Костяная кукла бесплатное чтение

Холли Блэк
КОСТЯНАЯ КУКЛА

Перевод: Виктория Салосина, Светлана Егошина, Александра

Слободчикова, Александр Маруков

Редактура: Юлия Ерофеева, Виктория Салосина

Переведено для http://vk.com/bookish_addicted

Глава 1

Поппи посадила одну из кукол-русалок недалеко от асфальтовой дороги, которая представляла Черное Море. Куклы были старыми, привезенными из Гудвилля, с большими блестящими головами, разноцветными хвостами и вьющимися волосами.

Закари Барлоу мог представить, как туда-сюда ходят их плавники, пока русалки ждут, когда лодка подплывет ближе, а за их глупыми пластиковыми улыбками скрываются смертоносные намерения. Они разбивали корабли об отмели, заманивали экипаж в море и поедали пиратов заостренными зубами.

Закари порылся в своей сумке с фигурками. Он вытащил пирата с двумя кортиками и аккуратно поставил его в центр бумажного кораблика, которому они придали вес гравием, подобранным с аллеи. Без него Жемчужина Нептуна улетела бы с первым порывом раннего осеннего ветра. Он почти верил, что находится не на захудалой лужайке ветхого дома Поппи, с обвисшим сайдингом, а на борту настоящего корабля, и он находится на дороге к приключениям, а его лицо орошает соленый воздух.

— Мы привяжем себя к мачте, — сказал Зак от имени Клинка Уильяма, капитана Жемчужины Нептуна.

У Зака для каждой фигурки имелся свой голос. Он не знал наверняка, получилось бы еще у кого-нибудь, кроме него, говорить разными голосами, но сам Зак даже ощущал себя по-другому, когда разговаривал ими.

Косы Элис соскользнули вперед, упав перед ее янтарными глазами, пока она передвигала фигурку «Джи Ай Джо» Леди Джей в центр кораблика. Леди Джей была воровкой, которая путешествовала с Клинком Уильямом после того, как неудачно попыталась обчистить его карман. Она была громкой и неистовой и не имела ничего общего с самой Элис, которая роптала из-за чрезмерной опеки своей бабушки, но делала это тихо.

— Как думаешь, охрана герцога будет поджидать нас у Силверфолла? — спросила Элис, как Леди Джей.

— Он может схватить нас, — сказал Зак, улыбаясь ей. — Но никогда не сможет удержать нас. Ничто не сможет. Мы на задании Великой Королевы, и нас не остановить, — он не собирался говорить этого, пока слова не слетели с его уст, но они казались правильными. Они казались истинными мыслями Уильяма.

Вот почему Зак любил играть: в такие моменты ему казалось, что он находится в другом мире, в мире, который реальнее всего остального. Это было чем-то, что он никогда бы не отдал. Он предпочел бы играть так всегда; неважно, сколько ему было бы лет, хоть и понимал, что такое невозможно. Порой ему было очень трудно.

Поппи заправила за уши растрепанные ветром рыжие волосы и очень серьезно посмотрела на Зака и Элис. Она была миниатюрной и яростной с большими веснушками, напоминающими Заку ночные звезды. Она любила быть главной во всех историях, и у нее было чутье на драматический момент. Именно поэтому она лучше всего играла злодеев.

— Вы можете завязать узлом веревки, чтобы обезопасить себя, но ни одна лодка не пройдет в этих водах, если не принесете жертву глубине, — сказала Поппи за одну из русалок. — Вольно или невольно. Если никто из вашей команды не прыгнет в море, море само выберет жертву. Таково русалочье проклятье.

Элис с Заком переглянулись. Правду ли говорили русалки? В действительности, Поппи не имела права устанавливать правила (те, с которыми никто не соглашался), но Зак спорил только тогда, когда они ему не нравились. Проклятие — это может быть весело.

— Мы все пойдем ко дну, но не потеряем ни одного из своей команды, — прокричал он голосом Уильяма. — Мы здесь по заданию Великой Королевы, а ее проклятия мы боимся больше вашего.

— Что ж, тогда, — зловеще сказала Поппи, передвигая одну из русалок к борту корабля, — перепончатые пальцы схватили за лодыжки Леди Джей, и русалки утаскивают ее через борт лодки. Ее больше нет.

— Ты не можешь так сделать! — сказала Элис. — Я была привязана к мачте.

— Ты не указала на это, — сказала ей Поппи. — Уильям предложил, но ты не сказала, привязалась ты или нет.

Элис застонала, словно Поппи была сегодня особенно надоедлива. А такой она и была.

— Хорошо, Леди Джей находилась в центре лодки. Даже если она и не была привязана, русалка не смогла бы ее достать, если бы не влезла на борт.

— Если Леди Джей утащат за борт, то я последую за ней, — сказал Зак, погружая Уильяма в воду из гравия. — Именно это я и имел в виду, когда сказал, что мы никого не бросим.

— А я не падала за борт, — настаивала Элис.

Пока они продолжали препираться, из дома вышли два брата Поппи, громко хлопнув входной дверью. Они огляделись и начали хихикать. Старший из них, Том, показал на Зака и что-то тихо сказал под нос. Младший брат рассмеялся.

Зак почувствовал, как пылает у него лицо. Он не думал, что они знакомы с кем-нибудь из средней школы, но все же. Если хоть кто-то из команды узнает, что в двенадцать лет он все еще играет в куклы, тренировки по баскетболу будут доставлять ему куда меньшее удовольствие. В школе ему тоже будет худо.

— Не обращай внимания, — громко заявила Поппи. — Они же просто придурки.

— Мы только хотели сказать, что звонила бабушка Элис, — сказал Том, с выражением лица «сама невинность». У него с Нейтом были такие же помидорного цвета волосы, но больше ничего общего с сестрой Зак у них не видел. Они вместе со своей старшей сестрой всегда попадали в неприятности — дрались, пропускали школу, курили и всякое такое. Дети Беллов слыли в городе большими хулиганами и, кроме Поппи, они старательно поддерживали эту репутацию. — Пожилая леди Магней говорит, что ты должна быть дома до наступления темноты, а мы хотели убедиться, что ты не забыла или не стала оправдываться. Она кажется суровой, Элис, — эти слова должны были выражать заботу, но по тому, как приторно сладко говорил Том, он вовсе не хотел быть заботливым.

Элис встала и отряхнула юбку. Оранжевое зарево заходящего солнца бронзой покрыло ее кожу, а косы заблестели металлическим оттенком. Она сощурила глаза. Выражение лица становилось то взволнованным, то рассерженным. Мальчишки доставали ее с тех пор, как ей стукнуло десять, она стала округляться и уже выглядела старше, чем была на самом деле. Зак ненавидел то, как Том разговаривал с ней, как высмеивал ее, не говоря при этом ничего плохого, но Зак никогда не знал, как его остановить.

— Отвалите, — сказал им Зак.

Мальчишки Белл рассмеялись. Том передразнил Зака тоненьким голоском:

— Отвалите. Не смейте разговаривать с моей подружкой.

— Ага, отвалите, — проскрипел Нейт. — Или я изобью вас своей куклой.

Опустив голову, Элис направилась в сторону дома Беллов.

«Отлично», — подумал Зак. Как обычно, он сделал только хуже.

— Не уходи, — крикнула Поппи Элис, не обращая внимания на братьев. — Позвони домой и спроси, может, ты сможешь остаться на ночь.

— Лучше не стоит, — сказала Элис. — Я просто заберу свой рюкзак из дома.

— Подожди, — сказал Зак, хватая Леди Джей. Он бросился к входной двери и добрался до нее как раз в тот момент, когда та захлопнулась у него перед носом. — Ты забыла…

В доме Поппи всегда царил беспорядок. Брошенная одежда, полупустые чашки и спортивное снаряжение покрывали большинство пространства. Казалось, родители махнули рукой на все это в тот самый момент, когда отказались от попыток установить правила на счет еды, времени, когда пора идти спать, и драк. Это случилось на восьмой день рождения Поппи, когда ее брат запулил тортом с горящими свечами в старшую сестру. Больше дни рождения не отмечали. Не было больше и семейных ужинов, просто коробки с макаронами и сыром, банки с равиоли и сардинами в кладовой, чтобы дети сами могли себя накормить, пока родители не вернулись с работы и не упали от усталости в кровать.

Зак чувствовал зависть каждый раз, когда думал о такого рода свободе. А Элис любила этот дом даже больше, чем он. Она провела здесь столько ночей, сколько позволила ей бабушка. Родители Поппи, казалось, этого и не замечали, поскольку очень много работали.

Он открыл входную дверь и вошел.

Элис стояла напротив старого, грязного запертого шкафа со стеклянными дверцами, разместившегося в углу гостиной Беллов, глядя на то, к чему мамой Поппи, под страхом смерти и возможного расчленения, было запрещено прикасаться. Именно там находилась кукла, которую они прозвали Великой Королевой всех их королевств. Она сидела рядом с вазой из дутого стекла, которая претендовала на то, чтобы называться винтажной. Королеву мама Поппи купила на распродаже. Она настаивала, что однажды отнесет ее в передвижную антикварную лавку, продаст, и все они переедут на Таити.

Королева была куклой из белого фарфора, сделанной в Китае; у нее были соломенно-золотистые волосы и белая, как бумага, кожа. Глаза у куклы были закрыты, ресницы льняной бахромой лежали на щеках. На ней было надето длинное платье из тонкой ткани, усеянной чем-то черным, возможно, это была плесень. Зак не смог бы припомнить, когда они решили, что это и есть Великая Королева. Они почувствовали, словно она наблюдает за ними, несмотря на то, что глаза у нее закрыты. А сестра Поппи вообще была от куклы в полном ужасе.

Однажды Поппи проснулась посреди ночи и увидела, что сестра, с которой она делила комнату, сидит на своей кровати. «Если она выберется из шкафа, то придет за нами», — сказала сестра с отсутствующим выражением лица, прежде чем рухнуть обратно на подушку. Казалось, даже то, что Поппи несколько раз звала ее, никоим образом ту не беспокоило. Поппи долго ворочалась и не могла уснуть всю оставшуюся ночь. Но утром сестра сказала ей, что не помнит, что о чем-то говорила, и это, вероятно, был просто ночной кошмар. А вот маме, действительно, надо бы от куклы избавиться.

После такого, чтобы не бояться, Зак, Поппи и Элис решили включить куклу в свою игру.

Согласно легенде, которую они сочинили, Королева правила всеми из своей стеклянной башни. В её власти было заклеймить любого, кто ослушался ее приказов. Когда подобное случалось, у них ничего не ладилось, пока они снова не завоюют ее благосклонность. Но они будут осуждены за преступления, которых не совершали. Их друзья и семьи будут болеть и умирать. Корабли будут идти ко дну, а бури — свирепствовать. Единственное, чего не могла сделать Королева, сбежать из башни.

— Ты в порядке? — спросил Зак у Элис. Казалось, она была прикована к шкафу, глядя на его внутренности, словно видела что-то, чего не мог увидеть Зак.

Элис обернулась, глаза у нее сияли:

— Моя бабушка каждую секунду хочет знать, где я. Она хочет постоянно выбирать мне одежду и всегда сетует по поводу моих кос. Меня это уже достало. И я не знаю, разрешит ли она мне в этом году играть, несмотря на то, что у меня хорошая роль. Она плохо видит в темное время суток, поэтому не хочет возить меня. Я так устала от всех ее правил. Чем старше я становлюсь, тем ужаснее становятся правила.

Зак слышал такое и раньше, но обычно Элис произносила эти слова с покорностью.

— А что твоя тетя? Она не сможет забирать тебя после репетиций?

Элис фыркнула:

— Она никогда не простит тете Линде то, что та пыталась получить надо мной опеку. Она это напоминает на каждых праздниках и это сделало ее супер-параноиком.

Миссис Магней выросла на Филиппинах и любила рассказывать всем и каждому о том, насколько там все отличается. По ее утверждению, филиппинские подростки очень много и тяжело работали, никогда не огрызались, не рисовали на руках разными чернилами и не хотели становиться актрисами, чего так желала Элис. И они не были такими высокими, как Элис.

— Сделало ее супер-параноиком? — спросил Зак.

Элис рассмеялась:

— Ладно, хорошо. Экстра-супер-параноиком.

В комнату вошла Поппи, держа в руках остальные фигурки:

— Элис, ты уверена, что не можешь остаться?

Элис покачала головой, забрала Леди Джей из рук Зака и направилась в комнату Поппи:

— Я просто забирала свои вещи.

Поппи незамедлительно повернулась к Заку, чтобы получить объяснения. Она не любила, когда не участвовала в разговоре и просто презирала мысль о том, что у друзей могут быть от нее секреты, даже дурацкие.

— Бабушка, — сказал он, пожав плечами. — Ты же знаешь.

Поппи вздохнула и посмотрела на шкаф. Через какое-то время она заговорила:

— Если ты выполнишь задание, Королева, скорее всего, снимет проклятие с Уильяма. Он сможет отправиться домой и наконец-то разгадать тайну того, откуда он взялся.

— А может, она даст ему еще одно, — он подумал с минуту, потом ухмыльнулся. — Может быть, она хочет, чтобы он научился настолько владеть мечом, чтобы смог разломать этот шкаф.

— Даже не думай об этом, — сказала Поппи, полушутя. — Пойдем.

Они шли по коридору к комнате Поппи, когда оттуда вышла Элис с рюкзаком на плече.

— До завтра, — сказала она, проходя мимо них. Она не выглядела счастливой, но Зак подумал, что она просто расстроена тем, что уходит так рано и что они будут тусоваться без нее. Они с Поппи обычно не играли, если не было Элис. Но в последнее время, казалось, Элис больше беспокоится о том, что он и Поппи проводят много времени вдвоем. Он не понимал ее беспокойства.

Зак вошел в комнату Поппи и плюхнулся на оранжевый ворсистый ковер. Поппи делила комнату со старшей сестрой, поэтому вокруг валялись сугробы ее одежды вперемешку с используемой косметикой, тетрадями, покрытыми наклейками и нацарапанными в них текстами песен. Старые куклы Барби, принадлежащие раньше сестре, стояли на верхней полке и ждали, когда Поппи постарается починить их расплавленные руки и обрезанные волосы. Книжные полки были наполнены фантастикой в бумажных обложках, не сданными вовремя библиотечными книгами. В некоторых были греческие мифы, в некоторых русалки, и немного было про местные привидения. Стены были завешаны плакатами Доктора Кто, котом в котелке и огромной картой Нарнии. Зак подумал о том, чтобы нарисовать карту их королевства: с океанами, островами и всем остальным — и гадал, где бы можно было достать такой большой кусок бумаги.

— Как думаешь, Уильяму нравится Леди Джей? — спросила Поппи, усаживаясь на кровать, скрестив ноги. Сквозь разорванную ткань затертых джинс проглядывала розовая коленка. — Нравится по-настоящему?

Он сел:

— Что?

— Уильям и Леди Джей, — сказала она. — Они ведь какое-то время путешествовали вместе, правильно? Я хочу сказать, она же ему должна хоть немного нравиться.

— Конечно, она ему нравится, — нахмурившись, сказал Зак. Он достал потрепанный вещевой мешок и засунул туда Уильяма.

— Но я имела в виду, он женится на ней? — спросила Поппи.

Зак немного помялся. Он привык к тому, что у него постоянно спрашивают про характер героев и это был достаточно простой вопрос. Но что-то было в голосе Поппи, что заставило его задуматься о том, что за ее словами скрывался второй смысл, а это было уже не так просто.

— Он пират. А пираты не женятся. Но я хочу сказать… если бы он не был пиратом, а она не была бы сумасшедшей клептоманкой-воровкой, тогда, я полагаю, он бы мог.

Поппи вздохнула, словно это был самый худший ответ, который она когда-либо слышала, но проглотила его. Они поговорили на другие темы, например, о том, что Зак не сможет играть завтра, потому что у него тренировка по баскетболу, прилетали или нет когда-нибудь инопланетяне. А если прилетали, были ли они настроены мирно или нет (они оба считали, что нет), и чьи способности будут более полезны при восстании зомби (у Зака с его длинными ногами было преимущество в побеге, а небольшие размеры Поппи давали ей преимущество в умении спрятаться).

По пути домой Зак остановился в гостиной, чтобы еще раз взглянуть на Королеву. Ее бледное лицо было затемнено; ему казалось, несмотря на то, что глаза у нее были закрыты, что закрыты они не плотно. Пока он разглядывал ее, пытаясь понять, выдумал ли он это, ее ресницы дрогнули, словно от дуновения ветерка.

Или как бывает, когда кто-то спит, но вот-вот проснется.

Глава 2

Закари был уже готов отправиться в школу, когда с работы прихромал отец. От него воняло жиром и он приволакивал левую ногу. Ресторан, в котором отец работал, закрывался около трех утра, но, поскольку нужно было проверить запасы, заказы и доставленную еду с остальной командой, то чаще всего приходил он гораздо позже закрытия.

— Натер мозоли, — хмыкнул отец, объясняя причину своей хромоты. Он был здоровым детиной со спутанными короткими кудрявыми волосами такого же цвета сожженного тоста, как и у Зака. И глаза у него были такими же голубыми-голубыми, а еще ему дважды ломали нос. — А потом, как идиот, я опрокинул на себя масло. Но мы быстро убрали, так что все в порядке.

То, что они все убрали, это хорошо. Это означало, что в ресторане ели люди и что отец не потеряет работу.

Мама достала кружку, молча отпила из нее кофе и поставила на стол. Зак схватил рюкзак и направился к двери. Он чувствовал себя скверно, но порой был все еще озадачен тем, что видел отца дома. Тот ушел от них три года назад, а три месяца назад вернулся. Зак все еще не мог привыкнуть, что отец рядом.

— Порви их всех сегодня, — сказал отец, взъерошив Заку волосы, словно тот был маленьким мальчиком.

Отцу нравилось, что Зак играет в баскетбольной команде. Порой казалось, это единственное, что ему нравится в Заке. Отцу не нравилось, что Зак после школы играет с девочками вместо того, чтобы обстреливать кольца со старшими детьми парой кварталов ниже. Ему не нравилось, что Зак все время витает в облаках. А иногда Заку казалось, что отцу не нравится, что сын преуспел в игре в баскетбол, потому что это означало, что он не мог ругать Зака, как делал это по отношению к остальным вещам, как, например, то, что они устраивали во дворе представление.

По большей части, Зака не волновало, что думал отец. Каждый раз, когда тот одаривал Зака разочарованным взглядом или задавал вопрос, ответ на который подразумевал, что сын будет оправдываться, Зак предпочитал не обращать на его знаки внимания. Они с мамой отлично справлялись до того, как отец вернулся, и они отлично справятся, если тот опять уйдет.

Вздохнув, Зак отправился в школу. Обычно он не встречал никого по пути, но сегодня единственном ребенком, которого он увидел, был Кевин Лорд. Кевин рассказал Заку длинную историю о том, что видел оленя, когда катался на грязном велике по лесу. И съел тесто для тостов сырым, прямо из упаковки.

Зак зашел в класс мистера Локвуда сразу после того, как подъехали автобусы. Алекс Риос откинулся на стуле, ударив кулаком сверху по кулаку Зака. Потом они подставили друг другу ладони, хлопнули и протащили их до кончиков пальцев. Это было рукопожатие, которому учили в баскетбольной команде. Каждый раз, когда Зак здоровался так, его охватывало теплое чувство сопричастности.

— Как думаешь, мы выиграем у Эдисона в следующее воскресенье? — спросил Алекс, как бы и не спрашивая. Это была часть ритуала, как и рукопожатие.

— Мы их разгромим, — сказал Зак, — если только ты будешь пасовать мне.

Алекс фыркнул, а мистер Локвуд начал проверять присутствующих, так что им пришлось повернуться к интерактивной доске. Зак постарался перестать улыбаться и начать казаться сосредоточенным.

После обеда Поппи, проходя мимо Зака в коридоре, всунула ему в руку треугольную записку. Ему не нужно было ее разворачивать, чтобы понять, что это. Вопросы. Он не смог бы припомнить, кому пришла на ум эта идея или когда, но вопросы существовали, словно игра в игре. Он, Поппи и Элис должны были отвечать на любой вопрос, касающийся игры, на бумаге. Ответы видел только тот, кто спрашивал. Персонажи не должны были их знать.

Они передавали записку туда-сюда, особенно если кто-то из них продвигался вперед или должен был уехать. Он всегда ощущал прилив волнения и немного боялся, когда получал этот кусочек сложенной бумаги. Эта часть игры была особенно рискованной. Одна вероятность того, что учитель может выхватить записку или ее увидит Алекс, заставляла Зака сгорать от смущения.

Когда мистер Локвуд принялся читать свою лекцию по истории, он бережно развернул бумагу, положив записку на страницы своего учебника.

Если проклятие спадет, отойдет ли Уильям от пиратских дел? Если да, то будет ли он скучать по ним?

Как он думает, кто его отец?

Как он думает, нравится ли он Леди Джей?

Бывают ли у Уильяма ночные кошмары?

Зак принялся писать. Ему нравилось, как раскрывалась история, пока он писал, нравилось, как просто порой к нему приходили ответы, словно они только того и ждали, когда же он о них расскажет.

Иногда Уильяму снится, будто бы он погребён заживо. Ему снится, что он просыпается одетым во все черное. Только он один знает, где находится, потому что ощущает, как что-то давит на грудь так, что тяжело набрать воздуха и крикнуть. Обычно он делал попытки кричать и просыпался от этого. Он обнаруживал себя в своей раскачивающейся койке в холодном поту, а его зеленый попугай всматривался в него единственным черным глазом. И тогда он сказал себе, что когда умрет, будет похоронен в море.

Даже после того, как Зак скомкал в шарик листок с вопросами и положил его в передний карман рюкзака, чувство, что эта история близка ему, не покидало его. Он принялся рисовать на полях своей тетради ружья и сабли, а рядом с домашними заданиями по геометрии начали появляться взрывы и воронки, как во время сражения при Энтитеме.

Прошлым летом с Заком, как и с другими мальчиками, стало происходить что-то загадочное, опутывающее их, будто ириска. Он всегда был высоким, но сейчас по росту почти догнал отца: руки стали больше, и ему стало намного легче ловить баскетбольный мяч, ноги длиннее, и он теперь мог прыгать довольно высоко, касаясь сетки. Год назад он отставал на площадке, но сейчас просто громил всех.

В школе все начали смотреть на него совсем по-другому. Ребята чаще останавливались с ним поболтать, хлопали по спине и громче смеялись над его шутками. Только девочки вели себя странно.

Даже Элис, если он находился рядом, начинала странно себя вести. Когда она была со своими школьными подружками, вместо того, чтобы заговорить с ним как обычно, они только стояли кучкой и глупо хихикали. В тот же день, после занятий он проходил мимо Элис и нескольких девочек из театрального кружка. Они убежали, смеясь, прежде чем он успел спросить Элис, что такого смешного и не хочет ли она пойти домой вместе с ним.

Этим ранним осенним вечером он пошел домой один, чувствуя себя немного одиноким, пиная ногами ковер из опавших листьев. Он не знал, как сделать так, чтобы было как раньше. Он не мог уменьшиться и стать таким, каким был до этого.

Жуткий ветер завывал в ветвях деревьев перед старым домом мистера Томпсона, который находился в конце квартала. Завывание это раздавалось где-то далеко, но с каждой секундой становилось все ближе и ближе. Зак ускорил шаг и практически пустился бежать, при этом глупо себя чувствуя. Он ощущал, как шевелятся волосы на затылке, как будто что-то находилось позади него. Он чувствовал его дыхание.

Внезапно он ощутил нахлынувшую на него волну ужаса. Она была настолько всеобъемлющей, что он, злясь на себя за глупость, побежал через газон к небольшому кирпичному дому, в котором жил. Он толкнул ладонями входную дверь, а потом рванул на себя, чтобы открыть ее.

На кухне было тепло, пахло соусом для спагетти и жареными сосисками, и этот запах, запах безопасности, отгонял все мысли о ночи и жутком ветре.

Из кухни выглянула мама: она была одета в спортивные штаны, а ее длинные каштановые волосы были убраны заколками. Она выглядела уставшей.

— Ужин уже почти готов. Почему бы тебе не начать делать уроки, а я потом позову тебя ужинать?

— Хорошо, — сказал Зак. Когда он шел через гостиную, отец спускался по лестнице. Он сильно хлопнул Зака по плечу.

— А ты растешь, — сказал он, и это как раз было одной из тех странных вещей, которые говорят взрослые, когда все и так очевидно и не требует ответа.

С тех пор как отец вернулся, он любил говорить нечто подобное.

— Наверное, — сказал Зак, избавившись от хватки отца, и направился в комнату.

Он бросил рюкзак на кровать, улегся на живот и потянулся за книгой по обществоведению. Он прочитал заданную главу, а потом, разувшись, принялся за пунктуацию. Сосредоточиться было очень тяжело, живот сводило от голода, а от запахов готовой еды ожидание становилось только хуже. Он и так чувствовал себя уставшим, после учебы, и домашка — это последнее, чем бы ему хотелось заниматься. Ему хотелось сесть перед телевизором и смотреть фильм про охотников за привидениями или про одного из воров, работающего на правительство. В идеале, он бы смотрел его, сидя на диване с тарелкой спагетти и сосисок на коленях.

Хотя мама, конечно же, не согласится пойти на это. С тех пор как вернулся отец, и всякий раз, когда он был не на работе, вся семья собиралась вместе, за одним столом, оставив телефоны, игры и книжки. Мать все время цитировала что-то, вычитанное из журнала, — типа исследования, утверждавшие, что совместные обеды должны сделать Зака счастливее, а ей помогут сбросить лишний вес. Почему они собирались за общим столом только тогда, когда отец был дома, если это так важно, Зак не понимал.

Прокрутив все это в голове, Зак заметил кое-что странное. Этим утром, когда он ушел в школу, Клинок Уильям сидел на краю письменного стола Зака с кучей других фигурок — одноразовой командой Жемчужины Нептуна. Но теперь никого из них там не было.

Зак оглядел комнату. Особо чистой она ему не показалась, хотя каждое воскресенье его мама «слегка прибиралась». Большая часть грязного белья лежала возле корзины. Книжная полка захламлена книгами о пиратах, приключенческими романами и учебниками, выпавшими на пол. Письменный стол был завален журналами, кусочками ЛЕГО и моделями кораблей, здесь же стоял компьютер. Но ему была известна схема своего беспорядка. Он знал, где должна быть команда, но ее там не было.

Он неуклюже приподнялся, наполовину соскользнув с матраца. Затем наклонился, чтобы заглянуть под кровать. Его черная кошка по имени «Партия» пробиралась в комнату и роняла вещи. Тогда Зак присел на ковер, то не увидел Уильяма Клинка на полу.

Он начал беспокоиться. Уильям был его лучшим персонажем — кем он играл дольше всех и кто был в центре почти каждой истории Зака. Две недели назад Поппи познакомила его с гадалкой, которая рассказала Уильяму, что знает, кто был его отцом — и вдруг, в попытках узнать прошлое и избавиться от проклятия Королевы, Уильямом стало, как никогда, интересно играть.

Поппи всегда так делала — импровизировала, погружалась в пробелы в истории, придумывала что-то новое и интересное и немного пугающее. Иногда это его раздражало: ведь рассказчиком истории Уильяма был Зак — но в большинстве случаев просто стоило взять и поверить ей.

Для Уильяма было очень важно не потеряться. Ведь если Уильям пропадет, не будет остальной части истории, не будет сумасшедших идей, не будет развязки, не будет конца, ничего не будет.

Может, думал он, может, он ошибся. Может он неправильно вспомнил, где оставил фигурки. Может, Уильям и прочие были с его остальными игрушками. Он пошел туда, где должна была лежать сумка для его фигурок, внутри шкафа. Но ее тоже не было.

Он почувствовал себя странно. Как будто что-то сдавило грудь.

Он уставился в одну точку, ожидая от мозга каких-нибудь объяснений. Он запаниковал. Зак был уверен, что сумка лежала на полу, когда он наткнулся на нее, вешая футболку.

А может быть, он оставил их дома у Поппи? Кроме того, он вспомнил, что видел его накануне вечером. И он не оставил бы Уильяма, если на то не было причин — за исключением тех случаев, когда они были в центре разрабатываемой битвы, когда все должны стоять строго на своих местах, которой не было.

Он беспомощно огляделся.

— Мам! — крикнул Зак, подойдя к двери своей комнаты и открыв ее. — Мам! Что ты сделала с моими вещами? Ты брала мой рюкзак?

— Закари? — крикнула она снизу. — Уже во второй раз ты хлопнул…

Он сбежал вниз по лестнице, перебивая ее:

— Где мой рюкзак? Фигурки. Модельки и машинки. Все они. Их нет наверху.

— Я ничего не брала в твоей комнате. Держу пари, они лежат под горами грязной одежды, — она улыбнулась, опустив стопку тарелок, но он не улыбнулся в ответ. — Приберись в своей комнате, и, я уверена, сумка найдется.

— Нет, мам, они пропали, — Закари взглянул на отца и был удивлен выражением его лица — выражением, которое он не понимал, как трактовать.

Она проследила за взглядом Зака, направленным на отца, ее голос был очень тихим:

— Лиам?

— Ему уже двенадцать, а играется с кучей барахла, — сказал отец, вставая с кушетки и приняв умиротворяющую позу. — Он должен повзрослеть. Пришло время избавиться от них. Он должен обзавестись друзьями, слушать музыку, лентяйничать. Зак, поверь мне, тебе никуда не деться от этого.

— Где они? — спросил Зак, с угрожающей ноткой в голосе.

— Забудь, они исчезли, — сказал отец. — Нет смысла впадать в истерику.

— Те фигурки принадлежали мне! — Зак был настолько зол, что едва мог думать. Голос дрожал от ярости:

— Они были моими.

— Кто-то должен подготовить тебя к реальному миру, — сказал отец, его лицо налилось кровью. — Ты без ума от всего этого, но все кончено. Кончено. Ты понял меня? Пришла пора взрослеть. Конец разговора.

— Лиам, о чем ты думал? — требовала мама Зака. — Ты не должен принимать таких решений, не обговорив…

— Где они? — прорычал Зак. Он никогда не говорил так с отцом, никогда не говорил так со взрослыми. — Что ты сделал с ними?

— О, не будь столь драматичен, — сказал отец.

— Лиам? — настороженно спросила мама.

— ВЕРНИ ИХ ОБРАТНО! — прокричал Зак. Он был вне себя, но ему было плевать.

Отец на мгновение остановился, на лице появилась неуверенность.

— Я выбросил их. Прости. Не думал, что ты расстроишься. Они же просто из пластика…

«В мусоре?» Закари бросился к двери и вниз по ступеням. На обочине, в конце газона, стояли два больших щербатых металлических мусорных бака. Онемелыми пальцами он снял крышку с одного бака, звонко бросив ее на дорогу.

«Пожалуйста, — подумал он. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста».

Но внутри мусорного бака было пусто. Грузовик уже проехал и все собрал.

Зак был опустошен. Уильям Клинок и Макс Охотник и все остальные погибли. Без них все их истории тоже погибли. Он вытер лицо рукавом.

Затем он вернулся домой. Силуэт его отца виднелся в дверном проеме.

— Эй, мне жаль, — сказал он.

— Больше не пытайся быть моим отцом, — сказал Зак, проходя мимо него, — уже слишком поздно для этого. Уже давно слишком поздно.

— Закари, — сказала мама. Ее рука потянулась, чтобы коснуться его плеча, но он прошел мимо.

Отец просто уставился на него, у него перекосило лицо.

В своей комнате Закари смотрел в потолок, пытаясь унять чувства внутри него. Он не доделал домашнее задание. Он не съел свой ужин, даже когда мама принесла тарелку и поставила на его стол. Он не надел пижаму. Он не плакал.

Закари ворочался, ему не давали покоя тени, движущиеся по потолку, и гнев, который, казалось, только нарастал. Его отец, уничтоживший игру. Его мать, позволившая отцу снова жить с ними. Поппи и Элис, которые ничего не потеряли. И он сам за то, что ведет себя как маленький ребенок, как и сказал отец, за беспокойство о Уильяме Клинке и кучке пластиковых игрушек, как о живых людях.

И этот гнев, зародившийся в глубине души, подступал к горлу, казалось, он может задушить. Зак был уверен, что не сможет рассказать кому-нибудь о том, что случилось без гнева, захлестнувшего и переполнившего его.

И единственным способом ничего никому не говорить — было закончить игру.

Глава 3

На следующее утро, когда мама налила себе вторую чашку кофе, Зак размазывал размокшие кукурузные хлопья по тарелке с молоком. Свет попадал внутрь сквозь грязное окно, заставляя поцарапанное дерево кухонного стола проявить слабые следы воды от мокрых кружек и зеленоватые пятна в том месте, где Зак однажды нарисовал маркером космический корабль. Он провел пальцем по его слабому очертанию.

— Папа вчера позвонил в фирму по сбору мусора, — сказала мама.

Зак прищурился и посмотрел на неё.

Она сделала глоток кофе.

— Он позвонил и на свалку. Спросил, можно ли как-нибудь вернуть твои игрушки. Он даже предложил съездить туда и самостоятельно поискать, но не получилось. Прости. Я знаю, он сделал глупость, но он честно пытался всё исправить, дорогой.

Он чувствовал какое-то странное оцепенение, как будто всё случилось c небольшой задержкой. Он знал, что то, что она говорит, было важным, но не мог заставить себя как-то серьезнее воспринимать случившееся. Он устал, как будто совсем не спал, даже несмотря на то, что крепко спал, а сигнал будильника, казалось, поднял его со дна чего-то глубокого и тёмного. Ему пришлось бороться со сном, чтобы подняться с постели.

— Хорошо, — сказал он, так как добавить было больше нечего.

— Сегодня мы обсудим это всей семьёй. Твой папа воспитывался очень строго, настолько, что ненавидит, что ведет себя в точности так, как его отец. И он это понимает, милый.

Зак пожал плечами и отправил в рот ложку размокших хлопьев, чтобы не сказать маме, что он бы предпочёл быть подвешенным вверх ногами над костром, чем говорить с отцом. Продолжая жевать, он взял свой рюкзак и отправился в школу.

— Мы можем обсудить это позже, — сказала мама с фальшивой улыбкой за мгновение до того, как он хлопнул дверью у неё перед носом.

Холодный воздух ударил ему в лицо, словно пощечина. Зак испытал огромное облегчение от того, что не увидел Поппи и Элис на тротуаре. Они все жили довольно близко и иногда забегали друг за другом по пути в школу, и обычно вместе шли домой. Но этим утром он спешил вдоль по улице, радуясь одиночеству. Шествовал он, опустив голову, распиная по дороге камни и кусочки асфальта. Когда он увидел вдалеке школу, ему стало интересно, что произойдет, если он просто не придет. Поступит точно так же, как его отец, уйдя от них три года назад. Если он просто продолжит идти, пока не придет в другое место, где его никто не знает, соврет про свой возраст и получит работу разносчика газет или какую-то другую.

Что ж, правда, он не знал, что делать дальше.

К тому времени, как он надумал пойти в школу, то уже опаздывал. Когда Зак, крадучись вошел после звонка в класс, то мистер Локвуд сердито посмотрел на него. Он сел за свою парту и не стал ничего рисовать на полях тетради. Если к нему в голову приходила какая-то идея, он концентрировался на чем-то другом, пока та не исчезала.

Сэндвич во время обеда на вкус был, как картон. Он выбросил своё яблоко.

После школы он сказал тренеру, что чувствовал себя плохо, чтобы тренироваться, но, на самом деле, у него просто не было желания идти на тренировку. Он вообще ничего не хотел делать.

Он отправился домой, думая о том, что просидит перед телевизором до маминого прихода, а потом скажет ей то же самое, что сказал тренеру. Но уже спустя несколько минут за ним вдогонку бежала Элис. Её приближение предвещал топот ботинок. Он чувствовал себя дураком, пойдя привычным маршрутом домой, ожидая не встретить никого из своих друзей.

— Зак? — окликнула, задыхаясь от бега, Элис. На ней была голубая футболка с неким существом, которое оказалось наполовину бронтозавром, наполовину котёнком. Её косички были убраны назад ленточкой, а с ушей свисали маленькие серьги-пёрышки.

Он не знал, что ей сказать. Хотел было спросить о вчерашнем дне, когда она хихикала со своими подружками: ему хотелось знать, почему она с ним не разговаривала. Но всё это показалось таким далёким, столько всего произошло с тех пор. Он даже не чувствовал себя прежним.

Парнишка по имени Лео помахал Заку и Элис, направляясь к ним. Он носил большие очки и всегда говорил какие-то глупости. Лео был просто генератором странных вещей.

— Привет, — сказал он. — Поппи просила вам передать, чтобы вы шли помедленнее. Она берёт в библиотеке книжку.

Зак обреченно вздохнул. Он знал, что последует дальше: дети соберутся кучей, чтобы идти всем вместе, но потом будут потихоньку разбредаться каждый в свою сторону, пока, наконец, они не останутся втроем. Он, Поппи и Элис. И тогда кто-то из них, как всегда, спросит: «Будем играть?»

И ему придется что-то ответить.

— Ты в порядке? — спросила его Элис.

— Да, — ответил Лео. — Ты нехорошо выглядишь, Зак. Кто-то прошелся по твоей могиле?

Он удивленно посмотрел на него. По крайней мере, Лео вел себя как всегда странно. Тут уж точно ничего не должно измениться.

— Что?

— Так мой дедушка всегда говорит. Ты никогда не слышал?

— Нет, — ответил Зак, пнув кучу листьев. Они закружились в воздухе.

Упоминание о могилах заставило его подумать о прошлом вечере, когда ему показалось, что он слышит завывание ветра у его ног. Зака передернуло.

— Так выходит, моя могила будет напротив школы? Полный отстой!

— Это не означает, что тебя похоронят именно здесь! — Элис закатила глаза. — Это такое выражение. Оно не означает, что на твою могилу обязательно кто-нибудь наступит, когда тебя похоронят.

— Так это может быть любое старое место? — Зак покачал головой. — И как это мне поможет?

— Да никто тебе и не помогает, — сказал Лео, — просто так говорят и все.

— О чем вы говорите, ребята? — спросила Поппи, приблизившись к ним. На ней был черный свитер, который совершенно не сочетался с голубыми кедами, из которых выбился один розовый шнурок и теперь волочился по грязи. Ее рыжеватые волосы были собраны в хвостики, а на одном из глаз размазалась подводка. Как будто Поппи забыла, что была накрашена и потерла глаз рукой.

— Ни о чём, — сказал Зак, пожав плечами.

Поппи посмотрела на Элис и подняла брови.

— Ни о чем — это ни о чем, или ни о чем, но всё же о чем-то?

Элис улыбнулась, но потом опустила голову, как будто засмущалась. Зак не имел понятия, что происходит. Наверняка, это было как-то связано со вчерашним и их шуточками, но не знал, как об этом спросить. Иногда ему казалось, что девчонки говорят на другом языке. Еще он не понимал, когда они успели ему научиться, ведь еще год назад они точно говорили на одном языке.

— Мы говорим о предрассудках, — сказал Лео. — Например, когда упоминание могил заставляет человека непреднамеренно содрогаться.

Он всегда говорил такими сложными словами, как в учебнике. Предрассудки. Непреднамеренно. Содрогаться. Некоторые считали, что это от того, что его мама подрабатывала преподавателем в колледже, но Зак считал, что Лео был таким сам по себе.

— Это как: «Сухую ветку подберешь, проблем для матери найдешь?» Я пробовала так сделать, когда была маленькая. Я так разозлилась на маму, уже не помню за что. А, нет! Помню! Нэйт меня толкнул на землю, а я в него кинула палкой. Попала точно над глазом. У него кровь пошла, и хотя он это все начал, отругали меня. Я кучу веток насобирала по всему району. А на следующий день мама в саду подвернула ногу.

— Невероятно! — сказал Лео. Зак наблюдал, как Лео мысленно добавил эту историю в свою полную странностей голову.

Поппи засмеялась.

— Но ведь это не я ей «нашла проблем». Просто совпало так, что она упала. Но я тогда очень перепугалась. Мне начало казаться, что я могущественный колдун или типа того.

— И ты потом много лет избегала сухих веток, — добавила Элис. — Ты их обходила стороной, иногда на цыпочках, словно робот-балерина, танцующая румбу.

— Румбалерина, — брякнул, не задумываясь, Зак. Слова почему-то звучали смешнее, когда складывались в одно.

— Румбалерина, — подхватила Элис. — Точно!

Она покрутилась на одной ноге и споткнулась.

— Отличное получилось портмоне, — сказал Лео. Зак кивнул. Он всегда так делал, когда не имел понятия, о чем говорит Лео.

Они обогнули старую англиканскую церковь с длинным шпилем и направились вниз по главной улице. Прошли мимо парикмахерской, пиццерии, где Зак отмечал свои дни рождения, когда был маленьким, автобусной остановки напротив почты и большого старого кладбища на холме.

Зак ходил этой дорогой много раз, поначалу держась, за мамину руку, а позже сжимая велосипедный руль. И теперь пешком в школу и обратно. Он вырос в этом маленьком городе, и хотя многие магазины были закрыты, а окна заколочены, Заку здесь все было привычно.

Он не мог себе представить жизнь в каком-то другом месте, что сильно препятствовало фантазиям на тему побега.

— На самом деле, все это вполне реально, — сказал Лео. — Одно время мы с родителями часто переезжали, и в одной из квартир жил призрак. Я клянусь, когда он был в комнате, то воздух там становился холодным даже в середине лета. Можно было поставить по центру обогреватель, и он бы не помог. В этой квартире кто-то умер, даже хозяйка так сказала.

— И ты, правда, видел призрака? — спросила Элис.

Лео покачал головой:

— Нет, но он иногда перекладывал вещи. Например, мамины ключи. Мама ругала призрака, чтоб он отдал их, и в девяти из десяти случаев сразу их находила. Мама говорит, что надо уметь разговаривать с призраками, а то они начнут вытирать о тебя ноги.

Поппи улыбнулась, как она делала, когда собиралась сказать нечто невероятное — какую-то тайну, шокирующий поворот, козырь злодея. Ее щеки раскраснелись от ветра, а глаза горели.

— А вы когда-нибудь слышали о таком? Когда проезжаешь мимо кладбища нужно задерживать дыхание. А если не будешь, то призраки недавно умерших могут пробраться в твое тело через рот и остаться там!

Зак почувствовал холодок. Против своей воли, он представил, каков был бы этот призрак на вкус: как полный рот резкого табачного дыма. Он сплюнул, чтобы избавиться от этого ощущения.

После истории Поппи последовало молчание.

— Фух! — выдохнула Элис. — Ты заставила меня задержать дыхание! Я только и думала, как бы не вдохнуть! Ладно, мы уже прошли мимо кладбища — надо было раньше рассказывать. Или ты хотела, чтоб нас захватили призраки?

Зак снова вспомнил о прошлом вечере, когда ему показалось, что нечто было прямо за ним, дышало ему в шею и почти дотянулось своими холодными пальцами. История Поппи его захватила, и он понял, что каждый раз будет вспоминать о ней, проходя мимо кладбища.

Поппи продолжала улыбаться. Она широко раскрыла глаза и заговорила тихим безучастным голосом:

— А может, я уже не Поппи. Может, я не задержала дыхание, и со мной случилось худшее. Может призрак уже захватил меня, и теперь он предупреждает вас, потому что уже слишком поздно! Призраки уже внутри вас всеееееееех!

— Все, прекрати уже! — сказала Элис, толкая Поппи в плечо. Они обе засмеялись.

Лео тоже издал нервный смешок.

— Эта история такая страшная, потому что ты ничего не можешь сделать в свою защиту. Ведь неизвестно, достаточно ли долго ты задерживал дыхание. И никто не может совсем не дышать.

— У меня от твоей улыбки холодок пробежал, Поппи, — сказал Зак. — Тебе раньше говорили такое?

Она выглядела очень довольной.

Ребята прошли еще два квартала, здесь Лео от них отделялся. Он помахал им, повернул на лужайку и зашагал в сторону трейлерного парка.

Остались только Элис, Поппи и Зак. Их дома, с виду почти идентичные, располагались чуть дальше. У Зака отчаянно забилось сердце, и он ускорил шаг. Теперь должен был последовать разговор, которого ему хотелось всеми силами избежать.

Глава 4

Было холодно, деревья окрасились в ярко-желтые и красные цвета, газоны лежали толстым увядшим коричневым ковром. Порывы ветра качали ветки над головой Закари, и то и дело задували ему челку на глаза. Он нетерпеливо поправлял ее и смотрел на безоблачное небо.

Он все думал о них — о его героях, застрявших в сумке, поеденных крысами. Он думал о насекомых, ползающих по ним, о мусоре, нагромоздившемся сверху. Он думал о свернутой анкете, оставленной в сумке и о том, как сказал, что ночной кошмар Уильяма — быть погребенным заживо.

— Эй, — сказала Элис, — ребята, не хотите поиграть? У меня есть идея, как можно…

— Я не могу, — протараторил Зак. Он подготовил целую речь прошлой ночью, лежа не спине и уставившись в потолок, но не мог вспомнить ни слова. Он сделал глубокий вдох и выпалил единственное, что пришло на ум, — я больше не хочу играть.

Поппи озадаченно нахмурилась.

— О чем это ты?

На секунду ему показалось, что можно взять свои слова обратно. Что можно рассказать Поппи и Элис про своего отца, о том, как сильно Зак на него злится, но ничего другого, кроме как злиться, ему не остается. Можно бы было сказать, что он и сам не хотел, чтоб игра осталась незаконченной, объяснить им, что с этими фигурками будто бы выбросили частицу его самого.

— У меня и так полно дел в школе, на баскетболе, да и вообще, — сказал он вместо этого. — Ну, то есть, вы можете и дальше играть, если хотите.

— Ты имеешь в виду никогда? Ты никогда больше не захочешь играть? — когда Поппи расстраивается, ее шея покрывается красными пятнами. Он увидел ее шею, такую же розовую, как румяные от ветра щеки. — Мы ведь только на середине. Мы прошли весь этот путь через Серую Страну к Темному Морю. Неужели мы так и закончим? — сказала она с отчаянием.

Он предвкушал, как скрестит мечи с предводителем русалок, который знал вход в древний подводный город, хранящий секрет, как выполнить задание Королевы и избавиться от проклятия, к тому же он обещал сразить акул. Были даже намеки, что там он сможет найти ключ к прошлому Уильяма Клинка и сокровища Принца Акул: горы золота и драгоценных камней, таких огромных, за которыми охотилась Леди Джей с того момента, как услышала историю о них, будучи еще бедной сироткой.

— Короче, мы уже слишком взрослые для игр, вам так не кажется? — заставил он себя выговорить.

Элис была поражена.

— Что за глупости, — сказала Поппи. — Еще позавчера мы не были «слишком взрослыми».

— Были, — ответил Зак.

— Это все из-за твоих друзей по команде? — Элис взглянула на Поппи, как будто они говорили об этом раньше. — Ты думаешь, они узнают и будут смеяться над тобой.

— Я ничего не думаю, — вздохнул Зак. — Просто не хочу больше играть.

— Ты так не думаешь, — сказала Поппи.

— Думаю, — он выдавил из себя эти слова.

— Может, нам стоит сделать перерыв, — медленно сказала Элис. — А пока займемся чем-нибудь другим.

— Хорошо, — пожал плечами Зак.

— А может быть потом, если ты передумаешь…

Зак подумал о том дне, когда Элис впервые ввела в игру куклу Леди Джей — это было три месяца назад. До Леди Джей любимым героем Элис была Барби по имени Аврора, воспитанная стадом плотоядных лошадей. Но однажды, в понедельник утром, по пути в школу Элис сказала, что переделает на выходных фигурку из благотворительного магазина. Ей хотелось играть кем-то новым.

Леди Джей отличалась во всем. Она была воровкой, выросшей на улицах самого большого города в королевстве под названием Хэвен. Ее не волновало ничего, кроме того, что она собиралась украсть и как бы ей по дороге повеселиться.

Леди Джей была сумасшедшей. Ей позволили плыть на корабле Уильяма, поскольку она хотела добраться до сокровищ Принца Акул. Но каждый раз, когда они заходили в гавань, Леди Джей совершала кражи и в итоге им запретили вход, по крайней мере, в пять городов. Уильяму вновь и вновь приходилось прикрывать ее деяния, пока он, наконец, не убедил ее оставаться на борту Жемчужины Нептуна.

Тогда она взялась за другие безрассудства. Например, забиралась на мачту корабля с повязкой на глазах, просто чтоб покрасоваться перед всеми. Когда Элис описывала сумасбродства Леди Джей, Зак смеялся так сильно, что у него болел живот.

Живот у него и сейчас болел, но по другой причине.

— Я все твердо решил, — сказал Зак отрешенно.

— Но это же полная чепуха, — сказала Поппи, не желая отступать. — Ты не можешь просто прекратить. А как же все остальные? Что станет с Леди Джей? Даже если ей удастся убежать от русалок, что потом? Что будет с матросами?

Уильям пообещал Леди Джей доставить ее до того места, которое было отмечено на карте как логово Принца Акул. Он поклялся своей честью и своим кораблем.

— Может, кто-то из вас теперь будет капитаном, — Заку была ненавистна эта мысль, но Жемчужина Нептуна была обычным листком бумаги, а не какой-то особой игрушкой. У него не было причин так дорожить ею.

— А вдруг они завяжут ей глаза и заставят идти по доске над водой? — сказала Поппи.

— Мне все равно, что случится, — сказал Зак. В нем разгоралась злость на отца и на этот разговор, в голосе зазвучала жестокость. — Сами разберетесь. Мне теперь дела нет.

— Ладно, — сказала Элис, скрестив руки, как будто она сдается. — Тогда, может, сходим на ярмарку? Или на великах скатаемся. Посмотрим, что там в магазине старых книг и поиграем в автоматы в холле кинотеатра. Как я уже сказала — сделаем перерыв.

Элис туда не отпускали, так что это было очень благородное предложение.

— Сегодня не хочется, — сказал Зак. — Но спасибо.

Они почти дошли до его улицы, Зак зашагал быстрее.

— Ты заполнил анкету? — спросила Поппи.

Он приподнял рюкзак повыше и покачал головой. Тетрадь лежала в верхнем кармане, полная записей и рисунков — сплошное доказательство, что ему не все равно. Зак не мог ее отдать.

Она протянула руку.

— Нет, я не заполнял, — сказал он. — Чего ты хочешь?

— Все равно отдай тетрадь. Я, может, сама буду заполнять.

Он нахмурился.

— У меня ее больше нет. Я ее потерял.

— Потерял? — вскрикнула Поппи. Зак подумал, что она боится, что другие прочитают вопросы, которые она придумала. По крайней мере, он бы боялся.

— Ну, так, может, она у тебя в рюкзаке, а? — сказала Элис. — Можно ведь проверить.

— Простите, — пробормотал Зак. — Я же сказал, что не знаю, где она.

— Что случилось? — Поппи схватила его за руку. — Почему ты так внезапно изменился?

Он посмотрел на нее. Нужно было скорее сматываться, пока он не проболтался.

— Не знаю. Не хочу больше играть и все.

— Ладно, — сказала Поппи. — Просто приведи своих людей в последний раз. Финальная игра. Чтоб они могли попрощаться нашими героями.

— Не могу, — ответил Зак. — Я просто не могу, Поппи.

— Я только хочу попрощаться, — на лице Поппи отразилась такая обида, что Зак не мог на нее смотреть. — Ведь они бы этого хотели. Они будут скучать по Розе и Леди Джей, и Эйрин, и Лизандеру, даже если ты не будешь.

— Они вообще-то ненастоящие, — Зак понимал, как это грубо, но ему приятно было на ком-то сорваться, даже на не виноватом человеке. — Они не настоящие, они не могут ничего хотеть. Хватит быть такими неудачниками. Нельзя всю жизнь в игры играть.

Элис задержала дыхание. Красные пятна на шее Поппи переместились на лицо. Казалось, она сейчас разревется или ударит Зака — он не был уверен, что именно.

Но когда она заговорила, ее голос был тихим и спокойным:

— Королева. Что если я достану ее из шкафа? Я знаю, где мама хранит ключ. Я сыграю за нее. Она знает все секреты, она даст тебе все, о чем пожелаешь. Все. Если придешь завтра, то получишь, все, что захочешь.

Зак колебался. Великая Королева, в чьей власти Серебряные Холмы, Серая Страна, Земли Ведьм и все Темное Море. Она расскажет об отце Уильяма Клинка. С ее благословением Уильяму простят все его преступления, он избавится от проклятия и сможет пришвартовывать Жемчужину Нептуна, где ему вздумается. Это очень рисковое обещание для Поппи, особенно оттого, что ее мама разозлится, если Поппи возьмет куклу из шкафа. Кукла была очень-очень старой и, по словам мамы Поппи, стоила кучу денег. Она будет стоить гораздо меньше, если они будут трогать ее тонкое хлопковое платье или заляпают золотисто-соломенные локоны. И если Королева освободится из своей клетки, кто знает, что станет с миром.

На секунду он забыл, что больше нет никакой игры. Слова Поппи ошарашили его. Уже было неважно, насколько заманчивыми они были, Зак не мог играть. Уильяма Клинка не было.

— Извини, — он пожал плечами и повернулся к дому.

Поппи издала придушенный звук. Элис что-то пробормотала себе под нос.

Зак наклонил голову, закрыл глаза и зашагал дальше.

Этой ночью за кухонным столом Зак ковырял своего запеченного цыпленка. Он не был голоден.

— Твоя мать говорит, что если я хочу, чтоб ты вел себя как взрослый, то должен относиться к тебе, как к взрослому, — заговорил отец слишком сочувственным голосом. — И она права. Мне не следовало выбрасывать твои вещи. Я должен направлять тебя к правильным решениям, а не принимать их вместо тебя.

Тон отцовского голоса напомнил Заку об истории, которая произошла в прошлом году, когда он подрался в школе. Мама заставила его сидеть в кабинете директора до тех пор, пока не согласился попросить прощения перед Гарри Парилло за то, что ударил его. Хотя Зак совсем не чувствовал вины. Отец сейчас извинялся так же вымученно.

— Я понимаю, что нам сейчас трудно снова стать дружной семьей, — сказала мама, — но мы будем работать в этом направлении. Закари, ты хочешь что-то добавить?

— Неа, — сказал Зак.

— Все в порядке, — отец встал из-за стола и похлопал Зака по плечу. — Мы ведь друг друга поняли, правда?

Между ними воцарилась неловкая тишина.

Наконец, Зак кивнул. Он действительно понял отца. Понял, что он не хочет огорчать маму, но и не чувствует своей вины. Зак его простил.

На следующий день на тренировке Зак пытался вычеркнуть все мысли о Поппи и Элис и об отце. Он играл так яростно, что тренер сделал ему замечание и посадил на скамейку.

Он старался не думать о сюжете игры, которая продолжится без него, огибая те места, где раньше были его персонажи, теперь выброшенные и забытые.

Он опять задумался о побеге, но чем дольше он думал, тем больше убеждался, что податься ему некуда.

Поскольку вечером отец был в ресторане, мама разрешила Заку съесть на ужин равиоли из банки, сидя на диване перед телевизором. Они мало разговаривали, но он то и дело улавливал ее взволнованные взгляды.

Утром Зак попросил маму отвезти его в школу, а назад он пошел с Алексом Риосом. Они поиграли в приставку в подвале у Алекса. Раньше Зак никогда не видел таких огромных телевизоров, разве что в магазине.

На следующий день Элис подошла к Заку на перемене, пока тот бросал мяч в кольцо, и передала ему записку. Несколько ребят начали дразнить Зака

— Это что, твоя девчонка?

Удаляющаяся фигура Элис при этом вся сжалась, как будто на сильном ветру.

— Заткнись, — сказал Зак и пихнул стоящего рядом Питера Льюиса.

— Чего? Я вообще молчал, — возмутился Питер.

На записке сними чернилами было выведено его имя, она была сложена вчетверо. Когда Зак открыл ее, то увидел на разлинованной бумаге три коротких строчки:

Кое-что случилось с Королевой. После школы на пустыре за Серебряными холмами. Это важно.

«Важно» было трижды подчеркнуто.

«Ерунда», — подумал Зак.

Он представил себе длинные ресницы Королевы и ее закрытые глаза — образ, который какое-то время преследовал его.

Королева была ненастоящая, так что ничего важного не могло с ней случиться. Это просто Поппи и Элис пытались раззадорить его, чтоб опять завести спор. Они хотели, чтоб он играл, а он не мог. Ему ничего не оставалось, кроме как объяснить им, почему он не играет. Но Зак никак не мог собраться силами.

— Что там написано? — спросил Алекс. — Говорит, что ей нравятся такие задохлики, как ты?

Зак порвал записку пополам, а потом еще раз.

— Неа, просто хочет списать математику.

В тот день не было тренировки, но он задержался, притворившись, что она есть. Он договорился с тренером, и тот разрешил ему покидать мяч. Под скрип кроссовок и знакомые запахи спортзала он погрузился в свое методичное занятие.

Глава 5

Зак проснулся. В комнате было темно. Он не знал почему, но сердце у него выскакивало из груди. Он чувствовал адреналин, как будто что-то заставило его организм обороняться. Он поморгал, чтоб глаза привыкли к темноте. Лунный свет придавал комнате тусклое серебристое свечение. Он мог разглядеть знакомые очертания мебели. Домашняя черная кошка, которая спала, свернувшись клубком, встала и начала потягиваться, запуская когти в покрывало. В её желтых глазах отражался свет.

— Что случилось? — Зак протянул руку и положил руку кошке на голову и принялся гладить, сгибая её ухо. Она подалась в его сторону и заурчала.

Дзынь.

Зак подскочил, кошка зашипела, в темноте блеснули ее зубы, и она спрыгнула с кровати. В окно стукнулось что-то маленькое и твердое.

Ему не показалось, это не были просто отголоски сна. Что-то, действительно, ударило по стеклу, по тому краю, который не был виден за голубой занавеской.

Внезапный порыв ветра зашевелил ветви за окном. Зак ничего не мог поделать со своим воображением: ему казалось, будто длинные костлявые пальцы деревьев царапают стекло.

Когда Зак был маленьким, он твердо верил, что абсолютно за всеми следят монстры. Например, он был уверен, что если полностью укутается в одеяло, закроет глаза и притворится спящим, то будет в безопасности. Он не знал, откуда появилась такая идея. Он вспомнил, как мама говорила, что он задохнется, если будет спать под одеялом с головой. Потом, как-то ночью, совершенно случайно, он уснул с высунутой головой, как все нормальные люди, и ни один монстр не напал не него. Со временем он перестал соблюдать свои меры безопасности и спал с голыми ногами, а руки свисали с кровати.

Но прямо сейчас, под завывания ветра, в подступающей панике, все, чего ему хотелось — зарыться под одеяло и не вылезать оттуда.

Дзынь. Дзынь.

«Это лишь ветки бьют по стеклу», — говорил он себе.

Или полуночная белка носится по водостоку.

Или соседский кот затевает драку с Партией.

Дзынь.

Он ни за что бы не заснул, не посмотрев, что происходит. Зак сполз с кровати, ступив на ковер голыми ногами. Взяв себя в руки и затаив дыхание, он раздвинул занавески.

Первое, что он заметил, — на черепице возле его окна лежало несколько камешков. Затем он посмотрел в конец крыши и увидел два темных силуэта, смотрящих на него с залитого лунным светом газона. Потом он понял, что это были Поппи и Элис, а не зомби или ведьмы с призраками. Элис подняла руку и помахала. Поппи держала в руках горстку камней, и, казалось, она была готова швырнуть в него все до последнего.

Он перевел дыхание и неуверенно махнул в ответ. Сердце начало успокаиваться.

Поппи позвала его спуститься.

Он подумал о записке Элис с подчеркнутым словом «важно», которую она дала ему, но он даже представить себе не мог, что все настолько серьезно, что девочки украдкой сбежали из дома в пятницу ночью. Бабушка Элис навсегда бы наказала ее, если бы узнала.

Зак отошел от окна. Он тихо подошел к шкафу и всунул ноги в кроссовки. Надел свитер поверх футболки и тихо начал спускаться в штанах от крокодильей пижамы.

Партия пустилась за ним, жалобно мяукая, надеясь, что Зак ее покормит.

Лампочки под кухонным шкафом светили достаточно ярко, и ему удалось найти свое пальто на крючке в коридоре. Микроволновка показывала время зелеными мигающими цифрами: три минуты после полуночи. Зак надел пальто и вышел наружу, захлопнув дверь перед тем, как кошка успела выскользнуть.

Поппи и Элис ждали его.

— Эй, — прошептал он в темноту. — В чем дело? Что случилось?

— Чшшшшш! Ты всех разбудишь. Идем, — сказала Поппи.

— Куда? — спросил он, оглянувшись на дом. В спальне родителей горел свет. Иногда его мама допоздна читает, иногда засыпает с включенным светом. Если она еще не спит, то может услышать их разговор, но Зак хотел что-нибудь узнать прежде, чем идти за девочками.

— Серебряные холмы, — сказала Элис.

Это была свалка металлолома в полумиле от их домов. Владелец покупал все: от деталей машин до консервных банок — и, хотя никто точно не знал, что он со всем этим делал, и весь этот хлам ржавел огромными кучами, они были изумлены этим видом. Разрезанные прутья, запчасти от машин и батареи блестели, как горы серебра, поэтому их начали называть Серебряными Холмами. Они придумали целый сюжет с гномами и троллями и принцессой — куклой, которую Поппи раскрасила в серебристый цвет.

Зак бежал за Поппи и Элис, ветер продувал сквозь пижаму, морозя и заставляя его чувствовать себя глупо. Через пару минут Поппи достала из куртки фонарик и включила его. Он освещал только узкий участок травы и грязи, так что ей пришлось трясти его взад-вперед, чтобы хоть что-то увидеть.

Там был все тот же высокий старый проволочный забор и все тот же старый сарай, который они нашли пару лет назад и использовали как клуб, пока бабушка Элис не узнала об этом и не устроила им лекцию о столбняке и как он приводит, как она говорила, к спазму челюсти. Зак не был уверен, что спазм челюсти есть на самом деле, но каждый раз думал об этом, когда у него затекала шея.

Они не были здесь с тех пор, или, по крайней мере, он не был. Он задавался вопросом, пробирались ли Поппи с Элис в сарай без него. Казалось, что у них сейчас полно секретов. У него был единственный секрет, но как же он хотел, чтоб и его не было.

Элис открыла старую скрипучую дверь и вошла. Он робко последовал за ней.

Поппи села на занозистый пол, скрестив ноги, зажала кроссовками фонарик так, что он освещал ее лицо. Затем она сняла рюкзак и положила его на колени.

— Так вы скажете мне, что происходит? — спросил Зак, садясь напротив Поппи. Холодные доски чувствовались через пижаму, и он передвинулся, пытаясь сесть удобней.

Она открыла рюкзак.

— Ты будешь смеяться, — сказала она, — но не нужно.

Она взглянула на Элис. Элис прислонилась к стене сарая.

— Поппи видела призрака, — сказала она.

Зак пытался унять дрожь. Призраки — это не то, о чем говорят ночью в заброшенном сарае.

— Вы просто хотите напугать меня. Это какая-то глупость…

Поппи аккуратно достала из рюкзака фарфоровую костяную куклу. Зак набрал воздуха в грудь и замолчал. Тусклые черные глаза Королевы были открыты, она пристально смотрела на него. Он всегда думал, что она выглядела пугающе, но при свете фонарика казалась одержимой.

Поппи коснулась лица куклы. Оно было белым, словно пергамент. С головы свисали похожие на щетинки сухие волосы, а губы и щеки были слегка нарумянены. Когда Поппи положила ее на спину, то ее глаза не закрылись, будто она наблюдала за Заком. Ее тонкое, хрупкое платье было порвано на плече, а на выцветшей ткани виднелись мелкие дырочки. Она не выглядела такой старой, как подставка для куклы, и поездка в рюкзаке Поппи, вероятно, ничего не изменила.

— Королева, — неуверенно сказал Зак, с ухмылкой, пытаясь скрыть нарастающий страх.

— Просто послушай, — сказала Элис. — Постарайся не быть таким придурком, в которого превратился.

Элис никогда не говорил ничего подобного, особенно ему. Его это задело.

— Знаю, ты сказал нам, что больше не будешь играть, но я думала, что это не так, — протараторила Поппи. — И я просто не могла взять и достать из шкафа Королеву, пока мама была в комнате. И вот, той ночью я достала куклу из футляра — когда мы поспорили — и переставила остальные мамины вещи, чтоб она ничего не заметила. А потом… ну, я увидела мертвую девочку.

— То есть, тебе приснился кошмар, — сказал Зак.

— Просто помолчи немного, — сказала Элис.

— Он не был похож на обычный сон, — сказала Поппи, ее пальцы гладили локоны Королевы, а голос стал мягким и холодным, как ночной воздух. Это напомнило Заку о том, что Поппи таким голосом озвучивала злодеев и даже саму Королеву. — Он вообще не был похож на сон. Она сидела на краю моей кровати. У нее были светлые волосы, как у куклы, но спутанные и грязные. Она сказала, что я должна похоронить ее. Она сказала, что не успокоится, пока ее кости не окажутся в ее могиле, и, если я не помогу, она сделает меня несчастной.

Поппи остановилась, как будто ждала, что Зак скажет что-нибудь насмешливое. Элис поежилась. Зак долго молчал, пытаясь представить, о чем говорит Поппи. Он почти увидел девочку в запятнанной сорочке.

— Ее кости? — наконец повторил он.

— А ты что не знал, что в фарфоровых костях есть настоящие кости? — сказала Поппи, дотронувшись до фарфоровой щеки. — Глина, из которой сделали куклу, сделана из человеческих костей. Из костей маленькой девочки. Эти волосы — волосы маленькой девочки. А тело куклы наполнено ее прахом.

Дрожь пробежала по его спине. Он закрыл глаза, чтоб не смотреть на куклу.

— Так, значит, это и есть ваш розыгрыш. Я понял. Вы разозлились на меня за то, что я больше не играю, и тогда придумали эту страшную историю. В чем изюминка? Кто-то из вас повесил простынь на дерево или куда-нибудь еще?

— Я же говорила, — пробубнила Поппи.

— Так вы, действительно, повесили простынь? — нахмурился Зак, оглядываясь на деревья и горы банок и металла.

— Нет же, идиот, — сказала Элис. — Я говорила ей, что ты нам не поверишь и не захочешь помочь.

Он всплеснул руками.

— Помочь в чем? Похоронить куклу? Зачем нужно было будить меня посреди ночи для этого?

Поппи прижала куклу к груди, и один ее глаз закрылся, а потом снова открылся, как будто она подмигнула ему.

— Элеонора Керчнер реальна. Это имя куклы-девочки. Она рассказала мне о себе. Ее отец был рабочим в гончарне, разрисовывал и декорировал керамику, а после смерти Элеоноры он окончательно обезумел. Он не смог похоронить ее, тогда он принес ее тело в гончарню, разрубил и сжег в печи. Размолол ее обугленные кости и сделал из них смесь для костяного фарфора, потом залил смесь в форму, отлитую из одной из любимых кукол Элеоноры. Так ее могила и осталась пустой.

Зак попытался сглотнуть, хотя его горло пересохло. Слишком просто можно было представить, как кукла движется сама по себе, моргает накрашенными ресничками и направляется к нему. Может открыть свой крошечный розовый рот и закричать.

— Это она тебе сказала?

— Каждую ночь она все больше рассказывала о себе, — освещенное фонариком лицо Поппи казалось незнакомым. — Она не успокоится, пока мы не похороним ее. И она не оставит нас в покое. Она обещала сделать нас несчастными, если мы не поможем.

Зак посмотрел на Элис.

— И ты веришь? Ты веришь во все это?

— Я никогда не верила в призраков и сейчас не верю, — сказала Элис. — Без обид, Поппи, но это бредовая история. Я пока не уверена; кстати, покажи ему. Это кое-что доказывает.

— Что покажи? — спросил Зак.

Поппи резким движением оторвала голову куклы от тела. Зак затаил дыхание, но там оказался всего лишь металлический крючок, торчащий из шеи. Поппи просунула пальцы в тело куклы, будто пыталась до чего-то добраться.

— Что ты делаешь? — спросил Зак. Голова куклы лежала теперь у Поппи на коленях, глаза были закрыты.

— Вот, посмотри сюда, — Поппи вытащила небольшой тканевый мешочек и направила на него фонарик.

На ткани была выбита дата и какие-то буквы. Он был чем-то заполнен, но сложно было сказать чем.

— Ливерпуль? — прочитал Зак. Он вспомнил какой-то фильм про британский рок, который его мама смотрела поздно вечером. — Это же в Англии. Битлз оттуда родом. Мы не сможем туда поехать, так что придется девочке-призраку найти…

— Я тоже сначала так подумала, — перебила его Элис. — Посмотри внимательно, тут сказано «Ист Ливерпуль. Штат Огайо». Мы можем поехать на автобусе и будем там к утру, — она помолчала. — И мы поедем. Сегодня. Прямо сейчас.

Зак посмотрел на Элис, затем на Поппи.

— Вы меня за этим сюда позвали?

— Я пыталась объяснить вчера, я же предупредила, что это важно, — сказала Элис.

Поппи направила фонарик сначала на свои часы, а потом Заку в лицо.

— Есть автобус в два пятнадцать ночи. Он едет из Филадельфии в Йонгтаун и останавливается в Ист-Ливерпуле. Элис сказала, что поедет, если ты поедешь.

Зак вспомнил историю о призраках, которую Поппи рассказала по пути из школы. Неужели она опять придумала какую-то игру? Игру, основанную на их реальной жизни? Но Поппи совсем не выглядела такой радостной, какой она бывала, когда у нее возникали такие идеи. Она была бледной и дерганной, как будто долго не спала.

— Ты, правда, поедешь? — спросил, наконец, Зак, глядя на Элис. Ее бабушке точно не понравится эта затея с призраками, автобусами и прогулками в два часа ночи с мальчиком. Даже если этот мальчик всего лишь он.

Элис пожала плечами.

Родители Зака, конечно, тоже будут против, но ведь он подумывал о побеге. И если он решит никогда не возвращаться, что ж, по крайней мере, у него будет компания на первое время. В книжках сирота обычно становится помощником пастуха или подмастерьем мага. В реальной жизни Заку слабо верилось, что попадется похожая работа.

— Ты все еще не заглянул вовнутрь, — напомнила Элис. — Там что-то очень странное.

Дрожащими руками Зак потянул за тесемку. Поппи передала фонарик Элис и та посветила прямо на мешочек.

Поначалу Зак не понял, что внутри. Содержимое было похоже на какой-то темный песок с осколками ракушек. Вдруг он осознал, что мешочек был наполнен серым пеплом, а ракушки были на самом деле острыми, белыми обломками костей.

Ну конечно! Пепельные останки призрака. Девочки. Королевы.

Зак почувствовал, как его накрывает волной невообразимого ужаса. Ему хотелось бросить мешочек и бежать без оглядки домой, чтобы спрятаться под своим одеялом. Он не шевелился. Дрожащими руками он затянул тесемку так сильно, как только смог, чтоб ему не пришлось больше смотреть внутрь.

— Поппи говорит, что мы можем сесть на обратный автобус в обед и к ужину будем дома. Там всего-то три часа в дороге. Но рейсов только два — этот, поздно ночью и еще один днем, но второй слишком поздно, мы не успеем вернуться. Мы оставили записку родителям, — Элис выглядела уверенно, но голос у нее немного дрожал. Зак задумался, долго ли она сопротивлялась, прежде чем пообещала поехать, если он тоже поедет.

— Если это настоящие кости, разве мы не должны кому-то рассказать? — начал Зак. — Девочка умерла, может, отец ее убил. Вдруг это одна из тех историй, которые показывают по телевизору.

— Это было так давно, никому уже нет дела, — сказала Поппи. — А даже если они начнут расследование. У нас просто отберут куклу, поставят в каком-нибудь музее, и тогда ее призрак будет очень недоволен.

Зак задумался над словами Поппи, а еще о том, о чем она умалчивает.

— Ты нашла пепел до того, как увидела Элеонору во сне, или уже после?

— Все, я еду, с вами или без вас, — Поппи начала засовывать мешочек обратно в куклу. Зак сделал вывод, что она нашла пепел раньше. Поппи продолжала:

— Верите вы мне, или нет, я собираюсь похоронить ее так, как она этого хочет.

Мысль о том, что они посреди ночи заберутся в автобус и поедут в какое-то незнакомое место, внушала Заку страх. Но, в то же время, это было хоть какое-то приключение.

— Ладно, — согласился он, — хорошо, я поеду.

Элис вытаращила глаза. Зак подумал, что она, наверно, в первый раз в жизни ожидала, что он откажется, и даже не рассматривала возможность, что он согласится. Если так, то ей следовало его предупредить заранее.

— Я поеду, — продолжил Зак, — но только при одном условии. Вы не будете спрашивать меня об игре, и почему я больше не хочу играть. Договорились? Больше не допытывайтесь.

— Ладно, — сказала Поппи.

— Ладно, — поддержала Элис.

— Ну, вот и ладно, — повторил Зак.

— Тебе нужно очень быстро собраться. Еще оставь записку для своих родителей, скажи, что рано проснулся и к вечеру будешь дома, чтоб они не забили тревогу, — сказала Поппи.

— Ты уверена, что автобус привезет нас назад вовремя? Абсолютно точно? — спросила Элис.

— Точно! Я все спланировала. Зак возьми провиант, ладно? Встречаемся у почтового ящика через двадцать минут.

Она выключила фонарик, и на секунду все погрузилось в темноту.

Зак поморгал, чтоб привыкнуть. Когда он начал различать окружение, Поппи уже убрала куклу, так что, по крайней мере, на него больше не таращился ее подмигивающий глаз.

Зак шел домой по пустынной улице. Кроссовки у него были все мокрые от росы.

Существует какой-то особый вид тишины, которая опускается на город поздней ночью. Кажется, что вокруг нет ни души. Воздух будто бы пропитан какой-то магией и на свете нет ничего невозможного.

Он пробрался обратно в дом и постоял какое-то время в темноте на кухне. В сердце у него зародилось чувство отваги. Наконец, добравшись до шкафчиков, Зак начал представлять, что собирает припасы для грандиозного похода, такие, как вяленое мясо или нечто под названием галеты. Зак думал, что это вид хлеба. Он слышал, что таким питались солдаты во времена Гражданской Войны. У мамы на кухне не было ничего такого. У нее даже не было эльфийских хлебцев, какими питались Фродо и Сэм по пути к Роковой Горе. Их он себе представлял похожими на мотцу, но ее у мамы тоже не было. Но он смог найти и благополучно запаковать в свой рюкзак бутылку лимонада, упаковку соленых крекеров, три апельсина, красные лакричные леденцы и банку арахисового масла.

В своей комнате Зак переоделся в джинсы и ветровку на молнии, уложил несколько случайных вещей, которые, как ему показалось, могут пригодиться в путешествии, а именно: двадцать три доллара (двадцать из которых ему на день рождения подарила тетя), книжку, описывающую ядовитые растения (вдруг придется жить в дикой природе и питаться ягодами, что, конечно, маловероятно), а еще спальный мешок, который был ему мал, но мог использоваться как одеяло, если его расстегнуть. В шкафу в коридоре он нашел фонарик и, напоследок, захватил садовую лопатку, которая стояла у черного хода.

Прежде чем уйти, он написал и положил на кровать записку, которая гласила:

«Встал рано. Ушел играть в баскетбол. Могу не прийти к ужину».

«Могу вообще не прийти», — подумал Зак, но не написал.

Когда он выходил из дома, то снова подумал, не является ли все это выдумкой. Ложью. Попыткой Поппи доиграть игру.

«Но ведь пепел был настоящий», — напомнил он себе.

По правде говоря, Зак не знал, верит ли он в призрака, или просто уже привык следовать идеям Поппи, или может эта история дала ему возможность убежать, но допустить вероятность возвращения..

Если ему захочется вернуться.

Глава 6

Закари привык к историям без счастливого конца. Отец говорил, что они живут на полпути в никуда — в Пенсильвании, на границе с волчьим углом — Западной Виргинией — и медвежьим краем — Огайо. В детстве Зак думал, что это названия каких-то сказочных мест, но потом понял, что это был всего лишь сарказм. Его мама получила образование психотерапевта, она увлекалась терапией по средствам искусства, но найти работу смогла только в центре коррекции несовершеннолетних правонарушителей. Когда она проводила художественные занятия там, ей приходилось приносить все материалы с собой, а потом забирать, поскольку ее начальник боялся, что малолетние преступники повыкалывают друг другу глаза фломастерами.

Дедушка и бабушка Зака, которые сейчас жили во Флориде, любили поговорить о том, как все было раньше. Большие викторианские дома в центре города, построенные именитыми архитекторами, когда-то не делились на несколько квартир, а принадлежали одной семье. Бабушка вспоминала о людях, которых она знала, когда была маленькой, о тех, кто уехал из города и добился успеха. Родители тоже иногда рассуждали о том, как со временем жизнь станет лучше, но было похоже, что никто из них в эти разговоры не верит. Зак тоже перестал верить.

Три года назад отец Зака ушел из семьи, сказав, что собирается открыть ресторан в Филадельфии, что поедет в Италию изучать процесс приготовления пасты, что у него будет свое шоу на местном телевидении, и он заработает кучу денег. Но через два месяца он поселился в дешевой квартире, в самом большом и самом запущенном из викторианских домов. В жизни Зака он то появлялся, то пропадал, пока, в итоге, не решил вернуться домой. Он рассуждал, что родной городок притягивает какой-то особой силой, но Зак думал, что дело совсем в другом. Просто отец не смог ничего добиться в большом городе. Вот и все.

Иногда Заку казалось, что становиться взрослым означает узнавать, что все истории на самом деле ложь.

На остановке было прохладно, дыхание превращалось в пар. Поднялся ветер. Ребята стояли съежившись около кирпичной стены почтового отделения. В дрожащем свете фонарей Зак мог лучше разглядеть девчонок. Поппи собрала волосы в хвост, на ней был темно-зеленый свитер, джинсы и высокие коричневые сапоги. Элис была в красном бесформенном плаще. У обеих через плечо свисали рюкзаки.

Он почувствовал, что невольно смотрит на рюкзак Поппи, в котором лежит королева, и понял, хотя и не знал каким образом, что ее глаза открыты. Он ощущал этот взгляд, даже когда отвернулся. Волосы на затылке у него встали дыбом, и кожа покрылась мурашками.

Автобус уже опаздывал на пятнадцать минут, и поблизости не было видно никакого транспорта. Какое-то время назад мимо проехала полицейская машина, и ребята спрятались за углом здания. Пока они были в укрытии, Поппи причитала, что яркое пальто Элис их выдаст, а та оправдывалась, что собралась для простой ночевки у подружки, а не для безрассудного ночного приключения. Но полицейская машина проехала мимо, так и не заметив детей. Еще мимо проехал грузовик, даже не сбавив скорость.

Элис зевнула.

— Наверно, пора расходиться по домам. Не похоже, что автобус приедет.

Зак поддался стадному рефлексу и тоже зевнул.

— Прекратите, — сказала Поппи. — Просто нужно подождать.

— Ты что злишься на нас за то, что мы устали? — спросил Зак.

Поппи явно была расстроена, но конфликтовать она не стала.

— В автобусе поспим.

Элис повернулась к дороге. Чем дольше они ждали, тем веселее она становилась. Зак понял, что она все больше убеждается, что автобус не приедет, и они смогут вернуться в кровати, оставив позади это небольшое ночное приключение. Элис явно не хотела быть тем, кто первый струсил, но так явно не хотела ехать. Если ее бабушка узнает, чем она занимается этой ночью, то не будет больше никаких тренировок, никаких ночевок и вообще никакого общения с Заком и Поппи. Никогда.

Зак ее хорошо понимал и жалел, но недостаточно сильно, чтобы что-то сказать. Он хотел, чтоб она тоже ехала, хоть это и было эгоистично.

— Еще две минуты и идем домой, — сказала Элис. — Я замерзла.

Поппи не ответила.

— Минута, пятьдесят девять секунд; минута, пятьдесят восемь секунд, — начала Элис.

Глядя на знак автобусной остановки, Зак задумался, что их ждет. Он даже не знал направления.

— Ты знаешь, куда идти, когда приедем в Ист-Ливерпуль? На каком кладбище должна быть похоронена Элеонора, и как мы найдем могилу? Ты точно все это знаешь?

Поппи призадумалась, открыла рот для ответа, и тут из-за угла выехал автобус, залив ребят светом своих фар. Зак только теперь понял, как сильно Поппи нервничала, что автобуса нет и нет. Теперь на ее лице было облегчение. А вот на лице Элис застыл ужас.

— Ты можешь не ехать, — шепнул Зак, стараясь хоть как-то потешить свою совесть.

— Нет, — ответила она, вздохнув. — Я не боюсь. Просто устала. В любом случае, если я проберусь домой в то время когда должна ночевать у Поппи, у бабушки возникнет куча вопросов.

Последний раз Элис наказали за то, что она не пришла вовремя домой, и следствием стал целый месяц домашнего ареста. Она была на экранизации одного из ее любимых мюзиклов вместе с друзьями по театру и Поппи. Так получилось, что один из родителей, который привез их, не подъехал вовремя после фильма, или, может, развоз всех ребят по домам занял слишком много времени, но Элис пришла домой на полчаса позже. Этого было достаточно. Бац. И у нее появились огромные проблемы. Никаких телефонных звонков. Никакого интернета. Вообще ничего.

Так что, зная, что она говорит не всю правду о своем желании пойти с ними, поскольку в любом случае у нее будут неприятности, он полагал, что у нее тоже может быть приключение и надеялся на лучшее.

Дверь со скрипом открылась. Пожилой мужчина с короткой седой бородой посмотрел на них. В одном ухе у него висело маленькое золотое колечко, и своим видом он напомнил Заку угрюмого и неприветливого волшебника.

— Садитесь, если едете.

Поппи, Зак и Элис поднялись по ступенькам и бросили мелочь в аппарат рядом с водителем. Аппарат напечатал три билета и с грохотом выбросил сдачу в лоток. Зак зашагал между рядов. Прошел вязавшую старушку и трех ребят студенческого возраста, спящих в своих креслах, прошел парня, который разговаривал сам с собой и поглядывал в окно.

Зак прошел в конец автобуса, следуя за Поппи. Они сели на длинное последнее сидение. Через пару секунд к ним подсела Элис, прижавшись к окну.

— Видишь, — сказала Поппи, согнув ноги так, что села в странной позе йоги. — Все идет по плану.

— Не могу поверить, что автобус вообще пришел, — тихо сказала Элис.

Зак посмотрел на Поппи и подумал, прикрепила ли она на место голову Королевы, или она так и будет лежать кататься по дну сумки, когда автобус поворачивает. Он думал, что увидит несколько прядок ее светлых волос, торчащих из не до конца закрытой сумки.

Автобус рванулся вперед, отдаляясь от остановки, и, несмотря на это, Зак начал улыбаться. Они покидали дом самостоятельно: впереди ждало настоящее приключение, нечто, что может изменить тебя. Легкая дрожь пробежала по его телу.

— Ты мне так и не ответила, — сказал Зак. — Ты знаешь, где находится кладбище? Ты знаешь, куда нам идти, Поппи?

— Могила находится под ивой. Элеонора расскажет остальное.

— Элеонора расскажет? — переспросил он тихим взволнованным голосом.

— Она все это мне рассказала, так ведь? — ответила Поппи. Зак был уверен, что это неправда, но Поппи выглядела так, будто знает, о чем говорит, и она добавила четко и неоспоримо:

— Если ты не веришь мне, то почему тогда поехал?

Раздраженный, он демонстративно ударил головой о спинку сиденья. Поппи проигнорировала его.

Элис прислонилась к окну и положила ноги на сиденье, упершись одной ногой в ногу Зака. Она выглядела вымотанной, но больше расстроенной.

— Я попытаюсь уснуть.

Он положил руку на ее лодыжку, чтобы она не соскользнула.

— Мы должны добраться, — сказала Поппи. — Смотрите на часы. Как будто у вас задание. Мы не должны пропустить остановку.

— Хорошо, — сказал Зак, сжимая руку в кулак. — Камень, ножницы, бумага.

Элис вытянула руку и рассеяно похлопала глазами, будто пыталась не уснуть. Тем не менее, она его победила, показав камень против ножниц. Он снова показал ножницы против Поппи и провел ее. Она думала, что он поменяет ход, и показала бумагу. Потом Элис выиграла Поппи. Вышло, что первой дежурит Поппи, затем Зак и последней — Элис. Зак положил голову на рюкзак и закрыл глаза.

Он не думал, что сможет уснуть, но, похоже, сразу отключился. Ему показалось, что прошла всего секунда, когда Поппи его резко разбудила.

Он приподнялся на сидении. Старик, который до этого разговаривал сам с собой, пересел на место напротив них. Он наклонился к Поппи и потеребил прядь ее волос.

— Да ладно тебе, я просто шучу с тобой, милашка. Разве над тобой никогда не подшучивают? — его гнилое дыхание напомнило Заку запах белья, которое забыли достать из стиральной машинки, или кроссовок после долгой игры. Волосы у старика были все перепутаны и насквозь седые, а сухое от ветра лицо было наполовину скрыто неряшливой бородой. На его белых пальцах были видны темные следы от сигарет. — Это твой братик? Разве он над тобой не шутит?

— Да, это мой брат, — быстро соврала Поппи. — И ему не нравится, когда я разговариваю с незнакомцами.

Старик крякнул, показав черную дыру, на месте которой должны были быть зубы.

— Я просто рассказывал твоей умной маленькой сестренке, что этот автобус может не доставить вас туда, куда вы собираетесь, — его голос звучал шутливо, но не весело, а страшно. — Этот водитель — ему нельзя доверять. Он дряхлый, как лось. А еще его иногда похищают инопланетяне.

Элис потянулась и открыла глаза, постепенно приходя в себя. Увидев старика, она испуганно схватила сумку.

— Что тут происходит?

— Хорошо, — сказал Зак, наклоняясь вперед между стариком и Поппи. Его отец сказал бы, что как мальчик, он должен защищать девчонок. От этой мысли Заку стало еще страшнее, ведь он боялся их подвести. — Спасибо за совет.

Старик оскалился.

— О, да молодой человек собирается дать Тиншоу Джонсу отпор. Хочешь подраться? Покрасоваться перед девочками? А вторая — это кто? Точно не сестра. Что это вы трое делаете в автобусе? Решили из дома убежать?

Элис подалась вперед.

— Ничего мы не делаем.

— Послушайте, приятно было поболтать, — начала примирительно Поппи, — но если это все…

— Дряхлый, как черт, — Тиншоу кивнул и покрутил пальцем у виска, возвращаясь к своему любимому предмету разговора — водителю. — Законченный псих. Иногда он может заблудиться. Иногда просто останавливает автобус и ходит какое-то время вокруг. А иногда его навещают они, те самые. В своем блестящем космическом корабле. Можно разглядеть их фонари. Он просто оставляет нас тут, пока они общаются с ним.

Элис ткнула Зака локтем и красноречиво посмотрела на него.

— Ладно, — сказала Поппи. — Мы за ним последим.

— У тебя тоже миленькие волосы, — Тиншоу зло ухмыльнулся и потянулся к косичкам Элис. — Как маленькие канаты.

Элис отстранилась.

— Не трогай ее! — сказал Зак.

— О, да ты собственник, да? Ну, тогда, может, я пообщаюсь с твоей сестренкой, а вас оставлю наедине? — он попытался схватить Поппи за руку, но она увернулась прежде, чем он успел до нее дотронуться.

— Эй! — воскликнул Зак.

Старик засмеялся.

— Какие вы все изворотливые. Уж очень замороченные. Ну, я точно не буду говорить с блондинкой: мне не нравится, как она на меня смотрит. Она вам скажет, что никогда никого не обидит, но вы ее не слушайте. Обидит еще как. Она вам навредит и будет рада.

Среди них не было блондинок. Зак вообще не видел никого со светлыми волосами во всем автобусе. Он подумал, каково это быть сумасшедшим и видеть вещи, которых на самом деле нет. Кажутся ли ему воображаемые предметы немного размытыми, или они такие же, как реальные. Или может они затемненные по краям, и если сильно напрячься, то можно отличить галлюцинацию от истины.

— Пора бы вам пересесть, — сказала Элис, с выражением, с каким она выступала на сцене в школьных спектаклях. — Может быть, я на них не похожа, но я их сестра. Меня удочерили. И мне не нравится, как вы говорите с моим братом. Прекратите.

— Ой, перестань, — ответил старик, доставая из кармана маленькую бутылку, обернутую бумагой. — У меня черный пояс, я вам понадоблюсь, когда прибудут инопланетяне.

Автобус повернул и начал замедляться. Увидев хорошо освещенную автобусную остановку, Зак вздохнул с облегчением.

— Подождите и сами увидите: водитель выйдет из автобуса и оставит нас одних, а когда вернется, то будет совсем другим. Инопланетяне по очереди вселяются в его тело. Ну что, кому вы об этом расскажете?

В автобусе было тихо и темно. Свет горел только на центральном сидении, и рядом — там вязала женщина. Расстояние до нее было приличное. Слышны были только звук ее спиц и голос старика.

Через пару минут можно будет сойти с автобуса, но что потом? До Ист Ливерпуля еще далеко. Это просто одна из остановок по пути, в незнакомом городе.

— Будь осторожен, — сказал Тиншоу Джонс, глядя на Зака. — Ты должен проследить за ними, это твоя забота как брата. В этой семье ты — мужчина, и ты должен смотреть, как бы инопланетяне не украли их тела. Инопланетяне любят рыженьких. Они их забирают в алмазные пещеры, и никто не возвращается.

— Только инопланетяне не живут под землей, — сказала Элис, которая не могла пропустить мимо ушей любое нарушение здравого смысла. — Они живут в космосе, на кораблях.

Зак красноречиво посмотрел на нее, пытаясь дать ей понять, что не стоит поощрять старика говорить дальше.

Автобус остановился, продолжая грохотать мотором. Двери открылись, и загорелся свет, в котором лицо Тиншоу приобрело землянистый цвет. Он отпил из своей бутылки и поднялся.

— Да вы совсем ничего не знаете. Нет, самое безопасное для вас — это оставаться в автобусе.

Они переглянулись.

— Мне нужно в туалет, — сказал Зак.

— Тогда иди, — сказал старик. — А я прослежу за девушками и за тем, чтоб тебя не похитили инопланетяне.

— А, может, это мы его должны защищать, — Элис встала.

Тиншоу покачал головой.

— Вам нельзя идти вместе с ним.

На секунду Зак испугался, что старик заблокирует проход и помешает им выйти. Но тут водитель поднялся и посмотрел в их сторону. Зак выдохнул с облегчением.

Раз уж Тиншоу Джонс знал водителя настолько хорошо, чтобы жаловаться на то, что он регулярно общается с инопланетянами, то выходит, он часто ездил этим маршрутом. А если так, то, наверняка, приставал к пассажирам и раньше. Сейчас водитель подойдет, скажет пару слов старику, и тот вернется на свое место. Все будет нормально.

Но водитель только бросил взгляд на Зака, Поппи и Элис и вышел из автобуса. Он не сказал ни слова, даже не пошевелился, чтобы помочь им.

Тиншоу Джонс смотрел на них с самодовольной ухмылкой, как будто знал наперед, что ему ничего не грозит.

Поппи внезапно проскочила мимо него настолько быстро, что он не успел ее остановить. Пока он таращился ей вслед, Зак спрыгнул с сидения, взял Элис за руку и потащил к выходу. Старик потянулся к ней, но она пронзительно взвизгнула, так громко, что разбудила спящих парней и заставила старушку со спицами обернуться. Достаточно громко, чтобы Тиншоу ее выпустил.

— Тогда не приходите ко мне все в слезах, когда инопланетяне вас похитят! — крикнул он им вслед.

Водитель автобуса курил, разговаривая с двумя сотрудниками, когда ребята прошли мимо них в здание станции. Помещение было залито ярким искусственным светом. Внутри были скамейки, вдоль стен стояли автоматы с едой и напитками. Элис упала на скамейку. Было похоже, что она сейчас заплачет. Зак чувствовал себя не лучше.

— Что будем делать? — спросила Поппи, расхаживая взад-вперед, с рюкзаком за спиной.

— Это был твой план, — сказал Зак и тут же пожалел. Он понял, что это несправедливо, но ему было плохо, он устал и не знал, что делать дальше. Он чувствовал себя бесполезным.

— Мы не можем вернуться в автобус, — сказала Элис.

— Может, сказать кому-то? Например, копам. Где-то на станции должны быть полицейские, верно?

— Но они спросят, сколько нам лет и позвонят нашим родителям. Нет, — Элис покачала головой.

Зак посмотрел на водителя. Один из работников станции разговаривал по рации. Второй следил за ними.

— Мне кажется, нам надо убираться отсюда, — сказал Зак.

— Почему? — спросила Элис. Потом она заметила, что за ними наблюдают, и вскочила, повесив рюкзак на плечо.

Зак взял Поппи за руку.

— Давай, уходим!

— Но ведь мы ничего не сделали, — сказала Поппи, следуя за ним. — Почему ты думаешь, что они говорят про нас. Ведь этот старик первый…

— Потому что мы дети, — шепотом перебил ее Зак.

— Мы ведем себя слишком заметно, — сказала еле слышно Элис. — Поппи, нам надо пойти в женский туалет и выбраться через него, а Зак пусть ждет нас снаружи. Купи что-нибудь в автомате. Все, идите медленно.

Зак набрал воздуха и заговорил громко и насколько возможно непринужденно.

— Встретимся в автобусе!

Элис улыбнулась и преувеличенно кивнула. Теперь она тоже выглядела расслабленно, Поппи старалась ей вторить.

Один из сотрудников отделился от остальных и направился к Заку. Звуки его шагов по пустой дороге отдавались эхом. Он шел не быстро, но явно целенаправленно. Зак заспешил к двери, изо всех сил стараясь не бежать. На мгновение он остановился у автомата и увидел в отражении приближающегося работника, который выглядел очень внушительно в синей форме.

Зак пошел дальше.

— Эй, ты! — крикнул ему сотрудник.

Но Зак не остановился. Он вышел, обогнул здание и увидел, как Элис выбирается из окна женского туалета. Поппи спрыгнула вслед за ней, и они побежали, скрываясь в темноте незнакомого города.

Глава 7

Они притаились в темноте за тату-салоном и смотрели, как автобус отошел от остановки, выбрасывая клубы отработанных газов, забрав с собой и того сумасшедшего парня, и их шанс добраться до Ист Ливерпуля к утру. Заряд адреналина, который Зак получил на станции, сгорал, и он чувствовал себя уставшим до мозга костей. Глаза закрывались. Он прислонился к кирпичной стене, и в голове его промелькнула мысль: сможет ли он уснуть стоя.

— Где мы сейчас? — наконец, нарушила тишину Элис. На холоде дыхание превращалось в пар.

— И как нам отсюда выбираться? — спросил Зак, отталкиваясь от стены. — Мы даже не знаем, что это за город.

— Есть только два автобуса до Ист Ливерпуля, которые идут по этому маршруту, и если мы будем ждать следующего — дневного, то не успеем вернуться домой до вечера, — подключилась Поппи.

— Да забудь ты про этот Ливерпуль. Нам нужно добраться до дома, — сказала Элис, доставая мобильный телефон, использовать который разрешалось только в крайних случаях.

— Точно, но вернуться мы тоже не можем, разве не так? — сказал Зак.

Поппи вытащила из кармана расписание и изношенную карту.

— Можешь сам посмотреть, если хочешь, но там нет ничего такого, о чем бы я вам не сказала.

Элис взяла расписание и начала изучать названия остановок, как будто можно было почувствовать, где они находятся, просматривая список.

— Погоди, — сказал Зак, спустившись вниз по аллее так, чтобы была видна остановка. Он вернулся:

— Ист Рочестер. Так написано на знаке, но где это?

Поппи прижалась к Элис, они стали вместе рассматривать расписание в тусклом лунном свете.

— До Ист Ливерпуля всего две станции, — наконец сказала Поппи. — Мы почти на месте.

— Мы даже не выехали из Пенсильвании, — сказала Элис. — Мы почти ничего не сделали.

Поппи разложила карту и торжественно указала на нее.

— Смотри, здесь написано Огайо, — потом она покачала головой. — Ой, река Огайо.

Элис плотнее укуталась в пальто, садясь на ступеньки у здания. Рядом темнели мусорные баки.

— Ты можешь позвонить Тому и спросить, сможет он нас забрать или нет? — она была на грани срыва. Пока спокойная, но долго так не продержится.

Поппи посмотрела на нее.

— Мой брат никогда сюда не приедет. Только не на своей развалюхе.

— А твоя сестра? — спросила Элис, покусывая кончик своей косички.

Поппи помотала головой.

— Она разбила свой телефон, а нового у нее пока нет. Я не смогу с ней связаться, даже если захочу.

Элис, нахмурившись, посмотрела на телефон.

— Думаю, я могу позвонить своей тете Линде. Она будет в бешенстве, но приедет.

— Она расскажет твоей бабушке? — спросил Зак.

Элис тяжело вздохнула, по ее спине пробежала дрожь.

— Скорее всего. А потом меня накажут на всю оставшуюся жизнь, и я буду должна выйти из игры и буду абсолютно несчастна. Но что нам еще остается?

Зак попытался придумать, что такого можно сказать бабушке Элис, чтоб хоть как-то объяснить их поступок. Она и слышать не захочет о страшной, вероятно все еще безголовой кукле, о призраке и проклятии, которое, скорее всего, даже не существует.

— Я назад не поеду, — заявила Поппи. Она сидела на ступеньках рядом с Элис. — Я дождусь следующего автобуса и поеду дальше.

— Но ты же сказала, что автобус не приедет до обеда, значит, ты домой вернешься только в воскресенье. Где ты будешь ночевать? — спросила Элис.

Поппи неуверенно вздохнула. Зак заметил, что с отказом Элис ее храбрость поуменьшилась. Он тоже не хотел, чтоб Элис их оставила. У нее хорошо получалось воплощать в жизнь даже самые сумасшедшие идеи. Например, когда Поппи решила, что им нужен древний сокрытый водой храм, Элис смогла найти разломанные куски бетона для его постройки. Если бы она уехала, это бы означало, что их затея безнадежна.

— Элис права, можем похоронить Королеву на следующих выходных или потом. Какая разница? — сказал Зак.

Поппи насупилась и подалась вперед.

— Если мы не поедем сейчас, то никогда не поедем! Просто не поедем. Вы будете каждый раз находить оправдания, и я тоже струшу, а Элеонора найдет кого-то другого, потому что я буду недостаточно интересной для призрака. Я тогда не смогу быть героем, и про меня не сложат истории.

— У каждого своя история, так говорил мистер Эванс на занятиях, — сказала вполголоса Элис.

— Нет, — сказала Поппи. В голосе у нее теперь звучала ярость. — Есть люди, которые что-то делают, и те, кто ничего не совершают. Только говорят, что их час еще настал. Я хочу довести дело до конца. Мне всегда хотелось приключений. И теперь мне одно представилось. И я не отступлю. Я не поеду домой, пока все не будет сделано.

Зак подумал, что Поппи, пожалуй, права. Он вспомнил о своем отце, который хотел что-то совершить и не совершил. И он решил, что пусть это глупо, но он хочет быть достаточно интересной личностью, чтоб заставить призрака заговорить с ним. Даже если сама идея, что Королева сделана из человеческих костей и наполнена пеплом, пугала его все больше, по мере того как они удалялись от дома.

Элис нервно посмеялась. По ней было видно, что слова Поппи достучались и до неё.

Покинуть дом посреди ночи и улизнуть с автобусной станции уже было достаточно рискованно, как в настоящем приключении. С этой точки зрения все шло хорошо. Эта мысль заставила Зака посмотреть на все, как на игру, почувствовать себя Уильямом Клинком.

— Может, не поедем домой прямо сейчас? — неожиданно спросил Зак. — Если мы никому не будем звонить, то нас не накажут. Никто не узнает, где мы были. Если ты сядешь в автобус вечером — не в тот, который идет в Ист Ливерпуль, а в обратный, то твоя бабушка никогда ничего не узнает. Может, мы даже успеем доехать до города и вернуться. Должен быть способ туда добраться. Можем, в крайнем случае, идти пешком вдоль реки. Наверняка, тут не так уж далеко. И задание будет выполнено, несмотря на небольшие трудности.

— Пойдем по темноте? — спросила Элис.

— Можем попробовать, — сказала, просветлев, Поппи. — Ты ведь не хочешь, чтоб тебя наказали?

— Сейчас ночь, и я устала. И мне не хочется идти по какой-то дурацкой карте, с умирающим фонариком и компасом на телефоне, — ответила Элис.

Зак подумал об Уильяме Клинке, который направил бы свой корабль, ориентируясь по Полярной звезде на ночном небе. Нужно было найти Большую Медведицу, с ее помощью найти Малую Медведицу, а ее самая яркая звезда, в самом конце ковша, — это и есть Полярная звезда.

Зак вспомнил, что она называется Поляриссима. Если ее видно, значит, они не заблудились.

— Мы найдем дорогу, — когда Зак заговорил, в его интонации был слышен Уильям Клинок. Это было странно, ведь Уильяма больше не было. — И найдем место, чтоб разбить лагерь.

— Лагерь? — удивилась Поппи.

— Да, до рассвета, — может, дело было в усталости, но Зак легко мог представить, что бы сказал Уильям. Он всегда ввязывался в неприятности, так что умел с ними справляться. Еще как умел! — Мы будем есть наши припасы. Смотрите, если следовать этой маленькой карте на расписании автобусов, то нам нужно просто идти вдоль реки. Она нас выведет к Ист Ливерпулю. Наше задание будет выполнено.

— Ты хочешь идти пешком? — спросила Элис. — Вы оба рехнулись.

— Миледи, я хочу, чтобы мы устроили привал, — Зак подставил ей свою руку. Наконец, он перестал чувствовать неуверенность. — Я хочу, чтоб мы взяли наш скромный провиант и устроили пир. Я хочу, чтоб мы развели костер, чтоб согреть наши кости. А утром мы решим, что делать дальше. Ежели Вы, милая девушка, на восходе пожелаете возвратиться домой, мы не в праве будем вам препятствовать.

Элис устало рассмеялась и взяла его под руку.

— Ладно. Но я, действительно, пожелаю на восходе возвратиться домой, так что рассчитывайте на это.

— Видишь, ты скучал по игре, — Поппи торжествующе улыбнулась. — Ты хотел играть, признай это.

Зак тут же перестал дурачиться, вся магия куда-то улетучилась. Он налетел на Поппи.

— Ты же обещала, что не будешь говорить об этом. Я же просил! — его голос прозвучал куда грубее, чем он ожидал, почти как рык. Поппи отступила назад.

Элис положила ему руку на плечо и потянула в сторону аллеи.

— Ладно, пока мы совсем не замерзнем, я не буду звонить домой. Давайте попробуем разбить лагерь, развести костер, согреться и немного поспать, тогда, может, мы не наживем себе еще больше проблем.

— Леди Джей хорошо умеет выживать на улицах, — невинно произнесла Поппи.

Зак сердито посмотрел на нее.

— Что? Я не с тобой разговариваю, а с Элис. С ней ведь можно говорить про игру, разве нет? Или на этот счет ты тоже придумал какое-то правило?

Элис вздохнула.

— Я вообще не понимаю, чего вы ссоритесь. Вы оба хотите продолжать наше задание, именно этим мы и занимаемся.

— Нам лучше держаться подальше от магистралей, — Зак указал на маленькую дорожку, ведущую наверх. — Если кто-то увидит, как мы идем с фонариком и картой, подумают, что мы потерялись или убежали из дома, или что-то в этом духе. За нами ведь уже гнались сотрудники станции.

— Мы все еще не знаем, гнались ли они за нами, — сказала Поппи. — Может, они хотели извиниться перед нами за того сумасшедшего. Может, они боялись, что мы опоздаем на автобус. А может, это были инопланетяне, которые хотели похитить наши тела.

Зак удивленно посмотрел на нее и пошел вперед.

— Ну, правильно, давайте пойдем по темной, страшной дороге, — сказала Элис, но все же последовала за ним. — Дай мне посмотреть карту.

Поппи передала ей карту и фонарик. Асфальт на аллее был разбит, и ребятам приходилось идти очень осторожно. Они прошли мимо мусорных контейнеров и задних дверей ресторанов.

Вокруг было неестественно тихо, как будто все живое уснуло. Эхо их шагов было самым громким звуком в районе нескольких кварталов. Заку это казалось одновременно зловещим и захватывающим. Будто бы весь мир на какое-то время был в полной их власти.

— Там есть роща. Рядом с водой, но нам придется перейти шоссе. Мы уже недалеко. — Элис указала на карту.

— Там густой лес?

— Не очень. Скорее парк. Небольшой, окруженный забором парк, выходящий к реке. Но это и не детская площадка с качелями. Слишком маленький, чтоб там можно было незаметно развести костер, но там нас, наверно, не будет видно с дороги.

Зак кивнул и позволил ей вести. Он не знал, как разжечь костер. Просто казалось, что это одна из тех вещей, которые делают в лагере, помимо игры на лютне и потягивании сидра.

— Это была такая ужасная идея, — ворчала Элис. — Как тебе удалось убедить меня, что это хорошая идея? Это была ужасная, ужасная, ужасная идея.

Они прошли супермаркет с припаркованным грузовиком на задней площадке, из которого выгружали плоские коробки. Прошли закрытый магазин с выпечкой, в котором все еще горел свет. Магазин источал аромат свежего теста и плавленого сахара. Живот Зака заурчал, он достал из упаковки палочку Твизлерс. По сравнению с восхитительным запахом на вкус конфета напоминала сладкую резину.

Он засунул руку в коробку и достал побольше, чтоб угостить Элис и Поппи по парочке Твизлерс на случай, если они тоже голодны.

— Спасибо Вам, добрый сэр, — сказала Поппи с маленьким поклоном.

— Я не собираюсь тебе подыгрывать, — ответил Зак, яростно откусив кусок конфеты.

Поппи выглядела удрученно, даже глупо, потому что еще минуту назад подколола Зака. Он не знал, из-за чего она расстроилась. Если бы она не ткнула, что он играет, он бы не остановил ее.

— Может быть, вы уже прекратите? — сказала Элис, направляя фонарик на тротуар. С одной стороны рта она держала красную конфету, как будто сигару.

Поппи взглянула на свои ноги.

— Мы раздражены, потому что устали, вот и все.

Зак начал говорить что-то о том, что это ее вина, что они устали, когда понял, что, сказав это, он может на самом деле подтвердить ее мнение о том, что он раздражен.

Шоссе представляло собой длинное полотно дорожных полос с еще более широким виадуком, но в половине пятого утра они увидели всего один грузовик, освещавший дорогу так ярко, что казалось, будто наступил день. Как только он приблизился, Поппи и Элис взялись за руки и побежали к разделительной полосе. Они быстро забрались на бетонный блок, а Зак на своих длинных ногах легко его перепрыгнул. Затем они перебежали дорогу с другой стороны, несмотря на то, что никаких машин не было.

Край леса был редким и спускался под крутым углом. Они перепрыгивали ветки и неровные участки земли. Длинные тягучие побеги кустарников цеплялись за ноги. И после нескольких минут бега Зак почувствовал, что они убежали достаточно далеко. Они все еще могли видеть огни Ист Рочестера с одной стороны и лишь бросить взгляд на мерцающую, покрытую рябью поверхность реки Огайо с другой.

Глава 8

— Ну вот, пришли, — Элис приглушила фонарик рукой. — Думаете, мы, правда, можем тут заночевать?

Ветки деревьев свисали над их головами, с земли исходил запах лежалых листьев, и, несмотря на то, что они были совсем недалеко от шоссе, Зак почувствовал себя далеко-далеко от привычного мира. Как будто они и вправду оказались в какой-то волшебной стране, где в небе парят драконы, а магия является обычным делом.

Поппи присела на корень дерева.

— Ох, как-то тут сыро и холодно, у меня нижняя часть мерзнет. Нам нужен гамак или что-то в этом духе.

Зак опустился на колени. Земля была сырой. Такого типа сырость проникает куда угодно, впитывается в одежду. Он прислонился к дереву и почувствовал, как его накрывает отчаяние. Ему нравилась мысль о возможном приключении, но что он в этом понимал? Он не привык к суровым условиям. Не привык к жукам, грязи и прочим атрибутам солдатской и пиратской жизни. Единственный раз, когда он разбивал нечто похожее на лагерь, это была палатка, которую они с дедушкой ставили на заднем дворе. В ней оказалась куча пауков, и Зак проделал в старой ткани дыру, когда удирал от них.

Он оттолкнулся от дерева, расстегнул рюкзак и достал спальный мешок. С одной стороны он был водонепроницаемым. Зак расправил его на земле, как подстилку для пикника. Втроем они могли разместиться на нем сидя и, может, даже не промокнуть.

— Умно было захватить его с собой, — сказала Элис. — У меня только сменная одежда, зубная паста и печенье, которое мы взяли дома у Поппи.

— Ты не могла зайти домой, — напомнила ей Поппи. Она забралась на мешок и начала копаться в своем рюкзаке. — И я тебя не предупредила заранее.

Последнее предложение прозвучало почти как извинение.

Она достала Королеву из сумки. Глаза у куклы были открыты, но Поппи потрясла ее, и они закрылись. Зак был рад, что Поппи вернула голову куклы на место. Хотя было похоже, что она сделала это впопыхах и прикрутила ее неплотно. С болтающейся головой и закрытыми глазами Королева выглядела такой же уставшей, как и они, хотя это его не утешало. Поппи посадила куклу и расправила ее платье, затем опять занялась рюкзаком. Она вытащила тонкое на вид одеяло, несколько булавок и пластырей, подтаявшую плитку шоколада, упаковку мелких морковок, яблоко с коричневым пятном, свитер, пару носков, тетрадку и фигурку русалки.

— Вот, что у меня с собой. Берите, если хотите.

— Будем по очереди дежурить, как в автобусе, — сказал Зак. Он вытащил банку арахисового масла, крекеры, апельсины и лимонад и положил все, кроме напитка, рядом с остальной едой. Зака мучила жажда, и он открыл банку. Пенящаяся жидкость вырвалась наружу, и ему пришлось быстро отодвинуть банку в сторону, так чтоб она пролилась на траву. Он сделал долгий глоток.

Зак с удовольствием проглотил шипящие пузырьки.

Он думал о том, как они встретились, будучи еще детьми. Поппи ездила взад-вперед на своем велосипеде по двору, когда увидела Зака, сидящего на крылечке и читавшего старую потрепанную книгу «Джеймс и гигантский персик». Она остановилась, чтобы сказать ему, что читала книгу; книга была хороша, но не так, как «Ведьмы», и спросить читал ли он «Упреки»? Она же встретила и Элис, познакомилась с ней на ярмарке, где они были единственными девочками, которые разукрасили свои лица как Бэтгерл, а не как феи, кошки и клоуны. Первое время они втроем гуляли, свисали вниз головой с турников, пока кровь не ударяла в голову, таким образом пытаясь заставить мозг работать лучше настолько, чтоб перемещать предметы силой мысли.

Казалось, это было так давно.

— Дежурить? Но зачем? — сказала Элис, протягивая руку за лимонадом. — Не похоже, что здесь водятся орки-мародеры, или медведи, или волки, или противные, сумасшедшие старые пассажиры автобуса. Мы на крошечной полоске парка.

— Мы будем спать спокойнее, если кто-то будет нести вахту, — Зак покосился на устрашающее лицо куклы. Она как будто уснула, и Заку совсем не хотелось, чтоб она проснулась и начала бродить вокруг, пока они отдыхают. — Ну, я, по крайней мере.

— Я могу подежурить, — предложила Поппи. — Давайте я разбужу одного из вас через час.

— Не меня, — зевнула Элис.

— Я буду вторым, — сказал Зак. — Толкни меня, если устанешь раньше.

Она кивнула. Зак двумя глотками допил лимонад. Элис сняла свое безразмерное пальто и прямо поверх серого платья натянула сменную одежду: джинсы и синюю толстовку с кошачьими ушками на капюшоне. Затем она устроилась под своим пальто, как жук под панцирем, закрыла глаза и моментально провалилась в сон.

Поппи села лицом к воде, с головой укуталась в свое тонкое одеяло и облокотилась на дерево. Глаза Зака уже достаточно привыкли к лунному свету, и он мог отчетливо различить ее профиль.

Королева сидела у нее на колене. Глаза у нее были открыты, как будто она тоже несла дозор вместе с Поппи. В лунном свете ее лицо мерцало костяным белым цветом. Поппи положила руку кукле на живот, как будто не давая ей шевелиться. Пока Зак смотрел на них, его воображение начало рисовать жуткие картины: Королева встает и движется по неровной земле, протягивая к нему руки. Он подумал, что неплохо было бы убедить Поппи убрать куклу.

Поппи наклонила голову и посмотрела на него.

— Чего? — спросила она шепотом.

Зак понял, что слишком пристально смотрит на нее. Он указал на куклу.

— Все это задание — это ведь игра? Просто скажи правду.

Поппи прищурилась.

— Все по-настоящему, Зак.

— Ладно, — Зак слишком устал, чтоб спорить. Он улегся на мешок и положил руку под голову. — Разбуди меня, когда будет моя очередь.

Она пробормотала что-то утвердительное. Зак закрыл глаза.

Ему снилось большое здание рядом с рекой, из труб которого идет дым. А потом другая картинка: девочка с золотыми волосами наблюдает, как ее отец создает красивые фарфоровые изделия. Чайники такие тонкие и белые, что кажется, будто они светятся изнутри. Они украшены изящными фарфоровыми розочками, лилиями и листьями. Хрупкие вазы, украшенные натуральным золотом, кажется, что подуешь на такую, и она рассыплется.

Элеонора.

Похоже, что она обернулась на упоминание своего имени. Ее темные глаза расширились, как будто она увидела призрака.

Его сон был размытым: он стоял перед большим продуваемым насквозь домом, приветствуя худую девушку с приплюснутым носом. Он знал, понятия не имея как, что смотрит на тетю Элеоноры, знал, что она приехала из города, чтобы заботиться о ней после смерти ее матери полгода назад и что у отца Элеоноры даже и в планах не было жениться еще раз.

— Дети грязные, — сказала ее тетя и запретила ей играть на улице. Вместо этого она заставила ее делать работу по дому: мыть окна, подметать пол и передвигать мебель.

— Дети все ломают, — сказала ее тетя и забрала кукол, которых сделал ее отец из оставшейся глины, сказав, что они слишком хороши для нее.

Тетя расставила их на витрине вместе с менее удачными фарфорово-костяными изделиями отца Элеоноры, которые он принес с фабрики. Там был и фарфорово-костяной кофейник с виноградной лозой, изгибавшейся слегка неправильно, который стоял в серванте в столовой. Там был и набор слишком маленьких кофейных чашек и миска с ножками. как у аллигатора, которые выглядели пугающе и никому не нравились. Там было и несчетное количество ваз, испорченных по ошибке: некоторые были накренены на бок, на некоторых растеклась или вздулась золотистая краска прежде, чем вазы были обожжены, на некоторых были объемные цветы, которые сломались при выходе из печи. Вскоре такие «ошибки» стояли на каждом столике, вынуждая Элеонору ходить по гостиной на цыпочках, чтобы что-нибудь не разбить.

Зак наблюдал, как Элеонора подметает полы, натирает серебро и прячет вещи под кровать. Видел прищепки, которые она разукрасила чернилами так, что казалось, будто у них есть глаза. Видел наволочки, перевязанные веревкой так, что у них появились голова и шея. Ночью, когда отец и тетя Элеоноры ложились в свои кровати, она доставала эти вещи из-под кровати и играла с ними, шепталась с ними, называя их именами своих старых кукол.

Зак проснулся. Поморгал. Голубое небо над головой было затянуто легкой дымкой облаков.

Солнечный свет проникал сквозь купол зеленых и бурых листьев, покрывая землю пятнами света и тени. Он слышал звук, напоминающий ему шум океана. Однажды, после того, как от них ушел отец, он остался на все лето у дедушки с бабушкой, и они жили в домике на побережье. Он просыпался с плеском волн в голове каждое утро.

Но это был не шум океана, он знал, и спустя мгновенье окончательно понял, что это была все та же река Огайо. Шум машин и грузовиков, проносящихся по трассе мимо леса, напоминал шум прибоя.

Зак сел, моргнул, растянул затекшие ноги и огляделся. Элис спала, закутавшись в пальто, косички упали на ее лицо и пушинки припудрили кожу. Поппи тоже спала, оперевшись головой на дерево. Она заснула на дежурстве, догадался Зак.

Повернувшись, он увидел Королеву, лежащую в грязи за его головой, далеко от того места, где была ночью. Ее черные глаза были широко открыты и уставлены прямо на него. Было светло, он увидел, что стеклянные глаза куклы маловаты для ее глазниц, в уголках виднелись щели. Муравей выполз из одной щелки, пробежал по глазу и направился к волосам. Зак вскочил и отбежал от нее, его сердце колотилось.

Трава была покрыта чем-то белым. Оно выглядело почти как снег, но потом он понял, что это такое. Это был наполнитель спального мешка. Кто-то порвал его, разрезав ткань, вытащив содержимое и раскидав его вместе с едой.

Морковка лежала в грязи. Арахисовое масло было размазано по коре растущего рядом дерева, банка лежала возле камней, как будто укатилась туда. Крекер был раскрошен по земле, шоколадка была сломана пополам, а кусочки золотистой фольги были разбросаны словно конфетти. Он задумался, кто бы мог это сделать, и посмотрел в пустые глаза куклы и на муравья на ее белоснежной щеке.

Пока он вот так смотрел, к открытой банке с арахисовым маслом подбежала белка и засунула в нее свое пушистое тельце.

Он вспомнил прошлую ночь, когда Поппи и Элис разбудили его, историю о Королеве, поход на автобусную остановку и лагерь в темноте — как будто все это было не по-настоящему, как будто все произошло с героем книги. Казалось невозможным провести ночь на крошечном участке леса в незнакомом городе.

Снова повернувшись к тому месту, где лежала кукла, выбравшаяся и рук Поппи, он задумался о других невозможных вещах. Действительно ли призрак хозяйничал в их лагере? Следила ли за ним Элеонора глазами Королевы? Холод пробежал по его спине.

Они застрял на середине пути со злым призраком при абсолютном отсутствии каких-либо мыслей, как найти ее могилу.

О да, у них были неприятности.

Глава 9

Зак разбудил Элис, тряся ее за плечо до тех пор, пока она не застонала и не повернулась. Ее косички раскинулись на порезанном спальном мешке, а к волосам прилипло еще больше белой набивки.

— Еще пять минут, — пробормотала она.

— Элис, — тихо сказал Зак, толкая ее за плечо. — Что-то произошло. Ну же. Вставай. Тебе нужно это видеть.

Она открыла глаза и казалась удивленной, увидев его.

— Где…?

— В неприятностях в Ист Рочестере, Пенсильвания, — сказал Зак, пожимая плечами, надеясь, что этот жест хоть как-то покажет, что он разделяет ее чувства по поводу странности всего происходящего.

Когда она осмотрела их лагерь, то повернулась к Заку, сведя брови в замешательстве.

— Кто…?

Он дернул головой в сторону Поппи, а потом куклы.

— Ты веришь в призраков? — спросил он таким же тихим голосом. — Потому что теперь я в них верю. Окончательно и бесповоротно.

— Должно быть, это еноты, — сказала Элис. На ее лице отразился еще больший ужас, когда она осмотрелась. — Я думала, кто-то из нас должен был дежурить. Разве не так ты говорил ночью?

— Еноты? В самом деле?

Элис медленно кивнула, как будто не была в этом уверена:

— Или это сделала Поппи. Она дежурила первой.

— Она не сумасшедшая, — сказал Зак. — Она должна окончательно выжить из ума, чтоб так поступить. Во всяком случае, я думал, ты поверила в ее историю о призраке.

— Поверила. Верю. Я не знаю. Это была шутка, чтобы поиграть вместе, — Элис встала на ноги и прошлась по лесу, дрожа от холода. — Это уже слишком. Я не верю. Может быть, звери перевернули здесь все, а, может, Поппи рассердилась на нас за то, что мы хотели вернуться домой, и таким способом пытается заставить нас продолжать путь. Что бы здесь ни произошло, это не призрак.

— А вчера ночью казалось, что нас ждут приключения, так ведь? — сказал Зак. Но как только он это сказал, то осознал, что все еще чувствует вкус приключения — наверно, даже сильней, чем раньше — но уже совершенно другого. Он был напуган. Волосы на руках встали дыбом, и он подумал о том, что, может быть, Элис тоже страшно. Вероятно, из-за этого она и не хотела верить в призраков.

Но Зак хотел, чтобы они существовали, хотел до безрассудства.

Если бы они существовали, то, может быть, где-то в мире была сокрыта магия. И если бы существовала магия — пусть даже и темная, а Зак знал, что вероятнее всего существовала именно она — то, возможно, ни у кого не было бы такой истории, как с его отцом, истории, как у всех взрослых, которых он знал, истории о разочаровании и жестокости. Ему, наверное, было бы стыдно пожелать вернуться домой с помощью магии, но здесь в лесу все казалось возможным. Он взглянул в жестокие стеклянные глаза куклы так близко, что она могла коснуться его лица.

И что бы ни произошло, было бы лучше, чем полное отсутствие волшебства.

Он думал о том, что сказала Поппи — что если не сделают все прямо сейчас, то не сделают уже никогда. Что если они будут колебаться, то никогда не вернутся назад.

И он подумал о своей мечте.

— Я думаю, это была Элеонора, — сказал Зак. — Может быть, ее призрак зол на то, что мы недостаточно серьезно отнеслись к ее заданию. Может она зла, что мы вышли из автобуса, не доехав до нужной остановки. Или, может, она зла на то, что ты захотела вернуться домой.

— Я придерживаюсь версии с енотами, — сказала Элис, взяв пальто и надев его поверх всей одежды. — Бьюсь об заклад, Поппи вычитала эту историю про Элеонору и ее кости из одной из своих библиотечных книг. Я ничего не имею против. Знаешь, Поппи, она все делает интересней, но иногда она слишком увлекается, тебе не кажется?

Он задумался, прокручивая ее слова в голове. Элис настаивала на енотах, но в остальном ее слова были обращены к Поппи. Она была последней, кто не спал, и она хотела убедить их продолжать приключение. Она могла подумать, что это очень весело: положить Королеву рядом с ним. Она знала, что он перепугается.

— А пепел? Пепел ведь был настоящий.

Элис кивнула, но не согласилась.

— Я думала про это. Может, она взяла пепел из мангала и подложила туда куриные косточки. Было темно, когда она нам его показывала. Такого рода трюки часто бывают в кино.

Он вспомнил, что и сам испытывал такие сомнения прошлой ночью, но уже на пути к цели он почувствовал уверенность, и ему не хотелось лишиться этого ощущения. Он хотел рассказать Элис про свой сон и настоять на том, что она не права, но было ясно, что этим ничего не докажешь. Ему просто приснилось то, что Поппи описала, как бывает после просмотра фильма, когда потом во сне ты в нем участвуешь. Он не знал наверняка, было ли все это правдой, или просто его мозг обрабатывал новую информацию.

Элис все равно его уже не слушала. Она расстегнула его рюкзак и запустила туда руки.

— У нас что-то еще осталось? Какая-та еда?

— Нет, — ответил он. — Похоже, что нет.

Элис вытащила руку из рюкзака, сжимая сложенный листок бумаги. Она начала его разворачивать.

— Что это? — спросила она. — Записка? Что там сказано? Какие-то мальчишеские секреты?

Зак сразу понял, что это такое.

— Отдай! — Он попытался выхватить страницу.

Элис не двигалась, все еще вчитываясь. Сначала она улыбалась, потом на лице у нее отобразилось удивление. Зак видел свои собственные строчки и рисунки на полях.

— Это же анкета, которую дала тебе Поппи. Ты ответил на вопросы. Сказал, что не станешь, а сам ответил.

— Вроде того. Теперь отдай мне ее, — Зак встал и потянулся к Элис, чтоб выхватить листок.

Она отскочила.

— Но зачем ты отвечал, если ты больше не хотел…

Элис не закончила, потому что в это мгновение со спального мешка с воплем вскочила Поппи. Щурясь от дневного света, она приняла боевую стойку. Вид у нее был крайне ошеломленной.

— Поппи! — удивился Зак.

К его облегчению, он заметил, как Элис сложила анкету и убрала в карман пальто. Затем подошла к Поппи, и они присели. Зак обратил внимание, что Поппи тяжело дышит.

— Мне снилось, что я Элеонора. Я все почувствовала, — Поппи закрыла лицо руками.

Зак долго ничего не говорил. Он думал, плохой ли он человек, раз ничего не рассказал о своем сне. Думал, не сочтет ли Элис его психом, если он расскажет. Листва на деревьях зашелестела. Наконец Зак заговорил:

— Осмотрись по сторонам. Элеонора выглядела рассерженной? Ведь, похоже, кто-то распотрошил наш лагерь.

Поппи встала, отряхнулась, подошла к Королеве и подняла ее. Глаза куклы приоткрылись, будто она следила за ними. Так делала кошка Зака, когда притворялась, что спит.

— Думаешь, это призрак сделал? — спросила, наконец, Поппи, возвращаясь к ним.

— Нет, — ответила Элис. — Я думаю, что это были еноты. Но я так и знала, что ты скажешь, что это был призрак.

— Полтергейсты всегда так делают, разве нет? — спросил Зак.

— Она не полтергейст! — сказала Поппи таким тоном, как будто Зак посмел назвать ее новую DVD коллекцию «Доктора Кто» пиратской копией. — И зачем ей забирать нашу еду? И портить единственную вещь, на которой мы можем спать. Она хочет, чтоб мы доставили ее в Ист Ливерпуль. Она не собирается усложнять нам работу.

Заку показалось, что в ее голосе прозвучали нотки неуверенности.

— Ладно, мне все равно, — сказал он. — Ты тоже думаешь, что это еноты?

Поппи осмотрелась и глубоко вздохнула.

— Не знаю. Может это Тиншоу Джонс? Вдруг он нас выследил.

У Зака холодок пробежал по спине. Он легко мог представить, как обветренное лицо с мерзкой ухмылкой смотрит на них из темноты. Но у Тиншоу не было никаких причин покидать автобус, следовать за ними, ждать, пока они заснут, и потом разбрасывать их вещи. Абсолютно никакого смысла. У них не было никаких ценностей. Старик, скорее всего, решил, что на них напали инопланетяне и украли их тела.

А вот у Элеоноры было множество причин злиться на Элис за то, что ее все еще не доставили к могиле.

— Послушайте, я тоже хочу понять, что тут произошло, — сказала Элис. Она переводила взгляд с одного на другую, как будто не зная, чью сторону принять. А может, вообще ничью. — Пожалуйста, давайте сначала выберемся отсюда. Ну, пожалуйста. В лесу страшно, и мне нужно в туалет, и я хочу есть.

— Вчера мы проходили мимо закусочной, — вспомнил Зак.

Элис кивнула:

— Прекрасно. Главное, чтоб там был туалет.

Им нечего было укладывать, и они быстро собрались. Спальный мешок был разорван, из него торчали куски ваты, которые развевались от дуновения ветра. Лучшее, что они могли сделать, — это собрать все в кучу, завернуть в рваный мешок и выбросить в один из баков около реки.

Вокруг было безлюдно, но это еще не означало, что никто не приходил ночью.

Они шли обратно вдоль шоссе, пытаясь найти место, чтобы перейти его, как это делают нормальные люди, а не перепрыгивать через разделительный бордюр. Шли медленно, наклонив голову, защищаясь от холодного ветра. Зак почувствовал запах жженого сахара и зреющего теста еще до того, как показался магазин. Когда он дошел до двери, аппетит не на шутку разыгрался.

— Сколько у вас денег? — спросила Поппи.

— Пятнадцать долларов и пятьдесят центов, — ответил Зак. В начале путешествия у него было двадцать три доллара, но билет на автобус обошелся ему в семь с половиной, и еще столько же нужно было на обратную дорогу. И из пятнадцати с половиной он мог потратить только восемь.

— У меня двадцать, — сказала Элис.

— Одиннадцать и горсть мелочи, — сказала Поппи. — Нужно немного оставить. На обед и на дорогу домой.

Но когда они открыли дверь, желудок Зака заурчал так, что об экономии не могло идти и речи. Возле задней стенки стояли горы корзин, наполненные самыми разными пончиками, а глазурь блестела под светом ламп. Там были и пончики с корицей, с Бостонским кремом и желе, с шоколадной крошкой и разноцветной посыпкой, с кленовым сиропом, классические, черничные, с кокосовой стружкой, медвежьи когти и яблочные фриттеры. А под стеклом прилавка лежали другие лакомства: фруктовые кольца, арахисовое масло, кетчуп, рассол, мандарины, медовые соты, копченый и сливочный сыр, раки, чизбургеры, жареные цыплята, васаби, желудевая мука, жвачка, Поп Рокс и спельта.

За прилавком стоял толстый человек с растрепанными черными волосами. Они торчали так, будто он побывал на электрическом стуле, и лишь бакенбарды были приглаженными.

— Что будете, детки? — спросил он, когда зазвенел колокольчик на двери. — Пончики с васаби только из печи. Все еще горячие.

Они были тусклого зеленого цвета и пахли пряностями, как будто красным перцем.

— Э-э, — сказал Зак, взглянув меню. — Можно мне горячий шоколад? Большой.

Он поставил горячую кружку с уложенными по спирали взбитыми сливками на один из пластиковых столиков. Элис направилась в уборную, пока Поппи заказывала еще две порции горячего шоколада. Они сели, обхватив кружки и давая теплу разлиться по пальцам.

Все заказали по пончику. Зак взял Поп Рокс, Элис — с кленовым сиропом, а Поппи — фруктовые колечки. Рассыпчатый пончик был восхитителен, и в нем, действительно, были Поп Рокс, которые пузырились, попадая на язык. Он облизал пальцы, как закончил с едой, даже не вспомнив, что не мыл руки уже очень долго.

Горячий шоколад стоил два пятьдесят, и доллар двадцать пять за пончик, все вместе им обошлось в три семьдесят пять, и у Зака осталось всего лишь четыре доллара и двадцать пять центов до конца поездки. У Поппи осталось и того меньше. Он надеялся, что у нее в запасе было еще двадцать пять пенни, иначе она не смогла бы купить билет обратно.

Поппи посадила Королеву рядом. Кукла сгорбилась, ее голова наклонилась, а волосы взъерошились, как будто она только проснулась. Ее полузакрытые глаза блестели.

— Если вы умрете, — сказала Поппи, понижая голос. — Как думаете, вы станете призраками?

— Если бы это было убийство, то да, несомненно, — сказал Зак. — Чтобы я смог выследить убийцу и отомстить.

— Отомстить за что? — смеясь, спросила Элис. — Ты будешь бесплотным духом. И что ты будешь делать? Кричать «Бу!»? Попытаешься убедить их в необходимости дурацкой поездки?

— Я мог бы разбрасывать вещи, — напомнил ей Зак.

— Допустим, — ответила Элис. — Я бы делала так, если бы могла, но я прозрачная. И весь мир будет, как в телевизоре. Я могла бы навещать дорогих мне людей. Но если бы мне пришлось делать что-то снова и снова, как, например, бродить взад-вперед по дороге, или по лестнице, то я бы не стала.

— Даже если бы ты не смогла ни с кем поговорить? — спросил Зак.

Элис выглядела немного сконфуженной.

— Я очень хочу Общество призраков с призраками-друзьями.

Поппи забрала волосы.

— Что ж, а что, если вы решили, что хотите восстать из мертвых, но потом передумаете, но вы уже здесь застряли?

— Ты имеешь ввиду, «застряли», как здесь в Ист Рочестере? — сказала Элис, а потом сделала большой глоток горячего шоколада.

Зак подумал, что лучше сменить тему.

— А ты, Поппи, хочешь быть призраком?

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Болтаться без дела, свистеть людям, которые меня никогда не увидят? Страшно представить, что такое произойдет, и я не в силах ни на что повлиять. Я все еще думаю о своем сне. Как будто я, действительно, была ей: карабкалась по черепице на крыше большого дома, стараясь не подходить близко к окнам, ожидая, когда отец придет домой. Я хочу ему сказать что-то очень важное. Отсюда я могу смотреть на милю вперед: я вижу реку и лодки, фургончик с мороженым напротив дома ниже по улице — но я соскальзываю и цепляюсь за медный водосток. И слышу голос женщины позади меня, она шепчет мне, что лучше бы мне вернуться в дом, иначе я пожалею. У нее была швабра, и она высунула ее в окно, пытаясь ударить меня.

Зак думал о своем сне про женщину с худощавым лицом и большой дом в Викторианском стиле с кучей испорченной керамики. Он хотел рассказать ей сон, но чувствовал себя глупо. Когда он проснулся, казалось, что сон был настолько реальным, что его показал призрак. Но сейчас, в тепле магазина, после той уверенности Элис в отсутствии призрака и он уже не был ни в чем уверен.

— Как ты думаешь, что произошло на самом деле? — спросила Поппи, наклонившись вперед, как будто был лишь один верный ответ. — Ты думаешь, она пыталась рассказать нам о своей смерти? Представь себе, что все время, проведенное в шкафу, она только и ждала, что кто-то из нас достанет ее оттуда.

Зак открыл рот, чтобы рассказать сон, но, казалось, что раз он не рассказал Поппи и Элис о том, что на самом деле случилось с его фигурками или почему он не хочет играть, то будет сложно говорить и обо всем остальном. От того, что все мысли перемешались, Зак не мог вымолвить и слова.

Мужчина вышел из-за прилавка и переложил свежую партию персиковых кексов в корзинки.

— Не за что, — обратился он к ним.

— Что? — растерянно спросил Зак.

— Ваша белокурая подруга, кажется, очень голодна, — сказал он, возвращаясь за прилавок с бумажным пакетом с пончиками, покрытым розовой глазурью. Он поставил их напротив куклы. — Здесь. В этом доме. Эти со вкусом Пепто-Бисмол[1]. Мы решили проверить, смогут ли они попасть в основное меню.

Когда мужчина ушел на кухню, Зак долго смотрел ему вслед.

— Может ли… — прошептал он.

— Это всего лишь шутка, — быстро проговорила Элис, но, кажется, она волновалась. — Ты знаешь, ведь у нас есть кукла. А он просто сделал вид, что она живая.

— Зачем он так сделал? — спросила Поппи.

Кто-то прошелся по твоей могиле? Твоя белокурая подруга. В этих словах было что-то до боли знакомое, и в голове Зака промелькнула мысль.

— Нет, стойте. Тиншоу. Вот, что он сказал в автобусе: «Я не буду говорить с блондинкой». Потому что ему не нравилось, как она на него смотрела. Помните?

— Я помню, — сказала Элис. Поппи кивнула.

— Вы думаете, он тоже говорил о кукле? — Зак почувствовал озноб. Он хотел, чтобы призрак на самом деле существовал, но чем больше Элеонора казалась ему живой, тем сильнее был страх. Он старался не смотреть на Королеву. Он старался не думать о том, что значит «она очень голодна». Он старался не замечать того, что ее щеки сегодня были слегка розоватые, как будто она ела нечто иное, а не пончики.

Они должны похоронить ее и как можно скорее.

— Итак… — сказала Элис. Она проверила телефон, а затем достала карту. Она была порвана посередине, но Элис разложила ее на столе так, что карта казалась целой. — Сейчас десять сорок три, а следующий автобус будет только в четыре тридцать. У нас еще есть время, но мне просто необходимо быть в том автобусе.

— Ист Ливерпуль не так далеко, — сказала Поппи. — Так сказал Зак прошлой ночью. Мы все еще может туда добраться. Пешком. Как путешественники.

Они долго молчали.

— Я иду, — сказала Поппи, прижимая куклу к себе. Ее щека уперлась в бледный костяной лоб куклы. Ее глаза, казалось, были открыты еще больше. Молочно-белые и черные посередине. — С вами или без, — ее голос был тихим.

Зак думал о еде, раскиданной между деревьев, о разорванном спальном мешке. И задумался, что же еще может сделать призрак. Ты когда-нибудь слышал что-то подобное? Когда ты проходишь мимо кладбища, нужно задержать дыхание. Если ты этого не сделаешь, то духи недавно умерших проберутся через рот в твое тело и завладеют им.

Но он уже решил. Он не отступит.

— Приключения еще не закончились, — кивнул он. — Я иду

Элис похлопала ладонями по столу, будто призывала всех к порядку.

— Я не трушу. Я тоже хочу приключений, ясно? Это так. Но мне нужно вернуться домой до вечера, иначе бабушка сойдет с ума. Она позвонит в полицию. Я никуда не смогу выйти не один месяц, и она будет мне это припоминать всякий раз, когда я спрошу разрешения что-нибудь сделать. Всегда. Поэтому я не могу опоздать. Ладно? — громко сказала она, и слова выходили все быстрее, а когда она закончила, воцарилось молчание.

— Хорошо, — наконец сказала Поппи.

— Итак, слушайте, я хочу с вами, но только если вы пообещаете, что сегодня мы вернемся домой. Автобус отправляется в четыре тридцать, и я хочу, чтобы вы пообещали, что мы на него не опоздаем. Пообещайте, что мы вернемся, если будет нужно. Пообещайте, что вернетесь вместе со мной.

— Но что, если мы будем практически на месте и… — начала Поппи.

Поппи колебалась:

— Я не собираюсь возвращаться, не закончив дело.

— Тогда я отправлюсь на остановку сейчас же, — сказала Элис, вставая со стула. — Вы с Заком можете идти вместе, без меня.

— Подожди, — сказал Зак, поворачиваясь в ее сторону. — Мы пойдем вместе. Нам нужно держаться рядом. Мы успеем закончить дела в Ист Ливерпуле и вернуться домой.

Элис скрестила руки на груди.

— Поппи, — сказал Зак.

Она вздохнула.

— Хорошо. Но если мы хотим успеть во время, то нужно идти немедленно. И идти быстро.

Зак протянул руку, чтобы поднять Поппи.

— Мы готовы. Ждем только тебя.

Поппи встала без его помощи, держа в руках Королеву.

— Теперь-то вы мне верите? В мой сон. В призрака. Вы же мне верите?

Зак только собрался сказать ей, что тоже видел сон про Элеонору, но Элис его опередила:

— Конечно, мы верим.

Вместо этого Зак взял пончик с Пепто-Бисмол и сунул в рот.

Глазурь была приторно сладкой, но оставляла горькое послевкусие на языке.

Глава 10

Приключение оказалось скучным. Зак вспомнил все фэнтезийные книги, которые он читал, где группа путешественников бороздила земную твердь, воплощая свои желания в реальность. Сперва он представил себе верного скакуна, на котором проделал бы большую часть дороги, так что он даже не мог вообразить, что на левой пятке натрет волдырь, или что это сделал маленький камушек, забившийся под носок, такой крохотный, что, даже сняв носок, Зак его не нашел.

Он не хотел думать о том, как будет печь солнце. Когда он собирал припасы, то даже и не думал про крем от загара. Арагорн никогда не пользовался кремом от загара. Таран никогда не пользовался кремом от загара. Но, несмотря на все это, он был уверен, что его нос будет красным, когда он взглянет в зеркало.

Ему хотелось пить, такое случается во многих книгах, но жажда мучила его сильнее, чем какого-либо книжного персонажа.

И в отличие от книг, когда в самый скучный момент появлялись монстры или разбойники, Заку не с кем было воевать, разве что с тучами комаров, пару или тройку которых он случайно проглотил.

Приключение совсем не было похоже на путешествие по невероятным долинам Средиземья, на лес, полный Энтов и эльфов, снежный горный перевал, кишащий орками; оно больше напоминало прогулку мимо промышленных зданий и лужайки для игры в шары. Со временем склады поредели, и осталось лишь шоссе с одной стороны, да вода — с другой. Ребята продолжали идти вдоль дороги, иногда останавливаясь, чтобы попинать камни или поправить рюкзаки.

Элис шла впереди, Зак — следом за ней. В руках у нее была травинка, которую она пыталась превратить в свисток, как, утверждала Элис, мог сделать ее дядя. Но у нее пока получалось только шипение.

— У меня есть идея, — сказала Поппи, ускорив шаг и поравнявшись с Заком. Она все еще несла Королеву: кукла сидела у нее на бедре, как ребенок. Зак старался не пересекаться с ней взглядом.

— Об Уильяме. О том, кем был его отец.

— Ты обещала, что больше ни слова об игре.

Хотя это его и раззадорило. С тех пор, как он перестал играть, ему было интересно узнать, чем закончится история. И ему было скучно.

— Нет, — сказала Поппи, хитро улыбаясь. — Я обещала не спрашивать, почему ты перестал играть. И не нарушаю обещания.

Зак вздохнул. Он спорил, потому что думал, что так нужно, а не потому, что так хотел.

— Думаю, у меня тоже есть пара идей, — признался он.

Поппи с удивлением посмотрела на него.

— Серьезно?

— В конце концов, это мой персонаж. Но, даже если его отцом окажется хоть сам Король Серой Страны, он все равно останется пиратом. Он счастлив там, где он есть, на Жемчужине Нептуна. И отец не изменит его судьбы.

Поппи странно посмотрела на него, как будто страшно хотела спросить, почему он думает о таких мелочах, когда сказал, что больше не будет играть. Но на этот раз она поступила умнее и промолчала.

— Даже если его отец — Герцог Леденящего Кургана?

У них не было для него куклы, но Герцог слыл негодяем, очень и очень злым. Преступления доставляли ему удовольствие. Он поднял армию зомби из сломанных кукол для захвата всех остальных земель. Он отрубил головы своих врагов и похитил злую жрицу, чтобы сделать ее своей герцогиней. Другой персонаж, которым играл Зак, воевал с его армией на Серебряных Холмах и чуть не погиб. Его исцелила одна из кукол Элис в храме, сделанном из обувной коробки.

— Было бы замечательно, — сказал Зак. — Если бы Уильям был сыном Герцога, то он смог бы подобраться к нему поближе и покончить с ним. Или Герцог мог сказать, что Уильям его сын, а, на самом деле, он мог оказаться ребенком кого угодно. Может быть, даже кого-то гораздо лучше. Типа древнего пиратского лорда или какого-нибудь монстра.

Поппи выглядела растерянной. Она придумывала хорошие истории, но не всегда воспринимала должным образом различные мелочи, которые выдумывали Зак с Элис, независимо от того, какими бы невероятными они ни были. Ей потребовалось время, чтобы принять вселенную, над которой у нее не было абсолютной власти.

Элис резко остановилась.

Дорога закончилась. Впереди другая широкая река впадала в Огайо, делая невозможным дальнейший путь. Два моста соединяли противоположные берега, но Зак понял, что им эти мосты не помогут. Один мост был железнодорожным, поржавевшим и закрытым, с большими дырами на месте некогда выпавших металлических рельс. Другой был массивным бетонным трехполосным шоссе, к тому же платным и без пешеходных дорожек.

— Ну, ничего не поделаешь, — сказала Элис. У нее было странное выражение лица: то ли облегчение, то ли разочарование.

Зак вздохнул, глядя на реку. С другой стороны неизвестной реки были запущенные причалы. Если бы это была книга или кино, они встретили бы загадочного незнакомца, который бы их и переправил. Как Харон. Возможно, попытается обмануть их, но если они поступят умно, то не попадутся на уловку. И если бы Зак был Уильямом, ему не нужно было бы переплывать на другую сторону, ведь у него была Жемчужина Нептуна — двухмачтовая шхуна — и его команда.

Но в жизни такого не произойдет. Внезапно он понял, как же сильно устал.

— Давайте спросим, — сказала Поппи. — Может, рядом есть паром?

Было слегка за полдень, так что они спустились к причалу. Несколько зданий — огромных размеров зона для хранения лодок, пристройки и офис — располагались возле длинных доков, с рядом лодок, разделенных насыпями. Двое маленьких детей свесились с причала с рыболовной сетью, что-то высматривая в воде.

— Может, разделимся? — спросил Зак. — Может быть, нам удастся найти того, кто знает, как перебраться на ту сторону?

— Хорошо, — сказала Элис, поглядывая в сторону офиса. — Встретимся здесь через пять минут.

— Я поговорю с теми детьми, — сказала Поппи, повернув голову в их направлении.

Зак отошел недалеко, вдыхая запахи солярки и реки и сушившейся на солнце смолы. День оказался жарким, и Зак подумал, получится ли перебраться на тот берег вплавь? По его мнению, Элис правильно поступила, отправившись в главное здание. Там, наверняка, был кондиционер или даже фонтан.

Когда он бродил, то увидел старую лодку, поставленную одним боком на камень и подпертую сваями. По краям слезла краска, и он не видел весел, но на мгновение представил себя и девочек в ней, переплывающими реку. Когда он подошел поближе, то увидел, что корпус прогнил и никуда не годится. Ему не нужно было знать о лодках многого, чтобы понять, что эта мгновенно протечет, стоит только спустить ее на воду.

Вздыхая, он изучал роскошные моторные катера, формой напоминающие сигары, и возвышающиеся многоярусные рыболовные суда с высокими антеннами, торчащими их них, как усы у кошки. Он не мог и представить людей, владеющих такими судами, но он был уверен, что они не повезут детей, если те просто попросят.

Несмотря на то, что он прочел массу книг о пиратах, рисовал Жемчужину Нептуна в таких подробностях, что выучил большую часть оснастки и даже собирал модели кораблей, Зак никогда не был на судне.

Он снова посмотрел на лодку и подумал, можно ли ее починить. Может ему удастся найти гвозди, столярный клей и смолу. И если это не поможет, то он, возможно, смог бы откачивать воду быстрее, чем заполнялась лодка.

— Зак!

Он обернулся на звук. Поппи стояла рядом с детьми и махала ему.

— Отец Брайана пытается продать шлюпку, — сказала она, когда Зак ступил на пирс. Пирс опустился под Заком, и он кое-как устоял, пытаясь удержать равновесие.

— Воу-воу, — сказал он с опаской. У них было долларов пятнадцать до того, как они отложили на обратную дорогу.

— Сколько он хочет за шлюпку?

— Двадцать пять.

Поппи смотрела на Зака, поднимая и опуская брови.

— Но Брайан сказал, что мы сможем договориться, если у нас есть то, что ему нужно. И он отцепит шлюпку.

— Больше никак не перебраться на тот берег?

Она встряхнула головой, расправляя свои рыжие волосы. На солнце ее нос покраснел, а веснушки стали еще ярче.

— Есть еще один мост, но до него больше мили. Если мы поплывем, то Брайан говорит, что окажемся в Ист Ливерпуле уже через полчаса. Легко.

Брайан кивнул.

— Иногда мы ходим этим путем за рыбой. Это не далеко, — сказал второй ребенок.

— Хорошо, — сказал Зак. — Давай попробуем.

Брайан повел их в конец пирса, где было пришвартовано несколько маленьких шлюпок и лодок. Три лодки спокойно качались рядом друг с другом, защищенные от ударов пластиковыми щитками. Брайан указал на последнюю, сизого цвета. Она была побитой, но без видимых пробоин и держалась на плаву, Гораздо лучше, чем та прогнившая, которую Зак нашел возле сухого дока.

— Дашь нам секундочку посоветоваться? — спросил Зак.

Брайан пожал плечами и зашагал к своему другу, который устанавливал сеть, таща ее по воде так, будто собирался что-то поймать наудачу. Пока Зак наблюдал за ребенком, то увидел Элис, идущую к ним через каменистый двор.

Было интересно наблюдать за ней, когда она не знала, что на нее смотрят. Ее пальто было перевязано на талии. Она выглядела целеустремленной, вспотевшей и слегка оптимистичной. Ее угловатое лицо и тонкие брови были до боли знакомы, но впервые он осознал, что она выглядела, как одна из тех взрослых загадочных девушек, которые поразили его в торговом центре, и это показалось ему удивительным.

— Все, что у меня есть, — это колье, — сказала Поппи, трогая тонкую серебряную цепочку, висящую у нее на шее, с маленьким ключиком на ней. Зак никогда не видел ее без цепочки, с того самого момента, когда отец подарил ее Поппи на день рождения. — Наверное, предложу ее.

— У меня есть часы и фонарик, — сказал Зак. — И книга, которую, я уверен, они не возьмут.

Элис подошла к ним и раздраженно убрала косы.

— Эй, ребята, послушайте, я говорила со стариком в офисе. Он сказал, что до Ист Ливерпуля не дойти. Я знаю, что ты разозлишься, Поппи, но он сказал, что это невозможно, — она вздохнула. — Извини.

— А что, если мы отправимся туда не пешком, — сказала Поппи, указывая на серую лодку.

— А мы знаем: по течению нам плыть или против? — спросила Элис. — И что с лодками?

Поппи какое-то мгновение выглядела ошеломленной, потом она нахмурилась.

— Что мы знаем? Мы просто будем грести быстрее, если поплывем против течения.

Заку не терпелось спуститься на воду, пусть даже и в маленькой шлюпке.

— Вы обещали, что мы вернемся, — сказала Элис. — Вы оба сказали, что если мы не сможем добраться до Ист Ливерпуля к отправке автобуса, то вернемся обратно в Ист Рочестер. Что ж, пришло время идти обратно.

Поппи колебалась, а Зак слишком долго молчал.

— Серьезно? — сказала, наконец, Элис. — Вы, действительно, хотите нарушить обещания?

— Это не так, — сказал Зак, жадно глядя на воду. — Просто я думаю, мы еще можем все успеть.

Лицо Элис окаменело, она недружелюбно улыбнулась. Ее глаза заблестели.

— О, нет, ты вернешься со мной, — сказала она Заку. — Даже если Поппи откажется.

— Да? — ответил он, пытаясь сказать так, будто его не заботило, будто он даже не знает, что она будет ему угрожать. Хотя он знал это, и ему не было все равно.

— Я расскажу ей, — сказала Элис. — Скажу, что ты врешь, и о чем врешь.

— Расскажешь мне? — спросила Поппи. — Подожди, что все это значит? Расскажешь что?

— Ничего, — ответил Зак, шагнув назад. Он глубоко вдохнул дизельные и речные пары. Он не мог ничего придумать; все, что он знал, так это то, что если Поппи узнает об анкете, то она не отстанет от него с расспросами, пока все не выпытает. От представленного его охватила непонятная паника.

— Элис права, мы дали обещание. Если она решит вернуться, то…

Поппи его перебила. Если бы она смотрела на Зака еще пристальней, то, наверное, прочитала бы его мысли.

— Почему ты не хочешь, чтобы я об этом узнала?

Он вспомнил, но слишком поздно, что Поппи терпеть не могла, когда у друзей были от нее секреты.

— Тут ничего интересного, — твердо ответил Зак.

— Тогда расскажи мне, — сказала Поппи. Немного помешкав, она посмотрела на Элис. — Расскажи.

— Перестань, — ответила Элис. — Хватит. Игра окончена. Мы возвращаемся. Просто вернемся все вместе. Ведь все еще весело. Это по-прежнему приключение.

— Черта с два, — сказала Поппи. — Я могу кое-что рассказать Заку, что ты бы точно ему не сказала. У меня тоже есть секрет.

Элис изменилась в лице. Зак подумал, если бы был таким открытым, если бы было очевидно, что он что-то задумал, было бы то же самое, когда бы он проиграл. Теперь он понял, почему Поппи была так расстроена, что он и Элис ничего ей не рассказали. Потому что независимо от того, что Элис не хотела говорить Поппи, это уже было плохо. Может быть, Элис хотела рассказать о том, как сильно его ненавидит, или что от него пахнет, или какой он глупый. Может быть, она выставила его посмешищем перед Поппи, посмеиваясь за его спиной.

— Ты этого не сделаешь, — тихо сказала Элис. — Ты моя лучшая подруга. Это — секрет.

— Просто расскажи мне, — сказал Зак. — Ну же. Что бы это ни было, я не разозлюсь. Во всяком случае, я не думаю, что разозлюсь.

Поппи рассмеялась. Заку показалось, что он увидел в стеклянных глазах куклы странный блеск, будто Королева тоже смеялась. Когда Поппи заговорила, ее голос был совершенно иной. Иногда она бывала грубой, но до этого жестокость никогда ее не так радовала.

— Она тебе не скажет. Я победила. Элис продолжит путешествие, и поскольку тебе, по всей видимости, придется делать, что ей захочется, то и ты тоже идешь с нами. Все, пора покупать лодку.

— Ты даже не представляешь, какие у меня будут проблемы, — сказала Элис, хватаясь за голову.

— Меня это не волнует. Теперь ты не будешь лезть в мои дела, а я — в твои, — ответила Поппи.

— Ты же обещала, — сказала Элис дрожащим голосом.

— Меня это не волнует, — повторила Поппи.

Зак взад-вперед ходил по пирсу, настолько злой, что готов был сорваться на ком угодно, особенно на тех детях со своей рыболовной сетью, пытающихся узнать, сколько всего у них при себе денег. Он взглянул на Элис, смотревшую на воду, разрываемую противоречиями. Зак еще раз взглянул на три лодки и шлюпку, которая теперь казалась еще более потрепанной.

Никто из них не был прав. Не так должно было проходить их путешествие.

Он читал множество историй, где герои достигали своей цели, несмотря на существенные разногласия, где они выполнили поставленную задачу, с которой не справился бы никто другой. Впервые он задумался о людях, которые были до этих героев: были ли они такими же отважными или готовы были перегрызть друг другу глотки, чуть что-то пойдет не так? Ему было интересно, дошли ли они до той точки, когда осознали, что уже ничего не выйдет, что они не придут к единому мнению. И, чтобы потом родилась легенда, они станут безымянными героями, которым не хватило сил.

В самом конце пирса Зак остановился. Он глубоко вдохнул.

Перед ним качался маленький парусник, низкий и тонкий, только чуть больше шлюпки, и сделанный из стеклопластика. Черно-белый в полоску дакроновый[2] парус с видимым на нем символом рыбы-луны был свободно обернут вокруг рангоута[3]. Кто-то, должно быть, просто оставил его, намереваясь вернуться обратно, потому что шверт[4] был выдвинут, а в кабине лежало два спасательных жилета.

На корме извивалось одно слово: «ЖЕМЧУЖИНА».

Зак запрыгнул внутрь, его кроссовки ударились об изогнутую палубу. Лодка под ним сильно качнулась, и чтоб не упасть он обхватил руками мачту. С расплывшейся по лицу усмешкой он посмотрел на Элис и Поппи.

— Мы ничего не будем покупать, — сказал он. — Мы пираты, вы не забыли?

Сомнение на их лицах только усилило его улыбку.

Глава 11

Поппи чуть не перевернула лодку, забираясь в нее. Зак сидел посередине, ухватившись пальцами за корпус, просунув ноги в узкую кабину, пока она спускалась по ступенькам, привинченным к одной из свай. Сначала она подала ему свой рюкзак, который он положил рядом с собой в небольшое углубление под швертом. Лодка слегка качнулась. Когда нога Поппи коснулась края лодки, она опасно накренилась. Зак быстро переместился на противоположную сторону, надеясь выровнять лодку. Поппи покачнулась и с визгом упала на колени. Немного покачавшись, лодка, наконец, выровнялась.

— Ух, ты, — сказала она, пробороздив пальцами воду и подняв их, будто настолько удивительным было находиться так близко к воде и не плавать в ней. — У нас определенно все получится.

— Твоя очередь, — сказал Зак Элис. — Если Поппи встанет в середине носа, то тебе забраться на борт не составит труда. Во всяком случае, я так думаю.

— Давай, я сначала отцеплю канат, — сказала Элис, отвязывая лодку от причала.

— Не думаю, что это хорошая идея, — ответил Зак. — Мы можем отвязать ее здесь и отдать швартовы.

Зак пытался вспомнить все, что читал о мореплавании, а читал он много. Форштевень[5] — это нос корабля, а корма — зад, в этом он был уверен. Заднюю часть еще называют ахтерштевень[6]. Мачта — самая большая часть судна, стоит в его центре. Штирборт[7] — справа, а бакборт[8] — слева. Рангоут был еще одной металлической частью, к которой крепился парус. Имея L-образную форму, он служил для заноса паруса, чтобы поймать ветер. Румпель[9] был деталью, с помощью которой управляли судном. Но это были только термины, и ни один из них не поможет ему, если он не знает основ.

Элис уперла руки в бока.

— А если нам будет нужно пришвартоваться в Ист Ливерпуле? Без каната нам этого не сделать.

С этим он поспорить не мог, и начал волноваться, ведь лодка больше не была на одной линии с причалом, а быстро начала удаляться от него. Сначала лодку занесло ближе к сваям, один из щитков ударился в пристань, немного приподняв ее. И когда Элис спускалась по ступенькам, лодка начала удаляться от причала.

Из книг Зак помнил, что должен быть специальный крюк, которым пользуются, чтобы отдать швартовы. Цепляются им за пристань, чтобы удержать судно на месте, пока отвязывается канат, и когда вся команда на лодке, то крюк убирался. Ничего похожего на крюк он не увидел. Он потянулся, чтобы ухватиться за сваю, но уже было слишком поздно.

— Прыгай! — крикнул Зак Элис. — Быстрее!

И она прыгнула. Она оттолкнулась от пристани и наполовину упала в кабину, заставив Зака низко присесть, чтобы сохранить равновесие. С третьим человеком на борту лодка погрузилась в воду еще сильнее, вода затекла через края, но лодка не опрокинулась. Когда Зак оттолкнулся от последней сваи в конце стоянки, то понял, что у них получилось. Они плыли. Они угнали лодку.

К счастью или к сожалению, они плыли по реке Бивер, которая несла их к реке Огайо. Ветер завывал над головой, обещая хорошее плавание.

И, несмотря на то, что Элис и не собиралась продолжать путь, она смеялась.

В мореплавании нет ничего сложного, пока ветер дует в спину. Стоит только выпустить парус — Зак помнил этот термин и то, что нужно было расправить парус с помощью одного из трех тросов, прикрепленных к палубе, правда, он не знал, которым их них — и он раздуется ветром, который и поведет лодку вперед.

Но если ветер дует в сторону, неважно какую, все станет немного сложнее. Ветер все еще будет в парусе, и из-за киля[10] на дне лодки вместо того, чтобы смещаться в сторону, она будет плыть прямо. Почти.

По крайней мере, именно так говорилось во всех книжках. Но между теорией и практикой была огромная разница. Он понимал теорию, тросы, удерживающие ветер, и свое положение в лодке, но он никак не мог выпустить рыбу-луну. Они медленно вращались в воде, гонимые потоком.

Поппи надела один из спасательных жилетов, пока ошеломленный Зак топтался на месте, делая вид, что знает, что делает, натягивая канаты и пробуя разные приспособления. Другой она предложила Элис, который та нехотя взяла. Хотя и казалось, что Элис согласилась продолжить путешествие, она даже не собиралась прощать Поппи. Это была очень маленькая лодка, но Элис отсела от Поппи так далеко, насколько это было возможно.

Зак хотел что-нибудь им сказать, заставив их разговаривать, но было сложно что-то придумывать, натягивая тросы и управляя парусом. Они приближались к двум мостам. Первый был достаточно высоким, и не доставит хлопот, но под вторым было больше кронштейнов, и Зак хотел быть уверен, что они проплывут.

Он внезапно вспомнил, что не нужно было бросать штурвал. Перебежав на корму, он его выдвинул и ухватился за рукоятку так, что мог начать рулить. Элис взялась управлять парусом. Он сильно вздымался, раскачивался взад и вперед, рангоут поворачивало вправо. «Штирборт» — напомнила ему часть мозга.

— Натягивай, — крикнул он. Элис послушалась, она тянула веревку, пока на парусе не разгладились складки. И вдруг они начали двигаться. Водные брызги разлетались вокруг, падая на их волосы и лица, словно капли дождя. Ветер взъерошил волосы Зака.

Невзирая на страх разоблачения перед Поппи и загадочность секрета Поппи и Элис, в этот момент он был счастлив. Ему нравилось ощущать реку под ними, и впереди них, и сзади. Он был капитаном настоящего корабля, и корабль, действительно, звался «Жемчужина». Это было практически волшебство, но на этот раз он не подвергал его сомнению. Он запрокинул голову и широко улыбнулся синему небу.

По обе стороны была зеленая насыпь, временами перемежавшаяся с нефтехранилищами, промышленными зданиями и немногочисленными домиками. Элис еще больше выпустила парус, лодка ускорилась, накреняясь на штирборт и поднимая бакборт, заставляя их навалиться на него, балансируя на краю кабины, чтобы выровнять лодку. Они продолжали рассекать волны, быстрее и быстрее.

— Нас сейчас подбросит! — крикнула Поппи.

— Держитесь, — ответила Элис.

Зак толкнул рукоятку, и они сместились влево, а затем, слегка замедлившись, выровнялись. Парус начал поворачиваться, шумно развеваясь, и Элис натянула его для новой медленной скорости. Это было весело, но в то же время страшно.

Поппи забралась в кабину и достала Королеву из рюкзака и засунула за пазуху.

— Вдруг нас подбросит, — сказала она. — Я боюсь, что она окажется за бортом.

— Тебе не кажется, что там она была в большей безопасности? — спросил Зак.

— Само собой — нет, — ответила ему Поппи.

Элис подняла обе брови, как бы напоминая Заку, что Поппи сошла с ума.

Потребовалось время, чтобы привыкнуть к тому, что заставить лодку двигаться быстрее можно подняв или натянув парус, что делать, когда менялся ветер (а делал он это, казалось, каждые десять минут), и как держаться на расстоянии от других лодок.

Кажется, они плыли уже долгое время, а на деле прошел

© Holly Black, 2013

© Е. Опрышко, перевод на русский язык, 2015

© Fllupp.Stepanov.M, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Посвящается Кэтерин Радден,

которая продолжала

играть со мной и после того,

как мы повзрослели.

Глава 1

Поппи усадила одну из своих русалок на дорогу, которая изображала Зловещее Море. Куклы были старые, большеголовые, с разноцветными хвостами и спутанными кудрями.

Закари Барлоу так и видел, как они бьют по воде плавниками, поджидая, пока корабль подойдет поближе. За глупыми улыбками на пластиковых лицах скрывались зловещие намерения. Они хотят посадить корабль на мель, заманить команду в воду и сожрать пиратов, растерзав их своими острыми зубами.

Закари порылся в своем мешке с пластиковыми фигурками. Выудив пирата с двумя саблями, он бережно опустил его в центр бумажного кораблика на насыпанные внутрь камешки. Без гравия «Жемчужину Нептуна» мигом унес бы осенний ветер. Зак без усилий мог представить, будто плывет на настоящем корабле навстречу приключениям, а не сидит на чахлой лужайке возле обветшалого домишки Поппи, и соленые брызги летят ему в лицо.

– Надо привязаться к мачтам, – сказал Зак от лица Вильяма Клинка, капитана «Жемчужины Нептуна». Зак озвучивал своих героев разными голосами. Вряд ли со стороны это было особо заметно, но сам он каждый раз чувствовал, как меняется что-то у него внутри.

Янтарные глаза Элис сверкнули из-под упавших на лоб косичек, когда она придвинула фигурку Леди Джей поближе к центру корабля. Леди Джей была воровкой, которая присоединилась к команде Вильяма Клинка после неудачной попытки обчистить его карманы. Она была полной противоположностью Элис – вольная и неукротимая, – в то время как ее хозяйка молча страдала под зорким оком строгой бабули.

– Как думаешь, стража герцога уже ждет нас в Силверфолле? – спросила Элис за Леди Джей.

– Может, ему и удастся схватить нас, – ответил Зак с улыбкой, – но удержать – никогда. Ничто нас не остановит, ведь мы выполняем поручение Великой Королевы. – Он не думал заранее, что ответит, но вырвавшиеся слова казались единственно правильными, как будто и были мыслями самого Вильяма.

Потому-то Зак и любил играть – в такие мгновения ему казалось, что он попадает в другой мир, не менее реальный, чем повседневный. Зак не променял бы их игры ни на что на свете. Он бы играл так всегда, до самой старости, хотя и понимал, что это невозможно. Уже сейчас порой было непросто найти время для встреч.

Поппи заправила за уши растрепавшиеся рыжие пряди и внимательно посмотрела на Зака и Элис. Она была маленькая, но воинственная. Ее лицо было усеяно веснушками, напоминавшими Заку звездное небо. Ей нравилось верховодить в игре, и она умела придумывать крутые сюжетные повороты. Поэтому ей лучше всего удавались роли злодеев.

– Можете привязать себя, но ни один корабль не пройдет невредимым эти воды, если не будет принесена жертва, – сказала русалка Поппи. – Неважно, добровольная или нет. Если один из вашего экипажа не прыгнет в воду, море само выберет жертву. Таково русалочье проклятье.

Элис и Зак переглянулись. А что, если русалки врут? Вообще-то Поппи не должна была придумывать новые правила, они так не договаривались. Но Зак протестовал, только если они оказывались ему не по душе. А проклятье звучало интересно.

– Скорее мы все погибнем, чем позволим одному из нас пожертвовать собой! – прокричал он за Вильяма. – Мы здесь по воле Великой Королевы, и ее проклятье страшит нас сильнее твоего!

– Ну тогда, – начала Поппи зловещим голосом, придвигая свою русалку к борту корабля, – перепончатая лапа схватила Леди Джей за ногу, и русалка утащила ее в воду.

– Так нечестно! – вскричала Элис. – Я была привязана к мачте.

– Ничего подобного, – возразила Поппи. – Вильям только предложил, но вы не говорили, что привязались.

Элис застонала, давая понять, что Поппи перегнула палку. В очередной раз.

– Но Леди Джей стояла в центре палубы. Даже если она не была привязана, русалка не могла утащить ее!

– Если Леди Джей за бортом, я иду за ней! – воскликнул Зак, бросая Вильяма в воды гравия. – Я же сказал, мы своих не бросаем.

– Никуда меня не утащили! – настаивала Элис.

Пока они спорили, из дома вышли братья Поппи.

Они огляделись и захихикали. Старший, Том, ткнул пальцем в Зака и что-то прошептал на ухо младшему. Тот рассмеялся.

Зак покраснел. Вряд ли они знали кого-то из его класса, но мало ли. Если бы его школьные приятели пронюхали, что в двенадцать лет он все еще играет в куклы, с баскетбольной командой пришлось бы попрощаться.

– Не обращайте внимания на этих дураков, – громко сказала Поппи.

– Мы только пришли передать, что Элис звала бабушка, – откликнулся Том с притворным сожалением. У него и у младшего Нейта были такие же огненно-рыжие волосы, как у их сестры, однако на этом сходство, по мнению Зака, заканчивалось. Они оба и их старшая сестра вечно искали неприятностей и прогуливали школу. Дети Беллов считались в городке шпаной, и все они, за исключением Поппи, старались как могли поддерживать репутацию.

– Старая леди Мэгни просила передать, что ты должна вернуться домой засветло, и без отговорок. И смотри не забудь! Похоже, она не шутила, Элис. – Том говорил вежливо, но по его слащавому тону было ясно, что он злорадствует.

Элис поднялась и отряхнула юбку. Последние лучи садящегося солнца позолотили ее кожу и косички. Ее лицо одновременно выражало волнение и негодование. Мальчишки не давали ей проходу с тех пор, как ей стукнуло десять, фигура ее к тому времени не по годам округлилась, и выглядела она куда старше своих лет. Зака бесила насмешливая манера Тома, но он никак не мог придумать, как его отшить.

– Отвали от нее, – пробурчал Зак.

Братья Белл рассмеялись.

– Отвали, не разговаривай с моей девчонкой! – передразнил Том пискляво.

– Ага, отвали, – пропищал следом Нейт, – не то побью тебя своей куклой!

Элис, понурившись, поплелась к дому Беллов.

«Ну вот, – подумал Зак, – я только все испортил, как обычно».

– Не уходи! – крикнула Поппи Элис, не обращая внимания на братьев. – Позвони домой и отпросись переночевать у нас.

– Ничего не выйдет, – отозвалась Элис. – Пойду заберу рюкзак из прихожей.

– Постой, – окликнул ее Зак, поднимая Леди Джей. Он побежал к дому, но дверь захлопнулась у него перед носом. – Ты забыла…

У Поппи дома всегда был беспорядок. Повсюду разбросана одежда, грязные чашки и спортинвентарь. Похоже, ее родители махнули рукой на дом, отчаявшись заставить детей вовремя обедать, ложиться спать и не драться. Когда Поппи исполнилось восемь, ее братец на дне рождения запустил тортом с зажженными свечами в лицо старшей сестре. С тех пор они больше не отмечали дни рождения. И не собирались вместе за обеденным столом. Дома держали только пачки макарон быстрого приготовления с сыром, консервированные равиоли и сардины, чтобы детям было чем наесться задолго до того, как родители вернутся с работы и без сил упадут спать.

Зак каждый раз завидовал такой свободе, и Элис тоже разделяла его чувства. Она всегда оставалась на ночь у Беллов, если позволяла бабушка. Родители Поппи, кажется, даже этого не замечали.

Зак открыл дверь и шагнул внутрь.

Элис застыла возле старого, пыльного, запертого на замок шкафа со стеклянными дверцами, который стоял в углу гостиной. Она разглядывала вещицы, которые мама Поппи запрещала трогать под страхом смерти. В этом шкафу в заточении томилась кукла, которую они называли Великой Королевой всех земель. Она восседала рядом с вазой дутого стекла, купленной в комиссионном магазине и оказавшейся винтажной. Королеву мама Поппи нашла на гаражной распродаже и мечтала однажды выгодно продать на большом антикварном аукционе, чтобы всей семьей уехать на Таити.

Королева была куклой из костяного фарфора – девочкой с золотистыми кудрями и бледным личиком. Ее глаза были закрыты, а длинные густые ресницы сделаны из льняных нитей. Кукла была одета в длинное платье, на тонкой ткани которого виднелись черные пятна (очевидно, оно было побито плесенью). Зак не мог припомнить, когда именно они решили сделать ее Великой Королевой, но им всегда казалось, будто она наблюдает за ними, несмотря на то что глаза ее были закрыты. На сестру Поппи кукла наводила ужас.

Однажды ночью Поппи проснулась и увидела, что ее сестра, с которой они делили спальню, сидит в кровати. «Если ей удастся выбраться из шкафа, нам не поздоровится», – сказала сестра, как будто во сне, и снова упала на подушку. Поппи окликнула ее, но она так и не проснулась. Зато сама Поппи проворочалась без сна всю ночь до утра. А наутро ее сестра сказала, что ничего такого не помнит, что, наверное, ей приснился кошмар, но лучше бы мама избавилась от этой куклы.

После этого происшествия, чтобы как-то унять свой страх, Зак, Поппи и Элис решили принять куклу в свою игру. По их легенде, Королева правила подданными из своей прекрасной стеклянной башни. Она могла проклясть каждого, кто посмеет ослушаться ее приказов. Тогда все у них начинало идти вкривь и вкось до тех пор, пока им не удавалось вновь завоевать ее расположение. Их преследовали за преступления, которых они не совершали. Их друзья и родные болели и умирали. Тонули корабли, бушевали бури. Единственное, что было не под силу Королеве, – это выбраться из своей башни.

– С тобой все в порядке? – спросил Зак у Элис. Она как зачарованная уставилась в шкаф, будто смотрела на что-то, невидимое Заку.

Наконец Элис повернулась, ее глаза блестели от слез.

– Моя бабушка постоянно хочет знать, где я. Вечно говорит, во что мне одеваться, и достает из-за косичек. Мне так все это надоело! Не знаю, разрешит ли она мне играть в школьном спектакле в этом году – а ведь мне досталась такая хорошая роль! Она плохо видит в темноте и не хочет забирать меня на машине после репетиций. Я так устала от всех ее запретов. И чем старше я становлюсь, тем хуже.

Зак все это уже слышал раньше, но обычно Элис и не пыталась бунтовать.

– А что, если попросить твою тетку забирать тебя с репетиций?

Элис фыркнула.

– Бабушка так и не простила тетю Линду за то, что та пыталась получить надо мной опекунство. Каждый раз об этом вспоминает. Из-за этого у нее просто крыша поехала.

Миссис Мэгни выросла на Филиппинах и любила рассказывать всем, кто готов был ее слушать, что там все совсем по-другому. По ее словам, дети на Филиппинах старательно трудятся, никогда не огрызаются, не рисуют ручкой татуировки и не хотят стать актрисами, не то что Элис. И еще они не растут так быстро, как она.

– Только тогда? – усмехнулся Зак.

Элис рассмеялась.

– Ну ладно, ты прав. После этого ее крыша уехала окончательно.

– Эй! – Поппи вошла в гостиную, держа в руках оставленные на улице куклы. – Ты точно не сможешь остаться, Элис?

Элис покачала головой, забрала у Зака Леди Джей и пошла в комнату Поппи.

– Я только заберу свой рюкзак.

Поппи вопросительно взглянула на Зака. Она терпеть не могла, когда друзья общаются без нее или держат от нее секреты, даже пустяковые.

– Бабушка, – пояснил он, пожав плечами, – сама знаешь.

Поппи вздохнула и взглянула на шкаф, а потом сказала:

– Если тебе удастся выполнить поручение Королевы, она наверняка снимет проклятье с Вильяма. Он сможет отправиться домой и наконец узнать тайну своего происхождения.

– Она может дать ему новое задание. – Он помолчал, а потом улыбнулся. – Может, она хочет, чтобы он научился виртуозно владеть мечом и освободил ее из плена.

– Даже не думай, – серьезно отрезала Поппи. – Пошли.

Они подошли к комнате Поппи и застали Элис на пороге с рюкзаком на плече.

– Увидимся завтра, – сказала она, проскальзывая мимо них. Она выглядела расстроенной, и Зак решил, что это из-за того, что ей пришлось так рано уйти и они с Поппи остаются вдвоем. Обычно они с Поппи не играли без Элис, но в последнее время Элис не нравилось оставлять их наедине, даже если они просто общались. Зак не понимал, из-за чего она нервничает.

Зак вошел в комнату Поппи и лег навзничь на рыжий потертый ковер. Раньше Поппи делила комнату со старшей сестрой, поэтому здесь повсюду валялись горы ее старой одежды, использованной косметики и покрытых наклейками тетрадей с текстами песен. На верхней полке книжного шкафа лежало несколько старых кукол Барби, доставшихся Поппи по наследству от сестры, с сожженными руками и обкромсанными волосами. Книжные полки были уставлены книжками фантастики в мягкой обложке и библиотечными книгами: греческие мифы, русалки, истории о местных домах с привидениями. На стенах висели плакаты – Доктор Кто, кот в котелке, огромная карта Нарнии. Зак подумал, что неплохо было бы нарисовать карту их королевства, с океанами и островами, и решил попробовать раздобыть для этого большой кусок картона.

– Как думаешь, Вильяму нравится Леди Джей? – Поппи, скрестив ноги, устраивалась на кровати. Из дырки в поношенных джинсах торчало острое колено. Он уселся на полу напротив нее.

– Чего?

– Вильям и Леди Джей, – повторила она. – Они же уже давно вместе путешествуют. Должно быть, она ему нравится.

– Конечно, нравится, – ответил Зак, нахмурившись. Он подтянул к себе свой потасканный армейский вещмешок и засунул в него Вильяма.

– А он женился бы на ней? – не унималась Поппи.

Зак задумался. Они часто спрашивали друг друга, что чувствуют их герои, но в этот раз ему показалось, что за вопросом Поппи стоит что-то еще.

– Он же пират. Пираты не женятся. Но если бы он не был пиратом, а она – безбашенной воровкой, тогда, думаю, да.

Поппи вздохнула так, будто это был худший из всех возможных ответов, но продолжать расспросы не стала. Они немного поговорили – о том, что у Зака назавтра тренировка и он не сможет прийти поиграть, о том, прилетят ли когда-нибудь инопланетяне и будут ли они мирными (им казалось, что наоборот), поспорили, у кого больше шансов выжить в зомби-апокалипсисе (вышла ничья, потому что у Зака ноги длиннее и он смог бы убежать, зато Поппи маленькая, ей легче спрятаться).

Направляясь к выходу, Зак задержался в гостиной, чтобы еще раз взглянуть на Королеву. Ее бледное личико было скрыто в тени, но ему показалось, что ее обычно закрытые глаза немного приоткрыты. Пока он в недоумении разглядывал ее, пытаясь понять, не привиделось ли ему, она похлопала длинными ресницами, как будто от невидимого дуновения ветерка. Которого в закрытом шкафу быть не могло.

Казалась, она дремлет, но вот-вот проснется.

Глава 2

Закари уже выходил в школу, когда домой с работы вернулся, прихрамывая, отец. От него пахло чем-то жареным, и он старался аккуратно наступать на левую ногу. Ресторанчик, в котором он работал, закрывался в три утра, но после закрытия они еще проверяли запасы продуктов, а потом завтракали, так что домой он обычно приходил гораздо позже.

– Жутко натер ногу, – простонал отец, объясняя свою хромоту. Его отец был здоровяком с копной кудрявых волос, таких же угольно-черных, как у Зака, с такими же, как у него, прозрачными голубыми глазами и дважды сломанным носом. – И в довершение я, как идиот, опрокинул на себя масло. Но народу было битком.

Битком – это хорошо. Значит, много народу зашло в ресторан, чтобы перекусить. Значит, отец Зака не останется без работы.

Мать достала кружку, молча налила в нее кофе и поставила на стол. Зак подхватил рюкзак и направился к двери. Ему все еще непривычно было видеть отца дома, и из-за этого он мучился чувством вины. Отец ушел от них три года назад, и скоро будет три месяца, как вернулся обратно. Зак все еще чувствовал себя неловко в его присутствии.

– Порви там всех сегодня, – сказал отец, взъерошив Заку волосы, как будто тот все еще был девятилетним мальчуганом.

Отец Зака гордился, что сын в баскетбольной команде. Порой Заку казалось, что это единственное, что он одобряет. Ему не нравилось, что Зак после школы ходит играть с девчонками, а не кидает мяч в паре кварталов от дома, как другие ребята. Ему не нравилась мечтательность Зака. Иногда Заку даже казалось, что отец недоволен, что он достиг таких успехов в баскетболе, – в противном случае у него была бы возможность упрекнуть Зака в том, что его увлечение мешает его спортивной карьере.

По большому счету Заку было наплевать на то, что думает его отец. Когда отец бросал на него недовольный взгляд или задавал провокационный вопрос, Зак просто притворялся, что ничего не замечает. Они с мамой прекрасно жили, когда отец оставил их, и прекрасно проживут без него, если он снова уйдет.

Вздохнув, Зак поплелся в школу. Обычно они шли в школу гурьбой с другими ребятами, но сегодня ему встретился только один попутчик – Кевин Лорд. Кевин, на ходу жуя сырое тесто прямо из пакетика, долго рассказывал Заку про то, как увидел оленя, когда катался по лесу на своем велосипеде-внедорожнике.

Зак вошел в класс учителя Локвуда сразу после ребят, которые приехали на школьном автобусе. Алекс Райос качнулся на стуле, чтобы поприветствовать Зака, – он ударил кулаком по сжатой руке Зака, потом они хлопнули ладонью об ладонь и в конце сцепили согнутые пальцы. Это было рукопожатие, которым обменивались все ребята их баскетбольной команды.

– Как думаешь, мы сделаем «Эдисон» в воскресенье? – задал Алекс риторический вопрос. Это было частью ритуала, как рукопожатие.

– Разнесем всухую! – ответил Зак. – Если ты будешь пасовать мне.

Алекс фыркнул, но учитель Локвуд уже начал отмечать присутствующих, так что им пришлось повернуться к интерактивной доске. Зак попытался перестать улыбаться и включиться в урок.

После обеда в коридоре его встретила Поппи и вложила в руку свернутую треугольником записку. Он и не разворачивая знал, что там. Вопросы. Он не мог вспомнить, кто из них это придумал и когда это началось, но Вопросы были частью их общения вне игры. Он сам, Поппи и Элис должны были давать письменные ответы на вопросы, заданные по игре, но ответы предназначались только игрокам. Считалось, что герои их не знают.

Они передавали друг другу записочки особенно часто, если кто-то из них сидел под домашним арестом или уезжал из города. Получая сложенную треугольником бумажку, он всегда испытывал волнение и страх. Эта часть их игры была самой рискованной. Если записку отберет учитель или увидит Алекс… Сама мысль о подобной возможности заставляла Зака краснеть от смущения.

Он осторожно развернул листок и, расправив, положил на страницу учебника. Учитель тем временем начал урок истории.

Если проклятие будет снято, Вильям бросит пиратскую жизнь? Если да, будет ли он скучать по ней?

Как он думает, кто его отец?

Как он думает, нравится ли он Леди Джей?

Вильяму снятся кошмары?

Он принялся писать. Ему нравилось, как по мере появления ответов развивается его история, нравилось, что ответы порой приходят сами собой, как будто существуют всегда и просто ждут, когда он найдет их.

Иногда Вильяму снится, будто его похоронили заживо.

Во сне он просыпается, а все вокруг черным-черно. Он понимает, что с ним случилось, потому что ему давит на грудь и не хватает воздуха, чтобы крикнуть. Обычно он просыпается от собственного сдавленного крика в своей каюте, в гамаке, весь в холодном поту. А его зеленый попугай подозрительно косится на него единственным черным глазом. И тогда Вильям напоминает себе, что, когда его похоронят, он будет покоиться на дне моря.

Даже после того как он сложил записку, загнув края в форме футбольного мяча, и засунул ее в передний карман своего рюкзака, он все еще чувствовал себя погруженным в игру. Зак рисовал картинки на полях тетради – сабли, ружья и короны соседствовали с домашним заданием по геометрии и записями о сражении при Энтиетеме.

Прошлым летом странные изменения, которые вытягивали других мальчишек, будто резиновых, стали происходить и с Заком. Он всегда был высоким, а сейчас почти сравнялся с отцом. Он мог без труда поймать мяч и подпрыгнуть до самой сетки. Год назад он был зрителем на стадионе, а теперь сам стал членом команды. Внезапно отношение к нему в школе изменилось. Ребята стали приглашать его в свою компанию, хлопали по плечу и смеялись над его шутками. А вот девчонки стали вести себя с ним странно.

Даже Элис иногда держалась как-то иначе. Когда она встречала его в окружении школьных подружек, вместо того чтобы, как обычно, поговорить с ним, она начинала глупо хихикать. Днем, после тренировки, он столкнулся с Элис и другими девчонками из театрального кружка. Они рассмеялись и убежали прежде, чем он успел спросить, что смешного они в нем нашли, или предложить Элис пойти вместе домой после уроков.

Поэтому в ранних осенних сумерках он отправился домой без нее, пиная по дороге опавшую листву и чувствуя себя немного одиноко. Он не понимал, как все исправить. Он же не мог стать ниже, таким, как раньше.

Ветер заунывно завывал, гуляя в ветвях нестриженых деревьев возле старого дома мистера Томпсона в конце квартала. Казалось, кто-то кричит издалека, стремительно догоняя его. Зак ускорил шаг, чувствуя себя при этом ужасно глупо. Он ощущал, как волосы встали дыбом у него на затылке, будто что-то гонится за ним и уже дышит ему в спину.

Внезапно его окатило волной леденящего и всепоглощающего ужаса, и он, наплевав на чувство собственного достоинства, побежал через лужайку к их маленькому кирпичному домику. Он с разбегу врезался во входную дверь, и ему пришлось отскочить назад, чтобы открыть ее.

Из кухни доносился запах подливки к спагетти и жареных сосисок, теплый, уютный аромат, который отгонял мысли о спускающейся ночи и зловещих завываниях ветра.

Мать выглянула из кухни. На ней был спортивный костюм, а длинные каштановые волосы забраны в пучок. Она выглядела усталой.

– Ужин почти готов. Займись пока уроками, а я позову.

– Хорошо, – ответил Зак. Он пошел к себе в комнату через гостиную, и тут сверху ему навстречу спустился отец. Он опустил тяжелую ладонь на плечо Зака.

– Как ты вырос, – сказал он одну из тех банальностей, которые часто произносят взрослые, отмечая очевидное, и на которую нечего ответить.

После своего возвращения отец полюбил говорить ему подобные вещи.

– Ну да. – Зак дернул плечом, стряхивая ладонь отца, и пошел к себе в комнату.

Он сбросил рюкзак и растянулся на животе, взяв учебник по обществознанию. Прочитав заданную главу, он скинул кроссовки и перешел к заданию по пунктуации. Сосредоточиться на учебе было непросто. Живот урчал от голода, а соблазнительные ароматы, доносившиеся с кухни, делали ожидание еще более невыносимым. Он устал после тренировки, и последнее, чем ему хотелось заниматься, была зубрежка. Он бы с большим удовольствием засел у телевизора и посмотрел сериал про охотников за привидениями или вора, который работает на правительство. И пределом мечтаний было бы развалиться на диванчике с тарелкой спагетти с сосисками.

Но вряд ли мама позволит. С тех пор как вернулся отец, она настаивала, чтобы вся семья собиралась вместе за столом, не отвлекаясь на телефонные звонки, игры или книги. Она все время повторяла цитату, вычитанную в одном из своих журналов, что, если семья собирается вместе за обедом, дети вырастают счастливыми, а еще это поможет ей сбросить вес. Раз это так важно, почему они ужинают вместе, только когда отец дома? Зак понять не мог.

Раздумывая надо всем этим, Зак вдруг понял, что в его комнате что-то не так. Утром, когда он уходил в школу, Вильям Клинок вместе с другими фигурками – экипажем «Жемчужины Нептуна» – лежали у него на столе. А теперь их там не было.

Он оглядел комнату. В ней было не слишком чисто, хотя каждое воскресенье мать заставляла его прибираться. Его грязная одежда была набросана рядом с корзиной для белья. На полках стояли книги про пиратов, приключенческие романы, а на полу валялись тетради. Стол с компьютером был завален журналами, деталями лего и модельками кораблей. Но в этом беспорядке он прекрасно ориентировался. Он знал, где оставил своих героев, а теперь их там не было.

Он неуклюже поднялся с кровати, при этом матрац почти сполз на пол, и заглянул под нее. Иногда их черная кошка Вечеринка пробиралась к нему в комнату и скидывала вещи на пол. Но на этот раз Вильяма Клинка нигде не было видно.

Он занервничал. Вильям был его любимым героем. Он дольше всего играл с ним, и тот был главным персонажем всех его историй. Две недели назад гадалка Поппи сказала Вильяму, что она знает, кто его отец. И тогда, пытаясь разгадать тайну его прошлого и снять проклятье Королевы, Зак еще больше полюбил играть в Вильяма.

В этом Поппи была мастером – всегда придумывала что-то на ходу, вплетала в сюжет новые детали – интересные и немного пугающие. Иногда это его раздражало – историю Вильяма придумывать должен был сам Зак. Но чаще всего идеи Поппи стоили того, чтобы принять их.

Поэтому Вильяма нельзя было потерять. Если Вильям пропал, значит, не будет продолжения истории, неожиданных поворотов, развязки.

Он подумал, что мог забыть, куда положил фигурки. Может быть, Вильям и его пираты лежат вместе с остальными куклами. Он полез в шкаф за своим мешком с игрушками. Но его там не оказалось.

Его сердце сжалось от дурного предчувствия.

Он бессмысленно уставился в шкаф, пытаясь найти какое-то объяснение. Его охватила паника. Он был уверен, что мешок точно был здесь еще утром, он видел его, когда залезал в шкаф снять с вешалки чистую футболку.

Может, он оставил его у Поппи дома? Но нет, он видел его вчера вечером. И он не мог забыть его или оставить просто так, без причины, если только не разыгрывалось сражение и важно было оставить все фигурки на своих местах. Но никаких боев они сейчас не вели. Зак беспомощно оглядел комнату.

– Мам! – крикнул он, рывком распахнув дверь и выглянув в коридор. – Мам! Зачем ты взяла мой мешок? Куда ты его дела?

– Закари? – крикнула она в ответ снизу. – Если ты еще раз шарахнешь дверью…

Он прервал ее, сбегая по ступенькам:

– Где мой мешок? С фигурками. С машинками. Наверху его нет.

– Я ничего не брала у тебя из комнаты. Уверена, он под горой твоих грязных вещей, высотой с Килиманджаро. – Она улыбнулась, расставляя на столе тарелки, но Зак был серьезен.

– Приберись, и найдешь свой мешок.

– Нет, мам, он пропал.

Зак взглянул на своего отца и с удивлением увидел на его лице какое-то странное выражение. Он не мог понять, что оно означает.

Мать следом за Заком взглянула на мужа и спросила очень тихо:

– Лиам?

– Ему уже двенадцать, а он все играет в куклы, – ответил тот, поднимаясь с дивана и примирительно поднимая руки. – Пора ему вырасти. Вот и надо было избавиться от них. Он должен проводить больше времени с другими ребятами, слушать музыку. Зак, поверь мне, завтра ты и не вспомнишь о своих игрушках.

– Где они? – негодующе спросил Зак.

– Забудь про них, я их выбросил, – ответил отец. – Не устраивай истерику.

– Это мои вещи! – От злости Зак едва соображал. Его голос дрожал. – Мои!

– Кому-то нужно было вернуть тебя в реальный мир, – отрезал отец, покраснев от гнева. – Можешь беситься, сколько хочешь! Но их больше нет. С играми покончено. Понятно? Пора повзрослеть. И точка!

– Лиам, как ты мог? – с упреком спросила мать Зака. – Нельзя принимать решения, не обсудив их.

– Где они? – крикнул Зак. Он еще ни разу не говорил в таком тоне со своим отцом, да и вообще ни с кем из взрослых. – Что ты с ними сделал?

– Не устраивай истерики! – отрезал отец.

– Лиам! – повысила голос мать.

– ВЕРНИ ИХ! – закричал Зак. Он вышел из себя, и ему было уже на все наплевать.

Отец молча смотрел на него. На его лице отразилась неуверенность.

– Я выбросил их. Прости. Я не думал, что ты так сильно расстроишься. Это ведь просто пластиковые куклы.

– Так они в мусорном контейнере? – Закари кинулся из дверей и сбежал по ступенькам. На обочине стояло два помятых мусорных бака. Он неуклюже стащил крышку с одного из них и бросил, не глядя, на дорогу.

«Пожалуйста, – билось у него в голове. – Пожалуйста, пожалуйста».

Но мусорный бак, к несчастью, оказался пустым. Мусор уже увезли.

Он почувствовал, что задыхается. Вильям Клинок, Макс Хантер и все остальные. Они потеряны навсегда. Без них больше не будет игры. Он вытер выступившие на глаза слезы краем футболки.

Потом поплелся обратно к дому. Отец ждал его на пороге.

– Эй, прости меня, – сказал он.

– Не пытайся больше стать мне отцом, – проговорил Зак, проходя по ступенькам мимо него. – Слишком поздно. Ты опоздал на много лет.

– Закари, – позвала мать, поднимаясь с места, чтобы обнять его, но он даже не повернулся. Отец, понурившись, глядел ему вслед.

В своей комнате Закари лег на кровать и уставился в потолок, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Он не стал делать уроки. Он отказался от ужина, хотя мать принесла тарелку к нему в комнату и оставила на столе. Он не переоделся в пижаму. Он даже не плакал.

Закари вертелся в кровати, рассматривая тени на потолке и чувствуя, как вместо того, чтобы успокоиться, начинает злиться еще сильнее. Он был зол. На отца за то, что из-за него больше не будет игры. На мать за то, что приняла отца обратно в дом. На Поппи и Элис, которые не потеряли свои игрушки. На себя за то, что повел себя как маленький ребенок, каким и считал его отец. За то, что горевал по Вильяму Клинку и другим куклам, будто они настоящие.

Гнев свернулся кольцом у него в животе и тянулся к горлу. Заку казалось, что он душит его. Наконец он понял, что не должен никому рассказывать о произошедшем, иначе не сможет удержать гнев внутри.

А единственным способом ничего не рассказывать и не объяснять было забыть об игре.

Глава 3

На следующее утро Зак вяло ковырял хлопья с молоком. Мать налила себе вторую чашку кофе. Сквозь пыльное стекло просачивался тусклый утренний свет, высвечивая круги, оставшиеся от мокрых чашек на поцарапанном кухонном столе, и слабый зеленоватый контур – космический корабль, который Зак как-то нарисовал на нем фломастером. Он обводил пальцем едва заметный рисунок.

– Вчера вечером отец звонил в компанию, занимающуюся сбором мусора, – сказала мать.

Зак моргнул и поднял голову.

Она отпила кофе из кружки.

– И в переработку отходов. Спрашивал, можно ли как-то вернуть твои игрушки. Предлагал даже поехать и поискать их. Но ему сказали, что это бесполезно. Мне жаль. Я знаю, он поступил глупо, но он честно пытался все исправить, дорогой.

Заку казалось, что слова доходят до него не сразу. Он понимал – то, что она говорит, важно, но ему все равно было наплевать. Он чувствовал себя разбитым, как будто ночью не сомкнул глаз, хотя спал как убитый. Будильнику едва удалось вырвать его из тяжелых и темных снов.

– Ладно, – произнес он, потому что не знал, что еще сказать.

– Сегодня вечером мы сядем все вместе и поговорим. Твоего отца очень строго воспитывали. И хотя ему самому это не нравится, он порой ведет себя так же, как вел себя с ним его отец. Он просто не может по-другому, дорогой.

Зак пожал плечами, засунул в рот ложку хлопьев и принялся жевать с набитым ртом. Ему хотелось ответить, что лучше он позволит поджарить себя на медленном огне, чем снова заговорит с отцом. Недожевав завтрак, он подхватил рюкзак и направился к двери.

– Поговорим попозже, – прокричала мать ему вслед, пытаясь сделать вид, что все в порядке.

Холодный ветер остудил его разгоряченное лицо. Он обрадовался, не заметив на дороге ни Поппи, ни Элис. Они жили в соседних домах и порой встречались по дороге в школу. После занятий домой они тоже обычно шли вместе. Но сегодня утром он чуть ли не бегом пустился по тротуару, радуясь, что не видно никого из знакомых ребят. Он шел в полном одиночестве, опустив голову и пиная по дороге мелкие камешки. Дойдя до школы, он подумал о том, что было бы, если бы он просто прошел мимо, куда глаза глядят, и никогда не вернулся обратно. Как три года назад сделал его отец. Может, ему убежать туда, где его никто не знает, наврать про свой возраст и устроиться разносчиком газет…

Что делать после этого, он придумать не мог.

К тому времени как Зак все-таки решил пойти в школу, уже прозвенел звонок, и он опоздал на урок. Мистер Локвуд сердито взглянул на него, когда он пробирался на свое место. Зак тихо сидел за своей партой, даже не пытаясь рисовать на полях тетради. Если ему в голову приходила идея для истории, он сосредотачивался на уроке, пока она не улетучивалась.

За обедом он принялся жевать бутерброд, но тот показался ему безвкусным. Следом в мусорный бак полетело яблоко.

После занятий он сказал тренеру, что плохо себя чувствует и не пойдет на тренировку, но, по правде сказать, у него просто не было настроения играть в баскетбол. Ему вообще ничего не хотелось.

Он пошел домой, планируя просто сидеть перед теликом, пока мама не придет домой с работы. А если она начнет приставать к нему с расспросами, он ей тоже скажет, что заболел. Но не прошло и пары минут, как позади него зашлепали по гравию сандалии, и его догнала Элис. Он пожалел, что пошел обычной дорогой, на которой невозможно было не столкнуться с кем-нибудь из друзей.

– Зак! – окликнула его девочка, запыхавшись от быстрого бега. На ней была голубая футболка с каким-то непонятным существом – не то котенком, не то динозавром. Косички убраны под ободок, в ушах красуются маленькие сережки из перьев.

Он не знал, с чего начать разговор. Ему хотелось расспросить ее о вчерашней сценке в школе, узнать, о чем они хихикали с девчонками и почему она не заговорила с ним. Но ему казалось, что с тех пор произошло столько всего и все это случилось очень давно и как будто даже не с ним.

С дороги им помахал парень по имени Лео. Он носил очки с толстенными стеклами и вечно нес какую-то чепуху.

– Привет! – воскликнул он, подходя к ним. – Поппи просила передать, что догонит вас по дороге. Она задержалась в библиотеке.

– А-а-а… – протянул Зак, чувствуя себя обреченным. Он знал, что будет дальше. Мимо пройдут другие ребята из школы, а после он останется наедине с Поппи и Элис. И потом одна из них как всегда спросит: «Хотите поиграть?» – и ему придется что-то ответить.

– С тобой все в порядке? – спросила Элис.

– Да уж, – подхватил Лео. – Хреново выглядишь, Зак. Как будто кто-то прошелся по твоей могиле.

Зак заморгал. Лео как всегда болтал невесть что. Некоторые люди не меняются.

– Чего?

– Так всегда говорит мой дедушка. Ты что, никогда не слышал эту поговорку?

– Нет, – ответил Зак, пиная ботинком опавшую листву. Он вспомнил, как вчера вечером шел домой и ветер завывал у него за спиной. Ему стало не по себе. – По какой еще могиле? Ты что, решил, что меня рядом со школой похоронят? Вот отстой.

– Да нет же. – Элис закатила глаза. – Это просто поговорка. Означает, что ты такой мрачный, как будто кто-то наступил на то место, где будет твоя могила.

– Но я ведь не знаю, где будет моя могила, – сказал Зак, покачав головой. – Какой тогда смысл в этой поговорке?

– Да никакого, – ответил Лео. – Просто так говорят, и все.

– Вы о чем тут, ребята? – спросила подошедшая Поппи. На ней был черный свитер и голубые кеды, и она пританцовывала на месте. Розовый шнурок развязался и волочился за ней по пыли. Медные волосы были собраны в хвостики, а подводка на одном глазу размазалась, будто она его терла.

– Да так, ни о чем, – ответил Зак, пожав плечами.

Поппи обернулась к Элис и вопросительно подняла брови.

– Совсем ни о чем? Или все-таки о чем-то?

Элис покачала головой и улыбнулась, но потом, как будто смутившись, уставилась в асфальт. Зак не понимал, что происходит. Он решил, что это как-то связано со вчерашней встречей, когда девчонки захихикали ему в лицо, но не придумал, как спросить об этом. Иногда ему казалось, что девчонки стали говорить на каком-то другом языке. А ведь еще год назад они прекрасно понимали друг друга.

– Мы говорили о предрассудках, – ответил Лео. – Например, если кто-то наступит на твою будущую могилу, у тебя это вызовет непроизвольную дрожь.

Вечно он говорил как по учебнику. Такими сложными словами – «предрассудки», «непроизвольный». Некоторые думали, это от того, что мать Лео преподает в колледже, но Зак считал, что просто он такой уродился.

– Как если наступить на трещину в асфальте, твоя мать сломает шею? – спросила Поппи. – Когда я была совсем маленькая, я однажды так сделала. Я очень разозлилась на маму, уже не помню, за что. А, вспомнила! Нейт толкнул меня в саду, и я хлестнула его веткой. Здорово попала – прямо под глазом. У него сильно шла кровь, так что досталось мне, хотя он первый начал. Я бегала по всему кварталу и наступала на трещины, а на следующий день мама поскользнулась в саду и потянула ногу.

– Да ладно! – воскликнул Лео. Зак был уверен, что он запомнит эту историю, чтобы потом кому-нибудь рассказать.

Поппи рассмеялась.

– Ну она же не сломала шею. Это было совпадение. Но тогда я не на шутку испугалась. Подумала, что это и правда как-то связано.

– И после этого ты много лет боялась наступать на трещины, помнишь? – спросила Элис. – Доходило до абсурда – ты и ногу ставила поперек, и на цыпочки вставала. Шла походкой робота-балерины, который танцует румбу.

– Румбаробот, – автоматически выдал Зак. Почему-то вместе эти два слова звучали смешнее.

– Румбаробот, – подтвердила Элис, крутанувшись на мыске и отступив в сторону. – Точно.

– Прикольный вышел неологизм, – сказал Лео. Зак кивнул, как делал всякий раз, когда понятия не имел, о чем толкует Лео.

Идя по главной улице, они прошли мимо старой англиканской церкви с высоким шпилем на макушке. Затем миновали парикмахерскую и пиццерию, где отмечали дни рождения Зака, когда он был маленьким, автовокзал рядом с почтой и большое старое кладбище на холме. Зак много раз ходил этой дорогой, и, когда был совсем ребенком, на этом месте каждый раз посильнее стискивал мамину руку, а когда стал постарше, сжимал руль велосипеда. Теперь ему приходилось ходить этой дорогой пешком – в школу и из школы. Он вырос здесь, и, несмотря на то что городишко был маленький, большинство магазинов на главной улице были закрыты, окна во многих домах заколочены, а вывески о сдаче в аренду пылились без дела, Зак все равно любил его. Он не мог представить свою жизнь где-то еще, что усложняло его замысел побега.

– Слушайте, что расскажу, – начал Лео. – Раньше мы с родителями часто переезжали, и в одной квартире, где мы жили, водились привидения. Клянусь, когда появлялся призрак, воздух в комнате становился прохладным, даже летом. И было одно место, где всегда было холодно как в морозилке. Хоть обогреватель ставь, теплее не становилось. На том месте кто-то умер. Сама домовладелица так говорила.

– А ты когда-нибудь сам видел это привидение? – спросила Элис.

Лео покачал головой.

– Нет, но иногда оно прятало вещи. Например, ключи моей мамы. Мама кричала, чтобы привидение их вернуло, и в девяти случаях из десяти после этого они сразу же находились. Мама говорит, надо знать, как обращаться с привидениями, если не хочешь, чтобы они сели тебе на шею.

Поппи улыбнулась своей фирменной улыбкой, которая означала, что у нее в рукаве припрятана козырная карта и сейчас она расскажет что-то действительно интересное. Ее щеки раскраснелись от ветра, глаза блестели.

– А слышали вот что: когда идешь мимо кладбища, нельзя дышать, иначе духи недавно умерших могут забраться в твое тело через рот и вселиться в тебя?

Зак вздрогнул. Он почувствовал, как волосы встали дыбом у него на затылке. Сам того не желая, он ощутил вкус призрака у себя во рту, как будто вдохнул едкий дым. Он сплюнул в пыль, стараясь избавиться от жутких мыслей.

– Фу. – Элис разбила тишину, повисшую после рассказа Поппи. – Из-за тебя я чуть не задохнулась, пытаясь не дышать! К тому же мы уже прошли кладбище. Надо тебе было рассказать свою историю до него. Или ты хотела, чтоб в нас вселились призраки?

Зак снова вспомнил прошлый вечер, когда он почувствовал что-то позади себя, какой-то холодок на шее, будто к нему тянулась чья-то рука, пыталась схватить ледяными пальцами. Эта история теперь тоже засядет у него в голове. Он будет вспоминать ее каждый раз, проходя мимо кладбища.

Поппи только улыбнулась в ответ. Она вытаращила глаза и проговорила глухим голосом:

– А что, если я не Поппи? Может быть, я не знала, что нужно задерживать дыхание, и познала это на своей шкуре. Что, если мной овладел дух, который теперь рассказывает вам эту историю, потому что уже поздно и потому что вами тоже уже овладели ду-у-у-ухи?..

– Ладно тебе, брось! – крикнула Элис, стукнув Поппи по плечу. Они обе рассмеялись.

Лео тоже рассмеялся, но его смех вышел немного нервным.

– Вот потому эта история такая страшная. Ведь даже если ты знаешь, как себя защитить, не факт, что у тебя получится. Например, вдруг ты недостаточно долго задерживал дыхание. Все равно ведь когда-то придется вдохнуть.

– У меня от твоей улыбки мурашки побежали, – заметил Зак. – Тебе говорили, что у тебя жуткая улыбка, Поппи?

Она горделиво приосанилась.

Они прошли вместе еще пару кварталов, а потом Лео повернул к себе. Он помахал друзьям на прощание и направился по лужайке в сторону стоянки с домами-трейлерами.

Заку с Элис и Поппи осталось пройти еще несколько кварталов до района, где стояли их домишки, практически одинаковые с виду. Его сердце часто забилось, а ноги налились свинцом, потому что, как бы ему этого ни хотелось, он понимал, что разговора не избежать.

Глава 4

Воздух был уже прохладным, деревья пожелтели, трава на газонах пожухла. От порыва ветра закачались ветки на дереве, под которым стоял Зак, и челка упала ему на глаза. Он раздраженно зачесал ее назад пятерней и взглянул в безоблачное небо.

Он думал о своих героях, заточенных в вещмешке, который глодали крысы. Он представил, как по ним ползают тараканы, как на них валится всякий мусор. Он вспомнил об ответах на Вопросы, бумажка с которыми все еще лежала в переднем кармане его рюкзака. О том, что он написал о кошмаре Вильяма, – как его хоронят заживо…

– Эй, – окликнула друзей Элис. – Давайте встретимся? У меня есть идея насчет…

– Я не могу, – быстро проговорил Зак. Прошлой ночью, лежа без сна и уставившись в потолок, он заготовил целую речь, но сейчас не мог вспомнить ни слова. Он сделал глубокий вдох и выпалил единственное, что смог придумать:

– Я больше не хочу играть.

Поппи в замешательстве нахмурилась:

– Ты о чем?

На мгновение ему показалось, что еще можно все исправить, рассказать Поппи и Элис, что случилось на самом деле. Он мог попробовать объяснить им, что сделал его отец, как он зол на него и что просто не представляет, как теперь быть. Ему хотелось, чтобы они поняли, как ему жаль, что все их истории останутся незаконченными. Что у него такое чувство, будто у него вырвали кусок из груди, будто часть его оказалась на помойке вместе с его героями.

– Я очень занят в школе и с баскетбольными тренировками, – вместо этого произнес он тихо. – Играйте без меня.

– То есть совсем? Ты вообще никогда больше не будешь играть?

Когда Поппи расстраивалась, у нее на шее выступали красные пятна. Как сейчас. Она попыталась уговорить его:

– Но мы же еще не закончили нашу миссию! Мы проделали такой трудный путь из Серого Королевства к Зловещему Морю. Может, хотя бы его закончим?

Он так ждал сражения с королевой русалок, которая знала путь к старинному городу под водой, хранящему сотни тайн… Там они надеялись выполнить поручение Королевы и избавиться от проклятья. К тому же им пришлось бы сражаться с акулами. Более того, возможно, ему удалось бы разгадать загадку происхождения Вильяма Клинка и найти сокровища Принца Акул – груды золота и драгоценностей. Леди Джей всю свою жизнь посвятила их поискам, с тех пор как впервые услышала про эти сокровища девочкой-сиротой, побираясь на улице. От мыслей о том, что он потерял, становилось еще больнее. Как будто ботинок давил на содранную мозоль.

– Мы уже слишком взрослые для таких игр, – выдавил он наконец.

Элис потрясенно уставилась на него.

– Глупости, – отрезала Поппи. – Еще позавчера мы не были слишком взрослыми.

– Нет, были, – откликнулся Зак.

– Это из-за твоих приятелей по баскетбольной команде? – спросила Элис, взглянув на Поппи, как будто они это уже обсуждали. – Думаешь, они узнают и засмеют тебя?

– Ничего я не думаю, – вздохнул Зак. – Просто не хочу больше играть.

– Ты несерьезно, – сказала Поппи.

– Серьезно, – с трудом выговорил он.

– Может, нам прерваться? – задумчиво предложила Элис. – Заняться чем-нибудь другим?

– Давайте, – ответил он, пожав плечами.

– А потом, может, ты передумаешь…

Зак вспомнил, как Элис первый раз принесла на игру куклу Леди Джей – это было месяца три назад. До Леди Джей любимой игрушкой Элис была Барби по имени Аврора, которую воспитало стадо плотоядных лошадей. Но однажды утром по пути в школу Элис рассказала, что на выходных раскрасила куклу, купленную в комиссионном магазине, и теперь хочет играть с ней.

Леди Джей была не похожа на других персонажей. Он была воровкой, выросшей на улицах самого большого города всех их королевств под названием Гавань. Ее волновало только, как бы что украсть и в процессе повеселиться.

Леди Джей была безбашенной девчонкой. Она отправилась в плавание на корабле Вильяма, потому что хотела добраться до сокровищ Принца Акул. Но каждый раз, когда корабль пришвартовывался, она продолжала воровать, и в итоге им запретили появляться по крайней мере в пяти портах. Вильяму раз за разом приходилось платить за нее выкуп, так что в конце концов он договорился с ней, что она будет оставаться на «Жемчужине Нептуна», когда все сходят на берег.

Она согласилась, но начала от скуки выкидывать разные штуки, например карабкаться на мачту с завязанными глазами. От выходок Леди Джей Зак смеялся до колик в животе. У него и теперь сводило желудок, только вовсе не от смеха.

– Я не передумаю, – отозвался Зак бесцветным голосом.

– Но это же просто глупо! – встряла Поппи, не желая так легко признать поражение. – Нельзя вот так взять и все бросить. У нас сцена в разгаре. А что будет с остальными? Что будет с Леди Джей? Даже если ей удастся отбиться от русалок, что она будет делать дальше? Что будет с экипажем?

Вильям обещал отвезти Леди Джей к месту, отмеченному на карте, где якобы находилась пещера Принца Акул. Он поклялся ей в этом собственной честью и «Жемчужиной Нептуна».

– Кто-нибудь из вас может играть за капитана. – От этой мысли у Зака все переворачивалось внутри, но «Жемчужина Нептуна» не принадлежала никому из них. Это был просто бумажный кораблик, так что не было смысла цепляться за него.

– Ага, ее выбросят за борт, – обиженно проворчала Поппи.

– Мне плевать, что будет дальше, – отрезал Зак. В нем вновь закипала злость на отца, раздражение из-за этого дурацкого разговора, и эти чувства зазвучали в его голосе: – Сами разберетесь. Мне все равно.

– Ладно. – Элис примирительно подняла руки. – Давайте сходим на блошиный рынок? Или прокатимся на велосипедах. Посмотрим старые книжки и поиграем на автоматах в кинотеатре. Давайте сделаем перерыв.

Элис запрещалось ходить играть на автоматах, так что с ее стороны это было действительно смелое решение.

– Сегодня не хочется, – ответил Зак. – Но вообще можно. – Они уже почти дошли до улицы, на которой стоял его дом. Он ускорил шаг.

– А ты ответил на Вопросы? – спросила его Поппи.

Он поправил рюкзак на плече и покачал головой. Записка лежала в переднем кармане рюкзака, закрытом на молнию. На полях были нарисованы иллюстрации. Записка выдала бы его с головой. Он не мог отдать ее подруге.

Она требовательно протянула руку.

– Я не ответил на Вопросы, – сказал он. – Чего тебе надо?

– Все равно отдай записку. Может, я сама придумаю ответы.

Он нахмурился.

– У меня ее нет. Я ее потерял.

– Как ты мог ее потерять? – вскрикнула Поппи. Она наверняка испугалась, что кто-нибудь найдет записку и прочтет ее Вопросы. Он сам был бы не в восторге от такого варианта.

– Наверное, она где-то у тебя в рюкзаке, да? – спросила Элис. – Поищи.

– Мне очень жаль, – пробормотал Зак – Но я уже сказал, что не знаю, куда она делась.

– Что случилось? – спросила Поппи, хватая его за рукав. – Что вдруг изменилось? Ты как будто сам не свой.

Он обернулся и взглянул на нее. Надо уходить, пока он не сказал чего-нибудь, о чем пожалеет.

– Не знаю. Просто я не хочу больше играть, вот и все.

– Ладно, – сказала Поппи. – Принеси своих героев в последний раз. Один последний раз. Чтобы они могли попрощаться.

– Не могу, – ответил он. – Просто не могу, Поппи.

– Я только хочу попрощаться. – Поппи выглядела расстроенной и обиженной. Он чувствовал себя не лучше, и ему было больно смотреть на нее. – Им бы этого так хотелось! Они будут скучать по Розе и Леди Джей, по Аэрин и Лизандер.

– Они не настоящие. – Он знал, что ведет себя как настоящий придурок, но ему доставляло удовольствие причинять боль, даже если она была направлена не на его обидчика. – Они не могут скучать и ничего не могут хотеть. Хватит валять дурака. Будешь до старости в игры играть?

Элис охнула. Красные пятна с шеи Поппи поползли ей на щеки. Казалось, она сейчас или разрыдается, или набросится на него с кулаками.

Но вместо этого она заговорила тихо и решительно:

– Королева – что, если я достану ее из шкафа? Я знаю, где мама прячет ключи. Я буду играть за нее. Она знает все тайны и даст тебе всё, что ты пожелаешь. Всё! Если ты придешь завтра, то получишь всё, что захочешь.

Зак засомневался. Сама Великая Королева, которая правила Серебристыми Холмами и Серым Королевством, Страной Ведьм и всем Зловещим Морем. Она знает, кто отец Вильяма Клинка. С ее благословения ему простятся все преступления, проклятье падет, и Вильям сможет пришвартовать «Жемчужину Нептуна» где ему угодно. Со стороны Поппи это было более чем щедрое предложение, особенно учитывая, что ее мать придет в ярость, если она возьмет куклу из шкафа. Кукла была антикварная и стоила, по словам матери Поппи, кучу денег. Если они испортят ее платье из воздушного хлопка или хрупкие золотистые локоны, мама Поппи их убьет. Но если Королеву выпустить из заточения, кто знает, чем это может закончиться для их мира.

На мгновение он забыл, что игра закончилась. И ему было очень тяжело себе об этом напоминать. Как бы соблазнительно ни выглядело предложение Поппи, Зак не мог его принять. Вильяма Клинка больше не существовало.

– Простите, – сказал он, пожав плечами, и направился к своему дому.

Поппи сдавленно охнула. Элис что-то пробормотала себе под нос.

Зак понурился, закрыл глаза и продолжил шагать к дому.

Вечером, за обеденным столом, Зак уныло ковырял жареного цыпленка. Аппетита не было.

– Мама напомнила мне, что, если я хочу, чтобы ты начал вести себя как взрослый, нельзя продолжать обращаться с тобой как с ребенком, – сказал его отец с преувеличенной прямотой. – Она права. Мне не стоило выбрасывать твои игрушки, я должен был помочь тебе сделать правильный выбор, а не принимать решения за тебя.

Слова отца напомнили Заку о случае в прошлом году, когда он подрался в школе. Мать заставила его сидеть в кабинете у директора, пока он не сказал, что извинится перед Гарри Парилло за то, что ударил его. Хотя Зак совсем не чувствовал себя виноватым. Извинения отца выглядели такими же неискренними.

– Я знаю, нам трудно снова стать семьей, – вступила в разговор мама, – но мы будем стараться. Закари, ты хочешь что-нибудь сказать?

– Нет, – ответил Зак.

– Ладно, – проговорил отец, поднимаясь из-за стола и похлопывая Зака по плечу. – Мы же поняли друг друга?

Повисла неловкая пауза.

Наконец Зак кивнул. Потому что он действительно понимал своего отца. Он понимал, что тот хочет угодить маме, но при этом не чувствует за собой вины. Только вот Заку не становилось от этого легче простить его.

На следующий день Зак отправился на тренировку и постарался избавиться от мыслей о Поппи, Элис и своем отце. Но он играл так агрессивно, что тренер устроил ему выговор и отправил на скамью запасных до конца тренировки. Зак старался не думать об игре, которая продолжится без него. Ведь постепенно сюжетные дыры, оставшиеся после его персонажей, обрастут новыми деталями, а потом и вовсе позабудутся.

Он снова подумал о том, чтобы сбежать из дома, но чем дольше об этом размышлял, тем больше понимал, что идти ему некуда.

Его отец работал допоздна в ресторанчике, поэтому мать разрешила ему поесть пельменей на диване перед телевизором. Они почти не разговаривали, но он порой ловил ее взволнованные взгляды.

Утром Зак попросил ее подбросить его до школы на машине, а после уроков пошел домой вместе с Алексом Райосом. Дома у Алекса они поиграли в видеоигры на телевизоре с таким большим экраном, какой Заку доводилось видеть только в магазине.

На следующий день к Заку подошла Элис, пока он играл с другими ребятами в баскетбол на большой перемене, и вложила ему в руку записку. Парочка мальчишек закричали ей вслед: «К кому-то девчонка подвалила!» – она понурила плечи и обхватила себя руками, как будто шла против сильного ветра.

– Заткнитесь! – оборвал насмешки Зак, стукнув в плечо Питера Льюиса, потому что он стоял ближе всех.

– За что? – воскликнул Питер. – Я вообще молчал.

На этот раз записка была сложена квадратиком. Сверху синей ручкой было написано его имя. Когда он развернул ее, то увидел лишь три коротких предложения:

«Кое-что произошло с Королевой.

Приходи к Серебристым Холмам после школы. Это ».

«Важно» было подчеркнуто трижды.

Глупости, убеждал себя Зак.

Он вспомнил, как ему показалось, будто глаза Королевы приоткрылись, как он и раньше чувствовал, будто она следит за ним из-под опущенных ресниц.

Но Королева была не живая, это была просто кукла, так что с ней не могло случиться ничего особенного. Просто Поппи и Элис пытаются заманить его на встречу, чтобы продолжить начатый спор. Они хотели, чтобы он вернулся в игру, но он не мог этого сделать. Ему не останется ничего другого, как рассказать им, что случилось, но он не мог заставить себя признаться.

– Что в записке? – спросил Алекс. – В любви признается, дохляк?

Зак порвал записку на мелкие клочки.

– Ерунда. Просит списать домашку по математике.

После занятий тренировки не было, но он остался торчать в школе. Он упросил тренера разрешить ему потренироваться одному в зале. И растворился в стуке мяча, скрипе кроссовок и привычном запахе навощенного пола.

Глава 5

Зак проснулся ночью в своей спальне и не мог понять, что же его разбудило. Сердце колотилось как бешеное, будто ему угрожала какая-то опасность и нужно было немедленно бежать. Он поморгал, привыкая к темноте. Взошедшая луна освещала комнату тусклым серебристым светом. Он уже различал привычные очертания мебели. Черная кошка потягивалась всем своим длинным изящным телом, царапая ковер когтями. Потом она подошла к нему. В ее желтых глазах отражался призрачный лунный свет.

– Что случилось? – спросил он шепотом Вечеринку и потянулся ее погладить. Она улеглась к нему под бок и принялась мурлыкать.

Тук.

Он вздрогнул, кошка зашипела – в лунном свете блеснули ее белые острые зубы – и спрыгнула с кровати. В окно стукнуло что-то маленькое и твердое.

Ему это не приснилось и не почудилось. Что-то действительно ударило по нижней створке окна, за голубыми шторами.

От внезапного порыва ветра закачались и заскрипели ветки дерева за окном. Он живо представил, как чьи-то длинные костлявые пальцы скребут по стеклу.

Когда он был совсем маленьким, то точно знал, что все чудовища подчиняются определенным правилам. Он был уверен, к примеру, что если рука или нога не свешивается с кровати, а сам ты целиком залез под одеяло и не открываешь глаз, притворяясь спящим, то тогда ни один монстр тебя не тронет. Он не мог вспомнить, с чего он это взял. Но помнил, как мама предупреждала, что он задохнется, если будет спать, накрывшись с головой. Как-то раз он заснул, высунув голову наружу, но чудовища его не тронули. После этого случая он стал еще строже соблюдать свои правила до тех пор, пока не уснул, свесив с кровати руку и ногу.

Но сейчас, когда за окном завывал ветер, ему хотелось, как в детстве, с головой залезть под одеяло и не вылезать из-под него до самого утра.

Тук. Тук.

«Это просто ветка стучит в окно», – убеждал он себя.

Или белка скачет по крыше.

Или соседская кошка хочет подраться с Вечеринкой.

Но Зак понимал, что если не выглянет в окно, то просто не сможет уснуть. Он выскользнул из постели, шлепая босыми ногами по ковру. Собравшись и сделав глубокий вдох, он отдернул штору.

На карнизе под его окном валялось несколько камешков. Потом он посмотрел вниз и увидел две темные фигуры на залитой лунным светом лужайке, которые смотрели вверх, на его окно. Он был слишком сильно напуган, чтобы закричать. Волосы незнакомцев развивались по ветру. Зак вгляделся в их запрокинутые лица и понял, что это всего лишь Поппи и Элис, а не ведьмы, призраки или зомби. Элис робко помахала ему. Поппи сжимала в кулаке горсть камушков и, казалось, была готова запустить ими в него.

Он с облегчением выдохнул и вяло помахал в ответ. Сердце перестало выпрыгивать из груди.

Поппи поманила его рукой. Она жестом велела ему спуститься.

Он вспомнил о записке, которую ему передала Элис, где слово «важно» было подчеркнуто трижды, но в голову ему не пришло ничего настолько важного, что заставило бы их тайком выбраться из дома ночью в пятницу. Если бабушка Элис обнаружит ее исчезновение, то сидеть ей в четырех стенах до конца жизни.

Зак отошел от окна. Он тихонько подошел к шкафу и натянул кроссовки. Поверх футболки он накинул свитер и на цыпочках спустился вниз по лестнице в своих пижамных штанах.

За ним увязалась Вечеринка, жалобно мяукая, видимо, в надежде выклянчить поесть.

На кухне горел ночник, и его света хватило Заку, чтобы добраться до прихожей ни разу не споткнувшись. Он умудрился нашарить на вешалке свою куртку. Часы на микроволновке показывали три минуты первого. Зак накинул куртку на плечи и вышел на улицу, прикрыв за собой дверь, чтобы кошка не выбралась из дома.

Поппи и Элис уже ждали его на пороге.

– Эй, – прошептал он в темноту. – Зачем вы пришли? Что случилось?

– Тише, – прошипела Поппи. – Ты всех перебудишь. Пошли.

– Куда? – спросил он, оборачиваясь на дом. Наверху, в спальне родителей, горел свет. Иногда его мама засиживалась допоздна с книжкой, а порой засыпала с включенным светом. Если она не спит, то может услышать их разговор. Но он хотел хоть что-то узнать, прежде чем отправиться в ночь за подругами.

– К Серебристым Холмам, – ответила Элис.

Это была свалка металлоотходов, примерно в километре от их домов. Хозяин свалки скупал все подряд, начиная от автомобильных запчастей и заканчивая жестяными банками. Никто не знал, зачем ему это, потому что весь собранный металл просто ржавел на свалке, но зрелище было внушительное. Пруты, запчасти машин и аккумуляторы блестели как горы серебра, поэтому они и придумали называть свалку Серебристыми Холмами. Они сочинили целую историю про них для своей игры – с гномами и троллями и принцессой-куклой, которую Поппи покрасила серебряной краской.

Зак трусил за Поппи и Элис, чувствуя себя глупо в своей пижаме. Ветер пробирался под тонкие штаны, заставляя ежиться. Спустя пару минут Поппи достала из кармана куртки фонарик и включила его. Его тонкий луч выхватил из темноты только клочок травы, так что она посветила по сторонам, чтобы понять, где они находятся.

Насколько Зак помнил, свалка была обнесена высокой ржавой сеткой. С тех пор ничего не изменилось. Старый заброшенный сарай, который они нашли прошлым летом, тоже был на месте. Они там играли до тех пор, пока про это не прознала бабушка Элис и не прочла им целую лекцию о столбняке и что он вызывает онемение. Зак не до конца поверил, что она говорила правду, но вспоминал о ее словах каждый раз, когда у него затекала шея.

С тех пор они не бывали здесь. По крайней мере он точно. Может, Поппи и Элис продолжали ходить в сарай без него. Сейчас, ночью, ему казалось, что у них полно своих секретов. А единственная тайна, которую он хранил от них, совсем не радовала его.

Элис открыла скрипучую старую дверь и проскользнула внутрь. Он, немного нервничая, последовал за ней.

Поппи, скрестив ноги, уселась на потрескавшийся дощатый пол и зажала фонарик кроссовками так, чтобы он освещал их лица. Потом она сняла с плеча рюкзак и положила к себе на колени.