Седьмая тамга бесплатное чтение

1

Родители говорили Ласло, что новый город, куда они переезжают, небольшой, но уютный и красивый. Папа вообще сказал: "Батайск – райское место!"

Ничего похожего Ласло не заметил. Как только въехали в Батайск, стало ясно, что это никакой не город, а обыкновенная деревня. Большая, да, но одноэтажная и грязная.

Если совсем честно, а Ласло любил честность, многоэтажки встречались, но как капля малинового варенья в озере Байкал. В остальном – сплошные зелёные заборы, пугающие бродячие собаки и шиферные крыши, поросшие мхом.

С Москвой, где Ласло провел достаточно неплохую четырнадцатилетнюю жизнь, даже сравнивать не получалось. Это как годами есть вкуснейшие пиццу и суши, а потом бац – подорожник с хреном.

Конечно, папа – военный и едет туда, куда прикажут, но отдуваться-то приходится Ласло.

– Ты будешь вставать или нет?

Какая мама суровая. Вчера только приехали, уже гонит в школу. Разве нельзя человеку недельку отдохнуть, адаптироваться?

Пришлось умываться, чистить зубы, пережёвывать какую-то странную кашу и идти сначала налево, потом опять налево и на перекрестке будет школа. Во всяком случае, мама рассказала именно так.

Трёхэтажная кирпичная крепость, окруженная бетонным дырчатым забором. Сколько тут страдать, пока папино начальство не разрешит вернуться к нормальным улицам и домам? Хоть бы месяц. Ну два. Больше Ласло не выдержит.

Родители могли вчера не объяснять. Вот он, кабинет директора. Написано "Директор".

Ласло постучался и вошёл. За компьютером сидела тетка в очках. Посмотрела с удивлением.

– Ты чего?

– Я новенький. Девятый "Б". Ласло Миронов.

Тётка поняла, обернулась и крикнула в дверной проём в соседнюю комнату:

– Ирина Викторовна! Тут новенький. Пусть зайдет?

– Да, заходи!

Ласло зашёл.

За большим столом сидела тётка помоложе и не в очках. Она улыбалась так ласково, что у Ласло даже настроение улучшилось. Больше всего не хотелось злого директора.

– Ты Ласло?

– Да.

– А я Ирина Викторовна. Будем работать вместе.

Ничего себе! Работать! Круто! Ласло нравилось, когда вот так, без всяких там детских глупостей. Работать – это не учиться. Работать – это серьёзно.

– Пойдём со мной на второй этаж, в семнадцатый кабинет. Там у девятого "Б" урок истории будет. Заодно на школу посмотришь. Она у нас классная.

В принципе, школа была как школа, но после таких слов от такого человека Ласло во всём виделось что-то необыкновенное. И школьники тут загадочные, не прячутся от директора, а улыбаются и здороваются, и в классе народ собрался вроде ничего. Тоже все улыбаются.

Ирина Викторовна провела Ласло к доске, к большеглазой учительнице истории, и повернулась к классу:

– Ребята! Познакомьтесь с вашим новым товарищем. Его зовут Ласло. Он приехал из Москвы.

На задней парте заржал коренастый толстощёкий коротышка.

– Масло! – сказал он так, будто его шутка была просто космических масштабов.

И человек пять, видно, его друзья, тоже рассмеялись. Ласло понял, что никакая это не супершкола, а просто сарай в деревне с тупым названием Батайск.

– Пономаренко! – Ирина Викторовна посмотрела на весельчака с сарказмом. – Тебе мозг не жмёт? Когда по истории тройку получишь?

– Завтра! – хохотнул Пономаренко.

– Вот завтра и будешь умничать. А сейчас будь добр, веди себя прилично. Евгения Ивановна, определите Ласло куда сесть и хорошего вам урока.

– Спасибо! – сказала учительница. – Садись с Костей Перцевым вон на вторую парту возле окна.

Ласло посмотрел на Перцева. Тот вроде не ржал вместе с клоунами.

Директор кивнула и пошла по своим делам.

Ласло сел за парту.

Перцев протянул руку:

– Костя, – сказал он.

– Ласло, – сказал Ласло и руку пожал.

– Ты не парься из-за Таракана. Он немного того. Я тебе всё по ходу расскажу. Не переживай.

Ага, значит, у Пономаренко кличка Таракан. В принципе, соответствует.

Урок прошел неплохо. Учительница оказалась нормальная. Объясняла интересно и сильно не орала.

На перемене, когда вышли из класса, к Ласло и Косте подвалила компания Таракана.

– А что за имя, Масло? – добродушно поинтересовался Пономаренко.

Ласло вообще не хотел отвечать, но это было бы для первого дня не очень вежливо.

– Это венгерское имя. У меня мама из Венгрии. Ласло. Не масло.

– Да я понял, что Масло, – ещё шире улыбнулся Пономаренко, – но мы будем звать тебя Маргарин.

Компания заржала.

Ласло вздохнул. Чего хорошего ждать от Таракана? И пошел за Костей на литературу.

До конца уроков насекомые не беспокоили.

2

– Ну как учёба? – спросила мама, наливая борщ.

– Так себе.

– А чего так хмуро?

– Мам, а мы когда в Москву вернёмся?

– Не понравилось тебе?

– Не сильно.

– Ничего, привыкнешь. Появятся друзья, с девочками познакомишься.

– Нет.

– Что нет?

– Не появятся. Я тут долго не хочу.

– Хватит уже ныть, всё будет хорошо. Поверь. Папа в Батайске всё детство провёл. Город замечательный.

– Город?

– А что, нет?

– Ну как бы…

– Конечно, город. Сто двадцать тысяч населения. Подожди, вот побываешь в центре, освоишься. Тут еще Ростов рядом.

– Ещё и Ростов… А он что? Чем-то лучше?

– Увидишь.

Ласло сказал маме, что будет писать сочинение по литературе на компе, но когда она зазвенела тарелками на кухне, решил для начала проверить «ВКонтакте».

Андрюха Свирский уже кучу сообщений набросал. Последнее: «Придурок, когда вернёшься? Тут стрёмно без тебя, в мэджик никто толком играть не может».

Вот он смешной. Походи по клубам, посмотри. Найдёшь нормальных игроков.

«Мэджиком» называлась любимая карточная игра Ласло. В переводе на русский, «Магия». Это сокращённо. Если не сокращать, слишком длинно получается – «Magic: The Gathering». Ласло год назад победил в чемпионате Москвы по этой игре. Папа сильно удивился, когда Ласло принёс домой диплом и сто тысяч рублей.

– А я думал, это какие-то бирюльки! – сказал он, взвешивая в руке пачку пятитысячных.

Что он имел в виду под словом «бирюльки», Ласло не знал. Но после этого случая папа стал относиться к «мэджику» по-другому и иногда, когда Ласло смотрел какой-нибудь сериал, даже говорил: «Вот, лучше бы в «мэджик» потренировался».

Кстати, здесь в Батайске с игрой будет совсем туго. «Мэджик» в деревне – это как корова на Тверской. Слава богу, в «Стиме» компьютерная версия есть.

Точно! Ласло открыл «Стим» и запустил программу «Мэджик: Арена».

Мама вошла незаметно в тот самый момент, когда у соперника оставался один хит из двадцати и для победы хватило бы болта. Болт – это такая карта с красной молнией, отнимает три хита. Карта у Ласло была, но экран вдруг погас.

Мама держала в руках шнур питания.

– Сочинение, говоришь? – спросила она строго. – На компьютере?! Будешь теперь писать шариковой ручкой. Про компьютер на неделю забудь. Учёба – прежде всего.

И ушла. Со шнуром, конечно.

Ласло загрустил. Мало того, что жить теперь нужно на помойке, так ещё и провод в нормальный мир обрезали. Ну, оборвали. Неважно.

Мир погрузился в хмурую безнадежность.

Даже папа за ужином спросил:

– Ты чего такой потерянный?

– Мама шнур забрала от компьютера.

– О господи, вот проблема. Я в твои годы понятия не имел, что такое компьютер.

– Мне надо тренироваться в «Мэджик».

– Ну, на телефоне тренируйся, ты ж сам говорил, что там есть программа.

– У меня памяти не хватает.

– Нет, брат, учеба прежде всего. А потом уже остальное. Даже «Мэджик»!

Когда Ласло лёг в кровать, капли октябрьского дождя уныло барабанили по жестяной крыше веранды их одноэтажного дома.

Всю ночь снились какие-то странные клоуны с длинными усами. Они бегали за Ласло по грязным улицам Батайска и в руках у них грозно ревели бензопилы.

3

На этот раз школа не показалась Ласло крепостью, но и восторга не вызвала. Обычная деревенская школа.

Расписание уроков он уже знал и сразу отправился на третий этаж в кабинет математики.

– Маргарин! – обрадовался Таракан, болтавший о чем-то с дружками у окна в коридоре напротив кабинета.

Ласло пожал плечами и прошёл через класс, мимо доски к своему напарнику, точнее напартнику – Косте.

– Привет! – улыбнулся Костя, и Ласло пожал протянутую руку.

День, как и ожидалось, оказался скучным, нудным и невероятно длинным. Алгебру сменила география, потом тягостный русский язык, зубодробительная химия, и только на перемене перед немецким приключилось что-то похожее на отблеск костра в этой провинциальной темноте.

На задней парте первого ряда братья Сухоусовы, Гриша и Алик, играли в карты. И ладно, если бы это был дурачок с валетами и тузами, Ласло прошёл бы мимо и не поморщился. Но на картах, явно самодельных, были нарисованы странные символы, похожие то ли на птичек, то ли на японские иероглифы из аниме.

– Можно посмотреть? – осторожно спросил Ласло и, когда Гриша кивнул, присел рядом.

Через пару минут суть игры начала проясняться. Похоже, тут были заклинания и артефакты, но не было земель, вырабатывающих ману – энергию для заклинаний. Крич (существ) тоже не было. Такой упрощённый до безобразия мэджик, причем не с личными колодами игроков, а с одной общей на двоих. Но здесь, в Батайске, даже такой примитив показался Ласло удивительным прогрессом.

Если бы не звонок на урок, можно было бы вникнуть.

Веселая и полная учительница, переваливаясь с ноги на ногу, пробралась к своему столу и плюхнулась на стул.

– Так… – сказала она, – рассаживаемся!

Ласло спросил у братьев:

– А можно с вами после уроков сыграть?

– Уверен? – ехидно уточнил Григорий.

– Не потянешь, – покачал головой Альберт.

Начался урок.

Костя Перцев поинтересовался:

– Ты с Сухоусовыми играл?

– Смотрел.

– Понятно. Казаки.

– Казахи? – переспросил Ласло, видевший казахов-официантов в Москве в японском ресторане.

– Нет, казаКи. Их даже Таракан боится.

– Странное название, – сказал Ласло и подумал, что люди, которых боится Таракан, не могут быть плохими.

– А что за игра?

– Не знаю. Они не играют с нашими. Только с некоторыми пацанами из других классов.

После урока Ласло догнал Гришу.

– Ну что? Сыграем?

– Давай, братан, до завтра. Нам сейчас на рукопашку. Нельзя опаздывать.

– Ну, хорошо. До завтра.

– Ага.

– Ты вроде как повеселее сегодня, – заметила мама.

Ласло пожал плечами.

– Мам, а кто такие казаки?

– Жители местные. Папа твой, например. А что?

– Просто. А когда папу в Москву отправят?

– Не знаю. Как отправят, скажет. Сосиски будешь?

– Потом.

– Тогда переодевайся, делай уроки, и будем вместе порядок наводить.

– Ладно.

К приходу папы дом стал похож на дом. Все книжки переместились с пола на полки, посуда из коробок запрыгнула в кухонные шкафчики, шторы и занавески закрыли окна, одежда аккуратно сложилась и повесилась в гардеробе, просторный двор освободился от половины непонятного мусора и листьев.

– Ого! – сказал папа.

– Ага, – сказала мама. – Для тебя остатки мусора во дворе.

За ужином Ласло спросил отца:

– Пап, а ты казак?

– Откуда такие вопросы?

– Интересно.

– Казак.

– А я?

– И ты.

– Так мама же венгр.

– И что? Ты и венгр, и казак, и русский.

Ласло вздохнул. Он не понимал, как можно быть всеми этими людьми одновременно.

Он долго думал об этом, засыпая, но ответ так и не пришёл.

4

На одной из перемен Ласло подошёл к Альберту.

– Вы вчера говорили, что сегодня сыграем.

– Я ничего не говорил.

– Гриша говорил.

– Гриша говорил: «давай, до завтра». В Батайске это значит, типа как у вас в Москве, «до свидания». Понимаешь?

– Но я же говорил: «сыграем».

– А он говорил: «до свидания». Извини, братан, мне надо в девятый «А» заскочить.

Деревенские приколы! Ласло разозлился. Зачем он вообще подошёл к этому индюку? Хорошо, что он, Ласло, казак только наполовину. Даже на треть. Хотя бы не полностью тупой, как эти.

На физкультуре играли в баскетбол.

Физрук Сергей Витальевич, старый, но крепкий мужик, сыпал солёными шуточками и называл нарушителей дисциплины «скотобазой».

Играли тремя командами мальчиков и двумя девочек. Баскетбол – не самый лучший вид спорта, по мнению Ласло. Но всё же лучше, чем тупо бегать по школьному стадиону.

Когда команда Ласло плюхнулась на скамейку, а в бой пошли пятерка Таракана и бригада отличника Миши Покровского, Ласло почувствовал сильный удар. В левом ухе зазвенели колокола.

Рядом прыгал тяжёлый баскетбольный мяч, а в трёх шагах Таракан озабоченно восклицал:

– Ой, в масло попал! А, нет! В маргарин!

Его команда просто легла от смеха на пол.

Ласло, и без того злой на братьев Сухоусовых, вскочил и бросился к обидчику.

– Скотобаза!!! – прогремел голос физрука.

Учитель опередил Ласло и, крепко стиснув ухо Таракана, приподнял хулигана сантиметров на пять над полом.

– Больно! – орал Таракан. – Отпусти!

Ласло замер, не понимая, что делать, а Пономаренко, красный, с залитым слезами лицом, тут же, как только пальцы Сергея Витальевича разжались, даже не приземлившись, заорал:

– Всё, москвич! Хана тебе, собака! После уроков дерёмся на футбольном стадионе! Я тебя закопаю!

– Не ходи туда! – шепнул Костя Перцев, когда Ласло сел на скамейку. – Они тебя толпой отметелят.

– Пофиг!

В ухе ещё звенело. Пусть бьют. Пусть родители увидят синяки и подумают, как плохо, что они сюда приехали. А если убьют, пусть им будет стыдно, что затащили сына в это болото.

– Слышь, москвич, – рядом присел Григорий Сухоусов. – Если драться будешь, мы с братаном подтянемся. Чтоб по чесноку, раз на раз.

Ласло решительно кивнул.

– Ну, тоды вместе пойдём, сразу после физры.

Школьное футбольное поле похоже на залатанную майку третьеклассника, спустившегося с акации. Раньше это желтовато-зелёное покрытие, изображающее траву, лежало на городском стадионе. Взрослые футболисты затоптали его до такой степени, что город выделил стадиону денег на новое. Сначала хотели старое просто выбросить, но заботливые люди из администрации вспомнили о детях, и покрытие поделили между четырьмя школами. Школе Ласло тоже повезло. С тех пор, вот уже лет шесть, пацанчики со всего района Гайдара пинают тут футбольные мячи в свободное от учебы время. А во время учебное здесь случаются школьные драки.

Таракан пришел с толпой поддержки. Кроме пятерых друзей по девятому «Б», прибыли хулиганы из других классов, а еще какие-то, как объяснил Костя Перцев, соседи Таракана по улице – старшаки лет семнадцати. Они курили сигареты и говорили, что это будет увлекательное зрелище.

– Ты как Пушкин против Дантеса! – сказал Костя. – Главное, не дай ему выстрелить первым.

Ласло хмуро улыбнулся. Пусть все в этой деревне туповатые, в Косте что-то есть. Не совсем испорчен оторванностью от цивилизации.

Толстый друг Таракана, видимо, судья поединка, обратился к дуэлянтам:

– Прошу бойцов сойтись и пожать руки.

Ласло подошёл к Таракану и протянул руку. Тот мило улыбнулся и вдруг в сторону носа Ласло вылетел кулак. Ласло успел уклониться и кулак ударил воздух там, где только что была голова.

В рядах противников прошелестел восторженный шёпот: «Хорошая реакция!»

– А ты не боксёр? – спросил у Ласло толстяк.

Ласло отрицательно покачал головой. Он сам не понял, как получилось.

– Ну, тогда вперёд! Файт!

По жизни Ласло драться как-то не приходилось. Идиотов в его классе в Москве не было. Всё решалось мирно.

– Стопэ! – вспомнил толстяк. – Как будем махаться?

– До первой крови! – предложил Таракан.

Ласло пришла в голову другая мысль:

– До первого падения! – сказал он.

Судья почесал затылок.

– Ну хоккей, – сказал он. – Как кровь пойдет или если свалится кто, останавливаем. Всё. Файт!

Таракан рванул вперёд, но Ласло успел шагнуть в сторону, и хулиган провалился в пустоту. Причем не просто провалился, а ещё и зацепился за дырку в ткани покрытия поля и неуклюже грохнулся на землю.

– До первого падения! – напомнил Ласло судье.

Таракан вскочил и бодро заявил:

– Это случайно! Не считается.

– Какое падение, – заныли Тараканьи друзья, – мы чё сюда через весь город пёрлись? Где шоу? Давай дальше, Батон, рули.

Судья, которого, по всей видимости, звали Батон, внял толпе и громко скомандовал:

– Продолжаем! Файт!

Рассвирепевший Пономаренко бросился в атаку, как японский камикадзе. Не успев ничего сообразить, Ласло закрыл голову руками, выставив локти вперёд. Что-то больно резануло руку. Ласло глянул – глубокая царапина на локте наливалась кровью.

Красным оказался не только локоть, но и рот Таракана, по неизвестной причине упавшего на колени.

Похоже, сдуру ударился зубами и разбил губы. А если судить по предмету в ладони Таракана – ещё и выбил зуб.

– Кровь! – крикнул Ласло, не веря везению. – До первой крови!

Зрители возмутились:

– Не пойдёт! Чисто не фартануло! Москвич ваще нулёвый. Трамбуй его, Таракан!

Таракан не заставил себя ждать и снова метнулся к обидчику. Его колхозный замах правой рукой Ласло увидел и нырнул. Но свиста кулака над головой не случилось. Ласло посмотрел снизу вверх. Открывшаяся картина была похожа на сон. Таракан с выпученными глазами всё ещё замахивался для удара. Такое ощущение, что его прихватил паралич или удар кто-то поставил на паузу.

Между Ласло и Тараканом встал Альберт Сухоусов.

– Я так и знал, что будете крысятничать! – сказал он не слишком громко, но в обрушившейся на футбольное поле тишине каждое слово было услышано. – Бой закончен! Все свободны!

Батон покраснел.

– Ты чо лезешь! Пацаны дерутся, не мешай, а то и тебе ввалим!

Группа поддержки Таракана до этого молчала, напуганная странной позой своего любимчика, но тут проснулась: «Да! Вали отсюда! Пусть дерутся!»

Альберт взял Ласло за руку и сказал:

– Пошли.

Ласло не сопротивлялся. Жалко, конечно, вот так заканчивать, без синяка, без упрёка родителям. Но драться с этими дикарями хотелось ещё меньше. Сами сказали – до первой крови, согласились даже до первого падения, а на деле соврали, оказывается, и обещания не выполняют.

Ласло с братьями Сухоусовыми и Костей Перцевым прошли метров десять, когда Таракана отпустило. Он завершил удар и, не встретив цели, снова свалился на зелёный ковер.

Группа поддержки загудела и заулюлюкала. Таракан вскочил с залитым кровью лицом и снова рванул к Ласло.

Грише этот цирк, похоже, начал надоедать:

– Нечестная игра! – сказал он и направил правую руку в сторону Пономаренко.

Было ощущение, что Таракан оказался в центре небольшого торнадо. Сначала его приподняло на метр над землёй, а потом швырнуло в толпу болельщиков. Тело Таракана, как шар боулинга, сбило двух соратников, смягчив приземление Пономаренко. Желание драться, похоже, прошло. Таракан сполз с единомышленников, сел на траву и заплакал, размазывая кровь по щекам.

После этого никто уже не мешал Ласло и его спутникам покинуть место дуэли.

5

– Ну, пока, Пушкин! – сказал Гриша, когда четверо вышли к автобусной остановке.

– Пока, Лермонтов! – усмехнулся Алик.

– Подождите, – остановил Ласло. – А как вы их так? Вы на рукопашке такое учите?

Гриша быстро посмотрел на брата. Тот отрицательно покачал головой.

– Пусть запомнит, – сказал он. – Хватит с нас таракановских друзей.

– А этот? – Гриша посмотрел на Перцева.

Альберт оценил Костю:

– Пусть!

Не сказав больше ни слова, братья вскочили в подъехавший автобус.

– Что они имели в виду? – спросил Костя, когда автобус скрылся за поворотом.

Ласло пожал плечами. Эти двое очень странные. Жаль, забыл спросить про карты, хотя не похоже, что ответили бы. Скрытные, как английские шпионы.

– Тебя проводить до дома? – спросил Перцев.

Ласло улыбнулся.

– Я что, девочка? Сам дойду.

После обеда Ласло сел за упражнение по русскому, но беспокойные мысли не давали сосредоточиться. Зачем он разворошил этот тараканий улей? Завтра опять до чего-нибудь докопаются. Это же не люди – насекомые. Снова драться? А Сухоусовых рядом может не оказаться. Огрести по самое «не хочу»? А может, пойти тренироваться туда, куда они там ходят? Научиться вот так же ловко руками махать, расшвыривать врагов. Надо спросить у Кости, где эта школа. Кстати, не испугался Перцев, пошёл на разборку. Может, нормальный пацан? Надо присмотреться. И ещё обязательно спросить папу, когда уже поедем домой, в Москву. Не слишком уютно в этом Батайске. Слишком неуютно, надо сказать.

За ужином папа и мама заметили, что правое ухо у Ласло чуть больше левого. Но вместо того, чтобы встревожиться, охать и ахать, жалея сына, начали подкалывать.

– Что, Ласло, – с озадаченным видом поинтересовался папа, – трудно на уроках? Прислушиваться приходится? Начал ухо отращивать?

– Я на второй парте сижу! – огрызнулся Ласло. – Мне всё хорошо слышно.

– А может, он на учебниках отлежал! – заметила мама. – Сегодня вон как долго уроки делал. Вот ухо и красное.

Не будешь же им рассказывать про Таракана, про мяч. Не поймут. Если бы синяк был, тогда прям отличный повод свалить из этого, как бы так сказать, «города». Хотя, судя по тараканьей энергии, повод будет. И не один.

– О чём задумался? – спросил папа.

– Да вот… Слушай, а у казаков есть какие-нибудь настольные игры?

Папа поперхнулся.

– Вот это переход! – выдавил он. – Есть, конечно. Лото, например, или «Девятка».

– Лото – это с бочонками? – уточнил Ласло. – Это я знаю. А что за «Девятка»?

– Ну, карты.

Ух ты! Ласло весь подобрался.

– А что на картах нарисовано?

– Тю! Ты что, карты не видел? Всякие вальты там, дамы, тузы, шестёрки… —

Разочарованию Ласло не было предела.

– Ты уверен? – переспросил он.

– Конечно. Я с бабушкой столько резался по детству!

– А с дедушкой?

– С дедушкой в шахматы. Ещё в домино.

– А таких карт не было, – Ласло осмотрел стол, ручки или карандаша не было. Пришлось показывать на пальцах. – Ну, вот такие, типа птицы, ворота всякие там нарисованы.

Папа задумался. Он даже, кажется, что-то вспомнил, но в итоге покачал головой:

– Не помню. Давно это было. Еще в СССР. Мы с братом у деда на горище шашку искали казачью, бабушка говорила, что она есть. Там много разного барахла видели, картинки всякие, открытки…

– А где это горище? – перебил Ласло.

– А, – улыбнулся папа, – это казаки так чердак называют. Да вон, над головой. Надо будет, кстати, на выходных порядок там навести. Поможешь?

Ласло поморщился. Разгребать гору пыли не слишком хотелось, да ещё на выходных. Вот если бы завтра с утра, вместо учёбы. Но ему стало интересно, вдруг вправду шашку найдут. Сфотаться, как самурай перед боем, пацанам в Москву отправить, пусть завидуют. И Ласло сказал довольно бодро:

– Я смогу. В субботу или в воскресенье?

– Давай послезавтра, – сказал папа. – Ну, получается, в субботу, как только с учебы придёшь.

6

Школа напоминала ощетинившуюся пушками и мушкетами Бастилию. Ласло ещё мог развернуться и пойти в другую сторону. Это безопаснее и уж точно интереснее. Но ноги уже завели внутрь.

У класса толпились приспешники Таракана. Пономаренко увидел Ласло и раздался в противной улыбочке.

– А ты не плуг! – сказал он, приблизившись. – Вот Перцев плуг, а ты могёшь. Как ты меня через бедро бросил? Что я аж зуб выбил?

Он улыбнулся чуть пошире, показывая просвет между передними верхними зубами.

Ласло на всякий случай пожал плечами.

– Ну, я тоже, по факту, красава, – продолжил Таракан. – Неплохо тебе справа засветил. Это меня Батон научил. Батон плохого не посоветует.

– Да, чётко у тебя получилось, – поддакнул дружок по кличке Лысый. – Чуть не ушатал Маргарина.

Ласло задумался, когда это Таракан засадил справа? Не было такого. Вспомнились слова Альберта: «Пусть запомнит, хватит с нас таракановских друзей». Реально стерли память? Да ну, бред. Просто Пономаренко сильно стукнулся вчера головой и половину забыл, а дружки, чтоб не огорчать, поддакивают. В принципе, это неплохо. Хоть не так агрессивно себя ведут.

– Гена! – подскочил друг Таракана по кличке Сардина. – Я у восьмиклассника сигареты отжал, пошли, попробуем. Прикольное что-то.

У Таракана, оказывается, есть человеческое имя – Гена.

– Ладно! – Пономаренко благодушно похлопал Ласло по плечу. – Живи пока. Если Ёська спросит, где мы, скажи, трудовик попросил фанеру перенести.

Компания оглушительно заржала и двинулась к выходу. Ёськой они называли Екатерину Иосифовну, учительницу по русскому.

Костя Перцев сидел за партой и лихорадочно доделывал домашнее задание.

Ласло сел рядом.

– Как ты? – спросил Костя.

– Чудом, – ответил Ласло, вспоминая странный разговор с Пономаренко. – Слышь, Костян.

– Чо?

– А Таракан меня вчера бил кулаком? Справа?

– Ты чо? Он же до тебя вчера пальцем не смог дотронуться. Только зубом об локоть.

– Ну да. Ну да. А он летал, как бумеранг?

– Таракан? Ну да, двоих же своих сбил.

– Интересно. А то я уж думал, мне померещилось.

– Все на месте? – Ёська стояла у доски, держа в левой руке мел.

– Там это! – встал Ласло. – Несколько наших трудовик забрал. Фанеру перенести.

– Фанеру?! – переспросила Екатерина Иосифовна. – Я этому Константину Константиновичу всё выскажу при встрече! Тут четверть скоро закончится, а он фанеру свою тащит!

Таракановцы ввалились в класс минут через десять после начала урока.

– Мы уже, – сказал Сардина, – фанеру того… Вам Маргарин сказал?

– Какой маргарин? – не поняла Екатерина Иосифовна. – Хотя я не удивлена, Сардицкий, что ты разговариваешь с продуктами питания. Да, мне сказали, что вас Константин Константинович взял. Садитесь.

Курильщики расселись.

– Молодец, Маргарин, – донёсся голос Таракана с задней парты.

Ласло усмехнулся. Меньше всего его волновали похвалы насекомых.

– Слушай, – шепнул он Перцеву, – хотел спросить. Школа рукопашного боя, где Сухоусовы занимаются. Она где?

– Возле ДОСААФа.

– Еще б я знал, где эта досаафа!

– А зачем тебе?

– Записаться хочу.

– И я хочу. Давай после уроков сходим. Я тебе покажу. Тут недалеко.

– Ага.

Последней была химия. Ласло совершенно не понимал, о чём говорит учительница. С таким же успехом он провёл бы час на каком-нибудь уроке квантовой геометрии в Бангладеш, где всё объясняется на местном бангладешском. Вот почему звонок, сообщивший о конце химии и всего учебного дня в целом, был так приятен. Плюс – в коридоре уже ждал Костя, готовый отправиться в полный опасностей и приключений путь к таинственной секции рукопашного боя.

Они обошли школу и двинулись прямо по улице со странным названием Орджоникидзе. Всего через два квартала Ласло открыл для себя большой, заросший соснами, сквер. Над верхушками деревьев пытался взмыть в космос старинный самолет на бетонном постаменте.

– Сквер Авиаторов, – пояснил Костя, – тут у нас стела с именами героев Советского Союза, которые учились в батайской авиашколе.

– Всех двух? – усмехнулся Ласло.

– Да нет, там человек пятьдесят, если не больше.

Странно для такой деревни иметь столько героев. Ласло подошёл к стеле. Действительно. Много. Откуда? Ласло осмотрелся. С одной стороны древние двухэтажки, с другой пяти- и десятиэтажки. Да, район не такой заброшенный, как тот, где он живёт, но до города всё равно далеко.

– Куда дальше?

– Прямо! – махнул Костя вдоль по улице.

Пройдя мимо длинной вереницы торговых ларьков, выстроенных сплошной стеной, ребята вышли к трёхэтажному сооружению, на первом этаже которого был банк, на втором магазин «ФиксПрайс», а на окнах третьего этажа – большие красные буквы «Рукопашный бой».

Ступеньки привели наверх, к стеклянной двери с надписью в том же стиле, что и на окнах.

– Зайдём? – осторожно спросил Костя.

Ласло кивнул и потянул ручку на себя.

Всё пространство зала окружали большие, в высоту помещения, окна.

Посредине на борцовском ковре подпрыгивал, кувыркался и делал сальто стройный мужчина в спортивной одежде.

– Тренер? – предположил Ласло.

Мужчина услышал и посмотрел на вошедших.

– Записаться хотели?

– Ага! – ответил Ласло.

У мужчины была лёгкая пружинистая походка.

– Как зовут? – спросил он, подойдя поближе.

– Костя, – сказал Костя.

– Ласло, – сказал Ласло.

– Венгр? – спросил мужчина, видимо, разбиравшийся в именах.

– Наполовину, – сказал Ласло и подумав, добавил, – на треть.

– Как это «на треть»?

– Ну, я ещё русский и казак.

– Казак? – заинтересовался тренер. – А из какой станицы?

– Из Батайска. Точнее, из Москвы.

Тренер широко улыбнулся.

– Казак из Москвы! Оригинально!

Ласло решил промолчать.

– А когда приходить на тренировку? – спросил Костя.

– Да хоть сегодня, – отозвался тренер. – Меня зовут Владимир Геннадьевич. Приходите к пяти. Семнадцать ноль-ноль. Группа начинающих. Занимаемся три раза в неделю: понедельник-среда-пятница. В пять. Полтора часа. Желательно взять справки о здоровье, но в первый день необязательно, вас нагружать никто не будет. Можете принести в понедельник, если останется желание тренироваться. И тогда в понедельник принесёте ещё по две тысячи. Это за месяц. Начиная с сегодняшнего дня. Ну, то есть, до пятого ноября. Всё поняли?

– Да.

– Тогда до встречи через… сколько сейчас? Два? Получается, через три часа.

7

На всякий случай, Ласло не ел. Мало ли что там на тренировке будет. С полным желудком лучше не рисковать. Аккуратно, когда мама вышла, выцедил борщ в раковину, а оставшуюся гущу из капусты, свеклы и картошки выбросил в мусорное ведро. Прикрыл порванным целлофановым пакетом.

Компот выпил. И пошел в зал, где мама читала книгу.

– Мам!

– Чего?

– А дашь мне две тысячи?

– Ого! Это зачем еще?

– Я на рукопашный бой записался.

– Прям записался? Прям на рукопашный бой? Сам?

– Со знакомым, Костей Перцевым из нашего класса.

– О! У тебя уже друг есть?

– Ну как друг. Сидим вместе за партой.

– А рукопашный бой это не опасно?

– Да ну, мам, обычная борьба. Ничего страшного.

– Надо с папой посоветоваться.

– Ну, мам, пока он придёт, я схожу, посмотрю, как там. Сегодня в пять. А деньги тогда мне в понедельник дашь. На вторую тренировку. На первую не обязательно. Это ознакомительная.

– А уроки?

– Там мало на завтра. Тем более, что меня на первой неделе не спрашивают. Я ж новенький.

– Новенький! Уроки всё равно сделай. Потом пойдёшь.

– Хорошо.

Ровно без пяти семнадцать Костя и Ласло переступили порог спортзала.

На ковре стояли босые пацаны, кто старше Ласло, кто младше, одетые в самую разную спортивную одежду от олимпиек до кимоно, и о чём-то разговаривали. Двое сидели на лавочке у стены. Из тренерской доносился голос Владимира Геннадьевича:

– Я тебе сказал, если сегодня не принесёшь, на тренировку не пущу. Так что одеваемся и домой.

– Ну, Владимир Геннадьевич! Мама сказала, в понедельник даст!

– Задолбал ты, Сидоров! Мне чем, по-твоему, за аренду платить? Ты, конечно, потренируйся сегодня, негоже пропускать. Но в понедельник, чтоб без всяких отмазок. Понял?

– Понял!

– Вали с глаз моих.

В зал выскочил радостный малолетка, примерно пятиклашка, и крутанул сальто.

– Шо? Не выгнал? – спросил его рыжий ровесник.

– Не!

– Хорошо.

Вышел тренер.

– Построились!

Ласло с Костей стали на правый край общей шеренги.

– Равняйсь! Смирно! Вольно! Тема сегодняшнего занятия: «Задняя подножка и её использование в уличном бою». Напра-во! В обход зала шагом… арш!

Ласло почувствовал, как замерло в предвкушении сердце. Может, именно сегодня его научат бросать противника на пять метров простым движением руки?

– Бего-о-ом… Арш! Собрались! Не отставать! Шире шаг!

Через сорок минут потный и уставший Ласло, в очередной раз подбивая подколенным сгибом правой ноги подколенный сгиб правой ноги Кости, подумал, что ничего похожего на то, что показывали братья Сухоусовы, здесь не изучают и что все эти усилия – бесполезная трата времени и сил.

– Не размышлять! – Владимир Геннадьевич стоял рядом и смотрел на Ласло. – Вот тут подсядь. Согни опорную ногу! Да. Теперь, когда выпрямляешь, чувствуешь, как центр тяжести движется вверх! Да! А сгиб должен подбивать ногу соперника еще и назад. Получается сочетание моментов движения в диагональ. Руками выводи. Да, молодец. Так и делай.

– Я за… за… задолбался, – сказал Костя, поднимаясь после очередного падения и жадно хватая воздух синими от перегрузки губами. – Мне кажется, братья Су… хо… Сухо… Сухоусовы другой рукопашный бой изучают.

Ласло согласно кивнул.

– Точно. Походу зря мы сюда пришли.

– Походу да. Хотя, я вот тут подумал, может это… Это подготовительная группа. А у них после нас треня. Может, у них там всё по-другому? Может, подсмотрим, что они там делают? Через двери же вроде видно.

Ласло задумался. А вдруг. Может, действительно новичкам фуфло втюхивают, а всё серьёзное в вечерней группе преподают.

– А нас не нагонят? – на всякий случай спросил он.

– А мы аккуратно, как Сью «Шторм».

– Ну, хорошо. Попробуем.

Тренировка закончилась в половине седьмого. Теперь Ласло знал, как делается задняя подножка, и, похоже, умел неплохо её использовать. Это не сильно утешало. Тем более, что когда они с Костей оделись и шли через зал, навстречу попались братья.

– Привет! – пробурчал Костя.

– О! – удивился Гриша. – А вы что здесь делаете?

– Заднюю подножку, – хмуро отозвался Ласло.

– Красавчики! – одобрил Алик и посмотрел на брата. – Я тебе говорил!

Тот кивнул.

– Главное, не бросайте! Сегодня задняя подножка, завтра передняя, а послезавтра, глядишь… боковая!

Они засмеялись, похлопали Ласло по плечу и потопали в раздевалку.

На втором этаже Костя показал на «ФиксПрайс», типа переждём там, чтобы не вызывать подозрений. Они вошли в магазин и ходили с лицами заговорщиков вдоль полок минут десять.

– Может, пора? – спросил Костя.

– Давай ещё! – предложил Ласло. – Вдруг они разминаются.

Походили ещё минут десять.

Только после этого вышли на лестничный пролёт и обнаружили, что проход наверх перекрыт металлической дверью, запертой на замок.

– Вот блин, – расстроился Костя. – А я не видел эту дверь.

– И я не видел, – успокоил его Ласло. – Потому что было не заперто. И вся лестница закрыта металлической решёткой.

– Как же посмотреть? – Костя ощупал решетку. – Не пролезть. Не гнётся. Заперлись. От кого прячутся?!

– Хватит на сегодня, – смирился Ласло. – Пошли домой. Даже не знаю, есть смысл приходить сюда в понедельник?

Они вышли на улицу. Вечер потихоньку опускался на Батайск. Было прохладно, но безветренно. На высоких клёнах подрагивали серебристые листья.

– Ты чего? – спросил Ласло у Кости, разглядывающего пятиэтажку на той стороне улицы.

– Там Покровский живёт! На четвертом этаже.

– И что?

– Пойдём к нему в гости.

– Мне домой надо.

– Ты что, не врубаешься? – зашептал Костя горячо. – С балкона Покровского – вон смотри, слева если считать, второй. Застеклённый.

– Вижу.

До Ласло начало доходить. Ай да Перцев! Конечно, с балкона Покровского был хорошо виден спортзал и всё, что в нём происходит. Окна же во всю стену! Вот только как Костя попадёт к Покровскому домой?

– Это мои проблемы! – сказал Перцев и решительно увлёк Ласло в очередную авантюру.

Двери открыл сам Мишка.

– Здоров, пацаны! Чо хотели?

– Мы к тебе!

Костя решительно перешагнул через порог и затащил Ласло.

– Завтра физика! – сказал Костя. – Мы с Мироновым вообще не шарим. Да, Миронов?

Ласло сокрушённо кивнул.

– Вот! А ты в физику врубаешься. Объяснишь нам?

– Парни, – замялся Покровский, – да я сам не слишком…

Но было уже поздно, Костя подобно спаниелю, преследующему дичь на охоте, решительно грёб к балкону. Он распахнул дверь и выскочил в застеклённое пространство.

– Может это, в комнате? – предложил Мишка, выйдя следом совершенно растерянный.

– Нет! – решительно отверг Костя и посмотрел на Ласло. – У него того… непереносимость. Ему воздух нужен свежий, – и распахнул окно.

Ласло увидел окна спортивного зала. Костя был прав. Видно идеально. Всё насквозь.

– Тогда я возьму учебник и тетради, – обречённо вздохнул Покровский и скрылся в комнате.

Ласло смотрел на зал, не отрываясь. Так же, как и Перцев.

Разминка, похоже, закончилась, парни начали работать в парах и Ласло узнал заднюю подножку. Следующий приём был очень похож, только ногу ставили не за спину сопернику, а развернувшись спиной, спереди. Возможно, это была та самая передняя подножка, о которой говорил Сухоусов.

– Вот, смотрите, пацаны, – Мишка притащил учебник. – Параграф называется: «Относительность движения». Тут, видите, рисунок. Человек идёт по вагону поезда. А поезд едет по рельсам.

В зале перешли к защите от ножа. Один в паре наносил удар, второй отводил руку в сторону и заламывал её за спину.

– Вы чего в окно пялитесь, я вам же объясняю. Если бы человек не шёл по поезду в обратную сторону со скоростью один метр в секунду, он переместился бы вместе с поездом за эту секунду на двадцать метров. А так только на девятнадцать, понимаете?

– Да что ж тут не понять, – сказал Ласло, не отрываясь от зала. – Всё относительно. И поезд, и пассажир. На самом деле неизвестно, есть они или нет. Может, это фантазия авторов учебника.

– Фигню какую-то говоришь, – возмутился Покровский. – Так ты задачи на уроке не решишь. Тут прикол в том, что человек, хотя и находится в поезде, едущем со скоростью двадцать метров в секунду, на самом деле едет в нём со скоростью девятнадцать метров в секунду.

– Да ну! – удивился Костя и даже оторвался от окна. – Как так может быть! Ты ничего не путаешь?

Целый час Миша Покровский пытался донести двум безнадёжным «студентам», пришедшим к нему за знаниями, основы относительности движения и разницу между геоцентрической системой Птолемея и гелиоцентрической системой Коперника.

И только тогда, когда в спортзале напротив погас свет, Костя сказал:

– Спасибо тебе, Миша! Я теперь знаю, что мир устроен совершенно не так, как мне кажется.

– А мне кажется, я ничего нового не увидел, – заявил Ласло.

Эти слова озадачили Покровского, и он долго после того, как гости ушли, думал, как это Миронов мог что-то увидеть, если ему ничего не показывали, а только рассказывали. В итоге, Михаил решил, что виной такому парадоксу венгерское происхождение одноклассника. Вероятно, в Венгрии понятия «видеть» и «слышать» соотносятся иначе, чем в России. Это Покровского успокоило, и он лёг спать с чувством выполненного долга перед одноклассниками, физикой и Отечеством.

Батайск погрузился в ночь, оказавшуюся не такой уж тёмной, как фантазировал себе Ласло. Всё-таки освещение тут присутствовало. Не такое яркое, как в Москве, но всё же.

Друзья возвращались тем же маршрутом, и голоса их были полны разочарования.

– Ты понял? – Костя махнул в сторону оставшегося позади спортзала. – Обычный рукопашный бой. Ничего супергеройского. Ни телекинеза тебе, ни левитации.

Ласло кивнул.

– А может, правда, – задумчиво сказал он, – Таракан рубанул меня кулаком и от этого я увидел всякую ерунду? Сотрясение.

– Ну, знаешь, если бы меня не было там, может, и да, но как говорили в одном фильме: «Двум нормальным людям почудиться одно и то же никак не может». Галлюцинации – это не кооператив, галлюцинации – это соло.

– Так то нормальным.

– Ну, тут да. Не поспоришь.

Они расстались возле школы – Костя пошел по Октябрьской, а Ласло дальше, по Орджоникидзе.

Папа долго расспрашивал про тренировку, всё время вставляя, что в детстве он занимался здесь в Батайске у какого-то Алхана Гаджиевича, лучшего в мире тренера по самбо.

– Две тысячи! – наконец сказал он, протягивая деньги. – В понедельник отдашь тренеру. А представляешь, если он окажется таким же толковым, как Алхан Гаджиевич! Тогда, брат, и пять тысяч в месяц не жалко!

Ласло решил не говорить, что передумал, чтоб не расстраивать отца. Поэтому взял деньги, сказал спасибо и пошёл спать.

8

Суббота – день особенный. Это в понедельник до воскресенья шесть дней, а в субботу – вот он, выходной, уже вечером начнётся. В таком ракурсе всякие трудности и даже учёба кажутся незначительными.

Ласло зашел в класс технологии просто в великолепном, по сравнению со вчерашним, настроении. Кости ещё не было. Девочек тоже не было, наверное, у них технология в другом классе. Пацаны, сбившись в кучки, строили планы на день.

Миша Покровский увидел Ласло и сказал:

– Привет! Готов к физике?

– Конечно, – кивнул Ласло, – с таким тренером!

Миша улыбнулся.

Интересный парень этот Покровский, слишком умный для деревни. Наверное, станет известным человеком или большим начальником.

Ласло сел на своё место и погрузился в мобилу.

Свирский писал, что в Москве уже холодно, учиться не кайф, а толкового напарника, чтоб играть в мэджик в паре, как не было, так и нет. Хвастался, что нашел в бустере за триста рублей карту, которая на барахолке стоит сейчас десять тысяч.

Ласло вздохнул. Откуда тут бустеры? Разве что в «Озоне» заказать. Кстати, есть же две тысячи. Нет. Потом отец спросит, неудобно получится. Ладно, потерпеть ещё немного, глядишь, родители одумаются и снова – столица Российской Федерации, нормальные люди, красивые дома, клубы, соревнования.

– Миронов?!

Ласло вздрогнул. У парты стоял не старый, но уже совсем седой бородач с острым носом и весёлыми глазами. Учитель по технологии, тот самый Константин Константинович, разобраться с которым хотела Ёська.

– Ты Миронов? – повторил учитель.

Ласло встал.

– Да.

– Задумчивый ты какой-то. Тему урока чего не записываешь?

Ласло оглянулся по сторонам. Урок шёл полным ходом. Перед всеми, кроме Пономаренко, лежали тетради.

– Сейчас! – Ласло достал из портфеля чистую тетрадь.

– А у тебя ещё одной нет? – спросил трудовик. – Для Пономаренко?

Ласло глянул на заднюю парту.

– Нет.

– Жаль. Ну ладно, садись. Пиши. Холодная обработка металла. Резка. Работа зубилом. Записал? Нет? Об-ра-бот-ка ме-тал-ла. Рез-ка. Ра-бо-та зу-би-лом.

На перемене братья Сухоусовы снова рубились в свои карты. Ласло подошёл и спросил с лёгкой издёвкой:

– Посмотреть можно?

– Да, конечно, – рассеянно кивнул Гриша.

– Всё равно ничего не поймёшь! – усмехнулся Алик.

Они ошибались. Ласло, конечно, делал вид, что не понимает, он умел, когда надо, вести себя как настоящий разведчик, но картинка в голове начала складываться.

Символы на картах означали тип волшебства. Когда Григорий положил на стол карту с изображением чего-то типа курицы, он добрал в руку две карты. Возле курицы стояла двойка. Значит курица – добор. Синие круги на картах отменяли волшебство соперника: контрспеллы. Шлем с рогами снимал верхние карты с колоды соперника в общее кладбище. Тут пришлось поскрипеть шестерёнками. Похоже, колоды игроков, на которые в начале матча делилась основная колода – это и были хиты (жизни) игроков. Карты со снежинкой в круге возвращали карты с кладбища в колоду. Походу, лечение. Красные карты с крестом в квадрате, в отличие от волшебства, ставились на стол и тапались – говоря по-русски, поворачивались – во время использования. Артефакты. А карты с символом вихря уничтожали эти артефакты.

Были еще символы, которых Ласло пока не понимал, но в целом всё прояснилось.

– В картишки играем? – у стола стоял трудовик.

– В какие? – достаточно искренне удивился Гриша.

Ласло чуть не поперхнулся: карты исчезли. Стол был пуст.

Похоже, и Константин Константинович не ожидал такого поворота.

– В такие! – растерянно сказал он. – Чего спрятали? Доставайте. В школе нельзя.

– Ладно, – Альберт вытащил из-под парты колоду. – Вот.

Трудовик взял картонки и начал их задумчиво перебирать. Вот только перебирал он обычные замусоленные карты. Семерка треф, туз червей, восьмёрка пик… Вот фокусники! Куда дели свои?

– После урока заберёте, – с победным видом кивнул трудовик и отправился к доске начинать второй урок.

На перемене перед черчением к Ласло подошла Лена Смирнова, староста.

– Миронов, а где Перцев?

– Откуда я знаю?

– Ну, вы же друзья.

– С чего это? Если за одной партой сидим, сразу друзья?

– Он заболел, – сказал Сергей Тарчуков со среднего ряда. – Только что звонил, сказал, что его скорая забрала утром. Сегодня не придёт.

– А что с ним? – спросила Смирнова.

– Ну, у него же это… Ну как обычно.

– Ладно, отмечу, что болеет. Кого ещё нет?

– Вроде все, – пожал плечами Тарчуков.

– Хорошо. А ты, Миронов, сходи в больницу, проведай товарища.

– С чего это? – возмутился Ласло. – У меня что, больше дел нет в субботу? Ты староста, ты и ходи.

– Вот ты вредный, Миронов. У вас в Москве все такие вредные?

– Все.

– Как работать в таком коллективе, – вздохнула Смирнова и пошла докладывать Ребру, что-то рисовавшему за учительским столом. Ребро – это фамилия чертёжника. Тот выслушал, покивал и записал в журнал.

Физика стояла в расписании последним уроком.

Учитель с забавным прозвищем «Папа Витя» посмотрел на Ласло:

– Перцев, иди к доске!

Ласло сначала встал, а потом возразил:

– Я не Перцев. Я Миронов.

Физик взял со стола очки, надел и посмотрел внимательно:

– Действительно. Не Перцев. А почему на его месте сидишь?

– Я новенький. Только на этой неделе приехал.

– Понятно. Значит, домашнее задание не учил.

Ласло взглянул на Покровского.

– Почему не учил? Учил.

– Ну, тогда давай к доске. Как фамилия?

– Я же сказал. Миронов.

– Известная фамилия. Давай, Миронов, расскажи, что ты знаешь про относительность движения.

– Относительность движения? Хорошо. Вот представьте, что едет поезд. Со скоростью 20 метров в секунду.

– Представил.

– Хорошо. А в поезде человек «А» бросает человека «Б» при помощи задней подножки в сторону, противоположную направлению поезда, со скоростью 10 метров в секунду.

– Именно задняя подножка? – переспросил ошарашенный учитель.

– Да, конечно. Если бы передняя, он же полетел бы по ходу движения поезда!

– Ну да, ну да! Так, и что?

– Получается, человек «А» едет вместе с поездом со скоростью 20 метров в секунду, а человек «Б», летящий в другую сторону, находясь в этом же поезде, движется относительно земли со скоростью уже 10 метров в секунду.

– Интересно. А ты что, борьбой занимаешься?

– Рукопашным боем.

Где-то в первом ряду прыснули братья Сухоусовы.

– Не вижу ничего смешного, – сердито сказал физик. – Очень интересное прочтение. Садись, Миронов, за оригинальность ставлю тебе пятёрку.

Покровский улыбался. Получается, не зря вчера старался. Непонятно, откуда Миронов взял этих борцов, но красава, доходчиво пояснил.

9

Папа спал.

– Вымотался на работе, – пояснила мама.

– Он же хотел порядок на горище наводить? – удивился Ласло.

– На каком горище? А… поняла. Ну, может потом, пусть отдохнёт человек. Не железный же.

Ласло сел за уроки. Лучше сделать сразу, чтобы выходные стали настоящими выходными. А то будут висеть над душой все эти задачи по алгебре и упражнения по русскому, не отдохнёшь толком.

Через пару часов всё было готово. Ласло потянулся и прислушался. На кухне мама разговаривала с отцом. Похоже, проснулся.

– Пап, ну что? На горище?

– Какое горище? А, чердак? Может, завтра?

Тратить ещё и воскресенье на разборку чердака Ласло не хотелось.

– Ты же говорил в субботу.

– Что-то я устал.

– Пап, ты ж сам говорил, если слово дал, держись.

– А я что, слово дал?

– Да.

– Вот блин. Ну хорошо. Давай через двадцать минут.

Чердак встретил полумраком, терпким запахом сушёных трав и пылью.

Папа поставил ведро с водой, положил рядом тряпки и осмотрелся.

– Вот, Ласло! История! Тут можно встретить вещи позапрошлого века.

Коробки, сундуки и прочий хлам сразу показались Ласло сказочными сокровищами пещеры Аладдина.

– Вон, смотри, – сказал он отцу, – ковёр-самолёт!

На полу лежал покрытый толстым слоем пыли огромный персидский ковёр, испещрённый таинственными узорами.

– Ага, – сказал папа, – точно! Первым вылетит отсюда. Пылесборник.

Он свернул ковёр в рулон и вытолкнул наружу во двор. Громко шлёпнуло.

– Давай первую коробку!

Ласло вытащил из темноты картонный куб.

Папа распахнул крышку. В нос ударил запах нафталина. Так же жутко пахло в шкафу бабушки в Будапеште.

Коробку переполняли древние платья, платки, шарфы и прочая, совершенно неинтересная Ласло, дребедень.

Папа смахнул с коробки пыль и поставил в свободный угол.

– Следующая! – скомандовал он.

– Пап, – заговорщически зашептал Ласло, – а может, давай я сразу залезу туда подальше и поищу шашку? Зачем нам эти коробки?!

– А чего ты шёпотом? – спросил папа.

– Ну… мало ли.

– Понятно. Нет, брат, мы должны идти по порядку. Протирать пыль и разгребать мусор.

Сказочность момента убавилась.

Ласло пододвигал отцу всё новые и новые коробки. Отец распаковывал. Что-то выбрасывал вслед за ковром на улицу, что-то аккуратно составлял в углу.

Когда коробки закончились и половина чердака если не блестела чистотой, то уж точно не отсвечивала пылью, остались три сундука у дальней стены. Большие. Ласло видел в кино, что на таких в древности спали.

– Пап, я их не подвину! – сказал Ласло, уже порядком уставший.

– Понимаю! – согласился папа. – Ну, если сундук не идёт к Магомету, Магомет идёт к сундуку.

Ласло не понял, кто такой Магомет, но промолчал. Не было сил на всякие вопросы.

Папа тем временем уже копался в первом сундуке. Ласло тоже заглянул. Всё бумажное. Книжки, журналы, фотографии, открытки. Никаких шашек или хотя бы шпаг.

– Нет, – сдался папа. – Чтобы разобрать это, нужен месяц отпуска. Открывай следующий.

– Подожди! – Ласло заметил в правом дальнем углу под толстым коричневым фотоальбомом деревянную шкатулку. Вытащил. Небольшая, размером с коробку от смартфона. На крышке надпись с дореволюционным твёрдым знаком – «ТАМЪГА». Ласло попробовал открыть. Не получается. Заперта.

– Пап, открой, плиз.

– Что за английский в моём доме? «Пожалуйста» нельзя сказать?

– Пожалуйста.

– Давай сюда. Вот. Сейчас. Сложная конструкция. Давай спустимся, я плоскогубцами открою.

– Хорошо, – согласился Ласло и осторожно поставил коробочку возле входа.

Они просмотрели еще два сундука. Папа выбросил наружу несколько старых сапог и что-то, похожее на седло. Шашки не было.

– Ты чего скуксился?

– Ты обещал шашку, – хмуро пробурчал Ласло.

– Вот уж нет! Я говорил, что мы с дядей Сашей в детстве её тут искали и не нашли.

– Ага, затащил меня в пыль, сказал, шашка, история… А тут только ерунда всякая.

– Ну, брат, это правда история. Вон, шкатулку ты себе раскопал. Судя по надписи, век как минимум девятнадцатый. Может, ещё Пушкин там конфеты хранил.

– Скажешь… Пушкин… – сказал Ласло, но шкатулку поднял и прижал к груди.

– Моя прелесть! – хохотнул папа.

После обеда отец взял плоскогубцы с зелёными пластмассовыми ручками, поставил на стол шкатулку и начал её открывать.

– Ёлки-палки, – бормотал он, в очередной раз пытаясь поддеть крышку. – О! Смотри, не девятнадцатый. Вон видишь, на дне: 26.03.1913. Как же она открывается?

– Дай мне попробовать! – не выдержал Ласло.

– Ну попробуй. Я сейчас ещё отвёртку возьму.

Ласло подвинул коробочку к себе. Приподнял, потряс. Внутри что-то глухо перестукивало.

– Я понял, – сказал Ласло, когда папа вернулся с отвёрткой. – Там внутри карты.

В этот момент в коробке щёлкнуло и она распахнулась. На стол высыпались разноцветные картонки.

– Но как, Холмс?! – воскликнул папа, глядя на рассыпавшиеся сокровища.

Ласло пожал плечами. Картонки были очень похожи на карты Сухоусовых. Такие же птички, вихри, снежинки. Только старинные, картон слегка пожелтел от времени, и как-то поизящнее смотрелись, что ли. Художник очень старался. Конечно, с мэджиком никакого сравнения, полный примитив, но теперь у него есть то, что, казалось, невозможно достать.

– Ладно, – сказал папа, – раз она тебя слушается, ты с ней и разбирайся. Я, вспомнил. Отец мой, ну твой дед Гришка, меня по детству пытался учить играть. Я вот эту курицу запомнил. И с братом своим дядькой Федькой батя часто раскладывал эти карточки. Но мне как-то не зашло. Я тогда мопед делал. Вот это была вещь! Несёшься по городу, ветер в ушах. Класс! Это вы уткнулись в свои смартфоны, света белого не видите…

Ласло уже не слушал. Он полностью погрузился в созерцание странных символов. Добор. Отмена. Урон… Вот знак пока непонятный, надо глянуть, когда Сухоусовы будут играть. А это артефакт. Вот разрушитель артефактов… Когда азарт угас, Ласло осмотрелся. Папы не было. Аккуратно сложил картонки в шкатулку и закрыл. Ничего не щёлкнуло. Попробовал открыть. Легко! Оказывается, никакого замка нет. Почему же папа так долго возился? Надо будет с кем-нибудь сыграть. Только с кем? С Костей. Да, с Костей. Больше и не с кем. Жаль, что болеет. Но может, к понедельнику выздоровеет?

10

Воскресенье радовало не так, как суббота. Потому что в воскресенье вечер не перед воскресеньем, а перед понедельником.

– Поедешь со мной на почту! – сказал папа. – Батайск тебе не нравится, значит, нужно его изучать. Может, найдёшь интересные места.

Ласло вздохнул. Он хотел поболтать с Андрюхой во «ВКонтакте». И еще повнимательнее изучить карты. Вытащил колоду из шкатулки, повертел и на всякий случай сунул в карман брюк.

Проехали на машине мимо школы, мимо спортзала с рукопашным боем, повернули налево, потом направо и остановились у пятиэтажки с отделением почты на первом этаже.

– Давно я здесь не был! – сказал папа. – Я за посылкой. Ты тут, на улице подождёшь, или со мной?

– Подожду! – сказал Ласло.

– Хорошо. Потом отвезу тебя в центр. Там не такая уж деревня, как ты говоришь.

– Ага.

Через дорогу от входа в почту, у гаражей, несколько мужиков ремонтировали легковую машину. Ласло наблюдал за ними и не заметил, как вышел папа.

– Телефон выключи, – сказал он.

Ласло непонимающе осмотрел фанерную коробку в руках отца.

– Какой телефон?

– Ну вон, у тебя в кармане светится.

– У меня нет телефона, – сказал Ласло. – Я не брал.

– А что тогда горит? Фонарик?

Папа вечно как-то подшучивал и подкалывал. Но на этот раз карман брюк действительно светился, как будто за тканью скрывался экран очень яркого мобильника.

Ласло сунул руку. Карты. Достал. Верхняя карта, с артефактом в виде забора со снежинкой наверху, светилась посильнее любого смартфона.

– Что это? – испугался папа. – Выбрось немедленно. А вдруг радиация!

Ласло осмотрелся. Возле соседнего дома стояли мусорные баки. А если вправду радиация! Рванул к бакам.

– Ты куда?! – крикнул папа вслед.

Ласло подбежал к контейнерной площадке и последний раз с сожалением посмотрел на карты. Такая ценная вещь!

Странно, но карты не светились. Похоже, померещилось. Слава богу! Не надо выбрасывать.