Виват, русский единорог бесплатное чтение

Глава 1. Отчий дом

1736 год. Село Харино, что в Тульском уезде, тихо дремало, как вдруг на дороге появилась незнакомая кибитка, запряженная тройкой лошадей. Любопытные жители пёстрой толпой дружно высыпали из своих изб и, увидев кибитку, загалдели. Они только взглядами успели проводить лихую «тройку», которая вихрем промчалась по всему селу и остановилась у господского дома, и заметили, как какой-то военный, выскочив из кибитки, вошёл через калитку в дом.

– Кто приехал? – спросила девица, не успев разглядеть приезжего.

– Да это прибыл Егор Данилов, старший сын нашего барина, Василия Гурьевича, – ответил однорукий крестьянин.

– А-а-а, – протянула девица, – а пошто?

– Видать прибыл на побывку, он ведь служит в Первом Московском полку в звании капрала, – важно пояснил ветеран. – Я тоже с того полку, в коем на стрельбах мне руку оторвало.

Тем временем Егор вошёл в дверь родительского дома, и только тогда был замечен домашними. Первой к нему бросилась его матушка Евфимия Ивановна и обняла сына.

– Господи, какой ты стал большой, да ладный, – запричитала она. – Дай хоть погляжу на тебя!

Отец, отставной капрал, Василий Гурьевич, сидел за столом и изучал ведомости. Он сурово окинул взглядом сына и, сдвинув брови, спросил:

– Прибыл?

– Да, тятя, – поспешно ответил Егор. – Я проездом из Малороссии, где зимует армия, и командирован в Москву.

– Ну, давай, капрал, обнимемся что ли.

Егор, отстранив мать, подошёл к отцу и крепко обнял сухенького старика.

«Да, стал сдавать мой отец, – тоскливо подумал он, – да и матушка как то ссохлась и стала совсем маленькой».

А старик с гордостью подумал: «Мой сын уже капрал! Моя стать!» и крикнул жене:

– Собирай стол, мать! Егорушка только с дороги.

Пока Евфимия Ивановна с сенной девкой готовила праздничный стол, отец стал внимательно рассматривать подарки и, взяв в руки кожаный ремень, крякнул:

– Ремень хорош, благодарствую, а вот саблю забери себе. На кой она мне нужна? У меня и своя висит на стене без дела!

Он посмотрел, как суетится жена и сказал:

– Матушке ты угодил. Видишь, как она сразу накинула на себя нарядный плат. Молодец!

– А где Мишка? – спросил Егор.

– Этот оболтус либо рисует, либо голубей гоняет, – покачал головой отец.

– Рисует? – удивился Егор.

– Ты не знал что ли? – в свою очередь удивился отец. – Я ему запретил рисовать, чтобы он больше помогал по хозяйству, сёк его нещадно, но не отучил.

– Можешь себе представить, что он рисует? – вдруг завёлся отец. – Я смотрел его каракули, одни только зверушки. Ну, это ладно, но ведь Мишка пристрастился рисовать не то быков, не то лошадей и все с одним рогом, и говорит, что подсмотрел их в Псалтыри.

– Разве зверь с одним рогом водится? – удивился Егор.

– Мишка говорит, что это мифическое животное – единорог, но его никто не видал, так ему объяснила моя родственница, в доме которой он обучался чтению, – пояснил отец и, обернувшись, крикнул жене:

– Мать, пошли девку за Михаилом. Пусть живо придёт!

Он почесал бороду и продолжил:

– Сам понимаешь, где ему набраться ума? Сначала он с племянником дальней родственницы, Матрёны Петровны Даниловой, окончил словесное учение, которое состояло из двух книг Часослова, да Псалтыря. Опосля проживал у воеводы Крюкова, так что учение его шло неправильное.

– Отец, твой сын Василий учится в артиллерийской школе. Так ведь?

– Ну и что?

– Давай, Михаила определим в ту же школу, – предложил Егор. – Будет под присмотром брата, да и чин получит.

– А вот и мой братец явился, – заулыбался Егор, увидев вбежавшего Михаила.

– Ну, здравствуй Мишка!

Михаил радостно улыбался:

– Егор, какой на тебе справный мундир! Вот бы мне такой!

Отец перебил его:

– Рано тебе ещё думать о мундире. Я решил отправить тебя в Москву учиться на пушкаря.

Мать, услышав такое, сразу всплеснула руками.

– Батюшка, окстись, пошто ты забираешь моего младшенького сыночка, – заголосила Евфимия Ивановна. – Ему же только 14-ый годочек пошёл. Не пущу!

– Молчи, мать! – вскричал Василий Гурьевич. – Тебя не спрашивают, а Михаил будет артиллеристом!

За столом все домашние больше молчали, чем говорили. Старики беспокоились, их пугала дальняя дорога и учёба младшенького сына. Но больше всех переживала Евфимия Ивановна. «Как он там будет? Ведь он такой нескладный, – горевала она. – Одна только надежда на сына Василия, который там уже обучается.

А Василий Гурьевич рассеянно думал: «А что, будет Мишка с братом столоваться у свойственника мово, Милославского. Извещу его и дай Бог, всё сладится!»

Егор же думал: «Как бы побыстрее выехать в Москву, а то снег пошёл. Я и так запаздываю, и хорошо, что моя подорожная с двумя штемпелями, а то в жизнь не добьёшься сменных лошадей от станционного смотрителя».

Михаил уже мечтал, он уже представлял себе, как будет учиться в загадочной Москве, и как говорил брат, ходить в особой форме. А потом у него будет мундир такой же, как у Егора. Он весь съёжился: «А вдруг меня не возьмут в артиллерийскую школу?» Но глядя на брата, сразу упокоился: «Он меня в обиду не даст!»

Глава 2. Странный попутчик

Только через несколько дней Егору удалось, уговорив родителей, собраться в Москву. И вот уже ранним утром братья Даниловы, Егор и Михаил, сели в кибитку и, закутавшись в тулупы, попрощались с родителями.

Ямщик гаркнул:

– Пошли родимые…

И кибитка, запряжённая тройкой лошадей, резво выехала с подворья и направилась по тракту в далёкую Москву. Дорога была отвратительная. Уже который день кибитка ползла по разухабистой зимней дороге, сотрясаясь на ледяных брёвнах, уложенных поперёк дороги в местах бесконечных замёрших болот. Братья Даниловы тряслись на ухабах и смотрели по сторонам, и Егор, вдруг вспомнив про рисунки брата, спросил:

– Михаил, объясни мне, откуда ты взял единорога?

– А, тебе отец рассказал о моих художествах, – рассмеялся Михаил. – Знаешь, я проходил словесность у Матрёны Петровны по Псалтырю, где увидел изображение единорога и попросил её объяснить. Она много чего рассказала об этом мифическом звере, а потом прочитала мне о единороге в Библии. Я наизусть запомнил: «21 псалом: спаси меня от пасти льва и от рогов единорогов, услышав, избавь меня …». И я так увлёкся этими зверями, что сам стал изображать их в разных видах.

– И зачем? – плотнее закутавшись в тулуп, опять удивился Егор.

– Я подумал, что в единороге есть что-то тайное и магическое, – ответил Михаил и задумался, – и он меня почему-то притягивает …

Но вот кибитка въехала в сосновый лес, который тянулся вдоль тракта на многие вёрсты, и на очередном ухабе лошади шарахнулись в сторону, раздался страшный треск, и кибитка завалилась на бок.

Ямщик соскочил с облучка и стал, страшно ругаясь, распрягать и поднимать хрипевших лошадей, а Егор с Михаилом занялись завалившейся кибиткой.

– Бог ты мой, оглобля то сломалась, – запричитал ямщик, увидев поломку.

– Да, а где взять новую? – спросил Михаил.

– Вона в лесу! – ухмыльнулся ямщик. – Только топора у мня нету, где-то затерялся.

– Как же ты, раззява, отправился в дорогу без топора? – возмутился Егор.

– Вот такая незадача, – развёл руками ямщик, – ведь не доехали до Москвы совсем чуток, и на тебе! Мало того, что оглоблю сломали, так я чуть лошадей не загубил.

– Так как же быть? – опять спросил Михаил.

– А может починить? – вдруг услышали они голос из леса.

Путешественники дружно обернулись и увидели бородатого незнакомца, похожего на охотника. Из-за спины у него выглядывало ружьё, а за поясом висел топор.

– Не пужайтесь, люди, не кусаюсь, – рассмеялся незнакомец. – Я вам в раз починю, ежели довезёте меня до Москвы.

Ямщик подумал: «Кому охота тут мёрзнуть, дожидаясь подмоги? А вдруг, не дай Бог, нагрянут разбойники, а у меня только нож».

Он посмотрел на Егора и спросил:

– Что барин, возьмём в попутчики?

– Ежели исправит оглоблю, то возьмём, – обрадовался Егор.

Михаил посмотрел на бородача и улыбнулся:

– Эх, как хочется нарисовать твоё лицо, вот только руки мёрзнут.

А бородач удивился: «Как же этот мальчик похож на мою любимую и ненаглядную Алёнушку. Теперь уж с ней точно свидимся! Мне бы только добраться до окраины, и она в моих объятьях».

Узнав, что бородача зовут Иван, он предложил ему:

– А может, я тебя в Москве нарисую?

– Там видно будет, – ответил бородач, и ушёл в лес.

Вскоре он притащил хорошую лесину, из которой получилась оглобля.

– Ну, что годная? – утирая пот, спросил он.

– Лучше старой, – ухмыльнулся ямщик. – Садись со мной на облучок. Поехали!

При подъезде к Москве кибитку задержал военный разъезд. Капрал Егор Данилов подошёл к офицеру, показал свою подорожную с двумя штемпелями и спросил:

– Что случилось?

– По всем дорогам выставлены армейские разъезды, – доложил обстановку офицер. – Ловим некого Миницкого, который посмел называть себя Алексеем Петровичем, да и в бегах смертный убийца Лихутьев.

– Надо же, – удивился Егор.

– А вам не попадались беглые крестьяне? – спросил офицер, отдавая Егору подорожную.

– Да нет, Бог миловал!

– Езжайте, – разрешил офицер и крикнул ямщику. – Трогай!

Как только кибитка въехала в посад города, попутчик соскочил с облучка и, убегая, крикнул:

– Благодарствую, барин. Век не забуду!

– А как же портрет? – закричал Михаил вдогонку.

– Позже, позже – услышал он. – На площади.

Глава 3. На постой

Январь 1737 года выдался таким морозным, что дух захватывал. Братья Даниловы, съёжившись, ехали в кибитке и с любопытством разглядывали посадские избы, разбросанные вдоль дороги. А на холмах уже показались высокие терема, с дымящими трубами, кое-где высились церкви со сверкающими на солнце куполами, потянулись первые большие избы с заборами вдоль заснеженных улиц. Московский люд спешил куда-то, а кибитка уверенно затряслась по бревенчатым настилам ледяной дороги, вперемешку с конским навозом.

– Кажись, прибываем, – заулыбался Егор.

– Это Москва? – спросил Михаил.

– Да, и наше путешествие завершается, – подтвердил Егор, и братья переглянулись.

– Как же мы найдём хоромы Милославских? – забеспокоился Михаил. – Ведь заборам конца и края не видно!

– Не боись, – рассмеялся Егор, – ямщик знает своё дело.

Михаил уже не слушал брата, он во все глаза рассматривал удивительные хоромы, многолюдную толпу, часто перебегающую заснеженную улицу. Праздные парни с девицами резвились прямо на ледяной мостовой, и вдруг стали махать руками перед мордами лошадей.

– Поберегись! – закричал ямщик и по-доброму выругался. – Вот черти, так и норовят под копыта попасть.

Михаил, расспрашивая брата, восторженно смотрел на высокие заборы, за которыми высились цветастые терема, меж ними мелькали избы, опять заборы. После долгих поисков, недалеко от Каменного моста, перекинутого через Москву-реку, ямщик нашёл хоромы Григория Милославского и, наконец, подкатил к воротам подворья. Егор с братом живо выскочили из кибитки и увидели важного господина, вышедшего из калитки ворот. Егор узнал дворецкого и спросил его:

– Где хозяин?

– Барина нет, – ответил дворецкий. – Он недавно отъехал.

Михаилу стало как-то не по себе: «Неужто придётся возвращаться домой?»

– Как же нам быть? – забеспокоился Егор.

– Но, уезжая, – сделав длинную паузу, заулыбался дворецкий, – барин велел разместить вашего недоросля на постой.

Он открыл ворота и пропустил кибитку во двор. На крыльцо вышла степенная женщина, и дворецкий крикнул ей:

– Принимай, жёнушка, гостей, а этот недоросль Михаил будет столоваться у нас со своим братом Василием.

Как только Михаил попал в руки Степановны, этой добродушной женщины, то сразу успокоился, почувствовав материнскую теплоту. Она заботливо устроила спальное место в комнате брата и, застелив лавку, сказала:

– Располагайся, Мишенька, здесь будешь спать, а я скоро позову на ужин.

– Как устроился? – спросил Егор, вошедший в комнату.

– Мне нравится, – ответил Михаил. – Посиди со мной на моей лавке.

– Неплохо, неплохо, – засмеялся Егор, усаживаясь на лавку, – Какая мягкая …

Неожиданно дверь открылась, и в комнату влетел третий брат Василий.

– Мишка, ты здесь! – закричал он. – Значит, хочешь учиться?

– Отец велел, – строго посмотрев на брата, сказал Егор, – а тебе надлежит записать Михаила в артиллерийскую школу. Более того, будешь перед отцом в ответе за своего младшего брата. Понял? Ну, а теперь на ужин. Нас давно уж звали!

А сам подумал, садясь за стол: «Впрочем, я сам пойду записывать брата в школу».

Глава 4. Не так просто!

Ранним утром три брата отправились в артиллерийскую школу. Они увидели, как к школе подкатила карета, и к ней подошёл какой-то офицер. Дверка кареты открылась, и какой-то иностранец в чёрной шляпе с красным пером получил от офицера свёрток.

«Странно это, – подумал Егор, и, подгоняя братьев, которые загляделись на роскошную карету, прикрикнул:

– Что раззявились, идём к директору школы.

Они нашли кабинет директора и без стука вошли.

Директор, отставной капитан, похожий на немца, увидев капрала с рослыми детинами, вначале опешил, но оправившись, спросил:

– Что надо?

Вперёд выступил капрал Егор Данилов. В голове его мелькнуло; «Да это тот самый немец, который передавал пакет», и по-военному доложил:

– В соответствии с высочайшим указом от 1735 года, прошу зачислить дворянского сына Михаила Данилова в Артиллерийскую школу с полным довольствием.

Капитан вскочил со стула и вспылил:

– Мест нет!

– Как это нет? А указ императрицы? – придвинулся к нему капрал.

– У меня в школе 700 учеников, ногу поставить некуда.

– Ах, так! – вскричал капрал, и обернулся к братьям. – Подите-ка за дверь, а нам с капитаном надобно переговорить!

Лишь братья закрыли за собой дверь, как Егор навис над капитаном.

– Я донесу на вас, – пригрозил он и, понизив голос, тихо сказал. – Я видел, как вы в карету передавали свёрток иностранцу. Что было в том свёртке? А? Ну, говорите же!

– Не, не, – запротестовал капитан. – Я передавал всего лишь годовой отчёт.

Директор побагровел, привстал со стула и заблеял:

– Прошу вас, не надо никуда докладывать, ведь никому не нужны неприятности, – и вдруг спохватился. – Призовите своих братьев, и я их запишу в школу обоих.

– То, то, – заулыбался Егор, – только нужно записать моего младшего брата Михаила, а Василий уже учится в вашей школе.

Капитан спешно внёс в список – «Михаил Васильевич Данилов с довольствием», и братья очень довольные вышли из кабинета.

– Сразу нашлось место для моего брата, – проворчал Егор и обратился к Михаилу, – а тебе директор жалование обещал выдать.

Довольный Егор оставил братьев в школе и, попрощавшись с ними, уехал. Они остановились в коридорчике, и Василий принялся знакомить брата со школой:

– В нашей школе, которая располагается при артиллерийском дворе, нет никакого порядка. Нас учеников около 700 дворянских детей, бедных и знатных и все роятся в четырёх просторных светлицах, между которыми есть сени, куда мы с Егором вошли. Школа охраняется отставным солдатом Тихоном, его все уважают. А за светлицами располагаются кабинеты учителей и квартира директора с заветной каморой, в которой находится касса школы. Вот здесь мы с тобой и стоим.

И он прибавил:

– Нам ученикам, как и учителям школы, выдаётся ежемесячное жалование и раз в год школьная форма.

– Здорово, – только успел проговорить Михаил, как вдруг дверь кабинета распахнулась, и из неё вышел весь красный директор.

– Вы ещё здесь? – раскричался он. – Марш в класс, там из вас Алабушев всю дурь вытравит!

Он ещё что-то кричал, а затем затолкал братьев в класс. А там действительно ногу поставить было некуда. Ученики, толкаясь меж собой, решали задачки по арифметике, а учитель Прохор Алабушев расхаживал между ними и раздавал подзатыльники. Он встретил братьев и сразу пообещал розги, ежели что! И они оба сразу углубились в решения задач. Михаил только восхищался братом: «Как он всё знает и может объяснить, а я совсем ничего не понимаю, но буду стараться изо всех сил!»

Когда же школьный колокол известил об окончании занятий, то ученики с невообразимым шумом стали выскакивать на улицу. Сторож Тихон еле успевал удерживать двери, распахнутые настежь, и качал головой:

– Вот нехристи неугомонные! А сколь в них энергии?

И схватив одного ученика за ухо, проговорил нравоучительно:

– Не спеши!

Занятия в школе шли своим порядком, но Василий, чураясь младшего брата, всё же перезнакомил его со своими друзьями. И вот они после уроков гурьбой побежали на полковой двор, близь Сухаревской башни. Среди ребят затесался задиристый паренёк Жеребцов. Он то и приглянулся Михаилу, а Жеребцов тоже тянулся к Михаилу, потому что восхищался его умением рисовать. Конечно, на артиллерийский двор их не пустили, но в щели забора они всё же сумели рассмотреть блестевшие на солнце пушки.

– Это гаубицы, – пояснил Василий. – Грозное орудие противу пехоты.

– А вот там что?

– Там вдали леса для подъема изделий из ямы. Нас сюда пару раз водили и то наспех, – нахмурился Василий и, увидев, как Михаил зарисовывает гаубицу, заметил. – Ты, Михаил, можешь изображать своих единорогов сколько хочешь, но не рисуй гаубицы, ведь это дело секретное!

Глава 5. Таинственный иностранец

В том же 1737 году случился в Москве пожар, как раз на Троицын день. Сгорело много домов и горе накрыло москвитян. В народе так говорили:

– Надо же, в тот день жена повара зажгла в чулане свечу перед образами в угодность празднику Троицы, а сама пошла под палаты на кухню. Так свеча отпала от образа и, в миг, зажгла чулан. А далее занялся пламенем двор и случился пожар по всей Москве. Горе то какое, и всё от «денежной» свечи!

– Да уж, ветер быстро разнёс горящие головни, много домов сгинуло, – говорили погорельцы.

Михаил с Василием разбирали брёвна обгорелых изб и помогали, как могли, потерпевшим от случившегося пожара. И вдруг Василий заметил карету, подъехавшую к дому напротив, сохранившемуся от пожара.

– Смотри Михаил, – крикнул Василий. – Помнишь, когда мы втроём шли к артиллерийской школе, то эта карета с красивым гербом стояла у входа в неё. И директор передал свёрток иностранцу в чёрной шляпе с красным пером. Помнишь?

– Не, а, – ответил Михаил.

– Да, именно тот иностранец! – настаивал Василий. – Вон он вышел из дома и садится в карету. Ну да, он в чёрной шляпе с красным пером. Как бы лицо его разглядеть?

– А что в свёртке могло быть? – спросил Михаил. – Слушай Вася, может, проследим за каретой?

– Тогда побежали, – согласился Василий, – а то карета уже тронулась.

– Ничего успеем, – рассмеялся Михаил, – дорога такова, что пешком быстрее дойдёшь!

И действительно, карета так медленно двигалась, что ребята спокойно шли за ней по другой стороне улицы. Но вот карета выехала за город и остановилась на развилке двух дорог. Ребята спрятались за кустами и стали наблюдать.

– Что же произойдёт? – пытался предугадать Василий. – Кого он ждёт?

Из кареты вышел тот самый иностранец. Он скинул свой плащ, снял шляпу с красным пером и подставил своё лицо к солнцу. Теперь братья, наконец, увидели его лицо. Это был не молодой, но ещё крепкий мужчина с длинными чёрными волосами, усами и бородкой клинышком с небольшой проседью. Так он стоял с полчаса, пока к нему не подъехала коляска, из которой вышел очень знакомый человек.

– Ба, да это наш Алабушев! – вырвалось из Василия.

– Что же он тут делает? – полюбопытствовал Михаил.

– Так, он передаёт скрученный свиток, перевязанный розовой лентой, – вскричал, прикрыв рот, Василий.

– Зачем ехать за город, – пожал плечами Михаил, – когда можно где угодно встретиться, правда, же?

– Что-то здесь неладное, – проговорил Василий. – Давай проследим за иностранцем и узнаем, где он живёт. И хорошо бы узнать, кто этот господин с бородкой?

Карета тронулась обратно в Москву. А братья, опасаясь, как бы их Алабушев не заметил, незаметно последовали за каретой, которая к их удивлению вернулась к тому же дому.

– Как же узнать имя этого иностранца и чем он занимается? – вслух стал соображать Василий.

Он покачал головой и нашёл хорошее решение:

– Мы с тобой Мишка, будем следить за домом после занятий в школе. А теперь домой, небось нас Степановна заждалась!

***

Михаил продолжал учиться в артиллерийской школе. Кроме того, он рисовал всё, что видел перед собой, за что часто был бит учителями в школе, также как и отцом в детстве. И здесь в классах учитель по арифметике Алабушев гневался, видя его рисунки диковинных животных – единорогов на полях решаемых задач. Пока Михаилу это сходило с рук, потому что был успешным учеником, но Алабушев пообещал наказывать его розгами, ежели увидит ещё раз это безобразие. На перемене, как обычно, ученики бесились и играли в «чехарду». Они с остервенение скакали над спинами друг друга и развлекались.

– Ещё бы, как не жить на всём готовом! – кричали они. – Но, что ужасно, так это порка во время экзаменов за невнятные ответы.

– А вообще-то, здорово! – резвились ученики, не обращая внимания ни на кого.

Конечно, дворяне из бедных семей учились охотно, прилежно следили за своей формой, а вот богатые отпрыски дворян, их называли «приватными», одевались в роскошные кафтаны и приходили в школу просто развлечься или подурачиться. Школьную форму они не носили и, ухмыляясь, говорили:

– Фу, какая мерзость! Кто её придумал?

– Им-то хорошо, папенька наймёт репетиторов, и экзамены сданы! – говорили им в спину нищие ученики.

В школе с учителями было совсем плохо. Ну, вот хотя бы взять всегда пьяного Алабушева. О нём говорили разное, в том числе и неприятное. Ученики шептались:

– Вздорный и неприличный человек. Он ранее содержался арестантом за смертоубийство, и хорошо, что об этом в школе мало кто знает… А по высокому поручительству он был отпущен учительствовать в артиллерийскую школу, как знающий арифметику Магницкого и геометрию, и ему даже вернули чин штык-юнкера.

А ещё в школу прибыл капитан Гринков, у которого не было левой руки по локоть, и про него все говорили только хорошее:

– Вот настоящий пушкарь! На его занятиях порядок, не то, что у Алабушева. И учит он правильно, учит офицерской чести и доблести!

Если учитель Гринков поощрял рисование Михаила Данилова, заставляя рисовать схемы сражений, стреляющие пушки и солдат возле них, то Алабушев просто зверел от этого. Такие вот разные учителя!

Глава 6. Показательная порка

Как-то «приватные» ученики артиллерийской школы, а это было в 1739 году, молоденькие щёголи, князья Волконский и Сибирский резвились в толпе школьников.

А в это время приятель Михаила Данилова, радостный Жеребцов, принёс ему из дома рисунок, пожелтевшую старинную гравюру, чтобы тот её срисовал.

Пробегая мимо, к ним подскочили лихие князья, и самый проворный из них Волконский выхватил из рук Жеребцова рисунок, и они с Сибирским помчались к учителю арифметики Прохору Алабушеву. Волконский, махая гравюрой, на ходу кричал:

– Вот чем занимается Жеребцов, он рисует, а не учится!

Алабушев тут же, а это было во время перемены, учинил экзекуцию. Он уложил Жеребцова на живот, рисунок положил на спину и парадно с оттяжкой высек. И сёк он до тех пор, пока рисунок на спине несчастного не иссёкся в клочья.

После этого инцидента Данилов уже не рисовал в школе, зато Жеребцов и Данилов подружились с молодыми князьями.

– Кто бы мог подумать, что за какой-то рисунок можно так исхлестать человека! – сетовал князь Сибирский и с укоризной посмотрел на своего приятеля Волконского: – Это всё твои шуточки!

– Сволочь, он! – кричал молоденький князь Волконский. – Жеребцов, вызывай Алабушева на дуэль! Я тебе принесу свою шпагу!

– Да? – вжал голову Жеребцов.

– Это ему с рук не сойдёт! – продолжал кричать князь, как петушок.

Тут начался следующий урок, и друзьям пришлось на время утихомириться.

Зато после уроков они вчетвером побежали к Москве-реке. Искупавшись, они развели костёр и стали думать, как лучше отомстить обидчику Алабушеву.

– Завтра же вечерком нагрянем в учительскую, и Жеребцов кинет ему в морду перчатку. Отцовские перчатки я принесу! И все дела! – авторитетно сказал Волконский.

На том друзья, договорившись, разошлись по домам.

Стало темнеть. Артиллерийская школа опустела, светилось только оконце учительской, которое было зашторено так, что не заглянешь! Учитель Алабушев слюнявил карандаш и пыхтел за секретными чертежами, делая их копии. Он вычерчивал разрез пушки – вид спереди, и уже заканчивал работу. На него смотрело дуло пушки с эллипсовидным отверстием.

– Зачем такой ствол у пушки? Как она будет стрелять? – размышлял вслух Алабушев и вновь углубился в черчение.

– Откуда взялись эти потёртые чертёжики? – ухмыляясь, разговаривал сам с собой пьяненький Алабушев. – Нашлись на артиллерийском дворе там, где у меня завёлся собутыльник, Митька с тёмной душой. У, жадный он до денег!

***

Для кого сии ценные бумаги, которые копировал Алабушев? Как вы думаете?

Это была тайна учителя математики артиллерийской школы Прохора Алабушева, которого легко завербовали какие-то люди и пригрозили, что донесут на него за гнусное прошлое. Да, видно его покровители сильно постарались, когда внедряли Алабушева в артиллерийскую школу. Он ещё отхлебнул из бутылки и невнятно забормотал.

– Что мне терять? Мне терять нечего! А так гонорар приличный, аванс не забывают посылать! А чертёжики этой негодной пушки пусть заберут! Пусть подавятся! – так утешал себя уже совсем пьяный учитель, пряча за пазуху свёрток с ценными чертежами пушки и ещё какие-то бумаги с артиллерийского двора.

– Вот допью бутылку, и спать! – пробормотал Алабушев и, бухнувшись своей башкой на стол, сразу же уснул.

Глава 7. Месть

В это позднее время артиллерийская школа давно уже спала, и только в сенях мирно посапывал на табуретке страж школы, отставной солдат Тихон. Он во сне ругал Кузьмича, который, напившись, не подмёл двор школы, и теперь ему придётся убираться за него. В опустевшем классе, забившись в угол, притаились ученики.

– Ну что, пора? – произнёс Волконский.

Он считал себя главным этой «банды» и гордился этим. Фехтование в школе ещё не проходили и, поэтому Жеребцов с опаской взял в руки шпагу, которую величественно передал ему Волконский, небрежно сказав при этом:

– Не бойся! Как только покажешь шпагу, так учитель и удерёт. Кроме того, с тобой будет Сибирский со шпагой! Вы в две шпаги быстро научите его хорошим манерам!

И дворянские дети, прислушавшись к храпу спящего Тихона, крадучись, подошли к двери учительской.

– Сударь, – закричал Волконский, – откройте дверь, иначе мы её сломаем!

Дверь под ударами сапог открылась, и недоросли кучей ворвались в учительскую. Они были в шоке, увидев пустой кабинет и открытое окно.

– Удрал от нашей мести, подлый! – крикнул Волконский и выглянул в распахнутое окно, выходящее в сад.– Вон он удирает, только пятки сверкают, да ещё вопит: «Сыск, сыск». Слышите?

Ребята вылезли через окно в сад и кинулись в погоню, но учитель всё же сумел скрыться.

– Чёрт с ним! Пошли на речку купаться! – звонко предложил Сибирский, и они помчались наперегонки к реке.

Данилов на ходу прокричал Волконскому:

– Знаешь, я подумал, что учитель не просто так кричал: «сыск»! Он видимо, предупреждал своих сообщников, с которыми договорился о встрече, а мы его спугнули. Как думаешь?

– Я тоже об этом подумал! Алабушев нас принял за сыщиков тайной канцелярии! – запыхавшись, остановился князь. – Значит, что-то хотел передать!

– Эх, хорошо бы пошарить в кабинете у Алабушева, может что-нибудь и нашли секретное! – предложил Данилов, а Жеребцов, услышав этот разговор, возразил:

– Возвращаться не хочется, но отомстить надо

– Конечно, лучше бы отыскать Алабушева и отколотить, как следует, – согласился Волконский.

– Да, ладно тебе, раздевайся – заулыбался Сибирский. – Смотри, какая вода тёплая!

Волконский быстро разделся, вошёл в воду и, обернувшись, крикнул:

– Жеребцов, наберись терпения. Завтра мы уж точно устроим «тёмную» твоему обидчику! Пошли купаться!

***

Когда утром Данилов и Жеребцов прибежали в школу, то первое, что им поведали перепуганные ученики, так это о злодейском убийстве. Они в красках рассказали, что этой ночью в школьном саду зарезали учителя Алабушева и уроки отменили!

– Ура! – кричали счастливые ученики,– уроков не будет!

А другие жалели его:

– Конечно, гнусный и злой был этот Алабушев, но всё равно жаль его!

Директор школы, капитан от артиллерии в отставке, сам учинил дознание, но кроме нелепых догадок ничего не выяснил. Он дрожал и думал: «Явно его убили агенты Грота, но за что? Надо бы мне с ними быть по-осторожнее».

А вслух он предположил:

– Видимо, Алабушев был убит в пьяной драке своими дружками. А ты, Тихон, доложи об этом убийстве в Тайную канцелярию.

Глава 8. Знакомство

Почти каждый день по вечерам братья Василий и Михаил Даниловы следили за домом таинственного незнакомца. И вот как-то после занятий в артиллерийской школе братья, прячась от посторонних глаз, пробирались к таинственному дому. Почему прятались? Потому что знали, что не только простые люди, но и вельможи при императрице Анне Иоанновне не надеялись на собственную безопасность. Ведь стоило какому-нибудь негодяю крикнуть «Слово и Дело Государево» и указать на несчастного, то его брали под арест и пытали в застенках Тайной канцелярии. Ведал этим заведением всем известный генерал-адъютант Ушаков. Доходило до того, что люди разбегались кто куда, а купцы вообще бросали свои дела, запирали лавки и прятались, завидев команду Ушакова, ведущего по городу «языка».

Вот братья Даниловы и пробирались тайком по затихшим улицам Москвы к таинственному дому, в надежде что их не задержит команда генерала Ушакова. Наконец, они прибыли на место и сели в «засаду» у брошенной телеги на улице, и стали наблюдать за домом иностранца. Вглядываясь в окна дома, Василий поделился своими мыслями с братом:

– Что мы имеем? Да ничего, кроме того, что видели карету с гербом «Орла», да иностранца в чёрной шляпе с пером и всё!

– Маловато конечно, но мы знаем дом, где живёт иностранец, а это немало, – заметил неунывающий Михаил. – Слушай, может, обратимся в Тайную канцелярию?

– Да, нам нечего предъявить, – отклонил предложение брата Василий и вдруг увидел, что ворота открылись.

– Видал, хотя дом на вид пустующий, а повозка-то выехала из ворот.

И тут же запнулся, заметив в окне молодую особу.

– Давай подойдём к окну – предложил Василий, – и попросим её что-нибудь купить у нас. А?

– Не, лучше я предложу этой симпатичной девушке нарисовать её портрет, – улыбнулся Михаил.

– Тогда идём, – сразу согласился Василий, и они пошли вдоль фасада того дома.

Когда братья подошли к окну, то никого не заметив, прошли дальше. Как вдруг они услышали голос:

– Господа, что вам угодно?

Они обернулись и увидели в окне улыбающуюся девушку. Она укоризненно сморщила свой прекрасный лобик и проговорила:

– Я давно вас заметила, как вы наблюдаете за домом, и только сегодня сообразила, что вы не из Тайной канцелярии, а просто ученики, сбежавшие из школы. Так ведь? Так что вас заинтересовало?

– Конечно, мы не из Тайной канцелярии. А почему так подумала?

– С месяц назад или более, по соседству с нашим домом была облава. Много военных из Канцелярии понаехало, и они пленили каких-то разбойников, прятавшихся в подвалах. Отчим мне сказал, что поймали главного разбойника, кажется, Лихутьева. А ещё он сказал, что расправа с ними будет короткой и кровавой.

– Так что же вас заинтересовало? – повторила она.

Василий сразу нашёлся.

– Госпожа, мой брат сможет нарисовать ваш портрет и я, влюбившись в вас, привёл его к вашему дому, – соврал он.

– Интересно, – покраснела девица. – Меня ещё никто не рисовал, и мне любопытно иметь собственный портрет. Что ж проходите в дом, я согласна позировать, но только быстро.

– А что так? – поинтересовался Василий.

– Хозяин съехал и оставил нас с отцом сторожить дом. Вот, и пока отец уехал в торговые ряды, то я могу спокойно позировать. А так нам хозяин строго наказал никого не пускать в дом.

Они познакомились и узнали, что девушку зовут Белла. Она проводила братьев в зал и села в кресло.

– Я готова!

Михаил достал альбом из-за пазухи, и стал спешно зарисовывать её образ, а Василий разглядывая обстановку зала, спросил девушку:

– Белла, интересно, а кто хозяин этого дома?

– Господин Иоганн Грот, он из Любека, и живёт в этом доме уже третий год. А я в этом доме живу с детства, и от прислуги научилась говорить по-русски без акцента.

Вдруг послышался грохот открывающихся ворот. Белла вскрикнула и сразу заторопилась:

– Господин Бовин приехал, мой отчим, и вам пора уходить. Быстрее, быстрее!

Белла схватила рисунок и, посмотрев на него, заулыбалась:

– Благодарствую, здорово получилось! Так похоже!

Братья поспешили к выходу, а Василий обернулся и спросил:

– Белла, мы ещё встретимся?

– Да, но только втайне от отчима, – ответила она и вновь улыбнулась. – Я буду ждать тебя у телеги напротив нашего дома!

Глава 9. Казнь

Потрясающая новость облетела всю Москву. Ученики артиллерийской школы только и говорили о разбойнике Лихутьеве, недавно пойманного. Расследованием этого дела занималась особая команда для сыска воров и разбойников под началом подполковника Редькина и знала своё дело. Она выследила разбойника и, устроив засаду у его возлюбленной, изловила преступника. Казнь была назначена в воскресение у Лобного места на Красной площади.

Многие ученики школы хотели воочию увидеть настоящего убийцу. Василий Данилов, утром побывав на свидании с Беллой, тоже собрался на Красную площадь и теперь уговаривал брата.

– Ну что, Мишка, идём? – тащил за собой брата Василий.

– Отстань, мне жутко, – упирался Михаил.

– Да ты что, увидеть живого разбойника и его казнь, – вскричал Василий, – такое бывает раз в жизни!

– Ладно, идём, – наконец, согласился Михаил, а у самого дрожь в коленках.

Братья Даниловы только подходили к Лобному месту, а народ уже толпился у деревянного помоста, специально срубленного для казни.

– Кажись, его приговорили к четвертованию за бунт противу государыни, – говорили в толпе.

– У вас на Руси казнь не пользуется особым успехом, – усмехнувшись, проговорил на плохом русском какой-то иностранец. – Вот у нас в Европе это увеселительное дело. Все кричат, свистят и требуют крови.

– А вот у нас по-божески, – ответил краснощёкий купец.

В толпе в первых рядах уже стояли братья Даниловы, которые хотели поближе рассмотреть преступника, а Василий подначивал брата:

– Готовься, Мишка, скоро начнётся!

– Меня уже берёт дрожь! – поёжился Михаил.

– Так им и надо разбойникам с большой дороги, – говорил ему Василий. – Впрочем, брат, ежели боишься, то можем отойти в сторонку.

Но вдруг ударил колокол и на помост привели преступника. Зачитав высочайший указ императрицы, с разбойника сняли мешок и все ахнули. Перед ними предстал крупный бородач. Он выпрямился и, широко расставив ноги, оглядел праздную толпу.

Ошарашенный Михаил вскрикнул и побледнел:

– Да, это ж наш попутчик Иван! Я ведь хотел его нарисовать.

Иван тоже увидел своего знакомца Михаила и воскликнул:

– Ну, вот мы и встретились!

– И как договаривались, на площади! Рисуй … – и не договорил…

Палач поставил его на колени и положил голову на колоду. Народ замер, и палач в полной тишине занёс свой топор над жертвой, ожидая команды.

– Руби!

И топор, сверкнув на солнце, опустился … Голова Ивана скатилась с помоста. Затем палач отрубил ноги и руки преступника и аккуратно сложил около кола, стоящего у помоста. Народ ахнул и стал креститься, а палач знал своё дело. Он поднял за волосы голову Ивана и, насадив её на кол, коротко сказал:

– Любуйтесь, люди!

Палач крякнул и спустился с помоста.

Толпа заволновалась и пришла в движение. На народ с укором смотрела лохматая голова Ивана. Многие бросились разглядывать страшную окровавленную голову разбойника и в ужасе отстранялись от неё.

– Царство ему, небесное! – исступленно крестились некоторые.

– Окститесь, он же преступник, хотя и православный! – поправлял кто-то.

Московский люд стал молчаливо расходиться, а братья Даниловы, потрясённые увиденным, долго стояли, как вкопанные.

«Как же тебя угораздило, хороший человек? – думал Михаил. – Небось, из-за любви попал в засаду!»

Он толкнул Василия и сказал:

– Идём, брат, домой!

А сам, как завороженный, поплёлся за ним. Вдруг он обернулся на оклик:

– Стой, малой! Он вовсе не преступник, – тихо поведал ему какой-то старик, – Он разорённый князь и грабил только богатых, а помогал и заступался за бедных!

Михаил мотнул головой и, догоняя брата, так же тихо сказал самому себе:

– Эх, Иван-заступник! Я твой портрет всё равно изображу по памяти!

Василий же шёл и мечтал о завтрашней встрече с понравившейся ему девушкой по имени Белла.

Глава 10. Секретный свёрток

Шёл 1740 год. Ночь была тёмная и глухая, и вдруг послышался шум. Вначале скрежет открывающихся ворот, а затем топот кованых сапог. Белла, крадучись, вышла из своей спальни и в дверной просвет увидела своего отчима Бовина и вернувшегося хозяина дома, господина Грота.

«Что это он вернулся?» – подумала Белла и припала к дверной щели.

Хозяин ходил взад-вперёд и ругался самым отвратительным образом. Затем он на столе нервно развернул свёрток и стал разглядывать какие-то листы бумаги, и вдруг опять вскипел:

– Как ты посмел убить такого успешного агента? Молчи, нет тебе оправдания!

– А твоя падчерица спит? – вдруг спросил он.

– Да спит. И какая она мне падчерица? Я её ребёнком выкрал у Чагиных, для курьерства.

«Значит, я Чагина, и живу у шпионов?» – услышав такое, вскрикнула Белла, и этим чуть не выдала себя.

– В твои дела я не лезу, а вот за убийство моего агента ты ответишь, – зловеще произнёс хозяин.

– Я хотел как лучше, – пробормотал Бовин. – Ведь Алабушев бежал и кричал «сыск», и я подумал, что за ним гонится люди из Тайной канцелярии. Поэтому, выхватив свёрток, я прикончил его, чтобы не выдал нас.

Хозяин, несколько успокоившись, принялся ещё раз рассматривать документы и продолжал бормотать:

– Это ценнейшие документы. Смотри, указы о запрещённых кондициях, кстати, за их хранение карают смертью, а ещё чертежи гаубицы и документы, не менее важные.

Он, качая головой, продолжал говорить:

– Чертежи очень нужные, в них кроется тайна русских гаубиц. Видал, что выдумали эти русские? Они придумали выходное отверстие из орудия в виде эллипса… А теперь, где мы найдём такого агента? Где?

– Однако, ты молодец, Бовин! – похвалил Грот. – Ежели агент находился под наблюдением Тайной канцелярии, то ты правильно сделал, что прикончил его.

Хозяин аккуратно сложил чертежи в свёрток и положил в ящик комода, а ключ незаметно спрятал в верхней щели того же комода.

Белла, дрожа от услышанного, на цыпочках побежала в свою спальню и там затихла под одеялом. И вовремя, потому что в дверях она услышала шаги своего отчима.

«Да какой он мне отчим, он просто вор! – она лежала под одеялом и думала. – Вот негодяи, эти иноземцы, воруют, убивают, делают что хотят. Нет, этот секретный свёрток я достану из комода и передам русским!»

Глава 11. Бежим в Петербург

1740 год. Ранним утром Василий Данилов, быстро пробежав по улице, скрылся за сломанной телегой, напротив дома своей возлюбленной. Устроившись поудобнее, он стал подавать сигналы. Василий сильно удивился, когда увидел Беллу, прибежавшую к нему с другой стороны.

– Ты откуда?

Белла прижалась к Василию и, дрожа всем телом, никак не могла найти слов.

– Успокойся Белла, – гладил её Василий. – Что стряслось?

– Я подглядела в дверную щель… А случилось вот что, – и запинаясь, Белла стала рассказывать. – Вчера ночью приехал хозяин, злющий, презлющий. Он стал разглядывать бумаги из свёртка принесённого моим отчимом, и отчитывал его за то, что зря убил ценного шпиона из артиллерийской школы. Отчим оправдывался, что услышал от шпиона крик «сыск» и решил, что за ним гонятся сыщики и, выхватив свёрток, убил его.

– Говори дальше, – попросил Василий.

– Потом стал хвалить Бовина за ценные чертежи, добытые из артиллерийской школы. Хозяин был доволен, что отчим принёс свёрток с чертежами, и я видела, куда он их спрятал.

– Что я говорю! – вскричала Белла. – Этот Бовин мне вовсе не отчим. Оказывается, он меня выкрал у родителей Чагиных.

– Ну, ну, – подгонял её Василий.

– Я не спала вовсе, и когда стихло, открыла комод и украла секретный свёрток. Вот он!

– Какая ты смелая! – воскликнул Василий.

И вдруг помрачнел:

– Тебе нельзя возвращаться домой. Тебя будут искать и убьют.

– Тогда как мне быть?

– Слушай, а поехали со мной в Петербург. Меня переводят из московской в петербургскую школу, в соответствии с указом Главной артиллерии. Ну, соглашайся!

– Боязно как-то, – съёжилась Белла, прижавшись к Василию, – но ты прав убьют меня в Москве. Бежать надо, бежать! А ты меня не бросишь?

– Что ты, я навек с тобой! – ответил Василий и, засунув свёрток за пазуху, взял Беллу за руку. И они, прикрываясь проезжающей каретой, побежали от этого проклятого дома. Прибежав на квартиру, Василий переодел Беллу в свою старую школьную форму, и они помчались к артиллерийской школе, где смешались с учениками. И вовремя! Ученики, которые отправлялись в Петербург, уже садились в экипажи.

Глава 12. Погоня

А утром первым спохватился Бовин:

– Куда подевалась Белла? – кричал он на слуг.

– Мы не ведаем, – испугано отвечали они. – Не знаем.

Когда же к поискам подключился хозяин дома, господин Иоганн Грот, то разразился страшный гром, похожий на взрыв разорвавшейся бомбы. А ещё , обнаружив пропажу ценнейшего свёртка, он проклинал Беллу:

– Стерва, выкрала чертежи гаубиц.

– Найти свёрток, а девку повесить! – кричал он дрожащему Бовину. – Видеть тебя не хочу!

Бовин стал судорожно соображать и вдруг вспомнил:

– Господин, я видел в окно, как за проезжающим экипажем промелькнул какой-то белобрысый паренёк в форме артиллерийской школы.

– Так езжай в школу! Может, что и узнаешь у директора, моего приятеля, – оживился Грот. – Поторапливайся!

***

Не успел Грот, как следует перекусить, как примчался Бовин.

– Ну, что? – спросил Грот. – Узнал?

– Толку никого, – ответил Бовин, – но директор сказал, что две группы учеников по шесть человек в каждом экипаже сегодня утром выехала в Петербург.

– Возможно с ним, белобрысым, и наша девка бежала, – предположил Грот. – Она ведь сирота и ей в Москве деваться некуда.

Он ещё поразмыслил и велел:

– Езжай и догони учеников, может с ними Белла. И с курьером жду от тебя сообщения. Докладывай мне, понял?

Глава 13. Неудача

Господин Бовин, не жалея лошадей, прибыл на очередную почтовую станцию и, увидев экипаж с эмблемой артиллерийской школы, обрадовался:

– Попалась Белла! Не уйдёшь от меня!

Навстречу ему вышел станционный смотритель и спросил:

– Что вам угодно?

– Мне нужно осмотреть учеников артиллерийской школы, – резко ответил Бовин. – Где они?

– Они столуются в людской, – ответил смотритель. – Смотрите.

Бовин со слугами вошёл в людскую и увидел за столом шесть учеников. Он ещё раз пересчитал и убедился в том, что их шесть человек, одетых в новенькие формы.

В этот момент Белла на своё счастье искала на полу упавшую форменную шляпу, и это спасло её. Она увидела разъярённого Бовина и не дышала, вжавшись от страха в пол.

– Вот неудача, – вскричал Бовин и выскочил наружу, со злостью хлопнув дверью.

– Что ты там копаешься? – спросил Василий.

– Тише, ты, – прошептала Белла, – вдруг вернётся Бовин. Они меня уже ищут!

– Как удачно ты спряталась, – похвалил её Василий. – Нам надо поберечься!

Выйдя из дома и увидев смотрителя, злющий Бовин заорал:

– Давай лошадей!

Когда лошадей перепрягали, Бовин кинул смотрителю несколько монет и спросил:

– Проезжала ли девица сегодня утром?

– Девиц не видал, – ответил смотритель, – но часом ранее, сменив лошадей, проехал экипаж артиллерийской школы.

– Это мне и нужно! – вскричал довольный Бовин, и подумал: «Ну, Белла, ты едешь в первом экипаже, и теперь ты моя!»

Он сжал кулаки и уже мечтал: «А пытать тебя я буду лично!»

Глава 14. Встреча с братом

Петербург встретил путешественников своим обычным ненастьем. Извозчик быстро нашёл дом Егора Данилова, и Василий сразу попал в крепкие объятья брата.

– Как доехал? – поинтересовался брат, и тут же спросил. – А это твой друг?

– Её зовут Белла, она сирота, – ответил Василий и коротко рассказал её историю.

– Теперь я понял, для чего сей маскарад! – воскликнул удивлённый Егор.

Неожиданно появилась родственница Егора, его двоюродная сестра:

– Очень рада вашему приезду и я нечаянно услышала историю Беллы. Бедная девочка, сколь же она натерпелась.

Она обняла Беллу, и они уединились в спальне.

Братья уселись за стол и стали решать, как поступить в этой непростой ситуации. Вдруг Егор услышал голос двоюродной сестры.

– Егорушка, – сказала она. – Дело в том, что Белла вовсе не сирота. Как выяснилось, её выкрали немцы у родителей Чагиных ещё в малолетстве. Эти воры решили из неё вырастить курьера, и если получится шпионку. Но она поступила, как настоящая патриотка и выкрала, рискуя жизнью, секретные документы и чертежи.

– Смелая девушка! – воскликнул Егор. – Я постараюсь найти Чагиных.

– Но сейчас Белла в опасности, – взволнованно заговорила двоюродная сестра, – за ней по пятам гонятся агенты господина Грота и Бовин со слугами. Так я понимаю?

– Мы уже всё решили с Василием, – перебил её Егор. – Завтра с утра идём в Тайную канцелярию к самому Ушакову.

– Вы пойдёте без Беллы? – вскричала двоюродная сестра. – Как же так, она ведь знает всё о шпионах из Любека.

– Ладно, ладно, мы не хотели рисковать, – пошёл на попятную Егор, – но раз так, тогда переодень Беллу в мой коричневый кафтан.

И он обратился к Василию:

– И ещё, если этот Бовин со слугами ищет Беллу и охотится за секретным свёртком, то мне надо на всякий случай взять пистолет.

Глава 15. Хвалю!

Братья Даниловы с Беллой быстро разыскали на улице Миллионной особняк генерал-аншефа Андрея Ивановича Ушакова, начальника Тайной канцелярии.

– Да, этот дом не внушает восторгов, – заметил Василий, выходя из экипажа.

– Полагаю, что это страшное заведение для преступников, – ответил Егор. – Мне так и слышатся крики и стоны из подвала. Идём же!

И он смело повёл их к Ушакову, которого очень хорошо знал по тайным делам.

В огромном зале за маленьким столом, заваленным бумагами, сидел добродушный старик и благостно посмотрел на вошедших посетителей. Он даже виду не подал, что знает Егора, недавно выполнившего очень секретное дело. Старик хитро улыбнулся и спросил

– С чем пришли, выкладывайте!

– Выявили шпионов, – начал было Егор и запнулся, …

– Стой! – крикнул Ушаков, – Меня зовут Андрей Иванович. Садитесь, господа. Да, да все трое, и по одному рассказывайте всё по порядку.

– Белла, – начал рассказывать Василий, показав на мальчика, – переодета потому, что за ней гонятся шпионы из Москвы, ведь она выкрала у них секретный свёрток.

– Какой свёрток?

– Вот он, – ответил Василий, достал свёрток и положил на стол.

– Смотрели? – ухмыльнулся Ушаков.

– Никак нет, – отчеканил Василий. – Но как подслушала шпионов Белла, в нём секреты русских гаубиц.

– Что ж посмотрим, – сказал Ушаков и, развернув свёрток, стал внимательно рассматривать чертежи.

Он покачал головой и сказал:

– Очень важные чертежи и хорошо, что они не попали к нашим врагам! Хвалю!

Просмотрев ещё раз чертежи, документы, запрещённые указы, он попросил молодёжь:

– А теперь очень подробно расскажите о том, как всё было. Очень подробно!

Сначала Василий, потом Белла, потом они вместе в красках рассказывали о своих злоключениях этой тревожной недели.