Горячее лето 42-го бесплатное чтение

© Владимир Поселягин, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Война будет повторяться до тех пор, пока вопрос о ней будет решаться не теми, кто умирает на полях сражений.

Анри Барбюс

– Так… – пробормотал я, очнувшись и изучив обстановку вокруг танка через смотровые щели командирской башенки. – Знакомая ситуация…

Я сижу на сиденье командира танка, что подрагивает от работы мощного двигателя; только очнулся, и понял, что я снова в ИГРЕ. Со мной такое уже случалось, почти десять дней удалось пошустрить на Украине и в Белоруссии. Я считал, что отлично поиграл, вот только кто же знал, что это была игра с забросом в прошлое. Когда меня убили окруженцы и я вернулся обратно в будущее, то выяснил, что история, которую помнил, изменилась. День Победы теперь празднуют на месяц раньше, четвертого апреля, хотя, по моим воспоминаниям, он был девятого мая. Год был тот же, сорок пятый. О своих приключениях я никому не рассказал, хотя жизнь моя и сделала крутой поворот. Был я раньше продавцом, работал в дорогом автосалоне, а со знаниями языков меня взяли в очень серьезную корпорацию, частную, и я работал там переводчиком, зарплата в три раза повысилась, постоянные заграничные командировки. Сложнее было объяснить родным, откуда такие успехи в изучении языков, пришлось вертеться как уж на сковородке, мол, тайком учил. Парням знакомым помогал, что операми в Главке работали, если иностранцев брали, тоже переводчиком, даже стал у них вроде как внештатным сотрудником. Год так пролетел, я у себя в Казани за это время месяца два пробыл, в основном в командировках. В шестнадцати странах побывал, и вот снова прошел Новый год, десять дней отдыха, я вернулся от родителей, сел за комп, запустил игру, в результате снова темнота и я в танке.

А ведь за год сотни раз пробовал, и ничего. Пусть я в командировках был, но это не мешало мне сидеть в интернете в свободное от работы время, тут надо сказать, что его было много, хотя иногда приходилось сутками работать без сна, где вживую переводить, где документы просматривать перед подписанием, переводя юристам. И работал много, но и отдыхал тоже. Роуминг – наше все, так что изучил все изменения в истории. Надо сказать, не так и много их было. Киевскую группировку войск все так же окружили, а ведь Сталина просили – дай разрешение на отвод, но он медлил, ему на другое ухо шептали, что позиции киевской группы войск сильны, отобьются. Опоздали. Так было что в той истории, что в этой, тут никак не поможешь. Потом битва у Москвы, Ржевская наступательная операция. Тоже закончилась пшиком, хотя территорию чуть больше освободили. В следующем году провал Харьковской наступательной операции, снова Сталинград. Тут, кажется, даже потерь больше было. Однако окружение группировки Паулюса все же на месяц раньше провели, ну и остальное с небольшими изменениями, тут могла память подвести, сравнивать то можно с тем, что помню, а знал не так и много. Крым тоже сдали, причем явно по дурости. Ну и захват Берлина. Кстати, тут союзники чуть опоздали, брали Берлин наши, да и почти всю Германию захватили, но те так провернули, что Сталин почему-то половину Германии и Берлина им отдал. Кстати, состоялись две на удивление успешные наступательные операции, одна на юге, другая на севере, о которых я так ничего вспомнить и не смог – ну не было их в той истории, что я помнил. А тут часть Румынии отхватили и часть Финляндии, хотя с последней… Британия надавила, и пришлось подписать мир с финнами. Они блокаду немцам помогали с Ленинградом устраивать, а наши им простили. Вот этого никогда не прощу. Ни тем, ни другим.

Ладно, нечего описывать, как я этот год жил, как запоминал все битвы, а я готовился, мечтал снова попасть в игру, это было очень здорово. Именно с этой позиции, а то «интересно» или «восхитительно» каким-то душком отдают, если вспомнить, сколько там наших ребят полегло. А здорово, от самого попадания, значит, могу помочь, парней не так много поляжет, немцев проредить, чтобы нашим было легче.

Теперь стоит осмотреться и определить, где я нахожусь. Что за танк, я и так знаю, все же мечтал попасть, поэтому брал всегда в первую игру десятый уровень. Однако с этим засада. Это в первое свое попадание я ничего не знал, да и случайно повезло, что выбрал ИС-3. Ведь, как я был уверен, перенос происходит при включении игры и выборе машины, однако в этот раз произошло не так. Выбрал ИС-7, и ничего, хотя сегодня был третий день после Нового года, тот самый день, как в прошлом году при переносе, поиграл, потом пару боев с танками восьмого уровня, ну и выбрал пятый. А меня взяло и перенесло, так что сидел я в танке, полностью модернизированном, «Тупе-34». И с этим уже ничего не поделаешь, я проверил, все страницы опции «Исследования» закрыты, открыты только первые уровни, и у меня китайский «Тупе». Все. А вот мой прошлый опыт учли, так что я теперь практически профи, с восьмьюдесятью семью процентами опыта. В принципе, как и в прошлый раз – открывать все снизу, жаль, вначале пятый уровень, но главное – я в игре, а заработать даже на десятый я теперь смогу, опытный. Да и к окруженцам теперь подходить не буду, к черту их, ученый.

Сидя в танке, я стал работать с настройками, расширил на максимум дальность тактической карты, а это на минуточку на пять километров, и дальность управления танком вне его, до включения самоликвидации, тут уже семьсот метров. И проверил, что имею помимо танка?

Да ничего не имею. Форма под комбезом со знаками различия старшего лейтенанта, документы в кармане – все так же старший лейтенант Шестаков, Валентин Егорович, командир роты тяжелых танков, номер части, печати. Хм, помнится, метки на удостоверении другие были, да и фотография появилась, раньше не было, мое фото с тем же званием. А номер части тот же. Партбилет с фотографией. Все то же самое. В остальном, шлемофоны экипажа на сиденьях, наган в кобуре, и все. Карманы пусты, танк тоже. Только боекомплект. Счет мой тоже пуст, везде ноль.

Заглушив двигатель, бак хоть и полон, но не стоит тратить горючее, я открыл люк над головой и, поднявшись сел на краю люка, спустив ноги внутрь башни и осматриваясь. Ничего не изменилось, что видел в смотровые щели, все то же самое. Танк стоял на дне оврага, так что склоны и небо голубое, вот что я видел. А так по зеленой траве ясно, что лето, может быть даже весна, слишком сочной и зеленой на вид была. И где я могу быть? Рацией не воспользуешься, пусть длинный хлыст и торчал из башни, но в овраге приема не будет, нужно выбирать. Вперед проехать или назад. Тут не выберусь, склоны слишком крутые. Штекер шлемофона не был подключен к бортовой переговорной сети, так что, подняв ноги и скатившись с танка (помнит тело, как надо спускаться), я бегом, набрав скорость, поднялся наверх и осмотрелся. Вдали какие-то самолеты вели бой, два дымных следа от сбитых видно, вроде даже парашют опускался, а так степи вокруг. Точнее возделанные поля с уже проросшей пшеницей, высоко, сантиметров на двадцать.

Еще раз осмотревшись, вроде у края поля была полевая дорога, я развернулся и, сбежав вниз, забрался на корму, параллельно запуская двигатель и трогаясь с места, так что, когда я забрался в башню, устраиваясь на сиденье, танк уже бодро катил на третьей скорости. Тут дно вполне твердое, шел танк уверенно. Кстати, на границе карты появилось несколько красных и зеленых точек. Думаю, это те самые летчики, что бой вели, ранее на карте их не было, далеко. Я вообще сомневаюсь, что парашют рассмотрел, тут и с биноклем далеко, а я без него. Зрение у меня, конечно, отличное, но не до такой степени. А вообще навестить их стоит, у немцев карту и трофеи добуду, хотя бы карты, у наших узнаю, где нахожусь. Это если сбитые будут.

По дну я гнал километра полтора, пока овраг не стал мельчать. С разгона поднялся на склон и покатил к дороге, к рации я уже подключился, так что пока танк, выехав на полевую дорогу, на предельной скорости гнал в сторону трех парашютистов, двое красным горели, один изумрудно-зеленым, один из немцев мерцал, ранен, я искал волну, хотел узнать хоть что-то. Хм, ловил множество морзянки, наши переговоры и немецкие, в основном шифр. Однако удалось поймать довольно сильный сигнал Московской радиостанции. Видимо, где-то неподалеку был хороший ретранслятор-усилитель. Остановив танк, я стал слушать, там как раз новости шли. Диктор передавал их, коснувшись уже без особой восторженности о боях на харьковском направлении.

– Вот оно, значит, как? – пробормотал я. – Харьковская катастрофа? То-то смотрю, виды вокруг на Белоруссию не похожи. Украина и есть. Да еще год сорок второй.

Запустив двигатель, а без него прием чище был, без помех, я погнал дальше, продолжая слушать новости. Вот и день выяснил. Только что наступило ровно двенадцать часов дня по московскому времени, двадцать девятое мая. Все ясно: окружив группировку советских войск в районе Харькова, немцы начали наступать на Кавказ и Сталинград. Да и про Ростов не забыли. Как же достали эти мудилы маршалы, особенно Тимошенко, или взять «мясников» Жукова с Куликом. Увидел бы, пристрелил обоих, один воевать не умеет, то есть решать оперативные задачи, другие солдат кладут, только шум стоит. Вот немцы не нарадуются, Жуков и Кулик решают за них работу по плану «Ост», уничтожают население Советского Союз. Так что воевать в рядах Красной армии я даже и не думаю, нормальных старших командиров там мало, так что, как и в прошлый раз, все в одиночку. Несмотря на то, что я фанат игры, да и этого времени, к местной власти, коммунистам и командованию РККА у меня неоднозначное отношение. Скажем так, брезгливое, как к тараканам. Дорвались до власти, народу положили море, а потом все победы просрали. За что их уважать? Так что никакого уважения у меня к ним не было и не могло быть.

Это ладно, задачи у меня другие, а не в десны местную власть целовать.

Танк летел на скорости пятьдесят километров в час, говорю же, он полностью модернизирован, и пушка пятидесятисемимиллиметровая – ЗиС-4, как ее называли – «убийца танков», однако сближаться с местом приземлении летчиков, что устроили между собой дуэль из пистолетов, я не стал, остановил танк. А в карту вползло село, но не хочу там мелькать, много зеленых точек, на машинах приближались к летунам, в селе явно стояла какая-то советская армейская часть. Ну их к черту. Так что я свернул в сторону и погнал дальше, поднимая за собой большой столб пыли. Дороги просохли, так что не удивительно. К слову, почему-то с шлемофоном не было противопыльных очков, а вещь нужная. В прошлый раз тоже не было, у немецкого мотоциклиста взял и не пожалел, вещь отличная.

А жара донимала, хотелось пить, да и вообще поесть бы не мешало, а счет пуст, в магазине ничего не купишь. Поэтому я сидел в танке на месте командира с закрытыми люками. Думаю, из-за этого все так и получилось. Я бы и дальше так гнал, но случилась проблема, для меня неожиданная. Вдруг танк затрясся, двигатель засбоил, заглох, и потянуло гарью. Дробный стук по броне дал возможность понять, в чем дело. Похоже, меня атаковали с воздуха. Открыв люк, я убедился, что все так и есть, из атаки как раз вышли два «мессера», уже набирали высоту. Заметив огонь, похоже пущенный снаряд разворотил бронезащиту двигателя сверху, золотой выстрел, отчего он вспыхнул, я мигом отсоединил штекер и скатился по броне, отбегая от уже начавшего полыхать танка. Быстро он.

Зло сплюнув, я только и пробормотал:

– Навоевался, б*я.

Немцы, убедившись, что танк горит, полетели дальше, а я, сняв шлемофон и вытерев мокрое от пота лицо, достал танк первого уровня, да-да, МС-1, он бесплатный, как и вся линейка первого уровня всех стран, забрался на место командира и наводчика и покатил дальше. Неспешно, но не на своих ногах. Суки немцы. Причем ехал стоя, сиденья у командира не было, лишь натянутый ремень, как гамак, на который можно опереться или присесть, но ехать тяжело. Так что сидел снаружи, высунувшись по пояс из люка. Подумав, достал NC-31, китайский клон французского танка FT. У него звезды, так что сойдет за усиление. А то командир – и всего один танк. Пусть хоть два будет. Позади рвались снаряды в моем «Тупе», а я катил прочь. Скорость медленная, едва пятнадцать километров в час, но как я говорил, это не пешком идти. Так что, сидя в круглом люке своей головной машины, я активно крутил головой, высматривая самолеты. Одной ошибки мне хватило, повторять ее не хочу. Катил километров пять, пока не выехал на местную трассу. По дороге санитарная колонна шла, по мерцающим зеленым огонькам было понятно, кого везут, так что на перекрестке повернул и покатил в ту сторону, откуда двигалась колонна, вполне логично предполагая, что фронт именно там. Были обозы, встречные машины и те, что обгоняли меня. В пути деревянный мост попался через речушку. Там регулировщик, но меня пропустили через мост, он односторонний, без проблем, без очереди.

Девушка меня с ходу пропустила, остановив встречную автоколонну. Я ей улыбнулся и честь отдал, получив в ответ усталую, но ослепительную улыбку. Так как перед мостом ожидать не пришлось, даже документы не проверили, я остановил технику за ним, на обочине встал, а то у меня от жажды уже голова кружилась, и сбегал к берегу, где напился. Да и умылся. Пыли все же много. Вернувшись, поскольку набрать воды не во что, покатил дальше. И через три часа, проехав в лучшем случае километров тридцать, я остановил танки. В двух километрах от меня был перекресток, а там пост, все бойцы в фуражках, значит НКВД, это предположение, издали определить род войск проблематично. Самое главное, они горели красным огнем. Диверсанты. Ну, вот наконец-то, а то счет нулевой бесит, и есть хочется так, что сырое мясо бы съел. Хоть заработаю баллы и кредиты. Я же на собственном обеспечении, а, чтобы его получить, нужно воевать. Танки эти нулевые уже бесят, хоть второй уровень куплю, надеюсь заработать. У диверсантов три десятка солдат, два грузовика ЗиС-5, но работают только десяток, остальные в стороне укрылись, с пулеметами. Их там штук шесть. Наглецы.

Карта показала, что в пяти километрах от меня идет очередной встречный санитарный обоз с ранеными, надо поспешить, чтобы им не досталось, пусть и случайно, так что скользнув в люк, я покатил дальше, держа предельную скорость. Что я имею против противника? Два танка с противопульной броней. Если у них в лентах пулеметов бронебойные патроны, броня не удержит, так что гасить пулеметчиков нужно в первую очередь. Кроме брони, пушка и два пулемета Федорова на МС-1, «китаец» пулеметов не имел, только пушку. У обоих танков это были «гочкис». Тридцать семь миллиметров. Снаряды пяти типов, чугунное ядро, видимо вместо бронебойного, стальная осколочная граната, чугунная осколочная граната, картечь и картечь короткая. Так как было заряжено ядро, тут не я, автомат, то выбил снарядик и вставил уже стальной осколочный, с «китайцем» так же поступил, дистанционно. По сути, оба танка были созданы по одному прототипу, по французскому, так что и внешне схожи, да и управление то же.

Рыча моторами, я подкатил к посту на сто метров, остановив оба танка, «китаец» шел сзади, но свернул и встал рядом сбоку, явно насторожив противника. Одновременно хлопнули обе пушки, и застрекотал пулемет на моем танке. Снаряды разорвались не у машин, как можно было бы подумать, а у двух пулеметчиков в стороне, погасив их. Да тут сорок метров, сложно промахнуться. Плохо, что вторых номеров не было, но и так недурно. «Китаец» хлопал и хлопал орудием, выбивая засадников, моя пушка тоже не молчала, да и пулеметы работали. По броне как горох бросили, звонко очередями пули били и два раза пробили. Ногу ниже колена дернуло, и в сапоге замокрело. Я тут же купил аптечку на свой танк и активировал ее. Фу-у, стало легче, а то пуля кость пробила, кость разлетелась, как сознание от болевого шока не потерял – не понимаю. Противопоставить, по сути, мне немцы ничего не могли, трое встали с поднятыми руками. Но очередь из перезаряженного пулемета скосила их, так что дальше работал точечно, то есть подранков добил. Все, живых нет.

Когда я говорил, что оба танка полностью модернизированы, то слегка лукавил, можно еще было купить сорокапятимиллиметровую танковую пушку и установить на мой МС-1. С «китайцем» – так же. Это я к чему: на новые танки второго уровня не заработал, но на пушки вполне, вот и сменил их, как и боезапас, в башне у моего танка сразу тесно стало, но терпимо. Сиденье так и не появилось. Кстати, пулеметы Федорова сменил на ДТ. «Китаец» все так же без пулеметов был. Выбираться из танка я не спешил, с трофеями мне не повезло. Обоз встал километрах в трех от меня, ожидая, чем стрельба впереди закончится, но оказалось, позади обоза машина шла, «полуторка», вот она, обгоняя обоз, рванула к нам. Это явно патруль был, настоящий, зеленым горел. Так что вылезать не стоит, еще подстрелят, а пока есть деньги, купил все необходимое, благо денег хватило, хотя снова обнулил счет. Я приобрел ремкомплекты для танков, но чинить не стал, чтобы бойцы патруля пробоины увидели. А то знаю их, лихо на своего любимого коня вскочат, мол, уничтожил их коллег, которые даже по мне не стреляли, следов-то нет, ату его. Поди, докажи обратное. Будут доставать, расстреляю к черту. Злой я что-то. Кроме ремкомплектов я также купил сидор для себя, вещмешок армейский, мелочовку для жизни, бритвенное лезвие, помазок и мыло, зеркальце, бриться уже пора. Потом фляжку, полную воды, сразу выпил все, пару банок тушенки, сухарей. Котелок армейский с кружкой и ложкой. Автомат ППШ, пару запасных дисков и триста патронов в пачках, бинокль, планшетку, пяток гранат Ф-1. На этом все, деньги закончились. Хотел термос купить двухлитровый, возить запасы воды, но уже не хватало. На последние крохи купил пачку макарон, хоть сварю и тушенкой заправлю. Как же есть хочется! Достав сухарь, я стал его сосать.

Бойцы патруля, подъехав, покинули кузов машины и разбежались, начали осматривать тела, вскоре последовал доклад командиру. Он, посмотрев в мою сторону, требовательно махнул рукой, мол, подъезжайте. Запустив двигатели (танки-то заглушенные стояли), подкатил к ним. Когда подъехал, чуть открыл люк и выглянул.

– Документы! – строгим голосом велел командир патруля с лейтенантскими кубарями в петлицах и в форме НКВД.

– А откуда я знаю, что вы свои? – резонно возразил я. – Вон, диверсанты немецкие в вашей форме были. Может, это ваши коллеги и вы тоже немцы?

– Сержант госбезопасности Куницын, – козырнув, представился тот. – Вот мои документы.

Открыв люк полностью, показавшись из него по пояс, я взял документы и изучил. Вроде настоящие. Так что, прихватив автомат, я вылез из танка, люк сам закрылся, танки, тарахтя, отъехали в сторону, ненавязчиво держа патруль под прицелом. Куницын это заметил.

– Вроде настоящие, – возвращая документы, сообщил я и, повесив ремень на плечо, поправляя автомат, свои предъявил.

– Что-то ваши танки на тяжелые не похожи. Давно такие… хм, старые не видел, – изучив документы, сказал Куницын, его бойцы пока собирали тела убитых диверсантов, машины осматривали, они целые, работал ювелирно, в ту сторону только из пулеметов, так что лишь слегка осколками поцарапало. Обоз не стоял, а катил к нам.

– Были тяжелые. Чуть позже доставят железной дорогой, а пока этот хлам со склада хранения дали. Хоть что-то. Слышали, что немцы массу наших войск окружили под Харьковом и сейчас к Волге и Дону рвутся?

– Слухи ходят, – с осторожностью ответил тот.

– Моя задача притормозить тех, кто вперед вырвался. Встреча с этими диверсантами случайна.

– Кстати, как вы их опознали?

– Я бы и не опознал, мимо проехал. Боец на меня вышел. Он водитель, полковника вез, они их остановили, ножами отработали, машину куда-то отогнали, тела в овраг свалили. Там их много лежит. Водителю повезло, у него сердце с другой стороны, поэтому притворился мертвым, а когда противник избавился от тел, то смог добраться до дороги. Как раз на меня и вышел.

– Его можно опросить? – сразу насторожился тот.

– Да умер он у меня на руках. Я даже не узнал, кто он. Крови много потерял. По петлицам из ВВС. Его там обозники хоронят на обочине.

Это, конечно, ложь, но хоть объясняет, откуда я так появился и уверенно расстрелял пост. Сам сержант признался, что тоже сюда ехали, узнали от проезжающих командиров, что тут кто-то из их братии стоит, а никого не должно быть, вот и поехали проверить. Были подозрения на немцев. Могли и нарваться. Я попросил карту диверсантов, а то отправили, карту не выдали, а где нахожусь, не знаю. Он сначала сам карту командира диверсантов изучил, потом мне выдал. Метки разные стояли, но они меня не интересовали. Я быстро понял, где нахожусь, найдя и речку, что пересек, и этот перекресток. На карте он был. Теперь я определился, где нахожусь. Буквально в десяти километрах имеется город Ворошиловск, неподалеку Луганск. Получается я был в зоне наступления немецких, итальянских и румынский войск. Они тут действовали, причем союзники немцев в довольно солидных количествах. Ничего, проредим. Определившись, стал прощаться, думаю, немцы тут будут уже недели через две. Не думаю, а точно знаю, поэтому, вернув карту, к сожалению, оставить себе не мог, сержант бы не дал, после этого козырнув и вернувшись в танк, покатил дальше.

Да, санитарный обоз как раз подошел и направился дальше, а я, глотая и сплевывая пыль, ехал по дороге, прикидывая, чего это меня так далеко от фронта закинуло? Да и задач от модераторов что-то нет… Админ, ты где, ау? Может, снова три дня на адаптацию дают? Поди, знай.

Помимо этого, были мысли и по другому поводу, дело в том, что, когда фронт рухнул, не так и далеко от линии фронта, километрах в семидесяти, находилось одно село, небольшое, дворов на сто. Чудо, но немцев оно не интересовало и не пострадало от налетов. Находилось далеко от основных дорог, так что даже налетов там не было. А могли быть, на окраине села была колхозная МТС, где разместилась ремонтная рота и восстанавливала подбитые танки. Командовал ротой военинженер третьего ранга Колосков, что соответствовало званию армейского капитана, я уже изучил знаки различия РККА до 1943 года. Так вот, немцы появятся у села тридцать первого мая в воскресенье. То есть послезавтра. Честно скажу, я не помню эту историю, но после моей первой игры, когда вернулся, мне попалась информация о ней, она была раздута так же, как подвиг панфиловцев под Москвой. Значит, тут было в какой-то степени и мое влияние, внес изменение в историю.

А суть этого такова. В селе, кроме ремонтников, было несколько фронтовиков, увечные вернулись с госпиталей, на такое село набралось их двенадцать. Это много. Плюс еще два десятка мужиков и столько же стариков, которые призыву не подлежали. Немцы влетели в село неожиданно для всех, три мотоцикла и бронетранспортер «Ганомаг». Это даже не разведка или дозор, похоже, малая рейдовая группа. Окруженцев отлавливали. А в ремроте как раз проверяли на ходу отремонтированный танк. В субботу, за день до появления немцев, все отремонтированные танки забрали и отправили к передовой, так что у села был только один танк, «тридцатьчетверка», но со странным мотором, на авиационном топливе, а не дизель, но так как проверяли ходовую, то вооружения, пулеметов и снарядов у него не было. Колосков был в башне, за рычагами – один из его техников. Услышав стрельбу в селе, сразу приказал гнать туда. Немцы стреляли во все, что движется, были убиты семь женщин, старик и двое детей. Еще полтора десятка раненых. Смяв два мотоцикла, буквально в лепешку (жаль, всего двух немцев раздавили, остальные соскочить успели), капитан таранным ударом опрокинул бронетранспортер на бок. В этот момент мотор танка заглох, видимо что-то повредили от удара. Колосков из своего ТТ отстреливался, убив троих немцев и ранив двоих, у мехвода оружия при себе не было. Так бы и закончилась эта история – немцы, что осталось с десяток, сожгли бы танк, но вмешались фронтовики, которые, вооружившись охотничьими ружьями да немногими трофеями, атаковали немцев и положили всех. Уже потом нашли раненого, в малине спрятался, которого и допросили. Оказалось, к селу идет целый моторизованный батальон. Понимая, что немцы устроят в селе, узнав о гибели своих, было решено эвакуировать жителей и, давая им уйти подальше, придержать немцев.

Как они поступили? Танк и бронетранспортер (его на гусеницы поставили) уволокли в ремроту и быстро привели в порядок. Танк вооружили, в экипаж ремонтники вошли. На окраине села бабы копали окопы, мужья их показывали, что и как. Осталось сорок два добровольца, с ними четыре танка. Три закопали по башни, они не на ходу были, и танк Колоскова. А жителей погрузили на машины ремроты, пяток «полуторок» было, тягач еще длинный трейлер тащил, ну и телеги с лошадьми. Уходили все. Бронетранспортер тоже в обороне остался, а уцелевший мотоцикл отдали уходившим родственникам. Их пятеро фронтовиков сопровождало, хорошо вооруженных за счет немцев. Это чтобы на такую же рейдовую группу не нарвались. Вооружены были карабинами, пулеметом МГ-34 и противотанковым ружьем. Нашли его в бронетранспортере. Это против бронетехники. Как они до своих дошли – дело десятое, и под налетом были, с немцами встречались, мотогруппой однажды, отбились, пусть и с потерями, но дошли. А защитники села оборону держали трое сток. Пятьдесят человек, трое суток! Как немцы сообщали в рапортах, общие потери составили практически целый моторизованный батальон, со всей техникой и вооружением. А село брали два батальона, второй позже на помощь подошел. Даже в окружении, когда бой шел среди остатков сгоревших хат, села уже не было, они не сдались. Выживших среди защитников не оказалось, немцы их не брали.

Это я к чему? То село на карте я нашел, до него чуть меньше двухсот верст. Вот, решил поучаствовать. Маршрут запомнил, доберусь, может, немцев повстречаю, нужно расти, а не воевать на танках первого уровня, хотя бы второй добыть.

Глава 2

Дела важнее слов.

Гай Саллюстий Крисп

Перекресток с уничтоженными диверсантами уже давно скрылся с глаз, даже ушел за границы тактической карты, время к восьми часам приближается, пора подкрепиться, да и на ночевку встать. Изучая карту, я выбрал место для стоянки. В стороне приток какой-то речки, где и растекался в небольшое озеро. Правда, от дороги до него километр, но не страшно, свернув, я покатил по пашне к водоему. То, что тут молодая пшеница посажена, меня не волновало. Хотя на пшеницу это что-то не похоже. Кажется, гречку давлю. Скатившись по берегу, я покинул танк, достав все покупки, и отогнал танки наверх, пусть на страже будут. Сам стал располагаться. Напился, во флягу воды набрал, в котелок, развел костер и подвесил его на самодельной треноге. Тут ветки лежали, было из чего треногу сделать. А сам, раздевшись, прыгнул в воду, отбив живот. Глубина небольшая, едва по пояс, но отмыться и освежиться было возможно. Ну а дальше понятно, вода закипела, засыпал макарон, посолил и стал варить, а потом, слив воду, положил полбанки тушенки, остальное на завтрак оставил, закрыл крышку и убрал в сторону. Съел все. Не знаю, но тут на природе все как-то вкуснее, чем дома, истинное удовольствие получаю, оттого и стараюсь, готовлю. Потом отмыл котелок и вскипятил воды, тут и для чая, немного заварки я купил, а также и для бритья. Взбил пену и побрился. После этого сделал лежанку из лапника, на берегу рос ельник, и вскоре стал засыпать.

Вот только уснуть не успел, послышался шум мотора. К нам по накатанной тропинке катил автомобиль, ГАЗ-А, тот, что фаэтон. И верх опущен был, кабриолет и есть. Пришлось встать и идти к местному хозяину. Я уже понял, что это местный председатель колхоза, он остановился, вышел из машины, осмотрел подавленную посадку, покачал головой и грозно оперев кулаки в бока, ждал, когда я подойду, а когда подошел, спросил зло:

– Это что такое, товарищ командир? Вы что, не знаете постановление наркома о запрете повреждать урожаи? А еще танкист.

Честно сказать, для меня это было новостью, но давить я бы и так не стал, что такое урожай и какой труд вложен в него, я знал прекрасно, однако также прекрасно знал, что скоро тут будут немцы, так что хоть так, но урожая им меньше достанется.

– Извините, – с искренностью в голосе сказал я. – Однако поясню, давил я урожай вполне сознательно. Наши войска отступают, бегут точнее, и вскоре тут будут немцы. Так что уже не жаль. У самого кровью сердце обливается результаты такого труда давить, но лучше самому, чем немцам все это оставить.

– Я об этом ничего не знаю, – сразу попритих председатель, похожий на колобка, такой же пухлый, в светлой просторной одежде. – Но доложить обязан, я материально ответственный. Могу я видеть ваши документы?

– Да, конечно, – ответил я, но доставать документы не спешил.

Дело в том, что в полукилометре от нас вдруг высветилась красная точка. Там укрывался враг и наблюдал за нами. Похоже, был один. Кстати, председатель был не зеленый, оранжевый, а это наводило на мысли, явно нейтрал. По фигу ему, кто хозяйничает, везде устроится. А пока пора действовать. Танки заскрипели башнями, там никаких приводов. Чистая механика, так что скрип это еще нормально, уже темнеть начало, но в принципе прицелами можно пользоваться.

– Замрите, – велел я председателю. – Там немец прячется, нас высматривает. Мой дозорный его засек.

Тут обе пушки синхронно грохнули. Да уж, это не то, что стояло раньше, у этих пушек и заряды мощнее, да и прицелы имелись, у прошлых прицелов не было, только подобие мушек, фактически по стволу наводились. Стрелял осколочно-фугасными. Накрыл. Точка померцала и затухла, то есть все, отошел в мир иной. Колхозник, конечно, испугался, но быстро справился с собой, предложил свою машину, и мы по краю берега и краю поля доехали до вражины. Я думал, диверсант, а это сбитый летчик оказался. Нашпигованный осколками лежал и не подавал признаков жизни. Небольшие рытвины от снарядов еще дымились, и воняло тротилом. Быстро осмотрев тело, я, отстегнув ремешок планшетки с картой, вот это нужная вещь, ремень с пистолетом «вальтер», подарил колхознику, порадовал его. Да и остальные трофеи велел забирать, мол, они мне ни к чему. Документы ему же отдал и помог загрузить тело в машину. Мои документы он больше не спрашивал и покатил к деревне, она тут в трех километрах, видимо он оттуда. А вообще удивило, что у него машина. Думал, их давно реквизировали в армию, и все лошадью или велосипедами пользовались, а этот смотри, на машине ездит. Видимо не простой, смог ее отстоять.

Он укатил, а я отправился досыпать. Планшетку уже осмотрел, достав карту и изучив ее. Обозначений на ней не было, пара отметок острым карандашом, он нашелся тут же, и на этом все. А вот сон уже не шел, сбили мне его. Матюгнувшись, стал собираться, убирая вещи в свой командирский танк, потом устроился в люке и, запустив движки, покатил по тропинке к полевой дороге, что и привела к трассе. Давить посевы я уже не хотел, внушение, сделанное колхозником, вполне сработало. Двигаться ночью оказалось сложнее, трасса была забита машинами и обозами, днем не такое движение, видимо основное как раз ночью, это я нагло днем катил. За уничтожение летчика мне дали три тысячи кредитов, в баллах мелочь, поэтому я и желал побыстрее войти в боевое соприкосновение с противником, чтобы наработать как можно больше как баллов, так и кредитов. Те три тысячи с летчика я пока не тратил. Хотя уже под утро, до немцев меньше ста километров осталось.

Когда подъезжал к речке, где был довольно большой автомобильный мост, купил все же термос, решил воды набрать и понял, что шанс пополнить баллы есть. Как раз сейчас. Только в полукилометре от моста, показывая высокую степень маскировки, начали загораться красные точки, с обеих сторон от моста было множество немцев, в некоторых местах сплошные красные пятна. Хм, а у моста едва ли отделение в охране. Хотя народу вокруг много, трасса не пустовала, но это тыловики и в бою не помощники.

Пока подъезжал к мосту, успел все обдумать. Для начала вызвал еще два танка, для усиления своей группировки, больше не брал, не смогу управлять. Это были немецкий L.Tr и американский Т1. Нужно открывать вторые уровни и зарабатывать. Еще не рассвело, так что появление танков не заметили, тем более, как раз было на дороге пусто. Так что в рев двух танков вплелись шумы моторов еще двух. На обочине воронка была, так что, скатившись с танка, я укрылся в ней. Она находилась всего в ста метрах от берега реки и моста. Я приготовил автомат, вещмешок рядом положил, поправил подсумок с запасным диском на ремне, а сам дистанционно управлял танками. Они с дороги стали разъезжаться, мой МС и «американец» влево, там немцев больше, пулеметы точно пригодятся, а «китаец» с «немцем» – вправо. Тут противника меньше, одной пушкой поработает, а у «немца» пулемет имелся, поддержит. Удалившись от обочины метров на сто пятьдесят, они открыли огонь по уже забеспокоившимся врагам. Осколочными били. У новичков тоже пушки тридцатисемимиллиметровые стояли. Били прицельно, мне маскировка диверсантов, что явно нацелились на мост, не мешала. В ответ тоже стреляли, пусть первыми выстрелами и выпущенными дисками пулеметов выбить удалось почти треть, все же их было много. Я подсчитал, больше двух взводов. Видимо парашютисты. Техники рядом не было, отстреливались отчаянно. Броня у моих танков слабенькая, первым заполыхал «американец», самое слабое звено. Покупать ремкомплект я не стал, к чему, они бесплатные, так что, когда танк в «Ангаре» появился, снова его вызвал и в бой бросил. Вторым заполыхал «китаец», а за ним и «немец». Оказалось, у противника аж два противотанковых ружья были, а они для брони моих танков вещь опасная, смертельная. Однако танки я снова доставал из «Ангара» и продолжал вести бой. Вот когда рассвело, ничего доставать не стал, свидетели имелись, выжившие немцы ушли, около двадцати солдат, им помогли складки местности, а оставшийся мой танк, как ни странно, это был МС, весь побитый, с пробитой лобовой броней, еще стрелял вслед. Бил из пулемета следом противнику, да стрелял из пушки навесом. А потом стал прицельно расстреливать подранков. Закончив на своей стороне, покатил на другую и там поработал. Только после этого я подогнал его к воронке и забрался в машину, покатив к мосту.

Дорога опустела как-то сразу, еще при первых выстрелах. Охрана поначалу попряталась, выставив стволы, но видя, что танки стреляют не по ним, не сразу, а минут через пять после начала боя все же открыли огонь по немцам. Разобрались кто-где, а то немцы ими поначалу не интересовались, весь огонь на танках был сосредоточен. Причем, похоже, по силуэтам определили, что за машины, вот и жгли за милую душу. Все, конечно, хорошо, но семь машин я потерял, некоторые не по разу. Сейчас они застыли, некоторые еще горели, другие дымились. А ведь скоро исчезнут, полчаса с момента уничтожения и пропадают. Хм, надо валить отсюда, чтобы вопросов ко мне не возникло, но поговорить с начальником охраны моста стоит. Он был с другой стороны, так что, проехав по мосту, я остановился и, покинув танк, козырнул старшине, что, видимо, тут за старшего.

– Хорошо вы их обстреляли, товарищ старший лейтенант, – улыбаясь, сказал он, проверяя мои документы. – Мы их даже не видели, не знали, что они рядом. Жаль, ваших столько погибло. Вроде никто из машин не выбрался.

– Танки не жалей, они без экипажа, так что погибших нет. Кстати, танки из специального материала, тают от огня, так что не обращай внимания если исчезнут. Наши ученые создали новые технологии. Ладно, старшина, задерживаться я не могу. Так что прощай, может, еще встретимся.

– Спасибо, товарищ старший лейтенант.

Ввернувшись в танк, я погнал дальше, вскоре уйдя с трассы, на полевую дорогу, там рощица была, хочу в ней укрыться. А приблизившись, только матюгнулся, уже на расстоянии семисот метров в роще обнаружились немцы, загорелись красные огоньки. Хорошо маскировались. Это точно не те, что у моста были. Что-то как-то немцев тут не больно много. Полтора десятка, но враги, поэтому, убедившись, что нет свидетелей, немцы не в счет, я достал те же три танка первого уровня, что выдержали бой у моста, и, выстроив в линию, начал атаку, стреляя по опушке. Наблюдатель, один из двух, отошел, второму не повезло, погиб, видимо от осколка. Разрывы недалеко были, прямого накрытия не наблюдалась. Мои танки, подминая кустарник, двинули в рощу, но немцы смогли сжечь мне «китайца», хотя пулеметы их проредили. Никто не ушел, подранков добил из пулеметов и только после этого покинул танк. Кстати, у МС как раз набралось баллов, чтобы открыть любой танк в советской линейке. У «китайца», впрочем, тоже, но необходимости в этом не было из-за «Тупе-34», так что буду ПТ открывать. Тут действительно были немецкие диверсанты, камуфляж, оружие, но один был в комбинезоне летчика, видимо своего подобрали, решив чуть позже отправить к себе на оккупированную территорию.

Я быстро пробежался и все трофеи, включая радиостанцию, она чудом уцелела, продал в магазин, то есть пополнил счет. Что очень хорошо, я уже мог купить «китайца» пятого уровня. Того самого, в котором очнулся. Средств хватало. Даже дважды мог купить. Еще у моста набрал. Теперь по танкам: танки свои баллы поднимали, на своем счете, но был и мой личный. Если совместить, я мог открыть несколько вторых уровней. Два, если быть точным, – решил русские танки поднимать и немецкие. Ничего не стал менять, исследовал БТ-2 и немца Pz-ll. Покупать сразу не стал, у меня открыты танки этих версий, однако баллов еще хватало на моем личном счету, поэтому обоим танкам улучшил ходовую. На этом все. Я забрал свои вещи, оставив технику в роще, пора пересаживаться на «китайца», он имеет более серьезную броню. Уйдя от рощи, дождался, когда сработает система самоликвидации; хм, некоторые деревья загорелись, купил «Тупе-34» и БТ-2, немца брать не стал, вопросы могут возникнуть, почему кресты не закрашены, а тут у обоих танков звезды, и покатил обратно к трассе. Накрылась стоянка, а я поспать хотел.

На трассе, не успел я даже выехать, как рядом остановилась легковая машина, ЗиС-101 в камуфляжной раскраске, то есть в стандартной расцветке РККА. Машину сопровождал пушечный броневик, старая версия БА-10, и два грузовика с бойцами. В одной из машин, выставив тонкий стволик в небо, стоял зенитный крупнокалиберный пулемет. Дверь легковушки открылась, и, только рассмотрев красные лампасы на штанах, я мигом открыл люк, хотя пушки обоих танков держали неизвестных на прицеле, они меня тоже, скатившись по броне на пыльную землю и отпечатав три строевых шага, доложился:

– Товарищ генерал-лейтенант, старший лейтенант Шестаков, направляюсь к линии фронта для усиления группировки войск. Приказано создавать заслоны на пути вражеских войск и выбивать у них технику.

– Кто приказал? – хмурым тоном уточнил тот.

Где-то я этого генерала видел, но вспомнить не могу.

– Командующий артиллерией Юго-Западного фронта генерал-майор Кириленко… Вы Малиновский? – вдруг спросил я у генерала.

– Все верно, пока командующий Южным фронтом.

– Вас снимут в июле, но войну вы закончите как выдающийся военачальник, маршал Советского Союза.

– Что? – он внимательно посмотрел на меня.

– Отойдем, товарищ генерал. Хочу с вами поговорить. Знаете, столько негатива накопилось, хочу выговориться, а тут как раз вы удачно попались, – и посмотрев в сторону насторожившейся охраны, крикнул им: – Стойте спокойно, ничего с вашим генералом не случится.

А Малиновский явно был заинтригован, поэтому, махнув рукой, успокаивая охрану, последовал за мной, по обочине той проселочной дороги, по которой я на танках добрался до трассы. Да и что там трасса, укатанная та же полевая дорога, только шире в несколько раз. То, что это трасса, подтверждали телеграфные столбы на обочине. Хотя в некоторых местах щебень насыпан, ямы засыпали. В общем, не дорога, а наказание, но она активно эксплуатировалась. Да и сейчас не пустовала. Мы же прогулочным шагом удалялись от перекрестка. Мои танки затихли, двигатели смолки, но шум движков на дороге стоял.

– Доказательства я приведу позже, и поверьте, они вас убедят. А пока скажу так, меня зовут Валентином, и я из будущего, ваш потомок. Я случайно оказался на этой войне, в сорок первом, воевал на танках, произведенных в пятидесятых годах, в будущем, и уничтожал немцев. Их аэродромы. Работал в Белоруссии, один город оборонял, пока госпиталь там эвакуировали, меня там должны были запомнить. Также освободил выживших защитников Брестской крепости, военнопленных из Минска. Если вы слышали о Рейде Храбрых, то должны знать, о чем я. В газетах сообщалось что я погиб, это действительно так. Оказалось, чтобы мне вернуться обратно, в свое время, в две тысячи двадцатый год, нужно всего лишь умереть. Я обнаружил окруженцев. Набрал им припасов, еды, патронов, думал помочь, а меня застрелили и еще живого, тяжелораненого, обобрали, снимая сапоги и все, что на мне было. Уродов я запомнил, надеюсь, встретимся, поквитаюсь. Теперь к вам – как потомок к предку. Вы, с-суки, что творите?!

Это действительно был крик души. Накопилось вот, так что пока есть уши, я и хочу все вывалить этому представителю командования. Заодно мне любопытно, как отреагируют на это модераторы, а реакция должна быть. Одно дело игра, другое – выдача важной информации. За такое могут по головке не погладить. Скорее наоборот. Генерал в шоке застыл, я же продолжил:

– Знаете, у немцев есть приказ двадцать один, план «Ост». Уничтожение советского населения на оккупированных территориях и освобождение земель для немцев, особенно войска СС выполняют его, ну и некоторые армейские генералы. Так вот, по выводам наших ученых, хотя доказательств и не смогли найти, Жуков, Тимошенко, Кулик и Конев были ярыми исполнителями этого приказа, положив столько советских бойцов, что могли рассчитывать на благодарность от Гитлера. Что стоит высказывание одного из советских военачальников, когда тот отдавал приказ во время битвы у Ржева: «…бойцов не жалеть, бабы еще нарожают». Это вообще как? Вы что, не понимаете, что уничтожаете свое население? И уничтожили, в результате развалив Советский Союз.

– Мы проиграли? – слегка дрогнувшим голосом поинтересовался генерал.

– Нет, мы победили, хотя и профукали эту победу. Сталин ее слил, подарил союзникам. В этом году будет Харьковская катастрофа. Немцы дойдут до Сталинграда, и начнется великая Сталинградская битва, закончившаяся окружением трехсот тысяч солдат Паулюса, он сам сдался в плен, как и его части. Немцы возьмут Ростов-на-Дону. На Кавказе им удача особо не будет сопутствовать. В сорок третьем состоится самое крупное танковое сражение у Курской дуги. Немцы будут использовать новейшие танки «Тигр», «Пантера» и самоходки «Фердинанд». Чтобы уничтожить один «Тигр», наши будут терять от восьми до десяти танков. Потери будут огромны, но битву мы выиграем, тупо забросав немцев трупами своих солдат. Да, в сорок третьем введут погоны и обращения «солдат» и «офицер» вместо красноармеец и командир. После Курской битвы начнется общее наступление, и так до сорок пятого года, война у нас закончилась девятого мая. Однако, после того как я побывал в сорок первом, дата сместилась на четвертое апреля. На месяц, а это уже кое-что. Надеюсь, и после моего этого попадания, как поработаю в тылах немцев, она снова сместится. Потери нашей страны больше двадцати семи миллионов граждан, военные потери тут чуть меньше десяти миллионов. Вдумайтесь в эти цифры, большую часть из них повысили вышеназванные генералы и маршалы, которых за подобное к стенке ставить надо, а вы с ними якшаетесь. Бьют вас немцы? Так поделом, учитесь воевать, сукины сыны. В будущем, в пятидесятых годах в Советской армии был выдан приказ: в случае наступления, если в войсках потери составят больше пяти процентов, то снимают офицеров, что это допустили. Не умеешь воевать – не лезь. Это фактически конец их карьеры, поэтому и учатся воевать хорошо, с малыми потерями. А вы почему не учитесь? Как там маршалы говорят, когда в очередной раз войска угрохали и немцам сдали? «Извините. Обосрались»? Из всех маршалов только Шапошников хорош, но он штабист. Да и умрет скоро, по болезни. Ну и Буденный. Хороший вояка, хвалят его в будущем. Были бы у него подчиненные, что выполняют приказы, ни пяди бы не отдал своей земли и людей бережет. А Крым, что скоро сдадут, то не его вина.

Что еще я могу сказать. Сталин умрет в пятьдесят третьем. Инсульт, но в течение двух суток к его телу не подходили, охрана не подпускала, и он умирал, пока Берия из командировки не вернулся, но поздно, спасти не смогли, умер через сутки. Как Власика арестовали по надуманному предлогу, так и получили доступ к телу. Есть мнение, что вождя отравили, все указывает на Хрущева и двух его помощников, Маленкова и, кажется, Булганина. Они вызвали Жукова с верными ему генералами, и те арестовали Берию, в тот же день расстреляв его, за власть свою боялись, и правильно боялись. Именно Хрущев и был инициатором развала Союза, отдав приказ карающим органам, госбезопасности, снять надзор с высших чиновников. Они стали творить, что хотели, ведь не подсудны. Их дети летали за границу, видели, как там живут, и желали жить так же. Появилось слово – номенклатура. Простых людей к власти не допускали. Именно эти дети чиновников, придя к власти, и развалили страну, разворовывая ее – кому заводы, кому пароходы или нефтяные скважины.

Да, товарищ генерал, я живу в капиталистической России, и наши олигархи и богачи – это потомки ваших коммунистов. Развал страны произошел в девяносто первом. Тогдашний правитель страны, Михаил Горбачев, пятнистая тварь, как его называют, у него родинка на лбу, большая, кажется, он уже родился, стал первым президентом СССР перед развалом страны. Много можно и нужно рассказывать, но давайте вернемся к претензиям по этой войне. Окружение Паулюса под Сталинградом по сути это единственное окружение крупной массы войск противника. Сталин отдал странный приказ, выдворять немцев с территории, избегая их окружений. Это как? Сталин вообще за нас или за немцев? Опытные солдаты, что воюют уже много лет, каждый раз встречают наших солдат на новых рубежах, и мы несем потери. Это явное предательство. Далее. В сорок третьем в Тегеране произойдет встреча глав государств. Сталин, Черчилль и Рузвельт делили страны, и повернули те два политика все так, что после этой войны, где пролито столько крови, нам ничего не досталось. Какие-то занюханные Румынии, Болгарии и Польши с Чехословакией, которые нам на хрен не сдались. Зачем они нам? Тем более чуть позже они все нас предали и ударили в спину. Лучше бы атаковали Норвегию и Финляндию, взяли их под нашу руку. С той же Финляндией. Эти твари помогали губить ленинградцев, а им простили, подписали в сорок четвертом, как раз после снятия блокады, мирный договор, и они отвели войска на свою границу. Это как? Они столько людей в концлагерях сгубили, немцы были в изумлении, хуже их, а им простили только потому, что британцы попросили. Ну вы и суки. Это вам от имени потомков говорю. Можно Европу атаковать, а эти якобы братские страны на хрен. Ту же Польшу. Да оставьте ее немцам. Поляки только при немцах как шелковые были, у них не забалуешь, а нам, когда мы Польшу освобождали, в спину стреляли, сколько солдат сгубили. А потом вообще не немцев, а нас называли оккупантами и начали требовать контрибуцию за оккупацию. Не берите их, к черту, пусть немцы маются. Верните территории до Буга, а всех поляков выселите за речку, и будем вам хорошая жизнь. Обойдите Польшу и берите Германию. После Победы, а союзники высадили войска Второго фронта в Нормандии, немцы им чуть ли не коврами дорогу устилали, чтобы те быстрее до Берлина дошли и взяли его раньше советский войск. Не успели, мы освободили Германию и взяли Берлин. Вот только по странному решению Сталина половину Германии отдали, как и половину Берлина. Это как? Я повторюсь. Ну вы и суки.

А националисты украинские? По странному решению Сталина, тем, кто уничтожал население, служил в полицаях, давали от шести до десяти лет, смертные приговоры редкость, а выходя из лагерей, они возвращались на свои земли и учили детей, как правильно жить и убивать москалей. Когда Союз рухнул, Украина тут же отделилась в отдельное государство, у них стал желто-синий флаг и эмблема националистов, трезубец, и они взяли власть на Украине. По такому же странному решению Хрущева Крым отошел Украине и бандеровцы там стали хозяевами. Я повторюсь, ну вы и суки! Если вы считаете, что потомки вам благодарны за все, что вы просрали, то я скажу так, не дождетесь. Все, что вы могли развалить и ухудшить, вы сделали это. Подарили нашу победу союзникам, и в Америке в будущем учат в школе на уроках истории, что это они победили Третий рейх, а русские в войне вообще не участвовали. Мне много что нужно бы рассказать, но смысла не вижу, все равно все изгадите. Ладно, идем к танкам, докажу, что я из будущего, заодно подарю устав образца сорок пятого года. Написанный кровью.

Ушли мы от танков не так и далеко, метров на сто. Генерал явно был придавлен свалившейся на него информацией. Дергался только тогда, когда я Сталина хаял, явно с трудом сдерживаясь. Хотя вроде и верил и нет, но не перебивал, слушал внимательно. Молча мы вернулись. Я помог ему забраться на корму и показал пустой танк, экипажа нет, после этого стал покупать в магазине разные уставы и наставления, в основном послевоенные. Солидная стопка получилась. Купил офицерскую сумку и убрал все туда.

– Это кольт. Подарок на память, – показав тяжелую кобуру и бумажные пачки патронов, тоже убрал в сумку и протянул генералу.

Помог спуститься, и дальше танк показал танковую польку. Станцевал. После этого я отогнал БТ, и тот самоуничтожился за границей дистанционного управления. А чуть позже я снова вызвал его и немецкую «двойку». А пофиг уже на свидетелей из охраны генерала.

– Так я и бил немцев в сорок первом. Они мне уничтожат танк, а я новый вызываю. Если бы не окруженцы, стрелял в меня некто Кусков, так бы и громил тылы. А сейчас извините, пообщались и хватит. Я один хочу побыть, выговорился, опустошение чувствую. Да и подраться хочу. До немцев недалеко, устрою им показательную порку.

Генерал пытался меня остановить, что-то говоря про Москву и общение с нужными людьми, но я махнул рукой и скользнул в танк, охрана среагировать не успела, хотя им дали команду фас, и я погнал прочь. Чуть позже я остановился и, открыв крышку люка, наблюдал, как четыре «лаптежника» штурмуют тот перекресток, что только что покинул. Там стояли машины кортежа генерала, горели, ну и разбегались немногие выжившие. Вот так вот, модераторы сработали. Не дают информации распространяться. Что ж, буду знать. Хм, и выговорился, а то тяжесть на душе была, все это видеть и ничего не сообщить, и заодно проверил, отслеживают выдачу информации или нет. Отслеживают. Вот только почему так мерзко на душе? Пусть я слишком много чернухи дал генералу, а ведь у моих современников именно такая каша в голове, это я искал информацию как крупицы золота, а ее хорошо прятали, и знал, что не все так плохо, как я описывал Малиновскому, хотя многие уступки Советского Союза вызывали недоумение даже у меня. Я хотел встряхнуть его и руководство Союза, чтобы на переговорах были злее, да вышло как всегда. Как сказал один русский политик, никогда такого не было, и вот опять.

Немцы, видимо, потратили боезапас и полетели прочь, хотя я уже маневрировал всеми тремя машинами, чтобы не потерять их. Но те улетели, и я возвращаться не стал, смысла не видел. И построив танки в колонну, погнал дальше. Впереди БТ, потом мой китаец, и следом немец. Его скрывала пыль, так что особо тот тыловые колонны не пугал. А вскоре совсем умаялся, но ножом бить в руку и лечиться, чтобы прийти в порядок, не стал, согнал технику с дороги, укрыв в кустарнике, замаскировал машины, устроился спать прямо на снарядах на дне танка. Постелил купленную шинель и вырубился. Ночью мое время, вот там и буду действовать. Жаль, но проснулся я не сам. Разбудили.

Глава 3

Выиграл сражение не тот, кто дал хороший совет, а тот, кто взял на себя ответственность за его выполнение и приказал выполнить.

Наполеон I, Бонапарт

Открыв глаза, я на миг замер, вслушиваясь в тишину. Вот опять. По танку явно кто-то ходил. Стараясь не шуметь, сел, убрав в сторону автомат, который обнимал, и, поднявшись к месту командира, осмотрелся в смотровые щели. Двигался я бесшумно, это было легко, сапоги снял перед сном, босиком был. Правда стукнулся о какую-то выступающую железку, но даже глазом не моргнул и не издал ни звука. Хоть больно было жуть. Оказалось, трое в стороне прятались, и у танков возились четверо оборванных бойцов Красной армии, двое из них забрались на танки. Мой и немецкий. Оставшиеся стояли внизу. Оружие было только у одного. Это надо же себя довести до такого состояния. Гнать их в шею. Башни танков стали почти одновременно поворачиваться, отчего все семеро бойцов мигом смылись. Пятеро светились зеленым, двое – нейтральным оранжевым, но меня это не интересовало. Визуально я видел троих, но рядом еще были. Останавливать я их не стал, к окруженцам после последнего случая стал относиться достаточно жестко. Уходят и черт с ними.

Посмотрев на часы, трофейные, это с диверсантов в роще, понял, что проспал пять часов. В принципе, уже нужно вставать. Генерала я встретил утром тридцатого, сейчас как раз было два часа дня, до заката еще немало времени. Покинув танк, прихватив сапоги и автомат, обулся и стал готовить, есть хотелось.

В этот раз побаловал себя яичницей с копченой колбасой, свежим хлебом и стаканом молока. Потом костерок развел и воды для чая вскипятил, купил пирог с капустой и кусочек съел. Как же это все вкусно, да на природе. Остальное оставил на потом. Ночь длинная. Да, ту банку с тушенкой, где треть осталось, я еще в пути съел с двумя сухарями. Вполне ничего пошло. Сухари сунул в банку, они с желе смешались, пропитались, очень вкусно было, черпал ложкой. Поев, медлить не стал, вернулся в танк и погнал к дороге, а там уже на максимальной скорости, сдерживал меня немец, он самым медлительным оказался, и я двигался к передовой. Громыхало на горизонте, уже дымы было видно. Приметив на пути пост, явно отступающие подразделения перехватывали и возвращали на передовую, я спустился в танк и погнал дальше, не останавливаясь, хотя мне махали руками – какой-то командир, кажется полковник, выскочил наперерез, размахивая пистолетом и стреляя в воздух, но я ушел дальше. Знаю, что будет, если остановлюсь. Переподчинит себе и отправит вперед в атаку на укрепленные немецкие позиции, любят они так танки отправлять, чтобы их немцы жгли. Не умеют командовать и управлять танковыми соединениями и нечего лезть. Я в этих командирах еще в сорок первом разочаровался, хотя встреч с крупными военачальниками было мизер.

Так и катил по дороге. Причем отметил, что настырный полковник прыгнул в машину, «полуторку» с несколькими бойцами, и погнал следом, сигналя. Даже обогнал и встал на пути, ну не давить же их. Полковник оказался подполковником. Даже не подполковником, а старшим батальонным комиссаром, политработником. Открыв люк, я выглянул и зло рявкнул:

– Какого надо?!

– Немедленно следуйте за моей машиной, – ответил с подножки политработник. – Я вас переподчиняю себе.

– Иди на х…

– Что?! – тот аж рот открыл, и лицо его в ярости исказилось.

– Я могу повторить. Нах иди. У меня своя задача, и закрывать зады таким долбое… как вы я не собираюсь. Обосрались, сами и подтирайтесь.

После этого закрыл люк и, не слушая вопли комиссара, что обещал меня из-под земли достать, погнал дальше, объехав машину. Горели все зеленым, потому давить и не стал. А хорошо, что реально я к РККА никакого отношения не имею и могу посылать таких вот мозгоклюев куда подальше, что и сделал. И совесть меня не мучила, даже мурлыкал себе под нос. А вспомнив о сборнике музыки до шестидесятых, нашел, включил и дальше слушал. Хорошая музыка, заводная. Вскоре на пути попалось село, трасса через него пролегала. Бои уже где-то недалеко шли, глухая канонада слышалась, немцы добивали войска, что их сдерживали. Скоро выйдут на оперативный простор, лишь редкие заслоны попытаются их притормозить, даже не остановить. Однако в селе я остановился и, покинув танк, с фляжкой и термосом, поглядывая на пустые улицы, брошенное поломанное армейское имущество (два автомобиля явно столкнулись и их бросили), с помощью журавля спустив вниз ведро, стал доставать воду. Свежая и ледяная, аж зубы ломит. Сам напился, флягу наполнил и как раз термос наливал, когда услышал рев движка, а посмотрев, кто это, досадливо скривился. Это все тот же старший батальонный комиссар. Передвинув автомат на грудь и, дистанционно управляя, развернув танк, я перегнал китайца так, чтобы тот стволом сопровождал подъезжающую «полуторку», явно нервируя как тех, кто сидел в кабине, так и тех, что в кузове находились, шесть бойцов. Комиссар покинул кабину и, поправив ремень, направился ко мне, с ним трое бойцов.

– Лейтенант, сдайте оружие, вы арестованы.

Тут прозвучала очередь, мой китаец выпустил, и дорожка пылевых фонтанчиков перегородила путь комиссару с бойцами. Отчего они замерли. Я уже налил воды, так что закрывал термос, но решил все же высказаться:

– А я еще удивляюсь, почему Красная армия все время отступает. Если ею командуют и руководят идиоты, это не удивительно.

– Да как вы смеете?! – сорвался особист на фальцет.

– Смею я, смею. И оружием махать не стоит, иначе расстреляю вас к черту. И да, такое право я имею, и мне за это ничего не будет.

На несколько секунд воцарилось молчание, я поднял термос и флягу и направился к танку, своему китайцу, поворачиваться спиной к комиссару я не боялся, держал его на прицеле пулеметов. Открыл люк мехвода и убрал емкости в танк, а когда закрыл люк и собрался уже подняться на башню, то комиссар остановил, каким-то усталым надтреснутым голосом сказав:

– Подождите, лейтенант, – он на миг замолчал, но все же продолжил: – Я прошу, я умоляю помочь моему подразделению. Командир дивизии, того, что от нее осталось, велел мне без подкреплений не возвращаться. В дивизии едва полторы тысячи активных штыков осталось, и они тают под немецкими атаками как свеча. Наши взорвали плотину и мост, все вода залила, дорога для немцев только через нас, или обход в пятьдесят километров. Артиллерии нет, гранат нет, ничего нет, только настоящая храбрость наших бойцов и командиров. А на дороге лишь тыловые части, набрал вон шесть бойцов из дезертиров, да твои танки. Я прошу, помоги.

Спрыгнув на пыльную дорогу, я подошел к комиссару и минуту смотрел ему в глаза, и тот их не опустил и не дрогнул.

– Хорошо, помогу. Только есть условие. Умение управлять танковыми соединениями не каждому дано, так что покажите, где тяжелее всего, дальше я сам. И поверьте, если знать, как танками управлять и вести их в бой, немцы понесут куда больше потерь, чем, если ими командуют обычные армейские командиры, которые ни черта в этом не разбираются и гонят их на убой в атаки.

– Договорились, – слабо улыбнулся комиссар. – Нужно спешить, можем не успеть.

Он вернулся к машине и возглавил колонну, мои танки пошли следом. Кстати, в «полуторке» я приметил ящики, на которых бойцы сидели, по маркировке гранатные. Вроде оборонительные, а вот есть ли противотанковые, не знаю. До расположения дивизии было около двенадцати километров, мы их за полчаса пролетели на максимальной скорости, машину водитель грузовичка не жалел, а мы вполне способны были держать высокую скорость. Вскоре тактическая карта стала давать информацию по месту боя дивизии. Да уж, комиссар скорее даже преуменьшил, чем преувеличил положение дивизии, шесть немецких танков утюжили стрелковые ячейки, пять еще горели, так что в бой пришлось вступать с ходу. Мы проскочили мимо КП штаба дивизии, оттуда выскочил перемотанный бинтами командир, какого звания – не понятно, он что-то орал вслед нам. «Полуторка» именно там остановилась, бойцы споро разгрузили машину, и она направилась к медсанбату, где было огромное количество раненых, а сам комиссар побежал с бойцами следом за мной, цепью, в атаку. Танки я видел визуально, но до них уже было с полутора километров. Дальность высока. Так что, скатившись в овраг и объезжая походные кухни, да разное армейское имущество, я на полной скорости погнал к позициям. Выскочил я наверх в четырехстах метрах от позиций и с ходу открыл огонь. Два выстрела – и две «тройки» заполыхали. Пушки БТ «немца» тоже работали, только далековато для них. Однако сбить гусеницу одной «четверке» и поджечь «тройку» смогли, я их добил, а потом и два других, что не прекращали кататься по позициям и крутится над ячейками с бойцами. Дальше мы рванули вперед и, выскочив на позиции, я остановил танки, и их пушки забили без перерыва. Только сейчас на карте проявилось огромное количество красных точек, сообщавших о противнике. У меня даже волосы зашевелились, перед позициями низина была, и нас атаковало больше ста танков. Вот это я попал. Похоже, немцам действительно в обход влом идти, решили тут себе дорогу проложить. Пехоты немецкой два полка точно, и следом третий выходил, но я думаю больше. По ним били некоторые уцелевшие станковые пулеметы, причем короткими очередями, явно патронов мало было, но никто не бежал, видели, кто на них надвигался, но не отступали. Не люди, кремни.

Первой взорвалась «двойка». Словив несколько снарядов, пулеметы всех трех танков били по массе пехоты, не переставая, то, что попадаю и убиваю – видно, росли баллы и кредиты, а пушки работали по танкам. Я успел на БТ сбить гусеницу только одной «четверке», легких я тут не видел, «тройки», «четверки» и самоходки, как он вспыхнул, не прекращая стрелять, а потом и моему китайцу досталось. Хорошо хоть погиб не зря, успел поджечь две «четверки» и одну «тройку», еще две остановились подбитые, но не горели. Ремнабор я использовал, пожаротушение тоже, потому и смог столько уничтожить, пока танк буквально не развалило бронебойными снарядами. Прихватив аптечку, я выскользнул наружу и стал стрелять из автомата, спина горела, припекало, но уничтожил четырех немецких танкистов из ранее подбитых мной танков и, прыгнув в небольшой окоп, стал кататься, сбивая пламя, пока на меня мелкий боец не накинул шинель и не помог.

– Спасибо, – прохрипел я, осматриваясь.

Это оказалось пулеметное гнездо, три бойца лежали на дне, укрытые шинелью, явно мертвые, тут же «максим» стоял, и ряд винтовок к стенке прислонены, видимо пулеметного расчета, куда и входил этот боец. На вид пулемет целый, только щиток пулями побит.

– Что с пулеметом?

– Патронов нет, товарищ старший лейтенант.

– Патроны есть, ленты набивай.

Я купил в магазине шесть ящиков с патронами, специальными, пулеметными. Боец, а по виду он из Средней Азии, расширил глаза в изумлении, но тут же бросился ящики вскрывать. А я злой как черт, стал доставать танки, четыре, те же, что были уничтожены, параллельно модернизируя БТ и немца, а также японца. И бросал их в бой, их сжигали, а я бросал, от сотни немецких танков осталось уже восемьдесят машин, хотя это и не сильно помогло, немцы были уже вокруг нас, навалившись на позиции. А тут в наш окоп перекатом свалился комиссар, что меня сюда привел, увидев открытые ящики с противотанковыми гранатами, их я тоже достал, как и два ящика с коктейлями Молотова, и, схватив, стал кидать. Два танка поджег, остальные вне пределов броска. Однако это не все, он помог бойцу установить пулемет, тот вроде две ленты снарядил машинкой, и комиссар встал к пулемету. Он стал отстреливать пехоту, пока мои танки все так же продолжали появляться, уничтожать противника, укрываясь за остовами подбитых танков, что продлевало их жизнь. Фактически мы бились в окружении, как к нам скатилось еще два бойца, уставших, в рваной форме, окровавленных, я их еще не видел; они стали помогать держать оборону. Они раскидывали противотанковые гранаты. От них не только немцы страдали, но и мы. Слишком много тротила внутри было, контузии получили все, но бой продолжался. Что важно, я прикрывал медсанбат, к нему прорвалось четыре танка, однако я направил туда китайца, который, стреляя в корму, уже сам полыхал, но подбил и поджег все четыре немца.

Бой был тяжелейшим, мне казалось, шел несколько часов, но посмотрев на часы, понял, все это заняло едва ли сорок минут. Комиссар чудом выжил, он отвлекся от пулемета, схватил гранаты и стал кидать в две самоходки, что к нам приближались, гусеницы им сбил, однако выстрелом пушки пулемет с позиции сбило, изувечив его. Там погиб тот маленький узбек, он как раз перезаряжал пулемет, набив очередную ленту. Купив три фляги, я раздал их выжившим, и мы жадно пили такую вкусную воду. Посмотрев на комиссара, я хрипло сказал, причем громко, все страдали сильной глухотой:

– А ты мужик, комиссар, настоящий воин. Извини, был неправ. Думал, ты такой же горлопан, как и другие.

– А я такой и есть, – криво усмехаясь, смахивая текущую по лицу кровь, ответил он, поискав, нашел смятую фуражку с поломанным околышком и, водрузив на голову добавил: – Все мы в окопах воинами становимся.

– К бою, немцы снова атакуют! – скомандовал я. – Всего десять минут передышки дали. Сорок танков против нас, двенадцать самоходок и два десятка бронетранспортеров. Вот пехоты меньше. Чуть больше полка, хорошо мы их проредили.

В этот раз встречал я немцев с более серьезными силами. Теперь у меня танки не первого, второго или пятого уровня, прокачал за те сорок минут адского боя. Китайца до ИС-2 полностью модернизировал, начал копить на следующий танк. Советскую линейку, как и немецкую, до пятого уровня, шестой почти добил. А это Т-34 и VK 30.01P. Ну и японца прокачал до пятого уровня, но он еще проходит модернизацию, осталось ему поставить орудие пятого уровня. Больше я ничего не прокачивал, все четыре танка тут же стояли, урчали моторами, укрываясь за корпусами уже подбитых танков, и, как немцы снова появились, открыли огонь с дальних дистанций, выбивая танки, самоходки и пехоту.

Хрипло дыша, я встал. От окопа осталось одно название. С одной стороны завалилась на бок «тройка», я по ней больше не стрелял, а то сам тут испекусь, только экипаж перестрелял, что пытался вылезти. В этот раз бой шел едва ли полчаса. Немцы сдулись быстро, потеряв половину техники и солдат, и стали отступать под плотным прицельным огнем моих танков. Самоходки я уже выбил, так что проредил отступающих знатно, вернулось едва ли полтора десятка танков и батальон пехоты. Остальные так и остались лежать в этой низине, которую уже и не видно под плотным слоем дыма горевшей техники. Оборону я держал плотную. Не стоит думать, что я танки держал подле себя. Вовсе нет, раз я могу их контролировать на семьсот метров от себя в любую сторону, по сути, почти полтора километра, то как их мне уничтожали, так и гнал снова подальше, прицельно стреляя на ходу, и держал плотную оборону на этот километр. Особенно за медсанбатом присматривал, там уже почти четыре тысячи раненых скопилось, а как не вывозили, так и не вывозят. Не на чем. А ведь дивизию практически окружили. И девчата смело кидались под разрывы, подползая к позициям, осматривали убитых и раненых бойцов, волоком утаскивали найденных живых, но раненых бойцов, к медсанбату. Я как мог прикрывал самоотверженных девчат. Но семеро все же погибли. Из нашего окопа выжил только я, комиссар погиб, когда уполз проверять стрелковые ячейки. Там и встретил свою смерть, когда к нему ползли танки. А я не успел, японца у меня сожгли, а купив, погнал в ту сторону, но не успел. Один танк он подбил противотанковой гранатой (три с собой прихватил), потом взвод пехоты второй гранатой разметал и лег под гусеницы второго танка с третьей гранатой. Он уже был тяжело ранен и понимал, что умирает, вот и прихватил с собой врагов. Я плакал, когда за этим наблюдал. Сам я тоже и ранен был, и контужен, но успел забраться в ИС и подлечиться, так что физически чувствовал себя хорошо, даже отлично, вот только морально… Эти два часа полностью выпили мои силы.

Немцы откатились и пока замолкли, хотя нет, вот начала давать редкие залпы их артиллерия. Я-то думал, они молчат потому, что своих накрыть не хотят, а как объяснил пленный немецкий танкист, их просто только сейчас подтянули, и они на позициях встали. Авиация плотно задействована в другом месте, но скоро и до нас руки дойдут. Ну пусть попытаются, у меня в советском ИСе зенитный пулемет, я его уже раскрыл, хотя еще модернизировать нужно, только ходовую и движок купил, а также у китайца, у того открылся восьмой уровень, тоже зенитный пулемет был. Вообще да, усилил технику я неплохо, а именно, китаец восьмого уровня модели «110», купив ему ходовую. Советский ИС – тут ходовую и двигатель. У немца «Тигр», тут кроме ходовой и двигателя еще приобрел и пушку, но осталось башню купить и еще одно орудие, улучшенное, модели «ахт-ахт», на них баллов не хватило. Японец стал шестого уровня «0-I», тут приобрел ходовую, двигатель и пушку, но рацию еще не модернизировал. А нужно, я уже отметил, с хорошими рациями и управлять легче, и связь лучше.

Причем я тратил только те баллы, что зарабатывали сами танки. Личный счет не тратил, поэтому, когда немцы стали отходить, я отогнал прочь японца и немца, у них все равно зенитных средств не было, те самоликвидировались, и я стал своими баллами исследовать арты двух стран, США и Британии, смог раскрыть их аж до четвертого уровня, но на модернизацию баллов не хватило. Купил, а как только те появились, стал вести контрбатарейную стрельбу с немецкими батареями. И они раскрыли себя, когда открыли стрельбу. Так что немцы сосредоточили огонь на моих установках, игнорируя другие цели, а я сел на корму китайца и покатил к госпиталю. В госпитале чувствовалась безнадега и усталость. Когда мои танки подкатили, я посмотрел на военврача третьего ранга, тот стоял, шатаясь, в настолько окровавленном халате, что уже и не понять, что он когда-то был белым. Врач курил, наблюдая, как я подъезжаю. Спрыгнув с кормы, я подошел и сообщил:

– Товарищ военврач, докладываю. Когда создавались эти танки, то их освятили в нашей православной церкви, и они стали святыми. Все, кто в них внутри находится, освящаются, и раны их зарастают. Посмотрите на меня, я в грудь очередь автоматчика получил, весь израненным был многочисленными осколками, контузию не раз получал, но танки излечили меня. Лечат только внутри. Предлагаю использовать это и вылечить всех раненых.

– Вы бредите? – спросил тот.

– Эх, а хотел все провести спокойно.

Достав из кобуры пистолет, я направил его на военврача и жестким тоном сказал:

– Мне проще заставить и наглядно показать, чем убеждать. Времени на это нет. Лезьте.

При этом я двум санитаркам, что были рядом и испуганно на меня поглядывали, видимо считали, что я с ума сошел, тоже велел забираться в танк. И не только им, а прихватить одного из лежавших с краю тяжелораненых. Их даже не перевязали, просто нечем, исподние рубахи использовали как тампоны. Раненые их сами к ранам прижимали.

– Ты что делаешь?! – со взбешенными интонациями прохрипел один из раненых, судя по синим бриджам, явно командир, но френча нет, торс обнажен, перемотанный нательной рубахой. – Мы тебя на том свет достанем.

Мат шел со всех сторон, многие раненые видели, что я делаю, те, кто в сознании был и соображал, угрозы шли со всех сторон, однако я не обращал на это внимание.

– Все будет хорошо, братуха.

В общем, я загнал и военврача, и санитарок, ну и раненому две санитарки еще помогли спуститься в один из танков, я ИС выбрал для демонстрации, тот ближе стоял. Дальше приказал протянуть им руки и порезал ладони. Причем только военврачу и одной санитарке, вторая и так ранена была, а самому раненому это не нужно.

– А теперь смотрите, как работают освященные танки.

Купив в магазине большую аптечку, чтобы лечить весь экипаж, приписал как к ИСу, так и к китайцу, хотя задействовать буду только одну, и активировал ее. После этого заглянул в танк и, протягивая раненому и санитаркам фляжки с водой, знаю, как после излечения есть и пить хочется, я сказал:

– Ну что, убедились, что ран больше нет? Вылезайте, уступите места другим раненым. Товарищ военврач, назначаю вас старшим по этим двум машинам, будете направлять раненых на излечение, начните с командиров и сержантского состава. Начинайте с тяжелых, которые вот-вот умрут. Можно даже тех, у кого ампутированы конечности, по идее должны отрасти. Заодно проверите. И еще, свежеизлеченных бойцов и командиров используйте на погрузке раненых в танки. Пусть по пять раз заполняют танки и можете отправлять на позиции, чтобы девчат не перетруждать, им и так досталось. У танков зенитки, прикроют от возможного налета вражеской авиации. Бойцам и командирам сообщите, что вот там я оборудую склад вооружения, боеприпасов и амуниции, пусть вооружаются и занимают позиции. Немцев мы отбросили, уничтожив целую дивизию, пока идет артиллерийская дуэль, а дальше поглядим.

– Комдива несите, – приказал военврач санитаркам, а сам, крепко меня обняв, ткнувшись лбом в плечо, потом уколов щетиной, крепко поцеловал. А от ножа, что я ему протянул, отказался и с улыбкой достал из кармана халата скальпель.

Дальше я пояснил, как нужно работать, и он приступил, в оба танка спускали раненых, причем среди них был не только комдив, но и медперсонал медсанбата. Капитан собирался вернуть часть сотрудников, раненых в разное время или сильно уставших. Помощь ему была нужна для спасения других раненых, которые могли не дождаться излечения в танках. Сюда же пришел и главврач медсанбата. А я убежал подальше и стал покупать боеприпасы. Патроны, гранаты, автоматы ППШ, сотню штук, патроны к ним. Противотанковые ружья, тридцать штук, пулеметы, почему-то только ручные в продаже были, гранаты, включая противотанковые, полсотни ящиков с коктейлями Молотова, вязанки формы. Сапоги, ремни с подсумками. На полтысячи человек. Медикаменты, а то в медсанбате с этим совсем плохо, у немцев пенициллин купил, лекарства и особенно перевязочные средства, полные санитарные сумки, их два десятка. Зная о бедственном положении дивизии с продовольствием, купил три десятка ящиков со свиной тушенкой, очень ее люблю, бумажные мешки с ржаными сухарями и пачки макарон. Еще взял пять мешков с рисом. Тушенка дорогая, а сухари с рисом и макаронами нет, так что объем неплохой приобрел. Людей нужно кормить, чтобы не ослабли. Кредиты со счета улетали со свистом, тем более аптечки работали уже непрерывно, к складу потянулись первые бойцы и командиры. Найдя среди них ротного старшину, посадил на склад, и тот стал заведовать выдачей. Чуть позже он передал склад излеченному интенданту. Оружие было у многих свое, его складировали у медсанбата, но дополнительное, что я накупил, тоже потребовалось. Да оружие было, а вот патронов у дивизии уже нет, так что мои покупки точно потребовались, и, выстраиваясь в отделения, бойцы потянулись к позициям занимая их вокруг медсанбата, откапывая и оборудуя, хороня павших. Излеченный комдив со штабными командирами уже работали. А излечение шло как на конвейере. Ни секунды зря не тратили, тот военврач знал, что танки у него ненадолго, и спешил излечить как можно больше народу. Плотно не забивал танки, знал, что излечение идет по местам экипажа, а так как у обоих экипажи из четырех человек, то за раз излечивалось восемь человек. Однако работали, и быстро, торопились, аптечка срабатывала часто, я управлял ей в ручном режиме, как только видел, что все готово.

При этом я также работал артами, громил немцев, а от склада направился на позиции, где и действовали арты. Деньги утекли, но именно арты зарабатывали кредиты. Баллов уже давно хватало их модернизовать, но я этого не делал, так как все кредиты уходили на восстановление дивизии. Ведь каждое срабатывание аптечки платное, одна шесть тысяч, двенадцать на оба танка. У большой аптечки не было функции перезарядки, как у малой. Как бы то ни было, но арты выбили артиллерию, ту, что была в зоне тактической карты, и теперь работали по укрытиям пехоты, иногда попадали, редко увеличивался счет, было несколько золотых попаданий, когда накрывало целый взвод. Находясь у медсанбата, границы карты ушли вместе со мной, так что часть артиллерии немцев они не видели, а когда я вернулся на позиции, то карта сместилась, и стало возможным и их отработать, счет стал медленно пополняться. А то я уже смотрел с тревогой, аптечки так активно работали, что баланс моего счета стремительно падал. Быстрее, чем я его пополнял. За те два часа с момента, как начали излечивать раненых, уже восстановили более пяти сотен, всех самых тяжелых, как говорят безнадежных, ампутированные конечности тоже отрастали, ну и с ними несколько десятков командиров, что уже брали командование и теперь строили оборону. Три сотни их тут на позициях, в прикрытии, остальные в тылу готовились отступать. Оказалось, приказ на отход уже был, но из-за постоянных атак и раненых задержали его, ну а там я появился, и завертелось. Кстати, было девять вечера, и вот-вот должно стемнеть, солнце уже заходило за горизонт.

В общем, баланс рос, счет тоже, и тут наконец немецкая авиация появилась. Шесть «лаптежников», выстроившись в круг, понеслись по очереди вниз. Хотя на танках зенитные ДШК стояли, а не КПВТ, но и они неплохо отработали. Три штурмовика из атаки так и не вышли, в землю воткнулись, два потянули с дымами к своим, а шестой не успел уйти вниз и, испуганно покрутившись в стороне, не прицельно с высоты сбросил бомбы и полетел на аэродром. За сбитых мне сто пятьдесят тысяч на счет капнуло, это хорошо, денежный резерв есть. Однако пришлось его почти сразу использовать. Дело в том, что склад полностью выбрали, теперь там пусто. Припасы раздали, излеченных бойцов покормили, в двух уцелевших полевых армейских кухнях рис варили, раненых кормить, медикаменты разошлись, оружие и патроны тоже, не хватало именно последних, патронов, да и гранаты нужны. Именно с этой просьбой и подошел полковник, комдив Песочин. Кстати, дивизия была четыреста одиннадцатая, формировалась в Харькове и в ее составе были шахтеры Донбасса и жители Харькова, то-то так отчаянно бились и не отступали.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – козырнул я. – Старший лейтенант Шестаков, командир третьей роты особого тяжелого танкового батальона.

– Лейтенант, не знаю, как ты это делаешь, но спасибо.

– Враг пришел на исконно русскую землю, товарищ полковник, вот лешие и волхвы и помогли формированию батальона, да и наши священники внесли свою лепту. Так что уничтожить в бою роту нельзя, она как птица Феникс, всегда из пепла возродится. Ну и излечивать, может. Да, вы своего особиста уберите. А то крутится вокруг, дырку своим глазами во мне прожег.

– Если бы своими глазами не видел, не поверил бы. А особиста уберу. Это правда, что патроны и припасы из воздуха появлялись?

– Правда, но в огромных количествах мне их не дают. Если уничтожу танк, могу взять, например, пять ящиков патронов, сбил самолет – десять. За использование танков в качестве лекарского пункта, за каждое излечение тоже берется. В общем, сложно все это объяснить.

– Патроны нужны, медикаменты, гранаты, продовольствие. Помоги чем сможешь.

– Товарищ полковник, могу, но давайте договоримся, до полуночи осталось три часа, я буду вам помогать, раненых восстанавливать, если не успеем, то легкораненые останутся, дальше помогу прорвать кольцо окружения, выведя вас, а потом расходимся. Вы к нашим, а я громить немцев.

– Договорились. Так ты, значит, тот самый Шестаков, что пленных в Минске освобождал?

– Тот самый.

– Долго о тебе не было слышно.

– Вышло так, – виновато развел я руками.

Вообще комбез и форма изорваны были, корка моей крови засохла, двигаться трудно, чесалось все, но я не менял форму, все средства тратил на восстановление раненых, потом себе куплю все что нужно, когда расстанемся.

– Спросить хочу вас, товарищ полковник. Я не знаю, кто был тот комиссар, что меня привел к вам.

– Старший батальонный комиссар Дуров. Он у меня был старшим по политработе. Не любил я его, не скажу, что плохой человек, но больно уж инструкции велел соблюдать.

– Виноват я перед ним, – вздохнул я. – Я тоже думал, гнилой человек, а он с гранатой под танк лег. Перед тем как мы расстались, он сказал, что у каждого человека есть место для подвига, теперь я его понимаю. Он герой, а я мерзавец, именно так себя чувствую.

Полковник заинтересовался, я ему и рассказал, как мы встретились, как матом посылал его и как он уговорил помочь, как погиб.

Дальше я на старом месте, где был склад, купил в магазине сорок ящиков с патронами, двадцать с тушенкой, и десять мешков с сухарями. Медикаменты начали грузить на телеги, готовились отбыть, было шесть телег, но всего три лошади; также я купил три ящика с ППШ, десять ПТР, а то всего тридцать штук. Артиллерии у дивизии уже не было. Еще патронов для противотанковых ружей. А интендант, что все принимал, попросил вещмешков. Оказалось, это дефицит, имущество нужно куда-то убирать, вот и купил кипами четыреста штук. Дальше умылся, и нас сфотографировали с командирами штаба дивизии, где-то фотоаппарат нашли. Фотографировали на корме танка, тут еще солнце было, а на земле темнело, и при последних лучах солнца и вышла фотография. Потом политработники спросили меня о том, как погиб Дуров, я показал им танк, под который он лег. Уже в темноте начали собирать то, что осталось, чтобы с почестями захоронить в братской могиле, ее копали, а я направился к артам. Нужно перегнать. С этой стороны у немцев я все выбил, а счет почти пуст, вот-вот остановится излечение, хочу перегнать на другую сторону и там по немцам ударить, пополняя кредиты. Окружение было полным, бойцы занимали оборону в небольших опорных пунктах вокруг, чтобы к нам не прорвались пехотинцы. Как-то они обошли нас по залитым полям. Да немцы и не пытались, после того, что было, они как-то тихо себя вели, артиллерия голос только подавала, даже авиации не было, после одного налета не появлялись. Зато наконец их разведчик прилетел, но улетел как стемнело.

Глава 4

Рану, нанесенную родине, каждый из нас ощущает в глубине своего сердца.

Виктор Гюго

До двенадцати осталось три часа, и полковник явно надеялся, что я излечу всех его людей, но это физически невозможно, слишком их много. Похоже, придется задержаться, просто бросить их я не могу, характер не тот. Подумав и прикинув, я улыбнулся. Меня озарила идея. Аптечки срабатывают, когда внутри техники экипаж, в танках их по четверо, но в артах-то по шесть, за раз во всех четырех машинах можно излечивать сразу двадцать бойцов и командиров. А это уже другое дело. Так что, перегоняя арты к другой стороне нашей обороны, она где-то два километра на полтора была, с медсанбатом в центре, пока те неторопливо катили к позициям, я добежал к тому военврачу третьего ранга и ввел его в курс дела, насчет арт. Подошедший главврач сразу заинтересовался, и они одобрили предложение. Но так как арты стреляли, то излечение будет проходить между выстрелами. Старшим к артам поставили военфельдшера. Бойцы на носилках бегом несли к артам раненых, они уже встали на позициях и начали заносить раненых внутрь. Тут не обязательно устраивать на местах расчетов, хоть штабелем свали, главное по шесть на машину, и происходит излечение.

Большие аптечки для арт я купил, приписав к машинам, так что первые двенадцать раненых были излечены. Все работает. Тут арты давали залп, и пока шла перезарядка, внутрь подавали следующих раненых. Скорость излечения резко возросла. Больше чем в два раза. Получалось двадцать человек в две минуты, а это шестьсот человек в час на минутку. Медики получили нужный опыт и работали быстро, экономя каждую секунду. Тем более пока шла перезарядка, они вполне успевали затащить раненых внутрь арт или разложить на броне, как у британца, так и американца, и излечившись, те самостоятельно покидали машины, тут же следовал залп.

На новой позиции я смог рассмотреть дорогу. Она была не пуста. Немцы даже с темнотой двигались, теперь стало понятно, как дивизию обошли и окружили. Немцы мост восстановили. И атаки прекратили по той же причине, зачем терять технику и солдат, когда окруженная часть уже считай в тылу осталась, сами сдадутся. Я нашел цель. Дорога имела из-за взорванной плотины заболоченные, покрытые водой обочины, так что накрыл первым залпом часть техники на выходе из залитой поймы, и в конце, в километре дальше, ударил, на границе карты, заперев колонну, где было больше сотни машин и разной техники. Арты хлопали, уничтожая немцев и технику, мой счет даже слегка расти начал, несмотря на усиленное ускоренное излечение бойцов, а так я попросил позвать полковника и, когда тот подошел, сообщил ему о том, что немцы на дороге двигались, но сейчас я им закрыл путь своими орудиям. Немцы пытались подвести артиллерию и устроить контрбатарейную стрельбу, но я вовремя их засек и уничтожил пять гаубичных батарей и две пушечные, больше они таких попыток не делали. А когда начальник штаба полка принес карту (начштаба дивизии ранее погиб, тот его замещал), то нанес информацию, что я видел благодаря наведению арты. Ночь мне не мешала. В общем, наши готовились к уходу.

К полуночи было излечено еще две тысячи человек, однако оставалось еще полторы тысячи, средств хватает, ту колонну я уничтожил, в основном автотехнику, солдаты разбежались, но и среди них потери были немалые. Даже резерв на счету был. Полковник выпросил еще продовольствия и медикаментов, ну и патронов, подчиненных же стало больше. Часть бойцов у запруды стирали свою форму от крови, зашивали повреждения, в общем, приводили себя в правильный вид настоящих бойцов Красной армии. Вода в запруде от такой стирки стала розовой, пузыри плавали розовые от крови.

Уйти все же дивизия не могла, раненые сдерживали, так что только к двум часам ночи последние раненые были излечены и смогли встать в строй. А в полтретьего, собрав все имущество, выдвинулись, телеги бойцы толкали, многое несли на себе. Впереди мои танки шли, оба тяжа и арты, что накрывали всех немцев, что видели на пять километров вокруг. Под утро к шести часам, уже когда рассвело, мы подошли к тому селу, где я воды набирал и общался с комиссаром Дуровым. Последний час я не стрелял, опасности для дивизии не было, заслоны уничтожил, так что шли быстро и споро. А в селе я обнаружил немцев. Очень много солдат и техники… Вот и предложил полковнику атаковать. То есть атакую я танками, а тот подчищает за мной. Постараюсь технику и тяжелое вооружение не губить, чтобы все дивизии досталось, а то артиллеристы есть, а пушек нет, вон противотанковыми ружьями их вооружили.

Арты я отогнал, и те самоуничтожились, денег едва хватило приобрести «Тигр», а вот на «японца» уже не хватало. В селе куплю, когда заработаю, так что танки на максимальном ходу рванули к селу. Похоже, там встал моторизованный батальон и еще какие-то части. Все постройки солдатами заняты были. О нашем прорыве, похоже, и не подозревали, можно сказать, застали немцев со спущенными штанами. Не знаю, почему их не предупредили, возможно решили, что мы в степи ушли, а не к дороге, где войска противника; не ждали нас тут, вот и прощелкали. В селе жителей мало были, видимо эвакуировались, я это приметил еще, когда воды у колодца набирал, вот и сейчас на все село едва ли два десятка зеленых точек живых жителей светилось, причем почему-то в одном месте, туда я старался не стрелять, но дома и сараи разносил фугасами вместе с немцами. Это вначале было на окраине, тут больше всего потерь им нанес, дальше уже точечно работал. Остальные немцы проснулись и, покидая строения, бежали прочь от моих танков к другой стороне села. Кто-то занимал оборону, но таких я выносил мигом, заработал деньги быстро и купил «японца», на ходу модернизируя технику, поскольку баллы были заработаны ранее. Модернизировал башню немцу и орудие. Кстати, с заменой башни появилась возможность купить и установить на «Тигр» зенитные спаренные пулеметы МГ-34, я установил, и те тоже стали стрелять по противнику, как и зенитки «китайца» и ИС. Этими пулеметами я бил сквозь дома, не жалея строения, уничтожая их с укрывшимся противником.

Технику я старался не зацепить, хотя осколками ей все же доставалось, за мной боевыми группами двигались советские бойцы. Одна рота, хорошо вооруженная автоматами и ручными пулеметами, в ней три взвода, зачищали все, что осталось. Комдив отдал приказ – пленных не брать. На окраине было обнаружено место казни советских бойцов и командиров, ров с более сотней непогребенных трупов, так что его тоже понять можно. Кстати, на окраине в ряд в линеечку стояли грузовики с прицепленными противотанковыми пушками, с пятидесятимиллиметровыми Пак-38. В грузовиках снаряды. Я такое построение пушек не раз уже видел. Я уже разогнал и перестрелял расчеты, так что советские артиллеристы принимали дивизион. Вместе с пушками и двенадцатью грузовиками, что их буксировали, им достались три мотоцикла, три грузовика, два бронетранспортера, грузовик с кухней, и легковушка. Также на поле у села, где артиллеристы стояли, тоже какая-то техника была, так что наши уже их осматривали. А я выдавил немцев к окраине села и расстреливал их в спины, пока они улепетывали, трупы немцев устилали все поле у околицы. Уцелело не более сотни, но преследовать их я не стал, а развернувшись, стал ожидать, пока дивизия освоит трофеи. Часть техники горела, так что подсветка была. Кстати, даже четыре танка захватили, три «четверки» и одну «тройку». Вот самоходок не имелось. Водители среди бойцов были, но их все равно не хватало, поэтому многие командиры устраивались за рулем, даже комдив. Удалось захватить пятьдесят семь грузовых машин, восемь тягачей, двенадцать противотанковых пушек, батарею гаубиц, наших, семьдесят шесть миллиметров, с тягачами, две батареи зениток, восемь легковых машин. И еще штабной автобус, радийную машину, две санитарные, двенадцать бронетранспортеров, двадцать два мотоцикла, восемь полевых кухонь. Это все, что уцелело и было на ходу.

В общем, трофеи были, все, что находили, отгоняли за территорию села, выстраивали в колонну и вскоре двинулись дальше. Это произошло в восемь часов утра – уже два с половиной часа как рассвело. Я две атаки отбил и два налета. Зенитчики, коих на трофейные зенитки поставили, мне в меру сил помогали, на ходу осваивая трофейное вооружение. Даже экипажи для танков нашли. А в селе в сарае освободили советских военнопленных, это те самые два десятка точек. Оказалось, сельчан тут совсем не было, ушли раньше. Среди пленных танкисты нашлись, они и сформировали экипажи, так что танки пошли впереди, потом бронетранспортеры со стрелками, три броневика и грузовики, а за ними пять тысяч бойцов и командиров, колонной, но уже пешком.

Часть машин медсанбату отдали, включая оба медицинских автобуса, так что ехали только штаб дивизии, медсанбат и стрелковая рота в передовом дозоре, усиленной танками, а так в машинах трофеи и боеприпасы везли, бойцы шли налегке. Там и обоз был, лошадей и повозки у немцев захватили, теперь телеги и полевые кухни лошади буксировали, а не бойцы, как ранее. Да, в бою были раненые и убитые, убитых двенадцать, ничем помочь я не мог, но раненых восстановил, даже из освобожденных военнопленных, там тоже раненые оказались. Остатки средств я потратил для дивизии, все, что скопил, воюя в селе и убирая поврежденную немецкую технику, продавая в магазин. В общем, форму закупал, оружие, одних противотанковых ружей в грузовики две сотни загрузили с патронами к ним, боеприпасы и продовольствие. Медикаменты тоже. Машины полны грузами, а счет у меня пуст. Я так и стоял в окровавленном рваном комбинезоне и махал рукой, прощаясь. Комдив – мужик, обещание сдержал и особистов своих (их двое было на всю дивизию) прижал, так и ушли, а я остался. Моя задача отвлечь немцев на себя, чтобы они на дивизию рукой махнули, и она могла прорваться к нашим, между нашими и дивизией немцев еще хватало. Чуть позже уйдут с трассы и двинут проселочными дорогами. А ведь сегодня тридцать первое, воскресенье. Сейчас шесть утра, а в десять в то село, что героически держало оборону и где все защитники погибли, вошла немецкая мотогруппа, усиленная бронетранспортером. А моторизованный батальон подошел ближе к вечеру, в шесть. Там успели подготовить оборону и вырыть укрытия. Все село копало, прежде чем отправили жителей прочь. Нет, никак не успеть, тем более немцев от дивизии отвлечь нужно, так что только вечером постараюсь быть у села, чтобы нашим помочь.

Забравшись в своего «китайца», у него броня толще, чем у ИС, я погнал все четыре танка по улице села к выезду, в направлении моста, что немцы восстановили. То есть в глубину захваченных территорий. Мне нужно устроить террор, чтобы они в панике были. Кстати, разведчик в небе уже крутился, проследил, куда дивизия уходит, но его прогнали зенитным огнем, и теперь тот сопровождает меня, видимо, я у немецкого командования вызывал максимальное опасение. Гнал я свою машину на максимальной скорости, но «японец» сдерживал, медлительный, хотя двадцать километров в час все же выдавал. Я бы убрал два танка и купил арты пятого уровня, но денег нет, заработаю – так и сделаю, работая совместно с артами, два тяжа и две арты; тогда нанесу немцам большие потери. А того, что попытаются убраться с моей дороги, я не опасался. Они еще недостаточно битые. Не боятся ничего и должны встретить меня один раз, второй, а потом только бояться начнут и вспомнят сорок первый. Так что заработаю немало. Прорвусь к аэродрому, захвачу и уничтожу все и на связном самолете полечу к тому селу с воспетыми в будущем героями обороны. План такой был. В этом случае я успеваю.

Двигался я по трассе. Добрался до места, где артиллерией накрыл колонну. Два танка, идущие впереди, переваливались на оставленных артами воронках и давили или отбрасывали обломки и сгоревшие остовы, прокладывая дорогу. Впереди японец и немец шли, мой китаец и ИС замыкали. Еще до подхода к мосту нас атаковали штурмовики, я сбил четырех, и три, дымя, уходили, хотя один все же не ушел, шлепнулся за мостом, мне его тоже засчитали. Шесть истребителей, что прикрывали штурмовики, пытались атаковать мою группу танков, но мы так вдарили в ответ, что двое в воздухе рассыпались, остальные поспешили улететь. Уф-ф, наконец-то счет пополнился. Триста пятьдесят тысяч за семь сбытых, а вон и мост впереди с солидной охраной. Две роты, по роте на каждом берегу, противотанковые пушки, но точно скажу чуть позже. Подумав, я использовал баллы на своем личном счету, едва хватило, и исследовал французскую арту второго уровня FT BS. Мне она нужна только для наблюдения сверху. Хотя если ее пушка пригодится, то я не против. Арта стала сразу отставать, но не страшно, в принципе мы как раз до моста дойдем, и она подползет.

Я сразу активировал опцию наведения и завис над охраной моста, изучая, что они мне там приготовили. Ну, все по стандарту, я эту оборону за пару минут вынесу. Так что я дальше по трассе отправился, вися в небе, и обнаружил, как разворачивается тяжелый артиллерийский дивизион, – это были бывшие советские гаубицы в сто пятьдесят два миллиметра. А вот их нежелательно тут видеть. Так что я с ходу открыл из всех четырех танков огонь по охране, очень точный и прицельный, выбивая в первую очередь противотанковые пушки. Баллы и кредиты медленно поползли вверх. Арта на максимальной скорости спешила к нам, но пока не стреляла. Баллы на моем личном счету тоже ползли вверх, так что я ходовую и двигатель исследовал и купил, отчего арта заметно ускорилась и встала в трехстах метрах от моста, начав наводиться на артиллерийский дивизион. Дальности вполне хватало, так что не страшно хлопнула пушка арты, и снаряд разорвался рядом с расчетом одной из гаубиц, немцы сразу забегали, а пушка пока перезаряжалась. Пусть калибр вроде небольшой, семьдесят пять миллиметров, но посылать осколочные гранаты куда нужно вполне могла; уничтожить гаубицы ими не смогу, но расчеты – вполне. Тем более я ее модернизовал, прицел новый, орудийный досылатель, скорость повысилась до восьми с половиной выстрелов в минуту. Пусть работает.

Арта одну батарею уже вывела из боя, расчеты выбиты и работала по второй, а третья как раз начала пристрелку; этот гад в небе, наблюдатель, корректировал огонь. И первый же выстрел разрушил мост, он деревянный, одни щепки полетели. Черт, пока два моих танка уничтожали роту немцев на этом берегу, пулеметами, пушками и гусеницами, крутясь и уничтожая окопы, два перескочили на другую сторону – немец и японец – и занимались тем же, а тут раз, и между нами переправа разрушена. Явно случайно это произошло, понятно, пристрелочный выстрел, но все равно планы мои были нарушены. А гаубицы били по арте, им не нравилось находиться под огнем, та уже на третью батарею огонь перенесла, не закончив со второй. Я же немца и японца, как только они уничтожили последних защитников моста (в плен я не брал и на поднятые руки не обращал внимания, огоньки их погасли), погнал с той стороны дальше по трассе. Там виднелись отходящие немецкие части, которых моя атака застала у моста. Вот и улепетывали. Танки отошли на пятьсот метров и стали прицельно бить по беглецам… Дальше не могу отправить, выйдут за дальность управления и самоуничтожатся.

А арту все же накрыли, хотя у немцев из всего дивизиона всего пять орудий работали. Так я ее обратно покупать не стал, а исследовал французскую арту третьего уровня, модели «Lorr. 39L AM». Она сразу открыла огонь и вскоре выбила расчеты двух гаубиц, но три другие мигом ее накрыли. Однако я снова ее купил, модернизировав ходовую, баллов хватило с тех двух расчетов, и арта продолжила вести огонь, выбив и те три расчета. Дальше уничтожала технику дивизиона. Штаб был уничтожен ранее, но все равно радист спрятался, а выживший офицер передавал координаты артиллеристам, теперь же все, дивизион приказал долго жить. Арта стала бить по другим немцам, пополняя баллы, и я ее с ходу модернизировал, а пока искупался в речке, скинув с себя все и выбросив, купил в магазине надувную лодку и нагишом, только автомат при мне с подсумками, перебрался на другой берег. Купил форму с новенькими сапогами и оделся. Моя кожа аж скрипела, так намыл с мылом. Ух как я этого ждал, а то весь чесался. На форму – комбинезон, новенький, шлемофон тоже новый, опоясался свежекупленным ремнем с кобурой, поврежденные пулей документы обменял в магазине на новенькие и убрал в карман френча, на ремень подсумки и фляжку. После этого подогнав «Тигр», устроился в башне и погнал к «японцу», бросив остальную технику. Артой я управлял до конца, до системы самоуничтожения, а как вся техника сгинула, купил еще. Того же француза третьего уровня и две арты пятого, США и Британии. Последние не модернизированы, но это не страшно, немцев вокруг множество, работаем. И двинулся дальше. Арта проедет немного и грохнет залпом по той или иной цели, а оба моих танка их прикроют. Трижды налет пришлось отбивать, жаль ИС и китаец сгинули, там крупнокалиберные пулеметы били, но купить я их не мог, и денег не было, и управлять сразу пятью машинами нельзя. Точнее перегонять вполне, но вести огонь на ходу нет, только с места. А против нас кинули танки. Сорок единиц, из них пять КВ-1 и шесть «тридцатьчетверок», видимо из свежезахваченных в Харьковской катастрофе. Все, что было, бросили на меня, даже не успели закрасить звезды на наших танках. Так и шли с тактическими знаками Красной армии – красными звездами.

Двух тяжелых танков мне вполне хватило, чтобы противостоять этой «армаде». Гулко било орудие японца, выбивая «тридцатьчетверки», они самые опасные, подвижные. А орудие «Тигра» выбивало КВ. Арты работали по своим целям, в последние десять минут это была пехотная дивизия, один полк кончился, как раз переключались на второй полк, заодно выбивая артиллерию, так что на атакующие танки с батальоном мотопехоты пока не обращали внимания. Поэтому не успели немцы сблизиться даже на двести метров, как все бывшие советские танки были выбиты и активно полыхали, после переключились на пять самоходок и немецкие танки. Никакой иностранной живности, французской или чешской тут не было, только «тройки» и «четверки». В основном с «окурками» – короткоствольными пушками. Но были и пять с длинными пушками, это пока новинка. Их я выбил в первую очередь. Оба мои танка стояли, застыли глыбами, им сбивали гусеницы, иногда болванками клинили башни, но я ремонтировал, и пушки, не останавливаясь, работали по своим целям. Так что не один танк до нас не добрался, все выбили, и мы переключились на пехоту, назад прорвались единицы. И пока «японец» разносил те танки, что не горели, чтобы на переправку отправили, а не в ремонтные подразделения на восстановление, мы потихоньку двинули вперед. А арты все так же работали по дивизии, штаб накрыли и уничтожили, сейчас заканчивали со вторым полком. Пушки дивизии уже развернулись, поэтому вокруг нас вставали многочисленные столбы земли, уже было попадание в «японца», и сгорела одна арта, я ее заново купил. В небе висел новый наблюдатель, старый явно на дозаправку улетел. Он и корректировал огонь по нам своим артиллеристам.

Что нас пока спасало, а по нам больше сотни стволов било, несколько десятков артиллерийских дивизионов, пушечных и гаубичных, так это то, что мы постоянно в движении были, замирая не часто, только чтобы дать очередной залп артами. Для танков работы мало было. Все же доставать мои машины стали часто, от трех попаданий снарядов полыхнул японец, но выкупать его не стал, а купил советскую самоходную установку Су-18, сразу модернизировав до полного, баллов хватало. Она присоединилась к избиению немецких артиллеристов, сейчас мои орудия работали только по ним, на фиг пехоту – тут самому бы уцелеть. Арты зарабатывали баллы быстро. Так что полностью модернизировал пятые уровни США и Британии, начав на шестые копить, француза, когда тот в очередной раз сгорел, купил четвертого, а «сушку» вскоре третьего уровня. В общем, уровни арты постепенно ползли вверх. Но не это важно, у «Тигра» я все же накопил на восьмой уровень и исследовал его, а это «Тигр 2», на минуточку, вещь серьезная. Да и японец заработал на седьмой уровень, я уже его исследовал, так что в следующий раз и куплю модель O-Ni, а сейчас пока основная работа для арт. Кстати, по нашему пути, от моста я уже на пять километров удалился, артиллерийскую засаду устроили, восемнадцать крупнокалиберных зениток «ахт-ахт». Там как раз спешная маскировка засады шла. Треть орудий, что по нам били, я уже выбил, так что отвлек одну арту, советскую, и она стала стрелять по засаде, выбивая расчеты.

Двигался я не торопясь, мне особо боевого прямого соприкосновения с противником не нужно. Арты отлично работали; когда я выбил две трети артиллерии, что противостояла мне, немцы начали беспокоиться, несколько батарей явно собрались эвакуировать. Я ведь не только по орудиям бил, выбивая расчеты, но и по технике, по штабам управления, по складам со снарядами. По машинам, где эти снаряды были. Правда, несколько раз ошибся, когда грузовики ярко полыхнули, оказалось, везли топливо. Красивые взрывы получились. Иногда немцы пытались работать с моей группой вплотную, засады, минные ловушки, обстрелы, но тут степи вокруг, все отлично видно, а то, что за холмами – арты накрывали. У меня «Тигр» на два километра уверенно бил, так что издалека их выбивал, да и арты, если что, под боком. Один раз отвлекся от избиения немецкой артиллерии – на перекресте у противника пробка образовалась, авария, скопилось несколько сотен разных машин, не объехать, овраги глубокие. Вот я все четыре установки и перенаправил на них; разрывы были с прямыми накрытиями, машины переворачивало, и они горели. Десять залпов – и пробки как не бывало, сплошное пятно пожаров сверху видно. В некоторых грузовиках топливо везли, оно и растекалось, все поджигая. Баллы и счет мигом скакнули, а я вернулся к артиллеристам. К слову, сами орудия меня не интересовали, стреляют не они, а расчеты. Их я у немцев и выбивал. Профессиональные специалисты в своем деле, именно их и стоило уничтожать.

Могу сказать, я действительно привлек к себе такое внимание, что если вокруг и были выходящие к своим советские части, то все внимание оказалось сосредоточено на мне. К тому же я имел связь с дивизией. Про радийный автомобиль напомню. Два радиста среди бывших раненых нашлись, разобрались и настроили радиостанции, так что я иногда обменивался информацией с комдивом, пока мы не вышли за дальность связи. О бое у моста он был в курсе, сам сообщил, что встретилось им несколько групп советских бойцов и командиров, коих он забрал, увеличив численный состав дивизии до шести тысяч, дальше связь уже прервалась. У дивизии пока все в порядке, ушли от трассы и двигаются по проселочным дорогам. Немцев пока не встречали, кроме небольшой мотогруппы, которую с ходу уничтожила передовая группа. Топливо было, в пяти машинах бочки с бензином, должно хватить. Налетов не было, и это успокаивало. Правда, только в отношении дивизии, а вот я за этот день, который никак не заканчивается, пережил восемь… Восемь налетов! Штурмовики работали, бомбардировщики, дважды истребители отметились, но я их не считаю. Ну, бомбардировщики по площадям, но не зря, пять раз арту мне жгли, французскую аж трижды. Да и штурмовики тоже, часто арты покупать пришлось. И ведь не отобьешься, спаренные пулеметы «немца» работали так себе, за все налеты всего три сбитых и шесть дымя уходили, да и то штурмовики и истребители. До бомбардировщиков я не доставал. Так что спасало активное маневрирование. В последний налет досталось «Тигру». Лег на бок. Хорошо я аптечку на автоматическое срабатывание настроил, иначе точно бы погиб. От взрыва сознание потерял, очнулся, когда танк на боку лежал. Использовал ремкомплект, восстановил танк, а две арты попытались уронить танк на гусеницы. Не успели, в следующий налет добили обездвиженного немца, я в кювете это пережидал. И две арты спалили, штурмовики работали. Уцелели «британец» и, как ни странно, «француз», хотя он обычно чаще других полыхал.

Добавлю, что арты постоянно вели огонь, и немцы контрбатарейную стрельбу явно проигрывали, что сами прекрасно видели, да и не собирался я от них отставать. Поэтому, когда штурмовики улетели, я снова купил две арты и «Тигра», в этот раз уже восьмого уровня. Так что моя группа двигалась дальше. Арты каждые сто метров останавливались и давали синхронный залп. Как я отметил, при близких разрывах при таком ведении огня – залпами – потерь у противника куда больше, ударные волны от взрывов, встречаясь, усиливались и наносили больше бед, чем при одиночных разрывах. Сначала думал – показалось, проверил и, убедившись, стал бить только залпами по одной цели. Обычно после этого добивать не требовалось, пока ни разу не пришлось повторять. При покупке нового немца я также приобрел и новые арты: британец и американец шестого уровня, француз пятого, советская установка четвертого. Пока все дубовые, но постепенно с накоплением баллов модернизирую. У арты модернизация шла куда успешнее, чем у «Тигра», за следующий час движения я арты полностью модернизировал, а у советской машины так еще установку пятого уровня купил, а вот у «Тигра» не задалось.

В прямой видимости только разведка и наблюдатели, коих я успешно выбивал. Не знаю, почему их присылали, если у немцев постоянные глаза в небе. В одном месте артиллерийскую засаду выбил. В общем, у «Тигра» только на замену ходовой накопил. Жаль, но орудийный досылатель купить смогу только с заменой башни, так что приходилось мириться с не самой высокой скоростью перезарядки. Пять выстрелов в минуту – это немного. Правда, с новым танком я все же дал маху, признаю. Зенитки-то нет, и при следующем налете немцы это быстро поняли, очень им не нравился на удивление точный огонь по ним, а тут спасало только маневрирование, что в исполнении моего «Тигра» смотрелось нелепо, слишком неуклюж. Это арты активно крутились, так что пострадал только мой тяж. И еще, посмотрел я комплектацию «Тигра», зенитки у него и при полной комплектации не имелось. Немцы считали, что не требуется, мол, авиация прикрывает. Наши в этом деле опытнее были.

К трем часам дня, после того как я пообедал, группа продолжала двигаться, уже увереннее, всю артиллерию мы выбили, и сейчас арты работали по тем немцам, что были в пределах дальности. Я наконец решил, что пора заканчивать. Так что группа свернула к уничтоженной гаубичной батарее, и, не обращая внимания на многочисленные трупы вокруг, я переоделся в форму немецкого солдата, прихватил мотоцикл-одиночку, всю технику, даже битую, продал в магазин, жаль только – горелую он не принимал, да и батарея была на конной тяге, техники мало. Оставив группу на месте, они до моего отъезда вели огонь, погнал прочь. Слишком плотно меня сверху опекали, а у меня в планах еще навестить аэродром и добыть самолет. Я надеялся успеть к селу. Времени в обрез, но надежда не таяла. Тактическая карта помогала, и я избегал встреч с противником, но войск тут было столько, что постепенно отходили по мере сближения с моей группой, что мне не обойти было. Однако я проехал две колонны, обгоняя их по обочине, и покатил дальше. Никто так и не остановил. А пост фельджандармерии был мной уничтожен из нагана с глушителем.

Именно тут я добыл нужную карту и выяснил, что есть два аэродрома, оба фронтовые, до одного сорок километров, до другого тридцать. Между ними двадцать километров. Один штурмовой, там еще разведывательная группа дислоцировалось, видимо ее самолеты меня и сопровождали, на другом аэродроме базируются бомбардировщики средней дальности. Прибрав карту, я сменил мотоцикл, продав свой легкий, форму сменил на фельджандармскую, с бляхой, и погнал дальше. У поста был свой мотоцикл, тяжелый ВМW с коляской, на нем я и покатил к штурмовикам, и не столько к ним, сколько разведчики и артиллерийские наводчики меня интересовали. Поквитаться хотел. Заодно посмотрю, есть ли там «шторьх». Это довольно распространенный самолет в люфтваффе. Даже если будет, все равно второй аэродром навещу, авиацию вражескую я не люблю и уничтожать стараюсь любыми способами. А потом и к селу полечу.

Но впереди показалось препятствие. Мост и охрана, серьезно усиленная, легко проскочить не получится, это точно. Даже под видом фельджандарма. Да и документов у меня нет.

Глава 5

Жизнь – гора: поднимаешься медленно, спускаешься быстро.

Ги де Мопассан

Свернув, я остановился у посадки рядом с трассой, скрывшись от воздушного наблюдателя. К мосту я на прямую видимость охраны не выезжал, карта все показывала. Что меня бесило, наблюдатель продолжал крутиться, причем его только что сменил другой экипаж. И не удалялся, а крутился хоть и не прямо надо мной, а рядом. Ему что, больше делать нечего? Значит, тут есть какой-то объект, который командование вермахта сильно интересует. А что может тут интересовать немцев? Вот и я о том же. Хм, возможно, что видели, как я уехал от уничтоженной батареи на мотоцикле, но двигался я быстро и постоянно менял направление, не должны были успеть передать частям приказ перехватить меня. Да и неразбериха с моим обстрелом их позиций и колонн при движении… Могло такое быть? Вполне. Значит, они видели, как я пост жандармов уничтожаю. Черт, уверен, что немцы сужают кольцо охвата вокруг меня, хотя карта пока ничего не показывала. Так те себя и не выдавали, чтобы засветиться. Да и от легкого мотоцикла я зря избавился. Посчитал, что под видом фельджандарма буду незаметен и неприкосновенен. Ошибочка вышла. Так бы купил лодку и переправился с мотоциклом, как это ранее делал. А на мосту в этом случае меня точно ждут. Возможно, даже готовят захват, потому и ведут себя так, как будто ничего не происходит и я им не интересен. Ловушка? Ловушка.

Честно скажу, это пока только измышления, но кто сказал, что такого не может быть? Пусть я излишне мнителен, так и живу из-за этого дольше. Лучше перебдеть, чем оказаться в ловушке. Немцам, конечно, ничего не светит, вызову танки и все разнесу, но тогда про аэродромы можно забыть. Так что оставил мотоцикл, поскольку он меня выдавал, думаю, по обоим мотоциклам за мной и следили, растяжку у него поставил и дальше побежал на своих двоих, придерживая МП, что висел на боку. Тут же была на ремне кобура с парабеллумом. Знаки различия у меня были унтер-офицера, так что оружие соответствовало. А бежал я прочь от трассы и моста, используя складки местности, в двух местах по-пластунски пришлось ползти, но пока вроде не засекли. Одно место, морщась от вони, тут были свалены тела убитых советских бойцов, вздохнув, обошел. И, удалившись от моста километров на пять, замер в кустарнике, где накачал воздух в купленную надувную лодку, глядя, как мечется разведчик. А ведь он меня потерял. Я еще у мотоцикла приобрел маскировочную накидку, что соответствовала местной расцветке растений, отлично подошла итальянская, и укрылся ею. Видимо, это и позволило остаться незамеченным. А если меня потеряли, то скоро по следу с собаками пойдут. Я пару растяжек поставил, но это так, лишь притормозить.

А вот с лодкой не получилось, пришлось вернуть в магазин. Второй разведчик прилетел, и уже два летали, точно за мной охотятся, значит, не зря чуйка недовольно ворочалась. Продал форму, да все, что при мне было, вошел в воду, в принципе теплая, и, нырнув, перед этим набрав воздуха, поплыл под водой к другому берегу. Знаю, что могут заметить, но лодку-то точно засекут. Хм, а вода прозрачная, как ни ныряй глубже, все равно сверху можно рассмотреть. Надеюсь, блики на воде от солнца замаскируют меня, ветер поднялся и небольшие волны, как зыбь, я потому и рискнул голышом под водой плыть. Тут было метров сто, выбрал самое узкое место, так-то речка эта довольно широка, и дважды все же приходилось осторожно выныривать и набирать новую порцию воздуха.

– Черт, заметили все же, – понял я, обнаружив, что один разведчик пикирует ко мне.

Как меня обнаружили, я понял. Сам виноват, надо было в форме плыть, она бы, намокнув, темной стала, а тело-то белое, сверху пятном выглядит. Выскочив из воды, я убежал к кустарнику, деревьев тут не было, и, вызвав БТ-7 в полной модернизации с зенитным ДТ, вскочив на броню, забрался в башню, все так же голышом, и погнал на максимально скорости к аэродрому. Тут до него двенадцать километров, быстро доберусь, потому и выбрал БТ, а там уже вызову более серьезные танки. Причем покупать седьмой или восьмой уровень не собирался, дорого, хватит пятого, разнесу все, угоню «шторьх» и свалю. Пока танк, качаясь на неровности степи, мчался к аэродрому, я спешно одевался. А это не просто в качающейся машине. Поэтому форму не стал надевать, только нательное белье, сверху комбез, ремень сразу застегнул, покупая все в магазине, портянки и сапоги, ну и шлемофон. Как раз закончил, когда уже аэродром стало видно, а там взлетали два штурмовика, еще шесть готовились. Да и остальные тоже моторы запускали.

– Врешь, не уйдешь! – прорычал я, и пушка танка захлопала.

На ходу сбить самолет вряд ли получится, но с моим опытом, а у меня сотня уже, удалось. «Лаптежник» взорвался в воздухе и уронил напарника, что тоже на земле полыхнул, а я погнал дальше. Никому не дам улететь, жаль, оба разведчика в воздухе, эти как раз уйдут. Один улетел, топливо видимо закончилось, судя по направлению, полетел к бомберам. Вот уверен появлюсь там и никого не найду, эвакуируют. Ночью надо работать, ночью. Вот тут уж с гарантией. А так, курам на смех. Этих я подловил, просто не ожидали от меня такой резвости, больше днем так не повезет. Люфтваффе кадры свои умеют беречь и по сорок первому должны помнить, что я пленных не беру и личный состав уничтожаю полностью. Ворвавшись на территорию части, достал еще три танка, все пятого уровня, «Тупе-34», японец, и немец, и пошла потеха. Кстати, судя по самолетным остовам на краю, аэродром бывший советский. Ну да, зачем свою инфраструктуру создавать, если можно чужую захватить и использовать, столько экономии. А немцам, видимо, приказ дали, все бросать и эвакуироваться. Про самолеты я не говорю, вон уже пытались улететь и ярко горят, я про колонну грузовиков, набитых летным и техническим составом. Охрана не убегала и активно отстреливалась, но и мои пушки не молчали. По охране один мой БТ работал, а остальные по тем, кто пытался сбежать. От разрывов фугасных снарядов в кузовах в разные стороны летел фарш, ни один грузовик не ушел. Просто не успели. Десять минут, и ничего целого на аэродроме не осталось, последней дальнюю зенитку добил общим залпом. Тридцать два штурмовика и пять разведчиков полыхали на земле. Истребителей не было, а вот два «шторьха» имелось, один я сбил снарядом при попытке взлететь, а второй неисправен, он без мотора стоял. Вот блин, и как теперь? И этот «глаз» в небе кружит. Подогнав БТ к зенитным автоматическим пушкам, счетверенной установке, расчет рядом валялся, мертвый, я уселся на место наводчика. Разведчик на километровой высоте был, достану, и, прицелившись, нажал на педаль спуска. И ничего. Ругнулся: оказывается, этот расчет только подбегал к зенитке, когда снаряд их раскидал, ясно, почему установка к бою не приведена. Выбрался, взвел затворы всех четырех автоматических пушек, снова устроился на месте и стал бить короткими очередями. Я имел навыки зенитчика, да еще прокаченные, поэтому бил уверенно. Есть! За разведчиком потянулся дым, летчик стал пикировать, явно пытаясь уйти от моих снарядов и сбить пламя. Но я все равно его подловил, и на месте падения поднялось огненное облако с густым черным дымом.

Покидать аэродром я не торопился, а устроился на корме БТ, за башней, и покатил к капонирам, где сначала наши, а потом немцы укрывали свои самолеты. Все, что было на вид цело или побито, но не горело, я продавал, пополняя счет. Подкатив к дальнему капониру, я остановился и, сбив шлемофон на затылок, произнес:

– Значит, не показалось.

В капонире под маскировочной сетью стоял советский связной самолет У-2. У штурмана имелся авиационный пулемет ШКАС для защиты. А так звезды на месте. Все на вид в порядке. Немцы его использовали? Может быть. Разве что для заброски своих к нам в тыл, но там одного можно взять, максимум двоих. Значит, грузы днем доставляют и раненых вывозят. Тоже вариант. Так зачем он им нужен, если учесть, что они презирают фанерные самолеты, хотя их «шторьх» наполовину из фанеры? Ну, треть-то точно, я проверял.

Тут загудели авиационные моторы… К аэродрому подлетали восемнадцать бомбардировщиков на километровой высоте, видимо не успели подняться, аэродром-то второй недалеко, а моторы гудели натужно, явно с перегрузом шли. Я тут же укрылся в капонире и погнал танк в сторону, чтобы тот меня не демаскировал. Зенитный пулемет на нем бил не переставая. Я загнал танк в капонир, отчего стволик орудия поднялся и стал бить осколочными по самолетам. И ведь попал, дважды. Бомбардировку это не остановило, два прямых накрытия, но сбить два бомбардировщика я смог. Остальные полетели обратно, по направлению понял. А сам я быстро стал осваивать У-2, думая, как им управлять, если ни разу не летал, однако проверил, баки полные, нашел и открыл бензопровод, подкачал, включил магнето и, как в фильме, стал крутить винт, пока с четвертого раза не запустил мотор. Не так и сложно оказалось.

Мотор заревел, прогреваясь. Вскочив в первую кабину и устроившись на сиденье, я погазовал, изучая систему управления, после чего поспешил выгнать самолет из капонира, а спешить стоит, по дороге двигались немецкие танки и грузовики с солдатами. Оба уцелевших танка, мой БТ и японец, открыли по ним огонь. У колонны поднимались первые дымы разгорающейся техники – есть попадания! Но это уже неважно, я разобрался с управлением и, разогнавшись, стал на малой высоте уходить ко второму аэродрому. Пятнадцать минут лету, и то летел не быстро, осваивался в кабине, с этим помогали очки, мои мотоциклетные, трофей с фельджандармов. Подлетев, я сел в степи, достал все те же танки, что работали на прошлом аэродроме, и погнал к бомбардировщикам. Там уже все сели, и как раз тот разведчик шел на взлет, заправившись, вот свезло-то. От разрыва снаряда японца тот вспыхнул и, разваливаясь, превратился в объятый огнем мусор, а танки атаковали, выбивая зенитчиков и самолеты; еще удалось взорвать склад с бомбами. Зенитчики отбивались отчаянно, их пять батарей было, пулеметы дважды мне китайца подбивали, а БТ трижды горел, пришлось снова покупать, мне его скорость была нужна, чтобы успеть во все стороны аэродрома. Ворвались на территорию аэродрома, японец, на котором я находился, полз позади, солидно отстав, однако я управлял с него, и все шло как надо. В этот раз потратил двадцать минут, территория аэродрома большая, пришлось погонять машины, чтобы уничтожить всех. Вот уж кто не ожидал моего появления, хотя первичные признаки эвакуации присутствовали, в несколько грузовиков шла погрузка. Они предполагали, где я находился, и думали, что у них есть время. Ошиблись. Рядом с аэродром деревня, и немецких подразделений там хватало, три моих танка встали на границе аэродрома и стреляли по всем, кто пытался выбраться из деревни, намекали им мне не мешать, а я занимался делом. Продавал трофеи и собирал то, что себе оставлю.

Убедился, что выживших нет, ведь это принципиально – на обычную пехоту я могу не обращать внимания, а тут летчики. Те, кто расстреливал беженцев на дорогах, бомбил наши города и жилые районы. Я, может, неправильный, но не умею прощать и всегда сужу категорично. Конечно, зря я Малиновскому тогда все вывалил, да и не все там правда, и половины нет, вот про Финляндию сказал именно то, что думаю, но как я уже говорил, хотел встряхнуть, чтобы не потеряли свои победы и помнили, что именно на их плечах будущее потомков. Я понимаю, что с победой и дележом территорий все не так просто, и не мне судить, но как же обидно. Хорошо, что ничего дальше не уйдет. Да, Малиновского мне жаль, по моей вине он погиб, но я с облегчением вздохнул, когда понял, что информация дальше не уйдет. Убедившись, что выживших нет, я погнал на БТ к своему самолету. Все, что уцелело на аэродроме, я уже продал, кредиты в любой момент могут пригодиться. Три танка самоуничтожились на аэродроме, а БТ – после того, как я взлетел и полетел к селу, ориентируясь по карте. Кстати, ориентирование с воздуха было проще, чем с земли, тут все видно, ты так и знай.

Степь уплывала за хвост, а я, визуально осматриваясь, поглядывал и на тактическую карту. Что удивительно, батальон я нашел, но в сорока километрах от села. За час, а шесть вечера через час наступает, явно не успевает, да и мотогруппа, кстати, я три приметил, но только у одной были три тяжелых мотоцикла и бронетранспортер, еще на подходе к селу, ей около часа требуется, чтобы добраться до окраины. Похоже, я что-то изменил своим появлением и спасением дивизии полковника Песочина. Вот теперь и стоит не пускать в село немцев и уничтожить их на подходе. Но как тогда сельских уговорить эвакуироваться? Ведь все жители, кроме немногих, пережили войну, вернулись, и село разрослось, стало крупным, чуть позже превратившись в районный центр. Хм, перехвачу мотогруппу, чтобы они видели немцев, сообщу, что завтра к обеду прибудет моторизованный батальон, и он за своих точно поквитается. И велю эвакуироваться, оставшись один, мне помощники не нужны, пусть живут ребята, вот уж кто достоин.

Над немцами я не летал, сразу сшибут, вдали пролетал, но бинокль и тактическая карта мне в помощь – видел, кто по полевым дорогам двигался, впрочем, немцы меня тоже хорошо рассмотрели. Понял по трассирующим пулям, что летели в мою сторону, но я далеко был и, снизившись, ушел. Ничего, скоро встретимся. А вот покрутившись над селом, убедился, что там тишь да гладь. На озере мальчишки рыбачат, вечерний клев. Во дворе МТС, где виднелось несколько танков и разобранных остовов, башни отдельно лежали, я увидел, как выходили из цехов ремонтники, некоторые вытирали руки тряпицами и наблюдали, как я над ними крутился. Хм, у них даже зенитных средств нет. Приметив удобное место для посадки, обочину дороги, пошел на посадку. Как раз подкатил к дощатому забору машинного двора. Заглушил мотор, винт уже остановился, когда я нажал на тормоз, и самолет замер. Отстегнув ремни, наблюдал, как ко мне подбегают ремонтники, двое командиров в форме воентехников, и, ступая аккуратно по крылу, чтобы не повредить (это не трудно, оттого специальные упоры были), я спрыгнул на землю и улыбнулся явному недоумению на лицах местных. Ожидали летчика, а вылез танкист. Подняв очки с глаз на лоб, я козырнул командирам и военинженеру третьего ранга. Это Колосков, узнал, видел фотографию в архиве.

– Товарищ военинженер третьего ранга, старший лейтенант Шестаков. Командир третьей роты особого отдельного тяжелого такового батальона. Сообщаю вам, что немецкая моторизованная группа в составе трех мотоциклов с пулеметами и бронетранспортера с десантом в виде отделения пехотинцев приближается к селу и через сорок минут войдет в него. Следом идет моторизованный батальон полного штата. Сам видел их визуально. Однако те будут завтра ближе к утру. В сорока километрах находятся, скоро на ночевку встанут у деревни, где речушка и мост. Прошу вас поговорить с жителями села и уговорить их покинуть дома и эвакуироваться, бой будет у села, немцы отомстят. Дозор я уничтожу, да и батальон мне на один зуб, но гражданские мешают. Пусть уйдут. Да с вами, надеюсь, под вашей охраной они смогут дойти до наших. Я постараюсь захватить технику моторизованной группы целой, пригодится вам.

– Чем воевать хотите, на самолете? – улыбнулся он.

– У меня четыре тяжелых танка поблизости. КВ по сравнению с ними – фанерные.

– По ленд-лизу получили?

– Нет, наши ученые выдали. Возможно, вы о них слышали. На Украине или Белоруссии действовали в сорок первом. Пленных в Минске освобождали.

– Погодите, вы Шестаков? Я видел вашу фотографию в немецких газетах. Смотрю и не могу понять, где видел. У меня хорошая память на лица.

– Так и есть, я Шестаков.

– Можно ваши документы?

– Обязательно.

Протянув ему документы, я подождал, пока тот изучит и, вернув мне, представится, да я и так знал, кто он. А командир отдельной ремонтной роты танкового корпуса мне явно поверил, так что сразу стал отдавать приказы. Уйти из села он планировал до темноты, поэтому выкрикнул правление села, решив начать с них, – уговорит их, а за ними и все жители пойдут. Кстати, та «тридцатьчетверка», на которой Колосков воевал, стояла во дворе у забора, я ее сверху приметил. Тот приказал подготовить танк к бою. Да и вообще всю возможную технику к эвакуации, а то, что забрать не смогут, уничтожить. Он уже собрался уходить, когда я придержал Колоскова за рукав френча:

– Этот самолет мне не нужен, у немцев его отбили, можно эвакуировать его в тыл и передать нашим летчикам.

Он осмотрел самолет, уточнил, сколько топлива, полбака точно есть, и, похлопав по крылу, сказал:

– Буксировать не нужно, у меня есть сержант-электрик, который в аэроклубе учился до войны, да недоучился, но летать умеет. Воздухом перегонит машину.

– Тогда стоит отправить его немедленно, пока светло. Я так понимаю, в темноте совершить посадку он вряд ли сможет?

– Скорее всего, – подтвердил Колосков и велел одному из бойцов, что рядом топтался: – Богомолова сюда.

Вскоре прибежал парень примерно моих лет, а мне двадцать четыре, и, почесав бритый затылок и сбив пилотку на лоб, неуверенно кивнул, когда Колосков, уточнил, сможет ли тот воздухом перегнать самолет к нашим. С учетом того, что где эти наши – пока никто не знал. Он прихватил еще пару бойцов, те развернули самолет, и Богомолов стал изучать машину. Очков ни у кого в роте не оказалось, а лететь без них не то, что невозможно, очень трудно, кабина открытая. Стеклянный козырек перед кабиной не особо помогает, так что я отдал свои. В селе уже явно была видна суета. Колосков пообщался с руководством села и местной машинно-тракторной станции, было принято решение по эвакуации, но после того, как я мангруппу перехвачу. Богомолова уже пора отправлять, как раз подкатил на мотоцикле с коляской Колосков из села, с плотным мужичком, судя по ордену на груди – «Красная Звезда» – и отсутствию руки, рукав пустой, это один из фронтовиков. Он и оказался главой села и машинного двора. Задумчиво посмотрев на его руку, я сказал Колоскову и Богомолову:

– Моя рота несколько часов назад уничтожила два вражеских аэродрома с самолетами и личным составом. Одна часть была штурмовая, «лаптежники», и с ними несколько разведчиков, а на другом аэродроме бомбардировщики «хейнкель» и штук двадцать истребителей, так что на этом участке я их выбил, но все же стоит быть внимательными, могут с других аэродромов прилететь. Также я взял карты полетные, где отмечены советские военные аэродромы. Не знаю, возможно, это устаревшая информация, но можно проверить. В крайнем случае, летишь километров на двести и садишься у любого населенного пункта, там машину эвакуируют. Там немцев пока еще нет. Они к Сталинграду рвутся. У меня все.

Колосков написал приказ Богомолову на перегон техники, поставив печать. Однако летел тот не один, а с замом Колоскова. Он должен передать рапорт начальству, узнать, где их роте встать, найти ее потом, маршрут движения ему сообщили, и вывести роту к новому месту дислокации, чтобы они не блуждали. После этого мы пронаблюдали, как Богомолов не совсем уверенно поднялся в воздух, пассажир у пулемета следил за воздухом, и полетел в сторону советского тыла. Высоту небольшую держал, метров двести. Парашютов-то нет, я не брал, да и немецкие продал, мне без надобности. После этого меня познакомили с местным хозяином, тем самым орденоносцем, и я спросил:

– Ну что, помощь какая нужна?

– Во дает, – улыбнулся Колосков. – Я думал, у нас помощи будешь просить, а тут сам предлагаешь.

– Так я на полном обеспечении, у меня все есть. Так что?

– Топливо нужно, – поскреб Колосков небритую щеку. – Вчера танки забирали, что мы отремонтировали, почти все слили, НЗ остался, бочка соляры. Придется только один танк и тягач брать, а три трактора и два танка сжечь. Если танк на буксир взять, так не потянет «тридцатьчетверка» этот КВ, двигатель на авиационном бензине.

– С соляркой не проблема, сейчас танки подгоню, сольете сколько нужно. Хоть десять бочек.

– Такие большие баки?

– Ну да, – улыбнулся я. – Мотоцикл мне одолжите доехать до моих, да и пора уже. Немцы вот-вот будут.

– Бери.

Сев за спиной бойца, что сидел за рулем, я стал показывать, куда гнать, причем стараясь держать высокую скорость. Да тут километр до оврага. Боец меня высадил, и я велел ему ехать обратно, а сам, спустившись в низину, достал четыре танка. Это были: советский ИС-3, я на него заработал, «Тигр-2», китайский «110», все три танка восьмого уровня, нужно модернизировать их, ну и впечатление произведу на ремонтников, те-то уж точно поймут, что это за машины, и КВ тут действительно будут казаться фанерными. Ну и «японца» седьмого уровня. Купив в магазине банку красной краски, я нарисовал у «немца» и «японца» красные звезды, а то еще подумают, что нам помогают те же японцы. Против них я ничего не имею, но считаю, что только Советский Союз воюет с Третьим рейхом, остальные только делают вид. Вроде британцев в Африке, где их гоняют в хвост и гриву.

Устроившись в китайце, он более модернизирован, я покатил к селу. Надо было видеть лица высыпавших на улицу ремонтников, такие большие глаза… Да тут все тряслось от движения моей колонны, все дребезжало. Останавливаться я не стал, хотя сидел в открытом люке. Только кинул руку к виску, отдавая честь, и проехал мимо, направляясь к главной улице села. Там тоже толпился народ. Карта показала, что немцы уже подъезжают, могу не успеть. К счастью, успел, в ста метрах от окраины встретил их. Те уже засекли громады моих танков на улице, мотоциклисты разворачивались, собираясь драпать. Но остановив два танка, я ювелирным пулеметным огнем срезал всех мотоциклистов, не повредив саму технику. Бронетранспортер даже не пришлось отбивать. Все, кто внутри были, подняли руки, выбравшись наружу. Я в плен не беру, поэтому пришлось ждать Колоскова. Тот с бойцами на «полуторке» подъехал, еще и «тридцатьчетверка» за ним спешила. Немцев обыскали, связали, а технику отогнали на машинный двор. Мне только очки мотоциклетные выдали на замену, свежий трофей. Я туда же направился, развернув танки.

Вот теперь сельчане собирались быстро. Хотя вой, детский и женский плач слышался отовсюду. Среди жителей пострадавших не было, это так с селом прощались, собираясь. К моим танкам подогнали другую «полуторку», с пустыми бочками и ручным насосом, и стали откачивать топливо. Раз я дал добро, то спешили воспользоваться оказией. К тому же я купил десять двадцатилитровых канистр в магазине, с обычным бензином, он тоже нужен был, хотя на бронетранспортере пять канистр, одна с водой и остальные с бензином, но эта машина хорошо кушает, так что и канистры отдал Колоскову. По поводу экипажей моих танков ремонтники уже интересовались. Сказал, что управляются те дистанционно из моего танка, я один в роте, и они поверили. В шоке были, но поверили.

Никого внутрь танков я не пускал, мол, секретная техника, а когда Колосков укатил, дел у него с отходом много, я подозвал местного начальника, орденоносца, и предложил ему забраться в танк. Выбрал я японца, китаец якобы танк управления, мол, кое о чем поговорить надо. Тот, конечно, тоже все бегом делал, но все же не отказался, уважил. Когда он устроился в кресле командира, я сидел на месте наводчика и сказал ему:

– Этот танк священный, его волхвы и священники создавали. Он может лечить и даже ампутированные руки и ноги восстанавливал. Такое было. Правда, там раны свежие, а у вас уже довольно старая, но я считаю – попытаться можно. Что скажете?

– А у меня есть выбор? – усмехнулся он. – Звучит все нелепо, но надежду этим не убить. Что мне делать?

– Вот нож, порежьте ногу.

Тот махнул так, что, похоже, до кости разрубил, вместе со штаниной, а я активировал большую аптечку, с любопытством наблюдая, как у него появилась рука. Н-да, похоже, игре пофиг, должен танкист все иметь – и она восстанавливает. Отлично, эксперимент прошел хорошо, удачно, я бы сказал. А пока он, не веря себе, разглядывал ранее потерянную руку, сжимая кисть в кулак и играя пальцами, я сказал:

– Так можно всех, кому необходимо, восстановить. Поторопитесь, времени не так много.

Тот пулей вылетел наружу и побежал за своими фронтовиками-ветеранами. Да и без них, как оказалось, есть, кого лечить. Один мальчишка десяти лет без руки, под бомбежку в сорок первом попал, беженец он, другие пострадавшие среди гражданских были, вот всех он и собирал. Однако я не пожалел. Даже когда у танков собралась толпа в сотню человек. Видный пример излечения подействовал на всех. Вскоре примчавшийся Колосков стал возмущаться, я как раз треть желающих через излечение пропустил, выделив на это два танка из четырех, японца и немца. Сам не резал, орденоносцу нож вручил, объяснил, что и как делать, и он эту работу взял на себя. А командир ремонтной роты обиделся, что его в секретную технику не пускают, а тут гражданские как в свое лезут. Пусть излечиваются, хотя тот до сих пор понять не мог как, на мои слова о волхвах он отмахнулся. Мол, такого не может быть, слишком прагматичен был и в сверхъестественное не верил. В принципе, я тоже. Так что пришлось дать ему доступ в танки, кроме китайца, как я уже говорил, вроде как машина управления. Облазил он их, интересовало его все, оборудование, рации. Да все что непонятно. К моему удивлению, я знал обо всем, что было в танках, и вполне легко объяснял принципы работы, что и как, а тот записывал в блокнот.

С военинженером ходила пара воентехников, тоже, похоже, понимающие специалисты. Вопросы очень интересные задавали, на половину я даже не мог ответить, говорил, что я пользователь, а не создатель. Пусть к инженерам обращаются, что это чудо создали, а не ко мне. Однако все равно довольны были и, когда все увечные или больные жители села прошли излечение, и обоз начал готовиться, тоже закончили. Когда последние были излечены, ко мне подскочила девушка, лет семнадцати-восемнадцати на вид. Натуральная блондинка, на лисичку похожа, когда улыбнулась, как будто солнышко засветилось, вызвав в ответ невольную улыбку. Я ее братика безрукого излечил, и она, подскочив, попыталась чмокнуть меня в щеку, но я повернул голову и впился в ее губки, крепко спеленав ту руками, и протяжный наш поцелуй прервался только от аплодисментов многочисленных зрителей. Девушка была в моем вкусе, фактически мой идеал.

– Сладкая, – улыбнулся я.

А она, покраснев, сбежала, растворившись в толпе. На этом мы и попрощались. Кстати, фронтовикам я вручил пять винтовок СВТ и пять ППШ с парой ПТР, мало ли что в дороге будет. Снарядил хорошо, и они отбыли. Только не все, часть фронтовиков остались. Мол, помогут и отойдут. Двенадцать человек. Да и не все фронтовики, пара мужиков уже не призывного возраста ПТР осваивали. Надо сказать, это противотанковое ружье им явно было незнакомо, но уже через десять минут они его полностью освоили, как будто знали его всю жизнь. Честно скажу, напрягли они меня. Я планировал встретить батальон подальше от села, ночью дав рывок вперед километров на десять. Приметил я там неплохое место для засады, но с этими помощниками это может и не выйти. Им еще Колосков перед отъездом, он был старшим колонны, приказал уничтожать в машинном дворе все, что уцелело, ночью, днем дым будет видно. А вообще, ремонтники с моих танков слили столько солярки, что шесть двухсотлитровых бочек заполнили, поражаясь размеру баков у моих танков. Зато забрали все, что двигается, включая кран и три трактора, что буксировали поврежденные танки. Я советовал сельчанам за Волгу уходить, там немцев точно не будет. Обоз ушел, позади большое стадо коров гнали, мы проводили его взглядами, и местный начальник, орденоносец, повесив на плечо ремень с ППШ, сказал:

– Идем, моя баню перед отъездом затопила, попаримся. Перед боем лучше в чистое переодеться. Да и на стол собрали.

– Неплохое предложение, я только за, – улыбнулся я, но решил уточнить интересующие меня вопросы. – Из добровольцев кто умеет водить машины?

– Все мы тут на машинном дворе работали, все шоферят, и на мотоциклах тоже можем. Да и тракторы, конечно, знаем.

– Отлично. Значит, задача у нас такая. Отдыхаем до двух часов ночи и выезжаем. Бой вести у села я не хочу, иначе от него ничего не останется. В десяти километрах я приметил неплохое место для засады, там утром и встретим противника. Уничтожим. А ту технику, что уцелеет, вы восстановите и отгоните к себе. Считай ваши трофеи, оформите на МТС, тем более техника немецкая, может, и оставят вам, если она не боевая. Отобрать трофеи не имеют права, а вам пригодится. Тот же урожай вывозить. Все же не беженцы-побирушки, своя техника, будет куда привлечь, местные начальники сразу это поймут. Я справку напишу, что это трофеи и вам передал их.

– Все равно отберут, – отмахнулся многоопытный орденоносец.

– Отберут, – согласился я. – Но не все, что-то да останется.

– Ну что, идем?

– Погоди, – остановил я его и посмотрел в сторону дощатого забора. – Вылезай, видел я тебя.

Увидев, кто из-за забора вышел, орденоносец, его Корнеем звали, ругнулся. Это была девушка, с которой я целовался, точнее, целовал. Посмотрев вдаль, на горизонте еще видно хвост обоза, Корней пытался ее прогнать следом, но та неожиданно проявила характер, мол, с ними и уедет, и тот махнул восстановленной рукой, видимо знал ее характер. А девчушка, когда мы в саду участка Корнея, сидя под навесом, все вместе ужинали после баньки, кто в простыню завернут, кто в чистом исподнем, как я, нам прислуживала, бегала в дом и носила вкусности. Как я отметил, крутилась в основном около меня, и Корней с мужиками явно заметили ее интерес. А в соседнем пустом доме, где меня устроили на постой, та где-то в десять вечера и появилась, шепнув:

– Я ребеночка от тебя хочу.

Глава 6

Смерть настигнет и того, кто от нее бежит.

Квинт Флакк Гораций

Несмотря на ночевку в доме, я постоянно был на связи с танками. Да и тактическая карта активна. Поэтому, когда меня в час ночи приперло, квасу много выпил (он тут был у Корнея восхитителен, мне даже в термос налили, и я его в танк убрал), выйдя из сортира, я прислушался. От спиртного перед боем я, в отличие от фронтовиков, отказался. Неподалеку явно гудели авиационные моторы. Услышал, что приближались, но удаляться не стали, самолет кружил над селом. Включив рацию на китайце, стал просеивать эфир и вдруг обнаружил явно уставший голос, что монотонно вызывал, причем меня:

– Лазарь, вызывает старшего лейтенанта Шестакова, прошу ответить. Прием.

Вот это я и прослушал трижды, после чего, добежав до китайца, открыл люк, подключил лежавший на сиденье шлемофон и, прижав его к уху, ответил:

– Шестаков на связи. Прием.

– Наконец-то, – явно обрадованно отозвался неизвестный. – У нас уже топливо на исходе. Прошу дать вектор для посадки. Прием.

– Принял. Ожидайте.

Корней без охраны село не оставил, двое на часах стояли, они тоже слышали самолет наверху, и все горели зеленым, а самолет «Дуглас» был забит до предела.

Разбудили Корнея. Так что тот, запахивая куртку, не забыв автомат, как раз подошел, когда я закончил. Вот и пояснил ему причину суматохи.

– Наши. Просят показать место для посадки. Держи сигнальный пистолет и осветительные ракеты. Одну пустишь по земле и две в воздух, дальше те сами сориентируются. Удобное место для посадки на околице у дороги. Я оденусь и подъеду к месту посадки.

– Точно наши?

– Да вроде.

– Хорошо.

Он быстрым шагом ушел, прихватив одного часового, а я, сбегав в дом, стал одеваться, но все же разбудил Машу. Ну не мог я ее прогнать. Когда женщина приходит с таким желанием, мужчине остается только покориться. Сообщив, что все, нам пора готовиться, а ей велел спать дальше. Когда Корней со своими людьми будет возвращаться после засады, то ее заберут, а вот брать ее с собой я отказался наотрез. Застегнув ремень с тяжелой кобурой, я выбежал на улицу, и забравшись в ИС-3, он первым стоял в колонне на улице, покатил в сторону севшего самолета. Остальные брать не стал, тут метров триста, дальности хватало. А то, что там не госбезопасность, было такое предположение, уверен, пассажиры мерцали, явно раненые. Фара танка вполне освещала самолет, стоявшего рядом Корнея и рядом с ним генерал-майора ВВС РККА. Те о чем-то оживленно общались, и Корней показывал восстановленную руку, задрав рукав до плеча, и, когда они, жмурясь от света, повернулись ко мне, я остановил танк и, подскочив к генералу, доложился. Тот сразу сказал:

– К штабу моего авиационного корпуса вышла дивизия Песочина. Они помогли отбить атаку моторизованной группы немцев, которая внезапно на нас налетела. По дивизии ходили рассказы о вашей работе, мои особисты за голову схватились, считая это массовым гипнозом. А я поверил, лейтенант, поверил, поговорил с комдивом Песочиным и поверил. У меня сын в самолете горел, ноги ему ампутировали и кисть руки. Я отдал приказ штабу корпуса эвакуироваться, а сам взял транспортный самолет и полетел в Сталинград, там в госпитале у меня сын лежал. Я не мог взять его одного и забрал всех увечных, сколько смог, даже экипаж пришлось оставить, сам за штурвал сел, машина с перегрузом летела. Где ты находишься, я узнал, когда к нам перелетел У-2, и сразу отправился сюда. Я прошу, помоги. Помоги также, как парням Песочина. Сын у меня один.

– Сделаем, товарищ генерал. Нужно парней в танке устроить, там все и пройдет.

Генерал чиниться не стал, а вполне помогал, переносил раненых с нами. Подбежал и часовой, что с Корнеем был, он в стороне с СВТ прикрывал начальство, да и остальные скоро набежали. Корней знал, что делать, нож свой имел, наносил раны, и дальше большая аптечка срабатывала. В общем, десять минут, и тридцать шесть бывших покалеченных воинов Советского Союза были излечены. Мужики, зная, как после излечения на жор пробивает, принесли еды, сало, хлеба, квасу, разносолы разные. Так что излеченные парни, все в больничных пижамах, жадно ели. Надо сказать, генерал меня поразил, так среагировать на информацию о возможности излечения и моментом все провернуть, это дорогого стоит. Я же уточнил у генерала. Фамилия у него Лазарев, командир авиационного корпуса:

– Товарищ генерал, как у вас с топливом?

Тот общался с сыном, крепким парнем, старшим лейтенантом, на ЛаГГе воевал (теперь их нужно вернуть в госпиталь, чтобы признали годными и вернули в строй, это они и обсуждали), когда я подошел. Он обернулся и, подумав, сообщил:

– Плохо с топливом, мы бы смогли долететь до аэродрома, где мой истребительный полк дислоцировался, но они уже сменили место стоянки. Да и что там полк, сгорел в боях, семь машин осталось, латаных-перелатаных.

– У меня есть топливо, в канистрах авиационный бензин для танков. Он вам подойдет?

– Не совсем то, что нужно, но если мешать с тем, что в баках, то думаю – хватит.

– Отлично. Сколько нужно?

– А сколько есть?

– Сколько попросите, столько и дам.

– Давай двенадцать канистр, – что-то мысленно подсчитав, велел тот.

Вскочил на танк, внутри пахло свежей кровью, это нормально, вон, после излечения бойцов четыреста одиннадцатой стрелковой дивизии внутри танков все было забрызгано кровью, лужи плескались на дне, сгустки подсохших потеков. В общем, мрак. Я стал покупать канистры с бензином и ставить на корме, пока там не оказалось двенадцать. Генерал кликнул излеченных, несколько поднялось на крылья, им подавали канистры, и они заливали бензин в баки. Как я понял, летчиков среди привезенных генералом ранбольных было не так и много, семеро. Остальные танкисты и командиры разных родов войск, а вот бойцов не было, ниже младшего лейтенанта никого. Значит, генералу все же пришлось делать выбор. Сомневаюсь, что в госпитале были одни только командиры увечные. С другой стороны, я его понимал и уважал, это его выбор, он его сделал и исполнил, и получил то, что хотел. Живого и целого сына. Остальные для него бонус, приятно, но не более. Все ради сына. А пока шла заправка, я попросил генерала отойти, и мы стали прогуливаться в стороне: