Антропология. Секреты счастливых обезьян бесплатное чтение

Андрей Шляхов
Антропология. Секреты счастливых обезьян

«Истинное знание состоит в том, чтобы знать, что мы знаем то, что знаем, и не знаем того, чего не знаем, сказал Конфуций. Ложное же – в том, чтобы думать, что мы знаем то, чего не знаем, и не знаем того, что знаем; и нельзя дать более точного определения того ложного познания, которое царствует среди нас».

Лев Толстой

Наука на пальцах

© Шляхов А.С., 2024

© «Издательство АСТ», 2024

Предисловие

Нет, эта книга не про анатомию с физиологией, хотя доля анатомии в ней есть.

Нет, эта книга не про эволюцию человека, хотя про эволюцию в ней сказано довольно много.

Нет, эта книга не про историю человечества, хотя без истории обойтись нельзя.

Нет, эта книга не культурологическая, хотя без культуры нельзя обойтись точно так же, как нельзя обойтись без истории.

Нет, эта книга не философская, хотя мы уже занимаемся философией вовсю, сказав пять раз «нет», ведь отрицание – это философская категория.

Но, пожалуй, отрицания с нас достаточно. Для начала.

Эта книга посвящена вопросам антропологии, увлекательной науки о человеке, человеках и человечестве. Антропология изучает все, что касается человека. Вот все-все, и хорошее, и плохое. Про «плохое» – это не шутка. В дружном семействе антропологических наук есть криминальная антропология, которая изучает анатомические, физиологические и психологические особенности преступников, склонных к рецидиву. Правда, в наши дни криминальной антропологией занимаются только отдельные энтузиасты, которые, несмотря ни на что, пытаются найти связь между анатомо-физиологическими особенностями человека и его нравственными качествами, отношением к социальному порядку и законопослушностью. Большинство ученых считает, что анатомия и физиология никак не связаны с преступными наклонностями. Однако это не отменяет существования криминальной антропологии и всего, что было написано на эту тему. Из песни, как известно, слова не выкинуть, точно так же как нельзя выкинуть какую-то науку из истории.

У старушки Антропологии, возраст которой приближается к круглой дате 2500 лет^[1], есть две дочери – Физическая Антропология, которую также называют «биологической антропологией», и Социальная Антропология, а также бесчисленное количество внуков и правнуков, которых мы не станем перечислять поименно, потому что такое занудство сразу же и навсегда отобьет желание читать эту книгу, а возможно, что и вообще весь интерес к антропологии задушит на корню. Но о дочерях пару слов сказать нужно прямо сейчас, чтобы с самого начала задать верный тон, взять правильный старт, зашагать в ногу со всей передовой общественностью.

В нашей стране дочерей Антропологии обидели сильно, причем – по очереди. В Советском Союзе Социальную Антропологию и всех ее потомков за серьезные науки не считали, уделяя все внимание Физической Антропологии и ее клану. Надо со всей ответственностью сказать, товарищи, что такой подход никуда не годился, потому что без своей социальной составляющей антропологическая наука теряет всяческий смысл, ведь человек – существо социальное^[2] (кто с этим не согласен, может дальше не читать).

Изменились времена – изменились и приоритеты. После распада Советского Союза Физическую Антропологию с детьми и внуками задвинули в тень и начали бурно интересоваться Социальной Антропологией. Такой подход тоже никуда не годится, ведь человек, хоть и социальное, но все же существо – биологический объект, частица живой природы. У человека есть множество физических свойств и всякого разного, что этими свойствами определяется. «Костюм – это когда спинжак и портки, а не одно без другого», – говорили в старину портные и были абсолютно правы.

Постепенно маятник, зависавший то в одной стороне, то в другой, вернулся туда, где ему и полагалось остановиться – в середину. В наши дни обоим дочерям Ее Величества Антропологии, а также их потомкам, вне зависимости от их места на генеалогическом дереве, оказывается одинаковое внимание и выражается одинаковый респект. Мы с вами будем рассматривать человека как с физической, так и с социальной точек зрения, не допуская при этом никаких перекосов.

В предисловиях и аннотациях частенько можно встретить слова: «Эта книга поможет вам лучше понять себя». В 99 % случаев обещание является… кхм… лукавым, если не сказать резче. Но книга, которая сейчас находится в ваших руках или на экране вашего устройства, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОМОЖЕТ ВАМ ЛУЧШЕ ПОНЯТЬ СЕБЯ, потому что эта книга – о вас (если, конечно, вы человек, а не гуманоид с планеты Шрилуур).

Если кто еще не понял, то это не учебник и не руководство по антропологии, а просто интересная книга, посвященная вопросам человековедения, человекознания и человеколюбия. Да – и человеколюбия тоже, ведь нельзя заниматься изучением того, что не нравится, от этого депрессивные расстройства могут возникать (чур нас, чур!).

Приятного чтения!

Глава первая
Вольно ж было нашим предкам целый день скакать по веткам

Подойдите к зеркалу. К большому зеркалу, в котором вы сможете увидеть себя с головы до ног. Посмотрите на самого лучшего представителя рода человеческого, совершенного во всех отношениях, у которого даже условные недостатки выглядят как безусловные достоинства.

Наслаждайтесь созерцанием столько, сколько вам захочется – какие-либо ограничения здесь неуместны – а затем продолжите чтение прямо у зеркала, потому что услаждающее созерцание переходит в познавательное.

Начинайте с глаз. Глаза, как известно, зеркало души, а взгляд – индикатор ума. Посмотрите себе в глаза, чтобы в …надцатый раз оценить красоту своей души и глубину своего ума. Скосите глаза так, чтобы увидеть кончик носа без зеркала. Поочередно закрывайте глаза ладонями. Поиграйте бровями, сначала многозначительно, а затем – иронично. Попробуйте строить себе глазки. Последовательно изобразите строгий, восхищенный, ласковый, игривый и лукавый взгляды (учтите, что между двумя последними разновидностями существует огромная разница). Подмигните себе сначала заговорщицки, а затем – многообещающе.

Подумайте о том, как удобно иметь такое расположение глаз, когда они находятся рядом на передней поверхности головы. Если бы наши глаза были расположены по бокам головы, то это и выглядело было не очень, и доставляло бы множество неудобств, начиная с отсутствия стереоскопического зрения и заканчивая невозможностью отгородиться от мира, глядя в глаза друг другу. Стереоскопическое зрение, если кто не в курсе, обеспечивается за счет перекрывания полей зрения. Наш головной мозг получает два различных двумерных изображения, поступающих от каждого глаза, и складывает их в одно трехмерное, объемное изображение, дающее возможность восприятия формы предмета и расстояния до него^[3].

Примечание, набранное более мелким шрифтом, вы смогли прочесть без проблем? У человека довольно острое зрение. Конечно, не такое острое, как у беркута, могущего разглядеть потенциальную добычу с пятикилометровой высоты, но достаточное для того, чтобы разбирать мелкий шрифт.

К остроте зрения мы еще вернемся, а пока давайте сравним преимущества переднего и бокового расположения глаз.

Мать наша эволюция посредством естественного отбора закрепляет полезные признаки и отбрасывает в сторону вредные. Новые признаки появляются в результате мутаций – изменений генетического материала. Если признак способствует более лучшему приспособлению организма к условиям окружающей среды, то его обладатель проживет дольше своих сородичей и сможет оставить больше потомства. И его потомки, унаследовавшие этот признак, тоже будут долго жить и плодотворно размножаться. Со временем полезный признак распространится по всей популяции^[4]. Если же признак вредный, то его обладатель рискует не дожить до половозрелого возраста, а если и доживет, то оставит потомства меньше, чем другие особи, поэтому широкого распространения вредного признака не произойдет, и он не будет «закреплен» в популяции, как выражаются биологи.

Далекие-предалекие предки приматов, то есть – человека и обезьян, имели глаза, расположенные по бокам головы. Может, такое расположение глаз и делает неуютным сидение в кафе или ресторане, но в дикой природе существует правило «обзора много не бывает». Чем шире кругозор особи (шире в прямом смысле, а не в переносном), тем больше у особи шансов заметить подкрадывающегося врага или затаившуюся добычу.

Что должно было произойти для того, чтобы прямое расположение глаз стало бы выгоднее бокового?

Этот вопрос можно сформулировать иначе – что должно было произойти для того, чтобы стало выгодным пожертвовать широтой обзора ради приобретения стереоскопического зрения?

Должен был произойти переход от наземной жизни к жизни на деревьях. Наши далекие-предалекие предки ушли с поверхности земли, буквально кишевшей различными хищниками, на деревья, где жить было безопаснее. Разумеется, и на деревьях хищники водились, но не в таком количестве, как на земле. А тем, кто постоянно перебирается с ветки на ветку, нужно не только видеть саму ветку, но и правильно оценивать расстояние до нее. Иначе можно промахнуться в прыжке и упасть на землю, где тебя тут же сожрет какой-нибудь саблезубый крокодил^[5]. А обзор – дело наживное. Для того, чтобы восполнить утраченное, можно добавить голове подвижности.

Правда, есть и другая версия, согласно которой наших невероятно далеких предков заманили на деревья сочные плоды, имевшие приятный вкус и яркую окраску. Растения, если кто не в курсе, обзаводятся яркими сочными плодами не просто так, а с умыслом. Ну, если говорить серьезно, то никакого умысла тут нет, а есть естественный отбор, движущая сила эволюции. Растение с хорошо заметными и вкусными плодами привлекает больше птиц, которые вместе с плодами также поедают и семена. Семена обычно в организмах птиц не перевариваются и выходят наружу способными к прорастанию. Чем привлекательнее плоды растения для птиц, тем больше потомства оно оставит, вот и весь механизм.

Переднее расположение глаз и стереоскопическое зрение – это память о жизни на деревьях. Настал день – и предки наши вернулись на землю, память о древесной жизни сохранили.

«А почему у белки глаза не спереди? – могут спросить сейчас некоторые читатели. – Мутации нужной у них не произошло или есть какое-то иное объяснение этому?».

Возможно, что и не произошло, ведь мутации – это случайный процесс, генетическая лотерея. Однако, есть и другая версия, связывающая появление стереоскопического зрения с охотой на насекомых и прочую мелкую дичь. Для того, чтобы поймать рукой (или лапой) какую-то подвижную живность, нужно четко представлять расстояние до нее. А белки преимущественно питаются растительной пищей, которая никуда с ветки убежать не может, поэтому им стереоскопическое зрение ни к чему.

А теперь посмотрите на ваш нос, полюбуйтесь его формой и тем, как хорошо он подходит к вашему лицу. Вы согласны с тем, что ваш суперсимпатичный нос выглядит гораздо лучше, чем беличий? У белок нос занимает чуть ли не половину морды, потому у них обоняние развито гораздо сильнее, чем у нас с вами. Но что поделать – за все нужно платить. Перевели глаза вперед, расположили их так, как было нужно, и в результате для носа осталось меньше места. То же самое произошло и в коре больших полушарий головного мозга – участок, ответственный за обоняние, уменьшился, а зрительный отдел расширился.

Было бы справедливо, если бы глаза взяли на себя ту работу, которую по их вине уже не мог выполнять нос. Так и произошло – повышение остроты зрения компенсировало нашим предкам ухудшение обоняния. Пропитание, которое раньше находилось по запаху, стали высматривать глазами. Кстати говоря, хорошее зрение позволяет правильно определять надежность опоры. Значение имеет не только толщина ветки, но и ее состояние.

А чем еще, кроме зрения, можно проверить состояние ветки?

Рукой, то есть – осязанием! Тактильно чуткие подушечки пальцев могут дать полное и исчерпывающее представление о надежности опоры. Знаете ли вы, почему утратив когти, мешавшие хвататься за ветви, наши предки сохранили ногти? Ногти защищают подушечки пальцев от повреждения. Эволюция оставила ровно столько, сколько нужно. Заодно ногти помогают очищать плоды от кожуры и выполнять другие полезные действия.

Посмотрите на свои ногти. Порадуйтесь их безупречной форме и общей ухоженности ваших рук. Оцените, насколько подвижны ваши руки в запястьях. И так их можно повернуть, и эдак… Короче говоря, хватайся за ветку так, как тебе хочется, только держись крепче, а для того, чтобы держаться крепче, у нас есть замечательные длинные пальцы.

Не исключено, что жизнь на деревьях привела наших предков к прямохождению. Да – именно жизнь на деревьях, а не стремление к освобождению рук, как принято считать с подачи Чарльза Дарвина, не только создавшего теорию эволюции, но и ставшего одним из пионеров антропогенеза – науки о происхождении человека. «Человек не мог бы достичь своего нынешнего господствующего положения в мире, не используя рук, которые столь восхитительным образом приспособлены служить для исполнения его воли… – писал Дарвин. – Но пока руки регулярно использовались при передвижении, они вряд ли могли бы стать достаточно совершенными для изготовления оружия или прицельного метания камней и копий… Уже по одним этим причинам человеку было бы выгодно стать двуногим».

Однако Дарвин не утверждал, а предполагал, и его предположение является далеко не единственным объяснением прямохождения, хотя и самым распространенным, можно сказать – классическим. Но есть тут одна несостыковочка – первые каменные орудия были созданы много позже перехода к прямохождению, не то спустя два миллиона лет, не то четыре. Так, во всяком случае, сообщают археологи, которые в наше время могут довольно точно и безошибочно определять возраст своих находок – ископаемых костей и различных предметов.

Вполне можно допустить, что выпрямиться нашим предкам помогли ветви, за которые они держались верхними конечностями. Ветви играли роль ходунков, помогающих ребенку встать на ноги.

Полюбуйтесь идеальной формой вашей головы и оцените высоту вашего лба. Развитая черепная коробка, она же мозговой отдел черепа, нужна нам для того, чтобы вместить наш замечательный головной мозг, развитие которого было простимулировано жизнью на деревьях, а если точнее, то необходимостью постоянного передвижения по веткам. Особенно интенсивно развивались кора больших полушарий и мозжечок, отвечающий за координацию движений, регуляцию равновесия и регуляцию тонуса мышц.

На первый взгляд лазанье по деревьям большого ума не требует, но это только на первый взгляд. Бегущему по земле нужно обращать внимание только на наличие каких-либо препятствий, а передвижение по веткам требует непрерывного выбора опоры, точного определения расстояния до нее и столь же точной оценки ее надежности. Такой непрерывный мониторинг представляет собой напряженную, сложную и крайне ответственную умственную работу, с которой может справиться только развитый мозг.

Идем дальше и смотрим на грудь, которая у женщин должна быть красивой, а у мужчин – широкой. У кошек и крыс четыре пары молочных желез, у собаки – пять, у свиньи – семь, а у человека всего одна пара. И если вы думаете, что жизнь на деревьях тут не при чем, то сильно ошибаетесь. Еще как при чем!

Пора бы, кстати, заняться выполнением практических заданий. Вот вам первое. Свяжите жизнь на деревьях с уменьшением количества молочных желез до одной пары. Нельзя сказать точно, сколько пар молочных желез было у наших невероятно далеких наземных предков, но можно сказать, что явно больше двух. Условным ориентиром в этом вопросе могут служить… ну, хотя бы крысы. Да – именно крысы, потому что с грызунами у нас были общие предки. Мышки, белочки, зайчики и хомячки – наша дальняя родня.

Ответ будет дан в конце главы, чтобы вы не смогли его прочитать прямо сейчас, «на автомате» (простите автору это коварство).

Напрашивается вопрос – почему наши далекие предки, столь качественно приспособившиеся к обитанию на деревьях, вдруг вернулись обратно на землю? Какая муха их укусила?

Эта муха, которая постоянно кусает все живое на земле, называется «изменение условий окружающей среды». Эти условия постоянно изменяются, побуждая или, если точнее, то вынуждая все живое к приспосабливанию. Приспособился – выжил, не приспособился – погиб, третьего тут не дано. Можно, конечно, не прогибаться под изменчивый мир, а ждать, пока он прогнется сам, но такого в реальной жизни никогда не бывает. Только в песнях, для поднятия духа.

Пять миллионов лет назад или около того в благословенной Африке, Великой колыбели человечества, из-за изменения климата стала уменьшаться площадь лесов. Да, представьте, что когда-то на месте пустыни Сахара буйно цвела разная растительность, а земля всегда была влажной, потому что лучи солнца не могли до нее добраться – им мешали кроны деревьев, которые сплетаясь друг с дружкой, образовывали нечто вроде сплошного навеса. Но стойкая тенденция к засушливости стерла бо́льшую часть африканских лесов. Вместо лесов появились пустыни и саванны, покрытые травяной растительностью с редко разбросанными деревьями и кустарниками.

Самые сильные или самые удачливые остались жить на деревьях, а тем, кто был слаб или кому просто не повезло обитать там, где деревьев совсем не осталось, начали приспосабливаться к жизни на земле. И в результате этого приспособления лишились шерстяного покрова на теле.

Посмотрите на ваши волосы. Шапочку на голове эволюция оставила нам для защиты от солнечных лучей, а заодно оставила брови, которые предохраняют глаза от затекания в них пота (и еще кое-где на теле оставила помногу волос в качестве дополнительного защитного покрова). Но на бо́льшей части тела у нас есть только жалкие остатки того замечательного шерстяного покрова, которым обладали наши предки.

Почему человек «облез»? Кто в этом виноват? То есть – в чем причина?

Причина в том, что при переходе в саванну шерсть стала мешать. В экваториальных, субэкваториальных и тропических лесах круглосуточно сохраняется примерно одинаковая температура воздуха. Плотность деревьев очень высока и, как недавно было сказано, их кроны не пропускают солнечные лучи к поверхности земли, отчего в лесах слабо выражены суточные перепады температур, нет жуткой дневной жары и ночного холода. В лесах всегда прохладно и шерстяной покров здесь вполне к месту.

А вот на открытых пространствах саванн нужна не шуба, а какой-то более тонкий, более гибкий способ терморегуляции. Если ночью, когда значительная часть тепла с открытых пространств беспрепятственно уходит в атмосферу, шерстяной покров нужен, то днем он приводит к перегреву организма, особенно при активных физических действиях. А перегрев – штука мерзкая, нарушающая жизнедеятельность всего организма в целом и могущая довести до ручки, то есть до гибели. В саваннах «уроды» с редким шерстяным покровом чувствовали себя лучше, бегали быстрее, жили дольше и оставляли больше потомства… В конечном итоге у человека исчез густой шерстяной покров, взамен которого выработалась эффективная и удобная система терморегуляции посредством испарения пота. А позднее появился навык создания одежд из шкур убитых животных.

У антропологов есть такая шутка: «Предки белых были черными, а предки черных были белыми». Этой шуткой, в которой всё – чистая правда, антропологи обычно отвечают на расистские высказывания, связывающие качества человека с цветом его кожи. Расистом быть нехорошо, и мы об этом отдельно поговорим, а сейчас давайте разберемся, в чем соль этой шутки.

У наших покрытых шерстью далеких предков кожа изначально была светлой. Но генетикам удалось установить, что примерно 1 200 000 лет назад светлая кожа наших предков, которые тогда обитали только в Африке, начала темнеть вследствие накопления пигмента меланина, который служит защитой от ультрафиолетовых лучей, наиболее опасной составной части солнечного излучения. Меланин выполняет роль фильтра, причем – весьма эффективного фильтра, который способен задерживать до 90 % ультрафиолетовых лучей. Загар представляет собой защитное потемнение кожи. В процессе эволюции у жителей Африки избыток меланина стал врожденным.

Так что далекие предки всех людей были белыми. Это раз.

Предки всех белых людей были черными. Это два.

При расселении чернокожих мигрантов к северу от Африки, где солнце греет хуже, потому что лучи его падают на земную поверхность не под прямым, а под острым углом^[6], темная кожа стала ненужной, потеряла свое защитное значение и даже стала помехой, потому что небольшие количества ультрафиолетового излучения нужны человеку для выработки холекальциферола или витамина D₃, так что там, где солнечные лучи падают на земную поверхность под острым углом, там где ультрафиолета до поверхности Земли доходит гораздо меньше, чем возле экватора, выгоднее иметь светлую кожу, иначе у детей будет возникать заболевание под названием рахит. Вдобавок в холодных краях люди круглый год ходят в одежде, которая защищает не только от холода, но и от «лишнего» солнечного излучения. Таким образом, у тех, кто селился вдали от экватора (к северу от Африки) естественным отбором не поддерживалось сохранение темной кожи, а наоборот – приветствовалось ее осветление^[7].

Разумеется, в одной главе невозможно отразить все метаморфозы, которые происходили с нашими предками, но самое главное мы рассмотрели. Жизнь на деревьях, образно говоря, создала заготовку, которая затем была отшлифована и доведена до абсолютного совершенства после возвращения на землю. В результате получился тот шедевр, созерцанием которого вы ежедневно имеете возможность наслаждаться.

Эта глава была посвящена метаморфозам, а в следующей главе мы будем знакомиться с нашими предками и их родственниками.

ОТВЕТ. Передвигаться по ветвям гораздо сложнее, чем по земле, поэтому детенышей довольно долгое время приходится переносить матери. Верхние конечности у матери заняты, поэтому детенышам приходится цепляться за ее шерсть. Большое потомство таким образом на себе не унести, поэтому при переходе к жизни на деревьях стала проявляться тенденция к уменьшению числа вынашиваемых детенышей. Поскольку в конечном итоге дело дошло до одного или, в редких случаях, до двух детенышей, многочисленные молочные железы самкам приматов стали не нужны (средний расчет таков – по одному соску на каждого детеныша в помете). В результате осталась единственная – грудная – пара молочных желез.

Глава вторая
Вспоминаем всех поименно

Хотелось бы, конечно, начать знакомство с предками с той клетки-праматери, которая обитала в водах Мирового океана и от которой, как принято считать, произошло все живое на нашей планете… Но если начать настолько издалека, то для знакомства с предками не хватит ни целой книги, ни терпения. Поэтому мы сдержанно и вдумчиво начнем с эуархонтоглиров, которые появились около девяноста миллионов лет назад. Эуархонтоглиры были небольшими (до 2 кг) млекопитающими, этакими крысобелками, которые жили на деревьях или в норах.

Потомки эуархонтоглиров

От эуархонтоглиров берут начало две ветви. Одна из ветвей приводит к отрядам приматов, тупайеобразных и шерстокрылов, а другая – к зайцеобразным и грызунам. Тупайи – это небольшие зверьки, обитающих в тропических лесах Юго-Восточной Азии и представляющие собой нечто среднее между крысами и белками. А шерстокрылы – это древесные млекопитающие, которые тоже живут в Юго-Восточной Азии. Все конечности, хвост и шея шерстокрылов соединены между собой плотной, покрытой мехом (отсюда и название) перепонкой, которая дает им возможность планировать с высоты. Летать в полном смысле этого слова шерстокрылы не могут.

Такова наша дальняя родня – белки, зайцы да древесные летуны. Едва успев познакомиться, мы с ними прощаемся и переходим к отряду приматов, который насчитывает 477 видов. На первый взгляд, видов вроде бы и много, но в отряде стрекоз их около семи тысяч, а в отряде таракановых – более семи с половиной тысяч. Так что приматы представляют собой довольно скромный по «ассортименту» отряд, который делится на два подотряда – сухоносых и мокроносых. Как несложно догадаться, мы с вами относимся к сухоносым, ведь носы наши бывают мокрыми только при насморке.

Представители подотряда мокроносых также называются полуобезьянами или низшими приматами. Носы у них не мокрые, а просто влажные, как, например, у кошек. Влажный нос, если кто не знает, обеспечивает лучшее обоняние.

Подотряд сухоносых делится на два инфраотряда^[8] – обезьянообразных и долгопятообразных. Долгопяты – это маленькие смешные на вид «глазастики», которые обитают все в той же Юго-Восточной Азии. Большие глаза нужны долгопятам для того, чтобы хорошо видеть в темноте, потому что они ведут ночной образ жизни.

Инфраотряд обезьянообразных делится на два парвотряда^[9] (от всех этих иерархических уровней биологической систематики голова кругом идет) – широконосые обезьяны, они же обезьяны Нового Света, и узконосые обезьяны или приматы Старого Света. Как ясно из названия, широконосые обезьяны обитают на американском континенте, а узконосые – в Африке и Евразии. Человек, расселившийся по всей планете, не перестал от этого считаться приматом Старого Света, потому что в биологической классификации первостепенное и определяющее значение имеют корни, происхождение, а не место жительства в настоящий момент.

Приматы Старого света делятся на два надсемейства – мартышкообразных и человекообразных. В первое надсемейство входит семейство марты́шковых, наиболее разветвленное семейство приматов, включающее около 150 видов, а во второе – семейства гиббоновых и гоминид, или человекоподобных, включающее людей и больших человекообразных обезьян – орангутанов, горилл и шимпанзе.

Эволюционные пути наших предков и предков орангутанов разошлись примерно четырнадцать миллионов лет назад. Гориллы пошли своей дорогой около семи или семи с половиной миллионов лет назад, а вскоре после ухода горилл разошлись наши пути с шимпанзе. Раньше считали, что это произошло примерно шесть с половиной миллионов лет назад, но не так давно передвинули эту дату на полтора миллиона лет вперед. Возможно, что какие-то находки будущего снова вернут ее назад, всякое бывает, но в настоящее время принято считать, что эволюционные линии человека и шимпанзе разошлись около пяти миллионов лет назад. Короче говоря, очень давно это было.

Генеалогическое дерево современных семейств приматов, а также родственных им отрядов млекопитающих

Близкое знакомство с предками мы начнем с австралопитеков, обезьян, в которых было много человеческого, в первую очередь – прямохождение. «Питекос» на греческом означает «обезьяна». А «австрало» происходит от латинского слова «аустралис» – южный. Австралопитек – это южная обезьяна, а не австралийская, как можно было бы подумать.

При чем тут юг?

Да при том, что кости австралопитеков впервые были обнаружены в Южной Африке в 1924 году. Позднее их находили в Восточной и Центральной Африке, так что они запросто могли бы называться «центропитеками» или «ориентопитеками». Последнее название было бы самым верным с исторической точки зрения, поскольку считается, что появились австралопитеки в Восточной Африке. Но как сложилось, так уж сложилось.

Надо сказать, что наше родство с австралопитеками признается не всеми учеными. Некоторые хотят видеть более веские доказательства, чем те, которые можно предъявить на сегодняшний день. Но в антропогенезе очень много спорного, неясного и неоднозначно трактуемого, так что приходится ориентироваться на мнение большинства, а большинство ученых все же относит австралопитеков к нашим предкам.

Австралопитеки – это биологический род, который на сегодняшний день включает десять видов. Что будет завтра – неизвестно. Возможно, будут найдены останки австралопитеков других видов, но может статься и так, что два или три существующих ныне вида объединят в один. Так что давайте не будем усложнять, а просто скажем, что австралопитеки делятся на ранних и грацильных, обладавших пропорциональным и изящным телосложением (в сравнении со своими ранними предками, разумеется).

Принято считать, что ранние австралопитеки появились около семи миллионов лет назад, а в грацильных превратились около четырех миллионов лет назад. Можно допустить, что ранние австралопитеки были общими предками для человека и шимпанзе.

«Но шимпанзе ведь не прямоходящие!», – могут сказать сейчас некоторые читатели.

Да, шимпанзе преимущественно передвигаются на четырех конечностях, опираясь верхними не на ладонь, а на костяшки пальцев. Без опоры на верхние конечности шимпанзе может пройти некоторое расстояние, но этот способ передвижения не является для него основным. Однако в том, что потомок двуногого австралопитека стал передвигаться на четырех конечностях, нет ничего удивительного и тем более «неправильного». Люди пошли по своему эволюционному пути на двух нижних конечностях, а шимпанзе – по своему, на всех четырех.

От грацильных австралопитеков произошли первые люди и парантропы, или массивные австралопитеки.

Одно время парантропов относили к предкам человека, но потом было установлено, что они представляют собой тупиковую ветвь эволюции. Появились парантропы примерно три миллиона лет назад, а вымерли миллион лет назад. Слово «парантроп» переводится с греческого как «близкий к человеку».

Отличительной чертой парантропов были огромные челюсти и развитые жевательные мышцы. Мощный челюстной аппарат позволял питаться грубой растительной пищей. Парантропы ели не только плоды, но и стебли, листья и корни растений. Когда-то парантропов считали строгими вегетарианцами и объясняли их вымирание изменением климата – климат стал суше, растений стало меньше, парантропы не смогли конкурировать за еду с другими «травоедами» и вымерли. Но недавно выяснилось, что парантропы были всеядными. Соответственно, изменилась и гипотеза, объясняющая их исчезновение. Скорее всего, парантропов съели древние люди.

Чарльз Дарвин в своем труде «Происхождение человека» писал о том, что среди множества форм, постепенно переходящих от некого обезьяноподобного создания к современному человеку, невозможно отметить определенную точку, для которой можно употреблять слово «человек». Иными словами, граница между австралопитеками и первыми людьми является условной. Самого древнего представителя рода люди – человека умелого – можно отнести к поздним грацильным австралопитекам, и никакого «криминала» в этом не будет. Но ученые решили, что эти существа, появившиеся примерно 2 300 000 лет назад, достойны называться людьми, первыми представителями рода человеческого.

Род – люди, вид – человек умелый.

Видовое название говорит само за себя. Человек умелый был первым из наших предков, умевшим изготавливать каменные орудия труда. Ключевое слово – «изготавливать». Не просто хватать первый подвернувшийся под руку камень для того, чтобы расколоть орех, а подбирать подходящие камни, оббивать их друг об друга для придания им нужной формы, а затем хранить и использовать.

С человека умелого начинается интенсивное развитие головного мозга – мозг выходит на первое место в эволюционной «гонке», оставив позади все прочие органы.

Надо сказать, что головной мозг обходится организму очень дорого. Он потребляет четвертую часть поглощаемого организмом кислорода и пятую часть расходуемой организмом энергии. Существу с более развитым головным мозгом нужно больше пищи, добыче которой наши далекие предки уделяли все свое время. Для того, чтобы естественный отбор пошел в сторону увеличения головного мозга (то есть – в сторону развития интеллекта) должны были иметься важные причины^[10], что-то в жизни наших предков изменилось настолько, что ум начал цениться дороже силы. Впрочем, причина бурного роста головного мозга по сей день остается неясной, ученые только предполагают, строят версии, и мы с вами рассмотрим эти версии в отдельной главе.

Объем головного мозга человека умелого составлял в среднем 600 см³, а вот у следующего представителя рода люди – человека работающего – мозг вырос до 900 см³ (это средний показатель). Ни у кого из ученых нет сомнений, касающихся классификации человека работающего – это однозначно человек, а не какой-нибудь австралопитек. Человек работающий жил в интервале 1 800 000 – 1 400 000 лет назад.

Вообще-то, по уму надо было назвать «человеком умелым» человека работающего, а человека умелого – «человеком развивающимся». Так было бы правильнее, потому что человек умелый толком изготавливать орудия труда не умел, он был способен немного изменять форму камня, не более того. Разумеется, по сравнению с австралопитеками то был великий рывок вперед, но каменные орудия человека умелого назвать «инструментами» язык не поворачивается, лучше сказать «улучшенные камни». А вот человек работающий изготавливал из камня настоящие инструменты, которыми можно было резать, рубить, копать, то есть – работать. Потому его и назвали «работающим».

Очень странным может показаться название следующего вида человека – «человек прямоходящий». Разве все остальные люди передвигаются на четырех конечностях? Дело в том, что у человека прямоходящего строение бедренной кости полностью абсолютно идентично современному. Иначе говоря, на этом этапе эволюционного развития произошло окончательное закрепление прямохождения у представителей рода «люди», и скелет «подстроился» под него. Человек прямоходящий появился примерно полтора миллиона лет назад и просуществовал около миллиона лет.

Объем мозга человека прямоходящего составлял от 850 до 1200 см³. С таким развитым интеллектом и хорошо приспособленными к прямохождению ногами просто невозможно было не путешествовать. Человек прямоходящий стал первым путешественником в истории человечества, который расселился по всей Евразии.

Пошутили – и будет. Разумеется, причина расселения человека прямоходящего за пределы родной Африки заключалась не в любви к путешествиям, а в перенаселении африканского континента. Люди умнели, меньше гибли, дольше жили, активнее размножались, и в результате род людской постоянно приумножался, а вот Африка была не резиновой. Когда становилось тесно, сильные «организованные человеческие группировки» начинали вытеснять слабых куда подальше. История освоения человеком нашей планеты – это история бесконечных вытеснений. По своей воле никто не будет покидать обжитые места, особенно если передвигаться приходится пешком и все имущество носится на своем горбу.

С освоением планеты человеком не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Современные жители Евразии не являются потомками тех прямоходящих человеков, которые полтора миллиона лет назад начали обживать этот материк. Потомки тех первых мигрантов вымерли, не выдержав конкуренции со своими условными «сыновьями» – неандертальцем и человеком разумным, которые произошли от человека прямоходящего.

Вы запутались? Есть с чего. То «не являются потомками», то «произошли от человека прямоходящего». Дело в том, что эволюционные изменения происходят не в рамках биологических видов, а в рамках популяций, то есть в совокупности особей одного вида, обитающих на одной территории, изолированно от других популяций. «Изолированно», обратите внимание на это слово. Особи, составляющие одну популяцию, могут свободно скрещиваться между собой, но не могут скрещиваться с особями из других популяций, потому что им мешают какие-то непреодолимые преграды, например – горный хребет. В каждой популяции существует своя окружающая среда со своими индивидуальными особенностями, в каждой популяции возникают свои мутации, и эволюционные процессы в них могут протекать совершенно по-разному. В Восточной Африке произошло что-то волшебное, и в результате появился человек разумный.

Человек разумный произошел от человека прямоходящего, но случилось это не в какой-то из евразийских популяций, а в одной из африканских. Это первое. И второе – тот факт, что в одной из африканских популяций человек прямоходящий эволюционировал до человека разумного, совсем не означает, что подобный процесс должен был произойти в каждой из популяций человека прямоходящего во всех местах его обитания.

Что же касается второго расселения человека по планете, то оно началось примерно семьдесят или восемьдесят тысяч лет назад и осуществил его человек разумный, который вышел из Африки через Ближний Восток и постепенно распространился повсюду, кроме ледяной Антарктиды. К слову будь сказано, что распространение шло по суше, кораблей тогда не было, разве что какой-то узкий пролив можно было переплыть на бревне. И не удивляйтесь, пожалуйста, тому, что посуху или почти посуху, переплывая узкие проливы или реки на бревнах, наши предки смогли расселиться по всей планете, ведь рельеф тогда был совсем другим, не таким, как сейчас.

К человеку разумному мы вернемся чуть позже, а пока давайте познакомимся с гейдельбергским человеком. Этот человек получил такое имя, потому что впервые его кости были найдены на территории Германии в гроте Гейдельберг и описаны профессором Гейдельбергского университета. Период существования гейдельбергского человека – от 800 000 до 130 000 лет назад.

Гейдельбергского человека принято делить на европейского, произошедшего от переселившегося сюда человека прямоходящего, и африканского. От европейской ветви произошли неандертальцы, а от африканской – человек разумный. Да, представьте – неандертальцы не наши предки, а наши двоюродные братья. Правда, у многих ныне живущих людей можно найти в генах неандертальский след, потому что разумные и неандертальцы частенько скрещивались друг с другом.

Выше было сказано о том, что в каждой популяции эволюционный процесс идет своим особым путем. Напрашивается вопрос – как же тогда можно объяснить появление одного и того же вида в Европе и Африке?

Дело в том, что при схожих условиях окружающей среды эволюционные процессы протекают примерно одинаковым образом^[11]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в разных популяциях человек прямоходящий эволюционировал до гейдельбергского человека. Мозг стал крупнее, рост – выше, а телосложение практически вплотную приблизилось к телосложению современного человека, только кости были более массивными.

К слову – о росте. Эволюция человека сопровождалась не только выпрямлением тела, но и увеличением роста. Если рост ранних австралопитеков составлял около одного метра, то гейдельбергский человек «вымахал» уже до полутора метров, а объем его головного мозга варьировал от 1100 до 1300 см³.

Гейдельбергский человек примечателен тем, что у него впервые в истории человечества появилось чувство прекрасного и творческие наклонности. Орудия труда, изготовленные гейдельбергцами, отличаются симметричностью форм, которая приятна глазу, но рабочих качеств орудия не повышает. Чувство прекрасного побуждало гейдельбергцев тратить время и силы на дополнительную обработку орудий. Другим подтверждением того, что гейдельбергцы были эстетами, служат кораллы и разноцветные камушки, которые находили среди их останков. Практического значения подобные находки не имели, они явно служили украшениями.

От европейской ветви гейдельбергского человека произошли неандертальцы, которые жили в периоде от 500 000 до 40 000 лет назад на территории Европы и Восточной Азии. Средний рост неандертальцев составлял около 165 см, телосложение было более массивным, чем у гейдельбергского человека, а объем головного мозга доходил до 1740 см³. Свое название неандертальцы получили от долины Неандерталь в Германии близ Дюссельдорфа, где в 1856 году были впервые обнаружены их останки. Из-за довольно выраженного сходства с человеком разумным неандертальца долгое время считали нашим предком и тоже называли «разумным», но впоследствии выяснилось, что это – отдельная эволюционная ветвь, тупиковая. Неандертальцы вымерли в период с 40 000 до 20 000 лет назад по неизвестным причинам. Согласно наиболее распространенной версии, причиной вымирания стала конкуренция с человеком разумным, но вообще-то гипотез существует много, вплоть до того, что неандертальцев мог уничтожить какой-то вирус.

Вам, скорее всего, знакомо название «кроманьонец». Кроманьонцы – это не отдельный вид рода люди. Кроманьонцами называется представители вида человек разумный, то есть наши прямые и ближайшие предки, жившие в период от 40 000 до 10 000 лет назад. Название происходит от скального грота Кро-Маньон во Франции, где были найдены останки этой группы древних людей.

Средний рост кроманьонца составлял около 190 см, а средний объем мозга – 1500 см³. От современных людей кроманьонцы отличались строением черепа – он был несколько вытянут в длину, а лицо было шире нашего. Есть различия и в строении конечностей. Ноги у кроманьонцев были длиннее наших, а руки – короче.

Кроманьонцы обладали практически такими же речевыми возможностями, что и мы. Они изготавливали не только орудия труда, но и украшения, а также рисовали рисунки на стенах своих пещер. Но у них не было письменности, они не умели возделывать землю и разводить животных. Пропитание кроманьонцы добывали точно так же, как и их предки – охотой и собирательством.

На всем протяжении эволюции человека наблюдалась стойкая и выраженная тенденция к увеличению объема головного мозга. Однако примерно 40 000 лет назад вектор развития изменил свое направление на противоположное. Можете ли вы поверить в то, что с тех пор наш головной мозг в среднем уменьшился примерно на 10 %?

Нет, это не шутка, а чистая правда. Интеллектуальный потенциал ранних кроманьонцев превышал наш, но затем естественный отбор решил, что столько интеллекта – это слишком, и начал проводить работу по уменьшению мозга.

Почему так произошло?

Дело было не в интеллекте как таковом, а в размерах головного мозга. Как уже было сказано выше, большой головной мозг обходится организму очень дорого. Составляя около 2 % от массы тела, головной мозг потребляет четвертую часть поглощаемого организмом кислорода и использует пятую часть от общего количества расходуемой организмом энергии. Чем больше мозг, тем больше пищи нужно его обладателю. Сейчас с этим просто – купил да съел, а вот нашим древним предкам еда доставалась непросто и с разными приключениями. Кроме этого, крупный мозг – это крупная голова, а чем больше голова плода, тем чаще осложняются роды. Поэтому естественный отбор строго контролирует развитие головного мозга. Интеллект превыше всего, поскольку он позволяет приспосабливаться и выживать, но интеллекта должно быть ровно столько, сколько нужно, и ни каплей больше. Чрезмерность вредна. Как говорится, лучшее – враг хорошего.

Принято считать, что причиной уменьшения головного мозга стал альтруизм, а именно – забота о стариках. Изначально от стариков как от бесполезных иждивенцев старались избавиться – изгоняли из общины, убивали или же просто не делились с ними едой, и старики умирали от голода. Но старики были хранителями опыта, которым они могли делиться с молодежью в знак признательности за проявляемую заботу. Заботиться о стариках люди начали из чистого альтруизма, но быстро обнаружили, что этот альтруизм оказался очень выгодным. Знания, накопленные стариками, стали коллективным опытом общины, коллективным знанием, которое передавалось из поколения в поколение. Теперь каждому члену общины не нужно было накапливать свой собственный опыт в тех пределах, в каких это делалось раньше – изучать местность в поисках участков удобных для охоты или богатых плодами, устанавливать, какие ягоды ядовиты, а какие – нет, и т. п. Он получал много информации «на блюдечке». К тому же альтруизм способствовал объединению в более крупные общины, поскольку улучшал коммуникацию, давал возможность эффективнее договариваться друг с другом о сотрудничестве. А чем больше община, тем больше ее коллективный опыт. В результате человек стал выполнять меньше интеллектуальной работы, и эволюция, пропорционально этому уменьшению, уменьшила головной мозг.

Впрочем, есть и более простое объяснение уменьшения объема головного мозга. Клетки мозга начали лучше взаимодействовать между собой, и для выполнения задач, стоящих перед головным мозгом, требовалось меньшее количество клеток. Образно говоря, клетки стали брать не числом, а умением. Поэтому размеры головного мозга уменьшились.

Остановилась ли эволюция, создав такое совершенное существо, как современный человек разумный?

Разумеется – нет. У эволюции есть некое условное начало, но нет конца. Пока существует жизнь, существует приспособление к условиям окружающей среды. Все живое приспосабливается, а, следовательно, постоянно изменяется. Эволюция не стремится к совершенству. Ее цель – максимально лучшее приспособление.

Приспосабливайтесь – и развивайтесь!

Глава третья
Расы и расогенез

Расой, если кто не в курсе, называется исторически сложившаяся группа людей, имеющая общее происхождение и общие физические признаки.

Деление на расы происходит по внешним признакам, физиологических различий между представителями разных рас довольно мало, и они не носят определяющего характера^[12], а с генетической точки зрения все расы совершенно одинаковы. Не в том смысле, конечно, что у представителей всех рас одинаковый набор генов. Набор генов у каждого человека свой, неповторимый, и совпадает полностью только у однояйцевых близнецов. Но строение молекул ДНК, в которых «записана» генетическая информация, у представителей всех рас одинаково, и число этих молекул одно и то же – их 46.

Необходимо четко различать понятия «раса» и «нация». Раса – понятие биологическое, а нация – социально-культурное. Говорить о «немецкой расе» или «японской расе» так же неграмотно, как измерять расстояние в граммах или килограммах. Языковая общность тоже не может отождествляться с расой, поскольку к одной языковой группе могут относиться представители разных рас. Так, например, среди тюркоязычных народов есть европеоиды (турки и азербайджанцы), монголоиды (якуты) и представители смешанных расовых типов (казахи, киргизы, узбеки). А испанский язык считают родным европеоиды, негроиды и американоиды.

Расы человека нельзя считать подвидами. Так биологи называют часть вида, приобретшую в процессе эволюции под влиянием климатических и других факторов устойчивые особенности, отличающие ее от других частей данного вида. Обратите внимание на слова «примерно соответствуют», в них вся соль. Вид «человек разумный» делится на подвиды не по расам. Такое деление неприемлемо как с биологической, так и с моральной точки зрения. В нашем «родном» виде существуют два подвида: человек разумный разумный (Homo sapiens sapiens), к которому принадлежат все современные люди, независимо от своей расы, и человек идалту (Homo sapiens idaltu). Вполне возможно, что вы никогда не слышали о человеке идалту, поскольку разделение нашего вида на подвиды произошло совсем недавно, в начале нынешнего века. Поводом к разделению послужили ископаемые останки людей, живших примерно 160 000 лет назад. Эти останки были найдены в Эфиопии в 1997 году и получили местное название. На афарском языке «идалту» означает «старейшина». С одной стороны, анатомические особенности людей идалту не позволяли выделить их в отдельный вид рода «люди», поскольку они имели много сходства с современными людьми, принадлежащим к виду «человек разумный». С другой стороны, сходство с современным человеком было не совсем полным. Вот и пришлось разбивать вид «человек разумный» на два подвида. Нам с вами «повезло» – раньше мы были просто разумными, а теперь стали «дважды разумными». Пустячок, а приятно.

Итак, запоминаем, что расы – это не подвиды и уж тем более не разные виды рода «люди», а группы, имеющие некоторые биологические различия, в основном касающиеся внешнего вида. Про разные виды рода «люди» было упомянуто не для красного словца. Тенденция выделения рас в отдельные виды существует с первой половины XVIII века, когда выдающийся шведский натуралист Карл Линней создал биологическую классификацию, расположив все живое по классам, отрядам, родам, видам и прочим условным «полочкам»^[13]. Но такой подход ненаучен и неприемлем.

Формирование современных рас началось 70 000 – 80 000 лет назад, когда человек разумный начал свое Великое Расселение По Планете. В расогенезе (так по-научному называется процесс образования рас) принимали участие неандертальцы и потомки более раннего «мигранта» – человека прямоходящего. Не исключено, что среди тех, с кем скрещивались наши древние предки, также были представители других, пока еще не известных науке видов рода «люди». Эволюция человека была не линейной, а ветвистой, только вот выжить сумел всего один вид.

Принято считать, что человеческие расы приобрели свои черты в результате приспособления к разным условиям окружающей среды. Безусловно, так оно и есть. Вне всякого сомнения, темная окраска кожи у представителей негроидной и австралоидной рас обусловлена необходимостью защиты организма от интенсивного ультрафиолетового облучения, а характерные для этих рас пропорции тела с относительно коротким корпусом и длинными конечностями обусловлены потребностью в увеличении теплоотдачи (длинные конечности увеличивают площадь поверхности тела, а чем больше площадь, тем больше теплоотдача).

Но вот узкий разрез глаз, который имеют представители монголоидной расы, нельзя напрямую связывать с защитой глаз от попадания пыли при сильном ветре. Во-первых, когда пыли в воздухе много, узкие глаза будут засоряться примерно так же, как и широкие. Во-вторых, у монголоидов узкие глаза дополняются так называемым эпикантусом – складкой верхнего века у внутреннего угла глаза. Может показаться, что эпикантус создает дополнительную защиту от пыли, но на самом деле он только мешает, потому что забившаяся под него пыль плохо вымывается слезой. В-третьих (и это самое важное!), генетикам удалось установить, что монголоиды возникли не в степной Центральной Азии, как считалось ранее, а в горно-лесистой местности, находящейся примерно в центральной части современного Китая, где пылевых бурь не бывает.

Возьмем другой пример – характерные признаки европеоидной расы. Если светлую кожу можно объяснить потребностью в усвоении ультрафиолетового излучения, то светлые волосы с приспособительной точки зрения никак объяснить нельзя. И хорошо развитый третичный волосяной покров (наличие волос у мужчин на лице и на теле) тоже нельзя объяснить. И вообще очень многое из расовых признаков не имеет убедительного «приспособительного» объяснения. Непонятно, почему естественный отбор закрепил именно их.

Но естественный отбор – это основной, а не единственный фактор или, если хотите, механизм эволюции. Кроме естественного отбора, существует также и половой отбор. Знаете о таком?

Половой отбор является разновидностью естественного отбора. Сущность его заключается в конкуренции за полового партнера между особями одного вида. Такая конкуренция приводит к избирательному или, как еще говорят, выборочному спариванию, при котором одни партнеры имеют преимущество перед другими. Признаки, делающие особь более конкурентоспособной в глазах представителей другого пола, закрепляются половым отбором.

Важно понимать разницу между естественным и половым отбором. Естественный отбор происходит в процессе борьбы за существование и затрагивает всех особей в популяции, независимо от их пола. А половой отбор происходит в процессе борьбы между особями одного пола за возможность спаривания с особями другого пола. В результате естественного отбора гибнут неприспособленные и выживают приспособленные, в результате полового отбора никто не гибнет, просто одни самцы оставляют больше потомства, чем другие. Естественный отбор всегда практичен и понятен. Зная условия окружающей среды, мы можем понимать полезность или вредность признака. С половым обзором все гораздо сложнее. Далеко не всегда можно понять, почему тот или иной признак является предпочтительным.

В ряде случаев естественный и половой отбор действуют в одном и том же направлении. Половой отбор усиливает эффективность естественного отбора, снижая шансы плохо приспособленных самцов на оставление потомства. Так, например, хорошая физическая форма самца является преимуществом с точки зрения обоих разновидностей отбора. А вот яркая демаскирующая окраска или же длинный хвост, который затрудняет движение – это явный недостаток, но он может почему-то оказаться привлекательным для самок и станет преимуществом с точки зрения полового отбора. Вполне возможно, что узкие глаза с эпикантусом или же светлые волосы выглядели привлекательными для представителей противоположного пола и потому закрепились в популяции. Никакого практицизма в таком предпочтении не было, признак просто нравился.

Концепцию полового отбора разработал Чарльз Дарвин. В 1871 году он опубликовал труд под названием «Происхождение человека и половой отбор». «Эта форма отбора определяется не борьбой за существование в отношениях органических существ между собою или с внешними условиями, – писал Дарвин, – но соперничеством между особями одного пола, обычно самцами, за обладание особями другого пола». Кстати говоря, утрату нашими предками шерстяного покрова Дарвин считал результатом полового отбора, а не следствием выхода их из леса в саванну.

У разумных существ половой отбор имеет что-то вроде преимущества перед естественным, потому что он проводится осмысленно и самостоятельно, а не «навязывается» природой. Есть гипотеза, объясняющая бурное развитие интеллекта у наших предков не столько результатом естественного, сколько полового отбора. На определенном этапе эволюционного процесса самки начали отдавать предпочтение не самым сильным, а самым умным, потому что умный партнер был выгоднее, он мог лучше обеспечивать свою семью пропитанием.

У животных нет чувства прекрасного, так, во всяком случае, принято считать в наше время, но половой отбор у них тоже существует. Например, огромные «хвосты»^[14] самцов павлинов – результат полового отбора. Таким образом самец демонстрирует самке свою силу и хорошее состояние здоровья – я такой здоровый, что могу таскать столь обременительный груз. Эстетика тут не при чем и логическим мышлением павлины не обладают, просто так совпало, что по каким-то неведомым причинам самки стали предпочитать непрактичный признак, для обладания которым нужно быть сильным и здоровым. Хотелось бы, конечно, раскрыть тему полового отбора во всей ее красе, потому что это очень интересная тема, но не в этот раз, поскольку речь у нас идет о расогенезе, и не в этой книге, о нем вообще нужно отдельную книгу писать.

Идем дальше.

Каким образом совершенно бесполезный признак может распространиться в популяции настолько, что им будет обладать подавляющее большинство особей? Половой отбор в расчет не берем, сейчас мы будем рассматривать другой механизм.

В биологии существует такое понятие, как «эффект бутылочного горлышка». Этот эффект возникает в результате природных катаклизмов (впрочем, в наше время, «бутылочные горлышки» создаются и искусственными катаклизмами, например – войнами). Катаклизм в случайном порядке уничтожает часть популяции, то есть создает условное «бутылочное горлышко», в которое проходят те, кто выжил. Кто именно сумеет проскочить в «горлышко», неизвестно, и никаких закономерностей здесь не существует. Запросто может случиться так, что в «горлышко» проскочат не самые приспособленные, а те, кто оказался ближе к нему. Например, те, кто обитал дальше от эпицентра землетрясения или же вблизи водоема, в котором во время засухи сохранилась вода.

Допустим, что в данной популяции небольшая часть людей (5 % от общего количества) имела узкий разрез глаз и эпикантус. Произошло землетрясение, бо́льшая часть населения популяции погибла. В результате доля узкоглазых выросла до 80 %. А затем мог включиться и половой отбор – то ли женщины решили, что им больше нравятся узкоглазые мужчины с эпикантусом, то ли мужчинам стали больше нравиться узкоглазые женщины, но в конечном итоге обладатели узких глаз получили преимущество при спаривании. Они спаривались чаще, чем обладатели широких глаз, оставляли больше потомства, и со временем все жители данной популяции стали узкоглазыми и имели эпикантус. А началось все с землетрясения, с игры случая, не имеющей ничего общего с естественным отбором.

Бутылочное горлышко вызывает дрейф генов. Так называют случайные изменения частот генов (их процентного содержания) в популяции. Слово «дрейф» означает медленное постоянное перемещение чего-либо под действием сторонних сил. Ключевые слова – «постоянное» и «сторонних». Гены, а заодно и признаки, которые ими определяются, могут дрейфовать как угодно, случайно и бессистемно. А ученые потом гадают – ну какой приспособительный смысл в светлых волосах?

Кроме эффекта бутылочного горлышка у дрейфа генов есть другой механизм, который называется эффектом основателя. Допустим, в результате землетрясения часть материковой территории превратилась в остров или же горный обвал отгородил один участок местности так, что люди не в состоянии его покинуть, то есть – образовалась новая популяция, члены которой ранее входили в более крупную популяцию. В новой популяции гены и признаки могут быть распределены не так, как в материнской популяции. Например, если в материнской популяции узкоглазые люди составляли 10 % от общего населения, то в «отпочковавшейся» популяции их доля может вырасти до 70 %, со всеми вытекающими из этого последствиями. Эффект основателя – как основали, так и пошло-поехало.

Надо понимать, что кажущееся закономерным может оказаться результатом случайности, таковы уж превратности эволюционного процесса.

Наберите в поисковике «сколько всего рас существует?» и наслаждайтесь плюрализмом мнений. То ли три… То ли пять… То ли двадцать с хвостиком… Вспоминается шутка официантов: «Сумма счета зависит не от того, сколько чего съел и выпил клиент, а от того, как считать».

По морфологическим^[15] и физиологическим (в меньшей степени) признакам традиционно выделяли три основные расы: европеоидную, негро-австралоидную и монголоидную. Не так давно негро-австралоидную, расу разделили на негроидную и австралоидную потому что генетические исследования установили отсутствие общих предков у австралоидов и негроидов. Более того, выяснилось, что и сами негроиды, коренные жители африканского континента, генетически очень сильно отличаются друг от друга. Пигмеи, низкорослые жители экваториальных лесов, оказались уникумами, совершенно непохожими на всех другие расы, большие и малые, потому что их ветвь отделилась от общего ствола очень давно и жили они обособленно от других человеческих популяций. Что же касается внешнего сходства австралоидов и негроидов, из-за чего они были объединены в одну расу, то оно является следствием приспособления разных групп людей к одним и тем же климатическим условиям.

С малыми расами дело обстоит очень сложно. Существует множество разных классификаций, в которых путаются даже сами ученые. Наберите, если вам хочется, в поисковике «расовые классификации» и убедитесь в этом сами. «Правильной», то есть общепризнанной расовой классификации не существует, да и вообще такую вряд ли можно создать, потому что между расами существует множество переходных форм, с которыми непонятно что делать, одни классификаторы выделяют их в отдельные расы, а другие – нет. Кроме этого, существует три различных подхода деления на расы.

Классическим является типологический подход, с которым многие читатели познакомились в школе. Согласно этому подходу, черты конкретного человека нужно сравнивать с определенными типами, играющими роль образцов рас. У человека темная кожа, черные курчавые волосы и челюсти выступают вперед? Значит – это негроид. А вот черные прямые волосы, узкие глаза, светлый или смуглый цвет кожи и сильное выступание скул – признаки монголоида. Ну а широкий разрез глаз, заметно выступающий нос с высоким переносьем и прямой вертикальный профиль лица – это явные европеоидные признаки.

И все бы было хорошо, если бы человечество в точности соответствовало бы установленным типам. Если взглянуть на проблему с другой стороны, то можно сказать, что очень сложно, практически невозможно выделить чистые универсальные типы для каждой расы. Слишком уж мы все разные для того, чтобы быть втиснутыми в узкие рамки. Антропологи не шутят, когда говорят, что по типовым признакам можно отнести к разным расам родных братьев. Так что «типологические» расы могут существовать только на бумаге как нечто условное, обобщенное и – давайте уж говорит честно – бессмысленное. Попытка деления больших рас на малые проблему не решила, только запутала классификацию. Любая типологическая расовая классификация несовершенна и ненаучна, потому что она не позволяет разделить человечество на морфологически схожие группы, имеющие общее происхождение. По типовым признакам могут быть отнесены к разным расам близкие родственники и в то же время могут оказаться в одной группе люди, имеющие разное происхождение и живущие очень далеко друг от друга, например – африканцы и австралийцы.

На замену типологической концепции была создана концепция популяционная, которая рассматривала расы как совокупности популяций. На первый взгляд, в рамках этой концепции определение принадлежности конкретного человека к той или иной расе не должно было представлять сложности – посмотри, к какой популяции он принадлежит, и относи к соответствующей расе. Если рассматривать представителей популяций, удаленных друг от друга на значительные расстояния, например – жителя Юго-Восточной Азии и жителя Центральной Африки, то в этом случае расовые различия будут налицо. Но если попытаться установить четкие границы между разными расами, то сразу же возникает проблема – непонятно, где эту границу проводить, потому что антропологические признаки изменяются не дискретно, а постепенно. Далеко не всегда можно выявить какие-то заметные различия в двух соседних популяциях. Непрерывная изменчивость не позволяет четко отграничивать одну расу от другой, следовательно, определение расовой принадлежности индивидуума в рамках популяционной концепции возможно далеко не всегда. Собственно говоря, эта концепция была создана совсем не для того, чтобы навешивать людям расовые ярлыки, а для того, чтобы изучать разнообразие человечества.

Популяционная концепция расы дополняется исторической концепцией, которую в далеком 1938 году выдвинул один из основоположников советской антропологической школы Виктор Валерианович Бунак. Историческая концепция рассматривает расы как меняющиеся во времени категории, а не как нечто стабильное. С этим не поспоришь, так оно и есть. Все течет, все меняется, меняются времена, и мы меняемся вместе с ними. Историческая концепция объясняет, почему не существует четких границ между расами.

Неоднократно предпринимались попытки создания расового эволюционного древа, но все они оказались неудачными, поскольку классификация рас с учетом их происхождения основана на разделении признаков на прогрессивные и архаичные, на новые и старые. А кто может сказать наверняка, старым или новым признаком является хотя бы тот же эпикантус? Возник ли он как прогрессивный признак у монголоидов или же сохранился только у них как архаичный? В таких вопросах без гадательных карт не разобраться, но на основе гадания научные теории выстраивать нельзя. Опять же – расы постоянно смешиваются друг с другом и непрерывно меняются. О каком эволюционном древе вообще может идти речь?

Как, по-вашему, у кого эволюционные древа рас пользуются популярностью?

У расистов, которым нужно обосновывать превосходство одних рас над другими. Расположение рас на разных уровнях эволюционного древа служит «доказательством» (кавычки неслучайны) их биологической неравноценности.

Знаете ли вы, чем отличается расоведение от расологии? Логика подсказывает, что эти слова являются синонимами. «Расоведение» – исконно русский вариант, а «расология» – греческий. На самом деле разница между этими понятиями огромная, как между ночью и днем, и путать их нельзя. А то назовете расоведа «расологом» и нарветесь на судебный иск за оскорбление личности.

Расоведение – это раздел антропологии, изучающий групповое разнообразие человека. Или же можно сказать, что расоведы изучают изменчивость человека в пространстве (человека как биологического вида). Расоведение – это наука, и занимаются ею ученые.

А расология, которую также называют «научным расизмом» – это лженаука, комплекс теорий, обосновывающих превосходство одних рас или народов над другими. Расолог – не ученый, а теоретик расизма. Улавливаете разницу?

К слову надо сказать, что ни одну из четырех современных больших рас невозможно связать с ископаемыми костями, имеющими возраст более 10 000 лет. У древних людей были совсем другие различия, не похожие на современные. Образно говоря, можно создавать сколько угодно генеалогических древ, но все они будут без корней. Это раз.

И второе. Относительно молодые ископаемые кости, которые уже имеют отчетливые признаки современных рас, можно отнести к малым современным расам, а не к большим.

В ходе эволюционного процесса сначала появились признаки малых рас! Что из этого следует? То, что большие расы имеют мозаичное происхождение. Большие расы сложились из множества мелких рас, а не распались на них в процессе эволюции. Давайте представим, как с учетом этого обстоятельства должно выглядеть «правильное» эволюционное древо…

Как дерево без корней, засунутое верхушкой в землю. Другого варианта быть не может.

Когда генетики начали изучать генотипы^[16] представителей разных популяций, то обнаружили два «парадокса». Во-первых, оказалось, что у представителей одной и той же нации могут наблюдаться выраженные генетические различия. Во-вторых, у представителей разных народов, живущих далеко друг от друга и относящихся к разным расам, генотипы могут быть схожими. Проще говоря, у поляка может быть больше генетического свойства с австралийским аборигеном, чем с другим поляком.

Сейчас многие читатели подумают, а то и скажут вслух следующее: «Ну что за чушь! Как такое может быть? Среднестатистический поляк совершенно не похож на среднестатистического австралийского аборигена. О каком генетическом сходстве тут можно говорить? Ведь гены определяют признаки индивидуума».

Да, определяют, причем не только внешние признаки, а все-все-все. Информация о внешних признаках – это всего лишь одна страничка в нашем увесистом генетическом «досье». Внешность можно сравнить с верхушкой айсберга. Генотипы двух людей могут иметь много общего при выраженных внешних различиях между ними. К тому же, гены, то есть сегменты, в которых закодирована наследственная информация, занимают небольшую часть огромных молекул ДНК. В этих молекулах много вспомогательных участков, которые сами по себе никаких признаков не кодируют. Но эти участки тоже можно сравнивать и делать по ним выводы о генетическом сходстве. И если уж на то пошло, то геномы человека и шимпанзе совпадают более чем на 90 %, а ведь представители этих двух биологических видов очень сильно отличаются друг от друга.

По одним генетическим признакам представители монголоидной расы ближе к европеоидам, а по другим – к негроидам. Если производить сравнения на уровне малых рас, результат будет точно таким же. Географическое распределение частот многих генов не соответствует ареалам расселения ни одной из рас. Нельзя сказать, что какая-либо раса представляет собой изолированную группу людей, обладающих специфическим набором генов, характерных только для представителей этой расы. В эволюционном котле все невероятно перемешалось.

Вот показательный пример. На Алтае есть огромная Денисова пещера, очень удобная для обитания первобытных людей. Площадь пещеры 270 м², а длина 110 метров, расположена она у реки, но довольно высоко, что исключает риск затопления. При раскопках в этой пещере было выявлено более двух десятков культурных слоев, относящихся к различным древним эпохам. Сравнив ДНК человеческих костей, найденных в Денисовой пещере, с образцами генотипов современных людей, ученые нашли сходство между «денисовцами» и австралийскими аборигенами, а также меланезийцами и представителями ряда других народов Океании. Где Алтай и где Меланезия с Австралией? Между этими регионами примерно 8 000 километров, и расселение человека по планете происходило пешим ходом, без каких-либо транспортных средств. Однако же – дошли.

Кстати говоря, согласно одной из гипотез расогенеза, во время последнего ледникового периода, примерно 100 000 лет назад, Алтайские горы с Гималаями образовали границу, разделившую человечество на три большие популяции. В западной популяции сформировалась европеоидная раса, в восточной – монголоидная, а в южной (тогда Евразия и Африка представляли собой единый суперконтинент) – негроидная. Так что Алтай условно можно считать «центром Земли».

Если смотреть на расы только с точки зрения генетики, то недолго прийти к полному отрицанию существования рас. Нет никаких рас, просто ученые, которым нечем было заняться, напридумывали невесть чего и теперь не знают, что с этим делать. К генетическому аргументу можно добавить географический – непрерывность географического распределения большинства морфологических признаков, а сверху прихлопнуть козырем индивидуальной изменчивости, которая часто выходит за пределы расовых критериев.

Но будет ли правильным отрицание существования рас?

Нет, не будет. Расы существуют как группы внутри единого вида, точнее – подвида «человек разумный разумный». Расовые группы имеют определенные отличия друг от друга, в том числе и генетические. Некоторые гены существенно отличаются по расам, настолько существенно, что лечение некоторых болезней у представителей разных рас происходит по разным схемам^[17].

Но, признавая существование рас, надо сделать три оговорки или, если хотите – три уточнения.

Во-первых, выделение рас не подразумевает наличия резких границ между ними и далеко не каждого человека можно уверенно отнести к определенной расе.

Во-вторых, расы могут иметь какие-то генетические особенности, отличающие их от других рас, но генетической однородности рас не существует.

В-третьих, расовая изменчивость современного человечества изучена недостаточно. Многие типы рас не описаны, как отдельные, а считаются вариациями более крупных рас… впрочем, это уже сугубо научный вопрос.

Это все, что вы хотели знать о расах, но боялись спросить.

Имейте в виду, что признание существования разных рас не является расизмом. Расизм – это признание превосходства одних рас над другими.

Глава четвертая
Вы само совершенство, выше всяких похвал

Мы с вами – уникальные создания. Взять, к примеру, кошку или собаку. Кошка – это индивид, отдельный живой организм, песчинка на дороге эволюции. И собака тоже индивид, только индивид и ничто кроме индивида. А вот мы с вами и индивиды, и субъекты, и личности, обладающие индивидуальностью. Едины в трех лицах. Сразу же вспоминается знаменитая фраза товарища Саахова из «Кавказской пленницы»: «Кавказ – это всесоюзная и кузница, и здравница, и житница».

Но о субъектах и личностях мы поговорим позже. В этой главе речь пойдет о самых совершенных индивидах на нашей планете, а возможно, что и во всей Вселенной. Кстати говоря, в наше время ученые все больше и больше склоняются к тому, что мы – единственные разумные существа во Вселенной. Если оно так, то, возможно, что оно и к лучшему. Звездные войны лучше наблюдать на экране, нежели с балкона.

Главной характерной особенностью человека как индивида^[18] является его принадлежность к подвиду человек разумный разумный.

Вот вам тест для разминки. Выберите из пяти перечисленных признаков видовые признаки человека:

А. Две пары конечностей.

Б. Живорождение.

В. Специфическое строение кисти.

Г. Наличие одной пары млечных желез.

Д. Наличие ногтей.

Вопрос этот коварный. Тех, кто не вдумывается в суть, он вводит в заблуждение своей обманчивой простотой. Так и хочется сказать, что все пять признаков относятся к нашим видовым признакам, ведь у нас есть и две пары конечностей, и одна пара молочных желез, и кисть наша имеет весьма специфическое устройство, и ногти у нас есть, и рождаемся мы живыми… В широком смысле все эти признаки являются свойственными нашему виду, и поэтому их можно отнести к видовым. Но в узком смысле под видовыми признаками понимаются отличительные видовые признаки, позволяющие отличить один вид от другого. Так что правильный ответ будет таким: «Специфическое строение кисти». Наша кисть уникальна. Ни у какого другого биологического вида, в том числе и у наших достопочтенных предков, начиная с человека умелого и заканчивая человеком гейдельбергским, не было столь совершенной кисти, позволяющей совершать мелкие точные движения.

Что делает человека человеком?

Способность любить, способность сострадать, способность взаимодействовать с другими людьми и прочее такое можно оставить в стороне. У нас сейчас идет биологический разговор, так что можно сказать проще – развитый мозг, позволяющий осуществлять высшую нервную деятельность. Точка. Мозг – это раз.

Кисть, совершенная кисть, позволяющая нам выписывать мелкие буквы, выполнять ювелирную (в переносном смысле) работу и общаться друг с другом при помощи разнообразных жестов (ну у кого еще каждый палец руки имеет свое особое значение?). В наше время прогрессивных нанотехнологий и контролируемых пандемий наука умеет невероятно много гитик^[19], но создать искусственную кисть, которая может сравниться с естественной, пока еще не получается. Сравниться, обратите внимание! О том, чтобы превзойти это уникальное творение эволюции, пока еще и речи быть не может. Кисть – это два.

Насчет третьего уникального признака не может быть никаких сомнений. Конечно же, это речь! Наша замечательная четкая и внятная речь, идеальное средство общения, которое обеспечивает нам наш уникальный и совершенный речевой аппарат. Номер три – это членораздельная речь.

Надо ли уточнять, что развитый мозг участвует в обеспечении всех функций организма? Без него что кисть, что речевой аппарат не способны исполнять свое предназначение. Поэтому наш совершенный мозг мы оставим на десерт и начнем знакомство с нашими уникальными сокровищами с конца – с речевого аппарата. Также мы немного поговорим о прямохождении, о его выгодах и о том, как дорого оно нам обошлось. Впрочем, за членораздельную речь мы тоже дорого платим. Платим жизнями, в буквальном смысле этого слова. Кусок пищи, случайно попавший в дыхательные пути во время еды, может привести к смерти. Дыхательные пути закупорены – воздух по ним не проходит – развивается асфиксия (так по-научному называется удушье).

Расположение гортани у человека (А) и шимпанзе (Б)

В области шеи, на уровне с четвертого по седьмой шейный позвонок, у нас расположена гортань – участок дыхательной системы, который соединяет глотку с трахеей. Гортань состоит из нескольких хрящей, самыми крупными из которых являются перстневидный, щитовидный и надгортанный (он же – надгортанник). Гортань содержит часть голосового аппарата – голосовые складки, представляющие собой складки внутренней, слизистой оболочки гортани. Каждая складка содержит соединительнотканную голосовую связку и голосовую мышцу. При сокращении мышц изменяется степень натяжения голосовых связок и форма образованной ими голосовой щели. Движение воздуха на вдохе и на выдохе вызывает вибрацию голосовых связок, участвующую в образовании звуков. Кроме голосовых связок в звукообразовании участвуют язык, небо и губы. Вместе они составляют голосовой аппарат.

Надгортанник, эластичный хрящ, имеющий форму пластинки и расположенный сразу же за корнем языка, предохраняет нас от попадания пищи в дыхательные пути. При глотании он опускается и закрывает вход в гортань. У других приматов гортань расположена гораздо выше, чем у нас с вами, что лишает их возможности отчетливо произносить звуки. Но зато такое расположение гортани практически исключает случайное попадание пищи или жидкости в дыхательные пути. Риск подавиться пищей – плата за возможность разговаривать. У новорожденных детей гортань тоже располагается высоко, иначе они не могли бы сосать молоко и одновременно дышать. Но к трем годам гортань опускается вниз.

Зависимость членораздельной речи от положения гортани может показаться странной, ведь сама гортань активного участия в речевом процессе не принимает. Она только хранит связки и выступает в роли трубы, проводящей к ним воздух. Но дело не в гортани, а в языке. При оттягивании гортани назад, как это произошло у человека, увеличивается размер глотки, которая расположена перед гортанью и является отделом, общим для пищеварительной и дыхательной систем (глотка является соединительным звеном между полостью носа и рта с одной стороны и пищеводом и гортанью – с другой).

Для членораздельной речи нужно, чтобы длина ротовой полости примерно соответствовала длине глотки, потому что в таком случае язык будет иметь наибольшую подвижность, будет иметь максимум пространства для движений. А чем больше подвижность языка, тем больше звуков можно произнести.

Человек – существо общинное и общительное. Ради того, чтобы улучшить общение, естественный отбор пожертвовал безопасностью – если есть торопливо, если плохо пережевывать пищу и разговаривать во время еды, то можно подавиться и умереть. Но эта жертва похожа на шахматный гамбит, при котором фигура жертвуется ради выигрыша партии. Способность к членораздельной речи спасает гораздо больше жизней, чем уносит попадание пищи в дыхательные пути. Согласитесь, что одно дело сказать «к нашей пещере крадутся два десятка мужчин из соседнего племени» и быстро отдать нужные для обороны распоряжения, чем делать все это при помощи мычания и жестов. Опять же, членораздельная речь позволяет людям объединяться в большие общины. Для этого нужно уметь договариваться друг с другом, обсуждать разные вопросы, находить компромиссы. Мычание тут не поможет, нужна членораздельная речь. Что же касается гамбитов, то прямохождение стоило еще больших жертв. За все нужно платить (или лучше сказать – расплачиваться?).

И раз уж мы завели разговор о членораздельной речи, то давайте поговорим и о подбородочном выступе. В той или иной мере он есть у всех людей. Если у вас этот выступ не виден, то его можно прощупать рукой.

Предупреждение: тот, кто может с научных позиций объяснить, почему у представителей негроидной расы подбородочный выступ выражен слабее, чем у европеоидов с монголоидами, может сразу переходить к следующему нашему сокровищу – развитой кисти.

Можете ли вы объяснить причину появления подбородочного выступа? Это, если кто не в курсе, важный видовой признак, который позволяет отличать ископаемые останки человека разумного от останков других видов рода люди, в том числе и от неандертальского человека. Иными словами, подбородочный выступ появился у нас в процессе эволюции, причем на последней ее стадии, когда происходила «шлифовка» заготовки под названием «человек разумный».

Студенты, которым задают этот вопрос, обычно идут двумя неверными путями. Прагматики отвечают: «Подбородочный выступ укрепляет нижнюю челюсть», – а романтики мечтательно закатывают глаза и говорят: «Во всем виноват половой отбор, женщинам нравятся мужчины с выступающими подбородками, которые служат олицетворением мужественности и силы воли». При желании можно и про эффект бутылочного горлышка вспомнить, почему бы и нет?

Что касается «укрепления» (кавычки неслучайны), то это полная чушь. Кость укрепляется, становясь более массивной. Укрепление – это утолщение, а не выступ. И про несуществующую «амортизацию при ударе» упоминать не стоит. Какая может быть амортизация, если выступ сделан из такого же материала, что и кость?

Половой отбор и эффект бутылочного горлышка выглядят в данном случае логично, но по обоим объяснениям плачет горючими слезами бритва Оккама^[20]. О половом отборе и дрейфе генов нужно вспоминать в том случае, когда наличие признака не поддается объяснению с точки зрения естественного отбора, когда у признака нет явного приспособительного значения. А у подбородочного выступа оно есть.

Под мышцей языка у нас находится подъязычная кость. Эта небольшая кость, по форме напоминающая подкову, примечательна своим «индивидуализмом» – она является единственной из наших костей, которая не соединена с другими костями. Напрашивается вопрос – как эта индивидуалистка удерживается на своем месте? Удерживается она благодаря мышцам, на которых подвешена.

Наличие кости-одиночки, подвешенной на мышцах, вызывает удивление. Кому нужна такая кость и какой в ней прок? Кости должны служить опорой или защитой, но не висеть на мышцах.

Дело в том, что подъязычная кость и крепящиеся к ней мышцы являются частью речевого аппарата. Сокращения мышц изменяют положение подъязычной кости, с которой связками соединена гортань. Подвижность гортани нужна нам для четкого произнесения звуков. И чем подвижней гортань, тем лучше наша речь. Для обеспечения нужной подвижности гортани мышцы подъязычной кости должны быть довольно длинными. Часть этих мышц крепится к грудине и ключицам, поэтому в ходе эволюции шея человека вытянулась и стала заметно длиннее, чем у нашего ближайшего родственника шимпанзе. Другая часть мышц крепится к нижней челюсти, которая в ходе эволюции уменьшилась вместе с верхней челюстью. Принято связывать уменьшение зубов и челюстей с приручением огня^[21]. Мол, как только наши предки начали готовить пищу на огне, им перестали быть нужны массивные челюсти, крупные зубы и мощные жевательные мышцы. Но на самом деле уменьшение зубочелюстного аппарата началось гораздо раньше приготовления пищи на огне, примерно 2 500 000 лет назад, когда наши предки перешли от вегетарианства к всеядности. Животная пища (пусть даже и сырая) в целом жуется гораздо легче растительной.

«Стоп! – скажут сейчас некоторые читатели. – Не доказывайте нам, что сырое мясо жуется легче банана или яблока!»

Да, разумеется, банан жуется легче мяса, если только это мясо не порублено в фарш. Но далеко не каждый день наши предки лакомились какими-то плодами, похожими на бананы или яблоки. И листья приходилось жевать, и корешки, и жесткие плоды тоже. Посмотрите на «травоядную» гориллу и оцените мощь ее зубочелюстного аппарата. Жевательные мыщцы у этих обезьян настолько хорошо развиты, что для их крепления сверху на черепе есть особый гребнеобразный выступ, вот оно как! Мясо, даже сырое, жуется лучше, чем бо́льшая часть растительных продуктов из рациона наших далеких предков.

Оно и хорошо, ведь с изящными челюстями мы выглядим красивее. Только вот беда – чем меньше нижняя челюсть, тем меньше расстояние от ее нижней части до подъязычной кости. А чем меньше это расстояние, тем короче мышцы, идущие к нижней челюсти от подъязычной кости. Пришлось эволюции пойти на компромисс – уменьшать нижнюю челюсть преимущественно за счет ее верхней части, оставляя нижний край относительно большим. Подбородочный выступ – результат этого компромисса.

Одним из антропологических признаков строения черепа (головы) является так называемая профилировка лица, которая определяет степень выступания лица в вертикальной и горизонтальной плоскостях. Нас сейчас интересует вертикальная профилировка лица. Различают три основных ее степени: слабую (ортогнатизм), среднюю (мезогнатизм) и сильную (прогнатизм).

Типы черепов с разной вертикальной профилировкой: а – прогнатический тип черепа; б – мезогнатический тип черепа; в – ортогнатический тип черепа.

Ортогнатизм является характерной чертой европеоидов и большинства монголоидов, а прогнатизм присущ негроидам и, в меньшей степени, австралоидам. Мезогнатизм встречается у представителей промежуточных и переходных рас.

Челюсти, которые значительно выдаются вперед, крупнее тех, которые вперед не выдаются. Поэтому компенсационный подбородочный выступ у представителей негроидной расы выражен гораздо слабее, чем у представителей других рас. Но все же выражен. Полное отсутствие подбородочного выступа считается физической аномалией, отклонением от нормы. Правда – неопасной аномалией, которая не осложняет жизнь ее обладателям.

С речью мы закончили, переходим к кисти.

Читатели, склонные к рискованным приключениям, любящие экстрим и стремящиеся испробовать все, что только можно испробовать, сейчас могут провести опасный для жизни эксперимент. Автор считает необходимым уточнить, что он не несет никакой ответственности за последствия. Решение принимаете вы, и ответственность полностью ложится на вас. Об опасности эксперимента для жизни вы осведомлены. Короче говоря – вам решать, и вам с этим решением жить.

Описание эксперимента: наденьте удобную для физических упражнений одежду, пропылесосьте или подметите пол, затем протрите его влажной тряпкой и после того, как пол высохнет, пройдитесь по нему на четвереньках, сначала опирайтесь на ладони, а затем – на сжатые кулаки, то есть на костяшки пальцев. Встаньте, вымойте руки с мылом или обработайте их дезинфицирующим средством и оцените свои ощущения. Как вам было удобнее передвигаться – на ладонях или на костяшках?

И то, и другое – не айс, верно? На ладонях совсем неудобно, а на костяшках вроде бы и терпимо, но кулаки постоянно подворачиваются, далеко так не убежишь. Вот если бы они не подворачивались…

Для эффективного передвижения на своих четырех требуется надежная анатомическая блокировка от подворачивания, которая есть у шимпанзе и горилл – отросток лучевой кости, препятствующий чрезмерному разгибанию в лучезапястном суставе. У нас с вами такого отростка нет, поэтому на костяшках пальцев нам передвигаться неудобно, но зато мы можем совершать разнообразные движения в лучезапястном суставе, выполняя разгибание в нем на все 90°.

Множество небольших костей, сочленяющихся суставами различного типа, а также большое количество коротких мышц дает нам возможность совершать пальцами различные тонкие движения.

Можно сказать, что наши кисти, а в особенности – пальцы, являются вторыми по значимости частями тела после головы, потому что они выполняют тонкие движения и соприкасаются с окружающими нас предметами.

Вот что интересно. Наши «братья» шимпанзе могут передвигаться, цепляясь верхними конечностями за ветви, силенок у них на это хватает. Если кто-то думает, что такое передвижение не представляет большого труда, то может провести эксперимент на соответствующих спортивных снарядах. Но при этом сами кисти у шимпанзе довольно слабые. Шимпанзе не могут крепко удерживать тяжелые предметы. Обработка камней посредством удара одним о другой шимпанзе не только не по уму, но и не по силам. А нам вроде бы и ничего. Но такое укрепленное рабочее запястье (а в целом – укрепленная кисть) появилось только у человека работающего. «Крепежом» служит шиловидный отросток третьей пястной кости – клинообразный выступ, направленный в сторону запястья. Вместе с аналогичным отростком на основании соседней кости (второй пястной) шиловидный отросток входит в углубление между двумя костями запястья – трапециевидной и головчатой, точно так же, как шип входит в паз.

Пястные кости

Каждому свое – у шимпанзе есть блокировка лучезапястного сустава от разгибания, а у нас с вами есть система «шип-паз», укрепляющая кисти. А вот человек умелый крепких кистей не имел и потому мог изготавливать только примитивные орудия труда.

Надо сказать, что шимпанзе и другим обезьянам, которые передвигаются по деревьям при помощи верхних конечностей, шипы на пястных костях не только не нужны, но и вредны, поскольку они ограничивают боковые движения кисти, что затрудняет передвижение с ветки на ветку. Но у горилл на третьей пястной кости есть шиловидный отросток, да еще какой большой, не чета нашему. Только не спешите думать, что гориллы в своем эволюционном развитии обогнали шимпанзе и прочих обезьян. Один и тот же признак у представителей разных видов может иметь разное приспособительное значение. Человеку шиловидный отросток третьей пястной кости дает крепкие рабочие кисти, а горилле – надежное средство передвижения. Гориллы среди обезьян по праву считаются тяжеловесами. Масса взрослых самцов может доходить до 200 килограмм, а средняя масса самок составляет около 80 килограмм^[22]. При таком весе и передвижении «на кулаках» горилле нужны очень крепкие кисти, способные выдерживать большую нагрузку. Потеря боковой подвижности для горилл значения не имеет потому что из-за своей тяжести они ведут наземный образ жизни. Деревья гориллы используют только для ночлега, причем спать на ветвях могут самки и детеныши, а самцы-богатыри спят на земле, потому что редко попадаются ветви, способные выдержать их вес.

Смотрите, что получается. Мужчины не намного крупнее женщин, самцы шимпанзе не намного крупнее самок, и вообще у приматов половой диморфизм (так, по-научному, называются анатомические различия между самцами и самками одного и того же биологического вида) выражен не сильно. А у горилл он настолько выражен, что несведущий человек может принять самок и самцов за представителей разных биологических видов. С чего бы вдруг естественному отбору понадобилось так укрупнять самцов гориллы и наделять их крупными пятисантиметровыми клыками?

Первым делом на ум приходит мысль о том, что крупные самцы могут охотиться на более крупную дичь, то есть могут добывать больше пропитания самкам и детенышам, но гориллы питаются растительной пищей. Правда, при случае они могут полакомиться насекомыми, но для добычи муравьев не нужны мощные мышцы и большие клыки.

Крупная обезьяна может лучше защищаться от хищников? Да, может, но в таком случае самки тоже должны были укрупняться пропорционально самцам, а то ведь как-то нелогично получается.

Все дело в гаремном образе жизни. Гориллы живут гаремами – небольшими группами, состоящими из одного-единственного самца, нескольких самок и их детенышей. Двух самцов в гареме быть не может. Когда сыновья вырастают до половозрелого возраста, отец-вожак изгоняет их из гарема, чтобы они не посягали на его самок. Ясно, что при таком раскладе самок на всех самцов не хватает. Те самцы, у которых нет гаремов, пытаются отбивать чужих самок и потому владельцам гаремов приходиться отстаивать свое право на спаривание в постоянных схватках. До рукопашной доходит нечасто, обычно исполняется устрашающий ритуал с громкими криками и битьем себя в грудь кулаками, но в любом случае для победы самцу нужно быть крупнее соперника и выглядеть более устрашающе. Оставить потомство могут только самые крупные самцы, физическая мощь которых дополняется брутальным обликом. Они-то и передают свои признаки по наследству, а «хиляки» умирают, так и не вкусив прелестей половой жизни.

Кстати говоря, из всех обезьян только горилла может сжать пальцы в некое подобие кулака. Шимпанзе такой «фокус» не под силу, потому что их кисть устроена иначе – большой палец значительно короче нашего, а все остальные пальцы длиннее, и ладонь тоже длиннее, чем у нас. Такое строение кисти нужно шимпанзе для того, чтобы хвататься за ветви при лазании по деревьям.

Принято считать, что человеческая кисть создана трудом. Согласно традиционной версии, как только наши спустившиеся с деревьев предки начали выполнять руками сложные манипуляции, естественный отбор занялся развитием рук, потому что рабочие руки давали своим обладателям невероятные преимущества. Начнем, хотя бы, с того, что острым камнем, крепко зажатым в руке, можно было эффективно раскалывать кости для извлечения из них мозга.

«Подумаешь, какое преимущество! – могут сказать сейчас некоторые читатели. – Можно прожить и без этого лакомства».

На самом же деле костный мозг был для наших далеких предков не лакомством, а одной из главных составляющих рациона. В те далекие времена, когда люди не умели делать копья и ножи, не говоря уже о луках и стрелах, и не обладали умением создавать сложные ловушки для животных^[23], им приходилось питаться плодами, съедобными корешками, насекомыми, мелкой живностью, которую удавалось подбить камнем и костным мозгом, которым никто больше питаться не мог, потому что не умел его извлекать.

Крупные хищники, убивающие крупных животных, не могут обгладывать кости начисто, устройство их зубочелюстного аппарата этого не позволяет. После того, как крупные хищники оставляют добычу в покое, ею занимаются мелкие хищники, которые съедают все подчистую, оставляя после себя голые кости. Эти кости никому из зверей не нужны, за них не требуется вступать в схватку, разбей камнем – и ешь-наслаждайся. Для слабых людей, которые не могли охотиться на крупную дичь, а также не могли отгонять от еды даже мелких хищников, не говоря уже о крупных, костный мозг был хорошим подспорьем. И пусть вас не удивляет словосочетание «слабые люди». Человек далеко не сразу стал царем природы и владыкой мира. Было время, когда единственным оружием людей были камни и палки. Да, с камнями и палками в руках можно, как говорится, много дел натворить, но только в том случае, если уровень интеллекта позволяет объединяться в большие группы и действовать слаженно, по заранее составленному плану.

Но вернемся к рукам. Есть мнение, согласно которому руки у нас не рабочие, а боевые. Эволюционные преобразования человеческой кисти были вызваны не трудом, а постоянными драками с сородичами. Потребность в крепко сжатых кулаках была первичной, а использование «боевой» руки для мирного труда – вторичной. И в те далекие времена, когда самки, еще не ставшие женщинами, выбирали более сильных, а не более умных партнеров, крепкие кулаки поддерживались не только естественным, но и половым отбором. Мало того, что у обладателя слабых кулаков было больше шансов быть убитым в драке, с ним еще и никто из самок спариваться не хотел. Таким образом, вероятность передачи слабых кулаков по наследству сводилась к минимуму миниморуму^[24], а заодно ускорялось совершенствование боевой руки. Авторы гипотезы, американские биологи из Университета Юты, произвели исследования, доказывающие, что в сжатом кулаке пальцы лучше всего защищены от травмы.

Гипотеза о боевом предназначении человеческой кисти была встречена научным сообществом без особого энтузиазма, но она довольно интересная и определенно заслуживает внимания. Что было сначала, боевой кулак или трудовая кисть, на сегодняшний день сказать нельзя, но боевое предназначение кисти явно способствовало ее развитию наряду с трудовым. Мы с вами на все руки мастера.

И на все ноги тоже. Если человек теряет руки, то ему нередко удается частично восполнить эту потерю при помощи ног. При большом желании и еще большем усердии можно научиться выполнять ногами сложную работу, которую обычно мы делаем руками – писать, рисовать, играть на музыкальных инструментах, печатать на клавиатуре и тому подобное. Но стопы изначально не способны к такой тонкой дифференцировке движений, как кисти, потому что у них совсем другая задача.

Наша стопа состоит из двадцати шести костей, тридцати трех суставов и множества связок и мышц. Столь сложное строение позволяет стопе переносить большие сжимающие нагрузки, которые могут доходить до двухсот килограмм на квадратный сантиметр! Стопы служат нам опорами и помогают сохранять равновесие. Они выполняют роль биологических амортизаторов при ходьбе и беге. Стопы придают нам вертикальный импульс в момент отталкивания от опоры… Мы передвигаемся не только потому, что переставляем ноги. Большое участие в процессе передвижения принимают стопы.

Может показаться удивительным, откуда берутся сжимающие нагрузки в двести килограмм на квадратный сантиметр, ведь средний нормальный вес взрослого человека составляет семьдесят пять килограмм. Дело в том, что при ходьбе и беге стопы сталкиваются с опорной поверхностью с силами, значительно превышающими вес тела. Отсюда и такие высокие нагрузки.

У обезьянь стопы плоские, не имеющие свода, пальцы ног длинные и большой палец отведен в сторону. Такой стопой удобно хвататься за ветви, но вот для ходьбы она приспособлена мало. «Убежавший» в сторону большой палец явно мешает при ходьбе, да и длинные пальцы тоже неудобны. Нужна надежная опора, которая будет частично «гасить» удары, возникающие при ходьбе и беге^[25], не позволяя им нанести вред суставам нижних конечностей, позвоночнику и головному мозгу, который очень не любит тряску. Для дополнительной защиты головного мозга от микросотрясений эволюция несколько раз изогнула позвоночник человека, превратив его из прямого в зигзагообразный. Шейный отдел позвоночника выгибается вперед, грудной – назад, поясничный – снова вперед, крестцовый и копчиковый – назад.

Стопы начали «очеловечиваться» раньше рук, и это абсолютно закономерно, ведь наши предки ходили «на своих двоих» с незапамятных времен. Стопа человека умелого не имела свода, но пальцы уже были короткими, и большой палец был полностью приведен к остальным. Хотелось бы посмотреть на стопу человека работающего, но, к сожалению, подобного артефакта у нас нет, его пока еще не нашли. В распоряжении ученых есть только отпечатки ног в вулканическом пепле, оставленные около полутора миллионов лет назад, а отпечатки не могут рассказать столько, сколько расскажут кости. Но древние люди, жившие около 300 000 лет назад, имели изогнутые стопы, практически полностью схожие со стопами современного человека.

Прямохождение изменило не только стопу, но и все нижние конечности в целом. Ноги стали длиннее, изменилось строение коленных и голеностопных суставов, и очень сильно изменился таз, с которым эволюции пришлось изрядно повозиться.

У четвероногих таз узкий, высокий и длинный. Он служит опорой для задних конечностей, но не поддерживает внутренние органы. При вертикальном же положении тела на таз постоянно давят внутренние органы. Прямоходящим нужен крепкий, широкий и низкий таз, похожий на чашу.

Если что-то на самом деле нужно, то естественный отбор это обеспечит, в лепешку расшибется, но сделает. Однако при создании крепкого таза сужается отверстие, образованное тазовыми костями, то самое отверстие, через которое в родах проходит плод. Большеголовый плод, обратите внимание, ведь у человека до определенного момента происходило перманентное увеличение объема головного мозга. Получился условный «тупик» – голова плода к моменту рождения была крупнее отверстия, через которое ей предстояло пройти.

И род человеческий мог бы прекратиться, но, к счастью, проблема была решена при помощи трех «ухищрений». Во-первых, голова плода получила возможность сужаться при прохождении через родовые пути, потому что кости свода черепа плода в период внутриутробного развития не срастаются в монолитный череп. Во-вторых, сами пути к моменту родов становились немного растяжимыми, поскольку в результате гормональных изменений, вызванных беременностью, происходило размягчение хряща, соединяющего спереди правую и левую половины таза. В-третьих, человеческие дети стали рождаться раньше, пока голова еще не успела вырасти до непроходимых размеров. Новорожденный детеныш шимпанзе по своему физическому развитию соответствует пятимесячному ребенку, так что можно считать, что мы рождаемся на пять месяцев раньше положенного срока.

В строении таза хорошо прослеживаются половые особенности. У женщин таз более широкий, чем у мужчин, и несколько уплощенный. По тазовым костям можно устанавливать половую принадлежность найденного скелета так же точно, как и по половым хромосомам^[26].

За прямохождение пришлось заплатить не только трудными родами, но и целым букетом болезней, начиная с артериальной гипертонии и заканчивая болезнями позвоночника. Но оно того стоит, поскольку четвероногие приматы не имеют шанса стать людьми. Почему? Да потому что развитие головного мозга тесно связано с развитием рук. Чем больше движений могут выполнять руки, чем точнее эти движения, тем развитее мозг, ведь для управления столь сложным инструментом нужен высокий уровень интеллекта. Руки, служащие опорными конечностями, ни за что бы не смогли стать такими, как наши. Чарльз Дарвин писал по этому поводу следующее: «Человек не мог бы достичь своего нынешнего господствующего положения в мире, не используя рук, которые столь восхитительным образом приспособлены служить для исполнения его Воли… Но пока руки регулярно использовались при передвижении, они вряд ли могли бы стать достаточно совершенными для изготовления оружия или прицельного метания камней и копий… Уже по одним этим причинам человеку было бы выгодно стать двуногим…»^[27]

По какой причине наши древние предки стали двуногими, точно сказать нельзя, но в любом случае не из-за стремления к высвобождению рук, поскольку первые каменные орудия появились не сразу после перехода к прямохождению, а через несколько миллионов лет. Но то, что пока руки регулярно использовались при передвижении, они вряд ли могли бы стать достаточно совершенными, сомнения не вызывает. Сначала руки получили свободу, а затем уже начали совершенствоваться.

Главным же нашим сокровищем является наш головной мозг, который отличается от мозга обезьян не только своими размерами, но и своим строением, а также качеством взаимодействия между нервными клетками. В сравнении с другими человекообразными обезьянами, у нас очень хорошо развита кора больших полушарий головного мозга и в особенности ее лобная доля, которая отвечает за мышление, сознание, осознанные движения, умение писать и разговаривать. А вот затылочная доля, в основном отвечающая за зрение, развивалась не так интенсивно, как лобная.

Давайте будем считать в литрах и округленно, так удобнее. Примерно 2 500 000 лет назад объем мозга наших предков составлял в среднем около половины литра. За полмиллиона лет объем вырос вдвое – до литра. Около 50 000 лет назад были индивидуумы, средний объем мозга которых составлял два литра, а к сегодняшнему дню этот показатель снизился до полутора литров. Если считать, что интеллект зависит только от объема головного мозга и ни от чего больше, то возникает вопрос – почему наши предки, имевшие тот же объем головного мозга, что и мы (не говоря уже о тех, чей объем был больше), не создали ничего выдающегося, к оседлому образу жизни не перешли, землю возделывать не научились и даже колеса не изобрели? А представляете, как бы пригодились телеги и тачки человеку во время расселения по планете? Эх…

Дело не только в количестве нервных клеток, но и в их качестве, точнее – в качестве их взаимодействия друг с другом. И этим же качественным взаимодействием можно объяснить уменьшение объема головного мозга, начавшееся примерно 40 000 лет назад. Но можно поставить вопрос ребром – почему естественный отбор был направлен на развитие головного мозга, если этот мозг миллионы лет почти никак себя не проявлял? Ну – сообразили разбивать кости, чтобы доставать из них мозг, ну – стали примитивные орудия труда немного совершеннее, ну – приручили огонь и начали готовить на нем еду, а дальше что? И не забывайте, что речь идет о наиболее энергоемком, самом прожорливом органе нашего тела. В наше время преимущества интеллекта бесспорны, но ведь естественный отбор не умеет заглядывать вперед, он действует здесь и сейчас. Вот как можно объяснить интенсивное развитие органа на протяжении миллионов лет, если орган этот начал использоваться в полную мощь примерно 15 000 лет назад? Если хотите более оптимистичной вехи, то можете считать, что «интеллектуальный бум» начался около 30 000 – 40 000 лет назад, когда каменные орудия стали снабжаться рукоятками из дерева или кости, но никак не раньше.

И знаете, что самое странное? Даже не странное, а просто крамольное? «Интеллектуальный бум» происходил на фоне тенденции к уменьшению объема головного мозга (как уже было сказано выше, в среднем мозг уменьшился на 10 %).

Следующая глава будет посвящена гипотезам, которые объясняют, а если точнее, то пытаются найти наощупь те преимущества, которые давал нашим предкам крупный головной мозг.

Вот интересный факт под занавес. В процентном соотношении вес нашего мозга составляет два процента от массы тела. Это много, но самой большой относительной массой головного мозга могут похвастаться колибри, у которых данный показатель имеет птичка, масса мозга которой составляет 8,3 % от массы тела. Однако же развитым интеллектом колибри не обладают.

Глава пятая
Парадокс Уоллеса

«Мало иметь хороший ум, главное – хорошо его применять», – сказал однажды французский философ Рене Декарт и был тысячу раз прав, потому что из всего нужно извлекать пользу. Тем более из такого прожорливого и опасного для жизни органа, как головной мозг. «Опасного для жизни» – это не опечатка, вспомните о сужении таза в результате перехода к прямохождению.

«Для ограниченного умственного развития дикаря вполне бы хватило мозга, в полтора раза превышающего объем мозга гориллы. Исходя из этого, нам следует признать, что совершенный мозг дикаря никак не мог сформироваться по законам эволюции. Согласно основному закону эволюции, каждый вид в своем развитии достигает того уровня организации и интеллекта, который соответствует его потребностям и никогда их не превышает. В результате естественного отбора дикарь мог получить мозг, лишь слегка превосходящий мозг обезьяны, но на самом деле его мозг лишь ненамного уступает в размерах мозгу ученого. Можно утверждать, что дикарь обладает мозгом, который при совершенствовании и развитии способен выполнять гораздо более сложную работу, чем та, для которой он обычно используется».

Эти слова принадлежат британскому натуралисту Альфреду Уоллесу, современнику и во многом единомышленнику Чарльза Дарвина. К слову будь сказано, что именно Уоллес ввел в обиход термин «дарвинизм». Наличие у первобытного человека развитого мозга, необъяснимое с точки зрения эволюционной теории, называется парадоксом Уоллеса. На самом деле никакого парадокса нет, просто мы еще не установили причину.

Друг и соратник Карла Маркса Фридрих Энгельс (знакомы ли эти имена тем, кто младше сорока лет?) написал в свое время очерк, посвященный роли труда в процессе превращения обезьяны в человека. Главная идея этого очерка такова: «Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству».

В Советском Союзе, а также в остальных социалистических странах, авторитет Маркса и Энгельса был неоспоримым и все, что они написали, становилось истиной в последней инстанции. Правда, вольнодумцы, не слишком-то разбирающиеся в биологии, любили спрашивать: «Если труд делает разумным, то почему не стали разумными муравьи, пчелы, птицы, которые строят гнезда, или бобры – строители плотин?» Им объясняли, что сравнение пчел или бобров с обезьянами, которые превратились в людей, некорректно, ведь пчел и бобров к определенным действиям побуждают инстинкты, а не разум, и орудий труда они не изготавливают.

Ладно, давайте будем считать, что именно труд способствовал бурному, суперинтенсивному развитию головного мозга наших древнейших предков. Но где же результаты применения этого развитого интеллекта? До простейших составных орудий, вроде каменного топора с деревянной ручкой или стрелы с каменным или костяным наконечником, люди додумались всего-навсего 40 000 лет назад. Гейдельбергский человек имел мозг, сравнимый по объему с нашим. А что он умел? Отдельные оптимистично настроенные ученые считают, что гейдельбергский человек умел строить примитивные жилища и использовал огонь, но у большинства это утверждение вызывает сомнения^[28]. Запуска космических кораблей и изобретения сотовой связи от гейдельбергского человека никто не требует, но создания цивилизации, аналогичной раннединастическому периоду древнеегипетского государства, вполне можно было бы ожидать. С таким-то умищем!

Ясно, что естественный отбор так истово-старательно увеличивал головной мозг неспроста. Просто так ничего не делается. Причина была, и она была веской, потому что бо́льшая часть эволюции человека проходила под лозунгом: «Все для головного мозга! Все для его увеличения!» Следовательно, уже у австралопитеков имелась потребность в большом мозге.

Но для чего?

Давайте к месту вспомним, что «интеллектуальный бум» начался тогда, когда эволюционное увеличение мозга сменилось обратным процессом.

Какие будут мнения?

Вот вам вопрос на сообразительность – почему собаки и кошки в целом умнее коров или овец?

Потому что собаки и кошки – хищники, а коровы с овцами – травоядные. Травоядному животному для прокорма много ума не требуется. Жуй себе травку, пока всю не сжуешь, а затем топай вперед до тех пор, пока не наткнешься на новый лужок. А кошкам приходится добывать пищу охотой на жертву, которая совершенно не хочет быть съеденной. Нужно уметь подстеречь жертву в удобном для засады месте, нужно быстро и точно рассчитать параметры прыжка и т. д. У хищников уровень интеллекта всегда выше, чем у травоядных, это аксиома. Охота на жертву – превосходный стимул для развития интеллекта. Как только наши предки вышли из лесов в саванну, где было мало растительной пищи, им пришлось отказаться от вегетарианства. С одной стороны, для достижения успеха требовалось продумывать свои действия, а с другой, эффективная охота на крупную дичь должна быть коллективной, то есть охота также способствовала развитию общения с сородичами, способствовала объединению людей и совместному интеллектуальному труду.

Переход к охоте – прекрасное объяснение интенсивного развития головного мозга. Чем лучше человек умел охотиться, тем лучше он питался, тем большее количество партнерш и детей мог обеспечить пищей и тем дольше жил, ведь хорошее питание и хорошая физическая форма, без которой хорошим охотником не стать, являются залогом долгой жизни. В лихую годину, когда с едой было плохо, никудышного охотника запросто могли съесть всей общиной (голод, как известно, не тетка), а хорошему охотнику такая участь не грозила.

Но не только охота обеспечивает развитие головного мозга. Охота – это активный стимул, но ведь одним стимулом сыт не будешь. Надо обеспечить стимулу условия для работы. Увеличение головного мозга увеличивает массу головы, которая начинает сильнее давить на позвоночник и требует более сильных мышц для управления ею. Оптимизацию опорной и двигательной систем бесконечно проводить нельзя, у нее есть пределы. Развитые мышцы тоже повышают нагрузку на позвоночник, а слишком массивные кости ограничивают быстроту движений и имеют еще несколько «побочных действий». Гораздо выгоднее, то есть проще, уменьшать что-то в области головы пропорционально увеличению мозга. К счастью, у эволюции была такая возможность, потому что переход на животную пищу (пусть и частичный) сделал ненужным массивные челюсти, крупные зубы и мощные жевательные мышцы. Уменьшение зубочелюстного аппарата позволяло интенсивно развивать головной мозг: в одном месте прибывало, в другом – убывало, а в целом масса головы оставалась примерно той же.

Хорошо, пускай так – мозг для охоты. Но почему же тогда полтора миллиона лет назад не были изобретены лук и стрелы, а также копья с костяными наконечниками? А у гейдельбергского человека уже полагалось бы быть арбалетам, если не пищалям. Да и вообще, за столько лет можно было бы уже сообразить, что выращивать животных выгоднее, чем охотиться на них, однако этого не произошло.

Переход на животную пищу, то есть появление охоты на животных служит хорошим объяснением интенсивного развития головного мозга на ранних этапах человеческой эволюции, но дальше оно начинает «пробуксовывать».

Впрочем, кто сказал, что стимул непременно должен быть один? Стимулов могло бы быть и несколько.

Любая особь, живущая среди себе подобных, то есть в популяции, может (и должна!) приспосабливаться не только ко внешней для популяции среде, но и к среде внутрипопуляционной, должна взаимодействовать с сородичами, выстраивать иерархию отношений и все такое прочее.

Согласно гипотезам социального интеллекта и макиавеллиевского интеллекта, увеличение головного мозга наших предков в первую очередь стимулировалось общественным образом жизни, все прочие стимулы можно считать второстепенными. В группах приматов между особями формируются очень сложные взаимоотношения, целый комплекс личных связей, которые нужно поддерживать, развивать и использовать с выгодой для себя. Использовать с выгодой для себя – это самое главное!

Гипотеза социального интеллекта считает стимулом развития мозга наличие социальных отношений, а гипотеза макиавеллиевского интеллекта делает акцент на манипулировании окружающими, но в целом эти гипотезы являются идентичными, потому что социальные отношения изначально являются макиавеллиевскими, ибо они так или иначе направлены на повышение статуса субъекта в обществе, на умение нравиться окружающим и эффективно ими управлять. Оттого и назвали эту гипотезу в честь незабываемого Никколо Макиавелли, который считается лучшим менеджером всех времен и народов.

Большинство из нас привыкает к жизни в обществе с детства, и потому мы многое делаем машинально, словно бы не задумываясь. Нам может казаться, что взаимодействие с окружающими – это никакая не работа, а одной из самых приятных удовольствий. На самом деле работа, причем большая. Нужно оценить личность каждого человека, с которым нас сводит жизнь, нужно выявить его сильные и слабые стороны, нужно понять, как надо выстраивать с ним отношения и какую пользу эти отношения могут нам дать…

В 2006 году была создана математическая модель эволюции макиавеллиевского интеллекта. Ее авторами были биологи из американского Университета штата Теннесси Сергей Гаврилец и Аарон Воуз.

Согласно этой модели, самцы пытаются получить преимущество над другими самцами при помощи способов поведения, которые условно называются мемами. Любая придумка, которая позволяет возвыситься над другими – это мем. Придумка, обратите внимание, а не физическая сила, не ловкость и не агрессивность. Речь идет только о интеллектуальных продуктах.

Мем можно придумать самому или перенять у другого самца (самок авторы модели в расчет не принимали, поскольку модель создавалась для общества, в котором доминировали самцы). Наибольшим количеством мемов, то есть наибольшим набором преимуществ, будет обладать самец с хорошей обучаемостью и хорошей памятью. Ну и про развитое воображение, позволяющее придумывать новые мемы, тоже забывать не стоит. Все эти качества обеспечиваются головным мозгом. «Социальный» отбор, направленный на обладание бо́льшим количеством мемов, стимулирует развитие головного мозга, в то время, когда «чистый» естественный отбор стремится к обратному – чем меньше мозг, тем меньше требуется пищи и тем безопаснее роды.

Крупный мозг – большой риск, но этот риск оправдывается.

Крупный мозг – большой риск, но этот риск оправдывается только тогда, когда развитый интеллект находит себе применение, только тогда, когда в популяции накапливается некоторое количество мемов, которые можно выучить и использовать. До тех пор, пока такое количество не будет накоплено, интенсивного развития головного мозга происходить не может. «Чистый» естественный отбор, не имеющий социальной составляющей, будет оставлять ровно столько мозга, сколько нужно для обеспечения жизнеспособности. Доминирование в социальных группах «чистому» естественному обзору глубоко «до лампочки».

Но как только необходимое количество случайно появившихся мемов будет накоплено, произойдет процесс интенсивного развития головного мозга, который авторы модели назвали когнитивным взрывом. Между самцами возникнет острое интеллектуальное соперничество (благо материал для него есть), и головной мозг будет развиваться до тех пор, пока «чистый» естественный отбор не топнет ногой не рявкнет: «Довольно!» Рано или поздно это должно произойти, потому что неконтролируемое развитие приведет к тому, что мозг станет невыгодным с эволюционной точки зрения.

У «врубания заднего хода» на определенном этапе когнитивного взрыва есть и социальное объяснение. Простые мемы приносят меньше пользы, чем сложные, но зато их проще запомнить и проще использовать. Поэтому в какой-то момент сложные мемы, запоминание и использование которых требует высокого интеллектуального уровня, могут исчезнуть совсем и популяции останутся только простые мемы, для усвоения которых много ума не требуется. А как только социальный стимул исчезает, мозг начинает уменьшаться. Можно допустить, что примерно 40 000 лет назад нечто произошло похожее.

Кстати говоря, у павианов в ходе эволюционного развития был весьма перспективный период бурного роста головного мозга, который мог бы привести к появлению разума, и этот рост большинство ученых объясняет социальными факторами. Но в конечном итоге павианы-самцы сделали ставку не на манипуляцию окружающими, а на их запугивание, и начали «культивировать» не интеллект, а агрессивность и силу. Выросли вдвое крупнее самок, отрастили большие клыки, а ума большого не нажили^[29].

С таким же успехом конкуренция могла происходить не внутри общин, а между общинами, и развитый мозг мог требоваться для побед над соседями, а не для манипулирования членами своей общины. Гипотеза межгрупповой конкуренции подкрепляется двукратным расселением человека по планете, расселением вынужденным, а не совершенным «по родству бродяжьей души».

Охота охотой, манипулирование манипулированием, но разве был у человека более опасный враг, чем он сам? Вся история человечества доказывает, что не было, и только в последнее время коронавирусам удалось пошатнуть это мнение.

Интеллектуальная «гонка вооружений» между людьми была острой, напряженной и беспощадной. Менее умные племена (при прочих равных условиях) истреблялись или бежали с насиженных мест, сильно теряя в численности во время перехода «на новые квартиры». Более крупные племена имели преимущество перед мелкими, поэтому объединение было выгодным, а там, где собралось много особей, неизбежно возникает конкуренция за верхнюю полочку в иерархии, так что гипотеза межгрупповой конкуренции идет рука об руку с гипотезой макиавеллиевского интеллекта. С одной лишь поправочкой – межгрупповая конкуренция выводит на первое место интересы групп, а не отдельных личностей, и потому иной раз приходится проявлять альтруизм – бескорыстно действовать на пользу другим. Точнее, не просто альтруизм, а парохиальный^[30] альтруизм, ограниченный рамками определенной группы, своей группы. Умение жертвовать благом своим во имя общего – это ценнейший мем, который обязательно будет оценен по достоинству. Ну а как только забота о членах своей группы дойдет до заботы о «бесполезных» стариках, в группе начнет интенсивно накапливаться коллективный опыт, хранителем которого являются люди старшего возраста. Молодым уже не придется накапливать нужные знания с нуля, как это было раньше, они будут получать знания от стариков и развивать их, что требует меньших интеллектуальных усилий. Соответственно, головной мозг начнет уменьшаться (выше мы уже об этом говорили). Но давайте будем держать в уме, что в определенный момент эволюционное развитие могло пойти не по пути увеличения количества мозговых клеток, а по пути их усовершенствования и оптимизации взаимодействия между ними.

В былые времена существовало такое понятие, как групповой отбор. Это понятие, хотя и без названия, которое появилось только в шестидесятые годы ХХ века, было введено Дарвином в его труде «Происхождение человека и половой отбор». Дарвин считал, что группы общественных животных, объединенных социальным инстинктом, вступают между собой в соперничество, аналогичное соперничеству индивидов при естественном отборе. Групповой отбор в сочетании с индивидуальным ускорял эволюционный процесс. «По отношению к строго общественным животным естественный отбор действует иногда на особь, сохраняя те уклонения, которые полезны сообществу, – писал Дарвин. – Сообщество, включающее много высокоодаренных особей, возрастает в численности и побеждает другие сообщества, находящиеся в менее благоприятном положении, даже в том случае, если каждый отдельный член сообщества не приобретает никаких преимуществ перед своими собратьями»^[31]. Если развить эту идею дальше, то можно прийти к выводу о том, что групповой отбор является не биологическим, а социальным, в его основе лежат не физические, а поведенческие признаки человека.

И все бы хорошо, но в наше время в научной среде про групповой отбор лучше не упоминать, в лучшем случае это сочтут устаревшей шуткой. Большинство ученых отрицает существование группового отбора, считая, что группа ни в коем случае не может быть единицей эволюции. Хорошо, пусть так. Давайте скажем иначе, что группа, состоящая из более приспособленных (более интеллектуальных) особей имеет преимущество перед группой, члены которой имеют меньший уровень приспособленности (меньший уровень интеллекта).

В нескончаемой и напряженной интеллектуальной «гонке вооружений» у наших далеких предков просто не оставалось времени на технический прогресс и занятия искусством. Но как только положение более-менее «устаканилось», прогресс рванул вперед на всех парах, и вскоре («вскоре» по эволюционным, разумеется, меркам) появилась Цивилизация.

А может, во всем «виноват» половой отбор.

Надо сказать, что половой отбор является любимой козырной картой эволюционистов. С помощью полового отбора можно объяснить любую гипотезу. Ну и что в том, что признак не имеет приспособительного значения? Зато он нравился представителям противоположного пола, и его обладатели имели преимущество в спаривании, а это – главнейшее эволюционное преимущество, ведь биологический смысл жизни каждого существа заключается в оставлении потомства.

Могли ли нравиться самкам самцы-интеллектуалы?

Разумеется – могли и, конечно же, нравились. С умным напарником жить приятнее и спокойнее, он сумеет дать своей партнерше больше, чем другие. Умный сможет добывать больше пропитания, умный лучше выстроит отношения с сородичами и будет пользоваться у них уважением, умный сможет предусмотреть те опасности, о которых не подумают другие… Можете самостоятельно продолжить этот перечень, идея уже ясна. Интеллект – это материальные блага плюс высокое место в иерархии. Выгода налицо.

Но ведь существуют еще и духовные ценности, которые тесно сплетены с материальными. Интеллект – это не только ум и память, это еще и заботливость, верность, способность сострадать. Верность очень важна, когда приходится жить в общине, где много соперниц (или соперников). Заботливость тоже важна, ведь община общиной, а полностью можно полагаться только на своих близких. Про способность к состраданию и говорить нечего, с нею и так все ясно.

Обеспечение верности при парном образе жизни является наиболее трудной задачей, потому что это качество входит в противоречие с биологическим стремлением оставить как можно больше потомства. Такое «противоестественное» чувство, как любовь (имеется в виду романтическая любовь между представителями разных полов), которая сосредотачивает половой интерес на одном-единственном объекте, могло возникнуть только в результате осмысленного полового отбора, но не «бессмысленного и беспощадного» естественного. Женщинам нравятся те мужчины, которые выделяют их из толпы, и наоборот. Черт с ним, с максимальным количеством потомства, на которое запрограммировала все живое природа. Конкретной женщине важно не то, сколько потомства оставит конкретный мужчина, которого она намерена выбрать в партнеры. Ей важно, чтобы все его потомство было бы их общим потомством. Половой отбор строго индивидуалистичен, он не признает групповых интересов и не оперирует групповыми выгодами. Романтическая влюбленность не вечна, но она подкреплялась привязанностью, сложным чувством, которое возникало уже в процессе партнерства и продолжало концентрировать половой интерес на партнере в то время, когда романтика иссякала.

Пойдем дальше.

Интеллект не только предоставляет возможности, он еще и формирует потребности, вы с этим согласны? Интеллектуальное существо нуждается не только в жилье, пище и удовлетворении половых потребностей, но и в интеллектуальных развлечениях. Партнер, с которым интересно общаться, имеет большое преимущество перед скучными партнерами. А что обеспечивает интересное общение? Все тот же интеллект. Умение рассказать интересную историю, изобразить смешную сценку или организовать какое-то иное развлечение с точки зрения естественного отбора не стоит и ломаного гроша, но на весах полового отбора оно весит много, потому что повышает шансы на спаривание.

Сказано было много, пора бы подвести итог. А итог такой – скорее всего, интенсивное развитие головного мозга у наших предков обеспечивала не потребность в труде как таковая, а социальные взаимоотношения (в том числе и межгрупповые) и половой отбор. Конкуренция и любовь, вот что сделало человека человеком, а труд до определенного момента пребывал в тени. Да и не особо-то располагает к труду кочевая жизнь, особенно если все свое имущество приходится перетаскивать в руках. Труд неразрывно связан с накоплением благ, а этим замечательным делом можно заниматься только при оседлом образе жизни. Как только человечество начало оседать (историки шутят: «выпадать в осадок»), так сразу же попер на всех парах научно-технический прогресс. Первое в истории человечества земледелие возникло на Ближнем Востоке примерно 12 000 лет назад, а уже спустя семь тысячелетий возникли первые цивилизации – египетская и шумерская. Что такое 7 000 лет в сравнении с предыдущей историей эволюции человека? Капля в океане. А уж за последующие пять тысячелетий произошло столько всего… Да что там говорить, ведь вы и сами все прекрасно знаете. Нам с вами осталось сделать две важные вещи – прекратить воевать друг с другом и научиться эффективно контролировать пандемии, всего прочего мы уже достигли.

Глава шестая
Единство и борьба противоположностей

Не кажется ли вам странным то, что при полной и безоговорочной доминировании мужчин в общинах наших древних предков выбор партнера обычно делали женщины? На первый взгляд, это совершенно нелогично. Полагалось бы наоборот – доминирующие мужи устраивают кастинги, на которых женщинам нужно показать себя с лучшей стороны. Однако же кастинги (если это можно так назвать) устраивали женщины. Парадокс!

На самом деле это было совершенно правильно и абсолютно верно, потому что половой отбор и внутриобщинная иерархия полов – разные понятия, никак не связанные друг с другом. Выбирающей стороной при половом отборе является та сторона, которая прилагает больше родительских усилий, которая вносит бо́льший вклад в выращивание потомства. В подавляющем большинстве случаев, то есть у большинства животных, вклад самок превышает вклад самцов, а у млекопитающих это общий закон, поэтому выбор делают самки^[32]. Вдобавок у многих биологических видов самки готовы к спариванию (то есть – к оплодотворению) не всегда, а только в определенные периоды – в периоды овуляции. Самцы же способны спариваться когда угодно. При таком раскладе получается, что самки представляют собой ограниченный ресурс, дефицитный ресурс, а за дефицитное нужно конкурировать. Каждый вид решает эту проблему по-своему. Гориллы живут гаремами, в которых всегда есть сколько-то готовых к спариванию самок, а шимпанзе образуют общины, в которых самцы и самки свободно спариваются между собой и тоже всегда есть с кем самцам этим делом заняться. Вожаки-шимпанзе имеют не исключительное, а преимущественное право на спаривание.

Вообще-то самцы запрограммированы природой не на половой акт как таковой, а на оплодотворение самок. Беременные и кормящие самки горилл или шимпанзе (и не только их), которые неспособны к зачатию, самцов не привлекают. А вот овуляцию самки «выставляют напоказ» в прямом смысле этого слова. Например, у самок шимпанзе в этот благоприятный для зачатия период краснеет и припухает кожа в аногенитальной области. Перед спариванием самцы внимательно осматривают это место, чтобы убедиться в готовности самки.

Но вы понимаете, что при парном образе жизни демонстрация способности к зачатию не нужна ни самкам, не самцам. Каждый джентльмен должен иметь дело только со своей дамой сердца, он не должен приставать к чужим женам, а другие джентльмены не должны домогаться его жены. То, что хорошо для гарема или большой «шведской» семьи, совершенно не годится для семейных пар, скрепленных верностью и доверием. Поэтому в ходе эволюции человека острый топор полового отбора отсек выставление овуляции напоказ, а заодно смягчил ограничения на спаривание. Женщины привлекают мужчин и во время беременности, и во время кормления грудью. У разумного человека на первый план выходит доставляющий удовольствие процесс, а не его биологический результат (оплодотворение).

Обоняние у нас хуже, чем у других приматов, и существует множество гипотез, объясняющих это, начиная с гипотезы «перестройки» головного мозга, при которой «интеллектуальные» отделы коры больших полушарий развивались за счет уменьшения «обонятельной» части височной доли, и заканчивая версией, согласно которой ухудшение обоняния было вызвано переходом к парному образу жизни. По запаху можно понять, в каком периоде менструального цикла находится женщина, но с женской точки зрения мужчинам было незачем это знать, вот и предпочитали они тех, у кого нюх похуже.

Как, по-вашему, зачем нашим предкам понадобился переход от свободной любви к парным отношениям? Был ли в этом приспособительный смысл или же причиной всему – коварство женщин? Захотелось женщинам, чтобы у каждой из них был свой собственный мужчина, и они поставили вопрос ребром – или будет по-нашему, или руки прочь от нас! Мужики повздыхали-повозмущались и уступили (сильный пол, к слову будь сказано, гораздо чаще уступает слабому, чем наоборот).

Преимуществ у парного образа жизни два, одно лучше другого.

Во-первых, при парном образе жизни отцы (в большинстве случаев) проявляют выраженную заботу о потомстве, чего в «шведской» семье практически не бывает. Чем больше заботы, тем больше шансов дорастить потомство до половозрелого возраста. Мужская стратегия переключается с «оплодотворить» на «вырастить потомство, которое передаст мои гены своим потомкам». Результатом становится более интенсивный прирост в популяции. С эволюционной точки зрения это просто замечательно.

Во-вторых, при парном образе жизни резко уменьшаются конфликты между самцами за обладание самками. Разбились на пары, «устаканили расклады» – какой смысл конфликтовать? А конфликты между самцами опасны не только тем, что они снижают численность общины, конфликты препятствуют объединению в крупные группы, крайне выгодные в приспособительном смысле. Согласно одной из гипотез, человек разумный одолел более крепкого физически человека неандертальского только благодаря способности к объединению в крупные общины. Ну и вообще, недаром же говорится, что вместе мы сила.

Оцените, как снижается внешняя брутальность самцов в ряду «горилла – шимпанзе – человек». Гориллы как хранители гаремов брутальны до невероятного. Шимпанзе гораздо приветливее на вид, но брутальности у них хватает. Ну а мужчины, в сравнении со своими близкими родственниками из отряда приматов, просто милашки. В парах, где самцу уже не надо было столь ретиво охранять свою самку от чужих посягательств, на первое место выступили верность и заботливость, а не агрессивность. «Парная» самка уже не могла рассчитывать на помощь других самок из гарема или общины, ей приходилось полагаться только на своего партнера.

Спросите у семейного психолога: «Для чего мужчины и женщины объединялись в устойчивые пары?» – и вы, скорее всего, получите такой ответ: «Для того, чтобы со всей охотой и ответственностью конкурировать друг с другом!»

Если предельно упростить, то всю конкуренцию между полами можно свести к войне генов. Гены конкурируют между собой, стараясь оставить как можно больше копий. Но у организмов, размножающихся половым путем, каждый признак определяется взаимодействием двух генов – отцовского и материнского. В большинстве случаев один ген из пары, образованной отцовским и материнским генами, полностью подавляет парный ген. Один ген является доминантным, проявляющимся в потомстве, а другой – рецессивным, «немым»^[33]. Что это, как не конкуренция?

Рассмотрим группу, в которой самцы и самки свободно спариваются друг с другом, например – стаю шимпанзе. Самец оплодотворяет самку. Биологический смысл жизни самца и самки состоит в том, чтобы произвести потомство. У них общая цель, но и здесь проявляется отчетливая конкуренция. Самцу нужно, чтобы его ребенок получил от матери как можно больше питательных веществ, чтобы он получился крупным, сильным, здоровым и пр. Интерес самца заключается в максимальной эксплуатации плодом ресурсов матери, и это абсолютно логично. Что будет с самкой после беременности, самцу не важно. Его цель – оплодотворить как можно больше самок и оставить как можно больше потомства, здорового, жизнеспособного потомства. Целью самки также является максимально возможное воспроизведение потомства, но для этого ей нужно бережно расходовать свои ресурсы, не вкладываясь по-максимуму в данную беременность, не отдавать все одному ребенку, а оставить что-то будущим детям. Во время беременности материнский организм подавляет чрезмерные запросы плода, в определенной мере ограничивает его рост. Конфликт налицо, и он сохранился даже после перехода к парным отношениям.

Традиционно было принято считать, что у людей выбор партнера определяется правилами, принятыми в обществе, культурой общества, то есть предпочтения навязываются человеку извне. От рождения каждый человек представляет собой условную «чистую доску», на которой социум пишет свои правила.

На самом деле все не так. Социум может принуждать мужчин и женщин подчиняться принятым правилам, но у каждого человека изначально есть определенные предпочтения по выбору сексуального партнера^[34], есть своя сексуальная стратегия, которая сформировалась в ходе эволюции. У каждого пола своя стратегия, универсальная стратегия, не зависящая от социальных установок. В глубине души все мужчины хотят одного, а женщины – другого, и эта разница абсолютно закономерна, она обусловлена тем, что в ходе эволюции мужчинам и женщинам приходилось по-разному приспосабливаться, приходилось решать разные проблемы. А разные проблемы при помощи одной стратегии не решить.

Можно сказать, что конфликт между мужчиной и женщиной записан в их генах. Это, конечно же, не означает того, что мужчина и женщина должны непременно и беспрестанно конфликтовать между собой. Под конфликтом понимается разность интересов и разность сексуальных стратегий.

Дружно зрим в корень, а в корне у нас разные потребности. Мужчина стремится оплодотворить как можно больше женщин и хочет быть уверен в своем отцовстве. Женщина хочет, чтобы мужчина обеспечивал ее и ее потомство ресурсами. Эти желания природные, естественные, они не зависят ни от расы, ни от национальности, ни от религиозных взглядов, ни от исторического периода, ни от места жительства, ни от каких-то иных причин, а определяются только полом. Да, представители разных обществ ведут себя по отношению к противоположному полу по-разному, но в глубине души все они хотят одного и того же.

В 1979 году американский антрополог Дональд Саймонс сформулировал теорию сексуальных стратегий, которая впоследствии была развита другими учеными. Надо сказать, что у изначально у этой теории сторонников было гораздо меньше, чем противников, но постепенно противников становится все меньше и меньше, а число сторонников растет. Дело в том, что при первом знакомстве с теорией сексуальных стратегий бывает трудно поверить в ее справедливость для всех и каждого, в эту теорию надо вникать.

Вникнем и вздрогнем!

Теория сексуальных стратегий объединяет девять гипотез.

Первая гипотеза утверждает, что для мужчин краткосрочные сексуальные отношения имеют более важное значение, чем для женщин. К такому выводу можно прийти на основании сравнения минимальных родительских вкладов – порции спермы и нескольких лет, которые уходят на беременность и грудное вскармливание. Размер вклада определяет стратегию, и потому краткосрочные сексуальные отношения стали основным компонентом мужской сексуальной стратегии. Мужчина «настроен» природой на кратковременную связь.

Согласно второй гипотезе, мужчины, которым нужна партнерша для краткосрочных сексуальных отношений, ищут сексуально доступных женщин. Мужчины высоко ценят качества, сигнализирующие о сексуальной доступности партнерши, если речь идет о краткосрочных отношениях. Но у партнерш для долгосрочных отношений те же качества могут рассматриваться не как достоинство, а как недостаток. Для «подруги на один уикенд» неразборчивость в связях – желательное качество, а для кандидатки в жены – крайне нежелательное. Кстати говоря, женщин неразборчивость в связях и прочие признаки сексуальной доступности партнера отпугивает в любом случае.

Третья гипотеза гласит, что мужчины, ищущие «краткосрочную» партнершу, стараются свести к минимуму свои обязательства и затраты. Иначе и быть не может, потому что краткосрочность отношений не располагает сильно в них вкладываться.

Четвертая гипотеза утверждает, что мужчинам, ищущим «краткосрочную» партнершу, нужны женщины, способные к деторождению (не спешите удивляться – а разве «долговременным» партнершам такая способность не нужна? – дождитесь следующей гипотезы). Изначально способность партнерши к деторождению означала, что самец не напрасно потратит свою драгоценную сперму, в наше время способность к деторождению расценивается как «знак качества» партнерши. Разумеется, современным мужчинам редко бывают нужны дети от кратковременных партнерш, им нужны качественные партнерши, не вышедшие из репродуктивного возраста. Способность к деторождению служит «знаком качества».

Согласно пятой гипотезе, мужчины, ищущие партнершу для длительных отношений, обращают внимание не столько на способность женщины к деторождению, сколько на ее репродуктивную ценность, то есть на то, сколько детей она может родить в будущем. Чем моложе женщина, уже достигшая репродуктивного возраста, тем выше ее репродуктивная ценность. Репродуктивная ценность «партнерш на один уикенд» мужчин не интересует, потому что у них не может быть такими партнершами общего будущего. Конечно же, бывает и так, что при заключении брака репродуктивная ценность женщины вообще не принимается во внимание, но мы сейчас обсуждаем общую стратегию, а не разбираем частные случаи.

Шестая гипотеза гласит, что мужчины, ищущие партнершу для долгосрочных отношений, стремятся обеспечить уверенность в своем отцовстве. Для мужчин это огромная проблема, которую женщины вряд ли могут осознать во всей ее полноте, поскольку у них такой проблемы не возникает, женщина всегда уверена в том, что ее ребенок – это ее ребенок.

Как вы думали – почему у великого множества народов традиционно принято жениться на девственницах? А почему мужчины так ревнивы? Ведь им, изначально запрограммированным на краткосрочные связи, ревновать вообще не положено… Все дело в проблеме отцовства, инстинкте, который побуждает мужчину охранять его «долговременную» партнершу от посягательств других мужчин.

Встречались ли вам эпические герои, у которых среди прочих положительных качеств была верность жене? Мужчина скорее должен быть верен идее, своему народу или правителю. А вот какую положительную героиню не возьми (речь идет о произведениях былых времен), так она непременно окажется верной женой. О, сколько ночей Пенелопа распускала то, что успевала наткать в течение дня, затягивая время^[35]… Одиссей же не сильно торопился к верной жене. По дороге домой он прожил один год на острове с волшебницей Киркой и семь лет на другом острове со сладкоречиво нимфой Калипсо. И ничего, как говорится, «быль молодцу не укор».

С мужской стратегией мы на это заканчиваем и переходим к женской.

Согласно седьмой гипотезе, женщины, ищущие партнера для краткосрочных отношений, предпочитают мужчин, согласных сразу же поделиться с ними ресурсами. Противоречие «краткосрочных» интересов женщин и мужчин налицо. «У нас есть конфликт», как говорят сценаристы. А без конфликта никак, ведь у женщин свои стратегические проблемы. Правда, их меньше, чем у мужчин, поэтому мужчинам досталось вдвое больше гипотез – шесть против трех. У женщин нет проблемы уверенности в своем материнстве. Для максимально полной реализации репродуктивного потенциала женщинам не нужно так много партнеров, как мужчинам, ведь при любом их количестве она не сможет рожать в год более одного ребенка (условно). Определением репродуктивной способности партнера женщины сильно не заморачиваются, поскольку мужчины сохраняют эту способность вплоть до преклонного возраста.

Восьмая гипотеза утверждает, что при выборе партнера для краткосрочных отношений женщины проявляют бо́льшую разборчивость и бо́льшую требовательность, нежели мужчины. Почему? Да потому что женщины гораздо чаще мужчин используют краткосрочные отношения для оценки партнеров в качестве возможных постоянных. Для мужчин кратковременные связи – это просто кратковременные связи, а у женщин они могут быть испытательной прелюдией к чему-то бо́льшему. Именно потому женщины отрицательно относятся к половой несдержанности своих партнеров и требуют от партнера верности даже при заведомо краткосрочных связях. «Несдержанность в половой жизни буржуазна: она признак разложения», – сказал однажды Владимир Ульянов-Ленин. Он и тут ошибся – несдержанность в половой жизни свойственна не буржуазии, а мужчинам.

Вот вам очередное практическое задание. Скажите, в каких отношениях, краткосрочных или долгосрочных, женщины должны больше ценить такой мужской признак, как физическая сила? Правильный ответ, как принято, будет дан в конце главы.

Девятая и последняя гипотеза гласит, что женщины отдают предпочтение тем партнерам для долгосрочных отношений, которые могут дать больше ресурсов их общим детям. Мужчины же обращают меньшее внимание на это качество при выборе «долговременных» партнерш. Отрицательное отношение к изменам «долговременных» партнеров у мужчин и женщин имеет разные психологические корни. Мужчину прежде всего беспокоит проблема отцовства, а женщина опасается, что ее партнер потратит на интрижки ресурсы, которые должны достаться семье.

Короче говоря, у верблюда два горба потому что жизнь – борьба. Вы никогда не вдумывались в сокровенный смысл этой фразы? На первый взгляд может показаться, что два горба появились у верблюда от тяжелой жизни, но смысл совсем другой. Жизнь – это борьба, поэтому верблюду нужно два горба, чтобы горбы могли бороться друг с другом!

Это была шутка-разминка, посвященная памяти великого Конфуция, который сказал: «Не пошутишь – и не весело». Продолжаем наш серьезный разговор дальше.

Главным ресурсом для мужчины является женщина, а для женщины – те блага, которые может дать ей мужчина. Понимая это, можно легко объяснить, почему многоженство получило столь широкое распространение в человеческой популяции. Только обеспеченные мужчины могут позволить себе содержать несколько жен, бедному такая роскошь не по средствам. Многоженство – пример гармоничного совпадения интересов обоих полов. Мужчина хочет получить как можно больше женщин (его главный ресурс), а женщины получают от богатого мужа желаемые блага. Ну а то, что при таком положении дел определенная часть мужчин остается без жен, не заботит никого, кроме самих холостяков поневоле.

Многомужество же встречается крайне редко и, как принято считать, чаще всего бывает вызвано дефицитом – или малым количеством женщин, или недостатком природных ресурсов.

Женщин бывает мало там, где рождение дочери считается неблагоприятным по принципу «отрезанного ломтя» – родители тратятся на дочь, а она потом уходит в другую семью и заботится о родителях мужа. Тут все ясно. Если женщин мало, то мужчинам волей-неволей приходится мириться с многомужием. Но как многомужие может быть связано с недостатком природных ресурсов? Дело в том, что при таком дефиците люди стараются не дробить свое имущество, свои владения между наследниками. Вместо того, чтобы заводить себе по отдельной жене, родные братья женятся на одной женщине и то же самое делают их сыновья мужского пола. В результате не происходит дробления имущества, находящегося во владении семьи. Разумеется, такая стратегия работает только в том случае, если наследников в каждом поколении рождается мало. Но там, где ресурсов недостаточно, рождаемость приходится ограничивать сознательно.

Многомужие – вынужденная мера, а многоженство вынужденным назвать нельзя. Кстати говоря, шотландский антрополог Джон Фергюсон Мак-Леннан^[36], живший в XIX веке, считал многомужие переходной стадией от «шведской» семьи к парным отношениям.

А теперь давайте отвлечемся от Великой гендерной борьбы, борьбы противоположностей, объединенных в семейную пару, и поговорим о том, как хорошие поступки продлевают людям жизнь.

Средняя продолжительность жизни наших ближайших родственников шимпанзе – 40 лет. Средняя продолжительность жизни человека (в среднем по всему миру, а не по отдельным странам) – около 70 лет. Сторонникам здорового образа жизни такая разница может показаться парадоксальной. Ну как может близкородственная нам обезьяна, живущая в благодатных природных условиях, питающаяся исключительно свежей и экологически чистой пищей, проводящая все время на свежем воздухе, не имеющая вредных привычек и не читающая газет, жить меньше человека, погрязшего в фастфуде, гиподинамии и вечных стрессах? Но речь сейчас идет не о продолжительности жизни как таковой, а о том, что репродуктивная функция у самок шимпанзе угасает к концу жизненного срока, одновременно со всеми прочими физиологическими функциями. Такого периода, как жизнь после наступления менопаузы, у шимпанзе и других приматов нет. А вот у человека он есть, и приходится на него целая треть жизни, которая выглядит бесполезной с биологической точки зрения. Да, именно бесполезной, ведь после наступления менопаузы женщина не способна производить потомство.

Самое распространенное объяснение этому таково: прогресс привел к увеличению продолжительности человеческой жизни, но не к удлинению репродуктивного периода, который запрограммирован генетически очень жестко. Вот и получилась меонопауза – разница между тем, что было предопределено изначально и тем, что есть на самом деле.

Но есть гипотеза, которая связывает долгую жизнь после наступления менопаузы с удлинением продолжительности детства. Продолжительность детства напрямую связана с организацией живого существа. У более высокоорганизованных существ детство длится дольше, и человеку как венцу творения положено иметь самое длинное детство. Вдобавок к этому мы рождаемся раньше, чем полагалось бы по природным законам, чтобы голова могла пройти через тазовое отверстие. А еще человек перманентно накапливает знания и совершенствует свои навыки. На усвоение всего этого богатства требуется все больше и больше времени. Короче говоря, мы делаем все возможное для того, чтобы наше детство не кончалось…

Традиционно принято считать, что удлинение детства было главным и решающим фактором для перехода от свободных сексуальных отношений к парным. Без мужской помощи женщины не справлялись с пестованием своих карапузов. Но недавно (в конце прошлого века) появилась гипотеза, объясняющая долгую постмеопаузную жизнь как приспособительный признак, помогающий выращивать потомство. Бабушки помогают своим дочерям выращивать детей, разделяют с ними родительскую ответственность. В результате внуки заботливых бабушек имеют преимущество перед другими детьми.

Гипотеза «заботливых бабушек» – очередной пример пользы, которую приносит альтруизм. У бабушек нет родительского инстинкта по отношению к внукам, они заботятся о них из альтруистических побуждений и получают за это награду – долгую жизнь.

Неизвестно, на каком этапе человеческой эволюции появились заботливые бабушки. Существует три версии. Согласно «ранней» версии бабушки начали проявлять заботу о внуках во времена человека работающего, то есть около 2 000 000 лет назад. «Средняя» версия относит появление заботливых бабушек к началу первого расселения человека (расселения человека прямоходящего по Евразии), и в этом случае получается, что заботливые бабушки существуют 600 000 лет. «Поздняя» версия утверждает, что заботливые бабушки появились «всего-навсего» 50 000 лет назад в начале второго расселения человека, когда из Африки вышли наши прямые предки-сапиенсы. Большинство сторонников гипотезы «заботливых бабушек» склоняются к «поздней» версии.

Мужчина и женщина составляют пару для того, чтобы вместе делать общее дело – растить своих детей… Но и тут внешнее единство на поверку оказывается борьбой противоположностей. Во-первых, привязанность матери к ребенку имеет биологическую природу, а привязанность отца – скорее социальное, чем биологическое изобретение. Во-вторых, у отцов и матерей разные родительские роли. Мать заботится о ребенке и не хочет отпускать его от себя, она, пусть даже и неосознанно, стремится не давать ребенку полной самостоятельности, а отец, наоборот, стремится научить ребенка быть самостоятельным, способствует его отделению от матери. Но совместные усилия обоих родителей могут приводить к хорошему результату – ребенок становится самостоятельным, но не теряет связи

Наука на пальцах

© Шляхов А.С., 2024

© «Издательство АСТ», 2024

Предисловие

Нет, эта книга не про анатомию с физиологией, хотя доля анатомии в ней есть.

Нет, эта книга не про эволюцию человека, хотя про эволюцию в ней сказано довольно много.

Нет, эта книга не про историю человечества, хотя без истории обойтись нельзя.

Нет, эта книга не культурологическая, хотя без культуры нельзя обойтись точно так же, как нельзя обойтись без истории.

Нет, эта книга не философская, хотя мы уже занимаемся философией вовсю, сказав пять раз «нет», ведь отрицание – это философская категория.

Но, пожалуй, отрицания с нас достаточно. Для начала.

Эта книга посвящена вопросам антропологии, увлекательной науки о человеке, человеках и человечестве. Антропология изучает все, что касается человека. Вот все-все, и хорошее, и плохое. Про «плохое» – это не шутка. В дружном семействе антропологических наук есть криминальная антропология, которая изучает анатомические, физиологические и психологические особенности преступников, склонных к рецидиву. Правда, в наши дни криминальной антропологией занимаются только отдельные энтузиасты, которые, несмотря ни на что, пытаются найти связь между анатомо-физиологическими особенностями человека и его нравственными качествами, отношением к социальному порядку и законопослушностью. Большинство ученых считает, что анатомия и физиология никак не связаны с преступными наклонностями. Однако это не отменяет существования криминальной антропологии и всего, что было написано на эту тему. Из песни, как известно, слова не выкинуть, точно так же как нельзя выкинуть какую-то науку из истории.

У старушки Антропологии, возраст которой приближается к круглой дате 2500 лет[1], есть две дочери – Физическая Антропология, которую также называют «биологической антропологией», и Социальная Антропология, а также бесчисленное количество внуков и правнуков, которых мы не станем перечислять поименно, потому что такое занудство сразу же и навсегда отобьет желание читать эту книгу, а возможно, что и вообще весь интерес к антропологии задушит на корню. Но о дочерях пару слов сказать нужно прямо сейчас, чтобы с самого начала задать верный тон, взять правильный старт, зашагать в ногу со всей передовой общественностью.

В нашей стране дочерей Антропологии обидели сильно, причем – по очереди. В Советском Союзе Социальную Антропологию и всех ее потомков за серьезные науки не считали, уделяя все внимание Физической Антропологии и ее клану. Надо со всей ответственностью сказать, товарищи, что такой подход никуда не годился, потому что без своей социальной составляющей антропологическая наука теряет всяческий смысл, ведь человек – существо социальное[2] (кто с этим не согласен, может дальше не читать).

Изменились времена – изменились и приоритеты. После распада Советского Союза Физическую Антропологию с детьми и внуками задвинули в тень и начали бурно интересоваться Социальной Антропологией. Такой подход тоже никуда не годится, ведь человек, хоть и социальное, но все же существо – биологический объект, частица живой природы. У человека есть множество физических свойств и всякого разного, что этими свойствами определяется. «Костюм – это когда спинжак и портки, а не одно без другого», – говорили в старину портные и были абсолютно правы.

Постепенно маятник, зависавший то в одной стороне, то в другой, вернулся туда, где ему и полагалось остановиться – в середину. В наши дни обоим дочерям Ее Величества Антропологии, а также их потомкам, вне зависимости от их места на генеалогическом дереве, оказывается одинаковое внимание и выражается одинаковый респект. Мы с вами будем рассматривать человека как с физической, так и с социальной точек зрения, не допуская при этом никаких перекосов.

В предисловиях и аннотациях частенько можно встретить слова: «Эта книга поможет вам лучше понять себя». В 99 % случаев обещание является… кхм… лукавым, если не сказать резче. Но книга, которая сейчас находится в ваших руках или на экране вашего устройства, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПОМОЖЕТ ВАМ ЛУЧШЕ ПОНЯТЬ СЕБЯ, потому что эта книга – о вас (если, конечно, вы человек, а не гуманоид с планеты Шрилуур).

Если кто еще не понял, то это не учебник и не руководство по антропологии, а просто интересная книга, посвященная вопросам человековедения, человекознания и человеколюбия. Да – и человеколюбия тоже, ведь нельзя заниматься изучением того, что не нравится, от этого депрессивные расстройства могут возникать (чур нас, чур!).

Приятного чтения!

Глава первая

Вольно ж было нашим предкам целый день скакать по веткам

Подойдите к зеркалу. К большому зеркалу, в котором вы сможете увидеть себя с головы до ног. Посмотрите на самого лучшего представителя рода человеческого, совершенного во всех отношениях, у которого даже условные недостатки выглядят как безусловные достоинства.

Наслаждайтесь созерцанием столько, сколько вам захочется – какие-либо ограничения здесь неуместны – а затем продолжите чтение прямо у зеркала, потому что услаждающее созерцание переходит в познавательное.

Начинайте с глаз. Глаза, как известно, зеркало души, а взгляд – индикатор ума. Посмотрите себе в глаза, чтобы в …надцатый раз оценить красоту своей души и глубину своего ума. Скосите глаза так, чтобы увидеть кончик носа без зеркала. Поочередно закрывайте глаза ладонями. Поиграйте бровями, сначала многозначительно, а затем – иронично. Попробуйте строить себе глазки. Последовательно изобразите строгий, восхищенный, ласковый, игривый и лукавый взгляды (учтите, что между двумя последними разновидностями существует огромная разница). Подмигните себе сначала заговорщицки, а затем – многообещающе.

Подумайте о том, как удобно иметь такое расположение глаз, когда они находятся рядом на передней поверхности головы. Если бы наши глаза были расположены по бокам головы, то это и выглядело было не очень, и доставляло бы множество неудобств, начиная с отсутствия стереоскопического зрения и заканчивая невозможностью отгородиться от мира, глядя в глаза друг другу. Стереоскопическое зрение, если кто не в курсе, обеспечивается за счет перекрывания полей зрения. Наш головной мозг получает два различных двумерных изображения, поступающих от каждого глаза, и складывает их в одно трехмерное, объемное изображение, дающее возможность восприятия формы предмета и расстояния до него[3].

Примечание, набранное более мелким шрифтом, вы смогли прочесть без проблем? У человека довольно острое зрение. Конечно, не такое острое, как у беркута, могущего разглядеть потенциальную добычу с пятикилометровой высоты, но достаточное для того, чтобы разбирать мелкий шрифт.

К остроте зрения мы еще вернемся, а пока давайте сравним преимущества переднего и бокового расположения глаз.

Мать наша эволюция посредством естественного отбора закрепляет полезные признаки и отбрасывает в сторону вредные. Новые признаки появляются в результате мутаций – изменений генетического материала. Если признак способствует более лучшему приспособлению организма к условиям окружающей среды, то его обладатель проживет дольше своих сородичей и сможет оставить больше потомства. И его потомки, унаследовавшие этот признак, тоже будут долго жить и плодотворно размножаться. Со временем полезный признак распространится по всей популяции[4]. Если же признак вредный, то его обладатель рискует не дожить до половозрелого возраста, а если и доживет, то оставит потомства меньше, чем другие особи, поэтому широкого распространения вредного признака не произойдет, и он не будет «закреплен» в популяции, как выражаются биологи.

Далекие-предалекие предки приматов, то есть – человека и обезьян, имели глаза, расположенные по бокам головы. Может, такое расположение глаз и делает неуютным сидение в кафе или ресторане, но в дикой природе существует правило «обзора много не бывает». Чем шире кругозор особи (шире в прямом смысле, а не в переносном), тем больше у особи шансов заметить подкрадывающегося врага или затаившуюся добычу.

Что должно было произойти для того, чтобы прямое расположение глаз стало бы выгоднее бокового?

Этот вопрос можно сформулировать иначе – что должно было произойти для того, чтобы стало выгодным пожертвовать широтой обзора ради приобретения стереоскопического зрения?

Должен был произойти переход от наземной жизни к жизни на деревьях. Наши далекие-предалекие предки ушли с поверхности земли, буквально кишевшей различными хищниками, на деревья, где жить было безопаснее. Разумеется, и на деревьях хищники водились, но не в таком количестве, как на земле. А тем, кто постоянно перебирается с ветки на ветку, нужно не только видеть саму ветку, но и правильно оценивать расстояние до нее. Иначе можно промахнуться в прыжке и упасть на землю, где тебя тут же сожрет какой-нибудь саблезубый крокодил[5]. А обзор – дело наживное. Для того, чтобы восполнить утраченное, можно добавить голове подвижности.

Правда, есть и другая версия, согласно которой наших невероятно далеких предков заманили на деревья сочные плоды, имевшие приятный вкус и яркую окраску. Растения, если кто не в курсе, обзаводятся яркими сочными плодами не просто так, а с умыслом. Ну, если говорить серьезно, то никакого умысла тут нет, а есть естественный отбор, движущая сила эволюции. Растение с хорошо заметными и вкусными плодами привлекает больше птиц, которые вместе с плодами также поедают и семена. Семена обычно в организмах птиц не перевариваются и выходят наружу способными к прорастанию. Чем привлекательнее плоды растения для птиц, тем больше потомства оно оставит, вот и весь механизм.

Переднее расположение глаз и стереоскопическое зрение – это память о жизни на деревьях. Настал день – и предки наши вернулись на землю, память о древесной жизни сохранили.

«А почему у белки глаза не спереди? – могут спросить сейчас некоторые читатели. – Мутации нужной у них не произошло или есть какое-то иное объяснение этому?».

Возможно, что и не произошло, ведь мутации – это случайный процесс, генетическая лотерея. Однако, есть и другая версия, связывающая появление стереоскопического зрения с охотой на насекомых и прочую мелкую дичь. Для того, чтобы поймать рукой (или лапой) какую-то подвижную живность, нужно четко представлять расстояние до нее. А белки преимущественно питаются растительной пищей, которая никуда с ветки убежать не может, поэтому им стереоскопическое зрение ни к чему.

А теперь посмотрите на ваш нос, полюбуйтесь его формой и тем, как хорошо он подходит к вашему лицу. Вы согласны с тем, что ваш суперсимпатичный нос выглядит гораздо лучше, чем беличий? У белок нос занимает чуть ли не половину морды, потому у них обоняние развито гораздо сильнее, чем у нас с вами. Но что поделать – за все нужно платить. Перевели глаза вперед, расположили их так, как было нужно, и в результате для носа осталось меньше места. То же самое произошло и в коре больших полушарий головного мозга – участок, ответственный за обоняние, уменьшился, а зрительный отдел расширился.

Было бы справедливо, если бы глаза взяли на себя ту работу, которую по их вине уже не мог выполнять нос. Так и произошло – повышение остроты зрения компенсировало нашим предкам ухудшение обоняния. Пропитание, которое раньше находилось по запаху, стали высматривать глазами. Кстати говоря, хорошее зрение позволяет правильно определять надежность опоры. Значение имеет не только толщина ветки, но и ее состояние.

А чем еще, кроме зрения, можно проверить состояние ветки?

Рукой, то есть – осязанием! Тактильно чуткие подушечки пальцев могут дать полное и исчерпывающее представление о надежности опоры. Знаете ли вы, почему утратив когти, мешавшие хвататься за ветви, наши предки сохранили ногти? Ногти защищают подушечки пальцев от повреждения. Эволюция оставила ровно столько, сколько нужно. Заодно ногти помогают очищать плоды от кожуры и выполнять другие полезные действия.

Посмотрите на свои ногти. Порадуйтесь их безупречной форме и общей ухоженности ваших рук. Оцените, насколько подвижны ваши руки в запястьях. И так их можно повернуть, и эдак… Короче говоря, хватайся за ветку так, как тебе хочется, только держись крепче, а для того, чтобы держаться крепче, у нас есть замечательные длинные пальцы.

Не исключено, что жизнь на деревьях привела наших предков к прямохождению. Да – именно жизнь на деревьях, а не стремление к освобождению рук, как принято считать с подачи Чарльза Дарвина, не только создавшего теорию эволюции, но и ставшего одним из пионеров антропогенеза – науки о происхождении человека. «Человек не мог бы достичь своего нынешнего господствующего положения в мире, не используя рук, которые столь восхитительным образом приспособлены служить для исполнения его воли… – писал Дарвин. – Но пока руки регулярно использовались при передвижении, они вряд ли могли бы стать достаточно совершенными для изготовления оружия или прицельного метания камней и копий… Уже по одним этим причинам человеку было бы выгодно стать двуногим».

Однако Дарвин не утверждал, а предполагал, и его предположение является далеко не единственным объяснением прямохождения, хотя и самым распространенным, можно сказать – классическим. Но есть тут одна несостыковочка – первые каменные орудия были созданы много позже перехода к прямохождению, не то спустя два миллиона лет, не то четыре. Так, во всяком случае, сообщают археологи, которые в наше время могут довольно точно и безошибочно определять возраст своих находок – ископаемых костей и различных предметов.

Вполне можно допустить, что выпрямиться нашим предкам помогли ветви, за которые они держались верхними конечностями. Ветви играли роль ходунков, помогающих ребенку встать на ноги.

Полюбуйтесь идеальной формой вашей головы и оцените высоту вашего лба. Развитая черепная коробка, она же мозговой отдел черепа, нужна нам для того, чтобы вместить наш замечательный головной мозг, развитие которого было простимулировано жизнью на деревьях, а если точнее, то необходимостью постоянного передвижения по веткам. Особенно интенсивно развивались кора больших полушарий и мозжечок, отвечающий за координацию движений, регуляцию равновесия и регуляцию тонуса мышц.

На первый взгляд лазанье по деревьям большого ума не требует, но это только на первый взгляд. Бегущему по земле нужно обращать внимание только на наличие каких-либо препятствий, а передвижение по веткам требует непрерывного выбора опоры, точного определения расстояния до нее и столь же точной оценки ее надежности. Такой непрерывный мониторинг представляет собой напряженную, сложную и крайне ответственную умственную работу, с которой может справиться только развитый мозг.

Идем дальше и смотрим на грудь, которая у женщин должна быть красивой, а у мужчин – широкой. У кошек и крыс четыре пары молочных желез, у собаки – пять, у свиньи – семь, а у человека всего одна пара. И если вы думаете, что жизнь на деревьях тут не при чем, то сильно ошибаетесь. Еще как при чем!

Пора бы, кстати, заняться выполнением практических заданий. Вот вам первое. Свяжите жизнь на деревьях с уменьшением количества молочных желез до одной пары. Нельзя сказать точно, сколько пар молочных желез было у наших невероятно далеких наземных предков, но можно сказать, что явно больше двух. Условным ориентиром в этом вопросе могут служить… ну, хотя бы крысы. Да – именно крысы, потому что с грызунами у нас были общие предки. Мышки, белочки, зайчики и хомячки – наша дальняя родня.

Ответ будет дан в конце главы, чтобы вы не смогли его прочитать прямо сейчас, «на автомате» (простите автору это коварство).

Напрашивается вопрос – почему наши далекие предки, столь качественно приспособившиеся к обитанию на деревьях, вдруг вернулись обратно на землю? Какая муха их укусила?

Эта муха, которая постоянно кусает все живое на земле, называется «изменение условий окружающей среды». Эти условия постоянно изменяются, побуждая или, если точнее, то вынуждая все живое к приспосабливанию. Приспособился – выжил, не приспособился – погиб, третьего тут не дано. Можно, конечно, не прогибаться под изменчивый мир, а ждать, пока он прогнется сам, но такого в реальной жизни никогда не бывает. Только в песнях, для поднятия духа.

Пять миллионов лет назад или около того в благословенной Африке, Великой колыбели человечества, из-за изменения климата стала уменьшаться площадь лесов. Да, представьте, что когда-то на месте пустыни Сахара буйно цвела разная растительность, а земля всегда была влажной, потому что лучи солнца не могли до нее добраться – им мешали кроны деревьев, которые сплетаясь друг с дружкой, образовывали нечто вроде сплошного навеса. Но стойкая тенденция к засушливости стерла бо́льшую часть африканских лесов. Вместо лесов появились пустыни и саванны, покрытые травяной растительностью с редко разбросанными деревьями и кустарниками.

Самые сильные или самые удачливые остались жить на деревьях, а тем, кто был слаб или кому просто не повезло обитать там, где деревьев совсем не осталось, начали приспосабливаться к жизни на земле. И в результате этого приспособления лишились шерстяного покрова на теле.

Посмотрите на ваши волосы. Шапочку на голове эволюция оставила нам для защиты от солнечных лучей, а заодно оставила брови, которые предохраняют глаза от затекания в них пота (и еще кое-где на теле оставила помногу волос в качестве дополнительного защитного покрова). Но на бо́льшей части тела у нас есть только жалкие остатки того замечательного шерстяного покрова, которым обладали наши предки.

Почему человек «облез»? Кто в этом виноват? То есть – в чем причина?

Причина в том, что при переходе в саванну шерсть стала мешать. В экваториальных, субэкваториальных и тропических лесах круглосуточно сохраняется примерно одинаковая температура воздуха. Плотность деревьев очень высока и, как недавно было сказано, их кроны не пропускают солнечные лучи к поверхности земли, отчего в лесах слабо выражены суточные перепады температур, нет жуткой дневной жары и ночного холода. В лесах всегда прохладно и шерстяной покров здесь вполне к месту.

А вот на открытых пространствах саванн нужна не шуба, а какой-то более тонкий, более гибкий способ терморегуляции. Если ночью, когда значительная часть тепла с открытых пространств беспрепятственно уходит в атмосферу, шерстяной покров нужен, то днем он приводит к перегреву организма, особенно при активных физических действиях. А перегрев – штука мерзкая, нарушающая жизнедеятельность всего организма в целом и могущая довести до ручки, то есть до гибели. В саваннах «уроды» с редким шерстяным покровом чувствовали себя лучше, бегали быстрее, жили дольше и оставляли больше потомства… В конечном итоге у человека исчез густой шерстяной покров, взамен которого выработалась эффективная и удобная система терморегуляции посредством испарения пота. А позднее появился навык создания одежд из шкур убитых животных.

У антропологов есть такая шутка: «Предки белых были черными, а предки черных были белыми». Этой шуткой, в которой всё – чистая правда, антропологи обычно отвечают на расистские высказывания, связывающие качества человека с цветом его кожи. Расистом быть нехорошо, и мы об этом отдельно поговорим, а сейчас давайте разберемся, в чем соль этой шутки.

У наших покрытых шерстью далеких предков кожа изначально была светлой. Но генетикам удалось установить, что примерно 1 200 000 лет назад светлая кожа наших предков, которые тогда обитали только в Африке, начала темнеть вследствие накопления пигмента меланина, который служит защитой от ультрафиолетовых лучей, наиболее опасной составной части солнечного излучения. Меланин выполняет роль фильтра, причем – весьма эффективного фильтра, который способен задерживать до 90 % ультрафиолетовых лучей. Загар представляет собой защитное потемнение кожи. В процессе эволюции у жителей Африки избыток меланина стал врожденным.

Так что далекие предки всех людей были белыми. Это раз.

Предки всех белых людей были черными. Это два.

При расселении чернокожих мигрантов к северу от Африки, где солнце греет хуже, потому что лучи его падают на земную поверхность не под прямым, а под острым углом[6], темная кожа стала ненужной, потеряла свое защитное значение и даже стала помехой, потому что небольшие количества ультрафиолетового излучения нужны человеку для выработки холекальциферола или витамина D₃, так что там, где солнечные лучи падают на земную поверхность под острым углом, там где ультрафиолета до поверхности Земли доходит гораздо меньше, чем возле экватора, выгоднее иметь светлую кожу, иначе у детей будет возникать заболевание под названием рахит. Вдобавок в холодных краях люди круглый год ходят в одежде, которая защищает не только от холода, но и от «лишнего» солнечного излучения. Таким образом, у тех, кто селился вдали от экватора (к северу от Африки) естественным отбором не поддерживалось сохранение темной кожи, а наоборот – приветствовалось ее осветление[7].

Разумеется, в одной главе невозможно отразить все метаморфозы, которые происходили с нашими предками, но самое главное мы рассмотрели. Жизнь на деревьях, образно говоря, создала заготовку, которая затем была отшлифована и доведена до абсолютного совершенства после возвращения на землю. В результате получился тот шедевр, созерцанием которого вы ежедневно имеете возможность наслаждаться.

Эта глава была посвящена метаморфозам, а в следующей главе мы будем знакомиться с нашими предками и их родственниками.

ОТВЕТ. Передвигаться по ветвям гораздо сложнее, чем по земле, поэтому детенышей довольно долгое время приходится переносить матери. Верхние конечности у матери заняты, поэтому детенышам приходится цепляться за ее шерсть. Большое потомство таким образом на себе не унести, поэтому при переходе к жизни на деревьях стала проявляться тенденция к уменьшению числа вынашиваемых детенышей. Поскольку в конечном итоге дело дошло до одного или, в редких случаях, до двух детенышей, многочисленные молочные железы самкам приматов стали не нужны (средний расчет таков – по одному соску на каждого детеныша в помете). В результате осталась единственная – грудная – пара молочных желез.

Глава вторая

Вспоминаем всех поименно

Хотелось бы, конечно, начать знакомство с предками с той клетки-праматери, которая обитала в водах Мирового океана и от которой, как принято считать, произошло все живое на нашей планете… Но если начать настолько издалека, то для знакомства с предками не хватит ни целой книги, ни терпения. Поэтому мы сдержанно и вдумчиво начнем с эуархонтоглиров, которые появились около девяноста миллионов лет назад. Эуархонтоглиры были небольшими (до 2 кг) млекопитающими, этакими крысобелками, которые жили на деревьях или в норах.

Потомки эуархонтоглиров

От эуархонтоглиров берут начало две ветви. Одна из ветвей приводит к отрядам приматов, тупайеобразных и шерстокрылов, а другая – к зайцеобразным и грызунам. Тупайи – это небольшие зверьки, обитающих в тропических лесах Юго-Восточной Азии и представляющие собой нечто среднее между крысами и белками. А шерстокрылы – это древесные млекопитающие, которые тоже живут в Юго-Восточной Азии. Все конечности, хвост и шея шерстокрылов соединены между собой плотной, покрытой мехом (отсюда и название) перепонкой, которая дает им возможность планировать с высоты. Летать в полном смысле этого слова шерстокрылы не могут.

Такова наша дальняя родня – белки, зайцы да древесные летуны. Едва успев познакомиться, мы с ними прощаемся и переходим к отряду приматов, который насчитывает 477 видов. На первый взгляд, видов вроде бы и много, но в отряде стрекоз их около семи тысяч, а в отряде таракановых – более семи с половиной тысяч. Так что приматы представляют собой довольно скромный по «ассортименту» отряд, который делится на два подотряда – сухоносых и мокроносых. Как несложно догадаться, мы с вами относимся к сухоносым, ведь носы наши бывают мокрыми только при насморке.

Представители подотряда мокроносых также называются полуобезьянами или низшими приматами. Носы у них не мокрые, а просто влажные, как, например, у кошек. Влажный нос, если кто не знает, обеспечивает лучшее обоняние.

Подотряд сухоносых делится на два инфраотряда[8] – обезьянообразных и долгопятообразных. Долгопяты – это маленькие смешные на вид «глазастики», которые обитают все в той же Юго-Восточной Азии. Большие глаза нужны долгопятам для того, чтобы хорошо видеть в темноте, потому что они ведут ночной образ жизни.

Инфраотряд обезьянообразных делится на два парвотряда[9] (от всех этих иерархических уровней биологической систематики голова кругом идет) – широконосые обезьяны, они же обезьяны Нового Света, и узконосые обезьяны или приматы Старого Света. Как ясно из названия, широконосые обезьяны обитают на американском континенте, а узконосые – в Африке и Евразии. Человек, расселившийся по всей планете, не перестал от этого считаться приматом Старого Света, потому что в биологической классификации первостепенное и определяющее значение имеют корни, происхождение, а не место жительства в настоящий момент.

Приматы Старого света делятся на два надсемейства – мартышкообразных и человекообразных. В первое надсемейство входит семейство марты́шковых, наиболее разветвленное семейство приматов, включающее около 150 видов, а во второе – семейства гиббоновых и гоминид, или человекоподобных, включающее людей и больших человекообразных обезьян – орангутанов, горилл и шимпанзе.

Эволюционные пути наших предков и предков орангутанов разошлись примерно четырнадцать миллионов лет назад. Гориллы пошли своей дорогой около семи или семи с половиной миллионов лет назад, а вскоре после ухода горилл разошлись наши пути с шимпанзе. Раньше считали, что это произошло примерно шесть с половиной миллионов лет назад, но не так давно передвинули эту дату на полтора миллиона лет вперед. Возможно, что какие-то находки будущего снова вернут ее назад, всякое бывает, но в настоящее время принято считать, что эволюционные линии человека и шимпанзе разошлись около пяти миллионов лет назад. Короче говоря, очень давно это было.

Генеалогическое дерево современных семейств приматов, а также родственных им отрядов млекопитающих

Близкое знакомство с предками мы начнем с австралопитеков, обезьян, в которых было много человеческого, в первую очередь – прямохождение. «Питекос» на греческом означает «обезьяна». А «австрало» происходит от латинского слова «аустралис» – южный. Австралопитек – это южная обезьяна, а не австралийская, как можно было бы подумать.

При чем тут юг?

Да при том, что кости австралопитеков впервые были обнаружены в Южной Африке в 1924 году. Позднее их находили в Восточной и Центральной Африке, так что они запросто могли бы называться «центропитеками» или «ориентопитеками». Последнее название было бы самым верным с исторической точки зрения, поскольку считается, что появились австралопитеки в Восточной Африке. Но как сложилось, так уж сложилось.

Надо сказать, что наше родство с австралопитеками признается не всеми учеными. Некоторые хотят видеть более веские доказательства, чем те, которые можно предъявить на сегодняшний день. Но в антропогенезе очень много спорного, неясного и неоднозначно трактуемого, так что приходится ориентироваться на мнение большинства, а большинство ученых все же относит австралопитеков к нашим предкам.

Австралопитеки – это биологический род, который на сегодняшний день включает десять видов. Что будет завтра – неизвестно. Возможно, будут найдены останки австралопитеков других видов, но может статься и так, что два или три существующих ныне вида объединят в один. Так что давайте не будем усложнять, а просто скажем, что австралопитеки делятся на ранних и грацильных, обладавших пропорциональным и изящным телосложением (в сравнении со своими ранними предками, разумеется).

Принято считать, что ранние австралопитеки появились около семи миллионов лет назад, а в грацильных превратились около четырех миллионов лет назад. Можно допустить, что ранние австралопитеки были общими предками для человека и шимпанзе.

«Но шимпанзе ведь не прямоходящие!», – могут сказать сейчас некоторые читатели.

Да, шимпанзе преимущественно передвигаются на четырех конечностях, опираясь верхними не на ладонь, а на костяшки пальцев. Без опоры на верхние конечности шимпанзе может пройти некоторое расстояние, но этот способ передвижения не является для него основным. Однако в том, что потомок двуногого австралопитека стал передвигаться на четырех конечностях, нет ничего удивительного и тем более «неправильного». Люди пошли по своему эволюционному пути на двух нижних конечностях, а шимпанзе – по своему, на всех четырех.

От грацильных австралопитеков произошли первые люди и парантропы, или массивные австралопитеки.

Одно время парантропов относили к предкам человека, но потом было установлено, что они представляют собой тупиковую ветвь эволюции. Появились парантропы примерно три миллиона лет назад, а вымерли миллион лет назад. Слово «парантроп» переводится с греческого как «близкий к человеку».

Отличительной чертой парантропов были огромные челюсти и развитые жевательные мышцы. Мощный челюстной аппарат позволял питаться грубой растительной пищей. Парантропы ели не только плоды, но и стебли, листья и корни растений. Когда-то парантропов считали строгими вегетарианцами и объясняли их вымирание изменением климата – климат стал суше, растений стало меньше, парантропы не смогли конкурировать за еду с другими «травоедами» и вымерли. Но недавно выяснилось, что парантропы были всеядными. Соответственно, изменилась и гипотеза, объясняющая их исчезновение. Скорее всего, парантропов съели древние люди.

Чарльз Дарвин в своем труде «Происхождение человека» писал о том, что среди множества форм, постепенно переходящих от некого обезьяноподобного создания к современному человеку, невозможно отметить определенную точку, для которой можно употреблять слово «человек». Иными словами, граница между австралопитеками и первыми людьми является условной. Самого древнего представителя рода люди – человека умелого – можно отнести к поздним грацильным австралопитекам, и никакого «криминала» в этом не будет. Но ученые решили, что эти существа, появившиеся примерно 2 300 000 лет назад, достойны называться людьми, первыми представителями рода человеческого.

Род – люди, вид – человек умелый.

Видовое название говорит само за себя. Человек умелый был первым из наших предков, умевшим изготавливать каменные орудия труда. Ключевое слово – «изготавливать». Не просто хватать первый подвернувшийся под руку камень для того, чтобы расколоть орех, а подбирать подходящие камни, оббивать их друг об друга для придания им нужной формы, а затем хранить и использовать.

С человека умелого начинается интенсивное развитие головного мозга – мозг выходит на первое место в эволюционной «гонке», оставив позади все прочие органы.

Надо сказать, что головной мозг обходится организму очень дорого. Он потребляет четвертую часть поглощаемого организмом кислорода и пятую часть расходуемой организмом энергии. Существу с более развитым головным мозгом нужно больше пищи, добыче которой наши далекие предки уделяли все свое время. Для того, чтобы естественный отбор пошел в сторону увеличения головного мозга (то есть – в сторону развития интеллекта) должны были иметься важные причины[10], что-то в жизни наших предков изменилось настолько, что ум начал цениться дороже силы. Впрочем, причина бурного роста головного мозга по сей день остается неясной, ученые только предполагают, строят версии, и мы с вами рассмотрим эти версии в отдельной главе.

Объем головного мозга человека умелого составлял в среднем 600 см³, а вот у следующего представителя рода люди – человека работающего – мозг вырос до 900 см³ (это средний показатель). Ни у кого из ученых нет сомнений, касающихся классификации человека работающего – это однозначно человек, а не какой-нибудь австралопитек. Человек работающий жил в интервале 1 800 000 – 1 400 000 лет назад.

Вообще-то, по уму надо было назвать «человеком умелым» человека работающего, а человека умелого – «человеком развивающимся». Так было бы правильнее, потому что человек умелый толком изготавливать орудия труда не умел, он был способен немного изменять форму камня, не более того. Разумеется, по сравнению с австралопитеками то был великий рывок вперед, но каменные орудия человека умелого назвать «инструментами» язык не поворачивается, лучше сказать «улучшенные камни». А вот человек работающий изготавливал из камня настоящие инструменты, которыми можно было резать, рубить, копать, то есть – работать. Потому его и назвали «работающим».

Очень странным может показаться название следующего вида человека – «человек прямоходящий». Разве все остальные люди передвигаются на четырех конечностях? Дело в том, что у человека прямоходящего строение бедренной кости полностью абсолютно идентично современному. Иначе говоря, на этом этапе эволюционного развития произошло окончательное закрепление прямохождения у представителей рода «люди», и скелет «подстроился» под него. Человек прямоходящий появился примерно полтора миллиона лет назад и просуществовал около миллиона лет.

Объем мозга человека прямоходящего составлял от 850 до 1200 см³. С таким развитым интеллектом и хорошо приспособленными к прямохождению ногами просто невозможно было не путешествовать. Человек прямоходящий стал первым путешественником в истории человечества, который расселился по всей Евразии.

Пошутили – и будет. Разумеется, причина расселения человека прямоходящего за пределы родной Африки заключалась не в любви к путешествиям, а в перенаселении африканского континента. Люди умнели, меньше гибли, дольше жили, активнее размножались, и в результате род людской постоянно приумножался, а вот Африка была не резиновой. Когда становилось тесно, сильные «организованные человеческие группировки» начинали вытеснять слабых куда подальше. История освоения человеком нашей планеты – это история бесконечных вытеснений. По своей воле никто не будет покидать обжитые места, особенно если передвигаться приходится пешком и все имущество носится на своем горбу.

С освоением планеты человеком не все так просто, как может показаться на первый взгляд. Современные жители Евразии не являются потомками тех прямоходящих человеков, которые полтора миллиона лет назад начали обживать этот материк. Потомки тех первых мигрантов вымерли, не выдержав конкуренции со своими условными «сыновьями» – неандертальцем и человеком разумным, которые произошли от человека прямоходящего.

Вы запутались? Есть с чего. То «не являются потомками», то «произошли от человека прямоходящего». Дело в том, что эволюционные изменения происходят не в рамках биологических видов, а в рамках популяций, то есть в совокупности особей одного вида, обитающих на одной территории, изолированно от других популяций. «Изолированно», обратите внимание на это слово. Особи, составляющие одну популяцию, могут свободно скрещиваться между собой, но не могут скрещиваться с особями из других популяций, потому что им мешают какие-то непреодолимые преграды, например – горный хребет. В каждой популяции существует своя окружающая среда со своими индивидуальными особенностями, в каждой популяции возникают свои мутации, и эволюционные процессы в них могут протекать совершенно по-разному. В Восточной Африке произошло что-то волшебное, и в результате появился человек разумный.

Человек разумный произошел от человека прямоходящего, но случилось это не в какой-то из евразийских популяций, а в одной из африканских. Это первое. И второе – тот факт, что в одной из африканских популяций человек прямоходящий эволюционировал до человека разумного, совсем не означает, что подобный процесс должен был произойти в каждой из популяций человека прямоходящего во всех местах его обитания.

Что же касается второго расселения человека по планете, то оно началось примерно семьдесят или восемьдесят тысяч лет назад и осуществил его человек разумный, который вышел из Африки через Ближний Восток и постепенно распространился повсюду, кроме ледяной Антарктиды. К слову будь сказано, что распространение шло по суше, кораблей тогда не было, разве что какой-то узкий пролив можно было переплыть на бревне. И не удивляйтесь, пожалуйста, тому, что посуху или почти посуху, переплывая узкие проливы или реки на бревнах, наши предки смогли расселиться по всей планете, ведь рельеф тогда был совсем другим, не таким, как сейчас.

К человеку разумному мы вернемся чуть позже, а пока давайте познакомимся с гейдельбергским человеком. Этот человек получил такое имя, потому что впервые его кости были найдены на территории Германии в гроте Гейдельберг и описаны профессором Гейдельбергского университета. Период существования гейдельбергского человека – от 800 000 до 130 000 лет назад.

Гейдельбергского человека принято делить на европейского, произошедшего от переселившегося сюда человека прямоходящего, и африканского. От европейской ветви произошли неандертальцы, а от африканской – человек разумный. Да, представьте – неандертальцы не наши предки, а наши двоюродные братья. Правда, у многих ныне живущих людей можно найти в генах неандертальский след, потому что разумные и неандертальцы частенько скрещивались друг с другом.

Выше было сказано о том, что в каждой популяции эволюционный процесс идет своим особым путем. Напрашивается вопрос – как же тогда можно объяснить появление одного и того же вида в Европе и Африке?

Дело в том, что при схожих условиях окружающей среды эволюционные процессы протекают примерно одинаковым образом[11]. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в разных популяциях человек прямоходящий эволюционировал до гейдельбергского человека. Мозг стал крупнее, рост – выше, а телосложение практически вплотную приблизилось к телосложению современного человека, только кости были более массивными.

К слову – о росте. Эволюция человека сопровождалась не только выпрямлением тела, но и увеличением роста. Если рост ранних австралопитеков составлял около одного метра, то гейдельбергский человек «вымахал» уже до полутора метров, а объем его головного мозга варьировал от 1100 до 1300 см³.

Гейдельбергский человек примечателен тем, что у него впервые в истории человечества появилось чувство прекрасного и творческие наклонности. Орудия труда, изготовленные гейдельбергцами, отличаются симметричностью форм, которая приятна глазу, но рабочих качеств орудия не повышает. Чувство прекрасного побуждало гейдельбергцев тратить время и силы на дополнительную обработку орудий. Другим подтверждением того, что гейдельбергцы были эстетами, служат кораллы и разноцветные камушки, которые находили среди их останков. Практического значения подобные находки не имели, они явно служили украшениями.

От европейской ветви гейдельбергского человека произошли неандертальцы, которые жили в периоде от 500 000 до 40 000 лет назад на территории Европы и Восточной Азии. Средний рост неандертальцев составлял около 165 см, телосложение было более массивным, чем у гейдельбергского человека, а объем головного мозга доходил до 1740 см³. Свое название неандертальцы получили от долины Неандерталь в Германии близ Дюссельдорфа, где в 1856 году были впервые обнаружены их останки. Из-за довольно выраженного сходства с человеком разумным неандертальца долгое время считали нашим предком и тоже называли «разумным», но впоследствии выяснилось, что это – отдельная эволюционная ветвь, тупиковая. Неандертальцы вымерли в период с 40 000 до 20 000 лет назад по неизвестным причинам. Согласно наиболее распространенной версии, причиной вымирания стала конкуренция с человеком разумным, но вообще-то гипотез существует много, вплоть до того, что неандертальцев мог уничтожить какой-то вирус.

Вам, скорее всего, знакомо название «кроманьонец». Кроманьонцы – это не отдельный вид рода люди. Кроманьонцами называется представители вида человек разумный, то есть наши прямые и ближайшие предки, жившие в период от 40 000 до 10 000 лет назад. Название происходит от скального грота Кро-Маньон во Франции, где были найдены останки этой группы древних людей.

Средний рост кроманьонца составлял около 190 см, а средний объем мозга – 1500 см³. От современных людей кроманьонцы отличались строением черепа – он был несколько вытянут в длину, а лицо было шире нашего. Есть различия и в строении конечностей. Ноги у кроманьонцев были длиннее наших, а руки – короче.

Кроманьонцы обладали практически такими же речевыми возможностями, что и мы. Они изготавливали не только орудия труда, но и украшения, а также рисовали рисунки на стенах своих пещер. Но у них не было письменности, они не умели возделывать землю и разводить животных. Пропитание кроманьонцы добывали точно так же, как и их предки – охотой и собирательством.

На всем протяжении эволюции человека наблюдалась стойкая и выраженная тенденция к увеличению объема головного мозга. Однако примерно 40 000 лет назад вектор развития изменил свое направление на противоположное. Можете ли вы поверить в то, что с тех пор наш головной мозг в среднем уменьшился примерно на 10 %?

Нет, это не шутка, а чистая правда. Интеллектуальный потенциал ранних кроманьонцев превышал наш, но затем естественный отбор решил, что столько интеллекта – это слишком, и начал проводить работу по уменьшению мозга.

Почему так произошло?

Дело было не в интеллекте как таковом, а в размерах головного мозга. Как уже было сказано выше, большой головной мозг обходится организму очень дорого. Составляя около 2 % от массы тела, головной мозг потребляет четвертую часть поглощаемого организмом кислорода и использует пятую часть от общего количества расходуемой организмом энергии. Чем больше мозг, тем больше пищи нужно его обладателю. Сейчас с этим просто – купил да съел, а вот нашим древним предкам еда доставалась непросто и с разными приключениями. Кроме этого, крупный мозг – это крупная голова, а чем больше голова плода, тем чаще осложняются роды. Поэтому естественный отбор строго контролирует развитие головного мозга. Интеллект превыше всего, поскольку он позволяет приспосабливаться и выживать, но интеллекта должно быть ровно столько, сколько нужно, и ни каплей больше. Чрезмерность вредна. Как говорится, лучшее – враг хорошего.

Принято считать, что причиной уменьшения головного мозга стал альтруизм, а именно – забота о стариках. Изначально от стариков как от бесполезных иждивенцев старались избавиться – изгоняли из общины, убивали или же просто не делились с ними едой, и старики умирали от голода. Но старики были хранителями опыта, которым они могли делиться с молодежью в знак признательности за проявляемую заботу. Заботиться о стариках люди начали из чистого альтруизма, но быстро обнаружили, что этот альтруизм оказался очень выгодным. Знания, накопленные стариками, стали коллективным опытом общины, коллективным знанием, которое передавалось из поколения в поколение. Теперь каждому члену общины не нужно было накапливать свой собственный опыт в тех пределах, в каких это делалось раньше – изучать местность в поисках участков удобных для охоты или богатых плодами, устанавливать, какие ягоды ядовиты, а какие – нет, и т. п. Он получал много информации «на блюдечке». К тому же альтруизм способствовал объединению в более крупные общины, поскольку улучшал коммуникацию, давал возможность эффективнее договариваться друг с другом о сотрудничестве. А чем больше община, тем больше ее коллективный опыт. В результате человек стал выполнять меньше интеллектуальной работы, и эволюция, пропорционально этому уменьшению, уменьшила головной мозг.