Игра ненависти и лжи бесплатное чтение

L. J. Andrews

Game of Hate and Lies

© 2023 by LJ Andrews

© Кузьменко Е., перевод на русский язык, 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Глоссарий

Роды Альверов

Род Гипнотиков:

Мастера иллюзий, черпают силу в сознательных мыслях

Род Профетиков:

Мастера чувств, черпают силу в зрении, вкусе и звуке

Род Медицких:

Мастера исцеления, черпают силу в природном исцелении

Род Рифтеров:

Мастера ломания костей, черпают силу в реакции на боль

Род Эликсирщиков:

Мастера алхимии, черпают силу в крови

Род Аномальщиков:

Мастера неизведанного, черпают силу в эмоциях, порой сочетают качества разных родов

Прошлое

Бывали ночи, когда бедный мальчик и забытая девочка вслух мечтали о новых жизнях, которые у них будут далеко за морем. О добрых королях и магии богов. Ночи, в которые их никто не преследовал, в которые им не было страшно.

Они рассказывали такие сказки, в которых герои не умирали, а боли не существовало.

В такие вот ночи девочка говорила мальчику, что он храбр и надежен, как ворон, а он говорил, что она – такая же хорошенькая, как роза. Мальчик вырезал их из дерева, ворона и розу, а затем повязал птицу на шею ей, а цветок – себе, и сказал, что всегда будет хранить ее секреты. Всегда.

В такие ночи дети могли быть детьми, а первая любовь – безопасной, доброй и желанной.

Но в тех великих приключениях, историях о любви и далеких королевствах никто никогда не говорил мальчику и девочке, как истории заканчиваются.

Никто никогда не говорил, что коварные люди их разлучат.

Никто не упоминал, что убийца окажется потерян для той, что держала в руках его сердце.

Или что воровка однажды станет королевой, укрытой тенями.

Глава 1. Воровка памяти

Утренний свет согревал мне лицо, но у меня не было желания переворачиваться и встречать новый день.

По правде говоря, у меня не было желания все еще дышать.

Мое тело болело от синяков и ссадин, полученных на Маск ав Аска, но это было ничто по сравнению с медленно горящей агонией, разрывающей мою грудь надвое. Когда шок от того, что на самом деле произошло, спал, – напомню, я объявила жалкую войну Черному Дворцу – сама мысль о том, чтобы куда-то идти, стала для меня слишком тяжелой.

Хаген и Гуннар практически приволокли меня в лачугу возле края Колючего Леса, а затем Никлас снабдил меня эликсиром, помогающим уснуть.

Я соскользнула в лишенное снов оцепенение. Клянусь богами, мне хотелось в таком состоянии и остаться. Утро было слишком жестоким, реальность – слишком суровой.

Я перевернулась на веревочной кушетке. Места хватало для еще одного тела, но его рядом не было. Мое лицо сморщилось. Он должен сейчас мирно спать рядом со мной. Мне стало холодно. Слезы затуманили мой взор, когда я провела ладонью по холщовому одеялу, обнимая пустоту, как будто мои пальцы могли заполнить ее лицом, которое я хотела увидеть, и теплым телом, которое желала прижать к себе.

Кейза захватил Лорд Магнат Ивар.

Никто не сказал мне в точности, что это значило, но не требовалось богатого воображения, чтобы догадаться.

То, как Ханна тихонько плакала, как Эш никому и слова не говорил, уже достаточно мне поведало о том, что Кейза будут пытать. Его изувечат, и все потому, что он в самый неподходящий момент решил отрастить себе чертово сердце и оттолкнуть нас от опасности.

Он должен был использовать месмер, чтобы поубивать стражников.

Джунис уверяла меня, что он не смог бы убить их страхом, если они в тот момент его не боялись. Власть Кейза над страхом была капризной, и я проклинала судьбу за то, что она играет с нами в такие жестокие игры.

В дверь тихо постучали.

– Малин, – голос Товы был хриплым. Я не сомневалась, что девушка-Крив накануне рыдала, пока не уснула, как я. – Ты не спишь?

– К сожалению, – вот и все, что я смогла пробормотать в ответ.

Щелчок и скрип петель нарушили тишину лачуги. Невесомые шаги Товы прошуршали по половицам. Я закрыла глаза, когда койка прогнулась под весом ее тела и она растянулась на том месте, где я хотела видеть спящего Кейза.

Она перекатилась на бок, лицом ко мне. Яркая зелень ее кошачьих глаз словно остекленела, а белки покраснели.

– Мы сделаем следующий шаг, Мал, – прошептала она. – Мы… мы бьемся до… – ее голос сорвался.

Хорошо. Я не хотела, чтобы она заканчивала клятву Кривов, потому что не могла в этот миг думать ни о каком конце. У Кейза не могло быть конца, не могло.

– Как мне сделать шаг, когда даже нет сил встать? – Я стиснула кулаками потрепанное одеяло и уткнулась носом в его неровную кромку.

Това потянулась поверх моего плеча к небольшой полке возле кровати и достала два флакона. Один помечен красным, второй – черным. Мой пульс участился, когда она принялась рассматривать тот, что был с черным колпачком.

– Ты еще не смотрела?

Я взяла флакон с красным колпачком и прижала его к сердцу, затем мягко высвободила черный флакон из ее руки, качая головой.

– Нет. У меня мысли сейчас о другом.

– Да, я знаю, но вдруг это поможет?

Я посмотрела на флаконы. Два воспоминания в костяной пыли. Одно рассказывало правду о том, что мужчина, которого я люблю, спасал меня еще с тех пор, как был мальчишкой. Второе – последнее воспоминание женщины, которая рискнула всем, чтобы меня уберечь и спрятать подальше от проклятого бремени крови, текущей в моих венах.

Все эти годы мой отчим, Йенс Штром, держал их при себе. Старался сделать из меня пустое место для всего мира – и для Лорда Магната.

Может, я даже понимала его мотивы. Может, я презирала его. Какая разница? Я и мысли не могла сплести, чтобы она не привела меня обратно к жестокой реальности того, что Кейз – снова пленник Черного Дворца.

Но в словах Товы был смысл. Никто не знал правды о кровных линиях лучше, чем моя мать. Если был хоть малейший шанс, что я смогу больше узнать о своем месмере, и если это как-то могло помочь нам вернуть Кейза, то я когтями себя раздеру, но отыщу волю к жизни. Даже если в итоге окажусь вся в крови и синяках, делая это.

– Ты права, – мой голос был не громче хриплого шепота.

Това приподнялась на локте – темные кудряшки, покрывающие половину ее головы, рассыпались по плечу.

– Не буду мешать тебе смотреть…

– Нет, – я ухватила ее за руку. – Пожалуйста. Останься. Я не хочу быть с этим один на один.

Това облизнула нижнюю губу и кивнула.

Одной рукой сжимая ее, второй я откупорила флакон и наклонила горлышко к своим губам. Пепельная сухость костяной пыли, что была в нем, легла мне на язык. Сделав долгий вдох, я вобрала ее. Кто-то говорил, что я ела воспоминания, но, по правде, я словно вдыхала их в свой организм, пока они не укоренялись в мозгу.

В голове закружил знакомый дым. Фигуры и точки двигались, пока тени не сгустились, пока холод пустоты не сменился теплом огня, мягких одеял и травяного чая.

Мое поле зрения заполнило лицо гораздо более молодого Йенса.

Осознание того, что я смотрю на собственного отчима глазами матери, вызвало волну мурашек, пробежавших по спине. Я крепче вцепилась в пальцы Товы и подождала, пока воспоминание не выплыло из тишины к приглушенным, слабым голосам.

– Когда… когда я уйду к богам, кусочек кости, герр. Вот и все, что нужно.

Челюсть Йенса дрогнула. Тогда у него на скуле была вытатуирована всего одна руна, а коса, спускающаяся вдоль головы, была темной, словно красная глина, лежащая глубоко под землей.

– Я прослежу за этим.

Вздох облегчения согрел меня, пролившись из головы прямо в сердце. Моя мать умирала в покое, зная, что Йенс запрет эти воспоминания в прахе. За глазами защипало от какого-то чувства. Пекло, хотела бы я увидеть ее лицо. Рассмотреть и запомнить ее для себя самой.

– Вы… вы сделаете ее невидимой. Убережете ее от… от этого, пока не настанет подходящий… пока оно не позовет ее.

– Пока что не позовет ее? – Йенс наклонился вперед. – Я не знаю, о чем вы говорите.

– Вы слышали… слышали историю о четырех королевах, герр?

– Миледи, я не…

– Четыре королевы, избранные судьбой, – моя мать рассмеялась, но смех перешел в кашель. Йенс тут же помог ей поднести ко рту рог с водой, пока кашель не унялся. С того места, с которого смотрела воспоминание, я различила тонкую руку, тянущуюся к Йенсу.

– Норны… они благословили мир дарами. Жадные люди попытались забрать их… силу. Но сказано, что дары возвратятся. Она… она могла бы стать королевой, герр.

– Миледи, я не придаю значения легендам и сказкам. Я знаю то, что реально, – сказал Йенс. – А реальность в том, что ваша девочка – последняя истинная наследница. Чего вы хотите от меня?

В голове заклубился туман. Воспоминание начало блекнуть по мере того, как жизнь моей матери растворялась в Ином мире.

– Уберегите ее, пока… пока оно не позовет ее. Помогите ей восстать.

– Миледи, – на лице Йенса читалось его новое бремя. – Я не знаю, будет ли это когда-либо возможно. Ваш род убивают, их выслеживают. Я уберегу ее от этого. Раскрыть ее – это смертный приговор. Она станет никем.

Моя мать судорожно выдохнула.

– Тени и свет. Вам не кажется, что они… уравновешивают друг друга, герр?

– Наверное. Леди Сиг, вам нужно отдыхать.

– Я родила ее в темноте… в темноте и держала. Может, это знак ее судьбы, ибо я вижу, как она восстанет из… тени, – в воспоминании моя мать сделала долгий, дрожащий вдох. – Королева теней, герр. Интересно… интересно, почему я вижу их повсюду вокруг нее. Дар от Норн. Шанс… увидеть ее, когда я… сама уже не смогу.

– Вы видите ее в тенях? – прошептал Йенс, беря ее за руку.

– Они следуют за ней.

– Проклятье тьмы?

Мое лицо дрогнуло, когда в воспоминании матери нежная улыбка, пускай и не моя, расползлась по ее лицу.

– Нет, герр. Тьма будет ее силой, – моя мать зашлась новым приступом кашля. Он был влажным, моих ноздрей коснулась сладкая вонь месмера в крови. Она умирала. Ее голос стал тише, не громче шепота на ветру. – Королева теней. Когда оно… позовет ее… она заберет то, что принадлежит нам. Она должна. Она…

Когда моя мать затихла, Йенс подался вперед.

– Миледи?

Из моего горла вырвался тяжелый вздох, но не мой.

– Она будет жить… выживет с… тенями. Скажите ей, что мы… мы любили ее.

Пепельный дым заполнил мою голову, оплетая тепло комнаты, пока по моей коже не пробежал мороз. Трав и чая больше не было, и воздухом завладели сырые, прокуренные ароматы Колючего Леса.

Я моргала, прогоняя клочки дыма, пока не смогла четко разглядеть лицо Товы. Ее яркие глаза не мигая смотрели в мои.

– Ну?

– Она бредила, но… она все повторяла, что я королева теней и что тьма будет моей силой.

Мне что, на роду написано быть злобным монстром?

Това выгнула одну бровь.

– Ну ладно. С этим позже разберемся, наверное. Что-то еще?

– Она упорно повторяла, что что-то позовет меня, когда придет пора. Она хотела, чтобы Йенс не дал мне умереть, пока не настанет подходящий момент. Какой момент?

Подбородок Товы дрогнул.

– Этого я не скажу, но… что, если она могла видеть? Разве не такой был дар у древних мастеров памяти? Они могли видеть то, что еще даже не началось.

– Никлас верит, что ви́дение исходило от кольца, но никто не знает наверняка, могли ли они действительно видеть. В любом случае она скорее верила, будто я для чего-то избрана. Будто она знала, что у судьбы на меня планы. Она все упоминала четырех королев.

Това пожала плечами.

– О королевах есть много мифов и легенд.

– Ни одной не читала.

– Уж явно потому, что Йенс Штром такое от тебя прятал.

Верно. Йенс не разрешал мне читать те же сказки, что Хаген и Бард читали в детстве. Мне оставалось лишь воображать далекие земли на сеновале, вместе с Кейзом.

– Занятно, что она упоминает тени, – продолжала Това. – Потому что если кто и король теней, так это Кейз. Может, это – твоя тропа. Жить вместе с ним в тенях.

Она хваталась за соломинку. Я ее понимала, я и сама себя чувствовала точно так же. Любой намек, дающий нам надежду на то, что боги, Норны или что-нибудь еще направит нас на дорогу, ведущую к освобождению Повелителя теней, я была готова просто встроить себе в голову, пока не поверю в него всем своим существом.

– Я не вполне понимаю, о чем она вообще говорила, но кажется, она верила, что я должна сыграть определенную роль в этом королевстве, – я подтянула колени к груди и обхватила их руками. – Но как мне это сделать? Я чувствую себя так, будто сделана изо льда и все больше замерзаю с каждой минутой.

Това пошарила под одеялом и взяла меня за руку, чуть пожав ее.

– Теперь у тебя за плечами стоит вера твоей матери. Черпай силу из нее. Но это ведь еще не все. Я сюда не просто так пришла. Я, кажется, нашла кое-кого, кто может помочь тебе оттаять. Хотя бы на какое-то время.

– И кто это?

Това села.

– Пойди сама посмотри. Тебе нужно двигаться, нужно подышать новым воздухом, может, поесть и попить. Базовые вещи, чтобы не умереть.

– А у него вот нет подобной роскоши в той сырой камере, в которой его держат, – я перекатилась на другой бок, оставляя Тову за спиной.

Она раздраженно вздохнула и пихнула меня локтем в бедро.

– Вставай. Можешь прогибаться, но ломаться нельзя. Не тогда, когда он на тебя рассчитывает.

Пекло, эта женщина умела вонзить нож прямо в сердце.

Что еще хуже: Това была права. Я не могла вот так загнуться. Лежа здесь и умирая, я ничем Кейзу не помогу; это не решит проблему возвращения кольца королевы. Если то, что сказал мне Йенс Штром, правда, то это кольцо докажет, что я – истинная наследница Восточного королевства.

Треклятый смертный приговор в этом богами забытом месте.

Но если, заполучив кольцо и выпустив месмер, который в нем живет, я спасу Кейза Эрикссона, то я это сделаю. Не задумываясь.

Глава 2. Воровка памяти

Я медленно выбралась из-под одеяла и ползала по лачуге, пока нормально не оделась: в болтающуюся на мне тунику, штаны с прорехами на коленях и кожаные туфли. Я не знала, чьи они.

Това мне одобрительно кивнула и открыла дверь. Пока она вела нас к костровой яме на краю Колючего Леса, я пальцами распутывала колтуны в волосах.

На камнях и бревнах расположилась вся гильдия Кривов. Хаген сидел подле Гуннара. При свете дня мой брат выглядел не так болезненно. Может, это оттого, что он воссоединился с сыном, а может, оттого, что дышал воздухом свободы спустя столько лет, что он провел, запертый в камере.

Эш и Ханна на бревне держались за руки. Ханна смотрела, как Эш тыкал в угли длинной палкой. Глаза мальчика были опухшими, а на бледных щеках виднелись дорожки спекшихся, высохших слез.

Мое сердце чуть не рассыпалось при виде двух самых юных Кривов.

Я моргнула, отворачиваясь от детей. Рассыпаться было некогда. Как и сказала Това, прогибайся, но не ломайся. Пока нельзя.

Раум ходил туда-сюда позади бревна Эша и Ханны. На лице – хмурая гримаса, и он все встряхивал руками на каждом шагу. Прочие Кривы с тяжелым унынием смотрели в огонь. Никто не говорил.

Некоторые члены гильдии Фалькинов примостились среди Кривов. Никлас и Джуни сидели рядом с Вали и Линксом. Глава гильдии Фалькинов выглядел усталым и растрепанным. Джунис поглаживала изгиб его уха, вторая ее рука лежала у него на бедре.

Может, в ее прикосновении была какая-то магия. Чем дольше она ласкала его, тем сильнее Никлас расслаблялся рядом с женой.

Когда мы с Товой вышли вперед, несколько пар глаз поднялись. Раум на полвздоха остановился, а затем снова начал метаться.

Хаген подвинулся и со сломленной улыбкой на лице похлопал по месту рядом с собой.

Я привалилась к брату, разрываясь между облегчением от того, что он свободен от Маскарада Аски, и боли от того, что мы обменяли одного пленника на другого.

Движение по ту сторону костра заставило меня посмотреть сквозь дым.

Сердце замерло в груди. Я заметила лицо, которому здесь не место.

– Какого пекла?

– Лука Грим, – мужчина встал со своего места возле Фиске и Исака. Он был высоким, явно достаточно сильным, чтобы управляться с клинком, а глаза его были цвета чистого летнего неба.

В отличие от брата, второй сын Лорда Магната не имел на голове вытатуированных рун, но вместо этого покрыл горло рядами символов. Он даже не брил бока головы, как большинство аристократов, и его темные волосы спутанной копной спадали на плечи, лишь несколько прядей были стянуты на затылке полоской кожи.

Мои кулаки сжались у меня на коленях.

– Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, полагаю.

По моим венам пронеслась волна гнева, и я встала.

– Ты сюда не ради Повелителя теней пришел. Если бы тебе было до него дело, ты был бы во дворце, где тебя привечают. Ты бы делал все, дабы освободить его.

Лука не поморщился; он не нахмурился. Нет, этот ублюдок усмехнулся. Как будто я вела себя нелепо, как дитя.

– А что, по-твоему, я здесь делаю? Если ты думаешь, что вывести погулять альвера, которого так ценит мой отец, – это легко, то ты не понимаешь, как работает Ивар.

– Значит, ты просто сидишь на заднице, ничего не делаешь и позволяешь им его пытать? – закричала я. – Кривы как-то сказали мне, что считали тебя своим другом.

– Лука – друг, – пробормотал Эш, не отрывая глаз от огня.

Лука обогнул костер, подходя ко мне, его пристальный взгляд становился все острее с каждым шагом.

– Думай что хочешь, Воровка памяти, но меня бы здесь не было, если бы эти люди ничего для меня не значили.

– Малин, – сказала Това, – Лука пришел с докладом. Он – наши глаза в Черном Дворце, наш первый шаг к тому, чтобы вернуть Кейза.

Я не хотела этому верить, но захлопнула рот, сложив руки на груди.

Когда я умолкла, сын Лорда Магната потянул за манжет своего рукава и встал лицом к костру.

– Я хожу по лезвию, дэнниск Штром. Моя роль – быть некомпетентным вторым сыном, который не делает ничего примечательного, чтобы никогда не привлекать к себе внимания. Но сейчас я не могу быть просто зрителем. Мой отец не стал рисковать, раз дело касалось Повелителя теней. Боюсь, прошлой ночью он провел форвирринг.

– Проклятье, – Раум плюхнулся на бревно, запустив пальцы в волосы.

Кровь отхлынула от моего лица, когда каждый Крив, каждый Фалькин уставился на Луку с неким ужасом.

– Что? – спросила я, до жути боясь услышать правду. – Что это значит?

Лука вновь перевел взгляд на меня.

– Дэнниск Штром, как и ты, Ивар владеет месмером древних королевских линий. Ты крадешь воспоминания и делишься ими; мой отец их изменяет. Он может превратить любое воспоминание в нечто ужасное, или великое, или во что угодно, что он захочет тебе внушить. Думаешь, почему его альверы такие верные? Они помнят лишь о том, как его милость освободила их от нищеты и боли.

Я потянула себя за кончики волос.

– Кейз знал?

Губы Луки сжались.

– Да. Однако твой отец связал его язык еще в детстве, чтобы он никогда не говорил об этом, полагая, что так он лучше сможет защитить тебя. Он никогда не упоминал месмер моего отца вслух, даже со мной, хотя я часто о нем говорил. Сомневаюсь, что он мог. Мой отец вернул своего заблудшего злоносца.

– И как он объяснил его отсутствие с тех самых пор, как мы вырвались пять лет назад? – спросил Вали голосом темным и жестким.

– Я не сомневаюсь, что кое у кого мозги промыты, но для большинства злоносец никогда и не бросал Черный Дворец, его просто отправили куда-то по велению Ивара, – горько ответил Лука.

Я возмутилась:

– И люди просто в это поверили?

– Не думаю, что они сильно утруждаются деталями, – нахмурился Лука. – Покуда жуткие альверы Ивара служат им, они довольны. Такой же у него месмер или нет, никто не знает, что он – это Повелитель теней, кроме тех, кто по другую сторону закона. Для горожан он – злоносец.

– И он в это верит? – спросила я, ошеломленная и злая. У меня не получалось скрыть дрожь в голосе, и я бросила даже пытаться.

– Верит. Насколько мне известно, Кейз верит, что он лишь недавно вернулся в Клокглас. Как раз к началу атаки на Маск ав Аска. Но по правде говоря, его помутненный разум – не самая главная причина для тревоги.

– Да что может быть хуже? – дыхание стало резким и отрывистым. Голова закружилась. Я моргала, глядя в землю, не в состоянии встретиться с кем-нибудь глазами.

– В отличие от твоего Таланта, месмер Ивара оставляет старые воспоминания на месте, но запирает их во тьме. Однако некоторые альверы противостоят измененным мыслям, – Лука потер затылок. – Когда они находятся в постоянном конфликте, я… ну, я видел, как многие альверы становились лишь пустой оболочкой.

– Ивар брал на себя роль кукловода. Если они противятся, он давит на них, пока те не проваливаются еще глубже в его великий фарс, – Лука помедлил. – Чем дольше он топит их в месмере – я это не до конца понимаю, – но тем сильнее заклятье воздействует на их здоровье. Они сходят с ума. Большинство тех, кто вообще борется, умирают, потому что попросту теряют желание жить.

– А если кто и станет бороться с внушением, так это Кейз, – пробормотал Никлас, впиваясь пальцами в волосы.

– Именно, – Лука сложил руки на груди. – Он будет бороться, даже сам того не зная. Времени у нас не много, прежде чем это начнет пожирать его живьем.

Горло обожгла желчь.

– Значит… Воспоминания Кейза…

– Изменены, – перебил Лука. Он переступил с ноги на ногу и мягко улыбнулся Ханне и Эшу. – В данный момент он ничего о Кривах не знает.

На глазах Ханны выступили слезы. Девочка накрыла лицо ладонями и облокотилась на плечо Эша, ее худенькое тельце сотрясали тихие рыдания.

– Но что еще хуже, – медленно продолжил Лука, – так это ты, Малин Штром.

– А что я? – мой голос был лишь сухим шелестом.

– Кейз отказывался выдать тебя после того, как его захватили, так что мой отец рассудил, что ты много значишь для Повелителя теней. Ивар с особой тщательностью подошел к заклятью, чтобы убедиться, что твое лицо внушает лютую ненависть.

Каждое слово впивалось мне в живот как тупой, раскаленный кончик ножа. Я дрожала и едва заметила, что большая рука Хагена удерживала меня, сжимая плечо.

– Ты говоришь, что Кейз меня ненавидит?

– Боится тебя, презирает, желает убить – не могу сказать, насколько глубоко зайдет его брезгливость, пока форвирринг не закрепится.

Я не могла дышать. Я прижимала руку к груди, пока не набрала достаточно воздуха, чтобы заговорить.

– Он… он не знает меня?

– Нет, дэнниск Штром, – Лука пару мгновений заламывал руки, затем шагнул ко мне ближе. – По правде говоря, то, что он не знает тебя, дает тебе небольшое преимущество. Никто, включая Кейза, не сознает, что может делать твой месмер. Ивар полагает, что ты – воровка, а не… – Лука прочистил горло и бросил взгляд на мои пальцы. – А не наследница королевства.

Костровую яму накрыла тишина, но внутри моего черепа бушевал хаос. Мысли начинались, но конца не находили. Ненависть лихорадкой бурлила в венах. С жутким содроганием по моему телу прокатились, сталкиваясь, два желания: перестать существовать и спалить ворота Черного Дворца.

Я сделала шаг к сыну Лорда Магната.

– А могу я украсть фальшивые воспоминания?

– Думаю, да. Я всю ночь провел, читая о древних дарах все, что у меня было, и не нашел ничего, говорящего, что фальшивую память нельзя забрать точно так же, как и любую другую.

Огонек чего-то похожего на надежду затеплился в груди. Я очищу Кейза от каждой запятнанной мысли. Проблема была в том, что, если Повелитель теней хочет меня выпотрошить, то подобраться к нему достаточно близко, чтобы коснуться его губ своими, окажется непросто.

– Вы с Хагеном должны знать, что ваш отчим сделал то, что было необходимо, – продолжал Лука.

Хаген встал с бревна, в каждой морщинке на его лице была написана тревога.

– Что он сказал?

– Он сделал неизвестную женщину – тебя, Малин, – главой загадочной гильдии. Хаген спланировал нападение, после того как познакомился с одним из воров этой женщины в тюрьме.

– И какую же причину для организации такой атаки он назвал? – спросил Хаген, словно почти ожидал такого прикрытия.

– Акт мести, направленный против Йенса за то, что он так и не освободил твою северную семью. Он выставил все так, будто ты знал, что тебя продадут, так что ты и тот вор придумали нанять гильдию женщины и напасть.

Я покачала головой.

– Но…

Лука поднял руку, затыкая меня.

– А дальше – хуже и жестче. Согласно Йенсу, Хаген нанял гильдию, чтобы уничтожить не только маскарад, но и весь Дом Штромов. Начиная с единственной дочери Йенса. Этим утром доложили, что Малин Штром найдена мертвой. Ей перерезали горло на сеновале Дома Штромов. Она умерла задолго до того, как воры, нанятые ее коварным сводным братцем, напали на Маск ав Аска.

Кровь отхлынула от моего лица.

– Йенс так и сказал? Зачем ему говорить, что я умерла?

– Затем, что мой отец знает, что у него есть падчерица, так? – Лука выгнул одну бровь. – Даже если Йенс все эти годы старался сделать тебя безликой, никем, Ивар все же знал о твоем существовании. А таким образом у моего отца не будет причин связывать Малин Штром с женщиной, которая практически уничтожила моего брата на Маск ав Аска.

Отвлечь внимание Ивара от меня имело некоторый смысл, но в груди туже затянулся гадкий узел осознания того, что вся вина падет на Хагена. Скидгарды уничтожат его, если снова поймают.

– Кейз считает Малин мертвой? – спросил Хаген. – Его это расстроит больше, чем кого бы то ни было. Уж конечно, он помнит детство, проведенное с нами.

Лука переступил с ноги на ногу, словно не зная, что сказать в ответ.

– Как я и говорил, с момента форвирринга он… он, кажется, не знает, как был привязан к Дому Штромов. Сомневаюсь, что он вообще помнит свою девочку с сеновала.

Я была холодна, как камень. Замерзшая. Затвердевшая. Я внутренне разбилась на тысячу разных кусочков, кричала и разваливалась до основания, в то время как снаружи оставалась неподвижной и непоколебимой.

– Но если Кейз увидит ее лицо… – Хаген не договорил, вяло указав рукой в мою сторону.

– Его воспоминания изменены, – сказал Никлас, в его голосе чувствовалось раздражение. – Вы все что, не понимаете, о чем нам говорит Лука? Истинная память могла и остаться, но она скрыта. Похоронена. Изменена. Смотрите на это, как хотите, но он не узнает никого из нас. Он убьет Малин прежде, чем она сможет подобраться достаточно близко, чтобы хотя бы попытаться украсть фальшивую память.

– Так значит, надежды нет, – слова скользнули меж моих зубов тихим, опасным шепотом. Я мрачно взглянула на Никласа, по-настоящему злясь не на Фалькина, а скорее желая уничтожить все королевство за то, какую жизнь оно уготовило Повелителю теней. – Сделанного никак не исправить, так что мы просто отвернемся от него.

– Такого никто не говорил, Малин, – сказал Никлас, его голос был почти таким же ядовитым, как и мой.

– Лука, почему нельзя просто рассказать ему, что случилось? – спросил Раум. – Если он узнает тебя, то тебе он поверит.

– Не может все быть так просто, – пробормотал Никлас, его настроение портилось с каждым мигом.

– К сожалению, Никлас прав, – сказал Лука. – Боюсь, Норны, благословляя первых в нашей родословной дарами памяти, были особенно жестоки. Попытка разрушить заклятье Ивара, просто сказав Повелителю теней, что он в ловушке месмера, приведет к противоположному результату. Он нам не поверит, и любые сомнения, что он выстроит вокруг своих истинных воспоминаний, лишь усилят магию форвирринга. Если мы начнем кричать на него, расскажем, что он напал на Маск ав Аска, если расскажем, что Ивар манипулирует его сознанием, боюсь, это лишь прочнее привяжет его к моему отцу и оставит нас в его глазах лишь предателями и врагами.

Хаген разочарованно фыркнул.

– Значит, у нас осталось мало времени, прежде чем он, вполне вероятно, потеряет рассудок, но мы не можем рассказать ему правду, иначе он окажется в плену неразрушимого заклятья.

Челюсть Луки дернулась.

– Все именно так, да. Его фальшивые воспоминания сильны, но, если верить тому, что я прочитал, их можно разрушить. Настолько, что мы сможем заручиться некоторым доверием, так что он, вероятно, подпустит к себе Малин.

– Ну и как нам это сделать? Если он смотрит на нас – на Малин – с желанием убивать, то как нам вообще к нему подобраться? – рявкнул Раум, ускорив свою бессмысленную ходьбу туда-сюда. Казалось, он готов перерезать горло любому, кто к нему приблизится.

– Раум, – Вали хлопнул Раума рукой по плечу и сжал пальцы. – Разве мы страшимся невозможного?

Под глазом Раума дернулся мускул. Он удерживал темный взгляд Вали по меньшей мере пять вздохов, прежде чем с горькой усмешкой стряхнул его руку.

– Нет, но лучше, когда нам, мать его, платят за такое. А в этот раз я пенге не хочу. Я хочу крови.

– Хорошо. В такой ситуации хитрость Кривов и Фалькинов покажет все, на что способна, – сказал Лука.

– Мы будем там, – произнес Никлас, вставая со своего места и начиная мерить шагами площадку, – чтобы присматривать за ним, проверить, не получится ли всколыхнуть какие-то воспоминания, если с ним поговорить.

Лука покачал головой.

– Слишком надавите – и, как я уже сказал, это может…

– Нет, я знаю, – ответил Никлас. – Мы сыграем роли, как часто и делаем. Войдем под прикрытием, позволим ему пообщаться со знакомыми лицами, пусть даже он и не поймет, что они ему знакомы.

Лука обдумал эту идею.

– Может и помочь. Но вы должны играть роли. Ни шепота о том, что его захватил Лорд Магнат.

– Одна проблемка, – хрипло сказала Това. – Нас всех могут узнать.

– Мы что-нибудь придумаем, – Никлас взмахнул рукой, отгоняя ее тревоги. – Мы же не новички в том, чтобы прятаться у всех на виду, Тов.

– Хорошо, – сказала я. – Тогда пошлите меня, и…

– Нет, – резко ответил Лука. – Ты стала мишенью для проклятия Ивара, так что спрятать тебя от Кейза будет почти невозможно. Скорее всего, то же самое можно сказать о Никласе и большинстве Фалькинов.

– Почему? – спросила Джунис.

Челюсть Луки напряглась.

– Хотя бы потому, что предавший человек уже детально описал вас всех моему отцу. Без плана и безопасного способа войти вас сразу же узнают.

Никлас выругался, но настоял на том, что послать нескольких Кривов может оказаться достаточно. Мой рот молчал, но внутри я орала и бесновалась, отчаянно желая в этот же миг оказаться прямо перед Кейзом. Я заберу его боль; я отведу его домой.

– Начинается новая игра, друзья мои, и нам нужно планировать шаги, – сказал Лука, когда обсуждение поутихло. – Но эта схема нужна не только для того, чтобы выкрасть Повелителя теней. Мы собираемся украсть королевство.

Его взгляд смягчился, когда он посмотрел на меня. Я не хотела, чтобы он был мягким. Я хотела твердости. Зазубренной, острой ярости. Я хотела иметь все причины ненавидеть Дом Гримов, даже его. Может, он нам и помогал, но я буду держать сына Ивара на расстоянии, не стану ему доверять и буду пристально следить за ним.

Понизив голос, Лука продолжал:

– К закату или завтрашнему рассвету я, пожалуй, смогу точно сказать, насколько Кейз на самом деле поражен заклятьем. Немалое дело – затмить хорошее воспоминание или превратить его во что-то отвратительное. Но пока что – будь осторожна. Ты помечена в его голове.

Мой череп таранила тысяча вопросов, но я не могла озвучить ни одного. Насколько силен был Ивар? Как его можно остановить? Если мы пойдем спасать Кейза, то как нам это удастся, если он хочет перерезать мне горло?

О боги. Я так жаждала его прикосновения. Эти жестокие руки убивали, грабили и причиняли боль. Но со мной, в моменты тишины – никто и никогда не касался меня столь нежно.

– Хотел бы я принести более добрые вести, – сказал Лука, когда я так ничего и не ответила.

Никлас хлопнул в ладоши.

– Мы не можем терять время. Лука, я должен изучить все тексты о месмере, что ты можешь дать, – лидер гильдии Фалькинов уставился на меня с новой яростью в глазах. – У всякого месмера есть слабости, ниточка, потянув за которую, можно уничтожить силу, которую он призвал. Месмер памяти может быть одним из сильнейших, но и бороться ему приходится куда отчаяннее, чтобы оставаться сильным.

– То есть? – спросил Хаген.

– Собственная воля человека. Кейз годами защищал Малин, – сказал Никлас. – Это будет непросто стереть.

– Но я же его враг.

– В фальшивом воспоминании, Малин. Мы заставим его усомниться в нем, как Лука и сказал, – Никлас положил руки на свои бедра и взглянул на огонь. – Я найду способ.

Пока собравшиеся вокруг костра бормотали и строили планы вместе с Лукой, я повернулась к солнцу, поднимающемуся над деревьями.

Если все сводится к силе воли, то ни у кого в этом ужасном королевстве не было больше желания противостоять Лорду Магнату, чем у Повелителя теней.

Я прижала кончики пальцев к губам, закрыла глаза и ухватилась за мысль о ярком рассветном золоте его глаз. «Борись, Кейз. Борись и будь готов. Я разорву это королевство на клочки, чтобы добраться до тебя».

Глава 3. Повелитель теней

Во мне была ненависть. К нему. К ней? Я не смог бы сказать. Каждый холодный рассвет был одинаковым. Пот на лбу, разогнавшийся пульс и легкие, сжимающиеся так плотно, что трудно дышать. И вся эта пытка заканчивалась, как только вставало солнце.

Но в те моменты, когда город был накрыт мрачными туманами с Воя, я был заперт во тьме, из которой не мог сбежать. Во тьме, которая не приносила мне утешения.

У меня уже не было сил пытаться понять, откуда исходила эта горячая искра ярости. Казалось, что сон приносил мне ясность, но все сметалось прочь, как только я просыпался.

Морозный воздух из открытого окна, обжигая, кусал меня за лицо. Я оторвал взгляд от перекрытий закругленной комнаты в башне и обратил взор к рассветной дымке.

Верхняя комната башни скидгардов возвышалась над всеми прочими в Черном Дворце. Здесь Лорд Магнат держал своих любимцев. Альверов, которые посвящали свои силы и жизни служению линии Гримов.

Я был любимцем, вернувшимся домой.

Спустя годы службы за морем… где-то. Пекло, мои мысли ускользали от меня, и в итоге к голове тревожно прилила кровь. Уже несколько недель я не мог вспомнить ни одной ночи до маскарада, и я не знал, как не дать дырам в моих мыслях разрастаться.

Я был злоносцем Черного Дворца. Темным альвером, что пугал народ одним лишь промельком чернильного мрака своих глаз. Сломанному разуму меня не уничтожить.

Я посвятил свое существование защите моего Лорда Магната и его положения как высшего закона в регионах Востока. С каждым ровным ударом сердца я сознавал это как истину. Тогда почему, когда опускались ночные тени, я так его презирал?

Во снах ее лицо было передо мной, манящее, прекрасное. Мучительное напоминание о том, что я недостоин столь высокого положения в Черном Дворце. Как мог я звать себя верным, когда женщина, пытавшаяся убить Наследного Магната, жила у меня в голове? В моих самых грязных мыслях.

Еще одна ночь беспорядочных, скверных снов.

Все они начинались одинаково. Воровка у меня в руках, шанс избавить регионы от ее хитрости и зверств, но вместо того, чтобы прикончить, я ее целую. Жестко. Жадно. Я срываю с нее одежду. Мы впиваемся друг в друга ногтями, пока оба не оказываемся раскрасневшимися и растрепанными, насытившимися и задыхающимися.

Казалось, что с каждой проходящей ночью сны становились все более яркими, более ужасающими. Как это возможно, что какая-то женщина могла так крепко засесть в моих мыслях, хотя я никогда ей и слова не сказал, никогда не касался ее, а всего лишь пережил ту ночь, в которую она явилась, чтобы напасть?

Я заслуживал ножа у горла, а не почетного места.

Когда ее лицо заполняло мою голову, лицо Ивара заслоняло чистое, мерзкое презрение.

Пекло, во тьме я придумывал тысячу способов вонзить свой клинок в его сердце. При свете дня Черный Дворец все еще выслеживал убийцу, а Лорд Магнат Ивар был милостивым благодетелем, что вытащил меня из прозябания в нищете.

Я сбросил одеяло с ног и уселся на краю кровати. Почему я вообще сомневался? Я спал на перине из гусиного пуха, в то время как люди внизу спали в свином дерьме. Меня кормили едой с кухонь Черного Дворца, в то время как малолетние сироты молились о том, чтоб отыскать яблочный огрызок в куче мусора.

Но боги – в чьем существовании я не был уверен, – мучили меня.

Дверь комнаты сотряс тяжелый стук.

– Злоносец.

При звуке этого голоса я сильнее вцепился в край кровати. Моя ярость вспыхнула лишь от одной мысли, что он стоит рядом.

– Я встал, Сабэйн.

Он звал меня злоносцем, моим истинным титулом, но я не мог заставить себя звать его светоносцем. Это казалось неправильным. Пусть мы и были едины в своей преданности Лорду Магнату, была в Сабэйне Луре тьма, которую можно описать как угодно, но только не светоносной.

– Леди Магнат желает встретиться с тобой, а затем мы должны обойти территорию в поисках юного лорда, – сказал Сабэйн.

Моя челюсть дернулась. Прошлым вечером во время трапезы Леди Магнат послала сообщение, что я должен встретиться с ней в ее спальне. Мой желудок раскачивался на волнах тошноты. Она была не из тех женщин, к которым мужчина может отправиться без свидетеля.

Но проигнорировав Леди Грим, я мог бы просто отрезать кончики своих пальцев и проглотить их, не жуя.

По крайней мере Сабэйн дал мне отговорку – поиски Луки. Я не сомневался, что тот шатается по территории Дворца, но надеялся, что окажусь поблизости, когда Сабэйн назовет его юным лордом прямо в лицо. Этого хватит, чтобы Лука сорвался, и мы тогда сможем придумать хитрый план, как подмешать в броан Сабэйна эликсир, вызывающий нарывы.

Планы. Ухищрения. Манипуляции. Они все давались мне естественно, и я это ненавидел. Такие вещи ставили меня в один ряд с ворами, что напали на Маск ав Аска, и их отвратительно прекрасной главой гильдии, которая явно искала смерти.

– Злоносец!

– Да пекло же, иду я, Сабэйн! – Я встал с кровати, натянул через голову черную тунику и застегнул поверх нее темный гамбезон [1].

Через плечо я перекинул перевязь из вареной кожи и взглянул вниз, на дворовую суету Черного Дворца. Крепостные и смотрители трудились, чтобы среди камней не пробивались сорняки. Они подрезали и подстригали, отсекали и подметали.

Лента, вытканная из серебряной нити звездного света, развевалась, зацепившись за ветку дерева подо мной.

Маск ав Аска закончился меньше двух недель назад, но с ночи фестиваля в Клокгласе произошел сдвиг, во всех регионах. Ивар набирал больше власти, больше поддержки. Кое-кто подозревал, что он планировал заявить права на трон. Тот пустовал слишком долго, а он уже почитался как авторитетный правитель.

Лорду Магнату потребуется мощь сильного месмера за спиной, если он захочет захватить корону.

Я буду тем, кто станет ее защищать.

Я закрепил за спиной ножны со скидгардским саксом и покинул комнату.

Сабэйн стоял, прислонившись к стене. Его одеяние бросало вызов моему: жемчужно-белые туника и гамбезон были украшены серебряными и золотыми нитями. Единственные темные вещи в нем – это пояс и клинок. Меч из черной стали. Я завидовал этому оружию и не верил в историю Сабэйна о том, что он якобы нашел его в оружейной, а Ивар настоял, чтобы светоносец взял его для личного пользования.

Такое оружие могли бы подарить Лорду Магнату или одному из его сыновей. Но каким-то образом им завладел этот ублюдок.

Сабэйн зыркнул на меня. Он был на полголовы выше, но его тело выглядело узким и тонким. Его уши венчали чуть заостренные кончики, и я подозревал, что по его венам бежит капля крови фейри. От этого он был еще сильнее и куда хитрее. От этого я ненавидел его чуть больше.

Его сложение не устрашало. Рядом со мной он выглядел более слабым.

Но эти глаза всегда заслоняло бледное мерцание, похожее на звездный свет. Капля месмера, чтобы скрыть тьму его истинной натуры.

– Ты проспал, – сказал Сабэйн, его голос был грубым и напускным.

– Может, это ты встал рано, – я размял плечи и бросил взгляд вдоль коридора, ведущего к винтовой лестнице.

– Думаешь, мудро заставлять леди ждать? – он фыркнул, придумывая всякое своей извращенной головой, уж точно.

– А думаешь, мудро стричь свои волосы так, как ты? – я потер рукой его коротко стриженную макушку. Не было ни косичек, ни узелков, обычных для стиля альверов и скидгардов. – Так ты выглядишь почти как младенец, который только что выбрался из своей maj между ног.

Я ускорил шаг и пошел перед ним, чтобы спрятать улыбку.

– С твоей стороны было бы мудро проявлять уважение, – Сабэйн тоже ускорил шаг и прижал губы к самому моему уху, горячо дыша мне на шею. – Даже если ты будешь спать с леди за спиной Лорда Магната, тебя не всегда станут защищать, злоносец. Кое-кто может подумать, что твоя нехватка уважения граничит с изменой.

Если бы он только знал, как сильно я презирал это место. Людей, живущих здесь. Если бы он только знал, сколь многому я не мог найти причин, то тут же швырнул бы меня на клинок Ивара, не задавая вопросов.

Я остановился возле толстой отполированной двери и потянул за ручку. Прежде чем шагнуть внутрь, я повернулся к нему с довольной ухмылкой.

– Зависть тебе очень не идет, Сабэйн. Ничего не могу поделать с тем, что Леди Магнат находит меня более… желанным. Передай Луке, что я могу задержаться. Я чудо какой выносливый.

Я мрачно хохотнул и захлопнул дверь у него перед носом.

Издевательства над Сабэйном были светлым пятном в хаосе и тенях, которые я никак не мог прогнать из своей головы.

Комнаты Леди Магнат всегда воняли шафраном и дымом шалфея. Она была женщиной суеверной и чересчур полагалась на провидцев, которые говорили с воображаемыми богами и звездами, а потом докладывали леди обо всех тех жутких вещах, что с ней произойдут.

Один из ее провидцев примостился на трехногой табуретке возле тазика для умывания. На голове – черная накидка с капюшоном, так что я мог различить только выкрашенные сурьмой губы. Они поблескивали влажной слюной, потому что наводящий жуть полудурок все облизывал свою толстую нижнюю губу. Словно я был едой, которая случайно забрела в его ловушку.

Пекло, от всех этих ведьмовских провидцев по моей спине бегали колючие мурашки страха.

В главной комнате имелся небольшой камин, обложенный камнем. Пол был покрыт грубыми коврами из меха и вытканными из веревочек половиками. У леди было несколько плетеных скамей и стульев, но она возвела в центре невысокий помост, обращенный к огню, и поставила туда претенциозное кресло, которое занимала, как треклятая королева.

При звуке моего появления она резко обернулась и посмотрела на меня. Бритта Грим была на несколько лет моложе Ивара. У нее были темные волосы с несколькими покрытыми инеем прядями, будто искусственно вплетенными. Эта женщина имела такие же пронзительно-голубые глаза, как и Лука, и она могла бы быть прелестной, если бы не бесконечные приступы тревоги или ее хлесткий характер.

На скамье сбоку от ее помоста сидели двое мужчин в изящных туниках. Еще два ее любовника, это точно.

– Злоносец, – сказала она, чуть задохнувшись. Щелкнув пальцами, она указала любовникам на дверь. Те подчинились, и каждый прикоснулся к ней по-своему. Погладил ее волосы, поцеловал кончики пальцев – но оба посмотрели на меня с завистью. Будто я решил заявить права на то, что принадлежало им.

Когда мы остались одни, Леди Магнат указала на скамью для своих любовников.

– Садись.

Я не хотел садиться. Каждый инстинкт во мне противился всему, чего от меня требовали в Черном Дворце. Я был как непокорный ребенок или, как предпочитал Сабэйн, предатель. Однако чем больше я пытался противостоять, тем сильнее ощущал боль в черепе, покуда перед глазами не начинали плясать черные точки.

Я присел на край скамьи, положив руку на рукоять своего сакса.

Один долгий напряженный миг Бритта изучала меня. Ее губы приподнялись в улыбке, и она погладила изгиб моего уха.

– Ты стал таким… внушительным, злоносец.

Ее прикосновение было ножом для моей кожи, острым и болезненным. Мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не отдернуться. Осторожными движениями я отстранился и расправил плечи, глядя на нее.

– Чем я могу служить вам, миледи?

– У меня много вариантов, – она вздохнула. – Но полагаю, ты не передумал с последнего раза, когда я спрашивала?

К горлу подступила рвота.

– Со всем уважением, я не могу. Лорд Магнат – мой господин, и это было бы актом предательства.

Каждая встреча с Леди Магнат превращалась в запрос присоединиться к ней в постели. Я не сомневался, что многие думали так же, как и Сабэйн, и подозревали, что я нашел к ней подход. Ну и пусть. По правде говоря, Ивар не имел никакого отношения к моему отказу, но я начинал верить, что я был неполноценным, когда дело касалось женщин.

Другого объяснения у меня не было.

Когда альверы находили удовольствие друг в друге, когда скидгарды ходили в дома утех, я не мог отыскать в себе желание, чтобы меня при этом не затошнило. Не видя лица проклятой воровки, чье горло я хотел одновременно перерезать и поцеловать.

Бритта вздохнула и поглубже уселась в кресле.

– Увы, я призвала тебя сюда не удовольствия ради, злоносец. Суровые обстоятельства заставили меня просить тебя о встрече. И я должна быть уверена в твоем молчании. Если ты шепнешь кому-то хотя бы слово о том, что я собираюсь тебе рассказать, я проинформирую Лорда Магната обо всех тех случаях, когда ты домогался меня. Как ты и сказал, любви у него ко мне, может, и нет, но я все равно принадлежу ему. Он увидит в этом предательство высочайшей степени.

Моя кровь похолодела. Какого пекла? Эта женщина всегда была сложной, но это можно было терпеть.

И вдруг она стала самой опасной частью моего дня.

Я прочистил горло и, вобрав в себя кислый лед страха, пульсирующий в ее венах, затенил свои глаза. Чтобы запугать или же скрыть собственное беспокойство. Но что-то вывело ее из равновесия, и я воспользовался этим, дабы молча напомнить ей, что во мне нет ничего простого и легкого. Я здесь для того, чтобы подчинять страх и убивать им.

Ее глаза широко распахнулись при виде моих, но она даже и не подумала отозвать свою угрозу.

– Если я предам кого-то из Дома Гримов… – я сжал пальцы в кулак на колене, мучительно подбирая слова. Я хотел предать их так же сильно, как хотел дышать. Но было и уважение к положению Лорда Магната, от которого я не мог отмахнуться. – Если я предам вас, то предложу вам свой собственный клинок, чтобы вы убили меня им, Леди Магнат.

– Хорошо, – она поерзала в кресле, удерживая мой взгляд. – Ты был хорошим компаньоном моему младшему сыну.

– Как и он мне, – сказал я.

– Да, – она хмыкнула и принялась рассматривать глиняную миску, заполненную водой и плавающими в ней цветами. – Он отличается от нас. Естественно, мы позволяем ему заниматься тем, чем ему нравится, раз уж он не проявляет интереса к вопросам политики и власти.

В действительности Дом Гримов вообще не замечал Луку. Он мог собирать против них армию, а они об этом даже не догадаются.

Бритта продолжила:

– Ты можешь помочь моему сыну продолжать жить в блаженстве, пока его семья будет править этой страной.

– А есть причина, по которой он не смог бы этого делать, миледи?

– Наша жизнь скоро изменится, злоносец, и мне требуется твоя помощь в том, чтобы все прошло так безболезненно, как только возможно. От моего внимания не ускользнуло, что у тебя есть определенные навыки, когда дело касается людей. Я имею в виду то, как вытаскивать из них информацию.

Моя челюсть напряглась. Я не сознавал, что она заметила мою склонность манипулировать другими, заставляя их поступать по-моему. Я был незаметным, как мне казалось. Разузнал о грязном прошлом нескольких альверов в башнях скидгардов, чтобы они не стояли на моем пути к тому, чтобы возглавить альверов Лорда Магната. Я надавил на нескольких горожан угрозами рассказать женам и мужьям об игорных долгах, тайных любовниках или краже лишних пенге с их торговых прилавков.

Прогибать, давить и уничтожать других было моей второй натурой. Я не тратил время, пытаясь разобраться, делало ли это меня коварным или мудрым.

– Ну? – надавила леди, когда я умолк. – Я права или допустила ошибку в своих суждениях?

– У меня есть способы добывать информацию, Леди Магнат.

– Хорошо. Потому что есть кое-что, что я должна тебе поведать об одном месте, которое ты должен найти, и… жизнях, что ты должен отнять.

– Вы желаете, чтобы я кого-то убил?

– Двоих, – сказала она. – Они представляют большую угрозу для нашего будущего королевства, злоносец.

– Будуще его королевства?

Она принялась теребить юбки.

– То, что я собираюсь тебе рассказать, потенциально может уничтожить нас, если об этом узнают не те люди. Ты понимаешь?

– Понимаю. Я никому не скажу, миледи.

Она кивнула и несколько минут смотрела на свои колени, прежде чем поймала меня своим пристальным ледяным взглядом.

– Ивар умирает, злоносец.

Эти слова повисли между нами, как дуновение дурного воздуха. Ядовитого. Вонючего.

– Как… Как вы об этом узнали? – Ивар был сильным мужчиной. Гипнотик – по меньшей мере, как мне казалось, – способный создавать такие великие иллюзии, что люди верили, что его слова – истина. Я сам был свидетелем его силы, и он был еще не так стар, чтобы Иной мир призывал его.

Леди вздохнула.

– Кажется, этот дурак доверился не тому эликсирщику. Эта сука травила его, медленно. К тому времени как появился эффект, было уже слишком поздно. Его кровь уничтожает его внутренности, и никакой эликсир, никакой медицкий теперь не могут это остановить. Ивар, ты и я – единственные, кто знает. Ничего не говори моим сыновьям об этом.

Лука не особенно любил Ивара, но все же тот был его отцом. Это могло стать ударом, о котором он даже не догадывался.

– Зачем вы рассказали об этом мне, миледи?

– Затем, что, когда Лорд Магнат войдет в чертоги богов, этому королевству потребуется новый правитель. Король. Ивар уже организует первое восшествие на престол со времен древних войн. Естественно, эта честь выпадет моему старшему сыну, Ниаллу.

– Король? Но пророчества о королеве…

– Да, я знаю, что говорят мифы, – горько ответила она. – Это будет Ниалл. Ивар и я позаботимся о том, чтобы Дом Гримов стал королевским домом. И все же эти пророчества меня тревожат; есть секреты, обременяющие наше семейство, которые могут нас ослабить. Я желаю, чтобы ты избавил нас от сорняков в нашем саду.

Я не понял ее аналогии, но волосы на затылке встали дыбом.

– Если для Дома Гримов есть угрозы, я избавлю вас от них.

Жестокая улыбка заиграла на ее розовых губах.

– Я надеялась, что ты это скажешь. Используй свои таланты, чтобы отыскать информацию, злоносец, и будешь вознагражден.

– Какую информацию мне искать?

– Местонахождение мальчика и молодой женщины. Все, что я знаю: они укрыты где-то в регионе Хемлиг. Кровь этих двоих может, вероятно, позволить им заявить права на трон.

Значит, пророчества верны. Я сглотнул волну опасений, ожидая, что она продолжит.

– Найди их, злоносец. А когда найдешь, – сказала она голосом низким и темным, – я хочу, чтобы ты их убил.

Глава 4. Воровка памяти

– Когда Лука возвращается? – выдавила я, поднимая угол тяжелого сундука, наполненного старыми деревянными кувшинами.

Расположиться всего в пяти лигах от ворот Черного Дворца было рискованно. Мы нашли приют в пивной «Уловка»; ее хозяин, Дрик, когда-то заключал сделку с гильдией Кривов. Один из их более дружелюбных знакомых. Человек низкой морали со склонностью заключать сделки самого нездорового характера.

Я подозревала, что ему нравится наблюдать за работой Кривов.

И все же он был не в восторге от известия о том, что Лорд Магнат заключил Повелителя теней под стражу и хочет использовать его как оружие против народа Востока.

– Он, мать его, оружие низов, – не меньше дюжины раз пробормотал Дрик с тех пор, как мы прибыли прошлой ночью.

Повелитель теней не был оружием. Он был всем моим сердцем.

Дрик разрешил гильдиям остановиться в его пивной на краю городка, прилегающего к Черному Дворцу, но он рассчитывал, что мы проживание отработаем.

Това поморщилась, ухватившись за другой край.

– В пятый раз говорю, он уйдет в течение часа.

Дагни прыснула на другом конце комнаты, пытаясь там отмыть грязное переднее окно. Я бросила на нее мрачный взгляд, но он ничуть не загасил ее улыбку. Эш и Ханна помогали Гуннару и Хагену поднимать столы и стулья, оттирая полы, заляпанные элем и блевотиной.

Куда ни глянь, всюду были Кривы, сменившие клинки и луки на мыло и щетки.

Мы с Товой, совсем задыхаясь, уронили сундук за прилавком пивной. Вокруг наших лодыжек взметнулось густое облако пыли.

Това вытянула руку, разминая плечо, а затем уставилась на меня с мрачным прищуром.

– Мал, ты мне очень нравишься. Не просто потому, что ты королева в изгнании, – это само по себе делает тебя довольно интересной, – а потому, что ты чертов Крив. Но я богами клянусь: если ты еще хоть раз спросишь меня о плане, я могу тебе и рот зашить.

Я нахмурилась.

– Ну уж прости, что я из-за сегодняшнего немного нервничаю. Не выполнив этот пункт, мы не можем перейти к следующему.

– Да, я знаю, – сказала Това. – Но ты же самой себе делаешь хуже всеми этими переживаниями. Мы готовы, мы на месте, и он у нас прямо под носом.

Я прикусила нижнюю губу, колеблясь.

– А ты не боишься увидеть его, зная, что он не будет прежним?

– Боюсь, – ответила она. – Но я также надеюсь, что он будет больше похож на себя, чем мы думаем.

– Он, мать его, слишком упрям, чтобы было иначе.

Това фыркнула, усмехнувшись, но веселье быстро прошло, когда Никлас, Раум, Вали и Лука протопали в главный зал пивной. Лука и Никлас вполголоса переговаривались, пока Никлас вручал Луке пачку листов пергамента.

Раум нацепил шкуру с оленьими рогами над головой, на его груди красовалась кожаная броня скидгардов. Вали выглядел практически так же, но его волосы вместо рогов украшали вороновы перья, прицепленные к покрытым рунами бусинам.

Оба Крива поправили пропитанные эликсирами маски, закрывающие нос и рот. Ткань покрывало странное, приготовленное в спешке зелье. Никлас объяснил, что, пока маски подняты, оно будет менять их голоса и цвет глаз.

– Нам нужно что-то, что изменило бы лица, – пробормотал Раум, когда Никлас вручал им маски.

– Ах, так вам нужен эликсир иллюзий, который поменяет все чертово лицо целиком, да? Пекло, да как же я об этом не подумал? – огрызнулся Никлас в ответ. – А вы знали, что эликсир, достаточно сильный, чтобы изменить целое лицо в глазах других людей, нужно варить не меньше чем девятнадцать зорь, а еще кипятить и отмерять точную дозировку? И если вы вдруг не заметили, мы застряли в треклятом лесу, с ограниченными запасами.

– Думаю, Никласу нужно поспать, – пробормотал Раум Вали, явно рассчитывая, что Фалькин его услышит.

Глаза Никласа зажглись диким пламенем.

– Да, Никласу нужно поспать! А еще ему нужно, чтобы вы все, ублюдки, перестали жаловаться, что он недостаточно быстро варит эликсиры. Я, мать его, работаю с тем, что есть.

Никто больше и слова не сказал по поводу меняющих голос масок. Этого хватит, если Раум и Вали смогут избежать встречи с теми врагами в Черном Дворце, кто вернее всего их бы узнал.

Этого должно хватить.

– Я все равно не понимаю, почему я не могу надеть такую маску и пробраться туда сама, – надулась я, когда Раум позволил своей маске повиснуть под подбородком.

Раум заулыбался.

– Слишком рискованно, лапочка. Весь дворец ищет кого-то с твоими формами.

Его доводы ничуть не помогли мне заглушить тревогу, молотом бьющую по венам с самого маскарада. Я должна была идти за Повелителем теней, а не праздно стоять в пивной, глядя, как другие занимаются делом.

Позади Вали и Раума над их облачением суетилась Инге, пытаясь разместить нашивки и эмблемы в строго определенных местах на их телах.

– Пекло, женщина, – рявкнул Вали, когда она попыталась поправить щиток на его руке. – Все нормально.

Инге шумно выдохнула, сдувая с лица прядь волос, и уперлась кулаками в бедра.

– Из всех здесь находящихся я лучше всех знаю скидгардов. Они очень тщательно следят за своей треклятой броней. Либо делайте все как надо, либо вообще туда не суйтесь.

Я почти нашла в себе желание ухмыльнуться ее тону. Язычок Инге мог быть сладким, как свежие бутоны, или острым, как плетка с шипами.

– Уважительнее, – Хоб запнулся о порожек на входе в зал. Он натянул вязаную шапочку на свои спутанные темные волосы и выругался в адрес ступеньки, прежде чем мрачно взглянул на Вали. – Она знает, о чем говорит.

Вали закатил глаза, но вытянул руку вперед, чтобы Инге могла приладить щиток как следует.

Я подошла к Рауму и вручила ему один из украденных скидгардских саксов, что мы стащили после того, как Раум с Исаком изображали стражников на Маск ав Аска.

– Если ты его увидишь…

– Я знаю, Мал, – перебил меня Раум, забирая клинок. – Я сделаю все возможное, чтобы всколыхнуть его сомнения.

– С тобой он близок, – прошептала я. – С тобой он уже разговаривал.

Я прикусила щеку, чтобы скрыть едкую зависть, перекрывающую горло. Уже почти тринадцать дней Раум и Вали изображали скидгардов во дворце. Они отточили свои позиции так, чтобы не попадаться на глаза Иро и Ивару, но еще они провели несколько бесед с Повелителем теней.

Я не могла их чуточку не возненавидеть за то, что им можно стоять рядом с ним и смеяться, – пекло, – да просто смотреть на него.

– Мал, – мягко сказал Раум. – Мы с ним близки, но именно ты вернешь его назад. В этом я уверен. Твой черед настанет.

Раум мог видеть на невообразимые расстояния, но я была уверена, что этот мужчина мог также заглядывать в людские сердца. В течение прошедших двух недель я смотрела, как Кривы и Фалькины, все, кроме меня, пересекались с Кейзом. Даже если он этого не осознавал.

Я стала бесполезным украшением, собирающим пыль на каминной полке.

– Ну ладно, – голос Никласа разнесся по залу пивной. Все побросали свои дела и повернулись к Фалькину. Никлас приподнял свою фуражку без козырька и почесал лоб, сперва встретившись глазами со мной. – Мы готовы передать первый привет из прошлого.

– Ему любопытно, – сказал Лука. – Он мучается. Но его естественным образом тянет к Рауму, к Вали. Даже к Линксу, какие бы роли они ни играли. Не говоря о том, что все во дворце приходят в ужас от одного лишь его присутствия, потому что он все равно умудряется отыскать их самые потаенные страхи и секреты. Он начинает этим пользоваться – против всех.

Гуннар хохотнул.

– Звучит так, будто он снова станет Повелителем теней уже к концу недели, даже если мы ничего не будем делать.

Лука улыбнулся, но в его улыбке таилась грусть.

– Хотел бы я, чтоб это было правдой. Его инстинкты сохранились, но он все равно потерян и жутким образом убежден, что должен быть верным Черному Дворцу.

– Сегодня мы предпримем первую попытку надломить эту самую верность, – сказал Никлас. – Хоб, настал твой час сиять.

Хоб пригладил свой не по размеру большой холщовый плащ и кивнул. Инге переплела его пальцы со своими и уставилась на него так, будто они больше никогда не увидятся. Пожалуй, Джакоби Хоб и правда немного рисковал. В основном из-за того, что мы все еще не знали, патрулируют ли братья-скидгарды Инге Черный Дворец или же остались в поселениях в нижнем Клокгласе.

Хоб поцеловал Инге в лоб, готовясь уходить. Лука бросил взгляд на Дагни, которая, казалось, очень старалась не отрывать взгляд от окна и держать свои глаза подальше от него.

Я не знала их истории, но густая горечь со стороны Дагни и тоска Луки заставили мою кровь бурлить. Всколыхнули боль по Кейзу. Пусть даже он ненавидел меня, потому что так ему велело проклятое заклятье, но, чтобы увидеть его, почуять его запах, услышать голос, я бы отдала все на свете.

Не задумываясь.

– Бьемся до конца, – выкрикнул Эш, когда Лука оставил попытки привлечь внимание Дагни, и открыл дверь.

– Хоб, – сказала я, хватая его за руку, когда он проходил мимо. Пока все глаза были прикованы к Луке, я вручила своему приятелю-торгашу плотно свернутый клочок пергамента. – Он захочет узнать, что мы сегодня планируем.

Хоб опустил глаза на пергамент, затем, кивнув, сунул его в карман.

– Я прослежу, чтобы его ему доставили. Тебе стоит рассказать остальным, что вы общаетесь.

– Пока нет. Это слишком опасно для всех.

Хоб драматично пожал одним плечом, затем снисходительно поклонился, чтобы меня побесить, и вышел следом за Лукой.

Когда они ушли, я еще долго смотрела на пустой дверной проем. Ждать. Все, что мне оставалось, – это ждать, дабы понять, вспомнит ли Кейз хотя бы какую-то мелочь о той девочке с сеновала, что любила его.

Глава 5. Повелитель теней

– Ты уверен, Кнуд? – я с некоторой неохотой разглядывал юного крепостного. Мальчонка служил в команде дворцовых садовников, и за последние несколько недель я не меньше пяти раз ловил его на краже еды из погреба. Наша сделка состояла в том, что он может выбирать самые спелые кровавые яблоки, но его знания об изнанке городка станут моими.

Жадно впившись в яблоко, мальчик кивнул.

– Да, злоносец, – он воспользовался своим грязным рукавом, чтобы стереть с лица сок, но все равно оставил на подбородке пятно. – Если ты ищешь кого-то хитрого, кто знает Хемлиг, так это он и есть.

– Он жулик?

Кнуд приподнял плечо, будто пожимая им от незнания ответа, и откусил еще кусок.

– Он никогда не попадался, но я знаю, что у него ловкие пальцы. Плюс он фейри. А они же все от природы хитрые, да?

Я не мог поспорить с логикой мальчишки. Кнуд выдал мне еще несколько обрывков, а потом я отослал его прочь с еще одним яблоком и вернулся на основные этажи дворца.

В тот же миг, как я покинул покои Леди Магнат, мой ум принялся за дело, разрабатывая способ отыскать эти цели, о которых она так мало знала. Я хватался за соломинку, и мне не слишком нравилась идея добавить наемное убийство к списку своих навыков, но ее отчаяние вызвало во мне… любопытство.

По правде говоря, я не был уверен, планировал ли разыскать это место в Хемлиге ради Бритты Грим или ради ответов на мои собственные вопросы.

– Боги, ну наконец-то, – я поборол желание застонать, когда из-за угла вышел Сабэйн. Он злобно зыркнул на меня. – Нам еще территорию обыскивать.

– Никаких признаков Луки?

Сабэйн втянул в себя воздух через стиснутые зубы, на лице – оскал.

– Юного лорда не видели с прошлого вечера.

Я отказывался называть Луку юным лордом по нескольким причинам. Во-первых, это раздражало Сабэйна. Во-вторых, Лука Грим мне бы губу разбил, сделай я это. В-третьих, второму сыну Лорда Магната было уже почти двадцать пять лет. Старше меня и Сабэйна.

– И ты что, не ходил его искать? – По моей коже все еще прокатывалось беспокойство, с тех самых пор, как я покинул покои Леди Магнат. И я хотел быть где угодно, только не здесь, поэтому ускорил шаг. Ненависть к себе, к Леди Магнат, ко всему этому мерзкому королевству горела угасающими углями на дне моего живота. – И что же ты поделывал, пока я был занят кое-чем другим?

– Я должен тебя обыскать.

– Это одно из твоих воображаемых правил, Сабэйн. Леди Магнат меня уже обыскала, – я подался вперед, понизив голос. – Тщательно.

Ложь стоила каждой морщинки в его хмурой гримасе, пока Сабэйн не схватил меня за плечо.

В тот же миг мои глаза почернели. От ярости или страха, я не знал. Я начинал терять способность их различать.

– Убери. От меня. Свои руки, – каждое слово сочилось ядом.

Сабэйн меня проигнорировал.

– Лучше бы тебе помнить, кто здесь главный. Ты процарапываешь себе дорогу к одобрению Лорда Магната, в то время как у меня оно уже есть. Раз оступишься, злоносец, и я прослежу, чтобы на следующем маскараде тебя бросили в шатер иллюзий, где малышня будет платить медные пенге, чтобы тыкать в тебя пальцем и дразнить.

Крупица рассудка покинула меня. Злость, ненависть, страх – все это схлестнулось и заставило меня действовать безо всякой мысли о последствиях. Я вцепился в запястье той руки Сабэйна, что лежала на моем плече, и вывернул его назад. Быстрым поворотом я заставил его нагнуться вперед, задрав руку высоко над спиной. Одной рукой я вынул нож из своей перевязи, перевернул его лезвием вниз, а затем приставил к его горлу.

– Ты, мать твою, из ума выжил? – закашлялся Сабэйн, немного золотого месмера выступило на его ладонях.

Через него текло достаточно страха, и я легко задавил свет тенями.

– Никогда больше не прикасайся ко мне, Сабэйн, – я прижал губы близко к его уху. – Моя верность не настолько глубока, чтобы тебя не выпотрошить. Понял?

– Ты никогда не изменишься. Я знал. Ты – ничто, ты просто злобный ублюдок, бродящий по нашим улицам.

Я отпихнул его прочь и смотрел, как он пытается нашарить в ножнах свой черный меч, будто неуклюжий полудурок.

– Оставь, Сабэйн. Мы оба знаем, что ты не мастер клинка, – с довольной ухмылкой на лице я разгладил перед своего гамбезона. – И ты прав. Я предпочитаю тьму, как и злодеи в тех сказках, которые ты читаешь на ночь. Не провоцируй меня. А теперь помоги мне найти Луку или оставь меня в покое, мне еще нужно в городе кое-куда сходить.

– Куда?

– Куда-то, куда тебя не звали.

– Тебе не дозволено уходить без…

– Да, – оборвал его я. – Ты, видно, думаешь, я должен терпеть то, что ты таскаешься за мной как треклятый хвост, но сегодня дело другое. Сегодня я ухожу по поручению Леди Магнат. Может, ты ей захочешь объяснить, что не доверяешь ее суждению и должен следовать за мной, пока я разбираюсь с ее личными делами?

Если верить указаниям Кнуда, я найду того фейри в какой-то осиновой роще. Он наверняка хитер, но если он был существом привычек, как вроде бы считал малец, то фейри там будет. Странное чувство предвкушения забилось в моих венах. Я упивался мыслью о планах, трюках и манипуляциях. Совсем как чертова прекрасная воровка.

Сабэйн сжал кулаки, но ничего не сказал, первым двинувшись к входным дверям дворца. Он чуть покачивался на каждом шагу и очень старался скрыть, как дергалась его губа всякий раз, как он наступал на правую ногу.

– Тебе бы сходить к медицкому, – сказал я ему, на самом деле не переживая, но, может, так я получу целый день без него. – Насчет хромоты. Ты мне так и не сказал, откуда она.

– Это тебя не касается, злоносец.

Я безразлично пожал плечами, шагая за ним в большой зал Черного Дворца. Здесь заседал совет Ивара. Здесь он приветствовал новых альверов, прибывших занять почетное место во дворце. Я бросил взгляд на каменную чашу, на дне которой было яркое розовое пятно, как будто в ней когда-то была кровь, но затем ее оттерли. При виде нее по позвоночнику пробежал холодок.

Я не знал почему.

От всей чертовой комнаты волосы у меня на затылке вставали дыбом. Я стиснул челюсти и закопал тревогу поглубже, пока мы не оказались снаружи.

Морской ветер задувал с Воя, но горные вершины, окружающие Черный Дворец, добавляли в воздух горьковатые нотки. С приближающимся сезоном морозов утесы вскоре станут невыносимы без густых мехов.

– А потом я предложил ей свое проклятое пальто, – над садами разносился знакомый голос. – С матушкиным, чтоб его, нефритовым браслетом в кармане. Боги, я не знаю, что меня сильнее расстраивает: что сгинуло мое любимое пальто или что красотка мне больше не даст, раз уже заполучила то, чего на самом деле от меня хотела.

Возле последних ворот двое громкоголосых скидгардов смеялись вместе с кем-то третьим.

Мои плечи расслабились от облегчения. Между ними стоял Лука, выглядя в точности как если бы только что вылез из кровати. Его туника наполовину торчала из-за пояса, волосы взъерошены, и он покачивался, словно все еще приходил в себя после выпивки.

Подбородок Луки был покрыт темной щетиной, но он никогда не отпускал бороду, как его старший брат или отец. Несомненно, чтобы позлить Ивара. Мочки каждого уха пронзали серьги-гвоздики из черного полированного камня, а на лице не было ни следа рунных татуировок, которыми аристократы покрывали кожу.

Вместо этого он сделал татуировки рун, столбиками сбегающих вниз по горлу и шее. Один вел от левого края челюсти и до верхушки плеча. То же самое было вытатуировано на правой стороне, а посередине горла у него шел двойной ряд рун.

Слабая попытка всегда казаться изгоем Дома Гримов, навечно покрыв свою кожу узорами, отличными от рун брата и отца.

– Юный лорд, – окликнул его Сабэйн, добавив в голос жизнерадостности. То, как он искал внимания Луки, было просто жалким зрелищем. Я почти не сомневался в том, что половина презрения, что он испытывал ко мне, проистекала из той причине, что я так легко ладил с Лукой Гримом.

Лука повернулся к нам и улыбнулся.

– А, мой любимый альвер.

Мне захотелось вырвать Сабэйну глаза: ишь, как он просиял. Мать его, ну что за дурак.

– Злоносец, ты пропустил такую ночку! – Лука сделал несколько шагов прочь от тех двух скидгардов и подошел к нам. – Однажды я заставлю тебя нарушить свой бессмысленный комендантский час, и ты ко мне присоединишься.

Я засмеялся, скорее из-за шокированного лица Сабэйна, чем из-за того, что сказал Лука.

– Если я в итоге буду шататься так, как вы, милорд, то я пас.

– У злоносца всегда будет комендантский час, – добавил Сабэйн, не сдержавшись.

Лука фыркнул.

– О, правда? А ты что, будущее видишь, Сабэйн?

– Юный лорд, я вынужден настоять на том, чтобы вы обращались к нам, используя наши альверские титулы.

– А я вынужден настоять на том, чтоб ты перестал разговаривать так громко. Иди принеси мне трав от головы, Сабэйн, – сказал Лука, изобретательный, как испорченный аристократ.

Сабэйн нахмурился, но кивнул, затем поспешил к кухонному крылу за травами для Луки.

Лука закатил глаза и перевел взгляд на меня, когда мы остались вдвоем.

– Ты что, за меня всю ночь боялся?

– Да ни капельки, – сказал я. Мы вернулись к двум стражникам у ворот. Я кивнул им обоим. – Раум. Вали.

Два стражника кивнули в ответ, переступая с ноги на ногу и поправляя униформу, как будто та им была не совсем впору. Они были новенькими в ротации, и я этому рад. По правде говоря, они – единственные скидгардцы, что мне нравились.

Раум подмигнул, у него были большие серебряные глаза, едва ли достаточно суровые, чтобы принадлежать скидгарду.

– Славно, что вы вышли на свет, Принц Теней.

Любому другому я мог бы отрезать палец, дай он мне такое нелепое прозвище, но было нечто такое в этих стражниках, что усмиряло хаос внутри меня.

– Какие еще неприятности, кроме пьяного лорда? – спросил я.

Вали усмехнулся.

– Никаких. Эти ворота отвратительно спокойны.

– Да, – сказал Раум, – чего бы я не отдал за немного движухи.

– Они сегодня совсем дурные, – сказал Лука. – Я просто хочу попасть на торговую площадь.

– Ты только вернулся, – сказал я. – Уже хочешь снова улизнуть?

– А вот почему-то хочется мне купить что-то красивое, – вздохнул Лука и драматично прижал руку к груди. – Для девушки, которая забрала себе мое сердце без остатка.

Я хохотнул.

– Увы, дело в том, что утешительницы не ждут от тебя ничего, кроме твоих пенге и мужского достоинства.

– И все равно я желаю уйти, а эти гады меня одного не отпускают. Как будто я треклятый ребенок.

– Мудро. В кои-то веки, – проворчал у нас за спиной голос Сабэйна.

В тот же миг Раум и Вали натянули на подбородки полумаски, а на головы – капюшоны.

– Ваши травы, юный лорд, – сказал Сабэйн, вручая Луке свернутую тряпочку, наполненную пахучими, одуряющими травами. – Я советую вам прислушаться к стражникам и никогда не оставаться без сопровождения.

– Ах, как же я ждал вашей похвалы, светоносец. Все треклятое утро. Теперь мой день может начаться по-настоящему, – пробурчал Раум. Его голос был низким и резким. Он изменился.

Когда я снова взглянул на него, то наклонил голову набок. Серебро его глаз превратилось скорее во что-то сапфирово-синее. Это безумие. Конечно же, они всегда были синими. Мне явно мерещилось всякое.

Лука вскрикнул от смеха и привалился к плечу Вали.

– Мы сочли неподобающим отпускать его наружу в таком состоянии, – сказал Вали, глядя на меня.

Пекло, он тоже звучал по-другому. Мне, черт побери, нужно больше спать.

– Верно, – продолжил Раум, – его схватят воры, или, чего доброго, он обменяется обетами с какой-нибудь дочкой козовода.

Лука похлопал Раума по лицу.

– А что ты имеешь против козоводов? Может, она просто прелесть.

– Я могу его сопровождать, – сказал я, не вполне понимая, как смогу явиться на частную встречу с неким хемлигским фейри, если Лука будет отираться поблизости.

Яркие глаза Луки распахнулись от восторга.

– Чудесно. Видишь… – он пихнул Раума в плечо. – Я буду под надежной охраной нашего разрушителя ночи и страха.

По моим плечам пробежал холодок. То, как он описал мой месмер, странно улеглось в моей голове. Почти как если бы существовала тень воспоминания о том, что кто-то точно так же меня описывал.

– Юному лорду следует сперва увидеться с Лордом и Леди Магнат, – сказал Сабэйн.

– Следует ли, Сабэйн? Это мне и следует сделать? – Лука прищурился. – Когда это ты стал моей нянюшкой, светоносец? Боги, да оставь ты меня в покое и займись чем-нибудь полезным где-нибудь еще.

Раум и Вали обменялись взглядами, говорящими сотню тайных слов, но прежде, чем я успел прижать хотя бы одного из стражников, Лука направился к воротам.

– Наслаждайтесь прекрасным днем, наш самый юный, самый храбрый и самый красивый лорд, – сказал Раум, наигранно и глумливо, но так, что Лука заулыбался. Вали и Раум поклонились в пояс, точно Лука был треклятым королем, и широко расставили руки в стороны.

– Могу ли я предложить вам заменить этих двух стражников, юный лорд? – сказал Сабэйн, идя за ним, несмотря на то что Лука его прогнал.

– С чего бы мне такое делать?

– Неосмотрительно держать поблизости таких беспечных стражников, – сказал Сабэйн. – И я не могу точно объяснить, но… что-то в них не так.

– Ну мне вот они очень даже нравятся, а тебе, злоносец? – спросил Лука.

Я оглянулся на двух стражников, слегка встревоженный тем, как сильно хотел бы провести все утро, болтая с ними о всякой чепухе.

– Они занятные.

– Ну вот, – сказал Лука. – А раз занятные, значит, остаются.

Сабэйн мрачно взглянул на меня, но ничего не сказал, пока мы продолжали идти в город.

– Тогда я тоже буду вас сопровождать.

– Нет. Мне нужна только одна нянюшка, спасибо, Сабэйн. Не сомневаюсь, мой отец найдет тебе хорошее дело.

Я подмигнул светоносцу, слишком упиваясь разочарованием, появившимся на его лице, когда он понял, что у него не осталось другого выбора, кроме как вернуться во дворец.

За двадцать шагов до торговой площади я наклонился к Луке поближе.

– Ты выглядишь так, будто всю ночь кувыркался с козами. Я так понимаю, твое желание так скоро уйти связано с тем, что ты отчаянно не хочешь возвращаться во дворец?

– Ах, как проницательно, друг мой. Но насчет своей внешности вынужден не согласиться, – он осмотрел свою мятую тунику. – Да будет тебе известно, что это все – очень хитрый план привлечения некоей прелестницы, чтобы та грела мне постель.

– А женщины что, находят хлев для скота привлекательным?

Лука взмахнул рукой вдоль своего тела, как будто выставляя себя на обозрение.

– Они смотрят на меня и подозревают, что я провел ночь, даря другой любовнице впечатления, которые та никогда не забудет. Так что, естественно, кто-то еще захочет испытать это все на себе, надеясь украсть мое сердце к тому моменту, как все закончится.

Я покачал головой.

– Мечта идиота.

– Да. Мое сердце – камень, видишь ли. Его завоевать нельзя.

Слышать то, что не сказано, – еще один хитрый талант, которым мне повезло обладать. Лука старался скрыть тоску в своем голосе, целую пропасть боли за храбростью и смехом. Он никогда в этом не признавался, но был кто-то, кто однажды украл его сердце.

Я знал это. Где-то в своей затуманенной голове я даже почти мог вспомнить ее лицо.

Как и почти все другое, женщина, которая, по всей вероятности, уничтожила Луку Грима, была в моем разуме не больше чем тенью.

Улицы кишели торговцами, зарубежными купцами и ремесленниками, навязывающими свои товары. Когда бы их взгляды ни падали на меня поверх плеча Луки, их сильный страх кислым уксусом ощущался на моем языке.

Я держал лицо застывшим, как холодное железо, затемнил глаза и положил руку на рукоять моего клинка. Чем больше народу боялось альверов за спиной Луки, тем лучше.

Людей здесь беспокоило, что злоносец вернулся, и я упивался их тревогой.

Но были и те, кто глядел на меня с совершенно другим вниманием. Нахмуренные лбы, склоненные набок головы, как будто они были сбиты с толку при виде меня, как будто они видели во мне кого-то, кому здесь не место. Таких людей я избегал. Они заставляли инстинкт, кричащий о том, что что-то ужасно неправильно, разрастаться, подобно болезни.

К тому времени, как солнце разогнало холодную серость раннего утра, с Лукой уже поздоровалась половина верхней торговой площади, ему представили не меньше дюжины достойных женщин, предложили инвестировать в новый флот драккаров, и он купил два кровавых яблока в карамели, чтобы мы ими наслаждались, пока гуляем.

– Куда вы желаете пойти, милорд?

Лука застонал.

– Пекло, Кейз. Брось ты эти титулы. Еще один день – и я уже не выдержу.

– Я всегда так обращался к вам на публике.

– Так тебе кажется, – голос Луки был чуть слышно урчащим шепотом. Я не был уверен, что правильно его расслышал, но не успел ни о чем спросить, прежде чем Лука направился к какой-то облезлой торговой тележке. – Тебе сейчас нужно где-то быть? Ты все оглядываешься через плечо.

Лука был не из любопытных. Я вполне мог изобрести способ доставить его обратно во дворец и все равно успеть на встречу.

– Вообще-то у меня и правда встреча с одним купцом для Лорда Магната. Я провожу вас к воротам, а потом…

– Встреча? – глаза Луки загорелись, и на меня тут же нахлынуло сожаление, что я вообще раскрыл свой чертов рот. – У тебя встреча? С кем-то в тенях?

– Нет, я такого не говорил, и…

– Ах, друг мой, тебе не нужно ничего говорить. Я же вижу этот лукавый огонек в твоих глазах, – Лука рассмеялся и хлопнул в ладоши. – Будь так добр, позволь мне тебя сопровождать. Скажи, что ты снова пойдешь вести переговоры о поставках. Пекло, мне так нравится смотреть, как ты до смерти запугиваешь этих хитрых речных капитанов.

Лука не должен знать, что сказала мне его мать, даже если и было бы приятно взять его на переговоры, чтобы нагнать еще больше страху.

– Прощу прощения, милорд…

– Я тебя убью, если еще раз меня так назовешь.

Я фыркнул.

– Эта встреча – дело скорее личное.

Лука остановился. Он повернулся ко мне лицом, приподняв одну из своих темных бровей так высоко, что мне подумалось, будто она вот-вот коснется линии волос. Ладони стали влажными от пота. Потребует ли он, чтобы я ему рассказал? У меня наготове было по меньшей мере три лжи, но Лука, казалось, чувствовал, когда я говорю неправду.

Однако, как и бровь, его губа начала подергиваться, выгибаясь, пока он практически не просиял, глядя на меня.

– Кейз Эрикссон, ты что, плетешь какие-то интриги?

– Нет.

Улыбка Луки стала шире.

– Да. Черт тебя подери, – он хохотнул и завертелся, глядя во все стороны. – Кто твоя цель? Скид? Альвер? Жуликоватый торговец?

Проблема в том, чтобы водить странную дружбу с таким наблюдательным человеком, как Лука Грим, состояла в том, что он знал, как меня тянет к интригам и манипуляциям.

– Позволь мне тебя сопровождать, – сказал он.

– Нет. Иди найди одну из тех женщин, которым нравятся мужчины из хлева.

– Ты не можешь меня прогнать, – сказал он, смеясь. – Я наследник Черного Дворца.

Я оглянулся через плечо, чтобы удостовериться, что рядом не было никого, кто мог бы услышать то, что я планировал сказать дальше, а затем наклонился к нему поближе:

– С каких пор это стало иметь для тебя значение? Не начинай разыгрывать свой статус как козырь. Это тебе не идет.

Лука, казалось, стал еще довольнее.

– Мы уже так давно ничего не проворачивали. Я буду нем, как призрак, клянусь в этом богам.

– Их там не будет, не услышат, – сказал я.

Лука говорил об интригах и махинациях, которые мы частенько проворачивали, будучи детьми, но что он подумает, скажи я ему, что не могу вспомнить фактически ничего, что было до того проклятого маскарада?

– Пекло, Кейз, – он нервно почесал лицо. – Я практически вымаливаю у тебя капельку веселья. Сделай это в качестве ответной услуги за то, что я спас тебя от Сабэйна.

Немного подумав, я вздохнул.

– Ладно. Этим утром я все равно только наблюдаю. Но ты для этого слишком возбужден.

– Ты в последнее время не в себе, мне просто приятно снова видеть прежнего проходимца, которого я знаю и люблю от и до, – Лука хлопнул меня по плечу. – Что ж, друг мой, веди меня к тому бедному, невезучему ублюдку, которого заприметил.

Глава 6. Повелитель теней

Найти цель было несложно. Этот фейри перебрался из Южного королевства в Хемлиг много лет назад. Он был громким, хитрым и частенько бахвалился талантом, благодаря которому ни разу не проигрывал за игровым столом. Скидгарды годами за ним следили. Он посещал один регион за другим, но Клокглас был его любимой остановкой перед хемлигскими берегами.

Если Леди Магнат требовалась информация о местоположении ее целей, укрывшихся где-то в Хемлиге, то Нидхуг, несомненно, будет о нем знать.

Проблема в том, что этого человека было легко заметить на открытой местности, но, когда он хотел исчезнуть, то сливался с тенями, пока снова не решал показаться.

Заметив его, кланяющегося торговцу минералами, – который выглядел недовольным той сделкой, что они завершили, – я шел за ним следом всю дорогу до каменного здания, использовавшегося народом для богослужений.

Лука умел ходить быстро и бесшумно. Он не поднимал головы, чтобы его больше не останавливали горожане, но когда я понял, что этого будет недостаточно, то задержался у скамейки, стоящей возле дороги, ведущей к дому богослужений. Какой-то пьяница отсыпался на ней после веселой ночки.

– Подожди минутку.

– Кейз, нет… – запротестовал Лука, когда я тычком разбудил мужчину.

Пьяница медленно приоткрыл свои усталые глаза, застонав от того, что его сон потревожили, но при виде моих чернильных радужек он испуганно вскрикнул.

– Сколько за твои пальто и шапку? – спросил я, понизив голос.

– М-мои что?

Я наклонился поближе и вцепился в весь тот страх, что сочился из его пор, покуда мой взгляд не скрылся за чернотой настолько, что я видел все вокруг в серых тонах.

– Твои шапка и пальто. Нам они нужны. Сколько. Стоят.

Мужчина дрожал, цену мне не назвал и быстренько стащил свои потное пальто и дырявую шапку. Я их взял, наслаждаясь тем, как они воняли старым элем и немного рвотой. Поделом Луке за то, что сует нос не в свое дело. Я бросил мужчине три медных пенге и затолкал Луку в рощицу тонких осин, растущих возле дороги.

– Прячься.

– Кейз, это пахнет, будто он вытирал свою…

– Мне плевать. Нельзя, чтобы тебя узнали. Если хочешь пойти со мной, надевай.

Лука нахмурился.

– А ты довольно противный, когда никто не видит, – он заворчал, но натянул на плечо вонючее пальто, растрепал волосы и надвинул шапку низко на лоб.

Я подобрал две пригоршни грязи и размазал ее по его лицу.

– Пекло, да что ты делаешь? – Лука выплюнул облачко пыли.

– Нельзя, чтобы тебя узнали, – беспечно повторил я.

– Я тебя ненавижу.

По моему лицу расползлась улыбка, когда мы вновь вышли на дорожку и закончили свое путешествие к сокрытому дому богослужений. Сокрытому только лишь потому, что он был весь увит лозами плюща и заслонен разросшейся живой изгородью, да еще и стоял посреди осиновой рощи.

Я замер возле двери, когда Лука взмахнул рукой. Почти как если бы он подавал кому-то знак не подходить.

– Что? – спросил я, оглядываясь назад, на деревья. Там никого не было.

– Ничего, эм, одна из этих желтых ос тут летала.

Я пожал плечами и шагнул в дом. Мой пульс тут же быстро забился в черепе. Меня накрыла волна адреналина, словно я был рожден для того, чтобы следить за людьми, покуда не узнаю все их слабости.

Там, где должны были находиться алтари и купели для подношений, теперь стояли ряды узких игровых столов. Руны на могучих колоннах, что прежде рассказывали саги о богах, теперь были покрыты крючками для сумок, пальто и шляп.

Вокруг столов сидели мужчины и женщины, они курили травяные сигарки и бросали деревянные фишки с рунами, делая ставки на игры. Хитро придумано: проводить свои подпольные игры при свете дня. Меньше скидгардов, и судя по всему, завсегдатаи, входящие и выходящие из здания, будут выглядеть верующими, а не игроками.

Сидя за дальним столом, Нидхуг зажег старую пробковую трубку и, раскурив свои травы, довольно улыбнулся товарищам по игре.

– Сотня пенге, – прохрипел позади нас прокуренный голос.

Женщина, одетая в черное платье с серебристой каймой, облокотилась о прилавок, вмонтированный в стену. Ее волосы были присыпаны сединой, а лицо несло на себе морщины жизни, проведенной в трудах под открытым небом. В бедро женщины упирался деревянный поднос с небольшим кувшином и двумя рогами для питья с плоскими донышками. Ее лоб наморщился, когда мы не ответили.

– Сотня пенге, или выметайтесь.

– Сотня пенге за что?

Складка между бровями стала глубже.

– За игру, – кивнув подбородком, она указала на несколько столов. – Это не бесплатно.

Лука рядом со мной переступил с ноги на ногу. Он, конечно же, думал о том же, о чем и я. Эти столы были противозаконны и стояли у всех на виду. Игорные залы были в Клокгласе обычным делом, но брать с игроков деньги за игру никто права не имел. С выигрышей взимали налоги, прежде чем игроки могли пойти домой, а затем эти налоги поступали в Черный Дворец, в распоряжение Ивара.

А вот плата за вход, однако, до Черного Дворца никогда не добиралась. Эти пенге окажутся в кармане того, кто игру проводит.

Повернувшись к столикам спиной, я нагнулся к женщине и понизил голос.

– Вот как все будет, женщина: мы не будем платить, ты усадишь нас за дальний столик слева, а мы не расскажем Ивару, какое у тебя тут заведеньице.

– Ты… ты злоносец. Слышала… слышала, что ты вернулся.

– И слухи не врут.

Дверь распахнулась, прежде чем я ответил, и позади нас в зал ввалилась пьяная парочка. Темные волосы мужчины были собраны под фуражкой. Его женщина висела у него на талии, хохоча так, что два серебряных гвоздика, украшающих ямочки на ее щеках, поймали блеск солнца, льющегося в окна.

Мужчина поднял свои темные глаза на меня и подмигнул.

«Ты утаил кое-что, что может изменить жизни нас всех, что-то, что может изменить судьбу самой этой земли. Не лги мне».

«Никлас, я убивал людей за то, что они знали еще меньше, чем ты. Оставь это. Прошу».

Грудь словно сдавило тисками, я не мог глубоко вдохнуть. Слова, воспоминание, что-то овладело мной, словно вид этого мужчины выманил из памяти какой-то отголосок разговора, которого я не понимал. Он мелькнул и исчез к тому моменту, как мужчина накрыл своим ртом губы женщины, снова позабыв про меня и Луку.

Я терял свой чертов рассудок.

– Не стучи на нас, злоносец, – хриплый голос женщины выдернул меня из ступора. Она сложила руки, будто в молитве. – Мы не могли прокормиться на те пенге, что нам оставлял Черный Дворец.

– Держать Клокглас на плаву обходится недешево, – мне было мало дела до того, отдавала ли она часть заработка Ивару, но нам пойдет на пользу, если она будет считать иначе.

Подбородок женщины задрожал.

– Занимай столик, злоносец. Для нас будет честью, если ты присядешь.

Человек получше меня сейчас почувствовал бы себя виноватым за слезы, выступившие на глазах женщины. Я никогда не притворялся, что я хороший. Чьи-то нежные чувства, что я мог мимоходом задеть, ничего для меня не значили, когда мне требовалась информация. Конечно же, эта женщина невинной не была. Она обкрадывала Черный Дворец, таким образом незаконно зарабатывая себе на жизнь.

Я чуть высокомерно цокнул языком и занял место за столом хемлигского фейри. Лука сел со мной рядом, все еще не поднимая головы.

Мужчина, проводящий игру, кивнул мне и Луке, когда мы уселись, держа в руках игровые фишки.

– Вэлкомна вэннер, – добро пожаловать, друзья, – вы выбрали не тот стол. Сегодня у нас Нидхуг.

Я бросил взгляд на фейри. На Востоке увидеть чистокровного фейри – редкость. Его глаза напоминали мне козлиные, золотые с угловатой черной щелью по центру. Из его густых рыжих кудрей вырастали два бугристых рога. Цвет волос напоминал только разгорающееся пламя. Не насыщенный, глубокий огонь заката над Воем, как…

Я помотал головой. Треклятое пекло. Чертова воровка пролезала мне в голову в самые неподходящие моменты.

Я вновь перевел взгляд на Нидхуга, наблюдая, как он раскладывает свои фишки. Аккуратные движения, аккуратные паузы. Он играл умело. Но у всех свои демоны. Хитрость заключается в том, чтобы вытащить их наружу и использовать эти постыдные кусочки человечности, чтобы получить то, что хочешь.

Когда я начал так плохо думать о людях – понятия не имею.

Возле двери в игорный зал пьяный мужчина спорил с женщиной из-за платы за вход. Он матерился и кричал, но цену заплатил.

Я почти вернулся к игре, как вдруг мое внимание привлекло движение его руки.

Я фыркнул. Его женщина задала хозяйке вопрос, и пока та отвлеклась, мужчина ловко сунул руку в боковой карман ее передника и забрал тот кошель, что сам же туда и положил мгновение назад. Чтобы компенсировать вес, он ухитрился подменить кошель камнем – и все одним движением.

Будто почувствовав мой пристальный взгляд, мужчина посмотрел на меня через зал. Он вновь подмигнул, а затем убрал кошель в карман.

Если бы я в самом деле хотя бы немного гордился своим положением во дворце, то доложил бы об этом воре. Но я ничего не сказал и снова принялся следить за Нидхугом, предпочтя активно игнорировать того мужчину и его хорошенькую спутницу. Они меня нервировали, и я хотел поскорее от них отделаться.

Мы с Лукой сыграли три раздачи. Лука ни разу не поднял головы достаточно высоко, чтобы хотя бы кто-нибудь за столом разглядел его лицо.

Будь он типичным гипнотиком, мог бы сотворить иллюзию, которая скрыла бы его лицо, и избавиться от вонючего пальто. Но месмер Луки здесь бы не помог. Он граничил с аномальным родом гипнотиков, так как его месмер брал иллюзии у других. Почти как если бы он одалживал воспоминания, которые люди хранили о самих себе, а затем он мог создавать полный, мать его, образ, даже находясь за лиги от них.

Сейчас это было не важно. Я увидел, что хотел, и мог избавить его от необходимости сидеть, не разгибая спину. Я ткнул его локтем под ребра, а затем бросил фишки на стол.

– Я спустил все, что мог.

Нидхуг рассмеялся глубоким смехом, идущим словно из живота, перекатывая между большим и указательным пальцами серебряный пенге.

– Продержался дольше, чем большинство новичков. Возвращайтесь, как залижете раны, друзья мои.

Я встал и пошел к выходу из игорного зала более длинным путем, чтобы случайно не посмотреть еще раз на тревожащего меня вора и его женщину.

На улице Лука сбросил шапку с пальто и размял шею.

– Ну? Увидел то, что хотел увидеть?

Лгать смысла не было. Он знал, что я ищу рычаг, которым мог бы воспользоваться против фейри.

– Он мухлюет.

Лука поднял брови.

– Не заметил. Почему ты так уверен?

– Он делает это очень быстро и практически незаметно, если не знаешь, куда смотреть, – я продемонстрировал то, что фейри, как я подметил, делал за столом.

В конце показа Лука хохотнул.

– Пекло, Кейз. Если бы ты захотел, думаю, из тебя бы вышел отменный вор.

Я не был таким, как мерзейшая грязь королевства, как та женщина или Хаген Штром. Но ощущал странно кружащее голову желание таким быть.

– Теперь что? – спросил Лука.

– Ничего. Я сделал то, за чем пришел.

Это было не все, что я намеревался сделать, но к следующему этапу при Луке я перейти не мог. Я ожидал, что он станет меня расспрашивать, но он просто пожал плечами и двинулся в сторону торговой площади.

– Ну, тогда пойдем, – сказал он. – Давай немного осмотримся. Стоит, пожалуй, купить моей maj что-то симпатичное, раз я вот так исчез. Может, тогда она не будет орать на меня так, будто я еще писаю себе в штаны.

Мы маневрировали меж торговых тележек. Я держался на шаг позади, тихонько посматривая, не выйдет ли фейри из игорного зала раньше времени. Если я правильно оценил пятна на кончиках его пальцев, оставленные чернилами с рунных фишек, то Нидхуг обычно сидел в зале по меньшей мере до темноты.

Лука остановился возле тележки резчика по дереву и похвалил его работу над новой моделью драккара с зауженным килем. Сквозь дымку в голове я припомнил, что Лука Грим крепко любил все связанное с мореходством.

Пока они разговаривали, мой взгляд сместился на соседние прилавки. Через две тележки от нас торговец позвонил в маленький серебряный колокольчик, привлекая мое внимание к своему прилавку. Когда я его заметил, он поставил одну ногу на табуретку, усмехнулся и зажег цигарку.

В его тележке не было ничего особенно интригующего, но мной овладело странное желание подойти к нему. Я оставил Луку с резчиком и переместился к тележке.

При моем приближении торговец отшвырнул свою самокрутку и расправил тунику. Рядом с ним стоял еще один мужчина, осматривая ряды амулетов на кожаных ремешках или медные медальоны на полированных металлических ободках. Я встал в стороне от второго покупателя и принялся изучать амулеты.

Пока я их рассматривал, уличный торговец разогнал рукой дым, оставшийся от его цигарки, и поправил свой не по размеру большой холщовый плащ.

– Хорошее качество, – сказал он, когда я поднял белое ожерелье. – Собрано из раковин с фуренских пляжей.

Я сомневался, что хоть что-то из этих жалких украшений было завезено аж из-за моря.

Торгаш все переводил свои бледные глаза с тележки на меня. Моего языка коснулся острый вкус страха, но боялись не меня. Его растущий страх был со мной связан, но он словно боялся за меня.

Какого пекла?

Что еще хуже, чем дольше я разглядывал торговца, тем больше его лицо раздражало мой мозг. Будто мы с ним уже пересекались, но мне не удавалось вытянуть воспоминание из дымки.

– Это вот интересная вещица, герр Хоб, – сказал первый покупатель, оборачиваясь.

Мое сердце подпрыгнуло, и я тут же с уважением склонил голову.

– Лорд Штром. Я вас не узнал.

Йенс Штром был благонадежным аристократом. Его скулы покрывали руны, а по центру черепа спускался плотный гребень тонко переплетенных косичек.

Многие не понимали, почему Дом Штромов оставался на столь хорошем счету у Черного Дворца.

Мне казалось несправедливым отмахиваться от такой силы, как Дом Штромов, лишь потому, что старший сын родился с гнильцой. Йенс оставался верным, пусть даже его сын, Хаген, стал причиной всего этого столкновения на маскараде. По правде говоря, именно Йенс выдал имя своего сына, признался, что его дочь убили, и потребовал, чтобы Хагена привлекли к ответственности.

Его глаза просияли при виде меня.

– Кейз, какой приятный сюрприз – встретить тебя здесь.

Торгаш фыркнул, как будто что-то знал, но умолк, когда Йенс бросил на него быстрый взгляд.

Странно, чтобы такой аристократ, как Йенс, обращался по имени к слуге, альверу или нет, но с ночи Маск ав Аска я не мог припомнить хоть раз, чтобы Йенс Штром называл меня по-другому.

– Вот ты где, – рядом со мной возник Лука. – Я планировал показать тебе эту тележку, а ты ее уже и сам нашел.

– Да. Я уж почти собрался закрываться, потому что ожидал, что дела пойдут побойчее несколько пораньше, – чуть едко сказал торговец.

Лука усмехнулся.

– Ну тогда я рад, что вы проявили терпение, герр Хоб. О, лорд Штром… – Лука умолк, широко раскрыв глаза, словно появление Йенса Штрома повергло его в шок. Странно. Они достаточно часто общались на заседаниях совета в Черном Дворце.

Йенс Штром занимал высокий пост, но такой, о котором люди не знали. Он был Мастером Церемоний на Маск ав Аска.

Я знал это только потому, что… ну я не знал почему, но знал.

– Что привело вас на торговую площадь? – спросил Лука.

– Дела, – ответил Йенс. – Отчасти, может, любопытство. Я как раз говорил Хобу, что эти вот изделия меня заинтриговали.

Йенс поднял два парных ожерелья, на каждом – деревянная подвеска. Одна изображала грубо вырезанную птицу. Может, во́рона. Вторая – потрепанный розовый бутон. Края одних лепестков были обколоты, других – гладкие. Едва ли работа мастера, и как-то в голове не укладывалось, почему Йенс нашел эти подвески интересными, но при этом я тоже не мог отвести взгляд.

– О да. Они уникальны, – Хоб прочистил горло. Его слова звучали слишком монотонно. Почти как заученные, и я ему не поверил. – Каждый существует в единственном экземпляре. Ручная работа. Ворон богов и горная роза.

Йенс выпустил из рук подвеску-розу и присмотрелся к ворону.

Мой взгляд проследил за розой. Ее вид всколыхнул горячую вспышку страсти глубоко в моей груди. Пекло. Я никогда ничего сильнее не хотел. Просто прикоснуться к ней, рассмотреть ее.

– Кажется, тебе понравилась роза, Кейз, – сказал Йенс.

– Да, – поддакнул Лука, улыбаясь. – Вид у тебя теперь не такой унылый.

Я моргнул, прогоняя ступор, и шагнул прочь от проклятой розы. Что за уродливая, скверно вырезанная штуковина?

Я сцепил руки за спиной и задрал подбородок.

– Нет, милорды. Я лишь присматривался к… необычному качеству.

Я пронзил торговца мрачным взглядом, как будто в моем удушающем желании завладеть розой был повинен лишь он один.

Клянусь преисподней, мои руки дрожали – так сильно я боролся с желанием протянуть их к проклятой подвеске. Это же ничто, лишь деревяшка, вырезанная каким-то неумельцем и привязанная к грубому шнурку, который, казалось, нашли где-то в куче мусора.

Я заскрипел зубами.

– Нам следует продолжить путь.

– Точно. Может, мы еще потом вернемся, Хоб, – сказал Лука, когда мы двинулись прочь.

Было бы мудро с моей стороны шагать дальше. Это ничто, лишь ужасная попытка что-то вырезать из дерева. Не мое дело…

– Сколько за нее? – мой голос вырвался острым, как зазубренное стекло.

Хоб вздрогнул и оглянулся через плечо. Я ожидал ступора, страха, ненависти, но он – пекло – улыбнулся.

– За горную розу? – Хоб прищелкнул языком. – Две медных монетки.

– Две? За это?

Он приподнял плечо и со вздохом уронил его.

– Не хотите, так не берите.

Я хотел. Да будь все проклято, я ужасно хотел эту жалкую вещицу, и это не имело ни малейшего смысла. Несмотря на все доводы рассудка, я сунул руку в висящий на поясе кошель и, вынув два медных пенге, бросил их на прилавок.

Йенс широко улыбнулся.

– Пожалуй, я возьму вторую подвеску. Во́рона. Сын моего смотрителя очень их любит.

Быстрый кивок – и сделка совершена.

Мой желудок завязался тугими узлами. Я крепко сжал в руке подвеску-розу, а на лбу выступил пот. Уже не в первый раз мой мир начал вращаться. Большинство приступов начиналось, когда мной овладевало странное ощущение, вроде притяжения к уродливой деревянной розе, или когда я просыпался по утрам, после того как воровка с волосами цвета заката захватывала мои сны.

Здесь, на торговой площади, окруженный аристократами, я не хотел игнорировать свою странную реакцию на розу.

Хоб подобрал с прилавка медяки и постучал ими себе по лбу.

– Приятно иметь с вами дело, милорд, – он немного прогнулся в талии в сторону Йенса, затем взглянул на меня. – И с вами, Повелитель теней.

Раскаленным шипом эти слова вонзились в самый центр моей груди. Челюсти сжались, так что каждое новое слово получалось все мрачнее и тише.

– Это не мой титул, дурак.

– Искренне прошу прощения. Я вас, наверное, с кем-то перепутал.

Лука сжал мое плечо.

– Нам нужно идти. Боюсь, меня уже слишком долго нет во дворце, а у Кейза впереди долгая ночь.

Проклятье. Нидхуг. Чертова подвеска-роза отвлекла меня, а ведь я ждал, пока фейри бросит игру. До заката все еще оставалось несколько ударов часов, но я буду ждать.

Я уцепился за эту мысль, как вдруг до меня дошло, что я не говорил Луке о своих планах. Откуда он узнал, что я позже вечером вернусь сюда? Я хотел его расспросить, но вся моя концентрация требовалась для того, чтобы держать голову ровно.

– Приятного утра, лорд Штром. Хоб, до встречи, – Лука склонил голову и отошел от тележки.

Я блуждал в тумане, так что, наверное, мне померещился взгляд, которым обменялись эти двое. Взгляд такого рода, каким люди обмениваются, когда обоим известно что-то, о чем они не хотят дать знать другим.

– Ты его знаешь? – спросил я Луку. Кожу покалывало. Было что-то странное во всей этой сцене на площади.

– Так, немного. Мы несколько раз говорили о драгоценных камнях и украшениях.

У меня не было причин ему не верить, но часть меня… не верила. Роза, торговец, имя «Повелитель теней» – все это билось о мой череп, словно зверь, пытающийся вырваться на волю. Казалось, каждый день приносил что-то новое, что запускало эту внутреннюю бурю. Большой палец поглаживал грубую поверхность подвески-розы. Одно лишь прикосновение будто бы дергало за ниточку последних остатков моего контроля.

Я бросил взгляд на Луку. Он смотрел в сторону так, как будто не хотел встречаться со мной глазами.

Мои кулаки не раз сжались и разжались, и я задвинул куда подальше мысль о том, что Лука Грим может мне лгать.

Пока что.

Я не мог продолжать жить вот так: каждое вспоминание было нелогично, каждый день я презирал тех людей, кому должен был служить до конца.

Я разваливался; ненависть внутри становилась все сильнее, ударяла в голову, была уже почти опасной.

И я, черт побери, был не в силах это остановить.

Глава 7. Воровка памяти

– От того, что ты отгрызешь себе палец, раньше он не придет, – засмеялся Раум, складывая руки на груди. – Я же уже сказал: мы его видели. Он с Лукой, все такой же веселый и жизнерадостный.

Я опустила глаза на ноготь большого пальца, что зажала зубами. И верно, я откусила почти половину ногтя, и дело вот-вот дойдет до крови.

– Уже сильно за полдень, – сказала я, заслоняя рукой глаза, когда взглянула на небо. Вечерние тени уже накрывали несколько тележек и домиков у подножия гор.

– Он сказал, что к этому времени вернется, – сказала я, меряя шагами заднее крыльцо пивной Дрика.

– Верь в него, лапочка, – Раум изучал свои ногти, как будто ему было скучно. – Ты сейчас испытываешь то, что мы зовем волнением действия. Наступает тогда, когда план наконец-то запускается. Это пройдет, и ты вскоре поймешь, что все страхи и отгрызенные пальцы были ни к чему.

Я обняла себя за живот, едва ли испытывая такую же уверенность, как Раум.

Это был не просто первый шаг. Где-то глубоко внутри я знала: настал поворотный момент. Я вот-вот узнаю, есть ли у меня шанс снова увидеть его лицо, услышать осторожный смех, снова ощутить его прикосновение – или же это все окончательно ускользнуло у меня из рук.

Мое лицо вновь сморщилось в тугую гримасу, глаза обжигали слезы. Проклятье. Мне нельзя было разваливаться. Нельзя терять голову. Слишком многое стояло на кону, а слезы мне Кейза Эрикссона не вернут.

Действие. Хитрость. Интриги. Вот что даст Повелителю теней его единственный шанс освободиться от Черного Дворца.

– Ты же мне скажешь, если увидишь, как он идет?

Раум поднял на меня свои морозные глаза, уголок его рта изогнулся в мягкой ухмылке.

– Мал, я тебе скажу.

Он успокаивающе мне улыбнулся, а потом вернулся на свое место, чтобы нести дозор. Я пошла прочь, стыдясь того, что поддалась отчаянию, которое не могла заглушить. Сделав последний шаг, я врезалась в широкую грудь.

Гуннар. Этот Крив был моложе на несколько лет, но возвышался надо мной, совсем как его отец.

Сын моего брата изменился с того момента, как Кейза схватили. Он за свою короткую жизнь перенес много страданий, но, родившись в неволе в Северном королевстве, Гуннар Штром питал особенную неприязнь к цепям и манипуляциям.

Из всех Кривов Гуннар, казалось, больше всех остальных старался найти способ отыскать Повелителя теней. Он почти не отдыхал. Вместе с Никласом прочитал каждый клочок пергамента. Тренировался до полуночи и практиковал свой растущий месмер на всяком, кто соглашался на время расстаться со своей свободной волей.

Зная, что всего в шестнадцать лет он сражался вместе с Кривами и своим северным народом, чтобы обрести свободу, я стала воспринимать Гуннара как якорь постоянства в моем шторме.

– Мал, ты дрожишь, – прошептал он.

– Гуннар, – сказала я. Его имя ощущалось таким тяжелым на языке. Точно так же тяжело мне было делать вдох, моргать, да просто, мать его, двигаться – словно к лодыжкам и запястьям были привязаны камни. – Как мне с этим справиться? Каждый день все хуже, я будто тону. В ночь маскарада я говорила такие громкие слова, а теперь – как я проведу нас через это?

– В этом и дело, Мал. Ты здесь не одна.

– Ты должен нас возглавить. Ты знаешь, как себя вести по-королевски.

– Едва ли.

– Твою мать ведь вырастили как принцессу, так?

Он кивнул, сдавленно улыбнувшись.

– Да, это так.

– А я не королева, и мне бы пригодился тот, кому я всем сердцем доверяю. Ты будешь рядом со мной, поможешь мне? Ты видел, как народ восстает против превосходящего числом противника, ты сражался с ними бок о бок. Мне стыдно в этом признаваться, но я стала слабой. Мысли о нем меня поглощают настолько, что я уже не могу здраво мыслить. Какое уж там строить планы и захватывать королевство.

Гуннар выслушал все это, даже не поморщившись.

Я прижала ладонь к сердцу, где разлилась новая, жгучая боль, и закрыла глаза, когда он положил свои руки мне на плечи.

– Я и так с тобой, – сказал он. – Мы ведь, в конце концов, семья, Королева.

Я фыркнула.

– Ты должен говорить, Принц. Я уверена, что у тебя с твоими связями влияния будет побольше, чем у воровки, которой, увы, подошло стеклянное кольцо.

Гуннар удивил меня, притянув к своей груди для объятия. Мое лицо сморщилось от боли, которую я отказывалась отпускать, и я обняла его в ответ.

Его голова повисла рядом с моей.

– Что мне в тебе больше всего нравится, так это что ты – королева воров. Но если тебе понадобится совет, то я рядом. Я поделюсь с тобой всем, что знаю, помогу составить план, основываясь на том, чему научился на севере, – он сжал мои плечи крепче и понизил голос до шепота. – Он не позволил бы тебе сдаться, ты же это знаешь. И если тебе понадобится, чтобы я распрямлял твою спину в его отсутствие, я это сделаю.

Я кивнула и отстранилась, вытирая глаза.

– Хорошо? – спросил Гуннар.

– Хорошо.

– И вы с этим разобрались как раз вовремя, – прокричал Раум через плечо. Я и не сознавала, что он все слышал. Он подмигнул, серебро его глаз отразило солнечный свет. – Наш друг возвращается.

Сердце в моей груди перевернулось вверх тормашками.

Я больше не могла ждать, поэтому метнулась на улицу. На бегу я отодвигала выцветшие туники и сохнущие штаны, что свисали с веревок, натянутых между коттеджами и многоэтажными домами. На повороте дороги я запнулась о торчащий булыжник, и меня поймала пара сильных рук.

Я крепко стиснула кулаками его тунику, прежде чем моего носа коснулся сладкий аромат гикори от его цигарок.

– Хоб. Что случилось? Ты его видел?

Джакоби Хоб фыркнул и стряхнул мои руки со своего тела.

– Я все утро ходил с этой тележкой. Можно хоть минутку передохнуть, прежде чем ты начнешь меня лапать?

– Хоб! – мой голос почти перешел на визг. – Что случилось?

Этому ублюдку хватило наглости помедлить и зажечь одну из своих цигарок. За недели, прошедшие с маскарада, Хоб стал меньше похож на жулика и больше – на воина. Он заплел волосы по сторонам головы в косички с серебряными бусинами и вытатуировал руны на руках и лбу.

Легкий намек на то, что он шел на войну за королеву, у которой не было короны. Наверняка не знаю, хотел ли он, чтобы я это заметила.

Пекло, этот человек меня бесил, но я могла себе признаться в том, что любила Хоба так же, как любила Кривов. Ну любила, пока он не решил вернуться и стать треклятым занудным ублюдком.

Хоб помедлил, бросив в мою сторону взгляд своих штормовых глаз, пока делал длинную затяжку. Кулаки сжались сами собой. Инге, его любовница, будет его любить и одноглазого. Я не сомневалась. Она уже носила под сердцем его малыша. Не нужны ему оба глаза, чтобы быть отцом и любовником.

Когда Хоб взглянул на мое лицо, он рассмеялся.

– Пекло, Малин. Похоже, ты готова мне горло перерезать.

– Я просто примеряюсь, куда лучше бить.

На мое плечо опустилась нежная рука. Вздрогнув, я развернулась. Хаген подмигнул мне и заставил сделать шаг назад. То ли чтобы не дать мне спустить шкуру с этого человека, то ли чтобы можно было говорить свободнее – точно не сказать.

– Она это не всерьез, – сказал Хаген.

Его здоровье окрепло, так что лицо моего брата выглядело уже не таким осунувшимся, а его рыжая борода была блестящей, а не тусклой и блеклой, какой стала, пока он был пленником Маск ав Аска. Он почти стал собой прежним. Однако в глазах его еще оставалась угрюмая боль.

Я не сомневалась, что он тосковал по своей возлюбленной и дочери, которые оставались за океаном Судьбы, не зная о том, что он свободен. Об этом Хаген попросил меня и Гуннара.

Я могла понять, почему он хотел держать их в неведении. Гуннар ясно дал понять, что, если его мать прознает о свободе Хагена, она тут же поспешит к нему. Только так Хаген мог уберечь хотя бы двоих из своих самых дорогих людей.

Гуннар был не согласен, но пока что он выполнял просьбу отца.

Хоб улыбнулся моему брату.

– Я уверен, что Малин всерьез произносит каждую угрозу меня убить. Но думаю, что я в безопасности, раз уж ей нужен мой отчет.

Я стиснула челюсти, когда Хаген и Хоб зашагали вверх по холму к пивной. Они болтали обо всякой ерунде, и я уже начинала думать, что сама судьба приставила ко мне этих двух идиотов, чтоб они мучили меня каждый день моей жалкой жизни.

– Я выжидаю, чтобы доложиться сразу всем, Мал, – сказал Хоб, когда мы добрались до свиных загонов и деревьев позади заведения Дрика. – Я затылком чувствую твой яд, но повторяться терпеть не могу.

Раум все еще стоял на посту, а Гуннар и Линкс – позади него.

– Ну все, ты дошел, нас уже достаточно много, – сказала я. – Так давай свой чертов отчет.

В уголке рта Хоба заплясала улыбка.

– Как и планировалось, я его видел. Хотя Лука ужасно опоздал. Наверное, это не важно, ведь самое главное: он подошел ко мне сам, не ведомый принцем. Я позвонил в колокольчик Инге – и он подошел. Будто даже узнал меня.

Грудь сдавило.

– И?

– И он купил кое-что с моей тележки. Деревянную розу.

Чтобы не расплакаться от облегчения, от надежды, от чего-то, отличного от густого ужаса, в котором жила неделями, я стиснула зубы так сильно, что из десен чуть кровь не пошла.

– Он сам ее выбрал? – спросил Хаген.

– Сам, – Хоб прикусил кончик цигарки и ухмыльнулся.

– Ты сыграл свою роль? Сказал, что должен был? – Гуннар, прищурившись, вертел пальцами одну из своих стрел.

– Назвал его Повелителем теней, как мне и велели, – ответил Хоб. – Думал, он описается, ну или задушит меня. Он, казалось, никак не мог решить, что именно хотел сделать.

– Так и что это значит? – спросила я, мой голос был слишком слабым, слишком шелестящим. – Работает?

– Это значит, что он внутри разрывается надвое, – Никлас вышел из пивной, присоединяясь к собравшимся возле заднего крыльца.

– Ник, – удивилась я. – Ты так рано вернулся?

Никлас и Джунис должны были следить за Лукой в том случае, если Кейза удастся заманить на торговую площадь. Они были бы наблюдателями, защитниками, ведь мы не знали, как именно отреагирует Кейз, когда ему под самый нос снова сунут его подвеску-розу.

Фалькин протиснулся через небольшую толпу. Его густые темные волосы были спутаны и стояли дыбом. Верхние застежки рубашки были расстегнуты, а игривые глаза чуть запали. Не думаю, чтобы после маскарада Никлас спал больше чем по четыре часа каждую ночь.

– Он сделал кое-что, чего я не ожидал. Лука, скорее всего, сможет рассказать более детально, когда вернется вечером, но я просто обязан был сообщить, – дьявольская улыбка потянула за уголок рта Никласа. – Он разрабатывает план. Богами клянусь: то, как он следил за своей треклятой целью – как будто Повелитель теней вернулся.

Никлас пустился в быстрое описание событий в потайном игорном зале. Спокойное, жесткое поведение Кейза на всем их протяжении. Никлас сообщил, что Кейз заметил, как он залез в чужой карман, но ничего не сказал.

– Лишь Повелитель теней был достаточно внимателен, чтобы уследить за работой моих великолепных пальцев, – сказал Никлас, со смехом приваливаясь к стене пивной.

– И что у него за план? – спросил Гуннар.

– Не знаю. Нужно будет спросить Луку, – Никлас повернулся ко мне. – Малин, нам нужно продолжать давить. Он должен тебя увидеть.

– Так ведь и я об этом твержу! – я раздраженно выставила руки вперед.

– Кулон с розой и на сотню лиг не приближает нас к тому, чтобы дать ему увидеть Малин, когда мы, черт побери, отлично знаем, что его заставили ее ненавидеть, – возмутился Хаген.

– Есть способы сделать это, не подвергая ее риску, и тебе это известно. Лука готов, а Малин практически зубами скрипит. На это все равно нужно время.

– Я думаю, это опасно.

– Некогда трусить, братишка, – сказал Никлас. – Мы либо делаем это, либо нет. Все просто.

– Мы это делаем, – сказала я прежде, чем Хаген начал протестовать. – Чего бы это ни стоило.

– Его правда борется с манипуляциями в его голове, – настаивал Никлас. – Сейчас мы должны продолжать давить, пока щит между правдой и ложью не треснет.

Я коротко кивнула. Последние две недели Никлас корпел над переплетенными в книги пергаментами и тонкими свитками – их всех предоставил Лука, прямо из внушительного собрания Черного Дворца.

Месмер памяти, как у Ивара, был ужасающе сильным, но если мы сможем усилить естественный конфликт между истинными воспоминаниями Кейза и внушением, то, согласно текстам, получим шанс достучаться до него достаточно, чтобы я могла подобраться и выкрасть из его головы фальшивые воспоминания.

Мне оставалось только надеяться, что украсть их вообще возможно. Никлас говорил, что именно этих отрывков в сагах и поэмах как будто бы не хватает, но все равно продолжал искать и уверял меня, что не видит причин, по которым бы это не сработало.

– Значит, мы продолжаем нагнетать конфликт, швыряя ему в лицо кусочки прошлого? – спросил Хаген.

– Да, – отвечал Никлас. – Мы и так слишком долго ждали. Если вам интересно мое мнение, но треклятый Лорд Магнат так его опекает. Теперь, когда Кейзу разрешено покидать стены дворца, мы должны работать быстро и яростно. Делаем то, что сильнее всего всколыхнет его.

Я удержала взгляд Никласа. Тот клочок надежды, который я осмелилась впустить в свое сердце, ничего не хотел сильнее, чем верить каждому его слову. Но какое-то тяжелое сомнение по поводу всего нашего плана уже дышало мне в затылок.

Может, я слишком долго прожила в этом унылом месте, но, когда пришло облегчение, я тут же задавила его всеми теми причинами, по которым Кейз мог не поверить Хобу. Как будто сердце не позволяло мне слишком сильно надеяться, не до той поры, когда он вернется ко мне, когда я снова смогу прикоснуться к нему.

Я начала мерить шагами площадку.

– Все это, конечно, хорошо, но хватит ли этого?

– Хватит, – ответил Никлас. – Нам нужно подготовиться и, если что, действовать агрессивно.

Я обнимала себя за живот, корчась от нервов и предвкушения, пока все остальные не зашли в пивную, а я не осталась снаружи одна.

Кто-то коснулся моего плеча, и я вздрогнула, отвлекаясь от того напряжения, что клубилось в голове. Хоб протягивал мне маленький скрученный кусочек пергамента.

– Ответ, – он сложил руки на груди, когда я взяла листочек, и прищурился. – Я этого вслух не говорил, но, сказать по правде, это твой чертов daj в итоге убедил его выбрать розу.

– Йенс был там?

– Он захотел задержаться, прочтя твое послание, – Хоб пожал плечами. – Этот человек, мать его, меня пугает.

Я фыркнула.

– Да, у него талант настораживать других.

Сбивающая с толку волна нежности к Йенсу Штрому накрыла мою грудь. Он так долго был злодеем в моей истории. Теперь, когда выплыла правда о том, что он всю жизнь посвятил защите детей угасших линий крови, во мне укоренилось глубокое доверие к этому человеку.

Так же, как прежде он защищал Хагена, Барда и меня, теперь он защищал Кейза.

– Спасибо, что борешься за него. Я знаю, я не всегда показываю, как это важно для меня, но это так, – я положила уже более спокойную руку на плечо Хоба. – Что за жизнь мы себе устроили.

Он ухмыльнулся.

– Что за жизнь. Я порой даже скучаю по краже воспоминаний. Это теперь кажется таким простым.

Да, те дни, когда я искала призрак мальчика, воруя отдельные воспоминания, теперь казались совсем пресными.

Если все пройдет как надо, мы можем выйти из этой игры с Повелителем теней – и с королевством.

Глава 8. Повелитель теней

Башня скидгардов кишела стражниками, возвращающимися выпить и отоспаться после дежурства, в то время как ночной дозор зевал и стонал, занимая свои посты на башнях до зари.

Я воспользовался суматохой и, пригнув голову, выскользнул из передних дверей башни, стараясь не вызывать подозрений, – всего лишь еще один человек, начавший смену, вот и все. Лука дразнил Сабэйна, когда тот упомянул мою свободу передвижений, но, по правде говоря, Ивар установил строгие правила. «Для безопасности», – сказал он. Но казалось, что я был единственным альвером, кого эти правила вообще касались.

Мне нельзя было покидать башню после заката, если со мной не будет по меньшей мере троих скидгардов или Сабэйна. Это правило я определенно намеревался сегодня нарушить.

Я должен был двигаться быстро, и я нуждался в большем количестве людей. Если на встрече покажусь не один, то клинки и устрашения могут умножиться. А это означает более приятный исход. Помимо Луки, было лишь двое человек, кому я доверял и кто владел клинком. Правда, имелся риск, что я спутал их симпатию с почтением и уступчивостью.

Страх – это эмоция, бурлящая под поверхностью даже самой храброй души. Сегодня я был за это благодарен. Ночь приносила с Воя холодные ветра и наполняла воздух тяжелыми нотками соснового дыма от костров, что скидгарды разводили для тепла. Группа из восьми стражников собралась вокруг одного из таких костров и дала мне возможность отщипнуть по кусочку их страхов – смерти, неудачи, темноты – и превратить их в тени, полностью растворяясь в ночи.

Скрывшись от глаз, я поспешил по изогнутой дорожке к задним воротам. Самый нежеланный пост для скидгардов, но зато здесь мало что происходило. Единственные чужаки, что осмеливались атаковать задние ворота дворца, – это грызуны, а иногда дикие кошки из поселения. Резкий обрыв, уходящий в зазубренное ущелье всего в десяти шагах, помогал обезопасить задние дворы лучше всякого клинка.

Несколько факелов освещали задние лужайки и каменные дорожки в розовых садах. Я пользовался живыми изгородями и зарослями, чтобы держаться пониже, и вот тишину разорвали их голоса. Мгновение я просто слушал.

– Зачем нам стоять здесь всю чертову ночь?

Последовал раздраженный стон.

– Чтобы быть здесь чертовым утром. Мы каждую смену это делаем.

– Это бессмысленно. Остальным Джуни приготовила целого чертова фазана, а Эшу предоставили честь собрать наши узелки со съестным. Давай погляди, чего он нам положил.

Пауза, а затем раздался хриплый смех.

– Сырой овес и рыба, Вал. Даже не сушеная, не соленая селедка, а просто ломтики рыбы.

– Ой, скажи ему спасибо. Он так хочет участвовать.

Судя по разговору, они жили с целой толпой других людей.

Башня скидгардов для большинства стражников была не основным жильем. Лишь местом, где можно освежиться и передохнуть между сменами. Большинство дежурили три ночи кряду, а затем на две возвращались в свои дома за стенами.

Я нарочно наступил на ветку, чтобы раздался треск. Вали и Раум рывком обернулись. У этих двух стражников страха было мало. По правде говоря, я подозревал, что тот клочок страха, который я взял, дабы затянуть свои глаза чернотой, проистекал из отвращения Раума к еде в его узелке, и только.

При виде меня их лица расползлись в улыбках, почти идентичных в своей хитрости.

– Приятная ночка, чтобы побродить в тенях, господин, – сказал Раум, шутливо поклонившись.

Сабэйн бы потребовал, чтобы я отрезал ему большие пальцы на руках, но мне весьма нравилась его храбрость. Когда мой месмер пожирал страх и ужас, я порой только их и ощущал. Лишь немногие могли вести себя так, словно я был человеком из плоти и крови, как и все прочие, – а это чего-то да стоит.

– Вот и я так подумал, – ответил я. – Скажите-ка, в чей броан вы нассали, чтобы вас поставили у задних ворот?

Вали нахмурился.

– Похоже, у светоносца есть какое-то влияние на главу скидгардов.

– А, и раз лорд Лука не захотел вас выгонять…

– Ублюдок – то есть светоносец, – поставил нас сюда, – сказал Раум. – Не то чтобы мы возражали. Главное, что можем быть здесь и приглядывать за всем.

– А если вы не будете здесь приглядывать за всем, скажем, час, насколько вы расстроитесь?

Раум и Вали обменялись взглядом, а затем почти синхронно уставились на меня.

– А что, эм, есть какое-то место, где вы бы предпочли нас видеть в означенный час? – Раум щелкал пальцами, один за другим.

– Ну это еще надо посмотреть.

Вали выгнул бровь.

– На что?

– На то, как велико ваше нежелание нарушать свой приказ. – Я помолчал, оценивая выражения их лиц. Не увидев никакого нежелания, я продолжил: – Мне нужно, чтобы еще два человека с клинками сопровождали меня на… встречу с новым знакомым, пожалуй, можно и так сказать.

– Великие боги, – глаза Раума засияли. – Мы вам нужны для какого-то хитрого плана?

На какой-то миг я заволновался, что мужчина сейчас выпрыгнет из своей кожи, так сильно он задрожал от предвкушения.

– Все говорят «план», – ответил я. – Не план, просто беседа.

– Но беседа контролируемая, так? – подмигнул Вали. – Такая, какую ведут, чтобы достичь желаемого результата?

Я склонил голову набок.

– Можно и так сказать. Конечно, если вы не предпочтете остаться на посту…

– Не предпочтем, – сказал Раум, мигом сбрасывая шкуру с рогами, что носил на голове. – Пекло, не предпочтем. Пойдем, Вал.

По правде говоря, убедить этих двух скидгардов оказалось проще, чем я ожидал. Даже самые нерадивые стражники достаточно уважали слово Ивара, чтобы сомневаться по поводу оставления поста.

Я поднял вверх руку.

– Прежде чем вы пойдете за мной, знайте: если кому об этом расскажете, я вас убью.

Раум блаженно застонал.

– Богами клянусь, я скучал по угрозам. Как сладкая музыка для моих треклятых ушей.

Он замычал, когда Вали врезал ему локтем под ребра. Я долгое мгновение рассматривал этих двоих. Они, верно, капельку ненормальные, с головами у них не все в порядке. Судя по тому, как они говорили, они будто бы и не осознавали, что они вообще-то скидгарды.

Одно я знал точно: этой ночью парочка свихнувшихся стражников – именно то, что мне нужно.

Лишь одна сальная свеча озаряла вход в потайное игорное заведение. За кустом, густо поросшим колючими ветвями, я присел на корточки вместе с Раумом и Вали.

Едва мы вошли в городок, как я обнаружил, что Вали двигается как летний бриз, беззвучно перелетая из тени в тень.

Что до Раума – он будто нарочно искал причины двигаться. Если мы останавливались в укрытии, он потягивался, разминая руки, раскачивался на носках или хрустел костяшками пальцев, пока мы снова не выдвигались. Его длинные шаги были тщательно выверенными, и, пусть он и не скользил, как Вали, они были тихими, уверенными. Словно оба были рождены для темноты.

В тесном закутке за кустом он замер, весь, кроме языка, и каждые несколько вздохов он издавал щелчок за сжатыми зубами.

– Каков план? – спросил Вали, когда посетители начали выходить из игорного зала. Люди превращались из подпольных игроков в прихожан в темных плащах с символами, что использовались для призыва богов. Каждый мужчина или женщина останавливались, чтобы поцеловать рунный столб в знак уважения к божествам.

Я не сомневался, что все это – притворство, чтобы любопытные скидгарды не решили внимательнее изучить, что внутри.

– Ждем, – ответил я.

Рядом со мной присел Раум.

– Но что мы делаем: обчищаем карманы, даем взятку, угрожаем, может, перерезаем глотку?

Я посмотрел на него с прищуром.

– Что ты за скидгард такой? Пекло, мы же не чертовы воры и головорезы.

– Очевидно. Воры – это негодяи, все они, – губы Раума дрогнули, и он прочистил горло. – Мне бы хотелось подрезать им колени, а потом подвесить за запястья на стенах Черного Дворца – вот как я их ненавижу.

– Раум, – оборвал его Вали, голосом грубым и низким. – За-ткни-сь.

– Точно, – он хлопнул меня по плечу тыльной стороной ладони, словно мы были приятелями. – Мы будем делать как ты.

Может, я и зря их с собой взял.

– Просто держитесь сзади, говорить буду я.

Раум выглядел почти разочарованным, узнав, что мы, возможно, не будем делать ничего такого – просто поговорим. Планы у меня были на гораздо большее, но объяснять я не потрудился. Встреча начиналась.

Дверь в игорный зал вновь открылась – и вывалился Нидхуг. Он смачно икнул, лениво отсалютовав рунному столбу, затем рассмеялся.

Пекло, если бы поблизости был хоть один достойный скидгард, то этот фейри выдал бы все подпольное заведение тем, что еле держался на ногах и заплетающимся языком распевал какую-то песенку.

Я бросил маленький камешек, который приземлился в шаге перед фейри. Нидхуг остановился, изучая камень, затем взглянул на деревья и кусты. Щелочки его козлиных глаз расширились, пока он впитывал глазами темноту, присматриваясь.

Резкого всплеска адреналина от удивления было достаточно. Месмер похолодел в моих венах, когда я потянулся за кусочком его страха и забрал тот себе. После того как Нидхуг посмотрел на верхушки деревьев, густая тьма лесных троп стала его нервировать. Вскоре его страх разлился плащом теней по моим плечам, моим ладоням; он выпил белки моих глаз.

Раум радостно пискнул и потряс Вали за плечи. Очевидно, это вид моего месмера привел его в такой восторг. Его белозубая улыбка прорезалась сквозь ночь, но он умудрился не раскрыть рта.

Я шагнул сквозь листву, нарочно хрустя ветвями и шурша. Страх Нидхуга усилился до идеальной волны ужаса.

Когда кожу кололо, а волосы на руках вставали дыбом, когда пульс учащался настолько, что заглушал все прочие звуки, и в черепе раздавалось лишь «бум, бум», – в такие моменты месмер тек сквозь меня так же естественно, как кровь по венам.

Я углубил черноту поверх глаз. Этот мужчина до жути боялся ножа, приставленного к груди. Легкий наклон моей головы – и я заставил тьму пронзить его грудь, изображая укол клинка.

Нидхуг вскрикнул и повалился на колени.

Я мрачно хохотнул, довольно отметив, что Вали и Раум встали за моими плечами, по обе стороны от меня, словно мы проделывали такое вместе тысячу раз. Фейри прижал руку к груди, морщась от боли, и заскулил.

Мои пальцы вцепились в его рыжие волосы. Я задрал его голову кверху и получил немалое удовольствие от яркого шока в его глазах, когда он разглядел черноту моих.

– Здравствуй, Нидхуг.

– К-кто ты?

– Кто я – целиком зависит от тебя, – ответил я. Я лишь дернул пальцем, и месмер глубже впился в его грудь.

Нидхуг вскрикнул и попытался вывернуться из моей хватки. Я же просто сильнее сжал кулаком его сальные косы.

– Я могу быть другом, – я подбавил мрака в свой тон. – Или врагом. Выбор за тобой.

– Что… что тебе надо?

– Ты думал, твой обман никто не заметит?

– Я не знаю, о чем ты… – Нидхуг снова вскрикнул, когда я дернул его за волосы.

Я впился ногтями в кожу его головы, поднося свои губы к его уху.

– Ты отлично знаешь, о чем я. Таскаешь игровые фишки этими своими ловкими пальчиками. Интересно, что сделает хозяин зала, если узнает, что ты обчищал его карман. Мы оба знаем, что закона он не соблюдает. Не сомневаюсь, что твой долг будет уплачен кровью.

Свободной рукой я сжал один из его пальцев между своими большим и указательным. Один резкий рывок в любую сторону – и кость сломается.

– Может, они заберут твои пальцы, – я выворачивал конечности Нидхуга, пока его всхлипы не заглушил отчетливый треск. Нидхуг заплакал и сложился пополам. Я выпустил вывернутый палец и вынул нож из своей перевязи. Медленными движениями я провел кончиком клинка по его скуле, вверх к краю заостренного уха. – Но, опять же, фейри без ушей будет весьма примечательным зрелищем. Может, они заберут кончики, выварят их и продадут эликсирщикам за их волшебные свойства. Кожа фейри ведь магическая, так?

– Нет! – закричал он, когда прохладный кончик ножа прижался к краю его уха. – Нет, пожалуйста. Я перестану таскать фишки, клянусь. Я никогда больше не суну сюда свой чертов нос.

Раум и Вали обменялись смешками. Я не удержал ухмылку, расползшуюся по губам, когда двое скидгардов вплотную подошли к Нидхугу сзади, не давая ему отстраниться от меня и еще больше его надламывая.

Я ухватил Нидхуга за узкий подбородок, заставляя смотреть на меня.

– По правде говоря, друг мой, мне мало дела до твоих махинаций с фишками. Хотя мне очень понравилось, как ты это делаешь. Как ловко ты берешь две фишки и ухитряешься одну из них сунуть себе в рукав. Нужно мыслить как вор, чтобы такое проворачивать.

– Клянусь, я больше ничего не ворую. Клянусь.

– Мы притворимся, что поверили, – сказал Раум.

Я ухмыльнулся.

– Чтобы таскать фишки, нужны ловкие пальцы, вот мне и интересно, какие еще применения можно найти такому навыку.

Я сжал кулак и убрал острый нажим месмера от его сердца. Нидхуг облегченно вздохнул и наклонился вперед.

Когда он вновь поднял глаза, они были красными и влажными.

– Что ты… что ты имеешь в виду?

– Мне нужен ловкий фейри, который знает холмы Хемлига.

Нидхуг несколько раз моргнул, прежде чем выдавил из себя первое слово.

– Ты… ты хочешь, чтобы я разыскал что-то в Хемлиге?

– Что ты знаешь об укрываемых детях? Они спрятаны, вероятно, хорошо охраняются и имеют некоторое значение для Черного Дворца.

Краем глаза я отметил, что Раум и Вали снова обменялись этим своим взглядом. Мне начинало казаться, что они могут общаться друг с другом посредством мысли.

Нидхуг провел своими тонкими пальцами по спутанным волосам, что я вытянул из косичек.

– О детях?

– Двоих, если точнее.

– Я-я-я… в Хемлиге так много детей, как мне сузить круг до двоих?

– Какая жалость, – вздохнул я. – Не хочешь даже попытаться. Не думал, что ты из тех, кто так легко сдается, – я бросил взгляд на Вали. – Пойди сообщи хозяйке игорного зала в доме богослужений, что этот фейри таскает…

– Погоди! – Нидхуг вцепился пальцами в мою руку. – Дай мне, черт побери, минутку подумать. Спрятанные малыши, говоришь?

Я ничего не знал о тех целях, которые должен убить, кроме того, что сказала мне Леди Магнат, – но от этого все равно не было толка. Но я умел строить мудрые предположения.

– Имеющие значение для Черного Дворца. Естественно, таких будут охранять.

Нидхуг облизнул губы и кивнул.

– Ладно, ладно, – он с трудом встал на ноги и начал ходить туда-сюда. – Есть… есть лагерь скидгардов в высокогорных долинах. Говорят, они охраняют горные проходы от контрабандистов, но никто на самом деле не верит. В долинах есть несколько исторических имений, и ходят слухи о фейри – моем южном народе, – которые там заключены.

– Фейри? Не дети? – желудок сжался.

– Никогда их не видел, но в прошлом году там… там был звездопад.

– И что мне до звездопада?

– А это был не простой звездопад. Он казался очень… фейским.

– Он несет чушь, – сказал Раум.

– Вот и нет, – настаивал Нидхуг. – Что ты знаешь о фейри, скид? В Южном королевстве мы мастера чар солнца и луны.

– Это ваш месмер? – спросил Вали.

– Ага. Юг разделен на дворы в зависимости от способностей к чарам. Двор Звезд – они мастера предсказаний и астрологии. Кое-кто даже говорит, что правители дворов могут посылать сигналы в ночное небо, например, волшебный звездопад.

Клянусь пеклом. Я с усилием прогнал с лица всякое выражение.

– И ты думаешь, один из ваших звездных фейри заперт в той долине?

– Я этого не утверждаю. Может, и дети, может, и то, и то, почем мне знать? – проворчал Нидхуг. – Но Двор Звезд потерял принцессу в прошлом году. Племянницу Верховной Королевы. Говорят, она пустилась в паломничество после того, как прочла в небе послание Норн. Она так и не вернулась. Сгинула в океане Судьбы. Погибла. Если только…

Узел в животе начал давить на ребра.

– Думаешь, наш регион стал бы захватывать заморского пленника королевских кровей?

Нидхуг горько рассмеялся.

– Конечно. Такое бывало на севере, на юге. На западе полно магов и темной магии; они просто убивают всякого, кто пересечет их границы. Так почему не это треклятое королевство?

Эта мысль казалась слишком странной, чтобы даже ее обдумывать, но меня заинтересовал горный лагерь скидгардов. Целый лагерь, чтобы охранять проселочные торговые пути, – это казалось чересчур.

– Ты выяснишь все, что сможешь, об этом лагере скидгардов, а также разузнаешь, нет ли там двоих детей, и если есть, то где они содержатся.

– Не могу же я просто прийти в лагерь скидгардов и начать расспрашивать.

– Никакого воображения, – нахмурился Раум.

Я собрал в кулак тунику Нидхуга и притянул фейри к своей груди. Нидхуг сдавленно выдохнул, заглянув в сгустившуюся черноту моих глаз.

– Тебе хватило мозгов красть у игорного дома, поэтому я абсолютно уверен: их хватит и на выяснение того, что я хочу знать. Встретимся на этом самом месте в следующее полнолуние.

– Это же всего две недели!

– Да.

– Я должен ехать в Хемлиг. На это нужно время.

– День с половиной при попутном ветре. Куча времени, чтобы все разнюхать и вернуться, – я выпустил его, дополнительно пихнув, так что фейри повалился спиной на грязную дорогу. Прежде чем он пришел в себя и встал, я опустился на корточки. – Попробуешь исчезнуть, и клянусь, я найду тебя. Одно письмо, подписанное Иваром, отошлют в каждую сторону, в каждое королевство, и ты станешь бездомным. Фейри, разыскиваемый на всех берегах океана Судьбы.