Не лучшее время для убийства бесплатное чтение

Юлия Евдокимова
Не лучшее время для убийства

Аппетитные бестселлеры Юлии Евдокимовой: Италия, которую можно попробовать на вкус.

(Газета «Аргументы и факты»).

***

Юлия- тонкий знаток и ценитель итальянской кухни и прочих итальянских тем.

(Джангуидо Бреддо, почетный консул Италии, член Академии истории итальянской кухни).

***

Влюбленная в Тоскану, между своей работой и желанием писать книги, Юлия не забывает о земле Боккаччо. Борги и рецепты всегда были в центре всеобщего интереса, сегодня в ее исполнении они снова становятся бестселлерами и литературным приключением.

(Тосканская газета «Иль Тиррено».)

***

«На книжной полке- тайны и туманы».

( Журнал «Италия».)

Если вы приедете в Тоскану, вы почувствуете, что Тосканой пахнет так же, как пахнет сосновым лесом, пахнет солнцем и холмами.

Фабрицио Караманья

***

Жители деревни на полпути к холму смотрят на движение, оставшееся внизу долины, затем возвращаются к полетам ласточек, ныряющих в луг, к пестрым ветвям, расчерчивающим небо, и думают о том, как блаженно этот холм защищает их от шума цивилизации, а иногда по вечерам приглашает луну на танец.

Фабрицио Караманья

***

Все совпадения персонажей и событий случайны.

Глава 1.

Шикарные женщины не плачут. И она так долго лепила свой идеальный образ, что никогда из него не выходила. Столько времени, сил, и, будем честными, средств ушло на создание этой безупречной женщины, что нелепо было бы выйти за рамки.

Во Флоренции она всегда чувствовала себя прекрасно. Приглушенные бежево-оливковые тона шерстяного костюма, неброская бижутерия, стоимостью в среднюю зарплату какого-нибудь клерка за год, цвет волос того оттенка «дорогого блонда» что подвластен лишь лучшим парикмахерам – женщина без возраста, без национальности, без имени, без прошлого. Богатая анонимная путешественница, что заходит в бутики с непроизносимыми именами модельеров, пьет коктейли в лучших ресторанах, ужинает на крыше отеля с видами на тысячи огней, словно новогодняя гирлянда рассыпавшихся вокруг.

Но этим вечером накатила тоска. Она шла по безлюдной набережной Арно, совершенно не беспокоясь, что вокруг темнота. К таким женщинам грабители не подходят, себе дороже. Ей нравилось неспешно гулять, не обращая внимания на прохожих, в этом городе она могла вообразить себя кем угодно, придумать любую биографию… восхитительное чувство! Но сегодня… Вокруг сгущался туман, исчез тоненький месяц на темном небе, погасли звезды и она растерялась, потеряв связь с привычным миром.

Женщина остановилась, не понимая, что с ней происходит. Вдруг впереди мелькнул огонек. Там из тумана выплывал Понте Веккьо с закрытыми лавочками ювелиров в теплом свете фонарей, приглушенном туманом. Вечность, в глубине которой жил своей жизнью крохотный, еле различимый свет. Она бы не заметила его в тумане, но свет казался живым, он дрожал, вспыхивал и гас, и женщина словно бабочка полетела на огонь.

Похолодало, туман принес сырость и промозглость. Она растерла руки и потопала ногами в изящных туфельках, поднимаясь на старый мост.

Сюда туман еще не добрался, и в неясном свете витрин она увидела темную фигуру. Приблизилась. На раскладном стульчике за несерьезным раскладным столиком сидел человек, укутанный в темный плед или старомодный плащ, при таком освещении не разобрать. Мужчина не смотрел на нее, уставившись на закрытую книгу в темной бархатной обложке, в таких раньше выпускали фотоальбомы. Тени накрыли лицо и не понять, молод он или стар.

На столике в старинном ручном фонаре дрожала свеча.

– Странно, что полиция не прогнала его отсюда. Хотя на бомжа не похож. – Она подошла совсем близко.

Мужчина не пошевелился.

Давно ушли спать африканцы-коробейники продающие контрафакт, закрылись лавочки. Ей стало не по себе при виде молчаливой фигуры на пустом мосту.

Свеча позволила разглядеть его лицо, худое, даже костлявое, с глубокой вертикальной морщиной на лбу, мужчина показался знакомым, словно она много раз видела этот образ на старых картинах, только не могла вспомнить, кто их написал.

– Что вы продаете? – спросила она по-итальянски.

Он на миг поднял глаза:

– Я астролог. – И снова опустил их, уставившись на книгу.

– Сколько?

– Десять евро.

– Хорошо.

Он указал пальцем в сторону, на деревянную табуретку. Она послушно опустилась, положила на столик две купюры по 10 евро каждая. Все, что было из наличных денег.

Незнакомец достал лист бумаги, нарисовал круг, расчертил его.

– Когда ты родилась и где?

– Откуда вы?

Он нахмурился. Она ждала.

– Мадрид. – наконец ответил он.

Женщина вспомнила магазинчик в центре испанской столицы. Она случайно забрела в тот переулок, с любопытством рассматривала старые карты и книги на витрине, толкнула дверь и оказалась в царстве сухих трав причудливых гадальных карт, старинных фолиантов и непонятных коробочек. Чучело совы повернуло голову, и она испугалась, выскочила из магазинчика. чтобы никогда не возвращаться. Надо же, вдруг вспомнилось! Она встревожилась и решила, что не должна говорить правду.

– 25 декабря 1950 года.

– Где?

– Сиена.

На бумаге изображен круг, разделенный на сегменты, словно колесо. Астролог что-то написал в одном из его «лепестков». Она сразу пожалела, что назвала чужую дату.

Незнакомец казался живописцем Эпохи Возрождения, он держал карандаш словно кисть, легкими мазками набрасывал что-то на бумаге, слушая ее ответы. Открыл книгу, сверился – и снова набросок.

– Вы Козерог с Луной в Близнецах, Меркурий в Стрельце. Мило. Счастливое детство. Сестра, да?

Она вздрогнула, забыв, что сообщила не свою дату.

– Нет. Я один ребенок в семье.

Астролог откинулся назад, лицо накрыла темнота и он снова показался бесплотным существом из другого мира.

– Тесная связь с матерью… один ребенок? Возможно, был и другой… но она могла потерять второго ребенка.

– Что за глупости! – Женщина уже хотела уйти, оставив ему деньги, пожалела, что поддалась порыву, назвала чужую дату…

– Венера в соединении с Марсом… 20 градусов…Активная личная жизнь… потерянная девственность лет… в 15 или 16, я прав? – В голосе звучала насмешка.

Она молчала.

– Вы творческий человек. Художник, архитектор? Сфера моды? Хотя нет, скорее, писатель.

Она вздрогнула. Как он угадал?

Астролог изменился в лице. Схватился за книгу так, что пальцы скрючились и даже при слабом освещение стало заметно, как они побелели.

– Уходи!

– Что?

Мужчина указал на две купюры на столике: – Забирай.

Она покачала головой: – Это ваше.

– Нет. Забирай и уходи.

Она вскочила, опрокинула табуретку. Хотела убежать. Но он тоже поднялся. Схватил ее за руку, вложил в ладонь деньги и смятый листок бумаги.

– Забери свои деньги. Забери эту натальную карту. Карту мертвой женщины.

Она прижала деньги и листок к груди и побежала, подворачивая ноги в элегантных туфлях, не остановилась, пока снова не оказалась на набережной Арно. С моста послышались голоса и смех, несколько человек поднялись со стороны Ольтрарно.

Голоса развеяли мистический туман. Женщина резко остановилась, и в нее тут же врезался велосипедист.

– Идиот! Смотреть надо, куда едешь! – Заорала она, окончательно придя в себя.        Что с ней происходит? Она, обычно такая утонченная, орет, как базарная тетка!

Карта мертвой женщины…

Она развернулась и побежала обратно. По мосту шли две молодые пары, смеялись, громко разговаривали. Но ни столика, ни свечи, ни незнакомца не было.

Что же чертовщина?

– Астролог… мужчина, вот здесь, столик и свеча… вы его видели?

Молодые люди пожали плечами.

– Никого не было, – наконец сказал один. Остальные закивали.

– Может, он попался вам навстречу?

Они снова покачали головами.

– Никого не было.

Один из парней кивнул на астрономический меридиан Понте Веккьо:

– Может, вам показалось? Экскурсовод рассказал какую-то легенду, вы задумались, и…

– Нет, нет, – она махнула рукой, понимая, что выглядит странно. – Все нормально, спасибо.

Она сама поверила бы, что задумалась и задремала на ходу, как бы невероятно это не звучало. Но в руках шуршал листок бумаги…

– Ваш ключ, синьора. – Клерк за стойкой расплылся в улыбке. Приглядевшись, поинтересовался, все ли в порядке.

Она кивнула, поднялась в номер, увидела в зеркале свое бледное лицо с темными впавшими глазами. Разделась и долго стояла под обжигающим душем. Потом до боли растерлась полотенцем, села кровать, достала телефон и набрала номер.

– Абонент находится вне зоны, пожалуйста, оставьте свое сообщение после звукового сигнала.

Женщина нажала отбой, оделась и отправилась в ресторан ужинать. Привычная жизнь должна привести ее в чувство.

***

Туман рассеялся. Несмотря на прохладу, на набережной снова появились люди, где-то вдали играла скрипка, чуть ближе кто-то перебирал струны гитары.

За соседним столиком сидела пара: светловолосая женщина лет тридцати, мужчина чуть постарше. Они смеялись, пили игристое, рассматривали город с высоты.

Из ресторана на крыше отеля днем видна вся Флоренция. Ночью – лишь море огней, создающее романтическое и праздничное настроение. Она всегда любовалась этим видом. Но сегодня страх не отступал.

Пара соседей казалась такой нормальной, чтобы ни значило то слово, и женщина не выдержала, поднялась со своего места и подошла.

– Простите, я понимаю, что это бестактно. Но можно я к вам ненадолго присоединюсь?

Пара явно удивилась, но оба кивнули.

– Конечно, – сказала блондинка. – Меня зовут Алессандра.

– Лука.– Представился мужчина.

– Галина, – она с облегчением опустилась на стул. Махнула официанту, он перенес ее бокал, и еще одну бутылку просекко. – Я угощаю.

– У вас русское имя.

– Вы не итальянка. – одновременно сказали новые соседи.

– Я русская. Это проблема? – Она приподняла идеальные брови, наконец-то приходя в себя и снова превращаясь в шикарную невозмутимую даму.

– Я тоже русская. – Рассмеялась блондинка. А мужчина предложил:

– Рассказывайте.

– Что?

– Что случилось. Я же вижу, вам не по себе.

– Если хотите, конечно, – закивала блондинка. – Но вам сразу станет легче.

Женщина хотела отмахнуться, выпрямилась на стуле с привычным высокомерным видом, но тут же обмякла и махнула рукой.

– Вы подумаете, что я ненормальная. – И рассказала, что произошло этим вечером.

– Чьи данные вы назвали?

– Вы не считаете, что я все придумала?

– Нет, не считаем. Вы же хотите разобраться в этой истории?

– Вы подсели за правильный столик, – сказал мужчина. – Моя спутница любит разгадывать такие загадки. А я… наверное, я смогу помочь. Так чьи даты вы сообщили незнакомцу?

– Моей подруги… хорошо, я скажу вам… но это должно быть конфиденциально.

– Зуб даю, – засмеялась блондинка. – А если серьезно, вы действительно можете на нас рассчитывать. И поверьте, никто не узнает этой истории, если вы сами не захотите.

– Я литературный агент. Знаю, что в России эта профессия не слишком развита, но я долго работала редактором, а потом уволилась и стала представлять интересы нескольких авторов. Они известны, – дама назвала несколько фамилий, из тех, что на слуху. – Среди моих клиентов Елена Иволгина. Вы наверняка знаете это имя.

– Да, конечно, – блондинка повернулась к спутнику: – Это очень популярный автор, каждая ее книга становится бестселлером. Я сама не читала, но слышала, что она из тех, кого покупаешь сразу, зная, что не разочаруешься. Она не молода, но и не стара, за семьдесят. Но я не думала, что литературный агент может хорошо заработать в России.

Женщина улыбнулась.

– Я удачно вышла замуж. С деньгами проблем нет. И я всегда работала, просто потому, что мне это нравится. Так вот, с Иволгиной мы не только сотрудничаем профессионально, мы приятельствуем, несмотря на разницу в возрасте. Несколько лет назад Иволгина купила дом в Тоскане, говорит, ей здесь хорошо пишется.

– Где именно?

– В Бачаяно Терме. Неподалеку от Флоренции. Ей нравится жить в деревне, тем более, с термами. Говорит, суставы больше не болят.

– И вы приехали к ней в гости?

– Она затягивает сдачу нового романа. Вроде все готово, и корректор уже правки сделал, и редактор прочел, и пора верстать, но Елена забрала книгу на доработку, сказала, что нашла интересный ход, который улучшит книгу. Она, конечно, звезда, но есть же контракт, сроки. Мне пришлось приехать, чтобы поторопить ее.

– Поторопили?

– Я только вчера приехала, и я так люблю Флоренцию, что обычно сначала остаюсь в городе на несколько дней. И потом… я постоянно ей звоню, но Елена не берет трубку. Абонент не отвечает.

– Елена говорит по-итальянски?

– Да мы обе говорим, как вы слышите, но Елена свободно владеет языком. Ее отец был послом Советского Союза в Италии и Елена родилась в Сиене.

– В Сиене?

– Да, родители отдыхали в Тоскане, когда мать была беременна. Не доехали до Рима.

– Повезло родиться в Сиене! – Засмеялась блондинка.

– Прежде всего ее родителям повезло оказаться в Италии, уцелеть в сталинские времена. Александра…

– Просто Саша.

– Саша, разговаривая с вами, я понимаю, что история с астрологом может быть игрой моего воображения. Никакой мистики, сыграл роль антураж – туман, Понте Веккьо. А этот фокусник просто ошибся.

– Вы не верите астрологам?

– Нет. А вы?

– Конечно нет. Гороскопы в газетах – это смешно.

Мужчина, извинившись, отошел, переговорил с кем-то по телефону. Вернулся через несколько минут, нахмурившись.

– Что случилось?

– Синьора, я вице – квестор (это заместитель начальника полиции, главный по расследованиям, раньше назывался комиссаром, – шепнула Саша) полицейского управления Эмполи. Бачаяно Терме это наша зона, но я был в коротком отпуске и лишь завтра выхожу на работу. Я сейчас позвонил в квестуру, нет ли данных по вашей знакомой. Синьора Елена Иволгина погибла два дня назад.

Галина ахнула.

– Синьора, завтра к вам подъедет сотрудник, расскажете ему все, что знаете об Иволгиной, с кем общалась, может, недоброжелатели были. И нам нужны контакты ее родственников.

– У нее нет родственников. Единственный ребенок, родители умерли, замужем не была, детей нет.

– То есть нам некому сообщать о ее смерти?

– Мне. Ну, то есть, вы уже сообщили… в смысле, у меня доверенность на ведение всех все ее дел, и в первую очередь на ее литературное наследие. Есть перевод, апостиль, все заверено.

– Получается, вы ее официальный представитель?

– Да, Елена так решила. Год назад. В 73 года мало кто думает о таких вещах, в наше время это не возраст. Но она хотела обезопасить свое наследие, ведь всякое бывает, автокатастрофа, да банально снег на голову упадет. И она все завещала мне, включая права на ее творчество.

– Значит, вы можете поехать с нашими сотрудниками в Бачаяно Терме, как официальный представитель. Perfetto.

– Мы завтра же и подъедем! – Заверила Александра. Вице-квестор сделал страшные глаза, но Галина поддержала:

– Мне будет спокойнее в компании Александры. И вы же сами сказали, что она любит разгадывать загадки!

– Она слишком любит совать нос в расследование и подвергать свою жизнь опасности! – пробурчал полицейский.

– А что произошло с Иволгиной? – опомнилась Галина.

Полицейский открыл в телефоне пару сайтов, пролистал, положил телефон перед женщинами.

«Тело синьоры Елены Иволгиной, знаменитой писательницы из России, было найдено вчера утром в жилой комнате ее дома за стенами Бачаяно Терме. Инспектор Сторци подтвердил корреспонденту, что имеются следы проникновения в дом, возможно, синьора Иволгина застала грабителя. Причина смерти пока устанавливается. Расследование проводится.» Заметка на странице главной тосканской газеты Il Tirreno заканчивалась вопросом:

«Новая жертва Душителя?»

– Кого??? – Хором спросили женщины.

Вице-квестор открыл новую статью.

«Одинокие женщины на фермах долины Эльза не могут спать спокойно! Он всегда приходит ночью. Он одет полностью в черное, носит балаклаву и никогда не разговаривает, поэтому никто не может дать описания его голоса. Полиция считала, что этот человек должен иметь медицинское образование, поскольку знает, как накинуть петлю на шею, чтоб жертва не умерла, а лишь потеряла сознание. Но это может знать любой волонтер, пройдя курсы оказания первой помощи. Он не причиняет никаких серьезных физических травм, но представьте себе женщину, которая приходит в себя со связанными руками и кляпом во рту и понимает, что над ней совершили насилие.»

– О, боже! – Ахнула Галина, а Саша вытаращила глаза:

– Ты хочешь сказать, что Елена его первая жертва? Перестарался с веревкой? И он напал на 70летнюю женщину, чтобы… ну… но это абсурд, он больной на всю голову!

– Это не хочу сказать а журналисты. Пока мои сотрудники проверяют связи Иволгиной. Нелегкая задача, женщина была замкнутым человеком, жила одна, у нее не бывало посетителей. Мы даже не знаем наверняка, что было украдено. Но теперь у нас есть вы, – полицейский кивнул Галине.

– А кто ее нашел?

– Пару раз в неделю приезжает помощница, которая и нашла тело, но она мало что может нам рассказать.

– Елена… сопротивлялась?

– Вы о насилии? Его не было. Она умерла от перелома черепа, вероятно, полученного при падении и ударе головой о каменную полку. Но пока нет заключения medico legale. Возможно, у нее случился сердечный приступ.

– И свидетелей не было?

– Ее дом за стенами городка, вокруг деревья. Пока никто не обратился в полицию, никто ничего не видел.

– Она впустила кого-то?

– Взлом. К ней в дом вломились. Но моего инспектора кое-что беспокоит.

– Что?

Вице-квестор допил просекко.

– На первый взгляд, это очередной взлом, у нас прошла серия ограблений загородных домов. В основном берут произведения искусства, в первую очередь картины. Возможно, по заказу. Но уже месяц, как с вторжением в дома все спокойно, ни одного случая. Иволгина, конечно, не бедная женщина, но вокруг есть дома богаче, некоторые пустуют, зачем залезать к ней? У нее даже телевизора не было. Ничего ценного для воришек или наркоманов или для похитителей картин.

– Но дом изолирован, а значит, в него легко проникнуть?’

– Да, но таких домов много.

– А почему не Душитель?

– Двадцать лет.

– Что двадцать лет?

– Двадцать лет разницы. Душитель нападает на женщин в возрасте примерно пятидесяти лет. Ей семьдесят три.

Глава 2.

Саша решилась. Она и сейчас надеялась, что все само как-нибудь рассосется, как оно рассасывалось всегда, но сказала Луке «да», когда он протянул ей бархатную коробочку с кольцом и пообещал, что не отстанет, пока не получит ответа.

⠀     С комиссаром ей спокойнее,  легче, и надежнее, чем со всеми остальными вместе взятыми.  Мысль, что Лука мог погибнуть в рухнувшем доме и она потеряла бы его навсегда, до сих обдавала ее холодом. В тот момент она и поняла, насколько комиссар ей дорог.

Но были и другие мысли. Ее ужасало знакомство с родителями Луки, организация свадьбы, необходимость мотаться между двумя странами. Она даже к психологу собралась, разбираться, что с ней не так, нельзя же так бояться перемен!

⠀    А еще она прекрасно понимала, что завтра может быть другой рухнувший дом, и перестрелка, и наркоманы, и кто угодно, а Лука был «играющим тренером», личное участие в расследовании было его обязанностью. Значит, в любой момент снова могло случиться самое страшное.

⠀   Но главный вопрос – это точно любовь, то, что происходит между ними с Лукой? Та самая на всю жизнь?

⠀   ⠀

– Это ж сколько справок собирать, для разрешения на заключение брака, да с коротким сроком действия. И апостили, и прочее,  с ума сойти!

– Ты же юрист, тебе проще, чем многим другим. А они собирают.

– И куда потом все эти бумаги?

– В квестуру.

– То есть тебе???

– В каком-то смысле, да.  Не беспокойся за эту часть, ci penso io.

Как ей нравилось это итальянское выражение! Не часто в жизни слышишь уверенное мужское «обо всем позабочусь я». Пусть в Италии это просто общепринятая фигура речи, но как же приятно!

⠀   Она  тянула с бумагами, оправдывалась то занятостью, то очередными длинными праздниками, и в этот раз  приехала в Италию снова без документов, но зато на целый декабрь и половину января.

Вот отметят Рождество и Новый год, познакомится она с будущими родственниками, погостит у подруги Сони, а потом вернется и сходит к психологу, и… и тогда соберет все документы для заключения брака.  Наверное.

⠀  Тем более, что и Лука успокоился, заполучив ее в качестве официальной "помолвленной" невесты с кольцом на пальце. Это ж Италия, тут в качестве "fidanzata" можно лет десять проходить!

Так что вопрос о свадьбе слегка подвис и ушел на второй план.

⠀Саша к месту вспомнила одного знакомого, тот все жаловался, что дочери никак не хотят выходить замуж и рожать детей. Причем младшая, лет тридцати восьми, обзавелась бойфрендом, а старшая, за сорок, лишь пожимала плечами: какие мои годы, успею!    Так что она-то точно успеет. Поэтому Саша выдохнула, жить стало веселее, и в Италию прилетела расслабленной и довольной.

⠀

***

Она проснулась от звука, который долго пыталась идентифицировать в полудреме. Потом сообразила: ее разбудил щелчок входной двери.

Вскочила, выбежала в коридор и поняла, что позорно проспала первый рабочий день Луки.

⠀ Вот почему так: когда надо уснуть, ворочаешься всю ночь, а если наоборот, надо проснуться – спишь, как убитая?   Стыдно-то как! А еще невеста! Хотя никто не обещал вскакивать чуть свет и провожать комиссара на работу. Такого уговора не было!

⠀ Но все равно  пора было вставать. Через час приедет машина и они с Галиной отправятся в Бачаяно Терме.

⠀

Деревня выросла в конце дороги на невысоком холме, одна из  средневековых борго, не тронутых временем: не больше трех тысяч жителей, старая церковь в углу такой же крохотной площади, серые  камни стен и мостовых, еженедельный рынок, бар, виды со стен на многие километры.

 Но Бачаяно Терме посчастливилось устроится рядом с минеральным источником, поэтому к бару прилагалась пару-тройка ресторанов, современный бальнеологический комплекс терм  и более-менее оживленная жизнь в летние месяцы, а к названию слово «Терме».

⠀     Машина поднялась по извилистой дороге, въехала  в городские ворота, за пару минут пересекла всю деревню и снова спустилась вниз. Еще несколько поворотов с другой стороны холма и узкая тропа привела к небольшому старому дому, незаметному с дороги.

Облупившаяся краска на стенах, поврежденная черепица на крыше, мох, проросший сквозь древние булыжники на дорожке к входной двери. Да уж, не любила Елена Иволгина тратить деньги на свой дом!

 Но вот сад… Сад был идеален. Несмотря на зиму, усыпаны цветами розовые кусты, ровно подстрижена трава, вечнозеленые кустарники  оттеняют кусты жасмина и розмарина.

Посреди сада птицы купались в небольшом прудике.

⠀ – Вот это да! Как из журнала! – тут Саша наконец вспомнила, почему лицо Галины показалось ей знакомым.

Ну конечно, она видела ее фото в журнале, в каком-то Татлере или Воге, когда они еще выходили в России.  Журналистка рассыпалась комплиментами, смешанными с удивлением, зачем жене такого богатого человека работать, да еще и литературным редактором. Галина позировала в нарядах от известнейших модельеров, снисходительно глядя в камеру, и еще тогда удивила Сашу интеллигентным лицом, не частым в среде спутниц топ бизнесменов. Вон оно что! Теперь ясно, что Галине действительно не нужны деньги и она может работать с теми авторами, кто ей нравится.

– Кроме обрезки деревьев синьора Элена все делала сама, она любила работу в саду, – пояснил встретивший их нотариус, высокий и худой, почти высохший, такими бывают старые аристократы, которым уже мало что интересно в жизни.

– А вот в доме ничего не делала, – пробурчала Саша.

⠀    Внутри оказалось даже холоднее, чем снаружи и пахло средствами для уборки. Камин не топили несколько дней,  последние струйки тепла давно утекли в щели в дверях.

⠀   Саша, которая не имела никакого права входить сюда, посторонилась, пропустила нотариуса, двоих полицейских и Галину, лишь потом вошла вслед за ними.

⠀   – Прошу сюда, – нотариус прошел по узкому коридору, отворил дверь в комнату с деревянными балками на низком потолке, с окошками по двум сторонам. – Синьора использовала это помещение как гостиную и рабочий кабинет. Там все документы, – он махнул рукой в сторону небольшой комнатки, скорее ниши, разделенной с гостиной занавеской.

В нише стоял простой деревянный стол, несколько книжных полок, металлический сейф.

– Вот ключ, –  запасной ключ всегда находился у нас, а ее ключ в столе,  не тронут. Конечно, я сразу приехал и все проверил, как узнал о… прискорбном событии.   Рукопись должна быть в компьютере.

⠀  – То есть ноутбук не забрали? – удивилась Саша.

– А кто его должен был забрать? – В свою очередь удивился нотариус.

⠀– Ну, если это был взлом, ноутбук они забрали бы первым делом, его можно продать.

⠀  – Мы не будем отвлекать вас от осмотра, – сказал один из полицейских, дом маленький, не будем толпиться. Мы пока поедем в бар, выпьем кофе, и минут через тридцать-сорок вернемся.

⠀   – Я останусь. – надменно оглядел присутствующих нотариус. – Возможно синьора… – он замялся, но вспомнил, – синьора Штемпельберг захочет задать какие-то вопросы.

⠀   – Вы читали ее романы? – спросила Галина. – Они издавались и на английском и на итальянском языках.

– Боже упаси. – поднял ладони нотариус, словно его заподозрили в чем-то постыдном. – Я не читаю романов. Я здесь в качестве распорядителя ее имущества.

⠀ – Распорядитель ее имущества – это я,  вы должны быть в курсе, ведь у вас ее завещание. А еще я ее литературный агент, и  собираюсь спокойно посмотреть все документы. Ваше присутствие мне помешает, вы будете отвлекать.

⠀   – А синьора… – нотариус перевел взгляд на Сашу.

– Эта синьора мой адвокат и имеет такое же право находиться здесь вместе со мной.

⠀   Нотариус закашлялся, на фоне холодной уверенности Галины его высокомерие исчезло, чувствовалось, что старику неловко.

⠀    – Уверяю вас… у меня не было намерения…  я не имел в виду… извините, если вам  показалось, что я подразумевал…  конечно, если вы хотите чтобы все ушли…

⠀   Оставшись одни, женщины осмотрелись.

Внутренняя обстановка дома соответствовала его внешнему виду. Тяжелые шторы давно выцвели, мебель казалась удобной, но выглядела старой и потертой. Никаких украшений, никаких фотографий или картин.

Центр гостиной  – камин из мрамора, который, казалось, никогда не разжигали. Рядом электрический обогреватель.

⠀   – Поэтому я никогда не приезжала к Елене зимой, и сейчас тянула. Ненавижу холод! – передернула плечами Галина.

⠀    – И она всегда так жила? Так… не устроено?

– Она всегда говорила, что ей неважно. Больше любила холод, чем жару, говорила, мозги лучше работают. А когда писала, обо всем забывала. А вот сад очень любила.

⠀   – Заметно. – Саша выглянула в окно в нише. Как же хорошо здесь работалось знаменитой писательнице! Подними глаза от компьютера, и перед тобой цветущий, благоухающий сад.

⠀    Девушка вышла в коридор, прошла в кухню, откуда задняя дверь открывалась в небольшое патио. В двери ключ, на стекле – свежие следы замазки. Вот как грабитель попал в дом! Разбил стекло, дотянулся до ключа, открыл дверь.

⠀     В кухне обстановка такая же простая. В холодильнике- готовые блюда из супермаркета. И это в Тоскане! Видимо, Елена Иволгина действительно не отвлекалась, работая над очередным романом.

⠀    Саша вернулась в гостиную, где Галина уже закончила листать рукопись в ноутбуке.

⠀   – И как называется последний роман? Он закончен?

– Смертельный удар. Банально, но ее книги покупают не из-за названий. И я не увидела никаких правок, все так, как в тот момент, когда Елена отозвала рукопись. Мне остается лишь отредактировать ее и вернуть в издательство.

– А о чем эта книга? Обещаю, что никому не расскажу. И куплю книгу, когда она выйдет.

⠀    Галина протянула Саше распечатанный листок бумаги.

– Елена всегда писала строго по разработанному плану.

⠀    Саша пробежала план. Не только название, но и содержание показалось ей банальным. Пропавшая наследница, фальшивые картины (о, какая знакомая тема!) целая серия убийств.

– Ну, я закончила, скоро вернутся наши провожатые. Ты ничего не нашла?

Саша покачала головой:

– Я ж не знаю, как тут все было. А вы, то есть ты? Все так, как всегда?

– Как всегда, на мой взгляд. Ты сама видишь, что здесь нечего красть.

⠀   Женщины вышли из дома,  в ожидании полицейских и нотариуса прошлись по двору.

⠀    Чуть в стороне виднелся старый колодец, закрытый традиционным деревянным колесом. Саша подошла, отодвинула колесо.

⠀  В колодце не оказалось воды, его доверху заполнили камнями и щебнем.   Сверху лежал кусок железа, похоже, отломанный от старого водостока.

Саша посветила телефоном: на одном конце железки видны засохшие следы коричневого цвета, к ним прилипло несколько белых волос.

Глава 3.

– Che piacere! Alessandra!

Спустя годы трудно было узнать в серьезном и степенном инспекторе того Массимо, что стремительно врывался в кабинет своего друга и начальника, чувствовал себя крестным отцом отношений комиссара и Саши, а заодно не пропускал ни одной юбки.

Что делает семейная жизнь! Массимо и Лука одновременно познакомились с двумя немецкими туристками, которые тут же поняли, что таких мужчин надо сразу прибирать к рукам. Не успели друзья оглянуться, как девушки переехали во Флоренцию и взяли в свои руки быт до сих пор «не пристроенных» полицейских.

Но у Луки и Аннализы ничего не вышло, и совсем не потому, что хозяйственная и вполне симпатичная девушка не понимала, как можно потратить полдня, чтобы найти какую-то особенную винодельню, почему только такой сыр подходит к эдакой пасте, и все прочие итальянские заморочки. Может, и это все устроилось бы со временем, но однажды на дороге к очередной винодельне в лигурийских горах судьба снова свела Луку и Сашу, и шансов у Аннализы не осталось.

А вот любитель приударить по девушкам Массимо неожиданно сдулся, превратился в почтенного отца семейства и даже его мать, сельская кумушка синьора Арьяна, лишь слегка поворчала для порядка: нет бы дома невесту найти, говорят же в народе «Moglie e buoi dei paesi tuoi» – жену и быка не бери издалека. На самом деле она гордилась домовитой невесткой, быстро превратившейся в типичную итальянскую жену.

– Я всегда знал, что это судьба! Вы обречены быть вместе, – с пафосом заявил сейчас Массимо, и передал Сашу инспектору Сторци для оформления показаний.

***

– Почему вы так уверены, что это был кусок водостока? Может, вам показалось? Оказались на месте происшествия, заволновались…

Массимо не удержался и хихикнул.

– Что смешного? Обернулся к нему инспектор Сторци.

– Пьетро, это звучит смешно, когда касается Алессандры. Она видела больше преступлений, чем мы с тобой месте взятые в нашем тихом Эмполи. Заволновалась! Да ее за уши не оттащишь, чуть запахло убийством.

Пьетро хмыкнул, но не сбился со своей линии.

– Без судебно-медицинской экспертизы никто не может сказать, была ли это кровь. А поскольку…

– А поскольку ваши молодые полицейские оказались настолько «компетентными», что вместе с нами уехали в Эмполи, и бросили предполагаемое орудие убийства без охраны, то предъявить экспертам нечего. Надо бы промолчать, но Саша потеряла терпение. Вот как так можно? Понадеяться, что никто не войдет в дом до приезда экспертов и уехать. Она представила, как орал Лука на своих подчиненных и немного повеселела.

– А поскольку этого предмета нет в описанном вами месте, – невозмутимо продолжал инспектор, – то вы вполне могли ошибиться и принять кусок дерева за железо, а темную плесень и сухие листья или шерсть животного за потеки крови и волосы.

– Я отличу дерево от железа. И если все так, как вы говорите, то кому надо приезжать в дом на отшибе от деревни, чтобы спрятать кусок дерева с плесенью? И потом, ваши полицейские его видели.

– Они не уверены.

– Ах, они не уверены!

– Синьора, сотрудники, допустившие нарушение, будут наказаны. А куда делся этот предмет… его могли унести дети.

– Мы не видели никаких детей, и дом на достаточном расстоянии от деревни.

– Вы хотите сказать, что убийца вернулся, чтобы забрать орудие преступления?

– Я ничего не хочу сказать, – махнула Саша рукой. – Я видела кусок железа со следами крови. Теперь его нет. Вот и все. – Но как всегда не удержалась, и продолжила: – Возможно, он увидел, что в дом снова приехала полиция, и как только мы уехали, вернулся и проверил, а может, он видел, как я заглядывала в тот колодец.

– Кто-то кроме вас с синьорой… эээ… Штемпельберг и нотариуса мог слышать, как вы рассказывали полицейским о найденном предмете?

– Нет, и ваш сотрудник звонил экспертам уже из машины. И вообще, чем убеждать меня, что предмет мне померещился, лучше поинтересуйтесь у тех, кто проводил обыск на месте преступления, почему его не заметили.

– Обыска не проводилось синьора, только поверхностный осмотр. У нас пока нет заключения судебного медика о причине смерти, и дело не возбуждено. Возможно, травма, вызвавшая смерть, произошла при падении и ударе головой о каминную плиту. Спасибо, вы свободны.

***

Лука был на выезде, не удалость высказать ему все, что Саша думала о полицейских Эмполи. Массимо который и привез ее в квестуру, вызвался вернуть девушку «на место», во Флоренцию.

По дороге он взахлеб рассказывал о своих детях, уговаривал Сашу навестить его вместе с Лукой в выходные. Саша кивала, обещала, что как-нибудь, обязательно. Она боялась, что счастливая семейная жизнь Массимо приблизит вопрос об их с Лукой собственной свадьбе и детях, а этого ей в данный момент совершенно не хотелось.

А вот пообедать с Галиной он согласилась сразу же.

– Ты когда-нибудь слышала о фонде Аньези? – сегодня Галина оделась в серый. Но не тот скучный, мышиный и безликий, что сразу представляется при мысли о серой одежде. Нет, ее серый был перламутровым светлым и благородным темным, создавая изысканное сочетание цвета и фактуры ткани.

– Нет, никогда.

– Семья Аньези очень богата, они филантропы, много делают для продвижения талантливых молодых художников. Пару лет назад глава семьи основал фонд, который продвигает молодые таланты. После выставок, которые проводит фонд, картины продаются за весьма приличные деньги, а все деньги уходят на экологические проекты.

– Звучит достойно.

– Смущает один момент. Все их финансовые операции держатся в тайне даже от самих авторов. Передавая фонду картину, художник теряет на нее права и его собственное вознаграждение минимально.

– Зачем же художники соглашаются?

– Участвовать в выставках фонда означает известность. Тебя заметят, о тебе напишут в газетах. Это важно, без известности не заработаешь. Фактически они оплачивают картинами и скульптурами свое продвижение.

– И продвигают?

– Конечно, все молодые люди, попавшие на выставки фонда, приобретают известность. Дальше все в их руках, как они распорядятся этой известностью.

– Звучит неплохо.

– Говорят, сейчас фонд выставляет работы очень талантливого юноши. Приглашаю тебя завтра сходить со мной на выставку, это в северной части Флоренции.

***

Галина оказалась гурманом. Она пригласила Сашу в тратторию Buca Lapi на углу улиц Торнабуони и Треббио, где столик даже днем приходилось заказывать заранее.

Владелец траттории Лучано Джинасси устроил открытую кухню, где готовятся блюда старой тосканской и флорентийской кухни в современной подаче. У траттории длинная история, она открыта на месте, где всегда находилась гостиница с таверной, сюда приходили за бокалом вина и ароматным лампредотто на промасленной бумаге.

Пожалуй, нет блюда более флорентийского, чем лампредотто.

В 2009 году в Евросоюзе вышел закон, запрещающий подавать вино в разлив в уличных точках по продаже фастфуда. Но традиция запивать лампредотто тут же купленным стаканчиком вина (называемым во Флоренции «готтини»), существовала чуть не со Средневековья, и молодой флорентийский мэр Маттео Ренци – будущий премьер Италии – издал распоряжение, разрешающее продавать вино в киосках лампредотто в нарушение правил Евросоюза.

Название лампредотто произошло от слова лампреда – это миноги, водившиеся в Арно. Действительно, по внешнему виду эта штука не очень аппетитная, и напоминает присоски миног, а вот на вкус просто замечательно.

Часть коровьего желудка варится с томатами, травами, петрушкой, сельдереем, луком, всяческими пряными травками, готовят ее очень долго на медленном огне, а потом режут на кусочки и укладывают на сэндвич по типу гамбургера, или в разрезанный батон – панини.

Секрет в том, что желудок должен быть очень свежим и триппайо – кулинар, выбирает его очень тщательно.

И если триппу в ресторане подают, как готовое блюдо, которое вы едите таким, как оно подано, (посыпанное сыром пармезан во Флоренции и пекорино романо в Риме) то лампредотто вы можете получить с приправой по вкусу. А лучше всего – баньято (скорее всего, вас об этом спросят при подаче в киоске), так вот баньято – это в соусе, то есть сочное и пропитанное.

Передвижные киоски с лампредотто можно увидеть в разных концах города, с гарантией вы найдете их на рынке Сан Лоренцо. Стоит такой киоск и недалеко от знаменитого порчеллино – поросенка на рынке Меркато Нуово. И даже на окраине Флоренции.

Если верить Википедии, то в год во Флоренции съедают 80 тонн лампредотто! Это чисто флорентийская еда с древними традициями, не имеющая ничего общего с общепринятым понятием фастфуда.

Конечно, роскошная дама не заказывала требухи. Они обе взяли каннеллони граттинати на первое, мясо кабана с полентой на второе и не удержались, завершили обед шоколадным тортом. Не только корж был шоколадным, внутри каждого кусочка обжигал рот расплавленный шоколад. Полное и безмерное женское счастье было обеспечено.

– Мы заслужили праздник, – сказала Галина, допивая бокал розового Скалаброне знаменитой винодельни Болгери. Саше вздрогнула, увидев в меню цену бутылки, заказанной спутницей, да и розовое вино она не любила, не находя в нем вкуса. Но за что-то же платят такие деньги! И она старательно пыталась понять, за что.

– Я уже обо всем договорилась, как только полиция разрешит, тело Елены доставят на родину, в Москву. Все организовано, только дать команду.

– Ты так и не поняла, почему Елена забрала книгу и что хотела переделать?

– Пока нет. На первый взгляд, нет никаких изменений. Я внимательно читаю рукопись, и сверяю с планом, возможно, пойму.

***

За ужином Саша рассказала Луке, что они с Галиной собираются на выставку.

– Ну, наконец-то простые человеческие радости, а не поиск убийцы, – улыбнулся комиссар. – Я не фанат современного искусства, но говорят, фонд выставляет любопытные вещи.

– А еще что ты слышал о фонде?

– В какой области?

– В криминальной, конечно, – засмеялась Саша, – я ж без этого не могу, сам сказал. Галина мне рассказала, что они держат в тайне суммы, вырученные от продажи картин.

– Финансовая гвардия подозревала, что есть разница между суммой, уплаченной покупателем, и суммой, которая поступает в казну фонда.

– То есть в документах фонд показывает одно, а на самом деле сумма больше?

– Да, и неучтенные суммы могут быть внушительными. Но доказать невозможно.

– Неужели за картины никому не известных художников платят большие деньги?

– А это как подать и раскрутить. Ты платишь не только за картину, но и сам становишься меценатом, а если это оформляется, как благотворительный взнос в фонд, то еще и налоги уменьшаются.

Телефон комиссара просигналил о сообщении.

– Пришел отчет о вскрытии. Иволгина умерла от удара по голове острым железным предметом. Открываем дело.

– Я права!

– Почему ты не позвонила мне сразу, как нашла в колодце ту железку, чем бы она не была?

– Я думала, полицейские знают, что делать.

– Мы послали с вами двух молодых ребят, которые никогда не занимались следственной работой, они патрулируют улицы.

– Вот, видимо теперь и будут патрулировать всю жизнь!

– Не волнуйся, они не забудут своего проступка. Но и не забывай, что мы все совершаем ошибки, идеальные расследования бывают только в кино. И кстати, мы проверили все сообщения и все материалы по расследованию взломов вилл и домов в нашей провинции и в соседних, в Пизе, Сиене, Пистойе, Лукке. Складывается впечатление, что воры проникают в дом ради кражи картин известных мастеров, а это не наш случай.

– После истории Белой Дамы я понимаю, что сбыть такие картины сложно, их надо как-то переправить покупателю, и он не сможет потом никому эту картину показать.

– Есть мнение, что эти кражи происходят по заказу, грабители проникают в дом, уже зная, что они будут брать. Но этим занимаются другие службы, это не моя сфера.

– Если так, то не было никакого резона проникать в дом Елены Иволгиной?

– В том-то и дело.

Глава 4.

Саша поднялась в номер Галины в старинном отеле у Понте Веккьо.

– Я сейчас соберусь. Пока полистай рукопись. – Старшая подруга повернула к Саше экран ноутбука.

– А мне нравится! – девушка пробежала несколько страниц. Вот совсем не мой автор, а захватило. Скажи, Елена была обеспеченной женщиной?

– Смотря с какой точки зрения. Она начала писать давно, в первую волну новых авторов-женщин и ее гонорары не сравнятся с гонорарами тех, кто пишет сейчас. Плюс она в высшем эшелоне, и как звезда получала повышенный процент. Кроме того, с советских времен ей досталось неплохое наследство от отца-дипломата. Так что дом в Тоскане могла себе позволить, но ты сама видела, что это не вилла. А больше у нее ничего и не было. Великолепную квартиру на Тверской она продала, когда покупала дом, себе взяла поменьше.

Саша взяла со стола тетрадь, на которой ручкой было написано: Заметки.

– А это что?

– Елена делала заметки не только в компьютере, но и в тетради, что-то типа дневника, что вижу – то записываю. Говорила, ей так удобнее. И тетрадь можно было везде носить с собой, мало ли где появится интересная мысль. Для каждой книги у нее была своя тетрадь.

– Есть же заметки в телефоне.

– Елена не жаловала гаджеты, использовала по минимуму. Дай ей волю, до сих пор ходила бы со старенькой «Нокией».

В тетради было множество ссылок и обрывочных цитат из книг, среди которых- научный трактат под названием «Печально известные подделки искусства», книга о костюмах прошлого века. Елена серьезно подходила к деталям в своих книгах, и пусть некоторые называли ее произведения ширпотребом, на самом деле она доставляла удовольствие тысячам своих читателей. И это был не легкий труд, перелопатить научные книги, архивы.

Саша закрыла тетрадь и хотела положить на место, как вдруг из страниц выскользнул маленьких прямоугольник – визитная карточка.

– Смотри! – протянула она визитку Галине.

«Краски и акварели» Самуэле Дзанони. Чуть мельче: репродукции и оригиналы картин. Товары для художников, экспертиза. На обороте написан ручкой номер телефона, не совпадающий с номером на визитке.

– А чему ты удивляешься? Елена писала книгу о подделанных картинах, естественно, ей нужна информация о красках, материалах, все, что связано с

художниками. Она старалась быть точной в деталях. Вполне возможно, что она нашла этого человека и обратилась за консультацией.

– Давай сначала заедем к нему, а потом на выставку! Смотри, тут под номером еще одно слово. Неразборчиво… Dappoi.

– Может, фамилия того, кому принадлежит номер? Знакомое что-то… вертится на языке, но не могу вспомнить.

***

Магазин «Краски и акварели» находился в самом конце улицы Гиббелина, дальше проходила оживленная трасса и центр города заканчивался. На улице без единого деревца и магазинов не было, все они остались ближе к историческому центру. Видимо, и сюда случайные посетители не заходили, приезжали те, кому действительно нужен был товар синьора Джанони.

За стеклянной дверью открылось квадратное, хорошо освещенное помещение, весьма непривычно для первого этажа старого палаццо. Стены увешаны картинами, дальнем углу виднелась винтовая лестница, а табличка сообщала, что новые поступления находятся на втором этаже. Справа начинались стеллажи, заполненные кистями и красками, листами бумаги для акварели и акрила и прочими атрибутами художников.

В глубине помещение двое мужчин были заняты разговором. Один – пожилой мужчина в вытянутом вязаном свитере и вельветовых слаксах, второй – не старше сорока, привлекательный, в деловом костюме с шикарным галстуком, по виду преуспевающий бизнесмен, не художник.

Бизнесмен закончил разговор, не поздоровавшись прошел мимо женщин, словно они были пустым местом, и скрылся за дверью. Пожилой мужчина с любопытством взглянул на них.

– Buongiorno, signore, чем могу быть полезен?

– Добрый день. Вы синьор Джанони?

– Esatto.

– Меня зовут Галина, это моя подруга Александра.

– Очень приятно. Походите, осмотритесь, у меня есть интересные старинные фотографии, их можно приобрести.

– Мы к вам за помощью.

Синьор наклонил голову, всем видом выражая исключительное внимание, так слушают хозяев собачки.

– Я литературный агент и привожу в порядок роман подруги, писательницы, которая скоропостижно скончалась. Ее имя Елена Иволгина.

– Я помню русскую синьору, писательницу. Она приходила ко мне пару недель назад. Ей нужна была информация о методах восстановления. Скончалась? Poverina. Она, конечно, была не молода, но не настолько, чтобы предполагать… выглядела здоровой и бодрой. Несчастный случай, полагаю?

– В ее дом вломились.

– Какой кошмар! – Джанони заволновался. – Но вы сказали, вам нужна помощь. Так что вы хотели?

– Синьора хотела внести правки в рукопись книги, и я ищу ее заметки. В бумагах обнаружилась ваша визитка. Вы проконсультировали ее, она осталась довольна?

– Я не смог ей помочь. Я отправил ее к своему коллеге… он американец. Да вы только что его видели! Его зовут Дуглас Ханберри. Я дал синьоре его телефон, он специалист по реставрации.

Галина достала визитку.

– А что значит слово «dappoi», видите, вот здесь, после номера телефона?

– А, это устаревшее слово, сейчас говорят «dopo», после.

– И что это значит?

– Это название галереи.

Галина хлопнула себя по лбу.

– Ну конечно, а я все думала. где его слышала!

Cаша удивленно посмотрела на женщину.

– Это галерея фонда Аньези, куда мы с тобой и собираемся.

– Какое странное название!

– Имеется в виду, что все только начинается, самое интересное- после, – пояснил владелец магазина.

Эх, была бы это книжная лавка- цены бы ей не было! Саша обожала рыться в старых книгах, открытках, бродить между заставленными томами полками. В этом магазине был такой же запах – не затхлости, а старины, с ним перемешивался запах красок и свежей бумаги. Но художественные принадлежности девушку совсем не интересовали. Галина же прошлась по магазину, что-то рассматривала, задавала владельцу вопросы.

В ожидании такси Саша рассуждала вслух:

– Интересно, Иволгина успела связаться с этим американцем? И почему название галереи написано после его телефона? Мы не спросили синьора Джанони, какое отношение этот Ханберри имеет к фонду Аньези. В записях Елены ничего нет об их встрече?

– Пока я не нашла. Скорее всего, она не успела с ним связаться. Расскажешь своему вице-квестору?

– Я не уверена, можно ли приглашать иностранцев на допрос в полицию. Хотя… – Саша вспомнила. что однажды даже провела ночь в камере. – Но кто мешает нам с тобой поговорить с ним?

– Давай попробуем… должна признаться, что я знакома с синьором Аньези.

– Главой фонда?

– Да. Мы несколько раз встречались на аукционах, и он выступил спонсором курсов по истории искусства во Флоренции, на которых я тогда училась.

– Я завидую! – воскликнула Саша. – Мне подарили курс по истории Венеции в университете Ка Фоскари, но я так и не собралась его прослушать. Надо взять себя в руки!

– По образованию я филолог, когда-то закончила университет, но история искусства меня всегда интересовала. Как и ты, я подумала, что нет лучше места, чем заняться ее изучением во Флоренции.

– Так что там синьор Аньези?

– Он уже стар. Щедрый меценат, прекрасный знаток искусства и страстный коллекционер. По слухам у него великолепная частная галерея, но он не открывает ее двери для публики. Но зато выделяет стипендии самым талантливым студентам-художникам.

– А где он живет?

– У него великолепная вилла недалеко от Бачаяно Терме, на пол пути к Сан Миниато.

– И давно он открыл свой фонд?

– Года три назад.

***

В двух шагах от нужного места женщины зашли в бар выпить кофе. Галина снова не отказала себе в десерте, Саша воздержалась, втайне восхитившись спутницей: вот ведьма, уплетает десерты за обе щеки, и не толстеет!

На стойке бара лежало несколько листовок с изображением кудрявого молодого человека с кистью в руках. Он мог быть очень привлекательным, но смущало отсутствие эмоций на лице.

– А вот и реклама выставки, на которую мы идем! – Галина обернулась к молодой барменше и перешла на итальянский:

– Никогда не встречала рекламы фонда Аньези в барах, вы, наверное, любите искусство?

– Мы с мужем учились в школе с Арнальдо. Этим парнем, на рекламе. Он забавный! Все время рисовал. Никогда ни с кем не играл, не разговаривал с одноклассниками, плохо учился, только рисовал. С ним что-то не так, не помню, как это называется… Он был не такой, как мы. И я решила помочь.

– Может быть аутизм? – предположила Галина.

– Точно, да, так и говорили! В старших классах он перешел в специальную школу живописи. Я даже видела его фото в газете, он получил какие-то призы. Говорят, большой талант.

Саша копалась в телефоне.

– Вот, нашла, смотри. Дуглас Ханберри – исполнительный директор фонда Аньези и куратор нынешней выставки.

– Убьем двух зайцев. И выставку посмотрим, узнаем, что это за гениальный аутист такой, и с Ханберри поговорим.

Для выставки фонд Аньези арендовал самый известный выставочный зал тосканской столицы, Оспедале дельи Инноченти на одной из красивых площадей Сантиссима Аннунциата.

Саша тут же отправилась к памятнику Фердинанду де Медичи. Сколько не пыталась она считать пчел на постаменте, все время сбивалась. В конце концов должна же она пройти знаменитый флорентийский квест до конца! Сосчитать всех пчел издавна было любимой развлекалочкой флорентийских детишек, и взрослых тоже. Главное условие – не трогать рукой, а пробегать бронзовых пчел только глазами. Но… как бы ты ни старался, как бы ни считал пчел, все равно собьешься. Так устроен рисунок, что в какой-то конкретной точке расположение пчел кажется беспорядочным, круги путаются, и ты обязательно собьешься со счета. Кто-то приписывает идею такого рисунка самому Великому герцогу, кто-то скульптору Пьетро Такки.

Легенда обещает, что если удалось сосчитать всех пчел, то человека немедленно поцелует фортуна, и все намеченное сбудется. говорят, что пчел ровно 91. Но никто не уверен входит ли в это число самая большая пчела в середине.

Саше ни разу не удалось сосчитать, все время сбивалась. Галина лишь махнула рукой, глупости. мол это все, и повела девушку дальше, на ходу показывая на раскрытое окно палаццо в конце площади. По легенде там ждет своего возлюбленного призрачная дама, и окно никогда не закрывали, однажды попытались – и начались у семьи неприятности. Так окно и остается всегда открытым. Интереснее же, чем каких-то пчел считать, глаза портить!

Еще недавно, несмотря на близость к самому сердцу исторического центра Флоренции, площадь Сантиссима Аннунциата привлекала наркоманов и прочий сброд, и с наступлением сумерек сюда мало кто совался. Но времена ко всеобщей радости изменились, площадь привели в порядок.

Женщины нырнули в аркаду Оспедале дельи Инноченти, бывшего воспитательного дома для брошенных детей – или приюта невинных. Сегодня здесь расположились библиотека и один из лучших выставочных залов Флоренции, но на первом этаже сохранилось множество благотворительных организаций. У истоков создания комплекса стоял великий Брунеллески, закончил строительство Франческо делла Луна. Саша поругала себя, что никогда не заходила в изящные аркады, сейчас глаза разбежались от фресок и статуй.

В выставочном зале было пусто. Саша тут же поинтересовалась, можно ли увидеть синьора Дугласа Ханберри, а Галина отправилась в залы.

Дежурная взяла телефон, нажала кнопку, сообщила, что к синьору Ханберри пришла посетительница.

Выслушав ответ, она предложила Саше подождать пару минут, синьор сейчас спустится.

Саша мысленно выругалась. Это Галина в качестве наследницы и душеприказчицы должна разговаривать с американцем, но почему-то ускакала наслаждаться искусством. А ведь сама хотела совместить разговор с выставкой!

– Это вы пришли к синьору Ханберри? – Перед Сашей появилась невысокая худенькая женщина. Ее нельзя было назвать красивой, слишком тонкие губы, слишком бесцветное лицо, но одежда кричала об известных дизайнерах, а бриллианты в ушах сияли ярче ламп. Кремовая шелковая блузка, строгий темно-синий жакет, узкая юбка и высоченные каблуки – идеальный личный помощник миллионера. Саша на таких каблуках не только ходить, стоять бы не смогла!

– Меня зовут Элена Дамиани, следуйте за мной, пожалуйста. – Женщина повернулась и бодро поцокала к двери с надписью «privatо».

За дверью открылся коридор, устланный красным ковром.

И почему все галеристки похожи одна на другую? Саша вспомнила хозяйку галереи в Базиликате, которая плохо кончила, и правильно, ибо нечего распродавать украденные сокровища! Та умудрялась бегать по горным тропам на умопомрачительных каблуках. Элена, судя по внешности, вряд ли полезла бы в горы даже в кроссовках, почему-то она сразу не понравилась Саше. Бывает, что с первого взгляда возникает антипатия, так и случилось в этот раз.

Элена Дамиани остановилась возле двери с надписью «Администратор», открыла ее без стука, вошла впереди Саши.

– Дуглас, эта синьора хочет тебя видеть.

– Как поживаете? – по-английски спросил Дуглас, поднявшись из-за стола и протянув Саше руку. –Вы из фонда Бардини, верно? Звонили утром.

Саша пожала руку. – Нет, я не из фонда Бардини.

Американец удивленно посмотрел на Сашу, потом на Элену, которая растерянно пожала плечами.

– Я сейчас все объясню. Я адвокат синьоры Елены Иволгиной, известной писательницы, которая погибла три дня назад в Тоскане. То есть теперь адвокат ее наследницы.

– Какая трагедия! Да, что-то такое писали в газетах. Но что вы хотите от нас уважаемая…

– Алессандра, меня зовут Алессандра.

– Так что вы хотите?

– Я буду краткой. Моя клиентка и душеприказчица синьоры Иволгиной, а также ее литературный агент, хочет передать издательству последний роман синьоры. Ей стало известно, что Иволгина задумала какие-то изменения в сюжете. Эти изменения связаны с вопросами, которые синьора Иволгина задавала специалистам, мы пытаемся понять, о чем шла речь. Писательница встречалась с синьором Джанотти, тот перенаправил ее к вам. Мы хотели узнать, состоялась ли ваша встреча и что хотела узнать Иволгина.

Дуглас все еще смотрел на Сашу в недоумении. Переглянулся с Эленой.

– Я не знаю, зачем Джанотти прислал синьору ко мне.

– Вы не встречались?

– Встречались, но я ничем не смог ей помочь.

– А что она хотела?

– Она рассказала, что хочет изменить сюжет, но я объяснил, что в тот период, о котором она пишет, не существовало методов обнаружения подделок.

– Значит, ее интересовало обнаружение подделок?

– Именно.

– Представляю, как она была разочарована. А какой метод она хотела использовать?

– Что-то вроде рентгеновских лучей. Разочарована… не думаю, она сказала, что просто вернется к предыдущему плану.

– Вы занимаетесь реставрацией?

– Я? Ну что вы, должно быть вам дали неверную информацию. Синьора интересовалась лишь тем, о чем я уже сказал.

– И все?

– И все, извинилась за мое потраченное время и ушла. – Тон, каким это было сказано, подразумевал, что и Саша должна немедля сделать то же самое.

– Спасибо за ваше время. Я сама найду выход. У дверей Александра обернулась и поймала выражение облегчения, явно написанное на лицах Дугласа и Элены. Но они тут же расплылись в улыбке и девушка подумала, что ей просто показалось. А может, парочке было жаль потраченного впустую времени.

***

Саша прошла по залам, хмурясь и пожимая плечами. Ей абсолютно не нравилось развешанное по стенам. И это во Флоренции, где в мастерских работали Леонардо и Боттичелли, ваял Микеланджело, покупал краски у старого моста Вероккьо, Липпи, Джотто и Гирландайо создавали свои полотна. А теперь непонятная…да, вот именно, мазня! А главное- зачем? Когда нечего сказать, ты творишь вот так?

Галину она нашла в глубоком созерцании чего-то пестрого и неопределенного, она только что распрощалась с красивой молодой женщиной, вежливо кивнувшей Саше.

– И как все прошло? – не отрываясь от картины поинтересовалась женщина.

– Любопытно, должна сказать.

– Ты узнала, зачем Иволгина приходила к американцу? И приходила ли вообще.

– Она приходила. А мне навешали лапшу на уши. Помнишь, Джанотти сказал, что Елену интересовали методы реставрации, восстановления картин? И отправил ее к специалисту.

– Конечно.

– А Ханберри заявил, что никогда не занимался реставрацией. А Елена спрашивала лишь о методах распознавания подделок в ту эпоху, о которой она пишет.

– Так может, Джанотти нам наврал?

– А зачем?

– А зачем врать Ханберри?

– Если Елена задавала именно те вопросы, которые ее интересовали, это испугало Ханберри, потому что он занимался… ну, допустим, подделками?

– И он убил Елену? Смешно. Он сам сказал тебе о подделках, отрицал как раз реставрацию.

– Тогда я понятия не имею, кто нам наврал.

– Знаешь, если допустить, что Елена о чем-то догадалась, даже случайно, понятно, что иностранка не пойдет в полицию. Риск быть пойманным за убийство перевешивает риск, что твоя незаконная деятельность будет описана в романе, тем более иностранкой, пишущей на другом языке.

– Ты права… Это тупик.

– Пока ты беседовала с Ханберри я прикинулась покупательницей и поговорила с девушкой-искусствоведом, той, что с тобой поздоровалась. Она оказалась словоохотливой и рассказала, что всем занимаются Ханберри и его ассистентка Дамиани. Я намекнула, что они, наверное, и о себе не забывают, но девушка уверила, что они оба достаточно обеспеченные люди, и такими вещами не занимаются. Она даже сказала, что Ханберри ездит на Порше, можно подумать, он не мог бы купить их на «левые» деньги, тоже мне, оправдание. Самое интересное. что оформление всех сделок производится только через личный счет ассистентки Ханберри, не через счет фонда.

– Какая разговорчивая девица!

– Мне показалось, что она неровно дышит к Дугласу и хочет отбить его у Дамиани. Так что готова посеять у меня нехорошие мысли об Элене. По-моему она приняла меня за важную персону. Но Дуглас святой, по ее мнению. Он лично занимается только с особо важными клиентами.

– Меня потому и допустили «к телу», что перепутали, должна была подойти какая-то другая дама, иначе я бы Ханберри не увидела.

– Пойдем, посмотрим, как работает новая звезда, Арнальдо Феретти. Мне сказали, что его студия в следующем зале. – Галина вынула из сумочки листовку с рекламой и ткнула пальцем в фото кудрявого художника.

– Может, не надо? Что-то я наелась этим искусством.

– Зря ты так, сегодня картины можно купить недорого, а потом они значительно вырастут в цене. И в этом парне определенно что-то есть!

Последний зал оказался зимним садом. Свет проникал сюда через стеклянную стену и в зале даже без искусственного освещения было очень светло. Стена выходила во двор, зал «спрятался» в самом конце галереи и не нарушал общего архитектурного облика старинного здания.

– Брунеллески бы удавился, узнав, что они тут пристроили, – шепнула Саша, а Галина цыкнула на нее, кивнув на середину зала.

За мольбертом сидел молодой человек лет тридцати, кудрявый, бледный, словно никогда не был на солнце. В его лице было что-то женское, полные губы, длинные ресницы, аккуратный носик. Но глаза казались странными, очень светлыми, смотрящими в никуда, словно он не видел холста, а проникал взглядом сквозь него. Художник не замечал посетителей, но не потому, что был поглощен работой, казалось, что он находится в непроницаемом коконе отделяющим его от внешнего мира.

На картине изображен тосканский пейзаж, холмы, разбросанные на них домики. Черные тучи несли с собой шторм и грозу. Вдали над холмами шел дождь, его струи прорезали легкий туман.

В картине определенно была энергетика, такой пейзаж приобрела бы даже Саша.

Художник писал ветки олеандра на переднем плане. Галина стояла чуть в стороне, а Саша почти ткнулась носом в плечо молодого человека, зачарованно наблюдая, как на ее глазах появляются цветы.

– Потрясающе! – Не удержалась девушка.

Молодой человек повернул голову, словно впервые заметив присутствие человека рядом с ним, и снова уставился в холст.

– Тебе нравится, – спросил художник странным, глухим голосом, без малейшей эмоциональной окраски. Разговаривая, он не отрывал глаз от мольберта и продолжал работать. Саше показалось, что он пишет в каком-то трансе.

– Очень нравится!

– Я не должен давать тебе картину.

– Конечно, не должен, я не просила. Я просто любуюсь.

– Ей тоже понравилось. Я отдал. А он рассердился, и сказал, чтобы я так больше не делал.

– Кому?

– Пишущей женщине.

– Какой пишущей женщине?

– Сказала, что ей нравится картина. Я ей отдал. Он рассердился.

– Все нормально, я не хочу, чтобы он сердился, я понимаю. Скажи, пишущая женщина… она что пишет?

– Книги.

– Она отдала обратно картину? А кто рассердился, Дуглас Ханберри?

Художник откинулся на стуле и молча смотрел на холст. Потом выдавил несколько красок, смешал и стал наносить мелкими мазками. Он словно забыл о присутствии Саши.

Писателей на свете много. Но предположим, что это была Иволгина, она как раз приходила поговорить с Дугласом. Парень действительно подарил ей картину? А Дуглас рассердился? И если все так, то где картина сейчас, в доме Иволгиной никаких картин не было.

– Смотри, как великолепно написано! – Галина отвлекла Сашу от ее мыслей, показав на полотно на стене. На картине расцвел прекрасный сад с мраморными скульптурами, пышными розами. Одна из статуй изображала пухлого амурчика, направившего стрелу в спины парочки, уходящей по аллее. Если в картине с грозой была тревожность, нагнетаемая природой – черными тучами, ожиданием шторма, то здесь тревожность создавал злобный взгляд толстенького стрелка, а оглянувшаяся пара смотрела с испугом. Здесь не было любви, просто охотник прицелился, чтобы поразить стрелой своих жертв. –

– Нет, такую картину я бы не купила. Здесь не любовь, в ней что-то темное.

– Ты не понимаешь! Это невероятно талантливо, причем здесь любовь? Важны эмоции и считываемое настроение.

Дверь открылась, и в зал вошла Элена Дамиани с новым холстом на подрамнике. Художник писал так быстро, что пейзаж с бурей уже можно было забирать.

– Арни, это очень хорошо. Я принесла новый холст, могу я это забрать? – Она потянулась к мольберту.

– Еще нет. Ждать. Надо ждать.

– Но картина закончена, все получилось! Смотри, какой красивый холст я тебе принесла! Ты должен написать на нем особенную картину!

Она обернулась и увидела, что новый холст держит в руках Галина.

– Пожалуйста, верните! – Элена буквально рявкнула на женщину.

Галина продолжала держать холст в руках. – У вас какие-то проблемы? Вы невежливы. Я неплохо разбираюсь в искусстве, и должна сказать, что прекрасный холст, интересно, где вы их покупаете?

– Понятия не имею, я не занимаюсь снабжением. Отдайте мне холст.

Галина протянула холст и повернулась к Саше.

– Пойдем. Впервые встречаю такое отношение в достойной галерее.

– Погоди… смотри. – Саша кивнула на картину.

Быстрыми точными мазками Арнальдо добавлял на картину фигуру. На глазах присутствующих на полотне рождалась маленькая худенькая женщина с седыми волосами, в сером платье и ярком шарфике в малиновых тонах на шее.

– Закончено. – Объявил художник.

– Я знаю этот шарфик. И волосы… – Галина удивленно рассматривала картину.

– Арнальдо, это пишущая женщина? – Саша подошла еще ближе.

Похоже, художник не услышал вопроса. Не отрывая глаз от холста, он загадочно улыбнулся, словно хотел сохранить какой-то секрет.

– Дай мне картину, Арни! – Скомандовала Элена.

– Это пишущая женщина? – настаивала Саша.

Очень медленно молодой человек кивнул:

– Пишущая женщина. Ей понравилась картина. Я подарил ей картину.

***

– Что такого особенного в этом холсте? – спросила Саша, когда женщины вышли наружу.

– С чего ты взяла?

– Ты слишком пристально его рассматривала. И Элена заволновалась.

– Я и хотела ее разозлить.

– Нет, тут что-то другое. Рассказывай.

– Я должна подумать. Чуть позже расскажу. У меня не выходит из головы «пишущая женщина». Неужели это действительно Елена Иволгина? У парня несомненный талант, я сразу на картине. Или же мы видим то что хотим увидеть.

– Если это Иволгина, то картина должна быть у нее.

– Давай завтра съездим в Бачаяно Терме? Я возьму машину на прокат, хватит зависеть от такси. Еще раз все осмотрим, картина могла остаться где-то в подсобных помещениях.

– Давай, но мы даже не знаем, что изображено на картине, что искать.

– Если Елену убили из-за картины, на ней изображено что-то важное. Или…

– Или?

– Я пока не готова сказать, какая мысль у меня возникла. Давай поищем картину. Если я права, мы ее не найдем.

– Знаешь, когда человек в кино говорит такие слова, обычно он до утра не доживает.

– Тьфу на тебя! – расхохоталась Галина.– Но знаешь… сначала я ужасно испугалась и расстроилась из-за убийства, а теперь ты меня заразила. Я хочу узнать, кто убил мою приятельницу, и почему.

– И если ты узнаешь, это поднимет продажи ее последней книги.

Галина снова засмеялась. – И это тоже!

***

За ужином Саша вздыхала, долго терпела, и еле дождалась, когда Лука сварит кофе. Теперь можно было поговорить о деле, не нарушая главного правила итальянской жизни: наслаждение едой прежде всего, дела потом.

– Ты узнал об этом парне, Арнальдо?

– Да, мы навели справки. Он действительно аутист, только я не вникал, какого типа, аутисты различаются. Пресса пишет о нем давно, у парня явный талант, но на продвижение или продажу своих картин он не способен.

– Сколько стоят его картины?

– Не интересовался. Я же не финансовая гвардия, чтобы разбираться в аферах фонда Аньези если они вообще существуют.

– Как ты думаешь, Арнальдо действительно подарил картину Иволгиной?

– Никакой картины мы не обнаружили, думаю и вы завтра съездите зря, но попробуйте. Ему могло все это почудиться, а может Иволгина решила, что не может принять такой подарок и сразу вернула его.

Зазвонил Сашин телефон. Это оказалась Галина.

– Помнишь девушку, с которой я разговаривала в галерее?

– Которая рассказала про Дугласа с Эленой?

– Да. Она только что мне позвонила. Сказала, что ей нужен мой совет.

– Какой совет?

– Не знаю, мы договорились позавтракать вместе. Так что поедем в дом Иволгиной ближе к обеду.

– Интересно, что она хочет спросить…

– И, пожалуй, я разобралась в своих мыслях. Завтра мне будет, что тебе рассказать.

– Галина, что-то мне тревожно. Сиди в номере и никуда из отеля до утра не выходи! – Саша почувствовала холодок внутри. – Я серьезно, я очень тебя прошу!

Приятельница снова рассмеялась, но в этот раз ее смех звучал неуверенно, словно она и сама встревожилась.

Глава 5.

Утром Саше пришлось подняться рано, Лука растолкал ее, как только проснулся сам. Она пыталась зарыться в одеяло, хныкала и пиналась, но комиссар вытащил ее из кровати вместе с одеялом и закутанную принес на балкон.

Саша хотела возмутиться, но открыла рот и замерла, все слова куда-то пропали. Тот вид, которым она не переставала восхищаться, исчез. На его месте возник другой, и девушка ущипнула себя, не веря своим глазам.

Город засыпал снег. И хотя утренний ветер стряхнул его с деревьев, снег остался лежать на дорогах, на черепичных крышах, покрыл верхушку купола Дуомо, колокольни и дальние холмы. На бледно-голубом небе сияло солнце и снег искрился, сверкал в его лучах. Такого просто не могло быть во Флоренции! Саша снова ущипнула себя.

Лука улыбался, наслаждаясь и видом и произведенным эффектом.

– Видишь со стороны Фьезоле идут тучи?

Далекие холмы накрывала дымка. На глазах она становилась все плотнее, превращаясь в снежный туман.

– Я не рекомендую вам ехать сегодня в Бачаяно Терме, ожидается непогода и пробки на дорогах. Найдите, чем заняться в городе. Кстати, через два дня я дежурю, так что придумай какое-нибудь развлечение, я не появлюсь дома до утра.

По дороге в бар возле пьяцца Дуомо, где они с Галиной назначили встречу, Саша не переставала удивляться.

Снег вкупе с рождественскими украшениями превратил Флоренцию в декорацию к волшебной сказке. Солнце скрылось за тяжелыми облаками, легкий снежок снова посыпался на крыши, и люди схватились за зонтики, по уши закутались в толстые шарфы. Одной рукой пытаясь удержать руль, спасти велосипед от скольжения по скользким тротуарам, другой рукой флорентийцы держали зонтики. Те, кто отчаялся удержать баланс, ведь одно дело дождь, совсем другое снег, просто везли велосипеды рядом. Люди обменивались восклицаниями в которых были и восхищение белым Адвентом, и возмущение пробками на дорогах и ужас от необходимости откапывать автомобили из сугробов, которых еще вчера не было.

Но как же это было красиво! Саша понимала, что снег ненадолго, и шла медленно не потому, что боялась поскользнуться, а потому, что не хотела пропустить зимней красоты. Елка на пьяцца Дуомо, карусель на пьяцца Реппублика – все было покрыто снегом. Девушка кружилась по центральным улицам, волнуясь за замерзшего обнаженного Давида, казалось, она чувствует, как холодна его мраморная кожа. А вот Мардзокко, льву-символу Флоренции, снег, похоже, нравился. Еще мгновение, и он выпустит из лап герб, спрыгнет со своего постамента и словно щенок начнет кувыркаться в сугробах.

Всем известен венецианский лев Святого Марка. Для Саши он имел особенное значение, она не расставалась с подарком брата Марко, то есть кардинала Марко Ридольфи – золотой брошью с изображением льва с книгой в лапах. Для нее брошь стала талисманом, словно исчезни украшение, и молитвы брата Марко не достигнут Небес. Мудрый кардинал не зря передавал приветы «привлекательному комиссару полиции» и расстраивался, что они расстались, Саша подозревала в душе, что без него их воссоединение с Лукой не обошлось. Вернее, без его молитв. И пусть вера в талисман была настоящим язычеством, девушку это не волновало. Главное, что он работает, в этом она нисколечко не сомневалась.

В отличии от венецианского льва Евангелиста Марка, флорентийский Мардзокко как раз самый что ни на есть языческий персонаж.

Имя статуи бога Марса, стоявшей когда-то на Понте Веккьо перешло к флорентийскому льву; Мардзокко – это латинское Мартокус, маленький Марс.

Почему именно лев? С этим мощным царственным зверем Флоренция связывала свое политическое и военное могущество, во время давней вражды флорентийцев с пизанцами льва считали единственным существом, способным убить орла (символ Пизы).

А потом случилась удивительная история.

Как-то раз, примерно в 1200 году, лев в клетке был выставлен на площади на обозрение всех жителей, как символ флорентийского превосходства. Однажды дверь клетки открылась и лев вышел на площадь. В панике побежали прочь зеваки, лишь один малыш замер, глядя на льва. Медленно подошел лев, осторожно взял в пасть ребенка и… принес его к ногам замершей в ужасе матери. А потом спокойно вернулся в свою клетку.

С этого дня флорентийцы прониклись еще большей любовью к своему символу.

Спустя столетие семья Медичи объявит Мардзокко защитником города и собственного рода, а работа Донателло украсит площадь Синьории. И сегодня кроме статуи на площади Синьории Мардзокко можно встретить повсюду. Поднимите глаза на башню Арнольфо – с высоты смотрит на Флоренцию её лев, он на фреске в зале Джильо в палаццо Веккьо, а две фигуры охраняют вход во дворец.

Есть даже неприличная флорентийская шутка: когда бронзовый лев с башни писает в Арно, вода в реке поднимается. Действительно, когда приходит сильный ветер, то фигурка флюгера поворачивается в сторону Арно.

Спят флорентийские львы на бортике старого фонтана в Эмполи; во многих других тосканских городках можно встретить это гордое животное. Бронзовые львиные лапы поддерживают фонари на флорентийских набережных. Спустя века по-прежнему хранит Мардзокко свой город на берегах реки Арно…

Не удивительно, что лев казался Саше добрым и домашним, и она задержалась возле него дольше, чем возле замерзающего красавца Давида.

***

Так и опоздала Александра в бар, влетела, сразу начала извиняться, но Галина остановила ее и показала на экран телевизора над стойкой.

Журналист как раз рассказывал о новом нападении Душителя, и если первой погибшей пресса считала Иволгину, то уже вторая жертва поплатилась жизнью.

Связанное полуобнаженное тело женщины было найдено у нее дома в пригороде Флоренции. До сих пор Душитель обходил город, но в этот раз он приблизился вплотную к тосканской столице. Журналист вспоминал флорентийского монстра, от имени полиции обращался к возможным свидетелям. Лицо красивой девушки на фотографии. продемонстрированной зрителям, показалось знакомым.

– Ужасно, конечно. – Вздохнула Саша, вспоминая, где могла видеть жертву.

– Ты не узнаешь ее?

– Нет, что-то знакомое, но… нет, не узнаю.

– Это Вероника.

– Какая Вероника?

– Которая не пришла сегодня на завтрак, как мы договаривались.

Саша ахнула.

– Я видела ее мельком, но теперь думаю, что ты права, это искусствовед из галереи. Она не говорила, чего хочет?

– Я подумала, что она ищет работу, хочет посоветоваться, возможно, надеется на мои связи. Я же представилась коллекционером, сотрудничающим с галереями. Но девушка сказала, что дело совсем не в этом, но по телефону она не может говорить.

– Она сказала, что это срочно?

– Вроде нет, но мы все равно не смогли бы встретиться раньше утра.

– Тебе придется дать показания в полиции. Я позвоню Луке и он узнает, куда тебе нужно пойти, это же не его юрисдикция.

– Давай подождем. У меня же нет никакой информации. А ее работу они и так проверят. Просто… меня начинает напрягать, что я все время даю показания в полиции, не думаю, что это понравится моему супругу.

Они заказали кофе и пару брускетт с фегатини, традиционным тосканским паштетом из куриной печени. Готовился он настолько просто, что Саша сама часто делала его дома и главный критик – Лука одобрил, не найдя разницы между ее фегатини и классическим вкусом. Хотя комиссар очень старался и придирался, итальянский кулинарный шовинизм у него в крови.

– Так что ты хотела мне рассказать?

– Помнишь холст, который Элена принесла для Арнальдо?

– Конечно, ты в него вцепилась, а Элена разозлилась.

– В нем что-то странное.

– Ты же сказала, что держала холст ей назло.

– Я не хотела говорить, пока все не обдумаю.

Саша восхитилась. Вот как надо себя вести! Обдумать, проанализировать, а потом открывать рот. Но она никогда такому не научится, она сначала говорит, а потом уже думает, и часто действует не подумав, совершает такое, на что нормальный человек никогда бы не решился.

– Так что с ним такое?

– Нижнее плетение отличалось от верхнего и выглядело новее.

– Обалдеть. Я бы два часа смотрела на этот холст, и ничего не заметила. И что с того?

– Ты и не должна. А я училась, в том числе живописи, это обязательные уроки. И уж как выглядят флорентийские холсты я прекрасно представляю. Я поинтересовалась, где галерея берет эти холсты. Оказалось, в магазине Джанотти. Но его холсты я видела, когда мы были в магазине. Они обычные.

– А Джанотти сказал, что Дуглас Ханберри реставратор. Хотя тот и отрицал в разговоре со мной.

– В этом нет ничего подозрительного, он не обязан говорить посторонней дамочке. Но вот что я тебе могу сказать. На холсте, который я держала в руках, использована ткань тутового дерева.

– Что? Я ничего в этом не понимаю.

– Это очень тонкая бумага, используемая реставраторами при работе со старыми, хрупкими картинами. Прежде чем снять холст с подрамника, на него приклеивают лист шелковицы специальным клеем. Он защищает картину. Когда реставратор готов приступить к работе, ткань удаляется растворителем. Это похоже на технику, которую археологи используют для подъема римских мозаик.

– Я все равно ничего не понимаю.

– Утром я позвонила Джанотти. Спросила, какими именно методами восстановления интересовалась Иволгина. Не всеми же подряд, тогда она просто поискала бы информацию в интернете. Он вспомнил, что Иволгина спрашивала о ткани из шелковичного дерева, когда ткань впервые была использована и так далее. Именно поэтому он отправил ее к Дугласу Ханберри, сам он никогда не продавал такую ткань, но знал, что Ханберри ее использует.

– До меня все равно не доходит. Что в этом такого?

– Дуглас не покупает холсты в подрамниках. Он покупает холст в рулонах, натягивает его сам.

– Наверное, так дешевле. Арнальдо работает с бешеной скоростью, мы же сами видели, на него не напасешься холстов и подрамников.

– Тот холст, что я взяла в руки, был тяжелее, чем обычные холсты. И задняя часть отличалась.

– Похоже, до меня начинает доходить… Ты хочешь сказать, что…

– Что Арнальдо получает холст, покрытый шелковичной тканью.

– И пишет свои картины поверх, а потом ткань удаляют, и остается оригинальная картина?

– Именно. Помнишь, полицейские нам сказали, что ограбления на виллах и в загородных домах похожи на организованные, словно воры крадут по заказу картины известных мастеров.

– Офигеть. Прости, но другого слова я не нахожу. Парень работает у всех на глазах, о нем пишут журналисты, и когда кто-то вывозит написанную им картину, никто ее не проверяет?

– Конечно! Арнальдо аутист. Другой художник, обычный человек, конечно обратит внимание на холст. Но Арнальдо, как говорила его одноклассница, да и мы сами видели, все равно, на чем писать. Он человек-конвейер. Дай ему фанеру, он будет продолжать работать, как ни в чем не бывало.

– Бедный парень! Его талантливые картины выбрасывают на помойку, они лишь прикрытие для вывоза старых шедевров!

– Не каждый раз. Он пишет с такой скоростью, что шедевров не напасешься. Некоторые картины покупают потому, что это его работа. Ему же создали имя.

– Как ты додумалась???

– Я этому училась. Человек не сведущий никогда бы не догадался. И не заинтересуйся Иволгина этим вопросом, мне бы в голову не пришло. Елена сама нам помогла.

– Ты гениальна! Я в шоке, честно!

– Приходите к нам еще! Чем можем – поможем, – засмеялась Галина.

– Надо идти в полицию.

– Давай сначала еще раз все обдумаем.

– Итак, картины стоимостью в десятки, а может и сотни тысяч евро – украденные полотна старых мастеров – замаскированы под оригиналы молодого художника Арнальдо, как-его-там, которые стоят копейки. Их свободно вывозят из Италии. Был бы другой художник, могло вызвать вопросы, а то и просветили бы картину. А тут гремит во всех газетах, на ТВ, в интернете, картины открыто покупают… как же им повезло с Арнальдо! И какой шикарный план!

– Это объясняет, почему убили Иволгину. Им надо было забрать картину, на которой скрыт шедевр.

– Ты думаешь, Арнальдо подарил ей именно такое полотно? Но можно было просто потихоньку стащить его! Иволгина не специалист, она бы не догадалась.

– Но она рассказала бы полиции, что за картина украдена. Лишний интерес, лишние вопросы. Плюс она интересовалась тутовым деревом. Эти ребята забеспокоились, что она могла найти картину в картине.

– Галина, это страшно. Иволгину убили не случайно, если все так, выходит. что убийство было преднамеренным. Тянуть нельзя, звоним Луке и едем в полицию.

– Там не посмеются над нашими идеями?

– Это же Лука. Конечно, нет!

***

Прогноз погоды обещал, что на следующий день снежное волшебство исчезнет без следа, и женщины договорились, что утром отправятся в Бачаяно Терме. А пока Галина должна была встретится с Массимо и рассказать инспектору о встрече с убитой девушкой-искусствоведом, а заодно свои мысли по поводу кражи полотен известных художников.

Саша умоляла Луку прислать именно Массимо, после встречи с инспектором Сторци она возненавидела педантичного полицейского и заявила, что ему Галина ни за что ничего не расскажет, хоть это и препятствие следствию.

– Пока у нас нет никаких конкретных фактов, чтобы получить разрешение на обыск, на изъятие картин. Я верю, что вы хороший специалист, разбираетесь в таких деталях, но для судьи-магистрата этого мало. Скажите, кроме использования в реставрации или сокрытия первоначальной картины, что еще можно сделать с тутовой бумагой? И где ее достают?

– Ее производят из шелковицы – тутового дерева. Такая бумага используется при реставрации документов, графики, ткани, картин. Обычно ее покупают в Японии, это Tengujo – тончайшая шелковая бумага, изготовленная из волокон тутового дерева (Kozo) и манильской пеньки (абака, банановое волокно) от компании Japico. Ее состав: 85% Kozu и 15% Manila. В редких случаях ее используют для декупажа, но это слишком дорогое удовольствие.

– И все? Других вариантов нет?

– Полагаю, что она может использоваться для защиты картины, если транспортировать ее свернутой, а не в раме.

– То есть любой адвокат объяснит, для чего эта бумага Дугласу Ханберри, а хитроумная схема – лишь ваше личное впечатление.

– Впечатление человека, прекрасно разбирающегося в живописи и реставрации. И даже с флорентийским дипломом. Это вам о чем-нибудь говорит?

– Говорило бы, осмотри вы холсты в присутствии полиции

– Так в чем дело?

– В том, о чем я уже сказал. Никто не даст ордер.

– Если в картине не был спрятан шедевр, зачем изымать ее у Иволгиной?

– Во-первых это ваши домыслы, у нас нет доказательств, что картина связана с убийством. Во-вторых Арнальдо пишет картины для продажи и средства идут фонду Аньези.

– И что? Да там стоимость не больше ста евро!

– Ханберри, которого вы так невзлюбили, куратор выставки и исполнительный директор фонда, а значит он несет ответственность перед фондом за каждый цент. Это же специальный проект, все, что пишет Арнальдо Феретти, покупается, средства идут фонду. Для того и шумиха прессы вокруг художника. Если он начнет дарить свои картины всем подряд, то проект лопнет. И стоимость картины здесь не имеет значения.

– Хорошо, тогда почему они не сказали об этом Иволгиной?

– А может сказали, и она сразу отдала картину, даже не забирала ее домой.

– Но тогда Ханберри или его ассистентка рассказали бы Александре.

– С какой стати? Какой-то женщине со стороны.

– То есть вы хотите сказать, что все это не стоит выеденного яйца.

– Нет, синьора, я хочу сказать, что вы сообщили интересные сведения и версию, но пока у нас нет никаких доказательств. Не думайте, что мы сидим сложа руки. Мы встретились с двумя одноклассниками Арнальдо Феретти из художественной школы и даже с ее директором, этот пост занимает тот же человек, что и пятнадцать лет назад, когда в школе учился Арнальдо.

– И что? – вмешалась молчавшая до сих пор Саша.

– Арнальдо ничего не делал, только рисовал. Ему отдавали все остатки красок и холстов, он рисовал на бумаге для принтера, на всем, что попадет под руку. Словно помешанный, по словам директора. Скульптурой, архитектурой, другими техниками рисования он не интересовался, но понимая, что парень не совсем здоров и при этом у него несомненные способности, его держали в школе до 18летнего возраста.

– А потом?

– А потом одна из преподавательниц взяла над ним шефство, привозила краски и холсты. Ее звали Эвелина Джованини.

– Вы нашли ее?

– Да она сменила имя и бросила преподавание.

– Давай, угадаю, теперь ее зовут Элена Дамиани.

– Именно.

– То есть это она открыла талант Арнальдо и поняла, как его можно использовать. А почему она сменила имя?

– Она устроилась работать в известную лондонскую галерею и захотела звучное имя для привлечения клиентов. Ходили слухи, что там была темная история с пропавшей картиной, возможно, поэтому она и вернулась в Италию.

– Это не директор школы, это злостный сплетник!

– Зато полезный для нас. Кстати, фонд Аньези оплачивает жилье для Арнальдо, то есть это длительный проект.

– Парень обеспечил свою жизнь, хотя ему самому до этого нет дела. А родители Арнальдо?

– Это самое интересное. Его отец, Томмазо Феретти, отсидел в тюрьме за мошенничество, а несколько лет назад его подозревали в ограблениях загородных домов, но улик не нашли и его отпустили. Официально у него мастерская по ремонту автомобилей, но образ жизни гораздо роскошнее, чем позволяет работа.

– Думаю, он еще и живет за счет сына. Чем больше узнаем, тем интереснее эта история. Но кто убил Елену Иволгину? И девушку Веронику?

– А кто сказал, что все эти события связаны? Возможно в итоге мы раскроем аферу с кражами и вывозом произведений искусства, но оба убийства могут быть не связаны с аферой и тем более не связаны между собой.

– А где живет Дуглас Ханберри?

– Он снимает дом во Фьезоле вместе с Эленой, или как ее там правильно, Эвелиной. Вилла Сальвия, Шалфейная вилла.

***

– У меня сегодня была любопытная встреча, – Лука задумчиво смотрел на подругу поверх чашечки традиционного эспрессо перед сном. – Я подумал, что тебе было бы интересно.

– Рассказывай! – навострила уши девушка.

– К нам пришла одна женщина… синьора долго мялась и рассказывала какую-то лабуду, типа тона подозревает мужа в измене. Я предложил обратиться к частному детективу, но оказалось, что дело в другом.

– А что за женщина?

– Ей лет пятьдесят, невзрачная, одета ужасно, Я даже подумал, что не удивился бы, изменяй ей муж. Бог с ней, с одеждой, но у нее ужасно унылое выражение лица. Через каждое предложение упоминала местного священника, подозреваю, что она проводит в церкви больше времени, чем дома. И знаешь, у нее такая смешная шляпка… в нашем детстве так выглядел ночной горшок, я еле удержался, чтобы не обойти ее сзади, посмотреть, нет ли там ручки.

– Прямо хрестоматийная обманутая жена, – расхохоталась Саша, – знаешь, я бы засомневалась, не маскировка ли это, если все так, как ты описываешь.

– Но потом я все же вытащил из женщины реальную причину прихода к нам. Она ужасно переживала, считала себя предательницей и напрямую не призналась, но, как я понял, она боится, что ее муж – тот самый Душитель.

– Что??? Ничего себе! А с чего она взяла? Вернее, с чего ты взял?

– Ее муж ускользает ночью, когда думает что она крепко спит. Я спросил, может его что-то беспокоит, работа, финансовые проблемы, но она даже оскорбилась.

– А напрямую она не спрашивала мужа?

– Спрашивала. Он ответил, что не может уснуть и предпочитает прогуляться, чем ворочаться в кровати.

– Резонно.

– Я спросил, как долго он гуляет. Она ответила, что примерно час-полтора. Иногда она слышит, как он уезжает на машине.

– Странные встречи с любовницей, пока жена спит. Даже смешно. Представляю, как крадется в ночи муж-обманщик! А что тебя насторожило?

– Я спросил, как часто он так «гуляет». Она ответила, что раз в две-три недели. Последний раз это было два дня назад, до этого неделю назад, до этого два месяца назад. Я попросил вспомнить дату

– И?

– И эти даты совпадают со вторжением Душителя в дома его жертв. Знаешь, за столько лет работы в полиции я научился считывать эмоции людей. Она очень волновалась, руки дрожали, так и не решилась сказать напрямую, я мог только догадываться, что за всем этим бредом кроется подозрение.

– А давно он так уходит по ночам?

– Я спросил об этом, говорит, примерно полгода. Я попытался убедить ее, что у мужика просто проблемы на работе, но она ответила, что он всегда всем делился.

– А кем работает ее муж?

– Банковский клерк. В конце концов она призналась, что нашла в кармане его пальто предмет женского туалета.

– Какой?

– Так и не сказала.

– А муж как-то объяснил этот «казус»? – Саша не удержалась, и хихикнула.

– Сказал, нашел в офисе когда уходил последним домой. Чтобы не ставить в неудобное положение кого-то из коллег, забрал с собой.

– Прикольно!

– Questa signora mi mette la pulce nell’orecchio!

– Что??? Она засунула блоху тебе в ухо??? Она сумасшедшая? А ты что?

– Сань! Это просто выражение такое. Она недоговаривала и вызвала подозрения.

Саша покачала головой:

– Учишь-учишь итальянский, а чтобы понимать такие вещи надо итальянцем родиться! И чем все это закончилось?

– Я предложил ей обратиться к частному детективу, а лучше поговорить со священником. Она заволновалась, и сказала, что никогда этого не сделает. Никогда не сможет поделиться с падре Джермано. И я спросил, чего же она хочет от полиции. Она ответила – чтобы за мужем последили.

– Ничего себе, серая мышка!

– Она сильно испугана. Но у нас нет оснований следить за ее мужем. Мы, конечно, проверим, что он за человек, но никто не позволит поставить пост у их дома. Тем более, что это на неопределенное время, ведь его ночные прогулки спонтанны, ни телефонных звонков, ни каких-то других сообщений в день его прогулки.

– Действительно, странная история.

– Сань… вы же завтра едете в Бачаяно Терме?

– Да, хотим еще раз осмотреть дом Иволгиной. А что?

– Клаудия Эрмини, так зовут эту синьору, живет именно там. И я хочу, чтобы ты зашла к ней. Поговоришь с ней по-женски, ты это умеешь. Сошлешься на меня. Приход женщины не вызовет любопытства соседей.

– Конечно, я поговорю! И спасибо за доверие.

– Только…

– Что?

– Осталось две недели до Рождества, а мы с тобой говорим о преступлениях.

– А в чем проблема? – Удивилась Саша.

– Это волшебное время. Неужели мы проведем его в поисках очередного убийцы?

– А у нас по-другому не бывает. Мы же могли познакомиться… ну, я не знаю, в кино, или на набережной… вы с Массимо где-то же познакомились со своими немками!

– Ты опять начинаешь? Забудешь ты когда-нибудь об Аннализе? Я уже забыл о ее существовании, а ты все помнишь!

– Я не в том смысле, просто. к слову пришлось… как пример. Я хочу сказать, что как мы с тобой познакомились, так дальше и понеслось.

– Может, пора переводить отношения на нормальные рельсы?

– Ты сам говорил, что со мной не скучно!

– Но должны быть и перерывы. Хотя бы на время Рождества. Давай попробуем! Рождество- совсем не подходящее время для убийств… Как минимум для разговоров о них.

Саша вздохнула. Она знала, что рано или поздно такой разговор состоится. Как бы ни рассказывал Лука, что ему нравится непредсказуемость в их отношениях, рано или поздно ему захочется стабильности и даже повседневной рутины. И тогда их жизнь изменится, но сохранятся ли чувства? И может ли она сама измениться, попытаться дать комиссару то, чего он хочет? А главное, хочет ли этого она…

Девушка ушла спать пораньше, сославшись на ранний подъем, но долго вздыхала и ворочалась. А Лука спал без задних ног, ведь мужчинам никакие переживания не мешают спать!

Глава 6.

Прогноз не подвел, вчерашняя снежная сказка растаяла без следа. И вскоре после легкого завтрака Галина с Сашей отправились в Бачаяно Терме. Их ждал длинный день. Пользуясь случаем, что дорога идет мимо Кастельмонте, Саша накупила сладостей и уговорила приятельницу ненадолго заехать в старый борго. В прошлый приезд девушка так и не навестила синьору Фиону, бывшую домоправительницу замка, и собиралась исправить это упущение.

Галина оглядывала старые дома вдоль единственной широкой улицы крохотного «верхнего» города за крепостными стенами, восхищалась видами на холмы и прямые линии виноградников, но когда женщина остановилась, рассматривая зубцы старого замка с облетевшим плющом, Саша схватила ее за руку и потащила к домику напротив, где энергично заколотила в постоянно открытую дверь.

– Заходите, кто там? Не заперто! – двери распахнулись и невысокая моложавая женщина выглянула наружу.

Галина успела лишь удивиться: – Неужели здесь двери не запирают? – Как их втянули внутрь и на столе моментально появились домашний пирог с миртилло – черничным джемом, кофе, и на плите закипела вода для пасты.

Пожилую синьору еле уговорили остановиться на пироге и кофе, начни угощаться, и поездка отложится до завтра.

Фиона в своей обычной манере всплескивала руками, приговаривала «signora, bellina, che gioia!» и наконец общими усилиями была усажена за стол.

– Заходила? – Заговорщически подмигнула бывшая домработница и кивнула в сторону замка. Саша рассказала, что помолвлена с комиссаром, вздохнула и призналась: потому и не навестила прошлый раз любимую Фиону, что домик ее расположен аккурат напротив входа в замок.

Фиона поникла, попыталась рассказать новости из жизни графа, но Саша выставила ладони перед собой:

– Finito!

Не надо новостей, она чувствовала себя неудобно перед Лукой и не собиралась ни видеться с графом, ни слышать о нем. Эта страница ее жизни закрыта.

Узнав, что гостьи едут в Бачаяно Терме, Фиона вскочила, убежала куда-то и появилась с двумя небольшими банками варенья. Она давно обещала знакомой отправить свое дынное варенье с лавандой и mirtillo – черничное варенье, да все никак оказии не случалось. Они же могут заехать к синьоре Беатриче? Всего на минуточку! Беба будет рада, и это же не сложно!

Стало ясно, что сегодняшняя поездка затянется дольше, чем они планировали, но как отказать, тем более, что еще по две банки досталось самим «курьершам».

Распрощавшись с Фионой, женщины вышли на улицу. Но сначала Саша по-партизански выглянула из дверей, огляделась, прислушалась и лишь потом повела Галину быстрым шагом в обход, под низкими сводами средневековых порталов вдоль дальней стены.

– Что за граф-то? Подозреваю, история интересная!

Саша махнула рукой. – Неважно. Давай отсюда поскорее выберемся. – Но не удержалась и обернулась на зубцы замка.

От Кастельмонте до Бачаяно Терме они доехали за 10 минут. Только скрылся из виду старый борго на высоком холме, всего два раза повернули на извилистой дороге, как впереди уже вырос нужный им городок. По сравнению с Кастельмонте его холм казался несерьезным, но Галина все равно попросила Сашу позвонить, когда та закончит свои визиты, ведь добираться с одной стороны крепостных стен до другой удобнее на машине. Высадив Сашу в центре, Галина сразу отправилась в дом Иволгиной.

Синьора Беба (какое красивое имя Беатриче и как ужасен уменьшительный вариант, – подумала девушка, – беба, как коза какая-то!) жила в противоположной от Иволгиной стороне городка, а семья Эрмини занимала один из старых домов в переулках городского центра. Отсюда Саша и начала.

Погрузив две баночки варенья для Бебы в пакет, Саша отправилась к нужному ей дому. Позвонила в дверь.

Открывшая ей женщина и правда оказалась совсем не привлекательной, и дело даже не в красоте. Она относилась к тем женщинам, кому не важна собственная внешность и никаких причин ее улучшать, хотя бы косметикой, она не видела. Весьма редкая особенность для итальянки! Но главное – выражение лица. На Клаудии Эрмини лежала печать уныния, похоже, ничто, кроме мужа, приготовления еды и походов на мессу ее не интересовало.

– Что вы хотите? Вы кто? – но даже проблеска любопытства не обнаружилось на лице.

– Меня прислал вице-квестор Дини, можно я войду и мы с вами поговорим?

Лицо женщины оживилось, и Саша увидела тень той милой юной девушки, какой она была когда-то. Неужели семейная жизнь превратила ее в серую мышь неопределенного возраста? Интересно, муж и правда бегает по любовницам, или он такое же унылое создание и они нашли друг друга?

– Я не хочу, чтобы соседи видели, что вы ко мне пришли… кто-то из них может сказать Раймондо… моему мужу. Заходите, заходите скорее!

– Не волнуйтесь, вы можете сказать, что я искала другой дом, перепутала адрес, а вы пригласили меня войти и выпить чашечку кофе.

Клаудия Эрмини уставилась на девушку так, что Саша поняла: в этот дом никого не приглашали на кофе, тем более незнакомую женщину, которая ошиблась дверью.

Они прошли в комнату; женщина очень волновалась, кусала губы, сжимала и разжимала кулаки.

– Вы замужем?

– Да, – соврала Саша, но не затем, чтобы обмануть Клаудию, ей просто захотелось почувствовать себя ненадолго в роли жены. Но осознать, как ей новый статус, не удалось. Синьора тут же зачастила:

– Значит, у вас есть некоторый опыт, что такое брак, хоть вы и молоды. Если бы ваш муж начал уходить посреди ночи, полностью одетый, и возвращаться через час или больше, что бы вы сделали?

– Я бы спросила, где он был.

– А если бы вас не удовлетворил его ответ?

– Я постаралась бы его разговорить.

– А если он все еще будет настаивать на своей версии?

– А какую версию вы хотите услышать? Вы подозреваете, что у вашего мужа есть другая женщина? – Да сходи ты в парикмахерскую, купи косметику, губы хоть накрась, – чуть не сказала Саша, – улыбнись хоть, я бы сама от тебя такой сбежала!

Женщина молчала. Уголок ее рта начал подергиваться. Кулаки так сильно сжимались, что костяшки пальцев побледнели.

– Мне бы хотелось, чтобы все было так просто.

Снова наступила пауза.

– Вы разбираетесь в поступках людей?

– Ну… можно и так сказать, – ответила Саша.

– Бывают люди… респектабельные, богобоязненные, но потом они вдруг совершают ужасные поступки… но иногда у них есть мотивы… они не злы… это же случается в жизни?

– Случается, – осторожно подтвердила Саша, даже не представляя, к чему клонит женщина.– Что вы хотите сказать7 Вы подозреваете. что ваш муж совершил преступление?

Женщины кивнула, казалось, она сейчас разрыдается. Саша не представляла, что говорить дальше и пожалела, что согласилась зайти в дом Эрмини.

– Я боюсь… я боюсь, что мой муж мог совершить убийство… Эти пять женщин, о которых писали в газетах…

Саша подумала, что скорее представила бы мужа Клаудии с девочкой по вызову, чем проникающим ночью в дома, чтобы напасть на одиноких женщин. Подозревать мужа в таких вещах каждый раз, когда он выходит из дома? Она не завидовала этой женщине. Это ж ад, а не жизнь!

– Я знаю, что это нехорошо с моей стороны… я пожалела, что пошла в полицию…Я чувствую себя предательницей… Те женщины, что были связаны в кроватях… и две из них убиты… я сопоставила даты… по крайней мере две даты совпадают… – Голос Клаудии становился все тише и последние слова она прошептала.

– У вас есть конкретные подозрения или вы лишь ночи сопоставили?

– Нет… только две ночи… – Слезы потекли по лицу женщины, – другие даты я не знаю… и не вспомню сейчас… хорошо, что вы пришли, я не могла говорить об этом с мужчиной…

– Давайте сделаем так. Вы хорошо подумаете, что еще могло натолкнуть вас на эти мысли. А я оставлю вам свой телефон и вы позвоните, если что-то придет в голову. И если муж уйдет снова, вы мне звоните. Только не ночью, пожалуйста, а следующим утром. Хорошо?

– Да, конечно, спасибо вам! Мне надо было кому-то рассказать, я сходила с ума наедине с этими мыслями! Но скоро приедет муж, он обедает дома, прошу вас, уходите! Я не хочу, чтобы он застал вас здесь!

Саша распрощалась, медленно пошла по улице, задумавшись. А может все просто, и синьора Клаудия просто сумасшедшая? На душе остался неприятный осадок, и девушка постаралась выбросить из головы унылую женщину, грызущую себя подозрениями, стала разглядывать дома старого борго по дороге к дому синьоры Бебы.

Конечно, Фиона не знала адреса своей знакомой, а звонить не хотела, ведь это же сюрприз! Поэтому Саша шла, сверяясь с нарисованной от руки картой, совершенно не уверенная, в те ли ворота она вышла и туда ли повернула.

Она с опаской постучала в дверь двухэтажного бледно желтого дома. Вроде правильно пришла. Надо же, даже фамилию Бебы не спросила!

Темно зеленые ставни на окнах второго этажа плотно затворены, вокруг тишина и на стук в дверь никто не отозвался.

Саша постучала еще раз.

– Синьора Беатриче! Синьора Беба! – покричала она, но снова ответила лишь тишина. Ближайшие соседи жили через дорогу, на большом расстоянии, и девушка обошла вокруг дома Бебы, вдруг синьора где-то в подсобных помещениях и ее не слышит.

Редкие высокие деревья не облетели, почти полностью покрыты листвой, а вот трава пожухла и земля вокруг дома превратилась в бежевое голое пространство. В отличии от Иволгиной синьора Беба была равнодушна к садоводству, понятно, зачем Фиона передала ей варенье.

А вот дом выглядел мило, чистенько, никакой разлетевшейся черепицы, впрочем он и построен был не больше ста лет назад, не то, что средневековый дом Иволгиной.

С тыльной стороны дома находился еще один вход. Там обнаружился и балкончик на втором этаже, ставни также наглухо закрыты.

Саша постучала в кухонную дверь. Пожив на ферме возле Вольтерры она знала, что задняя дверь чаще всего ведет именно в кухню, так удобнее привозить продукты, выставлять мешки с мусором.

Дверь оказалась не запертой.

– Синьора Беба! – снова громко позвала девушка, потом отворила дверь и вошла. В маленьких тосканских борго двери не запирают и всегда рады гостям. Она просто поставит банки на кухонный стол и напишет записку, что это подарок от Фионы. И дело сделано.

Саша вошла на кухню, такую же как большинство прочих в таких городках. Поставила банки на стол. Прислушалась. Тишина.

Девушка почувствовала тревогу. Знакомо ли вам это неожиданное чувство, когда вроде и причин для беспокойства нет, и все хорошо, все так, как обычно, а тревога внутри растет, заставляет волноваться? Умом понимаешь, что все хорошо, а интуиция, маленький пушистый шарик где-то в животе вдруг становится колючим и шепчет: – Прислушайся, присмотрись, все не так, как должно быть!

Так и Сашу ничего не должно было насторожить, мало ли куда ушла хозяйка дома, и совершенно нормально оставить подарок и записку… И все же… и все же Саша шагнула в маленький коридор, соединяющей кухню с остальными комнатами.

Теперь в тишине появился звук. Тикали большие напольные часы в гостиной первого этажа. Осторожно входя в комнату, Саша непроизвольно сжалась, почему-то уверенная, что увидит темную фигуру на полу. Ну с чего она взяла, что Бебе стало плохо и она лежит тут? Смущал неприятный сладковатый запах, но мало ли чем пахнет в доме старой женщины?

Одно дело зайти в кухню через незапертую дверь, совсем другое – подняться без спроса в личные комнаты хозяев. Но Саша, секунду помедлив, так же осторожно поднялась по лестнице. Громкий звук сейчас напугал бы и ее саму, поэтому она тихо спросила, почти прошептала:

– Синьора Беба?

Лестница под ногами скрипела и вздыхала, словно переживала: – Ну куда ты, дурочка, идешь, это чужой дом!

С крошечной лестничной площадки в комнаты вели три двери. Все они были закрыты, так что единственный свет поступал из маленького окошка под самой крышей, выходившего на лестницу.

Саша постучала в одну из дверей, затем открыла ее- пустая ванная комната. Следующая дверь оказалась кладовкой, комната была приспособлена под хранение всякого хлама. Облезлые полки, какие-то тюки, рядом аккуратно сложенное постельное белье.

Третья дверь привела в спальню. Ставни плотно затворены, шторы задернуты, но в слабом свете с лестничной площадки можно различить мебель: шкаф, туалетный столик, кровать, темный силуэт на кровати. Запах стал сильнее.

Сердце заколотилось так, что казалось, сейчас просто остановится, не выдержит такого ритма. Саша подбежала к окну, раздвинула шторы, толкнула задвижку, скрепляющую изнутри ставни. В комнату хлынул дневной свет, резанул по глазам, пришлось даже зажмуриться. И открывать глаза совсем не хотелось.

Саша секунду постояла, глядя на кровать, потом заорала и понеслась вниз по лестнице.

Сердца продолжало биться, когда она набирала номер квестуры Эмполи.

***

Когда приехал Лука, ее уже перестало тошнить, но дрожь никак не проходила. Комиссар зашел в дом, принес оттуда шерстяной плед и прозрачную жидкость в бокале. Понюхал, даже пригубил сам, потом протянул Саше. Граппа обожгла внутренности, но дрожь моментально прекратилась и девушка осмысленно взглянула на Луку.

– Что такое? Ты так часто натыкаешься на преступления, что должна быть спокойной как удав, или… как полицейский!

– Такого я не видела… ужас какой… лицо синее… а глаза… она смотрела прямо на меня! И язык… Саша схватила бокал и влила в себя еще один глоток.

– Ты что-то трогала?

–Только дверные ручки, и банки на стол поставила. В кухне. Там и записка.

Лука осторожно поднял Сашу, обняв, повел в кухню. На пороге девушка напряглась, сжалась, но в объятиях комиссара переступила порог.

В доме больше не было тишины. Его наполнило тиканье часов, шаги и голоса полицейских, через окно доносился звук работающего трактора на соседнем поле, даже птицы зачирикали на дереве по окном.

– Котел отопления не работает уже давно, там таймер, видно, когда его включали в последний раз, – вошел в кухню один из полицейских.

– А что это дает? – Удивилась Саша.

– Нам ничего, а medico legale это поможет установит точное время смерти. Вы что-то трогали в спальне?

– Я отдернула шторы и открыла ставни.

Тут Саша вдруг вскочила.

– Ты куда? Мы отвезем тебя домой.

– Меня отвезет Галина, я ей сейчас позвоню. Но сначала я зайду к синьоре Эрмини.

– Tutto a posto? Ты в порядке?

– Да, теперь да.

– Sicura-sicura? Ты уверена?

– Sicurissima!

***

Клаудия Эрмини открыла дверь и тут же сжала губы, потемнела

лицом.

– Зачем вы пришли? Муж только уехал, вы могли с ним столкнуться и что я бы ему сказала?

– Ваш муж выходил куда-нибудь вчера ночью?

– Вчера? Нет, конечно нет, я уверена. Я очень плохо сплю, я бы заметила. Почему вы спрашиваете?

– Тогда перестаньте его подозревать. Я только что нашла новую жертву Душителя. Она убита этой ночью.

– Dio Mio! Как это ужасно! Вы ее нашли? Но… вчера ночью? Значит… – ее лицо просветлело. – Значит Раймондо ни в чем не виновен! Какое счастье! Какая же я дура!!! Ой, простите, я не имела в виду… это просто ужас, я не в том смысле, что счастье… – Женщина вдруг разрыдалась громко истерично, но с видимым облегчением.

Саша молча ждала. Наконец, Клаудия прекратила рыдать вытерла лицо носовым платком и покраснела:

– Пожалуйста, простите меня, что я такое устроила и за неудобство для полиции, я такая дура! Как, как я могла подумать так о своем муже!

– Вас можно понять, вам показалось странным его поведение.

– Что же мне сделать, чтобы загладить свою вину? Ох, я побегу в магазин, я должна приготовить его любимое рагу, Боже, надо спешить!

– Теперь я пойду, если вы не возражаете.

– Я не знаю, как вас отблагодарить!

– Приготовьте мне рагу, – чуть не хихикнула Саша, но потом подумала, что рагу должно быть таким же пресным и унылым, как и сама Клаудия, и улыбнулась:

– Я рад, что смогла помочь. Arrivederci, signora!

Машина Галины уже ждала ее на углу улицы.

– Боже, дорогая, я не представляю, как ты себя чувствуешь! Я бы там же и упала в обморок и не факт, что меня смогли бы откачать. Я не представляю…

– Давай вообще не будем об этом говорить! Картину не нашла?

– Нет я перерыла весь дом, осмотрела все. Картины нет.

– Как мы и предполагали…

– Конечно! Кстати, я знаю, чем поднять тебе настроение! Ты же говорила, твой вице-квестор завтра дежурит? Как раз завтра фонд Аньези организует прием. Я добыла нам приглашения. И сейчас мы едем на шопинг, что лучше поднимает настроение нам, девочкам!

Шопинг получился односторонним. Многое из того, что увидела Саша в шикарных флорентийских магазинах высокой моды, ей понравилось, а кое-что вполне бы подошло, если бы не цена. Галина привыкла общаться с женщинами своего круга и с удовольствием выбирала наряды. Меряла, кое-что отложила, заталкивала Сашу в примерочные, потом восхищенно ахала, вместе с натренированной на восторги продавщицей. А Саша каждый раз находила изъяны, или говорила, что платье в таком стиле у нее уже есть, чем вызывала удивление обеих «консультанток»: как можно отказаться от прекрасного платья, если у тебя есть что-то похожее, это же совершенно новая вещь! Одна тончайшая кожаная курточка Сашу по-настоящему очаровала. Галина тоже задумалась, не купить ли, вертела в руках, задумчиво приговаривала:

– Вроде ничего особенного, но ведь всего двести!

Двести евро на такую курточку Саша готова была наскрести, она решительно взяла плечики и направилась в примерочную, где не успела даже примерить, как увидела ценник. Галина озвучила цену в рублях, а не в евро и это были двести тысяч… Подружись с женой олигарха и почувствуй себя нищебродкой! Действительно, всего-то двести! И Саша так же решительно вышла из примерочной, вручила плечики девушке- продавцу и повторила слова Галины:

– Действительно, ничего особенного!

Приобретения приятельницы упаковали в фирменные пакеты каждого магазина и вскоре все пакеты доставят в отель. Женщины расстались до завтра, Галина отправилась «чистить перышки» к завтрашнему приему а Саша через рынок направилась домой.

Чем она хуже унылой Клаудии? Раз завтра Лука уходит на дежурство, сегодня она приготовит ему что-нибудь вкусненькое. А в выходные нужно обязательно выбраться на рождественский базар на Санта Кроче. Саша терпеть не могла толпы народа у прилавков, да и считала такую торговлю уродством для красивых площадей, и все же это мероприятие, которое нельзя пропустить.

На рынке она нырнула в море красок. Зеленые, красные, желтые яблоки соседствовали с бежево-серыми ананасами и глянцевыми лимонами, крупные оранжевые мандарины сменялись сицилийским клементинами, усыпавшими ветки с темно-зелеными листьями. Пучки сухих трав заняли место свежих летних, острый перчик задорно подмигивал из длинных связок, оранжевая плоская тыква основательно устроилась у темных слив.

Аромат свежих грибов в декабре сменился более тонким запахом сушеных, тщательно промытых и порезанных крупными дольками. Слева приглашали на дегустацию бальзамического уксуса, справа- оливкового масла. Длинные ноги толстеньких, желтых упитанных цыплят словно лосиные рога ветвились над рядами сушеных колбас, окороков, огромных ног пармской ветчины.

И везде у каждой лавки у каждого магазинчика – елочки, большие и маленькие, серебряные и золотые гирлянды.

Итальянское Рождество полно маленьких суеверий и примет, попробуй, не сделай все так, как надо, и не будет тебе счастья!

Елку итальянцы наряжают 8 декабря, в день Непорочного зачатия Девы Марии. В прежние времена в Италии елка не являлась обязательным атрибутом Рождества, традиция повсеместно ее украшать появилась лишь после Второй мировой войны.

Главный цвет Рождества – красный. Он присутствует везде: на елке, на праздничном столе, в убранстве жилья, в одежде, в подарках. Этот цвет символизирует любовь, здоровье, богатство, поэтому на столе обязательно появляются свечи красного цвета в обрамлении елочных ветвей. Во многих домах расцветает пуансетия с ярко-красными листьями. Ее называют Рождественской или Вифлеемской звездой. Саша пару раз купила ее домой в России в Ашане, но увы, пуансетия прожила совсем не долго. Может, в этом и смысл – промелькнула звезда и растаяла?

Взрослые открывают подарки 24 декабря, после вечернего ужина, а дети находят свои подарки под елкой на следующее утро, веря в то, что их положил Babbo Natale, итальянский Санта Клаус. Иногда для Babbo Natale оставляют стакан молока или сладости.

Еще одна трогательная традиция: дети пишут письма со словами благодарности родителям. Свои послания они кладут под подушку отцу, он "случайно" их там находит и зачитывает в кругу семьи вечером 24 декабря.

Как ни странно, но письма Баббо Натале пишут и взрослые! Во многих итальянских городах в больших торговых центрах или на центральных вокзалах устанавливают елки, где каждый желающий может повесить на нее свое письмо с пожеланиями, адресованное Баббо Натале.

Вот традиционного святочного полена теперь уже не встретишь. Это бревно, которое глава семьи вносил в дом и поджигал в очаге. Оно должно было гореть до Нового года, в некоторых регионах до Богоявления (6 января). Эта древняя традиция зародилась еще в языческие времена. Считается, что ритуал сожжения полена должен принести в дом процветание. Пепел от полена считался целебным, им лечили болезни, также он оберегал жилище от молнии. До сих пор в некоторых деревнях следуют этой традиции. В наше время традиционное полено превратилось в сладость, как и в Испании, это торт "Полено" – tronchetto di Natale.

Новогодние приметы сразу вызывают улыбку. Традиция, неукоснительно соблюдаемая всеми, это… красные труселя. Их обязательно надо надеть в новогоднюю ночь! К женщинам они привлекут любовь, а мужчин спасут от сглаза и принесут деньги в новом году! Кстати, говорят, что труселя сработают только в том случае, если их подарили!

Саша лишь однажды встречала Новый год в Италии, в поместье дедушки Никколо, старого графа. Но у не состоявшейся свекрови, элегантной графини Аделе делла Ланте не забалуешь, какие тут красные труселя или веселье! Поэтому девушка возлагала особые надежды на их первые совместные праздники с Лукой, и почти не боялась встречи с его родителями. Комиссар, в отличии от Никколо, был абсолютно самостоятельным. Хотя… не зря же говорят, что итальянские мужчины до старости «маммони», мамочкины сынки, кто знает, может и независимый Лука тушуется перед mamma? Тем не менее Саша собиралась веселиться и не пускала в голову дурные мысли.

Новогодние праздники – сплошная череда примет.

Существует поверье, что 1 января непременно нужно принести в дом свежую «новую воду», причем сделать это необходимо до заката солнца. Это обеспечит счастье и удачу, также положено захватить бутылочку чистой воды, идя в гости 1 января.

В первый день нового года важен первый встречный. Выходя на улицу в первый новогодний день, итальянцы внимательно присматриваются к прохожим – очень важно, кого встретят первым. Считается большой удачей увидеть красивую молодую девушку, если же встретите горбатого старика – богатый и счастливый год вам обеспечен. А вот недобрым знаком считается встреча со священником!

Выходя из дома 1 января, итальянцы непременно кладут в карман деньги. Так они надеются, что весь следующий год пройдет без денежных проблем. Уж этому ритуалу Саша собиралась последовать обязательно!

***

Да уж, соревноваться с Галиной после салона красоты и похода по бутикам, не было никакого смысла. Поэтому Саша лишь воспользовалась привычными скрабами и масками, но даже сама себе понравилась, когда уложила светлые волосы, встала на каблуки и повесила тонкую, изящную ниточку бижутерии на темно синее платье-футляр. Что уж изображать из себя ту, кем не являешься! Саша сбрызнулась духами и отправилась к машине, приятельница должна была захватить ее по дороге на бал.

Нет, конечно, не бал, а прием, и вечерние платья не подразумевались никаких «black tie» или «white tie», смокингов и шелков в пол. Хотя, надо признаться, и Дуглас Ханберри, и Элена Дамиани выглядели безупречно. В последнем случае Саша еще раз убедилась, что элегантность важнее красоты, умеет же ассистентка Ханберри себя подать!

Галина тоже постаралась. Утянутая в черное, со сверкающими в ушах и на шее бриллиантах, она затмевала присутствующих женщин. Даже Ханберри, окруженный дамами, бросал в ее сторону заинтересованные взгляды. На всякий случай Саша старалась держаться и рядом, и чуть в стороне, не спугнуть бы лишний раз Дугласа.

Звенел хрусталь, лилось игристое вино, официанты сновали по залу с многочисленными крохотными закусочками на сверкающих подносах. Ханберри явно чувствовал себя королем бала. Исполнительный директор фонда подходил к различным группам людей, пожимал руки, приобнимал за плечи, а дам за талию, мурлыкал, как рад видеть их сегодня. Саша старалась все время отступать в тень, не попадаться на глаза.

– А вино очень недурно! – светски прокомментировала Галина, отпив очередной глоток.

– Вы правы, оно великолепно! – Высокая, стройная женщина с яркими темными глазами присоединилась к ним, потянувшись за канапе с копченым лососем на подносе официанта. – Так мило, что все эти люди сегодня пришли, отцу будет ужасно приятно!

– О, ваш отец…

– Да, мой отец – Клименте Аньези. А я -Адзурра Аньезе. Мой отец назвал меня в честь синего цвета, он сам когда-то очень любил рисовать. Но все зовут меня Ада. А младшую сестру назвали Порпорея, пурпурная, мы зовем ее Рея.

– Какие необычные имена! – удивилась Саша, а Галина поинтересовалась:

– Так у синьора Аньези двое дочерей?

– Был еще сын. Тициано. И хотя это привычное имя в Тоскане, не сложно догадаться, в честь кого он назван. Он умер.

– Простите… мои соболезнования.

– Ничего страшного, он несколько лет назад.

– Я была знакома с вашим отцом. Мы встречались несколько раз. На аукционах, в школе искусств во Флоренции, где я училась, а он был попечителем.

– Правда? – Он наверняка вас помнит. У него феноменальная память на людей, с которыми он встречался… или, скорее, она была у него раньше. – Ада закончила фразу совсем тихо, и улыбка ушла с лица.

Саша и Галина проследили за ее взглядом. В углу зала в компании темноволосой женщины стоял импозантный седовласый синьор. Казалось, он не замечает происходящего вокруг, глядя куда-то вдаль, в одну точку, погруженный в свои мысли.

– Это моя сестра Рея. Мы все несколько расстроены сегодня…

– Что случилось. если я могу спросить?

– Ох, такой ужас… убили нашу домработницу.

– Убили? – Ахнула Саша. – Давно?

Ада удивилась, услышав такой странный вопрос, но ответила:

– Ее нашли позапрошлой ночью. Говорят, это дел рук того маньяка, которого все боятся. Бедная синьора Беба!

– Беба?

– Да, это уменьшительное от Беатриче.

– Я знаю, это я нашла ее.

– Вы? Как это? Вы знали Бебу?

– Нет, я просто завезла ей подарок от общей знакомой, и… вот…

– Это такая потеря. Беба была такой милой! Нам трудно будет привыкнуть к другому человеку, она уже пять лет с нами, как только мы переехали в загородный дом на постоянное жительство.

– А ваша мать?

– Она живет в Лондоне. А мы остались с отцом, Рея постоянно с ним, а я работаю, преподаю живопись. Но идемте, отец будет рад увидеть знакомую, ему здесь скучно…

– Отец, может быть ты помнишь синьору…

– Галину Штемпельберг, – подсказала женщина.

– Синьору Галину, – неестественно бодрым и громким голосом закончила Ада.

Старик никак не отреагировал на слова дочери. Он продолжал смотреть в одну точку.

– Школа искусств Флоренции. Со мной в группе учился ваш сын Тициано.

– Вы знали моего сына?

– Да, мы вместе учились. Галина Штемпельберг.

Во взгляде старика появился интерес.

– Флоренция?

– Конечно.

– Как вас зовут?

– Галина Штемпельберг.

Так у старого Аньези Альцгеймер! – дошло до Саши. И Дуглас Ханберри может делать с фондом все, что хочет, у фонда есть достойное имя, а больше ему ничего не надо.

– Имя знакомое. – Сказал Аньези. – Он внимательно посмотрел в лицо Галины. И вдруг резко изменился, словно на месте старика оказался совсем ругой человек. – Я помню! – Он оживился. – Мы встречались в Лондоне на аукционе. И чем вы занимаетесь?

– Я литературный агент.

– Боже мой! Работа на побегушках. Вы слишком легко сдались. После флорентийской школы вы могли стать художницей. А это что? Чепуха!

– Возможно, но мне нравится моя работа. – Галина так волновалась, что Саша не узнавала приятельницу. У нее дрожали губы, казалось, она сейчас расплачется.

Старшая дочь обняла Сашу и сестру за плечи и отвела в сторону, к подносу с шампанским.

– Давайте оставим их одних, он впервые за долгое время оживился.

– Да, просто удивительно.

– Я не помню, когда он последний раз кого-то узнавал и так радовался общению. Может, это что-то изменит ему станет лучше?

Саша не успела сказать, что это было бы очень хорошо, потому что оптимизм сестер сразу угас: Клименте Аньези отвернулся от Галины и его взгляд снова потерял осмысленность.

Галина стояла в растерянности, улыбка дрожала, а глаза блестели от слез, казалось, она еле сдерживается.

– Не переживайте, – сказала Рея. – мы не видели его таким несколько лет.

Неожиданно Аньези снова ожил. Он с недоумением уставился на женщин.

– Вы кто?

Сестры подхватили отца под руки и повели к выходу.

– Вы должны нас обязательно навестить, – шепнула Ада. – Отец так оживился, он вас узнал! Обязательно приходите!

Саша хотела спросить Галину, почему она так сильно расстроилась.

Но та лишь пробормотала:

– Теперь я понимаю…

– Сколько ему?

– Под восемьдесят. Но дело не в возрасте.

Зал оживился, у микрофонов появился Дуглас Ханберри. Рядом в свитере и джинсах топтался Арнальдо Феретти.

Дуглас произносил высокопарные слова об открытия нового гения, народ аплодировал, Арнальдо безучастно смотрел куда-то себе под ноги.

– Еще одна марионетка. Теперь понятно почему Ханберри так в себе уверен.

– Сволочь. У меня сердце кровью обливается, как подумаю, во что они превратили талант бедного парня. И ведь не докажешь!

– Погоди. – Галина поинтересовалась у одного из официантов, сколько еще продлится прием.

– Часа два минимум, – ответил тот.

– Два часа… а Ханберри, как устроитель, обязан присутствовать до конца. Баба его тоже не оставит одного, вон как сечет, с кем он общается. Поехали, успеем!

– Куда? – Саша не ожидала таких выражений от вышколенной супруги олигарха.

– Во Фьезоле. Не в галерее же он будет хранить картины, ее сняли на время выставки. У фонда тоже небольшое помещение. Значит, все там.

– Ты что?

– Я хорошо знала старого синьора Аньези и не позволю так использовать его имя и репутацию! А твоя полиция признала, что у них нет ни доказательств, ни возможностей. Судья-магистрат не даст ордер!– передразнила она инспектора Массимо.

Саша закрыла уши руками. – Я не слышу я не слышу! Ты представляешь. что будет, если нас поймают? Муж тебя убьет, а я испорчу карьеру Луке.

– Так ты в игре?

Саша беспомощно развела руками. – Я в стороне. Если хочешь, мы просто поедем, посмотрим на их дом. И все. Никуда мы не полезем!

– Они убили Иволгину. На кону стояла вся их афера. Они подставили беспомощного старика. Они убили девочку Веронику. А может, и твою Бебу, раз она экономка у Аньези, то могла что-то узнать или увидеть. Они используют Арнальдо, невинного, как младенец. Я должна доказать их аферу!

– Галина это безумие!

– Просто поехали туда. Я не заставлю тебя взламывать дом Ханберри. Мы просто посмотрим. Быстрее, у нас есть полчаса, чтобы добраться до Фьезоле и примерно час на месте.

Глава 7.

Галина затормозила, нашла место для парковки, и потянула Сашу за собой.

Внизу горели тысячи огней, словно ожерелье рубинов, изумрудов и бриллиантов раскинулось по долине. Ярче всего сиял купол Дуомо, казалось виден каждый квадратик орнамента собора, левее золотом пылала башня палаццо Синьории. Дальше огни становились чуть реже, тонули в темноте вдоль берегов Арно, чтобы снова появиться, взобраться вверх на холмы над рекой, покрыть их россыпью рождественской гирлянды.

Саша могла стоять здесь вечно, ничего более сказочного, чем панорама Флоренции в ночи для нее не существовало. Даже горные деревни Базиликаты меркли по сравнению с этим чудом огней и узнавания улиц, соборов, колоколен. Разве что панорама Рима с холма Джаниколо может соперничать с этим видом, но там теряется главное, купол собора Святого Петра остается в стороне. А Флоренция с холмов Фьезоле открывала себя всю, казалась игрушечной, сложенной из огней и драгоценных камешков, и от этого вида щемило сердце.

Как же не хотелось ехать дальше, а тем более с такой целью… Но машина уже тронулась с места и навигатор привел их к месту назначения.

Ветер чуть шевелил верхушки деревьев вокруг особняка. Ни в одном окне не горел свет.

– Пошли! – Галина решительно направилась к воротам.

– А если они заперты, если там сигнализация?

– Мы всегда успеем убежать!

– Похоже, до свадьбы у тебя была богатая криминальная биография, – пробурчала Саша, и тут ее телефон зазвонил.

Это оказался Массимо.

– Алессандра, тебе будет интересно узнать, что синьора Беба убита похожим способом, как девушка-искусствовед.

– А Иволгина?

– Возможно, она стала жертвой Душителя, но тогда она становится его первой жертвой. Не с чем сравнивать, если это Душитель, то до сих пор он никого не убивал. Так что дело об убийстве Бебы остается у нас, а дело Душителя у флорентийской Сквадра Мобиле, летучей бригады.

– Почему? Он же никого не убил.

– А вторжение в дома и изнасилование уже не преступление?

– Да, прости, я не подумала…

– Душитель действует на достаточно ограниченной территории, но это разные регионы Тосканы, так что им занимаются флорентийцы.

– Значит, кто-то хотел представить два убийства, как дело рук Душителя?

– Да, но не учел, что в таком случае надо знать детали, какую веревку использует душитель, прочие мелочи. В данном случае детали не совпадают, другой почерк. Но совпадают между собой по некоторым деталям.

– Убедилась? Я уверена, что это они! – заявила Галина, когда Саша поделилась новостями, толкнула калитку. Александра с мольбой смотрела на ограду и повторяла шепотом: – Хоть бы не открылась, хоть бы не открылась!

Но калитка ее не услышала, легко распахнулась и женщины вошли во двор.

Услышав шум мотора с улицы, они метнулись в сторону, к большом дереву, но машина медленно проехала по улице и огни скрылись из виду.

– Беру свои слова обратно, взломщик из тебя так себе. Ты машину оставила у дома и кто угодно может увидеть ее номер. И вообще в такие игры я не играю! Если нас тут поймают… слишком многим мы рискуем. Не уговаривай!

– В доме он не будет держать картины. Должно быть подсобное помещение, – Галина словно ее не слышала. – О, вон, смотри, за домом сарай. Пошли туда.

Саша вздохнула и побрела следом. Сарай все-таки не дом.

Галина посветила фонариком телефона в узкое окно. Помещение по-видимому являлось мастерской. Они разглядели длинную скамейку с разложенными инструментами, рядом набросаны багеты. На одном конце лежали два рулона грязно-белой материи, а на столе под прямым углом к скамейке – два или три подготовленных чистых холста. Рядом с ними какой-то предмет, накрытый куском ткани.

Галина дернула дверь, раз, другой, потом сильнее, раздался щелчок и дверь отворилась.

– Нас посадят. Тебя муж выкупит, а я останусь в тюрьме, потеряв и свободу, и жениха.

Галина молча направила фонарик на предмет, сняла ткань и перед женщинами предстал городской пейзаж: площадь, мужские фигуры в шляпах, повозка с запряженной в нее белой ло шадью. Другая лошаддь пила воду из фонтана в центре площади.

Пейзаж казался очень простым, но в нем было что-то трогающее душу.

Галина сняла его на телефон, набросила ткань, потом вручила свой телефон Саше и попросила:

– Посвети. Смотри, одна сторона темнее, другая светлее. И текстура другая. Вот здесь точно тутовая бумага.

– Но что это доказывает?

– Выйдем, проверим кое-что. А теперь уходим!

Они захлопнули за собой дверь, хорошо, хоть замок не сломался, когда Галина толкала дверь, а защелкнулся, как и должен.

Не успели женщины сделать и шага, как попали в луч яркого света автомобильных фар. Не было ни укрытия, ни шанса выбраться незамеченным.

– Прижмись к стене. Если они подъедут к дому слева, то нас не заметят и мы спокойно выберемся.

Ноги стали ватными. Саша прижалась к стене мастерской и зажмурилась. Она услышала, как работает двигатель; одна из дверей распахнулась и затем сильно захлопнулась. Раздались быстрые шаги по гравию, остановились.

– Быстрее можешь? – Раздался мужской голос.

– Это Ханберри, – прошептала Галина.

Послышался металлический звон и легкий стук, как будто что-то упало на землю, а затем женский голос, восклицающий: – Cazzo, я уронила эти чертовы ключи!

– Корова неуклюжая!

Звяканье, скрежет металла, щелчок распахнувшейся двери, сопровождаемый рычанием: «Да сколько можно!» Двигатель заглох, судя по звуку, машину оставили за домом. Хорошо, что с другой стороны! Саша рискнула открыть глаза.

– Я просил тебя забронировать столик. Ты уже и этого не можешь?

– Я не виновата, это в ресторане ошиблись с датой.

– У тебя всегда виноват кто-то, но не ты. Еще раз такое случится- уволю к чертовой матери!

– Попробуй! Ты не думал, что не сможешь от меня избавиться?

– Ты еще и угрожаешь? Стерва. Я с тобой потом разберусь.

Хлопнула дверь дома и погас свет во дворе. Все стихло.

– Бежим! – прошептала Галина.

Саша ковыляла на каблуках, не в силах бежать, ноги затекли. Она споткнулась и тут снова зажегся свет во дворе. Саша сняла туфли и в чулках по холодной земле рванула за Галиной. На сей раз калитка была заперта, но они были внутри и Галина легко открыла задвижку.

Ожидая окрика в любой момент, Саша побежала, не чувствуя под собой ног. Наконец женщины оказались в машине, дверцы захлопнулись.

– Поехали скорее!

– Погоди, дай дух перевести!

– Ты с ума сошла? Они же нас поймают!

– Думаю, они выясняли отношения и не обратили внимания на шум за окном.

Наконец машина тронулась с места.

Саша никак не могла прийти в себя. Она делала в жизни много глупостей; за ней гнался по полю убийца, ее закрывали в подвале, она терялась в подземных тоннелях. Но всегда это были события, последовавшие за ее собственными действиями и ее собственными решениями. Впервые она чуть не попала в историю, и, будем честны, совершила правонарушение, вломившись в частные владения, по чужой воле, не в силах сопротивляться напору Галины. И девушка дала себе слово, что этого никогда больше не повторится, а общение с Галиной нужно свести к минимуму. И вообще, что она знает об этой женщине, так легко на каблуках и в вечернем платье взламывающей чужие мастерские?

Оказалось, что пока она рефлексировала, машина уже спустилась вниз и притормозила. Галина что-то искала в телефоне.

– Вот, смотри, – женщина протянула Саше телефон. На экране была та самая картина, что они увидели в мастерской.

– Это «Пьяццетта ди Сеттиньяно» Телемако Синьорини, 1880 год. Готова поспорить, что картина числится в списке украденных.

– А кто такой этот Телемако? Родственник Луки Синьорини, художника эпохи Возрождения?

– Лука Синьорелли, дорогая. Так что не родственник. Телемако – один из участников группы Маккьяоли. Слышала о них?

– Конечно, нет.

– Это группа художников, работавших в Тоскане в период Рисорджименто – объединения Италии. Они бунтовали против академичности. Маккьяоли выступали против строгих формальных правил Флорентийской академии, в которой многие из них учились. Живопись для них означала личные ощущения и чувства, их объединял патриотизм, многие из группы принимали участие в первой итальянской войне за независимость. Маккьяоли изображали повседневную жизнь: местный пейзаж, тяжелый труд простых людей, городские улицы, крестьян деревушек Тосканы, стремясь как можно точнее передать меняющийся свет итальянского пейзажа. Именно светом они и славились. Посмотри как-нибудь их картины, они восхитительны! Маккьяоли называют итальянскими импрессионистами.

– И сколько стоят такие картины?

– 1-2 миллиона евро.

Саша присвистнула.

– Да, игра стоит свеч! Дуглас может сколько угодно ругаться с Эленой, но никогда с ней не расстанется, она слишком много о нем знает.

– Не только поэтому. Элена опекает Арнальдо, с другим человеком парень может замкнуться. А без Арнальдо вся схема лопнет, любой художник поймет, что пишет не на обычном холсте.

– Осталось как-то дать понять полиции, что картина в мастерской…

– Проще простого. Написать анонимку. Например, что там не только картина, но и человек в заложниках. И тогда ордер не нужен.

– Галина, во-первых, если там лишь одна картина, то Дуглас расскажет, что купил ее у незнакомого человека, который принес картину в галерею. И докажи, что это не так. Во-вторых, это никак не приблизило нас к разгадке смерти Иволгиной.

– Меня больше интересует афера, то, что эта парочка творит с фондом и с Арнальдо.

– Я заметила. И очень удивлена. Этим вечером мы вломились в чужой дом. Я не слишком хорошо с тобой знакома, но по-моему это перебор для любого человека.

– Я скажу тебе… но пообещай, что будешь держать в тайне.

– Обещаю. Если, конечно, не ты убила Иволгину, – попыталась Саша пошутить.

– За кого ты меня принимаешь? Дело в том, что… в общем, пока я училась во Флоренции у меня был роман. С Клименте.

– С каким Клименте? – Глаза Саши округлились. – С Аньези?

– Да. И весьма серьезный. Мы собирались разводиться.

– И почему не развелись?

– Я не сказала мужу. Все, что у меня есть, принадлежит ему. Ты, возможно, читала в газетах о разводах наших миллиардеров. В итоге оказывается, что все финансы в офшорах, и жена, даже выиграв лет через пять судебный процесс, все равно не может получить имущество. Как и детей. А у нас их двое.

– Но они же не малолетки, муж не может их забрать.

– Они очень близки с мужем.

– И ты решила спустить все на тормозах?

– Клименте признался жене. Она отказалась давать развод, обещала обобрать его как липку. Они разъехались с условием separazione, раздельного проживания, но официально синьора Аньези остается замужней.

– Ей повезло. В ее возрасте она бы осталась одна, мужикам проще, – Саша сообразила, что сморозила, но Галина ее не услышала.

– Мы с Клименте продолжали встречаться. На аукционах, на различных мероприятиях. И я не стала любить его меньше. Он старше меня на 25 лет, но я никогда не чувствовала разницу.

– А потом?

– А потом умер его сын. Любимый наследник. И Клименте перестал отвечать на мои звонки. Просто одним днем. Исчез – и все. И я перестала встречать его даже случайно на каких-то общих пати, закрытых аукционах. Я приняла его решение. А сейчас поняла, что это больше не он, он меня не бросил! Что вызвало слабоумие- неизвестно, может, инсульт, это уже не важно. Но я не могу допустить, чтобы репутация его фонда была уничтожена, чтобы его именем так пользовались…

– Знаешь, теперь я хотя бы понимаю, что с тобой происходит. Потому что я реально испугалась, ты действовала так странно и непродуманно… Спасибо, что рассказала. Думаю, на твоем месте я поступила бы также. И давай раскроем эту аферу. Вернее, мы ее раскрыли, осталось убедить в этом полицию. У меня лишь одна просьба.

– Какая?

– Никогда и никому ты не расскажешь, как мы вломились в дом Дугласа и Элены.

– В мастерскую.

– Это не имеет значения. Никогда и никому, и в первую очередь вице-квестору.

– Обещаю. Теперь и ты знаешь обо мне то, чего не знает никто.

Лука позвонил, когда Саша уже была дома.

– Я звонил трижды, но ты не брала трубку.

– Извини, я выключила телефон и забыла включить, только сейчас увидела пропущенные звонки.

– Как дела? Как прием?

– Все нормально, я только вернулась. Галина привезла меня обратно.

– Я беспокоился.

– Все нормально, я собираюсь ложиться спать.

– Но голос твой мне не нравится.

– Я просто устала. Так много народа, шумно, и поздно закончилось…

Саша долго не могла уснуть. Нервное напряжение отпустило, но сон не шел, она до сих пор вздрагивала, представляя, что их могли поймать. Теперь она отвечала не только за себе, но и за Луку, и дело не в том, что он может потерять работу, ведь они не женаты. Дело в том, что она просто не может так себя вести, когда их отношения определились. И вот тут снова вставал вопрос: превратиться в одинокую старую деву, наслаждаясь свободой и ни перед кем не отвечать за свои поступки, или остепениться и начать новую жизнь. И она никак не могла понять, чего ей на самом деле хочется…

Глава 8.

Утром, когда Лука вернулся с ночного дежурства, Саша пообещала сидеть тихо, пока он спит, но у комиссара было другое предложение.

– Через два часа начнется заупокойная месса по синьоре Беатриче Симонини.

– Кто это? – Саша не сразу сообразила, что речь идет о Бебе.

– Я подумал, что ты можешь съездить, я попрошу Массимо, и вы заедете за твоей Фионой, она наверняка хочет проститься со старой знакомой.

Девушка подумала что на мессу обязательно придет семья Аньези, ведь Беба была их домработницей, и убедила Луку, что Массимо не нужен, они съездят с Галиной. Конечно, приятельница тут же согласилась.

За столько лет знакомства с бывшей домоправительницей замка Саша ни разу не поинтересовалась ее телефоном. Звонок подругам из Кастельмонте Симоне и Джованне тоже ничего не дал. Она знала, кто мог позвонить Фионе, а вернее, даже зайти из двери в дверь, но звонить графу не собиралась. Вспомнив о дружбе Фионы с сестрой Марией, занимавшейся хозяйством дона Доменико, настоятеля храма в Кастельмонте, Саша набрала его номер.

– Алессандра, дорогая, я надеюсь ничего не случилось?

– Даже не знаю, как ответить на этот вопрос, – засмеялась Саша, – и да, и нет. Я хотела узнать, нет ли у sor Maria телефона синьоры Фионы. Через два часа месса в Бачаяно Терме по ее приятельнице, заупокойная. И я хотела захватить Фиону с собой.

– В Бачаяно Терме? О, ты получишь неизгладимые впечатления.

– Я там уже была, вроде симпатичный городок.

– Я не про городок, я про мессу.

– Впечатления от мессы? Это что-то новое!

– Впечатления от падре. Падре Джермано.

– Я где-то уже слышала это имя… вспомнила, от одной его прихожанки. А что? Он так популярен?

– Никаких спойлеров! Сама увидишь.

– Так вы спросите телефон?

– Я сделаю лучше. Я сам привезу Фиону, я как раз свободен. Не могу лишить себя удовольствия.

– Это уже совсем интересно. Я в нетерпении!

К началу мессы они с Галиной прибыли на центральную площадь Бачаяно Терме.

Супруга олигарха набросила короткую легкую норковую курточку на черное узкое платье чуть ниже колен, кокетливая черная шляпка с вуалью украшала тщательно уложенные волосы. Нитка жемчуга виднелась в расстёгнутом вороте куртки, в ушах матово блестели такие же жемчужины. Саша прекрасно понимала что женщина вырядилась так совсем не ради церковной службы, как и Саша, она просчитала возможность появления на мессе семьи Аньези, и мало ли что, вдруг просветление как раз в этот момент настигнет старого синьора Клименте!

Сама Саша в джинсах, куртке и кроссовках смотрелась максимум приживалкой богатой дамы, но ее это совершенно не волновало.

Неоготическая церковь святых Якопо и Стефано, чьи имена ничего не говорили девушке, как и имена художников, написавших ее восхитительные фрески, называлась еще церковью Царя Христа, Cristo Re. Построенная во второй половине XIII века, церковь примыкала к старинному монастырю августинцев. Строгий фасад напоминал больше лютеранскую кирху, чем католическую церковь, наверное смешение поздней готики с романским стилем и дало такой строгий фасад без единого украшательства. Церковь резко отличалась от храмов Флоренции или Сиены.

Внутри оказалось очень просторно, женщины устроились в самом конце и внимательно оглядывали публику.

Раскрасневшаяся Фиона (зуб даю, падре привез ее на своем мотоцикле!– хихикнула Саша) вкатилась быстрым колобочком, не замечая Александры, сразу двинулась в первые ряды, откуда послышались радостные восклицания, видимо редко заглядывала домоправительница замка к знакомым в Бачаяно. Дона Доменико нигде не было видно.

Церковь была переполнена. Казалось, все население маленького городка пришло проститься с Бебой, большинство людей старше среднего возраста, но синьоры Эрмини Саша среди них не увидела.

Как ни странно, было немало молодежи. Через проход от Саши с Галиной сидела группа девушек, по возрасту старшие школьницы или студентки. Ни одна из них не пользовалась косметикой, на лицах – торжественное вдохновленное выражение. Они напомнили Саше сектанток, ожидающих появления своего гуру.

В этот момент в церкви появились две женщины среднего возраста. Саша помахала им и предложила присоединиться.

Ада и Рея Аньези с облегчением устроились на свободное место возле новых знакомых.

– Я так и знала, что вы придете!

– Конечно, мы любили бедную Бебу. И она очень к нам привязалась. Как мы могли не прийти?

– А ваш отец? – с деланным безразличием поинтересовалась Галина.

– Папе нечего тут делать, мы договорились с приходящей медсестрой, она побудет с ним, пока мы в церкви.

– А кто эти девушки вы не знаете? – Саша кивнула на экзальтированно-вдохновленную компанию через проход.

– Ах, это figlie della luce.

– Дочери света? Кто они?

– Фан клуб обожательниц дона Джермано.

Одна из девушек заерзала на сиденье, постоянно оглядываясь на сестер Аньези.

– Тише, – прошептала Рея. – они же услышат.

– Не волнуйся, я знаю эту девушку. Это Джузеппина, племянница Бебы. – Джузи! – Ада помахала рукой, но девушка отвернулась.

Орган смолк, наступила тишина. У алтаря появилась крупная мощная фигура дона Доменико, с ним вышел другой священник, видимо тот самый падре Джермано.

Падре вышел к проходу, сказал несколько слов о Бебе, какой милой, приятной, трудолюбивой женщиной она была. Несколько женщин всхлипнули. Все помолились, пропели какие-то гимны, пару раз встали, один раз опустились на колени. Падре Джермано поблагодарил дона Доменико. который приехал поддержать безутешный приход в печальный час. Затем он предложил всем помолиться.

Наступила полная тишина. Казалось, над присутствующими раскрылся купол, отсекающий все звуки. Большинство встало на колени, лишь несколько пожилых людей и Саша с Галиной остались сидеть. Тишина обволакивала, Александре показалось. что она сейчас впадет в транс и начнет раскачиваться. Ни звука, никто не ерзал, не кашлял, девушке захотелось самой закашлять или чихнуть, только бы избавиться от этой тишины.

И тут она подпрыгнула и чуть не заорала от громового голоса, заполнившего всю церковь.

… nel nome del Padre e del Figlio e dello Spirito Santo…

В церкви погасли все лампы, за исключением небольшого прожектора, направленного на фигуру за кафедрой.

– Вот это представление! – прошептала Саша.

Глаза падре Джермано сверкали, густые волосы сияли серебром в свете прожектора, руки то вздымались вверх, то опускались вниз, когда он хватался за края кафедры и наклонялся, чтобы посмотреть на своих прихожан. Его хорошо поставленный баритон, то громкий и звучный, то переходивший в волнующий шепот, казалось, отзывался эхом из каждого угла. Одаренный оратор, способный ввести в экстаз своих слушателей, он использовал образы, которые сразу возникали в головах присутствующих. Он побледнел от чего показались красными его полные губы и Саша неожиданно подумала, что ее сейчас стошнит. Перед ней стоял вампир, который на ее глазах, прямо сейчас высасывал человеческие души. Этому вампиру кровь не нужна.

Но она не могла двинуться, словно загипнотизированная странным священником, не могла оторвать взгляда от фигуры на кафедре. Очнулась она лишь почувствовав, что кто-то больно ее ущипнул.

– Ты как? У тебя странное лицо, я трясла твою руку, но ты не реагировала.

От шепота Галины кошмарное видение исчезло. Падре продолжал греметь с кафедры, но Сашу это уже не трогало.

– Я как-то так на него среагировала… не знаю даже…

– Не ты одна. – Галина кивнула в сторону фан клуба. Девочки сидели, не дыша, их лица выражали экстаз. Лишь у одной, Джузеппины, на лице был написан ужас, глаза словно остекленели.

К счастью через пару минут действо закончилось, и все отправились в небольшой зал, где подавали поминальное угощение. Рея попыталась заговорить с Джузеппиной, но подруги окружили девушку и увели из церкви.

– По-моему это вредно для психического здоровья, – пробормотала Галина.

– Не просто вредно. Это опасно.

Саша услышала знакомый голос. Ей махал дон Доменико. Народ схлынул, и священник из Кастельмонте остался в компании падре Джермано.

Какой разительный контраст. Коротко стриженный, чисто выбритый, всегда элегантно одетый дон Доменико в неизменной черной шапочке с помпоном, – и падре Джермано, напоминающий неряшливого стареющего хиппи, с неухоженными длинными наполовину седыми волосами, и пышной черной бородой. Саша второй раз в жизни встречала католического священника с бородой, но если первый, дон Кристиан Адельфи, настоятель прихода в Подджибонси и известный экзорцист излучал тепло, то дону Джермано самому без сомнения требовался экзорцист. черным-черно.

– Моя хорошая подруга Алессандра. Падре Джермано, настоятель этого храма.

Из глубины бороды открылся влажный красный рот, обнажился двойной ряд блестящих белых зубов. Железные пальцы сжали Сашину руку.

– Ты не должна скорбеть о своей покойной сестре. Подобно тем дорогим душам, которые покидают наш мир, она ушла в вечное блаженство. Мы, оставшиеся позади, должны смиренно поблагодарить Создателя за жизнь, которую они вели среди нас! – к окончанию фразы его голос вознесся вместе с руками, которые падре воздел к небу, выпустив руку девушки

– Вампир, как пить дать вампир, – шепнула она дону Доменико когда его коллега отправился беседовать с другими прихожанами.

Дон Доменико подмигнул:

– Я знал, что он произведет на тебя впечатление.

– Кто он?

– Весьма странная личность, к которой все больше вопросов у епископа. Боюсь, он доиграется до потери сана.

***

Ревностная прихожанка синьора Эрмини так и не появилась в церкви, напрасно Саша ее высматривала. Перед возвращением домой женщины решили выпить кофе в небольшом баре на выезде из городка. Барменша, женщина в возрасте, казалась взволнованной.

– Что-то случилось? – Поинтересовалась Галина.

– Говорят, арестовали Душителя! Вы же слышали, что он тут творил? Мне сейчас позвонила знакомая, говорит только что арестовали, приехала полиция и его прямо в центре города и схватили.

– И кто это?

– Не знаю, и она пока не знает.

Саша схватилась за телефон, чтобы позвонить Луке, но вспомнила, что комиссар может еще спать после ночного дежурства. Зато на телефоне было десять пропущенных звонков от синьоры Эрмини, совсем свежих.

Так вот почему ее не было на мессе! Значит, задержали все-таки ее мужа. Саша колебалась, перезвонить или нет, пока рассказывала Галине историю несчастной женщины.

– Звони, представляешь, как она сейчас мечется! И раз звонит тебе, то значит больше некому.

Саша набрала номер.

На звонок ответили не сразу, девушка уже хотела нажать отбой, как неузнаваемый бестелесный голос прошептал:

– Pronto?

– Это Алессандра, – она не успела больше ничего сказать, в трубке раздались рыдания:

– Алессандра! Я молилась чтобы вы позвонили! Мне не с кем поговорить, я одна, мне стыдно выйти на улицу! Я не знаю, что мне делать!

– Успокойтесь! Сначала успокойтесь! Мне очень жаль, когда я услышала…

– Вы уже знаете? Dio mio, но как? Неужели об том все уже знают?

– Не все, но разговоры уже пошли.

– Какой кошмар… я этого не вынесу!

– Когда это произошло?

– Сегодня утром… – снова послышались рыдания. Самым страшным для синьоры Эрмини было общественное мнение, что угодно могло происходить за закрытыми дверями дома, куда не пускали чужих, но теперь о ее горе узнал весь городок.

– Хотите, я сейчас приеду?

На том конце телефона рыдания смолкли и установилась тишина. Потом тихий голос спросил:

– Вы правда сможете?

– Конечно. Мы с подругой совсем рядом, еще не уехали после мессы.

– С подругой? Хотя какая теперь разница… Я буду очень благодарна, если вы сможете… я сойду с ума здесь одна!

– Мы будем через десять минут.

Чувствовалось, что городок обеспокоен, то тут то там встречались парочки местных кумушек, взволнованно обсуждавших новости. Галина оставила машину на углу площади и вскоре они уже стучали в дверь.

Женщина с собакой, идущая по переулку, подозрительно глянула в их сторону, высунулись две головы из дверей соседнего бара, закрытых по случаю зимы.

– Бедная синьора Эрмини! Теперь ей придется отсюда уезжать, жить с клеймом жены маньяка она не сможет.

Дверь распахнулась, и хозяйка поманила их внутрь.

– Как хорошо, что вы пришли! – Глаза и нос покраснели и распухли, волосы растрепались. Она провела гостей в ту же гостиную, где пару дней назад уже побывала Саша.

– Кофе я сейчас сделаю кофе! – засуетилась Клаудия.

Саша села в старомодное бархатное кресло, Галина – в такое же у камина. Небольшая, заставленная мебелью комната казалась уютной. Здесь много полированного дерева, и запах полироли все еще ощущался.

На каминной полке в ряд стояли фотографии в рамках. В прошлый раз Саша, чувствуя себе неловко и мечтая поскорее убежать, не обратила на них внимания. Сейчас она встала, чтобы рассмотреть их поближе. Одна из фотографий оказалась свадебной и Клаудия действительно неплохо выглядела в молодости. – Что ж она так довела себя, – с сожалением подумала девушка. Жених тоже оказался на удивление привлекательным. Не хуже выглядел он и сейчас, мужчина на одной из фотографий в строгом костюме офисного клерка производил приятное впечатление.

– Это моя… то есть наша свадебная фотография. – Клаудия вошла с подносом.

– Простите, что я без спроса стала рассматривать фото, – смутилась Саша.

– Все в порядке. Tutto a pоstо. Я сама часто смотрю на фото и не могу поверить, что была такой… – Клаудия всхлипнула, и начала разливать кофе, подвинула блюдце с бискотти. – Господь не дал нам детей… может, все было бы иначе, а так… Конечно, скоро все узнают… я пыталась дозвониться до падре Джермано, но он не взял трубку… я не знала, кому позвонить…

– Я рада, что вы не сердитесь на меня, и решились позвонить.

– А почему я должна сердиться?

– Ну, я же пришла по просьбе полиции…

– А причем тут полиция? – неровные брови Клаудии Эрмини поползли вверх. – какое отношение имеет полиция к уходу моего мужа?

– К уходу? – тут поползли вверх брови Саши.

– Он бросил меня ради другой женщины.

– Но… я думала…

– Вы не знали? А я мучалась, откуда вы знаете, и почему об этом уже говорят.

– Ээээ… – Саша мялась не зная, как объяснить. – Я подумала… я услышала, что задержали подозреваемого в убийстве…

– А причем тут мой муж? Вы же сами ко мне приходили, и знаете, что в ночь, когда убили Бебу, он никуда не выходил!

– Ну… просто… эти убийства соверены разными людьми…

– То есть Раймондо все еще может оказаться Душителем? – Чашка звякнула о блюдце, а синьора Эрмин сцепила дрожащие руки. – Я понимаю… вы рассказали полиции все, что я вам сказала…

– Но вы же знали, что меня прислала полиция. Вы сказали мужу, что подозревали его?

– Нет, я не смогла.

– А как вы узнали, что он…

– Что он ушел? О, он просто встал утром и сказал, что больше не придет. Пришлет кого-нибудь за вещами. Его коллега беременна и они будут жить вместе. Вот и все.

– По-моему это отвратительно.

– Я была хорошей женой. И если он так поступил со мной… я не заслужила этого. Я постараюсь взять себя в руки. Он не стоит моих слез. Я просто не могу понять. Мы все делали вместе, он ходил по воскресеньям в церковь на мессу…

– Это не ваша вина. И может, он еще вернется. Так бывает.

– Это невозможно. И не потому, что его… та женщина беременна. Я не приму его обратно!

– Может, вы и правы. – Женщины поднялись. – Теперь вы успокоились, а нам пора. Возьмите себя в руки, вы ни в чем не виноваты, и не сделали ничего плохого. Если нужна поддержка- звоните!

– Спасибо. Вы так мне помогли… мне нужно было с кем-то поговорить… но даже падре Джермано не ответил…

– Давно он служит в вашем приходе?

– Чуть больше года. О, я понимаю, что он показался вам немного… странным. Мы тоже не сразу к нему привыкли. Но он хороший священник. Может быть, слишком много говорит о грехах и загробной жизни, но большинство прихожан люди в возрасте, может, так и надо, чтобы не забывали…

– Но я заметила, что и некоторые молодые люди от него в восторге.

– Да, он знает, как общаться с молодежью, устраивает встречи, они слушают музыку; для нашего поколения это немного странно но раз молодежь стала ходить в церковь, что в этом плохого? Особенно девочки от него без ума, мне кажется это немного неестественным… Девочки должны думать о мальчиках а не таять от вида священника.

– Ну, тут неизвестно, что лучше. – Женщины обнялись и распрощались.

***

В пригороде Эмполи на узкой дороге они встретили полицейский автомобиль. Обеим машинам пришлось сбросить скорость, и, когда они поравнялись, Саша увидела на заднем сиденье падре Джермано.

– Да, мы допросили его в связи с некоторыми свидетельствами, но потом падре отпустили, обвинение ему не предъявлено. – Подтвердил Массимо, к которому женщины тут же направились. Как не заехать в Эмполи после такой встречи!

– А еще какие-нибудь новости есть?

– Одна и не очень приятная.

– Что случилось?

– Новое происшествие в Бачаяно Терме. Правда, полиция в итоге не понадобилась, нас просто известили.

– Что такое?

– Молодая девушка попыталась покончить с собой.

– Какая девушка?

– Фамилию я не помню, зовут Джузеппина.

– О Боже, это же та девочка из «дочерей света»!

– Figlie della luce? Что это?

– Восторженные поклонницы падре Джермано, религиозный кружок. Она в порядке?

– Вроде да. Мать обнаружила девочку без сознания. Увидела пустые блистеры из-под таблеток и вызвала amdulanza.

– Бедная девочка… Я помню ее странное выражение лица, когда она смотрела на падре Джермано… на лице был ужас и что-то еще, я не поняла…

На вашем месте я бы не отпускала так быстро падре Джермано. В его влиянии на девочек есть что-то не здоровое. А вдруг девочки знают, что он убийца?

– Не выдумывай. Падре Джермано странноват, но он не убийца.

– У вас и аферы с картинами не существует, – вмешалась молчавшая до сих пор Галина.

– Все идет своим чередом.

– Я столько раз слышала эти слова, – вздохнула Саша.

– И они каждый раз сбывались, правда?

***

Вернувшись домой, Саша немного подождала, чтобы не сразу набрасываться на Луку. Действительно, что у них, других тем для разговоров нет?

Они до сих пор не решили, кто к кому приедет на Новый год, они в Эмилию-Романью, или Марко и Соня к ним во Флоренцию. Скорее всего первый вариант, потому что близнецам Аличе и Луке лучше встретить Новый год дома. Сейчас семья Россетти отдыхала на Бали, где давно уже поселились родители Марко, там же планировали встретить Рождество, а к Новому году вернуться домой.

Саша еще не встречалась с ними в качестве «официальной» невесты Луки. Узнав радостную новость, Соня сразу пришла в восторг, уверяя, что Лука всегда казался ей лучшей партией для Саши, как будто они выбирали жениха по расчету! Поговорить по душам подруги пока не смог

Аппетитные бестселлеры Юлии Евдокимовой: Италия, которую можно попробовать на вкус.

(Газета «Аргументы и факты»).

***

Юлия- тонкий знаток и ценитель итальянской кухни и прочих итальянских тем.

(Джангуидо Бреддо, почетный консул Италии, член Академии истории итальянской кухни).

***

Влюбленная в Тоскану, между своей работой и желанием писать книги, Юлия не забывает о земле Боккаччо. Борги и рецепты всегда были в центре всеобщего интереса, сегодня в ее исполнении они снова становятся бестселлерами и литературным приключением.

(Тосканская газета «Иль Тиррено».)

***

«На книжной полке- тайны и туманы».

( Журнал «Италия».)

Если вы приедете в Тоскану, вы почувствуете, что Тосканой пахнет так же, как пахнет сосновым лесом, пахнет солнцем и холмами.

Фабрицио Караманья

***

Жители деревни на полпути к холму смотрят на движение, оставшееся внизу долины, затем возвращаются к полетам ласточек, ныряющих в луг, к пестрым ветвям, расчерчивающим небо, и думают о том, как блаженно этот холм защищает их от шума цивилизации, а иногда по вечерам приглашает луну на танец.

Фабрицио Караманья

***

Все совпадения персонажей и событий случайны.

Глава 1.

Шикарные женщины не плачут. И она так долго лепила свой идеальный образ, что никогда из него не выходила. Столько времени, сил, и, будем честными, средств ушло на создание этой безупречной женщины, что нелепо было бы выйти за рамки.

Во Флоренции она всегда чувствовала себя прекрасно. Приглушенные бежево-оливковые тона шерстяного костюма, неброская бижутерия, стоимостью в среднюю зарплату какого-нибудь клерка за год, цвет волос того оттенка «дорогого блонда» что подвластен лишь лучшим парикмахерам – женщина без возраста, без национальности, без имени, без прошлого. Богатая анонимная путешественница, что заходит в бутики с непроизносимыми именами модельеров, пьет коктейли в лучших ресторанах, ужинает на крыше отеля с видами на тысячи огней, словно новогодняя гирлянда рассыпавшихся вокруг.

Но этим вечером накатила тоска. Она шла по безлюдной набережной Арно, совершенно не беспокоясь, что вокруг темнота. К таким женщинам грабители не подходят, себе дороже. Ей нравилось неспешно гулять, не обращая внимания на прохожих, в этом городе она могла вообразить себя кем угодно, придумать любую биографию… восхитительное чувство! Но сегодня… Вокруг сгущался туман, исчез тоненький месяц на темном небе, погасли звезды и она растерялась, потеряв связь с привычным миром.

Женщина остановилась, не понимая, что с ней происходит. Вдруг впереди мелькнул огонек. Там из тумана выплывал Понте Веккьо с закрытыми лавочками ювелиров в теплом свете фонарей, приглушенном туманом. Вечность, в глубине которой жил своей жизнью крохотный, еле различимый свет. Она бы не заметила его в тумане, но свет казался живым, он дрожал, вспыхивал и гас, и женщина словно бабочка полетела на огонь.

Похолодало, туман принес сырость и промозглость. Она растерла руки и потопала ногами в изящных туфельках, поднимаясь на старый мост.

Сюда туман еще не добрался, и в неясном свете витрин она увидела темную фигуру. Приблизилась. На раскладном стульчике за несерьезным раскладным столиком сидел человек, укутанный в темный плед или старомодный плащ, при таком освещении не разобрать. Мужчина не смотрел на нее, уставившись на закрытую книгу в темной бархатной обложке, в таких раньше выпускали фотоальбомы. Тени накрыли лицо и не понять, молод он или стар.

На столике в старинном ручном фонаре дрожала свеча.

– Странно, что полиция не прогнала его отсюда. Хотя на бомжа не похож. – Она подошла совсем близко.

Мужчина не пошевелился.

Давно ушли спать африканцы-коробейники продающие контрафакт, закрылись лавочки. Ей стало не по себе при виде молчаливой фигуры на пустом мосту.

Свеча позволила разглядеть его лицо, худое, даже костлявое, с глубокой вертикальной морщиной на лбу, мужчина показался знакомым, словно она много раз видела этот образ на старых картинах, только не могла вспомнить, кто их написал.

– Что вы продаете? – спросила она по-итальянски.

Он на миг поднял глаза:

– Я астролог. – И снова опустил их, уставившись на книгу.

– Сколько?

– Десять евро.

– Хорошо.

Он указал пальцем в сторону, на деревянную табуретку. Она послушно опустилась, положила на столик две купюры по 10 евро каждая. Все, что было из наличных денег.

Незнакомец достал лист бумаги, нарисовал круг, расчертил его.

– Когда ты родилась и где?

– Откуда вы?

Он нахмурился. Она ждала.

– Мадрид. – наконец ответил он.

Женщина вспомнила магазинчик в центре испанской столицы. Она случайно забрела в тот переулок, с любопытством рассматривала старые карты и книги на витрине, толкнула дверь и оказалась в царстве сухих трав причудливых гадальных карт, старинных фолиантов и непонятных коробочек. Чучело совы повернуло голову, и она испугалась, выскочила из магазинчика. чтобы никогда не возвращаться. Надо же, вдруг вспомнилось! Она встревожилась и решила, что не должна говорить правду.

– 25 декабря 1950 года.

– Где?

– Сиена.

На бумаге изображен круг, разделенный на сегменты, словно колесо. Астролог что-то написал в одном из его «лепестков». Она сразу пожалела, что назвала чужую дату.

Незнакомец казался живописцем Эпохи Возрождения, он держал карандаш словно кисть, легкими мазками набрасывал что-то на бумаге, слушая ее ответы. Открыл книгу, сверился – и снова набросок.

– Вы Козерог с Луной в Близнецах, Меркурий в Стрельце. Мило. Счастливое детство. Сестра, да?

Она вздрогнула, забыв, что сообщила не свою дату.

– Нет. Я один ребенок в семье.

Астролог откинулся назад, лицо накрыла темнота и он снова показался бесплотным существом из другого мира.

– Тесная связь с матерью… один ребенок? Возможно, был и другой… но она могла потерять второго ребенка.

– Что за глупости! – Женщина уже хотела уйти, оставив ему деньги, пожалела, что поддалась порыву, назвала чужую дату…

– Венера в соединении с Марсом… 20 градусов…Активная личная жизнь… потерянная девственность лет… в 15 или 16, я прав? – В голосе звучала насмешка.

Она молчала.

– Вы творческий человек. Художник, архитектор? Сфера моды? Хотя нет, скорее, писатель.

Она вздрогнула. Как он угадал?

Астролог изменился в лице. Схватился за книгу так, что пальцы скрючились и даже при слабом освещение стало заметно, как они побелели.

– Уходи!

– Что?

Мужчина указал на две купюры на столике: – Забирай.

Она покачала головой: – Это ваше.

– Нет. Забирай и уходи.

Она вскочила, опрокинула табуретку. Хотела убежать. Но он тоже поднялся. Схватил ее за руку, вложил в ладонь деньги и смятый листок бумаги.

– Забери свои деньги. Забери эту натальную карту. Карту мертвой женщины.

Она прижала деньги и листок к груди и побежала, подворачивая ноги в элегантных туфлях, не остановилась, пока снова не оказалась на набережной Арно. С моста послышались голоса и смех, несколько человек поднялись со стороны Ольтрарно.

Голоса развеяли мистический туман. Женщина резко остановилась, и в нее тут же врезался велосипедист.

– Идиот! Смотреть надо, куда едешь! – Заорала она, окончательно придя в себя.        Что с ней происходит? Она, обычно такая утонченная, орет, как базарная тетка!

Карта мертвой женщины…

Она развернулась и побежала обратно. По мосту шли две молодые пары, смеялись, громко разговаривали. Но ни столика, ни свечи, ни незнакомца не было.

Что же чертовщина?

– Астролог… мужчина, вот здесь, столик и свеча… вы его видели?

Молодые люди пожали плечами.

– Никого не было, – наконец сказал один. Остальные закивали.

– Может, он попался вам навстречу?

Они снова покачали головами.

– Никого не было.

Один из парней кивнул на астрономический меридиан Понте Веккьо:

– Может, вам показалось? Экскурсовод рассказал какую-то легенду, вы задумались, и…

– Нет, нет, – она махнула рукой, понимая, что выглядит странно. – Все нормально, спасибо.

Она сама поверила бы, что задумалась и задремала на ходу, как бы невероятно это не звучало. Но в руках шуршал листок бумаги…

– Ваш ключ, синьора. – Клерк за стойкой расплылся в улыбке. Приглядевшись, поинтересовался, все ли в порядке.

Она кивнула, поднялась в номер, увидела в зеркале свое бледное лицо с темными впавшими глазами. Разделась и долго стояла под обжигающим душем. Потом до боли растерлась полотенцем, села кровать, достала телефон и набрала номер.

– Абонент находится вне зоны, пожалуйста, оставьте свое сообщение после звукового сигнала.

Женщина нажала отбой, оделась и отправилась в ресторан ужинать. Привычная жизнь должна привести ее в чувство.

***

Туман рассеялся. Несмотря на прохладу, на набережной снова появились люди, где-то вдали играла скрипка, чуть ближе кто-то перебирал струны гитары.

За соседним столиком сидела пара: светловолосая женщина лет тридцати, мужчина чуть постарше. Они смеялись, пили игристое, рассматривали город с высоты.

Из ресторана на крыше отеля днем видна вся Флоренция. Ночью – лишь море огней, создающее романтическое и праздничное настроение. Она всегда любовалась этим видом. Но сегодня страх не отступал.

Пара соседей казалась такой нормальной, чтобы ни значило то слово, и женщина не выдержала, поднялась со своего места и подошла.

– Простите, я понимаю, что это бестактно. Но можно я к вам ненадолго присоединюсь?

Пара явно удивилась, но оба кивнули.

– Конечно, – сказала блондинка. – Меня зовут Алессандра.

– Лука.– Представился мужчина.

– Галина, – она с облегчением опустилась на стул. Махнула официанту, он перенес ее бокал, и еще одну бутылку просекко. – Я угощаю.

– У вас русское имя.

– Вы не итальянка. – одновременно сказали новые соседи.

– Я русская. Это проблема? – Она приподняла идеальные брови, наконец-то приходя в себя и снова превращаясь в шикарную невозмутимую даму.

– Я тоже русская. – Рассмеялась блондинка. А мужчина предложил:

– Рассказывайте.

– Что?

– Что случилось. Я же вижу, вам не по себе.

– Если хотите, конечно, – закивала блондинка. – Но вам сразу станет легче.

Женщина хотела отмахнуться, выпрямилась на стуле с привычным высокомерным видом, но тут же обмякла и махнула рукой.

– Вы подумаете, что я ненормальная. – И рассказала, что произошло этим вечером.

– Чьи данные вы назвали?

– Вы не считаете, что я все придумала?

– Нет, не считаем. Вы же хотите разобраться в этой истории?

– Вы подсели за правильный столик, – сказал мужчина. – Моя спутница любит разгадывать такие загадки. А я… наверное, я смогу помочь. Так чьи даты вы сообщили незнакомцу?

– Моей подруги… хорошо, я скажу вам… но это должно быть конфиденциально.

– Зуб даю, – засмеялась блондинка. – А если серьезно, вы действительно можете на нас рассчитывать. И поверьте, никто не узнает этой истории, если вы сами не захотите.

– Я литературный агент. Знаю, что в России эта профессия не слишком развита, но я долго работала редактором, а потом уволилась и стала представлять интересы нескольких авторов. Они известны, – дама назвала несколько фамилий, из тех, что на слуху. – Среди моих клиентов Елена Иволгина. Вы наверняка знаете это имя.

– Да, конечно, – блондинка повернулась к спутнику: – Это очень популярный автор, каждая ее книга становится бестселлером. Я сама не читала, но слышала, что она из тех, кого покупаешь сразу, зная, что не разочаруешься. Она не молода, но и не стара, за семьдесят. Но я не думала, что литературный агент может хорошо заработать в России.

Женщина улыбнулась.

– Я удачно вышла замуж. С деньгами проблем нет. И я всегда работала, просто потому, что мне это нравится. Так вот, с Иволгиной мы не только сотрудничаем профессионально, мы приятельствуем, несмотря на разницу в возрасте. Несколько лет назад Иволгина купила дом в Тоскане, говорит, ей здесь хорошо пишется.

– Где именно?

– В Бачаяно Терме. Неподалеку от Флоренции. Ей нравится жить в деревне, тем более, с термами. Говорит, суставы больше не болят.

– И вы приехали к ней в гости?

– Она затягивает сдачу нового романа. Вроде все готово, и корректор уже правки сделал, и редактор прочел, и пора верстать, но Елена забрала книгу на доработку, сказала, что нашла интересный ход, который улучшит книгу. Она, конечно, звезда, но есть же контракт, сроки. Мне пришлось приехать, чтобы поторопить ее.

– Поторопили?

– Я только вчера приехала, и я так люблю Флоренцию, что обычно сначала остаюсь в городе на несколько дней. И потом… я постоянно ей звоню, но Елена не берет трубку. Абонент не отвечает.

– Елена говорит по-итальянски?

– Да мы обе говорим, как вы слышите, но Елена свободно владеет языком. Ее отец был послом Советского Союза в Италии и Елена родилась в Сиене.

– В Сиене?

– Да, родители отдыхали в Тоскане, когда мать была беременна. Не доехали до Рима.

– Повезло родиться в Сиене! – Засмеялась блондинка.

– Прежде всего ее родителям повезло оказаться в Италии, уцелеть в сталинские времена. Александра…

– Просто Саша.

– Саша, разговаривая с вами, я понимаю, что история с астрологом может быть игрой моего воображения. Никакой мистики, сыграл роль антураж – туман, Понте Веккьо. А этот фокусник просто ошибся.

– Вы не верите астрологам?

– Нет. А вы?

– Конечно нет. Гороскопы в газетах – это смешно.

Мужчина, извинившись, отошел, переговорил с кем-то по телефону. Вернулся через несколько минут, нахмурившись.

– Что случилось?

– Синьора, я вице – квестор (это заместитель начальника полиции, главный по расследованиям, раньше назывался комиссаром, – шепнула Саша) полицейского управления Эмполи. Бачаяно Терме это наша зона, но я был в коротком отпуске и лишь завтра выхожу на работу. Я сейчас позвонил в квестуру, нет ли данных по вашей знакомой. Синьора Елена Иволгина погибла два дня назад.

Галина ахнула.

– Синьора, завтра к вам подъедет сотрудник, расскажете ему все, что знаете об Иволгиной, с кем общалась, может, недоброжелатели были. И нам нужны контакты ее родственников.

– У нее нет родственников. Единственный ребенок, родители умерли, замужем не была, детей нет.

– То есть нам некому сообщать о ее смерти?

– Мне. Ну, то есть, вы уже сообщили… в смысле, у меня доверенность на ведение всех все ее дел, и в первую очередь на ее литературное наследие. Есть перевод, апостиль, все заверено.

– Получается, вы ее официальный представитель?

– Да, Елена так решила. Год назад. В 73 года мало кто думает о таких вещах, в наше время это не возраст. Но она хотела обезопасить свое наследие, ведь всякое бывает, автокатастрофа, да банально снег на голову упадет. И она все завещала мне, включая права на ее творчество.

– Значит, вы можете поехать с нашими сотрудниками в Бачаяно Терме, как официальный представитель. Perfetto.

– Мы завтра же и подъедем! – Заверила Александра. Вице-квестор сделал страшные глаза, но Галина поддержала:

– Мне будет спокойнее в компании Александры. И вы же сами сказали, что она любит разгадывать загадки!

– Она слишком любит совать нос в расследование и подвергать свою жизнь опасности! – пробурчал полицейский.

– А что произошло с Иволгиной? – опомнилась Галина.

Полицейский открыл в телефоне пару сайтов, пролистал, положил телефон перед женщинами.

«Тело синьоры Елены Иволгиной, знаменитой писательницы из России, было найдено вчера утром в жилой комнате ее дома за стенами Бачаяно Терме. Инспектор Сторци подтвердил корреспонденту, что имеются следы проникновения в дом, возможно, синьора Иволгина застала грабителя. Причина смерти пока устанавливается. Расследование проводится.» Заметка на странице главной тосканской газеты Il Tirreno заканчивалась вопросом:

«Новая жертва Душителя?»

– Кого??? – Хором спросили женщины.

Вице-квестор открыл новую статью.

«Одинокие женщины на фермах долины Эльза не могут спать спокойно! Он всегда приходит ночью. Он одет полностью в черное, носит балаклаву и никогда не разговаривает, поэтому никто не может дать описания его голоса. Полиция считала, что этот человек должен иметь медицинское образование, поскольку знает, как накинуть петлю на шею, чтоб жертва не умерла, а лишь потеряла сознание. Но это может знать любой волонтер, пройдя курсы оказания первой помощи. Он не причиняет никаких серьезных физических травм, но представьте себе женщину, которая приходит в себя со связанными руками и кляпом во рту и понимает, что над ней совершили насилие.»

– О, боже! – Ахнула Галина, а Саша вытаращила глаза:

– Ты хочешь сказать, что Елена его первая жертва? Перестарался с веревкой? И он напал на 70летнюю женщину, чтобы… ну… но это абсурд, он больной на всю голову!

– Это не хочу сказать а журналисты. Пока мои сотрудники проверяют связи Иволгиной. Нелегкая задача, женщина была замкнутым человеком, жила одна, у нее не бывало посетителей. Мы даже не знаем наверняка, что было украдено. Но теперь у нас есть вы, – полицейский кивнул Галине.

– А кто ее нашел?

– Пару раз в неделю приезжает помощница, которая и нашла тело, но она мало что может нам рассказать.

– Елена… сопротивлялась?

– Вы о насилии? Его не было. Она умерла от перелома черепа, вероятно, полученного при падении и ударе головой о каменную полку. Но пока нет заключения medico legale. Возможно, у нее случился сердечный приступ.

– И свидетелей не было?

– Ее дом за стенами городка, вокруг деревья. Пока никто не обратился в полицию, никто ничего не видел.

– Она впустила кого-то?

– Взлом. К ней в дом вломились. Но моего инспектора кое-что беспокоит.

– Что?

Вице-квестор допил просекко.

– На первый взгляд, это очередной взлом, у нас прошла серия ограблений загородных домов. В основном берут произведения искусства, в первую очередь картины. Возможно, по заказу. Но уже месяц, как с вторжением в дома все спокойно, ни одного случая. Иволгина, конечно, не бедная женщина, но вокруг есть дома богаче, некоторые пустуют, зачем залезать к ней? У нее даже телевизора не было. Ничего ценного для воришек или наркоманов или для похитителей картин.

– Но дом изолирован, а значит, в него легко проникнуть?’

– Да, но таких домов много.

– А почему не Душитель?

– Двадцать лет.

– Что двадцать лет?

– Двадцать лет разницы. Душитель нападает на женщин в возрасте примерно пятидесяти лет. Ей семьдесят три.

Глава 2.

Саша решилась. Она и сейчас надеялась, что все само как-нибудь рассосется, как оно рассасывалось всегда, но сказала Луке «да», когда он протянул ей бархатную коробочку с кольцом и пообещал, что не отстанет, пока не получит ответа.

⠀     С комиссаром ей спокойнее,  легче, и надежнее, чем со всеми остальными вместе взятыми.  Мысль, что Лука мог погибнуть в рухнувшем доме и она потеряла бы его навсегда, до сих обдавала ее холодом. В тот момент она и поняла, насколько комиссар ей дорог.

Но были и другие мысли. Ее ужасало знакомство с родителями Луки, организация свадьбы, необходимость мотаться между двумя странами. Она даже к психологу собралась, разбираться, что с ней не так, нельзя же так бояться перемен!

⠀    А еще она прекрасно понимала, что завтра может быть другой рухнувший дом, и перестрелка, и наркоманы, и кто угодно, а Лука был «играющим тренером», личное участие в расследовании было его обязанностью. Значит, в любой момент снова могло случиться самое страшное.

⠀   Но главный вопрос – это точно любовь, то, что происходит между ними с Лукой? Та самая на всю жизнь?

⠀   ⠀

– Это ж сколько справок собирать, для разрешения на заключение брака, да с коротким сроком действия. И апостили, и прочее,  с ума сойти!

– Ты же юрист, тебе проще, чем многим другим. А они собирают.

– И куда потом все эти бумаги?

– В квестуру.

– То есть тебе???

– В каком-то смысле, да.  Не беспокойся за эту часть, ci penso io.

Как ей нравилось это итальянское выражение! Не часто в жизни слышишь уверенное мужское «обо всем позабочусь я». Пусть в Италии это просто общепринятая фигура речи, но как же приятно!

⠀   Она  тянула с бумагами, оправдывалась то занятостью, то очередными длинными праздниками, и в этот раз  приехала в Италию снова без документов, но зато на целый декабрь и половину января.

Вот отметят Рождество и Новый год, познакомится она с будущими родственниками, погостит у подруги Сони, а потом вернется и сходит к психологу, и… и тогда соберет все документы для заключения брака.  Наверное.

⠀  Тем более, что и Лука успокоился, заполучив ее в качестве официальной "помолвленной" невесты с кольцом на пальце. Это ж Италия, тут в качестве "fidanzata" можно лет десять проходить!

Так что вопрос о свадьбе слегка подвис и ушел на второй план.

⠀Саша к месту вспомнила одного знакомого, тот все жаловался, что дочери никак не хотят выходить замуж и рожать детей. Причем младшая, лет тридцати восьми, обзавелась бойфрендом, а старшая, за сорок, лишь пожимала плечами: какие мои годы, успею!    Так что она-то точно успеет. Поэтому Саша выдохнула, жить стало веселее, и в Италию прилетела расслабленной и довольной.

⠀

***

Она проснулась от звука, который долго пыталась идентифицировать в полудреме. Потом сообразила: ее разбудил щелчок входной двери.

Вскочила, выбежала в коридор и поняла, что позорно проспала первый рабочий день Луки.

⠀ Вот почему так: когда надо уснуть, ворочаешься всю ночь, а если наоборот, надо проснуться – спишь, как убитая?   Стыдно-то как! А еще невеста! Хотя никто не обещал вскакивать чуть свет и провожать комиссара на работу. Такого уговора не было!

⠀ Но все равно  пора было вставать. Через час приедет машина и они с Галиной отправятся в Бачаяно Терме.

⠀

Деревня выросла в конце дороги на невысоком холме, одна из  средневековых борго, не тронутых временем: не больше трех тысяч жителей, старая церковь в углу такой же крохотной площади, серые  камни стен и мостовых, еженедельный рынок, бар, виды со стен на многие километры.

 Но Бачаяно Терме посчастливилось устроится рядом с минеральным источником, поэтому к бару прилагалась пару-тройка ресторанов, современный бальнеологический комплекс терм  и более-менее оживленная жизнь в летние месяцы, а к названию слово «Терме».

⠀     Машина поднялась по извилистой дороге, въехала  в городские ворота, за пару минут пересекла всю деревню и снова спустилась вниз. Еще несколько поворотов с другой стороны холма и узкая тропа привела к небольшому старому дому, незаметному с дороги.

Облупившаяся краска на стенах, поврежденная черепица на крыше, мох, проросший сквозь древние булыжники на дорожке к входной двери. Да уж, не любила Елена Иволгина тратить деньги на свой дом!

 Но вот сад… Сад был идеален. Несмотря на зиму, усыпаны цветами розовые кусты, ровно подстрижена трава, вечнозеленые кустарники  оттеняют кусты жасмина и розмарина.

Посреди сада птицы купались в небольшом прудике.

⠀ – Вот это да! Как из журнала! – тут Саша наконец вспомнила, почему лицо Галины показалось ей знакомым.

Ну конечно, она видела ее фото в журнале, в каком-то Татлере или Воге, когда они еще выходили в России.  Журналистка рассыпалась комплиментами, смешанными с удивлением, зачем жене такого богатого человека работать, да еще и литературным редактором. Галина позировала в нарядах от известнейших модельеров, снисходительно глядя в камеру, и еще тогда удивила Сашу интеллигентным лицом, не частым в среде спутниц топ бизнесменов. Вон оно что! Теперь ясно, что Галине действительно не нужны деньги и она может работать с теми авторами, кто ей нравится.

– Кроме обрезки деревьев синьора Элена все делала сама, она любила работу в саду, – пояснил встретивший их нотариус, высокий и худой, почти высохший, такими бывают старые аристократы, которым уже мало что интересно в жизни.

– А вот в доме ничего не делала, – пробурчала Саша.

⠀    Внутри оказалось даже холоднее, чем снаружи и пахло средствами для уборки. Камин не топили несколько дней,  последние струйки тепла давно утекли в щели в дверях.

⠀   Саша, которая не имела никакого права входить сюда, посторонилась, пропустила нотариуса, двоих полицейских и Галину, лишь потом вошла вслед за ними.

⠀   – Прошу сюда, – нотариус прошел по узкому коридору, отворил дверь в комнату с деревянными балками на низком потолке, с окошками по двум сторонам. – Синьора использовала это помещение как гостиную и рабочий кабинет. Там все документы, – он махнул рукой в сторону небольшой комнатки, скорее ниши, разделенной с гостиной занавеской.

В нише стоял простой деревянный стол, несколько книжных полок, металлический сейф.

– Вот ключ, –  запасной ключ всегда находился у нас, а ее ключ в столе,  не тронут. Конечно, я сразу приехал и все проверил, как узнал о… прискорбном событии.   Рукопись должна быть в компьютере.

⠀  – То есть ноутбук не забрали? – удивилась Саша.

– А кто его должен был забрать? – В свою очередь удивился нотариус.

⠀– Ну, если это был взлом, ноутбук они забрали бы первым делом, его можно продать.

⠀  – Мы не будем отвлекать вас от осмотра, – сказал один из полицейских, дом маленький, не будем толпиться. Мы пока поедем в бар, выпьем кофе, и минут через тридцать-сорок вернемся.

⠀   – Я останусь. – надменно оглядел присутствующих нотариус. – Возможно синьора… – он замялся, но вспомнил, – синьора Штемпельберг захочет задать какие-то вопросы.

⠀   – Вы читали ее романы? – спросила Галина. – Они издавались и на английском и на итальянском языках.

– Боже упаси. – поднял ладони нотариус, словно его заподозрили в чем-то постыдном. – Я не читаю романов. Я здесь в качестве распорядителя ее имущества.

⠀ – Распорядитель ее имущества – это я,  вы должны быть в курсе, ведь у вас ее завещание. А еще я ее литературный агент, и  собираюсь спокойно посмотреть все документы. Ваше присутствие мне помешает, вы будете отвлекать.

⠀   – А синьора… – нотариус перевел взгляд на Сашу.

– Эта синьора мой адвокат и имеет такое же право находиться здесь вместе со мной.

⠀   Нотариус закашлялся, на фоне холодной уверенности Галины его высокомерие исчезло, чувствовалось, что старику неловко.

⠀    – Уверяю вас… у меня не было намерения…  я не имел в виду… извините, если вам  показалось, что я подразумевал…  конечно, если вы хотите чтобы все ушли…

⠀   Оставшись одни, женщины осмотрелись.

Внутренняя обстановка дома соответствовала его внешнему виду. Тяжелые шторы давно выцвели, мебель казалась удобной, но выглядела старой и потертой. Никаких украшений, никаких фотографий или картин.

Центр гостиной  – камин из мрамора, который, казалось, никогда не разжигали. Рядом электрический обогреватель.

⠀   – Поэтому я никогда не приезжала к Елене зимой, и сейчас тянула. Ненавижу холод! – передернула плечами Галина.

⠀    – И она всегда так жила? Так… не устроено?

– Она всегда говорила, что ей неважно. Больше любила холод, чем жару, говорила, мозги лучше работают. А когда писала, обо всем забывала. А вот сад очень любила.

⠀   – Заметно. – Саша выглянула в окно в нише. Как же хорошо здесь работалось знаменитой писательнице! Подними глаза от компьютера, и перед тобой цветущий, благоухающий сад.

⠀    Девушка вышла в коридор, прошла в кухню, откуда задняя дверь открывалась в небольшое патио. В двери ключ, на стекле – свежие следы замазки. Вот как грабитель попал в дом! Разбил стекло, дотянулся до ключа, открыл дверь.

⠀     В кухне обстановка такая же простая. В холодильнике- готовые блюда из супермаркета. И это в Тоскане! Видимо, Елена Иволгина действительно не отвлекалась, работая над очередным романом.

⠀    Саша вернулась в гостиную, где Галина уже закончила листать рукопись в ноутбуке.

⠀   – И как называется последний роман? Он закончен?

– Смертельный удар. Банально, но ее книги покупают не из-за названий. И я не увидела никаких правок, все так, как в тот момент, когда Елена отозвала рукопись. Мне остается лишь отредактировать ее и вернуть в издательство.

– А о чем эта книга? Обещаю, что никому не расскажу. И куплю книгу, когда она выйдет.

⠀    Галина протянула Саше распечатанный листок бумаги.

– Елена всегда писала строго по разработанному плану.

⠀    Саша пробежала план. Не только название, но и содержание показалось ей банальным. Пропавшая наследница, фальшивые картины (о, какая знакомая тема!) целая серия убийств.

– Ну, я закончила, скоро вернутся наши провожатые. Ты ничего не нашла?

Саша покачала головой:

– Я ж не знаю, как тут все было. А вы, то есть ты? Все так, как всегда?

– Как всегда, на мой взгляд. Ты сама видишь, что здесь нечего красть.

⠀   Женщины вышли из дома,  в ожидании полицейских и нотариуса прошлись по двору.

⠀    Чуть в стороне виднелся старый колодец, закрытый традиционным деревянным колесом. Саша подошла, отодвинула колесо.

⠀  В колодце не оказалось воды, его доверху заполнили камнями и щебнем.   Сверху лежал кусок железа, похоже, отломанный от старого водостока.

Саша посветила телефоном: на одном конце железки видны засохшие следы коричневого цвета, к ним прилипло несколько белых волос.

Глава 3.

– Che piacere! Alessandra!

Спустя годы трудно было узнать в серьезном и степенном инспекторе того Массимо, что стремительно врывался в кабинет своего друга и начальника, чувствовал себя крестным отцом отношений комиссара и Саши, а заодно не пропускал ни одной юбки.

Что делает семейная жизнь! Массимо и Лука одновременно познакомились с двумя немецкими туристками, которые тут же поняли, что таких мужчин надо сразу прибирать к рукам. Не успели друзья оглянуться, как девушки переехали во Флоренцию и взяли в свои руки быт до сих пор «не пристроенных» полицейских.

Но у Луки и Аннализы ничего не вышло, и совсем не потому, что хозяйственная и вполне симпатичная девушка не понимала, как можно потратить полдня, чтобы найти какую-то особенную винодельню, почему только такой сыр подходит к эдакой пасте, и все прочие итальянские заморочки. Может, и это все устроилось бы со временем, но однажды на дороге к очередной винодельне в лигурийских горах судьба снова свела Луку и Сашу, и шансов у Аннализы не осталось.

А вот любитель приударить по девушкам Массимо неожиданно сдулся, превратился в почтенного отца семейства и даже его мать, сельская кумушка синьора Арьяна, лишь слегка поворчала для порядка: нет бы дома невесту найти, говорят же в народе «Moglie e buoi dei paesi tuoi» – жену и быка не бери издалека. На самом деле она гордилась домовитой невесткой, быстро превратившейся в типичную итальянскую жену.

– Я всегда знал, что это судьба! Вы обречены быть вместе, – с пафосом заявил сейчас Массимо, и передал Сашу инспектору Сторци для оформления показаний.

***

– Почему вы так уверены, что это был кусок водостока? Может, вам показалось? Оказались на месте происшествия, заволновались…

Массимо не удержался и хихикнул.

– Что смешного? Обернулся к нему инспектор Сторци.

– Пьетро, это звучит смешно, когда касается Алессандры. Она видела больше преступлений, чем мы с тобой месте взятые в нашем тихом Эмполи. Заволновалась! Да ее за уши не оттащишь, чуть запахло убийством.

Пьетро хмыкнул, но не сбился со своей линии.

– Без судебно-медицинской экспертизы никто не может сказать, была ли это кровь. А поскольку…

– А поскольку ваши молодые полицейские оказались настолько «компетентными», что вместе с нами уехали в Эмполи, и бросили предполагаемое орудие убийства без охраны, то предъявить экспертам нечего. Надо бы промолчать, но Саша потеряла терпение. Вот как так можно? Понадеяться, что никто не войдет в дом до приезда экспертов и уехать. Она представила, как орал Лука на своих подчиненных и немного повеселела.

– А поскольку этого предмета нет в описанном вами месте, – невозмутимо продолжал инспектор, – то вы вполне могли ошибиться и принять кусок дерева за железо, а темную плесень и сухие листья или шерсть животного за потеки крови и волосы.

– Я отличу дерево от железа. И если все так, как вы говорите, то кому надо приезжать в дом на отшибе от деревни, чтобы спрятать кусок дерева с плесенью? И потом, ваши полицейские его видели.

– Они не уверены.

– Ах, они не уверены!

– Синьора, сотрудники, допустившие нарушение, будут наказаны. А куда делся этот предмет… его могли унести дети.

– Мы не видели никаких детей, и дом на достаточном расстоянии от деревни.

– Вы хотите сказать, что убийца вернулся, чтобы забрать орудие преступления?

– Я ничего не хочу сказать, – махнула Саша рукой. – Я видела кусок железа со следами крови. Теперь его нет. Вот и все. – Но как всегда не удержалась, и продолжила: – Возможно, он увидел, что в дом снова приехала полиция, и как только мы уехали, вернулся и проверил, а может, он видел, как я заглядывала в тот колодец.

– Кто-то кроме вас с синьорой… эээ… Штемпельберг и нотариуса мог слышать, как вы рассказывали полицейским о найденном предмете?

– Нет, и ваш сотрудник звонил экспертам уже из машины. И вообще, чем убеждать меня, что предмет мне померещился, лучше поинтересуйтесь у тех, кто проводил обыск на месте преступления, почему его не заметили.

– Обыска не проводилось синьора, только поверхностный осмотр. У нас пока нет заключения судебного медика о причине смерти, и дело не возбуждено. Возможно, травма, вызвавшая смерть, произошла при падении и ударе головой о каминную плиту. Спасибо, вы свободны.

***

Лука был на выезде, не удалость высказать ему все, что Саша думала о полицейских Эмполи. Массимо который и привез ее в квестуру, вызвался вернуть девушку «на место», во Флоренцию.

По дороге он взахлеб рассказывал о своих детях, уговаривал Сашу навестить его вместе с Лукой в выходные. Саша кивала, обещала, что как-нибудь, обязательно. Она боялась, что счастливая семейная жизнь Массимо приблизит вопрос об их с Лукой собственной свадьбе и детях, а этого ей в данный момент совершенно не хотелось.

А вот пообедать с Галиной он согласилась сразу же.

– Ты когда-нибудь слышала о фонде Аньези? – сегодня Галина оделась в серый. Но не тот скучный, мышиный и безликий, что сразу представляется при мысли о серой одежде. Нет, ее серый был перламутровым светлым и благородным темным, создавая изысканное сочетание цвета и фактуры ткани.

– Нет, никогда.

– Семья Аньези очень богата, они филантропы, много делают для продвижения талантливых молодых художников. Пару лет назад глава семьи основал фонд, который продвигает молодые таланты. После выставок, которые проводит фонд, картины продаются за весьма приличные деньги, а все деньги уходят на экологические проекты.

– Звучит достойно.

– Смущает один момент. Все их финансовые операции держатся в тайне даже от самих авторов. Передавая фонду картину, художник теряет на нее права и его собственное вознаграждение минимально.

– Зачем же художники соглашаются?

– Участвовать в выставках фонда означает известность. Тебя заметят, о тебе напишут в газетах. Это важно, без известности не заработаешь. Фактически они оплачивают картинами и скульптурами свое продвижение.

– И продвигают?

– Конечно, все молодые люди, попавшие на выставки фонда, приобретают известность. Дальше все в их руках, как они распорядятся этой известностью.

– Звучит неплохо.

– Говорят, сейчас фонд выставляет работы очень талантливого юноши. Приглашаю тебя завтра сходить со мной на выставку, это в северной части Флоренции.

***

Галина оказалась гурманом. Она пригласила Сашу в тратторию Buca Lapi на углу улиц Торнабуони и Треббио, где столик даже днем приходилось заказывать заранее.

Владелец траттории Лучано Джинасси устроил открытую кухню, где готовятся блюда старой тосканской и флорентийской кухни в современной подаче. У траттории длинная история, она открыта на месте, где всегда находилась гостиница с таверной, сюда приходили за бокалом вина и ароматным лампредотто на промасленной бумаге.

Пожалуй, нет блюда более флорентийского, чем лампредотто.

В 2009 году в Евросоюзе вышел закон, запрещающий подавать вино в разлив в уличных точках по продаже фастфуда. Но традиция запивать лампредотто тут же купленным стаканчиком вина (называемым во Флоренции «готтини»), существовала чуть не со Средневековья, и молодой флорентийский мэр Маттео Ренци – будущий премьер Италии – издал распоряжение, разрешающее продавать вино в киосках лампредотто в нарушение правил Евросоюза.

Название лампредотто произошло от слова лампреда – это миноги, водившиеся в Арно. Действительно, по внешнему виду эта штука не очень аппетитная, и напоминает присоски миног, а вот на вкус просто замечательно.

Часть коровьего желудка варится с томатами, травами, петрушкой, сельдереем, луком, всяческими пряными травками, готовят ее очень долго на медленном огне, а потом режут на кусочки и укладывают на сэндвич по типу гамбургера, или в разрезанный батон – панини.

Секрет в том, что желудок должен быть очень свежим и триппайо – кулинар, выбирает его очень тщательно.

И если триппу в ресторане подают, как готовое блюдо, которое вы едите таким, как оно подано, (посыпанное сыром пармезан во Флоренции и пекорино романо в Риме) то лампредотто вы можете получить с приправой по вкусу. А лучше всего – баньято (скорее всего, вас об этом спросят при подаче в киоске), так вот баньято – это в соусе, то есть сочное и пропитанное.

Передвижные киоски с лампредотто можно увидеть в разных концах города, с гарантией вы найдете их на рынке Сан Лоренцо. Стоит такой киоск и недалеко от знаменитого порчеллино – поросенка на рынке Меркато Нуово. И даже на окраине Флоренции.

Если верить Википедии, то в год во Флоренции съедают 80 тонн лампредотто! Это чисто флорентийская еда с древними традициями, не имеющая ничего общего с общепринятым понятием фастфуда.

Конечно, роскошная дама не заказывала требухи. Они обе взяли каннеллони граттинати на первое, мясо кабана с полентой на второе и не удержались, завершили обед шоколадным тортом. Не только корж был шоколадным, внутри каждого кусочка обжигал рот расплавленный шоколад. Полное и безмерное женское счастье было обеспечено.

– Мы заслужили праздник, – сказала Галина, допивая бокал розового Скалаброне знаменитой винодельни Болгери. Саше вздрогнула, увидев в меню цену бутылки, заказанной спутницей, да и розовое вино она не любила, не находя в нем вкуса. Но за что-то же платят такие деньги! И она старательно пыталась понять, за что.

– Я уже обо всем договорилась, как только полиция разрешит, тело Елены доставят на родину, в Москву. Все организовано, только дать команду.

– Ты так и не поняла, почему Елена забрала книгу и что хотела переделать?

– Пока нет. На первый взгляд, нет никаких изменений. Я внимательно читаю рукопись, и сверяю с планом, возможно, пойму.

***

За ужином Саша рассказала Луке, что они с Галиной собираются на выставку.

– Ну, наконец-то простые человеческие радости, а не поиск убийцы, – улыбнулся комиссар. – Я не фанат современного искусства, но говорят, фонд выставляет любопытные вещи.

– А еще что ты слышал о фонде?

– В какой области?

– В криминальной, конечно, – засмеялась Саша, – я ж без этого не могу, сам сказал. Галина мне рассказала, что они держат в тайне суммы, вырученные от продажи картин.

– Финансовая гвардия подозревала, что есть разница между суммой, уплаченной покупателем, и суммой, которая поступает в казну фонда.

– То есть в документах фонд показывает одно, а на самом деле сумма больше?

– Да, и неучтенные суммы могут быть внушительными. Но доказать невозможно.

– Неужели за картины никому не известных художников платят большие деньги?

– А это как подать и раскрутить. Ты платишь не только за картину, но и сам становишься меценатом, а если это оформляется, как благотворительный взнос в фонд, то еще и налоги уменьшаются.

Телефон комиссара просигналил о сообщении.

– Пришел отчет о вскрытии. Иволгина умерла от удара по голове острым железным предметом. Открываем дело.

– Я права!

– Почему ты не позвонила мне сразу, как нашла в колодце ту железку, чем бы она не была?

– Я думала, полицейские знают, что делать.

– Мы послали с вами двух молодых ребят, которые никогда не занимались следственной работой, они патрулируют улицы.

– Вот, видимо теперь и будут патрулировать всю жизнь!

– Не волнуйся, они не забудут своего проступка. Но и не забывай, что мы все совершаем ошибки, идеальные расследования бывают только в кино. И кстати, мы проверили все сообщения и все материалы по расследованию взломов вилл и домов в нашей провинции и в соседних, в Пизе, Сиене, Пистойе, Лукке. Складывается впечатление, что воры проникают в дом ради кражи картин известных мастеров, а это не наш случай.

– После истории Белой Дамы я понимаю, что сбыть такие картины сложно, их надо как-то переправить покупателю, и он не сможет потом никому эту картину показать.

– Есть мнение, что эти кражи происходят по заказу, грабители проникают в дом, уже зная, что они будут брать. Но этим занимаются другие службы, это не моя сфера.

– Если так, то не было никакого резона проникать в дом Елены Иволгиной?

– В том-то и дело.

Глава 4.

Саша поднялась в номер Галины в старинном отеле у Понте Веккьо.

– Я сейчас соберусь. Пока полистай рукопись. – Старшая подруга повернула к Саше экран ноутбука.

– А мне нравится! – девушка пробежала несколько страниц. Вот совсем не мой автор, а захватило. Скажи, Елена была обеспеченной женщиной?

– Смотря с какой точки зрения. Она начала писать давно, в первую волну новых авторов-женщин и ее гонорары не сравнятся с гонорарами тех, кто пишет сейчас. Плюс она в высшем эшелоне, и как звезда получала повышенный процент. Кроме того, с советских времен ей досталось неплохое наследство от отца-дипломата. Так что дом в Тоскане могла себе позволить, но ты сама видела, что это не вилла. А больше у нее ничего и не было. Великолепную квартиру на Тверской она продала, когда покупала дом, себе взяла поменьше.

Саша взяла со стола тетрадь, на которой ручкой было написано: Заметки.

– А это что?

– Елена делала заметки не только в компьютере, но и в тетради, что-то типа дневника, что вижу – то записываю. Говорила, ей так удобнее. И тетрадь можно было везде носить с собой, мало ли где появится интересная мысль. Для каждой книги у нее была своя тетрадь.

– Есть же заметки в телефоне.

– Елена не жаловала гаджеты, использовала по минимуму. Дай ей волю, до сих пор ходила бы со старенькой «Нокией».

В тетради было множество ссылок и обрывочных цитат из книг, среди которых- научный трактат под названием «Печально известные подделки искусства», книга о костюмах прошлого века. Елена серьезно подходила к деталям в своих книгах, и пусть некоторые называли ее произведения ширпотребом, на самом деле она доставляла удовольствие тысячам своих читателей. И это был не легкий труд, перелопатить научные книги, архивы.

Саша закрыла тетрадь и хотела положить на место, как вдруг из страниц выскользнул маленьких прямоугольник – визитная карточка.

– Смотри! – протянула она визитку Галине.

«Краски и акварели» Самуэле Дзанони. Чуть мельче: репродукции и оригиналы картин. Товары для художников, экспертиза. На обороте написан ручкой номер телефона, не совпадающий с номером на визитке.

– А чему ты удивляешься? Елена писала книгу о подделанных картинах, естественно, ей нужна информация о красках, материалах, все, что связано с

художниками. Она старалась быть точной в деталях. Вполне возможно, что она нашла этого человека и обратилась за консультацией.

– Давай сначала заедем к нему, а потом на выставку! Смотри, тут под номером еще одно слово. Неразборчиво… Dappoi.

– Может, фамилия того, кому принадлежит номер? Знакомое что-то… вертится на языке, но не могу вспомнить.

***

Магазин «Краски и акварели» находился в самом конце улицы Гиббелина, дальше проходила оживленная трасса и центр города заканчивался. На улице без единого деревца и магазинов не было, все они остались ближе к историческому центру. Видимо, и сюда случайные посетители не заходили, приезжали те, кому действительно нужен был товар синьора Джанони.

За стеклянной дверью открылось квадратное, хорошо освещенное помещение, весьма непривычно для первого этажа старого палаццо. Стены увешаны картинами, дальнем углу виднелась винтовая лестница, а табличка сообщала, что новые поступления находятся на втором этаже. Справа начинались стеллажи, заполненные кистями и красками, листами бумаги для акварели и акрила и прочими атрибутами художников.

В глубине помещение двое мужчин были заняты разговором. Один – пожилой мужчина в вытянутом вязаном свитере и вельветовых слаксах, второй – не старше сорока, привлекательный, в деловом костюме с шикарным галстуком, по виду преуспевающий бизнесмен, не художник.

Бизнесмен закончил разговор, не поздоровавшись прошел мимо женщин, словно они были пустым местом, и скрылся за дверью. Пожилой мужчина с любопытством взглянул на них.

– Buongiorno, signore, чем могу быть полезен?

– Добрый день. Вы синьор Джанони?

– Esatto.

– Меня зовут Галина, это моя подруга Александра.

– Очень приятно. Походите, осмотритесь, у меня есть интересные старинные фотографии, их можно приобрести.

– Мы к вам за помощью.

Синьор наклонил голову, всем видом выражая исключительное внимание, так слушают хозяев собачки.

– Я литературный агент и привожу в порядок роман подруги, писательницы, которая скоропостижно скончалась. Ее имя Елена Иволгина.

– Я помню русскую синьору, писательницу. Она приходила ко мне пару недель назад. Ей нужна была информация о методах восстановления. Скончалась? Poverina. Она, конечно, была не молода, но не настолько, чтобы предполагать… выглядела здоровой и бодрой. Несчастный случай, полагаю?

– В ее дом вломились.

– Какой кошмар! – Джанони заволновался. – Но вы сказали, вам нужна помощь. Так что вы хотели?

– Синьора хотела внести правки в рукопись книги, и я ищу ее заметки. В бумагах обнаружилась ваша визитка. Вы проконсультировали ее, она осталась довольна?

– Я не смог ей помочь. Я отправил ее к своему коллеге… он американец. Да вы только что его видели! Его зовут Дуглас Ханберри. Я дал синьоре его телефон, он специалист по реставрации.

Галина достала визитку.

– А что значит слово «dappoi», видите, вот здесь, после номера телефона?

– А, это устаревшее слово, сейчас говорят «dopo», после.

– И что это значит?

– Это название галереи.

Галина хлопнула себя по лбу.

– Ну конечно, а я все думала. где его слышала!

Cаша удивленно посмотрела на женщину.

– Это галерея фонда Аньези, куда мы с тобой и собираемся.

– Какое странное название!

– Имеется в виду, что все только начинается, самое интересное- после, – пояснил владелец магазина.

Эх, была бы это книжная лавка- цены бы ей не было! Саша обожала рыться в старых книгах, открытках, бродить между заставленными томами полками. В этом магазине был такой же запах – не затхлости, а старины, с ним перемешивался запах красок и свежей бумаги. Но художественные принадлежности девушку совсем не интересовали. Галина же прошлась по магазину, что-то рассматривала, задавала владельцу вопросы.

В ожидании такси Саша рассуждала вслух:

– Интересно, Иволгина успела связаться с этим американцем? И почему название галереи написано после его телефона? Мы не спросили синьора Джанони, какое отношение этот Ханберри имеет к фонду Аньези. В записях Елены ничего нет об их встрече?

– Пока я не нашла. Скорее всего, она не успела с ним связаться. Расскажешь своему вице-квестору?

– Я не уверена, можно ли приглашать иностранцев на допрос в полицию. Хотя… – Саша вспомнила. что однажды даже провела ночь в камере. – Но кто мешает нам с тобой поговорить с ним?

– Давай попробуем… должна признаться, что я знакома с синьором Аньези.

– Главой фонда?

– Да. Мы несколько раз встречались на аукционах, и он выступил спонсором курсов по истории искусства во Флоренции, на которых я тогда училась.

– Я завидую! – воскликнула Саша. – Мне подарили курс по истории Венеции в университете Ка Фоскари, но я так и не собралась его прослушать. Надо взять себя в руки!

– По образованию я филолог, когда-то закончила университет, но история искусства меня всегда интересовала. Как и ты, я подумала, что нет лучше места, чем заняться ее изучением во Флоренции.

– Так что там синьор Аньези?

– Он уже стар. Щедрый меценат, прекрасный знаток искусства и страстный коллекционер. По слухам у него великолепная частная галерея, но он не открывает ее двери для публики. Но зато выделяет стипендии самым талантливым студентам-художникам.

– А где он живет?

– У него великолепная вилла недалеко от Бачаяно Терме, на пол пути к Сан Миниато.

– И давно он открыл свой фонд?

– Года три назад.

***

В двух шагах от нужного места женщины зашли в бар выпить кофе. Галина снова не отказала себе в десерте, Саша воздержалась, втайне восхитившись спутницей: вот ведьма, уплетает десерты за обе щеки, и не толстеет!

На стойке бара лежало несколько листовок с изображением кудрявого молодого человека с кистью в руках. Он мог быть очень привлекательным, но смущало отсутствие эмоций на лице.

– А вот и реклама выставки, на которую мы идем! – Галина обернулась к молодой барменше и перешла на итальянский:

– Никогда не встречала рекламы фонда Аньези в барах, вы, наверное, любите искусство?

– Мы с мужем учились в школе с Арнальдо. Этим парнем, на рекламе. Он забавный! Все время рисовал. Никогда ни с кем не играл, не разговаривал с одноклассниками, плохо учился, только рисовал. С ним что-то не так, не помню, как это называется… Он был не такой, как мы. И я решила помочь.

– Может быть аутизм? – предположила Галина.

– Точно, да, так и говорили! В старших классах он перешел в специальную школу живописи. Я даже видела его фото в газете, он получил какие-то призы. Говорят, большой талант.

Саша копалась в телефоне.

– Вот, нашла, смотри. Дуглас Ханберри – исполнительный директор фонда Аньези и куратор нынешней выставки.

– Убьем двух зайцев. И выставку посмотрим, узнаем, что это за гениальный аутист такой, и с Ханберри поговорим.

Для выставки фонд Аньези арендовал самый известный выставочный зал тосканской столицы, Оспедале дельи Инноченти на одной из красивых площадей Сантиссима Аннунциата.

Саша тут же отправилась к памятнику Фердинанду де Медичи. Сколько не пыталась она считать пчел на постаменте, все время сбивалась. В конце концов должна же она пройти знаменитый флорентийский квест до конца! Сосчитать всех пчел издавна было любимой развлекалочкой флорентийских детишек, и взрослых тоже. Главное условие – не трогать рукой, а пробегать бронзовых пчел только глазами. Но… как бы ты ни старался, как бы ни считал пчел, все равно собьешься. Так устроен рисунок, что в какой-то конкретной точке расположение пчел кажется беспорядочным, круги путаются, и ты обязательно собьешься со счета. Кто-то приписывает идею такого рисунка самому Великому герцогу, кто-то скульптору Пьетро Такки.

Легенда обещает, что если удалось сосчитать всех пчел, то человека немедленно поцелует фортуна, и все намеченное сбудется. говорят, что пчел ровно 91. Но никто не уверен входит ли в это число самая большая пчела в середине.

Саше ни разу не удалось сосчитать, все время сбивалась. Галина лишь махнула рукой, глупости. мол это все, и повела девушку дальше, на ходу показывая на раскрытое окно палаццо в конце площади. По легенде там ждет своего возлюбленного призрачная дама, и окно никогда не закрывали, однажды попытались – и начались у семьи неприятности. Так окно и остается всегда открытым. Интереснее же, чем каких-то пчел считать, глаза портить!

Еще недавно, несмотря на близость к самому сердцу исторического центра Флоренции, площадь Сантиссима Аннунциата привлекала наркоманов и прочий сброд, и с наступлением сумерек сюда мало кто совался. Но времена ко всеобщей радости изменились, площадь привели в порядок.

Женщины нырнули в аркаду Оспедале дельи Инноченти, бывшего воспитательного дома для брошенных детей – или приюта невинных. Сегодня здесь расположились библиотека и один из лучших выставочных залов Флоренции, но на первом этаже сохранилось множество благотворительных организаций. У истоков создания комплекса стоял великий Брунеллески, закончил строительство Франческо делла Луна. Саша поругала себя, что никогда не заходила в изящные аркады, сейчас глаза разбежались от фресок и статуй.

В выставочном зале было пусто. Саша тут же поинтересовалась, можно ли увидеть синьора Дугласа Ханберри, а Галина отправилась в залы.

Дежурная взяла телефон, нажала кнопку, сообщила, что к синьору Ханберри пришла посетительница.

Выслушав ответ, она предложила Саше подождать пару минут, синьор сейчас спустится.

Саша мысленно выругалась. Это Галина в качестве наследницы и душеприказчицы должна разговаривать с американцем, но почему-то ускакала наслаждаться искусством. А ведь сама хотела совместить разговор с выставкой!

– Это вы пришли к синьору Ханберри? – Перед Сашей появилась невысокая худенькая женщина. Ее нельзя было назвать красивой, слишком тонкие губы, слишком бесцветное лицо, но одежда кричала об известных дизайнерах, а бриллианты в ушах сияли ярче ламп. Кремовая шелковая блузка, строгий темно-синий жакет, узкая юбка и высоченные каблуки – идеальный личный помощник миллионера. Саша на таких каблуках не только ходить, стоять бы не смогла!

– Меня зовут Элена Дамиани, следуйте за мной, пожалуйста. – Женщина повернулась и бодро поцокала к двери с надписью «privatо».

За дверью открылся коридор, устланный красным ковром.

И почему все галеристки похожи одна на другую? Саша вспомнила хозяйку галереи в Базиликате, которая плохо кончила, и правильно, ибо нечего распродавать украденные сокровища! Та умудрялась бегать по горным тропам на умопомрачительных каблуках. Элена, судя по внешности, вряд ли полезла бы в горы даже в кроссовках, почему-то она сразу не понравилась Саше. Бывает, что с первого взгляда возникает антипатия, так и случилось в этот раз.

Элена Дамиани остановилась возле двери с надписью «Администратор», открыла ее без стука, вошла впереди Саши.

– Дуглас, эта синьора хочет тебя видеть.

– Как поживаете? – по-английски спросил Дуглас, поднявшись из-за стола и протянув Саше руку. –Вы из фонда Бардини, верно? Звонили утром.

Саша пожала руку. – Нет, я не из фонда Бардини.

Американец удивленно посмотрел на Сашу, потом на Элену, которая растерянно пожала плечами.

– Я сейчас все объясню. Я адвокат синьоры Елены Иволгиной, известной писательницы, которая погибла три дня назад в Тоскане. То есть теперь адвокат ее наследницы.

– Какая трагедия! Да, что-то такое писали в газетах. Но что вы хотите от нас уважаемая…

– Алессандра, меня зовут Алессандра.

– Так что вы хотите?

– Я буду краткой. Моя клиентка и душеприказчица синьоры Иволгиной, а также ее литературный агент, хочет передать издательству последний роман синьоры. Ей стало известно, что Иволгина задумала какие-то изменения в сюжете. Эти изменения связаны с вопросами, которые синьора Иволгина задавала специалистам, мы пытаемся понять, о чем шла речь. Писательница встречалась с синьором Джанотти, тот перенаправил ее к вам. Мы хотели узнать, состоялась ли ваша встреча и что хотела узнать Иволгина.