Одноклассник бесплатное чтение

Владимир Анин
Одноклассник

Глава 1

— Верочка! Сегодня вы превзошли сами себя! — воскликнула представительная холеная дама лет сорока в ярко-синем костюме, разглядывая в зеркале только что сооружённый на её голове каскад виртуозно закрученных локонов.

— Ну что вы, Анна Эдуардовна! — Вера постаралась скрыть смущение, которое накатывало на неё каждый раз, когда клиенты громко, на весь зал, начинали хвалить её работу.

— Ах, не скромничайте! Вот, возьмите-ка. — Анна Эдуардовна протянула Вере сложенную вдвое тысячную купюру.

— Спасибо, — пробормотала Вера, неловким движением пряча деньги в карман халата.

Чаевые, как известно, составляют львиную долю заработка парикмахера, и всё же Вера каждый раз стеснялась, зная, что коллегам редко достаются такие щедрые подношения. Обычно чаевые составляют сотню-другую. Но Вера, которая за двенадцать лет научилась поистине творить чудеса, превращая дикие заросли на головах в ухоженные сады, пользовалась большой популярностью у многих важных и обеспеченных клиентов, не скупившихся ни на похвалы, ни на чаевые. Конечно же, это вызывало зависть у коллег, но вслух они никогда этого не высказывали, во всяком случае в присутствии Веры. Директор, она же хозяйка салона красоты «Ла Вита», женщина строгая и безапелляционная, ещё при приёме на работу предупреждала каждого, что не потерпит никаких склок в коллективе, в особенности по поводу того, кто как работает и сколько зарабатывает.

Но взгляды порой бывают гораздо красноречивее слов. Вот и сейчас Ольга, девица с ярко-голубыми волосами и серьгой в носу, которую за глаза все, естественно, называли Мальвиной, бросила косой взгляд на Веру, подвигала челюстями и, вытянув губы, надула большой розовый пузырь из жевательной резинки. Пузырь громко лопнул, Мальвина всосала его остатки обратно в рот и вернулась к дремлющей в кресле рыжей с проседью даме, последний раз посещавшей парикмахера, наверное, год назад.

Вера проводила клиентку до кассы и проследила, чтобы администратор-стажёр и по совместительству кассирша, восемнадцатилетняя девушка со странным именем Айрин правильно записала выручку на её имя.

— Спасибо огромное, Верочка, — пророкотала Анна Эдуардовна. — Через пару недель загляну к вам.

— Конечно, — улыбнувшись, отозвалась Вера.

— Кстати! Вы-то когда в мою обитель пожалуете, а? Я вас уже заждалась.

— Ну, как-то не с руки идти в одиночку. А сопровождающего пока не нашла.

— Ищите, Верочка, ищите! Годы летят.

Анна Эдуардовна загадочно улыбнулась, подмигнула Вере и, махнув рукой, выпорхнула из салона, словно ей было не сорок, а максимум двадцать пять.

— Кто это? — шёпотом спросила Айрин.

Вера не успела ответить, потому что в кармане халата завибрировал телефон. Она вытащила мобильник, взглянула на высветившийся на экране номер и тяжело вздохнула.

— Алло… Да, конечно, Елена Владимировна… Во сколько?.. Да, приду.

Вера снова вздохнула и, не обращая внимания на продолжающую ждать ответа Айрин, зашла в расположенную сбоку от стойки администратора комнату отдыха, где на столике между двух видавших виды кресел стояли кофеварка и электрический чайник. Над небольшой мойкой в углу висела сушилка, в которой теснились разноцветные и разнокалиберные чашки и кружки — у каждого сотрудника салона была собственная, принесённая из дома или специально купленная для работы. Вера нашла свою, белую кружку с изображением рябины, налила в неё кофе и сделала глоток. Кофе был чересчур горький и кислый — что ждать от дешёвого? Но он был дармовой, равно как и пакетики чая в коробочке рядом с чайником, — хозяйка считала, что сотрудники её престижного салона не должны тратиться на подобные мелочи. А такой подход встречается нечасто, так что если кто и роптал по поводу качества бесплатных напитков, то только про себя.

— Пойдём покурим! — раздался сзади голос.

Вера обернулась. В комнату отдыха заглянула Марина, коллега и лучшая подруга Веры. А если быть точнее — единственная. Марина выглядывала из-за косяка, не сомневаясь в ответе. Вера никогда не курила, и Марина это знала. Фраза «пойдём покурим» означала выйти на воздух и поболтать, пока Марина будет предаваться вредной привычке, от которой безуспешно пыталась избавиться уже лет пять или шесть.

Они вышли на улицу. Ласковое сентябрьское солнышко щедро делилось теплом, и погода стояла совсем не осенняя — недаром в помещении вовсю работали кондиционеры. Марина вытащила из пачки тоненькую сигарету, чиркнула колёсиком элегантной зажигалки — подарок одного из многочисленных кавалеров — и, прикурив, выпустила изо рта тонкую струйку дыма. Вера отхлебнула из кружки и поморщилась.

— Что, горький? — спросила Марина.

— Как обычно, — ответила Вера.

— Так добавь сахару.

— Ты же знаешь, я сахар не ем.

— Ну, немного-то можно.

— Сначала немного, потом ещё немного. А потом я опять в юбку не влезу. Нет уж, знаем, плавали.

— Наоборот.

— Что «наоборот»?

— Плавали, знаем.

— Да какая разница!

— Ну, в общем-то, никакой. Только кофе от этого горьким быть не перестанет.

— Ну и пусть. Я уже привыкла.

— Ага, привыкла. Только всё ещё морщишься.

— Слушай, ну тебе какое дело, а? Я же не критикую тебя за это. — Вера кивнула на сигарету, которую Марина держала, зажав между указательным и средним пальцами.

— И я не критикую, — ответила Марина. — Я предлагаю не насиловать себя всякой гадостью и не делать вид, что тебе так нравится.

— А я не делаю. Мне нравится, да. Чего ты ко мне привязалась?

— Да не привязывалась я к тебе. Что с тобой сегодня?

— Ничего, — буркнула Вера.

— Ну, я же вижу. Опять Сашка?

Вера не ответила.

— Так я и знала, — сказала Марина. — Надо было сразу догадаться. Что он теперь натворил?

— Подрался с кем-то. Учительница звонила — к директору вызывают.

— Сашка подрался? Да в жизни не поверю! Он и драться-то не умеет.

— А ты откуда знаешь?

— Вообще-то он на моих глазах вырос.

— И на моих тоже. Но я, оказывается, его совсем не знаю.

— Ну, тут уж, подруга, ты сама виновата.

— В чём же я, интересно, виновата? Что, я ему мало времени уделяла, мало заботилась о нём?

— Не в этом дело.

— А в чём же?

— В том, что он вырос. Ему уже двенадцать!

— Ну это я и без тебя знаю.

— Вот только ты никак не хочешь понять, что он уже большой, взрослый…

— Ну конечно!

— Конечно. Вспомни себя в двенадцать. Я вот как сейчас помню — меня жутко бесило, что предки вообще не воспринимали меня всерьёз. А ведь я уже была взрослая, всё знала, всё понимала.

— Скажи ещё, что уже знала, откуда дети берутся, — ехидно заметила Вера.

— Да, знала. И вообще про секс всё знала. А ты думаешь, Сашка твой не знает?

— Вот только глупости не говори.

— А это не глупости. Я, конечно, понимаю — ты росла в пуританской семье…

— Слово-то какое подобрала!

— Да, в пуританской, — повторила Марина. — Если ты до десятого класса не знала, как мужское достоинство выглядит.

— Это я-то не знала?.. Ну и что? Мне это совсем не мешало.

— Потому что ты в деревне жила. А сын твой — в городе. Разницу понимать надо.

— И что, мне теперь ему про женские пиписьки рассказывать нужно?

— При чём здесь это! Я же о другом. Здесь, в городе, жизнь совсем иная. Да и лет сколько прошло — всё изменилось. Вспомни, когда мы с тобой познакомились, почти никто не знал, что такое социальные сети.

— А это тут при чём?

— Люди живут по-другому. Другие интересы, другие способы общения.

— Это как у тебя, что ли?

— Вот только не надо всё сразу на меня переводить. Я понимаю, что ты завидуешь…

— Что? Я?! — воскликнула Вера. — Чему завидовать? Что ты мужиков как перчатки меняешь?

— Ты меня обидеть решила?

— Нет, извини. Но я правда не понимаю.

— Кстати, о мужиках. У тебя когда последний раз секс был? Вот! Поэтому ты такая злая.

— Я не поэтому злая. Я злая, потому что меня опять в школу вызывают. Я только на прошлой неделе там была.

— Тебе надо с сыном контакт наладить, — сказала Марина.

— А то у меня его нет.

— Есть. Но он постепенно ослабевает. Вы же с ним отдаляетесь друг от друга. Неужели ты этого не чувствуешь?

— Нет, не чувствую! — Вера неожиданно всхлипнула и шёпотом добавила: — Да, я чувствую. Но я ничего не могу с этим поделать, и мне от этого очень плохо. И страшно!

— Понимаю!

— Откуда тебе!

— Не надо укорять меня в том, что у меня нет детей, ладно? А то я на тебя действительно обижусь.

— Ладно, прости.

— Я, хоть и не мать, и то понимаю, что у пацана сейчас сложный возраст. К нему особый подход нужен. А он у тебя к тому же без отца растёт.

— Ну, знаешь, это не моя вина.

— Знаю. Но мальчишке нужна мужская забота. Если ты себе мужика никак не найдёшь, чтобы папку ему заменил, то хоть к деду бы сына свозила.

— Даже не начинай.

— Но ведь столько лет прошло.

— Это ничего не меняет.

— Он же твой отец.

— Отцы так не поступают, — заявила Вера.

— Ты опять за своё! Ну хорошо, не хочешь так, тогда попробуй сама найти какой-то особый подход к Сашке. Научись, в конце концов, в компьютерные игры играть, что ли.

— Это ещё зачем?

— Чтобы стать ближе, чтобы он понимал, что тебя тоже может интересовать то, что интересует его.

— А с чего ты взяла, что его интересуют компьютерные игры?

— Он мне сам рассказывал.

— Он? Тебе рассказывал? Когда?

— Ну, ещё год назад, наверно.

— А почему ты мне ничего не сказала?

— Я тебе говорила. Ты просто забыла.

— Правда?

— Правда.

— Чёрт! Похоже, я действительно…

Рядом с крыльцом, на котором они с Мариной «курили», остановился синий пикап, и из него выбрался крепко сложенный светловолосый мужчина с лёгкой небритостью, в чёрной футболке и джинсах.

— О, смотрите-ка, кто приехал! — воскликнула Марина. — Привет, Степан!

— Здрасте, — буркнул Степан, даже не посмотрев в их сторону.

— Вот на кого тебе надо внимание обратить, — шепнула Марина Вере и бросила в урну давно уже потухший окурок.

— Щас! — фыркнула Вера и зашла в салон.

Марина некоторое время наблюдала за тем, как Степан выгружает из пикапа коробки, а когда он понёс их к входу, услужливо открыла ему дверь.

— Что ты нам сегодня привёз? — спросила она просто для того, чтобы что-нибудь сказать, поскольку и так прекрасно знала, что в коробках.

— Как обычно, — ответил Степан, в свою очередь понимая, что смысла вдаваться в подробности нет.

Вера тем временем зашла в тесный кабинетик директора и хозяйки салона, расположенный позади стойки администратора.

— Маргарита Кареновна, у меня ещё два клиента, а потом можно я уйду?

Маргарита Кареновна Балаян, пышногрудая дама с густыми волосами цвета «рубин», давно пережившая период, именуемый бальзаковским возрастом, но по-прежнему привлекательная, с сочувствием посмотрела на неё и с едва уловимым кавказским акцентом спросила:

— Опять Сашка?

— Да, — ответила Вера, вздохнув.

— Ну конечно, иди, — вздохнув в ответ, сказала Маргарита Кареновна.

— Спасибо.

Выскочив из кабинета, Вера налетела на Степана, который только что занёс привезённый товар в находившийся рядом с кабинетом директора склад, а точнее, кладовку, где на стеллажах стояли всевозможные шампуни, лосьоны, гели, лаки и прочие средства, необходимые в парикмахерском деле. Степан как раз вытаскивал из склада пустые коробки, о которые Вера благополучно запнулась, да так, что они разлетелись в разные стороны.

— Поосторожнее можно? — проворчал Степан, нагибаясь подобрать коробки.

— Сам смотри, куда идёшь! — огрызнулась Вера и решительным шагом направилась в зал.

Степан сердито поглядел ей вслед и молча вышел из салона. Айрин, раскрыв рот, несколько секунд смотрела в сторону зала, куда ушла Вера, и наконец фыркнула:

— Ненормальная!

— Что, простите?! — возмущённо воскликнула только что вошедшая в дверь тётенька лет пятидесяти, с богатыми серьгами в ушах и толстыми браслетами на пухлых холёных руках.

— Я говорю, нормальная такая погодка сегодня, да? — спохватилась администраторша.

— Я к Вере, — объявила тётенька.

Сашки дома не было.

«Опять шляется где-то. Ну, я ему устрою!» — подумала Вера, кидая сумочку на пуфик, стоявший возле входной двери.

Резкими движениями стряхнув туфли с ног, она прошлась по квартире, дабы убедиться в своих предположениях. Похоже, Сашка ещё даже не приходил. Видимо, резонно предчувствуя, что его ждёт дома, он решил, насколько это возможно, отсрочить встречу с разъярённой матерью. А Вере было от чего прийти в ярость — чего только она сегодня не наслушалась! И ведь месяц ещё не прошёл, как начался учебный год, а она уже во второй раз вынуждена была прийти в «храм знаний», чтобы получить взбучку от двух отвратительных тёток — директора и классного руководителя. Будто это она набедокурила! И ведь не скажешь ничего в ответ, приходится терпеть и слушать. В прошлый раз Сашка вылепил из пластилина и приделал скелету в кабинете биологии причинное место. Учительница пришла в бешенство, почему-то в качестве аргумента заявив, что они ещё ботанику не прошли, а Сашка уже за анатомию взялся. А теперь Сашка умудрился с кем-то подраться — по словам директрисы, побил сразу троих, — и это уже выходит за все рамки. Придётся сделать ему очень серьёзное внушение, иначе в следующий раз он что-нибудь взорвёт. Если к тому времени его вообще не отчислят из школы. Вот почему она, Вера, никогда не вела себя так? Наоборот — ее всегда ставили в пример другим детям. Ну, то есть поведение у неё всегда было примерным. Да, с учёбой, конечно, были трудности. Особенно с химией. Из-за этого она, собственно, и провалилась при поступлении в университет. Но в целом-то…

Щёлкнул замок. Вера бросилась в прихожую. На пороге стоял Сашка. Под левым глазом у него багровел фингал, губа была разбита, щека расцарапана.

— Ну и как это понимать? — строго спросила Вера.

Сашка молча вошёл в квартиру и бросил сумку на пол. Вера захлопнула дверь и, повернувшись к сыну, крикнула:

— Я с тобой разговариваю!

— Поссорился, — пробурчал он.

— Поссорился? Это так теперь называется?

— Я не виноват, я не…

— Ах, не виноват? А кто же, по-твоему, виноват? Я, что ли?

— Это они…

— У тебя всегда «они»! Всегда кто-то другой виноват, только не ты!

— Но это же правда!

— Хватит врать! Да что же это за наказание такое! Почему у всех дети как дети, а у меня — бандит какой-то.

— Я не бандит.

— Охламон!

— И не охламон.

— Ну за что мне это? Почему я постоянно должна краснеть за тебя?

— А ты не красней.

— Что?! Да как ты с матерью разговариваешь, дрянь такая!

— Я не дрянь! — крикнул Сашка и, забежав в свою комнату, закрыл дверь.

— А ну выйди сейчас же! — приказала Вера, постучав.

Она подёргала за ручку — дверь была заперта изнутри. Некоторое время назад Сашка сам прикрутил себе на дверь щеколду. Вера поначалу не обратила на это внимания, а когда заметила, решила, что в этом ничего страшного нет — ей в его возрасте тоже хотелось иногда запираться в своей комнате, и у неё на двери даже был крючок.

Она снова постучала:

— Саша, открой!

— Не открою! — донеслось из комнаты.

Вере даже показалось, что Сашка всхлипнул.

Сердце вдруг сжалось от сознания того, что она, может быть, перегнула палку. Может, надо было сначала расспросить сына, что и как? Но это длилось всего секунду.

— Не хочешь — не открывай. Сиди голодный, — бросила она и вернулась в свою комнату, которая служила также и гостиной.

Вера подошла к стенке, одну из секций которой занимал книжный шкаф. Она с детства любила читать и пыталась привить эту любовь Сашке. Но, к сожалению, безуспешно. Зато сама Вера уже по нескольку раз перечитала все книги, которые аккуратными рядами стояли по стойке смирно на деревянных полках. Но сейчас не они занимали её мысли. Вера достала толстый фотоальбом в бордовой бархатной обложке. Да, все вокруг уже давно не пользуются обычными бумажными фотографиями. А те, у кого они были, оцифровали их и упрятали в виртуальные альбомы, затерянные в недрах смартфонов или облачных хранилищ Интернета. Вера относилась к электронным фотографиям так же, как к электронным книгам, — категорически не признавала их. Да, она использовала свой телефон как фотоаппарат и периодически что-нибудь щёлкала, но потом обязательно шла в ателье и распечатывала понравившиеся снимки, а остальные удаляла. Поэтому, например, в отличие от Марины, в смартфоне Веры фотографий практически не было. Зато они были в альбоме. Вера привезла его с собой из дома, когда приехала в Рязань поступать в медицинский, и с тех пор вставляла в него только самые-самые фотографии, но и их за годы набралось уже немало, и альбом был почти полон, оставались всего две незаполненные странички.

Вера села на диван и погладила рукой обложку альбома. Только сейчас ей пришло в голову, что она почему-то давно не просматривала его целиком. Вставляла новые карточки, любовалась ими некоторое время и ставила альбом на место. А старые фотографии никогда не разглядывала, словно боялась заглянуть в прошлое. Сашку альбом вообще не интересовал, Марине Вера его показывала когда-то очень давно. А больше и некому было показывать.

Несколько секунд Вера сидела, словно не решаясь открыть альбом, будто под обложкой скрывалось что-то ужасное, опасное и пугающее. Наконец она откинула ворсистую обложку. На первой странице были они — офицер с погонами майора и совсем юная девушка в сарафане. В руках у офицера был крошечный свёрток — некто укутанный в розовое одеяльце, впоследствии выросший и ставший Верой. Она не в силах была долго задерживать взгляд на этой карточке и поспешно перевернула сразу несколько страниц. Теперь на неё смотрела улыбающаяся во весь рот девочка с огромным бантом на голове и букетом в руках. Под фотографией красивым почерком было написано: «Первый раз в первый класс».

Вера очень хорошо помнила тот день. Она страшно волновалась и даже уронила букет. А стоявший позади неё мальчик, Егор, поднял его и подал Вере. С того дня они с Егором стали неразлейвода… Вера перевернула страницу. Вот фотография их класса, здесь им уже по двенадцать лет — столько же, сколько сейчас Сашке.

Вера по-прежнему дружила с Егором, их частенько дразнили «женихом и невестой» и даже придумывали про них всякие небылицы — будто они где-то там целовались и всё такое прочее. Но они привыкли и не обращали на это внимания.

Новая страница и новая фотография. Это девятый класс. К тому времени между ними пробежала кошка. Может, сыграли свою роль бесконечные сплетни одноклассников, их злые подколки, но Вера с Егором прекратили встречаться и даже стали чуть ли не врагами. На этой классной фотографии они даже стояли в противоположных концах.

А вот наконец выпускная фоточка. Одиннадцатый «А» Берёзовской средней школы. После девятого, когда в их с Егором отношениях была чёрная полоса, Вера даже хотела уехать, поступить в какое-нибудь училище или колледж подальше от Берёзова и вообще от Рязанской области. Но мама уговорила её окончить школу и поступать сразу в университет. Вера со скрипом согласилась, а потом даже была несказанно благодарна маме, ибо в десятом классе они с Егором помирились и снова стали дружить. Одноклассники уже больше не дразнили их, потому как сами к тому времени разбились на пары и стали встречаться. А некоторые, поговаривали, даже пошли дальше. Ну, то есть делали «это самое» — как взрослые. Помнится, Вера тоже об «этом» порой думала, и от этих мыслей у неё дух захватывало. Но о том, чтобы заговорить о таких вещах с Егором, а тем более позволить себе такое, даже речи не было. Не так она была воспитана. Вера знала и даже мечтала, что это когда-нибудь произойдёт, но не раньше, чем она окончит школу и поступит в университет. Потому что дома, в Берёзове, Вера ни за что в жизни себе бы этого не позволила. И когда на выпускном, вдоволь натанцевавшись в актовом зале школы, Егор затащил её в пустой кабинет и попытался соблазнить, Вера даже влепила ему пощёчину, отчего тот обиделся и целую неделю не разговаривал с ней.

А потом Вера уехала в Рязань поступать в медицинский, о чём уже давно мечтала. И тогда ей впервые пришлось столкнуться с серьёзными трудностями. Дело в том, что при поступлении в Медицинский университет результаты уже внедрённого тогда в систему образования ЕГЭ не учитывались. И проблемы с химией, которая никак не давалась Вере в школе, в полный рост вылезли на вступительных экзаменах. Иными словами, она с треском провалилась. Некоторое время Вера пребывала в полной растерянности, в состоянии, близком к шоковому. Многие из тех, кого постигла та же участь, сразу бросились поступать в медицинский колледж в надежде после его окончания продолжить обучение в университете и всё-таки стать врачами. Это, конечно, более долгий путь, но для целеустремлённых людей — не преграда. Вера тоже было поддалась такому порыву, однако Марина, с которой она успела подружиться за время экзаменов и которая тоже не поступила, отговорила её. Она резонно утверждала, что в колледже опять придётся сдавать химию, а значит, шансов практически никаких.

— Ты рисовать умеешь? — спросила Марина.

— Ну… так, — неуверенно ответила Вера. — А что?

— Подадим документы в Технологический колледж.

Слово «технологический» Веру напугало. Но Марина успокоила её, объяснив, что там обучают куче всяких специальностей, в том числе и на парикмахера.

В понимании Веры профессия парикмахера была чем-то уж очень примитивным, не то что врач. Но Марина не согласилась с такой трактовкой и привела кучу аргументов за, начиная с того, что учиться после одиннадцатого класса придётся всего один год, а затем можно сразу пойти работать и неплохо, кстати, зарабатывать. У неё была знакомая, которая даже на квартиру сумела себе заработать. Ну и главное, что поступить в этот колледж — пара пустяков.

— Там экзаменов вообще нет. Мы со своим ЕГЭ туда только так проскочим, — заявила Марина.

Из этого разговора Вера сделала вывод, что Марина давно планировала такой манёвр на случай провала на экзаменах в медицинский. Марина была из местных, у неё даже имелась собственная квартирка в Рязани, доставшаяся в наследство от бабушки. Она и пригласила Веру пожить некоторое время у неё. Возвращаться домой с позором было страшно, и потому Вера с радостью приняла предложение Марины. И касательно жилья, и касательно поступления. Они сразу отправились на проезд Гоголя, где находился колледж, и подали документы.

А уже через неделю благополучно прошли вступительные испытания — кое-как нарисовали «башку с охренительной причёской», как выразилась Марина, — и стали студентами Рязанского технологического колледжа. Признаться родителям в содеянном Вера не решилась, а потому ограничилась коротким разговором с мамой по телефону, в котором сообщила, что всё хорошо, она поступила и скоро начнёт учиться. То есть куда она поступила, Вера уточнять не стала, и мама решила, что дочь скоро станет медиком. Вера сказала, что домой не поедет — это дорого, да и дел много, надо подготовиться к учёбе, решить вопрос с общежитием (тут она, конечно, лукавила). Мама немного огорчилась, поскольку сама поехать в город навестить дочь не могла — из-за проклятой болезни она уже тогда с трудом ходила. А отец, к тому времени пенсионер, категорически отказывался оставить жену даже ненадолго, поэтому тоже поехать не мог. Так Верин обман и остался тайной.

Единственным, кто знал правду, был Егор. Ему Вера рассказала всё. Он тоже никуда не поступил, точнее, даже не пытался. В отличие от Веры его аттестат пестрел одними тройками, и Егор прекрасно понимал, что по итогам ЕГЭ его никуда не возьмут, а идти туда, где надо сдавать вступительные экзамены, бесполезно. Всякие там колледжи и училища Егор вообще не принимал в расчёт, считая, что это пустая трата времени: он и так всё знает, всё умеет и ничему новому его там не научат. Поэтому он решил пока где-нибудь поработать. В родном Берёзове ничего подходящего не нашлось, и Егор устроился на какое-то автотранспортное предприятие в райцентре, в Шилове. И даже не разнорабочим, а слесарем, о чём он с гордостью хвастался Вере, демонстрируя первую зарплату.

К слову, в Рязань на свидание с Верой он приезжал почти каждые выходные. Они тайком встречались, гуляли и целовались. О своих отношениях с Егором Вера никому не рассказывала, даже Марине, у которой по-прежнему жила. Марина, конечно, догадывалась, что у Веры кто-то есть, и даже предлагала привести кавалера домой «сама знаешь для чего». Но Вера с возмущением отвергала подобные предложения.

А осенью Егора забрали в армию. Накануне он в последний раз приехал к Вере, и вид у него был такой печальный, что Вера с трудом сдерживала слёзы. Погода испортилась, лил проливной дождь, и гулять было совсем некомфортно. Денег на какую-нибудь кафешку не хватало, и, поскольку Марина была на занятиях в колледже, которые Вера в тот день прогуливала, она решилась привести Егора домой.

Дома они пили вино, предавались воспоминаниям и как-то незаметно очутились на диване, где Егор, лаская Веру, всё же умудрился довести её до такого состояния, что она сама не помнила, как позволила ему то, чего он так долго от неё добивался. Помнится, было больно и немного неприятно, да ещё всё покрывало на диване перепачкали, но Егор выглядел таким счастливым, что Вера поддалась его чувству, и ей казалось, что она в эту минуту тоже самая счастливая девушка на свете. Точнее, уже женщина.

Потом он ушёл. И только через месяц дал о себе знать — прислал эсэмэску. Написал, что у него всё в порядке, принял присягу. Вера в ответ разродилась огромным, полным нежности сообщением, просила дать адрес, чтобы она могла приехать навестить его. Но Егор не ответил и вообще больше ни разу не написал. Исчез. Навсегда. Так и оставшись для Веры первым другом, первой любовью и первым любовником. Вера пыталась разыскать его, но тщетно. Никто про него больше не слышал. Родителей у Егора не было, вырастившая его бабка умерла через год после того, как его забрали в армию. Так что все концы были потеряны. Даже фотографии Егора у Веры не осталось — она почему-то ни разу не догадалась щёлкнуть его за всё то время, что они встречались. Вера надеялась, что Егор пришлёт ей карточку из армии, но он не прислал. Поэтому самой последней его фотографией так и остался тот групповой снимок их выпускного класса.

Глава 2

Звонок в прихожей вывел её из задумчивости. «Кого там ещё принесло?» — подумала Вера и слезла с дивана.

Но Сашка первым выскочил из своей комнаты. Видимо, ему надоело дуться, и вот нашёлся повод выйти из добровольного заточения.

— Это тётя Марина, — доложил он, когда Вера вышла в прихожую.

— Привет, подруга! — с порога крикнула Марина, размахивая бутылкой с бордовой этикеткой. — Гостей принимаешь?

Вера молча кивнула.

— Опять пить будете? — проворчал Сашка.

— Можно подумать, мы с твоей матерью такие уж прямо алкоголики! — усмехнулась Марина и протянула ему шоколадку.

— Можно подумать, я маленький, — фыркнул Сашка, но шоколадку взял.

— Ты сюда брюзжать пришёл? — сердито сказала Вера. — Иди и брюзжи в свою комнату.

— Ну и пойду! — бросил Сашка и скрылся за дверью.

Вера и Марина прошли на кухню.

— Нет, мать, ты не права! — заявила Марина, усевшись за стол.

— В чём это, интересно, я не права?

— Зачем ты с ним так?

— Как «так»?

— Как с маленьким.

— Потому что он по-другому не понимает.

— Да всё он понимает. А вот ты — нет.

— Ты меня учить пришла? — вскинулась Вера.

— Нет, я пришла с тобой вина выпить и поговорить о твоей социализации, — ответила Марина.

— Хватит тебе в своём коконе сидеть. Надо в люди выходить — социализироваться. Больше общения, больше связей…

— То есть ты решила меня вывести в люди?

— Ну да. А что в этом плохого?

— Да так… Ты забыла, чем кончилась твоя прошлая попытка меня «социализировать»?

Это было девять лет назад. Сашка уже пошёл в детский сад. Пока сын был в яслях, у Веры была возможность работать только по сокращённому графику. Теперь она могла работать полный день, и у неё даже появилось немного свободного времени, которое можно было бы потратить на личную жизнь. Но Вера не стремилась её налаживать. Она уже свыклась с судьбой матери-одиночки и не могла себе представить, как это — привести в дом чужого человека, и даже установила табу на всякого рода отношения с представителями противоположного пола, полностью посвятив себя ребёнку и работе.

И всё же однажды Вера изменила этому правилу. Как всегда, ключевую роль в подобного рода событиях сыграла Марина. Именно она уговорила подругу отдать Сашку на пятидневку и однажды вечером затащила Веру на какую-то мутную вечеринку в загородном доме. Там было полно молодёжи, всё было очень весело, все танцевали, много пили и, как потом оказалось, не только. Где-то уже далеко за полночь Вера настолько опьянела, что едва держалась на ногах. И при этом была безумно счастлива, поскольку давно уже так не веселилась. Она даже перестала стесняться своего простенького сарафана — другие девушки на вечеринке, включая Марину, были одеты гораздо богаче. Сама Марина куда-то пропала, а Вера вдруг стала центром притяжения сразу двух симпатичных парней, которые ухаживали за ней, делали комплименты, рассказывали анекдоты и всякие байки. Вера хохотала от души.

В доме было душно, и они втроём как-то незаметно переместились в сад. Тёплый летний воздух и аромат цветов ещё больше опьяняли. В саду было темно, хоть глаз выколи, но они всё же отыскали спрятанные под деревьями лежаки. Вера улеглась и, продолжая слушать весёлые истории своих спутников, незаметно задремала.

Проснулась она, когда почувствовала на своём теле чьи-то руки и обнаружила, что кто-то уже наполовину стянул с неё трусы. В первое мгновение у неё от испуга перехватило дыхание и горло сдавило так, что она не смогла произнести ни звука. Но как только кто-то прикоснулся к её обнажённому бедру, Вера пронзительно закричала. И тут чья-то потная ладонь заткнула ей рот, а руки другого вцепились в неё, удерживая на шезлонге и пытаясь раздвинуть ноги. Со стороны дома послышались громкие звуки — видимо, кто-то открыл дверь, — а затем раздался голос Марины, она звала Веру. Вера изловчилась и укусила руку, затыкавшую её рот. Один из насильников вскрикнул и выругался, а Вера что есть силы завопила, зовя на помощь.

Марина, крича, стала бегать по саду, пока не услышала громкие всхлипывания. Она чиркнула зажигалкой, и слабое пламя высветило из темноты скрючившуюся на шезлонге Веру, с задранным до пояса подолом и болтающимися на щиколотках трусами. Её била сильная дрожь, а по щекам текли крупные слёзы.

С тех пор Вера зареклась посещать какие-либо вечеринки…

— Ну, вспомнила! — фыркнула Марина. — Когда это было?

— Давно, — согласилась Вера. — Я даже почти забыла. Но я не хочу, чтобы нечто подобное повторилось.

— А никто тебе ничего такого и не предлагает. Я же совсем о другом говорю… Ты вино будешь открывать?

— Да, извини, — спохватилась Вера и, достав из ящика штопор, принялась откупоривать бутылку. — Так что ты там говорила?

— Я говорила, что никто тебя никуда тащить не собирается, — сказала Марина. — Сейчас так уже не знакомятся — времена другие.

— Надо же! А я и не заметила.

— Да ты ничего не замечаешь.

— Зато ты всё замечаешь.

— Замечаю. И иду в ногу со временем.

— Главное, этой ногой не вляпаться в очередное дерьмо, — заметила Вера, разливая вино по простеньким стеклянным бокалам.

— А для этого надо смотреть, куда ступаешь. И вообще — по сторонам глядеть, на мир, на людей. А не как некоторые — всю жизнь в шорах.

— Ну, вот только не надо! Это я в шорах, что ли?

— Да, ты. И твой сын тому доказательство.

— А Сашка тут при чём?

— А я тебе скажу. Только давай сначала выпьем.

— Давай, — согласилась Вера, усаживаясь за стол напротив подруги.

Они чокнулись. Марина выпила залпом, будто это была водка. Вера отпила немного и поставила бокал на стол.

— Налей ещё, — попросила Марина.

Вера налила. Отпив примерно столько же, сколько до того отпила Вера, Марина тоже поставила бокал на стол, достала из кармана джинсов пачку сигарет, зажигалку и, не спрашивая разрешения, закурила. Марина никогда не спрашивала разрешения, и Вера уже давно к этому привыкла. Она просто встала и приоткрыла окно. Не то чтобы Вера не переносила запаха сигарет, наоборот, он ей даже нравился. Но только когда кто-нибудь курил. А вот «послевоние», которое оставалось потом в помещении, вызывало у Веры прямо-таки тошноту. Поэтому она всегда открывала окно, когда Марина курила, даже зимой, и та к этому тоже привыкла.

Совершив таким образом ритуальные действия, подруги продолжили разговор.

— Помнишь, я тебе говорила про компьютерные игры? — сказала Марина.

— Да не буду я ни во что играть! — отмахнулась Вера.

— А я и не предлагаю тебе этого.

— Зачем тогда спрашиваешь?

— Это я так подвожу тебя к основной теме.

— Ну, подвела. Дальше что? Что за тема?

— Да всё та же. Социализация… Не перебивай! — воскликнула Марина, едва только Вера попыталась вновь возразить. — Ты же не хочешь до старости прожить синим чулком? Вот. Возвращаясь к тому, с чего я начала, тебе надо выбираться в люди, знакомиться, встречаться. Но в наше время для этого даже не надо выходить из дома.

— Как это? — не поняла Вера.

— Ты про социальные сети слышала?

— Ой, нет! Ни за что! Знаю я, что это такое.

— Ну откуда ты знаешь? Ты хоть раз туда заходила?

— Не заходила и заходить не собираюсь.

— Почему?

— Видела я, как некоторые сидят там. Пишут всякую ерунду. Вон хотя бы наша Мальвина. Какие-то фотографии туда посылает, кривляется перед камерой. Да ну, фу!

— Но тебя же никто не заставляет кривляться. И писать ерунду тоже не обязательно. Можно просто портрет свой там повесить и… общаться, знакомиться.

— Чтобы все кто ни попадя на меня глазели? Да я же буду себя чувствовать, как будто… как будто голая на улицу вышла.

— А зачем же голой фотографироваться?

— Я и в одежде буду себя так же чувствовать. Нет, нет!

— Ну, ты хотя бы попробуй!

— Да не умею я всего этого!

— Ой, подумаешь! Я тебя в два счёта научу. Тащи свой компьютер.

— Откуда у меня компьютер? Нет у меня компьютера, — буркнула Вера.

— А у Сашки?

— У Сашки — Сашкин.

— Ну возьми на время! Он же ему постоянно не нужен.

— А с телефона нельзя?

— Можно, но не нужно, — сказала Марина.

— Почему?

— Потому что тогда ты из этой сети вылезать не будешь и совсем рехнёшься, вон как Мальвина. А так ты только с компьютера будешь время от времени туда заходить. К тому же на телефоне экран маленький. А тебе надо зарегистрироваться, данные всякие ввести.

— Какие ещё данные? Я не хочу ничего вводить.

— Самые простые — имя, фамилия, дата рождения, телефон…

— Чтобы мне потом звонили всякие там?

— Без телефона ты не сможешь идентифицироваться в сети. А номер можно скрыть, чтобы его никто не видел. Тогда тебе только писать смогут.

— Куда писать?

— Туда же — в твой профиль в сети. Личные сообщения, как эсэмэски, и только ты их сможешь читать. Ну, и отвечать, если захочешь. А не захочешь — не отвечай.

— А если он всё равно будет писать?

— Кто он?

— Ну, тот, который напишет, а я не отвечу.

— Да заблокируешь его, и все дела. И он больше не то что писать, он даже видеть тебя перестанет — то есть твой профиль в сети, — как будто тебя не существует. Понимаешь?

— Не вполне. Но…

— Вот и отлично! Тащи компьютер.

— Саша! — позвала Вера. — Что-то не идёт, — сказала она через некоторое время.

— Крикни погромче, — посоветовала Марина.

— Боюсь, что это бесполезно.

Вера встала из-за стола и вышла с кухни. Марина не смогла усидеть на месте и отправилась следом.

Сашка в одежде лежал на тахте в своей комнате. Он был в огромных, закрывавших чуть ли не полголовы наушниках. Глаза закрыты, а подбородок ритмично дёргался вверх-вниз, видимо, в такт гремевшей в наушниках музыке.

— Ну, что я говорила! — проворчала Вера, уперев руки в бока. — Услышит он тут.

Марина подошла к Сашке и дёрнула его за ногу. Сашка пронзительно взвизгнул, подскочил и уселся на тахте, испуганно глядя на мать и на её подругу.

— Ни фига себе! — воскликнула Марина, заметив на его лице яркие следы утренней потасовки. — Значит, всё-таки подрался? Кто же это тебя так разукрасил?

— Никто, — буркнул Сашка.

— Ну, не хочешь — не говори.

— Саша, дай свой компьютер, пожалуйста, — попросила Вера.

— Зачем?

— Нужно. Для дела.

— Да, для дела, — подтвердила Марина. — Проверим, не хранишь ли ты там порнушку.

— Марина! — воскликнула Вера, осуждающе посмотрев на подругу.

— Шучу! Нам ненадолго.

— Да берите! — изобразив на лице безразличие, сказал Сашка и снова натянул на голову наушники.

Расположившись на кухне, подруги раскрыли заметно потёртый ноутбук.

— Он на нём с горки катается, что ли? — спросила Марина.

— Да нет вроде, — не заметив сарказма, задумчиво ответила Вера.

— Ну ладно, в общем, смотри.

И Марина ровным менторским тоном принялась объяснять, что собой представляет социальная сеть, в чём её отличие от сайта знакомств — для Веры это было принципиально, она категорически отвергала всякие брачные агентства и их современные интернет-аналоги. Затем они зарегистрировали Веру и подписались от её имени на страничку Марины, которая, правда, не слишком часто туда заходила — она как раз была активным пользователем сайтов знакомств, причём сразу трёх, и этого ей вполне хватало для общения.

— Какой пароль будем вводить? — спросила Марина.

— Сейчас подумаю, — сказала Вера. — Надо будет куда-нибудь записать, а то я вечно их забываю.

— А надо один иметь, универсальный. Для всего.

— Разве это не опасно? Ведь если кто-нибудь узнает этот твой пароль, он сможет везде к тебе залезть.

— Ой, да кому я нужна! Даже если и узнает, мне прятать нечего.

— Ну и как же такой пароль придумать?

— Да проще простого! Вот у меня, например, с большой буквы: «Марина один, девять, девять, два». Латинскими, естественно.

— А что такое «один, девять, девять, два».

— Ну, приехали! Ты не знаешь, в каком году родилась твоя лучшая подруга?

— А! — догадалась Вера. — Это же и мой год.

— То-то.

— Так просто?

— Вот именно! У меня и в телефоне ПИН-код такой же.

— Но там же вроде только цифры.

— Один, девять, девять, два, — повторила Марина.

— А у меня вообще этого ПИН-кода нет, я его отключила от греха подальше, а то ещё забуду в самый неподходящий момент.

— Вот это ты зря. Не дай бог телефон потеряешь, а какой-нибудь Ахмед найдёт его и начнёт на родину названивать, наговорит тебе на несколько тысяч. А ты потом плати.

— Правда? — испуганно прошептала Вера и, схватив со стола мобильник, протянула его Марине. — А ты можешь мне сделать?

— Какой сделать? — спросила та.

— Давай такой же, как у тебя.

— Готово! — сказала Марина, возвращая ей телефон. — Ну а тут какой пароль вводить будем?

Она ткнула пальцем в экран ноутбука.

— Давай то же: имя и год рождения, — сказала Вера.

Марина резво пробежала пальцами по клавиатуре и объявила:

— Ну вот и всё! Теперь ты полноправная участница этой социальной сети. А сейчас самое главное. Если ты хочешь разыскать какого-нибудь человека… ну, я не знаю… родственника, знакомого. Школьную подругу, например. Тебе для этого всего лишь надо вбить в поисковую строку её имя и фамилию. Поняла?

— Поняла, поняла. Ты думаешь, я бы и так не догадалась?

— Я уж и не знаю, что думать, подруга. Ты же за столько лет не сподобилась ни в одной социальной сети зарегистрироваться. Короче, вбиваешь сюда… Ну, давай вместе попробуем. Назови кого-нибудь.

— Кого назвать? — Вера задумалась. — А вдруг её там нет?

— Вот сейчас и посмотрим. Конечно, здесь не все тусуются… Так как её зовут?

— Ленка Гришина.

— Подруга? — уточнила Марина.

— Да нет, так… Одноклассница. В начальной школе мы вроде дружили, а потом… Приятельствовали, что ли.

В результатах поиска высветилось полторы тысячи Елен Гришиных.

— Ох! — выдохнула Вера.

— Ща, погодь, — успокоила её Марина. — Отсортируем по году рождения и месту жительства. Где она живёт?

— Да откуда ж я знаю?

— Тогда по месту рождения. Она там же, где ты, родилась?

— Наверное.

— Значит, пишем: Рязанская область…

— Шиловский район, — подсказала Вера.

— Шиловский район, — повторила Марина. — Село Берёзово — это я помню. О! Она?

— Не знаю, — растерянно пробормотала Вера, глядя на фотографию дородной тётки, разложившей свои телеса на каком-то пляже.

— Поглядим, что там ещё.

Марина пощёлкала мышкой, покрутила колёсико, и на экране ноутбука возникла целая галерея фотографий.

— Вот эту можно увеличить? — попросила Вера, показав пальцем.

Марина вновь щёлкнула мышкой, и Вера издала нечто среднее между вздохом и визгом. На экране была фотография её выпускного класса, точно такая же, какую она совсем недавно разглядывала в своём альбоме и которая вызвала у Веры массу воспоминаний.

— Ты чего? — испуганно прошептала Марина.

— Это мой класс, — тоже шёпотом ответила Вера.

— А чего это вы тут шепчетесь? — раздался позади голос Сашки.

Обе, и Вера, и Марина, вздрогнули и обернулись.

— А ты чего тут делаешь? — строго спросила Вера.

— Пить хочу. Что, нельзя? — с вызовом ответил Сашка.

— Можно. Только давай побыстрее.

— А если я чаю хочу?

— Начинается! — сердито буркнула Вера.

— И кто тебя только манерам учил, Александр! — поцокав языком, сказала Марина.

— Никто, — буркнул тот.

Марина вернулась к ноутбуку и открыла исходную страницу Вериной одноклассницы, где была фотография дородной тётки.

— Кто это? — спросил Сашка, проходя мимо.

— Никто, — в тон его предыдущему ответу сказала Марина.

— Ну правда?

— Мамина одноклассница.

— Да ладно! Ничёсе! — воскликнул Сашка. — Сколько ж ей лет?

— Столько же, сколько мне, — сказала Вера.

— Реально? Да она ж как бабка.

— Вот! А ты свою маму не ценишь, — заметила Марина. — Видишь, какая она у тебя красавица.

— Угу, — буркнул Сашка.

— А я? Как тебе я?

— Ничё так.

— Что значит «ничё»? А поконкретней?

— Ну… нормальная такая.

— Как? Просто нормальная?

— Что ты к нему пристала? — вмешалась Вера.

— Нет уж, пусть скажет. Я хочу знать, что обо мне думает твой сын. Ну, Сашка?

— Зачётная, — пробормотал Сашка и бросился вон из кухни.

— Эй, а чай?! — крикнула ему вдогонку Марина.

— Ну вот, засмущала парня, — проворчала Вера.

— Ничего, ему полезно.

— В каком смысле?

— В половом. Думаешь, он на девочек не заглядывается?

— Тоже мне девочка нашлась! Уж не собралась ли ты моего сына соблазнить?

— Я до такого ещё не докатилась. Пусть подрастёт.

— Ах ты…

— Ладно, наливай, и продолжим, — сказала Марина и щёлкнула мышкой…

Марина ушла за полночь. К этому времени они допили принесённое ею вино и открыли ещё одну бутылку из загашника Веры. Сашка больше не появлялся, и Вера сама отнесла ему чай и пряник, чтобы хоть как-то задобрить его.

Как только дверь за Мариной закрылась, он высунулся из своей комнаты и спросил:

— Ушла?

— Ушла.

— А можно мне ещё чаю?

— А спать не пора? Завтра же в школу.

— Я быстро. Полчашечки.

— Ну ладно, пошли на кухню.

На кухне Сашка уселся за стол и взглянул на выключенный ноутбук.

— Ма-ам, ты чё, с кем-то познакомиться хочешь? — поинтересовался он.

— Нет, я так… Хочу старых знакомых найти, одноклассников, — ответила Вера. — Может, с кем-то возобновить общение. А то…

— Скучно?

— Бывает.

— Ну да! — Сашка понимающе кивнул. — Всё с ней да с ней. Не, тётя Марина, конечно, хорошая…

— Ты же сказал — зачётная, — напомнила Вера.

— Не, ну… она клёвая, и… — Он снова смутился. — Но ведь хочется, чтобы друзей было много, да?

— А у тебя их много? — спросила Вера, хотя знала ответ заранее.

— У меня их вообще нет, — буркнул Сашка. — Таких, знаешь, настоящих. Как в книжках, чтобы все-все за тебя. Вот как твоя тётя Марина.

— Ничего, будут ещё у тебя друзья, — сказала Вера и погладила сына по голове. — Обязательно! Только ты, пожалуйста, больше не дерись ни с кем, ладно?

— Постараюсь.

— Саша!

— Мам, я ведь правда не первый начал.

— А кто же первый начал?

— Сначала Валерка обзываться стал, сказал, что я… Ну, что у меня папы нет. И про тебя плохо сказал. А потом Мишка тоже начал, как он. Ну, я и сказал им два слова.

— Какие два слова?

— Плохие. Можно я не буду говорить? Ну, матом, в общем.

— Два слова матом? — машинально то ли повторила, то ли спросила Вера.

— Ну, не два, а три. Или четыре.

— И они стали с тобой драться?

— Нет, они сначала Димку позвали — вдвоём побоялись.

— Значит, они напали на тебя втроём?

— А ты?

— Ну, я пытался Валерке сдачи дать. И Мишке тоже. Но их же трое! А потом кто-то крикнул «атас!», и они сразу отстали и сами на пол упали, и кто за живот схватился, а кто за голову. А я-то сразу вскочил и хотел врезать им как следует, а учительница меня за руку схватила. А я не понял — как дёрнул! А тут ещё один учитель — историк наш. Ну и повели меня к директору. А эти сказали, что я на них первый напал. Валерка сказал, что я ему руку сломал. Ну, потом сказал, что не сломал, а просто ударил. Ну, в общем, так. А директриса сказала, чтобы без тебя в школу не приходил. Или чтоб ты сама пришла.

— Я ходила, — сказала Вера.

— Я знаю, я видел, — признался Сашка. — Я у школы ждал, там, недалеко, около соседнего дома.

— А почему ты мне сразу всё не рассказал?

— Я хотел. Только ты…

— Ладно, всё. Ты чай допил?

— Нет ещё.

— Допивай и спать. Мне тоже завтра на работу.

Сашка залпом допил чай и, пожелав матери спокойной ночи, отправился спать. Вера налила себе в бокал остатки вина и вновь включила Сашкин компьютер.

Она просидела в сети до трёх часов. После того как Марина от её имени подписалась на Ленку Гришину, Верину одноклассницу, с которой они последний раз виделись, наверное, на выпускном, Вера нашла ещё трёх одноклассниц и тоже отправила им запрос. Какова же была её радость, когда одна из них сразу же откликнулась и подтвердила «дружбу». А следом отозвалась и Ленка Гришина. Таким образом, у Веры появились в социальной сети уже два «друга», с которыми теперь можно было общаться. Что она и не преминула сделать, тем более что обе одноклассницы прислали каких-то машущих лапками котиков. Отправлять в ответ всяких пушистых чудиков Вера не стала, а просто написала каждой по несколько приветственных слов с надеждой на дальнейшее общение.

Она уже собиралась выключить компьютер, но передумала. Вера вновь кликнула мышкой по поисковой строке и дрожащим от волнения пальцем набрала на клавиатуре «Егор Березин». К счастью, людей с такими именем и фамилией оказалось гораздо меньше, чем найденных ранее одноклассниц, но всё равно отыскать среди пятисот тридцати двух нужного Егора было непросто. Воспользовавшись методикой, которой её обучила Марина, Вера быстро сделала выборку по возрасту и месту рождения и с разочарованием обнаружила, что такого человека в этой социальной сети нет. Ну да, Егор ведь родился не в Берёзове, а каком-то рабочем посёлке на Севере, где трудились его родители. Там потом что-то случилось, о чём даже сам Егор не знал. Но кончилось тем, что родителей не стало, и воспитанием его занималась бабушка, которая и забрала трёхлетнего внука в Рязанскую область.

Вера уже хотела забросить поиски одноклассника и своей первой любви, но что-то заставило её попробовать ещё раз. Она изменила условия поиска, убрав место рождения, оставив только год, и — о, чудо! — социальная сеть предложила ей на выбор всего шестерых Егоров Березиных. У двоих профили оказались пустыми, даже без фотографий. Ещё четверо совсем не походили на её Егора. Но когда Вера, уже почти потерявшая надежду, открыла профиль последнего, она едва не вскрикнула. Даже схватила бокал, не заметив, что он уже пуст, и попыталась сделать глоток.

Вера смотрела на экран ноутбука и боялась дышать. Ей казалось, что если она сейчас выдохнет, то открывшаяся страница соскользнёт и улетит, будто лист, сорванный порывом ветра. С размещённой на странице фотографии на Веру глядел он, Егор. Её Егор. Ну, точнее, бывший когда-то её. Он почти не изменился, только немного огрубел, что ли. И взгляд у него был какой-то очень мрачный. Фотография была сделана давно, на ней Егор стоял возле какого-то кафе. Вера не удержалась, взяла телефон и, включив камеру, сделала снимок с экрана.

Разглядывая, что у неё получилось, она обратила внимание на вывеску кафе, которая показалась Вере знакомой. Чтобы убедиться в своих предположениях, она открыла в компьютере поисковик и набрала на клавиатуре: «кафе в Рязани». И хотя открывшийся список был большой, Вера быстро нашла то, что нужно.

Да, это было оно, то самое кафе — когда-то они с Мариной забредали туда. Стало быть, Егор приезжал в Рязань. Почему же он не попытался разыскать её? Почему не прислал весточку? Конечно, Егор не знал, где она живёт. Но он же мог как-то узнать это. Если бы захотел, конечно. А номер телефона, между прочим, у неё остался прежний, да. Если только Егор не потерял его — всякое бывает. И тем не менее…

— А кто это? — раздалось за спиной, и Вера аж подпрыгнула на табуретке.

Сашка стоял в дверях кухни и тёр глаза. Он был в трусах и в майке. Вера с детства приучала его к пижаме, объясняя, что человек должен спать в специальной ночной одежде. Но в последнее время Сашка категорически этому воспротивился, заявил, что он не желает спать в дурацкой пижаме, как маленький. Вера подумала и решила не настаивать.

— Ты чего не спишь? — спросила она.

— В туалет захотел.

— Я говорила, не пей на ночь.

— А кто это? — повторил свой вопрос Сашка.

— Никто. Одноклассник, — ответила она и захлопнула крышку ноутбука.

Глава 3

— Я чуть не описалась, — пожаловалась Вера на следующее утро Марине. — Представляешь — ночь, тишина, и вдруг: «А кто это?»

Они стояли на крыльце салона красоты и «курили». Точнее, курила, как обычно, только Марина, а Вера держала кружку с кофе обеими ладонями, будто грела их. На улице и в самом деле было прохладно, хотя солнце светило вовсю, в воздухе уже чувствовалось приближение осени.

— Второй раз, — сказала Марина.

— Что «второй раз»?

— Напугал. Помнишь, он вечером тоже подкрался и спрашивает: «Чего вы тут шепчетесь?» Я тогда тоже чуть не описалась. Он у тебя вообще, похоже, любит пугать.

— Ох! — вздохнула Вера.

— Ладно, а что там с этим твоим одноклассником? Ты мне о нём раньше не рассказывала.

— Да нечего рассказывать.

— Ну, не заливай! То-то ты среди всех его искать бросилась. Что? — Марина легонько ткнула Веру локтем в бок. — Первая любовь?

Вера на мгновение замялась, не зная, стоит ли рассказывать подруге о делах давно минувших дней. И наконец решила, что в этом нет ничего такого, чего можно стесняться. Тем более что подробности своего первого сексуального опыта, состоявшегося на квартире у Марины, она всё равно раскрывать не собиралась.

— Да, — ответила Вера, — в школе дружили.

— Просто дружили? — ехидно сощурив глаза, поинтересовалась Марина.

— Гуляли, даже целовались, — сказала Вера и, стараясь удовлетворить любопытство подруги, поведала ей историю о том, как Егор пытался соблазнить её на выпускном, но у него так ничего и не вышло.

— А-а, — разочарованно произнесла та. — Ну и где он сейчас?

— Я не знаю.

— Как не знаешь? Ты же сама сказала, что нашла его.

— Там только одна фотография, сделанная шесть лет назад. И ни одной записи. Как будто он зарегистрировался, повесил фотку и больше никогда туда не заходил. Но самое интересное — где он сфотографировался.

— И где же?

— У нас в городе. Возле кафе «Глория».

— Да ладно! — воскликнула Марина. — Я там только на той неделе была. Так надо сгонять туда.

— Зачем?

— Хотя да, наверное, в этом смысла нет — столько лет прошло… Ну, тогда напиши ему.

— Написать? Нет, я… неудобно как-то.

— Ну ни фига себе! То есть одноклассницам своим писать — это нормально. А однокласснику, с которым у тебя любовь была, — неудобно?

— И что я ему напишу?

— Да всё то же! Типа привет, как дела, и всё такое. Мне тебя учить? Я же не предлагаю тебе восстановить с ним отношения и тем более затащить его в койку. Хотя прикольно, наверное, было бы! Нет, ну если ты категорически не хочешь с ним общаться, тогда — конечно.

— Ладно, я подумаю, — сказала Вера, просто чтобы завершить этот разговор.

Она уже поняла, что Марина с неё не слезет, пока не добьётся какой-нибудь реакции. — Подумай, подумай.

Марина затушила окурок и вошла в салон.

На следующий день был выходной. Проводив Сашку в школу, где он накануне, к великому счастью Веры, не учинил погром, ничего не взорвал и даже ни с кем не подрался, она завалилась спать и продрыхла до обеда.

Кое-как поднявшись, Вера умылась, навела на лице красоту, приготовила себе кофе и уселась за компьютер. Зайдя в сеть, она быстро нашла страницу Егора и долго смотрела на его фотографию. Вера пыталась выудить из памяти что-то новое, какие-то давно забытые приятные моменты, связанные с их встречами, чтобы ещё раз испытать те эмоции, которые обуревали её в далёкие дни беспечной молодости. Но почему-то ничего такого не вспоминалось, а вспоминались лишь те уже многократно прокрученные кинотеатром памяти эпизоды, которые неизбежно завершались исчезновением Егора и последовавшими за этим отчаянием и безысходностью.

И всё же что-то заставило Веру навести курсор на значок «личные сообщения» и щёлкнуть мышкой. Несколько минут она таращилась на пустое белое поле, пытаясь сообразить, что написать, с чего начать это послание в прошлое. И чем больше она об этом думала, тем страшнее ей становилось. Вдруг Егор разозлится и напишет что-нибудь грубое или вообще не ответит? Да и какое она имеет право вмешиваться в его личную жизнь? Прошло столько лет! Они уже совсем чужие люди. Да, она с лёгкостью написала письмо одноклассницам, но ведь это не одно и то же. Он не просто одноклассник, он — мужчина, и её письмо может быть воспринято как-нибудь предвзято. Любая фраза, даже любое слово может быть понято неправильно. А что, собственно, она хочет сказать ему? Что ей от него нужно? Вера и сама никак не могла понять этого. Всё очень-очень сложно.

Она залпом допила кофе и выключила компьютер. Надо всё ещё раз хорошенько обдумать. Маринке легко говорить, она вообще никогда не думает — просто берёт и делает. А уже потом думает. Поэтому у неё всё в жизни просто. Не то что у Веры. Она всегда жила по принципу «семь раз отмерь, один раз отрежь». Народная мудрость. Да уж! Вот только на практике получается так: пока Вера тщательно всё отмеряет, кто-то другой уже отрезал и утащил. А она, как всегда, остаётся ни с чем. И всё же Вера не могла заставить себя поступиться принципами и твёрдо решила «семь раз отмерить». А чтобы это было легче сделать, она намеревалась прогуляться — подышать свежим воздухом, проветрить мозги. Тем более что погода за окном к этому располагала — на смену затянутому тучами небу и холодрыге пришло бабье лето, светило солнышко, а термометр за окном показывал плюс двадцать.

Захватив на всякий случай лёгкую ветровку, Вера вышла из дома и пешком отправилась в сторону центра города. Тёплый ветерок трепал её белокурые волосы, то и дело, будто из хулиганства, подхватывая пряди и накидывая их на глаза. Вера улыбалась, поправляла волосы и щурилась от яркого солнечного света. Погружённая в свои мысли, она неторопливо шагала по тротуару, а ветер снова и снова принимался играть с её причёской.

Прошло, наверное, около четверти часа, когда Вера вдруг обнаружила, что стоит на автобусной остановке. И даже немного растерялась, не понимая, что она тут делает. Но уже через мгновение снова была во власти сладких воспоминаний, и окружающий мир словно перестал существовать. А ещё через полчаса она уже выходила из автобуса на улице Ленина. Миновав памятник Евпатию Коловрату, Вера свернула на пешеходную Почтовую. Именно там, среди множества прочих заведений, и находилось кафе «Глория».

Она приметила броскую вывеску издалека. Летнюю веранду ещё не убрали, и места на ней все были заняты — «Глория» явно была популярным местечком. Вера вошла в полутёмный зал и огляделась. Здесь народу было поменьше, но свободных столиков оказалось всего два: один большой возле окна и один маленький, на двоих, в углу. Подумав, Вера прошла в угол.

— Из напитков что-нибудь сразу закажете? — спросила смазливая официантка, подавая ей меню.

— Кофе, пожалуйста, чёрный, — сказала Вера.

— Американо?

— Да, давайте его.

— Что-нибудь ещё? — поинтересовалась официантка, явно разочарованная таким слабым заказом.

— Я посмотрю, — ответила Вера, кивнув на меню, хотя в этот момент ей совсем не хотелось ни есть, ни пить.

Возможно, это было не самое удачное место в кафе, зато из этого угла был хорошо виден не только весь зал, но и — через окно — летняя веранда. Так что выбранный Верой столик оказался великолепным наблюдательным пунктом. Она сама не могла себе объяснить, что её сюда занесло. Возможно, случайно брошенное Мариной предложение поискать Егора в кафе «Глория», ею же самой и отвергнутое как бесперспективное. Или же какая-то странная глубокая убежденность, что он обязательно должен оказаться здесь, и именно в то время, когда Вера сюда придёт. Глупо, конечно. Но она уже сюда пришла, значит, надо хотя бы просто посидеть и получить удовольствие. Вера забыла, когда последний раз просто так забредала в кафе.

Официантка принесла кофе и вопросительно уставилась на неё.

— Да, сейчас, — спохватилась Вера.

Она полистала меню и не придумала ничего лучше, как заказать бокал белого вина и парочку профитролей. Хмыкнув, официантка забрала меню и отправилась выполнять заказ. А Вера принялась разглядывать посетителей кафе.

Публика тут была самая разношёрстная: и пожилые пары, зашедшие пообедать, и пары помоложе, и даже довольно шумная компания из шести человек.

«Сколько бездельников! — подумала Вера. — Середина недели, и никто не работает».

Она отхлебнула кофе и поморщилась — даже дармовой кофе в их салоне красоты вкуснее.

«Интересно, чем они все занимаются? — продолжала рассуждать про себя Вера. — С пожилой парой всё ясно — очевидно, пенсионеры. Вон та юная парочка, возможно, студенты, с лекции сбежали. А те, им лет по тридцать плюс-минус. Явно уже нигде не учатся и явно не работают. Не могут же все, как я, два через день работать! Значит, бездельники. Или за чей-то счёт живут, или воруют…»

— Ваше вино, — послышался голос официантки, и перед Верой возник большой, слегка запотевший бокал, заполненный вином примерно наполовину.

— Спасибо, — сказала Вера.

Она отпила немного. Вино было откровенно дешёвое, из тех, что обычно называют «домашним»: водянистое, излишне кислое, с неопределённым, размытым вкусом. Ну, какое есть.

Вера сделала ещё глоток и вспомнила, что заказывала профитроли, которые так и не принесли. Она дождалась, пока официантка появится на горизонте, подозвала её и напомнила о заказе. Официантка, сделав недовольную физиономию, буркнула что-то и снова исчезла.

Некоторое время Вера сидела, продолжая разглядывать посетителей кафе. Одни уходили, на их место приходили новые. А Вера всматривалась в лица, ища среди них того, ради которого, собственно, сюда и пришла. Она искала Егора. Но тщетно.

Вера достала телефон и открыла снимок, сделанный накануне с экрана компьютера. И вновь, как заворожённая, она смотрела на фотографию Егора, а в памяти одна за другой всплывали бередящие душу картинки из далёкого прошлого.

— Ваши профитроли.

От неожиданности Вера даже вздрогнула. Она поглядела на равнодушное лицо официантки и вдруг решилась на то, о чём ещё минуту назад и помыслить не смела.

— Простите, — сказала Вера. — Можно у вас узнать?

— Ну? — буркнула официантка.

— Вы, случайно, не встречали этого человека?

И Вера показала ей фотографию на смартфоне. Официантка несколько секунд удивлённо таращилась на портрет Егора и наконец громко хмыкнула.

— Так вы встречали его? — повторила свой вопрос Вера.

Официантка снова хмыкнула и ответила:

— А то!

— И?

— Вообще-то Егор Иванович — хозяин этого кафе.

— Хозяин?

— Ну!

— Понятно, — сказала Вера, хотя теперь ей уже совсем ничего не было понятно.

Если Егор действительно хозяин кафе «Глория», значит, тогда, шесть лет назад, он не просто появился в Рязани, а приехал сюда насовсем. И за это время даже не попытался разыскать её. Рязань, конечно, не деревня, не село и даже не районный городок, но всё-таки и не Москва — всего каких-то полмиллиона населения, чтобы за столько лет они случайно не могли где-нибудь столкнуться. Но они не столкнулись. Возможно, причиной тому была Верина замкнутость, она нечасто выбиралась за пределы своего района, и то в основном с Сашкой, когда тот был ещё маленьким и Вера водила его в театр, в кино или в цирк. Ну, или с Мариной куда-нибудь в центр, посидеть в кафе. Ведь они даже сюда, в «Глорию» как-то забредали.

— А… можно его… увидеть? — спросила Вера, уже совсем осмелев.

— Кого?

— Егора. Ивановича.

— В смысле?

— Просто увидеть.

— Я ж сказала, он — хозяин, а не этот… как его… Он тут не работает, он тут владеет.

— И что, совсем здесь не бывает?

— Бывает, конечно. Когда ему нужно. Вон вчера был.

— А сегодня?

— А сегодня не был.

— И не будет?

— Я откуда знаю, он мне не докладывает.

Вера понимающе кивнула.

— Что-нибудь ещё заказывать будете? — на всякий случай спросила официантка.

— Нет, спасибо. Счёт принесите, пожалуйста. Со счётом официантка долго тянуть не стала и принесла его уже через минуту. Вера сразу расплатилась и принялась за профитроли, аппетит к которым у неё к тому времени почему-то совсем пропал. И всё же было жалко просто так оставлять их, поэтому она через силу запихала в себя эти маленькие пироженки и запила остатками кислого вина, продолжая изучать прибывающих посетителей кафе в надежде всё же дождаться Егора. Теперь она точно знала, что он где-то поблизости и имеет прямое отношение к кафе «Глория». Это придавало ей уверенности в том, что вскоре они обязательно увидятся. Вот только что она ему скажет? Вера пыталась об этом думать, представлять себе, как они встретятся, но даже в мыслях не могла подобрать ни одного слова, которое она скажет Егору. И от этого почему-то делалось жутко.

Официантка тем временем перешёптывалась у стойки с барменом и многозначительно поглядывала на Веру. Бармен тоже не сводил глаз со странной посетительницы. Вера, почувствовав на себе их пристальные взгляды, обернулась. Официантка прыснула и поспешила скрыться на кухне, а бармен принялся усердно протирать бокалы.

Вере стало жарко, щёки запылали. Боже! Что они могли подумать о ней? Что она какая-нибудь случайная любовница? Или вообще — девушка по вызову. Ужас! Нет, это просто невыносимо!

Она подскочила как ошпаренная и, едва не сбив с ног только что отобедавшую пожилую пару, выскочила из кафе. Вера старалась не бежать, но ноги сами несли её прочь, подальше от Почтовой улицы и кафе «Глория». А вдруг эта официантка расскажет Егору, что его спрашивала какая-то… шмара? А как ещё можно её назвать, после того как она припёрлась в кафе лишь затем, чтобы лицезреть… да-да, своего бывшего любовника! И то, как официантка перешёптывалась с барменом и хихикала, явственно говорило, что эти двое о ней думают. Вдруг Егор и вправду частенько встречается с такими женщинами? Вдруг он такой? Столько лет прошло, он ведь мог измениться и стать… легкомысленным, что ли. Ну и что? Какое она, Вера, имеет право судить? У него своя жизнь. И вообще, может, он… женат? Вера почему-то только сейчас подумала об этом. До этого ей даже в голову не приходило, что Егор может оказаться семейным человеком. Тогда всё ещё хуже! Тогда она могла очень сильно подвести его, дать повод всяким сплетням, которые вполне могут дойти до жены Егора и… Господи, как стыдно! И зачем она только потащилась в это дурацкое кафе? Да что бы она ещё когда-нибудь… Да ни ногой!

С этими мыслями Вера села в автобус, следующий по маршруту номер 53, который должен был доставить её обратно на восток, в родной район Песочню, где на последнем этаже девятиэтажного дома на улице Новосёлов вот уже несколько лет она счастливо жила со своим сыном Сашкой в купленной с помощью ипотеки двухкомнатной квартире. И без всяких приключений, ровно до того дня, как, поддавшись на уговоры Марины, она с какого-то перепугу бросилась на поиски своей первой любви, совершенно не думая о возможных последствиях.

Однако через некоторое время, когда привычный городской пейзаж за окном сменился только-только начинающим желтеть лесом, Вера встрепенулась и торопливо огляделась. Полупустой автобус резво катил по широкому Московскому шоссе. Так и есть: она села не в ту сторону. Вот клуша! Вера вскочила. Но, подумав, села на место и вновь уставилась в окно — ведь она, наверное, сто лет не была в этой части города.

Вскоре они переехали через речку, и по левую сторону от шоссе вновь потянулись ряды многоэтажек, а справа, прячась за узким перелеском, замелькали разнообразные домики частного сектора.

Вера проехала ещё две остановки и сошла. Перейдя по пешеходному мосту на другую сторону шоссе, она на мгновение задумалась. Раз уж она здесь оказалась и раз уж погода сегодня такая замечательная, почему бы не прогуляться по бульвару Победы, по которому когда-то давно они часами гуляли с ним?

Лёгкий ветерок трепал кроны деревьев, такие густые, что солнечный свет с трудом пробивался сквозь них, рассыпаясь на сотни зайчиков, весело скачущих по асфальтированным дорожкам. Вера шла вперёд, то и дело пытаясь наступить, поймать ногой очередного зайчика, точно так же, как много лет назад они делали с Егором. Вера подумала, что со стороны это выглядит не так, что она просто идет, а словно бы пританцовывает.

Наконец бульвар закончился, и Вера очутилась в сквере, посредине которого прямо из земли били тонкие струйки фонтана, а за ним на высоченном постаменте пронзал копьём змея Георгий Победоносец. Возле фонтана резвились дети, брызгаясь и визжа. Вера подошла к ним и тоже протянула руки, чтобы ополоснуть их холодной водицей. Если бы не макияж, она бы и лицо ополоснула. А почему бы и нет? Вера машинально оглянулась, будто в этой затее было что-то неприличное, и наткнулась взглядом на приземистое здание с причудливым входом, украшенным аркой и сплетающимися кольцами. А чуть выше и левее — надпись крупными буквами «Дворец торжеств». На широком крыльце у входа весело гудела яркая толпа, человек тридцать.

«Вы-то когда в мою обитель пожалуете, а? Я вас уже заждалась», — вспомнила Вера слова своей клиентки.

Она усмехнулась и подошла ближе к свадебной процессии, которая в это время взорвалась радостными криками — к зданию дворца подъехал белый лимузин, и из него выбрались худощавый жених в костюмчике, как будто бы сшитом на два размера больше, и пышнотелая невеста в роскошном свадебном платье с длиннющим шлейфом.

Дождавшись, пока вся толпа скроется в здании, Вера вошла следом и обратилась к охраннику в чёрном костюме:

— Добрый день! Не подскажете, как мне найти Анну Эдуардовну Десятник?

— Вам лучше выйти на улицу и повернуть направо. Там сбоку — отдельный вход.

— А здесь никак нельзя пройти? — спросила Вера, разглядывая роскошное внутреннее убранство дворца.

— Можно, только вы, скорее всего, заблудитесь.

— Я всё же рискну.

Вера никогда раньше не бывала здесь, и ей не хотелось упустить возможность полюбоваться интерьерами этого известного на весь город заведения, о котором она столько слышала, в том числе и от Марины, бывавшей в нём неоднократно, правда, к сожалению, не в качестве невесты, а в качестве гостьи на свадьбе.

— Ну, тогда поднимайтесь наверх, — охранник показал на широкую мраморную двойную лестницу, ведущую на второй этаж, — там повернёте налево и по коридору до конца. Потом направо и ещё раз налево. А там, через дверь, попадёте в ЗАГС, если не потеряетесь.

— Спасибо, я поняла.

Вера одарила охранника лучезарной улыбкой и поднялась на второй этаж, где за дверями одного из залов уже гремел марш Мендельсона. Дорогу к ЗАГСу по лабиринтам Дворца торжеств она нашла довольно быстро. И так же быстро отыскала нужный кабинет, на двери которого красовалась бордовая табличка с золотыми буквами: «А. Э. Десятник». Вера постучала.

Анна Эдуардовна в больших круглых очках, делавших её похожей на весьма упитанную стрекозу, сидела за огромным столом и читала какие-то документы. Услышав стук, она недовольно поморщилась и властным голосом ответила:

— Войдите!

Дверь распахнулась.

— Здравствуйте!

— Верочка! Какой сюрприз! — воскликнула Анна Эдуардовна, вставая. — Входите, входите. А вы… — Она попыталась заглянуть Вере за спину.

— Я одна, — предугадывая её вопрос, сказала Вера. — Вот, мимо проходила, решила заглянуть.

— И очень хорошо сделали. Вы как насчёт рюмочки ликёрчика?

До дома Вера добралась уже к вечеру. Убедившись, что Сашка сделал уроки, она быстренько приготовила лёгкий ужин и, накормив сына, утроилась перед телевизором, чтобы посмотреть очередную серию какого-то длинного сериала, который последнее время без конца рекламировали. В это время в дверь позвонили.

— Саша! — крикнула Вера.

Но этот обормот, как всегда, ничего не слышал. С трудом заставив себя слезть с дивана, Вера босиком вышла в прихожую и открыла дверь. На пороге стояла загадочно улыбающаяся Марина.

Она шагнула в квартиру и движением фокусника извлекла из сумочки бутылку вина, которая непонятно каким образом там помещалась.

— Привет! — со вздохом отозвалась Вера.

— Опять пить будете? — раздался ворчливый голос Сашки.

— Брысь! — шикнула на него Вера.

— Оно безалкогольное, Сашок, — сказала Марина, хитро улыбнувшись.

— Ага, знаю я, — буркнул тот. При этом он не спешил покидать прихожую, как будто чего-то ждал.

— А что у меня есть! — продолжала Марина и вытащила из сумочки огромную плитку шоколада.

— Спасибо! — сказал Сашка, выхватив у неё из рук шоколадку, и скрылся в своей комнате.

— А поделиться?! — крикнула ему вслед Вера.

— Да ладно, пусть наслаждается, — сказала Марина.

— Слипнется.

— Ну и пусть! Сама, что ли, такой не была?

— Во всяком случае, мне такие подарки не делали. И потом, надо же всё-таки вести себя прилично, делиться с другими. Не так, что ли?

— Ай, да брось ты! У меня ещё есть для девочек, — сказала Марина, демонстрируя плитку горького шоколада с миндалём.

— Ну, это другое дело.

И подруги отправились на кухню. Открыли вино, разлили по бокалам и уселись за стол, как делали это всего два дня назад и как делали это регулярно вот уже на протяжении тринадцати лет.

— Что нового? — спросила Марина, сделав глоток.

— Да… ничего, — ответила Вера, задумчиво глядя в окно.

— Не писала?

— Не писала.

— Ну и зря, — с сожалением в голосе сказала Марина. — Я бы на твоём месте…

— Я ездила туда, — перебила её Вера.

— Куда?

— В «Глорию».

— Когда?

— Сегодня.

— Зачем?

— Просто. — Вера пожала плечами: — Захотелось.

— И?

— Его там не было.

— А я что говорила! — воскликнула Марина. — Какой смысл? Это ж когда было! Ну, сфоткался он там, подумаешь! Это же не значит, что он…

— Он хозяин этого кафе, — вновь перебила её Вера.

— Он — что?

— Хозяин.

— А ты откуда знаешь? — почему-то перейдя на шёпот, спросила Марина.

— Я показала его фотографию официантке.

— Откуда у тебя?

— С компьютера сфоткала.

— И она узнала его?

Вера кивнула.

— Это она тебе сказала, что он — хозяин?

Вера снова кивнула.

— Представляю, что она о тебе подумала! — фыркнула Марина.

— Не говори! Я сама, как только поняла это, сразу пулей оттуда.

— А если она ему расскажет?

— Кому? Егору? Да пусть рассказывает. Можно подумать, я там часто бываю. Я там до этого всего один раз была.

— Вот в этом-то и заключается твоя проблема — ты совсем никуда не ходишь.

— Здрасте! А с кем я в прошлом месяце…

— Вот именно! В прошлом месяце! Знаешь, сколько раз я за это время…

— И знать не хочу!

— Ты всегда так!

— Только не начинай снова, пожалуйста.

— Ладно, не буду.

Некоторое время подруги сидели молча, потягивая вино.

— Тогда тем более надо написать ему, — нарушила тишину Марина.

— Кому? — пребывая в глубокой задумчивости, спросила Вера.

— Ну, этому твоему, Егору.

Вера покачала головой.

— Почему ты такая упрямая, а?

— Я не упрямая.

— Тогда почему? — искренне не понимала Марина.

— Я ведь совсем не знаю его теперь, как он живёт… — сказала Вера.

— Ну и что?

— А если он женат?

— Подумаешь!

— Что значит «подумаешь»? Если у него семья, дети. И тут я вся такая: «Здрасте!» А если его жена увидит эту переписку? Нет, я не хочу никому ломать жизнь.

— Но ты же не знаешь точно.

— Не знаю. Но если есть хотя бы небольшая вероятность того, что я могу принести вред человеку, которого… любила когда-то, между прочим, — я ни за что не пойду на это.

— М-да, — сказала Марина и наполнила опустевшие бокалы. — Остаётся только одно средство.

— Какое ещё средство? — осторожно спросила Вера.

Глава 4

Два следующих дня пролетели незаметно, как обычно пролетают все рабочие дни. Забыв, что на дворе суббота, Вера, к неудовольствию Сашки, разбудила его ни свет ни заря, чтобы отправить в школу. Осознав свою оплошность, она попыталась как-то смягчить ситуацию и предложила сыну сходить куда-нибудь вместе, но в ответ выслушала ворчливую тираду из-под одеяла и вынуждена была оставить его в покое — досматривать прерванный таким бесцеремонным образом сон.

Позавтракав в одиночестве, Вера принялась за домашние дела. Она уже давно собиралась пропылесосить мебель и пол. Сашка всё равно не услышит — его, когда дрыхнет, и пушечным выстрелом не разбудишь. Единственный «будильник», на который он реагировал, — это строгий голос матери и щекотка, к которой частенько приходилось прибегать, чтобы растормошить спящее чадо.

Кроме того, надо было постирать — накопилось много грязного белья и одежды, а заодно кое-что починить, в частности Сашкины рубашку и брюки, пострадавшие в результате недавней драки. Ну и так, по мелочи.

Едва Вера воткнула вилку пылесоса в розетку, лежавший на столе мобильник разразился пронзительной трелью. Звонила Марина.

— Вот человеку заняться нечем! — проворчала Вера и не стала брать трубку.

Через минуту Марина перезвонила, но Вера была непреклонна и включила пылесос, заглушивший своим завыванием все остальные звуки.

Закончив уборку, она достала из-под мойки на кухне пакет с мусором, вышла в прихожую, открыла входную дверь и… Такое часто случается, особенно когда погружён в свои мысли и делаешь что-то на автомате. А тут вдруг перед тобой возникает некто, кого ты совсем не ожидаешь в это мгновение увидеть. И тело реагирует на внезапную преграду, как на удар электрическим током. Вера отшатнулась и едва не упала, успев схватиться за висевшую на вешалке Сашкину ветровку. Раздался треск, и ветровка с оторванной петелькой спланировала на пол.

— Ты чего? — испуганно спросила Марина.

— «Чего, чего»… Это ты чего — пугаешь?

— Это я пугаю? Да ты сама… Я, кстати, тебе всё утро звоню! Ты почему трубку не берёшь?

— «Почему, почему»… Не слышала. И вообще, у меня дел по горло…

— Какие дела? Ты забыла, о чём мы договорились?

Вера на мгновение задумалась.

— Забыла, — наконец ответила она.

— Вот так всегда! — воскликнула Марина. — Договариваешься с ней, отменяешь все свои дела, а она — здрасте тебе!

— Слушай, ну, может, в другой раз, а?

— В какой «другой раз»? Я зря, что ли, на машине сюда припёрлась? Делать мне больше нечего — гонять её туда-сюда. Собирайся давай, и поехали, как договаривались.

— Но у меня Сашка ещё не завтракал.

— Ничего, не маленький. Что, он себе яичницу не пожарит?

— У меня яиц нет.

— Чай с бутербродом попьёт.

— Погода сегодня смотри какая, — продолжала сопротивляться Вера, — ветер, дождь, слякоть — фу!

— Тоже мне дождь! Моросит еле-еле. И ветра никакого нет, не выдумывай.

— Ладно, — наконец сдалась Вера.

Она всё же на скорую руку приготовила Сашке завтрак — заварила чай, сварганила парочку бутербродов с колбасой и бережно накрыла их салфеткой. Оставив Марину на кухне, она пошла в комнату и облачилась в свой единственный выходной костюм — юбку и пиджак оранжевого цвета, который надевала крайне редко, по случаю.

— Ты зачем это напялила?! — воскликнула Марина, увидев её.

— А что? Ты же тоже в костюме.

Марина действительно была в костюме, только в брючном, цвета молочного шоколада.

— Но мой-то неприметный. А твой? Ты хочешь, чтобы тебя за километр видно было?

— Нет, — растерянно пробормотала Вера. — Что, ярко?

— Нет, блин, жарко. У тебя есть что-нибудь не такое броское?

Вера переоделась в коричневое платье с длинным рукавом.

— Так пойдёт? — спросила она.

— Ну вот, другое дело! Теперь мы с тобой почти в одном тоне.

На ногах у Марины были подобранные под цвет костюма балетки. У Веры ничего подобного не нашлось. Поэтому, а может, даже не поэтому, а потому, что, учитывая особенность предстоящей миссии, ей просто хотелось выглядеть как можно более женственной, она выбрала свои лучшие — парадные — чёрные остроносые туфли на шпильках.

Подруги вышли на улицу.

— Ну, что я тебе говорила? — сказала Марина, демонстративно выставив руку.

Дождь, а точнее мелкая морось, окончательно прекратился. Дорожки ещё были влажными, но сквозь бреши в серых облаках уже временами проглядывало солнце, стало быть, скоро всё подсохнет.

Марина открыла дверь своего «рено-логан» цвета «мокрый асфальт» и ловко нырнула внутрь. Машину она купила три года назад, но пользовалась ею нечасто, раза два-три в месяц, потому что особенно ездить было некуда. Просто наличие автомобиля, пусть даже такого простенького, для Марины было необходимым элементом — поднимало её престиж в собственных глазах. Ну и немножко в глазах других, что для неё было немаловажным.

— Чего стоишь? Садись давай! — крикнула она Вере, которая всё ещё сомневалась в разумности того, что они намеревались предпринять.

Вера села в машину.

— Не нравится мне эта идея.

— Опять двадцать пять! Ну мы же уже всё это обсудили! — воскликнула Марина, выводя машину из двора на оживлённую улицу.

— Мы были пьяные и глупые, — заметила Вера.

— Не глупые, а креативные.

— Ага, очень! Это же надо было до такого додуматься!

— А что в этом плохого? Мы же никого не грабим, не убиваем. Мы просто поглядим, куда он ездит, с кем встречается. Если он будет с бабой, ну, значит, облом — так тому и быть. А если у него никого нет, то флаг тебе в руки. Хватай его, пока какая-нибудь коза его не увела.

— У тебя всё так просто!

— А зачем усложнять? Жизнь и так штука непростая, — нравоучительным тоном произнесла Марина. — Если можно хоть что-нибудь сделать проще…

— Зря мы туда едем, — перебила её Вера. — Сегодня ведь суббота.

— И что?

— Выходной.

— Так в кафе не бывает выходных.

— Но он ведь не работает в кафе. Он — хозяин.

— Вот именно! В будни он какими-нибудь другими делами занимается. Ты же не знаешь, может, у него этих кафе… Или он каким-нибудь заводом владеет. Или вообще — банкир.

— Егор — банкир? Да не смеши меня.

— Что, не потянет?

— Да он простой, как… Он автослесарем работал.

— Так это когда было! Может, он теперь большой начальник.

— Нет. Он, конечно, неглуп, но начальником никогда не станет.

— Как же он тогда хозяином кафе стал? Да ещё такого крутого?

— Не знаю. — Вера пожала плечами. — Странно.

— Выходит, ты его совсем не знаешь, — сделала вывод Марина.

— Возможно.

Марина припарковала машину на соседней улице, поскольку Почтовая, где находилось кафе «Глория», была пешеходной. Выбрав небольшое заведение напротив «Глории», подруги заняли столик на открытой веранде, заказали по чашке кофе и по пирожному и приступили к тому, зачем, собственно, сюда и прибыли, — к слежке. Ждать пришлось долго. После двух чашек кофе, большой порции чая и четырёх съеденных пирожных на каждую Вера взглянула часы — половина второго.

— Похоже, сегодня он не появится, — заключила она. — Пойдём уже.

— Да ладно, посидим ещё, — возразила Марина, закуривая очередную сигарету.

— Опять ты на меня дымишь! — Вера замахала рукой перед собой. — Сколько в тебя этой дряни влезает?

— Ты про дым? Так я ж его выдыхаю.

— Но никотин же остаётся.

— Ой, да что там остаётся! Они же лёгкие. — Марина покрутила пальцами сигарету, показывая, что она действительно лёгкая. — Тут и капли не наберётся.

— Да ты уже полпачки засадила.

— И в полпачке не наберётся.

— А ты откуда знаешь? Мерила?

— Капля никотина убивает лошадь, помнишь? А я, как видишь, до сих пор жива.

— Потому что у тебя здоровья, как у трёх лошадей.

— Завидуешь?

— Было б чему… Погоди!

Вера напряглась и инстинктивно втянула голову в плечи, при этом напряжённо глядя на противоположную сторону улицы, где в это время из кафе «Глория» вышли трое мужчин. Один — высокий, солидный, лет пятидесяти, совершенно лысый, на нём был серый деловой костюм и жёлтый галстук. Второй — коренастый, приземистый, стриженный под бобрик, в чёрном костюме, который на нём едва сходился. Третий, стройный шатен с безупречной модельной стрижкой, был в чёрных брюках и синем клубном пиджаке с золотыми пуговицами. И это был он. Вера сразу узнала Егора, у неё даже дыхание перехватило. Марина заметила резкую перемену в подруге и тоже посмотрела туда, куда был направлен застывший взгляд Веры.

— Это он? — спросила она.

Вера молча кивнула.

— Который? — на всякий случай уточнила Марина.

В ответ Вера только фыркнула, даже не удостоив подругу взглядом, — как она вообще могла такое спросить?

— Понятно, — сказала Марина. — Красавчик в синем блейзере? А вон тот, лысый, в костюме, — что-то физиономия его мне кажется знакомой. Где я его видела? Ладно, потом вспомню. Потихоньку встаём и идём за ними.

Но Вера сидела как приклеенная, не в силах пошевелиться. Она даже не услышала, что сказала подруга.

— Эй! — Марина, которая уже стояла у Веры за спиной, отвесила ей лёгкий подзатыльник. — Упустим.

Оцепенение слетело с Веры, она принялась судорожно рыться в сумке.

— Ну, что ещё? — сердитым шёпотом спросила Марина.

— Сейчас.

Вера наконец извлекла из сумки бумажник.

— Да я уже заплатила! — зашипела Марина.

Вера только сейчас заметила лежавшие на столике деньги. Она вскочила и растерянно посмотрела на подругу, продолжая держать сумку в одной руке, бумажник — в другой. Марина схватила её за локоть и поволокла за собой.

— Так, хорошо, они идут куда нужно, — комментировала она.

— А куда нужно?

— Туда, где наша машина.

— А-а, — протянула Вера и налетела на прогуливающуюся в обнимку парочку малолеток — парня с ярко-жёлтыми волосами и тощую брюнетку с лицом, утыканным множеством колец — в ушах, в бровях, в губах и в носу.

— Э, аллё! Смотри, куда прёшь! — взвизгнул парень.

— Извините, — пробормотала Вера.

— Сам зенки раскрой, чучело! — крикнула Марина парню и потащила Веру дальше. — Ты тоже хороша, — проворчала она. — Идёшь, как муха сонная.

Вера действительно плохо соображала и плохо видела, происходившее вокруг казалось неестественным, туманным и размытым. И люди, которых на улице было много, и дома, мимо которых они проходили, и звуки — они как будто доносились откуда-то издалека. Даже голос подруги звучал приглушённо, словно в ушах у Веры была вата. Вот опять Марина что-то сказала, а она ничего не разобрала.

— А? — переспросила Вера.

Они уже шли по соседней улице, Маринина машина осталась позади.

— Да проснись ты уже! — в сердцах воскликнула Марина. — Кому это надо, тебе или мне?

— Прости, я…

— «Прости, прости». Убери ты свой бумажник, что ты им трясёшь?

Вера повиновалась.

— Иди за ними, а я — за машиной.

Вера кивнула, и Марина, отпустив наконец её локоть, засеменила обратно к своему «логану».

Егор и те двое, солидный мужчина и крепыш, прошли ещё шагов пятьдесят и остановились возле чёрного «мерседеса». Вера тоже остановилась на некотором отдалении и притворилась, будто ей что-то попало в туфлю, — сняла её и демонстративно потрясла, с трудом удерживая равновесие на одной ноге. В это мгновение рядом затормозил серый «рено».

— Садись! — зловещим шёпотом приказала Марина сквозь открытое окно.

Вера чересчур усердно дёрнула за ручку и нырнула в машину. Закрыв дверь, она вся съёжилась, стараясь спрятаться.

— Да не увидит тебя никто, — проворчала Марина. — Вон, гляди, садятся. Нехилая тачка.

Тем временем крепыш открыл заднюю дверь «мерседеса», и солидный мужчина сел в машину. Егор, обойдя кругом, сел с противоположной стороны, а крепыш занял место за рулём. «Мерседес» плавно покатил по улице.

— Ну, погнали! — объявила Марина и резко надавила на педаль газа.

Взвизгнув покрышками, «логан» рванул с места. Вера испуганно схватилась за рукоятку над головой. Сзади раздался пронзительный гудок. Марина мельком взглянула в зеркало заднего вида.

— Что там? — с тревогой в голосе спросила Вера.

— Да ничего! Ездят всякие, дороги им мало…

В это мгновение слева со страшным рёвом их стал обгонять какой-то видавший виды автомобиль. Сидевший за рулём мужик открыл правое окно и принялся что-то кричать Марине, постукивая при этом себе по лбу.

— Женщинам надо уступать, козёл! — открыв, в свою очередь, окно, крикнула ему Марина и повернулась к Вере: — Правильно? Так ведь в школе учили? Ну, этот, видать, не в той школе учился.

Мужик, устав орать, решил прибавить газу, видимо чтобы обогнать и в отместку подрезать наглую водительницу, но двигатель его развалюхи вдруг захлебнулся и заглох. Марина, бросив взгляд в зеркало бокового вида, высунула из окна руку и показала мужику средний палец.

— Где они? — спросила она Веру.

— Кто?

— «Кто, кто»… Этот твой, с этими…

— Я… не знаю.

— Как не знаешь? Ты куда смотрела?

— На тебя, — растерянно пробормотала Вера, всё это время напряжённо следившая за автомобильной дуэлью подруги с неизвестным водителем.

— Да ёлки! Зачем ты на меня-то смотрела? Никогда не видела, что ли? Ты должна была за «мерином» следить!

— За кем?

— За «мерседесом» — куда он едет, куда сворачивает, — всё больше распалялась Марина, раздосадованная тем, что все труды насмарку. — Как мы его теперь найдём?

— Мне кажется, он вон там свернул, — робко сказала Вера, показывая рукой направо.

— Тебе кажется? А если его там нет?

— Я не знаю…

— Ладно, давай проверим, — проворчала Марина и свернула направо.

— Вон они! — подпрыгнув на сиденье, вскрикнула Вера.

— Похоже… — Марина прибавила газу, чтобы догнать «мерседес». — Ты номер их запомнила?

— Нет, а зачем?

— Ну как зачем! А если это не та машина?

— Но ведь… она же чёрная.

— И что? Мало ли в городе чёрных мерсов! Да на каждом шагу! Вот клуша!

— А ты почему тогда не запомнила?

— Я? Ну ты даёшь, подруга! Я же за рулём была. Как я могла и то и другое… Я тебе этот, что ли… Юлий Цезарь?

— Мне кажется, это они, — сказала Вера.

— «Кажется»… А зачем они туда прутся? Там же промышленный район.

— Наверное, по работе.

— По какой работе? Сама же говорила — выходной.

— Ну, по каким-нибудь делам.

— По каким делам?

— На станцию, например.

— А что они на станции забыли? Нормальные люди на вокзал едут. Ну, хотя… Нет, блин, свернули. Станция — туда, а они туда едут, — затараторила Марина, размахивая руками. — Это точно не они.

— У нас всё равно выбора нет, — заметила Вера. — Последим до конца, пока не остановятся. Если не они, уедем. А?

— Ладно, — со вздохом согласилась Марина. — Погляди, что за улица, я что-то запуталась тут. А то потом дорогу домой не найдём.

— Чкалова, — прочитала Вера.

— Даже не знаю такую! Всю жизнь тут живу и не знаю.

— Смотри, они останавливаются! — схватив подругу за локоть, вскрикнула Вера.

— Вижу! Не щипайся!

Марина притормозила метров за пятьдесят от «мерседеса». Справа вдоль улицы тянулся сплошной забор белого цвета. Краска во многих местах облупилась, и из-под неё выглядывали уже начавшие крошиться от старости бурые кирпичи. За забором из-за буйно разросшейся одичавшей растительности сиротливо глядели на мир пустыми глазницами окон брошенные много лет назад строения.

Из «мерседеса» выбрался Егор и подошёл к ржавым, покосившимся воротам.

— Я же говорила, что это они, — прошептала Вера.

— Вижу, — тоже шёпотом отозвалась Марина.

— Что он, интересно, там делает?

— Говорит с кем-то.

— С кем?

— Ну а я откуда знаю! С кем-то.

— Что-то ничего тут интересного нет, — неуверенно сказала Вера. — Может, лучше в другой раз последим, а?

— Ну уж нет! — воспротивилась Марина. — Зря мы, что ли, за ними полгорода проехали? Давай теперь поглядим, зачем они сюда припёрлись.

— Но я не понимаю, что здесь можно… Что здесь вообще?

— Какая-то фабрика. Похоже, заброшенная.

Между тем ворота открылись.

— Смотри, заезжают! — взвизгнула Вера.

— Чего орёшь? Вижу, — буркнула Марина.

— Так поехали!

— Ага, щас! Так нас туда и пустили.

— Но их же пустили.

— Ты что, совсем дура или прикидываешься? Если их пустили, значит, им разрешено.

— А как же мы?

— А мы пойдём другим путём, — заявила Марина и заглушила двигатель. — За мной!

Они выбрались из машины и подошли к забору, посреди которого чернела уже порядком заросшая каким-то кустарником металлическая калитка.

— Ой, а я и не заметила, — прошептала Вера.

— Ага, из тебя ещё тот сыщик, — бросила Марина и попыталась открыть калитку.

Калитка не поддалась. Марина очистила верхнюю, решётчатую часть калитки от веток и просунула внутрь руку.

— Та-ак! Вот-вот-вот! Есть! — воскликнула она, с трудом сдвинув толстую щеколду, и навалилась всем телом на калитку.

Калитка отозвалась жалобным скрежетом и немого приоткрылась. Вера топталась на месте, нервно поглядывая по сторонам.

— Чего стоишь? Помогай! — яростно прошептала Марина.

Вера вздрогнула и присоединилась к подруге. Калитка лязгнула и сдвинулась ещё немного, образовав проход, через который вполне могла пролезть худенькая женская фигура.

Оказавшись на территории заброшенной фабрики, подруги огляделись. Вид, открывшийся их взору, очень напоминал пейзажи из постапокалиптических фильмов: расчерченный трещинами асфальт, сквозь которые то тут, то там пробивались пучки подсохшей травы; бледно-розовые строения с выбитыми оконными стёклами, а порой и вовсе без рам, краска на стенах местами облупилась, местами отвалилась вместе со штукатуркой; повсюду на земле осколки стёкол, битый кирпич, куски шифера, гнилые доски, ржавые железки и прочий хлам. Слева вплотную к забору примыкала какая-то полуразвалившаяся бытовка, что было очень кстати, поскольку она загораживала подруг от того, кто открыл ворота и впустил чёрный «мерседес». Следовательно, был шанс проникнуть на территорию фабрики незамеченными.

— Гляди! — воскликнула Вера, хватая Марину за рукав.

— Тише ты, оглашенная! — шикнула на неё Марина. — Услышат же! Ну?

— Вон! — Вера показала рукой на двухэтажное здание, под самой крышей которого едва проглядывали крупные голубые буквы «ОЛОКО».

— Ёлки-палки! Так это ж молокозавод! — догадалась Марина. — Я помню, мать всегда требовала, чтобы я молоко именно с этого завода покупала. Бог ты мой! Сколько ж лет прошло!

— И давно он закрыт?

— Да шут его знает! Может, лет десять уж. Или больше.

— И за всё это время никто не захотел купить его?

— А кому он нужен, хлам этот?

— Но ведь можно было вложить в него денег, отремонтировать…

— Я тебя умоляю! Никто по доброй воле никуда деньги вкладывать не станет. Я бы не стала, например. Вот если бы мне дали… ну, не знаю, миллиончиков сто, скажем, и сказали, мол, бери, Мариночка, этот заводик и делай с ним что хочешь…

— И что бы ты сделала?

— Я? Да продала бы его — на фиг он мне сдался? — ещё за сто миллиончиков. И уехала бы куда-нибудь в тёплые края. Ладно, хорош болтать, мы сюда не за этим пришли.

Крадучись, они пересекли открытое пространство между забором и ближайшим строением, обошли его кругом и заглянули за угол. Никого. Затем совершили «бросок» до следующего строения. И опять никого.

— Так, и куда нам теперь? — спросила Марина.

— Я не знаю, ты же сама…

— Я знаю, что сама. Я саму себя и спрашиваю.

— Может, туда? — решила всё-таки проявить инициативу Вера, заметив открытую дверь в длинном одноэтажном здании шагах в тридцати от них.

— Может, и туда, — ответила Марина и, пригнувшись, побежала.

Вера секунду помедлила и засеменила следом. В отличие от Марины, обутой в балетки, она была в туфлях, причём на тонком и довольно высоком каблучке, и поспевать за подругой было трудновато. При этом Вера то и дело обязательно наступала шпилькой на осколок стекла, который сразу же издавал оглушительный хруст, или спотыкалась об обломок кирпича и едва не падала.

Наконец они достигли цели.

— Я с тобой в разведку не пойду, — яростно прошипела Марина.

— Почему? — задыхаясь от волнения и бега, спросила Вера.

— И на рыбалку тоже, — вместо ответа, добавила Марина. — Рыбу всю распугаешь.

— Я не люблю рыбалку, — отозвалась Вера.

— Я тоже, — сказала Марина и заглянула в приоткрытую дверь.

Внутри царил полумрак.

— Я туда не пойду, — предупредила Вера.

— Здрасте, приехали! А зачем ты тогда вообще сюда припёрлась?

— Потому что ты предложила.

— Я предложила? Ну да, предложила. А не напомнишь ли, ради чего это всё?

— Чтобы… проследить.

— Вот именно! Проследить. За твоим, между прочим, хахалем.

— Он не мой хахаль.

— Ну, бывшим хахалем — какая разница! Ты же хотела узнать о нём поподробнее?

— Хотела.

— Вот давай и узнаем, зачем он сюда приехал и что это за перцы с ним.

— А для этого обязательно лезть туда? — осторожно спросила Вера.

— А как ещё?! — воскликнула Марина. — Ты хочешь в открытую, парадным маршем пройтись по территории? Может, ещё и с песней?

— Нет, с песней не надо.

— Тогда молчи и делай, как я.

И Марина юркнула в дверь. Вера, тяжело вздохнув, вошла следом. Осторожно ступая по скрипучему деревянному полу, усыпанному обвалившейся штукатуркой, обходя груды мусора, подруги медленно двигались по длинному коридору, по обе стороны которого тянулись ряды дверей. Некоторые были приоткрыты, а некоторые и вовсе отсутствовали, и сквозь проёмы можно было разглядеть небольшие помещения, видимо бывшие когда-то кабинетами.

Коридор упирался в большое грязное окно, причём слой пыли снаружи был такой толстый, что сквозь стекло ничего не было видно. Марина уже было собралась повернуть назад, как вдруг снаружи, с улицы, донеслись приглушённые голоса.

— Они здесь, — прошептала Вера.

— Слышу, — шёпотом отозвалась Марина.

— Как же нам посмотреть?

— «Как, как»… Давай туда, — сказала Марина и на цыпочках подошла к ближайшему кабинету.

Дверь сильно перекосило, и открыть её оказалось невозможно. Однако в щель всё же получилось протиснуться, и подруги забрались в кабинет. Письменный стол, сломанные стулья, покрытые плесенью книги на полу и толстенный слой пыли на всём. Стёкла в оконной раме отсутствовали, что позволяло вести полноценное наблюдение.

Вера было рванулась к окну, но Марина успела схватить её за подол платья.

— Ты что, дура? — одними губами произнесла она и покрутила пальцем у виска.

Присев, Марина подкралась к окну и, оглянувшись, поманила рукой подругу. Вера попыталась сеть на корточки, но в туфлях на шпильке это оказалось почти невозможно. И всё же она на полусогнутых добралась до окна и выглянула наружу.

Прямо за окном была довольно просторная площадка, на которой стояли уже знакомый чёрный «мерседес» и чёрный внедорожник, марку которого ни Вера, ни Марина, особо в этом не разбиравшиеся, определить не могли. Чуть в стороне от машин, спиной к ним, стояли полукругом шесть мужчин, среди которых был Егор, а также оба его спутника, солидный лысый мужчина в костюме и коренастый водитель. Остальные трое были под стать водителю — здоровые, коротко стриженные, только одеты в спортивные костюмы. В центре полукруга стоял на коленях ещё один мужчина. Его страдальческое лицо было покрыто свежими ссадинами, а белая рубашка перепачкана в крови. Вера и Марина испуганно переглянулись.

Солидный лысый мужчина что-то негромко сказал, и один из «спортсменов» протянул ему какой-то чёрный предмет. Лысый взял его в руку и направил на мужчину, который стоял на коленях.

«Пистолет!» — догадались Вера и Марина и снова переглянулись.

Раздался оглушительный хлопок, и мужчина рухнул на землю. Вера непроизвольно вскрикнула. Точнее, это прозвучало как «мяу!». И отшатнулась от окна. При этом она задела рукой дышавший на ладан стол, который тут же с грохотом развалился.

Вера зажмурилась от страха, а Марина с ужасом глядела, как все шестеро мужчин на площадке одновременно обернулись.

— Вспомнила! — прошептала она и, повернувшись к подруге, скомандовала: — Бежим!

Протиснувшись в приоткрытую дверь, они помчались по коридору, уже не заботясь о скрытности и не думая о шуме, который издавали, топоча по скрипучему деревянному полу. Марине в балетках, конечно же, бежать было легче, а Вера то и дело норовила попасть каблучком в щель между досками. И всё же они благополучно добрались до выхода и выскочили на улицу.

Между тем трое в спортивных костюмах бросились к зданию, откуда донёсся грохот. Они залезли в окно и, раскидав обломки стола, подбежали к двери. Однако дверь не поддалась, а протиснуться в щель им не позволила комплекция. Они вернулись назад.

— Не пройти, — сказал первый.

— Надо кругом, — добавил второй.

— Что встали? Давайте бегом! — крикнул Егор.

Два «спортсмена» побежали вокруг здания, а третий запрыгнул во внедорожник и запустил двигатель. Егор, солидный лысый мужчина и их коренастый водитель заняли свои места в «мерседесе». Внедорожник, а за ним и «мерседес» покатили вслед за убежавшими.

— Что это было? — сердито и взволнованно спросил солидный лысый мужчина.

— Не знаю, Пётр Григорьевич, — отозвался Егор. — Сейчас пацаны выяснят.

— «Пацаны»! — фыркнул Пётр Григорьевич, тот самый солидный мужчина в костюме. — Когда я тебя отучу от этого сленга?

— Ну а как их — мужчины, что ли?

— Хотя бы — ребята. И то звучит как-то цивилизованнее.

— Вы, Пётр Григорьевич, путаете цивилизацию с нашей деревней.

— А тебе, Егор, давно пора привыкнуть, что ты в городе, а не в деревне… Эй, Кардан, ну что там?

— Да что-то пока ничего, — ответил водитель «мерседеса». — Вон наши бегают.

— Вот вы же, кстати, Кардана называете Карданом, — продолжил Егор. — А почему не Сергеем?

— Кончай умничать, — огрызнулся Пётр Григорьевич. — Лучше выйди да узнай, нашли кого?

Марина бежала, заметно опережая Веру, при этом она очень смешно задирала кверху колени. На какое-то мгновение Вере даже стало весело от этого зрелища, но она тут же опомнилась, а недавнее событие заставило её ускориться. Шпильки не позволяли бежать быстро, и Вера часто-часто перебирала ногами, что со стороны тоже выглядело смешно, вот только этого никто не видел, а потому смеяться было некому. В какое-то мгновение Вера даже подумала снять туфли, но тут же отбросила эту мысль — раскиданное повсюду битое стекло и обломки кирпичей не очень-то располагали к тому, чтобы бегать там босиком.

Марина, естественно, первой добралась до калитки и, не останавливаясь, нырнула в неё. Но уже через секунду выглянула и, состроив зловещую физиономию, стала активно жестикулировать и шипеть:

— Быстрее! Быстрее! Ты можешь быстрее, твою мать?

И вновь скрылась за калиткой. Вера не отвечала и продолжала отчаянно семенить через открытое пространство, отделявшее её от выхода. Когда до калитки оставалось всего каких-то десять шагов, одна из шпилек нашла-таки подходящую щель и вонзилась в неё. Вера по инерции добежала до калитки и, остановившись, оглянулась. Туфля одиноко торчала из потрескавшегося асфальта по соседству с пучком пожухлой травы. В это мгновение кто-то схватил Веру за рукав и втащил в калитку.

— Ты совсем охренела! — прорычала в ухо Марина. — Жить надоело?

Они запрыгнули в машину. Взревел мотор, и «логан», сорвавшись с места, умчался прочь.

Долговязый громила в спортивном костюме, с громким лязгом распахнув калитку, первым выбрался на улицу и приложил ладонь ко лбу козырьком, пристально глядя вслед уезжающей машине. Ещё через несколько секунд из калитки выскочил второй «спортсмен», лопоухий, на голову ниже первого, но вдвое шире его.

— Серый «логан», — объявил первый и, обернувшись, спросил: — Что это у тебя?

— Да вот, нашёл, — ответил второй, демонстрируя чёрную женскую туфлю.

Глава 5

— Твою мать! Твою ж мать! — вопила Марина, яростно крутя руль и чудом избегая столкновения с другими автомобилями.

«Логан» ревел, трясся, но послушно мчал по довольно оживлённой улице, и явно с большим превышением разрешённой скорости.

— М-может, поедем помедленнее? — дрожащим голосом попросила Вера, вцепившись обеими руками в сиденье.

— Помедленнее?! — рявкнула Марина. — Чтобы нас за задницу схватили эти твои?

— Они не мои… Я же говорила, не надо было за ними…

— Говорила она. И зачем я только тебя послушала?

— Но это же ты предложила!

— Что я предложила?

— Следить.

— Опять ты меня во всём обвиняешь! Сама ничего в жизни сделать не может, а когда ей помогают, так она же ещё и обвиняет тебя во всех бедах.

— Я тебя не обвиняю, я… Я просто боюсь.

— А я, думаешь, не боюсь? Вот догонят эти твои… Ладно, не твои. Догонят нас с тобой, увезут в лес и грохнут.

— П-почему в лес? — испуганно спросила Вера.

— Действительно, почему в лес? Зачем далеко ездить? Вон можно и на каком-нибудь заброшенном заводе прикончить. Бах! И нету нас. А?

— Не говори так, пожалуйста, я сейчас описаюсь.

— Только попробуй! Терпи!

— Я стараюсь. Что же нам теперь делать?

— Что, что… Прятаться будем. Авось пронесёт. Они же нас не видели, верно? И никаких следов мы не оставили. Так что пускай ищут ветра в поле.

— А если всё-таки оставили?

— Чего оставили?

— Следы?

— В смысле?

— Я… туфлю потеряла, — призналась Вера.

— Как?! — вскрикнула Марина. — Ты с ума сошла?

— Я не нарочно. Каблук застрял в асфальте.

— Ты уверена?

— Уверена, — сказала Вера и в качестве доказательства продемонстрировала босую ногу.

— Твою мать! — снова рявкнула Марина. — Ну как? Как тебя угораздило?

Они наконец вырулили на просторную окружную дорогу и погнали ещё быстрее. Справа темнел лес, слева, за широким полем, торчали скучившиеся многоэтажки. Несколько минут ехали в полной тишине.

— Ты сказала, что вспомнила, — нарушила молчание Вера.

— Что я вспомнила? — буркнула Марина.

— Я не знаю. Это ты сказала. Там, перед тем как мы побежали.

— А, да. Я про того лысого. Ну, который того, который на коленях… Я вспомнила, что по телику его видела.

— По телику?

— Ну да. На каком-то местном канале, что ли.

— На каком местном?

— То ли на «Оке», то ли на «Девятом»… Да не помню я, что ты ко мне пристала?

— Я не пристала, я… просто… — пробормотала Вера, продолжая вжиматься в сиденье. — А кто он?

— Откуда я знаю! То ли бизнесмен какой-то, то ли чиновник…

— А разве чиновники могут… людей убивать?

Вера ойкнула и, посмотрев назад, пролепетала:

— Они нас не догонят?

— Могут и догнать. У них видела какие машины?

— Мамочки! Что же делать?

— Перестать скулить и искать, где бы спрятаться.

Вера принялась крутить головой, судорожно соображая, где они могут укрыться. Несколько раз она оглядывалась, чтобы проверить, нет ли за ними погони. Но пока ни чёрного «мерседеса», ни чёрного внедорожника видно не было.

— Вон же! — крикнула Марина. — Чего молчишь? Я же не могу и машину вести, и укрытие искать.

И она, резко затормозив, свернула на заправку, за которой пряталась небольшая автомойка. Как раз в это мгновение ворота поползли вверх, открывая въезд, — предыдущая машина только что завершила помывку и выезжала с противоположной стороны. Не сбавляя скорости и не дожидаясь, пока ворота откроются до конца, серый «логан» влетел на мойку и резко затормозил. Двигатель заглох. Вера, напуганная опасными манёврами подруги, сидела, вжавшись в сиденье и зажмурившись. Марина, продолжая стискивать руль побелевшими от напряжения пальцами, смотрела в зеркало заднего вида.

— Ну, давай! Закрывай! — повторяла она сдавленным голосом, глядя, как ворота позади машины медленно ползут вниз.

— Что там? — шёпотом спросила Вера, приоткрыв один глаз.

— Всё! — выдохнула Марина.

В окно постучали, и обе подруги вскрикнули.

Опомнившись, Марина немного опустила стекло.

— Как мыться будем? — спросил молодой парнишка в синем комбинезоне.

— Обычную мойку, — ответила Марина и закрыла окно.

Вера приподнялась и огляделась.

— Мы что, на мойке? — спросила она.

— На мойке, — ответила Марина, закуривая сигарету.

— Ты хочешь помыть машину?

— Нет, сама хочу помыться… Что ты глупости спрашиваешь!

— Но зачем?

В это мгновение в лобовое стекло ударила мощная струя.

— Да блин горелый! Спряталась я тут! — ответила Марина, стараясь перекричать шум хлещущей по машине воды.

— Но ведь за нами никто не ехал! — крикнула в ответ Вера и, закашлявшись, стала отгонять от себя рукой клубящийся табачный дым.

— Откуда ты знаешь? — Марина с силой ткнула сигаретой в пепельницу, так что искры посыпались в стороны; сигарета погасла, но продолжала дымить. — Может, они как раз сейчас мимо проезжают.

Если бы только Марина знала, как недалека она была от истины. Именно в это мгновение чёрный внедорожник «шевроле» притормозил и свернул на заправку.

— Это они? — спросил Егор, показывая рукой на серый «рено-логан», стоявший возле колонки с 92-м бензином.

— Они, — уверенно ответил один из сидевших сзади «спортсменов».

— Ну, смотри, Болт! — сказал Егор и выскочил из машины.

Тот, которого он назвал Болтом, тоже выбрался из внедорожника.

Егор схватился за ручку водительской двери «логана» и рванул на себя. Дверь распахнулась, и из неё едва не выпала крошечная старушка — божий одуванчик в толстенных очках и сиреневой шляпке.

— Полный бак, пожалуйста, — безмятежно произнесла старушка, протягивая Егору две синенькие купюры.

В эту секунду Болт так же бесцеремонно распахнул пассажирскую дверь и растерянно уставился на безмятежно дрыхнувшего носом кверху сухонького старичка лет, наверное, девяноста.

— Эй, малой! — позвал Егор проходившего мимо заправщика в синей спецовке. — Заправь полный бак, — и осторожно закрыл дверь машины. — Ну и?.. — поинтересовался он, когда они забрались обратно в свой «шевроле».

— Обознатушки! — вздохнул Болт. — Но тачка точно такая же была. Слон, скажи! — обратился он к задумчиво молчавшему второму «спортсмену».

— Ну да, вроде, — отозвался Слон.

— Грек, а ты что скажешь? — спросил Егор у третьего «спортсмена», сидевшего за рулём.

— Я ваще ничего не видел, — пробурчал Грек.

— Ну ты же за кем-то поехал?

— Ты сказал: ехай! Я и поехал.

— «Ехай», — передразнил Егор.

Он хотел сказать что-то ещё, но передумал.

Да и бесполезно было пытаться чего-то добиться от этих дундуков в спортивных костюмах, способных только кулаками махать. Хотя и к спорту эти «спортсмены» имели весьма отдалённое отношение. Ну, разве что иногда тягали железки в спортзале, да и то нечасто — обленились. Гораздо больше времени они проводили за костями домино, «забивая козла», или за картами, но не расписывая пульку или что-то подобное, а рубясь в того же «козла», ибо других игр попросту не знали. Спортивные костюмы они носили, потому как считали, что это круто, да и удобно. Особенно для таких случаев, как сегодня, когда они выволокли из постели несчастного коммерса, задолжавшего боссу почти сто лямов и задержавшего выплату долга аж на целый месяц. Два раза ему вежливо напоминали, на третий даже слегка вломили. Так эта гнида попыталась на них в ментовку настучать. Пришлось его перехватить и утихомирить, коммерса то есть, чтобы другим неповадно было. Правда, Егор не ожидал, что шеф пойдёт на такие крайности, но и не был слишком удивлён, ибо не впервой.

Но вот такой засады, как с теми придурками, которые за каким-то чёртом оказались именно там, где Корнеев грохнул коммерса, никто не ожидал. Кто они? Откуда взялись? Случайные свидетели или специально следили? На ментов не похожи, слишком уж резво драпанули. Стало быть, случайные. И как их теперь найти? С этими дундуками в спортивных костюмах? Один другого стоит, а другой — третьего.

Егор почему-то стал вспоминать, откуда у них взялись такие дурацкие клички. Что касается Слона, то с ним всё просто. Он, как и многие обладатели больших оттопыренных ушей, получил своё прозвище именно за эту выдающуюся особую примету. Болт, которого на самом деле звали Женей, стал Болтом не из-за сходства с крепёжным приспособлением, как многие могли подумать. Долговязый, жилистый, смуглый, он с детства занимался бегом. Родители, не имея особого желания возиться со своим незапланированным отпрыском, определили его в спортивную школу, и большую часть времени Женя пропадал в спортзале, на стадионе и на всяких сборах. А летом — в спортивном лагере. То есть был пристроен. Правда, из спортшколы его всё же турнули, когда он в шестнадцать лет напился со старшими дружками, уже бросившими атлетику, и сорвал соревнования. Но Женя настолько привык бегать, что до сих пор, в свои тридцать с небольшим, каждое утро, если ничего не мешало, выходил на пробежку. Как-то увидев его за этим занятием из окна автомобиля, Корнеев усмехнулся и сравнил бегуна со знаменитым Усэйном Болтом. Так Женя и обрёл своё прозвище.

— Хорош дымить! — рявкнул Егор на Грека, заметив, что тот сунул в рот очередную сигарету и уже собирался прикурить. — И так дышать нечем! Навонял тут! Хоть бы курил что-нибудь стоящее!

Грек послушно вытащил изо рта сигарету и сунул её в пачку с надписью «Золотое руно». Его имени, как и имени Слона, Егор даже не помнил. Помнил только, что прозвище своё Грек тоже получил с лёгкой руки Корнеева, когда шеф заметил, что тот курит исключительно сигареты «Золотое руно».

— Куда едем? — спросил Грек.

— Закинь меня к шефу, а сами поезжайте на молокозавод — надо же прикопать того коммерса. Только аккуратно! Смотрите, чтоб больше никто не видел.

— Что значит потеряли?

Пётр Григорьевич Корнеев сидел в просторном кабинете за огромным столом, обитым зелёным сукном. Жалюзи на окнах были закрыты, как, впрочем, и всегда, — Корнеев не любил яркого солнечного света. На отделанных декоративным кирпичом стенах красовались картины неизвестных художников. Правда, в коллекции у Корнеева имелись и полотна именитых авторов, вот только выставлять их напоказ он не рисковал. Но не потому, что боялся кражи. Просто обстоятельства, при которых эти произведения искусства достались известному в городе бизнесмену и муниципальному депутату Корнееву, вряд ли могли понравиться не только избирателям, но и представителям правоохранительных органов. Не всем, конечно, — некоторые местные правоохранители были у него если не в друзьях, то, по крайней мере, в приятелях. И цена этого «приятельства» измерялась в числах со многими нулями. Но всегда найдётся какой-нибудь выскочка, который захочет выслужиться перед областным, а то и столичным начальством. И тогда выстроенная с таким трудом за долгие годы империя Корнеева может пошатнуться, а то и вовсе рухнуть. А этого Корнеев, известный когда-то в определённых кругах как Корень, никак допустить не мог, тем более что на будущий год Пётр Григорьевич уже запланировал перейти, как он говорил, на новый уровень — избраться в городскую думу.

И вот теперь угроза возникла оттуда, откуда не ждали. Какая-то парочка любопытных стала свидетелями того, как он, Корнеев, привёл в исполнение им же самим назначенный приговор зажравшемуся и обнаглевшему коммерсу. И хотя Пётр Григорьевич сам давно уже не занимался такими делами — для этого у него была куча исполнителей, — почему-то именно сегодня ему взбрело в голову лично спустить курок. Ну да, он был страшно зол, просто невероятно зол, можно сказать — взбешён. Как никогда или, по крайней мере, давно. Потому и не сдержался. А должен был — ведь не мальчик, за полтинник уже. И надо же такому было случиться, что именно в этот момент откуда ни возьмись появились эти чёртовы… хрен знает, кто они. Но как минимум один из них — баба. Доказательством тому была найденная Слоном чёрная остроносая туфля на восьмисантиметровой шпильке — Корнеев сам машинально измерил её линейкой.

Он схватил туфлю и запустил ею в стоявшего напротив Егора. Тот легко поймал её и, повертев в руках, вновь уставился на шефа.

— Делай что хочешь, хоть весь город на уши поставь, а отыщи мне их. Даю тебе сутки, — прошипел Корнеев и махнул рукой в сторону двери.

— Найдём, — уверенно пообещал Егор и вышел из кабинета.

Марина металась по кухне, как потревоженная пантера в клетке.

— Какая полиция! О чём ты говоришь! — восклицала она. — Они же все повязаны! Ты что, телевизор не смотришь? Нет, я не знаю! Я понятия не имею, что теперь делать! И как тебя только угораздило потерять туфлю! Золушка, блин! Теперь этот твой одноклассник тебя в два счёта вычислит.

— Да не вычислит он! — возражала Вера. — Каким образом он по какой-то туфле сможет меня найти?

— Легко! Узнает, где такие продавались, — Марина ткнула пальцем в лежавшую прямо на столе оставшуюся Верину туфлю, — придёт в магазин, спросит, кто такие покупал, — и готово.

— Мало ли кто такие покупал! Что я, одна в них хожу? Да они небось во всех магазинах продавались. Это было-то…

— «Было, было»… А кто, кроме тебя, такой размер носит, а? — Марина схватила туфлю и перевернула её, демонстрируя подошву. — Тридцать семь с половиной, блин! Не тридцать семь! И не тридцать восемь, как у всех нормальных людей, — под нормальными людьми она, естественно, имела в виду себя, — а тридцать семь, мать его, с половиной! И вот как раз таких на весь город раз-два и обчёлся. Если ты вообще не единственная.

— Мне кажется, ты сгущаешь краски.

— Я сгущаю? Нет, я не сгущаю, я ещё смягчаю ситуацию. А она знаешь какая? Ты даже не представляешь себе какая! Это задница! Огромная полная задница! И я в этой заднице из-за тебя!

— Скорее уж они тебя первую вычислят — по машине.

— Не говори чушь! Как они по машине вычислят? Номер они точно не видели.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. Я видела, как они из калитки выскочили. В зеркало видела. Сначала один, потом другой. И если у них при себе не было подзорной трубы, хрен они с такого расстояния номер могли разглядеть.

— А если была?

— Ты чё, дура? Кто с собой подзорные трубы таскает?

— Но машину-то они твою видели.

— И что? Мало ли таких машин в городе! Да таких серых «логанов» штук, наверное, тыща, вот! Не, это нереально. А вот из-за твоей туфли…

— Вы чего ругаетесь? — раздался Сашкин голос.

— А ты откуда взялся?! — вздрогнув от неожиданности, воскликнула Марина.

— С улицы пришёл.

— Зачем?

— Как «зачем»? — растерянно переспросил Сашка.

— Не слушай тётю Марину, она просто немного… волнуется, — объяснила Вера.

— Немного? — взвилась Марина. — Да…

— Саш, иди пока сделай уроки, — сказала Вера.

— Так я вчера всё сделал.

— Ну иди займись чем-нибудь. Нам тут надо…

— А чаю можно?

— Я тебе принесу. Иди.

— Ну и ладно! — буркнул Сашка и вышел с кухни.

Было совершенно очевидно, что гораздо больше, чем чай, парня сейчас интересует тема бурной беседы, которую вели его мама с подругой. Но поскольку они с матерью договорились, что он больше не будет ей перечить, Сашка послушно отправился в свою комнату.

— Ну, если ты так уверена… — продолжила разговор Вера.

— Да, я уверена! — отвечала Марина. — А через тебя они и до меня, конечно, доберутся.

— Что же мне делать?

— Бежать.

— В смысле?

— В смысле драпать, тикать, смыться, слиться, съё… В общем, сама знаешь.

— Куда же я побегу?

— Куда угодно, только подальше отсюда. Тебе надо уехать на время, понимаешь?

— Не понимаю. А как же работа? А Сашка?

— Сашку возьмёшь с собой. А на работе я тебя прикрою. Скажу Маргарите, что ты… не знаю… заболела!

— Но мне всё равно некуда ехать.

— Как это некуда? А к родителям?

— Но ты же знаешь, что мама…

— Но отец-то твой жив!

Да, отец был жив. Вот только не виделись они уже почти тринадцать лет. После той злополучной ссоры, когда он выгнал её из дому. С тех пор Вера больше ни разу не переступила порог родительского дома. А спустя год она узнала, что умерла мама, и отец даже не сообщил ей об этом. Вера, беспокоясь, чтобы никто не заметил ее, приехала на кладбище и целый час рыдала, сидя на земле рядом с могилкой. В тот день она поклялась, что никогда не простит отца. Так до сих пор и не простила.

Поэтому предложение Марины переехать на время к отцу Вера поначалу встретила в штыки. Но подруга уже успела настолько заразить её паникой, что страх за себя и в большей степени за Сашку впервые за долгие годы заставил Веру задуматься о возможной встрече с отцом.

— Может, ты и права, — пробормотала Вера.

— Конечно, права! — воскликнула Марина. — Немедленно собирайтесь и уезжайте.

— Куда мы сейчас поедем? Времени-то… Мы уж завтра с утра.

— Только пораньше, прямо…

— Прямо самой первой электричкой и поедем, — пообещала Вера.

— Вот и хорошо. Как до места доберётесь, позвони мне, поняла?

— Поняла.

— Это твой или мой? — спросила Марина, кивнув на мобильник, который лежал на столе.

— Кажется, мой.

— Ну, значит, мой в сумке. У тебя выпить есть что-нибудь?

— Водка, по-моему, где-то была.

— Пойдёт! Тащи.

— Ты же за рулём.

— Да какой теперь руль!

Егор до позднего вечера торчал в офисе, по телефону координируя поиски сбежавших свидетелей. Однако все попытки найти беглецов не увенчались успехом, и Егор вынужден был прибегнуть к крайней мере. Он позвонил одному полицейскому, который был у него «на окладе», и попросил раздобыть записи с камер наблюдения на конкретных улицах, а именно: на Чкалова, Островского, Черновицкой — то есть на тех, по которым, по мнению Егора, и должен был проехать серый «рено-логан». Он хотел попросить ещё записи с Окружной дороги, но полицейский запротестовал — там их, камер, слишком много, и это вызовет подозрения. Егор согласился, сочтя, что и записей с улиц, прилегающих к бывшему молокозаводу, будет достаточно.

После этого он связался со Слоном и другими бойцами и дал отбой до утра, а сам отправился домой.

Ирина уже спала, во всяком случае, ему так показалось. В квартире было темно, за исключением прихожей, где круглый светильник под потолком горел всегда, даже днём. Егор на цыпочках прошёл в гостиную и, включив свет, достал из бара бутылку водки. Конечно, кроме этого напитка там было много чего ещё: виски, коньяк, ром, текила. Но эти «пижонские» напитки Егор держал исключительно для нечастых в их доме гостей, а сам предпочитал «рабоче-крестьянскую» водку. И хотя Ирина не раз убеждала его, что дворяне и даже цари тоже пивали водочку, он всё равно считал её напитком простолюдинов, к которым не без гордости причислял и себя. Оговариваясь, однако, что любой простолюдин может при желании стать царём, и всей своей жизнью старался доказать этот тезис.

— Что-нибудь случилось?

Егор обернулся. Ирина стояла в дверях. Высокая, худенькая, в длинной белой ночной рубашке, она была похожа на привидение. Он перевёл взгляд на стакан с водкой, который держал в руке, — Егор пил исключительно из стаканов, когда-то из традиционных гранёных, а нынче из низеньких, широких, предназначенных для виски, но всё равно — стаканов.

— Нет, — резко ответил он и залпом выпил.

Ирина повернулась и ушла обратно в спальню. Егор налил себе ещё порцию, подошёл к окну.

«Зачем я с ней так?» — подумал он.

Она ведь ни в чём не виновата. К тому же он любит её. Любит ведь! Тогда почему нет-нет да и рявкнет на жену? Ни с того ни с сего. Вот как сейчас, например. Она же не виновата в том, что сегодня случилось на молокозаводе. И в том, что он, Егор, до сих пор не нашёл тех придурков, Ирина тоже не виновата.

«Зачем я с ней так?» — снова подумал он.

В памяти всплыли картины далёкого прошлого. Однажды Егор, уже месяц как обосновавшийся в Рязани после нескольких лет мытарств и лишений в суровом сибирском краю, возвращался домой в снятую недавно на окраине однушку. Было ещё не поздно, часов восемь или девять вечера, на землю только-только опустились осенние сумерки. Вдруг из-за росших вдоль дороги кустов послышался какой-то шум. Поначалу Егор не обратил на него внимания, мало ли кто там возится — может, молодёжь тусуется, а может, бомжи на ночлег устраиваются — ночи-то ещё не холодные.

И тут ему показалось, что кто-то пискнул, а потом очень уж жалобно всхлипнул. И Егор решительно шагнул в кусты. Там, за густыми зарослями, двое подвыпивших парней возились с лежавшей на земле девушкой. Третий, сидя на траве, держал её, обхватив за шею. Егор с разбегу нанёс ему удар ногой в лицо. Парень крякнул и, выпустив жертву, рухнул на землю. Двое других на мгновение замерли, а потом вскочили. В руке у одного блеснул нож, второй неуклюже пытался натянуть спущенные штаны.

Парень с ножом метнулся в сторону Егора, но Егор ловко перехватил его руку, поднырнул под неё и рванул в сторону второго парня. Тот так и не успел натянуть штаны, лезвие полоснуло его по шее, оставив глубокий разрез. Глаза округлились, он страшно захрипел и упал, содрогаясь всем телом, как от ударов тока. Кровь фонтаном брызнула из рассечённого горла, окропляя траву вокруг. Егор, не выпуская руку первого парня, сжал кисть, в которой тот всё ещё держал нож, и локтем другой руки нанёс ему удар в пах. Парень взвыл и согнулся пополам, а Егор, вывернув его руку так, чтобы лезвие ножа было направлено на парня, всем телом бросился на него. Парень издал какой-то странный кряхтящий звук и попятился назад. Он растерянно уставился на Егора, потом медленно опустил взгляд на торчащую из живота рукоятку ножа и рухнул на колени. Ноги его разъехались в стороны, он так и остался сидеть на земле, уронив голову на грудь.

Егор вытер платком руки и подошёл к девушке. Она была без сознания. Губа разбита, белая блузка расстёгнута, обнажённые маленькие груди покрыты красными пятнами. Серенькая юбка задрана, и под ней — ничего, на голых ногах — следы крови. Белые трусики валялись поблизости рядом с парой простеньких туфель.

Послышался приглушённый стон. Это пришёл в себя третий парень, он лежал на спине и осторожно ощупывал руками разбитый нос.

— Что, больно? — спросил Егор.

— Больно, — простонал парень.

— Ну-ка, покажи. Парень развёл руки в стороны, демонстрируя окровавленный нос. Егор поднял ногу и каблуком ботинка ударил его в переносицу. Послышался неприятный хруст, и парень обмяк. Глаза удивлённо уставились в небо, а вместо носа на лице зияла кровавая вмятина.

Егор склонился над девушкой, кое-как застегнул блузку на оставшиеся две пуговицы, одёрнул юбку, похлопал по щекам. Она открыла глаза и несколько секунд смотрела на него. Потом лицо ее исказила гримаса ужаса, и она, подскочив, стала отползать от него.

— Тихо, тихо! — сказал он. — Я тебя не трону. Я пришёл спасти тебя.

— Кто вы? — с трудом выговаривая слова, спросила она, всё ещё с опаской глядя на него.

— Егор. А тебя как звать?

— И… Ирина.

— Ну, будем знакомы, Ирина.

— А где… эти? — спохватилась Ирина и огляделась.

Увидев три бездыханных тела, она вновь напряглась.

— Эти отдыхают, — спокойно сказал Егор.

— Они… мертвы?

— Нет, что ты! Ща отдохнут маленько, встанут и пойдут. Да не смотри ты на них! Давай-ка лучше я тебе помогу. — Он протянул ей обе руки. — Встать сможешь?

— Не знаю, — призналась она. — Попробую.

Ирина с трудом поднялась и снова чуть не упала, Егор едва успел подхватить её за талию.

— Стоишь? Стой давай. Э, да ты ж босая. Погоди-ка! — Он поднял с земли туфли и, встав на одно колено, помог ей надеть их.

Чтобы не упасть, Ирине пришлось обеими руками держаться за его голову.

— Это вы их так? — спросила она, косясь на лежавшего поблизости парня.

Сгустившиеся сумерки и тень от кустов скрывали от неё всю картину, поэтому Ирина не могла видеть, что парень не дышит, что он уже мёртв.

— Это они сами друг дружку отоварили, — сказал Егор и, незаметно подняв с земли трусики, спрятал их в карман. — Видать, не поделили чего. Я когда пришёл, они уже так валялись. А теперь пойдём, отведу тебя домой. И не смотри на них, говорю тебе! — добавил он, увидев, что она пытается обернуться.

— С ними точно всё будет в порядке? — спросила Ирина.

— А тебя это так волнует?

— Но они ведь… люди.

— Кто? Они? Да разве ж это люди? Это ж скоты, а скотов надо… Короче, плюнь ты на них и разотри. Тебе сейчас о себе надо думать.

— Наверное, надо в полицию…

— Ты… это… в ментовку лучше не ходи. Там до тебя так докопаются, самой не сладко будет. И потом родителям твоим настучат…

— У меня нет родителей, — сказала Ирина.

— О как! И у меня нет. Стало быть, мы с тобой оба сироты, так?

— Так.

— А менты всё равно искать никого не станут, только зря нервы себе попортишь.

Они шли по полупустой улице. Уже почти совсем стемнело, вдоль дороги вспыхнули фонари.

— Но ведь их надо арестовать, — неуверенно сказала Ирина.

— Не боись, их и так заметут — за драку, — заверил её Егор. — А если там ещё тяжкие телесные, тогда точно на нары загремят, отвечаю… Слышь, может, тебе это — в больничку надо, а?

— Нет, лучше домой.

— Уверена?

— Уверена. Если что, я завтра сама к врачу схожу. Но, по-моему, всё в порядке, кроме…

И она вдруг расплакалась, да так отчаянно, как маленький ребёнок.

Ту ночь Егор провёл у Ирины дома. Проснувшись, она обнаружила на кухне приготовленный завтрак, заботливо накрытый салфеткой, — яичницу из полудюжины яиц, толстый ломоть белого хлеба с не менее толстым слоем масла и очень крепкий чай. А рядом написанная корявыми буквами записка: «Ушёл на работу. Вечером вернусь. Егор».

Глава 6

В половине седьмого утра они уже были на вокзале. Сашка всю дорогу ворчал, привлекая внимание пассажиров в автобусе, а Вера шикала на него, требуя заткнуться, — ей уже везде мерещились жуткие преследователи. А вдруг Маринка права и они смогли вычислить её по злополучной туфельке?

Вера оставила скривившего недовольную физиономию сына с вещами на перроне, а сама побежала за билетами. Когда она вернулась, Сашка сидел на их дорожной сумке и благополучно дрых.

«Электропоезд до Сасово отправляется с четвёртого пути», — донеслось из громкоговорителя.

— Это наш! — крикнула Вера, толкая Сашку.

Хорошо, он быстро проснулся, а то бы точно чебурахнулся. Они побежали по подземному переходу к четвёртому пути и едва запрыгнули в электричку, как она тронулась.

— Успели! — выдохнула Вера.

Вагоны оказались полупустые, и это было очень кстати — им ведь пилить целых два часа. Хорошо, что сегодня воскресенье, а не суббота, подумала Вера. По субботам в эту электричку не впихнуться — она самая популярная. Есть более ранняя, но та отходит совсем уж ни свет ни заря. А следующая только после полудня. Так что дачники всей своей гигантской массой оккупируют именно эту, которая отправляется в 6:48.

Сашка сразу забился в угол и, закрыв глаза, снова засопел. А Вера долго сидела, глядя на пробегающий за окном пейзаж, такой знакомый и в то же время такой забытый. После того как она узнала о маминой смерти, первое время регулярно ездила на кладбище, навещала её могилку, пробираясь чуть ли не тайком, чтобы, не дай бог, не столкнуться с отцом. Но со временем эти поездки становились всё реже, а вскоре и вовсе прекратились. Сколько же она не была в Берёзове? Пять лет? Или больше? Да нет же — все восемь! Сашке было четыре года, когда Вера в последний раз туда ездила. Неужели столько времени прошло, уму непостижимо!

И она опять вспомнила тот вечер, когда отец, по сути, выгнал её из дому, отказав во всякой помощи и поддержке. От этого Вере снова стало тоскливо, и она уже подумала, правильно ли поступает, что едет сейчас к отцу. Но, с другой стороны, деваться им с Сашкой действительно некуда.

Они завтракали молча, сидя друг напротив друга за круглым столом в просторной кухне-столовой. Егор долгие годы мечтал о большом доме с большой кухней, ещё с тех пор, как жил в тесной съёмной однушке. И даже раньше, когда у него вообще, по сути, не было собственного дома. Бабкина изба не в счёт, Егор там уже сто лет не бывал. Да и нечего там было делать — после смерти бабки изба долго пустовала, пока совсем не развалилась. Егор видел это, когда в последний раз наведывался к бабке на могилку. Всё, что можно было растащить, растащили «сердобольные» соседи, оставив лишь потемневший полуразрушенный сруб да немного ржавого листового железа, оставшегося от кровли. Даже кирпичную печь с трубой умудрились разобрать и куда-то пристроить. Да мало ли! Вон сейчас сколько дачников появилось в Берёзове, поди, их уже больше, чем местных. И всё строят, строят. Со временем и сруб пойдёт на что-нибудь, думал Егор, хотя бы на дрова. Печи нынче, конечно, никто не ставит — у всех котлы. А вот камины почти в каждом доме — мода такая.

Егор продолжал мечтать о собственном большом доме, служа и в армии. Там дом был, конечно, большой, но не его. В огромной казарме их ютилось человек сто, на двухъярусных койках, тесно прижатых друг другу, так что во время подъёма надо было ещё умудриться, соскакивая, проскользнуть между ними и не угодить на кого-нибудь из сослуживцев. Солдатская столовая тоже представляла собой гигантский зал — тридцать столов, на десять человек каждый. Но это была не его столовая.

А потом…

Егор посмотрел на Ирину. Она заметила его взгляд и слабо улыбнулась. Он подумал, что сегодня хорошо бы сходить куда-нибудь с женой — они уже давно никуда не выбирались. Возможно, жена тоже думала об этом, только не решалась сказать, поэтому, когда Егор спросил, не хочет ли она сегодня куда-нибудь сходить, Ирина с радостью согласилась.

— Тебе чего бы хотелось? — уточнил он.

— Не знаю. Мне всё равно. Можем просто пойти погулять.

— Погулять? — Егор задумался. — Нет, погулять не получится. Я днём занят.

— Но сегодня же воскресенье.

— Ты разве не знаешь, что у меня ненормированная рабочая неделя?

— Знаю, — ответила Ирина, сразу как-то сникнув.

— А вот вечером… Может, в театр или в кино?

— Конечно!

— А потом заедем в «Глорию» поужинаем.

— А можно не в «Глорию»? — осторожно спросила Ирина.

— Ну, можно куда-нибудь ещё.

— Тебе кофе налить?

— Да, пожалуйста.

Ирина встала и, подойдя к блестящей хромом кофемашине, нажала на кнопку. Машина зажужжала, перемалывая кофе, потом два раза щёлкнула, и в подставленную чашечку потёк густой пенистый напиток, наполняя кухню густым ароматом, каким пахнет в дорогих заграничных кофейнях.

Ирина подала мужу кофе и снова села напротив, подперев рукой подбородок и глядя на него нежным любящим взглядом. Но не успел Егор пригубить, как лежавший на столе мобильник завибрировал. Номер высветился незнакомый, но Егор к этому давно привык — много кто звонил ему с неизвестных телефонов, как свои, так и чужие.

— Алло! — ровным голосом сказал он в трубку.

— Здорово, это я, — отозвалась трубка.

— Сделал?

— Сделал. Но…

— Какие-то проблемы?

— Пришлось потратиться.

— Сколько?

— Ну…

— По пяти штук на камеру, больше не дам. Сколько их там?

— Пять: две на Чкалова, одна на Островского и две на Черновицкой.

— Хорошо, получишь сверху двадцатку.

— Двадцать пять.

— Двадцать, и точка.

— Ну что ж, — вздохнула трубка, — придётся за свой счёт…

— Не обеднеешь, — буркнул Егор. — Когда подвезёшь?

— Я сейчас около твоего офиса. Оставлю охраннику.

— Хорошо.

Егор дал отбой и поглядел на жену, которая всё это время делала вид, что не слушает разговора мужа, ибо знала, что он этого терпеть не может.

— Кто звонил? — спросила она как бы между прочим.

— По делам, — ответил Егор, вставая из-за стола. — Мне надо ехать.

— А кофе?

— В следующий раз.

Ирина вздохнула.

— Не грусти! Вечером заеду за тобой, часиков в шесть. Будь готова.

— Конечно! — обрадовалась Ирина и, вскочив, принялась убирать со стола.

Обычно по выходным в офисе никого не было, кроме охранников, да и те сидели не в самом офисе, а в специально отведённом помещении — комнате охраны, оборудованной мониторами, позволяющими видеть всё, что происходит в здании, включая кабинет Корнеева, правда только в его отсутствие. Когда шеф был на месте, камеры видеонаблюдения, как правило, не работали. Он сам включал и отключал их по необходимости. Что касается других помещений офиса, то они представляли собой приёмную, где в рабочее время сидела за столом смазливая секретарша, несколько кабинетов, в которых размещались бухгалтерия и прочие службы, и, наконец, просторную комнату отдыха с бильярдом и двумя диванами, на которых можно было не только посидеть, но и поспать с комфортом — в стоявшей между ними тумбочке лежали несколько подушек и пледов. Там же в углу стоял небольшой стол с компьютером. Правда, использовался он в основном не в рабочих целях, а как игровой монитор.

Егор отпер офис своим ключом, прошёл в комнату отдыха, где обычно проводил время со своими подручными, и сел за компьютер. Отключив предварительно камеру наблюдения (у него тоже была такая привилегия, правда, распространялась она только на комнату отдыха), Егор вставил в компьютер флешку, которую ему передал охранник. На флешке было пять видеофайлов с пяти разных камер, и на каждом из них буквально в течение нескольких секунд засветился один и тот же автомобиль — «рено-логан» серого цвета с рязанскими номерами. Машинка местная, отметил про себя Егор.

— А кто же у нас владелец? — сказал он вслух, будто бы разговаривая с компьютером, и открыл ещё один файл на флешке, текстовый.

В нём приводились все данные автомобиля и сведения о владельце: Ступина Марина Алексеевна, 1992 года рождения. В документе также значился адрес регистрации Марины. Егор достал из кармана мобильник и набрал номер:

— Грек, ты где?.. Слон и Болт с тобой?.. Хорошо, я сейчас иду.

Чёрный внедорожник «шевроле» стоял возле офиса. Егор забрался на переднее пассажирское сиденье и скомандовал:

— Зубковой, двадцать семь, корпус два. Погнали!

До места назначения они добрались за пятнадцать минут. По дороге Егор ещё успел купить простенький букет цветов. Это был довольно новый высотный кирпичный дом. Прибегать к испытанному способу — набрать первый попавшийся номер на домофоне и сообщить, что это почта, — не пришлось, в это время из подъезда как раз выходила пожилая пара, бережно поддерживая друг друга под руки. Егор в сопровождении Болта и Слона поднялся на седьмой этаж и позвонил в двадцать пятую квартиру. Он встал прямо напротив дверного глазка, держа букет на уровне головы.

— Кто там? — донёсся через некоторое время изнутри сонный женский голос.

— Доставка цветов! — ответил Егор.

— Цветов? Некоторое время за дверью стояла тишина, потом замок щёлкнул, и из квартиры выглянула уже успевшая привести в порядок волосы Марина, в домашнем халатике, босиком.

— Да? — сказала она, с любопытством глядя на букет. — А от кого это?

— От поклонника, — ответил Егор и сунул ей в руки букет.

Марина невольно улыбнулась и посмотрела на «курьера». И тут внутри у неё всё похолодело. Конечно же, она узнала этого красавчика, за которым они с Верой следили накануне. Самое время было захлопнуть дверь, но её словно парализовало. Егор бесцеремонно толкнул Марину в грудь и вошёл в квартиру. Следом за ним вошли два неизвестно откуда появившиеся громилы и закрыли за собой дверь.

— Вообще-то поклонник — это я, — сказал Егор, скривившись в зловещей улыбке. — И мне бы очень хотелось знать, чем тебя так заинтересовала личность Петра Григорьевича, а?

— Н-ничем, — пробормотала Марина, машинально возвращая ему букет. — Вы, наверное, ошиблись. Я не знаю никакого Петра Григорьевича.

— Нет-нет, мы не ошиблись. Ты ведь Ступина Марина Алексеевна, так?

Марина судорожно закивала.

— Значит, это тебе, — сказал Егор, кивнув на букет. — И только от тебя зависит, будет он стоять в вазе или лежать на твоей могиле. Поняла?

— П-поняла, — внезапно охрипшим голосом ответила Марина.

— Вот и хорошо. А теперь рассказывай, что ты делала вчера на молокозаводе.

— Я?

Марина судорожно соображала, как эти люди могли узнать, где она вчера была, да ещё так быстро. И что вообще они могут знать? Знают ли они про Веру? Если бы знали, наверняка спросили не «что ты делала», а «что вы делали». Выходит, не знают. Значит, можно попытаться как-то выкрутиться. А у Марины всегда получалось выкрутиться даже из самых сложных ситуаций.

Она прокашлялась и сказала уже более уверенно:

— Не была я ни на каком заводе. Вы меня с кем-то спутали.

— Ах, спутали? — усмехнулся Егор. — Слон!

Слон с готовностью протянул ему чёрный пластиковый пакет. Егор извлёк из него чёрную остроносую туфлю и спросил, обращаясь к Марине:

— А это не твоя ли?

— Первый раз вижу, — ответила та, помотав головой.

— Ой ли! Слон, Болт, ну-ка, обшарьте тут всё, может, найдёте вторую.

Слон бросился к шкафчику в прихожей и стал вышвыривать из него все подряд. Болт открыл стоявшую рядом галошницу и, перевернув, вывалил её содержимое на пол. Через некоторое время они почти одновременно посмотрели на Егора и покачали головами.

— Та-ак! — протянул Егор. — А ну-ка пошли в комнату.

Он схватил Марину за локоть и потащил в единственную комнату — квартира у Марины была однокомнатная. Три года назад она обменяла на неё старую бабушкину двушку и осталась очень довольна — новый дом, хороший район. Кстати, по площади эта квартира была даже больше бабушкиной, и Марине пришлось немного доплатить, но это того стоило.

— Садись! — приказал Егор.

Марина послушно села в кресло, а Егор, нагнувшись, схватил её за щиколотку и принялся натягивать туфлю ей на ногу.

— Ай! — вскрикнула Марина. — Больно!

— Ничего, потерпишь, — отозвался Егор.

Туфля с трудом налезла на ногу Марине.

— М-да, — озадаченно произнёс Егор. — Выходит, не твоя.

— Я же сразу сказала.

— Но на молокозаводе ты всё-таки была.

— Не была.

Марина чувствовала себя всё увереннее и увереннее, ей уже казалось, ещё чуть-чуть, и эти бандиты окончательно отстанут от неё.

— Серый «логан» номер 252 — твоя машина?

— Нет. То есть да.

Внутри у Марины снова всё похолодело. Однако не в её правилах было сдаваться раньше времени, и она стала судорожно соображать, о чём можно рассказать этим бандитам, а что лучше утаить. Во всяком случае, то, что она, Марина, узнала Егора, а тем более что он Веркин одноклассник, по которому та когда-то сохла, точно говорить не следует.

— Эти ребята, — Егор кивнул в сторону Слона и Болта, усевшихся на диван, — видели вчера твою машину возле молокозавода.

— Так это, наверное, похожая была, — попыталась выкрутиться Марина. — Мало ли таких в городе!

— У меня есть записи с камер, на которых видно номер: В 252 МР. На Чкалова возле молокозавода, потом на Островского и на Черновицкой. Понятно? Мы всё про тебя знаем. Вот только непонятно, куда ты потом так быстро испарилась, а? Не раскроешь секрет?

— На мойку заехала, — буркнула Марина, опустив голову.

— На мойку? На какую мойку?

— Там, на заправке, на Окружном.

— Э, да мы ведь туда заезжали! — воскликнул Болт.

— Хм! На мойку, значит? Умно, — проговорил Егор. — Ну, а кто с тобой был?

— Никого не было, — сказала Марина и тут же вскрикнула от звонкой пощёчины, которой наградил её Егор.

— Ты мне дурочку тут не валяй! Я, знаешь ли, женщин обычно не бью. — Егор оглянулся на своих приспешников, как будто бы за подтверждением, и те активно закивали. — Но в исключительных случаях… Чья это туфля? И не вздумай брехать, а то…

— Я поняла, поняла! — затараторила Марина.

— Ну?

— Это Золушкина… Тьфу! То есть Веркина.

— Кто такая Верка?

— Подруга моя.

— Звони.

— Кому?

— Верке. Телефон твой где?

— Там, в прихожей. В сумочке.

— Слон? Слон вышел из комнаты и вскоре вернулся с коричневой дамской сумочкой в руках. Егор забрал у него сумку, открыл её и принялся шарить внутри.

— Ну и где? — спросил он, сурово посмотрев на Марину, и бросил сумку ей на колени.

Несколько секунд Марина судорожно рылась в сумочке и наконец пробормотала:

— Значит, это всё-таки был мой.

— Что ты там лопочешь? — строго спросил Егор.

— Я его у Верки оставила, — ответила она.

— Ты чего мне мозги паришь, а?

— Ну, честно! Забыла я его там.

— Номер говори! — сказал Егор и достал из кармана свой телефон.

— Чей?

— Веркин.

— Да не помню я! — буркнула Марина. — Он в телефоне записан.

— А твой?

— Тем более не помню. Я же сама себе не звоню.

— Ну, тогда поехали.

— Куда?

— К Верке.

Уже через пять минут чёрный внедорожник «шевроле» затормозил возле старой панельной девятиэтажки розового цвета — дом Веры находился всего в одном квартале. Марина сидела на заднем сиденье, зажатая с двух сторон Слоном и Болтом.

— Этот? — спросил, обернувшись, Егор.

— Этот, — ответила Марина, кивнув.

— Грек, остаёшься тут. Болт, прихвати инструмент. Слон, а ты — туфлю.

Домофон в подъезде не работал. Они поднялись на лифте на последний этаж и остановились у квартиры номер 71. Слон приложил ухо к двери и, посмотрев на Егора, пожал плечами.

— Звони! — приказал Егор Марине, а сам встал сбоку.

Слон с Болтом встали по другую сторону.

Марина очень надеялась, что Вера выполнила своё обещание и с утра пораньше уехала с Сашкой за город. Сейчас на часах было почти десять. Только бы Верка не проспала!

— Ну, чего застыла! — зловеще прошептал Егор.

Марина вздрогнула и ткнула пальцем в кнопку звонка. Изнутри послышался дребезжащий звук. И тишина.

— Звони ещё раз! — велел Егор.

Марина повиновалась. Но и теперь внутри никто не откликнулся. Она с облегчением выдохнула — одной ей будет проще выпутаться из этой жуткой истории.

— Я же говорила — нет её дома, — сказала Марина и с вызовом посмотрела на Егора.

— Болт! — произнёс тот.

Болт без лишних слов опустился перед дверью на колени и достал из кармана кожаный чехол. Внутри был целый набор всевозможных отмычек. Болт на глаз выбрал подходящую и принялся ковырять ею в замке. Не прошло и пятнадцати секунд, как замок щёлкнул, и Болт встал, отряхивая колени.

— Прошу! — сказал он и открыл дверь.

— Заходим! — приказал Егор, толкнув Марину внутрь.

Марина от неожиданности споткнулась о порог и чуть не упала.

— Ну и где ты телефон оставила? — спросил Егор.

— На кухне, на столе.

Но телефона на кухне не оказалось.

— Вчера тут был, — пробормотала Марина.

— Слон, Болт, ищите телефон, — приказал Егор, забрав у Слона пакет с туфлей. — А ты, — обратился он к Марине, — сиди тут и не рыпайся.

Марина послушно села на табурет. Егор положил пакет на стол и стал неторопливо осматривать шкафчики на кухне. Болт в это время обыскивал гостиную, а Слон гремел чем-то в прихожей, но уже через минуту, радостный, ворвался на кухню.

— Во! Нашёл! — объявил он, держа в руках чёрную остроносую туфлю на шпильке.

«Вот дура! — подумала Марина. — Не могла выбросить».

— Ну-ка, ну-ка, — сказал Егор.

Он достал из лежавшего на столе пакета туфлю и сравнил с той, что нашёл в прихожей Слон. Один в один! С той только разницей, что в пакете лежала левая, а Слон нашёл правую.

— А вот и пара! — произнёс Егор и, довольный, повернулся к Марине: — Ну что, будем дальше отпираться, а?

Марина молчала. Да и что она теперь могла сказать? Выходило, что они с Веркой накануне не только были возле молокозавода — эта чёртова туфля доказывала, что они были внутри, на территории. Так что деваться некуда.

— Где она? — грозно спросил Егор.

— Я не знаю.

— Врёшь! Где она работает?

— Там же, где я.

— А ты где работаешь?

— В салоне.

— В каком?

— Красоты.

— Мне что, из тебя клещами всё вытягивать? — Егор замахнулся на Марину.

— «Ла Вита», — жалобно пропищала та, закрываясь от него руками.

— Адрес?

— Чей? — машинально спросила Марина.

В ответ Егор ударил её ладонью по уху.

— Ну? — прорычал он. — Или хочешь, чтобы он тобой занялся?

Егор кивнул на Слона, и тот сделал неприличный жест языком.

С ужасом глядя на них, Марина, запинаясь, сказала:

— На Зубковой, около моего дома.

— Так чего ж ты сразу не сказала? — рявкнул Егор.

— А вы… а ты не спрашивал, — ответила Марина, решив почему-то тоже перейти с ним на «ты».

— Болт! — позвал Егор.

Тот почти сразу вошёл на кухню, держа в руках Сашкин портфель.

— Телефон нашёл?

— Нет.

— А это что?

— Портфель, — сказал Болт.

— Ну и на хрена он тебе?

Болт пожал плечами.

— Оставь! Всё, пошли. Слон, туфли забери.

— А с этой чё? — спросил Слон, кивая на Марину.

— «Чё, чё», кончай её — чё!

— В каком смысле «кончай»? — побледнев, спросила Марина.

— В прямом. Ты же наши физии видела. Так что не обессудь, ничего личного.

— Эй, старшой, а можно я её сперва того? — спросил Слон.

— Некогда! — бросил Егор, выходя из кухни.

— Но вы не можете меня… кончить! — выкрикнула Марина.

— Это почему же? — с ухмылкой на лице поинтересовался Слон.

— Потому что, если со мной что-то случится, запись сразу попадёт в полицию.

— Какая ещё запись?

— Как вы мужика грохнули. То есть это ваш… лысый. А вы там все стояли и смотрели.

— Что ты сказала? — Егор вернулся на кухню и пристально посмотрел на неё.

— Да брешет она, — сказал Слон.

— Хочешь проверить? Попробуй! — с вызовом выпалила Марина.

— Что за запись? — подступая к ней, прошипел Егор.

— На телефоне. Я всё засняла. Всё!

— Ну, гляди! Если соврала…

Подъехав к салону красоты «Ла Вита», Егор оставил Слона и Болта с Мариной, а сам с Греком вошёл внутрь.

— Добрый день! — поприветствовала их администратор-стажёр Айрин.

— Вера здесь? — не здороваясь, спросил Егор.

— Какая Вера? У нас их две.

— А какая есть?

— Пойдёмте, покажу.

— Жди здесь, — велел Егор Греку, а сам пошёл за администраторшей.

— Вера, тут тебя спрашивают, — сказала Айрин, подойдя к невысокой пухлой парикмахерше.

— Меня? — переспросила та, оборачиваясь.

— Нет, видимо, не тебя, — буркнул Егор, оценивающе посмотрев на неё. — А где другая Вера?

— Так не вышла она, — ответила Айрин.

— И не звонила?

— Нет.

— А где она может быть?

Айрин пожала плечами и спросила:

— А зачем она вам?

— Благодарность хочу объявить. У тебя её фотка есть?

— Фотка?

— Ну да, в телефоне или… я не знаю. Посмотреть, как она выглядит.

— Нужна она мне!

— А у кого-нибудь есть?

— Может, у подруги её, у Марины. Только её сегодня тоже нет.

— А начальник ваш где?

— У нас начальница, — почему-то расплывшись в улыбке, сказала Айрин. — Маргарита Кареновна. Она в кабинете.

— Ну, значит, веди меня к Кареновне.

Егор с первого взгляда определил, что хозяйка салона — тёртый калач и такую нахрапом не возьмёшь, поэтому включил всё своё обаяние, которого у него было не занимать. И всё же никакой новой информации он от неё получить не смог. То ли хозяйка действительно не знала, где её работница, то ли умело это скрывала. И фотографии Веры у неё тоже не оказалось. А может, соврала. Уходя, Егор оставил Маргарите Кареновне свою визитку, на которую та даже не взглянула.

Сев в машину он некоторое время молчал, глядя перед собой.

— Ну чё? — не выдержав, спросил Слон.

— Через плечо, — огрызнулся Егор.

И вдруг на заднем сиденье раздался звонкий смех. Все в недоумении посмотрели на Марину.

— Обломала его Маргарита! — воскликнула она и вновь расхохоталась.

— Заткнись! — рявкнул Егор, и Марина сразу притихла. — Заводи, — сказал он Греку.

— В Ёлочку.

— А с этой что? — Грек кивнул на Марину.

— С нами поедет.

Глава 7

Электричка прибыла на станцию Тырница точно по расписанию, в 8:51. Сашка всю дорогу продрых, и Вера с трудом растолкала его. Выйдя следом за матерью из поезда, он растерянно огляделся. Платформа была совершенно пустая.

— Ма-ам, а нам точно сюда?

— Точно, точно. Пошли давай.

С трудом закинув на плечо дорожную сумку, Вера направилась к выходу. Сашка озадаченно посмотрел ей вслед, потом обернулся на электричку, в которой были хоть какие-то люди. Двери с шипением закрылись, и электричка, набирая ход, побежала прочь. А с ней и последние признаки цивилизации живых людей. Потому что вокруг не было ни души, как будто в этом месте все вдруг разом взяли и померли. Сашка поправил висевший на спине рюкзак и поспешил за матерью.

— Ма-ам, а что такое Тырница?

— Так речка называется, тут неподалёку протекает.

Спустившись по разбитой лестнице с платформы, они двинулись по тропинке к видневшемуся вдалеке перелеску. Сашке никогда прежде не доводилось бывать в подобных местах, и по спине у него забегали мурашки. Но Вера так уверенно шла вперёд, что он понемногу осмелел, хотя всё же старался не отставать от неё и даже взял мать за руку.

— Здесь что, никто не живёт? — тихим голосом спросил Сашка.

— Здесь — нет, а там, за лесом живут.

— Нам надо через лес идти?

— Ну да.

— А тут нет какой-нибудь другой дороги? Ну… чтобы не через лес, а?

— Другой нет. Ты что, боишься?

— Вот ещё! — фыркнул Сашка. — Это я… за тебя беспокоюсь. Вдруг там, в лесу…

— Кто, разбойники? — спросила Вера и рассмеялась.

— Волки, — сказал Сашка, прижимаясь к матери.

— Эй! Я и так еле иду, не толкайся.

Сашка собрал в кулак всё своё мужество, выпустил руку Веры и даже обогнал её, правда, сильно не торопился, чтобы не убежать далеко вперёд, и при этом всё время крутил головой по сторонам. Наконец они дошли до леса. У самой опушки Сашка вдруг остановился.

— Ну, чего встал? — спросила Вера, догнав его.

— Страшно, — шёпотом признался он.

— Да чего тут страшного? У нас недалеко от дома тоже лес есть, ты же туда с мальчишками всё время бегаешь.

— Там лес другой — там люди есть, а тут…

— А тут вообще никого нет.

— А волки?

— Какие волки, Саша! Ты что, не видишь, это же совсем узенькая полоска, в таких ме�

© В. Анин, 2023

© Художественное оформление серии «Центрполиграф», 2023

© «Центрполиграф», 2023

* * *

Глава 1

– Верочка! Сегодня вы превзошли сами себя! – воскликнула представительная холеная дама лет сорока в ярко-синем костюме, разглядывая в зеркале только что сооружённый на её голове каскад виртуозно закрученных локонов.

– Ну что вы, Анна Эдуардовна! – Вера постаралась скрыть смущение, которое накатывало на неё каждый раз, когда клиенты громко, на весь зал, начинали хвалить её работу.

– Ах, не скромничайте! Вот, возьмите-ка. – Анна Эдуардовна протянула Вере сложенную вдвое тысячную купюру.

– Спасибо, – пробормотала Вера, неловким движением пряча деньги в карман халата.

Чаевые, как известно, составляют львиную долю заработка парикмахера, и всё же Вера каждый раз стеснялась, зная, что коллегам редко достаются такие щедрые подношения. Обычно чаевые составляют сотню-другую. Но Вера, которая за двенадцать лет научилась поистине творить чудеса, превращая дикие заросли на головах в ухоженные сады, пользовалась большой популярностью у многих важных и обеспеченных клиентов, не скупившихся ни на похвалы, ни на чаевые. Конечно же, это вызывало зависть у коллег, но вслух они никогда этого не высказывали, во всяком случае в присутствии Веры. Директор, она же хозяйка салона красоты «Ла Вита», женщина строгая и безапелляционная, ещё при приёме на работу предупреждала каждого, что не потерпит никаких склок в коллективе, в особенности по поводу того, кто как работает и сколько зарабатывает.

Но взгляды порой бывают гораздо красноречивее слов. Вот и сейчас Ольга, девица с ярко-голубыми волосами и серьгой в носу, которую за глаза все, естественно, называли Мальвиной, бросила косой взгляд на Веру, подвигала челюстями и, вытянув губы, надула большой розовый пузырь из жевательной резинки. Пузырь громко лопнул, Мальвина всосала его остатки обратно в рот и вернулась к дремлющей в кресле рыжей с проседью даме, последний раз посещавшей парикмахера, наверное, год назад.

Вера проводила клиентку до кассы и проследила, чтобы администратор-стажёр и по совместительству кассирша, восемнадцатилетняя девушка со странным именем Айрин правильно записала выручку на её имя.

– Спасибо огромное, Верочка, – пророкотала Анна Эдуардовна. – Через пару недель загляну к вам.

– Конечно, – улыбнувшись, отозвалась Вера.

– Кстати! Вы-то когда в мою обитель пожалуете, а? Я вас уже заждалась.

– Ну, как-то не с руки идти в одиночку. А сопровождающего пока не нашла.

– Ищите, Верочка, ищите! Годы летят.

Анна Эдуардовна загадочно улыбнулась, подмигнула Вере и, махнув рукой, выпорхнула из салона, словно ей было не сорок, а максимум двадцать пять.

– Кто это? – шёпотом спросила Айрин.

Вера не успела ответить, потому что в кармане халата завибрировал телефон. Она вытащила мобильник, взглянула на высветившийся на экране номер и тяжело вздохнула.

– Алло… Да, конечно, Елена Владимировна… Во сколько?.. Да, приду.

Вера снова вздохнула и, не обращая внимания на продолжающую ждать ответа Айрин, зашла в расположенную сбоку от стойки администратора комнату отдыха, где на столике между двух видавших виды кресел стояли кофеварка и электрический чайник. Над небольшой мойкой в углу висела сушилка, в которой теснились разноцветные и разнокалиберные чашки и кружки – у каждого сотрудника салона была собственная, принесённая из дома или специально купленная для работы. Вера нашла свою, белую кружку с изображением рябины, налила в неё кофе и сделала глоток. Кофе был чересчур горький и кислый – что ждать от дешёвого? Но он был дармовой, равно как и пакетики чая в коробочке рядом с чайником, – хозяйка считала, что сотрудники её престижного салона не должны тратиться на подобные мелочи. А такой подход встречается нечасто, так что если кто и роптал по поводу качества бесплатных напитков, то только про себя.

– Пойдём покурим! – раздался сзади голос.

Вера обернулась. В комнату отдыха заглянула Марина, коллега и лучшая подруга Веры. А если быть точнее – единственная. Марина выглядывала из-за косяка, не сомневаясь в ответе. Вера никогда не курила, и Марина это знала. Фраза «пойдём покурим» означала выйти на воздух и поболтать, пока Марина будет предаваться вредной привычке, от которой безуспешно пыталась избавиться уже лет пять или шесть.

Они вышли на улицу. Ласковое сентябрьское солнышко щедро делилось теплом, и погода стояла совсем не осенняя – недаром в помещении вовсю работали кондиционеры. Марина вытащила из пачки тоненькую сигарету, чиркнула колёсиком элегантной зажигалки – подарок одного из многочисленных кавалеров – и, прикурив, выпустила изо рта тонкую струйку дыма. Вера отхлебнула из кружки и поморщилась.

– Что, горький? – спросила Марина.

– Как обычно, – ответила Вера.

– Так добавь сахару.

– Ты же знаешь, я сахар не ем.

– Ну, немного-то можно.

– Сначала немного, потом ещё немного. А потом я опять в юбку не влезу. Нет уж, знаем, плавали.

– Наоборот.

– Что «наоборот»?

– Плавали, знаем.

– Да какая разница!

– Ну, в общем-то, никакой. Только кофе от этого горьким быть не перестанет.

– Ну и пусть. Я уже привыкла.

– Ага, привыкла. Только всё ещё морщишься.

– Слушай, ну тебе какое дело, а? Я же не критикую тебя за это. – Вера кивнула на сигарету, которую Марина держала, зажав между указательным и средним пальцами.

– И я не критикую, – ответила Марина. – Я предлагаю не насиловать себя всякой гадостью и не делать вид, что тебе так нравится.

– А я не делаю. Мне нравится, да. Чего ты ко мне привязалась?

– Да не привязывалась я к тебе. Что с тобой сегодня?

– Ничего, – буркнула Вера.

– Ну, я же вижу. Опять Сашка?

Вера не ответила.

– Так я и знала, – сказала Марина. – Надо было сразу догадаться. Что он теперь натворил?

– Подрался с кем-то. Учительница звонила – к директору вызывают.

– Сашка подрался? Да в жизни не поверю! Он и драться-то не умеет.

– А ты откуда знаешь?

– Вообще-то он на моих глазах вырос.

– И на моих тоже. Но я, оказывается, его совсем не знаю.

– Ну, тут уж, подруга, ты сама виновата.

– В чём же я, интересно, виновата? Что, я ему мало времени уделяла, мало заботилась о нём?

– Не в этом дело.

– А в чём же?

– В том, что он вырос. Ему уже двенадцать!

– Ну это я и без тебя знаю.

– Вот только ты никак не хочешь понять, что он уже большой, взрослый…

– Ну конечно!

– Конечно. Вспомни себя в двенадцать. Я вот как сейчас помню – меня жутко бесило, что предки вообще не воспринимали меня всерьёз. А ведь я уже была взрослая, всё знала, всё понимала.

– Скажи ещё, что уже знала, откуда дети берутся, – ехидно заметила Вера.

– Да, знала. И вообще про секс всё знала. А ты думаешь, Сашка твой не знает?

– Вот только глупости не говори.

– А это не глупости. Я, конечно, понимаю – ты росла в пуританской семье…

– Слово-то какое подобрала!

– Да, в пуританской, – повторила Марина. – Если ты до десятого класса не знала, как мужское достоинство выглядит.

– Это я-то не знала?.. Ну и что? Мне это совсем не мешало.

– Потому что ты в деревне жила. А сын твой – в городе. Разницу понимать надо.

– И что, мне теперь ему про женские пиписьки рассказывать нужно?

– При чём здесь это! Я же о другом. Здесь, в городе, жизнь совсем иная. Да и лет сколько прошло – всё изменилось. Вспомни, когда мы с тобой познакомились, почти никто не знал, что такое социальные сети.

– А это тут при чём?

– Люди живут по-другому. Другие интересы, другие способы общения.

– Это как у тебя, что ли?

– Вот только не надо всё сразу на меня переводить. Я понимаю, что ты завидуешь…

– Что? Я?! – воскликнула Вера. – Чему завидовать? Что ты мужиков как перчатки меняешь?

– Ты меня обидеть решила?

– Нет, извини. Но я правда не понимаю.

– Кстати, о мужиках. У тебя когда последний раз секс был? Вот! Поэтому ты такая злая.

– Я не поэтому злая. Я злая, потому что меня опять в школу вызывают. Я только на прошлой неделе там была.

– Тебе надо с сыном контакт наладить, – сказала Марина.

– А то у меня его нет.

– Есть. Но он постепенно ослабевает. Вы же с ним отдаляетесь друг от друга. Неужели ты этого не чувствуешь?

– Нет, не чувствую! – Вера неожиданно всхлипнула и шёпотом добавила: – Да, я чувствую. Но я ничего не могу с этим поделать, и мне от этого очень плохо. И страшно!

– Понимаю!

– Откуда тебе!

– Не надо укорять меня в том, что у меня нет детей, ладно? А то я на тебя действительно обижусь.

– Ладно, прости.

– Я, хоть и не мать, и то понимаю, что у пацана сейчас сложный возраст. К нему особый подход нужен. А он у тебя к тому же без отца растёт.

– Ну, знаешь, это не моя вина.

– Знаю. Но мальчишке нужна мужская забота. Если ты себе мужика никак не найдёшь, чтобы папку ему заменил, то хоть к деду бы сына свозила.

– Даже не начинай.

– Но ведь столько лет прошло.

– Это ничего не меняет.

– Он же твой отец.

– Отцы так не поступают, – заявила Вера.

– Ты опять за своё! Ну хорошо, не хочешь так, тогда попробуй сама найти какой-то особый подход к Сашке. Научись, в конце концов, в компьютерные игры играть, что ли.

– Это ещё зачем?

– Чтобы стать ближе, чтобы он понимал, что тебя тоже может интересовать то, что интересует его.

– А с чего ты взяла, что его интересуют компьютерные игры?

– Он мне сам рассказывал.

– Он? Тебе рассказывал? Когда?

– Ну, ещё год назад, наверно.

– А почему ты мне ничего не сказала?

– Я тебе говорила. Ты просто забыла.

– Правда?

– Правда.

– Чёрт! Похоже, я действительно…

Рядом с крыльцом, на котором они с Мариной «курили», остановился синий пикап, и из него выбрался крепко сложенный светловолосый мужчина с лёгкой небритостью, в чёрной футболке и джинсах.

– О, смотрите-ка, кто приехал! – воскликнула Марина. – Привет, Степан!

– Здрасте, – буркнул Степан, даже не посмотрев в их сторону.

– Вот на кого тебе надо внимание обратить, – шепнула Марина Вере и бросила в урну давно уже потухший окурок.

– Щас! – фыркнула Вера и зашла в салон.

Марина некоторое время наблюдала за тем, как Степан выгружает из пикапа коробки, а когда он понёс их к входу, услужливо открыла ему дверь.

– Что ты нам сегодня привёз? – спросила она просто для того, чтобы что-нибудь сказать, поскольку и так прекрасно знала, что в коробках.

– Как обычно, – ответил Степан, в свою очередь понимая, что смысла вдаваться в подробности нет.

Вера тем временем зашла в тесный кабинетик директора и хозяйки салона, расположенный позади стойки администратора.

– Маргарита Кареновна, у меня ещё два клиента, а потом можно я уйду?

Маргарита Кареновна Балаян, пышногрудая дама с густыми волосами цвета «рубин», давно пережившая период, именуемый бальзаковским возрастом, но по-прежнему привлекательная, с сочувствием посмотрела на неё и с едва уловимым кавказским акцентом спросила:

– Опять Сашка?

– Да, – ответила Вера, вздохнув.

– Ну конечно, иди, – вздохнув в ответ, сказала Маргарита Кареновна.

– Спасибо.

Выскочив из кабинета, Вера налетела на Степана, который только что занёс привезённый товар в находившийся рядом с кабинетом директора склад, а точнее, кладовку, где на стеллажах стояли всевозможные шампуни, лосьоны, гели, лаки и прочие средства, необходимые в парикмахерском деле. Степан как раз вытаскивал из склада пустые коробки, о которые Вера благополучно запнулась, да так, что они разлетелись в разные стороны.

– Поосторожнее можно? – проворчал Степан, нагибаясь подобрать коробки.

– Сам смотри, куда идёшь! – огрызнулась Вера и решительным шагом направилась в зал.

Степан сердито поглядел ей вслед и молча вышел из салона. Айрин, раскрыв рот, несколько секунд смотрела в сторону зала, куда ушла Вера, и наконец фыркнула:

– Ненормальная!

– Что, простите?! – возмущённо воскликнула только что вошедшая в дверь тётенька лет пятидесяти, с богатыми серьгами в ушах и толстыми браслетами на пухлых холёных руках.

– Я говорю, нормальная такая погодка сегодня, да? – спохватилась администраторша.

– Я к Вере, – объявила тётенька.

Сашки дома не было.

«Опять шляется где-то. Ну, я ему устрою!» – подумала Вера, кидая сумочку на пуфик, стоявший возле входной двери.

Резкими движениями стряхнув туфли с ног, она прошлась по квартире, дабы убедиться в своих предположениях. Похоже, Сашка ещё даже не приходил. Видимо, резонно предчувствуя, что его ждёт дома, он решил, насколько это возможно, отсрочить встречу с разъярённой матерью. А Вере было от чего прийти в ярость – чего только она сегодня не наслушалась! И ведь месяц ещё не прошёл, как начался учебный год, а она уже во второй раз вынуждена была прийти в «храм знаний», чтобы получить взбучку от двух отвратительных тёток – директора и классного руководителя. Будто это она набедокурила! И ведь не скажешь ничего в ответ, приходится терпеть и слушать. В прошлый раз Сашка вылепил из пластилина и приделал скелету в кабинете биологии причинное место. Учительница пришла в бешенство, почему-то в качестве аргумента заявив, что они ещё ботанику не прошли, а Сашка уже за анатомию взялся. А теперь Сашка умудрился с кем-то подраться – по словам директрисы, побил сразу троих, – и это уже выходит за все рамки. Придётся сделать ему очень серьёзное внушение, иначе в следующий раз он что-нибудь взорвёт. Если к тому времени его вообще не отчислят из школы. Вот почему она, Вера, никогда не вела себя так? Наоборот – ее всегда ставили в пример другим детям. Ну, то есть поведение у неё всегда было примерным. Да, с учёбой, конечно, были трудности. Особенно с химией. Из-за этого она, собственно, и провалилась при поступлении в университет. Но в целом-то…

Щёлкнул замок. Вера бросилась в прихожую. На пороге стоял Сашка. Под левым глазом у него багровел фингал, губа была разбита, щека расцарапана.

– Ну и как это понимать? – строго спросила Вера.

Сашка молча вошёл в квартиру и бросил сумку на пол. Вера захлопнула дверь и, повернувшись к сыну, крикнула:

– Я с тобой разговариваю!

– Поссорился, – пробурчал он.

– Поссорился? Это так теперь называется?

– Я не виноват, я не…

– Ах, не виноват? А кто же, по-твоему, виноват? Я, что ли?

– Это они…

– У тебя всегда «они»! Всегда кто-то другой виноват, только не ты!

– Но это же правда!

– Хватит врать! Да что же это за наказание такое! Почему у всех дети как дети, а у меня – бандит какой-то.

– Я не бандит.

– Охламон!

– И не охламон.

– Ну за что мне это? Почему я постоянно должна краснеть за тебя?

– А ты не красней.

– Что?! Да как ты с матерью разговариваешь, дрянь такая!

– Я не дрянь! – крикнул Сашка и, забежав в свою комнату, закрыл дверь.

– А ну выйди сейчас же! – приказала Вера, постучав.

Она подёргала за ручку – дверь была заперта изнутри. Некоторое время назад Сашка сам прикрутил себе на дверь щеколду. Вера поначалу не обратила на это внимания, а когда заметила, решила, что в этом ничего страшного нет – ей в его возрасте тоже хотелось иногда запираться в своей комнате, и у неё на двери даже был крючок.

Она снова постучала:

– Саша, открой!

– Не открою! – донеслось из комнаты.

Вере даже показалось, что Сашка всхлипнул.

Сердце вдруг сжалось от сознания того, что она, может быть, перегнула палку. Может, надо было сначала расспросить сына, что и как? Но это длилось всего секунду.

– Не хочешь – не открывай. Сиди голодный, – бросила она и вернулась в свою комнату, которая служила также и гостиной.

Вера подошла к стенке, одну из секций которой занимал книжный шкаф. Она с детства любила читать и пыталась привить эту любовь Сашке. Но, к сожалению, безуспешно. Зато сама Вера уже по нескольку раз перечитала все книги, которые аккуратными рядами стояли по стойке смирно на деревянных полках. Но сейчас не они занимали её мысли. Вера достала толстый фотоальбом в бордовой бархатной обложке. Да, все вокруг уже давно не пользуются обычными бумажными фотографиями. А те, у кого они были, оцифровали их и упрятали в виртуальные альбомы, затерянные в недрах смартфонов или облачных хранилищ Интернета. Вера относилась к электронным фотографиям так же, как к электронным книгам, – категорически не признавала их. Да, она использовала свой телефон как фотоаппарат и периодически что-нибудь щёлкала, но потом обязательно шла в ателье и распечатывала понравившиеся снимки, а остальные удаляла. Поэтому, например, в отличие от Марины, в смартфоне Веры фотографий практически не было. Зато они были в альбоме. Вера привезла его с собой из дома, когда приехала в Рязань поступать в медицинский, и с тех пор вставляла в него только самые-самые фотографии, но и их за годы набралось уже немало, и альбом был почти полон, оставались всего две незаполненные странички.

Вера села на диван и погладила рукой обложку альбома. Только сейчас ей пришло в голову, что она почему-то давно не просматривала его целиком. Вставляла новые карточки, любовалась ими некоторое время и ставила альбом на место. А старые фотографии никогда не разглядывала, словно боялась заглянуть в прошлое. Сашку альбом вообще не интересовал, Марине Вера его показывала когда-то очень давно. А больше и некому было показывать.

Несколько секунд Вера сидела, словно не решаясь открыть альбом, будто под обложкой скрывалось что-то ужасное, опасное и пугающее. Наконец она откинула ворсистую обложку. На первой странице были они – офицер с погонами майора и совсем юная девушка в сарафане. В руках у офицера был крошечный свёрток – некто укутанный в розовое одеяльце, впоследствии выросший и ставший Верой. Она не в силах была долго задерживать взгляд на этой карточке и поспешно перевернула сразу несколько страниц. Теперь на неё смотрела улыбающаяся во весь рот девочка с огромным бантом на голове и букетом в руках. Под фотографией красивым почерком было написано: «Первый раз в первый класс».

Вера очень хорошо помнила тот день. Она страшно волновалась и даже уронила букет. А стоявший позади неё мальчик, Егор, поднял его и подал Вере. С того дня они с Егором стали неразлейвода… Вера перевернула страницу. Вот фотография их класса, здесь им уже по двенадцать лет – столько же, сколько сейчас Сашке.

Вера по-прежнему дружила с Егором, их частенько дразнили «женихом и невестой» и даже придумывали про них всякие небылицы – будто они где-то там целовались и всё такое прочее. Но они привыкли и не обращали на это внимания.

Новая страница и новая фотография. Это девятый класс. К тому времени между ними пробежала кошка. Может, сыграли свою роль бесконечные сплетни одноклассников, их злые подколки, но Вера с Егором прекратили встречаться и даже стали чуть ли не врагами. На этой классной фотографии они даже стояли в противоположных концах.

А вот наконец выпускная фоточка. Одиннадцатый «А» Берёзовской средней школы. После девятого, когда в их с Егором отношениях была чёрная полоса, Вера даже хотела уехать, поступить в какое-нибудь училище или колледж подальше от Берёзова и вообще от Рязанской области. Но мама уговорила её окончить школу и поступать сразу в университет. Вера со скрипом согласилась, а потом даже была несказанно благодарна маме, ибо в десятом классе они с Егором помирились и снова стали дружить. Одноклассники уже больше не дразнили их, потому как сами к тому времени разбились на пары и стали встречаться. А некоторые, поговаривали, даже пошли дальше. Ну, то есть делали «это самое» – как взрослые. Помнится, Вера тоже об «этом» порой думала, и от этих мыслей у неё дух захватывало. Но о том, чтобы заговорить о таких вещах с Егором, а тем более позволить себе такое, даже речи не было. Не так она была воспитана. Вера знала и даже мечтала, что это когда-нибудь произойдёт, но не раньше, чем она окончит школу и поступит в университет. Потому что дома, в Берёзове, Вера ни за что в жизни себе бы этого не позволила. И когда на выпускном, вдоволь натанцевавшись в актовом зале школы, Егор затащил её в пустой кабинет и попытался соблазнить, Вера даже влепила ему пощёчину, отчего тот обиделся и целую неделю не разговаривал с ней.

А потом Вера уехала в Рязань поступать в медицинский, о чём уже давно мечтала. И тогда ей впервые пришлось столкнуться с серьёзными трудностями. Дело в том, что при поступлении в Медицинский университет результаты уже внедрённого тогда в систему образования ЕГЭ не учитывались. И проблемы с химией, которая никак не давалась Вере в школе, в полный рост вылезли на вступительных экзаменах. Иными словами, она с треском провалилась. Некоторое время Вера пребывала в полной растерянности, в состоянии, близком к шоковому. Многие из тех, кого постигла та же участь, сразу бросились поступать в медицинский колледж в надежде после его окончания продолжить обучение в университете и всё-таки стать врачами. Это, конечно, более долгий путь, но для целеустремлённых людей – не преграда. Вера тоже было поддалась такому порыву, однако Марина, с которой она успела подружиться за время экзаменов и которая тоже не поступила, отговорила её. Она резонно утверждала, что в колледже опять придётся сдавать химию, а значит, шансов практически никаких.

– Ты рисовать умеешь? – спросила Марина.

– Ну… так, – неуверенно ответила Вера. – А что?

– Подадим документы в Технологический колледж.

Слово «технологический» Веру напугало. Но Марина успокоила её, объяснив, что там обучают куче всяких специальностей, в том числе и на парикмахера.

В понимании Веры профессия парикмахера была чем-то уж очень примитивным, не то что врач. Но Марина не согласилась с такой трактовкой и привела кучу аргументов за, начиная с того, что учиться после одиннадцатого класса придётся всего один год, а затем можно сразу пойти работать и неплохо, кстати, зарабатывать. У неё была знакомая, которая даже на квартиру сумела себе заработать. Ну и главное, что поступить в этот колледж – пара пустяков.

– Там экзаменов вообще нет. Мы со своим ЕГЭ туда только так проскочим, – заявила Марина.

Из этого разговора Вера сделала вывод, что Марина давно планировала такой манёвр на случай провала на экзаменах в медицинский. Марина была из местных, у неё даже имелась собственная квартирка в Рязани, доставшаяся в наследство от бабушки. Она и пригласила Веру пожить некоторое время у неё. Возвращаться домой с позором было страшно, и потому Вера с радостью приняла предложение Марины. И касательно жилья, и касательно поступления. Они сразу отправились на проезд Гоголя, где находился колледж, и подали документы.

А уже через неделю благополучно прошли вступительные испытания – кое-как нарисовали «башку с охренительной причёской», как выразилась Марина, – и стали студентами Рязанского технологического колледжа. Признаться родителям в содеянном Вера не решилась, а потому ограничилась коротким разговором с мамой по телефону, в котором сообщила, что всё хорошо, она поступила и скоро начнёт учиться. То есть куда она поступила, Вера уточнять не стала, и мама решила, что дочь скоро станет медиком. Вера сказала, что домой не поедет – это дорого, да и дел много, надо подготовиться к учёбе, решить вопрос с общежитием (тут она, конечно, лукавила). Мама немного огорчилась, поскольку сама поехать в город навестить дочь не могла – из-за проклятой болезни она уже тогда с трудом ходила. А отец, к тому времени пенсионер, категорически отказывался оставить жену даже ненадолго, поэтому тоже поехать не мог. Так Верин обман и остался тайной.

Единственным, кто знал правду, был Егор. Ему Вера рассказала всё. Он тоже никуда не поступил, точнее, даже не пытался. В отличие от Веры его аттестат пестрел одними тройками, и Егор прекрасно понимал, что по итогам ЕГЭ его никуда не возьмут, а идти туда, где надо сдавать вступительные экзамены, бесполезно. Всякие там колледжи и училища Егор вообще не принимал в расчёт, считая, что это пустая трата времени: он и так всё знает, всё умеет и ничему новому его там не научат. Поэтому он решил пока где-нибудь поработать. В родном Берёзове ничего подходящего не нашлось, и Егор устроился на какое-то автотранспортное предприятие в райцентре, в Шилове. И даже не разнорабочим, а слесарем, о чём он с гордостью хвастался Вере, демонстрируя первую зарплату.

К слову, в Рязань на свидание с Верой он приезжал почти каждые выходные. Они тайком встречались, гуляли и целовались. О своих отношениях с Егором Вера никому не рассказывала, даже Марине, у которой по-прежнему жила. Марина, конечно, догадывалась, что у Веры кто-то есть, и даже предлагала привести кавалера домой «сама знаешь для чего». Но Вера с возмущением отвергала подобные предложения.

А осенью Егора забрали в армию. Накануне он в последний раз приехал к Вере, и вид у него был такой печальный, что Вера с трудом сдерживала слёзы. Погода испортилась, лил проливной дождь, и гулять было совсем некомфортно. Денег на какую-нибудь кафешку не хватало, и, поскольку Марина была на занятиях в колледже, которые Вера в тот день прогуливала, она решилась привести Егора домой.

Дома они пили вино, предавались воспоминаниям и как-то незаметно очутились на диване, где Егор, лаская Веру, всё же умудрился довести её до такого состояния, что она сама не помнила, как позволила ему то, чего он так долго от неё добивался. Помнится, было больно и немного неприятно, да ещё всё покрывало на диване перепачкали, но Егор выглядел таким счастливым, что Вера поддалась его чувству, и ей казалось, что она в эту минуту тоже самая счастливая девушка на свете. Точнее, уже женщина.

Потом он ушёл. И только через месяц дал о себе знать – прислал эсэмэску. Написал, что у него всё в порядке, принял присягу. Вера в ответ разродилась огромным, полным нежности сообщением, просила дать адрес, чтобы она могла приехать навестить его. Но Егор не ответил и вообще больше ни разу не написал. Исчез. Навсегда. Так и оставшись для Веры первым другом, первой любовью и первым любовником. Вера пыталась разыскать его, но тщетно. Никто про него больше не слышал. Родителей у Егора не было, вырастившая его бабка умерла через год после того, как его забрали в армию. Так что все концы были потеряны. Даже фотографии Егора у Веры не осталось – она почему-то ни разу не догадалась щёлкнуть его за всё то время, что они встречались. Вера надеялась, что Егор пришлёт ей карточку из армии, но он не прислал. Поэтому самой последней его фотографией так и остался тот групповой снимок их выпускного класса.

Глава 2

Звонок в прихожей вывел её из задумчивости. «Кого там ещё принесло?» – подумала Вера и слезла с дивана.

Но Сашка первым выскочил из своей комнаты. Видимо, ему надоело дуться, и вот нашёлся повод выйти из добровольного заточения.

– Это тётя Марина, – доложил он, когда Вера вышла в прихожую.

– Привет, подруга! – с порога крикнула Марина, размахивая бутылкой с бордовой этикеткой. – Гостей принимаешь?

Вера молча кивнула.

– Опять пить будете? – проворчал Сашка.

– Можно подумать, мы с твоей матерью такие уж прямо алкоголики! – усмехнулась Марина и протянула ему шоколадку.

– Можно подумать, я маленький, – фыркнул Сашка, но шоколадку взял.

– Ты сюда брюзжать пришёл? – сердито сказала Вера. – Иди и брюзжи в свою комнату.

– Ну и пойду! – бросил Сашка и скрылся за дверью.

Вера и Марина прошли на кухню.

– Нет, мать, ты не права! – заявила Марина, усевшись за стол.

– В чём это, интересно, я не права?

– Зачем ты с ним так?

– Как «так»?

– Как с маленьким.

– Потому что он по-другому не понимает.

– Да всё он понимает. А вот ты – нет.

– Ты меня учить пришла? – вскинулась Вера.

– Нет, я пришла с тобой вина выпить и поговорить о твоей социализации, – ответила Марина.

– Хватит тебе в своём коконе сидеть. Надо в люди выходить – социализироваться. Больше общения, больше связей…

– То есть ты решила меня вывести в люди?

– Ну да. А что в этом плохого?

– Да так… Ты забыла, чем кончилась твоя прошлая попытка меня «социализировать»?

Это было девять лет назад. Сашка уже пошёл в детский сад. Пока сын был в яслях, у Веры была возможность работать только по сокращённому графику. Теперь она могла работать полный день, и у неё даже появилось немного свободного времени, которое можно было бы потратить на личную жизнь. Но Вера не стремилась её налаживать. Она уже свыклась с судьбой матери-одиночки и не могла себе представить, как это – привести в дом чужого человека, и даже установила табу на всякого рода отношения с представителями противоположного пола, полностью посвятив себя ребёнку и работе.

И всё же однажды Вера изменила этому правилу. Как всегда, ключевую роль в подобного рода событиях сыграла Марина. Именно она уговорила подругу отдать Сашку на пятидневку и однажды вечером затащила Веру на какую-то мутную вечеринку в загородном доме. Там было полно молодёжи, всё было очень весело, все танцевали, много пили и, как потом оказалось, не только. Где-то уже далеко за полночь Вера настолько опьянела, что едва держалась на ногах. И при этом была безумно счастлива, поскольку давно уже так не веселилась. Она даже перестала стесняться своего простенького сарафана – другие девушки на вечеринке, включая Марину, были одеты гораздо богаче. Сама Марина куда-то пропала, а Вера вдруг стала центром притяжения сразу двух симпатичных парней, которые ухаживали за ней, делали комплименты, рассказывали анекдоты и всякие байки. Вера хохотала от души.

В доме было душно, и они втроём как-то незаметно переместились в сад. Тёплый летний воздух и аромат цветов ещё больше опьяняли. В саду было темно, хоть глаз выколи, но они всё же отыскали спрятанные под деревьями лежаки. Вера улеглась и, продолжая слушать весёлые истории своих спутников, незаметно задремала.

Проснулась она, когда почувствовала на своём теле чьи-то руки и обнаружила, что кто-то уже наполовину стянул с неё трусы. В первое мгновение у неё от испуга перехватило дыхание и горло сдавило так, что она не смогла произнести ни звука. Но как только кто-то прикоснулся к её обнажённому бедру, Вера пронзительно закричала. И тут чья-то потная ладонь заткнула ей рот, а руки другого вцепились в неё, удерживая на шезлонге и пытаясь раздвинуть ноги. Со стороны дома послышались громкие звуки – видимо, кто-то открыл дверь, – а затем раздался голос Марины, она звала Веру. Вера изловчилась и укусила руку, затыкавшую её рот. Один из насильников вскрикнул и выругался, а Вера что есть силы завопила, зовя на помощь.

Марина, крича, стала бегать по саду, пока не услышала громкие всхлипывания. Она чиркнула зажигалкой, и слабое пламя высветило из темноты скрючившуюся на шезлонге Веру, с задранным до пояса подолом и болтающимися на щиколотках трусами. Её била сильная дрожь, а по щекам текли крупные слёзы.

С тех пор Вера зареклась посещать какие-либо вечеринки…

– Ну, вспомнила! – фыркнула Марина. – Когда это было?

– Давно, – согласилась Вера. – Я даже почти забыла. Но я не хочу, чтобы нечто подобное повторилось.

– А никто тебе ничего такого и не предлагает. Я же совсем о другом говорю… Ты вино будешь открывать?

– Да, извини, – спохватилась Вера и, достав из ящика штопор, принялась откупоривать бутылку. – Так что ты там говорила?

– Я говорила, что никто тебя никуда тащить не собирается, – сказала Марина. – Сейчас так уже не знакомятся – времена другие.

– Надо же! А я и не заметила.

– Да ты ничего не замечаешь.

– Зато ты всё замечаешь.

– Замечаю. И иду в ногу со временем.

– Главное, этой ногой не вляпаться в очередное дерьмо, – заметила Вера, разливая вино по простеньким стеклянным бокалам.

– А для этого надо смотреть, куда ступаешь. И вообще – по сторонам глядеть, на мир, на людей. А не как некоторые – всю жизнь в шорах.

– Ну, вот только не надо! Это я в шорах, что ли?

– Да, ты. И твой сын тому доказательство.

– А Сашка тут при чём?

– А я тебе скажу. Только давай сначала выпьем.

– Давай, – согласилась Вера, усаживаясь за стол напротив подруги.

Они чокнулись. Марина выпила залпом, будто это была водка. Вера отпила немного и поставила бокал на стол.

– Налей ещё, – попросила Марина.

Вера налила. Отпив примерно столько же, сколько до того отпила Вера, Марина тоже поставила бокал на стол, достала из кармана джинсов пачку сигарет, зажигалку и, не спрашивая разрешения, закурила. Марина никогда не спрашивала разрешения, и Вера уже давно к этому привыкла. Она просто встала и приоткрыла окно. Не то чтобы Вера не переносила запаха сигарет, наоборот, он ей даже нравился. Но только когда кто-нибудь курил. А вот «послевоние», которое оставалось потом в помещении, вызывало у Веры прямо-таки тошноту. Поэтому она всегда открывала окно, когда Марина курила, даже зимой, и та к этому тоже привыкла.

Совершив таким образом ритуальные действия, подруги продолжили разговор.

– Помнишь, я тебе говорила про компьютерные игры? – сказала Марина.

– Да не буду я ни во что играть! – отмахнулась Вера.

– А я и не предлагаю тебе этого.

– Зачем тогда спрашиваешь?

– Это я так подвожу тебя к основной теме.

– Ну, подвела. Дальше что? Что за тема?

– Да всё та же. Социализация… Не перебивай! – воскликнула Марина, едва только Вера попыталась вновь возразить. – Ты же не хочешь до старости прожить синим чулком? Вот. Возвращаясь к тому, с чего я начала, тебе надо выбираться в люди, знакомиться, встречаться. Но в наше время для этого даже не надо выходить из дома.

– Как это? – не поняла Вера.

– Ты про социальные сети слышала?

– Ой, нет! Ни за что! Знаю я, что это такое.

– Ну откуда ты знаешь? Ты хоть раз туда заходила?

– Не заходила и заходить не собираюсь.

– Почему?

– Видела я, как некоторые сидят там. Пишут всякую ерунду. Вон хотя бы наша Мальвина. Какие-то фотографии туда посылает, кривляется перед камерой. Да ну, фу!

– Но тебя же никто не заставляет кривляться. И писать ерунду тоже не обязательно. Можно просто портрет свой там повесить и… общаться, знакомиться.

– Чтобы все кто ни попадя на меня глазели? Да я же буду себя чувствовать, как будто… как будто голая на улицу вышла.

– А зачем же голой фотографироваться?

– Я и в одежде буду себя так же чувствовать. Нет, нет!

– Ну, ты хотя бы попробуй!

– Да не умею я всего этого!

– Ой, подумаешь! Я тебя в два счёта научу. Тащи свой компьютер.

– Откуда у меня компьютер? Нет у меня компьютера, – буркнула Вера.

– А у Сашки?

– У Сашки – Сашкин.

– Ну возьми на время! Он же ему постоянно не нужен.

– А с телефона нельзя?

– Можно, но не нужно, – сказала Марина.

– Почему?

– Потому что тогда ты из этой сети вылезать не будешь и совсем рехнёшься, вон как Мальвина. А так ты только с компьютера будешь время от времени туда заходить. К тому же на телефоне экран маленький. А тебе надо зарегистрироваться, данные всякие ввести.

– Какие ещё данные? Я не хочу ничего вводить.

– Самые простые – имя, фамилия, дата рождения, телефон…

– Чтобы мне потом звонили всякие там?

– Без телефона ты не сможешь идентифицироваться в сети. А номер можно скрыть, чтобы его никто не видел. Тогда тебе только писать смогут.

– Куда писать?

– Туда же – в твой профиль в сети. Личные сообщения, как эсэмэски, и только ты их сможешь читать. Ну, и отвечать, если захочешь. А не захочешь – не отвечай.

– А если он всё равно будет писать?

– Кто он?

– Ну, тот, который напишет, а я не отвечу.

– Да заблокируешь его, и все дела. И он больше не то что писать, он даже видеть тебя перестанет – то есть твой профиль в сети, – как будто тебя не существует. Понимаешь?

– Не вполне. Но…

– Вот и отлично! Тащи компьютер.

– Саша! – позвала Вера. – Что-то не идёт, – сказала она через некоторое время.

– Крикни погромче, – посоветовала Марина.

– Боюсь, что это бесполезно.

Вера встала из-за стола и вышла с кухни. Марина не смогла усидеть на месте и отправилась следом.

Сашка в одежде лежал на тахте в своей комнате. Он был в огромных, закрывавших чуть ли не полголовы наушниках. Глаза закрыты, а подбородок ритмично дёргался вверх-вниз, видимо, в такт гремевшей в наушниках музыке.

– Ну, что я говорила! – проворчала Вера, уперев руки в бока. – Услышит он тут.

Марина подошла к Сашке и дёрнула его за ногу. Сашка пронзительно взвизгнул, подскочил и уселся на тахте, испуганно глядя на мать и на её подругу.

– Ни фига себе! – воскликнула Марина, заметив на его лице яркие следы утренней потасовки. – Значит, всё-таки подрался? Кто же это тебя так разукрасил?

– Никто, – буркнул Сашка.

– Ну, не хочешь – не говори.

– Саша, дай свой компьютер, пожалуйста, – попросила Вера.

– Зачем?

– Нужно. Для дела.

– Да, для дела, – подтвердила Марина. – Проверим, не хранишь ли ты там порнушку.

– Марина! – воскликнула Вера, осуждающе посмотрев на подругу.

– Шучу! Нам ненадолго.

– Да берите! – изобразив на лице безразличие, сказал Сашка и снова натянул на голову наушники.

Расположившись на кухне, подруги раскрыли заметно потёртый ноутбук.

– Он на нём с горки катается, что ли? – спросила Марина.

– Да нет вроде, – не заметив сарказма, задумчиво ответила Вера.

– Ну ладно, в общем, смотри.

И Марина ровным менторским тоном принялась объяснять, что собой представляет социальная сеть, в чём её отличие от сайта знакомств – для Веры это было принципиально, она категорически отвергала всякие брачные агентства и их современные интернет-аналоги. Затем они зарегистрировали Веру и подписались от её имени на страничку Марины, которая, правда, не слишком часто туда заходила – она как раз была активным пользователем сайтов знакомств, причём сразу трёх, и этого ей вполне хватало для общения.

– Какой пароль будем вводить? – спросила Марина.

– Сейчас подумаю, – сказала Вера. – Надо будет куда-нибудь записать, а то я вечно их забываю.

– А надо один иметь, универсальный. Для всего.

– Разве это не опасно? Ведь если кто-нибудь узнает этот твой пароль, он сможет везде к тебе залезть.

– Ой, да кому я нужна! Даже если и узнает, мне прятать нечего.

– Ну и как же такой пароль придумать?

– Да проще простого! Вот у меня, например, с большой буквы: «Марина один, девять, девять, два». Латинскими, естественно.

– А что такое «один, девять, девять, два».

– Ну, приехали! Ты не знаешь, в каком году родилась твоя лучшая подруга?

– А! – догадалась Вера. – Это же и мой год.

– То-то.

– Так просто?

– Вот именно! У меня и в телефоне ПИН-код такой же.

– Но там же вроде только цифры.

– Один, девять, девять, два, – повторила Марина.

– А у меня вообще этого ПИН-кода нет, я его отключила от греха подальше, а то ещё забуду в самый неподходящий момент.

– Вот это ты зря. Не дай бог телефон потеряешь, а какой-нибудь Ахмед найдёт его и начнёт на родину названивать, наговорит тебе на несколько тысяч. А ты потом плати.

– Правда? – испуганно прошептала Вера и, схватив со стола мобильник, протянула его Марине. – А ты можешь мне сделать?

– Какой сделать? – спросила та.

– Давай такой же, как у тебя.

– Готово! – сказала Марина, возвращая ей телефон. – Ну а тут какой пароль вводить будем?

Она ткнула пальцем в экран ноутбука.

– Давай то же: имя и год рождения, – сказала Вера.

Марина резво пробежала пальцами по клавиатуре и объявила:

– Ну вот и всё! Теперь ты полноправная участница этой социальной сети. А сейчас самое главное. Если ты хочешь разыскать какого-нибудь человека… ну, я не знаю… родственника, знакомого. Школьную подругу, например. Тебе для этого всего лишь надо вбить в поисковую строку её имя и фамилию. Поняла?

– Поняла, поняла. Ты думаешь, я бы и так не догадалась?

– Я уж и не знаю, что думать, подруга. Ты же за столько лет не сподобилась ни в одной социальной сети зарегистрироваться. Короче, вбиваешь сюда… Ну, давай вместе попробуем. Назови кого-нибудь.

– Кого назвать? – Вера задумалась. – А вдруг её там нет?

– Вот сейчас и посмотрим. Конечно, здесь не все тусуются… Так как её зовут?

– Ленка Гришина.

– Подруга? – уточнила Марина.

– Да нет, так… Одноклассница. В начальной школе мы вроде дружили, а потом… Приятельствовали, что ли.

В результатах поиска высветилось полторы тысячи Елен Гришиных.

– Ох! – выдохнула Вера.

– Ща, погодь, – успокоила её Марина. – Отсортируем по году рождения и месту жительства. Где она живёт?

– Да откуда ж я знаю?

– Тогда по месту рождения. Она там же, где ты, родилась?

– Наверное.

– Значит, пишем: Рязанская область…

– Шиловский район, – подсказала Вера.

– Шиловский район, – повторила Марина. – Село Берёзово – это я помню. О! Она?

– Не знаю, – растерянно пробормотала Вера, глядя на фотографию дородной тётки, разложившей свои телеса на каком-то пляже.

– Поглядим, что там ещё.

Марина пощёлкала мышкой, покрутила колёсико, и на экране ноутбука возникла целая галерея фотографий.

– Вот эту можно увеличить? – попросила Вера, показав пальцем.

Марина вновь щёлкнула мышкой, и Вера издала нечто среднее между вздохом и визгом. На экране была фотография её выпускного класса, точно такая же, какую она совсем недавно разглядывала в своём альбоме и которая вызвала у Веры массу воспоминаний.

– Ты чего? – испуганно прошептала Марина.

– Это мой класс, – тоже шёпотом ответила Вера.

– А чего это вы тут шепчетесь? – раздался позади голос Сашки.

Обе, и Вера, и Марина, вздрогнули и обернулись.

– А ты чего тут делаешь? – строго спросила Вера.

– Пить хочу. Что, нельзя? – с вызовом ответил Сашка.

– Можно. Только давай побыстрее.

– А если я чаю хочу?

– Начинается! – сердито буркнула Вера.

– И кто тебя только манерам учил, Александр! – поцокав языком, сказала Марина.

– Никто, – буркнул тот.

Марина вернулась к ноутбуку и открыла исходную страницу Вериной одноклассницы, где была фотография дородной тётки.

– Кто это? – спросил Сашка, проходя мимо.

– Никто, – в тон его предыдущему ответу сказала Марина.

– Ну правда?

– Мамина одноклассница.

– Да ладно! Ничёсе! – воскликнул Сашка. – Сколько ж ей лет?

– Столько же, сколько мне, – сказала Вера.

– Реально? Да она ж как бабка.

– Вот! А ты свою маму не ценишь, – заметила Марина. – Видишь, какая она у тебя красавица.

– Угу, – буркнул Сашка.

– А я? Как тебе я?

– Ничё так.

– Что значит «ничё»? А поконкретней?

– Ну… нормальная такая.

– Как? Просто нормальная?

– Что ты к нему пристала? – вмешалась Вера.

– Нет уж, пусть скажет. Я хочу знать, что обо мне думает твой сын. Ну, Сашка?

– Зачётная, – пробормотал Сашка и бросился вон из кухни.

– Эй, а чай?! – крикнула ему вдогонку Марина.

– Ну вот, засмущала парня, – проворчала Вера.

– Ничего, ему полезно.

– В каком смысле?

– В половом. Думаешь, он на девочек не заглядывается?

– Тоже мне девочка нашлась! Уж не собралась ли ты моего сына соблазнить?

– Я до такого ещё не докатилась. Пусть подрастёт.

– Ах ты…

– Ладно, наливай, и продолжим, – сказала Марина и щёлкнула мышкой…

Марина ушла за полночь. К этому времени они допили принесённое ею вино и открыли ещё одну бутылку из загашника Веры. Сашка больше не появлялся, и Вера сама отнесла ему чай и пряник, чтобы хоть как-то задобрить его.

Как только дверь за Мариной закрылась, он высунулся из своей комнаты и спросил:

– Ушла?

– Ушла.

– А можно мне ещё чаю?

– А спать не пора? Завтра же в школу.

– Я быстро. Полчашечки.

– Ну ладно, пошли на кухню.

На кухне Сашка уселся за стол и взглянул на выключенный ноутбук.

– Ма-ам, ты чё, с кем-то познакомиться хочешь? – поинтересовался он.

– Нет, я так… Хочу старых знакомых найти, одноклассников, – ответила Вера. – Может, с кем-то возобновить общение. А то…

– Скучно?

– Бывает.

– Ну да! – Сашка понимающе кивнул. – Всё с ней да с ней. Не, тётя Марина, конечно, хорошая…

– Ты же сказал – зачётная, – напомнила Вера.

– Не, ну… она клёвая, и… – Он снова смутился. – Но ведь хочется, чтобы друзей было много, да?

– А у тебя их много? – спросила Вера, хотя знала ответ заранее.

– У меня их вообще нет, – буркнул Сашка. – Таких, знаешь, настоящих. Как в книжках, чтобы все-все за тебя. Вот как твоя тётя Марина.

– Ничего, будут ещё у тебя друзья, – сказала Вера и погладила сына по голове. – Обязательно! Только ты, пожалуйста, больше не дерись ни с кем, ладно?

– Постараюсь.

– Саша!

– Мам, я ведь правда не первый начал.

– А кто же первый начал?

– Сначала Валерка обзываться стал, сказал, что я… Ну, что у меня папы нет. И про тебя плохо сказал. А потом Мишка тоже начал, как он. Ну, я и сказал им два слова.

– Какие два слова?

– Плохие. Можно я не буду говорить? Ну, матом, в общем.

– Два слова матом? – машинально то ли повторила, то ли спросила Вера.

– Ну, не два, а три. Или четыре.

– И они стали с тобой драться?

– Нет, они сначала Димку позвали – вдвоём побоялись.

– Значит, они напали на тебя втроём?

– А ты?

– Ну, я пытался Валерке сдачи дать. И Мишке тоже. Но их же трое! А потом кто-то крикнул «атас!», и они сразу отстали и сами на пол упали, и кто за живот схватился, а кто за голову. А я-то сразу вскочил и хотел врезать им как следует, а учительница меня за руку схватила. А я не понял – как дёрнул! А тут ещё один учитель – историк наш. Ну и повели меня к директору. А эти сказали, что я на них первый напал. Валерка сказал, что я ему руку сломал. Ну, потом сказал, что не сломал, а просто ударил. Ну, в общем, так. А директриса сказала, чтобы без тебя в школу не приходил. Или чтоб ты сама пришла.

– Я ходила, – сказала Вера.

– Я знаю, я видел, – признался Сашка. – Я у школы ждал, там, недалеко, около соседнего дома.

– А почему ты мне сразу всё не рассказал?

– Я хотел. Только ты…

– Ладно, всё. Ты чай допил?

– Нет ещё.

– Допивай и спать. Мне тоже завтра на работу.

Сашка залпом допил чай и, пожелав матери спокойной ночи, отправился спать. Вера налила себе в бокал остатки вина и вновь включила Сашкин компьютер.

Она просидела в сети до трёх часов. После того как Марина от её имени подписалась на Ленку Гришину, Верину одноклассницу, с которой они последний раз виделись, наверное, на выпускном, Вера нашла ещё трёх одноклассниц и тоже отправила им запрос. Какова же была её радость, когда одна из них сразу же откликнулась и подтвердила «дружбу». А следом отозвалась и Ленка Гришина. Таким образом, у Веры появились в социальной сети уже два «друга», с которыми теперь можно было общаться. Что она и не преминула сделать, тем более что обе одноклассницы прислали каких-то машущих лапками котиков. Отправлять в ответ всяких пушистых чудиков Вера не стала, а просто написала каждой по несколько приветственных слов с надеждой на дальнейшее общение.

Она уже собиралась выключить компьютер, но передумала. Вера вновь кликнула мышкой по поисковой строке и дрожащим от волнения пальцем набрала на клавиатуре «Егор Березин». К счастью, людей с такими именем и фамилией оказалось гораздо меньше, чем найденных ранее одноклассниц, но всё равно отыскать среди пятисот тридцати двух нужного Егора было непросто. Воспользовавшись методикой, которой её обучила Марина, Вера быстро сделала выборку по возрасту и месту рождения и с разочарованием обнаружила, что такого человека в этой социальной сети нет. Ну да, Егор ведь родился не в Берёзове, а каком-то рабочем посёлке на Севере, где трудились его родители. Там потом что-то случилось, о чём даже сам Егор не знал. Но кончилось тем, что родителей не стало, и воспитанием его занималась бабушка, которая и забрала трёхлетнего внука в Рязанскую область.

Вера уже хотела забросить поиски одноклассника и своей первой любви, но что-то заставило её попробовать ещё раз. Она изменила условия поиска, убрав место рождения, оставив только год, и – о, чудо! – социальная сеть предложила ей на выбор всего шестерых Егоров Березиных. У двоих профили оказались пустыми, даже без фотографий. Ещё четверо совсем не походили на её Егора. Но когда Вера, уже почти потерявшая надежду, открыла профиль последнего, она едва не вскрикнула. Даже схватила бокал, не заметив, что он уже пуст, и попыталась сделать глоток.

Вера смотрела на экран ноутбука и боялась дышать. Ей казалось, что если она сейчас выдохнет, то открывшаяся страница соскользнёт и улетит, будто лист, сорванный порывом ветра. С размещённой на странице фотографии на Веру глядел он, Егор. Её Егор. Ну, точнее, бывший когда-то её. Он почти не изменился, только немного огрубел, что ли. И взгляд у него был какой-то очень мрачный. Фотография была сделана давно, на ней Егор стоял возле какого-то кафе. Вера не удержалась, взяла телефон и, включив камеру, сделала снимок с экрана.

Разглядывая, что у неё получилось, она обратила внимание на вывеску кафе, которая показалась Вере знакомой. Чтобы убедиться в своих предположениях, она открыла в компьютере поисковик и набрала на клавиатуре: «кафе в Рязани». И хотя открывшийся список был большой, Вера быстро нашла то, что нужно.

Да, это было оно, то самое кафе – когда-то они с Мариной забредали туда. Стало быть, Егор приезжал в Рязань. Почему же он не попытался разыскать её? Почему не прислал весточку? Конечно, Егор не знал, где она живёт. Но он же мог как-то узнать это. Если бы захотел, конечно. А номер телефона, между прочим, у неё остался прежний, да. Если только Егор не потерял его – всякое бывает. И тем не менее…

– А кто это? – раздалось за спиной, и Вера аж подпрыгнула на табуретке.

Сашка стоял в дверях кухни и тёр глаза. Он был в трусах и в майке. Вера с детства приучала его к пижаме, объясняя, что человек должен спать в специальной ночной одежде. Но в последнее время Сашка категорически этому воспротивился, заявил, что он не желает спать в дурацкой пижаме, как маленький. Вера подумала и решила не настаивать.

– Ты чего не спишь? – спросила она.

– В туалет захотел.

– Я говорила, не пей на ночь.

– А кто это? – повторил свой вопрос Сашка.

– Никто. Одноклассник, – ответила она и захлопнула крышку ноутбука.

Глава 3

– Я чуть не описалась, – пожаловалась Вера на следующее утро Марине. – Представляешь – ночь, тишина, и вдруг: «А кто это?»

Они стояли на крыльце салона красоты и «курили». Точнее, курила, как обычно, только Марина, а Вера держала кружку с кофе обеими ладонями, будто грела их. На улице и в самом деле было прохладно, хотя солнце светило вовсю, в воздухе уже чувствовалось приближение осени.

– Второй раз, – сказала Марина.

– Что «второй раз»?

– Напугал. Помнишь, он вечером тоже подкрался и спрашивает: «Чего вы тут шепчетесь?» Я тогда тоже чуть не описалась. Он у тебя вообще, похоже, любит пугать.

– Ох! – вздохнула Вера.

– Ладно, а что там с этим твоим одноклассником? Ты мне о нём раньше не рассказывала.

– Да нечего рассказывать.

– Ну, не заливай! То-то ты среди всех его искать бросилась. Что? – Марина легонько ткнула Веру локтем в бок. – Первая любовь?

Вера на мгновение замялась, не зная, стоит ли рассказывать подруге о делах давно минувших дней. И наконец решила, что в этом нет ничего такого, чего можно стесняться. Тем более что подробности своего первого сексуального опыта, состоявшегося на квартире у Марины, она всё равно раскрывать не собиралась.

– Да, – ответила Вера, – в школе дружили.

– Просто дружили? – ехидно сощурив глаза, поинтересовалась Марина.

– Гуляли, даже целовались, – сказала Вера и, стараясь удовлетворить любопытство подруги, поведала ей историю о том, как Егор пытался соблазнить её на выпускном, но у него так ничего и не вышло.

– А-а, – разочарованно произнесла та. – Ну и где он сейчас?

– Я не знаю.

– Как не знаешь? Ты же сама сказала, что нашла его.

– Там только одна фотография, сделанная шесть лет назад. И ни одной записи. Как будто он зарегистрировался, повесил фотку и больше никогда туда не заходил. Но самое интересное – где он сфотографировался.

– И где же?

– У нас в городе. Возле кафе «Глория».

– Да ладно! – воскликнула Марина. – Я там только на той неделе была. Так надо сгонять туда.

– Зачем?

– Хотя да, наверное, в этом смысла нет – столько лет прошло… Ну, тогда напиши ему.

– Написать? Нет, я… неудобно как-то.

– Ну ни фига себе! То есть одноклассницам своим писать – это нормально. А однокласснику, с которым у тебя любовь была, – неудобно?

– И что я ему напишу?

– Да всё то же! Типа привет, как дела, и всё такое. Мне тебя учить? Я же не предлагаю тебе восстановить с ним отношения и тем более затащить его в койку. Хотя прикольно, наверное, было бы! Нет, ну если ты категорически не хочешь с ним общаться, тогда – конечно.

– Ладно, я подумаю, – сказала Вера, просто чтобы завершить этот разговор.

Она уже поняла, что Марина с неё не слезет, пока не добьётся какой-нибудь реакции. – Подумай, подумай.

Марина затушила окурок и вошла в салон.

На следующий день был выходной. Проводив Сашку в школу, где он накануне, к великому счастью Веры, не учинил погром, ничего не взорвал и даже ни с кем не подрался, она завалилась спать и продрыхла до обеда.

Кое-как поднявшись, Вера умылась, навела на лице красоту, приготовила себе кофе и уселась за компьютер. Зайдя в сеть, она быстро нашла страницу Егора и долго смотрела на его фотографию. Вера пыталась выудить из памяти что-то новое, какие-то давно забытые приятные моменты, связанные с их встречами, чтобы ещё раз испытать те эмоции, которые обуревали её в далёкие дни беспечной молодости. Но почему-то ничего такого не вспоминалось, а вспоминались лишь те уже многократно прокрученные кинотеатром памяти эпизоды, которые неизбежно завершались исчезновением Егора и последовавшими за этим отчаянием и безысходностью.

И всё же что-то заставило Веру навести курсор на значок «личные сообщения» и щёлкнуть мышкой. Несколько минут она таращилась на пустое белое поле, пытаясь сообразить, что написать, с чего начать это послание в прошлое. И чем больше она об этом думала, тем страшнее ей становилось. Вдруг Егор разозлится и напишет что-нибудь грубое или вообще не ответит? Да и какое она имеет право вмешиваться в его личную жизнь? Прошло столько лет! Они уже совсем чужие люди. Да, она с лёгкостью написала письмо одноклассницам, но ведь это не одно и то же. Он не просто одноклассник, он – мужчина, и её письмо может быть воспринято как-нибудь предвзято. Любая фраза, даже любое слово может быть понято неправильно. А что, собственно, она хочет сказать ему? Что ей от него нужно? Вера и сама никак не могла понять этого. Всё очень-очень сложно.

Она залпом допила кофе и выключила компьютер. Надо всё ещё раз хорошенько обдумать. Маринке легко говорить, она вообще никогда не думает – просто берёт и делает. А уже потом думает. Поэтому у неё всё в жизни просто. Не то что у Веры. Она всегда жила по принципу «семь раз отмерь, один раз отрежь». Народная мудрость. Да уж! Вот только на практике получается так: пока Вера тщательно всё отмеряет, кто-то другой уже отрезал и утащил. А она, как всегда, остаётся ни с чем. И всё же Вера не могла заставить себя поступиться принципами и твёрдо решила «семь раз отмерить». А чтобы это было легче сделать, она намеревалась прогуляться – подышать свежим воздухом, проветрить мозги. Тем более что погода за окном к этому располагала – на смену затянутому тучами небу и холодрыге пришло бабье лето, светило солнышко, а термометр за окном показывал плюс двадцать.

Захватив на всякий случай лёгкую ветровку, Вера вышла из дома и пешком отправилась в сторону центра города. Тёплый ветерок трепал её белокурые волосы, то и дело, будто из хулиганства, подхватывая пряди и накидывая их на глаза. Вера улыбалась, поправляла волосы и щурилась от яркого солнечного света. Погружённая в свои мысли, она неторопливо шагала по тротуару, а ветер снова и снова принимался играть с её причёской.

Прошло, наверное, около четверти часа, когда Вера вдруг обнаружила, что стоит на автобусной остановке. И даже немного растерялась, не понимая, что она тут делает. Но уже через мгновение снова была во власти сладких воспоминаний, и окружающий мир словно перестал существовать. А ещё через полчаса она уже выходила из автобуса на улице Ленина. Миновав памятник Евпатию Коловрату, Вера свернула на пешеходную Почтовую. Именно там, среди множества прочих заведений, и находилось кафе «Глория».

Она приметила броскую вывеску издалека. Летнюю веранду ещё не убрали, и места на ней все были заняты – «Глория» явно была популярным местечком. Вера вошла в полутёмный зал и огляделась. Здесь народу было поменьше, но свободных столиков оказалось всего два: один большой возле окна и один маленький, на двоих, в углу. Подумав, Вера прошла в угол.

– Из напитков что-нибудь сразу закажете? – спросила смазливая официантка, подавая ей меню.

– Кофе, пожалуйста, чёрный, – сказала Вера.

– Американо?

– Да, давайте его.

– Что-нибудь ещё? – поинтересовалась официантка, явно разочарованная таким слабым заказом.

– Я посмотрю, – ответила Вера, кивнув на меню, хотя в этот момент ей совсем не хотелось ни есть, ни пить.

Возможно, это было не самое удачное место в кафе, зато из этого угла был хорошо виден не только весь зал, но и – через окно – летняя веранда. Так что выбранный Верой столик оказался великолепным наблюдательным пунктом. Она сама не могла себе объяснить, что её сюда занесло. Возможно, случайно брошенное Мариной предложение поискать Егора в кафе «Глория», ею же самой и отвергнутое как бесперспективное. Или же какая-то странная глубокая убежденность, что он обязательно должен оказаться здесь, и именно в то время, когда Вера сюда придёт. Глупо, конечно. Но она уже сюда пришла, значит, надо хотя бы просто посидеть и получить удовольствие. Вера забыла, когда последний раз просто так забредала в кафе.

Официантка принесла кофе и вопросительно уставилась на неё.

– Да, сейчас, – спохватилась Вера.

Она полистала меню и не придумала ничего лучше, как заказать бокал белого вина и парочку профитролей. Хмыкнув, официантка забрала меню и отправилась выполнять заказ. А Вера принялась разглядывать посетителей кафе.

Публика тут была самая разношёрстная: и пожилые пары, зашедшие пообедать, и пары помоложе, и даже довольно шумная компания из шести человек.

«Сколько бездельников! – подумала Вера. – Середина недели, и никто не работает».

Она отхлебнула кофе и поморщилась – даже дармовой кофе в их салоне красоты вкуснее.

«Интересно, чем они все занимаются? – продолжала рассуждать про себя Вера. – С пожилой парой всё ясно – очевидно, пенсионеры. Вон та юная парочка, возможно, студенты, с лекции сбежали. А те, им лет по тридцать плюс-минус. Явно уже нигде не учатся и явно не работают. Не могут же все, как я, два через день работать! Значит, бездельники. Или за чей-то счёт живут, или воруют…»

– Ваше вино, – послышался голос официантки, и перед Верой возник большой, слегка запотевший бокал, заполненный вином примерно наполовину.

– Спасибо, – сказала Вера.

Она отпила немного. Вино было откровенно дешёвое, из тех, что обычно называют «домашним»: водянистое, излишне кислое, с неопределённым, размытым вкусом. Ну, какое есть.

Вера сделала ещё глоток и вспомнила, что заказывала профитроли, которые так и не принесли. Она дождалась, пока официантка появится на горизонте, подозвала её и напомнила о заказе. Официантка, сделав недовольную физиономию, буркнула что-то и снова исчезла.

Некоторое время Вера сидела, продолжая разглядывать посетителей кафе. Одни уходили, на их место приходили новые. А Вера всматривалась в лица, ища среди них того, ради которого, собственно, сюда и пришла. Она искала Егора. Но тщетно.

Вера достала телефон и открыла снимок, сделанный накануне с экрана компьютера. И вновь, как заворожённая, она смотрела на фотографию Егора, а в памяти одна за другой всплывали бередящие душу картинки из далёкого прошлого.

– Ваши профитроли.

От неожиданности Вера даже вздрогнула. Она поглядела на равнодушное лицо официантки и вдруг решилась на то, о чём ещё минуту назад и помыслить не смела.

– Простите, – сказала Вера. – Можно у вас узнать?

– Ну? – буркнула официантка.

– Вы, случайно, не встречали этого человека?

И Вера показала ей фотографию на смартфоне. Официантка несколько секунд удивлённо таращилась на портрет Егора и наконец громко хмыкнула.

– Так вы встречали его? – повторила свой вопрос Вера.

Официантка снова хмыкнула и ответила:

– А то!

– И?

– Вообще-то Егор Иванович – хозяин этого кафе.

– Хозяин?

– Ну!

– Понятно, – сказала Вера, хотя теперь ей уже совсем ничего не было понятно.

Если Егор действительно хозяин кафе «Глория», значит, тогда, шесть лет назад, он не просто появился в Рязани, а приехал сюда насовсем. И за это время даже не попытался разыскать её. Рязань, конечно, не деревня, не село и даже не районный городок, но всё-таки и не Москва – всего каких-то полмиллиона населения, чтобы за столько лет они случайно не могли где-нибудь столкнуться. Но они не столкнулись. Возможно, причиной тому была Верина замкнутость, она нечасто выбиралась за пределы своего района, и то в основном с Сашкой, когда тот был ещё маленьким и Вера водила его в театр, в кино или в цирк. Ну, или с Мариной куда-нибудь в центр, посидеть в кафе. Ведь они даже сюда, в «Глорию» как-то забредали.

– А… можно его… увидеть? – спросила Вера, уже совсем осмелев.

– Кого?

– Егора. Ивановича.

– В смысле?

– Просто увидеть.

– Я ж сказала, он – хозяин, а не этот… как его… Он тут не работает, он тут владеет.

– И что, совсем здесь не бывает?

– Бывает, конечно. Когда ему нужно. Вон вчера был.

– А сегодня?

– А сегодня не был.

– И не будет?

– Я откуда знаю, он мне не докладывает.

Вера понимающе кивнула.

– Что-нибудь ещё заказывать будете? – на всякий случай спросила официантка.

– Нет, спасибо. Счёт принесите, пожалуйста. Со счётом официантка долго тянуть не стала и принесла его уже через минуту. Вера сразу расплатилась и принялась за профитроли, аппетит к которым у неё к тому времени почему-то совсем пропал. И всё же было жалко просто так оставлять их, поэтому она через силу запихала в себя эти маленькие пироженки и запила остатками кислого вина, продолжая изучать прибывающих посетителей кафе в надежде всё же дождаться Егора. Теперь она точно знала, что он где-то поблизости и имеет прямое отношение к кафе «Глория». Это придавало ей уверенности в том, что вскоре они обязательно увидятся. Вот только что она ему скажет? Вера пыталась об этом думать, представлять себе, как они встретятся, но даже в мыслях не могла подобрать ни одного слова, которое она скажет Егору. И от этого почему-то делалось жутко.

Официантка тем временем перешёптывалась у стойки с барменом и многозначительно поглядывала на Веру. Бармен тоже не сводил глаз со странной посетительницы. Вера, почувствовав на себе их пристальные взгляды, обернулась. Официантка прыснула и поспешила скрыться на кухне, а бармен принялся усердно протирать бокалы.

Вере стало жарко, щёки запылали. Боже! Что они могли подумать о ней? Что она какая-нибудь случайная любовница? Или вообще – девушка по вызову. Ужас! Нет, это просто невыносимо!

Она подскочила как ошпаренная и, едва не сбив с ног только что отобедавшую пожилую пару, выскочила из кафе. Вера старалась не бежать, но ноги сами несли её прочь, подальше от Почтовой улицы и кафе «Глория». А вдруг эта официантка расскажет Егору, что его спрашивала какая-то… шмара? А как ещё можно её назвать, после того как она припёрлась в кафе лишь затем, чтобы лицезреть… да-да, своего бывшего любовника! И то, как официантка перешёптывалась с барменом и хихикала, явственно говорило, что эти двое о ней думают. Вдруг Егор и вправду частенько встречается с такими женщинами? Вдруг он такой? Столько лет прошло, он ведь мог измениться и стать… легкомысленным, что ли. Ну и что? Какое она, Вера, имеет право судить? У него своя жизнь. И вообще, может, он… женат? Вера почему-то только сейчас подумала об этом. До этого ей даже в голову не приходило, что Егор может оказаться семейным человеком. Тогда всё ещё хуже! Тогда она могла очень сильно подвести его, дать повод всяким сплетням, которые вполне могут дойти до жены Егора и… Господи, как стыдно! И зачем она только потащилась в это дурацкое кафе? Да что бы она ещё когда-нибудь… Да ни ногой!

С этими мыслями Вера села в автобус, следующий по маршруту номер 53, который должен был доставить её обратно на восток, в родной район Песочню, где на последнем этаже девятиэтажного дома на улице Новосёлов вот уже несколько лет она счастливо жила со своим сыном Сашкой в купленной с помощью ипотеки двухкомнатной квартире. И без всяких приключений, ровно до того дня, как, поддавшись на уговоры Марины, она с какого-то перепугу бросилась на поиски своей первой любви, совершенно не думая о возможных последствиях.

Однако через некоторое время, когда привычный городской пейзаж за окном сменился только-только начинающим желтеть лесом, Вера встрепенулась и торопливо огляделась. Полупустой автобус резво катил по широкому Московскому шоссе. Так и есть: она села не в ту сторону. Вот клуша! Вера вскочила. Но, подумав, села на место и вновь уставилась в окно – ведь она, наверное, сто лет не была в этой части города.

Вскоре они переехали через речку, и по левую сторону от шоссе вновь потянулись ряды многоэтажек, а справа, прячась за узким перелеском, замелькали разнообразные домики частного сектора.

Вера проехала ещё две остановки и сошла. Перейдя по пешеходному мосту на другую сторону шоссе, она на мгновение задумалась. Раз уж она здесь оказалась и раз уж погода сегодня такая замечательная, почему бы не прогуляться по бульвару Победы, по которому когда-то давно они часами гуляли с ним?

Лёгкий ветерок трепал кроны деревьев, такие густые, что солнечный свет с трудом пробивался сквозь них, рассыпаясь на сотни зайчиков, весело скачущих по асфальтированным дорожкам. Вера шла вперёд, то и дело пытаясь наступить, поймать ногой очередного зайчика, точно так же, как много лет назад они делали с Егором. Вера подумала, что со стороны это выглядит не так, что она просто идет, а словно бы пританцовывает.

Наконец бульвар закончился, и Вера очутилась в сквере, посредине которого прямо из земли били тонкие струйки фонтана, а за ним на высоченном постаменте пронзал копьём змея Георгий Победоносец. Возле фонтана резвились дети, брызгаясь и визжа. Вера подошла к ним и тоже протянула руки, чтобы ополоснуть их холодной водицей. Если бы не макияж, она бы и лицо ополоснула. А почему бы и нет? Вера машинально оглянулась, будто в этой затее было что-то неприличное, и наткнулась взглядом на приземистое здание с причудливым входом, украшенным аркой и сплетающимися кольцами. А чуть выше и левее – надпись крупными буквами «Дворец торжеств». На широком крыльце у входа весело гудела яркая толпа, человек тридцать.

«Вы-то когда в мою обитель пожалуете, а? Я вас уже заждалась», – вспомнила Вера слова своей клиентки.

Она усмехнулась и подошла ближе к свадебной процессии, которая в это время взорвалась радостными криками – к зданию дворца подъехал белый лимузин, и из него выбрались худощавый жених в костюмчике, как будто бы сшитом на два размера больше, и пышнотелая невеста в роскошном свадебном платье с длиннющим шлейфом.

Дождавшись, пока вся толпа скроется в здании, Вера вошла следом и обратилась к охраннику в чёрном костюме:

– Добрый день! Не подскажете, как мне найти Анну Эдуардовну Десятник?

– Вам лучше выйти на улицу и повернуть направо. Там сбоку – отдельный вход.

– А здесь никак нельзя пройти? – спросила Вера, разглядывая роскошное внутреннее убранство дворца.

– Можно, только вы, скорее всего, заблудитесь.

– Я всё же рискну.

Вера никогда раньше не бывала здесь, и ей не хотелось упустить возможность полюбоваться интерьерами этого известного на весь город заведения, о котором она столько слышала, в том числе и от Марины, бывавшей в нём неоднократно, правда, к сожалению, не в качестве невесты, а в качестве гостьи на свадьбе.

– Ну, тогда поднимайтесь наверх, – охранник показал на широкую мраморную двойную лестницу, ведущую на второй этаж, – там повернёте налево и по коридору до конца. Потом направо и ещё раз налево. А там, через дверь, попадёте в ЗАГС, если не потеряетесь.

– Спасибо, я поняла.

Вера одарила охранника лучезарной улыбкой и поднялась на второй этаж, где за дверями одного из залов уже гремел марш Мендельсона. Дорогу к ЗАГСу по лабиринтам Дворца торжеств она нашла довольно быстро. И так же быстро отыскала нужный кабинет, на двери которого красовалась бордовая табличка с золотыми буквами: «А. Э. Десятник». Вера постучала.

Анна Эдуардовна в больших круглых очках, делавших её похожей на весьма упитанную стрекозу, сидела за огромным столом и читала какие-то документы. Услышав стук, она недовольно поморщилась и властным голосом ответила:

– Войдите!

Дверь распахнулась.

– Здравствуйте!

– Верочка! Какой сюрприз! – воскликнула Анна Эдуардовна, вставая. – Входите, входите. А вы… – Она попыталась заглянуть Вере за спину.

– Я одна, – предугадывая её вопрос, сказала Вера. – Вот, мимо проходила, решила заглянуть.

– И очень хорошо сделали. Вы как насчёт рюмочки ликёрчика?

До дома Вера добралась уже к вечеру. Убедившись, что Сашка сделал уроки, она быстренько приготовила лёгкий ужин и, накормив сына, утроилась перед телевизором, чтобы посмотреть очередную серию какого-то длинного сериала, который последнее время без конца рекламировали. В это время в дверь позвонили.

– Саша! – крикнула Вера.

Но этот обормот, как всегда, ничего не слышал. С трудом заставив себя слезть с дивана, Вера босиком вышла в прихожую и открыла дверь. На пороге стояла загадочно улыбающаяся Марина.

Она шагнула в квартиру и движением фокусника извлекла из сумочки бутылку вина, которая непонятно каким образом там помещалась.

– Привет! – со вздохом отозвалась Вера.

– Опять пить будете? – раздался ворчливый голос Сашки.

– Брысь! – шикнула на него Вера.

– Оно безалкогольное, Сашок, – сказала Марина, хитро улыбнувшись.

– Ага, знаю я, – буркнул тот. При этом он не спешил покидать прихожую, как будто чего-то ждал.

– А что у меня есть! – продолжала Марина и вытащила из сумочки огромную плитку шоколада.

– Спасибо! – сказал Сашка, выхватив у неё из рук шоколадку, и скрылся в своей комнате.

– А поделиться?! – крикнула ему вслед Вера.

– Да ладно, пусть наслаждается, – сказала Марина.

– Слипнется.

– Ну и пусть! Сама, что ли, такой не была?

– Во всяком случае, мне такие подарки не делали. И потом, надо же всё-таки вести себя прилично, делиться с другими. Не так, что ли?

– Ай, да брось ты! У меня ещё есть для девочек, – сказала Марина, демонстрируя плитку горького шоколада с миндалём.

– Ну, это другое дело.

И подруги отправились на кухню. Открыли вино, разлили по бокалам и уселись за стол, как делали это всего два дня назад и как делали это регулярно вот уже на протяжении тринадцати лет.

– Что нового? – спросила Марина, сделав глоток.

– Да… ничего, – ответила Вера, задумчиво глядя в окно.

– Не писала?

– Не писала.

– Ну и зря, – с сожалением в голосе сказала Марина. – Я бы на твоём месте…

– Я ездила туда, – перебила её Вера.

– Куда?

– В «Глорию».

– Когда?

– Сегодня.

– Зачем?

– Просто. – Вера пожала плечами: – Захотелось.

– И?

– Его там не было.

– А я что говорила! – воскликнула Марина. – Какой смысл? Это ж когда было! Ну, сфоткался он там, подумаешь! Это же не значит, что он…

– Он хозяин этого кафе, – вновь перебила её Вера.

– Он – что?

– Хозяин.

– А ты откуда знаешь? – почему-то перейдя на шёпот, спросила Марина.

– Я показала его фотографию официантке.

– Откуда у тебя?

– С компьютера сфоткала.

– И она узнала его?

Вера кивнула.

– Это она тебе сказала, что он – хозяин?

Вера снова кивнула.

– Представляю, что она о тебе подумала! – фыркнула Марина.

– Не говори! Я сама, как только поняла это, сразу пулей оттуда.

– А если она ему расскажет?

– Кому? Егору? Да пусть рассказывает. Можно подумать, я там часто бываю. Я там до этого всего один раз была.

– Вот в этом-то и заключается твоя проблема – ты совсем никуда не ходишь.

– Здрасте! А с кем я в прошлом месяце…

– Вот именно! В прошлом месяце! Знаешь, сколько раз я за это время…

– И знать не хочу!

– Ты всегда так!

– Только не начинай снова, пожалуйста.

– Ладно, не буду.

Некоторое время подруги сидели молча, потягивая вино.

– Тогда тем более надо написать ему, – нарушила тишину Марина.

– Кому? – пребывая в глубокой задумчивости, спросила Вера.

– Ну, этому твоему, Егору.

Вера покачала головой.

– Почему ты такая упрямая, а?

– Я не упрямая.

– Тогда почему? – искренне не понимала Марина.

– Я ведь совсем не знаю его теперь, как он живёт… – сказала Вера.

– Ну и что?

– А если он женат?

– Подумаешь!

– Что значит «подумаешь»? Если у него семья, дети. И тут я вся такая: «Здрасте!» А если его жена увидит эту переписку? Нет, я не хочу никому ломать жизнь.

– Но ты же не знаешь точно.

– Не знаю. Но если есть хотя бы небольшая вероятность того, что я могу принести вред человеку, которого… любила когда-то, между прочим, – я ни за что не пойду на это.

– М-да, – сказала Марина и наполнила опустевшие бокалы. – Остаётся только одно средство.

– Какое ещё средство? – осторожно спросила Вера.

Глава 4

Два следующих дня пролетели незаметно, как обычно пролетают все рабочие дни. Забыв, что на дворе суббота, Вера, к неудовольствию Сашки, разбудила его ни свет ни заря, чтобы отправить в школу. Осознав свою оплошность, она попыталась как-то смягчить ситуацию и предложила сыну сходить куда-нибудь вместе, но в ответ выслушала ворчливую тираду из-под одеяла и вынуждена была оставить его в покое – досматривать прерванный таким бесцеремонным образом сон.

Позавтракав в одиночестве, Вера принялась за домашние дела. Она уже давно собиралась пропылесосить мебель и пол. Сашка всё равно не услышит – его, когда дрыхнет, и пушечным выстрелом не разбудишь. Единственный «будильник», на который он реагировал, – это строгий голос матери и щекотка, к которой частенько приходилось прибегать, чтобы растормошить спящее чадо.

Кроме того, надо было постирать – накопилось много грязного белья и одежды, а заодно кое-что починить, в частности Сашкины рубашку и брюки, пострадавшие в результате недавней драки. Ну и так, по мелочи.

Едва Вера воткнула вилку пылесоса в розетку, лежавший на столе мобильник разразился пронзительной трелью. Звонила Марина.

– Вот человеку заняться нечем! – проворчала Вера и не стала брать трубку.

Через минуту Марина перезвонила, но Вера была непреклонна и включила пылесос, заглушивший своим завыванием все остальные звуки.

Закончив уборку, она достала из-под мойки на кухне пакет с мусором, вышла в прихожую, открыла входную дверь и… Такое часто случается, особенно когда погружён в свои мысли и делаешь что-то на автомате. А тут вдруг перед тобой возникает некто, кого ты совсем не ожидаешь в это мгновение увидеть. И тело реагирует на внезапную преграду, как на удар электрическим током. Вера отшатнулась и едва не упала, успев схватиться за висевшую на вешалке Сашкину ветровку. Раздался треск, и ветровка с оторванной петелькой спланировала на пол.

– Ты чего? – испуганно спросила Марина.

– «Чего, чего»… Это ты чего – пугаешь?

– Это я пугаю? Да ты сама… Я, кстати, тебе всё утро звоню! Ты почему трубку не берёшь?

– «Почему, почему»… Не слышала. И вообще, у меня дел по горло…

– Какие дела? Ты забыла, о чём мы договорились?

Вера на мгновение задумалась.

– Забыла, – наконец ответила она.

– Вот так всегда! – воскликнула Марина. – Договариваешься с ней, отменяешь все свои дела, а она – здрасте тебе!

– Слушай, ну, может, в другой раз, а?

– В какой «другой раз»? Я зря, что ли, на машине сюда припёрлась? Делать мне больше нечего – гонять её туда-сюда. Собирайся давай, и поехали, как договаривались.

– Но у меня Сашка ещё не завтракал.

– Ничего, не маленький. Что, он себе яичницу не пожарит?

– У меня яиц нет.

– Чай с бутербродом попьёт.

– Погода сегодня смотри какая, – продолжала сопротивляться Вера, – ветер, дождь, слякоть – фу!

– Тоже мне дождь! Моросит еле-еле. И ветра никакого нет, не выдумывай.

– Ладно, – наконец сдалась Вера.

Она всё же на скорую руку приготовила Сашке завтрак – заварила чай, сварганила парочку бутербродов с колбасой и бережно накрыла их салфеткой. Оставив Марину на кухне, она пошла в комнату и облачилась в свой единственный выходной костюм – юбку и пиджак оранжевого цвета, который надевала крайне редко, по случаю.

– Ты зачем это напялила?! – воскликнула Марина, увидев её.

– А что? Ты же тоже в костюме.

Марина действительно была в костюме, только в брючном, цвета молочного шоколада.

– Но мой-то неприметный. А твой? Ты хочешь, чтобы тебя за километр видно было?

– Нет, – растерянно пробормотала Вера. – Что, ярко?

– Нет, блин, жарко. У тебя есть что-нибудь не такое броское?

Вера переоделась в коричневое платье с длинным рукавом.

– Так пойдёт? – спросила она.

– Ну вот, другое дело! Теперь мы с тобой почти в одном тоне.

На ногах у Марины были подобранные под цвет костюма балетки. У Веры ничего подобного не нашлось. Поэтому, а может, даже не поэтому, а потому, что, учитывая особенность предстоящей миссии, ей просто хотелось выглядеть как можно более женственной, она выбрала свои лучшие – парадные – чёрные остроносые туфли на шпильках.

Подруги вышли на улицу.

– Ну, что я тебе говорила? – сказала Марина, демонстративно выставив руку.

Дождь, а точнее мелкая морось, окончательно прекратился. Дорожки ещё были влажными, но сквозь бреши в серых облаках уже временами проглядывало солнце, стало быть, скоро всё подсохнет.

Марина открыла дверь своего «рено-логан» цвета «мокрый асфальт» и ловко нырнула внутрь. Машину она купила три года назад, но пользовалась ею нечасто, раза два-три в месяц, потому что особенно ездить было некуда. Просто наличие автомобиля, пусть даже такого простенького, для Марины было необходимым элементом – поднимало её престиж в собственных глазах. Ну и немножко в глазах других, что для неё было немаловажным.

– Чего стоишь? Садись давай! – крикнула она Вере, которая всё ещё сомневалась в разумности того, что они намеревались предпринять.

Вера села в машину.

– Не нравится мне эта идея.

– Опять двадцать пять! Ну мы же уже всё это обсудили! – воскликнула Марина, выводя машину из двора на оживлённую улицу.

– Мы были пьяные и глупые, – заметила Вера.

– Не глупые, а креативные.

– Ага, очень! Это же надо было до такого додуматься!

– А что в этом плохого? Мы же никого не грабим, не убиваем. Мы просто поглядим, куда он ездит, с кем встречается. Если он будет с бабой, ну, значит, облом – так тому и быть. А если у него никого нет, то флаг тебе в руки. Хватай его, пока какая-нибудь коза его не увела.

– У тебя всё так просто!

– А зачем усложнять? Жизнь и так штука непростая, – нравоучительным тоном произнесла Марина. – Если можно хоть что-нибудь сделать проще…

– Зря мы туда едем, – перебила её Вера. – Сегодня ведь суббота.

– И что?

– Выходной.

– Так в кафе не бывает выходных.

– Но он ведь не работает в кафе. Он – хозяин.

– Вот именно! В будни он какими-нибудь другими делами занимается. Ты же не знаешь, может, у него этих кафе… Или он каким-нибудь заводом владеет. Или вообще – банкир.

– Егор – банкир? Да не смеши меня.

– Что, не потянет?

– Да он простой, как… Он автослесарем работал.

– Так это когда было! Может, он теперь большой начальник.

– Нет. Он, конечно, неглуп, но начальником никогда не станет.

– Как же он тогда хозяином кафе стал? Да ещё такого крутого?

– Не знаю. – Вера пожала плечами. – Странно.

– Выходит, ты его совсем не знаешь, – сделала вывод Марина.

– Возможно.

Марина припарковала машину на соседней улице, поскольку Почтовая, где находилось кафе «Глория», была пешеходной. Выбрав небольшое заведение напротив «Глории», подруги заняли столик на открытой веранде, заказали по чашке кофе и по пирожному и приступили к тому, зачем, собственно, сюда и прибыли, – к слежке. Ждать пришлось долго. После двух чашек кофе, большой порции чая и четырёх съеденных пирожных на каждую Вера взглянула часы – половина второго.

– Похоже, сегодня он не появится, – заключила она. – Пойдём уже.

– Да ладно, посидим ещё, – возразила Марина, закуривая очередную сигарету.

– Опять ты на меня дымишь! – Вера замахала рукой перед собой. – Сколько в тебя этой дряни влезает?

– Ты про дым? Так я ж его выдыхаю.

– Но никотин же остаётся.

– Ой, да что там остаётся! Они же лёгкие. – Марина покрутила пальцами сигарету, показывая, что она действительно лёгкая. – Тут и капли не наберётся.

– Да ты уже полпачки засадила.

– И в полпачке не наберётся.

– А ты откуда знаешь? Мерила?

– Капля никотина убивает лошадь, помнишь? А я, как видишь, до сих пор жива.

– Потому что у тебя здоровья, как у трёх лошадей.

– Завидуешь?

– Было б чему… Погоди!

Вера напряглась и инстинктивно втянула голову в плечи, при этом напряжённо глядя на противоположную сторону улицы, где в это время из кафе «Глория» вышли трое мужчин. Один – высокий, солидный, лет пятидесяти, совершенно лысый, на нём был серый деловой костюм и жёлтый галстук. Второй – коренастый, приземистый, стриженный под бобрик, в чёрном костюме, который на нём едва сходился. Третий, стройный шатен с безупречной модельной стрижкой, был в чёрных брюках и синем клубном пиджаке с золотыми пуговицами. И это был он. Вера сразу узнала Егора, у неё даже дыхание перехватило. Марина заметила резкую перемену в подруге и тоже посмотрела туда, куда был направлен застывший взгляд Веры.

– Это он? – спросила она.

Вера молча кивнула.

– Который? – на всякий случай уточнила Марина.

В ответ Вера только фыркнула, даже не удостоив подругу взглядом, – как она вообще могла такое спросить?

– Понятно, – сказала Марина. – Красавчик в синем блейзере? А вон тот, лысый, в костюме, – что-то физиономия его мне кажется знакомой. Где я его видела? Ладно, потом вспомню. Потихоньку встаём и идём за ними.

Но Вера сидела как приклеенная, не в силах пошевелиться. Она даже не услышала, что сказала подруга.

– Эй! – Марина, которая уже стояла у Веры за спиной, отвесила ей лёгкий подзатыльник. – Упустим.

Оцепенение слетело с Веры, она принялась судорожно рыться в сумке.

– Ну, что ещё? – сердитым шёпотом спросила Марина.

– Сейчас.

Вера наконец извлекла из сумки бумажник.

– Да я уже заплатила! – зашипела Марина.

Вера только сейчас заметила лежавшие на столике деньги. Она вскочила и растерянно посмотрела на подругу, продолжая держать сумку в одной руке, бумажник – в другой. Марина схватила её за локоть и поволокла за собой.

– Так, хорошо, они идут куда нужно, – комментировала она.

– А куда нужно?

– Туда, где наша машина.

– А-а, – протянула Вера и налетела на прогуливающуюся в обнимку парочку малолеток – парня с ярко-жёлтыми волосами и тощую брюнетку с лицом, утыканным множеством колец – в ушах, в бровях, в губах и в носу.

– Э, аллё! Смотри, куда прёшь! – взвизгнул парень.