Пенсия для морского дьявола 2. Ученик касты глубин бесплатное чтение

Игорь Чиркунов
Пенсия для морского дьявола 2
Ученик касты глубин

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Вот я и Ученик!

Глава 1
Утро попаданца

Вдох.

…Тёмно-багровый, уже потускневший диск солнца устало опускался в умиротворённый бирюзовый океан, неспешно накатывающий водяные валы на прокалённый дневным жаром белоснежный коралловый песок. Волны с тихим плеском лениво омывали вытащенную на берег мою личную пирогу.

Усталое после дневной нырялки тело растеклось в удобном шезлонге, в правой руке уютно устроился кокосовый орех со срезанной верхушкой и содержимым, что щекотало ноздри сладковатым букетом фруктов и лёгкого алкоголя.

К запаху коктейля уже некоторое время примешивался дразнящий аромат жареного на углях тунцового стейка. Вот-вот за спиной раздадутся лёгкие шаги, бархатные руки нежно обовьют шею и чарующий женский голосок возвестит: «Ужин готов, любимый. Я жду тебя на веранде нашего дома»…

— …тридцать восемь, тридцать девять… — блин, какой же у Хэча мерзкий голос! Такую красивую иллюзию к чертям собачим разрушил, — …сорок! Выдох, Скат!

Пф-ф-ф-ф-ф… Вы-ы-до-о-х-х…

— Шесть, семь, восемь. Задержка!

Еще чуть-чуть.

— …девять, десять… Всё, Скат, — на плечо легла маленькая, но жёсткая вся в мозолях ручонка, — двенадцать циклов!

Блин… Кольнула досада.

— Просил же довести до пятнадцати! — в сердцах оглянулся я на пацана.

И натолкнулся на растерянно дрогнувшую физиономию приятеля.

— Лан, извини, — я поспешил поправить ситуацию. — Не стоит срываться на друзьях, тем более что их у меня раз-два и обчёлся, наверное, забыл предупредить. Давай теперь я тебе посчитаю, — предложил я, поднимаясь с жёсткой циновки, служащей и постелью, и ковриком для занятий.

— Не, Скат, в другой раз, — замялся невысокий тщедушный парнишка с лицом настолько детским, что хотелось спросить: «Ты-то тут что делаешь?».

— А чё так? Хэч, дружище, тебе надо развивать устойчивость к… отсутствию воздуха. Это основа нашей будущей… будущего основного занятия в жизни. А квадратное дыхание — идеальное для этого упражнение.

Лично я сейчас больше половины дыхательных упражнений затачиваю на развитие толерантности к гипоксии. Даже часть разминки провожу на задержке дыхания, тренируя организм работать в условиях отсутствия кислорода и повышенного це-о-два в лёгких.

— Наставник зовёт, — кисло пояснил Хэч.

Вот чёрт!

— Чего это он так рано припёрся? — удивился я. — Мы ж ещё не ели… Даже солнце из-за горы не вышло!

Я покосился на не такой уж далёкий склон вулкана. Хоть риф Учеников и отстоял от основного острова на приличное расстояние, но гора всё ещё закрывала восходящее светило. Обычно Наставник пригребал на своей лодчонке не раньше, чем тень покидала временное обиталище будущих людей касты глубин.

— Пойдём, Скат, — чуть ли не умоляюще посмотрел малыш-Хэч, — не стоит его сердить больше, чем…

Он не договорил, и так понятно.

— Мы с тобой пока ещё не люди глубин.

Не сдержавшись, скрипнул зубами. Ну да, такими темпами я вообще рискую не закончить обучение, на которое с таким трудом попал. Эх…

— Хорошо, приятель, пойдём, — хлопнул я по плечу малыша.

На миг взгляд непроизвольно задержался на небольшой пироге, что недавно заякорилась в лагуне в полукилометре от нашего рифа. Понятно, что это «настоящий» ныряльщик, больше некому. Тем же рыбакам, как я уже знал, во время обучения юной поросли касты глубин подходить к рифу Учеников ближе чем на километр запрещено. Запрещено под страхом смерти. Вот так, и никак не меньше.

Я посмотрел ещё, как одинокий ныряльщик скользнул в воду, подождал, пока его голова какое-то время маячила рядом с бортом лодки, — человек глубин готовился к нырку. А потом безо всяких эффектов — переворотов, размахивания в воздухе ногами — он просто ушёл под воду. Словно камень булькнул.

* * *

С сожалением — не дали как следует позаниматься — я потащился за Хэчем.

Занятия с Наставником почти не оставляли времени для полноценных тренировок, поэтому мне оставались лишь утренние и немного вечерние часы. Плаванье, физуха, растяжка и, конечно же, — дыхательные упражнения. Но сегодня успел только «раздышаться».

Половинка рифа, на которой жила мужская часть Учеников и проходили все занятия, имела в центре небольшой пригорок, если смотреть от воды — высотой метра в полтора, с торчащими из него четырьмя пальмами. Это и обеспечивало мне хоть какую-то призрачную уединённость — вся жизнь протекала ближе к мелководью, где возвышался загадочный, непонятно как здесь оказавшийся валун и совсем недавно проходило Испытание. Вот я и уходил для занятий на берег лагуны.

На пляже рядом с мелководьем ждали только нас. Семь пар мальчишеских и три пары девичьих глаз уставились на меня и малыша Хэча под ироническую отповедь деда-Наставника:

— Долго спите, Ученики, — высохший и прокопчённый под жарким тропическим солнцем дед в вальяжной позе традиционно опирался о валун. — Кто за вас будет постигать премудрости людей глубин?

Вылитый брат шамана, разве что, в отличие от «говорящего с духами», у Наставника не было такой седой бороды — лишь тёмная, жёсткая щетина на изборождённых морщинами щеках да такого же цвета коротко обстриженные волосы.

— Да какие там премудрости, — пробормотал я под нос, не боясь, что глуховатый Наставник расслышит.

И плюхнулся на песок рядом с Руйхой с левого края «подковы», образованной сидящими вокруг Наставника ребятами.

Но Хэч… Эх, малыш-Хэч, мой верный приятель с самого знакомства сразу после Испытаний. Ну не было у него за спиной службы в Советской Армии или ВМФ. И поэтому о бесперспективности спора со «старшим по званию» знать ему было неоткуда.

— Мы не спали, Наставник! Скат занимался…

Блин. Зря он так! Сколько раз советовал пацану — пофиг на слова. Пусть говорят что хотят, слова — это бла-бла-бла. Пока за словами не стоит дел — забей.

— Не тем твой друг занимается, — укоризненно покачал головой скрюченный как саксаул дед, вздохнул, — не тем… То, что многие из вас готовились к Испытаниям, — улыбнулся он мягкой улыбкой умудрённого жизнью учителя, — молодцы… Но сейчас вы стали Учениками!

Он поднял руку с вытянутым указательным пальцем, эдаким «перстом указующим»:

— Не надо ничего придумывать! У вас теперь есть я, ваш старый-мудрый, воспитавший не одно поколение людей глубин Наставник! И всё, что вам нужно теперь, — только точно и правильно выполнять то, что я говорю. Лишь тогда вы станете полноправными людьми глубин. Уяснили?

Да конечно уяснили, поморщился я. «Виноват-исправлюсь, разрешите встать в строй?»

— А они, видать, решили, — донёсся глумливый голосок с противоположного конца группы Учеников, — что раз прошли Испытания, то всё, поймали удачу и можно расслабиться!

Это Ма́ка, каевский друган, один из пятёрки потомственных ныряльщиков среди дюжины Учеников и зубоскал-любитель, лезущий со своими подколками всюду. Ах, сколько раз возникало у меня желание притопить его по-тихому…

Подколку я проигнорировал, словно не заметив.

— Расслабиться? — тут же нахмурился дед, стрельнул сердитым взглядом в мою сторону, потом вновь оглядел всех Учеников. — Кто-нибудь ещё так думает?

Молчанье. Лишь плеск волн на мелководье да шум в отдалении накатывающего на кольцевой риф океана. Да крики птиц в небе. Да шёпот ветра в длинных листьях пальм.

— Запомните, Ученики. Сейчас у вас у каждого по одному отличительному знаку на груди, — дед ткнул себя во впалую грудь, где у него красовалась целый забор из наклонных татуированных полосок, видимо должных изображать жабры.

У нас у каждого было по одной косой полоске, от ключичной выемки на шее и почти до соска, зеркально. Нанесли их сразу, как только было решено, что мы Испытание прошли.

— Это знак Ученика касты глубин, — продолжил вещать Наставник насквозь торжественным тоном. — Когда я решу… — как же пафосно прозвучало это «Я»! — что обучение моё вы закончили, вам нанесут рядом ещё один, — он провёл у себя по татуировке.

Видимо, имелось в виду, что параллельно одной «сопле» нам вытатуируют ещё одну. Я чуть не заржал: ну никуда мне от лычек не деться!

Сдержался, храня на лице такую же серьёзность и даже торжественность, как у окружающих. Хэч даже вздохнул судорожно, так проникся моментом. У сидящего боком ко мне Се́миса глаза предательски заблестели.

«Наследственные» — Та́йпен, Хори, Ма́ка, образовавшие правый фланг «подковы», — чуть задрали носы и с лёгким пренебрежением заскользили взглядами по «ненаследственным»: мне, Хэ́чу, Але́ки, Хе́ми, Семису.

— Это будет знак уже не Ученика, но Человека глубин. Человека нашей касты. Но!.. — Наставник вновь воздел «перст указующий». — Только когда вы принесёте свою первую слезу богини Атарапы, вам сделают ещё один знак — ещё один проход пальцами по татушкам-жабрам, — знак, что вы стали полноценными ныряльщиками!

Ага, одна «сопля» — курсант, две… ну хэ-зе, может, выпустившийся, но ещё не на должности, а три — это, считай уже, в штате, даже первую зарплату обмывший… Потом, наверное, ещё за выслугу наколют, потом памятные ко дню ВМФ… в смысле ко дню ныряльщика за жемчугом… Ладно-ладно, что-то меня понесло.

Кстати, Кай отнёсся к этой информации как-то спокойно, словно к должному. Да какая-то пренебрежительная искорка мелькнула в глазах Айхи, что сидела с ним рядышком, зеркально нам с Ру́йхой.

— Это долгий путь, Ученики, — продолжал упиваться монологом дед, — и вы в самом его начале…

Ну ок. А то, что я две жемчужинки всё-таки нарыл? Незачёт? Эх, если бы Ата их всё-таки нашёл…

Но видимо тот, кто почистил мой тайник, оказался умнее и не попался. А так было бы прикольно в полноценные ныряльщики экстерном!

— …вот поэтому надо слушать меня, вашего Наставника, а не заниматься непонятной чепухой! — расслышал я конец фразы деда.

— Конечно, мы все слушаем тебя, Наставник! Все внимаем твоей мудрости! — лицо Кая, сидящего как раз напротив меня, на самом правом фланге нашей ученической подковы, было серьёзно и даже торжественно.

Эдакий, блин… «комсомольский вожак» в подразделении. Я мысленно ухмыльнулся: слишком уж серьёзно и слишком торжественно, меня-то не проведёшь.

— По крайней мере, — лёгкая улыбка тронула самые кончики губ наследничка нынешнего отца глубин, и его взгляд скользнул с Наставника на меня, — большинство из нас.

Ах ты ж скунс! Я как можно шире улыбнулся Каю.

Ответом мне была точно такая же улыбка.

* * *

С Каем я хотел «решить вопрос» ещё в первый же день ученичества. Иметь за спиной такого недруга? Ну уж нет! То, что с ним будут проблемы, я не сомневался.

Пересекался до рифа я с ним не много, но и этого было достаточно, чтоб понять, — Каю второе место не нужно. Только первый! Уж чего стоила его как-то оброненная фраза про «будущего Отца глубин»!

А вот мне, честно говоря, было абсолютно похер на место лидера: отца глубин, отца войны… Можно подумать, я в войнушку не наигрался! По самые жабры! Вы мне дайте пляж, шезлонг, хороший стейк и подружку симпатичную. Короче, жизнь сытую, спокойную, я её ещё в прошлой по праву заслужил. А сами — идите лесом, бодайтесь меж собой за роль малькового альфача, короля песочницы.

Но в том то и проблема, что Каю, да и его дружкам, этого, похоже, не объяснишь. Сказать вот так впрямую? Решат — зассал. Да и не поверят. Это ж молодняк! Мозгов понять, что порой не в альфачестве счастье, — нет от слова совсем.

Тем более я всё-таки несколько раз уже уделал Кая. Самый первый как-раз при моём появлении здесь. Потом на Испытаниях, когда я, такой же претендент, как все остальные, да только занырнул в лагуне так, что у Наставника челюсть отвалилась! Ну и потом ещё было, по мелочи.

Так что в то, что наследничек нынешнего отца глубин не захочет взять реванш, я не верил. Обязательно попробует.

И что делать? Опыт прожитых лет подсказывал, казалось, очевидное решение — не оставлять живых противников за спиной: нет человека, нет проблемы. Ведь сколько не вдалбливай в башку малолетнему мажорчику мысль: не надо меня трогать! Во-первых, не получится, а во-вторых самим хуже будет! — всё одно не успокоится.

Но… убивать сына главы касты, к которой рассчитываю принадлежать в будущем? Я из ума ещё не выжил. Только конченый дебил будет мочить направо и налево тех, с кем ему дальше жить. Думая, что, дескать, ежели покажет, какой он отморозок, то все окружающие прям испугаются, задрожат и начнут изо всех сил уважать… Ага, прям так сразу и начнут.

Сказочки для малолетних умственно-отсталых, не сумевших даже свою школу коррекции закончить. На моей оставленной родине такая отморозь закончилась ещё в середине девяностых, отчасти закопанная своими же. Отморозок — это не тот, кого уважают и боятся трогать; это тот, с кем невозможно выстраивать долгосрочные отношения. Те же берсерки у викингов: как в битву, так милости просим. А как дело до мирной жизни доходило… иди-ка ты, мил человек, куда-нить в чащобу, а ещё лучше — прямиком в Вальхаллу, тебя там заждались. Тут нормальные, вменяемые и договороспособные люди живут… И каким бы ты ни был безбашенно-крутым, если ты одиночка, прибить тебя не составляет труда — тебе же надо есть и спать.

Что делать, я так и не придумал. Не успел. Наследничек сделал свой ход. Да ещё какой!

* * *

— Конечно мы внимаем тебе, Наставник! — повторил Кай, — Хотя некоторые, не скрою, сомневаются в твоих методах.

И посмотрел на меня. Гад.

А чего не сомневаться? С самого первого дня ученичества все наши так называемые занятия состояли лишь в том, чтоб собраться на том же мелководье, где до этого проходили испытания, и… просто сидеть под водой!

Мы брали уже знакомые каменные грузы, заходили на глубину по грудь, зажимали камни меж коленями и опускались на дно. Всё!

Сто капель клепсидры — капельницы, сделанной из выдолбленного кокосового ореха, — чуть меньше двух минут, потом минуты три-четыре отдыха, снова под воду до гонга, и так десять раз. Вышли на сушу, погрелись на солнышке полчасика, и по-новой.

Статика, статика, статика, статика! Статическое апноэ — задержка дыхания на месте, без движения — штука полезная, но… И всё? Вся учёба?

Хотя, конечно, вру, не все двадцать дней. После первых четырёх дней нам дали денёк отдохнуть. Потом ещё четыре дня, уже часов по восемь-девять в воде, увеличив время на задержке раза в полтора. Ещё отдых, потом десять дней подряд без перерыва, постепенно увеличивая время под водой до трёх минут с небольшим хвостиком — так сказать, два «малых гонга».

Вчера мы опять отдыхали, и я пол дня проспал… Тупо — проспал! Выматывала эта нудятина больше, чем все мои силовые по кругу и марафонские заплывы, хотя с виду ничего сложного: продышался, поджал ножки, опустился на коленки, меж которыми зажат груз, и расслабляйся — абстрагируйся от мира, чтоб кислород жечь меньше…

Короче, я уже откровенно злился. Нет, понимаю — надо. Надо воспитывать в будущих людях глубин самодисциплину, приучать к тому, что беззаботное детство кончилось… Но блин! Я же не пацан зелёный, меня-то не надо ломать через коленку! Я-то отлично понимаю необходимость ежедневных упражнений!

Вернее — понимал бы, если… Если бы не та тупизна, с которой нас тренируют! Мы ныряльщики, или где?

— Ты сомневаешься в моих методах, Ученик? — повернулся ко мне дед.

Ну Кай… Я сжал зубы и качнул головой, глядя мимо Наставника на наследничка. В ответ — ещё одна лучезарная улыбка.

Можно было бы промолчать или отмазаться, типа да ты что, Наставник, поклёп всё это, ничего я подобного не говорил! Но ведь сказал! Вчера, уже ближе к вечеру, когда сидели у костра за ужином. И пусть слышали не все, но отмазываться сейчас — это не по-мужски.

— Не то, что б сомневался, но… — потянул я, потом всё же решился. — Вот смотри, Наставник, когда мы пришли на Испытание, ты сказал, что сделаешь из нас ныряльщиков.

— Да, — важно кивнул дед, — так и было.

— И вот прошло уже сколько? Двадцать дней? А мы же за это время ни разу не ныряли! Только сидим на мелководье, и всё!

Дед довольно заулыбался.

— Тебе не терпится поскорее перейти к тренировкам на глубине?

— Конечно! — я даже руками развёл. — Я же… Мы все сюда за этим пришли!

Одобрительный ропот пробежался по народу. Каю ничего не оставалось, как присоединиться.

— Что ж… — покивал дед, — я тоже когда-то был таким же нетерпеливым, как ты. Но у меня был Наставник. И он определял, когда нам можно было переходить к глубине. И я за это ему благодарен!

Дед чуть склонил голову, словно в поклоне.

— Но, Наставник! — не выдержал я. — Я же уже нырял. В глубину. На Испытаниях. Ты сам тому свидетель.

— Да-а-а, — протянул дед, — я был тому свидетелем.… Свидетелем твоего позора!

Что-о-о?! Я почувствовал, как у меня непроизвольно открывается рот. Кай с дружками откровенно и издевательски заулыбались. Мака так вообще заржал. Остальные — сидящий по центру упитанный Семис, болтушка-Алеки, ставший всё же чуть менее многословным, неразговорчивый Хеми — просто покосились на меня.

Руйха, рядом с которой я сидел, на правах моей девушки — а отношений мы не скрывали — дёрнула за руку:

— Молчи лучше.

Лишь Телуа, сидящая по другую сторону от Руйхи, никак не прореагировала, да обычно пристраивающийся за моей спиной Хэч. Его реакции я не видел, но он всегда был на моей стороне.

— Какого же позора, Наставник?! — меня захлестнула волна негодования. — Ты же видел! Я при тебе, при шамане и отце глубин нырнул не меньше чем на семьдесят пять локтей!

— Да будет тебе! — махнул рукой дед. — Не было там такой глубины. Локтей тридцать от силы.

С «правого фланга» новые смешки, от рыбаков новая порция косых взглядов. Руйха наклонилась, прошипела на ухо:

— Ну я же прошу…

— Да, как не было?!

— И к тому же, — продолжал глумиться дед, — ну что это за техника нырка? Как будто неумеющего плавать в воду бросили! Тебе просто повезло, Ученик, что ты жив тогда остался.

Наверное, надо было просто выдохнуть и промолчать. Ведь Руйха уже не скрываясь пихала локтем в бок. Но я всё-таки раскрыл рот:

— И что не так с моей техникой? Ведь я нырнул? До дна достал? Вернулся?

Дед секунду с усмешкой смотрел на меня.

— Всё не так, — наконец проговорил он. И тон его стал потихоньку холоднеть. — Так, как нырнул ты, можно опуститься на дно один, ну хорошо, два или даже три раза. Но разве это дело человека глубин? Разве этого ждёт от нас племя?

На пляже резко стало тихо.

— Люди нашей касты опускаются за слезами Атарапы не раз и не два за день, а столько, сколько потребуется. Только так мы можем поднять со дна нужное племени количество слёз богини.

Я уже пожалел, что не удержал язык.

— А если ты недоволен процессом обучения, сын касты земли, — теперь слова Наставника падали, словно пудовые гири, — ты всегда можешь уйти с рифа. Ты пока ещё не принёс клятв верности касте глубин.

Дед оторвал взгляд от меня и обвел притихших Учеников.

Ага! Конечно! Ты чё, дед? Попасть в касту ныряльщиков за жемчугом — мой единственный шанс. Какая у меня альтернатива? Горбатиться от рассвета до заката сначала на отца, а потом на старшего брата? Без выходных-проходных, без праздничных и отпусков? Копаться в земле на делянке днём, а вечером что-нить рукоделить по хозяйству? И так до самого конца, даже без перспективы на собственную семью?… Да ну нафиг! Лучше смерть, чем такая жизнь! И поэтому:

— Прости меня Наставник! Больше не повторится.

Пауза. И во вновь наступившей тишине я чуть ли не явственно услышал, как на изрезанном глубокими морщинами высохшем лице Наставника со скрипом раздвигаются губы в подобии улыбки.

— Вот и хорошо, Ученик. Я вижу, ты не безнадёжен. И если ты… если все будут делать то, что говорю и жду от вас я, то скоро, очень скоро…

Вдруг он поднял взгляд и посмотрел куда-то за наши спины.

— Что ж… — пожевал губами, сделал вид, что задумался, — значит, хотите уже нырять?

Тишина. Не сразу, но ребята, наконец, ответили воодушевлённым гулом.

— Раз хотите, значит будете.

И снова посмотрел в сторону острова. Я непроизвольно проследил направление его взгляда. По лагуне со стороны деревни приближалась небольшая пирога.

Глава 2
Лагуна

Риф Учеников, как я и говорил раньше, представлял собой небольшой клочок земли, ещё и разделённый, как кофейное зерно, на две половинки — побольше и совсем маленькую. Из растительности — два куста из пальм, по четыре и три пальмы в каждой части. Ни воды, ни еды. Всё это доставлялось с острова два раза в день — утром и вечером.

Но на этот раз, помимо пайка, нам был доставлен шаман собственной персоной. Причём в полном парадном облачении: куча костяных ожерелий с перьями, воткнутыми везде где только можно. Естественно, со своим страшноватым посохом.

— Думаешь, готовы? — окинув взглядом притихшую толпу Учеников, повернулся он к Наставнику.

— Готовы, — улыбаясь кивнул Наставник.

Мать вашу, к чему? Что за интриги и игры в молчанку? Уж не хотите ли вы сказать, что всё это было обучение?!

Оказалось, что нет.

— Итак, Ученики, — Наставник встал рядом с шаманом, — вы выдержали и второе Испытание.

Ах вот оно что! И сколько ещё впереди таких испытаний?

— Находиться под водой два малых гонга? — робко поинтересовался Алеки.

— Нет, Ученик, — деду явно не понравилось, что его перебивают, — это я выяснил ещё тогда, когда вы впервые ступили ногой на этот риф. Теперь же я смотрел, сможете ли вы это делать так, как делают настоящие люди нашей касты.

Что? Жизнь человека глубин — это вот такая рутина? С утра до ночи с камнем на дне сидеть? Естественно, вслух я ничего не спросил и мне не ответили.

— Я рад, что все из вас выдержали и эту проверку, — взял слово шаман. — Все вы способны находиться под водой достаточно, чтоб начать постигать истинные тайны искусства народа глубин. Но! — буравящий взгляд прищуренных глаз обежал нас одного за другим, буквально проникая в мозг, отчего лично мне сделалось не по себе. — Перед тем как продолжить, вы должны принести клятву!

Клятву?!

— Клятву о том, — включился Наставник, — что никому и никогда, ни при каких обстоятельствах вы не поведаете, в чём заключается искусство добычи слёз Атарапы! Даже сыну своему или дочери! Даже матери родной или отцу!

— А если мой сын тоже станет ныряльщиком? — спросил толстяк Семис.

— Если твой сын тоже станет человеком касты, — снисходительно посмотрел на него Наставник, — тогда об этом ему расскажу я или мой преемник.

— Среди вас есть дети людей глубин, — перехватил слово шаман, — спросите их, говорили ли им что-то их родители?

— Ах, так вот почему… — едва слышно прошептала Руйха и оглянулась на лагуну.

Кай с приятелями тоже запереглядывались. Ага, наверное расспрашивали родителей. И как мне кажется, безрезультатно.

— Я спрашивал отца, — пробасил Та́йпен.

— И что он тебе сказал?

— Что когда придёт время, мой Наставник ответит на все мои вопросы…

— Вот видите! — повеселел дед. — А всё почему?

— А всё потому, — снова шаман, — что если кто-нибудь из вас расскажет хоть что-нибудь из того, что вы узнаете на этом рифе, вас постигнет…

Дальше шло перечисление всех тех бед и напастей, что обрушат на такого клятвопреступника боги и особенно водяные духи. Ну это я тоже помню, как вчера было: «Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудового народа»^[1].

— Нас принимают в касту? — с подозрением спросил я.

Вообще-то странно. Из людей глубин только Наставник…

— Нет, — качнул головой дед, — это клятва Ученика. Вы же её ещё не приносили? Как я тогда могу посвящать вас в тайны? И только те из вас, — добавил он более торжественно, — кто закончит дальнейшее обучение, смогут стать настоящими людьми глубин и принесут уже другую Клятву! И это посвящение будет уже не на рифе Учеников!

Ну а дальше шаман несколько минут причитал и ругался по-непонятному, потряхивая и ударяя о землю посохом, приплясывая в такт завываниям. Видимо, с духами договаривался.

Потом нам всем разрезали левую ладонь и, проговаривая вслух под продолжающийся речитатив седого старика текст местной «присяги». Мы приложили ладонь к валуну, и на этом обряд считался выполненным.

Как говорится, поздравляю тебя, Скат, ты — Ученик.

Следом шаман толкнул речугу, чуть ли не слово в слово повторяя слова вождя на Испытаниях про то, что племя гордится и безмерно признательно, и что мы такие молодцы, раз решили рискнуть своими молодыми жизнями, выбрав мрак глубин…

Я ещё раз присмотрелся к шаману. Легко узнаваемых наколок ныряльщика среди кучи его татуировок не проглядывало. Ну тогда ладно, заливай нам… про мрак… в мелководной лагуне, где солнце большую часть дня просвечивает всю толщу воды до самого дна. Поныряли бы вы у меня, на бывшей моей «базе». Или в других местах… куда солнце вообще не заглядывает, тогда бы меньше про всякий мрак распинались.

Завтракали в молчании. После принесения клятвы все Ученики погрузились в раздумья.

Я время от времени кидал взгляды в сторону одинокого ныряльщика. Того, что заметил ещё утром. Сейчас, помимо его лодки, на сверкающем зеркале лагуны то тут то там виднелись ещё три пироги. И как правило, в каждой было по двое или даже по трое.

Как-то неправильно это, отметил про себя. Нырять в одиночку нельзя, это азы.

— Куда ты всё время смотришь? — поинтересовалась Руйха.

Я указал подбородком, не переставая жевать. Кстати! Не думал, что будущую элиту так хреново кормят: жареная на углях рыба и печёный батат. Всё, как правило, холодное. Для питья — вода.

Моя подруга тоже всмотрелась в даль, и её губ коснулась лёгкая улыбка.

Наставник сказал после завтрака собраться на берегу, вот мы и вернулись на пляж, рядом с валуном. Туда, где до этого проходили наши тренировки.

Минут пять стояли, удивлённо оглядываясь по сторонам — деда не было. Потом, наконец, он появился.

— Ну? И что вы тут собрались? — в голосе сквозило ехидство. — Кое-кто из вас, кажется, хотел нырять?

Я молча всмотрелся в морщинистое, как печёное яблоко, лицо Наставника. Так, и что ты хочешь сказать?

— Ты сказал, чтоб мы пришли на берег, — ответил озадаченный Семис.

— И где же вы тут собрались нырять? — ухмыльнулся во всю щербатую пасть дед. — Я же сказал: начинаем учиться искусству людей глубин. Вы что, думаете, наша каста погружается только по плечи?

Блин, дед, я уже понял! Зачем глумиться? Так бы и сказал — не тот берег.

— Пошли, — выдохнул я…

— Так, ребята, все идём на другой берег! — раздался запоздалый «командный» возглас Кая.

Не сказать чтоб незнакомый — именно на этом берегу я занимался по утрам и иногда по вечерам. А ещё, вон где-то там, я и нырял в процессе, так сказать, индивидуального Испытания.

Конечно, никакого сравнения с моим прежним местом нырялок спуск в воду у этого кораллового рифа не выдерживал. На моей «базе» берег обрывался в тёмную бездну крутым обрывом, и дна там фактически не было. Нет, умом то я понимал, что теоретически дно где-то есть, его просто не может не быть. Но даже если оно и находилось не в километре или пяти, а в сотне-другой метров от поверхности, для меня это всё равно что его и вовсе нет.

Здесь же дно проглядывалось хорошо. В конце концов, даже в полста метрах от берега глубина достигала двадцати пяти — тридцати метров, или, как здесь говорили, — от семидесяти пяти до девяноста локтей. Ближе — мельче.

— Глубоко, — робко отметил Алеки, вытянув шею вглядываясь в дно.

Ну да, мелькнула мысль: дети рыбаков выросли в деревне, где вход в воду настолько пологий, что до глубины по грудь задолбаешся брести. А здесь, как я уже успел выяснить, прямо под берегом было «с ручками». И — не песочек.

Солнце уже поднялось. Стоя на довольно обрывистом, хоть и возвышающимся над водой дай бог на локоть берегу, я видел внизу бугрящиеся выросты кораллов, заросшие разноцветными — розовыми, бирюзовыми, сиреневыми и жёлтыми — губками всевозможных форм: в виде кувшинов, тонких пальцев, больших бочек и даже вееров. Они колыхались на дне, прокачивая сквозь себя морскую воду. Хватало и разноцветных актиний. Рыбья молодь, тоже всевозможных цветов, резвилась меж них — просто буйство красок после такого мрачного «моего» восточного берега острова.

— Представляешь, рыбак, здесь даже можно утонуть! — хищно улыбнувшись, подначил парня Мака.

Он, как и я, встал на самый край, глянул под ноги, демонстративно усмехнулся типа видали мы и не такое. Слишком демонстративно, вон коленочка-то подрагивает, дыхание участилось, веки чуть дрогнули…

Словно серебряные колокольчики, над рифом поплыл смех Айхи. Как конь заржал Тайпен, презрительно усмехнулся Хори, Кай позволил себе снисходительную улыбку. Даже Руйха рассмеялась, обернулась ко мне:

— Ты слышал? — широко улыбнулась подруга. — Глубоко!

Я пожал плечами. Вообще-то вы, ребята, тоже на мелководье тренились. Но вслух ничего говорить не стал.

— Рыбаки тоже тонут, — обронил обычно немногословный Хеми, мазнув неприязненным взглядом детей ныряльщиков. — Так что нам тоже ведомо, что такое глубина.

— Он уже не рыбак, Мака, — раздался поучающий голос Кая, — он прошёл Испытания и только что принёс клятву Ученика. Как и все мы.

Хеми ответил ему благодарным взглядом.

* * *

Признаться, от Кая я ждал совсем другого. Особенно после Испытаний, когда они вместе с приятелями гадили по-мелкому, а в конце вообще решились на открытое нападение вчетвером.

Но наследничек меня удивил! Видимо кто-то умный провел с ним разъяснительно-профилактическую беседу, не иначе. И я бы поставил в этом деле на «дядю» Ману.

В вечер первого дня нам с острова привезли пожитки: циновки чтоб спать, посуду какую-никакую, еду. Как оказалось, на время обучения племя брало на себя полное наше обеспечение, как говорится, на полный кошт. И, естественно, не обошлось без инцидентов.

— Отдай, это моя! — голос болтуна-Алеки я бы ни с кем не перепутал, — я первый её взял и отложил в сторону!

— А мне она понравилась, и теперь это — моё.

Чуть насмешливый голос с лёгкой хрипотцой принадлежал Та́йпену — одному из «банды» Кая. Мелькнула усталая мысль: «Мне это надо?»

Но Тайпен продолжил:

— И вообще, зачем тебе циновка? Думаю, завтра тебя здесь уже не будет: только потомственные ныряльщики достойны стать людьми глубин! А вы все, — он бросил надменный взгляд на остальных детей рыбаков: Семиса, Хеми, Хеча, Телуа, — люди случайные. Только еду на вас переводить.

На фоне высокого Тайпена худощавый Алеки не смотрелся. Я вздохнул — не люблю бычар. И к тому же я тоже не наследственный, то есть вполне могу расценить как камень в свой огород.

— Слышь, горбоносенький, — я подбавил в голос издёвки, — и на чём он будет спать?

Тайпен развернулся ко мне и ещё сильнее набычился. У него явно когда-то был сломан нос, из-за чего образовалась уродливая горбинка, совершенно не красящая парня. Физически он всё ещё меня превосходил: ну сколько было времени, чтоб из тела Хеху сделать хоть что-то стоящее! Но кондиции — ведь это ещё не всё?

— А-а-а-а, червячок. Ты же из земляных? — прогудел он мне в лицо. — Значит, ты вообще можешь на земле спать. Вот и отдай свою циновку этому… рыбачку.

И выжидательно осклабился.

Я устало качнул головой, вздохнул:

— Вот ничего вас не учит, бараны…

И тут…

— Тайпен! — резкий выкрик откуда-то справа.

Кай, собственной персоной! Нарисовался чуть ли не в обнимку с Айхой. Ну-ну, чувачок, давай, вписывайся. Сейчас устрою тут показательную воспитательную беседу.

— Тайпен, — голос Кая был насмешлив. — Ты что, с ним драться собрался?

Наследничек кивнул на меня.

— А что? — удивился здоровяк. — Надо объяснить крысе, кто здесь, кто!

— Тайпен, друг мой, — Кай будто какому неразумному втолковывал, — только тупой будет драться с этим… — он смерил меня взглядом, — человеком.

— Почему?

Действительно! Теперь и я заинтересовался.

— Этот… человек убил троих опытных воинов, победил в бою четвёртого и нанёс смертельную рану пятому. Правда, — не удержался всё-таки от подколки, — сделал это исподтишка, но! — тут же поправился засранец. — И отец войны и дядя Ману считают, что это… — Кай сделал вид, что подыскивает слово, — не противоречило правилам войны.

— И что? — продолжал гундеть его приятель. — Посмотри на него, этому дохляку просто повезло.

— Да неважно, дружище, дохляк он или нет. Важно, что мы с тобой, — потыкал себя в грудь Кай, — не воины! Только эти ребята с палицами мерятся силой.

— А мы?

— Мы, — Кай демонстративно уставился на меня, при этом ещё и улыбался! — будущие люди касты глубин. Не в мышцах наше достоинство и не в способности без последствий получать дубинками по голове. А в том, что только нам под силу нырнуть в глубину и поднять оттуда жемчуг. И больше никто на это не способен!

— А, так-то да, — согласился с вожаком Тайпен.

— Поэтому драться с этим… земляным… — начал Кай, но тут же поправился, повернувшись вновь ко мне, — прости, ты же теперь не земляной… Хм. Но и не водяной… Кто же ты? — делано изумился парень. — А-а, неважно, — махнул рукой и резюмировал, — никакой. Короче, — это он вновь Тайпену, — драться с этим… мы не будем. Пусть нас глубина рассудит, кто здесь кто.

Ну… Я смерил настороженным взглядом Кая, смерил Тайпена… На такое согласен!

Кай развернулся, чтоб уйти, но, словно вспомнив что-то, опять обратился к Тайпену:

— И отдай ты парню его циновку. Ты что, неженка на двух спать?

— Не-е-е, — протянул тот, — просто мне рваная досталась.

— Забирай мою, — с неожиданной небрежностью предложил Кай, — завтра попрошу, новую привезут. И вообще, — он вновь развернулся ко всем присутствующим, — мы же теперь тут все — будущие люди глубин! Мы ж должны быть как братья, — он даже руками развёл при этом.

— Спасибо, Кай, — воодушевлённо крикнул Алеки, принимая назад свою циновку.

— Ты обращайся, если что, — великодушно заявил наследничек, — все обращайтесь. Чем смогу, помогу, — его взгляд остановился на мне, он усмехнулся, добавив чуть тише, — даже тебе.

* * *

И вот теперь Кай активно нарабатывал очки не только у Наставника, но и у других Учеников.

— Ученики! Не ссорьтесь! — оборвал нас Наставник. — Вы хотели начать учиться по-настоящему?

Алеки, Семис и даже Хеми покосились в мою сторону, будто это по моей вине их сейчас погонят на «страшную глубину»!

— Вот теперь настоящая учёба начинается. И для начала вы должны услышать первую тайну нашей касты… Вы ведь помните, что она умрёт вместе с вами?

Народ тут же подобрался, кивая головами.

— Так слушайте и запоминайте… — воздел руку вверх в привычном жесте дед. — Чтоб поднять жемчуг, человек глубин должен нырнуть не меньше чем на пятнадцать локтей!

По народу пробежал ропоток, бедолага Алеки даже ахнул. Нервно сглотнул Хэч, лишь у Семиса — единственного из рыбацких детей — азартом полыхнули глаза.

Я мысленно усмехнулся, поглядывая на остальных Учеников. Да-а-а, мальчики и девочки, это вам не в лягушатнике проныры устраивать.

И тут же в голову пришли одновременно две мысли. Первая — что Ситу явно хотел меня напарить, говоря тогда про двадцать локтей. Второй было удивление — я, конечно, никогда темой специально не интересовался, но кажется в покинутом мной мире жемчужницы можно было встретить и на берегу. Особенно во время отлива.

— Скажи, Наставник, а разве… — блин, как спросить-то? — Разве не встречаются… — чуть не ляпнул «раковины», — слёзы богини на меньшей глубине?

— Нет, Ученик, — грустно помотал головой дед. Помолчал. Добавил со вздохом, — Мой Наставник, глубокий старик, когда я и сам был таким же, как ты, рассказал как-то, что во времена ещё его юности старики касты помнили стародавние дни, тогда слёзы богини можно было найти если не на берегу, то хотя бы на мелководье. Хотя… — он задумался, — про то, что на берегу, я не верю.

— Почему? — тут же влез любопытный Алеки.

— Не торопись, Ученик, — поморщился дед. — Когда ты узнаешь всё, что тебе нужно знать, ты и сам поймёшь почему.

Вообще странно, но спорить не стал, кто знает, может на самом деле здесь всё так устроено?

Тем временем со стороны лагуны к нам приближалась ещё одна и довольно большая пирога. Я поначалу удивился: ведь рыбакам сюда нельзя! Кстати, и подплывать к лодкам ныряльщиков тоже.

Но потом разглядел, что в пироге, рассчитанной на восемь гребцов, сидит один единственный «водитель». А потом и косые татуированные жабры у него на груди разглядел.

— Привет, Ма́уи, — кивнул ему Кай, когда лодка как к пирсу привалила бортом к нашему берегу. Кстати, оказалось очень удобно. — Тебя сегодня к нам отрядили?

Круто обрывавшийся берег позволял лодке причалить вплотную, а высота его как раз оказалась вровень с бортом, так что в пирогу можно было с берега просто шагнуть. Хм, словно специально.

— Ага, — подмигнул тот и поднялся на ноги, — кто-то же должен помогать Наставнику растить новое поколение. А вы чего встали? — окинул он взглядом толпу Учеников. — Давайте, подходите, разбирайте обновки!

И принялся передавать нам плетёные сандалии.

— Наставник, а зачем? — Семис озадаченно покрутил в руках довольно нехитрую обувь, что-то типа плетёной из тонких верёвок подошвы с несколькими верёвочными ремешками. — В них же неудобно!

Вообще-то именно Семиса, а не Кая, среди всех Учеников можно было бы назвать мажором: сын крупного, если так можно выразиться, судовладельца — у его отца было три большие лодки, на одной из которых гребцами работали отец и старший брат Алеки. Да он вообще мог бы уже на промысел не ходить. Но нет, потянула парня подводная романтика.

— Что ты понимаешь, — хмыкнул дед. — Это дома у тебя земля мягкая или песочек. Да здесь весь риф истоптали. А на дне… — он потянул паузу. — Без них ты себе ноги все в кровь раздерёшь. Помнишь ведь, кто на кровь явится?

Семис тут же притих. В те пару дней, что нам давали для отдыха, Наставник провёл нам, так сказать, обзорные теоретические занятия по подводной живности лагуны. Да уж, отсутствие опасной фауны на суше, как оказалось, с лихвой компенсировалось наличием таковой в воде.

Я, скептически взглянув на подживающий, но ещё свежий порез на ладони, быстро разобравшись, натянул на ноги эти шедевры местного обувестроения.

В принципе, как говорится, не бином Ньютона: анатомия человеческой стопы диктует форму, так что ничего особенного местные не наизобретали. Знакомые чуть ли не каждому землянину вьетнамки-сланцы с петельками под пальцы, отдельная под большой, плюс завязка от пятки вокруг подъема стопы. На ноге держится, подошву защищает — и ладно. Вот только бегать в них я бы не стал. Хотя изобретение весьма здравое: о кораллы в воде легко пораниться.

Кай с компанией и Руйха облачились в обувь чуть ли не быстрее меня, довольно споро с задачей справилась и Айха. Другим пришлось повозиться.

— Ну как? — с лодки прищурился Мауи, — Нравится? Запомните, мальки, вы теперь лучшие люди племени! Племя вас будет содержать на всём готовом! Вон какую роскошную одежду получили! А теперь ещё и это!

Хм… Я непроизвольно поправил тканевую набедренную повязку, что мне торжественно вручили в первый же день обучения. Вообще-то, на мой вкус, тряпка была довольно грубая для ношения на столь нежном месте. Да и не привык, чтоб снизу поддувало, — что я, шотландец?

— Ага. Ещё и кормят, — в последний момент я постарался, чтоб сарказма в голосе никто не заметил. Напрягаюсь я, когда мне что-то подгоняют «просто так». Не бывает ничего «просто так»! Скорее всего, придётся отрабатывать, и, что хуже всего, условий отработки нам не озвучили.

— Точно! — обрадованно закивал молодой ныряльщик. — Соображаешь, малёк!

Я сдержал усмешку. Мауи был старше большинства из присутствовавших года на четыре, не больше. Впрочем, в этом возрасте и пара лет — катастрофическая разница.

Дождавшись, когда все, наконец, управятся с обувкой, Наставник велел взять грузы. Они, как обычно, были свалены под валуном.

— Сегодня нам нужны только шесть, — с хитрым прищуром сообщил дед.

Грузы передали в лодку, где Мауи их принимал и раскладывал.

— Теперь, — вновь окинул нас взглядом старик, словно выбирая, — ты, ты, ты… В лодку.

В лодку отправились Алеки, Хеми, Хэч, толстяк Семис и неожиданно Айха. Чему красавица была явно не рада. Троим Мауи выдал гребки — местные однолопастные вёсла, которые надо держать в руках, — уключин здесь не знали.

— Остальные — в воду и цепляйтесь за борта! Только ближе к носу, чтоб не мешать грести.

Все попрыгали солдатиками, и только я решил выпендриться: без разбега толкнулся с места, описал в воздухе дугу и довольно чисто вошел руками вперёд.

— Какой бойкий Ученик, — отметил Мауи, когда я вынырнул, отфыркиваясь.

Дед только неодобрительно покачал головой.

Лодка отвалила от берега. Те, кто был в воде, — так сказать первая смена — повисли, ухватившись за планширь: по верху борта долблёной пироги, видимо, укрепляя его, шла широкая доска. Я занял место рядом с носом. Возле пристроилась Руйха.

— Наконец-то мы начинаем становиться настоящими людьми глубин! — глаза её сияли.

— Да, Руй, мы много сделали для этого, — Кай оказался с другого борта, ровно напротив меня. Судя по всему, его тоже поколачивал лёгкий мандражик от предвкушения. Затем он взглянул мне прямо в глаза, — ну что… посмотрим, кому первому покорится глубина?

— Посмотрим, — хмыкнул я, начиная вентилироваться, то есть делать глубокие неспешные вдохи-выдохи, поглядывая на постепенно отдаляющийся берег рифа Учеников.

Глава 3
Обучение по деду

Отплыв буквально метров десять от берега, лодка остановилась. Я оглянулся. Хм, могли бы, наверное, и с рифа сюда доплыть.

Мауи прошёл на нос, поднял здоровенный валун, привязанный к верёвке, перевалил через борт, дождался, пока импровизированный якорь опустится на дно, выбрал слабину и обмотал вокруг короткого носового штевня. Вообще-то я был удивлён, когда увидел у долблёнки выступающий вверх деревянный брус — всё-таки это элемент наборных корпусов. Тем не менее для крепления якорного каната самое то.

Наставник встал на ноги. Не устаю поражаться способности этих людей балансировать в таких вот валких лодочках. Это тебе не на палубе корабля стоять, эту круглобокую моноксилу, казалось, даже не волнение способно перевернуть, а неверное движение вот такого стоящего во весь рост пассажира.

— Слушайте меня, Ученики! — орлом взглянул на нас дед. — Начнём с маленькой глубины. Здесь не больше двенадцати локтей.

Я прикинул. Ну да, метра четыре, если в привычных мне измерениях, считай глубина хорошего бассейна, самое то для первоначальных тренировок. Субъективно глубина уже воспринимается солидной, особенно для новичков, но ещё не обжимает, да и уши серьёзно не травмируешь. Как раз есть возможность научиться правильно продуваться.

Впрочем народ — что сидящий в лодке, что те, кто в воде — с лица сбледнул. Даже Руйха задышала чаще. Я отнял от борта руку, приобнял девушку за талию.

— Не волнуйся. Помнишь, что я тебе говорил по поводу волнений и переживаний перед нырялкой?

Ноль реакции. Хреново.

— Посмотри на меня.

Она механически, как кукла, повернула голову. В глазах отблески тревоги.

— Я рядом, — повторил мягко, — не переживай. С такой глубины ты и сама всплывёшь без проблем. И я тебя не оставлю. Постарайся расслабиться и ни о чем не думать. А если что… — и я пристально взглянул ей в глаза.

— Да, — сосредоточенно кивнула Руйха, — ты рядом.

Я погладил её по спине, положил руку на шею.

— Расслабься. Не зажимай шею. Давай. Вот увидишь, тебе понравится глубина.

Руйха чуть откинула голову и покрутила ею. Я пробежался пальцами, массируя ей шейные мышцы, чувствуя, как они расслабляются, переставая быть деревянными. Наконец лицо подруги разгладилось, губы тронула улыбка.

— Спасибо.

Вот и славно!

Краем глаза поймал слегка бледное лицо Кая. Но держится молодцом. Хори рядом с ним тоже спокоен. Слишком спокоен. Мака, третий с того борта, явственно волнуется. Шестого в нашей смене, Тайпена, висящего на моем борту, за Руйхой я не видел. Да и пофиг на него.

Наставник тем временем занялся наставлением Учеников, что оставались в лодке, — второй смены.

— Вы сейчас помощники тех, кто пойдёт на глубину. Люди нашей касты никогда не ходят в глубину поодиночке. Это опасно!

Серьёзно?! А что за чувак тогда неподалёку от рифа? Что-то я там второго ныряльщика не увидел. Или он не из ваших? Ладно, не время и не место, позже узнаю.

— Каждый из тех, кто в лодке, должен выбрать себе напарника, — продолжал распоряжаться дед.

На секунду мелькнула мысль: «Надо было остаться в лодке и страховать Руйху», но напротив меня уже нарисовался улыбающийся Хэч. Я подмигнул приятелю. А Руйху собралась страховать Телуа. Ну на это я согласен!

Кстати, поскольку и моя девушка, и Айха были «заняты», то рыбацкая дочь тут же сделалась объектом ухаживаний остальной мужской части Учеников. Больше всего вокруг девушки увивались Алеки и Мака, которые даже как-то «отходили в сторонку» и потом красовались несколько дней синяками и шишками.

Но Телуа к такому избыточному вниманию оказалась не готова и непроизвольно стала искать общества других девушек. И поскольку Айха держала себя словно королева рифа и конченная стерва, то Телуа постепенно сошлась с Руйхой, стараясь всюду держаться ближе, воспринимая её как старшую подругу.

К тому же для тренировок ей пришлось облачиться в традиционную одежду ныряльщиков — набедренную повязку. Без «верха»! Повязку ей выдали, так же как и всем кто не имел своей. Но стеснительная рыбачка продолжала ходить в платье. До первой тренировки.

Как же на неё орал Наставник, заявляя, что в платье у него никто нырять не станет!

— Или убирайся с глаз моих и с этого рифа, или даю тебе время, пока остальные Ученики делают первое упражнение!

И пока мы разбирались, как удерживать этот каменный бублик меж колен, как погружаться с ним, подгибая колени, — в лягушатнике у рифа было по плечи, — девушка наскоро переоделась на «женской половине» и, закрываясь ладошками, вся насквозь пунцовая появилась на берегу.

Взгляды всех пацанов с Наставника сместились на другой, более привлекательный объект. Да чего уж там, даже я скосил глаза. И хоть рядом с Руйхой Телуа выглядела как «мышь серая, обыкновенная, одна штука», но мужское всё равно брало своё.

— Чего встала? — вновь набросился на неё Наставник. — Ты учиться пришла или себя демонстрировать? Ну-ка брысь в воду!..Куда без груза!

Дальше девушке пришлось закрываться уже одной рукой, так как в правую она взяла груз.

Сразу же после занятий Телуа снова переоделась в привычное платье.

— А сейчас возьмите грузы и привяжите к ним вот эти верёвки.

Я подтянулся на руках, заглянул внутрь. Точно, на дне пироги валялись спутанные верёвки, которые ребята принялись разбирать.

— Держи, — протянул мне обвязанный верёвкой груз Хэч.

Так вот зачем им в центре отверстие! А я всё ломал голову.

— Подождите! — заметив это, остановил его Наставник. — Сначала нужно провести ритуал отпугивания злых духов! Смотрите, что будет делать Мауи, и делайте так же!

Мауи обеими руками взял весло-гребок за самый кончик рукояти и воздел его к небу.

— Мать небесная, Великая Черепаха, помоги мне изгнать из-под моей лодки злых духов!

И со всей силы засадил лопастью плашмя по воде — шарах! Во все стороны полетели брызги. Я непроизвольно отвернулся.

— Да прогоню я духов злых, да не причинят они вреда ни мне, ни моим братьям!

Шарах! На это раз к нему присоединились и те трое, кому достались вёсла.

— Да погрузятся мои братья в глубины морские невредимыми и да вернутся они с добычей богатой под солнце и синее небо, а не останутся во мраке глубин!

Шарах! Пришлось прикрыть лицо от брызг.

При словах про «мрак глубин» я чуть не прыснул. Во-первых, пафос из процедуры прям не сочился, а стекал жирными потоками. Во-вторых, вы чё? Какой «мрак глубин»? Четыре метра, коралловая лагуна, солнце считай в зените! Да на дне как в аквариуме! Разве что своими вёслами всю рыбёху распугали, теперь там смотреть не на что.

— Ты слышал?! — сияя глазёнками, Хэч наклонился ко мне и еле слышно прошептал: «Мауи назвал нас братьями!»

Ну да, пацан был счастлив. Я даже какой внутренний укор почувствовал: типа стебусь тут, как бывалый, а для пацанов всё по-серьёзному.

— Ученики! Берите грузы и зажмите их коленями, как вы уже не раз это делали!

Наставник превратился в саму серьёзность.

Хэч стравил мой груз по верёвке, придержал, пока я пристраивал каменный бублик меж колен, стараясь чтоб навязанные узлы не сильно мешались. Эх, показать им, что ль, парочку более подходящих узелков?

— Вы уже достаточно времени можете находиться под водой. Но на первый раз я не буду требовать, чтоб вы выдержали там два малых гонга! Просто опуститесь на дно, подождите сколько сможете и всплывайте!

— Наставник, как мы всплывём с грузом? — раздался с той стороны лодки тревожный возглас Маки.

— Ученик, — лица деда я не видел, но в голосе сквозило сожаление, — ну а как ты всплывёшь с грузом? Конечно, вы бросите груз на дне, потом его ваши помощники вытянут обратно. Как думаешь, зачем к ним привязали верёвки?

В принципе всё логично, я мысленно пожал плечами. Думаю, они тут поколениями отработали технику, интуитивно подбирая наиболее подходящие способы.

— Все готовы?… — внимательно обвёл нас прищуренными глазами дед.

Надо мной свисало старательно-внимательное лицо малыша, а я же больше косился влево, на сосредоточенно вентилирующуюся Руйху. Мелькнула мысль, что хорошо бы хоть одного страхующего в воду, того же Мауи, ведь если что…

— На дно! — выкрикнул дед.

Я отпустил борт лодки, и увесистый булыжник тут же повлек меня вниз.

Над головой сомкнулась колышущаяся голубоватая поверхность. Сразу же привычно пропали все звуки: ветер, прибой, плеск волн о борт пироги, уши как ватой обволокло. Им на смену пришёл другой звук. Правда, тут на относительном мелководье тональность шума была другой, но всё же! Это был он, голос океана, — странный, словами непередаваемый гул. Такой привычный, и… такой родной!

В лагуне погружаться было куда как веселее, чем на оставленном мной «пляжике», где под водой вид был мрачным, а после полудня ещё и тёмным. Здесь же вода была лучше освещена, хоть прозрачность мне показалась меньшей. Но с тёплой водой всегда так — в ней больше жизни. Светло-синяя вплоть до белёсой у поверхности толща окружала меня и моих коллег. Стайки рыбьей мелочи, разогнанные ударами вёсел о воду, потихоньку возвращались обратно. Хорошо просматривалось во все стороны дно, очень неспешно понижавшееся в сторону от рифа Учеников.

Я глянул под ноги: не хотелось влететь хоть и обутой стопой куда-нибудь. Например, в актинию. Подрабатывая ладонями, я мягко опустился на большой коралловый вырост, постаравшись не раздавить при этом синие кувшинообразные губки. Всё-таки непривычно погружаться вот так — ногами вниз.

Осмотрелся.

Раньше, ещё до переноса, я разглядывал подводный мир сквозь ограниченную амбразуру маски, пусть на последних моделях и с увеличенным обзором. А сейчас передо мной словно распахнули окно и позволили в него высунуться!

Вообще видимость была прям на удивление отличная, я уже и не вспомню, когда так видел под водой. Немного удивляло то, что даже без маски или очков я видел, пожалуй, не хуже. Честно говоря, разум, знакомый с физикой и преломлением света в различных средах, отказывался понимать. Но, поломав немного голову, я решил, что, возможно, это особенности адаптировавшегося зрения местных. В конце концов я что, антрополог что ль какой? Дали бонус, так надо брать с благодарностью и пользоваться, а не капризить: да не может такого быть, это против физики!

Напротив меня в паре метров на дне стоял Кай. Ну привет, конкурент, как ты? Со слегка болезненным выражением лица наследничек тоже осматривался по сторонам. Да, вижу тебе впервой.

Рядом с Каем столбом застыл Хори. У этого морда непроницаемая, ну чисто индейский вождь Виннету Каменное Табло!

От того, что я, наконец-то, оказался в знакомой среде, настроение поднялось, захотелось учудить что-нибудь такое…

Повернул голову вправо, продолжая разглядывать коллег по опасному бизнесу.

И сначала первой мыслью было что-то сродни злорадства: бедолага Мака весь сжался, видно было, как он напрягается, а значит, попусту жжёт ценный кислород. А ещё он зажмурился и стиснул голову ладонями.

Ну что, захотелось спросить, потомственный? Ушки заболели?…Ушки?!

Я тут же развернулся к Руйхе… Чёрт!

Девушка стояла на дне буквально в метре от меня. Её лицо перекосила гримаса боли!

Твою ж мать, Наставник! Пень ты трухлявый! Почему перед первым погружением на глубину ты не отработал с личным составом выравнивание давления в среднем ухе? Попросту говоря — продувку?

Блин, а я-то как упустил?! Ладно, сам продулся на автомате, просто сглотнув, — мягкое нёбо молодого организма я успел натренировать так, что метров до десяти, если погружаться не вертикально и не с максимальной скоростью, я мог выравнивать давление без рук.

Но Руйха! Девочка моя! Как же я забыл?! Конечно, этой глубины не хватит, чтобы порвать перепонку. Но болезненные ощущения девушке были обеспечены что надо! Ещё бы, ведь её организм не был тренирован к частым компенсациям внешнего давления.

Я дотянулся до подруги, коснувшись рукой, привлёк её внимание. И как смог, попытался объяснить: демонстративно зажал нос, изобразил, будто пытаюсь сквозь него выдохнуть. Ну чисто бортпроводница в салоне перед пассажирами!

Мягкая улыбка пробилась сквозь судорогу боли на лице девушки. Она приподняла руку и покачала из стороны в сторону: мол, всё в порядке.

Да какой, к чертям собачьим, в порядке! Видеть скорченное болью любимое лицо!

У меня у самого побаливало ухо: сказывалась баротравма, полученная во время Испытаний. По-хорошему, мне бы ещё дней десять не нырять. На земле после такого как пить дать отстранили бы от погружений на пару месяцев. Но юный организм Хеху оказался очень живучим. И к тому же я мужик. Для меня терпеть боль считай работа. Как раз для того, чтобы вот эти любимые глаза никогда не знали слёз. Ну разве что слёз радости.

Так, ладно. Продолжая удерживать камень меж колен, я мелким прыжками переместился к девушке. Со стороны, наверное, смотрелось комично, но мне на то пофиг. Руйха уже прикрыла глаза. Молодец. Помнит, как я её учил, — освободи мозг, он пожирает воздух. Вот только глаза не просто прикрыты, они плотно зажмурены. Да она терпит! Терпит боль в ушах!

Коснулся её плеча.

Руйха приоткрыла глаза и даже чуть отстранилась, типа «О! А ты здесь откуда?»

Поднял палец, привлекая внимание. Она уставилась на меня.

С вопросительным выражением на физиономии, на какое только был способен, поднёс палец к уху. Кивнул — болит?

Ответный кивок — болит.

Опять палец — внимание. Потом прямо перед её лицом показал разведенные указательный и большой пальцы, очень медленно и очень демонстративно прижал ими себе нос. Надул грудь, чуть выпучив глаза, словно набирая воздух в лёгкие, и сжался, изображая выдох.

В ответ — виноватая улыбка, пожатие плеч.

Ч-ч-чёрт!

Повторил пантомиму, теперь уже выдув из носа немного пузырьков. Ну? Дошло?

Руйха с мягкой улыбкой покачала головой, коснулась рукой меня, словно останавливая. Типа всё нормально!

Да какой нормально, вон у неё даже губа закушена! Не могу спокойно смотреть на то, как моя девушка страдает. И хуже всего — я ничего не могу сейчас сделать для облегчения её состояния. И это выводило меня из себя ещё больше!

Нервяк, физическая активность, стравленный воздух — и вот мне уже надо всплывать: лёгкие разрывает контракциями.

Выпустил груз. С сожалением провожая взглядом остающуюся на дне подругу, я оттолкнулся ото дна, гребок руками, ногами, второй, быстро приближающаяся колышущаяся плёнка воды, за которой воздух. И вот уже перед глазами тёмный шершавый смолистый борт лодки.

Выдох-вдох, выдох-вдох, выдох, вдо-ох и вы-ы-ыдо-ох…

Хорошо.

И тут же опустил лицо в воду, посмотреть, как там Руйха.

— А гонору-то было! — резанул по ушам презрительный возглас Айхи.

Я сначала не обратил внимания, ну мало ли кому это адресовано. Но когда я вновь поднял лицо, собираясь устроить отповедь Наставнику, то натолкнулся на удивленный… нет, скорее изумлённый взгляд Хэча.

— Что? — непонимающе спросил я приятеля.

— Что-то ты быстро! — вместо Хэча подал голос Алеки. — И как там, внизу?

— Норм, — бросил я, больше занятый тем, что у меня под ногами.

— Я удивлён, — в некоторой растерянности проговорил Наставник. — Что заставило тебя так быстро всплыть… Ученик?

Хеми несколько секунд смотрел на меня немигающим взглядом и отвернулся, уставился в воду с противоположного борта — он, как я понял, страховал Хори.

— Какого… морского демона, — вместо ответа набросился я на деда, — нам не объясняли… не рассказали… Короче, почему люди пошли на глубину, не умея… бороться с болью в ушах!

Эмоции не давали грамотно выстроить фразу, я еле выкрутился в попытке донести мысль.

— Ты всплыл, потому что у тебя заболели уши? — продолжал удивляться Наставник, — но ведь…

Видимо он хотел напомнить, что не так давно я на его глазах нырнул глубже. Раз в шесть, а то и в семь глубже. Но тут с противоположного борта раздался судорожный вдох, и Алеки, резко перегнувшись через борт, кого-то подхватил.

Всплыл Мака.

Секунд через десять, уже с нашего борта показался Тайпен. Задышал часто, восстанавливая газообмен. Потом и Хори показался на поверхности.

Вновь опустив лицо в воду, я взглянул на Руйху. Она боролась. Видно было, как её тело сотрясают спазмы, но девушка не всплывала.

«Если обмякнет — ныряю» — мелькнула мысль.

Но моя подруга не стала доводить дело до потери сознания. Толчок ото дна, и, перебирая руками по верёвке, она быстро поднялась с глубины.

— Как ты? Как уши? — чуть ли не набросился я на неё.

— Ничего, — Руйха улыбнулась застенчиво, — больно немножко, да. А так я в порядке!

— Наставник! — пылая справедливым гневом, развернулся я к старику.

Но он остановил меня властным жестом.

— Ещё один Ученик в глубине!

В голосе Наставника сквозил укор.

Я опять наклонился, теперь разглядывая Кая.

Паренёк держался. Я видел, как ходит волнами его грудная клетка, но он продолжал стоять на дне. Да всплывай уже… Победил.

Словно услышав мои мысли, Кай выпустил камень, вытянул руку вверх и, ухватившись за верёвку, потянул себя с глубины. Приблизительно с середины подъема он начал выдыхать… Я непроизвольно напрягся, готовясь подхватить парня, если вынырнув он блеканёт, а Айха проморгает. Но, видимо, пацан больше думал об эффектном всплытии и всё рассчитал. В метре от поверхности, когда борт лодки вот-вот должен был его от меня скрыть, он последний раз подтянулся на левой руке, вытянув вверх правую, и так и всплыл, как Супермен какой-то, с воздетой над головой рукой и сжатым кулаком.

— Молодец, Кай!

— Вот это ты дал!

Над поверхностью лагуны разлетелись восторженные крики.

— Молодец, Ученик! — пытаясь изобразить снисходительность, но явно довольный, отметил Наставник, — твой отец может гордиться тобой!

Кай отдышался… и, притянув за шею, впился поцелуем в губы нависшей над ним Айхи. Крики одобрения получили новый повод.

— И… сколько? — отлипнув от красавицы, весело прищурился на Наставника герой дня.

— Я не засекал… — задумался дед, — но-о-о… думаю около трёх малых гонгов.

— О-о-о!!! — зашумели Ученики.

И снова: «Молодец! Лучший! Красавчик!». Блин, ну сколько можно?

— А ты? — соизволил взглянуть на меня Кай.

Я пожал плечами:

— Нечем хвастать.

— Ушки заболели у червячка! — раздался издевательский возглас Маки.

Гадёныш… Когда узнал?

— Ну вот, — ухмыляясь, словно старший брат на обосравшегося младшего, посмотрел на меня Кай, — я же говорил, глубина покажет.

С-с-сука!

Глава 4
Семис

— Я же говорил, глубина покажет! — довольный Кай ухмыльнулся во все тридцать два зуба.

Вот козёл!

— Разве это глубина? — я ответил пренебрежительной усмешкой. — Может, попросим Наставника отгрести вон туда, — указал глазами в сторону открытого пространства лагуны. — Локтей на сто?

— Никто никуда грести не будет! — прогрохотал над нашими головами Наставник. — Пока вы Ученики, вы будете делать лишь то, что сказал вам я!

Губы Кая тронула лёгкая улыбка.

Гад!

— Так, Ученики! — обратился к нам Наставник. — У кого ещё болели уши?

Оказалось — у всех. Разве что у Кая это проявилось в меньшей степени: видимо, повезло с наследственностью и мягким нёбом.

— Вот видишь? — повернулся ко мне дед. — Уши болят почти у всех. Очень редко рождается человек, отмеченный богами, кто может ходить в глубину и не страдать от боли в ушах, — он покосился в сторону Кая.

Этот, что ли, отмечен богами, — мелькнуло у меня в мозгу. А дед продолжал:

— Поверь, Ученик, путь ныряльщика за слезами богини не прост. Думаешь, почему племя нас кормит и одевает? Думаешь, почему ныряльщики — неприкосновенны? Почему нас так мало, хоть желающих и приходится отсеивать?

— Не плачь, Ученик, — влез Мауи, — представь, у меня тоже до сих пор болят уши! Каждое погружение в бездну я терплю боль. Но я — ныряльщик! — он ударил себя кулаком в грудь. — Это моя жизнь! И мне не нужно другой!

— Спасибо, — кивком поблагодарил дед парня и обратился уже ко всем, — это та цена, которую мы платим за принадлежность к касте… — помолчал, — цена за поднятые слёзы Атарапы.

— Не можешь терпеть боль, червяк, — вновь завонял Мака, — возвращайся ковыряться в земле!

— Да идите вы все на хер! — не выдержал я. — Не болят у меня уши! Слышали? Не болят! Но не потому, что я кем-то там отмечен. Я просто умею, слышите вы, бараны, умею… делать так, чтоб они не болели!

— Остановись, Ученик! — лицо деда вновь пыхнуло гневом. — Ни слова больше! — и дальше его слова падали как камни. — Боги передали первым ныряльщикам тайное искусство погружений за слезами богини! Наши славные предки бережно хранили это знание. Многие поколения Наставников с величайшим тщанием передавали это знание всё новым и новым поколениям Учеников! И твоё дело — с благодарностью принять это знание и воспользоваться им во славу богов и нашего племени! — дед покачал головой. — Ибо не все Ученики становятся людьми глубин, не все.

Я прикрыл глаза и сделал длинный-длинный выдох. Желваки свело — так сжал челюсти. «Спокойно, Скат, спокойно. Нервные клетки, говорят, не восстанавливаются. В конце концов, вроде сам говорил, что тебе не нужно место альфа-самца в этой песочнице?»

— Ладно, — стараясь говорить как можно спокойнее, проговорил я, — я услышал тебя, Учитель, и… — выдох, — признаю, что был неправ, — подумал: «Хер с ним, не убудет». — Давай же продолжим погружения?

Наставник секунду-другую буравил меня внимательным взглядом. А потом разом потеплел.

— Вот и молодец. Но! — тут же поправился он. — Сейчас вы нырять не будете. Надо же и вашим товарищам поздороваться с глубиной?

Сидящие в лодке заоборачивались на него с надеждой.

— В воду, Ученики, — ответил им с улыбкой эдакого добренького дядюшки старый пень, — а вы, — это уже тем, кто был в воде, — поднимайтесь в лодку.

Новая смена попрыгала в воду быстрее, чем мы успели в лодку влезть. Блин, могли бы сначала и помочь забраться… Ибо подъем в эту круглобокую моноксилу превратился в сущий цирк.

Сначала Мака, Хори и Кай чуть не перевернули её, вцепившись одновременно в свой борт, за что получили порцию отборной брани от Наставника, сдобренную ехидными замечаниями Мауи об их умственных способностях.

Потом её знатно раскачали в несинхронных попытках подтянуться на борт.

В итоге Наставник, срывая голос, заставил тех, кто в воде, вцепиться в борта, а тех, кто должен был подняться в лодку, делать это с кормы по одному.

Наконец и я влез на плавсредство и навис над Хэчем.

— Послушай меня, — еле слышно проговорил ему почти в ухо, пока протягивал груз, — чтоб не болели уши, сделай так: зажми нос и попробуй выдохнуть через него.

Оглянулся воровато на Наставника, добавил:

— Сделай прям перед погружением и потом каждые три локтя.

Хэч не ответил. Лицо паренька заметно побледнело, сосредоточенный взгляд серых глаз безотрывно уставился в плохо ошкуренный борт пироги.

— Не волнуйся ты так, — я трепанул его по плечу, — это мало отличается от наших предыдущих тренировок. Подумаешь, чуток воды над головой больше! А по сути то же самое.

Наконец он поднял на меня взгляд и напряжённо кивнул. Услышал? Не знаю, волнуется пацан.

— Ритуал! — возвестил Наставник.

Ах да… Блин, чуть не забыл. Мне всучили весло. Увесистое, вырезанное из целого куска древесины. Покосившись на Мауи, взял так же, как он, за самый кончик, поднял над головой.

— Мать небесная, Великая Черепаха… — затянул свою шарманку Мауи.

Все, находящиеся в лодке, начали ему вторить. Ба! Даже малыш Хэч, вцепившийся с борт обеими руками, вместо того чтоб накачивать себя воздухом, принялся бормотать под нос.

Ну чего ты делаешь, пацан?!

Шарах! Я что есть сил засадил веслом по воде, во все стороны полетели брызги.

— Да прогоню я духов злых…

Злой дух, мелькнуло ироничное в мозгу, это задолбанный сослуживцами матрос первого года службы, а не вот это ваше!

Шарах! Новый каскад брызг взлетел чуть ли не выше продолжавшего стоять во весь рост Наставника.

Ну и напоследок о братьях, что должны вернуться с богатой добычей под синее небо. Судя по лицу Хэча, он так проникся этими словами, что даже закивал в такт! Лучше дыши, тебе сейчас под воду погружаться!

— На дно! — завопил Наставник.

— Нос! — успел чуть ли не выкрикнуть я малышу.

В следующую секунду его руки, руки Телуа, что висела с ним бок о бок, и Семиса, крайнего с кормы в их тройке, отпустили планширь, и прозрачная вода сомкнулась над макушками ребят.

Я тут же склонился, пытаясь высмотреть, что происходит. Но поверхность изрядно бликовала, а чтоб опустить лицо в воду, пришлось перевеситься за борт так, что чуть не выскользнул обратно.

К моменту, как я смог что-то рассмотреть, ребята уже опустились на дно.

Ну что, послушал совета? Непонятно, лица паренька я не видел. Стоит, руки опущены вдоль тела, напряжений мышц не заметно… Ну ок, визуально всё хорошо.

Взгляд скользнул по остальным. По Телуа не поймешь, а вот Айхе явно некомфортно: вцепилась обеими руками в верёвку, прижала подбородок к груди, даже шея покраснела — явно напрягается. Значит, терпит.

Хеми, что напротив Телуа и бок о бок с Айхой, стоит расслаблено, даже не держится, голова опущена, но вроде не напрягается. Впрочем, этот парень может и терпеть, совершенно не подавая вида, он такой же, как страхующий его Хори, — немногословный, замкнутый.

Алеки, место которого было по диагонали от Хэча, мало того, что сжал обеими руками уши, так ещё и на колени опустился! Эй, идиот, мы же не в «лягушатнике» с его песчаным дном и малой глубиной! Здесь, во-первых, не надо подгибать ноги, чтоб погрузиться с головой, а во-вторых… Тут же внизу кораллы! Зря, что ли, нам сандалии выдали? Раздерешь себе кожу в момент.

Ладно, внизу вроде всё о’кей. Разогнулся.

Первым всплыл Алеки, задышал надрывно-судорожно. Следующим, над поверхностью воды показалась голова Хэча. Явно недовольного своим результатом!

Я хотел спросить, мол, как самочувствие, но тут рядом с ним всплыла Телуа, а за моей спиной сипло задышал, восстанавливая газообмен, Хеми.

— Как уши? — заботливо поинтересовалась Руйха у подруги.

— Болят… немного, — застенчиво созналась девушка.

— А у вас, Ученики? — Наставник обратился к Хеми и Хэчу.

— Нормально, — спокойно обронил Хеми.

Что-то уж слишком спокойно. И со слишком каменным лицом. Впрочем, твое дело, парень.

У Хэча обиженная мордочка говорила сама за себя. Он что-то буркнул неразборчивое, но я и так видел — паренёк недоволен ни своим результатом, ни своим состоянием.

Следующей поднялась Айха.

— Поздравляю, Ученица! — приветствовал её дед на поверхности, — Вот и ты узнала глубину, пусть небольшую…

Стоящему в полный рост Наставнику не было видно лица Айхи, но я-то сидел ниже. И, судя по выражению, дочь отца войны с трудом сдержалась, чтоб не послать старого хрыча куда подальше вместе со всей его глубиной!

А Кай, дурачок, этого не понял!

— Ну как, Ай? Хорошо? — он наклонился через борт и по-хозяйски приобнял её за плечи.

— Нормально, — буркнула девушка и… передёрнув плечами, сбросила руку парня!

Вижу, как «нормально»!

Внизу оставался только Семис. Что-то я начал волноваться — времени прошло слишком много. Четыре метра не так много, мне было хорошо видно, как толстячок стоит на дне, уронив на грудь голову и руки по швам. Запоздало вспомнил, что в оставленном мной мире была хорошая практика: у тех, кто тренит статику, пусть даже просто опустив лицо в воду, время от времени запрашивать состояние. Ибо со стороны зачастую сложно понять: это человек так расслабился, чтоб меньше кислорода жечь, или он уже блеканул, то есть сознание потерял. Насколько я в курсе, куча народу так потонуло в бассейнах, когда пытались самостоятельно заниматься без опытного напарника.

Наконец, и последний участник второй смены пошёл на всплытие.

Не так размашисто, как Кай, а перебирая верёвку короткими, экономными движениями, почему-то напомнившими мне обезьяну, он начал вытягивать своё тело с глубины.

Вынырнул, задышал надсадно, часто. Губы, овалы вокруг глаз постепенно приобретали нормальный оттенок. Да уж, пацан явно себя не жалел!

— Сколько? — с надеждой посмотрел он на Наставника.

— Не знаю, — пожал плечами дед.

— Но хотя бы дольше, чем Кай?

— Да куда там! — тут же язвительно включился Мака. — Ты с Каем себя не сравнивай!

— Это почему? — прямым взглядом ответил на ядовитый выпад Семис.

А паренёк-то молодец! Чувствуется стержень!

— А по мне, так не меньше, — подал я голос.

Сидящий со мной бок о бок Кай рывком развернулся, ожёг злым взглядом… Но сдержал себя.

Я ответил ему лучезарной улыбкой.

— Думаю, что тоже не меньше трёх гонгов, — добавил я и зачем-то соврал, — я ж считал!

— Ты мог и сбиться, — хмыкнул дед.

Зато Семис ответил мне благодарной улыбкой.

Мы мало общались. Я вообще не очень к толстякам, не знаю, это что-то с детства. Сам я всегда был худым и жилистым, поэтому толстых всегда воспринимал как рыхлых слабаков. Но с Семисом, я думаю, мы могли бы сойтись…

Додумать я не успел. Я даже вздрогнул от неожиданности.

— Из воды-ы-ы! — истошно завопил Мауи в следующую секунду, начав что есть силы долбить по воде веслом.

Пока народ крутил башками то на Мауи, то вокруг, соображая, что происходит, я вцепился Хэчу, что схватился за борт прямо подо мной, в запястья — чего там думать, когда команда таким дурным тоном подается? И в одно мгновенье выдернул его из воды, словно морковку из грядки. Вот что адреналин с человеком делает!

— Хватай её! — успел крикнуть Руйхе, цепляясь следом за Телуа, пока Хэч, уже стоящий коленями на планшире, влезал в лодку.

Лодка ходила ходуном: за спиной Хори и Кай затаскивали на борт ругающуюся Айху. Наставник и Мака тащили из воды Алеки. Хеми, кажется, влез в лодку сам.

В лодке враз стало тесно. Всё-таки эта пирога рассчитана на восемь гребцов, плюс сети, плюс какое-то количество рыбы. Нас же было двенадцать учеников, Наставник и Мауи…

Впрочем, нет, пока ещё одиннадцать учеников — пухлый Семис всё ещё был в воде. Он вцепился в борт обеими руками, Тайпен изо всех сил тянул его за подмышки, но дело шло туго.

Вдруг какая-то здоровенная быстрая тень пронеслась под лодкой! Мауи с двойной энергией принялся лупить веслом по воде…

— Помогите мне! — закричал Семис. — Помогите!

Телуа мы уже подняли, но теперь между мной и Тайпеном были обе девушки и лупящий веслом Мауи. Освободившийся Мака, чуть ли не оттолкнув Наставника, кинулся на помощь Тайпену…

Вдвоем они, наконец, вытянули толстяка над бортом по пояс…

— А-а-а-а! — взорвался криком Семис.

Снова быстрая тень промелькнула под нами. А там, где только что подняли нашего товарища, в воде расплывалось тёмное пятно.

Как мы на перегруженной лодке добрались до берега и не перевернулись — не знаю. Вопли, крики, причём не одного Семиса. Гребли бестолково и несинхронно, Наставник орал на нас чуть ли не матом. Хлещущая кровь перемазала всех, кто был на корме, — парню отхватили ногу чуть ниже колена.

На берегу ногу перетянули, Наставник и Мауи обошлись сами, даже не пришлось вмешиваться. Остальные столпились вокруг них и лежащего Семиса.

— Кто это был? — губы у Алеки тряслись, он еле-еле смог выговорить.

Впрочем, колотило не одного его. Руйха откровенно рыдала, Айха непрерывно сыпала проклятиями. Хэч, похоже, впал в ступор. Тайпен, Хори и Хеми стояли молча, насупленные. Тайпен, кроме того, гонял желваки.

— Быстрая смерть, — не поднимая головы, мрачно ответил Мауи, помогая Наставнику.

Первую секунду не понял — какая ещё смерть? Парень хоть и впал в забытье от шока, но жив, дышит. И только потом дошло — это же молодой ныряльщик так обозвал хищника, что на наших глазах чуть не убил нашего коллегу… вот уж точно — по «опасному бизнесу»^[2].

Да уж. Реально быстрая! Меня и самого поколачивал отходняк от мгновенного выброса адреналина.

— Большая, — против воли вырвалось у меня.

Подумал отвлечённо: интересно, кто? Акула? Стиль нападения похож, но вот размеры… Может, какая рифовая? Хотя то, что успел заметить, на акулу было не очень похоже, скорее на… щуку!

— Это ещё не самая большая, — хмыкнул Мауи, они с Наставником почти закончили. — Самые большие, каких видели, раза в полтора больше роста человека.

Барракуда? По пропорциям похоже, но блин, под два метра? Что-то я не помню на Земле таких экземпляров^[3].

Ногу Семису плотно перетянули, кровь больше не текла. Вид у раны был тот ещё — из лохмотьев плоти торчала кость, как обломанная.

— Мауи, — поднялся на ноги Наставник, — его надо к шаману.

Молодой ныряльщик кивнул.

— Возьми пару ребят… — добавил дед, ткнул в Хеми и Хори, — вот их. Помогут.

— А много таких… в лагуне, — с трудом сглотнув, спросил Алеки, провожая взглядом спешащую в сторону острова лодку. Парни в лодке гребли что есть силы.

Наставник на секунду задумался, пожал плечами:

— Не особо.

Помолчал.

— Значит, судьба у вашего друга такая, — проговорил дед задумчиво, — я вот за все годы, что за жемчугом нырял, ни разу не встретил.

Руйха у меня за плечом вновь всхлипнула.

Дед поднял на неё глаза, во взгляде у него что-то мелькнуло, он быстро посмотрел на двух других девушек.

— Девы, — спросил с подозрением, — у кого-то из вас идёт кровь?

Девчонки синхронно замотали головами.

— А что?

— Быстрая смерть хорошо кровь чует, издалека на неё может примчаться, — пояснил Наставник.

У меня в мозгу как перещёлкнуло!

— Алеки, — я отодвинул Хэча, мешавшего рассмотреть мне нашего болтушку полностью, — что у тебя с коленями?

В крови пацан был перепачкан чуть ли не до головы — он и в лодке был рядом с бедолагой Семисом, и потом со стороны ног помогал его вытаскивать. Под скрестившимися на нем взглядами парень растерялся.

— А что не так?

— Смой-ка кровь на ногах, — предложил я.

Но и без этого всем были хорошо видны глубокие борозды у него под коленками.

— Откуда у тебя это?! — налетел на него Наставник.

— Да… я… — у обычно болтливого парня на этот раз язык стал заплетаться.

— Ты что… — дошло до Маки, — на коленки опустился?!

Ну точно! Именно Мака страховал нашего любителя поболтать.

— Зачем, Ученик?! — пришел в изумление Наставник.

— Так мы же… — начал оправдываться Алеки.

Бах! Мака залепил парню хорошего крюка. Голова Алеки мотнулась в сторону, нижняя губа лопнула.

— Из-за тебя мы все могли погибнуть! — набросился на парня Мака.

Замахнулся ещё раз…

Я отпихнул, почти отшвырнул с дороги Хэча, сейчас мне мешающего. Пусть Алеки неправ, но кулаками махать я не дам!

И не успел вмешаться!

— Стой, Мака! — Кай перехватил руку приятеля. — Перестань!

После чего вышел вперёд, встал рядом с Наставником.

— Тем, что проучим этого… Семису уже не помочь! Я думаю, — он оглянулся на хлюпающего Алеки, — виновный и так уже понял, что натворил. А остальные… — он оглядел всех Учеников, — с этого дня будут серьезнее относиться к словам нашего Наставника!

* * *

Я смотрел сквозь язычки костра на Кая. Да-а-а… Растет над собой наследничек, нарабатывает авторитет. Видать, и вправду решил со временем сменить на посту отца глубин своего батю. А мне то что? Я в начальники не рвусь. Нафига мне этот головняк? Дом, красивая женщина, стейк любимой степени прожарки… Ещё бы напрогрессорствовать чего-нибудь слабоалкогольного для личного, так сказать, употребления, и ладно. Ну может со временем на детей решусь. Когда-нибудь… Так что пусть нарабатывает. Ещё узнает, в какую ж… влезть хочет по собственному желанию.

Ребята обсуждали… да что угодно, в основном — болящие уши, подводный мир, будущее. Но только не несчастный случай с их товарищем. Словно, если не говорить об этом, этого вроде бы и не было! Эх, дикари-с…

У меня из головы не шёл разговор с Наставником.

Больше в этот день мы в лагуне не ныряли, оставшихся на рифе Учеников дед вновь загнал на мелководье и до вечера гонял статику. А когда уже собрался отваливать, кликнул меня:

— Ученик! Проводи-ка меня до лодки.

Ну ладно, раз просит… Я подошёл.

— Ученик, ты, видимо, решил, что раз прошёл Испытание в числе лучших, то тебе нечему у меня учиться? — строго посмотрел на меня дед, уже сидящий в небольшой пироге. — Запомни, ты пока ещё маленький мальчик, лишь недавно вырвавшийся из-под мамкиного присмотра. А я твой Наставник. Я поднимал со дна нашей лагуны слёзы богини, ещё когда твой отец не родился. Я уже учил других Учеников, тех, кто сейчас ради нашего племени ныряют в глубину, когда твоя мать ещё не легла под твоего папашу. И если ты всё-таки хочешь стать частью касты глубин, то ты выброси из своей головы всю ту блажь, что сейчас мешает тебе постигать мои премудрости, и делай лишь то, что я тебе говорю.

— Но я же… — я попытался возразить.

— Помни, Ученик, кто я, и кто ты, — перебил меня дед и, не став слушать, оттолкнулся от берега веслом и угрёб в опускающуюся темноту.

Да понятно мне всё — Наставник просто боится потерять авторитет. По сути, он большая шишка в касте: тут тебе и почёт, и уважение, и, скорее всего, содержание за счёт касты или вообще всего племени. А тут какой-то пацан от горшка два вершка умничать пытается.

Ну и что теперь, терпеть его… некомпетентность? Я скрипнул зубами — безопасность процесса обучения на нуле. В воде ни одного страхующего… Ну ладно, глубина небольшая, если б Хэч отключился, я бы успел нырнуть… Никаких инструкций на тему, что делать с утоплением. С этого же надо начинать! А если бы кто-нибудь успел хлебнуть водички? Ни слова про режимы вентиляции — сегодня два идиота стали выдыхать на всплытии. Понимаю, откуда им знать, что при выдохе уровень кислорода в альвеолах ещё понижается, а он и так мог уже в процессе задержки упасть процентов до одиннадцати-двенадцати. При нынешнем развитии о таком и не думают! Но… Наверняка же есть статистика? Типа сидел под водой слишком долго, потом активность на всплытии с увеличившимся расходом плюс выдох — и всё! Упал кислород меньше десяти — дальше блек. Хотя бы такое могли подметить? И хорошо, если сверху или рядом грамотный страхующий.

Только где их взять, грамотных? Эх, угробит дед половину группы учеников, прежде чем подготовит хоть сколько-то ныряльщиков. Память подсказала — читал когда-то, что в армии Фридриха Великого капрал подходил к старослужащему со словами: «Вот тебе три рекрута, сделай мне из них одного солдата»… Или двух? Уже не помню. Суть в запланированных потерях: типа если часть народа сдохнет ещё в процессе обучения, на выходе из такой «учебки» будут совсем другие бойцы. И всё бы ничего, ибо я уж как-нибудь в число «отсеявшихся» попадать не собираюсь, но… Я покосился по сторонам.

Справа от меня сидела Руйха, немного подавленная. Я протянул руку, обнял девушку за плечи, в ответ она положила мне голову на плечо. Слева от меня в огонь уставился задумавшийся Хэч. Ему я уже успел кое-что растолковать, так сказать, провести разбор его нырка. Внимательно всё выслушавший паренёк, по-видимому, сейчас переваривал услышанное. Н, дай-то бог!

Чёрт возьми! В груди тоскливо засосало. Мне, по сути, похрен на остальных… Я, возможно, даже обрадуюсь, если методы обучения деда угробят Кая и Маку… Особенно Маку! Но эти двое… Я вновь посмотрел на девушку и приятеля. Нет. Что бы там ни было, но я не дам этому пню трухлявому их угробить! Только не их! И плевать, кто и чем будет не доволен!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Неудобный ученик

Глава 5
Тренировочный день

Наутро тренировки продолжились, словно никто и не пострадал вчера.

Нет, я понимаю, когда довелось поучаствовать… впрочем неважно, где и когда, тоже со временем к потерям начали относиться как к чему-то… хм, рутинному. Но мы там были далеко не дети, а осознанно выбравшие занятие в жизни, что делаем и чем грозит понимали очень хорошо. А тут? Пацаны от тринадцати и чуть старше. Такие в моё время ещё бы неделю сопли на кулак наматывали, вздыхали о несчастной загубленной жизни. Эти же отнеслись спокойно, типа с кем не бывает? Не повезло парню, чего уж тут.

Гребец в лодке был другой, значительно старше предыдущего, звали его Уа́ти.

— А где Мауи? — вместо приветствия задал ему вопрос Алеки.

— Ныряет Мауи, хлеб свой зарабатывает, — новый гребец был хмур и неразговорчив.

— А я думал, он теперь постоянно с нами будет… — протянул болтушка.

— А ты вместо него со дна жемчуг будешь поднимать? — буквально отшил пацана новый водила учебного судна.

— А-а-а… — не нашёлся что ответить Алеки.

— Да и мне тут делать нечего, — поморщился Уати, — до штормов осталось всего ничего, мне участок бы до конца пройти, а я тут с вами торчу. Давайте что ль уже, грузитесь!

В лодку погрузили гонг и клепсидру — отмерять время. В принципе нас ждала такая же статика, как в «лягушатнике», только глубина побольше. И на этот раз первыми под воду шла вторая смена.

— Так, Ученики! — возвестил дед, когда лодка заякорилась фактически над тем же местом. Ну, может, чуть дальше и в сторону, я ещё в первый день на глазок прикинул реперные точки по рифу и основному острову. — Пришла пора вам научиться дышать правильно!

Хм. Так-так-так, а до этого?

— Перед первым нырком надо глубоко дышать четыре малых гонга, — дед поднял перст указующий.

Ага, это как раз правильно — отдых на поверхности в два раза дольше нырка. Двести капель из клепсидры, почитай двести секунд на дне, четыреста на воздухе. Всё прям по нашим наставлениям!

Висящий на борту Алеки задышал часто.

— Стой, дурак! — напустился на него Наставник. — Не так, — он обвёл всех, кто был в воде взглядом, — смотрите на меня.

Дед глубоко-глубоко вдохнул, вначале выпячивая живот, потом грудь, потом поднимая впалые ключицы. Нифига себе растяжение межрёберных! Надулся, как барабан. Сделал небольшую задержку на вдохе и затем, вытянув губы трубочкой, «свистелочкой»! выпустил весь воздух, сдуваясь в обратной последовательности! Цикл занял секунд двадцать, не меньше.

— Задерживайте ненамного дыхание на вдохе и выдохе, — продолжил поучать Наставник, — выдох должен быть длиннее вдоха. Ну-ка, те кто сейчас ныряет, попробуйте!

Ребята попробовали.

— Алеки, не части, — начал раздавать ценные указания дед, — Телуа, меньше паузу, просто чуть задержалась и выдыхай. Молодец, девочка, — похвалил он Айху, — твой отец может гордиться! Ну-ка… — он застыл рядом с Хэчем прислушиваясь. — Хорошо, так и продолжай!

Конечно, хорошо. Пока ты разглагольствовал и по лодке от Ученика к Ученику шастал, я малыша проинструктировал быстренько, поправляя его ошибки.

И началась рутина.

— На дно! — орал дед.

Ребята опускались и ждали. Уати, шевеля губами, отсчитывал сто капель из клепсидры, колотил палочкой в гонг и зачёрпывал воду кокосовой скорлупой по новой. Хм, зачем считать-то? Я видел, там риски сделаны, по всей видимости, на сто, на двести и похоже даже на триста капель.

В воду гонг не опускали, видимо, его и так было слышно неплохо. Наверное потому, что подставка из твердейшего железного дерева стояла прямо на дне лодки.

По второму гонгу народ поднимался по верёвкам и отдыхал те самые триста капель, отмеряемые Уати, пока первая смена, то есть мы, вытягивали грузы обратно.

Конечно, к ритуалу колочения вёслами по воде перед каждым погружением теперь относились со всем тщанием! Мака даже возмутился, что не всем достались вёсла.

Ага! Взрывпакеты надо было наготовить… Вот интересно, тут водятся подходящие ингредиенты? Впрочем, я знаю состав, а вот из чего добывают те или иные его составляющие — уж увольте, на коленке ядрёную бомбу из говна и палок делать нас не учили.

Поскольку место Семиса освободилось и Тайпен остался без напарника, Наставник свёл пару Руйха — Телуа в тройку. Теперь рыбацкую дочь по очереди страховали то моя подруга, то мрачноватый крупный парень с перебитым носом.

Дед во время наших погружений всё чаще стал просто разваливаться в лодке, подставляя солнцу бока, вставая лишь когда смена выходила наверх да отдыхала.

— Не дыши так часто, Хэч, — воровато оглянувшись на расслабляющегося Наставника, я низко склонился к приятелю и инструктировал вполголоса, — Вдох почитай на восемь счетов, а выдох…

Договорить я не успел.

— Ученик! — прогрохотал-проскрипел над головой голос деда. — Ты опять забыл, кто здесь Наставник?

Вот чёрт!

— Ты чего, Наставник! Я же всё то же самое повторяю, что и ты говорил! — обескуражено попытался оправдаться я.

— Твоё дело — вытягивать груз и подавать его ныряльщику! И всё!

Чего ты завёлся-то, дед? Будто я у тебя кусок хлеба отнимаю! Я чуть не скрипнул зубами. Ладно, буду оглядываться почаще.

— Хорошо… — добавил с лёгкой издевкой, — учитель.

Кажется, дед услышал только «хорошо».

После одного из таких «тайных» инструктажей, когда смена нырнула, Руйха покосилась на меня, кинула с усмешкой:

— Ты так переживаешь за Хэча, будто это брат тебе или родственник.

Но промелькнувшие интонации мне не понравились.

— Ты ревнуешь что ль?

— К кому? — у девушки округлились глаза. — К парню?

Святая простота! Как же мне нравится это время!

— За тебя переживаю куда как больше! — я усмехнулся, приобняв девушку за талию.

— Эй, голубки! — раздался насмешливый возглас деда, — За теми, кто в глубине, следите.

В лодке послышались смешки. Я отпустил девушку, вернулся к созерцанию дна под лодкой.

— Между прочим, я серьёзно, — проговорил я подруге негромко, свисая рядом с ней с борта, была её очередь «сторожить» Телуа. — Давай я и тебе кое-чего расскажу.

— Не надо, Скат, — лицо девушки посерьёзнело.

— Почему? — удивился я. — Если помнишь, когда вы готовились к Испытаниям, мои советы тебе здорово помогли.

— Тогда не было Наставника.

Второй бам-м-м-м гонга прервал наши тихие переговоры, смена начала подъём.

Поменялись. У меня в начале ёкнуло — Телуа что, двоих контролировать должна? Но тут же успокоился: дед решил страховать Тайпена сам.

Я вновь заболтал ножками над недалёким дном, вися на руках на борту лодки. Вторая смена с кормы забралась обсыхать.

— Ученики, — оглядел нас орлом дед, — помните, как дышать? Показывать надо?

Немое мотание голов.

— Понятно, — хмыкнул дед, — ну-ка попробуйте!

И пошёл вдоль борта.

— Тайпен, меньше паузу на вдохе… Мака хорошо… Хори, не растягивай так вдох, можно чаще… Руйха хорошо… Кай! — дед расплылся в улыбке. — Я передам твоему отцу, что ты у нас лучший!

Наследничек злорадно сверкнул глазами, и тут…

— Ну-ка, — дед застыл возле меня. Резко выпрямился. — Слушайте все!

И вытянул перевитую жилами и иссохшей кожей руку в мою сторону.

— Послушайте. Вот так надо дышать перед нырком!

А чего там? Я полжизни так дышу! Медленно пропуская воздух через носоглотку. Говорили, что так слизистая дополнительно насыщается кислородом. Только пауз раньше не делал да вдох всегда учили сквозь зубы производить.

В глазах Кая мелькнул огонь. Я ответил ему подчёркнутой нахально-радостной ухмылкой.

Двести секунд под водой для меня — ерунда. По-хорошему мне бы побольше паузу, но и сам понимаю, что индивидуальный зачёт ради одного меня дед устраивать не будет.

Я постепенно «разныривался»: нашёл и убрал лишние мышечные зажимы в ожидании гонга, просто пропускал происходящее через себя, не нагружая мозг эмоциями. Два малых гонга стали пролетать незаметно, легко бы ещё столько же выдержал.

На дне я просто и бездумно скользил взглядом по окружающему рельефу, цепляя отдельные выросты кораллов, резвящуюся вокруг рыбью мелочь. А всё-таки тут однозначно светлее, и краски ярче! Пару-тройку раз на грани видимости промелькивали вполне себе крупные экземпляры подводной ихтиофауны, гонявшиеся за мелочью. Эх, ружьё бы гарпунное! А то вроде мы элита племени, а кормят… не сильно лучше, чем люди клана земли питаются!

В поле зрения попадались лица «коллег». Пожалуй разве что Кай, похоже, вообще не испытывал никаких трудностей, вот ведь повезло с наследственностью! Да и всплывал он по гонгу, не будучи сильно измучен гипоксией.

Руйха… Руйхе было тяжело, уши явно болели. Чёрт! Представляю, что она испытывает! Это ж всё равно что, получив травму, например, сильный ушиб, раз за разом долбить по нему снова и снова в надежде, что привыкнешь к боли! Ну бред же!

Я, конечно, попытался несколько раз показать девушке, что ей надо делать, но моя подруга так настойчиво отвергала помощь и так держалась за дедовы инструкции, что через несколько попыток я чуть не психанул. «Да и…», — мысленно я махнул рукой: в конце концов, все вокруг, как и все её предки, проходили сквозь это, значит, и она через это пройдёт.

Остальные тоже терпели. Даже Хори, хоть и не подавал виду, но лицо у него уж слишком было бледненьким. Слишком уж он старался казаться невозмутимым.

На всплытии дед иногда интересовался:

— Как уши, Ученики?

— Терпимо, Наставник! — с избыточным энтузиазмом выдавал Мака.

— Вот и правильно, — удовлетворённо кивал дед. — Вы привыкните, Ученики. Все привыкли… Вытаскивай, — кивал Наставник Уати.

Вот так. Сразу видно, кто тут босс: дед вроде как смотрит за Тайпеном, но груз поднимать — не барское дело, можно и прикомандированного напрячь.

С ушами — странная метода. Не учат избегать боли, учат её терпеть. И ладно бы её нельзя было избежать, например, как состояние при гипоксии. Ведь можно! И не так сложно… Ладно, я обещал Руйхе не лезть на рожон, вот и не буду умничать.

После очередного всплытия я был отловлен Наставником за то, что всплывал брассом, а не по верёвке. А чего там? Чуть толкнулся ото дна — уже половина глубины, один гребок — и поверхность. Солёная водичка сама выталкивает.

— Запомни, Ученик! Сейчас тебя вода сама выносит и всплыть ты сможешь. А вот когда глубина дойдёт до сорока пяти локтей… — он покачал головой. Раздались сдавленные возгласы удивления. — Там духи воды начинают удерживать нас на дне, не отпуская. И вот оттуда без верёвки ты уже не поднимешься!

Ну да, помню. Как раз плюс-минус зона нейтральной плавучести.

— Но, Наставник, — прикинулся я паинькой, — а если на большой глубине верёвка порвётся? Я же тогда не смогу подняться на воздух? А так я хоть потренируюсь.

— Эти верёвки не порвать, — послал мне усмешку дед, — их наш шаман заговаривает! Так что не занимайся ерундой, Ученик, а делай уже так, как все!

Я открыл было рот сказать, что при эксплуатации любого оборудования надо задавать не вопрос «будет или нет?», а вопрос «когда?», но Руйха, плотно сжав губы, тут же залепила локтем мне в бок.

— Правильно, Ученица, — похвалил её дед, — присматривай за своим приятелем. Больно уж он языкастый!

Хотел что-нибудь съязвить, но тут заметил Кая. Тот, выглядывая над бортом лодки, осудительно качал головой. Ну прям ботан-отличничек осуждает классного балбеса. Захотелось подколоть: «А если б Наставник на тебя в этот момент не смотрел?» Но не стал.

Еще раз поменялись. По прикидкам — на цикл из десяти нырков у нас уходило больше двух часов.

Двести секунд под водой… Условно двести — Уати не робот и зачерпывал новую порцию воды в клепсидру, когда падала сотая капля. То есть хронометр у нас был так себе. Четыреста секунд отдых. Ну тоже — плюс-минус четыреста, скорее плюс. Ещё время на смену, ещё на дедов трындёж… Короче, не меньше двух с половиной часов на смену.

А время-то летит! Не то что в лягушатнике.

Хэч, похоже, тоже разныривался, выходил всё свежее и свежее. Я постепенно стал всё меньше вглядываться в дно и всё чаще смотреть по сторонам.

Опять одиночный человек глубин недалеко от нас, и снова почти на том же самом месте. Другие пироги, числом три, болтались в лагуне, и одна точно была новая, вчера мной не виденная.

Зацепился я взглядом и за нашего «рулевого». Я так понял, каста по какому-то принципу — по очереди или по жребию — посылала кого-то из ныряльщиков помогать деду.

Интересный персонаж. Лет, думаю, за тридцать, хотя выглядит значительно старше. На левой руке, у мизинца и безымянного, лёгкий, еле заметный тремор. У левой же половины лица частичный парез. Тому, что плохо слышит, я вообще не удивился. Да и суставы, особенно на пальцах, какие-то артрозные.

— Что ты так на меня уставился, пацан? — заметил Уа́ти.

— Да так… — я пожал плечами, не найдя что сказать.

Но неожиданно ныряльщик сам пришёл ко мне на помощь.

— Ты про это что ль? — он коснулся щеки. — Такая наша работа, пацан, это тебе не под солнышком на воздухе прохлаждаться.

— А пальцы? — я взглядом указал на левую кисть.

— Мне не мешает, — поморщился ныряльщик.

— И откуда это? — спросил я больше для проформы.

— Демонесса подводная поцеловала, — поморщился ныряльщик, — таравана^[4]. Ничего, шаман выгнал гадость, теперь я снова один из касты.

Хм… Я слегка озадачился. Нет, симптоматикой «дэ-ка-бе»^[5] меня не удивить, странно только, что она у ныряльщика на задержке. Обычно кессонку зарабатывают те, кто на глубине дышит извне: из баллона, из шланга, неважно. И торчит там долго, чтоб в крови успело раствориться достаточно азота. Нарушение режимов декомпрессии на всплытии и приводит к декомпрессионной болезни.

Хотя… Я читал, что и фридайверы могут заработать кессонку. Михалыч как-то обмолвился, что профессиональные подводные охотники, те, кто живет со сдачи в прибрежные кафе настрелянной за день подводной добычи — греки, итальянцы, — на охоту берут с собой небольшой баллон чистого кислорода и по завершении промыслового дня опускаются метров на пятнадцать, чтоб повисеть там немного, давая остаткам газов безопасно выйти через лёгкие. Но то Средиземка — там достойные трофеи ходят очень глубоко, и парням приходится нырять за ними метров на сорок и главное много. А тут что? Лагуна!

Под конец, когда ребята должны были идти под воду в заключительный, десятый раз, дед улыбнулся.

— Что, Ученики, наверное, скучно уже сидеть до второго гонга?

Даже я на него покосился — чего ещё задумал? Обычно начальство с таким видом подкидывает какую-нибудь гадость.

— Поскольку после этого погружения вас сменят ваши товарищи, то… — дед потянул паузу, явно наслаждаясь, — то в этот раз вы можете быть под водой не до сигнала, а столько, сколько вытерпите!

Пожалуй, только Телуа никак не прореагировала да Айха нахмурилась, а вот пацаны заулыбались азартно да запереглядывались.

— Хэч, — зашептал я, быстро наклонившись к приятелю, — умоляю, не увлекайся!

Словил взгляд Наставника, опять нахмурившего кустистые брови, и выпрямился с честной мордой. А я что? Я ничего… Господи, мелькнула весёлая мысль, я ведь взрослый мужик, а порой прорезается что-то… мальчишеское!

Я опять внимательно посмотрел в лицо приятеля. «Всё будет норм!» — так и рисовалось на его азартной физиономии. Блин, ох уж мне этот азарт!

Подготовка…

— На дно!

Пятерной всплеск сопроводил команду Наставника. Уати зачерпнул клепсидрой воды, отсчёт пошёл.

Первой всплыла Айха сразу после второго сигнала гонга. Дед промолчал, только губы поджал недовольно.

— Продолжай! — я чуть не прикрикнул на Уати.

Тот слегка офигел, покосился на Наставника, но дед кивнул, и ныряльщик зачерпнул воды ещё. Отсчёт продолжился, причём на этот раз непроизвольно считать капли начал и я.

На двадцать седьмой капле показался Алеки, задышал, судорожно хватая воздух. Маке даже пришлось придержать его.

Слабовато, пацан, отметил я, но безо всякого ехидства.

Через девятнадцать капель после Алеки всплыла и Телуа. Хм, а вот это неплохой результат, девочка! Двести сорок шесть капель, считай секунд. Чуть больше четырёх минут! Достойный результат для статической задержки. И это при условии, что статика не чистая — надо ещё и выходить на руках по верёвке, плюс болящие уши, сбивающие деконцентрацию.

Через пять капель вышел и Хеми. Отдышался, махнул ладошкой в воздухе, типа я в порядке. Молодец.

Внизу оставался только Хэч. Руки опущены, плечи поникли, голова уронена на грудь. Отлично, мои уроки про полное освобождение от мышечных зажимов, похоже, даром не прошли. Разве что коленки чуть сведены, чтоб груз меж ними держался.

Двести шестьдесят… Ну же, парень, я отсюда вижу, как тебя сотрясают контракции! Всплывай уже!

Двести семьдесят…

Блин, ты третьего гонга что ль ждёшь? Всплывай давай, большинство чэ-пэ из-за таких вот «рекордов» и желания кому-то что-то доказать…

Хэч начал подъём на двести восемьдесят третей капле.

Вначале он поднял голову…

Эх, ну зачем? Это ж пережатые шейные сосуды и лишнее напряжение мышц!

Ухватился рукой за верёвку, начал вытягивать себя. И тоже приблизительно в метре от поверхности стал выдыхать. Блин…

Каевский трюк «руку супермена» он всё ж не повторил. Схватился сразу за борт, выдернул голову из воды… Кисть соскользнула, глаза на поднятом к небу лице стали закатываться.

Я успел схватить его за волосы — самое ближнее, что оказалось и с чего не соскользнут пальцы, потом перехватил за подмышки. Тело парня несколько раз тряхнуло «самбой», но хлебнуть водички он не успел и довольно быстро пришёл в себя.

— Сколько? — первое, что спросил Хэч, когда более-менее пришёл в себя.

— Что «сколько», Ученик?

— Сколько я выдержал? Я не слышал третьего гонга…

— Его и не было, — хихикнул Мака.

Хэч насупился:

— Я считал, приятель, — подмигнул я Хэчу, — ты не досидел до третьего гонга семнадцать капель.

— Демоны! — вырвалось у него раздражённо.

Судя по лицу парня, известие его не порадовало.

— Но ты зря при всплытии закинул голову, — сказал я приятелю, — ты при этом пережимаешь сосуды, вот здесь, — коснулся его шеи, — и не выдыхай, пока не всплыл.

— Почему? — удивился тот.

Я хотел было пояснить, но…

— Ученик! — рявкнуло над моей головой, — Ты не забыл, кто здесь Наставник…

Вот зараза! Я что, ему по больной мозоли прошёлся?

— Не-ет, — сквозь зубы выдавил я.

— Я не слышу, — с нажимом повторил Наставник.

— Я не забыл, что здесь наставник ты, — проговорил громче, глядя по-прежнему на приятеля.

— Ладно, — остывая, дед махнул рукой, — те, кто в воде, залезайте в лодку, следующие на их место.

* * *

Наша смена ныряла своим чередом: отдых, за время которого те, кто в лодке, вытягивали назад грузы. Потом: «На дно!» — мы опускались, стараясь не наступить на какую-нибудь губку и не острекаться об актинию. Я расслаблялся, рассеивал внимание, буквально растворялся в воде. Гонг, потом второй, и мы начинали подниматься по верёвкам от грузов.

Несколько раз на поверхности я ловил взгляды Кая. Словно наследничек чего-то ждал… Да пофиг, буду я ещё голову забивать этим мальчишеским пиписькомеряньем.

Подошёл десятый нырок, солнце уже клонилось к горизонту: наверное, сразу после всплытия отправимся на берег. Сегодня ж первый по-настоящему тренировочный день! Вчерашний, к сожалению, таким назвать не получилось.

— Ну что, Ученики? — возвестил дед. — Дать вам возможность быть на дне, сколько выдержите?

— Да! Да! Да! — разноголосо отозвались коллеги.

Блин, дети, всё бы вам соревноваться. Я, честно говоря, устал, хотел на берег, поесть, вытянуть ноги…

— Хорошо. Но только учтите, — Наставник сдвинул брови. — Ни за кем нырять не стану! — посмотрел на меня. — И другим не дам!

Да ладно-ладно, я что, пацан? До крайностей доводить не стану, посижу, пока могу, и наверх.

— На дно!

Оба гонга я отстоял на дне, настолько отрешившись от происходящего и прикрыв глаза, что когда открыл, увидел напротив только Кая и Хори. Маки уже не было, да и Руйха, только что окатив меня волной, отправилась наверх. Тайпен держался.

Ударило первой контракцией. Фигня. Постарался расслабиться ещё сильнее.

Вот и Тайпен отвалил. Хори, напротив, держался из последних сил, зато Кай стоял, как и стоял. Я сфокусировался на его лице. Ба! Да он не отрываясь уставился на меня с непонятным выражением на морде.

Наконец Хори упустил изо рта пузырёк воздуха и, плюнув на всё, взлетел по верёвке.

Контракции усилились, я постарался скинуть напряжение в спину. Не думать…

Кая, напротив, колотило сокращениями диафрагмы так, что я аж чувствовал колебания воды, хоть парень и стоял от меня метрах в двух.

Да всплывай ты уже, ща ведь отключишься! У тебя вон и лицо темнеть начало, особенно круги вокруг глаз. Или это солнце заходит?

Паренёк не сдавался, продолжая яростно буравить меня глазами. Всплывай! А то вытаскивай тебя, а я и сам уже близок к пределу.

До меня докатился третий удар гонга. Ого! Триста! Стоп коснулось онемение. Нафиг, надо заканчивать эти соревнования.

И в момент, когда я уже тоже собирался на всплытие, Кай, окатив меня волной ненависти, вцепился в верёвку и потянул себя к воздуху.

О как! Ну тогда… Я мысленно отсчитал: один… два… три. И тоже потянул себя кверху…

Как же сладок воздух первого вдоха! О-о-о-о! Этого нельзя передать, это можно только ощутить!

Лёгкая судорога всё же дернула ноги. Блин, почти ведь до самбы досидел! И чего не плюнул? Чего не уступил? Сам же только что думал: я не соревнуюсь. Видимо, это что-то древнее, чисто мужское, заставляющее идти до конца.

— Ну ты выдал, Скат! — восторженно протянул Алеки. — Больше трёх гонгов!

— Я в тебя верил, — подмигнул сверху Хэч.

— Ты как? — тревожно всмотрелась в мои глаза Руйха. — Я уж думала, что мне придётся нырять за тобой.

— Всё нормально, любимая, — улыбнувшись я притянул её к себе, впился в губы.

Восторженных воплей не последовало. Ну и пофиг.

— Ты молодец, Ученик, — хмыкнул стоящий над нами во весь рост дед. — Но больше не заставляй меня волноваться!

— Конечно, Наставник! — я даже по привычке вытянулся, и будь на голове какая-нибудь шапка, наверняка вскинул бы руку к козырьку. Настроение внезапно выкрутили до отметки «отлично».

— Хватайтесь за лодку покрепче. Уати, поднимай якорь, — распорядился дед, — на сегодня закончили.

Я подтянулся к борту и непроизвольно оказался почти лицом к лицу с Каем. Где-то в глубине его глаз плескалась злость. А над ним возвышалась Айха, взирающая на меня с каким-то удивлённо-задумчивым выражением.

Глава 6
Ученические вечера

С вечерним подвозом продовольствия появился шаман. Как говорится по гражданке: без своего фееричного головного убора, перьев, да и ожерелий поуменьшилось. Подумал — небось тяжело таскать весь этот «иконостас» из костей. Правда, при посохе: с ним он, похоже, не расставался.

Официальную причину визита старик заявил, как «рассказать о вашем товарище». Если честно — я к Семису как-то привыкнуть не успел, Кай с друзьями и подавно. Ребята из рыбацкой деревни? А у них как раз дистанция была максимальная — отец и брат Алеки были наёмными гребцами на лодке отца Семиса, отец Хэча тоже из наёмных гребцов, только у местного середняка. Одним словом, ребята — самое дно касты рыбаков. У Хеми отец владел пирогой, но микроскопической, ловил рыбу со старшим сыном. Разве что Телуа была как раз из тех самых середняков: у её отца была большая лодка и он нанимал гребцов, но и сам, и двое его старших сыновей на промысел выходили как миленькие. Кстати, за пару дней до происшествия Семис с Телуа вроде как начали сближаться, но видно не судьба.

Шаман нам поведал, что наш друг жив, хоть и не совсем здоров. Чуть не ушёл «на ту сторону», или, по-другому говоря, — «в страну духов», но сейчас кризис миновал и можно надеяться на выздоровление. Правда, всё равно толстого Ученика придётся списать в безвозвратные — на риф он уже не вернётся: не бывает здесь одноногих ныряльщиков.

Потом шаман пораспрашивал нас об учёбе, не одолевают ли донные демоны, не нападают ли по ночам. Под конец кликнул Айху.

— Дева!

— Да, Говорящий с духами?

— Отец просил тебе передать… хоть это против правил. Но разве я мог отказать своему бывшему ученику? — подмигнул он девушке. — Он собирается в поход.

— В поход? За море? — Айха словно обмерла. — Зачем?

— Ты думаешь, отец войны будет отчитываться перед старым шаманом? — в усмешке старика мне послышались горькие нотки. — Но я думаю, он хочет наказать людей острова Жёлтой птицы за их бесчестную попытку. К тому же подросло много молодых воинов, а на их шеях ещё так мало трофеев!

В последних словах я уже отчетливо слышал иронию. Иронично ухмыльнулся и Кай, который находился тут же.

— Значит, он может не успеть вернуться ко дню, когда я закончу обучение? — Айха загрустила.

— О чём ты? — самодовольно улыбающийся Кай приобнял её за талию. — Когда мы закончим обучение, ты станешь человеком глубин! Какое тебе будет дело до людей других каст?

— Он мой отец.

— Может быть, к тому дню, как он вернется, за тебя будет отвечать уже другой мужчина? — подмигнул ей Кай и даже грудь выпятил.

— Да? И где же он? — Айха демонстративно оглянулась по сторонам.

Я не удержался, хохотнул. Шутка получилась удачная. И тут же нарвался на злой взгляд наследничка.

Ладно-ладно, братан, мысленно ответил я ему взглядом, у меня своя девушка есть, не переживай.

— Хеху.… Хеху!

Я не сразу сообразил, что шаман зовет меня.

— Проводи меня до лодки, — поймав мой взгляд, поманил рукой старик.

Прошлись. Лодка оставалась со стороны лагуны, а народ старался кучковаться ближе к мелководью.

— Наставник на тебя жалуется, — когда небольшой холмик посредине рифа почти скрыл нас от остальных, внимательно посмотрел на меня шаман. — Говорит, что ты…

— Спорю? — усмехнулся я.

— И это тоже, — хмыкнул он. — Хотя я, когда он со мной говорил, больше подумал про недостаточное проявление уважения. Всё-таки, это он Наставник касты, а не… — старик насмешливо взглянул на меня, — впрочем, я за свою долгую жизнь повидал столько юных душ, считающих себя умнее, чем старшие… — он снисходительно усмехнулся, — что этим-то меня не удивить.

— А вдруг эти, как ты говоришь, «юные души» и впрямь, что-то такое нащупали… узнали… придумали… — подходящее определение никак не давалось, — до чего старые… души уже и не допетрят? Не додумаются в смысле.

Новый долгий-долгий оценивающий взгляд.

— Не-е-ет, — задумчиво покачал головой шаман, — это юные, как ты выразился, не допетрят. На то они и юные.

— Почему же? — бросил я с вызовом. — Я же придумал!

Шаман вздохнул.

— А ты уверен, что ты — душа юная?

Он пристально вгляделся мне прямо в глаза.

Ох… Я аж закашлялся от неожиданности.

— Что?… Кхм-кхм… Почему?

— У юных не бывает такого взгляда.

По спине пробежал холодок. Я сглотнул. Поморгал, словно это могло спрятать глаза.

Но шаман тепло улыбнулся.

— Не бойся меня… — пауза, — мальчик.

Чёрт! Это «мальчик» прозвучало прям вопросительно. Я предпочёл не заметить.

— Я не вижу в тебе зла, — не дождавшись моей реакции, продолжил шаман и добавил: — для племени. Занимайся, — он словно подвёл черту нашему разговору, — учись. Становись человеком глубин. Тогда, я думаю, мы ещё раз вернёмся к нашему разговору.

— Старик, — крикнул я ему уже в спину.

Он задержал шаг, обернулся.

— Почему ты мне помогаешь?

Теперь и я пристально смотрел на шамана сквозь прищуренные веки.

— Я вижу метущуюся душу, — вздохнул старик после раздумья, во время которого изучал то ли свои стопы, то ли грунт под ногами, — словно она заблудилась в этом мире и не найдёт себе применения. А разве я — тот, кто должен заботиться о душах моего народа — могу пройти мимо? Тем более, — ещё одна улыбка, натянутая, — мимо такой незаурядной души.

И уплыл, оставив меня в смятении.

Складно говорит, мозгоправ. Только мне почему-то не верится. Слишком уж у меня была долгая жизнь. И всякий раз, когда мне в уши лили вот такое: «Это я из заботы о тебе!», на деле выходило, что просто от меня что-то нужно. Вздохнул, лан, поживу — увижу.

В задумчивости — шаман привёл мои мысли в хаос — вернулся к лягушатнику. Ребята под «чутким руководством» наследничка уже разводили костёр из привезённых дров, собираясь ужинать.

* * *

Вообще-то идея насчёт костра была изначально моя. Вечером самого первого дня, после тренировок, нам вместе с пожитками — циновками, покрывалами, какой-никакой посудой — передали скудный ужин. Наставник одарил нас пустыми наставлениями, тут же забытыми, и свалил с рифа на личном транспортном средстве — утлой, но вполне быстроходной пироге.

Я, помню, тогда огляделся. И… Всё? Девчонки, все как одна переодетые вновь в платья, собирались отправляться спать на свою половинку рифа, разделённого узенькой протокой, пацаны оставались на своей…

А как же посидеть, познакомиться с будущими коллегами по опасному «бизнесу»? Потрындеть за жизнь в свете языков пламени, раздавить какой-нибудь пузырёк… Впрочем, мысль на счёт «раздавить пузырёк» у меня чуть не вызвала приступ смеха: местные после такого предложения точно посмотрят как на помешавшегося и вызовут шамана — дескать, у нас тут один перетренировался.

— Пацаны, может посидим, поболтаем?

На меня покосились с недоумением.

— О чём? — одарил меня тогда хмурым взглядом Тайпен.

— Да за жизнь, — я пожал плечами, — мы ж теперь вроде как одна семья.

Признаться, «одна семья» прозвучало в моих устах несколько… издевательски. Во взгляде Тайпена так и читалось: «Не брат ты мне, гнида… земляная». Но вслух он ничего не сказал.

— И как ты это представляешь? — иронично усмехнулся Кай.

— Ну… не знаю, — я развёл руками, — может, костёр забацаем?

Честно говоря, ничего другого не представлял. Не, ну а что?

— Из чего? — хохотнул Кай.

Послышались смешки. Действительно, какой-то идиот предлагает развести костер, не имея ни топора, ни ножа на пустынном рифе… Я покосился на торчащие из центра рифа кокосовые пальмы. Не-е-е… Наверняка, это какие-то «священные», плюс действительно — чем их рубить?

— Можно на остров сгонять, — предложил я. — Наберём каких-нибудь палок-веток…

Кай смерил взглядом расстояние.

— Ты, я вижу, за сегодня не устал?

Я пожал плечами.

— А с чего?

— Согласен, — кивнул Кай, — тренировка сегодня была так себе. Но, — он качнул головой, — если плыть сейчас, до темноты вернуться не успеем.

— Ты боишься темноты? — приподнял я бровь.

— Знай, зем… — начал было Кай, но тут же запнулся. Договорил: — я ничего не боюсь, но плавать ночью в лагуне не буду. А ты, — хмыкнул, — можешь попробовать.

Хм… Что-то мне не понравился тон, с каким он это сказал. Убеждённость типа я прыгать с девятиэтажки не буду, но ты, если хочешь, — давай!. Отметил себе: надо будет разузнать поподробнее.

Впрочем, идею «сгонять за дровами» я тогда тоже отверг, прикинув: час туда, час обратно, ещё и на сбор валежника какое-то время надо, а солнце и вправду уже низко. Плюнул и пошёл в лагуну плавать — надо и физухой заниматься, а то статика да статика, так и корни пустишь. В дно!

За дровами я сгонял на пятый день, когда нам дали первый выходной. Компанию мне составил только Хэч, остальные отнеслись к идее равнодушно.

Зато вечером, когда я уже в мимолетных закатных сумерках запалил сложенные шалашиком палки, народ к огню подтянулся.

Не сразу. Сначала у огня сидели я, Руйха да Хэч. Потом рядом с Руйхой молчком пристроилась Телуа.

— Это вы здорово придумали! — нарисовался и Алеки. — А дрова где вязли?

На глупый вопрос не ответил. Когда собирался «на большую землю», всем предлагал. Мелькнула было мысль послать халявщика подальше, но тут же отогнал. Жалко, что ли?

Болтун словно случайно пристроился рядом с Телуа. Девушка покосилась на него и придвинулась чуть ближе к Руйхе.

Подтянулись Хеми и Семис, тоже опустились на песок, обняли колени, уставились в мечущиеся язычки пламени.

— Ого! А червячок-то своего добился! — из темноты донесся глумливый голос каевского приятеля-зубоскала.

— Мака, — криво усмехнулся я, — если у тебя есть чего мне сказать, так я подойду.

К этому моменту разговор с Каем уже состоялся.

— А если не хочешь, чтоб я тебе свернул шею и отправил на корм крабам, засунь язык в жопу и подходи, садись. Мне для хороших людей огня не жалко.

— Язык в жопу? — в круг света вошёл Кай вместе с Айхой, хмыкнул. — Интересно, это как это?

— Выражение такое, — пожал плечами я, — пожелание заткнуться. Но могу и на практике продемонстрировать.

— Надо будет запомнить выражение, — усмехнулся усаживаясь Кай и по-хозяйски хлопнул ладонью рядом с собой.

Айха на миг покосилась на него, усмехнулась, присела рядом и облокотилась на плечо парня.

— Это у вас традиция? У клана земли? — присоединился Хори, а с ним и Тайпен. — А мы вот костров не жжём.

— А чего так? — я удивился. — Вы там вообще открытым пламенем-то пользуетесь?

Не знаю, понял ли Хори про «открытое», но ответил. Видимо, по смыслу догадался.

— Конечно. Мы готовим пищу, не сырое же есть. Но у нас очаги в доме, — пояснил, — живём рядом с водой, — он неопределённо мотнул головой, но я понял, указывал в сторону деревни ныряльщиков, расположенной в дальней от острова части лагуны на россыпи маленьких островков. — Отец говорит, что огнем можно ночных подводных монстров приманить.

— Про это подумал, — хмыкнул я, — как видишь, огонь с лагуны не должно быть видно… Ну по крайней мере не так хорошо. А с лягушатника, — я кивнул на мелководье, — вряд ли что крупнее краба может прийти.

— Не придут, — уверенно покачал головой Хори, — здесь мелководье далеко расстилается, а дальше крутой спуск. Им со дна не должно быть видно огня.

— Жаль, — вздохнул я, — а так бы могли нажарить… Эх, — мечтательно потянулся, — крабовая клешня, да под… — не стал развивать мысль. Не знают они здесь такого.

— Ты что?! — удивился Семис. — Будешь есть крабов?

— А что? — я на всякий случай насторожился.

— Они же поедают мёртвых!

— И-и-и?

— Ты собрался есть тех, кто питается мертвечиной? — лицо Семиса скривило выражение крайней брезгливости.

— Так они же… — я прям завис, — не людскими трупами питаются? Ну там рыбой, наверное, дохлой… ещё чем-нибудь.

— Будет человек, съедят и человека, — дёрнув щекой, вставил свои пять копеек Тайпен.

— Хм… Ну… ладно, — я пожал плечами. Понятно, крабов тут не едят. — А-а-а… ракушки?

— Что ты, что ты! — чуть не замахал на меня руками Алеки, — Ракушки — это табу!

О как! Только через секунду-другую поймал себя на том, что сижу с открытым ртом, переводя изумлённый взгляд с одного пацана на другого. Разводят? Решили поиздеваться?

— Ракушки нельзя брать в руки, — проговорил Хеми. — Отец рассказывал, что когда я был ещё совсем маленьким, один мальчик из нашей деревни нашёл на пляже ракушку — наверное, штормом выкинуло. Ему стало любопытно, он взял в руки…

— И… что?

— Она его укусила, и он тут же умер. От яда.

— Так это же конусы^[6], наверное! — дошло до меня. — Такие… — задумался, как бы объяснить, не прибегая к знакомым терминам типа конические, в виде воронки. Потом пришлось показать на пальцах. — Они точно ядовитые!

— Да откуда ты всё это знаешь? — раздражённо воскликнул Мака.

— Просто… знаю, и всё, — отрезал я, лишний раз пообещав себе следить за языком.

— Отец говорил, любые ракушки ядовиты, — мрачно изрёк Семис.

Понятно… Хорошо, что я прежде не наловил мидий. Как бы народ отнесся к моему их поеданию… Не знаю. Но информацию запомню.

— Лан, — примирительно сказал я, — надо будет батата побольше попросить. Хоть научу вас батат в углях печь.

Какое-то время все молчали. Пляшущее пламя действовало гипнотически. Наверное, вот так же, сотни тысяч лет назад мои предки сидели вокруг костра и тупо пялились в огонь. Ну разве что над огнем жарилась какая-нибудь нога мамонта. Или шерстистого носорога.

— Слушай, Семис, — вдруг негромко спросил Хеми, — скажи, а ты зачем пошёл в Ученики?

— Как зачем? — удивился упитанный парень.

— Почему хотят продолжить дело отцов эти ребята, — Хеми подбородком указал на скучковавшихся напротив детей людей глубин, — мне понятно. Я знаю, зачем это мне, или Хэчу, или Алеки, и даже вон Телуа. — он поочередно обвёл взглядом ребят. — Даже насчёт Ската мне тоже всё ясно… А тебе-то зачем?

— Ага, — поддержал его Алеки. — У тебя-то жизнь уже удалась! У твоего отца три большие лодки. Ты вообще мог бы в море не ходить и жить не хуже любого из людей глубин!

Взгляды всех присутствующих скрестились на толстяке.

— Я… — засмущался такому вниманию Семис, — я всегда любил плавать, — каким же простодушным он выглядел в тот момент! Пацан пожал плечами, — вот вы целыми днями гоняли по джунглям, дрались, лазили за птичьими гнёздами, а я… — он вздохнул, — обычно уходил в воду, поглубже, прям по шейку, и плавал.

— Да, — уважительно кивнул Хэч, — я на Испытаниях за тобой угнаться не мог. Ни туда, ни обратно.

— Я ещё и нырять люблю! — воодушевился пухлый парень. — Это же так здорово! Как будто ты большая рыба!

— Ну и купался бы себе на здоровье! — не выдержал Тайпен. — Хоть целыми днями. Как я понял, тебе и работать-то не надо было.

— Вы не понимаете, — насупился тогда Семис, — я хочу есть собственные лепёшки, а не быть нахлебником у отца.

Я понял. В переводе на привычный язык «есть свой хлеб». Уважаю.

* * *

Эх, парень-парень, вспомнил я сейчас Семиса… Видать, не судьба.

На этот раз долго сидели молча, наверное, все переваривали прошедший день. Первый, по-настоящему Ученический.

— Блин! Да когда же мы, наконец, станем полноправными ныряльщиками? — не выдержал я.

Сидящий напротив Кай молча ожог взглядом. Тайпен сделал вид, что ничего не слышал, Хори просто пожал плечами.

— С чего ты вообще решил, что станешь ныряльщиком? — ответил ухмылкой Мака.

Теперь уже я проигнорировал реплику.

— Думаю, уже недолго осталось, — мечтательно прижалась ко мне на секунду Руйха.

— А почему ты спросил? — повернулся ко мне Хеми, внимательно окинул взглядом.

— Как же мне надоела эта… — чуть не ляпнул что-нибудь про «подмётку» или «резину», — эта рыба!

— А шо не фак? — Алеки из-за набитого рта было сложно понять.

Я посмотрел на кусок небольшой вяленой рыбины у себя в руках, от которой, несмотря на крепкие и острые зубы Хеху, я уже какое-то время отрывал волокна. Да ещё и соли не пожалели!

— Только не говорите мне, — буркнул я, — что люди глубин питаются так же.

— Вообще-то так же, — пожала плечами моя девушка.

Блин… Это не шутка? Я на миг опешил, покосился на подругу. Не, не похоже, чтоб подкалывала. Наминает за обе щёки такую же рыбину, в прикуску с печёным бататом.

Мне показалось, или Айха, сидящая с Каем бок о бок, брезгливо дёрнула щекой.

— А что тебе не нравиться, червячок? Можно подумать, ты до этого рыбу каждый день ел? — попытался подначить Мака.

Ответить, что ль? Типа того, что вообще-то с момента моего здесь появления рацион у меня был куда получше вот этого всего. Не, нафиг. Не поймут.

— Зря ты нос воротишь, Скат, — хмыкнул расправляющийся со своей порцией Хэч, — такую хорошую рыбу я редко ел, отец обычно мелкую приносил или ту, что сетями попортили, голову там оторвали или ещё что. А эта смотри какая — одна к одной. И много!

Я как-то спрашивал паренька, почему он так рано решил попробовать свои силы. Ведь он тут младше всех. Ответ ошеломил прозаичностью — экономическое состояние семьи, если так можно выразиться. Отец приносил не так уж много рыбы, а в семье, помимо Хэча и его младшего брата, оказывается, были ещё две сестры, и обе ещё слишком маленькие, чтоб выдавать замуж. И ждать следующих испытаний, как выяснилось, можно было не год, а и два, и три — как решат старшие племени с отцом глубин. Мне, оказывается, ещё «повезло» — в прошлом году случилась массовая убыль «личного состава», вот и решили набрать новую смену.

— Да, мелкий, — издевательски хохотнул Мака, — ты за такую и утопиться готов, лишь бы в касту взяли!

Я задержал внимательный взгляд на зубоскале. Плевать, когда ты на мой счёт проходишься, у меня на этот счёт такая шкура — ого-го, акула позавидует. Но друзей задевать не дам.

Впрочем, Хэчу помощь не потребовалась.

— А я и не топился, — отпарировал Хэч, — я хотел посмотреть, на что способен.

— И на что же? — с насмешкой хмыкнул Мака.

— По крайней мере на большее, чем ты!

Хэч сказал это просто, не переставая жевать, без какой-либо иронии или поддевки, но Мака взвился.

— Да я тебя!

— Сядь, — оборвал его Кай. — Ничего ты ему не сделаешь. Пацан старается стать лучшим, что в этом плохого?

— Да… ты чего? — непонимающе уставился на «главаря» Мака.

— Что плохого в том, что племя получит ещё одного хорошего ловца жемчуга? — ответил ему спокойным взглядом Кай. — Ты ведь должен понимать, что чем больше в нашей касте хороших ныряльщиков, тем всем лучше?

— Да… я… — потерялся зубоскал. — Ты чё вообще, Кай?

— Племени нужен жемчуг, — веско сказал наследничек, таким тоном, словно он уже нацепил себе на башку «корону» отца глубин и сейчас выступал перед подчинёнными, — поэтому любой, кто может приносить жемчуг, должен это делать!

— Вот кстати, — я отложил рыбину и выжидательно посмотрел на соперника, — а скажи мне, Кай, зачем вообще племени жемчуг? Ты-то как сын отца глубин и… — я пожал плечами, — без сомнения, следующий глава касты, должен это знать.

Да-а-а-а! Лесть, знаете ли, хорошая отмычка. Как там лиса Алиса пела: «Ему немного подпоёшь и делай с ним что хошь» Или они с котом это про хвастуна пели? Неважно. Кай разом даже как-то выпрямился, подбородочек вверх полез, да и нос тоже.

— Я не должен был бы объяснять тебе такие простые истины, сын касты земли, — веско обронил Кай. — Но я попробую донести до тебя свет мудрости предков.

О как заговорил! Замполит бы хороший получился, не иначе!

— Мы достаём слёзы богини рассвета, чтоб прославлять её и чтоб в милости своей она не прекратила дарить нам восход солнца по утрам!

Ух ты как! Кстати, народ, смотрю, прям проникся.

Ну хорошо, а то помню я одну страну для моего мира древнюю, там людям сердца вырывали, чтоб солнце не прекратило восходить. А тут всего лишь жемчуг…

— А ещё, — Кай так надулся, аж смотрел свысока, — если ты заметил, у нас есть воины.

— Да-а-а, — протянул я с еле различимой иронией, — их то я ещё как заметил. Сложно, понимаешь, было не заметить.

Мою иронию поняли не многие.

— Так вот, ученик касты, — продолжал пацан играть в политзанятия, — этим людям тоже надо что-то есть, нужна одежда, нужно подновлять жилища. Нужно хорошее оружие!

— Да ты шо? — я не удержался от подколки. — Вот ведь!

Заработал локтем в бок от подруги, та явно считала мой тон. Не знаю, заметил ли его Кай?

— А ведь они не ловят рыбу и не собирают батат и просо!

— А ведь и правда! — Алеки не стебался. Такого искреннего изумления я давно не видел.

— Да, мой друг! — Кай одарил болтушку взглядом, словно старший товарищ, открывающий устройство мира младшему, неразумному. — Но племя продает часть жемчужин, и за это оно сполна выручает нужное.

У Алеки аж рот открылся. Закрой, мысленно посоветовал я, ворона залетит.

— Ну? — посмотрел на меня прям как откуда-то из заоблачной выси Кай, — Понял теперь? Ответил я тебе… ученик?

— О да! — я аж руку к груди приложил. — Спасибо тебе, наш будущий вождь и учитель. Теперь мне, пареньку деревенскому, всё так ясно стало… Ты прям не представляешь.

Кай секунду-другую взирал на меня, похлопывая ресницами. Видимо решал, подкалываю я или серьёзно, потом важно кивнул — надо ж сохранять лицо будущей «большой шишки» — и потерял ко мне интерес.

А я, глядя как Алеки потихоньку, по миллиметру двигается ближе к Телуа, задумался. Да в общем понятно, что при наличии под боком «добрых соседей», которые в любой момент могут заявиться и отнять всё нажитое непосильным трудом, профессиональные военные хороший выход. Тем более что от соседей заявятся не ополченцы, которые вчера сети забрасывали или палкой-копалкой землю ковыряли. Заявятся такие же профи, которым этот ополченец — на один зуб. Ибо люди эти, как говорится, живут войной. Готовятся к ней, тренируются, физуху развивают и умение оружием владеть.

Вот и приходится местному «экономическому базису» — рыбакам да земледельцам — помимо старейшин, шамана того же, явно в производстве еды не занятого, содержать и других представителей «надстройки», в частности — касту войны.

Но какого хемуля они ещё и ныряльщиков содержат, вот вопрос!

Конечно, тропики богаты биоресурсами, эти вон даже не всё используют. Ну где это видано, чтоб люди побережья не ели крабов да моллюсков? Значит, еды-то хватает. С другой стороны — вижу я, как им хватает. Толстяков, пожалуй кроме Семиса, я на острове как-то не заметил. Да и Семиса не назвать жирным. Упитанный, и всё. То есть хватает явно под обрез. Тому же Хеху в семье не слишком радужные перспективы светили…

И при таком не сказать чтоб изобилии племя кормит как минимум семнадцать человек — это вместе с несколькими неныряющими жёнами — вполне здоровых, физически крепких людей, наверное, умелых пловцов и мореходов, кто не ловит рыбу, не выращивает урожай, не охотится. Не добывает еду, но её потребляет.

Зачем? Ради жемчуга?

Таки да, но… Я же в курсе, что касты глубин есть и на других островах. И там тоже жемчуг добывают. Ну и зачем обмениваться тем, что есть у всех? Вопрос вопросов…

Я усмехнулся, и не говорите, что политэкономия в училище была бесполезным предметом. Вон когда пригодилась!

Глава 7
Руйха и Хэч

Со следующего дня Наставник начал постепенно увеличивать глубину, о чём и заявил, когда лодка искала место, где заякориться.

— Думаю, Ученики, вы вполне освоились на маленькой глубине и пора начинать приучать вас к глубине побольше.

По народу прокатился ропот.

— Кажется, вы недовольны? — прищурился дед.

— О чём ты, Наставник? — тут же пионером вскинулся Кай, — Мы, наоборот, рады, что наше обучение идёт согласно твоим планам.

Дед некоторое время смотрел на болтающегося у носа лодки наследничка, видимо, пытаясь понять, шутит тот или нет.

— Помните, с какой глубины встречаются слёзы богини? — Наставник вновь обратился ко всем Ученикам.

— С пятнадцати локтей? — неуверенно подал голос Хэч.

На него волками уставились Мака и Алеки, видимо, малыш их просто опередил. Кстати, Алеки вчера всё же получил по физиономии от Телуа, что не могло не вдохновлять Маку.

— Да, — удовлетворённо кивнул дед, — с пятнадцати. А у вас сейчас только двенадцать. Теперь мы каждый день будем добавлять по три локтя.

— Скажи, Наставник, — неожиданно даже для самого себя я подал голос, — а до какой глубины ты нас будешь учить опускаться?

На меня начали коситься, даже Кай. Видимо, никому этот вопрос в голову не приходил: сказал дед нырять на пятнадцать локтей — ныряем. Скажет на сто — нырнём.

— Я считаю, — важно задрал нос дед, — что Ученик готов стать человеком глубин, только когда он опустится на шестьдесят локтей.

— Сколько?! — у Алеки брови полезли на лоб.

Мака и Тайпен переглянулись. Хеми и Хори, наоборот, демонстрировали равнодушие. Скептически хмыкнула Айха.

— Тебе страшно, Ученик? — отреагировал дед.

— Н-н-не-ет, — заикаясь всё же выдавил парень.

Ага, произвёл я нехитрый подсчёт в уме: сейчас двенадцать, надо шестьдесят, прибавлять по три в день… Значит, нам ещё учиться шестнадцать дней? Но уточнить догадку не успел.

— А на какую глубину вообще опускаются люди касты? — негромко спросил Хеми.

— Я слышал, что великий Акахата, тот, что был отцом глубин до Тайпена — предыдущего отца касты, нырял на сто пятьдесят локтей. Это в Глазе демона, что в самом центре нашей лагуны, — дед вытянул руку, указывая куда-то в середину обширного водного пространства, ограждённого кольцевым коралловым рифом.

Над лодкой прокатился восхищенный вздох.

— Сто пятьдесят локтей, — с расстановкой, словно пробуя на вкус, проговорил Хори.

Я мысленно хмыкнул: согласен, нырнуть на полтинник — это и для меня неплохо, особенно без оборудования, на задержке дыхания. Помню, когда я проводил рекогносцировку с горы, то видел довольно тёмную область, но не в самом центре, а чуть дальше от острова.

— А сейчас кто-нибудь ныряет так глубоко? — послышался заинтересованный голос Айхи.

— Да, Наставник, скажи, — тут же присоединился к вопросу Алеки.

— К сожалению, — дед вздохнул, — когда Акахата оставил этот мир и ушёл к предкам, никто больше не смог нырнуть так глубоко.

— И значит, с тех пор, — Айха говорила с паузами, словно на ходу обмозговывая что-то, — никто так и не опустился в Бездну демона?

Наставник молча покачал головой.

— Значит… — задумчиво протянула Айха, — в этой бездне может быть много жемчужин?

Хм… Я хмыкнул про себя и посмотрел на красавицу: а тебе приходят в голову правильные мысли!

— Да, — кивнул Наставник, — и когда-нибудь у нас вновь появится великий герой, что сможет нырнуть так глубоко! И может быть… — он, слегка прищурившись, осмотрел притихших Учеников, — он сейчас в этой лодке!

Хм, а может и висит на её борту, ожидая начала тренировок.

— Скажи, Наставник, — выкрикнул я, — а если я сейчас нырну в эту бездну? И даже подниму что-нибудь со дна? Я уже стану человеком глубин?

Ответом мне был хохот ребят, разве что Руйха традиционно пнула ногой в голень.

Наставник тоже хохотнул несколько раз, но смеха в его сощуренных глазах я не увидел.

И началась рутина: продышаться, зажать камень коленками, опуститься под весом груза на дно и там ждать второго удара гонга. И так девять раз, на десятый — максимум, потом смена. Кстати, теперь я каждый раз всплывал раньше Кая — терпеливо ждал, пока по виду пацан вот-вот будет готов сдаться и буквально на секунду-другую опережал его со всплытием. Пусть потешит самолюбие, мне не жалко.

Вечером пятого дня, когда смеркалось и весь народ собрался у костра, я отозвал Руйху в сторону.

Мы отошли на берег лагуны, нас отчасти закрывал холмик в центре, плюс горящий огонь создал, так сказать, световую завесу — для сидящих у костра мы просто растворились во мраке южной ночи.

— Посмотри, Скатик, как красиво! — девушка закинула голову и немного покружилась.

Ночь и правда выдалась удачной: луна отсутствовала, зато звезды, не закрытые облачностью, вовсю мерцали в тёмном небе, создавая волшебное ощущение раскинутого над головой плаща с блёстками. Ветра почти не было, лишь ленивый плеск волн да отдалённый рокот ночного океана.

— Видишь, звёзды отражаются в воде, — Руйха нагнулась, зачерпнула воды пригоршней, — а я поймала одну… нет, несколько! Ой…

— Может, искупаемся? — предложил я. — А то целый день в воде торчим да только шныряем по верёвкам вверх-вниз, как…

Я замолчал, не найдя подходящей метафоры. Как же тяжело, когда речь надо фильтровать! Не говорить же ей про челнок или водолазов?

— Не-е-е… ты что-о! — протянула подруга и, обернувшись, взглянула на меня испуганными глазами. — По ночам в воду нельзя! Табу!

— Почему? — но потом догадался. — Ночные монстры?

Вообще-то я по-прежнему каждый вечер, вызывая ухмылки, недоумение и откровенные смешки, плавал. В основном с уреженным или, как Катясемённа говорила, «урезанным» дыханием, когда вдохи делают не на каждый гребок, а на третий-пятый-седьмой — чем реже, тем сильнее в лёгких скапливается углекислый газ, приучая организм жить с его высоким уровнем. Так сказать развитие толерантности к гиперкапнии. Выматывающая штука, надо сказать.

— Да, — кивнула со знанием дела Руйха, — ночные водяные монстры! Ты ничего о них не знаешь? Конечно, ты ж из касты земли! Но ты спрашивай, я тебя просвещу.

— Ты поэтому и ночному небу так рада? — мелькнула ещё одна догадка.

— Да, — опять согласилась девушка. — Мы обычно с наступлением темноты из дома не выходим.

— А сейчас? Не страшно?

— С тобой, — она вновь обернулась, обхватила меня руками и крепко прижалась, — не страшно!

Я обнял её в ответ, потом пробежался пальцами по спине вдоль позвоночника, девушка разве что не замурчала.

— Скажи, Руй, — спросил негромко, мягко, — как твои ушки?

— Да-а, — выдохнула она огорчённо, — болят, клятые. Я бы, наверное, тоже могла три гонга под водой выдержать, но… — подняла на меня виноватые глаза.

Я не удержался и нежно коснулся её губ своими. Мы поцеловались.

Наконец она откинулась назад, чуть ли не прогнувшись в спине, удерживаемая только моими руками, сказала игриво:

— Я помню, ты говорил, надо расслабиться… — и она, дурачась, поджала ноги, полностью доверившись моим объятиям, прикрыла глаза. Потом приоткрыла один, озорно взглянула, = — и ни о чём не думать!..А я не могу не думать!

— И о чём же ты думаешь? — спросил чисто на автомате.

— О нас. О том, как станем настоящими людьми касты, как будем вместе ходить на лов жемчуга… Ты, я, папа…

О как!

Видимо, она что-то почувствовала, собралась, встала на ноги, но из кольца моих рук не освобождалась.

— Смотри, я всё придумала!

Блин… В который уже раз в своей жизни я слышу эту фразу!

— Сначала мы поживём у папы. Он уже старенький, и ему нужна помощь. Попросим Ситу, чтоб он нам дал общий участок, чтоб вместе выходить в лагуну… Мой папа — очень опытный ныряльщик, он многому тебя может научить!

Я дипломатично промолчал.

— А потом, когда у нас будут дети, мы поселимся в своём доме! В нашей деревне есть свободные дома, там никто не живёт. Но только недалеко от папы!

— Да-да, я помню, — прервал я поток энтузиазма, — папа старый, папе надо помогать.

— Точно, ты у меня такой заботливый! — она вновь откинулась назад и мечтательно прикрыла глаза.

— Слушай, Руй… — начал я опять осторожно, — я всё-таки хотел опять про уши.

Она выпрямилась, вздохнула, слегка поджала губы.

— Скатик, ты опять за своё? — сказала с укором. — Послушай меня. Тебе сказочно повезло. Ты можешь стать… да ты почти уже стал человеком глубин. Да на этом острове все даже мечтать о таком не смеют! Ну зачем ты дёргаешь акулу за плавник? Зачем злишь Наставника? Уши что? Уши болят у всех. Но ведь от этого не умирают?

Хм, пронеслось в голове, как сказать. Отит, воспаление, а мозг то рядом… А тут не то что про антибиотики, про банальный аспирин не слышали… Кстати, у нас то его из коры ивы добывают, а тут из чего?

— Но ведь можно, чтоб не болели, — сказал аккуратно, стараясь как можно проникновеннее смотреть ей в глаза.

— Скат… — Руйха вздохнула, помолчала. — Скат, ну почему ты такой?

— Какой?

На самом деле я и сам периодически задумывался. Ну почему я просто не могу помолчать, когда дед порет херню? Хэчу я и потом всё объясню, Руйхе… Да и Руйхе тоже. Или это дурацкое состязание с Каем. Ведь решил же — нафиг! С кем мне мериться, с пацаном? Смешно! И всё же нет-нет да и срывался. Думаю, это доставшиеся от юного тела гормоны изредка взбрыкивают.

— Ну вот зачем тебе всё это? — она высвободилась из объятий. — Послушай меня, Скат. Да, у меня болят уши. И у отца моего болят уши, и у мамы моей болели, и у бабушки… Послушай, — она стала серьёзной и убедительной, — моя бабушка родила мою маму и ещё троих детей. Другая моя бабушка родила отца и двоих его братьев. Моя мама родила только меня… Роды это больно. Это очень больно, не сравнить с какими-то ушами. Так что мне, не рожать? Скажи, мне не рожать?

Блин… Вечно эти бабы со своей кривой логикой!

— Так я же не о том!

— А о чём, Скат? Боль — это наша плата. Плата за детей, плата за слёзы Атарапы, за то, что ты — человек касты глубин, понимаешь?

— Блин, да ты просто послушай! — я начал терять терпение и схватил её за руку.

— Я слушаю, — сухим тоном сказала она.

— Просто. Когда будешь опускаться на дно. Зажми нос. Вот так, я показывал, — я изобразил как. — И попробуй немного выдохнуть через него, будто… будто… — твою мать! «Шарик надуваешь?»

Несколько секунд Руйха молчала.

— И всё? — с подозрением посмотрела она на меня.

— Всё.

— Ладно, — насупленный выдох. — Хорошо, — губы сжались с линию. — Я попробую! — пауза. — Ты за этим меня сюда звал?

— Ну… Не только.

— Неважно. Я устала и хочу есть.

— Ладно, — выдохнул я, — Пойдём. Пока без нас всё не съели.

* * *

На шестой день Руйха с самого утра со мной не разговаривала. Ну и ладно. Только пусть попробует продувку и, если поможет, тогда посмотрим, как ты дальше запоёшь.

Погода была отличная, лёгкий ветерок обдувал тех, кто в лодке. Сама пирога покачивалась на незначительной зыби. Опять в стороне, среди других лодок касты глубин я заметил одинокого ныряльщика. Интересно, он вообще отдыхает? Шесть дней подряд нырять. Это вообще-то неполезно!

Дед опять добавил глубины. Сегодня первыми ныряла смена Хеча, а мы страховали в лодке. Хотя как сказать страховали? Просто вытягивали обратно грузы да подавали их тем, кто ныряет… Интересно, а этот, одиночный, он что, и груз сам поднимает, и сам себе его из лодки достаёт? Хм, видимо так, дистанция всё ещё была великовата, чтоб разглядеть в деталях.

Когда пришла пора нырять нам, я, уже вися на борту лодки, покосился на подругу.

— Нос. Зажми, — проговорил одними губами.

Наставник подозрительно взглянул в мою сторону, но ничего не сказал.

Руйха покосилась на меня, кивнула.

— На дно!

Вновь зеркальная поверхность воды сомкнулась над нами, отсекая от воздуха, от шума ветра и плеска волн. Вновь в уши словно вату натолкали: глухой рокот, какие-то незнакомые, неясные звуки. Да пульс в ушах бух-бух-бух.

Я, погружаясь, развернулся к подруге. Демонстративно зажал нос.

Где-то на середине погружения, а сегодня ныряли метров на восемь, она наконец зажала кончик носа…

Серебристая вереница пузыриков порскнула к поверхности.

Я помотал пальцем у её лица: дескать, не так! Ещё раз целиком, а не самый кончик, зажал нос, изобразил.

Руйха попробовала снова. И снова пустила пузыри!

Мы успели опуститься на дно.

«Ничего» — явственно выражало лицо подруги, она даже руками развела.

«Смотри как надо!»

«Отстань!» — и она отвернулась.

Я в сердцах развернулся и тут же встретился со смеющимся взглядом Кая. Мака с другого края «коробки» корчил рожи. Понятно, наша пантомима не осталась незамеченной.

И как бы ни был раздосадован, непроизвольно усмехнулся про себя: со стороны кто посмотрит — сумасшедший дом! На восьми метрах глубины в прозрачной голубой воде на коралловом дне стоят шесть человек, от которых наверх уходят верёвки, и корчат друг другу рожи!

Всплыли.

— Послушай, — начал я шёпотом, — попробуй первую продувку сделать ещё наверху, и потом каждые три локтя.

— Из-за тебя я чуть не утонула! — так же шёпотом набросилась Руйха на меня. — Я же чуть весь воздух не выпустила!

— Зажимай нос полностью.

— А как же я тогда выдохну?!

— Так ты не выдыхай, а просто надуй нос!

— Эй, голубки! — над нами навис Наставник. — О чём вы так яростно спорите?

— Да… — чёрт! Как он неожиданно подкрался! Я на миг даже потерялся, не найдя что ответить.

— Мы спорим, как лучше всплывать, — невозмутимо заявила Руйха. — Я считаю, что надо перебирать по верёвке руками по чуть-чуть, так сил меньше расходуется. А Скат говорит, что надо делать полный мах.

— Вот как? — брови Наставника прыгнули вверх. Но потом он всё же нахмурился, ткнул себя пальцем в грудь. — Меня надо спрашивать, понятно? Если что-то хотите узнать, задавайте вопросы мне. Я здесь Наставник!

Блин…

— Ну так и как же надо? — я нагло уставился деду в лицо.

Пауза.

— Правильно ты говоришь, надо в полный мах себя поднимать, — Наставник изобразил, как рука пошла вверх, полностью вытянулась над головой, а потом вниз аж до колен. — Вот так.

— Спасибо, Наставник! — опять с видом примерной ученицы поблагодарила Руйха. — И прости меня. Я теперь только тебя буду слушать!

— Вот и правильно! — удовлетворённо усмехнулся дед.

Короче, остальную смену, как я ни подавал девушке знаки, она так и не реагировала. Я чуть не психанул в конце. Я тут, понимаешь, можно сказать, рискую вылетом из Учеников, чтоб моя девушка не испытывала ненужной боли, а она? Ну и пусть терпит! В конце концов все её предки терпели, вот и она не помрёт!

Сменились. Залезли в лодку. Руйха, пользуясь тем, что Телуа помогал Тайпен, вообще ушла на корму. Ну и ладно, подуется и отойдёт.

— Поругались? — почему-то виновато, улыбнулся Хэч.

Я непроизвольно потрепал его по голове.

— Не обращай внимания, — отмахнулся, — это у женщин бывает.

Висящая рядом с Хэчем Телуа прыснула. Нависающий над ней Тайпен хмуро покосился на меня, но ничего не сказал.

Нырялка продолжилась своим чередом.

За Хэча я не переживал — парнишка делал всё как надо: дышал, на погружении украдкой прижимал нос, на дне стоял расслабившись и всплывал без сильных последствий гипоксии. Я даже стал меньше обращать на него внимания, позволяя себе оглядываться по сторонам, временами проваливаясь в воспоминания о том, как точно так же… ну почти так же готовили молодняк. Да-а-а… было времечко! Я мечтательно откинулся, разглядывая небо.

Во время очередного всплытия смены мне в глаза бросилась красная шея Телуа.

— Телуа, — я даже щёлкнул пальцами, — ну-ка посмотри на меня.

— Что? — подняла она ко мне лицо с синюшными губами и такими же кругами вокруг глаз.

— О-о-о! Подруга, а ты зачем так напрягаешься? — совершенно не думая, что делаю, я протянул левую руку и пробежался пальцами, проминая шейно-воротниковую зону, — давай-ка, расслабляй.

— Руки! — Тайпен хлестким ударом по предплечью сбросил мою руку.

На рефлексах я перехватил руку Тайпена и на миг зафиксировал. Но тут же отпустил.

— Спокойно, пацан! — той же правой рукой я изобразил успокаивающий жест. — Никто твою подругу не лапает.

— Я ему не подруга!

И:

— Это не моя подруга!

Слились в один возмущенный вопль.

— Не хочешь, чтоб я говорил, — продолжил я, не обращая внимания, — сам ей объясни, что мышечные зажимы под водой жрут воздух. Сам, между прочим, на дне стоишь расслабленно!

— Что там у вас! — проснулся дед.

Похоже, под конец дня он, как обычно, задремал на корме пироги.

— Да всё нормально, Наставник, — усмехнулся я. Добавил, понизив голос, — спи дальше, процесс сам собой идёт.

— По сколько ещё раз осталось нырнуть? — тут же проявил управление учебным процессом дед.

— Ещё два раза, — ответил Фету молодой ныряльщик чуть старше Мауи, выступающий в этот раз водилой пироги.

— Хорошо. Тогда этот два гонга, а следующий пусть сколько смогут сидят. Ты, Фету, присмотри тут, а я что-то притомился.

И он снова откинулся на кормовой штевень.

Крайний на сегодня нырок второй смены.

— Хорошо, Ученики, и напоследок можете попробовать, сколько выдержите сегодня, — заявил Фету, исполняя функции утомившегося деда.

— Давай без геройств там, — уже привычно одними губами сказал Хэчу.

Тот кивнул, мол, знаю.

Погрузились.

Два гонга я фактически пребывал в своих мыслях — рутина. После второго удара наклонился над бортом. Ну как там?

Алеки всплыл почти сразу, ну может капель десять подождал. Видимо, устал уже за сегодня.

Телуа опять улучшила свой результат — всплыла на двести пятьдесят восьмой капле. Через пять секунд вынырнул и Хеми.

Айха выдержала двести семьдесят три. Крутой результат.

На дне оставался только Хэч.

Паренёк стоял на дне, удерживая груз коленками, свесив обе руки вдоль тела и опустив голову. Видно было, как ходит ходуном грудная клетка в позывах на вдох. Давай, пацан, не геройствуй. Ты и так победил в смене…

Бам-м-м… Третий удар гонга!

Камень плюхнулся на грунт. Паренёк, не поднимая головы, вытянул правую руку вверх, ухватился за верёвку, потянул себя.

А вот левой промахнулся! Даже не вытянув руку полностью, Хеч схватил пустоту, и рука на автомате пошла вниз!

Твою мать!

Не раздумывая, я рыбкой вошёл в воду, а навстречу уже поднимались пузыри воздуха!

Проклятье! Он же выдыхает!

В два гребка настиг парня. Глубина, конечно, плёвая, тело и само вынесет… если в лёгких будет воздух!..А парень выдохнул. Это могло говорить лишь о том, что контроль сознания потерян!

Первым же делом пятерню ему на лицо, одновременно зажимая нос и рот. Развернулся в воде, подхватил за талию. И погрёб ногами что есть сил.

Мысль уже проматывала калейдоскоп вариантов. Вдохнул воду? Да не, он в тонусе, должен был сработать ларингоспазм — судорожное перекрытие голосовой щели, когда туда что-то постороннее попадает. Значит, вряд ли вода в лёгких, уж не говоря про критические 22 миллилитра на килограмм массы тела. Это потом, когда мышцы начнёт отпускать и вода самотёком пойдёт в лёгкие, тогда беда. Но я-то успел!

Вынырнул, переворачивая бессознательную тушку приятеля на спину, чтоб голова запрокинулась и язык не запал в гортань. На всякий слазил пальцами в рот, проверил полость — чисто.

Носогубная область парня начала подсыхать… Вдох! Хэч дёрнулся, закашлялся, поднял голову и повёл вокруг непонимающим взглядом.

— Норм, дружище, — успокоил я, — тебя даже откачивать не пришлось!

— Сколько? — первое, что спросил Хэч, когда более-менее оклемался.

Тишина. Только любопытные мордочки склонились над нами, закрывая своими башками половину неба.

— Три гонга, парень, — сказал я, — три чёртовых гонга.

Хэч вновь откинулся с блаженной улыбкой…

— Так, Ученики, ну-ка послушайте меня! — над нами возник дед, грозно шевеля бровями.

Все головы повернулись к нему.

— Вы ещё не забыли, чем на самом деле занимаются люди глубин? — взгляд Наставника не сулил ничего хорошего.

— Поднимают с глубины слёзы Атарапы? — несмело озвучил общую мысль Алеки.

— Вот! Вот именно! А не соревнуются друг с другом в дурацкой затее доказать, что кто-то лучше! — глаза деда пылали в справедливом гневе. — Посмотрите туда!

Его рука вытянулась в сторону лагуны.

И что я там не видел? Лодки ныряльщиков, так и болтающиеся на своих местах. Кто-то отдыхает на борту, кто-то время от времени показывается над поверхностью воды, дышит и вновь пропадает в глубине… Разве что в одной лодке, ближней к нам, всего один человек. Сам камень вытаскивает, сам ныряет.

— Что вы видите? — продолжил допрос дед.

— Люди глубин… Ныряют… — хмыкнул Тайпен.

— Вот именно! — обрадовался Наставник. — Они ныряют, слышите? Ныряют, а не соревнуются меж собой! И к тому же, — дед опять воздел палец вверх, — они делают так целый день. Слышите? Целый день! А ты? — он развернулся к Хэчу. — Сколько раз ты смог бы опуститься на дно, если бы тебя каждый раз пришлось спасать?

Хэч набычил шею, уставился в воду.

— Я не слышу? — настаивал Наставник.

— Не много… — протянул малыш.

* * *

— Послушай меня! — я попытался схватить Руйху за руку.

Мы только-только высадились с лодки. Дед, на прощанье сказав нам напутственное слово, зевнув, побрёл в свою посудину. Народ пошёл принимать припасы с болтающейся под берегом лодки Каналоа — на берег он не сходил, так что приходилось заходить в воду по колено.

— Я не хочу тебя слушать! — Руйха вырвала свою руку и обиженно утопала вслед за остальными.

Ну твою же мать! Вот и пойми этих баб! Пытаешься помочь…

— Ты послушай меня!

Меня довольно грубо схватили за плечо, рывком развернули и… На чистом автомате я уклонился от классического «крюка колхозника». Кулак свистнул над головой.

Тайпен.

— Слышь, Тайпен! — я отступил на шаг, поднял руки раскрытыми ладонями вперёд.

Вроде как и мирный жест, но в то же время кистями контролирую верхний уровень, локти если что закроют средний.

— Не начинай. Ваш главный, — я мотнул головой в сторону, куда ушли остальные, — говорил вам не драться со мной!

— А он мне не главный! — сжал челюсти Тайпен.

Шаг… Я легко уклонился одними ногами, снова поднырнув под удар. Блин, пацан, даже нечестно — ты так открываешься!

— Тайпен, давай, прекращай, — я старался добавить в голос миролюбия. — Главный он тебе или нет, мне похер. Но ты же слышал, что он говорил про меня и воинов?

— А мне похер, что он там говорил! Тебе просто повезло, червяк!

И он попытался достать меня прямым пинком.

Бли-и-ин… Ну, пацан! Я же тоже на взводе, мне тяжело себя сдерживать! Особенно когда ты так заманчиво открываешь печень!

— Или это был не ты-ы-ы!!!

Он вновь хотел мне залепить размашистым справа, но…

Надо кончать цирк. Нырок, короткий прямой в подбородок и, дополнительно сблизившись, я подхватил обмякшее тело, аккуратно уложил на песок.

Выпрямился. Вздохнул. Оглянулся.

Нас видели Мака, Хори и Алеки. Алеки, так тот застыл, раскрыв рот. Хори был традиционно холоден, словно буддийский монах, Мака играл желваками.

— Он сам, — предупредительно заявил я.

— Мы видели, — обронил Хори. — Что с ним?

— Да норм, — я махнул рукой, — ща очнётся.

И действительно, почти тут же Тайпен заворочался, несколько раз моргнул, фокусируя взгляд, сел, опершись руками позади себя, и уставился на меня.

— Это был я, — хмыкнул я, отвечая на его последний выкрик. — Давай руку.

Тайпен оттолкнул мою руку, встал сам.

— Тайпен, — позвал я негромко его уже в спину. — Тайпен… Тайпен!

Он словно нехотя обернулся.

— Ты чё завёлся-то? — спросил я.

— Чего завёлся, говоришь? — опять на его скулах вспухли желваки. — Чего завёлся? — он вновь подошёл ко мне, сверля меня яростным взглядом.

— Да, — совершенно спокойно спросил я. — Чего завёлся?

— Что? — Тайпен явно сдерживался, буравя меня глазами, — Одна девчонка отвергла, так решил по-быстрому вторую себя захапать?

Ах, во-о-он оно что! Я чуть не рассмеялся.

— Да не, братан, о чём ты? — почему-то вспомнились стародавние тёрки на авторынке. А Тайпену кожаной куртки и треников не хватает. И цепочки на шею. — Руйха была и остаётся моей подругой. А Телуа… — я вздохнул. — Да она мне уже как сестра! Она же хвостиком за Руйхой бегает. Так что выдохни, успокойся. Не нужен мне гарем, мне бы с одной разобраться.

— Не врёшь? — ожёг мне взглядом Тайпен.

Ну вот что ему сказать? Мамой клянусь?

— Не вру.

— Смотри у меня, червячок. В другой раз так легко не отделаешься! — кинул мне горбоносый и пошёл вслед за корешами.

Я раскатисто рассмеялся ему вслед.

Глава 8
Осьминог

Утром, как обычно, с «большой земли» появился Каналоа, привез утреннюю «пайку». И народ, заорганизованный самопровозглашённым «боссом» Каем, направился на разгрузку «утренней доставки». Я, традиционно — забил. Ибо нефиг! Мне — тренироваться надо.

Кстати, о моей «собственности». Да уж, доставил он тогда головняка.

В вечер после Испытания, когда разом закончилась моя одиночная «робинзонада», а этот неудачливый дальний родственник отца войны наверняка с подачи «наследничка» ярко выступил на пляже и мне внезапно привалило «такое счастье», было как-то не до него. Голодный, смертельно уставший, с обожжённой медузой рукой и вымотанными нервами, я был рад дорваться до еды, а потом просто вырубился на пляже.

Зато утреннее пробуждение подарило осознание, что мне буквально вручили чемодан без ручки: и бросить нельзя, и тащить нет никакой возможности. Ибо первое, что я увидел, открыв глаза, был «рядовой безухий», что с потерянным видом сидел рядом со мной на коленях, безвольно повесив голову, криво замотанную длинными банановыми листьями.

— А-а-а, это ты, — пробормотал я с острым желанием перевернуться на другой бок и чем-нибудь накрыться, ибо под утро изрядно подмёрз. — Чего сидишь? Проваливай, ты мне не нужен.

Но поспать мне не дал Хэч, уже проснувшийся и, похоже, готовый хоть сейчас отправляться на новое место «службы». Он сунул мне поесть, попить…

Каналоа не уходил.

— Иди домой, — повторил я попытку отделаться от него.

Ноль эмоций. Словно выключенный андроид, Каналоа не реагировал, сидя всё в той же позе.

— Может, с шаманом поговорить? — несмело предложил малыш.

— Хм…

— Скат, нам бы поторопиться, — Хэч развёл руками, — нехорошо опаздывать в первый день.