Псионик. Начало пути бесплатное чтение

Павел Барчук, Павел Ларин
Псионик 2
Начало пути

Открытые карты и туз в рукаве

— Ну, вот…Так гораздо лучше… Теперь можно и побеседовать. — Романовский потянулся за чашкой, стоявшей на маленьком столике, взял ее в руку, потом откинулся в большом плетеном кресле и с выражением неимоверного удовольствия на лице сделал глоток.

От чашки одуряюще пахло кофе. Теперь я точно знаю этот запах.

Мы сидели на просторной веранде, которая находилась со стороны заднего двора. Я и Ликвидатор. Вдвоём. Более странной компании, если честно, представить сложно.

После нашей крайне неожиданной встречи прошло почти два часа. За это время я успел принять ванну, переодеться, изучить свою личную спальню. Или свою личную тюрьму. Тут как посмотреть.

А еще я успел в полной мере ощутить, чем отличается жизнь богатеев от той, которая привычна мне. Не увидел, не оценил со стороны, а именно ощутил, испытал на своей шкуре.

Для начала — спальня. Она была, конечно же, шикарной, как и весь дом. Огромная комната, с большой двуспальной кроватью, плазмой на стене, акустической системой, компьютером, рабочим столом, просторным шкафом и ванной комнатой, которая находилась тут же.

Собственная ванная комната…Охренеть можно. Причем, размеры ее уступали спальне совсем немного. Там имелась душевая кабина, непосредственно — сортир, куда же без него, джакузи и небольшая сауна. Факт существования последней поразил меня сильнее всего. Отдельная сауна только лишь для одной спальни. Вряд ли все жильцы дома пользуются ею. Получается, она — чисто моя.

— Ни черта себе вы зажрались… — Высказался я вслух.

— Ой, знаешь, что… — Ангелина, которая устроила мне экскурсию сначала по всему дому, а теперь показывала место, где я буду жить, недовольно повела плечом. — Так говоришь, будто лично мы с отцом виноваты, что существует огромная пропасть между различными слоями общества…Ну, да… У нас есть деньги…

— Нет… — Я с усмешкой покачал головой. — У вас до хрена денег. Вот так будет более точно.

— И что? — Лина с вызовом уставилась мне в глаза. Мы стояли в спальне, где я только что закончил осмотр своего нового жилища. — Отец родился в ремесленном квартале. Чтоб ты понимал. В маленьком провинциальном городке. В Сибири. Но он знал, что хочет от жизни и смог этого добиться. Чем Романовский Сергей Сергеевич отличается от какого-нибудь Васи Пупкина, прозябающего в нищете? У них обоих — две руки, две ноги, голова, два глаза. Просто мой отец всегда четко знал, чего именно хочет от жизни. А все эти нищеброды…

Девчонка, не договорив, осеклась. И даже, как мне кажется, смутилась. Но все не потому, что ей стало стыдно. Видимо, по моему лицу поняла, продолжать дальше столь содержательную мысль не нужно, я точно ее не оценю.

— Мне вообще насрать, что ты говоришь. Искупаться хочу. А то мы, нищеброды, не имеем такой возможности. У нас кроме скромной душевой, метр на метр, и воды, которая поступает по специальному графику, ничего, как бы, нет. А вода эта вызывает большие сомнения, не слезет ли вместе с грязью кожа. Чтоб ты понимала… Питьевую воду нам привозят в определенные дни, в больших баках. И выдают по количеству членов семьи. Но так происходит только у нищебродов. У богатеев — все нормально. У них скважины, водопровод. Или что там еще. Просто в моем районе, где живут рабочие с завода, сочли нецелесообразным восстанавливать нормальное водоснабжение. Зачем? Средняя жизнь не так уж велика. Но, думаю, тебе тоже насрать на то, что говорит какой-то нищеброд.

Сказал я Ангелине в ответ и демонстративно отправился в ванную, прихватив одно из полотенец, которые лежали на кровати аккуратной стопкой.

Вообще, мне это не особо было нужно, если честно, мог бы просто искупаться, но из принципа я вылил в ванную почти половину пузырьков, стоявших на туалетном столике. Причём, даже не знаю, что именно это было. Не стал заморачиваться и разбираться. Потом залез в горячую воду, которую полностью скрывала густая пена, и полчаса тупо лежал, пялясь в потолок. Периодически спускал и снова набирал ванную. Просто так.

Глупо? По-детски? Наверное. Естественно, никому такой демарш вреда не нанес. Но лично я чувствовал какое-то извращенное удовольствие от этого. Будто с каждой каплей воды, потраченной на себя, я лишал данного удовольствия тысячу богатеев.

Когда кожа стала напоминать сморщенную, красную хрень, даже на коленках, вылез, одел халат, висевший на крючке, и отправился в комнату.

Мои шмотки были грязными. Я таскался в них с момента, как покинул родной район. Но все равно хотел нацепить именно свои вещи. Пусть не думают, будто сраные их ванные и спальни способны изменить мое отношение. Тем более, Романовский отправив меня со своей дочерью из столовой, велел ей заняться образом псионика-игрушки. Так ведь она меня воспринимает. Девчонка психанула, конечно, на мое высказывание и ушла. Не стала выполнять указание Ликвидатора. Но так даже лучше.

Пока не пойму, что именно затеяла эта семейка, не нужно мне от них ни черта.

Однако, когда вышел из ванной комнаты, шмоток своих не нашёл. Видимо, их забрали в стирку. А может, тупо выкинули. Не знаю. Может, они не соответствуют всему, что здесь есть. Портят общую картину шикарной жизни.

В итоге, пришлось открыть шкаф в поисках чего-то более-менее подходящего. Отодвинул створку и обалдел. На вешалках висели вещи моего размера. Все. До единой. Джинсы, брюки, спортивные костюмы, рубашки, пиджаки, футболки, толстовки.

— Класс… — Я замер, уставившись на это шмоточное великолепие. — Получается, меня здесь не только ждали, но и готовились встретить…

Не особо выбирая, хапнул первый попавшийся спортивный костюм и футболку. Обувь тоже имелась и, вот ведь удивительное совпадение, опять моего размера.

— Что же тебе так понадобилось? Ты готов жопу порвать, великий Ликвидатор псиоников…

Натянул одежду и кеды, а потом отправился вниз. Можно, конечно, сидеть в комнате, но смысл? Лучше уж сразу все выяснить. В любом случае меня ведь никто сейчас не тащит в застенки Особого отдела, значит, будет какое-то предложение. Скорее всего, в виде риторически поставленного вопроса. То есть мой ответ предполагается сразу. И он, похоже, — положительный.

Внизу никого не наблюдалось. Ни Ангелины, ни прислуги.

Я прошёл через гостиную к высоким стеклянным дверям, ведущим на веранду. Заметил там ноги. Не просто ноги, естественно, не сами по себе. Кто-то сидел в кресле, которое стояло полубоком.

— Проходи. Присаживайся. — Сказал Романовский, едва я переступил порог.

Он выглянул из-за спинки и кивнул мне на второе такое же кресло, стоявшее рядом.

Я молча выполнил указание. На приглашение это совсем не было похоже. В интонации Романовского отчетливо слышались командирские нотки.

— Поругались с Линой. — Констатировал он очевидный факт. — Зря. Вы много времени будете проводить вместе. По крайней мере, пока мы не выполним первую часть плана.

— А у нас есть план? — Я усмехнулся. Вот и началось. Без вступлений и прелюдий. Сразу к делу.

— У нас — нет. У меня — да. — Полковник потянулся за чашкой, затем отпил из нее немного.

Хотя, в этой ситуации больше подошел бы алкоголь. Мне так кажется. Просто во второй руке у Ликвидатора была сигара. В фильмах и книгах такие серьезные дядьки непременно вместе с сигарой употребляют какой-нибудь виски.

— Зачем я Вам? — Тоже не стал ходить вокруг да около. Чем быстрее станет понятна ситуация, тем лучше.

— Видишь ли, Борис… — Романовский выпустил клубы дыма, наблюдая, как они поднимаются в воздух. — Империя, это, конечно, хорошо. Я лично — самый что ни на есть рьяный монархист. Но сильная Империя — еще лучше. Ты знаешь, правитель у нас сейчас чисто номинальный. Он выполняет роль этакого свадебного генерала. Сидит, щеки дует. Но в реальности все решают Корпорации. Да, они, можно сказать, объединили нашу страну, собрали ее из обломков, но вот только слепили то, что выгодно им. А я, знаешь ли, патриот…

Романовский замолчал, нахмурился, потом повернулся ко мне, хотя да этого демонстративно пялился куда-то в небо, пуская туда же сизые колечки.

— Ты находишь мои слова смешными?

Видимо, я слишком громко хмыкнул после его пафосной фразы.

— Я Ваши слова вообще никакими не нахожу. Вы — руководитель Особого отдела. Вам верить — себя не уважать. Я знаю точно, несмотря на свой возраст, особисты ничего не делают просто так. Это — первое. А второе…Мне кажется, всем вообще плевать на страну, Империю, народ или что там еще. Пару часов назад Вы сказали, будто я не дурак. Что-то изменилось за это время? Я резко поглупел? Иначе, зачем бы Вы мне прививали эту чушь.

— Как же грубо выражаются современные подростки… — Полковник скривился. — Ну, ладно. Хорошо. Обойдёмся без речей о патриотизме и долге. Давай зайдём с другой стороны. Я хочу уничтожить Корпорации, как явление.

Вот тут меня проняло. Теперь мой взгляд уперся в Романовского. Пытался понять, он, может, не в себе? А что? Работа тяжёлая, напряжённая. Вот человек и дошел до ручки. Несёт полнейшую ерунду.

— Вы же знаете, все, что есть в Империи, все, что делает нас сильнее остальных — связано с Корпорациями. И заметьте, я далеко не их фанат, но не признавать это нельзя. На них держится экономика. Они владеют всем производством.

— Слушай… — Ликвидатор снова уставился вдаль, не обращая внимания на то, что я совершенно беспардонно на него пялюсь. — Когда-то очень давно один правитель сказал такую фразу…Незаменимых людей нет. Но это касается не только конкретных личностей. Это касается и Корпораций. Я не идиот. Это на всякий случай, чтоб ты не заблуждался. Совершенно не планирую погружать снова Империю в хаос. Нет. Оно ведь знаешь, как бывает? Можно объявить войну, взять оружие в руки и идти лоб в лоб. Опыт показывает, ничего хорошего в данном методе нет. Он приводит к очень плачевным последствиям. А можно запустить в стан врага шпиона, вручив ему шприц с ядом. И он точечно уберет всех, кто мешает процветанию государства. Еще лучше, если этот шпион — и есть яд. Тогда не последует больших жертв. Никто даже не заметит, что именно произошло. Люди будут просыпаться, вставать, идти на работу, тратить деньги, кушать еду, совершенно не понимаю, насколько важные процессы запущены.

— В роли шпиона выступаю я?

— Ты. — Романовский кивнул. — Ты и шпион, и яд. Когда мне стало известно о существовании псионика с…Кстати, так сколько способностей у тебя, Борис?

— Четыре из пяти. Не открылось только прогнозирование. — Я не стал сочинять или скрывать. То, что Ликвидатор задал мне вопрос, вовсе не говорит о том, будто ответ ему заведомо не известен.

— Отлично… — Полковник даже причмокнул языком, словно смаковал какое-то вкусное блюдо. — Так вот. Когда я узнал о существовании псионика с несколькими способностями, понял, это не случайно. И жирная гнида, связавшийся с наркокартелем, попал нам в руки тоже не случайно. Время пришло.

— Вы меня простите, но я пока не понимаю. Судя по Вашим же словам, сказанным мне в столовой, никто не знает об интересе Ликвидатора к псионику. Собственно говоря, о псионике тоже никто не знает. Обо мне никто не знает. Я, конечно, польщён, что Вы так высоко оценили мои возможности. Но…Не представляю, каким образом смогу взять под контроль все Корпорации. Дело ведь в этом, правильно? Вы хотите, чтоб Корпорации подчинялись Вам.

— Вот! — Романовский ткнул в мою сторону рукой, в которой была зажата сигара, а потом вскочил на ноги и отошел к широким перилам, по всему периметру огораживающим веранду. Оперся о них задом. Теперь он стоял ко мне лицом и мы смотрели друг на друга. — Об этом я и говорю. Ты — умен. Неопытен, да. Но умен. Это такая разновидность ума… Я бы назвал ее инстинктами. Настоящими, животными инстинктами. Человечество утратило эту важную часть себя. А Псионики… У вас наоборот, инстинкты развиты неимоверно сильно. Вы, как лисы, которых гонят в норе. Знаете точно, как запутать следы и в какой тоннель нырнуть. Даже тот факт, что на протяжении долгих лет о твоем существовании не знал никто, говорит о многом. Никто ведь не знал?

Полковник задал этот вопрос равнодушным тоном. На лице у него был лишь небольшой интерес. Но что-то мне подсказывало, Ликвидатор вовсе не праздное любопытство проявляет. И даже, подозреваю, я понял, к чему идет разговор.

— Нет, конечно. Никому не известно. — Ответил, глядя ему прямо в глаза.

Хрен тебе, хитрая тварь, а не правда. В этом случае, даже если на куски будут резать, я не признаюсь. Потому что понимаю, он ищет рычаги воздействия на меня. Одного страха за свою жизнь мало. И полковник это знает. Нужен страх за другого человека.

— А эта девочка… — Романовский несколько раз щелкнул пальцами в воздухе. Типа, вспоминает имя. — Ах, да! Настя…Она не знает разве?

— Откуда? Я хорошо скрывал способности.

— Удивительно… — Романовский взглядом буквально разбирал меня на молекулы. — Вы ведь очень дружны. Об этом все говорят.

— Говорят, козла доя́т. — Я нагловато усмехнулся. Надо соответствовать образу неблагополучного подростка. — Настя умная. Она живет в соседнем доме. Помогала мне с уроками, с учёбой. В школу я тоже попал благодаря ей. В некотором роде, можно сказать, пользовался нашей дружбой. Удобная это штука во многих вопросах. А насчёт остального…В моей ситуации доверять кому-то — большой риск. Тот случай с Жиртрестом, в детстве… Она не поняла, что именно произошло. Поэтому, если Вас беспокоит степень чьей-либо осведомлённости, можете не париться. Все нормально. Я бы хотел, чтоб Вы уже перешли к главному. Цель ясна. Нужен контроль за Корпорациями. И как по-Вашему можно этого достичь?

— Как…Это — самый интересный момент. — Романовский оторвал свой зад от перил и снова уселся в кресло. Видимо, проверку на вшивость я прошёл. — Ангелина учится в лучшей школе империи. Последний класс, выпускной. Учится там не только она. Среди ее одноклассников числятся трое парней и девочка, которые нам очень интересны. Дети бенефициаров. Четыре подростка — четыре Корпорации. Как ты знаешь, внутри каждой из них существует четкая система управления и, соответственно, наследования. Если вдруг что-то произойдёт с бенефициаром, руководство компании попадет в руки сына или дочери. Сторонних людей к власти не допустят. Поэтому за своим потомством владельцы Корпораций следят пристально. Наследник окажется под контролем Правления, конечно, но это — мелочи. Четыре Корпорации из семи…Большинство, которое нам необходимо. Вопрос относительно трех оставшихся будет решаться во время реализации второго этапа моего плана. До этого еще надо дойти. Сейчас нам нужно заняться тем, что имеется на сегодняшний день. Вот, собственно говоря, — твоя задача.

— Если что-то произойдёт с бенефициарами… — Повторил я фразу Романовского. — Так полагаю, слово «если» здесь лишнее. С ними непременно что-то произойдёт… Ну, хорошо. Сильной скорби не буду испытывать. Однако, вопрос все тот же. Мне надо находиться рядом этими людьми. Рядом с наследниками. На расстоянии, будь я хоть трижды псиоником, воздействовать на объект очень сложно. Это — первый нюанс. Второй — не уверен, что знаю, как нужно работать с подавлением воли правильно. Я вообще не уверен, что знаю, как правильно использовать способности. Меня никто не учил, Вы знаете. Все, что могу, основывается на личном опыте, который не был многочисленным.

— Это не проблема. — Полковник пожал плечами. — Я знаю о псиониках больше, чем кто-либо в Империи. Посвятил много времени изучению врага, чтоб иметь возможность бороться с ним. Так что, второй вопрос мы, считай, решили. А насчёт первого…В школе ждут дальнего родственника семьи Романовских. Талантливый мальчик из провинции. Сын троюродной сестры, которая, кстати, существует на самом деле. И сын тоже существует. Так что…Поздравляю Борис. С завтрашнего дня ты — член элитного клуба столичной молодежи.

Новые лица и новые мысли

— Черт…Какая же срань… Ужас… — Высказался я, рассматривая свое лицо в зеркало заднего вида.

Лицо было… Блевотное. Слишком смазливое, слишком ухоженное, слишком высокомерное. Да еще теперь из брюнета, которым провел всю сознательную жизнь, я превратился в голубоглазого блондина, чего сильно не хотелось. Жесть, конечно…Да, уже приходилось таскать на себе образ Костырева. Но в том случае я знал, это ненадолго. Теперь же вопрос времени, сколько придётся выглядеть вот таким богатеньким мудаком, оставался открытым. Сроки непонятны. Романовский четко обозначил, финал первого этапа — крепкая дружба с наследниками Корпораций. Я должен стать максимально близким им человеком. Второй этап — контроль на ними. Третий… Про третий Ликвидатор сказал, говорит рано. Но я, честно говоря, подозреваю, что именно с третьего этапа начнется полноценное дерьмо.

Как исключить из схемы бенефициаров? Они должны сдохнуть. Это понятно. Вот только сдохнуть владельцы Корпораций должны естественно. Без лишних вопросов и подозрений. А кто это может сделать? Вопрос, на который не нужно отвечать. И так все ясно.

— Черт… Даже уши какие-то слишком идеальные. — Я покрутил башкой, рассматривая обозначенную часть нового тела.

Для этого пришлось немного сдвинуться в сторону Лины, сидевшей за рулем. Чему она явно была не рада. Я практически прижался к ее плечу своим.

— Аккуратнее. — Девчонка демонстративно скривилась. Она вообще разговаривала со мной «через губу». — Не один тут вообще-то. И не срань, а вполне симпатичный образ.

— А я говорю, срань… — Широко улыбнулся отражению. Оно сделало то же самое. Зубы — слезы и горе любого приличного стоматолога. Слишком ровные, слишком белые. На таких зубах ни черта не заработаешь.

— Ты говоришь, на минуточку, о моем троюродном брате. Забыл? Сейчас ты — это он. А у нас в семье все красивые. Ясно? — Лина фыркнула и толкнула меня рукой. — Сядь уже. Мешаешь вести тачку. Крутишься перед зеркалом, как девчонка, ей-богу…

По сравнению с нашей первой встречей Ангелина, конечно, изменилась. Она больше не трещала без умолку и выглядела гораздо более сообразительной. Видимо, поведение глупой, избалованной идиотки в прошлый раз демонстрировалось специально для меня. На самом деле, дочь Ликвидатора далеко не дура и уж точно не пустышка. Гены, что говорится, пальцем не сотрешь. А при таком папаше глупости там взяться неоткуда. Это я еще вечером понял. После нашего разговора с Романовским, когда к обсуждению присоединилась данная особа. Полковник, кстати, так и не стал рассказывать все подробности своего плана. Сказал, нужно действовать поэтапно. И первый этап — мое появление в супер-мега-охренительно крутой школе. Смешно даже. Все эти элитные гадюшники буквально преследуют меня. Некоторые мечтают попасть в подобные места, а я не мечтаю, но попадаю.

Едва Романовский озвучил задумку насчёт детишек бенефициаров, тут же нарисовалась Лина. Она будто ждала сигнала. Хотя, может, так оно и есть. У меня сложилось впечатление, с отцом ее связывают не только кровные узы. Он был для нее кем-то типа учителя, наставника, командира. Думаю, Ликвидатор просто заранее решил подсуетиться, приготовить себе достойную замену. Потому что про всякие там патриотизмы и любовь к Родине он может заливать сколько угодно, хрен поверю.

Моя версия значительно отличалась от сказанного Романовским. Я думаю, мужик просто задолбался воевать с Корпорациями и решил разобраться с ними радикальным способом. Уничтожить к черту тех, кто мечтает уничтожить его самого. Вот и все. Да, пока что все попытки Корпораций убрать с арены главного особиста заканчивались провалом. Но это — пока. Рано или поздно кто-то из бенефициаров достигнет успеха. А полковнику, ясное дело, такого исхода совсем не хочется. Вот он и решил действовать на опережение.

Кроме того, неплохо, конечно, прибрать к рукам силу, которая заправляет в Империи. Это тоже вполне понятно. Корпорации, по сути, и есть Империя. Если они окажутся под пяткой Ликвидатора, никто больше не сравнится с ним мощью и влиянием. А насчет патриотизма… Это он пусть вон, добропорядочным гражданам заливает.

После появления Лины теория закончилась и началась практика. Девчонка, кстати, вообще не задавала никаких вопросов. Сходу включилась в процесс. Значит, она заранее все знала. Вплоть до того, что именно будет говорить ее папочка здесь, на веранде. Впрочем, тут сомневаться точно не приходится. Ангелина — правая рука папаши. Даром, что молодая.

— Это он? — Спросил я, рассматривая фото на планшете, который девчонка сунула мне под нос с недовольным видом. — Вот таким предстоит быть в ближайшее время? Черт… Рожа так и просит разбить ей нос…

— Ой…можно подумать… — Начала было Ангелина, но тут же покосилась на отца и замолчала.

— Да. — Ответил Ликвидатор вместо нее. — Антон Лерманов. В школе я обо всем договорился. Даже документы готовы. Их переслали со старого места учёбы еще неделю назад. Более того, настоящий Антон уже, наверное, давным-давно сел в поезд, который направляется в Новый Питер. Весь его небольшой, провинциальный городок знает, что парень будет теперь учиться в столице. Что его пристроил в теплое местечко богатый родственник. Вполне возможно тебя будут проверять. Хотя… Не вполне возможно. Точно будут. У каждого бенефициара — своя служба безопасности. Естественно, любой новый друг наследника рассматривается под лупой. А уж родственник Романовского, и подавно. Поэтому, легенда сделана исключительно правдиво. Особенно в деталях. Детали — вот что всегда все губит. Как, например, твоя сумка. Ты менял лица, а сумка оставалась прежней. Глупо? Глупо, конечно.

— Неплохо подготовились. — Я усмехнулся, игнорируя комментарий про сумку. Второй раз об этом говорит. Далась она ему. Ну, да, затупил. Это — факт. Но чего уж теперь тыкать постоянно в глаза. — И куда же денется настоящий Антон? Он ведь не испариться в воздухе?

— Никуда он не денется. — Ответил Романовский, — Доедет до центрального вокзала, его встретит наш водитель. Привезёт сюда. И завтра утром Антон пойдёт в школу вместе со своей сестрой.

— С его сестрой в школу пойду я. Куда денется Антон?

Сам не знаю, почему меня переклинило. Не то, чтоб имелась уверенность, будто Романовский собирается грохнуть родственника, но и обратного не могу утверждать. Есть ощущение, этот человек способен на много. Если не на все.

— Тебе какая разница? — Влезла девчонка, сразу оценившая мой вопрос. Вернее, его суть. — Ты же всех нас ненавидишь. Должен радоваться, если на одного богатея станет меньше.

— Лина!

Полковник повысил голос буквально на чуть-чуть, но его дочь моментально заткнулась. Даже немного втянула голову в плечи. На ее лице появилось чувство вины. Не передо мной, естественно. На хрен я ей нужен. Перед отцом. Типа, она что-то сделала не так.

Я видел по ее напряженной спине и закушенной нижней губе, там точно имеется много не самых приятных фраз, предназначенных мне. Однако, перечить Ликвидатору она не рискнула. А тот явно одним лишь словом дал ей понять, чтоб девчонка поумерила гонор. Дрессировка на высоком уровне…

— Прекратите собачиться. Вы так можете все испортить… — Полковник вдруг замолчал, не договорив, а потом задумчиво посмотрел на меня, на Ангелину. — Хотя…Может, наоборот… будет даже лучше…Приехал провинциальный родственник. Он бесит тебя слишком сильно… Ты — столичная штучка, которой этот деревенщина и даром не нужен. Но вынуждена таскать его везде с собой, приглядывать, знакомить с друзьями. Да!

Романовский с довольным лицом откинулся на спинку кресла и потер ладоши. Мы по-прежнему находились на веранде. Полковник сидел на том же месте, я и Лина стояли рядом. Я, как идиот, с планшетом. Впрочем, оба мы, как идиоты, топтались перед Ликвидатором, словно солдаты перед генералом.

— Думаю, эту часть истории немного изменим. Тебя ведь одноклассники недолюбливают. Так? Считают высокомерной выскочкой, которая по праву рождения должна хлебать грязь в ремесленном районе, а никак не вести столь шикарную жизнь. — Ликвидатор задумчиво посмотрел на дочь. — Боятся, но в глубине души ненавидят. И если в вашем классе появится родственник, с которым вы сильно не ладите, к нему точно набьются в друзья все, кто нам нужен. Не он будет инициатором этой дружбы, а они…Отлично. Продолжайте собачиться. Это выглядит естественно и органично. Мы придумаем несколько ситуаций, в которых ты, Лина, поступишь с братом абсолютно отвратительно. Создадим между вами не просто неприязнь. Создадим ненависть. Это и станет тем крючком, на который подцепим нужных нам деток. В любом случае, с родственной любовью у вас будут проблемы, слишком сложно изображать то, чего нет, постоянно, а вот с враждой… Исключительно натурально выйдет.

Романовский кивнул, подтверждая свой приказ. Лина молча покосилась в мою сторону. Судя по лицу, это для нее не составит особого труда. Имею в виду, постоянно со мной ругаться. Она прямо ищет повод, чтоб прицепиться.

Вообще, конечно, странная особа, честно говоря. Когда мы сидели днем в столовой, она буквально фонтанировала восторгом. Так ей круто было общаться с псиоником. Да и я сам чувствовал от нее симпатию. Хотя, нет… Симпатия, не то слово. Чувствовал от нее любопытство, интерес, желание поковыряться в моем сознании, в моей башке. Но все это было прикрыто позитивом.

Теперь же она всячески демонстрировала раздражение и негатив. Интересно, чем я ее зацепил? Неужели тем коротким разговорам в спальне? Или, может, тем, что псионик вдруг проявил характер. Что он не хочет быть подопытным кроликом?

Если откровенно, вообще по хрену. Пусть психует, сколько угодно. Даже в некотором роде приятно, что моя скромная персона начала ее так сильно бесить. Но для себя хотелось бы знать, какими способами можно эту малолетную дрянь выводить на эмоции. Полезное знание. И, да…Я однозначно решил, Ангелина Романовская — дрянь. Причины для этого были.

Во-первых, девчонка развела меня, как придурка, с этой аварией, со своим образом богатенькой блондиночки, которая много говорит и мало соображает. Во-вторых, мне не понравились ее слова, сказанные за столом, когда появился Ликвидатор. Не наигралась она с псиоником. Ясно? Не наигралась. Типа, я и не человек вовсе, а какая-то кукла. Робот. Не знаю… Животное-мутант. Кто угодно, но точно не ровня ей. В третьих, я прекрасно слышал в ее голосе, когда она начала рассуждать о нищебродах, высокомерие. Хотя, чего еще ждать от дочери главного особиста Империи? Тем более, от такой дочери. Которая, видимо, папочкину работу считает чем-то фантастически-героическим. Она предана отцу до самого нутра, до самой кости, до последней капли крови. Она верит и в Романовского, и в его цели.

В любом случае, уже очевидно, мы с Ангелиной не подружимся. И это очень хорошо. Я рад, что эти чертовы Романовские пока соответствуют моему о них мнению. Ликвидатор — хитрый, продуманный махинатор, который хочет загрести в свои руки абсолютную власть. Дочь его — точная копия отца. Только еще отлично выдрессированная.

— Значит, так… — Полковник резко посерьёзнел.

Из его взгляда исчезло насмешливое выражение, которое имелось там с нашей первой встречи. И я имею в виду встречу не здесь, не в столице. Я говорю о Проверке в школе. Уже тогда он вел себя немного странно. Теперь понятно, почему. Угорал, наверное, наблюдая, как я тщательно пытаюсь обмануть их аппарат.

— В доме чтоб не было никаких скандалов, ненавижу ругань. По́шло это. К тому же, на данный момент мы находимся в одной лодке. Раскачивать ее точно не нужно. А на людях — пожалуйста. На людях наоборот, вымещайте свою неприязнь, сколько угодно. Я так понимаю, ее у вас предостаточно. Действовать будем следующим образом. Каждый день вечером встречаемся в кабинете, и вы даете отчет о том, что было, что получилось или не получилось, что запланировано на завтра. Сейчас вы все-таки отправитесь в комнату Антона…Да…Это важно. Ты больше не Борис. Забудь свое прошлое имя.

Ликвидатор сурово посмотрел на меня. Не знаю, чего он ждал в ответ, но я не Ангелина. Я не поддаюсь дрессировке. Да, сейчас у меня нет выбора. Чертов Романовский создал такие условия, в которых по-другому поступить не получится. Загнал меня в угол. Но с другой стороны, если посмотреть на это с точки зрения выгоды, а выгода есть всегда и во всем, в данный момент полковник снимает часть насущных проблем своим появлением. Я получу шикарный дом, где смогу жить в комфорте, доступ к Корпорациям, где можно найти способ осуществить не только план Романовского, но и свой, а главное — обучение. Это, пожалуй, самое важное. Ликвидатор действительно единственный человек в Империи, который знает о псиониках все. И он даст мне информацию. Потому что ему это выгодно. В любом другом случае я бы так и продолжал тыкаться в углы, как слепой котенок. Ну, а дальше…Дальше нужно будет смотреть по ситуации, искать возможность выбраться из этой ловушки. А я совсем не обольщаюсь. Романовский загнал меня в ловушку. И не надо быть долбанным гением, чтоб понять, как только моя персона станет ему неугодной, меня моментально отправят на утилизацию.

Друзья и враги

— Привет, придурки! — Крикнула Ангелина кучке парней и девчонок, которые стояли возле школы. — Мурзаев, хреново выглядишь. Не одевай больше этот свитер. Смотрится, будто кого-то стошнило. Блин… Или дело не в свитере…

— Действительно…и чего это они ее ненавидят…Само очарование… — Буркнул я себе под нос.

Вообще, реально говорил вслух исключительно от нечего делать. Топал следом за Романовской, как школьник, которого старшая сестра привела на уроки. Однако Лина услышала мою фразу.

— Они на самом деле придурки. — Добавила она тише. При этом своим одноклассникам улыбалась очень активно. Даже несколько раз помахала рукой.

— Это, конечно, я не сомневаюсь. Просто любопытно, ты специально их провоцируешь? — Разговаривал с девчонкой, вернее, с ее спиной, Ангелина шла чуть впереди, и попутно рассматривал место, куда она меня привезла.

На школу оно если и было похоже, то лишь наличием спортивной площадки, часть которой виднелась из-за четырехэтажного кирпичного здания. Однако, даже эта площадка больше подошла бы для проведения каких-то международных соревнований, чем для занятий физкультурой.

Само заведение напоминало музей или небольшой дворец. Колоны, окна с узорами, мраморные ступени. Рядом — аллея, которая упирается в небольшой парк со статуями и скамейками на резных ножках. Наверное, чтоб точно было понятно, кто именно здесь учится. Для полноты картины на парковке рядом со школой стояла куча модных, навороченных тачек. Просто выставка достижений автомобильной промышленности какая-то.

— Ну, да. Специально провоцирую. И что? — Ангелина небрежно пожала плечами. — Я же знаю, какие гадости они обо мне думают на самом деле. Какие сплетни говорят за спиной. И между прочим, не имеет значения, насколько хорошо или плохо я себя веду. Одно время пыталась всем угодить. Прямо хотелось, чтоб со мной дружили. По-настоящему.

Девчонка резко замолчала. Мы остановились возле школьных ступеней, она достала телефон и начала кому-то писать сообщение.

— И что? — Спросил я.

— Что? — Она подняла взгляд.

— Насчет дружбы.

— А-а-а-а-а…не вышло. О! Варька! — Лина заметила кого-то за моей спиной и переключилась на новый объект. Типа, ей плевать на одноклассников, на их отношение и на то, о чем мы говорили. Ну, да…ну, да…

Я обернулся. К нам, отделившись от толпы учеников, которые решили, видимо, потрындеть перед уроками на улице, направлялись трое. Девочка и два парня. В наличие у этой троицы имелся стандартный набор всех качеств богатеев. Смазливые рожи, высокомерные и наглые; уверенные походки; пренебрежение к окружающим, которым фонило за километр. Рождаются они, что ли, такими, не пойму.

Если когда-нибудь встречу кого-то нормального из этой богатенькой шайки-лейки, очень сильно удивлюсь. Но уверен, исключений не бывает. Пока они все, как на подбор, конченые говнюки, максимально далекие от реальной жизни.

— Варя! Я тебе звонила, ты чего не ответила? — Лина шагнула навстречу новоприбывшим, приобняла подругу за плечи. Они легонько прижались друг к другу щеками. Сначала одной, потом другой. Цирк, блин… Светская элита, чтоб их…

— Да телефон в тачке оставила. Сегодня меня водитель привез. С отцом поругалась, швырнула мобильник на сиденье и забыла его там. — Ответила пока еще незнакомая мне девчонка, небрежно махнув рукой. Она говорила с Ангелиной, но при этом смотрела на меня. В ее глазах читался интерес. — Тот самый Антон?

— Да… — Романовская скривилась, будто ей под нос сунули вонючую кучу дерьма. — Вот…Отец сказал везде таскать его с собой. Пока не освоится в нашей школе, в нашем городе…Ну, типа, приобщить его к нормальной жизни… Мне же не́чего больше делать, кроме как нянчиться с братишкой.

— А он симпатичный…Очень даже… — Подруга Лины окинула меня оценивающим взглядом с ног до головы и обратно, с головы до ног.

— Вообще-то, если вы обе не в курсе, говорить о человеке в третьем лице, когда он стоит рядом — некрасиво. — Я тоже нагло уставился на эту Варю. Правда, с моей стороны такое поведение было ответкой на ее откровенность.

— Не обращай внимания. У девчонок в голове — розовые единороги и радужные пони. Не надо ждать от них разумного поведения. Я — Николай. — Один из парней протянул руку, которую пришлось пожать. Игнор выглядел бы с моей стороны хамством. Тем более, в отличие от Романовской, мне как раз надо подружиться со всей богатенькой шушерой.

— Владислав. Для друзей — просто Влад. — Второй пацан тоже поздоровался стандартным мужским способом.

— Ой, молчали бы…Единороги… — Варя усмехнулась, продолжая пялиться на меня. — Можно подумать у вас там в голове — тридцать два Эйнштейна на одну мозговую клетку.

— В общем, это — мой троюродный брат, как вы поняли. — Снова вмешалась в разговор Романовская. — Антон или Тони. Ему больше нравится второй вариант. Типа, звучит не столь провинциально, как выглядит его лицо. Он теперь учится в нашем классе. Не могу сказать, что меня это радует, но, как говорится, родственников не выбирают.

Я посмотрел на девчонку. Интересно, она просто хорошо играет хреновое отношение к фальшивому брату или пользуется возможностью, дабы лишний раз показать настоящие эмоции, направленные в мою сторону. Все-таки думаю, больше всего ее злит, что игрушка оказалась самостоятельной личностью, с характером, мыслями и желаниями. Даже несмотря на откровенный шантаж ее папаши. А по сути, поведение Ликвидатора шантаж и есть. Либо я выполняю все его указания и помогаю заполучить абсолютную власть, либо сдохну. Девчонка, наверное, была уверена, в свете подобных обстоятельств я буду полностью ей подчиняться.

— Что у нас? Какие дела? Я вчера была немного занята. — Ангелина мой взгляд проигнорировала.

Будто не заметила недовольства. Ну, ладно. Подождем. Хотя «Тони» бесит меня еще сильнее, чем новое лицо. Тони, блин… Тони, Бобби, хреноби… Дебильные собачьи клички.

— Да ничего особо. Кстати, я — Варвара Лопухина. Для тебя, красавчик, могу быть Лопушком. Такое позволяется очень немногим. Цени́. — Подруга Романовской игриво улыбнулась, а потом тоже протянула руку.

Я внутренне напрягся. Лопухины — владельцы одной из Корпораций. Это, выходит, дочь бенефициара. Так, что ли? Почему Романовская не упомянула столь важную деталь? Лопухиной не было в списке тех учеников, на которых мне надо обратить внимание.

А список, естественно, вручили первым делом после того, как замена личности прошла успешно. Впервые, между прочим, использовал психометаболизм в присутствии посторонних. Несколько дискомфортно, надо признать. Особенно, если учесть, что Романовский с огромным интересом наблюдал за тем, как я это делаю. Буквально изучал каждое малейшее движение, не отрывая глаз.

— Любопытно… Ты представляешь себе нужный образ, как костюм. Да? А потом просто надеваешь его на себя. Ну, что ж… Оригинально. Думаю, конкретно в данном случае продолжай делать так же. На смену лица у тебя ушло несколько минут. Мощно… — Полковник покачал головой, видимо, недоумевая. Мне даже показалось, в его глазах отдаленно мелькнуло восхищение.

— А правильно нужно делать по-другому? — Я замер напротив зеркала, рассматривая симпатичного блондина в отражении. Мы переместились с веранды в спальню, именно для того, чтоб заняться непосредственно делом.

— «Правильный» способ занимает гораздо больше времени. Он тебе не нужен. Да и потом… Как правильно, никто не знает. Есть общие принципы, выработанные малочисленным опытом. Псионики открывают в себе способности в возрасте от шести-семи лет и до шестнадцати. Ты ведь знаешь. Раньше некоторые ухитрялись прятаться от Орбого отдела достаточно долго. Самый длительный период… Ммм… Около двадцати лет исполнилось парню. Да… В последние годы такого уже не случалось. Я хорошо делаю свою работу. Так вот… Мало времени у псиоников, чтоб создать какую-то единую систему управления способностями. К тому же, поверь, у тебя выходит гораздо эффективнее, что лишний раз подтверждает мою правоту. Ты — удивительно талантлив.

После этих слов Романовский протянул мне планшет, чтоб я изучил имена и фото будущих «друзей».

Первым шел Никита Шереметев. Сын владельца «Рубина». Корпорация, которая занимается добычей, обработкой, а так же продажей драгоценных металлов и камней. Вот он, кстати, выглядел не очень свойственно для своего положения. Может, конечно, в жизни у пацана нереальная харизма, черт его знает, но на фото я увидел самого настоящего задрота. Лицо симпатичное, а при этом какое-то простоватое. С конопушками, рассыпанными по щекам, и широкими светлыми бровями. Такими же светлыми, как растрёпанные волосы, падающие ему на глаза. Взгляд у Шереметова был слишком тяжелый для шестнадцатилетнего пацана, хмурый. И еще — огромные уши. Уши у него были просто огромнейшие. Я бы с тоски удавился при таких ушах. Они привлекали внимание больше всего остального.

Второй в списке — Макс Бутурлин. Корпорация «Лотос». Тут все как положено. Морда лощеная, держит себя уверенно. Снимок сделали, когда он садился в тачку. В очень дорогую тачку, конечно же. Пацан в этот момент оглянулся на девчонку, проходящую мимо. В его глазах даже на фото можно было рассмотреть тень собственного гипертрофированного самолюбия.

Третий — Илья Головин. Корпорация «Источник». В их руках сущая мелочь — вода. Всего лишь водичка. Казалось бы, это ведь не драгоценности, не вся косметическая промышленность и производство хозяйственно-бытовых принадлежностей. Но тем не менее, именно «Источник» стоит на втором месте после «Светлого пути». Потому что без золота, крема от морщин и зубной пасты люди могут жить, а без воды — нет.

И последний, четвертый человек — Анна Морозова. Непосредственно — тот самый «Светлый путь». Девка удивила меня сильнее остальных. У нее было абсолютно неприметное лицо, широкий, немного приплюснутый нос, высокие скулы, узкие губы и серые, никакие, глаза. Вообще невыразительная особа. Просто — бесцветная картинка. Волосы, какого-то мышиного цвета, собраны в хвост. Взгляд — холодный, равнодушный. Как у змеи. Никаких эмоций. Вообще.

— Почему ты задержался на ней? — Спросил вдруг Ликвидатор.

Полковник наблюдал, как я рассматриваю наследников. Стоял возле окна, опираясь о подоконник и наклонив голову к плечу. Он будто пытался прислушаться к моим мыслям. Хотя, конечно, это невозможно. Могу сказать точно, без телепатии, Романовский не псионик. Грешным делом, несколько минут в моей голове имелась даже такая мысль. Ровно до того момента, когда он на веранде заговорил о своем плане.

Дело в том, что я, например, имея способности, никогда не задумывался об абсолютной власти. Тогда как Ликвидатору нужно именно это. И дело даже не в моем возрасте. Хотя, даже наоборот. Несмотря на мой возраст. Как раз в этот период в башку какая только чушь не лезет. Настя однажды спросила:

— Борь, а представь, кем бы ты мог быть, если бы начал жить в полную силу. Эх… Я бы, наверное, не удержалась. Я бы, наверное, как тряхнула всю Империю. Представляешь? Ведь если так задуматься, с тобой достаточно сложно будет сладить, когда ты выпустишь на волю все, что сидит внутри… Вспомни ту грозу. Случайную грозу… А если действовать целенаправленно…

Моя подруга покачала головой, уставившись вдаль туманным взглядом. Но тут же взяла себя в руки. Посмотрела на меня строго, а потом добавила:

— Так делать нельзя. Понял? Это я чисто теоретически предположила.

То есть, даже Настя, с ее природной, настоящей, не испорченной нашей сраной жизнью добротой, нет-нет, а представляла возможности псионика, примеряла их на себя. Я же — никогда не думал ни о чем подобном. Это сложно объяснить, но мне реально не интересна вся подобная ерунда. Вообще. Ни Империя, ни власть, ни хрен его знает, что еще.

Единственное, чего бы желал очень сильно — добиться возможности нормально жить таким, как я. Хотя бы просто жить, а не прятаться крысами по углам. Желал бы, чтоб для псиоников создали школу, например. Нашу. Особенную. Где дети могли бы изучать свои способности. Очень хорошо помню то состояние, когда металлическая плита чуть не отрезала голову Жиртресту. Страх. Реально страх. Осознание — я псионик. Меня неизбежно убьют.

Но рядом была Настя. Она помогла протянуть все годы и не чокнуться. Помогла справиться с демонами, сидящими внутри. А остальные? Они проходят через это в одиночку. Потом их ловят и убивают.

Вот что волновало, по-настояшему интересовало меня. Я бы хотел получить знания и дать возможность сделать это другим. На хрен мне Империя? На хрен мне эти долбанные Корпорации? Чем больше власть, тем больше геморрой. Пусть грызут друг друга сколько угодно. Мне вообще нет до них дела.

Правда, бабла, конечно, хотелось. Чисто для нормальной жизни. Но даже с баблом я бы не был таким конченым мудаком, как все эти богатеи.

В общем, сидя рядом с Ликвидатором на веранде, слушая его планы на будущее, в которых был он и только он, точно понял — нет, псионик не мыслит подобным образом. Ну, так я считаю, по крайней мере. А еще, Романовский не видит во мне человека. Для него я — этакое специфическое оружие, которое можно использовать в войне с Корпорациями. Не считает нас равными.

Поэтому даже нет необходимости проверять сознание полковника, ковыряться в его башке. И без того ясно, он — человек, возомнивший себя хрен пойми кем. Тем более, все равно не имеется возможностьюи его «послушать» через телепатию.

Я, памятуя о предупреждении, не рискнул включить способности в доме Романовских. Тем более, когда мы с Линой бродили по особняку до нашей ссоры, если это можно так назвать, она пояснила, территория по всему периметру обеспечена специальной защитой от псиоников. Без подробностей, конечно. Хотя я бы с большим удовольствием послушал детали. Что это за такая чудо-защита. Как оказалось, кто-то из моих «собратьев» уже несколько раз пытался прикончить полковника. Информация эта была секретной, особо нигде не афишировалось, но я уверен, врать в таких вещах девчонке смысла нет.

— Так почему она? Анна Морозова… — Повторил свой вопрос Ликвидатор.

— Не знаю… — Я снова уставился на фото наследницы самой богатой, самой могущественной Корпорации. — Наверное, потому что она опасна. Ей всего лишь шестнадцать, но она опасна.

— Неужели… — Романовский даже немного подался вперед, напоминая охотничьего пса, который взял след. — Чем же? Обычная девчонка. Далеко не самая умная, кстати.

— Способна переступить через всё и всех. Она может убить, не задумываясь. Не в приступе злости или агрессии. Просто ради определенной цели. Очень спокойно убьет, если что… Равнодушие внутри. Ей реально глубоко насрать… — Я говорил, не отрывая взгляд от серого, невыразительного лица наследницы. Причём, сам не знаю, откуда взялись эти мысли.

— Отлично! — Полковник откинул голову назад и громко рассмеялся. Потом два раза хлопнул в ладоши, будто аплодируя. — Просто великолепно. Видишь ли в чем дело, Борис… Ох, прости… Антон. Теперь мы используем лишь это имя. Так вот. Антон… Я подозревал, что псионик, имеющий доступ к нескольким способностям, обретает еще кое-что. Ведь каждая из них — это мощная сила. Она оставляет след. А у тебя четыре таких силы. Четыре следа. Они активируют в твоем организме защитные механизмы даже без использования телепатии или телекинеза. Ты начинаешь чувствовать людей, читать их. Даже на расстоянии, даже по обычному фото. Да, все сказанное тобой о Морозовой исключительно верно. Хотя для всех, повторюсь, для всех без исключения эта малолетняя змея — добренькая благодетельница. Меценатка… Помогает детским домам. Работает вместе с волонтёрами. И то, что ты не знаешь о ней столь известных фактов подтверждает, оценка, сказанная тобой сейчас, была настоящей.

— Ну, я просто никогда не интересовался ими. Наследниками, бенефициарами, Корпорациями. Только недавно стал думать, как устроится на работу в столице и пришел в голову «Светлый путь». — Я пожал плечами.

— Да, это сразу понял. Ты сбежал в город, чтоб иметь возможность изменить свою жизнь. Хотел себе другое лицо. Хотел стать городским зажиточным парнем. — Романовский усмехнулся, довольный то ли мной, что я такой охранительный молодец, то ли собой. Второе, мне кажется, более вероятно.

— Да, именно так. — Ответил я Ликвидатору, а про себя подумал, пошел ты, придурок.

Просто Романовский искренне, похоже, верит, что раскусил меня. Он ведь столько лет ловит псиоников. Нет, полковник — старый, хитрый лис. Это — факт. Забывать о его опыте ни в коем случае не надо. Губит его лишь одно. Ликвидатор считает себя слишком умным. Это он зря. Такие вещи сильно расслабляют.

Но говорить ему о своих истинных целях, которые сподвигли меня уехать из родного города, конечно не стал. Пусть думает, что это была лишь погоня за красивой жизнью. Поэтому я просто молча, по второму кругу начал изучать объекты, с которыми предстоит работать.

В общем-то, наличие в списке именно этих имен объяснимо. В дворянском реестре Империи данные фамилии занимают первые четыре строчки. То есть, Ликвидатор решил бить по самым сильным Корпорациям. Логично.

Однако про Варвару Лопухину вчера не было сказано ни слова. А Лопухины, если мне не изменяет память, что маловероятно, владеют Корпорацией «Рестория». Это, ни много, ни мало, пищевая промышленность. Интересно, почему Романовский не включил Варвару в число объектов, которые нам интересны?

— Лопушок?! Фу! Меня сейчас стошнит… — Ангелина демонстративно высунула язык, будто собирается реально выполнить угрозу. — Варя, давай не при мне. Ладно? Так…Отец велел завтра устроить вечеринку в честь приезда Тони…

— Антона. — Перебил я Романовскую.

— В честь приезда Тони. — Повторила она и с вызовом посмотрела мне в глаза.

— Ой, как интересно… — Варя расплылась в улыбке. — Вы явно не в восторге друг от друга. Прикольно. Антон, ты, наверное, считаешь Лину высокомерной сукой?

— Ну, началось…. — Романовская насмешливо фыркнула. — Вообще-то, Варя, ты моя подруга, хочу напомнить.

— Вообще-то, ты реально высокомерная сука, хочу напомнить. — Варя со смехом шлепнула Лину по руке. — Идем внутрь. Сейчас начнется история. Ненавижу ее. Но надо, блин.

Лопухина потянула Ангелину за руку к высоким деревянным дверям с бронзовыми ручками. Однако, я успел заметить еще один взгляд, брошенный в мою сторону. Судя по всему, юной богачке реально приглянулся Антон. То есть я.

— Идём. — Влад хлопнул меня по плечу. — Привыкай, братишка, тут все девчонки те еще стервы.

Я кивнул, соглашаясь с его словами, и двинулся следом за Романовской, которая уже исчезла за входной дверью. Ну… Что ж… Игра, как говорится, началась…

Первая стычка и первый результат

— Итак…Третья мировая война. Поговорим сегодня об ее итогах. О том, к чему привело бездумное желание человечества устроить драку за мировое господство… Это — очень важно, понимать причинно-следственную связь. История всегда развивается и движется по спирали.

Учитель, солидный мужик, лет сорока, с аккуратными усиками и бородкой, в классическом сером костюме и очках, расхаживал вдоль кафедры, громко рассуждая о теме урока. Говорил он, кстати, достаточно интересно, увлеченно. Ему явно нравится история.

Однако, из всех присутствующих слушал его только я, наверное. И то, вполуха. Просто лично меня занимали немного другие вещи. Я изучал тех, кто сидел в классе. Ликвидатор заверил, в школе защиты от псиоников нет. Все предельно просто. Псионикам даром не нужны отпрыски богатеев. Им бы самим выжить. На Ликвидатора они с той целью и покушались. Наивно полагая, будто смерть полковника изменит что-то.

А учеников ежегодно проверяют на наличие способностей. В этом плане исключений нет ни для кого. Хоть ты нищеброд из рабочего района, хоть охреневший сынок бенефициара. Ну, и кроме того, я так понял, эта удивительная защита — секретная фишка особистов. Они не сильно о ней распространяются. Поэтому свои возможности мог использовать без опасения быть пойманным. Правда, не совсем уж в наглую. Это — уточнение Романовского. Он велел делать все аккуратно.

Если я хоть частично вникал в то, что говорил преподаватель, остальные вообще откровенно зевали, ковырялись в телефонах и планшетах, тихо переговаривались между собой. Сильно никто не хамел, конечно, но и с дисциплиной у них явно не задалось.

Ах, нет…была еще одна особа, внимавшая каждому слову господина Вятича. Так назвал свою фамилию историк, когда поприветствовал всех в начале урока.

Анна Морозова. Она сидела на первом ряду, слушала тему внимательно, периодически что-то строчила в планшете, но явно по делу, а не просто так. Наследница не общалась ни с девчонками, ни с парнями. Вообще. В классе она появилась одна. Ни с кем не здороваясь, прошла к своему месту. Устроилась поудобнее, достала все необходимое, так же не обращая внимания на одноклассников. В общем, всячески давала понять, мол, я не с вами, придурки. Я выше вас.

— Господи… — Громким шепотом высказалась Ангелина после того, как учитель сообщил, что зовут его Николай Вятич. Почему-то без отчества. Романовская закатила глаза вверх, демонстрируя легкое раздражение. — Он идиот, мне кажется. Каждый раз называется. Каждый долбаный раз урок начинается с фразы, напомню вам… Ну, и дальше по тексту. Думает, за эти три года мы не запомнили, как его зовут?

— Ну, сестричка, тут сто́ит задуматься. Из всех присутствующих в аудитории, только у господина Вятича есть документ, подтверждающий наличие ума. Диплом о высшем образовании. Его мнению можно доверять. А то, что он считает вас одноклеточными амебами, не способными выучить фамилию…Знаешь, не его в том вина… не его…

Я закончил свою речь, повернулся и с насмешкой посмотрел на Романовскую. Она тоже в этот момент смотрела на меня. И физиономия у Лины была злая. А что ты хотела, стерва? Твой папаша сказал ведь, демонстрируем обоюдную неприязнь. Или девчонка думала, только она будет меня цеплять? Да хрен там.

— Мммм… — Варя выглянула из-за плеча подруги и подмигнула мне. — Я даже готова простить тебе, красавчик, что меня ты тоже внес в число идиотов. Зато нашу девочку поставил на месте знатно. А вы, смотрю, не сильно любите друг друга…

— Лопухина, Романовская и…простите, молодой человек. Вас вижу впервые. Представьтесь, будьте добры. — Учитель сразу отреагировал на нашу беседу. Видимо, мы все же слишком громко говорили между собой.

— Антон Лерманов. — Я встал из-за длинного стола и назвал имя, которое теперь принадлежит мне.

Вообще, школьные классы здесь, в этом заведении, сильно отличались от привычных. Во-первых, их называли иначе — аудитории. Во-вторых, выглядели они, как небольшой амфитеатр. Широкие ступени шли вверх, на каждой такой ступени стояли длиннющие столы с лавочками. В итоге, ученики сидели не по два человека, а полноценными рядами. Поэтому по правую руку от меня устроились Влад и Николай, а по левую — Ангелина с Варей. Дальше — еще человек десять одноклассников.

— Ах, да…Вы — племянник Сергея Сергеевича…Как же…Помню, помню…Давно шел разговор о Вашем переводе. — Учитель кивнул. — Присаживайтесь. Вернёмся к началу диалога. Лопухина, Романовская и Лерманов, будьте любезны, оставьте ваши разговоры до перерыва. А Вам, Варвара Леонидовна, вообще надо вникать в историю более внимательно. Будущим бенефициарам весьма важно знать данный предмет.

— Да мне до черта чего надо и важно. — Тихо буркнула себе под нос Варя. — Жить только когда?

Учитель сделал вид, будто не услышал ее высказывания, и продолжил урок. Вернее, собрался продолжить. Дверь аудитории с грохотом распахнулась, в кабинет вошли трое парней.

— Мммм…Вот и наши звезды… — Тихо прокомментировала Лина. — Им, как видишь, Варечка, нихрена не надо. Они живут по своим правилам. Привыкают быть особенными.

Всех троих я узнал сразу. Шереметев, Бутурлин и Головин. Еще в начале урока, едва мы только пришли в класс, обратил внимание на их отсутствие.

— Молодые люди… — Вятич снова замолчал на пару секунд. Наверное, подбирал приличные выражения. Феноменальная выдержка у мужика, конечно. — Урок начался десять минут назад. Вы опоздали. Будьте добры, покиньте класс.

— Бегу и падаю. — Бросил в сторону преподавателя Макс Бутурлин.

При этом он даже не сбился с шага. Топал уверенно в сторону рядов, чтоб занять свободное место. Наследник «Источника» демонстративно пережёвывал жвачку, надувая пузыри.

Головин и Шереметев вели себя чуть адекватнее, но на слова учителя тоже внимания не обратили.

— Молодые люди! — Вятич, видимо, решил пойти на принцип. — Вы стабильно опаздываете на мои уроки. Я уже предупреждал, что больше такого не потреплю.

— Ой, мляяяя… — Бутурлин замер. Стоял он в данный момент лицом к ученикам. Наследник усмехнулся, окинул взглядом одноклассников, которые с интересом ожидали продолжения, а затем резко крутанулся на месте, развернувшись, и в два шага оказался рядом с учителем. — А если мы не хотим выходить?

Этот мудак задал вопрос, затем надул очередной пузырь и лопнул его почти перед носом Вятича.

Учитель от неожиданности и откровенности такого хамства вздрогнул. Выглядел он, конечно, совсем несчастным. С одной стороны, есть вопрос уважения и субординации, на которые сейчас кладут мужской плловой орган, а с другой — трое этих мудаков являются будущими владельцами Корпораций. С ними связываться — себе дороже. Конечно, никто не осудит Вятича, если он отступит.

— Тем не менее, вы все равно покинете класс.

Я с удивлением уставился на учителя. Он серьезно? Лицо у Вятича побледнело и одновременно пошло красными пятнами. Губы немного дрожали. Я видел, как сильно он нервничает. Но при этом, несмотря на обстоятельства, мужик решил стоять на своем. Ну, что ж…достойно уважения. Впервые вижу такое, если честно. В моей прошлой школе против сраного Костырева никто бы никогда слова не сказал. А тут — наследник бенефициара.

— Да пошел ты… — Бутурлин лопнул еще один пузырь.

Лопнул так «удачно», что жвачка вылетела из его рта и шлёпнулась прямо на учительский костюм. Естественно, все прекрасно поняли, Макс сделал это специально. На задних рядах кто-то тихо хихикнул.

Ну, что ж…Похоже, пора что-то предпринять. Я мысленно усмехнулся, а потом очень осторожно запустил телепатию. Если бы этому можно было бы придать физическое воплощение, то, пожалуй, возникла бы картина, как по классу медленно тянет свои щупальца туман.

Это, кстати, тоже заслуга Насти. То, что я могу включать и выключать способности. Когда начал слышать голоса окружающих, а вернее, их мысли, думал, с ума сойду. Двадцать четыре часа вокруг меня стоял гул. А если учитывать, о чем думают люди, полагая, что их мысли никому не доступны, то вообще полный треш. Я с большей частью района перестал здороваться. А при виде некоторых вообще сразу переходил на противоположную сторону. Именно подруга подсказала мне выход.

— Борь, а ты попробуй представить, будто это — не люди. Представь, будто это — самое настоящее радио. И вот ты берешь и крутишь ручку громкости. До упора, пока не щёлкнет. Мы не знаем ничего о твоих способностях. Это — плохо. Но с другой стороны, факт известный, что псионика привязана к работе мозговых клеток, к нейронным связям. Значит, ты можешь дать подобную команду. Вообрази, будто выключаешь звук и все.

Самое интересное, сработало. Чему я бесконечно был рад. Даже не считая угрозы со стороны особистов, жить, когда вокруг тебя постоянно перемещаются предметы, когда люди кричат свои поганые мыслишки прямо тебе в мозг, когда в любой момент ты можешь расплавить рандомный металлический предмет к чертям собачьим или наоборот, заморозить — очень сомнительное удовольствие.

Но в данную секунду мне нужно было понять, верно ли мое желание вмешаться в события. Не навредит ли оно. Чисто интуитивно, я понимал, лучше всего делать то, что говорит нутро. Оно вряд ли ошибается.

«Какие же мудаки, прости Господи… Стану во главе Корпорации, „закажу“ этих троих. Велю, чтоб им кишки выпустили. И намотали на шею. Или… Или яйца отрезали. Зачем им яйца? Таким уродам лучше не размножаться…»

Я с удивлением посмотрел на Морозову. С удивлением — не потому что она спокойно размышляла, как грохнет своих «собратьев» при первой возможности. Нет. Дело не в этом. Просто в башке у девки — кровожадные планы, а лицо — будто святая дева сидит. Глазки честные-пречестные. Хотя, я отчетливо увидел картинку, Морозова протягивает руку и ей туда кладут окровавленные куски. Жесть… Она реально представила, как принесли отрезанные яйца этих троих.

«Черт… Антон очень хорошенький… Надо на вечеринку завтра выбрать какой-нибудь соответствующий наряд… Бутурлин! Сядь уже, мудила… Отвлекаешь!»

Ну, тут даже не стал оборачиваться в сторону Вари. И так понятно, мысли принадлежат именно ей. Интонация. Тон. Тембр. Ничего не меняется, независимо от того, говорит человек вслух или думает.

«Бутурлин крутой…»

«Блин, учителя жаль, конечно…»

«Когда же закончится этот долбаный урок… Жрать охота… Интересно, что сегодня подадут во время обеда…»

«Ну, давай… Двинь мне в морду… Ссыкло учительское… Все вы — ссыкливые трусы…»

Конкретно этот голос был наглый, самоуверенный. Принадлежал он Бутурлину. Собственно говоря, именно его мысли меня интересовали в первую очередь. Пацану скучно. Он просто в конец обнаглевший придурок, которому скучно…

Кстати…единственная, чьи мысли оставались белым шумом — Ангелина. Я не услышал ни черта. Можно, конечно, допустить, что у нее их просто нет, но это вряд ли. Девка слишком сообразительная. Видимо, папочка позаботился. Вручил ей какое-нибудь украшение с защитой.

— Ну, что ж… В морду, так в морду… — Тихо сказал я себе под нос, а потом резко встал из-за стола.

Выбираться через парней, которые сидели ближе к проходу, — тратить время. А сейчас самое главное — эффект неожиданности. Поэтому, не долго думая, я перемахнул через стол, потом перепрыгнул следующий ряд и оказался прямо возле кафедры, где стояли учитель и Бутурлин. С ходу, не останавливаясь, сгрёб наследника обеими руками за грудки, а затем без лишних слов или вопросов, зарядил ему башкой в переносицу. Так как подобной эскапады он точно не ожидал, даже, мне кажется, не понял, что происходит, то и защититься пацан не успел.

— Сука! — Взвыл Макс, ухватившись за свой благородный профиль. — Ты, млять, кто вообще такой?! Дебил!

Я не стал ждать продолжения столь содержательной речи. Рывком дернул Бутурлина вперед, а потом, что есть, волоком дотащил его до двери, толкнул створку и выкинул наследника в коридор. Благо, несмотря на мой реальный возраст, я в отличие от этих богатеев, всю жизнь провел на улице. Да, в детстве был ссыклом. Это — факт. Но потом что-то во мне поменялось. После того случая с двумя бродяжками, которые хотели обидеть Настю. Пропал страх. Вообще. Исчез, будто и не было никогда.

А после драки с Костыревым, который, на секундочку, занимался всем, чем только можно, я точно понял одну вещь. Дело не в том, насколько ты физически силен или высок ростом. Главное — твоя злость. Если она есть, если ты готов ее выпустить, то срать, насколько крепнее противник. Не достану кулаком, значит, подпрыгну и выгрызу ему кадык.

Осторожно прикрыл дверь. Матерные завывания Бутурлина, доносившиеся из коридора, стали тише. Затем обернулся к учителю.

— Извините. Продолжайте рассказывать. Очень интересно.

Вятич стоял, открыв рот. Смотрел с таким выражением, будто я только что показал ему собственную задницу, из которой, к примеру, растет хвост. Впрочем, не только он. Весь класс вытаращился в мою сторону с охреневшими лицами. Шереметев и Головин, которые еще не успели усесться, так и замерли в проходе.

Я спокойненько направился к ступеням. Проскользнул мимо двух наследников, бестолково хлопающих глазами. Они вообще, походу, не понимали, что им надо делать. С одной стороны, их другу только что разбили хлебало, а с другой, подозреваю, подобных ситуаций прежде у них не бывало.

Влад и Николай, как только я приблизился, моментально вскочили, пропуская меня на место. Оба они смотрели с неким восхищением. Отлично. Впечатление я произвёл.

— Он сейчас побежит жаловаться. — Громким шепотом высказалась Лопухина. Она снова вылезла из-за плеча Ангелины, чтоб лучше меня видеть. — Зачем ты с ним сцепился? Будет очень обидно, если тебя в первый же день выгонят из школы. Это же Бутурлин!

— Не побежит. — Я равнодушно пожал плечами.

Потому что знал наверняка, точно не побежит. Идти к директору жаловаться, это значит, расписаться в своей слабости. Бутурлин такого не допустит. Он будет думать, как отомстить. Именно мне отомстить. Лично. Так же прилюдно.

Я уселся на свое место, подтянул к себе планшет и уставился на учителя внимательным взглядом. Мол, ну, давай, чего заткнулся?

— Эм… Да… Господа, сядьте уже, будьте добры. — Вятич махнул рукой дружкам Бутурлина, которые раскорячились в проходе.

Они как-то растерянно потоптались на месте, буквально пару секунд, а потом все-таки прошли к свободным местам.

— Оригинальный подход… — Романовская, не поворачивая головы, еле слышно, почти одними губами, прокомментировала случившееся. Думаю, кроме меня никто и не заметил, не разобрал ее слов. Просто я ждал от Лины реакции, потому прислушивался.

Прекрасно понял, о чем она говорит, но промолчал. Объясню позже, когда мы окажемся подальше от лишних ушей и глаз.

— То есть, вот так теперь парни заводят дружбу… — Романовская, видимо, была слишком зла. Никак не могла заткнуться.

— Поговорим дома. — Отрезал я. — Сиди вон, слушай про третью мировую. Развязали, между прочим, такие же конченые придурки, как все вы.

— Да пошел ты! — Фыркнула Лина, но потом всё-таки замолчала.

Я был доволен. Одним поступком убил даже не двух зайцев, а трех. Выместил раздражение на его причине. Потому что Бутурлин меня реально вывел. В морду ему я дал с огромнейшим удовольствием. Привлёк внимание наследников. Причем конкретно так привлёк. Насчет Головина и Шереметева пока ничего не скажу, но Бутурлин признает только тех, кто сильнее. Слабые для него — пустое место. Даже если мы с Романовской подеремся на его глазах, он хрен соберётся завязывать со мной дружбу. А вот теперь — вполне может быть. И третье…

До конца урока я несколько раз замечал, как Морозова осторожно поворачивает голову и смотрит куда-то в угол. На самом деле, она таким образом пялилась на меня.

Знакомство продолжается

— Ты дебил?! Ты, блин, дебил? Псих?! Ооооо… Псих! Точно! — Ангелина буквально выплюнула последнее слово, потом вдруг резко замолчала и отстранилась, сделав шаг назад.

Хотя всего секунду назад ее лицо находилось очень близко от моего. Настолько близко, что я видел мельчайшие детали этого лица. Например, маленькую родинку над правой бровью. Она почему-то привлекла мое внимание. Пялился, как заворожённый, на крохотное пятнышко, пока Романовская, брызгая слюной, обзывала меня различными словами.

Девчонка, кстати, от злости вообще не контролировала себя. Даже как-то неожиданно. Я подозревал, она более стойкая в плане эмоций. Но ни фига. Крыло ее знатно.

Романовская сразу после урока истории, не успели мы выйти из аудитории, схватила меня за рукав и потащила куда-то по коридору. Как выяснилось через пару минут — в сортир. В женский, причем. Будто нет более подходящих мест для разговоров. Я успел мельком заметить на двери изображение девочки, когда уже оказался рядом.

— Эй, чокнутая семейка! — Крикнула нам вслед Лопухина. — А геометрия? Куда вы?

— Скоро вернемся. Возможно даже вдвоем. — Ответила ей на ходу Лина, затем тихо добавила. — Если я кое-кого не придушу.

Кстати, взглядами проводили нас все, кто был в коридоре, а не только Варя. Одноклассники выскакивали из аудитории и тут же, не теряя ни секунды, с восторгом рассказывали о случившемся остальным ученикам из параллели или тем, кто на год младше. Пожалуй, даже первоклашки скоро узнают подробности произошедшего.

Видимо, сам факт, что один из Наследников отхватил по роже, произвёл на богатеньких отпрысков сильное впечатление. Они, мне кажется, сами не до конца понимали, как на такое реагировать. У них столь значимых моментов не случалось. Подозреваю, стычки между учениками заканчивались всегда на уровне, свойственном Романовской. Обозвали друг друга, оскорбили, показали зубы и все. Более серьезное — ни в коем случае. Они же здесь — из определенного общества. Все, до единого. Максимум, чем могут померяться, это толщиной папашиных кошельков. Ну, может, у кого еще фамилия круче. Смысл драться? Это — история, свойственная нищебродам.

Я понял столь удивительную истину еще в момент своей драки с Костыревым, кстати. Что богатеи, на самом деле, считают зазорным тупо подойти к противнику и выбить ему парочку зубов. Честно, открыто, без всяких хитрожопых вывертов. Типа, это ниже из достоинства. Тогда ведь получилось то же самое.

Мы с Настей проучились год. Год ежедневных насмешек со стороны Костырева и его компании. К тому же, стараясь угодить Золотому мальчику, остальные наперегонки использовали любую возможность плюнуть нам с Настей в лицо каким-нибудь обидным словечком. Я, если честно, вообще перестал обращать внимания на их дебильные попытки зацепить нас. Только Настя переживала. Вот ее это почему-то задевало сильно. Возможно, из-за того, что она изначально считала всех людей хорошими и свято верила, мы не заслуживаем подобного отношения. Представить не могу, как она при том образе жизни, который имелся, ухитрялась сохранять веру во что-то доброе и светлое. Честно. Отец — алкоголик, нищета, в семье — вечные ссоры, денег нет, нормального быта нет. Но при этом Настя никогда не унывала. Реально. Вообще никогда.

В тот день Костырев был в ударе. Наверное, потому что я в тот день проявлял особое равнодушие к нападкам. Даже наоборот. У меня с самого утра задалось отличное настроение и всякое мудачье мало волновало. Уроки уже закончились. Мы вышли на улицу. Как назло, школьный автобус, на котором ездили домой, задерживался. Поэтому я и девчонка стояли возле ступеней, ожидая, когда появится Ахмед.

— Интересно… А каково это, жить на помойке… — Костырев с Залесской и их прихвостнями ошивались неподалеку. Никита, как обычно, высказывался громко. Настолько, чтоб мы с Настей обязательно его услышали.

Я даже бровью не повел. С полной отдачей внимал подруге, которая взахлеб рассказывала о какой-то охранительно сложной теореме. Ни черта, правда, не соображал, но усиленно кивал в нужные моменты и даже периодически «охал». Много старания не требуется, чтоб изобразить интерес, а Насте приятно.

— Крысы, наверное, не понимают, что они крысы. Вот и не замечают того дерьма, которое их окружает. — Усирался Костырев.

Он, похоже, в отличие от меня, пребывал в дурном расположении духа. Не знаю, что там у него произошло. Да и плевать. Может, папочка урезал финансы. Может, не купил какую-нибудь дорогую игрушку. В общем, по хрену. Дело не в этом. Просто Золотой мальчик очевидно поставил себе цель — вывести меня на эмоции. А я, вот ведь засада, никак не выводился.

— Эй, Левина! Смотри. Хочешь подарок на память? — Позвал Никита Настю.

Девчонка вздрогнула, посмотрела на меня испуганно, а потом оглянулась на компанию нашей школьной звезды. Она просто весь год разрывалась между тем, что я органически не выносил этого урода, а ей он по-прежнему фанатично нравился.

Никита протягивал в сторону Насти кулон на цепочке. Подозреваю, не сильно дорогой. Даже не могу представить, где он вообще его взял. Единственное, после своих слов про подарок, он щелкнул крышечкой маленького сердечка. Крышечка открылась и там обнаружилась небольшая цифровая фотография Золотого мальчика. Наверное, какая-нибудь влюблённая идиотка заказала. Другого объяснения не нахожу. Хотя, этот придурок мог сам для себя сделать, чтоб потешить самолюбие и заодно раздавать глупым девочкам, которые смотрят на него, открыв рот.

Настя снова уставилась на меня. Она будто молча спрашивала совета.

— Ты знаешь, что я о нем думаю. Он — конченый урод. Ногтя твоего не стоит. Не унижайся. — Я пожал плечами.

Хотя, на самом деле, хотелось взять Настю за шиворот, тряхнуть со всей силы, а потом крикнуть в ухо — очнись! Ты вообще не видишь его настоящего лица?

— Ну, он вроде бы искренне… Может, кому-то не подошло… — Настя заглядывала мне в глаза, словно ждала чего-то.

Хрен пойму, правда, чего. Девчонки иногда напоминают абсолютно неизвестных существ. В голове у них — вселенная, которая состоит из черных дыр.

— Смотри сама. — Я опять, как дурак, пожал плечами. Заладил одно и то же. Но мне не хотелось расстраивать Настю. Вот просто не хотелось и все. Не в этот день.

— Я только возьму на память… — Девчонка повернулась к Костыреву, а потом решительно направилась в его сторону.

Однако, когда она подошла совсем близко и протянула руку, собираясь забрать кулон, Никита спрятал его за спину.

— А ты мне что взамен? — Он с улыбкой посмотрел на нее.

Эта улыбка… Было в ней что-то противное. Намек какой-то, типа того. Я сразу напрягся, чувствуя подвох.

— Не знаю… Мне нечего дать. — Настя растерялась.

Ясное дело, нам было в тот момент по тринадцать. Нет, все темы интима и отношения полов, интересующие ровесников, и меня, и Настю, конечно, тоже интересовали. Иногда даже со смехом говорили об этом. Но особо заморачиваться о чем-то подобном просто не было возможности.

— А если хорошо подумать… — Костырев шагнул к Насте и положил руку ей на талию.

В этот момент, не выдержав, тихо прыснула в кулак Залесская. Ее смех меня отрезвил. Потому что я, как идиот, замер на месте, уставившись на ладонь Костырева, которая начала скользить ниже. Ещё чуть-чуть, и она, эта долбанная ладонь, опустится прямо девчонке на задницу. Да, моя наивная подруга, наконец, поймёт, в какого мудака влюбилась. Но с другой стороны… Сейчас Костырев выставит ее посмешищем. Причём, в пошлой манере. В том и есть суть его действий. Он не смог зацепить меня. Теперь хочет обидеть Настю. Но черт… Я вдруг отчетливо представил, как больно будет моему единственному, настоящему, близкому другу. Она же стоит, смотрит на него с восхищением и ни черта не понимает.

Решение пришло резко. Было оно неожиданным. И, сказать честно, я не особо отдавал себе отчет. Просто вдруг сорвался с места, на ходу подобрал с земли камень и уже через секунду медленно двигался вдоль блестящей тачки Золотого мальчика. Камень с противным скрежетом скользил по капоту, по двери, по багажнику, оставляя за собой глубокие царапины.

— Ты охренел?! — Костырев моментально забыл про Настю. Он оттолкнул ее и бросился к машине. Я, выполнив задуманное, стоял рядом. Бросил камень в сторону и нагло ухмылялся Никите в лицо. — Испортил тачку! Ты совсем двинутый?! Знаешь, сколько она стоит? Да ты не расплатишься, тварина! Твою девку в бордель придётся отдать. И то хрен хватит!

В общем-то… Он не ожидал, что я на него кинусь. Реально не ожидал. Был слишком уверен в себе, в своём положении, в папашиной власти. А я кинулся. Впервые моя яростная злость трансформировалась не в проявление способностей псионика, а в банальное желание разорвать этого гада, стереть с его смазливой рожи любой намек на ту улыбку, с которой он смотрел на Настю.

Я даже не помню, как и кто нас растащил. Не помню, как Костырева увели в медпункт. У него был сломан нос, свернута челюсть, разбиты губы… Пришёл в себя, только когда передо мной плевалась слюной директриса. Она обещала, как минимум, уголовную статью, а как максимум — чуть ли не смертную казнь. Короче, сама была в панике. Богатеев не бью по морде. Им не ломают носы. Богатеи к такому не готовы. Вот, что я тогда понял.

Еще, рядом плакала Настя, которая крепко сжимала мою руку. Потом, правда, когда все обошлось, девчонка высказала за то, что я своим дурацким поступком обломал ей такой подарок. Я ничего не стал говорить в ответ. Просто развёл руками, мол, ты же знаешь, как сильно я не люблю этого урода.

Но самое интересное произошло, когда Костырев-старший появился в школе, чтоб забрать сынка. Ему сразу сообщили, дабы не пострадало потом учебное заведение. Он подошёл ко мне. Пару минут молча рассматривал с интересом. Затем хмыкнул, велел директрисе не исключать виновника драки из школы, и исчез в стороне медпункта. Почему этот человек поступил именно так, не знаю. Но именно в тот день я понял, драка — прерогатива нищебродов. И да, я — нищеброд. Если ситуация того требует, буду драться снова. Пошли все на хрен. Поэтому, изначально понимал, Бутурлин офигеет от моего поступка. Соответственно, можно действовать без опасений.

Но Лина, конечно, всего этого не знала. Ее буквально разрывало на части от бешенства. Она затолкнула меня внутрь, захлопнула дверь, а потом подскочила и начала высказывать все накопившиеся обидные слова. В частности, насчет дебила и психа. Ну, как обидные…вообще по фигу, если честно. Она, наверное, думала, это заденет мое самолюбие. Очень наивно. Я за два года учебы в элитной школе нашего городка чего только не слышал. Уж точно похуже, чем вполне невинное «псих».

— О-о-о-о-о… — Лина нахмурилась и постучала кончиком указательного пальца по уголку губ. — Я поняла. Ты не псионик. Ты псих… Вот оно объяснение…

— Слушай, то что ты здесь, в школьном сортире, используешь данное слово, приносит гораздо больше вреда, чем мои поступки. Думаю, подобные выражения вообще не нужно произносить вслух. Знаешь, как говорят, и у стен есть уши. Уверена, что мы одни?

Романовская вздрогнула, испуганно оглянулась. Все двери кабинок были открыты. Ясное дело, свидетели отсутствуют. Иначе мы бы их заметили.

— Черт… Конечно, никого нет. Я же не дура…

Ангелина за эту секунду, пока отвлеклась на сторонний вопрос, успела взять себя в руки. Подозреваю, подобное состояние ей мало знакомо. Она плохо контролирует эмоции. Не знает, как это делать. Получается, девчонка редко выходит из себя. Значит, у меня получается доставать ее настолько, что у стервы срывает стоп краны. Неплохо…

— Зачем ты разбил ему нос? — Спросила Ангелина уже более спокойным тоном. Потом резко обернулась к двери и заорала. — Идите на хрен! Занято!

Там какая-то бедолага пыталась войти в сортир. Однако, заметив нашу парочку, а тем более, услышав слова Романовской, школьница очень резво закрыла дверь обратно и рванула подальше от психованной старшеклассницы.

— Ну, вот…Начался конструктивный диалог. — Я отодвинул Ангелину в сторону, подошёл к раковине, открыл воду.

Почти минуту, не торопясь, тщательно мыл руки, рассматривая свое новое лицо в зеркале. Меня больше не парит контроль. Вот, что интересно. Вообще не парит, как было до встречи с Романовской. Я ощущаю лицо ее брата, словно родное. Даже периодически забываю о том, что на мне чужой образ. Сомневаться больше не приходится. Чем чаще я использую какую-то определенную способность в определенном вопросе, у меня это получается все лучше и лучше, с каждым разом.

— Ну! Ответ будет? — Романовская замерла сзади, сложив руки на груди. Стояла за моей спиной, будто воплощение совести.

— Бутурлин…Наглый, эгоистичный, высокомерный мудак, для которого не существует авторитетов. Впрочем, как и все вы…

Я потянулся к бумажным полотенцам, оторвал кусок и вытер мокрые руки. Бумажные полотенца — это роскошь. Крайне необдуманно тратить столь ценный продукт на то, чтоб тупо использовать его для абсолютно репродуктивного действия.

— У него есть лишь одна особенность. Можно сказать, слабость. Ему скучно. Ради того, чтоб добавить в свое жалкое, тупое, паразитирующее существование огоньку, этот пацан способен на все. Экстрим, адреналин, опасность. Уверен, если копнуть, там сто процентов всплывут какие-то запрещенные развлечения. Так вот…Ему не интересно, с кем ты там ругаешься, скандалишь или кого ненавидишь. Ему вообще на это плевать. Но тот, кто осмелился дать самому Максу Бутурлину в рожу — его он точно выделит из окружения. Сначала это будет ненависть. Хотя…нет. Даже не ненависть. Скорее, злость и недоумение. Сейчас он соображает, как бы отомстить охреневшему новенькому. Но он наверняка заинтересовался. В общем, Лина…

Я одним движением выбросил смятое полотенце в мусорное ведро, затем развернулся к девчонке лицом.

— Мне кажется ты не совсем готова к столь серьёзным вещам, как то, что мы задумали. Устраиваешь истерику и мешаешь мне реализовывать план твоего отца. Поговорю с ним сегодня об этом.

Не дожидаясь ее ответа, прошел к двери, толкнул створку и шагнул в коридор. Меня распирало от злого, но очень приятного удовольствия. Не мог стереть с лица улыбку. Так и шел, улыбаясь, словно дурачок.

Причем, топал, сам не знаю, куда. По идее, следующий урок — геометрия, как сказала Лопухина. Но где искать аудиторию, не имею ни малейшего понятия. Ангелина догонять меня не торопилась. Видимо, бьется головой об стену в приступе бешенства. Черт…Охренительное чувство. Наконец, я могу вести себя хоть с кем-то из этой долбанной богатенькой тусовки, как мне хочется. Говорить, что думаю. Называть их, как они того заслуживают. Уроды, блин…

— Антон…Антон!

Меня поймали за руку. Я остановился. Дебильное имя, но надо к нему привыкать. Рядом стояла Варя.

— Куда ты? В другую сторону нужно. Ждала вас. Честно говоря, думала поубиваете там друг друга.

Наследница потянула меня к открытому класса.

— Идем. А где сестра твоя? — Она покрутила головой, выискивая Романовскую среди толпы школьников, снующих по коридору. Заметив меня, кстати, многие тут же начинали переговариваться. Вот она, популярность.

— Сейчас присоединиться. — Я махнул небрежно рукой. — Не заморачивайся. Лина точно не заблудится.

— Это однозначно. У вас, конечно, все сложно, насколько я понимаю. Ох, уж эти родственные связи… — Варя засмеялась.

Хотя, честно говоря, не знаю, что она нашла смешного. По идее, должна бы переживать за подругу, но, судя по всему, переживания точно отсутствуют.

Ангелина появилась буквально за несколько минут до звонка. Влетела в аудиторию, нашла меня взглядом. Еле заметно кивнула сама себе. Наверное, думала, я уже где-нибудь далеко от этой школы. Потому что в ее взгляде мелькнуло облегчение. Все-таки мои слова про отца имели несомненный результат. Подвести Ликвидатора девчонка боится до одури.

Романовская подошла к ряду, где сидели я, Лопухина и неизменные Влад с Николаем. Про этих двоих, кстати, я так ни черта и не понял, кто они, что из себя представляют. Скорее всего, просто сынки каких-то богатеев. Их нет в списке наследников, а значит, мне они на хрен не нужны.

— Двигайся. — Буркнула Лина.

Я молча выполнил ее просьбу. Если это вообще можно так назвать. Интонация у неё точно больше походила на приказ. Ну, ладно. Спишем на нервы.

Следующие два урока мы вели себя прилично. Даже Ангелина ничего не говорила и никак не высказывалась. Была задумчива.

Троица, с которой у меня состоялось столь фееричное знакомство, отсутствовала. Я, честно говоря, уже думал, не пересечемся сегодня.

Однако, последним уроком стояла физкультура. Именно там Бутурлин со своими дружками надумал-таки объявится. Недооценил я его немного.

Мы уже переоделись в специальную спортивную форму и вышли на площадку. Для каждого ученика имелся свой шкафчик, где лежали треники, футболка и кеды. Откуда взялись мои шмотки, а точнее Антона, не знаю. Наверное, подготовили заранее.

— Вот черт… — Сказала Лопухина, глядя куда-то мне за спину.

Я обернулся. В нашу сторону двигались Бутурлин, Головин и Шереметев. Вид у Макса был немного помятый. Нос распух, под глазами начала расплываться синева. Но при этом, пёр он решительно.

— Ну, все… — Варя нахмурилась, — Максюша хочет крови…

Спор и мужское слово

— Бутурлин, что за вид? Все переоделись, а ты планируешь прямо в своих штанишках бегать? Не жалко? Вдруг порвешь. Брендовая вещичка.

— Никак нет, Любовь Ликерьевна. У меня — освобождение. А штанишек, если что, навалом. Могу позволить. Хотите и Вам одолжу?

Учитель физкультуры усмехнулась словам Наследника. Она стояла на краю беговой дорожки, уперев одну руку в бок, и наблюдала за прибывшей с опозданием троицей. Особенно ее внимание было сосредоточено на предводителе этой шайки. А уже понятно, Макс Бутурлин — типа, заводила и лидер. Головин и Шереметев не то, чтоб на вторых ролях, но и точно не на первых. Они даже сейчас, когда подошли к одноклассникам, рассредоточившимся по площадке, посмотрели на Бутурлина, в ответ получили кивок и только после этого направились к спортивным снарядам.

Странно, конечно. Мне казалось, будущие бенефициары должны быть все же с характером, с личным мнением. Впрочем, с другой стороны становится понятно, отчего именно они появились в списке Романовского. Мало того, их Корпорации занимают первые места, еще и сами детки подвержены влиянию. Это — хорошо. Будет проще выполнить задуманное. С Бутурлиным, несмотря на его гонор, кстати, тоже сложностей не ожидаю. Возьму этого придурка на его же слабостях, которые он тщательно скрывает. А вот Морозова…

Я покрутил головой, отыскивая взглядом интересующую меня девчонку. Она стояла неподалёку. Как всегда, в одиночестве. Вытянула руки вверх и методично, с каменным выражением лица, делала наклоны в сторону. Решительно делала. Будто каждым движением вбивает гвозди. Вот с ней будет посложнее. Учитывая, что реально творится внутри ее головы, и что она показывает окружающим. Там четкое раздвоение личности, но при этом фантастический самоконтроль.

Учитель физкультуры тем временем разделила класс на небольшие группы. Пока первая группа сдавала нормативы, остальные — разминались.

— Так! Не стоим, не зеваем. Рахманинов, давай! Подтягивания. Удиви нас! — Прикрикнула Любовь Ликерьевна на худощавого парня, который смотрел на турник с выражением легкого ужаса на лице.

Она оказалась, кстати, очень…необычной, скажем так. Любовь Ликерьевна…

Когда на спортивную площадку выскочила девушка, молодая, лет двадцати пяти, не больше, я сначала подумал, кто-то из старшеклассниц хреново выглядит. Не вообще, в целом, тут как раз все отлично, а просто старше своего возраста. Потому что на самом деле, была она — настоящая красавица. Такое чувство, будто ее только что забрали со светской вечеринки кинозвёзд, нацепили короткие шорты, майку, кеды, повесили на шею свисток и прикола ради отправили в школу.

— Это кто? — Я с удивлением разглядывал голубоглазую блондинку, которая сразу встала возле спортивных снарядов и начала весьма крепкими словами костерить парней, которые то ли пытались подтягиваться, то ли в конвульсиях дергались на перекладине.

— Ой, не ведись на ее сахарный вид. — Тут же рядом нарисовалась Лопухина. Она вообще постоянно старалась быть неподалёку. Судя по всему, подруга Романовской твердо решила заполучить себе нового ухажёра. — Да, она вся такая из себя девочка, кукла. Но на самом деле, там яйца — стальные, ни один мужик не переплюнет.

— Просто Любовь Ликерьевна, можно сказать, увела у нашей Вари потенциального жениха. — Из-за спины Лопухиной вынырнула Лина. Она с усмешкой посмотрела на подругу. — Варьку с детства планировали выдать замуж за одного парня. Ну…Семейная их тема. Дворяне, блин… Хоть и новоиспеченные, а претензий хватит сразу на сто лет вперед. Сам понимаешь. И он Варьке вообще был не нужен. Она каждый год бесилась, когда встречалась с женихом. А пару месяцев назад тот взял и разорвал договоренности. Любовь Ликерьевну нашу встретил. Кстати, когда приезжал Варьку со школы забирать, чтоб на семейное мероприятие поехать. Ну, и все…

Лина, усмехнувшись, развела руками.

— Нет больше у Варьки жениха. Зато, видишь, как она теперь бесится. Оказалось, не нравится госпоже Лопухиной, если чужие девочки ее личные вещи забирают.

— Сучка ты, Лина… — Варя на слова подруги совсем не обиделась. Даже наоборот, вроде бы, рассмеялась. Но я успел заметить мелькнувшую в ее глазах злость.

— Не пойму, почему он ничего не делает…Припёрся ведь неспроста… — Лина в который раз посмотрела в сторону Бутурлина. Его дружки переоделись и присоединились к остальным, а вот Макс сидел на лавочках, предназначенных для зрителей. — Ты сказала, крови хочет. Ничего он не хочет. Посмотри, какая рожа постная.

— Нееет… — Варя покачала головой, а потом присела, вытянув одну ногу в сторону и начала разминаться. — Я Максюшу с детства знаю. Он что-то задумал. Походил, побродил, свое раненное самолюбие попестал, теперь сообразил, как Антону отомстить и собирается это в долгий ящик не откладывать. Правильно говоришь, рожа слишком постная. Значит, задумал совсем нехорошую тему.

Я, как и Варя, принялся тянуться. Поворачивался влево и вправо, а заодно изучал Бутурлина. Изучал открыто, не прячась.

Он с момента, как появился, сразу уселся на зрительские места. Его дружки присоединились к компании парней и в мою сторону не смотрели. Очень нарочито не смотрели.

— И что за освобождение? — Учительница физкультуры отошла от снарядов, на которых корячились пацаны, и приблизилась к тому месту, где сидел Батурлин. Подниматься выше она не стала, просто замерла напротив него, задрав голову, чтоб разговаривать с Наследником, а не со скамейками перед ее носом.

— Любовь Ликерьевна! У меня вот. — Бутурлин указал рукой на свое лицо. — Нос сломан, если что.

— Мммм… — Блондинка покачала головой и поцокала языком. — Надо же, какое недоразумение. Это, наверное, как раз тот случай, о котором судачит вся школа? Говорят, ты совсем утратил понимание субординации, за что и отхватил. Хотела бы сказать, будто расстроена, но…нет. Уверена, точно Максим, ты это заслужил. На педагогическом совете, который сегодня срочно собирают по вопросу инцидента, буду голосовать за самое слабое наказание для зачинщика драки. Впрочем… Драки ведь не было. Да? Было… Поучительный момент был. Рукоприкладство это плохо, но в некоторых случаях, как мы видим, необходимо. Насчёт освобождения, проверю. У тебя не руки сломаны, правда? Не ноги? Да и носом мы не подтягиваемся. Мог бы и без освобождения обойтись.

— А мне в медпункте выписали. — С вызовом сообщил ей Наследник. Потом помолчал и добавил. — На кой черт совет? Я сказал директору, жалобу писать не буду. Претензий не имею.

— Вот это и плохо, Максим, что не имеешь. Сочувствую парню.

Блондинка хмыкнула демонстративно, потом обернулась, посмотрела прямо на меня. Видимо, слухи действительно распространяются очень быстро. Она точно знает, кто разбил Бутурлину нос. Затем повела небрежно плечом и отошла обратно к снарядам. Именно в этот момент Бутурлин резко повернулся. Уставился мне в глаза. Пару секунд мы таращились друг на друга. Наконец, он усмехнулся и опять принялся смотреть на парней, которые выполняли упражнения.

— Интересно… — Высказался я сам себе, а затем пошел в сторону кучки одноклассников, которые, уже закончив сдавать нормативы, стояли с довольным видом. Вернее, некоторые с довольным, а некоторые с расстроенным. Вообще, я бы сказал, хиленькие они какие-то. При их финансовых возможностях можно вполне неплохо заняться собой.

— Да уж… И это — элита нашего общества… Надо подать идею Имперскому совету. Пусть снова вводят срочную службу. Особенно для таких, как вы. Не дай бог, конфликт с внешним врагом и все… Тушите свет. — Любовь Ликерьевна, словно прочитав мои мысли, покачала головой. Результататами она явно была недовольна.

А вообще, я за эти несколько часов пребывания в школе понял одну удивительную вещь. Здесь нет такого уж особенного отношения к ученикам. Совсем не как в моем городе. Думаю, причина в том, что эти детишки — один круче другого. Непонятно, кто именно должен заслуживать особое отношение. Ну, Наследники Корпораций — понятно. Однако есть еще до хрена богатых людей, наделенных властью. Может, не столь очевидной, однако все равно имеющих определенный вес.

Поэтому, наверное, учителя плюнули на условности и просто ведут себя с ними, как с обычными школьниками. Так проще. По-любому не промахнешься. Но вот слова простой учительницы физкультуры насчёт Имперского совета меня, честно говоря, удивили. Очень интересно, каким образом она может подать в главный орган управления Империей какие-то предложения. Совет — это те люди, которые на самом деле всем руководят. Кроме бенефициаров туда входят еще другие богатеи страны.

— А эта Любовь… — Я кивнул в сторону блондинки, начавшей гонять вторую группу учеников. — Она из какой-то необычной семьи?

Лина, которой предназначался вопрос, посмотрела на меня с удивлением. Потом нахмурилась.

— Да… Ты ведь не знаешь нюансов… Она из новых дворян, которые пачками стали плодиться после того, как этот тренд на благородные корни ввели бенефициары. Арзамасова… Ни о чем не говорит?

Я напряжённо принялся перебирать в голове информацию. Однако процесс этот закончился очень быстро. По причине слишком малого количества сведений.

— Ясно… — Романовская тяжело вздохнула. Такое чувство, будто я не смог ответить на жизненно важный вопрос. Да мне вообще по фигу всегда было на этих дворян, хоть новых, хоть старых. — В общем тачками они торгуют. Очень хорошими люксовыми тачками. А сейчас, если ее Валентин все же сосватает, еще и с императорской семьей породниться. Варькин бывший жених — племянник нашего царя.

— На хрена ей это все? — Я уставился на блондинку, которая почти матом подгоняла пацана, висевшего на турнике.

— Ты смешной, конечно… — Лина тихо засмеялась. — В лучшей школе страны работают лучшие педагоги. И не только в плане профессиональной подготовки. Здесь все преподы — из соответствующего круга. Идем, наша очередь.

Романовская в припрыжку направилась к турникам. Я двинулся за ней. Там же крутились Варя и Николай. Влада только не было видно.

— Итак… Герой сегодняшнего дня… — Любовь Ликерьевна мило улыбнулась, окинув меня заинтересованным взглядом. — Ты первый?

— Ну, вообще, конечно… — Лопухина недовольно скривилась. — Пялится на Антона, будто на кусок буженины. Даже неприлично как-то… И это без пяти минут замужняя женщина.

Слово «женщина» Варя выделила особо. Чтоб было понятно, кому здесь сколько лет.

Учительница фразу Лопухиной прекрасно расслышала, но сделала вид, будто ее это вообще не касается.

— А что так скучно у нас все? — Подал вдруг голос Бутурлин. Он по-прежнему сидел на зрительских рядах. Только теперь поставил руки за спину, опираясь о них, и выглядел так, будто собрался принимать солнечные ванны. — А давайте, может, соревнования устроим?

Одноклассники сразу бросили свои дела, независимо от того, кто и чем занимался, а потом одновременно уставились на Бутурлина.

— О Господи… — Блондинка кинула в сторону Наследника раздражённый взгляд. — Максим, ты вообще не участвуешь. У тебя — освобождение.

Она, видимо, как и остальные, сразу поняла, Макс собрался доколупаться ко мне. Неспроста он сидел молча, пока занимались остальные, а теперь вдруг проявил активность.

— Нет, ну, а что… — Бутурлин нагловато усмехнулся. — Сами же назвали новенького героем. Пусть докажет, что не только исподтишка нападать умеет.

Насчет «исподтишка» я не был полностью согласен. Эффект неожиданности — да. Но у Бутурлина было время, чтоб среагировать. Как минимум, ответить после того удара, который ему прилетел. А не орать и материться, ничего не предпринимая в мою сторону.

— Вы не можете мне отказать… — Наследник посмотрел на учительницу, а потом расплылся довольной улыбкой. — Помните устав школы? У нас тут, внутри коллектива, мини версия демократии. Попечительский совет решил, так будет правильно. Приучают будущих управленцев, государственных служащих и финансовых дельцов к способности принимать решения. Поэтому каждый, отдельно взятый класс, принципиально важные вопросы решает голосованием. Если, конечно, это не противоречит законодательству Российской Империи.

— Тааак… — Любовь Ликерьевна посмотрела на меня, слегка нахмурилась, покачала головой, а потом снова повернулась к Бутурлину. — И что же ты, как староста класса, этот момент, думаю, тоже был тобой предусмотрен, хочешь вынести на голосование?

— Ну, раз у нас сегодня так отличился новенький, полагаю устроить ему испытание. — Бутурлин поднялся с лавочки и начал медленно по ступеням спускаться вниз.

— Максим, я не знаю, по какой причине ты заподозрил меня в идиотизме и повторяешь одно и то же третий раз, хотя я и с первого прекрасно поняла. Все! Хорошо. Мы тебя услышали. Точнее, пожалуйста, выражайся. Что ты хочешь? — Блондинка начала явно раздражаться.

— Ну, он же герой… Давайте проверим его по всем статьям. Вот сейчас, например, у нас — урок физкультуры. Пусть подтянется самое большое количество раз среди всех. Герои — они такие. Хороши во всем. Потом придумаем для нашего героя список заданий, которые он должен выполнить. Ну, и все. Если справится, примем в свой круг. Если нет…

Бутурлин развёл руками и с наигранным сожалением пожал плечами. Типа, он очень хочет, чтоб все было хорошо, но обстоятельства сильнее.

— Так! Прекращай балаган. Составь список, и уже после этого выдвигай свои условия. — Блондинка резко крутанулась на месте, повернувшись к Бутурлину спиной. Напоследок ему достался ее выразительный, недовольный взгляд. — Устроили тут… Общество мёртвых поэтов…

— Ну, почему же? — Наследник спустился до самой нижней ступеньки и теперь стоял там, глядя на меня с вызовом. — Разве класс против?

— За! — Моментально отреагировал Головин.

А потом еще несколько голосов из толпы моих новых «товарищей» подтвердили, что идея отличная.

— К тому же, мы все с самого начала вместе. А этот выскочка только появился. — Добавил Шереметев. — Пусть докажет, что достоин находиться среди нас.

— Это бунт? — Любовь Ликерьевна обвела учеников недовольным взглядом. — Антон Лерманов принят в школу Советом правления. Вы что-то путаете, мне кажется, ребятки. Ученики не имеют голоса в подобных вопросах.

— А мы и не будем. Он сам уйдет, если не выполнит все пункты своего героического списка. — Бутурлин стоял, сунув руки в карманы и улыбался еще шире.

Ну, красавчик. Нормально так придумал. Сейчас я либо должен зассать и соскочить с этой темы. Либо согласиться с тем, что выполню все, что мои одноклассники напишут в долбанном списке. В первом случае я буду выглядеть трусом и никогда не добьюсь авторитета. Во втором случае я буду выглядеть идиотом, согласившимся рискнуть ради хрен его знает чего. Думаю, выбор вполне очевиден.

— Любовь Ликерьевна… Не сто́ит тратить время на пустые разговоры. Я согласен с предложением Макса. Новый человек должен пройти проверку. Не вопрос.

— Антон… Ты что творишь… — Ангелина моментально нарисовалась рядом и принялась шепотом возмущаться. Не знаю, с кем она говорила. Я полностью ее игнорировал.

— Но обсудим условия сразу. Чтоб мне потом не выкатили простынь с заданиями в количестве сорока штук. Проверка? Не вопрос. Пять пунктов, принятые коллективным решением. Никаких игр с законом. В случае, если я их выполню, мое присутствие в классе признается всеми на сто процентов. И больше никто… — Я медленно окинул взглядом всех присутствующих, потом снова повернулся к Бутурлину. — Никто не ставит под сомнение мое право находиться в этой школе.

— А если ты выполнишь все пункты, то будешь настоящий герой. — Громко засмеялась Лопухина и несколько раз хлопнула в ладоши. — Ух, как круто! А то скукотища сплошная… И в подарок, в качестве вознаграждения, получишь свидание с любой девочкой из класса. Да?!

Варвара посмотрела на своих подружек, которые толкались рядом. Им, похоже, идея понравилась. Да и вообще, если изначально Бутуроин планировал придать этому всему какой-то трагичности, по итогу вышло наоборот. Народ предвкушал развлечение.

— Да. Но я хочу в качестве вознаграждения свидание с конкретной девочкой из класса. — Моя улыбка стала такой широкой, что даже щеки заболели.

— Мммм… — Лопухина игриво подмигнула. Наверное, была уверена, я назову ее имя. — И какой же?

— Вот с ней. — Ответил я и указал рукой в сторону Морозовой.

Спасение «утопающих» — дело рук их врагов

В кабинете Романовского висела гробовая тишина. Настолько плотная и тяжёлая, что при желании ее можно было резать ножом. Я именно в данную минуту понял смысл этого выражения. Потому что от мрачного молчания Ликвидатора реально возникало ощущение, будто меня сейчас придавит неподъёмной плитой. Могу ошибаться, но, видимо, он чем-то сильно недоволен.

— И как ты это объяснишь? — Выдал, наконец, полковник.

А, нет. Не ошибаюсь. Он на самом деле сильно недоволен. Даже, наверное, точно знаю, чем конкретно.

— Вы про школу? — Я стоял напротив стола, за которым расположился хозяин дома.

Кстати, не могу сказать, будто имелось чувство дискомфорта. Просто слегка напрягало, что он молчит. А расчет был, похоже, на это. На попытку вывести меня из себя, заставить нервничать. Психологическое давление. Типа того.

— Я про школу. — Повторил за мной Романовский, а затем обернулся, взял на полке шкафа, находившегося за его спиной, бутылку с золотистой жидкостью, налил больше половины стакана и залпом выпил. Вот теперь, все по классике. Теперь это точно не кофе. Зоя он начал с таких порций. Учитывая мой подход к решению насущных вопросов, сопьется еще, чего доброго.

— Ну…что сказать? День прошел продуктивно… — Начал я издалека.

— Продуктивно?! — Романовского буквально подкинуло на месте. — Ты избил Бутурлина, засветился перед всей школой и завоевал несомненный интерес со стороны учителей. Этот пацан давно нарывался. Он заслужил хорошего леща. Ах, да… Еще Анечка Морозова, наконец, имеет шанс попасть на свидание. Думаю, ее отец будет счастлив. Не факт, что его порадует кандидатура ухажёра, но несомненно обнадежит, что его дочь хотя бы согласилась на подобное мероприятие.

— Не пойму…Вы ругаете или хвалите? — Я переступил с ноги на ногу. Интересно, очень будет нагло с моей стороны, если скажу, что задолбался стоять…

— За перечисленное — хвалю. Но какого черта ты согласился на этот цирк?! Испытание…Ты понимаешь, что Бутурлин сейчас составит такой список, от которого глаза на лоб полезут. И не только у тебя! Что за ребячество?!

— Вам уже рассказали…

Похоже, доложились из школы. Лина с папашей вроде не разговаривала. Когда мы после уроков вернулись в особняк Романовских, она припарковалась, повернулась ко мне и категорически заявила.

— Я не самоубийца, к отцу с такими новостями не пойду. Сам шуруй и рассказывай.

Это были первые слова, сказанные Ангелиной с того момента, как мы покинули школу.

Она выскочила из тачки и резво скрылась в доме.

— Ну, класс… — Я пошел следом. Однако в отличие от девчонки прятаться не стал. Не вижу в этом смысла, во-первых. Во-вторых, уверен в своих действиях целиком и полностью. Поэтому двинул сразу на поиски Романовского.

— Сергей Сергеевич изволят в кабинете работой заниматься. — Сообщил мне дворецкий.

— Ох ты ж е-моё… — Я усмехнулся, — Изволят они…

Эта тенденция впихивать во все возможные и невозможные места фишки из прошлой жизни меня всегда веселила изрядно. Дворяне, чтоб их… Правда, здесь, в столице этого в разы больше. Скоро, глядишь, начнут бороды отпускать и шапки в метр высотой носить. Или писать слова на «ять».

Дворецкий окинул меня недовольным взглядом и удалился с гордо поднятой головой.

— Ну, кабинет, значит — кабинет. — Я кинул рюкзак на кресло, стоявшее в гостиной, и отправился объясняться с Ликвидатором.

— Ты понимаешь, какой это риск? — Спросил он, как только первая волна гнева сошла на «нет».

— Понимаю. Но риска не будет. Что способен придумать этот пацан из того, с чем я не смогу справиться? Вы ведь не Лина. Она, да. Психует. А Вы должны понимать, мои действия — самая короткая и успешная дорога к тому, что задумано.

— Черт… — Романовский выбрался из-за стола и подошел к высокому, стрельчатому окну. Уставился на сад, который виднелся за стеклом. Теперь мне пришлось рассматривать его спину. — Ты прав. Это я понимаю. Твое появление перевернуло их обыденную жизнь с ног на голову. И, да, дружба, которая начинается с вражды, чаще всего оказывается самой крепкой. Но нас, конечно, не это волнует. В любом случае, если ты докажешь свое лидерство Наследникам, дальше все пойдет, как по маслу. С Морозовой тоже отлично придумал. Девчонка, скажем прямо, далеко не красавица. Да и обаяния там нет никакого. С общением у неё тоже не задалось. По крайней мере, привлечь ее внимание ты смог наверняка. Но чертовы испытания не дают мне покоя. По этой же причине звонил директор школы. Их там сильно беспокоит, что Бутурлин выдвинет опасные для жизни требования насчет этих заданий. Остальные его поддержат. Подросткам свойственно недооценивать риски. А отвечать за моего племянника неохота никому. Обезопасили себя. Мол, если вдруг что, мы предупреждали.

— Слушайте, я уверен в себе на сто процентов. Обычному человеку пришлось бы туго. Но мы с Вами знаем, я не обычный человек. Все будет хорошо.

— Ты меня утешаешь? — Романовский обернулся. В его взгляде было удивление.

— Нет. Я говорю, что все идёт, как надо. Не более…

— Ну, что ж… Думаю, самое время обсудить еще кое-что… — Полковник отошел от окна и снова сел в кресло.

В этот момент дверь в кабинет тихо скрипнула. На пороге появилась Лина. Вид у нее был смущенный и виноватый. Видимо, девчонка все же решила идти с повинной.

— Мне стыдно, что моя дочь испугалась. Не смогла прийти и ответить за то, что произошло в школе. Поэтому сейчас ты выйдешь, отправишься на улицу, возьмешь метлу и все нужные инструменты. Через два часа хочу видеть двор в идеальном порядке. Специально велел прислуге не убираться. Как только позвонили из школы, так и велел. Было подозрение, ты побоишься явиться сразу. Видишь, не ошибся… К сожалению.

— Но папа…

Ангелина подняла на полковника расстроенный взгляд.

— Я — папа. Да. А ты — Ангелина Романовская. Первое, чему я всегда тебя учил — ответственность. За свои поступки надо отвечать. А ты побоялась прийти вместе с…с Антоном. Хотя, в принципе, он прав. Путь, которым пошел наш парень, — опасный, но крайне продуктивный. Однако ты, как более подготовленный к данной операции человек, должна была сделать все, чтоб дурацкая тема со списком, с заданиями, замялась и забылась. Антон и так очень ярко заявил о себе. Или хотя бы уменьшить риск будущего спора между Бутурлиным и твоим братом.

— Он мне не брат… — Тихо буркнула Лина, а потом отвела взгляд в сторону.

Я бы подумал, она хочет расплакаться, если бы уже не понимал, что за натура у этой девчонки. Девчонка сейчас пустит слезу лишь по одной причине. От того, что не имеет возможности придушить меня по-тихому.

— Фонтан… — Романовский щелкнул пальцами в воздухе, будто его только что осенило. — Ещё почистишь фонтан. Я велел говорить об Антоне, как о нашем настоящем родственнике. Потому что именно эти мелочи всегда выдают. Не отозвался на имя, среагировал на Бориса, обмолвилась, что он тебе не брат. Физический труд очень хорошо прочищает мозги и укрепляет дух. А еще учит в точности следовать указаниям старшего. Выполняй.

Ангелина крутанулась на месте и выскочила из кабинета.

— Жестко Вы. Она же — девчонка.

Ликвидатор посмотрел на меня внимательно, а потом ответил:

— Она — Романовская. У меня больше нет детей. Только Ангелина. И ей совсем непросто. Моя тень всегда будет закрывать ей путь. Пусть лучше я сейчас буду к ней жесток, чем потом к ней будет жестока жизнь. Если все получится, то Лине достанется в наследство целая Империя. Не буквально, конечно. Образно. Ей достанется слишком большая власть. С этим надо уметь справляться. Надо давать отчет своим поступкам. Всегда. Думаю, ты уже понял, я готовлю девочку на свое место. К сожалению, все мы не вечные. Кстати…ты в курсе, что псионики живут дольше обычных людей?

Переход был неожиданным. Я, честно говоря, не особо проникся душещипательными словами о будущем девчонки, но думал, полковник расскажет ещё что-нибудь. Про свою тяжёлую судьбу, может быть. А он снова о псиониках. Почему-то есть у меня подозрение, дело не только в том, что моими руками Романовский хочет взять под контроль Корпорации. Существуют и другие цели. Возможно, вторичные. Но наверняка существуют.

— Вообще, хотел сказать об этом позже. Но после сегодняшнего дня, вижу, ты действительно взялся за дело основательно. Поэтому, скажу сейчас. Я имею некоторые планы насчет твоих собратьев. Думаю, выбирать самых сильных. Из них мы создадим некое тайное формирование. Отряд. Группу. Как угодно. Это станет нашим секретным оружием. Едва наведём порядок внутри страны, нужно будет обезопасить себя от внешнего врага. Неспокойно опять становится…

Я слушал Ликвидатора молча. Просто стоял и хлопал глазами с умным видом. Значит, самых сильных…А остальных? По-прежнему на утилизацию?

— Ну? Что затих? — Ликвидатор вопросительно поднял брови.

— Пока мне нечего сказать. Мы с Вами всего лишь второй день что-то делаем вместе. Посмотрим. Время покажет.

— Да…Это точно. Так…ладно. Лирику оставим. Действительно, говорить о чем-то подобном еще рано. Хотя, сказать честно, ожидал от тебя более ярких эмоций. Тем более, вполне очевидно, кто станет ядром будущей команды. Считай, для тебя это тоже определенное повышение. — Ликвидатор постучал пальцами по столешнице. Словно попутно размышлял о чем-то. — Нам надо развивать твои навыки. Со сменой образа все хорошо. У тебя, как мы это недавно выяснили, получается менять личину быстро и качественно. Но…остальные способности заслуживают более пристального внимания. Думаю, раз у нас сейчас отлично срабатывает психометаболизм, начнем с него. Но в более широком варианте.

Полковник открыл ящик стола, вынул оттуда что-то, но показывать не спешил. Я просто понял это по движению руки, которая осталась лежать на коленях.

Честно говоря, сразу появилось какое-то нехорошее предчувствие. В первую очередь из-за того, что Ликвидатор явно что-то прячет от моего взгдяда. Готовит сюрприз. А у меня имеется с недавних пор устойчивая аллергия на сюрпризы. Да и вообще. Все, конечно, круто. Общие цели, планы. Его слова насчёт будущей команды. Но это совсем не то, чего я хочу. Совершенно нет желания, чтоб из псиоников делали какую-то там сраную команду. Вполне понятно, что за приказы будет получать подобная команда. Нет. Пусть на хрен идёт со своими глобальными планами. И ты посмотри, как размахнулся… Этак мы скоро до мирового господства дойдем…

— Сейчас я отключу защиту. — Сообщил вдруг Ликвидатор с абсолютно спокойным выражением лица.

— Эм…Для чего? — Я с недоверием уставился на полковника. Происходящее не нравилось мне все больше.

— Видишь ли…думал сегодня много о тебе. Вернее, не столько о тебе, сколько о том, как нам лучше развить способности. Судя по тому, что личину ты меняешь теперь, уж прости за банальность, как перчатки, я пришел к выводу. Учить тебя надо на опыте. Причем на реальном опыте. Ведь именно так вышло с чужими образами. У тебя не было выбора. Ты должен был сам все сделать. Сделать быстро. И кстати, твой способ оказался более результативным, чем это выходило у других. Поэтому…Психометаболизм. Как мы знаем, он дает тебе возможность воздействовать не только на себя, но и на других людей. Почувствовать свой организм, своё тело — достаточно просто. Почувствовать чужое тело… Сложно. Но я верю, ты справишься.

Романовский, продолжая одну руку держать под столом, второй расстегнул верхние пуговицы своей рубашки. Затем вынул небольшой кулон на цепочке. Это был самый обычный круглый диск, скорее всего, даже не из драгоценного металла. В центре — камешек. На него Ликвидатор и нажал. Видимо, камень являлся кнопкой. Интересно. Украшение очень аккуратное, по размеру совсем небольшое. Если в нем спрятан механизм, то сработано, конечно, охренительно.

— Итак… — Полковник убрал кулон обратно под рубашку. — Защита отключена. Весь обслуживающий персонал имеет четкое указание не вмешиваться. Второй приказ — никто не должен покинуть территорию. Заметь, никто. Это я говорю для твоего понимания. Вдруг тебе в голову придет мысль сменить личину и бежать. Помощи тоже не будет. И последнее…

Все той же свободной рукой Ликвидатор подвинул ближе телефон, который лежал на столе. Набрал номер, а затем нажал кнопку вызова, при этом включив громкую связь.

— Отдел полиции, слушаю Вас.

Приятный женский голос звучал так, будто на самом деле Романовский позвонил совсем в другое место.

— Хочу сообщить об убийстве. — Выдал вдруг полковник, при этом с улыбкой глядя на меня.

— Оно произошло, планируется или вы предполагаете, что кто-то нарушил закон? — Девушка даже не напряглась ни разу. Вообще. Будто речь идет о совершенно обыденных вещах.

— Произойдёт через минуту. Адрес — Новый Питер, Озёрная долина, дом двадцать пять. Жертва — Романовский Сергей Сергеевич. Поторопитесь.

Я слушал этот бред, открыв рот от изумления. Что несет этот человек?

Полковник скинул звонок и после этого, наконец, вытащил из-под стола ту руку, которую прятал.

В руке Романовского был…черт, наверное, это — кинжал. Для ножа слишком шикарно выглядит.

— Что за хрень происходит? — Я еще не понимал, в чем план Ликвидатора. На кой черт он позвонил и сообщил о своей смерти? Это же бред полный.

— Так вот, Антон… — Полковник закатал на левой руке рукав выше локтя. — Я пришел к выводу, что конкретно для тебя лучший способ учиться — это делать. Конечно, теорию мы с тобой тоже пройдём. Но она ляжет сверху того, что приобретешь ты сам. Иначе мы имеем большой риск все испортить, пытаясь навязать тебе якобы правильные методы. Времени совсем мало. Ты ведь начал действовать очень быстро. С места в карьер, что говорится. И этот список заданий… В нем может оказаться что-то крайне неожиданное. Поэтому оттягивать практику больше не будем.

С этими словами Романовский взял кинжал, а потом, все так же, не отрывая глаз от меня, со всей силы черканул по своей руке. Сначала сверху вниз, а потом снизу вверх. Крест на крест. Кровь ливанула чуть ли не фонтаном. Видимо, оттого, что порезы были нанесены слишком резко. Хотя…какие на хрен порезы?! Этот псих расфигачил свою руку до кости. Дважды.

— Вы звезданулись?! — Крикнул я и на автомате бросился к столу. Хотя, понятия не имел, что вообще делать.

— У тебя пять минут. — Сказал Романовский. Он поднялся с кресла, неповреждённой рукой со всей силы смахнул со стола все, что там лежало и стояло. На пол полетели листы бумаги, телефон, планшет, пишущие принадлежности и небольшая ваза, которая упав сразу разбилась. — Я истеку кровью. Приедет полиция. Никто не поверит в то, что полковник Романовский сделал это сам. В кабинете только ты и я. Ангелина, которая не знает о моей задумке, продемонстрирует настоящего Антона. Естественно, сразу станет понятно, что ты псионик, обманом пробравшийся в мой дом, дабы убить меня. Снимать личину умеют все особисты. А они появятся следом за полицией. Разбираться в нюансах никто не станет. Тебя объявят убийцей. Твоих близких арестуют. Возможно, утилизируют всех.

— Вы псих! — Снова заорал я, словно криками можно было отмотать время назад.

И главное, реально совершенно непонятно, как быть. Не драться же с Ликвидатором, который стоит сейчас рядом со столом, в попытке перевязать ему руку. Да и рана такая, там хрен поможет любая перевязка. Кстати, вид у него становился все более поганым прямо на глазах. Лицо Ликвидатора не просто побледнело. Оно было белым, как меловая стена.

— Приступай. Пять минут. Тебе надо срастить ткани, сухожилия, мышцы и кровеносные сосуды. Я в тебя верю, Антон.

Полковник сделал один шаг, а потом покачнулся и рухнул на пол. Прямо посреди валяющихся там вещей.

— Да чтоб вы сдохли! Все! — снова заорал я. Наверное, просто потому, что хотелось орать. — У меня по биологии трояк! Я даже не помою структуру человеческого тела! Сука!

Затем подскочил к Романовскому и плюхнулся на колени.

Воспоминания, но не мои

Когда кажется, что ситуация не может стать хуже, чем есть, оказывается, ни хрена. Может!

Не успел я раскорячиться над Романовским, который кучей особистского дерьма лежал в бумажках, осколках и собственной крови, как дверь кабинета распахнулась. На пороге появилась Ангелина. У девчонки в одной руке была метла, в другой — грабли. Видимо, к выполнению приказа она приступила сразу же.

— Папа… — Начала Романовская виноватым тоном, но в следующее мгновение голос ее стал звучать иначе. Вина сменилась ужасом. — Папа!

Вот любая другая особа, как минимум, зарыдала бы. Между прочим, родитель лежит трупом. Как максимум, позвала бы на помощь. Причина та же. Папенька при смерти. В самом хреновом варианте — лишилась бы чувств. Девка она, в конце концов, или камень. Потому что картина, представшая перед Линой, напоминала фильм ужасов, триллер и боевик в одном флаконе.

На полу — окровавленный Ликвидатор. Вокруг валяются какие-то вещи. Рядом сижу я, тоже в крови. Глаза у меня лезут на лоб. Хотя, от той дичи, которая творится, странно, что не на задницу. Самое подходящее в данную секунду место.

Но Лина не такая. Нет. Она…Конченая! Как и ее психованный папаша. Вот правильно говорят, от осинки можно не ждать цитрусовых. Оба с приветом.

Девчонка сделала то, что в данной ситуации совсем никак не могло помочь. Она молча кинулась на меня. С метлой наперевес пронеслась через комнату, словно ведьма. Серьезно. У Романовской, мне кажется, даже волосы встали дыбом от той ненависти, которая перекосила ее лицо.

— Тварь! — Шипела она, со всей силы охаживая меня метлой.

Хорошо хоть грабли бросила у входа. Иначе — вообще никаких шансов. Она бы мне ими голову к чертям собачьим раскроила. Такое чувство, будто девчонка решила прямо сейчас воплотить тот самый закон древних. Око за око.

— Дура, млять! — Выкрикнул я и с яростью отшвырнул ее оружие в сторону.

Не руками отшвырнул, между прочим. Мои руки в этот момент были заняты. Я упорно пытался соединить края раны полковника. И при этом, смутно памятуя о том, что первый признак артериального кровотечения — фонтанирующая ярко-алая кровь, давил на верхнюю часть руки. Ибо реально фонтанировало. Давил предположительно туда, где мог быть жгут.

А что там соединять? Там просто — мясо, жилы какие-то торчат и ни черта не понятно. Думаю, исключительно на нервяках телекинез получился у меня, будто по щелчку пальцев. Просто раз — и долбанная метла уже летит в угол, сломанная ровно пополам.

— Какое строение?! Блин… Структура! Ру́ки, млять! Ру́ки из чего? Что тут?! Что это? — Снова заорал я на девчонку подбородком указывая на конечность полковника.

— Ты убил отца!

— Какие же вы конченые! Оба! Он сам себя покалечил, чтоб я его исцелил. Экспериментатор херов! Будем обсуждать нюансы или ты поможешь?! Сюда так-то уже полиция едет. Голову включи! Это же, ё-мое, Ликвидатор! Как бы я смог?! Я бы ударил в сердце! В сердце! На хер мне ему вены резать?

Лина буквально на мгновение зависла, переваривая информацию. Затем, сообразив, что точно полковник не сидел бы в ожидании, пока я ему руку расхреначу, догадалась, наконец, надо спасать папашу, а не меня лупить. Она плюхнулась рядом со мной. Отпихнула локтем, схватила отцовскую руку, осматривая ее, а потом начала бормотать фразы, которые лично мне вообще ни о чем не говорили. При этом девчонка сжимала верхнюю часть, приблизительно, как делал это я. Ну, хоть что-то было правильно…

— Срединная вена предплечья, латеральный кожный нерв, передняя ветвь медиального кожного нерва. Лучевая артерия…да. Лучевая артерия… Давай! Быстрее! Потеря крови колоссальная!

Она повернулась, обожгла меня взглядом и снова уставилась на руку полковника.

— Чего давать?! Я не знаю, как это делается! Вы, блин, психи! Оба!

— Ты — псионик! Ты, твою мать, долбаный гений! — Снова крикнула девчонка. — Как тебе хочется, так и делай.

— Конченые…какие же вы конченые… — Высказался я, прекрасно понимая, обзываться можно сколько угодно, но реально, если что-то сейчас не предпринять, все станет очень, очень хреново.

— Артерию сначала! Потом вены, сухожилия. Ну, и дальше по списку. — Ангелина обернулась через плечо.

— Ну…ладно. Ладно. Сейчас. — Я подполз ближе к полковнику, девчонка отпихнула меня достаточно сильно, а затем положил ладонь на лоб Романовского и закрыл глаза. Понятия не имею, зачем так сделал. Явно из моих рук живительная сила не польётся. Это ведь не гребаная сказка.

Просто в моей голове появился какой-никакой, но план. Романовский сказал, я делаю все иначе, чем остальные. И это оказывается более продуктивно. Значит, пусть так и будет. Я не знаю, как соединять эти чертовы вены, артерии или что там еще. Я, блин, не волшебник, не хирург. Но Ликвидатор знает. Он сам сказал, влиять на свое тело — просто. Вот пусть лечит сам себя. Урод…

Я сосредоточился, вспоминая учебник биологии, в частности, анатомию человека. В моей голове возникла картинка. Мозг. Просто мозг. В данном случае, будем считать, мозг Романовского. Я, конечно, не знаю, как именно он выглядит, но, думаю, вряд ли иначе, чем среднестатистический.

По большому счету, особенность псиоников в том, что мы умеем пользоваться возможностями серого вещества в сотню раз мощнее, чем обычные люди. И полковник мог бы, если бы родился псиоником. Он ровно точно так же дал бы сигнал своему телу, велев начать процесс излечения. Значит, сукин сын, я приказываю тебе, чтоб твой долбаный мозг сделал это. Мой мозг приказывает твоему мозгу. Тянет свои щупальца. Да. Потому что мой мозг — это гребаная матка, способная управлять другими. Есть же эти нейронные связи…

А потом произошло что-то странное. Я вдруг словно в черную яму провалился. Резко, а главное, очень неожиданно. Подобного эффекта точно не предполагалось. Перед глазами кадрами кинофильма замелькали картинки.

Вот я — маленький. Бегу по улице. Старая улица. Это точно не столица. Навстречу идёт компания пацанов. Лет десять, наверное. Они старше. Мне всего лишь пять. Или шесть…Воспоминание смутное. Нечеткое. Я вижу их и сразу понимаю, сейчас начнется…

— Куда собрался, Вонючка?!

Один из пацанов бросается наперерез и подставляет подножку. Я па́даю. Лечу носом прямо в грязь. Из моих рук выскакивает мешок, в котором лежат голуби. Я смог убить трёх птиц. Я был так горд этим. Три птицы! Еды хватит на неделю.

— Ого! — Еще один пацан подбегает совсем близко и с размаху пинает меня в бок ногой. Прямо под ребра. Острая боль взрывается где-то в районе живота. Почему живота?

— Круто! Пожрём, парни! — Кричат пацаны.

Я лежу мордой в грязи и ненавижу их. Сильно ненавижу. Поднимаю руку, на ней — кровь. Много крови почему-то. Нет…так не было. В тот раз я просто поцарапался о камень. Почему столько много крови… Смотрю на ладонь, с которой стекают и падают на землю ярко-алые капли. Нужно облизнуть. Слюна лечит. Так говорила бабка. Она, правда, еще всегда говорила, что надо помочиться на рану, но сейчас я к такому не готов. Прижимаю ладонь к губам и плюю на нее. А еще, мне кажется, я плачу. Наверное…

Меня вдруг снова неведомая сила хватает за шкирку и швыряет вниз. Опять темно. Я слышу грохот. Взрываются снаряды. Я точно знаю, что это снаряды.

— Рядовой Романовский! Не ссым! Родина ждет, значит, надо. Все слышали? Всем понятно? Вон, посмотрите на Романовского. Того и гляди обосрется, но автомат держит крепко. Да, рядовой?

Я моргаю и вижу в темноте, как рядом скалится в тридцать два зуба…капрал. Да. Такое звание у него. Капрал Дивов. Редкостная сука. Но в одном из боев он спас меня. Неожиданно. Просто прикрыл собой. Не знаю, почему.

— Ну, ребятушки, в атаку! Давайте, парни! Россия-матушка далеко, но если мы уступим здесь, то вся эта шваль придет к нашим границам!

Я думаю, какие на хрен, границы? Мы — на Африканском континенте. Бьемся за территории, которые нам вроде нужны, но, если честно, не очень. Просто «Рубин» открыл новые месторождения и кое-кто из наших зарубежных «партнеров» этому не рад. Поэтому завязался конфликт. Они хотят забрать небольшую страну, а мы не хотим отдавать. У нас такой приказ. Приказ, который стал итогом желания одной Корпорации владеть этим чертовым месторождением. Суки…Когда же они нажрутся своим баблом?

Совсем рядом снова взрываются снаряды. В голове стоит гул. Я не слышу ни черта. Из носа что-то горячее стекает на подбородок. Я провожу пальцами. Сейчас раннее утро, но еще стоит сумрак. Однако я вижу на своей ладони кровь. Опять ее слишком много. Из носа не может так литься. Нет! Я не сдохну в этой поганой африканской жопе. Хрен вам всем!

Я хватаю руками пучки какой-то выжженной травы и начинаю пихать их себе в нос. Так надо. Надо остановить кровь.

Меня снова подкидывает, как мяч футболиста, а потом тянет вниз, в темноту.

Я в гостинице. Дешевый мотель у дороги. Иду по коридору. Не таясь. Открыто. Я знаю, что моя цель сидит в одном из номеров. Думает, что смог сбежать, обхитрить Особый отдел. Обхитрить меня. Сопляк. Никто не может скрыться от Ликвидатора. Не допущу этого. Вы — паразиты. Вас надо давить. Вы погубили все, что было. Долбанные жертвы экспериментов. Никто не знает правды. А я знаю. Я точно знаю, почему третья мировая закончилась так. Из-за вас, уроды…

Останавливаюсь возле номера, смотрю на дверь. Буквально секунду. А потом ударом ноги сношу ее к чертовой матери. Персонал прячется в подсобке. В коридоре нет ни души. И никто не высунет носа. Они знают, что сейчас в гостинице проходит операция Особого отдела.

В комнате полумрак, работает телевизор. Идут мультфильмы… Мне становится смешно. Мультики, млять…С бугра на бугор бежит толстый медведь. За ним скачет маленькая свинья с воздушным шаром. На кровати сидит пацан. Ему десять. Хитрый жук. Продержался три года. Просто не ходил в школу. Сбежал. Прятался. Жрал крыс из канализации. Но три года — это мощно. Это — отличный результат. Хороший потенциал. Опасный. Пацана необходимо утилизировать сразу. Без проволочек.

— Не надо… — Он вскакивает на ноги и пятится к окну. На его лице — выражение ужаса. Он знает меня. Понимает, что сейчас произойдет.

Парень тужится изо всех сил. Будто никак не получается сходить в туалет. Лицо у него покраснело. Перекосилось. Пытается использовать телепатию. Пытается вызвать у меня галлюцинации. Он преуспел в этом. Не знает, что на мне защита. Я подхожу совсем близко, протягиваю руку, чтоб схватить его за шею и…И что? Задушить? Нельзя. Я должен официально арестовать его. Мой взгляд опускается. Я вижу, что рукав форменной рубашки особиста пропитался кровью. Ее слишком много. Она капает с мокрой ткани прямо на пол. Я хватаю себя за предплечье, сжимаю его и говорю вслух.

— Давай, останавливайся! Срастайся, падла такая!

Чувствую, как болью пронзает конечность. Мышцы сводит, будто от сильной, неимоверно сильной судороги. Я ощущаю, как по-настоящему во мне что-то происходит. Боль такая, что я хочу заорать в голос. И срать, кто обо мне, что подумает. Это странно, но я уверен, сейчас каждая мышца раненной руки восстанавливается сама. Растёт. На самом деле, растет.

— Какого черта?

Я смотрю на эту руку и не понимаю. Откуда кровь? В тот раз не было крови. Точно это знаю. Ее просто не могло быть. Пацан даже пискнуть не успел. Передо мной снова появляется испуганное детское лицо десятилетнего Псионика… А потом…

— Пошёл вон! — Громкий голос взрывается в ушах.

Меня со всей силы лягнули в бедро. Черт! Реально. Просто засандалили пяткой со всей дури. Я отлетел назад, упал на спину. Открыл глаза. Открыл глаза? Кабинет Романовского. Светло. Рядом причитает Лина и матерится Ликвидатор.

Я принял сидячее положение, а потом бестолково уставился на эту звезданутую семейку. Романовский был бледным. Очень бледным. Но при этом он смотрел на меня весьма даже бодренько. Со злостью смотрел. С такой сильной, что если бы взглядом можно было убить, меня бы уже ошметками раскидало по комнате. И дерется ногами он, кстати, слишком активно для умирающего. Не сильно похоже, что этот человек только что собирался откинуть ласты.

— Больше никогда не смей ковыряться в моей голове. — Прошипел Романовский. — Попробуешь снова выкинуть что-то подобное, я тебя уничтожу. Понял?

— Знаете что?! — Вот тут накрыло меня. Реально. Такое бешенство взорвалось внутри, что стало вообще по хрену на все. — Попробуете еще раз учить такими способами, пальцем не пошевелю. Сдохнете в своей крови или в моче. Говорят, перед смертью и такое случается. Прежде, чем делать что-то подобное, надо было спросить, готов ли ученик. Я не знаю, как собирать по частям руки. Не знаю, потому что понятия не имею, из чего ваша дебильная рука состоит. Я, блин, не медик! Ясно?! Мне даром не нужны особистские поганые мысли. Ковырятся в них — мало радости. Надо было заставить Ваш мозг сделать то, что может сделать лишь мой мозг. Врубаетесь?! Ни черта не вышло из идиотского эксперимента. Ясно?! Ни-чер-та! Я не смог запустить психометаболизм, чтоб вылечить Вас. Хрен там в нос, а не хороший результат.

— Ну, я бы так не сказала… — Тихо произнесла Лина. Потом повернулась ко мне и подняла вверх руку Ликвидатора. На том месте, где был охранительный разрез, шел аккуратный шрам. Даже не шов. Сука, шрам! Будто рана зажила уже давно!

— Этого не может быть… — Я затряс головой и начал отползать назад. Прямо, как сидел на заднице, так и пополз. Спиной. Отчего-то меня до глубины души поразил этот чертов шрам.

Времени прошло… Да не больше пары минут. Физически невозможно. Это противоречит всем законам природы.

— Когда ты отключился, у него будто приступ эпилепсии начался. Я чуть не поседела. Отец при смерти, ты без чувств… — Тихо продолжала говорить Ангелина. Хотя я, к примеру, ничего этого знать не желал. — Веки приоткрылись, а зрачки закатились куда-то вверх. И трясло еще. Да… Его трясло сильно. И он кричал. Ему было больно. Но я видела, как затягивается все это…

Девчонка кивнула на предплечье отца. Его руку она по-прежнему держала в своей.

— Не могу объяснить… Но… Меня чуть не стошнило от этого зрелища… — Ангелина скривилась. — А потом он резко открыл глаза и начал пытаться ударить по тебе ногами. Отталкивал, чтоб ты убрал ладонь. Так, наверное…

— Не так… — Ликвидатор попытался сесть.

Вышло у него не очень. Видимо, крови и правда потерял до хрена. Ангелина сразу сдвинулась в сторону, подхватила отца под мышки, а затем подставила плечо, чтоб он мог опереться.

— Его рука ни черта не решала. Вробще не понимаю, зачем нужно было трогать мое лицо…Он влез в мою голову. Он влез в мой мозг! Управлял моим телом! — Романовский выглядел так, будто его сейчас вывернет. — Я ощущал тебя внутри…

Последняя фраза предназначалась непосредственно мне.

— Но…Это же… — Полковник вдруг резко замолчал. Через мгновение он хихикнул. Потом тихо засмеялся. А потом вообще заржал в голос.

— Пап… Ты чего? — Ангелина взволнованно принялась ощупывать его голову. — Болит? Может, кружится? В глазах темнеет?

— Перестань! — Романовский оттолкнул ее руку. — Я хотел, чтоб наш парень научился использовать психометаболизм по отношению к другому человеку. Думал, критическая ситуация включит его способности, как и в предыдущих случаях. И ведь это было, на самом деле, просто. Честное слово, просто. Он мог банально представить, как сшивает, к примеру, ткани. По принципу смены образа. Раз уж наш парень визуал и ему так проще. Но нет. Этот гений не ищет лёгких путей. Он подключился к моему мозгу и заставил его работать, как свой собственный. Понимаешь?

Ликвидатор посмотрел на дочь. Вообще, конечно… Трындят чисто между собой. Будто это не обо мне идет речь.

— Я даже не могу дать название тому, что он сделал. — Полковник покачал головой, но тут же поморщился. Состояние у него, все-таки еще не совсем нормальное. — Не могу подобрать определение. Он соединил все свои способности в одно действие. Телепатия, психометаболизм, телекинез и даже психокинетика… Я подробно распишу схему воздействия, когда приду в себя. Поясню, какую функцию выполняла каждая способность. Но… Черт… Мы не прогадали, Лина. Мы взяли джекпот. Этот парень — особенный.

Родственные связи и их особенности

Настроение утром у меня было — гаже некуда. Мерзкое настроение. Во-первых, я не выспался. Хотя, дрых часов двенадцать к ряду. Если не больше. Без снов, без мыслей, без переживаний. Правда, сны мне вообще редко снятся. Даже, наверное, никогда.

После того, как Ликвидатор высказался о моей исключительной особенности, я просто встал и вышел из кабинета. Такая навалилась усталость, такое равнодушие, что мысль — а не пошли бы вы все на хрен — начала казаться очень даже правильной, уместной. Ко всему прочему, говорил полковник это отнюдь не с тем выражением, которое может порадовать. Он говорил так, будто речь идет об удачном эксперименте. Или, например, о зверушке. Если бы Романовский завел себе крысу, а она вдруг начала охранять дом и приносить тапочки.

В гостиной отиралось человек десять из обслуживающего персонала. Я от неожиданности, когда переступил порог кабинета, чуть не сдал назад. Не предполагал, что у нашей «вечеринки» имелось такое количество слушателей.

Вид у прислуги был такой, что стало даже смешно. По-моему, я хихикнул. Или это нервное у меня. Не знаю. Просто, видимо, все они прекрасно слышали и крики, и ругань, и грохот, но имея четкий приказ от хозяина, в кабинет не заходить, маялись под дверью. Судя по их ошалевшим лицам, они представляли, что в закрытой комнате происходит нечто крайне интересное, где-то даже опасное. Я своим появлением эти подозрения лишь подтвердил.

— Антон Эдуардович… — Дворецкий, назвал меня именем настоящего Лерманова. Либо верит в это, либо, опять же, следует распоряжению Романовского. Хотя, думаю, вряд ли полковник распространяется о том, кто живет в его доме. Это же, типа, секрет. — Там…Там все закончилось?

Прислуга смотрела на меня испуганно. Ясное дело. Такое чувство, будто я со скотобойни явился. Одежда вся в крови. На брюки налипли какие-то бумажки. Руки трясутся. Лицо — краше в гроб кладут. Ну, у меня, как бы, стресс. Я, как бы, сейчас через такое прошел, что мозг закипает.

— Да. — Я махнул рукой. — Заходите.

Хотя, понятия не имею, можно ли. Пусть сам Романовский разбирается с ними. Думаю, с таким ненормальным хозяином они чего только не видели.

— Простите… — Откуда-то из-за дивана, словно тень, вынырнул мужик в чёрной форме и берцах. Судя по квадратной челюсти и не менее квадратной башке, он из охраны. — У ворот полиция. Утверждают, что Сергея Сергеевича убили…Мы не посмели войти… Приказ. Сами понимаете.

— К сожалению, жив ваш Сергей Сергеевич… — Ответил я искренне, от души. И ключевое слово здесь «к сожалению».

— Мы не впускаем их на территорию, но они не уедут. — Снова сообщил мне мужик. Почему мне? Я тут вообще, хрен пойми кто.

— Так идите и скажите это Сергею Сергеевичу. От меня чего хотите?

— Уточняю, точно ли снят приказ на невмешательство. — Мужик внимательно посмотрел на меня темными, почти черными глазами. Взгляд у него был…странный. Словно иголками тычет, проверяя, живой ли перед ним человек.

— Класс. Почему у меня? Разве я похож на Сергея Сергеевича? Тьфу-тьфу-тьфу…

— Нет, конечно. Но приказ…Он велел в случае, если начнется какая-то заварушка, согласовывать все действия с Вами.

Я так обалдел от этого заявления, что минуты две просто молча таращился на мужика. Представить не могу, какая хрень была в голове у этого идиотского Сергея Сергеевича, когда он давал столь удивительное указание охране. И не хочу знать. Ну его к черту. Шизик…

Сегодня я понял однозначно, Ликвидатор — самый настоящий псих. Может, был таким с рождения. Не знаю. Может, у него поехала крыша из-за специфики работы. У Романовского есть какая-то идея. Своя. И мне озвучили лишь часть этой идеи. Корпорации, власть, бла-бла-бла…Нет, это, конечно, тоже имеет место быть, но не является главной целью Ликвидатора. Как я и думал. Есть еще что-то. Что-то гораздо более важное. Я не знаю, как, но у меня реально получилось «подключиться» к Романовскому. И это не совсем телепатия. Я не слышал его мысли. Я был им. Чувствовал все. Понимал. Думал даже как он.

Три воспоминания. Три эпизода из жизни. Почему именно они? Я не смог бы объяснить это логически, спроси меня кто-то, но внутри имелась четкая убеждённость, не просто так мое сознание протащило конкретно по этим моментам. Такое чувство, будто мозг Ликвидатора дал подсказку. Шараду, которую теперь надо правильно сложить. Потому что, несмотря на состояние охренительного опустошения, которое, так понимаю, пришло на смену самой настоящей истерике, а истерика точно была, даже не могу отрицать этот факт, я четко понимал, все произошедшее в кабинете имеет огромное значение. И еще, видимо, вот такое «подключение» отнимает много сил. Но главное, я представить раньше не мог, что подобное вообще возможно. Правда мне ни черта о псиониках не известно. Ну, кроме общей, доступной гражданам информации. Однако, то, что случилось… как правильно высказался Ликвидатор, не имеет привычного определения. Ни одна из способностей не подходит под описание моих действий и моего состояния.

— Олег… — В дверях кабинета появился хозяин дома. Выглядел он, прямо скажем, бледновато. Полковник опирался о плечо Лины и немного покачивался.

— Сергей Сергеевич… — Мужик в форме отцепился, наконец, от меня и кинулся к Романовскому. Видимо, Олег — это он.

— Полиции сообщите, что звонок был ложный. Сошлитесь на глупого новичка из персонала. Ни для кого не секрет, я занимаюсь различными разработками. Скажи, парень услышал грохот и звук взрыва, потому испугался.

— Принято! — Олег кивнул, а затем моментально исчез из комнаты.

Не в смысле, конечно, провалился сквозь землю или растворился в воздухе. Это уже вообще было слишком. Но двигался он достаточно интересно. Быстро и при этом — плавно. Повадки хищника. Типа того. Военный, но не обычный солдафон. В то же время, не особист. У тех внешность очень «никакая». Они не толстые, не худые. Не высокие, не низкие. Не страшные, не красивые. Реально никакие.

— Сергей Сергеевич… — Дворецкий принялся суетиться вокруг полковника. — Да что ж Вы…своими экспериментами доведете дело до греха…Нельзя так!

Вот я с этим разумным человеком был полностью согласен. Нельзя так! Если ты — псих, то и сходи с ума сам с собой. Нечего других в это втягивать.

— Антон… — Ликвидатор уставился на меня.

При всем том, что выглядел он и правда фигово, когда его взгляд останавливался на мне, рожа у Романовского становилась…. Как у Настиного отца, когда он точно знал, что ему сейчас нальют выпить. Счастливая рожа.

— Извините, конечно, дядя… — Последнее слово я выделил специально. — Но Антон сейчас немного устал. У Антона сейчас было очень веселое времяпрепровождение. Поэтому Антон пойдет спать.

Я развернулся и потопал к лестнице, ведущей на верхние этажи.

— Чего это он про себя в третьем лице говорит? — Тихо спросила одна из служанок свою коллегу, стоявшую рядом. — Очень странные они тут.

Спросила едва ли не одними губами, но я услышал. Посмотрел на девушку в униформе. Как раз проходил мимо. Она моментально покраснела и отвела взгляд. Вообще, конечно, представляю, чего насмотрелась прислуга в этом доме, с таким хозяином. А молоденькая служанка, которая привлекла мое внимание, вообще, похоже, тут недавно.

— Хорошо Антон. — Крикнул мне в спину Ликвидатор. — Ты отдохни. Позже поговорим.

— Лучше бы вообще никогда. — Буркнул я себе под нос. — Ну, почему нельзя стать обычным человеком…

И это была вторая причина моего плохого настроения, когда утром я открыл глаза и выбрался из постели. Просто с вечера вырубился быстро, едва только рухнул на кровать. Подумать более основательно обо всем не успел. Однако теперь такая возможность имелась.

Я пошел в ванную, залез под душ, врубил горячую воду, такую, что обжигала кожу, и стоял минут десять под тугими струями, закрыв глаза. Думал.

Вообще, когда понял, что являюсь обладателем способностей, был слишком мелким. Да и честно говоря, полагал, она у меня одна — телекинез. Все.

Потом проявились еще две. Осмыслять, что, откуда взялось, ума не хватало. Имелся страх. Постоянный страх быть пойманным. Липкий, скользкий, противный страх. Когда ты ребенок, осознавать близость смерти очень страшно. Она кажется реальным существом, которое вот-вот схватит меня за горло. Честно говоря, если бы не Настя, не знаю, как бы я справился со всем. Она просто относилась к способностям, будто это… Не знаю… Заикание, например. Или родимое пятно. То есть, лучше бы не было, но в принципе, куда деваться, если оно уже есть.

Я не хотел быть псиоником. Точно говорю, не хотел. Не больной же на голову.

У меня всегда имелось ощущение, будто я, пацан из рабочего района, напялил на себя одежду другого человека. Будто украл у взрослого, богатого дядьки его шикарный костюм, и теперь пытаюсь в нем ходить. Но он мне велик. Рукава мотылятся, брючины путаются под ногами. Того и гляди, упаду носом вперед. Вот так я воспринимал свои способности. Никогда не было осознания, ого! Псионик! Зато имелась мысль — да ну нафиг! Потом открылась четвёртая способность. И я впервые задумался, какого черта?

Мать моя — из очень простой семьи. Работяги в десяти поколениях. Отец ее трудился на заводе. Дед тоже. Откуда взяться псионику? Методичка особистов, которая имелась в доступе и являлась, в том числе, руководством к действию в случае, если вы обнаружили, что ваш близкий, сосед или просто знакомый, ведёт себя странно, однозначно утверждала, псионики — это наследственное. По-другому не бывает. Значит, несколько поколений назад подобные прецеденты уже случались в семье. Но я точно знаю, с материной стороны ничего подобного нет. Псионик — это не просто физическое уродство, которое можно спрятать или прикрыть. А еще говорят, что псионики в какой-то момент сходят с ума. Это — одна из главных причин, почему их уничтожают. Вроде бы, невозможно предугадать момент, в который у псионика поедет крыша и он станет неуправляем. По мне — очень сомнительная фигня. То есть, чисто теоретически человек превратиться в психа и, чтоб этого избежать, его надо утилизировать в раннем возрасте, пока способности не набрали мощной силы. Ну, блин, не знаю…Так-то сойти с ума имеет шансы кто угодно. А потом, к примеру, взять оружие и пойти мочить людей налево и направо. В общем, нелепое для меня это объяснение.

В любом случае, материна линия исключалась сразу. А вот отец…О нем я не знал практически ничего. Только, что он служил по контракту. Якобы после того, как они поженились с матерью, родитель мой решил, надо постараться, изменить жизнь своей маленькой, свежеобретенной семьи. По этой причине отправился защищать интересы Корпораций. Платят бенефициары, надо признать, щедро.

Это уже не для кого не секрет. Все конфликты, происходят за пределами границ Империи и связаны они со стремлением Корпорций к еще большему обогащению. Потому армию, содержат именно бенефициары. Тем более, лет пятьдесят уже не существует, так называемой, срочной службы. Исключили за ненадобностью. Желающих заработать нормальную сумму за счет военной карьеры — предостаточно.

Тем более, Корпорации не скупятся. Хорошая экипировка, современное оружие… Ну, как современное… Говорят, раньше, до третьей мировой, оно реально было крутым. Сейчас военная промышленность откатилась назад. Никто больше не производит мощных ядерных установок или реально убойной техники. Так, по старинке все… Ружья, автоматы, пулемёты, гранаты. Нас даже учили на одном из уроков разбираться во всей этой хрени. На уровне «потольку-поскольку», конечно. Чтоб в крайнем случае хотя бы знали, с какой стороны надо взять автомат в руки. Но в любом случае, даже из этого арсенала, бенефициары поставляют для нужд армии только самое лучшее. Остальное уходит на экспорт в дружественные страны. Поэтому Корпорация «Черный обелиск», которой владеют Аксаковы, финансово в разы богаче остальных, но на ней словно метка стоит. Типа, их деньги — грязные. Сделанные на оружии. Аксаковы полностью загребли всю оборонку.

Обоссышься… Можно подумать, остальные — радужные феи с крылышками. По мне все бенефициары — грязь.

Погиб отец почти сразу. Мать говорила, она как раз была на восьмом месяце.

У нас в доме даже фотографии его не имелось. Что лично меня всегда удивляло. Ну, как? А память? А поплакать, глядя на любимый образ? Мать ведь не просто так больше ни с кем не связала судьбу. Хотя, я помню, за ней несколько раз пытались ухаживать мужчины. Один даже из ремесленников. Согласись она на его предложение, был бы шанс улучшить свою жизнь. Но нет. Мы так и жили в убогом доме, в убогом районе, вдвоем. Я всегда думал, она не хотела предавать память мужа. Типа того. Хотя, честно говоря, странно как-то. Они и провели то вместе три года. Что за лебединая верность? Непонятно, честное слово.

В любом случае, после того происшествия в школе, когда обнаружилась четвертая способность, я решил, надо как-то с матерью поговорить. Не в лоб, конечно. Мы никогда не были близки. Она заботилась обо мне, да. Но при этом не обнимала, не гладила по голове, не говорила ласковых слов. Никогда. Периодически я вообще замечал, как она смотрит на меня тяжёлым, хмурым взглядом. В основном, когда думала, будто я этого не вижу. Мне иногда казалось, в ее голове крутятся мысли — Господи, кто это? Что это за мальчик ходит по дому?

Потом мать словно встряхивалась, брала себя в руки и снова улыбаясь, продолжала заботиться.

Об отце говорила неохотно. Ссылалась на то, что слишком больно его вспоминать. В любом случае, я рос с мыслью, мой папа — если не герой, то хотя бы где около того. Это придавало немного сил и надежды. Не знаю, на что, если честно. Но для меня образ отца был важен. Именно благодаря этому я с детства пытался преодолеть ссыкливость, которая, чего уж скрывать, имелась в моем характере. Не хотел подводить родителя, который погиб с оружием в руках.

В тот день я пришёл домой на взводе. Меня крыл уже не просто страх. Я был в ужасе. Когда злость, вызвавшая аномальную грозу, прошла, появилось четкое осознание — мне мандец. Четыре! Четыре способности! Псионики, имеющие всего лишь одну из пяти, попадают в руки Особого отдела. Да, такое происходит не часто. Не каждый день. Раз в год, а то и в два появляются в новостях сообщения подобного толка. Все же псионики — это не кролики. Не плодятся кучами. И почкованием тоже не размножаются. Иначе особисты уже взвыли бы. Они только и делали бы, что гонялись за псиониками.

Кого-то сдают близкие, на кого-то доносят соседи. А кто-то ухитряется скрываться несколько лет. Но всегда, без исключений, Особый отдел их находит. А тут — сразу четыре способности.

Вообще без шансов. Да, я стараюсь не пользоваться ими без нужды. Но иногда, и надо это признать, на меня что-то находит. Что-то крайне странное. Ощущение, словно я выпил вина. Пробовали мы с Настей эту бурду́. Нашли заначку ее отца. Сначала было весело. Голова кружилась, настроение отличное. А потом блевали по очереди за углом дома.

Так вот у меня случались моменты, когда кровь буквально бурлила. Словно я пьян. А в башке пульсировала мысль — ну, давай! Ты можешь. Тебе доступно то, чего нет больше ни у кого. Именно в эти моменты я мог исполнить какую-нибудь хрень. Как с уроком экологии, когда решил поглумиться над учительницей. И я совсем не думал, вдруг такая шуточка принесёт мне проблемы. Мозг словно отключает функцию «благоразумие» и врубает «творим лютую дичь». Соответственно, нет никаких гарантий, что однажды, именно на этом, я и спалюсь.

Но самый главный вопрос, который мучал меня — откуда, блин? Откуда у меня, простого пацана, способности псионика. Даже не одна. Четыре! Это кто же должен был родиться херову тучу лет назад среди родственников, чтоб такой подарочек прилетел мне?

— Антон! Антон, блин! Ты живой?!

Голос Лины раздался совсем близко. Она, похоже, стояла прямо возле душевой кабины. Хорошо, перегородки сделаны из матового, толстого стекла, и за ним ни черта не видно. А то было бы совсем «отлично».

Я открыл глаза, выбираясь из воспоминаний, выключил воду, а потом спокойным голосом поинтересовался.

— Ты дура, Романовская? Ничего, что вламываться так нагло, когда человек моется, неприлично?

За стенкой душевой кабины было тихо. Наверное, обиделась. Однако через мгновение девчонка все же высказалась.

— Я кричала, между прочим. Звала тебя. И под дверью тоже. Но ты не отзывался. Подумала, вдруг тебе стало плохо. Ну… После вчерашнего…

— Не дождётесь… — Мрачно пробормотал я себе под нос. А потом крикнул Ангелине. — Выйди в спальню. Извращенка. Халат накину.

Девчонка, что-то пискнув, выскочила из ванной комнаты.

— Ну, здравствуй новый сраный день… — Я провёл ладонями по лицу, стирая капли, а потом открыл дверцу кабинки и выбрался из нее.

Сложности пубертата и сердечные дела…

— Кажется, ты немного раздражен… — Лина посмотрела на меня со странным выражением в глазах.

Пожалуй, я бы назвал это хоть и небольшим, но все-таки страхом. Однако, не назову. Романовская вряд ли способна бояться. Возможно, так у девчонки проявляются последствия вчерашнего закидона ее же, на секундочку, отца. Если бы мой отец исполнил что-то подобное, я бы просто охренел…Хотя, откуда мне знать, на какие причуды способен мой отец? Даже не представляю, кто это…

— Тебе не кажется. — Я ограничился короткой фразой.

Мы ожидали на светофоре, когда загорится нужный свет. Движение в столице, конечно, рядом не стояло с моим городом. У нас этих светофоров вообще нет. Они просто не нужны. Здесь же, машины ползли плотным потоком. Интересно, куда едут все эти люди…

— Почему? — Спросила Романовская.

Я покосился на Ангелину. Неугомонная девчонка. Настырная. Очевидно же, хотел бы, сразу объяснил причину своего состояния.

— Ой, ну, и молчи! — Психанула Лина и, наконец, отстала. Но не надолго. — Слушай…Хотела спросить…Что ты увидел? Ну…там, у отца…Он после твоего ухода переоделся, поужинал и отправился в лабораторию. Не выходил до поздней ночи. Писал что-то. Это, в принципе, понятно. Хотел по свежим следам разложить на составляющие все твои действия. Вот только…мне показалось, ты его…

Романовская замолчала. Она, видимо, не могла произнести вслух слово «напугал». Потому что такие глаголы к Ликвидатору неприменимы. Великий и ужасный Ликвидатор физически неспособен бояться.

— Ничего. — Я пожал плечами, внешне демонстрируя абсолютное равнодушие. Мол, ни черта не было и говорить об этом не сто́ит.

На самом деле, причина моего молчания имеет конкретное обоснование. Я совершенно не доверяю девчонке. Нет никаких гарантий, что ее расспросы не являются очередным заданием от полковника. Просто он лично не хочет акцентировать внимание на моих видениях. Или не видениях…Сам не знаю, что это такое было.

— Ну, как ничего? Отец, когда открыл глаза, начал так активно тебя отпихивать…Знаешь, вот в тот момент ему правда было… — Лина снова помолчала, а потом все же произнесла запретное слово. — Ему было страшно. Не от тебя или не от того, что творилось. Он будто боялся, что ты узнаешь какую-то важную информацию из его головы. Понимаешь?

— Нет. — Я отвернулся к окну. — Не понимаю, потому как ни черта не видел. Темно было и все. Будто в вакууме. К тому же, мое сознание плотный туман окутывал. Поэтому, успокойся уже. Говорить не о чем.

— Мммм…Ну, ладно… — Лина замолчала. Тем более мы уже подъехали к школьной парковке и подобные темы точно стали неуместны.

Кстати, полковник так ведь и не пришел. Хотя, говорил, что обязательно поговорим. Не могу сказать, будто меня расстраивает данный факт. Я бы вообще предпочёл Романовского больше никогда не видеть. Жаль, что это невозможно. Но с точки зрения собственной безопасности имелось опасение. То, что Романовский сам словно постарался этого разговора избежать, не очень хороший признак.

Кроме того, мне не давал покоя один момент. Та сцена в гостинице. Ликвидатор думал о псиониках. Причем, думал, как о настоящем зле. Что-то, типа… Жертвы эксперимента, виновные в исходе третьей мировой. А еще, мол, никто не знает, но вот он, в отличие от остальных, обладает информацией.

Какой, блин, информацией? Что это за глобальные тайны? По-хорошему, мне бы не мешало поковыряться не только в башке Романовского, тем более этого сделать больше никто не даст, но и в его биографии. Он так давно занимает должность начальника Особого отдела, что возникает ощущение, полковник был всегда. Однако, он ведь как-то ее занял.

— Привет, Антон!

Я не успел открыть дверь тачки, а рядом уже оказалась Варя. Она подпрыгивала на месте и явно изнывала от нетерпения, желая о чем-то рассказать.

— Привет, Антон? — Романовская обошла машину и приблизилась к подруге с насмешливой улыбкой на лице. — А как же — привет Лина? Привет, моя самая близкая подружка?

— Ой, ну, хватит тебе! — Лопухина снова переступила с ноги на ногу. — Мы с тобой без слов понимаем друг друга.

Сегодня, кстати, она выглядела особенно хорошенькой. Форма на ней была все та же, школьная, но под блейзер Варя нацепила кофточку из такого прозрачного материала, что я вполне мог оценить, как выглядит ее бюстгальтер. Юбка вдруг оказалась гораздо короче, чем раньше. Волосы явно укладывали профессионально. На губах — блеск. Крайне интересный, конечно, подход…Это она так мое внимание хочет привлечь? Ну…блин…Меня скорее напрягает столь откровенная демонстрация интереса, чем вызывает симпатию.

Начнём с того, что я вообще не особо избалован девчонками. Общался только с Настей. И все. В школе никто чувств в мою сторону не проявлял. Пожалуй, перед побегом только Залесская начала вести себя как-то непонятно. Она будто рассмотрела во мне объект достойный внимания, но ее саму данный факт настораживал. Ничего себе. Увлеклась нищебродом. Вот так номер.

А тут — Наследница бенефициара Лопухина. Это вообще ни черта не придает значимости моему эго. Наоборот. Вызывает недоумение. Я, кстати, из-за всех вчерашних событий, даже не расспросил Лину о подружке. Как вышло, что они вообще дружат? Почему Лопухиной нет в списке Наследников, которые в первую очередь необходимы Ликвидатору?

Хотя, насчёт этой семейки кое-что знаю. Далеко не последняя Корпорация. Лопухины владеют огромной сетью медицинских клиник. Там лечат все. Начиная от детской ветрянки, которая просто неубиваема. Столетия проходят, но эта болячка продолжает существовать. И заканчивая пластической хирургией.

При клиниках, само собой, имеются стационары, отдельные кабинеты, типа психологов, дантистов. Короче, полный набор. Государственные больницы зачастую в некоторых случаях перенаправляют пациентов в «Гигиею». По мне, абсолютно дебильное название. Настя говорила, так звали какую-то богиню.

Естественно, тратить государственное финансирование не столь интересно, как качать денежки себе в карман. Думаю, просто существует определенная договорённость, вот и все. Страховка, если она вообще у больного имеется, редко перекрывает счет за лечение в клинике. В любом случае бедолаге приходится платить из собственного кармана. Либо заключать договор рассрочки и попадать в кабалу на всю оставшуюся жизнь. Единственный способ быстро закрыть долг — подписать договор о передаче органов после смерти. Однако, в этом случае человек обязан заботится о той части своего организма, которую указал в договоре. Ну, или значительно ускорить момент расплаты. По-простому говоря, сдохнуть.

И вот интересно мне…Почему из всех Наследников Ангелина сдружилась именно с Лопухиной? Я уже точно могу сделать вывод, девчонка ни черта не делает без ведома отца. Соответственно, именно он дал «добро» на их дружбу. На кой ляд?

— Короче… — Варя в который раз подпрыгнула на месте и несколько раз хлопнула в ладоши от восторга. — Вы не спрашиваете про новости, а они есть. Очень! Очень интересные, между прочим, новости!

— Ой, ну, давай уже. А то тебя сейчас разорвет на множество крохотних девочек. — Ангелина двинулась в сторону здания школы, я и Лопухина шли рядом.

— Народ запустил тотализатор! Представляете?! Делают ставки. Бешеные суммы. И поверьте, если я считаю их бешенными, то любой другой просто офигеет. Тем более, учитывая, что все мы тратим бабло родителей.

— Тотализатор? — Я удивлённо посмотрел на Лопухину.

— Конечно. — Ответила вместо подруги Лина. Она в отличие от меня вообще не выглядела ошарашенной. — Вполне ожидаемо, кстати. И на что ставят?

— Ну, как! На Антона или на Макса. Сейчас суммы подскочили до нескольких десятков тысяч на каждое пари! Но в основном все, конечно, ставят на Бутурлина. На то, что Антон не вывезет испытания. Поэтому… — Лопухина будто невзначай, чисто в контексте разговора, схватила меня за руку. Вроде на эмоциях. — Представь только…Если ты выиграешь этот спор, мы озолотимся.

— Ну, я не могу с тебя! Куда тебе еще? Озолотимся…Можно подумать, бедствуешь. — Романовская громко рассмеялась. — Варь, ты ведь в деньгах вообще не нуждаешься. У тебя их, как грязи. Жадная девчонка.

— Не у меня, Лина! Не у меня. У семьи. У отца. А я, блин, вынуждена следить за каждым своим шагом, чтоб мне не перекрыли кислород. Как и мать. Она тоже без его разрешения ни черта не сделает. Иначе папочка заберет у нее все и выкинет на улицу голой. Ты ведь знаешь, она из простой семьи. Мезальянс, чтоб его… — В голосе Лопухиной вдруг отчетливо прозвучала злость.

Я снова покосился на нее, пытаясь понять причину таких эмоций. Тупо деньги? Девчонку бесит, что она вынуждена подчиняться? Но ведь совершеннолетие уже не за горами. Скоро выпорхнет птичка из гнездышка.

— Ты ненавидишь отца? — Спросил вслух, потому что сама Варя, похоже, не делала из этого тайны. Выражение ее лица, интонации говорили о многом.

— Ненавижу? Нет. Это слабо сказано. — Лопухина бросила в мою сторону злой взгляд.

Объектом ее злости был не я, понятное дело. Но получается, даже обычные разговоры об отце выводят Варю из себя. Мне, если честно, стало неуютно от столь неприкрытой ярости. Вот они, наверное, весело живут…

Ну…Теперь немного яснее ситуация, отчего Ликвидатор пока ее не трогает. Лопухину просто не надо брать в оборот. Она, мне кажется, вполне готова прибить родного папашу собственноручно. Без постороннего участия. Высокие отношения, конечно… Настоящая семья…

— Эй, новенький! — Бутурлин окликнул, когда мы уже подошли к ступеням школы.

Он стоял чуть в стороне, где собралась огромная куча учеников, что-то активно обсуждающих. Мне кажется, там был не только наш класс, но и другие. Некоторые весьма рьяно ковырялись в телефонах. Некоторые громко спорили. Есть подозрение, вряд ли они столь активно домашнее задание обсуждают.

Макса я сначала не заметил, если честно. Слишком много людей. Да и Варя со своей семейной драмой отвлекла внимание.

Зато, как только он позвал меня, эта толпа школьников моментально замолкла, уставившись в мою сторону заинтересованными взглядами. Реально. Их будто «выключили» всех разом.

— Черт…Вот ты сейчас вообще не вовремя… — Буркнул я, но остановился, ожидая, когда Наследник подойдёт ближе.

Говорить с ним желания не было. Однако придётся. Чтоб никто не подумал, будто я боюсь встречи со своим соперником за лидерство.

Главное, чтоб Бутурлин не начал меня сейчас цеплять. После того, что произошло вчера, я чувствую внутри далекие отголоски приближающегося состояния «опьянения». Того самого, когда творю хрен пойми что. И любой всплеск эмоций это состояние может из далекого превратить в очень близкое.

— Ну, что? Не передумал? — Бутурлин замер напротив меня. Руки держал в карманах. Здороваться явно не планировал. Да и хрен с ним. Вот уж это точно переживу.

— С чего бы мне передумать? — Я тоже усмехнулся в ответ.

— Ну, смотри… А то вон наши дамы и господа имеют конкретные планы подзаработать… — Бутурлин обернулся в сторону школьников, которые замерли в ожидании очередного представления. Не всем же подфартило своими глазами увидеть, как бьют морду Наследнику. Вдруг сейчас повезёт.

Кстати, выглядел Макс гораздо приличнее, чем мог бы. Даже синяков под глазами незаметно. Хотя они должны быть. Да и нос лишь имел легкую припухлость. Наверное, парня очень хорошо подлечили.

— Ну, а ты? — Бутурлин перевел взгляд на Лину. — Ты будешь участвовать?

— В чем? В твоем позоре? Конечно! С удовольствием понаблюдаю, как обосрется Максим Бутурлин. Ставочку сделаю непременно. Антон, догонишь. Мне тяжело дышать стало. Дерьмицом тянет…Наверное, процесс уже пошел…

Романовская демонстративно улыбнулась Наследнику прямо в лицо. Хотя, такая улыбка у нее вышла… Лучше бы плюнула, честное слово.

А вот я с обалдевшим видом уставился в спину девчонке, которая сразу после своего высказывания направилась к ступеням.

— Да ладно! Быть того не может! — Хотелось крикнуть вслед Ангелине. Однако, естественно, я промолчал. Сказать честно, был в шоке. Думал, эти чертовы богатеи уже ничем не удивят. Но нет… В дебилизме своего поведения они сильно преуспели.

Романовской нравится Бутурлин! Сильно нравится. Можно сказать, она испытывает чувство, близкое к влюбленности.

Я только сейчас понял, о чем говорил полковник. Будто мои способности усиливают эмпатию, даже если ими не пользуюсь. Вот именно в данную секунду понял. Потому что от Романовской к Наследнику, когда они стояли рядом, потянулись невидимые для окружающих нити. Серьёзно. Я буквально увидел их воочию. Естественно, ничего подобного в реальности не существовало. Просто, наверное, мое сознание столь неординарным образом обозначило интерес Ангелины к Бутурлину. И он, этот интерес, точно имел место быть. Нити словно пульсировали в такт биению сердца девчонки. И цвет у них — темно-бордовый.

Но самое удивительное, ровно то же самое происходило в отношении Бутурлина! Он тоже увлечен дочерью Ликвидатора. Точно такие же нити тянулись от него к Ангелине. А когда она ушла, одарив Макса ядовитой улыбкой, эта невидимая другим связь взорвалась и рассыпалась черным пеплом. Парень, похоже, сильно расстроился. Ему хотелось удержать девчонку рядом еще немного.

Что за бред? Зачем они тогда столь явно ненавидят друг друга, если это не так. Изображают врагов. А Лина… Она ведь знает планы отца. Знает, что он собирается превратить Макса в послушную марионетку. Но при этом слова против не говорит.

— Охренеть… — Я сам не заметил, как высказался вслух.

Просто на самом деле офигел от ситуации. От того, что совершенно внезапно увидел эти чертовы нити, тоже офигел. Прежде не бывало ничего подобного. Расту, наверное. Псионик во мне растет. Как же хорошо, что все эти годы я пользовался способностями по минимуму. Сто процентов погорел бы. Моя сила набирает обороты с каждым разом, когда к ней прибегаю. Дальше что? Телепатия превратиться в визуализацию чужих мыслей? Настя обалдеет, когда уз�

* * *

Открытые карты и туз в рукаве

– Ну, вот… Так гораздо лучше… Теперь можно и побеседовать. – Романовский потянулся за чашкой, стоявшей на маленьком столике, взял ее в руку, потом откинулся в большом плетеном кресле и с выражением неимоверного удовольствия на лице сделал глоток.

От чашки одуряюще пахло кофе. Теперь я точно знаю этот запах.

Мы сидели на просторной веранде, которая находилась со стороны заднего двора. Я и Ликвидатор. Вдвоём. Более странной компании, если честно, представить сложно.

После нашей крайне неожиданной встречи прошло почти два часа. За это время я успел принять ванну, переодеться, изучить свою личную спальню. Или свою личную тюрьму. Тут как посмотреть.

А еще я успел в полной мере ощутить, чем отличается жизнь богатеев от той, которая привычна мне. Не увидел, не оценил со стороны, а именно ощутил, испытал на своей шкуре.

Для начала – спальня. Она была, конечно же, шикарной, как и весь дом. Огромная комната, с большой двуспальной кроватью, плазмой на стене, акустической системой, компьютером, рабочим столом, просторным шкафом и ванной комнатой, которая находилась тут же.

Собственная ванная комната… Охренеть можно. Причем, размеры ее уступали спальне совсем немного. Там имелась душевая кабина, непосредственно – сортир, куда же без него, джакузи и небольшая сауна. Факт существования последней поразил меня сильнее всего. Отдельная сауна только лишь для одной спальни. Вряд ли все жильцы дома пользуются ею. Получается, она – чисто моя.

– Ни черта себе вы зажрались… – Высказался я вслух.

– Ой, знаешь, что… – Ангелина, которая устроила мне экскурсию сначала по всему дому, а теперь показывала место, где я буду жить, недовольно повела плечом. – Так говоришь, будто лично мы с отцом виноваты, что существует огромная пропасть между различными слоями общества… Ну, да…  У нас есть деньги…

– Нет… – Я с усмешкой покачал головой. – У вас до хрена денег. Вот так будет более точно.

– И что? – Лина с вызовом уставилась мне в глаза. Мы стояли в спальне, где я только что закончил осмотр своего нового жилища. – Отец родился в ремесленном квартале. Чтоб ты понимал. В маленьком провинциальном городке. В Сибири. Но он знал, что хочет от жизни и смог этого добиться. Чем Романовский Сергей Сергеевич отличается от какого-нибудь Васи Пупкина, прозябающего в нищете? У них обоих – две руки, две ноги, голова, два глаза. Просто мой отец всегда четко знал, чего именно хочет от жизни. А все эти нищеброды…

Девчонка, не договорив, осеклась. И даже, как мне кажется, смутилась. Но все не потому, что ей стало стыдно. Видимо, по моему лицу поняла, продолжать дальше столь содержательную мысль не нужно, я точно ее не оценю.

– Мне вообще насрать, что ты говоришь. Искупаться хочу. А то мы, нищеброды, не имеем такой возможности. У нас кроме скромной душевой, метр на метр, и воды, которая поступает по специальному графику, ничего, как бы, нет. А вода эта вызывает большие сомнения, не слезет ли вместе с грязью кожа. Чтоб ты понимала…  Питьевую воду нам привозят в определенные дни, в больших баках. И выдают по количеству членов семьи. Но так происходит только у нищебродов. У богатеев – все нормально. У них скважины, водопровод. Или что там еще. Просто в моем районе, где живут рабочие с завода, сочли нецелесообразным восстанавливать нормальное водоснабжение. Зачем? Средняя жизнь не так уж велика. Но, думаю, тебе тоже насрать на то, что говорит какой-то нищеброд.

Сказал я Ангелине в ответ и демонстративно отправился в ванную, прихватив одно из полотенец, которые лежали на кровати аккуратной стопкой.

Вообще, мне это не особо было нужно, если честно, мог бы просто искупаться, но из принципа я вылил в ванную почти половину пузырьков, стоявших на туалетном столике. Причём, даже не знаю, что именно это было. Не стал заморачиваться и разбираться. Потом залез в горячую воду, которую полностью скрывала густая пена, и полчаса тупо лежал, пялясь в потолок. Периодически спускал и снова набирал ванную. Просто так.

Глупо? По-детски? Наверное. Естественно, никому такой демарш вреда не нанес. Но лично я чувствовал какое-то извращенное удовольствие от этого. Будто с каждой каплей воды, потраченной на себя, я лишал данного удовольствия тысячу богатеев.

Когда кожа стала напоминать сморщенную, красную хрень, даже на коленках, вылез, одел халат, висевший на крючке, и отправился в комнату.

Мои шмотки были грязными. Я таскался в них с момента, как покинул родной район. Но все равно хотел нацепить именно свои вещи. Пусть не думают, будто сраные их ванные и спальни способны изменить мое отношение. Тем более, Романовский отправив меня со своей дочерью из столовой, велел ей заняться образом псионика-игрушки. Так ведь она меня воспринимает. Девчонка психанула, конечно, на мое высказывание и ушла. Не стала выполнять указание Ликвидатора. Но так даже лучше.

Пока не пойму, что именно затеяла эта семейка, не нужно мне от них ни черта.

Однако, когда вышел из ванной комнаты, шмоток своих не нашёл. Видимо, их забрали в стирку. А может, тупо выкинули. Не знаю. Может, они не соответствуют всему, что здесь есть. Портят общую картину шикарной жизни.

В итоге, пришлось открыть шкаф в поисках чего-то более-менее подходящего. Отодвинул створку и обалдел. На вешалках висели вещи моего размера. Все. До единой. Джинсы, брюки, спортивные костюмы, рубашки, пиджаки, футболки, толстовки.

– Класс… – Я замер, уставившись на это шмоточное великолепие. – Получается, меня здесь не только ждали, но и готовились встретить…

Не особо выбирая, хапнул первый попавшийся спортивный костюм и футболку. Обувь тоже имелась и, вот ведь удивительное совпадение, опять моего размера.

– Что же тебе так понадобилось? Ты готов жопу порвать, великий Ликвидатор псиоников…

Натянул одежду и кеды, а потом отправился вниз. Можно, конечно, сидеть в комнате, но смысл? Лучше уж сразу все выяснить. В любом случае меня ведь никто сейчас не тащит в застенки Особого отдела, значит, будет какое-то предложение. Скорее всего, в виде риторически поставленного вопроса. То есть мой ответ предполагается сразу. И он, похоже, – положительный.

Внизу никого не наблюдалось. Ни Ангелины, ни прислуги.

Я прошёл через гостиную к высоким стеклянным дверям, ведущим на веранду. Заметил там ноги. Не просто ноги, естественно, не сами по себе. Кто-то сидел в кресле, которое стояло полубоком.

– Проходи. Присаживайся. – Сказал Романовский, едва я переступил порог.

Он выглянул из-за спинки и кивнул мне на второе такое же кресло, стоявшее рядом.

Я молча выполнил указание. На приглашение это совсем не было похоже. В интонации Романовского отчетливо слышались командирские нотки.

– Поругались с Линой. – Констатировал он очевидный факт. – Зря. Вы много времени будете проводить вместе. По крайней мере, пока мы не выполним первую часть плана.

– А у нас есть план? – Я усмехнулся. Вот и началось. Без вступлений и прелюдий. Сразу к делу.

– У нас – нет. У меня – да. – Полковник потянулся за чашкой, затем отпил из нее немного.

Хотя, в этой ситуации больше подошел бы алкоголь. Мне так кажется. Просто во второй руке у Ликвидатора была сигара. В фильмах и книгах такие серьезные дядьки непременно вместе с сигарой употребляют какой-нибудь виски.

– Зачем я Вам? – Тоже не стал ходить вокруг да около. Чем быстрее станет понятна ситуация, тем лучше.

– Видишь ли, Борис… – Романовский выпустил клубы дыма, наблюдая, как они поднимаются в воздух. – Империя, это, конечно, хорошо. Я лично – самый что ни на есть рьяный монархист. Но сильная Империя – еще лучше. Ты знаешь, правитель у нас сейчас чисто номинальный. Он выполняет роль этакого свадебного генерала. Сидит, щеки дует. Но в реальности все решают Корпорации. Да, они, можно сказать, объединили нашу страну, собрали ее из обломков, но вот только слепили то, что выгодно им. А я, знаешь ли, патриот…

Романовский замолчал, нахмурился, потом повернулся ко мне, хотя да этого демонстративно пялился куда-то в небо, пуская туда же сизые колечки.

– Ты находишь мои слова смешными?

Видимо, я слишком громко хмыкнул после его пафосной фразы.

– Я Ваши слова вообще никакими не нахожу. Вы – руководитель Особого отдела. Вам верить – себя не уважать. Я знаю точно, несмотря на свой возраст, особисты ничего не делают просто так. Это – первое. А второе… Мне кажется, всем вообще плевать на страну, Империю, народ или что там еще. Пару часов назад Вы сказали, будто я не дурак. Что-то изменилось за это время? Я резко поглупел? Иначе, зачем бы Вы мне прививали эту чушь.

– Как же грубо выражаются современные подростки… – Полковник скривился. – Ну, ладно. Хорошо. Обойдёмся без речей о патриотизме и долге. Давай зайдём с другой стороны. Я хочу уничтожить Корпорации, как явление.

Вот тут меня проняло. Теперь мой взгляд уперся в Романовского. Пытался понять, он, может, не в себе? А что? Работа тяжёлая, напряжённая. Вот человек и дошел до ручки. Несёт полнейшую ерунду.

– Вы же знаете, все, что есть в Империи, все, что делает нас сильнее остальных – связано с Корпорациями. И заметьте, я далеко не их фанат, но не признавать это нельзя. На них держится экономика. Они владеют всем производством.

– Слушай… – Ликвидатор снова уставился вдаль, не обращая внимания на то, что я совершенно беспардонно на него пялюсь. – Когда-то очень давно один правитель сказал такую фразу… Незаменимых людей нет. Но это касается не только конкретных личностей. Это касается и Корпораций. Я не идиот. Это на всякий случай, чтоб ты не заблуждался. Совершенно не планирую погружать снова Империю в хаос. Нет. Оно ведь знаешь, как бывает? Можно объявить войну, взять оружие в руки и идти лоб в лоб. Опыт показывает, ничего хорошего в данном методе нет. Он приводит к очень плачевным последствиям. А можно запустить в стан врага шпиона, вручив ему шприц с ядом. И он точечно уберет всех, кто мешает процветанию государства. Еще лучше, если этот шпион – и есть яд. Тогда не последует больших жертв. Никто даже не заметит, что именно произошло. Люди будут просыпаться, вставать, идти на работу, тратить деньги, кушать еду, совершенно не понимаю, насколько важные процессы запущены.

– В роли шпиона выступаю я?

– Ты. – Романовский кивнул. – Ты и шпион, и яд. Когда мне стало известно о существовании псионика с… Кстати, так сколько способностей у тебя, Борис?

– Четыре из пяти. Не открылось только прогнозирование. – Я не стал сочинять или скрывать. То, что Ликвидатор задал мне вопрос, вовсе не говорит о том, будто ответ ему заведомо не известен.

– Отлично… – Полковник даже причмокнул языком, словно смаковал какое-то вкусное блюдо. – Так вот. Когда я узнал о существовании псионика с несколькими способностями, понял, это не случайно. И жирная гнида, связавшийся с наркокартелем, попал нам в руки тоже не случайно. Время пришло.

– Вы меня простите, но я пока не понимаю. Судя по Вашим же словам, сказанным мне в столовой, никто не знает об интересе Ликвидатора к псионику. Собственно говоря, о псионике тоже никто не знает. Обо мне никто не знает. Я, конечно, польщён, что Вы так высоко оценили мои возможности. Но… Не представляю, каким образом смогу взять под контроль все Корпорации. Дело ведь в этом, правильно? Вы хотите, чтоб Корпорации подчинялись Вам.

– Вот! – Романовский ткнул в мою сторону рукой, в которой была зажата сигара, а потом вскочил на ноги и отошел к широким перилам, по всему периметру огораживающим веранду. Оперся о них задом. Теперь он стоял ко мне лицом и мы смотрели друг на друга. – Об этом я и говорю. Ты – умен. Неопытен, да. Но умен. Это такая разновидность ума…  Я бы назвал ее инстинктами. Настоящими, животными инстинктами. Человечество утратило эту важную часть себя. А Псионики…  У вас наоборот, инстинкты развиты неимоверно сильно. Вы, как лисы, которых гонят в норе. Знаете точно, как запутать следы и в какой тоннель нырнуть. Даже тот факт, что на протяжении долгих лет о твоем существовании не знал никто, говорит о многом. Никто ведь не знал?

Полковник задал этот вопрос равнодушным тоном. На лице у него был лишь небольшой интерес. Но что-то мне подсказывало, Ликвидатор вовсе не праздное любопытство проявляет. И даже, подозреваю, я понял, к чему идет разговор.

– Нет, конечно. Никому не известно. – Ответил, глядя ему прямо в глаза.

Хрен тебе, хитрая тварь, а не правда. В этом случае, даже если на куски будут резать, я не признаюсь. Потому что понимаю, он ищет рычаги воздействия на меня. Одного страха за свою жизнь мало. И полковник это знает. Нужен страх за другого человека.

– А эта девочка… – Романовский несколько раз щелкнул пальцами в воздухе. Типа, вспоминает имя. – Ах, да! Настя… Она не знает разве?

– Откуда? Я хорошо скрывал способности.

– Удивительно… – Романовский взглядом буквально разбирал меня на молекулы. – Вы ведь очень дружны. Об этом все говорят.

– Говорят, козла доя́т. – Я нагловато усмехнулся. Надо соответствовать образу неблагополучного подростка. – Настя умная. Она живет в соседнем доме. Помогала мне с уроками, с учёбой. В школу я тоже попал благодаря ей. В некотором роде, можно сказать, пользовался нашей дружбой. Удобная это штука во многих вопросах. А насчёт остального… В моей ситуации доверять кому-то – большой риск. Тот случай с Жиртрестом, в детстве…  Она не поняла, что именно произошло. Поэтому, если Вас беспокоит степень чьей-либо осведомлённости, можете не париться. Все нормально. Я бы хотел, чтоб Вы уже перешли к главному. Цель ясна. Нужен контроль за Корпорациями. И как по-Вашему можно этого достичь?

– Как… Это – самый интересный момент. – Романовский оторвал свой зад от перил и снова уселся в кресло. Видимо, проверку на вшивость я прошёл. – Ангелина учится в лучшей школе империи. Последний класс, выпускной. Учится там не только она. Среди ее одноклассников числятся трое парней и девочка, которые нам очень интересны. Дети бенефициаров. Четыре подростка – четыре Корпорации. Как ты знаешь, внутри каждой из них существует четкая система управления и, соответственно, наследования. Если вдруг что-то произойдёт с бенефициаром, руководство компании попадет в руки сына или дочери. Сторонних людей к власти не допустят. Поэтому за своим потомством владельцы Корпораций следят пристально. Наследник окажется под контролем Правления, конечно, но это – мелочи. Четыре Корпорации из семи… Большинство, которое нам необходимо. Вопрос относительно трех оставшихся будет решаться во время реализации второго этапа моего плана. До этого еще надо дойти. Сейчас нам нужно заняться тем, что имеется на сегодняшний день. Вот, собственно говоря, – твоя задача.

– Если что-то произойдёт с бенефициарами… – Повторил я фразу Романовского. – Так полагаю, слово «если» здесь лишнее. С ними непременно что-то произойдёт…  Ну, хорошо. Сильной скорби не буду испытывать. Однако, вопрос все тот же. Мне надо находиться рядом этими людьми. Рядом с наследниками. На расстоянии, будь я хоть трижды псиоником, воздействовать на объект очень сложно. Это – первый нюанс. Второй – не уверен, что знаю, как нужно работать с подавлением воли правильно. Я вообще не уверен, что знаю, как правильно использовать способности. Меня никто не учил, Вы знаете. Все, что могу, основывается на личном опыте, который не был многочисленным.

– Это не проблема. – Полковник пожал плечами. – Я знаю о псиониках больше, чем кто-либо в Империи. Посвятил много времени изучению врага, чтоб иметь возможность бороться с ним. Так что, второй вопрос мы, считай, решили. А насчёт первого… В школе ждут дальнего родственника семьи Романовских. Талантливый мальчик из провинции. Сын троюродной сестры, которая, кстати, существует на самом деле. И сын тоже существует. Так что… Поздравляю Борис. С завтрашнего дня ты – член элитного клуба столичной молодежи.

Новые лица и новые мысли

– Черт… Какая же срань…  Ужас… – Высказался я, рассматривая свое лицо в зеркало заднего вида.

Лицо было…  Блевотное. Слишком смазливое, слишком ухоженное, слишком высокомерное. Да еще теперь из брюнета, которым провел всю сознательную жизнь, я превратился в голубоглазого блондина, чего сильно не хотелось. Жесть, конечно… Да, уже приходилось таскать на себе образ Костырева. Но в том случае я знал, это ненадолго. Теперь же вопрос времени, сколько придётся выглядеть вот таким богатеньким мудаком, оставался открытым. Сроки непонятны. Романовский четко обозначил, финал первого этапа – крепкая дружба с наследниками Корпораций. Я должен стать максимально близким им человеком. Второй этап – контроль на ними. Третий…  Про третий Ликвидатор сказал, говорит рано. Но я, честно говоря, подозреваю, что именно с третьего этапа начнется полноценное дерьмо.

Как исключить из схемы бенефициаров? Они должны сдохнуть. Это понятно. Вот только сдохнуть владельцы Корпораций должны естественно. Без лишних вопросов и подозрений. А кто это может сделать? Вопрос, на который не нужно отвечать. И так все ясно.

– Черт…  Даже уши какие-то слишком идеальные. – Я покрутил башкой, рассматривая обозначенную часть нового тела.

Для этого пришлось немного сдвинуться в сторону Лины, сидевшей за рулем. Чему она явно была не рада. Я практически прижался к ее плечу своим.

– Аккуратнее. – Девчонка демонстративно скривилась. Она вообще разговаривала со мной «через губу». – Не один тут вообще-то. И не срань, а вполне симпатичный образ.

– А я говорю, срань… – Широко улыбнулся отражению. Оно сделало то же самое. Зубы – слезы и горе любого приличного стоматолога. Слишком ровные, слишком белые. На таких зубах ни черта не заработаешь.

– Ты говоришь, на минуточку, о моем троюродном брате. Забыл? Сейчас ты – это он. А у нас в семье все красивые. Ясно? – Лина фыркнула и толкнула меня рукой. – Сядь уже. Мешаешь вести тачку. Крутишься перед зеркалом, как девчонка, ей-богу…

По сравнению с нашей первой встречей Ангелина, конечно, изменилась. Она больше не трещала без умолку и выглядела гораздо более сообразительной. Видимо, поведение глупой, избалованной идиотки в прошлый раз демонстрировалось специально для меня. На самом деле, дочь Ликвидатора далеко не дура и уж точно не пустышка. Гены, что говорится, пальцем не сотрешь. А при таком папаше глупости там взяться неоткуда. Это я еще вечером понял. После нашего разговора с Романовским, когда к обсуждению присоединилась данная особа. Полковник, кстати, так и не стал рассказывать все подробности своего плана. Сказал, нужно действовать поэтапно. И первый этап – мое появление в супер-мега-охренительно крутой школе. Смешно даже. Все эти элитные гадюшники буквально преследуют меня. Некоторые мечтают попасть в подобные места, а я не мечтаю, но попадаю.

Едва Романовский озвучил задумку насчёт детишек бенефициаров, тут же нарисовалась Лина. Она будто ждала сигнала. Хотя, может, так оно и есть. У меня сложилось впечатление, с отцом ее связывают не только кровные узы. Он был для нее кем-то типа учителя, наставника, командира. Думаю, Ликвидатор просто заранее решил подсуетиться, приготовить себе достойную замену. Потому что про всякие там патриотизмы и любовь к Родине он может заливать сколько угодно, хрен поверю.

Моя версия значительно отличалась от сказанного Романовским. Я думаю, мужик просто задолбался воевать с Корпорациями и решил разобраться с ними радикальным способом. Уничтожить к черту тех, кто мечтает уничтожить его самого. Вот и все. Да, пока что все попытки Корпораций убрать с арены главного особиста заканчивались провалом. Но это – пока. Рано или поздно кто-то из бенефициаров достигнет успеха. А полковнику, ясное дело, такого исхода совсем не хочется. Вот он и решил действовать на опережение.

Кроме того, неплохо, конечно, прибрать к рукам силу, которая заправляет в Империи. Это тоже вполне понятно. Корпорации, по сути, и есть Империя. Если они окажутся под пяткой Ликвидатора, никто больше не сравнится с ним мощью и влиянием. А насчет патриотизма…  Это он пусть вон, добропорядочным гражданам заливает.

После появления Лины теория закончилась и началась практика. Девчонка, кстати, вообще не задавала никаких вопросов. Сходу включилась в процесс. Значит, она заранее все знала. Вплоть до того, что именно будет говорить ее папочка здесь, на веранде. Впрочем, тут сомневаться точно не приходится. Ангелина – правая рука папаши. Даром, что молодая.

– Это он? – Спросил я, рассматривая фото на планшете, который девчонка сунула мне под нос с недовольным видом. – Вот таким предстоит быть в ближайшее время? Черт…  Рожа так и просит разбить ей нос…

– Ой… можно подумать… – Начала было Ангелина, но тут же покосилась на отца и замолчала.

– Да. – Ответил Ликвидатор вместо нее. – Антон Лерманов. В школе я обо всем договорился. Даже документы готовы. Их переслали со старого места учёбы еще неделю назад. Более того, настоящий Антон уже, наверное, давным-давно сел в поезд, который направляется в Новый Питер. Весь его небольшой, провинциальный городок знает, что парень будет теперь учиться в столице. Что его пристроил в теплое местечко богатый родственник. Вполне возможно тебя будут проверять. Хотя…  Не вполне возможно. Точно будут. У каждого бенефициара – своя служба безопасности. Естественно, любой новый друг наследника рассматривается под лупой. А уж родственник Романовского, и подавно. Поэтому, легенда сделана исключительно правдиво. Особенно в деталях. Детали – вот что всегда все губит. Как, например, твоя сумка. Ты менял лица, а сумка оставалась прежней. Глупо? Глупо, конечно.

– Неплохо подготовились. – Я усмехнулся, игнорируя комментарий про сумку. Второй раз об этом говорит. Далась она ему. Ну, да, затупил. Это – факт. Но чего уж теперь тыкать постоянно в глаза. – И куда же денется настоящий Антон? Он ведь не испариться в воздухе?

– Никуда он не денется. – Ответил Романовский, – Доедет до центрального вокзала, его встретит наш водитель. Привезёт сюда. И завтра утром Антон пойдёт в школу вместе со своей сестрой.

– С его сестрой в школу пойду я. Куда денется Антон?

Сам не знаю, почему меня переклинило. Не то, чтоб имелась уверенность, будто Романовский собирается грохнуть родственника, но и обратного не могу утверждать. Есть ощущение, этот человек способен на много. Если не на все.

– Тебе какая разница? – Влезла девчонка, сразу оценившая мой вопрос. Вернее, его суть. – Ты же всех нас ненавидишь. Должен радоваться, если на одного богатея станет меньше.

– Лина!

Полковник повысил голос буквально на чуть-чуть, но его дочь моментально заткнулась. Даже немного втянула голову в плечи. На ее лице появилось чувство вины. Не передо мной, естественно. На хрен я ей нужен. Перед отцом. Типа, она что-то сделала не так.

Я видел по ее напряженной спине и закушенной нижней губе, там точно имеется много не самых приятных фраз, предназначенных мне. Однако, перечить Ликвидатору она не рискнула. А тот явно одним лишь словом дал ей понять, чтоб девчонка поумерила гонор. Дрессировка на высоком уровне…

– Прекратите собачиться. Вы так можете все испортить… – Полковник вдруг замолчал, не договорив, а потом задумчиво посмотрел на меня, на Ангелину. – Хотя… Может, наоборот…  будет даже лучше… Приехал провинциальный родственник. Он бесит тебя слишком сильно…  Ты – столичная штучка, которой этот деревенщина и даром не нужен. Но вынуждена таскать его везде с собой, приглядывать, знакомить с друзьями. Да!

Романовский с довольным лицом откинулся на спинку кресла и потер ладоши. Мы по-прежнему находились на веранде. Полковник сидел на том же месте, я и Лина стояли рядом. Я, как идиот, с планшетом. Впрочем, оба мы, как идиоты, топтались перед Ликвидатором, словно солдаты перед генералом.

– Думаю, эту часть истории немного изменим. Тебя ведь одноклассники недолюбливают. Так? Считают высокомерной выскочкой, которая по праву рождения должна хлебать грязь в ремесленном районе, а никак не вести столь шикарную жизнь. – Ликвидатор задумчиво посмотрел на дочь. – Боятся, но в глубине души ненавидят. И если в вашем классе появится родственник, с которым вы сильно не ладите, к нему точно набьются в друзья все, кто нам нужен. Не он будет инициатором этой дружбы, а они… Отлично. Продолжайте собачиться. Это выглядит естественно и органично. Мы придумаем несколько ситуаций, в которых ты, Лина, поступишь с братом абсолютно отвратительно. Создадим между вами не просто неприязнь. Создадим ненависть. Это и станет тем крючком, на который подцепим нужных нам деток. В любом случае, с родственной любовью у вас будут проблемы, слишком сложно изображать то, чего нет, постоянно, а вот с враждой…  Исключительно натурально выйдет.

Романовский кивнул, подтверждая свой приказ. Лина молча покосилась в мою сторону. Судя по лицу, это для нее не составит особого труда. Имею в виду, постоянно со мной ругаться. Она прямо ищет повод, чтоб прицепиться.

Вообще, конечно, странная особа, честно говоря. Когда мы сидели днем в столовой, она буквально фонтанировала восторгом. Так ей круто было общаться с псиоником. Да и я сам чувствовал от нее симпатию. Хотя, нет…  Симпатия, не то слово. Чувствовал от нее любопытство, интерес, желание поковыряться в моем сознании, в моей башке. Но все это было прикрыто позитивом.

Теперь же она всячески демонстрировала раздражение и негатив. Интересно, чем я ее зацепил? Неужели тем коротким разговорам в спальне? Или, может, тем, что псионик вдруг проявил характер. Что он не хочет быть подопытным кроликом?

Если откровенно, вообще по хрену. Пусть психует, сколько угодно. Даже в некотором роде приятно, что моя скромная персона начала ее так сильно бесить. Но для себя хотелось бы знать, какими способами можно эту малолетную дрянь выводить на эмоции. Полезное знание. И, да… Я однозначно решил, Ангелина Романовская – дрянь. Причины для этого были.

Во-первых, девчонка развела меня, как придурка, с этой аварией, со своим образом богатенькой блондиночки, которая много говорит и мало соображает. Во-вторых, мне не понравились ее слова, сказанные за столом, когда появился Ликвидатор. Не наигралась она с псиоником. Ясно? Не наигралась. Типа, я и не человек вовсе, а какая-то кукла. Робот. Не знаю…  Животное-мутант. Кто угодно, но точно не ровня ей. В третьих, я прекрасно слышал в ее голосе, когда она начала рассуждать о нищебродах, высокомерие. Хотя, чего еще ждать от дочери главного особиста Империи? Тем более, от такой дочери. Которая, видимо, папочкину работу считает чем-то фантастически-героическим. Она предана отцу до самого нутра, до самой кости, до последней капли крови. Она верит и в Романовского, и в его цели.

В любом случае, уже очевидно, мы с Ангелиной не подружимся. И это очень хорошо. Я рад, что эти чертовы Романовские пока соответствуют моему о них мнению. Ликвидатор – хитрый, продуманный махинатор, который хочет загрести в свои руки абсолютную власть. Дочь его – точная копия отца. Только еще отлично выдрессированная.

– Значит, так… – Полковник резко посерьёзнел.

Из его взгляда исчезло насмешливое выражение, которое имелось там с нашей первой встречи. И я имею в виду встречу не здесь, не в столице. Я говорю о Проверке в школе. Уже тогда он вел себя немного странно. Теперь понятно, почему. Угорал, наверное, наблюдая, как я тщательно пытаюсь обмануть их аппарат.

– В доме чтоб не было никаких скандалов, ненавижу ругань. По́шло это. К тому же, на данный момент мы находимся в одной лодке. Раскачивать ее точно не нужно. А на людях – пожалуйста. На людях наоборот, вымещайте свою неприязнь, сколько угодно. Я так понимаю, ее у вас предостаточно. Действовать будем следующим образом. Каждый день вечером встречаемся в кабинете, и вы даете отчет о том, что было, что получилось или не получилось, что запланировано на завтра. Сейчас вы все-таки отправитесь в комнату Антона… Да… Это важно. Ты больше не Борис. Забудь свое прошлое имя.

Ликвидатор сурово посмотрел на меня. Не знаю, чего он ждал в ответ, но я не Ангелина. Я не поддаюсь дрессировке. Да, сейчас у меня нет выбора. Чертов Романовский создал такие условия, в которых по-другому поступить не получится. Загнал меня в угол. Но с другой стороны, если посмотреть на это с точки зрения выгоды, а выгода есть всегда и во всем, в данный момент полковник снимает часть насущных проблем своим появлением. Я получу шикарный дом, где смогу жить в комфорте, доступ к Корпорациям, где можно найти способ осуществить не только план Романовского, но и свой, а главное – обучение. Это, пожалуй, самое важное. Ликвидатор действительно единственный человек в Империи, который знает о псиониках все. И он даст мне информацию. Потому что ему это выгодно. В любом другом случае я бы так и продолжал тыкаться в углы, как слепой котенок. Ну, а дальше… Дальше нужно будет смотреть по ситуации, искать возможность выбраться из этой ловушки. А я совсем не обольщаюсь. Романовский загнал меня в ловушку. И не надо быть долбанным гением, чтоб понять, как только моя персона станет ему неугодной, меня моментально отправят на утилизацию.

Друзья и враги

– Привет, придурки! – Крикнула Ангелина кучке парней и девчонок, которые стояли возле школы. – Мурзаев, хреново выглядишь. Не одевай больше этот свитер. Смотрится, будто кого-то стошнило. Блин…  Или дело не в свитере…

– Действительно… и чего это они ее ненавидят… Само очарование… – Буркнул я себе под нос.

Вообще, реально говорил вслух исключительно от нечего делать. Топал следом за Романовской, как школьник, которого старшая сестра привела на уроки. Однако Лина услышала мою фразу.

– Они на самом деле придурки. – Добавила она тише. При этом своим одноклассникам улыбалась очень активно. Даже несколько раз помахала рукой.

– Это, конечно, я не сомневаюсь. Просто любопытно, ты специально их провоцируешь? – Разговаривал с девчонкой, вернее, с ее спиной, Ангелина шла чуть впереди, и попутно рассматривал место, куда она меня привезла.

На школу оно если и было похоже, то лишь наличием спортивной площадки, часть которой виднелась из-за четырехэтажного кирпичного здания. Однако, даже эта площадка больше подошла бы для проведения каких-то международных соревнований, чем для занятий физкультурой.

Само заведение напоминало музей или небольшой дворец. Колоны, окна с узорами, мраморные ступени. Рядом – аллея, которая упирается в небольшой парк со статуями и скамейками на резных ножках. Наверное, чтоб точно было понятно, кто именно здесь учится. Для полноты картины на парковке рядом со школой стояла куча модных, навороченных тачек. Просто выставка достижений автомобильной промышленности какая-то.

– Ну, да. Специально провоцирую. И что? – Ангелина небрежно пожала плечами. – Я же знаю, какие гадости они обо мне думают на самом деле. Какие сплетни говорят за спиной. И между прочим, не имеет значения, насколько хорошо или плохо я себя веду. Одно время пыталась всем угодить. Прямо хотелось, чтоб со мной дружили. По-настоящему.

Девчонка резко замолчала. Мы остановились возле школьных ступеней, она достала телефон и начала кому-то писать сообщение.

– И что? – Спросил я.

– Что? – Она подняла взгляд.

– Насчет дружбы.

– А-а-а-а-а… не вышло. О! Варька! – Лина заметила кого-то за моей спиной и переключилась на новый объект. Типа, ей плевать на одноклассников, на их отношение и на то, о чем мы говорили. Ну, да… ну, да…

Я обернулся. К нам, отделившись от толпы учеников, которые решили, видимо, потрындеть перед уроками на улице, направлялись трое. Девочка и два парня. В наличие у этой троицы имелся стандартный набор всех качеств богатеев. Смазливые рожи, высокомерные и наглые; уверенные походки; пренебрежение к окружающим, которым фонило за километр. Рождаются они, что ли, такими, не пойму.

Если когда-нибудь встречу кого-то нормального из этой богатенькой шайки-лейки, очень сильно удивлюсь. Но уверен, исключений не бывает. Пока они все, как на подбор, конченые говнюки, максимально далекие от реальной жизни.

– Варя! Я тебе звонила, ты чего не ответила? – Лина шагнула навстречу новоприбывшим, приобняла подругу за плечи. Они легонько прижались друг к другу щеками. Сначала одной, потом другой. Цирк, блин…  Светская элита, чтоб их…

– Да телефон в тачке оставила. Сегодня меня водитель привез. С отцом поругалась, швырнула мобильник на сиденье и забыла его там. – Ответила пока еще незнакомая мне девчонка, небрежно махнув рукой. Она говорила с Ангелиной, но при этом смотрела на меня. В ее глазах читался интерес. – Тот самый Антон?

– Да… – Романовская скривилась, будто ей под нос сунули вонючую кучу дерьма. – Вот… Отец сказал везде таскать его с собой. Пока не освоится в нашей школе, в нашем городе… Ну, типа, приобщить его к нормальной жизни…  Мне же не́чего больше делать, кроме как нянчиться с братишкой.

– А он симпатичный… Очень даже… – Подруга Лины окинула меня оценивающим взглядом с ног до головы и обратно, с головы до ног.

– Вообще-то, если вы обе не в курсе, говорить о человеке в третьем лице, когда он стоит рядом – некрасиво. – Я тоже нагло уставился на эту Варю. Правда, с моей стороны такое поведение было ответкой на ее откровенность.

– Не обращай внимания. У девчонок в голове – розовые единороги и радужные пони. Не надо ждать от них разумного поведения. Я – Николай. – Один из парней протянул руку, которую пришлось пожать. Игнор выглядел бы с моей стороны хамством. Тем более, в отличие от Романовской, мне как раз надо подружиться со всей богатенькой шушерой.

– Владислав. Для друзей – просто Влад. – Второй пацан тоже поздоровался стандартным мужским способом.

– Ой, молчали бы… Единороги… – Варя усмехнулась, продолжая пялиться на меня. – Можно подумать у вас там в голове – тридцать два Эйнштейна на одну мозговую клетку.

– В общем, это – мой троюродный брат, как вы поняли. – Снова вмешалась в разговор Романовская. – Антон или Тони. Ему больше нравится второй вариант. Типа, звучит не столь провинциально, как выглядит его лицо. Он теперь учится в нашем классе. Не могу сказать, что меня это радует, но, как говорится, родственников не выбирают.

Я посмотрел на девчонку. Интересно, она просто хорошо играет хреновое отношение к фальшивому брату или пользуется возможностью, дабы лишний раз показать настоящие эмоции, направленные в мою сторону. Все-таки думаю, больше всего ее злит, что игрушка оказалась самостоятельной личностью, с характером, мыслями и желаниями. Даже несмотря на откровенный шантаж ее папаши. А по сути, поведение Ликвидатора шантаж и есть. Либо я выполняю все его указания и помогаю заполучить абсолютную власть, либо сдохну. Девчонка, наверное, была уверена, в свете подобных обстоятельств я буду полностью ей подчиняться.

– Что у нас? Какие дела? Я вчера была немного занята. – Ангелина мой взгляд проигнорировала.

Будто не заметила недовольства. Ну, ладно. Подождем. Хотя «Тони» бесит меня еще сильнее, чем новое лицо. Тони, блин…  Тони, Бобби, хреноби…  Дебильные собачьи клички.

– Да ничего особо. Кстати, я – Варвара Лопухина. Для тебя, красавчик, могу быть Лопушком. Такое позволяется очень немногим. Цени́. – Подруга Романовской игриво улыбнулась, а потом тоже протянула руку.

Я внутренне напрягся. Лопухины – владельцы одной из Корпораций. Это, выходит, дочь бенефициара. Так, что ли? Почему Романовская не упомянула столь важную деталь? Лопухиной не было в списке тех учеников, на которых мне надо обратить внимание.

А список, естественно, вручили первым делом после того, как замена личности прошла успешно. Впервые, между прочим, использовал психометаболизм в присутствии посторонних. Несколько дискомфортно, надо признать. Особенно, если учесть, что Романовский с огромным интересом наблюдал за тем, как я это делаю. Буквально изучал каждое малейшее движение, не отрывая глаз.

– Любопытно…  Ты представляешь себе нужный образ, как костюм. Да? А потом просто надеваешь его на себя. Ну, что ж…  Оригинально. Думаю, конкретно в данном случае продолжай делать так же. На смену лица у тебя ушло несколько минут. Мощно… – Полковник покачал головой, видимо, недоумевая. Мне даже показалось, в его глазах отдаленно мелькнуло восхищение.

– А правильно нужно делать по-другому? – Я замер напротив зеркала, рассматривая симпатичного блондина в отражении. Мы переместились с веранды в спальню, именно для того, чтоб заняться непосредственно делом.

– «Правильный» способ занимает гораздо больше времени. Он тебе не нужен. Да и потом…  Как правильно, никто не знает. Есть общие принципы, выработанные малочисленным опытом. Псионики открывают в себе способности в возрасте от шести-семи лет и до шестнадцати. Ты ведь знаешь. Раньше некоторые ухитрялись прятаться от Орбого отдела достаточно долго. Самый длительный период…  Ммм…  Около двадцати лет исполнилось парню. Да…  В последние годы такого уже не случалось. Я хорошо делаю свою работу. Так вот…  Мало времени у псиоников, чтоб создать какую-то единую систему управления способностями. К тому же, поверь, у тебя выходит гораздо эффективнее, что лишний раз подтверждает мою правоту. Ты – удивительно талантлив.

После этих слов Романовский протянул мне планшет, чтоб я изучил имена и фото будущих «друзей».

Первым шел Никита Шереметев. Сын владельца «Рубина». Корпорация, которая занимается добычей, обработкой, а так же продажей драгоценных металлов и камней. Вот он, кстати, выглядел не очень свойственно для своего положения. Может, конечно, в жизни у пацана нереальная харизма, черт его знает, но на фото я увидел самого настоящего задрота. Лицо симпатичное, а при этом какое-то простоватое. С конопушками, рассыпанными по щекам, и широкими светлыми бровями. Такими же светлыми, как растрёпанные волосы, падающие ему на глаза. Взгляд у Шереметова был слишком тяжелый для шестнадцатилетнего пацана, хмурый. И еще – огромные уши. Уши у него были просто огромнейшие. Я бы с тоски удавился при таких ушах. Они привлекали внимание больше всего остального.

Второй в списке – Макс Бутурлин. Корпорация «Лотос». Тут все как положено. Морда лощеная, держит себя уверенно. Снимок сделали, когда он садился в тачку. В очень дорогую тачку, конечно же. Пацан в этот момент оглянулся на девчонку, проходящую мимо. В его глазах даже на фото можно было рассмотреть тень собственного гипертрофированного самолюбия.

Третий – Илья Головин. Корпорация «Источник». В их руках сущая мелочь – вода. Всего лишь водичка. Казалось бы, это ведь не драгоценности, не вся косметическая промышленность и производство хозяйственно-бытовых принадлежностей. Но тем не менее, именно «Источник» стоит на втором месте после «Светлого пути». Потому что без золота, крема от морщин и зубной пасты люди могут жить, а без воды – нет.

И последний, четвертый человек – Анна Морозова. Непосредственно – тот самый «Светлый путь». Девка удивила меня сильнее остальных. У нее было абсолютно неприметное лицо, широкий, немного приплюснутый нос, высокие скулы, узкие губы и серые, никакие, глаза. Вообще невыразительная особа. Просто – бесцветная картинка. Волосы, какого-то мышиного цвета, собраны в хвост. Взгляд – холодный, равнодушный. Как у змеи. Никаких эмоций. Вообще.

– Почему ты задержался на ней? – Спросил вдруг Ликвидатор.

Полковник наблюдал, как я рассматриваю наследников. Стоял возле окна, опираясь о подоконник и наклонив голову к плечу. Он будто пытался прислушаться к моим мыслям. Хотя, конечно, это невозможно. Могу сказать точно, без телепатии, Романовский не псионик. Грешным делом, несколько минут в моей голове имелась даже такая мысль. Ровно до того момента, когда он на веранде заговорил о своем плане.

Дело в том, что я, например, имея способности, никогда не задумывался об абсолютной власти. Тогда как Ликвидатору нужно именно это. И дело даже не в моем возрасте. Хотя, даже наоборот. Несмотря на мой возраст. Как раз в этот период в башку какая только чушь не лезет. Настя однажды спросила:

– Борь, а представь, кем бы ты мог быть, если бы начал жить в полную силу. Эх…  Я бы, наверное, не удержалась. Я бы, наверное, как тряхнула всю Империю. Представляешь? Ведь если так задуматься, с тобой достаточно сложно будет сладить, когда ты выпустишь на волю все, что сидит внутри…  Вспомни ту грозу. Случайную грозу…  А если действовать целенаправленно…

Моя подруга покачала головой, уставившись вдаль туманным взглядом. Но тут же взяла себя в руки. Посмотрела на меня строго, а потом добавила:

– Так делать нельзя. Понял? Это я чисто теоретически предположила.

То есть, даже Настя, с ее природной, настоящей, не испорченной нашей сраной жизнью добротой, нет-нет, а представляла возможности псионика, примеряла их на себя. Я же – никогда не думал ни о чем подобном. Это сложно объяснить, но мне реально не интересна вся подобная ерунда. Вообще. Ни Империя, ни власть, ни хрен его знает, что еще.

Единственное, чего бы желал очень сильно – добиться возможности нормально жить таким, как я. Хотя бы просто жить, а не прятаться крысами по углам. Желал бы, чтоб для псиоников создали школу, например. Нашу. Особенную. Где дети могли бы изучать свои способности. Очень хорошо помню то состояние, когда металлическая плита чуть не отрезала голову Жиртресту. Страх. Реально страх. Осознание – я псионик. Меня неизбежно убьют.

Но рядом была Настя. Она помогла протянуть все годы и не чокнуться. Помогла справиться с демонами, сидящими внутри. А остальные? Они проходят через это в одиночку. Потом их ловят и убивают.

Вот что волновало, по-настояшему интересовало меня. Я бы хотел получить знания и дать возможность сделать это другим. На хрен мне Империя? На хрен мне эти долбанные Корпорации? Чем больше власть, тем больше геморрой. Пусть грызут друг друга сколько угодно. Мне вообще нет до них дела.

Правда, бабла, конечно, хотелось. Чисто для нормальной жизни. Но даже с баблом я бы не был таким конченым мудаком, как все эти богатеи.

В общем, сидя рядом с Ликвидатором на веранде, слушая его планы на будущее, в которых был он и только он, точно понял – нет, псионик не мыслит подобным образом. Ну, так я считаю, по крайней мере. А еще, Романовский не видит во мне человека. Для него я – этакое специфическое оружие, которое можно использовать в войне с Корпорациями. Не считает нас равными.

Поэтому даже нет необходимости проверять сознание полковника, ковыряться в его башке. И без того ясно, он – человек, возомнивший себя хрен пойми кем. Тем более, все равно не имеется возможностьюи его «послушать» через телепатию.

Я, памятуя о предупреждении, не рискнул включить способности в доме Романовских. Тем более, когда мы с Линой бродили по особняку до нашей ссоры, если это можно так назвать, она пояснила, территория по всему периметру обеспечена специальной защитой от псиоников. Без подробностей, конечно. Хотя я бы с большим удовольствием послушал детали. Что это за такая чудо-защита. Как оказалось, кто-то из моих «собратьев» уже несколько раз пытался прикончить полковника. Информация эта была секретной, особо нигде не афишировалось, но я уверен, врать в таких вещах девчонке смысла нет.

– Так почему она? Анна Морозова… – Повторил свой вопрос Ликвидатор.

– Не знаю… – Я снова уставился на фото наследницы самой богатой, самой могущественной Корпорации. – Наверное, потому что она опасна. Ей всего лишь шестнадцать, но она опасна.

– Неужели… – Романовский даже немного подался вперед, напоминая охотничьего пса, который взял след. – Чем же? Обычная девчонка. Далеко не самая умная, кстати.

– Способна переступить через всё и всех. Она может убить, не задумываясь. Не в приступе злости или агрессии. Просто ради определенной цели. Очень спокойно убьет, если что…  Равнодушие внутри. Ей реально глубоко насрать… – Я говорил, не отрывая взгляд от серого, невыразительного лица наследницы. Причём, сам не знаю, откуда взялись эти мысли.

– Отлично! – Полковник откинул голову назад и громко рассмеялся. Потом два раза хлопнул в ладоши, будто аплодируя. – Просто великолепно. Видишь ли в чем дело, Борис…  Ох, прости…  Антон. Теперь мы используем лишь это имя. Так вот. Антон…  Я подозревал, что псионик, имеющий доступ к нескольким способностям, обретает еще кое-что. Ведь каждая из них – это мощная сила. Она оставляет след. А у тебя четыре таких силы. Четыре следа. Они активируют в твоем организме защитные механизмы даже без использования телепатии или телекинеза. Ты начинаешь чувствовать людей, читать их. Даже на расстоянии, даже по обычному фото. Да, все сказанное тобой о Морозовой исключительно верно. Хотя для всех, повторюсь, для всех без исключения эта малолетняя змея – добренькая благодетельница. Меценатка…  Помогает детским домам. Работает вместе с волонтёрами. И то, что ты не знаешь о ней столь известных фактов подтверждает, оценка, сказанная тобой сейчас, была настоящей.

– Ну, я просто никогда не интересовался ими. Наследниками, бенефициарами, Корпорациями. Только недавно стал думать, как устроится на работу в столице и пришел в голову «Светлый путь». – Я пожал плечами.

– Да, это сразу понял. Ты сбежал в город, чтоб иметь возможность изменить свою жизнь. Хотел себе другое лицо. Хотел стать городским зажиточным парнем. – Романовский усмехнулся, довольный то ли мной, что я такой охранительный молодец, то ли собой. Второе, мне кажется, более вероятно.

– Да, именно так. – Ответил я Ликвидатору, а про себя подумал, пошел ты, придурок.

Просто Романовский искренне, похоже, верит, что раскусил меня. Он ведь столько лет ловит псиоников. Нет, полковник – старый, хитрый лис. Это – факт. Забывать о его опыте ни в коем случае не надо. Губит его лишь одно. Ликвидатор считает себя слишком умным. Это он зря. Такие вещи сильно расслабляют.

Но говорить ему о своих истинных целях, которые сподвигли меня уехать из родного города, конечно не стал. Пусть думает, что это была лишь погоня за красивой жизнью. Поэтому я просто молча, по второму кругу начал изучать объекты, с которыми предстоит работать.

В общем-то, наличие в списке именно этих имен объяснимо. В дворянском реестре Империи данные фамилии занимают первые четыре строчки. То есть, Ликвидатор решил бить по самым сильным Корпорациям. Логично.

Однако про Варвару Лопухину вчера не было сказано ни слова. А Лопухины, если мне не изменяет память, что маловероятно, владеют Корпорацией «Рестория». Это, ни много, ни мало, пищевая промышленность. Интересно, почему Романовский не включил Варвару в число объектов, которые нам интересны?

– Лопушок?! Фу! Меня сейчас стошнит… – Ангелина демонстративно высунула язык, будто собирается реально выполнить угрозу. – Варя, давай не при мне. Ладно? Так… Отец велел завтра устроить вечеринку в честь приезда Тони…

– Антона. – Перебил я Романовскую.

– В честь приезда Тони. – Повторила она и с вызовом посмотрела мне в глаза.

– Ой, как интересно… – Варя расплылась в улыбке. – Вы явно не в восторге друг от друга. Прикольно. Антон, ты, наверное, считаешь Лину высокомерной сукой?

– Ну, началось…. – Романовская насмешливо фыркнула. – Вообще-то, Варя, ты моя подруга, хочу напомнить.

– Вообще-то, ты реально высокомерная сука, хочу напомнить. – Варя со смехом шлепнула Лину по руке. – Идем внутрь. Сейчас начнется история. Ненавижу ее. Но надо, блин.

Лопухина потянула Ангелину за руку к высоким деревянным дверям с бронзовыми ручками. Однако, я успел заметить еще один взгляд, брошенный в мою сторону. Судя по всему, юной богачке реально приглянулся Антон. То есть я.

– Идём. – Влад хлопнул меня по плечу. – Привыкай, братишка, тут все девчонки те еще стервы.

Я кивнул, соглашаясь с его словами, и двинулся следом за Романовской, которая уже исчезла за входной дверью. Ну…  Что ж…  Игра, как говорится, началась…

Первая стычка и первый результат

– Итак… Третья мировая война. Поговорим сегодня об ее итогах. О том, к чему привело бездумное желание человечества устроить драку за мировое господство…  Это – очень важно, понимать причинно-следственную связь. История всегда развивается и движется по спирали.

Учитель, солидный мужик, лет сорока, с аккуратными усиками и бородкой, в классическом сером костюме и очках, расхаживал вдоль кафедры, громко рассуждая о теме урока. Говорил он, кстати, достаточно интересно, увлеченно. Ему явно нравится история.

Однако, из всех присутствующих слушал его только я, наверное. И то, вполуха. Просто лично меня занимали немного другие вещи. Я изучал тех, кто сидел в классе. Ликвидатор заверил, в школе защиты от псиоников нет. Все предельно просто. Псионикам даром не нужны отпрыски богатеев. Им бы самим выжить. На Ликвидатора они с той целью и покушались. Наивно полагая, будто смерть полковника изменит что-то.

А учеников ежегодно проверяют на наличие способностей. В этом плане исключений нет ни для кого. Хоть ты нищеброд из рабочего района, хоть охреневший сынок бенефициара. Ну, и кроме того, я так понял, эта удивительная защита – секретная фишка особистов. Они не сильно о ней распространяются. Поэтому свои возможности мог использовать без опасения быть пойманным. Правда, не совсем уж в наглую. Это – уточнение Романовского. Он велел делать все аккуратно.

Если я хоть частично вникал в то, что говорил преподаватель, остальные вообще откровенно зевали, ковырялись в телефонах и планшетах, тихо переговаривались между собой. Сильно никто не хамел, конечно, но и с дисциплиной у них явно не задалось.

Ах, нет… была еще одна особа, внимавшая каждому слову господина Вятича. Так назвал свою фамилию историк, когда поприветствовал всех в начале урока.

Анна Морозова. Она сидела на первом ряду, слушала тему внимательно, периодически что-то строчила в планшете, но явно по делу, а не просто так. Наследница не общалась ни с девчонками, ни с парнями. Вообще. В классе она появилась одна. Ни с кем не здороваясь, прошла к своему месту. Устроилась поудобнее, достала все необходимое, так же не обращая внимания на одноклассников. В общем, всячески давала понять, мол, я не с вами, придурки. Я выше вас.

– Господи… – Громким шепотом высказалась Ангелина после того, как учитель сообщил, что зовут его Николай Вятич. Почему-то без отчества. Романовская закатила глаза вверх, демонстрируя легкое раздражение. – Он идиот, мне кажется. Каждый раз называется. Каждый долбаный раз урок начинается с фразы, напомню вам…  Ну, и дальше по тексту. Думает, за эти три года мы не запомнили, как его зовут?

– Ну, сестричка, тут сто́ит задуматься. Из всех присутствующих в аудитории, только у господина Вятича есть документ, подтверждающий наличие ума. Диплом о высшем образовании. Его мнению можно доверять. А то, что он считает вас одноклеточными амебами, не способными выучить фамилию… Знаешь, не его в том вина…  не его…

Я закончил свою речь, повернулся и с насмешкой посмотрел на Романовскую. Она тоже в этот момент смотрела на меня. И физиономия у Лины была злая. А что ты хотела, стерва? Твой папаша сказал ведь, демонстрируем обоюдную неприязнь. Или девчонка думала, только она будет меня цеплять? Да хрен там.

– Мммм… – Варя выглянула из-за плеча подруги и подмигнула мне. – Я даже готова простить тебе, красавчик, что меня ты тоже внес в число идиотов. Зато нашу девочку поставил на месте знатно. А вы, смотрю, не сильно любите друг друга…

– Лопухина, Романовская и… простите, молодой человек. Вас вижу впервые. Представьтесь, будьте добры. – Учитель сразу отреагировал на нашу беседу. Видимо, мы все же слишком громко говорили между собой.

– Антон Лерманов. – Я встал из-за длинного стола и назвал имя, которое теперь принадлежит мне.

Вообще, школьные классы здесь, в этом заведении, сильно отличались от привычных. Во-первых, их называли иначе – аудитории. Во-вторых, выглядели они, как небольшой амфитеатр. Широкие ступени шли вверх, на каждой такой ступени стояли длиннющие столы с лавочками. В итоге, ученики сидели не по два человека, а полноценными рядами. Поэтому по правую руку от меня устроились Влад и Николай, а по левую – Ангелина с Варей. Дальше – еще человек десять одноклассников.

– Ах, да… Вы – племянник Сергея Сергеевича… Как же… Помню, помню… Давно шел разговор о Вашем переводе. – Учитель кивнул. – Присаживайтесь. Вернёмся к началу диалога. Лопухина, Романовская и Лерманов, будьте любезны, оставьте ваши разговоры до перерыва. А Вам, Варвара Леонидовна, вообще надо вникать в историю более внимательно. Будущим бенефициарам весьма важно знать данный предмет.

– Да мне до черта чего надо и важно. – Тихо буркнула себе под нос Варя. – Жить только когда?

Учитель сделал вид, будто не услышал ее высказывания, и продолжил урок. Вернее, собрался продолжить. Дверь аудитории с грохотом распахнулась, в кабинет вошли трое парней.

– Мммм… Вот и наши звезды… – Тихо прокомментировала Лина. – Им, как видишь, Варечка, нихрена не надо. Они живут по своим правилам. Привыкают быть особенными.

Всех троих я узнал сразу. Шереметев, Бутурлин и Головин. Еще в начале урока, едва мы только пришли в класс, обратил внимание на их отсутствие.

– Молодые люди… – Вятич снова замолчал на пару секунд. Наверное, подбирал приличные выражения. Феноменальная выдержка у мужика, конечно. – Урок начался десять минут назад. Вы опоздали. Будьте добры, покиньте класс.

– Бегу и падаю. – Бросил в сторону преподавателя Макс Бутурлин.

При этом он даже не сбился с шага. Топал уверенно в сторону рядов, чтоб занять свободное место. Наследник «Источника» демонстративно пережёвывал жвачку, надувая пузыри.

Головин и Шереметев вели себя чуть адекватнее, но на слова учителя тоже внимания не обратили.

– Молодые люди! – Вятич, видимо, решил пойти на принцип. – Вы стабильно опаздываете на мои уроки. Я уже предупреждал, что больше такого не потреплю.

– Ой, мляяяя… – Бутурлин замер. Стоял он в данный момент лицом к ученикам. Наследник усмехнулся, окинул взглядом одноклассников, которые с интересом ожидали продолжения, а затем резко крутанулся на месте, развернувшись, и в два шага оказался рядом с учителем. – А если мы не хотим выходить?

Этот мудак задал вопрос, затем надул очередной пузырь и лопнул его почти перед носом Вятича.

Учитель от неожиданности и откровенности такого хамства вздрогнул. Выглядел он, конечно, совсем несчастным. С одной стороны, есть вопрос уважения и субординации, на которые сейчас кладут мужской плловой орган, а с другой – трое этих мудаков являются будущими владельцами Корпораций. С ними связываться – себе дороже. Конечно, никто не осудит Вятича, если он отступит.

– Тем не менее, вы все равно покинете класс.

Я с удивлением уставился на учителя. Он серьезно? Лицо у Вятича побледнело и одновременно пошло красными пятнами. Губы немного дрожали. Я видел, как сильно он нервничает. Но при этом, несмотря на обстоятельства, мужик решил стоять на своем. Ну, что ж… достойно уважения. Впервые вижу такое, если честно. В моей прошлой школе против сраного Костырева никто бы никогда слова не сказал. А тут – наследник бенефициара.

– Да пошел ты… – Бутурлин лопнул еще один пузырь.

Лопнул так «удачно», что жвачка вылетела из его рта и шлёпнулась прямо на учительский костюм. Естественно, все прекрасно поняли, Макс сделал это специально. На задних рядах кто-то тихо хихикнул.

Ну, что ж… Похоже, пора что-то предпринять. Я мысленно усмехнулся, а потом очень осторожно запустил телепатию. Если бы этому можно было бы придать физическое воплощение, то, пожалуй, возникла бы картина, как по классу медленно тянет свои щупальца туман.

Это, кстати, тоже заслуга Насти. То, что я могу включать и выключать способности. Когда начал слышать голоса окружающих, а вернее, их мысли, думал, с ума сойду. Двадцать четыре часа вокруг меня стоял гул. А если учитывать, о чем думают люди, полагая, что их мысли никому не доступны, то вообще полный треш. Я с большей частью района перестал здороваться. А при виде некоторых вообще сразу переходил на противоположную сторону. Именно подруга подсказала мне выход.

– Борь, а ты попробуй представить, будто это – не люди. Представь, будто это – самое настоящее радио. И вот ты берешь и крутишь ручку громкости. До упора, пока не щёлкнет. Мы не знаем ничего о твоих способностях. Это – плохо. Но с другой стороны, факт известный, что псионика привязана к работе мозговых клеток, к нейронным связям. Значит, ты можешь дать подобную команду. Вообрази, будто выключаешь звук и все.

Самое интересное, сработало. Чему я бесконечно был рад. Даже не считая угрозы со стороны особистов, жить, когда вокруг тебя постоянно перемещаются предметы, когда люди кричат свои поганые мыслишки прямо тебе в мозг, когда в любой момент ты можешь расплавить рандомный металлический предмет к чертям собачьим или наоборот, заморозить – очень сомнительное удовольствие.

Но в данную секунду мне нужно было понять, верно ли мое желание вмешаться в события. Не навредит ли оно. Чисто интуитивно, я понимал, лучше всего делать то, что говорит нутро. Оно вряд ли ошибается.

«Какие же мудаки, прости Господи…  Стану во главе Корпорации, «закажу» этих троих. Велю, чтоб им кишки выпустили. И намотали на шею. Или…  Или яйца отрезали. Зачем им яйца? Таким уродам лучше не размножаться…»

Я с удивлением посмотрел на Морозову. С удивлением – не потому что она спокойно размышляла, как грохнет своих «собратьев» при первой возможности. Нет. Дело не в этом. Просто в башке у девки – кровожадные планы, а лицо – будто святая дева сидит. Глазки честные-пречестные. Хотя, я отчетливо увидел картинку, Морозова протягивает руку и ей туда кладут окровавленные куски. Жесть…  Она реально представила, как принесли отрезанные яйца этих троих.

«Черт…  Антон очень хорошенький…  Надо на вечеринку завтра выбрать какой-нибудь соответствующий наряд…  Бутурлин! Сядь уже, мудила…  Отвлекаешь!»

Ну, тут даже не стал оборачиваться в сторону Вари. И так понятно, мысли принадлежат именно ей. Интонация. Тон. Тембр. Ничего не меняется, независимо от того, говорит человек вслух или думает.

«Бутурлин крутой…»

«Блин, учителя жаль, конечно…»

«Когда же закончится этот долбаный урок…  Жрать охота…  Интересно, что сегодня подадут во время обеда…»

«Ну, давай…  Двинь мне в морду…  Ссыкло учительское…  Все вы – ссыкливые трусы…»

Конкретно этот голос был наглый, самоуверенный. Принадлежал он Бутурлину. Собственно говоря, именно его мысли меня интересовали в первую очередь. Пацану скучно. Он просто в конец обнаглевший придурок, которому скучно…

Кстати… единственная, чьи мысли оставались белым шумом – Ангелина. Я не услышал ни черта. Можно, конечно, допустить, что у нее их просто нет, но это вряд ли. Девка слишком сообразительная. Видимо, папочка позаботился. Вручил ей какое-нибудь украшение с защитой.

– Ну, что ж…  В морду, так в морду… – Тихо сказал я себе под нос, а потом резко встал из-за стола.

Выбираться через парней, которые сидели ближе к проходу, – тратить время. А сейчас самое главное – эффект неожиданности. Поэтому, не долго думая, я перемахнул через стол, потом перепрыгнул следующий ряд и оказался прямо возле кафедры, где стояли учитель и Бутурлин. С ходу, не останавливаясь, сгрёб наследника обеими руками за грудки, а затем без лишних слов или вопросов, зарядил ему башкой в переносицу. Так как подобной эскапады он точно не ожидал, даже, мне кажется, не понял, что происходит, то и защититься пацан не успел.

– Сука! – Взвыл Макс, ухватившись за свой благородный профиль. – Ты, млять, кто вообще такой?! Дебил!

Я не стал ждать продолжения столь содержательной речи. Рывком дернул Бутурлина вперед, а потом, что есть, волоком дотащил его до двери, толкнул створку и выкинул наследника в коридор. Благо, несмотря на мой реальный возраст, я в отличие от этих богатеев, всю жизнь провел на улице. Да, в детстве был ссыклом. Это – факт. Но потом что-то во мне поменялось. После того случая с двумя бродяжками, которые хотели обидеть Настю. Пропал страх. Вообще. Исчез, будто и не было никогда.

А после драки с Костыревым, который, на секундочку, занимался всем, чем только можно, я точно понял одну вещь. Дело не в том, насколько ты физически силен или высок ростом. Главное – твоя злость. Если она есть, если ты готов ее выпустить, то срать, насколько крепнее противник. Не достану кулаком, значит, подпрыгну и выгрызу ему кадык.

Осторожно прикрыл дверь. Матерные завывания Бутурлина, доносившиеся из коридора, стали тише. Затем обернулся к учителю.

– Извините. Продолжайте рассказывать. Очень интересно.

Вятич стоял, открыв рот. Смотрел с таким выражением, будто я только что показал ему собственную задницу, из которой, к примеру, растет хвост. Впрочем, не только он. Весь класс вытаращился в мою сторону с охреневшими лицами. Шереметев и Головин, которые еще не успели усесться, так и замерли в проходе.

Я спокойненько направился к ступеням. Проскользнул мимо двух наследников, бестолково хлопающих глазами. Они вообще, походу, не понимали, что им надо делать. С одной стороны, их другу только что разбили хлебало, а с другой, подозреваю, подобных ситуаций прежде у них не бывало.

Влад и Николай, как только я приблизился, моментально вскочили, пропуская меня на место. Оба они смотрели с неким восхищением. Отлично. Впечатление я произвёл.

– Он сейчас побежит жаловаться. – Громким шепотом высказалась Лопухина. Она снова вылезла из-за плеча Ангелины, чтоб лучше меня видеть. – Зачем ты с ним сцепился? Будет очень обидно, если тебя в первый же день выгонят из школы. Это же Бутурлин!

– Не побежит. – Я равнодушно пожал плечами.

Потому что знал наверняка, точно не побежит. Идти к директору жаловаться, это значит, расписаться в своей слабости. Бутурлин такого не допустит. Он будет думать, как отомстить. Именно мне отомстить. Лично. Так же прилюдно.

Я уселся на свое место, подтянул к себе планшет и уставился на учителя внимательным взглядом. Мол, ну, давай, чего заткнулся?

– Эм…  Да…  Господа, сядьте уже, будьте добры. – Вятич махнул рукой дружкам Бутурлина, которые раскорячились в проходе.

Они как-то растерянно потоптались на месте, буквально пару секунд, а потом все-таки прошли к свободным местам.

– Оригинальный подход… – Романовская, не поворачивая головы, еле слышно, почти одними губами, прокомментировала случившееся. Думаю, кроме меня никто и не заметил, не разобрал ее слов. Просто я ждал от Лины реакции, потому прислушивался.

Прекрасно понял, о чем она говорит, но промолчал. Объясню позже, когда мы окажемся подальше от лишних ушей и глаз.

– То есть, вот так теперь парни заводят дружбу… – Романовская, видимо, была слишком зла. Никак не могла заткнуться.

– Поговорим дома. – Отрезал я. – Сиди вон, слушай про третью мировую. Развязали, между прочим, такие же конченые придурки, как все вы.

– Да пошел ты! – Фыркнула Лина, но потом всё-таки замолчала.

Я был доволен. Одним поступком убил даже не двух зайцев, а трех. Выместил раздражение на его причине. Потому что Бутурлин меня реально вывел. В морду ему я дал с огромнейшим удовольствием. Привлёк внимание наследников. Причем конкретно так привлёк. Насчет Головина и Шереметева пока ничего не скажу, но Бутурлин признает только тех, кто сильнее. Слабые для него – пустое место. Даже если мы с Романовской подеремся на его глазах, он хрен соберётся завязывать со мной дружбу. А вот теперь – вполне может быть. И третье…

До конца урока я несколько раз замечал, как Морозова осторожно поворачивает голову и смотрит куда-то в угол. На самом деле, она таким образом пялилась на меня.

Знакомство продолжается

– Ты дебил?! Ты, блин, дебил? Псих?! Ооооо…  Псих! Точно! – Ангелина буквально выплюнула последнее слово, потом вдруг резко замолчала и отстранилась, сделав шаг назад.

Хотя всего секунду назад ее лицо находилось очень близко от моего. Настолько близко, что я видел мельчайшие детали этого лица. Например, маленькую родинку над правой бровью. Она почему-то привлекла мое внимание. Пялился, как заворожённый, на крохотное пятнышко, пока Романовская, брызгая слюной, обзывала меня различными словами.

Девчонка, кстати, от злости вообще не контролировала себя. Даже как-то неожиданно. Я подозревал, она более стойкая в плане эмоций. Но ни фига. Крыло ее знатно.

Романовская сразу после урока истории, не успели мы выйти из аудитории, схватила меня за рукав и потащила куда-то по коридору. Как выяснилось через пару минут – в сортир. В женский, причем. Будто нет более подходящих мест для разговоров. Я успел мельком заметить на двери изображение девочки, когда уже оказался рядом.

– Эй, чокнутая семейка! – Крикнула нам вслед Лопухина. – А геометрия? Куда вы?

– Скоро вернемся. Возможно даже вдвоем. – Ответила ей на ходу Лина, затем тихо добавила. – Если я кое-кого не придушу.

Кстати, взглядами проводили нас все, кто был в коридоре, а не только Варя. Одноклассники выскакивали из аудитории и тут же, не теряя ни секунды, с восторгом рассказывали о случившемся остальным ученикам из параллели или тем, кто на год младше. Пожалуй, даже первоклашки скоро узнают подробности произошедшего.

Видимо, сам факт, что один из Наследников отхватил по роже, произвёл на богатеньких отпрысков сильное впечатление. Они, мне кажется, сами не до конца понимали, как на такое реагировать. У них столь значимых моментов не случалось. Подозреваю, стычки между учениками заканчивались всегда на уровне, свойственном Романовской. Обозвали друг друга, оскорбили, показали зубы и все. Более серьезное – ни в коем случае. Они же здесь – из определенного общества. Все, до единого. Максимум, чем могут померяться, это толщиной папашиных кошельков. Ну, может, у кого еще фамилия круче. Смысл драться? Это – история, свойственная нищебродам.

Я понял столь удивительную истину еще в момент своей драки с Костыревым, кстати. Что богатеи, на самом деле, считают зазорным тупо подойти к противнику и выбить ему парочку зубов. Честно, открыто, без всяких хитрожопых вывертов. Типа, это ниже из достоинства. Тогда ведь получилось то же самое.

Мы с Настей проучились год. Год ежедневных насмешек со стороны Костырева и его компании. К тому же, стараясь угодить Золотому мальчику, остальные наперегонки использовали любую возможность плюнуть нам с Настей в лицо каким-нибудь обидным словечком. Я, если честно, вообще перестал обращать внимания на их дебильные попытки зацепить нас. Только Настя переживала. Вот ее это почему-то задевало сильно. Возможно, из-за того, что она изначально считала всех людей хорошими и свято верила, мы не заслуживаем подобного отношения. Представить не могу, как она при том образе жизни, который имелся, ухитрялась сохранять веру во что-то доброе и светлое. Честно. Отец – алкоголик, нищета, в семье – вечные ссоры, денег нет, нормального быта нет. Но при этом Настя никогда не унывала. Реально. Вообще никогда.

В тот день Костырев был в ударе. Наверное, потому что я в тот день проявлял особое равнодушие к нападкам. Даже наоборот. У меня с самого утра задалось отличное настроение и всякое мудачье мало волновало. Уроки уже закончились. Мы вышли на улицу. Как назло, школьный автобус, на котором ездили домой, задерживался. Поэтому я и девчонка стояли возле ступеней, ожидая, когда появится Ахмед.

– Интересно…  А каково это, жить на помойке… – Костырев с Залесской и их прихвостнями ошивались неподалеку. Никита, как обычно, высказывался громко. Настолько, чтоб мы с Настей обязательно его услышали.

Я даже бровью не повел. С полной отдачей внимал подруге, которая взахлеб рассказывала о какой-то охранительно сложной теореме. Ни черта, правда, не соображал, но усиленно кивал в нужные моменты и даже периодически «охал». Много старания не требуется, чтоб изобразить интерес, а Насте приятно.

– Крысы, наверное, не понимают, что они крысы. Вот и не замечают того дерьма, которое их окружает. – Усирался Костырев.

Он, похоже, в отличие от меня, пребывал в дурном расположении духа. Не знаю, что там у него произошло. Да и плевать. Может, папочка урезал финансы. Может, не купил какую-нибудь дорогую игрушку. В общем, по хрену. Дело не в этом. Просто Золотой мальчик очевидно поставил себе цель – вывести меня на эмоции. А я, вот ведь засада, никак не выводился.

– Эй, Левина! Смотри. Хочешь подарок на память? – Позвал Никита Настю.

Девчонка вздрогнула, посмотрела на меня испуганно, а потом оглянулась на компанию нашей школьной звезды. Она просто весь год разрывалась между тем, что я органически не выносил этого урода, а ей он по-прежнему фанатично нравился.

Никита протягивал в сторону Насти кулон на цепочке. Подозреваю, не сильно дорогой. Даже не могу представить, где он вообще его взял. Единственное, после своих слов про подарок, он щелкнул крышечкой маленького сердечка. Крышечка открылась и там обнаружилась небольшая цифровая фотография Золотого мальчика. Наверное, какая-нибудь влюблённая идиотка заказала. Другого объяснения не нахожу. Хотя, этот придурок мог сам для себя сделать, чтоб потешить самолюбие и заодно раздавать глупым девочкам, которые смотрят на него, открыв рот.

Настя снова уставилась на меня. Она будто молча спрашивала совета.

– Ты знаешь, что я о нем думаю. Он – конченый урод. Ногтя твоего не стоит. Не унижайся. – Я пожал плечами.

Хотя, на самом деле, хотелось взять Настю за шиворот, тряхнуть со всей силы, а потом крикнуть в ухо – очнись! Ты вообще не видишь его настоящего лица?

– Ну, он вроде бы искренне…  Может, кому-то не подошло… – Настя заглядывала мне в глаза, словно ждала чего-то.

Хрен пойму, правда, чего. Девчонки иногда напоминают абсолютно неизвестных существ. В голове у них – вселенная, которая состоит из черных дыр.

– Смотри сама. – Я опять, как дурак, пожал плечами. Заладил одно и то же. Но мне не хотелось расстраивать Настю. Вот просто не хотелось и все. Не в этот день.

– Я только возьму на память… – Девчонка повернулась к Костыреву, а потом решительно направилась в его сторону.

Однако, когда она подошла совсем близко и протянула руку, собираясь забрать кулон, Никита спрятал его за спину.

– А ты мне что взамен? – Он с улыбкой посмотрел на нее.

Эта улыбка…  Было в ней что-то противное. Намек какой-то, типа того. Я сразу напрягся, чувствуя подвох.

– Не знаю…  Мне нечего дать. – Настя растерялась.

Ясное дело, нам было в тот момент по тринадцать. Нет, все темы интима и отношения полов, интересующие ровесников, и меня, и Настю, конечно, тоже интересовали. Иногда даже со смехом говорили об этом. Но особо заморачиваться о чем-то подобном просто не было возможности.

– А если хорошо подумать… – Костырев шагнул к Насте и положил руку ей на талию.

В этот момент, не выдержав, тихо прыснула в кулак Залесская. Ее смех меня отрезвил. Потому что я, как идиот, замер на месте, уставившись на ладонь Костырева, которая начала скользить ниже. Ещё чуть-чуть, и она, эта долбанная ладонь, опустится прямо девчонке на задницу. Да, моя наивная подруга, наконец, поймёт, в какого мудака влюбилась. Но с другой стороны…  Сейчас Костырев выставит ее посмешищем. Причём, в пошлой манере. В том и есть суть его действий. Он не смог зацепить меня. Теперь хочет обидеть Настю. Но черт…  Я вдруг отчетливо представил, как больно будет моему единственному, настоящему, близкому другу. Она же стоит, смотрит на него с восхищением и ни черта не понимает.

Решение пришло резко. Было оно неожиданным. И, сказать честно, я не особо отдавал себе отчет. Просто вдруг сорвался с места, на ходу подобрал с земли камень и уже через секунду медленно двигался вдоль блестящей тачки Золотого мальчика. Камень с противным скрежетом скользил по капоту, по двери, по багажнику, оставляя за собой глубокие царапины.

– Ты охренел?! – Костырев моментально забыл про Настю. Он оттолкнул ее и бросился к машине. Я, выполнив задуманное, стоял рядом. Бросил камень в сторону и нагло ухмылялся Никите в лицо. – Испортил тачку! Ты совсем двинутый?! Знаешь, сколько она стоит? Да ты не расплатишься, тварина! Твою девку в бордель придётся отдать. И то хрен хватит!

В общем-то…  Он не ожидал, что я на него кинусь. Реально не ожидал. Был слишком уверен в себе, в своём положении, в папашиной власти. А я кинулся. Впервые моя яростная злость трансформировалась не в проявление способностей псионика, а в банальное желание разорвать этого гада, стереть с его смазливой рожи любой намек на ту улыбку, с которой он смотрел на Настю.

Я даже не помню, как и кто нас растащил. Не помню, как Костырева увели в медпункт. У него был сломан нос, свернута челюсть, разбиты губы…  Пришёл в себя, только когда передо мной плевалась слюной директриса. Она обещала, как минимум, уголовную статью, а как максимум – чуть ли не смертную казнь. Короче, сама была в панике. Богатеев не бью по морде. Им не ломают носы. Богатеи к такому не готовы. Вот, что я тогда понял.

Еще, рядом плакала Настя, которая крепко сжимала мою руку. Потом, правда, когда все обошлось, девчонка высказала за то, что я своим дурацким поступком обломал ей такой подарок. Я ничего не стал говорить в ответ. Просто развёл руками, мол, ты же знаешь, как сильно я не люблю этого урода.

Но самое интересное произошло, когда Костырев-старший появился в школе, чтоб забрать сынка. Ему сразу сообщили, дабы не пострадало потом учебное заведение. Он подошёл ко мне. Пару минут молча рассматривал с интересом. Затем хмыкнул, велел директрисе не исключать виновника драки из школы, и исчез в стороне медпункта. Почему этот человек поступил именно так, не знаю. Но именно в тот день я понял, драка – прерогатива нищебродов. И да, я – нищеброд. Если ситуация того требует, буду драться снова. Пошли все на хрен. Поэтому, изначально понимал, Бутурлин офигеет от моего поступка. Соответственно, можно действовать без опасений.

Но Лина, конечно, всего этого не знала. Ее буквально разрывало на части от бешенства. Она затолкнула меня внутрь, захлопнула дверь, а потом подскочила и начала высказывать все накопившиеся обидные слова. В частности, насчет дебила и психа. Ну, как обидные… вообще по фигу, если честно. Она, наверное, думала, это заденет мое самолюбие. Очень наивно. Я за два года учебы в элитной школе нашего городка чего только не слышал. Уж точно похуже, чем вполне невинное «псих».

– О-о-о-о-о… – Лина нахмурилась и постучала кончиком указательного пальца по уголку губ. – Я поняла. Ты не псионик. Ты псих…  Вот оно объяснение…

– Слушай, то что ты здесь, в школьном сортире, используешь данное слово, приносит гораздо больше вреда, чем мои поступки. Думаю, подобные выражения вообще не нужно произносить вслух. Знаешь, как говорят, и у стен есть уши. Уверена, что мы одни?

Романовская вздрогнула, испуганно оглянулась. Все двери кабинок были открыты. Ясное дело, свидетели отсутствуют. Иначе мы бы их заметили.

– Черт…  Конечно, никого нет. Я же не дура…

Ангелина за эту секунду, пока отвлеклась на сторонний вопрос, успела взять себя в руки. Подозреваю, подобное состояние ей мало знакомо. Она плохо контролирует эмоции. Не знает, как это делать. Получается, девчонка редко выходит из себя. Значит, у меня получается доставать ее настолько, что у стервы срывает стоп краны. Неплохо…

– Зачем ты разбил ему нос? – Спросила Ангелина уже более спокойным тоном. Потом резко обернулась к двери и заорала. – Идите на хрен! Занято!

Там какая-то бедолага пыталась войти в сортир. Однако, заметив нашу парочку, а тем более, услышав слова Романовской, школьница очень резво закрыла дверь обратно и рванула подальше от психованной старшеклассницы.

– Ну, вот… Начался конструктивный диалог. – Я отодвинул Ангелину в сторону, подошёл к раковине, открыл воду.

Почти минуту, не торопясь, тщательно мыл руки, рассматривая свое новое лицо в зеркале. Меня больше не парит контроль. Вот, что интересно. Вообще не парит, как было до встречи с Романовской. Я ощущаю лицо ее брата, словно родное. Даже периодически забываю о том, что на мне чужой образ. Сомневаться больше не приходится. Чем чаще я использую какую-то определенную способность в определенном вопросе, у меня это получается все лучше и лучше, с каждым разом.

– Ну! Ответ будет? – Романовская замерла сзади, сложив руки на груди. Стояла за моей спиной, будто воплощение совести.

– Бутурлин… Наглый, эгоистичный, высокомерный мудак, для которого не существует авторитетов. Впрочем, как и все вы…

Я потянулся к бумажным полотенцам, оторвал кусок и вытер мокрые руки. Бумажные полотенца – это роскошь. Крайне необдуманно тратить столь ценный продукт на то, чтоб тупо использовать его для абсолютно репродуктивного действия.

– У него есть лишь одна особенность. Можно сказать, слабость. Ему скучно. Ради того, чтоб добавить в свое жалкое, тупое, паразитирующее существование огоньку, этот пацан способен на все. Экстрим, адреналин, опасность. Уверен, если копнуть, там сто процентов всплывут какие-то запрещенные развлечения. Так вот… Ему не интересно, с кем ты там ругаешься, скандалишь или кого ненавидишь. Ему вообще на это плевать. Но тот, кто осмелился дать самому Максу Бутурлину в рожу – его он точно выделит из окружения. Сначала это будет ненависть. Хотя… нет. Даже не ненависть. Скорее, злость и недоумение. Сейчас он соображает, как бы отомстить охреневшему новенькому. Но он наверняка заинтересовался. В общем, Лина…

Я одним движением выбросил смятое полотенце в мусорное ведро, затем развернулся к девчонке лицом.

– Мне кажется ты не совсем готова к столь серьёзным вещам, как то, что мы задумали. Устраиваешь истерику и мешаешь мне реализовывать план твоего отца. Поговорю с ним сегодня об этом.

Не дожидаясь ее ответа, прошел к двери, толкнул створку и шагнул в коридор. Меня распирало от злого, но очень приятного удовольствия. Не мог стереть с лица улыбку. Так и шел, улыбаясь, словно дурачок.

Причем, топал, сам не знаю, куда. По идее, следующий урок – геометрия, как сказала Лопухина. Но где искать аудиторию, не имею ни малейшего понятия. Ангелина догонять меня не торопилась. Видимо, бьется головой об стену в приступе бешенства. Черт… Охренительное чувство. Наконец, я могу вести себя хоть с кем-то из этой долбанной богатенькой тусовки, как мне хочется. Говорить, что думаю. Называть их, как они того заслуживают. Уроды, блин…

– Антон… Антон!

Меня поймали за руку. Я остановился. Дебильное имя, но надо к нему привыкать. Рядом стояла Варя.

– Куда ты? В другую сторону нужно. Ждала вас. Честно говоря, думала поубиваете там друг друга.

Наследница потянула меня к открытому класса.

– Идем. А где сестра твоя? – Она покрутила головой, выискивая Романовскую среди толпы школьников, снующих по коридору. Заметив меня, кстати, многие тут же начинали переговариваться. Вот она, популярность.

– Сейчас присоединиться. – Я махнул небрежно рукой. – Не заморачивайся. Лина точно не заблудится.

– Это однозначно. У вас, конечно, все сложно, насколько я понимаю. Ох, уж эти родственные связи… – Варя засмеялась.

Хотя, честно говоря, не знаю, что она нашла смешного. По идее, должна бы переживать за подругу, но, судя по всему, переживания точно отсутствуют.