Лунное молоко бесплатное чтение

Елена Ликина
Лунное молоко

Глава 1

— И что вас в эти Лопухи тянет? — дядька с любопытством покосился на Юльку. — Так и шмыгает народ. Так и лезет! Давеча вот тоже одну подвозил… мадаму. За приключениями, говорит, к вам. Дела-а-а…

Не дождавшись от Юльки никакой реакции, он вздохнул.

— Постарше тебя немного. И пофигуристее, да. Такой бы в театрах себя представлять. А она к нам в глухомань припёрлась!

Юлька, хоть и не выказала вслух никакой заинтересованности в незнакомой "мадаме", полученной информации обрадовалась — хорошо, что в Лопухах будет кто-то ещё.

— А ты за какой нуждой туда? — продолжил допытывать мужик. — Не к смычкам наладилась? Лопухи они ж вроде маячка.

— Да так… — она неопределённо пожала плечами и брякнула первое, что пришло на ум. — Воздух, говорят, здесь хороший. Для лёгких полезно. И вообще…

— Воздух у нас целительный, — с готовностью подхватил мужик. — Такие леса кругом!

Он завёл про походы, про ягоды да грибы, то и дело подсмеиваясь в мохнатую бородёнку, но Юлька слушала в пол-уха — её интересовала совсем другая тема.

Спросить или не стоит? И как спросить? У вас тут колдуны живут? Ключники. Которые всё могут.

Ещё подумает, что она того. И будет прав, между прочим. В здравом уме никто не сунется в такую даль неведомо к кому! Если только совсем не приспичит… Вот как ей сейчас.

Вдобавок ко всему она вымоталась в дороге. Сутки поездом, потом — автобусом до райцентра. И вот теперь — на старенькой попутке до деревни со смешным названием Лопухи. Спасибо местному мужику — вошел в положение, согласился ради неё сделать небольшой крюк.

— Не льсти себе. Он везёт тебя не бесплатно, — съехидничал внутренний голос.

Пусть так — покладисто согласилась Юлька. Главное ведь, что везёт! Такси в райцентре отсутствовало как таковое, а дядька сам вызвался помочь. Если б не он — тащиться бы ей пешком неизвестно куда.

Вздохнув, Юлька потянулась за сотовым — проверить, не появилась ли связь. Увы, всё было по-прежнему глухо. Да и откуда здесь взяться связи? Вокруг леса да болота. И эти… как их… каменные горки с пещерами.

— Смычки находятся возле пещер. Не суйся туда, запросто сгинешь! — донеслось до Юльки дядькино наставление. — Или надобность у тебя? — вновь начал допытывать он, но Юлька пропустила вопрос мимо ушей — думала теперь о Марфе: позвонить бы, спросить, как она.

Юлька сорвалась в поездку внезапно — не объяснив сестре истинную причину. Сказала коротко, что по делам, а Марфа не стала расспрашивать — взглянула отстранённо из-под рыжей спутанной чёлки и снова уткнулась в смартфон. Последнее время они почти не общались, Марфа демонстративно игнорировала старшую Юльку. Она всегда отличалась непростым характером, но теперь, зачислившись на первый курс универа, сделалась совершенно невыносимой.

«Пожила бы в общежитии — запела бы иначе!» — вздыхала Юлька про себя, тщетно пытаясь наладить контакт.

Да только какое может быть общежитие, если старшая сестра до сих пор не замужем и снимает уютную квартирку в центре городка.

— Ты же знаешь, она с детства такая. Упрямый характер, совсем не наш. — оправдывала мать младшую при редких созвонах и каждый раз благодарила Юльку за терпение.

Терпеть становилось всё труднее — Марфа отказывалась подчиняться и прислушиваться к Юлькиным просьбам, авторитетов она не признавала в принципе. Для неё существовали лишь одни правила — её собственные. И точка.

«Ничего. Не маленькая уже. Как-нибудь справится», — в который раз мысленно успокоила себя Юлька. Денег она оставила достаточно, холодильник забила под завязку — накупила любимых Марфиных быстросупов да прочей неполезной снеди. Готовить Марфа всё равно не станет, а так хотя бы поест.

В то, что за время её отсутствия сестра может влезть в неприятности, Юлька не верила — Марфа была нелюдима и фактически жила в сети. Ни тусовки, ни компании сестра не любила. Ей просто не с кем, да и некуда было ходить.

В стекло машины брызнули капли — небольшая туча, наползшая со стороны леса, решила разразиться слабым дождём.

— Скоро будем. Только слышь, как договаривались! Я до развилки, дальше не поеду. По тропке вдоль лесу пойдёшь, так к Лопухам и доберёшься.

Юлька кивнула, соглашаясь. Она готова была идти даже сквозь самый дремучий лес — только бы поскорее добраться до цели.

Однако теперь, когда та была совсем близко, Юльке всё труднее удавалось сдерживать страх. Что, если старуха обманула? И ей здесь тоже не смогут помочь?..

И всё же она надеялась на чудо — не зря же доморощенная ворожея посоветовала искать ключника!

Ворожею она нашла по объявлению и по многочисленным отзывам довольных клиентов.

Вот только разговора у них не получилось.

— Ты исчезаешь. Стираешься из жизни. — замотанная мрачная тётка цыганского типа подавила зевок и затушила свечу. — Случай, конечно, редкий, но не единственный.

Исчезаешь! Вот так вот просто. Юлька ни за что бы не поверила в подобную чушь, если бы не видела подтверждения этим словам. В собственном зеркале. Каждый день. Уже почти неделю.

— И что мне делать? — голос всё-таки подвёл, и она закашлялась.

— Не знаю, — тётка равнодушно пожала плечами. — Я тебе точно помочь не смогу. Да и никто не возьмётся.

— Я заплачу! Сколько скажете!

— Причём здесь это… — отмахнулась тётка и поднялась, давая понять, что встреча завершена. — Не помогу, поняла? Нет у меня на такое умений. И деньги за сеанс забирай. Я честно работаю.

— Это… болезнь? — глаза повлажнели, и Юлька быстро смахнула предательские капельки с ресниц.

— Наказание. Кара. Такое по силам снять тому, кто наслал.

— Кара? За что? Я ничего не делала! Ничего плохого. Клянусь вам!

— Делала, не делала… — тётка выкатилась в полутёмный крошечный коридорчик. — Только сильная кара на тебе. Я так вижу.

— Что же теперь? Как остановить этот кошмар?! — Юлька едва удержалась, чтобы не схватить тётку за руку. — Подскажите хоть что-нибудь! Мне страшно!

— Говорю же — никто не снимет. — раздражаясь, пробубнила та. — Разве только… к ключнику обратиться? Вот он, пожалуй, сможет. Если захочет.

Кто такой ключник и где его можно найти ворожея не объяснила.

— Откуда мне знать. Захочешь — найдёшь! — буркнула напоследок и с грохотом захлопнула дверь.

И Юльке ничего не оставалось, как уйти. Она решила посоветоваться с кем-то ещё. Поискать другую магичку. Благо в сети полно подобных объявлений. А ещё почитать про ключников — Юлька услышала о них первый раз.

Домой она не поехала — забрела в ближний сквер, где на лавочках восседали мамаши с колясками и училась ходить малышня.

Отыскав самую дальнюю лавочку под липой, Юлька присела на неё и открыла поисковик.

— Ключники… ключники… — бормотала она. — Сейчас узнаем, кто вы такие.

Информации по интересующей теме нашлось маловато.

В интернете писали про секту, а ещё про колдунов, но как-то поверхностно, скупо. Ничего толкового и нужного Юльке не попалось.

— Лопухи поищи. Лопухи, слышишь? Ло-пу-хи. Таким как ты туда нужно. Там подскажут. В Лопухи езжай. — посоветовали откуда-то сбоку. — В Лопухи! Поняла?

— Куда? — вздрогнув от неожиданности, Юлька резко повернулась — на краю скамьи сидела маленькая старуха в чёрном. В руках у неё шевелились спицы, старуха вязала что-то ажурное и блекловатое.

Словно паутина! — невольно подумала Юлька, наблюдая как быстро разрастается невесомое тонкое полотнище.

— Да ты слышишь ли меня? В Лопухи тебе надо! Только туда. И не спорь! — старуха энергично кивнула, и перьевая накидка на острых плечиках всколыхнулась волной.

— З-зачем? — переспросила Юлька, мало что понимая.

Откуда взялась эта старуха? Когда успела так бесшумно подсесть? Проворонить такую соседку Юлька точно не могла — специально выбрала пустую лавочку, чтобы никто не мешал!

— Затвердила — зачем да зачем! Кар-р-р-ру снять. Кар-р-р-ру! Или не хочешь?

— Хочу! Очень хочу! Но откуда вы про неё знаете? — поразилась Юлька старухиной осведомлённости.

— Да уж знаю, — последовал лаконичный ответ, и спицы застучали ещё резвее.

Наверное, я говорила вслух!

Юлька знала за собой такой грешок. Бывало, что, задумавшись о чём-то, она принималась рассуждать сама с собой — Марфу эта её особенность всегда забавляла.

Едва она подумала про Марфу, как впереди за деревьями промелькнула огненно-рыжая голова. Близорукой Юльке на мгновение показалось, что там прячется сестра.

Глупости какие! Что ей делать на другом конце города в этот час? У сестры теперь пары в универе.

Новые предметы Марфа обожала, прогуливать их было неинтересно, да и не с кем.

— Так! Откуда вы знаете о моей… проблеме? — придав голосу твёрдости, Юлька вновь повернулась к старухе. Но на скамье больше никого не было. Лишь лежало внизу на земле тускловатое чёрное перо.

Информацию про Лопухи Юлька нашла удивительно быстро — поисковик сразу выдал деревню с таким названием. Место было неблизкое, просто так туда не попадёшь. И Юлька точно не стала бы заморачиваться, если бы здесь же на сайте ей не встретилась коротенькая информация о том, что когда-то в Лопухах жили так нужные ей теперь ключники.

— Захочешь — найдёшь! — сказала ворожея.

И похоже, она действительно, нашла!

Отправляться в такую даль казалось безумием, но выхода у неё не было. Она должна туда поехать! Должна хотя бы попытаться всё изменить!

Настроение заметно улучшилось. Впервые за последние дни у Юльки появилась надежда…

Машина резко затормозила, и Юлька пропахала носом стекло.

— Приложило тебя? Прости, дурака! — дядька протянул ей скомканную тряпку. — На вот платок. Вон, как закровило. Да сама посмотри, — он показал глазами на зеркальце.

Юлька смотреть не стала, и без того знала, что увидит в стекле. А точнее чего не сможет увидеть — своего собственного лица!

— Приехали. Тебе туда, — дядька неопределённо махнул рукой. — Вона дорожка тянется, ты иди да иди.

— А вы? — приоткрыв дверцу, Юлька оглядела порядком заросшую тропу.

С одной стороны поднимались деревья, с другой росли гигантских размеров лопухи. Соцветия-корзинки розовели где-то в небе и над ними густо роились насекомые. Дождя здесь не было. Белое солнце висело слепящим блином, заставляя зажмуриться.

— Мне поворачивать. Или забыла про уговор?

— Помню. Но здесь всё так… запущено, — Юлька не смогла подобрать более подходящее слово.

— А ты чего ждала? — фыркнул дядька. — Лопухи и лопухи.

— Но я думала — будут люди! Кто-то из местных… дети… может быть — грибники?.. — до Юльки только теперь начало доходить, в какую глухомань её завезли.

— Деревня впереди, — дядька начал проявлять нетерпение. — Ты иди себе и иди. А там и дома покажутся.

— Может, всё-таки довезёте? Я приплачу!

— Не положено! — дядька поёрзал на сидении и понёс совсем уже какую-то дичь. — Не пропустит меня туда. Да и хозяин запрещает. Я как-то ослушался — всю зиму шатуном протоптал.

Он вздохнул и поскрёбся под кепкой, невнятно помянув какие-то роги.

Выяснять подробности про хозяина Юлька не стала. Зачем ей это. Меньше знаешь — спокойнее живёшь. Вздохнув, полезла из душного салона под свежий осенний ветерок.

Вот ведь странности — сентябрь миновал свою половину, а здесь словно заблудилось лето: сочно зеленела трава, летали бабочки и шмели да обильно цвели лопухи.

Обернувшись на звук мотора, Юлька хотела попрощаться с дядькой, но машина уже нырнула в пролесок. Она только и успела увидеть поросший мхом номерной знак да редкие зелёные росточки, пробившиеся сквозь ржавую крышку багажника.

— Не может быть! Конечно, показалось. — пробормотала Юлька, успокаивающе. — От усталости что угодно примерещится.

А не могло ей примерещиться и раньше? Дома, в зеркале, когда исчезло лицо? Что, если у неё просто "заглючило"? И она сходит с ума?!

Раньше Юлька всё время гнала от себя эту мысль, а сейчас приняла и испугалась.

Наверное, ей следовало обратиться к специалисту, а не к доморощенной ворожее. Обследоваться. Пройти курс лечения.

Скорее всего та ляпнула про кару просто так, чтобы придать себе значимости, а она, дурочка, поверила!

А как же старуха в скверике? — немедленно напомнил внутренний голос. — Про Лопухи насоветовала она! Тоже примерещилась? Как и метаморфозы с отражением?

— Примерещилась. — прошептала Юлька, постепенно впадая в панику. — Или приснилась.

Может и Лопухов никаких нет?

И дядька уехал.

Как же она будет выбираться из этой глуши??

Юлька неловко мазнула по экранчику сотового — собиралась снова взглянуть на карту, но телефон равнодушно мигнул и завис. Связи по-прежнему не было.

Господи! Куда же её занесло!

От собственной дурости хотелось кричать! Топтать треклятые лопухи. Крушить, ломать мясистые стебли. Измельчить их в труху. Уничтожить! Забыть!

Как она могла влезть в подобную авантюру? Она! Всегда тщательно продумывающая каждый следующий шаг!

В лопухах зашумело — казалось, что кто-то увесистый продирается сквозь них в сторону Юльки.

Кабан? Или волк? А может — медведь?? Дикие звери здесь точно водятся! Вокруг леса, и совсем нет людей.

Раздумывать дальше было некогда. Подхватив сумку, Юлька припустила по тропинке. В зарослях продолжалась возня — не особо таясь, кто-то продвигался за Юлькой. Сквозь строй лопухов рассмотреть его было невозможно. Но Юлька и не пыталась это сделать — неслась в надежде поскорее оказаться в деревне.

Со стороны лопухов внезапно появился туман. Серыми нитями просочился на тропинку, норовя отрезать от Юльки весь мир. Она запнулась было и стала, а рядом тут же вздохнуло и фыркнуло, глухо чавкнула трава под чьей-то тяжёлой ногой.

Вскрикнув, Юлька скакнула в тусклую мглу и… оказалась на тропинке перед домами! Они стояли тесной кучкой, без заборов и ограждений. Рядом вольно росли цветы да топорщился незнакомый кустарник. Кое-где на верёвке моталось под ветром бельё, больше смахивающее на серые застиранные тряпки. Белое солнце всё также слепило глаза, а в синеве проплывали какие-то чёрные точки.

Оценив открывшуюся картину, Юлька даже забыла о преследователе.

И в это место она так долго добиралась?! Дядька мог бы и предупредить! Хотя, какая ему разница. Раз припёрлась сюда — значит должна была знать, что её ждёт.

Потоптавшись в нерешительности, Юлька всё же двинулась к домам — а что ещё оставалось? Вряд ли здесь обитают таинственные и могущественные ключники, скорее доживает свой век горсточка беспомощных стариков.

Что-то беспокоило её, казалось ненормальным. Странным. Лишь подойдя ближе к домам, Юлька сообразила, что дело в непонятной тишине — как будто деревня пустовала.

Она подбежала к ближайшему дому, поднялась по крепким ступеням и постучав, с силой толкнула дверь. Та легко распахнулась, словно приглашая Юльку пройти.

Внутри было чисто и обжито. Коврики на полу, стол под скромной скатёркой. Тихо тикали ходики, на кровати высилась горка подушек. И пахло чем-то знакомым, слегка подгорелым.

— Приветики! — поздоровались в спину. — Ты чего здесь забыла?

— Я… — Юлька задохнулась от неожиданности. — Было не заперто… я стучала…

— Дом занят. Правила знаешь? Я первая пришла! — крепко сбитая незнакомка с прищуром смотрела на Юльку. — Так что давай отсюда, поняла? Уматывай, короче.

— Извините… — Юлька не обратила внимание на грубый приём — так обрадовалась её появлению. — Я только что приехала. Никого здесь не знаю, вот и растерялась. У меня важное дело.

— У всех дело! Просто так сюда не суются. — незнакомка чуть сбавила тон и поправила растрепавшиеся волосы цвета ореха. — Ты первый раз, что ли? Не в теме ещё?

— Первый, первый, — закивала Юлька. — Можно мне воды? На улице так парит!

— Воды ей, — пробурчала незнакомка и скрылась в соседней комнате, выразительно покачивая бёдрами. Пёстрое платье облепляло её фигуру, безжалостно выдавая все секреты. Казалось — ещё немного и оно лопнет по швам. Изящная стильная Юлька ни за что не надела бы такое!

— Проходи сюда. — меж тем позвали из комнаты. — Не таскаться же с кружкой.

Юлька послушалась — прошла в тесноватую тёмную кухню.

— Инга! — незнакомка с размаху ткнула в Юльку кружкой. — Здесь попахивает, не обращай внимания. Я кашу упустила.

— Не страшно! — Юлька залпом выпила воду и горячо поблагодарила. — Спасибо вам! Большое спасибо!

— Да ладно! Оставь реверансы. — рассмеялась Инга. — Я тебе только воды налила. Кашу будешь? Дно пригорело, но сверху вполне можно насобирать. Я на жратву не брезгливая.

— Буду, — согласилась Юлька и присела на шаткий табурет. Спросить, где можно вымыть руки, она не решилась. По Инге было видно, что та не заморачивается подобными вещами.

— Вот и правильно, — Инга сняла с полочки тарелки, щедрыми горками навалила на них пропитавшуюся палёным духом гречку. — Масла нет, уж прости. Здесь не ресторан. И даже не столовка. — зачерпнув каши, она попробовала и благосклонно кивнула. — Вполне сойдёт. Мадама довольна.

Забавное словечко очень подходило к её броскому, немного гротескному образу. Мадама… Юлька недавно уже слышала его. Ну конечно! Так дядька называл женщину, которую подвез до Лопухов. Значит, Инга тоже не местная? Но почему тогда хозяйничает в чужом доме?

Юлька жевала сухую подгорелую гречку и думала, что станет делать дальше.

Инга проглотила свою порцию мгновенно и теперь красила губы перед маленьким зеркальцем в изящной винтажной оправе. С обратной стороны на кремовой эмалевой вставке распускался розовый бутон.

Ядовито-алый цвет помады очень подходил разбитному облику Инги. Юлька такой терпеть не могла.

— М-м-м… — промурлыкала Инга, явно довольная собой, а потом неожиданно ткнула зеркальцем в Юльку. — Нравится? Хочешь посмотреть?

Она улыбалась, но взгляд был цепкий, изучающий. Инга видела реакцию Юльки на её жест, но зеркальце не отводила.

— Обойдусь. — Юлька зажмурилась и даже закрылась рукой. — Уберите!

— И давно оно так чудит?

— Вы про что?

— Про твоё отражение. Мадаму не проведёшь, у меня нюх на такое! Так что, давай, рассказывай. Мадама в нетерпении. — Инга подпёрла кулачками щёки и приготовилась слушать.

Помрачнев, Юлька медленно завела печальный рассказ. Вспоминать об этом было неприятно. И страшно.

Всё началось около недели назад. Точнее тогда она первый раз заметила перемены.

Как всегда, собираясь на работу, хотела подкраситься — подчеркнуть тушью глаза, нанести лёгкий блеск на губы. Отвинтив колпачок от трубочки туши, подошла к зеркалу и словно провалилась куда-то, больше не увидев собственного лица! На его месте плавал смазанный блин, обрамлённый светлыми волосами.

Испуганная Юлька списала всё на недосып и нервы — накануне они крепко поругались с Марфой. Но всё повторилось опять. Снова и снова. Одежда, тело, руки-ноги отражались, как и всегда. А вот лицо больше не появилось. Юлька смотрелась в разные зеркала, замирала возле витрин, но везде видела одно и тоже — размытое нечто, окруженное волосами.

Знакомые воспринимали её обычно. Марфа тоже молчала. Лишь приятельница Светлана попеняла Юльке мимоходом, что она стала бледненькая, и надо бы подрисовать глаза. Похоже, что перемены видела только она сама. Но от этого было не легче.

Инга слушала молча. Напрасно Юлька ждала хоть какой-то реакции на свой рассказ.

— Я, наверное, зря приехала… — начала она снова и всхлипнула.

— Не ной! Не люблю таких. Пропустили сюда — значит не зря! Шанс у тебя есть!

— Вы думаете?

— Уверена. И, слушай, давай на «ты». Я, конечно, постарше буду, но не настолько же, чтобы выкать.

— Хорошо, — Юлька кивнула, а потом решилась спросить самое важное. — Вы… Ты слышала про ключников? Мне нужно к ним.

— Про ключника, — поправила Инга. — Кому надо — те про него знают. Теперь вот знаешь и ты. Но на лёгкое не надейся — он просто так не поможет. За лунным молоком пошлёт. Он всех за ним посылает.

Глава 2

Объяснить, что такое лунное молоко Инга не пожелала. Проигнорировав Юлькин вопрос, томно протанцевала по кухне, приобнимая рукой воображаемого партнёра.

— Джаз любишь? — игриво покосилась из-за плеча, и сама же ответила. — Вижу. Не любишь. У тебя лицо как у прокисшей сливы. Фу такой быть.

— А у сливы бывает лицо? — огрызнулась Юлька, стараясь не показать, насколько ей неприятно подобное сравнение.

Инга её раздражала.

Юльке никогда не нравились такие женщины — шумноватые, беспардонные, самоуверенные до наглости. Она всегда старалась избегать их по жизни, и вот же — получите! — судьба столкнула с одной в самый неподходящий момент.

— Скучная ты! — Инга пригладила волосы. — Серая, как пыль. Вот ты себя кем ощущаешь? Там, в глубине… внутри? — она постучала себя по внушительному бюсту. — Можешь не говорить, и без того ясно. Этакая среднестатистическая барышня. Я права?

— Ну… да… — промямлила Юлька, не понимая к чему этот вопрос.

— Во-о-от! — утвердительно кивнула Инга. — И другие так же о тебе думают. Это же чуйка. Нет в тебе ни огонька, ни яркости. Скучно одеваешься. Скучно живешь.

— Ты тоже не суперзвезда! — не сдержалась Юлька. — Сочетаешь несочетаемое, да и вообще…

Она хотела сказать про фигуру, про дешёвые аляпистые бусы, про синий лак на коротких ногтях, но вовремя прикусила язык — это было бы неправильно, грубо.

— Глянь-ка, ожила! А то сидела квашнёй. — Инга продемонстрировала ряд ровных белоснежных зубов. — Не злись, девочка. Это я так шучу. Мадама сегодня в напряжении. Последний шанс у меня, Юльк.

— Последний шанс? Я что-то не понимаю… — Юлька мгновенно позабыла обиду.

— Он самый. Не справлюсь — тогда абзац! Я ж третий раз в Лопухах. Последняя попытка. Не везёт мне на треклятое молоко. Попадается, да всё не то!

— Ты про лунное молоко? Что это такое? Где его можно достать?

— Искать нужно. Я все места здесь облазила. Нашла вроде. Принесла. А он нос воротит, смеётся…

— Он?

— Ага. Ключник.

Инга снова взглянула в окошко и вдруг нахмурилась.

— Опять ползёт, треклятый! С каждым разом всё раньше! — резко рванув пёстрые шторки, она прикрыла ими стекло.

— Ты про туман? — Юлька подошла посмотреть. — Я тоже видела — по дороге сюда. Знаешь… он странный такой… как появился из лопухов — сразу всё исчезло!

— Ещё бы не странный. С ним эти возвращаются. Дома проведать. Но для них ещё не время — завтра к вечеру должны.

— Кто — эти? — Юлька вспомнила движение в лопухах и шумное дыхание невидимого своего преследователя.

— Ты щеколду задвинула? — Инга метнулась мимо неё в коридорчик.

— Кажется нет, — от страха ноги сделались слабыми и слегка задрожали. Похоже, что Инга испугалась всерьёз. Но только кого? Кто может прийти вместе с туманом?

Сквозь занавеску просочилась темнота, растеклась по кухоньке, скрывая под собой предметы. Юльке немедленно захотелось зажечь свет, но она боялась тронуться с места, исчезнуть в нахлынувшем мраке.

— Он забавляется. Напустит туману и смотрит… — голос Инги прозвучал совсем близко, и Юлька дёрнулась от испуга.

— Что ты крадёшься? У меня сердце зашлось!

— Тише ты! Молчи! Прикинемся, что нас нет.

Инга дышала прерывисто, а потом чуть подтолкнула Юльку, протискиваясь мимо неё к столу.

— Не вздумай паниковать! Ему того и надо. Хочет эмоцию словить. Подпитаться.

— Кто — он? — шепнула Юлька, отчаянно таращась в темноту. Ей показалось вдруг, что сверкнули и тут же погасли огоньки, два ярких пятнышка внизу, у самого пола.

— Ключник твой. Мы для него мошки-букашки.

— Не мой он!

— Да ладно, не придирайся к словам. Ведь всё знает про меня, а жалости — ни капли! Раньше времени ночь наслал — размечтался о шоу!

Она говорила совершенно непонятные вещи, и в разносившемся по комнате шёпоте было что-то завораживающее, заставляющее вслушиваться в каждое слово.

Юлька определённо слышала его раньше — именно эти интонации, именно этот тембр.

АСМР* — вспомнила она. Ну, конечно! В интернете бродило много расслабляющих видео, одно время Юлька увлекалась такими.

— Ты — Птица!

— Отстань!

— Точно! Птица! Расчёсываешь волосы на видео. Самый крутой АСМРщик! Больше миллиона подписчиков на канале!

— Минута славы! — хмыкнула Инга тихонько. — Как не вовремя ты меня настигла!

Юлька собиралась расспросить её о работе, но Инга вдруг схватила её за руку, затрясла с силой, захрипела:

— Я… к себе… Не лезь следом, поняла? Чтобы не ходила за мной. Не звала.

Больше не таясь, она протопала куда-то в сторону и снова повторила опешившей Юльке:

— Сиди тихо. Не дёргайся. К дверям не подходи! Поговорим утром.

— Инга! Что случилось? Ты обиделась из-за видео? Извини. Обещаю, что буду молчать! Только останься! Инга!

В ответ лишь хлопнула дверь, и что-то громко затрещало. А потом наступила тишина.

— Поговорим утром, поговорим утром, — забормотала Юлька, пытаясь успокоиться. — Инга никуда не делась. Она рядом. Всего лишь в соседней комнате.

Горло знакомо сдавило. Пока ещё только слегка. Внутри заворочался ком — так бывало каждый раз, когда она нервничала.

Сейчас начнётся удушье, ей потребуются простор и воздух. Воздух и простор. Она не сможет оставаться в доме одна среди темноты!

Юлька задышала глубоко, стараясь воспроизвести в голове Ингин шёпот. На видео он казался таким притягательным, всякий раз успокаивая её.

В своих многочисленных роликах Инга демонстрировала лишь руки, никто не видел её лица. Приглашённые девушки-модели сидели к зрителям спиной. У всех были длинные волосы — Инга медленно расчёсывала их, перебирала пальцами пряди, и шептала, шептала, шептала…

Что-то поскреблось о дерево, запрыгало по полу, зашумело.

— Инга! — от волнения Юлька осипла. — Это ты? У тебя всё в порядке?

В ответ грохнуло громче — будто кто-то тяжёлый неловко прыгнул на дверь!

И забегал, затопотал, подскакивая словно ребёнок. И снова зашумело — будто махали крыльями тысячи птиц.

Юльку подкинуло пружиной.

Ей нужен свет. Немедленно! Сейчас же!

Хоть капля света, чтобы отогнать мрак.

Её обрадовал бы теперь даже огрызок свечи. Или неполный коробок спичек. Фонариком воспользоваться она не могла — телефон давно разрядился. Где выключатель — не представляла. Может, в Лопухах вовсе нет электричества!

Темнота висела непроглядная. Глаза не могли привыкнуть к ней, не могли ничего различить. Комок в горле разрастался — Юлька задышала ртом, уже понимая, что не выдержит больше ни минуты.

Рванувшись наугад, она врезалась в угол стола, беспомощно шаря руками перед собой с трудом добралась до двери и принялась терзать задвижку. Грохот ударов преследовал её, и Юлька уже не могла разобрать — идут они из глубины дома или снаружи.

Наконец, справившись с задвижкой, она вывалилась на ступени — прямо в объятия тёмной высокой фигуры. Фигура охнула и едва устояла, а недовольный голосок позади неё помянул лешака, а после попросился войти.

— Ты эта… Пусти грозу переждать! Нас в лесе накрыло!

В подтверждение этих слов темноту прорезала яркая вспышка. В её свете Юлька увидела гостей — пару деревенских старух с корзинками. Молния шарахнула снова, и та, что поближе, спросила баском:

— Ну, так мы пройдём, что ли?

— Входите… конечно… — Юлька попятилась. — Только должна предупредить, что в доме нет света.

— Мы без свету привыкшие, — старуха быстро шагнула внутрь и извлекла из корзинки фонарик. Узкий луч забегал вдоль стен, и Юлька едва не расплакалась от облегчения — так обрадовалась тёплому уютному свету.

Луч задержался на ней, потом скользнул в сторону низенькой гостьи.

— Пална, — представилась та, продемонстрировав в улыбке редкие зубы. — Мы эта… грибов натаскали… А она…эта… как жахнеть!

— Пална боится молний, — с усмешкой пояснила та, что повыше, и протянула Юльке руку для пожатия. — Ирина Санна! Будем знакомы!

В дрожащем свете промелькнул коротенький седой ёжик волос, перехваченный кожаным шнуром. Юлька успела заметить комбинезон, напоминающий спецодежду и — неожиданно — старые залатанные валенки!

Пална была одета не столь экзотично — в длинном платье горохом и широком платке, повязанном по самые брови. Она показала Юльке на корзинки и снова повторила:

— Мы… эта… за грибами… в лесу… А тама гроза!

Со стороны Ингиной комнаты снова грохнуло. Ирина Санна покосилась туда и понимающе кивнула:

— Накрыло, бедолагу. Ничего. Мы тихо посидим, тебе не помешаем. И её дёргать не станем. Не в привычке нашей таких дёргать-то.

Совершенно сбитая с толку Юлька провела их на кухню, гостьи заметно успокоили её.

— Извините, мне вас нечем угостить, — начала было она, но Пална перебила. — Да мы, эта, грибочков поели. Сытые мы. Не лотошися.

— Сытые, сытые… — улыбнулась Ирина Санна, а потом зачем-то понюхала Юльку. — А ты, вижу, тоже не местная. К ключнику приехала? Первый раз?

— А я-то думаю — с чегой-то туман? И гроза. Не ко времени вовсе. — Пална вытащила из корзинки толстенный боровик и, надкусив мясистую шляпку, проговорила неразборчиво. — Опять, значить, девок помучить решил. Вам слёзы — ему развлечение.

* * *

Гром бахнул, и где-то над головой полыхнуло.

Не обращая внимания на грозу, Монах вылез из видавшего виды джипа и подбежал к засыхающей сосне. Старая и горбатая, клонилась она над дорогой, образуя подобие арки. Монах уже видел её — с полчаса назад, когда проезжал здесь первый раз.

Это всё тот мужик. Доброхожий. Попросил табачка, а Монах предложил леденцы.

Невесёлые мысли одолевали его всю дорогу, вот и не разглядел сразу — кто перед ним, принял за обычного человека.

Доброхожий в ответ разозлился. Плюнул машине под колёса, да шарахнулся с тропы.

Монах не стал его окликать и виниться, вывернул куртку швами наружу и медленно поехал вперёд. Однако хитрая уловка не помогла — нечистый перебил ему путь, отвёл правильную дорогу.

До чего не ко времени нарисовался! Чтоб у него отсохли рога!

Монах ругнулся в сердцах и вернулся в салон. Настроение было под стать погоде. Он припёрся в эти места из-за работы. Схватился за новый заказ как за соломинку — до того не терпелось сбежать! От брата Матвея с его шумным семейством. От Ники с её упрёками. А главное — от Марьяны.

Монаху надоело скрываться, надоело не отвечать на звонки и пролистывать ленту не иссякающих сообщений.

Он не давал ни единого повода, а Марьяна и писала, и звонила. Не обращая внимания на скупые редкие ответы без смайлов, продолжала осаждать вниманием. А недавно прислала приглашение — позвала на открытие магазинчика-кафе.

Монах отговорился занятостью, и тогда позвонила Ника.

У них так и не случилось романа — его щенячья скороспелая влюблённость быстро угасла, не приведя ни к какому результату. Ника же вовсе не выказывала чувств — вскормленная нечистью, она всегда была сама по себе и, похоже, не нуждалась ни в каких отношениях.

Она первая заговорила про Марьяну — потребовала, чтобы Монах приехал к ним и объяснился.

— Открытие кафе — отличный повод! Вам нужно определиться и что-то решить. — убеждала Ника Монаха, а он представлял её дивные глаза, паутину-татушку на тонкой шее, густой блестящий ёжик волос и не испытывал ничего! Ничего!

— Миша, ты слышишь меня? Марьяна страдает! Нужно что-то делать. Так нельзя!

— Ника, сколько мне повторять? Я не давал ей обещаний! Между нами ничего не было и не может быть!

— Марьяна влюблена. Ты должен…

— Решить её проблемы? Вот уж нет!

Не желая больше выслушивать её упрёки, Монах взорвался и быстро завершил разговор.

Вскоре после этого ему подкинули сложный заказ. И хотя дело было почти неосуществимое, он согласился, лишь бы сбежать подальше от всех, лишь бы его не донимали упрёками и звонками.

Личная жизнь у Монаха была бурная и в тоже время — никакая. Девушки всегда встречались прекрасные. Крутые девушки. Одна лучше другой. Но не успев загореться, он остывал — как-то разом, внезапно терял интерес. И становилось скучно. Брат Матвей даже шутил, что его сглазили, подруга Люська дразнила местечковым Казановой.

Монах не мог, да и не пытался объяснить эту свою особенность, просто свыкся с ней и перестал замечать.

Молния прочертила зигзаг, с противным шорохом втянулась в землю совсем рядом. Одна, вторая, третья — они взяли машину в кольцо, взрываясь по цепочке сияющим фейерверком.

— Доездился, придурок! — скрестив пальцы, Монах спешно забормотал защитное заклинание. Это было что-то типа считалочки, которой давным-давно научила Натэла. Память на рифмы у Монаха была никудышная, и он, конечно же, перепутал слова.

Молнии не унимались, подступали всё ближе да ближе, золотистыми стрелами целясь в стекло. Под пронзительный свист и грохот грома, рассыпались разноцветными искрами, и казалось, что этому не будет конца.

Монах пригнулся, зажал уши руками, но не смог заглушить звуки неистовой вакханалии. В глазах крутились красные пятна, и болью начал пульсировать шрам. В этот раз она проявилась позже, чем обычно, но оказалась не менее сильной.

И вдруг всё стихло! Ненастье ушло, лишь мерно стучали капли — тихий осенний дождь скупо сеялся вокруг.

Монах распахнул дверцу, вывалился из накалённого салона навстречу влажной прохладе и только потом заметил возле дерева подростка-пацана.

Огненно-рыжий, в широченной толстовке почти до колен и узеньких джинсах на палочках-ножках тот стоял не двигаясь, словно раздумывая — сбежать или остаться.

Монах помахал пацану, а потом неторопливо пошёл в его сторону. Рыжий дёрнулся, но остался на месте, лишь переступил ногами поустойчивее.

— Ты откуда взялся? — Монах дружелюбно улыбнулся. — Всё в порядке? Не испугался грозы?

— Чего её бояться, — пацан пожал острым плечиком. — Пропела заклинание — и прогнала.

— Ты знаешь заклинание от грозы? — Монах с сомнением оглядел пацана, и только потом смысл сказанного дошёл до него в полной мере. — Пропела? Ты что — девчонка? — изумился он, но тут же извинился. — Прости. Не хотел задеть. Вы сейчас такие… одинаковые.

— Мы? — глаза у неё были серые как сталь и смотрели твёрдо, не мигая.

— Вы, — он опять улыбнулся. — Дети… подростки…

— Я, между прочим, студентка, — девчонка гордо встряхнула рыжей непокорной копной, и Монах с удивлением отметил, что она совершенно сухая!

На нечисть девчонка не походила совершенно. Монах прекрасно мог разглядеть таких существ.

Кто же тогда? Путешественница? Юная искательница приключений? Их много, болтающихся по стране автостопом. Наивных и целеустремлённых, придумывающих себе мечты и без раздумий срывающихся на их поиски.

— Луна, — девчонка протянула твёрдую ладошку.

— Луна-а-а? — в который раз удивился Монах. — Это имя такое?

— Мой ник. — она потопталась в нерешительности и вдруг попросилась в машину. — Можно, я посижу немного. Голова кружится.

— Конечно, прошу! — он распахнул дверцу. — Я — Монах.

— Кличка такая? — передразнила его девчонка.

— Считай, что тоже ник. Ты откуда пришла?

— Прилетела, — мрачно огрызнулась Луна, устраивая в ногах рюкзачок. — Я сюда при-ле-те-ла.

— И где же метла? — Монах плюхнулся рядом и постучал по рулю. — Я ведь серьёзно спрашиваю. Как ты оказалась в лесу? Потерялась? А может — сбежала?

— Меня перенесло, — Луна покосилась на него и вздохнула. — Вы всё равно не поверите. В такое невозможно поверить.

— А ты попробуй. Расскажи.

Она поправила чёлку. Помолчала. Покопавшись в рюкзачке, вытащила потёртый чёрный шнурок с болтающимся кулоном-кругом и похвасталась совсем по-детски:

— Это коловрат! Слышали про такой когда-нибудь?

— Слыхал что-то. — Монах склонился к деревянному кругу, пересчитал вплетённые в него лучи. — Он у тебя пустой. Бесполезный. Видишь — растрескался?

— Откуда вы знаете? — Луна сгребла круг в кулачок.

— Да уж знаю. Славянский старинный оберег. Заряженный силой. Её использовали для чего-то, и защита вся вышла. Может, колдун заряжал. Может — знахарка. Такие часто по роду передавали.

— Вы верите в колдунов? — Луна оживилась. — Прям в колдунов-колдунов! Настоящих. Которые всё могут!

— Есть и такие. — не стал отрицать Монах. — Но их мало осталось. Они предпочитают не светиться.

— Как ключники, да? — выпалила Луна, и Монах снова поразился, почему-то шёпотом спросил. — Откуда ты знаешь про ключников?

— Да так, девчонки говорили.

— Ты поэтому сюда припёрлась? — внезапно догадался он. — Захотела острых ощущений?

Луна не ответила, нырнув в рюкзачок, потащила на свет пакетик чипсов и початую банку сока.

— Будете? Их ещё много, — она потрясла пакетиком, и Монах лишь тогда понял, насколько оголодал. — Давайте отсыплю!

— Убери, — скривился он. — Как можно есть такую гадость.

— Нормально, — Луна аппетитно захрустела. — У меня сестрица как вы. То не ешь, это не делай!

— Строгая, да? — посочувствовал Монах. — Как же она тебя одну отпустила?

— А она не знает, где я… — Луна задумчиво уставилась в стекло.

— Сбежала? — насторожился Монах, но она не расслышала — вспоминала Юльку.

С Юлькой у них были сложные отношения, по мнению Луны сестра слишком заигралась во взрослую. Ей хотелось дружбы и равенства, а Юлька всегда подавляла её.

— Луна в бегах, — Монах смотрел строго и сердито. — Прям триллер получается.

— На самом деле я — Марфа.

— Ещё один ник?

— Просто имя. Правда, дурацкое?

— Нормальное. Как у всех. Домой тебе нужно, Марфа. Я бы отвёз, да дела. И морок этот к тому же.

— Вас водит? — деловито спросила Марфа.

— Водит, — не стал отпираться Монах. — Как догадалась?

— У вас куртка наизнанку. Так от лешего спасаются.

— А может я просто рассеянный?

— Рассказывайте! — Марфа закатила глаза. — На такой тачке? С таким-то шрамом? И молнии по вам били! Их тоже леший наслал?

— Доброхожий, — поправил её Монах. — Дорогу он запутал. А с молниями… с молниями кто-то другой постарался. Покруче. Посильнее.

— Доброхожий? — повторила Марфа. — Я о таком не слышала.

— Он то вроде лешего, то вроде домового. Своеобразный товарищ. Я с ним впервые столкнулся и зевнул.

— Вы его видели? Вот как меня?

— Ну да.

— Клас-с-с… — Марфа тихонько присвистнула. — Какой он? Можете описать?

— Обычный мужичонка.

— Прям так обычный?

— Прямо так. Они под людей подстраиваются. Прячут под кепками рога, под одеждой хвосты и лапы.

— А обращаться они могут?

— Обращаются оборотни. Волколаки.

— А вороны? Вороны обращаются? — подалась Марфа к Монаху. Было видно, что её очень интересует этот вопрос.

— Вороны? Не припомню… хотя! — Монах машинально притронулся к шраму. — Про двоедушников знаешь? Вот они могут.

— Двоедушники. Тоже колдуны?

— Не обязательно. Просто люди, у которых с рождения две души. Одна — человечья. Другая — звериная, нечистая.

— И птичья… — прошептала Марфа, побледнев. — Птичья! У нас в парке старуха была. Ворона-вороной. Накинула мне на голову какую-то тряпку и перенесла в лес!

Глава 3

К большому разочарованию Марфы, Монах не пустился в расспросы — будто бы история с её переносом не произвела на него никакого впечатления.

Он что-то разглядывал в окне, продолжая поглаживать уродливый шрам.

— Перенесла в лес! — повторила Марфа выразительно. — Представляете?

— Представляю, — Монах кивнул на дальние деревья. — Взгляни туда. Видишь, ползёт?

— Что? — Марфа послушно прищурилась и вскрикнула — из-за деревьев сочилась темнота. Она заполняла собой каждую точку пространства, поглощая в себя и лес, и небо, подбираясь всё ближе к машине.

— Что это? Откуда оно взялось?

— Уверен, что от нашего друга, — Монах приготовился сдать назад. — Сваливаем отсюда. Тебе, кстати, куда?

— Похожа на чёрную дыру! — Марфа сжалась в комочек. — Притянет нас к себе и сожрёт!

— Подавится! — усмехнулся Монах. — Куда тебя подбросить, Луна?

— Погодите! — Марфа с силой вцепилась в руль. — Мы не сможем уехать. Вас же водит!

— Точно! — Монах шлёпнул себя по лбу. — Вот дурак!

— Я сейчас, — Марфа тряхнула чем-то маленьким и грязным. Монах не успел моргнуть, как она оказалась перед машиной и сыпанула под колёса горстку чёрного порошка. Темнота почти подобралась к ней, но Марфа успела — в последний момент с визгом запрыгнула обратно в салон.

— Где соль взяла? — Монах вывернул руль, направляя машину вокруг засохшей сосны. Он старался говорить без эмоций — девчонка и без того была сильно напугана, вон как тряслась.

— Соль… А как вы догадались?

— Просто я в теме. Так где?

— У соседки. Баба Катя дала. Четверговую.

— Молодец баба Катя! Сразу видно, что из наших.

— Она мне много чего рассказывает. Мы дружим.

— С бабой Катей? — удивился Монах.

— Да. Я ей продукты таскаю, мусор выношу. Всякое такое. Она хорошая. И одинокая. Как я…

Последняя фраза вырвалась случайно, Марфа не собиралась жаловаться Монаху на свою жизнь. Он понял и не стал приставать. Просто кивнул и ободряюще улыбнулся:

— Похоже, мы оторвались!

Темнота, и правда, осталась позади. И хотя она продолжала ползти за ними — догнать машину уже не пыталась.

— Вы сказали, что кто-то специально наслал, — Марфа смогла немного расслабиться. — Не доброхожий?

— Ключник, — скривился Монах. — Почуял меня, гадёныш.

— Он здесь живет? В этом лесу?

— Точное место не знает никто. Говорят — где-то у смычки.

— Что это — смычка? — Марфа осторожно попробовала незнакомое слово.

— Как сказать… Граница… переход… место, где смыкаются два мира…

— Восторг! — искренне восхитилась Марфа. — Значит, мне нужно туда! Классно, что я вас встретила!

— Не советую. Место непростое.

— Здесь всё непростое! Это так круто!

— Не скажи! Там другой лес. Другие деревья. Лучше таких не видеть, не подходить к ним близко.

— Зря пугаете! Я не боюсь!

— Смелая, значит, — усмехнулся Монах. — Признавайся, зачем тебе ключник?

— Затем! — она по привычке огрызнулась, но тут же поправилась. — Хочу попросить за сестру!

— А что с сестрой не так? Какие-то проблемы?

Марфа промолчала. Рассказать ему или всё же не стоит? Вдруг, он реально поможет? Посоветует, что делать.

Монах показался ей нормальным дядькой. Надёжным и главное — что в теме!

— Так что с сестрой? — проявил упорство Монах. Ему действительно было интересно. Он обрадовался случайной попутчице. Девчонка отвлекла его от мрачных размышлений о жизни и от тоски тоже отвлекла.

— Юлька… сестра… она… исчезает, — решившись, выпалила Марфа. Липкий холодный страх снова прополз под футболкой — как в первый раз, когда она только услышала об этом.

— Исчезает? Это как? — Монах мельком взглянул в её сторону. — Твоя Юлька — человек-невидимка?

— Не знаю! Я её вижу. Все видят. А она себя — нет!

— И давно уже?

— Вроде с неделю. Но точно не знаю. Сестра мне ничего не говорит.

— В этой истории слишком много твоих — «не знаю». Всё придумала, да?

— С чего бы! За дверью подслушала. Случайно.

— Подслушивать нехорошо! — включил режим препода Монах. — Ты же взрослая девочка.

— Да перестаньте! — Марфе захотелось его ударить. — Я думала — вы нормальный. А вы такой же, как все!

— Я такой… — начал было Монах, но увидев её разъярённую мордашку не стал дразниться, а потребовал подробностей. Случай получался любопытный. Если всё правда, конечно.

Разговорить обиженную Марфу оказалось непросто. Девчонка уткнулась в стекло, рисуя пальцем круги и разводы.

Хотелось есть и ещё — плакать. Она чувствовала себя совсем-совсем маленькой и никому не нужной. Совсем как в тот день, когда узнала про Юлькину беду.

Тогда они опять поругались. Из-за какого-то пустяка. Это стало обычным делом.

Юлька ушла к себе в комнату, но не присела — сновала взад-вперёд, и это бесило Марфу. Копившаяся день ото дня обида рвалась изнутри, и Марфа решила объясниться. Набравшись смелости, подступила к двери и замерла, расслышав тихое отчаянное бормотание. Марфа знала, что подслушивать нельзя и никогда прежде не грешила этим. Но слова, которые произносила сестра, звучали слишком дико и страшно.

— Исчезаю… исчезаю… исчезаю… — повторяла Юлька безостановочно. — Только бы она помогла! Только бы подсказала, что делать!

О чём это Юлька? Как — исчезает? — Марфа сначала не поняла, что имеет в виду сестра.

Уже позже, подслушав телефонный разговор, смекнула, что Юлька собралась к ворожее.

По тону и поведению сестры выходило, что ситуация серьёзная, и Марфа запаниковала. Юлька больна? Или рассталась с приятелем? Был у неё какой-то тусклый бойфренд — унылый и прилизанный как обёртка от шоколадки.

Спросить — но Юлька не скажет. Ещё больше закроется, предварительно обругав за то, что подслушивала. Позвонить матери? Тоже не выход. Та не станет скрывать, что всё узнала от младшей, и опять будет скандал. Промаявшись, Юлька пошла к бабе Кате. И та подсказала единственно верный и надёжный способ — посоветовала проследить за сестрой! Так Марфа узнала, что Юлька встречалась с ворожеей. А после, в парке, разговаривала о чём-то с вороной, обратившейся в старуху в чёрном!

Когда сестра уехала, так и не раскрыв ей правды, Марфа решилась отправиться в тот же парк — надеялась встретить старуху-ворону, чтобы расспросить о сестре.

Марфа выбрала ту же лавочку и принялась ждать. Она не особо рассчитывала на удачу и просидев больше часа размышляла — не уйти ли, когда послышалось хлопанье крыльев, и крупная ворона с сумочкой в клюве спланировала откуда-то сверху. Кивнув Марфе, она встряхнулась и прямо на её глазах обратилась маленькой старушонкой! Аккуратной и чопорной, вывязывающей непонятную тоненькую штуковину на спицах. Марфа даже позабыла про что хотела поговорить — настолько поразил её этот процесс.

Старуха заговорила сама — понесла про какие-то Лопухи, про кару и ключника.

— В Лопухи следуй! Хочешь увидеть сестру — тебе туда! Туда! — старуха покачивала внушительным горбатым носом, а спицы позвякивали за ней: «туда-туда-туда-туда!»

— Какие Лопухи? Как их найти? — Марфа только собралась задать этот вопрос, но старуха накинула на неё невесомое полотно и прокаркала громко. — Лети-и-и!

Что было дальше — толком не объяснить.

Её подхватило! Понесло! Лицо облепило паутиной, а в глазах полоскалась чернота. Хорошо хоть, всё длилось недолго. Минута — и вот Марфа уже на земле. Стоит под огромным деревом посреди разошедшегося ненастья! И видит, как молнии изо всей силы лупят по заляпанному грязью джипу!

Она невольно пожалела тех, кто находился внутри. Пожалела и забормотала считалку от грозы, которой научила баба Катя.

Удивительно, но это помогло! Незатейливая считалочка остановила молнии, заставила их отступить! Марфа до сих пор вспоминала их ослепительный свет и потрясающую силу.

Перед глазами вновь полыхнуло, рядом чертыхнулся Монах — похоже, что гроза начиналась снова.

— Не пускает, гад! Чует, что мы близко! Слышь, Луна, давай свою считалку! Я знал когда-то, но забыл.

— Старость — она такая, — поддела Марфа. И быстро взглянула на Монаха — не обиделся ли?

Но он не заметил подколки — шептал что-то едва слышно, наверное, вспоминал защитные слова.

Очередная молния рассыпалась на лепестки, и что-то прыгнуло на капот, зашлёпало по стеклу лапами.

— Там, кажется, жаба! Её оглушило! — позабыв про считалку, Марфа полезла наружу — спасать несчастное земноводное.

Жаба оказалась ловчее — сама протиснулась в приоткрытую дверцу и, отряхнувшись, попросила жалобно:

— Ехай отсюдова, милай! Скоренько трогай! Не жди! До чего боюся энтих зорей! Так и метять по нам! Так и метять!

Монах послушно тронул машину — Марфа едва успела заскочить обратно.

На заднем сидении копошилась бабулька — перетряхивала зелёный платок, собирала в узел растрепавшиеся волосы. Рядом с ней помещалась корзинка до верху забитая грибами и палка типа посоха — клюка.

— Ох, вовремя вы! Так вовремя, милай! Отбилася я от своих. Грибочки повели — я и пошла.

— И далеко теперь ваши? — поинтересовался Монах. Он вёл себя совершенно спокойно, словно старуха только что не превратилась в себя из лягушки!

— А в Лопухах! Больше-то негде. Чуть что — Пална туда бягить, Ирина Санна за ней.

— В Лопухах! — взвизгнула Марфа. — Нам надо в Лопухи! Мне надо!

— А надоть — так поехали! Чего же ждать? Ты, милай, тропочки держися. Вона, вишь, проявляется? По ней и ехай вперёд. Лопухи скоро будуть. Да вы увидитя.

* * *

Гроза над Лопухами всё длилась.

Обронив загадочную фразу про ключника, Пална присела на пол. Высыпав из корзинки грибы, принялась раскладывать их по кучкам. Она трудилась в темноте — Ирина Санна отключила фонарик.

— Чего попусту свет гонять. Нам темнота не помеха. — бормотала Пална, отделяя грибные шляпки от ножек. — Ты сюдой пойдёшь, а ты — тудой. Верхи себе заберу, низы верну лесу.

Юлька примостилась рядом с ней — хотела узнать подробности про колдуна, но отчего-то никак не решалась прервать поток бессвязного бабкиного лопотания.

— Сюдой-тудой, верхи-низы… Лесу — себе, себе — лесу… — твердила Пална как автомат. Натруженные пальцы ловко сминали шляпки, отшвыривали в сторонку толстые мясистые ноги.

— Чего без делу сидишь? Сгребай пеньки, — неожиданно скомандовала она.

— Вы это мне? — растерялась Юлька.

— Тебе, тебе. Больше ведь некому.

— Я, конечно, могу вам помочь… Но в темноте это непросто. — Юлька не торопилась подчиниться. Тон бабки неприятно царапнул её — что ещё за приказы?!

— А я подсвечу. — Пална оторвалась от корзинки, и по комнате медленно разлилась красноватая тусклая муть. — Лучше так-то?

— Нет, не лучше… — Юлька не могла понять, откуда тянется свет. — Я и грибов толком не знаю. Как их сортировать?

— Всё-то тебе не так! — Пална повернула голову к Юльке, и та тихо охнула, не сдержавшись.

На бабкином лице лежали багровые тени, глаза тлели красным как угольки!

— У вас глаза светятся… — начала Юлька и почему-то запнулась.

Фраза прозвучала по-дурацки, и бабка хихикнула. А потом сгребла пару сморщенных шляпок и протянула Юльке:

— На-ка, пожуй. Скусна!

На ладони у Палны лежали мухомор и бледная осклизлая поганка, и Юлька поспешно отвергла столь щедрое угощение.

И на всякий случай отодвинулась подальше — мало ли что ещё можно ожидать от сумасшедшей.

— Ты это зря! Скажи, Иринка! У яду много ценных свойств!

Сидящая на узеньком подоконнике Ирина Санна тихонько хмыкнула и закинула ногу на ногу, едва не потеряв залатанный ветхий валенок.

— Ты ноги-то не качай! Не качай ноги! — внезапно рассердилась Пална. — Удумала Ерошку будить! Тебя-то не схватить, а девчоночку умыкнёть!

— Когда он не своё таскал? Не ерунди!

— А вот таскал! Было дело! Помню!

Этот поразительный диалог совершенно сбил Юльку с толку. Бабки казались ей теперь неприятными и даже опасными.

Стараясь не выдать своих чувств, она нарочито медленно потянулась и не спеша двинулась к Ингиной двери. Ирина Санна наблюдала за ней с интересом. Выражение лица Палны мешал разглядеть красноватый свет.

— Инга! — позвала Юлька. — Ты не спишь? Не хочешь выйти?

Инга ей не ответила. Лишь что-то дробно простучало по полу и стихло возле самой двери.

— От дура, — прицыкнула Пална. — Куды тебя несёть?

Ирина Санна молчала, всё сильнее покачивая ногой. Валенок тёрся о стену, издавая неприятное шуршание.

— Инга! — нервы Юльки не выдержали. — Инга!! Можно к тебе?

Она рванула дверь, и из темноты вдруг бросилось вперёд большое и лохматое, мелькнули перед лицом когтистые птичьи лапы, прищёлкнул крепкий острый клюв!

Всё произошло настолько быстро, что Юлька остолбенела.

Жёсткие крылья взмахнули над головой, клюв нацелился прямо в глаза. Она бы точно не смогла увернуться, да помог латанный валенок — по команде хозяйки он влетел в неизвестную тварь, заставив её ретироваться.

— Спасибо, Ерошка! — Ирина Санна погладила вернувшийся валенок. — Ты, как всегда, на высоте!

— Спугалася его, — Пална проковыляла к двери, принялась выписывать пальцем невидимые знаки. — Так понадёжней будет. До утра больше не рыпнется.

За дверью и правда притихло. Лишь временами вздыхало прерывисто да легонько скреблось.

— Так-то лучше. И нам спокойней, и ты не забалуешь. — покивала Пална. — Сиди от греха. Не проказь.

— Там Инга! — Юлька обрела способность говорить. — Она просила не беспокоить…

— А ты побеспокоила. Зачем? — Ирина Санна надела валенок и потопала ногой для удобства. — Если просят — нужно слушаться. Иначе будет больно.

— Вот дура! — беззлобно хмыкнула Пална. — Непонятливая вроде. А может — прикидывается?

— Ты к ключнику приехала, — Ирина Санна медленно двинулась вокруг Юльки. — По надобности. По сильной нужде! Вот и сиди. Дожидайся.

— Я и сижу! — Юлька поворачивалась за ней, стараясь, чтобы бабка не оказалась за спиной. — Только не знаю ничего! Не понимаю! Где хозяева дома? И кто такой ключник? Как к нему можно попасть?

— Да попала почти. Кто дорогу указал? — Ирина Санна сунулась Юльке в лицо, пошевелила внушительным носом. — Так-так-так… Юстрица сработала. Дорогу навела. А ты точно простушка! Я и не думала.

— Чего думать? По ней сразу видать! — Пална закончила сортировку грибов. — Хороша добыча! Не ведаеть, не знаеть, сама в пасть идёть!

— К кому в пасть? Чего я не знаю? — голова у Юльки закружилась.

— Ерошка! — мгновенно прозвучала команда, и Юльку тотчас подхватили мягкие лапы, осторожно провели до табурета. Усадив, принялись обмахивать чем-то шуршащим, и сразу стало полегче дышать.

— Лопухи эти ключник заклял давно. Навод сделал, вроде порчи. — Ирина Санна подошла к Юльке, протянула что-то в стакане. — На вот, попей. Да не морщись. Это вода.

Юлька с опаской глотнула, но ничего страшного не произошло. Наоборот, она как-то сразу успокоилась. Сердце перестало трепыхаться, тело сделалось как прежде послушным.

— А неча было борохтаться! — проворчала Пална из угла. — Восстали они. Противу самого! И чего не жилося? Что не нравилося? Ну, он и заклял. И любой бы заклял. Теперя вот маются, бедолажные.

— Ключник раньше в Лопухах жил. Да вышла у них с местными размолвка. Поссорились, одним словом. И получили. — Ирина Санна поправила ободок на волосах и после попросила подругу. — Пригаси свет, Пална! Ты же знаешь — я не любитель красного!

— Тебе всё не так, всё не эдак! — заворчала та. — Вот придёть Незабудка — ей пожалуюся.

— Жалуйся на здоровье. А теперь пригаси свет.

Пална мигнула и алый огонёк пропал из глаз. Снова сделалось совершенно темно.

— Наконец-то, — вздохнуло рядом. — Без света гораздо лучше. Верно, Ерошка?

По полу зашлёпало, соглашаясь — невидимый Ерошка поддерживал хозяйку. Он слегка задел Юльку чем-то мягким и пушистым, но она даже не дрогнула — настолько заинтересовало её произошедшее с местными.

— Сказано же — навод. — Пална приникла к окну. На улице вовсю громыхало, молнии прочерчивали небо острыми иглами. — От расходилися! Сколько ещё будуть жарить?

— Завтра явятся. Деревенские. — Ирина Санна ответила Юльке. — Смычка разомкнётся, ну и полезут сюда. К вечеру уже будут в Лопухах. Мы как раз уйдём.

— Запомни, девка! С ними встречаться нельзя! — погрозила от окна Пална. — Посмотрють если — готов! Утащуть за собой, концов не отыщешь!

— Значит, мне нужно уйти до вечера? — из сумбурных объяснений Юлька попыталась выделить главное. — Но — куда идти? Как можно попасть к ключнику?

— Дак через смычку и идти. Колдун на той стороне.

— На какой — на той? — не поняла Юлька.

— На той.

— Инга про лунное молоко говорила. — мысли смешались, Юлька спешила узнать про всё сразу. — Ну, что ключник меня за ним обязательно пошлёт.

— Правильно говорила. Он всех посылает. Самому-то не взять!

— Но это невозможно! Лунного молока не бывает! Как можно взять то, чего не существует?

— Бываеть. Ещё как. — вздохнула Пална. — Только даётся не всем.

— И что нужно сделать? Подоить… луну?

— Подоить? Она тебе что же — корова? — Пална покрутила у виска. — Вот глупая дурочка! Верно, Иринка?

— Никто доподлинно не знает о нём, — ответила Ирина Санна. — Ключник может указать, где искать лунное молоко. И что интересно — для каждого это будут разные места! Но как оно выглядит, какое оно — молчит. Не говорит. Сами понять должны. И принести.

— И вы пробовали?

— С чего бы? — фыркнула Пална.

— Раз знаете такие подробности.

— Да у нас про это столько говорят! Кому не лень — байки травять.

— А если принести такое молоко… Тогда он выполнит просьбу?

— Хто знаить. С ним надо сторожко быть. Иначе обломисси.

Мощный удар грома сотряс дом, молния озарила комнатёнку сияющей вспышкой. Настолько яркой, что на некоторое время ослепила Юльку.

Заверещав, Пална рухнула на пол, крепко притиснулась к стене.

— Ты глаза-то не три. — посочувствовала Ирина Санна. — Потри ладони, и приложи к векам. Так быстрее пройдёт.

Снова грохнуло. Совсем рядом. Пална протяжно заскулила.

Опять удар. Ещё один. И следом — недовольный голосок:

— А ну, открывайтя! Свои-и-и!!

— Вот и Незабудка пожаловала! Впусти её, Ерошка. — Ирина Санна явно обрадовалась. — Наконец-то явилась. Теперь все в сборе.

Противно скрипнула дверь, и комнату наполнили голоса. Шепелявый старушечий возмущался чему-то. Приятный мужской весело здоровался со всеми. А ещё один — юный, до боли знакомый — прошептал тихо:

— Привет, Юля! Это я.

Глава 4

Монах сразу всё понял про бабку-лягушку — сказались и опыт, и знания. За годы общения с иными он легко научился распознавать их скрытую суть.

Стараясь не выдавать себя, собрался беззлобно посетовать на грозу, но бабку было не перебить — перейдя с благодарностей на жалобы, она принялась костерить «своих» и неожиданно попросила подвезти в Лопухи.

Это была настоящая удача — Монах был уверен, что теперь они доедут без проблем.

Так и вышло. Бабка показывала дорогу лучше любого навигатора — среди темноты и грозы это было особенно ценно.

Они миновали лес и оказались у огромных лопухов. Их неряшливые и лохматые силуэты сквозь вспышки молний походили на оживших страшилищ — причудливая игра света заставляла растения шевелиться, придавая живой и угрожающий вид.

Надвинув на голову капюшон, Марфа залипла к окну — ей не терпелось увидеть деревню. Монах в который раз поразился с каким хладнокровием она принимает множащиеся вокруг чудеса — и сам процесс переноса, и неправильную грозу, и бабку, лягушкой сиганувшую к ним из травы. Он понял, конечно, что девчонка прошаренная — как быстро вспомнила нужную считалку и ловко отвела молнии от машины, и всё равно продолжал удивляться её невозмутимой реакции на всё.

— Во-о-он она, показалася, — бабка ткнула пальцем вперёд. — Вишь, домки пнями торчать? Вона-а-а…. смотри-ка!

Монах тихо присвистнул — и правда дома!

Подсвеченная молниями деревня проявилась мгновенно, будто разом проклюнулась из земли. Только что ничего не было перед машиной, и вот пожалуйста — стоит!

Марфа охнула и выпрямилась в струну, словно отчего-то испугалась возникшей картинки.

— Ехай, милай! К тому домку! — принялась командовать бабка. — Вишь, огонёчек в окошке! Ерошка знак шлёть. Вот и здорово… вот и славно… докатилися до своих.

«Интересно, каких своих поминает бабка? Кто здесь водится кроме загадочного Ерошки?» Монах медленно направил машину к домам. «Ключника мы здесь точно не увидим. К нему так просто не подобраться.»

— Тпру-у-у, кучер! Тормози лошадёнку! — весело пропела бабка и потянула из корзинки самый крупный гриб. Помусолив широкую шляпку, пошептала что-то над ней и выставила перед собой наподобие фонарика. — Сойдёть для свету. Вроде мышиного огня. Слаба я стала на глаза. Не те годы.

Гриб засветился гнилушечным тусклым огнём, но его оказалось достаточно, чтобы рассмотреть ступени и старую рассохшуюся дверь.

— А ну, открывайтя! Свои-и-и!! — бабка загрохотала по ней кулаками.

Под пронзительный скрип, шустро протиснулась внутрь и тут же начала пререкаться.

— Всем — здравствуйте! — изобразив благодушие, Монах шагнул следом и быстро осмотрелся.

В мерклом неуловимом свечении он не сразу заметил трущую глаза худенькую девушку и парочку странных старух. Та, что в комбинезоне и валенках, стояла возле девушки, вторая же сидела поодаль копной, спиной подпирая стену.

Так вот они какие — те самые свои! Монах до последнего надеялся, что ошибается, да вышло наоборот.

С этими бабками нужно играть в дурачка! Они совсем не отсюда. И дом — вовсе не их дом. Точнее — не её. Не её!

Удерживать улыбку на лице удавалось всё труднее. Вечно он влипает во всякое, не может обойтись без приключений. Вот что за жизнь!..

Но заказ есть заказ. Взялся — так выполни. Не поворачивать же обратно. Да и как он поедет? Выбраться из Лопухов будет непросто, гораздо сложнее, чем попасть.

Кто-то кудлатый неуловимым комком метнулся через комнату и скрылся в углу. Ерошка — догадался Монах, но разглядеть существо как следует не успел.

Тем временем Марфа сразу направилась к девушке. Остановившись рядом, вздохнула и прошептала тихонько:

— Привет… Юля! Это я.

Реакция последовала незамедлительная — Юлю прямо подкинуло кверху.

— Марфа? — она глотала воздух, словно не могла надышаться. — Марфа! Что ты здесь делаешь??

— К тебе приехала. — просто ответила Марфа-Луна и неуклюже обняла сестру.

— Марфа!.. — простонала Юлька. — Зачем ты приехала? Как смогла??

— Юстрица подсуетилась, — Ирина Санна с интересом наблюдала за их встречей. — Послала девчоночку вслед за тобой.

— У-у-у, подлая! — погрозили кулаком от стены. — Пусть только попадётся мне в руки! Ощиплю до нутра и в суп!

— Ощиплет она… До нутра! — приехавшая с Монахом и Марфой бабка усмехнулась. — Вы это… знакомьтеся, что-ли… Ирина Санна — голова-а-а! — она кивнула на упакованную в комбинезон приятельницу. — Капуста-капустой — то Пална. Самая боевитая в нашей тройке. Горазда кулаками махать.

— А ты-то хто? — сразу набычилась Пална. — Мы хоть по человечьи назвалися, а сама! Незабудка. Тьфу! Ну не дура?

— За дуру влеплю, — Незабудка поплевала на руки. — Ползи сюдой! Сейчас намахаю!

Принявшая стойку Пална зарычала угрожающе, но дальше этого дело не пошло.

— Не ссорьтесь, девочки. Не время. — осадила их пыл Ирина Санна и мило улыбнулась Монаху. — Не обращай внимания, на них частенько находит.

В отличие от товарок она говорила правильно и чисто, смотрела внимательно и цепко — такую точно не получиться провести.

Монах решил, что ничего не станет придумывать и отрапортовал с поклоном:

— Михаил. Но лучше — Монах. А эта девочка — Марфа.

— То я и без тебя поняла. — взгляд Ирины Санны прожигал насквозь. — Многовато нас нынче. Весёлая ожидается охота.

— Вона Юлька сидить. — Пална махнула рукой на сестёр. — А тама… за дверкой… двудушица…

— Инга, — Юлька мягко отстранилась от сестры. — За дверью находится Инга. Она пришла сюда первая, передо мной.

Словно подтверждая её слова, за дверью послышался шорох. Кто-то пробежался по полу, постукивая коготками, легонько повернулась ручка. Монах приготовился представиться таинственной Инге, но она предпочла остаться внутри, так и не вышла познакомиться.

— Ещё бы не первая — всё здеся знаеть. Всем глаза намозолила! — Незабудка сердито зыркнула на дверь и воткнула в пустую банку светящийся гриб.

— Всё таскается, надеется на что-то… — Пална с кряхтеньем поднялась, оправила широкое платье. — Слышь, вроде затихло? Ушли грома? По зоре до места пойдём? Или попозжа?

— Утром решим. Главное — уйти до возвращения хозяев. — Ирина Санна снова повернулась к Монаху. — Мишутка, ты знаешь про местных?

— Не знаю, — честно ответил Монах, а после всё же не удержался и немного слукавил. — Я думал — это ваш дом. Такой уютный. Славный.

— Ой, ли? — бабка улыбнулась и сощурилась. — Уютный? Так-таки наш?

— А чей же тогда? Здесь больше никого нет, верно?

— Глазастый какой! — Пална переглянулась с Незабудкой.

— Агась. Доглядатый. — Незабудка плюхнулась рядом с корзинкой и зашерудила среди грибов. — Где-то у меня жолчный запрятан. Как раз для доглядатого подойдёть. Скормим ему кусочек, чтобы не врал.

— После твоего жолчного он совсем говорить перестанеть. — Пална противно подхихикнула и подпихнула локтем Монаха. — Верно говорю, парень?

— Не надо мне жёлчного! — Монах выдал бабкам одну из самых притягательных своих улыбок. — Вы лучше позвольте присесть. Я дико, просто чертовски, устал.

— Садись куда хочешь, — смилостивилась Ирина Санна и сердито осадила приятельниц. — А ну, закройтесь! Хватит уже базар разводить. Давайте немного помолчим. Утро совсем скоро. Нужно настроиться на удачу.

Незабудка с Палной недовольно мигнули друг дружке да столкнувшись лбами над корзинкой, заспорили о названиях грибов. Их было не унять, и Ирина Санна больше не пыталась этого сделать. Повернувшись ко всем спиной, сделала вид, что спит.

Марфа скорчилась у сестры в ногах. Потрясённая её неожиданным появлением Юлька замкнулась, не зная, как принять этот поступок и что теперь делать. Оказывается, она совсем не знает сестру! Не знает, на что способна угрюмая и нелюдимая Марфа! Им нужно поговорить. И лучше поскорее. Только не делать же этого при всех. В доме уединиться не получится.

За окном плыла ночь, выходить в это время было рискованно.

И Юлька решила подождать до утра, и уже потом потребовать от младшей объяснений.

Монах неслышно пристроился возле сестёр и только теперь как следует рассмотрел Юльку. У неё было удивительное лицо — черты плыли и смазывались, время от времени полностью растворяясь среди теней.

Ему не доводилось раньше видеть подобное. Возможно, что так сказывалась порча? А может и того хуже — проклятие? Чтобы там ни было — Юля не зря оказалась в Лопухах.

Из разговора он понял, что обеих сестёр сюда направила юстрица. Он много слышал о ней, и не раз. Знакомые отзывались о юстрице как о самой неприятнейшей и коварной старухе, встреча с которой сулила неожиданные перемены.

Так-так-так… Загадок становилось всё больше и больше. Взять хотя бы скрывающуюся за дверью Ингу. Почему она отделилась от всех? Характер подвёл или что-то более… важное?

И правильно ли он понял намёк Палны о том, что Инга — двоедушница?

Монах устроился поудобнее и прикрыл глаза.

История закручивалась невероятнейшая! И главное в ней было не сплоховать самому.

* * *

Юлька так и не заснула в ту ночь. Марфа давно сопела под боком, а она всё прокручивала в голове внезапное появление сестры и не могла объяснить себе — зачем? Зачем Марфа помчалась за ней? Как смогла понять, где искать? Как вообще догадалась о её… проблеме?

Об этом знала лишь знахарка, посоветовавшая искать ключника. Только она. Никто больше.

В искренние переживания младшей Юльке верилось плохо — слишком свежи были воспоминания о её недавней бурной истерике.

Юльке тогда никак не удавалось успокоить пылающую ненавистью Марфу.

Как искренне она кричала «ненавижу»! Как исступлённо желала Юльке «чтобы сдохла»!

И вот теперь явилась в Лопухи — совсем одна, не испугавшись ни дороги, ни неизвестности!

Марфа держалась довольно уверенно — значит точно знала, что Юлька находится здесь.

Кто же её подвёз до деревни? Давешний дядька или этот блондин со шрамом во всю щёку? Случайный знакомый? А может быть — друг?

Глупости! Марфа ещё не доросла до отношений. Неуклюжая и угловатая, смахивающая на зажатого подростка, она и не влюблялась-то толком. У неё и подруг-то нет.

Хотя сейчас Юлька не была в этом настолько уверена — как оказалось, она совсем не знает младшую сестру!

Юлька повозилась немного, а потом покосилась на Марфу. Переживай теперь за неё. Место ведь совсем непростое. Неподходящее для девочки место!

Она сама не представляет, что ждёт её дальше, а тут ещё этот рыжий хвост…

Мысли сбивались и путались: приезд Марфы, Монах, странные местные, Инга, скрывающая неизвестно кого у себя в комнатушке…

И бабки… С бабками явно что-то не то! Их нарочитая простота и добродушие напрягали, казалось, что это всего лишь игра, за которой скрывается что-то неправильное, иное.

Когда за окном слегка посветлело, Марфа еще спала.

Инга вывалилась из комнаты, с громким шарканьем принялась расхаживать вокруг.

— Ты можешь потише? — попросила её Юлька. — Перебудишь народ.

— Мадама глаз не сомкнула, — Инга зевнула во весь рот и коснулась головы. — Болит! Откуда эта зараза взялась со своим валенком?

— Ирина Санна? — в смятении Юлька прикусила губу. Неужели той птицей действительно была Инга??

— Что смотришь будто не видела? — Инга потрясла волосами, и несколько мелких перьев спланировало на пол. — Зачем полезла в комнату? Я ведь просила!

— Прости. Я не думала…

— А надо бы. Думать. — Инга склонилась над Монахом и разом повеселела. — Что за явление? Откуда такой парниша?

— Ночью приехал. — неохотно ответила Юлька. — Вместе с моей сестрой.

— Иди ты! Этот рыжий пацанчик — девчонка? Минус тебе в карму!

— С чего бы?

— С того! Ты женщина или как? — выпрямившись, Инга огладила себя руками и встала в позу. — Настолько запустить малышку! Просто фу!

— Они сейчас все такие, — Монах оказывается не спал — вертел в руках темное пёрышко.

— Ой, прям там! — Инга стрельнула глазами. — Нравится? Можете взять.

— Спасибо. Возьму на желание. — он ловко вскочил и потянулся к ручке. — Михаил. Но лучше Монах.

— Мадама! — Инга плотоядно улыбнулась. — А ты ничего. На Монаха совсем не походишь.

— Внешность обманчива, — отшутился тот. — По аскезе живу.

— Чаю хочешь? — задев Монаха упругим бедром, Инга направилась в тёмную кухню.

— Хотим! — крикнул её в спину Монах. — Все хотим. Правда, Юль?

— А хотите — так давайте сюда. Мадама на вас не нанималась! — Инга загремела чайником, с грохотом передвинула стул. Её совершенно не смущало, что некоторые до сих пор спят.

Марфа шума не услышала, лишь поменяла позу, перевернувшись к стене.

— Вы как дикари, право слово, — Инга появилась в проёме. — Чего на полу валяетесь? В комнатах есть кровати. И старый диван.

— Это всё чужое. Нас не приглашали сюда. — Юлька опять вспомнила про таинственных местных и поёжилась. — Интересно, где сейчас хозяева? И когда вернутся?

— К вечеру будут. Привет, сорока! — Ирина Санна помахала Инге валенком. — Болит голова? Если хочешь — могу пошептать. Всё как рукой снимет. Фирма гарантирует.

— Это вы меня приласкали? — Инга небрежно зашуровала по баночкам — искала подходящие для заварки травы. — Спасибо, что помогли. Не хотелось брать греха на души.

— Грех не грех, а птицей могла бы остаться! Осторожнее надо. Не забывайся! — Ирина Санна прошла к ней и зачем-то понюхала. — Поджимает время?

— Почти всё вышло. Ничего — мадама разберётся! — Инга покивала сама себе и снова взлохматила волосы. — В этот раз обязательно найду! Вот прям уверена! Чую удачу!

— Милые барышни, ну просветите про местных! — Монах помог подняться Юльке и теперь с интересом разглядывал предметы в комнатёнке. — Кто такие? Где делись? Когда придут?

— Останься до следующей ночки и узнаешь! — рыхлая Пална явно не выспалась. С кряхтеньем оправила платье и принялась перевязывать платок. Из-под него сунулись тонкие прядки — зашевелились, задёргались червяками, и она поспешно затолкала их обратно да грубовато бросила засмотревшейся Юльке. — Глаза-то не пяль. Сломаешь глаза-то!

— Ну, сжальтесь, бабоньки! Просветите! — Монах будто и не заметил этого маленького происшествия. — В компании секретов быть не должно!

— Любопытному хвост прищемили. — нарисовавшаяся позади Незабудка дёрнула Монаха за волосы.

— А самого в котле сварили! Все косточки разварили! — пропела чуть запыхавшаяся Пална. И обе они грузно запрыгали вокруг.

«Какие мерзкие» — подумала Юлька и покраснела, встретившись глазами с Ириной Санной.

— Сварили-сварили! Мясце съели! — меж тем верещали старухи, выделывая диковатые па.

— А ну, цыц! — Ирине Санне пришлось прикрикнуть на товарок. — Развели базар не ко времени. Пойдите лучше на двор, узнайте — как там с погодой.

— Я посмотрю! — опередил их Монах. — Охота проветриться.

— Я тоже! — Юлька неожиданно кинулась за ним. После взгляда Ирины Санны ей было не по себе.

— Ишь, прыткие. Ну, дело молодое. — хихикнула Незабудка и показала язык.

Инга тоже что-то крикнула вслед, но через дверь Юлька не расслышала.

— Весёлая компашка! — Монах направился к выстроившейся шеренге лопухов и выразительно присвистнул. — Ничего себе штучки! Похоже и правда нужно валить!

Юлька хотела спросить почему, а потом увидела сама — за одну ночь всё вокруг поменялось, деревню махом накрыла осень. Сочные и цветущие ещё вчера лопухи остались сейчас лишь высохшими тенями, растеряв былую яркость и мощь. Из последних сил тянулись они друг к дружке, поддерживая во внезапно нагрянувшей немочи.

— Скорее! — Монах потащил Юльку к домам. — Нужно предупредить остальных и забрать вещи.

— Откуда ты знаешь сестру? — Юлька попыталась притормозить.

— Какую… — Монах не сразу понял, про кого она спрашивает. — Ты про девочку? Про Марфу-Луну? В лесу подобрал и довёз.

— Что значит подобрал??

— То и значит. Я ехал. Она стояла. Она. И эта — Незабудка. Я их обеих привёз, между прочим!

— И вы никогда раньше не встречались?

— С Незабудкой? Упаси бог!

— С Марфой! Сестрой!

— Я похож на подростка? — хмыкнул Монах, и вдруг разом посерьезнел. Уродливый шрам, на который невольно косилась Юлька, проступил на щеке красной полосой. — Юля! Молчи и не двигайся! Мы влипли!

Юлька сначала не поняла — подумала, что он уходит от ответа. Схватив Монаха за руку, принялась с силой трясти, и вдруг услышала знакомое:

— Кара! Кара! Кара!

Туман подкрался к ним хитрым зверем, рухнул на землю, разом спрятав лопухи и дома. В мутном густом молоке трудно стало разглядеть даже стоящего рядом Монаха. Но их — изломанные тени-фигуры — Юлька видела вполне чётко!

Они были везде! Смотрели на неё отовсюду! В пустых глазницах слабо тлел зелёный болотный огонь.

Звериные лики венчали рога — огромные, широкие, вроде лосиных!

— Кара! Кара! — звучали нестройные голоса. — Пришло время расплаты!

Туман приблизился, обволок Юльку, намочил волосы, пощекотал капельками лицо. А потом она стала падать — всё ниже и ниже, в тёмную закручивающуюся воронку…

— Пора пришла, Улька! — послышался откуда-то старческий голос. — Нынче пойдёшь. Сегодня их ночь!

Перед Юлькой возникла убогая комнатёнка: лавка возле окна, старая печь, бабка, свесившая голову с лежанки и щуплая невысокая девчонка, в струнку вытянувшаяся перед ней.

— Пришла пора! Сегодня их время! — слова проходили с трудом сквозь иссохшее бабкино горло. Она уже почти не вставала — не было сил. И только взгляд по-прежнему оставался твёрдым, гипнотизировал. — Ты должна найти нечистый хоровод! Должна дойти до Лопухов и вернуться обратно! Поняла, Улька?

Улька затрясла головой, тараща и без того огромные глаза на осунувшемся лице.

Юлька видела всё это со стороны и в тоже время — ощущала себя той самой Улькой! Словно находилась внутри девчонки, а, может быть, и была ею?! Чувствовала и знала тоже, что и она, и желала того же.

Про Лопухи у них в деревне говорили шёпотом — мол, случалось там всякое. Когда-то давно, до революции ещё, было это поселение колдунов. А потом произошло что-то, никто толком и не знал. Шептались, конечно, что возомнили они себя всемогущими да восстали против леса, за то и поплатились. Все люди пропали в одночасье, сгинули, оставив нажитое — свои дома, хозяйство, скотину. И с той поры в Лопухах стало блазнить, местные обходили их, и мать Ульке строго наказывала — не соваться туда ни за что!

Улька побывала там вместе с бабкой Пантелевной. Они приходили за травами, но ничего не нашли. Засуха выжгла, иссушила всё живое. Ульяна издали смотрела на заброшенные мертвые дома. Время там будто замерло. Не долетал ветер, не пели птицы, не попадались звери. От звенящей отчаянной тишины стучало в голове…

— Ульяна! — голос Пантелевны выдернул её из воспоминаний. — На тебя надежда осталась, иначе они не выживут…

Бабка прерывисто вздохнула, похлопала рукой по старому одеялу. Под ним вповалку лежали маленькие. Совсем обессилев от голода, они то дремали, то бредили.

В их затерянной в глуши деревеньке из-за голода и мора почти никого не осталось. Где-то далеко гремела война, но здесь против людей ополчилась природа. Страшный выдался год. Неурожайный, засушливый. Лето было холодным, а сейчас, осенью, стало совсем невмочь — мороз разом лёг на сухую безжизненную землю.

Травница Пантелевна собрала у себя в избе всех сирот, вот и Ульку приютила. Девочка была самой старшей и, пока могла, помогала бабке по хозяйству.

Последние дни Улька держалась только потому, что бабка давала ей облатки — по одной в день. Они необъяснимым образом поддерживали в девочке остатки сил.

— Ульяна, — поторопил настойчивый голос Пантелевны, — тебе пора! Надень вот, — бабка с трудом стянула с себя черный шнур с неведомым знаком, деревянным кругом и вплетёнными в него восемью лучами. — Коловрат укажет путь. Охранит. Скроет. Ты только молчи, чего бы не увидела, поняла? Молчи и не мешкай! Ты помнишь, что надо делать?

Улька согласно кивнула.

— Тогда поспеши, девочка. С Богом! — бабка захрипела, откинулась назад, закрыла глаза.

Вторя ей, завозились, заскулили жалобно маленькие.

От несправедливости происходящего, от безнадежной страшной судьбы, уготованной им, заболело в груди. Улька кинулась прочь и не видела, как бабка перекрестила её вслед, не слышала её виноватых слов:

— Прости меня, девочка! Прости, Уля! Сама бы пошла… если б могла…

Было очень холодно, и очень темно.

Низко над деревьями усохшей долькой чеснока висел белёсый месяц. То и дело скрываясь за рваными тучами, почти не давал света.

Улька шла, запинаясь. И не столько от слабости, сколько от страха.

Странно, но голода она совсем не ощущала. Саднящее, скручивающее жгутом пустой желудок чувство, отступило.

Это всё те облатки, которые заставила глотать бабка. Три дня она давала Ульке горькие спрессованные кусочки сухих трав, и нынче тоже дала.

— Последняя, — выдохнула с сожалением, с трудом разлепив растрескавшиеся губы. — Пора пришла, Улька. Нынче пойдешь…

От мороза больно щипало глаза, и Улька с силой тёрла их, чтобы не слезились. Оберег на груди согревал, поддерживал остатки сил.

Когда окончились поля, и вдали показалась чёрная громада леса, девочка остановилась передохнуть.

Где-то вдалеке волки завели протяжную тоскливую песню. Против волков у Ульки была только палка, на которую она опиралась, словно старуха.

Нужно было спешить, чтобы успеть к хороводу. Всхлипнув, девочка двинулась дальше сквозь лес, и деревья с высоты потянули к ней искривлённые ветви, словно пытаясь остановить.

У Лопухов было тихо и пустынно. И Улька подумала, что опоздала.

Месяц вдруг мигнул и обкусанным сыром покатился по небу.

Поляна ярко осветилась, и в тот же миг призрачный сонм нечистых помчался по ней в жутком хороводе.

Костяные-мохнатые, тощие-грузные… маленькие, большие… с человечьими и звериными ликами, с копытами да рогами кружили они без устали, мчались неукротимым хороводом!

Казалось, их тела переплелись, образуя причудливый и безобразный узор из спутанных волос, хвостов, крыл…

По мере движения в центре круга восставало что-то могучее, чёрное, до конца ещё не проявившееся, но откликнувшееся на их неистовый призыв!

От этой нескончаемой бесовской пляски у Ульки голова пошла кругом, сердце рвалось прочь, стучало так сильно, что ей казалось — вот-вот услышат, поймают, разорвут!

Стиснув зубы, чтобы не закричать, Улька заставила себя подойти так близко, что ощутила всю мощь, всю силу неистового хоровода. И уже отчётливее разглядела жуткую фигуру внутри — увидела и бугристую кожу, покрытую коростой, и трещины да наросты на теле, и маску, полностью скрывающую лицо.

— Невидима, невидима, я для них невидима, — не переставая твердила про себя Улька. С трудом развязав мешочек, захваченный из дома, она высыпала на ладонь сухой порошок — смесь трав, соли, чего-то ещё непонятного и, размахнувшись, швырнула в беснующихся нечистых.

И всё замерло. Безобразные танцоры застыли. Оцепенела и фигура в центре круга. Глядя на нее, Улька зашептала мысленно, попросила так, как наказывала бабка Пантелевна:

— Жизнь прошу! Жизнь прошу! Прошу для себя и для семьи своей обретенной! Жизнь прошу! Жизнь прошу!

И на фигуре появилось что-то вроде шапки — лохматое, стогом соломенным стоящее, покрытое васильками да колосьями.

Пантелевна говорила, что непростые это колосья, зёрнышки в них никогда не закончатся. С ними голод не страшен.

Осторожно, чтобы не коснуться застывших существ, Улька пробралась в круг. Достать до шапки получилось не сразу, хоть и вышла из земли всего по пояс — очень высока была фигура. Девочка примерилась, подпрыгнула раз, другой… Наконец, шапку удалось схватить — Улька сдёрнула её с головы страшилы. Вместе с шапкой слетела и маска, обнажив страшное, коростой покрытое лицо!

Взглянув в омертвелые, плёнкой подёрнутые глаза ахнула Улька, не сдержалась.

И в ответ тотчас всё задвигалось, закричало, заухало, завизжало!..

Оберег раскалился, полыхнул огнем, окружил Ульку спасительным коконом, и рассыпался хоровод, с разочарованным воем отпрянули в стороны нечистые.

А девочка уже неслась прочь, крепко сжимая в руках и шапку, и маску.

Высоко над ней кружили чёрные птицы, и в криках их Ульяне, а вместе с ней Юльке, чудилось то ли предупреждение, то ли пророчество:

— Кара! Кара! Кара!..

Глава 5

— По щёкам её! Хлещи, не боись! — говорок Палны звучал глуховато, но Юлька потянулась к нему, схватилась как за спасительный крючок.

Крики про кару сразу сделались тише, а потом распалась и картинка — исчезли и Улька, и чёрные птицы, и только туман колыхался вокруг серым непроницаемым облаком.

Юлька парила в нём, не ощущая себя, совершенно не чувствуя тела.

Под плавное и неспешное укачивание она начала забываться. Ей уже не нужно было искать ключника, волноваться о Марфе, переживать о своей проблеме.

— Щипли сильнее! Иначе не вытащим. Девка осоловела совсем. Как бы не осталась блуждать! — встревоженный голос прозвучал неожиданно громко.

— Да щиплю я! Не видишь? За что тут хвататься! Ни жирка, ни мясца. Одна только кость!

Кожу на лице неприятно засаднило — словно маленькие иголочки принялись колоться и царапаться. Юлька замычала, завертела головой.

— Что ты там возишься? Хлещи! — рявкнуло в самое ухо, и Юлькину щёку обожгла боль.

Вскрикнув, она попыталась подняться и приоткрыла глаза, однако трио старух увидела не сразу — перед глазами всё ещё плавали комья туманной мути.

Кто-то приподнял её, кто-то подсунул чашку с водой.

— Глотай! Ну же! — приказала Ирина Санна. — Сейчас полегчает. Только попей.

Юлька послушно захлебнула из чашки и плюнула — там оказалось что-то противное, отдающее прелью и острой горчинкой.

— Ты пей, не морщись. Дело нужное. Глотай ещё, чтобы наверняка. — Ирина Санна не отводила чашку от Юлькиных губ. — На палом листе настоечка, на ягоде болотной, оморочной.

— Гадость какая, — где-то недалеко фыркнула Инга. — Коньяку бы ей рюмку — сразу прочухается.

— Согласен, — поддержал Монах. — Только где его взять в Лопухах?

— Юля! Юлечка! — Марфа гладила Юльку по волосам. — Просыпайся! Слышишь? Пожалуйста, не спи!

— Я не сплю… — попыталась ответить Юлька сестре, но выдавила из себя лишь хрип.

— Юля! — Марфа заплакала. — Прости пожалуйста! Я не думала, что так будет!

— После, после поговорите, — Ирина Санна внимательно разглядывала Юльку. — Полегчало тебе? Ушёл туман?

— Д-да… кажется… — сморгнула Юлька, и серые хлопья окончательно растворились. — Я вас вижу… Мне легче. Спасибо.

Она собралась привстать, но бабка удержала.

— Посиди еще. Скопи силу.

— Ириночка верно говорить. — откуда-то сбоку вынырнула Незабудка, подсунула Юльке под нос резко пахнущий пучочек травы. — Хорошо тебе торкнуло. Отчего так?

— Я не знаю… — до Юльки сейчас всё доходило с трудом. Она только теперь сообразила, где находится. — Мы с Мишей вышли, осмотрелись. И сразу увидели их!

Память услужливо нарисовала жуткие образы существ, их неистовый, несущийся вскачь хоровод. И девочку Ульку, и чёрных кружащихся птиц, и крики про кару, что неслись им вслед…

Было это или не было? Может, туман всего лишь наслал морочь? Поиграл с тенями, напугал своей непроглядностью, а остальное додумало её воображение?

Нет, это точно не морочь. Она сама была той Улькой! Смотрела на мир её глазами, чувствовала её боль как свою!

Нужно рассказать об этом остальным. Возможно, ей помогут разобраться, хоть как-то всё разъяснят.

Юлька приготовилась заговорить, но Монах не позволил — принялся сам описывать туман, звучащие в нём невнятные голоса да мечущиеся тени.

— Там были не просто тени… — начала было Юлька, но он перебил, не дал договорить.

— Вот ты устроила! Взяла и отключилась! Сама худышка, а весишь ого-го! Едва дотащил! — Монах потянулся, чтобы поправить ей прядку и вдруг мазнул губами по щеке, шепнул едва различимо. — Молчи. Не говори им всё.

От его прикосновения сердце кувыркнулось куда-то вниз. Юльке сделалось жарко.

— От нетерпёжа какой! — хрюкнула Незабудка. — Не лезь к девке. Дай прочухаться.

— И не шепчитесь при нас! — Ирина Санна с силой отодвинула Монаха. — Никаких тайн в компании!

— Признавайся! Давай же! — Пална оттеснила в сторонку и Марфу. — Звал тебя кто в тумане? Водил?

— Да тени мы видели, сколько можно повторять! — Монах ободряюще улыбнулся Юльке. — Тени. Больше ничего. Да, Юль?

Она хотела кивнуть, но не смогла — все чувства и мысли были сконцентрированы сейчас на его поцелуе. Зачем он это сделал? Да еще при всех!

— Да очнися уже! Ещё намилуетеся! — Незабудка чуть подтолкнула Юльку. — Огней не видали? Зеленоватых? Гнилушечных?

— Я лично не видел! — повторил Монах с нажимом. — А ты, Юль?

— Я… кажется… не видела… — промямлила несчастная Юлька.

Голова немного подкруживалась, и больше всего хотелось, чтобы её оставили в покое.

— Юль, ты правда нормально? — ладошка Марфы скользнула в руку.

— Да. Я в порядке. Не волнуйся, — Юлька с трудом заставила себя улыбнуться.

— Возьми вот, пожуй! — Инга протянула ей шоколадный батончик. — И силы восстановит. И настроения придаст. Слышите, все, харэ к девушке приставать. Бледнее поганки стала. Дайте в себя прийти.

— Ничё. Ещё нагуляеть… краски-то, — хрюкнула Незабудка. — А Иришке знать надоть — что там было да как.

— Не с теней же её так пришибло, — Пална задумчиво погрызла грязный ноготь. — Хотя, может и с них.

— Может, может, — поддержала её Незабудка. — Вона худушша какая. За травиной не разглядишь. Такую от любого шороху двинеть.

— Так было что или нет? — взгляд Ирины Санны сделался колючим.

И Юлька невольно сжалась, ощутив исходящую от бабки враждебность.

Было! Было! — чуть было не закричала она, но сумела сдержаться и только пожала плечом.

— Ну, ладно. Тени — это предвестье. Вроде воспоминаний они. Напоминаний. Хозяева придут следом, под ночь.

— Какие хозяева? — Монаху стало интересно.

— Дак деревенские, которые под проклятьем. Они иногда возвращаются, бродят среди домов-то. Тута, вишь, всё целёхонько, а попользоваться — нельзя.

— Они представляют опасность?

— А то. — Пална потопала к корзинам. — Поймають — жизню высосуть. Жалеть не стануть.

— Рановато для теней. Они обычно к ночи собирались. — Инга направилась в свою комнату. — Вы как хотите — а я сваливаю.

— Ты знаешь, куда идти? Я с тобой! — Монах вошёл следом, и она тут же перехватила его, прижалась горячим телом, уткнулась в шею лицом.

Он едва удержался, чтобы не коснутся соблазнительного изгиба спины, и поспешно отодвинул Ингу от себя, отшутившись, что боится щекотки.

— Слабак! — презрительно хмыкнув, Инга принялась бросать в сумку какие-то вещички.

Кругом был беспорядок, на полу валялись куски тряпок, разодранная подушка, птичьи перья.

— Что смотришь? Помог бы лучше. Не получается застегнуть.

— Лучше сама! — Монаху не хотелось приближаться. — Я ведь серьёзно спрашивал, Инга — ты знаешь, как попасть к ключнику?

— Мадама всё знает, — Инга послала воздушный поцелуй. — Что дашь за информацию?

Ответить он не успел — Инга неожиданно прыгнула вперёд и повисла на нём.

Вот чёрт! Настырная бабёнка! Не отстанет, пока не получит своё. Заводить амуры не хотелось, Инга была не в его вкусе. Монах терпеть не мог таких нахрапистых и откровенно-наглых…

— Инга, — как можно мягче он опустил её на пол. — послушай…

— Гляньтя! Теперя с этой милуется! Ты, паря, не промах! — в проёме появилась Незабудка. — Вы идётя или возвращенцев ждать будитя?

— Кто сделает проход? — Инга как ни в чём не бывало напялила пиджачок и, поплевав на ладони, пригладила топорщащиеся вокруг лица волосы.

— Уже сделала, сразу от входа, — объявила появившаяся за товаркой Ирина Санна и подмигнула Монаху. — Помаду сотри. Уж слишком ярка.

Помянув нечистого, Монах полез за платком, а Инга даже не покраснела — подхватив сумку, выскочила вон, не удостоив его и взглядом.

— Пойдём, девочка! — потянула за собой Марфу. — Там по двое можно, проход узкий.

Возмущённая Марфа собралась было взбрыкнуть, но так и застыла перед распахнутой дверью — окрестности поглотила белая мгла, лишь в нешироком проходе-коридорчике можно было увидеть и землю, и пожухлую траву, и даже кусочек серого неба.

— Давайтя, пошли-пошли, — Незабудка погнала всех вперёд.

— После меня! — Ирина Санна шагнула первой, и поманила за собой подруг. — Пална! Незабудка! Не отставать!

Ринувшиеся за ней старухи едва не застряли в проёме. Кое-как вывалившись наружу, шустро засеменили за главной.

Следом отправились Инга и Марфа.

Юлька хотела помешать им — удержать сестру при себе, но Монах показал глазами — пусть идут.

— Я хочу быть возле сестры!

— Они рядом. Не волнуйся. Если понадобится, мы с лёгкостью их нагоним.

Юлька промолчала, не зная, как реагировать на странное желание Монаха пойти рядом. Сначала он поцеловал её, а потом обнимался с Ингой! Как такое понять и принять?

Монах нравился ей. Такого никогда не пропустишь в толпе.

Симпатичный. И мужественный. И шрам совсем не портит лицо, а только прибавляет брутальности.

В голову полезли ненужные сейчас мысли, но голос разума развеял приятное волнение.

— Ты себя когда последний раз видела? Ни макияжа, ни чистых волос!.. У него таких как ты — целый табор. И вообще — на него Инга запала. Так что забудь!

Юлька вздохнула и разом поникла — пусть вкус у Инги и безобразный, зато внешность яркая, а фигура — выдающаяся. Она явно умела себя подать и не терялась в обществе эффектных мужчин.

— Юля! — позвал Монах. — Ты меня не слушаешь?

— Прости. Волнуюсь о сестре, — соврала Юлька и ярко покраснела.

— Не стоит. Марфа взрослая девочка.

— Наверное. Только я к этому не привыкла.

— Что ты видела? Тогда. В тумане. Расскажи мне. Я должен знать.

— Серьёзно? — вдруг разозлилась Юлька. — Ирина Санна, значит, не должна! А тебе это зачем?

— Чтобы разобраться, — Монах был совершенно спокоен. — Ты бормотала про какую-то кару. И задыхалась как от быстрого бега.

— Я и бежала! Спасалась от теней!

— Ты стояла на месте. Возле меня. Только не слышала ничего, не отвечала. Физически ты была рядом, но…

— Ты сам велел не двигаться. — перебила Юлька. — Я хорошо это помню!

— Вначале — да. Но ты не послушалась, вцепилась в меня…

— Я испугалась! Любой бы испугался.

— Всё так. Почему ты не хочешь рассказать?

— Я хотела. При всех. Но ты не позволил!

— Ты молодец, что сдержалась. Ей этого точно не стоит говорить.

— Ты про Ирину Санну? Почему не стоит?

— Она… — Монах чуть замялся. — Она не та, кем кажется, Юль.

Юль — это прозвучало так мило, так маняще, что Юлька на миг растеряла весь воинственный пыл.

— Возьми себя в руки, идиотка! — безжалостно одёрнул её голос разума. — Он со всеми так разговаривает.

— О чём ты? — Юлька заставила себя взглянуть Монаху в глаза. — Как понимать — не та?

— Прямо понимать, Юля. Ирина Санна — ведьма.

— Что? — Юлька запнулась и уставилась на Монаха. — Ты шутишь, да? Нашёл время!

Какие шутки! — голос разума не желал умолкать. — Сама ведь влипла в передрягу. К ключнику приехала. В тумане видения ловила. Инга вон в птицу обращается. Почему же бабка не может быть ведьмой?

Мысли отразились у неё на лице, и Монах кивнул — мол, какие тут шутки.

— Ирина Санна — ведьма… — медленно повторила Юлька. — А Пална с Незабудкой? Тоже??

— В каком-то смысле да. Они — три части от целого. — Монах двинулся вперёд по проходу. — Пошли уже, Юля. Нас ждут.

— Погоди. Я пытаюсь понять… Как это — три части от целого? Объясни!

— Почему они с нами толкутся? — Монах задал ответный вопрос. — Лес знают прекрасно. В Лопухах как свои. Возможно, живут неподалёку. Но прилепились к нам. Зачем?

— Не знаю, — Юлька совсем не задумывалась об этом. — Попросились грозу переждать. Ты сам привёз третью! Незабудку!

— Это другое. Она была мне нужна.

— Незнакомая бабка? Зачем?

— Незабудка привела нас с Марфой в деревню. Без неё мы не смогли бы найти Лопухи.

— Я же нашла… — начала Юлька и сбилась. Больше не было ни тумана, ни узкого тёмного коридора — вокруг них поднимался лес!

— Вот и пришли. — Монах внимательно осмотрелся и, кивнув в сторону высокой ели, первый направился к ней. — Давай присядем, дождёмся остальных. Сам я не смогу найти смычку.

— Зачем нам рассиживаться? Нужно идти за ними!

— Ты знаешь — куда? Лично я — нет.

Найти дорогу было и впрямь невозможно. Деревья росли густо друг к другу, образуя почти непроходимую чащу. Могучие кроны занавешивали небо, почти не пропуская дневной свет.

— Где же все? — Юльке сделалось душно. Показалось, что за деревьями прячется кто-то чужой и страшный, не человек и не зверь. Вдруг, это те чудовища из хоровода?! Они, наверное, живут где-то здесь!

— Присядь, Юля. — позвал её снова Монах. — Остальные придут. Не волнуйся.

И Юлька послушалась. Оглядевшись ещё разок, скользнула под широкие лапы, сразу почувствовав себя в безопасности.

Под елью было мягко и уютно — среди рыжеватого мха торчали крохотные грибы. Божья коровка сидела по бледной шляпке, не собираясь улетать. Монах вытянул ноги и расслабился. А Юлька снова подумала про Марфу — мало ли куда затащит сестру Инга.

— За Марфу не волнуйся. Инга ей ничего не сделает. — Монах удивительным образом уловил её мысли. — Она у тебя шустрая девочка. Не простая.

— Это только кажется, — Юлька снова завертелась. — Ты уверен, что остальные придут сюда? Они ведь были впереди нас!

— Уверен. Без нас не уйдут. Ты нужна Ирине Санне.

Желая приободрить, Монах потянулся и погладил Юльку по руке. Их пальцы словно случайно переплелись, и неправильно расценив этот жест, Юлька прижалась к нему, приподняла лицо для поцелуя. Некоторое время Монах задумчиво рассматривал её, а потом вздохнул и нежно коснулся губ.

Они целовались долго, и Юлька забыла обо всём. Где-то на краешке сознания надрывался голос разума, но она не желала его слышать. Жаркая волна затопила её, подняла до небес, обещая впереди сказку и чудо…

Первым очнулся Монах. Мягко отстранившись от Юльки, он взглянул на часы и нахмурился.

— Как быстро пролетело время. А наши ещё не пришли… — он шагнул вперёд, внимательно вглядываясь в окрестные деревья.

Чувствуя себя брошенной и нежеланной, Юлька с трудом вернулась в реальность. Лёгкий ветерок отрезвил её, охладил разгорячённые щёки, и лишь тогда до неё дошло, что Марфы до сих пор нет!

Липкий ужас наполз мгновенно, в голове замелькали жуткие картинки.

— Я иду за сестрой! — Юлька не желала ждать ни минуты.

— Куда? — одёрнул её Монах. — Ты не знаешь леса, не знаешь, где мы сейчас находимся. Как собираешься её искать?

— Как-нибудь! — Юлька избегала его взгляда, ей стало стыдно за свой нелепый порыв.

Как могла она вообще подумать, что интересна Монаху? Помятая и усталая, да еще и с такой проблемой! Особенно с такой проблемой!

Юлька едва не застонала, с силой ударила кулачком по ближайшему стволу..

— Юля, только не нервничай… — начал было Монах, но она перебила.

— Как я могу не нервничать, если Марфы до сих пор нет? С ней точно что-то случилось! Я чувствую это! И не собираюсь бездействовать!

— Теоретически они с Ингой могли добраться до ключника, — признал, помолчав, Монах. — И теперь ждут, когда к нему придём и мы.

— Но как мы можем прийти, если не знаем дороги??

— Умница! Согласилась наконец. Тебе нельзя уходить в неизвестность. Здесь опасные места, Юля.

— Я всё равно пойду! Зачем я только отпустила Марфу… — запричитала Юлька, озираясь.

Каждая секунда казалась ей теперь нескончаемо длинной. Волнение за Марфу и собственная дурость давили тяжёлым грузом, не позволяли усидеть на месте — требовали хоть какого-то действия.

Теперь её мыслями завладело видение. Для чего его показали? И почему именно ей? То место тоже звалось Лопухи. Значит ли, что она побывала в прошлом деревни? И эта девочка — Уля — кто она? И что их связывает? Неужели — кровь? В роду у Юльки не было никого с таким именем. И бабушку, и прабабушку звали иначе. И всё же Юлька ощущала необъяснимую связь с девчонкой. Возможно потому, что им обеим посулили кару.

Послышался тихий треск, прошуршали палые листья…

Повернувшись на звук, Юлька заметила движение — будто кто-то шмыгнул за дальнее дерево, не желая выдавать себя. Она успела заметить краешек рабочего комбинезона и седые короткие волосы, перехваченные шнуром.

— Ирина Санна! Там! — Юлька кивнула в сторону, где скрылась шустрая бабка. — Это точно она! Я не могла обознаться!

— Молчи! — шепнул ей в волосы Монах. — Побудь здесь. Я схожу посмотрю.

Не дожидаясь её реакции, он медленно направился вперёд, ловко лавируя между крепких стволов. Шёл не скрываясь, но старался ступать осторожно, чтобы не создавать лишний шум. Юлька следила за Монахом не отрываясь, не зная, что лучше — послушаться и остаться, или побежать следом.

— Эй, — прошелестело позади, и она резко подскочила. Знакомый дядька, что подвозил её до Лопухов, улыбался сквозь мохнатую бородёнку, махал призывно кепкой, кивал.

— Вы! — бросилась к нему обрадованная Юлька. — Как хорошо, что мы встретились! Нам нужна помощь! Мы с Мишей заблудились!

Дядька молча продолжал улыбаться. И всё манил и манил Юльку к себе. И вот ведь странно — он стоял совсем близко, но Юлька никак не могла до него добежать!

— Юля! — позвал откуда-то Монах. — Юля! Где ты? Отзовись!

— Зачем он кричит? — пробормотала Юлька. — Сам же предупреждал, что нельзя.

— Юля! — голос Монаха постепенно отдалялся и звучал теперь едва слышно. — Юл-я-я-я! Ты где?

— Да здесь я! — Юлька, наконец, обернулась и не увидела ни сосны, под ветвями которой ещё недавно провела несколько счастливых минут, ни Монаха.

Над головой громко прострекотала сорока — заливистой издевательской трелью. Юлька даже увидела, как мелькнул в ветвях длинный хвост — чёрный-синий, с металлическим отливом.

Сорока прострекотала опять, сбившись в конце на язвительный смешок. И вторя ей, зычно грянуло отовсюду:

— Эй! Эй-ю эй! Эге-ге-гей!

И взвился лес — захлопал, заулюлюкал, зашумел!

Юльку подхватило, подбросило кверху. Замотало от ствола к стволу!

Оглушённая, не понимая, что происходит, она пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но только изодрала ладони о грубую кору. Хлёсткие ветки цепляли за волосы, хватали за лицо и шею, царапали, кололи! Юлька зажмурилась и сжалась, чтобы хоть как-то уберечь глаза.

— Эй! Эге-гей! Эй-ю эй! — визжало отовсюду, дёргало и щипало, тащило в стороны, пытаясь разорвать.

Казалось, что этому не будет конца, и всё же чудом Юльке удалось удержаться на месте — обхватив руками тонкое дерево, она прижалась к прохладному стволу.

— Ты справишься! Ты можешь! Ты должна! — твердила себе как заклинание, изо всех сил стараясь не раствориться в панике.

Крики сделали будто потише, схлынули куда-то в лесную глубину.

Но Юлька никак не могла успокоиться, так и стояла у дерева, не решаясь оглядеться.

Под пальцами что-то вилось и пушилось, будто длинные тонкие водоросли или лишайник. И пахло странновато — гнильцой да сыростью, чем-то сладковатым и резким, противным.

Дерево шевельнулось, заворочалось под руками, медленно-медленно поплыло в бок, увлекая Юльку за собой.

И тогда она приказала себе открыть глаза и посмотреть.

Как оказалось, Юлька обнимала вовсе не дерево! А что-то живое и страшное! Длинное, тощее, ни на что не похожее!

Несуразное существо с телом-стволом и крупной человеческой головой таращилось на неё с высоты своего роста, и лицо было знакомое — дядькино! — с застывшими, словно высеченными чертами.

Существо что-то сказало, неразборчиво, непонятно. А потом подхватило Юльку и с силой куда-то зашвырнуло!

Юлька не успела даже вскрикнуть, как оказалась на холодной земле — неподалеку от неприметного и пологого холма.

Деревья остались далеко позади. Вокруг рос лишь редкий кустарник да клонились книзу чахлые травы. Холм же был почти лысым, только на верхушке невысоким уродцем торчало одинокое дерево, перекрученное да перевязанное узлами по стволу, с трепещущими унылыми листочками.

Всё здесь казалось каким-то неправильным, ненастоящим. Ни одна птица не подала голоса, не пролетела в сером, словно нарисованном небе. Не было ни насекомых, ни поздних цветов. Ни ветра, ни малейшего движения воздуха! Лишь тихий шелест, похожий на плач, не смолкая лился откуда-то сверху.

Нужно было что-то делать — шевелиться, вставать, но Юльку не держали ноги. Измотанная и потрясённая, сидела она посреди тропы и без единой мысли смотрела на холм.

— Смычки находятся возле пещер… возле пещер… возле пе-ще-ры, — в голове словно включили заезженную пластинку. Дядькин голос всё повторял и повторял одно и тоже. — Возле пещеры… возле пещеры… смычка… смычка… посмотри!..

Юлька послушно посмотрела — в самом низу у земли и правда что-то темнело, какое-то небольшое отверстие, издали похожее на вырытый лаз.

— Иди к нему, — повелел голос. — Там вход! Торопись, пока не опали все листья!

Какие здесь листья? — тупо подумалось Юльке, и в этот момент по щеке мазнуло что-то стылое и влажное, а потом соскользнуло на колени.

Юлька подняла и положила на ладонь пожухлый красноватый листок. Края у него были как зубчики и легонько вздрагивали от её прикосновений.

От листа шёл едва уловимый звук — тот самый тихий плач, который она уловила вначале. Но разве такое возможно — чтобы листья плакали?

— Уходи-уходи-уходи! — снова завело в голове. — Торопись! Иначе опоздаешь!

Голос откашлялся и умолк.

И следом посыпались листья. Словно водопад, хлынули они вниз с одинокого дерева, образовав вокруг Юльки подобие тусклого цветного ковра.

Самый первый, тот, что спланировал к ней на колени, вдруг оторвался от руки и потянулся к холму — в ту сторону, где темнела пещера. С трудом поднявшись, Юлька поковыляла следом — не понимая, что делает и зачем.

Лаз оказался довольно большим. Листок нырнул в его черноту и завис красной светящейся точечкой. Поколебавшись всего лишь секунду, Юлька полезла за ним. Она равнодушно подумала, что сейчас сорвётся и упадёт в бездну, но нога неожиданно нащупала ступеньки! По ним Юлька и стала спускаться, всё ниже и ниже — в холодную затаившуюся черноту.

Спускалась она долго, и с каждым шагом слабели ноги да сердце продолжало трепыхаться под пятками.

Листок-маячок плавно плыл впереди, но Юлька не пыталась его догнать. Она просто шла, не задумываясь, надеясь на то, что ступени когда-нибудь окончатся.

Глава 6

Листок замер где-то внизу, и Юлька почувствовала что-то вроде облегчения, а потом оступилась и взвыла от боли.

Она пролетела совсем немного, но сильно приложилась коленом о твёрдый пол.

Темнота вокруг немного разошлась — отползла в глубину начинающегося отсюда тоннеля.

Баюкая ушибленную ногу, Юлька скорчилась на каменных плитах. Было ужасно холодно и сыро. И очень страшно. И так жалко себя!

— С переходом! — листок спланировал рядом с Юлькой и вдруг обернулся знакомым дядькой! Он выглядел как тогда в машине — невысокий и неприметный, с расползшейся по лицу мохнатой бородой. — С переходом, говорю! Или оглохла?

— Нога болит, — пожаловалась Юлька и шмыгнула носом. — Зачем вы устроили этот цирк?

— О как! — чему-то обрадовался дядька. — Ни слёз, ни криков! Молодца! Хозяину пондравится. Вставай уже. Мы почти на месте.

Юлька мотнула головой, продолжая поглаживать ногу — колено ощутимо увеличилось, и она боялась шевельнуться.

— А ну-ка, возьми, — дядька вытащил из уха что-то вроде трубочки. Это оказался листок бересты, очень тонкий и мягкий. — Давай-ка, к ноге приложь. А я поверху дуну. Что смотришь совой? Действуй.

Подкатить штанину не получилось — настолько сильно распухла нога.

— Прямо так клади. Поверх. — показал дядька рукой.

И когда она послушалась, поплевал на ладонь да с силой пришлёпнул по бересте.

— Чего дёргаешься? Разве больно тебе? — дядька легонечко дунул на листок.

— Нет! Не больно. — удивилась Юлька, осторожно разгибая ногу. — Как это у вас получилось?

— То не у меня — у берёсты. Хозяин наговорил, я и ношу. Мало ли что.

Нога больше не болела. Поднявшись, Юлька потопала ею по полу и даже решилась присесть. Всё прошло, будто и не было падения и удара. Вот же чудеса!

— Пошли что-ль, — дядька наблюдал за её манипуляциями. — Припозднимся — хозяин мне бошку открутит. А как я буду без бошки? Мне нельзя.

— Ваш хозяин — ключник? — Юлька поняла это и без вопроса.

— Не называй так. Не любит. — дядька пригладил бороду. — Чаровником можно. Кудесником. Ведуном.

— А по имени как к нему обращаться?

— Ишь, захотела — по имени! — дядька даже сплюнул сгоряча. — На имени запор! Сразу имя ей выдай! Замычка на имени! Чтоб никто-о-о не прознал!

— А вы тоже имя скрываете? Как вас зовут?

— А доброхожим называй. То моё свойство.

— Доброхожим? — не поняла Юлька. — Как-то странно звучит.

— Как надо звучит. Доброхожий и есть.

— Вы не человек? — решилась Юлька на следующий вопрос. Всё было ясно и без него — никто из людей не смог бы превратиться ни в листок, ни в дерево. Но она всё же спросила — уж очень хотела услышать ответ от самого дядьки.

— Скажи, что похож? — тот довольно хихикнул. — Роги, они под кепкой растут. Сразу и не увидишь роги-то.

Он говорил благожелательно, борода расходилась улыбкой, только глаза оставались колючими, чернели под бровями угольками.

— Тогда я ещё спрошу. Можно?

— Ну, поспрашай. По дорожке. — дядька побрёл по узкому тоннелю. — Иди за мной. Хозяин ждать не любит.

— Почему вы меня сразу не привезли? К ключнику. К чаровнику! — Юлька уставилась в сутулую спину. — Зачем в Лопухи направили? А потом устроили это вот всё! — она развела руками, не найдя слов для описания своих злоключений.

— Заскучал я. У нас народу мало бывает. Не едут к нам добровольно. А тут ты! — дядька хитровато взглянул из-за плеча, но Юлька отчего-то ему не поверила. Сам же говорил, что хозяин ждать не любит. Вряд ли бы посмел ослушаться его.

— Вы и с остальными так… играли? Нас целая толпа собралась. В Лопухах. Все к вашему хозяину, между прочим.

— Сдались мне остальные… — проворчал в бороду дядька. — Было сказано тебя провести. Вот и веду.

— Ваш хозяин знал, что я приеду? И про мои… неприятности тоже знал?

— Да что знать, что знать-то! Когда на лице всё написано! Юстрица просто так к нам не пошлёт.

— Ирина Санна тоже так говорила! Про старуху в парке!

— Ягиха-то? — хохотнул чему-то доброхожий. — Она наговорит… ага… ты слушай да просеивай, фильтруй чужие словеса. У нас любят за нос водить. И использовать любят… морочить…

Он обернулся к оторопелой Юльке и вдруг с силой дунул ей в лицо. Захлебнувшись тяжёлым запахом, Юлька отпрянула прочь, и чьи-то руки мягко приобняли её сзади, слегка покачав, повернули к себе.

Монах! — мелькнула шальная надежда, но это был, конечно, не он.

Перед ней стоял всё тот же доброхожий. За ним торчала кривая изба, огороженная по кругу узкими неровными кольями. На одном был напялен перевёрнутый горшок, на другом — старый дырявый валенок, ещё на парочке — чьи-то небольшие рогатые черепушки. Совсем рядом тревожно шумели деревья, и небо было как у холма — низкое, серое, глухое.

— Опять ваши шуточки? — насторожилась Юлька. — Решили меня поморочить?

Доброхожий странно дёрнулся и, не отвечая, побрёл к избе. Он сильно горбился да приволакивал ногу.

— Мы на месте, да? — Юлька робко двинулась следом. — Здесь живёт ваш хозяин?

Она внезапно оробела, настолько сильно, что зубы выдали дробь. И доброхожий услышал это — будто бы усмехнулся.

Он прошёл сквозь хлипкую калитку, поднялся на шаткое крыльцо.

Юлька чуть задержалась в проходе — засмотрелась на странные черепа. Чуть приплюснутые и вытянутые, они производили неприятное впечатление, но отчего-то притягивали Юльку.

Дверь заскрипела, и доброхожий вошёл в избу.

Юлька заспешила за ним, поднялась по постанывающим ступенькам.

Деревянная крыша-навес совсем рассохлась от времени и так сильно наклонилась, что Юлька едва не задела её головой.

Внутри было темновато и вонюче — настолько сильно, что Юлька едва сдержалась, чтобы не зажать нос.

Грязный пол. Заваленная посудой столешница. Давно немытые окна. Паутина, висящая по углам лохматыми спутанными комками.

Юлька лишь мельком отметила печальные следы запустения — взгляд её снова остановился на доброхожем.

Он стоял посреди комнатушки, такой же как раньше и одновременно не такой. Лицо было будто бледнее и угрюмее. Нечёсаная борода паклей спускалась на грудь. Кепка отсутствовала, сивые грязные волосы были обкромсаны под горшок, но Юлька как не пыталась — не разглядела среди них рожек.

И одежда на нём была другая, смахивающая на застиранную рабочую робу.

— Здравствуйте, — зачем-то прошептала Юлька, и он опять усмехнулся.

Почему он молчит? Почему так странно смотрит?

При всём желании Юлька не смогла бы описать этот взгляд — ускользающий, неуловимый. Дядька смотрел прямо на Юльку, но глазами с ней не встречался!

Что-то было не так! Совсем не так!

Пауза затягивалась, и Юлька занервничала ещё сильнее.

Где-то позади закуковала кукушка, скрипнула половица, протопотали быстрые шаги.

Юлька обернулась на звук и ухватила взглядом косматый клубок, подкатившийся к углу и юркнувший под перевёрнутый веник. На пыльном полу протянулся длинный смазанный след да кое-где, редкими горошинами, будто отпечатались копытца.

Сердце шевельнулось под пятками, под волосами сделалось жарко. Захотелось сбежать. Исчезнуть! Оказаться подальше от этого места!

И в то же мгновение в ухо прошептали:

— Поклон положи! Не стой остолбенелая!

— Я… — поперхнулась Юлька от неожиданности и слегка присела в реверансе. — Я… за помощью приехала. Вы говорили, что хозяин знает.

— Правильно говорили, — голос прогудел низким колоколом. Юльке даже почудилось тихое эхо. — Сестрица на тебя маску примерила. От того теперь исчезаешь.

— Маску? — Юлька сглотнула. — К-какую маску? Я ничего не надевала!

— Не ты. Говорю же — она! Нашла и примерила. С того и пошли твои мытарства.

— Как примерила? Почему? Я ничего не помню…

Ключник — а это был он, Юлька теперь точно знала — вдруг хлопнул в ладоши и, сомкнув, выставил их перед Юлькой. По ним, как в крошечном экране, заскользили быстрые кадры. Юлька едва успевала разобрать, что ей показывают.

…Вот сестра заглядывает в её спальню. На цыпочках подходит к кровати, негромко окликает. Вот, оглянувшись, расправляет в руках небольшой тёмный предмет, а потом накладывает ей на лицо!..

— Нет! — дёрнулась Юлька как от удара, и картинка сразу пропала. — Нет! Я не понимаю! Зачем? Для чего?

Она представила веснушчатую рыжую Марфу, неуживчивую, бунтующую и трогательно, по-детски, беззащитную. Несмотря на все разногласия, она любила сестру. И Марфа, Марфа тоже её любила!

Этого не может быть. Просто не может быть! Да и откуда у Марфы та маска?

Юлька так и подумала — «та»! Словно уже знала, о какой маске идёт речь. Не её ли вместе с шапкой сорвала со страшилища девочка Улька? Не с ней ли убежала прочь?

Но как "та" маска оказалась у Марфы? Каким образом попала к сестре??

Мир зашатался, и Юлька пошатнулась вместе с ним. Перед глазами замелькали тени. И крики птиц снова ожили в ушах — пронзительные, угрожающие, злобные.

— Кара! Кара! Кара! — не прекращая вопили они. И от этого было негде укрыться.

* * *

Монах напрасно проискал Юльку около часа. Громко кричать он не стал — опасался, что привлечёт внимание лесной нечисти. Метаясь по лесу, он лишь шептал — Юля! Юля! — без особой надежды услышать ответ.

Чтобы самому не сбиться, не заплутать среди деревьев царапал кору ножом, оставляя для себя зарубки-метки.

Всё было бесполезно, девушки нигде не было, она словно растворилась среди тусклого света.

Сбежать от него Юлька точно не могла. Хотя… Он первым прервал затянувшийся поцелуй, и она вполне могла обидеться. Монаху совсем не нужна была пустая интрижка. И он ругал себя теперь, что поддался на неё. Юлька была симпатична ему, хотя он так и не смог рассмотреть её как следует, черты лица её оставались неопределёнными, расплывались под пристальным взглядом. Но ему не нужны были новые отношения. Он и сбежал сюда лишь потому, чтобы его оставили в покое.

А что, если её похитили? Ирина Санна. А может быть — ключник?

Колдун специально разделил их, ещё раз наглядно продемонстрировал Монаху, что не желает видеть его у себя.

— Что б тебя лешак заломал! — раздосадованный Монах с силой пнул ногой ближайшее дерево. — Девочкам, значит, можно… А мальчиков к себе не пускаем.

Интересно — почему так? Ключник, вроде, любит играть, любит дурачить людей, забавляться. Монаху что-то говорили об этом, предупреждали о подобном свойстве колдуна. Он слушал в пол-уха, даже сочувствуя бедняге. От скуки и не такое полюбишь, сычевать в глуши удовольствие небольшое. Хотя, никто же не заставляет сычевать, ключник сам сделал выбор, так с ним и живет.

Отправляясь в эти места, Монах, конечно, был готов к любым неожиданностям. За себя он совсем не боялся, но Юлька и Марфа спутали ему весь настрой, и теперь он начал переживать за них. Юлька-то ладно, она уже взрослая девочка. А вот Марфа совсем юна и беспокойна. Выдержит ли её психика неминуемые потрясения?

Прервав бесполезные поиски, Монах снова присел под елью и постарался сосредоточиться. Следовало выстроить план, продумать тактику дальнейших действий. К ключнику его просто так не пропустят — это ему ясно дали понять. Значит, нужно действовать через других.

Монах вспомнил авансы жаркой Инги и поморщился. Такая «за просто так» ничего не станет делать, непременно потребует определённой платы. Какой — Монаху даже думать не хотелось. Не было у него к Инге интереса. Воспользоваться помощью Марфы казалось неправильным. Монах чувствовал за девчонку ответственность, словно сам притащил её в этот лес.

Он пожалел сейчас, что помешал Юльке удержать сестру при себе. Спутницы девчонке достались слишком незавидные — двоедушница Инга и Ягишна в трёх ипостасях! Такое и в кошмаре не приснится.

Где же они ходят? Почему не возвращаются? Монах был уверен, что Ирина Санна очень заинтересована в Юльке — лунное молоко добыть по силам не каждому, а Юлька это могла — юстрица таких чует, поэтому и подсказала про Лопухи.

— У нас в парке старуха была. Ворона-вороной. Накинула мне на голову какую-то тряпку и перенесла в лес! — Монаху вдруг отчётливо вспомнились слова Марфы-Луны.

Накинула на голову тряпку!.. Перенесла в лес!

Какой же он всё-таки осёл! Как мог позабыть об этом важном моменте! Почему не расспросил у Марфы подробности про старуху?! Почему так лоханулся?

Ведь если юстрица переправила сюда Марфу, девчонка тоже в теме! И тоже может найти лунное молоко!

Монах даже заскрежетал зубами от досады.

И никто, никто не собирался возвращаться! Инга не зря потащила Марфу с собой!

А они с Юлькой только потеряли время! И вдобавок он невольно обидел её…

Раз не вернулись — пойду за ними сам. Наверное, они отправились к смычке. Точно, что к ней. Но по какой дороге?

— Спроси у лесных! — в голове тотчас всплыла подсказка. Поговори с зыбочником или пущевиком. Попроси у них помощи, узнай, верны ли твои предположения.

Подобная перспектива не слишком вдохновляла, но иначе не получится понять, где искать Марфу. Не получится выйти к смычке.

Монах похлопал себя по карманам и снова ругнулся — нужные для ритуала вещички остались в рюкзаке, в машине. Что ж, придётся действовать известным способом, хорошо, что верный нож при нём. Осталось найти подходящее дерево и потом провести призыв.

Монах снова двинулся между стволов, деревья здесь росли примерно одинаковые — высокие и крепкие, как на подбор. Его же интересовало другое — порядком пожившее, старое, сухое.

Неужели и с этим не повезёт?

Впервые за долгое время Монах испытал что-то, похожее на беспомощность.

Тогда тебе нужно на свалку, братец. В лучшем случае — на печь.

Он представил себя в лаптях на лежанке и рассмеялся. Вполне неплохо! А что? Ни забот тебе, ни переживаний. И какая-нибудь Инга под боком. Она очень гармонично вписывалась в воображаемую картину — с ухватом у печи, ядрёная русская баба!..

Покружив, Монах снова вышел к знакомой ели и только тогда приметил почти неуловимое движение в её ветвях. Одна из широких лап слегка покачивалась — словно от чьего-то прикосновения.

Белка? Или бурундук? А может… Монах пригляделся и свистнул, и в ответ тоже засвистело. Среди иголок мелькнула слабая тень, мелькнула словно намёк и сразу пропала. Зыбочник или лешак не собирался показываться без дани.

Для этой цели хорошо подошли бы бутылка беленькой и буханка свежего хлеба, но ничего такого у Монаха, естественно, не было.

Вздохнув, он вытащил нож, погладил пальцем деревянную рукоять и медленно-медленно провёл лезвием по раскрытой ладони. Когда в ней собралось небольшое красное озерцо, прижал руку к стволу, стараясь не пролить ни капли.

Ель вздрогнула и будто ухнула вниз. В глубине ствола прокатилось зычное «Эу-у-у-уыххх!». А потом с верхней ветки свесилось вниз худое существо в непонятных лохмотьях. На узкой и вытянутой голове, словно приклеенный, колом торчал заношенный треух. Белые глаза смотрели не моргая.

— Хороша свежатина! Ещё хочу! — прошамкало у Монаха в ушах, а потом довольно засвистало.

— Хватит и того! — Монах старался смотреть прямо на нечисть. — Раз принял подарок — проведи до смычки.

— До которой? До которой? До которой? — вывернув беззубую пасть, расхохотался лешак. — Их много-много-много-много….

Такой засады Монах не ожидал, поэтому ляпнул первое, что пришло на ум:

— Хочу туда, где Инга и девчонка. Ты понял? К ним проводи!

— Что дашь? Что дашь? Что дашь? — лешак спрыгнул Монаху под ноги. Он оказался низеньким и очень вонючим, звериный смрад стоял вокруг него колом.

— Что дашь? Что дашь? Что дашь? — сдвинув треух на макушку, лешак двинулся в обход Монаха, постепенно убыстряясь. И вот уже не он — воздушный вихрь закрутился вокруг, забивая дыхание, норовя скрутить, смять Монаха в лепёшку!

— Что дашь? Что дашь? Что дашь? — повсюду визжало и улюлюкало, подхваченное звонким эхом, весело отскакивало от стволов. — Что дашь? Что дашь? Что дашь?

— А получи! — Монах ткнул ножом в тугой вихревый бок. — И еще разок! И снова! Нравится?

С протяжным разочарованным воем вихрь схлопнулся и распался. Оставшийся тонкий дымок быстро втянулся под кору. И когда Монах собрался ударить в то место, откуда-то с макушки просыпались на него ржавые иглы да шелушки, прямо в ухо прогундосило насмешливо:

— Перо используй, д-д-дубина! Пер-р-ро-о-о!

Монах не сразу сообразил о каком пере говорит лешак. Лишь спустя минуту вспомнил, что у него и вправду есть одно — то, что подарила на желание двоедушница Инга.

Тёмное лёгкое пёрышко прилипло к подкладке кармана, поэтому Монах не сразу смог его найти.

— Сохрани на желание! — кажется так сказала ему Инга. И он невольно вздрогнул, вспомнив её хищную, плотоядную улыбку.

Что ж, перо пришлось очень кстати. Монах положил его на ладонь и стал ждать.

Однако ничего не происходило. Монах и вертел перо, и помахивал им, и плавно водил перед лицом, повторяя немудрящие пожелания:

— Веди меня к Инге! Помоги найти Ингу! Пожалуйста, покажи дорогу к ней!

Над головой хохотнуло — лешак откровенно глумился его попыткам.

— Дддубина-а-а! — довольно грянуло с высоты и снова швырнулось горстью шелухи.

— Да что б тебя! Отстань, деревяшка! — ругнулся Монах, и смех стих, а в ветвях грозно шумнуло.

А потом оттуда шагнула… нога — огромная, в рост самой ели!

Лешак теперь выглядел великаном, длинное его, постное лицо плавало где-то в облаках.

— Деревяшка? — прогудел он зарождающимся ураганом. — Деревяшка, говоришь?? Смотри, не пожалей!!

Монах не стал просить лешака о прощении, да и бежать от него было бы глупо. Он просто провёл пером по губам и шепнул едва слышно:

— Хочу обнять Ингу! Хочу!

И тут же, словно из воздуха, появилась стая сорок. Окружив лешего, они застрекотали воинственно, принялись щипаться, норовя угодить в выпученные глаза.

— Смышлён, д-д-дубина! Догадался-я-я! Догадался-я-я! — завыл-задёргался нечистый, молниеносно убывая в росте. Сделавшись размером с букашку, нырнул он бочком под кору и там притих.

Сороки же слепились в одну и, подхватив Монаха в клюв, повлекли вперёд — туда, где проявилось в воздухе усмехающееся лицо призрачной Инги.

Глава 7

Унизительный перелёт длился совсем недолго. Раскачивающийся качелями мир обрёл устойчивые очертания, и Монах оказался возле столба, торчащего на бугре посреди засохшего поля. Столб был совсем древний, с источенной жучками древесиной, поросший мхом и неряшливыми космами лишайника. Когда-то давно он служил ориентиром, указывал направление или, быть может, порядок действий. Монах приметил следы от вырезанных узоров, но что они означали и для чего были нанесены — понять так и не смог.

Ни Инги, ни Марфы, ни Яги с её воплощениями — здесь не было никого. Монах был абсолютно один под серым, словно нарисованным небом.

Воздух был застоявшийся, жаркий. С приторной сладковатой горчинкой.

— Нормальная такая встреча! — Монах потёр разболевшийся шрам. — Ни поцелуев тебе, ни объятий. И где сама героиня сюжета, я вас спрашиваю?

Ему, естественно, никто не ответил. Сороки, доставившие его до места, словно бы испарились.

Опять ключник сработал? Хотя вряд ли он. На пёрышко должна была откликнуться Инга. Она и откликнулась… Вроде она…

Специально морочит? Завлекает? На Ингу это было не похоже, у неё не хватит терпения на подобную игру. Её тактика — напор и натиск. Увидела-захотела-получила.

— Инга! — позвал Монах на всякий случай. — Инга? Что за прятки?

И снова молчание. Только всё сильнее подёргивает шрам, заставляя оставаться настороже.

Куда же его занесло? Место явно непростое. Очень напоминает пограничье. А если так — то смычка должна быть где-то поблизости.

Монах снова обошёл столб, зачем-то поскрёб мох, приник к древесине ухом. Ни единого звука. Тишина. Но так и бывает на переходе.

И всё-таки он чувствовал что-то! Смутный намёк, едва уловимый аромат не давал Монаху успокоиться.

Он точно слышал раньше этот запах — резковатый и навязчивый, как от навороченного парфюма. Такой частенько привлекает сорок — им нравится приторная цветочная сладость.

— Инга, — позвал он опять, — заканчивай прятки. Покажись уже, что за детсад.

— Привет, малыш! — Инга появилась из-за столба. — А я надеялась, что мы поиграем.

— Интересное местечко ты выбрала, как раз для экстремальных свиданий… — он сделал вид, что не заметил насмешки. Надо же, опять сплоховал — не сразу разгадал простейший трюк с отводом. Настоящая невидимость была не свойственна двоедушникам, а вот отвод глаз они применяли запросто.

— Тоскливая дыра! — недовольно поморщилась Инга. — Не ты один, я тоже облажалась. Марфу из-под носа увели. Прикинь?!

— Колдун? — Монах сразу подумал на ключника.

— Бабки. Отвлекли меня, а сами быстренько смылись. И девчонка с ними.

Такого поворота он не ожидал — с Ингой было гораздо проще договориться. С Ягой будет сложно, очень сложно, она опасный соперник.

— Зачем бабкам девчонка? — Монах решил прикинуться простачком.

— Да все затем же. Нам всем нужно лунное молоко. И мне. И им. И тебе тоже. Я права? — выразительно выгнув бровь, Инга смотрела на Монаха — совершенно другая сейчас: холодная, собранная, деловая.

— Нужно, — не стал отрицать Монах. — У меня на него заказ.

— Серьёзно? — она захлопала ресницами. — И много платят?

— Достаточно.

— Так ты у нас вроде сталкера?

— Не совсем, но где-то рядом. Я охочусь за всякими редкими штуками. И выполняю… особые просьбы.

— И кому же понадобилось лунное молоко?

— Неважно. Какая разница, Инга.

— Да уж большая. Большая разница. Оно же всё может! Вообще всё!

— Ну, может, — осторожно подтвердил Монах. — Хотя сам я наверняка не знаю. Так говорят. И мой заказчик верит.

— Я знаю! Лунное молоко может исполнить любое желание! Поэтому я и ищу его. Мне очень нужно!

— Да не волнуйся ты так. Найдём мы это молоко. Всем хватит.

— Я не была бы в этом настолько уверена, — Инга словно застыдилась минутной слабости. — Лунное молоко существует. Это данность. Вот только какое оно? Как выглядит? Откуда берётся? Ты знаешь?

— Честно? Понятия не имею. — признался Монах.

— Вот видишь! И никто не знает! Счастливцы, которые его находили, ни за что не признаются. Никогда. — Инга вздохнула и задумчиво повторила. — Никто не знает, какое оно. Даже ключник!

— Ему-то зачем молоко?

— Глупый вопрос. — она поправила растрепавшиеся прядки. — Любое желание может быть исполнено. Любое! Кто от такого откажется? Вот ты бы отказался?

— Запросто, — кивнул Монах, и вдруг подумал о своей проблеме. Что, если лунное молоко сможет её решить? И он, наконец, перестанет разочаровываться в девушках и встретит свою единственную половинку.

— То-то же! — довольно хмыкнула Инга, наблюдая за его изменившемся лицом. — Всем есть чего желать. И эта девочка — Марфа — ключ ко всему. Ни за что бы не подумала! Слушай, давай уговор? Поможешь её найти — возьму тебя в долю, поделим добытое поровну. Согласен?

— Вполне! — Монах протянул руку для пожатия, но Инга проигнорировала этот жест. Прихватив его за плечи, смачно чмокнула в губы и облизнулась. — Теперь не отвертишься! Договор запечатан.

— Да я и не собирался. — пробормотал Монах, испытывая сильное желание сплюнуть, стряхнуть с себя вязкую липкую сладость.

Инга взглянула странно, словно все понимала, и он поспешил перевести разговор, спросил в каком они находятся месте.

— Это переход. — подтвердила Инга его догадку. — Здесь рядом смычка. Внизу.

— В смысле — внизу? — не понял Монах.

— В коромысле! Глаза разуй, — она даже притопнула ногой. — Столб — на бугре? На бугре. Вот под ним и смычка.

— Столб — указатель?

— Наверное. Здесь можно перейти в мир ключника. — она всё смотрела на Монаха. — Но это — потом. Без девчонки туда соваться нет смысла. У меня последняя попытка осталась. Не хочу рисковать.

— Тогда за дело? Ты знаешь, куда они пошли?

— В общих чертах представляю. — Инга снова потянулась к непослушным кудряшкам. — Нужно возвращаться в лес. А там я посмотрю.

— Будешь практиковать ясновидение? — попробовал пошутить Монах.

— Вроде того. Камешки раскину. Не спрашивай — как, всё равно не поймёшь.

— Не стану, — пообещал он. — Главное, чтобы у тебя получилось.

— Найти — не проблема. Я не из-за этого тебе помогла. Проблема — забрать. Бабки добровольно девчонку не отдадут.

— Попробуем убедить. Возьмём их в долю.

— Нужна им твоя доля, — фыркнула Инга, — когда можно получить сразу всё!

— Что же тогда?

— Ну… — Инга резко приникла в Монаху, медленно провела пальцем по здоровой щеке. — Вся надежда на твоё обаяние, дорогой. Поухаживаешь за старыми, приобнимешь, к ручкам приложишься. Они тебя как в сказке накормят, напоят, в баньку с собой возьмут…

— Да ты прикалываешься? — возмутился Монах. — Какая, нафик, банька?

— А я бы попарилась, — мечтательно вздохнула Инга. — Только они не предложат.

— Инга! — Монаху начала надоедать пустая трепотня. — Давай так — возвращаемся в лес, находим их дом, а потом действуем по обстоятельствам. Договорились?

— Как скажешь, малыш, — Инга повела плечами. — Но главная роль всё равно будет твоя. Бабки — спецы по добрым молодцам.

Почему она говорит — бабки? — подумал Монах. Судя по намёкам, знает, что это Яга. Намеренно скрывает от меня? Снова проверяет? Ладно, всё выяснится в процессе. Главное найти избушку и Марфу. А уж забрать от Яги он её постарается обязательно, и не такое проходили.

Про Юльку Монах почти не вспоминал, всё равно ничем не мог ей сейчас помочь. Разве только позаботится о её младшей сестре. Тем и занимался.

— Ну что, будем отчаливать? — Инга поправляла ресницы перед крохотным зеркальцем. — Ты готов к переменам?

— С тобой — всегда! — с придыханием проговорил Монах и тут же отругал себя за это, дразнить Ингу в его планы совершенно не входило. — Командуй. Ты знаешь, как отсюда выбираться?

— Элементарно, — Инга щёлкнула пальцами, и откуда-то издали донеслось знакомое стрекотание. Оно становилось всё отчётливее и громче, и вот уже сорочья стая нарисовалась на сером холсте неба. Птицы летели прямо к ним, и Монах не сдержался — застонал! По всему выходило, что возвращаться придётся прежним способом.

* * *

В доме старух было жарко натоплено. От развешенных на широкой балке засохших пучков шёл терпкий травяной дух. Спинки крепких стульев и ножки мощного стола украшала затейливая резьба. Марфа никак не могла понять, что за символы изобразил неизвестный мастер. Похожие красовались на дощечке над дверью, только те были выжжены, а не вырезаны.

Тощий чёрный кот с оторванным ухом умывался перед печкой, изредка поглядывая на Марфу.

— Поешь, деточка, — Незабудка подсовывала Марфе тарелку с духовитой грибной похлёбкой. — После баньку протопим, попаримся с тобой.

— Не буду я париться, — Марфа отворачивалась от аппетитно благоухающего варева. — И грибы ваши не буду. Верните меня к Юльке! Вы не имеет права меня здесь удерживать!

— Вернём, вернём, не беспокойся! Вона как раскраснелася вся, прям огнец! — Незабудка налила в стакан что-то розовое и поставила рядом с тарелкой. — Компотец вот, из малинки. Сла-а-а-дкий. В лесе набрала. С под носу у медведя.

— Врёть. — хрипловато проинформировал кот. — Не было там медведя. И малины не было. Из засушки сварила. Из стыренных запасов.

— У кого стыренных? У кого стыренных? — заверещала бабка. — Поговори мне, негодный!

— У лешачихи, от кого ж. Я сам и потырил. Как хозяйка приказала.

— А хоть бы и так! — замахнулась на кота-правдолюба Незабудка. — В наши разговоры не лезь, знай своё место!

Марфа уже многое повидала, но говорящий кот её потряс. Она присела перед ним и осторожно потянулась погладить. Кот вроде не возражал, первый потёрся о Марфину руку, а потом слегка боднул.

— На шее почеши, и справа в боку, — попросил он и сипловато взмявкнул. — Каждую осень блохи одолевають, а этим начихать!

— Кому — этим? — Марфа послушно принялась чесать. Шерсть у кота была жёсткая и местами взялась колтунами. — От блох есть специальные капли. Можно на холку нанести и всё пройдёт.

— Да что те капли, что те капли, — проворчала позади Незабудка. — Вона сколько полыни понавешано. Никакая блоха не выдержит.

Кот вздохнул и перевернулся на спину. Он явно наслаждался вниманием Марфы

Марфе кот тоже понравился. Даже настроение немного улучшилось, и неожиданно вернулся аппетит — захотелось попробовать бабкиного супа.

— Давай, давай, деточка-а-а! — пропела Незабудка. — Заждалася похлёбушка. Иди скорей, спробуй.

— Не советую, — зевнул кот и потянулся. — Пусть первая пробу сниметь. А то ведь и скопытиться можно. От поганок.

— Молчи, ирод! — Незабудка шикнула на кота. — Знай место, Ерошка! Совсем распоясался без Иринки. Ну, погоди, всё расскажу! Попляшешь потом под веником!

Подчерпнув ложкой наваристого бульона, она проглотила и довольно почмокала.

— Из беленьких сготовила! До чего вкусно!

— Из беленьких? Ну, тогда можно, — разрешил Марфе кот Ерошка и с мявом ушёл за печь.

Марфа машинально потянулась следом, но обнаружила лишь пыльный закуток со следами кошачьих лап на полу.

— На кой он тебе сдался? На кой? — Незабудка от стола делала ей знаки. — Поешь уже. Скоро отправимся.

— К Юльке? — обрадовалась Марфа.

— И к ней, и к ней, — покладисто закивала бабка. — До ключнику отправимся. До смычки.

— Мы ведь и шли туда. Зачем же вы меня… похитили? — Марфа на минуту сбилась, подбирая нужное слово. На самом деле никто её не похищал — Ирина Санна всего лишь молча погладила по голове, после чего Марфа отправилась с бабками добровольно.

— От энтой забрали, от двудушицы. Больно прытка. Лунного-то молока на всех на настачится. Что найдём — всё будет наше!

— Молоко Юльке нужно! И… Монаху! — Марфа вспомнила про мужика, что её подвозил. Ей хотелось верить, что Юлька сейчас с ним. Что с сестрой больше ничего плохого не случится.

— Юльке дадим… дадим твоей Юльке, — ласково кивнула Незабудка. — Ты ешь, ешь. Спробуй похлёбушку. Сама грибы собирала, сама готовила.

— Брешеть! — донеслось из-за печи. — Печь готовила, огонь подогревал!

— Помолчи, корноухий! — вскинулась Незабудка. — Догавкаешься, Ерошка! Всё Иринке расскажу!

Пока бабка ругалась с котом, Марфа решилась — прихлебнула пряного и густого бульона, в котором плавали мясистые кусочки грибов. Дома она ни за что не попробовала бы такое блюдо. А здесь вот ела — с аппетитом, торопясь, настолько всё было вкусно.

Когда она уже допивала компот, в дверь ввалились остальные бабки. Пална в чём-то горячо убеждала товарку, Ирина Санна хмурилась и молчала.

— Ну, как слетали? — сунулась навстречу Незабудка.

— В холостую слетали. Не пропустил! — Ирина Санна была сильно раздражена. — Ловушек понаставил против нас. Бдит, паразит. Не пролезть!

— Придётся рыжую одну пускать. — поддакнула ей Пална. — Ничё. И сходить. Не облезеть. Мы маячок приладим, отследим.

— Какую рыжую? — сразу ощетинилась Марфа. — Вы обо мне говорите? Ничего что я тоже здесь?

— Ишь, огрызается, — Пална прищурилась на Марфу из-под низко надвинутого платка. Одинокий зуб хищно взблеснул в распяленной пасти. — За тем ты и здеся, чтобы к нему пойтитить. Сиди вона, не рыпайся. А то волосья повыдергаю.

Неожиданная угроза зловеще прозвучала из уст доморощенной бабки, и Марфа не отважилась нагрубить в ответ.

— Я к вам не навязывалась, — как можно спокойнее произнесла она, хотя внутри всё клокотало. — Хочу к сестре! И к…Монаху!

— К меченому она хочеть! — телеса Палны заходили от смеха. — Раскатала губёшки! Мала ишшо по мужикам!

— Бесстыдница! — к товарке присоединилась и Незабудка. — К меченому она собралася! Не про тебя тот кусок!

— Да вы с ума сошли? — лицо у Марфы запылало. — Какой товар? Какой меченый?? Я к сестре хочу! Отпустите меня!

Она рванулась к заходящимся в смехе бабкам и врезала кулачком прямо по выпирающему носу Палны.

— Ах ты дрянцо!.. — лицо бабки разом обесцветилось, глаза же сделались красными, злыми, и под платком что-то зашевелилось, пытаясь выбраться. Ловко ухватив Марфу за кудри, Пална поволокла её к углу — туда, где помещался вход в подпол.

— Пустите! Вы не смеете! — Марфа отчаянно упиралась, но у бабки силы было на троих. — Отпустите! Я не хочу!

Ирина Санна с Незабудкой не вмешивались в происходящее — напротив, наблюдали с интересом. Когда же от печи на выручку Марфе метнулась чёрная тень, Ирина Санна стащила валенок и метко запулила им в кота. Пронзительно заверещав, Ерошка всё же не сдался — ухватив зубами Палну за подол, попытался удержать на месте. И хотя бабка на миг ослабила хватку, но Марфа не воспользовалась этим — с ужасом смотрела на Ирину Санну. Туда, где вместо обычной человеческой ноги из штанины заношенного комбинезона торчала желтоватая кость!

Когда Пална откинула ляду, Марфа сама полезла по ступеням вниз — настолько шокировало её увиденное. Уже внизу, среди темноты и пыли, она нащупала что-то вроде ящика и, присев на него, заплакала от потрясений.

Несмотря на её интерес ко всему необычному, несмотря на знания мифологии и рассказы соседки бабы Кати к такому повороту событий Марфа оказалась не готова.

— Мне показалось. Это обычный протез, — пыталась уговорить себя Марфа, но понимала, что на самом деле все не так.

Баба Яга? Ирина Санна — баба Яга?! Но разве такое бывает в жизни?

А разве бывает, что у человека исчезает лицо? Разве существуют на самом деле всесильные ключники? Разве может женщина превращаться в птицу, как Инга? Разве могут разговаривать коты?..

Сердце колотилось как заведённое, от волнения руки сделались ледяными. Трудно было поверить всё это. Страшно оказаться в ожившей сказке.

— Ты эта, не трясися, — неразличимый в темноте Ерошка потёрся о Марфу тёплым боком. — Как стануть есть — сон-травы в питьё подолью, а как заснуть — тебя выпущу.

— Больно она тебя ударила? — Марфа с благодарностью погладила кота.

— Привычно, — кот вздохнул и пристроил голову Марфе на коленки. — Почеши во лбу, кажись, там колючка пристала.

Среди шерсти и правда обнаружился репей. Марфа с трудом отодрала его и погладила больное место. Ерошка лизнул её шершавым языком, а потом засобирался наверх.

— Слышь, разговоры завели? Новую стратегию мыслять. Пойду послухаю да сон-травы разведу, пока Ягиха не видить.

— Постой! — Марфа попыталась схватить кота, но обняла лишь воздух.

Она должна была узнать у Ерошки про хозяйку! Должна была спросить о её ноге! А вместо этого выбирала репьи и чесала между ушами.

— Ерошка! — позвала она снова, но кот не отозвался, ушёл.

Наверху и правда разговаривали — бабки обсуждали что-то на повышенных тонах. До Марфы доносился недовольный голосок Незабудки, сердитые взрёвывания Палны и спокойные ответы Ирины Санны-Яги. Ерошка был прав — бабки явно что-то замышляли, и Марфа полезла по ступеням наверх, в надежде разобрать о чём ведётся речь.

До неё донеслось что-то про лунное молоко… про шанс, который выпадает редко… про проклятущего колдуна с его заклятьем растроения… Вначале Марфа подумала, что ослышалась, но бабки продолжали костерить ключника, за то, что он разделил их! Лунное молоко требовалось им, чтобы воссоединиться как прежде в одну! По крайней мере так услышала Марфа. А она сама понадобилась для конкретной цели — потому, что могла обнаружить это самое молоко.

От такой информации у Марфы закружилась голова — уж очень непросто было всё это понять и принять. И почему она может его найти? Если даже не знает — какое оно и где находится?

На это ответа у Марфы не было.

Глава 8

— Ты пей, пей, глотай! — пробормотало возле самого уха. — Такие все чувствительные стали! Чуть что — в обморок хлопаются. Никакой выдержки.

Через силу глотнув, Юлька приоткрыла глаза и некоторое время рассматривала комнатушку. Она не сразу поняла, где сейчас находится. И только когда ключник снова поднёс ей питьё, сообразила, к кому попала.

Непонятное предательство Марфы, маска, Улька, несущаяся от нечисти — всё закружило в голове, сбивая с мыслей и требуя немедленного разъяснения.

Поперхнувшись настоем, Юлька заговорила о сестре, спросила у ключника самое главное, что её волновало — откуда у Марфы взялась та самая маска?

— Взялась и взялась. Не моё дело — проводить разъяснялки, — колдун тяжело поднялся и пошёл к печи. — Ты вот что, раз незваной пришла — помоги печку почистить, уж очень много сажи накопилось. На задках, за домом крапиву подёргай, не переведётся никак — ни сохнет, ни преет. Ну, и обед подай — как хозяюшке и положено.

— С какой… печкой? Какой — обед? — Юлька почувствовала себя мухой, увязшей в паутине. — Я в вашем доме не хозяйка!

— Не хозяйка. Да что с того? Просто уважь меня, старого. Ведь не сложно? — ключник взъерошил густую спутанную шевелюру. — Время тебе отведу до полуночи. Как вернусь — всё проверю. Если справишься — дальше поговорим, обсудим твоё бедование.

Юлька собралась было возразить, да было некому — ключник истаял у неё на глазах словно туман. Пока она в растерянности озиралась, рядом принялось вздыхать и постанывать, и из тёмного угла полезло страннейшее существо, смахивающее на крупного бобра при копытцах. Внушительного вида зубы устрашающе торчали из его пасти, на широком и голом хвосте прицеплен был приличных размеров крючок.

— Хозяин насадил, — пожаловалось существо. — Я сам из болотных, в услужении здесь состою. Провинности отбываю. Заместо домового при хозяине. Бобровой.

— Прямо так насадил? — ужаснулась Юлька. — По живому?

— Агась, — мигнуло существо. — Да мы привыкшие. Только продирает хвост теперя. Силушки нету как болит, зараза!

— За что он вас? — Юлька присела перед сгорбившимся бобровым, потянулась взглянуть на пострадавший хвост поближе.

— За дело. — тот снова виновато мигнул. — Я рыбку своровал, сызмальства рыбку люблю! Вот он и споймал крючком, чтобы не повадно.

— За одну рыбку??

— Агась. Я куканчик подъел. Всего одну снизочку рыбок. Одну-разъединственную. — бобровой сморщился и умоляюще сложил лапы. — Только хозяину ни-ни, что нажаловался тебе. Он тогда втёмную посадит! Не хочу больше втёмную!

— Это как? — Юлька продолжила расспросы, а сама осторожно взялась за крючок.

— Не уж непонятно? Тёмно там, и холодно. И пустота! А ты в ней — то ли висишь, то ли вниз катисси. Жутко.

Он собрался сказать что-то ещё, но взвизгнул и плюхнулся на пол, когда Юлька резко потянула крючок. Тот вышел на удивление легко — хватило одного слаженного движения.

— Вот. — продемонстрировала Юлька добычу трясущемуся бобровому. — Сохраните на память. И больше не проказничайте.

— Да я… да ты!.. — существо на миг лишилось дара речи, а потом полезло к Юльке обниматься. — Дай, поцелую тебе, ракрасавишна! Дай, к щёчке приложуся!

— Не надо! — Юлька упёрлась ладонями в лоснящуюся, тугую тушку. — Вы лучше хвост перевяжите. Ну, и продезинфицировать нужно.

— Чегося? — изумился бобровой. — Продизици…?

— Помазать спиртом, чтобы не было нагноения.

— Спирт изводить? — бобровой ахнул. — Я лучше внутре продизицирую. А поверху земелей присыплю. Мне бабка ею все хвори излечивала.

Оббежав рысцой комнатушку, бобровой ткнулся в угол и растворился в тени. Юлька проводила его взглядом и вздохнула. Задал ей ключник работы, да такой, что не знаешь как и подступиться. Нет бы проще что предложил — вымести пыль, вымыть полы, убрать паутину…

Сделаю, что смогу, решила Юлька. Здесь всё очень грязное и запущенное! Может ключник обрадуется порядку? Забудет про сажу и крапиву?

Юлька принялась осматривать комнатёнку. Нужно было найти ведро и подходящую тряпку. И веник. Ну, и воду, конечно.

— Что потеряла? — бобровой показался из угла, таща в лапах смятую подвявшую кувшинку.

— Это тебе. — он сунул мокрый цветок Юльке, и ей пришлось принять холодный и скользкий стебель.

— Спасибо, — поблагодарила она расстаравшееся существо. — А можно ещё ведро и тряпку. Хочу полы помыть.

— Тряпок не держим. С прочим подмогнём, — бобровой негромко присвистнул.

Чёрненький и мохнатый крохотун на коротких ежиных лапах почти сразу возник посреди комнаты и отвесил поклон. На лысой чуть вытянутой голове взблеснули короткие рожки.

— Чево надоть? — пробасил крохотун и почесался.

— Воды тащи, анчутка. И крепкий веник! — потребовал от него бобровой.

Анчутка обернулся мгновенно — притащил наполненное до половины ведёрко и хлипкую конструкцию из разновеликих прутьев.

Юльке конструкция совсем не понравилась, но пришлось довольствоваться тем, что есть.

Пока она брызгала на пол и осторожно возила веником по скоплениям пыли, бобровой умастился на лавке, с интересом наблюдая за её действиями и поглаживая перевязанный зелёным листом хвост.

Когда вороха мусора оказались у порога, он снова присвистнул и велел анчутке всё вынести.

— Спасибо, — пропыхтела Юлька. — Он вас во всём слушается.

— Должностя такая. Вот и слушается. Я тут над всеми главным поставлен. Вроде домоуправа. — бобровой стряхнул пыль с топорщащихся усов и чихнул. — Зря ты это дело затеяла. Только время потеряла. Тебе же ещё с печкой возиться. Крапиву полоть. Обед стряпать.

— Я думала, что этого хватит, — честно призналась ему Юлька.

— Что ты, что ты! — замахал лапами встревоженный домоуправ. — Хозяин ведь другое велел. Нельзя хозяина ослушаться!

— Втёмную посадит? — попыталась пошутить Юлька, плюхаясь рядом с бобровым.

— Может и втёмную, — серьёзно кивнул тот. — Но тебе того не надобно. Ты же за лунным молоком пришла.

— Откуда знаешь?

— Да уж знаю. К хозяину только за ним и идут.

— И что же — даёт?

— Даёт… подсказку… — бобровой подхватил веник и процокал копытцами к печи, подцепил прутьями скопление паутины.

— Что значит — подсказку? — переспросила Юлька.

— То и значит. Подсказывает где искать. А брать тебе нужно будет самой.

— Брать? Оно уже по бутылками разлито? — скривилась Юлька собственной невесёлой шутке. — Или мне доить придётся? Луну.

— Да ты что же — не знаешь? — бобровой даже выронил веник. — Не знаешь — что такое лунное молоко?

— Откуда мне знать? Я про него раньше не слышала!

— Не доють его. Оно само изливается! Его искать нужно. Под земелей.

— Под землёй? — эта подсказка Юльке категорически не понравилась. — Ты ничего не путаешь? Луна — на небе. А лунное молоко — под землёй?

— Под земелей прячется. — бобровой сунулся к ней и быстро зашептал. — Не молоко это — застывшие лунные слёзки. В пещерах они собираются. По пещерам искать нужно!

— Ты знаешь — где? — Юлька тоже перешла на шёпот.

— Что ты, что ты! Даже хозяин не знает!

— Как??

— Да вот так. Каждого, кто приходит — за ним шлёт. Потому, как и самому нужно!

Выдав эту информацию, бобровой шлепнул себя по мордахе и запричитал, пощипывая усы:

— Вот тебе! Вот тебе! Вот! Чтобы не болтал супротиву хозяина! Чтобы не выдавал тайное!

— Мы ничего ему не скажем, не волнуйся. — Юлька и сама едва сдерживалась, чтобы не закричать. Надежда, что ключник ей поможет, рассеялась как дым. Если она не отыщет это самое молоко — он даже пальцем не шевельнёт, ничего не подскажет.

Где-то рядом проснулась невидимая кукушка, заверещала с небольшими паузами — ку-ку, ку-ку, ку-ку-ку…

— Один, два, три… — машинально принялась считывать Юлька её глуховатое кукование.

— Ох, позабыл! Ох, голова — дырявое корыто! — вдруг взвизгнул бобровой и заметался возле печи. Широкий хвост его тяжело отшлепывал по полу в такт стенаниям. — Время, времечко катится! А печь от сажи не прочищена! Крапива не прополота! Давай-ка, поднимайся — пора браться за дела!

Юлька поняла, что отвертеться не получится. Вот только она совершенно не представляла — как её чистят, эту сажу? Да и саму печку она видела только на картинках и в телевизоре.

Она подошла к печи, пристроила руку на холодный небелёный бок. Приоткрыв дверцу топки, заглянула внутрь — полюбовалась на угли, на остатки почерневшей древесины.

— Чем это выгрести? — понуро спросила у бобрового. — Есть в доме совок или… скребок?

— Сей минут, сей минут, — забормотал тот, выуживая откуда-то старый мешок и щетку на деревянной ручке. — Держи вот. Пользуйся на здоровье.

Стараясь пореже вдыхать, Юлька взялась за работу. Повозиться ей пришлось довольно долго, но в конце концов топка оказалась пуста.

— Всё! — перепачканная и с непривычки уставшая Юлька обернулась к притихшему домоуправу. — Это оказалось не так уж и сложно. Принимай работу!

— Это не то, не то. — замахал лапами он. — Ты сажу убрать должна. Из дымоходу!

И пока Юлька молча смотрела на бобрового, силясь понять смысл сказанных слов, он снова высвистал анчутку, велел убрать мешок с мусором.

— Как мне очистить дымоход? — Юльку скрутило от отчаяния. — По крыше лазить не умею. Да и не полезу я на крышу!

Получалось, что выполнить задание ключника она не сможет, а значит… значит…

— Солью можно. — перебил невесёлые Юлькины мысли бобровой. — К дровишкам подсыпать и разжечь. Но нету соли, нету! Не любит её хозяин!

— Совсем нет? — не поверила Юлька. — А как же пища? Или он всё несолёным ест?

— Несолёным, матушка. Несолёным. — толстый хвост существа вновь заплюхал по полу. — Разве что взять осиновые дрова? От них быстро очистится. А искры поверху анчутка загасит. За искры ты не волнуйся. Справимся.

— А где их взять? — Юлька понятия не имела как выглядят дрова из осины.

— То дело несложное. У банного в долг возьмём, только тебе придётся просить.

— А вы со мной не пойдёте? — напряглась Юлька. Идти к неизвестному банному было страшновато.

— Ох, не пойду. В контрах мы. Я снаружи покараулю. Да ты не бойся. Приставать станет — брось в него обмылочком. Я тебе сейчас принесу. Принесу обмылочек. Ты только погодь. Не сбеги.

— Куда мне бежать, — протянула Юлька себе под нос, изо всех сил стараясь не думать о предстоящем разговоре с банным. Ничего хорошего она от него не ждала, но отступать не собиралась. Раз оказалась здесь — будет идти до конца.

* * *

Монах обнимал дерево, старательно изображая припадок — смотреть на Ингу-сороку было невмоготу. Она прилетела следом за стаей да так и осталась в ином, сорочьем обличье.

Женская голова лепилась к крупному птичьему телу, и крылья переходили в кисти рук с облупленным синим лаком на пальцах. Этими самыми пальцами ворошила Инга лесную подстилку, выискивая среди мха и палой листвы нужные камни.

— Парочки не хватает. Ничё, мадама найдёт. Посмотрим, где прописалась Яга и сразу к ней.

Голос у Инги тоже изменился — сделался резким и отрывистым. Один раз она даже сбилась с обычной человеческой речи — прострекотала что-то по сорочьи.

— Нашла! — листья прошуршали рядом с Монахом. А потом Инга куснула его за ухо и обхватила крыльями. — Попался-я-я! Хорош с деревом обниматься. Давай, помоги.

— Сейчас, — Монах изобразил вымученную улыбку. — Твои птицы из меня всю душу вытрясли!

— Какие мы нежные, — просюсюкала Инга и потянулась погладить подрагивающий шрам. Монах едва сдержался, чтобы не отпрянуть — не показать двоедушнице всколыхнувшееся внутри отвращение.

— Ты давай-ка, смотри, что хотела, — потребовал он намеренно грубо. — Толчёмся здесь, а бабки, может, уже молоко поделили.

— Не думаю, — Инга неохотно от него отлепилась. — Что же — смотреть так смотреть. Всё равно от меня не денешься.

Она сложила крылья-руки и потрясла в ладонях собранные камни, а потом быстрым движением подбросила их на головой. Провисев некоторое время в воздухе, камни собрались в стрелу да так и спланировали на тропинку.

— Нам — туда! — Инга потянула Монаха в сторону, куда показывал наконечник. — Когда придём — молчи и слушай. Вперёд меня не вылезай. Иначе всё испортишь. Доступно излагаю, малыш?

— Вполне, — Монах невозмутимо кивнул. Он охотно предоставил Инге инициативу в дальнейших действиях. У неё больше опыта в общении с нечистью, она и сама в какой-то степени — нечисть. Пока будет разбираться с Ягой, он успеет осмотреться и, если повезёт, смоется вместе с Марфой.

Инга неуклюже ковыляла на птичьих лапах, и Монах спросил почему она так мучается, не превратиться обратно — в прежнюю себя.

— Сбоит программка, — двоедушница посмотрела через плечо и резко остановилась. — Возможно, поможет волшебный поцелуй прынца? Мадама хочет попробовать!

— Не, не, не! — запротестовал Монах. — Давай обойдёмся без поцелуев! Я не принц, да и времени мало.

— Будешь должен! — Инга облизнула ярко-красные губы. — После всего… закатимся с тобой отдохнуть. Медовый месяц на островах в океане! Мадама в нетерпении!

Монах предпочёл её не расслышать, легонько подтолкнул вперёд, побуждая идти.

— Слопала бы тебя! — Инга закатила глаза. — На меня обычно сразу западают. А ты другой, сопротивляешься. Даже странно.

— Я глубоко и прочно женат, — отшутился Монах, но спутница ему не поверила.

— Такие как ты никогда не женятся. Не судьба.

— С чего ты взяла?

— Вижу. Чувствую такое. На тебе метка безбрачия. Вот здесь, — она ткнула указательным пальцем Монаху в переносицу. — Аккуратненькая такая. Кругленькая меточка.

— Иди ты! — фыркнул Монах, но настроение испортилось. Что, если Инга права? Не случайно же ему так не везёт в отношениях.

Хотя, нет. Это явные бредни. Уж его знающие знакомые обязательно углядели бы такое. Углядели и помогли. Он в этом не сомневался.

Инга просто хочет ему понравиться, пытается привлечь хоть чем-нибудь. Вот и несёт всякую чушь.

Словно в подтверждение его мыслей, Инга сообщила, что такую метку может снять лишь двоедушник, используя силу своей демонической половинки.

— Ес

Глава 1

– И что вас в эти Лопухи тянет? –  дядька с любопытством покосился на Юльку. – Так и шмыгает народ. Так и лезет! Давеча вот тоже одну подвозил… мадаму. За приключениями, говорит, к вам. Дела-а-а…

Не дождавшись от Юльки никакой реакции, он вздохнул.

– Постарше тебя немного. И пофигуристее, да. Такой бы в театрах себя представлять. А она к нам в глухомань припёрлась!

Юлька, хоть и не выказала вслух никакой заинтересованности в незнакомой "мадаме", полученной информации обрадовалась – хорошо, что в Лопухах будет кто-то ещё.

– А ты за какой нуждой туда? – продолжил допытывать мужик. – Не к смычкам наладилась? Лопухи они ж вроде маячка.

– Да так… – она неопределённо пожала плечами и брякнула первое, что пришло на ум. – Воздух, говорят, здесь хороший. Для лёгких полезно. И вообще…

– Воздух у нас целительный, – с готовностью подхватил мужик. – Такие леса кругом!

Он завёл про походы, про ягоды да грибы, то и дело подсмеиваясь в мохнатую бородёнку, но Юлька слушала в пол-уха – её интересовала совсем другая тема.

Спросить или не стоит? И как спросить? У вас тут колдуны живут? Ключники. Которые всё могут.

Ещё подумает, что она того. И будет прав, между прочим. В здравом уме никто не сунется в такую даль неведомо к кому! Если только совсем не приспичит… Вот как ей сейчас.

Вдобавок ко всему она вымоталась в дороге. Сутки поездом, потом – автобусом до райцентра. И вот теперь – на старенькой попутке до деревни со смешным названием Лопухи. Спасибо местному мужику – вошел в положение, согласился ради неё сделать небольшой крюк.

– Не льсти себе. Он везёт тебя не бесплатно, – съехидничал внутренний голос.

Пусть так – покладисто согласилась Юлька. Главное ведь, что везёт! Такси в райцентре отсутствовало как таковое, а дядька сам вызвался помочь. Если б не он – тащиться бы ей пешком неизвестно куда.

Вздохнув, Юлька потянулась за сотовым – проверить, не появилась ли связь. Увы, всё было по-прежнему глухо. Да и откуда здесь взяться связи? Вокруг леса да болота. И эти… как их… каменные горки с пещерами.

– Смычки находятся возле пещер. Не суйся туда, запросто сгинешь! – донеслось до Юльки дядькино наставление. – Или надобность у тебя? – вновь начал допытывать он, но Юлька пропустила вопрос мимо ушей – думала теперь о Марфе: позвонить бы, спросить, как она.

Юлька сорвалась в поездку внезапно – не объяснив сестре истинную причину. Сказала коротко, что по делам, а Марфа не стала расспрашивать – взглянула отстранённо из-под рыжей спутанной чёлки и снова уткнулась в смартфон. Последнее время они почти не общались, Марфа демонстративно игнорировала старшую Юльку. Она всегда отличалась непростым характером, но теперь, зачислившись на первый курс универа, сделалась совершенно невыносимой.

«Пожила бы в общежитии – запела бы иначе!» – вздыхала Юлька про себя, тщетно пытаясь наладить контакт.

Да только какое может быть общежитие, если старшая сестра до сих пор не замужем и снимает уютную квартирку в центре городка.

– Ты же знаешь, она с детства такая. Упрямый характер, совсем не наш. – оправдывала мать младшую при редких созвонах и каждый раз благодарила Юльку за терпение.

Терпеть становилось всё труднее – Марфа отказывалась подчиняться и прислушиваться к Юлькиным просьбам, авторитетов она не признавала в принципе. Для неё существовали лишь одни правила – её собственные. И точка.

«Ничего. Не маленькая уже. Как-нибудь справится», – в который раз мысленно успокоила себя Юлька. Денег она оставила достаточно, холодильник забила под завязку – накупила любимых Марфиных быстросупов да прочей неполезной снеди. Готовить Марфа всё равно не станет, а так хотя бы поест.

В то, что за время её отсутствия сестра может влезть в неприятности, Юлька не верила – Марфа была нелюдима и фактически жила в сети. Ни тусовки, ни компании сестра не любила. Ей просто не с кем, да и некуда было ходить.

В стекло машины брызнули капли – небольшая туча, наползшая со стороны леса, решила разразиться слабым дождём.

– Скоро будем. Только слышь, как договаривались! Я до развилки, дальше не поеду. По тропке вдоль лесу пойдёшь, так к Лопухам и доберёшься.

Юлька кивнула, соглашаясь. Она готова была идти даже сквозь самый дремучий лес – только бы поскорее добраться до цели.

Однако теперь, когда та была совсем близко, Юльке всё труднее удавалось сдерживать страх. Что, если старуха обманула? И ей здесь тоже не смогут помочь?..

И всё же она надеялась на чудо – не зря же доморощенная ворожея посоветовала искать ключника!

Ворожею она нашла по объявлению и по многочисленным отзывам довольных клиентов.

Вот только разговора у них не получилось.

– Ты исчезаешь. Стираешься из жизни. – замотанная мрачная тётка цыганского типа подавила зевок и затушила свечу. – Случай, конечно, редкий, но не единственный.

Исчезаешь! Вот так вот просто. Юлька ни за что бы не поверила в подобную чушь, если бы не видела подтверждения этим словам. В собственном зеркале. Каждый день. Уже почти неделю.

– И что мне делать? – голос всё-таки подвёл, и она закашлялась.

– Не знаю, – тётка равнодушно пожала плечами. – Я тебе точно помочь не смогу. Да и никто не возьмётся.

– Я заплачу! Сколько скажете!

– Причём здесь это… – отмахнулась тётка и поднялась, давая понять, что встреча завершена. – Не помогу, поняла? Нет у меня на такое умений. И деньги за сеанс забирай. Я честно работаю.

– Это… болезнь? – глаза повлажнели, и Юлька быстро смахнула предательские капельки с ресниц.

– Наказание. Кара. Такое по силам снять тому, кто наслал.

– Кара? За что? Я ничего не делала! Ничего плохого. Клянусь вам!

– Делала, не делала… – тётка выкатилась в полутёмный крошечный коридорчик. – Только сильная кара на тебе. Я так вижу.

– Что же теперь? Как остановить этот кошмар?! – Юлька едва удержалась, чтобы не схватить тётку за руку. – Подскажите хоть что-нибудь! Мне страшно!

– Говорю же – никто не снимет. – раздражаясь, пробубнила та. – Разве только… к ключнику обратиться? Вот он, пожалуй, сможет. Если захочет.

Кто такой ключник и где его можно найти ворожея не объяснила.

– Откуда мне знать. Захочешь – найдёшь! – буркнула напоследок и с грохотом захлопнула дверь.

И Юльке ничего не оставалось, как уйти. Она решила посоветоваться с кем-то ещё. Поискать другую магичку. Благо в сети полно подобных объявлений. А ещё почитать про ключников – Юлька услышала о них первый раз.

Домой она не поехала – забрела в ближний сквер, где на лавочках восседали мамаши с колясками и училась ходить малышня.

Отыскав самую дальнюю лавочку под липой, Юлька присела на неё и открыла поисковик.

– Ключники… ключники… – бормотала она. – Сейчас узнаем, кто вы такие.

Информации по интересующей теме нашлось маловато.

В интернете писали про секту, а ещё про колдунов, но как-то поверхностно, скупо. Ничего толкового и нужного Юльке не попалось.

– Лопухи поищи. Лопухи, слышишь? Ло-пу-хи. Таким как ты туда нужно. Там подскажут. В Лопухи езжай. – посоветовали откуда-то сбоку. – В Лопухи! Поняла?

– Куда? – вздрогнув от неожиданности, Юлька резко повернулась – на краю скамьи сидела маленькая старуха в чёрном. В руках у неё шевелились спицы, старуха вязала что-то ажурное и блекловатое.

Словно паутина! – невольно подумала Юлька, наблюдая как быстро разрастается невесомое тонкое полотнище.

– Да ты слышишь ли меня? В Лопухи тебе надо! Только туда. И не спорь! – старуха энергично кивнула, и перьевая накидка на острых плечиках всколыхнулась волной.

– З-зачем? – переспросила Юлька, мало что понимая.

Откуда взялась эта старуха? Когда успела так бесшумно подсесть? Проворонить такую соседку Юлька точно не могла – специально выбрала пустую лавочку, чтобы никто не мешал!

– Затвердила – зачем да зачем! Кар-р-р-ру снять. Кар-р-р-ру! Или не хочешь?

– Хочу! Очень хочу! Но откуда вы про неё знаете? – поразилась Юлька старухиной осведомлённости.

– Да уж знаю, – последовал лаконичный ответ, и спицы застучали ещё резвее.

Наверное, я говорила вслух!

Юлька знала за собой такой грешок. Бывало, что, задумавшись о чём-то, она принималась рассуждать сама с собой – Марфу эта её особенность всегда забавляла.

Едва она подумала про Марфу, как впереди за деревьями промелькнула огненно-рыжая голова. Близорукой Юльке на мгновение показалось, что там прячется сестра.

Глупости какие! Что ей делать на другом конце города в этот час? У сестры теперь пары в универе.

Новые предметы Марфа обожала, прогуливать их было неинтересно, да и не с кем.

– Так! Откуда вы знаете о моей… проблеме? – придав голосу твёрдости, Юлька вновь повернулась к старухе. Но на скамье больше никого не было. Лишь лежало внизу на земле тускловатое чёрное перо.

Информацию про Лопухи Юлька нашла удивительно быстро – поисковик сразу выдал деревню с таким названием. Место было неблизкое, просто так туда не попадёшь. И Юлька точно не стала бы заморачиваться, если бы здесь же на сайте ей не встретилась коротенькая информация о том, что когда-то в Лопухах жили так нужные ей теперь ключники.

– Захочешь – найдёшь! – сказала ворожея.

И похоже, она действительно, нашла!

Отправляться в такую даль казалось безумием, но выхода у неё не было. Она должна туда поехать! Должна хотя бы попытаться всё изменить!

Настроение заметно улучшилось. Впервые за последние дни у Юльки появилась надежда…

Машина резко затормозила, и Юлька пропахала носом стекло.

– Приложило тебя? Прости, дурака! – дядька протянул ей скомканную тряпку. – На вот платок. Вон, как закровило. Да сама посмотри, – он показал глазами на зеркальце.

Юлька смотреть не стала, и без того знала, что увидит в стекле. А точнее чего не сможет увидеть – своего собственного лица!

– Приехали. Тебе туда, – дядька неопределённо махнул рукой. – Вона дорожка тянется, ты иди да иди.

– А вы? – приоткрыв дверцу, Юлька оглядела порядком заросшую тропу.

С одной стороны поднимались деревья, с другой росли гигантских размеров лопухи. Соцветия-корзинки розовели где-то в небе и над ними густо роились насекомые. Дождя здесь не было. Белое солнце висело слепящим блином, заставляя зажмуриться.

– Мне поворачивать. Или забыла про уговор?

– Помню. Но здесь всё так… запущено, – Юлька не смогла подобрать более подходящее слово.

– А ты чего ждала? – фыркнул дядька. – Лопухи и лопухи.

– Но я думала – будут люди! Кто-то из местных… дети… может быть – грибники?.. – до Юльки только теперь начало доходить, в какую глухомань её завезли.

– Деревня впереди, – дядька начал проявлять нетерпение. – Ты иди себе и иди. А там и дома покажутся.

– Может, всё-таки довезёте? Я приплачу!

– Не положено! – дядька поёрзал на сидении и понёс совсем уже какую-то дичь. – Не пропустит меня туда. Да и хозяин запрещает. Я как-то ослушался – всю зиму шатуном протоптал.

Он вздохнул и поскрёбся под кепкой, невнятно помянув какие-то роги.

Выяснять подробности про хозяина Юлька не стала. Зачем ей это. Меньше знаешь – спокойнее живёшь. Вздохнув, полезла из душного салона под свежий осенний ветерок.

Вот ведь странности – сентябрь миновал свою половину, а здесь словно заблудилось лето: сочно зеленела трава, летали бабочки и шмели да обильно цвели лопухи.

Обернувшись на звук мотора, Юлька хотела попрощаться с дядькой, но машина уже нырнула в пролесок. Она только и успела увидеть поросший мхом номерной знак да редкие зелёные росточки, пробившиеся сквозь ржавую крышку багажника.

– Не может быть! Конечно, показалось. – пробормотала Юлька, успокаивающе. – От усталости что угодно примерещится.

А не могло ей примерещиться и раньше? Дома, в зеркале, когда исчезло лицо? Что, если у неё просто "заглючило"? И она сходит с ума?!

Раньше Юлька всё время гнала от себя эту мысль, а сейчас приняла и испугалась.

Наверное, ей следовало обратиться к специалисту, а не к доморощенной ворожее. Обследоваться. Пройти курс лечения.

Скорее всего та ляпнула про кару просто так, чтобы придать себе значимости, а она, дурочка, поверила!

А как же старуха в скверике? – немедленно напомнил внутренний голос. – Про Лопухи насоветовала она! Тоже примерещилась? Как и метаморфозы с отражением?

– Примерещилась. – прошептала Юлька, постепенно впадая в панику. – Или приснилась.

Может и Лопухов никаких нет?

И дядька уехал.

Как же она будет выбираться из этой глуши??

Юлька неловко мазнула по экранчику сотового – собиралась снова взглянуть на карту, но телефон равнодушно мигнул и завис. Связи по-прежнему не было.

Господи! Куда же её занесло!

 От собственной дурости хотелось кричать! Топтать треклятые лопухи. Крушить, ломать мясистые стебли. Измельчить их в труху. Уничтожить! Забыть!

Как она могла влезть в подобную авантюру? Она! Всегда тщательно продумывающая каждый следующий шаг!

В лопухах зашумело – казалось, что кто-то увесистый продирается сквозь них в сторону Юльки.

Кабан? Или волк? А может – медведь?? Дикие звери здесь точно водятся! Вокруг леса, и совсем нет людей.

Раздумывать дальше было некогда. Подхватив сумку, Юлька припустила по тропинке. В зарослях продолжалась возня – не особо таясь, кто-то продвигался за Юлькой. Сквозь строй лопухов рассмотреть его было невозможно. Но Юлька и не пыталась это сделать – неслась в надежде поскорее оказаться в деревне.

Со стороны лопухов внезапно появился туман. Серыми нитями просочился на тропинку, норовя отрезать от Юльки весь мир. Она запнулась было и стала, а рядом тут же вздохнуло и фыркнуло, глухо чавкнула трава под чьей-то тяжёлой ногой.

Вскрикнув, Юлька скакнула в тусклую мглу и… оказалась на тропинке перед домами! Они стояли тесной кучкой, без заборов и ограждений. Рядом вольно росли цветы да топорщился незнакомый кустарник. Кое-где на верёвке моталось под ветром бельё, больше смахивающее на серые застиранные тряпки. Белое солнце всё также слепило глаза, а в синеве проплывали какие-то чёрные точки.

Оценив открывшуюся картину, Юлька даже забыла о преследователе.

И в это место она так долго добиралась?! Дядька мог бы и предупредить! Хотя, какая ему разница. Раз припёрлась сюда – значит должна была знать, что её ждёт.

Потоптавшись в нерешительности, Юлька всё же двинулась к домам – а что ещё оставалось? Вряд ли здесь обитают таинственные и могущественные ключники, скорее доживает свой век горсточка беспомощных стариков.

Что-то беспокоило её, казалось ненормальным. Странным. Лишь подойдя ближе к домам, Юлька сообразила, что дело в непонятной тишине – как будто деревня пустовала.

Она подбежала к ближайшему дому, поднялась по крепким ступеням и постучав, с силой толкнула дверь. Та легко распахнулась, словно приглашая Юльку пройти.

Внутри было чисто и обжито. Коврики на полу, стол под скромной скатёркой. Тихо тикали ходики, на кровати высилась горка подушек. И пахло чем-то знакомым, слегка подгорелым.

– Приветики! – поздоровались в спину. – Ты чего здесь забыла?

– Я… – Юлька задохнулась от неожиданности. – Было не заперто… я стучала…

– Дом занят. Правила знаешь? Я первая пришла! – крепко сбитая незнакомка с прищуром смотрела на Юльку. – Так что давай отсюда, поняла? Уматывай, короче.

– Извините… – Юлька не обратила внимание на грубый приём – так обрадовалась её появлению. – Я только что приехала. Никого здесь не знаю, вот и растерялась. У меня важное дело.

– У всех дело! Просто так сюда не суются. – незнакомка чуть сбавила тон и поправила растрепавшиеся волосы цвета ореха. – Ты первый раз, что ли? Не в теме ещё?

– Первый, первый, – закивала Юлька. – Можно мне воды? На улице так парит!

– Воды ей, – пробурчала незнакомка и скрылась в соседней комнате, выразительно покачивая бёдрами. Пёстрое платье облепляло её фигуру, безжалостно выдавая все секреты. Казалось – ещё немного и оно лопнет по швам. Изящная стильная Юлька ни за что не надела бы такое!

– Проходи сюда. – меж тем позвали из комнаты. – Не таскаться же с кружкой.

Юлька послушалась – прошла в тесноватую тёмную кухню.

– Инга! – незнакомка с размаху ткнула в Юльку кружкой. – Здесь попахивает, не обращай внимания. Я кашу упустила.

– Не страшно! – Юлька залпом выпила воду и горячо поблагодарила. – Спасибо вам! Большое спасибо!

– Да ладно! Оставь реверансы. – рассмеялась Инга. – Я тебе только воды налила. Кашу будешь? Дно пригорело, но сверху вполне можно насобирать. Я на жратву не брезгливая.

– Буду, – согласилась Юлька и присела на шаткий табурет. Спросить, где можно вымыть руки, она не решилась. По Инге было видно, что та не заморачивается подобными вещами.

– Вот и правильно, – Инга сняла с полочки тарелки, щедрыми горками навалила на них пропитавшуюся палёным духом гречку. – Масла нет, уж прости. Здесь не ресторан. И даже не столовка. – зачерпнув каши, она попробовала и благосклонно кивнула. – Вполне сойдёт. Мадама довольна.

Забавное словечко очень подходило к её броскому, немного гротескному образу. Мадама… Юлька недавно уже слышала его. Ну конечно! Так дядька называл женщину, которую подвез до Лопухов. Значит, Инга тоже не местная? Но почему тогда хозяйничает в чужом доме?

Юлька жевала сухую подгорелую гречку и думала, что станет делать дальше.

Инга проглотила свою порцию мгновенно и теперь красила губы перед маленьким зеркальцем в изящной винтажной оправе. С обратной стороны на кремовой эмалевой вставке распускался розовый бутон.

Ядовито-алый цвет помады очень подходил разбитному облику Инги. Юлька такой терпеть не могла.

– М-м-м… – промурлыкала Инга, явно довольная собой, а потом неожиданно ткнула зеркальцем в Юльку. – Нравится? Хочешь посмотреть?

Она улыбалась, но взгляд был цепкий, изучающий. Инга видела реакцию Юльки на её жест, но зеркальце не отводила.

– Обойдусь. – Юлька зажмурилась и даже закрылась рукой. – Уберите!

– И давно оно так чудит?

– Вы про что?

– Про твоё отражение. Мадаму не проведёшь, у меня нюх на такое! Так что, давай, рассказывай. Мадама в нетерпении. – Инга подпёрла кулачками щёки и приготовилась слушать.

Помрачнев, Юлька медленно завела печальный рассказ. Вспоминать об этом было неприятно. И страшно.

Всё началось около недели назад. Точнее тогда она первый раз заметила перемены.

Как всегда, собираясь на работу, хотела подкраситься – подчеркнуть тушью глаза, нанести лёгкий блеск на губы. Отвинтив колпачок от трубочки туши, подошла к зеркалу и словно провалилась куда-то, больше не увидев собственного лица! На его месте плавал смазанный блин, обрамлённый светлыми волосами.

Испуганная Юлька списала всё на недосып и нервы – накануне они крепко поругались с Марфой. Но всё повторилось опять. Снова и снова. Одежда, тело, руки-ноги отражались, как и всегда. А вот лицо больше не появилось. Юлька смотрелась в разные зеркала, замирала возле витрин, но везде видела одно и тоже – размытое нечто, окруженное волосами.

Знакомые воспринимали её обычно. Марфа тоже молчала. Лишь приятельница Светлана попеняла Юльке мимоходом, что она стала бледненькая, и надо бы подрисовать глаза. Похоже, что перемены видела только она сама. Но от этого было не легче.

Инга слушала молча. Напрасно Юлька ждала хоть какой-то реакции на свой рассказ.

– Я, наверное, зря приехала… – начала она снова и всхлипнула.

– Не ной! Не люблю таких. Пропустили сюда – значит не зря! Шанс у тебя есть!

– Вы думаете?

– Уверена. И, слушай, давай на «ты». Я, конечно, постарше буду, но не настолько же, чтобы выкать.

– Хорошо, – Юлька кивнула, а потом решилась спросить самое важное. – Вы… Ты слышала про ключников? Мне нужно к ним.

– Про ключника, – поправила Инга. – Кому надо – те про него знают. Теперь вот знаешь и ты. Но на лёгкое не надейся – он просто так не поможет. За лунным молоком пошлёт. Он всех за ним посылает.

Глава 2

Объяснить, что такое лунное молоко Инга не пожелала. Проигнорировав Юлькин вопрос, томно протанцевала по кухне, приобнимая рукой воображаемого партнёра.

– Джаз любишь? – игриво покосилась из-за плеча, и сама же ответила. – Вижу. Не любишь. У тебя лицо как у прокисшей сливы. Фу такой быть.

– А у сливы бывает лицо? – огрызнулась Юлька, стараясь не показать, насколько ей неприятно подобное сравнение.

Инга её раздражала.

Юльке никогда не нравились такие женщины – шумноватые, беспардонные, самоуверенные до наглости. Она всегда старалась избегать их по жизни, и вот же – получите! – судьба столкнула с одной в самый неподходящий момент.

– Скучная ты! – Инга пригладила волосы. – Серая, как пыль. Вот ты себя кем ощущаешь? Там, в глубине… внутри? – она постучала себя по внушительному бюсту. – Можешь не говорить, и без того ясно. Этакая среднестатистическая барышня. Я права?

– Ну… да… – промямлила Юлька, не понимая к чему этот вопрос.

– Во-о-от! – утвердительно кивнула Инга. – И другие так же о тебе думают. Это же чуйка. Нет в тебе ни огонька, ни яркости. Скучно одеваешься. Скучно живешь.

– Ты тоже не суперзвезда! – не сдержалась Юлька. – Сочетаешь несочетаемое, да и вообще…

Она хотела сказать про фигуру, про дешёвые аляпистые бусы, про синий лак на коротких ногтях, но вовремя прикусила язык – это было бы неправильно, грубо.

– Глянь-ка, ожила! А то сидела квашнёй. – Инга продемонстрировала ряд ровных белоснежных зубов. – Не злись, девочка. Это я так шучу. Мадама сегодня в напряжении. Последний шанс у меня, Юльк.

– Последний шанс? Я что-то не понимаю… – Юлька мгновенно позабыла обиду.

– Он самый. Не справлюсь – тогда абзац! Я ж третий раз в Лопухах. Последняя попытка. Не везёт мне на треклятое молоко. Попадается, да всё не то!

– Ты про лунное молоко? Что это такое? Где его можно достать?

– Искать нужно. Я все места здесь облазила. Нашла вроде. Принесла. А он нос воротит, смеётся…

– Он?

– Ага. Ключник.

Инга снова взглянула в окошко и вдруг нахмурилась.

– Опять ползёт, треклятый! С каждым разом всё раньше! – резко рванув пёстрые шторки, она прикрыла ими стекло.

– Ты про туман? – Юлька подошла посмотреть. – Я тоже видела – по дороге сюда. Знаешь… он странный такой… как появился из лопухов – сразу всё исчезло!

– Ещё бы не странный. С ним эти возвращаются. Дома проведать. Но для них ещё не время – завтра к вечеру должны.

– Кто – эти? – Юлька вспомнила движение в лопухах и шумное дыхание невидимого своего преследователя.

– Ты щеколду задвинула? – Инга метнулась мимо неё в коридорчик.

– Кажется нет, – от страха ноги сделались слабыми и слегка задрожали. Похоже, что Инга испугалась всерьёз. Но только кого? Кто может прийти вместе с туманом?

Сквозь занавеску просочилась темнота, растеклась по кухоньке, скрывая под собой предметы. Юльке немедленно захотелось зажечь свет, но она боялась тронуться с места, исчезнуть в нахлынувшем мраке.

– Он забавляется. Напустит туману и смотрит… – голос Инги прозвучал совсем близко, и Юлька дёрнулась от испуга.

– Что ты крадёшься? У меня сердце зашлось!

– Тише ты! Молчи! Прикинемся, что нас нет.

Инга дышала прерывисто, а потом чуть подтолкнула Юльку, протискиваясь мимо неё к столу.

– Не вздумай паниковать! Ему того и надо. Хочет эмоцию словить. Подпитаться.

– Кто – он? – шепнула Юлька, отчаянно таращась в темноту. Ей показалось вдруг, что сверкнули и тут же погасли огоньки, два ярких пятнышка внизу, у самого пола.

– Ключник твой. Мы для него мошки-букашки.

– Не мой он!

– Да ладно, не придирайся к словам. Ведь всё знает про меня, а жалости – ни капли! Раньше времени ночь наслал – размечтался о шоу!

Она говорила совершенно непонятные вещи, и в разносившемся по комнате шёпоте было что-то завораживающее, заставляющее вслушиваться в каждое слово.

Юлька определённо слышала его раньше – именно эти интонации, именно этот тембр.

АСМР* – вспомнила она. Ну, конечно! В интернете бродило много расслабляющих видео, одно время Юлька увлекалась такими.

– Ты – Птица!

– Отстань!

–Точно! Птица! Расчёсываешь волосы на видео. Самый крутой АСМРщик! Больше миллиона подписчиков на канале!

– Минута славы! – хмыкнула Инга тихонько. – Как не вовремя ты меня настигла!

Юлька собиралась расспросить её о работе, но Инга вдруг схватила её за руку, затрясла с силой, захрипела:

– Я… к себе… Не лезь следом, поняла? Чтобы не ходила за мной. Не звала.

Больше не таясь, она протопала куда-то в сторону и снова повторила опешившей Юльке:

– Сиди тихо. Не дёргайся. К дверям не подходи! Поговорим утром.

– Инга! Что случилось? Ты обиделась из-за видео? Извини. Обещаю, что буду молчать! Только останься! Инга!

В ответ лишь хлопнула дверь, и что-то громко затрещало. А потом наступила тишина.

– Поговорим утром, поговорим утром, – забормотала Юлька, пытаясь успокоиться. – Инга никуда не делась. Она рядом. Всего лишь в соседней комнате.

Горло знакомо сдавило. Пока ещё только слегка. Внутри заворочался ком – так бывало каждый раз, когда она нервничала.

Сейчас начнётся удушье, ей потребуются простор и воздух. Воздух и простор. Она не сможет оставаться в доме одна среди темноты!

Юлька задышала глубоко, стараясь воспроизвести в голове Ингин шёпот. На видео он казался таким притягательным, всякий раз успокаивая её.

В своих многочисленных роликах Инга демонстрировала лишь руки, никто не видел её лица. Приглашённые девушки-модели сидели к зрителям спиной. У всех были длинные волосы – Инга медленно расчёсывала их, перебирала пальцами пряди, и шептала, шептала, шептала…

Что-то поскреблось о дерево, запрыгало по полу, зашумело.

– Инга! – от волнения Юлька осипла. – Это ты? У тебя всё в порядке?

В ответ грохнуло громче – будто кто-то тяжёлый неловко прыгнул на дверь!

И забегал, затопотал, подскакивая словно ребёнок. И снова зашумело – будто махали крыльями тысячи птиц.

Юльку подкинуло пружиной.

Ей нужен свет. Немедленно! Сейчас же!

Хоть капля света, чтобы отогнать мрак.

Её обрадовал бы теперь даже огрызок свечи. Или неполный коробок спичек. Фонариком воспользоваться она не могла – телефон давно разрядился. Где выключатель – не представляла. Может, в Лопухах вовсе нет электричества!

Темнота висела непроглядная. Глаза не могли привыкнуть к ней, не могли ничего различить. Комок в горле разрастался – Юлька задышала ртом, уже понимая, что не выдержит больше ни минуты.

Рванувшись наугад, она врезалась в угол стола, беспомощно шаря руками перед собой с трудом добралась до двери и принялась терзать задвижку. Грохот ударов преследовал её, и Юлька уже не могла разобрать – идут они из глубины дома или снаружи.

Наконец, справившись с задвижкой, она вывалилась на ступени – прямо в объятия тёмной высокой фигуры. Фигура охнула и едва устояла, а недовольный голосок позади неё помянул лешака, а после попросился войти.

– Ты эта… Пусти грозу переждать! Нас в лесе накрыло!

В подтверждение этих слов темноту прорезала яркая вспышка. В её свете Юлька увидела гостей – пару деревенских старух с корзинками. Молния шарахнула снова, и та, что поближе, спросила баском:

– Ну, так мы пройдём, что ли?

– Входите… конечно… – Юлька попятилась. – Только должна предупредить, что в доме нет света.

– Мы без свету привыкшие, – старуха быстро шагнула внутрь и извлекла из корзинки фонарик. Узкий луч забегал вдоль стен, и Юлька едва не расплакалась от облегчения – так обрадовалась тёплому уютному свету.

Луч задержался на ней, потом скользнул в сторону низенькой гостьи.

– Пална, – представилась та, продемонстрировав в улыбке редкие зубы. – Мы эта… грибов натаскали… А она…эта… как жахнеть!

– Пална боится молний, – с усмешкой пояснила та, что повыше, и протянула Юльке руку для пожатия. – Ирина Санна! Будем знакомы!

В дрожащем свете промелькнул коротенький седой ёжик волос, перехваченный кожаным шнуром. Юлька успела заметить комбинезон, напоминающий спецодежду и – неожиданно – старые залатанные валенки!

Пална была одета не столь экзотично – в длинном платье горохом и широком платке, повязанном по самые брови. Она показала Юльке на корзинки и снова повторила:

– Мы… эта… за грибами… в лесу… А тама гроза!

Со стороны Ингиной комнаты снова грохнуло. Ирина Санна покосилась туда и понимающе кивнула:

– Накрыло, бедолагу. Ничего. Мы тихо посидим, тебе не помешаем. И её дёргать не станем. Не в привычке нашей таких дёргать-то.

Совершенно сбитая с толку Юлька провела их на кухню, гостьи заметно успокоили её.

– Извините, мне вас нечем угостить, – начала было она, но Пална перебила. – Да мы, эта, грибочков поели. Сытые мы. Не лотошися.

– Сытые, сытые… – улыбнулась Ирина Санна, а потом зачем-то понюхала Юльку. – А ты, вижу, тоже не местная. К ключнику приехала? Первый раз?

– А я-то думаю – с чегой-то туман? И гроза. Не ко времени вовсе. – Пална вытащила из корзинки толстенный боровик и, надкусив мясистую шляпку, проговорила неразборчиво. – Опять, значить, девок помучить решил. Вам слёзы – ему развлечение.

***

Гром бахнул, и где-то над головой полыхнуло.

Не обращая внимания на грозу, Монах вылез из видавшего виды джипа и подбежал к засыхающей сосне. Старая и горбатая, клонилась она над дорогой, образуя подобие арки. Монах уже видел её – с полчаса назад, когда проезжал здесь первый раз.

Это всё тот мужик. Доброхожий. Попросил табачка, а Монах предложил леденцы.

Невесёлые мысли одолевали его всю дорогу, вот и не разглядел сразу – кто перед ним, принял за обычного человека.

Доброхожий в ответ разозлился. Плюнул машине под колёса, да шарахнулся с тропы.

Монах не стал его окликать и виниться, вывернул куртку швами наружу и медленно поехал вперёд. Однако хитрая уловка не помогла – нечистый перебил ему путь, отвёл правильную дорогу.

До чего не ко времени нарисовался! Чтоб у него отсохли рога!

Монах ругнулся в сердцах и вернулся в салон. Настроение было под стать погоде. Он припёрся в эти места из-за работы. Схватился за новый заказ как за соломинку – до того не терпелось сбежать! От брата Матвея с его шумным семейством. От Ники с её упрёками. А главное – от Марьяны.

Монаху надоело скрываться, надоело не отвечать на звонки и пролистывать ленту не иссякающих сообщений.

Он не давал ни единого повода, а Марьяна и писала, и звонила. Не обращая внимания на скупые редкие ответы без смайлов, продолжала осаждать вниманием. А недавно прислала приглашение – позвала на открытие магазинчика-кафе.

Монах отговорился занятостью, и тогда позвонила Ника.

У них так и не случилось романа – его щенячья скороспелая влюблённость быстро угасла, не приведя ни к какому результату. Ника же вовсе не выказывала чувств – вскормленная нечистью, она всегда была сама по себе и, похоже, не нуждалась ни в каких отношениях.

Она первая заговорила про Марьяну – потребовала, чтобы Монах приехал к ним и объяснился.

– Открытие кафе – отличный повод! Вам нужно определиться и что-то решить. – убеждала Ника Монаха, а он представлял её дивные глаза, паутину-татушку на тонкой шее, густой блестящий ёжик волос и не испытывал ничего! Ничего!

– Миша, ты слышишь меня? Марьяна страдает! Нужно что-то делать. Так нельзя!

– Ника, сколько мне повторять? Я не давал ей обещаний! Между нами ничего не было и не может быть!

– Марьяна влюблена. Ты должен…

– Решить её проблемы? Вот уж нет!

Не желая больше выслушивать её упрёки, Монах взорвался и быстро завершил разговор.

Вскоре после этого ему подкинули сложный заказ. И хотя дело было почти неосуществимое, он согласился, лишь бы сбежать подальше от всех, лишь бы его не донимали упрёками и звонками.

Личная жизнь у Монаха была бурная и в тоже время – никакая. Девушки всегда встречались прекрасные. Крутые девушки. Одна лучше другой. Но не успев загореться, он остывал – как-то разом, внезапно терял интерес. И становилось скучно. Брат Матвей даже шутил, что его сглазили, подруга Люська дразнила местечковым Казановой.

Монах не мог, да и не пытался объяснить эту свою особенность, просто свыкся с ней и перестал замечать.

Молния прочертила зигзаг, с противным шорохом втянулась в землю совсем рядом. Одна, вторая, третья – они взяли машину в кольцо, взрываясь по цепочке сияющим фейерверком.

– Доездился, придурок! – скрестив пальцы, Монах спешно забормотал защитное заклинание. Это было что-то типа считалочки, которой давным-давно научила Натэла. Память на рифмы у Монаха была никудышная, и он, конечно же, перепутал слова.

Молнии не унимались, подступали всё ближе да ближе, золотистыми стрелами целясь в стекло. Под пронзительный свист и грохот грома, рассыпались разноцветными искрами, и казалось, что этому не будет конца.

Монах пригнулся, зажал уши руками, но не смог заглушить звуки неистовой вакханалии. В глазах крутились красные пятна, и болью начал пульсировать шрам. В этот раз она проявилась позже, чем обычно, но оказалась не менее сильной.

И вдруг всё стихло! Ненастье ушло, лишь мерно стучали капли – тихий осенний дождь скупо сеялся вокруг.

Монах распахнул дверцу, вывалился из накалённого салона навстречу влажной прохладе и только потом заметил возле дерева подростка-пацана.

Огненно-рыжий, в широченной толстовке почти до колен и узеньких джинсах на палочках-ножках тот стоял не двигаясь, словно раздумывая – сбежать или остаться.

Монах помахал пацану, а потом неторопливо пошёл в его сторону. Рыжий дёрнулся, но остался на месте, лишь переступил ногами поустойчивее.

– Ты откуда взялся? – Монах дружелюбно улыбнулся. – Всё в порядке? Не испугался грозы?

– Чего её бояться, – пацан пожал острым плечиком. – Пропела заклинание – и прогнала.

– Ты знаешь заклинание от грозы? – Монах с сомнением оглядел пацана, и только потом смысл сказанного дошёл до него в полной мере. – Пропела? Ты что – девчонка? – изумился он, но тут же извинился. – Прости. Не хотел задеть. Вы сейчас такие… одинаковые.

– Мы? – глаза у неё были серые как сталь и смотрели твёрдо, не мигая.

– Вы, – он опять улыбнулся. – Дети… подростки…

– Я, между прочим, студентка, – девчонка гордо встряхнула рыжей непокорной копной, и Монах с удивлением отметил, что она совершенно сухая!

На нечисть девчонка не походила совершенно. Монах прекрасно мог разглядеть таких существ.

Кто же тогда? Путешественница? Юная искательница приключений? Их много, болтающихся по стране автостопом. Наивных и целеустремлённых, придумывающих себе мечты и без раздумий срывающихся на их поиски.

– Луна, – девчонка протянула твёрдую ладошку.

– Луна-а-а? – в который раз удивился Монах. – Это имя такое?

– Мой ник. – она потопталась в нерешительности и вдруг попросилась в машину. – Можно, я посижу немного. Голова кружится.

– Конечно, прошу! – он распахнул дверцу. – Я – Монах.

– Кличка такая? – передразнила его девчонка.

– Считай, что тоже ник. Ты откуда пришла?

– Прилетела, – мрачно огрызнулась Луна, устраивая в ногах рюкзачок. – Я сюда при-ле-те-ла.

– И где же метла? – Монах плюхнулся рядом и постучал по рулю. – Я ведь серьёзно спрашиваю. Как ты оказалась в лесу? Потерялась? А может – сбежала?

– Меня перенесло, – Луна покосилась на него и вздохнула. – Вы всё равно не поверите. В такое невозможно поверить.

– А ты попробуй. Расскажи.

Она поправила чёлку. Помолчала. Покопавшись в рюкзачке, вытащила потёртый чёрный шнурок с болтающимся кулоном-кругом и похвасталась совсем по-детски:

– Это коловрат! Слышали про такой когда-нибудь?

– Слыхал что-то. – Монах склонился к деревянному кругу, пересчитал вплетённые в него лучи. – Он у тебя пустой. Бесполезный. Видишь – растрескался?

– Откуда вы знаете? – Луна сгребла круг в кулачок.

– Да уж знаю. Славянский старинный оберег. Заряженный силой. Её использовали для чего-то, и защита вся вышла. Может, колдун заряжал. Может – знахарка. Такие часто по роду передавали.

– Вы верите в колдунов? – Луна оживилась. – Прям в колдунов-колдунов! Настоящих. Которые всё могут!

– Есть и такие. – не стал отрицать Монах. – Но их мало осталось. Они предпочитают не светиться.

– Как ключники, да? – выпалила Луна, и Монах снова поразился, почему-то шёпотом спросил. – Откуда ты знаешь про ключников?

– Да так, девчонки говорили.

– Ты поэтому сюда припёрлась? – внезапно догадался он. – Захотела острых ощущений?

Луна не ответила, нырнув в рюкзачок, потащила на свет пакетик чипсов и початую банку сока.

– Будете? Их ещё много, – она потрясла пакетиком, и Монах лишь тогда понял, насколько оголодал. – Давайте отсыплю!

– Убери, – скривился он. – Как можно есть такую гадость.

– Нормально, – Луна аппетитно захрустела. – У меня сестрица как вы. То не ешь, это не делай!

– Строгая, да? – посочувствовал Монах. – Как же она тебя одну отпустила?

– А она не знает, где я… – Луна задумчиво уставилась в стекло.

– Сбежала? – насторожился Монах, но она не расслышала – вспоминала Юльку.

С Юлькой у них были сложные отношения, по мнению Луны сестра слишком заигралась во взрослую. Ей хотелось дружбы и равенства, а Юлька всегда подавляла её.

– Луна в бегах, – Монах смотрел строго и сердито. – Прям триллер получается.

– На самом деле я – Марфа.

– Ещё один ник?

– Просто имя. Правда, дурацкое?

– Нормальное. Как у всех. Домой тебе нужно, Марфа. Я бы отвёз, да дела. И морок этот к тому же.

– Вас водит? – деловито спросила Марфа.

– Водит, – не стал отпираться Монах. – Как догадалась?

– У вас куртка наизнанку. Так от лешего спасаются.

– А может я просто рассеянный?

– Рассказывайте! – Марфа закатила глаза. – На такой тачке? С таким-то шрамом? И молнии по вам били! Их тоже леший наслал?

– Доброхожий, – поправил её Монах. – Дорогу он запутал. А с молниями… с молниями кто-то другой постарался. Покруче. Посильнее.

– Доброхожий? – повторила Марфа. – Я о таком не слышала.

– Он то вроде лешего, то вроде домового. Своеобразный товарищ. Я с ним впервые столкнулся и зевнул.

– Вы его видели? Вот как меня?

– Ну да.

– Клас-с-с… – Марфа тихонько присвистнула. – Какой он? Можете описать?

– Обычный мужичонка.

– Прям так обычный?

– Прямо так. Они под людей подстраиваются. Прячут под кепками рога, под одеждой хвосты и лапы.

– А обращаться они могут?

– Обращаются оборотни. Волколаки.

– А вороны? Вороны обращаются? – подалась Марфа к Монаху. Было видно, что её очень интересует этот вопрос.

– Вороны? Не припомню… хотя! – Монах машинально притронулся к шраму. – Про двоедушников знаешь? Вот они могут.

– Двоедушники. Тоже колдуны?

– Не обязательно. Просто люди, у которых с рождения две души. Одна – человечья. Другая – звериная, нечистая.

– И птичья… – прошептала Марфа, побледнев. – Птичья! У нас в парке старуха была. Ворона-вороной. Накинула мне на голову какую-то тряпку и перенесла в лес!

Глава 3

К большому разочарованию Марфы, Монах не пустился в расспросы – будто бы история с её переносом не произвела на него никакого впечатления.

Он что-то разглядывал в окне, продолжая поглаживать уродливый шрам.

– Перенесла в лес! – повторила Марфа выразительно. – Представляете?

– Представляю, – Монах кивнул на дальние деревья. – Взгляни туда. Видишь, ползёт?

– Что? – Марфа послушно прищурилась и вскрикнула – из-за деревьев сочилась темнота. Она заполняла собой каждую точку пространства, поглощая в себя и лес, и небо, подбираясь всё ближе к машине.

– Что это? Откуда оно взялось?

– Уверен, что от нашего друга, – Монах приготовился сдать назад. – Сваливаем отсюда. Тебе, кстати, куда?

– Похожа на чёрную дыру! – Марфа сжалась в комочек. – Притянет нас к себе и сожрёт!

– Подавится! – усмехнулся Монах. – Куда тебя подбросить, Луна?

– Погодите! – Марфа с силой вцепилась в руль. – Мы не сможем уехать. Вас же водит!

– Точно! – Монах шлёпнул себя по лбу. – Вот дурак!

– Я сейчас, – Марфа тряхнула чем-то маленьким и грязным. Монах не успел моргнуть, как она оказалась перед машиной и сыпанула под колёса горстку чёрного порошка. Темнота почти подобралась к ней, но Марфа успела – в последний момент с визгом запрыгнула обратно в салон.

– Где соль взяла? – Монах вывернул руль, направляя машину вокруг засохшей сосны. Он старался говорить без эмоций – девчонка и без того была сильно напугана, вон как тряслась.

– Соль… А как вы догадались?

– Просто я в теме. Так где?

– У соседки. Баба Катя дала. Четверговую.

– Молодец баба Катя! Сразу видно, что из наших.

– Она мне много чего рассказывает. Мы дружим.

– С бабой Катей? – удивился Монах.

– Да. Я ей продукты таскаю, мусор выношу. Всякое такое. Она хорошая. И одинокая. Как я…

Последняя фраза вырвалась случайно, Марфа не собиралась жаловаться Монаху на свою жизнь. Он понял и не стал приставать. Просто кивнул и ободряюще улыбнулся:

– Похоже, мы оторвались!

Темнота, и правда, осталась позади. И хотя она продолжала ползти за ними – догнать машину уже не пыталась.

– Вы сказали, что кто-то специально наслал, – Марфа смогла немного расслабиться. – Не доброхожий?

– Ключник, – скривился Монах. – Почуял меня, гадёныш.

– Он здесь живет? В этом лесу?

– Точное место не знает никто. Говорят – где-то у смычки.

– Что это – смычка? – Марфа осторожно попробовала незнакомое слово.

– Как сказать… Граница… переход… место, где смыкаются два мира…

– Восторг! – искренне восхитилась Марфа. – Значит, мне нужно туда! Классно, что я вас встретила!

– Не советую. Место непростое.

– Здесь всё непростое! Это так круто!

– Не скажи! Там другой лес. Другие деревья. Лучше таких не видеть, не подходить к ним близко.

– Зря пугаете! Я не боюсь!

– Смелая, значит, – усмехнулся Монах. – Признавайся, зачем тебе ключник?

– Затем! – она по привычке огрызнулась, но тут же поправилась. – Хочу попросить за сестру!

– А что с сестрой не так? Какие-то проблемы?

Марфа промолчала. Рассказать ему или всё же не стоит? Вдруг, он реально поможет? Посоветует, что делать.

Монах показался ей нормальным дядькой. Надёжным и главное – что в теме!

– Так что с сестрой? – проявил упорство Монах. Ему действительно было интересно. Он обрадовался случайной попутчице. Девчонка отвлекла его от мрачных размышлений о жизни и от тоски тоже отвлекла.

– Юлька… сестра… она… исчезает, – решившись, выпалила Марфа. Липкий холодный страх снова прополз под футболкой – как в первый раз, когда она только услышала об этом.

– Исчезает? Это как? – Монах мельком взглянул в её сторону. – Твоя Юлька – человек-невидимка?

– Не знаю! Я её вижу. Все видят. А она себя – нет!

– И давно уже?

– Вроде с неделю. Но точно не знаю. Сестра мне ничего не говорит.

– В этой истории слишком много твоих – «не знаю». Всё придумала, да?

– С чего бы! За дверью подслушала. Случайно.

– Подслушивать нехорошо! – включил режим препода Монах. – Ты же взрослая девочка.

– Да перестаньте! – Марфе захотелось его ударить. – Я думала – вы нормальный. А вы такой же, как все!

– Я такой… – начал было Монах, но увидев её разъярённую мордашку не стал дразниться, а потребовал подробностей. Случай получался любопытный. Если всё правда, конечно.

Разговорить обиженную Марфу оказалось непросто. Девчонка уткнулась в стекло, рисуя пальцем круги и разводы.

Хотелось есть и ещё – плакать. Она чувствовала себя совсем-совсем маленькой и никому не нужной. Совсем как в тот день, когда узнала про Юлькину беду.

Тогда они опять поругались. Из-за какого-то пустяка. Это стало обычным делом.

Юлька ушла к себе в комнату, но не присела – сновала взад-вперёд, и это бесило Марфу. Копившаяся день ото дня обида рвалась изнутри, и Марфа решила объясниться. Набравшись смелости, подступила к двери и замерла, расслышав тихое отчаянное бормотание. Марфа знала, что подслушивать нельзя и никогда прежде не грешила этим. Но слова, которые произносила сестра, звучали слишком дико и страшно.

– Исчезаю… исчезаю… исчезаю… – повторяла Юлька безостановочно. – Только бы она помогла! Только бы подсказала, что делать!

О чём это Юлька? Как – исчезает? – Марфа сначала не поняла, что имеет в виду сестра.

Уже позже, подслушав телефонный разговор, смекнула, что Юлька собралась к ворожее.

По тону и поведению сестры выходило, что ситуация серьёзная, и Марфа запаниковала. Юлька больна? Или рассталась с приятелем? Был у неё какой-то тусклый бойфренд – унылый и прилизанный как обёртка от шоколадки.

Спросить – но Юлька не скажет. Ещё больше закроется, предварительно обругав за то, что подслушивала. Позвонить матери? Тоже не выход. Та не станет скрывать, что всё узнала от младшей, и опять будет скандал. Промаявшись, Юлька пошла к бабе Кате. И та подсказала единственно верный и надёжный способ – посоветовала проследить за сестрой! Так Марфа узнала, что Юлька встречалась с ворожеей. А после, в парке, разговаривала о чём-то с вороной, обратившейся в старуху в чёрном!

Когда сестра уехала, так и не раскрыв ей правды, Марфа решилась отправиться в тот же парк – надеялась встретить старуху-ворону, чтобы расспросить о сестре.

Марфа выбрала ту же лавочку и принялась ждать. Она не особо рассчитывала на удачу и просидев больше часа размышляла – не уйти ли, когда послышалось хлопанье крыльев, и крупная ворона с сумочкой в клюве спланировала откуда-то сверху. Кивнув Марфе, она встряхнулась и прямо на её глазах обратилась маленькой старушонкой! Аккуратной и чопорной, вывязывающей непонятную тоненькую штуковину на спицах. Марфа даже позабыла про что хотела поговорить – настолько поразил её этот процесс.

Старуха заговорила сама – понесла про какие-то Лопухи, про кару и ключника.

– В Лопухи следуй! Хочешь увидеть сестру – тебе туда! Туда! – старуха покачивала внушительным горбатым носом, а спицы позвякивали за ней: «туда-туда-туда-туда!»

– Какие Лопухи? Как их найти? – Марфа только собралась задать этот вопрос, но старуха накинула на неё невесомое полотно и прокаркала громко. – Лети-и-и!

Что было дальше – толком не объяснить.

Её подхватило! Понесло! Лицо облепило паутиной, а в глазах полоскалась чернота. Хорошо хоть, всё длилось недолго. Минута – и вот Марфа уже на земле. Стоит под огромным деревом посреди разошедшегося ненастья! И видит, как молнии изо всей силы лупят по заляпанному грязью джипу!

Она невольно пожалела тех, кто находился внутри. Пожалела и забормотала считалку от грозы, которой научила баба Катя.

Удивительно, но это помогло! Незатейливая считалочка остановила молнии, заставила их отступить! Марфа до сих пор вспоминала их ослепительный свет и потрясающую силу.

Перед глазами вновь полыхнуло, рядом чертыхнулся Монах – похоже, что гроза начиналась снова.

– Не пускает, гад! Чует, что мы близко! Слышь, Луна, давай свою считалку! Я знал когда-то, но забыл.

– Старость – она такая, – поддела Марфа. И быстро взглянула на Монаха – не обиделся ли?

Но он не заметил подколки – шептал что-то едва слышно, наверное, вспоминал защитные слова.

Очередная молния рассыпалась на лепестки, и что-то прыгнуло на капот, зашлёпало по стеклу лапами.

– Там, кажется, жаба! Её оглушило! – позабыв про считалку, Марфа полезла наружу – спасать несчастное земноводное.

Жаба оказалась ловчее – сама протиснулась в приоткрытую дверцу и, отряхнувшись, попросила жалобно:

– Ехай отсюдова, милай! Скоренько трогай! Не жди! До чего боюся энтих зорей! Так и метять по нам! Так и метять!

Монах послушно тронул машину – Марфа едва успела заскочить обратно.

На заднем сидении копошилась бабулька – перетряхивала зелёный платок, собирала в узел растрепавшиеся волосы. Рядом с ней помещалась корзинка до верху забитая грибами и палка типа посоха – клюка.

– Ох, вовремя вы! Так вовремя, милай! Отбилася я от своих. Грибочки повели – я и пошла.

– И далеко теперь ваши? – поинтересовался Монах. Он вёл себя совершенно спокойно, словно старуха только что не превратилась в себя из лягушки!

– А в Лопухах! Больше-то негде. Чуть что – Пална туда бягить, Ирина Санна за ней.

– В Лопухах! – взвизгнула Марфа. – Нам надо в Лопухи! Мне надо!

– А надоть – так поехали! Чего же ждать? Ты, милай, тропочки держися. Вона, вишь, проявляется? По ней и ехай вперёд. Лопухи скоро будуть. Да вы увидитя.

***

Гроза над Лопухами всё длилась.

Обронив загадочную фразу про ключника, Пална присела на пол. Высыпав из корзинки грибы, принялась раскладывать их по кучкам. Она трудилась в темноте – Ирина Санна отключила фонарик.

– Чего попусту свет гонять. Нам темнота не помеха. – бормотала Пална, отделяя грибные шляпки от ножек. – Ты сюдой пойдёшь, а ты – тудой. Верхи себе заберу, низы верну лесу.

Юлька примостилась рядом с ней – хотела узнать подробности про колдуна, но отчего-то никак не решалась прервать поток бессвязного бабкиного лопотания.

– Сюдой-тудой, верхи-низы… Лесу – себе, себе – лесу… – твердила Пална как автомат. Натруженные пальцы ловко сминали шляпки, отшвыривали в сторонку толстые мясистые ноги.

– Чего без делу сидишь? Сгребай пеньки, – неожиданно скомандовала она.

– Вы это мне? – растерялась Юлька.

– Тебе, тебе. Больше ведь некому.

– Я, конечно, могу вам помочь… Но в темноте это непросто. – Юлька не торопилась подчиниться. Тон бабки неприятно царапнул её – что ещё за приказы?!

– А я подсвечу. – Пална оторвалась от корзинки, и по комнате медленно разлилась красноватая тусклая муть. – Лучше так-то?

– Нет, не лучше… – Юлька не могла понять, откуда тянется свет. – Я и грибов толком не знаю. Как их сортировать?

– Всё-то тебе не так! – Пална повернула голову к Юльке, и та тихо охнула, не сдержавшись.

На бабкином лице лежали багровые тени, глаза тлели красным как угольки!

– У вас глаза светятся… – начала Юлька и почему-то запнулась.

Фраза прозвучала по-дурацки, и бабка хихикнула. А потом сгребла пару сморщенных шляпок и протянула Юльке:

– На-ка, пожуй. Скусна!

На ладони у Палны лежали мухомор и бледная осклизлая поганка, и Юлька поспешно отвергла столь щедрое угощение.

И на всякий случай отодвинулась подальше – мало ли что ещё можно ожидать от сумасшедшей.

– Ты это зря! Скажи, Иринка! У яду много ценных свойств!

Сидящая на узеньком подоконнике Ирина Санна тихонько хмыкнула и закинула ногу на ногу, едва не потеряв залатанный ветхий валенок.

– Ты ноги-то не качай! Не качай ноги! – внезапно рассердилась Пална. – Удумала Ерошку будить! Тебя-то не схватить, а девчоночку умыкнёть!

– Когда он не своё таскал? Не ерунди!

– А вот таскал! Было дело! Помню!

Этот поразительный диалог совершенно сбил Юльку с толку. Бабки казались ей теперь неприятными и даже опасными.

Стараясь не выдать своих чувств, она нарочито медленно потянулась и не спеша двинулась к Ингиной двери. Ирина Санна наблюдала за ней с интересом. Выражение лица Палны мешал разглядеть красноватый свет.

– Инга! – позвала Юлька. – Ты не спишь? Не хочешь выйти?

Инга ей не ответила. Лишь что-то дробно простучало по полу и стихло возле самой двери.

– От дура, – прицыкнула Пална. – Куды тебя несёть?

Ирина Санна молчала, всё сильнее покачивая ногой. Валенок тёрся о стену, издавая неприятное шуршание.

– Инга! – нервы Юльки не выдержали. – Инга!! Можно к тебе?

Она рванула дверь, и из темноты вдруг бросилось вперёд большое и лохматое, мелькнули перед лицом когтистые птичьи лапы, прищёлкнул крепкий острый клюв!

Всё произошло настолько быстро, что Юлька остолбенела.

Жёсткие крылья взмахнули над головой, клюв нацелился прямо в глаза. Она бы точно не смогла увернуться, да помог латанный валенок – по команде хозяйки он влетел в неизвестную тварь, заставив её ретироваться.

– Спасибо, Ерошка! – Ирина Санна погладила вернувшийся валенок. – Ты, как всегда, на высоте!

– Спугалася его, – Пална проковыляла к двери, принялась выписывать пальцем невидимые знаки. – Так понадёжней будет. До утра больше не рыпнется.

За дверью и правда притихло. Лишь временами вздыхало прерывисто да легонько скреблось.

– Так-то лучше. И нам спокойней, и ты не забалуешь. – покивала Пална. – Сиди от греха. Не проказь.

– Там Инга! – Юлька обрела способность говорить. – Она просила не беспокоить…

– А ты побеспокоила. Зачем? – Ирина Санна надела валенок и потопала ногой для удобства. – Если просят – нужно слушаться. Иначе будет больно.

– Вот дура! – беззлобно хмыкнула Пална. – Непонятливая вроде. А может – прикидывается?

– Ты к ключнику приехала, – Ирина Санна медленно двинулась вокруг Юльки. – По надобности. По сильной нужде! Вот и сиди. Дожидайся.

– Я и сижу! – Юлька поворачивалась за ней, стараясь, чтобы бабка не оказалась за спиной. – Только не знаю ничего! Не понимаю! Где хозяева дома? И кто такой ключник? Как к нему можно попасть?

– Да попала почти. Кто дорогу указал? – Ирина Санна сунулась Юльке в лицо, пошевелила внушительным носом. – Так-так-так… Юстрица сработала. Дорогу навела. А ты точно простушка! Я и не думала.

– Чего думать? По ней сразу видать! – Пална закончила сортировку грибов. – Хороша добыча! Не ведаеть, не знаеть, сама в пасть идёть!

– К кому в пасть? Чего я не знаю? – голова у Юльки закружилась.

– Ерошка! – мгновенно прозвучала команда, и Юльку тотчас подхватили мягкие лапы, осторожно провели до табурета. Усадив, принялись обмахивать чем-то шуршащим, и сразу стало полегче дышать.

– Лопухи эти ключник заклял давно. Навод сделал, вроде порчи. – Ирина Санна подошла к Юльке, протянула что-то в стакане. – На вот, попей. Да не морщись. Это вода.

Юлька с опаской глотнула, но ничего страшного не произошло. Наоборот, она как-то сразу успокоилась. Сердце перестало трепыхаться, тело сделалось как прежде послушным.

– А неча было борохтаться! – проворчала Пална из угла. – Восстали они. Противу самого! И чего не жилося? Что не нравилося? Ну, он и заклял. И любой бы заклял. Теперя вот маются, бедолажные.

– Ключник раньше в Лопухах жил. Да вышла у них с местными размолвка. Поссорились, одним словом. И получили. – Ирина Санна поправила ободок на волосах и после попросила подругу. – Пригаси свет, Пална! Ты же знаешь – я не любитель красного!

– Тебе всё не так, всё не эдак! – заворчала та. – Вот придёть Незабудка – ей пожалуюся.

– Жалуйся на здоровье. А теперь пригаси свет.

Пална мигнула и алый огонёк пропал из глаз. Снова сделалось совершенно темно.

– Наконец-то, – вздохнуло рядом. – Без света гораздо лучше. Верно, Ерошка?

По полу зашлёпало, соглашаясь – невидимый Ерошка поддерживал хозяйку. Он слегка задел Юльку чем-то мягким и пушистым, но она даже не дрогнула – настолько заинтересовало её произошедшее с местными.

– Сказано же – навод. – Пална приникла к окну. На улице вовсю громыхало, молнии прочерчивали небо острыми иглами. – От расходилися! Сколько ещё будуть жарить?

– Завтра явятся. Деревенские. – Ирина Санна ответила Юльке. – Смычка разомкнётся, ну и полезут сюда. К вечеру уже будут в Лопухах. Мы как раз уйдём.

– Запомни, девка! С ними встречаться нельзя! – погрозила от окна Пална. – Посмотрють если – готов! Утащуть за собой, концов не отыщешь!

– Значит, мне нужно уйти до вечера? – из сумбурных объяснений Юлька попыталась выделить главное. – Но – куда идти? Как можно попасть к ключнику?

– Дак через смычку и идти. Колдун на той стороне.

– На какой – на той? – не поняла Юлька.

– На той.

– Инга про лунное молоко говорила. – мысли смешались, Юлька спешила узнать про всё сразу. – Ну, что ключник меня за ним обязательно пошлёт.

– Правильно говорила. Он всех посылает. Самому-то не взять!

– Но это невозможно! Лунного молока не бывает! Как можно взять то, чего не существует?

– Бываеть. Ещё как. – вздохнула Пална. – Только даётся не всем.

– И что нужно сделать? Подоить… луну?

– Подоить? Она тебе что же – корова? – Пална покрутила у виска. – Вот глупая дурочка! Верно, Иринка?

– Никто доподлинно не знает о нём, – ответила Ирина Санна. – Ключник может указать, где искать лунное молоко. И что интересно – для каждого это будут разные места! Но как оно выглядит, какое оно – молчит. Не говорит. Сами понять должны. И принести.

– И вы пробовали?

– С чего бы? – фыркнула Пална.

– Раз знаете такие подробности.

– Да у нас про это столько говорят! Кому не лень – байки травять.

– А если принести такое молоко… Тогда он выполнит просьбу?

– Хто знаить. С ним надо сторожко быть. Иначе обломисси.

Мощный удар грома сотряс дом, молния озарила комнатёнку сияющей вспышкой. Настолько яркой, что на некоторое время ослепила Юльку.

Заверещав, Пална рухнула на пол, крепко притиснулась к стене.

– Ты глаза-то не три. – посочувствовала Ирина Санна. – Потри ладони, и приложи к векам. Так быстрее пройдёт.

Снова грохнуло. Совсем рядом. Пална протяжно заскулила.

Опять удар. Ещё один. И следом – недовольный голосок:

– А ну, открывайтя! Свои-и-и!!

– Вот и Незабудка пожаловала! Впусти её, Ерошка. – Ирина Санна явно обрадовалась. – Наконец-то явилась. Теперь все в сборе.

Противно скрипнула дверь, и комнату наполнили голоса. Шепелявый старушечий возмущался чему-то. Приятный мужской весело здоровался со всеми. А ещё один – юный, до боли знакомый – прошептал тихо:

– Привет, Юля! Это я.

Глава 4

Монах сразу всё понял про бабку-лягушку – сказались и опыт, и знания. За годы общения с иными он легко научился распознавать их скрытую суть.

Стараясь не выдавать себя, собрался беззлобно посетовать на грозу, но бабку было не перебить – перейдя с благодарностей на жалобы, она принялась костерить «своих» и неожиданно попросила подвезти в Лопухи.

Это была настоящая удача – Монах был уверен, что теперь они доедут без проблем.

Так и вышло. Бабка показывала дорогу лучше любого навигатора – среди темноты и грозы это было особенно ценно.

Они миновали лес и оказались у огромных лопухов. Их неряшливые и лохматые силуэты сквозь вспышки молний походили на оживших страшилищ – причудливая игра света заставляла растения шевелиться, придавая живой и угрожающий вид.

Надвинув на голову капюшон, Марфа залипла к окну – ей не терпелось увидеть деревню. Монах в который раз поразился с каким хладнокровием она принимает множащиеся вокруг чудеса – и сам процесс переноса, и неправильную грозу, и бабку, лягушкой сиганувшую к ним из травы. Он понял, конечно, что девчонка прошаренная – как быстро вспомнила нужную считалку и ловко отвела молнии от машины, и всё равно продолжал удивляться её невозмутимой реакции на всё.

– Во-о-он она, показалася, – бабка ткнула пальцем вперёд. – Вишь, домки пнями торчать? Вона-а-а.... смотри-ка!

Монах тихо присвистнул – и правда дома!

Подсвеченная молниями деревня проявилась мгновенно, будто разом проклюнулась из земли. Только что ничего не было перед машиной, и вот пожалуйста – стоит!

Марфа охнула и выпрямилась в струну, словно отчего-то испугалась возникшей картинки.