Наследники Триглава бесплатное чтение

Иллюстрации Елены Кочетковой

© Игорь Свинин, 2019

© Е. Кочеткова, 2020

© ООО «Издательство «Абрикос», 2024

Пролог

Раздался свист, глухой стук, и арбалетный болт глубоко вошёл в корявый ствол северной сосны в трёх пальцах от капюшона. Древко вспыхнуло пучком ярких искр, опалило ветхую ткань плаща и рассыпалось, оставив на коре и лишайнике бурое пятно с ядовито-зелёными краями. Только отводящий глаза морок, на который изгой потратил последние капли магии, не дал игре закончиться прямо здесь.

Охотники Равновесия, уставшие скакать по сопкам и болотам полуночного берега, решили закончить всё быстро. Пустили в ход самые смертоносные заклинания. Брать беглеца живым они уже не собирались. «Ну уж нет, мою маску вы не получите, особенно сейчас! Предки не простят мне неудачи. Дверь в убежище так близка, до неё всего несколько шагов. Клянусь ветром и луной, я не мог ошибиться, другого такого места нет!»

Седые, источенные северными морозами скалы обступили полукольцом крохотное озерцо. Посередине из-под большой треугольной плиты сочится тонкий ручеёк. Замшелый валун сзади и есть, конечно же, изваяние хранителя древнего святилища… Как и его близнец на другом конце стены.

Изгой смахнул с основания глыбы мусор и хвою, обнажив знаки, высеченные в незапамятные времена, и усмехнулся. Значит, он не ошибся. Осталось лишь добраться до треугольной плиты порога и войти. Но как?

Путь один – вдоль отвесной стены, по узкой осыпи, поросшей редким сосновым стлаником. И укрыться негде.

Трое преследователей в серых кафтанах не спеша поднимаются снизу, из долины. Стрелок в центре натягивает тетиву арбалета. Маги-искатели заходят с двух сторон, выставив перед собой короткие серебряные жезлы, готовые метать сгустки заклятий. Можно не торопиться: изгой как на ладони, и деваться ему некуда. Вот он жмётся к основанию каменного столба. Грязный, драный плащ почти слился с пятнами лишайника, но белая фарфоровая маска сверкает из-под капюшона, отражая свет хмурого северного полдня.

Арбалетчик поднял оружие, прицелился.

Порыв ветра разорвал облачный занавес. В прореху хлынули струи света, ударили в глаза солдатам Равновесия, заставив на миг зажмуриться. Лучи очертили грани камней, породив чёрные тени в ложбинах, пронзили фигуру в плаще, и она начала расплываться, словно утренний туман.

Стрелок поспешно спустил тетиву, но наконечник прошёл сквозь прорезь белой маски, высек искры из камня.

Искатели бросились вперёд, остановились у подножия валуна.

– Куда делась эта тварь?

Старший взмахнул рукой – рассыпал в воздухе зачарованный порошок, отыскивая следы колдовства. Пыль на миг укрепила зыбкий, тающий силуэт и вдруг разом осела, прочертив тонкую исчезающую дорожку в сторону ручья.

– Эй, смотрите!

Стрелок повёл прицелом направо.

По камням скользила тень. Её можно было бы принять за след облака, если б не знакомое светлое пятно наверху, точно там, где должна быть фарфоровая маска.

Тренькнула тетива, но болт бессильно отскочил от стены. Следом ударили сгустки заклятий, рассыпаясь стеклянными каплями, синими искрами и клубами белого дыма, срывая с плит подушки цветущего мха.

Прореха в облаках разошлась ещё шире. Лучи осветили стену, и тени от выступов сложились в арку с тёмным провалом входа как раз над треугольным порогом. Силуэт изгоя дотянулся до него и нырнул в чернильную гладь. В тот же миг солнце снова скрылось, на месте призрачной двери остался только бугристый камень.

Старший искатель в три прыжка добрался до ручья – не жалея сыпанул перед собой зачарованную пыль. Но та лишь бестолково клубилась в воздухе, падая на плиту. Прозрачные струйки сочились из трещин, подхватывали блёклые хлопья и уносили вниз.

Слуги Равновесия бессильно сверлили взглядом неприступную стену.

– Здесь нет ничего: ни следов оборотня, ни прохода! – наконец высказался младший. – Я и без пыльцы это чую.

– Сам знаю, – буркнул старший, стряхивая порошок с рукава кафтана. – Только морок пустой, представление для дураков! Что теперь куратору докладывать? Столько зелья зря извели. Снова перевёртыш нас провёл. Думаю, следит за нами с какой-нибудь сопки и от смеха корчится.

– Давайте скажем, что он прахом рассыпался от моей стрелы, – предложил арбалетчик, аккуратно спуская тетиву. – Этой нежити, поди, не одна сотня лет, истлел давно изнутри!

Искатели покосились на него. Младший скривился в презрительной гримасе, старший устало вздохнул:

– Гляди, как бы тебе не истлеть за враньё где-нибудь в рудниках. Шут с ними, с костями и прахом, но его маска? Мы должны её забрать, в личине вся сила… Не стойте столбом! – прикрикнул он на спутников. – Обыскивайте всё вокруг. Не найдёте следов к вечеру – идём к дозорной башне.

* * *

– Только тень сольётся с тенью. Только прах сольётся с прахом. Только полдень в день весенний тени дверь во тьму откроет…

Изгой произнёс слова древнего заклинания и расхохотался. Эти самодовольные олухи даже не поняли, куда исчезла их добыча!

Впервые за много лет звуки голоса раскатились под сводами древнего святилища, эхом перешёптываясь по углам. Здесь царил глубокий сумрак, лишь из узких щелей наверху пробивались робкие лучики. Но гостю этого было достаточно. Он умел видеть даже в полной темноте и теперь, вытянув руку, следил, как клубящийся угольно-чёрный плащ тает, рассеивается, обнажая ветхую ткань и сухую бледную кожу. Магический покров лишь на несколько мгновений обратил хозяина в бесплотный силуэт на камне. Но их как раз хватило, чтобы войти.

Теперь даже слабый след этой накидки будет хранить незваного гостя от ловушек убежища. Заклятья посчитают его одним из давно сгинувших жителей тени. Он и сам был последним порождением своего племени, таким же призраком ушедших времён, как и безмолвные статуи вокруг. Но у него ещё оставалась надежда всё изменить.

Обходя пустые залы, изгой едва скользил взглядом по бесценным сокровищам, колдовским амулетам и вместилищам силы, за которые иной маг продал бы душу. Для них ещё будет время. Сейчас ему, измождённому погоней, не терпелось увидеть цель своего долгого пути.

Комната, которую он искал, была невелика, от силы десять шагов в длину. Купол над головой слабо сиял россыпью крохотных белых кристаллов. Высокая стена напротив входа мерцала золотом символов, вплавленных в гранит. Тонкая лента вычертила знак Триглава – вписанный в круг трилистник размером в человеческий рост.

Внутри трилистника неизвестный художник поместил фигуры людей.

Наверху, под руной разума, был изображён юноша в ореоле радужного сияния.

Справа внизу символ души указывал на девушку – над головой птицы, вокруг травы и цветы, у ног мёртвые черепа. Внизу слева, рядом со знаком силы, стоял крепкий парень в окружении четырёх стихий. В сердцевине трилистника могучий мужчина с тремя лицами держал в руках весь мир: небо, землю и море. По окружности, охватившей знак, тянулась надпись причудливой вязью жителей тени: «Первый, наследник по крови, соберёт троих воедино, и Триглав, Великий Отец, вернётся. Оценит деяния, исправит неправильное и завершит незавершённое».

– Это я знаю и без вас. Где искать этого первого наследника – радужника, который отыщет остальных?

«Мир, подвластный Великому, лежит у тебя под ногами» – гласила самая нижняя надпись.

Гость поспешно отступил назад, к входу, оторвал от полы плаща кусок ткани и принялся стирать вековую пыль с мозаичного пола.

Под тусклый свет поддельных звёзд явилась карта. От скованного льдом северного моря до тёплого южного, от восточного предела до западных островов.

В те далёкие времена, когда мастера укладывали цветные кубики этой мозаики, бóльшую часть Подлунья делили поровну две огромные державы, гордые и вечно враждующие. На западе простиралась Империя Магов-странников, очерченная полоской малахита. На востоке – Республика Вольных Мастеров, отмеченная розовой яшмой. Взаимные обиды и ненависть копились, пока не полыхнули Великой Войной. Наука и колдовство сошлись в непримиримой схватке, грозя выжечь все земли от моря до моря. После опустошительных сражений наступало краткое перемирие – лишь для того, чтобы противники выковали новое оружие.

Всё окончилось, когда люди по обе стороны, устав от столетий раздора, тайком от своих правителей созвали Совет Равновесия. Соединив науку и магию, они придумали невиданные защитные заклинания и боевые механизмы. Истощённые сражениями державы покорились третьей силе, образовав Новую Империю.

Отныне опасные виды оружия и чародейства были объявлены незаконными. Искатели Равновесия строго следили за балансом науки и магии. Казалось, для людей наступил долгожданный мир. Но Подлунье населяли и иные племена.

На цветном камне мозаики проступали очертания не только двух держав-гигантов, но и других, давно не существующих государств и селений. Среди них – княжества горных цвергов и владения лесных велтов-великанов, колонии пустынных кобольдов и закрытые от чужаков города-лабиринты мудрых чудинов. Отмечены были даже крохотные земли ночных охотников – сородичей изгоя.

Потомкам этих древних родов новые порядки пришлись не по нраву.

Но Равновесие оказалось сильнее. Непокорные были повержены, их вотчины отошли Новой Империи. Теперь только Великий Отец, для которого время – игрушка, а ткань мироздания лишь холст картины, может потягаться с союзом науки и магии, вернуть дома изгнанникам и возродить сгинувшие племена.

А карта поможет найти его наследника.

Гость отбросил грязный лоскут, сверля взглядом камень. Как заставить мозаику выдать секрет?

«Хочешь получить ответ – отдай что-то взамен. Назойливая тройка снаружи послужила бы отличной жертвой, но сейчас любой из них сильнее меня. И теневой покров почти истаял – дверь назад не пропустит. Осталось только это».

Оборотень снял белоснежную маску и положил её у ног.

Фарфор рассыпался пылью, из неё родился переливчатый огонёк, побежал над мозаикой, остановился и сел. Изгой схватил искру, сжал в кулаке. Теперь он знал, куда идти.

Но не сейчас, позже. Прежде чем начинать охоту, нужно создать новую маску, восстановить силы долгим зачарованным сном. И насытить тьмой магический плащ, иначе убежище станет тюрьмой.

Глава первая

Призраки Жабьего леса

За спиной раздался мокрый шлепок. Так падает в дорожную грязь кожаный мешок с сырыми отрубями. Ланек обернулся, но сквозь пелену дождя не смог рассмотреть и ближних деревьев. В промозглых сумерках Жабьего леса даже камни дороги едва можно было различить. Наверное, так даже лучше – когда до последнего не видишь своей погибели. Вот только любой житель Прилучья, узкой долины между Драмским хребтом и северным берегом Зелёного моря, отлично знает: там, во мраке, в зарослях высоченной осоки, ползают, шелестя чешуёй, страшные прожорливые змеи – полозы-заглоты!

Холодные ручейки сочились сквозь прорехи куртки, устремляясь вниз по спине. Но останавливаться нельзя. Наоборот, беглец из последних сил прибавил шагу, глядя под ноги, чтобы не провалиться в колдобину. Нужно уйти подальше от зловещих звуков. Может, тогда и пронесёт, может, сжалится судьба, кривая пряха.

Неудивительно, что незнакомца он не заметил и со всего маху врезался носом ему в грудь, в грубый брезент плаща.

– Тебе что, парень, дороги мало? – пророкотал сверху хрипловатый насмешливый бас.

Когда пальцы нащупали под мокрой тканью живот, стало понятно, что это живой человек – не дождевой морок, не гниющая нежить. К тому же он курил трубку! Под капюшоном в деревянной люльке теплился алый огонёк.

«Как она не гаснет в такой сырости?! Здесь даже масло гореть не будет!»

Беглец как заворожённый смотрел на дымную звёздочку, а она снова ярко вспыхнула, озарив лицо мужчины. На улице или в корчме к такому поостережёшься подойти без нужды. Широкие угловатые скулы, грубый шрам через левую щёку, глаза с прищуром под тяжёлыми бровями. Не иначе, из тайной гильдии или лихоманов – тех, что грабят сейчас «Три камня».

Так звался постоялый двор у дороги, где Ланек работал на конюшне за еду и жильё – грязную каморку в подклетях. Кряжистый сруб, огороженный частоколом, стоял на голом холме посреди леса рядом с тремя валунами. Как молчаливые стражи, огромные камни обступили родничок – единственный источник чистой воды на болотистой равнине. Никто не знал, откуда они взялись здесь, за полперехода от ближайших скал. Местный конюх Ян за кружечку хмеля рассказывал постояльцам, что это велты, лесные великаны, которых бродячий волшебник обратил в камень за то, что осквернили священный ключ. Вот и пришлось им стоять при нём вечной стражей. Только никто не верил. Все знали: валуны уже были здесь, когда первая тропа прорезала лес. Но старик не обижался и, хлебнув ещё глоток, начинал новую историю.

Закончив чистить конюшню, Ланек частенько прокрадывался в общий зал и заворожённо слушал байки про древних магов-странников и мастеров-механиков, злобных лесных духов и мудрых четвероруких чудинов, про цветущие среднеморские острова и непролазные северные чащи. В такие вечера он прощал Яну все дневные тычки и затрещины. А конюх всё говорил, и в его зрачках плясало пламя камина.

Лихоманы напали в сумерках, когда последняя телега въезжала в ограду. Колёса завязли в грязи, измученная за день лошадь не могла вытянуть её и только надсадно хрипела. Два хозяйских сына, бросив копья, стали помогать вознице, торопясь закрыть ворота, пока туман не выполз из леса на дорогу.

Ланек затащил в конюшню тяжеленную охапку волглого сена и устало распихивал его по кормушкам, когда снаружи раздались крики, звон, проклятья, надрывный собачий лай и визг. Потом плечо больно сжали костлявые пальцы конюха.

– Пакля, ты? – прошептал он в самое ухо. – Брось, не слышишь, что ли? Там лихоманы, пожри их змей! Бежать надо! Давай, прошмыгнёшь за сарай и лезь за забор, дуй по дороге к заставе, поднимай там крик! Да смотри не заблудись, слепая тетеря!

– Но темно же! Дождь там, змеи повылазили… – чуть слышно ответил Ланек.

– Ну так держи! – В руку ткнулась проволочная дуга. – Давно припас, у стражи выменял. Фонарь с цверговым серебром. Даже заглоты его боятся, а нежить и подавно. Запалишь, когда через колья перемахнёшь. Если что, тычь склянкой в морду. Или хочешь, чтобы тебя здесь прирезали, как поросёнка? Хозяина да сынков они, может, и уведут в полон под выкуп, а нам не жить! Понял, Пакля? Не жить! Дуй за мной, я пока в подклети спрячусь, пережду… стар уже по лесу бегать.

Подкрепив приказ тычком, конюх шагнул в темноту. Сгорбленная фигура мелькнула в сером проёме створок. Ланек послушно двинулся следом, замешкался на пороге, выглянул наружу. Во дворе и за распахнутыми воротами метались зловещие бесформенные фигуры. Ян лежал на спине у задней двери корчмы, разбросав руки, и неподвижно глядел в тёмное небо. Над ним стоял лихоман в лохматой меховой накидке, в руке блеснуло лезвие ножа.

«Ян говорил, у них даже лицо волосатое и зубы в два ряда. А я не верил. Вот сейчас узнаю, правда или… или…»

Капюшон разбойника медленно повернулся. Под ним белел овал маски с тёмными провалами глазниц. Казалось, они уставились точно на щель ворот, за которой притаился парень.

Дышать вдруг стало тяжело. Ноги начали неметь.

«Это не лихоман, а колдун проклятый! Заметил меня! Сейчас заворожит, приморозит к месту!» – молнией сверкнула мысль. Пальцы из последних сил начертили в воздухе знак оберега – сплетение-трилистник, а губы прошептали: «Это неправильно, огради меня, отец Триглав!»

Мягкая невидимая рука легла на плечо, погладила, успокаивая. Перед воротами встала прозрачная, но вполне ощутимая стена, отразив заклятье.

Наваждение схлынуло, Ланек отшатнулся, бросился в спасительную темноту конюшни, в самый дальний угол. Остановился, схватил кривой нож для лошадиных копыт.

«Буду отбиваться. Нет, глупо! Кого этой медяшкой напугаешь? Лучше сделаю, как Ян велел. Надо как-то за частокол попасть… Может, с крыши туда спрыгнуть?»

Отбросив резак, он начал взбираться по яслям к тесовой кровле, где давно приметил дыру-продух, прикрытую сверху только древесной корой.

Ворота жалобно всхлипнули и распахнулись под ударом ноги разбойника.

«Идёт за мной! Значит, точно заметил!»

Стоило только сдёрнуть лубяную заплатку, и в прореху хлынула вода. Края мокрых трухлявых досок крошились под пальцами. С трудом удалось выбраться наружу, на скользкий край стены. Теперь забор был совсем рядом.

Жердь под ногами хрустнула, просела, заставив взмахнуть руками. Ланек чуть не свалился обратно в дыру, и пришлось наугад прыгать вперёд. Склянка драгоценного светильника зацепилась за ветку, повисла на ней, дужку вырвало из пальцев. От встряски вспыхнула серо-зелёная колдовская звёздочка, осветив гнилой тёс крыши и листву вокруг. А парень уже скользил вниз по мокрым брёвнам забора, обдирая спину о сучки. Рухнул в заросли крапивы, сжался и затаился, прислушиваясь.

Крики разбойников остались по ту сторону изгороди. Фонарь валялся где-то на сарае. Впереди серая прореха в тёмной стене леса – просека Болотного тракта. Над ним едва заметно колышется грязная перина вечернего тумана.

Назад на частокол уже не забраться, прятаться в жидких окрестных кустах и того глупее. Едва рассветёт, взгорок будет как на ладони. Осталась одна дорога – к заставе. Хотя неизвестно, что хуже – попасть в лапы лихоманов или лезть ночью в Жабий лес без оружия и фонаря.

Разозлившись на себя за трусость, парень до боли дёрнул свои жёсткие, жёлтые, вечно растрёпанные волосы, из-за которых его и прозвали Паклей.

«Ну, чего раскис? Это обоз с телегами будет ползти полдня, а бегом можно и за три часа! Давай же!»

Он оттолкнулся от скользких брёвен и бросился вперёд, прорезая густой туман, скользя и падая. До тех пор, пока не выдохся, ноги не налились свинцом и грудь не начала гореть изнутри. Но и потом продолжал упрямо брести, прислушиваясь к звукам чащи. И вот наткнулся на незнакомца.

«Неужто всё зря? Даже вырываться сил нет. Сейчас этот амбал сгребёт меня и поволочёт назад, в «Три камня»!»

Но и бояться он больше не мог. Ватная усталость высосала все силы, и навалилось равнодушие. Пакля вздохнул и обмяк в руках незнакомца.

«Может, так лучше? Кончу жизнь под крышей, среди людей, а не в болоте, в брюхе заглота…»

– Эй, как ты тут ночью оказался? От обоза отстал или сбежал? Ты что, язык проглотил? – Прохожий сжал кулачищами худые плечи и встряхнул. – Да не бойся, не обижу. Я по делам в «Три камня» иду. Ты же оттуда?

Мужчина снова пыхнул трубкой. Алый огонёк отразился в зрачках. Совсем как у Яна, когда он сидел у очага.

Воспоминания набежали волной, захлестнув с головой, и смыли оцепенение. Глаза защипало от запоздалых слёз. Ланек уткнулся в грудь незнакомцу, всхлипнул.

– Нет больше «Трёх камней», никого нет!

– Как так нет? – Прохожий озадаченно почесал шрам на щеке. – Ну, парень, воды и так много, прекрати. Скажи толком, что случилось?

– Лихоманы…

– Лихоманы?! – Незнакомец сердито хмыкнул. – Вот уж кого не ждал… Так… А вспомни-ка, видел ли ты в корчме моряка-южанина, смуглого, чуть выше тебя ростом? Он из Ригля шёл, ещё вчера должен был заселиться.

Ланек шмыгнул носом, вытер кулаками глаза и честно перебрал в памяти лица постояльцев.

– Нет, не было такого.

– Точно не было? – Прохожий выпустил паренька, и тот едва не упал в грязь. – За каким рожном они тогда явились? Не за тобой же? Тут хороший куш должен быть… Очень хороший, чтобы ради него ночлег разорить. Теперь же купцы в обход пойдут, через Ленивый Брод. С кого тогда разбойничкам откуп брать? Может, гости у вас богатые были?

Ланек в ответ только мотнул головой.

Незнакомец озадаченно замолчал, недовольно раздувая ноздри. Позади, заглушив шорох дождя, что-то громко плюхнуло. Ланек вздрогнул, отпрянул от мужчины, обернулся, сразу вспомнив, где они.

Посреди Жабьего леса, ночью, в дождь!

Бескрайние заросли чахлого ивняка, осинника и явора на безлюдной болотистой равнине звались так недаром. Местность вокруг кишела огромными жабами, ростом с собаку. В дождь эти квакуши вылезали из нор, а следом и змеи-заглоты, что ими питались. Для которых человек – добыча ничуть не хуже.

На счастье, полозы боялись света и охотились только в темноте, избегая сухих мест. Их прочная кожа высоко ценилась на рынке, но к вечеру даже бывалые змееловы торопились вернуться домой, оставив в лужах ловчие петли из медной проволоки.

– Что вздрогнул, парень? – снова усмехнулся незнакомец. – Не бойся. Главное, ко мне ближе держись.

– Там, – Ланек опасливо глянул через плечо, – я слышал…

– Знаю, здесь они, утробы ненасытные. Ты думаешь, зачем я в такую погоду трубку курю? Табачок у меня особый. Так что, пока ты со мной, не тронут. Как ты вообще сумел так далеко забраться? Видно, кто-то наверху за тобой присматривает.

«Конечно, присматривает, я же его сам просил…»

– Куда… куда вы теперь? – прошептал Ланек.

– Да, видно, назад, на Сорочью гору. Не в гости же к лихоманам… раз уж моего знакомого в корчме нет. Они обратно в лес уходить не собирались?

– Не знаю…

– Вряд ли. У них-то моего табачка нет, значит, заночуют в корчме. Надо стражу предупредить – может, успеют кого спасти, если сразу отправятся. Крепись, парень, не знаю, увидишь ли ты своих. Ты, кстати, из местных или…

Ланек выпрямился, губы упрямо сжались. Всё-таки он горожанин, хоть и попал в батраки к трактирщику. Не по своей же воле!

– В прислугах жил, помощником конюха. Нет там моих никого…

– Понятно. Держи, а то промокнешь совсем. – Незнакомец вынул из сумы плащик заглотовой кожи, накинул пареньку на плечи.

Слева донеслись булькающие стоны, шипение и шелест осоки. Какой-то жабе не повезло, зато сытая змея теперь к людям не сунется.

Дорога петляла, пробираясь по высоким местам, обходя заполненные водой ямы и поросшие лесом холмики. За долгие годы насыпь оплыла и покрылась изрядными колдобинами. Но незнакомец, похоже, видел в темноте не хуже кошки: ни разу не сошёл на вязкую, раскисшую обочину.

Болотный тракт, соединивший портовый город Гунт в устье реки Рены с крепостью Ригль у восточного края Драмских гор, был проложен больше ста лет назад. Прежний путь по горным тропам через Ленивый Брод тогда же и забросили. Там теперь ходили только цверги-рудокопы, ненавидевшие болота.

Корявый куст впереди вздрогнул и закачался, размахивая скрюченными ветками. Тёмное пятно под ним начало расти, выползая на дорогу, вытянулось и, извиваясь, двинулось в сторону путников.

Ланек разглядел мерцающие жёлтые глаза с вертикальным зрачком, и воздух застрял в горле, а желудок больно сжался. Пальцы сами начали плести знак трилистника, губы шепнули: «Отец Триглав…» – но ничего не случилось. Никто не склонился над испуганным мальчиком, не встал рядом, прикрыв от опасности нерушимой завесой.

«Только раз в день можно просить помощи. Запомни крепко и не трать оберег зря, – прошелестели над ухом слова матери. – Защитник вернётся, только когда взойдёт новое солнце…»

Что теперь делать? Придётся переставлять ватные ноги, лишь бы не отстать от мужчины, не затеряться одному во мраке.

А незнакомец преспокойно шлёпал по лужам навстречу двум огонькам.

«Да что он, ослеп, что ли?! Ведь сожрут!»

До заглота оставалось три шага. Ланек уже тянул руку, чтобы схватить спутника за плащ, остановить, но трубка ярко вспыхнула, выпустив клубы такого едкого дыма, что даже в горле запершило. И гад свернул в сторону, соскользнул с насыпи, шурша камышом и осокой. Мелькнул обрубок хвоста, и путь снова был свободен!

– Вот видишь, парень, – выдохнул попутчик, – действует табачок! Тут и до заставы уже недалеко. Давай-ка, рассказывай, откуда ты. Как в «Три камня» попал?

– Из Заозёрья. Сюда тётя Алия привела. Она в Гунте живёт, а меня оставила в «Трёх камнях», сказала, нужно только перезимовать… Их там пятеро, каморка маленькая, для меня пока места нет.

– Нет, значит… Понятно, – хмыкнул попутчик. – А родители?

– Матушка две зимы как умерла.

– А отец?

– Не знаю. Воевать на запад ушёл, давно уже. Я его и не помню.

– А как звали, не скажешь?

– Лан…

Мальчуган запнулся на полуслове, вспомнив слова матери.

«…Ланкром – родовое имя твоего отца. Запомни, но никогда никому не говори. Обещай мне, одуванчик! Вырастешь, сам его отыщешь».

– Самого-то как звать?

– Ланек, а прозвали Паклей.

– Где тётка живёт, знаешь? Как её найти?

– Только улицу помню…

– Тогда вот что, Ланек, сын Лана. Когда на заставу придём, говори, что отца своего не знаешь, а сам ты из Ригля. Он хоть и рядом с Заозёрьем, но раньше был крепостью Старой Империи. Ваш-то городок, сам знаешь, это бывшая Республика Мастеров. А в Гунте заозёрных не любят, никак не забудут последнюю войну. Всё понял?

– Да, господин.

– Какой я тебе господин? Мастером меня зови. Мастер Дарен.

«Мастер! Значит, он из гильдии… Какой – торговой или оружейной? Может, возьмёт меня в подмастерья? Главное, что не колдун, хотя вон как его змей испугался!»

– Мастер, а я могу учеником вашим стать?

Дарен удивлённо взглянул на мальчика.

– Ты? Механиком? – Он приостановился, задумчиво потирая шрам на щеке. – Давай сначала до города доберёмся. Там и поговорим, согласен?

Ланек радостно кивнул.

«Не может такого быть. Не может! Здесь, на дороге, в лесу… Он – механик! Спасибо, кривая пряха, за подарок. Только бы не сглазить, только бы не…»

Беглец даже про дождь и холод позабыл. Он выпрямился и, не замечая мелких ям и луж, неотрывно смотрел на обтянутую мокрым брезентом спину. Чуть ли не каждый мальчишка бывшей Республики мечтал стать мастером. А для Ланека самой желанной была Башня механиков. Он до сих пор помнил её до мельчайшей чёрточки. В небольшом Заозёрье, где и двухэтажные здания редкость, она была намного выше резиденций остальных шести гильдий. Над небесно-синей кровлей вознёсся гранёный каменный шпиль, вокруг него по медным кольцам-орбитам катились сияющие шары из цветного стекла – символы планет и светил. Под этими вселенскими часами за толстыми кирпичными стенами скрывались все тайны земной и небесной механики. Чтобы узнать их, нужно всего лишь стать учеником.

Но Совет Равновесия, решив, что мастеров в Прилучье и так слишком много, закрыл бесплатные школы. Плата за учёбу была высока, и скопленных денег матушке хватило лишь на два толстых, изрядно потрёпанных учебника.

Оставалась одна надежда – осенью, на празднике урожая, показать свои знания и смекалку в Испытании Семи Башен. Десяти лучшим соискателям, десяти счастливчикам, Городское собрание позволит постигать науки за счёт казны.

Ланек зачитал учебники до дыр, часами крутился у мастерских, подглядывая за работой умельцев, иногда выполнял мелкие поручения. Если бы только позволили, он и сам в мгновение ока разобрал и собрал бы музыкальную шкатулку или каминные часы. Но такое даже не каждому ученику доверяли.

Матушка не мешала, старалась справляться с хозяйством сама. Ходила в лес за травами и кореньями и возвращалась с полным мешком за плечами. Вечерами сидела у очага, перетирая в ступках порошки из коры, трав и семян. Гильдия аптекарей исправно платила ей за всё это, хоть и не слишком щедро. Как она радовалась: к осени удастся скопить денег на новую одёжку Ланеку, чтобы не выглядел на испытании деревенским оборванцем!

В разгар лета над Прилучьем пронёсся ледяной дождь. Матушка вернулась из леса насквозь промокшая и слегла. Не помогали самые редкие ягоды и коренья, которые она держала про запас. Знакомые аптекари только руками разводили.

Когда первые листья упали с веток, десятилетний сирота отправился вслед за тёткой на запад по Болотному тракту.

Ланек вспомнил белёные стены родного дома, круглую черепичную крышу, резеду и бархатцы под окном, пряный аромат гирлянд из трав и корешков. Шмыгнул носом.

Два года в придорожной корчме слились в серый, бесконечный поток дней, таких же блёклых, как окрестные заросли и топкие луга. Вечная монотонная работа, сырость, ругань, затрещины и скука. Тётя Алия не возвращалась. Может, она вообще забыла о нём?

Даже Башня механиков в памяти поблёкла и затуманилась.

«Лишь бы Дарен согласился, лишь бы не прогнал, когда попадём в Гунт, а я уж постараюсь, покажу ему всё, что умею. Обещал матушке, что стану мастером, – и стану!»

Лес кончился, теперь дорожная насыпь заметно возвышалась над трясиной и грязи сильно поубавилось. Заросли краснотала по обочинам поредели, влажная дымка сползла с дороги, сквозь прорехи в тучах подмигивали звёзды, отражаясь в бесчисленных зеркальцах-лужах. Даже дышать стало легче, тяжёлый болотный дух остался внизу.

– Вот и застава. Тут до утра переждём.

Дарен остановился, вынул из зубов трубку, выбил о голенище сапога и сунул куда-то за пазуху.

Глава вторая

У Стана

Сторожевая застава на пути к Гунту растянулась вдоль каменистого склона Сорочьей горы. Вход во двор преградило бревно на врытых в землю рогатинах. Под навесом было пусто, свет горел только в узкой бойнице башни и в окне приземистой караулки.

Спутники пролезли под перекладиной и остановились. Раздался собачий лай – лохматая морда высунулась из конуры и спряталась обратно, а на шпиле черепичной крыши вспыхнул шар-светильник.

– Кто там шастает? – окликнули из окна.

– Прохожий, со мной парень из «Трёх камней». Там лихоманы людей режут, а у вас тут даже стражи нет.

– Ты сам-то кто такой? А ну подойди к крыльцу, убегать не вздумай.

На медной двери красовался чеканный герб Равновесия – меч остриём вниз с большими весами на рукояти. Петли заскрипели, и на пороге появился солдат: в одной руке цвергов фонарь, в другой – взведённый арбалет. Посветил в лицо, хмыкнул и опустил оружие.

– В караулку не пущу, не положено.

– Я и не прошу, – ответил Дарен. – Охотник Стан здесь живёт?

– Где ж ещё? Второй дом от забора.

– У него переночуем.

– Ну попробуй.

Солдат повесил склянку с зеленоватой звёздочкой на крючок и взялся за медную ручку.

– Господин стражник, вы спасёте людей в корчме? – крикнул ему в спину Ланек.

– Во-первых, я гвардеец Равновесия! И не смей меня сравнивать со сбродом из городской стражи, – возмутился караульный. – А во‑вторых, это капитану решать. Вот вернётся из города, доложу ему. Хотя вряд ли… в такую-то слякоть. Людей мало, а змеи в лесу и так жирные. Раньше рассвета не тронемся. Так что проваливайте!

– Как же так, ведь вы должны!

Дверь захлопнулась у Ланека перед носом. Парень от досады пнул её ногой.

– Идём, тут ничего не добьёшься. – Дарен положил ладонь ему на плечо и повёл вверх по склону.

Вдоль дороги выстроились приземистые каменные хижины. На стук в дверь гулко залаяла собака, и, судя по голосу, преогромная. В щели притвора показался свет.

– Тише, Уголёк! – раздался недовольный голос. – Кого ляд принёс?

– Это дом почтенного Стана?

– Ну я Стан, – пробасил хозяин, – и что?

– Тебе привет и посылка из Хороса, – ответил мастер и, понизив голос, добавил: – Ключ и подкова.

– Привет, говоришь?

Дверь приоткрылась. Хозяин был чуть выше Ланека, но вширь раздался не меньше, чем ввысь, и силой, видно, был наделён немалой. Одной рукой он легко удерживал за ошейник громадного, чёрного как уголь пса, другой сжимал двусторонний боевой топор с серебряным лезвием. Нетрудно было догадаться, что перед ними стоял горный цверг. Сородичи Стана, искусные кузнецы и рудокопы, часто навещали Заозёрье и всегда ладили с вольными мастерами, а колдовство, напротив, недолюбливали. Они славились умением варить особое серебро – нетускнеющий сплав, лучший материал для оружия против нечисти и тёмного ведовства. Стоило цвергово серебро куда дороже золота, и та секира, которую держал в руках Стан, могла бы обеспечить его до конца жизни. А век низкорослого народца был втрое длиннее человеческого благодаря отменному здоровью и немалому упрямству цвергов. Новой власти соплеменники хозяина сопротивлялись дольше других, потому и наказаны были особенно сурово. Солдаты Равновесия по камешку разнесли их горные крепости, от прежнего процветания не осталось и следа.

Пёс перестал рваться и сел – уставился на пришельцев, чуть оскалив клыки. Хозяин тоже осматривал их, сощурив в щёлочки и без того узкие глаза.

– Давненько я не слышал тайного слова столичных механиков. Но раз уж я им обязан… Чего хотите?

– До утра переждать пустишь?

– Входите, раз пришли.

Хозяин посторонился. На угловатом, словно вырубленном из камня, лице не дрогнул ни один мускул. Только когда гости переступили порог, Стан выдохнул и поставил секиру у стены.

– Вижу, не болотная нечисть пожаловала, иначе Уголька не удержать. Да и порог у меня непростой.

Механик усмехнулся.

– Северная соль? Думаешь, она от любой твари защитит?

– Кто её не боится, здесь не бродит. А вы откуда?

– Дарен из Хороса. Шёл к «Трём камням», да вернулся с полпути. Корчму лихоманы разорили, а этот парень сбежал. Успел полперехода отмахать, пока на меня не наткнулся. Представь, в дождь, без фонаря, без оружия…

– И в пасть заглоту не попал? – Цверг удивлённо качнул головой. – Ловкий. Если решишь в охотники податься, приходи, возьму в помощники. Вот, держи на память.

Он порылся в кармане и протянул змеиный зуб на верёвочке. Ланек взял его, благодарно поклонился.

Дарен кивнул на мальчишку:

– Ко мне в ученики просится.

– Это дело. Думаешь, потянет?

– В Гунте решим.

Мужчины сели к столу – гость на табурете, хозяин на единственном массивном стуле со спинкой. Ланек принялся развешивать у огня одежду. На вороте Даренова плаща, с изнанки, заметил шитый серебряной ниткой значок в виде циркуля и половинки шестерни.

«Точно, механик, не обманул! Когда стану учеником, мне тоже такой разрешат».

– Куда, куда ставишь! Кто так сушит?! – прервал его мечты цверг. – На полшага отнеси, а то скукожится!

Пришлось перевешивать плащик. Хозяин знал толк в змеиной коже, судя по орудиям охоты на стенах.

Под потолком мягко сияли свежие паутинки, освещая хижину. Рядом в корзинке-клеточке сидел крупный паук-светопряд – перебирая полосатыми лапками, плёл ещё одну мерцающую нить.

Пока мужчины беседовали, Ланек умял половину лепёшки с сыром. Потом присел на полено, скинул насквозь мокрую рубаху и протянул к огню озябшие руки. Пар от одежды поднимался к тесовому потолку, жар приятно убаюкивал. Но стоило Ланеку задремать, как набегали видения: тёмный двор, мечущиеся тени, болотный туман. Пришлось поскорей открыть глаза и таращиться на огонь, чтобы не заснуть. Уголёк, лёжа у очага, поглядывал на чужаков. Потом встал и направился к хозяину. Обнюхал висящую на краю стола сумку механика и чихнул – да так, что пламя испуганно заметалось в каменной нише.

– Табачок мой нашёл! – улыбнулся Дарен. – Что, крепкий?

Внезапно дверь содрогнулась под мощными ударами. Механик схватился за нож на поясе, цверг – за рукоять топора.

– Эй, Стан, открывай! Кто там у тебя ночует?

Хозяин нахмурился, вполголоса бросил:

– Это Кермик, капитан охраны, принесла же нелёгкая…

Он нехотя поднялся и отодвинул засов.

В домик ввалились трое. Первый, в чёрном доспехе с бронзовыми бляхами, сразу шагнул к столу, остальные встали у двери. Пёс глухо зарычал на пришельца.

– Тихо, Уголёк! – прикрикнул на него цверг. – Чего вам, капитан? Это мой дом и мои гости.

– На заставе всё принадлежит Равновесию. У меня приказ – проверять тех, кто идёт с востока. Для начала просто поговорим, согласны?

Охотник обернулся к гостю, бессильно развёл руками.

– Хорошо, – кивнул мастер, – давайте поговорим.

– Весьма благоразумно. Итак, кто вы?

– Механик, мастер хоросской гильдии.

Хозяин, сложив руки на груди, встал возле прислонённого к стене топора.

Солдаты смотрели на пса, сжимая ружья с короткими толстыми стволами. Один выстрел из такого даже Уголька остановит. Капитан меж тем повернулся к сидящему у огня подростку. От взгляда холодных голубых глаз Ланека пробрала дрожь, как от порыва зимнего ветра.

– Хочу услышать, что скажет мальчишка. Тебя как звать?

– Ланек из Ригля.

Парень быстро натянул ещё влажную рубаху и начал сбивчиво рассказывать про налёт на постоялый двор. Когда дошёл до встречи в лесу, капитан перебил:

– Говоришь, впервые встретил мастера Дарена? Может, знал его раньше?

– Нет, господин, не знал. Первый раз.

– У тебя есть родственники в Гунте? Или где-то ещё?

Ланек покосился на механика и понял: лучше не поминать тётку.

– Нет.

– Сирота? Ладно, с тобой разберёмся позже. Теперь вы, мастер Дарен. Что вас привело в Жабий лес ночью, да ещё в такую погоду?

– Торговые дела, господин капитан. Шёл в «Три камня» на встречу с компаньоном.

– Можно узнать суть вашей сделки?

– Это тайна гильдии.

Ланек слушал, стараясь понять, может ли этот опасный человек помешать его планам.

«В чём провинился мастер? А если провинился – его арестуют? И кто тогда будет меня учить? Кому нужен бездомный сирота?»

Сверкающая Башня механиков покачнулась и начала уплывать в темноту.

– Слушай, парень, а как же тебя не съели заглоты? – Кермик скептически ухмыльнулся. Он не верил россказням этих подозрительных бродяг. – Туда бы сейчас и уважаемый Стан не сунулся со всем своим арсеналом, верно?

Цверг у стены угрюмо кивнул.

– Так сумерки только… бежал быстро, потом мастера встретил…

– Допустим. Только больше всего змей на краю леса, как это вы мимо них прошли? Дарен пустил в ход магию? Механикам это запрещено, знаешь? Учти, если вы в сговоре, тоже пойдёшь на каторгу.

«Только бы не сболтнуть лишнее… и знать бы ещё, что лишнее! Если я подведу мастера сейчас…»

– Он нёс фонарь-амулет? Рисовал у себя на лице охранные знаки? Разбрызгивал эликсиры? Какие?

– Нет! – замотал головой парень. – Не было фонаря, и знаков не было, я видел, когда трубка горела…

Ланек понял, что проговорился, но было поздно…

– Ах, значит, трубка?! В лесу, в дождь! – Капитан откинулся на спинку, с довольной ухмылкой глядя на Дарена. – Механик с магическим огнём?

– Это просто дорогой табак, никаких зелий.

– А я всё не мог понять, что это за странный запах здесь. – Кермик взмахнул перед лицом ладонью, разгоняя воздух. – Змеегон! Это, конечно, не колдовство, но товар редкий и дорогой! Потратить три десятка золотых, чтобы дойти ночью до корчмы? Почему бы не дождаться утра? Согласитесь, подозрительно. Придётся произвести полный досмотр от имени Совета Равновесия! Где ваши вещи? Доставайте.

Мастер спокойно выложил на стол сумку, плащ и кошелёк.

– Борк, неси ищейку, – приказал Кермик солдату. Тот кивнул, вышел за дверь и вскоре вернулся с небольшим кожаным сундучком. Капитан поставил его рядом с пожитками механика и, осторожно открыв потёртую крышку, достал предмет из тонких латунных и серебряных спиц с вкраплениями зеркалец и гранёных цветных бусин. В отдельном кармашке лежал маленький, с ноготь, прозрачный пузырёк с ярко сияющей ртутной капелькой на дне.

Кермик вложил его в медную корзиночку, и предмет ожил, раскрылся, превратился в скелет паука. Судя по всему, механизм лепили со светопряда, даже искра на брюшке оказалась в нужном месте.

Магический паук поднялся на ноги, но вдруг покачнулся, рухнул и судорожно попытался снова встать. Ланек, заворожённый красотой устройства, протянул руку и, прежде чем его успели остановить, поправил согнутые рычажки.

Мужчины с удивлением взглянули на парня, а паучок вскочил и начал выписывать круги, стуча коготками по дубовым доскам. Коромысла и маятники мелькали, стекляшки и зеркальца разбрасывали рой отблесков. Удивительный паук-ищейка обежал и обнюхал всё, что лежало на столе, потом вернулся к сундучку, сел и поджал лапки.

Кермик убрал пузырёк, положил на место. Потом вздохнул, не скрывая досады.

– Ваше счастье, мастер Дарен, что контрабанды и запретной магии у вас нет. Но не думайте, что это снимает с вас все подозрения. С кем вы хотели встретиться в корчме? Может, её разорили, чтобы вам помешать или скрыть следы?

– Господин капитан, может, вам лучше заняться бандой лихоманов?

– Будете меня учить, как ловить разбойников? – зло сверкнул глазами начальник заставы. – Хотите, чтобы я попал в ловушку ваших лесных дружков? Отличная погода для засады.

– Хорошо, капитан, чего вы хотите? – устало вздохнул механик. – Если я раскрою тайну сделки, вы меня отпустите?

Кермик многозначительно промолчал.

На столе появился замшевый свёрток, в нём пряталась инкрустированная золотом коробочка. В гнезде под крышкой-луковицей лежал чёрный шар. На матовых угольных боках искрились белые точки, повторяя звёздное небо. По ободку бежали серебряные стрелки с незнакомыми символами.

– Что это?

– Звёздный компас для кораблей Алостана. Мы хотели продать султану большую партию.

– Равновесие об этом знает?

– Конечно, бумаги в сумке, можете проверить.

– Зачем тогда все эти предосторожности?

– Подумайте сами, капитан! От его врагов, эмиров Огненного архипелага, разумеется! Хороших шкиперов всегда не хватает, а с этой игрушкой вести корабль сможет любой грамотный моряк. Султан увеличит свою эскадру в разы. Вряд ли соседям это понравится. Потому полная тайна – одно из условий сделки. Ну, это всё? Теперь мы свободны? Вы же видите, мы ничего не нарушили…

– Разве? – Кермик задумчиво глядел на коробочку, потом протянул руку, захлопнул крышку и потянул свёрток к себе. – Нарушили или нет, решат городские дознаватели. Слишком ваша история подозрительна. Я ещё не понял, как вы связаны с налётом, но, если связаны, вам с подручным светит каторга. Конечно, столичным умникам полезно посидеть в каменном мешке с простым народом, но… вдруг вы признаетесь прямо сейчас? Тогда, может, и наказание удастся смягчить…

– Мне не в чем признаваться. И мальчишка этот не мой, так что возитесь с ним сами. Отвечать за каждого оборванца я не собираюсь.

Ланек удивлённо взглянул на Дарена.

– Почему, мастер? За что?

«Он не может меня бросить! Ну сболтнул про трубку… Ясно же, этот Кермик не собирался нас отпускать, только повод искал, чтоб отправить в каталажку!»

– А паренёк-то хотел вас прикрыть, – усмехнулся капитан, довольный, что уличил механика в маленьком предательстве. – Ладно, раз он ни при чём, отправится в приют. Городские крючкотворы его ещё допросят…

– Допросят? О чём? Я всё вам рассказал! – Дарен вскочил. – Учтите, гильдия этого так не оставит!

– Кермик, ты про меня забыл, это мои гости! Не позволю…

Хозяин хижины схватился за топор. Уголёк у очага встрепенулся, привстал на лапах и оскалил клыки. Солдаты отшатнулись, вскинули ружья.

– Стойте! – вмешался механик. – Стан, не нужно! Спасибо за гостеприимство! Считай, я ушёл сам.

Дарен произнёс несколько слов на языке горных цвергов, звенящих, как металл под молотом.

Охотник склонил голову и отошёл, опустив топор.

– Ещё раз выкинешь такое – отправишься следом как бунтовщик! – Взяв в руки сундучок, капитан резко встал. – Борк, отведи мальчишку в караулку, – распорядился он, – а мы проводим в башню уважаемого мастера.

Механик не спеша накинул куртку и плащ, повесил на плечо сумку. Проходя мимо Ланека, застывшего столбом у очага, чуть наклонился и быстро прошептал:

– Не болтай! И дождись меня!

Глава третья

Рыжий Вик

Арестантская повозка, скрипя на колдобинах, с раннего утра тащилась по дороге. Снаружи всё чаще доносились голоса и ржание лошадей. Людный портовый Гунт приближался, а с ним и неизвестный, зловещий приют.

Не зря конюх Ян говорил: судьба, кривая пряха, любит посмеяться над человеком. Подбросит блестящую игрушку, мечту – ты потянулся за ней, а она дёрнет за нитку да и вырвет из рук.

Так и есть. Ланек до боли стиснул кулаки. Что ж, сам и виноват! Потому что не мечтай, живи как живётся… Ты кто, сын купца, знатный наследник? Чёрта с два… Бездомный и безработный сирота, пустое место! Захотел, дурень, стать учеником, механиком!

Ланек забился в угол, уткнулся лицом в колени. Он еле сдерживал слёзы обиды – на мастера Дарена, капитана Кермика, Равновесие… на весь мир! Сердитые мысли отгоняли сон, но голова кружилась, и глаза слипались. Прикорнуть в караулке на жёсткой лавке так и не удалось. Стражники всю ночь играли в карты и громко ругались. А теперь, как и тогда, в хижине охотника, спать не давали корявые сучья и змеиный немигающий взгляд, которые выплывали из тумана, как только Ланек закрывал глаза.

Тарантас резко остановился, дверь распахнулась, и в короб влетел паренёк.

– Не вздумай шуметь, поганец! А будешь кусаться, зубы выбью! – крикнул красный от злости стражник, захлопывая створку. Ржаво скрипнул засов, щёлкнули вожжи, и тюрьма на колёсах снова тронулась.

– Укусишь тебя, как же! Перчатки кожаные надел!

Мальчишка был невысокий, щуплый, огненно-рыжий, весь в веснушках. По виду ровесник. Он уселся посреди пола и, потирая плечо, показал дверям язык. Потом заметил попутчика, подполз к нему и несильно толкнул кулаком:

– Привет! Как звать?

– Зачем тебе?

– Как зачем, нас же обоих в приют везут! Давай вместе держаться. Я вот Вик.

– Пакля.

– Это погонялка, моя – Рыжий, а имя-то?

– Ну Ланек.

– Чего такой скучный, «ну Ланек»?

– А чему радоваться? Что я тут в клетке?

– Что, первый раз вляпался? Правда?

– Ну первый.

– И забрать тебя некому?

Ланек отвернулся, ответил не сразу:

– Я один. Тётка отдала на конюшню служить да и забыла… А мастер…

– Какой мастер? – сосед почему-то перешёл на шёпот. – Из тайных?

– Нет, механик. Вчера встретил, думал, в ученики меня возьмёт…

– Ну и плюнь, взрослые все такие. Им на нас плевать, так и нам тоже.

– А мне нет! Всё равно его найду и спрошу, почему он меня бросил!

– Ладно, ладно, не кипятись. – Рыжий снова перешёл на многозначительный шёпот: – Могу тебя пристроить в тайную гильдию. Я там мастер Викториус!

Кто же не слышал про тайную гильдию – союз бродяг, воров и циркачей! Баек про неё ходило немало, но и правды никто не знал. Потому всякий выдумывал что хотел.

– Мастер! – Ланек прыснул от смеха, забыв про свои обиды. – Тоже мне, Викториус! Здоров заливать! Так чего ж ты тут сидишь? Тебе сам чёрт велел замки одним взглядом открывать…

– Тут видишь какое дело… с пустым брюхом колдовать не выходит.

– Лучше сразу скажи – не умеешь! – добродушно поддразнил Ланек.

– Всё я умею…

Рыжий насупился и замолчал. Но продержался недолго.

– Ладно, не хочешь – не верь… Ты сам откуда?

– Из Ригля.

– Не из восточных? Больно нос у тебя длинный… – Рыжий толкнул плечом и зашептал в самое ухо: – Слушай, а ты удрать не пробовал?

– Нет. И не буду, вдруг мастер за мной вернётся?

– Вот завёл шарманку… Слушай, не будь остолопом! Если нас сдадут на Колесо, поздно будет.

– Какое ещё колесо?

– Приют на скале, там колесо водяное, большущее. Оттуда не смоешься. Давай сейчас?

– Слушай, чего прилип, отвяжись!

Вик уселся напротив, обхватил колени, изрёк многозначительно:

– Учти, Пакля, попадёшь в приют – колдуны из тебя все соки выпьют. Ещё и спину гнуть на них будешь целый день. Давай лучше дёрнем!

– Хочешь – беги. Я останусь.

– Ну так мне подсоби, а сам тут кисни, раз такой баран…

– Ладно, только чтоб ты отстал.

Ланек огляделся. Крошечное зарешёченное окошко им не поможет. Стены у тарантаса тонкие, но, если выбивать доски, шум сразу услышат. Пол крепкий. На дверях надёжный засов… зато петли… Вытолкнуть ось, она и соскочит! Темновато тут, правда, но можно попробовать…

– Неужто придумал? – догадался Рыжий. Он еле сдерживал восторг.

– Нож или железка есть?

– А то. Держи.

Из подошвы растоптанного башмака появился заточенный гвоздь, похожий на сапожное шило.

Возиться с петлями пришлось почти на ощупь. Только у самых городских ворот Ланеку удалось наконец раскачать и вытащить штырь.

– Готово! Если толкнуть ногами…

– Погоди, – шепнул Вик, прильнув к щели в стене короба. – Сейчас к рынку подъедем, тогда и дёрнем. Всё, пора, давай!

Створку лягнули вместе, она слетела и повисла на одной петле. Рыжий соскользнул в щель, дёрнул Ланека за ногу, и тот вывалился из повозки спиной на мостовую. В нос ему ударила густая смесь ароматов овощей и фруктов, специй и вездесущей рыбы. Ланек вскочил, потирая ушибленный бок.

– Эй, паршивцы, а ну стой!

Повозка стала, с козел спрыгнул охранник и замахнулся плёткой. Витой кожаный конец свистнул у самых глаз, но сзади рванули за куртку, и Ланек очутился между торговыми палатками.

– Ты чего замер? – крикнул Вик. – Давай за мной!

Вокруг визжали торговки, ругались носильщики. Ланек мчался вслед за приятелем по извилистому проулку, стараясь не задеть стоящие повсюду кувшины и бочки.

Куда больший переполох производил стражник, грубо расталкивая встречных. Он отставал всего на пару мгновений. Вскоре приятели выскочили на площадь у крепостной стены среднего города. Его кварталы раскинулись на скалах гораздо выше порта. Желающие туда подняться выстроились перед аркой в стене круглой башни. Ланек слышал про эти колдовские подъёмники, где замурованные в стены амулеты поднимали людей и грузы прямо по воздуху. Правда, их подъёмная сила была невелика, подниматься можно было по одному, и людям приходилось ждать своей очереди. Но Вик уже тянул приятеля в обход терпеливых горожан – нахально оттеснил сначала щуплого старичка, потом тётку в зелёной накидке…

– Прыгай за мной! – крикнул он, протискиваясь в арку, оттолкнулся и взмыл вверх по каменной трубе.

– Ни за что не пущу, и не думай, дармоед! – В рукав вцепилась тётка в зелёном. – Я битый час на жаре пекусь, а эта шелупонь… Люди, да помогите!

Ланек оглянулся, увидел сердитую толпу и перекошенную от бешенства физиономию стражника. Медлить нельзя. Он с треском вырвал рукав и шагнул в жёлтый стеклянный круг на полу колодца. Тело вдруг стало совершенно невесомым. Сильный толчок ногами – и он взлетел вверх следом за Рыжим. Однако стремительный полёт скоро начал замедляться. Пришлось, подражая Вику, цепляться за неровные камни кладки, отталкиваясь руками и снова набирая скорость, чтобы не отстать. Вдогонку им неслись угрозы, но броситься в погоню никто не решился. Когда парни прыгнули внутрь, над входом уже горел красный кристалл, показывая, что подъёмник занят. Если силы заклятья не хватит, все рухнут вниз с высоты городской стены.

– Пакля, берегись!

Ланек глянул вверх, но было поздно. Они стремительно приближались к горожанке, плывущей к вершине узкой башни неспешно, словно грозовая туча. Коричневая юбка вздулась колоколом, заполнив всё пространство колодца, так что свободной осталась только щель по краю.

– К стене прижмись! – крикнул Вик приятелю, врезаясь в ничего не подозревающую торговку.

Девица взвизгнула, поджала ноги, подтянула юбку. С корзины соскользнула крышка, и изнутри потекла, сверкая чешуёй, солёная селёдка. Рыжий сумел наконец проскользнуть мимо, пнул корзину, отчего горожанка и вовсе повисла на месте. Ланек прижался к самой стене и тоже миновал затор. При этом одна из рыбин, холодная и скользкая, попала за шиворот и, ускользая от пальцев, поползла по спине всё ниже.

Вик ухватился за перила верхних мостков, подтянул к себе приятеля и, вытолкнув его наружу, прыгнул следом. Оба покатились по гладким плитам мостовой среднего города.

Старик попрошайка испуганно шарахнулся в сторону. Прохожие глазели с недоумением на двух оборванцев, а те хохотали, сидя на камнях.

Из колодца раздался рёв стражника. Видно, он всё-таки решился на прыжок и только теперь увидел перед собой облако чешуи и девицу.

Парни бросились наутёк. Через полквартала они свернули в узкий проулок и остановились.

– Этот болван в её юбке надолго запутается! Давай здесь переждём.

Ланек выудил наконец из-под рубахи рыбину, исцарапавшую плавниками спину, и хотел зашвырнуть её куда подальше, но Рыжий перехватил руку.

– Ты чего? Еду выбрасывать? Не нужна – мне отдай!

– Она же чужая. – Ланек повёл носом. – И, похоже, несвежая.

– Не хочешь – не ешь, а я буду!

Вик вытащил из рукавов ещё две тушки и сунул в свои необъятные карманы, а ту, что отобрал, принялся пожирать, урча от удовольствия. Он был похож теперь на тощего уличного кота. Один такой как раз алчно следил за чужаками со старой повозки у стены.

– Как ты можешь! – скривился Ланек. – Брось, плохо станет.

– Погоди, сначала доем…

Рыжий не спеша закончил трапезу и швырнул в кусты обглоданный хребет. Кот тут же бросился за ним и, схватив добычу, исчез за углом.

– Ну, теперь к нам в берлогу! Или ты сам по себе?

Ланек заглянул за угол. Мимо шли по своим делам незнакомые люди.

«Куда идти? Искать тётку? А вдруг она уже здесь не живёт? Ещё и стража за мной гоняется. К механикам? А если Дарена там нет? Кто мне поверит?»

– Ладно, я пока с тобой, – вздохнул он.

– Вот и правильно! Надо вместе держаться. Ты мне сразу приглянулся. Пошли, не отставай!

Они направились вверх по узкой улочке. Порт и шумный рыбный рынок остались под стеной, локтей на тридцать ниже мостовых среднего города. За башнями виднелась только серая даль моря да мачты кораблей, пришвартованных в устье Рены. Здесь тоже шла торговля, но неторопливая и степенная. Хозяева старались завлечь покупателей не криками, а красотой витрин. Даже уличные лотки сияли чистотой. Между ними прогуливались моряки со всех концов света, белокожие купцы с севера и смуглые – с жаркого юга.

Мальчишки старались держаться в тени, у стен, хотя никому до них не было дела. Ланек остановился, засмотревшись на изящные музыкальные шкатулки, но Вик потащил его дальше.

– Здесь ничего не тягай! – прошептал на ухо.

– Я и не собирался! – оторопел Ланек. – Просто посмотреть хотел.

– Ну-ну, – усмехнулся Рыжий.

Башни гильдий – механиков и аптекарей, оружейников и магов, мечников и мореходов – были совсем рядом, они выстроились вдоль стены верхнего города. А за стеной, на самой вершине холма, красовались дворцы знати.

Парни свернули в узкий проход между трёхэтажными домами. Черепичные крыши почти сомкнулись над ними, оставив лишь узкую полоску серого неба. Вик ловко влез на карниз по торчащим из белёной стены балкам, три раза стукнул по кирпичу, махнул приятелю.

– Чего встал? Поднимайся, пока никто не увидел.

Можно было поклясться, что стена сплошная, но Рыжий нырнул в неё, словно в воду. Ланек осторожно вскарабкался следом. Прямо из облупленной штукатурки появилась рука и втащила внутрь. По лицу прошлась грубая пыльная ткань. Вслед за Рыжим Ланек покатился по каким-то доскам и рухнул на огромную кучу тряпок. Рядом, валяясь на спине, хохотал Вик.

– Это что, морок был? – ошарашенно спросил Ланек.

– Понравилось? Рядом пройдёшь и не заметишь. Эту обманку я ещё в ту зиму в лавке на Аптекарской стащил.

Над дырой в стене, задёрнутой грубой занавеской, мерцало ожерелье из зелёных камешков.

Это и была «берлога» – чердак с крошечным слуховым окошком. Слабый свет пасмурного дня едва пробивался сквозь пыльные стёкла. У дальней стены громоздились ящики. Между балками кровли висели гамаки и верёвочные лестницы, ниже раскачивались корзины. Напротив окна переливались связки блестящих кристаллов, зеркалец и жестянок, перебрасывались солнечными зайчиками, загоняя их даже в самые тёмные углы.

– Красиво, да? – кивнул на блестящие гирлянды Вик. – Пузырь сделал, он у нас мастер на такие штуки. Даже на базаре их продаёт. Эй, чего притихли, слазьте!

По верёвкам скатились двое чумазых мальчишек: один – худой и смуглый, на вид лет семи, другой – круглолицый, чуть младше Ланека. Наверно, тот самый Пузырь.

– А это дружок мой Пакля, сбежать мне помог. Пока у нас спрячется.

Младший недовольно скривился:

– Ещё и его кормить? У нас самих шаром покати!

– Не пыхти, Воробей. Вот, добыл по пути.

Вик выложил на ящик две солёные рыбины и, к немалому удивлению Ланека, три яблока. Когда только Рыжий ухитрился их стянуть?

– Маловато, – проворчал младший.

– У меня тоже есть.

Ланек вытащил из-за пазухи и положил на ящик большой кусок лепёшки с сыром, оставшийся у него со вчерашнего вечера.

Расправившись с едой, все по очереди напились воды из кувшина и уселись в кружок.

– Смотри, как я могу, – обратился младший мальчик к Ланеку.

Он сложил руки перед лицом лодочкой, дунул в них и вдруг поднялся над лежанкой и перекувырнулся в воздухе. Потом раскинул руки, растянул рот в щербатой улыбке и рухнул назад на лежанку. Все подпрыгнули и раскатились в стороны с хохотом. Наверху зазвенели, вторя им, блестящие стекляшки. Вик выбрался из складок пыльного полога, сел, глядя на Ланека.

– Твой черёд. Показывай, что умеешь.

Теперь все трое выжидательно смотрели на новичка.

«Что я умею? Чинить разное? Не пойдёт. Они ведь думают, будто я тоже местный, а здесь в почёте колдуны. Узнают, что я заозёрский, могут и прогнать. И про оберег говорить нельзя…»

– Да я просто на конюшне работал… – пробормотал он. Но, увидев разочарование в глазах новых знакомых, не выдержал: – Хочу механиком стать…

И замер, испугавшись, что выдал свою тайну. Но Пузырь неожиданно расплылся в улыбке:

– О, здорово! А можешь одну штуку починить? Мелкий, тащи ящик.

Воробей вскочил, порылся среди хлама и приволок старую сломанную шарманку.

– Погляжу. – Ланек повертел ящик в руках. – Нужно открыть. Вик, дай какую-нибудь железку.

Ему протянули сразу шило, гвоздь и кривой ржавый штырь. Стоило немного поковыряться в защёлке, и крышка подалась. Поломка оказалась несложной: валу не давал вращаться согнутый рычаг молоточка. Ланек разогнул его, поставил на место пружинку, крутанул ручку – и из коробки полилась красивая печальная мелодия.

– Ух ты! – подпрыгнул на кровати Воробей.

Вдруг край покрывала зашевелился. Из-под него показалась меховая рожица с кулак величиной, с круглым чёрным носом и большими кошачьими глазами.

Ланек уставился на уродца и перестал играть.

– Красиво, – проскрипел карлик. – Ещё дай!

– Он музыки просит! – догадался Пузырь.

Под нежный перезвон шарманки мохнатый выбрался наверх и улёгся, сложив ручки с острыми когтями под голову и прикрыв жёлтые глаза с вертикальным зрачком. Он весь был покрыт шерстью и напоминал большого кота, но с круглым, как репа, тельцем в бурой жилетке и без хвоста.

– Красиво, – снова промяукал он, тронув пальцами колено гостя. – Друг.

– Кто это? – прошептал Ланек.

– Мохмик, наш чердачник. Не бойся, он добрый. Я думал, он теперь долго не покажется, не любит чужих. Но ты ему приглянулся, похоже… из-за шарманки. Он и до нас тут жил – прятался, когда домовиков стали отлавливать. Почти всех вывели.

– Зачем?

– Кто это Равновесие поймёт!

Шарманку слушали дотемна. От зеленоватых камней входной завесы шло мягкое сияние. Стеклянные кристаллы дробили его на сотни зайчиков, и потолок становился похожим на звёздное ночное небо.

Ланек лежал в гамаке, чуть покачиваясь, пока глаза не закрылись сами. На этот раз ему снились звёзды, небо и ветер, и среди них не было ни белой маски, ни змеиных глаз.

Глава четвёртая

Гунт многолюдный

Солнце щекотало глаза сквозь сомкнутые ресницы.

Ланек поморщился и закрылся ладонью. В спину неожиданно ударило что-то мягкое.

– Эй, вы чего! – Он свесился с гамака вниз.

Там хохочущий Вик, с мешком, набитым тряпками, уже было замахнулся, чтобы повторить шутку.

– Пакля, хватит дрыхнуть, слезай.

Утренние лучи, отражаясь в висячих зеркальцах и стекляшках, пронзали пыльный воздух. Хозяева чердака уже проснулись и сидели внизу у ящика-стола. Младшие что-то жевали, и в животе у Ланека настойчиво заурчало. Спать сразу расхотелось – он скатился по верёвке вниз. Вик протянул кусок сухаря:

– На, погрызи, последние поделили.

– Сейчас рыбки бы… – вздохнул Пузырь мечтательно.

Рыжий покачал головой:

– В порт пока стрёмно соваться после вчерашнего… Чего доброго, стража опознает.

– Тогда с шарманкой на площадь? – предложил Воробей. – Ротозеи музыку любят!

– Точно, идите, вам с Пузырём больше подадут. А мы с Паклей вверх по улице прогуляемся. Пора Седому платить.

– Кто это – Седой? – Ланек уже расправился с сухой горбушкой и потянулся к кувшину, который оказался почти пустым.

– Седой, – Вик перешёл на шёпот, – гранд-мастер тайной гильдии! Мы им платим, вот нас и не трогают. Тебе тоже придётся.

– У меня же нет ничего.

– Будет. Удить научишься. Хваталки у тебя ловкие.

– Рыбу, что ли?

Троица так и покатилась со смеху.

– Рыбу! – сквозь проступившие слёзы выдавил Вик. – Ну ты здоров шутить. У раззяв удить, из карманов!

– Воровать? – Ланек нахмурился и подобрался. – Ну уж нет!

– А ты думаешь, добрый Вик тебя кормить будет? Если с нами, так и работай, как все. В мастеровые тебя не возьмут, там своих хватает, прислугой и подавно. Разве в рыбный порт, требуху таскать. Или что похуже…

– Лучше уж требуху, но честно.

Ланек упрямо скрестил на груди руки, сдвинул брови. Вик сначала так же сердито уставился на него, но через мгновение расхохотался и стукнул приятеля в плечо, отчего тот опрокинулся на спину.

– Не дуйся, Пакля, а то лопнешь. Вот поглядишь, как я ужу, может, ещё раздумаешь.

– Да не дуюсь я вовсе. – На Рыжего просто невозможно было злиться. – Только не передумаю, не жди. Слушай, а Мохмик где?

– Дрыхнет, до заката не покажется.

Вик встал, потянулся, прикрикнул на мелких:

– Ну, чего расселись? Хватайте ящик, кувшин – и пошли! Воды набрать не забудьте.

Самое людное место у перекрёстка уже занял нищий, но, увидев шарманку в руках Пузыря, посторонился: на музыку больше народу соберётся. Ручка закрутилась, колокольчики в ящике затянули печальную мелодию, и вот уже первая монетка упала в глиняную кружку Воробья.

Рыжий с Ланеком напились из фонтана под недовольными взглядами горожанок с кувшинами и отправились на площадь Мечников.

Впереди, запрудив улицу, галдела толпа зевак. Гудели дудки, ухали трубы, звенели цимбалы и бронзовые тарелки. Над головами поднимались пёстрые тряпичные шары, крутились сверкающие колёса, взлетали языки цветного пламени. Толпа то охала и откатывалась, то снова подавалась вперёд, подбадривая уличных циркачей криками и свистом.

– У громил сегодня праздник, – шепнул на ухо Вик. – Наёмный отряд с войны вернулся.

Юная гимнастка в серебристом трико легко скользила по проволоке. Сделав стойку на одной руке, она бросила в воздух пригоршню блёсток и послала публике воздушный поцелуй.

– Не туда смотришь! – толкнул Ланека приятель. – Гляди, сколько тут разинь… Будем работать!

Вик подобрался с видом кота, заприметившего голубя, и принялся обшаривать взглядом толпу.

– А ты, Пакля, никого не приглядел?

– Я же сказал, не буду!

– Главное, смотри, чтоб не застукали, – словно не слыша, продолжал учить Рыжий.

– А если всё ж заметят?

– Тогда только вовремя смыться… Хочешь, свою цапалку одолжу?

– Что?

– Сейчас увидишь.

Рыжий начал ввинчиваться в толпу и поволок за собой приятеля. Потом остановился, подтянул его к себе и прошептал:

– Видишь ту дамочку в синем?

Около циркачей остановилась молодая горожанка в сильно потёртом бархатном платье. В руках она держала корзину с покупками, из-под свёртков выглядывал краешек кожаного кошелька. Вик засучил рукав, обнажив на правом запястье узкий плетёный браслет с гранёными стёклышками. Стоило повернуть его, и всё, что ниже блестящих проволочек, превратилось в едва заметную тень. Браслет разделился пополам, кисть сама по себе полетела вперёд, огибая зевак. Призрачные пальцы коснулись мешочка с монетами и осторожно вытянули его из корзины.

Удильщик снова повернул браслет, и рука в мгновение ока оказалась на своём месте. Вполне реальная, видимая, она сжимала добычу.

– Пошли! – Рыжий начал выбираться из толпы. – Да, штучка отменная… Но если Равновесие застукает, пиши пропало, на каторгу загребут лет на десять!

Ланек догнал его уже в ближайшей подворотне, схватил за плечо и развернул к себе.

– Стой, так ты мне врал? Ты же мог сам из повозки сбежать! Открыть засов снаружи!

– Чего орёшь? – оттолкнул руку Вик. – Вот и нет, если б цапалка со мной была, я бы в клетку не угодил.

– И с той девушкой, в синем, так нельзя… Может, это её последние деньги. Надо их вернуть!

Ланек схватил кошелёк, но Рыжий вырвал его, а приятеля чувствительно прижал к стене. Он был чуть ниже ростом, зато сильнее и наверняка старше, чем казался.

– Сдурел, что ли? Ты хоть что-то понимаешь? Думаешь, она спину гнёт весь день? Не видишь, это прислуга! Хозяйка послала в лавку, и деньги хозяйские!

– Представляешь, как ей влетит?

– Ну получит пару оплеух, не убудет. Видел, ей поношенные тряпки отдают, значит, она из любимых. А это остаток, хотела прибрать себе, надуть хозяйку.

– Всё-то ты знаешь, – насмешливо отозвался Ланек. – Выходит, по-твоему, у богатых воровать можно? Так вперёд, давай! Вон как раз один…

– Этот?

Вик кивнул на проходившего мимо степенного купца в алом жилете.

– Э, нет, это добыча для других, постарше. Видишь того чернявого, в трёх шагах позади? Думаешь, на кой ляд он за ним тащится? Примеряется, как половчее обчистить! Не дадут нам к нему сунуться… И кошелёк той дурёхе уже не дадут вернуть.

– Как не дадут, кто?

Стоило произнести эти слова, как рядом возник блёклого вида тип и молча тронул Вика за локоть. Тот кивнул, быстро вытряхнул себе на ладонь содержимое краденого кошелька – три серебряные монеты. Две из них мгновенно исчезли в лапе блёклого.

– Усёк? – прошептал Рыжий, когда неприметный молодчик растворился в толпе. – Тайная гильдия за всеми присматривает. И за так никто не работает. Зато свистнут нам, если стража или Равновесие явятся. Думаешь, эти скоморохи только за подаяние стараются? Они тоже в доле.

Тяжёлый серебряный кругляш опустился в карман, а кошелёк исчез в трещине стены.

– Всё равно так нельзя! – упрямо тряхнул волосами Ланек и оттолкнул приятеля. – Уж лучше голодным буду. Или в порт пойду работать.

– Не дуйся – лопнешь! – Вик шутя стукнул спутника в плечо. – Побатрачить всегда успеешь… Пошли лучше на площадь, сегодня я угощаю!

Толпа ушла вверх по улице довольно далеко, и приятели не спеша отправились следом. Ланек упрямо молчал. Он не желал красть. В Заозёрье воров презирали, там уважали только честный труд.

В просвете стен показалась площадь и стоящая там Башня мечников – угрюмая кирпичная твердыня, даже с виду неприступная. Над крышей скрещены клинки в три роста каждый, на старом железе – ржавые потёки. Такой меч даже богатырю-велту был бы великоват.

Из хлебных рядов до мальчиков доносились упоительные, дразнящие ароматы. Большой пирог с рыбой, купленный Виком, оказался таким вкусным, а оба они были так голодны, что думать о нечестных деньгах, на которые был приобретён их обед, Ланеку не хотелось. По крайней мере сейчас, когда он сидел рядом с приятелем на кирпичном выступе между лавками и, с аппетитом поглощая поджаристый ломоть, глазел по сторонам.

Мимо, жужжа шестернями, проехал безлошадный шарабан. Под днищем крутились зубчатые колёса, гудели туго свёрнутые пружины. На чёрном лаковом борту сверкала золотая шестерня и циркуль. В Заозёрье мальчишки иногда катались на таких, прицепившись за сиденьями. Вот бы и сейчас проехаться!

– Слушай, а давай к механикам сходим?

– А что, можно! – легко согласился Вик.

Резиденция гильдии механиков высилась в конце улицы, мощённой цветным камнем. Это была круглая башня из серого и красного кирпича, с вертикальными пазами, похожими на зубцы огромной шестерни.

Над позеленевшей медной кровлей по шести обручам неспешно катились золотое солнце, серебряная луна и несколько крупных восьмиконечных звёзд из белого стекла. Ниже медленно вращались бронзовые диски циферблата, неподвижная стрелка указывала время и дату.

– Видел такое? – толкнул локтем Вик.

Ланек кивнул. Башню механиков в Заозёрье украшали часы вроде этих, хоть и не такие богатые.

Половина площади вокруг башни была огорожена грубо сколоченным забором, у единственного входа – стража. Во двор пропускали только людей и повозки со знаком гильдии. Там, за оградой, сновали ученики: одни были заняты уборкой мостовой, другие усердно мыли с длиннющих лестниц стены и окна резиденции. На главных воротах сияли уже начищенные и отполированные шестерни.

– Что они затеяли? Что за праздник будет?

– Ну ты темнота! Осенняя ярмарка через три дня, Испытание Семи Башен… Вот где можно развернуться!

– В Гунте? Испытания? А что победители получат? Бесплатно учиться смогут?

– Ну да, чем мы хуже столицы? И угощение будет задарма…

– А участвовать любой может?

– Всякий, кто грамоту знает. Иначе только в мечники. Тут хоть и я мог бы, да зачем? Была охота всю жизнь железякой махать. Мне пальцами сподручней!

Ланек смотрел на дубовые ворота башни, на подмастерьев, полирующих медные обручи часов. «Неужто кривая пряха расщедрилась и привела меня сюда как раз вовремя? Или это снова обман? Может, и так… Только, если не попытаюсь, потом себе не прощу!»

– Слушай, Вик, а я ведь смогу побороться на испытаниях, я готовился…

– Потягаться с нашими зазнайками хочешь? Вот здорово! – Рыжий схватил его за плечи, восторженно тряхнул. – У нас будет свой мастер-механик! Может, и до гранд-мастера доберёшься?

– Если стану учеником, меня хотя бы в приют не упекут! И у тебя на шее сидеть не буду.

– Тогда надо скорей всё разузнать, чтоб наверняка! – Вик даже приплясывал от нетерпения, так ему понравилась идея. – Давай за мной. Вон у того разини всё выспросим.

У входа в ограду остановился долговязый парень лет шестнадцати. На плече блестела четвертушка шестерни – знак младшего подмастерья. Из кожаной сумки торчал краешек дорогого замшевого футляра. Нацелившись на него, Вик спустил рукав, взялся за браслет…

– Что ты делаешь? – толкнул его Ланек.

– Не дёргайся, верну, это для дела!

Вскоре коробка перекочевала к нему в руки.

– Тяжеленный! – Вик взвесил добычу и сунул под куртку. – Чего там, как думаешь?

– Приборы или инструмент, наверно.

– Небось дорогущий… Ну, теперь учись!

Долговязый направился к башне, на ходу читая что-то в кожаной тетради. Вик сжал в ладони короткую железку, крутанул браслет и отправил кулак вперёд, незаметно воткнув штырь в щель брусчатки прямо перед башмаком верзилы. Налетев на препятствие, парень едва не растянулся в полный рост, а Рыжий успел скинуть ремешок с его плеча. Долговязый подхватил упавшую сумку, заглянул в неё и начал испуганно озираться, шаря взглядом по мостовой.

Тогда Вик шагнул к нему и протянул коробку.

– Эй, приятель, не твой?

Увидев потерянный было футляр, парень чуть не подпрыгнул от радости:

– Ну да, мой, где ты нашёл его? Премного благодарен!

Он протянул руку с намерением забрать свою вещь.

– Э, нет, сперва…

– Хочешь денег? Сейчас! – Подмастерье схватил кошелёк.

– Не, не надо.

Долговязый насторожился, ожидая подвоха.

– Ладно, говори, чего хочешь? Только смотри, я могу и стражу позвать!

– Вот засада, чуть что, опять медноголовых… Ты лучше про испытания растолкуй.

Подмастерье облегчённо выдохнул.

– И только? Да что рассказывать? Всё как обычно: допускают всех, кто может своё имя написать. Два задания дают. Справишься правильно и быстро – станешь учеником.

– А делать чего?

– Ну, в прошлый раз – чертёжик набросать и починить музыкальную машинку. А в этот… кто знает, чего мастера надумают.

– Когда начинают?

– До полудня надо прийти, чтобы тебя в список внесли. И залог дать в два талера – за пергамент и инструменты.

– Ничего себе! – присвистнул Вик.

Ланек только печально вздохнул, махнул рукой.

– Ладно, отдай ему. Всё равно у нас таких денег нет.

Получив назад футляр, подмастерье приободрился и снисходительно хохотнул.

– Да вы что, сами хотите? Читать-то хоть умеете? Тут дети гильдейских купцов не могут пройти…

– Он может! Не хуже ваших сынков! – с гордостью кивнул на приятеля Вик. – А ты добро своё стереги, как бы ещё чего не посеял…

Подмастерье схватился за сумку и, зло зыркнув на мальчишек, поспешил в ограду.

– Ишь, припустился! – прыснул Вик. – Ловко я его пуганул!

– Пошли отсюда.

Ланек развернулся, чтобы уйти, и вдруг заметил в толпе знакомую щёку со шрамом. Он бросился бежать, протискиваясь между людьми и стараясь не упустить из виду спину в буром брезентовом плаще.

Мастер не пошёл в ворота изгороди, а направился вдоль неё к крыльцу длинной двухэтажной пристройки.

– Мастер! Мастер Дарен!

Крик утонул в гомоне толпы.

– Эй, ты ослеп?

Ланек едва не сбил с ног молодого господина в изумрудном плаще. Под капюшоном блестела изящная серебряная полумаска, прикрывая нос, щёки и лоб.

«Аристократ!»

Парень поспешно согнулся в поклоне.

– Простите, я нечаянно! Пустите, добрый господин! Пустите, он уйдёт!

– Ну ты наглец! – Франт схватил Ланека за шиворот. – Да я прикажу с тебя шкуру спустить. А ну вытирай сапог, который испачкал!

– Не могу! Мне нужно догнать… пустите!

На помощь подоспел Вик – схватив господина за руку, вырвал приятеля:

– Отцепитесь от него!

– Ого, да вас двое! Это что, банда? Эй, Саур! Где тебя ляд носит, когда ты нужен! Ладно, я сам.

Франт схватился за шпагу, но парни уже скрылись в толпе.

Широкая спина Дарена виднелась у бокового входа резиденции механиков. Туда мальчишки и рванули, но резная дверь уже закрылась. Ланек с ходу бросился к ней, схватил витую кованую ручку, но дюжий охранник одним ударом локтя отшвырнул его, даже не оторвав спину от стены.

– Куда? Пошёл прочь, оборванец!

– Господин охранник, сюда сейчас мастер Дарен вошёл. Скажите ему, я Ланек, он меня знает! Он меня ищет!

– Ага, как же! – Детина смачно сплюнул. – Нужна мастеру всякая шпана! А ну дуй отсюда, пока я добрый!

– Да вы! Да ты… пусти!

Ланек в отчаянии бросился на привратника, отлетел назад, как мячик, не удержался и со всего маху сел на мостовую. Он сморщился от боли, но снова вскочил. Стражник со вздохом сожаления отлип от стены, нахмурился, свёл брови.

Мальчишка намерился проскочить у него под рукой, но его перехватил Вик.

– Пакля, стой! Пора подмётки рвать!

К ним приближался аристократ в зелёном, за спиной у него маячил мрачный детина-южанин в чёрном доспехе.

Вик рванул Ланека в сторону. Они быстро затерялись среди зевак, обогнули площадь и бросились вниз по улице. Остановились отдышаться только в тени высокого крыльца посудной лавки. Там Рыжий схватил приятеля за рубаху:

– Ты чего, с ума спрыгнул? На знатного кинулся, потом на сторожа! В острог загреметь хочешь? Из-за кого? За кем ты там увязался?

– Это мастер, который меня учить хотел! Может, он меня искал, а мы сбежали!

– Да брось… Думаешь, ты ему нужен?

Ланек сгорбился, уставился в землю. На глаза навернулись слёзы, но он быстро смахнул их рукавом. Потом выпрямился и, глядя на Башню механиков, твёрдо сказал:

– А я докажу, что да! Назло Дарену пройду испытание и стану учеником! Что он тогда скажет?

– Это дело! – Вик одобрительно хлопнул по плечу. – Теперь бы монетами разжиться.

– Где? За два-то дня?

– Да, засада. – Вик озадаченно почесал макушку. – Столько нам не наудить. Слушай, нужно к Седому топать, под такое дело он, глядишь, и в долг даст.

– Точно даст? – Ланек взглянул на Рыжего с сомнением.

– А то! Мы же с ним вроде как приятели. Вот завтра с утра и отправимся. А пока надо жратвой запастись, сегодня пируем!

«Ладно, будем пировать, не обижать же Вика. Вот стану учеником, найду эту служанку и деньги верну. Обещаю!»

Глава пятая

Облава

Цверг Стан сидел на любимом стуле спиной к очагу и грел ноющую поясницу. Рядом Уголёк тихо посапывал во сне. Под потолком вокруг клеточки светопряда вился большой мохнатый мотылёк. Паук замер, слился с прутьями, только сияющее пятно на брюшке пульсировало, манило к себе жертву.

Наконец мотылёк подлетел слишком близко и коснулся одной из липких нитей. Восьминогий охотник бросился вперёд, принялся пеленать добычу.

Внезапно Уголёк дёрнул ушами, вскочил и оглушительно залаял. Стан, ещё в полудрёме, дёрнул к себе боевой топор, сжал рукоять и затаил дыхание, глядя на вход в хижину. Засов двери окутался серой дымкой, задрожал и со скрипом сдвинулся, открываясь. Цверг глухо выругался и встал. Он знал, кто умеет вот так снимать запоры, не прикасаясь к ним.

Тяжёлая створка распахнулась, впустив в жилище сырой холодный ветер с болот. Пёс зарычал, напрягся, глядя в тёмный проём. На пороге стояла фигура в плаще, сотканном из текучих, словно дым, теней. Лицо скрыла изящная фарфоровая маска аристократа с тончайшим золотым узором по краю. Только на лбу не хватало родового герба владельца.

– Придержи свою зверюшку, Стан, не хочется её давить.

Голос звучал молодо и насмешливо.

– Масочник, ты? Уголёк, ко мне! Сидеть!

Пёс с радостью выполнил приказ, прижался боком к хозяину, продолжая скалить клыки. Квадратная ладонь цверга легла на жёсткую шерсть между ушей.

– Я войду, ты же не возражаешь?

– Стой, где…

Но незваный гость уже шагнул внутрь. Замер на мгновение, переступая заговорённый порог.

– Неприятно, но не помеха.

Цверг досадливо сплюнул.

– Я думал, ты сгинул на севере. Знал бы, что ты явишься, достал бы драконов огонь. Чего ты хочешь, нежить?

– А ты постарел, друг мой, раньше бы и к дому не подпустил. Или заговорённые стрелы кончились? Мы можем побеседовать, вспомнить прежние времена. Но, если ты настаиваешь, опустим вступления и сразу к делу, – тон говорящего стал низким, угрожающим. – Прошлой ночью здесь был мальчишка. Куда он делся?

– Что за мальчишка? – хозяин старательно сыграл удивление. – Ты теперь охотник на детей?

– Не твоё дело. Он мне нужен.

– Не знаю никакого мальчишку! – Цверг медленно поднялся, боком отступил к стене с оружием и удобнее перехватил рукоять топора.

Гость же, словно и не заметив его приготовлений, шагнул к столу, провёл по его краю бледной ладонью. На месте указательного пальца белел короткий обрубок.

– С ним был кто-то ещё, – задумчиво произнёс Масочник. – Взрослый, весь провонял дымом змеегона и горного чертополоха, не могу разобрать его запах. Кто это? Слуга Равновесия? Хотя нет, его я проследил от самой заставы, с ним были два солдата. Это они увели обоих – мальчишку и того, другого? Кто он? Колдун из города? Скажи, и я просто уйду. Поверь, прошлое забылось, я не собираюсь мстить.

– Зато я всё помню. И от меня ты ничего не узнаешь!

Масочник обернулся к хозяину хижины. Из тёмных прорезей в фарфоре ударил злой обжигающий взгляд.

– Хочешь, чтобы по его следам пошли Слепые Братья? Монахи с удовольствием его прикончат. Орден давно мечтает, чтобы сгинул последний радужник. Чтобы потомки Триглава не топтали Подлунье.

– Радужник? Он? Ты врёшь, тварь!

– Нет, сейчас нет. – Белый овал под капюшоном едва заметно качнулся из стороны в сторону. – Лучший выход для мальчишки – это прийти ко мне, согласись.

– Может, и так… – Охотник на змей задумался, опустил топор и вдруг снова вскинул его. – Нет! Радужник в твоих лапах – это конец Новой Империи, конец Равновесию!

– Защищаешь надменных стариков из Совета Равновесия? Что ты получил от них за преданность? – Гость презрительно фыркнул, обвёл рукой комнату. – Эту убогую хижину у болот? Даже в город жить не пустили! Всегда будешь изгоем, грязью на башмаках. Не пора ли поумнеть? Заметь, я ничего не предлагаю. Ты сам можешь назвать цену – я заранее согласен. Верные соратники мне нужны.

– Хочешь снова продать мне маску? – брезгливо скривился цверг. – Второй раз я на это не куплюсь.

– Хорошо, – кивнул гость. – Назови другую плату.

– Твоя жизнь! – Охотник крутанул в пальцах топорище. – Если она в тебе ещё осталась!

– Уверен? – Мастер масок разочарованно вздохнул и качнул головой. – Жаль. Значит, ваши поговорки врут. Старость не прибавила тебе мудрости.

– В последний раз ты ушёл без пальца, нежить!

– Это было давно, я был молод и слаб. Неужели ты и теперь думаешь меня победить? – в голосе гостя слышалась откровенная насмешка. – Надеешься на свой серебряный топор?

– Проверим?

Первым на нежить бросился пёс, потом лезвие очертило сверкающую дугу, рассекло белый фарфор маски. Брызнули осколки.

Над караулкой Сорочьей горы со звоном вспыхнул жёлтый шар, почуяв рядом вспышку ворожбы. Стражник выглянул в окно, стараясь хоть что-то рассмотреть в ненастной темноте за воротами.

Из охотничьей хижины донеслись рычание и жалобный визг собаки, потом гулкие удары, звон железа, треск дерева. На крыльце появилась фигура в чёрном плаще и капюшоне. Неизвестный брезгливо стряхнул с полы белую соляную пыль, оглянулся на башню. Солдат увидел светлое пятно лица с тёмным проломом на левой щеке и вдруг схватился за глаза. В них словно песком бросили.

Одеяние взметнулось, укрывая хозяина тёмным облаком, и слилось с ночным мраком. Когда караульный смог взглянуть туда снова, дорога уже была пуста.

* * *

Утром Ланек с Виком отправились в соседний квартал искать мастера тайной гильдии, загадочного Седого.

Город уже проснулся, на улицах было шумно и людно. Подошло время осенних торгов – с каждым днём в порту швартовалось всё больше кораблей. Купцы торопились сбыть свой товар, чтобы до зимних штормов закупить новый.

– Выудить бы у него побольше… Мы ж должны приодеть тебя на испытания, а, Пакля? Вдруг да выгорит… Седой под такое дело запросто раскошелится, ему же нужны свои люди у механиков!

Вик вдруг замолчал и остановился, скривив лицо в злорадной улыбке.

– Смотри! – Его рука с браслетом указала на торговую палатку. – Вон та тётка нас всегда гоняет, один раз чуть страже не сдала. Сейчас я ей устрою!

Рыжий с невинным видом направился в сторону прилавка. В окружении лотков с овощами сидела толстая торговка, обмахивая товар веником. Заметив мальчишку, она насупилась и попыталась прикрыть зелень руками.

– Эй, заглотов сын, чего тут шныряешь? Пошёл прочь, не то квартального кликну!

– Смотри не лопни от злости, – хохотнул Вик и показал нос.

Завернув за угол, он подтянул к себе Ланека, выглянул из-за кирпича. Тётка всё ещё настороженно озиралась.

– Сейчас я её проучу!

– Брось, что она тебе сделала? А если правда закричит?

– Не бойся… – Вик взялся за браслет, его кулак растворился в воздухе и появился уже за спиной торговки, около карниза соседнего окна, как раз у неё над головой. Пальцы вцепились в подоконник и качнули старую доску. Она не поддалась, зато выпал камень подкоса, ударил цветочный горшок, и всё это вместе рухнуло на ручную тележку с капустой и брюквой. Кузов перекувырнулся на оси, высыпав товар, ручка огрела тётку по мягкому месту и сбросила с сиденья.

– Грабят! Воры! – заорала зеленщица.

На крик стали собираться прохожие.

– Вот теперь бежим! – всполошился Вик.

– Это они! – кричала тётка, показывая на улепётывающих мальчишек. – Голодранцы проклятые, чтоб их ляд прибрал!

Вик нырнул в щель между домами и вывел приятеля в новый проулок.

– Ну и устроил я ей тарарам! – не удержался он от хвастовства. – Скажи, Пакля? Ладно-ладно, ты прав, зря это я. Придётся теперь другой улицей ходить. Ты чего, а? Уж и пошутить нельзя?

– Шутка шутке рознь… Мы с матушкой тоже на улице торговали. Ты бы и с нами так?

– Ага, я такой плохой, думаешь? Да я всего-то пару брюкв у неё стянул, и те гнилые оказались! А она в меня камнем запустила… в ногу… два дня потом хромал!

Вик остановился, повернулся к Ланеку, прищурив глаза:

– Тут каждый за себя, сечёшь? Мы для них хуже крыс! Им бы нас в клетку запихнуть, и все дела!

Ланек мрачно молчал.

– Ну опять дуешься, ладно тебе. – Рыжий сменил тон на примирительный, долго злиться он не мог. – Пришли мы вроде.

Башмачная улочка была вся увешана вывесками в виде туфель и ботинок, наполнена запахами сыромятной кожи, воска и дёгтя. Из подворотни доносился лязгающий стрекот швейной машинки. Свернув туда, мальчики увидели сидящего под шаром-фонарём коренастого сапожника с белой гривой волос. Его мускулистые руки мелькали так, словно их не две, а больше. Да их и в самом деле было четыре! Ага, так, значит, это чудин! Об этих удивительных созданиях, жителях подземных лабиринтов, ходило множество легенд. Их называли хранителями древней мудрости, говорили, что они были учителями первых механиков. До этого Ланек никогда их не видел: среди людей чудины появлялись редко, а после победы Равновесия в последней войне и вовсе укрылись в недрах земли. И вот один из них сидит здесь и тачает сапоги!

А за соседним верстаком пристроился цверг. Судя по щуплому сложению, округлому лицу и украшенной перламутровыми подвескам косице пепельных волос, он был из породы речных цвергов – тех, что занимались рыболовством и торговлей. В отличие от своих горных сородичей, они быстро поладили с Равновесием, так же как раньше сумели приспособиться и к магам, и к мастерам.

Коротышка бросил перебирать старые подмётки и уставился на Вика.

– Принёс чего? – осведомился он.

– Нет, мы к Седому.

– Постой тут, – буркнул башмачник и скрылся за низкой дверцей. Ланек всё таращился на чудина, а тот, словно и не замечая мальчишек, продолжал строчить машинкой.

Скоро из дома вышел неприметный человек в потёртой одежде. Кажется, это был именно тот блёклый тип, что вчера забрал долю добычи у Вика. Он только взглянул на гостей, а тонкие губы уже растянулись в гостеприимной улыбке.

– Вик, мальчик мой, ты сам его привёл! А я уж искать тебя хотел.

– Кого? – не понял Вик.

– Его, белобрысого, – палец указал на Ланека. – Подожди, Седой сейчас сам придёт. Он будет доволен.

Неприметный с цвергом снова скрылись в доме. Чудин вскочил, продолжая двумя руками крутить колесо машинки, остальными подтащил мальчишек к себе и зашептал:

– Бегите! Седой сдаст вас страже.

– Почему? – возмутился Вик. – Мы же платили!

– К говоруну иди, сам увидишь! Ну, чего встал?

– Я твой должник! – кивнул Вик и поволок Ланека вон из подворотни.

Чудин устало моргнул большими, почти белыми глазами, глядя им вслед, потом снова уселся за верстак и как ни в чём не бывало принялся за башмак.

– Вот ведь крыса старая! – шипел Рыжий на ходу. – Продать решил!

– А кто этот говорун?

– Ты что, не видал ни разу? Сейчас покажу.

Посреди маленькой площади, расположившейся на перекрёстке трёх оживлённых улиц, Ланек увидел мраморный бассейн.

Из витых раковин в руках каменных ундин текли, весело журча и наполняя чашу, струйки кристальной горной влаги. Над всей этой красотой был установлен большой, молочного цвета шар-говорун, к которому Ник и подвёл приятеля. Издали он напоминал обычный фонарь, если же приблизиться, на каменной поверхности становились видны медленно движущиеся надписи и картинки. Но главное, шар болтал без умолку: ровным мужским голосом зачитывал указы городского собрания и вердикты Равновесия, сообщал о новых пошлинах и налогах. Картинки менялись… и вдруг на одной из них Ланек узнал себя! Конечно, сходство не зеркальное, но всё же рисунок был очень похож.

«Совет Равновесия сообщает, – бубнил говорун, – из приюта сбежал воспитанник. Любой, кто укажет, где он находится, в случае поимки беглеца получит награду – два талера серебром…»

Горожанка, набирая воду в кувшин, заметила отражение Ланека в воде, рядом с рисунком в говоруне, охнула и попятилась от бортика, выпустив глиняную ручку из пальцев. Вик схватил товарища за плечо и шепнул:

– Даём дёру, быстро!

Мальчишки пробежали вверх по улице и спрятались в какой-то подворотне. Теперь Рыжий глядел на приятеля с уважением и опаской.

– Ну, Пакля, ты крут! Чего натворил, если тебя даже в говоруна засунули?

– Не знаю, просто сбежал. С тобой же вместе.

– Да не, это ерунда… Может, стянул чего и спрятал? А может, запретным занимался? Ты не оборотень, случаем, не ведьмак?

– Да нет, ты что. Какой из меня колдун.

«Если только никто не подсмотрел мой оберег!» – от одной этой мысли у Ланека заныло в груди.

– Темнишь ты. Если уж само Равновесие за тебя взялось, это неспроста. Меня же в говоруна не затолкали… Слушай, ты же тогда с мастером-механиком связался… Может статься, из-за него тебя и ловят? – Вик задумался и вдруг хохотнул: – Мне, что ли, самому тебя сдать? Нам с дружками надолго хватит… – И он весело подмигнул приятелю.

Ланек растерянно молчал.

– Ой, ты бы себя видел… Да ты чего, я ж в шутку! Ладно, не дуйся. Теперь ты наш, значит, будем прятать. Тебе бы фасад подправить, больно ты приметный. Я скоро. Сиди тут и нос не кажи.

Видя сомнение на лице Ланека, Рыжий со смехом хлопнул его по плечу:

– Не дрейфь, не сдам – ты же ход в нашу берлогу знаешь! Жди тут.

Сидя в ожидании Вика под крыльцом какого-то дома, Ланек весь извёлся. Казалось, прошло полдня, а приятель не возвращался. Может, пора бежать? Вдруг стража Равновесия уже его окружает? Из тёмного закутка ничего не видно, но и выглядывать опасно. Наконец появился Вик, протянул накидку-капюшон.

– Гляди, что добыл, надевай! И ещё…

Он достал из кармана найденный где-то уголёк и старательно испачкал другу подбородок, потом затемнил белёсую чёлку над глазами.

– Так-то лучше. Пошли, к берлоге пробираемся.

Но на улице намётанный глаз воришки сразу приметил двух обычных с виду горожан: они тёрлись у перекрёстка, озираясь по сторонам. К топтунам подошёл стражник, обратился с лёгким поклоном. Рыжий остановился и потянул Паклю в тень.

– Видишь ту парочку? Это облава, Равновесие. Назад заворачивай.

Но и в конце улицы уже показались двое в медных шлемах. Они остановили паренька, чем-то похожего на Ланека, принялись расспрашивать.

– Похоже, толстуха у фонтана на нас настучала, чтоб ей… Придётся по окраинам обходить. Как бы мимо тех медноголовых прошмыгнуть?

И справа, и слева дома стояли плотно, без проулков. Спрятаться негде. Стражник обернулся, осматривая улицу; казалось, вот-вот заметит беглецов.

Перед мальчиками со скрипом остановилась безлошадная повозка. С подножки сошёл солидный горожанин, и экипаж снова тронулся.

– Пакля, цепляйся!

Приятели бросились вслед за шарабаном – повисли на задней раме для сундуков и корзин, поджав ноги. Под ними мелькали камни мостовой.

– Всё равно заметят. – Рыжий выглянул из-за колеса и снова спрятался. – Вот бы осадить её… Видишь там подворотню?

– Я знаю, как остановить!

– Подожди!

Рыжий повис на одной руке, зубами повернул браслет на запястье. Плетёная полоса послушно раздвоилась, отделив ладонь. Она исчезла, появившись уже возле водосточной трубы на углу, и крепко вцепилась в забитый между кирпичами железный костыль.

– Давай! – шепнул Вик. – И прыгай!

По счастью, в кармане завалялся железный штырь, которым Ланек вчера ремонтировал шарманку, и он быстро вставил его между шестернями.

Раздался скрип, визг, колёса стали на полном ходу, повозка едва не завалилась набок, развернулась посреди улицы и замерла. Пассажиры закричали, извозчик разразился бранью. Вик обхватил спутника за пояс, и браслет, словно на невидимой верёвке, поволок обоих по воздуху, стремясь соединить две свои половинки. Мальчишки в одно мгновение нырнули в подворотню и бросились бежать.

Наконец они остановились в изнеможении. Ланек прислонился к стене, чтобы немного отдышаться, и вдруг, взглянув на вывеску напротив, схватил приятеля за руку.

– Слушай, на этой улице моя тётя живёт. Может, у неё спрячемся?

– Точно? А она пустит?

– Тётя Алия? – Ланек задумался. – Ну… наверно.

– Ладно, деваться некуда, чем скорее притаимся, тем лучше. А искать её где?

– Она что-то про лавку говорила. То ли козёл, то ли…

– А, «Синий баран»? Знаю, она тут одна такая. Пошли.

Обшарпанный дом лепился боковой стеной к магазину тканей с вывеской в виде синей бараньей головы. Увидев полдесятка дверей и лестниц, Ланек озадаченно почесал за ухом. В какую стучать? Вдруг в узеньком подвальном окошке он заметил знакомое лицо. Тётя Алия!

К незапертой двери вели несколько выщербленных ступенек. В комнатке с низким потолком сидели за столом перед пустыми мисками трое мальчиков, старшему на вид лет десять. Хозяйка, стоявшая у очага, услышав скрип петель, обернулась.

– Кто там?

Ланек сбросил колпак.

– Тётя Алия, это я! Можно нам здесь пересидеть?

– Ланек? – Женщина вздрогнула, шагнула к племяннику, недоверчиво провела рукой по его вымазанным волосам. – Как ты до города добрался?

Он начал сбивчиво рассказывать о своих приключениях. Тётя Алия услышала про разорённую корчму и в ужасе всплеснула руками:

– Разорили? Страх-то какой!

Но тут, увидев Рыжего, воровато зыркающего по сторонам, она упёрла руки в бока и недоверчиво прищурилась:

– А ты не врёшь? С чего это разбойникам корчму жечь? И застава там рядом. Поди, работать надоело, лодырь! С ворьём уличным связался?

– Да нам всего на два дня, тётя! Они же нас в приют упекут!

Но тётка ещё больше разозлилась.

– Ишь какие! Сами набедокурили, а мне вас прикрывать?! И чего худого в приюте? Кормят, поят, крыша над головой. Думаешь, мы тут жируем? Вон братцы – голь перекатная, даром что при живых родителях! Отец день-деньской в порту спину гнёт, а толку…

– Тётя, один день, иначе Равновесие…

От одного этого слова хозяйка переменилась в лице, побледнела.

– Чего вопишь, вдруг кто услышит! Молчи, сейчас дверь прикрою… – И она оттолкнула мальчишек в глубь каморки, а сама проворно выскочила из неё. Хлопнула дверь, загремел амбарный замок. Снаружи донёсся сварливый голос: – Сидите тихо! Я из-за вас на каторгу не пойду! Сейчас знакомого стражника кликну. А вы, сыночки, присмотрите за ними!

– Нет, тётя Алия, пожалуйста, не надо! Они же нас на Колесо…

Ланек бросился к двери, ударил плечом со всей силы, но та даже не дрогнула.

Тёткины башмаки простучали по ступеням, юбка мелькнула в окне.

– Опять скажешь, я не прав? – ухмыльнулся Вик.

Сам он всё это время осматривал каморку, принюхиваясь к вареву в кастрюле.

Ланек был в отчаянии. Он снова толкнул дверь, но та лишь возмущённо скрипнула. И с петель её не снять: доски толстые, щели в косяке нет, это тебе не хлипкая арестантская повозка. В узкое окошко под самым потолком пролезть не удастся – переплёт прошили два толстых железных штыря. Не иначе, в подвальчике была когда-то купеческая кладовка.

Между тем три братца, сидя на табуретах, молча разглядывали гостей.

– Чего таращитесь? – рассердился Ланек. – Скажите лучше, как нам выйти…

– Не скажу, – насупился старший. – Мать не велела!

– Слушай, тощий, я из тайной гильдии! – надвинулся на него Рыжий. – Не расколешься – на нашей улице не появляйся!

– Тоже напугал! – фыркнул средний. – Врёшь ты!

– Не веришь, ладно… А это хотите?

Вик полез в карман, достал три медные монетки.

– А не обманешь?

– Да чтоб я… вот зуб даю!

– Ладно, – кивнул наконец старший. – Можно через погреб уйти.

Под половиком на полу обнаружилась крышка люка, ведущего в подполье. Когда Вик, Ланек и старший брат, схватив за ржавое кольцо, подняли её, снизу дохнуло сыростью и грибами. Спускаться пришлось по кривой скрипучей лесенке. Даже под мальчишками она ходила ходуном. Оказавшись среди бочек и ящиков, братец указал на слабый свет в углу, идущий из пыльного окошка.

– Видишь? Там не заперто. Теперь давай, что обещал.

Вик сунул старшему монетки и полез вперёд. Измазавшись в паутине и пыли, беглецы выбрались на тесный задний двор.

– Вот говорил же! – скривился Рыжий, отряхиваясь. – Взрослым на нас плевать, даже твоей тётке. Мы сами по себе!

Ланек в ответ только тяжело вздохнул. Вик был прав.

– В берлогу нам нельзя… Видел на углу медноголовых? Или сразу прихватят, или выследят, – размышлял на ходу Рыжий. – Есть тут одна норка, где я в облавы отсиживаюсь. Если Седой про неё не пронюхал, схоронимся.

Снова пришлось протискиваться в узкие щели, перелезать заборы. Наконец приятели оказались в извилистом проулке, пропахшем свежим деревом, смолой и лаком.

– Вот и мой чуланчик. Пошли…

– Стой… – Ланек схватил приятеля за руку.

Слишком здесь было пусто и безлюдно, неприятно пусто, до ужаса. В разгар дня не бывает такой тишины. Как будто всю улицу накрыли ватным одеялом.

– Да ладно, – отмахнулся Рыжий, – всё равно больше некуда. И рядом ни души, нам это на руку.

Он стряхнул пальцы приятеля и, хрустя рассыпанной повсюду стружкой, начал пробираться через кучу деревянного хлама в угол тупика. Отодвинул несколько досок, приоткрыл узкую дверцу и заглянул внутрь.

– Вот, всё как оставил. Давай скорей, пока никто не видит.

Ланек вдохнул поглубже и шагнул в проулок.

Когда до чулана оставалось несколько шагов, пыль и мусор под ногами взвились вихрем, и из него выскочила блестящая верёвка. Она хлестнула по ногам, с шипением скрутила лодыжки, рванула вбок, бросив на спину. Удавка, словно живая, принялась заматывать его, не давая встать или отползти. Вик сразу оказался рядом, выхватил шило и ударил блестящий шнур, но остриё соскользнуло с чешуек, а ловушка сжала Ланека так, что он вскрикнул от боли.

– Помоги, она мне ноги сломает! Эй, ты куда?

Рыжий вскочил, испуганно глядя куда-то за спину приятеля.

– Прости, Пакля, я тебе должен, но своих бросить не могу. Молчи про нашу берлогу… Если что, сможешь у нас отсидеться…

– Стой, куда ты? Ты же говорил, мы вместе!

Но Вик уже мчался вверх по улице что было сил.

– Пусть уходит, он нам не нужен, – раздалось сзади.

Там стояли двое в серых гладких кафтанах без украшений. На плече у каждого весы и стрела – знак искателей Равновесия. Рядом, почтительно согнувшись едва ли не вдвое, маячил знакомый цверг-башмачник.

Глава шестая

Приют на Колесе

Кабинет Волислава, гранд-мастера механиков Гунта, занимал верхний этаж башни гильдии. За витражным окном проплывали светлые тени стеклянных звёзд. Из-за каменной стены доносилось жужжание шестерён, стук зубцов, шелест бегущих цепочек. Старый механизм отмерял мгновения, ни на толику не сбиваясь с ритма.

Астрономические часы были главной приметой этой башни, так же как огород на крыше – символом резиденции аптекарей, а дракон, вечно догоняющий свой хвост, – знаком твердыни магов. Конечно, думал Волислав, им далеко до вселенских часов, что украшают Дворец машин в его родном Хоросе. Вот настоящее чудо света! Хотя удивляться тут нечему: столичная резиденция всех механиков Новой Империи и должна быть особенной.