Планета-Полигон бесплатное чтение

Корректор Марина Шустикова

© Мёрат Фанони, 2024

ISBN 978-5-0062-7626-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. Возомнившие себя Богами

Они вознесли себя на вершины пирамид, забыв о том, что молнии чаще бьют в ближайшие к небу объекты…

За 20 лет до…

Президент могущественной корпорации «Эрзи» Ллойд Смерги, купив всех своих конкурентов в сфере международного крупного бизнеса, сделал громкое заявление о начале новой эпохи развития человечества. Все государственные образования были объявлены банкротами и упразднены, так как имели огромные невозвратные долги перед мировым банком, который был структурным подразделением «Эрзи». Территории стран стали собственностью корпорации… К этому моменту на планете были построены пятьдесят новых высокотехнологичных городов, куда заселили лояльных граждан. После захвата власти президент пообещал остальным гражданам уже объединённой планеты, что великая стройка продолжится и каждый человек со временем будет жить достойно.

Но это были лишь слова. Многие понимали, что всё это обычная пыль, пущенная в глаза людям, чтобы закрепиться на вершине мира. Проблемы в виде голода и умирающей экологии никуда не исчезли. А для продолжения стройки необходимо расчищать огромные территории от мусорных полигонов, которые покрывали около 90% суши и 70% мирового океана.

По всей Земле начались массовые митинги, организованные учёными, понимавшими, что если не предпринять меры по спасению экологии, то толку от высокотехнологичных городов не будет никакого. И через три-четыре поколения человечество вымрет…

Во многих краях безобидные митинги перерастали в стычки с полисией и армией. Были жертвы. Эта ситуация скосила Ллойда. Он умер от сердечного приступа, не успев насытиться новообретённой властью над всем миром.

Усмирил положение его сын – Кинк, приказавший полисменам и солдатам быть жёсткими с митингующими.

Зачинщики бунтов и активные участники стычек, не сумевшие скрыться с мест столкновений, были убиты или арестованы и вывезены полисменами в самую большую тюрьму на планете, расположенную в Антарктиде. Их дальнейшая судьба была незавидной: спустя пять лет после событий тюрьму закрыли, не выпустив никого.

А учёные, организовавшие первые митинги в столице корпорации «Эрзи» – Голд-Сити, были лишены своих званий, выселены из нового города и заключены под домашний арест в старых городах, называемых теперь трущобами. Когда ситуация на планете успокоилась, наблюдение за ними сняли, оставив их, смиренных, наедине с внушённой мыслью о том, что нет на Земле силы, способной победить корпорацию…

Новые дни…

1. Президент.

Президент единой глобальной корпорации «Эрзи» Кинк Смерги, подтянутый мужчина пятидесяти семи лет, сидел в своём роскошном кабинете в кресле, обитом бархатом, и со скучающим видом ставил подписи при помощи факсимильной печати под документами о транспортировке различных товаров и продуктов питания по всему миру.

Он часто думал о том, как было бы здорово избавиться от бумажной волокиты, которая всё ещё была необходима в обществе, воспитанном абсолютным капитализмом, где почти каждый мечтал урвать кусок богатой жизни, которой жила верхушка – правящий олигархат. Эксперимент, отменявший сопроводительные документы на продукты и товары, длился недолго, потому что до мест назначения не доезжала часть имущества корпорации, и без документов нельзя было определить точное количество украденного. Несмотря на тотальный надзор с помощью камер и маяков слежения, люди приспособились и находили скрытые ходы, уловки и манёвры, ускользающие от глаз наблюдателей. И, скорее всего, наблюдатели тоже были в доле с ворами, так как к классу элиты они не относились, а о роскошной жизни мечтали…

Одно время бумажный формат документов был заменён на электронный, но нашлись хакеры, которые стали взламывать базу данных и изменять информацию о товарах. Это привело к путанице невиданных ранее масштабов, и от электронного контроля товарооборота отказались, вернувшись к бумажным документам.

Капитализм, будучи преступным режимом, взращивает эту преступность как между людьми, так и по отношению к природе со стороны человечества.

Ещё одной головной болью президента Смерги остаются противоборцы. Так теперь называют бунтовщиков-активистов и их последователей, которых не поймали много лет назад во время усмирения бунтов. Они устраивают налёты на караваны из фур, товарные поезда, грабят склады готовой продукции и полуфабрикатов, беря много по сравнению с пропажами из «спокойных» грузоперевозок, и по данным полисменов – большую часть украденного находят в трущобах у бедняков…

– «Вот благодетели!» – с укором думал президент. – «Мало того, что моё добро воруют, так ещё и раздают его всякому отребью бесплатно! Куда смотрят полисмены? За что они получают деньги? Надо бы их припугнуть урезанием зарплаты. Может, тогда они начнут настоящую охоту на этих противоборцев? Хотя нет! Лучше объявить премию за поимку этих неуправляемых подлецов. Да! Жажда больших денег сделает своё дело. Надо будет издать указ».

Президент отложил печать, откинулся на спинку кресла, выдвинул верхний центральный ящик стола и достал оттуда электронный блокнот, сделав в нём пометку об указе.

– С этим разобрались. Но вот что же делать со своими охламонами, которые тащат у того, кто их кормит? Смертную казнь не введёшь, а то собственные подчинённые восстанут. Если только как-то плавно это сделать. Но для начала ужесточу-ка я штрафы и введу тюремное заключение для пойманных с поличным сотрудников.

Президент сделал вторую пометку в блокноте.

Немного посидев и ещё раз обдумав дальнейшие планы, Смерги нажал кнопку селектора.

– Эллин! Принесите мне чашку кофе и вызовите моего советника по общественным делам.

– Хорошо, мистер Смерги.

В кабинет президента вошёл полный мужчина лет пятидесяти. Его лицо было красноватым, и он тяжело дышал.

– Вызывали, господин президент?

– Да! Коул, проходи, присаживайся.

Мужчина подошёл к столу и сел в ближнее к президенту кресло.

– Коул, нужно издать два указа. Первый о награждении премиями сотрудников полисии за поимку противоборцев. Уровень премиальных будет зависеть от важности пойманного противоборца.

Коул Дигги сделал пометку в своём планшете.

– Второй указ об ужесточении наказания для сотрудников корпорации за воровство. Степень наказания будет зависеть от ущерба, нанесённого корпорации. При незначительном ущербе, если уровень заработной платы сотрудника превышает стоимость украденного, человека ждёт штраф. При крупных хищениях – тюремное заключение.

– Это всё, сэр?

– Да. Ступай. Завтра предоставишь мне варианты на утверждение.

Советник поднялся, кивнул президенту то ли в знак уважения, то ли в знак понимания, чего от него хотят, и вышел из кабинета.

Президент поднялся из кресла, взял пульт со стола и, подойдя к большому окну, нажал кнопку. Шторы поползли друг от друга, открывая взору прекрасный вид из окна. Солнце приближалось к горизонту, окрашивая небо яркими разноцветными лентами. Жёлтые, оранжевые, розовые тона перемешивались, вплывали один в другой, подсвечивали редкие крошечные облака. Чем ближе солнце приближалось к краю, тем стремительнее было его падение.

И вот уже слегка зеленоватый луч блеснул на едва торчащем крае диска, но почти сразу же светило скрылось за холмом, и горизонт начал темнеть.

Кинк Смерги особенно не обращал внимания на эти природные красоты. Его ум занимали приземлённые мысли: о деньгах, о логистике грузоперевозок. Он был капиталистом до мозга костей. Холодный, расчётливый, алчный. При этом он старался сдерживать себя и не вводить сверхжёстких мер по отношению к жителям Земли. Хотя это было в его власти. Здесь был определённый расчёт: так он ещё сохранял веру в то, что люди живут не в тоталитарном государстве, а в демократическом. Но эта вера была на грани падения. Очень шаткий баланс, но всё равно баланс. Понятное дело, что противоборцы не верили в демократию, да и многие сотрудники корпорации понимали, что к чему, но молчали, потому что не знали, как жить иначе. Они боялись перемен, держась за призрачный комфорт своего существования.

2. Корпорация.

Корпорация «Эрзи» – единственная оставшаяся на планете корпорация. Она занималась всем. Еда, вода, ресурсы, одежда, технологии, наука, фармакология, различные услуги, сфера развлечений и многое, многое другое… Вот уже несколько десятков лет существуя без конкурентов. Захватив власть и упразднив класс политиков, «Эрзи» взвалила на себя их обязанности. Все указы о решении проблем общества принимались руководством компании, а выполняли их подразделения «Эрзи», отвечающие за строительство и ремонты дорог и зданий, здравоохранение, гастрономию и прочие вопросы.

Инфраструктура в новых городах и в сфере транспорта на планете была налажена на высшем уровне, но сделано это, в первую очередь, для самой компании, а не для граждан Земли. Когда дороги в отличном состоянии, то наземный грузовой транспорт меньше ломается и быстрее едет, а это значит, что грузов будет перевезено больше, соответственно будет заработано больше денег. Медицина также была на высшем уровне даже для обычных граждан новых городов, не занимающих высокие посты в корпорации – чем меньше люди болеют, тем больше продукции будет произведено, и тем больше денег заработает корпорация. Поэтому фармакологическое подразделение в основном занималось производством и продажей качественных витаминов, укрепляющих иммунитет сотрудников. Также в СМИ велась пропаганда здорового образа жизни. И ещё пришлось полностью отказаться от производства и продажи табачных изделий и спиртного, так как корпорация теряла денег больше от последствий на восстановление испорченного имущества, содержание под стражей пьяных смутьянов и на лечение болезней и зависимостей от наркотических ядов, чем приобретало с их продаж.

Чтобы процесс производства всего и вся был непрерывным и чтобы продукцию постоянно покупали, подразделение корпорации, отвечающее за телевизионные, радиоэфиры и интернет уделяют очень много времени рекламе как в рекламных блоках, так и в фильмах и передачах. Сценарии к различным шоу прописывались с привлечением опытных маркетологов и психологов. Всё было направлено на вбивание в головы людям информации о необходимости приобретать тот или иной продукт корпорации «Эрзи». И это работало очень хорошо. Как и приёмы с псевдо-скидками в дни крупных распродаж.

Как только корпорация пришла к власти, из эфира полностью исчезли познавательные передачи, и был снижен уровень образования. Корпорации нужно больше потребителей и меньше творческих, умных людей. Пока что это никак не сказалось на науке, так как прошло всего пару десятков лет, и учёные старой закалки ещё не сменились новым поколением. Хотя это был вопрос времени – в будущем уровень науки тоже начнёт падать, а с ним упадёт и качество производимой продукции. Это была ещё одна проблема для руководителей корпорации, они прекрасно это понимали. И чтобы решить её, один из советников президента предложил два раза в год в школах проводить сложные тесты на уровень интеллекта. Тех, кто набирал много баллов в старших классах, отправляли в специальные институты по разным направлениям, например, сельское хозяйство или технологические ВУЗы. Остальные по окончании школ шли в сферу услуг и торговли или становились рабочими на производстве, выполняя монотонную, механическую работу на второстепенных предприятиях. Там же, где требовалась высокая точность и исполнительность – использовались роботы.

Одним из самых крупных подразделений корпорации «Эрзи» было подразделение уборки и переработки мусора. Оно было организовано сразу после усмирения бунтов, чтобы успокоить людей, переживавших за экологию. Кинк понял ошибку отца, который упустил важный момент: в мире, где шло непрерывное производство и продажа различных товаров, мусора было очень много, и проблему с ним нужно было как-то решать. Переход на одноразовую, легко разлагающуюся посуду, упаковку и прочие подобные вещи, призванные улучшить экологическую обстановку, не помог решить эту проблему.

Очень много не переработанного мусора оставалось ещё со времён, когда на Земле были государства и прежние режимы. В Тихом океане плавучий остров из мусора достиг дна и продолжал разрастаться в стороны. С тихоокеанского побережья Северной Америки этот остров уже можно было разглядеть невооружённым глазом. И подобных островов в мировом океане несколько. На земле мусорные полигоны также разрослись до критических масштабов. Поэтому подразделение по уборке и переработке мусора было на особом счету. От него зависела жизнь на планете. Корпорация не поскупилась построить много мусороперерабатывающих комбинатов по всему земному шару. Это помогло затормозить рост мусора на планете. И уже через пару лет его количество начало уменьшаться. Это очень радовало президента.

3. Указы.

Спустя 24 часа, как президент отдал распоряжение своему советнику об издании двух новых указов, селектор в кабинете Смерги подал сигнал. Президент нажал кнопку, и голос секретарши оповестил о том, что пришёл Коул Дигги.

– Пусть войдёт, – спокойно произнёс президент.

Дверь кабинета открылась, и советник прошёл до стола.

– Указы готовы, господин президент.

– Присаживайся, Коул.

Мужчина передал два листа с текстами указов и сел в кресло.

Президент отложил один лист на стол и начал внимательно читать первый указ о поощрении премиями сотрудников полисии:

«В связи с участившимися случаями грабежей продукции корпорации «Эрзи» по указу верховного правительства всем подразделениям полисии необходимо усилить меры по поимке преступников.

За каждого противоборца сотрудник, поймавший его, получит вознаграждение, эквивалентное значимости пойманного преступника, а подразделение, в котором числится полисмен – получит премиальные выплаты. В случае убийства противоборца, сотрудники и их подразделения также получат дополнительные выплаты, но на порядок ниже премии, получаемой за живого преступника»…

– Суховато немного, но важна суть послания. Хорошо, Коул! Думаю, что дополнение в виде премий для всего подразделения придаст больше стимула полисменам и сплотит их сильнее. Это отличный ход!

– Спасибо, сэр!

Президент поставил свою подпись под первым указом при помощи печати и положил его на край стола. Взял второй указ и начал читать:

«В связи с участившимися случаями воровства продукции корпорации «Эрзи» её же собственными сотрудниками по указу верховного правительства наказания для пойманных лиц ужесточаются.

Вместо выговоров и лишения премий сотрудники будут выплачивать штрафы, соизмеримые со стоимостью похищенного, если их заработная плата превышает эту стоимость. В ином случае сотрудника ждёт административное наказание с отработкой, эквивалентное рабочим часам, до погашения долга перед корпорацией. Во время отработки долга сотрудник корпорации будет проводить на предприятии двадцать четыре часа в сутки, из которых восемнадцать часов будут отводиться на трудовую деятельность, один час на приёмы пищи и перерывы в процессе работы, и пять часов на сон. В случае роста цен на продукцию увеличится и число рабочих часов для нарушителя, даже если он приступил к работе до вышеозначенного роста»…

Президент перечитал текст указа… Посмотрел на советника.

– Коул, почему Вы проигнорировали мои слова о тюремном заключении?

– Сэр! Если человека просто посадить в тюрьму, то он, ничего не делая, будет лежать в камере и кушать за наш счёт. Не вижу в этом практической пользы.

Президент на миг задумался…

– Да, верно! Так даже будет лучше. И производительность хоть чуть-чуть да вырастет.

Советник, соглашаясь, кивнул.

– Хорошо, Коул! Ступай, нужно подготовить телестудию для оглашения указов.

Президент поставил свою подпись под вторым указом, передал его советнику.

– Так, отлично! Огласим указы сегодня в главных новостях дня.

Советник вышел из кабинета.

Главные новости дня обычно смотрят все жители Земли, в том числе и противоборцы. В этих новостях всегда есть пища для размышлений – дополнение к информации от разведки и осведомителей. Президент это знал и рассчитывал на то, что первым указом посеет сомнение и страх в умы многих противоборцев, и часть из них может уйти на дно и не высовываться. А вторым указом резко снизится уровень воровства среди сотрудников корпорации. Вряд ли многие захотят рисковать, работать по восемнадцать часов в сутки и спать всего лишь по пять часов…

Новости выходили в десять вечера по столичному времени. Трансляция шла в прямом эфире и велась из здания основного офиса корпорации. Один из этажей был выделен под телестудии и помещения подготовки к эфирам: гримёрные, костюмерные, мастерские для мелкого ремонта оборудования, кладовые для запасного оборудования и комнаты отдыха.

Отдел слежения корпорации контролировал, чтобы во время эфира в каждой квартире на планете телевизоры включались автоматически и не выключались, пока шёл показ главных новостей. Также в новых городах трансляция главных новостей велась на больших уличных экранах и через громкоговорители, установленные с большой частотой в кварталах. Вероятность того, что человек не узнает важные новости, была мизерной. Только крепкий сон мог этому помешать. Поэтому в тех частях планеты, где во время прямого эфира была глубокая ночь, трансляцию повторяли днём в обеденные перерывы.

Президент спустился на лифте из пентхауса на десятый этаж. Охрана проводила его до главной гримёрной комнаты.

Сидя в кресле перед зеркалом и не обращая внимания на суету своего личного стилиста, он перечитывал указы о поощрениях и наказаниях, ловя себя на мысли о том, что эти решения всё же могут вызвать последствия как со стороны противоборцев, так и со стороны сотрудников «Эрзи». Что, если противоборцы начнут действовать агрессивнее? Или сотрудники, привыкшие воровать, улучшая своё существование, начнут взаимодействовать с врагом, понимая, что такие жёсткие меры со стороны правительства приведут их к трудному положению?

– «Нет! Всё будет в порядке!»

Проговорив эти слова про себя, президент просмотрел в зеркало, слегка улыбнулся, показав тем самым стилисту, что доволен его работой.

– До начала эфира 10 минут, господин президент.

– Прекрасно!

Президент в сопровождении охраны направился в телестудию, сел за стол ведущих новостей; ему закрепили микрофон.

– Тексты указов загружены в бегущую строку и проверены несколько раз, чтобы избежать ошибок.

– Хорошо, Минни, ступайте!

Глава телестудии вышла из поля зрения камер, направленных на президента.

Началась заставка специального выпуска новостей.

Минни пальцами вела отсчёт. «Три, два, один»…

– Приветствую всех граждан Земли и прошу вашего внимания.

Сегодняшний день станет началом важных перемен в нашем обществе. Миру не хватает стабильности. Некоторые граждане из числа сотрудников корпорации нарушают порядок, раскачивая лодку, в которой мы все плывём в светлое будущее. Их действия мало отличны от действий террористов. Пришла пора прекратить подобные преступления. Руководство «Эрзи» приняло ряд решений, которые должны помочь устранить эту значительную проблему, – зачитав два указа, президент подытожил. – Я уверен, что граждане Земли, причастные к совершению этих ужасных преступлений, проявят здравомыслие.

После он пожелал всем беречь себя и попрощался. Началась реклама.

Президент встал из-за стола, освободив место для ведущей новостей, и отправился в свой кабинет.

Он был задумчив и не смотрел по сторонам – на лица людей в студии. А люди находились в зависшем состоянии, переваривая услышанное из уст Кинка Смерги. В их глазах было заметно непонимание – к чему это может привести, как это скажется на их будущем. Им хотелось, чтобы этот трудовой день закончился скорее. Хотелось попасть домой, чтобы остаться наедине с собой или с родными, обсудить, проанализировать, подумать, что же делать дальше.

Перед входом в кабинет Смерги обратился к секретарше с просьбой принести ему успокаивающий чай и булочку с клубничной начинкой. В кабинете он подошёл к окну и, глядя сквозь вечерний городской пейзаж, думал о том, что будет дальше. Дело сделано, указы озвучены. Остаётся только ждать реакции со стороны противоборцев и мирного населения планеты.

Эллин вошла в кабинет с подносом. Поставила его на стол. Тронула президента за плечо.

– Сэр, ваш чай готов.

– Спасибо, Эллин…

Секретарша отправилась к двери.

– Постойте! Вернитесь!

Эллин повернулась и подошла к столу.

– Присядьте.

– Да, сэр.

– Как Вы считаете, я поступил правильно? Не приведёт ли это к дестабилизации в обществе?

– Почему Вы спрашиваете это у меня, а не у советников?

– Мы с Вами знакомы более двадцати лет, Эллин. Даже своим советникам я не доверяю так же, как Вам… Тем более советники, как и я, слепы и глухи. Мы так далеки от жизни простых граждан. Многое не замечаем. Вы же вхожи в круг жителей Голд-Сити, знаете, о чём они говорят… Просто скажите, что Вы думаете об этом?

– Если честно, то считаю принятие этих указов поспешным.

– Почему? Не бойтесь, говорите прямо.

– Думаю, что было бы лучше первый указ не озвучивать на всю планету, а провести закрытое совещание с министром внутренних дел и начальниками центральных отделов полисии. Чтобы об этом знали только они. А второй указ может вызвать волнения в среде мирных граждан, что вызовет цепную реакцию, ведь у многих из них есть родные среди военных.

Президент, слегка прищурив глаза, посмотрел на секретаршу.

– Первый указ был озвучен публично не случайно. Я преследую цель вызвать чувство страха у противоборцев. Думаю, что ужесточение мер по их поимке посеет смуту в их рядах, и часть противоборцев просто прекратит участвовать в грабежах и диверсиях.

– Вы правда так думаете?

– А что?

– Мне кажется, это не сработает. Те, кто участвует в диверсионных операциях и грабежах – бесстрашные люди. Для них ничего не изменится. Они так же будут рисковать жизнью, как и до указа. А те, кто руководит повстанцами, как сидели в своих убежищах, так и будут там сидеть.

– Вероятно, Вы правы. Но после указа у сотрудников полисии появился весомый стимул, чтобы приложить больше усилий в поиске этих убежищ и поимке важных персон из числа противоборцев. Более того, публичным заявлением я продемонстрировал, что власть не бездействует в борьбе с террористами.

– Всё равно я считаю, что противоборцам не следовало знать об этом. Теперь они будут более осторожными, что усложнит работу полисии.

Президент задумался. В словах секретарши он увидел здравую мысль. Не замыленную амбициями и желанием показывать свою силу и власть миру. Может, он действительно поспешил, и силу нужно скрывать, показывая её действием в нужный момент, без предупреждения?

– Спасибо Эллин. Вы можете идти… Мне уже не нужно ничего сегодня. Идите сразу домой.

– Хорошо, сэр! Спасибо!

У президента и секретаря были тёплые отношения. Она поддерживала его в трудные дни, когда умер его отец, когда в мире творился хаос. Он считал её очень близким человеком, частью семьи. Но эти отношения не перешли в разряд романтики. Они были хорошими друзьями. Эллин никогда не подводила своего босса и была верна ему и работе, за что он был благодарен ей.

Президент снова уставился в окно. Уже поздний вечер. Он отвлёкся на секунду, взял булочку и чашку с чаем. Вернулся к окну и приступил к трапезе. Кинк ел автоматически, не смакуя, продолжая размышлять о возможных последствиях. О том, что не нужно спешить перед принятием таких важных решений, пока не будет чёткого понимания, что последствия окажутся не страшными.

Жажда как можно скорее устранить существующие проблемы привела к тому, что он ухватился за первое белее менее логичное решение.

Но главная проблема президента и его окружения была в том, что богатства, роскошь, власть настолько сильно завладели ими, что то чувство баланса, которое сохраняло какой-никакой мир на планете, испарилось. Он ещё не до конца это осознал, надеясь, что всё будет поправимо в случае неудачи с указами.

Допив чай, президент сел в кресло, включил электронный планшет с отчётами о работе предприятий, о полученной за неделю прибыли, полистал его, и ему стало легче то ли от увиденных цифр в графе итоги, то ли от действия успокаивающего чая. Он начал чувствовать приближение сна. Выключив планшет, Кинк положил его в ящик стола и отправился на диван спать. Уже несколько дней президент не уезжал из здания офиса к себе домой. Груз накопившихся проблем приковал его к кабинету, как и его советников и министров. За последний год власти корпорации обстановка на планете ухудшилась.

4. Города.

Клив Стикл созвонился со своими коллегами – начальниками отделений мусорщиков по всему миру, чтобы обсудить последние новости.

Они не могли понять, относится ли второй указ и к их действиям на мусорных полигонах или нет? Дело в том, что мусорщики не брезговали брать выброшенные, не купленные в торговых центрах и гипермаркетах вещи, вышедшие из моды, и продукты питания, если считали, что их срок годности ещё подходит для употребления.

– Что будем делать, друзья мои?

– Нужно идти в головной офис, Клив, и встретиться с президентом или с советником по общественным делам. Узнать нюансы.

– Почему они не проработали этот вопрос: причислять ли к собственности корпорации то, что выкидывается на помойку?

– Потому что им нет дела до мусора как такового, лишь бы поскорее его убрать с планеты, чтобы очистить территории для строительства новых объектов. Это единственное, что их беспокоит.

– Тогда в наших деяниях нет ничего противозаконного.

– И всё же, Клив, сходи, узнай. Мало ли что.

– Хорошо, сегодня же запишусь на приём к президенту.

Клив попрощался с коллегами, выключил вэб-камеру. Взял свой наладонник и набрал секретаря президента.

– Офис Кинка Смерги! Я Вас слушаю!

– Эллин, это Клив Стикл. Мне нужно встретиться с президентом.

– Одну минуту.

Секретарша переключилась на телефон президента:

– Сэр, звонит Клив Стикл. Просит встречи с Вами.

– Хорошо, я приму его сегодня в 16:00.

Эллин сделала пометку в журнале посещений.

– Клив, президент примет Вас сегодня в 16:00.

– Спасибо, Эллин! До встречи!

Часы показывали 12:00 дня, и Клив начал готовиться к встрече. Управился он за два часа до назначенного времени и, чтобы не маяться от ожидания, решил пойти пешком.

В Голд-Сити, как обычно, стоял солнечный день. Земля не видела дождя уже много лет.

Здание главного офиса располагалось в центре. И Кливу необходимо было потратить полтора часа, чтобы добраться от своего дома до места.

Город имел форму круга диаметром около двадцати километров, и от небоскрёба «Эрзи» лучами расходились восемь основных дорог. От малоэтажной окраины высота зданий росла ближе к центру. Концентрические круговые трассы делили город на кольца, а их пересечения с главными дорогами образовывали кварталы. Кольцевых трасс было девять и расстояние между ними составляло в среднем по одному километру. В центральном круге и в первом от центра кольце располагались башня «Эрзи» и офисные здания. В следующем кольце располагалась зона досуга: фитнес-центры, концертные залы, кинотеатры, игровые центры, рестораны и кафе. Следующие два кольца вмещали зону торговли и услуг для населения, включая медицинские и различные предприятия пищевой промышленности, а также пожарные станции и отделы полисии. Далее были два кольца с многоэтажными жилыми домами, где жили офисные сотрудники, полисмены, пожарные, работники из сферы досуга и услуг, работники промышленных предприятий. Последние два кольца представляли частный сектор, в котором жили граждане из различных профессиональных сфер, не желавшие жить в многоэтажках, а также мусорщики, инженеры и учёные, работавшие на полях и в хозяйствах, расположенных за чертой города. В каждом из колец, кроме частного сектора, и в центре города были обустроены небольшие скверы для прогулок и релаксации.

Параллельно основным дорогам от центра к окраине города тянулись ивовые аллеи.

В городе было очень чисто благодаря каждодневной уборке, выполняемой роботизированными машинами.

Голд-Сити располагался в низине долины, окружённой по периметру высоким холмом в виде кольца, как будто был построен в центре воронки от мощного взрыва. Но на самом деле этот холм был отсыпан искусственно, скрывая под собой последствия неудачного проекта по строительству кольцевых магнитных линий метро и чтобы спрятать от глаз жителей мусорные полигоны, находившиеся сразу же за холмом. От окраины города до холма было около десяти километров, и на этом широком кольце располагались фруктовые сады, овощные и злаковые поля, грибные фермы, искусственные водоёмы рыбных хозяйств. Также на холме были высажены деревья, и спустя двадцать лет он оброс густым лесом из хвойных пород. Вне городов за холмами располагались заводы по переработке мусора. Прочие промышленные предприятия остались на прежних местах, в районах старых городов, из-за своей неэкологичности. Они были по необходимости отремонтированы и полностью автоматизированы. Из людей там находились только вооружённые охранники, защищавшие предприятия от налётов противоборцев. Инженеры следили за процессом удалённо, работая в офисных зданиях новых городов и посещая заводы и фабрики только в случае поломок роботов и автоматов на линиях. Но это происходило крайне редко. За двадцать лет правления корпорации не наберётся и сотни таких случаев.

На планете все новые города, построенные корпорацией, имели практически одинаковую планировку, отличие было лишь в диаметре и, соответственно, в количестве концентрических трасс, а также в расстоянии от окраины города до холма, отгораживающего цивилизацию от свалки. А главным отличием Голд-Сити от других новых городов была изысканная высотка центрального офиса «Эрзи». В других городах в центре стояла теле-радиовышка, построенная в таком же изящном стиле, чтобы не выбиваться из общей архитектуры на планете.

Клив остановился, поднял голову вверх и медленно, опуская подбородок вниз, оглядел небоскрёб центрального офиса.

Отметившись у охраны в вестибюле башни, он вошёл в лифт и нажал кнопку «пентхаус».

– Сэр, пришёл Клив Стикл.

– Пусть войдёт.

Клив неуверенно приоткрыл дверь кабинета и вошёл. Остановился у самого входа.

– Проходи, Клив, не стесняйся. Что тебя привело ко мне?

– Сэр, у нашего профсоюза мусорщиков возникли кое-какие вопросы по поводу Вашего вчерашнего выступления, а точнее, по поводу второго указа.

– Я тебя слушаю.

– Скажите, сэр, считаются ли выброшенные на свалку непроданные вещи и продукты собственностью корпорации?

Президент странно посмотрел на начальника американских мусорщиков.

– Не совсем понял тебя, Клив.

– Сэр, на свалке много вещей в фабричной упаковке и много продуктов питания с истёкшим сроком годности, но ещё пригодных для употребления.

– Любопытно. Почему я раньше об этом не думал?

Президент нажал кнопку на селекторе и попросил Эллин вызвать к нему советника по общественным делам и министра торговли.

– Сейчас во всём разберёмся, Клив. Не желаешь чаю?

– Нет, благодарю.

Через пять минут советник и министр были в кабинете президента.

– Клив, повтори им то, что сказал мне.

– Скажите, господа, считаются ли выброшенные на свалку непроданные вещи и продукты собственностью корпорации? На свалке много вещей в фабричной упаковке и много продуктов питания с истёкшим сроком годности, но ещё пригодных для употребления.

Президент посмотрел на своих подчинённых.

– Как это понимать?

– Сэр, есть правила списания продукции и запас срока годности. Таковы нормативы.

– И что? Что будет, если изменить эти нормы?

– Изменение санитарных норм может привести к проблемам со здоровьем граждан. Если мы увеличим срок годности продуктов питания до максимально возможного, то может возрасти количество пищевых отравлений. Так как то, что для одних продуктов будет возможно, для других продуктов не сработает. А разбирательства в том, какой продукт можно продлить по срокам реализации, а какой нет – займёт огромное количество времени. И в любом случае нам невыгодно это делать. Если непроданную продукцию каким-то образом реализовывать: снижать цену или продлять срок годности – придётся временами останавливать производство как вещей, так и продуктов питания. Таков закон капитализма – конвейер не должен останавливаться.

– Это верно. А что скажете по поводу принадлежности выброшенных, непроданных товаров?

– Если товар не куплен у корпорации, то он остаётся её собственностью. И, чтобы решить проблему, можно реорганизовать утилизацию вещей. Вместо того, чтобы везти непроданное на свалку – отвозить это на склады. На чёрный день, так сказать.

– Хорошо, займитесь этим. И ещё, распорядитесь предоставить охрану на мусорные полигоны из рядов сотрудников полисии, чтобы они контролировали процесс сбора мусора и следили за тем, чтобы мусорщики не забирали себе утилизированные продукты питания, дабы избежать проблем со здоровьем.

Министр и советник удалились.

Клив сидел молча с бледным лицом и смотрел сквозь пространство.

– Клив, ты в порядке? Клив?

– А!? Что!?

– Ты в порядке?

– Сэр, как же так?

– Слушай, Клив. Я благодарен тебе за информацию. Все принятые решения пойдут на благо всего мирового сообщества. Вот представь, противоборцы устроят диверсию на фабрике по пошиву одежды, взорвут её, а могут и не одну взорвать. Где взять одежду для людей? Складированием непроданного товара мы решим подобную проблему. Ну, а про продукты питания и говорить нечего. Опасно же их есть, даже если кажется, что можно. На этом всё. Ступай.

5. План.

Клив не помнил, как оказался на пятом этаже небоскрёба, к которому подводились тоннели надземного метро, проложенные над основными дорогами. Он был сильно озадачен произошедшим в кабинете президента.

Придя в себя, глава американских мусорщиков быстрым шагом направился к входу в метро, чтобы скорее попасть домой, сообщить мерзкие новости своим коллегам по всему миру и вместе решить, что делать в сложившейся ситуации.

– Что!? Не верится! – возмутился Вэй Лин – глава евроазиатского подразделения мусорщиков.

– Да, так они и сказали.

– И что будем делать?

– Давайте обсудим и примем решение, – предложила Алиссия Уайт, глава мусорщиков города Сильвертон в Австралии.

– Почему они так сделали?

– Жадность. Иного объяснения нет. Да ещё мы сами им подсказали про наши привилегии, – с досадой предположила глава мусорщиков Африки Адиса Аланеме.

– Слушайте, есть мысль. Наше подразделение самое важное на планете, от нас зависит экология и здоровое развитие цивилизации. Нужно выдвинуть ультиматум.

– Какой же, Вэй Лин?

– Если они не отменят свои глубокие умозаключения, то мусорщики остановят свою деятельность, и планета снова начнёт зарастать мусором.

– Что скажете, друзья?

– Да, это хорошая идея, но где гарантия, что они не заставят нас работать силой? Вы же слышали Клива, к нам приставят полисменов, а они вооружены.

– Верно, Адиса. Нужны ещё идеи.

– Может, поднять бунт? – неуверенно озвучил Вэй Лин.

– Так. Давайте не спешить. Предлагаю выйти на работу и посмотреть, что к чему. Что изменится. И после снова свяжемся. Все согласны?

Трое коллег Клива ответили согласием.

Следующим утром Клив Стикл наблюдал по мониторам в своём кабинете крупнейшего на Североамериканском континенте мусороперерабатывающего комбината за работой мусорщиков и действием полисменов на одном из участков сбора мусора.

Шесть полисменов ходили внизу, шесть полисменов стояли по периметру участка уборки на десятиметровых вышках, оборудованных стационарными громкоговорителями. У каждого полисмена на шее висел бинокль. И у каждого на поясе в кобуре было табельное оружие – пистолет. У полисменов на вышках помимо пистолетов в наличии были винтовки. Если они замечали что-то подозрительное в действиях мусорщика, тут же просили остановить работу, и полисмены, бывшие внизу, следуя командам своих коллег на вышках, проверяли того или иного мусорщика на предмет воровства.

Также работа усложнялась тем, что сортировка начиналась уже на полигоне, а не в стенах комбината – непроданные, упакованные вещи складывали в специальные левитирующие контейнеры, которые после полной загрузки улетали в неизвестном направлении.

– «Да, быстро сработано. За вчерашний вечер собрали совещание, распределили людей, провели инструктаж, поставили вышки, выдали дополнительное оборудование для контроля и сортировки. Как же они цепляются за каждую крошку корпорации. Жадные сволочи!» – от этих мыслей внутри Клива начал разгораться пожар гнева. – «Так не пойдёт. Работа в таком режиме превращается в настоящий ад. Это уже не работа, а каторга!»

День тянулся долго.

Вечером Клив спешил домой, чтобы выговориться и выслушать мнение коллег об увиденном.

На всех континентах картина была та же: жёсткий надзор за мусорщиками.

– Что будем делать?

– Бунт! Иного выхода нет.

– Вэй Лин, мне кажется, ты торопишь события.

– Нет, Клив. Думаю, что оттягивать момент нельзя. Смирение позже покажет, что я прав. И мы только потеряем время, надеясь на что-то хорошее, чего точно не произойдёт.

– Все согласны с этим? – каждый участник совещания ответил утвердительно на этот вопрос.

– Тогда нужно продумать план. Что скажешь, Вэй Лин, есть идеи?

– Можно начать с забастовок. Не выйдем на работу уже в следующую смену.

– Хорошо. В Голд-Сити я соберу мусорщиков на митинг перед центральным офисом. Но власть нас разгонит, скорее всего.

– Ничего… На несколько дней затихнем – будем готовиться к бунту. Потом, сделав вид, что смирились с положением, выйдем на работу. Нападём на полисменов и отберём оружие, нас больше, чем надзирателей – в этом наше преимущество, тем более они будут ослаблены чувством победы, что мы якобы смирились.

– Будут жертвы.

– Без жертв не бывает восстаний, Алиссия.

– Надо оповестить всех бригадиров каждого полигона, чтобы были готовы. Нужно выбрать время для начала восстания. В тех районах, где будет ночь, люди должны пробраться на аэродромы и захватить аэролёты. Основная точка сбора выживших – мусороперерабатывающий комплекс в Юго-восточной Азии. Вэй Лин, на вас возлагается большая ответственность – подготовиться к прибытию огромного количества людей. Вы справитесь?

– Сделаем всё возможное, Клив!

– Предлагаю Вэй Лину, когда у них кончится рабочий день, вызвать всех мусорщиков и организовать оборону комплекса. Подготовиться к прилёту остальных. Евразийские, Африканские и Австралийские комбинаты пусть подтягиваются к вам. Оповещайте их бригадиров о заполняемости комплекса. Места всем не хватит, поэтому пусть занимают ближайшие комбинаты и там тоже организуют оборону. Комбинатам Северной и Южной Америк предстоит сражение. Начнём в полдень по времени в Голд-Сити. В восточном полушарии в это время рабочий день уже закончится или ещё не начнётся, полисменов не будет на территории полигонов, и у вас будет целый вечер и ночь для организации обороны и для подготовки к переброске людей в район Юго-Восточной Азии.

– Если у нас всё получится, что будем делать дальше? – спросила Адиса.

– Отгородим территорию, выйдем из состава корпорации, объединим силы с ополчением, попросим у них оружие в обмен на возможность организовать на новой территории свои штабы, и вместе с ними уже будем решать, как действовать дальше.

Обсудив детали плана действий, внеся дополнения и коррективы, главные мусорщики планеты начали подготовку. Связались с бригадирами полигонов, проинформировали их о готовящемся восстании. Бригадиры отнеслись положительно к идее об обретении свободы.

Ранним утром следующего дня за пару часов до начала работы Клив возле своего дома встретился с бригадирами.

Огромное кольцо полигона было разбито на сектора, как и город. По количеству их было также восемь, и они были также разграничены дорогами, шедшими от центра города. Ширина кольца была десять километров, как и кольцо между городом и холмом. В каждом секторе был свой бригадир. Сектора были разбиты на участки уборки. Дальше за этим и подобными кольцами в других городах также был мусор, но для удобства было принято решение производить очистку территорий постепенно. Первые годы были непростыми: изначально на полигонах вблизи новых городов не было мусороперерабатывающих комбинатов, и мусор вывозили на старые заводы за много километров от мест уборки. По мере очистки площадей начинали строить мобильные комбинаты непосредственно на полигонах. Суммарно подготовка территории для строительства и само строительство заняли десять лет. За следующие десять лет было снято несколько слоёв мусора. Но в других районах Земли, где было больше рабочей силы, как, например, в Юго-Восточной Азии, уборка мусора шла высокими темпами, и большие территории были очищены от мусора до земной поверхности. Поэтому и было принято решение передислоцировать все силы мусорщиков в тот регион после восстания. Чтобы обустраиваться на уже очищенных территориях и возводить здания и сооружения из переработанного мусора.

– Ну что. Все готовы?

– Да, Клив. Мусорщики придут к зданию офиса в 07:00.

– Отлично! Мэл, ты скрутил рупор с вышки?

– Да, он в сумке.

– Тогда выдвигаемся потихоньку.

Девять человек направились в центр города.

6. Митинг.

Непривычный для слуха президента шум, доносившийся из приоткрытого окна, разбудил его на полчаса раньше обычного. Он сел на диване, пытаясь понять, что происходит, не снится ли ему это. Поднявшись, Кинк поспешил к столу, взял пульт от штор и нажал кнопку. Шторы разъехались. Внизу на улице стояла большая кричащая толпа людей.

Президент вызвал секретаря.

– Эллин, что, чёрт возьми, происходит!?

– Сэр!?

– Что за толпа у здания?

– Не знаю сэр, когда я шла на работу – толпы не было.

– Вызовите Коула Дигги, срочно!

– Да, сэр!

Через пять минут советник президента вошёл в кабинет.

– Коул, что творится?

– Сэр, это мусорщики. Они устроили митинг.

– Что!? Митингов не было двадцать лет! Что за бардак!?

– Они требуют снять надзор полисии на полигонах и разрешить им использовать мусор, как и прежде. В случае отказа выполнить их требования они не будут работать.

– Да уж. У народа короткая память. Они забыли, что бывает на своевольных митингах? Надо напомнить им. Прикажи министру внутренних дел прекратить этот бардак! Пусть полисмены разгонят недовольных по домам. Желательно без жертв.

– Будет сделано.

Советник вышел из кабинета и с телефонного аппарата секретаря связался с министром Майклом Фиджем.

– Майк, это Коул Дигги. Слышал про беспорядки у центрального офиса?

– Да, мне доложили патрульные. Отряды на усмирение уже собраны и ждут команды.

– Президент сказал просто разогнать по домам. Без жертв.

– Приказ ясен.

Коул вернулся в кабинет президента.

– Готово, сэр! Отряды полисии уже выдвинулись на усмирение бунтующих.

Через пять минут после звонка в центральный отдел полисии к зданию офиса подъехали несколько современных электробусов с полисменами в бронежилетах и закрытых касках с функцией противогаза. Они были вооружены дубинками, щитами, оружием, стреляющим резиновыми пулями, и шашками со слезоточивым газом.

Руководитель операции через рупор обратился к митингующим:

– Граждане, просим вас разойтись по домам или мы применим силу. Даём вам десять минут на принятие правильного решения.

Люди не реагировали на предупреждение старшего полисмена и продолжали выкрикивать свои условия и ругательства в адрес верховного руководства корпорации.

По истечении отведённых десяти минут полисмены уже начали организовывать боевое построение для усмирения уличных бунтов, как вдруг голос из толпы через рупор подал команду сворачивать митинг. Люди утихли и начали расходиться в разные стороны. Это внесло смятение в ряды полисменов, и они недоумённо стали переглядываться и о чём-то друг другу говорить.

Президент, увидев, что толпа расходится, соединил ладони перед собой, скрестив пальцы, улыбнулся и сказал:

– Вот и славно! Надеюсь, что они, выпустив пар, успокоятся. Хорошо, что не пришлось применять силу. На улице было много прохожих, шедших на работу. Много свидетелей. Будут ходить разговоры нехорошие, и настроение в обществе может измениться. В новостях нужно сказать, что митинг был разрешён правительством, но, выйдя за рамки договорённостей, митингующих пришлось разогнать. Так мы успокоим многих мирных граждан.

– Хорошо, сэр.

Придя домой, Клив был воодушевлён. Всё прошло так, как и планировалось. Мусорщики показали своё недовольство решением корпорации в отношении них. Много людей видели негодующую толпу в несколько сотен человек у здания центрального офиса. И было выдернуто большое количество полисменов вхолостую на возможное усмирение бунта. Это явно разозлило многих в их рядах. Ещё Клив надеялся, что мирное отступление митингующих могло ввести в заблуждение президента. Он мог подумать, что мусорщики испугались полисии и, выпустив пар, решили не нагнетать обстановку, покинув место сбора. Окончательно Клив убедился в своей правоте после выпуска главных новостей.

На совещании мусорщиков коллеги обсудили события прошедшего дня и ещё раз уточнили план дальнейших действий.

*****

Ночью в дверь Клива позвонили. Он испугался, подумав, что это полисмены пришли за ним, чтобы взять под стражу как подстрекателя бунта. Он приоткрыл дверь и увидел двух человек в военной форме.

– Ночи доброй, сэр! Впустите? Есть разговор.

– Да, конечно, входите.

Клив распахнул дверь, и ночные гости прошли в дом.

– Кто вы?

– Я Сэм, это Гринс. Мы от главы повстанцев.

– Откуда у вас военная форма?

– Мы бывшие военные. Дезертировали из армии несколько лет назад. Крутимся часто в столице, собираем разведданные.

– Чего хотите от меня?

– Босс думает, что у вас есть перспективный план восстания. Он видел ролик в новостях про митинг, и кто-то из прохожих снял на видео вашу толпу, выложив его в интернет. Боссу показался интересным этот спектакль. Особенно забавным получился ваш уход, когда вы дождались, пока загруженные амуницией полисмены выползут из электробусов и построятся, а потом спокойно разошлись по домам. Босс думает, что вы нарочно так сделали, чтобы их разозлить. Также босс думает, что президент купился, поверил, что дальнейших действий от мусорщиков не последует, и вы просто выпустили пар. Но это не так. Верно?

– А где гарантия, что вы не действующие солдаты, посланные по приказу корпорации?

– Приглядись, Клив. У нас слегка поношенная форма. В городе на это не обращают внимания. А на военной базе за такой внешний вид нас бы на гауптвахту отправили. Военные каждые полгода обновляют свою форму.

Клив задумался: довериться им или нет. Форма у них была обычного вида, и для него их слова казались неубедительными.

– Я хочу увидеться с главой повстанцев. Только с ним буду говорить.

– Хорошо, мы ему передадим. Завтра придём в то же время.

Бывшие военные покинули дом. Клив срочно связался с начальниками мусорщиков.

– Друзья, прошу прощения за звонок вне расписания, но дело срочное. Ко мне только что приходили двое из рядов противоборцев, как они сами назвались.

– Ты уверен, что это повстанцы, а не шпионы корпорации?

– Нет, не уверен, поэтому я сказал, что буду общаться только с их главой. Завтра в это же время они дадут ответ.

– Если это повстанцы, то нам повезёт.

– Почему?

– Клив, ты же сам хотел с ними объединиться после восстания. Объединимся перед восстанием. Их сторонники в Юго-Восточной Азии помогут удержать оборону комплекса, они же вооружены. Без оружия мы не сможем долго продержаться перед натиском вооружённых полисменов. А если президент войска подтянет, то шансов на длительную оборону не будет.

– Ты прав, Вэй Лин. Решено, если это действительно повстанцы, то посвящу их в наш план и предложу сотрудничество. А пока что действуем согласно плану. Никто не выходит на работу.

7. Забастовка.

Утром следующего дня в кабинете президента раздался телефонный звонок.

– Да, Эллин.

– Господин президент, с Вами хочет поговорить Майкл Фидж.

– Соедини… Майкл, чем обязан?

– Сэр, мусорщики не вышли на работу.

– Ну, дадим им время. Одумаются. Зарплату то они хотят получать, а за прогулы не платят. Голд-Сити переживёт несколько дней без уборки мусора.

– Вы не понимаете, сэр. Мне звонили начальники полисии со всех континентов. Ни один мусорщик не вышел на работу. Я не стал Вас среди ночи будить. Поэтому звоню только сейчас.

– … (молчание)

– Сэр? Вы здесь?

– Срочно приезжайте ко мне!

– Да, сэр.

Министр отключился.

Президент впал в ступор. Застыл, как статуя, и смотрел сквозь пространство.

Дверь в кабинет приоткрылась.

– Чего желаете на завтрак, сэр? Сэр!? С вами всё в порядке?

Секретарша подошла к президенту и тронула его за плечо.

– Сэр? Что с Вами?

Президент очнулся.

– Эллин, срочно вызови советника Дигги.

– Хорошо.

Через двадцать минут министр и советник были у президента.

– Есть новости, господа?

– Я отправил патрульных полисменов сделать обходы домов мусорщиков. Им не открывают, и в домах как будто нет никого. Взламывать жилища мы не имеем права по закону. Скорее всего, они просто попрятались в подвалах. Не могли же они исчезнуть или уйти из города пешком? Патрули не зафиксировали массовый выезд или исход из города, а ломиться через холм, поросший лесом, они не решатся. В метро и электробусах тоже не зафиксировано перемещение большого количества людей к окраине города.

– Сколько всего мусорщиков зарегистрировано в Голд-Сити?

– Восемьсот человек, трудящихся на полигоне, – Коул Дигги стёр пот со лба платком. – Четыреста мужчин и столько же женщин. Это, в основном, семьи. Примерно четыреста семей; в каждой семье, в среднем, по одному ребёнку. Это ещё четыреста человек. Итого одна тысяча двести человек.

– Не так много. А по другим полигонам?

– Где-то больше, где-то меньше. Но в сумме по всему миру наберётся около ста тысяч мусорщиков.

– Что будем делать?

– Ждать возвращения людей к работе не стоит. Вернутся или нет – это неважно. Нужно искать выход. А с бунтовщиками мы всегда успеем разобраться.

– Есть предложения?

– Часть работы по уборке выполняли роботы, они продолжат делать своё дело в городах. Можно запустить больше роботов на уборку полигонов. Но они не смогут сортировать выброшенные непроданные и использованные товары. Для них не имеет значения новая вещь или старая. Нужно перепрограммировать их, чтобы они смогли различать.

– Ладно, допустим, мы сможем заменить людей роботами. Но всё равно людские силы нужны в этом деле, как минимум, пока мы не напишем для роботов новый алгоритм работы и не проведём испытания. Это займёт время.

– Может, сотрудникам корпорации из других сфер после основной работы на пару часов в день стать мусорщиками? Они будут заниматься лишь сортировкой выброшенных непроданных вещей и отправкой их на склады хранения. Дополнительную работу будем оплачивать.

– Хорошо, так и поступим. Отдайте распоряжение министру технологий увеличить производство роботов-сборщиков мусора и запустить их в работу. Пусть программисты займутся разработкой новых алгоритмов. Также подготовьте указ о найме сотрудников корпорации на сортировку непроданных товаров с оплатой их труда. Работы выполнять по два часа после основной деятельности по графику. Пусть каждое предприятие составит график выхода сотрудников на дополнительные работы. Всех скопом гнать на полигоны нет нужды. Подготовьте инструкции для выполнения работ и разошлите их по всем предприятиям.

– Будет сделано, сэр.

– Майкл, найдите Клива. Нужно узнать, что они задумали.

– Да, сэр.

– Ступайте.

Советник и министр покинули президента.

Через десять минут вошла Эллин с подносом, на котором был завтрак: омлет, два куска свежего пшеничного хлеба, кофе и бутерброд с клубничным джемом.

– Вот, поешьте.

– Спасибо, Эллин.

На лице президента мелькнула едва заметная улыбка, но взгляд его был задумчив. Президент не смотрел на секретаршу. Он сел за стол, поел без аппетита. Его голову занимала мысль: «Что они задумали?» Он не хотел её развивать, сохраняя надежду на то, что мусорщики одумаются и вернутся к работе, когда у них будут кончаться сбережения. Также президент не хотел применять силу к ним, чтобы избежать недовольства мирных граждан и не настроить их против корпорации.

Президент начинал понимать, что роскошное полотно его империи рвётся, и все решения просто латают образовывающиеся дыры, отставляя неопрятные швы. И от них уже не избавиться.

Майкл Фидж вернулся в центральный отдел полисии и вызвал к себе двух патрульных.

– Возьмите ордер на обыск и задержание гражданина Стикла. Приведите его сюда.

– Есть, сэр.

В это время Клив окольными путями добрался до дома Мэла, одного из бригадиров.

– Что случилось, Клив? Восстание будет только через три дня. Что ты здесь делаешь?

– Слушай, Мэл, вчера ко мне приходили два противоборца. По крайней мере, они так представились. Скорее всего, есть шанс на альянс с ними. И если это действительно они, то смогут нам помочь в восстании. Я попросил встречи с их главой. Сегодня ночью они дадут ответ. Будь наготове. Завтра я приду к тебе и расскажу про встречу. Возможно, наш план подвергнется корректировке.

– Это хорошая новость. Без оружия трудно бороться даже с двенадцатью полисменами.

– Пока что не будем радоваться раньше времени. Просто я пришёл тебя предупредить. Если всё срастётся с ополчением, то следующей ночью оповестим остальных. Время ещё есть.

– Хорошо, удачи.

Клив направился домой. Он пробирался через дворы домов, прячась за живыми изгородями, поглядывая в сторону проезжей части. За пару переулков от своего дома он заметил машину полисии и затаился. Машина проехала. Клив почуял неладное. Соблюдая осторожность, он продолжил движение и остановился за живой изгородью, разделяющей его участок и участок соседа. Через густые кусты он кое-как разглядел своё крыльцо, заметив, что дверь в его дом приоткрыта, проезжей части видно не было. Клив решил подождать. Через пятнадцать минут два полисмена вышли из дома, и Клив хорошо слышал их разговор:

– Сбежал.

– Видимо, додумался, что эта выходка у центрального офиса не сойдёт ему с рук.

– Ты оставил жучок прослушки?

– Да, конечно.

Полисмены сели в машину и связались с управлением по рации. Министр дал команду оставаться в машине и вести наблюдение за домом.

Клив ещё полчаса сидел на соседней лужайке. Потом, пригнувшись, тихо и неспешно прошёл в конец участка, где пробрался на свою территорию. В дом он вошёл через заднюю дверь. Полисмены не трогали вещи, значит, доскональный обыск не проводили. Только визуальный. Клив подумал, что их основной задачей было найти его и привезти к Фиджу или сразу к президенту на допрос. Клив вышел из дома.

– «Как же быть? Фидж может отдать приказ о круглосуточной слежке за домом. А сегодня должны прийти Сэм и Гринс. Если их поймают, то подумают, что я уже связан с противоборцами, и тогда меня объявят в розыск. Так, надо что-то сделать»…

Клив подумал, что он может заявить в полисию по поводу проникновения в его дом. Полисмены забыли захлопнуть дверь. А когда его привезут в участок, он встретится с Фиджем в связи с невыходом мусорщиков на работу…

– «И что сказать, чтобы усыпить их бдительность? Что накануне был тяжёлый день для всех? Но они наверняка уже знают, что мусорщики не вышли на работу не только в Голд-Сити, но и по всему земному шару. Это уже похоже на заговор… Нет, так не пойдёт. Нужно ещё подумать».

– Пссс…

– Кто здесь?

Из-за калитки в живой изгороди на заднем дворе показалась голова Сэма.

– Клив, иди сюда, – повстанец сделал пригласительный жест рукой.

Клив нырнул на участок соседа, что располагался за его задним двором.

– Что ты тут делаешь? И где Гринс?

– Тише. Босс сказал понаблюдать за твоим домом. У босса хорошее чутьё. Иначе нас бы поймали сегодня ночью.

– Да, повезло.

– Босс готов встретиться с тобой.

– И как же мы пойдём? На улице ещё светло.

– Вот, держи. Переодевайся. Должна быть по размеру.

Сэм достал из рюкзака военную форму.

– Откуда? Гринс крупнее меня.

– Ты думаешь, из армии только я и Гринс дезертировали? Переодевайся, не стой.

Клив переоделся.

– Я готов.

– Тогда в путь.

Два «солдата армии» корпорации «Эрзи» при свете солнца по переулкам вышли на одну из центральных дорог и направились в сторону границы города.

– Далеко идти?

– До холма. К ночи точно доберёмся.

– …

– Ну, так что, план-то у вас есть?

– Скажу, как прибудем на место.

– До сих пор не доверяешь?

– …«Ну, президент и его советник – люди коварные. Мало ли что», – проговорил про себя Клив.

– Как хочешь… Знаешь, босс считает, что президент и его ближайшее окружение теряют бдительность. Нить управления потихоньку выползает из их рук.

– Почему?

– Те два указа качнули шаткий баланс в сторону ополчения и всех недовольных происходящим. Абсолютная власть затуманила разум верхушки.

– Разве вас не испугал первый указ?

– Нет. Для нас ничего не изменилось. Мы, как и прежде, рискуем, собирая разведданные в городах, совершая налёты на караваны продовольствия, раздавая продукты беднякам в трущобах старых городов, где ездят патрули военных и полисии.

Кстати, а в чём причина вашего митинга? Насколько я знаю, мусорщики имели привилегии, пользуясь бесхозностью полезного, так сказать, мусора.

– Нас лишили этой привилегии. Если быть честным, то по нашей же глупости.

– В каком смысле?

– Оказывается, президент не знал, что мы берём вещи и ещё свежие продукты со свалок. А я ему поведал об этом.

– Вот дела! Зачем ты рассказал?

– Ну, второй указ ужесточал наказание за воровство продукции. И мы так и не поняли, является ли непроданный товар, выброшенный на помойку, собственностью корпорации или уже нет. Выяснилось, что является… Более того, они решили дать шанс такому товару, и со свалок непроданные вещи стали отгружать и увозить.

– Куда?

– Скорее всего, на какие-нибудь склады.

– Точно не на склады готовой продукции. Они забиты под завязку. А о новых складах информации нет.

– Они и не строили новые склады. Ведь этот вопрос был поднят только позавчера. Если и начнут строительство, то в ближайшие дни, но стройка таких объектов займёт приличное время.

– Мне кажется, я знаю, куда они могут это свозить… На военные базы. Или на огромный склад для непредвиденных случаев.

– Такой есть?

– Есть один секретный склад.

– Почему ты решил, что они могут на военные базы отвозить эти товары, и что за секретный склад?

– Ну, на базах есть большие свободные площади для размещения людей на случай сильных природных катаклизмов или масштабных восстаний. И лишние вещи, привезённые сразу на базы, будут очень кстати в случае чего. Но интересно, что по этому поводу думает военное руководство?

– Почему ты улыбаешься, Сэм?

– Военным это не особенно нравится, когда к ним лезут с какими-то коммерческими делами. Но всё равно выполнят, потому что «приказ».

Во время моей службы был один случай: произошёл просчёт на производстве роботов-уборщиков – сделали на девятьсот единиц больше, чем можно было бы разместить на складах хранения готовой продукции. И их переправили на базу на Аляске. Генерал Ино был очень недоволен. Это было вмешательством в распорядок. И этот случай нельзя было назвать форс-мажорным. Ошибку допустили люди. Как стало известно, на предприятии сломался главный компьютер, который всё считал за людей. Его чинили несколько дней. Нужно было просто остановить производство. Но жадные боссы корпорации этого не сделали. Конвейер не остановили, поэтому назначили какого-то учёного контролировать производство. И он вбил данные для производства требующейся партии вручную, случайно поставив лишний ноль к сотне. Учёного уволили. Вроде даже выселили из города в трущобы. А лишнюю продукцию сбагрили на военную базу, пока не построили для подобных случаев огромный склад. Вот туда ещё могут перевозить непроданные вещи со свалок. Потому что места там было очень много, даже когда мы разместили в нём девятьсот единиц роботов. А новых случаев ошибок на производствах, насколько я знаю, больше не происходило, хотя они могли не разглашать эти сведения.

Через год после этой транспортной операции я дезертировал.

– Почему?

– В год моего побега из армии меня назначили в патруль по трущобам, до этого я находился на базе. Так вот, побывав в трущобах, посмотрев на то, как там существуют люди, я просто не смог уже быть частью корпорации. Мне уже было плевать на большую зарплату военных и всякие привилегии.

В новых городах всё чистенько, аккуратно. Все относительно сыты – никто не голодает. Это такая яркая, красочная ширма для живущих там людей – райские уголки. А трущобы – это тёмная сторона корпорации, настоящий ад.

В тот год все, кто был назначен в патруль – дезертировали. Пятнадцать человек. Мы заступали на сутки по пять человек по графику: день через два. После этого случая руководство корпорации попросило командиров баз тщательнее отбирать людей. Менее сентиментальных. И поднять оклады для бойцов, заступающих в патруль по трущобам. Чтобы компенсировать муки совести, видимо.

– Да уж… Я вот ни разу не был в трущобах.

– Представь себе мусорный полигон посреди города… Примерно так. Только дома в городе в аварийном состоянии или уже разрушены. А еды там нет особо. Этому мусору много лет. Если только какие-нибудь древние сухари можно найти. Свежий мусор сразу свозят на полигоны близ комбинатов по переработке. А та гуманитарная помощь от корпорации скорее вредная, чем полезная. Еда низкого качества с большим количеством химии. Особый вид витаминов, которые производят специально для жителей трущоб, на самом деле смесь медленно действующих ядов с ароматизаторами и подсластителями.

– Откуда ты знаешь?

– У нас в штабе есть химическая лаборатория. Мы проводили анализ и еды и витаминов. Когда жители трущоб были оповещены об этом, они перестали принимать витамины, и уже за пару лет смертность по отношению к рождаемости в их рядах прилично снизилась. Но всё равно положение там плачевное. Нормальную еду не всегда удаётся для них добыть. Иногда конвоиры грузоперевозок отбиваются от нас. Поэтому они чаще едят вредную пищу.

За разговором Клив и Сэм не заметили, как добрались до окраины города, и перед ними открылся дивный вид: до самого горизонта, где виднелся холм, поросший лесом, слева от дороги располагались цветущие фруктовые сады, справа – всходящее пшеничное поле. Дело двигалось к вечеру, и электробусы с работниками сельского хозяйства пролетели мимо двух «солдат» в сторону города.

– Удачное время выпало нам для пути. Все уехали. До самого холма не будет ни души.

8. Встреча.

К полуночи Клив и Сэм добрались до холма и, пройдя через тоннель, вышли на другую сторону.

– Нам налево.

Они свернули налево и шли вдоль холма. Мусора тут было совсем мало: пакеты, бумага – всё, что мог перенести едва заметный ветер из тех мест, где уборка или ещё шла, или ещё не начиналась. На иссушенной земле очищенных территорий не росли даже сорняки, настолько сильно земля была отравлена и так долго находилась под огромным слоем мусора, что любые семена, закрытые от солнца и попадания влаги, просто-напросто погибли.

Пройдя около километра, они остановились. Сэм огляделся по сторонам.

– Куда ты смотришь? Не видно же ничего и на десять метров вперёд.

– Привычка… Мы на месте.

Вроде всё было спокойно. Сэм достал фонарик и отдал его Кливу.

– Посвети.

Отвалив камень, лежащий у подножия холма, Сэм открыл маленький лючок и нажал на кнопку. Послышался глухой звук, похожий на звонок, который закрыли подушкой. Вдруг, чуть левее «солдат», раздался шорох. Клив направил в то место свет и увидел, как на земле нарисовался прямоугольник, и небольшой участок размером полтора на два метра начал подниматься вверх. Это был вход в подземное убежище противоборцев. Клив выключил фонарь. Из входа зиял тусклый свет аварийного освещения.

– Проходи…

Двое мужчин спустились по лестнице примерно на два метра. Люк входа закрылся.

– Привет, Сэм!

– О, привет, Айрин! Ты сегодня в ночном дежурстве?

– Да. Кто это с тобой?

– Важный гость. Босс в курсе.

– Погоди минуту, я уточню. Сам знаешь – протокол безопасности.

– Лады.

Молодая симпатичная женщина, на вид не старше тридцати лет, сняла трубку с аппарата, висящего на стене, и позвонила в штаб.

– Всё в порядке, можете идти.

Клив и Сэм отправились по коридору в правую сторону от входа.

– Это убежище расположено под холмом между двумя тоннелями, через которые проложены дороги из города. Большой слой земли защищает нас от радаров и прослушки.

– Не боитесь, что вас может засыпать?

– Нет. Тут всё надёжно распланировано и посчитано. Ты ведь в курсе про эти тоннели?

– Нет.

– По первому проекту переустройства мира новых городов должно было быть больше, чем пятьдесят. От города к городу старым проектом предусмотрена система тоннелей с поездами на магнитной подушке. Каждая из труб должна была пролегать вдоль дорог, выходящих из города. Восемь дорог в каждом городе – восемь тоннелей для поездов. И вокруг городов, на месте, где сейчас отсыпаны холмы, успели построить тоннели для магнитных поездов. Восемь дуг разной длины. От этих дуг и должны были строить ответвления для связи между городами. Но, когда Ллойд Смерги понял, что при его жизни этот грандиозный план не реализовать, проект пересмотрели. Ветки метро пустили над дорогами внутри города. А над тоннелями насыпали холм, предварительно организовав перед засыпкой бетонный купол. По периметру с внутренней и внешней стороны тоннелей устроили буронабивные сваи и сделали поверх труб оболочку из монолитного железобетона, дабы в дальнейшем не допустить провала искусственного холма. Возможно, их просто законсервировали на будущее, хотя вряд ли когда-нибудь вернутся к этой идее. Мы решили обжить эти тоннели, выбрав участок, где восемь дуг соприкасаются друг с другом, образуя большую площадь. Здесь изначально планировали построить вокзал.

– Не боитесь, что вас найдут?

– Нет. Перед организацией штаба в этих тоннелях повстанцы пару лет вели наблюдение. И заселились сюда, только убедившись, что эти засыпанные строения никому не нужны.

– Чем вы тут дышите?

– Вентиляционные шахты. Пробурили их лазерными установками. Они выходят на гребень холма и замаскированы под пеньки на всякий случай. Но по лесу на холме редко гуляют. Иногда туда приходят сельхоз работники, грибы пособирать.

– Тут растут дикие грибы?

– Да… Точно не знаем, как они появились. Возможно, с грибных ферм каким-то образом попали споры. Может, ветром занесло, может, споры попали сюда вместе с завезённым грунтом, а, может, работники ферм принесли. Скорее последнее. Потому что дикие лесные ягоды на холме тоже есть. Видимо, это какой-то научный эксперимент. Учёные ботаники и агрономы наблюдают за ростом съедобных растений в диких условиях без человеческого ухода. Или что-то типа того.

– Удивительно!

– После встречи с боссом сходим в столовую, угостишься почти натуральной едой.

– Почему почти?

– Если эти семена и споры попали на холм из лабораторий, то, вероятно, это продукты селекции или даже генетических модификаций. Хотя по вкусу они отличаются от тех, что продают в городе. Есть надежда, что от прошлой цивилизации в лабораторных закромах осталось хоть что-то натуральное.

– Почему корпорация не выращивает натуральные продукты в кольце сельскохозяйственной деятельности?

– Из-за плохой почвы. Верхние плодородные слои почвы пострадали из-за мусора. Пришлось выводить особые сорта, способные расти на таких бедных почвах. А вот холмы отсыпались привозным грунтом из тех районов, где мусора практически не было на тот момент. Сделали два дела: отсыпали холмы и накопали новых ям под мусор. Вредители.

Трудно было не заметить учёному ботанику и почвоведу, что сосновый лес прижился на холме весьма успешно. Теперь вот решили пойти дальше.

– Откуда ты это всё знаешь?

– В рядах ополчения есть не только вояки, но и учёные и инженеры. Те, которым плевать на деньги корпорации и роскошную мишуру, и которым не плевать на то, что человечество может скоро загнуться. Они иногда читают нам лекции, не особо углубляясь в подробности, потому что у неподготовленных людей начинает кипеть мозг.

– Да, я смотрю, вы тут не просто прохлаждаетесь, готовясь к очередному налёту. Нам всегда говорили, что вы только грабежами и занимаетесь.

– Нет, это не так… Мы пришли.

Они остановились у стальной двери, окрашенной зелёным цветом. Сэм постучал. Дверь открыл рядовой ополченец. Сэм кивнул ему и прошёл с Кливом к столу, где сидел человек серьёзного вида.

– Привет, Сэм!

– Здравствуй, Рой! Вот – привёл!

– Проходи, Клив, присаживайся.

Рой Шэлтэр, мужчина пятидесяти пяти лет, стал главой противоборцев с момента, когда власть на планете прибрала корпорация «Эрзи». Он был одним из тех активистов, кто сумел скрыться от полисии во время разгона бунтов. В период затишья Рой начал искать сторонников. Организовал подполье, основным занятием которого был сбор данных о работе подразделений корпорации, главным образом тех, которые связаны с вооружением, технологиями и провизией. Со временем сила противоборцев росла. Была налажена связь с ополченцами на других континентах – численность увеличивалась. Они обзавелись оружием и начали совершать грабежи и диверсии, чем жутко раздражали президента, и стали самой важной целью корпорации.

– Ну что, Клив, рассказывай, о чём хотел поговорить со мной?

– Не буду ходить вокруг да около… Мы решили поднять массовое восстание мусорщиков на всей планете. Уже сейчас идёт забастовка – нигде на земном шаре не трудиться ни один мусорщик.

– И какой у вас дальнейший план?

– Через пару дней мы сделаем вид, что сдаёмся и выходим на работу. Где нападём на охрану, заберём оружие, захватим аэролёты и улетим на Евразийский континент. В Юго-Восточной Азии на базе самого крупного комплекса по переработке мусора будет организован центр всех мусорщиков, мы присоединим к себе близлежащие территории и комбинаты, начнём обустройство и будем там жить свободно, продолжим очищать планету.

– Мысль, конечно, интересная. Надеюсь, ты мне сейчас в общих чертах рассказал ваш план?

– Да, план проработан, но из-за отсутствия оружия мы понесём большие потери. Открытый бой будет лишь на Американских континентах. От мусорщиков восточного полушария требуется лишь пробраться на аэродромы и угнать аэролёты. По прибытии в точки сбора они займут оборону.

– И что дальше? У корпорации помимо зажравшихся, ленивых полисменов есть армия, как раз для таких случаев. Как только узнают о бунте, армейские аэролёты объявятся на месте конфликта за пятнадцать-двадцать минут. У вас против их огневой мощи будут только пистолетики, которые вы, возможно, отберёте у полисменов. Ещё у многих из вас есть дети, которых в бой не возьмёшь, и как только начнётся пальба, не будет шансов на то, что вы сможете их забрать и попасть с ними на новые аэродромы, где также есть вооружённая охрана.

Клив задумался. У него не было семьи, как и у его коллег-начальников. Момент с детьми они не учли. И если отбиться от полисии и каким-то образом избежать стычки с военными – шанс был, то пункт по спасению детей мусорщиков сводил шансы на успех их затеи к нулю. С одной стороны он был в смятении от того, что их план трещит по швам. С другой стороны он был рад тому, что встретился с Роем, который указал ему на серьёзные пробелы.

Вдруг Клив вспомнил, что не искал встречи с противоборцами.

– Постойте! Вы ведь сами хотели со мной поговорить. Вы же прислали ко мне своих людей.

– Верно. После репортажа о вашем митинге я подумал, что из этого недовольства можно выжать нечто большее, чем просто крики у здания центрального офиса. Мусорщиков не так много по всей планете, но если мы объединимся, то уже пошатнувшийся баланс может рухнуть и раздавить корпорацию и её отвратительный капиталистический мирок, освободив планету от этого безумия.

– Что вы предлагаете?

– Давайте изменим ваш план. Начнём с самого главного – не нужно вступать в бой ни с полисией, ни с армией. Я предлагаю организовать с нашей помощью эвакуацию всех мусорщиков через пять дней. Во-первых, вы успеете сообщить всем о новом плане, во-вторых, за три дня до эвакуации вы выйдите на работу, чтобы президент упокоился и подумал, что худшее позади. Думаю, что он клюнет на это.

– Как мы это сделаем? Нас около одной тысячи двухсот человек. И как быть остальным, в других городах?

– Не переживайте. Рядом с большими старыми городами, есть заброшенные аэродромы с самолётами. До аэродромов поедем на списанных автобусах, где не установлены маяки. Сначала отвезём туда ваших детей за день до вылета, потом всех остальных. На этих аэродромах мы сделали свои базы, правительству нет дела до старых городов, и нам очень повезло, что там в ангарах стоят самолёты, которые ещё летают и вполне надёжные – мы проверяли. Топливом они заправлены. Тысячу двести человек с комфортом можно разместить в трёх пассажирских Боингах 747. Можно, конечно, и в двух, но что касается именно вас, стоя лететь около пятнадцати часов – не очень удобно. Тех же, кто живёт ближе к точке сбора, можно разместить и в двух самолётах подобного класса, либо в огромных грузовых самолётах там, где они есть. Мы оповестим своих братьев и сестёр ополченцев по всем новым городам. Они организуют эвакуацию. Усыпив бдительность президента выходом мусорщиков на работы, мы сможем вывезти вас незаметно.

Самолёты будут приземляться на ближайших к Юго-Восточному комплексу аэродромах, откуда также на автобусах людей перевезут в точки, которые укажет ваш коллега.

– А самолёты не заметят радары?

– Нет, мы отключили маяки. Связь с самолётами будем держать на нашей частоте.

– Риск всё равно есть.

– Вы правы, риск есть всегда в таких серьёзных делах. Но иного выхода я не вижу. Вступать в бой бессмысленно. Ну, что скажете, Клив, Вы согласны сотрудничать?

– …Согласен.

Ещё раз обсудив новый план в деталях, Рой попросил Клива связаться со своими коллегами прямо из бункера. Клив рассказал им о новом плане. Его все приняли. Началась подготовка.

После обещанного угощения в столовой Сэм проводил Клива до границы города и попрощался, отправившись обратно в укрытие. Было раннее утро, на работу ещё никто не вышел. Клив поспешил к дому Мэла, чтобы рассказать ему про новый план. Мэл также одобрил идею Роя.

Новый день был посвящён распространению информации среди мусорщиков и сборам. Семьи откладывали самые необходимые вещи, стараясь не делать свой скарб слишком большим. Всё остальное можно было легко найти среди мусора на новом месте.

В уговоренный день все мусорщики вернулись к своим обязанностям. Придя на полигон, они не обнаружили полисменов, но всё равно приступили к работе, как будто не было никакого митинга.

9. Возвращение.

В пентхаусе башни «Эрзи» раздался звонок. Президент не спал вторые сутки, переживая из-за ситуации с мусорщиками, которые как сквозь землю провалились. Он быстро снял трубку:

– Кинк, это Фидж. Хорошая новость. Мусорщики объявились.

– Как!?

– Камеры наблюдения на полигонах. Пришёл в управление, а дежурный говорит, что мусорщики на полигоне – работают, как ни в чём не бывало.

– А в других городах?

– Везде, я узнавал. Всё в порядке. Вы были правы, что долго они не продержатся.

– Как-то ты легко об этом говоришь. Разве не находишь такое поведение странным?

– Нет. А Вы думаете, они должны были выступить с публичным заявлением о том, что совершили ошибку?

– Наверно, нет. Но всё же, я бы приставил больше охраны.

– Уже сделано, сэр. На полигонах втрое увеличено число наблюдателей. И недалеко от места работы стоят автобусы с бойцами спецназа.

– Хорошо, Майкл. Посмотрим, что будет дальше. Силу не применять без причины. И пусть ко мне доставят мистера Стикла.

– Да, сэр.

Через полчаса Клив Стикл сидел в кабинете Кинка Смерги.

– Чаю?

– Если можно, сэр.

Президент распорядился принести успокаивающий чай.

– Ну, что скажешь, Клив?

– Сэр, что тут говорить, мы ошиблись, вспылили. Вот посидели, остыли, подумали, как быть дальше. Не нашли другого выхода и решили вернуться. Кто-то должен очищать планету. А без поддержки корпорации это практически невозможно.

– Да, это верно, без корпорации на Земле будет тяжело. Не забывайте об этом впредь.

Клив вёл себя естественно, говорил убедительно, не вызвав серьёзных подозрений у президента. По крайней мере, так ему казалось.

Секретарша принесла чай, ещё раз посмотрела на Клива удивлённым взглядом и вернулась к себе в приёмную. Она была шокирована, когда увидела его, шедшего в кабинет Смерги под конвоем двух полисменов.

Президент ещё немного пообщался с начальником мусорщиков Северной и Южной Америк и отпустил его. Клив подошёл к двери и вслед услышал:

– Надеюсь, такого больше не случиться… Мы будем за вами пристально наблюдать.

Эти слова вселили страх. Клив не понял, за кем именно будут наблюдать, только за ним или за каждым мусорщиком? И будет ли это наблюдение только на полигоне или за домами тоже установят слежку? Хотя второе было трудно исполнимо, управлению не хватило бы людей следить за каждым.

Клив вышел из здания и только на улице позволил одной опасной мысли прозвучать в голове: «Нужно сообщить Рою».

Вечером, после рабочего дня, Клив нашёл Мэла на полигоне и тайком рассказал ему о беседе с президентом.

– Если со мной что-то случится – ты будешь за главного.

– Хорошо. Я понял.

Клив объяснил Мэлу, как пройти к убежищу повстанцев, и попросил его послать туда человека с предупреждением. Мэла он не пустил, так как тот был женат, и у него были дочь и сын. И сам Клив не мог пойти, опасаясь слежки за его домом и за ним.

Мэл отправил неприметного парня по имени Том. Он был тихоней, и на него особого внимания не обращали. И тот, ещё при свете вечернего солнца, отправился в путь. На общественном транспорте Том приехал в ближайший до нужной дороги квартал. Дойдя до окраины города пешком, мусорщик присел на скамью недалеко от проезжей части, укрывшись под сенью ив. Он ждал, когда с полей поедут электробусы с работниками сельского хозяйства, чтобы потом спокойно продолжить путь.

До полуночи он доставил послание ополченцам и вернулся домой до восхода солнца.

За два часа до начала рабочего дня Том, Мэл и Клив вместе шли на остановку, откуда отправлялись электробусы, увозившие работников на полигон. Улицы были относительно пустынны. Из людей были только свои – мусорщики, встававшие раньше всех в городе.

– Ну что, Том, какие новости? Что тебе сказали?

– Сказали, что нет повода для беспокойства. Всё будет хорошо.

– Доверимся чутью босса.

Они говорили без подробностей, не называя имён, чтобы избежать случайных разоблачений.

Второй рабочий день после забастовки прошёл тихо. Полисмены были гораздо спокойнее, чем вчера. По приказу Фиджа никто из них не глумился и не мешал мусорщикам трудиться.

После работы Клив решил прогуляться по городу и дойти от дома до окраины, но не по той дороге, которая вела к штабу ополчения, а в противоположную сторону, где располагалось рыбное хозяйство. Он хотел проверить, нет ли за ним наблюдения, чтобы убедиться, что чутьё не подводит Роя и что бояться нечего. А слова президента были призваны всего лишь напугать Клива, чтобы тот больше не делал глупостей.

Вечер был тёплый, небо чистое, лёгкий ветерок качал ивовые прутья и ворошил листья, рождая зелёно-салатовую рябь над аллеей. Было ещё светло, но горизонт уже манил солнце в свои объятия, и звезда, не сопротивляясь, спускалась всё ниже и ниже по небосклону, рисуя ало-оранжевые ленты на его краю.

Клив пару раз по пути делал короткие остановки у скамеек. Садился и смотрел по сторонам на прохожих, на проезжающие машины. Его взгляд искал что-то выбивающееся из ритма вечернего города. Но всё казалось обыденным. Ничего подозрительного.

Когда Клив дошёл до окраины города, уже стемнело, и в небе сияла полная луна. Она украсила серебристым поясом большой пруд и в одиночестве взирала на измученную людьми Землю. Звёзд видно не было. Световое загрязнение Голд-Сити скрывало их своей дымкой.

Клив чувствовал облегчение, убедившись в словах Роя о том, что правление корпорации теряет бдительность. Опьянённые своим величием, властью и богатствами, они не верят, что простые люди могут стать огромной силой, способной уничтожить гору, на которой они восседают, смотря на остальных свысока. Надежда на успех операции по освобождению от контроля «Эрзи» укрепилась в сердце главного мусорщика Америки. Сделав глубокий вдох и выдохнув, Клив Стикл отправился домой.

10. Побег.

Следующий день начинался для полисменов так же, как и предыдущий. По приезде на полигон они обнаружили мусорщиков за работой, это успокаивало. И полисмены, следившие за работой с земли, расслабились и не обращали особого внимания на лица людей, собиравших мусор. А в глазах многих из них была заметна тревога. Они переживали, насколько успешно пройдёт первый этап плана: эвакуация детей.

Тем временем, пока основные силы полисии по приказу корпорации следили за соблюдением порядка на полигонах, в городе началась реализация плана Роя.

Том и несколько ополченцев в цивильной гражданской одежде, в которой обычно ходят учителя школ Голд-Сити, начали сбор детей мусорщиков группами по пятьдесят человек. Их разделяли по возрасту и росту, чтобы встречным прохожим казалось, что школьников ведут на какую-нибудь экскурсию. Дети несли за спинами свои школьные рюкзаки, вот только в них были не планшеты и ноутбуки, а средства личной гигиены и сменное бельё.

Групп получилось восемь. И каждая группа избирала свой маршрут передвижения – все они шли по разным центральным улицам в сторону окраины до пересечения с кольцевой дорогой, опоясывающей город. Там дежурили четыре угнанных с пункта утилизации, списанных школьных автобуса. Пропажу не обнаружили из-за того, что никто не считал, сколько единиц транспорта находится на очереди к уничтожению. Автобусы увезли первые четыре группы к убежищу, оставшихся, позже – сразу везли на аэродром. К вечеру автобусы вернулись за детьми к холму Голд-Сити. И к раннему утру следующего дня все дети были на месте.

По пути на работу Том нагнал Клива и Мэла, сообщив им хорошую новость, что всех детей успешно перевезли на аэродром, и там кипит работа по подготовке к перелёту. Начальники Тома обрадовались этому известию. Следуя на остановку, они тайком рассказывали об этом мусорщикам, также поднимая им настроение. По цепочке новость обошла всех мусорщиков к началу работы. На полигоне они вели себя спокойнее и были более раскрепощёнными, чем предыдущие два дня. Полисмены подумали, что это проявление смирения – смирения с контролем над ними, с тем, что им больше не удастся пользоваться прошлыми привилегиями работы на мусорном полигоне, что они просто продолжают жить дальше.

Старший полисмен охраны полигона после обеденного перерыва поделился этими наблюдениями, делая очередной отчёт о работе министру. Майкл Фидж не заметил подвоха, подумал, что всё вернулось на прежние рельсы, и поспешил сообщить об этом президенту…

– Ну что, сэр, мусорщики, похоже, смирились с положением второго указа. Полисмены на полигоне говорят, что сегодня работа идёт бодрее, чем предыдущие два дня после возвращения.

– Хм… И вам до сих пор это не кажется подозрительным?

– Нет, сэр, не кажется… У многих из них семьи. Почти у всех, кроме их начальника и некоторых молодых сотрудников. Семьи нужно кормить, одевать и обувать, платить за школу и колледжи. Если они не будут работать, то не увидят денег. В трущобы они точно не повезут своих детей.

– … Думаю, ты прав. Но наблюдение за ними не снимать и количество полисменов на полигоне не сокращать. Их резкий подъём настроения может быть отвлекающим манёвром.

– Кинк, мы с тобой знакомы двадцать лет. Ты меня извини, но, кажется, у тебя развивается паранойя.

– Возможно. Но просьбу мою исполни.

– Хорошо. Только вот слишком много людей задействовано для контроля на полигонах. И ещё, после оглашения указов увеличилось количество человек в патрулях по трущобам. Пришлось сильно сократить количество патрулей на улицах городов… Людей не так много для этого.

– Я понимаю. Отдам распоряжение генералу Ино, чтобы армия выделила больше солдат на патрули в трущобах. Тогда ты сможешь перевести часть своих людей в город.

– Вот это хорошо, спасибо, Кинк. До связи.

– Да, звони, если будут изменения или что-нибудь потребуется.

Президент сбросил звонок нажатием кнопки. Попросив секретаршу связать его с базой на Аляске, он начал размышлять о ситуации с мусорщиками и их странном поведении:

– «Что мог задумать Клив и его друзья? Усыпляют бдительность, чтобы поднять восстание? Это будет опрометчиво. У них нет оружия. Им не то, что с армией непосильно тягаться, они и полисменов не одолеют. Вряд ли они будут так рисковать. Почти у каждого мусорщика есть дети. Нет, на восстание они не пойдут. Тогда что они могут сделать? Забастовка уже была, но они вернулись, осознав, что это не приведёт ни к чему хорошему ни для них, ни для корпорации, ни для планеты.

А если они каким-то образом связались с противоборцами и обзавелись огнестрельным оружием? Но какая выгода от этого ополчению? Мусорщики не обучены в плане боевых и разведывательных действий, их всех в свои ряды ополченцы взять не смогут – слишком много ртов, всех не прокормить, придётся грабить гораздо чаще склады и караваны с провизией, а это всегда опасно, увеличится количество потерь. На такое противоборцы не пойдут.

А, может, Майк прав, и у меня действительно паранойя?»

Здесь мысли президента оборвал звонок.

– Сэр, база Аляски на связи…

– Алло! Грэг?

– Да, сэр, Генерал Ино слушает.

– Здравствуй, Грэг! Давно не виделись и не слышались. Как обстановка на базах?

– На базах всё в штатном режиме, сэр. Вы что-то хотели?

– Да. Ты же слышал про митинг?

– Конечно!

– Звоню предупредить, что этим дело может не кончиться. Так что не мешало бы провести учения, направленные на усмирение мятежей. Маловероятно, конечно, что будет масштабное восстание, но нужно быть начеку.

– Есть, сэр! Будет сделано.

– Грэг, и ещё, есть просьба, которую можно считать приказом – с начала новой недели удвой количество бойцов для патрулирования трущоб. Необходимо снять нагрузку с подразделений полисии. Там не хватает людей для патрулирования Голд-Сити и других городов. На базах же хватит солдат для этого?

– Да, сэр, это возможно сделать. За оставшиеся два дня отберём людей, проведём инструктаж. И начнём подготовку к учениям.

– Замечательно, генерал, выполняйте.

Президент сообщил новость главе полисии.

После улаживания этого вопроса Кинк Смерги, наконец, попросил секретаршу принести обед. Президент ещё раз прокрутил мысли о возможном мятеже, чтобы убедить себя, что это маловероятное развитие событий, и немного успокоился.

– «Значит, оглашение указов не сильно встревожило общество, мусорщики выпустили пар недовольства и смирились, ополчение за эти дни не совершило ни одного налёта. Пока что всё относительно стабильно».

После трапезы президент, морально вымотанный за последнее время и погасивший своё волнение положительным исходом конфликта с мусорщиками, прилёг на диван и крепко заснул.

Рабочий день закончился, и мусорщики отправились по домам. Поужинав и проверив содержимое в полупустых рюкзаках, они стали ждать назначенный час. По договорённости выходить из домов они должны с интервалом по времени и двигаться по разным маршрутам к окраине города, где их также ожидали автобусы.

По пути мало кому попался городской патруль, и ни одну из пар мусорщиков никто не останавливал. Люди шли не особо торопясь, делая вид, что совершают вечернюю прогулку перед сном.

К полуночи всех мусорщиков вывезли за кольцо холма, где рассадили их по автобусам и грузовикам и одним рейсом переправили на аэродром, где ждали дети.

Людей разместили в самолёты. Также в каждый самолёт, помимо пилотов, посадили по одному повстанцу. Это были Сэм, Гринс и Айрин, которые вызвались добровольцами.

Самолёты один за другим вылетели в пункт назначения.

Айрин попала в самолёт с Кливом. Они сидели рядом в последнем ряду. Клив немного смутился, когда она спросила разрешения сесть вместе с ним. Но дал своё согласие.

– Почему ты летишь с нами?

– Надоело сидеть в бункере, мне хочется действия, движения. Понимаешь?

– Ты не участвовала в налётах?

– Достаточно часто, но хочется чего-то особенного. Налёты на караваны продовольствия и кражи со складов не приближают нас к свержению «Эрзи». А вот митинг и побег из-под контроля корпорации огромного числа людей – это уже серьёзное дело. Я хочу быть частью этого.

– Почему ты так рьяно рвёшься в бой? Из-за нехватки адреналина или из-за дикой ненависти к корпорации?

– Второе…

– Причина?

– Ну ладно… Мне было пятнадцать лет, когда корпорация официально пришла к власти.

– Погоди… Тебе тридцать пять? Ты выглядишь гораздо моложе.

– Спасибо, – Айрин улыбнулась. – Но тогда я ещё была на попечении у родителей. Из приличной семьи: родители были профессорами права в университете Денвера.

– Ты из Денвера?

– Да.

Мои родители были противниками режима корпорации. Понимали, что эти так называемые блага для человечества всего лишь красивая ширма, за которой будет огромная куча проблем. И что эти блага делаются по большей степени для самой корпорации, а люди будут сильно ограниченны в правах и свободе. И это те, кому посчастливилось попасть в новые города. Про жителей трущоб я вообще молчу. Люди там выживают, как могут, питаясь крошками с правительственного стола, которые смахнули грязной тряпкой.

Однажды ночью к нашему дому подъехала машина полисии. Они предъявили ордер на арест моих родителей, и их увезли. Меня оставили одну. Социальную службу в старых городах упразднили… Теперь все блага были в новых городах и для жителей этих городов. Я не знала, что мне делать, куда обратиться. К соседям не пойдёшь, у всех на периферии хватало проблем.

– Неудивительно, что ты рвёшься в бой. А как ты попала к повстанцам?

– Очень просто. Болталась по улице, читала вывески и объявления в надежде, что где-то есть работа или оказание помощи людям, попавшим в беду, и на одном из фонарных столбов наткнулась на листовку ополчения, где был написан призыв в их ряды для борьбы с «Эрзи».

– Были такие листовки?

– Да. Но через год, как я вступила в ополчение, власть ввела патрули и они стали срывать и жечь их. Так что сейчас мы листовки уже не клеим. А ты как решился на митинг и идею восстания?

– Ты видела новости?

– Конечно! Мы ведём запись новостей. Никогда не знаешь, какая информация может пригодиться в будущем. Тем более новости могут крутить в момент, когда часть личного состава на задании или на дежурстве. А если новость важная, то бойцы потом могут посмотреть запись выпуска из первоисточника. У нас много умных, образованных людей, которые на основе этой информации могут придумать что-нибудь интересное. Например, как усложнить жизнь корпорации, когда лучше совершить налёт на склад, или что-то в этом духе.

– Да, Сэм мне говорил, что в ваших рядах есть учёные, инженеры, профессионалы во многих ремёслах.

А идеи митинга и восстания не совсем мои. Это совместное решение с другими руководителями мусорщиков.

– Ух! Дух захватывает!

– Отчего?

– Восстание в масштабах планеты – это мощно!

– Да, ты права.

– Так в чём причина? Босс нас не посвятил в подробности.

– Работа на полигоне имела свои плюсы: там много вещей новых, выброшенных с прилавков, упакованных. Это круче, чем одеваться в секонд-хендах, если ты помнишь эти магазины.

– Помню, – Айрин слегка улыбнулась.

– И много продуктов питания, которые также выкидывали прямо из магазинов, но качество у них пристойное, и они пригодны для еды. Мы пользовались этим абсолютно бесплатно. А после принятия и оглашения указов нас лишили этой возможности. Самое досадное, что мы сами в этом виноваты.

– Вы рассказали правительству?

– Да, не хотели нарваться на солидные штрафы и отработку лишних часов. Решили уточнить, являются ли озвученные товары собственностью корпорации.

– Догадываюсь, что являются.

– В тот момент во мне всё вскипело. Как и у других моих коллег. Это вылилось в митинг и разработку плана о восстании. Но хорошо, что перед началом восстания я встретился с Роем. На горячую голову мы могли наломать дров и понести большие потери во время столкновений с полисией и армией. А теперь мы спокойно летим в самолёте и мирно беседуем.

– Даже не верится, что происходит что-то новое. Новые шаги в деятельности сопротивления. Это волнительно для меня. И приятно.

– Мне тоже не верится, что мы пошли на это. Люди в новых городах живут в усладе, и им не хочется что-то менять. Их всё устраивает: есть жильё, чистая вода, приличная на вид и вкус еда, чистый город, работа, достойная медицина. Правда, к образованию есть серьёзные вопросы. Но в целом для простых людей очень хорошие условия. Проблемы трущоб остались за высокими холмами, и, убаюканные стабильной приличной жизнью, люди даже не думают особо о том, что там происходит.

Видимо, мы, мусорщики, так привыкли к жизни в денежном мире, особо эти деньги не используя, что лишение нас наших бесплатных благ привело к таким последствиям. Мы, наверно, единственные граждане новых городов, которые понимают, что можно жить иначе на планете. Президенту можно сказать спасибо за это, он вмешался в спокойное течение реки, замутив там воду.

– Рой верно заметил, что власть теряет нити управления одну за другой.

Наступило короткое молчание.

– Клив, я могу задать личный вопрос?

– Давай.

– Почему ты не женат?

– Как-то не сложилось. Я же на высоком посту был. Причём меня назначили начальником мусорщиков Северной и Южной Америк в молодом возрасте. Большая ответственность, много работы, частые перелёты с материка на материк. Как-то времени не было. Хотя вот мой заместитель Мэл справился с загруженностью по работе и у него есть жена и двое детей.

А ты замужем?

– Нет. Был парень, который пытался за мной ухаживать. Но на одном задании он погиб.

– Сочувствую. Это печально.

Клив и Айрин умолкли на мгновение.

– Да, печально… Но жизнь продолжается… А события в мире начинают раскручиваться. По крайней мере, у меня такое чувство.

– Да, я тоже ощущаю подобное. Как будто в воздухе что-то нависло.

– Вот-вот.

Они говорили ещё около часа. Но решили поспать. По прилёте предстоял непростой день.

11. Признание.

Утром, когда самолёт с мусорщиками Голд-Сити уже был где-то над Тихим океаном, в кабинете президента раздался звонок. Кинк Смерги нажал кнопку:

– Сэр, это Фидж! У нас проблемы, сэр. Мусорщики не вышли на работу.

– Опять? Это только в Голд-Сити?

– Нет, сэр. Везде. А на крупнейших комбинатах в Юго-Восточной Азии мусорщики в союзе с бойцами ополчения заняли глухую оборону. За ночь, зациклив каким-то образом все камеры, настроили баррикад и умело отбиваются от штурмов спецназа.

У президента застрял ком в горле.

– Сэр!?

– …

– Сэр!?

– … Да, я слышу. Что там ещё происходит, есть информация?

– Мой заместитель говорит, что к комбинатам периодически подъезжают автобусы. Причём выбирают время после неудачных попыток штурма. Ловят момент перегруппировки сил полисии.

– Что за автобусы, откуда приезжают?

– Мы выясняем, сэр. Автобусы не возвращаются, остаются у комбинатов, создавая дополнительные преграды по периметру.

– Чёрт возьми! Вот что они удумали!

– О чём Вы, сэр?

– Выходит, что мусорщики и противоборцы заключили союз. Противоборцы помогли эвакуировать всех мусорщиков. Передислоцировать их в район самого крупного комплекса по переработке мусора. Там они собираются окопаться. Они усыпили нашу бдительность и незаметно ускользнули.

– Что будем делать?

– Для начала отдай приказ прекратить штурм, чтобы попусту не терять людей и боеприпасы. Пусть наблюдают. И пусть пошлют разведывательные отряды на ближайшие старые аэродромы. После этого приезжай ко мне. Я вызываю Грэга и Коула. Будем думать, что делать.

– Хорошо.

Через полчаса в кабинете президента началось срочное совещание.

– Господа, у нас возникла серьёзная проблема. Такое произошло впервые за всё время нашего правления.

Что будем делать? Есть предложения? Генерал?

– Нужно выяснить, чего именно хотят мусорщики. И что они будут делать дальше, находясь вне нашего контроля. И уже потом принимать решения.

– Я согласен с ним, сэр.

– А ты, Майк? Чего молчишь?

– Я Вас не послушал, сэр. Вы были правы, что они что-то затеяли.

– Это уже не важно. Ладно. Генерал, летите туда, попробуйте поговорить с мятежниками. Остальные оставайтесь в здании офиса. Будем ждать.

Генерал отправился на базу, предварительно приказав подготовить аэролёт и взвод солдат к вылету. Советник и министр удалились на этаж ниже в кабинет Коула Дигги и стали заранее обдумывать различные варианты решения проблемы.

Президент встал у окна и смотрел сквозь пространство. В груди его образовалась пустота. Он не мог думать некоторое время. Просто стоял, как статуя, и смотрел вперёд.

Выйдя из ступора, он начал прокручивать в голове события за последнюю неделю:

– «Неужели мусорщиков так сильно огорчило лишение их привилегий? Они получали неплохую по меркам Голд-Сити зарплату и вдруг прицепились к мусору? Неужели это действительно так важно?»

Президент не понимал, что же такого важного было в этом мусоре? Ради чего подняли мятеж? Он не мог уловить, что дело было не только в мусоре, а в том, что мусорщиков лишили чувства свободы, независимости.

Их мир был особенным, они спокойно занимались любимым делом – очищали планету; они свободно пользовались дарами свалок, получая товары напрямую, без посредничества в виде денег. Они пришли к этому естественным путём, проявляя здравомыслие, видя, что корпорация занимается настоящим расточительством ресурсов, а капитализм – это преступление против природы и человека. Они считали полнейшим безумием производить так много товара, что его с прилавков отправляют прямиком на свалку, при этом не оказывая помощь людям в трущобах, куда можно было бы отправлять и еду, и одежду, и предметы быта.

Но мусорщики делали то, что могли, хоть как-то помогая окружающему миру, а с ним и человечеству не умереть окончательно, и были рады тому, что им не мешают и в их дела не лезут. Когда человеку хоть немного комфортно живётся, он не требует особых перемен, если только эти перемены не делают жизнь на планете ещё лучше.

Второй указ президента разрушил этот мир.

Президент вынужден был признать, что совершил большую ошибку, зацепившись за юридические формальности по поводу статуса непроданных товаров, выброшенных на свалку. Но он и предположить не мог, что это приведёт к таким последствиям.

12. Переговоры.

Эта ситуация сильно напугала Кинка Смерги. Он понимал, что обратно ничего не вернуть, даже если предложить мусорщикам прежние условия – они не согласятся. Полноценно заменить их роботами не получится, без человеческого присутствия трудно будет контролировать процесс работы. Роботы смогут поддерживать чистоту в городе и оттягивать процесс заполнения мусором территорий вокруг городов. Но в перспективе нескольких лет ситуация на всех континентах кроме Евразии будет ухудшаться.

Поезд уже ушёл, но президент хотел выяснить, что мусорщики будут делать дальше? Вступят ли они в ряды сопротивления или будут сохранять нейтралитет, занимаясь своей любимой работой по очистке планеты? Насколько крепок их союз с ополчением, или это кратковременное сотрудничество?

Вопросов хватало. Но оставалось только ждать результата переговоров.

По прибытии на базу генерал справился о готовности аэролёта и солдат и, получив положительный ответ, прошёл на стартовую площадку.

Аэролёт вертикально поднялся в воздух и взял курс в район противостояния.

– Сэр, какой приказ?

– Летим на место конфликта, выясняем намерения мятежников, рапортуем в Голд-Сити. Ясно?

– Так точно, сэр.

Пока военный аэролёт находился в воздухе, в одном из аэропортов, вблизи точки сбора мусорщиков, приземлились три самолёта с пассажирами из Голд-Сити. Их встретили местные ополченцы, проводили к ангару, где стали делить людей на группы и сажать в автобусы. Многих пришлось везти на дочерние комбинаты или в близлежащие небольшие трущобы без патрульного надзора, пока ситуация не стабилизируется.

Мэл с Сэмом и Том с Гринсом возглавили две группы по четыреста человек и, попрощавшись, уехали на места дислокации. Клив и Айрин с остальными расположились в ангаре на аэродроме в ожидании сигнала из головного комплекса.

Айрин пошла в местный штаб узнать последние новости. Вернувшись, она сообщила, что отряды спецназа полисии поначалу совершали попытки штурма, но вот уже несколько часов ничего не происходит.

– Видимо, ждут приказов.

– Айрин, почему они прекратили штурм?

– На комбинатах организовали крепкую оборону. Полисмены потеряли несколько человек. Штурмовать без тяжёлого вооружения бессмысленно. Скорее всего, ждут подкрепления.

– Ты думаешь, что они развяжут войну?

– Не знаю. Будем ждать.

Через час в ангар прибежал связист из штаба аэродрома и спросил Айрин.

– Что случилось?

– Вас к телефону.

Айрин посмотрела на Клива, слегка улыбнулась, он заметил в её глазах волнение.

– Иду.

Через пятнадцать минут она вернулась в ангар и сказала Кливу собираться.

– Что там у них?

– Местный руководитель повстанцев Динь сказал, что прилетел военный аэролёт с взводом солдат. Старший – генерал Ино.

– Ого! Это серьёзно.

– Он хочет пообщаться с тобой. Сейчас поедем в комплекс «Тиэполис».

Тиэполис – главный город в Юго-восточной Азии. Недалеко от него располагался тот самый крупнейший мусороперерабатывающий комплекс на планете, который носил схожее с городом название.

Айрин, Клив и пара бойцов ополчения сели в старенький военный джип и отправились в сторону комплекса.

– Чего они хотят?

– Узнать, чего хотим мы.

– Это понятно. Но мы уже не отступим. Разве они не понимают этого?

– Думаю, что понимают. Они хотят конкретную информацию получить для дальнейших действий.

Дорога от аэродрома до «Тиэполиса» заняла около часа. По прибытии на место джип въехал на территорию комплекса через южные ворота. Пассажиры отправились в главное здание, где располагался кабинет Вэй Лина. Динь и Вэй Лин были там.

– Наконец-то! Заждались. Рад видеть тебя, Клив.

– Взаимно! Это Айрин, доброволец из ополчения Голд-Сити.

– Привет, Айрин!

– Привет! Что тут у вас? Где генерал?

– Он со стороны северных ворот в мобильном штабе сидит вместе с главой полисии Азии.

– Где будет встреча?

– У северных ворот.

– У вас есть с ними связь?

– Только через их связного, который ждёт там.

– Нужно сказать им, что я готов к встрече.

Вэй Лин нажал кнопку на аппарате связи, попросил соединить с КПП северных ворот и передал информацию о готовности встречи с военными.

Территория комплекса была огромной, и до места встречи было около двух километров.

– Выдвигаемся. Им там недалеко дойти. А нам ехать надо.

Связной вошёл в мобильный штаб представителей корпорации.

– Сэр, разрешите доложить!?

– Докладывай.

– Мусорщики и ополченцы готовы к встрече.

– Спасибо, ступай.

– Есть, сэр!

Генерал Ино посмотрел на полковника Гардьена, главу полисии Азии.

– Пойдём, пообщаемся.

Путь к воротам преграждали автобусы, старые легковые автомобили и грузовики.

Генерал и полковник в сопровождении вооружённых солдат достаточно быстро и уверенно пробирались сквозь созданный ополчением лабиринт. Уже через пять минут они были у ворот.

Калитка была открыта, и в проём представители власти видели, как с юга едет электромобиль. Он остановился в десяти метрах от ворот. Айрин и Клив вышли из машины и направились в точку переговоров.

– Приветствую тебя, Клив!

– Генерал.

– Что вы тут такое затеяли? Какие у вас требования?

– Генерал Ино, передайте президенту, что подразделения мусорщиков вышли из состава корпорации.

– И что вы дальше планируете делать? Поднять восстание?

– Нет. Мы хотим, чтобы нас оставили в покое, предоставили нам свободу. Вы нас не трогаете и не мешаете нам, и мы продолжим очищать планету от мусора. В противном случае, мы вступим в ряды ополчения, тем самым ускорив процесс свержения власти корпорации.

– Вы считаете, что способны свергнуть Кинка Смерги?

– Конечно, генерал! Очнитесь! Или Вы тоже, усыплённый богатствами и властью, не замечаете, что баланс сместился в сторону угнетённых? Бросьте! Это же очевидно!

– На стороне правительства армия и вооружения, которых нет у повстанцев. У вас ничего не выйдет.

– Чтобы совершить переворот, необязательно идти напролом.

– Кто ты, женщина?

– Она равноправный участник этих переговоров и старшая от лица ополчения. Так что не грубите, полковник. Наши требования просты. Ничего сверхъестественного мы не просим. Слово за вами.

– Первый этап переговоров окончен. Через три часа ждём вас на этом же месте.

Генерал и его свита развернулись и отправились в мобильный штаб на совещание с президентом.

Ополченцы вернулись в офисное здание комплекса.

– Ты заметил, Клив?

– Что?

– Сомнение в глазах генерала.

– Нет, Айрин. В последней фразе он был жёстким.

– Это показное.

– Не будем делать поспешных выводов. Дождёмся второй встречи.

Повстанцам был дан сигнал к обеду.

Тем временем в штабе генерал связался с президентом. Было собрано совещание. В центральном офисе корпорации в кабинете Кинка Смерги были Коул Дигги и Майкл Фидж. В мобильном штабе остались лишь двое: генерал Ино и полковник полисии Гардьен.

– Господа офицеры, какие новости?

– Господа президент, советник, министр. Они выдвинули странные требования. Во-первых, Вам просили передать, что подразделения мусорщиков больше не будут подчиняться корпорации, но продолжат убирать мусор на планете.

– Это же будет неравномерно. Они ведь все сконцентрировались на небольшой территории.

– Да, это так.

– Ладно, хотят свободы значит. Что ещё?

– Если мы не выполним это условие, то они будут всецело помогать ополчению и сделают всё, чтобы уничтожить корпорацию «Эрзи».

Министр Фидж улыбнулся.

– Они это серьёзно? Ха! Это же глупо! Ну, примкнут сто тысяч мусорщиков к сотне тысяч повстанцев. Что они смогут сделать? Армейских и полисменов гораздо больше, и у нас есть оружие, которого даже близко нет у повстанцев. Они будут обречены.

– Они не так глупы, министр. И в переговорах намекнули – для того, чтобы свергнуть власть, необязательно идти напролом. И ополченцев гораздо больше, чем сто тысяч.

– Да, министр. Вы рано радуетесь. Способы есть разные, помимо открытого конфликта. У ополченцев неплохие диверсионные группы. Они могут проникнуть в этот кабинет, не привлекая внимания, или взорвать весь небоскрёб к чертям, пробравшись в подвал; могут пристрелить любого из нас, когда мы выйдем отсюда на улицу или если долго будем стоять у окна.

– И что же Вы предлагаете, сэр? Согласится на их условия? Вы же понимаете, что они в любом случае будут помогать противоборцам, потому что те помогли им сбежать?

– Да, понимаю.

Президент был ошарашен, он с трудом сдерживал волнение и нарастающий страх.

– Коул. Что скажешь? Есть идеи? – советник молчал всё время, пока генерал, президент и министр вели беседу.

– Надо озвучить все варианты выхода из ситуации, взвесить их и выбрать один, наиболее выгодный для нас. Нужно учитывать последствия не только со стороны ополчения и мусорщиков, но и реакцию мирных граждан. Рассмотрим вариант с уничтожением мусорщиков и ополчения в том районе, зачистив территорию артобстрелами без ядерных боеголовок, чтобы не погубить радиацией город Тиэполис.

– Но тогда мы уничтожим крупнейший мусороперерабатывающий комплекс на планете.

– Верно. Это жирный минус. Строительство нового подобного комплекса займёт время, и уже очищенные территории снова зарастут мусором, нам не хватит мощностей, чтобы избежать этого.

– Ещё варианты?

– Поднять все войска и начать прямое противостояние. Но мы потеряем много людей. И не стоит забывать, что в тот район прибыли не все повстанцы. Они могут воспользоваться отсутствием военных и напасть на Голд-Сити и другие города, убив много полисменов.

– Ещё есть варианты?

– Согласится на их условия.

– Поясните, советник, чем это выгодно для нас?

– Во-первых, мусорщики займутся своим прямым делом – очисткой Земли, что не позволит им оказывать мощное содействие ополчению. Да, они могут предоставить часть территории противоборцам для складов, штабов и казарм, но сами не будут участвовать в диверсиях, налётах и грабежах, я в этом убеждён. Не такие они люди, чтобы отказаться от своего основного занятия. Для них первостепенная задача – очистка планеты. Во-вторых, если они не примкнут к ополчению, то, соответственно, и не увеличат их численность. Нам будет проще сдерживать движение сопротивления. Ну, и в-третьих, их основная работа сама по себе в наших интересах. Территории продолжат очищаться. В других городах заменим их роботами и перепрофилируем часть людей на работу мусорщиками. Или можно поездить по трущобам, там много людей, мечтающих о жизни в новых городах. Они с радостью переедут. Тем более в нашей политической программе есть статьи о переселении людей из трущоб. Это повысит Ваш рейтинг и возродит надежду в среде нищих.