стоять, слегка пошатываясь. Будь иная ситуация, я бы ему в морду зарядил, но вовремя вспомнил про обстановку, в которой оказался. Вряд ли меня по головке погладят, если я начну кулаками махать.

Все втроем отправились в сторону виднеющегося впереди то ли склада, то ли барака. Близился обед, хотя из-за пасмурной погоды казалось, что на дворе уже вечер.

– Буров? – переспросил я, глядя на Коржова. – Чего этому быдлу нужно было?

Павлов с Коржовым переглянулись.

– Темыч… Ты сейчас серьезно? Опять не помнишь?

– Ну а ты напомни, может, голова в норму и придет… – честно посоветовал я, внутренне скривившись – имя, по которому ко мне обращались, немного раздражало.

– Короче… Ты к Марии Андреевне клинья подбивал. Ну и подбил. И не раз. А она баба видная, четверть наших офицеров ходит, облизывается. Буров – ее бывший муж. Он о вас узнал, ну и вот…

Ну, тут мне все стало понятно. Ревность…

Да-а, а прапорщик-то реально дурак, раз такую конфетку профукал! Вот только мне до этого не было никакого дела. Чувствую, Буров еще попортит мне кровь… Конфликт не нужен, но говорить с ним стоит только на трезвую голову.

Солдатскую курилку можно было узнать по наличию небольшой урны, перекрашенной не один десяток раз, приспособленной именно для окурков, да крохотной таблички «Место для курения». Здесь стояли две недавно окрашенные лавочки, росла одинокая раскидистая сосна. А еще здесь было подозрительно чисто. И не только тут. Везде, где мы уже проходили, можно было наблюдать чистоту. Само собой, порядок на территории наводится и поддерживается той самой бесплатной рабочей силой, только из младшего призыва. Честно говоря, давно такого не видел.

Парни закурили, а я отказался.

Еще на третьем курсе универа, после печальных событий с ночным клубом, я бросил курить и начинать снова желания так и не появилось. Наверное, я все же сторонник здорового образа жизни, хотя и не всегда соблюдаю его.

Болтали мы долго. Многое удалось узнать.

Оказалось, что Коржова звали Антон, а Павлова – Виктор. Оба были старослужащими и на непринужденный вопрос, почему к концу второго года службы оба рядовые – ответили стандартной на этот случай фразой, мол, чистые погоны – чистая совесть. Они уже свыклись с тем, что я задавал вопросы, на которые реципиент однозначно должен был знать ответы.

– Слушайте, мужики! – тяжко вздохнул я. – Вот вроде самочувствие лучше, а с памятью беда. Амнезия какая-то. Мария Андреевна сказала, что скоро все пройдет, но как-то неудобно ходить белой вороной. Вы мне подсказывайте, если я где тупить буду, хорошо? Может, быстрее очухаюсь. Самому неудобно, блин. Кстати, напомните, какой город поблизости есть и что у нас за род войск?

– Беда-а! – невесело протянул Антон, глядя на меня с удивлением. – То-то я думаю, ты как пришибленный. Будто подменили тебя. Смотри только при ротном этого не говори, а то он твою амнезию лечить возьмется. Марш-бросками и трудовой терапией. Ладно, раз такое дело… Рядом с нами несколько небольших поселков, ближайший Абрикосовый. Ну а так мотострелки мы, но сейчас вся техника на обслуживании, поэтому безвылазно в части сидим.

– А до дембеля сколько осталось? – поинтересовался я.

Павлов удрученно покачал головой.

– Вот вернемся в казарму, у своего «календаря» и спросишь. Забыть когда дембель, это даже не смешно!

Что еще за «календарь»? С армейским сленгом я был знаком лишь поверхностно, все-таки военная кафедра – это совсем не срочная служба. Тем более, в восьмидесятых годах явно по-другому говорили. И честно говоря, не знаю, были ли «пиджаки» с военных кафедр в те годы… Нет, ну что-то общее наверняка осталось. Придется включать смекалку и вникать во все аспекты, а чтобы сильно не привлекать к себе внимания, нужно продолжать симулировать продолжающуюся амнезию.

За время перекура, который сильно затянулся, я понял, что гарнизон воинской части сравнительно небольшой, всего-то на сто с лишним человек. Время тут шло медленно, ничего интересного не происходило.

Сегодня был четверг, а на субботу ротный обещал всем дембелям увольнительную в поселок. Правда, при условии, что те ничего не натворят. Кстати дембелей было человек пятнадцать, но большая часть находилась в военном госпитале, с каким-то пищевым отравлением.

– Артем, ты бы форму сменил, – заметил Виктор, осматривая мой внешний вид. – А то как в грязь упал, так и ходишь. Молодые увидят, будет неудобно.

– В роту вернемся, я тебе подменку выдам, а эту постирай! – заметил Антон, указывая на мои штаны. Там все еще были следы жидкой грязи, после моего чудесного возрождения в восьмидесятых.

Кстати, если уж я погиб, что там с моим напарником Серегой? Смог ли он спуститься вниз? И если смог, то что предпринял?

И еще гроза эта. Какая-то она странная была, совсем не по прогнозу. Что-то в ней мистическое было, непонятное. Быть может, из-за нее и произошло это так называемое перерождение?

А впрочем, мне-то какая разница?

После перекура мы двинулись в казарму. Уже на подходе я уловил слабый запах дыма, но не обратил на него никакого внимания. Мало ли кто и что жжет?

Двинулись дальше. Случайно обратил внимание на свое отражение в зеркале, что стояло с краю плаца. Видимо, оно стояло здесь для того, чтобы солдаты могли приводить внешний вид в порядок перед утренним осмотром.

Там точно был не я. Увиденное развеяло последние сомнения. На меня смотрел самый обычный парень, лет двадцати. Ничем особенным я не отличался. Карие глаза, прямой нос и коротко стриженные волосы соломенного цвета. Выражение лица дерзковатое, самоуверенное. А вот взгляд задумчивый – ну, оно понятно почему.

Рост около ста восьмидесяти, одет в военную форму цвета хаки. На ногах черные кирзовые сапоги.

– Ты чего там увидел? – спросил Коржов. – Забыл, как выглядишь?

– Да не… – отозвался я. – Помню. А выгляжу как грязный бомж.

– Сейчас вернемся, переоденешься.

Едва мы вошли в казарму, как худощавый и прямой как палка дневальный на тумбочке противным писклявым голосом завизжал:

– Рота! Приготовиться к построению на обед! Форма одежды номер четыре!

– Проскуряков! – скривившись, воскликнул Павлов. – Прекращай пищать! От твоего ультразвука цветы в каптерке завянут!

– Виноват, исправлюсь! – смущенно отозвался тот и вдруг резко изменился в лице. Глаза округлились и он взвизгнул. – Равняйсь!

Сначала я не понял, почему вдруг стало тихо. Мои сослуживцы вытянулись по стойке, при этом едва сдерживая смех. Боец явно перепутал и подал неверную команду. Чуть повернув голову влево, в дверях я увидел офицера в звании капитана. Здоровый мужик, судя по габаритам. Кажется, это и был ротный.

Ну, ясно. При появлении в подразделении командира, подается «Смирно». При чем тут «равняйсь»?! Растерявшийся Проскуряков и сам уже догадался, что перепутал команду, но исправиться не хватило смелости.

– Че ржете?! – криво усмехнулся офицер, окинув взглядом нашу компанию. Затем громким басом прогудел: – Равняйсь!

Сразу вспомнил голос прапорщика Погребняка из фильма «9 рота», которого крутой и лысый Бондарчук играл.

Послышались смешки, но команду все выполнили исправно.

Спустя несколько секунд тишины капитан вышел на центр прохода, заметил на полу кусок грязи, видимо, отвалившийся с чьей-то подошвы.

– Дежурный! – гаркнул командир роты, ища взглядом сержанта. – Пулей ко мне!

Из дальней части расположения, спотыкаясь, выскочил дежурный по роте, с красной повязкой на руке.

– Товарищ капитан! Во время моего дежурства, происшествий не… – переходя на строевой шаг, отчеканил он.

– Отставить, Карпов! – рыкнул капитан. – Строй роту!

– Есть! Дневальный…

– Рота! На центральном проходе становись! – взвизгнул Проскуряков, отчего ротный даже скривился на один глаз. Обернулся к сержанту.

– Я тебя по-человечески прошу, сними с тумбочки это недоразумение! – он указал на Проскурякова. – Что, с нормальным голосом дневального не мог поставить?

– Виноват, исправлюсь!

Хоть опыта срочной службы у меня и не было, в этих вопросах полным профаном я все же не был. Военная кафедра дала некоторые плюсы и общее представление. По крайней мере, я не зеленый дух, а старослужащий, да еще и в погонах младшего сержанта. Стало быть, можно чуток расслабиться! Хорошо бы еще понимать границы, как можно делать и как нет. Ничего, освоюсь. К тому же, судя по всему, скоро дембель.

Вся рота меньше чем за полминуты построилась на центральном проходе. Я занял место во главе отделения, что подсказал мне Павлов. Оказалось, что я был штатным командиром второго отделения – ага, мне бы еще обязанности повторить…

Старшина роты, тот самый прапорщик, что муштровал бойцов на плацу, проверил наличие личного состава.

– Рота смир-рно! Равнение на середину! – три строевых шага, затем доклад. – Товарищ капитан, рота на центральном проходе построена! Лиц, незаконно отсутствующих, нет! Доложил прапорщик Киреев.

– Вольно! – задумчиво произнес командир. – Значит так, товарищи солдаты…

Вдруг на тумбочке дневального громко зазвонил телефон.

– Дневальный по роте, рядовой Проскуряков! – боец хоть тут не растерялся. – Есть! Так точно, секунду… Товарищ капитан, вас из штаба!

Ротный молча подошел к посту дневального и взял трубку.

– Капитан Глебов!

Пару минут он только слушал и хмыкал. Затем кивнул и, пробурчав что-то в ответ, вернул телефонную трубку на корпус аппарата.

– Значит так, воины! – произнес он, встав перед строем. – Обед отменяется! Набьете желудки сухими пайками.

Тут же со всех сторон послышался недовольный ропот.

– Тишину настроили! – он обвел роту хмурым взглядом. – В пяти километрах отсюда крупный пожар, горит лес. Пока не установлено, но похоже на поджог. Угроза в том, что на пути пожара стоит небольшой поселок, а там старый склад ГСМ. Если огонь дойдет дотуда, сами понимаете. Пожарные расчеты только что взялись за дело, но их мало и они не справляются, а время на исходе. Попросили наше командование о помощи. Задача следующая – оказать содействие и эвакуировать жителей. Вопросы?

– Вопросов нет! – заверил старшина, ответив за всех.

– Вот и хорошо. Тогда на сборы три минуты и марш на плац! Форма одежды номер четыре, лишнего не брать. На всякий случай только бушлаты. Все. Скоро подъедет автобус! Командуйте, старшина!

– Есть! – отозвался прапорщик, обернувшись к подразделению. – Рота, разойдись! Построение через три минуты!

Дальше все закрутилось само собой. Я просто повторял то, что делали мои сослуживцы. Ничего феноменального в этом не было. Рота оказалась неполной и насчитывала лишь шестьдесят четыре человека – что это, учебка?! По штату имелось два взводника, у них по заместителю из сержантского состава. И четыре командира отделения. Еще был старшина, но как я понял, назначен он был недавно.

Не прошло и трех минут, как все бойцы уже стояли на центральном проходе, в полной экипировке.

– Все? – уточнил старшина, окинув взглядом строй. – Напра-во, на выход, бегом… марш!

«Ну, зашибись! – подумал я прямо на ходу. – Ни хрена себе, с корабля на бал! Вот это мне подфартило! Не успел вкус жизни почувствовать, как встрял в какую-то спасательную операцию. Ну, наверное, это даже хорошо, быстрее адаптируюсь».

Автобус – старенький ПАЗ грязно-желтого цвета, даже не помню какой модели, только что подъехал к плацу. Остановился, но двигатель глушить не стал.

– Семенов, Жаров, Ильин! Грузите свои отделения!

Сам-то я человек не совсем военный, но придерживался мнения, что в армии царит бардак. Ан нет, выходит, ошибся. Видимо, наше подразделение частенько отрабатывало вводные, а потому каждый знал, что и как делать. Была небольшая суета, но это нормально. Ну и, наверное, в Союзе иначе относились к подготовке личного состава. Тут я, к сожалению, был не в курсе.

Как командовать отделением я понимал лишь отчасти, но, к счастью, первое отделение уже начало выполнять подаваемые команды, а мне нужно было только повторить то же самое для своих.

Загрузились в автобус довольно быстро.

Всего здесь было сорок человек – исключение составляли те, кто стоял в нарядах и находящиеся на излечении в госпитале. Не прошло и минуты, как в салон влез командир.

Я снова обратил внимание, что выглядит он сурово. Довольно высокий, коренастый в плечах. Хорошо развит физически, взгляд уверенный. Команды четкие, лишнего не озвучивает. Про таких говорят – человек на своем месте. Все коротко, строго по делу. Вот это я понимаю, офицер с большой буквы. Впрочем, выводы делать пока рано, первое впечатление бывает обманчивым. Тем более с моим-то опытом…

Автобус быстро проскочил через контрольно-пропускной пункт, где наряд уже распахнул массивные ворота. Только и мелькнула большая красная звезда…

Пейзаж вокруг был унылым. Пасмурно, повсюду грязь. Видимо, вчера был дождь. Зеленая трава еще толком не вылезла, молодая листва тоже. Я снова ощутил запах дыма, только на этот раз сильнее. Несло с севера.

– Гляди! Дым на горизонте! – заметил Коржов, указывая в том направлении, в котором двигался наш автобус. И верно, там, куда мы ехали были видны густые клубы бело-желтого дыма, поднимающиеся к небу, но при этом, сносимые ветром в нашу сторону.

– А было что-то подобное раньше? – спросил я.

– Смотрю, амнезия не проходит? – вздохнул Антон, покачав головой. – Да не, на пожарах мы еще не были. На строительных работах были, на уборке картошки в прошлом году тоже. Пару раз на поиски местных жителей еще выезжали. Раз грибники потерялись, так мы их почти сутки искали. А второй раз дети в лес ушли за ягодой и заблудились. Пока мы их пытались найти, те уже сами к дому вышли. Только вот нас оповестили об этом уже ночью. Ужинать пришлось прямо там, сухими пайками.

Впереди все было затянуто дымом. Судя по всему, пожар был действительно серьезный. Впрочем, в те годы привлекать бойцов срочной службы на все подряд, было абсолютно нормальным явлением.

Пока ничего похожего на поселок впереди я не видел, но это еще ни о чем не говорило. Автобус съехал на хорошо раскатанную сельскохозяйственной техникой грунтовую дорогу, замедлил ход. Вскоре впереди показалась большая роща и открытые очаги пламени, растянувшиеся по фронту на довольно большое расстояние. Дальше, всего в десяти метрах виднелась граница поселка. Сложно было понять – отсюда я видел только крыши домов, деревья, заборы и какие-то строения вроде сараев или курятников.

На грунтовой дороге, среди мелких кустарников и травы стояли пожарные машины с включенными проблесковыми маячками синего цвета. Это были классические двухосные сто тридцатые ЗИЛы.

Тут и там были размотаны пожарные шланги, бегали люди в черно-белой защитной одежде и больших шлемах. Невольно засмотрелся на их работу – ведь ранее я хотел стать пожарным, жаль, дело так и не дошло.

Наш автобус проехал чуть дальше по дороге и остановился на половине пути. Тут же стоял желтый милицейский «бобик», трактор и прицеп с бревнами.

– Выходим строиться!

Выгрузились быстро, построились. Я сразу заметил, что в сторону поселка дует довольно сильный ветер.

Пока наш ротный, капитан Глебов беседовал со старшим офицером пожарной охраны, мы смотрели на то, как люди пытались локализовать пожар. Как назло, здесь раскинулась целая роща, где было много старых сосен, большая часть из них была сухой. А, как известно, хвойные леса горят лучше всего. Землю застилал сухой ковер из осыпавшихся за прошлые годы иголок и листьев. Повсюду валялись сухие ветки, бревна. Невооруженным глазом было видно, как ветер подгонял пламя вперед, как раз на примостившийся рядом поселок. Видно было что, несмотря на усилия пожарных и помощь некоторых местных жителей, с пожаром им справиться не удается – слишком большие были очаги. Но сами по себе пожары не случаются, значит, кто-то помог.

Периодически все тут затягивало густым и едким дымом.

Между границей поселка я разглядел какую-то огромную бочку, частично вкопанную в землю. Вкопанные таблички говорили о том, что внутри нее огнеопасные нефтепродукты. Рядом стояли трактора, прицепы. Виднелась пара гаражей, каких-то непонятных строений. Судя по всему, это и есть старый склад ГСМ, на территории которого кто-то додумался разместить трактора. Не удивлюсь, если бочка полная.

Более того, старые сосны росли прямо над ней, и скоро пожар дойдет и дотуда.

– Всем внимание! – вернувшийся ротный Глебов начал издалека. – Пламя надвигается на поселок, а многих жителей нет дома. Кто-то задействован на посадке, кто-то в коровниках на востоке. В домах могут быть дети, старики. Задача всему личному составу – эвакуировать всех, кого возможно. Идите от дома к дому, проверяйте все строения и сараи. Точной информации нет, но не удивлюсь, что вон в той бочке еще есть горючие материалы и если до них дойдет огонь, пыхнет знатно. Подгоняемое ветром пламя накроет чуть ли не треть всего поселка. Всем быть предельно внимательными и осторожными, не геройствовать. Не копайтесь. Командиры отделений – контролируйте свой личный состав. Только эвакуация, к самому пожару не лезть! И обращайте внимание на пожарных – они дадут сигнал, когда пламя подойдет слишком близко. Старшина, командуйте!

– Рота, бегом к поселку! Марш!

И все сорок человек рысцой, по воображаемой дуге, рванули к домам впереди. Вроде бы все просто для сорока человек – обойти дома и вывести всех, кого найдем. Само собой, местные тоже не сидели сложа руки – многие уже покидали свои дома, тащили имущество. Кто-то пытался помогать возводить земляной вал. Но среди дыма по-любому будет неразбериха, кто-то может вообще спать или не оценить степень угрозы.

И неважно, что большинство жителей просто наблюдали за пожаром с безопасного расстояния. Ситуация осложнялась тем, что огонь шел не единым фронтом, а отдельными частями, как бы охватывая населенный пункт кривой подковой. А перед поселком как раз и была та самая злополучная бочка. Даже если в ней и нет топлива, паров там могло собраться много и когда сюда дойдет огонь, может не кисло так шарахнуть. А может, и нет, чёрт его знает.

В ход у пожарных шли лопаты, топоры и ломы. Наивно полагать, что раз их основная задача – тушение пожаров, то кроме брандспойтов с водой у них ничего нет. В действительности все совсем не так.

Помнится, что перед тем как я решился поступать в Воронежский институт Государственной противопожарной службы МЧС России, несколько недель штудировал интернет, изучая материал. В восьмидесятые годы Министерства Чрезвычайных Ситуаций еще не было, а защитой населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного, техногенного и биолого-социального характера занималась пожарная охрана в составе Министерства Внутренних Дел СССР и система гражданской обороны. И работа у них была самая разнообразная. Начиная от спасения кошек с деревьев и заканчивая масштабными техногенными и природными катастрофами. Само собой, тремя словами все это не описать…

Было очевидно, что ветер поменял направление, и поселок затянуло дымом, отчего воспринимать общую картину происходящего было непросто. Видимость существенно упала, но приближающееся пламя было видно издалека.

– Жаров! Бери второе отделение и дуйте влево! – громко командовал старшина Киреев. – Те дома, что на окраине – ваши. Проверить каждый дом, каждую комнату. Как закончите, отводи людей на безопасное расстояние и ждите дальнейших указаний. Самое главное – не лезть туда, где опасно! Не геройствовать! Понял?

– Понял! – отозвался я, немного растерявшись. Командовать людьми мне еще не доводилось, да и честно говоря, командир из меня сейчас не очень. Но уже через секунду вспомнил, что для всех я младший сержант Жаров, так почему бы не соответствовать действительности? – Отделение, за мной. Бегом, марш!

И мы побежали. Рядом пыхтел Коржов, Павлов был сзади. Перемещаться по прошлогодней пахоте было неудобно, особенно в тяжелых кирзовых сапогах. Благо, это расстояние мы преодолели быстро.

Как я и говорил, сослуживцы тоже были дембелями и, к счастью, находились в моем отделении. С ними надежнее, тем более мои чудачества приняли за чистую монету. Удачно я все спихнул на придуманную амнезию.

Эта часть поселка оказалась ближе всего к опасной зоне – площадка с огромной бочкой была всего в двадцати метрах от первых дворов. Она была обнесена оградой, наверное, чтобы местные не совались. Но это с одной стороны, а с другой ворота были открыты и там стояли синие трактора, которые, скорее всего, и обслуживались здесь же. А это значит – разлитое масло, горючка, в общем, полный букет. Уже чувствовался жар, приносимый сюда умеренным ветром. Времени у нас было немного.

– Если там есть топливо, может знатно рвануть! – насторожился кто-то из бойцов, с тревогой глядя на темную емкость.

– Не рванет! – заверил я. Само собой я этого не знал, но одна из задач командира, неважно какого звена, не допускать паники у подчиненных. – Быстрее начнем, быстрее закончим и уберемся отсюда! Пошли!

Не знаю, правильно ли я делал, но тут либо так, либо стоять столбом. А я всегда был человеком решительным – нерешительный руфер уже одной ногой в могиле!

Как бы там ни было, но вверенное мне отделение все прекрасно понимало и разбежалось по близлежащим домам. Примерно то же самое наблюдалось и с другой стороны поселка, где работало другое отделение. По крайней мере, в дыму я видел других солдат.

Некоторые ворота на участках были открыты, и тогда проникнуть внутрь дворов и расположенных там домов было несложно. Другие, наоборот, были закрыты – приходилось обходить или перелезать их сверху.

Как мы и предполагали, в домах оставались старики. Уже в первом же дворе мы увидели дряхлого деда, возрастом лет под восемьдесят. Тот стоял на крыльце, глядя в сторону приближающегося пламени. Из-за проблем со слухом он не понимал, что происходит и чем все чревато. И таких людей было сразу несколько.

Вообще, нелегко объяснить старому человеку, что риск очень велик и нужно уходить из опасной зоны. Многие из них всю жизнь прожили в этих домах и покидать их сейчас попросту отказывались. Приходилось убеждать, а некоторых случаях аккуратно применять силу и уводить людей принудительно.

В одном из домов нашли девочку лет восьми. Она присматривала за младшими сестрами, пока родителей не было дома. Эвакуировали и их – все-таки с детьми проще.

От силы прошло минут шесть-семь, а мы, словно безумные, носились от дома к дому. Хоть поселок и был относительно небольшим – может, домов на сто, все равно пришлось изрядно попотеть. Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент раздался крик старшины:

– Жаров, Ильин! Уводите людей, пламя слишком близко!

И верно, с высокого крыльца одного из домов, я увидел, что несмотря на предпринимаемые меры, очаги пламени добрались до тракторов. Тут и там уже желтели свежие очаги. Так же я заметил, что пожарные машины спешили покинуть опасный сектор.

Прибежал кто-то из бойцов третьего отделения.

– Товарищ младший сержант! – обратился тот ко мне. – Прапорщик сказал, что емкость почти полная. Нужно уходить.

Несмотря на то, что я вспотел от интенсивности работы, меня пробрал озноб. Навскидку прикинул, что в бочке около десяти тонн нефтепродуктов – все это рванет так, что мало не покажется. А учитывая усилившийся ветер, пламя понесет точно на поселок. Мы ведь еще не закончили!

– Дерьмо! – проворчал я, спешно соображая, как действовать дальше. Оглянулся к своему отделению – собрались еще не все. Лица у многих были нерешительные. Территория была сильно задымлена, мы вполне могли кого-то пропустить.

Со стороны пожарных послышались крики – они уходили, риск был слишком велик. Из-за недостатка техники и квалифицированных людей, локализовать основной очаг своими силами им не удалось, хотя они пытались как могли.

Видно было, что еще немного и объятая пламенем бочка, вспыхнет… Но тут откуда-то спереди, из «красной зоны», что попадала в область взрыва, раздался истошный детский крик… Ребенок звал на помощь!

Глава 4. Герой

Оглянулся и увидел лишь растерянные лица своих сослуживцев. Ну еще бы – конечно же, никто из них не хотел рисковать жизнью – со стороны оно же безопаснее.

А тем временем детский крик повторился и, недолго думая, я выхватил плащ-палатку, накинул ее на плечи и бросился вперед. Несмотря на задымленность, я приблизительно понимал, откуда звали на помощь и в каком направлении мне двигаться.

– Жаров! Ты куда?

– Стой, дурак! – где-то сбоку рявкнул прапорщик Киреев, но я не обратил на него никакого внимания. Чего стоять и сопли жевать?

Пробежал через проулок, миновал какой-то сарай. Ворвался в нужный двор и бегло осмотрелся. Увидел кирпичный дом, но входная дверь была распахнута – значит, кто-то из наших там уже побывал и людей внутри нет. Но откуда же просили о помощи? Рванул вправо и почти сразу увидел небольшую пристройку с чердаком. Наверное, ее просто не заметили, когда выводили других людей.

– Помогите! А-а-а… – раздалось совсем рядом, затем обладатель голоса закашлялся. Кажется, это подросток. Девочка.

Оглянулся в сторону пожара – желтый свет, пробивавшийся через дым, был уже у самой границы, а это плохо… Чертова бочка рванет с минуты на минуту! Скорее всего, у пожарных просто не осталось средств, чтобы локализовать столько очагов пламени. Из-за гоняемого ветром дыма ни черта не видно, только едва угадывался остов ближайшего трактора.

Я ворвался в пристройку, с ходу вышибив деревянную дверь плечом. Проскочил вперед и увидел крышку люка, который прикрывал проем в погреб. Решительно распахнул его – запахло сыростью.

– Эй, живые есть? – крикнул я, заглядывая внутрь. В ответ тишина.

Немного дыма уже проникло в помещение, поэтому я закашлялся. Хотел выскочить обратно, но тут…

– Дяденька солдат помогите! – раздалось откуда-то сверху. Голос жалобный, всхлипывающий. Среагировав на голос, сразу же увидел распахнутый в потолке люк, ведущий на чердак, а в проеме голову перепуганной девочки, лет десяти.

Я подскочил к проему, но едва не споткнулся о сломанную приставную лестницу – в голове сразу сложилась простая картинка. Девчонка, видимо, испугавшись, зачем-то полезла на чердак. Ну, ребенок – что с него спрашивать? По какой-то причине старая лестница просто рухнула вниз, сломавшись пополам.

– Прыгай вниз, я тебя поймаю! – глядя ей прямо в глаза, крикнул я, приняв верное решение.

– Я боюсь! – всхлипнула та, помотав головой. Только волосы растрепались.

– Прыгай! – настойчиво повторил я. – Или задохнешься! Что родители без тебя делать будут?

Девчонка сомневалась, а я терял драгоценное время. Она-то не понимает, что времени попросту не осталась и основная угроза еще только надвигается.

– Я тебя очень прошу, прыгай. Обещаю, поймаю. Можешь с закрытыми глазами прыгать.

– Хорошо! – наконец-то пробормотала она. На глазах слезы застыли, но старается не реветь. Закашлялась, вдохнув в легкие едкого дыма.

Она нерешительно свесила ноги вниз, затем по моей команде соскользнула вниз, где я ее успешно поймал. Дрожа от страха, девочка тут же вцепилась в меня, как в спасательный круг. Я схватил со стола какое-то полотенце, смочил в стоящей рядом большой бочке с водой.

– Закрой им лицо и дыши через нее! Поняла? – громко произнес я. Даже не знаю, откуда в голову пришла эта мысль – может, из фильма какого-то, может, из книги…

Та кивнула, маленькой ручкой прижала к лицу мокрую ткань. Уже вовсю чувствовался жар, который нес сюда ветер. Я быстро повторил то же действие для плащ-палатки, накрыв нас ею сверху. Если пыхнет – не спасет, но хотя бы секунду может и подарит.

– Все, сейчас мы отсюда уйдем! – выдохнул я, заметив, что снаружи стало как-то совсем светло. – Я тебя буду держать на руках. Ничего не бойся! Готова?

Та кивнула.

Но мы не убежали…

Вдруг снаружи оглушительно грохнуло, да так сильно, что выбило часть стекол, а дом заходил ходуном. Я сразу же понял, что произошло – пламя все-таки добралось до емкости с топливом и от резко скакнувшей температуры, все рвануло. Счет пошел на доли секунды – еще немного и стена огня прожарит нас до костей. А помирать во второй раз как-то не хочется. Вряд ли судьба даст мне еще один шанс!

Дом попадал в «красную зону», границы которой я, конечно же, определил лишь приблизительно.

– Погреб! – промелькнуло в голове. План созрел сам собой.

Решительно бросившись к распахнутому люку, я буквально зашвырнул девчонку вниз. Следом бросился и сам, вот только чуточку не успел.

Ворвавшееся в пристройку пламя вынесло окна, окутало все вокруг. Падая в люк, я зацепился за что-то острое, что пропороло мне кожу на боку, попав под задравшийся китель. Помимо оглушительного грохота и гула, я успел услышать, как громко хлопнула упавшая крышка люка, отрезав нас от вспыхнувшей наверху огненной бури.

Упал я, мягко говоря, не совсем удачно – сильно ударился виском о какую-то деревянную балку. Прострелила острая боль, которая меня едва чувств не лишила. Пламя успело обжечь руку, несмотря на то, что я был частично накрыт мокрой плащ-палаткой. Ощутил острую боль в боку, почувствовал что-то мокрое и липкое под кителем. Из-за того, что в погребе было темно, я ни черта не разглядел. В голове гудело, накатила какая-то слабость. Ох, хорошо же я приложился…

– Эй, ты как там? – негромко произнес я, скривившись от боли.

Вдруг в стороне вспыхнул свет – девочка зажгла керосиновую лампу, висевшую на балке. Судя по всему, она не пострадала при вынужденной «эвакуации»…

Я с трудом засунул ладонь за пазуху, вытащил ее наружу и увидел кровь. Много крови.

– Да твою же за ногу! – подумал я, очень хорошо ощутив, как нарастает глухая боль в обожженной руке. Вроде несильно, но попробуй тут разбери…

– Дяденька, вы ранены! – девчонка была тут как тут. Смотрела на меня жалостливыми глазами, не знала что делать. Картина патовая – ей только свечки не хватает и белых тапочек.

Но я почти не слышал ее – мне становилось все хуже и хуже.

– Слушай… внимательно! Как услышишь наверху голоса, кричи изо всех сил! Поняла? – пробормотал я, чувствуя, что долго не протяну. Голова закружилась.

Я попробовал подняться, но тут же завалился обратно… Глаза закрылись сами собой, и я провалился во тьму…

– Так, герой! Просыпаемся! – где-то рядом, буквально в каком-то метре раздался отчетливый женский голос. – Давай-давай, хватит бока отлеживать.

Ощутил, как под нос сунули что-то мокрое, прохладное и дурно пахнущее. Само собой, это был нашатырь – все, кто хоть раз его нюхал, уже не забудут этот жуткий запах. Кстати, а его ведь не во всех случаях разрешено использовать, но видимо, в восьмидесятых годах этого еще не знали. Точно знал, что эпилептикам он противопоказан.

Зачем же так резко-то? Разве так можно?

Тем не менее я вздрогнул. Качнул головой и, с трудом открыв глаза, закашлялся.

Увидел перед собой женщину лет сорока пяти, в белом халате. Короткие кудрявые волосы, сверху белый головной убор. Сразу понял, что передо мной врач – лицо внимательное, сосредоточенное. В руках несколько исписанных листов бумаги. За ней со скучающим видом стоит медсестра, у которой в руке больничная утка.

Меня аж передернуло. Значит, я в госпитале?

Ну точно, я был в больничной палате – уж их-то ни с чем не спутаешь. Стены, примерно до уровня человеческого роста выкрашены бежевой краской, дальше побелка. А под потолком висят лампы в древних плафонах белого цвета, очень напоминающих горшки. Рядом, справа и слева стояли заправленные кровати, но других пациентов на них не было. У моей кровати стоит капельница на треноге, рядом тумбочка. А на ней эмалированная посудина с жуткого вида стеклянными шприцами и толстыми иглами. От одного их вида стало не по себе.

– Ну вот! Отлично! Хорошо продрало, да? – улыбнулась врач. В ее голосе послышались позитивные успокаивающие нотки. – Как себя чувствуешь?

Но ответить я был пока не готов, потому что еще не осознал собственных ощущений. Кажется, болело где-то в боку. И еще жгло в районе правого запястья. И голова гудела.

– А вы кто?

– Я начальник отделения хирургии, Рубцова Алиса Сергеевна, – представилась та.

Хирургия – само по себе слово страшное. Мне аж не по себе стало – я что, попал под нож?! С детства больницы терпеть не могу. Именно больницы, а вот к поликлиникам относился приемлемо.

– Ну что, Артем, поздравляю. Ты настоящий герой!

Плохо помню, что там в подвале было. Кажется, я отрубился.

– Что со мной? – тихо спросил я. – Это больница? Как я тут оказался?

– Ты в военном госпитале, все хорошо. Ничего серьезного, но пару недель поваляться здесь все-таки придется. Подлатаем тебя, а там и дембель не за горами. Не переживай, организм молодой, все заживет как на собаке. Это я тебе обещаю.

Я чуть кивнул, попытался пошевелиться, но что-то мне не понравилось. Хотел откинуть теплое шерстяное одеяло, но врач тут же остановила меня.

– Лежи пока… Артем, будет лучше, если ты не будешь делать лишних движений.

– Что со мной? – тихо спросил я.

– Ну… – женщина на мгновение задумалась, заглянула в бумажки. – У тебя небольшой ожог второй степени правого запястья, около четырех процентов. Еще сотрясение мозга, видимо, ты обо что-то сильно ударился. Ну и самое плохое – при падении в подвал, ты зацепился за торчащий гвоздь, который распорол тебе кожу на боку, пострадала мышца. Даже ребрам чуть досталось. К счастью, внутренние органы не пострадали. Рану мы зашили, тщательно обработали. Теперь нужно ежедневно менять повязки, колоть антибиотики и витамины. Организм сам войдет в колею.

– То есть, жить буду? – я попробовал пошутить, а кровать в такт скрипнула пружинами.

– Обязательно! – улыбнулась Алиса Сергеевна. – Организм у тебя молодой, крепкий. Ну и как я уже сказала, на солдатах все заживает как на собаке.

Отличное сравнение, блин. Тем не менее, я попытался выдавить улыбку.

– Как спасенная девочка? – поинтересовался я, вспомнив причину, по которой я оказался в госпитале. – Цела?

– С ней все хорошо, насколько я знаю.

– А что с тем поселком, что был на пути лесного пожара?

– М-м… Не думаю, что я та, кто должна тебе обо всем рассказать. Да и какая разница? Это не твоя проблема. Ты и так сделал куда больше, чем требовалось. Ладно, мне пора – пациентов еще много. А ты отдыхай и набирайся сил. Вот Валентина тебе все расскажет, – она указала на стоящую рядом медсестру.

– Спасибо вам.

Алиса коротко кивнула, затем ответила:

– Да мне-то за что, я всего лишь делаю свою работу. Это тебе спасибо, что не побоялся и спас от смерти десятилетнюю девочку. У нее вся жизнь еще впереди. Кстати, ее родители уже второй день под госпиталем дежурят, хотят лично поблагодарить.

– Да ну, ерунда! – попытался отшутиться я. – Любой бы на моем месте так сделал.

– Не любой! – твердо ответила Рубцова. – Уж я-то знаю, о чем говорю!

Затем она удалилась, а ко мне подошла медсестра, уже пожилая женщина. Сзади нее была видна несуразная подкатная тележка, на которой стояла глубокая тарелка и кружка. Я ощутил молочный запах каши.

– Ну что, Артем… – приветливо начала она, повесив на спинку кровати белое вафельное полотенце. – Есть хочешь?

– Есть такое дело… – признался я, убедившись, что в тарелке точно каша. Затем добавил. – Очень!

Ну… Что сказать-то? Будни в военном госпитале оказались скучными!

Подъем в семь тридцать утра, что особенно раздражало. Ну, какой смысл вставать так рано? Все этот армейский распорядок – госпиталь-то военный. В самое первое утро, едва услышав пионерскую зорьку, я вздрогнул, но уже через несколько секунд вспомнил, где я нахожусь. Советский Союз, в эпоху застоя – меня тогда еще и в проекте не было. Более того, даже мои родители только-только в школу пошли…

Затем шел завтрак. Вставать мне первые дни запрещалось, а потому и процедура питания происходила в частично горизонтальном положении. Затем шли какие-то процедуры, опять процедуры и снова процедуры до самого обеда. Потом отдых и сон. Разрешалось читать, играть в шахматы или немного в карты. Азартные игры строго запрещались, за это даже гоняли. Потом была прогулка по внутреннему дворику, где по слухам даже имелся небольшой пруд. Само собой, на прогулку по понятным причинам в первые дни я не попадал.

Потом шел ужин, снова процедуры. И сон. Наверное, именно так был распланирован весь курс лечения – честно говоря, так можно и с ума сойти. Двадцать четыре часа лежать на кровати оказалось той еще пыткой. После моих бурных приключений, находиться на одном и том же месте, пересчитывая спиной пружины – настоящее мучение.

Кроме медсестер и врачей, никто меня не навещал. Тяжело все время быть одному, да еще и в одном и том же положении. Лишь к вечеру третьего дня ко мне подселили какого-то толстяка-ефрейтора, которому недавно аппендицит удалили. Тот все время спал, а во время бодрствования предпочитал молчать.

Спасибо Валентине, откуда-то принесла небольшой радиоприемник, который хоть немного скрашивал мое пребывание в палате. Помимо старых песен, услышал и много новых, о которых раньше даже не догадывался. Одну только «траву у дома» послушал раз двадцать.

А спустя еще сутки, дверь в мою палату открылась и вошел наш ротный, капитан Глебов.

– Ну что, Жаров! Как здоровье? – прогремел он, кинув хмурый взгляд на спящего пациента на соседней койке. – Это кто?

– Здравия желаю, товарищ капитан! – я вспомнил, как учили разговаривать с офицерами и военнослужащими в целом. – Нормально. Сосед по палате. Да он спит все время, так что не обращайте внимания.

– М-м… Это хорошо! – он немного помялся, затем взял табуретку, поставил рядом с моей кроватью. – Много говорить не люблю… Честно говоря, я удивлен твоему поступку. Храбро и безрассудно, но эти два понятия всегда ходят рядом. Это достойно уважения, ведь ты жизнь человеку спас. Причем не просто человеку, а ребенку, у которого еще все впереди. Ранее, как солдат, ты никак себя не проявлял, даже наоборот – периодически влезал в некоторые истории, в которые было лучше не вляпываться. Я понимаю, что старикам до демобилизации осталось недолго, и, наверное, поэтому закрываю глаза на всякую ерунду. Ты мне скажи, как так получилось, что ты пошел на такой риск?

– Да я даже не знаю, что на меня нашло в тот момент. Просто понял, что если не помогу я, никто не поможет! – пробормотал я, но заметив озабоченность на лице офицера, спросил: – Но, наверное, вы не за этим пришли?

– Молодец, наблюдательный! – хмыкнул Глебов. – Артем, тут вот какое дело… То, что ты приказа ослушался, это понятно. А вот то, что не испугался и бросился спасать ребенка, это достойно уважения. По секрету скажу тебе, что об этом даже в газете собираются напечатать. Более того, кое-кто со стороны местного исполкома убедил командование части наградить тебя за проявленную доблесть и разумную инициативу. Медалью.

– А вот это неожиданно.

– Ты погоди, дослушай… – нахмурился офицер. – Такие мероприятия обычно втихую не проходят. Приедут эти, как их… Репортеры и, конечно же, захотят взять у тебя интервью. Вот только командование не хочет все раздувать. Понимаешь, о чем я?

Само собой, за прошедшие дни я многое успел обдумать. Все, что касалось случившегося, я прокрутил в голове не один раз и сделал для себя любопытные выводы. Очень уж меня смущал тот факт, что старый склад ГСМ кто-то из командования передал в чье-то пользование, а тот хитро приспособил ее под тракторное депо. Ну, вроде как отдал ее в пользование трактористов, причем незаконно. Более того, очевидно, что взорвавшаяся емкость по документам должна быть пустой, а на деле получилось иначе. Пожарные тоже молодцы – то ли зря потеряли много времени, то ли их кто-то тормозил, но почему-то они несильно-то и торопились принимать меры для того, чтобы предотвратить взрыв. Да и пожар этот… Сами по себе пожары не случаются!

– Дайте догадаюсь, товарищ капитан… – тихо произнес я, подбирая слова. – Тот склад ГСМ формально не существовал? Точнее, существовал, но исключительно как списанный, да? Если бы не бочка, никакого взрыва не было бы! Следовательно, будут искать виновного…

– Так… Жаров! – ротный привстал, кинул настороженный взгляд на спящего ефрейтора, затем понизил голос. – Ты давай-ка, обороты сбавь. Еще молод, мало что понимаешь… Сейчас это уж точно не твоя проблема. Командование во всем разберется, а ты не болтай лишнего газетчикам. Мол, ничего не видел, ничего не слышал. Просто в сложной обстановке проявил смекалку и решил помочь ребенку. Это ясно?

– Так точно! Более чем… – сухо кивнул я, верно уловив мысли командира. Было видно, что тема ему эта неприятна и пришел он сюда не по своей воле, а по указанию вышестоящего командования. Капитан Глебов казался правильным офицером, скорее всего, ему сверху погрозили пальцем и намекнули, чтобы поскорее бойцу, то есть мне, закрыл рот от греха подальше. В наше время такого дерьма везде полно…

– Хорошо. Репортеры приедут послезавтра в двенадцать часов. Торжественное награждение пройдет здесь, в госпитале. Будут люди из исполнительного комитета, представитель от партии, наш командир части, еще офицеры… Так что ты смотри, лишнего не ляпни! Вопросы есть?

– Кто-то еще из наших пострадал при пожаре?

– Нет. Взрывом только несколько домов сожгло, за границы поселка не вышло. Среди местных потерь нет, всех эвакуировали вовремя. К ночи пожар был полностью потушен.

– А кто меня оттуда вытащил? – уточнил я.

– Так твое же отделение и вытащило. Киреев тебя из погреба доставал, уже без чувств. А девчонка, что ты спас, как-то додумалась громыхать камнем по эмалированному ведру. Только по звуку вас и нашли.

Видно было, что мои вопросы ему не нравились, а потому я не стал испытывать судьбу и замолчал. Тот еще потоптался несколько секунд, затем его Рубцова выставила за дверь, сославшись на то, что тот без халата заявился.

Собственно, в тот день ничего интересного больше не произошло.

А на следующее утро меня разбудила медсестра Валентина.

– Эй, герой! Подъем! – весело заявила она, безжалостно отодвинув штору. Мне в лицо тут же ударил солнечный свет.

– Ну что такое… – промычал я, прикрывшись одеялом.

– Я тебе газету принесла. Свежую. Тут как раз статью про тебя написали.

– Да? Где? – я мигом откинул одеяло, чуть приподнявшись на локтях. Было еще больно, но мне уже разрешили принимать сидячее положение.

Она протянула мне свернутую в трубку газету, от которой ощутимо пахло типографской краской. Примерно так пахнут новые книги, когда их разворачиваешь в первый раз.

– Третья страница. Даже фотография есть.

Открыв нужную страницу, я сразу же увидел заголовок.

Солдат и комсомолец Жаров Артем спасает жизнь 10-летней девочке!

Фотография действительно была моя, судя по всему, взятая из личного дела. Сама по себе статья была кроткой, без особенных подробностей. Видно было, что над ней кто-то поработал, подвинув редактора в сторонку, чтобы не выглядело слишком уж по-геройски. Не было ни слова о взрыве бочки с топливом, ни слова о том, по чьей вине это произошло. Только обычный лесной пожар, который надвигался на поселок. Ну и про доблестную работу пожарных тоже была пара строк.

Прочитав, я отложил газету в сторону и улыбнулся. В общем-то, все было вполне ожидаемо. Кому-то непременно прилетит по шапке, а кому-то, наоборот, награда в копилку. И неважно, что тот инцидент с пожаром едва не стал настоящей катастрофой. Думаю, что отправляя нас туда, ни командир части, ни сам Глебов не знали, чем оно все обернется. В СССР же как было – все хорошо и все красиво, народ всему верил. А проблемы они там, в Америке или еще где-нибудь. А то, что меня решили наградить, так и тут все просто – стране нужны герои. Мол, чтобы простой советский человек знал, что героем может стать каждый. Даже солдат у черта на куличках.

Я ведь до сих пор не знал, какой рядом крупный населенный пункт имеется. Госпиталь в поле стоять не мог, но почему-то Валентина на этот вопрос тогда отвечать не стала – ее больше укол волновал.

Два дня пролетели быстро. Я уверенно шел на поправку – отдых, режим и ударная доза витаминов делали свое дело. Только исколотая толстенными советскими иглами задница болела днем и ночью. Чтоб жизнь медом не казалась.

Мне уже разрешили вставать, осторожно перемещаться по палате и даже выходить в коридор. Само собой, под присмотром медсестры. Конечно, бегать – это было пока из области фантастики, но и на том спасибо. Невозможно не признать, доктора в военном госпитале свое дело знали – пусть некоторые методы я и пытался оспорить. Хотя бы тот же нашатырь, коим меня в чувство приводили.

В день, когда должно было состояться награждение, Валентина принесла мне чистую, отглаженную военную форму. Само собой, это была не та одежда, в которой меня привезли – явно кто-то позаботился доставить новую.

Сам я пока одеться не мог, поэтому за меня все делала медсестра. Да и вообще, много через что пришлось пройти. Особенно неловко было, когда дело дошло до больничной утки – наверное, это было самое ужасное. Даже бриться приходилось с помощью Валентины.

Во время переодевания, дверь в мою палату открылась и вошел офицер в военной форме, с погонами подполковника. Высокий, сухопарый. Уже с седыми волосами, орлиным лицом и внимательным, продирающим взглядом. Судя по всему, это и был кто-то из прибывшего командования. Как ни крути, а я понятия не имел, кто вообще у нас командир мотострелковой части и как он выглядит.

– Ну, где наш герой? – хоть и с черствым лицом, но все же попытался улыбнуться вошедший офицер, подходя ближе. – О, вижу! Уже хоть сейчас в бой!

Представляться он не стал, значит, я должен его знать по умолчанию.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – произнес я, чуть привстав. – Да какой там герой…

– Сиди, сиди… Ну ладно тебе, нечего тут преуменьшать! – тот поднял ладони вверх, отчего-то став похожим на богомола. – Не каждый бы полез туда, где… Кгхм!

Подполковник деликатно покашлял, а Валентина сразу догадалась, что она в данный момент тут лишняя. И все же медсестра не торопилась.

– Ну, Артем! Давай заканчивай… – напоследок сказала она, выходя из палаты. – А что не сможешь, я вернусь и помогу!

– Спасибо.

Когда мы остались одни, подполковник нацепил на себя командирскую маску.

– Так, товарищ младший сержант… Капитан Глебов уже наверняка говорил с тобой, но я повторюсь. Знаешь, наверное, что репортеры они такие въедливые, вцепятся как клещ и сидят? Так вот, если тебе будут задавать вопросы вроде…

– Вроде того, что я думаю о причинах того пожара и взрыва – я отвечу, что ничего не знаю. Просто выполнял свой гражданский долг. Так?

Подполковник прищурился, изучая мое лицо.

– Именно так… – тихо произнес он. В его голосе была какая-то подозрительность – Хм… Не знал, что в роте у Глебова такие смышленые парни имеются. Это хорошо. В общем, задача простая и понятная. Забудь о той емкости, как будто ее там и не было. А со своей стороны я найду, чем тебя дополнительно поощрить. Например, раньше на дембель уйти.

– А что, так можно, товарищ полковник? – удивленно выпалил я. В будущем, по крайней мере, на нашей кафедре, подполковника за глаза называли полковником. И это было нормально.

– Жаров, я не полковник! Я подполковник!

– Ну, будете же когда-нибудь! – выкрутился я. Хороший ход.

– Угу… Все можно, только осторожно!

Тот покачал головой, даже улыбнулся уголком рта. Затем посмотрел на свои часы.

– Ладно, сержант. Задержался я тут с тобой… Давай, чтобы без замечаний там! Кстати, насчет награды. Ты в курсе, что тебе медаль за отвагу на пожаре положена?

Я сделал вид, что удивился, хотя Глебов заранее предупреждал об этом. Честно говоря, в наградах, тем более военных, вообще не разбирался. Но, наверное, это круто.

– Спасибо, товарищ полковник.

Тот коротко кивнул и, надев фуражку, быстро покинул палату. Буквально через несколько секунд в нее заглянула Валентина.

– Так, Артем! Времени мало, уже все начинается! Давай-ка обуваться! Остались сапоги и ремень!

Глава 5. Цепочка событий

У входа в общий зал, который по совместительству был еще и актовым – для самых разных мероприятий, уже стояли люди. Вроде бы знакомых лиц там не было, но оказалось, что только на первый взгляд.

О чем-то переговаривались двое докторов в белых халатах, неподалеку столпились разновозрастные медсестры. Рядом с ними еще кто-то из персонала военного госпиталя. С краю заметил того офицера, что заходил ко мне несколько минут назад – скользнув по мне взглядом, он продолжил беседу с человеком в классическом сером костюме, лакированных туфлях и галстуке. Наверное, это кто-то из местного горисполкома. Честно говоря, вообще не понимал советской системы со всеми ее партиями, комсомолами и комитетами. Я плохо представлял себе, что такое исполнительный комитет – ранее как-то не приходилось мне вникать в эту сферу. Да и на кой черт сдалось современному блогеру-экстремалу копаться в том, что уже давно неактуально?

Рядом с человеком в костюме стояли еще двое, но в костюмах попроще. Охрана, наверное. Либо эти – из вездесущего комитета.

За закрытой деревянной дверью слышался гул людских голосов. Играла незатейливая музыка. Судя по всему, именно там и будет проходить мероприятие, а может, прямо сейчас там уже что-то происходило.

– Товарищ Жаров? – под шумок ко мне подошла бойкого вида девушка, чуть постарше меня. Одета модно, как-то по-уличному. Сразу видно – журналист. Точнее нет, не так. В СССР их иначе называли – репортеры. Или корреспонденты. В руке у нее был блокнот и ручка, а на груди болтался старомодный фотоаппарат. Такому впору в музее стоять. Я разглядел название «Зенит-19».

– Да?

– Дадите пару слов для газеты?

Я только было открыл рот, но меня опередили.

– А вот все вопросы потом! – вдруг раздался сердитый голос подполковника. Он буравил репортершу суровым взглядом, но та оказалась готовой к подобному – выдержала взгляд, затем проявила феноменальную прыткость и куда-то пропала. Я и глазом моргнуть не успел.

Откуда-то появился капитан Глебов. Подошел ко мне.

– Ну что, Жаров. Готов?

– Здравия желаю, товарищ капитан. А куда я денусь с подводной лодки? – попытался пошутить я. Тот сначала не понял, а потом понимающе хмыкнул.

– Значит, так… Сейчас войдешь в зал, там справа трибуна. Я буду рядом, если что, подскажу. Ты, наверное, не в курсе, но на награждение прибыл второй заместитель председателя. Это по району. Именно он и будет вручать тебе медаль. Так-то медаль за отвагу на пожаре – это не совсем военная награда, но так как ты солдат, то награждать должен командир части, либо вышестоящий начальник. Но наверху как-то настояли, поэтому немного отошли от правил и вручать награду будет представитель партии.

Я кивнул. Мне-то какая разница?

– Ну и хорошо, что все понятно. Готов?

Когда двери распахнулись, я увидел, что актовый зал набит, словно бочка с рыбой. Яблоку негде упасть. Люди в костюмах, люди в обычных одеждах, люди в медицинских халатах. Солдат тоже было много, но они столпились в самом конце. Кто-то был с краю, даже прямо на костылях пришел. Тоже мне громкое событие – наградить младшего сержанта. Впрочем, наверное, в Союзе это считалось нормой. Задумка простая – поощрить одного, чем воодушевить и дать пример тысячам. Как по мне, это называется пускать пыль в глаза. И все же разница между поколениями людьми налицо. В наше время такого хрен дождешься.

Актовый зал был хорошо освещен, убран и даже немного украшен красными транспарантами. По краям, вдоль окон стояли деревянные стулья, скамейки. Впереди, перед сценой стояли четыре ряда мягких кресел в зеленой обивке. Почти все места были заняты особыми гостями. Большинству мест, конечно же, не досталось, поэтому приходилось довольствоваться вертикальным положением.

Пару раз щелкнули вспышки – нас уже фотографировали.

Перед нами легла красная ковровая дорожка, правда, не первой свежести. Глебов чуть подтолкнул меня вперед и вправо, направляя к видневшейся там небольшой деревянной трибуне, с присобаченным к стойке черным микрофоном. Рядом с ней уже стоял пухлого вида, мужичок с серьезным и сосредоточенным лицом, в отглаженном вечернем костюме и стильным бордовым галстуком. Сразу видно, важная шишка.

– О, а вот и Артем Иванович! – тот мгновенно преобразился, расплывшись в улыбке. Шагнул навстречу, протянул руку, причем именно мне, а не сопровождающему меня капитану. Сжал ладонь, на мгновение замер – я тут же почувствовал, что тот удерживает ее намеренно. Ну ясно, это чтобы репортеры успели наделать нужных снимков. Зал восторженно загудел.

Затем мужичок указал на мягкий стул, неподалеку от стойки. Там были еще стулья, все занятые, кроме одного.

– Уважаемые товарищи! – торжественно начал он, осматривая небольшой зал. – Рад еще раз приветствовать всех присутствующих. Позвольте представиться, если кто меня не знает. Я Лебедев Константин Николаевич, второй помощник председателя исполкома района. Все мы собрались тут по важному делу. Кгхм… Несколько дней назад, младший сержант и комсомолец, что немаловажно, Жаров Артем Иванович, проявил смелость, храбрость и инициативу при устранении лесного пожара. Более того, не заботясь о своей жизни, он сумел спасти маленькую девочку, буквально закрыв ее своим телом. И поэтому, наше партийное руководство, а также командование мотострелковой воинской части уполномочило меня вручить вам достойную награду, которую вы, несомненно, заслужили. Итак, за исключительную смелость, героизм и разумную инициативу, проявленные при эвакуации жителей поселка, а также спасении человеческой жизни, разрешите наградить вас медалью за отвагу на пожаре. Вы заслужили ее как никто другой.

Тут же защелкали фотокамеры – обалдеть, да там одних только фотографов собралось чуть ли не с десяток. Гул резко усилился. Послышались аплодисменты. Подошла девушка, неся в руках небольшую деревянную коробочку. Я осторожно поднялся, при этом скривившись от боли, что не укрылось от глаз Лебедева.

– Вижу, вы еще не отошли от ранения… – ободряюще произнес тот, прикрыв микрофон. – Ничего, наши доктора творят чудеса! Если что-то будет нужно, обращайтесь. Игорь Алексеевич поможет. Кстати, вы получили нашу просьбу?

Я коротко кивнул.

Дело в том, что еще в девять утра меня вызвали в ординаторскую. Там меня ждал молодой человек в костюме. У нас произошла короткая беседа, в процессе которой тот передал мне сложенный пополам конверт. А в нем записка, с указанием, что нужно озвучить во время интервью. Меня убедили, что некий Игорь Алексеевич будет очень признателен.

Зал аплодировал, пока помощница передавала коробочку Константину Николаевичу.

– Так… Партийное руководство всегда старается поощрять подобные героические поступки, ведь это очень важно для общества! – продолжал тот, выделяя нужные слова. – Председатель настоял на том, чтобы медаль вручали именно мы, а не ваш командир. Вот так, товарищи присутствующие… Как видите, награда нашла своего героя там, где он совсем ее не ждал! Даже здесь, в стенах военного госпиталя, среди тех, кто поправляет утраченное здоровье. Для меня огромная честь вручить ее вам, товарищ Жаров!

Он торжественно шагнул ко мне и аккуратно приколол медаль к кителю. Затем попытался вытянуться по стойке «смирно», но с его телосложением получилось не очень. Тем не менее, репортеры снова защелкали громоздкими фотовспышками.

– Спасибо, Константин Николаевич! – улыбнувшись, отозвался я. – Служу… Советскому Союзу!

Едва не затупил, ведь собирался выпалить служу России, да в последний момент одумался и вовремя вспомнил, что такой страны еще нет.

А затем к трибуне подскочило сразу несколько репортеров с черными пластиковыми микрофонами в руках. Один из них, видимо, самый авторитетный, с ходу спросил:

– Артем Иванович, расскажите, как это было? Как вы решились на такой поступок?

Не успел я ответить, как тут же подключился второй:

– Товарищ Жаров, что вы испытывали, когда поняли, что ребенку грозит смерть? Вам было страшно? Что послужило толчком для того, чтобы вы бросились в пламя?

Далее вопросы посыпались скопом. Я едва успевал их воспринимать.

– Артем Иванович! – вдруг раздался звонкий девичий голос. – Что стало причиной пожара? Чья-то халатность или стечение обстоятельств? Вы ведь все видели! Расскажите!

Вопрос задала та самая девушка, что пыталась подойти ко мне еще до того, как началось сие мероприятие. Боковым зрением я уловил, что подполковник смотрит прямо на меня. Вот он, момент истины. Ну а я что, как договаривались, так и сделаем. Ну, то есть, почти.

Гул даже немного притих – видать, вопрос оказался приоритетным. Ротный насторожился.

– Вы знаете, я просто появился в нужное время, в нужном месте! – уверенно начал я, совершенно не волнуясь. Блогер же, микрофонов, как и выступлений на людях, я не боялся в принципе. – А что за проявленную смелость, так на моем месте это сделал бы каждый солдат нашего подразделения. С такими командирами иначе и быть не могло. Честно скажу, мне было страшно, но невзирая на травмы и боль, я сделал бы это снова, если бы возникла такая необходимость. А что касается самого пожара, хм… Ну сами по себе они, наверное, не случаются и я думаю, виновных найдут! Чтоб подобного больше не случалось.

– Было ли вам страшно?

– Когда вы нашли девочку, что почувствовали?

– Посещала ли вас мысль, что не справитесь?

Вопросы сыпались и сыпались – я едва успевал отвечать. Ко мне пихали микрофоны, щелкали вспышки. А потом от меня резко отстали. Это распорядился подполковник.

Ух, получилось смело… Я мельком посмотрел на ротного – тот выглядел задумчивым, ведь все мои ответы он слышал. Наверное, переваривал сказанное. Ну а что такого, я же вроде ничего лишнего не сказал?! Нейтрально и все по делу.

А ведь, если вдуматься в мои слова на вопрос девушки-репортерши, намек все-таки имелся и довольно жирноватый. Уж эти акулы пера найдут, к чему прицепиться, им только дай команду. Впрочем, что бы там на выходе ни получилось, это все равно отфильтруют.

Минут через десять все мероприятие закончилось. Вошла Алиса Сергеевна в сопровождении главного врача, после чего они объявили, что время интервью подошло к концу и толпа как-то сама собой, рассосалась.

Я неторопливо вышел обратно в коридор, где уже находился подполковник. Смерив меня оценивающим взглядом, он коротко кивнул и подозвал к себе капитана Глебова. Они перекинулись несколькими фразами, затем командир части кивнул на меня и удалился в сторону выхода.

А ротный подошел ко мне. По глазам было видно, что он не очень доволен.

– Жаров, ты что, бессмертный?

– Виноват, товарищ капитан, – слукавил я, прекрасно понимая, что сделал не совсем так, как договаривались. – Разрешите уточнить?

– Не ёрничай… В целом-то, все нормально сказал! Но эта твоя фраза по виновным… Ладно! Ничего страшного не произошло, но командир все равно не очень доволен. Дальше уже он сам все разложит.

– А что я такого сказал? – искренне удивился я. – Про то, что есть виновные? Ну, так это же очевидно. У каждой проблемы есть фамилия. Или это только я понимаю?

Ротный едва не подавился от моих слов, но тут же взял себя в руки.

– Так, ты это… Умный, что ли?

– Не жалуюсь, товарищ капитан. Как просили, так я и сделал. Кстати, вы про пункт общевойскового устава номер семьдесят шесть слышали?

– Что еще за пункт такой? – недоуменно спросил Глебов, напрягая память. – Я такого не припоминаю.

– Солдат должен быть находчив и смел, а сержант тем более! – выпалил я, слегка улыбнувшись. – А для солдата устав что? Правильно – все!

– Жаров, твою мать! – после короткой паузы, процедил капитан. – Вот вернешься в роту – я тебе покажу находчивость! Дуй в палату!

Так прошло еще несколько дней. Миновало первое мая – день труда, которому в Союзе уделялось огромное значение. К сожалению, в самом госпитале праздник прошел чисто формально. Я бы с удовольствием посмотрел бы на то, как оно было раньше…

Меня продолжали пичкать витаминами и антибиотиками, делать перевязки и процедуры. В палате стало больше народу – положили новых пациентов. Стало немного веселее – хоть было с кем поиграть в те же шахматы, хотя игрок из меня так себе.

Постоянно торчать в унылой палате было тяжело, поэтому я периодически спускался вниз. Оказалось, что хирургическое отделение было на четвертом этаже пятиэтажного здания, что в моем случае было проблематично. К счастью, имелся лифт, которым мне разрешили пользоваться.

На территории госпиталя имелся небольшой, но красивый пруд с рыбками. Вокруг него раскинулся зеленый сквер, клумбы с весенними цветами. Любил там проводить время – свежий воздух, тишина и спокойствие умиротворяли. Нет, дзен я там вовсе не искал, думал о случившемся.

Есть ли какой-то смысл в том, что я попал именно в восьмидесятые? Причем не в тело старика, женщины или, скажем, хомяка. Мне повезло, я молодой парень, перед которым вся жизнь впереди. Ведь можно стать кем угодно, занять солидную должность, предопределять известные мне события. Но почему-то не грела меня эта мысль… Передо мной не было никакой конкретики – какое у меня преимущество?

Не скажу, что прежняя жизнь мне не нравилась, но и там были свои нюансы. Например, тот факт, что последние пять лет я был один. Родители погибли в автомобильной аварии, а что касается семейных отношений, так я к ним не стремился. Ну, зачем мне в двадцать три года жениться?

Погода стала куда лучше. Каждый день светило солнце, дул теплый ветерок. Активно зеленела травка, ругались воробьи, решая между собой, кто будет купаться в луже, а кто нет…

А в один прекрасный день в палату заглянула Алиса Сергеевна.

– Ну что, герой? Готов выписываться? – с порога спросила она, что-то записывая в мою карточку. Надо бы потом посмотреть историю болезни, что они мне там записали.

– Что, уже? Ну, если вы меня выселяете, то готов!

К этому времени я уже чувствовал себя хорошо – ожог почти не беспокоил, хотя до полного заживления было еще далеко. Ну, а рваная рана на боку успешно затягивалась, и недалек был тот день, когда от нее останется только шрам. Впрочем, Рубцова убедила меня, что она сделала все по высшему разряду, а потому и след будет почти незаметным.

Услышав мой ответ, женщина усмехнулась.

– Если снова получишь травму – милости просим. Заштопаем, подлатаем. Но давай на будущее, лучше обойдемся без травм? Береги здоровье! Кстати, из твоей части уже несколько раз интересовались по поводу твоей выписки. Чего им так не терпится? Обещали прислать машину.

– Серьезно?

– Ну да. Я попрошу старшую медсестру, чтобы та связалась с вашей дежурной частью.

Собирался я недолго. Рыльно-мыльные принадлежности, форма и сапоги. Все было свежим, видимо, привезли из части как раз для торжественного мероприятия. Судьба старой военной формы осталась неизвестной. Скорее всего, просто уничтожили.

Медаль лежала у меня в тумбочке. За время лечения рассмотрел ее от и до. В прошлой жизни я даже срочку не служил, а про медали вообще молчу. Откуда бы я их взял? За доблестно взятую крышу двадцатиэтажного дома? Или за качественно отснятый видеоблог?

Ее вполне можно было носить на груди, но я решил не выпендриваться. Какой в этом смысл, тем более в госпитале? Слышал, что здесь лежали даже те, кого привезли из Афганистана с огнестрельными ранениями.

А сразу после обеда из части за мной действительно приехала машина.

Попрощавшись с медсестрой Валентиной, другими лечащими врачами и Алисой Сергеевной, я взял свой вещевой мешок и направился к темно-зеленому УАЗу. Их за глаза называли «буханками», в основном за типичную форму кузова.

Каково же было мое удивление, когда за рулем я увидел прапорщика Бурова. Блин! Даже застыл на мгновение – что, неужели больше прислать было некого?

Морда у того была гладко выбрита, да и сам он выглядел явно лучше, чем во время нашей предыдущей встречи.

– Ну, чего смотришь, Жаров?! – хрипловатым голосом произнес тот. – Залезай! Или тебе особое приглашение нужно?

Конечно, тот факт, что за мной отправили именно этого прапора, меня нисколько не обрадовал. Но раз так, куда деваться? Подошел, открыл пассажирскую дверь и, закинув вещевой мешок, забрался сам.

Буров ухмыльнулся, завел двигатель и «буханка» тронулась с места. Территорию госпиталя мы покинули буквально через пару минут.

Когда за нами закрылись стальные ворота, водитель поинтересовался:

– Ну что… Как здоровье, сержант?

– Нормально, товарищ прапорщик, – невозмутимо ответил я. – Жить буду.

Не хотелось мне с ним разговаривать, но с другой стороны – а почему нет? Собственно, у меня к нему никаких претензий не было. В нашу прошлую встречу он был пьян и случившийся конфликт мог произойти на фоне этого. Быть может, сейчас удастся разрулить проблему, что крутилась вокруг меня, Марии Андреевны и ее бывшего мужа, что сейчас вез меня в часть?

– Слышал, тебе медаль за отвагу дали?

– Есть такое дело.

– Ну-ну… – небрежно кивнул он. – За что это?

– Да не знаю… – невозмутимо произнес я. – Просто девчонку от смерти спас, да еще в эвакуации немного поучаствовал. Ну и сам едва не поджарился…

– О как! Надо же, никак не вяжется с тем, что я о тебе знаю.

– И что же вы, товарищ прапорщик, знаете? – насторожился я. Не скажу, чтобы я очень хотел знать прошлое о своем реципиенте, но все же это было нелишним.

– То, что к женщинам ты неровно дышишь. Наглый, дерзкий, но трусливый. Уважение для тебя – пустой звук.

– К женщинам? А что, это запрещено и нужно к мужикам лезть?

– Чего? Ты как с прапорщиком разговариваешь, Жаров! – повысил голос Буров. Его аж перекосило. – Думаешь, я не знаю, что ты частенько в лазарет захаживаешь? А еще к моей бывшей жене клинья подбиваешь! Совсем мозги бабе запудрил, та и дала слабину!

Он резко дал по тормозам. УАЗ остановился посреди дороги.

От неожиданности, я едва не слетел с сиденья, но вовремя удержался.

– Дать бы тебе в морду, да что толку? – процедил прапорщик, глядя на баранку. Видно было, что он как-то слишком эмоционально к этому относится. Наверное, развелись они по какой-то причине, с которой он был не согласен. – Вот скажи, зачем тебе Машка? Поиграться и бросить?

Что-то мне прямо сейчас подсказывало, что ранее мой реципиент был еще тем бабником. Причем совершенно недальновидным и легкомысленным. Конечно, медичка молодая и сочная женщина, есть на что посмотреть – но зачем так рисковать?! Уж не знаю, было ли что между нами раньше, но сейчас я был намерен твердо поменять курс. Ничего хорошего из романа между медсестрой и сержантом срочной службы точно не получится. Я всегда трезво оценивал такие вопросы.

– Зачем? – повторил он. – Думаешь, ты особенный? Да я таких, как ты, уже встречал. Для вас влезть в семью и все развалить – как два пальца об асфальт!

– Незачем! – тщательно обдумав эту мысль, ответил я. – Мне двадцать, ей тридцатник скоро. Как закончу службу – сразу домой. Ну да, признаю, так себе поступок. Случайно, наверное.

– И со Светой из клуба тоже случайно получилось? – едва сдерживая злость, процедил прапорщик. – И с Мариной, что в солдатской чайной заведует, да? Сколько странных случайностей.

Я шумно выдохнул. Все ранние заслуги младшего сержанта Жарова меня сейчас совершенно не волновали. Хотя, он, конечно, засветился. Да и как я могу отвечать за то, чего не делал?

– Товарищ прапорщик, не надо тут морали мне читать. По поводу Марии Андреевны, согласен… Больше ноги моей в лазарете не будет. Но остальное вас вообще касаться не должно.

– А ты реально смелый! – хмыкнул Буров, вцепившись в руль так, что аж пальцы захрустели. – Теперь понимаю, почему о тебе столько разговоров. Знаешь, до части-то можем и не доехать…

Повисла продолжительная пауза, во время которой мне стало не по себе. Было ясно, в каком контексте они были сказаны. Ну да, его слова меня зацепили, чего греха таить? А если серьезно, какое я имею отношение к тому, что творил младший сержант Жаров до того, как я занял его место?

– Не я такой, жизнь заставила! – я намеренно сбавил обороты, сообразив, что перегибаю палку. Не может так срочник разговаривать с прапорщиком. – Просто с детства не люблю, когда на меня наезжать пытаются. Тем более, без видимой причины. Перед нашей последней встречей, что возле лазарета была, меня здорово током долбануло. Чуть копыта не откинул, вот меня товарищи в лазарет и отвели. Боялись, что я не в себе. Говорили, что еще немного и можно было бы ритуальные услуги заказывать. А я теперь и не помню ни черта. Я тогда вообще не понял, чего ты на меня наехал!

– Не мели чушь! – лицо прапора пошло красными пятнами. Было заметно, что он уже едва сдерживается.

– Не чушь! – со всей серьезностью ответил я. – Все можно обсудить, не в каменном веке живем. Бить морду – дело слабых, а сильный и умный человек разрулит любую проблему. Ну? Может, поедем уже, а то стоим посреди дороги…

Буров что-то пробурчал, затем выжал передачу, и «буханка» тронулась с места. Остаток пути не разговаривали, но я затылком чувствовал, атмосфера значительно разрядилась…

Глава 6. Сбор информации

По прибытии в часть, мне все-таки пришлось посетить лазарет, чтобы отметиться и передать материалы по истории болезни из госпиталя.

Честно говоря, в настоящее время Мария Андреевна меня совершенно не интересовала. Ну серьезно… Если поначалу я обратил внимание на ее красоту и внешние данные, то сейчас меня это почти не интересовало. Особенно после разговора с Буровым – в целом, тот оказался нормальным мужиком. Хоть и любил прикладываться к бутылке, отчего и произошел развод. Он себя за это постоянно ругал, но восстановлению семьи это никак не способствовало.

Да и как бы хорошо ни выглядела медичка, я никогда не интересовался женщинами постарше. Ну не мое это.

– Жаров? – напряглась Мария Андреевна, когда я открыл дверь в процедурную. – Ты из госпиталя? Как самочувствие? Слышала про твой подвиг на пожаре.

Я скривился – ну какой к черту подвиг? Я всего-то не растерялся в сложный момент, просто спая свою шкуру, а заодно и той девчонки. Кстати, ее родители все-таки добились аудиенции и в благодарность передали мне целый пакет апельсинов. Их я честно поделил между обитателями нашей палаты, поэтому к приходу Валентины остались одни шкурки.

– Все нормально, Мария Андреевна! – сухо ответил я. – Примете документы?

Не хотелось мне, чтобы между ней и мной снова что-то появилось. Нужно было жестко обозначить свою позицию. Если не хочешь, чтобы тебя считали говном, не делай его другим! Все, что ранее делал мой реципиент – недостойное поведение.

– Да, конечно! – та засуетилась, взяв со стола мои документы.

– Кстати, прошу меня извинить.

– За что? – подняла бровь медичка, на мгновение остановившись.

– Да за все сразу! – спокойно ответил я, затем добавил: – Амнезия прошла лишь частично, но все равно не могу вспомнить, что я натворил раньше. Поэтому и прошу извинить.

Она подняла на меня глаза, впилась изучающим взглядом. Наверное, пыталась понять, шучу я сейчас или нет.

– Ну да, конечно. Как выгодно прикинуться – ничего не знаю, ничего не помню.

Чего-то подобного я и ожидал, но обсуждать это я не собирался – видимо, она это поняла. Продолжала методично шуршать бумагами.

– Это Андрей на тебя так повлиял? – спросила она, спустя какое-то время.

– Кто такой Андрей?

– Мой бывший муж… – тяжко вздохнула она. – Прапорщик из вещевой службы.

Ага, вещевик, значит…

– Нет, прапорщик Буров тут ни при чем! – вздохнул я. – Вы закончили?

– Да… Артем! Я бы хотела… – та хотела что-то сказать, но запнулась, словно потеряв нить разговора.

– Э-э, простите, Мария Андреевна. Но мне пора, меня ротный ждет.

И не дожидаясь продолжения, взяв со стула свой вещевой мешок, направился к выходу из лазарета. По идее, она должна была дать рекомендации относительно моей дальнейшей службы, но не успела.

А я мельком заметил, что «буханка» прапорщика Бурова стоит неподалеку, как будто бы случайно. Я невольно улыбнулся.

Не став заострять на этом больше внимания, я направился к казарме – благо уже примерно знал, что и в какой стороне находится. Едва вошел в расположение роты, чуть было не столкнулся на входе со старшиной Киреевым.

– О! Жаров объявился! – тот разом включил недовольного прапорщика. – Из госпиталя прибыл?

– Так точно, товарищ прапорщик!

– Ну? Где доклад?

– А-э… – само собой формулировки доклада я не знал, так как этому на военной кафедре не учили. Тут я действительно растерялся.

– Младший сержант Жаров из госпиталя прибыл, замечаний не имею, да? – вздохнул прапорщик, затем махнул рукой. – Ладно, я пошутил. Иди к командиру доложись.

– Это, товарищ прапорщик… Спасибо вам, что вытащили меня из того подвала!

– Не за что, – отмахнулся тот. – Не я, так кто-то другой бы вытащил. Чудо, что вы вообще успели в том погребе спрятаться.

Я обратил внимание, что в подразделении было как-то пусто. Из личного состава имелся только суточный наряд.

– А где все?

– Ты бы еще дольше по больничкам валялся… К празднованию Дня Победы готовятся. Большая часть на уборке территории. А остальные… В рамках мероприятия у нас на территории будут проводиться спортивные соревнования между тремя соседними воинскими частями. Сила, выносливость, ловкость… В общем, будет на что посмотреть! Ну, как и в прошлом году, только на нашей территории. Как раз набрана команда из десяти человек. Одна полоса препятствий чего только стоит.